Апогей желаний

Глава 1

Анфиса посмотрела в окно: яркие, золотистые завитки веток огромными букетами царили во дворе. Неописуемая красота раскинулась над землей, достигая шестого этажа. Местами в желтых, гигантских букетах кленов, зелеными листьями вставали величественные березы.

Вот это букеты! Рябина где-то снизу прислонилась к клену красными ягодами. Осталось перевязать ленточкой букет из деревьев и упаковать его в подарочной бумаге. Но, где та огромная рука, которая способна поднять роскошный букет осени? Где та жилистая рука, которая могла бы принести своей любимой несколько листьев клена, маленький желто — медный букет?

Она бы с удовольствием поехала к своему любимому.

Но где его взять?

Анфиса посмотрела на плоский экран телевизора, на котором игрок в яркой одежде прятался от бычка, подпрыгивая в воздухе вслед за веревкой. Так и мне хотелось прыгнуть в центр букета осени, но не хотелось спускаться вниз. Снизу — красивая осень, а сверху — великолепная. Она стала фотографировать осень из окна, потом сделала фотографии на цветном принтере, и закончилась желтая краска, — это она распечатывала осенние картинки.

Пришлось ей ехать в магазин электронной техники. Покупая краски для принтера, она увидела имя продавца на груди «Родион». Понятно, что он не гонял телят на другие планеты. И ей пришла в голову озорная мысль…

С некоторых пор она работала в фирме «Предвиденных обстоятельств» в лаборатории повышенной секретности, где занимались производством серийных сказок, действующих на психологическое настроение населения. Естественно, что на эмблеме фирмы сиял золотистый янтарь.

Все более чем просто, по заказу от телевизионной компании они создавали инопланетян, летающие объекты и мелкую чертовщину. Например, если в неком регионе ожидалась гроза, то туда высылался дополнительный метатель молний. Незаметный самолет обладал способностью разбрасывать подобие молний в определенном направлении. Выбирался известный человек с прочной репутацией и запугивался молниями так, что любо дорого его было снимать корреспондентам телекомпании, а потом показывать народу и приговаривать, что случайные съемки получены с места событий очевидцами.

Хорошо получалось запугивать летчиков небольших аэродромов. Можно было обойтись без грозы. Над аэродромом то и дело появлялся неопознанный летающий объект, точнее диско-лет, прикрытый специальным обручем, излучающим потоки разноцветного цвета, в котором всегда присутствовал золотистый оттенок. Летчики пугались, и оставалось только снимать результаты творчества компании.

Самое любимое развлечение фирмы — инопланетяне. Их создавали, как современные картинки для всемирной паутины. Инопланетяне засылались на шашлычные полянки к концу пиршества. На человека надевали шлем телесного цвета, в области глаз в маску вставлялись треугольные глаза. Люди для шуток подбирались изящные, с ними отрабатывали специфическую походку, на руки надевали нечто похожие на перепонки. В совокупности такой инопланетянин поражал самих создателей.

Анфиса всегда вздрагивала при виде очередного чудика — инопланетянина. Есть люди, у которых локти выгибаются в другую сторону, она сама видела таких людей, а в обличье инопланетянина — вывернутые локти удивляют. Где найти уникальных инопланетян, рожденных на земле? Лучше всего на конкурсе.

Поэтому телевизионная компания объявляла конкурс людей с инопланетными особенностями в организме. Отбирали группу нужных людей, заключали с ними контракт и готовили их к роли инопланетян.

В таких случаях не мешал межзвездный корабль. Если взять Буран и добавить к нему дополнительную геометрию из несущих конструкций, то слабонервных людей вполне можно было бы удивить, а заодно доставить инопланетян в нужное место, скажем на конференцию заумных докторов наук. Телекомпания межзвездных сюжетов никогда не страдала отсутствием зрительской аудитории, значит, у меня была отличная работа.

Работая менеджером по продаже электронной техники, Родион, молодой человек славной наружности, лоб в лоб столкнулся с инопланетянином. Свет в зале в этот момент слегка уменьшился, и перед ним появилось существо среднего роста.

Оно смотрело огромными треугольными глазами, сковывая его волю. Казалось, что в зале никого кроме них двоих не было. Существо взяло ноутбук, и передало его следующему такому же чудику, который высветился в пространстве торгового зала.

Вскоре из инопланетян выстроилась целая цепочка, по которой из торгового зала исчезли ноутбуки. Родион оцепенел. Он даже не нажал на кнопку сигнализации. Все зрелище в торговом зале было снято на камеру слежения. Кадры пошли в телевизионный эфир вечером. Родион стал самым популярным лохом дня.

Речь шла об инопланетянах — злоумышленниках. Знал бы он, кому принадлежала разработка внешнего облика инопланетян! Всю бы злость на того обрушил! У руководства телекомпании существовал договор на покупку ноутбуков для этой группы людей, а зрелище окупило затраты.

Родиону было мучительно стыдно за инопланетное ограбление своего отдела, за вынесенные на его глазах ноутбуки, и он решил уехать куда подальше, где нет инопланетян.

И поехал он на Восток.

В купе рядом с ним сидел накаченный мужчина, мучимый знаниями о тунгусском метеорите. Его все волновал вопрос, почему по периметру колдовского круга деревья лежали, а в центре зеленели.

— Очень интересно, — сказал Родион и добавил: — Это была летающая тарелка, у которой по периметру находились вращающиеся винты, а в центре — наблюдательный пункт.

— Замечательно, молодой человек, мне такая идея самому приходила в голову. Если пойти дальше и предположить, что на воздушную подушку, расположенную по периметру корабля, была произведена посадка межзвездного корабля?

— Почти одно и то же.

— Не скажите, молодой человек! Летающая тарелка слишком мелкая, а вот межзвездный летательный аппарат был бы более уместен.

— А нам, что от этого? — спросил без интереса Родион.

— Как, что? Да это же к нам инопланетяне прилетали! Другая цивилизация.

— Эти инопланетяне у меня отдел ограбили, я от стыда еду, куда глаза не глядят.

— Точно, вспомнил ваше лицо! Это вы тот лох, которого чудики с треугольными глазами обокрали! — воскликнул радостно попутчик.

— Чего мне пилить на восток, если и там уже знают эту историю?

— Слушайте, раз вы лох известный, поедемте со мной на место падения тунгусского метеорита или на место приземления межзвездного корабля, который оплавился и превратился в непонятный землянам материал. То есть межзвездный корабль произвел самоуничтожение.

— Если корабль оплавился, что мы там искать будем?

— Почту! Самую настоящую почту инопланетной цивилизации.

— Письмо в бумажном конверте?

— Юмор уместен. Нам с вами надо стать экстрасенсами, настроиться и идти искать в ту сторону, куда нам укажет наше шестое чувство.

— Ходить по буреломам, по корягам, среди комаров?

— Слушайте, комары вашего фиаско в магазине не видели. С этим вы могли бы согласиться?

— Несомненно, — серьезно ответил Родион.

Анфиса вошла в купе во время движения поезда.

— Добрый день, любители экзотики! Меня зовут Анфиса. Я прибыла на вертолете, который высадил меня на крыше вашего вагона, и через специальный люк я спустилась в вагон.

— Меня зовут Родион, — улыбнулся недоверчиво молодой человек.

— А, я вас знаю, — сказала я с улыбкой.

Он промолчал.

Попутчик представил себя:

— Сидор Сидорович. Меня все знают из-за пристрастия…

— Можно не продолжать, я вашу версию о Тунгусском метеорите читала в журнале.

— А где теперь ваши крылья, Анфиса, на которых вы прилетели к нам? — спросил серьезно Родион.

— В чемодане лежат, — ответила она серьезно.

— Анфиса, мы хотим вам предложить экскурсию в поисках почты или черного ящика Тунгусского межзвездного корабля.

— Так вы утверждаете, что это был корабль, а не метеорит? — спросила заинтересованно Анфиса, молодая и весьма симпатичная особа.

— Камень, ножницы, бумага. Нам нужен черный ящик межзвездного корабля, — без эмоций промолвил Сидор Сидорович.

— А в ящике нас ждет пленка, и мы ее расшифруем? Она, что не плавится? — заинтересованно спросила Анфиса. — Ой, а космические летчики катапультировались из корабля?

— Деточка, ты чудо! — воскликнул Сидор Сидорович, вытаскивая из кармана янтарные четки. — Летать умеешь?

— Да, прицеплю крылья и полечу.

— Наш человек! Ты куда путь держишь?

— У меня отпуск. Я еду туда, не зная куда, посмотреть на то, не зная что.

— Отличный ответ. Подожди, это ты победила на очередном всемирном конкурсе экстрасенсов?

— Я.

— Анфиса, посмотрите на фотографии на место падения неизвестно чего.

— Это и есть место падения Тунгусского…

— Не спешите! Думайте, деточка! Думайте! Живы ли те создания, которые сидели в этом корабле?

— Членов экипажа было семь человек, — серьезно проговорила Анфиса. — Двое спеклись в корабле при приземлении, пятеро катапультировались с высоты в двадцать километров. Их отнесло ветром. Надо узнать, куда дул ветер в тот день.

— Их отнесло за двадцать километров в сторону от места падения, — повторил Родион.

— В голове промелькнуло слово кокос, — сказала Анфиса.

— Хорошо, они приземлились в шаре, который раскрывается на две половинки, — договорил за нее Родион.

Девушка еще раз внимательно посмотрела на снимок места падения инопланетного тела.

— Они расплодились, — вымолвила Анфиса. — Точно, их теперь на земле не меньше сотни. Они обладают некими неизвестными людям функциями.

— Ура! — воскликнул Родион. — Я нашел, откуда появились инопланетяне в моем отделе!

Анфиса была озадачена совсем другими проблемами, пришло сообщение о трансформации чужих инопланетян. Среди тех, кто это понял — оказался Родион! Сидор Сидорович сомнений не вызывал, этот специалист всегда был рядом с самой нереальной правдой. Ему верили представители корпорации «Предвиденных обстоятельств», за ним следили и делали неспешные выводы. Так она казалась рядом с ними.

Тем временем они покинули поезд, пересели на вертолет и полетели в сторону от падения космического объекта.

В двадцати километрах от воронки, с вихрами лежачих деревьев, они опустились на крошечную поляну, благодаря классному летчику вертолета.

Им предстояло найти капсулу, если инопланетяне не циркачи, и не сидели в ней три погибели, то скорлупа должна быть приличных размеров. Еще, если у них руки выгибались в другую сторону, и у них была повышенная гибкость, то размеры капсулы могли быть очень малы внутри, но велики снаружи, для их защиты при прохождении атмосферных слоев.

Им повезло, они встретили охотника и спросили его о большой скорлупе.

Удивительно, но охотник не рассмеялся, а сказал, что знает берлогу медведя, которую используют многие поколения медведей и к которой людей они не подпускают. Берлога имеет внутри форму скорлупы арахиса. Группа из четырех человек подошла близко к уникальной берлоге, и услышали устрашающий рев медведей. Медведи погнали путешественников от музейного экспоната так, что они забыли думать о тунгусской местности.

Анфиса знала, что большие массы населения не заведешь подобными сообщениями, люди их не заметят, и правильно сделают, и задачи такой перед ней никто не ставил. Но придумывать предвиденные обстоятельства — это ее прямые служебные обязанности.

Есть три сферы жизни: вода, земля, космос. Космос дал о себе знать через Сидора Сидоровича, но она знала, что надо работать на противоположности, значит, людские взгляды надо опустить на дно! И, что?

Точно, некий бизнесмен решил поиграть в капитана Немо! Он купил себе не яхту, а подводную лодку. Подводная лодка бизнесмена отличалась от военной подлодки, как дворец от казармы. Можно удивить бизнесмена в подводном мире, но он жадный и сенсации на поверхность может не выпустить. И это не мысль.

Мысль! Взять пару тунгусских инопланетян, посадить их в легкую подлодку или спусковой, глубинный аппарат, завуалировать его под космический плавающий объект, сделать так, чтобы изображение инопланетных жителей шло импульсами на подводную лодку бизнесмена. Его приемные устройства уловят эти навязчивые изображения. Шок обеспечен, а с обеспеченного клиента корпорация получит свою долю выплат. Но Анфиса не приступила к широкоформатному внедрению в жизнь своей очередной ахинеи.

Они поехали в сторону деревни, по приглашению Сидора Сидоровича. У него в деревне был свой особняк, где он выделил гостевые комнаты для Родиона и Анфисы. Сам он пошел отдыхать, а молодая пара поехала по деревне на автомобиле, который нам дал Сидор Сидорович.

— Отдаленное будущее, как и отдаленное прошлое, имеет 5 различий, естественно при сравнении с настоящим временем, — проговорила Анфиса, рассматривая коромысло, лежащее рядом с человеком, или подобием человека.

— И что ты скажешь об этом человекоподобном существе? — с напряжением в голосе спросил Родион.

Они склонились над человеком, лежащим так, словно он повторял линию коромысла. Рядом лежали два пустых ведра. Молодой человек в серебристом комбинезоне попытался качнуть лежащего человека, судя по всему, он еще был жив, но полностью невменяем.

— Анфиса, он выпил два ведра воды, и потому такой тяжелый на подъем?

— Родион, он выпил тяжелую воду, — насмешливо ответила Анфиса, одетая в желтом комбинезоне, — скорее всего, человека ударили коромыслом по голове.

— Это в тебе детектив проснулся. Но у нас с тобой совсем другое дело. Нас не должные волновать чужие, пустые ведра, — быстро проговорил Родион, пытаясь увести Анфису от коромысла. — Пойми, человек жив. Он сам проснется, а нам совсем ни к чему быть узнанными.

Анфиса невольно подчинилась Родиону, и быстро села в машину. Машина желтого цвета рванула с места, оставляя за собой облако пыли.

Человек, лежащий рядом с коромыслом, посмотрел вслед пыльному облаку:

— О, разбудили! Поспать не дали.

И он вновь свернулся в клубок рядом с коромыслом.

К коромыслу подошла женщина в ситцевом платье с цветочками. Она подняла два ведра и коромысло, не обращая внимания на мужчину, лежащего на траве, медленно пошла к колодцу.

Она спокойно потянула к себе ведро, закрепленное на журавле, и с ужасом отшатнулась от него: в ведре виднелась ядовито — желтая жидкость. Она попыталась вылить желтую смесь на землю, но смесь свернулась в клубок, как мужик у коромысла, и зависла на дне ведра. Женщина решила снять ведро с журавля, но у нее ничего не получилось. Общественная бадья была хорошо закреплена от варваров. Тогда она вернулась к лежащему мужчине и стала его будить:

— Федот, вставай!

— Варвара! Отцепись! Я сплю!

Варвара горестно вздохнула и пошла домой. А дома у нее не было воды, даже в умывальнике, и пресловутое деревянное, зеленое удобство скрывалось среди кустов зеленого крыжовника.

В это время желтая машина притормозила рядом с особняком, окрашенным в солнечный цвет, и покрытым медной крышей. Дом стоял в деревне, как одуванчик на газоне.

Анфиса первая покинула машину. На ходу снимая желтый комбинезон, и улыбаясь фирменной улыбкой, она вошла в ванную комнату, коснулась крана, вода полилась ей на руки. Она еще раз повернула кран, и вода забила из разных концов голубоватой ванны, наполняя собой емкость. Она плотнее прикрыла за собой дверь.

Пока Анфиса находилась в ванной комнате, Родион в холле включил экран размером в стену и увидел репортаж со спутника Сатурна. Этот спутник жители Земли прозвали Земля-2. Вся жизнь землян словно отражалась на новой планете. В передаче с Земли-2 показывали удобства в новых домах, но вместо прозрачной воды из крана лилось желтое соединение, состоящее из непонятных веществ.

Родион передернулся, вспоминая, что сегодня они пытались умыться этим редким веществом, доставленным им с Земли-2, но только испачкали местный колодец. Ему стало совестно, что он оставил желтовато — медный клубок слизи в ведре колодца, хоть он и стоил больших денег.

К колодцу стали подходить люди с ведрами. Это был единственный колодец с журавлем и бадьей на небольшую деревню, брать воду из реки жители отвыкли.

Мужики пытались снять бадью, закрепленную цепью к журавлю, но у них ничего не получалось, а опускать желтый, склизкий сгусток в колодец они не хотели. Неожиданно мужиков, одетых в одежду деревенского образца, стал отталкивать от бадьи крепкий мужик в серебристом комбинезоне. Он ловко схватил желтый сгусток руками в странных перчатках, и вскоре исчез в машине.

Анфиса вышла из ванной комнаты и увидела, входящего в дом Родиона, несшего в руках желтый комок космической слизи.

— Анфиса, мы с тобой забыли образец моющего вещества с Земли-2, я его вернул…

Вскоре они вернулись домой.

Поздняя осень радовала простором, который появлялся благодаря отсутствующей листве на деревьях. Стволы деревьев темнели на фоне земли, покрытой жухлой листвой. Рядом с домами листву благополучно собирали и увозили. Но в лесу листва оставалась лежать там, где упала.

Анфиса посмотрела за окно и ничего кроме серого неба не увидела.

В это время к ней в офис зашла женщина, которая предлагала путевки в Янтарную страну.

— Отлично. Я поеду, — сказала Анфиса распространительнице путевок в ближнее зарубежье.

— А я не поеду, — медленно проговорил двум женщинам красавец Родион, стоящий рядом с Анфисой.

Анфиса онемела от негодования. Она хотела ехать с ним! Она уже отпросилась с работы, а он ее подставил! Но она промолчала и отошла в сторону. Родион пошел и сел на свое рабочее место, в сторону Анфисы он не смотрел.

В комнату заглянула девушка, она посмотрела в сторону стола начальника и спросила:

— А где Родион?

— Многие стремились к нему, — ответил ей умудренный жизнью Сидор Сидорович, вертя в руках карандаш.

— Как вас понимать? — возмущенно спросила девушка.

— А так и понимайте, молодая леди, к нему всегда стоит очередь из женщин. Он вас слышит, но не видит, — ответил он девушке и медленно повернул голову в сторону Родиона. — Родион, ты, что не слышишь? К тебе дама пришла, очередная твоя поклонница.

— Слышу, но я занят.

— Труженик ты наш. Девушка, вы слышали ответ? Тот, кто занят, тот вас не ждет.

— Я поняла. Вероятно, я ошиблась комнатой.

— Бывает, — проворчал Сидор Сидорович и уткнулся в чертеж, который проверял без всякого на то удовольствия, но с большим знанием дела.

На обед в кафе Анфиса пошла одна, в сторону Родиона она не смотрела.

Он сам подошел к ней с подносом в руках:

— Анфиса, я не могу с тобой поехать! Понимаешь, не могу!

— Не можешь, так не можешь, а я поеду. Я никогда не была на берегу Янтарного моря. Меня Сидор Сидорович уже отпустил.

— Прости, но без меня, — сказал Родион и удалился, унося свой обед на другой стол.

В вагоне поезда сидела группа туристов, ехавшая на экскурсию к морю. В группе было 28 женщин и два мужчины. Один мужчина ехал с женой, второй мужчина был свободен. Анфиса посмотрела на контингент, и спокойно достала книгу. Единственный, свободный мужчина из 28 женщин безошибочно выбрал ее! Он просто сел рядом с девушкой, читающей в вагоне книгу, в то время как остальные представительницы туристической группы тихо переговаривались между собой.

Анфиса посмотрела на мужчину невидящим взглядом, словно смотрела сквозь него, перед ее глазами была диадема из янтаря. Кому чего, а ей хотелось золотистую диадему, пронизанную солнцем сквозь янтарь.

— Девушка, можно я сяду рядом с вами? — спросил молодой человек.

Анфиса мельком взглянула на очень короткие волосы над молодым лицом, и пододвинулась к окну. До окна оставалось одно посадочное место. Минут через пять рядом проехал грузовой состав, из которого вылетел камень. Этот камень на большой скорости врезался в окно рядом с Анфисой. Стекло рассыпалось на мелкое крошево и осыпало ее с ног до головы. Она встала. С нее посыпался стеклянный дождь.

Люди заохали.

— Получила я стеклянную диадему, — сказала Анфиса, ни к кому не обращаясь.

— Простите, я не хотел вас подвигать к окну, все случайно получилось, — быстро проговорил парень.

Плацкартный вагон, как единый зал, в нем всем все интересно. Анфиса быстро стала личностью номер один, оказывается и без конкурса красоты можно достичь некой популярности. Стекло с пола вымела проводница обычным веником. Остатки стекла оставались в деревянной раме вагона. Свежий ветер гулял по вагону. Проводница принесла липкую пленку и залепила отверстие в стекле, пробитое куском твердой породы.

Молодой человек, увенчанный короткой стрижкой, сказал, что его зовут Самсон. Имя Анфису заинтриговало. Она перестала на него сердиться, словно он был виноват в том, что стекло разбилось.

И только тут она заметила галстук на его шее, на котором был изображен конь. Галстук ему подходил во всех отношениях: Самсон был весь холеный и лоснящийся, как породистый конь. От него исходил отличный запах мужского одеколона, очень тонкого, излучающего свежесть своих компонентов.

Анфиса не думала о том, в каком вагоне повезут в Янтарную столицу со старого, голубоватого вокзала с башенками. Она всегда ездила в купе, а тут собрался веселый табор экскурсантов в плацкартном вагоне. Самсон создал вокруг Анфисы свое поле, которое опекал. С ним было уютно и вкусно. Он угощал девушку теми продуктами, которые взял себе в дорогу. У нее ничего кроме бутербродов из белого нарезного батона с маслом и сыром не было — это ее сухой, дорожный паек.

Проводница принесла чай в стеклянных стаканах с подстаканниками времен далеких, рядом положила сахар в маленьких брикетах. Дома Анфиса чай с сахаром никогда не пила, но в вагоне вкус менялся, здесь хотелось того, чего нельзя.

Мягкие нежные руки Самсона порхали рядом, они словно клеились к девушке своими клеточками, и ей это начинало нравиться. Вскоре Самсон ушел и пришел в симпатичном спортивном костюме, держа в руках плитку шоколада с орешками. Анфиса ему улыбнулась и отложила в сторону книгу.

За окном темнело. Они вышли в тамбур. Это было единственное место в вагоне без глаз и ушей. Хотя, какие у них могли быть секреты от окружающих? Как оказалось, на данный момент времени, они были свободными людьми, не обремененные семьями.

Анфиса была девушкой среднего мужского роста, со светлыми волосами, с серыми глазами. Самсон был чуть выше ее, он обладал правильными чертами лица, большими карими глазами. Он казался стеснительным молодым человеком и очень даже обаятельным.

Нет, она никогда не мечтала о таком поклоннике, хотя понимала, что годы идут. Она хотела окончить институт, и окончила его. Конечно, она еще была свободной девушкой, если не считать романтической связи с Родионом, который везде успевал: и дома, и на работе. Он был такой человек, на которого никто не обижался, и все считали за счастье общаться с ним, любимцем дам всех модификаций.

Янтарная столица пленила экскурсантов маленькими улочками, очень известными по фильмам, и поэтому до боли знакомыми. Янтарь был во многих магазинах, Анфиса смотрела на него, но не понимала, что ей нежно от этого янтаря. Понятно, что янтарную диадему, но какую? Бусы из янтаря лежали на прилавках магазинов солнечной россыпью, они были мило обработаны и подобраны по величине.

На автобусе экскурсантов повезли в менее известный город, с маленькими, историческими домами и одним анекдотом, что семья в стране состоит из трех личностей — он, она и собака. Такой состав семьи вполне устраивал Самсона, он и рассказал этот анекдот.

Странное чувство стадности в покупках довело Анфису до того, что денег на янтарь у нее не осталось. Но о своем желании Самсону она не рассказывала, янтарная диадема — ее мысленная мечта.

В музее моряков и рыбаков ее удивили тем, что моряки больше получали денег от привоза товаров в виде интересных бутылок с портвейном, чем от ловли рыбы. А дома у рыбаков были вполне приличные, между прочим. Янтарное море произвело на нее должное впечатление своим прохладным дыханием. Самсон так и ходил рядом с Анфисой, с ним она простилась на вокзале…

Вместо янтарной диадемы Анфиса привезла домой портвейн в красивой бутылке, которая ей нравилась больше содержимого. А, почему Самсона нельзя считать янтарной диадемой? То и другое достается победителю. И, наконец, у Анфисы появился личный друг по путешествию.

Глава 2

Отец Самсона, Антон Сидорович, работал директором фирмы. Анфиса попала в обеспеченную среду обитания. Матерью Самсона оказалась прекрасная женщина с огромным конским хвостом собственных волос, Анна Андреевна. Тактичная женщина обволокла Анфису врожденным обаянием.

Девушка почувствовала, что попала в крепкие сети, и ей не вырваться из их среды. Ее поймали, словно рыбу в море. Да и вырываться из мягких, вкрадчивых объятий Самсона Анфисе не хотелось.

Сотрудники спокойно выслушали рассказ Анфисы о поездке, о женихе.

— А я, что говорил!? — спросил или сказал Сидор Сидорович Родиону.

— Нам надо было поспорить на их свадьбу, — отозвался Родион.

— Вы о чем? — спросила Анфиса.

— О тебе, — ответил Родион.

— Так, подробнее, если можно.

— А чего говорить, экскурсовод выполняла задачу платной свахи. Тебя, Анфиса, высчитали, и решили, что ты подойдешь сыну нового директора. Ты теперь работаешь на фирме отца своего жениха. С новым директором ты не знакомилась, по штату тебе это не положено. А директор про тебя узнал, спросил у нас грешных, да и послал со своим сыном на экскурсию, — объяснил Родион обстоятельства дела.

— Отлично, а кто в меня камень запустил?

— Случайность, — грустно отозвался Родион.

Анфиса жила в однокомнатной квартире в панельном доме. У Самсона была огромная квартира в дворянском гнезде, так называли группу кирпичных башен. Самсон и Анфиса купили маленького щенка, создав прообраз семьи из его любимого анекдота.

Квартиру родителей Самсона разменяли на две двухкомнатные квартиры, но… Самсон отказался прописывать невесту в квартире. К его родителям дорога ей была закрыта. Анфиса вернулась в однокомнатную квартиру и вышла на работу, с которой ее еще не увольняли. Ее мимолетное, гражданское замужество было выгодно одному человеку — Самсону. Он под предлогом женитьбы отхватил двухкомнатную квартиру у родителей. Хорошо, что они так и не расписались официально!

Родион и Сидор Сидорович встретили Анфису радостными криками, и промолчали в ответ на ее рассказ о последнем переселении, это уже не их ума дело. Они люди тактичные.

Полина, кузина Анфисы, узнав о промахе в замужестве Анфисы, пришла в квартиру Самсона. Он одиноко сидел на кожаном черном диване, перед ним стоял черный столик и смотрел он в черный телевизор. Самсон был в своей черной стихии предметов, ей ли этого не знать!

— Привет, Самсон! Со свободой тебя! — воскликнула Полина, снимая норковую шубку.

— Привет, Полина! Я рад видеть тебя в моих пенатах, — ответил Самсон. — О, мой любимый мех появился!

— А почему ты не купил шубу невесте?

— Незачем баловать Анфису и выращивать из нее баловня судьбы.

— Держишь Анфису в ежовых рукавицах.

— Не твоя ее судьба, а мою совесть ты не потревожишь.

— Понятно, без тебя не обошлось в жизни Анфисы. На вид ты такой мягкий да ласковый, как эта норковая шуба, да не тобою она куплена!

В своей квартире Анна Андреевна взяла в руки, издававший трели сотовый телефон:

— Сидор Сидорович, это ты опять? Просила тебя по-человечески к нам домой не звонить!

— Анна Андреевна, объясни, почему вы Анфису домой отправили?

— Не лезь в наши дела, это не нашего с тобой ума дело.

— Политика такая у твоего благоверного?

— Не сыпь соль на рану, и так больно и тревожно. Меня в это дело не пускают, сама по ней и Самсону скучаю.

— Анна Андреевна, я скучаю без тебя. Встретимся?

— Зачем? Все быльем поросло.

— На работу бы вышла, чего дома сидишь?

— С несостоявшейся невесткой в одном подразделении работать?

— А что такого?

— Ладно, без меня обойдетесь.

Антон Сидорович, вызвал Полину к себе в кабинет.

— Полина, ты зачем к Самсону ходила?

— А вам уже сообщили? Я только хотела ему сказать, что он сурово обошелся с Анфисой.

— Ты куда лезешь не в свое дело? Зашла бы в кабинет Самсона на работе, а ты к нему домой пришла. А насчет их жизни, не лезь ты к ним с советами. Все под контролем.

— Суровый у вас контроль.

— А теперь по делу… Ты хорошо знаешь английский язык? Насколько мне известно, ты занималась на курсах английского языка.

— Давно это было.

— Недавно. Есть предложение, нам с тобой поехать в Морскую страну.

— А как на это ваша жена прореагирует?

— Ты поедешь в командировку со мной, и это называется работа, — назидательно ответил Антон Сидорович.

— Понятно, работа есть работа, я поеду, — покорно согласилась Полина.

Морская страна находилась в двадцати минутах езды от фирмы, и оказалась обычным санаторием, где Полина и Антон Сидорович прожили неделю своей командировки. Через неделю в тот же санаторий приехали Сидор Сидорович и Анна Андреевна.

Две пары встретились на обеде за одним столом. Тактичность высшей степени проявили все четверо, никто никому не сказал ни слова упрека, после обеда разошлись в том составе, в каком приехали по своим номерам.

К ужину Полина и Антон Сидорович покинули санаторий.

Анфиса вышла на работу, и удивленно заметила, что за столом начальника сидит Родион.

— Родион, ты почему на чужом месте сидишь? — спросила Анфиса, улыбаясь.

— Анфиса, это теперь мое место. Приехал Антон Сидорович из командировки, меня повысил, а Сидора Сидоровича понизил в должности.

— Интересно. Напомни свое отчество, господин начальник? Ты родственник директора?

— Нет, даже не племянник. Меня повысили.

— И ты об этом спокойно говоришь?

— Я и живу спокойно, как нормальный холостой мужчина без вредных привычек. Анфиса, поедем вечером в гостиницу, есть одна на примете, отметим мое повышение. Ты вся своя, хорошо влилась в дружный коллектив руководства, — с иронией проговорил Родион.

— А если я не поеду?

— Поедем в другой раз, у женщин свои причуды. Кстати, торт стоит на чайном столе. Я пошутил! Я не начальник!

— Так ты мне больше нравишься. Уйди с чужого места! — прикрикнула Анфиса.

— Торт в честь твоего возвращения из длительного отпуска.

— Ты очень любезен, благодарю. Я не пойму: где ложь, где — правда.

— Правда, в том, что я хочу быть с тобой. «Я — хочу быть с тобой»! — пропел он последнюю фразу и посмотрел на белый потолок.

— Ты и так со мной на рабочем месте.

Самсон сидел на своем рабочем месте и наблюдал на экране комнату, в которой сидели Анфиса и Родион. Поведение невесты ему понравилось, и он решил, что за ней еще понаблюдает. Он отключил экран и приступил к основной работе.

Анфиса посмотрела в сторону глазка и поняла, что его отключили, но Родиону все равно ничего не сказала, да он, вероятно, и сам все знал.

Родион открыл ящик в своем столе. Светодиод, подключенный им для слежения за работой телевизионного глаза, не горел. Он давно сделал себе такую информативную подсветку в своем столе. Если не горит в столе светодиод, значит, никто не просматривает комнату, но об этом он свято молчал.

— Анфиса, отбой местной тревоги! Я все же тебя жду вот по этому адресу, — сказал Родион и протянул ей визитку гостиницы.

— Спасибо!

— На том стоим. Анфиса ты по телефону говори сдержанно, или вовсе не говори.

— Спасибо за предупреждение. Только я теперь совсем не понимаю кто чей на этой фирме.

— И не надо понимать, исторически сложившиеся отношения между людьми. Тебя просто использовали, навели справки о твоем здоровье до пятого колена и потом отстранили от дворянского гнезда. Обидно? Досадно?

— Да ладно.

— Умница! Ты мне сразу понравилась, как только я тебя увидел. Но меня лично предупредили, чтобы я к тебе не подходил, что я и выполняю по мере сил.

— А сейчас, что изменилось?

— Теперь ты чужая брошенная невеста, и я имею право подойти к тебе, но пока в скрытой форме.

— Шпиономания.

— Нет, способ существования.

— Хорошо, с тебя янтарная диадема.

— А это еще, что такое?

— Мечта моя янтарная.

— А, что янтарь на свете кончился? — усмехнулся Родион.

— Нет, но я хочу янтарную диадему.

— От меня, что надо?

— На самом деле я хочу янтарный ободок.

— Вот это понятней, купи ободок и наклей на него янтарь.

Сидор Сидорович и Анна Андреевна остались одни за столом столовой санатория. Ужин прошел в молчании. На улице он заговорил:

— Анна Андреевна, ты знала, что твой муж в этом санатории отдыхает?

— Сколько живу с Антоном Сидоровичем, столько и не знаю, что от него ожидать. Знаешь, если ему покажется, что за ним следят, то он резко меняет свой маршрут. Он выбрасывает дорогие билеты на поезд и самолет, меняет время, меняет место. Я ничему не удивляюсь.

— Да, но мы попали в глупое положение!

— Я этого не заметила. У них есть общая работа, они имеют право на встречи в рабочее время. Тебя и в должности не понизят, — заверила Анна Андреевна.

— Будем надеяться. Меня волнует: «Почему Самсон не прописал у себя Анфису»?

— Столичный подход. Мы из-за них пошли на размен квартиры с доплатой, а Самсон теперь один живет в двухкомнатной квартире.

— Анна Андреевна, ты, что-то можешь изменить?

— Нет. Плохо то, что Анфиса найдет себе другого мужчину.

— Родиона.

— Откуда ты знаешь? — спросила Анна Андреевна.

— Я уверен, что они сегодня встретятся, используя мое отсутствие на работе на разговоры на личные темы.

— Вот и все, круг измен замкнулся в очередной раз.

— Это жизнь, а не измены, — сурово проговорил Сидор Сидорович.

Самсон сидел дома и рисовал план двухэтажного особняка. Ему было скучно. Он механически набрал номер телефона Анфисы.

— Анфиса, я виноват перед тобой. Ты виновата передо мной. Возвращайся ко мне.

— Я в чем виновата?

— Ты сегодня была с Родионом.

— Угадал. Я была с ним, как брошенная тобой девушка.

— Я бросил, я и подниму. Сижу и рисую план нашего дома, нужен твой совет. Но после Родиона я не хочу тебя видеть, а завтра приезжай, или совсем переезжай ко мне. Я пришлю тебе помощников.

— Подумаю.

— Думать не надо, надо просто ко мне вернуться. У тебя была мечта под названием «Родион», ты его — получила, теперь без мечты возвращайся.

— Самсон, я не буду жить в твоем новом особняке, — сказала Анфиса.

— Почему, если это не секрет фирмы одуванчик? — удивленно спросил Самсон.

— Понимаешь, я не могу жить в частных домах, у меня комплекс больших зданий, я боюсь дач и маленьких домов.

— Анфиса, мы поставим охранную сигнализацию по всему периметру дома, все будет на контроле, на центральном пункте.

— Мне квартира в многоэтажном доме больше подходит.

— Так, один вопрос решили. Есть второй вопрос: ты родишь мне дочь?

— Да не вопрос, но в моей квартире нам будет тесно.

— Слушай, а у тебя нет где-нибудь сестры или брата?

— Зачем тебе они?

— Понимаешь, мне тут теорию развернули, если в семье жены было двое детей, то и она двоих детей родит, если трое — родит троих, а ты, что одна у матери?

— Ты, ведь знаешь, у меня есть двоюродная сестра Полина.

— Очень хорошо! Значит, у меня есть надежда, что у меня будет двоюродная дочь!

— Сомневаюсь, мы с тобой вместе не живем.

— Ты забыла, что я пропускал твою мечту — Родиона, а после него надо месяц ждать, чтобы быть уверенным, что дочь будет моя, а не двоюродная.

— Благоразумный у меня жених.

— Через месяц переедешь в мою квартиру. Нет, Анфиса, не могу я ждать месяц! Я соскучился! Ты мне сейчас нужна! Только скажи мне, что с Родионом ты не была.

— Я с Родионом не была.

— А я поверю, хотя от ревности меня выкручивает всего.

— Живи спокойно.

Вскоре к Анфисе домой вместе с Самсоном пришли два парня, они взяли ее вещи и унесли. Жизнь Анфисы усложнилась, впервые все заботы легли на ее плечи. Но надо отдать должное Самсону, он привозил продукты и иногда мыл посуду. Они стали одной семьей, в новом качестве и сами себе понравились.

Самсон подошел к Анфисе, поднял ее на руки и отнес на большую кровать. Она подумала, что Самсон ей больше подходит, чем Родион, но вырвалась и убежала. Самсон на этом не успокоился.

На работе Анфиса с Родионом говорила теперь только о работе, словно между ними никогда и нечего не было. Приехал из санатория Николай Сидорович, и все встало на свои места. Иногда Анфиса задумчиво смотрела в сторону Родиона только и всего, потом она переводила взгляд на маленькое зеркало на полочке, стоящее над рабочим столом. Ей опять хотелось янтарный обруч на голову. Анфиса встряхивала свою рыжеватую гриву волос и опускала голову над очередной мебельной разработкой.

Вспомнила Анфиса Полину на свою голову, раздался телефонный звонок:

— Анфиса, будь другом, хочу волосы нарастить! Весна, сама понимаешь! Дай денег, ты у нас теперь богатая.

— С чего ты это решила?

— Муж у тебя богатый Буратино, а мне как раз пяти золотых не хватает.

— Полина, я чего-то не понимаю?

— Интересное кино, что я забыла в дачном захолустье? А тут столица, ты уехала, я приехала на твое место.

— У меня нет денег.

— Чего я перед тобой душу открываю, если у тебя денег нет? Жадная стала? Кузине денег не осталось? — возмутилась Полина.

— Проси у своего мужчины.

— Издеваешься? У нас без финансовых взаимных вливаний и официальных бумаг.

— У меня денег, правда, нет.

Анфиса вспомнила, как Полина устраивалась к ним на работу.

— Анфиса, я и твой будущий муж должны знать друг друга.

Вышел Самсон, поздоровался.

— Самсон, возьмите меня к себе на работу, — неожиданно для всех попросила Полина. — Я среди вас словно бедная родственница.

Самсон окинул внешний облик странной сестры своей невесты, нашел между ними и сходство и различие. Полина была ниже ростом.

— Полина, а кем бы вы хотели работать?

— А вы как думаете?

— Мне о вас Анфиса почти ничего не говорила, пройдите в комнату, поговорим.

Анфиса потому о ней и не говорила, что Полина путем нигде не училась, на учебу у нее была отъявленная лень, но в менеджеры выбилась, да видно ей этот труд с поездками порядком надоел.

— Полина, я в затруднительном положении, у нас научно — техническая фирма, могу вас устроить в бухгалтерию, если переучитесь, больше ничего на ум не приходит. Машину водить можете? — спросил Самсон.

— Не могу.

— Так и я могу ответить вам — могу взять с последующим обучением.

— Вот вы какие! — сказала Полина и направилась к двери.

Анфиса пошла следом за ней с одной целью — закрыть дверь.

— До свидания, Анфиса, — сказала Полина, закрывая за собой дверь.

Полина вышла и расплакалась. Амбиций у нее много, а способностей к труду, мало…

— Красивая у тебя сестра, — сказал Самсон.

— А на работу не взял.

— Куда ни скажешь? Вы не очень дружные сестры.

— Самсон меняй тему, она сама разберется в своих делах, у нее свои непонятные мне способности.

— Заметно.

Полину на работу в хозяйственную службу взял отец Самсона, Антон Сидорович. А то, как бы они в командировку вместе ездили? А так по делам службы.

У весеннего солнца могучая энергия, которая слизывала своим языком снег достаточно быстро, обнажая асфальт, землю и цветы. Оказалось, что различных видов подснежников много, или это просто ранние цветы, и они в скором времени готовы цвести на радость изголодавшимся глазам по цветовой гамме природы.

Анна Андреевна посмотрела на себя в зеркало и осталась довольна своим изображением, она старела медленно и красиво. Антон Сидорович всегда гордился внешними данными своей супруги, но сто процентной верности у них не получилось, и они друг друга не винили: так и жили красивой парой, иногда отдыхая друг от друга по взаимному соглашению.

Поразительно, но факт, они всегда обращались друг к другу весьма благожелательно, не произнося слов упреков и назиданий. Они вели себя друг с другом весьма тактично, приветливо и сдержанно.

И весна не вносила коррективы в их сформированные длительной жизнью отношения. Чистота в квартире и на даче всегда была неназойливой, а естественной. Они держали приходящую домработницу, она отмывала поверхности, чистила, и уходила. Сами они вещи не разбрасывали, и все у них было хорошо.

Тыл директора фирмы был весьма надежный. С сотрудниками он вел себя сдержанно: не бранил, не хвалил, хорошо платил за работу.

Идеальный человек, если не считать некоторых личных тайн. Так, ничего особенного. Когда-то он был безмерно беден, работал в шахте, но ему повезло. Работал в шахте он для того, чтобы написать в анкете, что он «из рабочих». Для шахтеров, в отдаленные времена, в учебном институте существовали дополнительные места.

Шахта находилась рядом со старой шахтой, в которую некто спрятал бочку, но не с медом, а с янтарем. Было ощущение, что этот янтарь оторвали со стены, одним словом, янтарь «бывший в употреблении».

Антон Сидорович в отсеке шахты отбойным молотком коснулся бочки. Сквозь руду под светом фонаря, расположенного на шахтерской каске, сверкнули брызги янтаря. Он остановился, оглянулся, рядом никого не было. Оставалось вынести бочку на поверхность без посторонних глаз.

Наверху дежурила девушка по имени Анна, она выдавала шахтерам фонари и прочие принадлежности для спуска под землю. Антон Сидорович с ней договорился о том, что бочку с янтарем поднимут вдвоем. Они подняли бочку на поверхность земли.

А что такое янтарь после железной руды? Пушок. Спрятали янтарную бочку. Анна и Антон сдружились, оба поступили в институты и окончили их.

Антон быстро нашел пути сбыта и обработки янтаря. Он делал уникальные, длинные бусины, которые смотрелись, как украшения времен Клеопатры. Божественно. Создал Антон Сидорович малую фирму, потом большую фирму, умнее были и задачи, но начало его успеха было такое: от янтарной бочки.

…Сидор, младший лейтенант советской армии, сидел в закрытом помещении и отдирал от панелей янтарной комнаты янтарь. Стены, разобранные на панели, то есть на составляющие части, стояли одна за другой. Ему помогали несколько человек рядовых.

Их охраняли люди в черной форме. Младший лейтенант понимал, что жить ему остается немного, он будет жить, пока он добывает янтарь.

