Будь моей няней

Глава 1 Сплетни нашего городка

Выражаю огромную признательность

моей главной помощнице,

соавтору по многим произведениям

и просто лучшей подруге Светлане Становой

за неоценимую помощь в написании этой книги.

- Пожалуйста, пойдём со мной, – упрашивала меня Розамунд уже второй час, так, что я уже готова была согласиться, только чтобы не слушать её нытьё. – Я так боюсь!

- Чем помогу тебе я? Оттранспортирую тело, когда ты упадёшь в обморок от страха? – с сарказмом спросила я.

- Поддержишь морально! – горячо воскликнула Розамунд! Так, что будь я более наивна, посчитала бы себя жестокосердной свиньёй, не желающей помочь бедняжке.

- Каким образом, Розамунд? На собеседование мы тоже вместе пойдём? Или говорить с графом вместо тебя буду я?

Граф Мармелайд слыл эксцентричным типом. Высокий настолько, что даже рядом с королевскими гвардейцами, отобранными по высшему разряду, он выделялся ростом на целую голову, с широкими плечами и длинными конечностями, внешне он производил странное впечатление общей нескладности с телом куклы на шарнирах. Какой-то увалень-медведь, причём медведь, по разным слухам от тех, с кем он встречался, то добрый мишка из сказок, то медведь-шатун, чью берлогу потревожили во время зимней спячки.

О его несносном характере в маленьком городке на южной границе, который жил за счёт построенной здесь, на выселках, чтобы не тревожить добропорядочных горожан в королевстве, магической академии, слагали легенды. Все сплетни и новости в городке, носившем гордое название Магистратум, крутились вокруг тех поводов, что подкидывали соседи либо магическая академия. И появление такой скандальной личности как граф Антуан Мармелайд не могло остаться незамеченным местными сплетницами, дав свежую пищу для сплетен, а потом и обеспечив её постоянный поток.

Источник богатства графа местных кумушек волновал мало, главное, что оно у него было. Баснословное. Так, как жил он со своей женой в столице, на широкую ногу, никто, ну разве что кроме короля, не мог себе позволить.

Самые изысканные приёмы, самые шикарные балы, самые щедрые ужины, о которых потом шумела, вспоминая во всех подробностях, вся столица.

У кого были самые элегантные наряды и дорогие украшения, обрамлявшие красоту владелицы, как картину кисти лучшего художника? У графини Мармелайд. У кого были самые изысканные экипажи и самое большое количество слуг? У графини Мармелайд. Чьи прихоти и желания выполнялись, стоило только шевельнуть мизинчиком? Графини Мармелайд. Кто считался первой красавицей света? Кто задавал моду и на кого хотели равняться все светские дамы, проедая мужьям плешь в желании догнать и перегнать свой идеал? Чьей милости и чьего внимания искали, на чей приём старались попасть, приложив к этому все мыслимые и немыслимые усилия? Всё это о графине Мармелайд.

Которая погибла во цвете лет и расцвете красоты. Каким образом, и что же всё-таки случилось, наши местные кумушки точно не знали. А потому выдавали свои версии, одна нелепее другой. От того, что на охоте упала с лошади и свернула шею, до того, что муж пристрелил её в приступе ревности. Всё это, конечно, говорилось самым приглушённым шёпотом с оглядыванием назад, за спину, не дай, пресветлая богиня, кто-нибудь услышит. Сам ревнивец-убивец граф, к примеру.

Но факт оставался фактом, граф овдовел, взял детей – трёх дочерей –  в охапку и приехал сюда. Девочки учились кто в школе, кто в академии магии. Сам граф разрывался между дочерями, работой и обязанностями ленд-лорда в своих поместьях, раскиданных по разным концам королевства. Сам он вроде слыл каким-то изобретателем, то ли алхимиком, то ли техномагом, кумушки точно не знали. А больше спросить и некого было. А до этого момента и вовсе было неинтересно.

Сейчас же, за пару часов разговоров с Розамунд, на меня вылился ушат всевозможных сведений о графе, отчасти возможно правдивых и остальных явно выдуманных чьей-то богатой фантазией.

У графа были проблемы с гувернанткой для дочерей. Вернее, это у несостоявшихся гувернанток были проблемы с девочками. В общем, ни одна надолго не задержалась, и с содроганием вспоминала сей короткий временной отрезок своей жизни, возведённый в подвиг.

- Они ужасные! – восклицала каждая. – Избалованные, капризные, невоспитанные и просто невыносимые!

- Младшая подсунула лягушку в маслёнку! Специально для меня! Я открываю, чтобы добавить маслица в овсянку – а там… – несостоявшаяся гувернантка закрывала в ужасе лицо руками, вспоминая такой вопиюще-возмутительный случай.

- Средняя испортила мою униформу! Сказала, что ей понадобилась ткань для куклы именно такого оттенка! Она вырезала кусок прямо у меня на… – стыдливо прикрыла лицо руками ещё одна жертва произвола несносных детей, перед этим неопределённо указав куда-то в район пятой точки. – Надо мной все так смеялись!  Я не могла вынести такого позора!

- Старшая просто наглая тварь! Обвинила меня перед графом в том, что я их обкрадываю! Таскаю с кухни продукты! Ей что, стало жалко ма-аленькой корзиночки клубники, всего-то одной головки сыра, пары десяток яиц и кулька колбасок? Не последнее же отобрала у сироток, честное слово! – возмущалась полная круглая женщина, махая белыми дебелыми руками перед носом собеседниц, призывая разделить с ней возмущение.

- Ах, я хотела соблазнить графа, но он от меня бегал, а его дерзкими девчонками я заниматься не собираюсь. Пусть сам их воспитывает, на то он и отец, – томно закатив глаза при имени графа и фыркнув при последних словах, открыто поведала свои намерения молодая молочница, решившая попытать счастья стать графиней.

В общем, граф отчаянно искал гувернанток, его дочери отчаянно от них избавлялись, а гувернантки в отчаянии сбегали от этой «сумасшедшей семейки».

Глава 2 Наша пастораль

С Розамунд мы познакомились на местной мелкой фабрике по переработке ятарина – окаменелой естественной смолы пород древнего дерева хвойносина. Он использовался как амулеты для магов, так как умел какое-то время хранить накопленную магию, то есть по сути являлся не очень вместительным магическим зарядником. И ещё он использовался в качестве ятариной оптики, она была качественнее стекла, но процесс её обесцвечивания был очень трудоёмким и энергозатратным.

Я работала там технологом, а Розамунд шлифовала и делала дырки для шнурков в амулетах. Работа была пыльная и рутинная, но платили по местным меркам хорошо. На эти деньги каждая из нас снимала маленькую квартирку у тётушки Амарэтты, владеющей маленьким, но миленьким особняком, который она переделала в доходный дом. Он находился в западном квартале города, не так далеко от центра, но в тихом укромном местечке, где улицы утопали в красивоцветущих кустах, начиная от сирени и заканчивая пурпуренией, чтобы цветение одного переходило в другое и не заканчивалось до поздней осени. Сейчас в воздухе у особняка тётушки Амарэтты раздавался букет ароматов жасмина и иринеи, создавая чудесный аромат, который можно было сразу запихнуть в банку духов и опрыскивать себя ими до следующего лета.

Когда я приехала в Магистратум и устроилась на фабрику, Розамунд и посоветовала мне тётушку Амарэтту. И я нисколько не пожалела, что согласилась.

Тётушка Амарэтта сразу покорила моё сердце. Невысокая, меньше среднего роста, вся уютно округлая и улыбчивая, тётушка Амарэтта не была толстушкой, скорее женщиной неопределённого возраста и веса. Своих жильцов она называла не иначе как «мои курочки». Тётушка сдавала квартиры только одиноким женщинам и девушкам, объясняя это тем, что запускать мужчин в её королевство цветов и дам никак нельзя.

– Мужик в доме – как петух на клумбе, – уверяла она. – Скотина нужная, но хлопотная. Там поклюёт, тут пороет, бутоны лапами перемнёт. И уход ему особый нужен, и присмотр, так что если завела – добро пожаловать на отдельный насест, а то не удержится, всех подряд перетопчет.

Если квартирантка выходила замуж, она переезжала в другую квартиру – это было обязательное правило тётушки Амарэтты. Второе, не менее важное – тишина после захода солнца.

Хозяйка не возражала против гостей и весёлых сборищ, в праздники можно было веселиться хоть до утра, но в будние дни мы, как правильные курицы, соблюдали режим тишины.

Все остальные вопросы решались быстро и без труда: если в квартире недостаточно тепло, слишком влажно или съёмщице мешает пузатый старинный комод, тётушка Амарэтта сразу решала проблему. Квартира обогревалась, сушилась, комод переезжал в другое место, потому что «бедная курочка отбила об него все бока!»

Трогательная забота о нашем комфорте не мешала тётушке так же, как увозить комод, без промедления выселять неугодных жильцов. Когда одна из новых девушек несколько раз нарушила её личный закон о тишине – постоялица любила покричать из окна ждущим у калитки ухажёрам, которых поощряла, тётушка, рыдая и заламывая руки, отказала ей от дома.

– Да где же ты, бедная курочка, найдёшь такую благодать? Где же так тёпленько-то будет, уютненько, душевненько, как у маменьки родной за пазухой? – причитала она. – Нет, дорогая, до весны никак нельзя. Неделя тебе на выезд.

Кроме аренды уютной квартирки, обставленной в персиковых тонах у меня, а у Розамунд в кремово-розоватых, зарплаты нам хватало, чтобы посидеть вечерком за чашечкой вкусного кофе у дядюшки Бонборино. Дополнив чашечку ароматного напитка десертом от его компаньонки тётушки Нуттеллы, хозяйки кондитерской

Кофе здесь подавали в тонких, цвета ночного летнего неба чашках с узкими изогнутыми ручками. С пенкой и без, сладкий, несладкий, со специями, со сливками и молоком, горячий, как песок в пустыне, и холодный, как горное озеро.

Десерты занимали высокую и длинную, во всю стену, витрину. Широкие округлые креманки с суфле, украшенным свежими ягодами и фруктами. Маленькие ажурные корзиночки, начинённые ароматным кремом всех цветов радуги. Пирожные: конусообразные, круглые, ромбовидные, треугольные, колечками и пышными глазурованными развалами, каждое на отдельной невесомой тарелочке. Посыпанные тёртыми орехами, сыром, кондитерской крошкой хрустящие румяные полоски. Пирожки, ватрушки, завитки, трубочки, розочки.

В кафетерий после работы заглядывали такие же работницы города, как мы, и кумушки, в ожидании свежих слухов. Все обменивались новостями и обсуждали последние сплетни. Бонборино услужливо ставил перед каждой дамой очередную чашечку кофе – одна обязательно за счёт заведения. Вторая или третья – зависело от настроения дядюшки Бонборино в этот день. А настроение его зависело от улыбки тётушки Мадженты.

Если она всегда с приветливой улыбкой на губах и ласковым словом заглядывала в этот вечер в кофейню, мы все вздыхали облегчённо, сегодня дядюшка Бонборино будет доволен. Если же тётушка Маджента не появлялась, тучи сгущались над головой Бонборино, жёсткие чёрные длинные усы его печально никли, а тучные брови понуро опускались вниз, помогая нависающим векам скрыть всю мировую скорбь в глазах.

Мы с Розамунд по большей части сидели молча, наблюдая за весёлым щебетом наполнявших кафетерию девушек и дам, блаженно щурясь и подставляя лицо заходящему за горизонт дневному светилу. Перемолвиться о своих нехитрых делах нам хватало времени с утра по дороге на работу, на самой работе, и по дороге от работы до кафетерия. В самом кафе нападала томная нега, когда не хочется говорить, а лишь расслабленно попивать кофе и наблюдать за другими людьми.

Между собой у нас была только одна забава, сравнивать посетителей кофейни с какой-нибудь знакомой птицей. Поскольку птиц мы, как оказалось, знали совсем немного, и стали повторяться, нам даже пришлось взять в библиотеке энциклопедию по ним. Которую мы теперь изучали каждый вечер и, тыкая в новую узнанную нами птицу, вспоминали знакомых, кто бы больше на неё походил.

