Афера (для) миллионера

Глава 1

«Добрый день! Спасибо за предложение, но мы с новыми художниками не сотрудничаем на данный момент»

Я смотрела на сообщение в ватсап и не испытывала ничего. Ну да, еще один вариант обломался. Удивительно ли? Вообще нет.

На колени запрыгнул кот, у которого уже полтора месяца не заживала на губе ранка. Появилась она после того, как сошла опухоль от укуса осы, которую мелкий охотник пытался сожрать. Я уже ходила с Себой в ветеринарку, но так как самочувствие у него было всем на зависть, мне просто развели однопроцентный хлоргексидин и сказали обрабатывать до заживления. А если не заживет, приходить снова. Сходить снова стоило еще неделю назад, но кушал-какал малыш хорошо, а денег на новый осмотр и анализы категорически не было.

Я погладила мягкую макушку, продолжая пялиться на сообщение. Смысл слов упорно не менялся. И эти равнодушные строки уже даже ничего не трогали в моей душе. Ну и что? Просто я в дерьме. Ну, в финансовом смысле, а не в прямом.

Себа запрыгнул на стол, сел на мою тетрадь и вдруг, зацепив передними лапами за кольца тетради, проехался задницей по листку с планами.

— Себа! — взвизгнула я, натыкаясь взглядом на выразительную коричневую линию, — Опять дерьмо в шерсти застряло… Себа, я тебя побрею! Почему хотя бы не об пол?!

Кот мявкнул, спрыгнул и, как послушный мальчик, начал обхаживать испачканной попой пол. При мысли о том, что теперь мне его ловить, заматывать в покрывало и отрезать всю эту красоту из-под хвоста под жалобные завывания, я сдавленно простонала. Опять все руки мне исполосует!

— Матерь божья, ну когда уже наступит белая полоса-то, а?.. — заныла я, ничком падая на диван.

Нет, взрослая жизнь мне категорически не нравится.

Я перевернулась и вытянула руку, зажимая большой палец.

— Нужно заплатить за ветеринарку, — я зажала указательный, — Отправить деньги бабуле на лекарства, — зажала средний, — Оплатить счета и квартплату…

Мне уже поплохело. Это даже больше, чем те деньги, которые у меня есть! А еще надо что-то кушать. Причем не только мне, но и Себе!

— Видимо, дорогой, в лотке у тебя теперь будет газетка… — я посмотрела в жалобные глаза кота, — А еще мы, возможно, поедем в Архангельск.

Архангельск я терпеть не могла. По крайней мере с октября по май! Серый северный городок, который вечно наводил на меня уныние и окунал в безбрежную безнадегу. Но бабушка его почему-то любила — боги одни знают за что! Любила она его неверно и не больше, чем пару недель в году, но зато очень пламенно. Она приезжала туда проверять свою квартиру и каждый раз клялась и божилась, что никуда больше отсюда не уедет — и каждый раз я боялась, что так и будет, и глубоко немолодая уже женщина останется в городе одна, без моего присмотра. Случилось так и в этот раз. И все бы ничего, мы могли бы традиционно поиграть в ее любимые ролевые игры из разряда: я навсегда останусь тут! нет, бабуля, возвращайся, я так соскучилась…

И после нескольких недель рассказов о том, как она обожает гулять по набережной Северной Двины и стряхивать с шапки снежные сугробы в начале октября, она бы как и всегда поехала бы на вокзал брать билеты ровно в тот же день, как разобралась бы со всеми коммунальными службами.

Вот только в этот раз бабушка заболела. И заболела серьезно. И я понятие не имела, что с ней.

У нее уже неделю держалась температура, а скорая, которую я с боем заставила ее вызвать, даже не взяла у нее тест на ковид. Бабушка так и не объяснила мне, что ей вообще сказали врачи, только в очередной раз сказала, что ей плохо. Ехать в столицу она не смогла бы, даже если бы я смогла ее уговорить, а сделать это, когда она из-за болезни стала раздражительной и забывала все, что я ей говорила пять минут назад, было вообще нереально.

И вот вопрос: откуда взять деньги на квартплату, ветеринара и билеты до Архангельска и при этом не умереть бы с голода? А еще долги по кредиткам…

— Ох, матерь божья…

И как вообще поехать в другой город черти знает на сколько, когда моя единственная стабильная подработка даже не на удаленке? Мастер-классы по рисованию сами себя не проведут. А брать отпуск сейчас… Вообще не факт, что меня потом возьмут обратно. Найдут замену и забудут обо мне.

Нет, взрослая жизнь мне категорически не нравится!

Я повертела в руках телефон, решая, стоит ли сейчас звонить бабушке — вдруг она спит? Но волнение победило. Звонить ей мне хотелось едва ли не каждые полчаса, чтобы убедиться, что не стало хотя бы хуже. А в идеале — услышать, что ей полегчало. Я набрала номер.

Четыре гудка и вот, все тот же раздраженный голос бабули — значит хорошо она себя не чувствует.

— Что такое, бусинка? Что-то важное?

— Да, очень, — кивнула я, — Как ты себя чувствуешь?

Она помолчала.

— Да плохо, как еще? — наконец выплюнула в трубку она.

В животе что-то обиженно скрутилось. Ну почему ей не могло бы стать лучше?..

— Температура держится?

— Да.

— Я приеду к тебе, давай?

— Вот уж обойдусь! Что я, простуду не переживу?!

— А вдруг…

— Я прививку делала! — вскинулась она, — Все, отстать! Без сопливых разберусь.

Я раздраженно скривилась. Ну конечно!

— Бабуль, ну я так по исторической родине соскучилась…

— А она по тебе — нет! Ты мужа себе лучше найди, и мне тут же станет лучше!

— У меня есть Себастьян, — привычно отговорилась я, с усталостью разглядывая коричневые дорожки на полу, — И вообще, мне некогда. Я работу еще должна найти. А муж не убежит…

— Годы молодые убегут в твоей дурацкой работе — и муж убежит!.. — она хотела сказать что-то еще, но только устало вздохнула, — Все бусинка, давай завтра поговорим. Я спать пойду…

На часах было всего полвосьмого вечера.

— Приятных снов, бабуль…

Надо было вообще ее в Архангельск не пускать! Так бы хоть сама с врачом могла поговорить! Боже, она же даже не выдала мне до конца привычную уже тираду про то, что надо было искать богатого мужа, а не картинки свои рисовать, которые никому во всем мире не сдались…

Я-то, дура, не верила! А оказывается и правда — не сдались.

— Лучше бы мужа богатого искала, — проворчала я себе под нос бабулиным тоном.

Взгляд упал на темный экран телефона. Очередной отказ не то что бы прямо сильно ударил по самолюбию. В самом деле, что от него осталось-то уже? Просто накатила такая безбрежная усталость, что не хотелось делать ничего. Ни-че-го. И я с почти равнодушием заметила, что уже не уверена, что по обыкновению быстро смогу справиться с этим состоянием. Сложно было представить, что завтра я встану и с новыми силами кинусь в бой за свое место под солнцем. Когда-то мне казалось, что в двадцать четыре я уже буду откладывать на собственную квартиру, успешно вскарабкиваясь по карьерной лестнице. Вместо этого я снимала даже не квартиру — комнату! — и перебивалась мелкими подработками, с которых денег хватало едва-едва. Я не помню, когда последний раз могла позволить себе просто так зайти пообедать в кафешку, когда покупала вещи без чувства вины и не пересчитывая десять раз бюджет, чтобы удостовериться, что оставшихся денег хватит до конца месяца и я заслужила хотя бы недорогие, но недырявые ботинки. Не помню времени, когда не чувствовала тревогу за завтрашний день.

И мне было стыдно. Ведь добрая половина проблемы, кажется, была не в окружающих, а во мне. Я категорически не умела работать на заказ: клиенты хотели что-то на свой вкус, а я считала, что вкус у них отвратительный — и наступать на горло своим предпочтениям просто не получалось. Я пыталась, но по итогу все равно делала только то, что соответствовало именно моим представлениям о прекрасном. И в итоге мне даже оплачивали работу через раз!

А как продавать свои предпочтения, я не понимала. Попытка развить соцсети ни к чему не привела; клиентскую базу сформировать, не работая на заказ, не получится. И приходилось признать — видимо, я зря четыре года училась в художке, а потом отвоевывала у родни право шесть лет потратить в столичном ВУЗе. Видимо, я бездарность. Талант бы уже давно заметили, а я — дура. Надо было, как и говорила бабуля, искать богатого мужа, пока юна и свежа. Сейчас бы такие дурацкие вопросы передо мной не стояли, а у Себы был бы вообще свои личный ветеринар, который дул бы ему в попу при каждом чихе!

Я бы смогла вызвать бабуле платного врача на дом, который бы отчитывался лично передо мной. Ей бы за полчаса сделали все анализы, а через час я бы уже была рядом и уговаривала бы ее вернуться лично, а не по телефону.

Надо было искать себе богатого, чтоб его, мужика! А не херней маяться…

— Погодите-ка… Погодите-ка! — я подскочила с кровати, поражено уставившись на кота, — А ведь точно!

Если не мужа, то богатого любовника-то найти можно же, да? Мне бы пару месяцев всего повстречаться! Так. Так-так… Так-так-так!

Где там ищут богатых мужиков?

Уставший, невыспавшийся и жутко обиженный последним отказом мозг категорически отказывался признавать идею идиотской. Поэтому я открыла старенький ноут и зашла в поисковик.

— Богатые холостяки столицы… Энтер! — забила я и нажала поиск; гугл выплюнул мне кучу вкладок с топами и я закрыла глаза и тыкнула наугад, — Мистер Грэй, Мистер Грэй, отыщи-и-ись, — замогильным голосом тянула я, представляя себя гадалкой с ТВ-3, в надежде, что так лучше сработает.

Моя вторая бабуля — пусть земля ей будет дырявым матрацем с торчащими пружинами! — была потомственной ведьмой. Сама она никогда и никому об этом не говорила, но все, кто ее знал, были уверены — ведьма. Эта умела напророчить так, что хрен отмоешься; по выражению глаз составляла профиль личности и незамедлительно сообщала о результатах, причем совершенно бесплатно; рассказывала о прошлом человека в самых цветастых выражениях, точно определяя, откуда он выполз и где повернул не туда… В общем, она так и не призналась до конца дней своих, но все равно мы знали — эта старая гадина точно ведьма. Будем надеяться, что я унаследовала хоть каплю ее дара!

— Богатый жених приди! Оплатишь квартплату — разрешу полапать! Закроешь кредитки — потрогаешь титьки! Поможешь заработать — можешь отшлепать!

Это же так работает, да? Я согласна! Я согласна на все! Где-то в глубине сознания я понимала, что мой новый бизнес-план отдавал то ли идиотизмом, то ли наивностью, то ли дорогой в проституцию, но мне срочно нужно было себя чем-то порадовать, а денег на новые кисточки или платьишко у меня не водилось. Так что пусть будет идиотская вера в чудо!

Я приоткрыла один глаз, понадеявшись, что в списке завидных холостяков найдется кто-нибудь симпатичный. К счастью для мужчин, мои представления о красоте были довольно размытыми. Я могла считать человека красивым за потрясающий взгляд. А порой замирала от восхищения из-за линии челюсти. Красивая форма черепа, необычный разрез глаз, пропорциональная фигура или красивые, крепкие бедра — все это вполне могло сойти и по отдельности. И я не ждала, что увижу все это вместе.

Но увидела.

Линия челюсти что прямой угол; тонкие, почти невыразительные черты лица только подчеркивали глубину темных глаз, обрамленных до смешного длинными ресницами. Совсем короткие волосы непонятного цвета давали понять, что у мужчины очень красивый череп, а фигура была идеально-пропорциональной. Без коротких ног или тяжелого торса, узких плеч или широких бедер, перекаченных плеч или слишком тонких лодыжек… И-де-аль-но. Он не выглядел прямо красавчиком, которого бы снимали в журналах, но он был как минимум хорош по общепринятым меркам и восхитительно прекрасен — по моим.

— Я выбираю тебя! — я заворожено ткнула на его фотографию, чтобы посмотреть более подробную информацию.

Максим Валерьевич Майоров, тридцати двух лет от роду, программист, основатель одной из крупнейших компаний игровых разработок. Я в этом ни черта не понимала, так как играми не увлекалась никогда. Ни компьютерными, ни мобильными. Но слышала, что платят там хорошо! А программисты крепко ассоциировались у меня с тем самым типом мужчин, которые видят женскую грудь впервые годам этак к тридцати. Уж такого даже я совращу!

А не получится соблазнить, можно попробовать набиться на какую-нибудь вакансию… Для игр же нужны художники?

Как раз завтра мужчина обещал быть на выставке одной современной художницы, своей близкой подруги. Я погуглила ее работы. Вырвиглазных цветов нарисовнные и вылепленные обнаженные тела в немыслимых позах совершающие коитусы… Ну, кажется, это современно!

— Выставка… Выставка — это же прям для меня, да? — спросила я у Себы, — Я там буду к месту, я же художница! Наверное, это судьба… Это знак от бога, что я все делаю правильно!

Надо было срочно узнать его вкусы… Наверняка же богатенького молодого симпатягу на интервью спрашивали про спутницу жизни — реальную или идеальную. Не могли не спросить!

Пришлось немного порыться, но я нашла-таки на Ютубе не двухчасовые видео с каких-то там конференций или полуторочасовые интервью, а вырезку с именно той информацией, которая нужна была мне.

Мужчина сидел расслабленно. Казалось, он вот-вот закинет ноги на кофейный столик и откинет голову на спинку кресла, выставляя напоказ крепкую шею. Взгляд был слегка расфокусирован, будто он о чем-то своем задумался, но стоило ведущей задать вопрос про его идеал женщины, как мужчина подобрался, посмотрев уже внимательно на собеседницу.

— Мой идеал? Что ж… Все мужчина по природе своей охотники. А женщины — если можно так выразиться, жертвы. Так что я бы назвал своим идеалом девушку, которую хочется завоевать. И, конечно, это не должно быть просто. Вообще, я считаю, что женщины должны быть скромными, но и гордыми… Мечтать о семье и доме. Быть хранительницами домашнего очага. И, конечно, хранить себя до встречи с…

— Фу, какая банальщина! — усмехнулась я, удивляясь тому, что у человека с таким гипнотизирующим взглядом такие скучные мысли.

Но уж изобразить из себя скромную жертву, мечтающую о домашнем очаге, я же смогу?

— Фу, ну какая же банальщина, — пробормотал себе под нос Максим.

К его плечу наклонился лучший друг и по совместительству сооснователь их общей площадки для разработки игр, Саша, и хмуро заглянул в разворот эротического романа, вместе с цветами присланного его бывшей на годовщину их развода в качестве подарка.

— Тоже так думаешь?! И чем ей, блин, этом Артем так понравился? Он же неадекватный!

Мужчина продолжал вертеть в руках картонный прямоугольник с запиской из букета. Максим скосил глаза и мельком заглянул, тут же выхватывая послание от Мари:

«За время нашего брака меня удовлетворял только горячий Артем из книги и горячий Артем с полок секс-шопа»

— Такие типажи вообще в реальной жизни встречаются? — не удержался от улыбки мужчина, — Даже сами женщины ведь совсем не такие…

— А какие? — Саша с интересом перевернул страницу, чтобы узнать, в каких конкретно выражениях Артем потребует от своей невинной зазнобы принадлежать только ему до конца дней своих; он начал передразнивать писклявым голосом, все еще не готовый смириться с тем, что кто-то был для Мари горячее, чем он сам, — «Артем, я люблю тебя, но я не хочу быть всего лишь очередной постельной победой… Пойми, мне не нужны твои деньги, мне нужна твоя… Ах, любовь!», — он застонал другу прямо в ухо, заставляя того скривиться, — «Ах, нет! Не трогай меня там! Что ты делаешь, Артем?..»

— Адекватные? — предположил Макс, отстраняясь рукой Сашино лицо подальше от себя.

— Ну это-то да, еще поадекватнее нас с тобой! — тут же закивал тот, — Потому при необходимости со всей своей адекватностью будут строить перед нами милых ягняток, чтобы потом сомкнуть свои волчьи пасти на наших счетах… Погоди-погоди, не закрывай! — он выхватил книгу, которую Максим уже хотел было выкинуть, — Хочу узнать, даст она ему или не даст… Предложение он еще не сделал, зато купил новый ноут! — мужчина покачал головой, — Думаю, она ему пока не даст. Вот купит ей машину, тогда точно даст… Должна же она его как следует выдрессировать… Пока у нее получается хорошо! Он думает, что цинично нагибает ее, а она тем временем доит его как лоха. А главное, как красиво она это в своей голове оправдывает принципами!

Маленькая и милая Мари отсудила у него квартиру и машину в позапрошлом месяце. Максим считал, что сделала она это чисто из принципа — чтоб позлить бывшего. По большому счету, без этого добра она вполне могла бы обойтись. Мари бедной не была и без мужа. Просто это была любимая машина Саши. И его любимая квартира. А измену она ему так и не простила и, в общем-то, была права. Мужчина напоминать не стал, позволяя другу изливаться желчью, а сам продолжал размышлять вслух.

— Ну я вот симпатичный и далеко не бедный, — напомнил он, — По всему выходит, что я довольно неплохо подошел бы для героя подобных романов. Почему же тогда в моем окружении не вертятся наивные малышки, мечтающие исключительно о большой-большой любви и сексе только после свадьбы. «Гордая и дерзкая, но невинная и нежная»… — с улыбкой прочитал он описание в аннотации на обратной стороне обложки, — Непреклонно отказывающая в общении поближе, потому что она не такие, как все… И все в таком духе. Вот мне и интересно — в реальности такое действительно существует? Потому что как раз в моей реальности, по всем признаком, должно бы. Но почему-то же нет?

— Так ты на такое и не реагируешь, зачем им перед тобой такие спектакли устраивать? — вскинул брови друг, — Ты предпочитаешь таких же расчетливых, как и ты сам, открытых женщин. Такие к тебе и твоему кошельку клинья и подбивают, если посмотреть. Ты отмашку им дай, что тебе невинные недотроги нравятся, они быстро переквалифицируются…

Он покачал головой.

— Это так не работает.

— Это только так и работает, — зло усмехнулся друг, — Спорим?

Он протянул руку. Максим внимательно посмотрел на Сашу, пытаясь понять, действительно ему так уж любопытно, чтобы спорить. Наверное, все-таки нет. Какая, в сущности, разница? Но ему не нравилось, каким озлобленным стал друг после развода. Это раздражало. И хотелось доказать ему, что он не прав.

— Спорим.

Глава 2

Мои проблемы в сексуальной жизни начались после первого секса. Возможно, я с самого начала очень сильно ошиблась, когда решила, что любопытство — достойный повод снять трусики. Но что же еще поделать, если мое сердце — каменная порода — напрочь отказывается влюбляться? Я никогда не была романтичным человеком, так что это было закономерно.

Мне тогда было двадцать два года. К тому моменту я уже четыре года не целовалась и семь лет не ходила на свидания. Не то что бы мне это сильно мешало по жизни — я вполне могла бы оставить все, как есть, и не заморачиваться… Но все вокруг ходили на свидания и целовались. Занимались сексом и любили друг друга. Моя лучшая подруга уже забеременела своим первым сыном, двоюродный брат развелся в третий раз… А бабуля с тоской пообещала, что когда я найду себе хотя бы любовника, откроет шампанское и позовет всех соседских старух праздновать Великий День Прорыва Леночки.

И в какой-то момент я почувствовала, что со мной и правда что-то не так, раз эта часть жизни проходит мимо. Да и целоваться хотелось, вообще-то! Асексуальной я не была. Просто… просто слишком ленивой, чтобы что-то делать в этом направлении. Когда на кону повышенная стипендия — не до отношений!

И я для себя загадала, что если любовник не найдется как-нибудь сам, то в свой двадцать второй день рождения организую себе все сама.

Оказалось, это не так уж и сложно!

Я отвела в сторонку одного своего однокурсника, Васю, и просто предложила ему переспать на выходных, если он свободен. Он был свободен. Просто кивнул и спросил: у тебя или у меня?

«Леночка, стонешь как-то без огонька! Ну кто так делает? Сейчас я тебе покажу, как правильно…»

«Васенька, ты человек или отбойный молоток? Ну она же не бетон! Будь понежнее»

— У тебя! — торопливо выпалила я, представляя, как бабуля стояла бы со свечкой и раздавала советы, вздумай мы заявиться ко мне.

Секс был не таким страшным, как я успела навоображать. Я на всякий случай купила банку смазки, и было почти не больно. Но вот почему все так тащаться по этой теме я тоже не поняла. От мысли, что во мне находиться чужая часть тела; что все внутри там мокро от смазки, пахнущей химически клубникой даже на расстоянии; от прикосновений к чужой вспотевшей спине… Было не то что бы неприятно.

Но смотреть вечером сериальчики, завернувшись в плед, мне нравилось больше. Там моей обнаженной кожи касалась только бабуля, когда целовала меня в щеку, проходя на кухню, или Себа мягко терся о ноги шелковистой шерсткой. И ничей пот не оставался на моем теле, и нигде ничто не хлюпало, не болело, и не тянуло разочарованием и неловкостью после просмотренной серии.

Ну, на ближайшие лет пять секса мне хватит, — подумала тогда я. Вслух.

— А ты в следующий раз не будь бревном, может и понравится! — хмыкнул Вася, — И побриться не забудь.

Вася получил по мордасам.

Сначала от меня, а потом еще от бабули. Как она узнала — до сих пор гадаю, но если после моего возмущения с применением насилия он меня выгнал полуголую из своей квартиры, то после бабулиных лещей пришел с цветами извиняться.

С тех пор я решила, что если не клеится, то клеить, наверное, и не надо.

И теперь я смотрела на бритву, единственные в моей коллекции шелковые стринги телесного цвета и думала: надо или не надо?

Ну, по всему выходило, что скромные девушки при первой встрече под юбку себе лезть не дают, поэтому и тратить время смысла нет. Но бабуля всегда говорила, что красивое нижнее белье нужно, не чтобы им соблазнить мужчину, а чтобы чувствовать себя способной соблазнить мужчину. Что это для внутренней гармонии, так сказать.

Я кивнула стрингам и бритве и сделала шаг в сторону, оказываясь глазами напротив двух кучек тряпья с предполагаемыми нарядами на выход. Одеться надо скромно, чтоб все знали издалека, что я — девочка хорошая, мечтающая о том самом очаге, но и соблазнительно, что б грязные мыслишки в голове этого Максима пронеслись.

Я стояла и жамкала мокрые пряди, чтобы хотя бы сегодня они выглядели игривыми завитушками, а не распушившейся мочалкой с торчащими от старости кривыми нитками. Смотрела на бабушкино темное платье для театра времен ее юных лет, очень красиво облегающее фигуру — ниже колена, с закрытым рукавом, но зато и с вырезом, где надо!

— Надену его — это скромно, — кивнула я.

Телефон пиликнул, привлекая внимание. Я разблокировала экран и заскрипела зубами. Уже по уведомлению я видела, что мне снова отказали. Глаза заслезились, и хорошо, что я решила их не красить!

— Ну после очередного отказа точно должно случиться что-то хорошее, да? — пробормотала я себе под нос.

Вчера я выслала еще ворох предложений с портфолио, где-то в глубине души надеясь, что хоть кто-то остановит меня от дурацкой задумки. Я стояла и таращилась в экран, уже погасший. И вдруг он загорелся вновь. Сердце забилось быстрее. Наверное, это что-то хорошее!

Звонила бабушка, и я взмолилась, чтобы она сказала, что ей стало лучше, чтобы сняла с души хоть эту тяжесть.

Я торопливо нажала принять вызов, едва не выронив телефон.

— Бабулечка! Ну что? Ты как? Тебе лучше?

— Мне плохо, маленькая…

Сердце упало. Я раньше не слышала у нее такого голоса, и теперь почувствовала себя совсем маленькой девочкой, которая понятия не имеет, что делать, которая не хочет решать, а хочет только уцепиться за юбку взрослого и попросить о помощи.

— Я приеду, — прошептала я.

— Да не надо! — раздраженно воскликнула она, но ее голос тут же опять упал до какой-то мольбы, — Поговори со мной просто, бусинка… Уже не могу. Ни есть, ни спать, ничего… Расскажи что-нибудь…

— Да… да, сейчас, — я открывала ноут, забивая в поисковик сайт РЖД и думая, что бы такое веселое ей рассказать, чтобы хоть чуть поднять настроение, — Бабуль, а я жениха себе нашла!

— Правда? — слабым голосом выдавила она, но я и через километры услышала в нем улыбку.

Я закивала, будто она могла меня увидеть.

— Правда-правда! Максим зовут, — он был единственным мужчиной, пришедшим мне на ум, — Такой, знаешь, эм… воспитанный! И красивый! И, и… и искусство любит. Мы с ним на выставке познакомились недавно…

— И уже жених? — почти весело уточнила я.

— Нет, ну а что тянуть? Я ему так и сказала — я девушка приличная!

