Академия пурпурной розы

— О! — Ти повернула голову в сторону окна, которое здесь тоже имело неправильную форму кривого, извивающегося овала. — Пожаловала, да как быстро! Надо будет на досуге проверить, кто ее осведомитель в моем Храме.

Я поразилась. Тиэлин может видеть на расстоянии, сквозь стены?

— Иланна? — насторожился Морвин, подошел к окну и глянул за окно незаметно, стоя сбоку него.

— Кто же еще! Крепко ты уязвил ее гордость. Но я не могу не принять Верховную Жрицу. Скорее всего, ее уже ведут — так что учти, она наверняка будет пристально разглядывать вас с Эммой и ждать малейшего промаха. Вы ни в коем случае не должны позволить ей найти подтверждение того, что Эмма — не твоя жена. Пока.

Глава 71

— Найдешь нам другой путь? Чтобы мы не пересеклись с ней? — очень серьезно спросил Морвин у Ти, и я поняла, что он действительно опасается встречи с Иланной. Вернее, хочет уберечь меня от этой встречи — ему-то что сделается от разговора с… бывшей невестой.

Тиэлин мягко улыбнулась.

— В Хаосе много путей. Так и в моем Храме много переходов. Но выход из Храма один-единственный. Так что вам стоит покинуть эту комнату… ровно через три с половиной минуты, и тогда подойдете к Вратам как раз, когда Иланна уже их минует. Просто держитесь все время левой стороны, если коридор будет разветвляться.

— У вас такой огромный Храм, и только одни двери? — удивилась я невольно, вспоминая громаду этого бесформенного здания, которая так поразила меня при первом взгляде.

— Да, — качнула головой Верховный маг. — Потому что в Хаосе может быть бесконечное множество дорог… но только один правильный выход к Порядку. Я могу лишь указать направление. Но вы, мои хорошие, свой выход из хаоса, который царит в ваших душах, должны найти сами.

— Очередная загадка, — проворчал Морвин, оставляя окно.

— О, в этот раз очень простая!

Девочка встала меж нами. Протянула мне руку, и я пожала хрупкую холодную ладонь.

— Ты — должна вспомнить.

— Что вспомнить?..

— С чего все начиналось. Самое важное. То единственное, что имеет значение.

Другую руку Тиэлин протянула Морвину. Он помедлил, а потом все же взял ее ладонь, сделав скептическую физиономию.

— А ты, друг мой, должен забыть.

— И что же я, по-твоему, должен забыть? — поинтересовался он.

Девочка широко улыбнулась, сверкнув черными глазищами.

— Обиды свои. И понять, наконец, что гордость не должна превращаться в гордыню. А замкнувшись в собственной боли, можно не заметить боль близкого человека.

Он резко отдернул руку и выдохнул.

— Так, нам пора! — решительным шагом Морвин направился к выходу.

Я осталась стоять на месте, глубоко задумавшись. Вспомнить… я что-то должна вспомнить… но что же? Почему-то стало очень грустно. Как будто меня лишили чего-то важного. Как будто я потеряла что-то, что очень ценила. Сердце заныло невысказанным, невыплаканным — смутной тоской, которую я не могла никак облечь в слова.

Не дойдя до низкого прохода, занавешенного тонкими полосками расшитой бисером ткани, Морвин остановился. Вернулся ко мне, и стал всматривался в мое лицо молча — долго, пока я, вздрогнув, не очнулась от печальных мыслей.

— Ты бледная. Устала?

— Немного, — я отвела глаза.

Он вздохнул и положил руку мне на плечо — там, где его изгиб переходил в шею. Я почувствовала неожиданно биение его пульса. Оно было быстрым, тяжелым и совершенно не вязалось с показным спокойствием на лице.

— Тогда идем домой, Ледышка?

— Да. Домой, — согласилась я.

Морвин колебался мгновение, прежде чем взять меня снова за руку.

— Я тут подумал… пока мы в Храме Хаоса. Если вдруг ты захочешь увидеть сестру…

— Дженни сейчас в Академии, — улыбнулась я. — Это была хорошая попытка, но я же сказала, что никуда не уйду, пока…

— Я о другой твоей сестре, Солейн.

Ох. Да… и как я могла забыть. У меня же есть еще одна…

Отчаянно зачесалось запястье. Точно. Это она мне подарила. Такой… странный подарок. А на какой праздник?..

— Не надо ей сейчас ни с кем видеться, — проговорила вдруг Ти, подталкивая нас с Морвином к выходу.

— Так, Ти! Я печенкой чувствую, ты темнишь и что-то скрываешь! — вспылил Морвин. — Что ты этим хочешь сказать?!

— Ровно то, что и сказала! Дубина ты неотесанная, — огрызнулась в ответ девочка. — Есть определенные причины, по которым ей не стоит пока видеться с новой шаманкой ишкиназов и ее женихом. Поверь, я знаю, что говорю! Твоя жена должна сама разобраться, без посторонней помощи. Глядишь, и у тебя к тому времени мозги на место встанут. Сами же мне потом спасибо скажете!

Морвин хмурился — я понимала, что такой ответ ему не по душе. Я и сама себя чувствовала крайне неуютно из-за того, что какой-то чужой человек знает обо мне больше, чем я сама.

— Но, по крайней мере, ты позовешь нас, когда будет заряжен новый артефакт перехода?

— Ой, не могу! — рассмеялась Ти. Вернулась к столику, удобно уселась на подушку, любовно расправив серую хламидку на коленях. — Ты правда до сих пор не понял? Все в порядке с тем артефактом. Я делаю на совесть, в нем еще полно заряда.

— Но он же не подействовал!! — продолжал горячиться Морвин.

— Вот именно, дурень!! Может, теперь до тебя начнет хоть что-то доходить. Я же сказала — чтобы заработало, нужно желание. Ты должен был на самом деле хотеть, чтобы она вернулась домой!

— Что?! Тогда зачем ты вообще нас звала в такую даль?..

— Хотела с твоей женой познакомиться, что непонятного-то? Морвин, ты сегодня и правда очень медленно соображаешь. Я, конечно, все понимаю, ошалел на радостях, что она к тебе вернулась, но зачем же голову-то терять!.. Так. Три с половиной. Живо выметайтесь!

Хмурый как туча, Морвин потащил меня на выход, даже не попрощавшись с открыто уже хохочущей над ним Ти.

Я вдруг поняла, что у меня в этом чужом и странном мире появился друг.

В полном молчании мы преодолели запутанный лабиринт серокаменных переходов. Тут и там в стены были вделаны прозрачные кристаллы, источающие слабый сумеречный свет.

Мне хотелось скорее на воздух. Внутри было очень душно.

По-прежнему чесалось запястье. Чем дольше я пыталась разобраться и восполнить тревожащие меня провалы в памяти, тем сильнее чесалось. Я хотела проверить целостность узора, но в такой близи от другого человека он появляться отказывался. Может, посоветоваться с Морвином?.. Но эта здравая мысль ускользнула из сознания так же быстро, как промелькнула в нем.

Как только впереди показалось спасительное светлое пятно выхода, неправильный многоугольник которого был освещен снаружи розоватым светом этого мира, я вздохнула с облегчением и ускорила шаг. Нестерпимо хотелось увидеть солнце — хотя оно тоже было непривычным, розоватого оттенка, все же это было мне больше по душе, чем давящая на мозги скальная громада совершенно психопатических очертаний.

Оно уже стояло прямо над головой. Жаркое, раскаленное… неприятное и чужое. Я поморгала, сгоняя блики перед глазами.

— Ой, надо же! Какая неожиданная встреча! Наверное, это судьба! — промурлыкала Иланна, отступая от стены, у которой она поджидала нашего появления.

Глава 72

Морвин резко затормозил и осмотрелся. Кажется, жрица Великой Матери была одна.

— Что тебе от нас нужно? — резко спросил он.

Она остановилась в шаге от нас — и я в который раз залюбовалась ее горделивой осанкой, статной фигурой, излучающей силу и уверенность… настоящая королева. Тонкие крылья носа которой сейчас трепетали от гнева.

— Всего лишь хотела получше познакомиться с твоей… женой. Мне правда интересно, чем эта… немочь бледная смогла так завлечь Верховного Мага Огня, что он позабыл о долге.

«И бросил самую красивую женщину этого мира» — читалось между строк недосказанное. Я почувствовала себя очень неуютно, когда ее пристальный взгляд скользнул по мне и стал придирчиво оценивать.

— И знаешь, что? Пока не вижу никаких… выдающихся достоинств. Так может, просветишь? Может быть, она так искусна в…

— Я люблю эту девушку. Есть еще вопросы? Мы спешим, Иланна. Дай пройти.

У меня зашумело в ушах. Ноги стали ватными. Запястье полоснуло болью, но она быстро утихла, растворилась, и я и думать забыла о ней, полностью оглушенная и сбитая с толку.

Правда, не знаю, кто был сильнее ошарашен таким ответом — я или Иланна. Она и шагу не сделала в сторону, и Морвин потащил меня вправо, чтобы ее обогнуть.

— А ну-ка стой! — повелительно проронила жрица.

Я кинула взгляд через плечо и увидела в ее сузившихся глазах ярость змеи, готовой к броску.

— Кого-кого ты любишь? — аккуратно переспросила она, внимательно изучая выражение моего лица. А потом ее полные губы раздвинула усмешка — и клянусь, я не удивилась бы, если б меж них показался раздвоенный язык.

Иланна вдруг стащила со своей руки один из бесконечных браслетов — тонкий витой серебристый обод с бирюзовыми камушками.

— Я тут подумала… мне кажется, я должна засвидетельствовать свое почтение жене бывшего Верховного мага Огня. Приглашаю ее принять участие в обряде принесения даров Великой Матери. Завтра, в моем храме, на рассвете. Я буду очень ждать! И учти, традиции не позволяют отказываться, поэтому оправданий я не приму.

Пока я пялилась на браслет так, будто он был пропитан змеиным ядом, Морвин сам выхватил его из рук Иланны.

— Ты очень любезна.

Не дождавшись больше и слова, жрица вспыхнула еле сдерживаемой яростью и все же ушла прочь.

— Что это значит? — тихо спросила я, глядя, как Морвин брезгливо убирает «подарок» в сумку.

— Точно не знаю. Культ Великой Матери слишком закрытый, мужчин не посвящают в тонкости. Но уверен, что ничего хорошего. Постараюсь выяснить. Пойдем уже, Ледышка, а то сгоришь.

Плечи и правда уже пощипывало. Моя нежная бледная кожа не привыкла к таким нагрузкам.

Потом мы долго пробирались обратно по спутанным переулкам большого города. По дороге еще зашли ненадолго в одно из низеньких каменных домишек, незаметно прилепившихся в тени высоких трехэтажных зданий. Домик был бедный, по всей стене шла трещина. В нем ютились слепая женщина средних лет, ее дочь-подросток, взрослый сын с невесткой и трое малышей, один грудничок. Оказалось, это для них Морвин захватил вторую флягу воды и еще один небольшой сверток с вяленым мясом.

С изумлением я узнала, что именно Неруда, как звали хозяйку, первая нашла когда-то семилетнего мальчика, потерявшего семью после извержения вулкана. Это она приютила его в первые, самые горькие дни, а потом помогла добраться до Храма Огня, как только заметила в нем огненный дар. Вот только тогда еще жив был ее муж. Как пояснил скупо Морвин, Иргала завалило в шахте, где добывают те самые осветительные кристаллы для стен — во время очередного землетрясения. После Неруда переселилась из маленького городка в столицу, стала подрабатывать низанием бисера, чтобы прокормить оставшихся детей, которые еще были малы, и в конце концов потеряла зрение.

Морвин половину встречи ругался с сыном Неруды, чтобы он взял еду, вторую половину — с Нерудой, убеждая, чтобы они всей семьей согласились переселиться в Храм из своей развалюхи. Я поняла, что споры эти с примерно тем же успехом ведутся в каждое посещение.

Знакомство оставило после себя гнетущее впечатление. Продолжая обратный путь по лабиринту домов, я снова и снова видела перед собой незрячий взгляд улыбчивой Неруды, которая удивительно точно перемещалась меж каменной небогатой мебели своего дома, огибая углы и хлопоча перед гостями, и еще пыталась накормить меня перед отходом какими-то лепешками из своих без того скудных запасов.

Этот мир действительно гибнет. И Морвин… он ведь и правда пришел на Ледяные Острова не просто так. Он хотел найти способ все исправить. Спасти от гибели сотни тысяч людей от последствий коварной, чужой магии, пришедшей, как они верят, из моего родного мира. По сути, все это время был разведчиком в стане врага — и должен был подозревать врага в каждом встречном и поперечном.

Как бы я поступила на его месте? Смогла бы доверять? Была бы… полностью откровенной? Что бы сделала — если б от каждого моего шага зависела судьба целого мира?

От всех этих сложных мыслей невыносимо разболелась голова. Да к тому же, на палящем солнце стала очень быстро обгорать и краснеть кожа. В горле пересохло, в глаза будто песку насыпали. Из-за того, что в этом мире осталось так мало зелени, воздух был разреженный, бедный, от него кружилась голова.

Да и вообще — права Иланна, не похожа я на здешних сильных и выносливых женщин. Всю жизнь росла маминым и папиным любимым цветочком. Не бегала, не лазала по деревьям, с меня сдували пылинки и всячески берегли. Вон — каких-то полдня погуляла по городу, и уже едва дышу. Стыд и позор, одним словом.

Я споткнулась, но из гордости расправила плечи и пошла дальше, как будто ничего не случилось.

Морвин остановился. Посмотрел на меня, а потом вдруг приблизился и бережно отвел выпавший из-под головного убора спутанный локон. Мы замерли одни посреди запыленного слепого проулка меж домами, в который не выходило ни единого окна.

Едва заметная, самую чуточку печальная улыбка на его губах была похожа на солнце, которое прячется где-то там, далеко на небе, даже если закрыто грозовыми тучами.

— Ну вот. А собиралась мир спасать, Ледышка.

Я подняла на него сердитый взгляд.

— Ты, между прочим, сам хотел, чтобы я спасала твой мир. Так что нечего теперь…

— Ты путаешь. Мир хотел спасать я. А ты должна была просто помогать. Это, знаешь ли, опасное дело — спасать миры. А тобой я ни за что не стал бы рисковать.

