Без кислорода. Первая книга

Пролог + Образы героев

У меня есть всего лишь тридцать минут и ни секундой больше или меньше. Успею ли я? И самое главное, решусь ли на это? 
Разве лучше биться в агонии ужаса и боли, под гнетом своего же палача? Нет! Еще одной встречи с ним я не вынесу. Находиться здесь, все равно, что сидеть на привязи. Как собака, хозяин которой и не собирается ее отпускать. 
В данный момент, при ограниченном времени, мои тело и мозг подвержены настолько сильному страху, что потратить хотя бы секунду на то, чтобы взвесить все «за» и «против» - жалко. Более того, это последнее что меня сейчас интересует. Оставшиеся силы мне нужно распределить таким образом, чтобы закончить этот кошмар как можно быстрее. До того, как он вернется сюда. 
Перекатившись на другой край кровати, опускаю на пол сначала одну ногу, затем вторую. Моя цель – ванная, которая расположена на противоположной стороне этой комнаты. Поэтому, собрав в кулак последние силы и сделав рывок, встаю на ноги. Но, не устояв и не успев сделать даже шаг, – с грохотом падаю на пол. Нестерпимая боль охватила низ живота и расползлась паутиной по всему телу. Приземлившись, я успела закрыть рот ладонью, только бы не закричать. Не хочу, чтобы Семен застал меня в таком виде и тем более помешал осуществить задуманное. 
Внезапный приступ тошноты скрутил живот и едва удалось сдержать рвотные позывы. Пока боль волной проходила сквозь тело на висках и лбу проступили капли пота. Сделав пару глубоких вдохов, понимаю, что встать на ноги и дойти до ванны, как бы не пыталась, мне просто не хватит сил. В глазах защипали слезы, но я не собираюсь сдаваться, пусть даже и придется ползти. Вытерев влагу с глаз и прижав правую кисть к груди, приподнимаюсь на колени и, опершись на левую руку, осторожно ползу вперед. Добравшись до ванной комнаты, забираюсь внутрь и, закрыв дверь, аккуратно усаживаюсь на пол, прижавшись спиной к стене, чтобы перевести дыхание. Однажды я уже была тут - именно здесь мне приходилось отмывать свое тело от его запаха. В тот день Он хладнокровно взял меня против воли, а затем вручил чек. Помещение и сейчас наполнено ненавистным ароматом мужской туалетной воды, от которой сводит желудок. 
Зажмуриваю на мгновение глаза только бы не видеть кровь на моем дрожащем теле. Кажется, она везде: руки, грудь, живот и бедра. Я даже чувствую ее во рту и на губах. 
Сделав пару глубоких вдохов и выдохов, распахиваю глаза и подползаю к ванной. Оставаясь на коленях, тянусь к пробке, и как только она оказывается в моей ладони – вставляю ее в сливное отверстие. Делаю воду немного прохладнее, в горячей воде находиться невозможно, и включаю ее на полную мощь. С шумом воды, ванна постепенно наполняется. Ухватившись за бортик, с усилием, сжав зубы, приподнимаюсь, и аккуратно перекидываю ноги, держась за стену. Опускаясь в прохладную воду, замечаю алые разводы на воде, которые от напора струи размываются. Между ног нестерпимо жжет, но я игнорирую эту боль и, морщась, откидываюсь на спину. Закрыв глаза стараюсь расслабить тело и не дрожать. 
Вы когда-нибудь ненавидели настолько сильно, что готовы были убить? 
Нет. Ни кого-то. 
А себя? 
Вода уже скрывает мои колени и почти добралась до груди. Стоит мне только опуститься чуть ниже, и она скроет мой подбородок. Что я и делаю. Но для того чтобы осуществить задуманное, воды все еще недостаточно. 
Убить Его? Глупая, хоть и заманчивая идея, мелькнула в голове, но на нее у меня нет времени. Да и тот, у кого все под контролем, кто в полной безопасности – не допустит этого. Его так просто не проведешь. Пока ты только обдумываешь сделать шаг – он уже знает, что и когда последуют за ним. Он прекрасно осведомлен обо всех сферах твоей жизни. Он перекрыл мне кислород и даже дышать теперь я могу только с Его разрешения. 
Если я считала, что после той ночи в Москве что-то значу для него, и он никогда больше не причинит мне боли – я идиотка в двойне. А ведь он так искусно лгал, когда давал обещания. 
Воды уже набралось достаточно, но я жду пока она поднимется на пару сантиметров выше. Поставив локти на бортик ванной, закрываю глаза ладонью. 
Как я могла дойти до этого? Что будет с отцом, когда он узнает, что меня больше нет? Папа прости. С тобой все будет хорошо, вот, что главное. Все, что от меня зависело, я сделала только для тебя, пусть даже это и закончилось таким образом. Но я ни о чем не жалею! 
Я достойно держалась до конца, но больше не смогу. 
Смех? Скорее горькая ухмылка исказила мое лицо. А в груди закровоточила рана, которую никогда теперь не излечить. Можно залатать тело снаружи, но стереть память о последних сутках и исцелить сердце – не смогу никогда. Разве можно забыть то, как Он упивался моей болью и мольбами остановиться, но отказывался выслушать меня? Неужели существует хоть один человек способный вытерпеть это и не сломаться? Нет! Боже, мне даже показалось, что я влюблена в этого монстра! Какой же наивной дурой я была! 
Ненавижу Тебя! Будь Ты проклят! Я сделаю это с собой! Стерев навсегда твою довольную ухмылку и заставив мучиться! Хотя не уверена, что Ты слишком расстроишься, узнав, что меня больше нет. Уверена, Ты найдешь себе новую игрушку. Только сможет ли она продержаться так же долго и выдержит ли она? 
Катись к черту, гребанный ублюдок! Довольно издевательств, больше я их не потерплю! Я избавляюсь от тебя раз и навсегда! Ненавижу твой животный взгляд, не желаю больше слышать твой самодовольный голос, и мне омерзительны твои прикосновения! 
Вытягиваю ноги, еле касаясь кончиками пальцев стенки ванны. Медленно погружаюсь в воду, сначала плечи, затем рот и уши. Вода приятно обволакивает тело, с радостью принимая в свои объятия. Перед тем, как погрузиться в воду с головой, закрываю глаза. Как только вода попадает в нос и начинает щипать зажимаю его рукой. Под водой слышен гул и голова кажется вот-вот разорвется от сумасшедшего давления. Чтобы не думать о том, как бы вырваться на поверхность и вдохнуть глоток кислорода, пытаюсь сосредоточиться на цифрах и считать. Сначала начинаю считать медленно, но в промежутках между цифрами мелькают посторонние мысли и мешает шум воды, поэтому начинаю считать быстрее. Сколько минут под водой я продержалась максимум? Начинаю вспоминать и осознаю, что совсем не помню. Сегодняшний рекорд будет самым продолжительным по времени. И последним. Чертов гул в голове! 
Сколько я уже под водой? Секунду? Минуту? Час? Набат в ушах становится еще громче, и я понимаю, что больше не продержусь. Открываю рот, и вода мгновенно поступает к горлу. 
Это было легко. 
Улыбаюсь и постепенно расслабляю горло, вода, минуя гортань стремится в легкие. А еще через мгновение - темнота. 
Прихожу в сознание от того, что неожиданно мое горло что-то сильно сжимает. Это причиняет невыносимую боль. Не понимаю, что происходит и силюсь открыть глаза, но не могу. Мгновение и я на поверхности воды, чувствую удар затылком о что-то твердое. Делаю короткий вдох воздуха и сжимаю глаза сильнее от новой порции боли. Приоткрыв глаза, прищурившись, вижу Его яростный взгляд. Темные глаза прожигают ненавистью и угрозой, обещают ад. Страх парализовал не от того, что может последовать дальше, а потому что я не успела закончить задуманное. 
Размыкаю губы, в надежде глубоко вздохнуть, но удается получить лишь небольшую порцию воздуха. Потому как Его рука крепко сжимает горло, прижав мою спину к холодной кафельной стене. Еще пара мгновений и я потеряю сознание от недостатка кислорода. Упираюсь кончиками пальцев на ногах о дно ванны, чтобы облегчить болезненный захват на шее и не висеть в его руке тряпичной куклой. 
- Какого хрена ты творишь?! – Его голос, как раскат грома, я слышу, что он рычит, но не понимаю ни слова. – Только я решаю, жить тебе или нет! Слышишь, сука?! Только я! 
Он отпустил мое горло, и я снова падаю в воду, ударившись бедром о дно. Только Он и не думал оставлять меня в покое. Одним рывком подхватил мое тело на руки и, рассыпая проклятия, вынес из ванны. 
Я отчаянно желала встретиться со смертью и закончить череду безжалостных издевательств, унижений и боли с его стороны, но и эту возможность у меня отняли. 

