Берегись, Ангел!

Пролог

Стою на остановке и потираю замерзшие руки. Осень уже входит в свои права. Вечерами холодно, а значит, скоро нужно обновлять гардероб братишке. За лето он вытянулся, и придется покупать верхнюю одежду.

Дую на ладошки и поглядываю в сторону, где должен ехать автобус. Опаздывает уже на минут двадцать. Думаю, стоит ли ждать, или сразу пойти на последний троллейбус. Накидываю капюшон на голову и все-таки иду на другую остановку, которая находится через несколько дворов.

Выбираю безопасный путь. Мирно шествую около зданий, где прохожих очень мало. Размышляю о том, что через пару месяцев мне исполнится восемнадцать, и я стану на шаг ближе к мечте. От этого улыбка крадется на лицо, но смех и жуткие возгласы в стороне заставляют замедлиться.

В переулке одного из дворов происходит что-то странное. Вижу лишь тени и хочу пройти мимо, но почему-то останавливаюсь.

Вдруг там кому-то нужна помощь?

Плохая идея, Лика. Очень плохая идея.

Повторяю мысленно и потихоньку иду к арке, где раздаются голоса. Прилипаю к стене и пытаюсь выглянуть, пока мозг пищит, что нужно бежать без оглядки. Руки трясутся, но мне удается поймать взглядом нескольких парней, которые бьют одного. Не успела посчитать, сколько их там, но четверо точно.

Отошла и достала телефон. Начала трясущимися пальцами набирать номер полиции, но экран погас.

Батарея разрядилась...

- Нет-нет, только не сейчас.

Чуть ли не со стоном убрала телефон в карман и мгновенно юркнула в кусты, потому что голоса приближались, а чувство самосохранения никто не отменял. Тело пробивает нервная дрожь, и я не могу ее контролировать.

- Да, мы все выполнили. Когда бабло дашь? - Хриплый бас раздался практически рядом с моим укрытием, и я даже дышать перестала в это мгновение. - Нет. Как и просили. Сильно не били, но он сопротивлялся. Даже Рыжему нос сломал. Так что с тебя двойная плата. Предупреждать надо, что пацан спортсмен. Все, лады. - Парень стоит очень близко, и я даже вижу его профиль.

В кепке и спортивном костюме. Еще трое подходят к нему. Один держится за нос и что-то несвязно бормочет.

- Все, пацаны. Погнали за лавэ. Батя платит. Ха-ха. - Незнакомцы уходят, а я сижу в кустах, будто меня приклеили и боюсь выйти.

Сердце так громко стучит, что заглушает все остальные звуки.

Я выбираюсь из укрытия и, оглядываясь, иду в арку, где практически ничего не видно. Руки потеют, не смотря на то, что дико холодно. Я нервно сглатываю, замечая на асфальте тело.

Только не труп, пожалуйста, господи. Повторяю мысленно и подхожу к парню.

Он стонет и пытается подняться.

- Давай помогу. - Тут же порываюсь я, опускаясь на колени и протягивая руку.

Когда он поднимает голову, замираю и дрожу еще больше.

- Аристов...

Глава 1

Ранее...

Тяжело вздыхаю, выглянув в окно. На часах пять тридцать, и меня не радует погода. Ночью прошел дождь, а это значит, что я не смогу нормально позаниматься на площадке перед тем, как отвести братишку в садик и пойти на линейку в школу.

Первое сентября...

Дата не приводит меня в бурный восторг, но становится легче от мысли, что остался год. Даже меньше. Доучусь, и начнется новая жизнь.

Я встряхиваю головой, чтобы прогнать мысли, которые уже пару лет терзают душу. Тихонько поднимаюсь, беру спортивный костюм, надеваю его и выхожу из комнаты, прикрыв дверь.

Беззвучно обуваю кроссовки, собираю волосы в хвост и покидаю квартиру, запихав ключи в карман штанов. Спускаюсь по лестнице, благодаря бога, что наша бдительница порядка еще не вышла на охоту.

Такое прозвище получила бабушка, живущая под нами на втором этаже. Елена Анатольевна была доброй, но помешанной на чистоте и порядке женщиной. Только она не понимала, что в нашем подъезде бесполезно устанавливать свои правила и бороться с теми, кто в нем проводит время.

Тому подтверждением стала надпись на стене около ее двери. Пара нецензурных фраз, характеризующих тех, кто ее оставил. Я быстро спустилась вниз и вдохнула свежий воздух, который был умопомрачительным после дождя. Пусть уже началась осень, но она не успела испортить атмосферу лета.

Я подняла голову вверх, смотря на серое небо и слушая, как рядом шумят листья на деревьях. Ветерок был легким и не заставлял дрожать от холода. Улыбка растянулась по лицу, и я закрыла глаза на миг, чтобы запечатлеть это чувство внутри.

Каждый раз делаю так, оказавшись на игровой детской площадке во дворе, хотя это громко сказано. Всего пара горок, три качели и песочница.

В неблагополучном районе города редко можно найти хорошую, поэтому я старалась возить Олежку в центр, чтобы хоть летом он ощутил радости жизни, а не их подобие в родном дворе.

Не стала терять больше ни секунды и принялась к тренировке. Так громко я называла несколько упражнений и разогрев, но они помогали держать себя в форме. Не то, чтобы я была заядлой спортсменкой, нет. Привычка, которая появилась после смерти матери. Я просто не хотела находиться в квартире с отчимом и проводила время с пользой вне родных стен.

Слишком быстро пролетают минуты, и вот уже дверь подъезда со скрипом открывается. Во двор выходит Елена Анатольевна, привычно кутающаяся в свитер грязно оранжевого цвета. Сколько себя помню, она его не снимает. Постоянно щурится, чем напоминает мне бабульку из мультика "Мулан".

- Ох, Лика! Так рано, а ты уже на ногах. И надо же оно тебе?! - Улыбка преображает лицо старушки, пока я подхожу к ней. - Бледная какая! - Снова хмурится страж порядка и легонько треплет меня за щеку, вызывая ответную улыбку. - Опять, небось, плохо ешь? Вот же ирод этот, Вовка! Управы на него нет...

- Все нормально, баб Лен. - Пересиливая себя, говорю и протягиваю пальцы к ручке, ведь тема об отчиме и нашей жизни вызывает у меня спазмы по всему телу.

- Ох, смотри... - Елена Анатольевна ловит мой взгляд и тяжело вздыхает. - Праздник у тебя сегодня. День знаний...

Баб Лена продолжает рассуждать о первом сентября и даже погружается в воспоминания, а мне неловко. Уйти не могу, ведь послушать хочется, и стоять дальше нельзя. Скоро проснется глава семьи, и в палатах сатаны снова вспыхнет огонь.

