Брат подруги. Наваждение (СИ)

Глава 1

От лица Яны

Лика помогает мне со вторым чемоданом, ставя его в прихожей квартиры Матвея, её брата. А у меня сердце как-то волнительно сжимается, стоит только зайти. Я теперь тут буду жить… И представить подобное себе не могла.

Тем более в те свои тринадцать, когда наивные мечты жёстко разбились о суровую реальность.

Видимо, у меня обеспокоенный вид, потому что Лика вдруг уверенно заявляет:

— Матвей точно не приедет, я только сегодня проводила его в аэропорт. Его проводила, потом тебя встретила, насыщенный день, — последнее она с усмешкой подмечает скорее как мысль вслух.

Я не просила о том, чтобы меня встретили, но это и вправду оказалось кстати. И удобно очень. Лика энергичная, на лету схватывающая — с такой не затеряешься. А ещё всегда готова помочь даже без просьб. Я иногда чувствую себя её младшей сестрёнкой, хотя теперь; когда мне восемнадцать, а ей двадцать, разница в возрасте между нами почти незаметна.

— Спасибо тебе, — благодарно улыбаюсь, зная, что Лике это было абсолютно не в напряг.

— Не стоит. Это в моих интересах, что ты здесь, — с теплом отвечает подруга, которой всегда нравится, когда её участие подмечают и благодарят. — Так что спасибо тебе, что ты рискнула и приехала из своего Брянска в теперь уже нашу Москву.

Да уж, учитывая, что у меня не получилось поступить на бюджетную основу в столице, шаг с тем, чтобы всё равно приехать — не имея здесь ничего — всё же был рискованным. Ни за что не решилась бы, если бы не постоянные уговоры Лики, которая уже и варианты подыскивать мне начинала до того, как принялась активно склонять к переезду.

— Так вот, командировка Матвея в Эмиратах продлится минимум полгода, а этого времени тебе хватит, чтобы обустроиться тут, осмотреться в городе, работу найти, подкопить на снятие другой квартиры и заняться поисками соответственно, — убеждённо и запальчиво перечисляет Лика, когда мы берёмся за чемоданы, чтобы перенести их в гостиную. Я решила, что буду спать там на диване, а не в комнате на кровати Матвея. — Мы с Вовой готовы тебя во всём поддержать и помогать по всем перечисленным пунктам. Он тоже рад, что ты приехала, — подруга так и искрится энтузиазмом.

Я всячески изображаю воодушевление, хотя немного не по себе от всего этого. Тут везде дышит присутствием Матвея, словно он может вернуться в любой момент…

Да уж, наверное, мне было бы даже проще остаться на время у Лики, хотя она и живёт со своим парнем Вовой. Причём уже год.

Вроде как тот её ровесник. Ну, плюс-минус. А вот Матвей старше сестры на пять лет. Меня, соответственно, на семь. Получается, ему уже двадцать пять. Достаточно взрослый, конечно, но не рановато ли для командировок в Эмираты? По моим представлениям, для этого надо быть на хорошей должности в солидной компании.

Осматриваюсь вокруг. Насколько я знаю, эту квартиру он себе купил сам. Она на юго-западе Москвы, но ближе к центру. Две комнаты, гармонично просторно, есть даже мини-спортзал на балконе. Стильный чёрно-белый дизайн. Да, это не элитный ЖК, вполне обычный московский район, но купить такую квартиру явно не дешёвое удовольствие.

Интересно, где работает Матвей. И как у него вообще дела, насколько изменился и… Нет, насчёт его личной жизни мне неинтересно. Не должно быть. И не будет.

— А Матвей знает, что я тут у него побуду? — срывается с губ вопрос. Довольно важный, кстати.

Я знаю, что он позволяет своей сестрёнке тут бывать в любое время, которое она захочет. И гостей вести ей тоже можно. Но это всё же далеко не то же самое, что поселить здесь подругу на полгода.

— Пока нет, к слову не пришлось, но, поверь, он не будет против. Он знает тебя, да и ему же лучше, если тут квартиру кто-то будет периодически проветривать и от пыли прибирать, — хмыкает Лика, проведя пальчиком по одной из полок с книгами.

