Айс

Перевод и редактура: PerlenDame

Вычитка: Lily Gale

Руссификация обложки: Lily Gale

Глава 1. Горячий лёд

«Уважаемые пассажиры, через несколько минут мы прибываем в Уайт-Сити, — слышу я женский голос бортового компьютера. — Пожалуйста, оставайтесь пристёгнутыми, пока шаттл не закончит стыковку и автоматические двери не откроются. Мы благодарим вас за полёт с "Нью-Ворлд Сити Трансфер" и желаем вам хорошего дня».

Слава богу, мы долетели.

«Вероника, вдохни поглубже, ты сделала это».

Я уставилась на монитор, вмонтированный в впередистоящее сиденье, на котором я во время полёта смотрела скучный документальный фильм о производстве этанола. У шаттла нет окон — из-за ядерной войны смотреть наружу всё ещё не разрешено, кроме того, так корабль лучше защищён от радиации. Хотела бы я знать, на самом ли деле спустя почти столетие за пределами купола оставалась только пустыня или природа вернула своё.

Я чувствую покалывание на шее. Айс сидит прямо позади меня. Я ощущаю его жгучие взгляды, которые он на меня бросает с тех пор, как несколько часов назад был назначен моим телохранителем. Он огромен и излучает силу. Я постоянно задаюсь вопросом, что бы произошло, если бы Воины обратились против нас. Мы были бы обречены.

На этом рейсе нет ни одной стюардессы, и нет пассажиров. За исключением этого Воина и меня, на корабле нет вообще никого; нет даже капитана, потому что шаттлы летают на автопилоте.

Как дочь сенатора, я путешествую с самыми строгими мерами предосторожности; и дома тоже мне не позволяется сделать ни шага без телохранителя… и это потихоньку сводит меня с ума. Я чувствую себя заключённой.

Снова включается громкоговоритель: «Посадка через три, две, одну…»

Не дожидаясь полной стыковки шаттла, я расстёгиваю ремень безопасности и бегу по проходу вперёд.

Айс уже дышит мне в затылок.

Я оборачиваюсь к нему, стараясь не проявлять недовольство слишком явно, и спрашиваю, как можно твёрже:

— Можно мне хоть немного свободного пространства? — При этом я делаю шаг назад и упираюсь спиной в стену, за которой находится кабина.

Айс возвышается надо мной, сложив руки, и пристально на меня смотрит. Его глаза такие же блестящие, как лёд. Грязный лёд. Нечто среднее между серым и голубым. Вообще-то, я никогда не видела настоящий снег, потому что в Уайт-Сити и других городах под куполом круглый год тёплый климат, но я так его себе представляю.

У Айса короткие волосы, такие же чёрные, как у меня. Сегодня я уложила их в высокий узел. На мне блузка и юбка чуть выше колен. Взгляд Айса постоянно блуждает вверх и вниз по моему телу, в остальном он полностью неподвижен. Только мышца на груди дёргается. Через облегающую футболку проступает каждый контур его восхитительного тела. На самом деле, меня совершенно не впечатляют раздутые качки, но что-то есть в этом мужчине, что я тоже пристально на него смотрю. Он стоит настолько близко, что я чувствую запах его парфюма, пены после бритья, геля для душа или чего-то ещё. И этот запах чертовски приятный. Слегка дымный и мужской. У меня начинает кружиться голова. Хотя, возможно, это из-за перелёта.

Я прочищаю горло:

— Тебе запрещено со мной разговаривать?

Чёрт, когда уже откроется дверь?

Мне так не хватает моей прежней телохранительницы Мираджи. Она была одного со мной возраста, и с ней я никогда не чувствовала себя стеснённой. Она была мне как подруга. А с этим Воином я даже представить себе не могу, чтобы наши отношения стали хотя бы приблизительно такими. Как долго Айс пробудет со мной? Радует, что он, по крайней мере, выглядит лучше, чем телохранитель моего отца, который присматривал за мной, когда Мираджи не было рядом.

Отец пришёл в восторг, когда его брат Стивен дал своего лучшего человека, чтобы тот впредь не спускал с меня глаз. Поскольку Воинам из Уайт-Сити доверять больше нельзя, подразумевал Стивен. Он слышал, что здесь творилось в последнее время. Сначала один Воин сбежал с рабыней, а всего через несколько недель произошло почти то же самое, только уже с перестрелкой. Предполагают, что второй Воин смылся с Мираджей. Интересно, они до сих пор живут под землёй? Или уже в Аутленде? О, как же я хочу получить ответы.

— Ладно, тебе не обязательно со мной разговаривать, — дерзко говорю я. — Но не действуй мне на нервы.

Айс ещё немного наклоняется вперёд:

— Ты нервничаешь?

У меня перехватывает дыхание. От его низкого голоса, который пронизывает меня насквозь, каждая клеточка моего тела начинает вибрировать… Но я не подаю вида.

— Ух ты, оно всё же разговаривает! — насмешливо заявляю я.

Уголок рта дёргается, и Айс быстро проводит языком по нижней губе. У него красивый рот. Немного узкий, но пропорциональный. У него вообще привлекательное лицо. Прямой нос, высокие скулы, густые, узкие брови, чётко очерченный подбородок и чуть более смуглая кожа, чем у меня.

Он упирается одной рукой в стену около моей головы и низко наклоняется ко мне. Его губы оказываются всего в нескольких сантиметрах от моих.

— Очевидно, я не оправдываю твоих ожиданий от телохранителя. Хочешь, чтобы это снова была женщина? — Он говорит хриплым, низким голосом, почти угрожающе, хотя лицо расслаблено. — Я буду сопровождать тебя за покупками, но не стану обсуждать моду. Когда будешь встречаться с подружками, избавь меня от вашего кудахтанья. Помимо этого, мне не интересно говорить о причёсках, лаке для ногтей и пластической хирургии. Меня интересуют только спорт, оружие и секс, и я не думаю, что мне стоит говорить об этих вещах с тобой.

Я выдыхаю. Этот тип такой прямолинейный! Вверх по моей шее расползается жар. Вероятно, моё лицо уже покрылось красными пятнами.

— Что ты себе позволяешь! — Я пытаюсь оттолкнуть Айса, но он не сдвигается ни на сантиметр. Проклятье, его грудные мышцы, словно сталь! — Я никогда не делала себе пластику. — Мне это не нужно! Я довольна своим телом.

Айс демонстративно заглядывает в вырез моей блузки, и мне становится ещё жарче. Я быстро складываю руки на груди.

— И тебе не стоит бояться моих подружек, потому что у меня их нет! — Ни одной настоящей. Мираджа была как подруга, а что касается остальных, то близкие отношения у меня только со сводной сестрой Мелиссой, но она живёт в Нью-Ворлд Сити, как и мама.

Айс не отвечает, и это просто бесит меня.

— Кроме того, тебе следует обращаться ко мне «мисс Мурано»!

Он выгибает одну бровь:

— Это ещё почему? Ты тоже мне «тыкаешь».

Вот чёрт, я и не заметила. Но почему он так улыбается? Очевидно, на этой работе ему скучно, и он развлекается за счёт меня. Его улыбка пробирает меня до костей. Он вообще понимает, что играет с огнём?

— Если я расскажу отцу, как ты себя со мной ведёшь, он тебя казнит!

Айс сразу отступает. Серо-голубая радужка будто вспыхивает. Ага, то есть моего отца он уважает. А почему меня — нет? Потому, что я почти на две головы ниже него и пока ещё не сенатор?

Когда дверь, наконец, открывается, я буквально падаю на несколько ступенек вниз, прямо в руки к своему отцу.

— Вероника! — Он торопливо отстраняется от меня и разглаживает свой пиджак. Я бы удивилась, если бы он хотя бы раз меня обнял. На нём, как всегда, пошитый на заказ костюм белого цвета — цвета сенаторов, а светлые волосы аккуратно подстрижены. — Что происходит? — Он бросает острый взгляд поверх моего плеча на Айса.

— Всё в порядке, — спешу я его успокоить, — я просто споткнулась.

Он продолжает рассматривать Воина, который спускается из шаттла позади меня.

— Ты довольна своим новым телохранителем?

— Да, да, всё нормально, — отвечаю я, хотя Айс заслуживает взбучку.

Сейчас он стоит рядом со мной — тише воды, ниже травы, и приветствует моего отца, отдавая честь:

— Рад встрече с вами, сенатор Мурано.

Отец коротко кивает ему:

— Добро пожаловать в нашу семью. Так долго, как я сочту необходимым, вы будете защищать мою дочь ценой своей жизни. Это приказ.

— Есть, сэр, — послушно отвечает Айс.

— Если твой телохранитель сделает что-то, что тебе не понравится, — говорит мне отец, не обращая больше внимания на Айса, — ты немедленно мне скажешь, Вероника.

Я проглатываю язвительные слова, которые держала наготове, пока собиралась рассказать отцу, как неприлично вёл себя этот Воин. Но я больше не хочу причинять Айсу неприятности. Не знаю, почему.

— Конечно, отец.

Почему я защищаю этого хама? В нём нет и намёка на манеры. Не удивительно. В конце концов Воины из Нью-Ворлд Сити жёстче и хладнокровнее наших Воинов, но при этом Айс ни в коей мере не оправдывает своё имя. Он источает настоящий жар, силу и сексуальность. Особенно последнее заставляет меня нервничать. Похоже, опыт у него большой, а я из числа любопытных женщин. Поскольку мне не с кем поговорить о сексе, я просто горю желанием узнать о нём всё. Мне нравится то волнующее ощущение между бёдер и усиленное сердцебиение, когда я себя касаюсь. Мне нравится доставлять себе удовольствие, ласкать грудь, тереть клитор, пока не кончу… Айс, наверняка, считает меня девочкой-ромашкой. У меня действительно мало опыта — я переспала с мужчиной всего только раз, и потому с нетерпением жду, когда смогу испытать это снова. Вот только как мне познакомиться с мужчиной, если этот Воин ходит за мной везде и всюду? Ни один парень не посмеет даже взглянуть на меня.

А я жажду близости, чувства защищённости, страсти. С каждым днём всё сильнее. Рядом с мамой я чувствовала себя более комфортно, она хоть иногда обнимала меня, а ещё я много смеялась со своей шестнадцатилетней сводной сестрой Мелиссой. Мне понравилось проводить с ними так много времени. Из-за поломки на спутнике, движение шаттлов было приостановлено, и я смогла остаться подольше.

Отец всегда холоден. Жаль, что мои мама и сестра живут в другом городе, и я редко их вижу. Отец против. Моя жизнь полностью в его руках, и он хочет, чтобы я стала сенатором.

Пока мы дожидаемся багажа, я поднимаю глаза высоко вверх. Мне очень хочется хотя бы раз увидеть небо… но и теперь не удаётся. Молочного цвета купол над нами уже давно закрылся. Скоро ночь, появятся луна и звёзды. Я знаю, как они выглядят, только из книг и фильмов.

— Как дела у твоей матери? Она снова пыталась перетянуть тебя на свою сторону? — спрашивает отец.

При этом мы следим за транспортной лентой. Полностью автоматически из чрева шаттла выезжает багаж: мои многочисленные чемоданы и большая сумка Айса. Наш шаттл — единственный на посадочной платформе, которая находится высоко над городом. Так хочется поглубже вдохнуть воздух, который не был ещё рециклирован, но под куполом нет ни ветерка.

С парапета открывается фантастический вид на Уайт-Сити, но сегодня я не могу им наслаждаться. Я и так нервничаю из-за Айса, а из-за вопросов отца начинаю нервничать ещё сильнее.

— Мама почти не говорила о политике. — Эта ложь легко слетает с моих губ.

Мне вообще с каждым днём всё легче обманывать отца. Из меня точно выйдет хороший сенатор. Я могу лгать людям, не краснея… или, по крайней мере, читать речи отца, которые полны ложных заявлений. Должно быть, он передал мне это на генетическом уровне. Но я хочу быть лучше, чем он, лучше, чем все они. Я хочу многое изменить. Или хотя бы попытаться.

— Ты передала Стивену привет от меня?

— Конечно, отец.

Как и моя мама, его брат живёт в Нью-Ворлд Сити, и он тоже сенатор. Хотя маме наконец-то позволено жить собственной жизнью, Стивен продолжает за ней следить. Отец ей не доверяет. Ему повезло, что несколько лет назад Стивен получил там должность.

Отец никому не доверяет, поэтому пришёл на посадочную площадку не один, а с вооружённым телохранителем Итаном — бывшим Воином лет сорока, с каштановыми волосами и орлиным носом. Итан стоит рядом и осматривает местность. Отцовский водитель — молодой темноволосый мужчина — приходит с тележкой для багажа и загружает наши вещи.

— Минутку, Хэнк, — обращается отец к водителю. — Я должен выдать мистеру Тренту новые ампулы.

Ага, значит, гражданская фамилия Айса — Трент.

— Как скажете, сэр. — Хэнк передаёт ему маленькую бумажную коробочку, которая лежала на тележке.

Отец просит Айса открыть сумку, чтобы они могли заменить ампулы.

Айс морщит лоб:

— Могу я спросить, почему это необходимо, сэр? — Он достаёт похожую небольшую коробочку и кладёт в руку моему отцу.

— В наших ампулах содержатся иные стимуляторы, которые лучше усваиваются. Мы разработали новую комбинацию витаминов и минералов, которая вскоре будет использоваться и в других городах.

Я ничего не слышала об этом, но предпочитаю промолчать.

Айс кивает и убирает новые ампулы в сумку, однако не похоже, что слова отца его убедили.

Отец больше не обращает на него внимания. Мы все вместе идём к лифту, который ходит внутри огромной башни. Лифт настолько большой, что места в нём хватает для всех нас вместе с тележкой для багажа.

— Отец, почему ты дал ему другие ампулы? — спрашиваю я несколько минут спустя, когда мы садимся в машину у подножия башни.

Отец садится на переднее сиденье, а я с Айсом буду сидеть на заднем. Сейчас оба Воина ещё стоят снаружи, пока Хэнк загружает багаж. Телохранитель отца будет сопровождать нас на другой машине. В Уайт-Сити автомобилей нет ни у кого, кроме сенаторов и небольшого числа госслужащих.

Отец бросает взгляд через плечо:

— Я не хочу, чтобы он набросился на тебя, как животное.

Я вопросительно смотрю на него, и он поясняет:

— Ты забыла, что я однажды рассказывал тебе об уколах? Они содержат активный ингредиент, который заставляет Воинов делать себе инъекции регулярно. А также туда добавлено вещество, которое разжигает либидо, чтобы Воины выкладывались на шоу по полной.

Отец говорит настолько тихо, что я едва его понимаю. Через открытые двери в машину проникает шум с площади. Множество граждан, спешащих с работы домой, проходят мимо нас и разговаривают.

— У новых ампул обратное действие — они подавляют сексуальные желания.

Я сглатываю. Эту информацию я не забыла, просто её вытеснила другая. Отец уже во многое меня посвятил, и потому мне известно, что всё здесь идёт неправильно. Я считаю, что эти игры перед камерой — извращение. Хорошо, что их приостановили. Интересно, принимал ли Айс участие в подобных шоу в Нью-Ворлд Сити? Или он всегда работал телохранителем? В других городах часто используют Воинов как телохранителей.

Воины — наш силовой инструмент, наши роботы, наша «длинная рука». Без них мы ничто.

Когда Айс внезапно садится рядом со мной и закрывает дверь, я вздрагиваю. Здесь, сзади, его длинным ногам едва хватает места, поэтому он раздвигает бёдра и при этом касается меня. Хотя на нём штаны, а на мне юбка, я чувствую жар, который он излучает. Да ещё его мужской аромат снова ударяет мне в нос. Хорошо, что поездка занимает всего несколько минут, потому что такая интимная близость заставляет моё сердце биться быстрее.

Глава 2. Мужчина по соседству

Я стою на террасе, расположенной на крыше, и смотрю на дома и парк. Это единственная зелёная зона, где граждане могут отдохнуть, поэтому днём там всегда многолюдно. Растения растут практически на каждой крыше, но все они сельскохозяйственные. В Уайт-Сити мало свободной земли.

В городе светло, хотя сейчас ночь. Купол отражает свет и, кажется, даже сам светится голубым. Здесь никогда не бывает полностью темно, если только не отключается электричество. Но пока такое случалось лишь раз. Тогда люди едва не начали впадать в панику. К счастью, неисправный генератор быстро починили.

А я, напротив, люблю тьму. Мои жалюзи не пропускают в квартиру свет. И взгляды. Айс живёт в соседней комнате, и мог бы заглянуть в мою квартиру с террасы.

Интересно, что он сейчас делает?

Мы с отцом занимаем два верхних этажа небоскрёба. Они защищены лучшими технологиями — здесь со мной ничего не случится, Айсу нет нужды круглосуточно быть в непосредственной близости. Странно, но мне вдруг начинает его не хватать.

Вздохнув, я опираюсь на балюстраду, закрываю глаза и наслаждаюсь лёгким ветерком, который играет с моими распущенными волосами. Они всё ещё немного влажные после душа.

По утрам и вечерам включаются гигантские воздушные циркуляторы, чтобы кислород равномерно распределялся под куполом. Благодаря многочисленным зелёным насаждениям на крышах, в нём нет недостатка. Моя терраса тоже вся засажена. Я выращиваю экзотические растения, пальмы, мини-апельсины, клубнику… Мой мирок похож на джунгли. Мама опять дала мне новые семена, которые здесь не продаются. Я с нетерпением жду завтрашнего дня, чтобы заняться посадкой. В остальном у меня не так много работы, разве что сопровождать отца на политические встречи. Они наводят скуку. После того, как два года назад я закончила школу, в моей жизни мало что происходит. По утрам я, по поручению отца, печатаю отчёты на центральном компьютере. В основном они касаются административных и разных мелких нарушений. На этом всё.

Почему отец так меня ограничивает? Если мне предстоит стать сенатором, я должна быть посвящена во всё. Разве что, он не доверяет мне. Я знаю, он боится, как бы я не рассказала маме, что здесь происходит. Как якобы казнённые рабы работают за городом на фабриках по производству ценного сырья. Или что Воинам иногда приходится выполнять грязную работу, и, в качестве «благодарности», их также переводят на фабрики, чтобы работать надсмотрщиками. Потому что там они находятся далеко от города, и не могут никому рассказать, что происходит в Уайт-Сити. Коррупция в нашем городе — норма. Не уверена, что смогу это терпеть. Я хотела бы жить с мамой и сводной сестрой, хотя в Нью-Ворлд Сити всё точно так же. Мне известно много секретной информации, которая ни в коем случае не должна дойти до граждан. Конечно, секретов гораздо больше, но я сомневаюсь, что хочу их знать.

Я сижу в своей золотой клетке, пока других эксплуатируют, и чувствую себя маленькой, бесполезной и обречённой. Я ненавижу свою жизнь. Если мне удастся войти в Сенат, я приложу все усилия, чтобы это изменилось.

Ветерок шуршит листьями и задувает под моё неглиже; нежная ткань ласкает кожу. Обычно я люблю стоять на террасе голой, потому что никто не может увидеть меня на такой высоте, а квартира отца находится на противоположной стороне дома, но теперь, когда по соседству живёт Воин…

Вдруг раздаётся звон, и я поворачиваю голову. Это из моей квартиры?

Я подбегаю к двери и заглядываю внутрь. Снова раздаётся шум — он идет из комнаты по соседству! Как будто стакан упал.

Я иду дальше по террасе до окна, за которым раньше спала Мираджа. Дверь на террасу открыта.

— Айс? Всё в порядке?

В комнате темно, только из-под порога ванной идёт свет.

Я в нерешительности останавливаюсь. Нельзя же просто вломиться на его территорию. С другой стороны… вдруг с ним что-то случилось?

Но ведь он Воин, который может позаботиться о себе!

Вот только почему сейчас там так тихо?

— Айс?

«Да ладно, я просто проверю!»

Я подбегаю по мягкому ковру к закрытой двери и прислушиваюсь.

Мёртвая тишина.

Я осторожно стучу в дверь.

— У тебя там всё в порядке?

— Проваливай отсюда! — кричит Айс.

Я вздрагиваю. Почему он такой сердитый? Может быть, он поранился, и теперь его гордость задета?

— Я захожу!

Я смело распахиваю дверь, и у меня перехватывает дыхание.

Айс сидит на опущенной крышке унитаза. Голый. Вероятно, он тоже принимал душ, потому что его волосы мокрые, а кожа блестит. Я сглатываю и стараюсь не задерживать взгляд у него между ног. Ничего себе у него агрегат, а ведь он даже не возбуждён.

Когда я уже собираюсь извиниться за свою бестактность, замечаю разбитое стекло на мраморном полу.

— Что случилось?

Его рука лежит на одном колене, на кафель капает кровь, но Айс, кажется, не замечает этого. Он просто сердито смотрит на меня.

— Ты порезался! — Я подхожу к нему, осторожно ступая между осколками. — Ну-ка, покажи.

Не дожидаясь ответа, я просто беру его руку и вытаскиваю засевший в ней осколок. Затем я отрываю кусок туалетной бумаги, прижимаю его к ране и двумя осторожными шажочками подхожу к аптечке, которая висит рядом с зеркальным шкафом.

Похоже, Айс в гневе раздавил ампулу, а остальные прямо в упаковке швырнул о стену.

Я беру всё необходимое, чтобы перебинтовать ему руку, и он говорит уже не так сердито:

— Просто дай мне серый карандаш из моей сумки. — Он указывает на раковину.

На ней висит небольшая сумка, в которой лежат зубная щётка, бритва и другие предметы гигиены, включая «карандаш». Это лазер для ран. Я передаю его Айсу, и он, не моргнув глазом, запаивает порез.

Я указываю на разбитое стекло у его ног:

— Зачем ты это сделал?

— Я слышал твой разговор с отцом в машине. — В его голосе по-прежнему слышится раздражение.

О боже… Мне становится плохо.

— Ч-что ты слышал?

— Всё, — рычит он, постукивая по уху. — Вы, обычные люди, всегда забываете, что у нас гораздо лучше развиты органы чувств.

Он прав, я уже и забыла о его суперслухе! Кроме того, Воины отлично видят в темноте, и их обоняние также более выражено. Они — улучшенная версия нас, обычных смертных, их геном был модифицирован. Воины — это суперсолдаты.

Моё сердце колотится, я стою перед ним словно парализованная.

— Никому не рассказывай о том, что слышал! Сенат сразу убьёт и тебя, и всех, кто об этом узнает!

Айс фыркает:

— Теперь я понимаю, почему мы чувствуем себя прекрасно после того, как в нас всадили пулю, и почему я всегда настолько возбуждён, что приходится дрочить.

Я поспешно выбрасываю эту картинку из головы.

— Ты не берёшь себе… рабыню?

— Когда? — бросает он мне с вызовом и встаёт, из-за чего снова возвышается надо мной. — Последние годы я постоянно был в разъездах как телохранитель, и у меня было мало возможностей нырнуть женщине между бёдер. — Горящий взгляд его холодных глаз останавливается на моём провокационном неглиже.

Вот чёрт, прикрыться бы чем-нибудь!

Поглядывая через плечо на осколки на полу, чтобы не наступить, я медленно отхожу назад. Айс пугает меня. Кроме нас тут никого нет, никто не услышит мой крик. Квартира отца на другой стороне коридора, и он часто остаётся на своих собраниях до поздней ночи.

В моей голове проносятся тревожные воспоминания — отрывки из шоу, где Воины набрасываются на рабынь. Перед включенными камерами. Некоторые мужчины чрезвычайно жестоки и не проявляют заботы, другие сдержанны, да, даже немного сострадают — но всем им, в конечном счёте, нужен только секс, хочет того раб или нет.

К какому сорту относится Айс? На данный момент он кажется очень злым. Его ноздри раздуваются, мышцы на груди дёргаются.

У меня скручивает живот.

— Ты должен принимать препарат или…

— Или что? — Айс вдруг подхватывает меня на руки, прижимая мои ягодицы к своему паху, и прислоняет меня спиной к стене, стоя между моими распахнутыми ногами. — Боишься, что я наброшусь на тебя?

Я сглатываю. Член сильно давит прямо на мою промежность, а на мне всего лишь тонкие трусики. А ещё, кажется, он становится твёрдым.

— Нет, просто…

— Что? — мрачно спрашивает Айс.

Его взгляд останавливается на моем декольте. Мои соски жёсткие и чётко выделяются сквозь ткань. Я чувствую себя голой. Голой и полностью во власти Айса. Я боюсь этого сильного мужчину, и всё же меня волнует мысль о том, что он может взять меня прямо здесь. На весу, прижав спиной к стене. Не жёстко, а чувственно. Он целовал бы меня. Везде. Пока я не стану достаточно влажной для него.

Частота пульсации у меня между ног стремительно нарастает. Айс — Воин, я — дочь сенатора… отец убил бы нас обоих. Так что, мне даже думать об этом нельзя!

— Т-твоё тело привыкло к препарату за эти годы, у тебя будут симптомы абстиненции.

— Ну и! Случалось и похуже.

Мой взгляд ненадолго устремляется к его животу, где под пупком видны шрамы. Что с ним случилось? Это клеймо? Айса будто пометили. Н… В… С… Да это же аббревиатура Нью-Ворлд Сити!

Я держусь за его плечи и смотрю на его выбритую грудь, гортань, морщины вокруг губ. Губы… Какие они на вкус?

— От синдрома отмены можно умереть, — шепчу я.

В горле пересохло, сердце колотится, а Айс по-прежнему держит меня на руках.

Его лицо так близко, что он почти касается меня губами.

— Хватит меня убеждать, я не собираюсь принимать этот препарат! И ты никому не скажешь ни слова.

— А если скажу? — шепчу я.

Айс пристально смотрит на меня, но не отвечает… внезапно он нюхает мою шею. О боже, зачем он это делает?

— Хорошо, я буду молчать. Но только если ты тоже ничего не скажешь, — выдавливаю я, впиваясь пальцами в его кожу.

Он медленно, но ощутимо трётся членом о мою промежность.

— Мы держим друг друга в руках, принцесса.

Я вся горю между ног.

— Я могу сказать отцу, что ты вырвал у меня эту секретную информацию силой.

— Силой? — Айс насмешливо выгибает бровь. — Мне бы не пришлось применять к тебе силу. Судя по тому, как намокла твоя киска, ты расскажешь мне что угодно, лишь бы я тебя трахнул.

— Это наглая ложь! — Моё лицо пылает. Тело объято пламенем.

Он дьявольски усмехается.

— Отрицать бесполезно. Я чую это. Твоя вагина изнемогает от похоти. — Айс плотнее прижимает меня к себе, так что мой клитор начинает пульсировать сильнее, и несёт меня из ванной в мою тёмную квартиру.

Айс собирается со мной переспать?

— Айс, — шепчу я, когда он направляется к моей кровати. — Пожалуйста, будь нежным, мне немного страшно.

Он осторожно опускает меня на кровать и укрывает одеялом. В комнате темно, но насмешку в его голосе невозможно не заметить:

— Так достаточно нежно? А теперь смотри сладкие сны обо мне, принцесса. — Его большой силуэт вырисовывается перед открытой дверью террасы.

Я резко сажусь на кровати.

— Что ты собираешься делать? — Он же не может сейчас просто уйти?

— Я собираюсь делать то, что делаю каждый вечер, поэтому не возвращайся в мою комнату, — твердо говорит Айс и уходит.

Застонав от стыда, я падаю на подушку и натягиваю на голову одеяло. Айс выставил меня полной дурой. Что он теперь обо мне думает? Мне так неловко.

Я переворачиваюсь на живот и пытаюсь стереть образ обнаженного тела из воспоминаний, но каждый идеальный дюйм словно выжжен в моем мозгу. Кроме того, из головы не идут прикосновения Айса, я всё ещё чувствую его руки на своём теле. Это было так приятно… Мне безумно не хватает такой физической близости. Не хватает Эндрю. Он сын сенатора Пирсона и внешне полная противоположность Айсу: худощавый блондин. Мы знакомы с детства. Наши отцы были бы рады, если бы мы поженились. Я бы не возражала, Эндрю отличный парень. Только теперь вне досягаемости. Его похитили повстанцы, и уже несколько недель никто ничего о нём не слышал. Наверняка, он давно мёртв.

Моё сердце начинает биться сильнее. Думаю, я была влюблена в него. Я никогда не рассматривала наши отношения серьёзно, больше как флирт, но я всё ещё скучаю по нему. Как по партнёру и другу. Я могла бы представить себе брак с ним. Незадолго до его похищения мы переспали. Это был мой первый и единственный раз. Эндрю оказался нежным и внимательным любовником. Каждый день я молюсь, чтобы с ним всё было в порядке, где бы он сейчас ни был.

С тех пор, как он пропал, я чувствую себя особенно одинокой. Я ненавижу повстанцев, потому что они забрали его у меня. Я ненавижу их, и в то же время могу их понять. А Мираджа… интересно, она теперь одна из них? Я не могу ненавидеть её.

Стану ли я однажды править так же холодно и жестоко, как мой отец и другие сенаторы? У меня нет выбора, придётся, или, в конечном итоге, я окажусь там же, где оказываются все несогласные с режимом.

О, если бы только повстанцы похитили меня…

Я переворачиваюсь на спину и пытаюсь думать о чём-нибудь другом. Что почувствовал Айс, когда узнал правду?

Как было бы ужасно, если бы мне пришлось принимать тот препарат, который подавляет желание?

На самом деле мы с Айсом похожи — я тоже удовлетворяю себя так часто, как только могу. Мне нравится это ощущение, на мгновение оно заставляет меня забыть об одиночестве и обо всём остальном.

Так Айс сейчас… Я сбрасываю одеяло и встаю. Мне не хочется вновь вторгаться в его частное пространство, но ноги сами несут меня на террасу. Если его дверь закрыта, я тут же уйду.

Дверь ещё открыта.

Я осторожно заглядываю в комнату. Свет выключен. Лишь мерцающие огни города падают через дверь, прямо на Айса. Он сидит в большом кресле и… Ничего себе толщина!

Я поспешно отдёргиваю голову назад; мой мозг вновь взорвался. Айс голый! Одна нога перекинута через широкий подлокотник, голова откинута, и одной рукой он массирует… Мне надо посмотреть ещё раз, только очень быстро, у него ведь на самом деле не настолько толстый…

Настолько!

О мой бог, неужели у всех Воинов такие убийственные агрегаты? Я пытаюсь вспомнить. Время от времени я смотрела эти отвратительные шоу. Сначала, потому что мне было любопытно, как устроен мужчина и как происходит секс, позже это была жажда сенсаций, я признаю это. Но когда я наконец поняла, что это не постановочное телешоу, а реальность, и женщины там вынуждены заниматься сексом против своей воли, я с отвращением отключилась.

Большинство солдат были действительно хорошо сложены, но я ни у кого не помню такого гигантского диаметра. С таким же невозможно заниматься сексом!

Хотя… Раньше женщины рожали детей естественным способом, и ничего — в конце концов, дети же проходили, так что каким-то образом это должно получиться. Член же не такой большой, как голова.

Боже, о чём я думаю!

Просто взгляну ещё разок и пойду к себе.

Дыхание Айса становится неровным, его рука движется быстрее. Толстая головка то пропадает, то появляется над его кулаком. Блестит в тусклом свете.

Внезапно Айс поднимает голову и смотрит на меня.

— Ты так и собираешься вечно стоять в дверях или поможешь мне? — спрашивает он хрипло.

Вот дерь… Я несусь назад, как ветер, закрываю дверь и бросаюсь в кровать. Проклятье!

Конечно, он заметил меня — у него же суперчувства, глупая курица!

Испытывая бесконечное чувство стыда, я снова заползаю под одеяло. Как мне теперь смотреть Айсу в глаза?

Чёрт, а он горячий!

Я переворачиваюсь на живот и просовываю руку между ног. Мои трусики мокрые, как и ожидалось. Хватает лишь одной мысли эротического характера, и я уже истекаю соками. Иногда это очень раздражает, потому что постоянно сидишь в луже.

Я представляю, как Айс пробирается в мою комнату, и это его рука ласкает меня.

Когда вдруг на самом деле мне на рот ложится рука, я кричу, но получается только приглушенный звук.

— Т-с-с, я ничего тебе не сделаю.

Это его голос, Айс здесь!

Он немедленно отпускает меня, и я разворачиваюсь к нему. Я не слышала, как он вошел! Дверь на террасу, завешенная жалюзи, снова закрыта, и в комнате настолько темно, что я ничего не вижу.

— Что тебе надо? — спрашиваю я срывающимся голосом и сажусь.

Я вся дрожу от желания и страха. Дьявольская смесь, которая полностью сбивает меня с толку.

— Почему ты убежала? — шепчет Айс, и укладывает меня на спину.

Затем я чувствую, как он стягивает с меня одеяло.

Я лежу неподвижно, вцепившись пальцами в простыню.

— Я-я-я…

— Ты испугалась моего члена?

Что-то касается моей голой ноги. Это его палец?

— Я… нет.

Его палец поднимается выше, кружит по ткани моей сорочки вокруг пупка и вверх.

— Не ври мне, — Айс легонько сжимает один из моих сосков.

Между ног тут же простреливает огнём похоть, и я хватаю ртом воздух.

— Чуть-чуть, я никогда раньше не видела такого размера.

Он мрачно смеётся.

— Это даже хорошо, что ты испугалась и убежала. Твоя маленькая вагина не сможет принять меня.

Он скользит рукой по животу вниз, и я спрашиваю, задыхаясь:

— Почему ты так уверен?

— Немногие женщины могут это сделать.

В его голосе слышна боль? Я чувствую, как кольнуло в груди — до меня были другие. И, наверняка, много.

— Быть может, я смогу.

О боже, я предлагаю ему себя!

Когда Айс внезапно сдёргивает с меня трусики, я вскрикиваю. Но остаюсь лежать, не двигаясь с места.

— Ты смелая.

Он раздвигает мои ноги, матрац прогибается. Вероятно, Айс сел на кровать. Теперь всё становится серьёзно! Клитор пульсирует так же сильно, как жилка на моей шее, моя влага стекает между ягодицами на простыню. Хорошо, что я ничего не вижу, иначе не была бы такой смелой. Что, вероятно, большая глупость с моей стороны. Воин может сделать со мной всё, что угодно… Нет, он мой телохранитель, он должен заботиться обо мне, и он, конечно же, хочет жить.

— М-м-м, ты пахнешь восхитительно. — Моей промежности касается тёплое дыхание. — Твоя киска жаждет каждого члена?

— Нет, я …

Айс мягко хлопает меня по половым губам, и от неожиданности я снова вскрикиваю. Сладкая боль быстро приводит меня на грань.

— Не ври мне, — рычит Айс, но, похоже, он не сердится по-настоящему.

Думаю, он играет со мной.

— Просто я очень легко возбуждаюсь.

О боже, зачем я постоянно что-то ему рассказываю? У меня ощущение, что я могу раскрыть Айсу свои самые сокровенные секреты. Он кажется невероятно властным, и всё же внушает доверие, он пугает меня, и в то же время с ним я чувствую себя в безопасности.

Наверное, я совсем свихнулась.

— Сейчас проверим.

Я снова чувствую его дыхание у себя между ног, а затем он мягко облизывает мои губы вверх и вниз.

Наверное, мне всё это снится, не может быть, чтобы Воин на самом деле стоял на коленях между моими раздвинутыми бёдрами и… Когда он глубоко проводит языком между губ, я всхлипываю от удовольствия. Это божественно!

Я сгибаю ноги в коленях и открываюсь для него, толкаясь бёдрами навстречу. Темнота делает меня смелее. И по-прежнему остаётся крошечный шанс, что это сон, хотя проворный язык кажется чертовски реальным.

Айс играет с клитором, прихватывает его губами и сильно лижет.

Я вцепляюсь пальцами в короткие волосы. Они такие мягкие — я этого не ожидала. И у Айса удивительная кожа, намного нежнее моей. Я тоже хочу совершенные гены… Боже мой, это что, его палец во мне?

— Посмотрим, сколько ты сможешь выдержать, — шепчет Айс, вводя палец глубже. — Сколько раз в тебе был мужчина?

— Один… раз, — отвечаю я нерешительно.

Двигая во мне пальцем, он проводит большим пальцем по клитору. Низ моего живота пульсирует, в нём словно разливается кипящая лава, ещё немного, и я кончу.

Айс вводит в меня второй палец и увеличивает давление изнутри.

— Ты такая девственно тугая, тебя надо растянуть. — Айс добавляет третий палец, и вот теперь я начинаю чувствовать напряжение.

Айс растягивает меня, раздвигает пальцы и сгибает их внутри меня. Напряжение увеличивается, но я могу принять больше.

— Попробуй ещё один, — шепчу я, хотя уже чувствую, как сильно растянут мой вход. А вдруг он порвётся?

Напряжение огромное, и чем глубже Айс вводит в меня пальцы, тем сильнее становится боль. Однако это возводит мою похоть к невообразимым высотам. Мои твердые, как камень, соски зудят, боль электрическими разрядами отзывается глубоко в теле.

— Айс… — беспомощно стону я.

Он ударяет языком по клитору и тут же сильно трёт его.

— Ты такая мокрая, невероятно. И ты можешь принять много. Возможно, это сработает.

— Только не останавливайся, — умоляю я, и переполнявшая меня похоть вырывается наружу.

Как безумная, я толкаюсь бёдрами к нему, и мну свои груди. Я выдыхаю нечленораздельные звуки, словно какая-то чокнутая сексуальная маньячка, но мне всё равно, я просто хочу наслаждаться тем чувственным безумием, которое проносится через моё тело, как ураган, сметая всё на своём пути.

— Детка, если бы ты знала, как возбуждающе выглядишь.

Меня даже не волнует, что Айс может видеть меня и чувствовать мой запах, ровно до тех пор, пока оргазм не стихает, и не выравнивается дыхание.

— Ты на самом деле только что кончила? — спрашивает Айс удивленно. — Я чувствовал, как твоя вагина будто по-настоящему сосала мои пальцы.

Я отворачиваюсь и закрываю глаза.

— Извини, у меня всегда это происходит так быстро. — Я всё ещё чувствую пульсацию между ног, чувствую себя влажной и припухшей.

— Я никогда не встречал такую легко возбудимую женщину, — говорит Айс, нежно поглаживая внутреннюю поверхность моих бёдер.

Я прерывисто вдыхаю:

— Это плохо?

Он тихо смеется.

— Нет, это классно. Твоё тело создано для секса. Нужно лишь научиться продлевать удовольствие, не доходя до оргазма.

Я знаю, что он имеет в виду. Может ли он научить меня этому? Я с радостью растянула бы удовольствие. Меня по-прежнему переполняет жар, и я хотела бы сделать ещё один заход. Ведь у нас, женщин, есть преимущество.

Айс гладит мою грудь, живот, лобок.

— В тебе так много страсти, и ты полностью отдаёшься ей.

— Когда меня охватывает желание, я забываю обо всём на свете.

— Это опасно. Некоторые мужчины пользуются этим. Они требуют того, к чему женщины не готовы.

Он что, любитель читать морали?

— Ты не сделаешь мне больно.

Айс фыркает:

— Почему ты так уверена?

— Ты мог взять меня дважды. — Я действительно играю с огнем. Он Воин, один из тех, кто ест рабынь на завтрак. С чего бы ему быть внимательным? Тому, кто долгое время не имел женщины и должен умирать от похоти.

Внезапно я больше не чувствую его руки на себе.

— В таком случае, дам тебе поспать. Увидимся утром.

— Ты уходишь? — Я разочарованно сажусь. — А как же твоё удовольствие?

— Я уже получил его чуть раньше, чтобы контролировать себя.

Он что, совсем меня не хочет?

— Я тебе не нравлюсь? — тихо спрашиваю я.

— Ты самая красивая женщина, которую я когда-либо встречал, — хрипло отвечает Айс.

— В следующий раз мы попробуем, — говорю я смело и слышу, как он бормочет проклятье, прежде чем покинуть мою комнату через дверь на террасу.

Глава 3. Синдром отмены

Следующего раза, к сожалению, придётся подождать. Утром мне, как образцовой дочери политика, пришлось посетить различные учреждения с моим отцом. Мы были в тюрьме и учебно-воспитательном заведении, после чего поговорили с руководителями воинских частей. Следов мятежников или сбежавших Воинов по-прежнему нет, они словно сквозь землю провалились. У солдат плохое настроение, потому что шоу приостановлены на неопределенный срок. Отец и им тоже заменил ампулы с препаратом, чтобы охваченные похотью мужчины ни на кого не нападали.

Я продолжаю думать об Айсе. Он не делал инъекции уже два дня, может, даже дольше, потому что одна ампула рассчитана на трое суток. У него на лбу выступил пот. Уже начался синдром отмены? Что произойдёт, если кто-нибудь об этом узнает? Айс обязан вводить себе эти препараты, потому что Воинам надо сохранять полную силу и готовность к действиям. Они должны работать постоянно.

Айсу нельзя заходить в звукоизолированные залы заседаний, он должен нести службу за дверью. Но каждый раз, когда наши взгляды встречаются, мне становится жарко. Надеюсь, по мне никто не догадается, чем мы занимались.

Когда мы наконец возвращаемся домой после обеда, мой отец собирает вещи. Он летит на два дня в Нью-Ворлд Сити, к своему брату, который так же занимает высокий пост в Совете.

— Не выходи из квартиры, пока меня нет, — приказывает он. — Мэри будет приходить три раза в день и готовить тебе и твоему телохранителю еду.

Мэри — наш повар и домработница, она забирает грязное бельё в прачечную и поддерживает квартиры в чистоте. Она живет в маленькой квартирке в этом же доме и всегда рядом, когда нужна.

— Если тебе что-нибудь понадобится, отправь за этим Мэри или закажи онлайн.

Я просто киваю, потому что отец не терпит возражений.

— О чём ты собираешься поговорить со Стивеном? — Я правда хочу это знать, потому что мне любопытно, что он так часто делает в другом городе.

— Мы планируем создать специальный отряд из наших лучших Воинов. Как ты знаешь, недалеко от границ города живёт большая группа аутлендеров и постоянно пытается добраться до нашей воды. Ходят слухи, что они готовят армию.

Я сглатываю.

— Ходят слухи?

Несколько секунд отец пристально смотрит на меня, а затем отвечает:

— Мы перехватили зашифрованные радиосообщения, источник которых, к сожалению, не смогли найти, но послания были ужасающими. Если аутлендеры захватят наш город, скоро воды здесь не хватит для всех. У Нью-Ворлд Сити нет проблемы с незваными гостями, по крайней мере, не в таком масштабе — их купол был построен на острове. Они дадут нам своих лучших Воинов.

Сенат планирует напасть на людей, которые живут снаружи? Впервые об этом слышу.

— Будет война? — осторожно спрашиваю я.

— Возможно. Но тебе не надо бояться, перед этим я отправлю тебя обратно к твоей матери. — С этими словами отец уходит, не оглядываясь.

Я остаюсь одна в прихожей. Нижний этаж был построен по образцу старинного английского особняка с широкой лестницей, высокими потолками и различными залами. У нас слишком много места, и я всегда чувствую себя немного потерянной. И моя совесть даёт о себе знать, потому что большинство граждан живут в настоящих дырах. Пространство под куполом ограничено, поэтому всех мужчин стерилизуют в возрасте двенадцати лет, чтобы избежать нежелательной беременности.

Но раз там, снаружи, есть люди, — много людей, — которые могут размножаться, значит, жизнь там снова возможна? Отец говорит, что это не люди, а мутанты. Но на видео они выглядят нормальными. Перед каждым шоу показывают фотографии, как Воины стреляют в аутлендеров, которые пытаются проникнуть в город через внешнюю стену.

Когда я однажды спросила об этом отца, он сказал: «Внешне это не заметно, но их мозг убит радиацией. Это дикие звери, которые поедают друг друга».

Я вздрагиваю. Если этим зомби удастся вторгнуться в Уайт-Сити, ничто больше не будет прежним.

Внезапно вниз по лестнице сбегает Айс. На нём футболка без рукавов и обтягивающие шорты, а через плечо перекинуто полотенце.

— Твой отец ушёл?

Я молча киваю. Это попытка заговорить со мной? Конечно, он слышал, что мой отец ушёл.

Мое тело напрягается. Наконец-то я осталась одна с этим сексуальным парнем.

Не обращая больше на меня внимания, Айс проходит мимо.

— Если понадоблюсь, я в спортзале.

А ты мне понадобишься… Я хочу тебя. Почему ты меня игнорируешь?

Мужчины!