Глава 1

Лера

– Ваш заказ – это две порции наггетсов, две больших картошки фри, сырный соус и по стакану колы и спрайт. Все верно? – поднимаю глаза и жду подтверждения заказа у молодой девушки.

– Верно, – отвечает она, кивнув головой.

– С вас четыреста сорок восемь рублей, – улыбаясь, выставляю ей счет.

Пока она возится со своим ядовито-желтым кошельком, доставая деньги, я осматриваю очередь позади нее. Народу этим вечером собралось очень много. Мало того, что за моей спиной, на кухне, валит ядовитый запах жареной картошки и курицы, поэтому дышать невозможно, так еще и кафе забито до отказа. Причем многих я вижу здесь постоянно. Люди, вы с ума сошли, травясь этой паршивой едой, через пару лет у вас будет гастрит. Бегите отсюда.

Вдалеке, возле входа в кафе, вижу знакомое до боли лицо. Черт возьми, только его здесь не хватало!

Девушка, наконец, достает тысячную купюру, и машет ею перед моим лицом, пытаясь привлечь внимание. Беру деньги, достаю из кассы сдачу и отдаю ей.

– Подождите пару минут, и ваш заказ будет готов, – предупреждаю ее и закрываю кассу. Очередь позади нее видит на мониторе, что надо мной баннер «Извините, касса не работает».

Разворачиваюсь и ищу глазами Валю, напарницу по смене, мне нужно срочно отлучиться. Слышу, как толпа возмущается, что стояли зря в очереди. Их недовольство – это последнее, что меня сейчас волнует. Выхожу из зоны касс, попутно захожу в подсобку, напарница там, прошу ее срочно подменить меня и выхожу в зал.

Стас, мой брат, стоит возле очередей у касс и ищет меня взглядом, я же через толпу пробираюсь к нему.

Разница в возрасте у нас со Стасом два года, он старше, но, если честно, мозгов у него либо нет, либо едва хватает на пятнадцатилетнего подростка. Он безответственный, думающий только о себе и пропадающий неизвестно где. В свои двадцать три года, он так и не поступил в институт. Сейчас он до сих пор не работает или работает? Раз не бывает дома неделями, а иногда и месяцами. Хотя сложно назвать работой его подработки, где он только берет деньги? Примерно, где, я знаю, но думать об этом не хочу.

Когда родители отказывались давать ему деньги, но он знал, что я после работы подрабатываю. Поэтому как не пытался клянчить братец деньги у меня, мой ответ всегда был один и тот же: средний палец. С горем пополам он закончил одиннадцать классов. Там же, в школе, он увлекся рэпом. Сначала он просто слушал его, а потом начал писать свои тексты. Мама его поддерживала, она любила нас обоих и старалась внушить каждому из нас, что мы уникальны и обязательно должны найти свою стезю в жизни. Так она вселила уверенность в Стаса, что тексты его отличные, и рэпер из него выйдет высококлассный. Мы же с отцом были против. Что это за работа такая, петь на сцене? Не факт, что это будет востребовано, и за свои песни он будет получать приличные суммы денег, чтобы обеспечить себя и свою семью. И если мама брата всячески поддерживала, то я, напротив, подкалывала и пыталась твердить, что это всего лишь увлечение и не больше. Постоянно просила его заняться учебой и подтянуть хвосты, а также начать выбирать институт для поступления. Но он был упертый, как баран. Кстати в этом мы с ним схожи. Я была удивлена, когда он получил свои первые деньги, еще учась в девятом классе. Стас участвовал в конкурсе батлов, кажется, так это называется, и не только прошел в финал со своими текстами, но и выиграл. Эта победа его воодушевила, и в старших классах он уже выступал в клубах, что тоже приносило небольшой доход. Всё изменилось, когда он учился в одиннадцатом классе, а я девятом – умерла мама. Стас очень страдал. Он забросил все: учебу, творчество, работу в клубах. Два года он был в депрессии, и справиться с ней, как он считал, ему помогали наркотики. И неудивительно, что он подсел на эти таблетки, ведь ходил по клубам, где этой дряни предостаточно. Постоянные ссоры с отцом и со мной ему были невыносимы, и он пропадал где-то сутками. За полгода до того, как мы узнали о страшном диагнозе отца, Стас снова занялся творчеством, но безрезультатно. Сейчас он нигде не выступает, и чем занимается, ума не приложу, но подозреваю, что сбывает наркотики и точно употребляет их сам. Свою худобу он скрывает под толстовками и широченными штанами, на голове неизменная кепка. Все мои попытки заставить его бросить это дело терпят крах. Он и слушать меня не желает, что творится в его голове, я до сих пор не могу понять. Мне его безумно жалко, ведь я люблю своего брата, и видеть, как он катится на самое дно, больно. В последнее время он стал раздражительным, взгляд у него безразличный, он постоянно куда–то спешит, то и дело оглядываясь по сторонам. Вот и сейчас он ведет себя как беглый преступник, которого вот-вот схватят. Заметил меня, и его лицо стало спокойнее. Как только я подошла к нему ближе, он улыбнулся:

– Привет, сестра, – голос его был неуверенным.

– Привет, брат, – поздоровалась я, засунув ладони в карманы брюк.

Мы называем друг друга по именам только тогда, когда наш разговор идет на повышенных тонах, либо мы ругаемся. Это происходит при каждой нашей встрече. Но сейчас на ругань у меня нет времени, я на работе и не хочу устраивать представление перед зеваками.

Стас молчит, не решаясь что-нибудь сказать.

– С чем пожаловал? – помогаю я.

– Я кое-что принес, – брат засунул руку в передний карман серой толстовки и достал сверток.

– Откуда они у тебя? – киваю головой на то, что он держит в руке. Это деньги.

Глава 2

Лера

Да что там симпатичен, красив, как дьявол! Лицо безукоризненное с идеальными чертами лица. У брюнета высокий лоб, густые темные брови, нос чуть сбит, будто подрался, правильной формы губы и легкая щетина. Выразительные глаза цвета кофе, он смотрит исподлобья, оттого отталкивает своим надменным взглядом. Отворачиваюсь, потому как, некрасиво так нагло разглядывать незнакомого человека.

За те секунды, что я успела его рассмотреть, а их было очень мало, все в нем выдавало его самоуверенность, решительность и даже высокомерность. Неожиданно звучит писк – лифт приехал. Он что, выходит на моем этаже? Двери лифта открываются, и я поднимаю голову. Мужчина пропускает меня вперед, чуть склонив голову в сторону выхода, на лице его интерес. Киваю головой и выхожу. Проходя мимо, касаюсь плечом его груди, и напоследок вдыхаю его туалетную воду еще раз. Выхожу из лифта и заворачиваю направо. Мне без разницы, куда идти, главное, подальше от него и только бы не встречаться с его дерзким взглядом. Сзади слышу его удаляющиеся шаги и закрывающиеся двери лифта. Свободно выдыхаю.  