Я запуталась. Совсем. Иначе почему в его глазах, там, где спали сумасшедшие вихри, мне почудились затаенная печаль и щемящая нежность?

А потом земля ушла из-под ног, когда Морвин просто подхватил меня на руки. Я крепко обняла его за шею и перепугано молчала весь оставшийся путь — меня штормило, мысли путались, и я никак не могла разобраться в том, что же чувствую на самом деле. И что вообще происходит между нами.

Поэтому не произносила ни слова всю дорогу — как и он. Тяжеловесность слов казалась кощунственно грубой по сравнению с тем, невыразимым, что робко воскресало в моем сердце.

Сначала Морвин отвел меня в особые комнаты, где можно было провести все необходимые гигиенические процедуры. Для очистки тела и волос здесь использовали зачарованный магами Хаоса мелкий песок, который притягивал частицы грязи. Хотя все равно ужасно хотелось простой воды, хотя бы маленькую лоханку. Но вода здесь очевидно была такой ценностью, что я даже не стала заикаться. Впрочем, волшебный песочек оказался вполне ничего — он был теплый и отлично расслаблял тело и снимал усталость. Да еще и одежду можно было им обработать — после этого она казалась свежеглаженной и даже пахла сеном.

Когда я снова вернулась в комнату, которую в мыслях уже окрестила «нашей», поняла, что все тело свинцом наливается, так хочется спать. Морвин, который за это время тоже успел освежиться, без слов понял мое состояние и кивнул в сторону постели, которая уже была заботливо расправлена. Наверняка он знал, какое воздействие оказывают здешние банные процедуры.

Юркнула под травяное покрывало, к которому начинала привыкать. Солнце еще не добралось до горизонта, и время только близилось к закату — впрочем, сутки здесь, кажется, были длиннее, чем в моем мире. Но я поняла, что если не усну прямо сейчас, просто буду ни на что не годна, кроме как носом клевать.

По привычке проверила узор на запястье. Каким-то образом за этот бесконечный день паучок успел растерять еще две лапки. Теперь оставалась всего одна — и лишь бледное, едва светящееся пятно неровной кляксой пятнало кожу над пульсом.

Морвин стоял у окна, опираясь локтями на узкий, вырубленный в скале подоконник, погруженный в глубокие раздумья. Я полюбовалась его профилем пару минут, а потом вздохнула и решила все-таки засыпать.

И вот тут меня настигло горькое разочарование. Кажется, я умудрилась основательно обгореть на здешнем жестоком солнце!

Травяная накидка усилила мои мучения. Я скинула ее, ворочалась и так и так, пыталась лечь на живот, потом на спину… но всегда находился участок кожи, на котором невыносимо жгло и пекло. Не добавляло удобства и то, что ложе было каменное — из какой-то странной мягкой разновидности, которая словно теплая глина принимало форму тела, но все равно было слишком непривычно.

Морвин оторвался от созерцания городского пейзажа за окном и вернулся к постели.

— Иди сюда.

Меня бесцеремонно подняли за плечи и заставили сесть. Я сердито пыхтела, чувствуя себя сломанной, ни к чему не годной куклой.

— Сейчас сниму жар, потерпи.

Ох, точно! Я и забыла про магию. Никак не привыкну к тому, что и сама уже что-то умею магичить. Надо было снежинками себя охладить! Не пришлось бы позориться и в который раз выставлять себя бесполезной неженкой.

Но потом на мои плечи легли большие теплые ладони, и все посторонние мысли сдуло из головы.

Осторожными прикосновениями Морвин прошелся до выступов ключиц, остановившись у кромки ткани. Мое сердце гулко стукнуло прямо ему в ладони, словно просило нежности и ласки. Легкими движениями согнал мучительный зуд и красноту с плеч и предплечий, нырнул под волосы — огладил спину от ключиц и до самой талии, задевая завязки.

Я забыла, как дышать, и лишь ждала, потупившись, новых исцеляющих касаний. И странное дело — вроде бы, лечили они лишь тело. Но почему было такое чувство, будто с каждым мгновением оживает и срастается что-то разорванное в клочья глубоко в душе?

Он словно узнавал меня заново. И я — заново привыкала к его рукам после долгой разлуки.

По коже бежали мурашки, жгучий жар сменялся колким, искрящимся теплом. Еще несколько движений кончиками пальцев — по лицу, по закрытым векам, по носу до самого кончика, скулам, щекам…

Жаль, что дрогнувшим губам моим так и не досталось этого мучительно-нежного прикосновения.

— Маэлин… ложись спать. Ты должна набраться сил. Потому что не позднее этой ночи тебе нужно вернуться обратно в свой мир.

Я распахнула глаза.

— Что?..

Он смотрел на меня пристально, не отрываясь, потемневшим и мрачным взглядом.

— Ты не можешь пойти на рассвете к Иланне. Если только попробуешь принять участие в церемонии принесения даров Великой Матери, она раскусит, что ты никакая мне не жена. И тогда тебя убьют прямо там, на месте, за осквернение чужим присутствием святого места. Потому — уходишь этой ночью. И не возражай.

— Но как она узнает?! Я все равно не понимаю! — возмутилась я и отстранилась. Он убрал с моих плеч руки.

— Это полностью моя вина — я сам подкрепил ее подозрения, прости. Когда назвал тебя при ней «девушкой», а не «женщиной». Ты можешь не знать нюансов нашего языка, на котором говоришь из-за своей магии, но «девушка» у нас означает совершенно четко… «девственница». Жену так никто в здравом уме не назовет. Да еще твой ошарашенный вид после моего… после моих слов был более чем красноречив.

Да уж. Меня так и подмывало спросить, а какой еще у меня должны был вид быть после его признания Иланне в том, что «любит эту девушку». Не каждый день мне в любви признаются! Даже таким вот странным, косвенным способом.

А потом до меня дошел истинный смысл его слов, и я почувствовала, что краснею.

— Мало ли, что она думает. Наверняка ведь она не узнает, — выдавила я из себя, смущаясь еще больше.

— В том-то и дело, что узнает, — покачал головой Морвин. — Неруда меня просветила. Оказывается, вход в Храм Великой Матери защищен особыми чарами. Для принесения даров туда могут войти только замужние женщины. Девушек… полог просто не пустит. Так что она прекрасно понимала, что делает, когда приглашала тебя принять участие в церемонии.

Я увидела, как вопреки всему, вопреки внешнему спокойствию, вопреки разумным словам о том, что я должна срочно возвращаться… в его глазах разгорается пламя, которое я очень хорошо знала. Которое успела уже забыть за эти бесконечные, отравленные горьким одиночеством дни — и вот теперь тоже вспоминала заново.

— То есть… — мой голос сорвался до едва слышного шепота. — Ты хочешь сказать, что единственное препятствие моему нахождению здесь… в том… что наш «брак» не консумирован?

Глава 73

— Единственное препятствие твоему нахождению здесь — в том, что я тебя сегодня же отправлю домой, — очень спокойно и невозмутимо отвечает Морвин.

Слишком спокойно. Слишком невозмутимо.

Хочу проверить догадку — тяну руку и кладу ладонь ему на грудь. Там, где сердце. Оно бьется тяжело, рвано… у него не выходит лгать мне так просто, как у хозяина. А черные линии на коже тоже его предают — в месте, где я касаюсь узора, разгорается огонь под кожей, расцветает пламенным цветком. Распускает лепестки, греет ладонь терпким и колючим до сладости жаром.

— Ты ведь не хочешь, чтобы я уходила, — качаю головой. — Артефакт просто не сработает. Поэтому у нас остается только один вариант.

Как же я скучала. Как же невыносимо скучала, оказывается, по этому теплу.

Он ловит мою ладонь. Прижимается губами к линии сердца — с мучительным стоном, почти рычанием. Мы замираем так на несколько мгновений — за которые я начинаю гореть и задыхаться. А потом глухо шепчет:

— Я от тебя жертву не приму.

Но вопреки словам, его губы словно живут своей жизнью — они не спешат меня отпускать и снова целуют мою ладонь, которая теперь так чувствительна, будто каждая точка миллионом тонких цепей связана со всем телом, и рассыпает теперь наперебой взволнованные сигналы о том — что вот же оно, то, чего нам так долго не хватало! Все ведь так просто. Зачем усложнять, когда так хорошо?..

Может, и правда все было бы намного проще, будь человек — только лишь тело.

Морвин берет меня за плечи и опрокидывает на постель. Вжимает долю секунды в мягкий теплый камень, что уже готовится принять вес наших тел… глядя сверху взглядом бешеным, темным… и резко отпускает. Вскакивает и уходит снова к этому проклятому окну, оставляя меня в одиночестве и смятении.

— Спи, Маэлин. И пожалуйста, не искушай меня больше этим вариантом решения проблемы. В следующий раз я вряд ли смогу тебя отпустить.

Обидно до слез. Отворачиваюсь к стенке, злюсь — злюсь на него, на эту каменную стену совершенно не такого цвета, как в моем родном Замке или хотя бы в Академии, на эти светящиеся кристаллы в ней — за то, что люди платят за них такую высокую цену, злюсь на себя, что видимо, недостаточно привлекательна, чтобы заставить Морвина забыть о тех препятствиях, которые он себе придумал, злюсь на… узор на запястье, который жжет огнем, на пульсирующую боль по нежной коже, которая не оставляет и шанса, чтобы действительно заснуть.

— Почему ты решаешь за меня? Почему ты всегда решаешь за меня? Что и когда я готова услышать, подвергать себя опасности или нет… быть с тобой или нет. Я думала, мы теперь «мы». А у тебя всегда только «я».

Не хотела, чтобы это прозвучало с такой детской обидой в голосе… но оно прозвучало. Возможно, потому что я и правда была очень сильно обижена.

Он мне не ответил.

Какое-то время я еще надеялась, что смогу заснуть, но ничего не выходило.

Как там сказала Ти? Я должна что-то вспомнить. Ну что ж, как раз есть время. Все равно кроме как в голове собственной копаться да ждать, когда же меня упакуют и отправят домой посылочкой — делать и нечего.

Но что я должна вспомнить?

Из того, что тревожило — пожалуй, больше всего хотелось вспомнить, откуда у меня этот узор. Я поняла только, что его появление как-то связано с Солейн, моей сестрой… при мысли об этом запястье полыхнуло такой болью, что я поморщилась. Значит, я на верном пути! И я решила, что попробую вспомнить все с самого начала — с момента, как я узнала об Академии пурпурной розы, попала в нее, познакомилась с Сол…

И я начала распутывать клубок воспоминаний, все дальше уходя по дорогам памяти.

Но почему-то мысли пошли совсем по другому направлению, заставляя сердце ныть, а веки — щипать от непролитых слез.

«…Эмма, ну давай погадаем на женихов!..»

«..Маэлин…»

«…И зачем же ты явилась в наш мир, маленькая хозяйка этого большого бедствия?..»

«…Так тебе теплее, Ледышка?.. — Почему Ледышка?.. — Расскажу когда-нибудь. Долго объяснять…»

«…М-м-м-м… да, это тот самый запах. Странные синие цветы и девушка-тайна. Ты все-таки мне не приснилась…»

«…Прости за неловкое приземление. Верховный маг Храма Хаоса напортачил с настройкой траектории. Не совсем удачно вышло. Хотя… это как посмотреть…»

«А вот ты… у тебя взгляд почему-то всегда ранимый. Беззащитный. Никогда не видел такого взгляда. Наши женщины — воительницы наравне с мужчинами. Для них оскорбительно быть слабее. Для них оскорбительно просить о помощи. А ты… твои глаза постоянно беззвучно меня о ней просят, и мне все труднее держаться в стороне…»

«…Ты — не развлечение, Маэли… Ты — мое наваждение!.. С того самого мгновения, как ветер принес твой запах. Больше всего на свете я мечтал бы разбить артефакт перехода и остаться с тобой навсегда. И любить, любить… Чтобы ты растаяла в моих руках, Ледышка… Чтобы позабыла все слова обоих языков и помнила только мое имя… — Морвин… Ну так останься! И люби…»

Предательские слезы все же выступили на глазах, намочили ресницы. А беспокойные, мятущиеся воспоминания все никак не желали успокаиваться — и жалили меня, жалили роем потревоженных ос.

«— И что же это за мысли такие, что ты так подозрительно улыбаешься? — Мысли о том, как мне нравится, что у меня такая ревнивая Ледышка. Люблю темпераментных женщин…»

«— Нам… пора. — Мы все равно опоздали. — Увидят. — Пусть. Я и так уже демаскировался. — Морвин! — Ледышка, чего ты боишься? Меня? — Нет, я… просто… — Просто иди ко мне…»

«— Кажется, это становится нашей традицией, Ледышка! И заметь, я тебя не стану торопить поскорее слезть с меня. Я же добрый, понимаю, что после долгого полета надо как следует отлежаться — вдруг сотрясение мозга!»

«— Отлично. Тогда прыгай! — Что?! Да ты совсем с ума сошел?! — Прыгай, говорю! Я тебя поймаю. Ты можешь мне доверять!»

Слезы бегут по щекам, а я боюсь их вытирать, чтоб он не заметил, что плачу.

Когда все так изменилось? Когда наше счастье утекло, как вода сквозь пальцы?

И тут же в груди кольнуло. Правильный ответ — когда мы перестали друг другу доверять. Когда на мой вопрос «О чем ты думаешь?» он сказал мне — «Не важно. Потом». А я… не стала ему рассказывать и тайком сделала… что?

Дыхание резко закончилось в груди.

Я рывком села и посмотрела на запястье — туда, где мерцал в полутьме почти стершийся силуэт увечного паука.

Я не сказала Морвину о письме Солейн.

Позволила червоточине подозрения вцепиться в наши чувства. Если бы мы открыли письмо вместе, если бы я прямо спросила его, правда ли то, что он был со мной лишь ради собственного Замка… я бы не оказалась один на один с гадкой, мерзкой магией, что терзала меня все это время. Он бы мне помог. И развеял бы все мои подозрения. Объяснил бы то, что я отказалась слушать — и в здравом уме я ни за что бы не отмахнулась от правды о том, что целый мир гибнет, а он всего лишь боялся неосторожным, преждевременным словом разрушить последнюю надежду на его спасение.

