Будь ты проклят, сводный!

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

ТАША

Год назад

Сегодня все должно пройти идеально.

Хорошо, пусть не совсем идеально, но близко к образцовости. Для меня это крайне важно — завершить уродливую школьную стезю красиво, достойно. И блистать, блистать, блистать! В чудесном, сказочной красоты платье, подаренном Аркадием Валерьевичем, я впервые чувствую себя настоящей принцессой. Я себе нравлюсь, и мне не хочется заползти под кровать, заткнув уши, чтобы не слышать, как дверь в мою комнату пытаются выломать, чтобы выволочь меня и потащить на вечер празднования по случаю выпускного. Сердце подсказывает, что сегодня мне не придется притворяться, улыбаясь одноклассникам. Мы не были дружны, и меня сторонились… Но сегодня они будут смотреть в мою сторону.

Нужно выдохнуть. Все это — почти пройденный путь. Осталось лишь пережить один вечер.

Я не могу наглядеться на собственное отражение, и мама периодически заходит в комнату, чтобы напоминать мне о поджимающем времени. Нам пора выдвигаться, но как отойти от зеркала…

Я безостановочно кручусь на месте, поправляя свой фантастический наряд. То тут разглажу складочку на ткани, то там немного подтяну. Я должна выглядеть безупречно, ведь он пообещал, что мы наконец-то встретимся.

Несколько месяцев назад я познакомилась с Ильей в социальной сети. Влюбленность озарила мою тонущую во мраке и безнадежности душу пронзительно ярким лучом. Невзирая на то, что мы прежде не виделись вживую, нас с Ильей объединяют сотни часов переписок, тонны сообщений и фотографий. Он добрый, смешной, понимающий. В такого невозможно не втрескаться по уши. Кареглазый брюнет с кубиками пресса! Предел мечтаний. И что он нашел в такой неудачнице с лишними килограммами, как я?.. Зажатую, закомплексованную в себе. Хорошо. Я уже без лишних кило, но до сих пор неудачница. Ради того, чтобы влезть в подарок отчима, пришлось устроить недельку интенсивных тренировок и поморить себя голодом. Аркадий Валерьевич предложил перешить платье, но я отказалась. Неподходящая по размеру вещь послужила мощным стимулом, наконец, начать себя менять.

Я мечтаю, чтобы Илья стал моим первым. В идеале, конечно. Может, реальная встреча его все-таки разочарует, и мы расстанемся. От этой мысли неприятный холодок по коже носится. Хочется верить, что мой план по потере невинности воплотится, как и было задумано. Этой ночью. Я и он. Не хочу поступать в универ девственницей. Не хочу дожидаться совершеннолетия, чтобы «все было по правилам». Господи, как будто я единственная на свете семнадцатилетняя девчонка, решившаяся на первый секс!

— Харэ слюни пускать, токолошка. Выглядишь, как идиотка.

Вихреватые мерцающие грезы о встрече с Ильей, приехавшим в Москву из Питера ради меня, стремительно гаснут, как только из-за моей спины доносится гадский голос сводного брата. Вздрогнув, я оборачиваюсь через плечо и складываю на груди руки крест-накрест, инстинктивно прячась от него. Антон глазами режет по мне, точно скальпелем.

— Чего застыла? — лениво и с пренебрежением перекатывая на языке слога, словно во рту вяжет, Курков-младший ослабляет узел галстука. Он их терпеть не может, как и все, что имеет отношение к дресс-коду. — Я говорю, мы задолбались ждать тебя, понятно?

Ну так не жди.

Не приходи туда, где я должна быть счастлива впервые за очень долгое время!

Разумеется, вслух я этого не говорю, иначе притяну к себе беду в виде его глумлений. Я сыта ими по горло. Я сыта по горло Антоном Курковым. Один лишь факт его существования пробуждает во мне необъятное желание провалиться сквозь землю прямо сейчас.

— Ну вот, опять зависла, — раздраженно бормочет сводный и шагает в глубь спальни. — Давай, на выход. Хватит пялиться на себя, красавица ты наша, — вымолвив слово «красавица» с неприкрытым ехидством, нахал берет меня за локоть и волочит в коридор.

Стиснув зубы, я молча шагаю рядом с ним, стараясь дышать ровно и тихо.

Будучи примерной для общественности семьей, мы в полном составе приезжаем на вручение дипломов, а после едем отмечать событие с остальными выпускниками и их родителями в ресторан на берегу пруда с просторной летней террасой, расположенной в природном оазисе. Взрослые забронировали место до позднего вечера, чтобы мы как следует насладились атмосферой.

— Милая, сходи-ка, потанцуй, — мама треплет меня по плечу.

Мы сидим за столиком. Я неосознанно крепче сжимаю в руки телефон. На мой вопрос Илье, где он сейчас, до сих пор нет ответа, а написала я ему уже как час назад. Во вчерашней переписке мы в сотый раз обговорили место и время встречи. Мы должны встретиться здесь.