Глава 3 Любопытство сгубило кошку

Как оказалось, Розамунд с каждым днём всё больше раздражали побочные процессы работы с ятарином: постоянная пыль, забивавшаяся в слизистые, и покрывавшая руки до локтей плотным слоем. Рутинность работы – девушкой Розамунд была живой и подвижной. Но это всё ничего, если бы:

- Эта вонь! Сначала я не обращала на неё внимание! Потом стала замечать. А теперь меня от неё воротит!

Когда ятарин в процессе переработки плавили, то кроме самой расплавленной массы, получалась ятариновая кислота и масло, при этом выделялись газы, те, что с едким запахом протухших яиц. Но и само масло пахло своеобразно, такой дымно-дягтерный, смолистый аромат, похожий на запах дублёной кожи. Если нюхать его иногда, малыми дозами, то ничего особенного, первый раз может даже понравиться. Но изо дня в день находиться среди такого аромата долгое время – на любителя.

Тут я Розамунд понимала, даже сочувствовала. Особенно из-за вонючих газов. Я-то перемещалась с места на место по всей фабрике и могла избежать этого хоть иногда, у неё такой возможности не было.

Розамунд ещё какое-то время распиналась, как её мутит и воротит от этих запахов, так, что стало подташнивать уже меня.

- Ладно, хватит, я поняла! Но почему именно гувернанткой? У тебя есть опыт?

- Конечно! У меня же две младших сестры! – парировала подруга.

Да, это я знала, как и то, что Розамунд единственная, кто хорошо зарабатывал из их семьи – отец получил травму и перебивался случайными заработками, на матери было хозяйство и четыре дочери, две из которых были ещё малы, чтобы работать. Она подрабатывала дома частными заказами как прачка и швея, но это были те же небольшие и непостоянные деньги. Старшая дочь была замужем, и муж держал её в чёрном теле, все деньги от небольшого заработка были у него, а она постоянно беременела и сидела с детьми дома. Их у них было уже четверо или пятеро. И помочь остальным старшая сестра была не в силах, ей бы кто помог. И за счёт Розамунд как-то помогали, отдавая часть посылаемых ею денег ещё и старшей сестре.

Поэтому вопрос оплаты для Розамунд стоял остро. Она даже предлагала мне сэкономить и снять квартиру на двоих. Но я отказалась, пара десятков сэкономленных тинов* не стоили личного комфорта.

- Граф с каждой уволенной гувернанткой поднимает ставку, словно надеясь, что из-за оплаты гувернантки будут держаться за место бульдожьей хваткой. Начинал он с триста тинов, сейчас оплата уже повышена до тысячи тинов в месяц!

Ого, я чуть неприлично не присвистнула! Розамунд получала 150 тинов, и это были хорошие деньги, я, как технолог, 250 тинов. Неужели за тысячу тинов не нашлось профессионала, который мог бы справиться с тремя девочками? Это же всего лишь дети!

- Но ведь гувернантка – это не просто нянька детям, – возразила я. – Это учительница, наставница, воспитательница. Она обучает наукам и языкам, светским манерам и танцам, рукоделию и рисованию.  Да легче сказать, чего она не должна знать – нет такого! Я видела в столице требования для гувернанток – это какое-то идеальное существо, кладезь всех достоинств без пороков.

- Имма, – Розамунд снисходительно на меня посмотрела. – Такие гувернантки сами выбирают себе хозяев. Им нет нужды тратить свои силы и время на невоспитанных девиц, не желающих оценить и отдать должное кладу, которое им достанется. Они знают себе цену. Если граф и надеялся в начале найти хоть что-то отдалённое на тот идеал, что ты описала, то все его надежды за последний год пошли прахом. Девочкам нужна именно нянька. Которая потом уже наймёт и учителей и кого надо. Тем более девочки учатся в магических заведениях. Сейчас ему прежде всего нужен человек, с которым он мог бы оставить детей. А то, что в описании это стыдливо прикрыто красивым названием, так и девочкам уже сколько лет, чтобы няньку искать…

- Сколько? – запамятовала я, хотя вроде не раз слышала.

- Старшей почти восемнадцать, она только поступила в академию в этом году. Средней одиннадцать, младшей семь. Как видишь, не маленькие.

 - Да, – покачала я головой. – Но почему ты думаешь, что справишься там, где не справились другие?

- Есть у меня пара своих секретов, – подмигнула Розамунд. – Я в этом слишком заинтересована – это главный стимул найти с девчонками общий язык. Высокая оплата, жизнь в графском доме со всеми привилегиями, хорошие знакомства и почёт в обществе… Представляешь, какая у меня будет репутация после удачной там работы? Да меня с руками и ногами оторвут. Карьера дорогой гувернантки обеспечена и без длинного рекомендательного списка. Одно упоминание о работе у графа Мармелайда откроет для меня все двери! А может, даже жениха себе среди его гостей найду. Чем богиня не шутит.

Вовсю размечталась Розамунд, как будто уже устроилась. Я пожала плечами. Согласна, перспективы вырисовываются радужные. Одна проблема – претворить план в жизнь.

И вот теперь подруге понадобилась моральная поддержка.

- Но как ты представляешь мы заявимся туда вдвоём? Как ты это объяснишь?

- Да никак, меня же не сам граф у дверей встретит. А экономка, тётушка Ливия. С ней я уже подружилась. Она проводит к графу, а ты подождёшь там, где она тебе укажет. Мы всё равно с чёрного входа войдём, нас никто и не увидит, – пожала плечами Розамунд.

И я зачем-то пошла у неё на поводу. Повлияли ли её долгие уговоры и нытьё, или любопытство – не знаю. Или всё вместе. Всё-таки наша жизнь здесь была довольна скучна и однообразна. Но в выходной делать было всё равно нечего, и я пошла за компанию с подругой.

Розамунд хватило ума пока не увольняться с работы, а сначала сходить попытать счастья в выходной день. А потом уже и уволиться при положительном раскладе.

- Красивый дом! – озираясь, оценила я место, куда мы пришли.

* тин – денежная единица

Глава 4 Неожиданные впечатления

Внушительный, но без излишней помпезности жёлтый особняк производил впечатление светлого уютного дома, поскольку весь фасад его занимали огромные окна, сейчас открытые настежь любопытному светилу и лёгкому ветерку. Стены дома были спрятаны под благоухающими цветущими плетистыми розами. С одной стороны дома была закрытая стеклянная веранда, а с другой открытая терраса, и та и другая утопали в зелени. Казалось, в таком доме нет места злым духам, только свет, мир и покой могут царить в этих стенах.

Вокруг благоухал ухоженный сад, среди деревьев которых можно легко представить расслабленный отдых на лежаке, лениво наблюдая полёт и жужжание шмеля. Лучи светила ласкают лицо, шелест веток деревьев от ветра убаюкивает, веки прикрываются…

И тут раздался громкий визг, вернувший из дрёмы, в которую я погрузилась, резко, с болезненным ощущением, словно уши насквозь проткнули спицей. А за ним вопль во всё горло:

- Отдай! Моё! Моё, отдай!

Мы с Розамунд при визге одновременно вздрогнули и переглянулись. Я послала ей сочувственный взгляд. Она вздохнула и решительно направилась вперёд.

- Громкие голоса – залог того, что ты не потеряешь их владелиц и будешь знать, чем они занимаются в любой части дома, – приободрила я подругу.

- Это определённо положительная сторона, – согласилась она, и мы хихикнули.

При нашем приближении крики не смолкали. К ним ещё добавилась такая отборная брань, которую приличные девушки не произносят вслух. Только про себя.

- Ого! Одна из их гувернанток была явно портовым грузчиком.

- Точно! Он решил переодеться женщиной и подзаработать, – подхватила Розамунд.

- И продержался дольше всех, потому что понравился девочкам – ему не было до них никакого дела… – продолжила я. – Он все дни напролёт курил хозяйские сигары и дегустировал виски из бара в кабинете.

- За этим занятием его и застал граф, протёр очки и увидел, наконец, что под видом женщины к нему пробрался мужчина!

- Граф носит очки? – спросила я.

- Нет, поэтому он и допустил такую оплошность, – рассмеялась Розамунд, а вслед за ней и я.

В хорошем настроении мы обогнули дом и подошли к чёрному входу.  Когда мы только собрались потревожить магическую кукушку, спящую над входом и которая сообщит тому, на кого настроена, что у двери дожидаются визитёры, дверь открылась, и вышла странно одетая хмурая девушка.

Наряд её выглядел так, словно она, не глядя, засунула руку в шкаф театрального реквизита, вынула, что попало и также, не глядя, надела. На дешёвую юбку, которую надевали торговки овощами и мясом, чтобы не жалко было пачкать, был нацеплен белый накрахмаленный фартук горничной. Сверху в юбку была вправлена простая по крою, но из баснословно дорогого шёлка белая блуза. А на блузу была надета грубая жилетка из сукна, которую носят конторские работницы. Всю эту несуразицу венчал на голове чепец с широкими краями и большими крыльями, какие носили молочницы.

Чернявая девушка с путаными распущенными волосами под чепцом хмуро смерила нас взглядом.

- Простите, вы бы не могли позвать экономку Ливию? Скажите, что пришла Розамунд.

- Вы меня не видели, – грубо сказала девушка и ушла, чуть ли не задев Розамунд плечом.

- Ну и прислуга в этом доме! – неодобрительно сказала Розамунд. – Она первая, кто вылетит отсюда, когда я приступлю к обязанностям. Распоясались!

Розамунд порицающе посмотрела вслед девушке, размашистым шагом удаляющейся по дорожке. А я присмотрелась к подруге. Но промолчала.

Розамунд потревожила кукушку:

- Передай Ливии, что пришла Розамунд, – повелительным голосом приказала она.

Птичка вспорхнула и улетела искать экономку.

Прошло не больше трёх минут, как дверь открылась, и на пороге стояла тётушка Ливия, и я в который раз поразилась впечатлению, которое она производила. Я видела экономку в городе несколько раз, но каждый раз, когда её упоминали в разговоре, я не могла вспомнить, как она выглядит. Только общий вид и одежду – все виденные мной разы она была в одном и том же строгом сером платье с белым воротником и манжетами, единственным украшением которого служили красивые ятариновые пуговицы, притягивающие взгляд. Может, именно поэтому – что пуговицы были единственным ярким пятном в её облике – я не могла запомнить её бледное невыразительное лицо с водянистыми голубыми глазами оттенка неба последнего месяца лета.

Ливия не вызывала неприязни, но и симпатии тоже. Она была вежлива, но холодна, а при улыбке растягивались губы, но глаза не улыбались. Она создавала впечатление живой говорящей куклы без души и наполнения. Её хозяева привезли с собой, она служила ещё при жене графа, и вроде бы даже у них были хорошие тёплые отношения. Неудивительно тогда, что девочки не захотели с ней расставаться, и граф взял её с собой.

В городе она появлялась редко, только по делу. Например, смене поставщика или поиске курьера. Наши кумушки пытались завести с ней дружбу, чтобы выведать побольше информации о графе, но Ливия вежливо улыбалась, отмалчивалась и спешила дальше по делам или домой, в зависимости от обстоятельств.

Розамунд всё-таки очень самоуверенна, решив, что она подружилась с Ливией. Трудно представить её чьей-то подругой. Ну, может, если только тёплые чувства она испытывала к идеальной, как гласит молва, графине.

- Тётушка Ливия! Я не опоздала? – приветливо разливалась соловьём Розамунд. – Граф уже ждёт меня? Познакомьтесь, это моя подруга Имма, я вам говорила, что мы придём вместе.

Ливия «приветливо» улыбнулась. Опять губами, а не глазами.

- Добрый день, Розамунд, конечно помню, проходите.

Сделала она приглашающий жест рукой внутрь дома. Она шла впереди, мы за ней.

Ливия ткнула мне в одну из дверей по дороге:

- Имма, будьте добры, подождите Розамунд здесь. Как только я провожу её к графу Мармелайду, я сразу распоряжусь насчёт напитка для вас. Чай, кофе, лимонад?

- Что вы, не стоит беспокоиться, – заверила я.

Глава 5 Птенчик

Но указанная комната была закрыта. Я подёргала сильнее – закрыта. Я огляделась, может, я что-то перепутала? Но нет, расстояния между комнатами были слишком большие, чтобы перепутать, в сторону каких дверей мне указали. И что делать? Идти либо назад, к выходу, и подождать Розамунд на улице, либо на кухню. Ливия всё равно придёт туда, да и там, наверное, найдётся тот, кто подскажет.

