Альбатрос

Там, когда зацветает лилия, запах питает воздух.

Там даже и в дождь улыбаются лица, и с

промокших ресниц капли текут не вниз,

а взлетают вверх, потому что глаза

не бывают бессмысленно опущены. |22:22|

Его появление на свет было радостным событием для всей семьи. Особенно ждал его дедушка. В недавнем прошлом он работал учителем и имел удивительную способность нравиться детям. И глаза у него светились каким-то особенным светом, как будто специально созданным для того, чтобы в них смотрелись маленькие ребятишки.

Дино родился на свет 9 июля на берегу Неаполитанского залива. Солнечный летний мальчик. Казалось, это событие коснулось всех жителей острова, и знакомых, и совсем чужих. Очаровательный малыш Дино нравился всем без исключения своей хитроватой детской улыбкой, наморщенным носиком и искрящимися глазками-бусинками. Он был таким красивым и привлекательным, что отец тогда решил – он сделает из Дино актёра.

Родители могли отдать своего ребёнка в любую, самую лучшую школу Италии. Им всем тогда представлялось, что малыш Дино был рождён для чего-то большего, чем быть простым мальчишкой. И с самого детства была видна в нём, сначала робкая, едва пробивающаяся, затем всё более ощутимая уверенность в своей значимости для этого мира.

Как только он заполнил собой этот большой, совсем не по размеру маленькому Дино, и тихий дом, который, казалось, только и ждал своего нового хозяина, жизнь вокруг потекла совсем по-другому. Тишина и умеренность, царившие здесь долгое время, теперь были редкостью. Дино как-то сразу сумел заполнить собой всё пространство, его детский плач пропитал каждый миллиметр, звонкий смех стоял в ушах обожавших его родителей. Его первые маленькие шажки стали первой маленькой победой, первым чудом в только начинавшейся жизни.

Гости стали появляться чаще, все вокруг проявляли к Дино увлечённую заботу и внимание, они наслаждались им, и очень рано он начал это понимать.

Ещё с самого начала дедушка не одобрял такое увлечение ребёнком и отчётливо видел, как может это исказить будущее его внука. И как мог он ограждал маленького Дино от сладостного избытка внимания и восхищённости им. Родители же и слушать не хотели о том, чтобы хоть немного убавить свою пылкую страсть к малышу.

Дино был поздним и единственным ребёнком. Родители его были богаты и никогда ни в чём не нуждались. Они поженились рано и в своей молодости мало задумывались о будущем, как и те многие, кто уверен, что сможет получить всё, что только пожелает. Они просто наслаждались жизнью и друг другом.

Богатства не заменили им любовь, для них деньги были лишь средством, которое помогало им сделать свою жизнь такой, какой они её представляли.

И сейчас, прожив вместе для себя и друг для друга 15 лет, родители хотели посвятить весь остаток своей жизни Дино, своему единственному, подающему большие надежды. Они хотели, чтобы их Дино всегда, как и они сами, мог получить что только пожелает. Хотели сделать жизнь своего сына как можно проще, чтобы он в полной мере увидел, услышал, почувствовал, как можно любить и насколько любимым можно быть. Они часто упрекали дедушку:

– Армандо, не будьте так суровы. Мы хотим баловать Дино как можно дольше, чтобы он как можно дольше не знал о настоящих горестях нашей жизни.

Но Армандо был иного мнения. Он видел только, как день за днём, слово за словом все вокруг одновременно заглушали в мальчике только-только формирующееся представление о жизни. Он видел, как год за годом в Дино всё яснее пробивалось желание нравиться всем без исключения. Армандо и сам с трудом сдерживал себя, чтобы не проявить излишнюю увлечённость, чтобы не избаловать до конца его хрупкий детский характер. Дедушка всегда считал характер ребёнка хрупкий, ещё не настроенным новеньким инструментом, таким чувствительным к малейшим на него влияниям извне. Он интуитивно знал, от части по многолетнему опыту работы с детьми, но в большей мере это заслуга его таланта, которому нельзя научиться, но который можно лишь развить, Армандо знал ту неощутимую для многих границу, ту черту, перейдя через которую, можно легко сломать, расстроить этот чудный инструмент детской души. И в отношении Дино он видел, как уже начинают происходить эти необратимые изменения в его мозгу, которые непременно в дальнейшем принесут свои плоды и, чувствовал он, как всё быстрее Дино приближался тяжёлым последствиям его воспитания. Разочарование – вот первый созреющий плод, который так внезапно обрушится на него однажды.