В свое время он видел эту янтарную комнату. А теперь сидел и портил шедевр мировой архитектуры. Янтарь укладывали в бочку.

На дне бочки он положил записку со своим именем, что именно он наполнял ее янтарем. Эту записку обнаружил Антон Сидорович, когда вытаскивал из бочки янтарь и расфасовывал по более мелкой таре. Он решил, что именно он сын младшего лейтенанта Сидора…

Анфиса эту историю услышала от Самсона и страшно удивилась, что ее мечта прошла рядом с историей создания семейства Самсона.

— Самсон, почему о своей находке твои родители никому не сообщили?

— Не верили в безнаказанность. Люди всего боялись. И, найдя то, что другие люди искали по всему миру, предпочли молчание. Я все фильмы по телевизору о янтарной комнате просмотрел.

— А янтарь еще остался?

— Вряд ли, осталась семейная легенда.

— По принципу, а был ли мальчик? Жалко, что все исчезло, мне на янтарную диадему не оставили.

— Опять ты про диадему! Куплю тебе янтарь, не такой уж он и дорогой, чтобы всю жизнь мучиться над простым желанием.

— Диадема должна быть ажурная, из чистого золота, а в нее под скобочки вставлен янтарь.

— Выполнимо. Тебе сейчас нужна диадема или подождешь?

— Еще ее надо нарисовать.

— Мама с такой задачей справится, поговори с ней. Это тема лучше, чем твоя связь с Родионом.

— Опять ты за рыбу деньги. Мы с ним работаем и все.

Анна Андреевна, решила сделать ремонт в квартире. Она сама снимала обои, и нашла странное место в стене, звук от нее был пустой, а обои в этом месте с трудом можно было ободрать. Под обоями она нашла тонкую пластину, под пластиной располагалась ниша, в которой лежали четыре пакета из-под молока.

Литровые картонные пакеты были набиты янтарем. Она крутила в руке пакет с нарисованными синими листиками, внутри пакета поблескивали янтарные камушки. Она вынула один янтарь и обнаружила, что одна его сторона была неровной, словно на ней был клей, потом его чем-то отдирали. Она поставила пакет на стол, до прихода мужа.

Антон Сидорович, заметив пакет с янтарем, весь перекосился:

— Анна, ты зачем достала пакет из тайника?

— Так это был тайник со старым янтарем?

— Янтарь сам по себе старый кусок смолы.

— Но это использованный янтарь.

— Больше скажу, но не сейчас.

— А, так это тот янтарь, который обдирал в войну с панелей янтарной комнаты твой отец?

— Вспомнила? Да, это он.

— Отдадим в музей?

— Нет.

— Понятно, но это историческая ценность мирового значения, стоит дороже любых бус из него.

— Вероятно, все так, как ты говоришь, но это будет нам антиреклама до конца жизни, нас затаскают по мероприятиям, и еще нашим детям достанется. Анна, молчи о находке, умоляю, никому ни слова! Забудь все это еще раз!

Анна Андреевна позвонила сыну:

— Самсон, приезжай домой! Есть наследство от твоего деда! Жду. Но ты должен приехать в тот момент, когда твой отец еще на работе будет.

— Мама, ты загадки задаешь. Приеду, перед обедом.

Самсон посмотрел на янтарь, послушал версию матери на эту тему и сказал:

— Янтарь — слишком серьезное обвинение моему деду и отцу, чтобы быть правдой.

— Что делать будем? — спросила тревожно мать.

— Положи туда, где взяла и замуруй покрепче.

— Жалко, столько добра в стену замуровывать.

— Жалко, так забирай себе, чай наследство от моего деда, или все, что от него осталось. Анфиса мечтает о диадеме из янтаря, а тут целый литр этого добра, я бы взял. Но, что отец на это скажет?

— Я думала, что ты мне отдашь, а ты своей зазнобе подарок готов сделать!

— Мама, так я возьму дары стены нашей?

— Забирай, спать лучше буду.

Самсон попросил Анфису задержаться на работе после ухода отца.

— Что еще придумал? — спросила Анфиса с раздражением.

— Есть янтарь для твоей диадемы, много янтаря.

— Отлично, но где взять много золота?

— У отца.

— Понятно, а ему можно сказать, что янтарь есть у тебя?

— Говори, все равно узнает.

— Собрание соберем?

— Треугольник такое собрание называется.

— Нет, у нас многогранник.

Анна Андреевна не выдержала секрета, и рассказала бабкам на улице о своей находке в стене. Бабы разные бывают, одна сообщила в милицию, вторая в музей сбегала, подставили ее со всех сторон. Анна Андреевна обрадоваться не успела, как приехали люди и забрали янтарь на экспертизу. Любой янтарь заканчивается.

Антон Сидорович спросил у экспертов:

— Куда янтарь повезли? Не знаете? Узнаю.

Достаточно быстро директор выяснил, куда повезли янтарь на экспертизу, он сам туда возил янтарь из этой серии. Джип, два охранника, пару автоматов и он выехал навстречу тихоходной машине тех, кто вез янтарь на экспертизу. Они не так везли, как делили его между собой, но машина этих людей была ему известна.

Во время дележки янтаря, рядом с машиной остановился джип Антона Сидоровича. Он остался в машине, его охранники внезапным нападением, без капли крови добыли литровые пакеты с янтарем. Он вновь держал янтарь в руках, гладкие камни приятно грели его ладони. Он решил янтарь никому не отдавать в память о шахте и так, чтобы было.

Глава 3

Осталась Анфиса ни с чем, но прослышала, что ее мечта осталась в сейфе директора. Все остальные участники этой истории поволновались да забыли, или думали так молча. Она решила взять янтарь в руки, но причины выхода на директора у нее не было, разве, что через Самсона. Все-таки он сын, да и она не совсем чужая.

Анфиса напомнила Самсону о своей мечте, исчезнувшей в сейфе его отца.

— Анфиса, давай купим несколько янтарных бус и сделаем тебе диадему, перестанешь меня мучить.

— Принципиально хочу исторические камни, без истории они имеют цену.

— Спрошу у отца при случае, не торопи.

— Жду, родной, а пока супружеский долг в сейфе полежит, — и она пошла в комнату, где на диване уснула.

Однажды в парикмахерской Полина услышала, как женщина рассказывала про янтарь, найденный в стене в пакетах из-под молока. Она решила, что Анфиса должна знать продолжение этого рассказа.

— Анфиса, это у вас стены из янтаря стали делать? — спросила ехидно Полина по телефону.

— Полина, привет, откуда такая новость?

— Из парикмахерского салона. Я слышала рассказ из соседнего кресла, пока меня стригли.

— Быстро новости без газет разносятся, надо торопиться.

— Куда сестричка собралась торопиться?

— Хочу я именно этот янтарь.

— А кто сомневался! Ты с детства бредешь янтарем, а сама ни одного камня не купила! У меня и то есть кулон и сережки! Купи себе сама янтарь и угомонись.

— Угомонюсь, но не все так быстро делается. Я янтарную диадему хочу.

— Все, твои «хочу» у меня в печенках, пока…

Анфиса на работе обсудила последние новости с Родионом. Он промолчал в ответ, а потом и просто отвернулся к своему рабочему месту. Она на него не обиделась и пошла работать. Антон Сидорович, посмотрев на странный диалог на экране телевизора, промолчал.

Самсон не промолчал:

— Анфиса, отец хочет с тобой лично поговорить. Ждет тебя вечером у себя дома.

— Ты со мной поедешь?

— Нет, ты поедешь одна.

Антон Сидорович дома был один.

— Привет, Анфиса! Пришла за янтарной мечтой?

— А вы мне мою мечту покажите?

— Цену знаешь? Мы с тобой поедем в Морскую страну. Обойдемся без переводчика. Поедем завтра в командировку.

— Меня не отпустят.

— Считай, что все отпустили.

Утром Анфиса спускалась по лестнице своего подъезда, лифт кто-то тормозил. Она шла пешком с небольшой походной сумкой. Сверху послышались быстрые шаги, которые ее догоняли. Она остановилась, повернула голову: ее глаза встретились с глазами мужчины, одетого в пиджаке фирмы строителей. Он держал в руке три отрезка металлических труб разной длины.

Пот прошел по телу. Анфиса сделала вид, что не испугалась, и быстрым шагом пошла к выходной двери подъезда. Мужчина шел следом. Она резко остановилась и еще раз повернула голову. Он опустил три трубы вниз. Она нажала на кнопку входной двери, но дверь не открылась. Анфиса нажала еще раз на черную кнопку замка, дверь открылась. Мужчина ее догнал. Они вместе вышли из подъезда.

Рядом с подъездом стояла машина Антона Сидоровича, его шофер потянулся через кресло, нажал на кнопку задней двери. Анфиса открыла заднюю дверь, села на сидение, рядом поставила небольшую походную сумку. Машина тронулась с места и плавно поехала мимо дома. Мужик с трубами шел в другую сторону.

— Здравствуй, Анфиса, — промурлыкал Антон Сидорович.

— Доброе утро, Антон Сидорович! А вы не забыли, что я девушка вашего сына?

— Дорогая моя, я в курсе семейной жизни своего сына. Я знаю, что ты отлично спишь одна в комнате. Мало того, я знаю, что у тебя и у Родиона в гостинице было свидание, но ты — сексуальная ленивица: ты, скрылась из гостиницы. Ты оставила красавца Родиона при его интересе в одном нижним белье.

— Я львица, а не ленивица.

— Это уже лучше звучит. Ты слышишь, она у нас львица, — обратился Антон Сидорович к шоферу.

— Звучит красиво. За вами, когда приезжать?

— Я позвоню.

Дальше ехали и молчали. За окном мелькал лесной пейзаж или дачные дома нового образца. Машина остановилась у двухэтажного особняка. Металлические двери бесшумно раздвинулись в две стороны. Машина въехала во двор. Анфиса заметила на крыльце пожилую женщину и двух мужчин, с видом охранников.

Машина остановилась. Анфиса и Антон Сидорович вышли из машины.

— Настасья, встречай гостей, мы надолго приехали!

— Антон Сидорович, мы всегда вас ждем! У нас все готово.

— Отлично, покажи комнату гостье, ее зовут Анфиса.

Анфиса вошла в комнату с круглой кроватью в центре комнаты. Комната была квадратная, но в углах стояли скругленные шкафы разного назначения. Ей понравилось временное жилье. Она села в кресло у окна, еще раз окинула взглядом комнату, заметила скрытую дверь, обнаружила за ней ванну и прочие.

Рядом с креслом стоял журнальный столик, на нем лежал компьютер в виде книжки, ноутбук. Все она понимала, кроме того, что ничего не понимала! Зачем ее привезли на эту дачу? Она вздрогнула и подняла глаза: над кроватью висело круглое панно из янтаря, маленькие светильники располагались вокруг него, — это уже интересно.

В комнату вошел Антон Сидорович, его внешний вид вызывал невольное уважение. Благородное лицо обрамляла небольшая седина, уложенная в красивой мужской прическе. Анфиса впервые посмотрела на потенциального свекра, как на мужчину, и он ей понравился.

— Анфиса, надеюсь, тебе здесь будет хорошо! А сейчас для тебя принесут работу.

В комнату вошли двое мужчин и внесли две красивые картонные коробки.

— Да, это работа для тебя. Здесь янтарь, раз он тебе нравится. Просмотри камушки, продумай прямоугольные панели для этой комнаты. Эта дача на продажу. Ты здесь будешь жить некоторое время, пока не придумаешь весь дизайн.

— А вы уедите, Антон Сидорович?

— Как это ни странно, но нет. У меня здесь есть дело. А то, что ты придумаешь, будет использоваться для серийных панелей с искусственным янтарем.

— Понятно, господин директор. Панели мне принесут?

— Они здесь, ты их не заметила. Их три штуки.

— Я думала, что это часть дизайна комнаты.

— Будущего дизайна.

— Пригласили бы настоящего дизайнера.

— Мне нужен истинный любитель янтаря, а это ты, моя дорогая.

— Но я не ваша дорогая.

— Это дело времени. И еще, в твоем компьютере есть программа с набором ажура для панелей. Орнамент будет выполнен из золота, либо с его напылением. Выбери рисунки для панелей под янтарь. Ты хотела янтарную диадему?

— Я вам об этом не говорила.

— Все разговоры, достойные моих ушей ко мне приходят.

Как оказалось, кропотливая работа с янтарем была не для Анфисы, она через пару дней подошла к Антону Сидоровичу и отказалась от бессмысленного труда.

— А, как же мечта?

— А я не передумала мечтать о янтарной диадеме…

Самсон сидел на крыше небоскреба и болтал ногами, посматривая вдаль. Сегодня на его долю свалились неприятности мирового масштаба. Его бесконечно грустные глаза осматривали зону действия без доступа в сеть взаимосвязей.

Он тосковал о бескрайних просторах совсем другой страны. Да, там бы его никто не загнал на крышу небоскреба, поскольку там их не было, в том смысле, что на бескрайних просторах не было смысла строить небоскребы. Да и зачем скрести небо зданиями, если есть обыкновенный простор для счастья?

Так вот в чем дело! Скрести можно лед коньками, которые он бросил в гостинице. Вот пусть они там и лежат! Нет, он не хоккеист! Хотя, как сказать, этот вид мужского спорта он любил с детства. Сколько себя Самсон помнил, он всегда себя помнил на коньках на ледяной арене. Ну почему он сломал клюшку о голову именитого хоккеиста?!

Вот теперь сидит на крыше, сбегая от всех видов наказаний, а тот хоккеист только пошатнулся. Так, с этого места поподробнее, пожалуйста, — сказал он сам себе. Клюшка сломалась, а соперник только покачнулся. Значит, клюшку кто-то повредил до выступления! Тогда за что его наказывать? Что он такого сделал?

В этот момент над ним закружил вертолет. Голос, усиленный микрофоном, приказывал Самсону подняться на борт вертолета.

Вертолет опустился на крышу небоскреба. К нему подбежал его тренер и попытался словами воздействовать на своего подопечного хоккеиста.

— Самсон, все в порядке! Тебя никто ни в чем не обвиняет! Некто хотел занять твое место в сборной команде и довел тебя до бешенства. Сидор подточил твою клюшку, а потом ловко замазал слабое место. Да, Сидор — именитый хоккеист, но его время в прошлом. Ты — наше будущее и наша надежда!

Самсон, медленно отталкиваясь руками, стал отползать задом от края здания. Но в этот момент над ним оказалась еще одна птица. Ее огромные черные крылья отбросили тренера к вертолету. Нечто оранжевое склонилось над Самсоном.

Красный клюв схватил хоккеиста за жилет и оттащил его от края вселенной. Еще пару секунд и кондор во всей своей красе поднял Самсона над крышей. Он парил над небоскребом, ощущая всю прелесть розоватых лап птицы.

Кондора только накануне выпустили на волю, гордую птицу тянуло в город.

Он воспринимал здания, как горы. Люди для него были потенциальной падалью, и их было много. От человека, сидящего на крае крыше, веяло вечностью, его жизнь висела на волоске, он уже был падалью, значит, он был потенциальной пищей. Кондор воспринял вертолет, как соперника и решил отобрать у него свою пищу, что он и сделал.

Самсон нервно схватился за кольца на лапах птицы, чтобы не уйти в свободный полет между гигантскими зданиями. У него не было страха, он прошел это чувство, сидя на краю крыши. Азарт — вот, что владело им в полной мере! Он летел! А тренер остался ни с чем. Пусть теперь тренирует Сидора.

Жизнь была прекрасна. Кондор почувствовал хватку жертвы, скосил на человека красные глаза и полетел над океанским побережьем. У кондора на примете было одно место, где никто не помешал бы ему съесть свою жертву.

Вертолет закружил над кондором.

Но птица, сложив крылья, практически нырнула в золотистые листья кленов. Самсон почувствовал, что когти разжались, и он сам отпустил кольца на лапах. Молодой человек приземлился на опавшие листья клена и с восхищением осмотрел диковинную птицу.

Кондор сел на ближнюю скамейку и безвинно взирал на человека. Они друг другу понравились. Где-то верху кричал тренер в мегафон, но это никого не волновало.

Самсон подошел к кондору, погладил черное оперение и почувствовал в нем родственную душу. Оставалось придумать, как им жить дальше. Почему-то Самсон ощутил в кондоре неуверенность, словно он был первый день на свободе.

Решение пришло мгновенно, но показалось нелепым. Где жить хоккеисту с кондором? Конечно на льду! Самсон привык носить на себе вес хоккейной формы. Кондор весил не меньше. Он погладил птицу, и почувствовал, что его погладили в ответ. Цирк на льду! Если из него не получился выдающийся хоккеист, то из него вполне получится ледовый циркач с живыми крыльями кондора на плечах.

Кондор распахнул свои трех метровые крылья, показывая белые полосы. Дух у Самсона перехватило от такой красоты. Мы сработаемся, — подумал он. И кондор обнял его огромными крыльями в знак согласия. Между ними возникла взаимосвязь, еще неосознанная, трепетная, но она нарастала и крепла с каждой минутой. Не успел он помечтать о выступлениях с кондором, как огромная птица взмахнула крыльями и улетела.

Самсон лежал на вращающемся ложе облака, которое крутилось мимо замкнутого, панорамного экрана. Он не любил переключать каналы, но любил переключать судьбы людей. Перед ним проплывали горы и долины, реки и водопады. Он не любил сидеть, но любил лежа рассматривать пейзажи земли. Он лежал и смотрел по сторонам, пока в его голове не возникало нечто неосознанное, которое вскоре превращалось в определенную мысль.

Над экраном с пейзажами стали появляться лица людей, которые, как горы, определяли рельеф населенного пункта. В задачу Самсона входило негативно — позитивное развлечение общества. Он прекрасно понимал, что людям надо давать передышку для решения личных дел вместо переживания за общие проблемы человечества. Он дело поставил так, что известные люди откупались от него еще большей популярностью. Они выворачивали свою жизнь наизнанку на экранах, и это их спасало от еще большей кары в жизни.

Мысль о планетах и людях закончилась в голове странной фразой: «Не стоит жить на астероидах прошлого Фаэтона, надо жить на планете настоящего, и не думать всерьез о планете будущего, о Венере». Но не думать он не мог о своей Венере, которую звали Анфиса.

На газоне стояла сухая трава, коротко подстриженная. Листья на деревьях лениво шевелились в легких порывах ветра. Вода со свинцовым оттенком тихо отражала аналогичное небо. Середина лета собственной персоной бродила по земле, и рядом с летом ходила Анфиса. Она находилась в зените молодости.

Походка ее еще легка, но уже не суетлива. Она много знает, и обладает неплохой памятью. Фигура под одеждой не манит, но и не отталкивает. Это ситуация в значительной мере зависит от выбранной одежды. За ней струится тот запах духов, который подарил последний ее мужчина. Анфиса нормальная женщина. Она с тоской посмотрела на берег городского пляжа, и не заметила загорающих людей, значит, они не заметили, что идет середина лета.

Анфиса знакома с жизнью, и жизнь ее знает. И этот пляж она помнит своим телом. Сколько часов она на нем загорала! Сколько она смотрела на этот пруд с пляжа! На него она приходила в жаркие дни, когда ехать куда-либо было слишком для нее жарко. Да. Однажды она дней пять подряд одна ходила на пляж и ложилась на одно место.

В пяти метрах от нее лежал великолепный мужчина. Его накаченное тело излучало столько энергетики, что она утром вскакивала, смотрела на небо и бежала на пляж. Он приходил утром.

Тело его уже было бронзовым от загара. Она смотрела на него и вставала поодаль. Она вообще любила стоять на пляже и только иногда ложилась ногами к солнцу. Когда мужчина лежал, он ей нравился, но стоило ему подняться на ноги, он становился ей не интересным. Интеллекта в нем казалось маловато. Физически он ей импонировал, но его лицо и лоб не вызывали умиления. Он ее тоже заметил, но помалкивал. Волосы у него были, как это трава, сухие, коротко подстриженные. Они так и не познакомились.

Середина лета.

И центр напрасной ревности. Да, она последние дни страдала от ревности, то ли это любовь не уходила и держалась в ее душе остатками ревности. Он был с интеллектуальным лицом, но без признаков мускулатуры. Лицо ее устраивало, но тело не привлекало. Однако она его любила некоторое время и ревновала ко всем женщинам, с кем его видела. И вот сейчас, глядя на пустой пляж, она почувствовала, что и ревность ее больше не интересует. Настроение стало похожим на свинцовые облака.

Что дальше?

Почему жизнь женщины обязательно должна крутиться рядом с мужчиной? Она, что сама вокруг себя не может покрутиться? Да запросто! И чего она вчера весь вечер давила на кнопки телефона, а слышала одни гудки? И зачем ей в Интернете высматривать его письма? Она остановилась на берегу пустого пруда, лодки и те не бороздили его просторы.

Девушка повернула голову и увидела в траве мужчину. Он лежал спиной к ней. Эту спину она уже видела! Да, не в этом году, но видела на песчаном пляже, а сейчас спина виднелась из травы. Ей стало страшно. Захотелось убежать, куда глаза глядят. Но глаза заворожено смотрели на мужскую спину, ей неудержимо захотелось коснуться пальцами его кожи.

А кто мешает? Он один. Она одна. И лето, хоть и не жаркое, но лето. Она подошла ближе, заметила его рубашку на ветках дерева. Он лежал в брюках.

— Вы живы? — спросила Анфиса дрожащим голосом.

В ответ она услышала оглушающую тишину. Ей захотелось убежать, но некогда обожаемая спина тянула к себе.

Она нагнулась к мужчине, он резко повернулся, и она оказалась на его груди.

— Здравствуй, любимая! Долго же я тебя ждал!

Она лежала на его крепкой груди, их глаза смотрели в упор.

— Ты не из трусливых баб! Я люблю тебя, женщина! Понимаешь! Я два года не мог тебя найти! Я не знал, где тебя искать! Я шел на пляж в любой теплый день. Я ждал тебя!

Она попыталась скатиться с его груди, но он судорожно обнимал любимое тело, которым бредил так долго!

— Почему ты перестала ходить на пляж?

— Мой молодой человек не пускал меня на пляж и сам не ходил на него.

— А я!?

— Простите, но мы не знакомы! Да, я помню вас на пляже! Да, мы пять дней рядом загорали, но мы не разговаривали и не знакомились!

— А! Помнишь! Ты меня не забыла!

— Пока еще не забыла, поэтому и нагнулась. Я подумала, что вам плохо.

— Мне было плохо, но теперь я чувствую себя отлично под твоей тяжестью!

— Отпустите меня, и я поднимусь, вам станет легче.

— Я не отпущу тебя! Я тебя поймал! Ты моя! — и он впился в ее губы с такой страстью, что она невольно ему ответила.

Что с людьми делает любовь?

Она выключает их сознание из розетки совести. Совесть засыпает с чистой совестью. Двое. Их было двое. Стало нечто единое, страстное, порывистое. Они перевернулись. Его глаза смотрели сверху, они лучились счастьем! Глаза казались огромными. Его волосы прекрасным ореолом обрамляли его лицо. Он был великолепен, и как она тогда его не разглядела? А, тогда у него было очень короткая стрижка!

— Я не выпущу тебя, пока не скажешь, как тебя найти! — проговорил мужчина и тут же поцеловал ее волнующие его губы.

Она под поцелуем стала приходить в себя, но вывернуться из-под крепыша сил не было. Она вся была распластана на траве и губы были под его губами. Она дернулась туда, сюда, но он только крепче сжимал ее со всех сторон.

Он вдруг отпустил ее, сел рядом и стал смотреть на нее с таким обожанием, что ей стало неловко.

— Как вас зовут? — спросила Анфиса, смутно сознавая, что она уже знала его имя, но забыла.

— Платон.

— А я Анфиса.

— Это ж надо! Как же я тебя Анфиса искал! Скрепку бы кинула с неба, чтобы я тебя мог найти. Я уже открывал сайт «Жди меня», но что писать? Что еще девушку в купальнике с пляжа у пруда? И я вас раньше видел, но не помню, когда и где.

— Зато наши отношения проверены временем.

— Смеешься? Смейся, теперь и я могу смеяться, — и он лег на спину, но быстро повернулся, взял в руки ее ноги, прижался к ним. — Это ты! — и весело рассмеялся.

Они встали, стряхнули с себя травинки и соринки. Он надел рубашку, и они пошли, держась за руки.

Платон резко остановился и спросил очень серьезным голосом:

— Куда идем? Анфиса, ты не представляешь, как я тебя искал! Я так рад! Я так боюсь потерять тебя! Ты замужем? У тебя есть дети? Где живешь? Где работаешь?

— Все есть понемногу, — она вздохнула, ведь только сегодня она полностью порвала с бывшим молодым человеком.

— Не вздыхай, все наладится.

— Платон, ты пляжный бомж?

— Нет, BMW смотрит на тебя. Почему я был на пляже? Так захотелось. А ты, почему сегодня здесь гуляешь?

— Сама не знаю, захотелось здесь пройти. Моя зеленая Лада стоит рядом с BMW. Наши машины раньше нас встретились, как кони у стойла.

— Номер твоей машины я уже запомнил, это последняя модель, в этом году она популярная. Это уже кое-что. Но без машин у нас было больше общего, вернемся на берег?

— Что-то будет, когда до жилья дойдем, мы — расстанемся.

— Не болтай зря! Мне все равно, где ты живешь! Будешь жить со мной. Я к тебе не приеду.

— Не люблю насилия. Я буду жить дома.

— Хочешь, чтобы я тебя вновь на два года потерял? Нет, я не отпущу тебя!

— Почему меня сегодня вынесло на этот берег?

— Я тебя ждал! Я, как зверь затаился. Я знал, что ты вспомнишь мою спину на пляже.

— Сколько девочек на свете! Зачем я вам?

— Об этом говорить не стоит, ты мне нужна! Мне твоя фигура два года мерещится! Никто не может тебя заменить, и ты это прекрасно понимаешь.

И он вновь обнял ее со страстной силой и уходящим отчаяньем.

Рядом с молодыми людьми остановилась HONDA красного цвета. Из нее выскочила женщина в красном брючном костюме, с длинными черными волосами.

— Платон, это кто с тобой? Что за тихоня в твоих руках? Да отпусти ты ее!

— Полина, проезжай! Сегодня не твой день.

— Я уеду, но с тобой.

Рядом резко остановился темный FORD, из него выскочил мужчина.

— Анфиса, я передумал. Я могу передумать? Поехали домой, хватит сердиться.

— Так ее «Анфиса» зовут? Это судьба, — сказала женщина в красном и повернулась к сухощавому мужчине. — Вы брошенный? Анфиса вас бросила? Можно я вас подниму?

Самсон посмотрел на бледную Анфису в объятиях Платона и на яркую Полину.

— Поднимайте! — сказал решительно бывший мужчина Анфисы. — Меня зовут Самсон, чтоб вы знали.

— Четыре человека, надеюсь четыре машины, а надо сделать две пары, — растерянно проговорила Полина.

— Машины оставляем здесь, и едем на берег пруда, — четко сказал Платон.

— А, пошли, — сказал Самсон.

Все четверо пошли к берегу. Самсон посмотрел на сухую траву, увядающую на берегу пруда, сбегал к машине, взял сдутый надувной матрас с насосом и догнал людей. Он быстро накачал матрас и предложил дамам на него сесть. Они отказались, тогда он сел. Рядом с ним села Полина.

Платон взял Анфису за руку, и они вдвоем быстро пошли к машинам. Она села в BMW и они поехали. Анфиса почувствовала тяжесть на плечах и странное дыхание. Она увидела крупные лапы собаки и отменную собачью мордочку крупных размеров.

— Хорошая, хорошая, — выдохнула Анфиса собаке.

— Это он, его зовут Львиный Зев. Можно Зева де Люкс, как удобно, но лучше Зев. Он всегда меня сопровождает.

— Мы куда едем? — спросила Анфиса с нервной дрожью, глядя больше на собаку, чем на Платона.

— Сегодня выходной день у меня, и у тебя тоже. Мы поедем туда, куда глаза глядят. Первым делом нам надо повенчаться, поэтому мы поедем в Загорск. Там чинная обстановка, она способствует очищению блудных мыслей. Ты Полину видела? Моя бывшая дама сердца, ей храмы и соборы не помогают.

— Мы едем венчаться?

— Не совсем так, но близко. Послушаем пение колоколов, и ты легко забудешь Самсона. Мы с тобой пройдем обряд очищения. С экскурсией погуляем между храмами и в один обязательно зайдем. Сегодня день самый раз для таких мероприятий. Там есть особая святая вода. Выпьем — помолодеем. Душа наша и очиститься от скверны прежних отношений.

— Как у тебя все серьезно.

— Я тебя долго ждал, уже забывать стал.

Все так и было. Через Гефсиманский черниговский скит и святой источник они вышли в новую жизнь, в которой пока все было по-старому.

— Платон, вы меня не спросили о моей семье.

— Ты о чем? Ты одна гуляла в выходной день. Так, где твоя семья? Твоя семья — это ты.

— Почти угадал. Тебя волнует: сколько мне лет? Кем работаю?

— Это ни вопрос. Я могу ответить кто я. Я работаю менеджером по продаже электронных товаров высшего качества, хотя по образованию я электронщик. Знаешь, кого я видел? Ко мне приходили певцы и актеры. Я теперь всех актеров без телевизора вижу.

— Ты почему хвалишься?

— Прости, Анфиса, я помечтал. Я охранник, обычный временный охранник. А актеров я на самом деле вижу, но они меня не видят.

— Замечательно, а вдруг ты дворник на Мосфильме? Вообще тогда всех знаешь.

— Я не дворник. Я совсем забыл, мне сегодня в ночь выходить. Я тебя подвезу к твоей Ладе, и мы разбежимся.

Платон высадил Анфису у машины, и быстро поехал в сторону городской больницы. У него отец лежал в реанимации с обширным инфарктом, сегодня он мог его увидеть. Отец казался тенью самого себя. Он был абсолютно бледный, похудевший, какой-то прозрачный. Если бы не бригада врачей из реанимационного отделения его бы уже не было на свете. Отец выглядел живым покойником.

Ужас охватил все существо Платона, он не сказал Анфисе истинной причины поездки в Загорск. Он там молился за отца, но мысленно, вслух он этого делать не мог. Он не сказал ей, что лежал в траве у пруда от страха за жизнь отца. Платон любил отца. И теперь он видел его живого. Платон Анфису вообще почти забыл, но вспомнил пляжной памятью, лежа на земле. Она своим присутствием помогла ему выйти из транса, она на него положительно повлияла.

— Сын, почему с таким ужасом на меня смотришь? — тихо проговорил отец.

— Прости, отец, ты прекрасно выглядишь.

— Не хорошо обманывать старших. У меня для тебя есть информация. Когда я был между небом и землей, я видел тебя с женщиной, но это была не Полина. У нее желтая Лада, она твоя женщина от природы, — сказал отец и потерял сознание.

Платон позвал медсестру, которая в свою очередь вызвала врача. Скоро подошла его мать, Инесса Евгеньевна. Он ушел из больницы, думая над последними словами отца. Если бы так было все на самом деле! Анфиса ему понравилась, но и только.

Анфиса, выйдя из BMW Платона, почувствовала подставу, она ощутила себя брошенной, обманутой. Ее использовали и выкинули, как пакет. Посмотрев вслед уезжающей машине, она перевела взгляд на берег пруда. На берегу лежал надутый матрас и рядом с ним в странной позе лежал мужчина. Она вздохнула и решила посмотреть, кто там ее ждет на этот раз. Берег пруда вновь был пустынным.

У надувного матраса лежал Самсон лицом вверх. Он был ни жив, ни мертв, но шевельнуться не мог.

— Самсон, что произошло? Что с тобой? — участливо спросила Анфиса.

Он замычал и показал на сердце пальцем.

— Я вызову врача, — сказала она и стала набирать номер скорой помощи на сотовом телефоне.

Самсона увезли в больницу и положили в палату, куда в тот же день перевели отца Платона из реанимации. Его отца в палате окрестили Дмитриевичем, на что тот не обижался, он привык к обращению по отчеству.

Глава 4

Через пару дней Самсон и Дмитриевич могли вполне сносно разговаривать, естественно их волновала причина их сердечных неурядиц. После нескольких фраз о том, что было до приступа они пришли к выводу, что причина их болезни одна и зовут ее очень скромно — Полина. Она была девушкой или женщиной Платона. Она была столь яркой особой, что руки мужчин тянулись к ней, думая, что их руки растут из ее тела.

Дмитриевич по простоте душевной тронул рукой Полину, он практически случайно коснулся ее тела. Она взвизгнула и прыснула ему в лицо некий газ из баллончика. Он надышался этой прелести до инфаркта.

Самсон оказался покрепче. После отъезда Анфисы с Платоном, минут через пять он полез к нежному телу Полины и глотнул газ из баллончика. Краткая история сердечных воздыхателей яркой женщины закончилась на соседних кроватях в больнице. У них мелькнула светлая мысль подать на нее в суд, но, поговорив, они решили этого делать не следует.

В следующий раз Анфиса и Платон встретились в больнице. Она пришла к Самсону, а он к отцу, Дмитриевичу. Больные с истерическими смешками рассказали причину своей болезни. В сторону Полины летели словесные шишки до тех пор, пока они не выговорились. Мужчины замолчали.

Самсон посмотрел долгим взглядом на Анфису и сказал:

— Совет вам да любовь.

— Самсон, я не выхожу замуж за Платона! Я к тебе пришла! Ты вылечишься и вернешься ко мне.

— Вряд ли. Но ты приходи, кроме тебя ко мне никто не придет.

Сказав вежливые слова прощания, они разошлись.

Платон сел в свою машину. Анфиса села в свою Ладу. Они разъехались. Он поехал к Полине, злой на нее до крайней степени. Ведь он ее газ уже проходил! И вот две новые жертвы на больничной койке лежат. Где она эти баллончики берет? Выкинуть их и дело с концом. Так он мечтал по дороге.

Полина физически не выносила мужских прикосновений, она их терпеть не могла. Драться со всеми, кто западал на ее внешность, ей было не под силу. Она добыла баллончики с неким газом, он сужал сосуды человека, попадая в дыхательные пути. Дмитриевич много глотнул, да и стар был для таких злых шуток.

В Полине таился комплекс неполноценности, она и с Платоном вела себя, как девушка. Посмотреть на нее, так только что с Тверской улицы пришла, а на самом деле, у нее не было ни одного мужчины. На Тверской улице она посещала магические по своей престижности магазины и не более того. Разумеется, она видела моду этой улицы, и она отражалась на ее внешности.

Платон любил Полину, но он был нормальный мужчина, поэтому из-за нереализованных желаний, так крепко вцепился в Анфису. Он изнемогал от элементарных мужских желаний. Все просто, как само устройство мира человеческих отношений.

Анфиса думала в это время о том, почему для современного инженера вредны шахматы. Почему? Для того чтобы создавать современную технику, нужны чистые мозги, и если человек тратит их на тяжелую литературу и умные шахматы, то его элементарно не хватит на длительное служение науке.

Его мозги сорвутся на пустых хлопотах.

То, что хорошо было для шаха десять веков назад, то плохо для современного инженера. Поэтому инженер не имеет права отдавать себя гарему женщин. Он истощиться раньше времени, не выработав свой научно-полезный потенциал. Это аксиома.

А потом она стала думать о Платоне, неплохо они съездили на экскурсию и вовсе он не тупой, как она думала о нем на пляже два года назад. Он скорее крутой и таинственный. Самсон и Полина пусть пообщаются. Внешне они друг другу подходят.

А проблемы Полина скорее всего в том, что она не нашла того, кто полюбил бы ее быстрее, чем она, как фокусник вытащит свое оружие против мужчин. Нужен мужчина с быстрой реакцией, который бы ее обезвредил. Интересная мысль. Платон с ней справлялся, но терпенье его иссякло. Полину надо непременно наказать настоящей любовью. Анфиса задумалась, хорошо бы на это уговорить Самсона, если он не побоится к ней еще раз подойти.

Анфиса позвонила Платону и сказала:

— Платон, спасибо за поездку! У меня есть просьба, направь Полину в больницу к Самсону, чтобы она посмотрела на результат своей газовой атаки, которая плачевно оканчивается.

— Анфиса, Полина девушка непредсказуемая. Попробуй ее уговорить сама, — ответил он.

Анфиса позвонила Полине:

— Полина, извини, что я тебя тревожу, но Самсон лежит в больнице, он не понял, что с ним произошло. Ты не могла бы его посетить?

— Запросто. Говори номер палаты и отделение. Хорошо, я к нему заеду.

Анфиса помахала головой от негодования, но лишнего слова не произнесла. Тогда она решила предупредить Самсона по телефону:

— Самсон, к тебе Полина едет. Будь любезен, предупреди мужчин, чтобы руки свои в карманах держали и ее не трогали.

— Анфиса, а ты меня не могла раньше предупредить?

— А кто знал? Ты сейчас не попади в ту же ситуацию.

Полина приехала в больницу. Она зашла в палату и увидела, что все мужчины держат руки в карманах. Она сама поставила передачу на тумбочку Самсона и сказала:

— Здравствуйте! Выздоравливаете! — и, повернувшись в сторону Самсона, добавила: — Простите, но и вы были не правы.

— Согласен, я поторопился, — сказал Самсон, не вынимая рук из кармана.

— Самсон, я думала о тебе…

— А почему не вызвала скорую помощь? Если бы не Анфиса…

— Я прыснула в тебя газ и ушла, откуда мне было знать, что ты копыта откинешь?

— Грубо как… Полина, ты яркая, красивая женщина…

— Я об этом наслышана. Меня не надо трогать руками!

— Не буду трогать тебя руками, пока сама не попросишь. Ты меня бросила…

— Не начинай. Если я тебе нужна, то будь добр, не будь нудным.

— Анфиса ушла…

— Анфиса недалеко ушла, а к Платону. Найти ее можно. Я ее знаю, она тебе не подходит. Тебе я подхожу.

— В этом есть доля истины, но что мы с тобой будем делать? Что!?

— Спокойно, Самсон, лечитесь, а там посмотрим! Я приеду к вам завтра, — и она быстро вышла из палаты.

Мужчины смотрели на Полину во все глаза, и держали руки в карманах, пока она не скрылась из виду, потом подошли к Самсону.

— Ничего себе женщина! — проговорил один.

— Отменная дамочка! — выдохнул второй.

— Повезло тебе! — выкрикнул третий.

— Самсон, бойся ее, — предупредил Дмитриевич.

— Я знаю. Но она такая красивая, ребята! — восторженно воскликнул Самсон и потянулся к полиэтиленовому пакету на тумбочке.

Мужчины по очереди исповедовались о своих подвигах на личном фронте. Самсон слушал их и ел, ел, все меньше вспоминая Анфису, думая только о Полине.

Полина, после посещения в больнице Самсона, выбросила все баллончики с газом. Она встретила его из больницы и привезла его домой. Раньше у него была комната в трехкомнатной квартире, когда он жил с родителями, но питался он отдельно от них, и вел скромный образ жизни. Родители его имели дачу, куда он редко ездил. Он сдавал белье в прачечную, потому что не хотел обременять родственников ничем.

Женщин у него практически не было, он со всеми дружил и заигрывал. Он умудрился купить комнату в чужой квартире, потом квартиру в старом доме. Полина прониклась к Самсону участием. А он ее практически не касался.

Долго такие отношения продолжаться не могли. Полина стала замечать, что перестает быть яркой женщиной, она стала полнеть, дурнеть.

Она уже не смотрелась в зеркало, словно ее сглазили. Она становилась похожей на него.

Самсон тоже стал прибавлять в весе после больницы, но не мышечную массу, а элементарную жировую прослойку. Полина вспоминала свои редкие отношения с Платоном все реже и реже.

Раньше она была яркой женщиной и вела насыщенный образ жизни, тогда и купила алую машину, теперь она этой машины стыдилась и хотела ее поменять. Прежний ее мужчина водил ее на приемы и презентации, на которые его приглашали клиенты.

Они расстались, когда он полез к ней с нормальными мужскими намерениями. Она достала газовый баллончик, и он выбил его из ее руки. На этом презентации прекратились.

Анфиса решила заняться вплотную Платоном, но он оказался неуправляемым и ей не подчинялся. Она билась, как рыба об лед и все безуспешно. Она хотела уже махнуть на него рукой, и тут услышала звонок в дверь. Она заглянула в глазок и увидела цветок.

— Эй, кто там? Я не открою дверь, пока не увижу вас.

— Анфиса, это я, Платон.

— Ты!? — удивленно воскликнула Анфиса, открывая нервно дверь.

Между ними красовался огромный букет цветов. Платон вошел в квартиру. Цветы поставил в вазу. Он прошел в комнату, сел на диван. Перед ним стоял журнальный столик.

— Нормально живешь, Анфиса, — сказал он, крутя головой.

— Не жалуюсь.

— А я с родителями живу, — без эмоций вымолвил Платон.

— Я поняла.

— Ничего ты не поняла, — нервно заговорил он. — Мы взрослые люди, а ведем себя, как подростки. Жизнь мимо проходит!

— От меня, что требуется? — раздосадовано спросила Анфиса.

— Прости, я погорячился. Ничего у нас не получится! — с истерическими нотками в голосе проговорил крепкий на вид мужчина. — Я сейчас один. Приходи ко мне.

— Ты уже пришел ко мне, а Самсон сейчас с Полиной любовь крутит.

— Я в курсе. Я не против их пары. Хочу сделать тебе предложение: «Выходи за меня замуж!»

— Отлично! Ты у меня спросил: свободна ли я?

— Согласишься, будешь свободная для меня. Ты мне подходишь.

— Я это знаю. Но у меня есть еще один бывший гражданский муж и это не Самсон, хотя я сейчас одна.

— Возьмем его к себе! — удивился Платон своим словам, а еще больше он удивился тому, что у Анфисы был кто-то до него и кроме донжуана Самсона.

— Он иностранец. Я от него сбежала, теперь одна живу. Он привык жить с пирамидами, а я не могу с ними жить. У меня аллергия на чужой климат, поэтому меня он отпустил домой полюбовно. Я покрываюсь волдырями размером со смородину, стоит мне выйти на солнечную улицу на его родине.

— Размером с черную или красную смородину?

— Белую смородину. Я серьезно говорю.

— И я не шучу. А здесь я на тебе волдырей даже на пляже не видел. Так, что было с тобой раньше?

— Помнишь, когда я лежала на пляже, а к тебе не подходила? Тогда я вернулась на родину, мне так хотелось на солнце полежать и не покрыться волдырями! Земля одна, а солнечная радиация разная. Моя кожа выносит только наш климат с прохладным летом.

— Я понял, что виновных в твоей истории нет. Как твой гражданский муж посмотрит на твою законную женитьбу?

— Он в том году сам женился. Я живу одна.

— Славно, одна жизнь у тебя за бугром осталась, вторая жизнь здесь не получилась с Самсоном. Мое предложение остается в силе, я не богат, но есть машина и квартира с родителями.

