Альфа. Путь исцеления

Глава 12

Лин отшатнулась. Ей стало ясно, о чём говорил старый лекарь, спутать это сияние с чем-то иным было невозможно. Карие глаза парня светились зеленовато-рыжим огнём.

«Надо позвать Пряце. Или Анжена. Они знают, как поступать в таких ситуациях. Заражённые мертвы, а значит, передо мной уже не человек. Ведь так?» — мысли взметнулись, закружились, не поддаваясь её воле. Айлин поняла, что не сможет, не сумеет сделать то, что вменялось в обязанности лекаря.

— Не кричите, умоляю! Они убьют меня, как всех остальных! Пожалуйста, я хочу уйти отсюда, — Айлин вздрогнула. Ломкий юношеский голос, и столько страха в нём и отчаяния.

— Закрой глаза, — она должна покончить с тварью внутри этого тела? Или сделать вид, что ничего не знает, оставить страшное открытие наставнику? В полисе никто не рассказал, что бывает вот так. Когда не понимаешь, этично ли поступаешь, не нарушаешь ли клятву целителя.

Захватчик подчинился. Девушка выдохнула, прячась в иллюзии нормальности. Представляя, будто ей просто показалось.

— Вы сейчас убьёте меня? Церриане всегда уничтожают незнакомое. Видят угрозу в том, что неспособны осмыслить.

— Они делали это раньше, прекрасно справятся и теперь. Здесь наш дом, а вы — враги.

— Кто сказал? Многие поколения мы стремимся показать вашему виду пользу знаний, которыми обладаем. Но вы отвергаете саму идею существования иной разумной жизни. Снова и снова уничтожаете всё на своём пути. Мир, друг друга, моих собратьев. Разве это справедливо?

«Он похож на Малена или иной?» — задумалась Айлин, привычно измеряя пульс, слушая тоны сердца. Так было легче для её совести.

— Вряд ли парень, которому сожгли лицо, согласится с тобой. Кислота, разъедающая кожу, мало похожа на дружеское проявление. Защитить людей от уничтожения — вот долг, который необходимо исполнить.

— Создашь цепочку жестокости? — голос заражённого изменился. В нём появились интонации кого-то опытного, хитрого, поднаторевшего в манипуляциях.

— Нет, выполню долг, — она была полна решимости, оставляя этого пациента и перемещаясь к следующему.

— Откуда ты знаешь, что не ошибаешься? — новый голос, раздался с койки, где лежал самый первый пострадавший. Лин вновь вздрогнула: когда-то у него были голубые глаза, теперь они стали ярче и выразительнее. На груди не осталось даже шрамов. Пряце оказался прав: у заражённых неестественно высокая регенерация.

— Подслушивать нехорошо. Или у вас общий мозг и теперь вы начнёте по очереди убеждать меня? — Уточнила Айлин. Она боялась, что существа обладают способностью к внушению. И не хотела оказаться той, кто освободит врагов. Девушка прислушалась к себе, но влияния не почувствовала. Кроме небольшой усталости, в остальном мозг работал чётко.

— Это у вас одно сознание на всех, кто-то сказал, что мы зло, и вы поверили, — целительница внимательно посмотрела на мужчину, невольно вспомнив Евгения Киреева, заглянувшего в разлом. Сквозь сияние глаз глядел кто-то живой, древний и злой.

— Вчера ночью я помогала спасать этого мужчину, а теперь его нет. Не похоже на дружелюбие.

— Он страдал, был одинок. Я помню человеческую жизнь, каждый день. В нём не было ничего, за что стоило бороться. Я благодарен за жертву, которую человек принёс, позволив телу обрести нового владельца. Того, кто будет ценить возможность чувствовать многообразие этого мира.

Айлин подошла к своему второму вчерашнему пациенту. Он не спал. Смотрел на неё ясным взглядом и молчал.

«Какое облегчение», — целительница ободряюще улыбнулась мужчине.

— Не слушай их, лекарь. Эти твари лгут не хуже погуливающих на сторону супругов. Они будут обещать открыть все тайны мира ради спасения оболочки. Но добром такое не закончится. Моя сестра поверила одной, и в качестве благодарности получила подобную внутрь себя. И нет, я не о случайной беременности говорю. Они её заразили, и за один день я лишился семьи, — в его тихом голосе звучала чистая ненависть.

— Я хочу понять, что они такое, но вам не стоит сейчас разговаривать.

— Лучше позовите тех, кто опытнее, лекарь. Эта дрянь обладает даром убеждать.

Айлин понимала, что пациент желает ей добра, но характер не позволял целительнице просто отступиться. Поверить на слово кому бы то ни было.