Поэтому, видя тщетность своих попыток поговорить с мамой Дино (его любимой дочерью) о воспитании мальчика, Армандо решил сам вносить по кирпичикам свой вклад в жизнь внука.

Для начала Армандо старался всё чаще уводить Дино от лестных и бездумных компаний восхищающихся им взрослых, заменяя эту его радость прогулками к заливу и тихими беседами. Впоследствии Дино часто не хватало этих душевных разговоров. Он признавался, что, находясь там с дедушкой, неспешно шагая вдоль залива навстречу солёному вечернему ветру, он чувствовал великое облегчение и умиротворение. То необъяснимое и неохватное чувство, которое долго потом не мог найти. И лишь однажды наконец обрёл его сам.

Ещё одной поразительной чертой дедушки Армандо было то, как умел он завлечь детей разговорами, с каким захватывающим всепоглощающим интересом и воодушевлением они слушали его, забывая даже про свои забавы и веселье. Было в нём что-то такое, что оставляло не забывающееся впечатление, спокойствие и чистое ощущение счастья даже в самые трудные минуты всем, кто находится рядом. Как будто, поговорив с ним, начинаешь чувствовать, что в один миг решаются все нерешаемые задачи, вселенские проблемы сужаются до размера крошечного мотылька, и взмывая, испаряются в спокойной тишине доброго ночного неба.

Как только Дино пошёл в школу, то сразу обрёл много друзей. Учился он не очень прилежно, но способности замечали в нём все учителя. Не прикладывая особенных усилий, он мог решать задачки, которое его сверстникам давались с большим трудом. Часто, возвращаясь домой из школы, он приносил с собой плохие отметки и замечания. Родители были благодушны к нему и не уделяли должного внимания этой проблеме. К слову, проблемы в этом они не видели вовсе. Но дедушке Армандо не давало покоя его недостаточное прилежание.

– За что на этот раз? – спокойно интересовался как бы между прочим дедушка, увидев очередной плохой балл вернувшегося из школы Дино.

– За домашнее задание – беспечно отвечал мальчик. В его глазах горела юность, жажда жизни, весёлой и лёгкой. Серьёзность была ему ни к лицу.

– Ты не выполнил домашнего задания. Почему, Дино?

Мальчик уже не слушал его. Увидев знакомых ребят неподалёку, Дино помчался к ним, крикнув напоследок дедушке:

– А зачем? Мне это так не интересно.

Армандо остался один, наблюдая за удаляющимся внуком, и вместе с Дино утекали и его мечты о будущем этого беспечного избалованного ребёнка.

Дино подбежал к компании друзей, хлопнул двоих по плечам и начал увлечённо что-то рассказывать. Дедушка всё наблюдал за ним. В манерах мальчика уже отчётливо чувствовалась уверенность в своей неотразимости. Он наслаждался собой и понимал, что им наслаждаются тоже. А больше ему ничего не было нужно.

Был уже поздний вечер. На чёрном южном небе загорались горячие звёзды. Ветра почти не было, и залив лениво качал волнами, убаюкивая морской колыбелью песчаный берег. В доме все спали, но Дино не спалось. Он спустился вниз, накинул на плечи кофту и вышел на улицу. В тот вечер Армандо тоже не спалось. Они встретились в саду и молча улыбнулись друг другу. Дино тогда было 13 лет.

– Пройдёмся к заливу, дедушка? – предложил Дино, и они стали спускаться к морю.