— Ой ли?..

— Еще какая!

Билеты были только на завтрашнее утро, и я не мешкая начала забивать паспортные данные. Мы болтали с бабулей еще около получаса — точнее, я болтала, и отключилась, только когда по тихому, но беспокойному сопению поняла, что бабушка заснула.

До выставки я все-таки дошла. Просто потому что вещи собрала на нервах за час, сразу договорилась с хозяйкой квартиры, что она присмотрит за Себой и, пообещав ей в благодарность наконец-таки сходить на свидание с ее сыном, которого на дух не переносила, в общем-то, готова была уехать хоть сейчас. И в таком состоянии сидеть дома не хотелось. Я и ночью-то теперь едва ли усну, так хотя бы вечер займу мысли чем-то еще.

Дорога прошла как в тумане, потому что перестать надумывать себе ужасы категорически не получалось. Я взяла с бабушки обещание, что она обязательно что-нибудь поест. После того, как она все-таки призналась мне, что уже несколько дней только воду пьет, мне показалось, голова у меня все-таки взорвется. Надо было еще вчера билеты брать! Так нет же, успокаивала себя тем, что это просто затянувшейся простуда, а врачи ничего не сделали, потому что сразу это поняли!

Да ни черта они не поняли!

Я тряхнула головой, постаравшись выместить из головы дурные мысли. Пока что я все равно ничего сделать не могу, поехать раньше поезда — тоже. И никому не станет лучше, если я все-таки расплачусь.

Я прошла через зал, с любопытством разглядывая цветастые обнаженные тела, чаще всего сплетенные почти порнографично. На них, кажется, даже можно было разглядеть капельки пота. В общем-то, не сложно было понять, чем заняты мысли художницы!

Мне нравились цвета, и даже, может, с натяжкой стиль, но я категорически не могла понять эту зацикленность на теме секса.

Интересно, я все-таки встречу Максима как-там-его Майорова? Хоть бы со стороны посмотреть на мужчину, которого я уже представила, как своего жениха! Я без стеснения оглядывалась в поисках мужчины. И довольно быстро наткнулась на него, как раз перед камерами болтающего с главной героиней этого дня — Алисой Волошиной. Творцом всего творящегося здесь безобразия. Девушка была высокой, красиво сложенной, потрясно одетой и накрашенной, а еще — прекрасно знающей себе цену. Это чувствовалось в ее взгляде, позе, в том, как она уверенно откинула с плеча волосы резким движением.

Если бы я стояла на собственной выставке перед камерами, я бы точно не знала, куда деть руки, ноги, волосы и глаза! А этой хоть бы что. Я вдруг подумала: а ее богатенький друг… ну, он позировал для ее работ? И какие вообще между ними отношения?

Я приткнулась в уголок и беспардонно пялилась на эту красивую и богатую парочку засранцев. Почему засранцев? Потому что я тоже хочу быть красивой и богатой!

Женщина убрала какую-то несуществующую пылинку с его пиджака, и вдруг стрельнула в него взглядом из-под ресниц как-то по особенному. Нет, эта ведьма точно его рисовала! Я тоже хочу его порисовать!

В жизни Максим Батькович оказался еще приятнее, чем на фотографиях. Он расслабленно засунул руки в карманы черных брюк и едва заметно улыбался девушке напротив. Закатанные рукава белой рубашки частично открывали вид на красивые руки — не слишком накаченные, но очень красиво вылепленные. На изгиб запястья и выпирающую гребнем косточку локтевой кости… В какой-то момент я всерьез взревновала такую красивую модель к этой сексоголичке. Ну разве может она сделать все правильно?..

Пойти что ли познакомиться с ним все-таки?

Особого смысла в этом уже не было, раз уж я уезжаю завтра из города, но хотелось сделать что-нибудь глупое. Что-нибудь, за что будет стыдно, что хоть частично отвлечет меня от мыслей о насущных проблемах. Я со всей ясностью осознала, что не смогла бы к нему подойти, не позвони мне бабушка перед выходом, потому что ну не настолько я смелая и умелая, чтобы мужиков соблазнять! Меня хватает только на то, чтобы как пластырь оторвать — подойти и прямо сказать, чего я хочу. А вот играть и флиртовать… при мысли о том, как нелепо я буду выглядеть, начинало подташнивать.

Нет, я бы не смогла к нему подойти.

Но смогу. Потому что сейчас я была совсем не против того, чтобы меня подташнивало от неловкости — что угодно, только не мысли о том, что бабуля там одна, и раньше послезавтра я ее не увижу и, тем более, ничем не помогу. Я не хочу думать о том, что Себу нужно уже сейчас нести в ветеринарку, а я оставляю своего больного кота, жутко привязанного ко мне, одного непонятно на сколько, наплевав на его состояние.

Я дождалась, когда он остался один, рассеяно рассматривающий очередное творение его сумасшедшей подружки, и сделала шаг навстречу.

— Правда красиво? — я встала рядом, делая вид, что мне жутко понравилась картина, у которой он стоял.

Мужчина обернулся, задержав на мне равнодушный взгляд лишь на секунду, и тут же перевел глаза обратно на картину, что-то едва различимо угукнув под нос. Он старался не смотреть на меня, видимо, надеясь, что так я скорее отстану. Желудок свернулся от неловкости — я не привыкла навязывать людям общение, но зачем-то упорно продолжила, будто нарываясь.

— А вы не думали что-то приобрести здесь? Красиво же… Даже просто под интерьер.

Он упорно молчал, явно демонстрируя, что на беседу не настроен. Щеки уже горели, но я не сдавалась, даже когда он отошел к другой картине. Я посеменила за ним.

— Я вот бы точно что-то купила, будь у меня деньги, все-таки такая красота! Но я человек скромный, на такую красоту мне сбережений не хватит…

Он ускорился, но я не отставала, вдруг почувствовав странный азарт. Чем больше он убегал, тем сильнее мне хотелось догнать.

— Постойте, мужчина, ну куда же вы! Кстати, я…

Он все-таки остановился, устало уставившись в очередное творение этой нимфоманки. Я уткнулась носом в его плечо, не успев затормозить, и тут же отскочила.

— Ой, простите, я…

— Раз вы такая бедная, может не стоило тратить деньги на довольно дорогие билеты? — перебил меня он, так и не отрывая ничего не выражающего взгляда от картины.

Ха. Я их и не тратила. Я подрисовала циферки с своем старом студенческом билете и любуюсь местными, прости боже, достоинствами совершенно бесплатно! Но признаваться в преступлении я благоразумно не торопилась.

— Чем не пожертвуешь ради искусства? — произнесла я на выдохе, — Я человек творческий — лучше не поем, но на выставку схожу!

— Надо же, как жертвенно, — скучающе произнес он, едва заметно закатывая глаза, — Ну хотите, можем переспать.

— Ч-что, простите? — я закашлялась.

— Ну вы же со мной заигрываете? — уточнил он, — Вот я и обозначаю перспективы.

— Я?! Заигрываю?!

— Ну да.

— С вами?!

— А тут есть кто-то еще, кого вы преследуете? — он издевательски оглянулся.

— Я не ищу отношений, уважаемый, я ищу только работу! — почти не соврала я, гордо приосанившись, — Я же бедная, помните?

— Вот как?

— И вообще, я пришла полюбоваться, зарядиться вдохновением… Да чего же вы самодовольный! Не пробовали быть поскромнее? — я возмущалась громко, с искренним возмущением, и краснела от злости из-за того, как быстро была поймана с поличным, — Я пришла сюда не за вами, — врала я, — Я пришла за вдохновением! Вы посмотрите, как это вдохновляюще! — я махнула рукой в сторону какой-то скульптуры, и мужчина с улыбкой перевел взгляд; я проследила за ним, — Это же… — я с трудом не скривилась, — Кислотно-желтый пенис. Кхм! А вы говорите, заигрываю… — покачала головой я с осуждением, — Когда тут заигрывать? Я просто хотела разделить момент любования с таким же ценителем прекрас… — я запнулась, наткнувшись взглядом на омерзительно-реалистично вылепленную мошонку, — Прекрасного, да… Очень эстетично! Всякое быдло похихикало бы, — я кашлянула, скрывая хихиканье, — А я — восхищаюсь! Мне не до вас, когда такое перед глазами…

Глаза заслезились от отвратительно очевидного вранья. И немножко от вида.

— А ведь и правда. Символично еще так, — Максим как-там-его подошел ближе к скульптуре.

Он чуть наклонил голову к плечу и прищурился, будто плохо видел.

— Да, — согласилась я, — Очень символично.

Я бы лучше лужей под ногами полюбовалась — в жизни и без того символичных мужских детородных хватает…

— Прямо вдохновляет, согласитесь? — он перевел на меня взгляд.

— Ага, — хмуро кивнула я, опять погружаясь в темные мысли.

— А на что, если не секрет? — не отставал вдруг проснувшийся мужчина.

— Быть увереннее в себе? — предположила я, — Не обращать внимание на мнение окружающих. Верить… в чудеса. Например.

Мы еще какое-то время молча смотрели на произведение искусства. И вот не то что бы я могла отказать этой его подружке в если не таланте, то, как минимум, отличных навыках и потрясающих знаниях анатомии, но душа не пела. Душа тихо плакала при мысли, сколько она заработает за вечер на этом символизме. От черной зависти захотелось перевернуть скульптуру и символично разбить символ неудачников об пол! Я помотала головой.

— Нет, я не верю в чудеса, — не выдержала я, роняя об пол свой образ, — Посмотрела и разуверилась!

Мужчина хмыкнул. А потом еще раз и еще, и вдруг опустил глаза, пряча улыбку в кулак.

— Наверно, я быдло.

— Я, видимо, тоже, — кивнула я, любуясь тем, как он неловко прячет лицо, стараясь не показывать остальным улыбку, — А тут есть буфет?

Я вдруг поняла, что дико голодная и готова даже потратить полтинник на жалкий бутербродик. Тем более, что я как раз взяла с собой пять пакетиков расфасованной по достоинству мелочи, начиная с копеечной! Собиралась на обратном пути зайти в банк и сдать все это добро. Так что будет чем расплатиться.

Неожиданно вспомнилось, что я на нервах вообще сегодня ничего не поела.

Мужчина вскинул бровь.

— Буфет есть, но явно не для бедных…

— Ну так угостите меня! — бездумно махнула рукой я и тут же внутренне чертыхнулась.

До скромной леди мне как до луны, конечно. Надо было посмотреть чертов курс по пикапу от Вероники Степановой, прежде чем идти охмурять миллионеров! Может напросилась бы на бутерброды с соком как-нибудь поизящнее.

И все же мужчина весело хмыкнул и протянул руку.

— Максим.

— Лена, — я ответила на рукопожатие и неуверенно улыбнулась.

Неужто, получилось?

— Ну пойдемте, Елена.

— Просто Лена! — умоляюще попросила я, чуть скривившись.

Я решила, что раз уж я не смогла похвастаться женственной утонченностью хранительницы очага и вместо того, чтобы заставить его бегать за мной, сама гонялась за ним, надо хотя бы дать ему понять, что я гордая и деньги мне не нужны. Поэтому, когда он сказал на кассе, что заплатит, я сурово поджала губы и уверила его, что могу заплатить за себя сама. И перевернула перед кассиршей пакетик с однорублевыми монетками.

— Если не хватит, у меня еще четыре пакетика, не волнуйтесь!

Она посмотрела на меня ненавидящим взглядом, ровно как и каждый человек в немаленькой, в общем-то, очереди, но отказать мне не могла.

Я улыбнулась. Это она еще пакетик с однокопеечными не видела, а у меня и такой есть! Настроение, хоть чуть-чуть, но поднялось. А еще мне в голову пришла идея, гораздо более разумная, чем пытаться соблазнить Максима.

— Думаю, вам стоит заказать у меня портрет!

— А вы еще и рисуете? — потянул он, — Лена, а можно все-таки я расплачусь? Сделайте мне такое одолжение.

Он с тоской смотрел, как симпатичная девушка за прилавком начинает пересчитывать заново, потому что сбилась. Она вскинула взгляд и посмотрела на меня с мольбой. Я уныло кивнула.

Приятно, оказывается, когда тебя упрашивают позволить заплатить! Жалко только, что это не за красивые глаза, а за дурной характер. Но уж чем богаты…

Стоило Максиму проигнорировать мое предложение, весь запал ушел. Вот еще минуту назад мне казалось, что я могу все, что не боюсь — ничего! Что я клевая, талантливая и все у меня будет в шоколаде, стоит только чуть посмелее заявить о себе.

Но, собственно, мне так кажется каждый чертов раз, как я отсылаю портфолио. А потом мне опять отказывают, и эйфория тут же стекает, как вода, оставляя после себя только более горькое разочарование, с которым с каждым разом все сложнее и сложнее справляться. Мне уже не хотелось есть. Не хотелось дразнить бедную кассиршу. Не хотелось разговаривать с Максимом. Он ведь даже не попросил показать свои работы! Очевидно, мужчина просто не хотел отказывать прямо, а потому сделал вид, что вообще не услышал.

Стало как-то резко неловко за свое поведение перед ним. Он, наверное, думает, что я совсем дурочка? Глаза заслезились. Соблазнить не могу, рабочее предложение сделать тоже не могу. Что я вообще не могу?! Ни-че-го. Потому что надо было в пятнадцать лет не в художку бегать, а учиться флиртовать и делать макияж! Тогда бы я сейчас не чувствовала себя настолько не в своей тарелке, не прятала бы от мужчины слезящиеся глаза и не напоминала бы себе каждые полсекунды, что надо выпрямить спину, потому что сгорбленной можно только в толстовке ходить, но уж точно не в платье!

Я чувствовала, что выгляжу жалкой. Плечи расправлять уже не получалось. Спина горбилась. Я даже не чувствовала — я знала, что я жалкая. Хотелось свернуться, спрятаться или провалиться под землю, чтобы никто меня не видел. И еще гаже было от того, что Максим-то выглядел потрясно! Так потрясно, как только может выглядеть успешный человек. Я тоже когда-то верила, что стану успешным человеком…

— Вы что, плачете?

Я замотала головой.

— Н-нет! П-просто… — я всхлипнула, — Просто в глаз… что-то… попало!

К лицу вдруг прикоснулось что-то теплое и сухое. Я дернула головой, пытаясь скинуть его руку, но он все равно уверенно ухватил за подбородок и поднял мое лицо, проходясь вытирая большим пальцем слезинку с щеки.

— Плачете, — прошептал он, разглядывая мое лицо, — А покажите мне свои работы, может я и правда у вас портрет закажу?

Я вспыхнула.

— Нет!

Еще мне одолжений не делали! Я гордая! Мне подачки не нуж…

Так. Так-так… Так-так-так! А вообще-то — еще как нужны. И не такая уж я и гордая, если подумать…

«— Знаешь, детка, иногда можно засунуть свою гордость себе в задницу и просто пореветь! Иначе откуда люди узнают, что тебе нужна помощь? По статистике у гордячек чаще развивается язва!

— Есть такая статистика? Хотелось бы посмотреть…

— Если бабушка говорит, что есть, значит есть! Еще мне от соплячек допроса не хватало!»

Сама бабушка, кстати, на моей памяти никогда не плакала, поэтому и слова ее я всерьез не воспринимала, но что если это сработает? Мне сейчас очень-очень это нужно!

Я всхлипнула. Заморгала, пытаясь стряхнуть пелену слез, чтобы они скорее покатились по щекам. Сейчас главное не показывать раньше времени, что я уже согласна вообще на все.

— Я так не могу… Вы очень добры, Максим, но это как-то нехорошо…

— Давайте я сам решу, ладно? — попросил он, отводя меня в сторонку, — Возьмите салфетку и высморкайтесь… — он взял салфетку у кассирши, тут же прикладывая ее к моему лицу, — Вам чай с лимоном, с сахаром? Советую еще сладенького чего-нибудь взять. Вам взять?

Я робко улыбнулась и закивала.

— В-возьмите, — всхлипнула я, вытирая слезы, — Только не сникерс, умоляю — он вязнет в зубах! А там есть эклеры? Ой, господи восемьсот рублей штучка, я сейчас снова заплачу…

— Да не смотрите вы на ценники! — зашипел он, разворачивая меня от витрины, когда губы у меня снова задрожали, — Я выберу на свой вкус, а вы пока побудьте умничкой и молча доешьте свой бутерброд!

Я послушно закивала.

— Вы правда посмотрите мои работы? — он молча кивнул, прикладывая карту, — Только пообещайте мне, что скажете честно, если вам не понравится, ладно? Я честно не напрашиваюсь на комплименты…

Но как бы хотелось их услышать! Он взял коробочку с эклерами, впихнул мне в руки чай и, придерживая за талию, скорее повел подальше от протянутого ему кассиршей чека, пока я не успела в него заглянуть.

— А вы будете плакать, если скажу, что не нравится? — уточнил он; я представила и поторопилась запить горечь сладким чаем, — Ой, по глазам вижу, что да! — воскликнул Максим, — Тогда ничего не буду обещать, Лена, уж простите!

Я разблокировала экран, проверяя, не пропустила ли звонок от Антонины Владимировны, бабушкиной соседки сверху в Архангельске. Уже перед выходом я вдруг вспомнила, что у бабули где-то валялась старая записная книжка и решила проверить, нет ли там каких номеров… Ей всегда было удобнее записывать от руки, а не в телефон. В основном номера там были чисто по именам, которых я и не знала, но рядом с этим конкретным номером было четко написано, кто это и в какой квартире живет. И даже с приписочкой «Сумасшедшая стерва!». Я навскидку предположила, что мы могли бы быть с ней знакомы и решила позвонить. Рассказами о том, как хорошо я ее помню еще с детства старуха не впечатлилась, а вот за обещание перевести ей денег согласилась сходить проверить бабулю и даже приготовить ей поесть и проконтролировать, чтобы бабушка все съела!

Я предупредила ее, что бабуля болеет и это может быть ковид, но мне на счастье Антонина Владимировна была глубоко верующей и глубоко верила, что никакого ковида нет, так что я взяла с нее обещание хотя бы надеть маску, но на предложение оставить обед у двери она меня обсмеяла и рассказала, как именно, нам, миллиниалам, промывают мозги через компьютер, и во что превратиться мой мозг, если я не перестану на слово верить всем новостям. Я от души согласилась со всеми ее выводами, перевела денюжку и мы договорились, что она отзвониться мне, как только покормит бабулю.

— А вы вообще-то замечательно рисуете, Елена…

— Просто Лена! — горячо попросила я, — А что, правда? Нравится? Или вы это, чтобы я не заплакала? Скажите честно, я обещаю больше не плакать! У меня же целая коробка эклеров, я справлюсь, даже если будет очень больно…

Максим хмыкнул и весело прищурился, глядя на меня.

— Ну раз обещаете… — начал он, посерьезнев, — Тогда честно.

Сердце забилось и на глаза опять набежала влага. Я поскорее укусила эклер, захватив языком побольше начинки и с удивлением заметила, как его взгляд на секунду задерживается на моих губах. Чуть не подавилась, зато плакать перехотелось! Есть еще порох в пороховницах! Будет чем успокаиваться, когда друг настоящей художницы, которая продает свои картины за тысячи долларов и выглядит как модель, расскажет мне честно о моих почеркушках…

— Не понимаю, если честно только одного… Вы же можете довольно неплохо продавать свои картины. Почему вам хочется плакать глядя на ценники в буфете? — он улыбнулся, — Я думал, как повежливее вам отказать, но вообще-то совсем не против заказать у вас портрет — мама давно просила, но работы Алисы я ей дарить точно не стану…

В первый момент в голове пронеслась только одна мысль…

— Она вас все-таки рисовала?! — я вскочила, обиженно на него посмотрев.

Не знаю, что меня так обидело, просто я и так этой белобрысой уже завидовала самой черной завистью, а теперь еще и оказалось, что она забрала у Максима его модельную, так сказать, невинность. Почему-то было неприятно, что я всегда буду только второй. В другой стороны, именно мой портрет будет висеть у него дома и радовать глаз его мамы!

Это же что-то значит?

И только когда я успокоилась, представив, как они с мамой сидят у камина в шикарном особняке и любуются моей работой, и она его спрашивает, кто же нарисовал такой чудесный портрет… только тогда я поняла.

Я. заработаю. баблишек.

— Но я рисую только на больших форматах. Не меньше ста сантиметров по одной стороне, — робко наврала я, чтобы набить цену.

Максим спокойно кивнул, все еще поглядывая на меня с легким удивлением.

— Вот и отлично. Сколько?

Руки похолодели и я с трудом сглотнула образовавшийся в горле комок.

— С-сто. Тысяч, — я сложила руки в замок и посмотрела на него осторожно исподлобья, — Р-рублей…

Вообще, для большого формата и моих навыков цена вполне приемлемая. Неприемлемая она только для моего среднестатистического подписчика в инстаграме. Да и вообще для большинства людей, которые такие деньги порой месяцами зарабатывают. Я бы тоже не стала покупать портрет за такую цену! Ну на кой он мне, в самом деле, нужен? Но если говорить о нормальной, человеческой цене за такую работу и годы обучения — цена приемлемая. Можно с этим поспорить только если вспомнить, что я никто и звать меня никак, но… Максим — богатый. Так что может и не заметит? Я решила обнаглеть без меры и рискнуть, назвав цену, которая устроила бы меня.

Помню, как-то проводила мастер-класс на день рождения одной женщины. Ее друзья в качестве подарка решили заказать ее портрет, но не просто так — а с подвывертом! Портрет они рисовали сами, все вместе и на одном холсте под моим чутким руководством. И само собой с моими правками. Говоря откровенно, правила я за всеми и потом еще полчаса подрисовывала, когда все ушли, чтобы портрет был хотя бы похож. Результат всем очень понравился! Получилось чудесно даже на мой вкус. Ну, собственно на мой вкус все и было сделано.

И тогда одна женщина предложила мне нарисовать ее портрет на заказ, расхваливая на все лады мой талант. Портрет она хотела большой, и я уже радостно потирала ручки. Пока она не предложила мне за него три тысячи.

«Ну а что? Вы же за эту цену нам мастер-класс давали, я же у вас спрашивала, помните?» — объяснила тогда она на мои слова о том, что за такие деньги портрет будет раза в три с половиной меньше того размера, который бы она хотела.

Я постаралась ей вежливо объяснить, что такая сумма не покроет даже не просто материалы — я за нее даже холст не куплю скорее всего, не говоря уж об оплате самой моей работы. И что самая скромная цена за картину высотой в метр — тысяч тридцать. И за весь мастер-класс — а не только мою работу — они заплатили лишь слегка меньше. Мне вежливо объяснили, что я бесталанное чмо и зажралась, раз думаю, что кто-то мне столько заплатит. А потом на меня еще и отзыв хреновый настрочила начальству, мол, я вашей сотруднице работу предложила, а она мне нахамила.

— Так скромно? — вывел меня из воспоминаний голос мужчины.

— Двести! — торопливо предложила я.

Максим тонко улыбнулся и покачал головой.

— Сто пятьдесят за быструю реакцию. Но — не наглейте.

Я закивала. Вздохнула поглубже и, успокаивая дрожь в руках, задала главный вопрос:

— А… а-а-а… кхм! А-в-в…

Ну, почти спросила.

— Аванс? — предположил он.

Я закивала, поражаясь своей наглости.

Когда наконец позвонила Антонина Владимировна, я уже обо всем договорилась с Максимом и с улыбкой от уха до уха шла за своей курткой в гардеробную. Я отошла подальше, чтобы шум не мешал мне слушать, как там поживает единственный дорогой мне человек.

В Архангельск я, судя по всему не еду.

Потому что у меня теперь есть деньги вызвать бабуле врачей, у которых будет мотивация обстоятельно разобраться, что с ней происходит, а отрабатывать их мотивацию дистанционно я не могу. От мысли, что только аванса в виде трети цены мне, скорее всего, хватит на большую часть моих проблем, хотелось опять позорно разреветься.

В общем, теперь мне нужен был человек, который регулярно будет проверять бабушку и честно мне рассказывать, как она. Собственный агент в бабушкиной крепости!

— А если я вам еще денег пришлю? Антонина Владимировна, у меня скоро будут деньги, много денег, — обещала я, — Поэтому просто сделайте мне такое одолжение, хорошо?

Старуха согласилась и даже порадовала меня, сказав, что суп бабуля выхлебала до последней капли и даже готова была согласиться на добавку, но заснула.

— Хорошо-хорошо, Леночка! Я только рада — людям надо помогать друг другу! Кормить, поить, следить за врачами? — по-деловому уточнила свои обязанности старуха.

Я закивала.

— Именно. И отчитываться мне! Договорились?

Александр Валерьевич Шишкин хмыкнул весело себе под нос. Давно он не прятался по углам, как мальчишка! Но оно того стоило.

