1 глава. Пересечение дорог, переплетенье судеб.

1 глава.

Пересечение дорог, переплетенье судеб.

  Безысходная топь.

 Диск зимнего, почти белого солнца, низко спустился над огромным болотом, похожим сейчас на белоснежную пустыню. Порывы сильного ветра, гуляющего по нему,  пригибают к земле тонкие стволы редко растущих, здесь, деревьев, а серая змейка поземки, перетекая и искрясь  тонкими ручейками ледяного песка, ползет по теням от их скрученных, словно болезнью веток и от этого темные, узловатые линии кажутся ожившими щупальцами морских чудовищ.

  По низине со стороны Темных гор, пересекая наискосок эту унылую местность, тянулась цепочка черных следов. По неглубоким сугробам в сторону видневшегося вдалеке леса шел одинокий орк. Болотная грязь даже на морозе не замерзала, а только покрывалась тонкой, ледяной коркой. Когда он, шагая, наступал на неё, лед ломался и орк проваливался, крепко увязая в трясине по самую щиколотку. Обратно болото неохотно отпускало своего пленника, издавая мерзкий, чавкающий звук, а на снежном покрывале оставался большой, грязный овал с вваленными внутрь краями. Орк шел довольно медленно, хромая на правую ногу, его грубо вылепленное лицо слегка морщилось, когда конечность глубже проваливалась в трясину, давно раздробленная коленка сгибалась с трудом, причиняя при движении дискомфорт, граничащий с болю. Впрочем, к боли он привык, большую часть своей жизни  он провел в плену у гоблинов. Где-то там, на склоне гор за его спиной, находилась старая крепость, в которой великана держали в рабстве, и орк с каждым шагом стремился убраться от нее как можно дальше.

  Из-под густых бровей, вдаль внимательно и настороженно смотрели небольшие, умные глаза, окруженные сетью глубоких морщин. От правого края толстых губ наискосок по переносице, перечерчивая все лицо, шел шрам. Из нижней челюсти, верх, торчали два желтых, коротких клыка. Несмотря на мороз, его голова была ничем не прикрыта и ветер нещадно трепал темные, жесткие, как конская грива волосы. Они были неровно обрезаны, точно не ножницами, а каким-то грубым орудием, скорее всего ножом. Коротко, почти до самой кожи по бокам, а сверху оставался гребень из более длинных прядей, в которые сейчас набился и не таял снег. У орка были остроконечные, все изодранные ушки,  похожие на свернутые в дудочку листья, прислушиваясь, он постоянно ими шевелил.

 Как росшие здесь деревья - являлись лишь жалкой пародией на настоящие, так и он, был сейчас лишь бледной копией представителей своего народа. Орк был высоким, но очень худым и напоминал собой большой балахон, одетый на вешалку. Его шкура, темно – травянистого оттенка, типичного для взрослого мужчины – орка, была бугристая, вся густо усыпана бородавками и рубцами от ран.  Отчетливо был виден след от ошейника. Кожа под широким, железным ободом, который он носил много лет, постоянно потела и гнила, образовав на шее что-то на подобии витого шрама. 

 Надежной защитой от ветра и снега, сыпавшего из тяжелых, низко весящих туч, ему стала грубо выделанная шкура оленя, накинутая на плечи. На груди орк запахнул её крест-накрест и завязал края сзади на поясе. Он ободрал её с найденного на предгорье оленя. Испугавшись чего-то, тот спрыгнул со скалы и переломал ноги. Животному, буквально упавшему на него с неба, он очень обрадовался, все время своего путешествия орк голодал. Не останавливаясь, великан  ел оленину сырой прямо на ходу, просто отрывая зубами куски мяса.

  На бедра орка, заменяя ему штаны, была намотана широкая, грязная тряпка. Это видно был обрывок старого покрывала, найденный им в развалинах покинутого замка. На ноги, в замен сапог, примотаны были куски той же шкуры и хорошо обвязаны полосками ткани, оторванными от набедренной повязки - чтоб не забивался снег.

 Когда он прошел большую часть болота и был уже на его краю, сквозь монотонные завывания вьюги до слуха орка донеслось тихое, толи мяуканье, толи курлыканье. Орк остановился и огляделся. Вдалеке, по границе болота, шел еле заметный и уже слегка заметенный снегом след, он обрывалась возле темной кочки, от которой и слышались странные звуки.  Орк пригляделся, а потом осторожно, крадучись пошел в её сторону.

 На снегу, раскинув в стороны руки, словно подбитая в полете птица, лежала мертвая, человеческая женщина. На ней была матерчатая коричневая куртка, обшитая мехом. Ноги укрывала цветастая, длинная юбка, из-под которой виднелись меховые сапожки, на голове белый, пуховый платок в бурых пятнах. Она лежала на животе, голова на бок и чуть запрокинута. Лицо все было покрыто гнойниками и не зажившими струпьями. Рот открыт. Перед смертью она видимо сильно кашляла кровью, снег вокруг был густо забрызган бурыми каплями. Виден был только один глаз. Открытый, с остекленевшим уже, ничего не выражающим, взглядом. Под её боком, закутанный в слои одежды, сидел детеныш и что-то тихо напевал. Орк нагнулся и приподнял с головы малыша капюшон.  

 Она смотрела большими синими глазами, без страха, с любопытством, как могут смотреть только дети, не зная еще об опасностях большого мир. Маленькая мордашка вся была покрыта подзажившими струпьями, видно девочка переболела той же болезнью что и мать. Неровная кожа, стала походить от этого на орочью, если б дите было зеленое, то можно было бы  решить что из сугроба глядит крохотный орчонок.

  Аккуратно, чтоб не помять, орк  подхватил её и запихнул за пазуху. В его пустом, бесцельном путешествии вдруг появилось четкое направление.

   Некоторое время сидящий за пазухой ребенок не шевелился и просто тихо сопел. Орк шагал, делая вид, что ему абсолютно все равно, что происходит у него под накидкой. Потом она расслабилась, орк точно почувствовал этот момент, и прикоснулась к нему ладошками. Под оленьей шкурой на орке была одета лишь грубая, суконная рубаха, зиявшая дырами, и кожей он почувствовал какие ледяные у нее пальчики. Видно не один час просидела девочка там, рядом с мертвой матерью. Потом она еще пошевелилась и прижала к нему голову.

2 глава. Бёрк.

2 глава.

Бёрк.