 Осматриваюсь по сторонам, пытаясь понять, где я нахожусь и куда мне идти дальше. Это просторное светлое фойе. Слева расположен коридор, в котором скрылся незнакомец, а справа два больших окна с нежно-зелеными занавесками, большой кожаный диван, а в углу одинокая пальма. Ничего лишнего, и вполне удобное место для ожидания. Ну, и где брат? Достаю свой старенький телефон, с заедающей клавишей отбой, и набираю Стаса. Он просит подождать пять минут, скоро подойдет. Приземляюсь на диван, он очень мягкий, и, положив ладони на колени, неторопливо постукиваю пальцами. Не люблю ждать, ведь эти пять минут могут растянуться на все десять, а потом еще на десять. Засекаю время на телефоне, и если его не будет через пять минут – позвоню снова.

Наконец он пришел, в руках его папка с документам. Деловой какой.

– Привет, сестра, – здоровается он и садится рядом на диван.

– Привет, брат, – отвечаю, – не буду ходить вокруг да около и начну сразу, – поворачиваюсь к нему, в глазах брата обреченность, он ожидает очередного скандала, – мне звонил незнакомый мужчина и сказал, что ты украл деньги.

Брат тяжело вздыхает и опускает глаза в пол.

– Это правда?! – встаю я, напротив него. – Они угрожали убить тебя, если я не заставлю тебя вернуть деньги! Что за херня, Стас! – начинаю повышать голос, но понимаю, что это лишнее и убавляю громкость.

Вытаскиваю сверток из сумки и протягиваю его брату:

– Немедленно верни их, как ты мог?! Что с тобой, черт возьми!

– Успокойся, – прорезался его голос, – я не воровал их, а заработал! А то, что решил выйти из этого дела – им не понравилось! Теперь требуют деньги назад.

– Мне плевать, просто верни деньги, они не стоят твоей жизни! – снова кричу на него.

– Успокойся и не ори, – сказал Стас, и, выхватив из рук сверток, положил его в карман, – я все улажу.

– Боже, избавь меня от своих обещаний, я слышу их третий год подряд! – лифт за спиной останавливается, и по шагам слышу, люди выходят из него.

Глубоко вдыхаю воздух, потому как от крика мое дыхание сбилось. Жду, пока люди уйдут, оставив нас одних. Как только за углом скрылась последняя девушка, я снова прожигаю взглядом брата:

– Я продаю квартиру, – чтобы он был в курсе, констатирую я. Или для того, чтобы он понял, наконец, что все серьезно, и я иду на крайние меры.

– Почему?! – удивлен он.

– Вчера Анатолий Степанович сказал, что отцу осталось всего пару месяцев. Времени, чтобы достать деньги, совсем нет.

– Черт, – Стас явно опешил от этой новости, вижу, занервничал, запустив ладони в волосы.

– Вот тебе и черт! Теперь я сама решаю, что и как лучше. А лучше всего продать квартиру, – складываю руки на груди, – это единственное, что спасет отца.

– Где мы будем жить? – поднимает он глаза.

Во мне бурлит просто возмущение от его вопроса:

– Странно, что именно это тебя волнует, – хмыкаю я, разведя руки в стороны, – ты ведь где-то ночуешь, когда пропадаешь неделями, там и поживешь.

– Отлично, – вздыхает он, и потирает устало лоб, – а ты где будешь жить?

– Первое время у Дани, потом снимать буду. Да и неважно это вовсе, где жить, да хоть в подъезде! Главное, как можно быстрее продать ее и получить деньги.

– Сколько она стоит?

– Миллион триста плюс кредит, что я возьму, – я уверена, что мне его одобрят.  – Половину перед операцией, половину после. Сейчас жду одобрение от банков.

– Ты уже говорила отцу?

– Нет! – вскрикиваю я, – он ни в коем случае не должен знать. Если узнает – будет категорически против, начнет нервничать, а ему нужен покой. Не смей проболтаться ему! – да какой там проболтаться, брат не навещает отца. – Кстати, когда ты последний раз был у него? – нахмурившись, спрашиваю.

– Не знаю, – пожимает он плечами, – пару недель назад, может.

– Отлично просто, а я хожу через день, и каждый раз прикрываю твою задницу. Вру, что поддерживаю с тобой связь, у тебя все хорошо, и ты скоро навестишь его. А тебе просто плевать.

Глава 3

Лера

Этого мужчину я видела всего лишь раз и запомню его навсегда. Разве такого красавчика можно забыть? Мама дорогая, вот чего-чего, а встречи с ним я никак не ожидала. Нет, конечно, я предполагала, что он может быть генеральным директором и проводить со мной собеседование, но лишь на секунду.

Я так и осталась стоять у двери, как будто мои ступни приклеены к полу, не решаясь пройти вперед. Мои глаза лихорадочно осматривали лицо и позу, в какой он сидел за столом. Он идеально вписывался в интерьер этого кабинета, сидя за громоздким письменным столом в высоком кожаном кресле. Выглядел он уверенным и настроенным на серьезное собеседование. Его наблюдательный взгляд осматривал меня с ног до головы и когда он закончил, кротко улыбнулся и сказал:

– Здравствуйте, Валерия. Проходите. – Взглядом он указал на стул напротив него.

Я нервно кивнула, затем сделала шаг, еще один. Я могу ходить! Отодвинув стул чуть дальше от стола, я тихо опустилась, сцепив пальцы рук вместе. Идиотка, скажи что–нибудь.

– Здравствуйте, – надеюсь, внятно пробормотала я.

Он таинственно улыбнулся. И от этой чертовой улыбки у меня в животе как будто взорвался большой мыльный пузырь, доставляя странное приятное ощущение.

– Очень рад, что вы пришли. Меня зовут Марк Антонович, я являюсь генеральным директором компании «Арес», – это я уже прочла на табличке с оборотной стороны двери, киваю головой, – и нам требуется вечерний архивариус. Договора, счета и прочие бумаги нужно систематизировать и хранить в должном виде. Вы нам подходите.

И все? А как же вопросы о прошлых местах работы и прочая дребедень, что спрашивают на собеседованиях? Так не пойдет.

– Но я вас пригласил по другому поводу, – он говорит, не давая вставить и слова. Я не успеваю за ним. Тпру! Стой! Что? Другой повод?

– Э-м-м… – смотрю на него, – и по какому поводу?

– Для начала расскажите мне о самочувствии вашего отца? – он приподнял бровь, ожидая ответа.

А я молчу. От вопроса у меня подскочил пульс. Откуда он знает об отце? Что за бред?!

– Так как он? – настаивает директор, тон его властный, чувствую себя неприятно. Как подсудимая на допросе. Что происходит?

– Нормально, – только и могла ответить я. А что еще? Я была в шоке от его осведомленности касаемо моего отца.

– Мне известно, что вам нужны деньги на его операцию, – он слегка откинулся в кресле.

Так, это уже слишком.

– Что еще вам известно? – не выдерживаю я. Что за ерунда происходит? – Я помню вас, мы ехали в лифте вчера. Вы подслушивали меня? – меня озарило, откуда он мог узнать. Подслушивал, когда я ругалась с братом. Только терпеть его наглость я не намерена, это не его дело!

– Успокойтесь, извините, но я действительно подслушал. Но только по одной причине, – ну же, говори!

– По какой же? – спрашиваю, распахнув глаза.

– Вы мне нравитесь, – уверенно говорит он, даже не моргнув глазом. Нет, вы слышали?

– Что за бред вы несете? Цирк какой-то! Что вам нужно? – какой–то дурацкий, бессмысленный сон.