Но где искать кухню? Да и невоспитанно бродить по чужому дому незваной гостьей. Всё-таки меня воспитывали в приличном доме, и какие-то вещи въедаются на подкорку.

Я направилась в сторону выхода, чуть не заблудилась, и всё-таки вышла к двери чёрного входа. На улице была прекрасная погода, а сад графского особняка был красивым и ухоженным. Я с удовольствием прогуливалась по тропинкам, любуясь цветущими клумбами и пытаясь опознать все растения, которые были представлены во всём разнообразии видов.

Так я гуляла, пока не наткнулась на чернявую девчушку в грязном мятом платьице и растрёпанными всклоченными волосами по плечи. Лицо её было тоже с грязными разводами, а большие чёрные глаза за чем-то увлечённо наблюдали. Так, что она даже не заметила меня. Я остановилась и принялась наблюдать за ней.

Тут она подобралась и стала куда-то осторожно пробираться, согнувшись в три погибели.

- На твоём месте я бы не стала этого делать, – предупредила я.

Она оглянулась и насупилась:

- Ты кто?

- Имма.

- Я лишь хотела вернуть птенца в гнездо. За ним следит Фуня, – показала она на спрятавшегося в кустах жирного рыжего кота.

- Я поняла. Но не бойся, иди сюда, – показала я на кусты рядом.

Мы спрятались и какое-то время наблюдали за птенцом на земле. Он открывал клюв и жалобно пищал. Наконец, кот не выдержал и побежал к птенцу. Девочка было дёрнулась, но я её удержала за руку.

- Погоди, не беспокойся, сейчас увидишь, – сказала я.

Не успел Фуня подбежать к птенцу, как на него со всех сторон спикировали птицы, это были галки. Они издавали агрессивные звуки и клевали кота. Тот пытался отмахнуться от первой галки, но когда на него спикировало несколько, позорно сбежал.

- Ты знала? Откуда? – удивилась девочка.

- Наблюдение, – пожала я плечами. – Птенцы часто падают из гнезда. И тут два варианта развития событий. Либо мать с сородичами присматривают за ним и не дадут в обиду. Либо если потревожить их гнездо, она перестаёт чувствовать себя в безопасности и покидает гнездо. Тогда птенцу нужна помощь. Но это ставит крест на его вольной жизни, он будет жить только в неволе. Я присмотрелась и увидела в ветках наблюдающих сверху птиц. Так что за этого птенца волноваться не стоит.

Девочка настороженно и насуплено на меня смотрела.

- А вообще, ты можешь побольше узнать о птицах из книжек и энциклопедии. Наверняка, она есть в библиотеке этого дома. Ты умеешь читать?

- Умею.

- Поверь, там много занятного. Например, знаешь ли ты о том, что самая маленькая птица в мире колибри – единственная, кто умеет летать назад? А совы не могут двигать глазами, поэтому, чтобы посмотреть в сторону, они поворачивают голову?

Девочка открыла рот и заинтересованно на меня посмотрела.

- На самом деле я сама не так давно узнала. Просто мы с подругой увлеклись сравнением людей с птицами. Знаешь, некоторые прямо вылитые сороки или павлины, кто-то так умело заливается соловьём, а кто-то криклив как ворона. Но наша фантазия быстро закончилась. Пришлось взяться за изучение. И перед нами открылся дивный мир птиц. А началось всё знаешь с чего?

- С чего? – полюбопытствовала девочка.

- Наша хозяйка квартир зовёт нас курицами. Это очень обидно, не находишь?

Девчонка захихикала, прикрывая рот грязной ладошкой.

- Ну ладно, не курицами, а курочками. Но, по мне, от этого не становится менее обидно. Разве похожа я на курицу-несушку? – возмущённо спросила я то, что давно накипело.

- Похожа! Похожа! – завредничала девчонка.

- Серьёзно? – не стала я обижаться на маленькую вредину. – А мне вот казалось, что я похожа на сиреневогрудую сизоворонку или калипту Анны. А нет, курица я и всё.

- Я таких не знаю, – ощетинилась девочка. – А на какую похожа я?

- На опоясанного пегого зимородка, – хихикнула я. – Они выглядят вечно нахохленными из-за большого хохолка на голове, прям как ты, если тебе волосы ещё больше торчком поставить.

- А вот и поставлю! – девочка поняла, что я над ней смеюсь, и ей это не понравилось.

- Конечно, взбей сильнее, – согласилась я. – Хоть сходство полное будет. А то ни то, ни сё… Хочешь, помогу? – спросила задушевно, глядя на то, как та взбивает волосы в ёжик на голове.

- Сама справлюсь, – пропыхтела она.

- Не-а, у тебя сейчас как иголки у ёжика. А хохолок к середине надо. Давай помогу!

- Ладно, – снисходительно согласилась та.

Я пальцами взбила ей волосы вверх в середину, придав им стоячее положение. Конечно, мать её будет не в восторге, увидев такое. Но может хоть так она обратит внимание на неухоженные волосы ребёнка и, наконец, расчешет?

Мы дошли до пруда, где она полюбовалась на себя в водной глади водоёма.

- Зашибись! Круто! Пойдём Надине покажем. Пусть завидует. Только сначала книжку эту найдём. Хочу сразу показать ей.

Она потащила меня за собой в дом.

***

сиреневогрудая сизоворонка

калипта Анны (разновидность колибри)

опоясанный пегий зимородок

Глава 6 Разжалование в курицы

Я пошла за ней.

- Как тебя зовут? – спросила я.

- Мирелла.

- Мирелла, послушай, куда мы идём? – спросила я в лабиринтах графского особняка.

- В библиотеку.

Девочка шла уверенно, и я доверилась. Надеюсь, она точно там бывала. Хотя по ней не скажешь, что её могли интересовать книги.

- Вот. Ещё бы быстренько найти энциклопедию птиц, – встала посреди большой библиотеки девочка и начала трогать корешки книг грязными руками.

Что меня, конечно, возмутило!

- Мирелла, прежде чем трогать книги, надо помыть руки!

Девочка обернулась и неодобрительно на меня посмотрела, сощурив глаза:

- Ты кто? Случайно не новая гувернантка для графских дочек?

- Упаси богиня! – искренне отмазалась я. – Но книги я очень люблю. И как ни пафосно звучит, книги – это храм знаний. С ними надо обращаться вежливо и осторожно, тогда они прослужат дольше. Иди помой руки, пока я просмотрю энциклопедии.

Я остановилась напротив полки с энциклопедиями.

- Во всяком случае я знаю, как она выглядит.

Девочка с сомнением на меня смотрела. Ей не хотелось подчиняться приказам незнакомой женщины, и в то же время хотелось переложить на меня поиск нужной книги.

- Иди, и я тогда сразу покажу тебе твой «портрет», – хихикнула я, занимаясь откровенным шантажом.

Мирелла клюнула и убежала мыть руки. Я уже видела по корешку знакомую книгу, достала и открыла нужную страницу. И еле успела – Мирелла обернулась за считанные минуты.

- Быстро ты. Покажи! – потребовала я.

Девочка быстро вытянула руки и тут же спрятала. Ладошки были вымыты. А лицо оставалось таким же грязным.

- Вот! – сунула я ей открытую страницу с рисунком смешно нахохлившегося пегого зимородка.

Мирелла сначала хихикнула, жадно его разглядывая. А потом снова насупилась, но глаза её при этом лукаво сверкали.

- И ничего я на него непохожа! А ты – курица! Курица! Курица!

Стала она обзываться. Я открыла ей страницу с сиреневогрудой сизоворонкой.

- Меня просто заколдовала злая колдунья. А на самом деле я вот такая, – ткнула я в красивую птичку. – Появится принц и расколдует меня. И потом, главное ведь, как чувствуешь себя внутри, правда? А ты себя сама какой птицей чувствуешь?

Мирелла задумалась.

- Я ласточка. Меня так папа называет.

- Посмотрим… – я открыла страницу с ласточкой и стала сравнивать девочку с рисунком. – Похожа? Ну, если отмыть…

- Да ну тебя, – обиделась Мирелла. – Ты-то всё равно так и останешься курицей. Принц за тобой не придёт.

- Почему это? – обиженно выпятила я нижнюю губу.

Мирелла зло посверлила меня взглядом.

- Принцам нравятся вот такие… – она быстро полистала книжку и ткнула в изящную белую цаплю. – А не курицы.

- Мой принц особенный. Он увидит её во мне за внешностью курицы, – не сдавалась я.

Чтобы я уступила этой вредной грязнуле! Да не бывать такому!

- Не бывает особенных принцев! Все они одинаковые! – заявила та.

- Да откуда тебе знать? Ты много принцев видела?

- Нет… Но мне рассказывали…

- А мне рассказывали, что кур доят. Ты в это веришь?

Девчонка прыснула в кулачок.

- Глупости какие.

- Конечно, глупости. Ведь курицы, не коровы, чтобы молоко давать. Они мёд собирают.

Мирелла залилась смехом.

- Ой, я не могу… Мёд… Смешная ты и глупая, – вынесла она мне вердикт. Но заметно подобрела. Снисходительно сказала: – Курицы яйца несут. А мёд пчёлы собирают.

- А-а, точно! – стукнула я себя по лбу. – Я всё перепутала, вот точно курица.

- Да как можно не знать таких простых вещей? – удивилась Мирелла.

- Можно подумать, что кто-то всё знает, – «обиделась» я. – Для этого нам и нужны книжки, чтобы новое узнавать.

- Мой папа всё знает, – самонадеянно заявила девочка.

- Уверена, нет, – возразила я. – Только если он не прочитал всю эту библиотеку.

Я благоговейно осмотрела все ряды полок. Мирелла смутилась лишь на секунду.

- Он всё прочитал, – настаивала она.

- Не верю. Если бы твоим папой был граф, я бы, может, ещё поверила. Но ты ведь не дочь графа?

Та закусила губу, уткнулась в энциклопедию птиц, сказала:

- Пойдём, покажем сестре!

Она направилась на выход, даже не сомневаясь, что я последую за ней. Только напряжённо поднятые худые плечики указывали, чего это ей стоит.

Я не стала испытывать терпение девочки, пошла за ней. Тем более мне стало любопытно проверить свою догадку.

***

Белая цапля. По мнению Миреллы принцы выбирают таких птичек. Полюбуемся на эту красоту. Эту цаплю еще называют цаплей-невестой или райской птицей.

Глава 7 Кукольный домик

Мирелла привела меня в гостиную. Там на полу перед столиком, на котором стоял чудесный кукольный домик, сидела опрятная нарядная смуглая темноволосая девочка, похожая на Миреллу, как если бы ту отмыть, причесать, нарядить и сделать старше года на три.

Девочка подняла на нас чёрные глаза и удивлённо уставилась на Миреллу.

- Мири, что у тебя на голове? – спросила она.

- Хохолок, не видишь? Вот, смотри, похожа? – грубовато сунула она книгу под нос сестре, задев домик, который пошатнулся.

- Осторожно, Мирелла! – завопила та. Посмотрела на рисунок и захихикала: – Похожа!

Мирелла отобрала книжку и всунула мне.

- На какую птицу похожа Надина? – с хитрой мордашкой спросила она у меня.

- Не знаю, давай посмотрим… – протянула я и стала листать страницы. – На эту? Нет, у этой шея слишком длинная. На эту? Нет, эта толстенькая и кругленькая. Вот эта? Как думаешь? – показала я Мирелле, но та покачала головой. – Правильно, – согласилась я. – у этой слишком клюв длинный. Тогда… вот!

Я ткнула в розовую чечевицу, оперение которой на рисунке по цвету совпадало с цветом платья Надины.

Мирелла покосилась на рисунок и злобно запыхтела. Нервно долистала книжку почти до конца и ткнула в чёрного дрозда.

- Нет, вот Надина.

Надина заинтересовалась, встала и подошла к нам. Посмотрела на то, что предложила сестра, на то, что предложила я, улыбнулась и пошла обратно к кукольному домику.

- Даже дрозд выглядит симпатичнее, чем твой зяблик.

- Не зяблик, а зимородок!

- Зяблик!

- Зимородок!

- Зяблик! Зяблик! – дразнила сестру Надина, как та недавно меня.

- И вообще, я ласточка! Меня папа так называет!