Я стою еще пару минут, поддерживая беседу, а потом извиняюсь перед старушкой и иду домой. К счастью, отчим еще спит, и я быстро принимаю душ в ванной, которая превратилась в рассадник бактерий после смерти матери. Как бы я ни оттирала каждый сантиметр жилища, но после попоек Владимира снова требовалась генеральная уборка со всеми возможными чистящими средствами.

Завтрак у нас сегодня скромный. Остатки роскоши до зарплаты. Батон, тонко намазанный сливочным маслом, и чай с сахаром. Аванс с моей подработки можно ждать только через пару-тройку дней, и то если повезет.

Олежку будить не приходится, и когда я осматриваю стол, он тихонько входит в кухню и сонно трет глаза. Милое чудо с торчащими светлыми волосами и припухшим ото сна лицом.

Я бы разговаривала с ним, но мы лишь обнимаемся и молча поглощаем завтрак, потому что боязнь издать звук, который поднимет Владимира, превышает желание вести беседы.

Олежка радостно выдыхает лишь после того, как мы отходим на несколько метров от подъезда. Детский сад находится через пару дворов от нашего дома. Удобно. Мы идем спокойно, и братишка поправляет мне складки на юбке.

- Ты красивая. - Говорит, гордо выпячивая грудь вперед, а я треплю его по волосам.

- Спасибо, мой хороший. Ты у нас тоже сущий ангелочек. - Шепчу ему вполне искренне и останавливаю около двери в здание.

- Но ты все равно лучше. - Печально так произносит, пока я присаживаюсь на корточки, стараясь не замарать юбку об асфальт. - Лучше всех.

Олежка по привычке протягивает маленькие ручки к моему лицу и чмокает в нос. Громко так, заставляя меня улыбаться, а после крепко обнимает. Наша традиция. Небольшое прощание, а вдруг в последний раз...

- Я тебя заберу, - шепчу ему на ухо, отправляя в группу, - пока-пока.

Олежка машет ручкой и скрывается в толпе ребятишек, а я направляюсь к остановке, пересчитывая мелочь. Если повезет, то меня не заметят. Благодаря первому сентября, это реально. Хотя наша форма выделяется среди прочих - юбка или брюки бордового цвета, белая блузка и пиджак с эмблемой школы.

В честь праздника пришлось выбрать юбку, но обычно я отдаю предпочтение брюкам, чтобы избежать неприятностей на то, что ими прикрываю. Жизнь в новой школе для меня далеко не сахар.

Автобус приходит ровно по расписанию, и я прыгаю внутрь, давя в груди тревожное чувство. Я не боюсь одноклассников, только мерзкое ощущение при приближении к знакомым воротам усиливается, и я ничего не могу с собой поделать.

Я оказалась в частной школе, где преимущественно обучались отпрыски знати, два года назад и не смогла влиться. Озлобленные девчонки давно ходили своими компаниями и не принимали в них новеньких и тем более тех, кто не соответствовал статусу "стерва", а мальчишки...

Глава 2

Дан...

Я смотрю в зеркало, вцепившись в раковину пальцами. Внутри настоящая агония, которая возникает при каждой встрече с богатеньким мальчиком и его свитой. Пару раз медленно вдыхаю и выдыхаю, приводя в норму свое состояние.

Хорошо, что сейчас все на линейке, и в небольшом закутке перед входом в женский туалет никого нет.

Кроме меня и Макса, который хмурится и смотрит в мою сторону, скрестив руки на груди. Злится, и я тоже, но не позволю другу снова ввязаться в драку с этим отмороженным. Круглов был образцом джентльменства за исключением постоянных стычек с Даном.

Дан...

Поворачиваю кран и наклоняюсь, сразу брызгая в лицо холодной водой и привыкая к холоду, а потом и вовсе умываюсь, чтобы на лице не осталось и крошечной точки от грязи, который уже в первый день в школе успел меня окатить...

Дан!

Данияр Аристов.

Мой одноклассник и ночной кошмар. Все в одном флаконе. Мы не перевариваем друг друга с первой встречи в классе. Тот день я не забуду никогда, потому что такого унижения я не испытывала, пока не увидела его.

Сынок известного строительного магната Аристова Александра Алексеевича считал себя богом, и, что самое удивительное, все пресмыкались перед ним. Ребята из параллельных классов так же пожимали ему руку и старались не нарываться, ведь вперед парня шел не только статус, но и его увлечение боксом.

Хотя, нет.

Не увлечение, а одержимость.

- Слушай, Лик, - недовольно начал Макс, пока я тщательно терла вещи салфетками в надежде, что хоть как-то могу себя облагородить, - одно твое слово, и я...

- Не надо, Максим. Все нормально. От вашей драки мне лучше не станет, поверь. - Я выбросила очередную грязную салфетку в мусорное ведро, представляя, что это часть тела Аристова, желательно самая важная, и, судя по слухам, это не его голова. - Ты бы шел на линейку, а то Мартыновна снова лекцию прочитает.

Алина Мартыновна - наш классный руководитель и по совместительству учитель литературы и русского языка. Повезло нам. Очень...

- Ничего со мной больше не случится. Иди. - Я многозначительно поджала губы и глянула на друга, который после минутного сражения взглядами поднял руки вверх. - Вот и правильно. Приведу себя в порядок и подойду.

- Телефон? - Макс поднес пальцы к уху, изображая, что держит сотовый, и вопросительно смотря на меня, но я лишь тяжело вздохнула и отрицательно качнула головой. - Ла-а-адно. - Протянул друг, отходя от стены и засовывая руки в карманы брюк. - Потом поговорим.

Круглов удалился не спеша, а я снова взглянула на свое отражение. Все мое преображение с утра полетело к чертям. Форма была прошлогодней, и только блузку, на которой красовались серые пятна, я приобрела с последней зарплаты.

- Можно сказать, обновила. - Прошептала я и стянула с себя пиджак, рукава которого за лето стали коротковатыми.

Юбку я нарочно опустила вниз, чтобы она прикрывала бедра, а не наоборот, как любит ходить Вероника. Если других девчонок мальчишки щипали и говорили пошлые комплименты, то на мне система давала сбой.

Сколько раз за первый год в элитной школе мне задрали юбку, выставляя на посмешище, и не припомню. После этого я полюбила брюки.

- АнгЕлика? - Голос завуча Елены Владимировны заставил меня вздрогнуть и повернуть голову в ее сторону. - Что ты здесь делаешь? Почему не... - Она не договаривает и подходит ближе, хмурясь и поправляя очки.

Женщина выглядит идеально - темные волосы, тронутые сединой, убраны в аккуратную шишку на затылке, густые брови чуть ли не соединились в одну, а колючие карие глаза изучали меня, как провинившегося первоклассника.

