Большой секрет Анаит

Глава 31. Встреча с Димкой Соболем

Наше время

— Ани, милая, я тебя никуда не отпущу, — вдруг заявил Соболь.

Нагло так заявил, словно имел на Анаит какие-то права. Даже руки растопырил в разные стороны и пошел на нее, будто собирался поймать. Может, еще и обнять?

А дулю в ноздрюлю ему не нать?

Анаит столько из-за него пережила, а он теперь лез к ней с объятиями!

— Вконец обалдел?! — пропищала она не своим голосом.

Потом отпрыгнула назад, сдула со лба непослушную прядь. Вспомнила, что они вообще-то в офисе, в приемной, и за дверью кабинета полно народа. Стоит ей крикнуть, сюда тут же сбежится толпа сотрудников.

Анаит выдохнула, приосанилась, вспомнила, что она вообще-то больше не восемнадцатилетняя неуклюжая девчонка, а взрослая двадцативосьмилетняя женщина, секретарь со стажем. И с характером! Это так, на секундочку.

— Как вас там по батюшке? — с пренебрежением процедила Анаит. — Дмитрий Егорович?

— Он самый. — Его улыбка ничуть не потускнела.

— Попрошу соблюдать субординацию. Панибратство и тем более разного рода контакты у нас в компании строго под запретом. Поэтому называйте меня полным именем, пожалуйста. И не смейте пытаться меня обнять, вообще не прикасайтесь!

Дима опустил руки.

— Ишь ты, поди ж ты — какая цаца, — хмыкнул он, впрочем, не потеряв веселости.

— Не переходите на личности, — снова строго отчеканила она. — Немедленно меня пропустите, я хочу уйти!

Но Соболь снова развел свои грабли в стороны, двинулся на несчастную как ни в чем не бывало. Стал оттеснять назад к рабочему столу.

— Да ладно тебе, Ани, — начал он елейным голосом. — Кто старое помянет, тому глаз вон. Ты что до сих пор злишься на меня за то, что выложил в Сеть твои фото и видео? Да ну, брось, я почти сразу все убрал, пару дней повисело, не дольше.

От такой его фразы Анаит чуть не плюхнулась попой прямо на пол.

Это же надо, как у него все просто! Он что думает, если убрал видео, то все, они в расчете? Ну и скотина же он! Ее просто трясло от переизбытка эмоций.

— Ты в курсе, что опозорил меня на весь свет? — зашипела она, сузив глаза. — Из-за того, что ты сделал, со мной больше не общается ни один член моей семьи! Ни тетя, ни кузины… Вообще никто! Мне пришлось уехать в другой город, где меня никто не знал, начать с ноля… С реального такого ноля! Голодного и холодного!

И тут этот гад улыбнулся еще шире:

— Почему с голодного? Что, не вышло с замужеством? Вроде бы ты собиралась выскочить за толстосума…

«Это он намекает на дядю Ваграма? — не поняла Анаит. — Но я же рассказывала ему, как обстояли дела…»

— Да, представляешь, замуж, так и не вышла, — отрезала она все так же строго. — А впрочем, моя личная жизнь тебя ни в коей мере не касается. Попрошу освободить дорогу…

Однако Соболь ни на сантиметр не отодвинулся.

— Ани, хватит обижаться. Ну ок, хорошо, я вижу, ты вправду злишься. Извини, ладно? Я был неправ, это были интимные фото, и я не имел никакого права их выкладывать. Так пойдет?

Анаит оцепенела, прижала сумку к груди и на несколько секунд потеряла связь с реальностью.

За десять лет она успела тысячу раз представить, каково бы это было — услышать от Соболя извинения. Но никогда не думала, что получит их так спонтанно и просто.

Извини, что уронил тебе на голову бетонную плиту.

Извини, что столкнул тебя с крыши небоскреба.

Извини, что выкинул тебя с самолета без парашюта.

Как будто его извинения играли хоть какую-то роль, хоть на грамм делали ее жизнь легче.

— Я не принимаю твоих извинений, — змеей прошипела Анаит. — И если ты немедленно меня не пропустишь, то, клянусь богом, я вцеплюсь тебе ногтями в лицо! Они у меня длинные!

С этими словами она продемонстрировала ему свой аккуратный французский маникюр. Как раз вчера сделала.

Лицо Соболя вытянулось.

— Вот как… Ладно, Ани, как хочешь…

Он поднял руки вверх, отошел в сторону, пропуская ее.

Анаит выскочила из приемной, понеслась по коридору к лифту.

Лишь забравшись в кабинку и нажав кнопку третьего этажа, сообразила — она ведь со скандалом уволилась с предыдущего места. Назад ее не возьмут.

Это что же получается, десять лет назад она из-за этого козла опозорилась на весь свет, прошла через столько испытаний, еле выжила… И вот теперь из-за него же лишилась работы?

Гореть тебе в аду, Димка Соболев!

Глава 32. Что случилось с Соболем

Дима проводил Анаит взглядом, мысленно хлопнул ее по круглой заднице. От души хлопнул, качественно, чтобы остался красный след.

Ему давно хотелось ее отшлепать, и не только.

За многое…

Далеких десять лет назад он выстрадал из-за этой дряни столько, что врагу не пожелаешь.

После похода к Анаит домой он очнулся в сумерках на пустыре за городом. Голова болела так, что хотелось сдохнуть. К слову, болела не только она. Ныла грудная клетка, а еще Дима не мог ступить на левую ногу.

Он кое-как выполз на дорогу. Выглядел как черт — лицо разбито в мясо, белая рубашка стала бурой от его же крови. Его чудом не задавила проезжавшая мимо машина, потому что он упал прямо на дорогу.

Вторым чудом было то, что сердобольный водитель жигулей вызвал скорую, отправил его в больницу. А ведь мог проехать мимо…

Потом в памяти Димы случился очередной провал.

В следующий раз он очнулся в палате весь перевязанный. Рядом с его кроватью рыдала мама. Горько так плакала, жалобно, из чего Дима сделал вывод — он пострадал не на шутку, хотя именно в тот момент почти ничего не чувствовал из-за обезболивающих. Оказалось — схлопотал сотрясение мозга, перелом ноги, ребер, отбитые почки.

Пока лежал в больнице, к нему наведались все — друзья, приятели. Даже одноклассницы — и те пришли.

Только Анаит не явилась, не засвидетельствовала свое почтение.

Неделю он буквально находился между небом и землей. Марево боли сменялось облегчением после уколов. День переходил в ночь, а ночь — в день. Он все ждал и ждал, когда же любимая появится, когда навестит. Вздрагивал от звука открываемой двери. Но девушка, которую он так ждал, не соизволила появиться.

Диме стало немного лучше примерно через неделю, но он все еще не мог нормально передвигаться, оставался в больнице.

Телефон умер, не пережив драки с братом Анаит. Но карта памяти выжила. Мама купила в кредит новый мобильный. Дима только тем и развлекался, что просматривал фото и видео, да писал Анаит куда придется — на телефон, на мессенджеры, во все соцсети, где она была зарегистрирована.

Справедливо рассудил — когда-нибудь она соизволит включить мобильный или выйдет в интернет, так? Не держат же ее в каком-нибудь подвале. Его избили, да. Но ее-то отец не бил, ничего такого она не рассказывала. Поэтому вряд ли он так уж зверствовал с дочкой теперь. Значит, чисто теоретически у нее была возможность как-то с ним связаться.

И вот однажды ночью она появилась онлайн.

«Пожалуйста, прекрати мне писать, Дима!» — Она была безжалостна.

Паршивка даже не извинилась за то, что ее братец чуть не сделал из него инвалида. Или не знала?

«Я приходил к тебе домой…» — написал Дима.

«Да, Багиш сказал мне, что ты приходил».

Получается, знала! Ну конечно знала, весь город знал.

«Пожалуйста, Дима, оставь мою семью в покое, я прошу тебя! Между нами все кончено!» — Это было ее следующее сообщение.

«Ты правда выходишь замуж за этого старого придурка?» — спросил он.

«Не называй его так, Ваграм хороший человек», — вдруг ответила она. «Прощай, Дима».

После этого она удалила свой аккаунт, а потом и все остальные, какие только у нее были.

Но даже после этого он не хотел верить.

Ведь это так бесконечно больно — понимать, что тебя променяли на богатого старпера.

Наутро он позвонил единственному человеку, которому доверял как себе:

— Мама, выручи меня, а?

— Что ты хочешь, сыночек? Тебе что-то принести? Испечь? Одежду какую-то? Лекарства? Миленький мой, родной…

— Мам, ты можешь найти для меня одного человека?

— Кого, сыночек?

— Анаит…

Мама пришла к нему на следующий день. Со страдальческим выражением на лице сообщила, что Анаит не захотела его навестить. Просила передать, чтобы Дима ее больше не беспокоил, она счастлива со своим женихом.

Потом мама долго плакала, убивалась, молила забыть недостойную девчонку.

— Тебе мало того, что тебя избили? Они же убьют тебя, сынок! Куда ты полез… Тебя некому защитить! Ой, куда ты полез… Разве любовь стоит жизни? Тем более — ладно бы любовь с ее стороны, так ведь нет, не любит она тебя! Забудь! Вылечишься, в следующем году поступишь, уедешь отсюда, выбьешься в люди. Потом женишься на хорошей девочке с квартирой, а я буду нянчиться с внуками. Сразу к вам перееду, обещаю! Все у тебя будет хорошо, вот увидишь!

После ухода матери Дима долго приходил в себя. Не понимал, как Анаит могла с ним так поступить. Она стерла его из своей жизни. Будто у них никогда ничего не было… Но ведь было! Еще как было, и у него есть доказательства.

«Пусть все знают, что было», — решил он тогда.

Одурев от душевной и физической боли, выложил в Сеть фото и видео.

Первые сутки каждую минуту лазил на свою страницу, проверял, не прокомментировала ли публикации Анаит. Но она молчала, он вообще больше ни слова от нее не прочел и не услышал. Зато не молчали все остальные. Под фото и видео набралось до полутысячи самых разных комментариев от друзей, приятелей и совершенно незнакомых людей.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Дима хотел удалить видео почти сразу. Но заставлял себя этого не делать, держался два дня, а потом все же убрал. Тяжело было выставить на всеобщее обозрение самые сокровенные моменты своей жизни.

Посчитал, что двух дней достаточно, чтобы насладиться горьким вкусом мести. Обидно, что после всего легче не стало ни на грамм. Наоборот, стало хуже. В конце концов, что значило публичное унижение по сравнению с той адской болью, которую испытал он? Это так… плевок, не более. Маловато, чтобы хоть как-то его успокоить.

Выйдя из больницы, Дима еще долго приходил в себя. Не хотелось ничего — ни учиться, ни работать, ни есть, ни спать. Лежал в кровати, как амеба, совершенно ни на что неспособный.

Поступление провалил. Слава богу, из-за травм на осенний призыв тоже не попал.

Вернув себе силы, он кое-как выбрался из депрессивного состояния. Решил все-таки поговорить с Анаит начистоту. Стал ее искать, но оказалось, что семья Мариян переехала. Переехал и тот поганец, жених его любимой, Ваграм. Не осталось никаких зацепок, ничего. Девчонка вместе со своими родственниками словно растворилась в воздухе.

Похоже, Анаит бежала от позора. Стыдно ей было. И хорошо!

Женился ли Ваграм на Анаит, Дима не знал. Хотя и допускал, что после его выходки с видео, девчонка вряд ли сходила в загс со своим толстосумом.

С ее теперешних слов понял — ему удалось расстроить ей свадьбу. Ничуть не жаль. Она точно не заслужила никакого счастья.

Зато он — да. Он точно заслужил всего счастья этого мира, вон сколько выстрадал.

Тогда, в восемнадцать, Дима решил — земля круглая, они когда-нибудь да встретятся. И вот когда встретятся, Анаит будет кусать локти и жалеть о том, что упустила его, такого отличного парня.

Последние десять лет Дима из кожи вон лез, чтобы добиться всего, что ей когда-то обещал, и стать большим человеком. Уехал из родного городка в Москву, вкалывал на трех работах, умудрился отложить денег на поступление. Отучился в престижном вузе, получил специальность PR-менеджера — он посчитал, что это перспективней какой-то там математики. Как оказалось, у него удивительный склад ума — из него вышел отличный рекламщик.

После учебы жизнь изрядно помотала его по стране. Куда он только не ездил с самыми разными проектами!

Не собирался задерживаться в Краснодаре, по завершении проекта отправился в Питер. И тут встретил ее…

Судьба.