Ти была права — я действительно забыла кое-что важное. То, что важнее всего.

Забыла самое главное — что бы ни случилось… я люблю этого мужчину. Люблю таким, какой он есть. С его силой и слабостями, сомнениями и недостатками… любого. Потому что я полюбила его не за то, что он единственный мог проникнуть за Сферу и коснуться меня. И не за шикарную спину… хотя она у него и правда шикарная.

«За что вы любите свою пару?

— …Вот же интриганка… Ну хорошо. Я его люблю… просто потому что он — это он. Так достаточно?

— …Если честно, с удовольствием почитал бы, что Эмма ответила. И даже не знаю, ответила ли она вообще. А я скажу так. Любят не за что-то. Любят просто потому, что любят. Потому что встретил — и все, уже не можешь отпустить. И дышать без этого человека тоже не получается. Он просто становится твоим воздухом, без которого — пустота. Так достаточно?»

Да, этого действительно достаточно.

С моей руки опадают последние крохи чужой магии — как пепел облетевших листьев, как взмах крыла ночной бабочки, как эхо прошлых ошибок, которые я не хочу больше совершать.

Морвин все так же стоит у окна неподвижно — и в сгущающемся сумраке, расцвеченном звездами кристаллов, я вижу лишь темные очертания его тела. Вижу, как он опирается локтями на узкий подоконник, вижу контуры бесконечных плеч и рельеф спины… У меня словно посветлело в голове. И все, что казалось таким сложным, стало вдруг предельно, до боли простым.

— Ты не спишь, Ледышка? Это хорошо. Я тут много думал… и хотел поделиться тем, что надумал.

Он прерывается на мгновение, наверное, ждет от меня каких-то слов, но они все разбежались. И я молча слушаю, замерев на середине движения. А он продолжает.

— Прости за то, что сразу не поделился планами. Они были во многом спонтанными… но это меня не извиняет. Да, я пришел в твой мир за тобой, за своей Маэлин. Но одновременно хотел понять, кто же так сильно желает зла моему народу — насылает Зверей и Кары, разрывает ткань мироздания, заставляя на месте израненной границы меж мирами расцветать Цветы зла… И когда я узнал, что у тебя ледяная магия, что волшебный Замок может многократно ее усилить… я подумал, что возможно, судьба не случайно привела нас друг к другу. Что быть может ты — единственный шанс на исцеление моего мира. И я отчаянно боялся неосторожным словом все разрушить. Боялся именно того, что в итоге и случилось — ты подумаешь, что я с тобой только из-за этого.

Он снова замолкает, словно ждет, что я опровергну его страх. Но у меня не получается издать ни звука — голос не слушается от волнения.

Морвин выпрямляется, вцепляясь ладонями в край подоконника. Но по-прежнему не поворачивается ко мне лицом.

— К тому же, есть еще кое-что, Ледышка. Я уже говорил тебе как-то раз — терпеть не могу заранее рассказывать о планах. Вообще обсуждать какие-то планы вслух. Прозвучит глупо… но это из детства. Однажды вечером… много лет назад, когда в нашем мире еще бывали грозы… мы с отцом и старшим братом обсуждали планы на завтрашний день. Собирались пойти на рыбалку. Мать с сестрой… решали, что приготовить из нашего улова. Хотели испечь рыбный пирог. А ночью взорвался Ирианар. Вулкан, который все считали уснувшим. И с тех пор я терпеть не могу обсуждать планы. Тем более такие важные, как те, что были у меня на день, когда мы с тобой должны были обрести свой Замок. Вот из-за всей этой ерунды я и не поговорил с тобой по-человечески… когда было еще не поздно.

Больше не могу этого выносить.

Срываюсь с места, вскакиваю с постели и бегу к нему. С разгону, с разбегу — влетаю в любимую спину, прижимаюсь всем телом, обнимаю, утыкаюсь лицом.

Морвин вздрагивает, медлит секунду, а потом сжимает крепко мои запястья, скрещенные у него на груди.

Тогда начинаю рассказывать я. Обо всем, что случилось за эти дни. О злой магии, которая опутала мой разум паутиной лжи. И чем дальше говорю, тем сильнее, до боли, он сжимает мои руки. Наконец, выговариваюсь, выдыхаюсь, пересохшим горлом шепчу последнее, что хотела сказать.

— Давай просто обещаем друг другу, что больше никогда?.. Больше никаких секретов. Что мы теперь — и правда «мы». Вместе. Что бы ни пришлось…

Он поворачивает мою правую руку тыльной стороной запястья к себе. Вспыхивают очертания призрачного паука, которые постепенно бледнеют и исчезают без следа. Целует это место, и теперь там только след от его поцелуя, и больше ничего.

Медленно, не отпуская моей руки, поворачивается ко мне.

Меня штормит и качает от противоречивых чувств.

Морвин смотрит на меня пристально и как-то по-особенному пару мгновений, но по-прежнему молчит. А мне так хочется влезть ему в голову и понять, о чем он думает сейчас…

А потом он вздыхает и порывисто обнимает меня, прижимает к себе до хруста костей. Говорит мне куда-то в шею голосом, приглушенным от обуревающих эмоций.

— И все-таки в этом мире ты не останешься…

— Морвин!!.. — готовлюсь спорить я до последнего, но он продолжает.

— …просто обгоришь вся и облезешь до самых косточек, Ледышка. Поэтому когда все закончится, мы уйдем в твой мир. Вместе так вместе. Хочешь со мной спасать мироздание — так и быть. Но после…

Отрывается от моей шеи и снова испытующе смотрит в глаза. Берет аккуратно за подбородок и приподнимает мое лицо.

— В этом мире я уже назвал тебя своей женой, будет странно повторно проводить обряд. Так что поженимся, как только вернемся в твой.

— Умгу.

Могу только мычать как дурочка, потому что сердце разрывает ослепительное счастье.

— Жаль, что выбросил кольца… скую тебе новые.

— Я их подняла.

На его губах играет улыбка, в глазах разгораются знакомые лукавые огни. Он снова возвращается ко мне — и я снова чувствую, что живу.

— Какая у меня предусмотрительная невеста. Только бедовая немножко. Оказывается, стоит отпустить на шаг — и она умудряется или в шкаф угодить, или заклятие поймать… так что больше не отпущу.

А потом мы срываемся — и впиваемся друг в друга всей силой накопившегося за время разлуки голода.

Упоительные, сумасшедшие поцелуи — до боли в губах. Объятия — до жара на коже от вплавленного в меня черного пламени.

Он целует мои веки, лицо, шею, прижимает все крепче… И огненной спиралью внутри закручивается желание — от каждого слова, выдохнутого хриплым шепотом мне в волосы.

— А завтра… ты успешно пройдешь испытание Храма Великой Матери.

— Умгу.

— Твое имя… когда я впервые ощутил его на языке, оно звучало как поцелуй.

— Я всегда знала, что в глубине души ты — неисправимый романтик.

— Люблю тебя, Эмма.

— И я тебя лю…

И небо обрушилось на меня, и придавило всей своей тяжестью. И я плыла среди звезд, подчиняясь музыке небесных сфер, подчиняясь ритму движения созвездий — древнему, как сама жизнь. И плавящий жар этого неба был везде — вокруг меня и на мне, на каждом сантиметре моей кожи, распыляя меня на молекулы и собирая вновь — во что-то новое, неизведанное. А потом стал и во мне.

Глава 74

Ночь плыла над городом — необыкновенно тихая, она непривычно пахла гретым камнем и пылью. Ни птиц, ни звука людских голосов… Она все еще была темна, хотя край неба уже светлел украдкой. Но это все еще была наша ночь, наполненная шепотом и нежностью. Ночь, каждое мгновение которой мне хотелось сберечь в памяти как величайшую драгоценность.

Я лежала на груди у Морвина — счастливая, но совершенно без сил. Он выводил на моем плече какие-то узоры задумчиво и временами зарывался носом в мои спутанные влажные волосы, чтобы втянуть запах.

— Да-а, Ледышка… Иланна вряд ли рассчитывала на такой эффект своего коварного плана.

Я хихикнула.

— А нечего другим яму рыть. Может потом оказаться, что на самом деле роешь им фундамент для дома, и тебе еще спасибо скажут за бесплатный труд. И вообще — мне очень любопытно посмотреть на этот ваш Храм Великой Матери. С удовольствием схожу на экскурсию. Вот Иланна удивится, когда я без проблем пройду через ворота… Представляю ее лицо.

Морвин улыбнулся улыбкой сытого кота.

— Я думаю, твое полное право находиться в ее Храме все увидят еще до того, как ты подойдешь к магическим Вратам.

— Это почему это? — я привстала на локте.

Морвин опустил горящий взгляд и провел кончиками пальцев от моих ключиц и вниз.

— А потому это, что ты вся расцвечена отпечатками моего узора.

Я проследила за его взглядом и увидела на своей коже по всей левой половине тела розоватые завитки следов — зеркальное отражение его темного пламени. Как знак, что мы теперь едины. Сладко екнуло что-то внутри при воспоминаниях об огненных прикосновениях этого пламени. Я снова легла и умиротворенно положила голову на плечо своему мужчине. Хотелось мурлыкать довольной кошкой и сворачиваться клубком.

— Сниму это с тебя вечером, верну свой жар обратно. Походишь так пока, Маэлин? Мне нравится на них смотреть.

— Раз уж колец у нас нету… так и быть, похожу, — счастливо вздохнула я в ответ. Разговаривать было лень и больше всего хотелось спать. Долго-долго. Но я понимала, что скоро рассвет, и лучше уж не ложиться вовсе, чтобы в трудный день войти со свежей головой, а не чугунной. Так что придется отвлекаться, чтоб не уснуть.

— Как твоя магия? Резерв не восстановился?

— М-м-м… — Морвин задумался, прислушиваясь к себе. — Внутреннее хранилище, которое я торопливо взламывал, кажется, снова восстановило целостность. Правда, его еще наполнить бы… там хорошо, если треть осталась. Но, честно говоря, не слышал о том, чтоб кому-то из огненных удавалось восстановить неприкосновенный запас. На то он и неприкосновенный. Хотя сейчас у меня чувство, словно нет ничего невозможного. Ну а ты?

Я подняла руку, посмотрела на свою ладонь. На кончиках ногтей серебрился иней. Дохнула, и он сорвался стаей снежинок, взвился к потолку. Морвин щелчком отправил за ними рой искр. Талая изморось выпала на пол, в воздухе посвежело и стало легче дышать.

— А у меня такое чувство, будто родилась заново. Словно долго-долго сидела, опустив голову и скрючившись, как птенец в скорлупе, и вот теперь, наконец, вылупилась и расправляю плечи. А может… и отращиваю крылья.

Я взмахнула рукой — и над нашей постелью распахнулись два ледяных крыла, укрыли прозрачным пологом. В глазах Морвина заплясали восхищенные огни.

— Моя Сфера теперь полностью послушна. Кажется, могу убирать и снова ставить, когда только захочу. Любой толщины. На любом расстоянии.

Взмахнула еще раз, и лед исчез.

— Это хорошо, — Морвин бросил на меня загадочный взгляд, который принялся рассеянно блуждать по моему новоприобретенному узору. — Потому что если б не Сфера, я бы ни за что не отпустил тебя одну в Храм. Мужчин ведь не пускают внутрь, это строго запрещено. А значит, там ты будешь полностью во власти Иланны, и мне категорически это не нравится. Впрочем, у меня есть еще одна мысль, как обезопасить твое там присутствие. Потом расскажу. А сейчас хватит уже об этой бешеной. Давай пока просто полежим…

— Снова откладываешь планы на потом? — проворчала я, уворачиваясь от лап, которые уже подкрадывались устроить нам очередное «просто полежим». Села, решительно набросила травяную накидку на плечи и всем своим видом принялась демонстрировать, что от разговора он не отвертится. — Давай лучше обсудим самый главный план. Что мы будем делать после моего благополучного возвращения из Храма?

Лапы и не думали сдаваться, а уцепили край моей накидки и медленно потянули, оголяя плечо. Я понимала, что кутаться уже вроде как нет смысла, но все же хотелось сохранить серьезный лад разговора, поэтому шикнула на лапу и вернула вещь на законное место.

— Я думаю, что после твоего возвращения из Храма можно попробовать что-нибудь сделать с климатом. Примерно так, как ты это делала с усыхающим садом вокруг Академии пурпурной розы, — вздохнул разочарованный обладатель лап. И все ж таки нашел способ мне отомстить, пробравшись под ткань и вольготно расположив руку на моем колене, напрочь сбивая с любых и всяческих серьезных мыслей.

— Ну… я… думаю, что это было бы неплохо, — пробормотала я, задыхаясь.

— М-м-м… я тоже так думаю, — промурлыкал Морвин, щуря глаза, горящие в сумраке угольями.

Ох. Мы вообще будем сегодня чем-нибудь серьезным заниматься, интересно? Хотя, конечно, мне и самой не хочется. Вернее, хочется, но несерьезным. А надо наоборот.

Пришлось снова отсаживаться от жениха подальше, на благоразумную дистанцию. Не отказывая себе в удовольствии греться об него кончиками босых ног.

Слово «жених» даже в мыслях звучало так приятно, что по телу пошла волна тепла. Как же быстро все поменялось. Еще вчера мне было так холодно, словно я брела в одиночестве по бесконечному стылому ущелью, в которое никогда не заглядывает солнце. А вот теперь было чувство, словно я лежу на этом самом солнце, раскинув руки, и всем телом впитываю целебное тепло.

Я то и дело теряла нить разговора. Хотелось забыть — совсем забыть о мире за пределами нашей маленькой комнаты. Я надеялась, что когда-нибудь мы сможем так и поступить. Но пока — слишком многое зависит от нас, чтобы это себе позволить.

— В общем, я думаю… простое охлаждение воздуха — это всего лишь устранение последствий, — решилась я озвучить свои тайные мысли. — Нам же надо найти корень всех бед. Докопаться до причин проблем с климатом и магией в твоем мире. Так что давай ты мне, пока есть время, расскажешь все по порядку? Например — с чего вообще все началось?

— Какая ты у меня умница. Согласен полностью. Давай по порядку! Вот только устроимся поудобнее — слушать-то долго придется.