– Вы, – спокойно выдает он.

– Что значит, я? – совсем не понимаю, что он несет, и меня это раздражает.

– То и значит, – он встает с кресла, и, обойдя стол, садится на его край. – Я готов помочь вам, и могу дать деньги на операцию, – Лицо у него довольное, будто он хренов меценат, и каждый день помогает людям.

Теперь мне уже плевать на собеседование, этот дурацкий диалог я доведу до конца и узнаю, зачем я нахожусь здесь и почему он решил помочь. Закидываю ногу на ногу, и спрашиваю, слегка прищурившись:

– Интересно. Вы пригласили меня на собеседование, предлагаете работу, подслушали мой разговор с братом, а теперь предлагаете мне деньги на операцию для отца. – Перечисляя все, чем он отличился, каждый раз загибаю пальцы. – И так, ради интереса, в обмен на что, простите?

– На ваше тело, – просто отвечает он.

Я не ослышалась? Еще раз прокручиваю его последние слова в голове, и когда доходит, подскакиваю с кресла. Мое тело? Он серьезно?!

– Да как вы смеете, – кричу, – я разве похожа на шлюху!? Вы не по адресу!

Разворачиваюсь и быстрыми шагами направляюсь к выходу. Находиться в одном помещении с этим мерзавцем больше нет сил!

– Ему осталось всего пару месяцев, – слышу за спиной.

Эти слова, как больная мозоль, напомнили мне об отце, и о том, что, возможно, его больше не будет. Какого хрена он лезет в мою жизнь и проблемы?! И откуда у него эта информация?

– Это не ваше дело, катитесь к черту! – кричу, сдерживая слезы, и выбегаю из кабинета, громко хлопнув дверью.

Надо же, как мне «везет» по жизни. Я из последних сил пытаюсь найти деньги на операцию, как бельмо на глазу, постоянно мешает братец, а теперь еще и этот самоуверенный сукин сын увязался! Будь он проклят!

Убежав как можно дальше от этого здания, я оказалась в парке. Заприметив пустую лавочку и присев, прокрутила в голове еще раз это «собеседование». На душе стало гадко от его предложения. Этот зажравшийся мудак решил, что я, как последняя шлюха, соглашусь спать с ним за деньги. Черта с два! Продам квартиру, возьму кредиты и буду выплачивать их до конца своих дней, чтобы помочь отцу, но я ни за что на свете не опущусь до проституции! Почему меня окружают одни идиоты?

Глава 4

Лера

Кому взбрело в голову установить на потолке, в бассейне столько ламп? Люминесцентные лампы, что расположены по всему периметру потолка бассейна, светят настолько ярко, что поднять голову вверх невозможно. Просто полежать в воде на спине или проплыть нереально, они светят прямо в глаза, ослепляя.

Я прихожу в бассейн не только чтобы выжать из себя последние силы и забыть обо всем, но и просто расслабиться не спеша, плавая на спине. Вот и сейчас, расслабив руки, ноги и все тело я лежу с закрытыми глазами на воде, время от времени проплывая пару метров, и снова останавливаюсь. Поскольку уши в воде, я не слышу, что творится на ее поверхности, поэтому не забываю поворачивать голову по сторонам и осматриваться – не плывет ли кто на меня. Бассейн через час закрывается и народу не очень много в четверг вечером, но постоянно находится тот, кто плывет брассом или баттерфляем, и соответственно врезается в меня. Никакого покоя. Если бы существовала возможность снять весь бассейн только для меня одной, я была бы счастлива, но выбора нет, и приходится терпеть этот гам. Не знаю почему, но как только мои уши уходят под воду, и я слышу гул воды – меня это успокаивает. Я вхожу в состояние, подобное трансу – мысли перестают хаотично блуждать в голове и постепенно исчезают.

Сегодня один из тех дней, когда я хочу отдохнуть от тягости проблем, набраться сил, которых уже не осталось. От неразберихи и напряженности, которыми наполнена моя жизнь, у меня часто болит голова. От боли хочется лезть на стену. Мигрень – моя лучшая подруга, когда решить что–то не удается, и я нахожусь в тупике. Я настолько устала, что еще чуть-чуть и рассыплюсь от стресса.

Сегодня утром мне позвонили из банка. Но не для того чтобы обрадовать положительным решением, а чтобы расстроить –  в кредите отказано, причину банк не сказал. Печальная новость, и в принципе, что может быть ужаснее?

После учебы побежала в больницу к папе, а после зашла к Анатолию Степановичу, узнать, возможна ли рассрочка на операцию, если половина суммы будет чуть меньше. Ответ его убил во мне последнюю надежду и был неожиданным – больница запретила рассрочку и для операции нужна вся сумма. Главная причина, по которой рассрочка больше невозможна – это недобросовестные люди, что обещают заплатить после операции и не платят.  Больше на подобные риски больница не пойдет.

Я до сих пор помню состояние, в котором пребывала, как только Анатолий Степанович сообщил мне эту новость. Сначала потемнело в глазах, потом легкое головокружение и онемение рук, а потом я отключилась. Когда же очнулась от запаха нашатыря, и до меня снова дошла мысль, что операции не будет, я заплакала. Я никогда не плачу на людях, обычно только когда остаюсь одна. Но в тот момент мне было настолько больно, что не смущали ни врач, ни медсестра, которые пытались успокоить меня. Мне ничего больше не оставалось, как выплакать всю свою горечь и безысходность прямо там, в больнице, на глазах у всех. Я никогда никого ни о чем не просила, всегда решала все проблемы сама. Но в те минуты я была в таком отчаянии, что готова была ползать на коленях и умолять разрешить мне рассрочку. И я умоляла врача, в глазах которого были так ненавистные мне жалость и сострадание. Просила сделать хоть что–нибудь, только бы операция состоялась. Заверяла, что квартиру я уже почти продала и деньги у меня есть. Но врач твердил одно и то же: «Мне очень жаль» и «Я ничего не могу сделать».

Сегодня не пошла на работу, позвонила и сослалась на внезапную температуру и головную боль. До самого вечера я пролежала дома на диване, глазея в потолок. Апатия накрыла меня с головой, мне ничего не хотелось. Да и что теперь я могла сделать?

Сюда, в бассейн, я пришла часа три назад. Мои ладони, пальцы и ступни сморщились от долгого пребывания в воде и я почти не чувствую своего тела. Меня раздражают дети, которые верещат от восторга, и подростки, что ныряя в воду, орут как ненормальные. Шея затекла и, думаю, самое время вылезти из воды. Плыву и пытаюсь запрыгнуть на бортик. Тело стало настолько тяжелым, что выбраться из воды не так-то просто. Запрыгиваю на бортик с третьей попытки, и, усевшись, свешиваю ноги в воду. За спиной надрывается мальчик. Поворачиваюсь. На вид ему лет пять, и он плачет, дергая руками, мамаша же пытается его успокоить. Оказывается, ему нужны ласты и немедленно. Но его размера нет, пытается объяснить ему мать. Только мальчику все равно, нужно разбиться в лепешку, но достать их.

 Усмехаюсь.

Разворачиваю голову к воде и наблюдаю за двумя плавающими девушками, неподалеку от меня. Слышу, как одна из них недовольно причитает:

– Представляешь? Он купил мне все-таки Мазду, а я хотела Ниссан, и он знал об этом!

– Это он специально, чтобы позлить тебя, – хихикает вторая.

Надо же, какие у людей проблемы, ласты, Мазды…

А у кого–то умирает самый близкий и родной человек, а ты ничего не можешь сделать.

Выхожу из воды и направляюсь в раздевалку под горячий душ. Не могу больше здесь оставаться.

Вдох-выдох. Вдох-выдох.

