Ангел. Ты моё безумие

Первая глава

«Если твоя душа поет, сделай громче», — читаю надпись, выведенную красивым, ровным почерком на сложенном вчетверо бумажном листке и уже не удивляюсь тому, что происходит. Практически год каждую неделю в моем почтовом ящике появляется новый конверт. Чистый, белоснежный конверт. Без обратного адреса и доставки… Конверт,  внутри которого послание. Обычно, это известные цитаты либо строчки из песен. Каждый раз непохожие друг на друга, но схожие единственной надписью в правом нижнем углу. Не понимаю, что это значит. Да и как можно понять надпись в одно слово?

«Бесконечно»

Что это означает?

И как связано со мной?

Почему строчки в конвертах всегда совпадают с тем, что происходит у меня в жизни?

Почти год, после того как появилось первое письмо, я пытаюсь выяснить отправителя. Но письма, как будто сами, появляются в почтовом ящике.

А их отправитель так и остаётся тайным.

Открываю верхний ящик комода и кладу конверт к стопке таких же. На часах практически десять вечера, но я только вернулась домой. Совмещение учебы в университете, курсов по китайскому и подработки репетира - дикая смесь. Вечером буквально валишься с ног. Но жаловаться глупо. Сама решила, что так будет лучше, а могла просто согласиться уехать жить к брату в Москву. Прошло почти два года. Два года, как он решил уехать из Новосибирска. Просто  не смог находиться в городе, с которым связаны не лучшие воспоминания. И я его понимаю. Как бы сильно и не скучала.

Глубоко погрузившись в свои мысли, даже не замечаю звука входящего сообщения.

От кого: «Мура»

Текст сообщения: «Ангел, ты же знаешь, что я тебя люблю».

Отвечаю практически сразу.

«Что тебе нужно, женщина?».

«Люблю тебя за то, что ты такая понимающая. За то, что самый настоящий друг. А ведь понимающие друзья всегда помогают своим непутевым подружкам?».

«Ближе к делу».

«Пошли со мной в клуб. Ты мне очень нужна. Кажется, я влюбилась».

«Скорее всего тебе просто кажется. И куда ты только вляпалась? Жду у себя».

Спустя тридцать минут Варька уже во всю кружится по моей квартире. Девушка-ураган, девушка-стихийное бедствие, проблема на мою темноволосую голову. Эта жизнерадостная, взрывная, точно бомба, девчонка совершенная противоположность меня. Инь и Янь. Так привыкли шутить над нами одногруппники.

Если про Муру говорили - «в её глазах, подобно океану, плещется жизнь», то про меня - «в этом черном омуте живут вечные морозы».

И я искренне не понимаю откуда всё это появилось. Потому что никто из них не знает меня даже и на тридцать процентов.

— Может, ты уже остановишься и объяснишь мне, что происходит, — уставше говорю Муравьевой.

— Гель, выручай. Ко мне возле универа Фролов подошел и пригласил в клуб с ними.

— Подожди, а с ними - это с кем?

— Ну там, друзья Фрол…

— Клин будет? — лучше спросить сразу в лоб. 

— Да нет, хотя… Ну да, будет, наверное, — усмехаюсь тому, как Мура пытается выкрутиться, — неужели ты так и не можешь забыть его. Я понимаю, что это сложно, но пожалуйста, пойдем со мной.  Ты же знаешь, что Фрол мне с первого курса нравится. Гель, ну пойдем в клуб. Ну пойдем.

— Причем тут это? Просто  совсем не хочется еще и там смотреть на раздутое самомнение этого придурка. Мне и в университете сполна хватает.

— Даже поверить не могу, что три года назад…

— Неважно, что было тогда,  — прерываю подругу, — только вот все равно не понимаю зачем тебе там я, ты же раньше и без меня ходила,  — говорю, вглядываясь в глаза подруги. И, о мой бог, дайте мне по носу, если я сейчас не права в том, что выражение Варькиного лица сменилось из умиляющего в умоляющее.  

— Ну там, в общем, он попросил, чтобы ты пришла вместе со мной,  — резко чеканит девушка и смотрит на меня.

— Не находишь это странным? — после небольшой паузы, спрашиваю,  — зачем там я, если пригласил он тебя.

— Да не знаю я, сказал, и Сафарову обязательно позови, а зачем я не стала спрашивать, ну так что,ты пойдешь?

— А у меня есть выбор? — произношу и губы расплываются в улыбке, — куда же ты без меня, пойдём устраивать тебе личную жизнь.

Варька накидывается на меня с объятиями.