Как только мужчина увидел эту дворняжку рядом с другом — всю такую скромненькую в будто бабушкином платье да ненакрашенную — он сразу все понял. Первая пошла! Интервью вышло только неделю назад, а дамочки время не теряют…

И сейчас, слушая, как она обещает кому-то, что у нее вот-вот будут деньги — «много денег» — он ничуть не сомневался, откуда она их возьмет. Наверняка придумает какую-нибудь жалостливую историю, чтобы развести Макса. И друг поведется. Не потому что такой уж идиот — просто ему не жалко. А еще — не принципиально. А в непринципиально важных вопросах он всегда был невнимательным и расточительным.

Саша решил, что не будет торопиться и раскрывать маленькую меркантильную стерву. Если все случится слишком быстро, друг не запомнит хорошенько урок. И когда это будет важно, может обжечься уже всерьез.

Глава 3

Мои проблемы в сексуальной жизни начались давно. В далеком-далеком детстве, еще когда мы с бабулей жили в однушке в Архангельске. Тогда же, когда я впервые столкнулась с такой вещью, как воскресная бессонница. Я помню, что это была то ли поздняя осень, то ли зима. Темнело рано, светлело поздно, и мой мозг все никак не мог взять в толк, когда же нужно спать, а когда бодрствовать. Спать хотелось всегда за исключением того времени, когда пора было ложиться спать. Но бабушкиными стараниями я все-таки засыпала хотя бы до двенадцати. Вот только по воскресеньем у бабушки была ночная смена.

Я лежала на разобранном к вечеру диване, в черное окно били голые ветки, прося забрать их в теплую квартиру из пурги, а на фоне шуршал телевизор, который я включала, потому что в тишине и темноте я чувствовала себя слишком одинокой, чтобы закрыть глаза, но вместе с ведущей ночной телепередачи и ее гостями было как-то повеселее!

«Секс с Анфисой Чеховой» — вот корень всех моих проблем!

Не то что бы я действительно что-то понимала… Просто хорошо засыпала под голос ведущего. Проблема была в том, что хотя я ничего не понимала, но очень и очень хорошо запоминала. А потом хаотично выстреливала информацией, шокируя окружающих и создавая себе сложную репутационную ситуацию, из-за которой пригласить меня на свидание для местных мальчишек было сродни испытанию на храбрость.

«— Итак, со слониками мы закончили! — учительница стерла с доски изображение животного и список фактов о нем, — А может кто-нибудь из вас знает что-то интересное про барсуков?

— Если втирать барсучий жир в хер три раза в неделю, то работать будет, как часы! — вскинула руку я.

— Спасибо, Лена, очень познавательно…»

Да, думаю мои проблемы с сексом начались где-то там…

— Так значит не Елена? — весело уточнил Максим.

— Нет, — мотнула головой я, скидывая осеннее пальто, — Не Елена.

— Арлена? — я кивнула, вытряхивая из сумки блокнот для набросков и пенал, — А можно расшифровку?

Ему нужно было узнать мое полное имя, чтобы выписать пропуск, и он его узнал еще вчера вечером. Но по телефону он глумиться не стал, и я уже было решила, что это потому, что у серьезных богатых людей приоритеты отличаются от тех, что демонстрировал мне обычно мой круг общения. Но я ошиблась! Не так уж богачи отличаются от нас, простых смертных…

Стоило мне переступить порог его кабинета, где я буду делать первые наброски, Максим тут же начал интересоваться.

— Это же не иностранное, я правильно понимаю? — глаза блестели весельем.

Я вздохнула и обреченно покачала головой.

— Нет. Не иностранное. Это от Армия Ленина!

Максим стоял, упершись задницей в свой рабочий стол прямо напротив меня. Простая белая рубашка натянулась красиво на плечах, когда он скрестил руки на груди и кивнул.

— Больжедоровна?

— Большевистская железная дорога, — предвосхитила я вопрос.

— Арлена Больжедоровна… — медленно произнес он, — Извращались как могли?

— Бабушка считает, что это смешно.

— И как? Смешно? — уточнил Максим.

— Ну ей-то да, ее же зовут Анна! — раздраженно зашипела я, раскрывая блокнот на чистых страницах и предупредила, — Либо садитесь, как вам удобно, либо я начну рисовать прямо так!

Максим спокойно кивнул и даже не шевельнулся.

— Рисуйте. Так бабушка была ярой коммунисткой?

— Если бы! Беспартийная всю жизнь. И вообще — потомственная ведьма! Она хотела назвать меня Даздрапермой, но папина бабуля ей не позволила. Стояла горой за хоть сколько-нибудь благозвучное имя.

— А родители?

— Папа к тому времени уже сбежал, а мама должна была бабушке Ане кругленькую сумму и за отпущение долгов отдала право выбрать имя. Она же не знала, что Жора — это не от Георгия!

Мужчина тихо рассмеялся, и я почему-то тоже улыбнулась. От этих подтруниваний было не обидно. Возможно потому, что в самом его тоне чувствовалось, что обидеть он меня вовсе не хочет. А еще от того, как просто он со мной общался, с меня сразу будто стекло все напряжение.

Стоило мне подъехать по адресу и закинуть голову к небу в попытке разглядеть крышу застекленного и блестящего на солнце монстра, аренда в котором была, поди, дороже, чем обе мои почки, я тут же и напряглась.

Однажды я приезжала на мастер-класс в Москоу-сити. Так заказчица при встрече минут пятнадцать мне объясняла, что они там люди серьезные и кого попало не приглашают, и одеться я могла поприличнее, например, в красивую рубашечку. И причесаться тоже. Да и накраситься бы не помешало. Я бы хотела ей объяснить, что красивых рубашечек у меня ровно две в гардеробе — на Новый Год и на свидание с возможным работодателем. И если я поеду в них на живописный мастер-класс, то красивые рубашечки довольно быстро превратятся в обычную мою рабочую одежду, только с рюшечками. Но так как деньги терять не хотелось, я улыбалась и кивала. И даже послушно согласилась причесаться, когда на вопрос, расчесывалась ли я вообще утром, ответила твердое: нет. Нет худа без добра! Хотя бы смогла полюбоваться ее лицом, когда она поняла, почему я не расчесывалась. На ее глазах пусть не прилизанные, но симпатичные кудряшки превратились в пух, очерчивающий мою голову подобием нимба.

В этот момент, думаю, она поняла, что до этого я выглядела еще неплохо! Пусть не как хорошая обслуга в рубашечке и фартучке, но зато как творческий человек — в тему к мастер-классу, так сказать.

На самом деле, случай был все-таки единичный, но самооценка у меня и без того сейчас плавала где-то на дне и было страшновато натолкнуться на того, кто сможет мастерски мне ее еще немного опустить, рассказывая, где и что со мной не так.

Вот лет в пятнадцать я искренне считала, что любому нормальному человеку на чужое мнение должно быть плевать, но это я еще не сталкивалась тогда толком с чужим мнением. А вот когда столкнулась, поняла, что либо я глубоко ненормальный человек, либо я глубоко наивным подростком была!

Внутри здания все было настолько же претенциозно, как и снаружи, и это заставляло меня чувствовать себя хитростью проникшей во дворец дворовой кошкой с подранными ушами и зудом по всему телу из-за блох. Когда еще охранник, стоило назвать свое ФИО, подумал, что я из тех подростков, которые забредают, проиграв какой-нибудь спор, и теперь издеваюсь над ним, чуть меня не прогнал, я уже было решила, что я куда-то не туда приехала. И дышу неправильно и моргаю — тоже. И мне явно стоит уехать обратно в ту дыру, откуда я вылезла, и не портить хорошим людям день!

Я кое-как уговорила его все-таки проверить по списку, и когда он нашел-таки мое имя, то извинился совершенно искренне, и даже позвал кого-то меня проводить. Я, конечно, простила — с кем не бывает? — но осадочек остался.

Следующим монстром на пути к башне с моей принцессой была секретарша. Красивая девушка Света. Все, как полагается: небесно-голубая блузочка, идеальные стрелки, идеальные шпильки на идеальных ногах. Банально, но, должна признать, впечатление и правда производит! Мне все казалось, что она смотрит на меня свысока, и если это было не моей паранойей, то понять я ее могла.

Да уж. И как я могла бы соблазнять Максима, когда перед ним каждый день дефелирует это чудо?

Самое смешное, что при всех своих внешних достоинствах девушка еще и выглядела довольно умной. Понятие не имею, о чем она там болтала по телефону, но слова были какие-то мудреные, иностранные… И взгляд такой суровый. Я сидела под этим взглядом десять минут, ожидая, когда у Максима будет перерыв, и за эти десять минут успела вся издергаться, решая, что конкретно этой Свете во мне не нравится. Она то и дело бросала на меня странные взгляды.

— С вами все в порядке? — уточнила она под конец, в очередной раз прожигая меня своими ледяными очами, — Может все-таки хотя бы водички?

— Я нормальная! В смысле, со мной все нормально! У меня что-то на лице?! — нервы все-таки не выдержали.

— Что-то есть, — кивнула она, — Что такое… симпатичное. Ваше лицо, кажется? Может все-таки водички?

Я мотнула головой и торопливо шмыгнула в открывшуюся дверь кабинета.

И теперь радовалась, что хотя бы в присутствие Максима расслабиться получилось до смешного легко.

— А вы как планируете назвать своего ребенка?

— Девочку — Диамара, — честно призналась я в том, что достойная продолжательница семейных традиций, — От диалектики марксизма! А мальчика — Гертрудом. От Герой Труда! Осталось только найти им отца с подходящим именем, чтобы уж наверняка. А у вас уже есть планы на то, как вы будете портить жизнь своим будущим детям?

Максим наклонил голову к плечу и почесал висок, честно задумавшись.

— Ну у меня много денег — могу нанять им штат репетиторов по всем возможным предметам, чтоб жизнь медом не казалась… А так, я даже пока и не думал?

— А разве не пора уже? — усмехнулась я, переворачивая страничку и обходя его с другой стороны, чтобы сделать набросок с нового ракурса, — Часики-то тикают!

— А разве они не у женщин тикают?

Максим следил своим спокойным взглядом за моими перемещениями, но позу не менял. Смотрел он так внимательно, что казалось, рисую не я, а меня, и ощущение от этого были какие-то странные. Я вдруг подумала, что деньги за портрет — это прекрасно, но никто же мне не запрещает еще почву прощупать в ту сторону, с которой я и начинала? Сердце скакануло в груди от волнения, но я не позволила себе соскочить.

— Ну да! Я вот ищу того самого… Ну, знаете, чтоб прям любовь на всю жизнь. Мечтаю о семье и всякое такое, — врала я, — Чтобы нормально, а не как у мамы с папой — случайный залет.

На самом деле, против того, о чем я говорила, я и правда ничего не имела, хоть никогда и не думала об этом всерьез. Просто как-то так по жизни получалось, что приоритеты у меня расставлялись иначе. Но если представить на секундочку, что у меня могла бы быть нормальная семья, как в рекламе майонеза… Ну вот чтобы прям муж, дети, собака с кошкой! Думаю, это могло бы быть мило. Но я даже любовника себе найти по-человечески не смогла, что уж говорить про мужа?

А попытка соблазнить Максима закончилась тем, что я слезами выклянчила у него работу. Было слегка стыдно из-за этого, но потом я вспоминала, сколько я за это денег получу, и стыд куда-то пропадал.

Я наконец смогла отвести Себу к ветеринару, а у бабули как раз сегодня под приглядом соседки возьмут анализы. И о результатах я узнаю не из путанного рассказа больного человека, не понимающего, что эти анализы вообще значат — мне их пришлют на почту вместе со всеми объяснениями и рекомендациями! А если я что-то не пойму, то смогу созвониться и уточнить! Вот на этом месте весь стыд улетучивался и я алчно поглядывала на свою прекрасную модель, прикидывая, как бы поизящнее подбить к нему клинья.

— Всегда мечтала быть женой и матерью!

Максим улыбался, весело на меня поглядывая.

— М-да? Как любопытно.

— Это же самое главное в жизни! — покивала я, — Но так сложно найти серьезные отношения в современном мире, — особенно если не ищешь даже несерьезных, — Так что я, наверное, останусь старой девой…

Ну вот! Могу же, когда хочу. Разве я не изящно намекнула ему, что он может стать тем самым — первым мужчиной в жизни девушки, мечтающей о домашнем очаге? За свою ложь было слегка неловко, но в то же время почему-то смешно. Натренируюсь я на Максиме быть нехорошим человеком! Бабуля приедет — не узнает меня. Зато ехать она будет от вокзала не на метро, а на такси-комфорт. И не от вокзала, а от аэропорта.

Что бы ему еще такое наврать?..

Дверь вдруг открылась, и вплыла Света с подносом.

— Ваш кофе, — она поставила чашку Максиму на стол, — А вам чай с ромашкой, — она улыбнулась мне, — И печенюшек еще принесла. С шоколадом. Бледненькая вы какая-то. Давление, поди, низкое? Я сахарницу оставлю — сладкое хорошо помогает.

— С-спасибо?.. — я глупо хлопала глазами, стараясь не пялиться в вырез блузки.

— На здоровье. У нас тут на кухне еще много чего есть, если что…

— Иди уже! — поторопил ее начальник и повернулся ко мне, стоило ей выйти, — Кажется, ты ей понравилась. Ну да не удивительно… — потянул он и кивнул на блокнот у меня в руках, — Кстати, уже можно посмотреть?

— Всего пара набросков…

— Мне любопытно!

Мужчина обошел меня сзади и, облокотившись о спинку стула, заглянул через плечо. Я вся сжалась, желая то ли исчезнуть, то ди стать прозрачной, чтобы не стоять между Максимом и нарисованным Максимом. Он наклонился слишком близко, его рука листала странички моего блокнота, и в моем пространстве вдруг оказалось слишком много чужих частей тела.

— Ну, в общем-то, еще несколько набросков с разных ракурсов, договоримся о позе и можно на сегодня заканчивать! — поторопилась я заполнить какую-то вязко-неспокойную паузу старыми-добрыми рабочими вопросами.

— Ну давайте договоримся о позе… — согласился мужчина и спокойно уточнил, — А вы меня как рисовать предпочтете: обнаженным или в одежде?

— Обнаженным! — выпалила я быстрее, чем успела подумать, — Ой, нет-нет! Погодите… Мы же рисуем для вашей мамы?

Обнаженной натуры я, само собой, не стеснялась. Ни своей, ни чьей-либо еще. Просто потому, что рисовала ее и не раз. В том числе и свою! Просто как-то раз на просмотр мне не хватало набросков, и я, особо не заморачиваясь, разделась, села перед зеркалом и добрала по количеству, так сказать.

Хотя когда мимо моих работ проходили преподаватели и разглядывали мои пусть нарисованные, но все же обнаженные телеса, в животе что-то щекочуще взволновалось. Было одновременно неловко и весело, и я себе торжественно пообещала, что сделаю так еще раз.

И в других обстоятельствах я бы Максима еще поуговаривала раздеться… Но назвался груздем — полезай в кузов. Я же вроде бы должна вести себя как скромная невинная дева, а скромные невинные девы же не уговаривают малознакомых мужчин раздеться?

Интересно, что он вообще обо мне думает?

— Ну, посмотрим по обстоятельствам, — предложил он, — Честно говоря, мне было бы интереснее, если бы вы сами решили, как лучше. Вы же тут творец, да?

Мне уже казалось, что он меня соблазняет. Ну разве можно такое предлагать?

— Ну, тогда… — мне, как творцу, очень хотелось его раздеть, — Давайте, например, драпировками прикроем… эм, срам, так сказать! Как-нибудь вас так завернем, чтобы вроде обнаженный, но и маме подарить можно. Да? Или… — в голове заработал калькулятор, — А может две картины нарисуем? Для мамы и для вас? Как вам?

Я повернулась, ткнулась носом в его щеку и дернулась в сторону, тупо хлопая глазами. Когда он успел оказаться так близко?

— Да, — Максим улыбнулся, — Давайте две! Наброски, кстати, чудесные, — совершенно искренне сказал мужчина, заставляя меня улыбнуться, — Я правда такой красивый?

Я медленно кивнула. Внимательно еще раз посмотрела на его лицо. Максим выглядел совершенно спокойным, но продолжал чему-то улыбаться. Он уже отошел обратно к своему столу и начал расстегивать пуговки рубашки…

— А… а что вы делаете? — глупо спросила я, стараясь не слишком пялиться на открывающиеся моему взору виды.

Виды были прекрасны и не пялиться было сложно. У мужчины были красивые ключицы и при движении под кожей просто потрясно перетекали мышцы! Пусть не скульптурно прорисованные, как у бодибилдиров или фитнес-тренеров, а скорее аккуратно обозначенные — они хорошо были видны именно в движении, и это будоражило воображение.

— Ну раз уж вы здесь, сделаем сразу наброски для второй картины? — он поднял на меня удивленный взгляд, — А вас что-то смущает? Я думал, художники — народ в этом смысле простой…

— Да, не особо замороченный, — подтвердила я, — Продолжайте!

Максим тихонько рассмеялся.

— Спасибо, что разрешили. Может еще музыку включить?

— А можно?! — я чертыхнулась, — В смысле… Нет-нет, ну что вы! Мы же тут работаем, а не развлекаемся.

Сердце грохотало в ушах и мыслить связно не получалось. Я не врала — я человек к обнаженке привычный, но вот прямо сейчас все было как-то иначе. Не так, как обычно. Я никак не могла поймать мысль — что же отличалось? Почему мысли о том, как его повернуть, чтобы свет из окна лучше падал, путались и мешались с дурацкими планами о том, как бы ему половчее приврать, что перед тем как рисовать, я должна его потрогать… Потому что потрогать хотелось жутко, руки дрожали от необходимости прикоснуться к теплой коже, почувствовать под ладонями упругие мышцы. А еще зачем-то хотелось, чтобы он тоже меня потрогал. У меня ведь тоже теплая кожа — приятно, наверное?

Максим вдруг опять оказался рядом. Присел на корточки передо мной.

— Лена, какая-то вы красная… С вами все в порядке? Может у вас температура?

Его холодные пальцы медленно прочертили по щеке, скуле, и ладонь укрыла лоб, остужая и правда потеплевшее лицо. Я смотрела на Максима убийственно серьезно, он на меня — весело.

Он что, подкатывает ко мне?..

Ко мне очень редко клинья подбивают, поэтому разбираюсь я плохо, чтобы сделать однозначный вывод. Но выглядело как-то слишком подозрительно для рабочего общения!

С другой стороны, губы покалывало от желания поцеловать такого близкого сейчас мужчину. А внизу совершенно очевидно тяжелело возбуждением, совершенно неожиданным, на самом деле, а еще — совершенно неуместным. Бедра напряглись, и я как могла вжималась в спинку стула, будто боясь, что окажись я хоть на миллиметр ближе, и он все поймет.

И вот это состояние вполне могло заставить меня принять желаемое за действительное.

Ведь может же быть такое, что у него просто вот такая фриврльная манера общения? Вдруг такой спокойный и серьезный на первый взгляд Максим Валерьевич не чувствует чужих личных границ и непроизвольно флиртует со всем, что движется? Не могу же я всерьез думать, что он ко мне подкатывает! После того, как увидела Свету, поприставать к которой хотелось даже мне, представить, что Максим бы мог всерьез захотеть меня было сложновато…

Но вот наивно не замечать мне тоже не хотелось.

Когда я последний раз убеждала себя, что это просто человек такой дружелюбный, а я себе надумываю, потому что многовато на себя беру, случился мой первый поцелуй! И то что бы тогда это было против моей воли… Просто поцеловалась я скорее из-за неловкости, что я так долго не замечала ухаживаний, неосознанно поощряя их. А если бы я сразу и честно это для себя отфильтровала, то обрубила бы на начальном этапе.

И вот теперь я смотрела убийственно серьезно на Максима, пытаясь определить по микромимике, хочет он меня или не хочет. А то через полчаса окажусь на нем сверху и буду себя успокаивать, что не так уж все и плохо, просто в следующий раз буду повнимательнее!

Проблема была в том, что в микромимике я была отнюдь не сильна… Как же понять, есть ли в его действиях какой-то намек?!

— Можно вас поцеловать, Лена?

— Ну слава богу! — непроизвольно вырвалось у меня.

Максим весело вскинул брови.

— Неужто так рады?

— Нет-нет! В смысле, да… То есть, — как бы так объяснить, что я рада определенности, — Рада, но поцеловать вы меня не можете!

— Вы ставите меня в сложное положение, — его рука оказалась на моем колене и поползла медленно вверх; Максим продолжал на меня внимательно смотреть, давая понять, что в любой момент я могу это остановить, — Так почему же нельзя?

Взгляд опять упал на его руку. А почему, собственно, нельзя?.. Дыхание слегка сбилось, стоило только представить, что могло бы случиться дальше, если бы я только чуть-чуть дернулась вперед, прижимаясь к его губам, таким близким; если бы я подалась навстречу руке, позволяя действовать увереннее… С Васей ничего подобного не было. Да и ни с кем, если подумать.

Такое почти болезненное желание оказаться в чьих-то руках, следовать за чьей-то волей, чувствовать на себе чью-то кожу, я испытывала разве что во снах, тех самых, о которых рассказывать не принято. Где нет брезгливости к чужой потной спине, нет страха обнажиться, нет брезгливости перед чем-то вульгарным. Они снились мне не так уж часто, но ощущения были настолько незнакомыми, но реалистичными, что я потом после них еще полдня ходила и думала: а может попробовать еще раз? Может найти себе-таки любовника? Многие же говорят, что первый раз — не показатель!

Под впечатлением я даже иногда заводила себе Тиндер, но дальше этого все равно ничего не заходило. Потому что впечатление от снов смазывались, я утопала в повседневных заботах и тратить время на ерунду — на сладкую обманку из сна — уже не хотелось.

И вот сейчас меня будто по голове огрели. На меня потоком свалились это же ощущение жажды и предвосхищение чего-то большего — только уже в реальности. Совершенно реальная рука жгла через ткань штанов, реальные темные глаза затягивали своей глубиной, реальные губы шептали вопрос: Так почему же нельзя?..

И не верилось, что со мной вообще могло произойти что-то подобное.

Так почему же нельзя?..

Я уже было потянулась к нему, завороженно глядя в глаза…

— Максим!

Дверь с грохотом распахнулась, и я дернулась назад, прижимая к груди блокнот для набросков. Максим перевел раздраженный взгляд на гостя, но с места не двинулся, продолжая все так же стоять передо мной на коленях, прижимая руку к моему бедру.

На пороге стоял высоченный темноволосый мужчина и оглядывал нас с каким-то непонятным превосходством. Из-за его плеча выглянула белобрысая макушка Алисы Волошиной. Ее взгляд тут же безошибочно впился в руку Максима на моей ноге, и мне отчего-то поплохело.

— Стучать вас не учили? — уточнил мужчина, медленно поднимаясь, и крикнул, — Света! Почему они вообще зашли?! Я просил не беспокоить!

— Вырвали из розетки телефон и поперли как танки, никого не слушая, — сообщила спокойно секретарша, — Бандиты, как есть. Я уже вызвала охрану.

— Я вообще-то тоже здесь работаю! — воскликнул гость и обиженно обернулся на секретаршу, — Света, я тоже ваш начальник! Какого черта?!

— Да она же пошутила… — пробормотала Волошина, продолжая прожигать меня взглядом.

Максим мотнул головой.

— Нет, не пошутила.

— Не пошутила, — раздраженно дернулся «тоже начальник», — Света, кинь им отбой, мы уже уходим!

— Я не ухожу! — мотнула головой гостья.

— А я бы вот с удовольствием… — не удержалась я, аккуратно отодвигая мужскую руку.

Волшебство пропало — я проснулась. И только что-то обиженно тянуло внизу живота, напоминая, что секунду назад было хорошо, а могло стать еще лучше, но, как и всегда, по итогу только — разочарование и смущение.

— Лена, подождите меня тут, пожалуйста.

Он на мгновение внимательно посмотрел мне в глаза, обозначая, что ожидает меня увидеть там же, где оставил, когда вернется, и мягко улыбнулся. Почему-то показалось, что эта улыбка — что-то вроде сыра в мышеловки. Он улыбнулся так красиво, так успокаивающе, но слегка запоздало. Будто специально, чтобы я размякла и не задумалась о происходящем.

А что, собственно, происходило? Я хотела его соблазнить. Кажется, получилось! Надо бы радоваться, а я теперь думаю только о том, что мой заказ может оказаться под угрозой. Ну потому что а вдруг что-то не склеится! Например я ляпну что-то не то, как Васе тогда. И он скажет мне: Выметайся и карандашики свои не забудь! И все мои планы на будущий гонорар — Себастьяну под хвост!

Стоило только Максиму скрыться за дверью с чернявым «тоже начальником», я аккуратненько потянулась за пеналом, чтобы собрать все свое барахло и свалить побыстрее. Я сделала три наброска лица с разных ракурсов и еще один недорисованный — тела. В принципе, мне пока хватит!

Из рук с грохотом выпал блокнот, раскрываясь где-то посередине, с наброском красивой девочки из метро. Я ее хорошо запомнила, потому что она была похожа на ангела: беленькие кудряшки, блестящие глаза с белесыми ресничками и красная шапочка с красными же завязками на белой-белой коже. Просто будто из сказки вышла. И набросок получился хороший.