Я провожу зубами по нижней губе, забыв о слое блеска с малиновым ароматом на ней. Неторопливо обведя освобожденную под танцпол площадку в центре террасы, ощущаю давящую на плечи тоску. Никто не зовет меня танцевать. Если бы Лиза и Марк были здесь, я чувствовала бы себя гораздо увереннее, но они предпочли держаться от этого праздника в стороне. Марк уехал к бабушке и дедушке на дачу, а Лиза сказала, что займется просмотром какого-то марвеловского мини-сериала.

Если Илья не приедет? Вдруг что-то случилось? В последний раз он был в сети три часа назад.

Сердце сжимается от сокрушающей печали. Я столько фантазировала о том, как мы закружимся в медленном танце, позабыв обо всем мире. Этому не суждено сбыться?

Я кладу телефон на столик и тянусь к стакану с водой. От пары крошечных глотков сводит скулы. Натянув на лицо улыбку, поворачиваюсь к маме.

— Почему бы тебе и Аркадию Валерьевичу не потанцевать?

По какому-то магическому стечению обстоятельств отчим, выглядящий роскошно в черном костюме, появляется перед нами и протягивает раскрытую ладонь маме.

— Разрешишь украсть ненадолго эту прекрасную женщину, солнышко? — мужчина подмигивает мне.

— Разумеется, — я в шутку толкаю маму в его объятия.

С легкой грустью проводив их взглядом, я наваливаюсь на спинку стула, запрокидываю голову и гляжу в бездонное звездное небо. Фоном звучит умиротворяющий голос Эда Ширана.

— Бесконечно вечное веселье тебя так и распирает, — вслед за насмешливым тоном Антона перед глазами четко рисуется его расплывшийся в однобокой улыбке рот и сверкающие демоническими искорками глаза. — Звание «Мисс Унылости» по праву принадлежит тебе. Поздравляю.

Молниеносно превратившись в натянутую струну, я делаю рваный глубокий вдох. В ноздри просачивается горько-сладкий алкогольный душок.

— Ты пьян?!

— Моя младшая сестренка окончила школу! Грех не выпить за это.

С трудом шевеля одеревенелыми конечностями, я поднимаюсь со стула, чтобы где-нибудь затеряться, сбежать от Антона. Нужно найти женскую уборную… идеальнее укрытия на данный момент не придумать.

— Потанцуем, Таша, — перехватив мою кисть и потянув назад, сын Аркадия Валерьевича стукается лбом о мой затылок и приглушенно сипит мне в ухо.

— Н-не хочу.

— Разве я спрашивал?

Уверенно переплетает наши пальцы и твердой, быстрой походкой направляется к скудному скоплению танцующих парочек, среди которых наши родители. Я еле поспеваю за ним, семеня на каблучках и отчетливо ощущая на себе удивленные взоры. Некоторые смотрят так, словно впервые меня видят.

Этот танец я должна была разделить с Ильей.

Где же он?!

Я верчу головой, рискуя свернуть шею. Лелею в сердце жалкую надежду на чудо: что Илья появится где-то в толпе, выйдет вперед и избавит меня от присутствия ненавистного индивидуума.

Прекратив движение в самом центре, сводный брат обвивает мою талию, словно сдавливает в тугом кольце, а пальцами второй продолжает удерживать в плену мои. Мне ничего не остается кроме как встретить его горящий дьявольский взор, скользящий по моему перепуганному лицу.

— Расслабься, — с напускной ласковостью молвит Антон, складывая рот в искусственной улыбке. — Мы просто потанцуем.

Когда он вещает с такой доброжелательностью, определенно не светит ничего приятного. Мне, по крайней мере. Тело невольно каменеем в ожидании подвоха. Дыхание спирает от ощущения его теплой ладони на пояснице.

— Уже пакуешь чемоданы? — наклоняется к моему уху.

Вещи собраны, невзирая на то что заселение в общежитие состоится в конце августа. До этого знаменательного дня еще два месяца.

Я не спешу с ответом. Элементарно не способна выдавить из себя ни звука, потому что обескуражена образовавшейся физической близостью между нами, граничащей с интимностью. Может, только мне так кажется. Антона отсутствие приемлемого пространства между нами нисколько не смущает. Он ведет медленный танец, а я до сих пор скована оцепенением.

— Сегодня ты очень красивая, сестричка.

К горлу подступает тошнотворный ком.

Я на подсознательном уровне испытываю страх. Не знаю, что кошмарит сильнее. То, что Антон никогда не растрачивался на комплименты, или то, что он сказал эти слова вполне искренне.

Поблагодарить его не могу. Язык не повернется произнести «спасибо, очень приятно».

— Знаешь, если честно, я подготовил для тебя кое-что, — Антон заглядывает в мои глаза и слегка тянет уголки рта вверх. — Подарок в честь выпускного.

