Буду твоим первым

Часть 1

Я разлепила чуть опухшие веки и, прилагая неимоверные усилия, подняла голову от шершавой обивки автомобильного кресла. Что сразу же отразилось дикой болью в висках. Действительно дикой, словно в черепную коробку запустили рой озлобленных пчёл.

— Меня что, вырубило? — прохрипела я, обращаясь к мужчине за рулём дребезжащей колымаги. Я не видела его лица, только короткостриженный тёмный затылок и плечи, обтянутые грубой тканью "штурмана". Так, по-моему, называются куртки парней из спецназа.

— Да, минут сорок спала точно, — ответил он низким голосом, и я поймала в зеркале его взгляд. Чёрные глаза. Как ночь. И до неприятных мурашек внимательные.

От неудобной позы эмбриона тело затекло, ломило каждую косточку и каждый сустав. Я аккуратно села и пошевелила ватными конечностями, проверяя, не сломал ли мне чего этот бугай, когда грубо схватил на руки и потащил через чёрный ход "Райской пыли" в свою машину.

Даже нет, не на руки – просто перекинул через плечо словно мешок с дерьмом.

Со мной никто и никогда так не обращался.

— Пить хочу, — горло ужасно саднило, словно кто-то затолкал туда груду песка. — Есть здесь вода?

Неизвестный протянул руку и не глядя взял с пустующего соседнего кресла крошечную бутылку минеральной воды. И, по-прежнему не оборачиваясь, передал мне.

Руки были реально слабыми, открыть крышку получилось не сразу, но как только вышло, я тут же, как жаждущий путник в пустыне, принялась пить и не остановилась, пока не осушила всю бутылку.

Кажется, зря я это сделала – желудок тут же скрутило спазмом тошноты, и пришлось хорошо постараться, чтобы сдержать позывы.

Откинув больную голову на спинку кресла, я попыталась дышать глубоко и размеренно, а ещё изо всех сил старалась не реветь. Саркисовы не распускают сопли. Никогда! Чёрт с ними, макияжем и драными чулками, плевать на забытую в ночном клубе сумку – я хочу домой. Просто домой, пожалуйста.

Пусть это будет сон.

Сон... кажется, я снова вздремнула. Всего на чуть-чуть, и очнулась, когда почувствовала, что машина остановилась.

— Приехали, — проговорил мужчина, и я открыла глаза. Несколько раз моргнула, пытаясь поймать фокус хоть на чём-то, но это мне не удалось – кругом было абсолютно темно. И тихо. Как в могиле.

— Куда приехали? — сипло спросила я. — Домой? Вы же сказали, что отвезёте меня к отцу!

— Нет, не домой. Туда ты попадёшь ещё не скоро, — мягко возразил он и, положив обтянутую чёрной перчаткой ладонь на спинку кресла, обернулся: — Выходи из машины.

***

Несколькими часами ранее

- Ура-а, зажжём, девчонки! - проорала Лиза, не глядя наполняя бокалы. Хлопья белой пены падали прямо на стол и закуску, девчонки смеялись, спасая свои айфоны.

Первый курс универа за спиной, мы это сделали!

- Адель! Ты чего там зависла? Иди сюда! - перекрикивая музыку, попыталась достучаться до меня подруга, но я лишь махнула рукой, прячась от грохота за колонной.

Огни стробоскопа долбили по глазам, а басы - по ушам, непослушные пальцы всё время норовили попасть мимо нужной кнопки.

"Ну где ты? Я жду!"

"Прости, зай, пробки. Скоро буду"

"Какие ещё пробки? Ты время видел?"

Сообщение прочитано, но ответа не последовало.

Я была готова зарычать от злости, а ещё лучше – обложить Архипа отборным матом. Мы же договорились встретиться в "Райской пыли", отметить завершение учебного года.

Наверняка гоняет сейчас с пацанами на своих дурацких заниженных тачках и не успокоится, пока не размотает по трассе! Просила меня его мама как-то повлиять, да только как – непробиваемый.

— Да и пошёл ты к чёрту! — зло пробубнила я и, вырубив телефон, бросила в сумку.

Пусть звонит сколько влезет, а приедет – сразу уйду. Надоело такое скотское отношение.

Мы вместе с Архипом уже пару месяцев, родители не одну бутылку коньяка уговорили, отмечая наше грядущее сватовство. Ещё бы, наши отцы друзья с детства, у каждого свой процветающий бизнес: у моего – крупная фармацевтическая компания, у Дмитрия Владимировича – сырьё. Сплотить – целая империя получится.

"Весь город под себя подомнём, Мушег", — мечтал отец Архипа, помешивая кочергой угли в мангале на заднем дворе нашего загородного дома. Вот ещё буквально вчера. А уже сегодня... Да пошли они в задницу со своим сыночком! Никогда не выносила мажоров, и вот он – получите, распишитесь. Пусть сами за него замуж выходят и империю возводят.

А я буду веселиться.

— А где мой фужер? — я подошла к девчонкам, и в руки мне сразу же пихнули чуть липкий от разлитого содержимого бокал.

— Всё никак не разберётесь? — скривилась Лиза, закатив глаза. — Шли его лесом, чего тянешь!

— Да уже, — я махнула рукой и кинула на кресло сумку. — Ну что, за окончание учебного года?

— Да-а-а! — заорали девчонки, поднимая свои стаканы, вновь расплёскивая пену на стол.

Мне всего лишь восемнадцать, сдался мне этот Архип? Пусть тачки свои объезжает, а в отношении меня – перебьётся. Я уж думала на свой день рождения номер в "Империале" снять, сюрприз ему сделать. Вроде как созрела перейти на новый взрослый уровень отношений...

Всё, надоело!

От принятого решения сразу стало весело и легко, даже желание включить телефон и "одним глазком хотя бы" куда-то испарилось.

Сегодня начинается моя новая жизнь! Всё-всё будет по-другому!

— Давайте ещё закажем – и танцевать? — покачиваясь под ритмы модного диджея, предложила я, и все с радостью идею поддержали. Гулять так гулять!

Повисшее в воздухе мутное облако я увидела не сразу, только почувствовала першение в горле и набегающие ни с того ни сего слёзы. Ну мало ли, там кальянная наверху... А потом кто-то заорал "Это же газ! Дотропил!", и все резко повскакивали со своих мест, стали закрывать лица чем придётся: салфетками, куртками, Лизка – подолом платья. Началось подобие паники, суета какая-то, люди разом рванули к выходу.

Часть 2

***

— Приехали, — проговорил мужчина, и я открыла глаза. Несколько раз моргнула, пытаясь поймать фокус хоть на чём-то, но это мне не удалось – кругом было абсолютно темно. И тихо. Как в могиле.

— Куда приехали? — сипло спросила я. — Домой? Вы же сказали, что отвезёте меня к отцу!

— Нет, не домой. Туда ты попадёшь ещё не скоро, — мягко возразил он и, положив обтянутую чёрной перчаткой ладонь на спинку кресла, обернулся: — Выходи из машины.

— То есть: я не скоро попаду домой? — сказанное им доходило плохо, мозг ещё не проснулся, и плюс ко всему я по-прежнему нечётко видела. — Ты же сказал…

— Планы поменялись, сейчас туда пока нельзя, — спокойно констатировал он, что сразу же вызвало внутри меня волну небывалой агрессии.

— Как это нельзя? В каком смысле?!

— В самом прямом. Нельзя домой, это большой риск.

— Да с чего вдруг?! У отца отличная служба безопасности, я запрусь в своей комнате, и ни одна мышь не проскочит! Ты знаешь, какая у нас система охраны? Пентагон отдыхает! Вези меня домой немедленно!

— Можешь говорить ещё громче?

— Чего?

— Просто ты так кричишь, как будто у меня проблемы со слухом.

И снова этот тон – спокойный, размеренный... Мне даже стало неловко за свою несдержанность. А ещё поняла, что незаметно для себя перешла с ним на "ты"...