— Я поняла, и почти могу выйти за тебя замуж! Но еще Самсона надо пристроить, чтобы он нам не мешал.

— Он кто тебе? Поподробнее, если можно.

— Друг. Друг и все. Он меня поддерживал морально, но не материально со дня знакомства.

— Тогда Самсон с Полиной пара.

Слишком серьезный разговор ограничивал любовные импульсы. Платон и Анфиса просто беседовали за чашкой чая и расходились по домам. Они договорились о том, что каждый из них будет жить у себя дома, не обременяя друг друга семейными отношениями.

В дверь позвонили. Анфиса открыла дверь, думая, что пришел Платон, но за дверью стоял его отец Дмитриевич:

— Анфиса, я хочу познакомиться с будущей невесткой.

— Проходите, — сказала Анфиса, пропуская в квартиру предполагаемого родственника.

— Я по делу. Я хочу, чтобы вы стали моей женой, а со своей женой мы давно живем в разных комнатах.

— Вы нормальный человек?

— Вполне. Зачем тебе мой Платон. Я — лучше.

— Да вы еще от инфаркта не отошли!

— А я такой! И у меня есть для тебя подарок, а у моего сына жабу в болоте не выпросишь, — и пожилой мужчина достал из внутреннего кармана пиджака коробочку, обтянутую желтым бархатом.

— Не надо мне подарков! Идите домой! Понятно, почему в вас Полина разрядила газовый баллончик!

— Не смей вспоминать! Смотри! — и он открыл коробочку.

В коробочке лежал малюсенький сапфир.

Анфиса так была поражена, что даже не рассмеялась.

— Это сапфир из усыпальницы фараона.

— Чудно. Откуда там взялся сапфир? Как он к вам попал?

— Я был членом экспедиции в тайны пирамиды, и нашел этот камешек. Наша экспедиция спустилась в гробнице. Люди хватали все, что под руку попадало, но потом не могли выйти из усыпальницы. Они погибли почти на месте. Я стоял наверху. Один человек, умирая, бросил горсть самоцветов на песок. Это все, что он вынес из гробницы и прожил больше других. Те, кто брал больше — жили меньше, они не доползли до выхода. Я не выдержал, взял маленький сапфир и больше ничего. Я тогда был совсем молодым человеком.

— Почему мне такая честь? — прошептала Анфиса, с восхищением взирая на янтарное чудо.

— Анфиса, ты вытянула Платона из тяжелой депрессии и спасла меня. Ты заслужила награду. Нет, замуж за меня выходить тебе не надо, — это моя дежурная шутка, которую не поняла Полина. Если у вас с Платоном будет ребенок, то я буду счастлив, тогда и сапфир будет принадлежать моему внуку.

— Спасибо, — искренне сказала Анфиса, забирая протянутую коробочку.

Но бархатная коробочка выпала из ее рук. Сапфир выпал из желтой коробочки. Ноги пожилого человека подкосились. Он упал, протягивая из последних сил руку к сапфировому зернышку. Ему стало плохо.

— Господи! — вскричала Анфиса. — За, что мне эти испытания!? — и она стала вызывать врача.

Анфиса с ужасом взирала на сапфир фараона. Она боялась взять в руки древнее сокровище, и понимала, что его надо спрятать от людей. Ей показалось, что ее убьет током, если она рукой коснется сапфира. Она взяла пинцет через резиновые перчатки, подняла пинцетом с паркета сапфир фараона, положила его в желтую коробочку, и спрятала ее.

За окном заревела сирена. Врач выслушала Анфису, она поняла, что больной недавно перенес обширный инфаркт. Пожилого человека вновь увезли в больницу. Анфиса вышла на улицу, посмотрела на стриженый газон, вспомнила сапфир фараона, села на скамейку и задумалась.

После смерти отца, Платон расхотел жениться на Анфисе. У него была трехкомнатная квартира с родителями. Мать ему не мешала, а помогала, и жена ему теперь была ни к чему. Анфиса Платону про сапфир фараона ничего не сказала, и на отказ жениться на ней не обиделась.

Она спросила у будущего наследника:

— Платон, а не остались ли желтеющие бумаги в архиве отца?

Платон такому исходу дела очень обрадовался и пригласил Анфису посмотреть бумаги отца. В одном шкафу она обнаружила стопку папок с бумагами. Она сложила архив в четыре полиэтиленовых пакета и с помощью Платона донесла их до машины. А он был рад избавиться от старого, пыльного хлама отца.

Полина, прослышав об изменениях в судьбе Платона, явилась к нему с повинной. У него глаза от изумления раскрылись, как пятирублевые монеты: перед ним стояла бурая дурнушка. От прежней красоты Полины почти ничего не осталось.

— Полина, где тобой мыли пол?! — воскликнул удивленный Платон.

— Я так изменилась?

— Ни то слово, ты обветшала, как старая тряпка.

Она подошла к большому зеркалу, осмотрела себя и пролепетала:

— Я давно такая.

— Бросай Самсона, и возвращайся ко мне. Я расстался с Анфисой, она слишком самостоятельная девушка. С тобой мне проще и легче.

— Я не против тебя, — затравленно сказала Полина.

— Какая ты теперь! Ой, что из тебя сделали, уму непостижимо! — все не переставал удивляться Платон. — Принимай хозяйство в свои руки: убирай, готовь еду, и меняй все на свой вкус. Действуй! Мама постоянно на работе.

— Я, что от домашних хлопот красивее стану? — с наивным притворством спросила Полина.

— Красивее вряд ли, но стройнее станешь, если не будешь съедать все, что приготовишь.

— Такая перспектива меня не радует, лучше помоги мне поменять красный автомобиль на любой другой.

— Ой, совсем потухла девочка. Нет, не помогу. За какие заслуги твои передо мной я должен тебе помогать и тратить свои купюры? Я тебе предложил быть хозяйкой в моем доме? Ты отказалась. А я отказываю тебе.

— Ты предложил мне стать твоей домработницей.

— А в чем разница? Я не понял! — искренне удивился Платон.

— Пока. Я ушла, — сказала Полина, захлопнув за собой дверь в прошлое.

Полина вышла от бывшего друга с внутренней обидой на всех мужчин. Но солнце светило, трава зеленела, грустить не хотелось, и одной быть тоже не хотелось. Самсон ее больше не привлекал, он вел холостой образ жизни. Она знала, что он богатый, его карманных расходов ей бы на новую машину точно хватило! Но у него и рубля не выпросишь, — это она знала по личному опыту, хотя Анфиса утверждала, что он щедрый. Но когда это было!?

Пошла Полина домой, а навстречу ей шла Анфиса. Девушки остановились, испытующе посмотрели друг на друга.

— Полина, ты от Платона идешь к Самсону или, наоборот? — с легкой обидой спросила Анфиса.

— А ты от Самсона к Платону? — не удержалась Полина.

— Отлично, так и пойдем по своим новым местам.

— Анфиса, Платон сказал, что вы разошлись, — обиженно сказала Полина. — А ты к нему идешь. Он мне предложил быть хозяйкой в его доме.

— Надеюсь, ты не отказалась? — тревожно спросила Анфиса.

— А вот и отказалась! — неожиданно гордо ответила Полина и пошла домой.

Мать, открыв дверь Полине, сказала, что купила посудомоечною машину, и ее уже установили.

— Спасибо, мама! Я буду жить дома! — воскликнула Полина, и стала рассматривать новую посудомоечную машину на кухне. Сама кухня сияла всеми светлыми поверхностями. Она с наслаждением оглядела творение рук матери. Ей осталось вымыть руки, а мама уже ставила на стол тарелки с едой.

— Хорошее решение, живи дома, — ответила довольная ее решением мать.

На следующий день Анфиса рассказала Платону о том, что именно обнаружила она в бумагах. Оказывается, его отец некоторое время был археологом, а потом резко сменил профессию. Еще она нашла подтверждение тому, что он был участником экспедиции в гробницу фараона. Эта новость Платона не удивила, в раннем детстве нечто подобное он слышал из разговора родителей. Анфиса спросила:

— Есть ли в доме сувениры из гробницы?

Он ответил:

— Ничего подобного никогда в доме не было, либо мне об этом неизвестно.

Анфиса ушла домой, оставив Платона одного. Ее мысли работали в другой области. Ее первый гражданский муж жил в стране Пирамид, откуда привез отец Платона сапфир фараона. Совпадение было несколько странным. Сама она туда поехать не могла, аллергия на жаркое солнце у нее была очень сильная. Жару и сухой климат она не переносила. Ей хотелось дождливой погоды, а там дождей практически не было. Желтый песок, желтая коробка. Отдать сапфир фараона государству и дело с концом, — иногда такая мысль посещала Анфису, но расставаться с реликвией ей не хотелось, но и хранить у себя боялась.

Анфиса достала с полки книгу Пруса «Фараон», полистала, почитала. Она эту книгу читала раньше, но теперь искала в ней нечто другое. Когда-то она прочитала эту книгу на одном дыхании, сейчас читала критически. Ответа на свои вопросы она не находила. И что она хотела узнать? Напомнить себе историю страны Пирамид? Она историю помнила.

И вдруг ее осенила простая мысль, несмотря на то, что все цивилизованные люди всех стран в разные времена знали историю страны великих Пирамид, на самом деле никто этой истории не знал и не знает! Глупо? Но это ее личное мнение. Историю знают все, и не знает никто. Эта мысль стала навязчивой. Можно сказать, что все человечество греет руки и мысли у Пирамид, делает свои предположения и догадки, но чего-то безумного и главного никто не знает. Что имеет она в виду? Сапфир Фараона.

Впору спросить:

— Сапфир, скажи, что ты знаешь об истории страны Пирамид?

Она достала желтую коробочку, поставила ее на книгу «Фараон», посмотрел на сапфир, и спросил, перефразировав слова Пушкина:

— Свет мой, сапфир, скажи, да всю правду доложи! Правда, что ты сапфир Фараона?

Что Анфиса захотела услышать от маленького камушка, похожего на маленький камушек с морского пляжа, которому пару тысяч лет? Она видела мумии людей в Эрмитаже, и отшатывалась с ужасом от таких экспонатов. А, что если камешек поднести к мумии человека? Вдруг они из одного столетия или тысячелетия?

Сапфир молчал. Анфиса с этим зерном покой потеряла, и совсем забыла о Платоне, настоящем наследнике этого зерна, хотя его отец отдал его Анфисе!

А, что если он хотел уберечь сына от подобных мыслей? Вполне возможно. Из этого следует, что теперь она настоящая владелица янтаря Фараона, но неизвестного какого. Жаль, что она не историк, изучила бы сапфир с точки зрения науки, диссертацию бы из него сделал. Какая ей польза от камешка фараона? Никакой. И покоя тоже нет. Одни пустые мысли.

И вдруг она почувствовал, что сапфир считал информацию книги. Хотите — верьте, хотите — нет, но сапфир стал чуть больше. Анфису вдруг осенило, что сапфир надо вернуть Платону.

Тем временем, Самсон накопил деньги и купил себе квартиру в старом доме на далекой окраине города. Родственникам он ничего не сказал. В их отсутствие он вывез свои вещи на новое место жительство и сменил место работы. Его родственники потеряли его след.

Мать его очень переживала неожиданный отъезд сына в неизвестном направление. Она зашла в открытую, пустую комнату сына, где он вымел весь мусор после сборов. Женщина схватилась за сердце и с трудом дошла до своей комнаты. Долго лежала и не могла понять, что произошло, и главное: почему? Сын жил тихо, ни с кем не скандалил, и вдруг исчез. Она терялась в догадках. Вечером вся семья пыталась выяснить, кто и что знает об исчезновении Самсона из дома. Никто и ничего не знал.

На следующий день мать позвонила ему на работу, но там ответили, что он уволился, а куда устроился, не знают. Она уехала на дачу. Она вспомнила отца Самсона, который всю жизнь работал геологом, и дома практически не бывал.

Самсон осваивал новое жилье, а заодно знакомился с соседями. Он залез на стремянку, пытаясь повесить шторы на высокие окна, и чуть не рухнул с лестницы: в окно он увидел известную телевизионную ведущую собственной персоной! Оказывается, в этом доме жили ее предки!

Соседи ему об этом говорили, но им он не сильно поверил. Оказалось, правда. Он посмотрел на телевизионную ведущую некогда популярной передачи и слез со стремянки. Он еще раз посмотрел из окна своего второго этажа вниз, но ее уже там уже не было.

С Самсоном при любой возможности заигрывали все три соседки: мать и две дочки. Он выбрал для разговоров младшую дочь, она еще была старшеклассницей, и более общительной, чем ее старшая сестра. Девушки быстро почувствовали жадность нового соседа, и они были правы: он опять копил деньги.

Полина взяла себя в руки и определила свой внешний облик: он не должен быть ярким, и не таким бурым, как сейчас. Она решила взять средний курс на приятную внешность.

Девушка повторила языки, которые учила в экономическом колледже, нашла работу в международной организации. Ее зарплата резко подскочила вверх. Она с удовольствием летала в самые разные страны, куда ее посылали по делам фирмы.

Она просто купалась в деньгах! Полина сама сменила машину и одежду, и готова была купить новую квартиру в стартовом доме. Мать Полины, глядя на дочь, не могла нарадоваться. Полина только познавала любовь. В очередную командировку она поехала в Северную Африку. Закончив служебные дела, она сфотографировалась на верблюде в национальной одежде. Когда она отошла от верблюда, к ней подошел красивый мужчина и заговорил на русском языке.

Мужчина спросил у Полины:

— Извините, а вы Анфису случайно не знаете?

— Анфису? — переспросила Полина.

— Да! — воскликнул он. — Вы с ней знакомы? Как она там живет? — И от любопытства вытянул лицо.

— Случайно знаю одну Анфису, она прекрасно себя чувствует.

— Это хорошо, а то ее последнее время аллергия замучила. Вот думаю к ней поехать, — и тут же с тревогой спросил: — Анфиса замуж не вышла?

— Нет, замуж Анфиса не вышла, но предложение руки и сердца получала, — ответила Полина.

— Не скучает она без меня, — с укоризной заметил мужчина и поник головой.

— Почему загрустили? Если она не может к вам приехать, то вы к ней поезжайте и немедленно! — бодрым голосом проговорила Полина, понимая, что таким образом одной соперницей на пути к Платону у нее будет меньше.

— Поехать к Анфисе? — спросил мужчина. — Спасибо, вам девушка, я к ней сам поеду, — сказал он и пошел к гостинице.

Полина долгим взглядом посмотрела вслед мужчине, и ей захотелось побежать за ним. Она сбросила камуфляж, отдала его фотографу, стоящему рядом с верблюдом и побежала за мужчиной.

— Возьмите меня с собой! — крикнула она ему с улыбкой до ушей.

Мужчина остановился и посмотрел на молодую женщину с любопытством. Она была такая привлекательная! У него возникло ощущение, что он ее когда-то видел. Полина встретилась глазами с мужчиной и покраснела до кончиков ушей, в ее голове промелькнуло желание далекое от пристойности. Она всю жизнь отталкивала от себя мужчин, и вдруг была готова сдаться без боя, только что встреченному мужчине, да еще бывшему мужчине Анфисы!

— Придется знакомиться, — с улыбкой ответил мужчина.

— Меня зовут Полина. Я не замужем. Детей нет. Здесь я нахожусь в командировке по делам своей фирмы, — скороговоркой сказала она.

— Меня зовут Искандер, я учился на Севере и там встретил Анфису. Теперь я живу один. Новая жена родной мне не стала, детей не родила.

— Знаете, я все задания фирмы выполнила, после командировки у меня намечался двухнедельный отпуск. Я могу с вами провести эти две недели. Зачем вам менять климат? Я жару нормально выношу. Я от природы с карими глазами и черными волосами, а Анфиса с серыми глазами и светлыми волосами. Она северянка, ей на самом деле в жару плохо, — сказала Полина и с надеждой стала ждать его решение.

— У меня есть две недели на отдых с вами, — ответил довольный таким решением вопроса Искандер. — Но жить мы будем не в гостинице. У меня есть приятель, у него есть приличный особняк. Мы поедем к нему.

Вечером они были на новом месте. Чтобы не будоражить совесть хозяина особняка и его близких родственников, Полина изображала жену Искандера. Длинные черные волосы Полины действовали на южных мужчин успокаивающе. Паре выделили две комнаты. Полина оказалась в одной комнате с Искандером. Газового баллончика при ней не было! Она искупалась перед сном и была свежа и невинна.

Искандер принял душ в стеклянной кабине и вышел к ней с полотенцем на бедрах. Он был мужественен и прекрасен! Постель под балдахином ждала их. Легкий ветерок из кондиционера покачивал бахрому занавесок.

Это была первая ночь Полины с настоящим мужчиной! Раньше она всех мужчин водила за нос, а теперь она отдалась Искандеру с такой южной страстью и напористостью, что сама от себя такой распутности и раскованности не ожидала. После искренней взаимной любви с первого взгляда, они еще успели выспаться.

Глава 5

Анфисе всю ночь снился кошмар. Ей снился Искандер. Она пыталась его вернуть себе, но у нее ничего не получалось. К утру Анфисе приснился сон: Искандер и Полина спят вместе.

Этого сна она не выдержала и проснулась окончательно. Она села на постель, посмотрела в небо и почувствовала любовь бывшего любимого человека с новой пассией. К ней всегда сквозь любые расстояния доходили его флюиды любви, даже тогда когда он второй раз женился.

Сейчас этой астральной связи с бывшим любимым — не было.

Связь прервалась. Он о ней больше не думал. Анфиса об Искандере думала с затаенной грустью. Она знала, что если будет грустить, то он тоже будет грустить о ней, а жить надо с тем, кто есть. И она держала свои чувства закрытыми для прочтения другими людьми. Но нарушенную связь с Искандером она хорошо почувствовала!

Мысли Анфисы невольно переключились на Платона и его неподдельную страсть в траве на берегу пруда. Она вздохнула и пошла на кухню. Заварив кофе, она вспомнила про сапфир фараона. Удивительно, но и это янтарное зерно ее перестало волновать. Пусть оно будет у своего хозяина, но ее оно больше не потревожит, — так решила Анфиса этот трудный вопрос, терзавший ее последнее время.

Платон, выслушав отказы двух женщин в помощи по ведению его домашнего хозяйства, сам взялся за обновление быта и окружающей действительности. Мать в этом ему не помогала. Он привел квартиру в порядок. Важно, чтобы в доме все само делалось. Пока он был занят, о девушках не вспоминал.

Закончив тяжкий труд, вспомнил, что ему никто не звонил, и никто не тревожил, а пора бы. По привычке Платон позвонил Полине, ее мать ответила, что она в дальней командировке. Он позвонил Анфисе. И, о, чудо! Анфиса была рада его слышать и видеть. Приятно!

Мать поджидала Полину из очередной командировки, но лишь услышала ее голос по телефону:

— Мама, я задержусь на пару недель, — после этих слов, слышимость пропала.

Вечером без предварительных звонков пришел Степан Степанович к матери Полине. Ему надоело жить в одиночестве, и он решил начать общение с одной из своих прежних подруг. Мать Полины, Любовь Сергеевна, пригласила его в дом под предлогом, что много приготовила еды к приезду Полины, а дочь задерживается.

Степана Степановича долго упрашивать не пришлось, услышав слово «еда», он пошел в дом без оглядки на ситуацию. Любовь Сергеевна с удовольствием выставила на стол курицу тушеную в соусе с картофелем, пару салатов, свежий торт.

Достала наливочку в хрустальном графине собственного приготовления из дачных ягод. Он ел и съел все, что стояло на столе. Она так была занята кормлением голодного мужчины, что мысли о Полине выскочили из головы.

Выпив наливочки, Степан Степанович поделился с Любовью Сергеевной большим секретом, а именно тем, что с ее дочкой у него ничего не было, что она в него только направляла газ из баллончика.

Любовь Сергеевна не удивилась, она привыкла к неприступности своей Полины и жалобам на нее мужчин всех возрастов. Она пила наливочку из маленького хрустального стаканчика и с удовольствием слушала новую исповедь жизни. Она во время поддакивала ему и вздыхала. А он спешил выговориться, пока его слушали с такой добротой.

Чарочка за чарочкой и за окном наступила глубокая ночь. Степан Степанович посмотрел на темень за окном и сказал, что в пьяном виде домой не пойдет. Любовь Сергеевна ему ответила, что он абсолютно прав и постелила для него постель на диванчике. Он лег и отключился.

У женщины наступило бабье лето, за окном еще зеленели деревья, а ей Бог послал кусочек счастья в виде Степана Степановича.

Он, проснувшись утром, поел, попил и отбыл на службу, а на ужин он уже был приглашен. В его семье все питались по своим углам, и кто чем, и такого домашнего уюта он не знал. Его мать не успевала всех накормить, либо не хотела это делать. А у Любви Сергеевны было много неиспользованной энергии. Она рано овдовела и вела размеренный образ жизни, вот и сохранилась.

Степан Степанович с радостью отработал день, зная, что его ждут и накормят без затрат с его стороны. О тратах он пока не думал. Любовь Сергеевна словно помолодела, она за сутки расцвела и светилась изнутри.

Отбивные из натурального мяса со сложным гарниром на большой, плоской тарелке уже ждали мужчину. Салатики стояли в хрустальных салатницах. Хлеб лежал в плетеных из соломки тарелках. Наливки не было, но был чай, а вишневое варенье в вазе томно поблескивало.

Он ел с наслаждением.

Он наедался. Он блаженно жмурился, как кот. Его животик давил на брючный ремень.

— Степан Степанович, я принесу тебе спортивный костюм, купила по случаю, а носить некому, — сказала Любовь Сергеевна, и действительно принесла спортивный костюм, который подошел ему.

Он переоделся и плюхнулся в кресло. Она пододвинула к нему столик на колесиках со стеклянной столешницей. На стекле стояла ваза с мытыми фруктами, капельки воды еще не успели высохнуть на бананах, яблоках и винограде. Отдельно она поставила ягоды с собственной дачи.

— Любовь Сергеевна, я сытый. Спасибо вам.

— А ты ешь, Степан Степанович ешь, поправляйся.

— Я уже засыпаю от сытости.

— Ложись, ложись, я тебе постелю на диване. В комнату Полины входить не будем, она может рассердиться.

— Как она сердится я в курсе, — подпел ей Степан Степанович.

И действительно, он лег и заснул крепким сном.

Любовь Сергеевна прикрыла его пледом и сама ела фрукты, и смотрела то на спящего мужчину, то на телеэкран. Он проспал три часа, проснулся поздно вечером. Телевизор был выключен, хозяйка спала в своей комнате. Он встал, включил свет и телевизор, выпил водички и сел доедать фрукты. В голове его было пусто — пусто, как у сытого домашнего кота.

Идиллия длилась до тех пор, пока у Любви Сергеевны не кончились деньги, выданные ей на питание Полиной перед отъездом в командировку. Сама она жила на пенсию и не работала. Любовь Сергеевна скормила все наличные деньги в виде самой разнообразной пищи.

Степан Степанович отъелся, хорошо выглядел, и был отглаженный до острых кромок. Деньги кончились, а Полина не приезжала. Квитанции на оплату полетели со всех сторон, а платить за коммунальные услуги было нечем. Полина не звонила и не приезжала. Мужчина денег не давал, он считал, что его кормят в оплату за сердечный приступ, который он испытал однажды по вине дочки Любви Сергеевны.

Любовь Сергеевна не выдержала и спросила:

— Степан Степанович, ты не мог бы заплатить за коммунальные услуги? Полина вернется — отдаст.

— А если не вернется? — спросил он.

От такого вопроса челюсть у женщины отвисла и ей показалась, что за окном полетели желтые листья.

— Денег у меня на еду для тебя тоже больше нет, кончились, — грустно добавила Любовь Сергеевна.

— Мне самому надо платить за свою жизнь, — и он, взяв сумку с вещами, которые незаметно у него накопились, покинул негостеприимный дом.

Любовь Сергеевна плюхнулась в кресло, фрукты уже не стояли на журнальном столике. Зато раздался звонок в дверь. Она бросилась открывать дверь, да споткнулась о тяжелый предмет на полу. Это Степан Степанович, уходя, гантели раскидал по квартире. В дверь звонили, но она не могла подняться. Она стала кричать. Но голос ее был тихим, и за двумя дверями ее не услышали и ушли.

Полина с Искандером впали в медовую любовь. Все было отлично, пока не екнуло сердце Полины, ей показалось, что у матери возникли проблемы. Она позвонила домой, ей не ответили. Она позвонила Платону, тот обещал навестить ее маму.

Вместе с соседями Платон открыл квартиру Любви Сергеевны, но было поздно. Она была мертва. О чем он и сообщил Полине. Полина сказала Искандеру, что ей надо срочно уехать.

Он в порыве чувств, чтобы скрасить несчастье Полины своим благородством, подарил ей золотое колье. Она оценила его поступок, взяла подарок с собой, улетая на самолете домой. Искандер вернулся к своей второй жене, так как она его вполне устраивала.

К этому времени Степан Степанович основательно забыл, что его Любовь Сергеевна кормила, ему очень захотелось отведать ее кухню, тем паче, что Полина вернулась и погасила вопрос с деньгами. Приехал Степан Степанович к Полине, сел у сервировочного столика, придерживая руки в карманах.

Увидела Полина его позу и рассмеялась:

— Не бойся, Степан Степанович, я все баллончики выкинула, я совсем другая стала. Насмешил ты меня, после смерти мамы я еще так не смеялась.

— Любовь Сергеевна умерла? — с отчаяньем в голосе спросил Степан Степанович.

— Да, пока я была в командировке, она запнулась о тяжелые гантели и ударилась головой о пудовую гирю. Так и лежала, пока ее не нашли. Одно не пойму, зачем она вытащила эти тяжести?

Степан Степанович втянул голову в плечи, это он железо вытащил, и все пытался поднимать его в спортивной форме, выданную ему Любовью Сергеевной. Значит, никто не видел и не знает, что он тут был!

Захотелось домой. Проскочила мысль, что Любовь Сергеевна бежала к двери, в которую он позвонил вскоре после своего ухода, чтобы зайти и убрать эти гантели и гирю. Ему показалась, что он слышал ее крик, но она ему не открыла. Он постоял, подождал и пошел домой.

Проанализировав прежние события в этом доме, Степан Степановичу неудержимо захотелось домой, но Полина предложила поесть, и он не смог отказаться. Аппетит у них был отменный по различным обстоятельствам.

Полина со Степаном Степановичем нашли общий язык, она его завлекла на ложе любви ложью, но постепенно они привыкли друг к другу. А он от сытой жизни никогда не отказывался. Они пошли на второй круг своих отношений.

Оба они остались одни в своих квартирах.

Полина изменилась, она уже не была неприступной крепостью. Она привыкла с Искандером к любви в круглосуточном режиме. Ей нужна была любовь! Степан Степанович диву давался от метаморфоз Полины, но спрашивать боялся или не хотел знать правды. Полина давала ему науку любви во всем ее проявлении и разнообразии образов.

Они нашли друг друга.

Вскоре Полина стала ощущать признаки наступающей беременности, она не сомневалось в том, что это ребенок Искандера. Но кому это было интересно? На работе это вызвало прямой интерес руководства, ей сказали, что после родов три месяца отдохнет и выйдет на работу, взяв няню по уходу за ребенком.

Времена изменились, и социалистические законы государства, и действующие законы новой жизни не всегда друг другу не соответствовали.

Полина предложила мужчине остаться, она все еще пыталась найти отца для ребенка. А Степан Степанович, почувствовав свою вину перед Полиной, решил согласиться с ролью отца ее ребенка. Он тешил свое самолюбие тем, что ребенок будет его. На том и остановились, что его отчество будет носить ребенок Полины. Однако у него не было чувства будущего отцовства!

Вот не было и все!

Чужая приехала из длительной командировки Полина, и вся ее страсть к нему была чужой, словно принадлежала не ему, а тому, кого она оставила не по своей воле, а по воле обстоятельств. Поэтому Степан Степанович поехал навестить Анфису. Интересная мысль посетила его, ему показалось, что от Анфисы идут те же флюиды, что и от Полины. Эта мысль стала его преследовать.

— Анфиса, а кто был твой бывший любимый мужчина в стране Пирамид? Не Искандер?

— Искандер. Я тебе разве не говорила о нем?

— Ты имя не называла. У Полины будет от него ребенок.

— Степан Степанович, ты, что такое говоришь? Искандер женат!

— Раз женат, два женат, три не женат. Третья у него Полина и она ждет ребенка от Искандера, а мне говорит, что от меня.

— Знаешь, мне снился сон, что Полина спала с Искандером.

— Значит, это правда, — горько промолвил Степан Степанович. — Но водку с горя я пить не буду, но и к ней идти мне не хочется. Как это получается? И ты, и она, и он?

— Не волнуйся. То, что ты Полину упустил, твои проблемы.

— Давай проще, я ее не упускал! Она меня к себе до этой командировки близко не подпускала! — в сердцах крикнул Степан Степанович.

Полина получала больше денег, чем Степан Степанович и могла себе позволить такую игрушку, как он. Можно сказать, благодаря лапше на уши, она притянула за уши его к отцовству. Он не смог отказаться от ребенка Полины. Намечалась нормальная семья. Девочка родилась с кожей, несколько темнее родительской.

Степан Степанович вообще был с белой кожей. Он дивился чудесам, но не до такой, же степени! Его любимым занятием стало нытье по поводу того, что девочка не его. Полина в этом не сомневалась, и придумала сказку, будто ее бабушка жила в Северной Африке.

То есть, то, что было лично с ней, она приписала своей бабушке.

Степан Степанович от замаливания греха пищей, растолстел, но неравномерно, и это его не красило. К девочке он привык через три месяца. Она становилась симпатичным созданием, и он с гордостью говорил, что он ее отец.

Полина поощряла его отцовство. Зная, что ей надо выходить на работу, она оставила его дома с дочкой. На помощь Полина наняла воспитательницу из детского сада, женщину средних лет.

Так втроем и по очереди они стали выращивать красивую девочку Инну со смуглой кожей.

В Северной Африке в честь дня образования республики выпустили на свет божий заключенных, среди них был родной брат Искандера. Он вел подвижный образ жизни и отличался непредвиденным поведением. Брат спросил у Искандера:

— Искандер, где твоя девушка Анфиса?

— Анфиса живет у себя дома, на Севере.

Брат узнал, что у Искандера была еще одна страстная любовь. По этому поводу он спросил:

— Искандер, а где моя племянница?

— Ты, о чем, брат?

— Ты любил женщину Полину? Любил. У нее мог родиться ребенок, год прошел, а ты ее еще помнишь!

— Я адреса ее не знаю, но его знает Анфиса, можно через нее узнать, есть ли ребенок у женщины Полины.

— Звони своей женщине, брат! Я должен знать своих племянников, хотя бы их число.

Искандер позвонил:

— Анфиса, у меня брат вернулся. Да, его выпустили. Ты ведь знаешь, он сидел из-за ревности. Брат спрашивает: нет ли у Полины ребенка?

— Есть у нее ребенок, — ответила Анфиса.

— Кто?! — вскричал Искандер.

— Девочка! Инна.

Искандер на автомате отключил сотовый телефон.

— Занзибар, точно, у меня родилась дочь Инна!

— Я все понял из твоих криков. Искандер, ты живешь с бесплодной женщиной, а у третьей твоей женщины есть ребенок и он растет без тебя. Плохо, брат.

— Сам знаю, но они далеко от меня живут. Там очень холодно.

— Я так насиделся на одном месте, что хочу посмотреть на племянницу!

— А тебя выпустят из страны?

— Я все сделаю. Дай адрес Анфисы, а Полину я найду.

— Ты язык не знаешь.

— Мало, мало выучил пока сидел.

— Занзибар, ты молодец. Посмотри на мою дочь. Я оплачу твою поездку.

Анфиса сидела в кресле и смотрела телевизор. В дверь позвонили. Она открыла дверь и увидела брата Искандера, Занзибара. Она его видела раньше.

— Привет, Занзибар! Заходи.

— Здравствуй, Анфиса!

— Ты наш язык выучил?

— Да было дело, выучил.

— Молодец! Проходи, садись.

— Анфиса, мне надо видеть женщину Полину, у нее дочь Искандера.

— Понятно, я так и подумала. Я позвоню, они сюда приедут.

— Я сам к ней хочу зайти.

— Отвезу, — сказала Анфиса Занзибару.

Полина не ожидала увидеть толпу новых родственников. Хорошо, что Степан Степановича и няни в этот момент дома не было. Маленькая Инна спала в кроватке в розоватой одежде.

— Ай, какая красивая девочка! — прищелкнул языком Занзибар.

— Анфиса, а он кто? — спросила тревожно Полина, накручивая волосы на руку.

— Его зовут Занзибар. Он брат Искандера приехал посмотреть на племянницу.

— А Искандер не мог приехать? Посла прислал, — недовольно проговорила Полина.

— Искандер работает. Занзибар отдыхает, — ответил ей мужчина.

Пока дядя смотрел на малютку племянницу, Полина отвела Анфису на кухню.

— Анфиса, ты зачем его привела ко мне? Степан Степанович официальный отец ребенка! Я столько сил положила, чтобы он привык к этой мысли!

— Полина, Занзибар приехал с мыслью увидеть племянницу. Как я могла удержать его!?

— Да, он серьезный мужчина, — сказала Полина. — И с ним мне немного жутко.

— Он посмотрит и уедет.

— Ты думаешь? А, если останется!? Что я тогда Афанасию Афанасьевичу скажу?

— Полина, я придумала! Я его трудоустрою! Я приведу его на свою фирму, его возьмут! — Анфиса подумала, что по образу и подобию Занзибара можно выпустить приведение Фараона, но вслух этого она сказать не могла.

Анфиса уговорила Занзибара покинуть дом Полины под предлогом, что девочка очень мала, и ей нужен покой. У Анфисы на Степана Степановича сил не оставалось. Она, узнав, что сон об Искандере и Полине был в руку, почувствовала легкость в душе, а любовь и ревность улетучились. Работа ждала ее.

Анфиса предложила сделать фильм о прилете межзвездного корабля на берег реки Нила. В то время в стране правил фараон Занзибар. Анфисе возразили, что фараона с таким именем история не знает.

Она ответила, если история не знает, так пусть узнает. Сам Занзибар всем понравился. Он был вылитый фараон в профиль. Нужно было сделать мистический фильм с набором существующей информации о вторжение инопланетной цивилизации. Занзибара устроили в гостиницу. Фирма все расходы оплачивала в Анфисе на будущую его работу.

Если взять Северную Африку без пирамид, то народ фильма не поймет, — так думала Анфиса и тут вспомнила о янтаре фараона. В ее голове возникло видение: желтый песок, яркое солнце. Потом она увидела Занзибара, сидящего в чалме фараона на носилках, его несли к Нилу.

По реке плыли длинные лодки, на них сидели инопланетяне, те самые, внешний вид которых Анфиса уже разработала. Лодки были выполнены из легкого гофрированного сплава и отчаянно блестели в лучах солнца. На лодках были установлены желтые паруса. Огромные глаза пришельцев смотрели на мужчину, в нем они угадали властелина местной земли. Инопланетяне почтительно наклонили головы, в знак почтения к фараону Занзибару и вновь стали смотреть вперед.

Занзибар удивленно и величественно спросил у советника:

— Кто плывет по моей реке?

Вместо ответа фараону показали на небо. Фараон с легкостью сошел с носилок, в нем появилась энергия, предвещающая изменения в стране.

— Догнать! — сделал он повелительный жест, указывающий в сторону лодок инопланетян.

— Невозможно, о, мой господин! — проговорил советник.

— Возможно! Подать мне колесницу с желтым пергаментом!

В колесницу запрягли шестерку лошадей, вместо полога над головой фараона поставили желтый парус.

Ветер дул вдоль реки. Разлива воды в этот время года не было. Под парусом Занзибар быстро поехал в ту сторону, куда уплыли лодки. Лошади бежали во всю прыть. Фараон хоть и не догнал лодки, зато покатался с ветерком.

Пришельцы в летающей тарелке зависли над продвинутым фараоном Занзибаром, им понравилась его сообразительность. Занзибар заметил странный объект над головой, излучающий потоки света. Фараон был столь любознательный, что даже не испугался. Ему льстило быть освещенным свыше.

Занзибару понравилось играть фараона, он легко вошел в роль. Короткие фильмы с его участием то и дело мелькали на экране. Ему позвонил Искандер и сказал, что вся страна Пирамид с удовольствием смотрит за приключениями фараона Занзибара.

Анфиса задумалась над тем, что без женской роли любой фильм является научно — популярным. Потом она подумала, что кроме Клеопатры, были и другие женщины на желтом небосклоне. Она вспомнила о дочери Искандера. Девочка могла бы быть дочерью фараона Занзибара.

Где взять женщину на роль любимой женщины фараона? А чего здесь думать? Черные длинные волосы Полины и ее красивые черные глаза могли бы публике понравиться. И назвать ее царицей долины Нила.

Не использованным оставался сам звездный корабль. Выбрали песчаное поле, на которое из космоса прилетал Буран, переодетый под межзвездный корабль. Корабль пришельцев пробегал по песку и останавливался, подняв песок в воздух. Когда песок оседал, был виден вездесущий фараон Занзибар на колеснице с неизменным желтым парусом.

Из межзвездного корабля выходила в золотистом костюме Полина. Ее голову украшал шлем типа головного убора фараона. На плечах ее лежал круг, украшенный самоцветными камнями. За ней ходила стайка инопланетян. Фараон Занзибар глаз не мог оторвать от царицы инопланетян.

После своего возвращения из северной Африки, Полина впервые почувствовала себя хорошо, она стала забывать страстную любовь с Искандером. По существу у них была страсть самая настоящая, но не умиротворенная любовь, а с Самсоном — это вообще дружба в чистом виде. Она обожала небо за окном, эту шумящую листву, а песок ее не привлекал. Она от него устала.

Каким ветром ее в Африку занесло? Попутным и беспутным ветром любви. Нет, не она влюбилась, это Искандер в нее влюбился, да так, что и она повелась на его чувство. Они любили, они были счастливы, но очень короткое время.

Солнце и смерть матери сказали любви — нет, жизнь их разъединила просто и со вкусом.

Искандер не любил зимний холод, он его не понимал. И вот теперь Полине стало все равно, она стала забывать африканские страсти и жила со Степаном Степановичем, весьма спокойным человеком, который свои чувства еще не разморозил.

Анфиса, после создания фильма о Занзибаре, решила отдохнуть. Ей стало все безразлично, пусть сегодня, но ей безразлично состояние своих любовных дел. А что такого, если Платон не обладает большим любовным потенциалом и с ним, как не парься, все впустую.

Анфиса подумала, что состояние отдохнувшего душой и телом человека, достигается не только сном, но и полной гармонией с жизнью, когда мозг перестают волновать все неприятности последних дней. Эти неприятности уже разложены по полочкам и пылятся до следующего нервного состояния или полной усталости.

Погода за бортом обитания способствовала умиротворенности бытия. Это вчера было жарко в Северной Африке, это вчера был ливень и гроза, а сегодня — март и в погоде, и в душе, и в теле, что очень важно для общего отдыха. Она посмотрела на белесое небо, на пустую почту в сети, и даже вздыхать не стала.

Тишина она и в Африке тишина. Откуда она почерпнула африканские страсти? Разумеется, от верблюда, на котором снималась Полина. Она перекинула свои фотографии в мини ноутбук, и он вполне мог представить ее африканскую любовь к Искандеру.

Что Анфиса узнал за последнее время? Что невольной причиной смерти матери Полины стал Степан Степанович. Он вытащил гантели, пудовую гирю и оставил их в середине комнаты на полу. Это он позвонил в дверь, и женщина бросилась открывать, но уже никогда больше ее не открыла. Догадалась ли об этом Полина, она не знает. А то, что Степан Степанович ходил Любви Сергеевне она и сама видела.

Хотелось выяснить настоящий ли сапфир фараона.

Анфиса спросила о зерне у матери Платона. Она засмеялась и ответила:

— Когда отец Платона делал мне предложение руки и сердца, он подарил мне кольцо. Я в это время ела вареную кукурузу, и положила одно зерно кукурузы в коробку вместо кольца, а кольцо на палец надела. Я в шутку назвала это зерно «Сапфир Фараона».

Анфиса уехала отдыхать на юг. Она подумала, что часть людей обладает способностью мигрировать из страны в страну за проблемами, лозунгами, событиями. Покорение целины привело в страну множество людей на протяжении лет двадцати после освоения целины. Землетрясенье вызвало приток строителей, а часть людей получили квартиры в других городах. Наводнение вызвало интерес к заброшенным городам, приток денег и новых молодых людей. Даже если город сменит название, то и в него поехали люди, а некоторые наоборот покинули город. Как в одноклассниках — меняешь имя — появляются новые знакомые.

И увидала Анфиса двух жгучих мужчин…

Глава 6

Из перерезанного горла кровь быстро вытекала в ведро.

— Печень есть будешь или в фарш добавим?

— Ой, нет! Сам подумай, вкус печени люди сразу почувствуют, ее лучше отдельно съесть.

— А я не знал, что лучше! — ехидно ответил невысокий мужчина в белой одежде, моя нож под струей воды.

— Ай, не остри! Тебе сегодня шкуру снимать.

— А я не хочу спускать кожу, я горло перерезал, а дальше твоя печаль.

— Опять глаз положил на хозяйскую жену?

— Тебе какое дело, скажи? Он ее за собой всюду возит, возит.

— Лето, вот и возит, чтобы она отдохнула на природе.

— С маленьким дитем отдохнула? Она сегодня просила меня плов ей приготовить.

— Вот ей и приготовишь печень, а то у нее кровь жидкая.

— Она красивая, очень красивая женщина. Сам подумай, с чего бы у нее кровь жидкая была? У ее мужа все есть: вертолет есть, дома есть, магазины есть, стадо есть!

— Еще ты у них есть, повар недоделанный! — рассердился тот, кто резал горло.

— Это ты только и умеешь, что горло перерезывать! — крикнул сдавленным голосом повар. — А Лена хорошая женщина, очень правильная мать, дите кормит грудью сама. Не переводит на молоко из коробочки.

— Да, ты готов за нее все делать!

— Что попросит, то и сделаю.

К этому времени кровь из горла барана вся вылилась в ведро, из него вышло все из желудка, осталось снять с барана шкуру и приготовить свежее мясо для начинки.

Лена в это время рассказывала Анфисе причины, по которым она хочет покинуть страну мужа, и переехать в страну, где живет Анфиса. Главная причина — отсутствие тепла в квартире в зимнее время.

— Знаешь, как я плакала этой зимой? Дети маленькие, живот большой, а надо носить дрова, уголь, чтобы квартиру топить! Мы все вместе зимой живем в одной комнате. Муж сделал печку в комнату! У нас газа нет, свет есть не всегда. Последний раз газ был в девяностые годы, все про него уже забыли! Вот у тебя много ковров в доме?