Как увидел Анаит на улице неделю назад, его будто окатило с головы до ног горячей водой. Кожа на лице аж загорелась, казалось — покроется волдырями. Так разозлил и одновременно заинтересовал его неожиданный поворот фортуны.

И как же хорошо, что Дима встретил Анаит именно теперь, когда он на пике. Теперь он не какой-то там Соболь в драных шмотках, а Дмитрий Егорович Соболев, по умолчанию уважаемый человек. С таким послужным списком, как у него, любая компания сочтет за счастье его нанять.

Теперь-то ему есть чем впечатлить Анаит. И накопления имеются, и перспективы. Он теперь жених что надо. Всяко добился большего, чем эта дурочка, ведь она дальше секретаря не пробилась. Видно, только и умела, что раздвигать ноги. Уж он-то послушал, что про нее болтали, — спала с шефом, причем давно.

Наверное, ублажала его по полной программе ради лишней премии в конверте. Что ж, теперь будет ублажать Диму.

Его план был прост, как все гениальное: влюбить, унизить, отомстить.

Пусть продажная дрянь поймет, каково это, когда тебя кидает любимый человек. Пусть на своей шкуре прочувствует все то, через что прошел он.

Все начнется завтра, когда Анаит придет на работу.

В том, что она придет, Дима не сомневался. Такие продажные твари любят теплые места, а он позаботился о том, чтобы предоставить ей очень теплое местечко.

Глава 33. Ее личное дело

Следующим утром Дима пришел в офис пораньше.

Хотел по максимуму разгрести завал на новой работе. Да и, чего греха таить, очень ждал появления Анаит. Стремился как можно скорее увидеть виновницу своих бессонных ночей, посмотреть ей в глаза. Наконец получить за ее вчерашнюю выходку кроткое: «Извините, Дмитрий Егорович».

Он, так и быть, простит ее, ведь не злопамятный, в отличие от некоторых.

Совершенно не злопамятный, между прочим! Отомстит и забудет.

Дима не дурак, прекрасно понимал, что его отношение к Анаит нездорово во всех отношениях. Старую обиду давно пора отпустить. Но… Но. Как можно отпустить, когда его в буквальном смысле пропустили через мясорубку? Нет, он не настолько благороден.

Не мог он ее отпустить!

Пока он не разберется с Анаит, не знать ему покоя. Один раз увидел ее на улице и повернул свою жизнь на сто восемьдесят градусов. А после вчерашней встречи его вообще до сих пор потряхивало. В буквальном смысле.

Она нужна ему! Точнее, нет, не так… Ему нужно ее как следует проучить и попутно доказать самому себе, что достоин ее любви, закрыть гештальт, и тогда все. Соберет чемоданы, и только его и видели. Питер жди, Соболь едет.

Дима включил рабочий ноутбук. Надо было заняться делами — вникать в новые проекты, коих ему выделили воз и сорок маленьких тележек. Однако вместо папки «Проекты» рука сама полезла в личное дело Анаит.

Когда он сюда устроился, Диме, естественно, выслали личные дела сотрудниц, претендовавших на должность его секретаря. Но ему было абсолютно все равно, что окажется в папке Анаит. Даже будь у нее квалификация утки, не способной нажимать на клавиши, он и тогда попросил бы именно ее. Остальных и вовсе не рассматривал. Он в этой фирме с одной единственной целью.

Дима, конечно, хотел заглянуть ее дело раньше, но его отвлекли, было не до того. Теперь же можно спокойно погрузиться в изучение самого важного на этом рабочем месте документа.

Чем Анаит жила? Чем дышала? Где работала? Ходила ли замуж?

Дима мысленно позлорадствовал, читая графу «опыт работы». За десять лет Анаит не добилась ровным счетом ничего стоящего.

Первые пять лет — сплошной фриланс. Занималась копирайтингом, служила администратором групп в одной популярной соцсети, перепечатывала рукописные тексты. В общем, делала все, с чем справилась бы и мартышка с печатной машинкой. Смешная работа со смешным заработком. Потом вышла на должность личного помощника, да так и осталась секретарем. Никакого карьерного роста. И образование — смех. Училась заочно на экономическом, совсем не в престижном вузе, куда собиралась поступать, а в какой-то шарашкиной конторе.

«Ни на что ты, милая, не годна, кроме как раздвигать ноги…» — злорадствовал он.

А потом открыл раздел с семейным положением. Убедился, что девчонка не замужем да и не была. И вдруг он словно бы врезался на спорткаре в бетонную стену.

Дочь.

Девять лет.

Сразу стало понятно, почему поступала не сразу, почему подрабатывала фрилансером. Что там она говорила про голодное время? Он прослушал. Очень похоже, что из-за тех видео ей пришлось самой пробиваться, да еще и с ребенком. Родственники отказали в помощи, жила как могла. Наверное, поэтому она была на него вчера так зла.

Тут-то Диме и стало стыдно, а потом страшно.

Чья дочь? По возрасту могла быть его. Но… Тогда Анаит точно пришла бы к нему, объявила, что беременна, потребовала бы помощи. Ведь она знала историю о его отце, он говорил ей. В подробностях поведал девчонке, как сильно обижен на родителя за то, что тот его бросил. Уж кто-кто, а Дима Соболев точно не позволил бы своему ребенку жить безотцовщиной.

Да и не могла она быть беременна от Димы. В ту до невозможности короткую неделю, которую Анаит прожила с ним, он предохранялся как одержимый. Не хотел сделать ей ребенка до того времени, пока они по крайней мере не устроятся на новом месте. Думал — слишком рано.

Нет, у Анаит не его дочка. Что ж, недолго она страдала после неудавшейся помолвки и неудавшихся отношений с Димой. Поди, сразу же нашла себе третьего любовника. Да, видно, не угадала, он бросил ее с младенцем на руках.

А вот Дима бы не бросил! Дима бы помогал нянчить, содержал, любил, дорожил…

Как могла чистая, светлая девочка Ани превратиться в продажную дрянь? Дима до сих пор этого не понимал.

Пока он раздумывал над шутками сволочной судьбы, в приемной раздался звук открываемой двери. Кто мог заявиться в такую рань? Естественно, его новая секретарь, кто же еще.

Дима аж на месте подпрыгнул в предвкушении встречи и тут же выскочил из кабинета.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 34. Работа для Анаит

— Мамулечка, чего не ешь? Я стара-а-алась… — протянула Нана, пододвигая Анаит тарелку с оладушками, политыми сверху абрикосовым джемом.

— Спасибо, моя кошечка, я неголодная, — ответила Анаит,

Вряд ли она сможет проглотить хоть один румяный кругляш, даже из вежливости.

У нее вечно так — стоит немного понервничать, и все, кусок в горло не лезет. А понервничать вчера пришлось изрядно, всю ночь из-за этого не спала.

— Ну мамулечка… я нажарила целых двадцать штук! — настаивала дочка, за уговорами не забывая уплетать свою порцию.

— Когда же ты успела, милая? — через силу улыбнулась ей Анаит.

— Кто рано встает, тот заряжается магией утра! — философски заметила дочка.

Нана — жаворонок. Ложилась спать в девять вечера, а в полшестого уже была на ногах. Что-то читала, играла, возилась на кухне. К слову, обещала вырасти недурной хозяйкой, все у нее ладилось.

Обычно Анаит с дочкой крутились на кухне вместе. Любили эту самую уютную комнату в доме, ведь только здесь хозяйка съемной квартиры сподобилась наклеить новые обои — оранжево желтые, с изображением ромашек.

По утрам девчонки делали вафли, французские тосты, блинчики. Но сегодня Анаит было не до того, вот Нана и вызвалась готовить оладьи. И для себя сделала, и для мамы — какой замечательный ребенок.

Анаит сидела за кухонным столом, застеленным белой клеенкой в оранжевую клетку, пила приготовленный дочкой кофе и думала о том, сколько в мире бывает чудес.

Вот, например, как от такого козла, как Соболь, могла родиться такая чудесная дочь? Анаит не имела ни малейшего понятия. Ну не чудо ли?

Внешне как похожи — мистика. Одна и та же миндалевидная форма глаз, даром что у Наны карие, а у Димы голубые, те же брови уголком, пухлые губы. Пусть у дочки густые темные локоны, а у Соболя прямые русые волосы, все равно — копия папаши…

Тут не надо никакого теста, поставь их обоих рядом, любой дурак скажет — папа и дочка. Анаит где-то читала, что так задумано природой. Девочки похожи на пап, чтобы мужчины признавали их, защищали. Только какой из Димы защитник? Тьфу, а не защитник. И человек тьфу какой.

Спасибо, хоть дочь с Соболем похожи исключительно внешне. Души у этих людей совсем разные. Нана — самый чистый и добрый ребенок, которого Анаит знала. Она заботливая, честная, отзывчивая девочка, словом, полная противоположность хулигану Димке. Тем более непохожа на Дмитрия Егоровича Козулькина, павлином явившегося вчера в офис.

«Это ж надо было ему устроиться к нам работать…» — все сокрушалась Анаит.

Гад испортил ей все старшие классы школы, забрал у нее девственность, убил первую в жизни любовь, веру в мужчин, опозорил на весь свет. И вот через десять лет явился снова пакостить! Нет, ну где это видано? Это что, проклятие такое — все время натыкаться на Димку Соболева? Анаит не согласна!

Самое паршивое — ей придется вернуться в его приемную.

Хоть ужом искрутись на сковородке, а придется. В конце месяца за квартиру платить? Платить! Нане новые кроссовки на физкультуру покупать? Покупать… И ладно бы только кроссовки, но к четвертой четверти она успела изрядно подрасти, много чего нового нужно. А если Анаит лишится работы, как жить? Ладно, на пару месяцев у нее деньги есть, а дальше что? Вдруг не найдет место так скоро…

Вчера Анаит успела переговорить с предыдущим шефом, и тот со злорадством заявил, что бегущие с корабля крысы ему в приемной не нужны. Неблагодарный сноб. Сколько Анаит на него батрачила, подчищала хвосты этого пупа земли, выбирала подарки его жене, следила за расписанием. Даже напоминала этому индюку про семейные праздники! А он с ней так жестоко…

Главное — в отделе кадров тоже ничем не помогли. Не может быть, чтобы во всей огромной компании «Алинван» не нашлось для нее ни одного местечка. Скрепя сердце Анаит согласилась на должность с меньшим окладом, но и той не предложили.

Поэтому сегодня она, как обычно по утрам в будни накрасилась, убрала волосы в «ракушку», надела белую блузку и черную юбку-карандаш. Приготовилась к новому рабочему дню.

Отчего-то Анаит была уверена, сегодня получит по полной.

Ей вообще показалось — Дима взял ее на работу исключительно чтобы позлорадствовать.

Вот смотри, Ани, какой я стал модный да важный. В юности тебя поимел, и теперь поимею… Если не физически, так хоть морально.

«Фу…» — кривилась она про себя.

Вслух же переживания не озвучила. Еще не хватало переволновать дочку. Она и без того не в меру чуткая, уже сообразила, что с мамой что-то не то.

Анаит проводила малышку в школу и отправилась в офис.

Айда на ковер к Павлину Козюлькину, как она мысленно обозвала Соболя.

Глава 35. Большой и грозный босс

Открыв дверь в приемную, Дима действительно увидел Ани.

Она скромно вошла и замерла в нескольких шагах от него.

Дима заметил, как она напряглась, опустила взгляд в пол. Стыдно, наверное… Неудивительно, если вспомнить, как неадекватно она себя повела.

Сам же чуть не захлебнулся слюной, пока ее рассматривал, такой она ему показалась красивой в офисном наряде. Эти юбки в обтяжку надо запретить! И белые блузки тоже! Нет, через блузку ничто не просвечивало, но Дима-то знал, что скрывалось под белым шелком. Знал и хотел потрогать. Будь его воля, подошел бы, дернул полы в стороны, так что отлетели бы пуговицы, и…

Нет, ну какая работа, когда по офису ходит такая сексапильная секретарь?

Конечно, у Анаит не было груди четвертого размера, да и ноги росли из попы, а не от ушей. Но ведь красотка! Как от нее отвести взгляд? Подходящий навык у Димы напрочь отсутствовал.

Он громко сглотнул, сам себя отругал за неуместное слюноотделение и строго процедил:

— Ани, зайди в мой кабинет.

Пошел к своему столу, ни разу не обернувшись. Старательно изображал из себя строгого начальника.

«Ну я ей сейчас задам трепку, — тут же решил Дима. — Она у меня узнает, как себя можно вести, а как нельзя. Ишь какая гордая цаца!..»

Однако тут же себя одернул.