— Ты меня так задушишь.

— Не кряхти, как ворчливая старушка, Ангелина, я просто обожаю тебя.

— И я.

— Что и я?

— Обожаю тебя, Муравьева, — демонстративно закатываю глаза, но улыбаюсь.

***

Ночь.

Улица.

Фонарь под глазом Клина.

Стоит ли рассказывать как это вышло?

*Двумя часами ранее*

— Только не говори, что мы сразу пойдем туда,  — указываю взглядом на стол, за которым сидит вся компашка Клинина.

А парни не теряют времени зря, уже успели найти себе подружек. Из всех только Клин сидит с отстраненным выражением лица, изредка выглядывая, будто ища кого-то в толпе. Даже Фрол, из-за которого меня сюда притащили, разговаривает и нежно улыбается девушке, сидящей на его коленях. Зачем тогда, спрашивается, звал Варьку, если все равно нашел с кем пообщаться. Ой, не к добру всё это. Что они задумали?  И, словно прочитав мои мысли, Клинин разворачивается и замечает нас. Наши взгляды встречаются. Искра. Безумие. Любовь до последнего вздоха... Но нет. Сейчас это уже не имеет никакого значения. Абсолютное безразличие к происходящему. Замечаю его улыбку и поворачиваюсь к подруге.

Вторая глава

Любимый парень обнимает меня, едва касаясь кожи пальцами рук, будто я самое ценное, что есть в его жизни. Легкие поцелуи в макушку заставляют тело мякнуть в этих крепких, до боли родных объятиях. Я так счастлива. Он рядом со мной,  и он… он любит меня. Могла бы я подумать, что человек, от любви к которому я страдала больше года, когда-нибудь будет смотреть на меня с такой теплотой и трепетом в глазах. Обнимать и шептать на ушко милые словечки, от которых сердце каждый раз, как в первый, будет замирать, а потом с новым вздохом биться сильнее. Мой родной и любимый. Весь и только мой. И я никому не за что его не отдам.

— Ангел, — парень отрывается, но не прекращает обнимать, — просто знай, всегда знай и не забывай, чтобы не случилось…

— Ну что,  — медленно растягиваю слова, улыбаясь самой искренней улыбкой, которой только могу.

— Чтобы не случилось, — смотрит в глаза, но не улыбается,  — помни, что ты самое лучшее, что происходило со мной в жизни.

Такой серьезный, что под этим взглядом, сама не замечая того, съеживаюсь.

— Почему ты мне это сейчас говоришь?  Что случилось?

— Ничего, Гель… просто знай это,  — закрывает глаза и со всей силы прижимается лбом к моему.

— Ты тоже…, — делаю паузу, — тоже, Клинин.

— Ааааааа, твою ж мать, что это за хрень, — громкий крик вырывает меня из сна, оставив лишь печаль от такого далекого мнимого счастья.

Пытаюсь заглушить звук, доносящийся из соседней комнаты, и с головой укрываюсь подушкой. Не помогает. Сквозь тишину все равно доносится непонятный вопль вперемешку с отборными матами. Подруга всегда умела четко выражать свои мысли.  

Переворачиваюсь на другую сторону и еще сильнее укутываюсь одеялом. Так хорошо и уютно, хоть и невыносимо грустно от воспоминаний, нахлынувших из-за сна.

Я обещала тебе, что буду помнить, — говорю шёпотом скорее самой себе, — но ты первый нарушил свое обещание.

Ураган, в виде любимой подружки, с криками вносится в мою комнату. Из-за выпитого вчера алкоголя голова и так раскалывается, а еще эти громкие крики с утра.

— Да перестань ты орать, как угорелая, — умоляюще произношу, — лучше таблетку бы принесла.

— Что это за хрень у меня на ляшке? — продолжает кричать Муравьева.

— А мне почем знать, — даже не поворачиваюсь в ее сторону, — это же твои ляшки, —  усмехаюсь.

— Ты посмотри на нее, она еще и угорает, — злобно ворчит Мура, — это ты меня вчера напоила, а я даже и не собиралась пить.

— Тебе напомнить кто меня вообще туда потащил? — так и не открыв глаза, препираюсь с Варькой.

— Ладно, — всё-таки сдается, — Гель, что вчера было, я ничего не помню.

—Тебе коротко или во всех интимных подробностях, — продолжаю издеваться над подругой.

Тонкий жалостливый стон подруги проносится на всю комнату, и я, перебарывая себя, всё-таки открываю глаза.

— Ну что там у тебя, — произношу, зевая.