Я разворачиваюсь на каблуках и бегу в свою квартиру. Время от времени я тоже занимаюсь на тренажёрах в спортзале. С Мираджей я делала это чаще. Но обычно одетая небрежно. Мне нравится носить удобную одежду, а не обтягивающие, стесняющие костюмы — обычно меня здесь никто не видит. Но сегодня я хотела бы показать свои преимущества Айсу и вытаскиваю с самой дальней полки шкафа короткие, облегающие шорты, которые едва прикрывают ягодицы. Я надеваю спортивный бюстгальтер и футболку стрейч. Мои груди нахально торчат.

О боже, это не слишком смело? Я выгляжу такой распутной!

Когда я наклоняюсь, узкие шорты так плотно прилегают к телу, что становятся заметны чёрные стринги.

«Не думай слишком много…» Я просто рискну. Даже если Айс перестал делать уколы… Это не может оставить его равнодушным.

Когда через несколько минут я захожу в большой фитнес-зал, в котором есть все виды оборудования, Айс бросает на меня мрачный взгляд, но ничего не говорит. Может быть, он считает наши горячие любовные игры ошибкой? Посмотрим, как долго он сможет сохранять спокойствие.

Чтобы разогреться, я иду на беговую дорожку и наблюдаю, как он делает отжимания. Затем он садится на силовую скамью, а я — на тренажёр напротив, и тренирую внутреннюю поверхность бедра. Для этого мне приходится широко раздвигать, а затем соединять ноги.

Мне немного неловко, мои щёки горят. Что я делаю?

Айс прищуривается.

— Что такое? — невинно спрашиваю я, хотя в горле пересохло. — Ты не возражаешь, если я тоже потренируюсь?

Покачав головой, он поворачивается ко мне спиной, но я точно видела, что показалось через тесную ткань его штанов.

Я сделала достаточно упражнений для ног и схватила маленькие гантели. Я стою перед ним, тоже повернувшись к нему спиной. Для этого упражнения необходимо, чтобы я наклонялась как можно чаще.

Внезапно позади меня штанга падает на пол.

Айс бормочет что-то непонятное, а когда я оглядываюсь через плечо, вижу, как сильно он вспотел. Он мокрый, сверху донизу, даже с волос капает пот. Полотенце тоже пропиталось.

— С тобой всё в порядке? — Я по-настоящему волнуюсь. — Это может быть синдром отмены. Тебе лучше не напрягаться.

Со вздохом Айс закатывает глаза, словно говоря: «Что тут может напрягать так сильно?» И выходит из зала. Он немного шатается. Это не очень хороший знак.

Я тут же иду за ним.

— Уже закончила? — спрашивает он, поднимаясь по лестнице.

— Да, — коротко отвечаю я, впиваясь взглядом в его крепкую задницу. — Что-то расхотелось заниматься спортом.

Он останавливается на последней ступени и оборачивается:

— Ты преследуешь меня?

Я распахиваю глаза:

— С чего это? У нас одна дорога. Можно пройти? Мне надо принять душ. — Проталкиваясь мимо него, я на ходу снимаю футболку.

Караул, это была привычка. Или не привычка? Обычно я здесь одна и могу делать, что хочу. И в конце концов я не голая, вообще-то, на мне лифчик.

«Боже, Вероника, я тебя не узнаю!»

Как можно более непринуждённо я плетусь по галерее, которая видна снизу, и стараюсь не показывать свою неуверенность. Надеюсь, Айс уже повернул к своей комнате.

Я притворяюсь, что интересуюсь фотографиями моих предков, висящих на обшитой панелями стене, и краем глаза пытаюсь наблюдать за ним. Айс смотрит на меня, я чувствую его взгляд.

Это было чересчур, я слишком сильно его раздразнила, я чувствую это!

Не успеваю я дойти до своей двери, Айс оказывается рядом. Он обхватывает меня сзади за талию, и хочет повалить на пол. Нет, не повалить, он наклоняет меня, перегибая через свою руку, и мои ягодицы выпячиваются ему навстречу.

— Эй! — Я пытаюсь освободиться от его хватки, но он крепко держит меня.

— Я знаю, что ты задумала, принцесса, — рычит он. — Но ты не можешь всегда иметь всё, что пожелаешь.

Как будто я когда-либо это имела!

— Хватит играть со мной или я отшлепаю твою задницу так, что ты три дня сидеть не сможешь.

— Ты не посмеешь! — Пока мой отец в отъезде, я ему приказываю — Айс должен это понимать!

Но его рука уже хлопает меня по заднице, и не мягко.

— Ай, ты с ума сошел! — Ягодица горит и пульсирует.

Он тут же шлёпает по другой.

— Послушай! — Я дёргаюсь, но освободиться не могу.

И получаю ещё больше шлепков. Когда мягче, когда жёстче, и от каждого удара всё больше крови приливает к половым губам, хотя Айс едва их касается.

Внезапно он прижимает руку к моей промежности сзади.

— Поверить не могу, ты снова мокрая. Тебя что, абсолютно всё возбуждает?

Мои соски давят на ткань, клитор под его пальцами пульсирует. Мне хочется, чтобы Айс втолкнул их в меня, потёр клитор и довёл меня до оргазма. Но я, конечно, не собираюсь просить его. Этого высокомерного типа!

— Меня совершенно не возбуждает, когда меня бьют, а теперь отпусти!

Внезапно он отпускает меня, и я почти падаю на ковёр. Моё сердце колотится, внутри меня бушует ураган. Я встаю перед Айсом, упираясь руками в бёдра.

— Что это было? Ты не можешь просто взять и отшлёпать меня. Ты мой телохранитель!

Он сверлит меня взглядом. В нём горит огонь. Не знаю, лихорадка это, страсть или и то, и другое.

Айс хватает меня за плечи и толкает к обшитой панелями стене. По лицу снова течёт пот, он тяжело дышит.

— Если бы ты не была дочерью сенатора Мурано, я бы прямо здесь вытрахал из тебя все дурацкие мысли, чтобы ты перестала играть в глупые игры.

Пожалуйста?!

Он низко наклоняется ко мне, словно хочет поцеловать, но лишь тихо говорит:

— Но так как моя жизнь мне дорога, и я не хочу попрощаться с головой, мне снова придётся дрочить. — Он разворачивается и уходит в свою комнату.

Возбудил меня, а потом сбежал?

— Трус! — кричу я ему.

Кипя от ярости, я захожу в свою квартиру и раздеваюсь.

— Да как он посмел?

Взгляд в зеркало показывает ярко-красные ягодицы. Айс на самом деле отшлёпал меня. И мне понравилось! Как такое может быть?

Ладно, его удары были не настолько сильными, что бы я вопила от боли, но достаточно, чтобы припекало ягодицы и чтобы подстегнуть моё возбуждение.

Фыркнув, я встаю под паровой душ и пробегаю руками по разгорячённой коже. Горит не только моя задница, разгорается и моя страсть. Стоная, я закрываю глаза, когда намыливаю грудь моющим лосьоном. Мои соски очень твёрдые и торчащие на ощупь.

Я опускаю руку ниже, массирую половые губы и проникаю пальцем между ними. Стоит мне немного приласкать клитор, как из меня уже сочится влага. Быстрыми движениями я размазываю её.

Айс тут, рядом занимается этим сам? Значит, и мне можно! Я представляю, как он входит ко мне в душ, насаживает на свою эрекцию и прижимает к стене. Я хочу, чтобы он заполнил меня, хочу почувствовать что-нибудь в себе прямо сейчас!

Я открываю глаза. Бутылка шампуня слишком широка, вероятно, придётся идти за фаллоимитатором. Но тогда можно удовлетворить себя прямо в постели. Айс, вероятно, уже давно кончил. Один. А ведь я могла бы ему помочь.

Проклятье, вдвоём было бы гораздо интереснее, и никто ничего об этом не узнал бы! Здесь нет камер или микрофонов — частная жизнь для моего отца священна. Вся наша квартира защищена от прослушивания. Никто никогда не узнает, что происходит в этих стенах, и я, конечно, не такая дура, чтобы кому-либо рассказывать.

О чём я думаю? Этот тип сводит меня с ума!

Я выхожу из душа, наспех вытираюсь и собираюсь уже залезть под простыни… но тут в голове всплывает, что Айс неважно выглядел.

Я быстро заворачиваюсь в кимоно и выхожу из квартиры, на этот раз через дверь, ведущую в галерею. Я решительно стучусь к нему.

— Не думай, что мне от тебя что-то надо. Я просто хочу узнать, всё ли у тебя в порядке, и я действительно это имею в виду, — кричу я ему через дверь. Чёрт возьми, я несу бред, но этот человек выбивает меня из колеи. — Не мог бы ты открыть? Пожалуйста?!

Он не отвечает, и я быстро нажимаю большим пальцем на сканер. В конце концов, у меня есть доступ ко всем комнатам. Кроме кабинета отца.

Слышится тихий щелчок, и дверь открывается.

— Айс? — Сначала я ничего не вижу, потому что жалюзи закрыты. В комнате почти темно. Но когда я включаю свет, у меня перехватывает дыхание. — Айс!

Он лежит на животе, голый, руки и ноги вытянуты, как будто он после душа просто упал на матрас. Его ноги немного свисают, влажные волосы блестят.

— Айс! — Я тут же подбегаю к нему и кладу руку ему на лоб. — Ты горишь! — Его глаза закрыты, дыхание тяжёлое. Лицо ярко-красного цвета.

— Уходи, хочу спать, — бормочет он, еле двигая губами.

— Сначала измерю температуру. — Я бегу в ванную, чтобы достать ушной термометр из шкафа над раковиной. Когда я возвращаюсь к Айсу, я приседаю на кровать и осторожно вставляю датчик в ушной канал. Температура высвечивается через три секунды. — О боже, у тебя почти сорок один градус, ты кипишь!

— Просто хочу спать, потом всё будет хорошо, — тихо говорит он.

— Ты очень терпеливый. Тебе нужен врач.

Он вскидывает руку и вцепляется в моё кимоно:

— Лучше убей меня прямо сейчас.

Чёрт, он прав. Я никому не могу сказать, что мой телохранитель — Воин на отмене.

— Может быть, я смогу принести тебе новые ампулы. Просто скажу, что твои случайно упали и…

— Я больше не буду это принимать. — Его рука слабеет, и он перекатывается на спину.

Его глаза стеклянные.

— Давай, по крайней мере, ложись нормально на кровать. — Я пытаюсь подтянуть его выше, но он лежит, как приклеенный. И такой… голый! Мне трудно не смотреть на него. Особенно область под пупком, где мышцы живота сужаются буквой «V», удерживает мой взгляд в плену.

Со вздохом Айс ползёт выше, и теперь я могу его прикрыть. Я просто натягиваю тонкую простыню до талии, чтобы не разогреть его ещё сильнее.

И чтобы мне не приходилось смотреть на его сексуальное тело.

— Хорошо… — Я глубоко вздыхаю и заправляю влажную прядь волос за ухо. — Нам, совершенно точно, необходимо снизить твою температуру. Сейчас приду.

Я снова иду в свою квартиру. На этот раз я беру компьютер-планшет и, прямо по дороге назад, набираю в строке поиска «снизить температуру».

Ситинет немедленно выдаёт информацию и перечисляет лекарства, часть из которых у меня должна быть, по крайней мере, обезболивающее средство, которое одновременно снижает температуру. «Вы также можете попробовать холодные обёртывания», — читаю я. — «И много питья. Если температура быстро не спадёт, немедленно обратитесь к врачу. Бла, бла…»

Следующие несколько часов я, как могу, забочусь об Айсе. Хотя температура снизилась, его состояние резко ухудшается. Его несколько раз рвало, у него сильные судороги и галлюцинации. По крайней мере, я так думаю, потому что он зовёт какую-то Лиссу. При этом он прижимает руки к нижней части живота, где на коже выжжены буквы.

На улице давно стемнело, и я устала, но я боюсь уходить в свою квартиру. Я должна остаться с Айсом, позаботиться о нём.

Когда я ненадолго спустилась в столовую на ужин, то едва притронулась к жаркому, приготовленному для меня Мэри.

— Ты не заболеваешь, Ника? — Она осторожно прижала руку к моему лбу.

Мне нравится Мэри, она почти как приёмная мать, хотя намного моложе моей мамы — ей двадцать восемь. Мэри высокая и стройная, с длинными тёмными волосами и предпочитает носить прикольную одежду. Сегодня на ней серебристые брюки с пайетками и розовый лаковый топ, потому что она знает, что отец уехал. В противном случае, оделась бы не так по-сумасшедшему.

— Просто немного болит живот. Я лучше лягу. Ты можешь идти домой, — говорю я ей.

В ответ на это, она приготовила мне куриный бульон, которым я сейчас пытаюсь пробудить аппетит у Айса, но он совсем не реагирует, когда я держу ложку под его носом.

К счастью, кровать достаточно широкая для нас обоих — отец заменил её, потому что Воину нужна кровать негабаритного размера. Так что я просто ложусь рядом с Айсом. Просто чтобы немного отдохнуть.

К сожалению, я, должно быть, заснула, потому что меня вдруг разбудил его крик:

— Лисса!

— Тихо, это я, Вероника.

Я включаю свет на прикроватной тумбочке, но оставляю его тусклым.

Айс смотрит на меня, тяжело дыша. Он сбросил простыню, его тело покрыто гусиной кожей.

Я вытираю пот полотенцем и снова натягиваю на него простыню.

— Пить, — бормочет он. — Лисса, я хочу пить.

Я помогаю Айсу сделать несколько глотков из бутылки, затем бросаю взгляд на маленький будильник на столе. Сейчас четыре часа утра.

Высокая температура ещё держится, мышцы постоянно напрягаются. Я боюсь за Айса. Когда это, наконец, закончится? Что, если он умрёт?

«Нет, не думай об этом».

В какой-то момент я снова засыпаю, и меня будит бормотание Айса:

— Ваша домработница только что постучала в твою дверь и сказала, что завтрак готов.

Я тут же сажусь в постели.

— Как ты себя чувствуешь?

Глаза Айса всё ещё немного остекленелые, но взгляд направлен прямо на меня.

— Лучше, — он смотрит на меня, будто я мутант. — Ты была здесь всё время?

— Да.

Только теперь я замечаю, что пояс моего кимоно ослабел, открывая грудь. Он на мне с тех пор, как я принимала душ, я даже за ужином появилась перед Мэри в нём. Когда отца нет рядом, всё намного проще, но теперь мне надо быть осторожнее, чтобы Мэри не заметила, что я вышла от Айса.

Я быстро прикрываю грудь.

— Тебе лучше?

— Думаю, да, — хрипло отвечает он. — Только в горле пересохло.

Я вручаю ему бутылку, и ему удаётся из неё попить.

— Я быстренько схожу принесу тебе завтрак.

Он кивает с благодарностью.

— Что подумает Мэри, если я не приду?

— Она не заметит. — После завтрака она убирает грязное бельё и делает покупки.

— Хорошо, — бормочет он и снова закрывает глаза.

Он такой высокий, сильный парень и в на самом деле мой защитник… теперь я должна заботиться о нём. И мне это даже нравится.

Глава 4. Ритуалы и бритьё

Вечером Айс уже чувствует себя настолько хорошо, что может сидеть в кровати и самостоятельно есть, и мы вместе смотрим фильм «Мёртвая зона». Речь идёт о Воине, который защищает город от мятежников, съёмки проходили в Роял-Сити. Мне фильм не очень нравится, но подозреваю, может понравиться Айсу: в этом фильме довольно много стрельбы и взрывов. Я видела все фильмы из трансляции по нескольку раз, выбор ограничен, поэтому я почти не смотрю на экран, а вместо этого разглядываю Айса. Он прислонился к спинке кровати, и простыня соскользнула на бёдра, так что я могу любоваться его верхней частью тела. Она почти безупречна, на коже ни одного шрама.

Айс принял душ и приятно пахнет, я постелила свежее постельное бельё. Думаю, Айса смущает, что я забочусь о нём.

Кажется, он тоже не в восторге от фильма, и выключает его. Он откашливается и, не глядя на меня, говорит:

— Этой ночью спи у себя. Мне намного лучше. Большое спасибо за заботу.

— Не могу же я бросить на произвол судьбы своего защитника.

Он поворачивает ко мне голову, его губы раздвигаются, словно он хочет что-то сказать, но не произносит ни звука.

— Можно задать тебе вопрос?

Айс кивает, его взгляд направлен на декольте моего неглиже. Конечно, я не одевалась так намеренно, в конце концов, Айс болен, но я и не хотела показываться перед ним в своей старой ночной рубашке. Я всё еще планирую соблазнить его, чтобы он снова проделал со мной все те греховные вещи, но не сейчас.

Пока я за ним ухаживала, я исследовала его обнажённое тело дюйм за дюймом, и теперь жажду его ещё больше. Я хочу снова почувствовать его большие руки, хочу, чтобы меня целовали эти красивые мужские губы.

Как только Айс будет здоров.

Я собираю всё своё мужество и спрашиваю:

— Кто такая Лисса? Ты произносил это имя много раз.

— Правда? — Черты его лица смягчаются. — Я не вспоминал о ней целую вечность.

Похоже, она много значит для него. Меня начинает подташнивать.

— Да, и ты хватался за живот в том месте, где буквы…

— Ты имеешь в виду клеймо? — Его лицо становится мрачным.

— Угу. — Значит, я не ошиблась. — Откуда оно?

Между его бровями залегают две складки.

— А ты разве не знаешь?

Я мотаю головой.

— Это следы вступительного испытания.

— Какого такого испытания?

— Чтобы стать Воином.

Он говорит об обучении? Я не помню, чтобы у наших Воинов были такие знаки.

— Я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду.

— Значит, у вас действительно нет такого ритуала? Мне говорили об этом.

Ритуала? Я сглатываю.

— Расскажешь мне о нём? — На самом деле мне гораздо интереснее было бы узнать о Лиссе, но я не уверена, что мне стоит слышать эту историю.

Айс делает глубокий вдох и опускает глаза.

— В Нью-Ворлд Сити обучение на Воина начинается с этого ритуала. Если ты его не выдерживаешь, то тебе не стать солдатом, который охраняет город. Обучение закончить можно, но тебе дадут другую должность. Телохранителя или тюремщика.

— Что тебе надо было сделать? И сколько тебе было лет?

— Мне было восемь.

Ребёнок. У нас тоже Воины начинают подготовку в этом возрасте.

— Каждый год порядка десяти мальчиков должны проходить через этот ритуал. На протяжении трёх дней мы были прикованы наручниками к столбу за городской стеной. Прямо на скалах. Иногда мне казалось, что волны, разбивающиеся о них, протягивают ко мне свои белые брызги, чтобы утащить меня в море.

Я сжимаю пальцами простыню.

— Вы были снаружи?

Он кивает.

— Да, у нас более устойчивые к радиации гены, облучение не причиняет нам вреда. А вот чёртовы лучи солнца, напротив. Я едва не умер от жажды.

— Вас привязали к столбам на три дня и не давали пить? — Я не могу в это поверить.

— И это ещё не всё. Каждый вечер приходил наш будущий тренер и калёным железом выжигал на нас эти буквы. По букве за каждый день, который ты выдерживаешь.

— Боже мой! — Я закрываю рот рукой.

На глаза наворачиваются слёзы. Даже думать не хочу о том, что Айсу пришлось пережить за те три дня. Обожжённая палящими лучами солнца кожа, жажда, а затем боль от раскалённого железа… Я чувствую тошноту. Он же был ребёнком!

Айс скрещивает руки на груди.

— Конечно, мы, мальчишки, хотели выдержать испытание, никто не желает проявить слабость, поэтому почти каждый год кто-нибудь умирает. Я тоже чуть не умер, но был невероятно горд, что смог выдержать. Возможно, всё это звучит ужасно, но потом я чувствовал себя героем.

— Неудивительно, что Воины Нью-Ворлд Сити ещё более жёсткие и жестокие, — шепчу я.

Айс почёсывает висок.

— После тех трёх дней ада Лисса навещала меня в больнице каждый день, а потом я больше никогда её не видел.

Я выдыхаю.

— Лисса была твоей нянькой!

Он подмигивает мне.

— А ты что подумала?

Чтобы не отвечать на смущающий вопрос, я спрашиваю:

— Если вступительное испытание было таким тяжёлым, и ты был так горд, что выдержал его… Почему ты стал телохранителем? Это, определённо, было не добровольное решение.

Его улыбка замерзает.

— Добровольное.

— Что произошло? — Я не могу себе представить, что он был слишком труслив, чтобы идти на передовую.

— Не хочу об этом говорить. Я закрыл эту главу очень давно. — Он соскальзывает вниз и ложится на спину.

Но я не собираюсь сдаваться:

— Но ты, в любом случае, был настоящим Воином и принимал участие в шоу, иначе тебе не выдали бы ампулы.

Солдаты получают их только после того, как закончат обучение, и им впервые позволяют участвовать в шоу. Поэтому они настолько возбуждены, что им наплевать, что секс происходит перед камерами. Поэтому Воины устраивают горячее шоу, теряют все запреты.

Айс ничего не говорит.

— Хотел бы ты снова стать настоящим Воином?

Он вздыхает:

— С радостью. Меня бесит работа няньки, вот почему я был таким раздражительным с тобой в шаттле. Может быть, здесь получится сделать новую карьеру. Когда твой отец больше не будет нуждаться в моих услугах, я попрошу его устроить меня в одно из отделений Воинов в Уайт-Сити. Но только если не будет шоу.

— Так это как-то связано с шоу? — В моей голове лихорадочно роятся мысли. Что могло случиться? — Ты не можешь… перед камерами? — нерешительно спрашиваю я.

Он закатывает глаза.

— Не могла бы ты пойти к себе? Я хочу спать. — Айс демонстративно поворачивается ко мне спиной и натягивает одеяло до плеч.

Ага, ему явно за что-то стыдно.

— Расскажи мне, — говорю я осторожно. — Быть может, тебе станет легче.

— Мне и так уже стало легче.

— Я выносила за тобой рвоту. — Мой взгляд падает на большую миску на полу у кровати. — Ты всё равно не сможешь вывернуться наизнанку ещё сильнее.

Когда он продолжает молчать, я решаю не продолжать допрос. У него есть право на неприкосновенность частной жизни, а я слишком напираю. Это необычно для меня. Но Айс делает меня любопытной.

— Можешь хотя бы сказать мне свое настоящее имя? — Каждый суперсолдат рождается с настоящим именем, но, пока они в статусе Воина, могут взять себе воинское имя.

— Исаак, — под нос говорит он.

— Исаак… Никогда не слышала такое имя. Исаак Трент… звучит хорошо, но мне больше нравится Айс. Подходит к твоим красивым глазам.

— Не подлизывайся, не поможет, — холодно отвечает он.

«Ты не такой холодный, каким хочешь казаться, мой дорогой».

— Я действительно так считаю. У тебя восхитительные глаза.

— У меня болит голова. Не могла бы ты прекратить свои расспросы, пожалуйста? — Судя по голосу, он действительно немного измучен.

— Извини, обычно я не такая противная. — Когда я встаю, он поворачивается ко мне.

— Ты уходишь? — Он едва ли не поражённо смотрит на меня.

— Принесу тебе таблетку от головной боли и оставлю тебя в покое.

Айс проводит рукой по волосам и смотрит мне в глаза:

— Пожалуйста, останься.

У меня перехватывает дыхание.

— В самом деле?

— Да. Удобно, когда не нужно самому выносить за собой рвоту.

Смеясь, я залезаю к нему под одеяло.

— Фу, до чего же ты очаровательный.

Айс нахально ухмыляется:

— Я знаю.

Когда я поворачиваюсь к нему спиной, чтобы выключить ночник, он прижимается ко мне сзади. Моё сердце подпрыгивает от радости.

Его рука движется по моему животу и наконец ложится на грудь.

— Когда твой отец вернётся, ты снова будешь спать в своей постели, словно между нами никогда ничего не было.

Мой пульс учащается, соски сжимаются.

— Это значит, что ты будешь со мной… мы с тобой будем…

— Может быть, — прерывает Айс, притягивая меня к себе. — А теперь спокойных снов.

Он зевает мне в затылок, и через несколько минут я слышу, как его дыхание выравнивается.

Как он может сказать что-то подобное, а затем заснуть? Я определённо не собираюсь закрывать глаза. Не только потому, что это фантастическое ощущение — лежать в его объятиях. Позади меня лежит мужчина и обнимает меня, я чувствую тепло его тела, я слышу, как он тихо дышит… Мне нравится это ощущение безопасности, и в этот момент я не хочу быть нигде больше.

В полузабытьи я чувствую, как кто-то заправляет прядь волос мне за ухо и целует меня в щёку. Моей спине тепло, чья-то рука обвивает мою талию, и что-то сильно давит на мои ягодицы.

Айс… Он всё ещё со мной. Я улыбаюсь в полусне и слушаю его голос:

— …несколько лет назад я попросил Сенат Нью-Ворлд Сити назначить меня на работу телохранителем. Конечно, они были удивлены, потому что едва ли кто-то из Воинов вызывался на эту работу добровольно. Они слишком наслаждаются народным восхищением и другими привилегиями. Поэтому я пересилил себя и выдал им чистейшую ложь, что хотел бы защищать своё правительство напрямую и лично.

Внезапно я полностью просыпаюсь. Он рассказывает мне о своей жизни! Мой пульс бьётся быстрее, но я лежу тихо-тихо, и Айс просто продолжает говорить.

Его голос мрачен, как будто он презирает сенаторов, которые сделали его таким, какой он есть. Это не удивляет меня.

— Мне было стыдно, — едва слышно говорит Айс, — потому что у меня почти никогда ничего не получалось с рабынями на шоу. Я всегда долго их подготавливал, но был слишком большим и не хотел причинять им вреда.

У него доброе сердце, хотя он так много страдал. Должно быть, его нянька подарила ему много любви.

— Позже, когда уже был телохранителем, я нашёл шлюху, которая могла меня принять, — продолжает он. — Она удовлетворяла мою похоть, но настоящего удовольствия это не доставляло.

Айс крепко прижимает меня к себе и утыкается носом в мои волосы.

Ему не хватает партнёрши, так же, как мне не хватает парня.

Я чувствую укол в сердце. Мы никогда не сможем быть вместе. Не навсегда.

— Мы могли бы просто попробовать, — шепчу я. — Тебе не нужно передо мной стыдиться. Если это не сработает, у меня всё ещё есть руки и рот, чтобы доставить тебе удовольствие.

С тихим рычанием, Айс просовывает руку в мои трусики сзади и разделяет половые губы.

— Ты снова мокрая.

— Всегда готова к тебе. — Теперь пульс стучит у меня между ног.

— Перестань так говорить, это сделает меня твёрдым.

— Ты и так уже давно твёрдый.

После небольшой паузы Айс говорит:

— Боюсь, ты будешь разочарована, если это не сработает.

Скорее, похоже, что он заранее разочарован.

— Сработает. — Я просто знаю. Я так этого хочу, что всё должно получиться.

— Тогда надо тебя подготовить.

Он снова говорит о своих пальцах?

Айс тормошит мои лобковые волосы. У меня растёт только узкая полоска, поэтому я никогда не сбривала их. Эндрю не возражал.

— Мне нравится твой милый пушок, но его надо убрать. Волосы могут… за что-нибудь зацепиться, и это неприятно.

Зацепиться? Мне с трудом удаётся не расхохотаться от этого отстойного оправдания, но я беру себя в руки.

— Просто признайся, что тебе нравятся гладко выбритые… женщины.

— Скажи это, — шепчет он мне на ухо, так что один только его голос меня возбуждает. — Скажи это слово. Как ты зовёшь свою сладкую киску?

— Кис-кис? — Ухмыляясь, я поворачиваюсь к нему лицом.

Он тихо смеется.

— Ты так мило невинна и одновременно бесконечно испорчена.

— Просто я люблю секс.

Айс сжимает веки и стонет себе под нос.

— Пойдём в душ?

Дело принимает серьёзный оборот. Мой мочевой пузырь сдавливает от волнения.

— Мне только нужно забежать по-быстренькому кое-куда. — Мне действительно срочно надо сходить в туалет, хотя я предпочла бы остаться лежать в его объятиях.

— Хорошо, — кивает Айс. — Но не задерживайся слишком долго.

Я бегу в свою квартиру со скоростью света, чищу зубы и расчёсываю волосы.

В дверь стучат:

— Ника, завтрак готов!

Это Мэри. Дерьмо, я совсем забыла о ней. Я поспешно открываю.

— Спасибо, я поем позже.

Улыбка исчезает с её лица.

— Тогда омлет остынет.

— Омлет — звучит фантастически! — кричит Айс через коридор.

Я слышу, как он спускается по лестнице.

Зачем он тянет кота за хвост сейчас? Когда я вся горю от желания!

— Я видела его не часто, но он не такой страшный, как я себе представляла, — тихо говорит Мэри и широко улыбается. — Очевидно, он знает, как оценить мои кулинарные навыки.

— Да, он действительно нормальный. — Я накидываю кимоно и выхожу из квартиры.

Мэри провожает меня вниз по лестнице, а затем отправляется делать свои дела, что меня вполне устраивает.

— Увидимся позже! — кричит она мне и выскальзывает за дверь с мешком грязного белья.

Айс уже сидит за длинным столом в столовой. Мэри накрыла на нас обоих; мы сидим напротив друг друга во главе стола.

Через высокие окна свет падает на зелёные обои, отчего их поверхность искрится. Мы оба кажемся немного неуместными в этой благородной комнате: я в халате, а Айс в спортивных штанах и футболке. Его волосы взлохмачены, под глазами тени, но цвет лица уже нормальный.

— Умираю от голода, — бормочет он, нагружая себе полную тарелку.

Мэри превзошла сама себя: помимо омлета, на столе свежие фрукты, молоко и булочки. Всё ещё тёплое.

Мы питаемся просто по-королевски. Я снова понимаю, как хорошо живу, и всё же не счастлива.

Кроме сегодняшнего дня. Сегодня я по-настоящему счастлива, что Айс пережил отмену.

Мы запихиваем в себя еду, словно не ели несколько дней. И глупо улыбаемся друг другу. Боже мой, с каждой секундой я волнуюсь всё сильнее, и больше не могу проглотить ни кусочка. Взгляд его серо-голубых глаз заставляет моё тело гореть.

Когда он кладет вилку и кивает мне, я встаю так быстро, что мой стул едва не падает. Рука об руку мы спешим вверх по лестнице, через галерею к моей квартире. Мне доступна роскошь собственной ванны. Она узкая, и Айсу в ней было бы мало места, но мне этого достаточно.

В комнате царит уютное тепло, под ногами каменная плитка с подогревом. С одной стороны есть большое окно, доходящее до пола и пропускающее много света, но не позволяющее что-либо через него увидеть, потому что снаружи оно зеркальное. Зато даёт отличный вид на город.

Айс помогает мне раздеться, потом срывает одежду с себя. Он предстаёт передо мной большим и голым, его член уже наполовину возбуждён. Я сглатываю. Член действительно очень толстый.

— Сядь, — шепчет Айс, кивая в сторону ванны.

Я забираюсь внутрь и сажусь на задний край. Ягодицами и спиной я чувствую прохладу.

— Что дальше? — спрашиваю я дрожащим голосом.

— Поставь ноги на передний край. И расставь пошире, чтобы я смог добраться куда угодно.

Моё сердце подскакивает к горлу. Тем не менее, я подчиняюсь. Теперь Айс может видеть всё.

— Ты снова течёшь.

Он наклоняется вперед, внезапно вводит в меня палец и начинает им кружить.

Я стону и закрываю глаза, цепляясь пальцами за край ванны. Меня невероятно возбуждает то, что я так открыта перед Айсом.

Он берёт гель для бритья, который стоит рядом с бутылкой шампуня, выдавливает немного себе на руку и растирает, пока не образуется пена. Затем Айс наносит пену на мои половые губы и лобок, медленно и осторожно, как если бы проводил ритуал.

Наконец Айс берёт мой бритвенный станок и первым делом начинает удалять волосы с области лобка. Бритва слегка царапает кожу. Мне становится страшно, что Айс может меня поранить, и я пытаюсь сомкнуть ноги, но он вновь их раздвигает.

— Ты такая хрупкая, — бормочет он, касаясь большим пальцем клитора.

Я втягиваю воздух. Меня возбуждает палец на моей самой чувствительной точке.

— По внешнему облику не судят, — говорю я с ухмылкой.

— Я точно могу сказать, чего ты сейчас хочешь.

Рука Айса слегка дрожит, когда он бреет мои половые губы, и потому он слегка царапает их. Я слежу за каждым его движением в надежде, что он меня не порежет. Но он искусен в обращении с лезвием и очень осторожен.

В итоге, волосы больше не помеха. Айс берёт душ, чтобы смыть остатки пены, и тщательно вымывает им мои ноги. Пока тёплая вода льётся на половые губы, Айс вводит в меня пальцы. Периодически он сильно наклоняется над ванной, чтобы лизнуть меня.

— Ты такая гладкая… Мне это нравится.

Задыхаясь, я прижимаюсь спиной к стенке ванны и открываюсь шире. Жёсткие струи на моем клиторе и пальцы во мне быстро доводят меня до оргазма. Айс поражён тем, насколько легко я возбудима. Кажется, это его вдохновляет. Я вижу это не только по его члену, который торчит торчком и проливает первые капли удовольствия, но и по сиянию его глаз.

— Твоя киска — маленькая ненасытная сучка, которую надо хорошенько оттрахать.

— Совершенно верно, — выдыхаю я.

Он залезает ко мне в ванну и тоже принимает душ. Я обмазываю его тело мылом и ласкаю каждый дюйм. Особенно тщательно промывая член. Его толстая головка освободилась от крайней плоти и ярко блестит, кожа гладкая и упругая. Огромный ствол покрыт множеством вен, которые мне хочется исследовать языком.

«Ах, да я просто возьму и сделаю это».

Присев на корточки, я целую багрового цвета головку и нежно облизываю её, потому что не знаю, как Айсу нравится. Вкус у капель интересный, слегка солёный.

— Детка, ты такая испорченная.

Он давит мне на затылок, прижимая меня к себе, и я широко открываю рот, чтобы впустить его. Гладкий кончик проникает сквозь губы и касается зубов. Надеюсь, Айсу не больно! Похоже, что нет, потому что он испускает стон. Я кладу руки ему на живот — мне немного страшно, что он может толкнуться в меня слишком глубоко. Мне удаётся вобрать в рот только головку и часть ствола — он такой огромный. Но Айс сдерживается и просто смотрит, как я его сосу.

Когда из головки начинает выделяться ещё больше капель, он поспешно вытаскивает меня из ванны и попутно целует. Его хищный взгляд словно говорит: хочу трахнуть тебя прямо на этом месте. Но Айс ставит меня на ноги.

Сначала он обтирает полотенцем меня, потом себя. Он садится на табурет перед панорамным окном и тянет меня к себе на колени. Его член прижимается к моим ягодицам.

Почему мы не идём в постель? Неужели он настолько боится, что у нас ничего не получится, что тянет время?

Айс поворачивается вместе со мной, чтобы я могла вместе с ним смотреть в высокое окно. Затем он раздвигает мои ноги, и я смутно вижу наше отражение в стекле.

Он нежно ласкает половые губы.

— Теперь ты полностью обнажена, и весь город это видит.

— Меня никто не может увидеть, — говорю я с улыбкой.

Он точно знает, что снаружи стекло зеркальное.

— Предположим, кто-то наблюдает за нами, — Айс указывает поверх моего плеча. — Возьмём, к примеру, высотку в конце парка. Представь, что кто-то стоит у окна и наблюдает за нами через бинокль. Он видит всё. Твою бритую киску, и как я просовываю в неё палец, играя другой рукой с твоими сосками.

Когда Айс претворяет свои слова в жизнь, мои внутренности сжимаются.

— Он, совершенно точно, дрочит сейчас.

Эрекция Айса упирается мне в ягодицы, он сдавленно стонет.

— Эта мысль заводит тебя.

— Только мысль, и лишь потому, что это игра. Реальность менее захватывающая.

Я встаю, разворачиваюсь к нему лицом и снова сажусь к нему на колени, расставив ноги, чтобы он всё хорошо видел.

— Почему ты так себя мучаешь? — Я беру его толстый член в руку и прижимаю к своей голой плоти.

Айс окидывает меня горящим взглядом.

— Ты такая красивая. Я не хочу сделать тебе больно.

Я нежно глажу его покрытую щетиной щёку.

— Если ты не доверяешь себе, я сделаю это. — Я прижимаю его эрекцию к своей щели и размазываю по ней сок удовольствия, что нелегко, поскольку мои ноги не касаются пола.

— Ты храбрая, — шепчет Айс и целует меня.

Его пальцы впиваются в мои ягодицы, и он немного меня приподнимает.

Я зарываюсь пальцами в его волосы, не в состоянии насытиться его губами. Я могла бы целовать Айса целый день, сидя на нём голышом.

— Держи его, — шепчет он и поднимает меня ещё выше, прямо на свой толстый член.

Мои ноги в воздухе. Одной рукой я опираюсь на его плечо, другой обхватываю его ствол.

Айс медленно опускает меня на себя, глядя мне между ног. Его крупная головка прижимается к моему скользкому входу и расширяет его.

— Ещё, — выдыхаю я, моё сердце дико бьётся.

Кожа слегка натягивается, но толстая головка скользит внутрь, не причиняя боли.

Айс проникает в меня всё глубже и глубже. Я трепещу от удовольствия и тихонько хнычу.

— Детка, я не хочу причинять тебе боль. — Айс делает паузу.

На лбу у него пот, и он тяжело дышит.

— Не останавливайся, это… приятно.

Боль от растяжения усиливается, половые губы раздвигаются. Половина его эрекции находится во мне. Я не могу в это поверить и хотела бы сама это увидеть.

Айс откидывает голову и тяжело дышит.

— Детка, ты потрясающая.

— Глубже, — шепчу я и целую его. — Вставь его до упора.

С низким рычанием Айс погружается в меня полностью.

Я хватаю ртом воздух, когда внезапно оказываюсь полностью наполненной. Стенки влагалища обхватывают член, клитор пульсирует в одном ритме с сердцем.

— О боже, Айс… — Я едва могу говорить.

— Тебе больно? Я должен…

— Нет. — Я жадно целую его, а он гладит мои ягодицы и радостно улыбается.

— Я на самом деле внутри тебя, детка. Ты невероятная. И невероятно… тугая! — Член дёргается внутри меня, глаза Айса сияют от переполняющих его эмоций. — Ты приняла меня полностью.

Мой клитор сильно пульсирует, и, когда Айс трёт его большим пальцем, я сразу кончаю. Я беспомощно извиваюсь на нём, чувствуя себя насытившейся и жаждущей одновременно, в то время как восхитительные молнии пронзают моё тело. Лоно горит, соски покалывает. Нежная растягивающая боль усиливает и продлевает оргазм. Хотя у меня уже был оргазм в ванне, второй ещё приятнее.

— Ты буквально доишь меня. — Айс запрокидывает голову. — Чёрт, это круто!

Он медленно поднимает меня и снова вонзается внутрь. Затем он кончает и издает будто бы искупительный крик. Из уголка его глаза сбегает одна единственная слезинка. Он накачивает меня спермой. Кажется, я даже чувствую, как она наполняет меня своим жаром. Айс смотрит на меня, как будто не может поверить в то, что происходит.

Сильное, полное тоски чувство проходит через мою грудь и наполняет сердце. Взгляд Айса раскрывает мне всё. Я никогда не была так близка к чужой душе.

— Айс, — шепчу я, переполненная эмоциями, и целую его.

— Ты создана для меня, Вероника, — шепчет он мне в губы, наши тела всё ещё связаны. — Я никогда не думал, что твое миниатюрное тело сможет меня принять.

— Я не боюсь тебя, поэтому у нас получилось.

— И не бойся. Я никогда не причиню тебе вреда.

Я ему верю. Я нежно беру его лицо в руки и целую в лоб, нос и рот. Член постепенно становится мягким во мне, но я всё ещё наслаждаюсь чувством интимной близости. Я ещё не до конца осознала, что мы переспали. Я — с Воином!

— Когда вернётся твой отец? — шепчет Айс, его взгляд снова отстранён.

— Через несколько часов. — К сожалению.

— Значит, надо использовать это время.

— Совершенно верно, — говорю я.

Айс берёт меня на руки и несёт в спальню.

Глава 5. Секреты

Отец вернулся и позвал меня в свой кабинет. Он привёз с собой плохие новости. Во время его отсутствия произошёл серьёзный инцидент.

— Адам контактировал с повстанцами и Воинами-отступниками. Они взорвали завод по производству этанола, чтобы вымогать у нас воду и лекарства. Все наши люди и рабочие погибли.

Адам Фриман — самое близкое доверенное лицо отца. Он мне не особо нравится. Но эта новость меня глубоко шокировала.

«О боже, все мертвы?»

В горле встаёт ком.

— Повстанцы смогли попасть на одну из плантаций?

Отец кивает.

Заводы и огромные поля находятся под куполами и строго охраняются. Если повстанцам удалось вторгнуться туда и убить всех, им удастся это и в Уайт-Сити. Моё сердце колотится.

— Я должна вернуться к матери? — спрашиваю я чуть слышно, потому что просто не могу поверить в происходящее.

На нас ещё ни разу не нападали, но вот уже несколько недель всё идет наперекосяк. Сначала Воин сбегает с рабыней, затем взрывается склад, потом ещё один Воин становится отступником… и теперь это!

— Через два дня у меня выступление. Я хочу, чтобы ты была рядом. Народ любит тебя, их успокоит, если ты скажешь несколько слов. Потом ты немедленно уедешь.

— Айс поедет со мной? — спрашиваю я как можно равнодушнее.

— Скорее всего, нет, он нужен мне здесь.

Мне словно дали пощёчину.

— Но… кто тогда будет меня охранять?

— Не бойся, я пришлю тебе достойную замену.

Отец встаёт перед большим экраном. Очевидно, он хочет провести видеоконференцию.

— Теперь, пожалуйста, оставь меня, мне нужно кое-что сделать. Я выбрал отличных Воинов в Нью-Ворлд Сити, теперь надо собрать отряд и разработать план.

Я выхожу из кабинета с опущенной головой, желудок сводит. Только два дня с Айсом… Я хочу, чтобы эти два дня никогда не заканчивались.

Отец весь день торчит в кабинете либо куда-то уходит. Во всяком случае, я его почти не вижу. Так же, как и Айса. Он даже не пришёл на обед, но попросил Мэри принести поднос в его комнату.

Поэтому я усаживаюсь печатать скучные протоколы различных административных правонарушений в своём кабинете, который находится рядом с кабинетом отца, просто чтобы убить время и отвлечься. Моя золотая клетка фактически превращается в тюрьму. Мне не разрешается выходить из квартиры, даже с Айсом. Отец этого не хочет. Люди слишком расстроены. Вот почему я стою у парапета своей террасы на крыше и смотрю на парк. Будь я птицей, то незаметно бы соскользнула вниз и спряталась под навесом. Я дождалась бы, пока шаттл будет покидать город, и взлетела бы в голубое небо, чтобы увидеть купол снаружи. Возможно, я бы никогда не вернулась, если бы нашла там подходящие условия для жизни.

После обеда я остаюсь дома наедине с Айсом. Он заперся в спортзале.

— Чтобы мы не набросились друг на друга и не попались, — сказал он мне, когда на мгновение высунул голову за дверь.

Это слишком рискованно, мы оба это знаем. Мэри или отец могут появиться в любое время и что-то заметить.

По его горячим взглядам я понимаю, как сильно он хочет меня и скучает по мне. Думаю, он счастлив, что нашёл женщину, которая может принять его и которой нравится секс. Я тоже. Но я не могу получить Айса навсегда. Он Воин.

День тянется очень медленно. Я снова ужинаю в одиночестве и ложусь спать совершенно несчастной. Айс не отреагировал на мой стук в дверь его квартиры, и дверь его патио тоже заперта.

Я оставила свою дверь открытой в надежде, что он всё же придёт ко мне. Я постоянно смотрю на мерцающий купол, который отражает свет города и направляет его в мою комнату.

Я голая под одеялом. Потому что не теряю надежды.

Когда я уже почти не верю, что Айс придёт, в моей комнате внезапно становится темно. В дверном проёме стоит он! На нём только свободного покроя штаны и больше ничего. Моё сердце подпрыгивает от радости.

Я тут же сажусь на кровати, и простыня соскальзывает с моей обнажённой груди.

— Я думала, ты не придёшь.

— Хотел дождаться, пока твой отец заснёт. — Айс уже лежит на мне и жадно целует.

Это потрясающе — ощущать его, чувствовать его тепло, вдыхать его запах.

— Я скучал по тебе, — шепчет он.

— Я сильнее, — бормочу ему в рот. Мне необходимо касаться Айса везде. — Это ад — быть вдали от тебя целый день.