— У меня в доме нет ковров, — ответила Анфиса.

— Как вы живете! У нас у всех много ковров, на полу ни один ковер лежит, чтобы ногам тепло было! Зима холодная, дети зимой гулять не ходят! У нас в сентябре дожди идут! Детей гулять не пускаем, одежду сушить негде. Я их в этом году и в детский сад не водила, как их поведу!? У меня живот, спина болит, уголь носить надо.

— Лена, а у тебя браслет золотой?

— Конечно, золотой! Ты, чего спрашиваешь? У нас золота много должно быть на женщине, иначе о ней плохо подумают. На мне еще не все мое золото. Я себе еще мелкие бриллианты куплю, а то с крупными бриллиантами в отпуск не поедешь. — И она окрутила кольцом с мелкими камнями, которого еще вчера у нее не было.

— Понятно, главная причина переезда: холод зимой в самой жаркой стране!

— Ой, знаешь, как у нас холодно!

— А, когда у вас зима заканчивается?

— В феврале.

— Но у нас зима с октября и по апрель, то есть в эти месяцы еще снег бывает, а у твоей мамы зима с ноября по март. Она живет южнее столицы.

— Анфиса, у тебя тепло, у тебя топят, у тебя свет есть. И у мамы все есть. Я у своей мамы спросила: Мама, ты меня с детьми к себе возьмешь, а с мужем не возьмешь?

Она ответила:

— Лена, я тебе не помощница, тебе помочь может только муж.

— Мне все говорят: муж тебя кормит, одевает, ты не работаешь, хороший у тебя муж. Мы продадим квартиру, и дом на земле купим рядом с тобой.

— Зачем тебе дом на земле? С ним хлопот много!

— Главное, чтобы газ был и свет. А у нас газа нет, люди делают насосы и выкачивают газ из системы, а если его в трубах нет, то и насосы не помогают.

— Лучше квартиру купить рядом со мной, маленькую квартиру, чтобы тепло было.

— Я смотрела большую квартиру в элитном доме, у меня столько денег нет. У нас мебель сделана по специальному заказу, кровать огромная и высокая, — и Лена показала фото кровати и стола Анфисе.

— У нас такой стол и ставить негде! Тебе детям надо два письменных стола.

— Что ты, мы на этой кровати зимой все спим, а за столом все будут сидеть и заниматься. Я с детьми по очереди занимаюсь, если заниматься сразу с двумя, то они много шумят и не слушают.

Накануне они разговаривали первый раз, а после этого разговора Лена с семейством уехала.

Анфиса вспомнила, что ей рассказывала о своей судьбе Лена…

Мама Лены свое время уехала на целину, и вышла там замуж. Она родила двух дочек, и все было прекрасно, пока не родилась Лена. Девочка родилась красивая, черноволосая, черноглазая, пухленькая, но она совсем не переносила климат. Родители Лены собрали пожитки, взяли трех дочек и поехали в теплый город, из которого они и приехали на целину. Продали они квартиру на целине, а купили в теплом городе. Пожили — пожили, и решила мать Лены, что климат ей не подходит, к этому времени у нее еще родился сын, а потом и дочь. Пять детей! Шустрая женщина оставила подросших дочерей в теплом городе, взяла с собой младших детей, мужа и поехала в Поволжье.

Подросла красавица Лена, волосы у нее длинные, кожа светлая, лицо холеное. Вышла она замуж за местного жителя, весьма делового предпринимателя. У них родились мальчики — погодки. Симпатичные дети, со смешанной генетикой по материнской линии. Странное дело, но у Лены оказалось гражданство российское, хотя она родилась на целине, а жила в теплом городе. Это ее мама постаралась сделать детям свое гражданство после переезда, независимо от того, где ее дети жить остались.

Итак, Лена не была гражданкой одной страны, ее дети принадлежали по паспорту только ее супругу, они были вписаны в его паспорт вместе с фотографиями. Лена стала матерью трем детям, на которых прав не имела. Внешне она выглядела восточной женщиной, вся в ажурном золоте, говорила на трех языках, а паспорт меняла в России. Детям пора в школу, а она в трансе, она не знает: куда отдать их в школу.

Вечером Лена и Анфиса сели на скамейку, недалеко от обрыва. Дети играли в прятки и не мешали разговаривать. Оказывается, мама Лены зовет ее переехать к себе и отдать детей в школу. Лена узнает цены на жилье, и ставит свою квартиру на продажу в теплом городе. Надо сказать, что разговор происходит в третьей стране, где обе находятся на отдыхе. Лена рвется к матери, но муж занят делами, и перевезти ее не может, а у Лены нет прав на перевоз собственных детей, который она вскормила грудью. И, сейчас она сидела на скамейке и качала маленькую дочку с необыкновенным разрезом глаз.

Как быть Лене? Из теплого города ее не отпускали родственники мужа, они были против ее поездки, а о том, что она хочет поехать еще дальше, они и не догадываются. Мать мужа звонит и ждет их возвращения, а Лена думает только о том, как переехать к своей маме.

Мать у нее оказывается деловая: семь лет, как вдова, и четыре года, как вышла замуж вторично. С ней в двухкомнатной квартире живет ее взрослый сын. И еще. Чтобы не получилась такая история с ее дочками, как у Лены, мать взяла детей своих двух других дочек с рождения, им всего год и три года, но они живут у нее. Бабка на старости лет выращивает малюток своих дочек, чтобы они не были вписаны в паспорта своих отцов, как это произошло у Лены.

Лена стояла на краю обрыва, на груди у нее весела сумка для ребенка, в руках она держала маленькую девочку, которой не было еще и полугода. Она только что покормила ее грудью, сидя на скамейке, расположенной под деревьями недалеко от обрыва. Горизонт закрывали небольшие горы, под обрывом находилось поле, обработанное тракторами, которое простиралось до гор. Бирюзовое небо постепенно темнело.

Приехала Анфиса домой, а у нее сломался табурет на кухне, на котором сидел Тор. Ножка отломилась и не вкручивается. Чего проще! Поехала она в магазин, там стоят эти табуреты и все по одному. Взяла тот, у которого ноги, такие, как у тех табуретов, что у нее дома есть. Сверху все равно сиденья закрывались чехлом. Продавщица щедро дала пакет, сунула в него табурет, и табурет благополучно упал на пол. В руке Анфисы остался порванный пакет. Пришлось отвернуть табурету ноги, и положить его в плотную сумку.

Вышла она на проспект. Дом от дома далеко! Место сказочное. С одной стороны поселок городского типа, с другой город с гигантскими домами. Стоит, глядит на дома, ждет автобус. Рядом фрукты овощи продают, а у нее табурет в сумке, класть фрукты уже некуда. Ждала, ждала, подошел автобус с турникетом, сунула в него магнитную карточку, и прошла в салон автобуса. Плюхнулась Анфиса на сидение, и радуется жизни.

Рядом девушка встала с парнем. Она — с русыми волосами. Он — с русыми волосами. Одним словом, оба они одной масти. У нее грудь прыгает под футболкой, ноги выпрыгивают из-под короткой юбки. У него глаза из орбит вылезают, так он на нее смотрел. Потом Анфиса заметила женщину с корзинкой, с такой фирменной корзиной, что глаз не оторвать, а корзина — полная опят. За окном дома большие, большие. Собрала Анфиса дома табурет, поставила на кухню, и позвонила Платону, чтобы навсегда прекратить одиночное существование, но его не оказалось дома.

Анфиса сидела и думала, что делать дальше? Для комплекта мебели известному хоккеисту она использовала неприкосновенный запас мистики. Родион вернулся из командировки влюбленным котом без мистических предметов. От Платона информация не поступала. У Степана Степановича был почти готов очередной комплект, а у нее за душой было пусто.

Кстати, о душах? А, где эти души водятся? В бездне. Правильно, но туда нельзя. Мистика должна быть живой. Тогда, где могут быть предметы старины на поверхности земли? Если с юга Родион приехал пустой и влюбленный, то надо послать его на север, где людей ходит мало, где что-нибудь залежалось на чердаках старых домов.

Родион, услышав новое задание, пришел в отчаянье, ему так нужна Полина, а ему говорят:

— Брысь, на север. Ищи ветра в поле трехсотлетней выдержки.

А, что делать? Надо ехать, хоть щепу привезти, главное, чтобы натурально древнюю.

Стал он изучать историю северных городов, да запутался, и вновь позвонил Анфисе:

— Анфиса, помоги! Скажи, где у нас на севере города, которым более трехсот лет, чтобы от них можно было нащипать мистики?

— И это правильный вопрос. Родион, кстати, где твой друг Платон?

— Ты, чего? У тебя крыша поехала? Хотя, знаешь, ко мне приходил один мужик, говорил явную глупость, на лицо чужой, а по спине Платон.

— Так и я, видела этого мужика, а потом он исчез!

— Вот это да! Он, что медаль? С одной стороны неизвестный, а с другой — Платон!

— Ладно, а ты знаешь, как его найти? — спросила Анфиса.

— Представления не имею. Лучше найди северный город и скажи, как туда проехать, и что там искать.

— Начни с древнего Новгорода. На городище постоянно идут раскопки, не найдешь предмет обихода, так от стены древних домов всегда можно отщипнуть лучину, не те, что снаружи, они каменные, а те, что в земле разрыты. Храмы там тоже каменные, но в них есть деревянные предметы, не первой исторической важности.

Поехал Родион в северный, древний Новгород, то ли покорять, то ли ущемлять, это уж как получиться. Город, как город, а ворота у одного храма такие огромные, да кованные. Колокола гигантские и все на месте, еще и звонят.

Но такие большие предметы оказывают мистическое влияние на огромное число людей. Вон, сколько автобусов со всего мира в город приезжает! А сколько среди них зарубежных туристов? Почти половина. И все они ходят по городу в поисках древности, визуальной или карманной.

Попал Родион на одну экскурсию за город, он думал, что там древность есть, а там был выстроен деревянный город, стилизованный под старые дома, а бревна новехонькие, и отщипнуть нечего. Внутри домов была собрана утварь, но тоже видно, что она — новая.

Горько стало Родиону, опять задание не выполнил, решил опят поискать в ближнем лесу. Пошел Родион в лес. В лесу старушку встретил, махонькую, сухонькую, с курносым носом, с седыми волосами, заплетенными в тоненькие косички, и вокруг головы напутанные. В руках она несла корзину с грибами.

От корзинки Родион глаз оторвать не мог.

— Бабуля, сколько лет твоей корзинке?

— Родимый ты мой, если бы знала, так сказала, она мне от бабки досталась, много у меня других корзинок было, да все состарились, а этой — хоть бы что!

— Продай корзинку, я тебе заплачу, сотню новых корзин купишь, еще внукам останется.

— Так почитай, жалко ее.

— Слушай, бабуля, твои внуки грибы собирают в лесу?

— Ты, что, касатик, они в городе каменном живут, шампиньоны в магазинах покупают.

— А я о чем! Продай корзинку, бабуля!

— Так я тебе новую корзинку продам, зачем тебе это старье!

— Мне эта корзина нужна! Меня за ней послали. Хожу я тут по лесам, ищу тебя.

— Правда меня ищешь? — лукаво спросила старушка.

— Тебя ищу, с корзинкой.

— Фу, ты как привязался! Не крещенный ты парень, был бы ты крещенный, никогда не стал бы из рук корзинку выпрашивать.

— Сколько хочешь денег за свою корзинку? Ведь я мог бы у тебя из рук ее вырвать, но я с тобой переговоры веду, можно сказать на государственном уровне!

— Вот треклятый, почини мне забор да крышу, тогда отдам тебе корзину.

— Ты, бабуля не промах, идем, покажи свою хибару.

Бабуля повернула в другую сторону. Покрутила его вокруг елей да сосен, он вообще потерял ориентир, откуда пришел и куда идет. Пришли они к избушке, старой, не в пример музейным. Треть избы занимала огромная печь.

— Бабуля, зачем тебе печь такая огромная?

— Ты, чего, сизый мой, так я в ней моюсь, после того как хлеб испеку, я на ней и сплю.

— Ох, тяжело ты бабушка живешь!

— А куда легче! У меня все есть!

— Продукты, где берешь?

— Мне много надо? Колбасы я ваши не ем. Грибков насобираю, муку мне привозят. Так и подумай, зачем мне твои деньги?

— Вот попал! Неужели тебе ничего не надо?

— Надо. Дровишки завсегда мне нужны, люблю я тепло.

— Где дрова взять?

— Ты, чего, родимый, больной? Гляди лесу-то сколько! Неужели, мне на дрова не хватит!

— Может тебе пилу «Дружба» купить?

— Так я с малолетства топором дрова рубила.

— Ладно. Показывай забор и крышу.

Через три дня, поработав топором, Родион получил корзину и свободу. Старушка денег у него взяла совсем немного, и столько, сколько считала нужным. Он купил жесткую сумку, упаковал в нее корзину, чтобы не сломалась, и домой поехал.

Анфиса, увидев корзину, всплеснула по-стариковски руками:

— Молодец, Родион! Чудо! Это настоящее чудо! Свет выключи.

Родион выключил свет, закрыл окна. Корзина светилась матовым блеском.

— Настоящая! Проси, что хочешь!

— Ладно, я ушел, мне завтра на работу к Степану Степановичу выходить.

— Отлично.

Серое облако судьбы, выплывающее из темного скопления облаков, медленно поглощало тех, кто пытался Анфисе навредить. Они все исчезали, уезжали, одним словом ей больше не мешали. Она сидела на личном антикварном стуле рядом с малышом, сидящем в высоком стуле для малышей, и кормила его из ложечки. Он ел, открывая живописно свой ротик, немного вымазывался, растворимой кашей, но ел.

Жизнь продолжалась без Самсона, без Платона, они оба ушли в прошлое. Анфиса не жаловалась, просто некому было жаловаться, не у кого было что-либо просить. Она кормила ребенка и думала о том, где находится белое облако судьбы, которое принесет в ее дом помощника. Кто бы сомневался, что в дверь позвонят! Естественно, позвонил в дверь дядя Сидор.

Она вытерла рот малышу, взяла его на руки и пошла, открывать дверь.

— Привет, соседка! Гостей не ждешь?

— Всегда жду! С ребенком играть будите? Других развлечений у меня не предвидится.

— А как с ним играть?

— Ему скоро спать. Прочитайте маленькому книжку, он уснет от монотонных и умных звуков.

— Давай, мамочка, книжку, я почитаю, если не разучился. Я на детском языке давно не читал.

Дядя Сидор стал читать детскую книжку с непонятным привкусом, язык шевелился у него с лишними звуками, но ребенку понравилось. Он пытался проговаривать отдельные звуки, маленькие слова, и до Анфисы доносился дуэт двух иностранцев. Она вымыла посуду, приготовила чай для взрослых, сделала бутерброды, поставила их на полминуты в СВЧ печь. Ребенок, довольный новым чтецом, уснул.

А мужчина, довольный, что справился с заданием, пришел на кухню.

— Задание выполнил, что дальше, хозяюшка?

— Садитесь, ешьте, пейте, — быстро проговорила Анфиса и сама села за кухонный стол, оставив более удобное место для гостя.

Он взял теплый бутерброд, горячий чай с лимоном, и вдруг улыбнулся всеми своими зубами:

— Анфиса, мне нравится быть с тобой! Тихо и уютно, и словно ничего больше и не надо.

— А больше мне и предложить вам нечего! От Платона нет известий. Инесса Евгеньевна ко мне практически не приходит, один раз позвонила и все. Родственников в этом городе у меня нет.

— А как жить будешь? Одна, с ребенком?

— Живу и дальше проживу.

— Нет, это все неправильно, завтра возьмем мальчику велосипед с ручкой, и пойдем гулять. Вдруг, чего надумаем? А сейчас, спасибо за чай. Я, пожалуй, пойду домой, — сказал дядя Сидор и словно белое облако растаял в тумане вечера.

Анфиса еще раз убрала со стола с блуждающей улыбкой на губах, без мыслей о будущем, ей очень хотелось спать. Она уснула, спал и малыш.

Дядя Сидор пришел домой, посмотрел на свою большую квартиру с темной, великолепной мебелью, роскошной для него одного. Он лег и стал рассматривать зверей, изображенных на всех выступах мебельного гарнитура. В какой-то момент ему показалось, что деревянные звери сбились в стадо и поскакали в его сторону, что было дальше, он не увидел — уснул.

Анфиса подумала о том, что пора бы новую диковинку выдумать на свою голову и на голову покупателя, и вызвала Степана Степановича. Он явился хмурый, страшный, а она ему — премию. Он расплылся в улыбке.

— Степан Степанович, здорово у нас получилось с мебелью со зверями? Я поняла, что произошло на даче, здесь Виктор был. Новую мебель надо делать!

— А кого пугать будем?

— Конкретный вопрос, лучше бы спросил, что делать и из чего? Делай базовый комплект.

— Чем украсишь?

— Не знаю, пока не знаю. Знаю! Свободен!

— Страшная вы женщина, хотите добыть новую рассаду для мистики?

— Самой мне не хочется добывать, я ленивая трусиха, кого бы послать добыть то, не зная что? А я знаю кого, все, спасибо.

Анфиса основательно задумалась, и подумала, что это под силу Платону и Родиону, но Платон уехал и молчит, а это значит, что у него все в порядке.

Анфиса позвонила Родиону:

— Родион, привет! Зайди за зарплатой, тебе причитается.

Он нутром почувствовал, что Анфиса что-то замышляет, но пришел, взял деньги, посмотрел на директора.

Она не заставила себя долго ждать и предложила:

— Есть дело на юге, место уточнишь у Виктора Сидоровича, твоя задача найти рассаду для мистики для нового комплекта мебели. Родион, дело серьезное, вот тебе деньги на дорогу, адрес уточнишь. Все, — и она отвернулась от него, словно его и не было.

Он не обиделся, зашуршал новыми деньгами, и довольный жизнью улыбнулся.

Анфису обрадовал звонок знаменитого хоккеиста, он сказал, что готов купить комплект мистической мебели, она ответила, что мебель готова, как только появится мистическая рассада, останется ее высадить на мебель. Хоккеист издал победный клич.

Удрученным оставался дядя Сидор, его дела в городе не шли, ему не везло, он не богател, а становился все беднее. Общение с Анфисой его не радовало, поскольку денег она ему не приносила. Он уже был готов продать дачу, хоть и обещал брату Виктору Сидоровичу ее не продавать. Оставалось продать квартиру и уехать домой, где у него дела шли лучше, чем в столице.

Инесса Евгеньевна жила одна под спудом собственной психологической бездны, которая ей подсказала, что пора бы съездить к Анфисе и осыпать ее и внука деньгами и подарками. Они вновь подружились и вдвоем по очереди гуляли с малышом, которого вскоре взяли в детский сад.

Анфиса окончательно вышла на работу, заменив Инессу Евгеньевну в ретро бизнесе, и стала набирать удивительную зрелую красоту. Ее мягкие и нежные черты лица, обрамленные каскадом пышных волос, привлекали внимание людей. Но в кои-то веки у нее никого не было.

Она смотрела на себя в зеркало и не находила малейшего изъяна, кроме одного: некому на нее было смотреть. Мужчины ходили по улице, оглядывались на Анфису, но не подходили. На работе она ловила тягучие, мужские взгляды, но никто не приглашал ее на романтические свидания. Не подавал признаков жизни и Платон. А дядя Сидор уехал, ни разу не позвонив.

Анфиса расцветала дивным цветком, но никто не пытался ее сорвать. Она ходила на работу, водила ребенка в детский сад. Она приводила в порядок квартиру, себя и ребенка с ощущением, что вокруг нее общественный вакуум бездны. Вероятно, она была слишком хороша! Или ее боялись из-за Платона, слухи тоже имеют ноги. Иногда Анфисе хотелось уехать туда, где ее никто не знает, и начать все сначала.

После отъезда Эллы, Виктор Сидорович погрузился одиночество, которое он не выносил, поскольку любил тщательный уход за своей персоной. Полина, после того как потеряла на даче сознание, вместе с сознанием потеряла к нему интерес.

Виктор Сидорович заскучал, и, не выдержав одиночества, позвонил Элле. Она женщина удивительная, прощать Виктора Сидоровича всегда была готова. Приехала она быстро, да еще завела его рассказом, о том, что в поезде ехала с мужчиной удивительной красоты. Он ей ответил, что в поезде все красивые. Она вздохнула и согласилась с выводом своего почти единственного мужчины.

В знак примирения они решили посетить дачу. Листья желтые кружились, призывая подготовить загородные дома к зиме. Не было больше музея, но дача была! Их дача! Виктор Сидорович заметил, что дачей пользуются без их согласия. Элла обошла владения, нашла полный беспорядок на кухне, и весьма свежий беспорядок. Им стало немного жутко.

Какой-то конек горбунок пользовался их дачей! Надо было его выследить. Они спрятали автомобиль за домом, взяли из него свои вещи и пошли в холл последнего этажа. Им повезло, через час ворота разошлись по рельсам в разные стороны, во двор въехала великолепная иномарка, из нее вышли яркая, красивая женщина, и необыкновенный по своей красоте мужчина. Женщина посмотрела на главное здание дачного ансамбля, махнула головой, села в иномарку и выехала за ворота. Мужчина махнул ей рукой и пошел на кухню. Ворота закрылись.

Хозяева вышли к гостю.

— Здравствуйте, вы вероятно хозяева этой дачи? — спросил мужчина красивым голосом с небольшой хрипотой.

— А вы кто? — уточнил Виктор Сидорович.

— Живу здесь, пока никому не мешал.

— Для бомжа вы слишком красивы и хорошо одеты.

— Одели меня для работы.

— Так вы еще и работаете? Тогда платите нам за аренду дачи!

— Договорились. Сколько? Если можно заплачу не сейчас, а через пару недель.

— Тогда с процентами.

— Согласен.

Виктор Сидорович назвав цену за проживание на даче. Платон согласился.

Элла узнала своего попутчика в поезде, но промолчала.

Супруги уехали.

Новый комплект мебели получился великолепным. В нем была мощь, красота, витиеватость, томное свечение мистики сквозь великолепную резьбу. Само дерево давило своим качеством, красотой отделки и чем-то далеким, из прошлых веков. Цена у мебельного монстра с мистическим уклоном была соответствующая, но покупателя это не напрягало. Известный хоккеист купил совместное творчество многих людей. Все были довольны, что очередная работа подошла к логическому и финансовому концу.

Анфиса дала определение мистической антикварной мебели знаменитому хоккеисту:

— Мебель, способная вызывать вдохновение, полеты фантазии у тех, кто живет среди нее, возвышающая душу человека до невиданных высот, стимулирующая его к любви…

Заслушаться можно. Трудно было после продажи очередного шедевра, Анфиса оставалось перед бездной, в которой ничего не было. Ей нужна была изюминка для создания очередного шедевра.

И надо же было такому случиться, что известный хоккеист купил квартиру у Сидора и именно в нее привез новехонький антиквариат восемнадцатого века!

Хоккеист закончил свою спортивную карьеру, разъехался с семьей и решил уединиться один в антиквариате. Антикварную мебель привезли в соседний подъезд. Анфиса, как идейный создатель мебельного шедевра, глаз не могла оторвать от шкафов.

Хоккеист заметил красоту женщины, и повышенное ее внимание к его мебели, спросил:

— Хороша мебель?

— Лучше не бывает.

— О, это мне один человек посоветовал ее у вас купить.

Анфиса посмотрела на него с таким удивлением, что его в пору было прикрыть ресницами.

— Почему вы так удивились?

— Мне показалось, что я вас знаю.

— Так я известный человек, вот на пенсию вышел.

Анфиса промолчала и повезла санки в парк, думая, что этот незнакомый красавец очень похож на Платона.

Степан Степанович после того, как Полина и Инна на даче потеряли сознания в антикварной комнате, понял одно, что он их любит! Он так за них испугался, после их возвращения с дачи, что пошел на то, на что никогда не шел: он согласился соединить квартиру Полины и свою в единое целое. Но она не согласилась, объяснив свое несогласие тем, что Инна скоро вырастет. Поговорив, они не пришли к одному решению и оставили все, как есть.

Уяснив, что ничего у них в отношениях не меняется, Степан Степанович пошел к Анфисе, но ее он увидел в компании со знаменитым хоккеистом. Судя по всему, с ней у него не могло ничего получиться, и хоккеист занял место Платона или Самсона, кто их разберет?

На следующий день Степан Степанович пошел в антикварный магазин, а куда еще деваться производителю нового антиквариата? Он застал Анфису, с телефонной трубкой у уха, судя по всему, она громко говорила с абонентом из другого города. Похоже, это Родион вешал ей лапшу на уши.

Анфиса, положив трубку, спросила:

— Степан Степанович, а кто ажур для мебели будет делать?

— Я не умею.

— Учись, найди, заставь, тебя, что учить?!

Мужчина посмотрел на властную женщину и понял, что сегодня не его день.

Глава 7

Инна продолжала войну с матерью, теперь они с подругами ходили друг к другу ночевать, чем вводила мать в иступленный гнев с ревом и криками, с взаимными упреками. Полина перестала ей совсем давать деньги и покупать вещи. Кто кого.

Паша, напротив, успокоился, и если была возможность, ходил в компьютерный салон. Степан Степанович, как-то проснувшись, решил купить Паше компьютер, а Инне дать деньги на сапоги и шубку.

На том все временно затихли. Инна перешла на новый уровень раздражения собственной матери. Она ей ныла про купальники, искала полотенце, такое, чтобы не очень детское было, и уходила на пляж. Мать ждала дочь, ждала, та приходила не раньше девяти вечера.

— Какой пляж в девять вечера!?

— Чего ты на меня кричишь, еще светло! — отвечала с криком дочь, и выходила за дверь поговорить с приятелями, которые еще никак не могли разойтись по домам.

В половине одиннадцатого она заходила домой окончательно и врубала музыку на полную мощность. Реп сквозь сон — все равно, что ночной кошмар. Мать натягивала на голову одеяло и засыпала, она всегда засыпала в это время. Под утро Полина проснулась от говора, где-то кто-то громко говорил. Она зашла в комнату дочери, та спала, телевизор кричал.

Под утро любые звуки кажутся более громкими. Мать вышла на кухню. Стиральная машинка горела семью лампочками, в ней лежал мокрый комок чужого покрывала. Она вышла на балкон, там стоял чужой велосипед со спущенными колесами.

Утро у дочери начиналось не раньше одиннадцати. Она просыпалась от телефонного звонка какой-нибудь очередной подружки.

— Инна, откуда у нас на балконе велосипед? У нас, что там стоянка чужих велосипедов? — спросила Полина.

— Нет, у моего нового парня два велосипеда, этот он мне дал.

— У него колесо спущено!

— Так это я по стеклам проехала, — безвинно ответила дочь. — Мама, ты мне новый купальник купи, этому купальнику второй год пошел, я себе хочу новые шторки.

— Шторки — это, что такое?

— Купальник на тесемках, он по ним перемещается.

— Я сегодня сама пойду на пляж, — сказала Полина и ушла на кухню.

— Мама, ты чего?! Я большая девочка! Еще не хватало, чтобы я с мамой на пляж ходила!

Не жаловаться ведь Степану Степановичу по каждой проблеме, подумала Полина и купила дочери новый купальник. Сама нашла в комоде свой старый купальник, которому было несколько лет, и примерила его. А, что делать? Бюджет не выносил двойных расходов. Дочь еще спала, когда мать ушла на пляж.

Утро было солнечное с пронзительным небом. Полина постелила, сложенное в четыре слоя покрывало, легла по солнцу на живот, опустила голову на руки и задремала. Открыв глаза, она увидала маленького муравья, он ползал у нее перед глазами по траве, росшей на пляжном песке. Она села, усталость и раздражение ушли в землю.

На пляже у маленькой реки народу с утра мало. Песок местами порос травой. Постоянные посетители пляжа были покрыты прочным загаром. Она посмотрела на свою белую кожу и встала. Ей нравилось загорать стоя, потому что земля всегда с утра прохладная, зато небо чистое. Она вспомнила свое знакомство с Бором.

Пляжный роман длился недолго. Степан Степанович приходил на пляж по утрам, ложился на одно место, стелил темное, большое полотенце и лежал неподвижно, не гладя на женщин, не заговаривая с ними. Иногда вставал, переплывал речку туда обратно и ложился загорать дальше.

Она стоя, видела его божественную фигуру, он ей безумно нравился, но подойти к такому красавцу у нее смелости не хватало, она просто созерцала великолепное тело, мускулистого мужчины. Он чувствовал ее взгляд, их глаза встретились. Она была крупной девушкой, с плоским животом и мощными ногами, да и грудь особыми размерами не отличалась, однако Степану Степановичу она приглянулась с первого взгляда. Было в ней обаяние, внутренне спокойствие.

Они неделю ходили на пляж, смотрели друг на друга и не разговаривали, через неделю стали здороваться, да дождь пошел, летний, солнечный. На следующий день Степан Степанович пришел с волейбольным мячом. Они поиграли в волейбол вдвоем, мяч летал между их пальцами и практически не падал, но пляж он и есть пляж. Народ к ним потянулся. Круг, желающих играть в волейбол, все увеличивался, тем самым, отдаляя друг от друга. Она пошла на свое место, легла спиной к солнцу, опустила голову на руки…

— Полина, привет! — услышала она сквозь дрему, перед ней стоял Степан Степанович, не такой как много лет назад, но все еще интересный мужчина.

— Здравствуй, Степан Степанович! — сказала она и поднялась.

— Где Инна? Я ее вчера здесь видел с подругами и двумя мальчишками.

— Спит еще, для нее время загара еще не наступило. Позже придет загорать.

— Как у вас дела с ней? Сильно ссоритесь?

— Все бывает, а ты как? Один сейчас живешь или с кем?

— Полина, а тебе, не все ли равно? Тебе до меня дела нет. Ты — сама живешь. Самостоятельная.

Она посмотрела на речку, на осоку на берегу, вздохнула, ей стало скучно. Она постоянно в присутствии Степана Степановича ощущала беспросветную скуку, а почему объяснить не могла, ей всегда хотелось уйти от него, после того, как иногда сама к нему подходила…

Дядя Сидор остался жить в съемной квартире без особой обиды на Анфису. Одному ему больше нравилось жить. Он решил сам сделать генеральную уборку квартиры, залез на табурет, чтобы посмотреть на антресоли. С одной стороны в антресоли лежали книги, журналы.

С другой стороны лежали в полиэтиленовых пакетах расписные, деревянные ложки. Он взял ложки, развязал один пакет. Его поразила яркость красок и узоры на ложках. Он осмотрел ложки, получалось, что ими играли. Существуют такие ансамбли, где играют на деревянных ложках. Где-то в его памяти отложилось, что Анфису тянет к деревянным предметам старины. Дядя Сидор позвал Анфису к себе.

Ложки были не очень старые, им было лет тридцать. Она сама залезла на табурет, и заглянула вглубь антресоли. Где-то по центру виднелся забавный, деревянный предмет. Она достала его. Это оказалось деревянное корыто. Похоже, что здесь жили артисты, а это был их инвентарь. Корыто тоже было разрисовано, как ложки, но смотрелось оно иначе. Корыто слабо светилось.

— Дядя Сидор, подари мне корыто!

— А если его искать будут?

— Будут искать — вернем.

— Бери.

Пришлось Анфисе оплатить корыто натурой, а куда денешься?

Корыто оказалось очень старым. Сверху его прикрыли краской, а внутри оно было старое, до трухлявости. Анфиса смотрела на корыто с затаенной радостью. Любила она старые, деревянные предметы.

— Анфиса, а как мы с корытом поступим? На щепки расколотим? — спросил дядя Сидор.

— Нет, целиком оставим, — ответила Анфиса.

— Это как?

— Понимаешь, там еще есть ложки, надо сделать кухню под старину с росписью.

— Разумно, это для подобного любителя деревянного музея в дом — клад.

Тоня позвонила Анфисе с одной целью, сказать, что янтарный номер стал пользоваться огромной популярностью. В начале его существования номер приносил убытки, но после стал приносить немалый доход.

Анфиса получила импульс счастья от такой прекрасной новости и спросила:

— Тоня, вы еще что-то хотите приобрести?

— С удовольствием, но что-нибудь дешевле, для менее обеспеченных женщин.

— У нас сейчас готовиться национальный комплект мебели из предметов домашнего обихода. Есть музейные образцы, именно они дают эффект мистики.

— Возьму, не глядя, найду куда поставить. Ведь вы знаете, какое чудо еще происходит в янтарном номере? Женщины, можно сказать вдовы, в нем во сне видят своих мужей, как наяву. А девушкам снятся их суженные или они просто вскоре выходят замуж. У нас такая очередь в этот номер! Спасибо вам!

Позвонил Анфисе известный хоккеист и сказал, что не знает с чем связать свое счастье. Он ушел на пенсию весь в ранах и шрамах, но после жизни в квартире с мистической мебелью, все раны затянулись, боли прошли, он чувствует себя здоровым, и теперь собирается идти работать тренером, а раньше он об этом и думать не мог.

Совсем неожиданно позвонил Анфисе хирург по пластической хирургии, он сказал, что ему один пациент за операцию предложил комплект антикварной мебели с вырезанными зверями из дерева, так вот, у него самого произошла растяжка рубцов.

Он давно страдал образованием рубцовой ткани после операции не пластического характера, а теперь у него все нормально. Так он этот комплект мебели поставил в реабилитационный цент, и все больные выздоравливают намного быстрее.

Хирург назвал Анфисе дачу, на которой купил этот комплект у некого пациента. Эта новость ее просто удивила.

Задуматься Анфисе не дали, позвонил экстрасенс, и сказал, что после приобретения мебели с деревянными шарами, у него усилились свойства распознавать события прошлого и будущего. Клиенты сидят в очередь, а раньше такого не было.

Позвонил Анфисе директор молочного комбината и сказал, что его копченый сыр раскупают по всем регионам, не успевает изготавливать.

Целый день Анфиса слушала дифирамбы в свой адрес.

Анфиса рассказала свекрови, как Платон метнул два ножа в двух милиционеров, но они выжили. Детектив Мусин подвернул ногу, ползком дополз до них, вытащил ножи, а Анфиса вызвала скорую помощь.

С одной стороны куча приятной информации, а с другой — невыносимый Платон!

Позвонила Анфиса Виктору Сидоровичу. Он так обрадовался новости от хирурга, что готов был простить пропажу мебели. Он так устал от невезения, что раскрытие пропажи мебели с дачи, воспринял за счастье.

Анфиса пообещала ему сделать для него солнечный комплект в подарок. Пообещала она комплект Виктору Сидоровичу в качестве компенсации, и решила сделать мебель из модного ясеня, но чем его мистифицировать она не знала!

Родион получил одно задание: найти деревянный предмет прошлого, и обязательно настоящий! Деньги ему нужны были так, что и передать нельзя! Полина с детьми нуждались в постоянных деньгах, и жить вчетвером на его одну зарплату было неимоверно тяжело. А еще он хотел от них сбежать под благородным предлогом. Рая была в курсе дел мужа, и готова была отпустить его на поиски того, не зная чего, но ненадолго.

Родион, недолго думая, сел на пригородный автобус и поехал до самой дальней деревни, куда не ходят поезда. Вышел он на последнем клочке асфальта, кругом была грязь после дождя, виднелось несколько домов, старая ферма, конюшня.

Погладив себя по голове, за то, что взял с собой высокие резиновые сапоги, Родион переобулся и пошел месить грязь по деревни. Он сразу заметил дальний дом. Постучал, а в ответ тишина. Толкнул дверь. Она открылась. Обошел бедную хибару. В дальнем углу на кровати лежал старик. Он еще дышал.

— Дед, ты жив?

— А чего тебе надо здесь?

— Так, мимо шел и зашел.

— Про меня, откуда знаешь?

— Я тебя не знаю. Есть хочешь, дед?

— Давай свою еду, ко мне тут заходят, кормят. Мне чай восемьдесят седьмой год идет.

Достал Родион еду, для себя припасенную, и выложил ее перед дедом. Тот обрадовался, и стал жевать пищу тремя зубами. Выпил стопочку кагора, разговорился, после второй стал хвастаться. Родион беседу поддерживает, да на антиквариат местного производства наталкивает, а сам избу оглядывает. С первого взгляда ничего не нашел. После третьей рюмки дед намекнул, мол, сходил бы Родион за соленым огурчиком, ему самому тяжело спускаться в подпол.

Родиона упрашивать не надо, полез он в подпол. Три ступеньки и земляной пол под ногами, в нишах стояли несколько банок с огурцами. Маленькая, деревянная бочка с солеными грибами с плесенью на марле. Две трехлитровые стеклянные банки с брусникой, залитые водой. В фанерных ящиках лежал картофель. Взял он банку огурцов и решил уже выходить на свет, и свечку тушить, да вдруг его взгляд натолкнулся на крашеный шкафчик. Открыл его, а там пустые стеклянные банки. Ничего больше! Потушил свечку, к деду пошел, а тот уснул, сопит себе после кагора. Стал Родион избу обходить, да все дверцы открывать. Потом ставни закрыл, свет потушил, и стал ждать чуда, вдруг, что деревянное засветиться! Сам задремал после кагора.

Сон Родиону приснился: девушка берет его за руку и ведет на чердак. Он проснулся. Темно. Открыл ставни: на улице светло. Посмотрел, как на чердак забраться. Полез. Залез. Свечу зажег. На фанере плесневелые яблоки лежат. В углу сундук стоит. Открыл сундук, в нем оказались тряпки старые из темного сукна. Вытащил все. Некоторые вещи молью сообща подернуты. Брезгливо перебрал все, ничего деревянного в сундуке, кроме самого сундука не было.

Родион словно взгляд в спине почувствовал, резко обернулся и увидел свечение. Оно шло снизу вверх. Подошел. Посмотрел на пол чердака. На полу лежала доска с рельефом, раньше такими досками белье гладили, до утюгов с угольками; до чугунных утюгов, которые просто на печь ставили.

Поднял он гладильную доску, а рядом еще валик лежит, свет излучает. Вспомнил Родион, что раньше гладили двумя этими предметами. Взял валик и доску, стал спускаться с крыши, ступеньки под его тяжестью и обломились. Он полетел кубарем, и потерял сознание.

Очнулся — рядом дед стоит:

— Так ты вор, стало быть? А я думал ты человек! Смотри, чего натворил, сказал бы уж, чего ищешь, продал бы тебе.

Родиону стыдно стало.

— Дед, я все починю и все расскажу.

Пришлось Родиону чинить лестницу, забор, и все, что дед ему наметил, за работу получил он предметы быта из далекого прошлого.

Анфиса обрадовалась деревянному утюгу, оплатила его, но подумала, что все это уйдет в комплект для Тони. Следующая интересная передача Анфисе попалась о русском модерне в мебельной промышленности конца девятнадцатого века. Отличная мебель, видимо жил — был великолепный мастер, великолепная резьба по дереву, зря передачу не записала, такие предметы старины! Важна идея, а сделать русский модерн можно всегда, если бы его можно было на поток поставить!

Платон появился перед глазами Флоры. Она не удивилась и не обрадовалась, так встретились двое на перекрестки судьбы. Он готов был вновь сесть за бульдозер, но она возражала, по той причине, что получила запрос от детектива о месте нахождении Платона.

Флора сказала:

— Платон, мне все равно, что ты совершил, но уезжай отсюда куда подальше, не надо тебе здесь оставаться! Тайга не все списывает. Деньги на дорогу дам.

Платон, недолго думая, взял деньги и поехал на юг, там у него документ остался, что он умный и с высшим образованием. Правда, он нож в косяк вогнал на глазах у Лианы, но ведь не в человека, и вдруг там его никто не искал.

Лиана посмотрела на его новое лицо, и сказала:

— Платон, а ты стал красивее, но это ты!

— Я! Понимаешь, уехал я от тебя, повредил лицо, пришлось сделать пластическую операцию.

— Ничего, ты стал еще лучше. А как там Анфиса поживает?

— У нее есть теперь другой мужчина.

— Да? То-то у нас с ней отношения даже по телефону стали натянутыми.

— Это не удивительно. Ты мне поможешь восстановиться с новым лицом техническом колледже? Скажи, что я попал в аварию, и был вынужден долго лечиться.

— Ладно, помогу, а где жить будешь?

— У вас можно?

— Не наглей, своему мужу я несколько безразлична, но не настолько, чтобы подселить чужого мужчину в свой дом.

— А я квартирантом к вам пойду в гостевой домик, где мы жили однажды, во время отпуска. Анфиса твоему мужу тогда очень понравилась.

— Да кто ему не нравился! Уговорил. Спрошу у мужа, тем более что он чаще живет по месту работы, чем дома.

Платон зашел в гостевой домик, на него нахлынули воспоминания, как они здесь жили, после того, как купили по дороге янтарные часы. Здесь они провели часть отпуска. Лиана выполнила свое обещание, Платона взяли на работу в технический колледж, его объяснение пластической операции на лице было вполне правдоподобно, и являлось вполне уважительной причиной исчезновения во время учебного года.

Милиция его не искала в соседней стране. Он успокоился, перестал вздрагивать. Муж Лианы его не доставал, самого на самом деле, дома практически не было. Квартиранты к квартирантам.

К Лиане, с просьбой снять у нее второй этаж основного дома, обратилась некая Эльвира, весьма обеспеченная особа. Ее прислала Тоня. Эльвира уже прожила неделю в янтарном номере гостиницы, за это время познакомилась с Абрикосовкой, ей понравился дом Лианы, она навела о нем справки у хозяйки гостиницы.

Платон, увидел Эльвиру из окна своего гостевого домика, и готов был сквозь землю провалиться от такого соседства. Больше всего он хотел вернуть свое первое лицо, чтобы его эта дама не узнала! Он встал у зеркала, напряг все мышцы лица, и обратился к Богу и к небу! Он водил руками по лицу, ощущал мелкие шрамы, он пытался их разгладить, он пытался повернуть вспять пластическую операцию! Он хотел стать собой прежним!

Эльвире этот городок рекомендовал сам Виктор Сидорович, ее сосед по даче, и он же рекомендовал посетить гостиницу с янтарным номером. Вот таким образом, эта дама появилась во дворе Лианы и перед глазами за стеклом Платона.

Платон стоял у зеркала, менял прически, делая себя: то умнее, то глупее, но лишь бы ни быть таким, каким его помнила Эльвира по ночному клубу. Наконец, он зачесал волосы на другую сторону. Почти удовлетворенный своим внешним обликом, Платон выглянул в окно сквозь занавеску, и отскочил от окна: во двор вошла Анфиса с маленьким сыном! Он готов был вылезть через трубу и в качестве черта скатиться с крыши с той стороны дома в пасть к соседнему волкодаву, чей лай мешал ему ночью спать, но он вернулся к окну.

Лиана направила Анфису в гостевой домик! А куда она еще могла ее направить?