- Он всех нас так называет!

- Меня чаще!

- Неправда!

- Правда! Правда! А ты вообще, курица. Как и она! – ткнула она в меня пальцем.

Стукнула со всей силы по домику, отчего тот завалился и упал на пол. Из него высыпалась миниатюрная утварь, рассыпалась по полу. Мирелла развернулась и побежала вон.

У Надин от гнева расширились глаза, она вскочила на ноги:

- Ты! Ну, я тебе сейчас покажу!

Надина побежала за Миреллой. А я занялась кукольным домиком. Подняла его и поставила на стол. Подумала о том, что по времени Розамунд уже должна бы провести собеседование, о чём можно так долго говорить? Найдут ли меня здесь? Наверное, должны пройти мимо гостиной.

Я стала собирать высыпавшееся содержимое из домика. И пропала… Чего тут только не было! Резная деревянная и мягкая мебель, шторы на карнизах, ковры и люстры, посуда и предметы обихода, картины на стену, подсвечники на стол, еда и много другого, всё как настоящее, только миниатюрное, не больше фаланги пальца.

Когда-то я мечтала о таком домике, каждый раз с замиранием сердца проходя мимо витрины с ними. Но мне не покупали, и я сама мастерила из подручных материалов мебель и утварь. Каркас сделал мне друг, а всем остальным заполняла домик я сама.

Потом я выросла. Но равнодушной к такой красоте не осталась. Теперь мне хотелось не играть, а просто владеть и любоваться, как произведением искусства. Ведь некоторые вещи, такие как настоящая миниатюрная фарфоровая посуда или резная мебель из дорогих пород дерева, ими и были. Правда и стоили чуть меньше настоящих. Несколько раз порывалась купить себе домик и потихоньку, продляя удовольствие, его обставлять, но каждый раз била себя по рукам. Я же не маленькая девочка!

Но вот попался он мне в руки, и я поняла, что маленькая девочка до сих пор живёт во мне. Я потеряла счёт времени, и внешний мир для меня исчез. В чувство привёл голос Надины за плечом:

- Я кухню не так расставляю.

- Извини, – отскочила я от домика, словно застуканная за преступлением.

- Ничего, у тебя лучше получилось. У тебя был такой домик?

- Нет. Такого не было. Был самоделкин. Карнизами служили зубочистки, шторами и коврами – ткань от старых платьев, обоями и картинами – вырезанные картинки из журналов. А посуду и еду лепила из чего придётся. В ход шло всё – пипетки и крышки от лекарств, глина и смола, застывший клей и мякиш хлеба.

Надина покосилась и ничего не сказала, проверяла домик.

- Ах, зеркало разбилось! И люстра сломалась! Ну, Мирка, я ей задам! – сжала кулаки Надина.

- Да ничего страшного, я сейчас всё подправлю. Смотри, у люстры крючок обломался. Сейчас другой сделаю. Будет покороче, но ничего страшного, – я вынула шпильку из волос и на неё закруглила крючком кончик проволоки для люстры. Повесила. – А зеркало не разбилось, а кусок с краю откололся. Мы его закроем рамкой. Тащи бумагу. Или картон, да хоть ткань и краски. Сейчас починим.

Надина принесла всё сразу. Я вырезала из картонки рамку для зеркала чуть меньшего диаметра, чем само зеркало, раскрасила его золотой краской. Приложила к зеркалу, закрыв скол.

- На клей посадить и, видишь, даже лучше стало.

Я намусолила рамку, чтобы она пока прилипла, и повесила зеркало на место. Посмотрела на реакцию девочки.

- Да, красиво, – признала она, успокоившись.

- А где жители этого домика? – поинтересовалась я.

- Валяются, – махнула в сторону Надина. – Надоели. В одних и тех же платьях. Скукота. Новых кукол хочу.

- Не легче платья поменять?

- Где их взять? Модистке заказывать? – хихикнула та.

- А сама? Не можешь сшить?

- Нет, не умею. А ты умеешь?

- А где мне по-другому было платья для кукол взять? А с одним, как ты говоришь, скучно.

- И мне скучно! – раздался вредный голос Миреллы. – Надоели одни и те же игрушки.

Она неслышно подобралась к нам, пока мы с Надиной занимались домиком. Умытая, переодетая в серое чистое платье и пригладившая, как смогла, волосы.

- Хочешь, научу, будут разные каждый день? Хоть несколько раз в день?

- Так не бывает! Магия?

- Нет, не магия, – улыбнулась я. – Забава босоты. Нужна всего лишь бумага да карандаши или краски. И магическую губку, чтобы много бумаги не использовать.

Глава 8 Персиковая помада идёт не всем, надо учитывать пол

В столовой появилась процессия из Ливии, довольной Розамунд и графа Мармелайда. Я с любопытством взглянула на графа и чуть не прыснула. Еле сдержалась, отвела взгляд и с укором посмотрела на девчонок. Они переглянулись со мной и тоже еле сдержали смех, отводя взгляд от отца.

- Девочки, – обратилась Ливия к сёстрам, – это ваша новая гувернантка мэлл* Розамунд. Поздоровайтесь. Она приступит к обязанностям завтра. Это мэлл Памела, средняя дочь графа, – показала она Розамунд на Надину. А потом представила младшую: – И мэлл Эллионария, младшая дочь графа.

Но девочки вместо того, чтобы вежливо приветствовать Розамунд, одна, младшая, оценивающе смотрела на неё исподлобья, а Надин с удивлением обратилась ко мне:

- Разве не ты наша новая гувернантка? Я думала…

- О, нет, – счастливо отмахнулась я. – Я подруга Розамунд и всего лишь составила ей компанию. Розамунд – хорошая девушка, уверена, вы быстро подружитесь. Не обижайте её, – лукаво посмотрела я на Мири.

Лица девочек немного смягчились, но особой радости не выражали. Но они хотя бы встали и под суровым взглядом отца сделали книксен перед Розамунд. И вразнобой выдавили:

- Добро пожаловать, мэлл Розамунд. Очень приятно познакомиться.

Розамунд выглядела счастливой и сияла как начищенный тин. Также поприветствовала девочек и выразила надежду, что они найдут общий язык.

- Позовите Камиллу, Ливия, – сказал граф. – Хочу, чтобы она познакомилась с мэлл Розамунд сегодня.

Ливия кивнула и оставила нас. А я покосилась на девочек, которые обменялись испуганными взглядами. Конечно, ведь Камиллы не было в своей комнате, что, судя по всему, эти плутовки знали. Но промолчали. Ливия вернулась довольно быстро.

- Мэллорд, Камиллы нет в комнате, – отчиталась она.

- На кухне? В ванной?

- Нет, мэллорд. Её следов в доме не обнаружено.

- Я же запретил ей выходить из дома! – взревел граф медведем и перевёл разгневанный взгляд на младших дочерей.

Девочки съёжились и поникли под его взглядом.

- Где она?!

Поскольку девочки молчали и не поднимали головы, он вынул змеевик связи* и вызвал Камиллу.

- Да, пап? – напряжённым голосом ответила та.

- Где ты, дочь моя? – задушевным голосом спросил граф.

- Я… пап, ты только не сердись, мне так душно в комнате стало, что я спустилась в сад. Свежим воздухом подышать. Ты сказал не выходить из дома, но сад ведь – тоже дом? – невинно спросила девушка.

- Конечно, – сдерживая гнев, ответил граф. – Тогда тебе не составит труда сейчас же вернуться домой. У меня к тебе есть дело. Если не будешь здесь через две минуты, ты больше не выйдешь из дома вообще! – зарычал он, не сдержавшись. – Поставлю магический заслон.

- Хорошо, уже бегу… Ой, пап!.. Ну вот, я побежала, споткнулась и, похоже, растянула ногу… так больно… ступать не могу… Я потороплюсь, но за две минуты точно не доковыляю…

Я видела, что лицо графа наливается кровью, и с его губ готовы сорваться слова, о которых он впоследствии пожалеет. Поэтому решила вмешаться.

- Мэллорд граф, позвольте вмешаться, – робко обратилась я к нему. И он перевёл на меня недовольный взгляд. – Когда я ожидала подругу и гуляла в саду, я видела девушку очень похожую на юных мэлл, – кивнула я на младших дочерей графа. – Скорее всего это была Камилла, так что, возможно, девушка действительно поспешила и пострадала.

Граф пронзил меня выразительным тяжёлым взглядом, поиграл желваками, взял себя в руки и сказал Камилле:

- Камилла, даю тебе десять минут. Не успеешь, пеняй на себя.

Он отключился. Ливия тут же отвлекла его, предложив нам всем чаю или кофе. А я почувствовала, как мою руку благодарно сжала чья-то маленькая потная ладошка. Я пожала в ответ. Ну вот, меня ещё и в заговорщики записали.

После того как мы чинно расселись по местам в ожидании напитков и Камиллы, я с любопытством разглядывала графа. Я видела его пару раз издали, однажды в магической академии, когда я искала своего профессора, однажды в городе. Кроме высокой фигуры, светлых волос и общих черт лица рассмотреть я его тогда не успела.

Граф был обладателем белой кожи, чуть тронутой загаром, и светло-русых волос с золотистыми выгоревшими прядями, которые доходили спереди до мочек ушей, сзади до линии плеч. Поэтому я и не сообразила сразу, что смугленькие чернявые девочки с почти чёрными глазами – его дочери. Вероятно, пошли в мать.

Черты его лица были крупными, широкие прямые тёмно-русые брови, прямой красивый крупный нос и резко очерченная жёсткая полоска рта на мужественном квадратном подбородке. Графа можно было бы назвать красивым мужчиной, если бы он не выглядел таким нескладным, усталым и измождённым.

Глаза его были светлые, но цвет я рассмотрела только что – синие. Особенно их синева резко выделялась сейчас на фоне косметики, которой было покрыто его лицо: розовые румяна, персиковая помада на губах и зеленоватые, цвета морской волны с золотыми блёстками, блестящие тени на глазах. На ногтях проявлялся ярко-розовый цвет лака, который граф, к счастью маленьких шкодниц, ещё не успел заметить. Но это ненадолго.

Поэтому мы все отводили взгляд от графа как могли, не в силах сдерживать смешки. Удивительно, что Ливия тоже промолчала. Невозмутимо расставила перед нами чашки и тарелки и разлила по чашкам чай и кофе.

Интересно, как давно граф выглядит так? Был ли он таким на собеседовании с Розамунд? И как она тогда его выдержала? Я бы, наверное, не смогла. Сказала бы, а потом посмеялась вместе с графом. Не думаю, что ему будет приятно понимать, когда он заметит, что ходил таким полдня, а все посмеивались за его спиной. Мне бы, во всяком случае, точно не понравилось.

А может, это косметика из магических приколов – когда проявляется через какое-то время? Не мог же граф не заметить, как его красят девчонки? Только если они сделали это загодя – когда он спал или отвлекли за завтраком. Пока одна забалтывала, другая наносила тайком мазки. Ох, и попадёт им сейчас. Граф не в лучшем настроении.

Глава 9 Из курицы в птицу и обратно

Я не удивилась, увидев девушку, с которой мы столкнулись около чёрного входа. Розамунд побледнела, но быстро взяла себя в руки.

- Я успела? – обращаясь к отцу, тревожно спросила Камилла.

- Ты почему в таком виде? – хмуря брови, спросил тот.

Он как раз успел вытереть косметику с лица, и если раньше его суровость вкупе с накрашенным лицом вызывала смех, то теперь он выглядел грозно, как и положено отцу семейства.

Граф ждал ответа, хотя что тут непонятного? Девушка в попытке незаметно сбежать из дома оделась сообразно своему представлению о служанке или горничной. Или за кого она себя хотела выдать, чтобы на неё не обратили внимания? Между тем смешав всё, что можно, как раз наоборот, привлекала его ещё больше.

- Я же в сад гулять выходила, так какая разница в чём? – пожала та плечами. – Ты меня искал, папа? Что случилось?

Девушка пыталась придать себе вид самой невинности, но получалось у неё плохо. Как и одежда, невинный вид шёл ей как корове седло. Острые скулы, выдающийся нос с горбинкой, крепко сжатый рот и сросшиеся на переносице широкие чёрные брови указывали на характер строгий, упрямый и неуступчивый.