Строгий серый брючный костюм смотрелся на Елене Владимировне очень красиво и подчеркивал достоинства фигуры, не смотря на возраст. Я относила ее к категории "прирожденный учитель". Она могла одним своим появлением заставить школьников молчать и слушать, и если бы я не знала ее ближе, то подумала, что она и в стенах дома ведет себя, словно цербер.

- Опять Аристов постарался? - Резюмирует подруга моей матери и кивает на выход. - Можешь не говорить. Я уже поняла. - Я молча следую за завучем к ее кабинету, опустив голову и держа пиджак в руках. - Что-то случилось? Почему ты не звонила со своего телефона?

- М-м-м, так сломался он. - Стараюсь говорить уверенно, ведь втягивать в домашние проблемы человека, чья жизнь тоже далека от идеала, мне не хочется.

- Понятно, - Елена Владимировна хмурится и заходит в кабинет, а следом и я прикрываю дверь, надеясь, что вопрос о семье не встанет ребром, - если нужно, то я поговорю с Владимиром.

- Нет, все хорошо. - Я выжимаю улыбку, потому что прекрасно помню, что произошло после их последнего разговора, и от воспоминаний тело прошибает дрожь.

Завуч подходит к шкафу и достает из него бумажные пакет, о содержимом которого мне уже известно. Елена Владимировна выдавала мне форму, и если остальные за нее платили из увесистых кошельков своих родителей, то я получала бесплатно. Теть Лена устроила меня в эту школу, чтобы я постоянно была под присмотром.

Она обещала маме позаботиться обо мне, и выполняла обещание, как могла. Первый год мы успешно скрывали, что знакомы, а потом случайно подслушанный разговор, и вся школа гудела о "приемыше" Цербера.

Я принимаю пакет и даже не пытаюсь отказаться, как в первый раз, ведь это бесполезно. Елена Владимировна умеет настоять на своем. К слову, форма в школе является обязательной. Никто, даже потерявший страх при рождении, Аристов не имеет права щеголять по учебному заведению в своих брендовых шмотках.

Администрации школы казалось, что введением одежды одного образца они вроде как нас приравнивают. Мол, нет здесь богатых и нищих. Все мы равны.

Ага...

Не тут-то было.

Мажорики находили, чем выделиться. Фирменным рюкзаком, часами, галстуком или другими украшениями. Аристов и вовсе не стеснялся приехать в школу на спорткаре, хотя я сомневаюсь, что у него имелись права на вождение.

Глава 3

Я не могла держать себя в руках, потому что злость на зазнавшегося одноклассника разлилась по венам, заменяя кровь. Лицо полыхало, словно костер. В ушах раздавался звон монет, которые падали на пол, задевая разные части моего тела. Самое ужасное, что Аристов был слишком близко, и я могла разглядеть, как меняется цвет его глаз. От светло-зеленого он переходит к темному, словно в парня сам дьявол вселяется.

Открываю рот, чтобы сказать, насколько сильно я его ненавижу, но вместе этого лишь ахаю, потому что Макс срывается. Он хватает Дана за плечо, разворачивая к себе лицом, и сразу бьет. По классу проносятся одобряющие возгласы, и, кажется, Лунев Пашка, один из свиты Аристова, кричи:

- Поровняй круг, Дан! Мочи его!

Вероника с визгом отскакивает, да и остальные ребята отходят подальше, когда Максим и Аристов падают на пол и начинают по нему кататься. Никто не уступает, а я наблюдаю за происходящим с открытым ртом, не в силах что-либо сделать.

Оба занимаются боксом.

Оба упертые.

Оба сильные.

Но...

Макс не такой жестокий, как Дан. Он не может сильно приложить бывшему другу, но каждый раз лезет в драку, чтобы защитить меня.

Бросаю пакет и пиджак на пол, подходя ближе к парням. У Макса уже разбит нос и одежда в полнейшем беспорядке. Аристов выглядит безумцем, но я все-таки предпринимаю попытку его остановить словесно.

- Дан, не надо! Отпусти его!

Мой крик заглушается смешками и подначиваниями одноклассников, от чего сердце сжимается, ведь Дан не слышит и ударяет Макса. Оба рычат словно звери, и мой вопль не долетает до их ушей.

Обычно я не лезу в драку, потому что не хочу причинять кому-либо вред, и еще стыд перед подругой матери всегда сильнее, чем злость, но сегодня...

Я сама себя не узнаю. Словно обезьянка прыгаю на Аристова, который точно не ожидал такого поворота и позволил столкнуть его с Макса. Я тоже в какой-то момент теряю равновесие и заваливаюсь на врага. Дан прищуривается, а я краснею о неловкости нашего положения. Смешки сменяются угуканьем, будто в цирке находимся!

- Цветкова, ты бессмертной себя возомнила?! - Шипит Дан, а я предпринимаю попытку слезть с него, но одноклассник ловко перехватывает мое тощее тельце, переворачивает и прижимает всей своей массой к полу.

Я часто дышу и начинаю бить этого идиота кулаками по плечам, чтобы слез с меня. Вокруг уже смеются, и это убивает. Чувствую, что горит не только лицо, но и все тело, потому что на мне лежит увесистая туша, и зеленые глаза сверлят без отрыва.

- Слезь с меня, придурок! - Теперь я превращаюсь в змею и шиплю, но Аристов перехватывает мои руки при очередном ударе и фиксирует их на полу, больно сжав запястья.

Кривлюсь от легкой боли, но больше от того, что этот гад наклоняется и практически касается своим носом моего. Челюсти сжаты, а глаза такие темные, будто в них поселилась тьма. Пару секунд сверлит меня взглядом, а потом переводит его на мои губы, потому что я в очередной раз делаю ему "комплимент".

Прищуривается и втягивает воздух через нос, пугая меня своим видом. Бешенный не иначе...

- Что здесь происходит?! - Голос классного руководителя заставляет всех притихнуть.

Вижу, что Макс уже поднялся и вытирал нос, но получалось у него плохо. Только кровь размазал по лицу. Снова смотрю на своего врага, но он замер словно каменное изваяние и не шевелился.

- Опять?! - Возмущается Алина Мартыновна, подходя к нам. - Аристов, отпусти Ангелику немедленно! Что вы вообще себе позволяете?! Первое сентября, а они уже подрались!

Аристов усмехается, а я еще сильнее краснею, потому что юбка задралась, и пара пуговиц на испорченной блузке досадно расстегнулась. Положение хуже не придумаешь.

Мартыновна заставляет нас подняться, и в отличие от меня Дан даже потрепанный выглядит победителем. Встает, высоко задирает голову и засовывает руки в карманы брюк.

- Так мы и отпраздновали такой великий день. - По его спокойному тону и не скажешь, что несколько минут назад он вовсю чесал кулаки о лицо моего друга.

