Цена твоей беременности

Глава 1. Предательство.

Люди такие странные существа. Мы знаем, что будет больно, но подставляем спину для удара близкому человеку, чтобы было удобнее. Я ведь знала, что Алена пускает слухи обо, знала, что она совершенно не случайно пролила кофе на срочный контракт и даже знала, что именно она настучала боссу "правдивую" информацию обо мне. Знала, но ничего не предпринимала, потому что, в отличие от нее, я дорожила нашей дружбой и ценила то, что она сделала когда-то для меня. И теперь Аленка получила лелеямую должность, а я ярость начальства и, вероятно, волчий билет в трудовую книжку.

— Вы хоть представляете, какие убытки понесла компания? — злой взгляд генерального таранил меня уже десятую минуту. — Отвечайте.

— Да, — я склонила голову еще ниже, чтобы скрыть влажные глаза и чтобы никоим образом не взглянуть на Дмитрия Сергеевича. Страшно. И стыдно за свою мягкотелость.

— Да ладно! — усмехнулся мужчина. — Судя по вам, вы такую сумму видели... нигде.

Я почти до крови укусила собственную губу. Боль немного отрезвила меня и дала еще немного выдержки. Меня уже ноги не держали. Колени тряслись, голова кружилась, а во рту будто пустыня Сахара. Чуть-чуть, и я упаду прямо на пол, потому что сесть мне не предложили.

— И что мне с вами делать? — продолжал начальник вымораживающим все внутренности голосом.

На миг у меня восстала из пепла надежда и шепнула, что увольнять не будут. Но всего лишь на миг, потому что следующие слова Воскресенского убили ее напрочь:

— Увольнение - слишком простое наказание для вас, Виктория. Вам не сойдет с рук содействие нашим конкурентам.

И я уже не могла больше молчать! Я просто не могла!

— Я... я... Это все неправда! Я не могла помогать никаким конкурентам, я и ценных сведений не знаю, я ведь всего лишь стажер, я...

— Молчать! — босс как-то молниеносно поднялся со своего кресла, обошел стол, чтобы... направиться в мою сторону!

Я резко передумала оправдываться и отступила назад, наблюдая с ужасом за тем, как ко мне подходит злой Дмитрий Сергеевич. Шаг, еще один. Пространство между нами непреклонно уменьшается.

Страшно. А я будто бы приросла к дорогому светлому ковру - смотрела на внушительную фигуру приближающегося ко мне мужчины, подмечала почему-то дневную щетину на квадратном подбородке, сжатые волевые губы, и не могла сделать ни единого движения. Красивый, молодой и опасный... зверь. Иного описания его внешности я не могла и представить.

— На что вы готовы, чтобы спасти себя и свою рабочее место? — внезапно спросил босс, касаясь своим дыханием моего лица. Он преодолел расстояние и теперь стоял очень близко для обычного разговора.

Я попыталась сохранить свое личное пространство и отступить, но мужчина не дал, прижав меня к своему стальному телу.

Господи...

— Отвечай, — хрипло произнес Дмитрий Сергеевич мне в ушко, отчего холодные мурашки побежали по телу, сковывая его еще сильнее.

— Отпустите, пожалуйста... — Я ничего не понимаю. Что от меня хотят? Он же меня уволить хотел!

— Отвечай, — его голосе слышится сталь.

— На все, — испуганно пролепетала я.

И Вознесенский внезапно улыбнулся. Но эта не была дружелюбная, добрая и веселая улыбка, нет. Так улыбаются хищники, поймав добычу, - зло, с усмешкой.

— На все, говоришь? Раздевайся.

Что?! Меня от услышанного затрясло, и я бы упала, но он держал меня крепко.

— Р-р-раздеваться?

— Ты глухая? Сними чертову одежду! — нетерпеливо ответил мужчина и принялся сам расстегивать мою блузку.

Меня начало натурально колотить от страха. Я поняла, какое он "все" хочет от меня.

— Нет! Я... не готова! Я увольняюсь!

Генеральный мгновенно остановился, смерил меня презрительным взглядом и, насмехаясь надо мной, переспросил:

— Вы не готовы, Виктория? Ну, ничего страшного. Я позвоню в полицию, оформим ваш арест и на суде уже договоримся, — он говорил эти ужасные слова мягко, даже ласково. — Думаю, увлекательные пять лет в колонии вам обеспечены.