Бесцеремонный маг потянулся к моему «подальше», сгреб меня в охапку собственническим жестом и снова откинулся на постель с добычей. Ну вот — умница, а попалась! С другой стороны, если вдуматься, слушать длинный рассказ, удобно лежа на персональной печке, очень даже неплохая идея.

Несколько мгновений Морвин смотрел мимо меня куда-то вдаль, перебирая воспоминания и складывая из них картину. Я терпеливо ждала.

— Все началось с Ирианара.

— Это вулкан?

Я удобно устроила подбородок на ладонях, лежа у него на груди. Можно было как на волнах качаться вместе с его дыханием. Снизу меня грел он, сверху — накидка, и я поняла, что мне потребуется гораздо больше усилий, чтобы не уснуть.

— Да. Архипелаг Эйхо, на котором я родился, расположен посреди теплого моря и имеет вулканическое происхождение. Несколько островов и островков поменьше полукругом, почти на каждом есть своя вершина — но лишь один "король всех островов", величественный и смертельно опасный Ирианар. Правда, свое имя получил он не сразу. Это случилось несколько десятилетий назад, еще до моего рождения. Над спящей горой заклубились низкие тучи, скрывая вершину. Вихри свивались, пронизанные молниями. Говорят, что такой грозы не видали на Эйхо никогда. А в завываниях ветра перепуганным обитателям острова послышался шепот «Ирианар…» Это странное слово повторялось вновь и вновь, и тогда все решили, что так зовут местного духа, который проснулся и разозлился за что-то. Ему поднесли богатые дары — мясо и фрукты. Тогда у нас еще было вдоволь пищи. После этого гора утихла, и все решили, что беда прошла стороной. Какое-то время так и было.

Я слушала, затаив дыхание, потому что знала, что сейчас услышу невеселые вещи. То, что Морвин, наконец, делился со мной сокровенным, лучше всяких слов говорило, что я для него значу. И мне хотелось разделить с ним и это. Не только мгновения упоительного счастья и нежности, но и тяжелые мысли и воспоминания — и чтобы их тяжесть для него стала хоть чуточку меньше.

— С тех пор климат в нашем мире стал стремительно портиться. Вулкан был неспокоен, он ворчал как старик… но не больше, и местные жители так привыкли к угрозе, что уже не обращали на нее внимания. Тем более, вулкан считался мощным источником магической энергии, к нему часто прибегали огненные маги, чтобы усилить свои заклинания. Для маленького рыбацкого городка такое паломничество магов было очень выгодным, ведь они покупали провизию, платили за постой… В общем, с такого удобного места никто не хотел съезжать. Да к тому же из-за близости источника огненной магии здесь время от времени рождались ребятишки с огненным даром… такие, как я. Что тоже считалось благословением для семьи.

Он улыбнулся. Но какой же печальной вышла эта улыбка!

— Первый предвестник беды пришел с соседнего острова. Меня еще не было на свете, но родители рассказывали. Там издревле жил народ ишкиназов. И вот однажды они в панике бежали оттуда на первых попавшихся лодках, а кто и вовсе на бревнах. Те немногие, с кем удалось поговорить, утверждали, что их остров просто исчез, поглощен морской пучиной. Все оттого, что начала извергать огонь гора, что стояла в центре этого острова — она была невысокой, чуть ли не вдвое меньше нашего исполина, мы называли ее «Младший брат Ирианара».

У меня как щелкнуло что-то в голове.

— Погоди. Но ведь именно об этой катастрофе рассказывала Солейн ее мама! Она говорила, что после извержения вулкана погиб ее остров, и она осталась последней из народа ошак-изым. Как такое может быть?

Морвин слегка прищурился, задумался.

— Мне кажется, Ледышка, наши миры каким-то образом начали взаимодействовать задолго до того, как одна очаровательная барышня взялась подглядывать через зеркало.

— Я не подглядывала. А любовалась! Это разные вещи! — вспыхнула я, возмущенно уставив на него палец.

— Жаль, что у меня такого зеркала не было. Я бы тоже полюбовался. Правда, нашел бы момент поудачнее.

В глазах его заплясали лукавые огни. Держащие меня руки незаметно сместились ниже, и мне пришлось срочно переводить беседу в более конструктивное русло — судя по оттенкам неба, времени было не так много.

— Но в нашем-то мире никаких ошак-изымов отродясь не было. Значит, мама Сол попала к нам из вашего…

Морвин кивнул. Руки, правда, куда добрались, там и остались — но не сказать, чтобы это причиняло мне большие неудобства. В конце концов, все ведь для пользы дела — чтоб я не свалилась со своей любимой печки.

— Мне кажется, Ледышка, есть только одно правдоподобное объяснение. Извержение вулкана пришлось на место, где границы меж нашими мирами были тонкими, уязвимыми. И во время катастрофы этот маленький остров просто выбросило из одного мира в другой. При этом он стряхнул со своей спины всех обитателей, так что смогла уцелеть при перемещении только одна из ишкиназов. Ну, или ее затянуло в воронку.

— Да… та самая ошак-изым, которая всю жизнь потом считала, что весь ее народ погиб. Та самая, на которой потом женился мой блудный дядя Эдвард.

— Скорее всего, так и было. Оставшиеся в нашем мире ишкиназы или погибли, или нашли прибежище в Храме Хаоса. Сильно подозреваю, что Ти дала им укрытие для того, чтобы изучить особенности шаманской магии. Она питает склонность ко всяким древним знаниям и загадочным обрядам.

— А вы… неужели так и остались жить на своем острове? В такой близости от «старшего брата»?

Морвин помрачнел.

— К сожалению, Маэлин, люди всегда думают, что беда случится с кем-то другим. Место было слишком удобное. Ирианар не торопился просыпаться… и все решили, что наш остров слишком большой и уж ему-то точно нечего не грозит.

Он замолчал. Я не торопила, лишь прижималась теснее и обнимала в попытках защитить его от ранящих воспоминаний.

— Спустя еще несколько лет Ирианар, видимо, решил, что дал беспечным людям достаточно времени одуматься и убраться подальше. А если они не воспользовались шансом… Их проблемы. И однажды ночью алое зарево распороло небосвод. А потом огненный дождь упал на спящие дома. Потоками лавы накрыло наш городок. Только один маленький огненный маг остался в живых… До сих пор помню черные хлопья пепла, что кружились над головой и долго-долго падали на мое запрокинутое лицо, как снег. Это было единственный снег, что я видел в своей жизни… до того, как встретил тебя.

— Мне так жаль… бесконечно жаль! — Я помолчала немного, сопереживая его молчанию. — А можешь сказать, когда это случилось? Я хочу лучше понять, что это за точка на временной шкале. Вспомнить, что тогда происходило в нашем мире — вдруг найду связь.

Морвин задумался.

— Это случилось летом, мне было семь, почти восемь. Точнее не скажу. А тебя, мне кажется, еще на свете не было, да, Ледышка?

Я задумалась, проводя в уме подсчеты…

— Тем летом мама как раз была беременна мной и Джен. Так что да, меня еще на свете не было. А вообще, если так подумать, всю страну лихорадило тогда. По учебникам истории я знаю, что именно на этот год приходятся сплошные заговоры, интриги и разные там поворотные исторические события. Восстания вассальных княжеств простив нашего короля, бунт его собственного брата, который уплыл за море и основал собственное королевство… Простые люди узнали, что магия существует в нашем мире и теперь нужно учиться как-то сосуществовать с ней… Жаль, подробности родители нам до сих пор не рассказывают, хотя они точно во всем этом безобразии участвовали — и теперь я ужасно жалею, что не выпытывала. Вдруг узнала бы что-то ценное, что нам сейчас поможет… (*прим. авт.: в отличие от Эммы, любопытные читатели могут узнать подробности в других книгах этого цикла — «Замок ледяной розы» и «Замок янтарной розы»). В общем, в нашем мире тоже сложный был год. Но зато после него все успокоилось, в обоих королевствах воцарились мир и процветание…

— Зато у нас после взрыва Ирианара становилось все хуже и хуже, Ледышка. — Я осеклась, а Морвин продолжил таким нарочито-спокойным голосом, что у меня мурашки по телу побежали. — Постепенно все, даже самые недоверчивые, поняли, что происходит что-то странное. Климат становился все суше, жара наступала и растения не успевали приспособиться, усыхали на корню. Последний лед как воспоминание о прошлом остался лишь в подземных хранилищах Храмов. Реки мелели до дна, а моря, напротив, выходили из берегов, и прибрежные города затапливало до самых верхних этажей. Сушу раскалывал землетрясения… Мы назвали это Карами, потому что не понимали причин. Но маги Хаоса давно твердили, что наш мир — не единственный, и мы убедились, что Кары приходят оттуда, из-за границы меж мирами, когда появились они — Звери.

Я очень живо вспомнила, с какой опаской и недоверием Морвин относился всегда к магическим животным из нашего мира, и поняла, что зря не придавала этому значения все это время. Оказывается, у него были веские причины.

— Это были точно твари из другого мира — потому что у нас о таких и не слышали. К тому времени крупные дикие животные в нашем собственном мире нами были практически истреблены и съедены — ведь пищи все больше не хватало. На разведение домашних больше не хватало растительного корма. А Звери… Эти огромные летающие монстры появлялись примерно раз в год. Чужеродные заклятья впускали их в наш мир, и Звери стали настоящим бичом. Сначала они уничтожили почти все оставшиеся леса, а потом набросились и на посевы. Жадно пожирали съедобные растения, которые и так были на грани выживания из-за жаркого, иссушающего климата. Нажравшись вволю, Звери исчезали так же внезапно, как и появлялись.

Морвин замолчал. Я подтолкнула его рассказывать дальше — так хотелось узнать все до рассвета.

— Ты рассказывал еще о «Цветах зла»…

— Да. Как будто мало нам было тех бед — к летающим тварям добавилась новая. На Проплешинах в месте появления Зверей, где в наш мир проникали чужеродные заклятия, появлялись кошмарные язвы Цветов Зла — плесени, уничтожающей все живое.

— Как та, что оставалась после заклинаний Эвана и Риты в лекционном зале и там, в лабиринте?

— Точно. Цветы Зла быстро разрастались вокруг Проплешин, их споры переносило ветром на уцелевшие поля, и ситуация стала еще более удручающей. Единственным спасением было очищающее пламя. Огненные маги выжигали Цветы Зла дотла, но не всегда прибывали на место вовремя, и споры успевали распространиться. Появление Цветов зла еще больше ускорило гибель растений и животных, поставило весь наш мир на грань голодной гибели. Теперь ты понимаешь, почему нас так взбесило появление этой твоей маленькой ушастой заразы.

— Тушкана?

— Ну да. Он один пожирал столько, что целой деревне на несколько месяцев бы хватило.

— Он больше не будет! Правда! Просто ему было скучно и грустно без хозяйки. Но мне кажется, она что-то поняла. Мне хочется верить, что наш Тушкан больше не останется неприкаянным.

— Теперь ты понимаешь, почему я с такой осторожностью вел себя в твоем мире и не спешил делиться подозрениями. Ведь именно здесь я нашел ушастого зверя, одного из тех, кто нападал на нас. Здесь увидел магических оленей… и очень сильных стихийных магов! Да начать с того, что один из первых же встреченных мной обитателей этого мира, твой отец, сразу проявил явную враждебность…

Я перебила:

— Поверь, мой отец проявил бы враждебность к любому представителю мужского пола в радиусе километра от меня!

Морвин усмехнулся и потянулся ко мне.

— Но теперь-то ему придется смириться…

Поцеловал, куда дотянулся — в шею — и снова откинулся на постели.

— Ну так вот, Ледышка. В конце концов, ты сама же чуть ли не в первом же разговоре упомянула свою тетку-портальщицу! А от оленихи вашей старухи-ректора магией несло за версту — не меньше, чем от Зверей, что нападали на посевы в нашем мире. Она даже так же светилась. И что я должен был подумать под впечатлением от всего этого? Как минимум, я решил не спешить раскрываться в потенциально враждебном окружении. Но постепенно понимал, что вы такие же заложники ситуации, как и мы. Ваш мир скоро постигнет та же участь, если ничего не сделать.

Его слова наполнили меня тревогой.

— Но я не понимаю — неужели у вас нет никаких догадок, кто же насылает эти, как вы их называете… Кары? Ведь раз в нашем мире происходит то же самое…. Может быть, у нас один и тот же тайный враг?

— Поверь, мы долго пытались найти причину. В конце концов, стало очевидно, что дело в колдунах из иного мира, которые насылают злые чары. Наши маги сделали вывод о том, что разные миры расположены рядом друг с другом, как яйца в одном гнезде. Ну, или комнаты в доме с несколькими этажами. Разделенные лишь тонкими перегородками-стенами. Есть миры ниже остальных, есть выше… Я думаю, мой — чуть выше твоего, его ближайший сосед сверху.

— Да, а в «подвале» у моего мира тоже есть еще один — именно оттуда когда-то давно принесли живые камни, из которых маги-эллери смогли вырастить Замки роз.

— Угу. Если это подвал, то ты живешь на первом этаже, а я — на втором. И сколько еще у этажей нашего дома… подозреваю, что несметное количество. Мироздание огромно, а мы — лишь крохотные песчинки в нем.

— Но иногда если крохотная песчинка попадет в часовой механизм, он может сломаться и испортиться….

— Да. Именно поэтому каждый человек так отчаянно пытается понять, где же его место. Иногда правильное место ищешь всю жизнь… Что еще тебе рассказать. Каждая магическая школа пыталась внести свой вклад. Маги Хаоса сотворили артефакты перехода, чтобы попытаться проникнуть за грань. Один из эксперментальных, как видишь, достался мне. Так что даже если б не было зеркала — я думаю, рано или поздно мы все равно встретились бы, Ледышка, ведь я был первым кандидатом в разведчики, как сильный стихийщик.

— Но хорошо, что все случилось именно так. Я ни о чем не жалею, — тихо пробормотала я с улыбкой, глядя на жениха сквозь ресницы. За что заработала еще один жаркий поцелуй — на этот раз в правильное место.