— Вот, — Варька поднимает ногу на кровать и показывает рукой место в районе бедра, где корявым размашистым почерком что-то начеркано.

Читаю надпись и заливаюсь смехом.

Варька не поддерживает моего хорошего настроения, злобно сверля взглядом. Из-за сна ее темные волосы слегка потрепались и некоторые прядки стоят торчком. Но даже этот факт не делает ее менее привлекательной.

Смотрю на подругу, и волна смеха накрывает меня новой волной.

— Прекрати. Ржать. Иначе я не ручаюсь за себя, — сложив руки на груди, чеканит каждое слово.

«Здесь был Тим» — гласит надпись.

А чуть ниже продолжение.

«Мурёночек, ты была прекрасна».

Двоякий смысл фразы заставляет задуматься, а стоит ли вообще рассказывать Варьке о вчерашнем вечере.

Пусть немного помучается и повспоминает, кому может принадлежать эта надпись.

Но женское сострадание и любовь к подруге перебарывают во мне внутреннего чертенка и я всё - таки решаюсь рассказать о вчерашнем необычном вечере.

— Удод, я его урою, —  в конце рассказа делает вывод Муравьева .

— Как, ты ведь даже не помнишь как он выглядит, — смеюсь.

Головную боль как рукой сняло.

— Зато ты помнишь, — улыбается подруга, — и ты поможешь мне проучить его.

— Ну уж нет, — встаю с кровати и пытаюсь найти платье, которое вчера куда-то запихала, — он мне понравился, хороший парень, помог дотащить твое пьяное тело до третьего этажа и уложить в постель. Если б не он, не представляю, чтобы делала. Ты чего вообще так наклюкалась? Из-за Фрола своего?

-— Мне нужно было выпустить отрицательную энергию и проораться. И трезвой я, естественно, орать бы не стала. А судя по моему охрипшему голосу, я все-таки это сделала, но… — Варька ложится на кровать и закрывает лицо руками, — я ничего не помню.

— Вообще ничего? — смеюсь, пытаясь найти второй туфель.

И откуда эта дурацкая привычка после пьянки разбрасывать вещи по всей квартире.

— Вообще… С того самого момента, как решила выйти из клуба подышать свежим воздухом. Бам. И пустота.

— Кстати, за то, что оставила меня там одну, еще получишь, — укоризненно смотрю в глаза Варьке, — Клин меня вчера чуть до белого каления не довел, и вообще, не понимаю его. Как бы и не пыталась понять. Что ему от меня снова надо.

— Ты не пыталась с ним поговорить? — взгляд Муравьевой становится серьезным.

Третья глава

- Ну что, я справилась с ролью твоей девушки, - выходим из комплекса и я поворачиваюсь к Владу.

- На сто баллов, - парень улыбается, показывая большой палец.

- Теперь уже скажешь, что всё это значило, - поднимаю бровь в ожидании объяснений.

- Ты о чём, - спрашивает, будто не понимает.

- Не прикидывайся придурком, Савельев, тебе совсем не идёт.

Фамилию Влада я, кстати, узнала от его бывшей девушки, закатившей разборки на глазах у всех прямо в бассейне. Даже мне досталось. Назвали шлюшкой и пообещали в будущем остаться, как в сказке, у корыта с разбитым сердцем. Доказывать истерички, что в сказке разбитым осталось корыто, а не сердце, не стала. Опускаться до её уровня…

- Блин, жаль, - улыбается, - а я думал, что выгляжу миленьким.

- Влад, - злобно стреляю глазами, - говори уже.

- Ладно, - парень закатывает глаза, - ну в общем, дело было так… может, прогуляемся?

- Не отлынивай.

- Короче, - потирает затылок, - я сделал это, потому чтоо…

- Нуу, - терпение уже на исходе.

- Потому что ты сказала, что бы я тебя отпустил, - говорит, а меня от сказанных слов бросает в жар.

Злость. Невыносимая злость.

- Ну крепись, Савельев, - угрожающе шагаю к парню, - что за цирк, твою мать, ты устроил. Решил поиграть со мной? И как, понравилось?

- Ты понравилась, - как ушат на голову вылил.

Стою, еле глотая ртом воздух. Что он сейчас сказал? Нет. Я, конечно, знаю, что не страшная,  и что очень даже симпатичная. Но особого внимания от противоположного пола никогда не получала. Никто за мной не бегал, скорее даже я сначала влюблялась, а потом уже признавались в симпатии мне. Даже Илья… первая его заметила именно я, и он сразу мне понравился. Тогда я поверила в любовь с первого взгляда. До сих пор помню как сильно забилось в тот миг моё сердце.