Подожду еще минуту. Пусть сердце успокоится и его ритм восстановится. Лера, все будет хорошо, – мысленное напутствие себе самой.

Тянусь указательным пальцем к кнопке вызова лифта, но не решаюсь, и, убрав руку, сжимаю ее в кулак. Спокойно. Просто вызови этот лифт!

Спустя пару минут, наконец, нажимаю на кнопку лифта и слышу, как он тронулся с верхних этажей. Закрываю глаза, дыхание выровнялось, чувствую себя спокойнее. С громким писком створки лифта распахиваются. Открываю глаза, смотрю по сторонам, нет ли кого–нибудь рядом. Нет. Глубоко вдыхаю и выдыхаю, вхожу. Странно, но чем выше этаж, тем больше уверенности я ощущаю. Это нужно для папы, все остальное не имеет значения. Лифт останавливается, выхожу. Уверенным шагом направляюсь в сторону приемной.

Глава 5

Лера

Сколько живу в своем родном городе, но в этом районе я впервые. Микрорайон построили три года назад, и я, слышала, что квартиры здесь стоят целое состояние. Шестнадцатиэтажный кирпичный дом, в котором живет Марк Антонович, огорожен забором. Машин рядом нет, значит, есть подземная парковка. Подхожу к воротам и дергаю за ручку, но дверь не поддается. Закрыто. Что делать? Смотрю из стороны в сторону, надеясь увидеть хоть кого–нибудь, кто откроет эти ворота, и с кем я смогу прошмыгнуть во двор. Но никого нет. Чего я жду, не знаю, но звонить Марку Антоновичу точно не буду. Мне нужно как можно дольше потянуть время, потому что идти к нему у меня желания нет.  Вчера вечером он позвонил, продиктовав этот адрес и назначив время. Теперь я здесь. И меня снедает страх и неуверенность.

Как только отворачиваю голову в сторону дороги – слышу противный писк. Повернувшись, улыбаюсь. Ворота плавно раскрываются, открывая для меня путь к подъезду. Во дворе только один подъезд, к нему и направляюсь. Как только вхожу внутрь, вижу опрятного пожилого мужчину. Он искренне рад меня видеть:

– Романова Валерия? – спрашивает он, чуть приподнявшись из-за стойки, за которой сидит. Откуда консьержу известно мое имя?

– Да, – натянуто улыбнувшись, киваю головой.

– Лифт налево, этаж пятнадцатый, – так же добродушно отвечает дедушка, указывая ладонью направление, куда двигаться дальше. Странно, я не задала ни одного вопроса, а он знал какие ответы мне дать.

– Спасибо, – благодарю милого консьержа и направляюсь к лифту.

Пока еду, удивляюсь, насколько стерильно чист лифт изнутри. Огромное зеркало и кристально чистые стены и пол. Даже задевать страшно, вдруг оставлю след от руки, испортив красоту. Когда еду мимо восьмого этажа, понимаю, что не спросила у консьержа номер квартиры Марка Антоновича. Решаю исправить эту оплошность и вернуться вниз, и узнать номер квартиры у дедули, как только приеду на пятнадцатый. Но возвращаться не придется – на этаже всего одна квартира. Следовательно, хозяин один, и это Власов.

Подхожу к двери, и, сжимая в руках лямку сумки, осматриваю косяки двери, в поисках звонка. Его нет. Нужно стучать в дверь? Это же неудобно.

Даже если бы звонок и присутствовал, не думаю, что позвонила бы в него сразу.

Только сейчас осознание того, куда я пришла и, самое ужасное, зачем, накрыло меня. И мне страшно. Ситуация, в которой я оказалась, противна. Чувствую, как меня бросило в жар. Больше всего на свете я хочу сбежать отсюда и никогда не возвращаться.

Но я не могу.

Неожиданно дверь со щелчком открылась всего на пару сантиметров. Сердце сжалось в груди. Я ждала, что она откроется шире, и я увижу, так ненавистного мне хозяина квартиры. Но этого не произошло. Мне дали понять, что я могу войти, а встречать и не обязательно. Я натянула маску уверенности, которой мне так не хватало. Выпрямила спину, и, распахнув дверь, шагнула вперед. Внутри меня клокотал страх оттого, что ожидает в квартире.

Здесь светло и просторно. Очень просторно. Пройдя прихожую, и, разувшись, попадаю в большую гостиную. Здесь большие окна в пол и огромный светлый диван с креслами. На полу светлый ковер с пушистым ворсом, стеклянный столик, на стене белая плазма. Все светлое, чисто и нет ничего лишнего. Я ожидала, что хозяин встретит меня здесь, но и здесь его не было. И меня это чертовски нервировало. Я пришла сюда в прятки играть? Да и неприлично это, оставлять гостей одних. Хотя какой я гость?

Прохожу к окну, оно так и манит взглянуть в него. Из окна открывается шикарный вид: аллея, лес, а чуть дальше горы.

– А чуть правее, – вздрагиваю от его голоса, но не поворачиваюсь, – вон за той аллеей, – вижу его ладонь, он указывает пальцем в окно, – есть шикарный парк, предлагаю, как-нибудь прогуляться в нем.

Как он подошел так близко, и я не услышала его шагов? Медленно поворачиваюсь к нему. И зря только повернулась, потому, как почти утыкаюсь носом в его голую грудь.

Уже разделся?! Нервно сглатываю комок, застрявший в горле, и опускаю взгляд ниже. Скольжу мельком по кубикам пресса. Слава Богу, на нем домашние штаны. Отступаю на шаг назад, одновременно поднимая голову к его лицу. Он только из душа? Волосы мокрые, чувствую запах геля.

У него довольный вид, будто он ждал меня с нетерпением и теперь дождался. Чувствую себя маленьким подарочком, только бантика не хватает на голове. Он даже принял душ к моему приходу. Молодец какой.

– Здравствуй, Валерия, – спокойно говорит он, с интересом окидывая меня взглядом.

У меня же внутри дрожит все от напряжения, я еле могу совладать со своим голосом.

– Здравствуйте, Марк, – слабо отвечаю я.

Похоже, он почувствовал, что я нервничаю, и отходит к дивану.

– Я только вернулся в город, – садится на диван, тяжело откинувшись на спинку, – немного устал. Садись? – указывает он на место возле себя, взглядом.

Иди.

Киваю головой и молча подхожу к дивану, сажусь не рядом, а на другом конце. Он улыбается.

– Выпить хочешь что-нибудь? – ожидает моего ответа, готовый встать и принести напиток.

– Нет, спасибо, – если честно, мне не нравится его тон. Он ходит вокруг да около.

Глава 6

Лера

Сегодня рано утром, позвонил Анатолий Степанович и сообщил, что деньги были переведены на счет больницы. А это значит, что операция состоится в ближайшее время. За эту неделю, будет проведена подготовка, у отца возьмут всевозможные анализы. А на следующей неделе операция состоится.

Деньги пришли сразу же, как Он и обещал. Хм. А это значит, что используя, э-м-м-м, свой рот, «работу» я выполнила на «отлично». О том, что произошло вчера, в квартире Марка, я стараюсь не думать. Ибо, как только всплывает картина, где я стою на коленях у его ног и… Боже, даже думать об этом не хочу! Отгоняю мысли, мотая головой, иначе меня вывернет наизнанку.

Я смирилась с тем, что произошло. И с тем, что ожидает меня в дальнейшем. Только если постоянно об этом думать, то, вряд ли мне удастся избежать этого. Сколько еще это будет продолжаться? Мне были нужны деньги, и как можно быстрее, поэтому я даже не уточнила, как долго мне придется отрабатывать эти самые деньги своим телом. Хотя… Если бы он сказал о сроке: год или пять лет, разве я бы отказалась? Нет, конечно! И от этого тяжко вдвойне. Я связана по рукам и ногам, и даже боюсь спрашивать, сколько это будет продолжаться. Еще страшнее узнать срок. Только для моего спокойствия я уточню этот момент, а как узнаю, с нетерпением буду ждать, когда же этот срок истечет. У меня ведь должна быть надежда, что когда-то это все закончится?