Какой будет прок, если он отругает Ани? Ну выплеснет накопившееся раздражение, а толку? Вообще-то, они уже не в школе и дергать ее за косички, как раньше, — не выход. Не для того он пристроил ее к себе. Ему нужно наладить с ней контакт.

Взрослые люди не щипками выражают симпатию, а словами и действиями. Давно пора переучиваться.

Поэтому, когда Анаит зашла в его кабинет, начал сдержанным тоном:

— Я рад, что ты пришла. Это мудрое решение, Анаит.

— Мне просто нужна эта должность, — вздохнула она, а потом робко спросила: — Надеюсь, мое вчерашнее поведение не помешает будущей работе?

Дима устроился в кресле, указал на стул возле своего стола и кивнул Анаит:

— Присядь, побеседуем.

Она послушно села, сложила руки на коленях, прямо как школьница. Надо же, какая покорная, а вчера хотела расцарапать ему лицо. Вот что с людьми делает ночь раздумий. Или просто побоялась остаться без работы?

— Ани, я понимаю, вчера неожиданно вышло, — начало он ласково. — Но я не обижаюсь на то, что ты вчера наговорила в сердцах и к тому же ушла в самоволку. Если обещаешь так больше не делать, предлагаю начать новые рабочие отношения.

Анаит вскинула на него взгляд и застыла, удивленно моргая.

«Да, да, милая, я — деловой человек, умею внятно изъясняться, а не только фонтанировать эмоциями, как некоторые», — злорадствовал он про себя.

— Спасибо за понимание, Дмитрий Егорович. — Паршивка растянула губы в самой искусственной улыбке на свете.

Это ее «Дмитрий Егорович» резануло слух.

Дима вздохнул, разглядывая ее.

Прошло десять лет, а он все еще помнил, как она шептала ему на ухо во время занятий любовью: «Димочка… Мой любимый Димочка!» И тут на тебе — Дмитрий Егорович. Ну какой он ей Дмитрий Егорович? Эх…

— Ани, — начал он осторожно. — Когда мы наедине, можно просто Дима, как раньше…

Тут же заметил, как часто она задышала. Разозлилась, что ли?

А потом выдала все с той же искусственной улыбкой:

— О нет, Дмитрий Егорович. Как раньше между нами уже ничего не будет, извините…

А чего он ожидал после ее вчерашней истерики? Что с разбегу бросится в его объятия? Изначально было понятно, что этого не будет.

Дима немного помолчал, меря ее взглядом. Потом кивнул:

— Хорошо. Надеюсь, наше прошлое не скажется на качестве твоей работы?

Этот вопрос разозлил красотку еще больше.

— Я — хороший секретарь, — пропыхтела Анаит. — Очень скоро вы в этом убедитесь.

— Надеюсь… — проговорил он, резко посерьезнев.

— Я могу приступать к своим обязанностям? — спросила она, поднимаясь.

Очень хотелось ее задержать, еще пообщаться, пусть и в такой же неуклюжей манере, как последние несколько минут. Но разве Ани согласится просто так с ним беседовать? Он ей не приятель, больше того, на данный момент она ясно показала, что терпеть его не может. А так хотелось расспросить, как дела, чем жила, вспоминала ли его? Последний вопрос интересовал особенно.

— Иди конечно, — кивнул Дима и махнул рукой в сторону двери.

Увидел облегчение на ее лице и еще больше разозлился. Неужели ей было так уж неприятно находиться рядом с ним? Ему вот, наоборот, нравилось ее присутствие.

Ну да, он накосячил с теми видео. Все же не стоило выкладывать в Сеть их интимную жизнь. Но это не шло ни в какое сравнение с тем, как жестоко Анаит его бросила. Кроме того, он в ее жизни не самый кошмарный персонаж. Это не он заделал ей ребенка и сбежал в туман, не из-за него она до сих пор жила от зарплаты до зарплаты, мыкалась по съемным квартирам.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Он хотел промолчать, правда хотел. Но когда Анаит встала, чтобы уйти, вдруг не выдержал, ляпнул:

— Вот видишь, Ани, что бывает, когда доверяешься не тому человеку…

— Это вы про что, Дмитрий Егорович? — не поняла она.

И Дима взял на себя труд пояснить:

— Я заглянул в твое личное дело. Заметил, что у тебя дочь… Ты растишь ее одна, да? А где отец девочки?

Тут же увидел, как Анаит смутилась.

Еще бы ей не смутиться! Поди, стыдно за то, что когда-то бросила его ради толстосума, а в результате осталась у разбитого корыта, причем с младенцем на руках.

— Ладно, это не мое дело, — продолжил Дима, кашлянув. — Просто хотел сказать, что тебе нужно быть внимательнее, Ани. Доверься ты в юности более надежному человеку, сейчас жила бы совсем другой жизнью.

Естественно, он намекал на себя. Ему и только ему ей стоило довериться. Однако Ани отреагировала странно.

— Да-а-а… — протянула она ядовито, а потом выдала: — В юности я доверилась одному мерзкому гаду, но больше такой ошибки не допущу.

Он кивнул, отпуская ее.

Однако так и не понял, почему после ее слов еще долго чувствовал себя оплеванным оленем.

Глава 36. Личная жизнь Ани

Анаит невольно поежилась, когда вышла из кабинета Соболя. Затряслась, стремясь сбросить с себя ощущение, возникшее от его липкого взгляда. Новый начальник будто просветил рентгеном ее одежду и добрался до самого сокровенного. Облапал и обсмоктал!

«Он все еще хочет меня…» — Анаит поняла это практически сразу.

Пусть в ее жизни романов было всего чуть, но она умела различить, когда мужчина ее желал. Наверное, поэтому мистер Павлин Козюлькин выбрал в секретари именно ее. Будет теперь кружить над ней, домогаться.

— Фу… — Анаит передернуло, когда она представила себе подобную картину.

Понятно, что минуло десять лет и прошлые обиды для некоторых уже неактуальны. Однако Анаит все равно не понимала одного — неужели Соболь действительно верил в то, что его жалкие извинения могли хоть как-то загладить последствия той гнусной выходки? Неужели, он так и не понял, сколько горя ей принес? Наверное, нет, раз вел себя с ней подобным образом.

Что ж, она и раньше была невысокого мнения о моральных качествах товарища Соболя, так что нечему удивляться.

И если эта расфуфыренная павлинья морда думала, что Анаит прыгнет к нему в койку с разбега, то пусть подумает еще раз!

Пусть ее личная жизнь не изобилует событиями. Больше того, она забыла, когда в последний раз ходила на свидание. Однако это совсем не повод пускать в свою жизнь таких, как Соболь.

Нет-нет, Анаит не жила монашкой все эти годы, но и доступной девкой никогда не была. Первые годы жизни Наны оказались для нее особенно сложными, но она умудрилась встретить мужчину, который показался ей стоящим. Он очень обрадовался наличию у Анаит ребенка. Вдовец с малолетним сорванцом на руках, ее новый ухажер тут же закрутил с ней бурный роман. Но очень скоро несчастная поняла, что стала для него чем-то вроде бесплатной няни.

На вопрос «Почему ты все время пытаешься подкинуть мне своего ребенка?» она вдруг получила совсем неутешительный ответ.

«Что ты кочевряжишься? — спросил кавалер. — Тебе ли крутить носом, ты же с довеском!»

И это ей сказал человек, воспитавший сына таким образом, что с ним не могли справиться ни в одном садике. Только Анаит с ним и ладила. Впрочем, она вздохнула с облегчением, когда и отец и сын навсегда покинули их с Наной скромное жилище.

Дальше с кем бы Анаит ни начинала встречаться, всегда задавалась вопросом — зачем она нужна кавалеру? Естественно, ничем хорошим такие отношения не заканчивались, а порой даже не успевали начаться. Очень сложно что-то начинать, если никому не веришь. А как раз с доверием у нее были больши-и-ие проблемы.

Позже Анаит крепко призадумалась над тем, сколько еще ужасных свиданий и отношений ей нужно выдержать, чтобы окончательно понять — она несчастлива в любви. Ну нет в этом мире для нее мужчины. Нет, и все тут.

Пусть, симпатичная, но абсолютно невезучая.

И она с этим завязала. Она просто мама Наны, ответственный работник, женщина с массой интересов, но на этом все. Да и потом, главное в жизни — совсем не любовь. Главное — чтобы дочь была здорова, чтобы хватало денег на необходимое. Над этим Анаит и билась все последние годы. Еще мечтала когда-то приобрести свое жилье. Вот ее цель, а не какие-то там отношения, к слову, заведомо проигрышные.

«Не о том ты думаешь, дуреха!» — отругала она себя, включая рабочий компьютер.

Как только программа загрузилась, Анаит тут же погрузилась в работу. Отвлекалась лишь на то, чтобы в очередной раз проверить, не появилось ли каких новых вакансий. Еще ночью прошерстила множество сайтов, выискивая подходящую должность.

Долго она у Дмитрия Козюлькина точно на работе не задержится.

Однако пока она здесь, Анаит покажет Соболю, какой она замечательный секретарь. Будет стараться изо всех сил, проявит себя во всей красе. Пусть видит, что чего-то она да добилась в этой жизни, хоть яркой карьеры и не сделала.

С этими мыслями она погрузилась в работу.

Анаит не знала, кто до нее работал на этой должности, но этот кто-то определенно был безалаберным и делопроизводством занимался так-сяк. Анаит потратила безумное количество времени, разбираясь в документах.

Не отнимала от монитора взгляда до самого обеда.

И очень удивилась, когда из кабинета показался Соболь с претензией:

— Ани, ты обедать собираешься?

— Э-э… нет, — ответила она, ведь аппетит так и не проснулся.

— Вставай, вставай, — вдруг затребовал Соболь. — Пойдем, покажешь мне местный кафетерий.

— Спускаетесь на второй этаж, первая дверь налево. Там прям так и написано: «Кафетерий», — невесело усмехнулась Анаит. — А у меня работы много, извините.

— Обед скоро закончится, — нахмурил брови он. — Ты собралась просидеть не вставая целый день?

— Я же говорю, много работы, — попыталась отнекиваться Анаит.

— Даже если работы очень много, это не повод не есть. Ты же голодная! Еще заболеешь… — настаивал он.

«Это что? — гадала она про себя. — Это забота? Пф-ф… нашел когда заботиться».

— Не беспокойтесь обо мне, Дмитрий Егорович, — проговорила она и потянулась к сумке, достала кое-что, припасенное для таких случаев. — У меня есть протеиновый батончик, так что я в порядке.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Однако вид вполне полезного и питательного батончика совсем не успокоил Соболя. Шеф ушел еще более хмурым, чем она видела его этим утром.

Что-то подсказывало — просто с ним не будет.

«Боже, пусть я поскорее найду новую работу!» — взмолилась Анаит.

Глава 37. Большие чувства большого начальника

«Ты посмотри, какая королевишна… — ругался Дима про себя, спускаясь вниз на лифте. — Что в школе была королевишной, что сейчас. Не подойди к ней, никуда не пригласи…»

«Спускаетесь на второй этаж, первая дверь налево», — вспомнил он ее слова.

Она его дауном посчитала, что ли? Он очень даже в состоянии самостоятельно найти кафетерий. Ему компании хотелось! Чего непонятного? Или она собралась вечность дуться из-за тех видео? Он, между прочим, извинился. А от нее извинений не дождался… Или она считала, ей не за что? Дима был с этим категорически несогласен.

Сложилось такое ощущение, что за десять лет Анаит нисколько не изменилась, не повзрослела, хотя по внешнему виду и не скажешь. Внешне женщина, а внутренне как была надменной сучкой-подростком, так и осталась.

Он помнил, как, набравшись невесть откуда взявшейся смелости, звал ее гулять еще в школе и с каким высокомерием она ему отказывала. Раз за разом отказывала! С очень похожей надменной улыбкой, прямо как сегодня.

Так бы взял за локоть и высказал ей все, что наболело. А наболело много!

Своей высокомерной выходкой Анаит умудрилась убить у него все удовольствие от обеда, а ведь он любил поесть! Особенно в приятной компании. Что ей стоило присоединиться? Угостил бы ее чем-нибудь вкусным, вполне мог себе позволить хоть до конца жизни закармливать ее пирожными или что там она теперь предпочитала?

Дима спустился в кафетерий, запихнул в себя салат «Цезарь» и кусок свинины. При этом вкуса почти не почувствовал. То ли приготовили посредственно, то ли маленькая зараза Анаит умудрилась лишить его всех радостей жизни. Сам ставил на второе.

Возвращался в кабинет еще больше разозленный, чем до того.

Застал маленькую гадину в той же самой позе. Напряженный взгляд направлен на монитор, голова замерла в одном положении, двигались только руки, точнее пальцы, что бегали по клавишам. А протеиновый батончик, который она так гордо ему продемонстрировала, продолжал лежать возле клавиатуры. Не стала есть.