Зрение потихоньку вернулось, по крайней мере, глаза уже не слезились, но мужчину я по-прежнему не могла толком рассмотреть – его лицо оставалось в тени.

— Ладно, хорошо, допустим, надо мной нависла, — я сделала пальцами кавычки, — какая-то "ужасная" угроза, кто-то хочет мне навредить и всё такое. Тогда где вооружённая охрана? Где забор с колючей проволокой? Судя по тому, что я вижу – мы в каком-то лесу!

— Может, потому что мы в лесу?

На секунду я зависла. Потом обернулась и, стерев с запотевшего стекла влагу, уткнулась носом в окно.

Реально – лес. Одни деревья кругом, совершенно чёрные в этот час, и такое же чёрное небо.

— И что мы здесь делаем?

— Спасаем тебя от "ужасной" угрозы.

Да он издевается надо мной!

Я шумно выдохнула. Спокойствие, Адель.

— Хорошо. А где все?

— Кто – все?

— Ну, другие люди, охрана, собаки, не знаю.

— А тебе мало меня одного?

Вопрос застал врасплох, и почему-то только сейчас по интонации его голоса я вдруг поняла, что это не мужчина. Ну, то есть не взрослый мужчина, не как мой отец, которому за пятьдесят. Моложе. Не мой ровесник точно, но и не старик.

Данный факт немного смутил.

— Пойдём, ночи тут прохладные, — проговорил он и открыл свою дверь. Салон сразу же заполнили аромат хвои и тихое дыхание леса. Шум ветра, шорох травинок, вскрики каких-то редких ночных птиц.

Спаситель обошёл капот и открыл дверь с моей стороны, даже руку подал. Его ладонь была сухой и слегка грубой, и только чуть позже до меня дошло, что это перчатка.

Какой галантный у меня секьюрити, однако. Хотя неудивительно, в своем штате папа всякое быдло не держит.

Я вылезла из салона, и от обилия озона даже закружилась голова. Я никогда не была в настоящем диком лесу, а сейчас, кажется, мы именно здесь. Ничего же кругом, ни одного огонька, только стена чёрных, как сама ночь, деревьев. И небольшой дом прямо напротив. Тоже совершенно тёмный.

— Так кто на меня всё-таки покушался? — спросила я, рассматривая лачугу. Страшно не было, ведь это человек папы, а своим людям отец доверяет как себе. — Кто такой бессмертный?

— Давай поговорим об этом позже, хорошо? Мы оба устали.

— Я выспалась!

— А я – нет. Осторожно, порог, — он помог мне преодолеть ступеньку, и мы сразу же очутились возле на удивление добротной двери с хорошим современным замком. В этой-то глуши.

Хотя кто знает, может, это не глушь. Ни черта же не видно.

Я снова с любопытством осмотрелась по сторонам. Деревья, деревья. Одни деревья... Тоска.

— О'кей, не сегодня. Значит, мы поедем домой завтра?

— Вряд ли.

— А когда? У меня на завтра назначен маникюр! В одиннадцать пятнадцать.

— Придётся как-то это пережить.

— Но мой мастер…

— Адель, — он развернулся и уставился на меня тёмными глазами. — Тебя сегодня хотели убить, понимаешь? Убить. Поэтому, если хочешь ещё побегать по салонам, просто слушай меня и не задавай лишних вопросов. В противном случае на том свете маникюр тебе просто не понадобится.

Я заткнулась. Он сказал это так, что я поверила. Хотя очень сложно верить во что-то плохое, когда с самого рождения тебя берегли словно редкий цветок. Когда окружали заботой и давали всё, что только пожелаешь.

Ну какие покушения, когда с тебя пылинки всю жизнь сдували?!

Хотя произошедшее сегодня вечером в "Пыли" мигом отрезвило. Там же реально стреляли. И вдруг... в меня?

Верить в это было тяжело, но я здесь, а стало быть, всё на самом деле серьёзно.

Мы вошли в тёмный дом, и первое, что произвело впечатление – это запах. Пахло чуть сыроватыми брёвнами, прямо как у нас в поленнице на заднем дворе. Отец обожает баню и всегда закупает только лучшие сорта древесины для розжига.

Здесь пахло точно так же, и это немного приободрило.

— А где тут выключатель? — я ощупала ладонью стену. Очень хотелось взглянуть на обстановку и своего спасителя. — Как включить свет?

— Света нет, — ровно ответил он. — Ничего не работает.

— А интернет?

Я не видела выражение его лица, и, наверное, к счастью. Вот ступила! Это всё волнение. И немного страх. Потому что как бы я ни старалась храбриться, ситуация выбивала из колеи и вносила в душу тревожную смуту. На меня никогда не покушались. И никогда не спасали такие загадочные спецназовцы.

— Ну а папе хоть можно позвонить?

— Пока нет, — отрезал он, расстёгивая куртку. Молния вжикнула оглушающе громко, и я впервые подумала о том, что мы тут, по ходу, реально вдвоем.

Одни в каком-то лесном доме.

Часть 3

***

В ванной света, конечно, не оказалось. Да и ванной это было сложно назвать... Какое-то крошечное корытце, прикрытое обветшалой шторкой, подвешенная к стене раковина и зеркало.

Зачем тут кран, если нет водопровода?

Или он есть, но просто не работает?

Я попробовала покрутить вентиль – ни в какую. Заржавел. Ну что ж, пришлось довольствоваться малым.

Отвинтив крышку, я наклонила бутылку и, пролив добрую половину, всё-таки попала в таз, который нашла под раковиной. Засунув волосы под ворот платья, наклонилась и тщательно смыла с лица размазанную косметику. Долго думала, как быть со всем остальным: там и колени наверняка грязные и вообще ноги – я же падала... Хотелось помыться полностью, но во-первых, было страшновато раздеваться, ведь в доме мужчина, а замка на двери нет, а во-вторых, этот тазик и ледяная вода…

Боже, за что мне это всё?!

Пришлось довольствоваться малым, но мысленно я себя утешила, что вернусь завтра домой и отмокну как следует в джакузи. В ароматной пене. Может, даже разожгу свечи... В слегка приподнятом настроении я вышла из ванной и сразу же увидела своего неподвижно сидящего на диване спасителя. Слегка опущенная голова, руки, растянутые по спинке... Создалось ощущение, что он уснул.

— Эй! — проговорила я на всякий случай потише. Вдруг он дёрганый! Он же спецназовец, а значит, наверняка служил в какой-нибудь горячей точке. Слышала, они оттуда возвращаются с поехавшей кукушкой. — Эй, — подойдя на пару шагов ближе и произнеся чуть громче, — а где здесь туалет?

— Пошли, — он неожиданно бодро поднялся с дивана и, позвякивая связкой ключей, открыл входную дверь.

Но я осталась стоять как вкопанная на месте. Ибо…

— Куда пошли?

— Тебе туалет нужен?

— Ну да.

— Тогда пошли.

Я поплелась следом, укоряя мысленно папу за то, что мог бы выбрать место для моего прятания немного покомфортнее. И спасителя посговорчивее. Этот какой-то молчун, хоть и наверняка симпатичный.

Ну не может мужчина, от которого пахнет “Аллюром”, быть страшным!

Утопая в высокой траве, мы зашли за угол дома, и он остановился. Кивнул куда-то перед собой.

— Ну, иди.

— Куда?

— Куда хочешь. Места много.

Я просто ушам своим не поверила.

В смысле?

Нет, не так – В СМЫСЛЕ?!

— В кусты? Ты спятил??! Ни за что!

— Дело твоё, — он безразлично дёрнул плечом и развернулся, намереваясь шагать обратно в дом.

— Подожди! — я определённо разволновалась. — Но как же так? Неужели вообще нет ничего хотя бы отдалённо приближенного к нормальным людям, а не к неандертальцам? Хоть что-то! — и тут взгляд зацепился за какое-то сколоченное из узких досок строение. Я прищурилась и ткнула пальцем в находку: — Это биотуалет?