 Проснувшись на рассвете морозного, ясного утра, Сфенос потянулся и собираясь встать повернулся на живот, откуда-то сбоку послышался возмущенный писк.  Орк испуганно охнул, он совсем забыл, что пригрел за пазухой маленького человечка. Сфен пошарил рукой под своим импровизированным плащом и, вытащив оттуда девочку за шкирку как котенка, стал внимательно её рассматривать. Орк впервые был на этом берегу Багровой реки и с людьми раньше никогда не встречался.

 Спускаясь с Темных гор, он старался держаться как можно дальше от любимого гоблинского пути и пошел не прямо вниз, а в сторону, перпендикулярно пересекая замерзшую в том месте реку. Это направление было самым безопасным, не умеющие плавать гоблины, воду не любили и потому на другой берег не совались, люди, жившие на нем, от набегов пещерных не страдали.

  Багровая река брала свое начало где-то в чаще Великого леса и несла свои бурные, неспокойные воды через все огромное плоскогорье, перед Темными горами она делала резкий поворот и текла дальше уже вдоль горного хребта. Здесь течение замедлялось, потому что река сильно разливалась и мелела. В низине, на стороне людей, образовалась болотистая местность, дальше виднелись два небольших озерных зеркала, а за ними начинался лес. В голове орка сохранилась примерная карта местности, которую он знал с прошлой, мирной жизни.  Сфен даже помнил, как что называлось. Горы – Темные, лес - Парчовый, топь – Безысходная, озё́ра - Бёрк. Глаза у крохи были такого чистого, синего цвета, что Сфенос решил назвать её в честь болотных озер, и так он точно не забудет, как её зовут.

Девочка оказалась совсем крошечной (ей было всего пять лет), платок съехал во сне у неё с  головы и в стороны торчали светлые волосы, отчего она стала похожа на одуванчик. Человечка морщила свой маленький носик и кривила губы, давая понять орку, что ей не нравится находиться в подвешенном состоянии. Еще её  видимо смущало не свежее дыхание орка. Разглядывая, Сфен поднес её близко к своему лицу и не смущаясь её реакции внимательно осматривал и даже обнюхивал, щедро обдавая густым орочьим амбре. Пахла она, проведя ночь под крылом орка, соответственно, что вполне устроила Сфеноса, а вот выглядела бледновато, но это дело поправимое, отъестся у своих.

 Девочка возмущенно замахала ногами. Орк опустил её на землю и даже заботливо поправил на голове платок. Этому своему порыву он сначала удивился, но совсем не воспротивился. В ответ на это действие в душе шевельнулось что-то светлое, кажется заботиться о ней, ему было приятно и орк, нагнувшись, поправил ей еще и курточку.  Девочка никак не отреагировала на это, просто быстренько побежала за угол сарая. Сфенос как заботливая курица-мамаша пошел следом, но завернув за угол, был остановлен возмущенным:

- Эй!- И смутившись, пошел обратно.

 Оказывается девочка, отозвалась на зов природы. Потоптавшись на месте, он решил заняться тем же. Они встретились через несколько минут и, не говоря друг другу лишних слов, зашагали к ближайшему жилому двору. Орк на ходу подхвати мелкую за куртку и засунул к себе за пазуху, она свернулась там калачиком и прижала руки к животу, пытаясь унять голодное бурчание. Сфенос направился к ближнему дому, с его двора доносилось мычание коровы и слышны были обычные звуки деревенской жизни, казавшееся вымершим вчера село проснулось.

  Деревенька, куда они с девочкой пришли, была не богатой, сложенные из бревен  дома, крыты были соломой, редко где дранкой. Они стояли на довольно большом расстоянии друг от друга, каждый двор был обнесен крепким высоким забором, через который было невозможно перелезть, а на широкую улицу выходили раскрашенные яркими рисунками ворота.   Из закрытых сараев сильно тянуло домашним скотом, слышалось петушиное кукареканье.

 Сфенос увидел сквозь щель в досках забора движение и радостно забарабанил в ворота. Послышались торопливые шаги и створка распахнулась. В проеме показалась  женщина, не старая еще, пухленькая и розовощекая, она видимо как раз подоила корову и держала в руках тяжелое ведро, полное молока. От него шел пар, и чудно пахло нежным, сливочным вкусом. Рот орка наполнился слюной, он уже сто лет не чувствовал этого прекрасного аромата. Тетка открывала двери с радостью, ожидая, наверное, увидеть знакомых, при виде орка её лицо удивленно вытянулось, и она нерешительно протянула:

- Эээээ….- Видимо не зная, что сказать.

  На этот звук из-за пазухи Сфеноса выглянула девочка, орк собрался отдать человечке ребенка и попросить позаботится о ней, но глаза женщины резко округлились, а потом черты её лица исказил ужас. Ведро выпало у неё из рук, и она громко, выжимая из легких весь воздух, закричала, с надрывом, как кричат перед смертью. Визг тетки рвал орку перепонки и, вжав голову в плечи, он попятился назад, не понимая, что происходит. Не могла же она его так испугаться? Люди и орки никогда не враждовали и врагами не были. Из разных концов деревни, в ответ на крик, послышалось  хлопанье дверей и топот бегущих по обледенелой дороге ног.

- Проклятая!- Закричала женщина. - У него проклятая! Заразу нам принесли!

 В голове орка, как шаровая молния полыхнуло и прокатилось воспоминание. Ну конечно! «Проклятыми» называли переболевших и выживших человечек, они считались заразными все жизнь. Сфенос на ходу развернулся и, ускоряя ход так быстро, как позволяла ему раненая нога, побежал в сторону леса. В след неслись проклятья и летели камни, кто-то спустил собаку и её зубы клацали возле голых ног орка. Сфен нагнулся и схватил толстый кусок доски, торчащий из свежего пепелища, которое они как раз пробегали, что было сил, орк ударил злобного пса. Собака взвизгнула, отпрянув, продолжая лаять, она все же отстала. Великан даже не подозревал, что пробегал мимо сгоревшего дома, в котором родилась и выросла девочка, которая сейчас от страха крепко прижималась к его груди. Ровно сутки назад в нем еще теплилась жизнь…

3 глава. Гномий хутор.

3 глава.

Гномий хутор.

  Север Широких земель, сейчас был пустынным и опасным местом, где вольготно разгулялись горные гоблины, их небольшие шайки постоянно бродили здесь в поисках пищи. Кроме них по бескрайним степям отваживались кочевать только большие караваны орков, а чтобы встретить постоянное поселение, от Темных гор нужно было идти неделями.