— М-м-м… кажется, почти все уже рассказал. Давай-ка уже закругляться с этими разговорами… — Морвин резко перекатил меня и устроил сбоку, крепко обняв за талию. — Что еще… Маги огня даже пытались гадать по Священному Пламени, чтобы понять, что происходит с миром и как его исцелить… ходят слухи, у одного из наших когда-то получилось, и Пламя что-то показало ему. Но он потерпел неудачу в попытках совершить невозможное и «починить механизм». Кары продолжились. Ну вот вроде бы и все, что мне известно.

— Может, хотя бы у нас получится? — тихо проговорила я, уютно устроившись в его руках.

— Я думаю, если не мы, то не справится уже никто, — очень серьезно ответил Морвин.

Я глубоко задумалась.

— Но что же это за злые колдуны такие… Послушай, а что, за все это время не объявлялся у вас никакой темный маг из нашего мира? Не пытался объявить себя Властелном вселенной, не требовал каких-то сокровищ или подношений… Не предъявлял вообще никаких требований?

— Нет, — покачал головой Морвин.

— Как странно. Обычно, если человек строит козни, ему это зачем-то надо. Разве бывает злодейство просто так, без причины?..

И тут меня будто молнией прошибло от макушки до пяток.

— Что такое? — Морвин тут же впился взглядом в мое лицо и насторожился.

Я резко села.

— Кажется, я поняла. Мы все были слепы. Как же слепы мы были все это время!

С горящими глазами и едва не подпрыгивая на постели, я принялась быстро пересказывать то, что сложилось в моем воображении в очень необычную картину.

Морвин тоже принял вертикальное положение — и по тому, как он хмурился, потирая подбородок, я видела, что он вместе со мной пытается сложить мозаику под этим новым углом зрения.

Наконец, я умолкла с бешено бьющимся сердцем, не веря, что все может быть так просто. Морвин кивнул.

— Да, это может быть правдой. Это все бы объясняло. Но в таком случае…

— Идем туда? В ключевую точку?

— Да. Устал сидеть на месте и ничего не делать. И пожалуй, для моих сил это будет отличное приложение. Ну а ты… думаешь, у тебя-то хватит магии? — приподнял бровь Морвин.

— Теперь… уверена. — я прислушалась к себе и поразилась тому, какими щедрыми реками бежала магия по венам, наполняя меня всю и делая легкой-легкой и удивительно живой. — Но сначала в Храм, чтоб Иланна от нас уже отстала.

Жених широко улыбнулся.

— Раз уж ты просила честности, и делиться с тобой планами… то у меня как раз недавно родился план, как сделать так, чтобы Иланна больше никогда не могла представлять для тебя опасность. Можно, конечно, просто не пойти сегодня в Храм, а сразу отправиться на спасение мира…

— Не вариант! — Запальчиво перебила я. — Не хочу оставлять гадюку у нас за спиной. А главное… не хочу, чтобы кто-то в твоем мире по-прежнему сомневался, что я — твоя. Хочу доказать это при всех. Глупое желание, да?

— Нет. Просто ты — ужасная собственница, что я всегда знал. Но мне это очень нравится. — улыбка Морвина стала возмутительно самодовольной. — Что ж… ну тогда остается второй вариант, как нам избавиться от козней Верховной жрицы.

Я выслушала внимательно и согласилась, что это действительно отличный план.

— Ну вот видишь? Оказывается, планировать — это здорово. Особенно, если планировать вместе.

Морвин посмотрел на меня с затаенной нежностью, и я расцвела от этого взгляда, будто цветок.

— Хорошо, тогда я сейчас вызову Ти на связь и объясню ей, что нужно делать.

Я бросила взгляд за окно — там едва светало.

— Не слишком рано?

— Ти никогда не спит.

Он отошел в угол комнаты и принялся тихо переговариваться через кристалл. Тиэлин и правда не спала в этот поздний… или слишком ранний час.

Когда он снова вернулся к постели, я уже вовсю делала невинный вид и притворялась, будто и не я только что жадно любовалась своим женихом. Кажется, мой бесцеремонный огненный маг теперь окончательно утратит последнюю совесть и вообще перестанет утруждать себя одеждой.

— Что ж… все готово. Судя по всему, Ледышка, только что я все же придумал самый безумный план в моей жизни.

Он бросил загадочный взгляд за окно.

— А до рассвета, между прочим, еще больше часа.

— И я даже знаю, на что нам это время потратить! — оживилась я.

— Я весь внимание! — его взгляд заинтересованно загорелся.

По мановению моей руки целая ледяная глыба возникла прямо посреди комнаты.

— Ты можешь найти какую-нибудь яму в камне? И растопить этот лед. Я хочу нормальную ванну, а не этот ваш… песочек.

С коварной улыбкой Морвин преодолел оставшееся до постели расстояние, сдернул-таки совсем многострадальную накидку и подхватил меня на руки.

— Отличная идея, Ледышка! И я с удовольствием к тебе присоединюсь.

Мы подходили к Храму Великой Матери на рассвете, что карминным заревом растекался по алым небесам.

Что ж… пора приступать к реализации плана. Да, это вряд ли будет просто. Но теперь у меня есть то, что придает уверенности в удачном исходе.

Послушная, как ручной зверь, магия. Ослепительно счастливые воспоминания о минувшей ночи… и об утре немножко тоже. Рука любимого мужчины в моей руке. И отпечатки огненного узора по всему телу, которые каждому встречному-поперечному скажут без слов, чья я теперь женщина.

Глава 75

Рассвет над этим миром был долгим, как неспешная песня. Но все равно мы почти опоздали, потому что, когда проходили за Храмовую ограду, солнце уже почти оторвало свой розоватый край от неровного скалистого горизонта. И все же не стали ускорять шага — почему-то было стойкое ощущение, что Иланна не упустит шанса провести испытание и не станет начинать без меня. Ведь она не знает, что мы уже в курсе всех тонкостей обряда.

Ограда была, как и все почти в этом мире, из каменных глыб большего и меньшего размера, сплавленных между собою так, что стыки почти не были заметны. Никакого строительного раствора, привычного мне, я не замечала — Морвин пояснил, что здесь, как и при изготовлении постелей, используется технология размягчения камня. Податливый как глина, он сплавляется в монолит так, что между камнями нельзя протиснуть даже лезвие ножа — а потом снова застывает и приобретает колоссальную прочность. Только в кроватях последний этап опускают.

— Храм Великой Матери считается самым богатым из всех — правда, вовсе не из-за ограды, — добавил Морвин, когда мы проходили под низкой прямоугольной аркой. Это были еще не Врата самого Храма, и мужчин во внутренний двор Храмового комплекса допускали.

— А почему?

— Просто у них есть статуя богини из самого настоящего дерева. Да еще и свой садик лекарственных трав, на который тратят столько воды, что я удивляюсь, как городское население до сих пор не взбунтовалось и не вломилось сюда.

Я вздохнула. Статуя. Из дерева. И маленький садик. Величайшее богатство. Бедные, бедные люди!

«Садик» я увидела сразу — пару хиленьких грядок в тени стены, у которых стоял караул из нескольких жриц с копьями. Их взгляды, когда они нас увидели, могли по остроте соперничать с клинками в их оружии. Зато слабым ветром донесло до меня очень приятный, сладковатый запах. Я присмотрелась и разглядела на грядках низенькие растения с пушистыми, как заячьи уши, серыми листьями. Хотелось подойти ближе и насладиться ароматом, но я не решилась — тем более, поджимало время.

Храм размещался в глубине обширного двора и представлял собой установленные вкруговую каменные валуны в полтора человеческого роста высотой. Даже отсюда было видно, что в центре этого кольца водружена колоссальная статуя, вытесанная из дерева — женщина с воздетыми руками. Никакой крыши у этого Храма не наблюдалось, из чего следовало, что Великая Мать молится прямо к небу. Да-а… здесь явно привыкли, что сама жизнь человека зависит от того, какая завтра будет погода.

У каменного кольца я уже могла разглядеть нескольких жриц. Мелькнули светлые косы Иланны.

— Ну что, я пошла? — спросила я тихо Морвина и попыталась вытащить пальцы из его ладони. Ничего не вышло, он лишь крепче их сжал.

— Погоди. Мой план по обеспечению твоей безопасности, помнишь? Остались кое-какие детали. Я не пущу тебя внутрь одну.

— Но ведь мужчинам нельзя? — удивилась я.

— Нельзя, — улыбнулся Морвин, а потом кивнул куда-то за мое плечо. — Зато вот им можно! Потому что они хоть и не совсем люди, но определенно женщины. Иланна не посмеет отказать в их пламенном желании прикоснуться к благодати.

Я обернулась через плечо в нетерпении и опешила. К нам быстрым шагом приближались розовокожие синеволосые женщины в серых коротких туниках — семеро, не меньше. Они различались прическами и чертами лица, украшениями из каменных бус разных цветов и металлическими серьгами — у кого крупными кольцами, у кого наборными подвесками или плоскими кругами на короткой цепи. Но общим у всех было опасное, хищное выражение лиц и угрожающий блеск загнутых крупных клыков — у некоторых женщин их острые кончики были позолочены.

Ошак-изым. Ишкиназы.

Она все-таки нашла свой народ — убедилась я, когда последней по утоптанной тысячью ног тропе к нам подошла Солейн. В такой же тунике, как у других, но с длинным витым посохом черного металла. Белокурая и с голубыми глазами дядюшки Эдварда.

На плече у нее восседал большой каменный паук изумрудно-зеленого цвета и перебирал суставчатыми лапками.

— Я назвала ее Сьюзи, — дружелюбно пояснила Сол, заметив мой интерес, и улыбнулась. — Мой народ сохранил секрет их изготовления, и я завела новую. Привет, сестренка!

Я подняла на нее жесткий взгляд.

— У меня только одна сестра. И ее зовут Джен.

На лице Солейн отразилась растерянность. Она замерла на середине шага — хотя кинулась было, кажется, обнять.

— Эмма… Ты, наверное, все еще под заклятием… я же просила сжечь конверт!

Я покачала головой.

— Нет, Сол. Я больше не под заклятием. Я освободилась. Сама. Но этого… этого я тебе уже не прощу! Одно дело в шкафу посидеть пять минут… но из-за твоей очередной подлости я чуть не потеряла человека, которого люблю. Навсегда. Поэтому… нет у тебя сестры, Солейн. Могла бы быть… но теперь нет.

Спутницы Солейн нерешительно переминались с ноги на ногу и оглядывались на свою шаманку. И кажется, удивлялись, что с ней говорят столь непочтительно.

Она вздернула подбородок и улыбнулась. Метнула на меня прищуренный взгляд красивых глаз:

— Пусть ты говоришь так сейчас, но я тебя знаю, Эмма! Ты слишком добрая и когда-нибудь меня точно простишь. А я постараюсь заслужить твое прощение.

Она указала посохом в сторону Храма, и ее спутницы поспешили в ту сторону слаженной группой. Сама она осталась стоять на месте.

Я прошипела Морвину в плечо:

— Ты не говорил, что еще и ее приплетешь к этому!..

— Она шла в комплекте с Ти. Эмма, ты мне сама же спасибо скажешь потом — я уверен, что с твоим характером ты будешь жалеть, если ни разу так и не увидишься с сестрой, пока ты в этом мире. А теперь иди уже! — он бегло чмокнул меня в макушку, отпустил руку и подтолкнул по тропе.

Ох, точно, он же и Ти в это все втянул… скоро здесь станет куда многолюднее. Но вот ишкиназов я точно не ожидала — Морвин меня удивил. Знал ведь, что я не одобрю! Ну ничего, я ему еще потом все выскажу, что думаю о заговорах за моей спиной!

Оставлять Сол позади было не очень приятно… видимо, они с женихом не слишком торопились, и вход в Храм ей был пока заказан. Но Морвину я доверяла, поэтому оставила.

Изо всех сил сдерживая нервную дрожь, я направилась по тропе в Храм — чувствуя лопатками ласку родного взгляда. Тревожного взгляда, что бы он ни говорил.

Скоро каменное кольцо придвинулось совсем близко, и впечатляющей громадой нависло надо мной. От его подножия мне на встречу выступила нетерпеливо Иланна.

— Великая Мать ждет своих дочерей. Поторопись, чужеземка! — бросила она мне высокомерно. А потом ее испепеляющий взгляд опустился с моего лица… и она заметила узор, отпечатанный на моем теле. Ее глаза расширились сначала, а потом сузились в бешенстве. Я расправила плечи.

— Новая дочь Великой Матери готова участвовать в обряде!

Кажется, Иланна едва зубами не скрежетала от злости. Ну а я с легкостью преодолела пространство меж камнями, где воздух трепетал зеленоватой дымкой магической завесы. Врата пропустили меня беспрекословно, и я успокоилась.

Как оказалось, зря.

Едва мы прошли еще несколько колец каменного лабиринта, собранных из камней поменьше, и попали во внутренний круг — как Иланна остановилась и вскричала, поднимая руки в подражание собственной Богине.

— О сестры, внемлите! Великая Мать даровала мне видение нынче ночью.

Все как один, присутствующие повернули головы к ней. Здесь была целая толпа женщин разных возрастов, среди них выделялись жрицы с копьями и ошак-изым, своей экстравагантной внешностью.

Иланна убедилась, что к ней приковано все внимание, и продолжила. Голос ее набирал силу, звенел торжествующе, отражался гулким эхом от каменных колец.

— Милость Матери даровала мне силу заглянуть в будущее. И я содрогнулась, и слезы оросили мое лицо. Великий глад грядет! Великий глад, что уничтожит наш древний народ!

Многие ахнули, кто-то касался лба и щек торопливыми ритуальными движениями. Здесь было немало простых горожанок — попадались и древние старухи, и внушительного вида матроны, и сильные, высокие юные женщины атлетического телосложения, рядом с которыми я чувствовала себя совсем крохой. Иланна меж тем продолжала, и в противовес экзальтированным жестам в глазах ее был жесткий блеск.

— Как будто мало было нам Кар. Новые бедствия готовит судьба! Небывалая засуха уничтожит посевы на корню, и лишь скорбный стон будет разносить ветер над опустевшими домами…

Я поежилась. Казалось, даже статуя с высоты своего роста скептически взирает на весь этот спектакль, но окружающие восприняли слова Иланны куда как серьезно. На всякий случай я нащупала внутри магию — ее было хоть отбавляй, безбрежное море, по первому зову готовое выплеснуть мощь из берегов.