Но, черт возьми, все, что он творит, грязно и мерзко! До сих пор хреново только от одной мысли, что это может повториться! Ненавижу!

Несмотря на вчерашний вечер, мне спокойно, как никогда ранее в жизни. Деньги я нашла, операция состоится.

Улыбаюсь. Хоть погода и не радует своим апрельским теплым солнцем, и на улице жуткий ветер, мне хорошо. За окном порывистый ветер и иссиня-черные тучи готовы вот-вот обрушить на прохожих капли дождя. После раннего звонка в семь утра от врача, я не сплю уже второй час, сидя на подоконнике, допиваю третью кружку зеленого чая. Наблюдать за серой толпой со стороны интересно. Зная, что люди спешат куда-то, нервничают, опаздывают, недовольно кутаясь в плащи и куртки, а мне никуда не нужно. Довольно вздыхаю, громко отпивая чай. Папа будет жить. И квартиру продавать теперь не нужно.

Допив чай, спрыгиваю с подоконника, так как спина и пятая точка затекли, оставляю кружку на столе и сладко потягиваюсь.

Как же давно я ждала этой белой полосы в жизни. Полосы спокойствия и уверенности, что теперь все будет хорошо.

Черт! Черт! Черт!

Разве уже прошло пять дней с момента последней встречи с моими вымогателями денег?

Переминаясь с ноги на ногу в подсобке, смотрю на знакомый номер телефона, оканчивающийся на цифры 33. Это номер того скота, что зарядил кулаком мне по лицу. В правом верхнем углу телефона вижу время: восемнадцать сорок. Сколько часов мне осталось до встречи с ними? Может, они уже поджидают возле подъезда, а меня все нет? Сегодня я работаю и дома буду поздно. Именно в эти минуты я поняла, что люблю свою работу и готова работать хоть всю ночь, только бы не идти домой.

Как же быть? Взять трубку и сказать, что я буду позже? А смысл? Денег-то у меня все равно нет! Мне нужно забрать чек у Власова! Но трубку-то нужно взять и сказать хоть что-нибудь, не хочу их злить и выводить из себя! Хочу остаться целой и невредимой. Вспоминая о нашей последней встрече, челюсть начинает ломить. Она не хочет снова получить удар кулаком! Пока я решалась, брать трубку или нет, и что ответить, на том конце телефона сбросили вызов.

Жмурюсь. Мысленно представляю, как лицо одного из вымогателей багровеет, а его кулак так и чешется зарядить мне снова.

Как я могла забыть про них?! Я так обрадовалась, что деньги поступили на счет больницы, что совсем забыла о моих вымогателях! Что делать? Марк не звонит второй день (и слава Богу!). Придется позвонить самой, и уточнить где и во сколько я могу забрать свой чек. О котором он, надеюсь, не забыл. И не передумал. Набираю его номер, а у самой сжимается челюсть от злости на него. Вот только пусть отпустит хоть один комментарий, по поводу происшедшего между нами позапрошлым вечером. Не хочу слышать и знать этого человека!

Но только он может спасти мою задницу. В который раз. И пусть. За то, что он позволяет себе в отношении меня, это еще он мне должен!

Он не берет трубку, потому что его номер недоступен.

Да чтоб его! Топаю ногой. Получается громко. Напарница косится на меня.

Что теперь делать? Сколько времени он будет недоступен?

Смотрю растерянно на телефон и ожидаю нового звонка. Вымогатели не дозвонились с первого раза до меня, будут звонить еще раз. Что делать – не представляю. Самой перезвонить, извиниться и сообщить, что деньги есть, только вот решаю вопрос, как их забрать? Решаю сначала получить чек, а потом перезвонить и договориться о встрече, чтобы передать деньги. Прикинусь дурочкой, что звонка не слышала. А что? И такие девушки бывают, может, я крашу волосы, и мой натуральный цвет – золотистый блонд. Ох, и зря я. Убираю телефон в карман и иду за кассу работать. Буду пытаться вызвонить Власова до конца смены.

Шестьдесят четыре... Ровно столько раз я звонила Марку. Но он по–прежнему недоступен. Надо же, какая важная шишка! Так же я отправила ему две смс, с просьбой перезвонить мне и о том, что мне срочно нужен чек сегодня же.

Время двадцать два сорок и через двадцать минут моя смена заканчивается. А меня лихорадит, как при температуре в сорок градусов! Я просто в ужасе от того, что меня ожидает возле дома, как только я закончу смену. Интересно, как только они услышат, что денег у меня до сих пор нет, сделают из меня котлету сразу же, или дадут попускать сопли и слезы, умоляя подождать еще немного? Любая из перспектив меня не радует. А все из-за тебя, Марк Антонович!

Глава 7

Лера 

Марк обхватил мою шею сзади и резко притянул к себе. Внутри все сжалось. Мне стало страшно и очень больно. Но я сжала зубы, чтобы не закричать от его крепкого захвата.

– Глупая дура, послушай меня, – с каждым словом он сжимал пальцы сильнее, – я не хочу причинять тебе боль и трахать тебя против воли. Я пытаюсь быть милым, черт возьми! Когда до тебя это дойдет, наконец? – его глаза сверкают гневом, еще секунда, и он разорвет меня, но сдерживается, – просто заткни свой рот и делай, что тебе говорят, иначе будет хуже!

Он отпускает меня и резко отталкивает от себя. Слышу его частое, глубокое дыхание. А меня трясет. Хоть и отпустил, но только сейчас я чувствую, как мне больно. И страшно, что он смеет хватать меня как последнюю шлюху, которой указывает, что и как делать. Слезы произвольно покатились из глаз. Обида за подобное отношение ко мне, безысходность ситуации, в которой оказалась, и ненависть к этому мужчине разрывали меня на части, но сдерживаться я больше не могла:

– Куда хуже-то!? – кричу на него сквозь рыдание, он же ошеломленно смотрит, не ожидал, что я отвечу, – что вы мне сделаете? Что? То же, что и в прошлый раз? Да, пожалуйста! Хоть сейчас! Мне плевать! Давайте, снимайте штаны, прямо здесь! – Надрываясь, продолжаю кричать, он же в шоке, – что? Не хотите минет? Ну, же?! Тогда берите мое тело! – Принимаюсь расстегивать свою ширинку, чтобы как можно быстрее избавиться от джинсов, – вы ведь этого хоти...

Обжигающая пощечина опаляет мою щеку, заставляя замолчать.

Хватаюсь за щеку, в ужасе отпрянув от него. Из головы вылетели все мысли, что я пыталась донести до него. Теперь же не могу произнести ни слова, только испуганно распахнув глаза, слежу за его малейшим движением.

– Твою мать! – гневно бросает он, ударив ладонями по рулю, – перестань вести себя, как истеричная сука! Да что с тобой?! – поворачивается ко мне, в его взгляде, одновременно с яростью, вижу недоумение.

Сижу, не двигаюсь, боюсь и шелохнуться. Вдруг снова ударит. Щека под ладонью горит огнем, тело же прошибает холодный пот. Хочу открыть дверь машины и убежать! Он только что поднял на меня руку! Да вы все сговорились, что ли, то один козел ударит, то другой! Я разве груша для битья!? Он больной псих, от которого неизвестно чего теперь можно ожидать.

Он заводит машину, и мы трогаемся с парковки торгового центра. Куда мы едем, не смею спрашивать. Не хочу снова злить его и попасть под горячую руку. Буду молчать, чтобы этот сукин сын не покалечил меня. Через сорок минут, въезжаем в уже знакомый двор. А затем в подземную парковку. Он привез меня к себе домой.