— Типа того. Не советую туда идти, — мне показалось, или в его голосе проскользнуло что-то похожее на сдержанную улыбку?

— Я сама решу, идти или не идти, — развернулась и с воинственным настроем пошла прямо к сараю, но когда открыла дверь...

Я ненавижу признавать своё поражение, но иногда его лучше признать. Он был прав, не надо было этого делать...

Шокированная увиденным, я в ужасе отпрянула от "био" и потопала в гущу деревьев, буркнув под нос: "Отвернись".

Вернувшись домой, искусанная комарами и ужаленная за пятую точку какой-то жгучей травой, я буквально валилась с ног. Эта ночь выбила меня из сил похлеще самого развязного автопати. Я хотела только одного – спать. Желательно дома, в своей мягкой двухметровой кровати, но пока такой радости я за какие-то провинности была лишена.

— А почему на двери снаружи есть замок, а внутри – нет? — спросила, уже стоя у входа в свою "спальню", "роскошью" которой ещё не успела всецело насладиться. — Разве не должно быть наоборот?

— Не знаю, я его не ставил. Сам здесь впервые, — как обычно, ровно ответил...

— Кстати, как тебя зовут? — наконец-то до меня дошло, что пора бы и познакомиться.

Он помолчал с долю секунды, а потом произнёс:

— Найк.

— Ка-ак? Разве есть такое имя?

— Как видишь.

— А, ну ок, Найк так Найк, — я уже собралась войти, но снова притормозила. — Я смогу позвонить утром папе?

— Возможно. Посмотрим.

— А с ним всё хорошо? — я не слишком волновалась, потому что знала, что мой отец никогда не попадёт в беду, такой он человек. Всё у него схвачено и просчитано, и в каждом уголке по стопке соломы. Но на всякий случай всё равно спросила. — Он в порядке?

— Да, в полном. Ему ничего не угрожает.

— А мне?

— Тебе теперь тоже нет. Спи.

Странно верить совершенно чужому человеку, который утащил тебя на собственном плече из клуба. Но это человек папы, и я ему верю. Да даже если бы он не был от папы, всё равно бы поверила, наверное. Такая шла от него энергетика... абсолютного контроля и решительности. Уверенности и силы. Ну и пока он не сделал мне ничего плохого, так что…

Глаза давно привыкли к отсутствию света, но лицо напротив всё равно было нечётким. Слишком темно. Хотя небо за мутным окном стало как будто чуточку светлее, значит, скоро рассвет. А может, уже́, просто непроглядная стена из деревьев мешала пробивающимся лучам осветить одинокий лесной дом.

— Ладно, Найк, спокойной ночи, — я широко зевнула и прикрыла за собой скрипучую дверь.

Комната оказалась маленькой, из обстановки только кровать и приставленный к стене стул, даже зеркала не было. Признаться, я немного брезговала даже садиться на чью-то непонятную постель, но была приятно удивлена, когда поняла, что бельё на ощупь абсолютно новое. Даже одеяло с подушкой были будто только из магазина – воздушные и характерным ароматом.

Ну и хорошо, хоть что-то условно положительное во всём этом абсурде.

Насторожило ли меня то, что в заброшенной лесной халупе есть вещи, которых тут априори быть не должно? Нет, пока не насторожило. Как и то, что, уже проваливаясь в сон, я услышала, как в двери моей комнаты как будто бы повернулся ключ.

Часть 4

***

Проснулась я оттого, что было очень светло и очень жарко. Солнце палило просто нещадно. Не открывая глаз, протянула руку, чтобы нашарить на столике у кровати пульт от автоматических штор, но пульта нигде не было. Как и тумбочки.

Просто я не дома. Я в какой-то лесной лачуге с каким-то непонятным спецназовцем.

Доброе утро, Адель.

Разлепила глаза и сощурилась от яркости света, отметив, что днём здесь оказалось не так убого, как показалось ночью: никаких трупов мышей, пауков и плесени во всю стену. Просто дом из добротных деревянных балок, даже довольно чисто. Но это не мой уютный дом. Здесь нет моих вещей, моего ноутбука, телефона…

Чёрт, телефон! Сумка же осталась валяться в клубе. Интересно, Архип знает, где я?..

Мне сильно не понравилось, что я вообще вспомнила об этом идиоте. Может, если бы он был вчера рядом, ничего этого бы просто не произошло, кто знает. Но его не было, стало быть, и думать о нём слишком много чести.

В животе заурчало, напоминая, что было бы неплохо позавтракать. Война войной…

Выбравшись из кровати, я неожиданно поняла, что практически не могу наступить на ногу. Ту самую, которую мне отдавили в клубе. Потом вспомнила, какой здесь "туалет", что нет горячей воды и наверняка нормальной еды. Что я в какой-то заднице с каким-то непонятным мужиком, и всё из-за того, что на меня кто-то покушался – и мне вдруг стало так себя жаль... Настолько, что в уголках глаз скопились слёзы.

Стоп! Саркисовы не распускают сопли! Соберись уже!

Я шумно всхлипнула и, кое-как доковыляв до двери, потянула на себя ручку, а выглянув в крошечный коридор, застыла – у окна спиной ко мне стоял он, мой загадочный спаситель.

Сейчас, при свете дня, он казался каким-то совсем другим – более высоким, более плечистым. Смуглым. Из-под рукавов чёрной футболки торчали крепкие загорелые руки, а потом я скользнула взглядом по его спине, посмотрела чуть ниже... и он неожиданно обернулся.

— Проснулась?

Я зависла. Голос точно тот самый, а вот лицо...

Ночью оно казалось каким-то совсем другим! Я видела его плохо, образ дорисовала фантазия, и в моей фантазии он был... проще, что ли. Не таким симпатичным. И старше. А этому около тридцати, не больше.

— И тебе доброе утро, — хромая, вышла ему навстречу, и он сразу же бросил внимательный взгляд на мои ноги.

— Что с лодыжкой?

— В клубе вчера упала, когда началась паника из-за того газа. Кто-то наступил. Судя по размеру гематомы – какая-то слониха.

— Дай посмотрю, — он в два шага преодолел разделяющее нас расстояние и, опустившись на корточки, без лишних сантиментов помял тёплыми пальцами мою ногу. — Очень больно?

— Терпимо, — а больно было очень, но я не хотела выглядеть ноющей слабачкой.

Отец воспитывал меня сильным человеком и никогда не выносил слёз. Закалял с раннего детства, поэтому можно по пальцам пересчитать, сколько раз я плакала. Если он узнает, что я тут скулила – будет сильно разочарован, а он узнает, этот Найк ему наверняка всё передаст.

Найк... ну и имя.

— Это не перелом и не вывих, даже не растяжение. Просто ушиб мягких тканей, пройдёт, — отпустил мою ногу и снова встал во весь рост. — Есть хочешь?

Я уставилась на него снизу вверх.

— Хочу.

— Ну идём, — и пошёл, вынуждая меня ковылять следом.

Странно это всё, конечно. Отец прекрасно знает, что я люблю комфорт, что я к нему привыкла, зачем мне вот такая проверка на прочность? Здесь же даже толчка нормального нет! Дикие условия!

Я начинала медленно, но верно раздражаться. Хотелось переодеться и нормально помыться, а ещё почистить зубы. Ещё ни одно утро в моей жизни не начиналось с какого-то другого ритуала.

— Мне нужна зубная щётка, — капризно бросила я ему в спину, и Найк обернулся.

Чёрные глаза. Абсолютно. Даже зрачков практически не видно. Никогда в жизни я не видела настолько тёмного цвета радужки.

— В ванной есть всё необходимое.

Аллилуйя!

Забыв о боли, я стартанула обратно и спешно забежала в тесную ванную. На краю раковины лежал тюбик зубной пасты, нераспакованная щётка, брусок мыла и аккуратно сложенное полотенце.