Пыли там нет, конечно, но ведь и Матвей уехал только сегодня. Вздыхаю, почему-то с трудом подавив желание спорить с тем, что он меня знает. В свои восемнадцать уехал из Брянска в Москву. Сначала учиться, а потом и жить, работать. Приезжал, конечно, периодически… Но не так уж часто. В последний раз я его видела, когда ему было двадцать. А мне, соответственно, тринадцать.

И вот о том, что произошло тогда, лучше даже не вспоминать.

— Ну только если так, — улыбаюсь, пожимая плечами. — Но ты скажи ему, пожалуйста. Будет лучше, если он узнает как можно скорее.

Вряд ли мы вообще пересечёмся — я планирую сделать всё возможное, чтобы съехать раньше, чем через полгода. Но всё равно неудобно быть в чьей-то квартире без ведома хозяина.

Тем более, в квартире Матвея…

Так, стоп. Без «тем более». Какая разница, где именно я пока перебьюсь. Меня сюда привела Лика, а не кто-либо ещё. И она же понимающе кивает моей просьбе:

— Конечно, я бы и раньше сказала, но мы с Вовой другие варианты для тебя искали, чтобы сразу заселилась, без временного проживания где-то. Вот и не говорила, ты же знаешь.

Киваю. Да, знаю, конечно. Лика с Вовой давно загорелись желанием перевести меня в Москву, ещё когда я только думала о поступлении. Тогда они, правда, не искали варианты с жильём, просто держали за меня кулачки, рассчитывая, что я поступлю и буду жить в общаге универа. Но вот недавно оказалось, что нет, мне не хватило совсем немного баллов, чтобы пройти по второй волне. Обидно, конечно. Так и собиралась сидеть в Брянске ещё год, если бы не настойчивость Лики. И вот уже месяц спустя я тут.

Хотя теперь мне кажется, что лучше было бы хотя бы обсудить с Матвеем идею поселить меня здесь. Странно, что Лика решила, что можно обойтись без этого. Я-то понятно — у меня и связи с ним не осталось, да и вообще, кажется, по-прежнему его смущаюсь. Мы не общаемся, и после одного моего эпичного фейла не тянет. Поэтому я, наверное, и не настаивала, когда Лика сказала, что всё без меня с ним уладит.

— Я позвоню ему завтра, сегодня ему не до того будет, перелёт, заселение, суматоха… — решает она, покрутив в руке телефон.

— Понимаю, конечно, — с готовностью киваю.

Как ни странно, меня даже скорее радует эта отсрочка. Хотя и без того понятно, что рано или поздно Матвей всё равно узнает, что я у него. Может, даже захочет связаться со мной, контролировать как-то…

Интересно, а он меня вообще помнит? Понятно, что как подругу Лики наверняка, а лицо, какие-то мои черты? Наши с ним взаимодействия?..

Боже, не о том я думаю. Пять лет уже прошло.

— Ну что ж… — к счастью, не замечая моего смятения, подытоживает Лика. — Обустраивайся, а вечерком мы с Вовой заедим, навестим тебя и познакомлю с ним заодно.

А вот это уже звучит здорово. Радостно киваю, как ни странно, только сейчас в полной мере прочувствовав, что у меня действительно круто меняется жизнь. Я теперь в Москве, и могу видеться с подругой, когда только захочу.

— Буду ждать, — с энтузиазмом говорю, обнимая Лику на прощание.

И совсем скоро уже остаюсь одна в квартире Матвея, где полно его вещей… Самых разных. Гитара в углу гостиной, коллекция вин, кое-что даже в холодильнике осталось… Календарь с какими-то пометками висит на нём, парочка фоток, где Матвей в горах и с какой-то компанией на фоне джунглей. Девушки в компании тоже есть, красивые. Но я и сама на внешность не жалуюсь, хоть и непонятно, к чему эта мысль. Уж привычкой сравнивать себя с другими никогда не страдала.

Одёргиваю себя от непонятного оцепенения и иду к своим чемоданам. Зачем рассматривать, чем живёт Матвей, когда лучше свои вещи разобрать.