— Академичненько, — хмыкнула снисходительно так и не убравшаяся к черту Волошина.

— Ну, лучше академичненько, чем гипер-реалистичненько… — пробубнила я себе под нос, тихонько складывая вещи.

— Что? — девушка мотнула головой в мою сторону, будто только заметила и впилась в меня жалюще внимательным взглядом.

Бровь ее красиво изломилась. Я мотнула головой.

— Ничего.

— Мы не в девятнадцатом веке живем, а в двадцать первом, — зачем-то сказала она.

— Да как скажете, конечно…

Кажется, я ей не нравлюсь.

— Ты мне не нравишься.

Ну кто бы мог подумать! Я вскинула на нее удивленный взгляд, поражаясь то ли наглости, то прямодушию.

— Ты выглядишь, как напуганная школьница — и вовсе не в хорошем смысле этого слова. Догадываюсь, что тебе нужно от Макса… Золушкой себя представляешь? Ну-ну, зубки обломишь, он ни разу не кретин, чтобы на такое разводилово клевать.

Я смотрела на нее и молча слушала. Чувствовала я себя обплеванной, и это жутко злило. В каком-то смысле она была права — ну не мне себя оскорбленной невинностью чувствовать! Вот только что-то мне подсказывало, что отнюдь не дружеская обеспокоенность ею движет.

— Эй… — вырвалось у меня слабое в попытке ее притормозить.

— Ну прости, — она улыбнулась и пожала плечами, — Я человек прямолинейный. Говорю, что думаю.

— Вы человек невоспитанный, — возразила я, — И говорите, не думая. Не припомню, чтобы я вашего мнения спрашивала — так что это просто-напросто хамство. А вовсе не прямолинейность.

Я — человек неконфликтный. Даже больше! Чаще всего я подстраиваюсь под окружающих, лишь бы не было больших проблем. Например, я никогда не скажу парикмахеру, что мне не понравилась стрижка. Потому что, ну, волосы не зубы — отрастут! А человека расстраивать и чувствовать себя из-за этого неловко или там с администрацией разбираться и договариваться… Только нервов больше потрачу. А оно мне надо, раз уж мне и правда не принципиально?

Из-за этого многие поначалу ошибочно считают, что я вообще ответить не могу. Ну не в моем характере это, вроде как! В глазах плещется испуг, а язык спрятан где-то пониже поясницы. А между тем, я просто не в состоянии была молчать, когда мне кто-то или что-то не нравилось всерьез. Просто происходило это очень редко.

А Алиса Волошина не понравилась мне сразу.

— Даже не облизывайся на Макса, — предупредила она.

— Потому что он уже весь в твоих слюнях, и я могу чем-нибудь заразиться? — я улыбнулась.

— Я бы воткнула тебе карандаш в глаз, да они у тебя все наточены тупо…

— Воткни себе лучше в рот одну из своих скульптур, чтобы чепуху не нести…

Мы смотрели друг другу в глаза, тихо поскрипывая зубами.

— Ах ты гадина!

У меня дернулся глаз.

— Сама стерва! — я подскочила к двери, — Света, а вы еще не отозвали охрану? А то мне тут угрожают карандаш в глаз воткнуть!

Света послушно взялась за телефон.

— Как отозвали, так и позовем обратно…

Я дернулась, когда девушка вышла, задев меня плечом. Она красиво откинула свою гладкую, золотистую гриву за спину.

— Света, не надо, я уже ухожу!

Да. Я тоже уже ухожу… Я быстро покидала вещи в сумку, накинула пальто и побежала скорее к лифтам, будто за мной кто-то гнался. Мне надо все это переварить!

Эх, давно я с людьми так близко не общалась и даже, кажется, вспомнила — почему.

— Милая? — уточнил Саша.

Максим кивнул.

— Милая.

— А вдруг это, как я и говорил, по твой кошелек, а вовсе не по твою душу? — друг насмешливо вскинул темные брови, будто что-то знал, — Сейчас как окрутит тебя взглядом невинного дитя! А через пару лет половина твоего состояния ей уйдет после развода. Мари, знаешь, поначалу тоже была — ну просто ангел!

Максим улыбнулся. И перевел тему.

— Мари при первой же встрече назвала тебя говноедом и выкинула в аквариум твой телефон, — напомнил мужчина другу, — То, что она мстительная и обидчивая у нее разве что на лбу красным не написано было.

— Ой, боже, не напоминай! Знаешь, что она мне написала в последнем сообщении?!..

Глава 4

Мои проблемы в сексуальной жизни начались — я в этом уверена! — в четырнадцать лет, когда я впервые посмотрела порно. До сих пор помню, как удивилась, когда услышала шлепки при соприкосновении тел. До этого у меня даже мысли не было, что во время секса могут быть какие-то другие звуки, кроме красивых стонов женщины. Ну и расслабляющей музыки на заднем фоне! Может еще шелест шелковых простыней — но на этом точно все.

Я подумала, что да, шлепки — это логично. Но как-то не очень волнующе. И абсолютно точно не романтично.

Я тогда пришла к бабуле и сказала, что сексом я заниматься не буду, потому что это омерзительно. Бабуля посмотрела на меня, как на дуру, и воскликнула: «Да что ты говоришь! Секс — это прекрасно! Обязательно как-нибудь попробуй, очень советую».

Бабушку я уважала, поэтому дальше спорить не стала. Я решила, что дам сексу шанс, раз она так говорит. Но торопиться с этим точно не планировала.

Прошло десять лет с того памятного дня, и я заходила в квартиру Максима Валерьевича Майорова в своих единственных стрингах, которые потрясно на мне смотрелись даже не смотря на то, что подтянутой фигурой я похвастаться не могла. Заходила я с твердой уверенностью, что сексом я заниматься не буду! Я приехала работать. Совершенно точно так.

А то что ноги побрила… Ну это мне просто так захотелось!

Квартира у Максима была довольно неуютной. Или даже необжитой? Вроде все так модненько — весь этот скандинавский минимализм, огромные окна, тыща пятьсот восьмидесятый этаж, с которого прохожие выглядят уже даже не муравьишками, а молекулами пыли… Но сказать, что я бы хотела тут жить? Очень вряд ли. Хотя вот если сравнивать с заваленной хозяйскими вещами съемной квартирой, то, наверное, все-таки лучше здесь. Но если с самыми смелыми мечтами, то я бы такое место жительство точно не выбрала!

— Можем пройтись — выберешь себе самое подходящее место, — Максим махнул рукой, — Где будет удобно, там и будем работать. Мне не принципиально…

— Потому что вы здесь не живете? — вырвалось у меня.

Мужчина удивленно оглянулся.

— Ну почему не живу?.. Живу. Просто заезжаю нечасто последнее время. А что?

В простой домашней одежде он выглядел даже слегка неуместно для этой квартиры уютно. Я вдруг наткнулась в гостиной на этакое гнездышко из подушек и покрывал даже не на, а около красивого, но неудобного даже на вид дивана. На мягком ковре лежал открытый ноут с еще не погасшим экраном, рядом пара чашек и тарелка с крошками и недогрызенным бутербродом. Максиму, видимо, много места было не нужно, и от того возникал вопрос — зачем ему такая огроменная квартира с тысячью комнат, которыми он, очевидно, не пользуется? Просто чтоб было?

— А вы квартиру сами выбирали?

— Нет, — мотнул головой он, — Друг помог — сам я бы еще лет десять собирался! Все как-то не до того было. Чай или кофе?

— Кофе… — я скинула с плеча сумку с красками, — А давайте здесь и порисуем? Вы садитесь, работайте спокойно, — предложила я, — Я только покрывальца сама разложу и подушки, как мне удобно и, может сдвину немного столик…

Максим тихонько рассмеялся себе под нос, что-то нажимая на огроменной навороченной кофе-машине.

— А что, так можно было? Как удобно!

— Ну, если у вас с мамой теплые отношения, то так, думаю, будет лучше всего, — поделилась я мыслями, — Кому всерьез нравятся портреты в удавках и со взглядом настолько серьезным, что хочется подарить что-нибудь от запора?

— Согласен, — мужчина кивнул, — Маме так понравится точно больше.

Мы не обсуждали несостоявшийся поцелуй в офисе. Не обсуждали и мой побег. Просто договорились вечером того же дня в мессенджере встретиться на следующих выходных, когда он будет свободен. Максим только уточнил, нужно ли мне еще что-то перед началом работы, и в течение недели мы согласовали некоторые моменты. В переписке не было даже намека на то, что так и не произошло, и я довольно быстро успокоилась. Тем более, что были вопросы и поважнее!

Например, обработать Себу от паразитов и мазать ему ранку — то еще приключение!

От паразитов я его обрабатывала всего пару раз года два назад, и у меня с тех пор осталась глубокая эмоциональная травма!

Потому что ядреное зелье, которое нужно капать на холку, постоянно растекалось до мест, где Себа вполне мог достать языком — а слизывать эту дрянь было нельзя. Мыть его — тоже! И в итоге каждый раз приходилось следить за ним по целому дню, пока средство окончательно не впитается и не выветрится, и не позволять бедному животному спокойно вылизываться. Но доктор сказал надо, значит — надо! Язвочка могла быть аллергической реакцией на паразитов.

В этот раз мне хватило ума посмотреть обучающие ролики и, к счастью, все прошло спокойно, но обрабатывать его ранку по два раза в день было настоящим мучением для нас обоих!

Бабушке потихоньку становилось полегче. Теперь, когда я ей звонила, она ставила на громкую связь и разговаривала я сразу и с ней, и с Антониной Владимировной. Переругивались они буквально по каждой мелочи, но бабушкин голос стал однозначно повеселее, так что «сумасшедшую старуху» я готова была расцеловать в обе щеки! Кроме того, что она готовила бабуле и чуть не с ложки ее кормила, они явно сдружились и это, на мой взгляд, было тоже очень к месту. Когда болеешь, одному оставаться — не самая хорошая идея.

Я с улыбкой прошла в гостиную, обходя по кругу выбранное место и прикидывая, как посадить модель, чтобы выглядело и красиво, и естественно. Настроение последние дни было замечательным — аванс творят чудеса!

Это заметил и Максим.

— Кажется, у вас что-то хорошее случилось?

— Деньги! — честно выдала я и с благодарностью посмотрела ему в глаза, — А еще бабуля чувствует себя лучше.

— Она чем-то болеет? — мужчина отодвинул стул, приглашая меня присесть за стол на кухне и налил кофе.

— Чем-то, — кивнула я, — А чем — пока не разобрались… А это что? — я чуть не уткнулась носом в чашку, — Пахнет так интересно…

— Пряности какие-то, — Максим тоже принюхался, — Я без сахара пью, но люблю докидывать все, что под руку попадет. Корица, гроздика…

Тест на ковид у бабушки был отрицательный, а анализы, на которые мне хватило, ничего путного не показали. Так что я пока до сих пор не понимала, что с ней. Но все же! Бабушке уже лучше, а у меня скоро будут еще деньги. Я вывезу бабулю из Архангельска и проведу ее сама по врачам! И это — уже гораздо, гораздо лучше чем то, что было совсем недавно. Стоило припомнить, как я неделю назад чуть не плакала от страха, слушая ее «Плохо, бусинка…», меня передергивало, а следом накатывало сладкое облегчение, что от раза к разу ее голос становился все бодрее.

А еще у меня есть деньги. Я регулярно бронирую и сдаю билеты, и в любой момент готова выкатиться за ней. Она там не одна. А на хорошего врача я скоро заработаю…

И чтобы все это не обломалось, важно, чтобы у меня сегодня точно-точно не случилось секса. Вот вылечу всех домашних, дотяну подушку безопасности на вкладе хотя бы до двухмесячных расходов, можно будет кидаться в пучину необдуманных действий. А пока ставить под угрозу работу из-за плотской слабости я не буду!

И все-таки кое-что нехорошее я планировала.

И от волнения теперь холодели руки и хотелось передумать и дать заднюю. Но возможные перспективы слишком манили…

Максим, наверное, бросил мысль о второй картине, не задумываясь. Полушутя. Под влиянием момента. И больше мы это не обсуждали. Но я-то запомнила, что могу заработать еще! Вот только чтобы он точно согласился, нужно создать подходящую атмосферу… Похожую на ту, в которой эта мысль была озвучена. Ведь он это сказал ну явно не потому, что мама мечтает поразглядывать его нарисованный обнаженный пресс! Иначе не было бы ничего проще, чем подарить картину подруги. Думаю, это можно назвать элементом заигрывания с его стороны. Понятия не имею, что его во мне зацепило, но очевидно, что что-то все-таки зацепило, иначе он не торопился бы снять рубашку.

Именно потому напоминать ему об этом бездумно не стоит. Когда мы чинно попиваем кофеек, разговор об обнаженке будет слегка неуместен! А вот если как-то изящно ему намекнуть, что все еще возможно, то этот «охотник» за «жертвами» домашнего очага не упустит шанса покрасоваться передо мной своим красивым сложением. Надо чтобы вспомнил он об этом сам!

Но оборону я должна додержать до того момента, как деньги за обе картины не окажутся на моем счете. Ему же это нравится, да? Побегать?

— Так что с вашей бабушкой? — спросил Максим, когда мы уже устроились и я начала делать набросок на холсте.

Он не отрывал взгляд от монитора ноутбука и спрашивал настолько между делом, что я и сама не заметила, как рассказала ему все. Наверное, мне просто хотелось поделиться уже хоть с кем-нибудь, иначе как объяснить, что Максим теперь знает все, вплоть до того, как они вчера с соседкой на пару мне рассказывали, почему тетя Валя из третьего подъезда всех бесит?

— В общем, я пока так и не знаю, что это! — закончила я и с рассказом и с наброском, — Начала уже потихоньку ее уговаривать вернуться, чтобы провести по врачам, но бабуля уже решила, что раз чувствует она себя хорошо, то можно опять крутить мне мозги своей любовью к Архангельску! Сказала, что хочет пожить там… Подругу завела и теперь вообще смысла не видит куда-то ехать! Вот и что с ней делать?

— Так вы из Архангельска? — улыбнулся мужчина, все-таки посмотрев на меня.

Я кивнула и тут же слегка сдвинулась, чтобы ему было лучше видно край чулок под сбившейся юбкой. К сожалению, он на это внимания так и не обратил. И я была вроде и слегка расстроена, но и рада. Потому что конкретно делать после того, как он обратит внимание, я не знала. Надеялась только, что он как-нибудь сам сообразит, а я уже подхвачу!

— Мы тоже, представляешь? А у меня мама, кстати, в меде училась и у нее остались там кое-какие знакомства… — он поскреб слегка заросший подбородок, — Давай я у нее спрошу? Вдруг твою бабушку смогут принять и посмотреть, что у нее-таки с анализами?

— А… — я замерла, уставившись на него во все глаза, — Да ну что вы! Это же не ваша проблема, как можно напрягать вашу маму?!

Я уткнулась в отрывную палитру и начала торопливо намешивать краску для первого слоя, по которому буду рисовать. Стало неловко. Я ведь рассказывала ему не для того, чтобы он мне чем-то помог, но теперь подумала: а вдруг он подумывает, что я это на жалость давлю? Или как раз на какую-то помощь напрашиваюсь? Мне нужны только деньги за две работы — а там уж я сама соображу!

— Но это же всего лишь…

Я мотнула головой и упрямо поджала губы. Нет-нет-нет, он и так думает обо мне, поди, черти что!

— Нет.

— Лена, — я так и не подняла глаз, давая понять, что тема закрыта, — Лена-а-а. Арлена Больжедоровна?

Я дернулась, чуть не опрокинув на себя палитру, когда моего подбородка коснулись теплые пальцы, поднимая лицо. Я хотела накричать, что он сбил покрывала, которые я полчаса укладывала именно так, как надо, выстраивая идеальные складки. Но вместо этого зацепилась за его хмурый взгляд и будто куда-то пропала.

— Лен, ну что за детский сад? — уточнил он с упреком, — Когда речь идет о здоровье близких, надо соглашаться на помощь еще до того, как ее предложили! У мамы половина институтских подруг главврачи или заведующие отделениями — да за такой шанс надо всеми щупальцами хвататься! Но, конечно, если вам так хочется, — он отодвинулся, — Тогда…

— Нет! — я двинулась за ним, ухватывая зачем-то за руку, — Нет-нет, вы правы! Я себе ради такого даже щупальца отращу!

— Вот и умница, — довольно кивнул мужчина.

— А-ага…

От его похвалы вспыхнули довольством щеки. Тепло растеклось по всему телу. Умница? Я поторопилась отстраниться, тут же хватаясь за кисточку и прячась за холстом.

— Пришлете мне анализы и номер вашей бабушки. Лучше прямо сейчас. Я обо всем договорюсь.

Я заторможенно кивнула и тут же достала телефон, под его внимательным взглядом пересылая все, что у меня было. Он следил. Внимательно, не отрывая взгляда и будто даже не моргая. Пальцы слегка подрагивали, и я все никак не могла правильно написать бабушкино отчество. Почему-то я подумала, что стоит мне все отправить, он опять меня похвалит, и это будоражило. Ровно до того момента, как я об этом подумала. Успокойся, Лена, ты же делаешь это не ради похвалы чужого мужчины!

— Отправила.

— Отлично, — он улыбнулся и мягко прищурился, глядя мне в глаза, — И еще, Лена…

— Да?

— Вы в прошлый раз убежали, и я решил больше не давить, но, кажется, я достаточно однозначно дал понять, что вы мне симпатичны.

Вот я могу представить, чтобы я выдала что-то подобное сама. Прямо, без намеков — как есть! Но когда настолько же прямо говорят тебе, сразу как-то неловко…

— Ну раз уж решили, зачем тогда…

— Поправьте юбочку, Лена, — он медленно опустил взгляд вниз и прикипел им к прозрачно-телесной ткани, плотно облепляющей мое бедро, которое юбка открывала уже даже больше задуманного, — А то я буду считать это намеком.

Я, как и он, смотрела на край чулка — простой, даже без кружев. Телесного цвета полоска, разделяющая спандекс и голую кожу. Мы оба смотрели на нее, как завороженные, будто кусок ткани мог дать какой-то ответ. Я взялась за край юбки. Почувствовала, что он поднял взгляд на мое лицо.

— Будем считать, что это и правда намек… — я не сдвинула ткань ни на миллиметр.

— И на что же конкретно вы намекаете?

Его голос стал тише, ниже. Он смотрел на мое лицо, а я — только на свою руку, сжимающую край юбки. Сердце грохотало в ушах, а щеки горели. Мне не было стыдно, только волнительно. Из горла вырвался смешок. От его внимательного взгляда было почему-то слегка жутко и одновременно приятно.

— Намекаю, что надо обсудить вторую картину!.. — я вскинула взгляд наконец и поперхнулась словами, когда наткнулась на его спокойную улыбку совсем рядом.

— Ах вот оно что?

— Я думаю исключительно об этом! — выпалила я.

Это было чистой правдой. Поэтому то, что я сама приблизилась к его лицу, впившись взглядом в его улыбку, которую до зуда хотелось поцеловать — это не показатель. Просто руки ослабели, и я пошатнулась.

— Тогда поцеловать тебя мне все еще нельзя?

— Н-нет?..

Да целуй уже! Целуй, ну чего же ты ждешь?! Я уверена, это красными буквами читалось в моем взгляде, но он все никак не делал последнего шага, терпеливо дожидаясь ответа. Я сдавленно застонала сквозь зубы. Ну какого черта?!

— Вот черт… — прошептал он, вторя моим мыслям, — Ладно, в этот раз я сам… Но, запомни, в следующий раз я не прикоснусь к тебе, пока сама не попросишь!

Он с жадностью прижался к губам, тут же крепко ухватившись за мои волосы на затылке и притягивая к себе. Я сама не заметила, как оказалась практически лежащей на нем, крепко прижатая к твердому торсу. Край злополучного чулка зацепился за молнию на кармане его штанов, слегка сползая, и я прижалась голыми ягодицами к грубой джинсовой ткани. В голове промелькнуло, что я правильно сделала, что не надела дурацкие трусы-шорты с барашками, иначе не было бы этого вспыхнувшего вдруг внизу тугого комка довольства от соприкосновения моей обнаженной кожи к его твердым бедрам, обтянутым шершавой тканью.

Его руки были почти грубыми, а поцелуй, в противовес, совсем невесомым — лишь касание. Он будто еще раз спрашивал, действительно ли я хочу? Я сама раскрыла губы, прижимаясь к нему и слегка ерзая по его уже потежелевшему паху, и он моментально перехватил инициативу, проталкивая в рот язык и переплетая его с моим.

Если мне казалось до этого, что он трогает меня без всякого смущения, то я ошибалась — получив очевидное подтверждение, он будто отпустил себя, тут же стискивая одной рукой ягодицу, а другой оплетая пальцами шею в грубой ласке. Он с каким-то до вульгарности пошлым звуком разорвал поцелуй, отстраняя меня и заглядывая в лицо.

Глаза заволокло пеленой вдруг набежавших слез. Чувств было так много, что я будто с ними не справлялась, не знала, что делать дальше, куда деть глаза, руки… Хотелось стиснуть бедра, закрываясь, но я только натыкалась на его тело, стискивала бока, еще сильнее вжимаясь в его пах низом живота.

Он смотрел жадно, открыто демонстрируя свое желание. Даже не смотрел — наблюдал. Улыбался чему-то так добро и в то же время грубо мял ягодицу, проникая пальцами в ложбинку, ухватился вдруг за ниточку трусов и резко потянул, заставляя меня всхлипнуть от того, как приятно натянулась ткань, и снова податься бедрами вперед, проезжаясь по его затвердевшей плоти.

Я вдруг поняла, что просто не могу больше — мне срочно нужно тоже его потрогать! Раздеть, потрогать, вырвать стон с его губ… Как он будет выглядеть тогда? Хотелось его спровоцировать, чтобы он снова с этой улыбкой, не вязавшейся с его обычной флегматичностью, сделал… что-нибудь! Он вдруг лениво, будто между делом, шлепнул ладонью по попе и, стиснув напоследок, накрыл ладонью между ног поверх ткани трусиков. Я приглушенно застонала ему в плечо. Фоном пронеслась мысль, что надо остановиться, пока не поздно…

В стороне вдруг раздался хлопок, и я не сразу поняла, что это дверь.

— Макс! Ты дома? Чего трубку не берешь, чтоб тебя?!

Мы застыли и уставились друг на друга. Его пальцы были уже в том самом месте, куда я однозначно никого сегодня пускать не собиралась!

Я судорожно выдохнула, отодвигаясь от мужчины. А он смотрел ошарашено на свою руку. На среднем пальце вдруг что-то блеснуло мокро, заставляя меня вспыхнуть и отодвинуть еще чуть-чуть.

Еще полминутки, и я бы окончательно потерялась в этих эмоциях! Да что там — я уже в них потерялась! Куда подевалась холодная рыбина Лена и что за нимфоманка ее подменила?!

Я одернула юбку и взялась за палитру как раз в тот момент, когда незваный гость зашел в гостиную. Стоило скосить взгляд на Максима, я чуть не закашлялась, подавившись смехом. Лицо у него было точно как у Себы, когда я вытаскивала переноску перед походом к ветеринару!

Он поднял свои спокойный глаза на коллегу.

— Здравствуй, Саша, — этим холодным тоном можно было бы заморозить тающие ледники во всем мире.

Его друг, уже второй раз врывающийся без стука в самый неподходящий момент, замер, оглядывая композицию. Он нахмурился, стоило ему наткнуться на меня взглядом, но во мне все еще не утихло облегчение пополам с жгучей досадой, так что мне было категорически плевать, чем же я ему так не понравилась.

— Почему я слышу ненависть в твоей улыбке? — нахмурился Саша.

— Здравствуйте, Саша! — я оскалилась и раз уж он такой проницательный, то должен был услышать в моей улыбке пожелание провалиться нахрен сквозь землю!

Саша — спонсор плохого настроения Максима Валерьича. Хранитель моей выдержки. Защитник моей чести!

Спасибо, Саша! Я ненавижу тебя, Саша…

Кто бы мог подумать, что мокрые трусики — это не просто красивое выражение? И если минутой ранее там было так приятно-горячо, что терпеть не было сил, то сейчас только неприятно холодило из-за влаги, и я пожалела, что не надела шортики с барашками. Они хоть потеплее! В глазах все еще стояла влага, но теперь уже от обиды. Сашу хотелось чем-нибудь ударить, а еще — сходить в душ и натянуть на себя самую растянутую толстовку и старые треники с обвисшими коленками.

— Выход там же, где вход, — не стал ходить вокруг да около Максим, но друг у него оказался непробиваемым.

— Я тебе звонил несколько раз… Ты занят? — Саша беспардонно уселся рядом на ковер, заглядывая в мой холст и на раскиданные наброски; взгляд его выражал почему-то досаду, — Красиво. Талантливая, типа? Талантливая, симпатичная… Наверняка еще и скромная, а? — он усмехнулся, заглядывая мне в глаза.