Она что, объявила ему голодовку?

— Знаешь что, Ани, — заявил он без обиняков, — будь ты моей женой, я б тебе по заднице дал.

Наконец привлек ее внимание хоть чем-то. Она уставилась на него своими огромными карими глазами, захлопала пушистыми ресницами.

— Да, да, ты все верно расслышала, — хмыкнул он. — Ни хрена о себе не заботишься. Что сложного поесть?

И снова эта ее надменная физиономия, тихий голосок:

— Пусть мой рацион вас не волнует, Дмитрий Егорович.

И ведь права, чертовка! Что-что, а количество поглощаемой ею пищи его нисколько не должно тревожить. Но волнует! Еще как…

А точнее, из головы все не шли слова Ани: «Мне пришлось уехать в другой город, где меня никто не знал, начать с ноля… Голодного и холодного!»

Все же, хоть он и не спешил это признавать, а чувство вины грызло. Ладно бы в восемнадцать она сбежала сама, но ей пришлось скитаться с ребенком. Своими резкими действиями Дима лишил малышку многого. Именно из-за этого он чувствовал себя паршиво. Не знал, каково было самой Ани, — наверняка тяжело. И стопроцентно голодно.

Кроме того, тема голода вообще была для Димы болезненной. Сам, будучи студентом, знавал разные времена. Много работал, но и тратил много — на квартиру, на учебу, на хоть какую-то одежду, а еще отсылал деньги маме. Стремился показать ей, что у него все хорошо, что не зря уехал. А сам зачастую отправлял последнее и считал деликатесом лапшу быстрого приготовления.

Ну что ж, в свободное время Анаит может жить как угодно и делать что хочет. Но в его приемной она голодать точно не будет.

Первое, что Дима сделал, вернувшись на рабочее место, — заказал порцию салата и пасты с морепродуктами. Когда-то такая еда нравилась Ани. Может, и теперь она от нее не откажется?

Когда еду привезли, поставил пакет на ее стол и проворчал:

— Или ешь, или можешь на работу завтра не приходить.

С этими словами Дима ушел к себе в кабинет.

Пусть считает его самодуром или идиотом, ему без разницы.​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 38. Ох уж эти шефы

Соболь молча поставил на ее стол пакет с едой и, не дожидаясь благодарности, скрылся в своем кабинете.

Пакет не абы откуда, а из ресторана, что располагался на нулевом этаже здания. Элитнейшее заведение с бесподобной итальянской кухней.

Стоило Соболю закрыть за собой дверь, как Анаит тут же зашуршала пакетом.

Нет-нет, она не будет есть этот вкуснейший салатик с морепродуктами, и замечательные равиоли с нежнейшей телятиной тоже ни за что в рот не возьмет. Разве только попробует самую чуточку… до донышка.

А к фирменному печенью с сахарной глазурью даже не прикоснется! Ни одним пальчиком. Но можно же взять салфеткой. Если так, то зарок не считается нарушенным, верно?

Ну и свинья же этот Соболь! Целую неделю носил ей обеды. Каждый день!

Первый продуктовый паек, который он поставил ей на стол, Анаит честно выбросила. Пошла в туалет и с наслаждением вышвырнула в контейнер, чтобы не пахло ей в приемной запретной вкусностью. Однако на следующий день «дорогой» шеф притарабанил новый пакет.

И, зараза такая, будто знал, что приносить!

Вкуснейшая паста с морепродуктами, феттучини с лососем, ризотто с грибами. Салаты из телятины, говяжьего языка и прочие деликатесы. Выбросить не поднялась рука.

Сколько они пробыли с Соболем вместе в далекие восемнадцать? Неделю? Неужели за одну неделю можно выучить вкусовые пристрастия другого человека?

Хотя немудрено, ведь они все делали вместе, постоянно общались, нежились. Любая мелочь о Диме казалась Анаит тогда страшно важной. Неужели для него это тоже было так?

Сидя в подвале дяди Ашота, как она теперь называла своего якобы отца, Анаит бесконечно прокручивала в голове все самые сладкие моменты совместного проживания с Соболем. Печалилась, что отношения длились так недолго.

Да и что скрывать, потом тоже нередко вспоминала те семь дней незамутненного счастья, ведь больше ни с кем у нее ничего подобного так и не случилось. Она представляла, будто прожила ту неделю с другим человеком, а не с козлом, который опозорил ее на весь свет. Так было проще.

Нет, конечно, у Димы дома они не ели никакой телятины и говяжьих языков, тем более лосося. Ничего не заказывали ни в каких итальянских ресторанах. Питались просто и по-домашнему. Но мечтали! Представляли, как станут большими и важными, будут работать на отличной работе, получать сотни тысяч…

И вот Дима этим большим человеком стал, а Анаит до сих пор считала копейки.

Потому что воспитывала его дочь!

Где в этой жизни справедливость?

Хотя ребенок, конечно же, ни при чем. Да, дочь отняла у нее много времени и сил. Анаит упустила возможность учиться очно, получить интересный опыт работы, начать строить карьеру раньше, чем малышка стала достаточно взрослой, а до того попросту выживала. Однако это был выбор Анаит — оставить Нану. Ее никто не заставлял, и она ни грамма не жалела.

Ее выбор, ее ответственность, и никто ей не виноват.

Да, пришлось многим пожертвовать, через многое пройти, но Анаит готова была ради Наны на гораздо большее. Она — ее главная в жизни любовь. Другой не случилось, да и не нужно.

И потом, разве не знала она чудесных историй, когда матери-одиночки добивались небывалых высот? Зарабатывали приличные деньги, покупали квартиры. Да, Анаит этого всего не добилась, не вышло взлететь. Но Нана тут точно ни при чем. Видно, она просто не такая хваткая, как некоторые, недостаточно предприимчивая. А может, все еще впереди? Ей всего двадцать восемь, а не пятьдесят шесть. Она будет стараться.

Анаит неосознанно полезла в коробку с печеньем, достала вкусный кругляш. И, хрустя песочной сладостью, снова принялась мониторить рынок труда.

Надо признать, за неделю ее пыл по поводу смены работы сильно поугас. Точнее, она уже не готова была уходить ради абы какой должности. Искала что-то с таким же окладом.

Нет-нет, она по-прежнему ненавидела Димку Соболя. Ее все еще потрясывало от его вида. Но работать в его приемной оказалось не так уж плохо. Она ошиблась — Соболь не стал к ней приставать. За неделю не сделал ни одного гадкого намека. За исключением обедов, четко соблюдал субординацию, хоть и называл Ани как раньше.

Пару раз предложил подвезти домой, получил жесткий отказ, и на этом, пожалуй, все. Кроме того, он оказался отличным профессионалом, не давал дурацких заданий и требовал от нее только самое необходимое.

День побежал своим чередом.

Анаит отвечала на звонки, занималась бумажной работой.

Сегодня Нана должна была остаться на день рождения у подруги, которая жила в соседней квартире. Поэтому спешить домой не имело смысла.

Анаит решила посидеть подольше, чтобы наконец разделаться с кое-какой работой, до которой так и не дошли руки. Мысленно помахала ручкой Соболю, который покинул офис ровно в шесть.

В семь, когда уже доделывала дела, на телефон пришло сообщение, которого она никак не ждала.

«Анаит, зайдите ко мне в кабинет», — просил бывший шеф, Артур Арамович Качканян.

Это могло означать лишь одно — новый секретарь не справилась, и товарищ начальник изволил вернуть старого.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Анаит злорадно хихикнула, а потом невольно вперилась взглядом в пустой кабинет Соболя.

Стоило ли идти?

А потом все же решилась.

Спустилась на третий этаж, поразилась тому, как тут тихо по сравнению с рекламным отделом. Там еще полно народу, а тут в семь уже ни одной живой души.

Прошла по коридору, зашла в приемную, где когда-то просидела много-много дней.

— Артур Арамович?

— Входите, дорогая, входите… — тут же донеслось из его кабинета.

Лысый пузан остался сидеть на своем месте, указал Анаит на кресло возле своего стола.

— У меня к вам серьезный разговор, Анаит, — начал он с любезной улыбкой, когда она села. — Я уволил Жанночку. Наверное, вы слышали… Еще вчера уволил. Был некрасивый инцидент с моей супругой. Но нет худа без добра, так? Если вы все еще хотите вернуться на старое место, я готов вас принять. Так и быть. Однако, боюсь, таких шикарных премий, как раньше, не будет…

Как только Анаит это услышала, у нее сжалось сердце. Нет премий — значит денег будет хватать впритык и не останется средств на приличную одежду для нее и Наны. А как девочке, почти подростку, без нормальной одежды? И без того она покупала ей только самое необходимое.

Анаит честно призналась:

— Это не совсем то, что я надеялась услышать…

— Нужны премии? — пуще прежнего заулыбался Артур Арамович. — Ну вы же понимаете, что я для компании человек важный, мог бы постараться выбить их для вас. Однако ради абы кого стараться — не в моих правилах, знаете ли. Тем более, что мы с вами так нехорошо расстались неделю назад. Вот если бы нам начать встречаться пару раз в недельку в нерабочей атмосфере… Так сказать, для обсуждения рабочих планов… Ну, вы меня понимаете, да?

При этом он недвусмысленно уставился на грудь Анаит.

— Артур Арамович, вы же женаты! — охнула она, пораженная наглостью этого типа.

И тут бывший шеф довольно потер руки:

— Видите ли, какое дело, милая Анаит, я же теперь свободен. Как птица! Сказал же — произошел некий инцидент, и теперь супруга подала на развод. Я подумал — так даже лучше, чувства угасли, знаете ли. Честно признаюсь, вы мне всегда нравились. Второй раз жениться так скоро я не готов, а в остальном…

Вот что с людьми делает развод. Совсем человек выжил из ума и потерял всякий стыд.

— Я, пожалуй, пойду… — Анаит фыркнула.

Подскочила с места, только собралась уйти, как бывший шеф тоже встал. Резвым кабанчиком метнулся к двери, загородил ее собой. Авторитетным тоном заявил, зачем-то переходя на «ты»:

— Никуда ты не пойдешь!

Тут-то Анаит и вспомнила, что во всем крыле ни одной живой души. По спине пробежал холодок.

И чего ей не сиделось в приемной Соболя? Спокойно работала, трескала печеньки, никто не приставал.

Глава 39. Ох уж эти секретарши

Дима ждал ее в машине.

За прошедшую неделю успел выучить маршрут Анаит вдоль и поперек. Выходила в шесть пятнадцать, шла на троллейбусную остановку, садилась в маршрутку. Как правило, очень спешила. Сегодня она задержалась на работе, поэтому наверняка спешить станет еще больше, и тут перед ней предстанет он с предложением подвезти. Невозможно отказаться, верно? Тем более что начинал накрапывать дождь. Хоть уже и апрель, а на улице довольно холодно, особенно по вечерам.

Дима коршуном следил за Анаит, хоть и старался этого не афишировать. Игнорировал напоказ, но на самом деле не сводил с нее взгляда.

Первые пару дней паршивка общалась с ним сквозь зубы, потом стала чуть добрее, и вот сегодня впервые беседовала по работе вполне мирно. Оттаивала — он это остро почувствовал.

Решил — самое время начать подвозить ее домой, чем не повод сблизиться? Пусть два раза отказалась, но на третий обязательно согласится. Или на четвертый.

Дима не спешил со сближением, у него полно времени. К тому же он опасался, что если станет слишком настаивать, то Анаит взбрыкнет и все же решит сбежать от него на другую работу. Без того видел, что разместила резюме. Не мог так глупо ее проворонить.

«Семь вечера, да где она там?» — начал злиться Дима.

Что за срочная работа ее задержала? Он ее босс, и никаких заданий на вечер не давал.

Она что, забыла, что у нее ребенок? Ей не надо домой?

Сидеть в машине надоело. И Дима решил вернуться в офис, узнать, что случилось.

Однако, когда вошел в приемную, Анаит там не оказалось. Он заглянул в шкаф, куда она обычно убирала свою сумку и куртку. И то и другое было на месте. Где же сама секретарь?

Он немного подождал, а потом вышел в коридор, натолкнулся на Светлану, координатора.

— Вы не видели Анаит? Вещи на месте, а самой нет…

— М-м… — Она поджала губы, будто вспоминая, а потом ответила: — Минут двадцать назад мне звонил ее бывший шеф, спрашивал, на работе ли она еще. Может быть, она зачем-то ему понадобилась?

Как только Дима это услышал, на глаза словно легла красная пелена.

