Бедный Генрих

Отчего бы замку, в самом деле,

Средь прекрасной Швабии тужить?

Лестницы и лавочки замшели,

В башнях замка совы стали жить…

Рыцарь Генрих, славный и удалый,

Юности отрада и цветок,

Доблести чистейшее зерцало,

Силы меч и нежности поток,

Истины глашатай, веры светоч,

Пострадавшим помощь и приют,

Знамя для друзей… Но как же это?!

Как же рок затмил звезду твою?!

Грозно бич в Деснице Божьей взвился,

Избранного тяжко поразил –

Гадкою проказой он покрылся

И лишился всех, кто рядом был.

Хутор одинокий на опушке,

Генрих в нём прибежище нашёл.

Где старик-слуга с женой старушкой,

Там бедняге стало хорошо –

Дочка их, которую он в шутку

Маленькой супругой называл,

Скрашивала каждую минутку

Той тоски, что он терпел едва.

Так прошло без малого три года,

Безутешно он себя терзал,

Но старик однажды мимоходом

Генриху участливо сказал:

– Сокрушаться, сударь, Вам негоже!

В Монпелье, в Салерно, говорят,

Корифеи есть и, очень может,

Вас они от хвори исцелят?!

Бедный Генрих усмехнулся вяло:

– Я уже и там, и там бывал,

Но на хворь оно не повлияло,

Ведь никто надежды мне не дал.

Лишь один поведал мне в Салерно,

Как меня возможно излечить,

Только тем не дал ключей от скверны,

Но предрёк всю жизнь её влачить.

А старик: "Вы ПРЯМО говорите!" –

Генрих не заставил долго ждать:

– Врач сказал: "Вы девушку найдите,

Что решится из-за Вас страдать,

Дав, благоволя без принуждений,

Вырезать ей сердце из груди.

Как найдёте – так настанет время

Вам за исцелением прийти."

Вслед за этим оба замолчали,

И образовалась пустота –

Дочку старика не замечали,

Что тихонько всхлипывала там.

Старики легли – и дочка тут же,

Как всегда, легла в ногах у них,

Только сон не шёл, и сердце ужас

Рвал, не дав покоя ни на миг:

Думала она о господине,

Слёзы в ноги к старикам текли

Так, что те в испуге пробудились,

Но понять ребёнка не могли.

Попытались выяснить, в чём дело,

Мягко – позже строго – наконец

Дочка скрыть причины не сумела

И призналась: "Думать горько мне…

Нет ЕГО прекраснее на свете,

И за что ЕМУ его беда?!"

Старики согласны были с этим:

"То, что ОН хороший – это да!

Но на всё на свете Воля Божья –

Судьбы Бог вершит и гнёт пути,

А слезами делу не поможешь,

Так что убиваться прекрати!"

Девочку они угомонили,

Но лежала, не смыкая глаз,

До утра и целый день не в силе

Совладать с тоской она была.

Да и ночь покоя не сулила,

Только мысль запала в сердце вдруг –

Эта мысль ребёнка захватила,

И спокойней стало ей к утру,

И она повеселела даже,

Перед Богом утвердившись в том,

Что под нож она покорно ляжет,

Но сомненья хлынули потом:

А возьмёт ли Генрих жертву эту?

А поймут ли старики её?…

И опять покоя нет как нету,

И опять бедняжка слёзы льёт…

Вот отец уже проснулся снова

И спросонья на неё ворчит:

– Ты ребёнок глупый – право слово!

Только Бог и может излечить… –

Дочь на это тихо отвечает:

– Господин упомянул о том,

Что ему тотчас же полегчает,

Если будет кто-нибудь готов

Жизнь за тО отдать по доброй воле…