Я вспомнила, как минутой ранее ерзала по уныло прикрытому сейчас подушкой члену его друга.

— Временами, — медленно кивнула я.

— Бедная, небось?

Я почесала висок.

— Ну, не богатая уж точно…

Максим устало вздохнул и потер переносицу, зажмурившись.

— Саш, свали нахрен, а? По-дружески. Прям бесишь.

Я улыбнулась. Почему-то очевидно раздосадованное лицо Макса и его обескураживающая прямолинейность поднимало упавшее было настроение.

— Дай угадаю, содержишь младшенькую сестренку? Или братика? — даже не повернулся к нему мужчина, продолжая зачем-то меня допрашивать.

— У меня нет…

— Саш!

Я удивленно хлопала глазами, не понимая, что ему от меня надо. Максим смотрел на друга хмуро.

— Тогда маму-инвалида? Или папу-ветерана? — не отставал мужчина.

— Вы пили? — уточнила я вполне доброжелательно.

Саша дернулся, уворачиваясь от полетевшей в него подушки. В голове промелькнуло: а эта та подушка, которая секундой ранее утешала одинокого и необласканного мини-Максима? Потому что если да, то я полностью поддерживаю это нападение! В морду ему — чтоб символичненько!

Я уже хотела было присоединиться к Максиму и предложить Александру как-там-его покинуть помещение, в которое его явно не приглашали. В конце концов, в руки я себя уже взяла, а работа сама себя не сделает… Но тут затрещал мой телефон. На экране высветился номер хозяйки, и почему-то стало тревожно. Я же заплатила за этот месяц…

— Да, что-то случилось? — я торопливо нажала принять вызов, тут же подскакивая, чтобы отойти подальше, но тут же застыла столбом от ее слов.

— Что с твоим котом?! Он бешеный?! — без приветствие завопила в трубку хозяйка, — Лена, я зашла проверить квартиру, а эта тварь на меня накинулась! А потом он взял и насрал прямо в мои ботинки! Что это такое? Он орет, будто его режут! Я и так иду на уступки, разрешая тебе…

У меня нервно дернулось сердце. «Орет, будто его режут»?.. Порой животные ходят мимо лотка просто потому, что у них нет сил до него дойти. А вдруг Себе стало плохо, пока я тут развлекалась?! Господи, ну с чего я вообще решила, что подходящее время для того, чтобы заниматься ерундой?

— Я сейчас приеду, простите, пожалуйста! А что еще он делает? Только кричит?..

Я стояла, чувствуя, как холодеют руки и прикидывала, через сколько смогу быть дома, через сколько мы будем в ветеринарке, когда из моих рук вдруг вырвали телефон. Я обернулась, с удивлением наткнувшись на веселый почему-то взгляд Саши. От этого неуместного веселья стало гадко. Какого черта?! Он включил громкую связь и раздраженные вопли хозяйки заполнили пространство гостиной.

— Что вы…? — я попыталась отобрать телефон, но он издевательски вскинул руку, которую тут же под шипение друга скрутил Максим, забирая телефон и передавая его мне.

— Лена, прости, пожалуйста, не знаю, что у него за обострение… — Максим смотрел на меня с искренним сожалением, — Может подвезти?

Предложение пролетело мимо ушей, так как я снова приложила к уху телефон, уточняя у хозяйки, что у них там случилось.

— И не забудь, что ты мне должна! — даже выключив громкую связь, я понимала, что ее громкий голос всем слышен и отчего-то стало неловко, — Ты обещала сходить с Геной на свидание, Лена, ты помнишь?

Я скривилась, вспоминая Гену, хозяйкиного сына. Она пыталась меня сосватать ему зачем-то едва ли не с нашего знакомства, но пока у меня получалось отговариваться. И хотя в Архангельск я так и не поехала, жечь мосты я не стала и от свидания не отказалась. В конце концов, что мешает мне поднапрячься и хорошенько не понравится Гене?

— Да-да, я помню! — прошептала я, стараясь отойти подальше, — Простите, пожалуйста, а вы не могли бы посидеть с Себой, пока я не приеду?

Я умаслила ее, немного поныв в трубку и пообещав купить ей новые ботинки, и засобиралась. Руки слегка подрагивали, и я все никак не могла закинуть вещи в сумку — все будто специально рассыпалось. Я бездумно выплевывала оправдания и извинения, что ухожу посреди работы, а Максим, между тем, выгнал друга в коридор и присел рядом, отстраняя мои руки от сумки.

— Оставь, все равно же еще вернешься, — предложил он, и я кивнула, — Я подвезу тебя. Что случилось?

— К-котик… — пробормотала я неразборчиво, неожиданно даже для себя всхлипнув.

— Ваш Себастьян? С ним что-то случилось?

Я кивнула и зажмурилась, пытаясь сдержать набегающие слезы. Мужчина говорил так мягко, что глаза тут же заслезились. Стало неловко. Веду себя, как какой-то нытик! Я хотела отвести лицо в сторону, но Максим ухватил за подбородок, спокойно заглядывая в глаза.

— Ну тише-тише! Уверен, если бы ему было совсем плохо, она бы не злилась… Или у этой женщины ну совсем-совсем сердца нет? Она ненавидит вашего кота?

Я вспомнила, как хозяйка, пусть без вселенской любви, но вполне по-человечески относилась всегда к Себе. Они друг друга не сильно любили, но и о неприязни речи никогда не шло.

Я мотнула головой.

— Тогда вряд ли бы она на вас кричала, да? Если бы ему было прямо плохо. Наверное, все не так страшно. Сейчас съездим за вашим котом и в ветеринарку, договорились?

— Вам не надо так… Вы не…

Я замотала головой. В голове слова все никак не хотели выстроиться в предложение, чтобы я могла внятно объяснить, что он вовсе не обязан меня подвозить.

— Лена, ну вот вы же не дурочка, да?

Я не знала, что ему ответить, потому что прямо сейчас казалась себе самой жалкой дурочкой на свете, которая ничего не может сделать правильно! Потому у меня и кот болеет, и бабуля, и работу я себе наныла и ради денег чуть ноги не раздвинула! Умная девушка в такой ситуации бы разве оказалась?

— А вдруг с котиком что-то случится, пока вы ждете такси? — он посмотрел на меня строго, — Одевайтесь скорее и поедем! Разве у нас есть время на споры?

У меня лично не было времени на подумать, поэтому я просто кивнула, порадовавшись, что рядом есть кто-то, кто сам решает, что делать дальше и пошла в прихожую — одеваться, чтобы скорее поехать. Раз уж времени на споры нет.

Саша не слышал их разговора, хоть и старался прислушиваться, как мог. Хотя он и так мог прикинуть, что там происходит! Маленькая вертихвостка давит на жалость — слезы в ее голосе слышались отчетливо, хоть слов разобрать и не получалось. Сейчас Макс, как рыцарь, поедет разбираться с мелкими проблемами мелкой выскочки, и наверняка окажется, что с котиком все в порядке. Тут главное сама ситуация: дама в беде! Неумирающая классика. Он тоже для Мари ездил и маму в больницу подвезти, и тетю-инвалида встретить! И тоже, глядя в полные слез глаза, считал себя самым умным и сильным.

Саша все это знал и даже предполагал, что кот не ее. Может он вообще этой громогласной дамочки из трубки? Когда она сказала, про то, что эта Лена ей что-то должна, девчонка тут же дернулась в сторону — не хотела, чтоб их услышали! Наверняка у них там все четко расписано: когда звонить, что говорить…

И самое удивительное, друга, кажется, ведет основательно. И он совершенно не хочет замечать очевидное.

— Так с кем ты там на свидание обещала сходить? — заорал мужчина, напоминая Максу о том, что он у кудрявенькой явно не единственный.

Девчонка вышла в коридор, не обращая на него никакого внимания и начала натягивать ботинки.

— Котик… ну надо же, как мило! — оскалился Саша, — А бабушка у вас случаем не умирает, нет? Может Макс и ее спасет?

Девчонка вдруг вскинулась и впилась в него ошарашенным и злым взглядом.

— Сплюнь, уродец! — выплюнула она, недобро сощурившись.

— У-уродец?

Саша опешил, глядя как кудрявая дерганым движением накидывает пальто и выходит, не дождавшись Макса, за дверь. Громко ей хлопнув напоследок. Друг выглянул и чертыхнулся, торопливо всовывая ноги в ботинки.

— Ну и куда побежала?..

— Она хамка! — не выдержал Саша и нажаловался, — Она назвала меня уродцем, ты слышал? Нет, ты слышал?! Ну какой из меня уродец? — он посмотрел в зеркало, — Пусть эта маленькая стерва сама разбирается, а? У нее там какой-то мужик, которому она обещала свидания, вот он пусть и врачует кота!

— А ты не веди себя, как уродец, не будут уродцем называть! — зашипел Максим, — Дверь закрой потом… — друг даже не обернулся, только бросил раздраженное напоследок, — И выкинь ключи в реку!

— Чей-то воображаемый кот дороже раненного самолюбия лучшего друга?! — не поверил мужчина, — Как ты можешь, Макс! Сама она уродец!

***

— Все с ним в порядке, — резюмировал терапевт после того, как осмотрел Себастьяна буквально со всех сторон.

Тот уже успокоился, свернулся у меня в пальто клубочком и выглядывал с любопытством из-под защиты моих рук.

— Но он орал! — не успокаивалась я.

— Может ему на хвост наступили? Сейчас ведет себя совершенно нормально. Взгляд хороший, температура в пределах нормы… Все с ним хорошо. У вас по плану послезавтра у дерматолога запись, — мужчина заглянул в монитор, уточняя в нашей карте информацию, — Сегодня ничего нового я вам не скажу. Обрабатываете ранку?

Я закивала.

— Конечно!

— Тогда спокойно ждите послезавтра. Приходите, только если он перестанет есть или ходить в лоток, станет вялым и… Да вы и без меня знаете! Пока никаких тревожных симптомов нет.

Максим ободряюще мне улыбнулся, и с плеч будто гора упала. Я позволила себе робкую улыбку. Может правда просто с хозяйкой что-то не поделили? Надо будет у нее спросить, как домой вернусь.

Врач был так мил, что взял с меня за прием половину стоимости, раз уж все в порядке и много его времени мы не потратили, мы кое-как запихнули Себу обратно в переноску и вышли на улицу. Вечерняя прохлада приятно холодила до сих пор разгоряченное лицо.

— Думал себе тоже кота завести, а теперь вот смотрю… Волнительно это.

Я весело обернулась на Максима.

— Еще как! Боюсь представить, как это с детьми, если уж за питомца сердце не на месте.

Мужчина галантно открыл мне дверь своей машины. Сейчас я уже успокоилась и смогла оценить, как уютно в чистом салоне. Не то что в такси-эконом! Впервые я задумалась о том, что тоже хотела бы свою машину. Такую же чистую и уютную. Я представила, как могла бы оставлять в ней свои вещи, срываться в любой момент, не дожидаясь, когда приедет машина и контролировать все сама — а не молиться о том, чтобы в этот раз водитель попался аккуратный. Максим ехал спокойно, без спешки. Не раздражался, не торопился, но и не плелся, пугаясь каждого чиха соседних авто.

Даже Себа особо не нервничал, хотя обычно терпеть не мог переезды!

— Ну ты же, кажется, планировала детей? — не оставлял тему Макс.

Я — нет. Просто ляпнула, чтобы показать, что соответствую его идеалу. Но сейчас почему-то выделываться не хотелось. Я была жутко благодарна мужчине, что он поехал со мной. И за то, что успокаивал всю дорогу, не позволяя мне саму себя накручивать.

За последнее время я так привыкла, что все, что может пойти не так, обязательно пойдет не так, что даже представить себе, что вместо очередной кучи на моем пути будет что-то хорошее было уже страшновато. Чем больше ждешь, тем больше потом разочарование. А если представляешь себе самый плохой вариант из возможных, то скорее начинаешь придумывать решение. Так ведь удобнее?

Вот только от дурных мыслей уже болела голова. И до слез приятно было, когда кто-то спокойный и рассудительный рядом может найти подходящие слова, чтобы подбодрить, не позволить утонуть в негативе. И у Максима это получалось отлично.

— Очень хочу детей, конечно, — я вздохнула, отвернувшись к окну, чтобы не пялиться слишком на его красивый профиль, пока нагло вру, — Когда-нибудь. Но пока совсем не до того, да и страшновато не справится.

— Понимаю, — кивнул Макс, — У меня мама уже очень ждет внуков. Ну или хотя бы, чтобы я девушку им представил… Но раньше все как-то не до того тоже было, а сейчас как раз все успокоилось. Доход стабильный, накопления есть, дом родителям отстроил… — я задавила поглубже черную зависть, напоминая себе, что он ради этого наверняка до жути много работал, — Так что я уже начинаю подумывать в сторону серьезных отношений. Все только никак не мог найти девушку, которая бы прямо зацепила, чтобы захотелось на это время тратить…

Меня вдруг кольнуло иррациональной обидой. Я — девушка! Как минимум по одному пункту я подхожу, так ведь? Мог бы… ну… про меня, там, подумать? Ну или хотя бы вслух не говорить при мне! Между прочим, он только сегодня со мной целовался! Совершенно точно не стоило говорить, что я даже не рассматриваюсь в качестве варианта. Не то что бы мне это было нужно — я-то серьезных отношений не ищу… Просто почему-то обидно.

«Раз не ищешь серьезных отношений и сама его представлять родне не собираешься, какое у тебя право на него-то обижаться?» — что-то противным голосом посмеялось надо мной в моей же голове.

Да я не обижаюсь! Я просто… Мне вообще до этого дела нет, но ведь он мог не начинать про серьезные отношения? Если подумать, ну это как-то неуместно…

— …и теперь… Лена?

Я дернулась, выныривая из мыслей.

— Что? Прости, я прослушала!

Он вздохнул, улыбаясь чему-то.

— Да ладно, не бери в голову. Мы приехали, кажется. Это же твой подъезд?

— Ага…

Я вдруг поняла, что совсем не хочу выходить из уютного салона его авто, из уютного пространства вокруг Максима и возвращаться в захламленную, пустую съемную квартиру. Подумалось, что сегодня я включу везде свет и… и… и найду какую-нибудь серию секса с Анфисой Чеховой! И приготовлю какой-нибудь вкусный ужин, и буду весь вечер гладить мягкую кошачью шерстку. Но стоило мне найти взглядом свои окна, я с удивлением обнаружила, что свет в них и так горит. Неужели она так и не уехала?

Себя мявкнул, поторапливая.

— Спасибо большое, что подвез! — горячо поблагодарила я, — И что сходил со мной. Правда…

— Не бери в голову, — улыбнулся мужчина, разблокировав дверь.

— Я понимаю, что ты очень хороший человек и тебе…

— Лена, я обычный человек, — перебил меня он, почему-то весело прищурившись, — Не подлец, думаю, но и не то что бы прямо хороший. Понимаешь?

— Понимаю, — я опустила глаза, — Ты еще и очень скромный!

Стало вдруг до ужаса за себя стыдно. Я-то точно подлец! Обманываю бедного, наивного парня! Щеки покраснели от стыда за себя. Рядом с таким добрым человеком все мои недостатки подсветились особенно ярко и захотелось срочно покаяться ему в том, как глупо с его стороны быть со мной таким милым! Господи, бедный, бедный Максим! Куда смотрят его друзья?! Почему-то снова захотелось ударить этого Сашу. Его друга тут окучивает алчная профурсетка, а этот кретин глазами хлопает! Или все мужчины такие наивные?

— Максим, слушай, с таким характером тебе стоит быть осторожнее, — не удержалась я.

— М-да? — он уложил подбородок на руль, продолжая по-доброму мне улыбаться, — Мне?

— Не все люди хорошие, понимаешь?

Я открыла дверь машины, вылезая.

— Спасибо тебе большое-пребольшое за сегодня! Ты не обижайся, я тебе это говорю просто потому, что ты и правда очень добрый. Но добрых людей так часто обманывают!

О том, что дома, возможно, все еще хозяйка я вспомнила, только когда уже засунула ключ в замок и не смогла его повернуть. Дверь была открыта.

Я зашла, аккуратно поставив переноску с Себой и уже наклонилась, чтобы ее открыть, когда с кухни вышел Гена.

— Привет, — он приветственно махнул рукой, — Раздевайся, я уже подогрел ужин из остатков в холодильнике. Налить вина? Ты, должно быть, устала?

Он был дружелюбен, как и обычно. Вел себя, будто мы близки — как и обычно. И чем-то меня жутко бесил с первого же взгляда. Как и обычно.

Не могу точно сказать, в чем было дело, но Гена мне не нравился никогда, хотя ничего плохого он, в общем-то, не делал. Наоборот, он был очень мил. Но я едва выносила его присутствие.

— Ага… — я повесила пальто и открыла-таки Себу.

Кот хозяйкиного сына тоже не особо любил, так что, понюхав его ботинки, которые я от греха подальше поставила на верхнюю полку, скорее убежал в комнату. А я с тяжелым вдохом поплелась на кухню. Вот как объяснить Гене, что хотя это квартира их семьи, пока я ее снимаю, заявлять в гости без приглашения — невежливо? То есть, это нормально, когда кто-то из них приезжает проверить, не разгромила ли я их квартиру, но вот приезжать именно в гости, трогать мою еду… Это же не очень, да?

Гена напрягал меня с самого начала. Во-первых, своим дружелюбием. Каким-то то ли наигранным, то ли четко выверенным. Поначалу я думала, что он милый, пусть и слегка навязчивый, но как-то раз я заметила… или мне показалось? В общем, мы сидели на кухне с хозяйкой, он там тоже был. И он начал задавать мне вопросы о личном. Я слегка напряглась и отвечала довольно односложно. Не то что бы мне прямо неприятно было, просто ощущение какое-то, будто тебя допрашивают. В какой-то момент он резко сменил тему и заговорил о книгах. О том, что из последнего читал он, очень подробно расспрашивал о моих вкусах. И, вроде бы, ничего такого, но ощущение допроса никуда не делось. А еще мне показалось, что у него был будто заготовлен список вопросов для новых людей. Ну это же не плохо?

Но на контакт, так сказать, я все-таки не пошла, хоть и правда старалась быть дружелюбной. Все-таки хозяйкин сын. Гена был симпатичным. Высокий, крепкий блондин с приятным лицом — он производил впечатление и явно и сам это прекрасно понимал. Возможно поэтому его так задело то, что я дичилась.

С самого начала, не смотря на навязчивое дружелюбие, особого интереса с его стороны я не почувствовала. Но чем больше я закрывалась, тем будто любопытнее ему становилось. В дружелюбной улыбке звенело какое-то раздражение, но мне все казалось, что я себя накручиваю.

Потом уже я сформулировала для себя это ощущение и стала избегать его еще старательнее. Это случилось, когда хозяйка очень попросила, если у меня есть время, съездить к нему в универ, чтобы передать ему флэшку, которую они оставили в съемной квартире. Я согласилась, так как время у меня было. И когда я увидела его в кругу друзей, я более-менее поняла, что меня напрягает.

Гена был явно душой компании. Будто солнышко, вокруг которого все крутятся. Казалось, его одногруппники ему в рот заглядывают, а он весь такой сияющий доброй улыбкой этого как бы не замечает!

Он привык, видимо, к такому отношению. И когда сталкивался с тем, что кого-то он может напрягать, искренне не понимал, что происходит, и старательно пытался вернуть все на круги своя. Сейчас я уже думаю, что стоило поднапрячься и продемонстрировать ему свое восхищение и заверение в вечной дружбе, и он бы успокоился и отстал.

Вместо этого я натянуто улыбаюсь, пытаясь не скрипеть зубами от того, что чужой человек пьет из бабулиной кружки.

— Роковая ты девушка, Лена, — улыбнулся парень.

— В смысле?

— Ну, дома ждет мужчина, которого ты через маму уговорила на свидание сходить, а подвозит тебя другой на какой-то крутой тачке…

Я удивленно хлопнула глазами. Я уговорила на свидание сходить?! Я?!

— Кажется, возникло некоторое недопонимание… — начала было я.

— Просто любопытно, а откуда у тебя вдруг деньги появились? То ты маму уговариваешь подождать еще чуть-чуть, а тут вдруг по всем долгам расплачиваешься.

Щеки вспыхнули от намека. Справедливого, в общем-то, намека. Единственное, чего я не понимала, почему делает мне его Гена!

— Знаешь, по-моему тебе пора, — на этот раз улыбнуться получилось искренне, ведь я представила, что он сейчас уйдет, и я отдохну наконец! — Зря я уговаривала твою маму на свидания, ты слишком для меня хорош! Прости, что отняла время. А это, кстати, был мой любовник, он мне платит за то, что я называю его папочкой! Клево, да?

Гена рассмеялся.

— Клево, да. А меня папочкой назовешь?

— Что? — сердце нервно заколотилось, — Знаешь, тебе правда пора… Я очень устала.

— Что же тебя так утомило? — его рука вдруг накрыла мою, и я дернулась.

— Я была с Себой в ветеринарке, я устала! — взвизгнула я нервно и подскочила, — Ген, пожалуйста, давай потом поговорим…

— Не кобенься, а, — он вдруг нахмурился, и мне от этого стало как-то совсем не по себе, — Со мной тебе вообще за квартиру платить не нужно будет. Она же, считай, моя.

— Уходи.

Я спрятала руки за спиной, чтобы не видно было, как они дрожат. Я уже успела позабыть, как это стремно, когда мужчины злятся! Тут главное не показывать, что ты боишься — их это только распаляет. К счастью, я была что камень и…

— Ты что, меня боишься? — улыбнулся он и встал, делая шаг ко мне; я непроизвольно отступила, тут же про себя чертыхнувшись, — Это моя квартира, говорю же. Ты правда думаешь, что у тебя есть право меня гнать? А? Вообще, всегда было интересно, ты не думаешь, что с самого начала можно было быть и повежливей? Живешь в чужом доме, а ведешь себя так, будто тебе все должны.

Дрожали уже не только руки. У него что, раздвоение личности?!

— Я за квартиру плачу… — напомнила я, впрочем, как-то робко.

— Ага, можешь, кстати, заплатить за месяц вперед…

По телу пробежались мурашки, стоило ему вдруг прикоснуться к моему плечу, чуть стягивая рукав вниз. Я отпрянула, наткнувшись спиной на стену.

— Ген, ты охренел.

Я смотрела на него во все глаза, не веря в то, что происходит. Это же сексуальное домогательство. Это чертово сексуальное домогательство! Прямо в доме, где я живу… К-куда же мне бежать? Кому жаловаться? Бабуле может? Хозяйке? Полиции? Богу?! Из горла вырвался нервный смех.

— Г-ген, слушая, а давай поговорим? — предложила я, кривовато улыбаясь, — Просто, может, мы правда друг друга как-то не так поняли? Я не просила твою маму организовывать нам свидание…

— Слушай, да не стесняйся, — его лицо было уже слишком близко, — Мы же уже не маленькие…

Руки сжались в кулаки.

Я стояла у подъезда и выла, захлебываясь слезами. Себа выл вместе со мной из переноски. У ног валялась сумка, в которую не поместилась даже половина наших с бабулей вещей.

Только что мне позвонила хозяйка. Не знаю, что ей наплел ее гадкий сыночек, но она меня даже слушать не стала. Разрешила только завтра заехать на час за остальными вещами и потребовала быть благодарной и за это. Обещала, что если я еще раз попадусь ей на глаза, она на меня напишет заяву в ментовку. Судя по ее неразборчивому, но громкому возмущению, я Гену совратила, обманула, принудила и жестоко избила, оскорбляя попутно всю его семью до седьмого колена самой грязной бранью.

Телефон затрещал. Первым, что я заметила сквозь пелену слез, была батарея. Она, черт подери, садилась.

— Ой боже… — булькнула я, длинно всхлипывая.

Я уже позвонила единственной подруге, но та не ответила. Да и не удивительно! Она с мужем и двумя спиногрызами живет в двушке, где вторая комната — кухня! Ей разве до меня и моей жалкой жизни?

— А-ал-ло, — я ответила Максиму, пытаясь хоть чуть-чуть успокоить голос, — Да, ч-что-то случилось?

— Алло, Лена? С тобой все в порядке? Голос какой-то странный. Просто хотел договориться на завтра, тебе удобно?

Я что-то едва различимо угукнула. Хотелось поскорее бросить трубку, чтобы снова без стеснения выть на всю улицу.

— Лен, что-то случилось? — не отставал мужчина.

— Не-ет? — потянула я, всхлипнув, — Просто…

— Лен, что просто? — его голос стал каким-то жестким, требующим ответа, — Что случилось?

Перестань, перестань, перестань…

— Лена, я волнуюсь, — на глаза набежала новая порция слез, — Мне приехать? Что случилось?

Да хватит же, я же не железная!

— Лена…

— Просто… — засипела я, — Просто моя жизнь — дерьмо-о-о-о!..