— Вы не можете! У вас нет прав! Вы лжете, — я посмотрела в его холодные серые глаза и увидела свой приговор. Мужчина все продумал до мельчайших деталей, и он не отступится. И кому поверят? Безродной девке, у которой есть только свобода, или матерому зверю, у которого весь мир под подошвой дорогих дизайнерских туфель?

— Я не лжец, — его пальцы на моей талии сжались сильнее, — а вот вы маленькая лгунья. Или я утверждал минуту назад, что готов на все?

— Я передумала! — нервно сглотнула и выставила ладони на каменной груди начальства, пытаясь оттолкнуть. У меня, конечно же, ничего не вышло.

— Тогда полиция? — насмешливый вопрос. — Все улики указывают на вас, Виктория.

И я... я сдалась. Потому что так и было. Я сглупила. Как же я сглупила! У меня нет шансов, если босс обратится в правоохранительные органы. Я потеряю то, что ценю в жизни больше всего - свободу. Я не могу. Я столько лет стремилась к самостоятельной жизни не для того, чтобы в итоге остаться ни с чем.

— Правильное решение, мышка, — Дмитрий Сергеевич чуть ли не ласково улыбнулся и рванул мою блузку, не заботясь о ее сохранности. Отбросил ненужную деталь одежды куда-то на пол.

Я лишь вздохнула ставший вязким воздух, когда чуть шершавые ладони скользнули по талии вниз, к бедрам. Вздрогнула, едва меня осторожно, но непреклонно развернули к себе спиной, и мужчина расстегнул мою юбку, и ткань сползла к моим ногам. Мой мучитель помог перешагнуть льняную кучку и подвел к столу. Я сначала не поняла, зачем, но едва осознала, было уже поздно: я лежала животом на холодной деревянной поверхности, а босс уже... он... Я вспыхнула мгновенно! От стыда и унижения на глазах выступили слезы. Я одна, лишь в белье, которое и преградой сложно начать.

— Скажите, Виктория, сколько мужчин раздевали, как сейчас это делал я? — злой голос босса в шею, пока его пальцы поглаживают то, что было скрыто до этого трусиками.

Господи...

— Ну же, — и прикосновения к самому сокровенному ритмичные, мягкие... Меня бросило в дрожь. И на этот раз отнюдь не от страха. Нет, я боялась, но к ужасу добавились... странные ощущения. И не менее странные покалывания в низу живота, тянущие, чего-то ожидающие. И такое чувство, будто мое тело совсем не мое. Я не могла себя контролировать. Я не могла сопротивляться, пока совершенно чужой мужчина совершал... такое!

— Скажи, сколько мужчин тебя касались? — холодный, будто режущий, вопрос и нежное поглаживание меня снизу. Контраст, от которого кружится голова и тело горит сотнями мурашек.

Свободной рукой он приподнял мою голову, заставляя смотреть на свое красивое и безэмоциональное лицо.

— Я жду, — напомнил Вознесенский, не прекращая свои посягательства. Нет, он все продолжал и продолжал, вызывая прикосновениями ко мне тяжесть и удушливый жар по всему телу.

— Н-никто... — мой голос дрожит, а сердце бьется очень-очень быстро.

— Врешь, мышка, — опять говорит ласково, обманчиво ласково. — Мне нужна правда и только она. Сколько мужчин тебя трахало?

— Ни сколько! — успеваю сказать прежде, чем мой пульс оглушает меня на миг, едва его пальцы опускают напряженную тугую горошенку, которую до этого терли, и один из них скользнул в меня.

— Черт, — прохрипел он мне в шею. — Какая же ты узкая!

Я задрожала от нахлынувших эмоций: горечь, наслаждение, нотка боли и стыд. Как же мне стыдно!.. Стыдно и... неожиданно приятно. Однако я чувствую себя преданной, причем предала себя я сама, послушно распластавшись на столе.

От вашей активности зависит частота и объем пред. Спасибо!

Глава 2

Мне кажется, что я падаю в бездну. В бесконечную и наполненную удовольствием. Я тону, выплываю для единственного вздоха, чтобы вновь погрузиться в негу.

— Ты течешь, мышка, — прикосновения Дмитрия Сергеевича властные, местами грубые, но плавные, чувственные. Он уверенно берет свое, изводя меня одними только пальцами, хотя я спиной ощущаю его возбужденную плоть.

— Это неправильно! — набрав побольше воздуха в легкие, выпалила я. — Прекратите... пожалуйста.