— По-твоему, это "всё необходимое"? — повысила голос я, чтобы он точно услышал через запертую дверь. И он наверняка услышал, но, как обычно, предпочёл игнор. Вот упёртый!

Делать нечего, пришлось пользоваться тем, что дали...

После нехитрых утренних процедур я стала чувствовать себя лучше, но внутреннее раздражение никуда не делось. Если ночью я была в состоянии аффекта и не могла мыслить трезво, то теперь происходящее начало потихоньку морально давить.

Я чёрт-те где, чёрт-те с кем, чёрт знает на сколько. И вообще, возможно, меня хотели убить! Хотя в это я верить не хотела.

Припугнуть – такое определение мне нравилось больше.

А ещё я окончательно поняла, что чего-то подобного отец точно ожидал, не зря в последнее время он усилил охрану дома и настоятельно рекомендовал мне везде ходить с его человеком. "На всякий случай", — говорил он, но лицо при этом было крайне тревожным. Конечно, от хвоста я категорически отказалась: меня приводило в бешенство присутствие в своей зоне комфорта какого-то левого человека. И если в детстве я не могла отстоять право быть свободной от чужих глаз и ушей, то после совершеннолетия голос прорезался.

— "Нет, нет и ещё раз нет! Я не выйду из дома с личной овчаркой, ни за что!" — бунтовала я, и отец в конце концов сдался. И ведь не происходило ничего ужасного – никто не грозился меня убить, покалечить или украсть. И вот на тебе! В самом центре города, в самом популярном клубе, среди кучи людей…

Хотя последнее было как раз понятно – так проще было затеряться в толпе. Паника – идеальная шифровка.

Покинув ванную, я направилась снова на кухню. Мужчина со странным именем ждал меня там – стоял у окна, загораживая спиной обзор.

И пристально смотрел на меня в упор.

Часть 5

***

Наткнувшись на непроницаемую стену его взгляда, я на мгновение зависла в дверном проёме. Впрочем, быстро пришла в себя.

Хочет смотреть, ну пусть. Мне не жалко.

Желудок подал признаки жизни утробным урчанием, и я перевела взгляд со своего спасителя на стол: банка каких-то консервов, пачка быстрозаваривающейся китайской вермишели, дешёвый пакетированный чай, крекеры…

— А где еда?

— Она перед тобой, — скрестив на груди руки, кивнул он на стол.

— По-твоему, это еда? Я это есть не буду.

— Как хочешь, — он привычно дёрнул крепким плечом. Кажется, ему действительно безразлично, буду я завтракать или нет.

А я не буду! Из принципа! Он ведёт себя со мной так, будто самый главный здесь именно он. Хрен там! Главный – мой отец, и он придёт в ярость, когда узнает, как этот мужик со мной обращался.

Разве он не должен выполнять все мои прихоти и быть тише воды, ниже травы? Личники папы как раз такие. Они так же мало говорят, но стараются угодить, а этому словно... словно всё равно. Притащил в какую-то клоаку, указывает, что делать, морит голодом. Спасибо, хоть зубную щётку дал, но я всё равно скажу папе его уволить. То, что он меня спас, не делает ему большой чести, он просто как натренированный пёс – выполнял свою работу, только и всего. На его месте мог быть любой другой охранник.

Я была очень, очень раздражена. А зудящие укусы и больная нога только подкидывали дров в разгорающийся костёр ярости. Очарование какого-то приключения прошло, и реальность ничуть не воодушевляла.

— Дай мне телефон, я хочу позвонить папе.

— У меня нет телефона, — проронил он, снова впиваясь в меня своими угольными глазищами.

— То есть как это – нет?

— Вот так, — развёл руками он, и я начала злиться ещё сильнее.

— Не может быть такого, у всех есть телефоны!

— А у меня нет.

Да он издевается!

Я рывком отодвинула стул, который едва не упал, и подошла к мистеру ясамыйкрутой почти вплотную. Наверняка я выглядела неимоверно глупо в коротком вечернем платье в этой убогой лесной хибаре, но на свой внешний вид мне было вот совсем уже наплевать. Как и на его непробиваемое лицо.

— Вчера ты сказал, что сегодня я смогу позвонить отцу, стало быть, вчера телефон у тебя был!

— Я не говорил такого, — его умению отражать словесные удары можно было только позавидовать. — Я сказал, что ты возможно ему позвонишь.

— "Возможно" тоже предполагает наличие телефона! Зачем ты врал?

— Не хотел пугать, ты и так была сама не своя. Если бы я сказал, что какое-то время связи с отцом у тебя не будет, ты бы закатила истерику.

— А ты думаешь, что уже поздно закатить?

— Можешь истерить сколько хочешь, мобильная связь от этого не появится.

Долбаный капитан очевидность!

— Про телефон ты, получается, соврал.

— Получается.

Этот его спокойный тон просто как красная тряпка для быка.

Я сделала ещё шаг и встала к нему так близко, что уловила аромат кондиционера для белья от его чёрной футболки.

— Ты сейчас же отвезёшь меня домой, понятно? — для верности я даже ткнула указательным пальцем в его грудь и встретила достойное каменное сопротивление. — В целости и сохранности!

— Мы не поедем сейчас домой, Адель, пока нельзя, — не отрывая от меня гипнотически-чёрного взгляда, произнёс он, чем вызвал очередную волну психоза.

Я резко взмахнула свободной рукой и демонстративно сбросила со стола печенье – квадратики, ломаясь, посыпались на пол.

— Какого чёрта происходит? Почему ты не даёшь мне связаться с отцом? Что с ним? Ты что-то от меня скрываешь, да?

— Ничего, успокойся, твой отец в полном порядке. Он попросил временно увезти тебя из города – для твоей же безопасности. Телефоны брать нельзя – их легко отследить, надеюсь, это ты понимаешь.

— И как мы узнаем, когда нам возвращаться обратно? — я реально кричала. — Как?!

— Узнаем, — "успокоил" он.

— И каким образом?! Нам пришлют весточку голубиной онлайн-почтой?!

— Ты не доверяешь мне?

— Господи, нет, конечно! Я впервые тебя вижу!

Я практически ударилась в панику, что было мне несвойственно. Даже вчера в клубе я была более хладнокровной, но сейчас... Этот лес, этот странный дом, полная беспросветная неизвестность…

А вдруг моего папу там убили, а я сижу тут и ничего не знаю! Ведь это покушение было не просто так!

Кажется, только теперь я осознала всю серьёзность ситуации.

Стало страшно. Видимо, настолько сильно, что Найк увидел это по выражению моего перекошенного лица.

— Ну ты чего, в самом деле? — он протянул руку и положил её на моё плечо. Слегка сжал. — Скоро всё закончится, и мы уедем отсюда.

— Как скоро?

— Я не знаю. Правда не знаю.

Теперь он точно не лгал и не издевался. А ещё я увидела, что его хитиновый слой непробиваемой брони спокойствия дал трещину – он был немного взволнован. Впервые. И эта человеческая эмоция словно вернула меня в реальность.

Я обречённо уронила вдоль тела руки, растеряв мигом весь боевой пыл.

Стало стыдно за концерт, который я здесь устроила. Ведь он прав – всё очень серьёзно. И если отец отправил меня сюда, значит, это вообще вопрос жизни и смерти. Я просто должна перетерпеть это всё, переждать. Ведь жизнь дороже ванны с пеной и пропущенного маникюра.

— Извини... — буркнула я под нос, и, судя по выражению его лица, подобного он не ожидал. Взгляд напротив из внимательного стал удивлённым.

— За что?

— Ну, за истерику. Скажешь ещё, что я тупая зажравшаяся мажорка.

— А ты не такая?

— Вообще-то, нет, — я опустилась на колени и собрала разбросанные печенья. Слегка пыльные... есть не буду. Но говорить этого не стала.

Разогнувшись, положила горку разломанных половинок на стол. Найк смотрел на меня. Вообще не так, как смотрел раньше. Или это я посмотрела на него как-то не так... Что-то точно изменилось между нами, но я не смогла понять, что именно. Единственное, что я поняла, это то, что хочу побыть немного одна.