**********************

Меня уже слегка срубает, клонит в сон ощутимо. Хорошо посидели, Вова принёс шампанское, моё любимое «Асти», которое пьётся так легко, что и не замечаешь. Зато теперь последствия дают о себе знать, хотя это скорее приятная усталость.

Улыбаюсь, вспоминая некоторые наши шутки и радуясь за подругу. Парень у неё действительно хороший и видно, что очень её любит.

Лениво направляюсь в гардеробную Матвея, чтобы взять постельное бельё. Хм, забавно, что у него оно довольно аккуратно сверху лежит на полочке, причём глаженное. И да, пьяной мне это скорее забавно. Не знаю, почему. Может, потому что беспечный парень на байке и в кожаной куртке у меня слабо ассоциировался с раскладывающим всё по полочкам? Хотя таким бунтарским он был, когда я совсем маленькой была. Потом, поступив в универ в мои одиннадцать, Матвей уехал в Москву и приезжал лишь периодически, заметно посерьёзнев.

Помню, как я, будучи маленькой и наивной дурочкой, ждала каждый его такой визит, считала дни, прикидывала, когда должен бы приехать… С волнением и чуть ли не трепетом причём. Так глупо было. А ведь искренне переживала, что видела его всё реже. Отчасти поэтому старательно училась, ведь решила тоже поступать в Москву.

У меня жар к коже приливает, когда вспоминаю свой «гениальный» план, придуманный в тринадцать. Я тогда только-только начала носить лифчик и очень взрослой себя сразу почувствовала. Помню, накрасилась, пуш-ап надела и пошла в гости «к подруге», прекрасно зная, что её в этот момент дома не было. Зато Матвей был.

У меня было всё так заготовлено и отрепетировано, что наверняка ненатурально ещё и выглядело, ко всему прочему. Попросила пустить меня, объясняя тем, что мне очень надо Лику дождаться, её поддержка мне очень нужна и я на нервах вся. Матвей пустил, чаем с печеньками угостил, пытался скрасить мне ожидание. И тогда я «не выдержала» и выпалила ему, почему так взволнована. Соврала, конечно. Сказала, что у меня завтра первое свидание. Решила этим сразу двух зайцев убить — и проверить реакцию, и подвести к главному, тому, зачем на самом деле приходила…

Реакция у Матвея действительно была. Лёгкая озадаченность. А потом он улыбнулся так, будто я что-то забавное сказала или странное. Но это я сейчас понимаю, а тогда, в свои тринадцать, решила; что ему было не по себе от того, что я с кем-то другим на свидание иду. Я тогда вспомнила все проявления заботы от этого парня и реально верила, что они были жестами неравнодушия. Потому довольно смело и выпалила, что не целовалась ещё и поэтому нервничала. А потом попросила его меня научить…

И вот дальше пошёл сплошной стыд, о котором даже вспоминать неприятно. Причём и сейчас, пять лет спустя. Матвей тогда снисходительно головой покачал и начал спокойно и мягко объяснять мне, что я ещё совсем маленькая, а он взрослый. Что ему хочется скорее куклу мне купить, чем целовать. Что у нас слишком большая разница, и что мне не стоило торопиться, а наслаждаться детством.

Как же обидно было это слышать… Я ведь оделась, как взрослая, накрасилась слегка и была уверена, что ему нравлюсь. Помню, я тогда вспылила и высказала ему, что вообще-то уже большая и что могу это доказать… И… Сама полезла. Ещё и раздеваться начала, идиотка.

О том, как меня мягко, но настойчиво выпроводили, лучше даже не вспоминать. Это, кстати, была наша последняя встреча с Матвеем. Потом он просто перестал приезжать. Возможно, из-за меня. Даже скорее всего, если уж честно.

Горько ухмыляюсь и собственным воспоминаниям и тому, что от них всё ещё тоскливо сжимается сердце. Буду надеяться, что это от алкоголя так пробирает. Ну не могла же я снова заболеть Матвеем, просто побывав в его квартире?

Одиноко вдруг так становится, что хочется в плед завернуться и жалеть себя под какие-нибудь мелодрамы. Чувствую себя неудачницей. Не удалось поступить на бюджетную основу, еле накопила деньги, чтобы вообще в Москву перебраться, ни работы, ни личной жизни… Я ведь отказывала всем парням даже в свиданиях почему-то. Вот просто мешало что-то внутри согласиться. Не удавалось себя пересилить.