— Прекратить? — насмешливо переспросил босс. Уже точно бывший. Я сама уволюсь! — Ты уверена, мышка?

Он нажал на какие-то точки... прямо там, и я, не удержавшись, обронила стон. Сразу же закусила губу.

— Точно прекратить? — он надо мной насмехается. Играет, будто куклой.

Я понимаю, что он не увидит, но киваю, не в силах что-либо произнести.

— И так прекратить?

Он осторожно шлёпает по горячей напряженной коже, и я кусаю до крови губы, чтобы сдержать стоны. Если я до этого тонула, то сейчас я задыхалась от чего-то, что переполняло меня.

— Маленькая лгунья, — тихий смех и меня, действительно как куклу, приподнимают, чтобы накрыть губы поцелуем. Жгучим и страстным, будто растопленный шоколад с перцем. Он вторгается в мой рот языком, а внизу его пальцы...

Взрыв! Внутри меня происходит взрыв из осколков звезд, эмоций и терпко-горького запаха первого мужчины, который настолько интимно ко мне прикасался. Я, кажется, кричу ему прямо губы, а он выпивает его, делясь со мной воздухом.

Я немного оглушена, потому не сразу замечаю, что мне холодно. Маленькие мурашки покрывают мое разгоряченное тело, остужая его. Резко открыв глаза, поняла, что я до сих пор лежу полуобнаженная на рабочем столе, а сам босс поправляет свою одежду и смотрит на меня столь холодно, будто бы и не было между нами ничего. Или это я его домогалась и оскверняла его "невинное" тело.

На глазах выступили слезы. То, что было до, не являлось унижением, нет. Он унизил меня сейчас одним взглядом. И я себя почувствовала использованной, потерянной.

— Не вздумай закатывать истерику, — Вознесенский поправил свои запонки и, обогнув меня, поднявшуюся и теперь поднимающую сорванную им же одежду, сел за свой стол, где мы... Где он... А ему словно бы плевать. Мужчина пододвинул к себе какие-то бумаги, вчитался и протянул мне: — Ознакомся и подпиши.

— Что? — я отшатнулась. — Я не буду ничего подписывать. То, что произошло, ничего не значит!

— Конечно, ничего не значит, — он смерил меня ледяным взглядом. — Это было лишь ознакомительное знакомство, Виктория.

Язвительный вопрос "Знакомство с чем?!" я удержала на кончике языка.

— Я не буду ничего подписывать, — я бросила попытки застегнуть блузку, пуговицы которой были безнадежно оторваны, и демонстративно сложила руки на груди.

— Не зли меня, — его голос пробирает до костей. — Мои слова до сих пор актуальны.

Мне дико захотелось расцарапать холеное лицо директора концерна. Смотреть, как на чистой, чуть загорелой и потому золотистой, коже появляются красные борозды, как в ранках появляется кровь. Прямо как он сейчас. Только Вознесенский наблюдает за тем, как ломает мне крылья.

— Договор, — напоминает Дмитрий Сергеевич.

Я, сжав зубы, взяла протянутую мне стопку.

— Можешь сесть, — ленивым жестом он указал на кресла по другую сторону стола.

— Спасибо, — скорее прошипела, чем сказала я, устроившись в мягком нутро мебели.

Первая страничка контракта не несла для меня никакой информационной ценности, потому содержала мои и босса данные, только дата...

"Договор подготавливали заранее", —

поняла я. Заранее! До того, как меня подставили и поймали на "горяченьком"!

— Вы чудовище! — возникшая в голове мысль ужасала. Разве могут так поступать люди? Он все подстроил! Он несомненно все подстроил!

— Помни всегда об этом, — ломая мою жизнь, Вознесенский улыбался. — Ты все равно не сможешь ничего сделать, мышка. Читай, если, конечно, интересно, что тебя ждет, и подписывай. Не трать мое время зря.

Я, сдерживая слезы, чтобы не показывать еще большую слабость этому зверю, принялась за листы, хотя строчки то и дело расплывались. Пробегала глазами по знакомым словам, которые собирались в жуткую картину, где он - кукловод, а я - послушная марионетка.

Итак, вот что "меня ждало": полное послушание, новое имя и опять полное послушание... То есть со мной могут делать что угодно! Пока не надоест, пока я не выполню какое-то задание. Какое - не было написано.

— Вы не можете так со мной поступить, — мне до сих пор не верится, что со мной происходит подобное.