Я отворачиваюсь, чтобы не видеть надменного мажора, и подхожу к Максу.

- Как ты? - Спрашиваю, но тот лишь фыркает. - Не нужно было...

- Все в норме, Лика. - Цедит сквозь зубы, все еще со злостью поглядывая на Аристова.

- Мы, кстати, какой именно праздник отмечаем, Алина Мартыновна? - Дан улыбается, проводя большим пальцем по носу. - День Независимости в Узбекистане? День Конституции в Словакии? Может, день японских дельфинов? День секретаря в Зимбабве?

- Данияр... - Мартыновна краснеет от негодования о обводит нас злобным взглядом. - Вы трое, - она по очереди тычет в нас пальцем, - за мной к директору. Я устала за прошлый год разгребать все конфликты. Пусть Валерий Иннокентьевич решает, что с вами делать.

- Да, значит, все же празднуем день случайной доброты в Новой Зеландии. - Кривится Аристов под смешки его свиты.

- Не думаю, что Валерий Иннокентьевич оценит твой искрометный юмор, Данияр. - По тону Мартыновны понятно, что она уже на пике.

Макс тяжело вздыхает, а я кусаю нижнюю губу, следуя за классным руководителем. Все из-за меня, а ведь у Круглова итак предупреждение с прошлого года...

Плечи сами опускаются от осознания того, что по моей вине будет наказан Макс. Он замечает мое волнение и толкает плечом, выжимая улыбку.

- Все норм, слышишь? - Шепчет на ухо, потому что знает, как я переживаю. - Если надо будет, то еще раз вломлю.

- Как смело. - Протягивает Дан и с усмешкой проходит вперед нас.

Мне же хочется дать ему пинка, чтобы не скалился.

Глубоко вдыхаю и уже на пороге слышу гадкий смех Пашки Лунева.

- А трусы у тебя зачет, Цветкова!

Глава 4

Уже через пять минут мы втроем сидим в кабинете у Валерия Иннокентьевича. Я и Макс слева, а напротив развалился Аристов. Директор за своим столом отчитывает нас за произошедшее, припоминая прошлогодние стычки, и у меня создается такое впечатление, что виноватыми чувствуем себя только мы с Максом.

Друг нервно стучит носком ботинка по полу, а я сижу красная словно рак. Только Дан делает вид, что ему наплевать на слова взрослого человека. Хотя...

Может, ему и правда наплевать, ведь ничего не останавливает от драк, в которые он ввязывается снова и снова.

Сама не замечаю, что пристально смотрю на одноклассника. За лето он подтянулся и стал еще шире в плечах. Кожа покрыта ровным загаром. Наверняка, ездил заграницу, ведь у нас такого бронзового оттенка не получишь, даже если сутками будешь на солнце. Максимум, что доступно мне - грязный цвет, полученный благодаря нахождению в парке с Олежкой.

Русые волосы в полном беспорядке после валяний на полу. Дан всегда ходит с неряшливой прической. Этакий творческий хаос на его голове присутствует с моего первого дня в школе и сразу выдает задиру и хамло.

Аристов с показным зевком проводит по волосам рукой, взъерошивая их еще больше. Челка падает на лоб, прикрывая наполовину один глаз. На висках волосы стрижены коротко, а остальные на сантиметров пять длиннее, если не больше. У Макса примерно такая же, но выглядят они по-разному. Друзья, хм...

Хмурюсь и злюсь не Дана за его спокойствие. Только что подрался, а вел себя словно его персона случайно оказалась на ковре у директора. Парень поджимает губы, и сейчас заметно, что нижняя полнее, чем верхняя, а я перевожу взгляд выше на четко очерченные скулы и прямой нос. Когда достигаю глаз, обрамленных длинными ресницами, скриплю зубами, потому что Аристов вопросительно изгибает правую бровь и усмехается, заставляя отвернуться.

Еще больше краснею, а Макс тяжело вздыхает рядом. Хорошо, что в кабинете нет Елены Владимировны, а то я бы точно ушла под землю с головой, чтобы не видеть ее осуждающего взгляда.

Лекция о хорошем поведении, плохом воспитании, а также разнице между ними, продолжается уже полчаса, и это я понимаю, когда смотрю на часы, которые мирно висят на стене.

- А теперь поговорим о наказании. - Продолжает Валерий Иннокентьевич, выходя из-за стола, а Дан закатывает глаза, устало проводя рукой по лицу, и я замечаю ссадину на щеке.

Снова скриплю зубами.

У Макса нос разбит, а этому только царапина досталась. Сама не замечаю, как сжимаю кулаки. Круглов тихо помещает руку на мою и рисует на лице заинтересованность, глядя только на директора. Зато Дан замечает это движение и надменно фыркает, расслабляя галстук и расстегивая пару пуговиц на рубашке. Что ты! Устал бедненький...

- Для начала будете помогать Софье Павловне.

- Да, вы издеваетесь. - Вылетает у Аристова.

Конечно, Софья Павловна, наша техничка, и наказание - мытье полов в школе. Я расслабляюсь, потому что это меньшее из зол. Валерий Иннокентьевич уже обещал, что отчислит прямо перед экзаменами, если вдруг что-то опять произойдет. Наверное, сегодня и правда день случайно доброты, только не в Новой Зеландии...

И откуда он вообще столько знает?

- Нет, Данияр, я не издеваюсь. - Валерий Иннокентьевич говорит сдержанно, но на его бледной коже появляются небольшие красные пятна, и так происходит всегда, стоит только Аристову открыть свой рот. - Если тебя не устраивает такой вариант, то я позвоню Александру Алексеевичу.

Парень прищуривается и снова разваливается на стуле, смотря на директора как на жалкого таракана. Хотя таким Валерия Иннокентьевича вряд ли назовешь. Небольшой живот, коротко стриженные светлые волосы, идеально сидящий костюм, и все признаки старости на чуть округлившемся за лето лице. Директор напоминал мне тех полицаев и ДПСников, которых нам усердно показывают в фильмах. Этакие Мухычи из "Полицейского на Рублевке" наяву.

Дан прищуривается и бросает мне ненавидящий взгляд. Я уже привыкла, что он так смотрит на меня, когда звучит имя его отца.

- Хорошо. - Аристов поднимает руки вверх и строит из себя сущего ангелочка, после чего порывается уйти. - Это все?

- Данияр, - Валерий Иннокентьевич останавливается рядом с мажором, перекрывая ему путь к выходу, - я сам лично прослежу, чтобы ты не пропускал. Будешь работать наравне с остальными.

- Конечно-конечно, Велерий Иннокентьевич. - Приторным голоском произносит Дан и бросает мне напоследок насмешливый взгляд.

Мы порываемся уйти следом, но выпускают из кабинета только меня, а Макс задерживается там еще на десять минут и выходит совсем хмурый.