Уныло застелив себе на диване, падаю в кровать. И почти сразу закрываю глаза, проваливаясь в бессвязный сон…

Если первые часы я пребывала словно в коматозе, вообще не помня себя и всё вокруг, то в какой-то момент мой сон будто промежуточным становится. Таким… почти что реальным. Болезненно острым, как наяву.

Мне вдруг снится, как входная дверь отпирается, как комнату наполняют шаги. Уверенные, быстрые, даже будто бы резкие. Слышу шум воды в ванной…

При этом я сплю и проснуться не могу. Да и не пытаюсь. Знаю же, что мне это снится. А всё потому, что знаю, кто мне снится. Чувствую, чьи это шаги. Чувствую его присутствие… Каждой клеточкой чувствую и слегка дрожу от волнения.

Матвей… Неудивительно, что он мне снится. Здесь всё дышит им. И будто бы я, пока тут нахожусь, делаю то же самое. Даже вспоминаю тот его слегка древесный запах одеколона, который уловила, когда полезла в свои тринадцать лет к нему на колени.

Затаиваю дыхание, когда он заходит в гостиную. Не к себе в спальню, а именно сюда. Словно уловил, что я здесь. Хотя, наверное, так и есть — мы же во сне. А здесь возможно всё.

В том числе и то, что Матвей неожиданно садится ко мне на диван и окидывает мою фигуру таким взглядом, что жарко под одеялом становится, и я точно знаю, куда и как он смотрит…

— Мне надо было отобрать у тебя ключи, — недовольно шепчет Матвей, а у меня от его голоса сердце волнительно сжимается.

Давно не слышала его… Теперь он будто мужественнее стал, глубже, совсем взрослый. Хотя Матвей мне всегда казался взрослым, чем особенно манил.

Вот только то, что он говорит, мне не нравится. Получается, даже в моём сне этот мужчина мне не рад. В его словах чуть ли не враждебность, выдающая, что ему претит мысль о том, что я могу перебиваться в его квартире.

— Утром так и сделаю, — в подтверждение моему выводу выдаёт Матвей и неожиданно ложится рядом на диване, соприкасаясь со мной. Места тут, конечно, хватает на двоих, но не так, чтобы оставалось существенное расстояние. — И видеть тебя больше не хочу, — добавляет он сердито.

Но при этом вдруг кладёт руку мне на талию, ведёт по ней, очерчивая пальцами изгибы. У меня мурашки мгновенно активируются, а сердцу тесно в груди становится. Какие острые ощущения… Очень реалистичные. Чувствую вес его руки, её тепло, да само присутствие Матвея, и замираю. Ещё и слишком громко сглатываю. Наверное, если это сон, мне стоит быть посмелее, да и вообще не вникать в происходящее так старательно. Но у меня не получается. Этот человек дезориентирует меня даже во сне, причём ничего особенного для этого не делая. Прижимает меня к себе, зарывается носом в волосы, вдыхает их запах нагло, будто даже привычно. И ведь говорил, что не рад мне.

Не выдерживаю и развиваю тему хриплым шёпотом:

— Тогда почему лёг со мной?

Надо бы, конечно, не только об этом спросить. Но и о том, почему Матвей ведёт себя слишком вольно, будто думает, что раз я в детстве по нему с ума сходила, то меня и теперь трогать можно. Но об этом я спросить не решаюсь. Я вообще едва шевелюсь в его руках, не зная, что и делать. Это ведь самое тесное моё взаимодействие с мужчиной. Пусть и во сне, но таком ярком…

— Сегодня не хочу засыпать один, — заявляет он, и меня чуть опаляет алкогольным дыханием. Как ни странно, не противным, явно какой-то элитный напиток. И крепкий… — Но это последний раз. Спи давай. Завтра свалишь.

Я уже совсем мало что понимаю в этой ситуации, но почему-то и вправду засыпаю, проваливаясь в сон во сне. Как будто даже уютно делать это в мужских руках… И волнительно, и надёжно одновременно.