— Что же делать, о Верховная? — невозмутимо спросила одна из жриц. Они одни не потеряли самообладания среди всеобщих стонов.

И тогда Иланна резко выбросила вперед руку с острым маникюром-когтем на указательном пальце. В мою сторону.

— Это она! Великая Мать сказала мне во сне, что всему виной чужачка, иноземная подлая гадина! Это из-за нее разгневалось Небо! Она обманом проникла в наш мир, опоила любовным зельем нашего лучшего воина и смутила его разум. Схватить ее немедленно!

Хотя я и ждала от Иланны какого-то подвоха, все равно на секунду стало обидно от этой мерзкой лжи, от подлости, от того, как легко люди вокруг поверили своей Верховной жрице на слово — хотя совершенно меня не знали. Эх, Эмма, Эмма… когда же ты перестанешь быть такой наивной! Как раз именно потому, что они меня не знают, им так легко поверить во все, что угодно. Особенно, если это даст простые и понятные объяснения тому, почему все вокруг так плохо. Мои — сложные и непонятные — просто никто не станет слушать.

Но предаваться философским размышлениям было некогда. Пока простые горожане растерянно переглядывались — никто не хотел первым брать на себя ответственность за нападение на женщину огненного мага — жрицы Иланны решительно перехватили копья поудобнее и двинулись на меня.

Я взмахнула руками и распахнула Сферу. Синеватые лед тускло блеснул в утреннем свете. Удивленные возгласы побежали по рядам. И мне показалось, далеко не все вообще поняли, что это такое. Но жрицы позволили себе едва ли секундное замешательство. Несколько из них обошли меня со спины и перегородили все проходы меж камнями.

А вот это уже не очень хорошо. Ко мне они за Сферу не проникнут. Но что, теперь тут жить что ли, в осаде? Морвин сюда пройти не сможет, Врата его не пустят. Вариант оставить врага помирать от голода и жажды, кажется, совершенно точно пришел сейчас в голову Иланны. Ее взгляд горел одержимым желанием мести.

Внутри меня зарычала магия, она рвалась и просилась на свободу, как цепной пес. Кипящими реками лилась по венам, словно этой ночью кровь в моем теле заменили раскаленной лавой. Я с трудом сдержалась, чтобы не обрушить на голову Иланне дождь ледяных глыб. Нельзя! Я не имею права. Пока нет прямой угрозы моей жизни, по крайней мере… Я ни в коем случае не должна подкреплять легенду этой дряни о том, что я — враг этого мира. Что наш мир им враждебен. А что может быть враждебнее, чем убийство местной Верховной жрицы?

Но все ж от моей ярости внешняя поверхность Сферы покрылась острыми ледяными шипами, и жрицы остановились, взяв меня в кольцо с копьями наперевес, но не решаясь подходить ближе. Толпа испуганно притихла.

— Я вам не враг! И никогда не буду, — спокойно сказала я.

— Ложь! Очередная наглая ложь! — заглушила мой тихий голос Иланна. И почему громче всех кричат и обвиняют во лжи самые отъявленные лжецы? — Пробейте ее щит! Это… это называется «лед». Хрупкая вещь! Легко ломается! Ну же!

Ближайшая жрица подняла копье. Хищное жало уставилось в мою сторону.

И в этот момент семеро ошак-изым без лишних слов вышли из толпы и окружили мою Сферу. Стали ко мне спинами. Ощетинившись короткими кривыми кинжалами, что прятали в складках одежды.

— Вы… вы сумасшедшие?! Вы что творите? — зашипела на них Иланна.

Ближайшая ко мне ошак-изым воскликнула:

— Тот, кто обидит Эмму Эрвингейр — станет врагом всех ошак-изым! Эмма Эрвингейр — сестра Солейн Эв, шаманки нашего племени. А значит — она сестра всех ошак-изым. Первый, кто поднимет на нее руку, лишится руки.

Энтузиазма в рядах нападавших поубавилось. Жала копий уже смотрели нерешительно в землю, а не мне в лицо. Иланна явно боролась с собой и никак не могла сообразить, что же делать.

А я тоже испытывала смешанные чувства. Вот что за план по моей защите придумал Морвин, вот зачем тайком позвал Солейн через Ти сегодня утром…

— И сейчас вы уйдете прочь и дадите нам пройти! — уверенно продолжила ошак-изым и показала кончиком кинжала в сторону прохода меж камней.

У меня вдруг мелькнула непрошенная мысль… Получается, если б я тогда не простила Сол и мы не отпустили ее в этот мир — сейчас я осталась бы без помощи ее соплеменников… Странная штука жизнь все-таки.

Иланна уже начинала краснеть от бешенства. Ее коварный план дал сбой. Что-то будет… с нее станется отправить своих пешек грудью на врага, не считаясь с потерями.

Я распахнула руки, обнимая воздух, и дала силе свободно стекать с кончиков пальцев. Не позволю!

Сфера мягко потекла в стороны, охватила за плечи ошак-изым… и оставила их внутри. Окружила моей защитой всех нас. Ну и пусть проблему выхода из каменной западни мы не решим таким образом — зато люди будут в безопасности. Не совсем люди, вернее… но не суть. Подумаешь, постоим тут еще немного — чего-нибудь придумаем!.. Правда, солнце восходило все выше, и его палящие лучи уже падали в тенистую чашу каменного кольца поверх вершин, а значит скоро здесь станет нестерпимо жарко… но в крайнем случае, придется устроить чудо летнего снега.

Все замерли на своих местах — как невольные актеры этого странного спектакля в немой сцене. Никто не решался сделать следующий шаг. Ошак-изым тайком щупали лед и переговаривались тихонько удивленными голосами на своем птичьем языке.

В желудке заурчало. Я пожалела, что отклонила предложение Морвина позавтракать. Мы… слишком задержались с выходом, и я не хотела тратить время.

А потом нестерпимо захотелось пить. И вот это уже было серьезно. Сколько там человек без воды может?.. Ох, а если мне в туалет приспичит?!

За моей спиной раздался тихий треск, что перешел в шипение — какое издает кипящий чайник.

Я резко обернулась. В полумраке меж камнями маячили несколько темных фигур. Зеленоватая завеса магических Врат изгибалась волнами, сыпала искрами… и наконец просто лопнула, как мыльный пузырь.

Первой на утоптанную площадку ступила Ти, отряхивая маленькие ручки и с любопытством оглядываясь. Кажется, она здесь была впервые.

За ней быстрым шагом в сакральное место невозмутимо ворвался Морвин с обнаженным мечом в руке. Готова поспорить — первый мужчина, позволивший себе такое святотатство за все века существования Храма Великой Матери. Я хихикнула, представив, как он переодевается почтенной матроной, чтоб проникнуть на церемонию… такой, хихикающей, он меня и застал, пройдя через Сферу, как горячий нож сквозь расплавленное масло.

Приобнял меня крепко свободной рукой, ощупал мое хихикающее лицо беспокойным взглядом, коротко вздохнул недовольно, показывая, что думает о моем легкомыслии, и тут же снова стал внимательно следить за противником.

— Что все это значит?! — вскричала Иланна, больше не сдерживая визгливо-истеричных ноток в голосе. — Я требую, чтобы вы немедленно…

— Ты больше ничего не имеешь права требовать, — улыбнулась Ти, проходя мимо нее к статуе и принимаясь разглядывать деревянное изваяние, как достопримечательность. Иланна аж опешила от такого невнимания к собственной великой особе.

А меж тем еще несколько человек уже входили в каменный круг.

Пожилой бородач, на мощной груди которого покоилась крупная цепь, инкрустированная прозрачными кристаллами. Его борода была заплетена в три толстые косы. Голый до пояса мужчина средних лет с посеребренными висками — на его торсе плясал знакомый узор черного пламени, правда, намного более скромный, чем у моего жениха. Светловолосый юноша с надменным лицом в белых одеждах, задрапированных на манер шторки. У него на лбу была татуировка в виде трех пересекающихся кругов.

Последней на площадку порывисто выбежала Солейн. Остановилась в шаге от Сферы, не решаясь подходить ближе. Я закусила губу.

— Спасибо за помощь, Сол. Это не значит, что я простила тебя… но — спасибо!

Она улыбнулась и подмигнула.

— Мне хватит и этого. Для начала.

Закончив обозревать статую, Ти обернулась. Ее звонкий детский голосок неожиданно громко разорвал напряженную тишину.

— В присутствии Великих магов всех четырех Храмов я, Тиэлин, Верховный маг Храма Хаоса, объявляю следующее. Присутствующая здесь Иланна своим поведением пред ликом Великой Матери оскорбила ее и оскорбила всех нас. Опустилась до грязной, мерзкой лжи. Использовала свое положение Верховной Жрицы для свершение личной мести в отношении отвергнувшего ее жениха и его молодой жены.

— Эта девка не жена ему! — плюнула ядом Иланна.

— Но все видели — она прошла испытание Врат Храма Великой Матери! — мягким тоном, как слабоумной, возразила ей Ти.

— И что?! Да они наверняка просто спят вместе! И что, мы смиримся, что эта иномирная подстилка дурит голову нашему сильнейшему огненному магу?!..

— Иланна! — громыхнул Морвин таким мрачным тоном, что даже я вздрогнула. — Еще одно слово, и я больше не буду просить Совет Магов о снисхождении для тебя. Ты получишь сполна все, что причитается за очернение священного места.

— Погоди, Морвин, не горячись! — улыбаясь, попросила Ти. — Жрица выдвинула серьезное обвинение. А мы ведь должны показать Совету и нашим уважаемым соплеменникам всю мерзость лжи этой женщины, ослепленной гневом и жаждой мести.

Она повернулась к толпе, которая, кажется, уже вообще перестала что-либо понимать.

— Так вот. Чтобы вы поняли — вас едва не втянули в исполнение коварно плана одной низменной душонки. Эмма Эрвингейр действительно жена нашего бывшего Верховного Мага огня! Я лично свершила брачный обряд над ними. Или вы усомнитесь и в моем слове тоже, не только в его?

— Что ты, Тиэлин! Никто не рискнет на подобный самоубийственный поступок, — хохотнул бородач за нашими спинами, поглаживая свои шикарные косы.

— Спасибо! — коротко поклонилась Ти. — А в таком случае… Здесь и сейчас, в присутствии Совета и наших соплеменников, я объявляю, что за поведение, позорящее священный сан, Иланна лишается поста Верховной Жрицы Великой Матери. С этого момента она подлежит ссылке в дальнюю провинцию с тем, чтобы умеренной жизнью и скромным поведением заслужить прощение своего народа, высокое доверие которого предала.

Кажется, Иланна была близка к обмороку. Две жрицы из ее же собственного окружения невозмутимо подошли и взяли ее под локти. Увели куда-то, повисшую безвольно на руках своих стражниц.

— Все остальные свободны! — довольно завершила свою убийственную речь Ти. Присутствующие очень-очень быстро поспешили на выход. Никто не хотел слишком долго находиться рядом с сильными мира сего — подальше как-то поспокойней будет. После такой демонстрации власти и я сама, честно говоря, предпочла бы убраться куда-нибудь. Какая сила в этом тщедушном тельце! Да для нее даже магическая преграда каменного кольца не была преградой.

Запоздало я сообразила, что и меня вчера она за руку взяла совершенно без проблем.

Остальные Верховные Маги раскланялись с нами и тоже ушли. Сол увела ошак-изым после того, как я от души их поблагодарила. По ее хитрому взгляду было понятно — она даже не сомневается, что мы еще встретимся. И сказать по правде, я чувствовала, что моя решимость ее не прощать и правда тает, как лед на солнце. На эту обаятельную заразу положительно нельзя было долго сердиться!

И в конце концов, под яркими лучами этого странного розоватого солнца мы остались втроем — я, Морвин и Ти.

С огромным облегчением я привалилась на плечо жениху, а он обнял меня и погладил по волосам.

— Знаешь, Ледышка, по нашим обычаям жена беспрекословно слушается мужа. Так что, как только поженимся, все опасные планы я возьму на себя. И чтоб я еще раз повелся на твои уговоры и разрешил…

— Да, но ты сам сказал, что жениться придется по обычаям моего мира! — фыркнула я ему в шею и поцеловала куда-то под ухо, куда дотянулась. — А по обычаям нашего мира жена обязана выносить мужу мозг и ввязываться во все и всяческие опасные планы, даже без его разрешения. Можешь спросить моего папочку.

Морвин тихонько рыкнул и начал было объяснять мне, как именно он будет убеждать меня слушаться, но я спохватилась, что мы здесь не одни, покраснела и запечатала его губы кончиками пальцев.

— Дорогая Ти, спасибо тебе… вам большое, что помогли! — торопливо начала я. Она стояла в двух шагах и откровенно любовалась нами, а в ее древних глазах на детском лице было странное выражение бабушки, которая радуется, глядя на внуков. — Мне так стыдно! Вам ведь пришлось ради нас солгать…

Ти улыбнулась шире.

— Во-первых, можно на «ты» — все это выканье только напоминает мне о возрасте. А во-вторых… о чем ты, дитя мое, какая еще ложь? Я и правда поженила вас вчера. Взяла за руки и прочитала благословительные слова. Мысленно, правда, прочитала, но это дозволяется. В экстренных ситуациях, в условиях войны и прочей нехватки времени. Это один из древних способов заключения брака в нашем мире — высшим благословением Хаоса! Жаль, молодожены не сразу поняли. Что поделаешь — чтение древних книг ныне не в чести у юношества. Но мне-то достаточно лет, чтобы помнить.

— Ты… что сделала? — опешил Морвин и прижал меня к себе крепче.

Улыбка Ти стала совсем уж ослепительной.

— Ну я же не могла допустить, чтобы ваш ребенок, залог союза двух миров, был зачат вне брака и без благословения высших магических сил!

Глава 76

Я замерла, а звуки окружающего мира словно смазались, утихли.

Не решаясь поднять глаз, не шевелясь, ошеломленно прислушиваясь к себе, я почувствовала, как крепкое объятье любимых рук становится осторожным, бережным, совсем-совсем невесомым.

— Маэлин, посмотри на меня!

Все-таки осмеливаюсь — медленно веду взглядом вверх, блуждая по знакомому до боли узору на его коже, как в лабиринте, но понимаю, что как бы ни тянула время, все равно не успею разобраться в урагане своих чувств до того, как мы встретимся глазами.