Ишь ты, побежала к своему пузатому клопу! Еле неделю без него продержалась! Как Анаит было не противно спать с этим уродом, Дима не понимал.

«Ну нет, милая, не угадала! Пока ты трудишься в моей приемной, ни с какими клопами ты кувыркаться не будешь. Тем более в рабочее время…»

Недолго думая, он помчался к лифту, спустился на третий этаж, немного пропетлял по коридору и наконец нашел нужный кабинет. Дверь в приемную была приоткрыта, поэтому он зашел не таясь.

Дима тут же услышал приглушенный мужской голос, раздававшийся из кабинета Качканяна. Дверь, ведущая туда, оказалась как раз плотно прикрыта.

— Если ты посмеешь кому-то растрепать, что тут было…

— Что растрепать? — это уже говорила Ани. — Ничего же не было!

— А могло бы быть! — голос мужчины сделался обиженным. — Будь ты посговорчивее, Анаит, гораздо быстрее дослужилась бы до высот. А ты все нос воротишь, гордая какая! Ласки ей жалко…

«Жалко? Так это же прекрасно! — Дима резко выдохнул. — Получается, она все-таки не спала с Качканяном?»

Известие его о-о-очень порадовало — прямо от сердца отлегло. Все-таки Анаит не дешевая подстилка.

— С каких пор порядочность считается грехом? — раздался возмущенный голос Анаит.

— Ты все-таки подумай, я многого не прошу, всего чуток внимания… — продолжал распинаться клоп.

Дольше Дима не слушал. Резко крутанул ручкой двери и явно пихнул ею кого-то в спину.

— Что здесь происходит? — пробасил строго, зайдя в кабинет Качканяна.

— Что вы вламываетесь? — запищал пузатый клоп, отскакивая от Димы на безопасное расстояние.

Зато драгоценная секретарь, наоборот, подскочила к Соболеву, чем немало его обрадовала.

— Немедленно покиньте мой кабинет! — заголосил Качканян. — А вас, Анаит, я попрошу остаться, мы не договорили…

Дима посмотрел на красную как рак Ани, вслушался в ее частое, нервное дыхание. Она с опаской смотрела то на него, то на Качканяна, видно не зная, чего ждать. Совсем запугал девчонку!

Кулаки Димы сжались. Он на секунду прикрыл глаза, представил, как врезал бы жирному клопу в лицо. Сломал бы ему нос, а потом запинал ногами под стол — в назидание, чтобы не смел лезть к его девушке.

Пусть Анаит таковой себя не считала. Пусть… Но сути дела это не меняло. Она — его, и он не позволит, чтобы всякие там клопы пускали слюни на собственность Соболева. Как и в школе не позволял никому и близко к ней подойти.

Костяшки его пальцев побелели, так сильно он сжал кулаки. А потом… разжал. Дать волю гневу — это прекрасно. Вот сходит в тренажерный зал и вдоволь поколотит грушу. Однако он уже давно не уличный хулиган, поэтому драк в офисе устраивать не станет. Он деловой человек! И вопросы научился решать по-деловому.

Дима двинулся вперед, навис над Качканяном, спросил громоподобным голосом:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Как вы смеете приставать к моему секретарю?

— П-приставать? Ч-что вы себе позволяете? — пропищал Качканян и, кажется, уменьшился в размере.

Ну точно клоп!

— Учтите, если Анаит мне хоть раз пожалуется на ваши приставания, я обращусь прямиком к юристам, — процедил Дима зло. — Не думаю, что после этого вы сумеете сохранить должность.

У Качканяна аж глаза на лоб полезли после такого заявления:

— В чем вы меня обвиняете? Да я ни к кому не приставал…

— Анаит, на выход! — строго скомандовал Дима.

И она тут же шмыгнула в открытую дверь.

— Я предупреждаю один раз, запомните. — Дима бросил грозный взгляд на противника и поспешил за Анаит.

Вышел в коридор, а красавицы-секретаря и след простыл. Только и слышно, как ее каблуки стучали в отдалении.

Впрочем, она быстро нашлась — стояла у лифта. Все нажимала и нажимала кнопку вызова, будто стремилась уехать до того, как он подойдет. Однако створки кабины все никак не расходились, хотя та была уже на третьем этаже.

Дима подошел к ней, спросил ласково:

— Как ты? Этот утырок ничего тебе не сделал?

Однако вместо слов благодарности поганка заявила:

— Мог и не встревать. У меня все было под контролем, я сама в состоянии о себе позаботиться. Мне не нужны рыцари, не надо меня спасать, ясно?

«Это ж надо, какие мы гордые птицы. — Дима цокнул языком. — Ни извинений от нее не дождешься, ни благодарности».

— Ясно… — буркнул он вслух.

В этот момент створки лифта все-таки разъехались.

— Прошу. — Дима жестом пригласил ее пройти. — Дамы вперед.

Она недовольно на него посмотрела, но все же послушалась, прошла в просторную кабину. Мельком посмотрела в зеркало, которое занимало добрую половину задней стенки. Встала в самом углу и сделала вид, что Димы не существует.

На такое явное ребячество он лишь хмыкнул.

Лифт поехал вверх. Однако через секунду кабина остановилась.

Надменное выражение лица враз слетело с Анаит.

— Что за ерунда… — простонала она и поспешила к панели управления.

Нажала на кнопку в попытке открыть двери, но ничего не вышло. Тогда она попыталась нажать на другие кнопки, но все с тем же нулевым результатом.

— Дай я, — буркнул Дима, шагнул к ней и проделал те же манипуляции.

— Застряли… — простонала Ани.

— Погоди, сейчас вызову службу.

Он нажал на кнопку связи с диспетчером. Но на другом конце никто не ответил.

— И часто у вас такая свистопляска? — буркнул он, продолжая нажимать на кнопки.

— Первый раз! — ответила Анаит, насупившись.

— Россия-матушка, ептель… Сегодня еще и пятница…

— Хочешь сказать, нас могут сегодня не выпустить? — У Анаит от такой перспективы аж сбилось дыхание. — Но мне надо домой! У меня дочка…

Дима посмотрел на ее напряженное лицо, прищурился. Еще несколько раз попробовал связаться с диспетчером, но панель управления будто умерла. Хорошо хоть, в кабине не отключился свет, а то было бы совсем весело.

— Люди! — заорал он зычным басом. — Есть кто живой?

Застучал по двери кабины, но никакого ответа на свои вопли не получил.

И тут ему прилетело:

— Это все из-за тебя!

Анаит фыркнула, посмотрела на него как на врага народа.

— Что из-за меня? — переспросил Дима, нахмурив брови.

— Наел бока, вот лифт и встал! — она многозначительно осмотрела его с ног до головы. — Не выдержал твоего веса.

— Ты серьезно? — Его брови взлетели.

Нахалка посмела кивнуть, уперла руки в боки и уставилась на него с упреком.

— Вот как, значит…

Дима недолго думая расстегнул пиджак, а потом принялся расстегивать рубашку.

— Эй, ты что делаешь? — охнула Анаит.

Он не стал слушать ее воплей, распахнул полы рубашки, демонстрируя ей свой идеальный торс. Зря, что ли, столько качался? Вот они — кубики, так нежно любимые дамами. Да, за деять лет и правда набрал около двадцати килограмм, но не жира, а чистых мышц.

— Любуйся! Где ты тут видишь складки жира?

Взгляд Анаит забегал от его лица к торсу и обратно.

— Немедленно застегнись! — тут же проворчала она.

— А то что? Поругаешь меня? — усмехнулся он криво.

— Пфф… Просто отвернусь, и все, — фыркнула она и вправду отвернулась.

Однако бурчать не перестала, почти сразу он услышал от нее недовольное:

— Угораздило же застрять именно с тобой…

Дима буравил макушку Анаит тяжелым взглядом, пока застегивал рубашку. Он выручил ее из неловкой ситуации, заступился, а она опять к нему с претензиями. До чего тяжелая девка! И угораздило же его когда-то в нее влюбиться. Божье наказание, не иначе.

В то же время ее близость не на шутку его волновала. А короткая перепалка и вовсе завела, настроила на романтический лад.

«Эх, сейчас бы Анаит голенькую…» — мелькнула шальная мысль.

— Знаю я одно средство, после которого лифт исправно работает… — проговорил Дима тихо.

— Какой? — тут же оживилась Анаит, снова к нему повернувшись.

— Хочешь, покажу? — спросил Дима с прищуром.

Дождался кивка, бросился к ней, сжал плечи и впился губами в губы.

Анаит замерла на месте, пораженная и оглушенная его наглостью.

Он почувствовал ее руки на груди. Девчонка пыталась его отстранить, но вот какое дело — пихалась едва-едва. Пока целовал ее, забыл, как дышать. Губы горели огнем, и не только губы.

Он прижал Ани к двери кабинки, рука сама потянулась к ее груди. По-хозяйски сжал через ткань блузки, дождался ее стона и, воспользовавшись тем, что она разомкнула зубы, сунул язык поглубже ей в рот.

«Боже, какая сладкая…» — мысленно застонал он.

Надо же было лифту загудеть именно в этот момент.

Анаит тут же вывернулась из его объятий, отпрянула подальше, опасливо оглядываясь.

А потом кабина начала движение вверх.

Дима снова потянулся к Анаит, очень хотелось продолжить поцелуй, но она отступила.

— Ты обалдел? — прошипела зло. — Это харассмент*! Я подам жалобу…

— Будешь много возникать, нажму на «стоп» и опять начну целовать!

Паршивка мгновенно прикрыла рот. То-то же…

*Харассмент — в праве США преступление, нарушающее неприкосновенность частной жизни лица преследованием (телефонными звонками, письмами, слежкой и пр.), назойливым приставанием, домогательством. Совершается обычно с сексуальными мотивами.

Глава 40. Правильные ходы

Анаит теребила в руках синюю шариковую ручку, дожидаясь, когда его величество Соболь изволит явиться на рабочее место.

Тот случайный поцелуй совершенно выбил ее из колеи. Целые выходные Анаит думала, как поступить правильнее.

По сути — она самая настоящая жертва сексуального домогательства. Можно идти и смело жаловаться на начальника, который распустил руки, губы и даже язык.

Однако еще неизвестно, чем обернется ее крестовый поход.

Анаит представила, как жутко это будет выглядеть, если ее слова извратят. А Соболь очень даже способен переврать ситуацию на свой лад — мол, сама полезла, он ни при чем. А Качканян подтвердит его версию! Эти двое запросто могут спеться, какого бы героя ее мучитель ни изображал. Она не верила ему ни на грош.

Естественно, сплетни расползутся на всю компанию, и как ей потом здесь работать? А если после этого она решит уволиться, какие ей дадут рекомендации?

И хотела бы во всем обвинить Соболя, но…

По большому счету она сама во всем виновата.

Изначально было понятно, что Соболь взял ее на работу не просто так. Анаит знала, что он будет к ней клеиться, не оставит в покое. Стоило уволиться сразу и не мотать себе нервы.

Не решилась, соблазнилась большой зарплатой. Уже мысленно чахла над златом, покупала Нане обновки… и каков итог?

Но если уж совсем по-честному, главная причина, почему ей нужно уволиться, — поцелуй ей понравился! Стыдно до ужаса и непонятно. Она же ненавидела этого козла всеми фибрами души! Но как вкусно целовался…

«Это все от нехватки мужского внимания!» — твердила она про себя.

Не верила в то, что у нее могли остаться какие-то чувства к этому типу, ведь ее в буквальном смысле трясло от злости при воспоминании о нем. Да что там, до сих пор трясет. Тем более, ей совершенно не хотелось заводить с этим типом какие-то отношения. Ему же только посмеяться над ней, и все!

Анаит вздрогнула, когда услышала звук открывающейся двери, громко сглотнула, увидев Соболя.

Сегодня он разоделся в коричневый костюм в мелкую полоску. На гладко выбритой физиономии улыбка от уха до уха. Так и тянуло треснуть чем-нибудь по затылку, чтобы прекратил улыбаться.

Что ж, Павлин Павлиныч, придется тебе немного попотеть и поискать себе нового секретаря. Авось ее увольнение испортит ему настроение.

— Дмитрий Егорович, — обратилась она к нему тут же. — Есть разговор…

Диме не нужно было уметь читать мысли, чтобы сразу понять, что к чему. Слишком решительный у Анаит был вид. Убийственно решительный. Кроме того, она не включила компьютер, не разложила на столе вещи, как обычно делала с утра. Сразу стало ясно — будет увольняться.

Решил действовать превентивно.

Жестом пригласил ее в свой кабинет, плотно закрыл за ней дверь.

— Ани, милая, присядь, поговорим, — сказал он, указывая на кресло возле своего стола.