Анфиса, увидев в гостевом домике нервного Платона, не удивилась. Она почти была уверена в том, что он здесь!

— Привет Платон! Женя смотри, твой папа нас уже здесь ждет!

Ребенок подбежал к отцу, и как-то быстро оказался у него на руках. Платон с сыном на руках подошел к зеркалу, и ему показалось, что у него прежнее лицо, и что лицо сына напоминает его маленькую копию. Совесть от двойного испуга уснула и его не мучила. Иногда Платону снилось, как из его руки вылетает нож и вонзается в спину Платона, удивительно, но даже во сне у него было ощущение, что он не убил его своим ножом!

Нет, Платон был почти уверен, что Самсон остался живым! Да, он его ранил, но не убил! Что касается охранника Эльвиры, то тут была борьба, тут была угроза жизни, его личной, свободы, здесь его совесть практически спала с самого дня побега от Эльвиры. Платон дернулся всем телом и вновь посмотрел в зеркало, но своего лица он словно не заметил, и смотрел только на Женьку, потом он резко отвернулся от зеркала и поставил ребенка на пол.

— С приездом, Анфиса!

— Спасибо, что заметил, — откликнулась Анфиса, наблюдая за его внутренней борьбой, буквально написанной на его лице.

— Вы надолго приехали?

— Как получится. А ты надолго здесь, Платон?

— Я здесь работаю в техническом колледже.

— Неплохо устроился, нас недельку потерпишь, потом мы уедем.

— Анфиса, давай переедем на эту неделю в другое место, здесь нам втроем будет тесно.

— Ты, что богатый?

— Нет, — он вспомнил о деньгах Флоры. — Но на неделю можем снять жилье лучше, и ближе к морю, а потом зарплату получу, мне хватит.

— Согласна, — сказала Анфиса.

Платон посмотрел в окно: Эльвиры во дворе не было. Он сбросил свои немногочисленные вещи в сумку, взял сумку, и они вышли из двора, открыв двери в воротах, не сказав хозяйке ни слова.

Лиана услышала стук двери, она была почти уверена, что все семейство покинуло ее дом и двор, но с места не сдвинулась. За воротами они вздохнули свободнее, и Анфиса поняла, что не хочет уезжать без Платона домой, и в то же время понимала, что детектив Мусин в покое их не оставит. А это было совсем непонятно.

— Платон, надо снять жилье на длительный период, мы с тобой останемся, — сказала Анфиса бодрым голосом.

— Анфиса, не спеши, не смеши, давай неделю проживем, а там видно будет.

Они сняли номер в новой гостинице, но не янтарный, однако все местные удобства были гарантированы. Одно к одному, они отдохнули, умылись, переоделись и пошли в местное кафе.

На первом этаже в фойе гостиницы они увидели дядю Сидора! Анфиса закусила нижнюю губу от неожиданности, а Платон присвистнул, один Женька обрадовался, он вырвал руку из руки матери и побежал к дяде Сидору!

— Вот те раз! — воскликнул Платон и повернул назад в номер за своими вещами.

Анфиса пошла за ним. Платон ее резко остановил, покачал головой и почти побежал за своими вещами в номер. Женька уже сидел на коленях дяди Сидора и что-то ему оживленно говорил. Через пару минут мимо них пробежал Платон со своей сумкой, они его не останавливали. Анфиса была уверена, что он побежал к Лиане. Дядя Сидор снял янтарный номер, а кто бы в этом сомневался! Оплаченный Платоном номер, остался не занятым в первую ночь. Что стало с янтарными часами, которые Анфиса приобрела вместе с Платоном, не понятно, но они не полюбили ее в паре с дядей Сидором.

Возникало ощущение, что янтарные часы оттаскивают ее от него, они не давали ему к ней приблизиться. Мало того и Женька не мог подойти к нему. Ночью особенно сильно ощущалось поле недовольства в комнате. Комната и весь янтарный номер, словно поставил целью выгнать из себя Анфису и Женьку.

Утром Анфиса с сыном покинули временный приют, и пошли в номер, снятый Платоном. Он сидел один в номере и смотрел на дверь.

Когда Анфиса с Женькой вошли в номер, он вскочил с кресла:

— Обязательно надо было ночевать в его номере!?

— Но ты ведь убежал сам!

— Я вернулся.

— И мы вернулись.

— Мир?

— Мир, — сказал Анфиса, и поцеловала его впервые за длительный период.

А Родион привез эту редкую березу. Анфиса проработала внешний вид гарнитура, и сказала, что он принадлежал потомкам боярыни Морозовой. Ей поверили. Анфиса, посмотрев на полуфабрикаты, вызвала Степана Степановича. Он похудевший, но счастливый явился перед ее глазами, и вскоре запустил в производство комплект мебели на бывшей своей фирме, в результате каких-то махинаций, в которых сквозило имя Виктора, фирма стала принадлежать ему, но суд вернул ее Степану Степановичу, когда Анфиса приложила к этому руку.

Селедкин довел новый комплект с головами птиц до изумительного совершенства. Мебель сияла красивой поверхностью, сияли головы птиц на подлокотниках кресел. Все вздохнули, словно последнее время они и не жили на этой земле, а просто существовали без любимого дела.

Под ярким солнцем, молодая зелень пищала о своей красоте всеми своими зелеными клеточками листвы. А что делать? Надо себя рекламировать целыми лесами, полянами. Инна дочь Полины весь день занималась тем же, то есть рекламировала свою молодость. Молодость рекламировать легко.

Фото повесила на своей странице и весь прикол. Люди лезут посмотреть, а кто она такая Инна, и ничего больше от нее и не требуют. Она и разленилась от собственной молодости. У нее есть второе развлечение, она может три часа подряд с переносной трубкой телефона сидеть на полу, на диване и перемалывать девичьи новости своего района.

Что за фото она поместила? В свои отроческие годы она надела белые, остроносые босоножки на тонких, высоких шпильках, с перемычкой в стразах, в капельках стеклянной росы. Новый белый топик в тех же прозрачных каплях на тоненьких лямочках оголял все, кроме нижней части молоденькой груди. Сверху возвышались пару нежных бугорков, изображающих молодую грудь девушки. Вся она такая.

Между майкой и босоножками появлялись либо сильно разорванные джинсы, либо полоска юбки, либо, сами понимаете, махонькие… Но на фото она в юбке или в джинсах. Она приличная девочка. У нее период увлечения фотографиями. Она фотографирует тремя фотоаппаратами разных версий, и цифровыми и пленочными. Результат один — везде она, либо те, кого она встретила по дороге отрочества.

Вскоре Инна сдавала экзамены в школе. Для учительницы она купила вишневую розу на длинном стебле, поставила в стеклянную тонкую, длинную вазу и опрыскала ее блестками. Роза переливалась под светом лампы. А Инна села с ногами на диван, взяла в руки учебник, ручку, тетрадь и стала готовиться к экзамену. У Инны есть поклонник со времен детского сада, они учатся в одном классе, но мальчик продвинулся вперед. Нет, не в учебе, его снимают в телесериалах и он говорит ей, что его скоро покажут по ТВ. Он любила показываться на ее глаза. А у нее другие интересы.

Раз в неделю она ходила в настоящий институт и изучала информатику.

В начале учебы, занятия ее не радовали, ей просто все было уже знакомо, но понемногу, новые знания ее покорили, и на занятия в институт она шла с радостью. Что ее там радовало? Буфет. Рядом находился буфет, в нем гамбургеры продавали, но она скоро поняла, что стала полнеть, и между джинсами и блузкой появился жирный животик.

Пришлось Инне сменить гамбургеры на сок. Она предпочитала небольшие коробки с соком, из которых торчали двойные трубки. Животик жирный исчез, но не сразу. Инна пошла на танцы, занималась ими три раза в неделю, плюс диета и через месяц жирок исчез.

Это из-за танцев она собрала свой диван, на котором сидела с ногами и учила уроки. Ей нужен был пол для танцев. Все танцы она многократно повторяла дома. Еще одно у нее увлечение: вслед за певицей, поющей сильным голосом, повторять ее песни.

Только появляются титры фильма «Не родись красивой» и звучит песня, как Инна врубает телевизор на полную мощность «Не смотри, не смотри, ты по сторонам, оставайся такой как есть…». Стены глохнут. Основное увлечение Инны, придумывать то, что ей надо купить, и если она сутки ничего не просила, значит, она задумала нечто большое для кошелька взрослых.

Например, ее мама Полина едет на рынок за вещами и берет с собой Инну для компании. Такие поездки со временем стали приносить больше вещей Инне, чем ее маме. Мама у нее набрала вес, и с каждой поездкой все меньше рыночных вещей на нее можно надеть. Зато при виде Инны все продавцы, особенно мужчины, расплывались в улыбках, и называли ее всевозможными, ласковыми словами и красавицей, на всех языках и диалектах. Зимой ей купили белый комплект: белая шубка, белые сапоги, белая шапочка, белая сумка, белые брюки, белый свитер.

Весной ей купили розоватый комплект: курточка, сумка, сапоги и еще кучу вещей. И ее мама, наконец, поняла, что рядом с ней, у нее в доме появилась соперница и не взяла ее в следующую поездку… так то. Ничего, Инна нашла другие способы для расходов взрослых.

А так она смышленая девочка, но лень ей убирать у себя в комнате, однажды она просто ответила:

— Я не служанка, и не буду убирать в квартире.

Много десятилетий назад звучала песня: «Все я в доме приберу, вымою посуду, и воды принести я не позабуду». Старая песня, сейчас Инна слушает реп и быстро, быстро произносит слова. Еще быстрее бросает неприбранную постель и исчезает с сотовым телефоном на зеленых просторах листвы, под яркое, весеннее солнце.

Глава 8

Как-то утром за Инной в школу зашла ее подружка. Подружка на два года старше ее, у нее дома всегда царит чистота и порядок. Девочка одета в теплые ботинки, теплый, вязаный свитер, в куртку. Она переступает через порог квартиры Инны, ее глаза расширяются при виде ее, которая в одних полосках плавок и бюсте открыла дверь. За спиной Инны царит первозданный беспорядок: одеяло лежит на полу, вещи лежат на диване, книги разбросаны вперемешку с дисками.

Сквозь свое сумасбродное утро Инна кричит:

— Мама, напиши учительнице записку, что меня летом здесь не будет, а то заставят школу мыть. Я на дачу уеду.

Ее способности к уборке на самом деле на низком уровне развития, чего не скажешь о ее умственном развитии, здесь она впереди многих.

После школы, часа в три раздается у Полины на работе звонок:

— Мама, я все уроки сделала. Ушла гулять с подругой, скажи, как снизить ей температуру? Я ей дала антибиотик и горошину, а еще что ей дать?

— Достаточно, — звучит ответ.

Трубка замолкает. Полина продолжает работать. Что касается порядка, она со Степаном Степановичем пыталась платить ей за уборку в ее собственной комнате, но она на это не согласилась. После работы Полина покупает мясо, готовит его кусками, так Инна его лучше ест. Судя по продуктам в доме, она ходила в магазин, и купила то, что ей самой хотелось. В частности она любит сухой сыр, заплетенный косой.

Вечер уходит на приготовление ужина, прозябание у телевизора под пледом. В квартире прохладно, отопление отключено, окна очищены от зимних утеплителей. Что касается Полины, то она может убрать в квартире раз в неделю, в свои вечные выходные. На неделе ее на это не хватает, или не хватит на работу.

Часам к восьми вечера появляется состояние тревожного ожидания госпожи Инны. Ее нет. Телефон молчит. В двадцать один час, вместе с программой «Время» берет Полина в руки сотовый телефон.

Инна сразу отвечает:

— В девять буду дома.

— Уже девять.

Ожидание становиться аморфным, потом острым. Наконец она приходит.

На ней босоножки на шпильках, куртка нараспашку, ноги сверкают сквозь дыры в джинсах.

— Мама, я не хочу, есть. Я завтра поем.

Ее фигура значительно похудела за последнее время. Музыка оглушает пространство. Часто для позднего вечера раздаются телефонные звонки, ей звонят. Потом она обращается к Полине:

— Мама, вот чего ты мне звонишь? У меня мальчик появился, парень, друг, папа бы обрадовался, а ты переживаешь. Он ровесник.

Она берет копченый сыр, заплетенный косой, отщипывает кусочки сыра пальцами и сует в рот — это называется ужин.

Красавец лет тринадцати принес три розочки Инне. Этот точеный, смуглый, кудрявый мальчик обладал неистовой способностью приклеиваться к людям. Он не отходил от Инны ни на час.

Инесса Евгеньевна назвала его пиявка с розочкой, а, как еще назвать высокого красавца с серебряными цепочками на шее? Он легко приклеивался к Инне. Она была восхитительна в свои двенадцать лет. Тоненькая, высокая блондинка, привлекала к себе прирожденного Дон Жуана. С его розочек начался сегодняшний день.

Утро началось с чисто пуританских забот. Анфиса вчера уехала домой, и Инесса Евгеньевна осталась с внуком Женей и Инной, дочкой Степана Степановича. Надо было привести номер в порядок, сменить белье, отдать в стирку. Дома она все сама стирала, убирала, готовила.

В пансионате готовить было нельзя, можно было только чай кипятить. Стирку приходилось отдавать в прачечную пансионата. Поэтому появлялась возможность делать массаж, и Инесса Евгеньевна с Женей с утра исправно ходила на массаж.

Вчера был дождливый день, но еще более дождливой была ночь. От проливного дождя в отремонтированном номере, расположенном под новой крышей, протекла одна стена. Умные люди сделали пластиковый потолок, и он не потек. Инну все эти проблемы не волновали, ее волновал новый друг с розочками.

Телефон Жени развалился на запчасти, оставив всех без внешней связи. Сотовый телефон Инессы Евгеньевны работал только до границы. На телевизоре шли 5 программ, одна на родном языке. Вот и вся информация. Инесса Евгеньевна прочитала за 1.5 дня детектив. Отличная книга, написанная в лучших всемирных традициях детектива. Все события и герои на своем месте и ничего лишнего.

Морской берег, на котором они жили, обладал широким горизонтом и огромным небом, которое периодически извергалось таким ливнем, что все отремонтированные крыши — текли от счастья встречи с потоками небесной воды.

Инесса Евгеньевна на место дождевого потока бросала коврик, он впитывал влагу со стен, оставалось его повесить сушиться на нижнюю трубу балкона.

«Дурное чувство — одиночество. И зачем Платон запустил нож в Самсона? — думала Анфиса. — Теперь сам плутает неизвестно где, неизвестно с каким именем и внешностью». Со Степаном Степановичем личные отношения Анфисы плавно перешли в служебные отношения, и так бывает, между бывшими любовниками. Они отдалялись друг от друга. У нее в последнее время фаворитом был Родион, за добычу антикварных предметов.

Степан Степанович устал от работы на производстве, ему захотелось улететь в свободный полет. Он вспомнил, что у него есть племянник, живущий на золотом прииске. Он нашел его адрес. Племянник Степана Степановича окончил горный институт, и стал геологом, все его пути были направлены на поиск и добычу золота. Золото в удобных и теплых местах не очень показывается людям на глаза. Добыча золота явление кропотливое и тяжелое.

Полина давно знала, что Степан Степанович, не может быть богатым человеком, но может участвовать в поисках эфемерного счастья. Он все же полетел к племяннику. Дорога на самолете, потом на вездеходе привела его на золотые прииски. Золото проходит пять этапов: геологи находят месторождение золота, руду с золотой крупой добывают, перерабатывают, получают золотые слитки и отправляют в банки или ювелирам.

Спрашивается, что здесь забыл Степан Степанович? Золото обитает на востоке и севере страны, добывают его килограммами и тоннами, но отдельному человеку это ничего не говорит. Тонны золота человеку не нужны, человеку нужно тепло и уют, а он, Степан Степанович, нашел себе место на холодном севере. Он бросился изо всех сил в новую область, иногда, работая механиком, и ремонтируя оборудование, используемое при добыче и переработке золота.

Лето в этих местах короткое, короткое. Зима — длинная. И золота не захочешь, но Степан Степанович нашел здесь счастье в жизни! Он был с некоторых пор непьющим человеком, и по местным меркам он ценный мужской кадр. На Степана Степановича положила глаз местная Фифа. Это была красивая женщина, смесь ненца и русской женщины. Коренная жительница холодного севера. Он выходец из средней полосы страны: стройный, высокий, крупный мужчина с холодной кровью.

А может, природа решила вывести новый тип людей? Дома на севере часто бывают одно или двух этажные, из больших бревен, либо из кирпича, все зависит, когда дом строили. Фифа, лучшей доли, чем жизнь со Степаном Степановичем, и не знала. Умела она и на оленях ездить, и на собаках. Машины в этой местности было на что купить, да негде на них ездить, вездеход — хорошо, а олени — лучше.

Фифа обогрела, обласкала, да и забрала мужика — Степана Степановича. Он мужик умный, стал в местной школе преподавать, и влез во все дела золотого прииска. Стал нужным человеком. Полине писем он не писал.

Племянник был здесь главным геологом, а Степан Степанович так и вообще стал директором школы. Все на местах. Фифа в гражданском браке со Степаном Степановичем жила, ребенка прижила с ним, а ему захотелось самому золото добывать. Попробовал, да уж очень дело холодное, да не выгодное.

Научился на собаках ездить, сам стал собак держать. Северянином стал. На крупинки золота он насмотрелся, и никаких чувств они в нем не вызывали, до поры до времени, но вдруг захотелось ему накопить крупинки золота. Степан Степанович организовал тайник и по крупинке добавлял в него, или песок золотой засыпал. Уж что получиться.

Захотел Степан Степанович на юг поехать, да на солнце погреться, отдохнуть. Отпуска у рабочих на севере большие, все можно успеть. Знал он кому золото продать можно, старатели научили, все ему рассказали за длинную зиму. Чаще люди ездили к морю, и там сбрасывали накопленные сокровища, а Степан Степанович решил на Волгу поехать, дом там поставить. Устал он от морозов, и в то же время привык к ним, и к этой северной жизни, и к неплохим зарплатам, и к случайному золоту. Много не брал. В воровстве его не замечали. Пить пил мало. Повезло ему, сбыл без шума золото.

Отдыхал Степан Степанович в круизе на теплоходе по Волге. И все бы хорошо, да крупинки золота в кармане оказались. Новая его знакомая по теплоходу, случайно обняла его, потом и сунула руки к нему в карманы, да и наткнулась на золотые остатки роскоши. Вытащила она крупинки из кармана, посмотрела, оценила да и спрашивает:

— Степан Степанович, а это что за крупинки у тебя в кармане?

— Золото…

— Откуда?

— Работа наша такая…

— Ты, что с золотых приисков?

— Точно.

— А мы найдем общий язык?

— Так мы оба на одном говорим.

Так укрепилось случайное, палубное знакомство Степана Степановича с Леной.

Лена, молодая, маленькая, худенькая женщина, работала продавщицей в антикварном салоне. В круиз она поехала просто от скуки и подальше от родителей, с которыми жила в маленькой квартире, в его родном городе. Ела Лена мало, потребности в жизни были небольшие, так и скопила на круиз без северных зарплат. Степан Степанович ей понравился своей противоположностью. Ел много и за столом съедал свою порцию, и Лене помогал справиться с едой. Одно к одному и до постели общей добрались, тут их совсем стало не разнять. Любовью оба были не избалованы. Расставаться им не хотелось.

А куда ехать? В малогабаритную квартиру к Лене, или в деревянный домик на Севере к Степану Степановичу? В его городской квартире жил сын Паша от Зинаиды. Степан Степанович сказал, что мечтает о своем доме, на этой большой реке. Было бы желание.

Лена, девушка с каштановыми волосами, которые рассыпались по плечам, или послушно завязывались в хвостик. Мечта Степана Степановича остаться на большой земле была несбыточной, Лена это сразу поняла. Его уже тянул привычный север. Ему было жарко на теплоходе, он уже устал от радости отдыха на большой реке. Лену манило золото. Несколько крупинок золота изменили ее жизнь. Быть одинокой продавщицей очень не хотелось. Она позвонила маме, и сказала, что выходит замуж. Мать не поняла радоваться или огорчаться…

Лена со Степаном Степановичем приехали к ее родителям, ввергли всех родственников и знакомых в легкий шок, и уехали на север, там они и поженились, гражданским браком. Лена по привычке стала работать в магазине. Степан Степанович с удовольствием с Леной разговаривал, и о неожиданность! Они на одну Инессу Евгеньевну в прошлом работали, просто Степан Степанович не замечал маленькой продавщицы.

Лена рассказала Степану Степановичу и о Полине. Новости о его законной жене, она знала от своей матери, которая была не пенсии и знала все новости в своем районе. Лена не Степан Степанович, все матери написала, так и Полина узнала о судьбе собственного бывшего мужа, который уже был гражданским мужем очередной женщины.

Бабули высыпали на улицу, и гуляли под февральским солнцем, не отходя от подъезда. Звонок. О, это сам Степан Степанович позвонил Полине, в кои — то веки!

— Степан Степанович, ты откуда звонишь?

— Со столичного вокзала.

— Золота много добыл?

— Я золото не добываю.

— А что на приисках делаешь?

— Полина, а ты откуда знаешь?

— Лена сказала, где ты. Сам ты и соседей собственных не знаешь.

— Это Ленка что ли сказала?

— Она под нами жила раньше.

— Полина, ну я не знал, а ты замуж не собираешься?

— Нет!

— Полина, я с тобой не разводился, как ты смогла замуж выйти?

— А я нашла свидетелей, что тебя дома год не было, и меня с тобой развели, а о том, что ты жив — здоров, я знала от соседки, матери Лены, она и свидетельницей была.

— Ну, ты, Полина, даешь! А я — то тебе хотел золото передать…

— Ты сказал, что у тебя нет золота.

— Так я тебе всю правду и выложу по телефону! Как там Анфиса?

— Нормально.

— Да? А у меня на севере сын маленький есть, на чукчу смахивает.

Только положила она трубку, вновь звонит Степан Степанович.

— Полина, я хочу вам кое-что занести. До вас два часа пути, у вас час, и назад поеду, ты Паше позвони, что я приеду.

Положила Полина трубку и тут же позвонила Паше.

— Паша, отец звонил по телефону.

— Полина, ты что шутишь? Столько молчал!

— Паша зайди к нам домой через пару часов.

— Ладно, сегодня выходной день, зайду.

Через два часа звонок в дверь. Пришел Степан Степанович.

— Полина, я еле в подъезд попал, ты мне код не назвала.

— Забыла про код.

— А мне Паша дверь открыл, домой шел, изменился так, бороду носит, как у меня.

Через пять минут звонок в дверь.

Немая сцена встречи.

Степан Степанович посмотрел на Полину, Анфису и на Пашу и сказал:

— Паша, у меня есть золото в виде песка, в подошве сапог лежит, я бы хотел тебе отдать.

— Отец, зачем мне золото, это же мертвые деньги, какая мне от них польза?

— Паша, разберешься, а то совесть меня гложет, за то, что я вас бросил.

— Отец, раньше золото на зубы брали, а теперь у всех зубы белые.

— Паша, я тебе отсыплю, а ты сам подумаешь, что с ним делать, есть ведь в городе золотые мастерские.

Степан Степанович снял огромные сапоги, вынул стельки, вынул жесткую прокладку, и высыпал золотой песок на тарелку. Потом вставил прокладки, стельки и надел сапоги.

— Ну, ты отец молодец! — сказал Паша, рассматривая золотой песок.

— Все, бываете, а то я заплачу и не смогу уехать! — сказал Степан Степанович, и исчез в проеме двери.

— Полина, я возьму золото, я знаю, кому его отдать, — сказал Паша и ушел.

Все стихло. Золото Полине улыбнулось и исчезло, так же быстро и жизнь проходит. Золотая пора молодости осталась далеко за горизонтом. Маячил юбилей, не чужой, а ее собственный. Определитель вещает на всю квартиру, кто звонит, а звонят от Паши.

— Полина, я к вам зайду днем, вечером не могу, — проговорил в телефонную трубку Паша.

— Хорошо, заходи, буду ждать.

К Полине пришел Паша, подал ей красную коробочку. В коробочке полный золотой набор: сережки, цепочка, кулон, кольцо.

— Полина, мы сделали из золота отца три набора: тебе, моей маме и Анфисе.

— Спасибо! Красиво — то как!

— С юбилеем, вас, Полина! — проговорил Паша.

— Спасибо, спасибо!

Полина позвонила Анфисе и сказала, что Степан Степанович ей и Анфисе подарил золотые комплекты. Н Анфиса, как в воду смотрела, все интересные события произошли из-за Полины. Она ее взяла к себе в магазин. Полину увидел Степан Степанович, который очень любил мистическую мебель с мистической энергией. Она произвела на него должное впечатление, и они вновь влюбились на глазах Анфисы! Правда, что ей расстраиваться. Степана Степановича у Полины увела Анфиса, но теперь Полина увела его от нее! Логика янтарная или мистическое правило жизни.

Платон не решился жить вместе с Анфисой, и предпочитал жить в одиночестве. Он часто ходил на работу по одной и той же дороге. Однажды по пешеходной дорожке ехал автомобиль, он так внезапно вывернул из пространства, что Платон нервно отскочил в сугроб, пропуская автомобиль. Мужчина за рулем на него и не посмотрел.

Платон ходил пешком, и невольно увидел отпечатки шин на утреннем, нетронутом снеге.

Все было так прозаично! Просто автомобиль стоял на обочине пешеходной дороги всю ночь, отсюда и возникла неожиданность его появления.

На обочине дороги в ряд расположились с десяток автомобилей под легким налетом снега. Он увидел место стоянки, проехавшего мимо него автомобиля.

Он мимоходом посмотрел на место стоянки машины, от которой вели следы шин на свежем снегу, и увидел белый длинный шарф, который больше напоминал след от протектора, чем шарф. Он оглянулся на машину, которая ехала по пешеходной дороге достаточно медленно, багажник у нее был приоткрыт, из него выглядывала нога или башмак. Прохожих он не заметил, машину догонять не стал, решил, что это не его ума дело и пошел по своим делам. Вечером Платон возвращался этой же дорогой, шарфа на снегу не было, не было и машины, соседние автомобили тоже отсутствовали.

На следующее утро он вновь пошел по своей пешеходной дорожке, но вышел минут на пять раньше, чем в предыдущий день. Все машины стояли на обочине, снежок падал и на черную машину.

Утро выдалось наивным и чистым. Излюбленная тропа Платона шла несколько выше уровня, на котором стояли дома. Вдруг от дома отделился человек и быстро стал подниматься по ступеням лестницы, которая вела к пешеходной тропе. Этот человек быстро сел в черную машину и поехал по своему прежнему пути. Но Платон уже стоял не в зоне ее движения, он просто посмотрел на место стоянки машины. Шарфа не было на снегу, и капот отъехавшей машины был плотно закрыт. Он медленно пошел по своей дороге.

Внезапно Платона остановил крик со стороны подъезда, из которого выбежал шофер черной машины. Он остановился и посмотрел вниз, туда, где находился подъезд дома: на крыльце стояла девушка, очень похожая на Анфису, и махала белым шарфом в след уехавшей машине. Видимо она поняла, что опоздала и быстро зашла в свой подъезд, приложив электронный ключ к дверному замку.

У Платона возникла мысль, что он заглянул в замочную скважину чужой квартиры, которая в прошлой жизни была его собственной, и пошел по своим делам. Следующее утро он ждал с нетерпением, непонятно почему, но белый шарф, в тумане снежного утра, казался эйфорией чьей-то зависимости.

На третье утро в душе Платона возникло не любопытство, а маленький страх, ему стало страшно за женщину на крыльце дома. Он поймал себя на мысли, что он рад был бы увидеть ее на крыльце, но встречаться с черной машиной ему не хотелось. Платон заставил выйти себя из дома в то же время, и идти той же дорогой. Сценарий повторился, но не полностью.

По лестнице шла Анфиса, с белым шарфом на светлой куртке, ее догонял шофер из черной машины. Машина стояла на своем месте.

Судя по всему, Платон пока был третьим лишним, они его не замечали, но он без них уже не мог существовать, неожиданно для себя он подошел к паре и спросил:

— Вы меня не подвезете до центра?

— Стольник.

— Согласен, — ответил Платон мужчине, хоть тот и заломил цену.

Платон сел на заднее сиденье машины, рядом с ним на сиденье лежали несколько больших коробок. Шофер и Анфиса в его присутствие не проронили ни слова. Платон остановил машину в центре города, и быстро пошел в свой офис, не оглядываясь на автомобиль, ему казалось, что автомобиль стоит, а они смотрят ему в след.

Анфиса повернулась к шоферу черной машины:

— Виктор, зачем тебе понадобился Платон? Ты понимаешь, что здесь он живет нелегально? Он уже сам напросился к нам в машину!

— Анфиса, не возникай, посмотрела на него сегодня и довольно. Он нас заметил. Завтра на его глаза не появляйся, а я проеду мимо него, ко мне одному в машину, за такую цену, он проситься не будет.

Платон нервно посмотрел на бегущее табло над главным входом в здание, поднялся на свой этаж, сел на свое место и приступил к работе. Рядом с ним, за соседним столом, сидела женщина по имени Надя.

— Платон, ты сегодня рано приехал, не спалось с утра?

— Здравствуй, у меня много дел, — скороговоркой проговорил Платон.

— Ты сегодня мне свою работу передаешь, не забыл, тебе уходить скоро?

— Видишь, спешу передать, — буркнул молодой человек и полез во всемирную паутину, потом резко встал и подошел к окну, черной машины за окном не было.

— Платон, что-то случилось? — праздно поинтересовалась Надя.

— Девушка, займись своими делами.

— Уходишь от ответа, значит, случилось, ну и не говори, — обиделась Надя и занялась работой, не обращая внимания на него.

Платон устроился на работу под своим вторым лицом, здесь никто не знал, что он человек, убивший любовника жены и охранника. Светло-серое небо, напоминало курточку Анфисы. Очень хотелось Платону посмотреть на ее лицо, глаза; пусть она уехала, но она забрала с собой его мысли и душу. Он решил, что сейчас действительно надо заняться работой. День прошел в молчаливых делах.

Утром Платон вышел из дома с белым шарфом на шее, который купил накануне вечером, после работы. Концы шарфа развевались на утреннем ветре. Черная машина стояла на месте, шофера и Анфису, Платон не увидел, он посмотрел на часы, время тоже, но их нет, он вздохнул, и в это время из подъезда выскочил шофер. Платон кивнул ему, как старому знакомому. Анфисы не было видно. Шофер заметил белый шарф на парне.

— Что ты сегодня хочешь? — спросил Виктор у Платона.

— Это моя обычная дорога, иду на работу.

— Тебя подвезти?

— Дорого, я на автобусе доеду.

— Как хочешь, — сказал Виктор, и черная машина поехала по пешеходной дороге в противоположную сторону.

На душе у Платона стало так пусто, хоть волком вой, он посмотрел на крыльцо, там никого не было. Надя на работе его не о чем не спрашивала, начальство не тревожило. Он ждал пятое утро, ему хотелось увидеть Анфису хоть одним глазком!

Пятое утро радости не принесло, черной машины Платон не увидел.

Молодой человек посмотрел в сторону крыльца подъезда. В двух метрах от крыльца лежало нечто, прикрытое белой простыней, из-под простыни выглядывал конец белого шарфа. Он быстро сбежал вниз по косогору, рядом с телом под простыней он упал, запнувшись обо что-то, торчащее из земли, его лицо оказалось вблизи головы тела под простыней. Он вздрогнул от неожиданности и поднялся.

Прямо на него смотрела Анфиса в светлой куртке, но без белого шарфа.

— Платон, откуда ты свалился? — спросила Анфиса.

— Я шел своей дорогой, увидел шарф, который высунулся из-под простыни, ею кого-то накрыли, подумал, что под простыней ты лежишь, вот и прибежал, даже упал, — быстро проговорил Платон.

— Это, не я, это моя соседка по подъезду.

— Почему у нее твой белый шарф?

— У нее свой белый шарф, вот и у тебя я вижу белый шарф, но это не значит, что у тебя, мой шарф.

— Логично. А, что с соседкой произошло, почему она лежит на улице?

— Мог бы сам догадаться: она выпала из окна.

— Сама выпала? Почему?

— По кочану и по капусте! Я не знаю почему, я ее увидела, когда выходила провожать Виктора.

— Он сегодня раньше уехал?

— Ненамного раньше обычного времени, минут на пять.

— И не стал ждать, когда отвезут труп соседки?

— У него работа, он не может опаздывать, ты ведь ходишь в одно время по этой дороге. Мы вызвали скорую помощь, думали, она еще жива. Ты чего мне допрос учинил? Шел бы на работу, а я сама подожду. Ты, где живешь?

— Нигде, я и, правда, сегодня могу опоздать на работу, до свидания! — крикнул Платон.

Платон взбежал по лестнице на свою дорожку и пошел быстрым шагом. Анфиса проводила его глазами, потом перевела их, на подъезжающую к подъезду, скорую помощь. Врач вышла из машины и подошла трупу под простыней, подняла простынь над головой, лицо женщины было прикрыто шарфом, подержала в руке ее руку:

— Пульса нет, — сказала врач, ни к кому не обращаясь, потом задумчиво посмотрела на труп женщины, и спросила у Анфисы: — Вы что-нибудь видели?

— Я соседку увидела на земле, когда вышла на крыльцо, думала, она жива и ей плохо, вот и вызвала по сотовому телефону скорую помощь, потом сбегала домой за белой простыней. Утро. Дети в школу идут, чтобы не напугались.

— Девушка, вы все правильно сделали, я, вызову специальные службы, и мы уедем, а вы уж их подождите, — сказала врач, вскочила в машину и уехала.

Анфиса тоской смотрела на белую простыню на снегу и кусок белого шарфа, который опять высовывался из-под простыни в области головы. Подъехала милицейская машина, из нее легко выскочил на морозный воздух детектив Мусин. Он кивнул Анфисе головой, резко откинул простыню и застыл на месте. Анфиса посмотрела туда, куда смотрел мужчина: лицо женщины было в маске, или точнее на ней лежала лепешка из теста. Раньше она этого не заметила, из-за того, что лицо прикрывал шарф, а врач только трогала пульс, а шарф с лица не снимала. Приехавший милиционер в штатском снял с трупа одним жестом простыню и шарф.

— Пострадавшая задохнулась под тестом, но почему она тесто с лица не сорвала? — спросил вслух мужчина, потом повернулся к Анфисе: — Анфиса, вы кем приходитесь потерпевшей?

— Соседка по подъезду. Она совсем недавно переехала в наш дом.

— Что знаете по этому поводу?

— Я увидела соседку лежащей на улице, лицо у нее было прикрыто шарфом, она не дышала. Я вызвала скорую помощь и накрыла простыней, больше ничего не делала и ничего не знаю.

— Как вы определи, что она не дышит, если шарф с лица не снимали?

— Пульс трогала, да и врач только пульс потрогала и уехала.

— Знаю, кто приезжала, она всегда так делает, не лезет в наши дела, если случай безнадежный. В бумагах у нее будет полный отчет, а на месте преступления эта врач не задерживается. Меня, кстати зовут детектив Мусин. Да, мы с вами хорошо знакомы.

Только сейчас из машины вышли еще два человека, они сфотографировали труп на фотопленку и опять сели в машину. Подъехала еще одна машина и увезла труп. Анфиса пошла к двери подъезда.

— Анфиса, остановитесь, вы единственная свидетельница.

— Я не видела, как она умерла.

— Оставьте свои координаты, и тогда домой пойдете, я с вами должен поговорить.

Глава 9

Мусин, еще раз посмотрев на Анфису, уехал.

Странно, но думать о трупе ему не хотелось, Мусин думал об Анфисе в светлой куртке. Подумав об Анфисе, он решил, что с ней обязательно встретиться, после вскрытия трупа. Ему дадут выписку о том, почему женщина умерла, и умудренный этими данными он поговорит с женщиной, пусть она его ум почувствует. Анфиса пришла домой, с ощущением, что ей плохо, она легла и уснула.

Детектив Мусин, получив данные вскрытия, приступил к делу с трупом под тестом. Вскрытие показало, что она не падала с девятого этажа, где живет, она умерла от удушья в тесте, это тесто на лице ей держали белым шарфом, одета она была так, словно выбежала из дома, чтобы открыть входную дверь в подъезд: в тапочках, брюках, вязаной кофте. Теперь он был готов встретиться с женщиной в светлой куртке. Анфиса открыла дверь детективу Мусину, он вел дело об убийстве ее соседки по подъезду.

— Анфиса, что вы можете сказать о своей убитой соседке? Какой у нее характер? Какой образ жизни она вела?

— Ее звали Зинаида, соседей редко зовут по имени и отчеству. Последнее время она жила в общей квартире, у нее была комната в трех комнатной квартире, до этого у нее была однокомнатная квартира. У каждого своя комната и свои финансовые интересы, мы с ней практически не разговаривали, и почти не здоровались.

— А кто третий сосед или соседка?

— Третью комнату сдают хозяева много лет разным людям, сами живут в другом городе.

— С кем стоит из них поговорить?

— С Платоном, он живет этажом ниже, под моей квартирой.

— У Зинаиды были подруги?

— Не видела.

— А, где ее сын Паша?

— Я видела ее сына, но давно.

— Крики или ругань в их квартире слышали?

— Глухо, у них двойные двери, но соседка этажом ниже их квартиры на них жаловалась, у нее слышимость лучше, чем через двери. С ней поговорите.

Детектив Мусин ушел делать опрос соседей. Анфиса осталась одна. Платон Сидорович только иногда жил у нее, гостил неделю, потом исчезал, даже нового телефонного номера ей не оставлял.

На Рождество Анфиса скучала, новогодние елки еще светились празднично, по телевизору показывали золото церковной утвари и богослужение среди дорогих икон, я решила поехать к церкви, где проходило богослужение.

Внутрь церкви попасть было трудно, но народ стекался на свет свечей и чистые звуки церковного пения. Для народа организовали крестный ход вокруг квартала с иконами, так толпа приобщилась к святыням церкви, внутри все было забито людьми. Анфиса совершила с народом крестный ход.

Виктор Сидорович подошел к Анфисе:

— Анфиса, скучаешь одна? Вот и помолиться пришла, к чему бы это?

— К Рождеству христову!

— Не, я все понимаю, но моя машина стоит через два квартала от церкви, могу доставить тебя, куда прикажите! Так, Анфиса, идем быстро!

Виктор взял ее под руку и быстро повел в сторону от церкви. За ними из толпы пошли два человека, но их она не видела, она почти бежала рядом с ним. Он быстро втолкнул ее в машину, которая стояла с работающим мотором и завелась с пол оборота. Черная машина рванула с места, два человека коснулись ее руками и отстали. Один из них достал пистолет, но второй опустил его руку с пистолетом:

— Виктор от нас не уйдет.

Анфиса оглянулась на мужчин:

— Это твоя команда?

— Хорошо, это часть моей команды.

— А почему от них уезжаешь?

— У нас мелкие счеты, они стрелять не стали, но пугнули, я испугался, и мы едем к тебе.

— Ко мне? А я не одна живу!

— Анфиса, я психолог: если ты в церкви, значит у тебя проблемы на личном фронте.

— Да, я одна живу последнее время, сын живет у бабушки, Инессы Евгеньевны, и так получается, что Платон редко приезжает…

— Я знаю, где твой дом.

Мужчина прошел по квартире:

— Неплохо живешь, я останусь на неделю, потом появлюсь, неизвестно когда.

— Виктор ты можешь занять вторую комнату, благо у меня теперь двухкомнатная квартира.

— Не откажусь, и на тебя я не претендую.

Двое преследователей в это время говорили между собой.

— Ловкий Виктор, сразу девушку подцепил.

— Она нас видела, на неделю его приголубит.

— У нас Машина сразу не заведется, пока мотор еще прогреется!

— А мы свое дело выполнили, можно не торопиться.

Анфиса так и не поняла Виктора Сидоровича, он прожил у нее неделю, к ней не приставал, не выходил из дома, только дал деньги на продукты. Через неделю он уехал, но вскоре он позвонил в дверь. Анфиса открыла дверь, пропустила мужчину в квартиру, он прошел, как хозяин. Без поцелуев и объятий прошел по квартире, дал деньги на продукты и лег на свое место. Анфиса ушла в магазин.

Виктор быстро вскочил, достал коробку с обувью, поднял каблук на сапоге, вставил в него пластину с платой на микросхемах, каблук приклеил клеем.

Анфиса вернулась с продуктами, Виктор Сидорович поцеловал ее в щечку:

— Анфиса, тебе подарок: сапоги. Размер твой.

— Спасибо, Виктор Сидорович, но сапоги трудно без примерки покупать.

— Ты примерь!

Одела она сапог, а он точно по ноге оказался, второй сидел на ноге тоже хорошо.

— Здорово! Так трудно сапоги выбрать, а эти сами на ноги оделись!

— На том стоим, скромно ответил Виктор, в ожидании ужина.

После ужина Виктор подарил Анфисе белый шарф, и попросил неделю в этом шарфе провожать его до крыльца, иногда его сопровождать, а через неделю он уедет. Неделя прошла тихо, только она не поняла, зачем Виктор привлекал к себе внимание Платона, который каждое утро шел по дороге наверху. Анфиса заметила, что Платон тоже купил себе белый шарф. Виктор вел себя пристойно всю неделю. Труп соседки Зинаиды у подъезда, Анфиса с Виктором не связывала, он такой тихий, даже с любовью не приставал!

Детектив Мусин поговорил с бывшим мужем убитой женщины под тестом. Его квартира находилась под квартирой Анфисы. Платон Сидорович пил бутылочное пиво, батареи бутылок стояли по квартире, но больше всего Ильи удивило то, что к потолку был прикреплен черный конус, о его назначении, хозяин квартиры говорить не хотел. Под напором вопросов детектива мужчина сказал, что это звукоуловитель, его попросил поставить знакомый убитой Зинаиды. У него было устройство для прослушивания звуков, в квартире выше этажом. Поставили его почти год назад. За это ему привезли пиво в ящиках, вот он его и пьет!

Мусин посетил соседку Зинаиды. Соседка пожаловалась хорошо отрепетированными словами, о том, что над ней в квартире происходит постоянный садом. Ночью у них музыка и пьяные голоса, иногда танцы по ее люстре. О Зинаиде соседка сказала, что она была тихой женщиной, но иногда громко ругалась с друзьями. Пьяной ее она не видела. Мусин спросил у соседки, был ли у Зинаиды белый шарф.

— У Зинаиды я белого шарфика не видела. Она всегда ходила в черных одеждах, или в темных.

— У нее в подъезде враги среди женщин были? Кто мог ей тестом лицо залепить?

— Знакомый. Под пьяную лавочку, так он тесто бы не смог сделать.

Мусин вернулся в квартиру Анфисы.