Как странно, что внешне не взяв ничего от отца, характером и поведением, судя по всему, пошли они как раз в него. Потому что по всем отзывам и воспоминаниям о графине та была само обаяние. Вряд ли бы пели такие дифирамбы её красоте и лёгкому нраву, если бы у неё был такой же тяжёлый взгляд исподлобья, как у всех её дочерей.

- О твоём поведении поговорим позже в кабинете, – припечатал отец. – А сейчас познакомься, ваша новая гувернантка мэлл Розамунд. С завтрашнего дня приступает к обязанностям. Прошу любить и жаловать. И надеюсь, это было моё последнее собеседование. Пусть мэлл только пожалуется на вас! – граф обвёл дочерей тяжёлым взглядом. – Тогда мне придётся принять крайние меры. И, уверяю вас, вам они не понравятся.

- Ты отправишь нас в пансион, как угрожал? – дрогнул голос Надины.

- Не сомневайся, Памела, отправлю.

Девочки вздрогнули и понурили головы. На лице Розамунд вспыхнуло торжество. С такой поддержкой ей нечего бояться. Может, и правда девочки присмиреют и не будут доводить Розамунд. А та в свою очередь будет стараться им угодить.

Граф распрощался и покинул нас. Остались девочки, Розамунд, я и Ливия. Ливия вопросительно посмотрела на Розамунд:

- Останетесь ещё на чашечку чая или вас ждать завтра? – вежливо поинтересовалась она, сбегает ли Розамунд или попробует наладить контакт с девочками уже сейчас.

- С удовольствием останусь и познакомлюсь поближе с девочками, – решительно сказала Розамунд. – Имма, согласна?

- Да, я тоже не против попрощаться, – подмигнула я расстроенным Мирелле и Надине.

В этот раз я села рядом с Розамунд на софу напротив девочек, предоставив подруге право первой скрипки. Камилла села в кресло слева от нас. Она молча пила кофе, погрузившись в свои мысли, не сказав ни слова до нашего ухода. Впрочем, как и девочки, которые сидели напротив и, опустив головы, угрюмо слушали щебетание Розамунд.

Она расписывала им свои планы, распорядок дня, чем они будут заниматься, во что играть, чему будут учиться. Попробовала поспрашивать их, но они отвечали настолько вяло и односложно, что Розамунд решила, что лучше им послушать её весёлый щебет.

Поняв, что большего от них сегодня не добиться, Розамунд встала и попрощалась, выразив нетерпение от ожидания завтрашнего дня.

- Жду-не дождусь завтра, когда я смогу вас снова увидеть, мои милые девочки, – сияя, сказала Розамунд на прощание.

Ливия, которая оставляла нас одних, появилась, словно подслушивала за дверями, и проводила нас на выход.

- Проводишь? – шепнула я Мири.

Та кивнула, и я попрощалась с Надиной.

- Была рада познакомиться с тобой и твоим чудесным домиком. Давай иногда Мирелле поиграть под твоим присмотром. Если хочешь, буду передавать через Розамунд сделанные своими руками детали интерьера, которые не жалко будет давать играть Мири.

- Да, – кивнула Надина.

Мири пошла за нами, и пока довольная Розамунд рассыпалась в благодарностях и прощалась с Ливией, мы попрощались с Миреллой.

- Я рада, что пошла с Розамунд и пережила это маленькое приключение по имени Мирелла. На самом деле ты никакой не пегий зимородок, а ласточка. И сама всегда помни об этом, – подмигнула я девочке.

- А ты не курица, – облагодетельствовала меня, наконец, Мирелла. – Она вот курица, – кивнула она в сторону Розамунд. – А ты – нет.

- А кто я? – улыбнулась я маленькой вредине.

- Вот изучу полностью энциклопедию и скажу, – серьёзно ответила та.

- Ладно, надеюсь, дождусь. Ты ведь не соврала, что умеешь читать, да? – подмигнула я ей, дразня, потому что та выглядела как-то трогательно и жалко, а маленькие вредины не должны так выглядеть.

Она показала мне язык.

- Ты всё-таки курица! Курица, курица!

Я расхохоталась.

- Зяблик! – не осталась я в долгу, вспомнив Надину.

На этом мы и расстались. Уходя, я сглотнула ком, который встал в горле от вида хрупких угловатых фигурок Миреллы и подошедшей Надины, застывших в дверях особняка.

С чего мне их жалеть? У них всё хорошо. А если будут хорошо себя вести, то будет ещё лучше. А мне ненужная жалость ни к чему. Однажды я уже погорела на жалости, лишившись всего. Больше я такой ошибки не повторю.

Глава 10 Неожиданное предложение

- Шебутные девчонки. Но я вижу, ты всем довольна, – бросила я молчаливо шагающей Розамунд, чтобы вывести её на откровенность.

- Да, очень. Со старшей, конечно, будут проблемы, но всё оказалось даже проще, чем я думала. Ты видела, как граф меня поддержал? В кабинете в разговоре тет-а-тет он признался, что больше поисков не выдержит, я последняя, кого он берёт. Если у меня не получится, он отправит их в храмовую школу на год-другой на перевоспитание. Девчонки не верят, но побаиваются, так как разговоры об этом стали всё чаще. Так что у меня есть хороший козырь для запугивания.

- Не думаю, что это хорошая идея. Строить отношения на запугивании.

- Нет, конечно, я не буду с этого начинать, что ты. Я хочу с ними подружиться. Но если не получится… Ты же видишь, они очень разбалованы и невоспитаны. А в воспитании, как и в приручении диких животных, требуется в одной рукой держать пряник, в другой кнут. Я постараюсь обойтись одним пряником. Нет – пусть пеняют на себя.

- Но если они тебе не понравились, зачем тебе это место?

- Имма, я тебе уже говорила, – раздражённо повела плечами Розамунд. – Зарплата – раз.

Стала загибать она пальцы.

- Кстати, я выторговала себе даже больше. Полный пансион – одежду за счёт работодателя, отдых – раз в четыре месяца на неделю я буду ездить на отдых на море, обращение к семейному доктору графа в случае болезни за его счёт, ну питание и проживание у них, это понятно. Но я отстояла и аренду съёмной квартиры, которую будет оплачивать граф – не хочу жить у них всё время, буду брать выходные. И вообще, должна же у меня быть личная жизнь?! Ещё выторговала отдельную зарплату за поиск учителей всех видов для его дочерей. Их буду нанимать я, – довольно улыбнулась Розамунд. – Видишь, я становлюсь важной птицей, – засмеялась она. – Скоро все будут искать моего внимания и одобрения.

Угу, павлином, который распушил свой хвост от важности.

- И всё это к тысячи тинам, можешь себе представить! – глаза Розамунд азартно блеснули. – Два – это карьера, почёт и уважение. Всё-таки работать на графа и иметь в подчинении преподавателей – это совсем иное, чем работница на ятариновой фабрике, согласись? И в-третьих, граф – вдовец… – многозначительно муркнула Розамунд. – Ещё не старый и одинокий… а рядом будет крутиться молодая весёлая девушка. Как думаешь, долго он устоит? Ставлю, что через неделю он окажется в моей постели. А если я найду подход к его дочерям, то зачем ему вообще кого-то искать? Ему нужна прежде всего мать для его детей! А кто будет лучшей матерью, чем их гувернантка?

И Розамунд счастливо захохотала. Словно уже стала графиней Мармелайд. И во всём этом спиче ни слова о любви. Впрочем, наверное, Рози права, любовь лишняя. Но я всё же поинтересовалась:

- Тебе он хоть нравится?

- Очень! Высокий, красивый, богатый! Что ещё нужно для счастья?

- Я несколько о другом, Розамунд, – упрекнула я, смеясь.

- Да нет, он мне правда понравился. А ты разве не находишь его симпатичным? – удивилась она. – Без жуткой косметики, конечно.

И мы расхохотались, вспомнив.

- Он уже был накрашен, когда ты пришла на собеседование? Кстати, почему вы так долго? Неужели всё торговались за твои условия?

- Нет, он согласился на всё сразу. Даже не спорил, – словно даже разочарованно отмахнулась Розамунд. – Я долго ждала его, он вёл какие-то переговоры по змеевику связи со столицей. Просили подождать. А косметики в начале разговора не было, она стала проявляться к концу. Представляешь моё удивление? – снова расхохоталась Розамунд.

И я следом. Да уж. Значит, точно магические приколы. Постарались дочурки. Интересно, вместе действовали или чья-то инициатива? Миреллы скорее всего. Надина мне показалась поспокойнее. Впрочем, мне какое дело? Я должна выбросить их из головы.

Но мне не дали этого сделать.

На следующий день, когда Розамунд отправилась на новую работу в графский особняк, а я на фабрику, на выходе из неё после рабочего дня меня поджидал граф Мармелайд собственной персоной.

- Добрый вечер, Имма. Где бы вы предпочли поговорить, здесь, в кафетерии, в экипаже, у себя дома?

- Что-то случилось? – испугалась я, даже не зная за кого – за девочек или в их случае следовало бояться за подругу?

- Пока ничего, – усмехнулся граф. – Я хотел бы с вами обсудить один вопрос.

Я растерялась и оглянулась. Не хотела, чтобы нас увидели вместе – потом пересудов не оберёшься.

Недалеко была речка, огибавшая город по западной границе, с оборудованной набережной. Туда я и повела графа. Сегодня было ветрено и пасмурно, вечером в такую погоду прогуливались единицы, всё-таки это не центр города, в котором был чудесный парк для прогулок. Мы сели на лавочку в конце набережной.

- Я слушаю вас, – ёжась от порывистого ветра, обратилась я к графу, который при свете дня выглядел ещё хуже, чем вчера в мягком освещении комнаты. Совсем осунулся. Мешки под глазами, уголки губ опущены вниз жёсткими складками.

- Я предлагаю вам стать гувернанткой, – сразу перешёл к делу граф.

- А что, Розамунд уже всё, не справилась? – поразилась я.

- Нет, пока держится. Но это ненадолго. И мне она не нравится. И детям не нравится…

- Вашим детям никто не нравится, – парировала я.

- Именно. А вы понравились. Вас не удивило, что девочек Розамунд представили одним именем, а вам они представились другим?

- Удивило, – пожала я плечами. – Но это не моё дело…

- Я дал им имена из моего рода: Камилла, Памела, Эллионария. Моей жене не нравились эти имена. Ей вообще мало что нравилось из моего, кроме статуса и денег, – горько усмехнулся граф. – Впрочем, речь не об этом. Она дала вторые имена девочкам: Левандрия, Надина и Мирелла. И так их называла, назло мне. Камилла, когда выросла, сама выбрала себе имя, Ракшана не стала с ней спорить, но для Надины и Мирелы, которые рано потеряли мать, эти имена много значат. Они никому не позволяют так себя называть, кроме тех, кто входит в их близкий круг. Только друг другу и Ливии. Понимаете, что это значит? Назвав вам себя Миреллой, она сразу вам доверилась. Розамунд она не даёт так себя называть.

Глава 11 Звёздный час Розамунд

С Розамунд мы увиделись через неделю. Она отпросилась на вечерок встретиться с подругой за чашкой кофе.

В кафетерии дядюшки Бонборино она произвела ажиотаж. Ведь Розамунд удалось задержаться у графа неделю, что редко кому удавалось, и даже нашла общий язык с его дочерями-монстрами.

Бывшие кандидатки тоже пришли в кафе и, не скрывая любопытства, пытались уязвить Розамунд.

- О, Розамунд! – притворно обрадовалась одна из них, низкорослая рыжая толстушка. –  Ты ещё живая? Маленькие стервочки не отравили тебя за завтраком?

- Она знала на что идёт, – хмыкнула высокая худая блондинка, тоже бывшая гувернантка. –  Наверное, ест отдельно, на кухне с прислугой.

Возмущённая Розамунд открыла было рот, чтобы отчитать нахалок, но я предусмотрительно толкнула её локтем в бок. Скандал в кафе, конечно, очень интересен посетителям, но ей совершенно не нужна слава несдержанной и вспыльчивой особы.

- Нет, дорогие мои, –  пропела Розамунд нежным голоском. – Девочки милы и приветливы, а ем я за общим столом, вместе с ними.

- И с графом? –  уточнила тётушка Нуттелла, которая ради новых сплетен даже покинула свой пост за стойкой с десертами.