— Маэлин…

Едва не потеряла равновесие, покачнулась — так много всего было в его взгляде. Извинение за то, что он, взрослый и опытный мужчина, потерял голову еще больше, чем я — и так же, как и я, не думал ни о чем прошлой ночью, кроме нашей одной на двоих испепеляющей страсти; тревога за то, как я восприму эту новость — а ведь мы никогда еще даже не говорили о детях; волнение за меня и за то, как поведет себя теперь моя нестабильная магия… но через все эти переживания вот-вот готова была пробиться совершенно сумасшедшая, безбашенная радость.

Он лишь ждал, как отреагирую я.

Ну а я…

Вдруг вспомнила, как полтора года назад узнала, что моя мама беременна. Мне было шестнадцать. Я впервые задумалась о том, что моя дурацкая Сфера не просто не позволит мне жить как обычные девчонки — любить, ходить на свидания, держаться за руки, целоваться… у меня из-за нее никогда не будет своего собственного ребеночка. Помню, как мама, поймав мой взгляд, сразу все поняла и долго-долго успокаивала меня, что у меня еще вся жизнь есть на то, чтобы найти лекарство и растопить Сферу. Но мне казалось, что это все пустое утешение. Ведь выхода не было. И лекарства никакого не было, потому что никто не понимал, что со мной и почему. В конце концов, я смирилась в этой мыслью и решила, что в одинокой жизни тоже есть свои плюсы… наверное.

А потом Джен предложила погадать на женихов. И в мою размеренную, монотонную, одинаковую день за днем жизнь ворвалось чудо. Огненный смерч, который закружил меня, перевернул все с ног на голову, растормошил и заставил стряхнуть помертвелое оцепенение… растопил меня и оживил.

Все случилось так быстро с нами — намного быстрее, чем я могла осмыслить. Сколько мы знакомы? Я сбилась со счету дням, но вряд ли больше месяца. И вот теперь… Любимая. Жена. И почти мать.

И как только я подумала об этом, как только позволила себе подумать… вдруг очень ярко, ослепительной вспышкой представила.

Малыша на моих руках — такого же черноволосого и улыбчивого, как мой любимый. И обязательно, непременно чтобы огоньки в глазах! И мы с ним вместе будем учиться лазать по деревьям. Я почему-то не сомневалась, что у нас будет мальчик, и…

Я разрыдалась. Уткнулась лицом мужу в грудь и ревела, ревела…

— Эмма! Эмма, ты что… любимая, родная, хорошая моя… ну ты чего? — Морвин растерянно обнимал меня за плечи, гладил по волосам, а я не знала, не находила слов, как объяснить.

— Просто… — глухо пробормотала я, всхлипывая, — Слишком много счастья сразу.

Он вздохнул. Уткнулся лбом мне в лоб — и мы стояли так долго-долго в молчании. Слова были не нужны.

Нас прервало деликатное покашливание Ти. А я уже и забыла, что это странное существо, которое язык не поворачивался назвать ни ребенком, ни женщиной, ни бабушкой — а просто живое воплощение магии Хаоса — до сих пор здесь.

— Любовалась бы на вас вечно, но хочу напомнить. Солнце жарит все сильней, пора бы спрятаться в тень. Что вы решили? Куда теперь?

Ах да. У нас же был план по спасению мира.

Я открыла было рот, но Морвин решительно меня прервал:

— Ти, она идет с тобой. Присмотришь за ней, пока меня не будет? Дня четыре, не дольше.

— Разумеется! В Храме Хаоса много места, — кивнула Тиэлин.

Так. Стоп.

Я вырвалась из рук Морвина.

— Это куда это ты без меня намылился?!

— Эмма…

— Не пущу! Ты мне обещал, я иду с тобой!

— Эмма!

— Нет! Кто мне сказал, что мы теперь все вместе?! Куда ты без моей магии? И вообще…

Не тратя больше слов, Морвин подхватил меня на руки и понес из каменного кольца Храма Великой Матери.

— Прости, Ледышка, но пока ты в этом мире, будут действовать законы этого мира. Муж сказал, жена послушалась. А я сказал, что больше тобой рисковать не буду — и это не обсуждается. Теперь тем более, никаких сумасбродных планов. Побудешь в гостях у Ти, потерпишь немного ее бесконечные рассказы о прошлом, выспишься как следует… Туда всего два дня пути. Обратно столько же. Ты и не заметишь, как я вернусь.

— Но…

— Эмма, все!

Я надулась. Меня и так уже штормило и выкручивало… и я теперь только поняла папочку, который из-за смены маминых настроений во время беременности называл ее, посмеиваясь, «маленькой Черепашкой с поехавшим домиком»… так еще и Морвин ведет себя со мной, как с ребенком! Опять из меня делают хрустальную вазу и обкладывают ватой. Проходили мы уже это, спасибо!

Морвин легко и не напрягаясь нес меня на руках за пределы каменного круга и, судя по всему, собирался тащить таким же образом до самого Храма Хаоса.

Статуя Великой Матери осталась далеко за спиной, все такая же невозмутимая. Казалось, она лениво любуется видами города с высоты собственного роста, полностью уверенная, что ее глупые чада со всем разберутся самостоятельно, и нечего суетиться и вмешиваться, когда рассвет так прекрасен.

Никому, никому до меня нет никакого дела! И что я с ума буду сходить без него от переживаний, ему тоже все равно. А мне, между прочим, теперь волноваться нельзя.

— Ледышка, не дуйся!

Я проигнорировала эту возмутительную реплику.

— Просто пойми… Ирианар уже забрал у меня одну семью. Я не позволю ему забрать вторую.

Я вздохнула, и обвила его шею руками. Поцеловала соленую кожу.

— Ну хорошо, хорошо, иди! Но учти, ты теперь не имеешь права не вернуться.

Ти, едва поспевавшая семенить за нами, подскочила ближе.

— Я правильно поняла? Морвин, ты собираешься на Ирианар?!

Он кивнул.

— Мы с Эммой долго перебирали и сопоставляли все, что нам известно, и пришли к одному-единственному выводу. Катаклизмы происходят оттого, что оба наших мира стали неконтролируемо смешиваться, проникать один в другой. У нас есть догадки, из-за чего так случилось, и что разбудило вулкан… но пока лишь догадки. Поэтому мы решили вернуться в исходную точку, с которой все началось. К Ирианару, пробуждение которого знаменовало собой начало всех бед. Если мы правы, там возник прорыв источника стихийной магии, который нужно починить. Магия Ирианара стала нестабильной и хаотически хлещет за пределы источника, вызывая возмущения в магическом фоне и катастрофические изменения климата в обоих мирах. Это нужно остановить. Все это время мы были слишком озабочены поисками врагов, чтобы попытаться найти более простые причины. Вулкан считался мертвым, архипелаг — проклятой, погибшей землей, на которую никто не ступал много лет… Пора это изменить.

Ти задумчиво кивнула.

— Что-то в этом духе я и предполагала, но не было надежных подтверждений. Слишком сильны были возмущения Хаоса. Слишком странный магический фон, перепутанные стихийные потоки. Общий объем магии в нашем мире постоянно менялся, то словно утекая через дыру, то прибавляясь внезапным и необъяснимым образом. И все раз за разом упиралось в связь с иным миром. Именно поэтому я работала много лет над созданием артефактов перехода. Хотела пройти до конца путями познания, заглянуть за грань, вернуть упорядоченность в Хаос… Жаль, сама не могла этого сделать — мой дух после стольких возвращений слишком непрочно держится в хрупком теле, и боюсь, он не выдержал бы перехода в другой мир. Пришлось искать помощников для этого дела.

Она подмигнула Морвину.

— Вы понимаете, что это значит? — тихо добавила я. — Мы должны закрыть обратно границы меж мирами! Полностью! Больше никаких прыжков туда-сюда и бездумных прогулок… Магия должна перестать хлестать через прохудившиеся границы, как из дырявого ведра. Чобы снова восстановился баланс магических стихий, на который первым делом отреагировала природа…

— Ты не совсем права, Эмма. Никаких бездумных прогулок, вот ключевое слово! Но если использовать силу Хаоса… проскальзывать меж потоков, через ячейки пространства, как через сеть… не прорывая ткань мироздания, а просачиваясь сквозь нее! Вреда не будет. Так что не тревожься зря! Если вам удастся то, что вы задумали, и вы почините границы меж мирами… все будет хорошо. Мы не останемся отрезанными друг от друга навсегда. Для этого и нужны будут особые, специально настроенные артефакты перехода. Подумай сама — хоть раз были проблемы из-за того, что Морвин проникал в твой мир? Или ты — сюда? Хоть раз из-за этого расцветали Цветы зла? Нет. То-то и оно! Конечно, у меня не сразу получились толковые. Были неудачные эксперименты. Но уж сейчас-то я создаю просто идеальные камни! Вы оба — живое доказательство моей гениальности.

Мы с Морвином рассмеялись.

И все ж на душе было муторно. Как он собирается лечить больной магический источник без меня? Усмирять сумасшедший Ирианар?

Потянулись унылые, отвратительно одинокие дни в Храме Хаоса, которые не могла скрасить болтовня Ти.

Морвин говорил, что до архипелага, где притаился дремлющий вулкан, примерно два дня пути. Значит, он уже должен прибыть на место.

И Ти меня успокаивала, что все будет хорошо, что Морвин самый сильный огненный маг этого мира, я же видела, как густо покрывает его тело магическая татуировка — такой больше ни у кого нет… Кому, как не ему, усмирять взбесившийся источник огненной магии…

Но у меня все равно сердце было не на месте.

И наконец, вечером второго дня в него будто тупую иглу вогнали.

Что-то не так! Что-то совершенно точно пошло не по плану.

Как раненая тигрица, я мерила шагами предоставленные мне гостевые покои — просторную комнату неправильных очертаний, вырубленную прямиком в темной скале. Поглаживала живот по привычке. Думала.

Потом встала, как вкопанная.

— Ничего, малыш. С нами все будет хорошо. У мамочки есть надежная ледяная защита. А у папы твоего нет. Мы ему должны помочь.

Я посмотрела за каплевидное окно, за которым кроваво-алый местный закат раскраивал небосвод и угрожающе скалился на меня. Нет, как-то мне не очень хочется, чтобы мой малыш родился здесь. Надо скорее домой. Смертельно соскучилась по родителям, умираю как хочу увидеть Джен. Она к свадьбе готовится, она будет самой хорошенькой невестой на свете. Но прежде, чем уйти, мы обязаны починить оба наших мира, иначе очень скоро общая проблема искорежит и погубит природу и у меня дома тоже. А я не хочу, чтобы мой малыш удивлялся, что такое дождь, или видел зверей лишь на картинках! Я хочу, чтобы весной он смеялся распускающимся персиковым деревьям.

— Тушкан! Я знаю, что трудно. Но ты обязан меня услышать. Ты мне очень, очень, очень сильно нужен! Иди сюда, меховая зараза!

Я звала, и звала, и звала — срывая горло, в отчаянной, совершенно безумной надежде. Пешком я не успею. Просить у Ти артефакт перехода до Ирианара бесполезно — она мне ясно дала понять, что собирается беречь меня до возвращения Морвина, как зеницу ока.

Значит, придется справляться своими силами.

И вот, когда я уже почти не надеялась, с черного потолка под возмущенный стрекот мне под ноги сорвалась сиреневая светящаяся тушка.

Мягко спружинив, он вскочил на лапы и принялся нервно оглядываться. Теперь только бы не спугнуть! Только бы…

Очень осторожно я подобралась к нему и взяла на руки. Гладила мягкую шерсть, чесала за ухом. Нашептывала, что я от него хочу. Пыталась как могла визуализировать образы места, о котором Морвин так много рассказывал.

Тушкан посмотрел на меня, как будто сомневался в моем умственном здоровье, и я поняла, что он уловил, куда мне надо. Неплохо изучил этот мир за время своих бедовых путешествий. Я усилила нажим и еще настойчивее принялась донимать его образами из своей головы.

Из мира в мир мой маленький друг когда-то отказывался меня переносить. Но в пределах одного мира ведь перемещаться легче! У него должно получиться.

И он в конце-концов поддался моим уговорам.

Желудок подпрыгнул к горлу, меня едва не стошнило, когда окружающее пространство быстро-быстро завертелось.

А потом в лицо пахнуло нестерпимым жаром, и я едва успела распахнуть Сферу и наколдовать слой магического льда под ногами. Он с шипением таял, я снова подновляла и, в конце концов, смогла добиться сверхнизкой температуры, которая позволяла льду хоть немного держаться без моего постоянного внимания.

Тушкана, обессиленного и едва светящегося, уже рядом не было. Я подняла голову и огляделась, откашливаясь от противного запаха серы и дыма в воздухе.

Я стояла в пещере с низкими сводами, впереди маячил округлый выход с кроваво-алым клочком неба, по которому тянулись полосы черного дыма. Я скорее побрела на свет.

На выходе из пещеры была широкая округлая площадка. А за ней — обрыв, и под ним ревели океаны лавы, стекая со склонов горы, где эта пещера и была прорублена. Я не стала смотреть вверх, потому что знала, что там увижу — вершину изборожденной алыми трещинами горы. Грозный распахнутый зев Ирианара, что вот-вот готовится снова взорваться бушующим гневом и стряхнуть с плеч наглых пришельцев, которые в своей самонадеянности думали с ним совладать.

Но я не стала поднимать головы. Все мое внимание захватило зрелище впереди.

По каменной площадке кружили двое. Могучие, опытные воины. Огненные маги с мечами в руках. Поединок — я уже видела такой однажды. И в прошлый раз у Морвина был тот же самый противник. С одним отличием.

В этот раз лысый был исчерчен черным узором сплошь, от макушки до пят. Ни единого свободного места на теле, прикрытом лишь короткой набедренной повязкой. Угрожающе сверкает белок глаз, белые зубы в насмешливом оскале. Он теснит своего противника, у которого сила и ярость, но магии — ровно вполовину меньше.

Теперь понятно, куда девались пропавшие послушники, все девять. Этот лысый наверняка их подстерег и убил — а они не ожидали такого подвоха от знакомого человека, от мага своего же Храма. И забрал их огненную силу — всю, полностью, выжал без остатка. Только для того, чтобы получить магический узор — достаточный, чтобы поквитаться со старым врагом. Или… есть еще причина?