Себа мявкнул, поддерживая. Мои слова эхом разнеслись по двору, отражаясь от бетонных стен и где-то недалеко засигналила машина, не выдержав моих страданий. Я ревела и ныла, как малолетка, Максиму в трубку, откровенно преувеличивая моментами, а где-то по привычке приуменьшая.

Получалось, что Гена домогался меня почти случайно, но было все равно неприятно, и поэтому я, тоже как бы случайно, словно ниндзя вырубила его одним ударом как в самых крутых боевиках, и Гена как бы подлец, но это он, наверное, просто что-то не так понял, а то бы ни за что и никогда… Мразь этакая, чтоб ему провалиться. Чисто случайно. Не плохой ведь человек?

Я говорила и говорила, порой прерываясь на новую порцию пореветь, подбадриваемая мягким Максимовым голосом. Он был почти равнодушен, но именно в той мере, когда ты очень четко понимаешь, что если человеку надоест, то он об этом скажет, а раз не говорит, то можно продолжать. И я продолжала, теряя счет времени — да и какая мне до него теперь разница? — я уже свернулась на скамейке, обняв спрятанные в пальто колени.

Когда рядом вдруг скрипнули тормоза. Хлопнула дверь. Я не обратила особого внимания, только сильнее прижала к себе колени, пачкая подошвами скамейку. Слезы уже почти высохли, и я чувствовала, что вот еще минуточку поною и мне правда станет легче. Жутко неловко перед Максом, но точно — легче. Уже сейчас немного отпускало. Уже сейчас я прикидывала на краю сознания, где можно переночевать на улице так, чтобы не закоченеть и к кому можно обратиться за помощью…

— …наверное, в прошлой жизни я топила детей или ела девственниц, потому что должна же в мире быть какая-то справедливость, да?..

— Да, — раздалось у меня в ухе и над ухом.

Я медленно подняла взгляд.

— Максим…

Глава 5

Мои проблемы с сексом начались в тот момент, когда я включила первую серию «Дикого ангела». Или может они начались, когда я читала Джейн Остин? Нет-нет! Уверена, мою психику поломали корейские дорамы! Хотя, если подумать, возможно, тут поработал роковой мистер Хитклифф…

В общем, однажды, когда речь зашла о том, почему у меня до сих пор нет отношений, я сказала, что это потому, что я слишком неромантичная и не могу влюбиться.

На что одна девочка заметила, что, может я просто слишком романтичная и поэтому не могу влюбиться?

Если так подумать, ожидания к любви у меня довольно завышенные…

— Запомни: во время кормления можно залететь. Нет-нет, не кривись! Запомни, что я говорю! Во время кормления можно залететь. И еще как. Уверена, добрая половина страны так и появилась.

— А другая половина? — поинтересовалась я, тыкая в мягкую щечку маленького Валиного Максима.

Чем-то он мне нравился больше своего старшего брата Владимира, хотя по-младенчески мягкие щечки были и у того в наличии. Но вот чем именно мне нравился младшенький — понять было сложно…

— А другая — от ППА, — усмехнулась Валя, — У меня вот ровно так и случилось. Так что слушай, черт возьми, что я тебе говорю!

Валя так и не смогла вернуться к своим дородовым формам и носила пока одежду своего мужа, так как на новые шмотки еще нужно заработать. А еще под ее глазами залегли огромные, устрашающе-черные контрацептивные тени. Почему контацептивные? Потому что, глядя на них, сразу хочется купить десять пачек презервативов и все возможные ОК! И на всякий случай использовать все и сразу, что б уж точно. Использовать их даже если у тебя нет половой жизни. Ну потому что вдруг дети передаются воздушно-капельным путем? Общаться с Валиным мужем я бы предпочла в скафандре, например. Но, как бы подруга ни выглядела, уверена, на самом деле она была счастлива!

— Господи, как я несчастна! — вздохнула Валя.

Уверена, на самом деле она была счастлива. Хотя бы какую-то часть своего времени. Например, когда спала!

— Все так плохо?

— Да не то что бы, — скривилась подруга, — Когда они не орут, я их очень люблю, такие лапочки… Но, знаешь, кажется, я начинаю понимать, зачем твоя бабуля давала детям такие стремные имена. И все-таки запомни: ППА — не способ контрацепции! Залететь можно и в месячные, и во время кормления!

— Да поняла я, поняла… — я махнула рукой и хмуро ее оглядела, — Зачем ты мне это говоришь?

Я-то думала она как по-настоящему взрослый человек подкинет мне какое-нибудь решение или хотя бы совет… Но, выслушав, Валя вдруг начала рассказывать мне о том, как у нее появились дети.

Вчера ночью Валя мне-таки перезвонила и, узнав, что произошло, потребовала, чтобы утром же я была на пороге ее дома. Еще она потребовала адрес Максима, его номер, его фото и мою геолокацию, и я за такую заботу была ей безумно благодарна. Ведь ничего ужасного, в общем-то не случилось — никто же не умирает? А между тем свободных минуток у подруги было не особо много с двумя-то младенцами и свекровью, которая через день приходит проверять, хорошо ли Валя содержит ее сына и внуков!

— Ты смеешься? — вскинула бровь подруга, выключая плиту, — Ты живешь под одной крышей с мужиком.

— Ну, мы с ним не занимались…

— Займетесь, — уверенно перебила она, — В его мыслях точно уже перепихнулись, скоро и до реальности дело дойдет.

— А ты, типа, гадалка?

— Ты ничего против не имеешь — по глазам вижу, — она весело усмехнулась, — А он тебя жить к себе пригласил! Он тебя точно хочет.

— Может он просто очень добрый! — зачем-то возразила я.

— Если он гей или импотент — то, конечно, дело в доброте, — мягко согласилась Валя и тут же резко перешла на устрашающее шипение, — Но если нет, то не будь дурой! Он тебя хочет. И если ты его тоже — а ты его тоже! — то не забудь про чертову защиту! Это я тебе как мать двоих детей говорю!

Я вздохнула устало, еще раз тыкнув Максика в щечку.

— Ты жалеешь, что родила?

— Нет, ты что! Дети — это счастье.

Спорить дальше было глупо. Как минимум потому, что я знала, что он меня хочет, еще до того, как он пригласил пожить у него. И поэтому теперь мне было особенно неловко. В его глазах я, наверное, просто ужасно жалкая! Утром я сбежала, оставив только записку. Пообещала, что как можно скорее найду жилье. Заранее попросила прощение за кота. Поблагодарила за гостеприимство. И сбежала, потому что именно так поступают жалкие людишки вроде меня!

— Ты в него влюблена? — я поперхнулась морсом, уставившись на Валю во все глаза.

— Ты с ума сошла? Я грязно его использую! — маленький Максим вдруг скорчил свою мягкую рожицу и заныл, привлекая внимание мамы, — Ты же знаешь, я не влюбляюсь…

Я стояла на пороге квартиры и переминалась с ноги на ногу. Заходить было как-то неловко. Как к себе домой заявилась! Что-то ворчливо скрипело в голове о том, что я обнаглела. А Валиным голосом этому чему-то возражало, что у Максима тоже есть свои мотивы — ну он же меня хочет! Поэтому, наверное, не так уж и обнаглела?

И все-таки при мысли, что меня вообще кто-то хочет, а тем более, Максим, хотелось скромно свернуться и возразить, что я это себе просто надумываю… Вместе с тем захотелось хлестнуть себя по щекам. Лена, ты же коварная стерва! Ты почти соблазнила миллионера! Не пристало тебе смущаться, дочь самурая! После всего остается только натянуть чулки и идти в бой, иначе все это — все, что я делала до — превратиться в отвратительную нелепицу!

Иди в чужой дом, покорми своего кота, вывалив корм в самую красивую тарелку из сервиза, надень чулки — и в бой! За светлое будущее! За то, чтобы было о чем промолчать внукам!

— Мне не нравится взрослая жизнь! — я уткнулась лбом в дверь и поскребла ногтями замочную скважину.

— Что же вы скребетесь, дверь открыта, — раздалось вдруг веселое с той стороны; я дернулась, обалдело уставившись на дверь, — Не пугайся, просто тут камеры!

Максим открыл, приглашая меня наконец зайти внутрь. Простая футболка, светлые пижамные штаны, мягкая улыбка. Захотелось вдруг, чтобы все это стало моим. Чтобы не надо было смущаться, тушеваться, чувствовать вину… Я вспомнила, какие у него приятные, теплые объятия, как он успокаивает лучше всех на свете — даже лучше бабули! Так, что правда веришь, что все будет хорошо.

— Что с лицом? — прищурился он подозрительно и дернул меня на себя, сам затаскивая в дом и тут же закрывая за собой дверь.

— Ничего… Просто думаю о смысле жизни.

— А смысле жизни обязательно думать с таким угрюмым видом?

Я посмотрела внимательно ему в глаза. Красавчик. Шея такая крепкая — только целуй.

— А ты хочешь, чтобы я не была угрюмой?

— Ну, было бы неплохо… — он стоял напротив, весь такой ангел поднебесный с грязными мотивами, и я решила, что сейчас что-нибудь сделаю.

Мне хотелось увидеть его удивление, хотелось смутить, хотелось, чтобы он возмутился. Может даже разозлился на меня.

— Что мне для этого сделать?

— Мне нужны деньги. Дай!

Максим удивленно вскинул брови, отвернулся, доставая что-то из ящика тумбочки и с улыбкой протянул мне пластиковую карточку.

— Три-восемь-шесть-четыре.

Я ошалело уставилась на карточку. Поднесла ее к глазам. Банковская, мать ее, карточка. Три-восемь-шесть-четыре. Карточка со стуком ударилась о стену, куда я ее отбросила, будто боясь, что она обожжет мне руки.

— Ты что, с ума сошел?! — взвизгнула я, — Кто так делает?! Как ты вообще стал богатым с таким подходом, как тебя не обворовали еще?! А если грабители придут, ты им тут же код от сейфа?..

— Даже спорить не буду, — кивнул он, — Скажу. И ключи от машины отдам. И ноут, и телефон. Деньги я потом еще заработаю, а вот жизнь у меня одна.

— Но я-то тебе пистолетом не угрожаю! — я топнула ногой от досады, — Ну что ты за человек?! Ну как так можно?..

— Да мне не жалко, — улыбнулся Максим, — Говорю же: надо будет, я еще заработаю. Это не так уж сложно, — мне вдруг срочно захотелось его покусать, — Тем более, тебе ведь не мои деньги нужны. Тебе свои нужны. Хочешь, я своего финансиста приглашу, он тебя проконсультирует, куда лучше деньги вложить? Для этого не обязательно иметь миллионы — пара тысяч в месяц уже неплохо…

Я кивнула.

— Хочу.

Я давно об этом думала. Что надо бы дособирать себе запас на черный день и начать куда-нибудь вкладывать. Даже узнала уже, в чем разница между акциями и облигациями. Вот только вкладывать пока было категорически нечего, даже пары тысяч в месяц. У меня из аванса осталось только на еще один прием в ветеринарке и немного на еду. А еще же жилье надо найти… Хозяйка отказалась возвращать деньги. Посмеялась и предложила идти в суд. Вот только договора у меня не было. В ящике с документами я его не нашла, да и не было у меня ни сил, ни времени, ни денег с этим разбираться.

Я решила, что пока поживу у Максима, как раз дорисую картину, получу деньги и смогу съехать. Но хорошо я себя не чувствовала. Потому что конкретно сейчас я вернулась к тому, с чего начала. Денег у меня опять нет. Нет и крыши над головой. Я зависима от почти незнакомого мужчины и его доброй воли. Хорошо хоть и бабуля, и кот чувствуют себя лучше!

Вот только я себя лучше не чувствую…

— Вот и славно. Пообедаем?

Да, я как раз проголодалась. А еще все еще хотелось увидеть его удивление, все еще хотелось смутить, хотелось, чтобы он возмутился. А может даже разозлился на меня… Или разочаровался.

Я сделала шаг вперед, хватая его за ворот футболки, и потянула к себе. Не успела я ошарашить его свое бесстыжей смелостью, как его руки уже притянули меня резко за талию, вжимая в его тело, а губы оказались в миллиметре от его. И все-таки он остановился и не поцеловал меня…

Ну целуй же, целуй! Его руки на моей талии были такими горячими и большими, а торс, в который он меня так приятно вжимал — твердым, что я плыла, как кошка по весне…

— Уверена, что хочешь? — он смотрел мне в глаза серьезно, почти строго, и от этой строгости тоже было приятно, — Лен, я не тороплю…

Я вспыхнула, резко его отталкивая.

— Нет, конечно! Конечно, не хочу! Я же приличная девушка, секс только после свадьбы!

Мы стояли и молча пялились друг на друга. У меня сбилось дыхание, а руки Макса до сих пор тянулись ко мне, будто его тело до сих пор не сообразило, что обнимать больше нечего.

Что я только что сморозила? А, главное, зачем?

— Я-а-а… — боже, как же стыдно, — Мне надо подышать, ладно? А потом пообедаем! А на ужин я даже сама что-нибудь приготовлю, хочешь? — я сама не заметила, как уже натягивала куртку в коридоре, — Правда готовлю я обычно только пельмени и доширак… Но я же женщина! Готовить у меня в крови! Что-нибудь соображу… Как-то же остальные выкручиваются, когда у них заводятся в доме муж и дети? Вот и у меня наверняка что-то такое на подкорке вшито… Ну, я надеюсь на это! А то вот ведь неловко получится… Я же мечтаю быть женой и матерью, да?

— Ага, — Макс стоял в коридоре, обеспокоено глядя на мое мельтешение, — Может с тобой выйти?

— Нет! — вскинулась я, но тут же смягчила тон, — Мне надо подышать воздухом, ладно? Я ненадолго, на полчасика!

— Телефон взяла?

Я кивнула.

— Через полчаса жду.

Я опять кивнула. И вышла скорее, тут же начиная терроризировать кнопку вызова лифта.

Глава 6

Проблемы Максима Майорова с сексом начались, когда он наткнулся в интернете на историю девушки, чье изнасилование преступники сняли на камеру и выложили на популярном порносайте. Она рассказывала о том, как, не успев еще пережить то, что с ней случилось, узнала, что картинки из ее кошмаров смотрели сотни, тысячи людей ради самоудовлетворения. Самые страшные минуты ее жизни. Когда она не знала, чем это закончится, но мечтала, чтобы закончилось побыстрее. Унизительное насилие, которое ей даже не дали возможность схоронить в сердце.

Она вспоминала, как дрожащими руками писала администрации сайта, что это не постановка, что это взаправду, что это она и она не давала своего согласия ни на секс, ни на съемку, ни на подобную публичность. Администрация ее проигнорировала, отговорившись тем, что пользователь зарегестрирован и смог все подтвердить. И что они внимательно следят за тем, чтобы такого не случалось.

А потом это видео неожиданно оказалось в рассылке буквально всех ее знакомых.

Ей потребовались годы, чтобы через суд добиться удаления этого видео. В конце концов она даже смогла посадить ублюдков в тюрьму. Но к тому моменту знали уже все. Да что там знали — видели.

Она смогла с этим справиться, стала в итоге соцработником и уже многие годы помогает девушкам, оказавшимся в похожей ситуации.

А Максим Майоров больше не мог смотреть порно. Каждое видео вызывало вопросы, подозрения, страх… А вдруг его наслаждение — трагедия для кого-то? Друзья смелись, однокурсники дразнили, но каждое чертово видео, даже картинки вызывали тошноту. Однажды его и правда вырвало, когда кто-то со смехом включил жесткое порно, чтобы его подразнить.

И без того замкнутый паренек, увлеченный только видеоиграми и от того всегда бывший удобной мишенью для насмешек, почти стал изгоем. Не стал, потому что рядом был веселый, компанейский Саша, который тоже любил дразниться, но на самом деле относился с пониманием и не давал остальным заходить слишком далеко. Осаживая порой и кулаками.

В какой-то момент Максим, на самом деле вполне обычный парень с обычными желаниями, стал чураться всего, что каким-либо образом касалось секса. Мало кто догадывался из-за ярлыка «ботаника», но парень всегда легко сходился с девочками, еще со средней школы раньше всех друзей расстался с девственностью. Просто ему особо и в голову не приходило об этом болтать, так что многие и не догадывались, что за скромной улыбкой может прятаться вполне любвеобильный юноша.

Но после того, как его стало тошнить от порно, со временем он будто разучился находить общий язык с противоположным полом.

Точно ли он все делал правильно?

Вдруг кому-то было неприятно?

Вдруг приятно было ему одному?..

В голове растревожено метались по черепной коробке эти вопросы, и он видел протест в каждом женском взгляде. Собственное удовольствие стало омерзительным. Собственная эрекция только раздражала. Любовь к легкому доминированию, к неприличным ласкам, к смущенным взглядам в эти моменты казалась преступной, гадкой, не заслуживающей реализации даже с согласия.

Масксим подумал и решил, что стерилизация — то, что ему нужно.

А потом появилась Алиса Волошина.

И при первой же встрече с самым серьезным видом спросила, может ли он попозировать ей голым. Максим отказался. Но уже через неделю почему-то все равно сидел голый в ее гостиной. На полках без всякого смущения стояла коллекция фаллоимитаторов диких расцветок, а дурная девчонка с довольным видом предлагала ему принять самую неприличную позу, какую он только может себе представить.

Она решила, что им необходимо стать любовниками и стала добиваться своего. Максим, привыкший к тому, что внимания добивается он, даже слегка испугался ее напора, но, неожиданно, переспать они все-таки смогли. Ведь он был точно уверен — Алиса его хочет. Он это не придумал, ему не показалось, в конце концов она без смущения готова была поделиться своими планами на него со всеми, кто спросит. В том числе и с ним самим.

Вопреки расхожему мнению, нимфоманкой она не была. Просто любила секс и не испытывала по этому поводу ни капли стеснения. Со временем Максим понял, что в его окружении достаточно женщин, которым можно просто намекнуть, а дальше они сами добьются, чего хотят. Не то что бы Максима это возбуждало, но зато он был уверен — он не делает с ними ничего плохого, ничего, что они сами бы не хотели. Когда инициатор не ты, страха гораздо, гораздо меньше!

И вот теперь он стоит уже минут пять в коридоре и тоскливо пялится в дверь, из которой выбежала Лена, которая не пойми чего хочет! Максима уже после первого разговора с ней одолевало желание на нее слегка надавить. Прижать к себе покрепче, чтоб не убежала, задарить подарками, чтобы и не захотела убежать, вздернуть юбку и как-нибудь так приласкать, чтобы залилась краской от смущения. Выдала еще какую-нибудь милую глупость. Не удержалась и сама к нему поприставала.

Страх уже не тревожил. Он давно его перерос. Он знал, что остановится после первого же «нет». Он никогда не стеснялся спросить разрешение. Не боялся разрушить атмосферу или выглядеть нелепо — все это было ерундой! И когда он это осознал, страх ушел.

Но с Леной он нет-нет да поднимал голову, подтачивал уверенность. Глаза видели, что она хочет, но словами она это сказать все никак не хотела! Это слегка раздражало, но и раззадоривало. И Максим уже даже начал поддаваться своим порывам…

Но после вчерашнего даже намек на инициативу с его стороны казался неприемлемым. Какой-то мудила напугал девочку, так что пока она сама не сделает первый шаг, недвусмысленный и очевидный, Максим ее не тронет. Да и вообще в ближайшее время бы лучше не трогать… После стресса людей же штормит от крайности в крайность, да?

Кот вдруг подошел, выгнулся дугой и потерся о его ногу, что-то мурлыкнув.

— Боже, дай мне сил…

Мужчина посмотрел на часы, засекая полчаса.

Зачем я это сказала? Секс только после свадьбы?! Да даже распоследние ханжи уже так не живут! Но… он не захотел меня поцеловать. Спросил, точно ли я хочу, хотя я ведь сама к нему приставать начала.

— Он, наверное, испугался… — озарило меня.

Испугался моего напора! Он-то думает, что я скромная девушка, а к нему лезу! Напомнил мне, что скромные девушки себя так не ведут, да?

Максим жил в одном из тех стремных стеклянных небоскребов, в которых и должны жить богачи, и когда я вышла через вращающуюся дверь под зорким взглядом охранника на улицу, ощущения «вышла подышать» я не получила. Здесь было слишком много людей, слишком мало привычного двора в спальных районах и ничего, похожего на подъезд и лавочку.

Зато были знакомые лица.

— Ты что здесь делаешь? — без приветствия начала Алиса Волошина, подозрительно сощурив на меня глаза.

— Живу.

Захотелось ее как-то побесить, так что я даже не стала выкручиваться.

— Не смеши меня, у тебя нет денег на то, чтобы здесь жить! — он подошла поближе, заглядывая мне в лицо, пытаясь отыскать на нем ответ на какой-то свой вопрос, — Только не говори, что ты у Макса…

— У него, — кивнула я, — А что?

Она поражено выдохнула.

— Уже и в дом к нему забралась… — прошептала она, — А я еще Сашке не верила. Мое восхищение! — ее губы растянулись в издевательской улыбке, — Быстро сработано.

— Благодарю, — оскалилась я, — Давно, кстати, хотела спросить… А вы рисуете с живых моделей или у вас дома коллекция разноцветных резиновых членов? Ну чтоб далеко не ходить! Всегда под рукой так сказать… И для работы, и для отдыха.

— Очень смешно, — она отзеркалила мою улыбку, — А главное — как оригинально! Кто еще не шутил про мою коллекцию? Только ленивый.

Так она все-таки есть? Я заинтересованно приподняла бровь.

— В гостиной, поди, стоит? — не удержалась я, — Или прямо в прихожей? Ну, чтобы гости сразу знали, где ты видела их никому не нужное мне…

— В гостиной, — спокойно кивнула она, — Ты, вроде, ничего. Так скажи мне: зачем оно тебе надо? Макса окучивать? Ты не находишь это жалким?

Что ж, нахожу. Без всяких сомнений — нахожу. Но у меня нет даже сил разбираться, как из этой ситуации выкарабкаться. Я просто хочу улечься лицом в подушку и неделю не шевелиться. И ни о чем не думать.

Как же мне не нравится взрослая жизнь! Столько всего происходит — а еще даже позавтракать не успела!

— А с чего ты взяла, что я его… — начала я слегка просевшим голосом.

— Ой, да ладно! Его здесь нет, давай без этих спектаклей? — усмехнулась девушка, резким движением откинув с плеча свой блестящий водопад идеально уложенных волос.

Интересно, получиться ли мою буйную гриву уложить идеально? Ну хоть разок в жизни, чисто посмотреть, как оно могло бы быть…

— Можешь, конечно, говорить, что ты не такая, но давай честно: на самом деле ведь именно такая, а?

Я замерла и уставилась на нее во все глаза. Кажется, что-то такое мне говорила и хозяйка…

— Отвали.

— Что?..

— Серьезно, просто отвали, — просипела я, сдерживаясь из последних сил.

Я торопливо побежала вперед, не обращая внимания на ее попытку меня окликнуть, догнать. Кажется она что-то спрашивала, но я уже не слышала.

Глаза застилала пелена слез и я думала только, как бы не врезаться случайно во что-нибудь и не превратить этот почти драматичный момент в очередной цирк. Я не знала, почему я плачу. Причин на это не было — пусть относительно, но у меня все хорошо.

Я бы сейчас могла сидеть на вокзале с недолеченым котом в переноске, а вместо этого я гуляю по респектабельному району, куда меня пригласил прекрасный мужчина, без вопросов согласившийся дать свой номер и адрес моей подруге и моей бабуле, чтоб не волновались. Я не одна, никто не умирает, жизнь идет куда-то явно в правильном направлении, а я все равно плетусь, хныкая как пятилетка. Ну вот что со мной не так?

Кто-то сзади положил руку на плечо и я спиной почувствовала тепло чужого тела. Я сама не поняла, как взвизгнула, тут же отскакивая, выдавливая из себя зачем-то:

— Нет-нет, не трогай!

— Прости! — Макс поднял руки вверх, сдаваясь, — Прости, пожалуйста, просто я звал, а ты будто не слышала…

— Ч-что-то случилось? — я торопливо мазнула рукавом по глазам, смахивая влагу.

— Полчаса прошли, а на телефон ты не отвечала.

Я достала мобильник, разблокировала экран и поражено выдохнула, увидев десять пропущенных от Максима и три — от Вали. Он медленно протянул ко мне руки, так и не прикасаясь, и я сама нырнула в объятия, утыкаясь носом в его свитер.

— Хочешь еще поплакать?

Я лениво мотнула головой.

— Да вроде уже и не особо… Есть хочу. А еще давай порисуем?

Мужчина засмеялся.

— Мне тогда придется сесть за работу! А ведь сегодня выходной…

— Другую картину, — пробормотала я, — У нас же их две, помнишь?

Хотелось как-то реабилитироваться за недавнюю дурацкую попытку состроить из себя скромницу. Хотелось убедиться, что я именно «такая».

Максим вдруг весь напрягся.

— Может не сегодня?

— В смысле не сегодня? — я отодвинулась, — А почему не сегодня? Ретроградная Венера? Голова болит? Настроения нет?! — голос дрожал от обиды.