Она кивнула, устроилась в кресле. Тут же выпрямила спину, сложила руки на коленях.

Дождалась, пока он сядет напротив, начала очень решительно:

— Думаю, пришло время мне увол…

— Извини меня, ладно? — перебил ее Дима.

Анаит явно опешила, вон как округлились ее глаза.

— За что? — спросила она, заморгав.

Дима выставил вперед ладони и продолжил мягким тоном:

— Я в пятницу переборщил, ок? Мне не стоило устраивать в лифте стриптиз и тем более целовать тебя… Это было слишком, согласен. Я был неправ.

Ожидал, что она скажет что-то типа «Ничего страшного», ведь он выставил белый флаг. Что ей еще оставалось?

Но вместо этого Анаит нахмурилась и пробормотала:

— А… это ты за пятницу извиняешься, а я сначала подумала… — и замолчала на полуслове.

— Есть что-то еще, за что я должен извиниться? — спросил он, смерив ее взглядом.

По ее резко посерьезневшему лицу понял — есть. По мнению Анаит, еще как есть! Видно, он у нее по умолчанию на всю голову виноватый.

— Ты все еще обижаешься на меня за те видео? — спросил он удивленно.

Анаит замерла, шумно вздохнув. Постаралась придать лицу невозмутимое выражение, хотя получилось у нее паршиво.

— Да нет, что вы, Дмитрий Егорович, и думать про это забыла… — проговорила она, глядя ему в глаза. — То ж была так, ерунда…

По тому, как надменно звучал ее голос, он понял — еще как обижается. И обиды той тонны.

Дима тяжело вздохнул, еще раз окинул взглядом напряженную фигуру Ани и ответил:

— Знаешь, когда я узнал, что ты хочешь работать в рекламном, очень обрадовался. Выбил тебе оклад побольше… Подумал, хоть как-то компенсирую то, что сделал тогда.

— Думаешь, прибавка к зарплате может как-то компенсировать то, что ты сделал? — охнула Анаит.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ С нескрываемой обидой охнула.

— А что может, Ани? Скажи мне, есть ли такая вещь или действие? Ну?

Она замялась, опустила взгляд в пол, погрустнела, а потом покачала головой.

Нет, значит…

— Ты в восемнадцать ошибок не делала? — спросил он с прищуром.

— Делала! — с вызовом ответила она.

— Вот и я сделал, — развел он руками. — Большущую такую, жирную ошибку! Но это было десять лет назад, Ани! Я при всем желании не могу вернуться в прошлое и как-то это отменить, понимаешь? Дурак был, каюсь. Просто я в школе тебя очень любил…

— Неправда, не ври! — вдруг закричала она. — Тем, кого любят, так не вредят!

— Да ну… — протянул он со знанием дела. — В мире половина войн началась из-за неразделенной любви. Я по тебе два года с ума сходил! Гулять тебя звал, глазами поедал. А ты только носом вертела, гордячку из себя строила.

Анаит вдруг заморгала, закусила губу, а потом сказала:

— Дим, я в школе с тобой гулять не ходила только потому, что мне отец запрещал встречаться с мальчиками. Тем более с русскими мальчиками…

Эти ее слова подействовали на него словно ковшик холодной воды с утра.

Вроде бы и неважно уже давно, пережил все те юношеские страдания… Однако знание это оказалось приятным. Он смерил ее долгим, пронзительным взглядом, стремясь понять, правду ли говорила? Зная ее папашу-садиста, вполне возможно.

— Ани, — начал Дима осторожно, — если бы я знал, что так сильно наврежу тебе и твоему ребенку, то ни за что не сделал бы то, что сделал. Это был глупый мальчишеский поступок, очень эгоистичный. Надеюсь, ты когда-нибудь меня за него простишь…

Анаит замерла, закусила нижнюю губу и пристально на него посмотрела. Потом вдруг сказала совсем неожиданное:

— Спасибо тебе за эти слова, Дима. Но все же я думаю, мы не сработаемся…

— Почему? — пожал он плечами. — Что тебе не нравится? Лично меня как секретарь ты полностью устраиваешь. Ты умница, грамотная и хваткая. Пожалуйста, не волнуйся, я не стану тебя обижать… Оставайся, Ани! На новой должности мне не повредит кто-то, кому я могу доверять.

Сразу понял — попал в точку. Анаит было приятно услышать, что он ей доверял.

— Тогда больше не вздумай ко мне приставать, — она вдруг подняла вверх указательный палец. — Пусть у нас будут исключительно рабочие отношения!

— В офисе только работа, — кивнул он с самым серьезным выражением лица, на какое только был способен.

— И прекрати кормить меня обедами! — тут же продолжила она.

— А ты не устраивай голодовку, — развел он руками.

Ани кивнула.

— Ладно, пожалуй, мне пора возвращаться к работе, — сообщила она с важным видом.

И, наверное впервые за эту неделю, он дождался от нее искренней улыбки.

Анаит его этой улыбкой наповал убила. Дима онемел, захмелел, тоже растянул губы в улыбке. Впитывал ее образ, совершенно очарованный.

Прекрасная девушка встала, кивнула ему и ушла на свое рабочее место.

Он с тоской проводил взглядом ее удаляющуюся фигуру. Про себя застонал от дикого желания броситься следом, затащить обратно в кабинет, запереться и… дать ей еще пару-тройку поводов для увольнения. Еле сдержался.

Не сразу услышал жужжание телефона — пришло новое СМС.

«Привет, Димочка, как ты, милый?» — писала Кристина, его невеста.

Глава 41. Невеста Димы

— А про тебя-то я и забыл… — хмыкнул Дима.

Все еще немного пьяный после улыбки Анаит, он разблокировал экран телефона и застыл. Мысленно продолжал смаковать только что пережитое.

В первый раз малышка Ани разговаривала с ним нормальным голосом. Именно с ним, Димой, а не начальником, Дмитрием Егоровичем. На какую-то секунду он даже почувствовал с ней связь — как когда-то, в бытность совместного житья. Это было чертовски приятно, даже приятнее, чем он помнил.

«Димочка, все ок? Несколько дней от тебя ни слуху…» — новое сообщение от Кристины отрезвило.

Он открыл в телефоне ее фото. Со снимка на него смотрела яркая рыжая прелесть с аристократическим носом и огромными зелеными глазами. Красавица… А он действительно был к ней в последнее время крайне невнимателен, непорядок. Давненько ей не звонил, не писал.

Впрочем, она привыкла.

Кристина принадлежала к тому типу женщин, которым важно иметь личное пространство. Она никогда не требовала от него постоянного присутствия в ее жизни. Созвон примерно пару раз в неделю, жаркий секс при встрече, совместные планы на будущее — вот и все, что их связывало.

Он познакомился с прекрасной Кристиной в Питере, во время одной из своих очередных командировок. Встречались уже два года, пусть встречи их и были редкими. Он старался чаще вырываться в северную столицу России, но все равно получалось в лучшем случае раз в пару-тройку месяцев. Многие люди считают, что построить отношения на расстоянии нереально, но у него получилось.

На Новый год Дима сделал Кристине предложение, потому что понял — пора. Отчего решил на ней жениться? Причина донельзя банальна — надо же когда-то жениться, верно? Остепениться, продолжить род. Ему уже двадцать восемь. Заработал на новую квартиру в Питере, на расходы на первые месяцы, чтобы обосноваться в новом городе. Там уже найдет себе новую работу, заживет припеваючи.

Честно сказать, кочевая жизнь ему изрядно надоела. Полгода в столице, потом командировка в какой-нибудь Ростов, Сочи, Воронеж или еще куда… За это хорошо платили, и он на это соглашался. Но пришла пора подумать о будущем.

Кристина будет хорошей женой — в этом Дима не сомневался.

Коренная жительница Питера, она воплощала в себе все то, что он хотел видеть в будущей жене. Спокойная, тактичная, умная, семейно-ориентированная. Из правильной семьи, как мама говорила.

Кстати, как раз матери Кристина очень понравилась. Дима возил родительницу в Питер в прошлом году на знакомство.

«Настоящая профессорская дочка, а как образована, как начитана!» — верещала от восторга мама. «Такая народит тебе кучу чудесных детишек!»

Впрочем, Дима сомневался, что маме понравилась именно Кристина, скорее уж набитая антиквариатом квартира, которую той оставила бабушка. Он любил мать, но был великолепно осведомлен о ее слабостях и низменных порывах. Родительница спала и видела его женатым на женщине из состоятельной семьи. Чтобы как сыр в масле катался — если дословно.

Вот только он не какой-то там альфонс.

Квартира пусть остается в собственности будущей супруги, она вольна ею распоряжаться как хочет. Дима же купит новую, где и будет проживать с семьей. Недаром же столько учился, вкалывал. Он собирался быть главой семьи, а не ее аппендиксом, без которого в принципе можно неплохо прожить.

Он хотел быть кому-то нужным, важным. И он будет.

Кристина — то, что ему нужно. Такая, как она, ни за что не станет устраивать истерик, слишком для этого интеллигентна. Великолепно воспитает детей: еще в утробе начнет читать им стихи, развивать, с малых лет станет учить иностранным языкам.

Кроме того, Кристина здоровая девушка с хорошей генетикой. А то, что никаких чувств в нем не вызывает, — оно же только к лучшему.

После того как Анаит бросила Диму, он намеренно выбирал себе девушек, которые не вызывали в нем абсолютно никаких эмоций, кроме желания совокупиться. Не хотелось еще раз на собственной шкуре испытать всю ту боль, через которую он прошел.

Впрочем, выбирать девушек, которые не цепляли душу, было просто. Ведь так и не встретил ту, что всерьез тронула бы его. Да, да, за все эти годы так и не нашел ни единой.

Анаит в свое время будто наложила на него заклятие. С шестнадцати лет он больше никого не замечал, периодически думал о ней, вспоминал. И вот пришло время это проклятие разрушить.

Очень хорошо, что Анаит встретилась Диме как раз в то время, когда он собирался навсегда изменить свою жизнь, связав себя семьей. Это будет гораздо проще сделать, закрыв давний гештальт.

Он собирался вдоволь насытиться старой любовью и наконец забыть. Надоело ею болеть.

А Кристина… А что Кристина? Она знала, что Дима ее не любит.

Ей не любовь от него нужна, а стабильность.‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 42. Она его не простила

Нет, Анаит не простила Диму.

После его извинений она, разумеется, не забыла ничего, что он сделал. Ведь ее не ударили головой об стену и у нее не отшибло память.

Но все же ей стало чуточку легче. Ладно, не чуточку.

Наконец Анаит больше не хотелось прибить Димку Соболя. В его присутствии она перестала чувствовать бесконечное раздражение и с удивлением обнаружила, что они могли вполне мирно сосуществовать.

Всю следующую неделю Соболь вел себя идеально. Был вежлив, обходителен. Действительно больше не приносил ей обедов, но по-прежнему баловал вкуснейшим печеньем, а заодно каждый день приглашал в кафе. Анаит, само собой, отказывалась, как же иначе? Уходила обедать с подругами. Но оказалось, шефа удовлетворил сам факт того, что она появлялась в кафетерии. Неужели и правда волновался о том, чтобы она не ходила голодной? Такое ей точно в новинку.

А в следующую пятницу, когда они задержались на работе, Соболь снова предложил подвезти Анаит домой.

Она, разумеется, отказалась. Разве могла поступить по-другому?

Однако вскоре получила смс от дочки. Та в отсутствии мамы в основном проводила время у своей подруги-одноклассницы, по совместительству соседки. Анаит с ее матерью договорились о том, что по будням после школы за девочками смотрит она. Той было не сложно, ведь работала на дому, а на выходных отдувалась уже Анаит. Мама подруги водила девочек гулять, помогала делать уроки на понедельник, готовила еду на неделю вперед. Матери-одиночки должны помогать друг другу, верно?

Дочь волновалась — где мама так долго? И Анаит решила — была не была. Позволила Соболю себя подвезти. Правда, попросила высадить не у дома, а возле супермаркета, чтобы, не дай бог, не столкнулись двое людей, которым встречаться ни в коем случае не нужно.

Дима остановил, где она просила, и даже пошел с ней в магазин, аргументируя это тем, что у самого в холодильнике повесилась очень худая мышь. В супермаркете они посмеялись, помогли друг другу с выбором продуктов, вместе пошли к кассе. Соболев даже попытался заплатить за ее продуктовую корзину, но Анаит, естественно, не позволила.

Расстались в тот вечер почти по-дружески.