- Что он тебе сказал? - Спрашиваю, нервно одергивая блузку, которая выбилась из под юбки. - Только не говори...

- Нет, - Макс усмехается, - просто предупредил, что такими темпами меня не допустят до соревнований.

Круглова отправляли от школы на городские соревнования по боксу. Тренер, наш физрук, Роман Васильевич, был строгим. Если раньше два друга защищали честь школы, то после конфликта между ними Аристов ушел, показав всем свой противный характер.

Даже если Максим и огорчился, то упорно не показывал это. Мы вместе вернулись в класс, взяли расписание и направились в парк неподалеку. К счастью, Алина Мартыновна промолчала. Только взгляд выдавал ее недовольство.

Домой мне идти не хотелось, а забирать Олежу еще рано.

- Что с твоим телефоном? Так и не отдал? - Спрашивает Макс, откусывая кусок от гамбургера, которые взял нам на входе в парк.

- Нет. Про него можно забыть, Макс. - Я тяжело вздыхаю и тянусь к стаканчику с чаем, который стоит рядом на лавочке.

За такое времяпровождение можно многое отдать. Хмурое небо просветлело, и теперь солнце слепило глаза и припекало, как летом.

- Я придумаю что-нибудь. - Говорит друг, но я отрицательно качаю головой, потому что принимать от него такую помощь не намерена.

- Не надо. Возьму себе старый смартфон с зарплаты.

Глава 5

Ангелика

Я столбенею от слов друга и еще долго не могу выкинуть их из головы, шагая рядом по тропинке, что ведет к выходу из парка. Нам встречаются парочки, дедульки, бабульки, мамы, решившие, что пора прогуляться со своими ненаглядными чадами, мирно посапывающими в колясках, а я зависаю на последних фразах Макса.

"...взяла и похорошела...", "...страшно за тебя..." - хм, если со вторым я согласна, да, Круглов меня защищает не просто так, то с последним стоит поспорить.

Лето было тяжелым для меня физически. Я работала за двоих и сильно похудела, хотя, казалось бы, куда еще больше? Разве можно назвать кости, обтянутые бледной кожей, красивыми? Нет. Определенно, нет.

Бедный Максик помешался на том, что меня нужно ото всех закрывать своим подтянутым телом, и видит опасность там, где ее нет. В этом я себя убеждаю, стоя около входа и ожидая друга, который вдруг вспомнил о важном деле и в прямом смысле убежал, попросив его подождать.

За это время несколько раз ловлю на себе насмешливые взгляды девушек, которые находятся в компании парней. Их можно понять. Вид у меня не особо презентабельный - одежда в пятнах, и волосы, хоть и высохли, но были грязными. Тяжело вздыхаю и стараюсь не думать о плохом. Негатива в моей жизни и так хватает.

- Вот, держи. - Говорит Макс и протягивает мне большой пакет из супермаркета.- И даже не вздумай слова сказать. Я обижусь. Олежке от меня привет передашь. Давно его не видел. Тренировки эти... - Друг криво улыбается и чешет затылок, пока я с изумлением рассматриваю содержимое пакета. - Это... Ты не обижайся, но мне надо домой. Сборы сегодня, а у меня вот... - Он указывает на испачканную кровью одежду и свой припухший нос.

- Макс... - Только и выдыхаю.

Пакет полон продуктов. В основном сладости для Олежки, небольшая заводная машинка и набор маленьких солдатиков. Страшно представить, сколько все вместе стоит. Наверное, половина моего скромного заработка.

Подбородок предательски подергивается, и я начинаю часто моргать, но слезы не выпускаю. Вовремя беру себя в руки. Круглов усмехается и треплет меня за щеку, заставляя улыбнуться.

- Да, ладно тебе, Лик. Ты чего так расчувствовалась? Это малое, что я могу для тебя сделать. - Макс щелкает мне по носу, окончательно приводя в чувство. - Мое такси прибыло,- он кивает на красную иномарку, припарковавшуюся неподалеку, - пора.

Хоть друг старательно прячет эмоции за улыбкой, я замечаю, что в глазах мелькнула печаль, и знаю ее причину.

- Спасибо. - Вкладываю в это слово всю благодарность, а Макс кивает и быстрым шагом направляется к автомобилю.

Стою на месте, хотя надо уйти. Даже с такого расстояния слышу громкий голос его матери. Круглова Анастасия Петровна была известной личностью в городе. Сеть бутиков нижнего белья пользовалась популярностью, но я вряд ли стану одной из его покупательниц по очевидной причине.

Видимо, стекло с ее стороны опущено, потому что гневная тирада кусками долетает до моих ушей, и я краснею, теряя остатки хорошего настроения. Макса отчитывают за то, что он снова получил по лицу из-за меня. Становится неприятно. Даже кожа покрывается мурашками от теплого ветра.

Я стою на месте, держа в руках пакеты, пока автомобиль не отъезжает от парка и не скрывается в потоке машин, после чего на ватных ногах иду до остановки. У меня есть несколько часов свободного времени, за которое я должна привести себя в порядок, забрать братишку из садика и пойти на работу.

В автобусе сильно трясет, и я так крепко держусь за поручень, что костяшки пальцев стремительно белеют. Проезд стоя нельзя назвать удобным, потому что пакеты мешают, и я то и дело задеваю ими других пассажиров. Одна женщина даже сказала что-то нецензурное в мой адрес, но я слишком увлечена мыслями о предстоящем учебном году, чтобы обращать внимание на хамство.

К квартире приближаюсь с жутким чувством горечи и опасения. Внутри теплится надежда, что Владимира нет дома. Может, все-таки ушел на работу...

Отчим был строгим и упертым. Помню, когда он только появился на пороге нашего дома, я нервничала и без отрыва смотрела на него. Мужчина в камуфляжном костюме с гордо поднятой головой. От него так и веяло храбростью.

Но...

Первое впечатление, как оказалось, обманчиво. Владимир сильно изменился после смерти матери, и порой мне казалось, что все его моральные порки вызваны желанием сделать кого-то виноватым в этой беде. Всех, кто находился поблизости. Сына он обидеть не мог, а вот я...

Мамина копия. С головы до пят. Словно на заводе изготовили по образцу.

Ее двойник ходит по дому и вызывает лишь ярость. Мозолит глаза, напоминая об утрате.

Я с жуткой тяжестью в груди открываю дверь и прислушиваюсь, поставив пакеты на пол.

Тишина.

С кухни веет табачным дымом, и я тут же скидываю туфли, направляясь туда. Вижу знакомую картину. На столе бутылка, стакан и пепельница, полная окурков, один из которых все еще тлеет, распространяя неприятный запах на всю квартиру.