 Багровую реку Сфенос и Бёрк перешли вброд, через два дня своего путешествия. От хутора они все время шли вдоль её русла в поисках моста, но так и не нашли. В одном месте речки была широкая промоина, здесь уровень воды был такой низкий, что прекрасно было видно гальку, устилавшую в этом месте речное дно.  Через неё вела старая, редко используемая дорога, по ней продолжили путь орк и девочка.

 Вскоре они встретили большой орочий табор. Эти орки как большинство их собратьев постоянно кочевали по свободным пастбищам Широких земель, они жили выращиванием  белых буйволов, которые давали им еду и заработок. Это были огромные животные с гладкой, короткой шерстью, молочного цвета. Их голову украшали мощные рога, росшие в стороны, но, несмотря на грозный вид, они обладали очень спокойным характером. Мычание быков и звуки кочевья пробудили в Сфеносе ностальгию, такая жизнь была ему знакома, он сам много лет бродил по этим пастбищам. Орк решил присоединиться к собратьям и следовать за караваном этого племени.

   Но счастливого возвращения в родную стихию у Сфена не получилось, для этого он был слишком слаб физически и сломлен морально, а сила у орков считалась главным достоинством. По меркам племени Сфен был уже очень старым, а больная нога делала его медлительным, орк не смог пасти животных как все здешние мужчины. Единственную работу, которую он смог получить, это дойка буйволиц, сила в руках у него еще осталась, это занятие в таборе считалось женским и платили ему совсем немного. Над Сфеносом сразу стали потешатся, мужчины - орки чурались его и не воспринимали как равного, к тому же Сфен всегда был угрюм и не общителен, да еще Бёрк… Орки вообще мало уделяли внимание своим детям, а Сфенос постоянно нянчился со своей «дочерью».

  Малышка с орчатами тоже не сдружилась, они считали её ущербным уродцем и жестоко обижали, тумаки сопровождали её в новой жизни. Сверстников она стала избегать, Бёрк научилась скрываться и прятаться от них, а постоянный голод заставил её освоить новое ремесло, она стала воровать. Девочка была маленькая и пролезала в самые узкие отверстия, куда орки не могли даже руку просунуть. Она брала только продукты,  никогда не взяла деньги или какую-нибудь вещь, ей нужна была только еда. Воровала она совсем понемногу, чтобы не было заметно пропажу, и только когда видела что берет у тех, кому не грозит голод.

 На кочевников регулярно нападали стаи гоблинов. Схватки были жестокие и кровавые, хорошо вооруженные орки привыкли к постоянной опасности, она стала частью их жизни, чтобы легче было отбиваться от гоблинов, они собирались в многочисленные таборы. Каждое такое нападение стало испытанием силы духа Сфеноса, один вид остроухих тварей вызывал у него панику и желание бежать куда подальше. Молодые орки не смогли бы понять его чувств, ведь они не видели всего ужаса плена, который в полной мере испытал на себе Сфен. Покочевав так еще пару лет и переходя иногда в другие караваны в поисках работы, Сфенос с девочкой покинули орков и направились по дороге, идущей к гномьему городу.

 Пройдя несколько дней по почти ровной местности, изредка исчерченной небольшими холмами,  они не встретили никаких поселений, Сфенос всерьез начал опасаться: а обитаемы ли Широкие земли вообще? Ночевать приходилось под открытым небом, как назло зарядили дожди, костер Сфен разводить боялся, чтобы не привлечь  внимания гоблинов, которые могли быть где угодно. К вечеру третьего дня им, наконец, улыбнулась удача.

   Погода в тот день была ужасная. Начавшийся в обед дождь перерос в сильную грозу. Сфенос еле удерживая равновесие, скользил, промокшими насквозь ногами, по глинистой дороге, раскисшей от воды. На небе сверкали молнии, яркими, огненными вспышками озаряя все вокруг. На мгновения становились видны силуэты, гнущиеся от порывов сильного ветра, тонких деревьев, не успевших еще обрасти листьями. Над землей летел мусор, ветки и пучки прошлогодней травы. Промокшие и замерзшие, путешественники очень обрадовались, заметив вдалеке яркий свет в окнах домов.

   Это была крошечная гномья деревушка, построенная возле дороги. В центре хутора стояла большая харчевня, а сразу за ней был постоялый двор, все это принадлежало одному хозяину- гному. Дома в деревеньке, были сложены из бревен, обмазаны сверху глиной и побелены. В солнечные дни они выглядели  аккуратными и чистенькими, но не сейчас. Весенние дожди, проливавшиеся в этом году в изобилии, забрызгали их грязью на полметра от земли, смыв местами верхний слой. Перед питейным заведением на образованной домами площади, похожей сейчас на большую лужу, стояли несколько распряженных повозок. Их бросили в беспорядке, видимо в спешке скрываясь от дождя, принадлежали они, наверное, путникам, остановившимся тут на ночлег.

   Денег на ночевку под крышей у Сфеноса не было. Но и оставаться в такую погоду на улице они больше не могли. Девочка, организм которой так до конца и не окреп после болезни, от ночевок под дождем, снова начала кашлять и Сфен решил попытать удачу. Он тихо вошел в харчевню, с опаской глядя по сторонам, и аккуратно закрыл за собой массивную дверь, скрипнувшую несмазанными петлями.

   Внутри большой комнаты, где угощали посетителей, было жарко и светло. Побеленные известкой стены и закопченные, коричневые балки на потолке придавали комнате уют. На окнах, заставленных глиняными цветочными горшками со всевозможными растениями, висели нарядные, вышитые крестиком занавесочки. Их не задернули на ночь и в темноте за чистыми, с любовью натертыми, стеклами мелькали молнии. Картина эта заставляла поеживаться посетителей, а мысль что нужно будет идти домой, торопила поднять очередную кружку ароматного пива.

4 глава. Особенности.

4 глава. Особенности.

    Рано утром, Бёрк, открыла глаза и сладко потянулась под одеялом, при мысли, что придется вылезать из-под него, она поежилась, в доме было довольно прохладно. Ночи уже стояли холодные и по утрам, когда печь остывала, орчанка часто мерзла. Последние пять лет они с отцом жили в небольшом домике, состоявшем из одной комнаты и холодного коридора. Расположился он на окраине деревушки в десяти минутах ходьбы от харчевни. Его крыша была покрыта кедровой дранкой, а снаружи, как все местные дома, он был помазан глиной и побелен. На улицу  из комнаты выходило два  застекленных окна, они были маленькими, но солнечного света хватало, чтобы осветить  небольшую площадь дома. Почти в центре комнаты бела сложена из красного кирпича не  печурка, она не зримо делила комнату на две половины, на ней всегда стояла бадья, где грелась вода для стирки и мытья. Передняя часть дома служила им с отцом кухней и прачечной, тут же на широкой лавке, зимой спал орк. Он любил прохладу, и когда весной на улице становилось тепло, Сфенос, перебирался под крышу конюшни, оставляя дочь полновластной хозяйкой дома. Дальняя часть комнаты служила спальней для Бёрк. 

