Бывший. Ворвусь в твою жизнь

Пролог

— Я его жена, — говорит блондинка в бежевом строгом платье и окидывает меня презрительным взглядом.

Я перед ней стою в кружевном белье и шелковом халате цвета бордо нараспашку.

— Что?

— Не делай такие круглые глаза, — проплывает в прихожую. — Хочешь сказать, что не знала обо мне?

Оглядывается. Ей лет двадцать пять, и она из тех, кого называют холодными красавицами. Мне аж зябко от взгляда ее голубых глаз.

— Вы ошиблись.

Смотрит на изящные золотые наручные часы и хмыкает:

— Явится через десять минут, — поднимает взгляд. — Он ведь пунктуален до тошноты.

— Нет… — мой голос срывается до сухого хрипа.

— Что «нет»? — приподнимает бровь.

— Он не женат… Я… Нет — я не чувствую рук. — Нет у него жены.

— А я тогда кто? — клонит голову и морщит носик.

Перед глазами пролетают две недели головокружительного романа, который начался с глупой случайности. Я облила Адама смузи из шпината в кафе. Отвлеклась на звонок мамы, врезалась в него и выплеснула зеленую жижу на белую рубашку и светлый пиджак. Вместо ругани, оскорблений я получила комплимент “какие у тебя сейчас красивые глаза", а я ответила, что у него они тоже миленькие. Да, так и сказала, а он рассмеялся, и я влюбилась в этот низкий и бархатный смех.

Нырнула я в ночные свидания, долгие разговоры, страстную и дикую близость с головой, но только после прямого вопроса — ”ты свободен”. И он ответил, что да, свободен. Лжец, а я была и рада обмануться, потому что очаровал меня улыбками, хитрым прищуром темных глаз, и хриплым шепотом “моя девочка".

— Ты какая-то тугодумка, — щелкает пальцами перед лицом, и ее острые ноги с нюдовым покрытием впиваются в мою память стоп-кадром. — Эй, алё!

— Он сказал.

— И ты купилась? — закатывает глаза. — Боже… не заливай мне тут. И этот цвет тебе не идет, — вновь оглядывает меня с головы до ног — Тебе бы что-нибудь посветлее. Пудровая роза… А бордо не твое. Бледная ты в нем. Как поганка.

Меня не держат ноги, и я медленно опускаюсь на пуфик. Я ничего не знаю об Адаме. Он региональный менеджер в страховой компании, снимает квартиру. Хорошую квартиру в приличном районе и предлагал мне переехать к нему, а то я в общаге живу и он в курсе, какие там условия. Да и к универу будет ближе. Стоило заподозрить что-то неладное, ведь его логово какое-то необжитое, но я это все объяснила тем, что он — мужчина.

Окрыленная влюбленностью, я не думала о том, что он должен познакомить меня с друзьями и родственниками, потому что нашему роману всего две недели, и я сама о нем никому не говорила. Мы утонули друг в друге, забылись, проросли… Так я думала. И теперь я выныриваю на поверхность реальности и задыхаюсь.

— Это неправда.

— Да господи, — роется в сумочке, достает смартфон и что-то ищет в нем.

Через долгую минуту поисков она сует мне под нос телефон и кривит губы. До меня не сразу доходит, что я вижу перед собой свадебную фотографию. Адам — во фраке, а моя внезапная гостья — в белом платье с кружевным “русалочьим хвостом".

— Если скажешь, что это неправда и фотошоп, то я совсем разочаруюсь в твоих когнитивных способностях. Он, что, связался со слабоумной? — прячет телефон в сумочку и вздыхает. — Я даже не знаю, как реагировать.

Вновь смотрит на свои красивые часики.

— Мне пора.

Вздрагиваю от стука ее каблуков. Затем едва слышно поскрипывает дверь, раздается тихий щелчок, и я несколько минут пялюсь перед собой. Женат. Закусываю кончик языка и кидаюсь в комнату Торопливо переодеваюсь, забрасываю в рюкзак те жалкие пожитки, что успела здесь оставить за две недели. Пара футболок, шорты, носки, тетради и несколько учебников.

— Почему дверь открыта?