Часть 6

***

Я проснулась, когда солнце уже опустилось за густые кроны деревьев, на дворе стояли серые сумерки. Было дико душно, пот стекал по вискам, что ужасно бесило.

Я снова была голодная и злая. Домой хотелось просто невыносимо, хотя бы чтобы просто переодеться, снять с себя эту неудобную одежду! Короткое клубное платье – такой себе прикид для того, чтобы шариться по лесу.

А ещё хотелось нормально помыться. Хоть в том дурацком тазике, чёрт с ним!

Прошуршав от кровати до двери, я дёрнула за себя ручку, и... и ничего. Дверь не открылась. Я подёргала ещё, потом ещё сильнее.

Я что, заперта?!

Это мне не приснилось? Он реально меня закрыл?!

— Эй! Ты где там?! — я забарабанила по добротному полотну. — Найк!

С той стороны послышался поворот ключа, и спустя мгновение я выбралась из своей ловушки. А я восприняла её именно так – ловушка. Мышеловка.

— Какого чёрта ты меня закрыл?

— На всякий случай.

— На какой ещё такой случай? Мы здесь одни!

— Ну мы же здесь не отдыхаем, верно? Мы пережидаем. Я отвечаю за твою безопасность.

Стоит весь такой самоуверенный, холодный. Настоящий опер, прямо на лбу крупными буквами написано. Бесполезно с ним спорить и что-то доказывать. Просто бесполезно.

— Я помыться хочу, — пробубнила я, огибая его гранитоподобную фигуру. — Где тут твой летний душ?

— Он за домом, но там нет воды.

Я резко притормозила и обернулась.

— То есть как это – нет воды?

— Вот так. Нужно носить воду из озера. А мы туда не ходили.

— Ты издеваешься, да?! Я сутки не мылась. Сутки! Мне нужно сменить одежду и смыть с себя грязь! Как прикажешь мне это сделать? — я снова начала превращаться в неустойчивую истеричку, какой пообещала себе не быть. — Я всё понимаю – мы здесь не просто так, но неужели отец не мог позаботиться и сделать моё пребывание тут более комфортным?! Я не прошу многого, просто чистую одежду! Всё!

— Хорошо, сейчас принесу, — как обычно, ровно произнёс он, и я буквально потеряла дар речи.

— В смысле?! У тебя что, есть для меня сменная одежда?

— Да, есть.

— А почему ты не сказал раньше?

— Ты не спрашивала, — он дёрнул плечом и пошёл к входной двери. Открыл замок, вышел на улицу, и только я собралась сделать шаг следом за ним, как едва не получила дверным полотном по лицу.

— Эй! Ты чего? — ударила изо всех сил по косяку. — Ты запер меня!

— Сиди здесь. Я сейчас вернусь.

— То есть как это? — ударила снова и так сильно, что заболело запястье. — Какого хрена? Выпусти меня немедленно, я с тобой пойду!

Он не отвечал, а я психовала всё сильнее.

Закрыл! Как собаку! Это уже вышло за все допустимые рамки!

Я подбежала к окну и, убрав ладонью довольно толстый налёт пыли, прильнула к стеклу: как раз в этот самый момент Найк скрылся в густой лесной чаще.

Куда он пошёл?! Скоро ночь! Я что, останусь здесь одна? Запертая в этом непонятном доме?

А если он не вернётся?!

— Эй! Найк! Вернись немедленно! Эй! — я замолотила кулаком по стеклу. В какой-то момент едва не решилась вообще его выбить: взять кочергу, что стояла в углу, и с размаху... Но что толку, снаружи довольно крепкие на вид решётки.

Он вернётся! Не оставит меня здесь. Отец же его просто в порошок сотрёт!

А если... он просто не сможет вернуться? Попадёт в какой-нибудь капкан или его сожрёт медведь?!

Господи, медведи... А вдруг в этом лесу водятся дикие звери?.. Да наверняка водятся, это же лес!

Мне стало очень страшно, даже страшнее, чем было в клубе. Страшнее, чем когда очнулась в машине и попала сюда впервые. По крайней мере тогда я была не одна, а теперь…

Где-то вдалеке заухал то ли филин, то ли ещё какая-то птица, а потом в гуще деревьев началось какое-то нездоровое движение – ветки хрустели, словно кто-то, приближаясь, ломал их своей огромной тушей.

И я не знала, кого мне бояться больше – дикого зверя или того, кто нас всё-таки отыскал... Мы же здесь не просто так. На меня кто-то пытался покушаться! Прошли целые сутки, а я всё ещё тут, значит, ситуация серьёзнее, чем её пытается показать мой немногословный охранник.

Ветки пошуршали ещё, в кустах что-то быстро мелькнуло, и стало тихо, только где-то в кронах деревьев продолжал ухать одинокий филин…

Я так сильно перенервничала, что неожиданно для самой себя заревела. По-настоящему. Впервые за всё время нахождения здесь. Я даже во время давки в клубе не рыдала, только исключительно из-за того газа. Я была собраннее, сильнее, а теперь…

А если он на самом деле не вернётся? Я же даже не знаю, где я! Как отсюда выбираться? Дверь заперта, на окнах решётки, нет телефона и наверняка ни одного живого человека за сотни километров отсюда. Я умру тут от голода и жажды!

Перед глазами проплыли картинки из всех пересмотренных мною триллеров и криминальных сводок новостей. Я представила заголовки о том, что дочь фармацевтического магната Саркисова найдена мёртвой в лесном доме. Представила, как будет горевать отец... Я ведь вообще ещё пожить толком не успела, у меня даже секса никогда не было. И умереть так бездарно…

Я сидела на пыльном полу и, накручивая себя, рыдала как маленькая напуганная девочка. Девочка в вечернем платье за три тысячи долларов…

Когда я услышала поворот ключа, и на пороге появился Найк... не знаю, что на меня нашло. Я пружиной подскочила на ноги и, размазывая слёзы, бросилась ему на шею.

Вот только недавно же хотела придушить этого мерзавца, а теперь была счастлива видеть как самого дорогого и родного для себя человека.

Меня не съедят медведи. Я не умру от голода, и когда-нибудь у меня будет секс. Господи, какое счастье!

Кажется, он не ожидал от меня такого порыва – его огромное тело было напряжено словно камень. Только лишь спустя несколько секунд он опустил на пол сумку, которую держал в руках, и осторожно приобнял меня за талию.

Часть 7

***

На улице было темно. Не просто темно, как это бывает ночью в городе, тут была реальная темнота – ни единого электрического огонька! Но звёзды... сегодня их здесь было несчётное количество. Тысячи. Миллионы. Миллиарды! Никогда в своей жизни я не видела столько звёзд, даже в национальном парке Чако Нью-Мексико, где ночи считаются одними из самых звёздных в мире.

Я шла рядом со своим молчаливым телохранителем и почему-то прокручивала в голове наше неуклюжее объятие. Вроде бы ничего такого, но из памяти это никак не выходило.

— Ну и где твоё озеро? — задала вопрос, лишь бы не молчать.

— Уже совсем скоро.

И действительно, буквально через пару минут мы вышли из густых зарослей прямо к берегу реки. Большой, неестественно гладкой. Словно это не вода, а расстеленное шёлковое покрывало в крошечных сверкающих точках страз.

Бросив сумку на траву, я осторожно прошла по скрипучему мостку и, скинув один кед, опустила большой палец ноги в воду. Не холодная, но нырять всё равно было страшно. И брезгливо. Я никогда не купалась в подобного рода водоёмах, но липкое от пота тело требовало забить на всё.

— А вдруг тут кто-нибудь водится? — спросила, не оборачиваясь.

— Кто, например?

— Ну, не знаю. Какие-нибудь хищные рыбы.

— Пираньи? — он явно улыбнулся.

Да он снова надо мной стебётся! Хотя и вопросы мои реально идиотские.