Орчанка быстро оделась, грызя на бегу корочку хлеба, выпавшую из кармана. Вчера, убирая со столов за постояльцами, она незаметно сунула ее в карман, продукты никогда не могли быть лишними. Улыбаясь, почти сытая, она вышла на улицу, каждый день с утра, она в поисках заработка, обходила хутор и стоянку вокруг него. Кроме просторной харчевни и двухэтажной, бревенчатой гостиницы, где останавливались путники, на хуторе были еще кузня, конюшня и другие, нужные и не нужные постройки. Рядом  хутором на лугу часто останавливались кочующие караваны: торговые подводы, орочьи таборы или повозки с веселыми девчонками. Чтоб не тратить лишних денег на гостиницу, они ночевали в своих колымагах или ставили палатки.

   Орчанка обходила поселение выкрикивая:

–Стирка, штопка. Стирка, смою дорожную пыль с вашей одежды. Штопка, ваши рубашки будут как новенькие!

  И работа всегда находилась. Так она делала уже несколько лет и не плохо, по её меркам, зарабатывала. Работать прачкой она стала как-то случайно. Сначала Татимир нанял её стирать полотенца и белье с постоялого двора потом она стала брать вещи и у постояльцев. Она собирала грязные и рваные вещи в корзину (их было много, под парами алкоголя кровь у постояльцев сильно бурлила) и тащила ее домой. Там, в большущей бадье она замачивала, и стирал их. С отцом на старенькой повозке, они отвозили бельё к реке, где вместе его полоскали. Бёрк развешивала одежду на натянутые над крышей лачуги веревки. И они трепыхались на ветру, как крылья пойманной бабочки, напоминая издалека плывущее в океане судно. Если погода была плохая или зимой, сушилось все в комнатах, и тогда дом превращался в непроходимый лабиринт. А вечерами Бёрк с детства работала в харчевне.

  Сфенос занимался своим делом - с утра он ездил в лес, росший рядом с ними и рубил там сухие деревья. Дров нужно было много, для себя - чтобы всегда было тепло и чтобы греть воду для стирки, и для харчевни с постоялым двором – за это ему и платили. Возвращался он, когда солнце уже пересекало точку зенита и начинало скатываться к западу. Распрягал и отправлял пастись лошадь, ел сам то, что приготовила Бёрк, а потом дремал на крылечке харчевни, пока толстушка Поли не звала его принести дров или еще чего нужного на кухню. Он был очень стар… Нет не так. Для орка он был очень, очень стар! Ведь в основном орки погибали в рассвете сил, из-за дрянного характера и любви к дракам. Настолько стар, что начал испытывать чувства оркам несвойственные. Например, страх.

  Это чувство он в полной мере он испытал пять лет назад когда поганый гном Фуч обидел Бёрк, а ведь тот раз она и украла у него всего-то яблоко. Но поганец был сильно не в духе, потому что продулся в карты проезжему степному троллю и застав ее на пороге возле своей корзины яблок, принесенных в харчевню на продажу, не стал сдерживаться и дал волю рукам. Бедняжка приплелась на конюшню с разбитой мордахой, тихо скуля, размазывая по лицу сопли, вперемешку с сукровицей. Она даже не заметила, что штаны между ног у нее тоже пропитались кровью. Так уж вышло, впервые наступили у нее те самые дни известные всем женщинам на земле наступающие примерно раз в месяц, дни, о которых Сфен не знал. Да и откуда ему было знать о них, ведь у орков такой напасти нет. Он решил, что ублюдок надругался над его дочерью.

    Спокойный обычно, он так рассвирепел, что даже Бёрк перепугалась. Схватив ее за шкирку, орк кинулся к харчевне, у которой стоял гном. Вырвал по пути толстую жердь, на которую опирался навес крыльца. Он бежал к обескураженному Фучу, крича:

-Ты обидел Бёрк!

Размахнувшись, он одним ударом прихлопнул, не успевшего опомнится гнома, расплющив его словно сонную, осеннюю муху и сразу, тяжело дыша, сам осел на землю. Вокруг стал собираться удивленный народ. Из харчевни вышел Татимир, который по умолчанию был на хуторе старшим. Орк ошалело водил глазами, сам только начав понимать произошедшее. Посмотрев на Татима, он еще раз уже с вызовом прогудел, показывая на мелкую:

– Он обидел Бёрк.

  Гном внимательно оглядел орчанку, харчевник слышал как Фуч орал на неё.

   Фуч был та еще скотина, его недолюбливали все жители постоялого двора. Он занимался торговлей. Ездил от города к городу на обшарпанной кибитке, запряженной старенькой лошадкой. Что-то скупая что-то продавая, по мелочи и никогда не упускал возможности кого-нибудь облапошить. Был он мелким даже для гнома, всегда его одежда была засаленная, нечесаная бороденка полна крошек, а на волосинках, торчащих из носа, не редко весела козявка. Даже веселая девчонка, однажды скрасив за звонкую монету его одиночество, второй раз разделить с ним время не соглашалась. Бывало, когда Бёрк приносила ему в харчевне заказанную еду, он мог схватить ее за руку и, выкручивая пальцы спрашивать, почему она так долго несла заказ или еще к чему придраться.

5 глава. Дела сердечные.

5 глава. Дела сердечные.

    Рядом с постоялым двором на зимовье стал небольшой орочий караван, он был знаком Сфену, какое-то время они с Бёрк путешествовали вместе с ним. В реке, протекавшей возле самого хутора, было в тот год много рыбы, а в таборе был отличный кузнец, гораздо лучше нынешнего, работающего сейчас в кузне при харчевне. Кузнецу нашлась работа в пустовавшей тогда кузне, и орки задержались в хуторе на несколько лет.