***

Впервые я увидела его в парке, когда возвращалась домой после школы. Последний месяц перед экзаменами давался очень сложно, а учеба отнимала большую часть времени.

Май вступил в свои права и на улице, уже как неделю стояла теплая, солнечная погода. Он стоял около пруда и бросал маленьким уточкам кусочки  булочки, выпеченной в местной уютной кафешке. Кажется, он делал это механически, даже не задумываясь о своих действиях. В его взгляде не было ничего, кроме боли и отчаяния. Полная опустошенность.

Помню, как встала посреди дороги и залюбовалась необычной красотой незнакомца.

В его внешности было что-то цепляющее. То, что отличало его от других. То, что было ключиком для меня.

Он был высоким настолько, что мне приходилось поднимать голову, чтобы рассмотреть его темные курчавые волосы. Милые веснушки, огненно-карего цвета глаза, пухлые губы и нос с горбинкой  доказывали его уникальность.

Не помню когда началась моя болезненная симпатия к нему. Возможно, что именно в тот солнечный день, хотя я и не верю в любовь с первого взгляда.

Он повернулся в мою сторону, но даже не заметил. Развернувшись, незнакомец пошел в противоположную сторону. Туда, где, скорее всего, его ждали родные и близкие люди. Туда, где не могло быть меня. Ведь я так и стояла на месте, всматриваясь в уходящий силуэт парня, который уже каким-то непонятным для меня образом въелся в мою душу и сердце.

***

Тим заметил её, когда возвращался домой с универа. На улице весь день стояла теплая, непривычная для ноября погода. Казалось, в такую погоду не может быть грустно, но сегодня парня раздражало буквально всё. Звонок от родителей с очередными упреками и угрозами вернуться домой. Обвинения в сторону Сони, что она, взрослая девушка, захомутала их маленького сыночка и крутит им во все стороны, как только хочет. Еще и экзамен завалил. Теперь ждать пересдачи, которая только через неделю. В общем, угрюмый и злой Астафьев возвращался домой, чтобы схватить спортивную сумку и сгонять в спортзал. Боксерская груша всегда успокаивала. Точнее не груша, а мощные и резкие удары по ней.  

Он открывал дверь подъезда, когда она проходила мимо его дома. Из-за конспектов в руках, дверь никак не могла  отрыться. Тимур еще больше злился и раздражался. Милый, сладкий голос вырвал его из мыслей о том, что эта дверь здесь явно лишняя, и не мешала бы ее выбить нахрен отсюда.

- Вам помочь, - парень разворачивается, чтобы послать куда подальше эту помощницу, но резко осекается.

Темноволосая девушка стоит перед ним… и она совершенно другая… та девушка, которую он помнит, была той еще занозой в заднице. Неуправляемая истеричка, висящая на его плече. А сейчас перед ним стоит милая красивая девушка в юбке, длиной по колено, и белой блузке с какими-то стразами на шее. Он сразу узнал её. Она будто светилась. Парень рассмеялся своим мыслям. Только нимба, торчащего из головы, не хватает. Что за бред живёт в его голове.

Девушка резко поменялась в выражении лица. Блин. Он ведь смеялся. Наверняка она подумала, что это из-за нее. Ну и идиотища кусок.

- Вот так помогай кому- нибудь, - девушка отходит, бурча себе под нос, - придурок, - громко бросает и идёт в сторону дома, адрес которого Тим уже знает.

- Мура, - почти шепотом произносит Астафьев, что совершенно не похоже на парня, всегда прущего напролом, - и правда, придурок, - добавляет, усмехаясь собственным мыслям.

***
 

- Мура, твою мать, где моя плойка, - ору на весь дом, - если ее не будет в этом шкафу, - открываю последний ящик, где она может находиться, - то ты труп.

- Да там она, - в одном лифчике и наполовину застегнутой кофточке вбегает в комнату.

- Тебе просто повезло, - машу плойкой возле её глаз, - иначе бы я огрела ею тебя, - улыбаюсь, - и не закатывай свои глазища.

Клуб встречает нас громкой музыкой и огромной толпой, собравшейся возле прохода. Сегодня особенный вечер, ведь день рождения Варьки для меня всегда очень важный день. Обтягивающее темно-синее платье идеально подчеркивает мои бедра и талию, а крупные длинные локоны аккуратно собраны и уложены сверху в небрежный пучок. Этот вечер должен быть потрясающим. Нет. Он определенно таким станет.