Владимира нет, и я глубоко вдыхаю, радуясь этому обстоятельству. Несу пепельницу в ванную и заливаю водой, после чего сливаю серую жижу и выбрасываю окурки в мусорное ведро, сразу завязывая пакет, чтобы смрад не распространялся дальше.

Эти действия настолько вошли в автоматизм, что я уже не эмоционирую. Просто убираю, чищу и навожу порядок. В доме ребенок, и я должна поддерживать чистоту.

После небольшой уборки иду в ванную и смываю с себя грязь первого дня в "любимой" школе, стараясь забросить дальше гадкое чувство неполноценности, которое мне постоянно вселяет Аристов.

Как выдержать еще один год, когда мне уже хочется бросить школу...

Оказавшись в комнате, смотрю на часы и понимаю, что возиться с пакетами буду позже, поэтому сгребаю их из коридора и уношу в нашу спальню, пряча в шкаф. Не нужно Владимиру видеть чужую помощь.

Он мгновенно вскипает, а это лишняя причина схватиться за бутылек сорокоградусной или очередного денатурата.

Глава 6

Ангелика

Все переживания и мысли улетают в неизвестном направлении, когда я вижу Олежку. Братишка сидит на лавочке в песочнице и что-то доказывает девочке, которая усердно лепит из песка куличики. Умиляюсь этому зрелищу и машу ему рукой. Желания встречаться с воспитательницей нет, поэтому отворачиваюсь и жду за ограждением. Знаю, что начало года, и Марья Алексеевна обязательно поинтересуется Владимиром, который на пороге детского сада не появлялся уже целую вечность.

Я всегда с ней беседую, но сегодня почему-то хочется скрыться от всех чужих взглядов. Олежка прибегает и берет меня за руку, помахав воспитателю и ребятам на прощание. Весь разгоряченный. Щечки розовые, а в глазах столько эмоций, что я начинаю распрашивать о том, как прошел его день без меня.

Эмоционально описывает каждый свой шаг, а я отгоняю мысль о том, что мы почти пришли, и, возможно, отчим уже вернулся.

- Макс кое-что тебе передал. - Говорю по дороге и улыбаюсь, когда Олежка еще крепче сжимает мои пальцы.

- Правда? А он сам где? - Голубые глазки устремляются на меня в ожидании, но я с сожалением вздыхаю.

- У него дела. Как-нибудь в другой раз увидитесь. - Касаюсь волос братца и слегка взъерошиваю их, на что он хмурится и убегает вперед с радостными воплями.

Мы достигаем подъезда быстро, поднимаемся к себе, и я опять прислушиваюсь, входя первой.

Владимира нет. Странно, но лучше так, чем его пьяное общество.

В комнате мы закрываемся, и я показываю Олежке пакет со счастьем. Он издает радостный клич и сразу берет солдатиков. Макс угодил.

- Не налегай на сладкое. - Говорю серьезно, когда в ход идут любимые Олежкины конфеты с нугой и орехами.

- Угу... - Мычит он мне с набитым ртом, а я усмехаюсь и целую его в макушку.

- Помнишь, что делать, если... - Начинаю, но братишка спешно кивает.

Мы давно договорились, что в случае очередного загула Владимира, Олежка спрячется. Есть у нас одно секретное место, о котором отчим не знает.

Еще раз целую брата и покидаю стены дома. Сердце сжимается всякий раз, когда приходится оставлять его одного, и даже телефона теперь нет, чтобы позвонить и узнать, как он. Остается лишь одно - надеться на то, что Олежик у меня умный мальчик и не натворит глупостей.

До работы добираюсь долго, на другой конец города. Пусть далеко, и в этом есть плюсы. Я не встречала здесь своих одноклассников. Не сказать, что район престижный, но и не захолустье, как наш двор.

Чуть больше полугода назад нашла объявление. Требовался уборщик помещений в новом фитнес-центре. Сначала я подумала, что будет небольшое здание, но оказалось, что это двухэтажное строение, где много залов, в том числе и бассейн. Поздно вечером они не работали, поэтому я приходила после шести и проводила уборку.

Иногда Санька, инструктор, позволяла мне поплавать в бассейне, пока никто из главных не видит. Этакий приятный бонус.

Ничего нового не происходит. Я прихожу и начинаю натирать полы до блеска. Убираю инвентарь по местам и к девяти вечера устаю так, что еле на ногах держусь. В здании практически никого нет, только Санька и охранник Иван, которому я отдаю ключи от залов и прощаюсь.

Уже стемнело, и ветерок, который так радовал днем, сейчас неприятно пробирался под одежду. Ежусь, запихивая руки в карманы олимпийки, и уже хочу топать к остановке, как мне сигналят в спину. Вздрагиваю от неожиданности, но уже в следующее мгновение спокойно выдыхаю.

- Я же тебе сказал, что заберу. Куда погнала? М? - Макс улыбается, выбираясь из машины и галантно открывая мне дверку. - Прошу.

- Джентльмен, - усмехаюсь, но с удовольствием прохожу к авто и не сдерживаю стон, когда оказываюсь на мягком сиденье, - мамино БМВ. Все-таки поддался ее уговорам?

- Лик, не смеши. Только на тренировки и за тобой. - Макс закрывает дверку, обходит машину и садится за руль. - Устала?

- Есть маленько, - киваю Максу, а он тянется к заднему сиденью и достает оттуда стаканчики с кофе, и чувствую его аромат, несмотря на крышки, - так, Максим, - прищуриваюсь, изображая подозрение на лице, - если бы не Светка, то я подумала бы, что ты ко мне клинья подбиваешь.

Круглов смеется, открывая стаканчик и делая глоток бодрящего напитка, а я чуть ли не таю от запаха, который витает по салону. Знаю, что глупость сказала, ведь Максик сохнет по Светлане Алимеевой, которая учится в гимназии недалеко от нашей школы, увлекается танцами и воплощает собой неприступную крепость.

Он оставляет мое замечание без ответа и заводит мотор, убирая стаканчик на подставку.

- Как Олежка? - Спрашивает, пока я пристегиваю ремень и наслаждаюсь вкусом кофе.

Ох, Круглов, не баловал бы ты меня, а то к хорошему быстро привыкают.

- Хорошо. Успел поспорить в девочкой. Она осыпала его песком, а он прочитал ей лекцию о плохом поведении. - Вспоминаю рассказ братишки и улыбаюсь.

- Прям, как ты с Даном. - Тихо замечает друг, а я фыркаю.

- Не напоминай. - Кривлюсь от одного имени своего врага и тут же перевожу тему. - Спасибо, что приехал, но мне неловко. - Говорю чистую правду и ерзаю на сиденье, отворачиваясь к окну.

Знаю, что сейчас друг будет хмуриться. Молчит половину пути, видимо, переваривает мои слова и не хочет обидеть резкими высказываниями.