Прекрати уже вести себя так, иначе у мажорки появится приставка "тупая".

— Отвернись, — бросила я и, дождавшись, когда он повернётся всем корпусом ко мне спиной: — Сумку дай.

Он, не оборачиваясь, протянул мне пакет с купленными вещами и прихваченным из дома мылом.

Это сюрреализм какой-то, не иначе. Не знаю, что там такое приключилось, кто и почему на меня покушался, но это должно быть что-то нереально важное, чтобы уже на целые сутки заточить меня здесь, на этом отрезанном от большого мира одиноком островке.

Ужасно не хватало связи с папой, если бы я поговорила с ним лично, мне было бы спокойнее, но Найк сказал, что это невозможно, и я свернула эту тему. Не хотелось выглядеть капризной стервой, которая в свои восемнадцать никак не может осознать всю степень серьёзности.

Под платьем лифчика не было, поэтому я, воровато обернувшись на своего телохранителя и убедившись, что он по-прежнему не смотрит, быстро стянула с себя неудобную тряпку и прикрыла грудь рукой.

Было ужасно неловко раздеваться перед незнакомым мужиком, но попахивать как работник сталелитейного завода не хотелось ещё больше.

Я не боялась, что он вдруг озвереет и кинется меня насиловать. Те, кто работают на моего отца, знают, чем это чревато. Если он не смертник, то никогда не посмеет даже взглянуть. Но это при условии, что он не смертник.

А вдруг всё-таки...

Я снова быстро обернулась: он стоял спиной и явно не собирался ни насиловать меня, ни даже подсматривать. Это... слегка уязвило. Голая красивая девушка устроила стриптиз, а он даже бровью не повёл.

Может, он гей?

Или женат...

Есть ли у него обручальное кольцо? Не помню…

И тут же я разозлилась на саму себя – зачем я вообще думаю о таких вещах?! Какая мне разница: гей он, не гей, женат, нет – это просто один из людей отца. Он здесь для того, чтобы меня защищать. И, признаюсь, справляется он с этим прекрасно. С последним даже слишком перестраховывается. Эпизод с запертой дверью до сих пор вызывал неоднозначную реакцию.

— Увижу, что подсматриваешь – расскажу отцу, понял? Он мокрого места от тебя не оставит, — вложила в голос всю серьёзность своего намерения.

И реально расскажу, пусть только попробует!

Но он не попробовал... Ни когда я абсолютно голая осторожно заходила в чистую речную воду, ни когда орудовала бруском мыла.

Он не обернулся.

Ну и ладно. Разве не этого я от него требовала?

— Ты долго будешь плескаться? — донёсся с берега его голос.

— А тебе какое дело? Заняться здесь всё равно нечем, — если до его вопроса я уже собиралась выходить, то теперь решила немного поплавать. Из вредности.

Перехватив поудобнее волосы, погрузилась до самой шеи под воду и, медленно работая руками, поплыла. Если поначалу вода казалась холодной, то теперь была словно парное молоко. Страшно совсем не было, наоборот, вид вокруг завораживал: настоящий лес, густой, дремучий. Кроны были такими высокими, что казалось, протыкали своими острыми верхушками звёздное небо.

Я думала о том, что никогда же такого больше не повторится. Ну, чтобы вот так – ночью, в какой-то реке... Ситуация с покушением была сама по себе ужасной, но она неожиданно открыла меня с новой неожиданной стороны. Оказалось, что я не такая уж и изнеженная: сплю на неудобной кровати, ем какие-то консервы и скоро надену дешёвые тряпки едва не из секонд-хенда.

Я гордилась собой. И отец будет мной гордиться.

Наверняка он и его люди уже вычислили, кто и почему пытался на меня покушаться, и уже завтра я буду дома. Я была в этом почему-то железно уверена. Наконец-то я окажусь в привычной среде, увижу своих друзей. Уверена, они будут просто в шоке, когда я им всё расскажу, и скорее всего, в директе сейчас точно не меньше полсотни сообщений.

Я плыла и думала о том, как оно всё будет, думала о папе, немножко о Найке, что остался на берегу... а потом многострадальную, отдавленную в "Райской пыли" лодыжку пронзила невыносимая боль. Настолько резкая и сильная, что грудь сдавило спазмом, стало нечем дышать.

Судорога!

— На-айк! — что есть силы заорала я, уже совсем не грациозно барахтаясь в воде. Боль от лодыжки перешла под колено, и это был настоящий ад. — Найк!!!

Где-то позади раздался громкий всплеск, и – наверняка в считаные секунды, которые мне, конечно, показались вечностью, – он оказался рядом. Нырнув под воду, вынырнул уже передо мной, закинув меня как рюкзак на свою спину.

— Держись!

Я в панике начала бить руками по воде, одновременно воюя с болью и страхом.

Часть 8

***

Что-то случилось – это я поняла сразу же, как только вышла утром из своей комнаты-клетки. Найк был напряжён, даже не так – он был чертовски загружен. Может, даже немного растерян. Сосредоточенное лицо, серьёзный взгляд.

— На столе чай и консервы, — кивнул себе за плечо, не удостоив меня даже короткого взгляда. Подошёл к окну, продолжая о чём-то лихорадочно размышлять.

— Пожалуй, я потерплю, — огрызнулась. — Дома поем нормальной еды.

— Терпеть придется долго.

— В смысле? Ты же сказал, что уже сегодня.

— Планы поменялись, пока мы остаёмся здесь, — отрезал он и наконец-то обернулся.

Плохо дело. Лицо – восковая маска, на висках скопились бисеринки пота. А эти его глаза...

Стало тревожно.

Сделала пару шагов навстречу, стараясь не думать сходу о самом плохом.

— Почему поменялись? Что-то с отцом?

— С ним всё прекрасно.

— А почему тогда мы не уезжаем? Значит, что-то случилось. Просто ты не хочешь мне ничего рассказывать!

— Да, я не хочу тебе ничего рассказывать, — снова отрубил он, и я была готова заскулить от отчаяния.

Я не выдержу ещё одного дня здесь. Так мечтала, что уже сегодня окажусь дома и забуду весь этот кошмар!

Я очень хотела узнать, что же там такое происходит, вне стен этой хибары, но уже поняла, что давить на него бесполезно, и истерики его не берут. Если он не захочет – то ни за что не расскажет. Но быть в полном неведении – невыносимо.

— Мне до сих пор что-то угрожает, да? — я сменила тон и постаралась смотреть на него как можно добрее. — Могу я узнать хотя бы это? — он молчал, не отводя от пыльного окна хмурого взгляда. Тогда я подошла к нему совсем близко и осторожно тронула за плечо: — Найк, пожалуйста…

Он снова посмотрел на меня, и мне вдруг показалось, что я никогда ещё не видела настолько уставшего человека. Уставшего не физически, а просто какого-то... потухшего. Что было чертовски странно, потому что раньше мне казалось, что он невероятно собран и ничто не может его сломить.

— Возникли кое-какие проблемы. Там, в городе, — ответил он, и тон его был уже намного мягче. И взгляд стал как будто теплее. — Поэтому мы пока не можем вернуться, извини.

— У тебя всё-таки есть телефон, да? Тебе позвонили и сообщили об этом. Брось, только не надо ничего сочинять. Я понимаю, что звонить отцу мне категорически нельзя, я не буду просить связаться. Просто хочу знать.

— Да, у меня есть телефон.

Мне было приятно, что он не стал дальше врать. Ведь то, что телефон у него есть, было очевидно, ведь как ещё он узнаёт новости из города?

А ещё я вдруг поняла, что будучи хорошей смогу узнать намного больше, и решила не менять тактику…

— Зачем ты прячешь его? Это совсем не обязательно, не трону я твой телефон, я же не дура. Понимаю, что если позвоню отцу, те, кто хочет мне навредить, легко вычислят геолокацию.

— Я рад, что ты это понимаешь.

— Но можно я хотя бы посижу с тобой тихонечко рядом, когда ты будешь звонить?