— Анфиса, вы не могли бы сказать, почему знакомый Зинаиды мог бы прослушивать вашу квартиру, из квартиры своего друга, в течение последнего года? Что было у вас в квартире столь интересное? Комнату никому не сдавали? Кто к вам приезжал в течение этого года?

— Я одна живу, ко мне никто не приходит, — сказала и задумалась, стоит ли говорить Викторе.

— Анфиса, вы что-то хотите скрыть, может, Платон объявился? — спросил он наугад.

— Мусин, у меня два раза по недели жил тихий человек, Виктор, у него есть черная машина, мы с ним на Рождество у церкви встретились.

— Интересно! Кто он, что он, не знаете?

— Виктор Сидорович последнее время к обуви не равнодушен. У него в машине всегда лежат коробки с обувью.

— У него есть белый шарф?

— У него нет, но мне он подарил белый шарф, а в последнее время я его не видела.

— Еще интересней. Как найти Виктора?

— Я не знаю. Он ко мне приезжал, жил неделю, еще он травил одного прохожего молодого человека.

— Это еще кто?

— Идемте к окну. Вон видите под окном дорожку пешеходную? По ней один молодой мужчина каждое утро в одно время ходит, а Виктор его все зацепить хотел.

— Тот парень Виктора видел? И как с этим парнем встретиться?

— В будни, утром, в одно и то же время.

— И в это время была убита Зинаида?

— Вы, знаете, почти в это время. Он подошел к трупу до приезда скорой помощи и опять пошел своей дорогой.

— Заметано, завтра утром буду у ваших ног.

Анфиса посмотрела на него и ничего не ответила.

Платон шел по темному асфальту, посыпанному новой солью, для съедания обуви. Из темноты на него вырулила черная, грязная машина.

— Платон, садись в машину, быстро! — крикнул ему Виктор. — Подвезу даром.

Молодой человек сел в машину, она резко набрала скорость.

Платон не видел, как от дома отделился детектив Мусин и побежал вверх по ступенькам, но он опоздал на наблюдательный пункт.

Детектив Мусин вернулся к Анфисе:

— Анфиса, что вы видели в окно сквозь шторы?

— Виктор Сидорович подъехал на черной машине, постоял немного, потом поехал навстречу молодому человеку, посадил его в машину, и в это время вы поднялись на дорожку по лестнице.

— Опоздал я, но другие были на месте, портреты парня и шофера я вам покажу для опознания.

Виктор заметил, что их сфотографировали сквозь стекло автомобиля на выезде с пешеходной дороги на магистраль. Скорость в этом месте маленькая. Снимок мог и получиться.

Он обратился к Платону:

— Платон, не вздрагивай, я знаю о тебе больше, чем ты обо мне. Нас засекли, твое дело сменить маршрут и не ходить по этой дороге. И еще, вот ботинки твоего размера, надень. И в них выйдешь на остановке, чтобы собаки след не взяли.

Объяснение было вполне логичным, Платон снял свои башмаки и надел новые, из обувной картонной коробки. На остановке автобуса он вышел из машины и быстро прошел сквозь остановку с людьми.

Прогремел взрыв. Остановка подпрыгнула и развалилась. Люди взревели от ран. Платон взорвался в своих новых башмаках.

Виктор Сидорович, увидев, что Платон полетел в воздух, проговорил:

— Все, Платон, твой конец пришел!

В десяти метрах от остановки Паша остановился и ждал, когда к остановке подойдет его сводная сестра Инна, ее он заметил на противоположной стороне дороги. Потом он отметил про себя, что черная машина, за которой он невольно смотрел, проехала по той стороне дороги. Почти мгновенно на остановке прогремел взрыв. От взрывной волны Паша покачнулся и прикрыл запоздало уши, рядом с ним остановилась машина, из нее вышел детектив Мусин:

— Молодой человек, вы случайно не видели, что произошло на остановке до взрыва?

— Видел черную машину, из нее вышел красивый мужчина в новых башмаках, и все ворвались. Машина уехала очень быстро.

— А я тут за этой черной машиной еду по следу и опоздал! Почему ты решил, что у мужчины были новые ботинки?

— Мне так показалось, они блеснули в воздухе, мужчина сделал пять шагов, и все взорвалось, от его ботинок, мне так показалось.

— А еще что-нибудь заметил?

— Я видел шофера этой машины у одного подъезда, когда шел в школу в тот день, когда у подъезда убили женщину. Вначале я заметил шофера машины, и стал следить за ним глазами на остановке, из нее вышел мужчина и прогремел взрыв.

— Молодец, спасибо! Номер черной машины не заметил?

— Номер автомобиля я запомнил… Вот моя визитка. Я ее сам придумал, — добавил Паша и подумал, что интересно говорить о себе в третьем лице.

Детектив Мусин взял визитку у Паши, посмотрел на оцепление милиции рядом с остановкой, и поехал догонять черную машину. Паша, увидев Инну, махнул ей рукой, чтобы стояла на месте, и пошел к ней через переход. Горел зеленый свет для пешеходов, вдруг мимо Паши вновь пролетела черная машина. Он успел отскочить и машина его не задела. Он подошел к Инне, она стояла, широко открыв глаза от удивления и страха. За черной машиной гнались две милицейские машины.

— Паша, тебя чуть машина не сшибла!

— Инна, поездка отменяется, остановку взорвали, хорошо, что ты опоздала, а то бы взлетели мы в воздух.

— Меня задержала у подъезда Анфиса.

— Знаешь, у меня ощущение, что эти два преступления связаны между собой. Мать Зинаида у меня спрашивала о том, зачем в квартире отца стоит подслушивающее устройство квартиры Анфисы. На потолке у него точно какая-то железка прикреплена, а отец все пиво пьет.

— Здорово! Пойдем к отцу посмотрим на прослушивающее устройство времен динозавра, почему не жучок, а тарелка?

— Это не мое дело.

У подъезда стояла черная машина, с двух сторон она была зажата милицейскими машинами. Людей не было. Паша и Инна или брат и сестра по отцу вошли в подъезд. Никого. Вызвали лифт доехали до нужного этажа, зашли в квартиру отца.

Степан Степанович сидел с разбитой бутылкой пива, рядом валялась черная тарелка с потолка, в потолке видно было углубление и маленький металлический предмет.

— Папа, ты здоров? — спросила Инна.

— Дочь, бросаю пить, тут ко мне черти заходили.

— Инна, здесь разлито пиво, а запах примитивной водки желтого цвета, это не пиво! — воскликнул Паша.

— Папа, кто заходил к тебе? — спросила она у отца.

— Друг мой закадычный, знакомый Зинаиды убиенной, а с ним черт приходил, тарелку с потолка грохнул из пистолета, и мне бутылку разбил, — вздохнул отец, и лег на полу.

— Отца отравили этим пивом. Он давно его пьет? — спросил Паша.

— Ой, Паша, он почти год пьет, оторвать его от этого пива не можем. Мама уже ревела от него.

— Дети, тсс! Виктор Зинаиду обляпал тестом, она проклятущая баба принесла мне это пиво со своим дружком, им надо было Анфису прослушивать. Анфиса хорошая баба, — сказал отец детей и захрапел.

Анфиса задумалась над жизнью, узнав, что на остановке погиб мужчина, вышедший из черной машины, она сразу подумала, что это был Платон.

От руки неизвестного под слоем теста умирает первая жена Степана Степановича, Зинаида. Месть неизвестного к Платону заканчивается его подрывом… Долго эту историю раскручивал детектив Мусин.

В дверь Анфисы позвонил детектив Мусин, давно его здесь не было.

— Анфиса, ты не знаешь, где твой знакомый Виктор Сидорович? Получается, что это он на остановке твоего Платона убил, пользуясь современным пультом управления, а на него надел обувь с взрывчаткой.

— Я это уже поняла.

— Умная. Однако я тут додумался, что Степан Степанович еще живого Платона видел перед взрывом.

— И я об этом сегодня подумала.

— Мы, что с тобой вместе думаем?

— А эта Зинаида, всем Зинаида — Зинаида, могла видеть, кто машины поджигал, за это Виктор ее до смерти довел.

— И об этом я уже думала.

— Анфиса, ты мне нравишься! Посмотри, мы с тобой думаем одинаково, мужчин у тебя нет, предлагаю себя в роли твоего мужчины.

— Об этом я не думала. Я придумала новый комплект мебели в стиле ампир.

— Хочешь сказать, что я тебя не устраиваю?

— Не знаю. Мне все кажется, что откроется дверь и войдет Платон!

В дверь позвонили. Анфиса вздрогнула. Мусин открыл дверь. На пороге стоял Виктор Сидорович.

— Заходи, — сказал ему детектив Мусин. — Заходи Виктор, чай пить будем.

А сам наручники ему на руках быстро защелкнул, и ввел его в квартиру Анфисы.

— Мусин, что за шутки! — возмутился Виктор.

— Без шуток, ты арестован за убийство Платона, мужа вот этой Анфисы.

— Мусин, я Платона давно не видел и уж тем более не убивал!

— Ты его взорвал на остановке!

— Разве это был Платон? Это человек из ночного клуба, он у Эльвиры работал! Да он близко на Платона не похож, что я его не видел! Он у Эльвиры охранника убил и сбежал. А еще он был мужчиной моей Эллы!

— Значит, ты взорвал Платона? Но это тоже убийство! Он тоже человек.

— Платон не человек, а убийца. Я его выслеживал долго.

— Мусин, а если это был не Платон, и настоящий Платон жив? — спросила Анфиса.

— Анфиса, Инесса Евгеньевна его опознала!

Мусин смотрел на Виктора, смотрел, и вдруг снял с него наручники.

— Я запутался, я не знаю, кто взорвался на остановке! Лица не было, был кровавый ужас. Анфиса, подскажи, я устал решать такие проблемы.

Анфиса с удивлением смотрела на кающегося детектива, на ее глазах он сник, словно его подменили. Она посмотрела на кресло, в котором он сидел, это было кресло из последней разработки, с мистической присадкой. Одно кресло она взяла к себе в дом, на нем и сидел Мусин.

— Мусин, быстро сядь на табурет, а ты Виктор Сидорович садись в кресло, стиля ампир!

Виктор сел в кресло, и заныл, что он плохой, что он преступник. Теперь Мусин с удивлением смотрел на кающегося грешника.

— Анфиса, объясни, — не выдержал Мусин. — Я вас чувствую, Анфиса!

— Эх, Мусин, а это моя работа, или мистика в действии! — воскликнула Анфиса и посмотрела в окно. На темном небе ясно виднелась большая звезда.

Мужчины с ней согласились.

Степан Степанович проснулся от странных видений, и, не выдержав их наплыва в своем мозгу, разбудил Анфису:

— Анфиса, помнишь, ты говорила, что Самсон правнук Григория Орлова? Ты ошиблась, моя дорогая! Я правнук Алексея Орлова!

— Степан Степанович, очнись, я это все придумала, глядя на медную бирку в янтарных часах, и рассказала Самсону!

— Ты не выдумала, а у тебя было виденье! Но ты не знала, что у Григория был брат Алексей! Признайся, не знала?

— Я и сейчас не знаю про Алексея Орлова.

— Так вот, мне снился сон, что мой пращур родился в каземате от княжны Таракановой. Не перебивай меня, женщина, а то сон забуду! Значит, дело было так, настоящую царицу подсиживала княжна Тараканова, и царица предложила Алексею Орлову избавить ее от конкурентки! Алексей в то время плавал на корабле, я ясно помню мачты корабля, и для выполнения приказа царицы, предложил княжне Таракановой обвенчаться! Они обвенчались на корабле, венчание было ложным, но любовь между ними была настоящей! Граф Алексей Орлов покинул корабль, в это время на корабль ворвались люди царицы и арестовали ее, заточив в крепость. Княжна Тараканова до своей гибели успела родить сына от графа Алексея Орлова. Поняла?!

— Круто, и ты знаешь вполне правдоподобно, но мне стало страшно. Мне сейчас снились рысаки, лошади, много лошадей…

— И правильно! Анфиса, видимо мы с тобой попали во сне в один период времени! Лошади! Ты знаешь, что именно Алексей Орлов является тем человеком, из-за которого были выведены орловские рысаки!

— У меня слов нет! Я боюсь теперь употреблять эту золотистую энергию!

— Ладно, об этом позже. А меня опять тянет к тебе! Я не пойму, в чем твоя сила?

— Я — человек обычный, простого происхождения.

— А давай выпьем еще по цилиндру золотистой энергии, и твоих предков увидим!

— Я боюсь пить эту золотистую энергию! Но у меня есть идея, мы можем сделать в цилиндре маленькое отверстие и клапан, и помещать его в антикварную мебель, а те, кто купит ее мебель, будут видеть временные сны!

— Деловая ты женщина, Анфиса! А вот тебе и вторая разгадка!

— К Петру 1 не примазывайся!

— Я и не собираюсь, но город есть!

Анфиса поставила цилиндры на стол, они были открыты, а она открыла окна, чтобы вернуться полностью в свое время, и на свое место, с прямоугольными зданиями и мебелью…

Анфиса поняла главное, что золотистая энергия дает возможность во сне прожить жизнь в прошлых временах, но все эти путешествия забирают психологическую энергию. После полета во времена братьев Орловых она ослабла психически.

Анфиса спокойно взяла успокаивающие таблетки и выпила двойную дозу, потом посмотрела на Степана Степановича, он опять спал. Она стала за него волноваться, его надо было вытаскивать из прошлого, но как? Этого она не знала. Знала бы она, что эта за энергия! Хорошо, что она ей больше не нужна. Анфиса поняла, что, и химическая лаборатория у нее забирала какие-то энергетические силы.

Но как вернуть в настоящее время Степана Степановича? Она взяла свой сотовый телефон, поднесла его ко рту спящего мужчины и нажала на цифру 21. Через 21 минуту он стал оживать.

Степан Степанович очнулся, он опять летал во сне к княжне Таракановой, и это забрало у него кучу психологической энергии. Анфиса дала ему три успокаивающих таблетки, он выпил их, не задавая вопросов. Она принесла из холодильника красную икру и стала делать бутерброды рядом с постелью, боясь оставить Степана Степановича одного.

— Степан Степанович, давай бросим эту золотистую энергию, и пустим твое золото на вензеля антиквариата!

— Я понял, золото на напыление вензелей получишь в любом количестве.

— А стульев?

— Да, хоть славянских шкафов! — сказал Степан Степанович и отправил красную икру со сливочным маслом на белом хлебе прямо в рот, и запил все чаем с лимоном и сахаром.

— А может бросить золото и заняться янтарным гарнитуром? — спросила Анфиса, намазывая бутерброды красной икрой.

— Мне все равно, хоть янтарные выпускай под графа Орлова.

Анфиса поела и задремала, но только для того, чтобы вспомнить, как она дошла до полетов в мистическое прошлое. Она открыла ящик стола и обнаружила в нем золотой цилиндр, утерянный месяц назад. В ящике Анфиса нашла пудреницу, открыла эту черную коробочку, в ней лежала сим карта от сотового телефона, она вставила карту в сотовой телефон, нажала на цифру 19, выпила золотистой энергии и оказалась в первой половине XIX века.

Она подвела итог: ей лет девятнадцать, у нее есть мать и ее ждет голубоглазый Самсон. Она укуталась в большое махровое полотенце с цветочками и вышла из ванны.

— Анфиса, когда ты научишься брать с собой халат? Неприлично так ходить по квартире! Когда ты станешь настоящей фрау?

— Мама, а ты отвернись, мои вещи на месте?

— А, где им еще быть? Тебя ждут.

— Вещи ждут?

— Нет, тебя ждет некий Платон.

— Правда, что ли? Ой, — взвизгнула Анфиса, с удивлением обнаружив стоящего в дверях Платона…

Она еще раз очнулась от своего крика, в руках у нее был пустой золотой цилиндр из-под золотистой энергии, в голове стоял дурман, захотелось выпить таблетки от головной боли.

Вместо Платона в дверях стоял Степан Степанович:

— Анфиса, я рад, что ты очнулась, очень долго ты спала, я рядом с тобой медсестру посадил. Я боялся, что бездна тебя не выпустит.

Анфиса смотрела на Степана Степановича, с трудом понимая, кто он:

— Ты Платон? И почему у тебя в руках золотой слиток?

— Я тебя хотел обрадовать, принес показать первый золотой слиток, из найденной тобой золотой жилы. Анфиса, очнись! Тебе еще надо поспать, ты, похоже, рано проснулась.

— А я спала?

— Нет, ты по траве бегала! Искала золотой слиток.

— Золотой слиток в полиэтиленовом пакете нес ты. Пакет порвался, я дала тебе сумку, и сумка порвалась. Ты нес золотой слиток деда. Я встретила Платона. Где Платон?

— Он погиб и уже давно.

— Этого не может быть! Он жив! На твоем месте должен стоять Платон. Я богиня янтарная! Он должен быть живой. Погиб его двойник, ты ничего не знаешь! Он сменил внешность, он делал пластические операции. Погиб не он, а кто-то другой, похожий на него. Он умеет уезжать и возвращаться. Да, он должен вернуться! Я хочу, чтобы Платон был живой!

— Анфиса, так нельзя! Его нет! Ты опять за свое?!

— Мне плохо, что мне не верят. Я тебя, Степан Степанович не люблю, я люблю всю жизнь одного Платона. Да, он ранил Самсона, но добил его ты. Вы оба виноваты, а ты жив, а он нет.

— А себя не винишь, Анфиса? Из-за тебя все произошло, если бы ты не поцеловала Самсона на глазах Платона, то все жили бы долго и счастливо, а так я один остался, и выбирать тебе осталось между мной и моим приемным сыном, что ты и делаешь. Заметь, я тебя не упрекаю, но ты заканчивай свои опыты, или превращай все в мистику для мебели, но не используй ее для людей.

— Прости, Степан Степанович, но главным героем моего романа я вынуждена признать — тебя. Только и ты меня много раз на других женщин менял, никакой ты не мой рыцарь.

— Это уже другой разговор, что было, то было, остались мы с тобой вдвоем.

— Я тебе отдам мистическую энергию для антикварной мебели, ведущую в бездну янтарных часов, мне она больше не нужна.

— Согласен, мы сделаем мистический комплект из черного дерева, на нем янтарные вкладки будут казаться естественными.

— Растешь, Степан Степанович, — засмеялась Анфиса, сбросив с себя весь хлам воспоминаний.

В этот момент открылась дверь, и на пороге появился Платон, такой, каким он был до пластических операций.

— Здравствуй, любимая! Я опять здесь! А этот, что тут делает? — и он показал на Степана Степановича. — Надеюсь, у вас только служебные отношения?

— Растай, Платон! Тебя нет! Я не хочу в больницу!

— И не надо, тронь меня, — это я! Прошел операции, и вернулся.

— Но твоя мама узнала твой труп.

— Вряд ли. Это была подстава от пластических хирургов, они мне помогали.

— Мог бы меня предупредить, что ты живой!

— Ты чувствовала, что я живой! И сейчас ты меня видела вместо него, — и Платон махнул в сторону Степана Степановича.

— Если ты — Платон, то тебе кто-то помог, кто-то тебя финансирует! — воскликнул Степан Степанович.

— Прав, как всегда. Заграничный Сидор Сидорович мне помогал, как это не покажется вам странным. Он решил спасти мою заблудшую душу. И спас! Я ему безмерно благодарен. Чувство вины, доселе терзавшее мою душу, мозг, сердце — меня покинуло. Кстати, Степан Степанович, ваша доля в преступлении, не меньше моей вины! А вы живете — поживаете на моем месте, с моей женщиной, из-за которой и произошло столкновение моего ножа с ее очередным воздыхателем, Самсоном. Я вернулся, у нас Анфисой будет все хорошо!

Платон подошел к Анфисе. Он посмотрел на нее с такой любовью, пронизанной болью пережитого, что Степан Степанович немедленно направился в сторону двери, он остановился и повесил янтарные четки на ручку двери, словно прощался с ними навсегда.

Глава 10

Космический ветер носил над головой темные облака пепла. Леденящий холод пронизывал сквозь одежду. Синее небо между облаками казалось чужим и незнакомым. Инесса шла по старой асфальтированной дороге, расположенной среди лесных деревьев.

Инесса любила придумывать новые картины, наблюдая за жизнью, и лучше всего выдумывалась любовь в акватории бывшего замка, а выдуманную любовь она изображала на поверхности картин и шкатулок.

Трудно избавиться от приобретенных навыков и знаний, с годами они берут верх над всеми другими интересами. Семейная жизнь была фоном ее творчества, иногда Инессе хотелось покинуть акваторию первой любви, очень хотелось, но она давно поняла, что это практически невозможно.

Воспаленный от ненависти мозг выдумывал сказки, спокойный мозг их забывал, и жизнь начиналась сначала в отблесках солнца или в каплях дождя. Инесса устала от ненависти, горьких обид и воспоминаний, поэтому она решила полечить нервы мужским способом, а не женским — таблетками.

Она разрешила себе пять дней в восемь вечера принимать по пятьдесят грамм коньяка, запивая его водой. Правда после выпитого коньяка аппетит возрастал, и она бежала на кухню жарить, парить и варить. Диета в этот момент отдыхала.

В мозгах Инессы возникала небесная пустота, она забывала ненависть и объектов, которые вызывали в ней неприязнь и обиду. Космическая пустота в мозгах располагала к сытости и отдыху.

Прошло пять дней, на шестой день в восемь вечера организм затребовал коньяк, кровь вскипела во всем организме. Инессе стала страшно от собственного состояния и того ощущения, что организм требует коньяка! Что делать?

Но у нее было! У нее был однопроцентный кефир, как напоминание о диете. Двое суток в восемь вечера она выпивала по пачке кефира, и требование организмом коньяка — прекратилось.

Кто как, а Инесса в подростковом возрасте перечитала большое количество приключенческой литературы с легким налетом человеческих симпатий. Почему-то именно нетронутая любовь оставляла в ее душе следы призрачных чувств.

По жизни ей на роду было написано заниматься спортом либо зарядкой, поэтому она была вынуждена ходить либо в спортивную секцию, либо в тренажерный зал, или в бассейн. Еще у нее был постоянный интерес к приключениям с детективными элементами, но без убийств, то есть, чтобы все было красиво и настроение не портило.

Сама она — обычная молодая девушка, со своей специальностью, хотя кому ее специальность интересна, пока по ней не пройдет вихрь приключений!?

Итак, либо не так, а пошла Инесса очередной раз в спортивный клуб, расположенный на берегу крошечного пруда. Пруд напоминал огромную воронку с водой, по краям, которой росла осока. Вдали виднелись новые невысокие здания.

Периодически она слышала, как изнемогали железнодорожные рельсы от многотонных составов. А так здесь царила тишина. В соседнем лесу птицы пели и комары кусались. Она шла в спортивный клуб.

Инессе предложили поехать в санаторий, на обдумывание этого вопроса дали 10 минут, и она согласилась поехать дней на десять. Ее посадили за столик в углу огромной столовой санатория, за этим столиком уже сидел седой, очень крупной мужчина, в его внешности было нечто иностранное.

Окно слева, окно прямо, и прямо перед ней сидел необыкновенный представитель мужского пола. Породистое лицо, неспешные движения, импортная одежда. Весил он явно больше 130 килограмм, но на нем они достаточно равномерно распределились.

Он занимал один квартиру в элитном домике, приходил в столовую, потом шел пешком по одному маршруту. Однажды ее вынесло на его дорогу, пройдя с ним, Инесса узнала, что он приехал из западной страны, но бывший житель нашей страны. Пенсию он складывал на книжку и раз в год, на пенсионные деньги приобретал путевку в санаторий.

Санаторий был некогда номенклатурный, но и сейчас в нем было весьма неплохо. Мужчина шел по своему маршруту с одной скоростью, его возраст… ему уже 80 лет, но Инесса бы и предположить не могла, что так мужчина может выглядеть в 80 лет.

В прогулках он потерял 3 килограмма, что на нем заметить просто невозможно. Его дети уехали в западную страну, он не знает местного языка, его внуки почти не знают своего языка.

А Инесса, зная в свое время немецкий язык, так им и не пользовалась, но из этого мужчины, не хочется его называть — просто дедом, иногда вылетали знакомые слова. Надо сказать, что одна одноклассница Инессы вышла замуж за иностранца и уехала в западную страну, и Инесса у нее была перед отъездом. Они и здесь жили явно хорошо, Инесса ее помнила по школе, но и в школе она бедной не была.

В свое время у них почти в один день родились сыновья, вместе лежали в больнице, но ехать в другую страну она не очень стремилась. Квартира у одноклассницы была большая и отделана, как музей, но муж ее уезжал, и она возможно с ним уехала.

Это была крупная женщина, дочка заводского начальства. Еще у Инессы был учитель по немецкому языку, той же национальности. Маленький худой мужчина, полная противоположность тому человеку, которого Инесса встретила в столовой санатория.

Немецкий язык он, похоже, хорошо преподавал, потому, что в институте особых проблем с языком у Инессы не было.

В институте немецкий язык, преподавала строгая женщина в коричневом платье, той же национальности, и в ее подгруппе, было, пять западных студентов. Немецкий язык они знали просто хорошо, с ними легко было учиться. Таковы скудные, непосредственные знания.

Серебряные нити дождя, колючие гирлянды, блестящие шары на зеленых ветках игрушечной елки почти не привлекали внимания. Новогоднее создание стояло на голубоватой пластмассовой тумбочке, в которой лежали новогодние сундучки с конфетами. Над елкой в полметра роста висела гирлянда, свитая из пяти проводов с разноцветными лампочками. Из всего разнообразия мигали только бесцветные лампочки, остальные отдыхали. Роскошь новогоднего вечера неназойливо остановилась на детском столике, рядом с ним стоял детский стул.

На столике стояла бутылка шампанского и напиток для детей. Праздничный столик вместил четыре фужера, четыре тарелки. Селедка под шубой, уложенная на длинной тарелке, стояла рядом на табурете. Новый год приближался. После развлечения на улице с бенгальскими огнями вернулись обитатели комнаты, подготовленной к встрече Нового года. Что они запускали — неизвестно, но один палец у хозяйки комнаты был обожжен. Она взяла пенку и обильно полила ее на палец, после чего налила в фужеры кому напиток, кому шампанское.

Четыре хрустальных фужера встретились в едином звоне над детским столиком и опрокинулись каждый в рот своему хозяину. На этом официальная часть встречи незабвенного года осталась позади. Селедка под шубой меньше всего подходила к шампанскому, и ее вскоре заменили кусочками торта. Беспечно мелькали бесцветные лампочки гирлянды над коробкой из-под обуви, в которой уместилось штук шестьдесят дисков без упаковок с детскими фильмами и играми. Обитатели комнаты легли по своим местам в Инессе посмотреть новогоднюю роскошь на экране плазмы.

Не сиделось Инессе. Она нервно сидела на своем диване и смотрела на часы, которые должны были пройти еще минут двадцать, после чего она могла покинуть семейный очаг с традиционной встречей Нового года. Она подошла к зеркалу, опрыскала волосы лаком, внеся свою долю запахов, и покинула дом для продолжения банкета среди друзей.

Удивительное дело, но из года в год все новогодние передачи по всем программам смотрелись с трудом после дозы шампанского. Нужно было уснуть. Потом проснуться и посмотреть пару номеров новогодних выступлений. Инесса закрыла дверь за Женей, убрала грязные тарелки и ушла к себе в комнату. Она включила телевизор, но после двух песен уснула.

Инесса страдала от собственной глупости на странице знакомств. Она на нем повисела, и вскоре зависла в лифте на часок, после того, как указала место жительства. В лифте было душно, кнопки не нажимались.

Дежурная обещала лифтера, который обходил подъезды и выпускал, зависших жителей домов. Она пыталась присесть на корточки и поседеть на собственных ногах, но внизу воздуха было меньше. Она встала, оперлась о стенку и отвернулась от закрытой двери лифта. Иногда она подходила к двери, пытаясь вдохнуть воздух через щелку между дверями, но она была так мала, что воздух не вдыхался.

Во сне Инессе приснился лифт нового поколения без дверей. Шахта в лифте имела пару рельсов по высоте шахты, по ним скользила площадка. И все! Вся техника. Просто до безобразия и надежно. Если площадка лифта, где и застрянет, так воздух останется и сообщение с теми, кто идет по лестнице. Короче, лифт должен быть прост и надежен! Когда лифтер открыл дверь в лифте, и выпустил Инессу на волю, он невольно воскликнул:

— Вы хорошо выглядите для человека, который час посидел в лифте.

Инесса не знала, что не все выдерживают сиденье в лифте. В этом году в ее подъезде умерло несколько человек, которые не выдержали перебоев в работе лифта. Сердце. Не так страшно находиться в закрытом лифте, как плохо без воздуха.

И кто сказал, что пятиэтажные дома — это плохо? В них не было лифта, и это было хорошо, но жители об этом не знали, поскольку не коротали время в лифте. Она стала ходить пешком по ступенькам.

По ТВ показали новый высотный дом высотой в полтора раза выше телевизионной вышки. Да, она узнала шаха, построившего небоскреб. Как человек вырос! А она, Инесса изображает нищету.

Да она могла бы накрыть царский стол и жить в доме без лифта, но чувство самосохранения заставляет быть ее осторожней. А все почему? Потому что, она родилась со страхом. Она подула на обожженный палец и посмотрела на выставку изумруды на коралле.

Белый куст коралла был украшен различными изделиями из изумрудов. Несметные сокровища висели у всех на виду, освещенные ярким светом модных мини ламп. Здесь были: диадема из изумрудов, обруч на голову с листиками из изумрудов, несколько крупных кулонов из изумрудов с минимальными обработками природных камней, два обруча на руки с маленькими бусинками изумрудов, на веточке висело изумрудное колье.

Под кораллом стояли маленькие фигурки, внутри которых была необработанная изумруда. В шкатулке из соломки лежали сережки и кольцо с изумрудом. Инесса оглядела небольшую комнату со скромным интерьером и подумала, что никому из тех, кто к ним приходил, не пришла в голову мысль, что ее личный изумрудный фонд располагается на открытой полке. Она не верила сейфам, но свято верила, что очевидное — невероятное.

Да, Инесса Евгеньевна женщина странных лет: уже на пенсии, но еще работает столько, сколько сможет. Жизнь прекрасна, но все чаще достаются ее негативные стороны. В молодости можно влюбиться и любовью прикрыть все финансовые и морально — этические нормы. А в ее возрасте любовь без денег не получить, да и не нужна любовь по биологическим нормам. Поэтому она сужает свои потребности во всем и на первое место ставит элементарное выживание в той среде, где находится.

Есть прекрасный совет по воспитанию детей:

— Постоянно перекладывать на плечи детей проблемы, которые они в состоянии решить сами.

С этого и надо начинать день, вместо разборок: кто и кому и что обещал. Потребности детей растут в той прогрессии, которую в состоянии поддерживать близкие люди.

Ее возможности с годами уменьшаются, уменьшается и натуральное здоровье, его постоянно приходится поддерживать искусственно. Можно радоваться тому, что есть, но впадать в угнетенное состояние — непозволительная роскошь. Поэтому делает вывод: решайте детки свои дела сами, тем более что для нее они не являются проблемными, на их решение она потратила много нервных окончаний и денег, которые к ней испытывали всю сознательную жизнь относительную привязанность.

За два года до пенсионного возраста Инесса Евгеньевна умудрилась влюбиться и быть некоторое время любимой. Но здоровье от такой любви исчезло, как снежный ком весной. Баба снежная не может быть долго снегурочкой, слишком это дорого, когда запросы не соответствуют возрастным изменениям. Все хорошо в меру приличия, понятие которого определяется степенью любви. Пока любишь — это понятие отдыхает, когда любовь проходит, можно начинать думать, что любить более молодого человека неприлично.

Инесса Евгеньевна позвонила Анне Андреевне, просто поговорить. И что она услышала:

— Начну с нуля исповедь женщины, достигшей должности главного конструктора и проработавшей на этом месте к данному моменту девять лет при общем стаже конструктора — 37 лет, к тому же написала четыре романа и тьму стихотворений. Как я дошла до жизни такой? Я знаменита? Известна? Скорее нет, чем да. Я не заработала своим конструкторским трудом на дачу и машину, только на жизнь с постоянными ограничениями во всем. Я никогда не курила и практически не пила. В трудные годы шила и вязала, кроме постоянной работы конструктором. Стихи и проза отодвинули спорт и рукоделье в сторону. Я так и не опубликовала стихи и прозу в бумаге, мало того, я не вижу в этом смысла. Спасибо Интернету за возможность публикации литературных произведений.

И у Полины свои проблемы. Вот, что Инессе Евгеньевне сказала Полина:

— Я спустилась на землю, дочь Инна за это время подросла и стала писать забавные стихотворные строчки. Я помогала дочери их оформить и запустить под псевдонимом в Интернет, и только теперь поняла, что дочь некоторые вещи пишет значительно современней. Смена поколений и молодые читатели сразу больше стали читать дочь, а не меня. Свои стихи я запускала под своим именем и меня все знали на протяжении многих и лет, и вдруг дочь, пишет свои детские глупости и приманивает читателей, на несовершенные по технике стихи.

Я уступила стихи молодым, но от прозы я отказаться не могу, это моя жизнь. Телефон дома звонит постоянно, и все спрашивают дочь, а не меня, словно все забыли. Все чаше мальчишеские голоса звенят из телефонной трубки. Окинула я взглядом свою фигуру и поняла, что за последние годы, заполненные беспрерывными проблемами, я ее забросила. Фитнес клуб помог оживить мышцы. Дома у меня есть два тренажера, но дома заниматься спотом неимоверно скучно, и лень, а на людях всегда потенциал организма резко повышается, как — будто силы кто добавляет. Множество тренажеров позволяют менять нагрузки на различные группы мышц, бассейн после физических нагрузок, успокаивает и съедает неровности на фигуре, потом можно прогреть все суставы в сауне, и если после всего этого комплекса посмотреть на себя в злобное зеркало, оно явно станет добрее.

Дома Инну встретила моложавая мать, еще вполне интересная женщина! Инна была молодой девушкой, что отражалось во всех зеркалах квартиры. Она стала соображать какой это год ее жизни, чтобы не ошибиться в поступках и словах, обращенных к матери.

Пройдя по квартире, она поняла, что живет в этой квартире с матерью вдвоем, судя по всему, институт она еще не окончила и недавно стала работать. Инна пошла в ванну, в зеркале посмотрела на свое подтянутое, молодое тело. Она вся была молодая! В ванне она полежала от души, потому что в далеком прошлом было трудно с горячей водой и моющими средствами, уж очень они были неудобные для употребления.

Инна нежилась в пене, она налила шампунь на волосы, которые были достаточны длинные и даже не окрашенные, взяла мочалку из морских водорослей и смыла с себя историческую грязь. Она на самом деле вернулась в свое время с некоторой ошибкой во времени. Инна напрягла память, но память не пускала в ее родное, уже однажды прожитое будущее.

У нее появилась любовь. Он уроженец деревни с минеральными источниками. На его родине тепло, и он здесь плохо адоптируется, хотя живет здесь совсем недавно. В ее квартире ему понравилось все сразу, как будто он попал в другой мир.

Полина задумалась. Летнее затишье — славное время, если его правильно использовать. Погода и та балуется и шутит то солнцем, то ливнями и грозами. Насытившись впечатлениями и любовными утехами, можно приступать к их воспоминанию, поскольку больше ничего на короткое время не остается. Чувство удовлетворения всегда может закончиться обыкновенной ненавистью.

А она чего хотела? Вечной любви? Если любовь и вечная, то эта вечность длится мгновения. Можно трупом лечь ради любимого мужчины, служить ему как последняя служанка. Готовить еду для него, как шеф повар престижного ресторана. Ласкаться, как леди профессии номер один. Но любимый мужчина все забудет после полного изнеможения от любви.

Вот когда зарождается ненависть! Когда любовь кончается! Нет, платоническая любовь может еще и живет, но физическая любовь на короткий момент времени завершилась и вполне успешно.

Хорошо ли это? В момент завершения любви — безусловно, но через секунду после этого можно удирать от мужчины со скоростью света либо Машины. Мужчина сыт заботой и любовью. Ему спать надо, ему не до нее, а проснется — вообще не вспомнит.

Поэтому если хочется провести неделю рядом с любимым человеком, значит, неделю его надо слегка кормить, слегка любить. Разлука неизбежна после качественной любви. Тела больше не хотят соприкасаться. Глаза не хотят встречаться. Мобильные телефоны не перекликаются. Почта всемирной паутины глохнет. Забвение после любви.

Ее этот вопрос волновал дано. Она бесилась, страдала, переживала! Она не знала в чем ее вина перед любимым человеком. И почему ее бросают после хорошей любви!? Это ж надо — сколько лишних мучений было в ее жизни!

Все просто, вот она безграмотность в человеческой психологии! А когда знаешь, что и зачем следует — все счастливы. Вот почему одноразовые мужчины и женщины во все века пользовались популярностью и были необходимы обществу! Вот почему бывают любовники и любовницы! Все по пословице: сделал дело — гуляй смело!

Но жены и мужья и в такой момент вынуждены сосуществовать на одной территории, мало того под присмотром родных людей. А это ведет к взаимным упрекам, которые естественны, после любовного пресыщения. Лучший способ уйти от ссор — уйти на работу или в хобби, или улететь куда подальше. Кошмар любви и от любви.

В сети зашел разговор, что такое «откат». Откат — это закат очередной работы. Или почему дом не ремонтируют. Если на освоение цели выделена сумма Х, а доходит до цели сумма 0.5Х, то цель не достигнута.

Итак, есть три городских дома. В каждом доме живет население приличного населенного пункта. На ремонт домов выделена весьма определенная сумма начальнице от ЖКХ. Сумма ей так понравилась, что она взяла ее себе в качестве отката, отдав деньги на покраску балконов. Балконы засветились серой краской.

А, где откат? На него начальница купила себе целый этаж квартир, сделав в них шикарный ремонт.

Прошли годы. Город всерьез взялся за облик своих домов. Дома покрылись новыми стенами, которые сдерживали холод и не пускали мороз в дом. В домах появились новые трубы, окна, двери. Кафель украсил пол. Город обновился за несколько лет. И только три дома стояли без ремонта и новой облицовки.

Огромная, вытянутая по земному шару страна решила помечтать. И захотела страна обновить железную дорогу, сделать всего одну дорогу, но вдоль всей страны. Конечно, эта дорога была на карте, по ней ходили поезда. Но ливни, оползни, ветра и постоянная нещадная эксплуатация привели дорогу в убогое зрелище.

И появилась в мечтах страны дорога в несколько рельсовых полос, вдоль которой стоят хорошие дома, ветхость которых не надо прятать за зеленым пластиком изгородей. Дорога — это хорошо. Еще лучше, чтобы железную дорогу длинной в страну, делали под руководством одного человека, который не построит себе личный город на доход с этой дороги.

Надо просто сделать летнюю олимпиаду на Дальнем Востоке и дороги сами построятся. Без стимула, трудно совершать подвиги.

Кто про что, а у Инессы Евгеньевны танцор из головы не выходит больше, чем вопрос об откате, к которому она не имеет отношения.

Анфиса устроилась на работу, и теперь шла в ее сторону. Яркие снежные блики сверкали на холодном снегу от света фонарей. Автобусы остались за спиной, впереди находилась стоянка автомобилей. Мороз царил над землей. Ей было тепло сегодня, она оделась по-зимнему, — это вчера она замерзла: и оделась не по погоде, и автобус попался холодный.

Анфиса обошла холод, сев на теплое местечко в автобусе, и надев зимнюю одежду. На остановке сегодня все дамы были в шубах, все проветривали шубы впервые после прошлогодней зимы.

Шуба — это хорошо, — подумала Анфиса, пропуская мимо себя огромного пса. И тут она поняла, что остановка и люди остались далеко за спиной, и рядом нет никого кроме огромно пса. Она пропустила его, но пес оказался умным, он пробежал вперед и стал ждать.

Анфиса почувствовала угрозу в морозном воздухе. Ей уже было не до блеска снежинок. Она посмотрела назад, но людей не увидела, и поняла, что встречи с псом не избежать, и отступать некуда. Безлюдно. Она пошла вперед.

Пес выскочил из-за машины и остановился. Это был огромный белый пес с черными пятнами, расположенными, как бант на шее. Она приподняла сумку, защищаясь от пса, как бы говоря, что мяса в сумке нет. Она подошла к проходной, где стояли еще два больших пса, это было их законное место. Им кто-то приносил корм. Анфиса прошла мимо собак и проходной.

Она постоянно умудрялась приходить на работу первой, поэтому включила свет в офисе. Включив свой компьютер, она прилизала гладкие волосы, сменила обувь и начала стучать по клавишам. Посмотрев новости в сети, она мельком вспоминала о том, что надо делать, и приступала непосредственно к работе. В этом время появлялись остальные сотрудники. А на окне цвели розы…

Старец, сотрудник фирмы, родился так давно, что трудно представить, что в его возрасте можно работать. Но он работал, читал новости и возвещал о них публике. Ему совсем немного осталось до 80 лет. Лет…

С него нужно брать пример для длительной работоспособности.

В 11 часов утра он объявлял всем, что настало время кушать фрукты. И торжественно говорил, какие груши лучшие, — это если он принес груши. На следующий день он хвалил хурму, и называл вкусные сорта. Он приносил и яблоки, которые резал дольками на блюдце. Он очень нежно и с чувством ел виноград. Он мог так любоваться лимоном с листиком, что потом никто не мог съесть этот лимон, он становился одушевленным фруктом.

В 12 часов наступало время обеда. Включался чайник и «Дорожное радио». Если один чай можно пить ежедневно по пакетику, пока не выпьешь всю упаковку, то слушать одну песню «С днем рождения» изо дня в день просто мучительно. И только выступление президента в день конституции могло выключить Дорожное радио с его однотипными песнями.

У Старца наступил день рождения, но не в день конституции, и в этот день Дорожное радио было к месту. Он любил и пил только коньяк, пил с чувством, с удовольствием. Закусывал с уважением к продуктам, которые сам и принес. Диво дивное так выглядеть в его возрасте и так радоваться всему, что можно съесть. Но он мог и сердиться, он мог ненавидеть, если ему кто-нибудь перечил. Был у него в офисе один враг, именно он не сидел за столом именинника.

А на улице был слякотный декабрь…

Враг Старца, Шеф, приходил всегда последним в офис. Он был начальником в данном офисе. Ссориться из-за пустяка по работе могут только мужчины. Женщины не ссорятся с мужьями и начальниками по пустякам, они признают их превосходство, и отступают мгновенно, почувствовав силу и власть.

Но сейчас не об этом. А о том, что мужчины могут долго работать и не до 60 лет, а до 80! Шок. Раньше люди, работающие до 70 лет, были чудом, а теперь до 80 есть работающие мужчины. И это более чем хорошо.