— Рассказываешь, мне пришлось дважды подрочить сегодня. — В его голосе появляется улыбка, когда он замечает, что я голая.

Не успел он закончить говорить, как уже захватывает губами один из моих сосков.

— Только дважды? — с усмешкой отвечаю я, прижимаясь к Айсу и зарываясь пальцами в его волосы. — Я сделала это четыре раза.

— Ты такая испорченная. Тебе это нужно так же часто, как и мне.

— Но настоящее удовольствие можно получить только когда вдвоём.

— Кому ты это говоришь. — Он срывает с меня простыню и отбрасывает её на пол, затем снимает штаны.

В голубом свечении купола тело Айса похоже на статую из нашего музея. Словно высеченное из камня. Мне нравятся мускулы Айса, хотя раньше мускулистые мужчины меня не возбуждали. Думаю, никогда не захочу никого другого. Но мне нравится не только, как он выглядит. Я обожаю его заботу, его нежность, эту грязную улыбку, ну просто всё!

Он снова ложится на меня, его эрекция прижимается к моему животу. Айс жадно целует меня, и я трусь об него.

— Я хочу тебя, — беззастенчиво говорю я и кладу руки ему на ягодицы.

— Терпение, похотливая самка. — Он просовывает руку между нашими телами и водит ею у меня между ног.

Его пальцы поглаживают клитор, раздвигают половые губы, а затем скользят в моё тепло.

— Насквозь мокрая, — шепчет Айс. — Готова принять меня?

— Всегда, — улыбаясь, я поднимаю бёдра.

Он мучает меня, заставляя так долго ждать.

И тут я чувствую его член у моего входа. Айс водит головкой вверх и вниз, чтобы она стала влажной. Затем он вдавливает её в меня.

На этот раз растяжение тоже очень сильное, но я наслаждаюсь этой нежной болью. Она заставляет всё внизу меня пульсировать, моё возбуждение сразу же резко возрастает, и влагалище несколько раз сжимается, хотя член вошёл ещё не до конца.

— Детка, ты сводишь меня с ума. — Со стоном Айс погружается глубже, пока не оказывается полностью внутри меня. И хотя он не двигается, низ живота сводит судорогой.

— Айс, — выдыхаю я. — Я… — Моё тело выгибается.

Оргазм наполняет мои клетки и разлетается по нервным путям. Клитор пульсирует как сумасшедший, меня пронизывает чистое удовольствие. Я становлюсь ещё влажнее, и влага тихонько хлюпает, когда Айс входит в меня лёгкими толчками, пока волны оргазма не стихают.

— Тебе всегда надо быть первой, да? — спрашивает Айс с грязной ухмылкой.

Я перевожу дыхание.

— Извини, я не могла это остановить. — Ощущения просто переполнили меня.

Айс переполнил меня.

— Я буду трахать тебя, пока ты не кончишь второй раз, — говорит он хрипло. — И ты будешь на это смотреть. — Айс протягивает руку и включает ночник.

Я моргаю, и Айс тоже прищуривается. Теперь никакие тени не скрывают интимные детали нашего соединения.

Айс приподнимается, чтобы я могла видеть член, половина которого находится внутри меня. Он вывернул мои половые губы наружу. Его толщина должна бы пугать меня, но вместо этого я удивлена, что действительно могу это принять.

— Смотри, что я с тобой делаю. — Айс медленно вдавливается в меня. — Я трахаю твою маленькую киску.

Всё внутри меня сжимается. Мне нравится, когда он так грубо говорит.

От ощущения на себе этого большого, жёсткого мужчины, такого сильного и в то же время невероятно нежного, мое сердце бьётся ещё быстрее.

Айс стонет и откидывает голову, сильно толкаясь в меня, а затем медленно отступает. Похоже, он испытывает наслаждение, глядя, как он меня берёт.

Мышцы его живота напрягаются, Айс тяжело хватает ртом воздух и резко отстраняется. Он прижимает пальцы к основанию члена, словно желая подавить излияние, и сдвигается ближе к моему лицу.

— Вылижи его начисто, — хрипло приказывает он мне.

Его толстый ствол и тяжёлые яички качаются перед моим лицом. Я беру мошонку в руки и поражаюсь её весу. Член блестит в свете прикроватной лампы, он весь в моих соках.

Я нерешительно открываю рот и облизываю головку.

Член дёргается.

— Да, детка, вылижи как следует, а затем я снова буду тебя трахать.

Я чувствую свой вкус, он немного горьковат, а капли удовольствия Айса солоноватые.

Айс стоит на четвереньках надо мной и подталкивает бёдра вперед, так что его член глубже скользит мне в рот.

Пока он получает удовольствие таким образом, я просовываю одну руку между ног, чтобы доставить удовольствие себе. Я хочу, чтобы Айс кончил, но он убирает мою руку и строго смотрит на меня.

— Я сказал, что буду трахать тебя, пока ты не кончишь второй раз. Ты не слушаешься. — Он слегка щипает меня за сосок, и у меня перехватывает дыхание.

Айс снова спускается и целует меня.

— Хм, у тебя на губах твой вкус.

— Твой вкус нравится мне больше, — говорю я, пытаясь схватить его эрекцию и вставить её в себя, но Айс уклоняется.

Мужчина!

— Ты мучаешь меня!

— Ты слишком нетерпелива.

— Мне нужно это, я хочу этого!

Он улыбается мне.

— Даже так? Сможешь принять меня немного жёстче?

— Трахни меня уже, — приказываю я, — или я сойду с ума.

— Этого я, конечно, допустить не могу. — Айс резко входит в меня, и я вскрикиваю от удовольствия, но тут же подавляю звук, чтобы нас никто не услышал.

— Ты настоящее чудо, детка, созданная для меня. — Он движется быстрее и берёт меня жёстче, а я всё ещё жажду большего.

Я широко расставляю ноги и наслаждаюсь ощущением, что нахожусь во власти этого мужчины. Айс целует меня и непрерывно врезается внутрь, пока я не кончаю второй раз. Я вцепляюсь пальцами в его широкую спину и едва не до крови прикусываю губу, потому что новый кульминационный момент застаёт меня врасплох.

— Да, детка, кончай для меня… — хрипло говорит Айс.

Пока у меня в ушах шумит, и всё вокруг вертится, краем глаза я замечаю, как кожа Айса покрывается мурашками. Он вздрагивает и смотрит на меня преображённым взглядом. Айс тихо стонет и в последний раз вдавливает в меня член. Затем ложится рядом со мной и тянет меня за собой.

— Ну ничего себе.

— Всего лишь «ничего себе»? — я дерзко ухмыляюсь.

Айс улыбается в ответ и играет с моими волосами.

— Мой лучший секс. Это было невероятно.

— Ты невероятный, — шепчу я и целую Айса.

Это действительно было прекрасно, и уже кажется чем-то нереальным.

Ещё какое-то время мы обнимаемся, а потом он выключает свет.

Мы лежим рядом, взявшись за руки, и молчим. Подозреваю, что Айс, как и я, предается своим мыслям. Ещё один день и одна ночь, и нашим отношениям придёт конец. Не представляю, как смогу это пережить. Мы понимаем, что зашли в тупик и что этого «мы» больше не будет. По крайней мере, я понимаю.

Я беззвучно плачу и надеюсь, что Айс этого не заметит. Но он замечает. Он поворачивается и гладит меня по лицу. Не говоря ни слова, он целует мои слёзы и гладит мои руки.

Я бы хотела сказать ему, что он забрал моё сердце, но не хочу усложнять жизнь никому из нас. Кроме того, я не знаю, чувствует ли он то же самое, что и я, в конце концов мы познакомились совсем недавно.

Наверное, он спит со мной только потому, что я ему подхожу, ведь он презирает режим. Я знала, что наша интрижка продлится недолго, но хотела насладиться тем, что у нас есть, всеми своими чувствами, и так долго, как могу! Пусть даже это просто взаимовыгодное партнёрство… было… Расставаться больно.

После небольшого перерыва мы снова любим и ласкаем друг друга, пока не начинают слипаться глаза. Айс остаётся со мной лишь пока я не засыпаю, потому что, когда Мэри на следующее утро стучит в дверь, его уже рядом нет.

Мы с отцом сидим за столом и завтракаем, когда звонит дверной звонок. Мэри всё ещё здесь, поэтому она идет открывать.

«Кто это может быть так рано?»

Когда Мэри выходит, я пользуюсь моментом, чтобы расспросить отца, ведь днём мы почти не видимся.

— Что нового?

— Я говорил тебе, что во время налёта на фабрики и плантации угнали грузовой шаттл?

Я мотаю головой.

— У повстанцев есть один из наших кораблей?

О боже, даже представлять не хочу, что они могут натворить, имея его.

Отец кивает.

— Подача сырья прервана, но у нас есть запасы на полгода. Так что пришло время построить новый завод.

— А поля?

— К счастью, они в основном целы. Благодаря спринклерным системам сахарный тростник не загорелся. — Вздохнув, он намазывает маслом булочку. — Всё постепенно выходит из-под контроля. Я уже не знаю, кому можно доверять.

— Ты можешь доверять мне.

Лгать так легко. Если бы только отец знал, что Айсу известно об инъекциях! Не говоря уже о нашем романе…

Отец коротко улыбается мне.

— Мы пошлём войска и всех их уничтожим. Судя по всему, повстанцы объединили свои силы с аутлендерами. Мы отправили дрон, чтобы сфотографировать их город. К сожалению, неясно, насколько хороша их оборона и какое у них есть оружие.

Я внимательно слушаю, не перебивая его. Кажется, он больше разговаривает сам с собой, потому что не смотрит на меня.

— Мы уничтожим всех этих мутантов!

Если повстанцы убили так много наших людей, думаю, они заслуживают смерти. Просто я не люблю думать о войне. Я надеялась, что она навсегда осталась позади. После взрыва бомбы автаркические города подписали договоры о том, что всё ядерное оружие будет уничтожено и что в будущем они будут искать мирные решения. Это работало почти век.

Дивный новый мир, кажется, рушится. Но на самом ли деле он так прекрасен? Я не знаю, я уже ничего не знаю, только один вопрос вертится у меня на языке:

— Айс тоже пойдёт сражаться?

— Нам нужен каждый хороший солдат. — Внезапно отец бросает на меня пронзительный взгляд и хмурится. — Ты, кажется, очень заинтересована в этом Воине.

— Я…

Вот чёрт, неужели я себя выдала? Моё лицо горит.

Прежде чем я успеваю сдать себя с потрохами, возвращается Мэри. С ней идёт швейцар, пожилой мужчина в форме бордового цвета.

— Извините, не удалось от него избавиться, — делает реверанс Мэри и выходит из комнаты.

— Сэр, — начинает швейцар, — внизу стоит молодой Воин и просит разрешения встретиться с вами. Он выглядит очень взволнованным. Говорит, это очень срочно.

Отец отрывается от еды.

— Что за Воин? Я его знаю?

— Его зовут Шторм.

Отец наклоняет голову вбок.

— Никогда не слышал.

— У него есть срочная конфиденциальная информация, которую он хочет передать только вам лично.

— Хорошо, пусть поднимется, но отправь с ним двух охранников.

— Будет сделано, сэр, — швейцар кланяется и выходит из комнаты.

— Что ему может быть нужно? — спрашиваю я, когда отец встаёт.

— Скоро узнаем. Подожди пока здесь и наслаждайся завтраком.

Он выходит, и мне снова не позволено узнать, что на самом деле происходит там, снаружи. Меня разрывает от любопытства.

Разумеется, я не остаюсь просто сидеть и есть. Всё равно не смогу проглотить больше ни кусочка. Поэтому я крадусь по коридору ко входу в кабинет отца и проскальзываю за занавеску, которая висит перед бюстом моего дедушки. Он тоже был сенатором. Отец завесил бюст, когда дедушка раньше времени ушёл из жизни, и с тех пор о нём как бы забыли. Мэри складывает здесь свои чистящие принадлежности.

Занавеска слегка просвечивает, но меня не видно. Последний раз я пряталась здесь в детстве, когда играла с мамой.

По коридору идут два охранника в синей форме. Между ними шагает Воин. Его нельзя не заметить, потому что он носит типичную для Воинов одежду: тяжёлые военные ботинки, брюки камуфляжного цвета и обтягивающую чёрную футболку. На нём нет оружия и даже защитного жилета. Пока он не на дежурстве, ему запрещается носить оружие в общественных местах. Его волосы доходят до плеч и заплетены в многочисленные чёрные косички. Но особенно его, как и почти всех Воинов, выделяют глаза. Они светло-коричневого цвета и, из-за примеси кошачьих генов, отражают свет.

Воин будто бы не в себе, лицо покрыто красными пятнами. О боже, надеюсь, он не принёс ещё больше плохих новостей!

Отец приглашает его в кабинет, охранникам приказано ждать снаружи. К сожалению, кабинет настолько хорошо изолирован, что снаружи не слышно ни малейшего звука. Кажется, прошёл целый час — хотя на самом деле всего несколько минут — пока Шторм выходит. Он выглядит каким-то несчастным. Грустным. Смущённым. Что произошло?

— Я свяжусь с вами позже, — говорит отец.

Воин уходит с охраной.

— Трент! — внезапно кричит отец, и я вздрагиваю.

Через несколько секунд прибегает Айс.

— Что случилось, сэр?

— Надо поговорить.

О боже, он же не узнал о нас? Мне сразу вспоминается момент, когда я сидела с Айсом перед панорамным окном в ванной. Что если у того Воина настолько хорошее зрение, что он может видеть даже через зеркальное стекло?

Нет, невозможно! Но что, если это так? У меня перехватывает дыхание, и Айс бросает короткий взгляд в мою сторону. Он тоже кажется встревоженным, хотя по нему трудно судить. Я замечаю это только по его глазам — они выглядят намного темнее. Но, возможно, это занавеска вводит меня в заблуждение.

Нет, Шторм нас не видел, иначе он появился бы здесь намного раньше. Это должно быть что-то другое.

Айс остаётся в кабинете довольно долго. Минуты тянутся и кажутся часами, когда в какой-то момент дверь, наконец, открывается, и Айс решительно выходит наружу.

— Нам всем придётся принести жертву, солдат! — слышу я крик отца, прежде чем он выходит в коридор к Айсу.

— Да, сэр, — отвечает Айс и выглядит при этом таким же несчастным, как Шторм.

Какую жертву имеет в виду отец? Айсу придётся пожертвовать собой? Но зачем? Я не хочу его терять!

— Завтра, перед тем как поедем на выступление перед народом, обсудим всё ещё раз. И никому ни слова!

— Я понимаю, сэр, — твёрдо говорит Айс, хотя по-прежнему выглядит сокрушённым, а его плечи слегка опущены.

Как только отец снова исчезает в своём кабинете, я выхожу из-за занавески.

— Что случилось?

Айс поворачивается ко мне спиной и поднимается по широкой лестнице.

Я следую за ним, и мне приходится бежать, чтобы не отставать от него.

— О какой жертве говорил мой отец?

Наконец в галерее я нагоняю Айса и встаю перед дверью его комнаты.

— Почему ты убегаешь от меня?

Он не смотрит на меня.

— Мне нельзя об этом говорить. Совершенно секретно.

Моё сердце колотится.

— Это из-за… нас?

Он качает головой.

Вот только я ему не верю, поэтому спрашиваю мягче:

— Айс, что творится?

— Я ничего не могу тебе сказать. А теперь оставь меня в покое, пожалуйста. — Его голос необычайно мягкий и тихий.

Что такое с Айсом?

— Пожалуйста, скажи, почему ты такой странный? Это имеет отношение к нам? — Я кладу руку ему на грудь, но он сбрасывает её. — Ты должен пожертвовать собой? Отец назначил тебя в команду «смертников»?

Господи, а ведь отец может! Я слышала о том, что иногда Воинам приходится выполнять сомнительные задания, а затем исчезать. Чаще всего их отправляют работать охранниками на фабрики за пределами Уайт-Сити.

— Мне не нужно жертвовать собой, — на этот раз твёрдо говорит Айс и ловит мой взгляд. — С этого момента не говори со мной о личных делах. Я сделал ошибку. Мы бы никогда не… — Он вымученно смотрит на меня и качает головой, а затем проталкивается мимо меня и исчезает в своей комнате.

Айс прав. Он не тот человек, который мне подходит. В любом случае, с ним у меня могут быть только тайные отношения, потому что будущему сенатору нельзя быть вместе с Воином. Это недопустимо!

И всё же не даёт покоя, что он не говорит мне, что случилось. Это, должно быть, что-то очень плохое. Но ещё хуже — реакция Айса на меня. Как будто его вынудили меня избегать. Но отец ничего не узнал… Нет, иначе Айса уже не было бы здесь, и меня, вероятно, тоже.

Внезапно я чувствую себя такой одинокой, как никогда прежде. Я ничего не могу сделать, чтобы отвлечься, и не могу выйти из дома, даже с Айсом. Мне хочется поговорить с мамой или со сводной сестрой, но единственный передатчик, который я могу использовать для общения с людьми из Нью-Ворлд Сити, находится в кабинете отца.

Я попыталась что-нибудь вытащить из отца, но он сказал, что мне не нужно об этом беспокоиться, я всё равно скоро буду с мамой. При этом он бросил на меня почти сердитый взгляд, так что у меня снова появилось ощущение, что он что-то заподозрил.

Когда я случайно сталкиваюсь с Айсом, он выглядит холодным, словно совсем другой человек. Возможно, он так отстранён, только чтобы защитить меня. Он, вероятно, решил положить конец нашим отношениям, пока не стало хуже для нас обоих. Или только для меня. Конечно, ведь он не чувствует того же, что и я.

Через несколько часов, после бесконечно долгого и унылого дня, я лежу в постели и смотрю на открытую дверь внутреннего дворика, но в нашу последнюю ночь Айс не приходит.

Глава 6. Друг или враг?

На большой площади перед башней для шаттлов установлен подиум и гигантский экран. Там отец будет произносить свою речь. Послушать его выступление приехали многие горожане — их, наверное, несколько тысяч. Площадь переполнена, толпы заполняют даже переулки. Также есть стационарные экраны и громкоговорители. Они расположены по всему городу, чтобы каждый житель мог слышать и видеть трансляции.

Всем интересно, что происходит нового, когда возобновятся шоу и найдены ли Воины-отступники. Весть о том, что есть солдаты, восставшие против режима, распространилась как лесной пожар. Конечно, Сенату это не нравится. Волнения нарастают, поэтому сегодня отец обращается к людям лично. Он и Фриман, как главы Сената, несут ответственность за общение с гражданами.

Отец нервничает больше, чем когда-либо, постоянно оглядывается и поправляет галстук. Я сижу с ним на подиуме, Айс стоит рядом со мной, с другой стороны — телохранитель отца — Итан, а вокруг нас дюжина вооруженных охранников. Наши телохранители также имеют при себе пистолеты.

Отец прочищает горло и подходит к микрофону, рокот людских голосов стихает.

— Жители Уайт-Сити, я знаю, что вы обеспокоены, и не без причины. Два защитника этого города перешли на другую сторону. Это сильно ударило по всем нам. — Его голос эхом разносится по улицам и отражается от купола, поэтому ему приходится говорить медленно и делать долгие паузы. — Мы знаем, что повстанцы объединились с аутлендерами и планируют напасть на наш город. — Вновь слышится гул голосов, а некоторые люди шокированно вскрикивают. — Но не бойтесь, жители Уайт-Сити, мы собираем армию, чтобы уничтожить врага прежде, чем он нападет на нас. — Отец указывает на меня и кивает: — Моя дочь Вероника сейчас расскажет вам о моих планах. Послушайте, что она хочет сказать.

Я словно в трансе встаю у микрофона. На кафедре передо мной установлен небольшой монитор. С него я могу прочитать речь, которую написал для меня отец. Сейчас я впервые увижу текст. Так было всегда. Отец определяет всё, и сегодня он кажется особенно строгим. Его глаза сужены, видно, что он в плохом настроении.

— Жители Уайт-Сити… — говорю я, буквы расплываются перед моими глазами.

Моё сердце колотится, руки дрожат. Будет война. Война! Я только сейчас по-настоящему это осознаю. Вот почему отец так нервничает.

Я произнесу речь, а затем сразу же сяду на лифт башни, чтобы улететь в Нью-Ворлд Сити. Шаттл уже готов.

А я даже не смогла попрощаться с Айсом.

Я чувствую его прямо позади себя и мне очень хочется упасть назад. Успеет ли он меня поймать? Может, мне свалиться в обморок?

Я всё время наблюдала за Айсом. Даже если он выглядит как скала, которую ничто не может потревожить, я заметила его беспокойство. Его глаза пытались увидеть каждый уголок города одновременно, и он постоянно вытирал руки о штаны.

Он кое-что знает, как и отец!

Моё внутреннее беспокойство нарастает с каждой секундой. Тем не менее, я умудряюсь произнести текст. Я просто считываю его, даже не замечая этого. Мои мысли только об Айсе и моём отъезде. Может, хорошо, что я улетаю. Мне страшно. Я нутром чую: что-то не так. Какие новости принёс вчера Шторм?

Этим утром Айс внезапно появился в моей спальне и приказал мне надеть под блузку футболку из арамидного волокна. Ткань настолько плотно сплетена, что может смягчить удар ножа и остановить пули. Отец ожидает нападения? О боже, я вообще не могу сосредоточиться. На чём я остановилась, правильно ли прочитала текст?

Когда вдруг из толпы разносится гул голосов, я впервые по-настоящему смотрю на людей перед собой. Они запрокидывают головы и смотрят вверх. Я делаю то же самое. Купол над башней открылся, видно днище грузового корабля. На нём большими буквами написано W-02.

Почему он приземляется сейчас? Обычно во время массовых мероприятий рейсов нет, а грузовые шаттлы вообще прилетают ночью. Для меня пришлось получать специальное разрешение, потому что на данный момент большинство рейсов отменено.

Я в изумлении оборачиваюсь, но и отец, и Айс тоже смотрят вверх. Айс вытащил пистолет и не сводит с шаттла глаз.

Однако шаттл не приземляется, а остаётся висеть в воздухе за пределами купола. Почему он так долго открыт? Как же радиация?!

— Почему вы мне об этом не сказали? — сердито спрашивает Айс у отца.

Отец качает головой:

— Я сам ничего не знал! И, судя по регистрационному номеру, это угнанный шаттл. Это повстанцы!

Граждане, стоящие в первом ряду и услышавшие его слова, начинают кричать; Айс толкает меня себе за спину.

Отец хватает рацию охранника и приказывает людям на посадочной платформе открыть по шаттлу огонь.

В голове всё смешалось. Что творится? Знал ли что-нибудь об этом Айс?

Я беспокойно оглядываюсь. Где Воины, которые обычно присутствуют на таких мероприятиях для поддержания порядка? Они уже давно должны были бы штурмовать башню!

На самом деле в лифт заходят пара Воинов. Но где остальные?

Люди становятся всё более и более беспокойными.

О боже, а что, если вспыхнет массовая паника? Нас всех затопчут!

Айс смотрит на меня широко раскрытыми глазами, он бледный, выглядит очень встревоженным.

— Тебе нужно убираться отсюда! — Он хватает меня за руку и утаскивает со сцены — я слышу из динамиков голос, который кажется мне знакомым.

Мужской голос, который я давно не слышала. Только когда я бросаю взгляд через плечо, я понимаю, чей он. На экране светится фото молодого человека со светлыми волосами.

Боже мой!

— Граждане Уайт-Сити, это Эндрю. Вы знаете меня как сына сенатора Пирсона.

Толпа замолкает и смотрит на экран. Я тоже останавливаюсь и шепчу:

— Эндрю.

Он выглядит фантастически, но кое-что изменилось: волосы стали короче, они торчат как шипы, кожа выглядит намного темнее. Только глаза насыщенно-зелёного цвета всё такие же.

— Я в порядке, и меня не похитили повстанцы, как убеждает вас Сенат. По правде говоря, жизнь здесь, снаружи, снова стала возможной. И здесь нет никаких мутантов. Я живу среди этих людей.

Появляются изображения города и людей, детей, играющих в мяч на улице, смеющихся женщин, странных автомобилей и огромных животных с коричневой лохматой шерстью. Неужели это буйволы?

Пока Айс тянет меня дальше, а люди стоят, замерев на месте, мой отец кричит:

— Выключите это! Откуда это идёт?

Слышны выстрелы, и мой взгляд блуждает по посадочной платформе. Шаттл не двигается с места, с него никто не атакует, все двери закрыты. По кораблю стреляют только наши охранники.

Тогда я понимаю: трансляция идёт с шаттла! Кто бы на нем ни прилетел, он по радиосвязи держит купол открытым и транслирует этот фильм!

Когда Эндрю объявляет, что он лидер повстанцев, которого они ищут, голоса граждан снова становятся громче. Возникает ещё больше волнений.

Он лидер повстанцев?!

Айс продолжает тащить меня к домам на краю площади. Наши машины там.

Вдруг мне кажется, что я вижу перед собой Эндрю. Не на экране, а лично! На нём джинсы, красный жилет с жёлтым логотипом курьерской службы Уайт-Сити и чёрная кепка, низко надвинутая на лицо. Нет, я, должно быть, ошиблась.

Но он смотрит прямо на меня, прикладывает палец к губам и даёт знак следовать за ним.

Он повстанец… нужно предупредить охрану! Но я этого не делаю. Я чувствую, что это было бы неправильно. Поэтому я немедленно меняю направление.

— Куда ты идёшь? — Айс продолжает озираться с пистолетом в руке. — И кто этот парень на экране? Ты его знаешь?

— Да, с детства. Он был очень хорошим другом. — Вот почему я ему доверяю.

Я указываю на общественный туалет. Эндрю скрылся там.

— Нам надо туда!

Айс пристально смотрит на меня.

— Зачем?

— Просто поверь мне. — Мое сердце колотится. Эндрю здесь! — Мне нужно в туалет.

— Сейчас?

— Я так взволнована! — Это даже не ложь.

Слова Эндрю медленно проникают в моё сознание. Он лидер повстанцев! Он говорит о лжи, коррупции и жестоких условиях жизни на плантациях.

Я слышу шушуканье горожан, все снова внимательно слушают и качают головами. Они не знали, что существуют плантации. Сенат хотел сохранить это в тайне. Может, потому, что то, что сказал Эндрю, правда? Неужели там настолько плохие условия?

— Да, мы взорвали один из ваших складов, — объясняет он, шокируя меня, — но еды в нём не было. В этом помещении стояла мощная военная авиация, которая должна была разрушить наш город и убить множество невинных мужчин, женщин и детей. Мы не хотим войны. Нам просто нужно немного воды, которой у вас более чем достаточно, и медицинская помощь. — На экране появляется подземный водоём, похожий на гигантское озеро. — Взамен вы можете стать свободными. Избавьтесь от режима, который вас угнетает и обманывает.

Военная авиация? Я ничего об этом не знала.

— Это ложь! — кричит отец в микрофон. — Не верьте ни единому его слову! Он хочет, чтобы вы вышли за пределы города, чтобы вас всех убили или вы стали жертвой радиации!

Шум снова нарастает, и внезапно отца больше не видно. Его телохранитель также исчез. Очевидно, они скрылись.

В этот момент я захожу в туалет через непрозрачную автоматическую раздвижную дверь и оказываюсь в вестибюле с сиденьями, простыми пластиковыми скамейками. Перед ними стоит Эндрю. Я тут же бросаюсь в его объятия.

— Это ты! — Не могу в это поверить. — Я думала, ты умер!

— Ника… — Он единственный, кроме Мэри, кто меня так называл. — Пожалуйста, прости меня, но я не знал, могу ли тебе доверять.

Я слышу позади себя шум. Когда я оборачиваюсь, вижу двух Воинов в защитном снаряжении, которые держат пистолеты у головы Айса, который стоит на полу на коленях. Один из них забирает у него всё оружие.

О боже!

— Что это значит? — спрашиваю я как можно более твёрдым голосом. — Это мой телохранитель! Немедленно отпустите его!

— Они со мной, — объясняет Эндрю.

Я оборачиваюсь к нему.

— Что тут происходит? Пожалуйста, не причиняйте ему вреда!

— С ним ничего не случится.

— Пока он ведёт себя тихо, — говорит черноволосый Воин с голубыми глазами.

Тем временем рыжеволосый солдат связывает Айсу руки за спиной. Кроме них, вроде бы, больше никого нет. Я слышу, как снаружи кричат люди, будто происходит революция.

Это ловушка! Мой пульс учащается.

— Я не понимаю… Эндрю, что здесь происходит? Почему ты стал повстанцем?

Я по очереди смотрю на Эндрю и Айса.

Взгляд у Айса сердитый, но он не двигается. Прищурив глаза, он смотрит на Эндрю. В его ледяных серых глазах мерцает жажда убийства.

Прежде чем Эндрю успевает мне ответить, черноволосый Воин говорит:

— Здесь что-то не так, Джул. Почему появился наш шаттл? Это не было обговорено.

Кто такой Джул?

Эндрю кивает.

— Очевидно, это отвлекающий манёвр. Сенаторы знали, что мы придём, Джекс.

Отвлекающий манёвр? Я ничего не понимаю!

— Марк, должно быть, что-то заподозрил. Или, может быть, это для того, чтобы Вероника не смогла улететь на шаттле, — бормочет Воин по имени Джекс. — Собственно, мы знали очень мало, и всё предприятие было абсолютно спонтанным и шло не по плану. Надо немедленно отсюда убираться!

Джекс… Джексон Картер! Это он сбежал с врачом! Тогда другим парнем должен быть Хром, он же Крейг Девиль!

Внезапно мои колени становятся мягкими. Я автоматически хватаю Эндрю за руку.

Он сразу же прижимает меня к себе и гладит по спине.

— Я знаю, что ты растеряна и напугана, но не бойся. — Он кладёт руки мне на щёки и пристально смотрит на меня. — Ты доверяешь мне, как раньше?

Мне не хватает воздуха. Я доверяла ему до сих пор.

— Сейчас я просто не знаю, кому могу доверять. — Я изо всех сил сдерживаю поднимающиеся слёзы.

Отец, Айс, а теперь и Эндрю… Они все притворялись передо мной, и я до сих пор не знаю, какую роль играю в этом фарсе.

Воины затаскивают Айса в угол, связывают ему ноги и оставляют там. Я собираюсь подойти к нему, но Эндрю тянет меня к стальной двери.

— Ты должна пойти с нами, Ника.

Воины сейчас пытаются открыть эту дверь, и она точно не ведёт в туалеты. На ней кодовое устройство. От него тянется кабель к планшетному компьютеру, на котором постоянно прокручиваются цифры.

Мне пойти с ним?

— Зачем? И куда?

— В Резур. Ты наша единственная надежда предотвратить войну.

— … предотвратить войну? — тихо переспрашиваю я, внезапно понимая, куда ведёт дверь. — Нет, я не хочу там жить!

— Чёрт возьми, сколько ещё это будет длиться? — Эндрю встряхивает маленький компьютер.

Очевидно, компьютер должен взломать код. После инцидентов отец менял коды каждую неделю.

— Джул! — кричит Джекс, и Эндрю смотрит на него. — Если бы они знали, что мы придём, здесь было бы полно солдат. Ты видел поблизости кого-нибудь, кроме телохранителей? И почему этот… — он кивает на Айса. — … так вяло отреагировал и позволил Веронике сперва зайти в туалет? Это не нормально!

Солдат прав. Настоящий телохранитель немедленно доставил бы меня в безопасное место и никогда бы не позволил мне войти в небезопасное здание первой.

— Ты хотел, чтобы мы похитили Веронику! — кричит Хром, зарываясь пальцами в свои короткие рыжие волосы. — Марк хотел предупредить! А так как он не мог, они попытались вызвать волнения. Он, вероятно, сидит в шаттле с Роком и смог воспроизвести видео оттуда. Они прилетели как раз вовремя.

— Зачем им нужно, чтобы мы похитили Веронику?

Эндрю, с широко раскрытыми глазами, трясёт меня за плечи:

— На тебе передатчик? Или бомба?

— Что? — Это становится всё безумнее и безумнее. — Нет! И кто должен был хотеть, чтобы ты меня похитил? — Я больше ничего не понимаю и беспомощно смотрю на Айса, в то время как Эндрю хватает меня за шею и повсюду ощупывает. Но от волнения я почти не замечаю, как его пальцы скользят под мою арамидную футболку и залезают в лифчик.

Айс смотрит на Эндрю так, будто пытается его убить, его ноздри раздуваются. Почему он ничего не делает? Ладно, он обезоружен и связан, но он не трус!

— Айс, — зову я. — Что здесь происходит? Ты что-то знаешь?

Я всё думаю о том, что тогда разыгралось в кабинете моего отца.

Его челюсти скрежещут, радужка приобрела цвет жидкой ртути.

— Она чистая, — говорит Эндрю, и в этот момент дверь открывается. — Я пока так и не понял, что здесь происходит, но мы забираем её с собой. Давай, парни!

Айс ревёт. Его мускулы напрягаются, он разрывает верёвки и вскакивает. Он несётся к нам, как бешеный зверь.

— Вот чёрт! — Эндрю подталкивает меня к двери, а Воины за нашими спинами бросаются на Айса.

Джекс нападает на него спереди, Хром — сзади, и они валят Айса на пол. Рыжий Воин тут же упирается коленом ему в спину.

— Вероника! — кричит Айс, и протягивает ко мне руку. Его лицо искажено, словно от боли. — Прос… — Внезапно его голова падает на пол, и он остаётся лежать неподвижно.

— Айс! — О боже, что с ним? — Отпусти меня, мне надо к нему!

Эндрю тащит меня вниз по лестнице в темноту, воняет канализацией. Джекс и Хром идут за нами.

— Нам надо уходить.

— Айс! — кричу я и пинаю Эндрю в ногу. — Ты убийца! Сначала ты убил всех на плантации, а теперь Айса!

Он крепко хватает меня за плечи, я почти не вижу его лица в темноте.

— Ника, успокойся, это неправда. Айс просто без сознания, а рабов мы освободили. Многие из надсмотрщиков теперь тоже живут в Резуре.

— Рабов? — Почему все говорят загадками?

— Твой отец, вероятно, называл их рабочими.

— Нам бы оглушить её, пока она не подняла крик, и кто-нибудь не обнаружил тоннель, — говорит черноволосый Воин.

Хром тоже появляется рядом со мной.

— Нет, лучше используй вещество, которое дала нам Саманта, чтобы Ника глубоко заснула. Она очень напугана.

— Что? — С бешено колотящимся сердцем я пытаюсь разглядеть, что происходит вокруг, но здесь так чертовски темно.

У одного только Эндрю есть фонарь.

Один из Воинов уже прижимает ткань к моему рту и носу. Я начинаю задыхаться и вдыхаю резкий запах, который режет лёгкие. О боже, теперь они убивают меня!

Я пытаюсь бороться, но силы меня оставляют, и мой разум уже собирается отключиться. Как парализованная, я повисаю на руках у Эндрю, веки наливаются свинцом.

— Успокойся, Ника, с тобой ничего не случится, я обещаю.

Пожалуйста, пусть это будет просто кошмарный сон, и разбудите меня, наконец…

В мои путанные сны проникают мужские голоса…

— Осторожно, береги голову.

Эндрю?

— Спасибо, что подобрал, Рок, этот шаттл действительно полезен, мне совсем не хотелось бы сейчас тащиться через полпустыни к монорельсу.

Это, случайно, не голос Воина по имени Джекс? И почему так темно?

— Так что на самом деле произошло?

— Я хотел вас предупредить, но очнулся слишком поздно, вы уже были в канализации, и радиосвязь прервалась. К счастью, тут был шаттл, и мне удалось поднять сумятицу, с подходящим транспортом до города рукой подать.

Этот голос мне не знаком…

— Расскажи всё по порядку, Марк.

— У меня… есть пациент, с которым наладились хорошие отношения. Он Воин. Шторм…

Шторм! Моё сердце начинает биться быстрее, но я всё ещё не могу открыть глаза. Я чувствую себя словно в невесомости.

— Шторм услышал разговор, когда я последний раз связывался с вами. Я должен был передать вам информацию, а он был у меня дома. Чёрт, я думал, он спит. Но он всё услышал и мне об этом сказал. Так что, Сенат был предупреждён, а у меня больше не было возможности вам об этом сообщить.

— Проклятье, да, как раз это мы и подозревали. Ваш отвлекающий манёвр был отличным.

Хром?

— Как тебе удалось сбежать, Марк?

— Шторм отпустил меня.

— Это почему?

Кто-то прочищает горло.

— Может быть, потому, что мы довольно сильно сдружились. Мы…

— Ключевые слова «довольно сильно». — Снова Джекс. — Может, это Шторм причина того, что ты чувствуешь вину перед Сэм?

Кто-то смеётся:

— Ты ещё любопытнее, чем твоя поклонница Анна, брат.

— Марк, я действительно рад, что ты здесь. А твоему любимому мы хорошенько настучим по мозгам, если случайно встретим…

Я собираю всю свою волю и открываю глаза. Я лежу на полу в помещении без окон. Повсюду крючки, петли и ленты. Господи, где я оказалась? Но затем я понимаю, для чего нужны ленты: чтобы удерживать товары на месте. Неужели, я на грузовом шаттле?

Я смотрю налево и упираюсь взглядом прямо в глаза Эндрю. Моя голова лежит на его коленях, и он гладит меня по волосам.

— Всё хорошо, Ника, мы скоро будем в Резуре.

— Сколько еще, Рок? — кричит рядом с нами рыжий. Это Хром.

— Уже иду на посадку! — доносится из кабины.

Ко мне возвращается память. Эндрю и два Воина похитили меня. Я совершенно точно в угнанном шаттле! Видимо, он ждал где-то за пределами купола.

Мои глаза сразу наполняются слезами, и я шепчу:

— Что с Айсом?

Эндрю нежно гладит меня по лицу.

— Он в порядке. Я уверен. — Он смотрит на меня почти с тоской. — У вас что-то было?

«Ты внезапно пропал, и мне было так одиноко», хочу я ответить, но не знаю, тот ли это Эндрю, которого я знала.

Одна из его бровей приподнимается.

— Он был в настоящем бешенстве, когда я тебя обыскивал.

Айс хотел мне что-то сказать. Никогда не забуду, как он беспомощно протянул ко мне руку и сказал: «Прос…»

Я всё смотрю на Эндрю, не отвечая на его вопрос. Почему-то я до сих пор не могу полностью осознать, что произошло.

Он чешет лоб и смотрит в сторону.

— Всё в порядке, это не моё дело.

— Зачем я вам?

— Ты нужна нам, чтобы предотвратить войну. Сенат планирует вторжение в Резур. На карту поставлено бесчисленное количество жизней. Сенатор Фримен не захотел вести с нами переговоры, и мирного решения не предвиделось. Поэтому, к сожалению, ты — наш единственный рычаг давления.

— Эндрю… — Я поднимаю руку, и он прижимает её к своей щеке.

Он вырвал меня из золотой клетки. Я хотела сбежать из этой тюрьмы навсегда, но теперь мне страшно. Вот бы Айс был со мной.

— Здесь меня зовут Джулиус. Джулиус Петри, — мягко говорит он, — но ты по-прежнему можешь называть меня моим старым именем. Жители Резура теперь знают, что я сын сенатора. Вначале я держал это в тайне.

Понятно…

— Они будут меня ненавидеть.

— Они ничего тебе не сделают. И я знаю, что ты не такая, как твой или мой отец. Ты похожа на меня. — На его губах появляется улыбка, и он целует мою руку.

Я узнаю человека, который когда-то заставил моё сердце трепетать. Обольститель и любовник, с которым у меня был мой первый раз. Но теперь я люблю другого. По крайней мере, я так думаю, потому что мы все-таки не так давно знакомы. На самом ли деле Айс в порядке? Что сделает отец, когда узнает, что он не достаточно хорошо обо мне заботился?

— Почему ты перешёл к ним? — спрашиваю я Эндрю.

Тут шаттл начинает дёргаться и приземляется, Воин рядом со мной встаёт, чтобы открыть дверь.

Эндрю остаётся со мной на полу.

— Мой отец казнил мою мать, как ты, наверное, знаешь, за то, что она сочувствовала повстанцам.

— Боже мой, я совсем забыла об этом!

Эндрю был ещё наполовину ребенком. История быстро разошлась, не только горожане были в ужасе, но и мой отец выглядел шокированным.

Эндрю нежно улыбается.

— Тебе так повезло, что твоя мать жива, и тебе даже можно её навещать. В твоём отце больше сердечности, чем в моём. В конце концов, он убил только любовника твоей матери.

— Что? — У меня перехватывает дыхание.

— Ну, её телохранителя, с которым у неё были отношения. И от которого родилась твоя сводная сестра. Он ведь был из Ройал-Сити, да? Там, если не брать солдат, мужчин насильно не стерилизуют, потому что женщины пользуются имплантатами, предотвращающими беременность.

Первый раз об этом слышу. Всё, что я знаю, это что её телохранитель не был Воином. Иногда она говорила о нём.

Эта новость поразила меня сильнее, чем похищение.

— Я понятия не имела, — слабым голосом говорю я. — Я всегда думала, что моя сводная сестра была зачата намеренно, мама нашла анонимного донора спермы.

Эндрю со вздохом закрывает глаза:

— Чёрт, я не хотел, чтобы ты узнала об этом так.

Внезапно Джекс склоняется над нами и усмехается:

— Эй, голубки, мы на месте.

Эндрю помогает мне встать, потому что мои ноги всё ещё кажутся ватными, и обнимает меня.

Я держусь за него и решительно говорю:

— Расскажи мне всё, что знаешь. Я так устала от лжи.

— Расскажу. Но сначала я покажу тебе Резур.

Глава 7. Новые и старые лица

Пирамида!

С открытым ртом я иду по городу аутлендеров, который расположен в бывшем отеле. Комплекс огромен и снаружи кажется, что он состоит из одного только стекла. Внутри огромный зал высотой в несколько этажей, на этажах находятся жилые помещения. Это прямо город из сказки. Также есть регистрационная стойка, на которой я должна отметиться. Вернее, Эндрю делает это за меня, а затем мы поднимаемся в стеклянном лифте на пятый этаж.

Ого, я бы никогда не поверила, что аутлендеры такие прогрессивные. И они действительно не мутанты — они выглядят совершенно нормальными, пусть даже и слегка «потрёпанными». Эндрю объясняет мне, что многие заболели или умерли из-за заражённой воды.

Я сразу начинаю чувствовать вину. У нас в Уайт-Сити всё хорошо, у нас самый лучший уход, который только можно пожелать. Но что важнее: свобода или здоровье? Я бы хотела и то, и другое.

— А радиация действительно настолько низкая, что больше не вредна? — спрашиваю я, когда мы выходим из лифта и заходим в помещение больницы; Эндрю говорит, что мне нужно пройти несколько тестов.

— Здесь ты в безопасности. В воздухе больше нет вредной радиации. Хотя, в некоторых местах, вероятно, не стоит рыть землю руками. Но в Резуре мы убирали землю. Едим мы в основном мясо бизонов — крупных рогатых животных, на которых охотимся в зоне с низким уровнем радиации, а то, что мы выращиваем, растёт на незагрязнённой почве.

Оборудование в больнице не такое современное, как в Уайт-Сити, всё выглядит менее стерильно, в коридоре со стен отслаивается краска, тут заметен возраст здания.

— Вероника! — внезапно выкрикивает какая-то молодая женщина, когда мы входим в больничную палату.

Женщина стоит рядом с черноволосой девочкой перед большим наклонным окном. Я сразу узнаю её, одетую в джинсы и футболку, и рада видеть знакомое лицо.

— Мираджа! — Пока мы обнимаемся, я вспоминаю, почему она попала в тюрьму. — Так это правда — ты перешла на сторону повстанцев.

Мираджа вздыхает и гладит меня по спине.

— Я случайно услышала разговор между твоим отцом и сенатором Фрименом, который не предназначался для моих ушей. Речь шла о плантациях и о царящих там бесчеловечных условиях. У них кончались рабы. Тогда твоему отцу пришлось убрать меня с дороги.

Я закрываю рот рукой и меня начинают сотрясать рыдания.

— О боже, я не знала.

Сколько раз я уже произносила эту фразу? Да что я вообще знала?

Я снова обнимаю Мираджу.

— Мне так жаль. Если бы я только знала, почему тебя посадили…

— … то тоже могла оказаться в тюрьме, — добавляет она.

Я отрываюсь от неё и растираю виски. От всех этих новостей начинает болеть голова.

Эндрю на мгновение кладет руку мне на плечо:

— Обо всём поговорим позже, и тогда ты многое поймёшь. А сейчас надо подумать, как действовать, чтобы предотвратить войну.