- Граф с нами только ужинает. Встаёт он очень рано, а днём слишком занят, чтобы присутствовать на обеде, – объяснила Розамунд.

- Говорят, в доме есть специальная морозильная комната, где граф прячется каждый вечер. Он плохо себя чувствует, если не побудет на настоящем морозе хотя бы пару часов. Правда? –  спросила одна из кумушек.

- А ещё говорят, что старшая, Камилла, тайно встречается с конюхом! –  выпалила тётушка Бебетта. – Кто бы мог подумать, девушка из приличной семьи!

- Такие нынче нравы, милая. В наше время благородные девицы ничего подобного себе не позволяли, –  вздохнула тётушка Продэкта.

Розамунд поставила кофе на столик, отложила вилочку для пирожного:

- Камилла приличная девушка, всё это слухи! –  рассердилась она. – И морозильной комнаты в доме нет, что за глупости? Я свободно разгуливаю по всему дому и обязательно бы её увидела.

Отставная рыжая гувернантка усмехнулась:

- Так мы тебе и поверили! Знаю я этих девчонок, будут они с тобой по дому гулять. Лучше признайся, что ты ищешь их, чтобы заставить хотя бы причесаться.

- Да, девчонки редкостные грязнули, –  поддержала рыжую блондинка. – За два дня, что я у них провела, ни одна не подошла к воде! Зато пакости придумывать они мастерицы.

Кумушки пытались вызнать сплетни про графа, чтобы потом было что обсуждать.

- Розамунд, душечка, – проворковала тётушка Нуттелла. – Я слышала, что граф ужасно скучает в одиночестве. Да так, что по ночам бродит по саду, бедняжка. Не страшно ему?

Розамунд заверила, что по ночам она лично в сад не заглядывает. Да и граф, скорее всего, тоже.

- Откуда у него столько денег? – вмешалась в беседу тётушка Бебетта. – Тратит, тратит, а они всё не кончаются. Не иначе, граф знает какой-то магический секрет.

- Женщины к нему часто приходят? – поинтересовался дядюшка Лепетано. – Помоложе заглядывают, или как?

- А почему он не женится? Нестарый ещё мужчина, симпатичный, – задумчиво заметила тётушка Продэкта. – Ты не замечала, может он больной? Не потеет? Во сне не кричит? Нога у него не дёргается время от времени? Вот так, в колене.

Тётушка Продэкта чуть приподняла длинную, в пол, широкую цветастую юбку и наглядно продемонстрировала, как должна дёргаться нога графа, чтобы подтвердить её подозрения.

Розамунд подробно отчиталась, что граф выглядит вполне здоровым, ест как все люди, не чешется, не дёргает ногой, не трясёт головой и не икает. Что она не знает, как он спит и потеет ли. Что женщин у графа она тоже не видела, ни молодых, ни старых.

От её ответов у кумушек поскучнели лица и в глазах потух азартный огонёк. Вот так, испортила людям вечер – ни тебе посплетничать со вкусом, ни косточки перемыть графской семье.

Когда, наконец, нас оставили в покое, я спросила Розамунд как дела у девочек:

- Нормально, – пожала та плечами. – Мы договорились, что я не лезу к ним, а они не ведут против меня войну. Папе я буду их нахваливать и рассказывать об успехах.

- Но так же нельзя!

- Я объяснила им, что мне очень нужно это место, а им нужна верная гувернантка, которая будет действовать в их интересах. И знаешь, что натолкнуло меня на эту мысль? Разговор о портовом грузчике! Когда ты сказала, что он продержался дольше всех, потому что ему не было до них дела, у меня в голове щёлкнуло – вот он выход!

Я подумала, что это закончится плохо. Энергия и фантазия предоставленных сами себе девочек выльется во что-нибудь опасное. И дай богиня, чтоб никто не пострадал.

Я попыталась это донести до Розамунд, но та отмахивалась.

- Скоро граф уедет в деловую поездку. Кажется, я сумела завоевать его доверие. Я останусь без надзора и, наконец, будет больше свободного времени. Не брала выходные, чтобы выслужиться перед Антуаном. Зато потом оторвусь, – она довольно потянулась.

Почему-то меня резануло имя графа из её уст.

- Ты говорила, что он через неделю будет в твоей постели. И как, получилось? – стараясь не выдать себя голосом, весело спросила я.

Розамунд приняла томный загадочный вид, потом тяжело вздохнула и уныло сказала:

- Нет. Он шарахается от меня, как от заразной больной. Крепкий орешек. Понадобится больше времени, но я найду к нему подход, как и к его дочерям.

Услышав ответ Розамунд я облегчённо выдохнула. Наверное, граф всё-таки задел струну моей жалости, иначе с чего бы мне радоваться? Я всё-таки не желала графу такой спутницы, как Розамунд. Мы хоть и были когда-то подругами, но с того дня, как вместе перешагнули порог особняка графа, дружба наша дала трещину, которая с каждым словом Розамунд превращалась в пропасть. А ведь я сказала графу, что ей можно доверить детей.

Глава 12 Души порывы, чтоб им неладно было

Следующая неделя, несмотря на яркое светило и безоблачное небо, замечательную погоду и улыбки всех прохожих, тянулась для меня медленно и безрадостно. Вроде бы и на работе всё хорошо, и вообще жаловаться не на что, а что-то занозой засело в сердце, что не давало радоваться жизни, как совсем ещё недавно. Я подумала, возможно, это потому, что я лишилась подруги и чувствую себя одиноко. Но я скучала по той Розамунд, которую я, оказывается совсем и не знала. По той подруге, что придумала себе сама.

На место Розамунд на фабрике взяли милую хорошую женщину, которая после работы спешила к своей семье. А я по привычке в одиночестве шла в кофейню к дядюшке Бонборино, чтобы понаблюдать за её посетителями. Это единственное моё доступное развлечение в этом городе. С удовольствием я наблюдала и ежедневные пикировки тётушки Нуттеллы и дядюшки Бонборино, в которые иногда вовлекались третьи лица.

Два дня назад, когда усы дядюшки Бонборино радостно вздрогнули, глаза засветились, и он поспешил налить в чашку огненный кофе, не надо было оглядываться на дверь, чтобы понять, что в кафе вошла тётушка Маджента.

- Маджента, уважаемая, попробуйте новый десерт. Наша Нуттелла опять сумела всех удивить.

Тётушка Маджента кокетливо улыбнулась и отодвинула от себя тарелочку с пирожным.

- Спасибо, Бонборино. Выглядит ужасно вкусно, но сегодня я без десерта. Слишком поздно для сладкого.

Тётушка Нуттелла, которая стояла в стороне, обиженно поджала губы. Как? Кто-то отказался от её новинки!

- В моём возрасте уже следует заботиться о фигуре, – доверительно сообщила Маджента.

Бонборино закатил глаза, пошевелил усами и подвинул тарелочку к Мадженте:

- Какой возраст?! О фигуре вам не беспокоиться ещё лет двадцать! К тому же одно маленькое пирожное не принесёт вреда. Съешьте, умоляю. За счёт заведения.

Если до этого тётушка Нуттелла просто хмурилась, то сейчас по её лицу пробежала туча. Мало того, что уговаривает, ещё и за счёт заведения!

- Бонборино, не будьте навязчивым, – сказала она. – Некоторые помешаны на подсчёте лишних грамм веса, – она выразительно посмотрела на чуть выпирающий животик дядюшки Бонборино. – Представляете, как трудно расслабиться с такими людьми!

Тётушка Маджента решительно откусила пирожное:

- Пожалуй, вы правы, милый Бонборино. С моей фигурой не стоит беспокоиться. Тем более, что в глазах влюблённого я всё равно буду прекрасна, не правда ли?

- Абсолютнейше! Авторитетно заявляю, – растёкся сметанным кремом под неодобрительным взглядом Нуттеллы Бонборино.

Вчера, после работы я застала самый разгар событий: тётушка Амарэтта стояла напротив тётушки Мадженты, уперев руки в круглые бока, и размахивала перед её носом широким зелёным листом лопуха.

Маджента сжимала в ладонях пузатую банку с непонятным содержимым грязно-жёлтого цвета. Рядом, на стуле, с закатанной до колена штаниной, сидел дядюшка Бонборино и крутил головой, слушая оппоненток.

- А я вам говорю, что лопух здесь – первое средство! – азартно доказывала Амарэтта. – Им ещё бабушка моя колени лечила!

- Что, лопух приложила и побежала? – уточнил дядюшка Бонборино.

- Нет, бегать она не могла, на костылях ходила, – призналась Амарэтта. – Но лопух всё равно помогал. Каждый вечер…

- Моя домашняя мазь для суставов незаменима, – перебила Маджента, открывая пузатую банку. – Мазь надо прикладывать два раза в день, утром и вечером.

Едва Маджента сняла крышку, по кафе пополз ужасный запах. Посетители начали чихать и морщиться, я закрыла нос салфеткой.

- Из чего вы её делаете? – уточнила Амарэтта. – Из дохлык кошек?

Маджента обиженно фыркнула, закрыла банку и хотела убрать её, но дядюшка Бонборино схватил её за руку.

- Нет, нет, отдайте мне! Я уверен, что ваша мазь мне поможет. Всё, что сделано вашими чудесными ручками, должно приносить только пользу и облегчение.

Тётушка Амарэтта демонстративно чихнула, зажмурилась и закрутила головой. Но дядюшка Бонборино не позволил ей возмутиться и выхватил лопух.

- Спасибо, любезная Амарэтта. Как приятно, когда о тебе заботятся добрые и милые дамы.

Он проворно намазал колено вонючей мазью, прилепил сверху лопух и опустил штанину.

- Я уже чувствую улучшение, – заверил Бонборино, ковыляя к стойке.

Но граф Мармелайд ещё не успел уехать, как случилось то, чего я опасалась после разговора с Розамунд. Как я потом узнала, эта вертихвостка, воспользовавшись тем, что граф отбыл на целый день в академию, договорилась с девочками, что каждый занимается своими делами. И отправилась на свидание с учителем танцев, которого уже успела нанять. Вернее, он подкатил к Розамунд со всем своим обаянием, та не устояла, наняла его дочерям графа, а между этим ещё и закрутила с ним интрижку.

Пока она гуляла и флиртовала с этим ловеласом, предоставленные сами себе младшие девочки пошли купаться в пруд на территории сада. Погода в тот день стояла жаркая, и Мирелла отказывалась выходить из воды, не слушая приказов Надины и Ливии. Она плескалась, игралась, с удовольствием отдаваясь прохладе воды. И вылезла только тогда, когда аппетит победил желание купаться.

Вечером у малышки начался жар. Ей стало так плохо, что вызванный семейный лекарь велел везти её в лечебницу. И всю ночь доктора боролись за её жизнь, у неё пошло осложнение на лёгкие, вызвав их воспаление.

Об этом я узнала от самой Розамунд, в слезах и соплях появившейся утром на пороге квартиры после увольнения.

- Меня уволили! Уволили! – рыдала она.

А я ещё, не зная подробностей, начала её утешать. Пока не узнала причину.

- Богиня, да как же так можно! Роззи! Ты рыдаешь, что тебя уволили, тогда как жизнь Мири сейчас в опасности! Как ты могла оставить девочек одних?! Тебе ведь доверили детей! Где Мири?!

Я примчалась в лечебницу, где у палаты Мири меня поймал бледный и осунувшийся граф. Если мне в последнюю встречу показалось, что он выглядит плохо, то сейчас на нём лица не было.

Глава 13 Ну вот и всё, приговор самой себе подписан

Я растерянно оглянулась. Словно из стены появилась Надина, подошла к отцу, взяла за руку и исподлобья на меня смотрела. Да, несмотря на разный цвет глаз, тяжесть взгляда у них наследственное.

- Магия невидимости? – охнула я, вопросительно посмотрев на графа.

- Нет, маскировки, – усмехнулся граф. – И это не все сюрпризы, мэлл Имма… Лимманн. Так что спрошу ещё раз. Вы уверены, что хотите стать гувернанткой моим дочерям? – выделил он слово гувернанткой, намекая на то, какое определение я дала этой должности и что в неё вкладываю в нашем с ним разговоре.

- Я готова попробовать. Не могу обещать, что из меня получится идеальная гувернантка, – повторила я его интонацию, – но я отнесусь к своим обязанностям со всей ответственностью и душой.