— Как видишь - могу, — обыденным тоном, будто обсуждает погоду, а не мою жизнь, ответил мужчина. — Держи ручку... Аделия.

И я вспылила:

— Я не Аделия! — собрала листки договора в стопку и бросила на стол. Очень хотелось ему в его лицо, но страх не позволил совершить безумный поступок. — И носить чужое имя ни за что не собираюсь! У меня еще сохранились остатки гордости.

— А остатки инстинкта самосохранения? — Дмитрий Сергеевич задал вопрос совершенно спокойно, а у меня по спине прошелся холодок.

Я опустила голову. Ненавижу! Как же я...

— Правильно, мышка, — он усмехнулся и жестко заметил: — Ты будешь и Аделией, и Машенькой, и Дашенькой, если я этого захочу. А теперь подписывай и не показывайся мне на глаза до вечера. Как мы договорились, рабочее место за тобой.

Я зло на него посмотрела и, взяв ручку, расписалась на своей, по сути, закладной. Он мне прощает "ошибку" и предательство компании, а я становлюсь его личной игрушкой. Вот так в жизни происходят изменения: нельзя доверять людям и нельзя быть слабой, иначе... Иначе загрызут, не оставив даже костей.

Глава З

Если Вознесенский считал, что заставив подписать бумаги, он удержит меня, то сильно ошибался.

Едва я выбралась из его кабинета, то не подавая вида спустилась до своего этажа, по опен-спейсу прошла к своему рабочему месту и села за стол. Даже ответила любопытным коллегам, которые не были в курсе подробностей истории с подставой, что все в порядке и босс не покусал меня. Правда ведь. Он сделал гораздо хуже, но я не буду вспоминать о плохом - я просто запретила думать себе о том, что произошло за закрытыми дверями кабинета.

Итак, улыбаясь и отвечая на письма, я досидела до обеденного перерыва и, будто бы все в порядке, взяла свою сумочку и покинула фешенебельное здание офиса. Как бы пообедать, а на деле...

Точнее, я, понимая, что крупно влипла, сначала зашла в ближайшее кафе, выпила кофе, вкуса которого не почувствовала, и выскользнула через служебный выход на улицу.

Я не знала, куда пойду, я не знала, как быть в принципе, но не желала сдаваться. А вдруг получится? Вдруг? Больше всего в жизни я ценю свободу - и духовную, и физическую. Но если не буду бороться за нее, то кем я стану прежде всего в своих глазах?

Я долго ходила по городу, пытаясь запутать свои следы на случай, если за мной следят, и добралась до общежития ближе к девяти - почти счастливая, но невероятно уставшая. Мне казалось, что я провела безумного мужчину, который совершал немыслимые поступки, что у меня есть время, чтобы собрать вещи для отъезда обратно в деревню. Но лишь показалось...

Неладное я приметила сразу: двери моего бокса не были заперты, а лишь неплотно прикрыты, хотя я точно помнила, что закрывала. Но списав на то, что вернулись мои соседки, я прошла в нашу кухоньку, а затем в нашу спальную комнату...

— И как набегалась, мышка? — Вознесенский сидел на моей койке и листал книгу. Судя по корешку, явно мою.

У меня потемнело в глазах. Как?

— Мы явно не обговорили правила, мышонок, — мужчина плавно поднялся и направился в мою сторону.

Я отшатнулась и упала бы, если не вцепилась бы в косяк.

— Попытаешься снова сбежать, и тебе не понравится то, что произойдет, — снова ледяной тон, который выворачивает наизнанку всю душу и вымораживает надежду.

— Я же вам, — глотаю воздух, чтобы не задохнуться в собственном ужасе, — я же вам ничего не сделала...

— Итак, правила, мышка, — проигнорировав мои слова, он крепко стиснул мою талию одной рукой, а пальцем подцепил мой и приподнял, вынуждая смотреть ему в глаза. — Ты не предпринимаешь попыток сбежать, держишь язык за зубами и не рыдаешь - раздражает. И еще, — босс обвел красноречивым взглядом окружающее пространство, — переезжаешь. Тоже молча.

— Зачем я вам? — этот вопрос я крутила в голове целый день. Искала решение, копошилась в памяти, но ничего, потому что у меня за душой ничего нет. Место в общежитии, парочка дешевых вещей и диплом. Больше абсолютно ничего нет.