Я слабо киваю, но могу смотреть только на Мираджу. Из-за моего отца ей пришлось пройти через ад. Я знала, что её перевели в программу «Сервы», и не хотела смотреть шоу, чтобы не видеть, как она будет страдать.

У меня сдавливает грудь, кружится голова. Я восхищаюсь тем, насколько сильной Мираджа выглядит.

— Я хочу тебя кое с кем познакомить, — говорит она, указывая на девочку рядом с собой. Ей, должно быть, лет двенадцать. — Это Киалада.

Малышка протягивает мне руку. Своим красивым личиком и длинными чёрными волосами она очень похожа на мини-версию Мираджи.

— Привет, — говорит девочка, — мои друзья зовут меня Киа. Сейчас я живу с Мирой и Хромом, но я не называю их мамой и папой. Тем не менее, мы одна семья.

Маленькая девочка болтает, а я могу только смотреть на неё и улыбаться. Её глаза невероятно голубые, а волосы такого насыщенного чёрного цвета, которого я никогда раньше не видела.

Когда она заканчивает свой монолог и просто выходит из комнаты, Мираджа мечтательно смотрит ей вслед.

— Прими её такой, какая она есть. Маленький сорванец.

— Так ты действительно в отношениях с Воином? — спрашиваю я.

Мираджа кивает и широко улыбается. Свет в её глазах говорит мне обо всём.

Вдруг она поворачивает меня за плечо:

— А вот и Саманта, она тебя осмотрит.

В комнату входит женщина с высоко забранными волосами и в белом халате. У неё пышная фигура и приветливое лицо. Улыбаясь, она протягивает мне руку:

— Здравствуйте, я доктор Уокер. Если позволите, я хотела бы вас осмотреть.

Я просто киваю, потому что меня переполняет её тепло. Так много прекрасных людей в одном месте — это снова вызывает у меня слёзы.

— Садитесь, пожалуйста, — Доктор Уокер указывает на стул, и я сажусь.

Затем она измеряет моё кровяное давление, осматривает рот и глаза, задаёт мне несколько вопросов и наконец берёт у меня кровь.

— Кончик иглы у шприца может быть немного тупым, поскольку нам приходится использовать её много раз. Но не волнуйтесь, она стерильна.

Укол чувствуется немного сильнее, чем обычно, но на самом деле мне не больно.

— На этом всё. Если почувствуете себя нехорошо, приходите ко мне в любое время, — с этими словами она покидает нас, потому что ей нужно заниматься с Марком.

— У Саманты много дел, — шепчет мне Мираджа. — К сожалению, врачей очень мало. Хорошо, что её бывший коллега тоже здесь. Он тоже смог бежать из Уайт-Сити. Саманта и Марк работали вместе. Думаю, они снова станут хорошей командой.

Я делаю глубокий вдох и спрашиваю:

— Она тоже была невиновна?

Мираджа кивает.

— Она не убивала брата Джекса. Сенатор Фримен заказал убийство. Когда Седрик выжил после взрыва гранаты, коллега Фримена Тони Грир лично позаботился о его кончине.

Я знаю Тони! По крайней мере, я так думала.

— Мистер Грир… по поручению… — я качаю головой.

Если все эти люди говорят правду, — а я это чувствую, — я тоже могла бы вскоре стать одним из таких коррумпированных и отвратительных членов Сената. Теперь я понимаю, почему мой отец настолько холодный человек. У члена режима не может быть сердца. По крайней мере, не следует показывать его внешнему миру. Но я бы попыталась сохранить свою человечность и внести некоторые улучшения.

В следующие несколько часов я узнаю столько людей и веду так много разговоров, что у меня закипает мозг. Эндрю, Мираджа и я сидим с мэром этого города в комнате для допросов в подвале. С нами Воины Джекс и Хром, а также доктор Марк Ламонт. Ему только недавно удалось сбежать из Уайт-Сити. Это Шторм выдал его, как я краем уха услышала в шаттле. Вероятно, об этом и говорилось в беседе с отцом, когда Воин приходил к нам весь такой обезумевший.

Шторм и доктор Ламонт, должно быть, были действительно близки, и всё же Воин, всегда верный режиму, и тут его не предал.

Однако передо мной есть два исключения.

Я смотрю на доктора Ламонта — он подавленный, и ещё плохо держится на ногах. Он часами бродил по канализации в поисках вырезанных символов, которые Джекс оставил там на случай, если доктору однажды придётся бежать. Ему потребовалось много времени, чтобы обнаружить секретный туннель, ведущий из купола. Затем он навсегда бежал через палящий зной пустыни и потерял сознание недалеко от города. Когда кто-то нашёл его и отнёс в лазарет, было слишком поздно предупреждать Эндрю, Джекса и Хрома. Они уже давно были под городом и разминулись с доктором. Все трое ехали через пустыню на своего рода скоростном поезде, а доктор преодолел длинный путь пешком. К сожалению, у доктора не было возможности отправить сообщение перед тем, как он сбежал.

Мэр Форстер задаёт мне бесчисленное количество вопросов, но на некоторые, к сожалению, я ответить не могу. В основном это вопросы о планах Сената.

Эндрю всегда сидит рядом со мной и утверждает, что я действительно не причастна ко многим вещам, он быстро это понял.

— Ты шпионил за мной? — задохнувшись от возмущения, спрашиваю я.

— Без злого умысла, Ника. Я просто хотел знать, как ты ко мне отнесёшься. — Он берёт мою руку и слегка пожимает её. — Ты так сильно отличаешься от своего отца. Ты честная и добрая. Думаю, твой отец никогда не станет учить тебя быть сенатором, поверь мне, потому что он это понимает. Ты больше похожа на мать.

Я чувствую, как земля уходит у меня из-под ног. Шаг за шагом я понимаю, что вся моя жизнь была сплошной ложью.

У меня вырываются рыдания, и Эндрю обнимает меня.

— Если отец знал, что меня хотят похитить, почему он это допустил? Даже если он такой бессердечный, я не понимаю. Обычно он очень строго меня охраняет.

— Очевидно, он реализует план, который для него важнее, чем вы, — говорит Эндрю, и остальные соглашаются.

— Если бы я только знала, какой! — И если бы только знала, был ли Айс во всё посвящён… Не уверена, что смогла бы его простить. — Есть ли для вас смысл связываться с Сенатом и использовать меня как рычаг? — Я боюсь, что отец принесёт меня в жертву. «Нам всем придётся принести жертву», так он сказал Айсу…

Внезапно на столе перед мэром трещит рация, и какой-то человек представляется как мистер Хэттфилд.

— Что случилось? — спрашивает Форстер.

— Наши разведчики заметили двух хорошо вооружённых Воинов, идущих к Резуру. Они не из наших, и не выглядят так, будто у них добрые намерения.

— Чёрт побери! — Джекс вскакивает, Хром и Эндрю делают то же самое. — Мы займёмся этим.

Мэр даёт своё согласие, но, прежде чем Воины выходят из комнаты, Хром целует Мираджу и говорит:

— Ты охраняешь нашу гостью, котёнок.

Потом они уходят.

Я вижу страх в глазах Мираджи.

— Хорошо, что Киа уехала из города и несколько дней будет охотиться с Мэттом на зубров.

Она очень любит малышку. И любит своего Воина.

Я тоже боюсь. А вдруг Айс — один из тех двоих, кто приближается к Резуру? Нет, точно нет, он же не солдат.

Мираджа смотрит на меня большими глазами, пока мэр по радио связывается с остальными.

— Ты не пленница, — говорит она. — Я буду присматривать за тобой ради твоей безопасности.

Похоже на то, как было раньше. И всё же всё по-другому.

Мираджа уже два часа трясётся за Хрома и остальных, а мы с мэром продолжаем сидеть в изолированном подвале пирамиды и пытаемся что-нибудь съесть. Но еда, стоящая на подносе, меня не привлекает, я напряжённо слушаю радиосообщения.

Джекс подозревает, что двое Воинов составляют своего рода авангард, чтобы шпионить за ситуацией или вернуть меня. Вдруг он сообщает, что одного Воина застрелили, другому удалось скрыться.

— Мы нашли два рюкзака со взрывчаткой. Должно быть, сбежавший Воин сбросил, чтобы двигаться быстрее.

— Взрывчатка! — глаза Форстера расширяются. — Они собирались напасть!

— Сэр, мы сейчас с убитым солдатом. Он… ещё жив! Хром отвезёт его в больницу.

Я вскакиваю.

— Мне нужно его увидеть! — Что, если это Айс? — Пожалуйста, мне нужно знать, кто он!

— А что со вторым парнем, куда он подевался? — спрашивает Форстер в рацию, игнорируя меня.

— Марк смог перепрограммировать мой хэндиком, — говорит Джекс, — так что на радаре есть сигнал от его чипа. В данный момент он удаляется от города. Я со своей группой продолжаю погоню. Тем не менее надо усилить охрану у входов и предупредить людей. Все должны оставаться в своих домах!

Форстер кивает и заканчивает разговор. Затем он поворачивается ко мне и Мирадже.

— Что ж, давайте посмотрим на солдата.

Доктор Саманта Уокер и доктор Марк Ламонт уже ждут в коридоре прибытия Воина, когда мы подходим к больнице. Вскоре после этого прибегает Хром в сопровождении двух фельдшеров с носилками. На них лежит…

— Это Шторм. Воин, который разговаривал с моим отцом!

В первый момент меня охватывает безграничное облегчение. Это не Айс, слава богу!

Шторм отрезал косички — теперь его волосы всего несколько миллиметров длиной. Но я всё ещё могу узнать его по светло-карим глазам. Он смотрит на меня, пока мужчины несут его мимо.

— Шторм! — Марк проталкивается мимо Саманты и помогает носильщикам уложить Воина на раскладную кровать.

Обнажённая грудь Шторма залита кровью, а через плечо и туловище по диагонали наложена повязка. И ткань уже пропиталась. Всё выглядит плохо.

— Пуля попала ему в руку и вошла в тело, — объясняет один из медработников, молодой человек с рыжими волосами. — По-видимому, не слишком глубоко, и левое лёгкое, вероятно, не повреждено, иначе он бы давно умер.

Для меня это похоже на прицельный выстрел мимо защитного жилета. Должно быть, его подстрелил один из Воинов Резура. Дыхание Шторма хриплое, по губам течёт кровь.

— Марк, — шепчет он и устало поднимает руку.

Светловолосый доктор гладит его бритые волосы и берёт за руку, по лицу текут слёзы.

— Не разговаривай. Всё будет хорошо.

Шторм кашляет кровью.

— Прости, я был слеп и глуп… должен был тебе поверить. Когда я посмотрел видео… пожалел обо всём… хотел узнать, в порядке ли ты. Вот почему я пошёл на это задание. Новая кровь течёт из его рта, и он опускает веки. — Люблю тебя…

— Шторм! — кричит Марк.

Хром трясёт Шторма за плечо.

— Зачем ты пришёл сюда?

Но Воин не отвечает.

Марк вытирает глаза тыльной стороной ладони.

— Его немедленно надо оперировать!

— Операционная готова, — говорит какой-то седовласый мужчина, и вместе они толкают Шторма в другую комнату.

Затем Хром получает сообщение по рации. Это Джекс. Он и его группа окружили второго Воина. Он укрылся в подвале развалин, и они пока не могут добраться до него, потому что никак не найдут среди руин проход.

Хром облегчённо вздыхает.

— Хорошо, пока Резур в безопасности, — затем он поворачивается к Мирадже. — Отведи Веронику к нам. Если ситуация изменится, я немедленно дам знать.

— Хорошо, — Мираджа обнимает его, и они целуются. — Береги себя.

Когда он убегает, я вижу, что он слегка прихрамывает.

— Что с его ногой?

— Недавно задело осколком, когда взорвался завод по производству этанола. Я чуть не потеряла его. — По её лицу видно, что она бы этого не пережила. Затем она улыбается мне. — Идём, я покажу тебе, где мы живём.

— Здесь, в этом здании?

— Нет, чуть дальше строится новый жилой комплекс. Пока что наш дом — единственный, который заселён. Там очень тихо. Мне это нравится.

— А как насчёт связи?

Аутлендеры до сих пор не связались с Уайт-Сити. Переживает ли отец за меня? И что с Айсом?

Мираджа качает головой.

— Для этого нам нужен Марк, он наш технический гений. Надо дождаться окончания операции.

Когда мы спускаемся в стеклянном лифте, Мираджа говорит мне, что я могу остаться в комнате Киа, пока та не вернётся с охоты на бизонов.

— Потом подумаем, что делать, если Сенат встанет в позу.

Догадывается ли она, что я не хочу возвращаться?

— Пока мне не приходится спать на голом полу, всё в порядке.

Мы с Мираджей улыбаемся друг другу. Я так счастлива, что она снова со мной, даже если сейчас обстоятельства совсем другие.

Вечером я сижу с Мираджей на веранде их уютного домика. Он крошечный по сравнению с двумя этажами, которые занимаем мы с отцом, но намного уютнее. Мираджа попыталась разбить небольшой сад — в нём ещё ничего не растёт, пока это только полоски земли, разделённые камнями размером с кулак. Он огорожен высоким забором из деревянных реек, чтобы соседи, которые вскоре появятся, не могли заглянуть на территорию.

Над забором выступает освещённая вершина пирамиды, а над ней сверкают звезды. С тех пор, как уселась на скамейку, я только и смотрю на небо, так же, как во время прогулки по улицам с Мираджей не могла насытиться солнцем. Лучи ласкали мою кожу, я чувствовала жизнь.

Я всегда мечтала увидеть небо, и теперь не могу оторвать от него глаз. Оно такое красивое. И может быть разного цвета — сейчас оно чернеет, наступает ночь. Наконец-то полная темнота.

Мираджа поставила передо мной чай и печенье и накинула мне на плечи плед. Поскольку мы обе почти одного роста, она подарила мне шорты и футболку, и в удобной одежде я чувствую себя намного комфортнее, чем в дизайнерских костюмах. Я чувствую себя свободной.

Я глубоко вдыхаю теплый ночной воздух и слушаю звуки насекомых. Для полного счастья мне не хватает только Айса.

После того, как доктор Ламонт вышел из операционной, мэр по радиосвязи попросил нас с Мираджей немедленно приехать к шаттлу.

Марк — как доктор разрешил себя называть — установил из кабины связь с Уайт-Сити. Мне разрешили поговорить с отцом. Я объяснила ему, что, пока Сенат будет сотрудничать, со мной всё будет в порядке, и что один из присланных им Воинов уже застрелен.

— Пожалуйста, не посылайте больше солдат в Резур, — сказала я. — Люди не хотят войны, они хотя справедливости.

— Нам нужно время, чтобы подумать. Мы свяжемся с вами завтра, — холодно ответил отец и оборвал связь.

Время, чтобы подумать? Я была шокирована и разочарована одновременно. Я больше не хочу его видеть. Моё сердце колотится от гнева, когда я представляю его лицо. Но я очень скучаю по Айсу.

Я представляю, что бы он сейчас делал, если бы мы жили здесь. Конечно, он не сидел бы тут со мной, а вместо этого стал бы искать незваного гостя с Джексом и Хромом. Неважно — зато потом он пришёл бы ко мне, и мы любили бы друг друга до рассвета.

— Если будешь долго сидеть на улице, вскоре на тебя налетят москиты, — с улыбкой говорит Мираджа.

— Что такое москиты? — Как-то раз мне встречалось в книге это название, но сейчас я не могу вспомнить, о чём шла речь.

— Это летающие насекомые, которые втыкают свои носики в твою кожу, чтобы высосать кровь.

Я, должно быть, выгляжу очень напуганной, потому что Мираджа хохочет, держась за живот:

— Не волнуйся, они безобидные и крошечные, но их укусы могут вызывать зуд.

Ах, она имеет в виду комаров! Сенат использует химические средства, чтобы эти гадкие насекомые не могли плодиться в Уайт-Сити. Они всегда находят способы проникнуть внутрь купола. Прямо как крысы и кошки, которые живут в канализации.

— Значит, мне нужно выбирать между небом и зудом? — спрашиваю я с улыбкой, и Мираджа кивает. — Хорошо, тогда я выбираю небо. Я останусь ненадолго, если можно.

— Конечно. — Она встаёт. — Я иду спать и беру с собой рацию. Если что-то изменится, Хром сообщит. А пока здесь ты в безопасности.

— Именно так я себя и чувствую.

— Спокойной ночи, — говорит Мираджа и открывает дверь внутреннего дворика.

— Спокойной ночи. И спасибо, что позволила пожить у тебя.

Мираджа смотрит на меня с улыбкой:

— Очень приятно снова с тобой пообщаться.

Глава 8. Новые откровения

Ещё несколько минут я восхищаюсь звёздами. Или уже прошли часы? Не знаю. Когда я наконец заставляю себя пойти в дом, мне кажется, что кто-то шепчет моё имя.

Я останавливаюсь перед дверью патио.

— Вероника, я здесь, у забора, — снова доносится голос.

Я замираю и смотрю на забор. В нём есть дверь, которая медленно открывается.

— Эндрю? — шепчу я, чтобы не разбудить Мираджу. Уверена, она уже спит. — Это ты?

Не представляю, кто ещё может сюда прийти. Что ему надо так поздно?

Я крадусь через сад к двери в заборе. Как только я до неё дохожу, она полностью открывается, и…

— Айс!

Он тут же зажимает мне рот рукой.

— Ш-ш-ш, не так громко — нельзя, чтобы меня обнаружили.

Он тянет меня за забор, и я задеваю одну из реек тыльной стороной кисти, царапая кожу о торчащий гвоздь. Но мне не больно, я этого почти не замечаю, потому что очень счастлива.

— Я думала, что больше никогда тебя не увижу.

От радости я прыгаю на него, и он подхватывает меня под ягодицы. Как чертовски приятно снова это чувствовать.

Айс сразу же набрасывается на меня с бурными поцелуями.

— Я тоже скучал по тебе, детка. Но теперь я здесь, и я тебя спасу.

— Меня не нужно спасать, я не пленница. — Я вглядываюсь в его лицо в темноте. Свет от окон пирамиды отбрасывает на нас слабый отблеск. Интересно, Айс скучал по мне или по нашему сексу? — И, кажется, я не хочу отсюда уезжать.

Он закрывает глаза.

— Из-за того блондина?

Я сразу понимаю, что он имеет в виду Эндрю, и усмехаюсь:

— Нет, потому что здесь я впервые чувствую себя по-настоящему свободной. Всё равно отцу на меня наплевать, зачем мне быть рядом с ним?

Продолжая крепко держать, Айс ставит меня на землю и тянет за дерево.

— Но мне надо уходить, за мной охотятся. Они застрелили Шторма.

— Нет, он выжил и перенёс операцию. Насколько я знаю, его жизнь вне опасности. Что тебе здесь нужно? Вернуть меня?

На его плече висит винтовка, в кобурах пистолеты, и ещё есть оружие в защитном жилете. Я никогда раньше не видела его полностью вооружённым. Его облик внушает трепет, но мне он почему-то кажется весьма сексуальным.

— Сенат приказал Шторму и мне шпионить за Резуром. Я должен был притвориться, что сбежал к тебе, пока Шторм оставался бы в тени и закладывал взрывчатку. Потому твой отец и допустил похищение — чтобы всё выглядело максимально реалистично. Но нас обнаружили в пустыне вместе со взрывчаткой, и план провалился.

Я вцепляюсь пальцами в его руку.

— Вы должны были взорвать Резур?

— Да, но сначала я бы вытащил тебя отсюда.

У меня кружится голова, перехватывает дыхание. Айс смог бы убить всех людей здесь?

Я совсем забыла, кто он, для чего создан.

— Ты должен был притвориться, будто дезертировал из-за меня? Кто мог такое придумать? Похоже, кто-то знал, что мы…

О боже, не может быть. Или может? Разве Айс только что не сказал, что меня похитили с согласия отца?

Он фыркает.

— Твой отец знал.

— Что? — выдыхаю я.

Айс кладёт руку мне на затылок и прижимает меня к своей груди.

— Он узнал о нас и шантажировал меня.

О боже… головокружение усиливается. Даже представлять не хочу, что могло произойти, если бы меня не похитили.

Айс постоянно оглядывается и заметно нервничает.

Я глубоко разочарована, грудь сдавливает тупая боль. Все меня используют. Резур, чтобы предотвратить войну, — с чем я ещё могу как-то смириться, — а мой отец, чтобы войну начать. И в центре — Айс, который тоже принимает участие в игре.

— Ты мог сбежать со мной, когда узнал, что меня собираются похитить! — Жаль, что я не могу это прокричать!

Я отхожу от забора и бросаюсь в поле за домами, чтобы Мираджа не проснулась, если я не сдержусь.

Айс догоняет меня и тянет обратно к деревьям.

— Думаешь, всё это было легко для меня? Я голову сломал, как нам с тобой выпутаться из этой ситуации. Твой отец заверил меня, что с тобой ничего не случится, потому что радиация больше не опасна, а повстанцы нуждаются в тебе как в рычаге воздействия.

Неужели отец пошёл на это так легко? И разве он знал о радиации? Конечно знал, он знал всё, а я ничего не знала!

Айс понижает голос и гладит меня по лицу.

— Я чуть не умер от страха за тебя. Когда я смотрел то видео, впервые почувствовал надежду и хотел пойти с вами или просто увязаться следом. Но затем Воины вырубили меня, и мне снова пришлось изменить свои планы.

— Это правда? — шепчу я.

В памяти всплывает его беспомощный вид, протянутая рука, и как он сказал: «Прости…».

— Мне было чертовски сложно отпустить тебя. Я всё ещё чувствую себя твоим телохранителем. — Он нежно целует меня и крепко обнимает.

Всего лишь телохранителем? Не больше?

— Шторм поклялся не причинять тебе вреда, но у него и так были свои планы. Он просто хотел снова увидеть доктора, которого предал. Ему было очень плохо.

Я помню, как они смотрели друг на друга, когда Шторма привезли в больницу. Между ними заметна глубокая связь. Настоящая любовь.

— В любом случае, ты должен был сказать мне правду, — добавляю я мягче.

Я не могу злиться на Айса, потому что он делал всё это, чтобы меня защитить.

— Твой отец убил бы нас обоих. Он знал о наших отношениях.

Так и было бы.

— Как он узнал?

Айс берёт мою правую руку и ощупывает её.

— Где-то под кожей на внутренней стороне плеча у тебя есть передатчик.

— Что? Я ничего об этом не знаю!

И почему именно там, а не на шее, как у Воинов?

— Конечно ты ничего не знаешь. Похоже, он у тебя с рождения. Твой отец сказал, что это своего рода защитная мера на случай похищения.

Мне делается дурно.

— Больше похоже на средство слежения за мной. — Чем отец всегда и занимался.

Вот почему имплантат вживлён там, где никто не догадался бы его искать.

— И именно поэтому я смог найти тебя здесь. — Айс указывает на небольшое устройство на своём запястье.

Я судорожно ощупываю свою руку и, кажется, чувствую шишку глубоко под кожей.

— Вырежь из меня эту чёртову штуку! — я показываю Айсу место, и он прощупывает мышцы.

Не могу поверить, что всю жизнь во мне был передатчик.

— Пока нельзя. Возможно, он перестанет работать. Тогда твой отец поймёт, что что-то не так, и пошлёт войска. Сначала надо выяснить, как доставить тебя в безопасное место. К тому же передатчик сидит очень глубоко, это слишком опасно, рана может воспалиться.

— А как же люди, которые живут здесь? Если мы уйдём, и я не вернусь в Уайт-Сити, Сенат тоже пошлёт войска.

Вероятно, Сенат сделает это в любом случае, но у меня ещё остаётся крошечный проблеск надежды.

Айс прижимает меня к своему твёрдому телу и шепчет:

— Для меня значение имеешь только ты.

На сердце становится тепло.

— Здесь есть люди, которые мне очень дороги.

— Как тот Эндрю? — спрашивает он сразу.

Я киваю.

— Мы всегда хорошо ладили, и у нас похожее прошлое.

— Я заметил, как он смотрел на тебя, и… касался. Это он был у тебя первым?

— Да. — Я улыбаюсь и взъерошиваю ему волосы. — А теперь мы просто хорошие друзья. Но здесь так много прекрасных людей: Мираджа, её приёмная дочь и многие другие. Это не звери, а нормальные люди. Миролюбивые люди. Я не хочу, чтобы с ними что-нибудь случилось.

Я прислоняюсь головой к груди Айса, чтобы собраться с мыслями. Его знакомый запах помогает мне расслабиться. С Айсом мне хорошо.

— Куда ни глянь, всё плохо, — вздыхаю я глубоко. — Что отец обещал, если ты меня вернёшь?

— Если я сделаю то, что он велит, мы оба останемся в живых, и он предоставит мне особую должность.

Я закрываю глаза.

— А что он собирается сделать со мной?

— Отправит к матери.

Мне хочется в это верить, но я больше не доверяю отцу.

— Почему он не запретил мне общаться с тобой, когда вернулся из Нью-Ворлд Сити?

— Вероятно, из-за случившихся волнений не успел считать твой передатчик. Кто знает, чем бы всё обернулось в противном случае. Может, он немедленно казнил бы меня. А так я был ему полезен.

— Наверное, он догадался обо всём за завтраком — я выдала себя тем, что не хотела возвращаться в Нью-Ворлд Сити без тебя. Скорее всего, тогда он и просмотрел данные передатчика.

Айс кивает.

— Возможно. Он показал мне их на мониторе. Те датчики в доме не все датчики дыма, некоторые используются для наблюдения. Он мог точно отследить, как долго и где мы были вместе, когда ты заботилась обо мне и… когда мы были в ванной… ну, ты понимаешь.

У меня скручивает желудок, к горлу подступает желчь.

— Что именно он видел?

— Ничего такого, детка. На плане этажа мы выглядели как две точки.

Я шумно выдыхаю.

— Слава богу, я думала, он видел детали.

Я снова вспоминаю слова отца, когда Айс вышел из кабинета: «Нам всем придётся принести жертву». Отец говорил обо мне. Что он жертвует мной ради всеобщего блага. Но чьё благополучие он имел в виду на самом деле? Конечно же, только своё и режима. В городе, наверное, ужасные волнения, рано или поздно народ выступит против Сената. Я знаю отца и других — они уже разрабатывают план, как преподать жестокий урок, чтобы предотвратить свержение.

— Что нам теперь делать? — шепчу я.

Я никогда не чувствовала такого отчаяния.

— Мне снова нужно спрятаться. Я вырезал свой передатчик и прилепил его к шкуре бродячей собаки. Поисковая группа наверняка уже давно догадалась, что я их обдурил.

Он потирает шею и снова оглядывается, но вокруг никого нет. Во всяком случае, для меня — вокруг темно, хоть глаз выколи. У Айса зрение намного острее.

— Покажи, — прошу я его.

Он приседает. В тусклом свете фонаря я вижу под линией роста волос тёмные пятна. Кровь. Ранка уже затянулась, корочка сухая.

— Что ж, если даже ты сама не знала о своём передатчике, уверен, что аутлендеры тоже не знают, — говорит Айс, вставая.

Я мотаю головой.

— Ладно, для начала давай спрячемся где-нибудь в руинах, а ещё лучше — в этом жилом массиве. Похоже, тут только один дом заселён.

— Так и есть. — Об этом мне сказала Мираджа.

— Они определённо будут меньше всего искать нас в непосредственной близости.

— Можно я быстренько напишу Мирадже соо…

— Т-с-с! — Айс наклоняет голову. — Радиосообщение…

Моё сердце бешено колотится. Он слышит, что Мираджа получает сообщение?

— Они обнаружили собаку с моим передатчиком. Уходим. — Он хватает меня за руку, и мы вместе бежим вдоль забора сквозь тёмную ночь.

Дом в конце улицы не такой обустроенный, как дом Мираджи, но на кухне есть стол со стульями и даже место для готовки. Об этом мне рассказывает Айс, потому что сама я ничего не вижу.

— Может быть, включим свет? — спрашиваю я, когда он подхватывает меня на руки и несёт по дому.

— Пока нельзя, сначала нужно закрыть окно.

Айс кладёт меня на что-то мягкое, возможно, на матрас. Затем я слышу, как он что-то делает рядом со мной, и минут через пять включает фонарик.

Мы в маленькой спальне, где стоит одна только кровать. Перед единственным окном Айс прикрепил тонкий деревянный лист. Несколько таких листов прислонены к стене, ещё я вижу чемодан с инструментами и ведро с краской.

— Как ты смог прикрепить заслонку?

Айс шевелит перед моим носом большим пальцем, на котором виден тёмный отпечаток.

— Пальцем протолкнул гвозди через дерево.

Я показываю ему тыльную сторону кисти, где у меня царапина.

— К сожалению, моя кожа не такая крепкая, мне от гвоздя досталось.

Айс внимательно осматривает длинную царапину, которая, к счастью, больше не кровоточит.

Он заботится обо мне. Он меня защищает. А вдруг он чувствует ко мне больше, чем признаёт? Он так сильно мне нравится, что порою мне самой трудно в это поверить. Я рада, что он со мной и что всё, что стояло между нами, прояснилось.

Увижу ли я когда-нибудь снова отца? Я не скучаю по нему, нисколько. Но скучаю по Мэри. И, конечно же, по маме и сводной сестре. Мама будет ужасно волноваться, когда узнает о моём исчезновении. Если узнает…

Айс откладывает оружие и защитный жилет и предлагает мне попить из фляжки.

Я с благодарностью отказываюсь, потому что у меня в животе всё ещё булькает чай.

Мираджа… она тоже будет волноваться. Хотела бы я ей всё рассказать. Может, схожу к ней, когда Айс уснёт. Мой поспешный побег не останется без последствий. Я должна вернуться, самое позднее завтра, потому что, если мой отец попросит поговорить со мной, а меня там не будет, он может отдать приказ о нападении.

Айс оставляет мне фонарик и идёт в ванную. Я слышу шум воды.

— Мираджа сказала, пока лучше не пить воду из-под крана, — кричу я. — В Резуре установлен фильтр, который удаляет тяжёлые металлы, но он пока не справляется с необходимым объёмом. Поэтому очищенную воду копят в резервуарах, которые находятся в пирамиде, и каждый житель может ежедневно набирать её себе оттуда, чтобы пить.

Айс тут же появляется в дверях.

— Тихо, если поблизости окажутся Воины, они нас услышат.

Я зажимаю рот рукой. Чёрт, совсем забыла об этом. Я не привыкла быть с мужчиной, у которого гораздо более развитые органы чувств, чем у меня.

Айс снял футболку и ботинки, на нём только брюки. Его влажный торс мерцает в тусклом свете фонарика, который я направляю на него. Когда Айс идёт к кровати, я замечаю, что один раз его слегка мотнуло.

Он бросается на матрас рядом со мной и растягивается на спине.

— Как же хорошо…

Очевидно, он всё ещё слаб после отмены. Наверняка, ему трудно было прятаться весь день на палящей жаре и ускользать от поисковой группы.

Я кладу фонарик на прикроватную тумбочку рядом с пистолетом, чтобы луч света падал на потолок и мягко освещал комнату, и внимательно смотрю на лицо Айса. Он закрыл веки, его ресницы подобны чёрным полумесяцам. Я глажу его длинную прямую переносицу, обрисовываю контуры губ и поросшую щетиной щеку.

Айс удовлетворённо вздыхает и поворачивает ко мне голову.

Я погружаю пальцы в его мягкие волосы и рассматриваю уши. На верхней арке есть изгиб, что придаёт ушным раковинам заострённый вид. Милые ушки.

Я спускаюсь пальцами по шее и восхищаюсь сильными мускулами, ведущими к плечам. Они очень напряжены.

— Сделать тебе массаж?

Айс открывает глаза.

— Ты серьёзно?

— Да, — с ухмылкой отвечаю я. — Похоже, он тебе необходим.

— Детка, я гораздо выносливее, чем тебе кажется, — зловеще улыбается он, и блеск в его глазах видно даже при тусклом свете.

— Ладно, — хрипло говорю я и сбрасываю ботинки с ног.

Потом сажусь к Айсу на колени. Я очень его хочу, но не хочу измотать ещё больше. Однако внезапно он совсем не кажется уставшим.

Он хватает меня за ягодицы и ласкает их через штаны, пока я разминаю его грудные мышцы. Его соски тут же твердеют, и не только соски — кое-что ещё давит на мою промежность.

— На твоей коже слишком много ткани, гораздо лучше, когда на тебе только воздух, — шепчет он.

Я смеюсь.

— Я бы предпочла, чтобы на мне были твои руки.

— Ты можешь получить это, — хрипло отвечает он.

Я соскальзываю с его колен и встаю рядом с кроватью. Айс жадно смотрит, как я медленно стягиваю футболку через голову. Затем я снимаю штаны и остаюсь только в нижнем белье.

Он опирается на предплечья и рассматривает меня.

— Ты прекрасна.

На моих щеках вспыхивает румянец. Я не привыкла к комплиментам.

— Снять с тебя штаны? Кажется, тебе в них тесновато. — Выпуклость в паху теперь просто огромная.

Усмехнувшись, Айс откидывается на спину.

— Можешь раздевать меня в любое время.

Мои пальцы слегка дрожат, когда я расстёгиваю его штаны. Появляются плотные чёрные трусы, которые полностью заполнены.

Айс поднимает ягодицы, и я стягиваю с него брюки.

Боги, он такой сексуальный! Каждый сантиметр — чистая сила, ни грамма жира, только чётко очерченные мышцы. Он выглядит так, будто может покорить весь мир, и от одного этого я чувствую себя с ним в безопасности.

Когда я кладу пальцы на резинку его трусов, он выключает фонарик и просит меня помолчать.

У меня бешено колотится сердце, я прислушиваюсь к темноте и через несколько секунд слышу, как мимо проходят несколько человек. Поисковая группа?

Когда Айс снова включает свет, я вижу у него в руке пистолет, но он кладёт его обратно на тумбочку.

— Отлично, они думают, что мы возвращаемся в Уайт-Сити. Скорее всего, здесь они нас искать не будут.

— Они так сказали? — шепчу я.

Он кивает.

Уф. Я с облегчением опускаюсь на него. Его эрекция почти исчезла, и моё желание тоже испарилось. На мгновение я действительно забыла, что Айса ищут и что мы больше не у себя дома. Рядом с ним я забываю обо всём вокруг.

— Хочешь спать? — спрашивает он. — Я покараулю.

— Это тебе надо поспать. Ты выглядишь усталым.

Я ложусь рядом с ним на согнутую руку и поглаживаю его грудь. Его тёплое тело так приятно пахнет, что мне хочется нюхать и нюхать его.

— Я слишком напряжён, — бормочет он.

— Тебе нужно немного расслабиться? — Я глажу его промежность.

— Из всех людей мне в подопечные досталась самая большая распутница Уайт-Сити, — шепчет Айс. — Как же мне повезло.

Он целует меня так неистово, что моя голова вжимается в подушку.

— Эй! — говорю я с усмешкой и толкаю его в грудь. — Я хотела, чтобы ты расслабился, так что полегче, Воин.

Он с улыбкой укладывается на спину.

— Я напряжён абсолютно весь.

— Ещё нет, — отвечаю я.

Я стягиваю с него трусы, а затем смело беру в рот головку его полумягкого члена и нежно сосу. Член немедленно поднимается, а вместе с ним и Айс, который стонет и выгибает бёдра, входя глубже в мой рот. При этом, я чувствую, что Айс предельно осторожен.

Учитывая его размер, он мог бы вывихнуть мне челюсть. При этой мысли я едва не начинаю хихикать, но не хочу шутить по этому поводу. Айс и так достаточно страдает от своего размера. Я хочу, чтобы он мог заниматься сексом, не опасаясь причинить боль. Секс должен нравиться ему так же, как и мне.

Я провожу языком по стволу, покрытому венами, и щекочу упругую головку, пока Айс не начинает тяжело дышать.

— Разденься полностью, — хрипло говорит он. — Медленно.

Мне нравится, когда он отдаёт приказы. Это заводит. Я встаю около кровати, расстёгиваю лифчик и медленно снимаю его, греясь в горящем взгляде. Глаза Айса останавливаются на моих сосках, и он облизывает губы.

Затем я поворачиваюсь к нему спиной и так же медленно стягиваю трусики, выставив ягодицы в его сторону, чтобы ему всё было видно.

В моих жилах стучит пульс. Я чувствую себя порочной. Но мне нравится демонстрировать Айсу себя.

Мне едва удаётся сдержать крик, когда внезапно Айс дёргает меня к себе на кровать. Он подминает меня под себя, словно куклу, его взгляд тяжёлый и дикий. Я не могу сопротивляться Айсу, но я ему доверяю.

Он прижимает мои ноги коленями к животу и лижет меня.

— Щекотно! — смеюсь я.

Мне нравится, когда Айс ласкает языком клитор — он пульсирует в ритме моего быстро бьющегося сердца.

Айс раздвигает мои ноги и проводит между ними языком, а затем смотрит на меня… и снова лижет.

Это чудесно, когда Айс ласкает мой клитор, но и грудям тоже достаётся его внимание. Он сосёт мои соски до тех пор, пока они не начинают болеть, но эта боль только сильнее распаляет во мне похоть.

— Я хочу войти в тебя. Сейчас, — его голос хриплый.

Айс слегка похож на доисторического человека, сосредоточенного только на своих архаических потребностях. Я рада, что он испытывает такое желание. Мне тоже нужен секс. Он жизненно мне необходим, как и Айс. Низ живота болит от желания, я хочу, чтобы Айс наконец взял меня.

— Айс… — беспомощно шепчу я. — Трахни меня.

— Не говори так, иначе я кончу за секунду, — стонет он и сжимает веки.

Я могу управлять им одними только словами, невероятно.

— Трахни мою ненасытную киску, проучи эту маленькую сучку.

Кошмар, я действительно это сказала?

Айс открывает глаза и улыбается до ушей.

— Твоё желание — закон для меня.

Он крепко обхватывает рукой член и прижимает его к моему входу. На этот раз Айс действует резко и одним толчком погружает в меня напряжённую головку.

Я вскрикиваю, и он закрывает мне рот рукой.

— Прости, детка, я был слишком груб.

Я всхлипываю и мотаю головой.

Его взгляд немного проясняется.

— Ты сможешь меня принять?

— Войди глубже, — бормочу я в его пальцы, наслаждаясь невероятным растяжением.

Мой вход пульсирует. От одной только мысли, что Айс во мне, я едва не кончаю.

— Ты идеальна, — шепчет он и толкается в меня второй раз.

Я упираюсь пятками в его бёдра и радуюсь, что он всё ещё закрывает мне рот. Не могу молчать, мне необходимо выплеснуть страсть. Айс движется внутри меня, и я стону в его пальцы, желая большего. На его лице написаны недоверие, радость и экстаз одновременно.

С каждым движением Айс расширяет меня, но всё же стенки влагалища плотно обхватывают его. Он мне подходит, он массирует мои внутренние эрогенные зоны как не смог бы никто другой. Где-то глубоко во мне он касается какой-то особенной точки, что я не могу больше сдерживать оргазм. Я зарываюсь пальцами в волосы Айса, притягивая его к себе, чтобы он меня целовал. Хочу быть с ним как можно ближе, чувствовать его полностью, пока восхитительная боль пронизывает моё лоно и заставляет каждый нерв вибрировать. Он убирает руку, и я, как безумная, стону ему в рот. Айс буквально врезается в меня, больше не осторожничая. Но я уже достаточно растянута и могу полностью его принять. Наконец-то он может не сдерживаться.

Мой оргазм давно уже стих, а Айс всё продолжает двигаться.

— Хочу тебя сзади, — шепчет он и выходит из меня.

Я встаю на четвереньки, и он тут же приближается. Он становится на колени позади меня и мнёт мои ягодицы.

— Какой вид. Обожаю твою задницу.

Когда он облизывает звёздочку анального входа, я едва сдерживаюсь, чтобы не отстраниться. Это так порочно! И так возбуждает.

Айс раздвигает половые губы и проникает в меня. Медленнее, чем раньше, потому что в этой позе сложнее. Несмотря на это, моя вагина жаждет его, дрожит и пульсирует.

Застонав, он хватает меня за бёдра и вводит член до упора. На этот раз мне кажется, что он проникает ещё глубже, заполняя каждый миллиметр. Член такой твёрдый и толстый, что почти разрывает меня на две части. Сладкая боль снова возводит меня на вершину.

— Я так долго мечтал об этом, детка.

Айс отстраняется, чтобы мгновением позже нанести ещё один удар. Он наклоняется надо мной и мнёт мою грудь, время от времени дёргая за набухшие соски.

— Тебе нравится? — хрипло спрашивает он.

— Да… — стону я, потому что, когда он начинает тереть клитор, я кончаю снова.

И на этот раз мы достигаем кульминации вместе.

Несколько минут спустя сначала Айс, потом я с фонариком бредём в убогую ванную, чтобы смыть следы нашего соития. Я вздрагиваю, когда прохладная вода попадает на припухшие половые губы. Как же хорошо, что Айс со мной — сейчас меня больше ничто не волнует. Я лишь стараюсь не думать о том, что он мог оказаться в лазарете вместо Шторма. Уверена, Марку сейчас не легко.

Когда я возвращаюсь, забираюсь голой в кровать и выключаю фонарик, Айс притягивает меня к себе в объятия и прижимает спиной к своей груди. Какое-то время я просто слушаю темноту и слышу только его дыхание. Я наслаждаюсь нежностью и большим, тёплым телом за спиной. Мне нравится чувствовать Айса. И я люблю его. Может, стоит узнать у него, как он ко мне относится?

— Ты уже думал, куда мы пойдём? — наконец спрашиваю я в тишине.

— Хм. Вообще не представляю, куда, — бормочет он. — Идти через пустыню — адское испытание даже для меня. Мы могли бы идти ночами, направление я знаю, но если не сможем найти место, чтобы спрятаться на день… Солнце беспощадно. Кроме того, у меня нет ни карты, ничего — я не знаю, где находится следующий город и есть ли вообще хоть один поблизости.

— Вдобавок есть песчаные бури и ядовитые твари, мне Мираджа сказала. Пауки и змеи. Один укус смертелен даже для Воина. А ещё, я нужна людям здесь, я их единственная надежда, что конфликт между Резуром и Уайт-Сити наконец разрешится. Как я могу их подвести?

Айс громко вздыхает.

— Для начала давай поспим — может, во сне у меня случится озарение. Например, как нам угнать шаттл. Он стоит совсем рядом, за пирамидой, но его охраняют.

«А я буду просто смотреть сны о тебе, — думаю я и зеваю. — И о каком-нибудь райском местечке, где мы сможем быть вместе навсегда».

Усталость делает меня смелой, и я наконец отваживаюсь спросить:

— Зачем ты это делаешь? Почему хочешь сбежать со мной?

— Потому что я твой телохранитель, детка. Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. — Он утыкается носом в мои волосы, делает глубокий вдох и добавляет с улыбкой в голосе: — И потому, что я больше никогда не найду женщину, которая так идеально мне подходит.

Он мыслит, как телохранитель, потому что защита заложена в генах Воинов. И он думает о сексе. Не совсем то, что я хотела услышать, но уже кое-что. Я докажу ему, что я совершенство чистой воды, и что он хочет быть только со мной до конца наших дней.

— Чему ты так улыбаешься? — спрашивает Айс.

Я поворачиваюсь и пихаю его локтем в бок:

— Эй, перестань за мной подсматривать, это несправедливо.

— Но мне интересно, о чём ты думаешь.

— Я просто счастлива, любопытный парень, — отвечаю я с улыбкой.

И если на мгновение отбросить все наши заботы, я действительно счастлива.

Посреди ночи я просыпаюсь. Айс, наверное, не может заснуть. Время от времени он вздыхает мне в волосы и гладит меня по спине.

— Как выглядит Нью-Ворлд Сити за пределами купола? — тихо спрашиваю я и прижимаюсь к его груди. Я до сих пор так мало знаю об Айсе и его жизни в другом городе. — Ты говорил о скалах, а ещё я слышала, что купол был построен на острове. — Поскольку во время полёта на шаттле наружу посмотреть нельзя, а мать и сестра Мелисса понятия не имеют, что там находится, это вызывает у меня жгучий интерес. — Там тоже кругом пустыня?

— Напротив. Там обширные джунгли, тепло и влажно, потому что часто идут дожди. На севере перед куполом скалы обрываются в море, а позади тянутся горы. Там есть огромные водопады, бесконечные леса, песчаные пляжи и бескрайний океан.

— Похоже на рай.

— На самом деле, это действительно так, — произносит Айс задумчиво.

— Как вы покидаете купол?

— Вероятно, как и ваши Воины, через аварийные выходы.