У Максима нет отца, но есть отчим, как у меня. Биологический папа неизвестен, и мать упорно не раскрывает имя несчастного. Наверное, поэтому Круглов во многом меня понимает и поддерживает.

- Стоять, - задерживает меня Макс, паркуясь около подъезда, а я мне не терпится убедиться, что братик в целости и сохранности, - держи. - Круглов достает из кармана телефон и буквально впихивает его мне в руки. - Без слов, Лик. я так понял, что твой смартфон ушел вместе симкой? Тут моя старая стоит. Разберешься. Я проверил, заряд держит, но зарядное устройство нужно будет купить. - Смотрит так виновато. - Я не успел.

- Я не могу... - Тихо шепчу и порываюсь отдать, на что Круглов бросает в меня злобный взгляд.

Глава 7

Ангелика

Кухня похожа на поле боя. Несколько пустых бутылок лежат под столом вместе с пакетом и окурками. Видимо, Владимир снова позволил друзьям тушить их прямо на полу, не заботясь о том, что на старом линолеуме остаются коричневые следы.

За столом сидит бородатый мужчина в кепке и затягивается густым белым дымом, противно улыбаясь и смотря на меня. Около окна находится еще один. Незнакомец тщательно рассматривает что-то за пределами нашей квартиры, и это даже радует. Пусть лучше увлекается дворовыми забавами, чем прожигает меня взглядом.

Третий мирно посапывает, уткнувшись лицом в свои руки, которые лежат на столе. В одной из них рюмка, наполненная огненной водицей, и он даже в этом бессознательном состоянии не отпускает ее. На всех куртки от спец формы, как у отчима.

Владимир улыбается, но в глазах отражается весь спектр ненависти, которую он ко мне испытывает. Тело пробивает дрожь, и я практически не слышу музыки, которая играет через колонку, хотя шум выходит за пределы нашего жилища.

Олежка стоит перед отчимом, сидящим около стола, повернув стул спинкой к сыну. Братишка насупился и сложил руки на груди.

- Скажи, Ангел, - Владимир шмыгает носом и указывает на Олежу, - скажи ему, чтоб назвал меня папой.

- Не буду. - Бубнит братишка, а я медленно подхожу к нему и беру за руку.

Хочется подхватить брата и бежать, куда глаза глядят, но так бывает только в сказках, а наяву картинки гораздо хуже.

- Я тебе что сказал? - Отчим начинает злиться, а я инстинктивно оттягиваю братика назад и стараюсь спрятать за себя, как всегда.

- Я... - Только заговариваю, но Владимир с шумом поднимается, роняя стул на пол.

От этого громкого стука я вздрагиваю и пячусь к выходу. Отчим делает шаг, но тот мужчина, что сидел на подоконнике, поворачивается и окидывает нас усталым взглядом.

- Вовка, оставь ребятню в покое. Давай, заканчиваем, раз тебя понесло. - Хриплый голос незнакомца останавливает Владимира, и он прищуривается. - А вы что встали? Идите спать! - Рыкает на меня, приводя в чувство.

Мне не нужно повторять несколько раз. Я разворачиваюсь и тащу братика за собой. Руки дрожат, да и коленки тоже.

- Слышь, Марат, ты все веселье испортил. - Хмыкает тот, что нагло меня разглядывал. - Включаешь правильного не там, где нужно...

Я не слышу большего, потому что быстро вхожу в комнату и Олежку затаскиваю. Прикрываю дверь и прижимаюсь к ней спиной. Да, иногда мне хочется врезать Владимиру, чтобы он пришел в себя и не пил, но когда сталкиваюсь с ним во время пьянок, становится жутко.

- Прости, Лик, - Олежа сонно трет глаза, - у меня вода закончилась. - Он тычет пальчиком в кувшин, стоящий на тумбочке. - Я так пить хотел...

Его огромные голубые глаза полны сожаления, и я слегка улыбаясь, отхожу от двери и прижимаю его к себе.

- Все хорошо. Не переживай. Нужно умыться и лечь спать. - Немного отстраняюсь и смотрю на брата, который кивает. - Ты поел каши? Я тебе оставляла. - Спрашиваю, потому что тарелки нет в комнате.

- Да. Я в раковину ее положил и хотел помыть, а тут они... - Снова злится мое солнышко, а я умиляюсь.

Такой маленький и такой смелый, что слезы сами наворачиваются на глаза. Я отвлекаюсь от переживаний, ведь время уже много, а мне вставать рано. Выглядываю в коридор, чтобы убедиться в продолжении застолья, после чего тяну братишку в ванную.

Он раздевается, быстро включает воду, омывает тельце, а я внимательно слежу около двери, чтобы нам никто не помешал. Олежка прячется за шторкой, пока я не подаю ему полотенце. Братишка давно самостоятельный, даже меня пожурил в прошлом году, что я за ним подглядываю. С тех пор между нами возникает преграда в воде шторки, которая уже давно потеряла свой былой светло-зеленый цвет.

- Я готов. - Олежик дергает меня за рукав олимпийки, и я киваю.

Возвращаемся в комнату, и я решаю принять душ, когда отчим уснет. Ставлю будильник на пять часов утра, хотя просыпаюсь и без него. Олежка в это время натягивает на себя пижаму и забирается под одеяло. Я запихиваю через ручку на двери и скобу на косяке деревянный широкий меч. Пусть так себе преграда, но до этого времени спасала нас.

Сажусь на пол рядом с кроватью и смотрю на братишку, который поместил ладошки под щечку и часто моргал, пытаясь бодрствовать дальше.

- Лик, расскажи мне сказку. - Сонно просит Олежка, а я улыбаюсь и беру его за руку.

- Жили-были маленький принц и его старшая сестра в небольшом замке посреди огромного моря. В один прекрасный день приплыл к ним злодей, и... - Я увлекаюсь процессом и вспоминаю, как мама каждый вечер придумывала мне что-то новенькое.

Ее истории всегда были интересными, но я не дослушивала до конца, потому что погружалась в прекрасный сон. Я не сразу замечаю, что братишка спокойно спит. Сижу еще некоторое время и смотрю на него, и даже шум за дверью не мешает мне любоваться братом.

В какой-то момент прикрываю глаза и падаю в пропасть. Наверное, усталость сказалась. Открываю глаза, потому что дрынькает будильник, и шея окаменела. Лежу на полу с Олежиным тигром под головой и некоторое время поднимаю руки и ноги по очереди, чтобы хоть как-то размять затекшие мышцы.

Все утренние процедуры повторяются, только завтрак я приношу в комнату, потому что в кухне настоящий ад. Да, братишка видел его, но портить ему настроение не хочется. Хожу на цыпочках и не дышу, оказываясь рядом со спальней Владимира.