Немеющий холод поднимается от кончиков пальцев ног до груди ревущей, свинцовой волной.

— Тебе совсем не интересно, чем я собираюсь тебя обрадовать? — с лукавством спрашивает он.

Нет. Нет. Нет.

Не нужны мне его сюрпризы.

— Ты будешь впечатлена, обещаю, — заговорщическим шепотом заверяет Курков-младший и убирает от меня руки. Он отворачивается на несколько мгновений, выудив из кармана брюк телефон, и вновь становится ко мне лицом. — Уно моменто!

Прежде чем на меня сверху полилась бы свиная кровь, или что-то в этом роде, я мчусь к столику, где оставила мобильник.

Илья ответил!

«Я здесь))»

— Боже… — сердце колотится о ребра в ритме галопа.

«Я вижу тебя, малышка» — написал он только что. — «Я у тебя за спиной!».

Пригладив волосы, я кручусь на сто восемьдесят, не сдвигаясь с места, и… никого. Вернее, нет Ильи. Есть мои одноклассники, ребята из параллельных классов, родители, преподаватели, мой сводный брат и откуда-то появившийся на террасе огромный тканевый экран для проектора.

Моментально вырубается свет, прекращает играть музыка, а на белом полотне появляется…

Нет, не может быть.

От ударившей в голову дурноты я пошатываюсь назад. Чтобы не упасть, приваливаюсь к краю столика.

Лучше бы сползти вниз и забраться под скатерть.

На весь экран представлены скрины моей переписки с Ильей. Череда сменяющихся кадров, где я делюсь с ним самым сокровенным, признаюсь ему в нежных чувствах и пишу о том, как мечтаю о встрече, о поцелуях, нелепо сопряжена любовной песенкой.

Среди присутствующих проносится вопросительный гул вперемешку с короткими, мимолетными смешками.

Происходящее напоминает какой-то сюр.

М-м-м. Нет. Не-а. Ничегошеньки не понимаю.

Я обращаю взор на экран телефона, жму на сенсорные клавиши, требуя от Ильи ответа.

Рядом с сообщением две голубые галочки. Он прочитал, но молчит.

Почему?

Кем бы ни был организован этот цирк, ему недостаточно унизительных картинок, варварски вырванных из чужой личной жизни. Представление разбавляется моими голосовыми, которые я записывала для Ильи. Мой смех, мой плач, мой шепот и мой крик. Я делилась с ним всем. Мой ларец самых потаенных чувств вскрыт и выставлен напоказ чужакам.

«Дура потому что…

Ты его игрушка…»

Причины моего гнева, причины моей радости, взлеты и падения, о которых я рассказывала близкому, как мне казалось, человеку — сейчас знатно тешат публику. Царящее недоумение быстро сменяется свистом и хихиканьем.

Диапазон эмоциональных возгласов заметно расширяется после того, как на экране всплывают мои фотографии. В том числе и те, на которых я в нижнем белье, без бюстгальтера… с лишними килограммами и складками на боках. Но Илья писал, как я прекрасна. Он писал, что восхищен моей смелостью — предстать перед ним такой, какая я есть. Уязвимой, невинной.

Я крепко жмурюсь. В ушах стоит зыбкий гул как от сильного удара по голове.

— Таша! — издалека доносится мамин пронзительный, надтреснутый голос. — Дочка, что это?!

В глубине души я знаю, кто за этим стоит.

Разлепив влажные от слез глаза, я впиваюсь взглядом в Антона Куркова.

Это и есть его сюрприз?

Я иду к сводному брату. Понятия не имею, как мне удается шевелиться. Может, дело в циркулирующем по венам адреналине, хотя я не чувствую никакого прилива энергии. Внутри все выжжено.

Он встречает меня с задранным подбородком, циничной ухмылкой и вальяжной позой.

— Тебе нравится? — урод смотрит сверху вниз в прямом и переносном смысле.

Что я должна сделать? Ударить его? Наорать?

Как заставить себя чувствовать хоть что-то? Да и надо ли?.. Пока в груди зияет пустота, я еще способна мыслить рационально. По крайней мере, мне хочется в это верить. На самом деле, это все, что я могу. Полагаться на то, что здравомыслие не покинет меня в столь критической ситуации.

— Ты знаком с Ильей? — выговариваю просевшим голосом. — Где он? Вы это подстроили?

Иного предположения у меня нет.

— Глупышка Таша, — сладкозвучно смеется монстр. — Я и есть Илья.

«Дура потому что…

Опять в эту ловушку…»

Захлестнувший меня шок настолько сокрушителен, что мигом вытесняет из груди пустоту. Дыра заполняется вязкой, будто патока, огненной лавой, испепеляя внутренности и кости. Как же горячо, как же больно! Мысленно я мечусь в агонии и поражаюсь тому, что ни один малейший писк не срывается с моих губ. Возможно, это потому что я намертво сжала рот, удерживая за скрежетом зубами надсадные душераздирающие вопли.