— Да, у нас тоже есть эти аварийные выходы, их четыре. На случай, если вспыхнет большой пожар. — Под куполом мы могли бы задохнуться. Можно было бы открыть шлюз для шаттлов, но, если дыма будет много, это не поможет. К счастью, до эвакуации ещё не доходило. — У вас есть дополнительная стена вокруг купола?

Наши выходы ведут в зону, называемую «внутренний круг» или «полоса смерти». Она окружена дополнительной стеной высотой десять метров. Её патрулируют Воины, есть автоматические системы стрельбы. Ужасно. Столько людей там уже погибло. Аутлендеры, которым удаётся преодолеть стену, продолжают проникать туда, чтобы украсть солнечные батареи или другие вещи, расположенные за пределами купола.

— У нас нет дополнительной стены. Наши аутлендеры далеко не такие продвинутые, как ваши. Мы называем их лучниками, они носят набедренные повязки и отлично маскируются. У них более тёмная кожа, чем у нас, и они раскрашивают себя растительными красками. Необычный народ. Странный.

Айс рассказывает мне, как сильно он любил бродить по джунглям, дышать свежим воздухом и охотиться.

— Вы охотились на лучников?

— Нет… да, на самом деле мы должны были их истреблять, хотя они не представляли для нас опасности. Нам приказали пресекать любые продвижения в зародыше и стрелять в каждого лучника, который окажется перед нами. Но эти туземцы дикие и боятся нас, поэтому нам часто нечего было делать и мы, как правило, проводили время за учениями или охотились на животных. Я действительно хорошо готовлю птицу и…

Я почти не слушаю его, потому что мне не дают покоя некоторые мысли:

— Тогда почему у вас такая жёсткая подготовка? Тут что-то не сходится, тебе не кажется? — Я содрогаюсь при мысли о том, как он был привязан к столбу в детстве.

— Верно подмечено, — говорит Айс с улыбкой в голосе и сразу снова становится серьёзным. — Сенат продаёт нас другим городам. Не все растят собственных Воинов, и Воины из Нью-Ворлд Сити очень популярны.

Боже мой, человеческий товар…

— Вот почему отец заказывает солдат оттуда. — Чтобы не пускать в расход наших?

— Когда дело доходит до войны, нас вряд ли можно превзойти. Но я ещё и первоклассный охотник.

Я кладу пальцы ему на щёку и чувствую, что он улыбается.

Он берёт меня за руку, и его голос внезапно звучит подавленно:

— Мне очень не хватало возможности выходить наружу, поэтому я ещё сильнее ненавидел режим.

— Я так хорошо это понимаю, — говорю я и нежно целую Айса.

Глава 9. Рискованный план

Когда на следующее утро я открываю глаза, вижу встревоженное лицо Айса. Он трёт бровь и пристально на меня смотрит.

Я тут же сажусь, и всё передо мной начинает кружиться. Свет проникает в комнату лишь через дверь, потому что окно всё ещё закрыто доской. Тем не менее я прищуриваюсь. Моя голова вот-вот лопнет, в висках стучит.

— Что происходит?

— У тебя высокая температура.

— Просто чудесно, самое время, — бормочу я и откидываюсь на подушку. Мои лоб и щёки действительно горячие. — Наверняка к вечеру мне станет лучше. — В горле першит, сердце колотится, и я чувствую себя обессилевшей. Вероятно, из-за того, что мало спала.

Айс берёт меня за руку.

— Твоя рана выглядит не очень хорошо. Край инфицирован.

Я присматриваюсь к царапине. Она опухшая и пульсирует.

Айс выпрыгивает из постели и торопливо одевается.

— Это может быть заражение крови! Тебе надо немедленно вернуться, каждый час на счету!

Я поворачиваюсь на бок, потому что хочу поспать ещё хотя бы часик. Заражение крови, чушь собачья!

— Нет, я лучше умру свободной, — бормочу я. Отец, определённо, убьёт нас, если мы появимся в Уайт-Сити. Я всё время думаю о матери Эндрю… — Это просто царапина, скоро пройдёт.

Айс бросает мою одежду на кровать.

— Я знаю симптомы, их вдалбливали нам в голову. Хотя у всех Воинов отличная иммунная система и они почти никогда не болеют, сепсис всё же может свалить нас с ног. Это единственное, что может быть действительно опасно для нас, по крайней мере, в городах под куполами, поэтому я отношусь к этому очень серьезно!

Его голос звучит так встревоженно, что я тоже начинаю беспокоиться и торопливо надеваю бюстгальтер.

— Ты действительно думаешь, что это может быть заражение крови?

Айс трёт лицо и глубоко вздыхает:

— Я не хочу ждать, чтобы узнать наверняка.

Я быстро надеваю футболку и встаю.

— Хорошо, я пойду к врачу. В пирамиде есть небольшая больница. Оставайся здесь и…

— Я пойду с тобой.

— Ни в коем случае! Они схватят тебя!

— Я знаю.

Айс решительно надевает ботинки и ждёт, пока я полностью оденусь. Затем он поднимает меня на руки.

— Всё в порядке, я могу идти.

— При сепсисе состояние может резко ухудшиться за считанные минуты. Не хочу рисковать.

Слёзы затуманивают моё зрение.

— Проклятье, я не хочу, чтобы тебя из-за меня… Просто потому, что у меня царапина!

Поскольку Айс держит меня, я не могу преградить ему путь — чего такая коротышка всё равно не смогла бы сделать.

Он решительно выходит за дверь.

— Я не стану рисковать, это моё последнее слово.

Я держусь за его шею и прижимаюсь к нему головой. Неужели все Воины такие упрямые? Меня впечатляет то, что он ставит моё благополучие выше своего, но как мне жить с тем, что его посадят в тюрьму?

Айс несёт меня через поле к пирамиде. Я узнаю трёх охранников перед задним входом в здание, где стоит украденный шаттл, и моргаю, глядя на солнце. Один из этих людей отправляет радиосообщение, и все они направляют на нас оружие.

Вскоре после этого кто-то позади нас кричит:

— Стоять!

Я поворачиваю голову.

— Хром! — Очевидно, он только пришёл из дома. — Пожалуйста, не делайте ничего Айсу, он безоружен и несёт меня к врачу. — Айс оставил всё свое оружие. У него даже ножа с собой нет.

Хром — в полном снаряжении и с пистолетом в руке — встаёт перед нами, но Айс проталкивается мимо него:

— Уйди с дороги, она больна.

Я очень крепко обнимаю Айса, чтобы никому не пришло в голову стрелять в нас. В конце концов, я всё ещё им нужна.

— В лифт, пятый этаж, — указываю я дорогу.

Хром и охранники бегут рядом с нами.

Посетители базара, который проходит здесь каждый день, в шоке отшатываются, когда мы пробегаем мимо них.

Хром протискивается в лифт вместе с нами, а остальным приказывает подниматься по лестнице. Он приставляет ствол пистолета к виску Айса.

Я сердито смотрю на мужчину Мираджи:

— А без этого никак?

Его рука остаётся на месте.

— Он похитил тебя? Мы искали вас всю ночь.

— Нет, я пошла с ним добровольно. К сожалению, я не могла написать сообщения Мирадже, но собиралась. Он на вашей стороне. На нашей.

Хрому не обязательно знать всю правду, но я уверена, что Айс никому не причинит вреда. Теперь уже не причинит. Потому что я так хочу. Он носит меня на руках и хочет исполнить все мои желания. Он даже рискует своей жизнью, просто чтобы убедиться, что обо мне позаботятся.

Хром не опускает пистолет.

— Я ему не доверяю.

— Но я доверяю. Я доверяю ему свою жизнь.

Айс ничего не говорит, лишь обнимает меня ещё крепче. Когда дверь лифта наконец открывается, он выбегает в коридор и кричит:

— Мне нужен врач!

Марк входит в зал. Он выглядит усталым, под глазами залегли тени.

— Как Шторм? — быстро спрашиваю я.

— У него тромбоэмболия лёгочной артерии, и что еще хуже, в здоровом лёгком, которое и так в данный момент работает в одиночку, — монотонно отвечает он. — А с тобой что, Вероника? — Марк бросает подозрительный взгляд на Айса.

Прежде, чем я успеваю открыть рот, Айс отвечает:

— Возможно, заражение крови.

— Что? — Саманта появляется позади Марка и указывает нам на пустую кровать в крохотной, похожей на склад комнатке без окон.

Она сразу же извиняется передо мной:

— К сожалению, сейчас других мест нет.

— Не проблема, я всё равно не думаю, что это что-то серьёзное.

Айс хмуро смотрит на меня. Он осторожно укладывает меня на кровать, показывает Саманте рану и рассказывает, какие у меня симптомы.

— Ну и? — Я выжидающе смотрю на неё, пока она дезинфицирует царапину с помощью пульверизатора.

— Надо взять кровь на анализ, тогда узнаем. Такие симптомы могут указывать и на другие заболевания, пока я ничего не могу сказать точно. Но если это сепсис… — Она опускает глаза и продолжает говорить тише: — Мне очень жаль, но у нас здесь почти нет антибиотиков, нет нужного.

— То есть, если это заражение крови, ты ничего не сможешь для неё сделать? — выкрикивает Айс, заставляя всех, кроме Хрома, вздрогнуть.

Хром немедленно снова направляет на Айса оружие.

Саманта печально качает головой:

— К сожалению, нет. Всё, что я могу, это снижать температуру и бороться с воспалением домашними средствами. Я занимаюсь выращиванием антибиотиков, но все ещё на начальной стадии. Марк помогает мне своими знаниями, но могут пройти недели, прежде чем мы разработаем эффективное средство.

Айс встаёт рядом с моей кроватью и берёт меня за здоровую руку:

— Я пойду к твоему отцу и принесу лекарство.

Я поспешно сажусь.

— Отец задумается, почему ты не взял меня с собой. Он убьет тебя и пошлёт кого-нибудь другого, чтобы действительно всё здесь взорвать.

— Что? — Хром надавливает пистолетом на висок Айса.

— Это был план сенатора Мурано, а не мой или Шторма, — раздражённо говорит Айс. — Шторм пришёл только извиниться перед Марком.

Светловолосый доктор широко раскрывает глаза:

— Мы возьмём антибиотики прямо из больницы Уайт-Сити. Шторму ещё нужны специальные препараты, разжижающие кровь, которых у нас здесь нет. Без них он умрёт.

Джекс входит в комнату, также в боевом снаряжении, как раз когда Саманта говорит своему коллеге:

— Это слишком рискованно!

— Что здесь происходит? — рявкает лидер Воинов и также направляет оружие на Айса.

Саманта идёт к нему и опускает его руку:

— Ребят, вы не могли бы контролировать свой тестостерон? Мы в больнице, и Айс без оружия.

— Вот именно, — говорю я тихо, и внезапно у меня возникает идея. — А может, нам связаться c Уайт-Сити? Это ведь делается через шаттл?

Марк кивает:

— Я могу из шаттла устроить трансляцию через спутник.

— Можно сказать, что я умираю.

Взгляд Айса говорит, что мне не следует так шутить.

— Я больна настолько, что мне срочно нужны лекарства. Я дочь сенатора, мне точно не дадут умереть.

Наступает тишина.

— Или я не права? — смущённо спрашиваю я. — В противном случае… я не вернусь. — Я почти уверена, что у меня нет заражения крови. Мне уже намного лучше.

— Было бы неплохо попробовать, — говорит мэр Форстер, который, очевидно, следил за нашим разговором.

Я не заметила, когда он вошёл в комнату. Эндрю тоже здесь. Он поспешно садится на другую сторону кровати и касается моего плеча:

— С тобой что-то не так?

— Определенно нет, просто Айс решил, что у меня заражение крови.

У Эндрю расширяются глаза, а Айс вскрикивает:

— Просто? Нам нельзя терять время!

Он выглядит очень нервным, и Хром снова направляет на него пистолет:

— А ты пока побудешь под стражей.

Я умоляюще смотрю на Айса, чтобы он не наделал глупостей, впрочем, он не двигается и просто смотрит на меня:

— Мне нужно знать, что с тобой.

— У него этот взгляд, — шепчет Саманта Джексу.

Я слышу каждое слово, потому что она рядом со мной.

— Что за взгляд? — спрашиваю я.

Она тут же краснеет в районе носа и криво улыбается:

— Это наша шутка.

Хром опускает пистолет:

— Одно неверное движение — и у тебя в голове дыра.

Веки Айса сужаются, ноздри дрожат. Он вот-вот взорвётся.

— Ладно, мальчики, давайте не будем тратить время зря. — Саманта хлопает в ладоши и начинает бегать из одного угла в другой. — Нам нужна камера! — Она прикрывает меня по шею, ставит у кровати стойку с мешком для внутривенных вливаний и прикрепляет ко мне трубки. — Сделаем вид, что Вероника умирает, тогда, надеюсь, они отреагируют.

Через несколько минут Марк делает короткую запись на планшет. На видео я неподвижна и с закрытыми глазами. Затем Марк, мэр и Эндрю спешат к шаттлу. Я в волнении остаюсь ждать вместе с Самантой, Джексом, Хромом и Айсом.

Когда все трое возвращаются, их плечи опущены и они мотают головами. Марк показывает мне видео, и к горлу поступает желчь. Я вижу отца, позади него стоят другие сенаторы: Фримен, Пирсон (отец Эндрю) и Тони Грир (советник Фримена). Четырёх человек не хватает, но не обязательно присутствовать всем семерым. В любом случае, у этих троих голоса более весомые.

— У вас есть шаттл, — говорит он. — Верните мою дочь! Или её смерть будет на вашей совести. Мы не прогнёмся под вас.

— Но вашу дочь нельзя перевозить, — вмешивается мэр Форстер.

— Значит, вам не повезло, ваш рычаг давления стал неэффективным.

— Она же ваша дочь, сенатор! — кричит Форстер. — Вам на неё наплевать?

Взгляд отца вспыхивает, и мне кажется, что я вижу всплеск эмоций, но он жёстко отвечает:

— Мы все должны приносить жертвы. Так что будьте готовы ко многим жертвам.

В комнате повисает тишина, только Айс ходит взад-вперёд.

План не сработал. Я ничего не значу для отца. Или он был вынужден отреагировать так?

Нет, он принёс меня в жертву, я ему безразлична.

Я изо всех сил пытаюсь сдержать слёзы и сжимаю кулаки:

— Я сделаю всё возможное, чтобы вам помочь.

Джекс смотрит на Марка:

— Думаю, Уайт-Сити скоро атакует. Чёрт, а тебя там больше нет. У нас больше нет никого, кто мог бы предоставить самую свежую информацию. Мы не знаем, есть ли у нас в запасе лишь часы или, может быть, дни.

— Надо немедленно эвакуироваться, — говорит Форстер.

Марк дрожащей рукой проводит по своим светлым волосам.

— Я пойду за лекарством. Нравится вам это или нет, но я не позволю Шторму умереть, если у него ещё есть шанс.

Я вижу, как он боится возвращаться в логово льва, но его любовь к молодому Воину, кажется, придаёт ему сил.

Рядом с ним встаёт Айс:

— Я пойду с тобой. — Его жёсткий взгляд не допускает возражений.

Я бы предпочла, чтобы Айс остался — мне же не становится хуже.

Джекс хмурится, глядя на них двоих. Очевидно, он размышляет, отпускать ли Марка. Что будет с Айсом, ему, похоже, всё равно.

Я могу понять Джекса, в конце концов, Айс и Шторм пришли сюда со взрывчаткой. А вот я очень переживаю за своего телохранителя, который собирается рискнуть жизнью только ради того, чтобы убедиться, что я здорова.

Глаза Марка расширяются:

— Тогда заодно я смогу напрямую подключиться к защищённым от прослушивания линиям. Из шаттла это сделать невозможно, нужно подключаться к основному кабелю центрального компьютера, который находится под зданием правительства.

— Хорошо, хорошо! — поднимает обе руки Джекс и говорит Марку: — У меня есть план. Я был там, когда ты подключался к кабелю, чтобы получить видеозаписи убийства моего брата. Я знаю канализацию как никто другой, проведу вас под больницу, а потом пойду к зданию правительства. Это рядом. Марк, ты просто должен показать мне, что именно делать. Ты возьмёшь с собой Айса и пойдёшь в больницу за лекарствами. — Джекс поворачивается и указывает на Хрома: — Возьми Рока. Вы оба позаботитесь, чтобы армия была готова. Мэр, вы разрабатываете план эвакуации. Возможно, большинству жителей удастся скрыться в руинах как можно дальше от пирамиды.

Пока Джекс раздаёт указания, словно он тут самый главный. По обеспокоенному взгляду Саманты я понимаю, что она очень боится за своего Воина, хотя и не останавливает его. Она не может, так же, как я не могу остановить Айса. Если у этих парней что-то на уме, их уже не остановить. Хорошо иметь их в числе друзей, а не врагов.

Я вскакиваю с кровати и слегка пошатываюсь. Айс ловит меня:

— Ты должна лежать.

— Это просто кровообращение нарушилось от долгого лежания, и ещё ты меня нёс… вот и сбоит.

— Тебе действительно лучше отдохнуть, — поддерживает его Саманта.

Я оглядываюсь.

— Можно мне пять минут наедине с Айсом? Я хотела бы попрощаться.

Джекс настаивает на том, чтобы остаться в комнате, но Саманта вытаскивает его наружу. Как только дверь захлопывается, я бросаюсь в объятия Айса.

— Я не хочу, чтобы ты уходил. Со мной всё хорошо. Нет у меня никакого заражения крови.

Осторожно, словно я внезапно оказалась сделанной из стекла, он прижимает меня к своему большому телу.

— Пока кто-нибудь из врачей не подтвердил обратное, я пойду. Кроме того, так я смогу показать свою преданность Резуру.

Значит ли это, что он хотел бы жить здесь? Со мной? Или он делает это просто потому, что знает, что ему нельзя возвращаться без меня? Отец наверняка убьёт его, поэтому он хочет остаться здесь.

Прежде чем я успеваю спросить о его настоящих намерениях, он глубоко целует меня в губы, смотрит в глаза и резко отворачивается.

— Я должен идти, мы потратили слишком много времени.

— Айс! Я люблю тебя! — кричу я ему вслед.

О боже, я сказала это! Как он отреагирует?

Перед дверью он оборачивается и смотрит на меня с открытым ртом, кажется, секунд пять. Он делает шаг назад, как будто я его ударила, так что врезается спиной в дверь.

— А если я не вернусь, — прерывисто говорит он, — пусть Эндрю позаботиться о тебе. Похоже, на него действительно можно положиться.

— Но…

Прежде, чем я успеваю возразить, Айс уходит.

Через пустыню Айс, Джекс и Марк поехали на поезде, называемом монорельсом, пешком пройти им нужно только последний отрезок пути до купола. Я сижу в постели, стараясь не грызть ногти. Мужчины едва успели уйти, а я уже извелась от ожидания. Кажется, от этого у меня даже поднялась температура, в остальном же я просто чувствую себя немного уставшей. Рана немного чешется, только и всего.

Мираджа сидит рядом со мной в больничной палате и держит перед собой рацию; Хром, который собирает армию за пирамидой, регулярно передает ей новости, потому что он всё ещё на связи с Джексом.

— Как только они спустятся в канализацию, мы больше не сможем общаться с ними по рации, — объясняет Мираджа. — Устройства не работают сквозь такое большое количество стали и бетона, и купол тоже блокирует сигнал.

То есть, они будут полностью предоставлены сами себе.

Мираджа берёт меня за руку и нежно улыбается мне:

— Они вернутся, все трое.

Ей легко оставаться спокойной, ведь её Воин рядом.

Через пять минут после того, как связь с Джексом обрывается, в комнату входит Саманта.

— Спешу тебя успокоить — сепсиса нет, показатели крови в норме.

— Что?! — Я выскакиваю из постели, будто меня укусила гремучая змея. — Но тогда Айс совершенно напрасно… — Нет, не напрасно, в конце концов есть кто-то, кому действительно нужны лекарства, но он не обязан был идти! — Чёрт побери!

Саманта сочувственно смотрит на меня.

— Я очень тебя понимаю. Я до смерти пугаюсь каждый раз, когда Джекс торчит под куполом. К счастью, у меня есть работа, которая помогает отвлечься.

Я бы тоже хотела, чтобы она у меня была.

— И что же было не так с моим здоровьем?

— Наверное, вчера ты слишком долго пробыла на солнце. Люди из-под купола к этому не привыкли. Симптомы солнечного удара практически такие же: головокружение, головная боль, тошнота, утомляемость, учащение пульса…

Во время разговора я замечаю, что она внезапно начинает говорить мне «ты». И от этого я чувствую ещё большую близость ко всем ним.

Я рассказываю Саманте о своём передатчике в руке и о том, что хочу от него избавиться, но она предлагает то же, что и Айс:

— Пока лучше его оставить, но я должна сообщить о нём мэру.

Я киваю, и Мираджа передаёт эту информацию по рации. Хром рад, что я в порядке.

Между тем, беспокойство по поводу Айса съедает меня.

— Как вы держитесь, когда Джекс и Хром на задании? Я умираю от страха!

Оба эти Воина любят своих женщин. Я бы хотела, чтобы Айс чувствовал ко мне больше, чем потребность защищать и сексуальное влечение.

— Так будет всегда, — говорит Мираджа.

Я обращаюсь к Саманте, потому что меня очень интересует одна вещь:

— Что ты имела в виду, когда сказала, что у Айса «этот взгляд»?

Она прочищает горло и опускает голову:

— Он смотрел на тебя так, как когда-то смотрел на меня Джекс. Влюблённо, собственнически и покровительственно.

— Влюбленно? — Моё сердце делает кувырок. — Ты действительно думаешь, что он любит меня?

Саманта усмехается:

— Этого только слепой не заметит.

У меня не очень хорошо получается распознавать это.

Мираджа кивает:

— Это более чем очевидно. К тому же, он рискует своей жизнью… только ради тебя.

— Я думала, этого просто требует его инстинкт защитника. Он никогда не говорил мне, что любит. И когда я сказала ему эти три слова… — Я с трудом сглатываю и смахиваю слёзы. — Айс выглядел довольно шокированным.

Саманта вздыхает:

— Что ж, придётся привыкнуть. Этим мужчинам трудно говорить о своих чувствах, а зачастую они даже не знают, что чувствуют на самом деле. Или не желают признавать. По крайней мере, Джекс именно такой. — Саманта заговорщицки улыбается мне. — Он показывает мне любовь делами, а не словами.

Айс любит меня… Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Я сразу представляю себе будущее вместе с ним, здесь, в Резуре. Может, мы жили бы в доме в конце улицы. Если Айс вернётся героем, примут ли его резурцы в своё сообщество? Если нет, я пойду с ним, куда он захочет.

Теперь мне ещё сложнее дожидаться его возвращения.

Сейчас полдень, и я сижу с Мираджей у неё на кухне, потому что мне разрешили покинуть больницу. Со мной действительно всё в порядке… лишь Айса не хватает.

— Они возвращаются! — сообщает Хром в рацию Мираджи. — Разведчики засекли их возле монорельса.

— Слава богу! — Мне хочется кричать от радости.

Мы тут же срываемся и бежим к вокзалу, который находится возле пирамиды. Хром и огромный лысый Воин — кажется, его зовут Рок — уже ждут нас, а ещё мэр и не менее десятка городских стражей. Уж не собираются ли они арестовать Айса?

Впрочем, об этом я могу побеспокоиться позже, а сейчас я просто счастлива, что он вернулся.

Когда поезд подъезжает, подвесной рельс перед платформой вибрирует. Я никогда раньше не видела такое транспортное средство. Очевидно, такими пользовались ещё до взрыва бомб. Я снимаю солнцезащитные очки и, поскольку стёкол нет, вижу в темноте кабины силуэт высокого человека. Айс? Нет, Джекс.

Когда поезд останавливается перед нами, я замечаю, что большинство сидений — это просто каркасы без обивки. Кроме того, с вагона отслоилась краска. Раньше он был окрашен в жёлтый цвет.

Марк первым выскакивает из монорельса и даже не смотрит на нас. Он, наверное, догадался, что я вне опасности, раз стою на платформе.

Следующим выходит Джекс, и я вытягиваю шею, потому что не вижу Айса. Над крышей переливается знойное марево, и, несмотря на шляпу от солнца, мне приходится прикрывать глаза и щуриться, чтобы рассмотреть мрачный салон поезда.

— Айс! — кричу я в вагон.

— Где он? — спрашивает Хром стоящего рядом со мной Джекса.

Я перевожу взгляд на них, и вижу, как Джекс мотает головой.

— Что случилось? — Меня вдруг покидают силы.

По их лицам видно, что-то не так.

Мираджа берёт меня за руку, а Джекс говорит:

— В Уайт-Сити беспорядки, усилена безопасность, повсюду солдаты, наши лица отслеживаются камерами наблюдения. Они подают сигнал тревоги, как только распознают нас. Марк уже успел взять лекарства и возвращался, когда отряд Воинов ворвался в канализацию. Должно быть, они увидели или отсканировали Марка в больнице. Айс сказал ему уходить, чтобы спасти две жизни, а он остановит солдат и придёт позже. Я тогда ещё не закончил переносить данные, поэтому Марк и Айс были одни.

Я выдыхаю. Надежда ещё есть.

— Тогда я поеду на этой штуковине к куполу и буду там его ждать.

Я чувствую себя настолько виноватой из-за того, что на самом деле моя жизнь не была в опасности, и просто не смогу простить себе, если с Айсом что-то случится.

— Вероника, он пожертвовал собой, чтобы мы смогли вернуться, — осторожно говорит Джекс.

— Что ты имеешь в виду?

— На обратном пути мы с Марком просмотрели записи, которые я скачал с центрального компьютера. В самом конце было радиосообщение, которое один Воин отправил в Сенат. Секунду, ты можешь послушать его сама.

Джекс вытаскивает из рюкзака небольшой планшет, нажимает на экран, и через мгновение я слышу голос:

«Второй отряд задержал мистера Трента, сэр. Он помогал сбежавшему доктору украсть лекарства, якобы для вашей дочери, сэр. К сожалению, врачу удалось скрыться».

«Информация о лекарствах строго конфиденциальная, общественность не должна ничего узнать!»

«Слушаюсь, сэр. Что нам делать с бывшим телохранителем вашей дочери?»

«В камеру его. Он мне нужен, чтобы преподать урок. Завтра в полдень его публично казнят…»

Я закрываю глаза и пячусь. Если бы Мираджа не обняла меня, я бы, наверное, упала, потому что мне кажется, будто меня сбивают с ног. Я проваливаюсь в чёрную бездну. Очень хочется упасть в обморок, но этого не случится. Я никогда не теряла сознание. Мне остаётся лишь темнота и ужасная боль в сердце.

Айс… будет казнён? По приказу отца?

Мне не хватает воздуха. Я пытаюсь вдохнуть, но горло будто сдавливает. Отец хочет показать всем, что происходит с солдатами и гражданами, не соблюдающими закон. Айсу не предоставят судебного разбирательства.

И все из-за меня, только из-за этой дурацкой царапины… Если бы только я его остановила!

— Вероника… — откуда-то издалека в сознание проникает голос Мираджи. — Вероника!

Я мысленно вижу Айса. Он стоит на помосте на площади перед башней, чтобы каждый мог его увидеть. Его глаза завязаны, руки и ноги скованы. Когда я была маленькой, произошла единственная публичная казнь, которую я могу припомнить: казнь матери Эндрю. Воин расстрелял её на глазах у людей, всадил пулю прямо в сердце. То же случится и с Айсом.

Но может быть… может быть, у меня есть крошечный шанс его спасти. В голове я перебираю варианты. Какая-нибудь из моих идей обязательно должна сработать, нужно только собраться и продумать точный план. Я дочь своего отца, у меня такой же расчётливый ум. Я что-нибудь придумаю!

Я делаю глубокий вдох, сжимаю кулаки и открываю глаза.

— Я вернусь в Уайт-Сити и вытащу его оттуда.

Да, я сделаю это, а если мой план не сработает, и я умру в процессе, я буду не одинока на небесах… если нечто подобное вообще существует.

Глава 10. Возвращение в Уайт-Сити

— Отец, я смогла сбежать, — говорю я, тяжело дыша, и падаю к его ногам.

Швейцар отвёл меня наверх, в квартиру, и отец поспешно отослал его. Когда мы остаёмся одни, он поднимает меня на ноги.

Прежде чем он успевает заговорить, до того, как он усомнится в моей верности, я быстро продолжаю:

— Я слышала, как люди в городе говорили о казни. Это правда, мой телохранитель будет казнён сегодня в полдень?

Отец молча кивает.

— Пожалуйста, позволь мне застрелить его, я хочу отомстить этому ублюдку за то, что он воспользовался моим одиночеством и своим положением.

Я умею обращаться с оружием, отец регулярно водил меня на стрельбище, чтобы я была готова на случай чрезвычайной ситуации. И на случай, если что-то выйдет из-под контроля. Однако он считал, что в Уайт-Сити ничего такого не произойдёт.

— Я ненавижу его, хочу, чтобы этот подонок сдох!

По моим щекам текут слёзы. Надеюсь, отец думает, что это слёзы гнева, но на самом деле они текут, потому что каждое слово — ложь, а правда в том, что я так люблю Айса, что это почти разрывает моё сердце.

— Как тебе удалось сбежать? — как обычно холодно спрашивает отец.

Он не выглядит ни сколько-нибудь взволнованным или радостным, оттого что видит меня.

— Я притворилась, что очень больна. Меня положили в больницу и почти не охраняли. Когда мой надзиратель заснул, я сбежала. Я знаю, что они задумали, когда придут. Я хочу увидеть этих мутантов мёртвыми! Я могу рассказать тебе всё, все их планы.

— Вот это моя дочь. — Отец обнимает меня, улыбается, гладит по спине…

В моё сознание проникает голос Мираджи:

— Вероника, тебе кажется, что это так легко. Если вместо выстрела в Айса ты выстрелишь в его кандалы или в сенатора, если ты вообще сможешь это сделать, первый же Воин тебя убьёт.

Когда я открываю глаза, Мираджа крепко обнимает меня. Мы снова в комнате для переговоров в подвале пирамиды. Здесь мэр, Эндрю, Джекс, Хром и все, кому есть что сказать.

Я рассказала им несколько своих идей, но, похоже, ни одна из них им не нравится. Все согласны только в одном: они хотят использовать суматоху в день казни, чтобы повергнуть Уайт-Сити. Мирного решения больше нет, будет война, если только Джекс и его армия не смогут прежде взять город под свой контроль.

Мираджа отпускает меня, и я со вздохом откидываюсь на спинку стула. В эту минуту всё кажется безнадёжным.

У Джекса есть предложение:

— Мы могли бы использовать волнения, чтобы наконец привлечь наших братьев на правильную сторону. Им не понравится публичная казнь Воина. Ничего подобного раньше не случалось.

Я энергично киваю и лихорадочно думаю, как мне спасти Айса. Воины — герои каждого города под куполом, они обеспечивают безопасность. Осознаёт ли отец, что он может спровоцировать этой казнью? Очевидно, он настолько переполнен ненавистью и отчаянием, что хватается за соломинку.

— Если дойдёт до бунта среди Воинов, быть может, Айса не расстреляют. Может, я смогу поговорить с солдатами тайно.

— Ты не пойдёшь ни в коем случае, — говорит Эндрю. — Во-первых, это слишком опасно, а, во-вторых, слишком велик риск того, что тебя предадут, и так же казнят.

— Айс рисковал своей жизнью ради меня, он попал в беду из-за меня. Я его не брошу! — Я бью кулаком по столу, так что все смотрят на меня широко раскрытыми глазами. — Кроме того, я могла бы вам помочь. Что, если вас обнаружат? Я могла бы стать вашим запасным планом и притвориться, что сбежала и вернулась к своему отцу. Я умею лгать ему. Я научилась этому очень рано.

Единственный раз, когда я потерпела неудачу, это когда он заподозрил, что я что-то чувствую к Айсу. Меня подвели мои сильные чувства к этому мужчине. Но такого больше не случится, я буду держать себя в руках. Я должна дать отцу понять, будто я верила, что люблю Айса, а теперь его ненавижу…

Джекс глубоко вздыхает:

— Ладно, поскольку Марк хочет остаться со Штормом и при необходимости поможет эвакуировать больницу, взламывать коды на входных дверях придётся Джулиусу, но это меньшая из проблем.

Марка сейчас с нами нет, потому что он непрерывно дежурит у постели Шторма. Я так надеюсь, что молодой Воин очнётся, чтобы усилия Айса не были напрасными.

Джекс потирает подбородок:

— Когда подразделения будут возвращаться со смены в свои квартиры, мы пристроимся к колонне. Если нам удастся попасть в здание, мы сможем обрабатывать по одному солдату за раз.

— Но не все Воины живут в многоквартирных домах, в основном молодежь, — возражает Хром. — У них мало жизненного опыта, поэтому они склонны верить режиму. У нас будет больше шансов со старшими.

Джекс кивает:

— Ты прав. С кем из братьев у тебя были лучшие отношения?

Хром мгновение хмурится.

— С Дином, наверное.

— Тогда ты сходишь к нему и поговоришь. Рок пойдёт со мной. Мы расскажем нашим братьям, что произошло на плантациях, и, прежде всего, что они действительно существуют и что туда отправляют многих отставных солдат или тех, кто выполнял задания для режима, а затем стал не нужен. Думаю, Рок может многое им рассказать. Если на нашей стороне будет достаточно людей, мы возьмёмся за сенаторов. Джул и Вероника смешаются с толпой и будут ждать возможности обратиться к людям после ареста сенаторов. Веронике и правда лучше пойти с нами на случай, если придётся прибегнуть к чрезвычайному плану действий — а до тех пор вы двое должны оставаться в тени.

— Мы скажем людям, чтобы они больше не боялись режима, — говорит Эндрю. — В будущем граждане смогут участвовать в принятии решений, как и в Резуре. — Его глаза загораются. — Мы вступаем в новую эру, строим новое правительство. Это всегда было моей самой большой мечтой.

Джекс громко вздыхает и проводит рукой по волосам:

— Ладно, давайте продумаем каждый вариант. После двух последних неудач нам нужно несколько запасных планов…

В последний раз, когда я находилась в канализации, я была под действием снотворного. Теперь я в гуще событий, поэтому моё сердце колотится. Нам постоянно приходится идти обходными путями, потому что здесь тоже патрулируют подразделения. Но благодаря чипам на шеях солдат, мы заранее узнаём, если к нам приближаются.

Кажется, прошли уже часы, когда мы с Эндрю наконец отделяемся от группы и начинаем подниматься наверх. Джекс и остальные идут другими путями, чтобы нас не поймали всех сразу, если заметят. Всего нас двадцать человек: Джекс, Хром, Рок, Эндрю и несколько хорошо вооружённых Стражей города, которые смешаются с толпой, чтобы собрать информацию. Эти люди взволнованы больше всех — они никогда раньше не были в Уайт-Сити.

Когда мы с Эндрю выходим из подвала дома на улицу, видим, что городе суматоха. Огромными красными буквами на всех экранах светится объявление: «Казнь перенесена».

— Чёрт возьми, уже через полчаса! — Отцу не терпится увидеть, как Айс наконец умрёт.

У нас были такие хорошие планы — и теперь они все устарели.

Как бы я хотела, чтобы Мираджа была со мной, но она решила остаться в Резуре, чтобы встретить Киа. Вдобавок Воины из Нью-Ворлд Сити всё еще могут вторгнуться в город, в таком случае она хочет помочь эвакуировать больницу. Большинство резурцев уже попрятались.

Чтобы нас сразу не узнали, на мне светлый парик. Буйная грива закрывает половину моего лица. Эндрю приклеил усы, надел кепку и стильные очки. Если бы я не знала, что это он, не узнала бы его с первого взгляда.

Ещё у нас есть пистолеты, спрятанные под одеждой. Идти по канализации было адом, но видеть купол надо мной намного хуже. Я чувствую, что задыхаюсь, и мой пульс выходит из-под контроля.

Мы присоединяемся к потоку людей, устремляющихся на большую площадь перед башней. Эндрю держит меня за руку, чтобы мы не потеряли друг друга. Я могу лишь молиться, чтобы Джекс и другие смогли привлечь на свою сторону побольше Воинов в кратчайшие сроки и остановить казнь. Однако, куда ни бросишь взгляд, повсюду чёрный цвет — улицы кишат солдатами, как будто все подразделения собрались сегодня здесь. Что, по всей вероятности, и замышлял отец. Они все должны собственными глазами увидеть, как поступают с Воинами, выступающими против режима.

Моё сердце бьётся так быстро и сильно, что мне кажется, кто-нибудь может заметить мой страх. Что, если нас обнаружат? Но я беспокоюсь за Айса. Это толкает меня вперёд. Марк, должно быть, чувствовал нечто подобное.

Когда перед нами открывается огромная башня, я вижу перед ней высокий помост, намного выше, чем трибуны для сенаторов. Чтобы все хорошо видели казнь Айса. На помосте на расстоянии полутора метров установлены два металлических столба, каждый более двух метров в высоту и толщиной в бедро. Между ними они закуют Айса… А что это стоит перед ними? Устройство автоматической стрельбы? Немного похоже на телескоп на штативе, но я сразу узнаю орудие убийства. Им можно управлять с помощью компьютера. Сенат всё продумал, в Айса не будет стрелять Воин, который может отказаться убивать одного из своих братьев, на этот раз они сделают это сами…

Желудок сводит, к горлу подступает желчь, и я сжимаю руку Эндрю так сильно, что он смотрит на меня:

— Сделай глубокий вдох, Ника. У нас получится.

К сожалению, звучит это не очень убедительно.

У нас? Я хочу, чтобы получилось у Айса. И в этот самый неподходящий момент в памяти всплывают слова моего отца, которые, к сожалению, сбываются в нашей ситуации: мы все должны принести жертвы.

Нет, я не пожертвую Айсом даже ради такого большого дела! Должен быть другой способ переманить Воинов на нашу сторону, им должно быть достаточно того, что Сенат хочет убить одного из их братьев.

Что ещё хуже, помост обнесён пуленепробиваемым стеклом, а от него через всю площадь идёт узкий проход к одному из домов. Проход так же ограждает двухметровое пуленепробиваемое стекло. Судя по всему, Айс будет проходить именно там, в последний раз «выступая» перед публикой. Как жутко. Он так ненавидит шоу. Мне нельзя сейчас думать обо всём том, что я знаю о нём — о том, через что он уже прошёл. И после всего он должен так умереть? Он этого не заслужил.

Я хватаю ртом воздух, перед глазами всё кружится. Надо взять себя в руки, иначе я не смогу ясно мыслить!

Когда Айс будет идти по проходу или стоять на помосте, мы не сможем ему помочь — туда не проникнешь. К верхнему краю стёкол прикреплена металлическая лента, определённо под напряжением. Если Айс попытается сбежать через эту прозрачную стену, его убьёт удар током. Спасти его невозможно. Я могу только беспомощно смотреть!

«Успокойся, Вероника, думай!»

— Думаешь, он уже в этом здании? — спрашиваю я Эндрю, кивая в сторону многоэтажки, к которой ведёт стеклянный коридор.

— Наверное.

— Тогда это наш единственный шанс — вытащить его оттуда.

Я собираюсь устремиться к зданию — или, скорее, протолкнуться, поскольку натиск толпы становится всё сильнее, — но Эндрю удерживает меня.

— Джекс и другие займутся этим, мы должны оставаться в тени до конца, чтобы потом говорить с людьми.

Я знаю это, но то, что я ничего не могу сделать, сводит меня с ума. Ожидание изматывает! Что, если граждане и нас тоже ненавидят? Ведь мы дети тиранов…

Мы проталкиваемся прямо в первый ряд; туда, где заканчивается проход и стоит помост. На него нацелены камеры, так что люди позади башни и в переулках также могут следить за всем с помощью экранов. Мы с Эндрю должны быть очень осторожны, чтобы не попасться сканерам лица.

Когда внезапно из громкоговорителей завывают сирены, я замираю. Не только я, все горожане кажутся парализованными и обращают взоры в переулок.

Поскольку я буквально прилипла к стеклу, несмотря на расстояние, я вижу, что в здании что-то происходит. Дверь открывается, и, как раз в тот момент, когда сирена смолкает, выходит Айс.

— Нет, ещё рано! — говорю я Эндрю, вцепляясь пальцами в его футболку.

Когда я вижу Айса, у меня, как всегда, перехватывает дыхание. На нём те же вещи, в которых он ушёл из Резура: брюки и чёрная футболка. Забрали только сапоги.

Нет, футболка, должно быть, другая, побольше — она не так облегает тело, чтобы можно было угадать каждый из его внушительных мускулов.

Я прижимаюсь носом к стеклу, чтобы лучше видеть Айса, пульс зашкаливает.

Между босыми ногами Айса привязана короткая железная цепь, и он может делать только маленькие шаги, его руки, по-видимому, скованы наручниками за спиной. Рот заклеен скотчем.

Чтобы он никому не мог сказать правду…

О боже, Айс! Его вид меня глубоко потрясает.

С высоко поднятой головой и устремив взгляд прямо перед собой, он идёт по проходу. За ним следуют два вооружённых Воина, наставляя на него винтовки.

Когда Айс подходит к нам, я изо всех сил подавляю желание постучать по стеклу, чтобы он посмотрел на меня. Это привлекло бы к нам внимание, так как другие граждане по-прежнему тихо и почти неподвижно стоят на своих местах.

Тем не менее, я шепчу: «Айс», и когда он равняется с нами, он смотрит прямо на меня.

У меня снова перехватывает дыхание. Я беспомощно прижимаю руки к прозрачной стене и смотрю на него. Его глаза расширяются, и он слегка качает головой, пока мы смотрим в глаза друг другу. Он не ожидал, что я появлюсь в Уайт-Сити. Наверное, думал, что я серьёзно больная лежу в постели. Я вижу, что он шокирован, увидев меня здесь.

Не задумываясь, я одними губами произношу слова «я люблю тебя». Но он уже давно отвернулся, наверное, чтобы не подвергать меня опасности.

Краткий миг заканчивается, и я вижу только спины, — его и Воинов, — когда они поднимаются по ступеням помоста.

Я тяжело опираюсь на Эндрю и больше не могу сдерживать слёзы.

— Он умрёт, — шепчу я. — И я ничего не могу сделать.

— Он не хотел бы, чтобы ты что-то сделала и привлекла внимание. Он выглядел очень испуганным.

Меня бросает то в жар, то в холод, под париком струится пот, и я так сильно трясусь, что стучу зубами. Я решительно подавляю тошноту, чтобы не вырвать на Эндрю.

Теперь, когда я уверена, что Айс любит меня, ситуацию принять ещё сложнее. Если бы он не поехал в Уайт-Сити, у нас могло бы быть будущее… Но ещё ничего не кончено, Айс жив!

Я всё время оглядываюсь на здание, надеясь, что Джекс и остальные в любую секунду выскочат наружу и освободят Айса. Вот только зачем им это делать? Ради меня? Айс пришёл в Резур как враг, у него была с собой взрывчатка… и теперь его казнь может стать решающим фактором для людей, чтобы наконец восстать против режима.

Воины приковывают руки Айса к железным столбам. Он не сопротивляется, его взгляд снова и снова возвращается в мою сторону. Под мышками у него образовались пятна пота, ноздри раздуты. Он тяжело дышит, это видно даже с нескольких метров. Айс боится, но, судя по его взгляду, боится не неминуемой смерти, а за меня.

Некоторые горожане медленно выходят из транса. Раздается ропот, затем крики:

— Вы не можете этого сделать! Он ни в чём не виноват!

Двое Воинов, сковавшие Айса цепями, стоят по обе стороны от самого края помоста и послушно ждут. Они не проявляют эмоций, неуверенности, они полностью поддерживают режим. Так не должно быть! Разве они не видят, что здесь происходит? Они могут стать следующими!

— Жители Уайт-Сити! — внезапно долетает до нас голос моего отца.

Когда я слышу его, у меня скручивает живот, и я так сильно вздрагиваю, что боюсь, что меня заметили, но все смотрят на экран, расположенный чуть выше головы Айса. Я лихорадочно осматриваюсь. Ни одного сенатора нет. Трусы — лично не пришли!

— Нам, наконец, удалось арестовать одного из тех предателей, которые перешли на сторону повстанцев. Вместо того, чтобы вернуть мою дочь из Аутленда, он объединился с этой шайкой и украл лекарства из нашей больницы. За это он получит справедливое наказание!

«Он сделал это только для того, чтобы спасти меня», — хочу я закричать, и снова понимаю, почему они заклеили Айсу рот.

Слышится низкий гул, и я хватаю ртом воздух. Ствол автоматической системы стрельбы направляется в грудь Айса.

О боже, где Джекс и остальные?