— Я готова слушать, чтобы составить собственное мнение, — произнесла задумчиво девушка, приближаясь к одному из заражённых.

— Ты необычная, это даёт надежду на взаимопонимание, — Айлин сдержала усмешку. Неприкрытая лесть на неё не действовала. Конечно, если видеть в них людей, то страх отступает, но для собственного блага не стоит расслабляться.

— Что же, сойдёмся на моей любознательности, — она присела на постель того, кто теперь говорил.

— Когда-то мы были совсем как ваш вид, не биологически, и тоже оказались подвержены порокам психики. Как и люди, мы передвигались на двух ногах и грелись в лучах светил, для нас подобных божествам. Ты знаешь, что такое бог?

В Федерации не верили в то, что не подтверждалось наукой. И всё связанное с религией изучалось в школе как легенда древних, непонятное послание, оставленное прародителями. До знакомства с Розой целительница считала творцов существами высшего порядка.

— Наверняка ваши боги обладали невероятными способностями, — спокойно произнесла Лин.

— Да, они карали, миловали, отнимали жизнь и, конечно же, дарили её. Так считалось, пока развитие общества не достигло той стадии, на которой открывается истина сотворения жизни. Потратив тысячи оборотов планеты, мы овладели знаниями, позволившими подчинить эволюцию. Мой народ совершенствовался. Росли города, раздвигались границы возможного, учёные исследовали новые рубежи. А затем грянула катастрофа. Среди нас давно нет того, кто совершил фатальную ошибку в формуле бессмертия, нарушил алгоритмы, запустив опасный код. Но это не уменьшило ненависти и боли моего народа. Тысячи погибли мгновенно, миллионы — спустя некоторое время. Инфекция убивала каждого десятого, лишала рассудка каждого второго. И каждого первого — физической оболочки. Мы стали тенями, осколками сознания. Разрозненные, одинокие, неспособные забыть, погибнуть или двигаться дальше. Города разрушались, исчезали, преображался окружающий мир. Только мы, неизменные, тосковали по утраченному. А потом прилетели люди. Такие юные, полные надежд и амбиций. За вами оказалось интересно наблюдать. Мы никому не желали зла, позволили поселиться здесь, жаждали увидеть ваше развитие до высших существ. А что в итоге? Имея ресурсы, человек стал уничтожать сам себя. Это ещё можно принять, но вы попытались убить Альфу. Разрушить наше пристанище в стремлении к власти. Ярость помогла развитию остатков прежней цивилизации. То, что казалось немыслимым, удалось первым. Мы стали вирусом, уничтожающим каждого, в кого получалось заселиться, паразитами. Снова смогли чувствовать что-то кроме ненависти. Несмотря на все различия, глубоко внутри мы оказались похожи. Это стало вторым шансом для многих. Высшее счастье — дышать, прикасаться, исчезать, прожив отмеренный срок. Да, вначале мы действовали слишком агрессивно, такое случается время от времени. Но когда появляется возможность вырваться из западни, сложно устоять перед искушением.

Айлин слушала рассказ, напоминающий бред. Ещё пару недель назад, услышав такое от раненого, она, не задумываясь, пригласила к нему целителя-психиатра. Но сегодня многое выглядело иначе.

— Я верю в ту часть истории, где вы доигрались с собственной природой и стали похожи на паразитов, нуждающихся в носителе. Но в войну с людьми из научно-разведывательной экспедиции не поверю, как ни убеждайте. Не знаю как, но предки сумели загнать вас в этот разлом и закрыть в нём, иначе ни один патруль не справился бы с натиском. А так, насколько я поняла, единичные прорывы. Но спасибо за историю, а теперь мне пора, — Айлин направилась к выходу, но была остановлена голосом со стороны кровати другого заражённого:

— Мы сумеем достичь устойчивого симбиоза. Несмотря на то что вы мутанты, чьи гены испорчены глупыми играми, никто не желает вашего исчезновения. Людские тела слишком хороши, а жизни хоть и коротки, но так насыщены. Наш симбиоз позволит покинуть Альфу, отправиться к звёздам.

Айлин промолчала в ответ, только мрачно усмехнулась. Мечта аборигенов была недостижима, но третий, новый вид, вполне имеет право на жизнь. Она покинула палату, встретив на выходе стража. Объяснив сложившуюся ситуацию, девушка ушла, подальше от пациентов, от тварей, стремящихся обрести плоть, от правды, которую ещё не готова была принять.

— Куда так спешишь? — она влетела в объятия Малена и только тогда поняла, что поддалась эмоциям. Сбежала, так толком и не понимая, где находится её комната. Прямо сейчас, под влиянием прошедшей ночи, целительница не стремилась к общению с местным владыкой. От былого притяжения не осталось следа, девушка боялась того, что таилось в зеленоглазом похитителе.