Надина сжала своей хрупкой ладошкой папину огромную, отвернулась и убежала в палату.

- Ну что ж, моя дочь дала вам второй шанс, Имма. Надеюсь вы его оправдаете. Но я не допущу вас к своим дочерям, пока вы не назовёте своё настоящее имя. Я должен знать, с кем имею дело, – жёстко сказал граф.

- Ваше право, – кивнула я. – Но Имма Лимманн моё настоящее имя. Вам же хочется узнать, откуда вы меня знаете или где видели. Хотя я удивлена, не помню, чтобы мы с вами встречались у герцога Маррокуна. Он был моим опекуном.

Глаза графа вспыхнули узнаванием. А ещё в них промелькнула какая-то непонятная мне эмоция. Промелькнула и пропала.

- Да, точно. У него в доме я вас и видел.

Я покосилась на него, но промолчала. Не сказать, чтобы граф со своим ростом и фигурой был незаметен. Странно, что я его не помню. Впрочем, нет, не странно. В то время все мои мысли и внимание занимал другой. Кроме него я никого не видела и никого не замечала. Это отметил и сам граф после того, как спросил:

- Почему вы ушли от него?

- Обычная история, – непринуждённо соврала я. – Влюбилась в его сына, и когда тот женился, я не смогла этого вынести.

- Да, я помню обратил на вас внимание, уж очень герцог нахваливал ваш ум и кротость. Но вы были так влюблены в Лероя, что никого, кроме него, не замечали. Значит, он женился?

- Да, и довольно давно. Честно говоря, я уехала и больше ничего о них не знаю. Мне так легче.

- Странно, что он выбрал не вас. Мне казалось, он отвечает вам взаимностью.

- Возможно когда-то так и было. Но герцоги не женятся на простолюдинках, граф. Вам ли этого не знать, – усмехнулась я.

- Не могу отвечать за всех. По любви иногда женятся. Я вот женился на Ракшане, хотя она была всего лишь цветочницей. Очень красивой цветочницей, – добавил он со странной кривой улыбкой.

- Ракшане повезло. Мне – нет, – отрезала я. – Я удовлетворила ваше любопытство?

- Вполне. Хотя непонятно как герцог оказался опекуном простолюдинки.

- О, это долгая сентиментальная история. Как-нибудь расскажу вам в другой раз, – отмахнулась я. – Если совсем коротко – оказалось, что я его дальняя родственница. Не по прямой линии, конечно, а по линиям внебрачных связей некоторых родственников.

- Понятно, – усмехнулся граф. – Но я всё же с удовольствием её как-нибудь выслушаю.

- Любите сентиментальные истории, граф?

- Очень. Особенно про миловидных девушек. Мэлл Имма, вы можете приступить к обязанностям с сегодняшнего дня. Правда никаких дел у вас на сегодня и ближайшие дни нет. Элли в лечебнице, мы с Пэм будем здесь. Как и Камилла, но мы с вами договаривались, что я нанимаю вас только для младших дочерей…

- Но я бы хотела, чтобы Камилла не знала об этом, – прервала я.

- Почему? – удивился граф.

- Тогда я на неё вообще не буду иметь влияния. А так, есть шанс, что хоть иногда я буду услышана.

Граф одобрительно посмотрел на меня, и впервые за всё это время в его усталых глазах промелькнуло что-то вроде надежды или облегчения.

- Я во всём вас поддержу, Имма, – заверил он меня. – Обращайтесь если что. И советую не затягивать, идти ко мне сразу, как возникнет проблема.

Я неуверенно кивнула. Конечно, хотелось бы со всем справиться самой, но не стоит переоценивать свои возможности. Как сделала Розамунд. Надо помнить о последствиях, как, например, случилось с ней. И с поддержкой графа, возможно, у меня получится?

- Если мои услуги пока не нужны, я бы предпочла выйти тогда, когда можно будет увидеться с Мири… Элли, простите… без вреда для её здоровья. А пока решу свои насущные вопросы. С работой, жильём…

- Моё предложение остаётся в силе, Имма, – сказал граф. – Три тысячи тинов…

- Нет! Вы пообещали их мне в минуту отчаяния. А я отказалась. Надо было пользоваться моментом, – улыбнулась я. – Тысяча тинов прекрасная зарплата для няньки без опыта работы.

- Вы не учитываете такой фактор, как мои дети. Которых в городе уже прозвали монстрами, – отплатил ответной улыбкой граф.

- Мэллорд граф… – растерялась я.

- Называйте меня либо мэллордом, либо графом. Наедине можете звать по имени, Антуаном. Общие дети, знаете ли, это так сближает, – подмигнул он мне как заправский ловелас.

Только выглядел при этом многодетный отец так, будто его мочили несколько дней в уксусе. И я рассмеялась.

- А Элли зовите как хотите. Вернее, как она вам позволит. Боюсь, честь называть её Миреллой вы уже утратили, и восстановите не скоро, – вздохнул граф.

Из палаты Миреллы вышло двое лекарей, и граф поспешил к ним, быстро попрощавшись со мной. Сказал, что все те условия, что выторговала для себя Розамунд, кроме привилегии отпуска, он предоставляет и мне. Посоветовал пока оставить квартиру за собой, он оплатит.

Интересно, зачем? Граф сам не верит в успех? Не верит, что я задержусь надолго и сбегу, как предыдущие, от первых трудностей?

А сама-то я в себя верю?

Глава 14 Раскаяние Розамунд

Но мне не только надо было уладить вопросы с работой и жильём. Я узнала, что профессор, встречи с которым я так долго ищу, почтит своим присутствием лекцию по магическим проблемам современности, которая будет общедоступна для всех посетителей. И будет она только через два дня.

Когда я вернулась, меня, переминаясь с ноги на ногу, поджидала Розамунд. Выглядела она бледной и поникшей.

- Как Элли? Ты ведь к ней ходила?

- К ней. Но меня не пустили. Тебе правда интересно?

- Конечно, Имма! Я уже успела привязаться к малышке! Возможно я излишне эмоционально отреагировала на увольнение, но это потому что я сильно расстроилась. Я не успела наладить отношения с девочками, мне не хватило времени.

- Розамунд, только передо мной не надо играть спектакль. Если бы ты хотела наладить контакт с девочками, ты бы проводила с ними время. А не сбегала при первом удобном случае.

- Я просто хотела развлечься! Немного отдохнуть! Ведь работа такая наряжённая и ответственная! Как думаешь, граф даст мне ещё один шанс, если я смогу убедить его, что раскаиваюсь и такого больше не повторится?

- Почему не повторится? Я тебе сразу сказала, это кончится плохо. С таким отношением…

- Нет-нет, я исправлюсь. Я буду вести себя по-другому. Постараюсь всё исправить, – заломила руки Розамунд. – Я стану лучшей подружкой девочкам, их нянькой, заменю им мать – всё, что угодно…

- Боюсь, что свой шанс ты уже использовала, – сказала я.

- Но людям надо давать второй шанс, тем более если они раскаиваются. Как же тогда они смогут исправить ошибки? И богиня говорит: раскаявшемуся дай искупить свою вину, ибо такой шанс однажды понадобится и тебе.

Я вздрогнула как от удара. В голове раздался умоляющий голос из прошлого: «Имма, пожалуйста, дай мне шанс исправить свою ошибку.» «Нет! Ты получил, что хотел – наслаждайся и живи с этим». «Пожалуйста, Имма! Я умоляю. Это нужно нам обоим. Прощение смоет твою ненависть, которую ты носишь в сердце, и которая съедает тебя изо дня в день, как меня съедает чувство вины. Мы оба очистимся». «Этим ты не зачеркнёшь прошлое, не исправишь его. Я не хочу, чтобы ты очистился. Я хочу, чтобы ты нёс последствия своих поступков и страдал, как страдала я от вашего предательства».

- Розамунд, я не знаю, что тебе сказать. Я бы на твоём месте не надеялась. Всё-таки речь идёт о детях графа, вряд ли он тебя к ним ещё подпустит.

- Но скажи, ты на моей стороне? Мне так нужна поддержка, Имма, – умоляющие глаза её были наполнены слезами. – Может, ты поговоришь с графом? Убедишь его?

- Я? – удивилась я. – С чего бы графу меня слушать? Мы с ним виделись один раз, когда я ходила с тобой на собеседование.

- И он прислушивался к тебе тогда. Имма, пожалуйста, – она схватила меня за руки, встала передо мной на колени. – Умоляю. Я осталась без работы. На моё место уже взяли работницу. А моя сестра осталась вдовой с пятью детишками.

Розамунд горько разрыдалась, прислонившись лбом к моим рукам.

Было ли мне её жалко? Отчасти. Но всю жалость смывало, как только я представляла худенькую хрупкую фигурку взлохмаченной Мири на лекарской койке. Розамунд с самого начала знала на что шла, это было последствием её продуманных умышленных действий и халатности, а не несчастного случая.

К тому же я представила, как поддавшись в очередной раз уговорам Розамунд, я снова отказываюсь от места, упрашивая дать шанс Рози. Что теперь почувствуют девочки, преданные мной дважды?

- Мои соболезнования твоей сестре, – сказала я мягко, поднимая Розамунд. – Я помогу тебе с деньгами на первое время, у меня есть накопления. Но с графом я говорить не буду.

Смалодушничала я только в одном – не сказала, что уже заняла место Рози.

Розамунд всхлипнула, кивнула, не поднимая головы, и пошла к себе.

Мне не хотелось оставаться в одиночестве, на душе остался неприятный осадок, который хотелось смыть. И я пошла в уютное кафе дядюшки Бонборино.

И хорошо, потому что застала там милейшую картину. Тётушка Нуттелла распекала виновника погрома у неё на кухне. Сам виновник лежал посреди зала, тяжело дышал и прижимал уши, делая вид, что не слышит возмущённых криков хозяйки. Кот лишь изредка подрагивал толстым пушистым хвостом и иногда, когда тётушка Нутелла требовала немедленного ответа, приоткрывал один глаз.

- Тебе еды мало? Голодаешь? Я тебе сливок не даю? Сметанки? Колбаски? Зачем на кухню полез, засранец ты этакий! У, наглая морда! Ещё и молчит! Я кому говорю? Отвечай!

Тётушка Бебетта помешала в чашке сахар и громко заметила:

- В вашем возрасте, дорогая Нуттелла, просто неприлично так кричать.

Тётушка Нуттелла развернулась к ней:

- В моём ещё можно, дражайшая Бебетта, я вас лет на десять моложе. Вот в вашем уже не хорошо.

- На десять? – Бебетта выпрямила спину и расправила плечи. – Да мы почти ровесницы!

- С чего бы вдруг? Помнится, когда вам искали подходящего жениха, я ещё бегала в коротких платьях.

- Потому что ваши родители были слишком экономны. Вот и экономили на ткани, – огрызнулась Бебетта.

- Зато ваши были готовы новый дом отдать, лишь бы вас замуж взяли! – не осталась в долгу Нуттелла.

- Этот дом папа строил для меня! – ответила Бебетта.

- Конечно, дом строил, чтобы вас пристроить!

Обиженная тётушка Бебетта вскочила со стула. Лёгкий стул, на спинке которого висела её сумка, потерял равновесие и рухнул рядом с котом. Кот с воплем взметнулся вверх, прямо перед Бебеттой. Тётушка Бебетта взвизгнула от неожиданности, всплеснула руками и плюхнулась на стол. Под её весом хрупкая кофейная чашка издала громкий треск, из-под объёмной попы потекла кофейная струйка.

- Бебетта! – закричал дядюшка Бонборино и поспешил на помощь.

Вокруг пострадавшей суетились тётушка Нуттелла, с извинениями за несносного кота и дядюшка Бонборино с полотенцем. Инцидент с возрастом был забыл, кота дружно осудили и приговорили к наказанию – запретить вход на кухню.

Глава 15 Вон из нашего курятника!

Потом я зашла на работу и уладила дела с увольнением. Мне поставили условие доработать, пока не найдут замену. Всё-таки я квалифицированный специалист, сразу на моё место найти замену не получится. На такие должности делаются запросы в крупные города и столицу, из которых выписываются специалисты. Я попросила лишь ускорить этот вопрос, хоть начальник и сокрушался о том, что лишается такого хорошего работника. Даже предлагал повышение оплаты и льготы. Вот знала бы, воспользовалась такой возможностью раньше, посмеялась я про себя.