— Этот человек умрёт за нарушение наших законов! — Как всегда, лицо отца бесстрастно. У него нет ни капли сочувствия к Айсу. — Отныне всех, кто встанет у нас на пути, ждёт та же участь.

— Не… — Нет!

Я хочу кричать, но Эндрю закрывает мне рот и прижимает моё лицо к своей груди.

— Не смотри, Ника, пожалуйста.

Я цепляюсь за его футболку, но не хочу отводить взгляд, я хочу видеть Айса!

— Разве мы не относились к вам хорошо? — эхом разносится голос отца по площади. Его обычно бледное лицо краснеет и идёт пятнами. — Для вашего развлечения мы проводили шоу, мы оградили город от мутантов. Мы защитили вас от радиации и обеспечили чистый воздух. Мы проводим исследования, чтобы искоренить болезни и делаем всё возможное, чтобы вам было хорошо! Думаю, мы слишком сильно вас избаловали. Но теперь всё кончено, раз вы так нас отблагодарили!

Пока отец вне себя от ярости говорит, для меня это просто мелькающие картинки на экране. Я стараюсь не выпускать из поля зрения Айса, хочу рассмотреть каждую его чёрточку, прежде чем он уйдёт. Если бы я только могла поговорить с ним ещё раз!

Я теряюсь в восхитительно серой радужке его глаз, восхищаюсь мускулистой фигурой и желаю, чтобы он разорвал цепи силой своих мышц. Он же Воин — он сильный и храбрый. Почему он не сопротивлялся? Почему принимает свою смерть? Может, он смог бы одолеть одного из охранников и выхватить оружие? Почему он не боролся? Может, ему ввели что-то, чтобы всё было безразлично?

Его дыхание ускоряется, грудь быстро поднимается и опускается. На лбу блестит пот.

Нет, он полностью в сознании, я буквально могу видеть, как работает его голова, когда наши взгляды встречаются.

Я уже с трудом различаю его, потому что из моих глаз текут слёзы. Эндрю крепко держит меня, я чувствую, как мне в спину бьётся его сердце.

Где же Джекс и остальные? Неужели никто не может отключить управление этой автоматической пушки?

Я проклинаю Эндрю за то, что отдал планшет Джексу, чтобы тот со своими людьми мог попасть в город по другому пути. У нас нет ничего, абсолютно ничего, чтобы предотвратить катастрофу.

Когда отец говорит: «Умри, предатель!», Эндрю снова закрывает мне рот ладонью. Ствол автоматического оружия перемещается в своё окончательное положение, и, словно при замедленной съёмке, я вижу крошечную вспышку, а затем на футболке Айса появляется небольшая дырка. Именно там, где находится его сердце.

Долю секунды он смотрит мне прямо в глаза, затем его тело резко падает вперёд, и он неподвижно висит на цепях.

Нет! Нет! Нет!!!

Эндрю поворачивает меня и прижимает к своей груди, так что я едва могу дышать. Я рыдаю как можно тише, потому что царит мёртвая тишина. Никто не издаёт приветственных возгласов. Все кажутся окоченевшими.

Был казнён один из их героев.

Пусть Айс и не из этого города, он символизирует всех Воинов.

Выстрел не был громким, но он всё ещё звучит в моих ушах.

Мне хочется, чтобы это был просто кошмар. Через мгновение я проснусь рядом с Айсом, и всё будет хорошо.

Я медленно поворачиваю голову, но Айс по-прежнему безжизненно висит на цепях. Кровь капает на пол помоста, и здесь так тихо, что мне кажется, будто я слышу этот жуткий шлёпающий звук, несмотря на стекло.

Нет, это всё неправда…

— Доктор Нортон, мне нужен отчёт! — раздаётся голос из громкоговорителей.

Отец и другие члены Сената ещё здесь, хотя и не напрямую.

Тут же по «коридору смерти» к Айсу бежит высокий худой мужчина в белом халате. Он постоянно оглядывается, словно боится, что за ним следят. Он также с беспокойным взглядом рассматривает двух Воинов, которые всё ещё стоят на помосте.

Врач подходит к Айсу и проверяет жизненно важные функции. Затем качает головой и еле слышно говорит: «Он мёртв».

Мёртв, мёртв, мёртв… это жестокое слово эхом отдаётся в моей голове, а голос отца презрительно разносится по площади:

— Смотрите внимательно! Такая судьба ждёт любого, кто не соблюдает законы. Каждого гражданина. Каждого Воина.

Всё во мне пусто и холодно, я ничего не слышу, моё тело больше не моё. Я почти не замечаю, что Эндрю постоянно гладит меня по спине и шепчет успокаивающие слова, я словно плыву вне своего тела.

Летит ли в этот момент душа Айса к небесам? Если да, сможет ли она покинуть купол? Существует ли вообще душа? Смотрит ли Айс сейчас на меня сверху?

Я поднимаю глаза кверху, надеясь увидеть призрачный облик, тень, облако — что угодно… Мой разум не признаёт, что от Айса не осталось ничего, кроме оболочки.

Воины отвязывают его, хватают под мышки и тащат обратно по переулку. Его босые ноги волочатся по земле, а вместе с ними и железная цепь, которая висит между ними.

«Осторожнее! — хочется мне закричать. — Вы делаете ему больно!»

Но ему уже ничто не сделает больно, больше никогда.

Когда они несут его мимо меня, я всё надеюсь, что он поднимет голову и подмигнёт мне. А потом подойдёт и скажет: «Детка, это всё было лишь шоу».

Вместо этого я вижу его неподвижное тело и кровавый след, который он оставляет на земле.

Эндрю оттаскивает меня от стекла:

— Идём, Ника, нам нужно добраться до места встречи.

Всё во мне мёртво, холодно и мутно. Будто меня накачали наркотиками.

Айс не умер, такого сильного мужчину ничто не может убить…

Вокруг становится всё беспокойнее, люди освистывают сенаторов:

— И мы собираемся смириться с этим? — кричит кто-то. — Что теперь они казнят наших Воинов?

— Он был предателем! — кричит другой.

— Это ты предатель, сенаторы предатели!

— Что, если всё на видео — правда, и люди там нормальные? Если даже сын сенатора стал повстанцем…

Гул голосов усиливается, начинаются ругань и споры, Эндрю тащит меня сквозь толпу.

Экраны выключаются, спектакль окончен.

Неужели Айс мёртв?

Я всё время оглядываюсь на помост и стеклянный коридор.

Айса нет…

Вдруг я слышу звон — кто-то бросил что-то в экран и разбил его.

Я моргаю. Никогда раньше не видела горожан в таком состоянии. Конечно, всегда есть недовольные, но сейчас их очень много.

Эндрю тащит меня за руку в узкий мрачный переулок между двумя небоскрёбами. Одна из многочисленных железных дверей ведёт под землю. Здесь мы должны встретиться с Джексом.

Я хочу ненавидеть его, потому что он не пришёл и не спас Айса, но всё во мне пусто, так пусто… Только ненависть к отцу разгорается — крошечное пламя, которое скоро перерастёт в пожар.

— Ника… — Эндрю крепко меня обнимает, и только сейчас я замечаю, что стучу зубами и плачу, как маленький ребёнок.

Я хочу выкричать всё своё горе, весь свой гнев.

Я цепляюсь за Эндрю, как утопающий. Я так рада, что он здесь и держит меня. Без него я просто провалилась бы в глубокую чёрную дыру, разверзшуюся у моих ног.

— Ты очень любила его, да? — шепчет он мне на ухо.

Я киваю, потому что из-за рыданий не могу говорить. Близость Эндрю, тепло его тела — всё это напоминает мне о том, что у меня было с Айсом. И чего у меня уже никогда больше не будет.

— Я знаю, как ты себя чувствуешь. Вот что случилось со мной, когда мой отец убил мою мать. Я так сильно его за это ненавидел, и ненавижу до сих пор. Но я ничего не показал, чтобы однажды отомстить. И теперь я уже близок.

— Как ты смог это пережить? — нерешительно спрашиваю я.

— Завернулся в ледяной кокон, который скрывал все мои истинные эмоции от отца.

Вдруг Эндрю толкает меня к стене за мусорным баком:

— Тут кто-то есть!

Через железную дверь в пяти метрах от нас заходит Воин. Незнакомый Воин.

Эндрю тут же вытаскивает пистолет, а мне в первый момент совершенно всё равно, что этот тип с нами сделает. Солдат чуть ниже своих собратьев, но широкий, как шкаф. У него более круглое лицо, и он немного напоминает мне плюшевого мишку.

Я хихикаю при сравнении, хотя чувствую, как по позвоночнику пробегает холодок. Теперь я схожу с ума.

— Меня послал Джекс, — говорит Воин, который также направляет оружие на Эндрю.

Джекс? Теперь уже поздно.

Эндрю строго смотрит на меня:

— Стой здесь, Ника, я поговорю с ним!

— Береги себя, — устало говорю я.

Боль в груди съедает меня заживо, грызёт душу, как крыса. Я видела в канализации этих отвратительных существ с длинными лысыми хвостами и блестящими глазами. Да, вот такое уродливое чудовище поселилось в моем сердце, чтобы сожрать его. Как Эндрю пережил это? Ненависть и потеря любимого человека — два сильных чувства.

Я прислоняюсь к стене, закрываю глаза и слышу только пульс в ушах. Я вижу перед собой Айса, его дерзкую улыбку, когда он называет меня деткой, его широкие плечи, идеальное тело, словно высеченное из камня… представляю ещё раз нашу первую встречу, как я увидела его обнажённым в ванной, как заботилась о нём во время ломки… Я так по нему скучаю, как я смогу жить без него?

— Ника…

Когда я открываю глаза, передо мной стоит Эндрю. Судя по его лицу, хороших новостей нет.

— Что-то случилось с Джексом и остальными?

— Нет, по словам Дина, они в порядке, — он кивает на Воина. — Он старый приятель Хрома и уже давно подумывал о том, чтобы принять его сторону. Джекс прислал его, потому что наших людей здесь не должно быть видно. Есть некоторые новости, которые я не могу тебе сейчас сказать, потому что нельзя терять время и нам нужна твоя помощь.

Почему я вижу на его лице страдание?

— Что я могу сделать? — вяло спрашиваю я.

— Твоего отца и других сенаторов нет ни дома, ни в здании правительства. Где они могут быть? К сожалению, мой отец не раскрыл мне всех секретов.

— Есть секретное убежище на случай чрезвычайных ситуаций.

— Где оно? Джекс должен знать, иначе всё было напрасно!

Всё уже напрасно, мы проиграли…

— Ника! — Эндрю трясёт меня за плечи. — Ещё ничего не потеряно, у нас есть шанс. Ты наш шанс! Теперь ты должна быть сильной. Пожалуйста! Подумай обо всех жизнях, которые ты можешь спасти.

Я не смогла спасти Айса.

— Где сенаторы? Люди бунтуют, мы должны этим воспользоваться. Когда мы захватим Сенат, им больше не придётся бояться. Насколько я помню, в случае чрезвычайной ситуации сенаторы собирались наглухо отгородиться и предоставить граждан самим себе. Так?

Отгородиться…

— Ника, ты меня вообще слушаешь?

Я киваю. Эндрю прав, надо взять себя в руки. На карту поставлены жизни множества дорогих людей. Мираджа, её приемная дочь, Саманта… Но и жителей Уайт-Сити нужно спасти.

— Если дело доходит до чрезвычайной ситуации и свержение невозможно предотвратить, сенаторы и все их верные сторонники спрячутся в бункере. Я не знаю, что будет дальше, но если народ не успокоится, члены правительства поселятся в одном из городов-побратимов. — Я медленно качаю головой. — Но я не знаю секретного места. Знать о нём могут только члены Сената.

Эндрю отпускает ругательство.

— И нет никакой возможности узнать местонахождение?

— Может, в отцовском компьютере что-то есть? Там хранятся основные принципы режима.

По улице пробегают люди, весь город бурлит.

— Где эти трусливые свиньи? — слышу я крик какого-то человека. — Мы больше не будем с этим мириться!

Я удивлённо моргаю. Его сопровождает Воин?

— Ника! — Эндрю сжимает мою руку. — Ты должна вернуться домой, слышишь! Нам нужны данные с компьютера. Раз твоего отца сейчас всё равно нет дома…

Да, вообще-то неплохая идея, может, я встречусь с ним. Тогда он убьёт и меня тоже. Надеюсь, это будет так же быстро, как в случае с Айсом. Казалось, он умер мгновенно и не испытывал боли, в то время как меня боль истязала, как мучитель, который доводит свою жертву до грани, но позволяет ей жить только для того, чтобы она пережила ещё большую агонию.

Нет, Вероника, хватит тонуть в жалости к себе! Жизнь продолжается, она всегда так или иначе продолжается, и у тебя есть жизни, которые нужно спасти! Я должна убить отца, в конце концов — он снова украл то, что я любила. Сначала он прогнал маму, теперь убил Айса. Пора бороться. Пора перестать мириться со всем!

Я выпрямляю спину и поднимаю голову.

— Что будет с Айсом?

— Его, как и положено, сожгут.

Ещё один укол в моё сердце.

— Могу я увидеть его ещё раз?

Воин, кажется, его зовут Дин, подходит к нам:

— Его увезли. У нас тоже нет больше времени, надо воспользоваться всеобщим беспорядком.

Да, мне нужно смотреть в будущее. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы положить этому конец. В Уайт-Сити и за его пределами, в Резуре, есть люди, у которых ещё есть жизнь. Есть дети и любимые. Люди, которые счастливы. Я буду бороться за их будущее.

Глава 11. Новая эра

Эндрю провожает меня через парк к высотке, где мы с отцом живём. Когда я смотрю на множество этажей стеклянного здания, тошнота снова усиливается.

Эндрю стоит со мной за деревом на краю парка и смотрит через улицу на главный вход. Я узнаю швейцара в его бордовом мундире. Пожилой мужчина стоит за стеклянной дверью и смотрит наружу, перед ним взад-вперёд бегают возбуждённые люди.

Я прислоняюсь к стволу и вглядываюсь в крону. Раньше я любила этот парк и гуляла здесь почти каждый день, но теперь крохотное зелёное пятно — всего лишь копия того, что меня ждёт за куполом. Там свобода, голубое небо, звёзды. Увижу ли я всё это снова?

— Мы встретимся снова, Эндрю?

Я протягиваю руку и провожу рукой по его щеке. Он выглядит напряжённым. Хотя он лишь немного старше меня, жизнь уже наложила отпечаток на его лицо. Морщинки, играющие вокруг глаз и выгравированные на лбу, рассказывают свои истории. Даже если моя любовь навсегда — Айс, я не хочу терять Эндрю как друга. Он значит для меня больше всех, кто у меня остался, сразу за ним Мираджа. Наравне с мамой и сестрой, конечно, но я не хочу сейчас о них думать. Или, вообще-то, я должна думать о них, чтобы оставаться сильной. Мама умерла бы от горя, если бы со мной что-то случилось. Она и без того будет за меня бояться, если отец расскажет ей, что меня похитили.

Эндрю прижимает мои пальцы к своей щеке:

— Конечно, мы ещё встретимся, Ника. Мы будем управлять городом вместе, бок о бок, когда всё это закончится. Мы добьёмся большего успеха, чем наши родители.

Улыбаясь, я смахиваю слезу и протягиваю ему пистолет.

— Ты всегда был идеалистом.

— Реалистом, — с усмешкой отвечает он.

Я обнимаю его, желая увидеть его снова в ближайшее время.

— Я очень боюсь.

Он целует меня в щёку и шепчет мне на ухо:

— Я знаю. Но тебе не стоит. Ты не одна.

— Что ты имеешь в виду? — шепчу я ему в шею.

— Всё будет хорошо, по крайней мере, для тебя. Просто поверь мне.

Кажется, он хочет сказать что-то ещё, но затем поспешно отводит взгляд.

Вздохнув, я пробегаю пальцами по его волосам, прежде чем отпустить его и пробормотать:

— Я же говорю, идеалист.

Через три минуты я стучу в стеклянную дверь небоскрёба.

Швейцар качает головой и говорит по переговорному устройству:

— Я не могу впустить никого, кто здесь не живёт.

— Но я живу здесь!

Я убираю волосы с лица.

Глаза старика расширяются:

— Мисс Мурано! — Он немедленно открывает дверь и поспешно запирает её за мной. — Вы живы?! Я думал, вас похитили?

В вестибюле стоит мёртвая тишина, никого нет, но я прикладываю палец к губам:

— Тсс, никто не должен знать, что я вернулась.

Швейцар поспешно кивает.

— С вами всё в порядке? Повстанцы что-то сделали с вами?

— Я в порядке, но сейчас не могу говорить, мне нужно увидеться с отцом. Он здесь?

— Он прибыл несколько минут назад. Сказал никого к нему не пускать, но он определённо имел в виду не вас. — Он ведёт меня к лифту и нажимает кнопку. — Могу я сопроводить вас?

Я тяжело сглатываю. Отец здесь…

— Нет, спасибо, оставайтесь здесь.

— Что-то там назревает, — говорит он с мрачным лицом, когда двери лифта открываются. — Возможно, вам стоит уехать из города, пока можете.

Я знаю, что старик любит меня, он тепло улыбался мне каждый раз, когда я проходила мимо него, чтобы пойти на пробежку в парке.

«Я здесь, чтобы предотвратить катастрофу», — хочу я сказать, но сомневаюсь, что смогу это сделать.

Я прикладываю большой палец к сканеру на входной двери. Она открывается, и я собираю всё своё мужество перед тем, как войти. Но я не успеваю пройти далеко — на меня бросается огромный монстр, погребая под своим телом и выдавливая весь воздух из моих лёгких. Чудовище — это телохранитель отца, бывший Воин с орлиным носом! Узнав его, я произношу:

— Что это значит? Я хочу пойти к отцу!

— Итан! — слышу я его голос. — Кто наш незваный гость?

Шкаф слезает с меня, и я наконец снова могу дышать. Стоная, я растягиваюсь на спине.

— Это ваша дочь, сэр, — в голосе звучит нотка раскаяния.

— Вероника?

Отец немедленно становится на колени рядом со мной и срывает парик с моей головы. Я и забыла, что он всё ещё на мне. Теперь я чувствую себя голой и уязвимой, когда отец смотрит на меня сверху вниз, и смотрит скептически.

— Что ты здесь делаешь?

Моё сердце бешено стучит о грудную клетку.

— Я-я-я смогла сбежать.

Когда он приседает, внезапно тянет меня к себе на руки и обнимает, это застаёт меня врасплох.

— Я так счастлив, что ты снова здесь, — бормочет он.

Отец и счастлив? Он действительно проявляет чувства или это всего лишь игра, чтобы заставить меня чувствовать себя неуверенно?

Я осторожно обнимаю его. Он убийца моего любимого, он позволил убить Айса! Хотя я знаю это и хочу ненавидеть отца, его объятия сбивают меня с толку. Я ждала этого годами. Почему именно сейчас? Неужели он действительно рад меня видеть?

— Как тебе удалось сбежать?

Я придумала идеальный текст, сотню раз перебирала его в голове, но теперь всё летит кувырком.

— Сделала вид, что серьёзно больна, и попала в больницу. Там меня уже не охраняли так тщательно, и когда мой надзиратель заснул, я сбежала и…

Отец помогает мне встать на ноги, но потом его глаза снова остывают, и он отпускает меня так быстро, как будто у меня заразная болезнь:

— Давай поговорим позже.

Позже, когда он приведёт меня к другим сенаторам. Меня точно раскусят. Может, даже подключат к полиграфу. О боже, об этом я не подумала!

Я иду за ним в кабинет, телохранитель остаётся перед дверью.

— Ты немедленно соберёшься и полетишь к своей матери.

Я выдыхаю от облегчения. Полиграфа не будет. И разговор развивается лучше, чем ожидалось, я держу свой страх под контролем.

— Как мама? Надо сказать ей, что я вернулась.

Отец поспешно бросает бумаги в портфель, между делом загружая данные со своего компьютера на флешку.

— Необязательно, она не знает, что случилось.

Он ничего ей не сказал?

Очевидно, он замечает мой озадаченный взгляд.

— Стивен — единственный в Нью-Ворлд Сити, кому известно, что происходит здесь на самом деле, их Сенату известно только, что мы собираемся уничтожить аутлендеров. И так должно оставаться до тех пор, пока этот город снова не окажется под контролем. Затем мы возьмёмся за Резур.

— Что ты хочешь с ним сделать? — Мне нужно узнать, что он планирует! — Я могу рассказать тебе всё о Резуре, я запомнила всё, что только могла. — Я чувствую себя низкой. Как двойной агент. За исключением того, что у них определённо нет моральных проблем.

Отец смотрит на меня, приподняв брови:

— Ты любила его, да?

О боже, он говорит об Айсе! По спине пробегает ледяной холод. Я не могу сейчас ошибиться. «Сконцентрируйся, Вероника!»

Как можно холоднее я отвечаю:

— Да, любила или, по крайней мере, верила в это. Пока этот предатель не разрушил мою жизнь.

Я стараюсь казаться разозлённой, чтобы замаскировать своё горе. При этом я смотрю отцу прямо в глаза. Один неверный взгляд, одно неверное движение могут меня выдать. Лучше оставаться поближе к истине.

— Я поддалась его очарованию. Он играл со мной, воспользовавшись моей неопытностью и тягой к теплу. Он напирал на меня, пока я не сдалась. — Я сжимаю кулаки. — Я была слаба и одинока, но теперь хочу быть сильной. Я никогда больше не хочу испытывать те чувства, которые делают меня слабой. — Чем больше я говорю, тем громче становится мой голос. — Жаль, что его убила не я!

Меня вот-вот вырвет, но я удивляюсь своей силе, той крохотной части меня, которая по-настоящему холодна и расчётлива. Вероятно, это связано с годами тренировок, потому что отец ненавидит, когда я показываю перед ним чувства. Рядом с ним я веду себя словно робот.

Глаза отца сверкают, уголок рта дёргается:

— Это моя дочь.

Он гладит меня по спине, словно я его приятель, и продолжает упаковывать документы.

— Мне нужен каждый союзник.

Я киваю.

— Могу я что-нибудь сделать?

— На данный момент можно только паковать вещи. Мы уезжаем через час.

— Мы? Ты поедешь со мной?

Он кивает.

— Твоё похищение было испытанием, и я горжусь тем, как ты всё это пережила. Наконец-то ты достигла твёрдости, необходимой для работы. Здесь будет создано нечто новое, всё будет ещё больше и лучше.

— Что ты имеешь в виду?

Его глаза приобретают такой сумасшедший блеск, что я внезапно начинаю бояться отца.

Он ненадолго делает паузу, пока его компьютер загружает новые файлы на флешку.

— Сегодня утром я проклинал себя, потому что из-за того, что был ослеплён ненавистью к Тренту, моя месть привела к таким неприятным последствиям. Он всё запорол! Он не вернул тебя и перешёл на сторону врага. Теперь ещё и люди слетели с катушек, эти паразиты! Но, возможно, мы должны быть им благодарны. Наконец, есть возможность проверить газ.

— Какой… газ? — осторожно спрашиваю я.

— Он работает как своего рода нейромедиатор; через дыхательные пути попадает в кровоток, а оттуда в мозг. Химические вещества-посредники прикрепляются к рецепторам и как бы программируют его. Мы разрабатывали этот газ в нашем секретном исследовательском отделе на протяжении многих лет и неоднократно тестировали на заключённых. Он делает людей послушными, они будут следовать за нами, как дрессированные обезьяны. Ещё месяц назад газовые баллоны были установлены в системы циркуляции воздуха. Когда их запустят сегодня вечером, газ разлетится по всему городу.

Он говорит и говорит, а я могу лишь шокированно слушать. Как только мне начинает казаться, что хуже быть уже не может, я понимаю, что становится ещё хуже.

— Все будут дышать этим газом? — спрашиваю я как можно равнодушнее.

— Не все, порядка двухсот мужчин и женщин эвакуируют в защитный бункер. Врачи, исследователи, верные сторонники нашего дела. В конце концов мы не можем уничтожить умы всех людей, нам нужны наши светлые головы, потому что не известно, какой ущерб нанесёт газ в долгосрочной перспективе.

— В бункер?

Я пытаюсь дышать ровно. Члены Сената безжалостнее, чем я могла себе представить в самых мрачных мыслях.

— Да, под большой башней, я только что оттуда. Там остальные переждут газовую атаку. Но я решил пока навестить Стивена. В любом случае, мне надо многое с ним обговорить.

— Грандиозный замысел, — говорю я с максимальным энтузиазмом.

— Да, и, если всё пройдет хорошо, мы сможем послать наших Воинов вместе с армией из Нью-Ворлд Сити в Резур, не опасаясь, что один из них снова станет перебежчиком, потому что они тоже снова станут кроткими как овечки. Газ изменяет структуру мозга, люди перепрограммируются, как роботы. Это средство сделает нас богатыми! Мы продадим его всем другим городам с куполами. Мы сможем использовать вырученные средства для создания нового воздушного флота, чтобы в один прекрасный день мы могли стать правителями всех городов.

Отец безумно смеётся и становится похож на какого-то сумасшедшего профессора.

Но это мой отец. И я единственная, кто сейчас может его остановить.

Я слоняюсь по своей квартире, как зомби, и чувствую себя опустошённой. Мне давно пора было собраться, скоро позвонит отец. Можно было бы принять душ, но у меня ни на что нет сил, я ничего не чувствую, ничего не знаю, голова пуста. Вместо этого я открываю дверь внутреннего дворика, чтобы впустить воздух. Несвежий воздух купола. Дверь была лишь прикрыта, я никогда её не запирала. Зачем? Сюда никто не может попасть, а поскольку в Уайт-Сити погода не меняется, мне не нужно бояться, что квартиру зальёт дождь.

С тех пор, как я узнала, как выглядит и пахнет мир снаружи, я не хочу дышать другим воздухом, и я хочу наслаждаться покалывающими лучами солнца на моей коже, даже если они не идут мне на пользу.

Я устала, устала бесконечно. Не только потому, что не выспалась, но и потому, что не знаю, что делать дальше. Без Айса и с осознанием того, что с жителями Уайт-Сити вот-вот произойдёт нечто ужасное. А затем доберутся и до резурцев.

Измученная, я бросаюсь на кровать и вжимаюсь носом в простыню. Ткань до сих пор хранит его запах, я глубоко вдыхаю его, что, к сожалению, заставляет моё сердце болеть ещё сильнее. Как бы я хотела, чтобы Айс был сейчас в моей ванной и в любую секунду мог шагнуть в спальню, голый, с той порочной улыбкой, которой он улыбался рядом со мной.

На самом деле, мне кажется, что я чувствую на себе его взгляд и повсюду чувствую присущий ему мужской запах, смешанный с запахом лосьона после бритья.

Мой мозг играет со мной злую шутку.

Нет, я этого не вынесу, всё напоминает мне о тех нескольких замечательных часах, которые у нас были.

Я с трудом вылезаю из постели и выхожу на террасу на крыше. Уже почти полдень, но вместо обычной тишины я слышу крики. Люди до сих пор негодуют, похоже, никто не занимается своей работой.

Я смотрю через парапет, там люди с плакатами. Протестующие? Они маршируют взад и вперед перед зданием и выкрикивают лозунги, которые отсюда я расслышать не могу. Но совершенно ясно одно: они хотят справедливости, хотят объяснения всему этому, они больше не желают, чтобы их подавляли.

Вздохнув, я закрываю глаза и прислоняюсь к перилам. Скоро они все станут делать то, что велит им Сенат. Сегодня вечером здесь на самом деле станут жить зомби.

Как мне предупредить Эндрю и остальных? У меня нет возможности связаться с ними. Я даже не знаю, где они. До этого момента план был продуман, но что дальше?

Эндрю хотел, чтобы я ему доверяла. Я видела, что он что-то от меня скрывает. Что и почему? И каким образом всё должно стать хорошо? Теперь я знаю, что задумал Сенат, и Эндрю также подвергнется воздействию газа.

Я не могу этого допустить!

Убить отца? У меня не получится — для этого мне придётся убрать с пути его телохранителя. Но может, мне удастся отца перехитрить. А потом… я должна буду найти наших людей и всё им рассказать.

Да, это единственный способ. Надо лишить отца и его телохранителя возможности действовать, иначе я не смогу выбраться из этой проклятой квартиры! Но пистолет я отдала Эндрю, мой же находится в сейфе в кабинете отца, и я не знаю кода.

Я наклоняюсь сильнее, мои глаза по-прежнему закрыты. Если я ещё немного перегнусь через парапет, я упаду.

— Что же мне делать? — шепчу я.

Когда внезапно меня обнимает рука и сзади прижимается тёплое тело, я открываю глаза и застываю. О боже, это что, телохранитель отца?

— Теперь всё будет хорошо, детка, — бормочет он мне на ухо.

Невозможно, это…

— Айс? — Мой голос — не более чем дыхание.

Должно быть, я сплю — это не может быть он. Я не смею посмотреть на его руку, не смею обернуться, вместо этого я касаюсь его пальцев. Тот, кто держит меня, ощущается настоящим. Живым. Я пощипываю тонкие волоски на тыльной стороне ладони и представляю перед глазами руки Айса. Да, они были слегка волосатыми.

— Это на самом деле ты? — тихо спрашиваю я.

Я едва могу говорить, мой голос так дрожит.

— Повернись, детка, и посмотри на меня, — мягко приказывает он.

Мои ноги двигаются, делая в точности то, что он мне говорит, но разум сопротивляется. Я знаю, что Айс не может стоять позади меня, наверняка, это какой-то подлый розыгрыш. Или я сошла с ума.

Я видела, как его застрелили, как из него потекла кровь и как два Воина протащили мимо меня его неподвижное тело. Он что, вернулся как призрак?

Повернувшись на сто восемьдесят градусов и увидев перед собой широкую грудь в чёрной футболке, я задыхаюсь. Больше всего меня пугает дырка на ткани. Именно туда попала пуля.

Всё-таки призрак?

Дышать становится тяжелее, я всё ещё не решаюсь запрокинуть голову. Вместо этого просовываю палец в отверстие и нащупываю кожу. Тёплую. Живую.

Я тут же задираю футболку. Появляется пресс, на котором мне знакомо каждое возвышение и каждое углубление. Я осторожно провожу по нему пальцами. В том месте, куда должна была попасть пуля, лишь синяк.

— Ай, — говорит Айс с улыбкой в голосе, когда я нажимаю указательным пальцем на это место и краем глаза замечаю кобуру с пистолетом у него на поясе.

Я тут же снова нажимаю на пятно, пока Айс не берёт мой палец в руку. Мои глаза наполняются слезами, но наконец я осмеливаюсь на него взглянуть.

— Боже… — Это действительно он!

— Для тебя просто Айс, детка, — его улыбка доходит почти до ушей.

Я протягиваю обе руки, чтобы почувствовать его лицо, провожу большим пальцем по его нижней губе, касаюсь волос.

— Как такое возможно? — задыхаясь, шепчу я.

Я так сильно трясусь, что едва могу дотронуться до Айса.

Он берёт мои пальцы и целует их.

— Моя казнь была инсценировкой. Под футболкой на мне была одна из этих супертонких арамидных защитных тканей и к ней был прикреплён плоский пластиковый пакет с кровью. — Он показывает мне порез на своём предплечье. О боже, это была его кровь? — Вот почему пуля не вошла в моё тело, правда сломала ребро.

— К чёрту ребро, — категорично заявляю я, хватаю Айса за шею и притягиваю к себе.

Он прижимает меня к своему твёрдому телу, и наши губы порывисто встречаются. Его язык сразу же проникает в меня, доминирует надо мной, дразнит. Я чувствую Айса, вкушаю его, наслаждаюсь ударами его языка и его руками на моей заднице. Наши сердца бьются вместе, взволнованные и возбуждённые.

Поцелуй никогда не был таким прекрасным. У него вкус жизни. Вкус Айса.

Холод в груди сменяется пылающим жаром, моё тело электризуется от кончиков пальцев ног до кожи головы. Жизненная сила возвращается в каждую клетку. Я могла бы взорваться от радости.

— Я была уверена, что потеряла тебя. — Слёзы всё ещё текут по моим щекам, и Айс вытирает их большим пальцем. — Ты выглядел таким мёртвым.

Он вымученно улыбается:

— Когда я увидел тебя в толпе, моё сердце едва не выскочило из груди. Мне жаль, что ты не знала. Если бы я знал, что ты придёшь, как-нибудь сообщил бы тебе.

Сначала я хочу с ним согласиться, особенно когда вспоминаю те ужасные часы, но потом передумываю:

— Нет, всё было правильно, иначе отец мог бы понять, что я лгу. А так я смогла использовать весь свой гнев, всю ненависть и печаль, чтобы его обмануть.

— Тебе это хорошо удалось, — шепчет Айс, пристально глядя на меня.

Боже, я до сих пор не могу поверить, что он стоит передо мной. Я глажу его грудь и трусь о него носом.

— Но и ты тоже отличный актёр. Как тебе удалось так притвориться?

— Годы обучения.

Тяжёлая военная подготовка окупилась. Кроме того, Айс ненавидел свою работу телохранителем, но никогда не признавал этого. Ему постоянно приходилось притворяться.

— Это Джекс подстроил казнь? — спрашиваю я, затаив дыхание и по-прежнему касаясь Айса повсюду.

— Всё было спланировано заранее. Я понятия не имел, что вы придёте.

— Не брошу же я тебя в беде, мой крепыш.

Улыбаясь, он целует меня в лоб.

— Я думал, ты серьёзно больна.

— Я просто слишком долго пробыла под солнцем. Так что тебе вообще не было нужды ехать. Я так себя винила.

— Детка, я очень боялся за тебя. Ничто не остановило бы меня.

Он ерошит мои волосы и целует меня в макушку. Кажется, ему тоже необходимо меня трогать повсюду. Я могла бы стоять так часами, просто глядя на него и ощущая его.

— Расскажи мне, как всё прошло, иначе я до сих пор не могу поверить, что ты жив.

— Идём. — Айс берёт меня за руку и тянет в спальню. Затем он открывает входную дверь квартиры и прислушивается к звукам из коридора. — Твой отец и его сторожевой пёс всё ещё заняты в кабинете. Дверь открыта, они пакуются.

Я вдруг возвращаюсь в реальность.

— Господи, Айс, они хотят подчинить себе жителей города с помощью газа!

Я поспешно рассказываю ему то, что знаю.

Вздохнув, он садится рядом со мной на кровать.

— Сколько у нас есть времени?

— Газ распылится сегодня вечером, когда включатся циркуляторы воздуха.

Айс поднимает брови:

— А когда тебе улетать?

— Отец позовёт меня с минуты на минуту.

— Вот чёрт, — бормочет Айс, приглаживая волосы пальцами. — Я не могу быстро сообщить Джексу. Он ждёт информации в подвале.

— Я не собираюсь ехать в Нью-Ворлд Сити.

Айс кивает.

— Я больше не спущу с тебя глаз, детка.

Я по-прежнему многое хочу узнать, но время уходит.

— Почему ты вообще здесь? И как ты вошёл?

— Дин сказал мне, что Эндрю послал тебя сюда, поэтому я поднялся по шахте лифта из подвала на крышу и спрыгнул на террасу.

— Это звучит так просто, но ведь здание охраняется!

— Система сигнализации в шахте была до смешного простой, да и на крыше детекторов движения нет. Никто и никогда не предполагал, что в здание захочет проникнуть Воин.

Правильно, лифт идёт до самого верха, потому что на всех крышах выращивают растения: декоративные и культурные. Однако садовники имеют доступ туда только с охраной.

— Я был здесь ещё до тебя, поэтому знаю, что у твоего отца есть сторожевой пёс Итан. Если бы он продержал тебя на секунду дольше, я бы его убил.

Я удивленно отступаю.

— Ты видел нас?

— Я всегда был рядом с тобой, за исключением времени, когда ты была в кабинете, тогда я чуть не сошёл с ума, и уже собирался вцепиться этому Итану в глотку.

Всегда рядом со мной… Эндрю знал это! Наверное, ему сказал Дин. Отсюда то страдальческое выражение лица!

Все они разыграли спектакль, чтобы не поставить под угрозу план. Эндрю, должно быть, было чертовски трудно мне не сказать.

— Я обязан жизнью Дину. Тогда, в больнице меня арестовало старое подразделение Джекса. Как только мы остались одни, Дин расспросил меня обо всём, правда ли то, что было показано на видео. Он тут же захотел нам помочь. И сказал, что никогда не будет стрелять ни в одного из своих братьев, и уж тем более в друга Хрома.

Я открываю глаза.

— Никогда бы не подумала, что вы друзья.

Айс озорно ухмыляется и подмигивает мне:

— Я немного притворялся.

Как хорошо, что Айс рядом со мной, мне хочется кричать от счастья!

— Я рассказал Дину всё, мне нечего было терять. А поскольку Джекс и Хром, судя по всему, были двумя из лучших Воинов в отряде и никогда бы просто так не перешли на другую сторону, он поверил мне и признался, что многие из них злятся. Сначала они были разочарованы тем, что прекратились шоу, а после того, как было показано видео, пришли в настоящее бешенство. Некоторые уже давно думали выступить против Сената, но все понимали, к чему это приведёт. Тем не менее, после исчезновения Хрома среди солдат сформировались секретные подгруппы, которые делают всё возможное, чтобы узнать правду. Когда я рассказал им, к чему приводят новые инъекции, они едва не слетели с катушек. Если дело касается нашей мужественности, мы очень чувствительны. Теперь информация уже должна распространяться как лесной пожар. У Хрома и Рока, вероятно, не будет больших проблем с тем, чтобы завоевать достаточно братьев для нашего дела.

Это захватывающие новости, которые действительно нам помогут.

— Зачем вы устроили спектакль с казнью? — сдавленным голосом спрашиваю я.

Вдруг снова всплывают ужасные воспоминания.

Айс нежно сжимает мою руку.

— Это нужно было сделать, чтобы дать нерешительным братьям толчок принять решение в нашу пользу.

— Значит, врач тоже был с вами заодно, — говорю я.

— Ну да, Дин заставил его солгать, иначе он бы застрелил его.

Вот почему мужчина выглядел таким напуганным.

Я хватаю Айса за руки:

— Нам надо немедленно предупредить остальных. Самый быстрый способ сделать это — через компьютер отца.

Айс кивает:

— Тогда мне лучше сначала убрать с дороги Итана.

— Ты всё собрала? — спрашивает отец, когда я, пройдя мимо его телохранителя, вхожу в кабинет.

Отец стоит у окна и складывает бумаги во второй портфель.

— Да, всё готово, — говорю я как можно твёрже, хотя колени у меня дрожат.

Мне нужно как-то добраться до компьютера. Он всё ещё включен.

Я медленно подхожу к столу. В него встроен сейф, в котором хранится наше оружие. Дверца открыта!

Я так нервничаю, что врезаюсь в офисное кресло и вцепляюсь пальцами в спинку стула.

— С тобой всё в порядке? — Отец пристально смотрит на меня.

— Просто волнуюсь. — Это даже не ложь.

Он хмурится и продолжает собирать вещи. Его внезапная забота незнакома мне. Сердце сжимается. Даже если отец этого не показывает… Думаю, он рад, что я снова здесь. Но это меня не остановит. Мне достаточно вспомнить, что это он приказал казнить Айса и нажал на кнопку, чтобы пустить пулю в его сердце.

Когда я слышу приглушенный звук за дверью, — о боже, это был выстрел? — я молниеносно залезаю в сейф и вытаскиваю пистолет. Слишком поздно я замечаю, что отец уже держит пистолет и направляет его на меня. Должно быть, он был в портфеле.

— Итан! — кричит отец, продолжая целиться в меня. — Что случилось?

Ответа нет.

Отец прищуривается и качает головой:

— Предательница! Я тебе доверял! Я думал, мы команда?!

— Команда? — фыркаю я, пятясь к двери. Где Айс? — Ты казнил человека, которого я люблю! — Я смаргиваю подступающие слёзы. — Ты лгал мне от начала и до конца. Ты забрал у меня мою мать, ты управлял моей жизнью. Я чувствовала себя пленницей!

— У тебя было всё! И ты могла бы иметь гораздо больше.

Внезапно он бледнеет и смотрит мимо меня, и я понимаю, что позади меня стоит Айс.

— Брось пистолет, — рычит он.

— Ты… мёртв!

Мой отец направляет ствол на Айса, я слышу выстрел. Или два?

Пистолет отца вылетает из его руки, в тот же момент я поворачиваюсь к Айсу, опасаясь, что он ранен. Но он стоит, неподвижный, с вытянутой рукой, по-прежнему направленной на отца.

— Выйди! — приказывает он мне.

Я едва могу шевелить ногами, они не хотят меня слушаться. Отец лежит на полу и прижимает к телу окровавленную руку.

— Пожалуйста, не убивай его, — шепчу я, когда Айс хватает меня за руку и вытаскивает из комнаты.

Даже если я ненавижу отца за всё, что он со мной сделал, он всё равно мой отец. И не сказать, чтобы всегда всё было плохо. Когда мама ещё жила с нами, были даже хорошие времена.

— Иди, — повторяет Айс более настойчиво.

Если бы он хотел убить отца, уже сделал бы это.

Я выхожу из кабинета с пистолетом в руке. Внезапно мне кажется, что он весит целую тонну, хотя это новейшая модель: сверхлёгкая и тихая.

Телохранитель отца лежит в конце коридора в луже крови. Айс прострелил ему лоб. Мужчина смотрит на меня пустыми глазами. Здесь мой Воин действовал хладнокровно.

До меня доносится лихорадочный крик отца:

— Адам, это Джордж. У нас предатель. Это моя дочь!

Я возвращаюсь в кабинет и вижу, как Айс выхватывает из его здоровой руки коммуникатор. Отец носит с собой это маленькое устройство только тогда, когда члены Совета должны быть постоянно доступны.

Он связался с Фрименом!

Отец презрительно смотрит на меня с пола.

— Надо было его застрелить, — рычит Айс, связывая руки моего отца за спиной стяжками.

— Как Итана? — спрашиваю я дрожащим голосом.

Айс мрачно смотрит на меня, затем заклеивает рот моему отцу. Что за склад, чёрт возьми, у Воинов в карманах?

— Если бы я не нажал на курок первым, меня бы здесь не было.

Я кладу руку ему на плечо и ненадолго закрываю глаза. Это всё ужасно, я хочу вычеркнуть этот день из календаря. Прямо сейчас я даже представить себе не могу, чем всё закончится. Мы можем потерять всё.

Сделав глубокий вдох, я приседаю рядом с отцом и осматриваю его рану. Пуля прошла сквозь кисть, прямо насквозь.

Я отрываю кусок от отцовской рубашки и прошу Айса дать мне липкую ленту. Это на какое-то время остановит кровотечение. На большее времени нет, сенаторам дан сигнал тревоги.

— Я должна предупредить маму и Мелиссу.

Я иду к компьютеру отца и подключаюсь к Нью-Ворлд Сити. Номер матери сохранён в памяти, он даже стоит на первом месте.

Я снова удивлена. Неужели у моего отца есть что-то вроде сердца?

Экран позади меня включается.

— Вероника? — Мама широко распахивает глаза и заправляет прядь чёрных волос за ухо. — Что случилось? Ты никогда не звонишь в нерабочее время.

— Здесь творится настоящий ад, — говорю я и тяжело сглатываю.

Грудь сдавливает. Теперь, когда я больше не на стороне Сената, они сделают всё, что в их силах, чтобы разрушить мою жизнь.

Я поспешно рассказываю маме о случившемся и говорю, что им теперь тоже грозит опасность. Я знаю, как это работает. Они будут использовать маму и Мелиссу в качестве рычага.

— Просто соберите самое необходимое и немедленно уходите из квартиры.

Она мотает головой, её глаза расширяются:

— Вероника, как ты себе это представляешь? Куда мы пойдём?

Айс подходит ко мне, чтобы моя мама могла его видеть.

— Мы заберём вас.

Теперь я смотрю на него широко раскрытыми глазами.

— Как мы это сделаем?

— На башне стоит шаттл, готовый к взлёту. Поскольку нам всё равно лучше не показываться на глаза, мы используем время, чтобы забрать твою мать и сестру.

Он прав. Даже если сенаторы сидят в бункере, у них достаточно возможностей и, прежде всего, приспешников, которые попытаются остановить меня и всех нас.

— Может, нам приехать на станцию шаттлов? — спрашивает мама.

Рядом с ней появляется белокурая голова Мелиссы. Моя младшая сестра испуганно смотрит в камеру.

— Ни в коем случае! — Айс велит им спрятаться в самой северной точке купола рядом с заводом по переработке. Около мусорных баков. — Я заберу вас там. Там есть запасной выход.

— Мы выйдем за купол? — голос мамы дрожит. — Но… там радиация!