— Нет, нельзя.

Да что ты будешь делать, а!

— Но почему?!

— Потому что так надо, Адель! — вдруг неожиданно разозлился он. — Просто делай то, что я тебе говорю, и всё будет хорошо! Если тебе кажется, что мне доставляет удовольствие сидеть здесь с тобой в четырёх стенах – тебе кажется! Я мечтаю убраться отсюда не меньше, а скорее, даже больше твоего.

— С чего это? Наверняка мой папа щедро платит тебе за такую работу.

— Твой папа... — усмехнулся. — Послушать тебя, твой отец просто святой человек.

— Не святой, но точно не жмот! И вообще, он знает, что ты о нём такого нелестного мнения?

— Подозревает.

— Ну ты и придурок, Найк. И имя у тебя дурацкое, — я раздражённо развернулась и пошла на крошечную кухню, которая наверняка будет ещё долго сниться мне в кошмарных снах. Как и вообще вся эта халупа. Как и этот высокомерный мужик, отчего-то возомнивший себя пупом земли.

Да кто он такой? Почему обращается со мной как с какой-то вещью? И вещью не слишком высокого качества. Вот этот его тон, взгляды свысока, брошенные сквозь зубы слова. Словно делает мне одолжение. Мол, скажи спасибо, что я торчу здесь с тобой, а сам, между прочим, наверняка получит неплохой куш, ведь отец мой, может, на самом деле не идеал, но своих людей никогда не обделял.

Что же там случилось такое, раз я до сих пор здесь? Что это за люди, которым папа перешёл дорогу? А то, что я здесь из-за него, тоже было очевидно.

Я знала, что у отца есть враги, есть конкуренты, которые готовы на многое. Вся эта его помешанность на охране – не галочки ради. Ему и угрожали, и писали гневные письма, и забрасывали повестками в суд, но чтобы перейти от угроз к действию – такое произошло впервые. И пока я даже не знала, как на всё это правильно реагировать. Пока я здесь, я раздражена, но мне не страшно. Я действительно не боюсь, что сюда доберутся те, кто желает мне, вернее – отцу, зла. Со мной Найк, и хоть он порой раздражает меня, но я чувствую себя рядом с ним защищённой.

Как он бросился ночью в воду? Не раздумывая ни секунды. Не думая ни о чём.

Конечно, это его работа – беречь меня и пылинки сдувать, но мне всё равно очень хотелось верить, что не только рабочий долг заставил его не дать мне утонуть.

Консервы были тёплыми и невкусными, как и чай. Я смотрела в окно на сереющее небо и думала о том, выдержит ли крыша, если начнётся ливень. Как-то не очень хотелось мокнуть. И тут же стало смешно – кто бы мог подумать, что когда-то я буду переживать о чём-то подобном. Раньше единственное, что меня волновало, это подготовка к зачёту, маленькое количество лайков под новой фотографией и то, что платье от Вивьен из новой коллекции уже кто-то купил.

— Я скоро вернусь, — бросил из коридора Найк, и следом послышался хлопок двери.

Я бросила вилку и, жуя, подбежала к окну – он, озираясь по сторонам, снова скрылся в лесной чаще.

Зачем он ходит туда? Что у него там спрятано такого?

Часть 9

***

Вернулся он очень поздно и в ещё более худшем расположении духа. На меня даже почти не взглянул: опустился на диван в коридоре, потом, не снимая обувь – лёг, уложив длинные скрещенные ноги на потрёпанный временем подлокотник.

Да этот диван ему мал, как он на нём спит?! Если он вообще спит – судя по покрасневшим векам, с отдыхом у него так себе.

Я сидела на краю своей кровати и смотрела на него через дверной проём, размышляя, каким образом стащить телефон.

Вернее, где его изначально найти.

Может, всё элементарно, и он носит его просто в кармане? Почему-то подобная мысль не приходила мне в голову, хотя это самое очевидное.

В кармане, конечно же! Нужно просто обшарить их, и всё!

— Пить хочу, — бросила я первое, что пришло в голову.

— На кухне есть вода в бутылке, — ответил он, не открывая глаз. Одну руку он положил себе на лоб раскрытой ладонью вверх, словно спасаясь от головной боли. Другую уже привычно растянул по спинке дивана.

— Я не нашла.

— Она под столом.

Я кивнула самой себе и, поднявшись с кровати, едва слышно прошмыгнула мимо него на кухню. Вода действительно стояла там, где он сказал. Пить я не хотела, но все-таки налила немного в кружку и сделала ради приличия несколько глотков, искоса наблюдая за своим телохранителем.

Когда он уснёт, можно попробовать обшарить его карманы. Но уснёт ли он настолько крепко, чтобы ничего не почувствовать – большой вопрос. Конечно, самый лучший вариант заставить его по собственной воле избавиться от штанов... А что, подойти и сказать, например, что не рассмотрела на озере марку его трусов. Заинтересовало вдруг.

Ну и абсурд!

Не выдержав, хихикнула себе в кулак.

Найк сразу открыл глаза и, приподняв голову, бросил на меня вопросительный взгляд:

— Ты чего это?

— Ничего, — скрывать улыбку было чертовски сложно. — Прикол один вспомнила. Из интернета.

Зачем-то уставилась на ремень его брюк, неуместно представив, как он расстёгивает его, чтобы раздеться... И вот тут мне уже перестало быть весело. Я в очередной раз взглянула на ситуацию совсем другими глазами: взрослый незнакомый мужик и я, первокурсница, в уединённом лесном доме. Если на него что-то найдёт, я же даже пикнуть не успею…

— Расскажешь? — вторгся его голос в мои мысли.

— Что рассказать?

— Ну, прикол.

Он такой огромный и явно сильный, зачем я его драконю? Это же чистой воды идиотизм! Я его совсем не знаю, не знаю, что у него на уме. Женщин насилуют их собственные мужья, люди, которых они хорошо знают и которым доверяют, а тут совершенно левый мужик…

Неожиданно я поймала его взгляд на своих голых ногах и мысленно отругала себя за беспечность. Футболка даже до середины бедра не доходит, о чём я думала!

— Я его уже забыла, — пробубнила я, мечтая только об этом – скрыться уже от гнёта чёрных, слегка воспаленных от недосыпа глаз. — Пойду к себе.

Удирай, Адель. Не нарывайся на неприятности. И обязательно оденься.

Я сделала пару шагов и застыла как вкопанная, потому что то, что я увидела, буквально парализовало.

От лица разом отлила кровь, а горло стянуло кольцом спазма, как при приступе астмы.

Нет, пожалуйста, пусть мне просто показалось. Пожалуйста!

Только не это!

— Адель? — Найк поднял голову ещё выше, и теперь в его глазах читалась тревога. — Что с тобой?

— Там... — хрипло прошептала я, по-прежнему боясь даже дышать. — Там... она, — указала немигающим взглядом на предмет, который привёл меня в ужас, но Найк, по-моему, попросту не заметил этот знак.

— Кто – она? — он сел, и от резкости его движения я едва не рухнула в обморок.

— Не шевелись!

— Не понял.

— Не. Шевелись! — по буквам повторила я и медленно, просто чрезвычайно медленно протянула руку вправо, потому что знала, что там, на краю стола, лежит кухонный нож. — Там змея.

— Какая ещё змея? — он нахмурился и наконец-то перевёл взгляд с меня на пол.

В углу у двери лежала, свернувшись в тугой комок, самая что ни на есть настоящая змея. Пятнистая, блестящая и до умопомрачения жуткая. Её узкая, как наконечник стрелы, голова слегка покачивалась из стороны в сторону, как и тоненький кончик хвоста.

Она словно сидела в засаде, выжидая удобный момент, чтобы кинуться на мои голые ноги.

— Это гадюка, да? — прошептала я, глотая окончания, по-прежнему не сводя глаз с ползучего гада. — Она ядовитая?