Оглядываюсь, накидываю рюкзак на спину и сжимаю кулаки, чтобы унять дрожь в ладонях. Стоит в проеме двери. Высокий, широкоплечий и недоуменный. Тонкая светлая футболка поло подчеркивает его крепкую грудь и мускулистые руки. В карих глазах пробегает темная тень, и я шепчу:

— Ты женат.

— Мила, — на переносице пролегает тонкая морщинка гнева.

— Это правда, да? — не узнаю свой голос. Он тихий, сухой, будто в пальцах растерли сухой листочек. — Адам…

— Я почти в разводе.

— Это как? — с губ срывается нервный смешок. — На полшишечки разведен?

— Мила, — он хмурится. — Не истери. Я в процессе развода. Да, он затянулся, но…

— Вот же… — в горле пересыхает и кажется, небо покрывается язвами. — Ты ведь говорил, что свободен… Я же тебя сразу об этом спросила.

— Мила…

— Может, у тебя еще дети есть? — едва слышно спрашиваю я.

— Нет.

— И я должна тебе поверить?

— Я не хочу и не буду посвящать тебя в детали своего развода, — хмуро смотрит на меня, — но он на финишной прямой. И я тебе не лгал, когда говорил, что у меня к тебе все серьезно.

— Ты меня обманывал…

— Не хотел грузить своими проблемами, — делает бесшумный шаг ко мне. — Мила, услышь меня.

— А стоило грузить — рявкаю я и отступаю. — Вот прям в кафе тогда сразу сказать, что женат!

Он хватает меня, притягивает к себе, пытается поцеловать и валит на кровать, а я его кусаю. Под его злой рык отталкиваю его, неуклюже сползаю с кровати на пол и вскакиваю на ноги.

— Не трогай меня! Я тебе верила… Какая я дура!

— Мила…

— Хватит с меня! — повышаю голос до истеричных и высоких ноток. — разводится он! Ты так годами разводится будешь!

— Останься, Мила, — смотрит на меня темным взглядом и вытирает кровь под губой. — Я повторяю, я не лгал, когда говорил, что хочу быть с тобой.

— А я уже была готова съехать с общежития, — поправляю лямки рюкзака на плечах. — Я же в тебя влюбилась, Адам… У меня и мужчин до тебя не было… Я ведь заслуживала честности! Простой человеческой честности, Адам!

— Я понимаю.

— Понимаешь?! — перехожу на крик — Так в те дни, когда мы не могли встретиться, ты у жены был, да?! Разводился? Раз за разом разводился? И ей на уши лапшу вешал, какой у нее прелестный носик, какие пальчики и какая она милая девочка?!

— Прекрати, — цедит сквозь зубы и садится на край кровати, глядя на меня исподлобья. — Я прошу тебя мне сейчас довериться, а после я тебе все объясню. Мила…

И я так хочу поддаться ему и поверить, но я отступаю.

— На этом остановимся.

Сердце сжимается в черную точку, после бьется о грудину надутым мячиком из плотной резины и раскалывается фарфоровыми осколками. Это конец. Глупо было верить в сказку, в которой я нашла свою половинку.

— Мила, — смотрит на меня серьезно и строго, — это твое окончательное решение?

— Да, — сипло отзываюсь я и дрожащими пальцами стискиваю лямки рюкзака. — Я так не хочу… не могу и не стану.

— Принято, — глухо отвечает он. — тогда уходи. Сейчас я нуждаюсь в тебе, но раз ты не готова быть со мной, то не буду тебя держать.

Встает и выходит из комнаты. Я хочу кричать, чтобы выпустить из себя эту боль, которая разъедает сердце. Обманул. Вот так просто. Был со мной, а после возвращался к жене? Хватаю телефон с тумбы и спешно ретируюсь. В прихожей едва справляюсь со шнурками кроссовок, и слышу насмешливое:

— На прощание поцелуешь?

Поднимаю глаза. Стоит, привалившись плечом к косяку и криво улыбается. Цежу сквозь зубы.

— Пошел ты…

— Зря ты так, Мила. Нам же было хорошо.

Выбегаю на лестничную площадку, и в лифте меня накрывает. Я должна была остаться, довериться. Я теряю равновесие, хватаюсь за поручень и кажется умираю. Голова кружится, и я не разбирая дороги выхожу из лифта. С кем-то сталкиваюсь, спотыкаюсь о собственные ноги и чуть не падаю на лестнице перед входной дверью. Всего две недели, а сердце — в клочья.