На какой-то момент Анаит даже забыла, что Дима — тот самый Соболь, который ей отравил всю жизнь. С ним оказалось очень комфортно. Да и вел он себя совершенно не так, как раньше. Сразу видно, что повзрослел, поумнел, превратился из хулигана в человека — даже джентльмена! Вон как резво побежал открывать для нее дверь машины. Раньше за ним подобного и близко не водилось.

А в понедельник утром, когда Дима позвонил на работу и сказал, что заболел, Анаит тут же согласилась привезти ему после обеда все-все нужные документы.

Собрала все добро и пошла на остановку трамвая. Через полчаса уже выходила на нужной улице. Сверилась с картой в телефоне, пошла в направлении дома, где поселился шеф. По дороге забежала в аптеку, купила самое необходимое — жаропонижающий и противовирусный препараты. В магазине неподалеку нашла также мед с лимоном.

Шла к Соболю во всеоружии.

— Это ж надо, какой домина, — присвистнула она, разглядывая новенькое девятнадцатиэтажное здание, в котором располагалась квартира шефа.

Анаит даже не представляла, сколько здесь стоили апартаменты, ей на такие не заработать и за сто лет. Впрочем, с чего вдруг она решила считать деньги начальника? Купил? Молодец.

Добравшись до нужного этажа, она поудобнее подхватила пакет со скорой противопростудной помощью и портфель с документами, позвонила в дверь.

— Привет, проходи…

Соболь встретил ее в длинном коричневом халате. Тщательно запер за ней дверь.

Анаит даже немного испугалась, когда как следует его разглядела. На лбу капли пота, волосы влажные.

— Тебе совсем плохо, да? — спросила она, разуваясь в прихожей.

Сложила поклажу на полочку, стала стаскивать с себя куртку. А когда избавилась от верхней одежды, абсолютно бессознательно потянулась рукой к его лбу — проверить температуру.

И…

Обнаружила, что лоб у товарища шефа совсем не горячий, а просто мокрый.

— Ты только что из душа?! — догадалась она.

— Ну да, — пожал плечами Соболь.

— Но как же твоя простуда? — изумилась Анаит. — Нельзя же…

— Какая простуда, Ани? — спросил он с широкой улыбкой.

А потом взял ее руками за плечи, прижал к стене прямо в прихожей и впился губами в губы. Поцелуй получился очень резким, неожиданным. На какие-то секунды это выбило ее из колеи. Приятное чувство заполнило все ее естество, низ живота свело сладкой судорогой, а грудь опалило огнем.

Но очень скоро до Анаит дошло, что могло произойти в этой самой прихожей. Тут тебе не лифт! В самый нужный момент ничто и никто не отвлечет Диму от главного.

Она уперлась ладонями Соболю в грудь и изо всех сил отпихнула.

— Дима, ты чего? — принялась ругаться. — Не смей ко мне прикасаться!

Он не послушал. Снова взял ее за плечи и с прежним пылом прижался губами к губам.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Дима, не надо! — она снова его отпихнула. — Да как ты смеешь вообще! Это нечестно, в конце концов…

— Что именно нечестно? — Левая бровь Соболя поползла вверх.

— Ты… Ты… Ты обещал, что между нами будет только работа и никаких там… — она запнулась на полуслове, пытаясь подобрать подходящее выражение.

— Э-э… подожди, Ани, все честно! — развел руками он. — Я соблюдаю нашу договоренность.

— Это как?! — запыхтела она. — Это с какой стороны это честно? Ты мне только что достал языком до гланд! Так ты выполняешь свои обещания?

— Дословно помнишь, что я тебе обещал? — усмехнулся нахал. — В офисе между нами только работа. Так?

— Так! — воинственно подтвердила она.

— Ну так у меня для тебя новости, малышка, — усмехнулся Соболь. — Мы не в офисе.

С этими словами он подхватил Анаит на руки и понес в гостиную.

Она честно пыталась вырваться, но он снова прижался губами к ее губам.

Мерзавец был с ней так чувственно нежен и так беспардонно напорист, что Анаит совершенно растерялась. Уже и не знала, то ли отпихнуть нахала, то ли начать обнимать.

Попыталась вспомнить, когда ее в последний раз так нежно ласкали губами… и не смогла. Потому что не ласкали. До обидного давно к ее губам вообще никто не прикасался. И к щеке не прикасался, и к шее, и плечо не трогал, и то, что ниже…

Анаит ведь живая, ей тоже нужна нежность, она также скучала по страсти. Кажется, она была одна слишком долго.

Нет, Анаит не простила Диму! Но как же сладко он целовался…

Глава 43. Рыбак

Отказывать она ему еще будет… Ага, как же!

Дима все еще помнил, как одними поцелуями довел Ани до того, что она подарила ему свою девственность. Пусть это было десять лет назад, но в памяти отпечатался каждый ее вздох, каждый стон удовольствия, каждая ласка.

Эта девчонка всегда с трепетом отвечала на его касания. Тогда неумелые… Но теперь-то он профи марафонов по занятию сексом.

Все вышло как по нотам — тронул, и зажглась Зажигалочка. Ничего-то в ней за десять лет не изменилось. Чуть приласкал, и попылала. Прильнула к его губам, подарила нежный поцелуй. Но потом почему-то снова начала вырываться…

Что делать с этой девчонкой? Противоречивая какая.

Дима принес Ани в гостиную, сел на диван и устроил ее у себя на коленях. Когда нахалка попыталась соскочить, удержал за талию, опрокинул на спину и придавил собой.

— Никуда ты от меня не денешься… — прорычал ей в губы и снова стал целовать.

А потом скинул с себя халат, прямо на пол, и забрался милой Ани под блузку. Расстегнул белую ткань, проделал дорожку из поцелуев от шеи к груди.

Под юбку забраться оказалось еще проще. Пара минут, и вот Ани уже без главной составляющей женского гардероба, то бишь без трусиков.

Дима не стал мешкать, взял ее тут же, тем более что милая девочка оказалась ко вторжению абсолютно готова. Она с явным удовольствием сжимала его в себе, охотно подавалась навстречу. Подарила Диме несколько волшебно сладких минут.

Слишком мало минут.

Все случилось быстро и как-то скомканно. Не так Дима хотел наслаждаться их первым за десять лет разом. Слишком давно ее хотел, слишком перевозбудился, слишком приятно ему в ней было. Но уж как вышло…

Чего не ожидал, так это того, что Ани тут же бросится одеваться. Едва успел накинуть халат, как она уже подскочила с дивана, спешно поправляя юбку.

«Как студенты, ей-богу… — Он мысленно возвел руки к небу. — Почпокались, и в разные стороны».

— Ани, все нормально? — спросил он с прищуром.

— Да… то есть, нет… то есть, наверное… — запыхтела она, застегивая блузку. — Мне надо домой.

— Прям так срочно? — усмехнулся он ее смущению.

— Ага, — кивнула она, прикоснулась пальцами к пылающим щекам и понеслась в прихожую.

Но Дима не лыком шит. Не позволил ей так просто уйти, встал поперек дверного проема, преграждая путь.

— Когда в следующий раз встретимся? — спросил напрямик.

— Завтра на работе, — хмыкнула она. — Раз не болен, изволь явиться. Больше я тебе никаких документов возить не буду, так и знай.

— Ани, я не про это, — протянул он игриво, а потом состроил виноватое лицо: — Извини, сегодня получилось скомканно и непонятно, но в следующий раз будет лучше, обещаю…

— Дим, этого вообще не должно было быть, как ты не поймешь! — простонала она, грозно на него уставившись.

Ее праведный гнев его насмешил. Будто сама только что не наслаждалась процессом.

— Но произошло же, Ани… — Он пожал плечами и улыбнулся. — По-моему, ты была не против! Тебе даже понравилось…

Анаит замялась, покраснела еще гуще, а потом неожиданно призналась:

— Просто у меня давно этого не было…

— Чего именно? — Дима поначалу даже не понял, о чем она. — А, ты о сексе… Серьезно, что ли? — усмехнулся он и тут же понял, что зря. Попытался исправить ситуацию: — Извини, просто, ты такая красивая, страстная девушка. Мне удивительно слышать, что у тебя… Впрочем, неважно, я понял. Ну тогда мой вопрос тем более актуален. Когда в следующий раз встретимся?

— Слушай, зачем это? — вдруг разозлилась она.

— Что зачем? — Дима нахмурился.

— Еще одна встреча зачем? — спросила она, сведя брови вместе. — Ты получил, что хотел, чего еще надо?

— Ну… кое-что надо. Как насчет продолжения отношений? — спросил он напрямик.

— Между мной и тобой? — вдруг взвизгнула она. — Дим, с нашим прошлым это нереально, неужели не понимаешь? Да и потом, даже если бы не было этого прошлого, все равно ничего бы не вышло. Лучше и не начинать.

Тон Ани показался ему слишком категоричным.

— С чего ты так решила? — Его брови взлетели. — У тебя есть какие-то конкретные причины?

— Есть… — Она уперла руки в боки. — Дим, я невезучая, ясно? Я не хочу тебя обижать, но уверена на сто процентов, ничего хорошего у нас с тобой не выйдет. Но тебе ведь и не надо ничего серьезного, верно? Так, развлечешься, и все…

Он остро почувствовал этот момент. Всегда его чувствовал.

«Ты же несерьезный, так?» «Тебе же, наверное, только поразвлечься…» «Я семью хочу, а тебе ведь этого не надо, верно?» Так девчонки обычно говорили, когда хотели, чтобы их переубедили. Глаза их молили: «Ну скажи же, что ты серьезно! Дай понять, что я тебе нужна…»

Вот и у Анаит появилось то самое выражение лица, жутко ему знакомое. Грустное, с тенью сожаления.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Попалась рыбка.

Дима все сделал для того, чтобы Анаит подсознательно захотела отношений с ним. Вопреки ее ожиданиям, не полез на амбразуру сразу, разжег интерес поцелуем. Проявлял всяческую заботу, ненавязчиво ухаживал. Выждал, пока девчонка расслабится, и взял то, что она так хотела ему отдать, хоть и не спешила в этом признаться. Но тело-то не лжет. Особенно то ее особое местечко между ног.

Дима даже снял эту квартиру лишь для того, чтобы впечатлить своего неприступного секретаря. Хотел показать, в каких условиях она сможет жить, если свяжет с ним свою судьбу. Ведь она должна до зубного скрежета захотеть за него замуж.

Мог бы купить эту квартиру, конечно, ведь все равно собирался в скором времени обзавестись жильем. Но ведь он не планировал осесть в Краснодаре, поэтому не купил.

Итак, рыбка действительно на крючке. Дима теперь мог подсечь ее на раз.

Теперь достаточно всего лишь рассказать Анаит, насколько он одинок, как ему хотелось семью, детей… Ездить по ушам он умел профессионально, ведь много лет работал в рекламе. Мог продать снег эскимосам, а выгодно себя преподать — тем более.

Уже этим вечером они с Анаит перешли бы на другой уровень отношений.

Очень скоро эти двое начали бы встречаться на постоянной основе. Дима стал бы задаривать милую Ани подарками, водить по разным интересным местам. Пробрался бы в душу поглубже, пустил там корни, чтобы потом сделать как можно больнее. Ведь он жаждал по максимуму отомстить за ту давнюю боль, которую она, не задумываясь, ему причинила. Отплатить за то, что эта равнодушная сучка в свое время вышвырнула его из своей жизни. Вышвырнула тогда, когда он ровным счетом ничего из себя не представлял, был наиболее уязвим.

Да, все шло строго по плану. Через какой-то месяц-другой Ани уже ела бы у него с рук, а потом получила заслуженную кару.

Но…

Дима вдруг понял, что не может так с ней поступить.

Мстить больше не хотелось. А вот любви — да, и очень.

Именно в эту секунду до него окончательно дошло, что он до сих пор ее любит. Любит больше, чем когда-либо.

— Я вызову тебе такси, ок, малышка? — проговорил он, грустно ей улыбнувшись.

Ани кивнула и снова уехала из его жизни.

Правильно сделала, ей лучше держаться от него подальше.

Глава 44. Влюбленный мститель

«Неужели я ее пожалею?» — Все крутилось в голове Димы, после того как Ани ушла. «Один раз дала приласкать, и то нехотя. И что, сразу поплыл?»

Он уселся на диван, где еще недавно кувыркался с ней. Тяжело вздохнул и уставился в белый потолок, уперевшись в спинку дивана. И четко понял — да, поплыл.

— Идиот… — ворчал себе под нос.

Пытался разбудить в себе чувства, которые сжигали его последние годы. Ненависть, злость, желание поквитаться… Но все они будто умерли, а тело пронизывало сладкое послевкусие, как бывает после хорошего секса. Никакой мести больше не хотелось и близко.