По возвращению домой, меня ждал скандал. Уже подходя к дому, слышались громкие голоса – возмущённый Розамунд и утихомиривающий тётушки Амарэтты.

- Ах, явилась – не запылилась, предательница! – увидев, накинулась на меня Розамунд. – Подружка, змея подколодная!

Тётушка Амарэтта всплеснула ручками, приложив их к объёмной груди.

- Подсидела! Использовала меня! Я к ней со всей душой! Как к подруге! А она! – истерика Розамунд набирала обороты, привлекая внимание всех любопытных. – Я взяла тебя к графу для поддержки! А ты молодец, не упустила случая. И к девчонкам подход нашла. И к графу. Только и ждали моего промаха, да, чтобы тебя скорее на моё место взять? Рада?

- Успокойся, Розамунд, – холодно сказала я. – Да, я нашла подход к девочкам. Я нашла подход к графу. Тебе кто мешал? Вот и надо было искать подход вместо того чтобы по кавалерам бегать. У тебя для этого были все условия.

- Ага! То есть ты не отрицаешь? Видите? Видите, тётушка Амарэтта?! А вы её защищали! Да это самая настоящая змея, пригретая на груди.

Тётушка Амарэтта постаралась остановить нарастающий скандал.

- Рози, курочка моя, не надо так кричать. Не стоит беспокоить моих жильцов шумом.

- Я не люблю оправдываться, ты всё равно меня в таком состоянии не услышишь. Никто тебя не подсиживал, и место твоё мне не нужно было. Ты всё устроила своими руками! – в свою очередь разозлилась я, потому что на меня уже стали обвинительно коситься.

Я обошла Розамунд и хотела уйти к себе, но та преградила мне дорогу.

- Ты во всём виновата! – заявила она. – Если бы не ты, граф уже сегодня принял бы меня на работу обратно! Дрянь!

Я сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. Спокойно, выдохни, Имма. Но пропустить оскорбление я не могла.

- Розамунд, ты должна быть благодарна графу. За твою халатность, повлёкшую опасность для жизни девочки, он мог привлечь тебя к ответственности. А он всего лишь тебя уволил, – заметила я.

- Ты меня подсидела! – перебила Розамунд. Она посмотрела на окружающих, призывая их в свидетели. – Разве подруги так поступают?

Одна из женщин, в пушистом белом халате, с папильотками на голове, поддержала Розамунд.

- Без вас, милочка, у неё ещё были шансы, – сказала она. – Но вы действительно поступили подло.

Тётушка Амарэтта не промолчала:

- Если бы я доверила вам, дорогая курочка, свой цветник, – она повернулась к квартирантке в халате, – а вы, вместо того, чтобы поливать мои драгоценные растения, дали бы засохнуть им на жарком солнце, я бы вам тоже никогда не простила! Какие шансы? О чём вы?

В разговор вмешалась ещё одна девица:

- Девчонка сама виновата, нечего было целый день сидеть в воде!

О том, что произошло в доме графа, похоже, уже сплетничал весь город.

- И сёстры хороши, старшая что, не могла её домой загнать? – добавила другая девушка.

Она работала на той же фабрике, что мы с Розамунд, и я уверена, завтра наш конфликт будет главной новостью дня.

- Вот заведёте своих малюток, и тогда посмотрим, как у вас получится загонять их домой, – рассердилась тётушка Амарэтта. – Бедняжки растут без матери, без ласки, к ним особый подход нужен.

- Да я их уже как родных полюбила, – всхлипнула Розамунд. – Как же я теперь без них буду? Милые мои крошки.

- И поэтому ты утром даже не дождалась ответа, как чувствует себя Элли, – не удержалась я от шпильки.

- Зато ты там просидела полдня. Пока я тут переживала, места не находила. Выслужилась? – снова жалобно всхлипнула Розамунд, прикрывая лицо руками, чтобы вызвать сочувствие свидетелей.

И в глазах многих это сочувствие было. Заметив это, Розамунд приободрилась и обратилась к тётушке Амарэтте:

- Тётушка Амарэтта, выгоните её из квартиры! Мы не желаем жить в одном доме с этой змеёй.

Обвинительно наставила она на меня свой перст. Я его отвела в сторону, так как она при этом встала, загораживая мне дорогу, а я хотела пройти домой. И это стало моей ошибкой.

- Не трогай меня, дрянь! – завизжала Розамунд. – Потаскуха! Гадина! Графская подстилка! Я видела, как ты ему глазки строила! Через постель мою должность забрала! А-а-а-а-а…

Завизжала она, потому как, пока она верещала, тётушка Амарэтта что-то прошептала одной из квартиранток, молоденькой миловидной толстушке, и та принесла из своей комнаты большое ведро с водой. Тётушка взяла ведро, ловко размахнулась и выплеснула его на Розамунд.

Вода залила ей рот, она замолчала, отплёвываясь. Широко раскрыв глаза, уставилась на нас.

- Успокоилась? – спросила её тётушка Амарэтта.

Розамунд кивнула.

- Вот и отлично. А теперь, дорогуша, быстренько собирай вещи и убирайся. Чтобы завтра от тебя, бедняжки, духу не было в моём доме.

Она повернулась к остальным жильцам:

- Простите, мои курочки сладенькие. Мне стыдно, что в нашем прекрасном чистом доме вам пришлось наслушаться столько плохих слов.

Розамунд упала на колени и зарыдала навзрыд:

- Куда? Куда я пойду? – завыла она. – Пожалуйста, не выгоняйте меня. Мне некуда идти.

- Тётушка Амарэтта, не надо, – попросила я. – Рози больше не будет. Да, Рози?

Мокрая, трясущаяся и рыдающая Розамунд взвыла ещё громче и торопливо закивала головой.

- Это она сейчас притихла, – вздохнула тётушка Амарэтта. – А завтра тебя увидит и опять заведётся. Мне скандалы в доме не нужны, мои курочки должны спокойно жить, без криков и ругани.

Глава 16 Граф, вы специально дразните гусей?

Собрав свои вещи, я отправилась на единственный в Магистратуме постоялый двор, который держали дядюшка Пончитто и тётушка Меморина. Которые, охая и ахая, сразу меня обступили:

- Очередная курочка Амарэтты покинула своей насест. Что случилось? – недоумевал дядюшка Пончитто.

- Неужели тебя выгнали, Имма? Что же ты такого сотворила, что смогла вывести добрейшую тётушку Амарэтту? – всплеснула ручками тётушка Меморина.

- Как, вы разве не знаете какой скандал стоял у дома тётушки Амарэтты?! – влезла подавальщица, которая при моём появлении схватила тряпку в руки и намывала и без того чистый стол рядом со мной, повернув ухо в нашу сторону. – Розамунд, та, что подруга Иммы, та, что работала на ятариновой фабрике, та, что потом устроилась к графу последней гувернанткой, и та, которую он выгнал вчера – обвинила бывшую подругу Имму, которая стоит перед вами, что та подсидела её в постели графа! Вот!

Я мысленно застонала. Прошло всего каких-то полчаса, а новость мало того, что уже прокатилась по всему городку, так уже обрастает слухами и небылицами.

- Там такой крик стоял! На весь Магистратум. Странно, что вы не знаете, – упрекнула своих хозяев подавальщица.

- В постели не подсиживают, дорогая Иветта, в постели… – рассмеялся Пончитто, но поймав суровый взгляд супруги осёкся и закончил, прокашлявшись: – другими делами занимаются, да. Принимают лекарство от простуды, например. Что-то у меня в горле запершило, пойду приму настоечку.

Под неотрывным взглядом Меморины, Пончитто ретировался в сторону кухни. Меморина перевела строгий взгляд на подавальщицу:

- Милая Иветта, займитесь, пожалуйста, своими обязанностями. Мы не обсуждаем своих постояльцев. Особенно в их же присутствии.

Я чуть не прыснула. То есть за спиной можно. Но что уж тут поделать, в Магистратуме одно развлечение – сплетни. Иветта обиженно понурилась, и, смяв тряпку в руках, направилась в сторону кухни в след за Пончитто.

- Прошу прощения, Имма. Уверена, всё совсем не так, как рассказала Иветта. Она любит приврать. Вы производите впечатление порядочной девушки, и я надеюсь…

- Конечно, тётушка Меморина, в этой небылице правды только то, что Розамунд не справилась с обязанностями гувернантки, и на её место взяли меня. Розамунд это задело, и она устроила скандал.

Решила я сразу пресечь все кривотолки, насколько в моих силах.

- Тогда почему Амарэтта выгнала вас, а не Розамунд? – удивилась Меморина.

- С чего вы взяли, что меня выгнали? Тётушка Амарэтта хотела выгнать Рози, но та осталась без работы. Если она ещё лишится крова, это совсем её подкосит, бедняжку. К обязанностям гувернантки у графа я приступлю только через несколько дней, поэтому решила не обременять графа своей персоной. Но если я вам не ко двору, я могу отправиться к графу прямо сейчас.

- Что вы - что вы, – наклеила профессиональную улыбку тётушка Меморина. – Мы никому не отказываем в крыше над головой. Кто мы такие, чтобы решать, кто достоин нашего крова, а кто нет, – Меморина закатила глаза к потолку и осенила себя знаком богини.

Она взяла меня под руку и повела к стойке регистрации. Понизив голос и оглядываясь по сторонам, чтобы никто не услышал, спросила:

- А что это за разговоры про графа? У вас с ним что, правда, отношения? Уж мне-то вы можете сказать, – доверительно наклонилась она ко мне.

Нет, кумушки Магистратума неисправимы.

- Какой роман, о чём вы, тётушка Меморина? Я графа один раз всего и видела, когда с Рози на собеседование ходила.

- А зачем ты напросилась с ней на собеседование?

Я остановилась и развернулась к тётушке Меморине.

- Я не напрашивалась, она сама упросила меня поддержать её, – глядя в глаза Меморине твёрдо сказала я.

Та отвела забегавшие глазки.

- Конечно, я что-то напутала, извини, Имма.

Она пошла вперёд и потащила меня за собой.

В кафетерий к дядюшке Бонборино я сегодня решила не заглядывать. Перекусить и попить кофе можно и здесь. Если уж меня и тут засыпали вопросами, то там кумушки набросятся и растерзают меня всем скопом. Хотя, возможно, заглянуть и стоило, чтобы обернуть ситуацию в свою сторону. Наверняка эта лицемерка Розамунд льёт там слёзы, жалуется на меня и несправедливость судьбы.

Но я зря переживала. Как только спустилась, чтобы перекусить, в обеденном зале я увидела половину кумушек города. Вторая в это время заседала у Бонборино, а потом они менялись местами, циркулируя из одного места в другое и обмениваясь новостями.

В зале было шумно, но при моём появлении звуки стихли и наступила оглушительная тишина. Взгляды скрестились на мне, и в этих взглядах полыхало неугасимое пламя любопытства. Я струсила и вернулась в комнату. Могу и без еды побыть какое-то время.

А через пару часов и мои усилия по восстановлению репутации пошли насмарку. Поскольку на постоялый двор дядюшки Пончитто заявился граф Мармелайд собственной персоной и потребовал проводить его ко мне.

Тётушка Меморина с акульей улыбкой провела его ко мне в комнату. И выразительно сказала:

- Имма, к тебе мэллорд граф Мармелайд.

Упс.

- Спасибо, тётушка Меморина, – поблагодарила я.

Но та не спешила закрывать дверь с той стороны, с любопытством поглядывая то на графа, то на меня.

- Имма, почему вы сразу не пришли ко мне? – недовольно сверкнул синими глазами граф. – Собирайтесь, поедем домой.

Мне в очередной раз хотелось стукнуть графа по его безмозглой башке. Но не при Меморине же.

Хотелось послать его… домой. Но представила, как я буду после его ухода снова оправдываться, и… сунула ему чемодан в руки:

- Я ещё ничего не успела разобрать. Так что погнали.

Мы спустились в полной тишине до отказа набитого зала под жадно-любопытные взгляды всех присутствующих. Есть такая пословица: семи смертям не бывать, а одной не миновать. И когда граф с моим чемоданом в одной руке подал мне вторую руку, помогая спуститься с лестницы, я гордо распрямила спину, задрала дрожащий подбородок, и так прошла через весь зал, физически чувствуя прожигающие взгляды между лопаток.