— Правильный вопрос, — Дмитрий Сергеевич кивнул. — Но отвечу ли я?

— Вы обязаны, — я просто поняла, что молчание и страх - не выход. И на смену им пришла злость, потому что все же у меня есть кое-что - свобода. Но ее пытаются отобрать, только я не позволю.

— Ах я обязан? Ну, хорошо, мышка, — он надо мной издевался, но мне плевать. К черту гордость. — Тогда слушай...

Босс наклонился ко мне еще ниже и, задевая своим горячим дыханием мои губы, произнес:

— Будешь моей... любовницей.

Мои глаза надо было видеть в этот момент! Я, конечно, не дура и догадывалась, но... Он сказал это так легко и непринужденно. Даже обыденно.

— Думаю, я не подхожу на эту должность, — осторожно подметила я, набравшись смелости.

— А кто подходит, а, мышка?

— Например, — я вспомнила его секретаршу: высокую, стройную, с грудью четвертого размера и такой же попой - совершенный шедевр пластической хирургии, — Ульяна.

— Уже давно планировал ее уволить, — мужчина сморщился, — а то мои партнеры каждый раз получают моральную травму.

Он шутит?! Серьезно?? Можно все, что было до этого, тоже будет шуткой? Можно? Пускай злой, неправильной и похоронно-черной, но я даже возьму и посмеюсь!

— Не знала, что у ваших партнеров столь нежное психологическое состояние... — я просто не знаю, как себя вести с человеком, у которого настроение меняется быстрее порывов ветра.

— Сам в шоке. Нет. Мне нужна именно ты. Я удовлетворил твое любопытство или что-то еще?

Так как мы до сих пор находились непозволительно близко, я почувствовала себя... странно. Он смотрел мне в глаза, при этом не давая отстраниться от своего тела - держал сильными руками за талию. Я чувствовала каждой своей клеточкой его силу и мощь.

— Да, еще один вопрос, — я тоже смотрю в его глаза, чтобы найти потом в них ложь. — Зачем мне новое имя? Для роли вашей любовницы, — тут уж я издеваюсь, да, — Виктория слишком простое имя? И надо называться именно Аделией? Может, я стану "Анжелой" или "Кристин"?

Мужчина хищно усмехнулся:

— А у мышки и мозги присутствуют.

— Мышка, — я снова злюсь, — умеет думать.

— Теперь не сомневаюсь, — смешок. — Я тебе отвечу на этот вопрос завтра. А теперь собирайся. У тебя пятнадцать минут и не секунды больше.

И Дмитрий Сергеевич меня резко отпустил, отчего я чуть ли упала, но вовремя успела удержать равновесие.

— Я не хочу переезжать никуда.

— А я у тебя спрашивал, что ты хочешь? — мужчина снова устроился на моей кровати как ни в чем не бывало и взял в руки книгу. Кажется, это была Агата Кристи "Убийство в восточном экспрессе". — Хотя знаешь, я никогда не пробовал секс в настолько экстремальных условиях. Тараканы, куча

студентов, стены и окна с отличной звукопроницаемостью и даже скрипящая кровать с торчащими пружинами. Представляешь, какой эротический массаж достанется твоей заднице?

Я вспыхнула, но не могла не опровергнуть:

— Здесь нет тараканов.

— Ты уверена? — он поднял голову и с ухмылкой на меня посмотрел. — А вон тот трупик в чашке чей?

Я чисто из принципа подошла к комоду, который находился у койки, и посмотрела на свой утренний чай... Да. В нем плавал мертвый таракан.

— Собирайся. У тебя осталось двенадцать минут. И бери самое нужное - остальное тебе не понадобится.

Почему у меня такое чувство, что я... тону? Тону в своих же ошибках. Или же не своих?..

Глава 4

Когда открыла наш общий с девочками шкаф, то поняла, что ничего у меня нужного, кроме нижнего белья, и нет. Никаких памятных безделушек - у нас в семье никогда не было денег на них, поэтому привычки захламлять пространство вокруг у меня не имелось. Никаких подарков - мне ничего не дарили. И одежды в принципе тоже почти не было - я думала, что с первой зарплаты куплю.

— И все? — босс удивленно приподнял бровь, увидев меня лишь с сумочкой, в которую я поместила и белье, и зубную щетку.

— Ну, я бы взяла с собой и кровать, но вы на ней сидите, — крайне вежливо ответила я.

Мне неожиданно улыбнулись. Я изумленно п…