 Орки особым трудолюбием не отличались, кочевали, где была еда, и можно было немного подзаработать. Они не жаждали богатства и зарабатывали только чтоб прокормить себя. Основным их занятием было выращивание белых буйволов, которые тянули по степям их огромные кибитки – дома. Не в пример Сфеносу, в орде орки были молодые и сильные, кочевали они семьями, с детьми и толстыми женами, которых от мужей трудно было отличить. По фигуре орчанку от орка отличала только большая грудь, да рост был чуть меньше и то не всегда. В том караване было много молодых орчат. С одним таким, единственным ребенком кузнеца, толстым и неуклюжим Ортоклазом, в детстве дружила Бёрк. Их дружба сложилась случайно, но по приезде табора снова возобновилась.

  А познакомились они так: как-то шла она меду кибитками каравана, на ночь из них выпрягли волов и поставили в две, более или менее, ровные полосы. По образовавшемуся широкому проходу, как по улице ходили жильцы. У орков были толстые пальцы, и шитье было нелегкой работой для них, поэтому Бёрк немного подрабатывала шитьем, платили ей в основном продуктами, вяленой рыбой, лепешками, иногда сыром, это впрочем, ее не огорчало. Сегодня корзине, которую она несла в руках, уже лежала пара рыбин. Бёрк шла и представляла, как вечером они со Сфеносом сварят из них ароматную похлебку, у неё  потекли слюнки в предвкушении отличного ужина. Тут ее кто-то сильно толкнул в спину, от резкого удара она споткнулась и плюхнулась в дорожную пыль. Корзина из рук выскочила и на землю выпали отданные ей на починку вещи и сегодняшний заработок. Тут же, ее пнули в живот, над головой раздался хриплый орочий смех. Над ней стояли три зеленых подростка, до этого страдавшие от скуки и решившие так развлечься.  Берк свернулась калачиком, на случай если её еще решат ударить.

-Мерзкая личинка короеда. – Забасил, самый крупный из них детина.

 У орков, кто самый сильный – тот и главный. И этот здоровяк был явно в этой троице предводителем. Два других загыкали, над веселой, по их мнению, шуткой, показывая кривые зубы разной длины.

-Ты шатаешься по нашей территории. Здесь могут ходить только орки. – Заявил нагло обидчик.

-Я орк. – Чуть не шепотом от страха, ответила Бёрк.

 Она мысленно перебирала варианты дальнейших действий и не находила выхода. Они сильнее и быстрее. Если попробовать убежать, на ровном пространстве луга они точное её поймают, и будет только хуже.

- Какой же ты орк? Посмотри на себя: ты маленькая как гном, и уродливая как гном, да и кожа у тебя светлая.- Не унимался обидчик, добавляя к словам очередной пинок.

-Я болела …- Попыталась отделаться от орков  девочка.

  Она отползла подальше и не вставая, стала собирать в корзинку рассыпанные вещи. Кожа у неё была сейчас действительно светлее, чем обычно, краска почти смылась, а она забыла натереться зеленой болтушкой.

-Больной гном!- Заржали, опять нападавшие. – Теперь ты будешь платить нам, за то, что ходишь здесь.

С этими словами, он выхватил у нее рыбу и откусил от нее голову, громко зачавкал. Бёрк брезгливо поморщилась. Мимо них проходил Ортоклаз. Вчера она ему зашила разодранную надвое, меховую жилетку. Он пришел к их дому и попросил починить дорогую вещь. Он лазил на дерево и свалился с ветки, потому что от природы был очень неуклюжим. Порвав обновку, только неделю назад купленную, он испугался, что мать его отлупит. Вспомнив о Бёрк, та зашивала отцу куртку, он поплелся к ней с надеждой избежать наказания.

  Орток был такого же роста как обидчик Бёрк, только еще шире в плечах. Уже сейчас было видно, что мало кто в будущем решится померяться силой с сыном кузнеца.

- Отстань от нее. – Ортоклаз подошел и стал напротив задиры.

  Они смотрели друг другу в глаза. Безмолвная дуэль продолжалась не больше минуты. Поняв, что перед ними уже не беззащитная жертва, троица, молча, удалилась. Они не испугались, нет, просто драться из-за двух рыбин им было лень. Поднявшаяся с земли, помятая Бёрк совсем не выглядела расстроенной, она была оптимисткой и во всем всегда находила что-то хорошее. Потеряв одну рыбу она, кажется, нашла друга.

   С тех пор они много времени проводили вместе. Ортоклаз был молчалив и туповат, но Бёрк, все устраивало. Она была болтушкой и могла часами, не замолкая, пересказывать ему всякие истории, услышанные в караване. То, что орк ее не перебивал, было, ему большим плюсом.

  После того как ее обозвали «личинкой короеда» Бёрк, никогда не обращавшая внимания на свою внешность, стала чувствовать себя ущербной. Она спросила у Сфена, почему она белокожая, а не зеленая как все орки, подумав,  отец разъяснил.

- Альбинос.- Он пожал плечами, показывая, что в этом нет ничего страшного.- Бывает…

  Всю свою сознательную жизнь, раз в неделю Бёрк, заливала небольшой кусочек Изумрудной водоросли водой и натирала открытые участки тела не скрытые одеждой. От постоянной возни в воде, на руках краска стиралась быстрее, тут приходилось чаше её обновлять. Она хотела натираться полностью, чтоб летом можно было носить рубашки с коротким рукавом, но заготовленных запасов водорослей хватало ровно на год. В окрестностях хутора водоросль встречалась редко и Бёрк как могла её экономила. 

 После того как пошла у нее первая кровь, Бёрк перестала расти. Сфенос на вопросы  девушки:

-Почему?- Сваливал все вину на поганого Фуча.

 Дескать, от травмы в теле что-то повредилось. Ростом она осталась даже меньше гнома и если бы она жила среди людей, о ней говорили как о миниатюрной девушке. Шли годы, а все вокруг по-прежнему воспринимали её как детеныша орк,а и её это вполне устраивало, но образ вечного ребенка сыграл с ней злую шутку.

6 глава. Зеленые тайны.

6 глава. Зеленые тайны.

     Полночи Бёрк проворочалась на своем соломенном матрасе, не в силах уснуть. Она раз за разом, прокручивала в голове произошедшее, прислушиваясь к своим ощущениям. В темноте она трогала кончиками пальцев свои немного припухшие от поцелуев губы, почти ощущая во рту вкус оборотня.