Вот только потом наступает утро. Быстро так, будто только закрыла глаза и вот уже открываю, просыпаясь после по-настоящему крепкого сна. Но привычно потянуться не получается.

Я не одна.

Чёрт возьми… Меня ведь и вправду обнимает Матвей. Повзрослевший совсем, с щетиной даже, по-мужски красивый и офигеть какой реальный.

Так… Надо собраться с мыслями и…

Нет, не получается ни разу. Что это за фигня вообще? Как это понять?

То есть весь тот полусонный бред реальностью был? И слова Матвея тоже?

Не шевелюсь, не решаясь даже выбраться из-под его рук, пока не разберусь в ситуации. Это получается, Лика ему всё-таки позвонила и рассказала обо мне сразу? А он настолько не хотел меня здесь терпеть, что прилетел обратно?

Да ну. Бред какой-то.

Может, просто отменили рейс. Но это мало объясняет, что Матвей был совсем не удивлён моему присутствию, разговаривал со мной, лёг…

Ещё раз осторожно смотрю в его сторону — хотя могла бы и не делать этого, слишком уж чувствую его близость, обнимающие меня руки, крепкое тело. Конечно же, он здесь. Глаза закрыты, дыхание горячо обдаёт мне шею. Спит ещё.

А мне нет больше никакого смысла продолжать тут лежать с Матвеем. Ещё не хватало, чтобы проснулся и обнаружил, что я остаюсь в его объятиях. Он просто был пьян — я же помню запах какого-то алкоголя. Трезвым бы вряд ли со мной лёг, тем более, если так настроен меня выгнать. Ключи отобрать…

Неловко пытаюсь высвободиться из довольно крепко держащих меня рук. Меня буквально заполняет непонятной обидой и волнением одновременно. И вот что теперь делать?

Ладно, о будущем подумаю потом. Для начала неплохо хотя бы с кровати всё-таки встать.

У меня почти получается, как вдруг сильные руки сгребают обратно, уверенно укладывая и подминая под крепкое мужское тело. Задыхаюсь от неожиданности, не сразу сфокусировав взгляд на лице Матвея, который нависает надо мной. И смотрит скорее ошеломлённо, с недоверием.

— Ты кто такая?

Сердце предательски сжимается. Не узнал…

К кому тогда обращался ночью? Ещё про ключи? Думал, что здесь легла какая-то другая девушка?

Меня прошибает мелкой дрожью.

— С-сестра… — бессвязно шепчу. — Подруга… Лика…

Он сначала смотрит на меня, как на диковинку, насмешливо и строго одновременно. Странное сочетание. Но оно вдруг заменяется осознанием, а потом и любопытством.

— Яна? — спрашивает озадаченно.

Моё имя он называет, как будто мы чуть ли не родственники дальние, и ему приятно меня узнать. Сердце пропускает удар.

— Да, — выдавливаю чуть хрипло. — Пусти.

Становится всё более не по себе лежать под узнавшим меня Матвеем. Вспоминается, как нагло уселась к нему на колени и целовала лицо, гладила руками всюду; пока он сначала осторожно, а потом уже настойчиво отстранял меня.

Надеюсь, я не краснею позорно, а то кожа уже чуть ли не горит, пока Матвей неспешно ведёт взглядом по моему лицу. Будто бы с интересом.

— Не сразу узнал, прости, — негромко проговаривает он, и встаёт, оставляя вместо себя пустоту.

Ну а я всё ещё лежу, будто придавленная к подушке.

— Лика не говорила насчёт меня? — интересуюсь, глядя в потолок.

— Нет. Так что давай ты за неё, — судя по всему, Матвей усмехается. — Вставай, позавтракаем и поговорим.

Тоже усмехаюсь, только с горечью. Судя по всему, мне не завтракать за разговорчиками надо, а уже вещички паковать. Возвращение Матвея не вписывалось в мои планы. Как и в его — моё присутствие.

Да, про ключи отобрать он не мне говорил, но всё же… Кстати, интересно, кому? Своей девушке? Хотя скорее бывшей, судя по формулировкам.

Не по себе от этого всего. От сложившейся ситуации, от повзрослевшего Матвея, от невольного соприкосновения с его личной жизнью…

Ну да ладно. Поговорить всё равно придётся.