Столько усилий, столько стараний — и ради чего? Чтобы разок поиметь Ани?

Он так намучился из-за этой девчонки, столько выстрадал… Да что там, до сих пор страдал из-за ее измены. Спустя десять лет ему все еще было больно. И вот, когда пришло время заставить ее платить по счетам, у него банально не хватало духу выставить ей эти счета.

Дима вдруг снова почувствовал себя как в восемнадцать. Ему снова до одури захотелось защищать Анаит, боготворить ее, заботиться, бесконечно любить. Если он сделает ей что-то плохое, можно считать, что сам себе наступит на горло.

Да и с какой стороны ни посмотри, издеваться над матерью-одиночкой — это подло.

Даже если она заслужила.

Неожиданно Дима понял — судьба уже и без того наказала Ани. Девчонка одна воспитывает ребенка, выживает как может. Ему ли не знать, каково ей приходится? Он сам вырос в неполной семье. Отлично помнил, как тяжело было матери. Она всем жертвовала, чтобы поставить его на ноги. Да и ему самому приходилось несладко. Это вечное отсутствие денег, нервная, уставшая родительница. Разве такую жизнь можно назвать счастливой?

Кроме того, у него не шли из головы слова Ани: «Я невезучая…»

С чего вдруг она посчитала себя невезучей? Впрочем, если до сих пор была одна, значит по жизни ей попадались одни уроды. Дима не исключение, если вспомнить его выходку с интимными фото и видео.

Конечно, слушать про то, что у нее давно не было любовника, Диме было странно. Он не понимал, как такая страстная натура, как Анаит, могла долго жить в воздержании. Она же любила секс! Пока жили вместе, она совершенно не могла без этого обходиться. Они занимались им каждый день и по несколько раз. Недаром он про себя тогда прозвал ее Зажигалкой.

Тогда по своей неопытности и наивности Дима подумал, что все девчонки в постели такие классные. По факту оказалось, что и близко нет. Он очень сильно разочаровался в своих следующих любовницах. Все ему было мало, не так, недостаточно остро и сладко. С Анаит все получалось естественно и прекрасно, с другими он по большей части испытывал одно расстройство, по крайней мере пока не поднаторел в любовных играх.

У этой девчонки природный дар, чтобы удовлетворять Димины желания. Слишком она горячая штучка, чтобы записаться в монашки.

Может, соврала?

С другой стороны, ничто не указывало на то, что в жизни Анаит присутствовал хоть какой-то мужчина.

Последние недели она у него была как на ладони. Он видел, как вечерами она спешила домой к ребенку. А утром приходила на работу пораньше. Ни разу не появилась помятой, в той же одежде, что и до того. Всегда выглядела свежо и очень опрятно — видно, что ночевала дома.

Кроме того, гардероб Анаит отличался скромностью. Она не щеголяла в дорогих вещах, все выглядело более чем бюджетно. На самой ни колец, ни сережек… Серая сумка, бессменные черные туфли. Ничто не указывало на наличие у нее хоть какого-то бойфренда. Да и слух по поводу ее бывшего начальника оказался лжив.

«Что имеем в сухом остатке? Несчастная в любви мать-одиночка. Кому тут мстить?» — качал он головой.

Тут в пору пожалеть, приласкать, окружить заботой. Именно это Диме и хотелось сделать.

Да, в восемнадцать Анаит сделала ему очень больно. Выдрала сердце на живую и прокрутила в мясорубке. Но по факту, так ли велика была та вина, которую он все эти годы на нее навешивал? Девчонка просто ушла от него, разве это такой уж грех? Миллионы людей расстаются ежедневно, и никто никому не мстит.

Да, его здорово из-за нее избили, переломали кости. Но ведь била не Анаит!

Дима проанализировал свои чувства и четко понял, что было в той ситуации для него больнее всего. Вовсе не побои! Обман… Анаит обманула его доверие. Обещала любить, выйти замуж, но бросила его ради богатой жизни. Предала.

Однако кто в молодости не ошибается? Она, наверное, уже сто раз пожалела, что ушла от него тогда. Наверное, ей просто стыдно признаться.

Возможно, пришло время простить ту восемнадцатилетнюю Ани, на которую он так злился все эти годы. И тогда он сможет попробовать построить отношения с повзрослевшей Ани.

Она ведь замечательная, взрослая Ани.

Заботливая, милая, умная и даже более красивая, чем прежде.

Может быть, Дима поспешил с вопросом о женитьбе?

Положа руку на сердце, после того, что случилось на этом самом диване, он с большим трудом мог представить, как будет заниматься сексом с Кристиной. Надо признать честно, с тех пор как он снова встретил прошлую любовь, невеста потеряла для него былую привлекательность.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Зачем себя заставлять продолжать отношения с Кристиной, если она ему больше не интересна? Глупо же…

Однако и Ани — далеко не самый простой вариант.

Не стоило забывать, что у нее ребенок.

Диму до сих пор бесил этот факт.

Нет, само наличие дочки у Анаит его не беспокоило, он ничего не имел против. Но его дико злило, что кто-то поступил так с девчонкой, которую он боготворил. Какой-то придурок попользовался ею и бросил, тогда как Дима жить без нее не мог.

Неожиданно ему стало очень жаль маленькую девочку Ани, которой пришлось в жизни так несладко. Тем более одной в большом городе. И дочку ее — тоже жалко. Ему ли не знать, как тяжело приходится детям, которые растут без отца. То и дело за твоей спиной кто-то шушукается, смеется. Вон безотцовщина идет…

Дима ни за что и никогда не бросил бы своего ребенка. Не позволил бы, чтобы его малыш или малышка страдали. Заботился бы, любил.

Порой он даже завидовал Анаит, что у нее есть ребенок. Слышал, как она время от времени ворковала со своей малышкой по телефону. Один раз подсмотрел за ней в щель приоткрытой двери, когда она разговаривала с дочкой. Ее лицо преобразилось, засветилось улыбкой, а голос стал нежным-нежным. В груди тут же защемило от сладкой боли.

Ани любила дочь. А Диме было некого любить.

Именно поэтому он собирался осесть в Питере с Кристиной. Однако теперь идея заключить брак с женщиной, к которой он ровным счетом ничего не испытывал, уже не казалась такой гениальной.

«Собственно, а почему я должен отказываться от своего первоначального плана?» — вдруг озарило Диму.

План по завоеванию Ани идеален и уж точно годится для того, чтобы претворить его в жизнь. Только вместо того чтобы бросить любимую девушку, Дима на ней женится.

А Кристина… Она найдет кого-то другого.

Дима покрутил в голове идею жениться на Анаит и вдруг обнаружил, что она ему очень даже по вкусу. Не ощутил внутри ни малейшего сопротивления.

Дочку ее он мог и удочерить. Почему нет? Конечно, вряд ли он сможет полюбить чужую малышку, все же не его кровь, к тому же — взрослый ребенок. Но обижать не станет, поддержит финансово. А там, глядишь, ей стукнет восемнадцать, и девчонка выпорхнет из гнезда.

Приняв решение, Дима почувствовал сильнейшее желание немедленно поговорить с Анаит. Разъяснить ей, что у него самые серьезные намерения. Обсудить ситуацию с их общим прошлым, наконец.

Что было, то было. Впереди целая жизнь… И если ему суждено прожить ее с Анаит, он готов простить ей то, что случилось десять лет назад.

Что такое десять лет против всей жизни? Ерунда.

Решил не отказывать себе в удовольствии сразу поговорить с любимой женщиной и тут же собрался к Анаит.

Дима разоделся по полной программе, хотелось выглядеть хорошо. Выбрал новый бежевый свитер и синие джинсы, спрыснул на грудь ментоловой туалетной водой, причесался. Глянул на часы — пять вечера. Если повезет, может быть и успеет добраться до места, не попав в вечерние пробки.

Повезло.

Уже через тридцать минут он заходил в подъезд дома, где жила Анаит. Не зря подсмотрел адрес в ее личном деле.

Дима поразился тому, в каком ужасном месте она снимала квартиру. Старая пятиэтажка встретила его серостью и запахом плесени. Домофон — и тот был сломан. По крайней мере, Дима пробрался в подъезд без всяких проблем.

Как же похож был этот дом на тот, где Дима раньше жил с матерью. Прямо один в один. Слава богу, его родительнице больше не приходилось мучиться в той ужасной квартире. Он помог ей ее продать, добавил денег и купил двушку в новостройке.

А вот Анаит, похоже, с жильем не помог никто.

Дима поднялся на нужный этаж, нажал кнопку звонка и услышал резкую трель. Ждал, что в глазке мелькнет свет, но этого не произошло.

— Нана, ты ключи забыла? — послышался из-за двери голос Анаит.

Она открыла дверь, все еще одетая в офисную одежду: белую блузку и черную юбку. Недавно вернулась? Сколько же она добиралась домой?

Дима вдруг понял, почему она не посмотрела в глазок, — дверь оказалась двойная. Снаружи черная железная, а внутри деревянная, и вот в деревянной никакого глазка вовсе не было. Фактически Анаит открыла ему наобум.

«Потрясающая беспечность! А что если грабители или маньяки?» — тут же разозлился он про себя.

— Привет, — проговорил Дима, шумно дыша.

— Т-ты что тут делаешь? — спросила Ани, захлопав ресницами.

— Пришел поговорить, пустишь?

С этими словами он шагнул в прихожую.

Анаит сделала пару шагов назад, а потом словно спохватилась:

— Давай поговорим завтра в офисе, ладно?

— Я о личном говорить пришел, — объявил Дима безапелляционно.

Анаит опасливо покосилась на дверь и начала спорить:

— Здесь не место, да и не время… Давай завтра…

— Я не уйду, — пожал он плечами. — Пока не поговорим, не уйду.

С этими словами прошел в квартиру, хоть его и не приглашали.

— Дима! — запыхтела Анаит.

А потом, видно, поняла, что он и вправду не уйдет. Со вздохом сдалась:

— У тебя пять минут.

И повела его на кухню.

Дима решил, пять минут — это значительно лучше, чем ноль минут, и пошел следом. Правда, ему очень не понравилось, как Анаит напряглась при его приходе. Будто чего-то опасалась. Или кого-то. Его?

— Если ты боишься, что я могу сделать тебе что-то плохое, то не бойся! Не сделаю… — проговорил он ласково.

— Зачем ты пришел, Дим? — спросила она со вздохом.

Он развел руками.

— Не знаю, как тебе, а мне показалось, что между нами сегодня случилось нечто особенное… — продолжил он тем же ласковым тоном.

Вдруг его взгляд упал на белую упаковку с таблетками, лежавшую на столе.

«Пенале»* — прочитал он название. А ниже значилось: «Экстренная контрацепция».

Тут же вспомнил, что во время секса с ней не предохранялся. Как-то глупо вышло, ведь презервативы были под рукой. Обычно Дима следил за тем, чтобы вовремя надеть резинку. Однако же сегодня не воспользовался.

Видимо, Анаит решила поправить дело. Сразу поспешила вытравить его живчиков из своего организма. От осознания этого ему почему-то сделалось жутко неприятно. Будто она не от случайной беременности решила подстраховаться, а его самого из жизни выкинуть. Бред? Бред! Но от понимания бредовости этой мысли ему нисколько не стало легче.

— Беспокоишься, что залетишь? — спросил резким тоном. — Да с одного раза ничего не бывает…

Анаит отчего-то разозлилась, сложила руки на груди и зафырчала:

— Ага… Ничего не бывает. Конечно!

В этот момент в квартире раздался звук открываемой двери.

— Блин… — простонала она, шлепнув себя ладонью по лбу.

Оба обернулись на шум в прихожей. Вскоре Дима увидел в дверном проеме кухни маленькую девочку с двумя тугими косичками.

— Мам, это кто? — спросила она, уставившись на него.

В этот момент у Димы в груди возникло странное ощущение — отчего-то малышка показалась ему знакомой. Он стопроцентно раньше никогда не встречал ее, больше того, она была совершенно не похожа на Анаит. Но потом в голове вдруг всплыло воспоминание о том, как он еще в юности протирал рамку старой черно-белой фотографии матери во время генеральной уборки. Ее изображение висело в их гостиной испокон веков. Он спросил тогда: «Мам, может, повесим сюда что-то другое?» Та мгновенно разобиделась, и ему пришлось просить прощения. Он смотрел на то изображение тысячу раз и мечтал, как повесит туда постер любимой рок-группы.

Так вот, эта девочка будто сошла с того портрета — копия его мамы в детстве.

— Анаит, — спросил он чужим, надтреснутым голосом: — Это моя дочь?

*«Пенале» — средство придумано автором, все совпадения случайны.