Внутренности сжимаются в узел. Я могла бы выскочить из машины, только если бы желание остаться в живых не остановило меня. Лучше быть снова использованной этим мужчиной, чем остаться калекой и не вернуть деньги. «Мне нужен чек» – повторяю я про себя. Не хочу думать, что ожидает меня в его квартире. Главное, чтобы все закончилось как можно быстрее. Один раз я это смогла пережить, хоть и подкосило меня, второй раз тоже смогу.

Как только он паркуется и мотор затихает, небрежно кидает:

– Пошевеливайся! Ты же торопишься? – и выходит из машины.

Нервно сглатываю и выскакиваю из салона следом за ним. Широкими уверенными шагами он идет к лифту, я небольшими шажками семеню за ним. Зайдя в лифт, никто из нас не произносит ни слова. Обстановка накалена до предела, его присутствие словно придавливает все мое тело, хочется провалиться сквозь землю, только бы не находиться с ним рядом. Он крутит в руках ключи, я же смотрю под ноги. А хочу посмотреть на него. На его выражение лица – успокоился ли он? Либо наоборот зол, как черт, а это значит, меня ждет ад. Решаюсь и мельком скольжу по его лицу, затем снова опускаю голову.

Он в ярости и кажется, еще более недоволен, чем раньше, это видно по его нахмуренным бровям, сжатым губам и напряженному, словно струна телу. Ситуация в машине его взбесила, и только одному Богу известно, что он задумал в отношении меня. Я боюсь, что он отыграется на мне за каждое мое слово, произнесенное в его адрес. Ну, почему я, такая идиотка, не могу держать свой язык за зубами? Я всегда сначала говорю, а потом думаю. И расплачиваюсь за свою же глупость.

Лифт останавливает, Марк выходит первым, я за ним. Ловко он открывает дверь и уже входит в квартиру. Когда вхожу следом, оглядываюсь – его в прихожей нет.

Снимаю пальто, разуваюсь и только собираюсь пройти дальше в квартиру, как чувствую за спиной тепло его груди. Даже через рубашку, его тело пылает огнем. Стою затаив дыхание, он очень близко. Чувствую всеми порами опасность исходящую от него. А еще страшит тишина, никто из нас до сих пор не произнес ни слова. Почему в легких стало так мало кислорода? Оттого, что они перестали  функционировать или оттого, что воздух в помещении стал густым и тяжелым?

От его ладоней, что мягко легли на мои плечи, чувствую дрожь. Она вибрацией проходит по всему моему телу, заставляя трястись меня как в лихорадке.

– Зачем тебе чек, Валерия? –  слышу его обволакивающий тон. Распахиваю глаза, а у самой в голове все смешалось. Действительно, зачем он мне? Я ведь даже не придумала версию для него.

Пока я поспешно, пытаюсь придумать отмазку, чувствую, как одна его рука не спеша пробирается к моей шее, а затем к затылку, зарывшись пальцами в волосах.  Теперь уже, я сосредоточена на его руке, что ласково перебирает волосы, а не на версии, для чего мне нужен чек. Неожиданное чувство – желание, чтобы он не останавливался, немного успокаивает меня, но боязнь этого мужчины и его действий усиливают частоту моих сердцебиений.

Глава 8

Лера

Звук пощечины раскатисто отозвался в просторной прихожей. Для Марка это было настолько неожиданно, что от удара его голова мотнулась в сторону. Отчего он качнулся на шаг назад, а потом схватился рукой за щеку. Я могу поклясться, что слышала, как он зарычал! Мужчина опешил, застыв в шаге от меня, и до сих пор не повернулся. Нервно сглатываю, готовая высказать, что я думаю о нем, и что мне отвратительны его поцелуи. Но как только он резко поворачивает лицо ко мне, вся уверенность, ненависть и жгучее желание выговорить все за его наглость – испарились. Теперь этот поцелуй казался таким пустяком по сравнению с тем, что ожидает меня за эту злосчастную пощечину. Которая, всего лишь на секунду, но доставила мне удовольствие. Вжалась спиной в твердую стену и молю об одном – только бы слиться с ней, с ужасом слежу за малейшим телодвижением мужчины, который до сих пор стоит в шоке напротив меня, и что творится в его голове, я даже не представляю. Мое тело налилось липким страхом, который с каждым мгновением убивал всякую надежду на спасение.

Марк прожигает меня испепеляющим, озверевшим взглядом, от которого его темные глаза налились сумасшедшей яростью, на шее вздулись вены, а пальцы сжались в кулаки. Я видела его недовольным, злым, но таким как сейчас вижу впервые. Обхватив руками плечи, в ужасе ожидаю его ответной реакции. А она может быть любой, ему ничего не стоит ударить меня, как недавно в машине. Щека он воспоминания снова заныла.

За долю секунды он настиг меня, и вот уже его правый кулак летит в моем направлении. Резко закрываю голову руками. Боже…

А затем слышу треск, и грохот одновременно, в стене, что слева от моей головы. Удар такой силы, что у меня звенит в ушах, и такое ощущение, что перепонки лопнули, по телу же прошлась волна горячего пота.

– Никогда больше, – сквозь шум в ушах, я слышу его голос, подобный звериному рыку, – не поднимай на меня руку! – Его горячее дыхание обжигает висок, по которому скользит струйка пота.

Приоткрыла рот, не для того чтобы сказать что-то, нет, слов не было, в голове пустота, я просто в ужасе!

– Ты все поняла?! – вкрадчиво говорит он у самого моего уха.

Секунда, и вот уже мои волосы намотаны на его кулак. Машинально киваю головой, что сложно удается. Я сделаю все, что он скажет, только пусть отпустит меня!

– Я не слышу! – чуть повышает тон, а его рука тянет волосы вниз, тем самым заставляя смотреть не в пол, а ему в глаза. Я не сопротивляюсь, и, превозмогая боль, встаю на носочки, потому как он выше меня и чтобы смотреть ему в глаза, мне нужно быть чуточку выше.

– Да, прости – тихо бормочу я, и как заведенная продолжаю, через боль, кивать головой.

Я, ни за что бы, не расплакалась перед этим мужчиной, но мне настолько больно от его захвата, что я не выдерживаю. Слезы градом текут из моих глаз. Но ему плевать на них. Боюсь поднять взор и увидеть его глаза, вижу только его рот, что в гневе исказился. Он настолько близко, что я слышу стук его сердца, чувствую, как он жадно вдыхает и выдыхает воздух. Но стоя на носочках, удерживаемая его крепкой хваткой, я не могу сдвинуться с места. Мои ноги от напряжения затекли и вот-вот откажут. Но я продолжаю держаться из последних сил!

– Отлично, еще одна подобная выходка, и ты очень сильно об этом пожалеешь! – Чеканит со злостью он каждое слово, – запомни, больше терпеть все это дерьмо я не буду! Ты большая девочка, и знала, на что шла! – сжимает волосы сильнее, отчего боль вырывается из горла вместе с рыданием.

– Если ты считаешь себя шлюхой, – Бога ради, мне на это плевать! Я дал тебе денег, и теперь ты будешь делать все, что я скажу! Я имею на это право! – Снова пытаюсь кивнуть головой, но удается лишь судорожная тряска всего тела.