Меня продинамили?! Уже во второй раз?.. Может я поторопилась, решив, что нравлюсь ему? Или он все-таки импотент, как говорила Валя? Или гей?! Так вот почему его дурацкий Саша на меня волком смотрит…

Ах нет. Я выдохнула поражено, в мыслях отвешивая себе оплеуху, что забыла. Ему же нравятся недоступные скромницы. Почему-то за себя вдруг стало резко неловко. Хотя я не считала, что девушка должна хранить себя до брака, но вот сейчас перед ним, захотелось, чтобы считала.

Я улыбнулась кое-как и кивнула. Мы вернулись домой, где уже ждал приготовленный Максом то ли обед, то ли ужин. Вообще-то, было весело и мило — разговаривать с ним, шутить, узнавать что-то о его жизни и рассказывать о себе. Мы включили задним планом какую-то теплую комедию и по наброску вернули обратно его рабочее гнездышко. Я сама не заметила, как уже стемнело, а на холсте начал появляться пусть набросочно, но очень живой портрет Максима. Я довольно вглядывалась, обещая себе больше не трогать правую половину лица, чтоб не испортить, и прикидывала, сколько еще мне нужен именно Макс, и когда я смогу уйти в дальнюю комнату на дорисовку, спрятавшись в уединении. Я не дала ему посмотреть, уговорив оценить уже готовую работу.

И все было хорошо — даже больше, чем хорошо!

Но все равно что-то зудело. Я уже поверила в то, что нравлюсь ему, но может все-таки мне показалось?..

— О чем ты так напряженно думаешь?

Мы сидели на диване, досматривая уже, кажется, четвертый фильм и доедая заказанную пиццу. Он улыбался мягко, но взгляд был серьезным. И я не удержалась.

— Слушай, я… ну, я тебе нравлюсь?

Из его горла вырвался смешок, и я вспыхнула. Ну конечно же не нравлюсь! Напридумывала себе, дура… С чего бы красивому и богатому Максиму могу нравиться я? Да, бабушка говорит, что я самая красивая и умная девочка на свете. Да, я до поры до времени искренне верила, что она говорит только правду. Но ведь если вдуматься, много ли у меня достоинств кроме таланта в рисовании, в котором я последнее время тоже уже начинаю сомневаться?..

— Разве это не очевидно? — улыбнулся он.

— Ну погоди… — я мотнула головой и посмотрела с надеждой, — Ну я как минимум женщина! Разве я не имею права хотя бы предположить, что нравлюсь кому-то? Знаешь, «очевидно» — это все-таки слишком…

— Лен, ты мне нравишься, — прервал он меня, посмеиваясь, — Не знаю, что у тебя с самооценкой, раз ты вообще вопросом таким задаешься. Я к тебе уже и поприставать успел, и на обнаженку напросился и к себе домой пригласил…

— Это было очень мило с твоей стороны, — кивнула я на то, что смогла переварить, — Не хотелось бы спать на вокзале.

Он подсел чуть поближе и лукаво прищурил глаза, заправляя мне прядь за ухо.

— Я не знаю, почему все подозревают меня в наивности и чистоте помыслов, направленных только на причинении всем добра и счастья… Я бы не пригласил к себе любую девушку. Я пригласил тебя. И до сих пор в восторге от того, какие мне это открывает перспективы в дальнейших ухаживаниях. Так понятнее? Могу еще тебе новый ноут подарить, хочешь? Если это поможет мне заработать еще очков в твоих глазах…

— Нет-нет! — я помотала головой и опустила лицо, хмурясь изо всех сил, чтобы дурацкая улыбка не вылезла на лицо, — Я поняла… Но тогда почему ты, ну… не поцеловал?

Он вздохнул и потер лоб ладонью, тоже нахмурившись.

— Тебя вчера домогался омерзительный мудак, которому гореть в аду.

— И что? — я повернулась к нему, — Ты не омерзительный мудак! Можешь… ну, — я смутилась, — Ну, можешь, в общем, немножко подомогаться!

Он улыбнулся, накрутив на палец кудряшку.

— Знаешь, с Алисой такое тоже как-то было… И она все отмахивалась, говорила, что все окей. Не в первый и не в последний раз. Со всеми бывает. Что теперь каждый раз из этого драму делать? — он явно передразнивал ее голос, перечисляя, как именно девушка отмахивалась, — А потом через неделю решила переехать в Африку. Нашла там какое-то племя с матриархальным устройством и уже даже купила билеты в один конец… Мы с Сашей ее давай уговаривать, чтобы хотя бы не торопилась, а она только улыбалась и все — вдохновение нашло, задолбала меня эта хмурая столица! А потом вдруг разревелась.

— Ты это к тому, что я тоже захочу в Африку? — не поняла я.

— Я к тому, что в другой ситуации я бы с удовольствием уцепился за твое предложение, но сейчас не хотел бы… торопиться.

Я бы хотела, чтобы он поторопился. Но все равно порывисто обняла, шепча ему на ухо благодарности.

— А не хочешь встречаться? — все-таки как легко говорить как есть! — Ну раз уж я тебе, кажется… нравлюсь? Ты не волнуйся, это ни к чему не обязывает тебя, просто!..

— Давай! — он перетащил меня к себе на колени.

Сдержать дурацкую улыбку все-таки не получилось.

Глава 7

Мои проблемы с сексом начались, когда я наткнулась в интернете на мужской форум, где люди — даже, кажется, не уголовники! — обсуждали, как именно правильно спаивать женщин, чтобы потом они не сопротивлялись, когда их будут насиловать. Форум вовсе не был тайным, и почему-то к нему до смешного легко было присоединиться. Где гуляли цензоры, я не знаю, но явно где-то не там, раз мужчины чуть ли не в первой страничке поисковика спокойно обменивались советами о том, как половчее совершить уголовное преступление.

С тех пор в кругу моих подруг появилось нерушимое правило стакана.

На любой вечеринке, в любом баре и даже в гостях у не самых близких людей нужно обязательно следить за стаканом. Потому что мужчины, конечно, подлецы далеко не все, но вылавливают подлецов соответствующие органы как-то неохотно, и они в итоге спокойно бродят на свободе и всегда готовы испортить тебе жизнь.

В какой-то момент жизни — кажется, в старших классах — мужчины вызывали у меня дикую подозрительность, с которой я справилась далеко не сразу. Я даже в лифт с мужчинами не заходила, потому что… ну а вдруг он тоже сидит на таких вот форумах в интернете? По лицу ведь никогда не угадаешь.

На лбу у них не выгравировано: я негодяй, и при мне дамам в обморок лучше не падать!

Со временем, конечно, подозрительность сошла на нет вместе со студенческими вечеринками, да и бояться вечно довольно хлопотно. Но мужчины у меня доверия обычно не вызывали.

С тех пор, как мы с Максимушкой, самым добрым и чудесным мужчиной на свете, начали встречаться, прошла неделя. Я уже подыскивала себе квартиру, потому что съезжаться все-таки готова не была, но уже без нервов. Теперь я жила не у кого-то, а у своего молодого человека. По телефону я его уже даже бабуле представила!

Она чувствовала себя уже совсем хорошо, но в анализах был какой-то признак воспаления почему-то мочеполовой системы. Знакомая Максовой мамы, главрач одной из поликлиник, сказала, что анализы надо будет взять повторно после того, как бабушка поправится, предположила, что это все-таки был ковид и посоветовала проверить. Проверять я уже решила в платной клинике, когда она приедет, но пока что мы вернулись к тому, с чего начинали — бабулю из Архангельска еще каким-то образом нужно было вытащить!

Чувствовала она себя уже достаточно хорошо, чтобы опять начать выделываться, да и с соседкой она подружилась достаточно, чтобы ей там было весело. Про то, что из квартиры нас выгнали, я ей пока не говорила. Не хотела ее тревожить.

Себа тоже шел на поправку. Точнее, ранка оказалась аллергической реакцией на паразитов и после обработки начала-таки заживать!

Так что, в целом, все было замечательно!

Кроме одного. Максим меня так ни разу и не поцеловал. Точнее, он чмокал в губы — но не более того. Конечно, я могла его поцеловать сама, и поцеловала бы… но теперь я жутко боялась, что он во мне разочаруется. Ну он же из этих — из охотников! А вдруг он испугается, что я вовсе не собираюсь ждать до свадьбы?

И я терпела.

Холодный душ стал моим вечным другом.

А Максимушку, самого доброго и чудесного мужчину на свете, к концу первой недели я уже хотела придушить. Потому что он ничуть не облегчал мне задачу по окончательному завоеванию своего сердца моей недоступностью. Он ходил по дому полуголый, улыбался как-то так по-особенному, трогал будто невзначай… Все соблазны мира плескались в его глазах! И казалось, только руку протяни!.. Но стоило протянуть, я

Я чувствовала себя какой-то нимфоманкой, но мне хотелось его буквально всегда. Я и просто-то к такому возбужденному состоянию не привыкла, а к тому, что оно может сопровождать меня буквально постоянно — тем более! Сны мне снились исключительно неприличного содержания, фаллические символы я видела везде и всюду, а раздражительно взвинтилась на сто метров над уровнем неба!

В какой-то момент я уже сама ходила чуть не полуголая, но он только загадочно улыбался, а делать, что должно, не торопился.

Первую картину я уже дорисовывала одна, и мы наконец приступили ко второй. И это время я почти ненавидела… Потому что на мое предложение с драпировками он только рассмеялся, легко скинул всю одежду и пообещал послушно принимать любые позы.

Знал бы он, какие позы он принимал в моем воображении, сбежал бы с визгом, потому что в голове всплывали буквально все извращения, о которых я даже только мельком слышала в своей жизни, что уж говорить о тех, которые я видела!

Боже, как же хотелось бросить все кисточки и просто накинуться на него. И я уже не верила, что он просто не замечает. Он издевается надо мной. И я уже доходила до точки кипения, вспоминая, почему же не хотела заводить отношения.

— Знаешь, не думал, что когда-нибудь на меня будут смотреть так…

Я сглотнула вязкую слюну и чуть прикусила внутреннюю сторону щеки, чтобы удержать на лице спокойное выражение. Хотя был ли в этом смысл, если меня так очевидно выдавали глаза?

— Как так? — сипло выдавила из себя я, — Обычный взгляд…

Мужчина тонко улыбнулся и слегка наклонил голову, прожигая меня темными глазами. Он чуть сильнее облокотился на правую руку и мышцы живота напряглись на мгновение, заставляя меня заворожено уставиться на его обнаженный торс.

— Чувствую себя самым желанным человеком во вселенной! — в его голосе послышался тихий смех, — Надеюсь, ты не на всех мужчин смотришь этим «обычным» взглядом?

Я дрожащей рукой взяла со столика палитру и уткнулась в нее взглядом, лишь бы немного отвлечься. Делала вид, что увлеченно намешиваю новый цвет, хотя на деле просто пыталась взять себя в руки. Это уже становилось невыносимым. Было похоже на пытку. В конце концов, я не первый раз рисую обнаженную натуру! И я никогда не желала людей иначе, чем глазами, не любовалась ими иначе, чем чисто эстетически… Почему же теперь, именно тогда, когда мне больше всего нужна моя выдержка, она предает меня вместе с телом?

— Я задал вопрос.

Я вскинула на него удивленный взгляд. Он все еще улыбался, но голос звучал серьезно, и я сама не поняла, как выдавила из себя жалкое:

— Нет…

Тут же стало как-то неловко. Почему я вообще ему отчитываюсь?! На кого как хочу, на того так и смотрю! Но, когда он тихонько прошептал под нос даже, кажется, не мне, а себе это: «Вот и умница» — по телу волной прокатилось тепло от этой похвалы.

Вот и умница. Умница.

Глаза заслезились от смущения за себя. Ну и чего я радуюсь?! Кто он такой, чтобы решать, умница я или нет? Я и так знаю, что умница!

Вот и у-у-умница…

— Я так смотрю не только на мужчин! — все-таки не удержалась я, вспоминая, сколько нервов он мне вытрепал за последние дни, — Для меня любая натура — желанна.

К чему было выделываться? Чтобы доказать самой себе, что я вовсе даже не поплыла от его взгляда, от его обнаженной кожи, от его тихой, почти не слышной улыбки в голосе? Я увидела все это в отражении его темных глаз, всю ничтожность своих попыток сохранить достоинство, показаться невинной и ничего не понимающей хорошей девушкой с высокими… чем там? Принципами? Господи, какие принципы, ну какие могут быть принципы, когда на тебя смотрят так!

— Тогда давай я позову сюда свою секретаршу? Она тебе попозирует. А я пойду заниматься делами, — он встал, легко разрушая всю магию, тут же накидывая на плечи халат.

Это была просто провокация — я знала это где-то в глубине души. Но почему-то до ужаса испугалась, что и он и правда сейчас уйдет, просто встанет и спокойно уйдет… Я подскочила с места и выпалила быстрее, чем подумала.

— Нет-нет-нет! Не уходи!.. Я еще не закончила, пожалуйста…

Голос был жалким. Жалким, умоляющим, но стоило ему медленно развернуться, откидываясь на стену, бесстыдно открывая моему жадному взору свое тело, красиво обрамленное все еще распахнутым халатом, стоило повести плечом и одобрительно прищурить глаза, весь стыд перестал значить хоть что-то.

— Так мне помочь тебе… закончить? — улыбнулся он спокойно.

Он стоял и терпеливо ждал ответа.

Я могла бы уйти. Могла бы сказать, что не ведусь на дешевые трюки, что меня не соблазнить так легко и вообще — я гордая и неприступная! А вообще-то хотелось бы такой быть, но вместо этого я чуть не плачу от надежды на то, что он перестанет меня мучить и просто уже поцелует! Нормально поцелует, так же неприлично как тогда, в первый раз… Накатила жгучая обида. Я правда ему нравлюсь? Может он просто так играется?!

Вот сейчас возьму и уйду!

Я уже получила от него, что хотела. Деньги на счету. Я вообще могу бросить этот дурацкий спектакль.

И все-таки я зачем-то кивнула. Потому что это давно не спектакль.

— Да… Помоги мне.

— Тогда скажи прямо, чего хочешь.

— Ты знаешь… — пробормотала я.

Он мотнул головой и посмотрел на меня с деланным удивлением.

— Нет, не знаю!

— Тебе просто нравится меня дразнить, — раздражено кинула я и дернулась к двери.

— Не буду врать, что не нравится… — потянул он, — А тебе нравится? Меня дразнить? — он вдруг оказался рядом, подцепляя мой подбородок; в его голосе тоже слышалось раздражение, — Я же тебе говорил: в следующий раз не поцелую, пока не попросишь! А еще говорил, что боюсь торопиться… А ты даже поцеловать меня не хотела! Только ходила в этой свой юбочке с чулочками! Ты…

Я удивленно смотрела ему в глаза, слушала его, кажется, бесконечную отповедь, а в груди разливалось тепло. Приятно знать, что не одна страдаешь! Так он ждал, пока я сделаю первый шаг, потому что… Я счастливо всхлипнула. Все раздражение тут же стекло с меня.

— Я тебя хочу! — перебила я его, обвивая за шею, — Всего! Поцеловать, покусать и еще чтобы ты опять сделал как тогда! Ну, шлепнул по попе! — честно призналась я, не испытывая ни капли стыда, — Мне казалось раньше, что это так нелепо, а вообще-то приятно… — я продолжала рассказывать, чего хочу ему в губы, когда он наконец поцеловал меня.

Задним планом в голове прожужжал страх, что стоит переспать, и он разочаруется или получит, что хочет, и бросит меня. Но это мелькнуло, на мгновение сжав сердце, и исчезло, стоило Максиму начать делать то, о чем я просила…

— Како-ой чудесный день! Како-о-ой чудесный пень! Како-о-о-ой чудесны-ы-ый я-а-а-а-а!.. И песенка моя ля-ля-ля… ЛЯ-ЛЯ-ЛЯ-ЛЯ!

— Кажется у вас хорошее настроение? — с чуть смущенно улыбкой спросила женщина в лифте и по совместительству моя единственная слушательница.

Я радостно кивнула.

— Замечательное! Потому что, знаете, мир такой замечательный! И мой парень — такой замечательный! У нас с ним был секс! И он тоже, оказывается, бывает таким замечательным, представляете?!

Я улыбалась во все зубы и меня даже не напрягал напряженный взгляд женщины! Какая разница счастливому-то человеку? Червячком только немного свербело в душе, что я так и не призналась Максиму, что у меня это не первый раз… Но, с другой стороны, прямым текстом-то я ему об этом и не врала! Значит, не считается?..

— Вау… — она неловко кашлянула, — Ну, рада за вас.

— Спасибо! — искренне поблагодарила я, — Я-то как за себя рада! Я же потрясающе талантливая, супер-умная и непередаваемо красивая женщина!..

Я зачем-то продолжала ей рассказывать, пытаясь угнаться за ее быстрым шагом, даже когда мы уже вышли из лифта. Но, стоило мне выйти на улицу, улыбка застыла на моем лице.

У дверей стоял Саша.

Они тут, интересно, по очереди дежурят? Я уже боюсь выходить из Максова дома! Пусть скинут мне свое расписание смен…

Я решила, что свое чудесное настроение ни об кого портить не хочу и заторопилась мимо, сделав вид, что не заметила. Но Саша был не так прост и заметил меня сам!

— Погоди! — окликнул меня он, — Да постой же ты!

Мужчина ухватил меня аккуратно за плечо, не оставляя шанса сделать вид, что я его не заметила. Его радостный вид заставил напрячься. Теперь я понимаю, почему та женщина так торопилась от меня сбежать! Чужая радость почему-то заставляет опасаться!

— Добрый день…

— Не рада меня видеть, да? — ухмыльнулся он, подстраиваясь под мой шаг, — Кажется, у вас с Максом все состыковалось?

— А что, вы ревнуете? — не удержалась я.

— Ха-ха, — скривился он, — Алиса мне уже сказала, что ты банально шутишь. Кстати, она передавала извинения, что довела тебя тогда до слез…

Я не удержалась от улыбки.

— То есть, поливая человека оскорблениями, она вовсе не планировала его обидеть! Очаровательно. У нее это просто такой способ взаимодействия с окружающим миром?

— Ну, возможно, — улыбнулся он, — Слушай, прости, что я так грубил…

Я даже остановилась, уставившись на него.

— Ладно? — я слегка нахмурилась; вообще-то, я не особо-то на него и злилась, ведь вовсе не считала, что все обязаны меня любить, а если не любят, то это потому что плохие, — Ладно. Прощаю.

— Правда? — обрадовался он, — Тогда может сходим куда-нибудь вечером?

Я совершенно не могла понять этого человека, и это раздражало. То он со мной одним воздухом дышать не может, то приглашает… на свидание? Я прищурилась, вглядываясь в его лицо. Он продолжал улыбаться и, должна признать, улыбка ему шла. Симпатичный мужчина. Может он просто как-то не так сформулировал?

— В смысле, втроем? С Максимом?

Саша засмеялся.

— Нет, глупышка, я приглашаю тебя на свидание. Так понятнее?

Я кивнула. Понятнее, да.

— Может быть Макс тебе не говорил, но мы встречаемся, — я улыбнулась, — Извини, я не могу пойти с тобой на свидание. Но мне было приятно, что ты извинился. Спасибо!

Саша не выглядел расстроенным. Он продолжал спокойно улыбаться, вдруг зачем-то закинув руку мне на плечо и приобнимая. Захотелось отойти подальше, но это ведь друг Максима и мы наконец смогли нормально поговорить… Очень не хотелось все испортить. Если я смогу более-менее наладить с ним отношения, Максу же будет приятно?

— Не отказывай так сразу.

— Извини, но я…

— Слушай, — он заглянул мне в глаза, — Я могу дать тебе больше. Хочешь? Я небедный и побаловать девушку мне совсем не жалко… Макс, конечно, щедрый малый, но он понятие не имеет, что нужно девочкам. А я всегда был внимательным бойфрендом! Понимаешь, о чем я? Я могу дать больше, чем он. Если выберешь меня, обещаю, у тебя все будет в шоколаде…

Я скинула его руку и удивленно посмотрела. Разве они не друзья? Разве друзья так делают?!

— Я встречаюсь с Максимом, — твердо повторила я.

Он вздохнул, продолжая почему-то улыбаться, явно ничуть не расстроенный, и эта улыбка уже начинала пугать. В животе клубком свернулось дурное предчувствие.

— Ну давай я скажу прямо, — предложил он, — Я заплачу тебе больше. Так ты согласна?

— Чего?.. — я дурацки округлила глаза, — Ты с ума сошел?

Он достал телефон и начал там что-то искать.

— А чего ты так вскипятилась-то? Ты же с Максом ради денег, я предлагаю тебе больше… — он продолжал улыбаться, но когда поднял взгляд, холодным, презрительный, у меня мурашки побежали по коже, — Что в этом плохого?

— Я встречаюсь с ним, потому что он мне нравится!

Саша что-то нажал и меня перебил мой собственный голос.

— А если я вам еще денег пришлю? Антонина Владимировна, у меня скоро будут деньги, много денег! Поэтому просто сделайте мне такое одолжение, хорошо?..

Фраза резанула по ушам. Я даже не сразу сообразила, когда это было, но стоило вспомнить…

— Смотри, — он с издевательской улыбкой повернул ко мне экран телефона, — Здесь даже дата есть! Разве это не день вашего знакомства? И как? Появились деньги?

Щеки горели, а глаза слезились от стыда.

— Ну-у-у? — потянул он, приближаясь, — Я задал вопрос. Появились у тебя деньги с тех пор, как задружилась с Максом, маленькая меркантильная дрянь? Скажешь, что ты не ради этого с ним познакомилась? — я опустила глаза, — Нет, серьезно, даже не попробуешь убедить меня в чистоте своих помыслов?! — он опять закинул руку мне на плечо, удерживая, когда я дернулась в попытке выпутаться, — Макс всегда был хорошим человеком. Рашила этим воспользоваться, да? А если я запущу через газетенки волну слухов об этой истории с твоей фоткой…

— Хватит! — взвизгнула я, опять попытавшись выпутаться из его хватки.

Я могла бы сказать, что речь идет о деньгах за картину, вот только это не делало его упреки менее справедливыми. И я просто не могла что-то ответить. Я могла только опускать глаза.

— А что хватит? Как присасываться к чужому кошельку — так норм, а когда хотят показать честным людям твое истинное лицо — так хватит? Забавная ты. Как Макс и говорил. Кстати, о Максе!..

Я увидела, как он вновь достает телефон — будто в замедленной съемке. И в голове почему-то промелькнула мысль, что мы с Сашей играем. Правила просты: кто первый дозвониться до Макса, тот и выиграл. А награда — сам Макс.

Я дерганым движением вытащила телефон из кармана, неправдоподобно быстро нашла его имя в контактах и тут же нажала. Я не знала, что буду говорить ему, но поняла, что скажу что угодно, если это поможет мне не потерять Максима. Саша повернулся ко мне с улыбкой на лице и телефоном у уха. Мы стояли друг напротив друга, оба слушая длинные гудки… Кто же победит? Кто же победит?!

Гудок-гудок-гудок… Гудок!

— Аппарат вызываемого абонента занят…

Сердце падает куда-то в желудок, а стопы леденеют. Саша улыбается. Он начинает что-то говорить, но я не слышу — в ушах стучит кровь. Я срываюсь, резко разворачиваясь, и бегу. Не знаю куда, но куда-нибудь подальше от своего позора.

Я проиграла.

Сейчас Саша ему про меня все расскажет, добавит еще что-нибудь от себя, скинет запись… И любое мое объяснение будет выглядеть, как оправдание. И, в общем-то, мне есть за что оправдываться.

Ну да а чего удивляться? Разве я когда-то была из тех, кому везет? Кому слабость и малодушие сходят с рук?..

Глава 8

Мои проблемы в сексуальной жизни начались отнюдь не с первого секса, как мне кажется. И даже Анфиса Чехова тут не причем. Думаю, они начались в тринадцать лет, когда мои подружки со странным хихиканьем посадили меня перед монитором компьютера, закрыли дверь и включили рисованную японскую порнографию — хентай. Они дали мне в руку шоколадку с начинкой, видимо, чтобы усыпить бдительность, и нажали плэй, продолжая паскудно хихикать.

Я как сейчас помню момент эякуляции, когда главная героиня истории, которая, как ни парадоксально, имела сюжет, довела одного из своих бесконечных любовников до оргазма. Тогда я еще не знала ни об эякуляции, ни об оргазмах.

Мои познания ограничивались эротическими сценами из фильмов, и я была уверена, что секс — это когда мужчина и женщина голые обнимаются и целуются на красных шелковых простынях в полутьме под волнующую музыку.

Поэтому когда я увидела, что из нарисованного члена выплескивается что-то белое и вязкое, меня чуть не стошнило той самой шоколадкой. Начинка там тоже была белой и вязкой.

Я была искренне уверена, что это что-то — это гной, а мужчина, видимо, серьезно болен. И что же в этом сексуального, я так и не поняла. Как и не поняла, зачем же мужчина засовывал свою, очевидно, больную часть тела в бедную женщину.