— Мне нужно переодеться и найти наставника. Прорыв ликвидировали? — просто так послать короля она тоже не могла. Пришлось терпеть того, кто разрушил её жизнь в угоду мимолётной прихоти.

— Я провожу, а то вновь заплутаешь в бесконечных коридорах, — он тоже устал, сегодня ещё не ложился, помогая людям, координируя действия и проверяя схемы эвакуации мирных граждан. Айлин сильно удивилась бы, узнай, что Мален лично контролировал работы по устранению прорыва. И он выдохся. Тьма внутри, пользуясь близостью призрачных тварей, практически в голос выла, требуя выпустить. Бороться с собой в таких обстоятельствах становилось труднее, чем обычно, но Мален вновь справился.

— Спасибо, в этом вы правы, владыка, я долго буду привыкать к новому месту, — ей хотелось сделать хоть какую-нибудь мелкую гадость. Чтобы этому заносчивому самоуверенному типу тоже стало плохо. Но король оставался спокоен.

— Адаптация пройдёт быстрее, чем ты воображаешь, моя прелесть. Твоя комната, доктор Динари.

Айлин напряглась, тёмный взгляд вызывал дрожь, а разница в росте напомнила, насколько она слабее. И если Мален пожелает, ей нечего противопоставить его силе и власти. Криво улыбнувшись, мужчина посоветовал хорошо отдохнуть и побрёл прочь. Айлин смотрела вслед, понимая, наконец, что у него тоже была тяжёлая ночь. Мален ступал нетвёрдо, словно нетрезвый человек. А на повороте даже слегка потерял равновесие. Но быстро выровнялся, провёл ладонью по серой стене и скрылся из виду.

«Поспал бы ты, бессердечный король. А то такими темпами твоего личного лекаря и замещать не придётся. Уйдёт на пенсию без всяких сожалений», — подумала Лин, невольно тревожась за Малена. Что ей за дело до его самочувствия? Он враг, похититель, продукт череды экспериментов. И всё же вместо долгожданной встречи с кроватью, целительница отправилась на поиски Пряце.

В этот день ей удалось не заблудиться, и постепенно жизнь действительно вошла в колею. Айлин привыкла к работе в больничном крыле, где медленно выздоравливали патрульные. С каждым разом им требовалось всё меньше внимания — утренний осмотр да вечерний контроль. Трое выживших. Жан — оказался везунчиком, отделавшись лёгкими травмами, даже глаз восстановился без потери зрения. Артур, на груди которого остался шрам, как напоминание немыслимой удачи. И Дейсон, которому повезло меньше всех, его травмы были обширными. Что не сильно сказалось на жизнелюбии мужчины.

А затем крыло опустело, застыло в ожидании нового серьёзного прорыва, следующих пациентов. Жан вернулся на службу через неделю после выписки, Артур — через пять. Остался Дейсон, который теперь жил дома и приходил на процедуры, период регенерации не мог быть меньше двенадцати недель. Айлин отправили работать в городскую больницу, с простыми людьми, обычными травмами. С момента прорыва прошло чуть больше двух месяцев.

— Госпожа лекарь, точно ещё рано снимать повязку? От меня люди шарахаются, думают, я чем-то серьёзным болен, — жаловался с утра Дейсон, пока Айлин осматривала рубцы.

— Я уверена, господин Смит, что если вы не успокоитесь, то попрошу помощи наставника. И буду с удовольствием слушать, как он вас отчитывает, — с бесконечным терпением пригрозила Лин. Целительница давно рассказала пациенту правду о полученных им травмах и ожидала, что мужчина впадёт в уныние, но тот только плечами пожал и философски заметил, что в отличие от Михаила не женат, потому не рискует разводом из-за физического уродства.

— Нехорошо это, госпожа лекарь, пациентов запугивать, — вздохнул патрульный и, улучив момент, поскрёб рубец.

— Дейсон, шрамы не трогать! Вдруг воспаление начнётся! Значит так, завтра утром придёте, я заменю мазь, и может, сниму повязки. Если хорошо себя вести будете, то даже зеркало дам, — О заражённых Лин старалась не думать. В тот день, когда она вернулась в палату, койки были идеально застелены чистыми покрывалами.

— Вы слишком строги, лекарь! — вздохнул пациент, пряча руки в карманы брюк. Его мучило любопытство, жажда деятельности, потребность чувствовать себя нормальным. Но взгляд серых глаз ученицы королевского лекаря заставлял слушаться. И не важно, что, по сути, перед опытным воином стояла девчонка не старше двадцати лет. Что-то в интонациях, движениях вызывало невольное уважение. Ему нравилась Айлин Динари, как лекарь и женщина.