— Нет там никакой радиации, мама. Это всё ложь! — Не думаю, что когда-либо кричала на маму, но теперь мой голос становится очень громким, потому что у нас заканчивается время.

Мои нервы натянуты до предела, меня трясёт.

Я ещё раз объясняю ей серьёзность ситуации и повторяю, что они должны уехать немедленно.

Наконец она соглашается. Я очень надеюсь, что они будут на оговоренном месте.

После этого я связываюсь с командирами воинских подразделений и сообщаю им о газовой атаке. Я не отвечаю на вопросы. Время уходит.

Затем Айс просит меня установить контакт только с группой Дина, поскольку он не знает, в какой степени другие уже настроены против Сената.

Я выполняю просьбу, и он рассказывает Дину, где именно прячутся сенаторы.

— Что дальше? — спрашиваю я Айса, потому что с трудом могу ясно мыслить.

— Нам нужны все коды доступа.

— Дай мне три минуты, — говорю я дрожащим голосом. — Или лучше пять. — Мои руки так сильно трясутся, что я едва могу попасть в нужные поля на дисплее.

— Ты можешь открыть бункер отсюда?

— Нет, но у меня есть код, я просто отправлю его Дину.

Мои пальцы летают по экрану, и, хотя я почти ничего не вижу, кажется, они попадают в нужные поля. Мой холодный ум работает отдельно от меня, и я удивляюсь сама себе.

Как только я сохраняю на флешке последние данные, экран позади меня снова загорается.

О боже, это Стивен! Сначала мне кажется, что это отец, потому что они похожи друг на друга, но он по-прежнему лежит на полу и с ненавистью смотрит на нас.

— Вероника, что у вас происходит? — кричит Стивен. — Я получил зашифрованный сигнал от твоего отца. Красная тревога. Я сейчас же высылаю к вам три подразделения.

— Нет! — кричу я. О боже, должно быть, отец как-то его предупредил. — Ты немедленно остановишь солдат или мы направим газ в правительственный бункер.

Идея возникла спонтанно, и я снова поражаюсь самой себе.

— Мы контролируем каждого члена Сената, и мой отец умрёт первым, если ты не станешь сотрудничать.

Я поворачиваю монитор со встроенной камерой, чтобы Стивен мог взглянуть на пол.

— Ты предательница! — кричит он.

Я очень надеюсь, что наши Воины уже готовы попасть в бункер и что Стивен поверит моей истории. Может, он прямо сейчас на связи с Фрименом или каким-нибудь другим сенатором. Члены Совета и из бункера не будут сидеть сложа руки.

Стивен наклоняется к экрану. Его глаза вспыхивают:

— Кто это «мы»?

— Свободные жители Резура и Уайт-Сити, — твердо отвечаю я, высоко подняв голову.

— Вы хотите свергнуть режим?

— Именно так.

Его взгляд становится ещё более злобным.

— Тогда я убью твою мать и сестру.

— Я рискну. Мы все должны принести жертвы, — хладнокровно отвечаю я, отключаясь.

Я надеюсь, что мама и сестра уже в пути.

Я сильно дрожу, к горлу подступает тошнота. Когда я подхожу к Айсу, на секунду теряю равновесие, и он меня ловит.

— Сделай глубокий вдох, детка.

Я очень рада, что он рядом со мной. Он оказывает мне необходимую поддержку. Он мой спаситель в трудную минуту.

Мы спускаемся на лифте на нижний этаж. Айс грубо тянет за собой моего отца, заставляя его бежать под дулом пистолета.

Мы входим в канализацию через одну из бронированных дверей. Всё это разыгрывается передо мной, как фильм, и кажется нереальным. Темнота гнетущая, но у Айса есть для меня маленький фонарик.

Джекс действительно там, ждёт нас в темноте.

— Ну наконец-то, у меня уже ноги устали стоять, — угрюмо приветствует он нас.

Похоже, он пару раз дрался. Его одежда изорвана, а на одной брови рваная рана.

— Как дела у тебя? — спрашивает Айс, кратко рассказав Джексу, что с нами произошло.

— Порядка восьмидесяти процентов Воинов на нашей стороне. Рока подстрелили, но это всего лишь царапина, правда мы потеряли трёх стражей города.

Мёртвые… жертвы… мы действительно в состоянии войны.

— А где Эндрю… э-э-э… Джулиус? — Надеюсь, с ним всё в порядке.

— Он и несколько человек пошли в бывшую прачечную, которой он управлял. Там есть потайная подсобка, оборудованная необходимой техникой. Это наш командный центр. — Он нажимает на небольшое устройство на своём запястье. — Мы восстановили связь и можем общаться с Марком через нашу новую штаб-квартиру.

Я вздыхаю с облегчением. Эндрю и остальные, кажется, всё держат под контролем.

Я не могу разглядеть лицо Джекса в темноте, но по голосу понимаю, насколько ситуация серьёзна.

— Нам нужно заняться людьми, они по-настоящему слетели с катушек — намеренно грабят и крушат всё вокруг.

Я слышу фырканье отца. Он, наверное, счастлив.

— Надо что-то сделать, чтобы удержать их дома.

— У Джула уже есть идея, — говорит Джекс.

Смогу ли я когда-нибудь привыкнуть к тому, что Эндрю назвал себя Джулиусом?

— Какая? — спрашиваю я с колотящимся сердцем.

— Мы просто скажем им правду о газе. Они должны оставаться в домах и держать двери и окна закрытыми.

Я киваю.

— Если нет другого выхода, я согласна с планом Эндрю. Нам потребуется что-то типа полиции, чтобы призвать людей к порядку.

Я не хочу, чтобы всё оставалось как прежде, но сначала мы должны навести порядок.

— Давайте займёмся этим, — Джекс берёт на себя моего отца и толкает его сквозь тьму.

По пути мы объясняем ему наши планы и передаем коды. Таким образом, он становится хозяином города — все здания и компьютеры открыты для него.

Джекс знает, что делать, мы больше ничем не можем помочь, у нас другая миссия.

Он уводит моего отца в противоположном направлении, а мы с Айсом идём под землёй к башне. Там, этажом ниже, находится бункер. Но не он наша цель, мы должны отправиться в Нью-Ворлд Сити.

Взявшись за руки, мы с Айсом бежим сквозь тьму к основанию башни для шаттлов. Я слепо ему доверяю и рада, что он меня ведёт. У меня голова идёт кругом.

Здесь тоже есть подземный доступ к шахте лифта, и мы можем подняться на крышу. Айс убирает с пути удивлённых охранников, снова льётся кровь. Всё происходит так быстро, всё кажется нереальным, странно искажённым. Как во сне.

Выстрелы, смерть, кровь… мы все должны принести жертвы.

Только когда наш шаттл покидает купол, и Айс срывает визуальную защиту с лобового стекла, я начинаю приходить в себя. Пока он звонит Марку, чтобы тот отключил корабль от спутника, я впервые вижу внешнюю часть купола вблизи. Он напоминает мне огромный молочный пузырь, который под лучами солнца переливается всеми цветами радуги. На самом деле он красивый — и всё же я его ненавижу. Вокруг зона отчуждения, за ней высокая стена.

Сколько людей здесь уже погибло. Это должно, наконец, прекратиться.

Мы поднимаемся выше, я бросаю взгляд на далёкий Резур, затем мы плывём над кажущейся бесконечной пустыней.

— Спасибо, Марк! — говорит Айс в микрофон. — Мы не в сети.

Я настолько ушла в себя, что почти не заметила разговора. Но мне пора, наконец, очнуться.

— Марк, — поспешно кричу я, пока связь не прервалась. — Как дела у Шторма?

— Намного лучше, — отвечает он. — Думаю, он справится.

Это хорошие новости.

Айс указывает на мой ремень безопасности:

— Тебе лучше пристегнуться. Над Тихим океаном полетим с экстра ускорением.

Я знаю это, по крайней мере, об экстра ускорении, поскольку не раз летала в Нью-Ворлд Сити, чтобы навестить маму. Сейчас мы летим её оттуда забрать. Даже думать не хочу, сможем ли мы это сделать.

Как только я пристёгиваюсь, меня вдавливает в сиденье. Пейзаж под нами на мгновение размывается, превращаясь в зелёно-коричневое пятно, но внезапно под нами появляется тёмно-синий цвет. Море!

Мы поднимаемся выше, и я наклоняюсь далеко вперёд, чтобы увидеть как можно больше, хотя на самом деле смотреть тут особо не на что, кроме тёмно-синего блестящего ковра. Повсюду только синий. Под нами, над нами.

Всё, что остаётся позади, вдруг становится не важным. Впереди свобода. За это стоит бороться.

Глава 12. Дикари и герои

Менее чем через три часа шаттл возвращается в нормальный режим полёта.

— Скоро прибудем, — Айс указывает на цепь островов.

Вдали возвышаются пять холмов зелёного и коричневого цвета.

Во время полета мы почти не разговаривали, лишь держались за руки. Нам этого было достаточно. В моей голове слишком много всего, и всё же она пуста. Поэтому я решила позволить всему идти своим чередом. Сходить с ума всё равно не выход. От одной мысли об Эндрю и других у меня начинает колотиться сердце и сводит желудок. Я могу только надеяться, что они справятся с беспорядками и перетянут большинство людей на нашу сторону.

Айс ведёт шаттл по краю островов и указывает на самый дальний из них:

— Это Нью-Ворлд Сити.

Я восхищаюсь пышной растительностью, мне даже кажется, что на одном из островов я вижу вулкан и…

— Плантации!

Айс тоже замечает людей, которые собирают сахарный тростник на огромных полях.

— Среди них есть лучники!

— Почти как у нас, — бормочу я, и моё сердце сжимается.

Несмотря на это, я не могу оторвать глаз от пышной растительности. Я впервые вижу столько зелени. Какой захватывающий пейзаж.

Мы летим над водопадами, горами и ныряем под полосу дождя. Большие капли падают на стекло, и я увлечённо наблюдаю, как они по нему стекают.

Внезапно появившееся солнце заставляет воду сверкать, показывается самый дальний остров: выступающие из океана горы — определённо более тысячи метров высотой, зубчатые скалы и джунгли. А посреди острова, в огромной долине, лежит вытянутый купол, похожий на толстую личинку.

— Вот значит какой Нью-Ворлд Сити снаружи, — говорю я больше себе, чем Айсу. — Если бы только люди знали, как здесь красиво…

Айс стучит по дисплею и фыркает:

— Никакого превышения радиации, ни капли. Я бы сказал, война никогда не доходила до этих островов.

— Возможно, они не получили много радиоактивного излучения, потому что оно просто разлетелось по свету.

Айс благополучно приземляет шаттл на краю обрыва на каменном плато, примерно в полукилометре от купола. Между нами и куполом джунгли, поэтому я больше не могу видеть город. Айс снова стучит по дисплею:

— Отлично — вокруг никого, по крайней мере, никого из людей.

— Ты всё это видишь на бортовом компьютере?

Он кивает:

— У него множество скрытых функций. Марк их откопал. Поразительно, что может сделать доктор.

Айс лихорадочно роется в карманах брюк и наконец достаёт беруши и какие-то технические мелочи.

— Оставайся в шаттле. Я буду на связи.

Мне хочется возразить, но Айс прав. Без меня он пойдёт быстрее, и ему не нужно будет заботиться о третьем человеке.

Айс протягивает мне одну затычку для ушей, а другую вставляет мне в ухо. Затем он прикрепляет к моему воротнику небольшой микрофон.

— Теперь ты в эфире.

Когда он собирается открыть дверь, я хватаю его за футболку.

— Айс. — Я смотрю ему в глаза, моё сердце так быстро бьётся. — Береги себя.

Боже, что я буду делать, если снова потеряю его.

Он наклоняется ко мне и гладит меня по щеке большим пальцем.

— Я пережил свою казнь. Хуже быть не может. — Его улыбка не достигает глаз.

Я люблю этого крутого парня всем своим существом. Он снова рискует своей жизнью. Ради меня и моей семьи. Он не может оказать мне бóльшую услугу, и всё же меня раздирают противоречивые чувства: я хочу, чтобы он пошёл туда, и не хочу. На этот раз я могу потерять его навсегда, а также маму и Мелиссу. На карту поставлено всё.

Я требую от него поцелуй, обвивая руками шею и отчаянно прижимаясь губами ко рту. Айс притягивает меня к себе и поднимает. Его поцелуй необычайно нежный и слишком сдержанный.

Айс мягко говорит:

— Так быстро ты от меня не избавишься, детка.

Проведя пальцами по моим волосам, он опускает меня на пол и открывает дверь.

Я поспешно вставляю в ухо второй наушник, с улицы в меня ударяет тёплый, влажный воздух. Дышать становится тяжелее, ко мне приливает тысяча новых запахов — насыщенных и сладких.

Перед нами вырастает зелёная стена из кустов и деревьев; есть только узкая тропинка, которая ведёт через джунгли, как туннель, окружённый чащей. Кажется, что в нём прячутся тысячи птиц, потому что я слышу едва ли не оглушительные трели и щебетание.

— Что это за тропа? Не похоже, чтобы её часто использовали.

Айс спускается по лестнице.

— Этой тропой пользуются только один раз в год, поэтому я её и выбрал.

Я иду следом к передней части шаттла, и Айс тянет меня за руку к краю обрыва. Обрыв спускается на сотни метров, о скалы грохочут волны. Я слушаю прибой и вдыхаю солёный воздух.

Айс указывает на очень узкую тропинку, спускающуюся со скал:

— По ней мальчики должны пройти с шестами до пещеры.

— Ритуал приёма, — шепчу я.

Он кивает.

— А теперь запрись в шаттле. Я надеюсь вернуться через двадцать минут. Если что-то пойдёт не так, тебе придётся лететь обратно одной.

Я сглатываю.

— Ничего не пойдет не так. Кроме того, я понятия не имею, как управлять шаттлом!

— Обратный путь в Уайт-Сити всё ещё запрограммирован, тебе нужно только переключиться на автопилот.

Айс объясняет, как это сделать, но я не слушаю. Кровь слишком громко стучит в моей голове.

— Ты вернёшься. С моей мамой и сестрой. — Надеюсь, они будут на месте встречи. Надеюсь, у них всё получилось. Слишком много времени прошло, их давно могли поймать. — Тебе пора…

Айс проверяет, работает ли у нас связь, и я слышу его голос в ухе:

— Я всегда с тобой, детка. Не бойся, — шепчет он мне, последний раз целует меня и исчезает в джунглях с пистолетом наготове.

Птичье щебетание резко прекращается, и наступает жуткая тишина. Эта тишина действует мне на нервы.

Он сказал, что я должна запереться, но я ненавижу ощущение замкнутого пространства. Мне нужен воздух, нужно сразу увидеть, когда вернётся Айс, поэтому я останавливаюсь около ступеней в шаттл.

— Ты в порядке? — спрашиваю я в микрофон.

— Да, всё в порядке, — тихо отвечает он. — Я почти у двери под купол.

Я представляю, как он подходит к основанию купола со стальной дверью. Оно заросло виноградом и кустарником, потому что природа вернула себе место за все эти десятилетия.

Я слышу дыхание Айса, и ничего больше. Он движется по джунглям бесшумно, но птицы замечают его. Постепенно щебетание начинается снова, пока вновь не разрастается до оглушительного шума. Как-то страшновато. Вокруг слишком много природы…

Я подхожу к краю обрыва ещё раз и пытаюсь найти взглядом пещеру, но её, должно быть, закрывает уступ. Да и хочу ли я на самом деле увидеть место, где Айса привязали в детстве?

На улице тепло, но я вздрагиваю и растираю руки. Солнце обжигает мне лицо, и я возвращаюсь на корабль. Однако оставляю дверь открытой.

Что будет с нами, когда мы пройдём через всё это? Если мы сможем пройти через это.

У нас никогда не было возможности поговорить о наших отношениях. Я точно знаю, что хочу Айса навсегда. Я и мечтать не могла о более идеальном партнёре. Он чутко реагирует на мои потребности, фантастический любовник и может защитить меня. Кроме того, он всё делает для меня.

«Так быстро ты от меня не избавишься, детка», — сказал он, когда уходил, и моё сердце запело.

Небеса, я так сильно люблю Айса и благодарю Бога, что он вернул его мне. «Верни его и на этот раз».

Я беспокойно хожу взад-вперёд перед дверью, прислушиваясь к дыханию Айса. Затем я слышу тихие сигналы. Айс набирает комбинацию цифр.

— Я внутри, код безопасности остался прежним, — шепчет он. — Охранников не видно, но могла сработать тихая тревога. Мне нужно спешить.

Надеюсь, он быстро найдёт маму и Мелиссу.

Я слышу глухой стук, который, вероятно, исходит от перерабатывающего завода. Я никогда не была в такой части города, где нет магазинов и жилых домов, потому что там серо и шумно. Там только фабрики.

— Ты их видишь? — спрашиваю я, пытаясь не грызть ногти. Что, если их поймают?

— Ещё нет, но я уже рядом с баками.

На месте встречи.

Вдруг я слышу голоса. Молодой, скорее всего, принадлежит Мелиссе:

— Мама, это он?

Я глубоко вздыхаю. Они встретились!

— Они со мной, — быстро говорит мне Айс, а затем обращается к моей маме: — Идёмте, нам надо уходить. Ваша дочь ждёт…

От волнения в ушах шумит кровь, и кажется, птичий гвалт становится особенно громким — я почти ничего не слышу.

Меня больше ничто не держит в шаттле. Я сбегаю по лестнице и смотрю на тропинку, уходящую в джунгли.

Где же они?

Айс сказал, что этот выход используется только один раз в год, когда мальчики идут к месту ритуала. Так что, надеюсь, никто не заподозрит, что им пользуется кто-то ещё.

Минуты уходят в бесконечность, но вот птицы смолкают, и я понимаю, что через мгновение увижу их.

Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… От волнения меня вот-вот хватит удар, по спине бежит пот. Единственным моим желанием становится убраться отсюда, потому что внезапно я чувствую, что за мной наблюдают — словно тысячи глаз смотрят на меня из зелени джунглей.

Я уже вижу стройную девушку со светлым хвостиком — ко мне идёт Мелисса.

— Вероника! — кричит она и улыбается.

— Мелли!

У меня текут слёзы радости. Я со смехом бегу к сестре.

В каждой руке у неё по две большие сумки — наверное, взяла с собой всю свою любимую одежду, которая для неё священна, — и рюкзак за спиной. Серебристые штаны Мелиссы блестят на солнышке, белый топ чем-то измазан.

— Айс, где вы с мамой? — спрашиваю я в микрофон, обнимая сестру.

— Почти дошли, — отвечает он. — Твоя мать сломала ногу. Иди в корабль, мы больше не одни!

У меня перехватывает дыхание.

— Воины? — спрашиваю я, забирая у Мелиссы тяжёлые сумки и отводя её к шаттлу.

— Нет, лучники.

О боже, дикари!

Я беру из кабины свой пистолет, приказываю сестре укрыться и встаю у двери. Из джунглей выходят Айс и мама. Одной рукой он обнимает её за талию, другой — несёт сумку. Мама хромает, её чёрный брючный костюм весь в пыли.

Из зелёной чащи в меня летит стрела, пролетает мимо моей головы и застревает где-то позади меня.

Я укрываюсь за дверным косяком и выглядываю из-за него, чтобы целиться в джунгли, но никого не вижу.

Айс и мама наконец-то подходят к двери. Айс забрасывает сумку в шаттл, я протягиваю руку маме и втягиваю её внутрь.

Айс уже собирается войти, как я замечаю движение позади него.

— Там! — я указываю через его плечо на джунгли.

Темнокожий мужчина в набедренной повязке выходит на каменистое плато. Его лицо и тело украшают зелёные полосы и узоры, на шее висят длинные цепи, в руке он держит копьё.

Как только Айс оборачивается, дикарь бросает в него свою оружие. Айс реагирует так быстро, что я с трудом могу уследить за его движением. Его левая рука — в правой он держит пистолет — взмывает и ловит копьё в воздухе, прежде чем металлическое острие успевает его коснуться.

Я хватаю ртом воздух; глаза местного жителя расширяются, но он не убегает.

Айс опускает руку и спиной заходит в шаттл. Уверена, он мог бы мгновенно выстрелить в этого человека или метко запустить в него копьё, но он опускает руки.

Дикарь возвращается в джунгли и сливается с окружением. У нас получилось.

Дверь шаттла закрывается, и я падаю в объятия Айса. Я так много хочу ему сказать и не могу вымолвить ни слова. Он спас мою семью. Он мой герой.

Он отстраняется от меня и кивает моей матери и сестре:

— Сядьте и пристегнитесь. Пора убираться отсюда. — Он срывает обшивку с одного из боковых окон, чтобы открыть вид на море и усмехается мне: — На случай, если дамы захотят насладиться видом…

Голубые глаза Мелиссы сияют. Она широко открывает их и улыбается Айсу, будто он бог.

Затем он уходит в кабину.

Я сажусь в первом ряду между мамой и Мелиссой, мы пристёгиваемся, и я обнимаю маму:

— Я так рада, что ты это сделала. Как твоя нога?

Она тяжело дышит, и её трясёт.

— Просто растяжение. Что произошло? Теперь ты должна рассказать мне всё по порядку.

Когда шаттл взлетает, Мелисса перегибается через мои колени и смотрит в окно:

— Взгляните! Это море?

Пока мы удаляемся от острова, и мама с сестрой зачарованно смотрят в окно, я рассказываю им, что произошло в Уайт-Сити. Когда рассказ доходит до казни и опасностях, которые нам всем грозят, на безупречном лице мамы появляются тревожные морщинки. Она сделала косметическую операцию и легко могла бы сойти за нашу сестру.

— Что с нами теперь будет? — спрашивает она.

— Мы отвезём вас в Резур. Это город аутлендеров.

Она округляет глаза.

— Не волнуйся, там ты будешь в безопасности, по крайней мере в большей безопасности, чем в Уайт-Сити.

Она скептически хмурится и прищуривается:

— А радиация?

— Она в норме.

— Ты не останешься с нами?

Я вздыхаю и качаю головой:

— Мне ещё так много надо сделать. В Уайт-Сити полный хаос.

— Не уверена, что хочу жить в этом городе аутлендеров.

Я люблю свою маму больше всего на свете, но иногда она бывает очень упрямой.

— Тебе не обязательно там жить, это только на первое время.

Думаю, мама так и не оправилась от того, что отец казнил её любовника. С тех пор она иногда кажется отсутствующей и больше никому не доверяет.

Когда корабль уже находится в режиме экстра ускорения, я отстёгиваюсь. Надо поблагодарить Айса.

— Собираешься пойти к нему? — Мелисса понимающе улыбается мне. — Он по-настоящему горячий.

Мама с улыбкой закатывает глаза и отворачивается к окну, а я уверенно отвечаю:

— Да, он такой.

— Вы вместе? — сразу же спрашивает Мелли.

Я ей подмигиваю:

— А ты как думаешь?

Она по-девичьи хихикает, а я захожу в кабину.

— Привет, мой герой, — я наклоняюсь через стул и обнимаю Айса со спины. — Спасибо за спасение моей семьи. И меня. — Я провожу руками по его груди и чувствую его мышцы. — Даже не знаю, как я могу отплатить за услугу.

— Я могу придумать достаточно способов, — улыбаясь, Айс тянет меня к себе на колени.

Я сажусь и обнимаю его.

— Нет, правда. Ты всё делаешь для меня.

Я глажу его поросшую щетиной щёку и смотрю ему в глаза. Мне никогда не надоест этот серый цвет. Айс выглядит уставшим. Как бы я хотела, чтобы всё это уже осталось позади.

— Если бы мог, я бы даже достал тебе звезду с неба, — его голос звучит смертельно серьёзно, но серые радужки блестят от веселья.

— Эти слова придумал не ты, — говорю я и целую его в кончик носа.

Айс поднимает брови:

— Ты считаешь меня не поэтичным?

— Хм… — ухмыляюсь я и стучу пальцем по подбородку.

— Ну ладно, — преувеличенно вздыхает Айс. — Я взял это из книги.

— Ты любишь читать? — Я понимаю, что до сих пор так мало знаю о нём.

Айс просовывает руку под мои ягодицы и придвигает меня к себе ещё ближе, если такое вообще возможно — я и так почти сливаюсь с ним.

— Мне приходилось на что-то отвлекаться во время долгих часов одиночества.

Он делает вид, что это смешно, но моё сердце сжимается.

Вздохнув, я прижимаюсь лицом к изгибу его шеи.

— Тебе больше никогда не придётся быть одиноким, мой крепыш.

Я чувствую внутреннее спокойствие, которого не чувствовала уже давно — своего рода душевный покой, и тем не менее каждый мой нерв трепещет.

— Жаль, что нам ещё через многое предстоит пройти, и теперь у нас есть компания, иначе я бы…

Айс шепчет мне на ухо самые ужасные вещи, и я хихикаю, как это делала Мелисса. О, как я хочу наконец побыть с ним наедине, в спокойном месте, где никто не наблюдает за нами и никто не контролирует нашу жизнь.

Мы высадили маму и сестру за пирамидой, предварительно отправив радиосообщение мэру. Он лично позаботится о них обеих.

Теперь мы направляемся к восточному аварийному выходу и приземляемся за куполом во внутреннем круге стены, в так называемой «полосе смерти». Думаю, эта стена изначально была построена для того, чтобы в случае эвакуации горожане не заметили, что снаружи снова возможна жизнь. Также она держит подальше от купола аутлендеров. Здесь валяется строительный мусор, гильзы и разлагающиеся туши животных. К счастью, я почти ничего не вижу, потому что уже поздний вечер, и солнце скрылось за стеной. Воздух застоявшийся, воняет падалью.

Первым официальным актом после падения режима было открытие всех выходов из-под купола, снос этой стены и демонтаж оружия.

Несколько минут назад мы с Айсом связались с Эндрю и Джексом — пока им пришлось просто отключить автоматические системы стрельбы, прикреплённые к основанию купола. Бесчисленные стволы ружей торчат в нашу сторону, словно копья. Поскольку у нас есть коды доступа, связь находится под нашим контролем. За время нашего с Айсом отсутствия многое произошло.

Джекс, Хром и Эндрю впускают нас в город. Мы попадаем внутрь через две стальные двери. Воины выглядят потрёпанными. Их одежда грязная и рваная, у Джекса царапина на носу, а у Хрома синяк под глазом. Они прошли через несколько сражений. Не все солдаты перешли на нашу сторону. Были убитые и много раненых.

— Эндрю!

Он выглядит менее потрёпанным. Я с облегчением обнимаю его.

Он кивает Айсу:

— Спасибо, что спас семью Ники.

Айс кивает в ответ, проводит рукой по волосам и что-то бормочет, затем о чём-то тихо говорит с Джексом и Хромом.

Мой герой такой скромный. За это я люблю его ещё больше.

Я стою с Эндрю немного в стороне и только сейчас осознаю жуткую тишину города. Люди отсиживаются в своих домах из-за страха перед газом, улицы пусты. Мы находимся на своего рода заднем дворе тюремного комплекса. Я здесь никогда не была. Тут стоят мусорные баки и припаркованы автомобили, за решётками на окнах горит свет. Также тусклый свет во двор отбрасывают уличные фонари.

— Мы смогли убрать газовые баллоны. Люди в безопасности, — говорит мне Эндрю.

Слава Богу.

— А что насчет сенаторов?

Он указывает на тюрьму:

— Все сидят там. Твой отец тоже.

— Как вы всё это провернули так быстро?

— Вытащить сенаторов из бункера не составило труда, а у Хрома хороший контакт с тюремным служащим. Его бывший тренер работает в администрации. Мы быстро нашли пару хороших одноместных камер. — Эндрю озорно усмехается, но под его глазами видны тени. Он измотан, как и все мы. — Благодаря кодам, что ты нам дала, мы получили доступ к секретным файлам и смогли увидеть, кто несёт ответственность за мелкие правонарушения. Более трехсот человек невиновны!

Отец и его друзья знали, как справиться с перенаселённостью, получить рабов для шоу и рабочих для плантаций.

— Всех освободили?

— Ещё нет. Друзья Рока и Хрома занимаются тем, чтобы всё было по справедливости. Конечно, сажают и настоящих преступников, по возможности они должны остаться за решёткой.

Я чувствую облегчение. Самое главное сделано. Газовой атаки не будет, сенаторы в тюрьме, правительственные компьютеры под нашим контролем.

— Что дальше?

Эндрю приподнимает брови, уголки рта вздрагивают.

— Ты должна объяснить всё людям, разве нет?

— Я?

О боже, я совсем не оратор. До сих пор мне приходилось лишь зачитывать текст.

Эндрю берёт меня за руку.

— А кто же ещё? Ты всегда нравилась людям. И когда они видят, как дочь сенатора восстает и отстаивает права граждан, это должно быть большим плюсом.

— Может быть, мы с тобой вместе? В конце концов это ты главный бунтарь, — говорю я с улыбкой и отпускаю его руку, когда Айс стреляет в меня взглядом.

— Тут она права, Джул, — к нам присоединяются Джекс и остальные. — Благодаря тебе мы с Сэм смогли сбежать. Если бы ты не был одним из первых, кто восстал против режима, сегодня мы не достигли бы всего этого.

Да, без Эндр… Джулиуса и его повстанческого движения сейчас мы были бы в самом начале. Без него Айс не был бы жив.

Я глубоко вздыхаю:

— Откуда мне говорить?

— Лучше всего из правительственного здания, — отвечает Эндрю. — Оттуда мы можем связаться со всеми домами и сразу показать, что теперь всё в нашей власти.

В нашей власти… Звучит так, будто ничего не изменилось. Но я понимаю, что имеет в виду Эндрю.

Мы идём по, казалось бы, безлюдному городу десять минут. Воины взяли нас по центру, но мы с Эндрю тоже держим в руках пистолеты. Грир и другие приспешники сенаторов бродят на свободе. Когда Воины добрались до бункера, их внутри не было. Джекс подозревает, что их задача — убить нас. В первую очередь они, вероятно, станут преследовать меня, поэтому на мне бронежилет.

— Грир знает, что Фриман в тюрьме?

Тони Грир был ближайшим соратником Адама.

Джекс качает головой:

— Официально пока об этом не знает никто, и, похоже, они не поддерживают радиосвязь. Я хочу, чтобы этот ублюдок Грир дал мне повод застрелить его.

Я знаю, что он хочет отомстить за смерть своего брата Седрика. Джекс давно мог убить Тони. По-видимому, он не делал этого ради Саманты.

Когда перед нами появляется здание правительства, мы перебегаем к стенам соседних зданий. За огромными белыми колоннами может кто-то прятаться и целиться в нас. Колонны измазаны чем-то гадким и забрызганы краской.

Джекс и Хром идут вперёд и осматривают здание, а я остаюсь с Эндрю и Айсом. Когда они подают нам знак, мы входим в зал через разбитую стеклянную дверь. Здесь тоже царит мёртвая тишина.

Стойка регистрации разгромлена, на полу валяется разбитый компьютер, повсюду разбросаны бумаги. Должно быть, сюда ворвались разгневанные горожане. Однако после предупреждения о газовой атаке они отступили.

— Куда нам идти? — спрашивает Джекс.

Я указываю на белые мраморные лестницы, ведущие вверх по обе стороны холла.

— На второй этаж.

Джекс идёт первым, Хром прикрывает нас сзади, Эндрю и Айс остаются рядом со мной. Воины постоянно осматриваются, их ноздри раздуваются, словно в попытке взять след.

Когда Джекс достигает вершины, он спрашивает Хрома:

— Ты тоже это чувствуешь?

Тот кивает.

— Сильный запах парфюма. Мы не одни.

Мой пульс зашкаливает, пальцы сжимают рукоять пистолета. Руки становятся потными, и я боюсь, что пистолет может выскользнуть.

— Где? — шепчет Эндрю.

По обеим сторонам — длинный коридор. Кто-то может скрываться за любой из многочисленных дверей.

Джекс качает головой:

— Эта вонь повсюду, как будто кто-то намеренно распылил духи в нескольких местах.

Я бы не удивилась. Они могли догадаться, что мы придём.

— Откуда можно вести трансляцию? — спрашивает Айс.

— Третья дверь в левом коридоре, — тихо отвечаю я. — Комната звукоизолирована, в ней нет окон.

Воины переглядываются.

— Идеальное место для засады.

Я тяжело сглатываю. Теоретически подручные отца могли бы найти меня где угодно — передатчик ещё во мне. Но тогда они напали бы, как только мы пришли. Похоже, за мной следил только отец и никто другой.

— Надо побыстрее укрыться. Здесь мы лёгкая мишень.

Не успевает Айс это сказать, как распахиваются несколько дверей. В коридор выбегают несколько мужчин и открывают по нам огонь.

Айс толкает меня себе за спину и прижимает к стене, я даже не осознаю этого — слышу только выстрелы.

Мы уже так многого достигли, и теперь все умрём!

Однако через несколько секунд снова наступает тишина. Судя по моему тяжёлому дыханию, я всё ещё жива.

Айс поворачивается и ощупывает меня:

— Ты в порядке?

Я заторможенно киваю.

— А ты?

— Ни царапины.

Слава Богу! Со вздохом облегчения я прислоняюсь к Айсу.

Как будто чудом, мы все остались невредимыми, в то время как на полу лежат порядка десяти человек. Под ними растекаются лужи крови.

Айс берёт меня за руку:

— Надо идти дальше.

В тот же момент краем глаза я замечаю, как один из мертвецов поднимает голову и направляет на меня пистолет. Это Тони Грир! Я сразу узнаю его по бородке.

Из дула его пистолета вылетает белая вспышка, я слышу выстрелы слева от себя, Айс дёргает меня в сторону… при этом я чувствую острую боль в правой руке.

— Он мой! — ревёт Джекс, но всё равно все стреляют в Тони.

В то время как другие уже давно прекратили огонь, Джекс опустошает весь свой магазин.

От ударной силы голова Грира дёргается, пока череп не разрывается, и мозговая материя не разлетается на пол.

Хром кладёт руку Джексу на плечо:

— Эй, он мёртв!

Джекс перестаёт стрелять, его глаза влажные, дыхание тяжёлое. Тони убил его брата Седрика. Теперь Джекс отомстил.

Он шумно втягивает воздух:

— Ублюдок больше не встанет.

— Дерьмо! — кричит Айс рядом со мной, заставляя меня вздрогнуть. — Её ранили!

Он отрывает мой правый рукав, и я смотрю на своё плечо. Из бороздки на коже течёт кровь.

Рядом с Айсом появляется Эндрю:

— Просто царапина.

Они затаскивают меня в звукоизолированную комнату без окон и запирают дверь. Попутно я замечаю, что Хром и Джекс проверяют комнату, пока Айс и Эндрю занимаются мной. Перед моим лицом появляется аптечка, Эндрю прикладывает к ране компресс.

Я сжимаю зубы, потому что это чертовски больно.

После того, как Айс закрепляет компресс скотчем, пульсация медленно утихает, и я могу вздохнуть полной грудью.

Он многозначительно смотрит на меня:

— Потом надо будет наложить швы.

— Да, потом. — Я прочищаю горло и иду к трибуне посреди комнаты. На ней стоят монитор, камера и микрофон. — Сейчас нам срочно нужно поговорить с людьми.

Пока Эндрю загружает с флешки код, который активирует трансляцию, Джекс и Хром стоят перед дверью на случай, если кто-нибудь ещё захочет, как они это называют, нас «побеспокоить».

Я подхожу к Айсу и беру его за руку:

— Ты будешь стоять рядом со мной? Просто так я чувствовала бы себя в большей безопасности.

Он целует меня в уголок рта:

— Я всегда буду рядом. — Он ободряюще кивает, и я иду к трибуне.

— Готова? — спрашивает меня Эндрю.

— Готова, — отвечаю я.

Мигает зелёный огонёк, и я понимаю, что теперь все могут нас слышать и видеть. Впервые я могу говорить свободно, говорить то, что хочу. Мне не нужно читать текст. Но от волнения я не могу вымолвить ни слова.

Эндрю берёт мою руку и сжимает её. Хорошо, что мне не нужно проходить через это в одиночку. Со мной два самых важных для меня человека.

Прочистив горло, я стараюсь говорить как можно твёрже:

— Уважаемые жители Уайт-Сити, в прямом эфире из Дома правительства Эндрю Пирсон и Вероника Мурано.

Я сжимаю руку Эндрю, чтобы он продолжил. Я всё ещё слишком взволнована. Рана на руке пульсирует, каждый горожанин увидит, что я ранена, потому что повязка окровавлена.

— Не бойтесь, — кричит Эндрю в микрофон. — Режим пал, все сенаторы за решёткой.

— Все невинные люди будут освобождены, — добавляю я.

Эндрю кивает мне, и я продолжаю говорить:

— Те, кого вы называете повстанцами и аутлендерами, благодаря помощи некоторых Воинов предотвратили газовую атаку на вас. Вы в безопасности и можете снова покинуть свои дома. Повстанцы никогда не действовали против вас, только против режима, который пытался и дальше держать вас за дураков. Эндрю Пирсон рисковал своей жизнью и давным-давно выступил против своего отца и Сената. Без него вы все подверглись бы воздействию газа и отныне действовали бы как марионетки.

— И Вероника Мурано тоже сделала всё, что было в её силах, — улыбается мне Эндрю. — Эта замечательная женщина стала игрушкой режима, но победила благодаря своей внутренней силе. Отныне мы больше не будем вести войну против Аутленда. Они нам не враги. Запасы пресной воды под городом огромны, их хватит на всех. Сенат солгал вам, чтобы лучше контролировать и подавлять вас. Излучение за пределами купола минимально и больше не вредно. Мы откроем ворота, и вы наконец станете свободными.

Эндрю передаёт слово мне.

— Кроме того, больше не будет шоу, на которых должны умирать невинные люди. Воинов обязали ставить себе уколы, отчего они становились необузданными. Они ничего об этом не знали. Если бы они перестали делать уколы, им пришлось бы пережить ломку. Но мы поможем всем в это непростое время, никого не подведём. У Воинов этого города были привилегии, но их обманывали не меньше, чем вас. Некоторым пришлось выполнять неприятную, грязную работу для Сената, а затем их убили или сослали. — Я глубоко вздыхаю. — Всё кончено. Больше никакой лжи. Поэтому я хочу начать с себя и быть честной с вами. — Я указываю на Айса, чтобы он ненадолго появился в кадре. — Как видите, мой телохранитель ещё жив. Мой отец приказал казнить его за невыполнение приказа. И за то, что он любит меня.

Айс округляет глаза, и я криво улыбаюсь. Мы проясним это позже.

— Сенат удалось обмануть, но я сама ничего не знала об этой уловке и считала, что человек, которого больше всего люблю, умер на моих глазах. Это представление разыграли несколько Воинов, которые перешли на нашу сторону перед падением режима, чтобы привлечь на свою сторону больше собратьев. Для правого дела.

Мы с Эндрю говорим по очереди, и я надеюсь, что наше послание достигнет сердец людей.

— Его постановочная смерть снова открыла мне глаза. Сила любви, гнева и печали заставила меня преодолеть страх, и мне удалось противостоять отцу. — Я снова глубоко вздыхаю и смотрю в камеру. — Только если мы все сплотимся, сможем сосуществовать в будущем. Давайте работать вместе, чтобы добиться большего, чем Сенат.

Когда мы заканчиваем выступление, я отключаю трансляцию и быстро обнимаю Эндрю.

— Как тебе?

— Речь не была идеальной, но она была неплохой, учитывая, что мы импровизировали.

Айс присоединяется к нам, бросая на Эндрю колкий взгляд.

— Ты была великолепна.

С облегчением я падаю Айсу на шею и прижимаюсь к нему.

— Как люди отреагируют?

— Посмотрим, — говорит Эндрю и проводит рукой сквозь волосы. — Надеюсь, они примут нас.

— Как твоя рука? — спрашивает Айс.

Чуть не забыла про рану!

— Переживу.

Айс улыбается.

— Ты говоришь почти как Воин. Тем не менее, я отведу тебя к врачу.

Внезапно врываются Джекс и Хром:

— Вы должны это увидеть! Снаружи такое творится!

Мой живот сжимается. Новые восстания?

Мы поспешно выходим из комнаты, и я не обращаю внимания на мёртвых в коридоре. Мы идём в другую комнату — кабинет — на втором этаже, откуда открывается вид на улицу. Люди выбегают из домов, обнимаются и ликуют.

Небольшая группа людей с песнями идёт к нашему зданию.

Айс обнимает меня:

— Теперь мне надо спасать тебя не только от Эндрю, но и от восторженной толпы.

— Не волнуйся, Воин, — Эндрю похлопал его по плечу. — Вероника очень много значит для меня, но для меня она просто хороший друг. Я не соперник.

— Ты в любом случае не соперник, — бормочет Айс, пытаясь выглядеть сердитым, но не может.

В настоящий момент преобладает чувство счастья.

Рассмеявшись, Эндрю отворачивается и присоединяется к Джексу и Хрому у другого окна. Они связываются с нашими людьми по рации. Весь город празднует, и шум приближается к нам.

Айс отводит меня немного в сторону. Его взгляд пронзительный и пристальный:

— Я очень горжусь тобой.

Моё сердце колотится как сумасшедшее. Это его способ сказать мне, что он любит меня?

— Ты сказал, что всегда будешь рядом. Это ещё в силе?

Он кивает, грязно усмехаясь и прижимая к себе мою задницу.

— Как твой телохранитель, твой советчик и твой любовник. — Он весело шепчет мне в висок: — Кстати, об этом… Так ты думаешь, что я люблю тебя? Кто это нашептал тебе? Твои новые друзья?

— Кажется, они знают больше, чем я.

Господи, Айс, скажи мне!

Он мне подмигивает.

— Я не думаю. Они не знают, что я собираюсь с тобой сделать.

— Расскажешь?

— Покажу, — шепчет он. — Пусть это будет сюрпризом.

У парня снова на уме только одно. Почти. И после всего, через что мы прошли, он заслуживает очень большой порции объятий.

— Итак, они правы? — Я действительно хочу знать.

Он приподнимает бровь и делает вид, что не понимает, о чём я говорю.

— Кто? В чём?

Я смеюсь и бью его по плечу.

— Айс!

Его взгляд смягчается, рука скользит по моим волосам, а голос приобретает низкий тембр.

— Да, на этот раз они правы.

Я крепко обнимаю Айса и целую его прекрасные губы. Он любит меня! Мы можем быть вместе, никакой режим больше не сможет нас разлучить. Жизнь прекрасна!

Глава 13. Несколько дней спустя…

Люди приняли Эндрю и меня в качестве временных глав правительства, пока мы не найдём окончательное решение. Все приветствуют тот факт, что отец и другие сенаторы навсегда останутся за решёткой. Что будет лучше для членов Сената, чем если народ их линчует.

Выходы со всех сторон купола открыты, Воины начали сносить стены за зоной отчуждения. Им помогают волонтёры — в основном молодые люди, которым интересно узнать о мире вокруг.

Все невиновные люди освобождены из тюрьмы. Мы с Эндрю работаем над новыми законами, которые призывают к большей человечности. Кроме того, никому нельзя отказывать в получении знаний. К счастью, в Резуре есть библиотека, которая задокументировала нашу современную историю. Марк собирается сделать данные доступными по городской сети.

Жестокие шоу тоже остались в прошлом. Надо подумать, что можно сделать для бывших рабов. У многих остались травмы.

Мы также вернули рабов, которые работали на плантациях. Мы будем нанимать туда только волонтёров на хороших условиях и платить им достойную зарплату.

На первый взгляд всё просто, но это не так. Придётся решить множество проблем. Есть и лояльные режиму граждане, которые теперь чувствуют себя проигравшими и поэтому действуют против нас.

Торговля с Резуром уже началась. Уайт-Сити раздаёт воду, лекарства и другие вещи, а взамен получает лучшее буйволиное мясо. Многие больные из Резура сейчас находятся в больнице Уайт-Сити, потому что там могут лучше о них позаботиться. Там же у меня удалили передатчик.

Врачи в пирамиде на время вздохнули с облегчением, и Марк может спокойно заботиться о Шторме. Ему намного лучше, но он сильно страдает от того, что предал Марка. Я держу пальцы скрещёнными за них обоих, чтобы они снова смогли быть вместе.

Связь с городами-побратимами Нью-Ворлд Сити и Роял-Сити была прервана. Мы сами по себе, и нам это нравится.

Стивен поклялся отомстить за брата. Не знаю, блефует ли он, в любом случае готовым надо быть ко всему. Он, вероятно, также позаботится о том, чтобы ни один другой город не узнал о падении режима, по крайней мере, общественность.

Мы же будем бороться за то, чтобы весь мир узнал, что здесь произошло, и мы постараемся освободить от режима другие города.