Полина любила водные процедуры. Зимой она ходила в бассейн и сауну. Мужчина сидел рядом с ней — могучий, здоровый, некоронованный король местного значения, конечно, это был Ефим. На нем было надето одно полотенце цвета розы. На ней, какая разница, что было на ней. Она не королева. Он излучал мощь и слегка шалил полотенцем. Она сидела, нагло выставив колени по самый купальник. Они говорили о тренировках, питании, как светские люди.

Второй мужчина, посмотрел на них, взял ковш и подлил воду на камни сауны. Пар поднялся и неназойливо поднял с места первого мужчину, который мгновенно покрылся испариной. Полине осталось наблюдать, как гигант, покачивая мышечной массой, покинул сауну. Теперь рядом с ней сидел мужчина крепкий, среднего роста, и весьма разговорчивый. Он быстро рассказал о своих секретах похудания и выскочил из сауны.

Полина в одиночестве ощутила нарастающую температуру, ее тело покрылось тонким слоем воды, и она выскочила из сауны. Мужчины спокойно разговаривали в предбаннике, но женщина пробежала мимо них, слишком они были хороши, каждый по-своему.

Снег летел и усиливал метель. Сугробы под ногами, покрытые свежим снегом, напоминали об осторожности. Морозец не позволял расслабиться. Полноценная зима царила среди огромных, заснеженных елей. Щеки людей получали полноценный снежный массаж. Чтобы не страдать от печальных мыслей и всплесков совести, Полина пошла на тренировку. Она шла в сторону спортклуба. Светили четыре фонаря рядом с комплексом.

Подъехала машина, оставив за собой следы от шин, среди нетронутого снега. Из серебристого авто вышел Ефим, подошел к закрытым дверям и позвонил в дверь. На звонок вышел охранник, и раскрыл двери. Полина, преодолев, последние метры снега, вошла в помещение. Она отдала охраннику карточку, получила замок и ключ. Осталось надеть синие бахилы и подняться в раздевалку.

Тренировки Полина начинала с первого тренажера, а потом переходила от одного к другому, выполняя по два подхода. Это была ее разминка. Два мужчины, с рельефными от мышц ногами, прохаживались по центру зала. На одном была золотая цепь размером с палец. Он был холеный и накаченный, с хорошей прической. Полина работала без остановки.

В зал вошел красавец тренер. Мужчины оживились под руководством тренера. Полина закончила разминку и вышла в холл, где стояли тренажеры совсем иного назначения. После разминки она пошла в бассейн. Плавать ей всегда нравилось. Оказалось, что с утра сауну атаковали мужчины, и очередь женщин подходила минут через десять.

Мужчины в плавках сидели вокруг стола, на одном из них блеснула огромная золотая цепь. Они смеялись и дружелюбно смотрели на Полину. Она сказала им несколько слов и вошла в сауну, где уже сидели дамы. Тепло окутало ее и обожгло кожу под золотой цепочкой. Пришлось снять цепь с шеи и положить в карман шапки. Дамы оставили ей самое жаркое место рядом с камином.

Вода в бассейне была не очень теплой, поэтому сразу жар не ощущался, но вскоре она вскочила со своего места и выскочила на воздух. Все, на этом ее тренировка заканчивалась. Она переоделась, и пошла по тропе среди сугробов, под падающим снегом. Телефон звонил в кармане, она прекрасно знала, что звонит Полина, но решила сделать вид, что она еще в бассейне, ведь рассеянные люди телефонные звонки не замечают.

Она не любила говорить по телефону.

Она захватила лоб одной ладонью, высота лба равнялась ширине ладони, потом посмотрела на небо, откуда ее принесли черти из исторического путешествия. Интересно, что все командировки в историческое прошлое начинались в юности и заканчивались не старше того возраста, в котором она находилась.

Полина почувствовала под ладонью боль, действительно путешествие было не из легких, выпила пару разных таблеток, под медленные глотки черного кофе, и подумала, что прошлое ее больше не тянет, ни в каком своем проявлении. Она посмотрела на сотовый телефон и решила больше никогда не касаться его кнопок.

Глава 11

Лохмотья снега, в темно-синем небе, догоняя друг друга, увеличиваясь в объеме до маленького снежка, нежно опускались на землю. Женские чувства от дум, могут увеличиваться, как снежный ком, но, падая на теплую землю, немедленно растают. И чего мужчина спрашивает у женщины, то чего ей не надо? А, спросить у нее то, чего она хочет, он не может!

Вот Женя опять забежал, посмотрел, убежал, словно он в Интернет зашел и вышел. А вот еще один, по тому же принципу, зашел, посмотрел, вышел. Смотрины сегодня что ли? — думала Инесса, глядя на темную синеву за окном, где снегопад, наконец, прекратился. «Если женщина просит». Да, ничего она у них не просит, пусть входят и выходят. А, что если? Не надо.

Если у страны есть конституция, оговаривающая права и обязанности людей, то в семье нет ни одной бумажки, в которой бы были расписаны права и обязанности членов семьи. В семье у Инессы было право: молчать в присутствии мужа. Это было главное условие мужа для сосуществования в одной квартире.

Все остальное входило в обязанности: любить мужа, готовить еду и покупать продукты, убирать в квартире, стирать и гладить, работать на работе инженером 8 часов в день, отводить дочь в сад.

Второй тип семьи просуществовал двадцать пять лет. Постепенно муж стал все больше отсутствовать дома, переложив на плечи Инессы все права и обязанности, забрав с собою только любовь, он покинул ее дом в тяжелый год.

Страна переходила на новые рельсы экономики, а Степана как — будто кто-то звал в далекое прошлое. Он переходил на раздельное питание, но ему лучше не становилось. Его невиданная сила тянула в Холодный город.

Первый раз он уехал на месяц. Приехал весь пропахший дымом и с пальцами на ногах, с гангреной. В аптеке Инесса Евгеньевна купила все новейшие лекарства, провела курс лечения, и поставила на здоровые ноги.

Степан не выдержал любви с правой рукой Инессы Евгеньевны и покинул ее.

Он все мечтал о золоте, все хотел найти клад. Степан всегда был сексуальным мужчиной. Но с годами, как будто исчерпал лимит любви и благоразумия, которое в свое время привело его в город умных людей. Всплеск технических знаний сильно поколебали события в стране в начале девяностых годов двадцатого столетия.

Теперь рядом со Степаном крутилась телевизионная дива с прической каре, которую уже сделали многие. Недолго думая, Полина пошла в салон — парикмахерскую, чтобы сделать прическу каре. Девушка, посмотрев на ее волосы, предложила сделать каре на ножке.

Она прилежно приступила к стрижке волос, но что-то замешкалась на затылочной области минут на пятнадцать, уделив боковым прядям не более минуты. Результат стрижки превзошел все ожидания. Вспомните висячие усы, так вот в их роли выступали боковые пряди волос, а между ними был выстрижен грот вместо рта. С такой прической Полине мужчину не завоевать, зато можно сидеть на лавочке с деревьями за спиной.

Это все так, теперь возникает другой вопрос, что можно заработать, работая, в самой передовой отросли страны? Ответ прост: ничего. Что у Инессы появилось за эти годы? Одежда, так и ту десятилетиями вязала, чтобы в чем-то выйти на работу, но после того, как повредила руку десять лет назад, вязать перестала совсем. Одежда самая простая. Мебель за тридцать пять лет сменили. Дачи и машины у нее нет и быть не может, не с чего и некогда. Она не пьет, не курит, не гуляет. Трудится на работе, дома, в компьютере уже восьмой год — и карманы, как всегда пустые. Не звенит.

А теперь мудро на телеэкране заметили, что конструкторов и рабочих нет, есть бухгалтера, юристы, таксисты. Инессу Евгеньевну подрастающее поколение вообще назвало рабочей лошадкой, мол, только они могут работать на неоплачиваемой работе по тридцать пять лет.

Вокруг растут дома, но ей в них не переехать. Кто она такая? Да никто! Ни одно издательство не публикует. Никто конструктора не опубликует, а по телевизору покажут, знаете когда… Так что, кто заставит людей придумывать и разрабатывать новое? То-то и оно. И космос заглох, а ведь и он без нее не обошелся и Мир, и…

А, где же еще мужчины? О, это просто и сложно, и является тайной, которая почти раскрыта и не раскрыта в этом романе. За многие годы сексуальной жизни, много воды утекло, много жизней покинуло этот мир; ушли в иной мир и мужчины Инессы Евгеньевны, не все, конечно, но кое-кто покинул лучший мир.

В старые времена она ходила в великий университет слушать лекции по аутотренингу. Знания по поводу передачи энергии у нее были самые разные. В настоящее время она мудрыми и дорогими лекарствами омолаживала тело, но старость надо кому-то отдать.

Продавщица, обманувшая Инессу, и лишившая ее Интернет связи заслуживала стать контейнером. Инесса с чистой совестью все свои болезни с помощью астральной связи отправила ей.

Живешь, живешь, и вдруг начинаешь отмирать частями собственного тела.

Вдруг сердце начинает работать с перебоями на убой, а умирать не хочется, начинаешь его шпиговать таблетками и витаминами. Если сердцу дать сильное сердечное средство, оно мгновенно становится здоровым, но в голове возникает безумная боль. Умные бабушки, перенесшие инфаркты и инсульты носят с собой сразу таблетки и от сердца, и запивают их сильными таблетками от головы или от давления. Это круто. Это лучше не использовать. А что делать? Берешь средней силы таблетки и потихоньку приходишь в норму, запивая их своими слабыми таблетками от головной боли.

И однажды головная боль побеждает сердечную. Начинаешь принимать весь известный ассортимент лекарственных средств от головной боли, а голова болит, ей таблетки глубоко безразличны. А в это время, нога, которая беспокоила умеренной болью в одной части много лет, вдруг начинает вести себя плохо по всей свой длине. Ступа выкручивается и входит в штопор вместо того, чтобы беспрекословно надеть правый башмак. Понимаешь, что дело становится плохим: сильная головная боль трое суток, нога, которая отказывает по всей длине. Сразу появляется мысль набрать в Интернете слово:

«инсульт» и что это такое.

Читаешь определение инсульта, 99 % слов, такие родные, прямо, как по заказу написанные. Находишь лекарство от инсульта, то есть от тромба в голове, покупаешь, и чувствуешь: оно! Помогло! А нога? А ноги?

В бассейне говорят: потрогай ногой пол, тут холодный, а там горячий. Трогаешь и не понимаешь разницы. Звонок знатоку в столицу, а он говорит: опустите ноги в холодную воду, для улучшения кровообращения. Опускаешь ноги в ледяную воду, а ноги не чувствуют холод, заболевает поясница, она быстрее почувствовала холод воды.

Идешь в сауну, но ноги тепло не чувствуют, но еще ходят, скрипя зубами.

Постоянно пьешь таблетки от инсульта для головы, чуть опоздал, голова напоминает: пора пить! А ноги? Идешь к массажисту. Массажисты испугались. И первый массаж делали вдвоем. Ноги были в больших синяках. Второй массаж делал один массажист.

После двух первых массажей нога входила в штопор, но выходила из него быстрей и без сильной боли. Третий массаж был уделен только ногами, и они в штопор не входили.

Поход в сауну через пару дней, принес, первый результат: ноги первый раз покраснели от тепла и пятки почувствовали жару сауны. А, голова? Сердцу стало легче и голове.

Клип.

О том, что человек вечная пешка, узнаешь, когда пытаешься подойти к королю данной местности. Кто такой король? Человек, окруженный служебной охраной. Зачем к нему идти? По идее король должен знать о больших успехах своих фигур, знать — то он может и должен, но видеть фигуры ему совсем и не обязательно. Фигуры они тоже гордые бывают.

А многочисленная охрана должна заботиться о спокойствии своего короля. На все это можно сказать одно: не очень и хотелось, или не нужно значит. Или еще — король явление временное, избранное людьми. Избирала — наслаждайся отказом в визите, следующий раз не будешь выбирать.

А погода… почти солнечная, слегка морозная, несколько облачная. А прическа — в порядке. Так что ты еще хотела, мадам Ладья? Рокировки? Ты стояла с другой стороны шахматной доски, а король рокировался с противоположной. В этой игре следующие попытки встреч отменила госпожа Ладья.

Игра закончена? И, да и нет. А конь куда делся? Испугался короля и на глаза к ладье не явился. А слон? О, эта фигура обожает иногда ладью.

И то славно.

Зима в этом году была качественной. За путевкой Инесса Евгеньевна пошла, когда последние сугробы еще таяли, желающих отдыхать и лечиться, в такую погоду, было мало. Анна Андреевна посоветовала пойти и встать в очередь в санаторий по той болезни, с которой Инесса Евгеньевна лежала в больнице. На работе ее давно уволили по возрасту, препятствий для получения социальной путевки в санаторий у нее не было. Ей предложили три путевки на выбор, в три разные области Большой страны. Она выбрала свою область. Осталось пройти врачей, получить санаторную карту.

До санатория на автомобиле Инессу Евгеньевну отвезла Анфиса. До этого дня Инесса несколько дней собирала вещи, долго думала над юбкой, а нужна ли она? Привыкла она ходить в брюках, впрочем, как и большинство женщин любого другого возраста. Сумку с вещами Анфиса положила в багажник, а Инесса Евгеньевна села на заднее сидение и примолкла. Анфиса вела машину в полной тишине, дорога ей была незнакома. Поэтому они поехали на окружную дорогу, но, как всегда проехали нужный съезд на шоссе. Сделать круг по кругу ни так просто, что интересно, по другой стороне съезд на нужную дорогу был указан лучше. Но они умудрились не попасть на шоссе и заехать в небольшой город. Зато новый город посмотрели, и, сделав полукруг, выехали на минское шоссе.

Удивительно, но дорога была просто шикарной до того момента, пока с нее не свернули в сторону санатория по указателю. Санаторий оказался с двумя проходными. За обыкновенным въездом в санаторий скрывалась заповедная территория. С первого взгляда все деревья были обыкновенными, но они были в три раза толще и выше обычных деревьев. Сосны росли группами, в которых каждая сосна была необыкновенно прямой, высокой и большой в обхвате. Одна сосна стояла в стороне, ее ствол был в два обхвата на высоте в три метра, а далее сосна раздваивалась и уходила кроной ввысь. Газоны пестрели различными травами с мелкими белыми, желтыми и синими цветочками. Пение птиц звучало со всех сторон, иногда в общий хор добавлялся голос кукушки.

Главное здание важно встречало новичков. Оно раскинулось своими крыльями в две стороны, но в нем место для меня не нашлось. В регистратуре центрального корпуса Инесса Евгеньевна сдала путевку, получила санаторную книжку с номером корпуса, в котором ей предстояло жить, и уверенно пошла в неправильном направлении. Ба, но своего корпуса она не увидела. Спросила у первого встречного, который четко показал рукой нужное направление. Прошла метров сто мимо роскошной зелени и недоуменно остановилась перед подвесным мостом, висевшим над огромным оврагом, который в древности был руслом речки. Справа от нее резвились белки на елях, обвешанных кормушками. Она обернулась, но белые здания были не видны, она стояла среди величественных деревьев и пышных кустарников.

Инессу Евгеньевну послали в корпус, который находилась за подвесным мостом. Она спокойно дошла до подвесного моста, который раскинулся над старым руслом реки, и остановилась. Легкий ужас прошел по телу, она понимала, что ее где-то за мостом ждет Анфиса с чемоданом на колесах, пока она оформляла бумаги на поселение в корпус, и это ее останавливало.

Впереди висел подвесной мост. Очень страшно сделать по подвесному мосту первый шаг.

Инесса Евгеньевна сделала первый неуверенный шаг, схватившись за перила, и пошла по мосту, глядя только вперед, чувствуя пустоту под узким, живым мостиком. Она шла медленно, крепко держась за поручни. Страшно — жуть. В центре моста ее охватила легкая паника. Вокруг ее были деревья, они росли где-то далеко внизу, и окружали мостик со всех сторон. Она заставила смотреть себя только вперед, и идти по центру мостика вперед.

В русле бывшей реки росли деревья, которые были достаточны высокими, чтобы возвышаться с двух сторон моста. Она не смотрела вниз, но шла отважно. Навстречу ей шли люди, которые вели себя более спокойно, мало того они останавливались, смотрели вниз, рассматривая птичек в гнезде.

От моста дорога пошла вверх и привела прямо к нужному корпусу, оказавшимся кирпичным, пятиэтажным зданием. Инесса Евгеньевна зашла через стеклянные двери и оказалась в холле, где стояли диваны с высокими спинками. Она пошла в кабинет медсестры и получила ключи от комнаты, расположенной на втором этаже. Номер, предназначенный на два человека, оказался на редкость правильным, в нем было все что нужно, а шкафы оказались столь вместительными, что все вещи исчезли в них без лишних проблем. Соседки по номеру не было на месте.

Все, Анфиса проводила Инессу Евгеньевну до номера, зашла в него, посмотрела, что у нее есть соседка по комнате и уехала. Инесса Евгеньевна осталась. Она обошла небольшой номер, состоящий из санузла с душем и комнатой на две кровати. Между кроватями лежали два коврика. Шкаф был весьма вместительным, но в нем было мало вещей соседки, да и ее самой в номере не было, но по тому, что одна кровать была застелена, а на второй лежало постельное белье, можно было понять, где ее кровать. Она разложила свои вещи, поставила обувь, заправила постель и пошла в столовую. Ее покормили и показали, где ее место в столовой, которая была достаточно большой и уютной.

На руках у нее осталось направление к врачу на следующий день. Следовательно, она была относительно свободна. Столовая располагалась в отдельном корпусе. Она назвала предполагаемый номер диеты и села за столом у окна. Судя по всему, здание столовой было отремонтировано совсем недавно. Ей понравилось все, и еда в том числе. После обеда она села на скамейку, расположенную в тенистой аллее. Комаров не было. Рядом с ней села симпатичная женщина с короткой привлекательной стрижкой. Они поговорили ни о чем.

В первый день сил у Инессы Евгеньевны хватило на то, чтобы дойти дважды до столовой и посидеть на скамейках. Вечером она уснула до прихода своей соседки по номеру.

Утро выдалось теплым и солнечным. Инесса Евгеньевна, наконец-то, увидела свою соседку по номеру, которая необыкновенно напоминала мать ее первого мужа в былые времена. Они разговорились, благо у них было на это время. Соседка оказала не просто похожей на свекровь, но они и родились в одной сибирской области. Женщина оказалась ровесницей. Женщины легко нашли общий язык и общие темы для коротких разговоров.

Инесса Евгеньевна надела светлую одежду, легкую обувь и вышла из корпуса, повернув в сторону столовой. Перед столовой находилась открытая площадка с клумбами, на которых цвели пионы. В центре площадки стояла чаша пустого фонтана. Безоблачное небо испускало солнечные лучи. Она села на скамейку, вытянула ноги и блаженно подставила лицо солнцу. После весенней зимы неожиданное тепло радовало без всякой меры. Она сходила на завтрак в столовую и опять села на скамейку, потом посмотрела на часы. До врача у нее еще было время, и она с упоением и блаженством впитывала в себя энергию солнца на заповедной территории санатория.

Очередь к врачу ждала в соседнем корпусе. В холле стояли почтительные диваны, обтянутые светлым коже заменителем, а, может, и кожей. Ближе к кабинету врача на двух диванах сидели четыре женщины. Очередь ее оказалась пятой. Этот корпус был еще лучше, здесь все говорило о совсем новом ремонте. Врачом оказалась пожилая женщина с седой гривой кудрявых волос. Она практически не смотрела на Инессу Евгеньевну, а быстро говорила по телефону о женщине, которая была здесь до нее.

Врач почти не говорила. Инесса Евгеньевна довольствовалась видом седых кудрей, под которыми что-то писали руки врача, вскоре она получила свою санаторную книжку с назначенными процедурами. От одной процедуры она благоразумно отказалась. Дальше время закрутилось быстрей. Инесса Евгеньевна решительно перешла подвесной мост и пошла к лечебному корпусу, прошла мимо питьевого корпуса, где можно было пить минеральную воду, которую ей пить не разрешили.

Лечебный корпус походил на лабиринт, и хождение по нему носило странный характер, однако она с первого захода записалась на все процедуры. Возвращаться по подвесному мосту ей не хотелось. Она пошла к главному корпусу, прошла под аркой и остановилась перед фонтаном. Струи воды весело серебрились в лучах солнца. Круглые кусты туи окружали вход на центральную аллею санатория. С двух сторон на цепях висели скамейки. Очень взрослые люди с удовольствие качались на скамейках — качелях.

Инесса Евгеньевна прошла ряд качелей и подошла к местной достопримечательности — лестнице, едущей к реке. Она спустилась по ступенькам и оказалась на берегу реки. Над рекой висел еще один подвесной мостик. Она смотрела на реку, на противоположный берег, потом заметила тропинку на берегу и пошла по ней. Дошла до валуна и остановилась. В воде виднелся огромный камень. Подошли две женщины и устроили фото сессию на камне.

Они ушли.

Инесса Евгеньевна осталось. Мимо нее медленно прошел высокий мужчина. Она спросила у него можно ли пройти к корпусу, минуя подвесной мост. Получив положительный ответ, она направилась за мужчиной по берегу реки. Метров через сто тропинка пошла вверх, еще несколько подъемов по береговой кручи, и она увидела свой корпус. Мужчина подошел к женщине, а Инесса Евгеньевна пошла в номер.

Соседка была на месте, она лежала на кровати и смотрела маленький телевизор.

Погода выдалась просто великолепной. Тепло и солнечно. Время закрутилось быстрее. После завтрака, теперь у меня была самая жесткая диета, Инесса Евгеньевна пошла от столовой к подвесному мосту короткой дорогой, быстро прошла мост и направилась к лечебному корпусу. Первой процедурой была ванна, наполненная минеральной водой, добытой с километровой глубины. После ванны она пошла за прописанным настоем из трав. Далее она посетила большую комнату, в которой по стенкам в креслах сидели люди. На потолке висели странные лампы, из которых не лился свет, а лились ионы чего — то неизвестного. Естественно, что следующей процедурой был магнит на больное место.

Осталось время на второй завтрак — хлебцы с чаем и передышку до обеда. Инесса Евгеньевна элементарно проспала это время и на обед пошла отдохнувшей. Теперь до нее стало доходить, что если она будет столько спать и есть, то скоро в ворота не пройдет. Поэтому после обеда она смело прошла подвесной мост и пошла к большой лестнице, ведущей к берегу реки. Территория санатория в тихий час была практически пустой. Этот момент ей понравился.

Инесса Евгеньевна без проводников прошла по берегу реки, дошла до валуна. Остановилась, глядя на реку, в которой резвились мальки рыб, и поднялась по обрыву к своему корпусу. Между обрывом и корпусом росли ландыши. Их было великое множество. Вид с высокого берега открывался просто великолепный. Река в этом месте делала поворот. Стремительное течение реки завораживало. С одной стороны реки виднелись красивые дачные дома. С другой стороны природа была нетронута домами и людьми. Смотреть на реку — сущее блаженство. Спокойную гладь реки нарушало стремительное течение.

Первые дни хотелось говорить и не только ей одной. Она общалась с женщинами, легко подсаживалась на скамейки к отдыхающим. Кто хотел, тот изливал ей свою душу. Солнце светило. Жизнь налаживалась. Силы понемногу возвращались.

Соль с тела, от принятой ванны, надо было смыть вечером. Душ в номере оказался лучшем способом избавиться от соли. Мокрые волосы довершили облик. Соседка лежала на кровати. Она набегалась. Кроме процедур, она успела съездить домой и полить грядки. Все ее мысли были о своем муже, который в этот момент был на Севере, он работал всю жизнь вахтенным методом. Она то и дело ему звонила, и тут же сообщала, что у него метет метель. Потом она позвонила сыну, жившему в северной области, и выяснила, что там сегодня идет снег.

А в санатории было тепло.

Инесса Евгеньевна вышла на улицу, раскинула руки на спинке скамейке. На ней был надет легкий халатик, ее ноги загорали после длительной зимы. Да, где-то на Севере еще шел снег, но вокруг нее шумела листвой молодая зелень и божественно пели птицы.

Санаторное утро начинается с любопытства. Инесса Евгеньевна выходила на балкон, смотрела на небо, на деревья, на землю. Обнаружив, что погода все еще прекрасная, она начинала думать, что и как сегодня ей нужно одеть. Святое дело подумать о процедурах и подготовить пакет с необходимыми предметами, сопутствующими процедурам и набором воды или лекарственного настоя трав. Если время еще оставалось, она делала зарядку обыкновенную, начиная с вращения шеи, рук, туловища и ног. Покрутив себя вокруг себя, она шла на завтрак, потом на процедуры через подвесной мостик.

Через день между процедурами у Инессы Евгеньевны появлялось свободное время, и это время она с блаженством проводила на подвесных скамейках, иначе говоря, качелях для взрослых. Качаясь на качелях, она наблюдала за работой цветоводов, которые с чувством высаживали рассаду на клумбах. За одно утро они приводили в порядок только одну клумбу. Посмотрев на работу других, Инесса Евгеньевна направлялась к большой лестнице, ведущей к реке. Хождение по лестницам в последние годы для нее было просто необходимо, сие удовольствие подкачивало массу мышц.

Обед, он всегда обед, что тут говорить. В обед надо есть, но так, чтобы еще силы остались на прогулку, а не на сон. Солнце грело по-летнему в середине мая, и этим надо было воспользоваться, пока оно не передумало. Поэтому она уверенно надела купальник, легкий халатик до колен, и обувь, в которой ногти на пальцах могли посматривать на само солнце. И пошла она на пустынный берег реки. Когда нет людей — хорошо, но когда их нет совсем, становится жутко.

Инесса Евгеньевна покрутила головой: никого нет, и медленно пошла по берегу реки. Дойдя до валуна, она остановилась, сняла халатик, и стала загорать стоя. Она смотрела на воду, на мальков рыб, и не заметила, как возле нее возникла великолепная фигура мужичины баскетбольных размеров.

«Суди люди, суди Бог»…

Мужчина остановился. Женщина заговорила первой. Слово за словом, они пошли по берегу дальше. Пройдя пляжную территорию, Женщина надела на себя халат, который под взглядом мужчины оказался слишком коротким. Они шли между берегом реки и дачами. Дорога привела к роднику, к которому вели старые бетонные ступени. Сам родник засорился по дороге, его струйка из трубы была слишком мала, чтобы доставлять радость людям. Обратную дорогу они прошли вместе, не узнав собственных имен, разошлись в разные стороны.

Они разошлись, но он ее «зацепил». Теперь Инесса Евгеньевна невольно высматривала его фигуру. Она решила, что хватит сидеть на лавочке, и пошла на фильм в ДК, захватив вторую его часть. Главный герой играл, как всегда, великолепно на фоне детей из лагеря. Его партнер почему-то больше запомнился по конкурсу «Две звезды», где он пел с Великой Тамарой. Фильм несколько улучшил настроение. В фае продавали бижутерию, она внимательно посмотрела на россыпи камней. Да, надевать камни пока мне было не для кого. Инесса Евгеньевна давно была одинокой женщиной, ходила так, что и серая мышка не могла ей позавидовать. Туда — сюда и день прошел.

Дни становились похожими друг на друга. Лица стали запоминаться, у Инессы Евгеньевны появился некий круг знакомых. Соседка по ее комнате продолжала переживать за мужа, сына и внука. Периодически она им звонила по телефону, потом бегала в главный корпус, чтобы положить деньги на их телефоны. Она управляла всеми родственниками в течение каждого дня, не смотря на то, что они находились далеко от нее, парой совсем в других часовых поясах.

Соседка была в курсе всех дел и погоды, но через телефонные разговоры. Она знала, куда вышел внук, где находится ее внучка. Она им звонила и звонила. А муж ее ездил на север работать, чтобы оплачивать ее постоянные разговоры с родственниками из ближних и очень дальних городов. Интернетом она не пользовалась.

В столовой Инесса Евгеньевна прочитала объявление, что вечером ожидаются танцы. За ее стол сели две бабули. Они купили себе одинаковые бусы, надели кофты одинаковые. Избытки еды они одинаково складывали себе в сумки. Вопрос за столом был один: какое место заняла Дина на Евровидение? Накануне все говорили про нее, но в санатории после 23 часов спят, и на следующий день никто ничего не мог узнать или услышать. Мнение людей о Дине? А кого оно волнует? Если бы у Дины была внешность Оксаны в 2002 году! Это вполне можно устроить в любом фильме, но не на Евровидении.

Итак, внешность. После обеда Инесса Евгеньевна никуда не пошла, она решила заняться своим имиджем. Соседки по комнате не было на месте, она опять убежала поливать грядки в своем огороде. Порывшись в закромах своей тумбочки, она обнаружила два пакетика с масками. Вытащив из пакетика мокрую, белую маску, она водрузила ее себе на лицо, потом плотно распределила по лицу. Вот, когда надо снимать женщину: когда она в маске!

Инесса Евгеньевна захотела быть красивее, и вымыла волосы, потом стала их укладывать по мере сил, учитывая, что с собой она ничего не взяла для укладки волос. Но она знала секрет укладки волос, которым всегда пользовался ее первый муж! У него прически были великолепные, ровные волосы всегда стояли в чудесной прическе. Что он делал? Он мыл голову детским мылом, после этого еще мокрым волосам придавал нужную форму. Поэтому она волосы вымыла шампунем и мылом. Результат не заставил себя ждать: волосы легли на голове нужной формой.

Появилась соседка и легла на кровать. Она принесла новость, что Дина — пятая. Новость удивления не вызвала. Соседка подшучивала над Инессой Евгеньевной, что она всюду ходит с санаторной книжкой. Просто в маленьком пакете помещались три вещи: санаторная книжка, сотовый телефон и ключ от комнаты. На этот раз пакетик сыграл злую шутку.

Вечером она пошла на танцы, но более чем неудачно. Народ стекался к танцевальной площадке со всех сторон. По периметру площадки сидели пожилые люди. Ей страшно стал мешать пакетик в руках, тем более что нужный мужчина стоял впереди нее!!!

Ведущий объявил белый танец. Инесса Евгеньевна замешкалась, скручивая пакет в руке. У нее не хватило решимости вовремя пригласить мужчину на танец, и его увела женщина с черными кудрями. Инесса Евгеньевна развернулась и пошла к себе через подвесной мост.

Глава 12

День выдался серым во всех отношениях. Появилась облачность, обещавшая дожди. Процедуры и еда — вот и все радости жизни. После обеда в одиночестве Инесса Евгеньевна гуляла по берегу реки. Грусть скрашивали разговоры с женщинами. С одной пожилой дамой так поговорили хорошо, что вместе пошли слушать в ДК старые записи Мартынова. Мартынов знаковая фигура в ее жизни, он похож на ее брата, и умерли они почти одинаково, и почти в один месяц и год…

«Стоят девчонки, стоят в сторонке». И опять все не так. Шел дождь. Танцы были в зале. Нужный мужчина уже танцевал с женщиной с черными кудрями. Они все танцы танцевали вдвоем. Инесса Евгеньевна не любила стоять в сторонке. Объявили белый танец, лучшее изобретение всех танцевальных вечеров. Черные кудри уже кружились рядом с Ним. Она пригласила крепкого, смуглого мужчину, стоящего у стенки. Он страшно удивился, но приглашение принял. Танцевал он отменно. Один танец, как целая жизнь. Еще несколько общих танцев и пожилая женщина покинула зал. Она шла по заповедной территории и смотрела на деревья. А, что еще ей оставалось делать?

Странный день был следующим. Куда бы ни шла Инесса Евгеньевна в этот день по территории санатория, на всех углах и поворотах она встречала женщину с черными кудрями. Воскресение. Кто-то донес на женщину с черными кудрями и к ней приехал разъяренный муж с другом. Они втроем пришли на танцы. Именно поэтому Инесса Евгеньевна успела пригласить того мужчину, которого давно хотела пригласить на белый танец. Женщина с черными кудрями танцевала со своим мужем. Мужчина сказал, что он видел, как она одна ходила по берегу, а он в это время был на другом берегу. Они договорились о встрече на следующий день.

Свидание было назначено на послеобеденное время у лестницы, ведущей к реке. Боже, его облик до сих пор стоит перед глазами Инессы Евгеньевны! Он стоял в сине-голубом костюме у арки над лестницей. Он ее узнал, когда она подошла ближе. Приятная улыбка обнажила страшные зубы. Его глаза приветливо сверкнули в жутких линзах очков. Ей стало не по себе. Возникло ощущение, что он оборотень. Он был страшен! Его условие прогулки было не из легких: они должны были перейти через подвесной мост, расположенный над настоящей рекой.

И Инесса Евгеньевна пошла по мосту, висящему на металлических жгутах. Вдоль моста были проложены вертикальные бруски, а сверху поперек лежали доски, которых местами не хватало. Пожилые люди перешли мост, и пошли по берегу в левую сторону. Приятно смотреть на нетронутые просторы, на поля, леса и отделение дачи. Инесса Евгеньевна любовалась красивой фигурой страшного мужчины, когда он шел впереди нее.

Тропинка нырнула под деревья, под ногами появилась грязь, от протекающего сверху ручейка. Он придержал ее за руку. Первое легкое прикосновение, а сколько в нем невысказанного чувства! Они прошли нависающие над ними деревья, и вновь тропа вывела их на берег реки!

Красота! Яркая зелень травы, изумрудные листья деревьев и гладь реки. Оказывается, смотреть на мир вместе — это божественное чувство…

На следующий день дождь лил после обеда с крупными пузырями, а это значило, дождь будет идти еще долго. Инесса Евгеньевна решила, что нет смысла идти через подвесной мост с зонтом. И элементарно уснула.

Но Иван не спал, он пришел на назначенное место свиданий. Он ждал женщину в голубой беседке два с половиной часа. Потом он пошел на ее сторону через подвесной мост. Он ходил мимо ее корпуса, смотрел в окна. Он ее ждал!

Инесса Евгеньевна, проснувшись, увидела, что дождь почти прошел. Она взяла зонтик и пошла на сторону корпуса Ивана. Они разминулись. Она бродила по парку, садилась на скамейки-качели. Она высматривала его, но его не было на его территории. Он в это время ходил около ее корпуса.

«Мы оба были. Я у аптеки. А я в кино искала вас».

И вечером им не удалось встретиться.

На следующий день Инесса Евгеньевна пошла с зонтом после обеда к лестнице, ведущей к реке. Иван ждал ее. Он сразу рассказал о своих поисках, и на этот раз взял ее номер телефона. Информационный мост — великая сила. Они сели на скамейки — качели. Пошел дождь. Крыша над качелями спасала, но не долго. Дождь усилился, поэтому с двух сторон они выставили свои большие зонты. И так продолжали качаться. Она полностью потонула в его крепких объятиях. Теснота и дождь сближают.

Дожди всегда нужны, особенно там, где их давно не было. Но для них дождливая погода затянулась совсем иначе. Погода в санатории разделилась на первую половину без дождей, и на вторую сплошь дождливую погоду. Получилась так, что Иван да Инесса вышли на прогулку по правую сторону от подвесного моста над рекой. Они прошли метров сто, и были вынуждены спрятаться под деревом. Они стояли под деревом и разговаривали, дождь усилился, и им пришлось придвинуться друг к другу. Так жизнь становится прекрасной в дождь. С чем могут сравниться первые прикосновения? Не с чем. Они прекрасны в своей невинной чувственности.

Русло реки после дождей разлилось до своих естественных берегов. Интересно наблюдать за рекой после разлива. Видно, где находится сама река, а где вода просто прибыла, именно в этой части нет течения. Все прибрежные тропки оказались под водой. Идти им было некуда, поэтому они вернулись к подвесному мосту через реку, и перешли ее.

Оказывается, любовь в душе может продержаться всего три дня, а потом она буквально стирается новыми событиями.

Санаторная повесть протекает в идеальных условиях: свободное время после лечебных процедур и четкий график питания дают с чувством и толком проводить свободное время. Попадая в естественные условия, когда за все надо бороться, мысли невольно уходят в русло борьбы за существования…

Любовь молодых — удел большей части любовных романов. Но в санатории, именуемым курортом, любовь — удел всех возрастов. В недалекие времена в нем отдыхали номенклатурные работники, занимающие приличные посты. Время шло, но у них оставалась привязанность к этому дому отдыха. Бывшему заместителю министра, который и в свои преклонные годы сохранял и приятную внешность, и внутреннее достоинство, понравилась хорошо сложенная женщина по имени Катя, как оказалось, она работала в библиотеке.

Подул прохладный ветер со стороны туч. И тучи, как по команде, быстро заполонили собой огромное небо. Но дождя не было. Это такой местный фокус туч. Катя сидела в столовой санатория за одним столом с Инессой. Если Инесса любит высказывать мысли на бумаге, то библиотекарь Катя высказывала мысли сразу, не отходя далеко от стола и событий. Она сразу сказала, что познакомилась с бывшим министром, и, что они вместе гуляют, ходят на танцы, и он ее провожает до подвесного моста.

Однажды самоуверенная Катя не пришла на танцевальный вечер. Инесса Евгеньевна увидела партнера Кати с другой женщиной, с которой он мило танцевал. Инесса Евгеньевна об этом Кате не сказала. Но ей донесли, что министр, хоть и бывший, танцевал с другой женщиной. Так Катя умудрилась упрекнуть Инессу в том, что она об этом ей не сказала! Круговая осмотрительность библиотекаря в действии. На следующие танцы Катя пришла в новом наряде, чем понравилась своему седому кавалеру. Они танцевали вместе тихие танцы, а на бурные танцы смиренно садились на скамейку запасных.

Что Катя! Инесса Евгеньевна сама не выходила из рук своего партнера Ивана Александровича. Вот тебе и санаторий! Казалось бы, больные люди находятся на лечении, а они еще успевают отдохнуть с пользой для лечения…

Иван. Не везло или везло Инессе на мужчин с этим именем? Все относительно. Она мужчин не меняла, они сами иногда менялись. Итак, Иваны. Иван первый был сокурсником, они встречались, гуляли, дошли до поцелуев и дальше дело не пошло, хотя иногда встречались и разговаривали. Иван второй был поэтом, земляком. С поэтом дела дальше стихов вообще не пошли, хоть он и приходил к ней в гости, но все по делам, все по стихам. Иван третий — это и есть партнер по танцам в доме отдыха. Чем могли кончиться танцы? Правильно: прогулки, его объятия, и, как предельный максимум — поцелуй на прощание или в непредвиденной ситуации. Спрашивается, так чего переживать? Все было известно заранее, как только он назвал ей свое древнее имя.

Это сейчас, спустя месяц, она может так думать, а тогда она не думала, а летела к нему, как бы его не звали, она мчалась к его упоительной фигуре, настолько красивой, что лучшего и придумать нельзя. Она водила руками по его спине и не находила изъянов. Она таяла от его присутствия. Ее лицо… С него просто пот катился градом, хотя даже в самую большую жару она редко потела. Рядом с ним ее температура тела повышалась. Сейчас она мерзнет, и, вспоминая теплые дни его рук. Вот, ее согревали его руки! Они ее грели, его температура соединялась с ее, и получался уксус в крови, кровь становилась жидкой и весело бежала своей дорогой.

Кошмар, но Инесса Евгеньевна была по-настоящему счастливой! Ей тьма лет, она бабушка! Но, что с ней стало в присутствии Ивана? Ничего. Легкая влюбленность положительно влияет на продолжительность жизни и дает нечто большее, чем физическая любовь, она дает Вдохновение!

Тот, кто стал ее первым мужем, был хорош в то время, но он всегда нещадно критиковал ее. И чего критиковать, на критику есть зеркало обыкновенное, бессердечное. Да, не всегда она была красивая, и для благородной внешности ей над собой приходится работать. А кому красота легко дается? Самое неприятное в отношениях — подстраиваться под мужчину, под его критику, портить свои волосы, а он все равно кинет, но с испорченными волосами. И последний тоже говорил о кудрях, да она свои волосы за жизнь столько раз кудрями покрывала, что и счет давно потерян.

Понятно, что кудри и локоны украшают, но и внутренние силы на кудри иногда кончаются. Впору дать объявление: Пожилая дама ищет спутника жизни с одним условием, чтобы он не требовал кудри на ее голове. Короче, никого она не ищет, если уж кто случайно подвернется, желательно прямоходящий. Земля большая, сеть пользуется популярностью у людей, а поговорить не с кем, ни то чтобы найти спутника жизни.

Чем зацепил Иван? Патокой слов приятных, прикосновениями рук во время просмотра концерта, полу объятиями при встречах. Человек знал и знает, как понравится женщине. Если бы он не сказал, что работает станочником, никогда бы в голову ей не пришло, что он — станочник. Вид у него — генералы отдыхают. Стройный мужчина, ухоженный, без жира на спине. Ощущение, что его много и удачно массажировали.

Он говорит, что у него руки от огромных стружек черные, а посмотришь — руки просто шикарные, их прикосновения — божественные. И почему он не ракеты делает, а тепловозы? Итак, ракетоносители и тепловозы имеют похожее назначение. А вдруг, среди деталей для тепловоза появляются негласно детали для ракет? Рабочий работает по чертежу, у него нет сборочных чертежей всего изделия, есть часть от числа. Заказы сейчас размещают там, где выгоднее и надежнее. А, чем не надежен старый прославленный завод, на котором трудится Иван? Кстати, если он не генерал, то чем генерал от рабочего отличается, если внешность второго круче, а человек он надежный? Вот по этой причине Инесса Евгеньевна, если бы она была принцессой, вышла бы замуж за рабочего, если он выглядит лучше маршала.

— Ты, где, любимая? Я тебя искал всюду! Я обошел твой дом. Ты, что меня не видела?

— Я спала.

— Тогда, дай мне свой телефон, я твой номер запишу, — и Иван стал записывать в сотовый телефон цифры, которые называла я. — Сейчас я тебе позвоню, и мой номер будет у тебя.

Последующие дни они перезванивались, ища друг друга, боясь потерять драгоценную минуту общения. Любовь вспыхнула абсолютно внезапно в дано потухших сердцах. Иван постоянно удивлялся:

— Я никогда не думал, что я еще могу прочувствовать такие чувства! Я не подозревал, что вообще существуют женщины, такие как ты! Я никогда не встречал женщин, похожих на тебя! Не встречал! Я люблю тебя! Я твой портрет полужу у сердца, чтобы всегда был со мной!

Инесса Евгеньевна смотрела на Ивана Александровича с восторгом. Она сама купалась в его любви, она его чувствовала всеми фибрами своей души. И она не думала, что бывают такие волшебные мужчины. Вот, влюбилась! И это чувство безмерно грело душу.

Можно сказать, что они оба были счастливы, но очень короткое время, отведенное им на общение условностями существования. Какая тут мораль! Он был благополучно женат. Она была лет на пять старше его, со своей судьбой, со своими делами. Она сразу и не называла свой возраст, но он его вычислил и воскликнул:

— Инесса, в твоем возрасте женщины так не выглядят! Ты видела себя в зеркале? Ты выглядишь младше меня!