   Никогда раньше, двуликие к ним в хутор не заезжали, это был первый оборотень увиденный ею. Он очень понравился Бёрк! Гелиодор был лучше всех особей мужского пола, которых она видела. Добрее эльфа - не такой высокомерный, и не такой разборчивый. Выше гнома, к тому же побрит и трезвый. Намного красивее (на ее вкус) орка, к тому же одного с ней цвета и хорошо пахнущий. Она очень хотела увидеть его снова. От мыслей, что может произойти при их новой встрече, её щеки загорались как костер, они были такие горячие что дядька Татимир, наверное, мог бы прикурить от них свою трубку.

   На следующий день Бёрк заверила Сфена что уже выздоровела и  как всегда по утрам проводила его в лес, сама подхватив корзину полную выстиранного и пошитого белья, девушка начала свой ежедневный обход. Незаметно ноги сами привели её к тому кем были заняты её мысли. Очутившись возле трех телег составленных в ряд, она осознала, что находится у стоянки оборотней. Они стали лагерем у северного края хутора, на давно убранном  поле. С одного края их стоянки, выстроились крытые повозки, в которых оборотни перевозили свой провиант, оружие и не хитрый скарб. Дальше большим полукругом, обращенным «лицом» к хутору, были установлены палатки. В самом его центре весело потрескивал костер, над которым была возведена большая тренога, на ней  висел огромный котел, в котором что-то варилось. Питаться в харчевне было дорого, и оборотни кашеварили сами, часто готовили дичь, которую добывали. Они никогда не покупали мясо, чем сильно экономили свои деньги. Готовили они по очереди, каждый день меняясь.

  Бёрк опасливо оглядываясь, осторожно зашла на волчью територию. Она нервно сжимала свою корзину, в которую уже насобирала грязные вещи. Заметивший ее дежурный удивленно поднял бровь и принюхался. За ночь орочий запах  с одежды  немного выветрился и сквозь него начал отчетливее проступать настоящий аромат девушки. Пахла она для оборотня очень заманчиво и приятно, но к её запаху, незаметно для всех других народов, но не для оборотней, примешался уже запах их вожака. 

  Никто из «последних», никогда не встречался с человеком. Они знали о них лишь по рассказам, и их образ был неясным и размытым, им неоткуда было узнать их запах, ведь люди, из суеверного страха не одну сотню лет не покидали своего берега. Много поколений они считали оборотней чем-то почти мифическим, они отождествлялись у них с карающими божествами, всевидящими, убивающими всякого перешедшего реку и были абсолютно уверены, что волки людоеды. Страх перед двуликими впитывался у человека с молоком матери и не отпускал его всю жизнь. Не один за последние столетия не перешел Багровую реку, Бёрк стала исключением.

   Сегодня очередь дежурить у костра была Гессона, он как раз заканчивал варить кашу, которую они все ели по утрам.

- Тебе чего? – Спросил он, у не уверенно топтавшейся на месте, Бёрк.

Орчанка, хотела как всегда, спросить: не нужно ли кому, постирать, или заштопать какую вещь? Но мысли ее витали далеко от работы.

- Гелидора. – Тихо, очень стесняясь, сказала он.

- Ааааа…- Протянул Гессон.

  О вчерашнем любовном приключении альфы, на всю харчевню, поведал сильно напившийся Тумит. Хохот стоял такой, что на харчевне крыша чуть не съехала. Тут же, кто-то из местных гномов рассказал, как, по хуторской версии, чудо природы появилось на свет, ее родословная всех сильно позабавила. Устав от грязных шуточек, о любви к, толи карликовой орчанке, толи зеленой гномке, Гелиодор занял у кого-то денег, и мертвецки напился.

   Неожиданное появление героини всех вчерашних анекдотов, Гесса сильно позабавило. Решив начать день с хорошей шутки, он громко позвал:

- Геелллииидооор!

  Минуты через три, из первой палатки с лева, высунулась растрепанная, темная голова искомого. Когда Гел просунул свою, гудящую с похмелья голову, между пологов палатки на него смотрели двадцать шесть пар волчьих глаз, их обладатели, с любопытством, повысовывались из палаток немного раньше.

- К тебе гостья.- Радостно проорал Гес, специально сделав ударение на слове «гостья».

Двадцать семь пар глаз переместились на Бёрк.

   Девушка, не привыкшая к такому пристальному вниманию, потупилась, если б ее кожа не была покрашена в зеленый, все бы заметили, как сильно она покраснела. Гелидор сразу узнал вчерашнюю незнакомку, её появление не обрадовало, вчера шуточки товарищей сильно пошатнули его выдержку. Оборотень вихрем выскочил из палатки, хорошо, что заснул он полностью одетым, иначе побежал бы без штанов. Он бесцеремонно подхватил ее под локоть и потащил за ближнюю повозку. Девушка, оставила корзину стоять у костра и, не сопротивляясь, пошла за ним, растерянно хлопая глазами, казалось, она сама не знала, зачем пришла.

- Тебе чего? - Спросил он. Нервно поглядывая в сторону стоянки. Бёрк медлила с ответом, нервно покусывая губы.

  – Ну чего пришла?- Легонько толкнув ее в плече, еще раз спросил Гел.

   Ему хотелось поскорей разделаться с этой проблемой.  Нужно отправить её обратно, в ту дыру (судя по её одежде, это была дыра), из которой она явилась. Ожидая ответа, Гелиодор стал её рассматривать, вчера ему было не до этого. На голове орчанки была меховая шапка, сшитая из козьей шкуры, хотя было еще не настолько холодно, чтобы одеваться в меховую одежду. Длинный мех был черно-белого цвета и висел неприятными сосульками, создавалось впечатления, что на грязная. Дальше шла серенькая куртка, длинной до середины бедер девушки, сшитая из кролика, на удивление орчанка была одета не в юбку а в штаны, из толстого коричневого сукна, широкие и полностью скрывающие её ноги. Образ завершали стоптанные сапоги, бывшие, несмотря на возраст самой дорогой вещью у мелкой. Они были добротно сшиты хорошим сапожником и служили своей хозяйке верой и правдой не один год. Осмотрев её всю, Гелиодор вернул взгляд к лицу  девушки, вдруг как будто что-то вспомнив, он хлопнул себя по лбу:

7 глава. Альбинос.

7 глава. Альбинос.

   Берк хотела, чтоб у них с Гелиодором все получилось. Она уже давно была взрослая (ей было двадцать) и представление об отношениях между мужчиной и женщиной, хоть и смутное, но имела. Только каждый раз, когда Гел, пытался расстегнуть заветную застежку, перед глазами у нее появлялся образ эльфа, а в голове звучало, то самое: «какая мерзость!» Она жутко боялась потерять любимого. Да любимого. Орчанка чувствовала, она влюбилась. Сильно. Навсегда. И если в его глазах она увидит отвращение, жизнь потеряет для нее всякий смысл. Берк думала, что узнай он всю правду, что она не только карлик, но и альбинос, Гелиодор побрезгует ею и больше никогда не подойдет.