До сих пор не могу точно сказать, зачем же я потом уже сама, дома, за закрытой дверью, нашла в интернете эту нарисованную порнуху и еще раз пересмотрела — уже повнимательней. Тогда я так до конца и не поняла смысл происходящего. Пазл не сложился.

Зато осталось легкое отвращение в перемешку с любопытством…

— Сколько раз мне еще нужно извиниться за тот день, Лен?

Валя обреченно вздохнула в трубку.

— Не знаю. А зачем вообще было мне это показывать?

— Ну ты ходила вечно такая не от мира сего… Ну я и не удержалась. Захотелось тебя немножко испортить. Давай ты просто скажешь мне, что у тебя случилось с этим твоим Максимом?

Я всегда припоминала Вале эту историю, когда у меня что-то не клеилось в личной жизни. Например, когда я подросла и мне начали присылать в личку дикпики, но меня, как художницу, смущали они мало, и я с удовольствием начинала беседу, и в конце концов выяснила, что я настолько несексуальная женщина, что даже извращенца через полчаса беседы кидают меня в черный список.

Или когда ко мне приставали в баре, и хотя сексом я с явно женатым и давно немолодым мужчиной заниматься не собиралась, меня это так повеселило, что через пять минут мужчина оскорблено облаял меня и пообещал, что такую даже слепой не трахнет.

Или когда…

— Кажется, я влюбилась.

Поделилась я совершенно равнодушным тоном.

— Э-эм… — потянула подруга, — Звучит неплохо. Очень неплохо! Даже, я бы сказала, замечательно! Хоть ты и говорила, что ты не влюбляешься, но я верила, что это случится. В конце концов, ты очень нежная девочка, тебе просто нужно было дождаться кого-то особенно… Погоди! А чего тогда голос такой грустный?

— Кажется, он меня теперь ненавидит, Валь. А еще, кажется, я жестко облажалась! — голос все-таки задрожал, — Почему во всех моих проблемах я всегда должна быть виновата сама, а? Вот объясни мне?! Ну почему дело не может быть в окружающих! Это так несправедливо! Мало того что бесталанная, так еще и бедная, а ко всему прочему — дура! Дура и гадина! Как мне жить, Валь?.. Он меня ненавидит теперь…

Я сидела на скамейке в парке недалеко от Максова дома. Хотела бы я оказаться далеко, но я не спортсменка — я художница. После пары минут отчаянного забега от себя, Саши и проблем дыхалка кончилась, и я трагически свалилась на ближайшую чистую горизонтальную поверхность. Состояние было слезливо-апатичное.

Ну потому что грустно, но поделать я уже все равно ничего не могу. Только вот Вале поныть… Я рассказала ей все, слегка докручивая драмы.

— Все кончено, — надломленно прошептала я, — Валь, я первый раз влюбилась и все испортила еще до того, как успела это понять! Я безнадежна, Валь. Мне жить в одиночестве. Я состарюсь и умру в одиночестве, которое я заслужила. Я не умею любить, не умею лечить котов и внучка я тоже дерьмовая. Сексом наверняка я тоже занимаюсь посредственно. Даже профурсетка из меня не получится! А все почему? Потому что в тринадцать лет ты решила показать мне…

— Так! — перебила меня Валя, — Немедленно перестань! Когда ты впадаешь в такое состояние, у меня мозги взрываются.

— Так ведь для этого и нужны друзья…

— Для этого у меня есть дети! Перестань немедленно: иди к своему Максиму и проси прощения!

Я застонала сдавленно и уткнулась лбом в колени, согнувшись пополам.

— Я не могу… Я не могу смотреть ему в глаза… Если он скажет мне, что разочарован, я кончусь в тот же миг, меня больше не будет…

— Даже если так, — строго сказала подруга, — Извиниться все равно надо. Не зависимо от того, простит он тебя или нет. Это просто то, что ты должна сделать. А потом… Потом соблазняй ему и пудри ему мозги! Если он тебе так нравится, борись за него, ну что ты как тряпка?!

— Я тряпка…

Валя усмехнулась.

— Детка, а кота ты ему оставишь?

Точно. Себа!

— Тебе в любом случае придется вернуться. Слушай инструкцию мудрой женщины: сначала искренне извинись, не думая о том, чтобы он тебя простил; потом реви и клянись в любви; а потом поцелуй его! Точно в такой последовательности! Смотри не перепутай! Искренние извинения, фальшивые слезы, пламенные признания и нежный поцелуй. Страстно не целуй его, дождись, пока сам тебя страстно поцелует! Мне некогда объяснять тебе, как это работай, просто делай, как мамочка сказала, ясно?

— Ясно…

— А если не получится, бери такси и едь ко мне. Муж, конечно, распсихуется, но я ему скажу, что ты бесплатная няня. Найду тебе одеяльце и даже вытащу алко-запас на черный день.

— А муж не распсихуется?

— А мы его тоже угостим, — спокойно кивнула Валя, — А теперь иди! Благословляю тебя, дочь самурая.

И я пошла.

Шла я долго, потому что заблудилась и сделала крюк. Мне понравилось, поэтому я повторила и сделала еще один крюк — но уже в другую сторону! Чтоб голова не закружилась. Потом я увидела кондитерскую и потратила там все оставшиеся на карточки деньги, разревелась перед прилавком и еще и там всем рассказала, насколько я безнадежна. Мне сделали скидку. Наверное, Валя как всегда права и надо будет перед Максом поплакать — вдруг он тоже сделает скидку?..

Когда я оказалась перед дверьми, все такими же равнодушно блестящими, был уже вечер. Перед тем, как заходить, я решила еще немного напоследок посаботировать и позвонить бабуле. Должна же я узнать, как у нее дела?

— И с бабушкой он мне помог… А я дура, — прошептала я, — Чего?!

На телефлне было просто какое-то нелепо-огромное количество пропущенных. Телефон почему-то стоял на авиарежиме… Точно! После разговора с Валей я решила, что все-таки тряпка и улечу к бабуле в Архангельск, чтобы начать новую жизнь!

Стоило его выключить, телефон зазвонил.

Максим.

Я вздохнула поглубже и нажала принять.

— Мне, видимо, вообще тебя из дома лучше не выпускать, а?

— Алло?

Максим уворачивал свое улыбающееся лицо от когтистой лапы. Себастьян Арленович устроился у него на груди, громогласно мурлыкая и пытался приласкать его по-своему, по-кошачьи, мягко прижимая лапу к лицу и то выпуская, то убирая когти показывал, что доволен. Это было мило, но больно!

— Привет, друг! — радостно ответил Саша, — А я вот с новостями! Ты знаешь, что твоя милая девочка — разводило?

— Ты опять начинаешь… — устало скривился мужчина, — Можно я тебя попрошу не лезть больше в мою жизнь?

— Ты послушал запись, которую я тебе отправил? — проигнорировал просьбу Саша.

— Да, послушал, — кивнул он, — Будем считать, что ты выиграл спор. А теперь отстань, а?

— Это, конечно, косвенное доказательство, но ведь все очевидно, Макс! И, знаешь, попробуй у нее прямо спросить, почему сразу после вашего знакомства она заговорила о деньгах! Знаешь, какое у нее будет лицо?!

— Она говорила о деньгах за картину, — объяснил он другу, — Она пишет мой портрет. Не за бесплатно. Это единственные мои деньги, которые она тратит. Да и то уже не мои. А если захочет потратить мои, я против не буду. Мне приятно. Доволен? Если это все, то…

— Погоди, так это деньги за работу?

Максим сил, и Себа скатился с груди на колени, но продолжил мурлыкать, впиваясь теперь когтями в бедро. Мужчине не понравилось, как дернулся голос друга.

— Ну да, а что?

— Н-но чего она тогда так испугалась? — в его голосе послышалась вина, но он быстро вернулся к обвинительному тону, — Раз испугалась и убежала, значит есть что скрывать! Макс, она тебя обманывает и…

— Что ты сделал? — скрипнул зубами Максим и аккуратно ссадил кота с колен, поднимаясь на ноги, — А, плевать!

Он бросил трубку, тут же набирая Лену.

Но Лена была занята. Он подождал немного, скидывая сразу звонки друга, а когда набрал в следущий раз, она уже была вне зоны доступа.

Когда раздался дверной звонок, Максим уже понимал, что это не она. Таким длинным, настойчивым гудком к нему мог проситься только Саша, привыкший входить своим ключом и до сих пор слегка обиженный на то, что эту привилегию у него отняли. И все-таки в душе теплилась надежда, что это все-таки Лена. Поэтому лицо друга разозлило особенно.

— Как же ты меня достал! — без приветствий прошипел он сквозь зубы.

Саша опешил, не привыкший к такому тону.

— Ну погоди! Мне правда жаль, но я же просто о тебе волновался…

— Я знаю, что ты волнуешься обо мне, но вот прямо сейчас ты просто бесишься, что тебя Мари бросила! — слова, уже сколько времени сдерживаемые, сорвались с губ легко, — У тебя говно накопилось и ты его на всех, кто подвернется вываливаешь! Обидно, что и я под раздачу попал, дру-у-уг! Знаешь, ты не рацарь в сияющих доспехах, ты просто не хочешь страдать в одиночку!

Лицо друга заострилось, он весь напрягся и смотрел исподлобья.

— А ты так уверен, что ее интересуют только деньги за картину, а? Даже если я вот такой вот мудак, как ты говоришь, но я-то твой друг, мне на тебя не плевать! А этой выскочке? Кто она вообще такая? Почему ты в ней так уверен?!

— Да не уверен я! — повысил голос мужчина, — Она просто мне нравится! Это что, плохо? Запрешь меня здесь и будешь как принцессу охранять от всех вокруг?! Вдруг у них мотивы не кристально-чистые! Саш, я на умственно-отсталого похож? Или на наивного дурачка? — друг молчал, продолжая играть желваками и прожигать его неверящим взглядом, — Мне не нужна опека, окей? Я позволял тебе это, просто потому что хотел отвлечь от дурных мыслей, но ты уже все границы переходишь… Я твою позицию услышал, но давай я дальше сам разберусь со своей девушкой? Я же не лезу в твои игры с Мари и не лью тебе в уши, что ты сам виноват, что она тебя бросила? — он дернулся, как от удара.

— Понятно все с тобой, — он зло и обижено улыбнулся и развернулся, — Ну тогда не буду тебе меша!..

— А ну стоять!

Максим схватил его за шиворот, дернул на себя и крепко прижал спиной к груди, ласково прошептав на ухо.

— Куда поскакал, мой дракон? Ты облажался и теперь поможешь мне ее искать! И пока не извинишься перед ней, я тебя не отпущу…

Когда она все-таки взяла трубку, Максим устало упал на скамейку в парке недалеко от дома.

— Мне, видимо, вообще тебя из дома лучше не выпускать, а?

— М-макс… — ее потерянный голос вызывал раздражение, которое очень хотелось сорвать на Саше.

Тот сидел на корточках у слегка пожелтевшего уже куста и, приподнимая его рукой, издевательски звал Лену, умоляя ее о прощении. Макс кинул в него полупустой бутылкой воды, попадая в плечо.

— Эй, ну ты чего?! — вскинулся он, — Нашлась потеряшка, так радуйся!

— Ты где? — ласково проворковал он в трубку, чтобы не напугать.

— Я у дома. Макс, я…

— Заходи пока, я скоро подойду, — он поднялся, тут же направляясь в сторону дома, — И извини за Сашу, ладно?

— Нет, это ты…

— Лен, мы дома спокойно поговорим, только обещай никуда не убегать, хорошо? Я очень волновался, что ты не берешь трубку.

— Я уже спрашивал у Саши, теперь спрошу у вас обоих, — Максим улыбался, но мне почему-то было слегка не по себе; судя по тому, как ерзал и отводил глаза Саша, ему тоже, — Я похож на идиота?

Сразу, как он вошел, я кинулась извиняться, но он меня одернул, усадил нас всех с чаем на любимый мягкий ковер в гостиной и теперь у меня почему-то было ощущение, что Максим — это наш с Сашей учитель, который отчитывает нас за попытку списать на экзамене. При мысли о Максе-учителе накатило легкое возбуждение, и я нахмурилась, пытаясь скрыть такую неуместную сейчас дебильную улыбку фантазерки-извращенки.

— Она смеется, смотри! — тут же нажаловался мой сосед по парте, — По-моему, она считает тебя идиотом…

Я не удержалась и ткнула его локтем в бок, но он и без меня уже затих под строгим взглядом сексуально-злого Макса.

— Максим, ты не идиот, ты самый лучший на свете! — такого Максима очень хотелось задобрить и я судорожно вспоминала Валину инструкцию.

Что же там было? На нервах вспоминалось с трудом… Фальшивые комплементы и пламенные слезы? Нежные слезы и страстный поцелуй?! Черт, надо было записывать!

— Ты такой хороший, но, пойми, ты пригрел на груди змею!..

— Ты кого змеей обозвала, швабра кудрявая! — вскинулся Саша.

— А ты про себя подумал? — вскинула бровь я, — Это показательно! — я поймала взгляд своего все еще парня и желание выделываться и выяснять отношения скромно свернулось, — Максим, прости, пожалуйста… Я не знаю, что тебе сказал твой… кхм, друг! Но я правда виновата. Я… — глаза опять были на мокром месте из стыда за свои грязные планы на него, — Я собиралась соблазнить тебя ради денег!

— Слышал! — подскочил тут же Саша, — Ты это слышал?! Сама призналась! И что ты теперь скажешь? Опять про Мари вспомнишь?! Да она тут вообще не при чем! Все дело в этой…

— У тебя есть какая-то Мари?! — взвилась я раньше, чем успела подумать о том, что это я тут провинившаяся сторона.

— Она тебя обманывает!..

— Максим, я люблю тебя! Не уходи от меня к Мари!..

Максим устало потер лоб и вскинул руку, заставляя нас замолчать.

— Еще раз. Я что, похож на идиота? — мы молчали, — Я задал вопрос.

Я покачала головой.

— Нет, конечно, ну что ты…

— Лена, — он наклонился и проникновенно заглянул мне в глаза, — Ты потрясающая художница, но ты отвратительная актриса. И соблазнительница, откровенно говоря, не самая хитрая и умелая. Очень красивая, но очень неумелая! — грустно покачал головой он, — Да я в первую же секунду нашего разговора понял, зачем ты ко мне подошла… Я же не идиот! Не слепой и не глухой! И отнюдь не наивный альтруист и благодетель, хотя все меня, видимо, таковым считают!

— Я не девственница! — зачем-то добавила я, чтобы он точно знал, кого прощает.

Саша посмотрел на меня, как на идиотку.

— Спасибо, что поделилась.

— Не волнуйся, это совершенно не важно, честное слово, — улыбнулся Максим, — Я принимаю твои извинения. Больше так не делай, — я кивнула, и на лицо наползла робкая улыбка, — У нас все хорошо, ладно? Саш.

Саша замялся, глядя на меня с то ли уроком, то ли виной.

— Прости меня, пожалуйста, — выдавил из себя он под недовольным взглядом друга.

— Как-то без огонька, — улыбнулся Максим с мягкой издевкой, — Давай еще раз?

Саша скрипнул зубами.

— Пр-р-рости! — угрожающе потребовал он, — Полез не в свое дело. Хочешь, денег дам? Ай! — он обижено посмотрел на Макса, который дал ему оплеуху, — Ладно-ладно. Мне жаль. Прошу прощения у обоих! Больше не буду лезть в ваши дела! И да, Мари — это моя бывшая жена.

Сердце счастливо билось от мысли, что Максим меня простил. Что у нас с ним все хорошо. Что этого идиота бросила жена!

— А ты меня будешь опять обижать, после того, как прощу? — уточнила я, — А то мне-то не жалко, но может для моего душевного спокойствия лучше нахер тебя послать?

— Себя нахер пошли, соблазнительни… Ай! Да понял я, хватит! Кстати, — он посмотрел на меня уже без обвинений во всех грехах мира, — А можно картину-то посмотреть?

— Мне, кстати, тоже интересно! Ты еще не дорисовала?

Вообще-то, ту, что для мамы, я уже дорисовала. Но пока показывать побаивалась. Решила вечером еще посмотреть — вдруг что-то поправить надо, а сразу не заметила? Но под двумя взглядами отказываться не хотелось. Просто потому, что работай я, на самом деле, была довольна… И мне хотелось словить пару восхищенных взглядов. Очень хотелось увидеть чужой восторг! Я уже и забыла, как это приятно, когда все от тебя в восторге… Так что я провела их в выделенную мне под мастерскую самую светлую комнату в квартире.

Я нервно мяла край кофты, пока они разглядывали картину. Почему они еще не делаю мне комплименты?! Боже, неужто я поторопилась с выводами и картина так себе… Ну, конечно, у них у самих подруга — художница! И не то что я, а нормальная — деньги на своей работе зарабатывает…

— Очень красиво, — совершенно искренне сказал Саша, — Прям вау! Я даже верю, что Макс тебе и правда нравится. Он же тут красивее, чем в жизни! Я щас сам влюблюсь…

Саша повернул ко мне почему-то совершенно счастливо лицо с по-детски светлой улыбкой. Я залюбовалась, признавая, что в человеке с такой улыбкой точно должно быть что-то хорошее. Улыбался бы так почаще, глядишь, и жена бы не бросила! Правда эту улыбку тут же ладонью закрыл Макс.

— Не улыбайся ей так! — и улыбнулся мне сам, — Лен, мне очень нравится, спасибо большое! Уверен, мама будет в восторге. А что, я правда такой красивый?

— Да ладно, ты же мне за это деньги заплатил… Ну, вроде, неплохо получилось, да?

Я попыталась сделать вид, что смутилась, но почти физически ощутила, как раздувается мое эго. Еще бы они не оценили! Меня обожали учителя в художке, обожали учителя в универе, обожали и ненавидели однокурсники! Я же чертовски талантлива! Я мастерски умела извернуть композицию, отлично подбирала цвета, а пластическая анатомия для меня была как семечек погрызть! Я же прекрасно умела передавать движение, не наводила грязи даже когда впервые взялась за масло, и вообще — руки у меня не золотые, а бриллиантовые…

— Ты же на комплименты напрашиваешься? Макс, она на комплименты напрашивается, ты посмотри на ее лицо! Уверен, она считает себя лучше других!

— Вовсе нет, — вскинулась я, — Я очень скромная!

Максим засмеялся и вдруг подтолкнул Сашу к выходу.

— Тебе пора, я сам ей комплименты скажу.

Стоило нам остаться одним, он притянул меня себе в объятия, продолжая заворожено разглядывать свое лицо на картине. Нарисованный Макс мягко, но хитро улыбался, тепло поглядывая на зрителя.

— Правда, очень красиво… И так непринужденно. Будто я там живой. И по наброскам было видно, конечно, но ты правда очень талантливая.

— Спасибо, — я повернулась к нему и поцеловала в подбородок.

Макс крепче прижал меня к себе.

— Знаешь, ты сегодня заставила меня понервничать.

— Прости, — я виновато уткнулась лбом в его грудь.

— Я так извелся!

— Прости…

— Весь на нервах бегал по округам тебя искал…

— Мне правда стыдно!

Он запустил руку под толстовку, невесомо проводя ладонью по позвонкам вверх, а потом опуская руку вниз, к краю джинс.

— Прямо стыдно?

Я посмотрела на его лицо. Реальный Макс улыбался мягко, но хитро, тепло поглядывая на меня. Я что-то неразборчиво промурчала в ответ, нежно прижимаясь к его губам, позволяя ему самому углубить поцелуй.

Глава 9

Мои проблемы в сексуальной жизни начались в тот момент, когда я встретила Макса. Потому что представить себе, что после Макса я смогу получать удовольствие с каким-то другим мужчиной, было категорически невозможно!

Может это он такой умелый, а может это сила любви, но наша близость была настолько потрясной, что я уже сама не могла представить, как я столько лет жила без секса, да еще и так спокойно!

Нет, наверное, и то и другой верно. Это не просто сила любви. Это сила любви плюс мужчина мечты! Макс все-таки такой замечательный, такой внимательный и заботливый, но при этом страстный и…

— Ты до конца времен собираешься мне рассказывать, какой Макс потрясный, стерва?

Мы сидели с Алисой в кафе и попивали кофеек почти как подружки.

— А что такое? — удивилась я.

Максим меня тут недавно взревновал к Саше. Отношения у нас с ним были до сих пор как у кошки с собакой, но окружающие почему-то с умилением называли это «хорошо ладим», и, когда мы в очередной раз поцапались, Максим не выдержал, прогнал друга куда подальше и обстоятельно мне объяснил и даже показал, где конкретно он видит это наше «ладим». Мне понравилось!

Так что я решила тоже его поревновать, благо мне даже придумывать ничего не надо было. Когда Алиса проходила мимо него, оставляя за собой аромат дорогих духов, в то время как от меня пахло разводителем для масла, отдающим уайт-спиритом, зубы скрипели вполне искренне, хотя Макс поводов ревновать и не давал.

— Ты пригласила меня сюда, чтобы сидеть и рассказывать, какой Макс замечательный бойфренд? — уточнила она, угрожающе сощурив глаза.

Я улыбнулась и кивнула.

— Ну да!

Она откинулась на спинку дивана.

— Так, давай проясним. Меня не интересуют серьезные отношения, и я не претендую на твоего Ма-а-акса…

— Не пизди-ка ты, гвоздика, что ты розою была! — покачала я головой, — Ты меня чуть не съела, когда мы познакомились. И ты ответишь за каждое чертово оскорбление. Так вот! Я тут недавно расстроилась, что моя лучшая подруга отменила встречу, так Максимушка!..

— Да хватит уже! — вскинулась она, — Я пришла, потому что мне уже все промыли мозги на тему: почему бы вам не попробовать поладить! Но ты, видимо, не особо хочешь?!

Я честно задумалась. Хочу или не хочу? Вообще-то, в моей жизни сейчас все было замечательно и без Алисы Волошиной. Дела пошли в гору после того, как мама Максима каждого своего гостя с гордостью познакомила с нарисованным сыном, и ко мне повалили заказы. Бабуля живая и здоровая вернулась в Москву, и при каждой встрече клятвенно мне обещала, что уже завтра вернется в Архангельск.

Я наконец дособирала приличный запасец на черный день и теперь засыпала без мыслей о том, на что жить, если завтра у меня вдруг не будет работы.

Мы с Максом наконец нашли новую квартиру, раз уж старая, как оказалось, не нравилась не только мне, но и самому Максиму. Выбирал ее Саша на свой вкус, потому что самому Максу в тот момент было лень. Ну и довыбирал до супер-современного, но совершенно неуютного застекленного со всех сторон огромного монстра в небоскребе! Мы нашли квартирку поменьше, окна в которой вполне по-человечески закрывались симпатичными занавесками, и уже на следующей неделе планировали переезжать…

Через суд хозяйку-таки заставили вернуть мне деньги за уплаченный месяц, а на попытку распустить обо мне слухи через какую-то газетенку, Макс уговорил меня ответить правдой про ее сына в сети.

Да, жизнь у меня и без Алисы была очень даже ничего!

С другой стороны, для Макса она все-таки друг и совсем с ней отношения портить в мои планы не входило…

— Если хочешь поладить, — я помешала сахар в кофе, — Может стоит извиниться для начала? Я тебе ничего плохого не сделала, а ты на меня огрызалась при каждом случае!

— Ой, ну не строй из себя святую, ты первая начала!

Девушка нахмурилась и вдруг заполыхала на меня глазами так, будто я ей в кофе плюнула.

— Когда это?!

— Ты назвала меня фотореалисткой… — ее лицо вдруг скривилось искренней обидой, — Тебе может не нравится, что я делаю, но оскорблять-то зачем!

Вообще-то, гиперреалисткой, но имела в виду, конечно, тоже самое…

— И-извини? — я поражено уставилась на девушку, — Так ты из-за этого на меня взъелась?

Я вдруг подумала, что это даже мило. А еще, что при всей ее безупречности и внешнем лоске, намекающем на то, что она не простой смертный, а чертова богиня, спустившаяся на грешную землю, она, на самом деле, до смешного легко выходила из себя. И, в принципе, с ней моя и без того нескучная жизнь вполне может еще немножко повеселеть!

На экране телефона высветилось сообщение.

— Это от Максима? — уточнила подозрительно Алиса.

— Как ты?..

— Улыбка у тебя дебильная! Но счастливая, — добавила она и сама осторожно улыбнулась, — Только не рассказывай мне больше, какой он душка, я тебя умоляю! У меня уже уши в трубочку заворачиваются…

Максим спрашивал, что заказать на ужин, и я пыталась решить, бежать ли домой или напроситься в гости к его подруге… Если говорить откровенно, на коллекцию в ее гостиной посмотреть было очень любопытно!

— Знаешь, а я не против пообщаться как-нибудь, — улыбнулась я. — Но сейчас мне уже пора домой.

В конце концов, сегодня моя очередь страстно делиться накопившейся ревностью!