– Если я сказал быть в платье, то ты надеваешь это гребаное платье! Если я хочу трахнуть тебя, то в любое время дня и ночи ты прибегаешь ко мне и делаешь все возможное, чтобы я остался доволен! И с этой минуты, ты не откроешь рот, пока я тебе не разрешу! – неожиданно второй рукой он хватает мое лицо и сжимает так сильно, что новый поток слез вырывается из глаз, и я скулю от боли. Мужчине плевать на мои страдания! – И не дай Бог, я увижу презрение на твоем лице! – Сжимает пальцы сильнее, он  скоро сломает мне челюсть! – Теперь во время наших встреч я хочу видеть послушную девочку, с улыбкой на лице! – Резко отпускает меня, от неожиданности я падаю грудой возле его ног и, не в силах остановить рыдания, пытаюсь не закричать. Развернувшись, он отходит, продолжая:

         – А если тебя не устраивают мои требования – верни деньги и проваливай.

Подонок, он прекрасно знает, что у меня нет выбора, кроме как терпеть его! И я не смогу вернуть ему деньги! Мне остается только делать, как он сказал! Но сколько?

Набираюсь храбрости, и, пока он не скрылся из поля моего зрения, кричу:

– Как долго это будет продолжаться?! – хриплым голосом пытаюсь говорить громче, чтобы остановить его, но выходит какое–то карканье.

Услышав меня, мужчина замер на месте, и молчит, не шелохнувшись. Я же гляжу на него в ужасе, и, прилагая усилия, сглатываю. Внутри все замерло от ожидания, а внешне тело до сих пор вздрагивает от рыданий. Но я продолжаю смотреть ему в спину, ожидая вердикта. Сколько еще мне терпеть его унижения? Каков срок у цены, на которую я согласилась! Я хочу разобраться с этим вопросом здесь и сейчас! Даже несмотря на то, что он чертовски зол и готов убить меня! Пусть скажет, сколько еще встреч с ним ожидает меня? Встреч, которые я буду пытаться забыть еще долгое время! Не понимаю, откуда во мне столько храбрости, и что на меня нашло, но чувствую, что затеваю это зря – он на взводе. Но мне плевать! Пусть хоть убьет, но ответит на мой вопрос. Терять мне уже нечего, поэтому будь что будет.

Глава 9

Лера

– Номер триста сорок один, пройдите на вторую кассу, – слышу монотонный женский голос из динамиков, один из которых расположен прямо у меня над головой.

Добрых десять минут я сижу в зале ожидания банка и жду своей очереди, чтобы обналичить чек. Кресло неудобное, в зале душно, и мое дыхание до сих пор сбито. Как только я покинула злосчастную квартиру Марка, я со всех ног побежала в банк, чтобы успеть снять деньги. У меня оставалось меньше часа, и, как назло, автобус волочился еле-еле, собирая светофоры и действуя мне на нервы. В банк я вбежала, когда до закрытия оставалось пятнадцать минут. Меня встретила улыбчивая представительница банка и категорично ответила, что они закрываются, и в очередь она больше никого не пропустит, потому как народу слишком много. Конечно, я могла бы вспылить и закричать, что еще целых пятнадцать минут и у меня еще есть время. Но я этого не сделала, было бы только хуже. Я же, наоборот, наделала на лицо маску скорбящего, и все же уговорила девушку пропустить меня, потому что, якобы, мне срочно нужно заплатить ипотеку. И девушка все же сжалилась, и протянула мне талон с номером, чтобы занять очередь в кассу.

Нервно сжимаю в одной руке телефон, на который, то и дело, поглядываю, следя за стрелками часов, а в другой талон с номером. До закрытия осталось уже меньше четырех минут, а передо мной еще четыре человека. Надеюсь, две кассы, успеют принять всех. Меня они точно не выгонят – я уйду отсюда только с пятьюстами тысячами рублей, и других вариантов просто нет.

Из динамиков снова звучит противный голос девушки, который просит пройти номера 342 и 343. Машинально опускаю голову на свой талон, сверяя свой номер с услышанными, хоть и знаю, что это не моя очередь, у меня другой номер.

Я так сильно устала, что мысль о расслабляющей ванне с солью, и чае с шоколадом, хоть немного, но дает мне силы ждать. Еще немного и я буду дома. Когда уже подойдет моя очередь? Оставшиеся минуты тянутся бесконечно долго, я ловлю себя на мысли, что каждый раз начинаю считать секунды, но постоянно сбиваюсь. Еще и мужик напротив, постоянно отвлекает меня, раздражая своим пристальным вниманием. Как не взгляну на него мельком, он нагло разглядывает мою персону. Да, я безумно устала и знаю, что выгляжу страшнее атомной войны. Но, черт возьми, у меня сегодня поистине знаменательный день – я стала женщиной! И помог мне не кто иной, как самовлюбленный кретин по имени Марк Власов! Аплодисменты! Ведь теперь я самая счастливая девушка на земле! Должно быть, это написано у меня на лбу, и поэтому мужчина напротив так пялится на меня. Так хочется встать и уйти, или сказать ему пару ласковых. Например, о том, что за цирк нужно платить, или, что он проглядит во мне дыру. Но я в который раз отвожу взгляд и тяжело вздыхаю. У меня просто нет сил, лишний раз шевелить руками или ногами, и тем более ввязываться в перепалку. Нахмурив брови, грозно поднимаю на него взгляд, мысленно говоря ему: «Я запомнила тебя, и в следующий раз взбучки со мной тебе не избежать».

Из размышлений меня вырвал голос из динамика, что назвал мой номер. Наконец-то! Поднимаюсь и торопливо, будто забежит кто-то другой, иду к кассе. Оказавшись в кабинке, достаю из сумки паспорт и чек, который изрядно помялся. Кладу паспорт на столешницу, возле окошка, а сверху чек и провожу по нему пару раз ладонью. Так лучше, теперь он не настолько мят. Протягиваю паспорт и чек в окошко, и улыбнувшись говорю:

– Здравствуйте, хотелось бы обналичить чек, – а когда поднимаю голову, замираю на месте.

Уф-ф-ф, только этого мне не хватало! Я слышала, что мама Даньки работает в банке. Но не знала, что кассиром и именно в этом филиале.

– Здравствуй, Лерочка! – искренне рада видеть меня мама друга.

Отлично просто! Давайте, Вера Алексеевна, спросите, зачем мне такая сумма, и кто мне ее дал. Ведь при каждой нашей встрече вы так любите поболтать обо всем. Улыбаюсь ей в ответ, и уже прокручиваю варианты ответов на ее вопросы, которые, я уверена, сейчас посыплются. Наблюдаю за ней, как она пристально изучает чек. Странно, но она совсем не смотрит на меня, и ничего не спрашивает. А лишь проверяет, что-то в мониторе, ловко стуча пальцами по клавиатуре. Мне показалось, или ее лицо действительно стало серьезным и невозмутимым, будто мы и не знакомы вовсе?

– Сумма большая, нужно было заранее заказать ее, – говорит она, уставившись на меня.

Что за день сегодня? Я не знала, что такую сумму нужно заранее заказывать! Но-деньги то нужны сейчас! У меня нет времени ждать. У бандитов тоже. Они, должно быть, второй день караулят меня возле подъезда. Ругаюсь на себя и обстоятельства, а ей с мольбой в глазах, отвечаю, выказывая свое недоумение:

– Вера Алексеевна, я и не знала. Но деньги нужны срочно. Это для отца, на операцию, – она слушает внимательно, взгляд ее немного смягчился, – может, удастся что–нибудь сделать?

– А что с отцом, Лера?! – взволновано спрашивает женщина.

– Опухоль мозга, и завтра утром мне нужно отнести деньги в больницу, – говорю ей почти правду.

– Ох, Лерочка, я и не знала! – причитает она, крутя в руках чек.

Она молчит и я тоже. От нее зависит, выйду ли я из этой кабинки с деньгами или без. Вера Алексеевна о чем то размышляет, закусив внутреннюю сторону щеки, а затем встав из-за стола, бросает:

– Подожди минуту, – и покидает кабинку.

Возвращается она быстро, и когда я замечаю в ее руках пачку денег, улыбаюсь.