Инесса Евгеньевна с приятной улыбкой на устах внимательно взирала на своего великана. Он был прекрасен в минуты, когда говорил приятные для нее слова. Он ничем не обижал, и это радовало. Его седые волосы в короткой, красивой, природной укладке не раздражали, он ей нравился с седыми волосами, хотя она еще никогда не влюблялась в седых мужчин. Но его седина, украшавшая его божественное лицо, ее полностью устраивала.

Сама Инесса Евгеньевна волосы всегда подкрашивала, но по отросшим волосам было видно, что седина не всю голову покорила, а только виски. Нет, во время их встреч, корней волос вовсе не было видно, поскольку она покрасила волосы перед поездкой в санаторий в весьма натуральный цвет, который ее не старил. Мало того, по воле случая она не подстригла волосы перед поездкой, а только подкрасила брови и ресницы, но брови имели естественный оттенок, благодаря мастеру, их покрасивших.

Поразительным было и его лицо — без морщин, гладкое, ровное, с приятными чертами лица. А глаза?! Они были цвета неба, они были ласковые и внимательные. Они с добротой проникали в душу. Его глаза ее любили такой, какой она была в минуты встреч. И это было — великолепно! Вот оно счастье, которое не купишь, которое выпало на долю пожилых людей в санатории, куда судьба их забросила согласно возрасту и болезням. Но болезни им в это время лечили специалисты, и их самих вообще не волновали! У них оставалось время на чувство, на встречи, на прогулки, на танцы.

В обычной жизни такое нельзя втиснуть в рамки существования. Получается, что платоническая любовь могла возникнуть только в райских кущах санатория, среди поющих птиц и кукующих постоянно кукушек. Но платоническая любовь при реальных встречах, а не выдумывания их в голове, требовала своего воплощения.

И тут действует принцип трех тополей на ПЛЮЩИХЕ.

Что это такое? Когда он согласен на встречу, а она из дома не выходит. Когда он предлагает реальное место для встречи в закрытом помещении, а она предпочитает прогулки. Начинает действовать чувство неловкости перед другими отдыхающими, которым до них нет дела. Они давно перешагнули беззаботный возраст, для них вспыхнувшее чувство само по себе уже редкость, а дойти до его реализации они так и не смогли, поскольку условия в санатории созданы исключительно для романтических отношений независимо от возраста, а возраст самый разнообразный.

У Инессы Евгеньевны сменилась соседка по комнате. Теперь с ней в одной комнате жила пожилая женщина, лет на 13 старше. Так она и с детьми жила и имела отдельную квартиру. Свою отдельную квартиру. Сейчас она могла бы пожить одна, да негде, и негде продолжать роман с Иваном, оба они люди зависимые от сложившихся условностей и условий жизни.

Теперь Инесса Евгеньевна вообще никто, нигде, ничто. И Иван Инессе не по ее вставленным местами зубам… А мысли нет — нет, да и возвращаются к Ивану, чтобы согреться у приятных воспоминаний. Это ж надо, одна неделька, а как греет, до сих пор тепло от его рук. И никакого доступа к нему. Остались флюиды, которым расстояние не помеха.

Вот почему недельные отношения с Иваном для Инессы Евгеньевны были чистым бальзамом на душу. Он очень ловко умел выстраивать отношения с женщинами всех возрастов, умел держать и свою линию, но и вовремя польстить, вовремя продлить отношения, если они ему нужны. Но такие беспечные недели за жизнь можно по пальцам пересчитать, они остаются воспоминания чего-то слегка забытого, но весьма приятного. Можно ли продлить их отношения после возвращения домой? Почти невозможно. В жизни без помощи близких они быстро потеряют себя. Он ухожен, обеспечен, но чувствуется твердая рука его жены. Хотя он и сам труженик большой и для него она бальзам на душу, но бальзамом никто ежедневно не увлекается.

Инесса Евгеньевна загорела, немного спрессовала свою фигуру — ловкость рук и ни какого мошенничества, волосы у нее отрастают уже третий месяц и завязываются в хвостик или закалываются заколкой. У женщины добивалось женственности в облике, и лет десять элементарно скрадываются. Она готова к встрече, но потерян его телефон, встреча будет полностью зависеть от него. Что общего у старых и малых? Они вне большой любви, у них одна романтика.

Дважды была возможность уединиться с Иваном, но Инесса Евгеньевна не верила в то, что между ними что-то может быть больше романтики. Его прекрасное тело знало не один десяток массажисток, оно совершенно для его возраста, только удачные касания могли его немного встревожить. Чувствительность к ласкам дело весьма тонкое, любовь — это когда каждое прикосновение носить электрический характер, между партнерами пробегает импульсивный разряд страсти. Выходить на страсть через поцелуй — дорога более короткая, но извилистая, и не всегда несет успех любви у людей большим жизненным опытом.

Детям — стадион, старикам — санаторий, каждому свое.

Почему стадион? Именно здесь произошло прощание Инессы Евгеньевны с санаторием! В санатории она влюбилась, а разлюбила на стадионе, неделю назад. У нее не было его телефона, она ему не звонила. Сидела она на трибуне стадиона, смотрела за тренировкой внука Жени, и вдруг звонок. Чудесный мужской голос поздоровался:

— Здравствуй, любимая! Ты, где?

— На стадионе!

— Мы с тобой встретимся в Москве?

— Хорошо.

Какое кощунство! Какая чудовищная ложь! Теперь у нее был его номер телефона, но она звонить ему не могла. На следующей тренировке, с этого стадиона она отправила ему СМС с вопросом, когда ей ему можно позвонить. Он позвонил, когда она опять была на стадионе, и назвал время. В душе она ему не поверила, но позвонила, но, когда Инесса Евгеньевна позвонила Ивану в назначенное время третий раз, он взял трубку и сказал:

— У меня проблемы, никогда мне больше не звони.

И бросил трубку. Именно в этот момент закончился курортно — санаторный рассказ.

Как можно встретиться с нужным человеком, если он находится в этот момент далеко? Ответ один — мысленно, ответ второй — письменно. Инесса Евгеньевна в этот момент была от Него далеко, он проникал в ее мысли постоянно, но это не имело не малейшего смысла. Совсем недавно они вместе были. Нет, не совсем так… Дни, проведенные с мужчиной по имени Иван, в памяти больше не делились по порядку, осталось чувство чего-то далекого, но необыкновенно приятного. Они гуляли по берегу реки и не один раз, он обнимал ее плечи, он иногда касался губами ее лица. Он был весь необыкновенно большой, добрый и трогательный.

Они через день ходили на танцы, танцевали подряд все и под любую музыку. Они не отходили друг от друга. И поскольку они, не таясь, ходили вместе по территории санатория, их уже считали мужем и женой. Но они не были в гражданском браке, у них было великое чувство, которое питало их своим волшебством, но не доводило до волшебства, которого оба безумно хотели.

Инесса Евгеньевна отложила ноутбук, в котором пыталась найти Ивана по известным ей о нем данным, но его нигде не было. Он не был публичным человеком. Он не был любителем Интернета. Она находилась в лимонной спальне и строчила свои строчки, за которые ей никто и никогда не заплатит. Так уж она устроена со времен социализма, что живет на прожиточные минимумы в минимальных жилищных условиях, с минимальным количеством любви.

Вечером Инесса Евгеньевна вспомнила про Ивана Александровича. Она представила, как он танцует с другой женщиной, это ей не понравилось. Его облик стал таять в тумане забытья. Дольше помнила объятия.

Инесса Евгеньевна выдала фразу: «Над некоторыми больными надо держать не врача или родственника, а монстра с плетью, которой бьют рядом с больным, чтобы он встал с кресла». Короче, она переживала очередной болевой синдром, каждый подъем из любого положения чудовищно болезненный, но она вставала чуть не по часу и шла. Кошмар. Это не подвиг, а пытка.

Почему она сказала эту фразу? Есть часть пенсионеров, которые живут в поликлиниках, из-за них она никак не может попасть в поликлинику.

Должно быть ограничение посещения поликлиник! Есть те, кто за год дней двадцать не ходят по врачам, это у них отпуск. В остальное время они сидят под кабинетами врачей. А она попасть к врачу без оговорок не может! Годами! Если есть электронная запись к врачам, так надо ограничить число посещений врача в месяц одним человеком. Забодали профессиональные больные…

Откуда берутся профессиональные больные? Чаще всего это те, кто рано ушел на пенсию, они еще могут горы ворочать, а их на пенсию отправили. Им скучно и надо оправдать свою пенсию, и они живут в поликлиниках. Стоп! Если они ходят в поликлиники, значит, они все знают, поэтому именно у них и надо брать консультацию по поводу болезней. Все скажут, где купить, что купить из лекарств.

Полина сменила автобусы на воздушные трамваи, которые не могли сойти со своего пути, они практически плыли в воздухе по невидимым рельсам, выполненные из материала пятого поколения. Раньше такие дороги использовали для подъема в горы, при этом кабина вполне могла зависнуть. Воздушные трамваи имели индивидуальную систему доставки, а не простой мотор для прокрутки полупрозрачных канатов.

Полина сидела во втором вагоне трамвая, и смотрела на город, проплывающий за окном. Она привыкла к таким полетам, к плавности перемещения, к беззвучной работе двигателей.

В данные момент она ехала — летела в магазин, где продавали семгу, форель, креветки и икру от производителя. Дома намечалась славная вечеринка под названием «Рыбный день или возвращение».

Совершенно неожиданно появились два летающих диска и обстреляли канаты, расположенные за трамваем. Полина только теперь сообразила, почему канаты сделали прозрачными, чтобы их никто не испортил. Она видела, как пули отлетали от препятствия, и чувствовала покачивание трамвая.

Диски, постреляв, улетели. Покачивание прекратилось. По канатам прошла струя восстанавливающего материала.

Полина не полетела дальше, а вышла из трамвая на первой остановке, и услышала оживленные голоса людей. Оказывается, некий парень попытался на руках повисеть на невидимых канатах, а его дружок снимал его на камеру. Парня сняли с канатов.

Домой она пришла нервная и без рыбных деликатесов. Дело в том, что последнее время она жила со своим другом, Родионом, и в знак примирения хотела купить рыбные деликатесы, но все сорвалось. Вскоре воздух квартиры Родиона сотрясала ее ругань, состоящая практически из одного слова.

Это универсальное слово, передающееся по наследству в семье Полины, преследовало Родиона в том случае, если он совершал благое дело.

Родион совершил страшный поступок: он сделал косметический ремонт помещения за время отсутствия Полины. Она не оценила его ремонт и выкрикивала это жуткое слово. Куда пойти молодому мужику, если его выгоняют из дома за великолепный ремонт, который он сделал сам? Он лежал пластом, обиженный несправедливыми обвинениями, которые еще доносились из-за закрытой двери кухни.

Так он и уснул.

Проснулся Родион ночью в полной тишине, под дверью виднелась полоска света, эта полоска мешала ему уснуть. Состояние обиженного человека требовало реабилитации. Он подумал, что если бы у него в этот момент была капсула с ядом, он бы ее непременно съел. Он закрыл полоску света, и этого оказалось достаточно для продолжения сна.

Светило солнце.

Кучерявые, рыжие деревья виднелись со всех сторон. Родион шел мимо травы, покрытой изморозью, смотрел на проезжающие автомобили, и совсем не думал о ремонте и наказании за него. Надо было что-то предпринять, но он знал, что выхода у него нет. Ему от нее, то есть от Полины, не избавиться. Когда-то все было наоборот. Теперь у него ничего нет, все у нее.

Были непродолжительные промежутки времени, когда Полина вела себя адекватно, и жизнь казалась прекрасной, поскольку готовила она великолепно. Что она терпеть не могла, так это любого изменения в ее окружающей среде. Он обновил ей кухню!

Она покрывала его бранью.

Вечером предстояло Родиону вернуться домой, что он и сделал с великой неохотой. Как ни странно, но Полины дома не оказалось. Квартира была пустой, не было ничего из мебели, одежды, посуды.

Голые стены с новыми обоями, которые он наклеил, смотрели на него весьма безобидно. Искать, исчезнувшую даму Полину с мебелью у него не было ни малейшего желания.

Счастьем казалось ее отсутствие. Он вспомнил про антресоль, где хранил спальный мешок, палатку, надувную лодку. Туристическое снаряжение оказалось на месте. Родион почувствовал себя богатым! В рюкзаке лежал котелок, кружка, ложка.

В кухонных встроенных шкафах осталась крупа, в холодильнике нашлись замерзшие пельмени. Жизнь холостяка вступила в свои права. Как все хорошо окончилось, а он хотел покончить счеты с жизнью! Надо было только немного подождать, сделать паузу в общении…

Безоблачной жизнь не бывает. Если нет облаков, то есть жара, холод или еще что-нибудь непредвиденное. Полина обиделась. Что за ерунду Родион наклеил на стенах?! Какие-то разномастные обои! Ужас! Все знакомые будут потешаться от их вида!

В гости никого нельзя пригласить, все будут рассматривать художественное творение Родиона.

Нет, чтобы купить обои с одним рисунком, и необходимое число рулонов и заклеить стены равномерно! Но он так не делал. Он купил три рулона с рисунком, один белый рулон и однотонные обои в цвет рисунка. Потом все это художественно наклеил на стенах.

Как только она увидела его творчество на стенах, вся ее нервная система тут же вышла из берегов. Полина от ярости забыла все слова, кроме одного святого: блин.

Теперь Полина сидела с телефонной трубкой в руках, и жаловалась на жизнь своей маме среди обновленных стен. Мать предложила ей вернуться домой.

Полине грузчики помогли вынести мебель, которую она заработала за жизнь с Егором Петровичем. Даром она ему готовила? Нет, конечно.

Живя с Родионом, Полина совсем забыла, что у мамы небольшая квартира. От жадности она прихватила не только мебель, но и посуду, и одежду свою.

Куда все это деть в небольшой квартире матери, она и не подумала. Всю свою злобу она выложила на голову матери. Иногда она произносила обычные слова, состоящие из набора претензий разного рода. В конечном счете, она отдала посуду на кухню, а мебель пересмотрели, и лишнюю сдали в комиссионку.

Неназойливо Полина села на кухне в квартире матери, и практически ее не покидала. Она была твердо уверена, что мать обои на кухне не переклеит.

Родион лежал в спальном мешке на полу по центру комнаты и осматривал стены.

Это он на кухне сменил обои, а в комнате еще и не начинал творить. В его голове стали рождаться идеи, которые носили геометрический характер в цветовом исполнении. Он придумывал, как можно художественно оформить стены, пока у него нет никакой мебели.

Молодой человек забыл обиды, он придумывал, и был счастлив. Найдя решение, он приобрел материалы для продолжения ремонта, который делал по утрам до работы, или по вечерам после работы. Он наслаждался тем, что творил на стенах.

Ему было хорошо.

Естественно, что он стал часто бывать в магазине с кратким названием «Обои». За прилавком стояла худенькая девушка, которая легко его понимала, и находила те обои, которые он просил.

Надо ли говорить, что Родион и Милочка, девушка из магазина «Обои» встретились у него дома? Она с любопытством рассматривала стены, восхищалась его творчеством. Он был рад общению на любимую тему. Они сидели на спальном мешке, и пили чай из алюминиевых, походных кружек.

На другой кухне сидела Полина, смотрела в окно на пролетающие в воздухе воздушные трамваи, и в буквальном смысле тосковала о Родионе. Без него ей было скучно, если честно она успела отвыкнуть от мамы, ее тянуло в его грубоватые, сильные объятия.

Она физически ощущала его отсутствие, словно земля ушла из-под ее ног, будто она все время летела по воздуху в воздушном трамвайчике, и никак не могла долететь до остановки на башне.

Бывает однотонное, безликое небо серого оттенка, иногда так тянутся бездонные дни. Вспышки чувств, как свет солнца в сером небе, бывают крайне редко. Родион, после того, как осуществил свой замысел по изменению цветовой гаммы стен в квартире, загрустил неизвестно о чем, или о ком. Ему вдруг надоели игры с обоями, захотелось съесть что-нибудь вкусное, с пылу — с жару, приготовленное его единственной женщиной.

— «Кто может сравниться с Полиной моей», — пропел он неожиданного для самого себя.

Его призыв закружил вокруг Полины. Она встрепенулась у плиты, стала готовить, жарить, парить, резать, укладывать еду в герметичную тару.

Забыв о гордости, она думала только о своем голодном, единственном мужчине. Она взяла в руки кладь с едой, и внезапно опустилась на стул, словно раздумывая о чем-то горестном, потом улыбнулась себе любимой, и вышла из квартиры с едой для любимого человека.

Родион ждал ее. Он физически ощущал, что его любимая еда сама к нему едет, идет, взлетает в скоростном лифте. Он просто подошел к двери и открыл ее. Точно, его Полина шла к нему из лифта. Он схватил ее тяжелую сумку, прижался щекой к ее щеке, вдыхая ее запахи косметики и, приготовленной пищи.

«Путь к сердцу мужчины лежит через его желудок» был проверен Полиной на личном опыте. Любовь после хорошей еды — святое дело, даже естественное. Спальный мешок так и лежал по центру комнаты с великолепными стенами, украшенными по замыслу дизайнера, сытого до последней степени.

У спального мешка есть хорошее свойство — он не скрепит, он безразмерный, поскольку части тела, не вмещающиеся на его поверхности, спокойно могут касаться пола.

Полина подошла к двери, посмотрела в глазок, увидела нечто тощее и невысокое. Открыла дверь. Перед ней стояла худенькая женщина. Полина даже не удивилась, ведь она только, что вспоминала ее худым словом.

— Простите, Родион дома? — сказало нежное создание.

— Леночка, зачем он вам? — сурово спросила Полина, извергая пламя ненависти из глаз.

— Я не Леночка, меня зовут Алена, — сказала молодая женщина голосом снегурочки из сказки. — Полина, так это вы вывезли у Родиона мебель из комнаты, — сказала она храбро.

— Не пищи, уши режет! — возмутилась Полина. — И уходи отсюда!

— Фу! Какая ты злая! Родион на полу спит? Так нельзя поступать с ним! Он хороший, — проговорила жена Родиона, отступая к лифту.

Из лифта вышел Родион. Увидев Лену, он закричал:

— Лена, опять ты к Степану ходила? Я тебя предупреждал, чтобы ноги твоей не было у его порога. Я следил за тобой, — проговорил он гневно.

Полина, увидев, что опасность в лице соперницы миновала. Она захлопнула дверь квартиры. Оставшись наедине с Родионом, она почувствовала угрызения совести. Мебель надо было возвращать, но возвращать было нечего, она прочно встала на другие свои места. Ничего не оставалось, как купить нечто новое. Полина прошла по квартире, мельком взглянув на цветовую гамму помещений, и полетела на любимом воздушном трамвайчике в магазин с кратким названием «Уют».

Кто бы удивился, но она не выразила удивления, обнаружив в качестве продавца мебели молодого человека Лены. На нем висела табличка с именем «Родион». В голове у Полины всплыло в памяти, что она правильно назвала Лену Леночкой — одиночкой.

Есть у нее чутье на такие вещи. Купила Полина новую мебель, посмотрев на образцы в магазине. Пока она ехала домой, к ней со всех сторон от производителя везли мебель. Прибыли они к дому практически одновременно. Родион проснулся от шума. Рабочие в униформе вносили в дом новую мебель.

Полина шла и крутила головой, переводя взгляд с одного дерева на другое. Жизнь налаживалась сквозь туман проблем и перегрузок. До этого момента она умудрилась купить теплую куртку такого странного цвета, что дало возможность попасть в серию неприятностей. Куртка притягивала к себе людей, желающих поругаться, поскандалить, унизить. Волшебная вещь, вызывающая в людях антагонизм. У нее появилось ощущение, что она живет в струях осеннего, моросящего дождя, несшего одни неприятности. В этой куртке ее за человека не считали.

Надев пресловутую куртку, она ринулась к Степану. Ключей от его квартиры у нее никогда не было. Она шла к его подъезду сквозь чумной ливень, под зонтом. Рядом с подъездом из красивой Машины выскочила дамочка, приложила ключ к двери, дверь в подъезд открылась и она проникла в подъезд. Полина за ней прошла, как безбилетник проходит через турникет автобуса.

На лифте она поднялась до нужного этажа, нажала на кнопку звонка. Жала, жала, но Степан не открывал. Она притихла. Прислушалась. Услышала, что за дверью кто-то ходит; чувствовала, что на нее из глазка смотрят. Она опять нажала на звонок. Результат тот же. Полина нажала один длинный звонок так, как жмут в автобусе, выходя через среднюю дверь.

Дверь открылась. Перед ней стоял с недовольным лицом абсолютно чужой человек помятой наружности.

— Ты меня разбудила, теперь у меня будет болеть голова, — сказал Степан.

— Я тебе купила новые шторы, сними старые.

Его лицо стало еще более недовольным. Последнее время он жил один, без родителей, без домашней работницы.

Полина уже несколько раз просила Степана снять тюль с окон, но он не соглашался. Они сошлись на том, что он снимет старые шторы, а она погладит новые, упакованные с картонкой в полиэтиленовом пакете. Она выгладила шторы на большой гладильной доске на кухне, а он снял пыль с окон в тюлевой упаковке. Они столкнулись в прихожей: она несла глаженные, новые шторы; он нес огромный клубок, напичканный пылью до отвала.

Они разнесли свою ношу по местам. Она села с ногами в огромное двухместное кресло, закинула ноги на подлокотник, и стала следить за цирковым номером: фигура мужчины, распятого со шторами на окне, была олицетворением гибкости, и мужественности.

Его широкие плечи казались еще шире, талия тоньше, ноги длиннее. Со спины он был великолепен. Потом он сообразил, что с компьютерного стола вешать шторы удобнее и встал на стол. Вся красота исчезла.

Полина перевела взгляд с мужчины на свои ноги, им было удобно на толстом подлокотнике двойного кресла. Ей стало скучно. Она пошла на кухню.

За окном моросил дождь. На окне, на пластиковом белом подоконнике в керамических кашпо стояли цветы, земля в них давно высохла. Она подняла пластиковую бутылку с пола, уже с налитой водой и полила цветы. Земля в цветочных горшках приятно потемнела, цветы улыбнулись, особенно кремовая роза.

У Степана отменная кухня. Чисто. Светло. Просторно. Белые пластиковые окна слегка прикрыты дорогими полупрозрачными белыми шторами. Высокий холодильник увенчан микроволновой печью, так, что кроме него никто не мог ее пользоваться.

В холодильники зачастую стояли забытые продукты, видимо некогда было их съесть, поэтому у него такая тонкая талия. Плита всегда сияла первозданной чистотой. Поддерживать эту чистоту трудно, но возможно. Соль таилась в белой пластиковой банке вместе с маленькой ложкой. Но на этой кухне у нее даже борщ не варился, все получалось хуже, чем дома.

Она решила не выдумывать и приготовила картошку, тем паче, что котлеты уже остывали в сковороде. Приготовила. Вернулась в комнату, а мужчина все еще вешал шторы. Повесил третью штору, слез со стола.

Интересный случай, но между ними в этот вечер не возникало теплых флюидов. Он съел картофель. И все. Вроде двое старых соседей встретились, и поговорить не о чем. Скучно. Вспомнила Полина, что у нее деньги на сотовом телефоне подошли к концу, оделась…

Степан посмотрел на нее, и сказал:

— Да, в такой куртке только в дорогой универсам ходить. Ничего ближе нет.

Так вот в чем дело!? В куртке. В этой куртке даже никакой мужчина ее не любит! Так Полина и ушла от Степана — не целованная. Вот ведь как бывает, иной раз идет она по улице, и все деревья перед глазами играют своими нарядами, а бывает — пройдет, и ничего вокруг себя не запомнит. Так было в тот день. Все серое, особенно беспросветное небо, и состояние души — без ясного неба. Как-то жизнь застопорилась.

И на работе Полине сменили систему в компьютере, а пока все программы восстановят для работы, нервы улетят, как неудачно напечатанные листы, а в прочем — все нормально. И театр сегодня отдыхает.

Она пришла домой, посмотрела на себя в зеркало. Да, вид весьма затрапезный, но улыбнулась своему отражению и пошла на кухню. От Степана она всегда приходила голодной, у него лишнего не ела, а отсутствием аппетита она не страдала. Что ее заставило отнести шторы майору? Она проверяла свою интуицию на его любовь. Шторы шторами, картофель картофелем.

Поев дома, надев пресловутую куртку, Полина отправилась на фирму, зная, что шеф долго работает, а вдруг он с ней в одном лифте поедет?

У Раисы была другая история до знакомства с Родионом. Квартиру Раисы затопили по всем стенам. Этажом выше уснул военный, приехавший из действующей армии, выпил лишку. Открыл воду в ванной и уснул. Вода на двадцать сантиметров покрыла всю квартиру, вода по стенкам стала опускаться вниз по этажам.

Стиральные порошки растворились в воде, и пенная вода стекала по всем стенам квартиры Раисы. Дома у нее никого не было, все работали и учились, когда первый школьник пришел домой, то увидел водопады из люстр, струи воды по переключателям. Удивительно, что вся проводка была в воде, но все обошлось. Нашлись люди, позвали, кого надо, вскрыли дверь, увидели спящего военного, и занялись нужным делом: собирать воду с полу.

Разозлился Родион на черепах и ударил по аквариуму рукой, стекло и разбилось. Аквариум стоял на тумбочке, черепахи из аквариума не могли выбраться, но вода могла, и она лилась из разбитой части аквариума на пол, на палас. Пришлось пересадить Родиону черепах в пластмассовый квадратный тазик, налить им воды, потом снять палас и замочить его в ванне дополнительно.

Раиса пришла домой и с порога увидела картину разгрома. На свой вопрос, а что случилось, услышала, мол, сама догадайся. Черепахи выросли, и одна из них умудрилась сильно укусить за палец Родиона, вот он и разозлился. Результат? Унесли черепах в живой уголок.

На Родиона напала лень, черепахам воду менять теперь не нужно, так ему и на работу расхотелось идти, а там, на этой работе и без Родиона проблем хватает, и без него его работа стоит. Раиса сказала ему, что после пяти прогулов с его стороны, она с ним разведется, а сегодня он прогуливал уже шестой раз, не подряд, но уже шестой раз. Вот тебе и молодой муж — ленивец.

Родион дома в один из прогулов решил заменить переключатель — выключатель. В нем свет от трех малых помещений и одна розетка. Выключатель работал в четырех вариантах, потом розетка перегорела, и купили новую пластмассовую оболочку. Родион, потратив несколько часов на установку переключателя, добился лишь выполнения двух функций. Кухня осталась без света, розетка не работала.

Три недели жили с настольной лампой на кухне, потом пришел старый электрик. Он провозился три часа с переключателем, вздыхал, кряхтел, говорил, что потерял квалификацию, но все хвосты из проводов найти не мог. И решил он вскрыть часть стены над переключателем, потратив еще полчаса на поиск проводов, он добился четырех функций от одного совмещенного переключателя. Свет на кухне загорел, розетка заработала. Родион проснулся, до этого он скромно спал с закрытой дверью, пока старый электрик завершал его работу.

Когда говорят, что на ночь есть нельзя, особенно булки, можно утверждать, что это не правда. Родион худой, утром ему кушать лень, в обед слегка поест, и начинает он есть усиленно после пяти вечера, к десяти вечера в ход идут все виды булок, чипсов, молоко стаканами, или сок стаканами, еще и мороженое добавит, а утром встанет на весы — худоба, одни кости, не кормленные.

На земле царила осень своими золотыми красками, это золото листвы невольно влияло на все происходящие в жизни процессы. Спектральный анализ был любимым делом Анфисы со времен института. Да, она очень любила этот частокол полос различной величины. В кои-то веки ей, человеку, окончившему университет, дали возможность работать по любимой специальности, и это все благодаря Сидору Сидоровичу.

Он дал ей химическую лабораторию, когда узнал, что она окончила химический факультет университета. Ее пальцы всегда были защищены резиновыми одежками. Перчатки она не любила. Кожа пальцев с некоторых пор устала от химикатов, пробирок, и резиновых перчаток, и только мозг волей или неволей жил процессами, происходящими в химии. И химия отвечала Анфисе любовью, например, вчера…

А что было вчера? При соединении некоторых веществ получился какой-то странный необыкновенно красивый золотистый цвет. Работа была обычная и вдруг: блеск, треск, свечение и цвет, который появился и исчез. Анфиса готова была повторить этот химический процесс, но поняла: не получится.

О, этот цвет! Анфиса переоделась, сняла с пальцев резину, халат, шапочку, тряхнула волосами… и так ей захотелось заколку в волосы того необыкновенного цвета! А что за цвет, она не готова была сказать, но она его видела!

Сидор Сидорович ждал Анфису. Как он любил ее роскошные волосы и всю ее фигуру. Она выныривала из химической лаборатории, и творила чудеса. Для него все было чудом, до чего дотрагивались ее маленькие натруженные ручки. Они пошли тихим шагом до своих домов. Они жили в разных витых домах, стоящих рядом. Витой дом был многоэтажным домом с винтовой лестницей, внутри которой ходил бесшумный лифт. В доме было все удобно, и по большей части жизнь была автоматизирована. Окна появлялись и исчезали по желанию хозяина дома. Так и Анфиса с Сидором Сидоровичем. Они то — появлялись, то — исчезали из жизни друг друга.

Как в древней Руси, у них была мужская и женская половина, но не одного дома, а они жили в двух домах. Один дом светился темно-синим цветом, а второй — вишневым. Не было отдельных ламп, казалось, светилась сама поверхность витого дома, и поэтому глаза от свечения не уставали. Сегодня им хотелось быть вместе, для этой цели была предназначена комната на последнем этаже витого дома: спальня, столовая, кинозал.

Потолок комнаты был обвит лианами. Поющие крошечные птицы летали под потолком. Между комнатой и этим живым уголком была натянута прозрачная пленка, и от нее шли лучи в сторону птиц: не подлетать! И птицы послушно наслаждались зеленью лиан.

В этом райском уголке они проводили свои совместные часы. Их тела были покрыты нежной тканью: ласковой и полупрозрачной. Телесное соприкосновение быстро находило свое пресыщение, поэтому легкая одежда растягивала удовольствие на более длительный срок. Им было просто хорошо вдвоем, постель меняла свою конфигурацию по их желанию, экран возникал в любой стороне стены. Сенсорное управление не утруждало и любви не мешало.

Анфиса с легкостью вызвала стол с нужным набором еды и питья. Чудо имело свое объяснение: повара обслуживали несколько домиков и знали пристрастия своих клиентов. Повара, как и врачи, были признаны необходимыми для здоровья жителей города, только правильное питание увеличивало срок жизни внутренних органов человека.

Так же важно было беречь мозговые клетки человека для его профессии, и не утруждать их знаниями медицины и правильного питания. Мозговая ткань конечна, перегрузки вредны. Жизнь людей нужно было беречь всеми способами.

Так вот чем поразил Анфису, возникший цвет при химическом опыте! Он вызывал прилив жизненных сил, он вызвал в ней импульсы сексуальных желаний!!! Это могло бы понравиться власти города в лице Сидора Сидоровича! Как все просто: смотришь на цвет, и твой организм переживает чувство любви, в этом состояние наиболее легко обновляются клетки организма, словно ты загораешь под солнцем, и клетки приобретают более темный вид, а здесь они остаются того же цвета, но становятся моложе.

Организм обновлялся и восстанавливался! Что-то было в этой химической реакции от ядерного распада, или… Что или? Есть такие вещества, которые существуют доли секунды, но и это было бы хорошо для химического центра. Пусть этот цвет будет виден доли минуты, но как он положительно влияет на омоложение организма! Если бы не этот случай, который был сегодня, а не вчера, они бы не пришли в комнату птиц и любви. Это в Анфисе возникла энергия, это она мысленно вызвала Сидора Сидоровича к себе!

Вот она, правда, их любви!! Сколько лет им? Очень трудно определить возраст, в городе только Власть города знает возраст своих жителей. А Анфиса была прославленным ученым местного значения, ее мозги прибывали в работоспособном состоянии, и пока она выдавала своему городу необычные открытия, ее возраст не мешал оставаться специалистом. Поэтому она оставалось молодой.

А если Анфисе повезет открыть способ получения цвета молодости, этот цветовой эликсир, то даже трудно мечтать о том, что ее ждет. Власть города всегда была благосклонна к новым открытиям в области проблем молодости. Несколько опытов прошли неудачно. Анфиса сама подбирала химические вещества, она всегда все записывала: состав, количество, время реакции. Результат был плачевный. Цвет — не появлялся.

На улице кружились снежинки. Пришлось опыты с цветом оставить. Надо было выполнять заказ верховной власти. Работа шла прозаическая. Сидора Сидоровича Анфиса почти не видела. Он пересел на спортивный самолет и редко бывал в темно-синем витом доме. Лаборантки говорили, что он нашел студентку и с ней улетал в неизвестном направлении. Жизнь стала скучной. Плановые работы и сохранение себя в надлежащей форме, вот и все чем Анфиса была занята.

Прошел год практического одиночества. Вяз покрылся желтыми листьями. И…. произошло чудо! О, силы! Оказывается, в момент появления желтых листьев на вязе, соединение определенных веществ дает выход омолаживающей энергии в виде сиятельного цвета листвы вяза!

Немедленно Сидор Сидорович бросил свою очередную подружку и оказался у ног и рук Анфисы! Все повернули головы к Ней! От нее шло золотистое сияние, как от листвы вяза. Вяз — завязь, дающая жизнь. Как все просто! Энергия молодости могла появляться один раз в год! Как этого было мало! И все же это лучше, чем угасать без новой энергии. Как поймать эту силу? Анфиса получила все удовольствия мира, но они быстро проходили.

Вернуть их через год? В памяти всплыло первое желание после получения золотисто-медного цвета — заколка! Желание должно привести ее к решению задачи: как удержать таинственную силу цвета, дающую энергию организму? Если все связано еще и с вязом, решение напрашивалось простое, надо сделать заколку по форме и цвету листа, но вот какой материал использовать, чтобы он заменил желтые листья вяза?

Если цвет медно-золотой, то и надо использовать эти материалы. Жизнь Анфисы наполнилась новыми экспериментами. К Сидору Сидоровичу она окончательно остыла. Она теперь знала, на каком поводке он ходит: на этой необычной энергии, без нее общение с ним смысла не имело.

Чем заняться кроме опытов и работы, чтобы не было мучительно скучно в ее совершенном по форме и содержанию доме? Скуку прогоняла только работа мозга, значит, Анфисе оставалось одно занятие: надо писать, писать о прожитых годах, анализировать прожитые годы и делать выводы для нового поколения, но ей не давала покоя новая случайная пока еще реакция получения молодого счастья организма.

Она четко представляла решение задачи, состоящей в получении медно-золотой энергии, так она ее назвала. Предстояло аккумулировать новую энергию и выдавать ее по мере необходимости. Знакомые не смели подтрунивать, они знали, если Анфиса что-нибудь придумала, то она решит поставленную задачу, и только намекали ей, что и им бы новая энергия жизни не повредила.

Юмор заключался в том, что Анфиса почувствовала страшную апатию после того, как прошел запас золотой энергии. Ей все надоело, ничего не хотелось, никого не хотелось. Открытие зависло. Работа не привлекала. Собственная молодость не притягивала. Все виды скоростного и тихого транспорта просто надоели. Анфиса стала высыхать, как листья вяза. На голове появились седые волосы. На листья вяза упал снег. Она впадала в зиму, и этот процесс трудно было остановить без посторонней помощи, которую она отвергала.

Анфиса лежала в комнате с поющими птицами и таяла на глазах. Эта золотисто-медная энергия оказалась обычным бабьем летом. Какой упадок жизненных сил! Из последних сил она, великая химическая и мистическая дама, нажала на пульт управления экранами. Чудо! На экране рядом с золотым вязом стояла девушка с золотыми волосами! В ней появился маленький, но прилив сил!

Она нажала на пульт связи и попросила прислать золотистую краску для волос. И, между прочим, в голове всплыли знания древней истории: в древности в церквях и соборах всегда присутствовало золотое сияние на образах и на алтаре. Главное действие на прихожан в храмах, кроме ликов святых, оказывало, окружающее их золото!

А вот именно золото сегодня было не в почете, именно оно было убрано из повседневной жизни жителей города, чтобы не вносить распри между людьми! Анфиса оживала! Она знала, как получить энергию молодости!

Туман окутал город! Настроение становилось стабильным, но к реактивам она не спешила. Душа требовала положительных эмоций. И она приступила к ремонту темно-вишневого витого дома.

Она вызвала дизайнера, попросила убрать вишневый цвет, сказала, чтобы дом был золотисто-белый. Внутреннее убранство разрешила выполнить в золотисто-белых тонах. На время ремонтных работ она уехала в санаторий, где решила получить молодость без золотисто-медной реакции. Ей необходимо было омолодить: мышцы, внутренние органы, внешний вид.

Многие процедуры известны с древних времен, многие придуманы за последнее время. Жизнь закрутилась вокруг собственной персоны. Анфиса тренировала мышцы на различных тренажерах, плавала, и приводила в порядок сосуды сменой температур.

Внутренние органы проверялись и лечились врачами. Над внешним обликом трудились косметологи, которые использовали: кремы, грязи, водоросли. Жить была насыщенна до предела. Солярий изображал солнце и ветер. Без фантастики организм омолаживался. Проверить полученные чары Анфиса отправилась на остров, любимое место отдыха Сидора Сидоровича, и где она так и не была.

Анфиса, стройная и загорелая, была определенно неопределенного возраста, в общем молодой девушкой, которой она и являлась. Золотистые волосы оттенялись прядями волос, окрашенными более светлой краской, что создавало эффект солнечных лучей на голове. Имидж она хорошо изменила и превратилась в блондинку с прямыми красивыми, переливчатыми волосами.

На берегу океана стояла группа молодых студентов. Сверкая золотисто — белыми одеждами и золотисто — светлой прической, она приблизилась к группе. Ее узнавали и не узнавали. Приятен был взгляд Родиона, а не Сидора Сидоровича, стоявшего рядом с ним, у которого взгляд изображал все, кроме радости.

Анфиса решила провести время отдыха с Родионом и побыть с ним в нерабочей обстановке. Ей нужен был для работы ассистент. Родион почувствовал притяжение к Анфисе. Он знал кто она. Она знала, кто он. Ему было приятно ее внимание. Любовь проснулась без всякого чуда. Мягкий климат подружил них. Они были готовы к витку сотрудничества.

Анфиса уловила в Родионе приятные черты лица и характера. Надо было переходить к основному опыту: созданию цвета молодости. Она заказала заколку из сплава золота и меди, по форме заколка напоминала лист вяза.

Стены лаборатория были обклеены огромными изображениями вяза с осенней листвой. Герметичный стенд для проведения опытов был слегка позолочен; внутри него за золотистым стеклом выстроились в золотистых колбах реактивы. Золотистые перчатки входили внутрь стенда. Все было готово.

Все блестело золотом! И что-то в этом было от церковной утвари.

К стенду подошел Родион, приятная улыбка светилась на его лице. Он понимал ответственность события, и хорошо изучил порядок проведения реакций. В золоте и на золоте, надо было получить золотисто-медную энергию, которая проявляла себя золотистым свечением. Дань вязу была отдана.

Анфиса стояла в отдалении в бело — золотистой униформе. Она махнула золотистой перчаткой: Родион приступил к таинству. Раз, два, три… семь! Все этапы были пройдены с легкостью. Вдруг появился долгожданный: треск, блеск, свет — свечение… Выходящая при реакции энергия, собиралась в золотой герметичный объем. Стенки сосуда были прочными. Все удалось!

Энергия жизни была в золотой ловушке. Вот и оправдалось имя «Джинна», как ее всегда называл Сидор Сидорович. Оставалась выяснить меру потребления божественного эликсира на одного человека, время свечения золотисто-медного цвета.

Открытие немедленно обошло все экраны.

Герои дня — Анфиса и Родион были на всех экранах города. Они спокойно покинули золотистую лабораторию и отбыли в золотисто — белый витой дом на золотистом автомобиле. Они были вместе! Она забыла возраст! К ней вернулась молодость.

Не все просто было в городе. Перешагнув порог дома Анфисы, Родион зафиксировал свои данные в центральном компьютере, и ему необходимо было выслать подтверждение на запрос: Родион пара Анфисы? Он ответил: Да. Власть города теперь знала, что они официальная пара. Автоматически пара после регистрации в центральном компьютере, попадала под невидимую охрану города.

Цивилизация в городе была на высоте, но человечество оставалось человечеством, среди него нет — нет, да и появлялись люди с отрицательным характером. Наблюдение за населением города было ненавязчивым, но постоянным. Дома людей не просматривались и не прослушивались, но пороги домов находились под качественным наблюдением. Все, что происходило на улицах города, было под неусыпным взором камер слежения. Население к вниманию камер привыкло с рождения, и объективы камер их не тревожили.

Пары подобного уровня находились под таким контролем, что в него лучше не вникать. Анфису это не волновало, а Родион стал привыкать к жизни рядом с великой женщиной. Великолепный витой дом стал райским уголком для них.

Все ее любимые предметы отдыха находились в пределах ее владений, теперь не было у нее необходимости из-за тренажерного зала или бассейна ехать в клуб. У нее все было, а рядом с Родионом ей было — хорошо.

Но все проходит и особенно райская жизнь. Они стали скучать. Ему захотелось уйти в общество молодых студенток, но, погуляв среди молодых девушек, благоразумный Родион вернулся к Анфисе.

И вот, когда он к ней вернулся, она поняла, почему она чувствовала себя старой! Да потому что она влезла в жизнь человека из другого поколения! Сидор Сидорович был старше ее вдвое, и она вошла в его мир, в его поколение и стала такой, как он по возрасту и мироощущению, а потом она искала золотистое чудо, чтобы вернуться на круги своя.

Анфиса давно поняла, что в золоте есть нечто от мистики бездны, которая была в шкафу с янтарными часами. И тут ее осенило: что если тот шкаф принадлежал химику, который тоже изобретал золотистую или иную энергию? А, что если она сама правнучка того химика? Ведь она получила нечто похожее спустя века! А не этим ли занималась она, занимаясь поисками мистических предметов прошлого?

Свои сомнения Анфиса выложила Сидору Сидоровичу, а он засмеялся:

— Анфиса, ты из меня уже делала правнука графа Орлова.

— А, что если эту золотистую энергию запустить в новый шкаф?

— Ты в своем амплуа.

— Забыл сказать, Инесса Евгеньевна хотела от тебя получить пару цилиндров золотистой энергии.

— Понятно. Это можно. Твое золото — моя золотистая энергия импульсов сексуальных желаний.

— Понял, твоя ночь любви — мое золото. Анфиса и Сидор Сидорович, употребив по цилиндру золотистой энергии, уснули крепким сном. Родион, послав подальше Анфису, элементарно уснул. Ему снился любимый сон про Раису на берегу…