Раньше, чем Морвин, сосредоточенный на бое и стоявший ко мне спиной, заметил мое присутствие, лысый резко вскинул голову и уставился на меня.

В этот раз я поняла, что он говорит мне своим каркающим, грубым голосом. И от его звуков иррациональный, необъяснимый ужас сковал меня всю, до онемения сердца.

— Жаль. Как жаль, что я не смог убить тебя много лет назад. Сейчас это будет труднее, девочка… но я попытаюсь.

Глава 77

— Маэлин! — резко бросает Морвин, не оборачиваясь и по-прежнему глядя только на противника. — Это ты? Или всего лишь уловка моего старого приятеля, чтобы я отвлекся и пропустил удар?

Как он догадался? А впрочем, кто бы еще здесь мог появиться, такой бедовый.

И я порываюсь ответить… Но не могу. Язык не слушается — будто примерз.

Где-то глубоко внутри меня магия расплетает последние узлы. Я окончательно освобождаюсь от оков, в которых провела последние пятнадцать лет. Словно лопается струна со звоном.

С быстротой вихря перед внутренним взором пролетают воспоминания — детские, нечеткие, которые я запрятала от самой себя и не доставала из шкатулки памяти так давно, что думала — их уже нет. А они послушно ждали, когда мне понадобятся. Когда, разбуженная огнем любимого человека, я окончательно выпущу магию на свободу — и смогу до них, наконец, добраться.

Был месяц март. Я запомнила, что самое начало весны, потому что Светлячка не было в замке. В этом месяце он обычно становился очень беспокойным, и моя тетя-портальщица переносила его обратно в нижний мир, откуда и произошли псы-оборотни. Она каждый год отводила Светлячка туда, оставляла на недельку, чтобы он пообщался со своими соплеменниками… вернее, соплеменницами, а потом снова возвращала домой.

И вот теперь я понимаю, что это была несчастливая случайность, что Светлячка не было дома. Потому что иначе наш храбрый пес непременно почуял бы чужака в Замке ледяной розы. Пришельца из другого мира, который явился, чтобы убить одну маленькую девочку, которая никому не причиняла зла. Хотя… возможно, пора уже перестать верить в случайности. Быть может, этот человек уже пытался проникнуть в Замок, но пес его напугал, и он решил выждать более удобного случая.

Мама оставила нас с Дженни на пять минут одних в детской, поиграть.

А потом…

Теперь до меня доходит, что, скорее всего, это был портал — то темное облако, из которого вышел человек. Мы с Джен побросали игрушки и уставились на чужака. Сначала я подумала, кто-то в гости пришел. Но я никогда — никогда! — еще не видела, чтоб на меня так смотрели. Как на гадкое насекомое, например, паучка, которых я до жути боялась. Черный туман клубился вокруг него и почти скрывал фигуру.

— Эм, сто это за дядя? — спросила Дженни страшным шепотом, прячась мне за спину. Я взяла сестричку за руку, потому что мне тоже стало страшно. Но я же старшая, я должна свою сестричку защищать, поэтому мне бояться нельзя.

— Папа скола плидет! — выпалила я, хорохорясь.

Чужак странно, очень нехорошо улыбнулся и взмахнул рукой. Прямо в нас полетел огненный шар. В меня. Я знаю, я видела — он смотрел только на меня. За что?

От обиды и страха у меня внутри словно все замерзло и покрылось льдом. А потом лед вырвался за пределы. Вскрикнула сестричка, отпрыгнула от меня, баюкая ужаленную льдом руку. А вокруг меня уже переливалась сине-голубым пламенем ледяная Сфера. Которая с тех пор всегда была со мной.

Все очень быстро случилось. Дрогнули стены и словно взревели беззвучно. Этот злой человек посмел проникнуть в Замок ледяной розы — обитель доброго волшебства. А наш Замок хоть и добрый, но такого не прощает. От белоснежных стен отделились плети шипастых белых роз, которые до этого казались выпуклым узором. Метнулись со свистом к чужаку, он едва успел отклониться, шипя и ругаясь непонятными словами. Ветви с грохотом вонзились в пол там, где он только что стоял, а потом снова, и снова, и снова… и со всех сторон, и в конце концов он струсил и ушел.

Понял, что с такой защитой, как у меня, все бесполезно. Ну или он слишком слабенький еще, чтобы со мной справиться.

Когда на пороге появилась мама, чужак уже исчез. Дженни громко ревела, сидя на полу и размазывая слезы. Мама подбежала к ней, бросилась на колени рядом и стала лечить ее руку. Она все спрашивала и спрашивала нас, что случилось. Но сестренка только плакала от страха и ничего не могла сказать.

А я так и стояла посреди комнаты в ледяном шаре. Как хорошо, что он у меня есть. Только в нем безопасно. Только в нем меня никогда не обидят и никто не сделает мне больно. Никогда из него не выйду.

— Улитка Старшая, что случилось?! Почему Младшая ревет?

Папа стоит на пороге. Такой большой, такой сильный. Но даже он бы меня не защитил от этого чужака, потому что мой любимый папочка — не волшебник.

Только мой ледяной панцирь. Точно — я же Улитка. Улитки всегда носят с собой домик, и если кто-то подойдет к ним, сразу в него прячутся. И их никто оттуда не может достать и обидеть.

— Папочка, плости… я обожгла Дженни. Я не хотела! Я плавда не хотела!!

Это из-за меня. Все из-за меня. Тот гадкий человек в меня бросал свой огонь. Сестричке досталось просто потому, что она рядом была. Как стыдно! Не скажу. Никому не скажу, а то меня будут ругать.

А еще лучше забуду. Совсем-совсем. Он же больше не придет? Никогда. Я просто буду сидеть в своем домике, и он не сможет до меня добраться.

Из воспоминаний я выныривала, будто меня за шкирку вытащили из воды — в грудь толкнуло чувство опасности.

Морвин атаковал этого страшного человека из моего прошлого, швырнул в него с ладони целую россыпь огненных стрел. А тот просто сотворил прямо в воздухе огненный щит, и они втянулись в него без остатка. А на спине моего мужа поблекло и исчезло несколько завитков черного узора. Лысый вздрогнул от удовольствия и расплылся в улыбке.

Ох, мамочки… только не это! Он нашел способ забирать огненную магию дистанционно. Не дожидаясь победы в ритуальном поединке, как это было принято в здешних краях. Как в тот день, день моего первого посещения Зазеркалья, когда Морвин сражался за меня… и теперь я больше не удивляюсь, почему этот лысый загорелся таким желанием уничтожить маленькую безобидную иномирянку. Почему так настойчиво пытался проломить Сферу, да еще и двоих послушников позвал.

Я глубоко вздохнула, попыталась унять страх — тот детский, до сих пор сидящий во мне страх, который пытался меня заставить сжаться в комочек внутри своего панциря, не шевелиться и надеяться, что беда обойдет стороной.

Не обойдет. Если я так и сделаю — не обойдет. Это маленькая девочка думала, что если улитка прячется в домике — ее оттуда не достанут. Большая девочка знает, что если улитку не могут достать — ее просто топчут вместе с домиком. Но я не имею права быть растоптанной. У меня теперь есть собственная семья, которой прямо сейчас угрожают.

Земля дрожала под ногами, плавящий зной проникал даже через Сферу. Ирианар недовольно заревел. Высоко над нами целый фонтан огненной лавы взметнулся в небо. Несколько раскаленных кусков застывшей лавы упали сверху на Сферу — с шипением попытались проплавить магический лед, но это им не удалось. Морвину попали на плечо, но не оставили следа — он лишь смахнул алеющие камни. Лысый торопливо поднял щит, пряча голову.

— Надо с вами поторапливаться, — криво усмехнулся он.

Без лишних слов я потянулась к источнику магии глубоко внутри. Что там говорил Морвин о внутренних резервах? Ему свой приходилось взламывать. Мой же был словно спокойное озеро, покрытое льдом, который, наконец, растаял. Теперь я могла свободно черпать из него. Краешком сознания я уловила, что в самых глубинных придонных слоях этого озера прячется еще что-то — незнакомое мне, странное, непривычное. Но сейчас времени разбираться не было.

Наполнить ладони зачерпнутой силой. Сформировать. Разморозить. Метнуть…

Рой ледяных игл тучей летит к Лысому, имени которого я так и не узнала. Одновременно с атакой Морвина, который делает неожиданный выпад мечом, страхует мое нападение. Будто почувствовал, что я собираюсь сделать.

Но в руках противника щит и меч. И это опытный противник. Меч на меч, щит — на мои слабенькие иглы. Да уж… никудышный из меня боевой маг. Наивно думать, что можно сразу и на пустом месте научиться тому, что настоящие воины постигают с раннего детства. Но я буду пытаться, пока дышу.

Правда, дышать с каждым вдохом все труднее. Отвратительная смесь вулканических газов забивает легкие. Виски простреливает болью, кружится голова, ужасно хочется спать… Но я держусь.

В этот раз получился здоровенный ледяной молот, который я со всей злостью обрушила сверху прямо на лысину… обрушила бы, но попала снова на вездесущий огненный щит. Кажется, движения врага, выпившего столько жизней, магическим образом ускорены. Не бывает таких молниеносных перемещений, с каким он уклонился от очередного броска Морвина. Что же делать?!

Попытаюсь отвлечь. Пусть воин ищет брешь в броне другого воина. А я должна в этом помочь.

— Это все? Как-то слабовато, — с насмешкой бросила я. — Какие-то танцы вместо нормального боя. Долго от нас бегать будете?

Улыбка Лысого резко схлопнулась. Он сверкнул на меня злым взглядом, но поддаваться на провокацию не спешил. По-прежнему осторожно кружил по краю бездны, держа в поле зрения и меня, и Морвина. А муж мой молчал и давал мне возможность продолжать игру. Я решила отойти подальше вправо, чтобы противнику было труднее следить за обоими. Главное, не свалиться.

— Если уж вы меня маленькую так испугались, что убежали, сверкая пятками, то теперь и вовсе, наверное, дрожите от страха! — не унималась я.

Взгляд моего врага потяжелел. Но Лысый молчал. Он очень точно парировал попытку Морвина взломать его защиту снизу. А я отошла достаточно, чтобы увидеть лицо мужа — хотя бы в профиль. И поразилась его изможденности. Сколько уже продолжается этот поединок?! Сколько магии Морвин успел израсходовать — из того самого, неприкосновенного резерва?!

Я сделала шаг вперед. Интересно, а что если столкнуть гада Сферой?

— Маэлин, стоять! — угрожающий рык мужа не заставил себя ждать. Я послушно остановилась и решила все же оставить этот способ на самый крайний случай, чтобы не расшатывать нежную нервную систему своего мужчины еще больше.

Вернемся к первому плану.

— Так чем я вас так испугала? — я попыталась вложить в голос побольше невозмутимого любопытства, но он предательски дрогнул. Сплошной ковер черного узора на теле врага шевелился, словно живой. Казалось, завитки пламени сплетаются все крепче, собираются в гигантский узел в центре его груди, будто пальцы собираются в кулак.

И мне наконец-то ответили.

— Ты? Меня? Испугала? Ты себе льстишь, девчонка. Просто тогда у меня было недостаточно сил.

— Чтобы что? — не унималась я.

— Убить тебя и этим спасти мой мир.

Я снова потеряла дар речи. Что?!

— С чего ты взял, что это из-за нее?.. — даже Морвин был, кажется, удивлен. Я же просто боялась, что моя картина мира в очередной раз сейчас разлетится вдребезги. Но не успела ничего спросить.

Лысый очень быстро отбросил меч и стряхнул с другой руки огненный щит. Огромное сплошное чернильное пятно, что закрывало уже большую часть его груди, вспыхнуло багрянцем. Он резко вытянул обе ладони, с них сорвались две черные плети, два хлыста, по которым струилось живое пламя. Одна обвила Сферу, сдавив ее так, что та затрещала и пошла мелкими трещинами, другая метнулась к Морвину и обвила его горло.

Я вскрикнула. Приказала льду заморозить плеть. Языки пламени повисли сосульками, но снова воспряли. А ледяной кинжал, пущенный к Морвину, просто пролетел сквозь вторую плеть, даже ее не повредив. И больше ни на что не остается сил. Мои глаза почти закрываются, так хочется спать. Ноги слабеют.

И тогда Лысый начал тихо говорить своим мерзким, сиплым, каркающим голосом. Осторожно подтаскивая Морвина к себе и одновременно пытаясь раздавить мою Сферу, как яичную скорлупу.

— Мне было видение. Когда мы отчаялись найти причину… когда не могли понять, что мы сделали плохого другому миру, что он насылает на нас такие бедствия… когда я ночь за ночью глушил горе в выпивке и выл на стены… не ты один потерял семью, щенок! Землетрясение под Эрмерестом унесло не меньше жизней… Когда я почти потерял надежду, священное Пламя в чаше Храма, наконец-то, смилостивилось. Дало мне ключ к решению. Я спросил, что сделать, чтобы спасти наш умирающий мир. И пламя показало мне ее. Маленькую девочку из другого мира, которая весело бродила по зеленым садам… пока наш мир задыхался в агонии. И я понял, кого должен уничтожить, чтобы все стало как прежде.

Ох, нет… Как наяву снова слышу голос Морвина. Минувшей ночью, когда мы лежали в обнимку и он рассказывал мне свою историю… совсем недавно, но словно тысячу лет назад.

«…Маги огня даже пытались гадать по Священному Пламени, чтобы понять, что происходит с миром и как его исцелить… ходят слухи, у одного из наших когда-то получилось, и Пламя что-то показало ему. Но он потерпел неудачу в попытках совершить невозможное и «починить механизм». Кары продолжились…»

Вот о ком были эти слухи. Вот что показало Пламя. И неудача, которую он потерпел… этой неудачей было неудавшееся убийство маленькой девочки в другом мире.

Но как же он смог попасть туда?..

Ти! Она рассказывала, что артефакт перехода получился не сразу. Что она его тестировала. И у нее были «помощники». Не «помощник». Это не была оговорка, как я подумала. Другой огненный маг задолго до Морвина уже тестировал камень. Но ей потом наврал, что тест прошел неудачно, раз она продолжила дорабатывать…