    На следующее утро, как всегда теперь, топталась она возле крайней телеги. Топталась долго, но Гел к ней так и не подошел. Оборотни бросали на нее украдкой, сочувствующие взгляды, а на вопросы о вожаке только пожимали плечами. Альфа умчался на охоту и, уезжая, приказал:

- С девкой не разговаривать.

 Вечером ужиная у костра, как бы между делом Гессон, рассказывал Туму как сегодня раз десять, приходила орчанка собирать вещи на стирку. Все думали, вожак взбесится, но Гел так устал, что уполз в палатку, не выдав, ни одной эмоции и не сказав, ни слова.

   На другой день, когда  Берк проходила раз в третий по лагерю, какой-то скучающий  весельчак крикнул, что командир у веселых девчонок. Орчанка разрыдалась и убежала. Больше в тот день она не появлялось, а неудачливый шутник отхватил от Тумита хорошую трепку.

    Через три дня Гел решил, что мяса у них теперь больше, чем они могут съесть и остался валяться в палатке, собираясь, весь день бездельничать. Вошел Тум, плюхнулся рядом и многообещающе посмотрел на альфу. По его довольной роже, Гелиодор понял, что речь пойдет о Бёрк.

- Ни слова!- Серьёзно прервал он, не начавшийся еще рассказ.

Лицо друга разочаровано вытянулось.- Но…

- Не хочу ничего о ней слышать!- Замотал головой оборотень.

- К черту слышать. Ты должен это видеть!- Очень убедительно заверил Тумит.

- Ладно.- Заинтересовался Гел.- Но если это какая-то глупая шутка…

   Гелиодор поднялся и вышел. Очень необычное, искать, долго не пришлось. Там же где и всегда стояла Берк, но выглядела девушка совсем не привычно. У нее были распушены волосы, на голове нет шапки, а одета была в кофту и юбку, слишком легкие для этого осеннего утра. Вещи сидели на ней мешковато, видимо были чужими, наверняка принадлежали какой-нибудь гномке. Оборотень внимательно разглядывал ее некоторое время. Она стояла перед ним потупившись и молчала.

-Ты так, что, через весь хутор шла?- Спросил волк, недовольно, даже не поздоровавшись.

- Да. – Не поднимая глаз, ответила Берк.

- Небось, все пялились?- В голосе Гела отчетливо проскочили нотки ревности.

- Смотрели…- Уже увереннее глянула на него Берк.

  Он взял ее за руку и потянул за повозку. Орчанка не сопротивлялась. Оборотень не стал уводить ее далеко, просто зашел за угол, чтобы их не было видно, любопытным братьям. Развернув к себе, глядя  ей в глаза, он положил руку на верхнюю пуговицу её тонкой кофточки и демонстративно начал ее расстегивать. По привычке она дернулась чтобы убрать руку, Гел остановился и поднял вопросительно бровь. Берк опустила руки и хлюпнула носом, стало ясно, что она сейчас разревется. Гел тяжко вздохну и развернулся, чтоб уйти. Орчанка с плачем вцепилась в его рукав, так, наверное, хватаются за протянутую палку утопающие. Он нежно прижал ее к груди и обнял.

- Ну чего ты, маленькая?- Гладя ее по волосам, забормотал тихо, уткнувшись ей в макушку.- Ну, я же не заставляю… Не хочешь, ничего большего - просто не приходи.

-Я должна рассказать тебе страшную тайну.- Сквозь всхлипы проговорила девушка.

   Гел закатил глаза. Хорошо, что Берк не видела в этот момент его лицо. Она готовилась открыть ему самое сокровенное, а он относился к этому явно несерьезно.

  «Наверняка сейчас расскажет историю про свою мать и гнома».- Подумал оборотень.

- Я не зеленая.- Сказала Бёрк и выдохнула.

- Что?- Слова были неожиданными.

Уже громче орчанка повторила. – Я - не зеленая!

Она подняла заплаканные глаза на любимого. Волк смотрел на нее с непониманием.

- Я альбинос.

- И?- Все еще не видя причину для слез, спросил Гелиодор.

- Орк - карлик-альбинос! Ясно?

   Гелу было все ясно. - «Папочка  гном сильно наследил».

   Не увидев в глазах любимого отвращения, Берк удивилась и обрадовалась. Слезы высохли.

- Неужели тебе все равно?

-Все равно.

- И совсем не противно?

- Нет.- Оборотень улыбнулся его начала забавлять, её серьезность к такой мелочи.- В общем-то, белокожая ты мне даже больше будешь, нравиться. - Уверено заявил Гелиодор.- Вся проблема была только в этом?

- Да.- Заулыбалась ему в ответ Бёрк, у неё словно камень с души свалился.

- Ну, раз мы во всем разобрались…

    Он легким прыжком заскочил в телегу и затащил Берк за собой под полог. В телеге было почти темно, полог был плотный и не пропускал свет. На дне лежало немного мешков, видимо с мукой и крупой. На них без лишних слов и повалил волк орчанку. За эти три дня он страшно по ней соскучился и жарко целуя, дал ей это понять.

    Он целовал её торопливо, как будто заново помечая свою территорию и жадно вдыхал аромат, обвивавший ее как чудесное растение. Обоняние оборотня, ощущая запах словно рисовало в его мозге картинку, вот и теперь он «видел» как сквозь золотые листья на лиане её запаха, появились бутоны цветков, которые вот-вот раскроются. Чужых запахов на девушке не было, никто другой к ней не приближался и не прикасался за время пока они не виделись. Звериная натура внутри него успокоилась, поняв, что на его собственность никто не покушался.

   Руки Гелиодора обнимали ее лицо, придерживая запрокинутую голову. Его губы жадно отнимали у нее поцелуи. Он  раздвинул ей ноги, удобно между ними расположившись, опираясь на локти, чтоб не раздавить свою малышку. Одна рука, медленно лаская, скользнула по щеке, кончиками пальцев проведя вниз по шее. Он задвигал бедрами и в такт, начал ласкал ее рот языком. Бёрк нравилось, когда он так делал, она начала двигать под ним, терлась о его пах чуть выгибаясь, Гел, глухо застонал. Их тела, уже привычно, поймали общий ритм.

8 глава. Наёмник.