— Стой смирно, — вместо ответа скомандовал Найк и резко, настолько, что я не успела ничего понять, подорвался прямо к гадюке и точным движением схватил её чуть ниже головы.

Я не могла поверить своим глазам.

Змею! Голыми руками!

Божья тварь сразу же раскрыла пасть и выпустила на волю мерзкий раздвоенный язык, а потом начала судорожно размахивать в воздухе довольно длинным хвостом.

— Кажется, это щитомордник, — хмуро рассматривая змею, проговорил Найк.

— Он кусается?

— Не смертельно, но крайне неприятно. Дай мне ключ, — жестом показал на свой диван.

— Какой ещё ключ?

— От двери, Адель. Какой ещё! Он выпал у меня из кармана.

— А зачем тебе ключ?

— Я её выпущу. Или ты предлагаешь мне её убить?

Признаться, когда он схватил змею, первой моей мыслью было именно это – он её задушит. Но он не стал её душить, и это вызвало внутри меня смешанные чувства.

Однажды на территорию нашего загородного дома попала лисица и очень меня напугала, потому что, дезориентированная, она с совершенно безумным видом неслась прямо на меня. Я лежала на шезлонге у бассейна и просто не успела среагировать, за долю секунды смирившись с тем, что вот-вот буду укушена диким животным. Но Герман – охранник отца – убил её одним точным выстрелом в голову. Я была в шоке, а на лице Германа не дрогнул ни один мускул. Его мимика была беспристрастна, взгляд – пустым. Ему действительно было всё равно.

— Она представляла опасность, — механически отчитался потом он, распоряжаясь убрать лужайку.

Часть 10

***

— Дегустируй. Только не переборщи.

— И это всё? — я скривилась, забирая у него из рук кружку, в которой было меньше половины.

— Хорошего по чуть-чуть.

Переборщишь тут.

Я закатила глаза и осторожно понюхала содержимое – пахло на удивление вкусно: какими-то ягодами, ни намёка на спирт.

— А себе?

— Я не пью на работе.

— Брось, у меня день рождения вот-вот. Если ты меня не поддержишь, я всё расскажу папе, и он тебя уволит.

Найк молчаливо улыбнулся и взял с полки простую железную кружку.

Было уже привычно темно, но странное дело – необходимость в свете как будто отпала, глаза различали очертания предметов довольно чётко. Его я видела очень хорошо, и сейчас он казался особенно огромным в этой тесной комнатке, едва вмещающей нас двоих.

Я наблюдала, как он вытащил из бутылки пробку, дунул в кружку, прогоняя пыль, и налил немного и себе.

— За мои девятнадцать? — я протянула ему свой импровизированный фужер, и он прикоснулся к нему краешком своего.

— Ещё не полночь. Не рановато отмечаешь?

— Я не суеверная, — я поднесла кружку к губам и сделала крошечный глоток, пробуя найденное пойло. И оно оказалось просто прекрасным: в меру крепким, не слишком сладким, с приятным абрикосовым послевкусием.

Дождь уютно стучал по немытому годами стеклу, и меня просто катастрофически потянуло поговорить.

— Так странно, ещё совсем недавно мы крутились каждый в своём мире и не были даже знакомы, а теперь ты единственный гость на моём дне рождения.

— Зато такого у тебя точно никогда не было. Будет что вспомнить.

Не то слово. Такое попробуй забыть, впечатлений на две жизни вперёд.

— Кто жил раньше в этом доме? Здесь же явно кто-то когда-то жил.

— Я не знаю.

— Но о том, что здесь есть погреб, ты знал, — отметила я, но совсем без зла. Я уже поняла, что он не бросится раскрывать мне все свои секреты.

У меня был небольшой опыт дружбы с креплёными напитками, но кажется, такого "конкретного" вина я ещё не пила. Всего пара глотков – а мозг уже моментально размягчился. Отчего-то стало вдруг та-ак хорошо...

Я откинулась на спинку допотопного стула и, подтянув ноги к груди, обхватила двумя руками бесценную кружку. Найк сидел напротив и вполоборота смотрел на бушующую за окном непогоду.

Почему я никогда не обращала внимания, какой у него красивый профиль? Именно такой, какой надо. Мужской. Я не слишком любила растительность на лице, но ему очень шло, выглядел он взросло и очень брутально.

Почему он не смотрит на меня? Не то чтобы я этого так уж хотела, но просто мы здесь совсем одни, он мужчина, я женщина. Неужели происходящее в окне намного интереснее? Кроме того – его взгляда на мои ноги я вообще не заметила, как и какого-либо особенного интереса в свою сторону, и это... задевало, что ли. Обычно парни голову сворачивали – да в том же универе, а тут практически полный игнор.

А тот эпизод, когда он меня голую на руках тащил? Голую! Вообще без одежды! Да Архип бы слюной изошел, каждая наша встреча с ним начиналась с намёков, не созрела ли я случайно. А этот...

— Ты гей?

Не знаю, как так вышло, вопрос слетел с губ сам собой.

Найк наконец-то повернул голову в мою сторону.

— Нет. С чего вдруг такие выводы?

— Ну, не знаю... — дёрнула плечом и сделала ещё один приличный глоток. — Просто спросила. Сейчас же модно быть геями.

— Я не слежу за модой, — ухмыльнулся он и одним махом допил всё содержимое. Затем поднёс руку ближе к лицу и взглянул на болтающиеся на запястье часы. — Я сейчас вернусь.

— А ты куда? — я подорвалась следом за ним в коридор. — Там же ливень!

— Нестрашно.

Накинув куртку, он достал из кармана ключ и открыл дверь, запустив в дом непогоду. Порог тут же стал мокрым, и ощутимо повеяло холодом.

— Можно с тобой? Я боюсь оставаться здесь одна! — я уцепилась за его куртку, вынудив обернуться.

— Я скоро вернусь. Бояться нечего. Всех змей я ликвидировал.

— Почему бы просто не рассказать правду, я пойму, не такая я уж и дура, если ты успел заметить. Ты идёшь звонить моему папе, да? Пожалуйста, можно я хотя бы послушаю его голос, я не буду мешать!

— Адель, не веди себя как маленькая, — оборвал он меня – не зло, просто очень твёрдо. — Ты же знаешь, что всё очень серьёзно? Знаешь же?

— Знаю...

— Тогда просто делай то, что тебе говорят, хорошо? Так будет лучше для всех нас.

— Ты всё-таки идёшь звонить!

— Да, я иду звонить, — честно признался он и аккуратно снял с себя мою руку, но отпустил не сразу – оставил согреваться в ладони. — Я уже говорил, что отвечаю за тебя головой, пожалуйста, не мешай мне делать мою работу. Хорошо?

Тембр его голоса был тихим, но очень доходчивым. Таким, с которым не хотелось спорить.

— Хорошо, — нехотя согласилась я, но не смогла не поторговаться: — Но тут так темно... мне правда страшно одной. Я понимаю, что мы сидим здесь в темноте не просто так, нам нельзя палиться, но... я грозы боюсь. Реально боюсь, с самого детства.

Он тяжело вздохнул и быстрым движением облизал губы, и почему-то я только сейчас увидела, какие они у него чувственные. Яркие. Даже в темноте.

Глупость какая-то, но я вдруг подумала о том, что было бы интересно узнать, как он целуется. Я никогда не целовалась со взрослыми мужчинами, подруги рассказывали, что они очень опытные и творят такое...

— В ящике на кухне лежат свечи, — сдался. — Там же спички. Только у окна не зажигай.

— Одежда откуда ни возьмись, вино, свечи... Может, у нас тут где-нибудь кабельное завалялось, а я до сих пор не знаю?

Он снова улыбнулся, блеснув в темноте белизной зубов, и я вдруг испытала какое-то странное, совершенно неконтролируемое желание проверить, правы ли были подружки.

Давай, Адель, ну когда ещё?! Завтра ты проснешься со свежей головой – и всё, момент упущен! Сделай хотя бы раз в жизни что-то по-настоящему сумасбродное!