Утром после попойки он еще злее, чем во время нее. Пока братишка с аппетитом уминает все тот же батон и конфетки с чаем, я лезу в шкаф и достаю пакет с формой. Когда заглядываю в него, замираю.

Елена Владимировна на этот раз сделала мне шикарный подарок. Спортивный костюм, кроссовки, а на дне лежал конверт, который я даже побоялась открыть. Стало обидно до слез. Макс телефон отдал, а...

Господи, телефон! Я ощупываю себя, но это глупо, ведь уже успела принять душ. Обыскиваю комнату и обнаруживаю смартфон под кроватью. Даже на душе становится легче. Убираю его в рюкзак и на автомате продолжаю собираться.

Глава 8

Данияр

Перед глазами пелена. Руки работают сильнее, чем обычно, потому что сегодня второе сентября. Чёртова дата, которая перевернула жизнь вверх тормашками и не возвращала на место, ведь это невозможно. Нельзя взять в руки пульт времени и отмотать назад, чтобы все исправить и не чувствовать боль.

Не ощущать чертовой пустоты, которая заполонила все вокруг.

Внутри меня высушила.

И только в этот день появлялись они.

Идиотские воспоминания и маниакальные мысли, которые огнем жгли вены, и я не мог успокоиться. Не мог остановиться. Словно больной, за которым не усмотрели, вырвался на свободу и творил, что хотел, издавая при этом странные звуки схожие со смехом.

Наверное, доблестные научные крысы порадовались бы, приобретая такой экземпляр. Внутри меня месяцами сидел другой Дан. Он прятался. Царапал себя ногтями, бился головой о стену и просил его выпустить. Шизофреник долбанный.

Если бы журналюги прочли мои мысли, то сплясали бы чечетку на идеальной репутации строительного магната Александра, чтоб его, Аристова. Любимый папочка, примерный семьянин и образец для подражания в плане отцовства. От этих мыслей горло сушит и будто тисками сжимает.

Я усиливаю удары, чтобы не осталось сил.

Совсем.

Ни на что.

Иначе злость меня погубит, и все решат, что у бедного Александра Алексеевича сын с дефектом, страдает деменцией и позорит великого человека.

- Данияр, хватит. - Голос тренера доносится издалека, будто между нами невидимая преграда, которая, как утверждают уфологи, возникает после приземления НЛО.

Чтобы не думать о дурацких статьях, которые читаю каждый раз, заглядывая в телефон, ускоряю удары. Рук уже не чувствую и действую больше на автомате, потому что так легче.

Ничего не чувствовать.

Проще.

Только мои запястья перехватывает Аристарх Валентинович. Крепко сжимает, чтобы я не шелохнулся, шевелит тонкими губами и смотрит прямо в глаза, не давая шанса, вновь прорваться к груше и искалечить бездушную вещь до такой степени, что с нее посыплется песок.

Если в движении я не замечал, что грудная клетка трещала по швам, и легкие жгло, как от крепких сигарет, то сейчас напряжение ударило по всем мышцам и органам.

Усиленное сердцебиение.

Пульс, набатом бьющий по вискам.

Капли пота, покрывающие кожу.

Лихорадка от резкого скачка температуры тела.

Частое и рваное дыхание.

Я болен.

Все симптомы на лицо.

- Хватит, Данияр. - Я наконец слышу слова Аристарха и расслабляю кулаки. - Если продолжишь в том же духе, то к началу сезона угробишь себя.

Он прав.

Но от этого не легче.

Слова не помогают. Они не могут убрать из жизни этот чертов день!

Ничто не может.

Аристарх видит, что я готов снова начать бой с недвижимым противником, и тяжело вздыхает.

- Это не поможет, Данияр. Всем нелегко. Тебе нужно успокоиться. - Тренер убирает свои руки только после того, как я киваю, но напряжение не уходит.

Я знаю.

Оно отступает на короткий промежуток времени, чтобы вернуться и накрыть меня с головой. Разрушить иллюзию нормальной жизни далеко не среднестатистического подростка, пользующегося деньгами и положением отца.

- Вот и хорошо. Правильный выбор. - Аристарх хлопает меня по плечу, когда я делаю шаг назад, восстанавливая дыхание, хотя мне кажется, что сейчас, в данный момент, не дышу.

Кислород будто травит меня.

Спешно направляюсь в раздевалку, а из нее в душ, считая злосчастные секунды.

Прохладная вода не помогает. Тело горит.

Внутри все клокочет от сдерживаемой ярости. Долго упираюсь ладонями в стену и держу голову поднятой, чтобы поток воды ударял по лицу и приводил в чувство.

Слегка отпускает, но это из-за слабости после интенсивной тренировки.

От знания, что последует дальше, становится душно. Снова возникает давящее ощущение в груди. Будто меня, как Росомаху, нашпиговали металлом, но я скриплю зубами и выхожу из душа в раздевалку, где на моей кабинке висит черный классический костюм, а внизу стоят туфли.

Механические действия. Даже в зеркало после не смотрю.

Наплевать на внешний вид. Если бы он соответствовал душевному состоянию, то прохожие с криками "Какой ужас!" убегали бы от меня на улице. К счастью, я мог их спасти от травмирующего психику зрелища, напялив на себя брендовый костюм и маску безразличия.

- Я жду тебя уже пять минут. - Делает мне замечание отец, когда выхожу из здания и сажусь в машину, за рулем которой водитель.

- Сломался за это время? - Бросаю равнодушно и пялюсь в окно, ведь рядом сидит ОНА.

Женщина-конфетка, выбранная дорогим родителем в качестве дополнительного аксессуара для выхода в свет.

- Можешь хотя бы в этот день не вести себя, как кусок... - Он замолкает, прочищая горло, а я скриплю зубами и чувствую, как подергивается верхняя губа и левая ноздря от нервов. - Вспомни, кто ты, и веди себя соответствующе.

Сжимаю кулаки, стараясь побороть желание разнести весь салон к чертовой матери. Есть много методов успокоиться, но мне уже ни один не помогает надолго, поэтому начинаю разглядывать машины и людей.

Только аромат ее парфюма витает вокруг, и я слышу, как она дышит. Молчит. Знает, что случится, если это жалкое подобие человека откроет рот. Хочет снова выстелиться перед Александром Аристовым.

Противно, но терплю.

Получасовая езда по пробкам заканчивается прибытием к цели. Выхожу и, не дожидаясь голубков, иду в ресторан.

Роскошь и дорогие наряды. Лживое страдание на лицах.

К чему все это?

Очередная папочкина блажь, от которой становится неприятно.

Чернота вокруг.

Столы, ломящиеся от обилия разных блюд.

Громкий стук сердца, которое кровью обливается.

Сдерживаюсь, понимая, что и в этом году матери здесь не будет.

Не выдержала.

Сломалась.