8 глава. Наемник.

   Гелидар довез Бёрк прямо до дома. Сфенос сидел на кухне за столом и в окошко видел, как они подъехали, он не собирался препятствовать их отношениям. Орк все обдумал еще, когда от девки впервые потянуло псиной, хоть он и был старым, но еще не забыл, чем заполнены молодые горячие головы. Сфен понимал что Бёрк, как всем обычным девушкам хочет внимания, любви и боялся только, что волк заберет его девочку в свой далекий замок, а он останется один. Своими опасениями он поделился с Татимиром, тот как всегда обозвал его дураком, и объяснил, что у оборотня нет никакого замка, что тот нищий наемник и голодранец, который не может прокормить даже себя и что волк смоется отсюда, как только прибудет его дружок. Сфен хотел передать разговор Бёрк, но решил что, нет ничего хуже одиночества и она достойна своего кусочка счастья, пусть даже недолгого.

   Со дня на день Сфен хотел перебираться на ночь в дом, в этом месяце на улице уже сильно холодало по ночам. Но понаблюдав из окна, как хихикает Бёрк от прощальных шуточек Гела, собрал свои одеяла и демонстративно вышел на улицу. Зевнув во весь рот и пожелав дочке спокойной ночи, ушел в сторону конюшни. С оборотнем они обменялись лишь оценивающими взглядами.

   Вернувшись в лагерь, Гел распряг и покормил лошадь. Больше ему нечем было заняться и альфа начал расхаживать вокруг костра не находя себе места. Помаявшись так пару часов, он рванул к дому девушки.

  Бёрк искупалась и улеглась в постель, но свечу не потушила, она лежала и смотрела на печку, обдумывая события сегодняшнего дня. Низ живота саднило, побаливали груди, а в теле поселилось какое-то сладкое томление.

  Гел аккуратно просунул в щель кончик своего кинжала и бесшумно поддел крючок, на который запирала двери Бёрк. Он тенью проскользнул в комнату. Увидев его от неожиданности, Бёрк вскрикнула.

- Не рада? – Гелиодор сделал шаг к двери, давая понять, что уйдет при первом требовании.

- Конечно, рада. – Протянула к нему руку Бёрк.

 Оборотень самодовольно ухмыльнулся и, чмокнув её пальцы, стал раздеваться, он как у себя дома развесил на лавке вещи и залез в лохань. Вода еще не остыла и он с удовольствием искупался. Бёрк подвинулась, когда Гел устроился рядом на кровати. Его рука сразу легла ей на грудь, он прижался к орчанке бедрами давая почувствовать эрекцию. Девушка поморщилась, в глазах появилось беспокойство.

- Болит?- Правильно понял ее реакцию волк.

-Немного.- Бёрк застеснялась и прижалась к нему всем телом.- Но если ты хочешь…

- Отложим до завтра.- Он приподнял ее личико и чмокнул в лоб. - Спи моя сладкая.

  Раньше, получив, что хотел, Гел сразу покидал постель очередной любовницы. Но Бёрк была такая манкая. Его затянуло, как пчел привлеченных ароматом меда, и, попавших в него, затягивало в сладкое лакомство. Так и он наслаждался, лип к ней, чувствовал себя пойманным против воли. Всю ночь он не разжимал объятий, боясь даже во сне, отпустить хрупкую возлюбленную.

  Гел пошел утром в лагерь, а Бёрк как привязанная семенила рядом, не отставая, в руках она по привычке несла корзину. Стая завтракала. Оборотень запутался, он не знал, что ему делать, за связь с орчанкой он испытывал какую-то неловкость перед товарищами. Будь на ее месте волчица, он с гордостью завел бы ее в круг у костра, представил всем как свою пару, но, то была Бёрк и махнув ей в сторону своей палатки, он пошел к костру.

  Его дружно приветствовали, на лицах братьев были легкие ухмылки. В отсутствии идеальной пары, кто-то из них постоянно завязывал более или менее долгую связь. Некоторые избранницы вызывали зависть у братьев (о эльфийке Гела мечтал каждый), а были откровенно ужасные. Так Сфелер сильно набравшись поимел степную гоблиниху. Степные, все жили в городах или деревнях, отличались более дружелюбным нравом от горных и ни когда не воевали. У семьи гоблинихи была лавка в том городе, и она приплачивала Сфелеру, за то, что тот драл ее целый месяц, а когда они уезжали из города, ушастая рыдала у всех на виду. Сфелу было стыдно, и он старательно прикрывал лицо, чтобы его не разглядели и не запомнили. А Амичит, как-то встречался с дриадой. Зеленые волосы и коричневая кожа, были не самым частым сочетанием в Широких землях. Та была довольно хороша лицом, но он постоянно жаловался на поцарапанный член, кожа у них была на подобии древесной коры.

- Драть можно, но член в руки не давайте. – Делился он опытом.

   Над Бёрк, за спиной вожака, не посмеялся только ленивый. Маленькая, зеленная и страшненькая лицом, она вызывала максимум - жалость. Как у Гела встал на нее, было загадкой. Еще больше удивляло, что тот явно не равнодушен к своей малышке. Вожак ревниво поглядывал вокруг, когда она проходила по лагерю, и постоянно подкармливал. Он каждый день что-то таскал ей, то кашу из котла, то яблоки, то кусок запеченного мяса. Делал вид, что будет, есть сам, но из-за повозки, где они постоянно встречались, неслось аппетитное чавканье орчанки.

   Сегодня она не скрывалась за телегами, а ждала на виду, пока он позавтракает. Ее новый статус придавал ей уверенности.

- Эй, Бёрк, иди сюда. – Позвал громко Церус, самый старший из них.- Хватит скрывать ее, как будто никто не знает.- Уже тише, Гелу добавил он.

   Все замерли. Это было похоже на вызов, непонятно как воспримет вожак попытку вмешаться в его отношения. Но Гел промолчал. Он продолжал накладывать из котла еду в тарелку. Тогда место рядом с ним освободили и Берк замахали, приглашая в круг. Она несмело подошла и скромно, поджав ноги, примостилась рядом с любимым, преданно на него поглядывая. Её не смущало пренебрежительное отношение Гелиодора, он стал её божеством и она благодарно грелась в его сиянии, не претендуя на ступеньку повыше.

- Позволь представиться, я Церус.- Продолжал нарушитель спокойствия.

- Бёрк.- Ответила она тихо, взглянув на улыбающегося дядьку.

- А я Гессон.- И ей протянули ложку.

Загрузка...