Но всему своё время. Сначала нам нужно навести порядок здесь.

Глава 14. Год спустя

— Буду ждать тебя у шаттла! — Айс берёт большой рюкзак и выходит из нашего дома через дверь внутреннего дворика. — Не забалтывайся, у меня много чего запланировано для тебя!

— Я быстро! — кричу я ему вслед с улыбкой.

За пирамидой припаркован шаттл, который на выходные принадлежит только нам. Айс задумал короткий отпуск, но не сказал, куда мы полетим. Я действительно с нетерпением жду этих нескольких дней наедине с ним. Мы редко выбираемся из Уайт-Сити, новое правительство и его задачи требуют чрезвычайно много времени. Надеюсь, что скоро смогу отказаться от должности председателя, чтобы заняться работой в Резуре. Город процветает, сюда приезжают люди со всей страны. Ещё так много предстоит сделать, и я хотела бы поддержать мэра Форстера. За год мы уже многого достигли.

Я хотела бы остаться в Резуре навсегда, но должна выполнять свой долг, пока мы с Эндрю не создадим новое правительство.

Мы по-прежнему являемся новыми главами правительства, но на следующих выборах должен быть создан парламент. Граждане имеют право голоса, наша демократия растёт и процветает. Эндрю отлично справляется, у него масса идей, и люди его ценят, даже если дела идут не очень гладко. Переход от строго контролируемой овцы к свободному гражданину создаёт проблемы для многих. В конце концов люди никогда ничего другого не знали.

Мы проработали новые права человека и отменили принудительную стерилизацию. Каждый может иметь детей, больше нет очереди.

Моё тело покалывает от предвкушения. Я надеваю слипперы и разглаживаю короткое летнее платье. Айс приказал не надевать нижнее бельё, и мне уже не терпится заняться с ним гадостями. Но сначала я хочу попрощаться с Мираджей. Поскольку работа требует очень много времени, я вижу Мираджу не так часто, как хотелось бы.

Я выхожу из дома со стороны улицы и глубоко вдыхаю тёплый утренний воздух. На мгновение я закрываю глаза, чтобы насладиться лучами солнца на лице. Это ощущение абсолютной свободы — вот чего мне больше всего не хватает под куполом, но мы не можем просто его снести. В конце концов там сформировался собственный климат, необходимый растениям.

Я слушаю голоса детей, играющих на тротуаре, слышу, как проезжают машины и смеются люди. Все дома в этом квартале уже заняты, улицы заново высмолены и даже монорельсовая дорога отремонтирована, чтобы людям не приходилось идти по пустыне пешком. Поезд между Резуром и Уайт-Сити ходит несколько раз в день, оба города открыты для всех желающих, стены больше нет. Бывшая полоса смерти уступила место мемориалу.

Некоторые жители Уайт-Сити пока не решаются покинуть безопасное место под куполом. Страх возможной радиации или встречи с мутантами слишком велик, но со временем он обязательно утихнет. Ни один режим больше никогда не отравит умы этих людей, пока я могу это предотвратить.

Мама тоже предпочитает оставаться в Уайт-Сити. Вместе с Мелиссой она живёт в старом доме отца. Хотя Мелли любит приезжать в Резур, моя мама также относится к числу скептиков. В любом случае молодым людям легче справиться с ситуацией.

Джекс продолжает обучать солдат, армия необходима. Слухи о том, что в Резуре и Уайт-Сити можно жить хорошо, уже поползли, и наплыв людей станет ещё больше. А чем крупнее станет население, тем больше будет паршивых овец. Я также не забываю о словах брата моего отца, Стивена, и уверена, что однажды он на нас нападёт.

Многие Воины присоединились к Джексу и наслаждаются тяжёлым обучением и осознанием, что они нужны. Половина из них под командованием Рока охраняют Уайт-Сити, остальные несут службу в Резуре.

Один за другим Воины отказываются от уколов. Большинство из них предпочли абстиненцию, особенно те, кто получал новое вещество, подавляющее любое желание секса в зародыше.

По меньшей мере в женщинах у альфа-самцов недостатка нет. Подобно группиз, они следуют за бывшими Воинами по пятам и в полной мере пользуются своей новой свободой. Иногда я боюсь, что Уайт-Сити и Резур станут вторыми Содомом и Гоморрой.

Это заставляет меня улыбнуться и подумать об Айсе. Надо поторопиться.

Я быстро иду по улице мимо многочисленных палисадников к дому Мираджи. Он светло-голубой, с окнами разных размеров и ярко-красной входной дверью, которую видно издалека. Недалеко от её дома я сталкиваюсь с Соней — хорошим другом Эндрю — в компании с Нитро. Воин-блондин и черноволосая женщина оба моего возраста и, очевидно, всё ещё влюблены, поскольку идут, держась за руки. Десять месяцев назад они переехали на эту улицу с сыном Сони Ноэлем. Но семилетний мальчик также часто бывает у своей бабушки, которая живёт в пирамиде. Там же он ходит в школу. Мираджа получает огромное удовольствие, обучая детей чтению и письму. Кроме того, в настоящее время она вместе с Соней строит приют.

— Привет, приятно видеть тебя здесь! — Соня приветствует меня объятием, а Нитро просто кивает.

Высокий, стройный Воин выглядит свирепым со своим серебряным кольцом в ухе и коротко остриженными волосами, но я знаю от Сони, что он просто немного замкнут с другими людьми. У этих двоих было трудное начало, поэтому я особенно рада, что они счастливы вместе.

Глаза Сони сияют.

— Хочешь пойти с нами на ярмарку сегодня вечером?

Для празднования годовщины освобождения и для сближения жителей обоих городов перед пирамидой были установлены киоски и аттракционы. Раньше рядом с Резуром был парк аттракционов, и некоторые из них всё ещё были в хорошем состоянии, оставалось лишь отремонтировать и модернизировать их.

— К сожалению, я пасс, нас не будет в ближайшие два дня. Мы с Айсом собираемся в поездку. Но планируем вернуться в воскресенье. — Я должна произнести речь.

— Может, тогда и увидимся. — Соня и Нитро прощаются и идут дальше.

В этот момент из ярко-красной двери выходит Киа и садится на ступеньку перед ней. Как всегда, с ней спортивный арбалет. Она подкручивает его с помощью какого-то инструмента.

— Привет, Вероника! — кричит она со двора и машет мне рукой.

— Привет, сладкая!

Девочка сильно изменилась за тот год, что я её знаю. Сейчас она такого же роста, как я, и настоящая барышня. Скоро начнёт разбивать сердца мальчикам… если будет вести себя немного более женственно. На ней рваные джинсы и обтягивающая пурпурная футболка, а длинные чёрные волосы заплетены в косички. Она больше похожа на Воина. Хром даже разрешил ей принимать участие в тренировках.

— Мираджа здесь? — спрашиваю я, когда подхожу к дому.

— В саду, — отвечает она, не поднимая глаз. Арбалет — это всё, что осталось у неё от покойного отца. Теперь Мираджа и Хром — её новые родители, и все трое — действительно дружная семья.

Я иду мимо неё в дом и прохожу через кухню. Задняя часть здания, выходящая на веранду и сад, почти полностью стеклянная, большая двойная дверь открыта. Я останавливаюсь у обеденного стола и смотрю, как на газоне борются Мираджа и Хром. По крайней мере, так это выглядит.

Внезапно Хром оказывается распластан на спине, а Мираджа усаживается на его колени в победной позе.

— Да, я сделала это!

— Почти, котенок, но я всё ещё могу говорить. И поэтому я говорю тебе: не стоит так напрягаться.

Она смеётся и закатывает глаза:

— Я не больна. На самом деле я чувствую себя прекрасно. — Она кладет руки на свой крошечный животик, который уже заметен под её блузкой. Мираджа на четвёртом месяце беременности. Благодаря технологиям Уайт-Сити для Саманты не стало проблемой выполнить их желание иметь собственного ребенка. С тех пор Хром пытается оградить Мираджу от всякой работы. Он очень переживает за свою половинку.

Мираджа просовывает обе руки Хрому под футболку, оголяя его плоский живот.

— Так что же я сделала не так на этот раз? Ты не можешь двигаться, но можешь говорить.

Хром озорно ухмыляется и явно доволен её ласками.

— Лучше я покажу тебе правильную технику нажатия точек после того, как родится ребёнок. Может, однажды тебе понадобится моя помощь, и тогда я с удовольствием поваляюсь парализованным.

— Отговорки, — шепчет Мираджа и целует его.

Я внезапно чувствую себя не в своей тарелке и собираюсь отвернуться, когда Хром говорит:

— А теперь давай остановимся, котёнок, пока не возникнет неловкая сцена. С некоторых пор здесь Вероника.

— Ах, ты!.. — Ухмыляясь, она слезает с него и заглядывает в дом. Поскольку солнце на улице очень яркое, она закрывает глаза рукой. — Привет, извини, я тебя не заметила.

— Привет вам обоим. — Я выхожу на крыльцо и обнимаю Мираджу. — Я просто хотела попрощаться с вами, ребята. Улетаю с Айсом на два дня. Можешь полить мои растения, Мира?

— Я сделаю это! — сообщает Хром снизу.

Он остаётся неподвижным на земле. Джинсы низко сидят на бедрах, а живот всё ещё голый. Он восхитительный парень. Мираджа такая же счастливица, как и я.

— Конечно полью, мне нравится это делать, — безапелляционно заявляет она и ведёт меня обратно на кухню.

— Вероника, не могла бы ты сказать моей женщине, чтобы она так не усердствовала? — кричит Хром из сада.

— Не впутывай меня в это! — кричу я в ответ с улыбкой

После чего слышу бормотание Хрома:

— Женщины.

Мы с Мираджей смеёмся и снова обнимаемся, затем я выхожу в сад, встаю перед Хромом и прощаюсь с ним по-военному.

— Увидимся в воскресенье, всего хорошего!

— Будет даже лучше! — кричит мне вслед Хром, когда я прохожу через дверь в заборе.

Я слышу хихиканье Мираджи:

— Ты невыносим.

— А как ты думаешь, чем Айс собирается заниматься с твоей подругой? На ней нет нижнего белья…

Боже мой! К счастью, я больше не слышу, что он говорит. Моё лицо пылает. Я усмехаюсь и прикрываю рот рукой. Моё платье настолько короткое, что Хром увидел всё, когда я стояла перед ним. Я забыла, что под платьем была голой.

Утешая себя тем, что Мираджа ничем не отличается от меня, я широкими шагами иду по полю к шаттлу, припаркованному за пирамидой. Моё сердце начинает биться быстрее, когда я смотрю, как Айс проводит последнюю проверку безопасности. Я всегда восхищалась его харизмой и очень рада, что он продолжает работать для меня телохранителем.

Чёрные штаны обтягивают его ягодицы, когда он наклоняется и проверяет сопло. Затем он упирается обеими руками в пол, как будто делает отжимания, чтобы заглянуть под шаттл и не испачкать свою белую футболку. Его бицепсы сильно выпирают.

Он вскакивает и отряхивает пыльные руки.

— Всё в порядке, можно отправляться, — его грязная ухмылка говорит мне, что именно произойдёт со мной в нашей поездке.

На его щеках появились ямочки, и когда я поднимаюсь на корабль перед ним, я разворачиваюсь на лестнице и обнимаю его.

— Помнишь… на таком же шаттле произошла наша первая встреча. Тогда ты вёл себя как неандерталец.

Он бросает быстрый взгляд через плечо, чтобы убедиться, что мы одни, засовывает руки мне под платье, и кладёт их прямо на мои голые ягодицы.

— Признайся, тебе это понравилось.

— В самоуверенности тебе не откажешь.

Я стремительно разворачиваюсь и пробегаю оставшиеся ступени в шаттл, но Айс оказывается быстрее, он перегибает меня через колено… и его рука уже скользит по моим ягодицам.

— Эй, убери от меня свои пыльные пальцы! — протестую я со смехом.

— Дерзкая девчонка, надо поработать над твоим воспитанием, — шепчет он.

Моя вагина предательски пульсирует. Хотя многие считают меня сильной женщиной, я люблю отдавать себя в руки Айса. Мне нравится, когда он отдаёт мне приказы в постели, и мне нравится чувствовать его превосходство.

Только от этих мыслей у меня между половыми губами собирается влага.

— Я снова чувствую запах твоей ненасытной киски.

Айс резко отпускает меня, и я выпрямляюсь, немного разочарованная. Что ж, нам пора в путь, любовным играм придётся подождать.

Айс протискивается в маленькую туалетную кабинку, и я слышу шум воды. Когда он выходит, его руки мокрые, а глаза блестят от удовольствия.

— Теперь у тебя больше нет отговорок.

— Нет, — выдыхаю я.

Моё тело уже напряжено, но Айс заставляет меня сходить с ума. Он любит делать это.

Он кладёт свои мокрые руки мне на грудь, отчего ткань становится влажной и облепляет мои твёрдые соски.

— На тебе нет лифчика, — низким голосом говорит он.

У меня перехватывает дыхание, и я прикрываю глаза.

— Как ты хотел.

Я хочу больше, прямо сейчас! Но Айс разворачивается с бормотанием «хорошая девочка» и садится в кабину.

Дуясь, я иду за ним и усаживаюсь в свободное кресло рядом. Айс запускает двигатели. Дверь закрывается, приборы мигают всеми цветами. Я понятия не имею, как управлять шаттлом, и доверяю способностям Айса так же, как слепо доверяю ему. Нормально ли это — полностью полагаться на кого-то другого? Жители Уайт-Сити доверяли Сенату и были жестоко обмануты. Но Айс меня не разочарует. Я вижу его горячие взгляды. Кроме того, выпуклость на его штанах говорит понятным языком. Он также каждый день показывает мне множеством маленьких жестов, насколько я важна для него. Он даже чем-то подкупил Мэри, чтобы она каждое утро готовила мне мой любимый завтрак, — яичницу-болтунью с беконом, — который он лично приносит мне в постель. Я балую его за это, когда мы в Резуре. Я всегда получаю самые свежие рецепты от Мираджи, потому что ничего не смыслю в кулинарии и выпечке. Обо мне всегда заботилась Мэри.

Улыбаясь, я откидываюсь на спинку кресла, когда мы взлетаем и берём курс к пункту назначения, известному только Айсу.

— Сколько нам лететь?

— Два часа, полетим без ускорения. Над сушей это слишком опасно, иначе врежемся в гору.

Мы пролетим несколько миль. Я с нетерпением жду, когда мы окажемся в этом месте.

Через полчаса, когда мы летим над прерией, я намеренно перегибаюсь через панель управления, чтобы выставить перед ним свою задницу.

— Смотри, там внизу буйволы!

Мне нравится дразнить Айса, чтобы лишить самообладания, но, к сожалению, он, кажется, мастер самодисциплины. Мне редко удаётся вывести его из равновесия.

И сейчас тоже он, кажется, совсем не реагирует, пока я не бросаю взгляд на отражение в панорамном окне. Я вижу, как Айс осторожно приподнимает моё платье, чтобы посмотреть на мои голые ягодицы. И я чувствую движение ткани.

Я быстро поворачиваю голову и торжествующе улыбаюсь.

— Что? — В его глазах блестит вызов. — Я просто хотел убедиться, что ты везде хорошо выбрита.

— Абсолютная чистота спереди и сзади.

Айс делает глубокий вдох и поправляет эрекцию через штаны.

— А ты? — как можно невиннее спрашиваю я.

— Проверь, — выдыхает он.

Ему не нужно повторять дважды. Я становлюсь на колени рядом с ним, расстёгиваю штаны и достаю член. Несмотря на то, что мы много раз спали вместе, я до сих пор поражаюсь его размерам. Я тут же провожу языком по набухшим венам и щекочу чувствительную головку. Я играю пальцами с тяжёлой мошонкой, которая кажется бархатистой.

— И?

Я поднимаю на него глаза, и он выгибает брови:

— Всё как должно быть?

— Всё отлично, — с придыханием отвечаю я и скрещиваю ноги, чтобы усилить приятное давление на клитор.

— Хорошо, тогда возвращайся на своё место.

С неохотой, но я подчиняюсь.

— Я предпочла бы сесть к тебе на колени.

— К сожалению, это невозможно, я должен сосредоточиться на полёте, — говорит Айс с улыбкой в голосе.

Ох, ну конечно. Держу пари, он справился бы без проблем, эта штука в любом случае летает сама по себе. Но он хочет помучить меня, как всегда. Я уже с трудом могу это выносить. Я хочу почувствовать его!

В отчаянии я сжимаю бёдра и собираюсь уже засунуть руку под платье, когда он жёстко говорит:

— Руки убрать и раздвинуть ноги!

Моё сердце подпрыгивает. Меня поражает тон его голоса. В то же время возбуждение становится ещё сильнее.

Я подчиняюсь и немного раздвигаю бёдра.

— Ты опять промокла насквозь? — говорит он мягче, голосом таким низким, манящим, что мне хочется наброситься на него.

— Да, и я собираюсь измазать всё сиденье смазкой. Будет лучше, если я сяду на твой…

— Подстели, — Айс снимает свою белую футболку и протягивает её мне, и мне приходится смотреть на его голую грудь.

Он делает это намеренно!

— Ты не сможешь надеть её в эти выходные, — бормочу я, демонстративно садясь на ткань.

— Я взял с собой достаточно футболок, хотя там, куда мы направляемся, ни одному из нас одежда не понадобится. Так что можешь сразу снять платье.

Я сглатываю. Небеса, это звучит заманчиво. Это звучит как два дня непрерывного секса. О боже, новый поток моей похоти изливается на его футболку. Мое влагалище набухшее и влажное, и я уже чувствую свой запах.

Я очень быстро выскальзываю из платья. Айс смеётся.

— Детка, ты идеальна.

— Ты тоже, мой… большой мальчик, — отвечаю я, ухмыляясь и многозначительно глядя на его эрекцию. — Могу я чем-нибудь тебе помочь? Подержаться за руль, например? — Я собираюсь схватить его за член, но Айс шлёпает меня по руке.

— Просто сядь рядом и раздвинь ноги.

Я выдыхаю и делаю, как мне говорят. Мои соски покалывает, они становятся твёрдыми, как горошины.

Айс хватает меня за бедро и отодвигает его дальше, открывая меня себе.

— Ты меня мучаешь!

Он мрачно смеётся. Его рука блуждает по внутренней стороне моего бедра, пока он пристально смотрит наружу. Или он снова наблюдает за мной через отражение в стекле?

Сейчас я с трудом воспринимаю действительность, потому что могу смотреть только на его пальцы, которые медленно приближаются к моей вагине. Клитор пульсирует всё сильнее, половые губы покалывает. Айс нежно поглаживает их вверх и вниз, а затем кладёт руку мне на грудь. Он касается меня с головы до ног, увеличивая моё возбуждение с каждым прикосновением. А я могу только смотреть, но мне нельзя трогать ни его, ни себя.

Моё дыхание тяжёлое. Я откидываю голову и начинаю тереться ягодицами о сиденье.

— Айс, пожалуйста, меня просто разорвёт, если ты не будешь касаться меня сильнее!

— Так? — Он прижимает руку к моей раскрытой вагине, сдавливает пальцами половые губы и… больше ничего!

О боже, я была бы так близко к разрядке, если бы он хоть немного потёр клитор! Вместо этого к кульминации меня приближает сладкая боль.

— Ты жестокий.

— О да, детка, я такой. И я люблю смотреть, как ты страдаешь, — он наклоняется, чтобы поцеловать меня.

Не как обычно — его язык едва не насилует меня. Он жёстко входит в меня и проникает быстрыми толчками.

Я с трудом могу дышать. Одновременно Айс скользит внутрь меня пальцем. Для этого ему приходится сидеть в неудобной позе, но он делает всё, чтобы поддерживать моё возбуждение на высоком уровне.

— Я хочу, чтобы ты была мокрой и податливой, когда я возьму тебя. И я тебя не пощажу. Ты можешь кричать и умолять, детка, я буду трахать тебя так сильно, что ты не сможешь ходить.

— Прекрати, это меня возбуждает.

Смеясь, он убирает руку.

— Я знаю. А теперь оближи мои пальцы.

Спустя почти два часа он всё ещё не позволяет мне кончить. Я уже вспотела и тяжело дышу. Мои пальцы онемели от того, что я постоянного впиваюсь ногтями в подлокотники. Я продолжаю сидеть рядом с Айсом, расставив ноги, а его футболка промокает у меня под задницей. Его большая, грубая рука неподвижно лежит на моём самом чувствительном месте уже, кажется, целую вечность, но как только я прижимаюсь к его пальцам, получаю лёгкий шлепок по этому самому месту. Колющая боль божественна. Я двигаю бёдрами вперёд всё чаще и чаще. И шлепки становятся тем сильнее, чем я непослушнее. Мои половые губы блестят и опухли, при каждом шлепке раздаётся хлюпающий звук.

Это так подло, что его эрекция продолжает торчать из штанов, но он запретил мне даже смотреть на неё, хотя сам постоянно поглаживает её рукой.

Я не могу больше терпеть и обхватываю свои груди, чтобы стимулировать их ещё больше.

— Айс, можно мне кончить? Пожалуйста!

Он запретил, и я должна просить разрешения. Это наша игра. Я люблю её и ненавижу, но Айс хочет, чтобы я научилась контролировать себя. Я должна продлевать своё наслаждение.

— Ещё нет, детка.

— Я продержалась уже два часа, — выдыхаю я. — Этого должно быть достаточно!

— Мы на месте.

Когда Айс внезапно перестаёт поглаживать мои интимные места, я готова наброситься на него. Я никогда не была так возбуждена, как сегодня.

Чтобы отвлечься, я смотрю в окно и делаю глубокий вдох. Я очень хочу Айса. Прямо сейчас!

Мы летим над горным массивом, за которым раскинулась зелёная долина. Среди лесов и лугов петляет широкая река, на сочной зелени синими кляксами лежат озёра, за ними мчится ещё одна гряда холмов и водопад.

— Вот это да…

Моё возбуждение вдруг отходит на второй план, потому что я никогда не видела ничего столь прекрасного. Нетронутая природа. Бескрайняя зелень… парк в Уайт-Сити по сравнению с этим просто ничто.

— Откуда ты знаешь об этом месте?

— Мы с Хромом заметили его, когда летали на разведку. Наверное, это бывший национальный парк. Горы по обеим сторонам вроде бы защищали долину от радиации, никаких загрязняющих веществ мы не намерили. Это рай, детка. Наш рай.

Его радужки светятся серым цветом.

Наш рай… То, как он сказал эти слова, так честно и с теплотой в голосе… Я тяжело сглатываю, поскольку мои чувства к этому особенному человеку угрожают переполнить меня. Я люблю его так сильно.

— А радиация?

— В пределах нормы и не опасна для нас, но радиоактивные осадки оставили в долине свой след.

— Что ты имеешь в виду?

Айс загадочно улыбается.

— Увидишь через минуту.

Мы быстро снижаемся. Айс мягко паркует шаттл на поляне, окружённой густым лесом, убирает свой ещё полувозбуждённый пенис в штаны и надевает солнцезащитные очки, а мне приказывает оставаться голой. Но, по крайней мере, он упаковывает моё платье и обувь в рюкзак. Он забрасывает рюкзак на плечо и выходит из шаттла.

Когда я спускаюсь по ступенькам, он забрасывает на плечо и меня.

— Эй!

Его большая рука ложится на мои ягодицы.

— Не хочу, чтобы моя принцесса укололась еловыми иголками.

— Это разве ели? — С видом всезнайки я поднимаю голову и рассматриваю высокие деревья. В последние месяцы я много читала о старом мире: о флоре и фауне, изобретениях, политических событиях. Деревья здесь огромные. — Вполне вероятно, что это сосны. А вон там дуб… ой!

Айс шлёпает меня по заднице.

— За что?

Я цепляюсь пальцами за рюкзак, потому что земля подо мной опасно наклоняется. Айс шёл довольно быстро и внезапно остановился.

— Закрой свой сладкий ротик и слушай.

Нас окружает идеальная тишина. Это потрясающе. Однако на самом деле это не совсем тишина, потому что чем дольше я слушаю, тем больше звуков слышу: шорох в густой траве, пение птиц, чей-то треск поблизости и визг над головой. Я поднимаю голову. В воздухе кружит большая птица. У неё четыре крыла?

Я хлопаю глазами. Кажется, так!

Айс поворачивается и молча указывает на поляну. К шаттлу с любопытством приближается группа оленей с двумя головами. Радиация повлияла на мир вокруг, но природа нашла способ выжить.

Айс наклоняется и срывает цветок, лепестки которого окрашены в разные оттенки красного, оранжевого и фиолетового, и передаёт его мне через плечо.

— Я зову это Радужный цветок.

В изумлении я верчу растение между пальцами. Одни мутации выглядят причудливо, другие красиво.

В целом же здесь сказочно. И спокойно.

— Давай-ка укроем тебя в тени, пока ты не зажарилась до хрустящей корочки.

Пока Айс идёт со мной к лесу, солнце пощипывает мою голую задницу. Не думаю, что она когда-либо видела естественный дневной свет.

Я усмехаюсь. К сожалению, у меня нет таких сильных генов, как у Айса. Он всего лишь должен беречь от солнечных лучей свои чувствительные глаза, в остальном солнце не так сильно его беспокоит. А оно здесь палит нещадно, но под кронами деревьев, которые пропускают лишь немного света, вполне комфортно. Тепло, но не слишком жарко.

Под сапогами Айса хрустят тонкие веточки, пахнет землёй, листьями и всякой всячиной, которую я не могу определить. Столько новых, интересных запахов.

Мне любопытно, куда меня несёт Айс, но он не заходит глубоко в лес. Он ставит меня на ноги, дёргает за веревку, и с верхушки дерева падает верёвочная лестница.

— После вас, миледи, — говорит он, ухмыляясь, и придерживает снизу лестницу из бечёвки и веток.

Я игриво морщу нос и втыкаю цветок в волосы, чтобы освободить руки. Затем начинаю подъём, вызывающе выпячивая ягодицы. Айс всё видит снизу, и я слышу, как он бормочет что-то похожее на «дерзкая девчонка».

Вскоре я достигаю деревянной откидной двери. Я толкаю её, поднимаюсь выше и оказываюсь на просторной платформе, построенной вокруг толстого ствола дерева. На ней только один большой матрас. Над платформой даже есть крыша из прозрачных пластиковых стёкол, а вместо стен натянуты москитные сетки. Если я подойду близко к краю, опасности нет.

— Здесь тебе не грозят дикие животные, — слышу я голос Айса позади меня.

«За исключением одного», — думаю я, и улыбаюсь Айсу.

— Какой приятный сюрприз, дом в кроне дерева. Птичье гнездо для людей.

— И я как раз готов угнездиться в тебе, — шепчет он, и я шлёпаю его по руке.

— Ты такой пошляк. — Я расхаживаю по платформе, не стыдясь быть голой перед Айсом. Всё равно он знает каждый сантиметр моего тела. — Это построил ты?

— Да, вместе с Хромом. Изначально это задумывалось как место, где можно посидеть мужской компанией, поохотиться или что-то ещё, но это место также отлично подходит, чтобы удивить наших женщин. Джекс также проявил интерес. В будущем нам придётся вести график.

Айс приставляет рюкзак к стволу дерева, достаёт бордового цвета простыню и бросает её мне.

— Я думала, у тебя в рюкзаке продукты.

Я торопливо натягиваю простыню на матрас — не могу дождаться, когда почувствую Айса внутри себя. Любовное гнёздышко… До сих пор не могу в это поверить. Мой Воин может быть очень романтичным.

— У меня с собой только то, что нам действительно необходимо на выходные, а еду я могу добыть.

— Правильно, Тарзан.

Он сказал мне, что любит охотиться и даже умеет готовить птицу. Но если придётся, я перекушу в шаттле, там есть напитки и закуски. Главное, что Айс здесь только мой, большее в ближайшие дни мне не понадобится.

Ухмыляясь, Айс хлопает себя по груди и испускает жуткий вой, который, вероятно, должен изображать крик Тарзана. Но это больше похоже на вой собаки, которая иногда сидит у нашей двери в Резуре и выпрашивает еду. Затем Айс стягивает штаны.

От смеха я хватаюсь за живот.

— Ты Тарзан, я Джейн?

Мы как раз читаем друг другу эту книгу. Я нашла её в городской библиотеке Резура. Поскольку из-за цензуры в Уайт-Сити почти нет книг из более раннего времени, я впитываю всё, что меня интересует. В данном случае меня заинтересовала обложка. Айс, казалось, немного обиделся, что я читаю книгу, на которой изображён голый мужчина в набедренной повязке, но потом он нашёл эту историю забавной. Он любит читать так же, как и я.

— Смейся-смейся. Никто не услышит твоих криков, детка, — резко говорит он. — Я буду трахать твою маленькую киску, пока ты не взмолишься о пощаде.

— Этого не случится, — задыхаясь, отвечаю я, вытирая слезы смеха с лица и поглядывая на массивную эрекцию.

Айс бросается на меня, рыча, как хищник, и я вскрикиваю от удивления. Он никогда не был таким диким. Кажется, что его радужки светятся, ноздри раздуваются.

Он хватает мои запястья и придавливает их к матрасу. Со стоном я откидываю голову и прижимаюсь к Айсу животом. Быстрым рывком он проникает глубоко в меня.

Наконец… Наконец, он внутри меня.

Мои мышцы обхватывают его член, и я наслаждаюсь сильным растяжением и широко раздвигаю ноги, чтобы вобрать его в себя ещё глубже. Я то зарываюсь пальцами в короткие мягкие волосы, то глажу мощную спину. Этот парень потрясающий, и он весь мой.

Всякий раз, когда он во мне, я едва могу сдерживать оргазм, ощущения переполняют меня. Айс владеет мной, пользуется мной, любит меня.

Мои мышцы сильно сжимаются, клитор молит о разрядке. Я на грани.

— Если ты остановишься сейчас, я убью тебя! — выкрикиваю я.

Мне нужен этот оргазм, иначе я сойду с ума! Айс слишком долго заставлял меня ждать.

Он поднимает бровь и усмехается:

— Тогда смотри на меня, когда будешь кончать, детка. — Он обхватывает мою голову обеими руками, пристально смотрит мне в глаза и делает сильный толчок. — Давай, детка, отпусти себя.

Три секунды, и меня пронзает молния. Кровь стучит в ушах, и я слышу свой крик. Оргазм очень сильный и никак не заканчивается. Стенки влагалища прижимаются к члену, сжимаются и не хотят его отпускать. Я парю, моя душа, кажется, на мгновение отделяется от тела. Я — это упоение, похоть, безудержность и инстинкты. Всё, чего я сейчас хочу, это принадлежать мужчине моей мечты.

— Каждый раз поражаюсь, как твоё маленькое тельце может принять меня, — шепчет Айс и нежно целует меня.

А затем встаёт.

— Ты… уже? — спрашиваю я, затаив дыхание.

Я была так поглощена своим оргазмом, что ничего не замечала.

Айс весело поднимает бровь. Его эрекция всё ещё на месте и блестит от моего сока.

— Ну да, было бы странно, — ухмыляюсь я. — Пожалуйста, скажи мне, как у тебя получается так себя контролировать.

Он пожимает плечами, подходит к рюкзаку и роется в нём.

— Чем дольше я сдерживаюсь, тем больше удовольствие.

— Я могла бы получать удовольствие ещё и ещё, — поддразниваю я.

Время от времени я дразню его тем, что у нас, женщин, есть преимущество в этом отношении, хотя стойкость Айса тоже неплохая.

— Кто бы сомневался, но это была только прелюдия.

Айс возвращается с кучей разноцветных секс-игрушек. Я узнаю большую часть этого, потому что он любит игрушки. Нам обоим нравится пробовать что-то новое.

Рядом со мной на матрас приземляется нечто стеклянное, конической формы, два серебристых зажима для сосков и мой чёрный вибратор.

С любопытством я приподнимаюсь на локтях.

— Но у Тарзана и Джейн не было такого выбора.

Айс преувеличенно вздыхает.

— Джейн можно только посочувствовать.

— О, она вполне была довольна лианой Тарзана. Тогда женщины не были такими избалованными.

— Думаешь? — Он вызывающе поднимает брови и поглаживает свою эрекцию. — А ты, значит, избалована?

— Совершенно точно.

Хотя я только что бурно кончила, меня снова наполняет похоть. Здесь нет ничего, что могло бы отвлечь, здесь только я и Айс. И я хочу максимально использовать это.

Я с интересом беру в руку странный стеклянный фаллоимитатор.

— Что это?

Айс тут же забирает его у меня и сжимает в кулаке, видимо, чтобы согреть.

— Анальная пробка.

Анал… Что? Я прочищаю горло.

— Э-э-э, ты же не планируешь то, о чём я подумала?

Его взгляд прожигает меня. Своим суперсексуальным мрачным голосом он говорит:

— Совсем скоро ты потеряешь способность думать. — Он хватает меня за бёдра и переворачивает на живот. — Дай мне свою задницу.

Я сглатываю.

— Айс, я сомневаюсь…

Он просто поднимает меня под живот и тянет в положение на четвереньках.

Я знаю, что он никогда не причинит мне вреда. Он наблюдает за мной, изучает мои реакции, и если мне действительно не нравится практика, он бросает её. Я люблю Айса за его внимание. Он всегда держит свои желания под контролем, мне не нужно беспокоиться, что он выйдет из себя и нападёт на меня в безумной похоти.

Одной рукой он продолжает удерживать меня, и я едва не утыкаюсь ягодицами ему в лицо, когда чувствую что-то прохладное на моей щели. Айс скользит стеклом между половыми губами, чтобы смочить его. Он ненадолго вводит его внутрь меня, а затем прижимает закругленный кончик к другому входу.

Я беспокойно ёрзаю. Давление на сфинктер кажется странным. Мне нравится, когда Айс лижет или гладит меня там, но он никогда ничего в меня не совал.

Он сильнее прижимает стеклянную пробку к моему отверстию, пока мышцы не расслабляются и немного не впускают игрушку.

— Пришло время расширить твой кругозор.

— Мой? — спрашиваю я на октаву выше. — Ты делал это раньше?

Давление нарастает, ощущение такое… новое. И захватывающее.

Айс не отвечает. Да и хочу ли я на самом деле знать, экспериментировал ли он с рабынями? В конце концов с большинством из них он не мог заниматься обычным сексом, так что, возможно, придумывал другие вещи. Ведь он любит играть с моим телом.

— Как тебе это, детка? — шепчет он.

Я оглядываюсь через плечо, Айс мечтательно смотрит на меня.

— Ощущения странные.

Он толкает стеклянную пробку всё глубже и глубже, и я чувствую, что вот-вот порвусь, хотя размер игрушки смехотворен по сравнению с членом Айса.

— Ты привыкнешь к этому, детка, — он вдавливает в меня последний сантиметр, пока не доходит до точки, где плаг сужается. И вот он полностью во мне. Как пробка.

Мои щёки горят от смущения, но клитор снова сильно пульсирует.

Айс похлопывает меня между ног.

— Тебе нравится.

Я ещё не уверена. Хотя… Неприятное чувство давления прошло. Сейчас терпимо.

Когда Айс отпускает меня, я остаюсь на четвереньках и жду, что он задумал. Как я и думала, он надевает зажимы на мои соски. Когда они прищемляют кожу, сладкая боль пронзает мои бёдра, усиливая пульсацию в клиторе.

— Ты снова возбуждена, — Айс скользит пальцем внутрь меня, распределяя сок по моей щели, а затем берёт мой клитор большим и указательным пальцами и слегка сдавливает его.

Стоя на коленях, я концентрируюсь на дыхании, пока Айс играет с клитором, скручивая и потирая его. Моё тело горит, низ живота омывают потоки горячей лавы, мои груди напряжены, всем телом я ощущаю эту чувственную пытку.

Айс целует мои ягодицы и какое-то время ласкает разгорячённую вагину, а затем становится на колени позади меня и прижимается головкой к моему входу.

Он что, серьёзно? Хочет войти в меня, хотя я и так уже заполнена?

— Это не сработает, — говорю я хныкающим голосом, когда он слегка вводит в меня свой массивный член.

— Просто хочу посмотреть, сколько ещё ты сможешь выдержать.

Я слышу, как он стонет, зажатый в моей тесноте. И тут же отстраняется.

Я нахально трясу попой.

— Что такое, большой мальчик? Ты сдаёшься?

Айс снова хватает меня и переворачивает на спину.

— Всё ещё дерзишь?

Он переползает через меня и засовывает головку мне в рот.

Я жадно облизываю её и широко открываю рот, чтобы заглотить член как можно глубже. Я люблю мускусную смесь во рту и жадно сосу, чтобы насладиться солёными каплями предсемени.

Мышцы живота Айса напрягаются.

— Чёрт, детка, ты меня просто убиваешь сегодня.

Он снова не выдерживает и отпускает меня. На его лбу выступает пот, дыхание тяжёлое.

Я торжествующе улыбаюсь и облизываю губы.

Айс прищуривается.

— Ты действительно хочешь бросить мне вызов?

О, мне нравится, когда он выглядит таким нарочито суровым, меня это возбуждает.

— Хорошо, — шепчет он, стягивая зажим с соска.

У меня перехватывает дыхание.

— Ты такой говнюк! — Мгновенная боль пронзает мои нервы, как раскалённая сталь.

— Ещё какой, — говорит он приторно сладким голосом, дует на обиженный сосок и нежно его облизывает.

Я вцепляюсь Айсу в волосы и царапаю шею. На самом деле мне не позволено ласкать его, если только он мне не прикажет, потому что сегодня он хочет, чтобы всё было только для меня. Но я не могу не гладить его, не прикасаться к нему, потому что очень его люблю.

У меня вырывается смешок. Как я могу любить того, кто причиняет мне боль?

Всё просто: это боль удовольствия, и я жажду её.

Айс стягивает второй зажим, и я снова кричу, но он закрывает мне рот рукой.

Его глаза сверкают.

— Ты распугаешь животных.

Я пытаюсь дышать через нос, но это трудно. О боже, даже это меня заводит.

Он медленно убирает руку и садится на корточки между моими ногами, которые он широко раздвигает. А ещё он раздвигает мои половые губы двумя пальцами и надевает зажим на клитор.

Я сопротивляюсь, но умудряюсь не закричать. Только всхлип вырывается. Это такая сильная и новая для меня боль. Айс склоняется надо мной, чтобы снова закрыть рукой рот, коленями удерживая мои бёдра на месте.

По моим щекам текут слёзы, в венах бурлит адреналин.

— Детка, ты такая красивая, — Айс целует мои слёзы, всё ещё прикрывая мой рот.

Только когда я выдерживаю боль, он убирает руку и хватается за чёрный вибратор. Он терзает мой клитор, который дополнительно мучает зажим.

Я кричу от удовольствия. Никогда ещё наши игры не были такими жёсткими.

— С каждым днём ты можешь принять всё больше. — Айс ласково гладит мой живот. — И однажды обе твои дырочки будут соответствовать моему члену. Главное — тренировки.

Он засовывает вибратор глубоко внутрь меня, и я снова брыкаюсь. Вибрации проникают в моё лоно, заставляя всё внутри трепетать. Теперь я ещё отчетливее чувствую анальную пробку, так как она отделена от вибратора лишь тонкой перегородкой.

— Интересно, сколько оргазмов ты можешь испытать подряд, — хрипло говорит Айс, снова поднося кончик жужжащего устройства к клитору.

Я хнычу и стону под Айсом, меня изматывают яростные пульсации на моих опухших тканях. Я чувствую боль, и одновременно удовольствие. Иногда я задаюсь вопросом, как вообще можно делать всё то, что Айс проделывает с моим телом. Но он всегда знает, что мне нужно.

— Значит, мне можно кончить снова? — спрашиваю я.

— Да, детка, сегодня ты можешь показать всё, на что способна.

Когда Айс снова прижимает кончик вибратора к клитору и скользит в меня своим пальцем, которым стимулирует мою внутреннюю точку удовольствия, я больше не могу сдерживаться. Кровь громко хлещет по моим ушам, так что я больше ничего не слышу. Я не могу дышать, не могу думать, я могу только чувствовать. Мои внутренности сжимаются вокруг пальца, на меня накатывают волны экстаза. Мое тело дёргается, как будто меня пронзает электричество. Мой сфинктер ритмично обхватывает пробку.

Я плыву… плыву в абсолютном блаженстве.

Пять оргазмов спустя я лежу под Айсом, тяжело дыша, и едва могу двигаться, когда он хватает меня за бёдра и входит в меня. Он ещё ни разу не кончил. У него невероятная выдержка.

— Наконец-то я вымотал тебя, детка?

Его тело насквозь промокло, и я тоже обливаюсь потом.

Я могу только тупо кивнуть.

Он берёт меня сильно, врезается в меня. Но я такая влажная и расширенная, что могу легко это вынести. Да, я наслаждаюсь им внутри себя, не двигаясь. Я чувствую его, соединена с ним, чувствую себя желанной и нужной. Он часами играл с моим телом и несколько раз насыщал меня, ни разу не испытав вершины наслаждения сам.

Его толчки замедляются, и он говорит полустонущим голосом:

— Сделай это со мной, детка.

Я знаю, что он любит, поэтому немного приподнимаюсь и хватаю его член. Он скользкий и горячий. Двумя пальцами я обхватываю его в плотное кольцо и массирую.

Айс откидывает голову.

— Сильнее.

Я стараюсь, как могу, что не легко в этой позе, пока Айс не вырывается из меня и не кончает на мои набухшие половые губы. Его густой, белый сок ударяет по мне три раза, пять раз… восемь раз. С горящим взглядом Айс смотрит на это, втирая сперму в мою щель и в живот.

От последнего выстрела по его телу проходит судорога, и он падает рядом со мной, тяжело дыша.

— О, детка, это было круто.

— Да, — отвечаю я шёпотом. — И утомительно.

Солнце уже опускается, в нашем домике на дереве стало сумрачно. Сейчас больше всего я хотела бы закрыть глаза и уснуть, но я вся такая липкая. Ощущение не самое приятное.

— Сколько бы я сейчас отдала за свою роскошную ванную комнату?

— Могу предложить тебе нечто подобное.

Айс садится и протягивает мне руку, но я не могу пошевелиться.

— Я слишком устала.

Тогда он просто берёт меня на руки.

— Не важно, Тарзан хочет искупаться. Джейн идёт со мной.

— Но тебе придётся нести меня всю дорогу… Айс!

Внезапно я полностью просыпаюсь. Что он делает? Он просто срывает москитную сетку и спрыгивает на землю.

— Боже мой! — кричу я.

Моё сердце, только что оправившееся от чувственного напряжения, снова бешено бьется. Но мы благополучно приземляемся, хотя мой мозг изрядно встряхнулся.

— С ума сошёл?! — Здесь, должно быть, метра четыре! — Ты действительно человек-обезьяна!

Мой герой победно усмехается и бежит со мной по сумрачному лесу, пока перед нами не открывается природный бассейн в каменной нише. Вода чистая и выглядит не очень холодной, но моё тело настолько разгорячённое, что я гарантированно испытаю шок, просто от соприкосновения с ней.

Айс забирается в воду и садится. Я задерживаю дыхание, чтобы подготовиться к холоду, но вода ласкает меня теплом. Горячий источник!

— Это прекрасно, — бормочу я, потягиваясь, чтобы расслабиться.

Айс кладёт меня на ровное место так, что из воды торчит только голова.

— Тогда мы приведём в порядок маленькую принцессу.

Его руки блуждают по моему телу, массируя уставшие мышцы и скользя между ног. Я наслаждаюсь его поглаживаниями, и мои веки снова начинают слипаться.

Я устало моргаю, глядя на оранжевое небо. Солнце скрылось за горами, скалистые вершины светятся красноватым оттенком, хвойные деревья похожи на чёрные шипы. Шумы дня сменяются другими, я слышу «Ухуу» и мелодичную песню ночной птицы. А как здесь пахнет… воздух чистый и натуральный. Здесь так красиво, что мне хочется остаться тут навсегда.

Сейчас я совсем не думаю о своих обязательствах, Уайт-Сити кажется слабым воспоминанием. Но я точно знаю одно: каждый должен иметь возможность наслаждаться красотами этой планеты. Мы просто обязаны позаботиться, чтобы они не были уничтожены.

Удовлетворенная, я закрываю глаза и позволяю Айсу омывать меня. Прошёл целый год — столько всего изменилось за это время. Я нашла идеального мужчину, угнетение закончилось, формируется новая власть, людям в Резуре хватает питьевой воды и медицинского обслуживания, население растёт с каждым днем, у нас много иммигрантов… Дела по-прежнему идут не совсем так, как планировалось, и, вероятно, никогда не будут, но мы над этим работаем.

КОНЕЦ третьей книги!