В воздухе ещё витали остатки дневной теплоты, но начинали постепенно смешиваться с прохладным ночным дуновением. Дедушка говорил, что так наступает ночь. Взошла луна. Над заливом в немом молчании неторопливо пролетала белая пара птиц. Они были совершенно одни в тёмном ночном небе. Далёкие звёзды не могли дотянуться до птиц и подарить им хоть капельку света. Они сами были светом. Одна из птиц стала вдруг медленно снижаться и плавно опустилась на воду, прямо в центр молочной лунной дорожки, спадающей с неба. Вторая птица приземлилась рядом в более тёмном месте. Дино не отрываясь смотрел на белую пару.

– Альбатросы – тихо сказал дедушка, стараясь не спугнуть робкую ночь и белых птиц – есть легенда, что эти птицы – спутники человеческой души. Они прилетают на могилы к умершим и забирают их души с собой на небо. Но прилетают они только к тем, чьё сердце и душа остались чисты, не тронуты пороком и не испачканы низшими человеческими проступками.

Дино вздохнул. Была одна из таких ночей, когда кажется, что чего-то не хватает. Хочется вдыхать ночной воздух всё глубже и глубже и совсем не хочется выпускать его обратно из лёгких. Хочется смотреть на всё вокруг, не моргая, чтобы за ту часть секунды, когда глаза твои закрыты, не упустить чего-то очень важного.

– Дино – позвал его дедушка. Внук вздрогнул и посмотрел на Армандо. Глаза его блестели в ночной темноте, и дедушка почему-то очень порадовался этому блеску. – Скажи, чего бы тебе хотелось больше всего на свете?

Дино стоял неподвижно босиком у залива, не сводя взгляд с альбатросов. Он зарывал пальцы ног глубоко в холодный песок и всё никак не мог понять, чего же ему хотелось. Армандо терпеливо ждал. И впервые едва заметное облегчение появилось в его усталом старом сердце. Дино думал, чего бы ему хотелось, а дедушка радовался тому, что впервые внук воспринял серьёзно его, казалось бы, несерьёзный вопрос.

– Мне хотелось бы, – начал Дино медленно, до конца обдумывая ответ – дедушка, мне хотелось бы уехать в Рим. Когда я закончу школу, я обязательно уеду в Рим.

– Чем же тебе не нравится здесь? – спросил Армандо улыбаясь.

– Мне нравится здесь, дедушка. Я люблю этот залив, люблю приходить сюда с тобой, я люблю наш дом и наш сад, маму и папу. Люблю своих друзей и школу я тоже люблю. Но Рим он большой. Там столько много всего, и я непременно хочу это всё попробовать. Ведь зачем тогда стоило рождаться, если не побывать в Риме?

Армандо молчал. Пока Дино говорил, альбатросы улетели, и они с дедушкой остались совсем одни.

– А правда, дедушка, для чего нужно рождаться?

– Рождаются для того, – неторопливо отвечал Армандо, старательно обдумывая, что скажет дальше и не до конца понимал, что же ответить этим юным вопрошающим глазам – чтобы внести в этот мир свою частицу, свою долю.

– А я уже внёс что-нибудь, а, дедушка?

– Конечно. Твоё появление принесло много радости твоим родителям и мне. Твои друзья узнали тебя, и ты отдал им частицу себя. Всем, кого бы ты ни встретил в своей жизни, с кем бы ни разговаривал или ни сталкивался взглядами, всем ты будешь оставлять маленькую часть себя. Такого как ты, больше нет и никогда не родится. И тем самым ты дополняешь всё, что тебя окружает, своей уникальностью. Помнишь тот куст, что мы посадили с тобой прошлым летом в саду? Он ведь зацвёл. А соседский мальчишка сорвал сиреневый цветок с нашего куста и подарил кому-то. С куста, который посадил и вырастил ты. Вот так ты косвенно доставил радость ещё одному человеку. И так будет всегда.