Частная Академия. Осколки

Глава 1

Первую часть книги можно читать здесь: https://litnet.com/ru/reader/chastnaya-akademiya-b449524?c=5152492

Земля неумолимо приближается: вдалеке уже чернеют точки зданий и длинные линии автомобильных трасс на белом снежном фоне. Я вглядываюсь в иллюминатор: совсем скоро увижу кампус академии. Огромную благоустроенную территорию и несколько малоэтажных зданий лучшего частного вуза нашей страны.

Смешно. И очень больно.

— Пристегнитесь, пожалуйста, — улыбается мне проходящая мимо стюардесса. А я улыбаюсь ей в ответ.

Я больше не боюсь летать, мне комфортно в воздухе.

Мне страшно оказаться на земле. В академии точных и естественных наук, где я учусь на первом курсе факультета физики. Я бы многое отдала, чтобы не возвращаться сюда после каникул, но не могу себе позволить. К тому же я — студентка на дотации. А в нашей частной академии это как выжженное клеймо.

Самолет чуть потряхивает при посадке, но все пассажиры дружно аплодируют пилотам, как и я. Хотя мне не хочется выходить из салона!

Ладно, Мира, ты справишься. Баев за месяц ни разу о себе не напомнил, не намекнул, что ему по-прежнему есть до меня дело. Может, зря я психую и он оставит меня в покое?

Стыдно признаться, но несколько раз я гуглила новости о нем. И о его предстоящей свадьбе. Ничего. На странице его идеальной невесты только светская жизнь, но без Артема Баева. Я понятия не имею, как он прожил этот месяц без меня.

Когда захожу в здание аэропорта, воспоминания накрывают меня с удвоенной силой. Я как наяву слышу слова Артема, что нужна ему, что он хочет быть со мной. И что у него есть невеста.

В мире таких богатых и могущественных людей, как семья Артема, брак, любовь и секс — это три параллельные прямые.

Я так не смогу.

Все! Хватит, Мира! Баев в прошлом, тебе больше не придется выполнять его прихоти, убираться в его пентхаусе и жить с ним под одной крышей. Исключительно учеба и ничего, кроме учебы. Стану лучшей в этом аду богатых и всемогущих, и никто не посмеет меня и пальцем тронуть!

Злюсь на себя, что дала слабину, что снова позволила эмоциям взять верх. Нужно думать о том, как найти свой чемодан, куда мама чего только не напихала, и главное — доехать до академии.

Завтра уже занятия, я оттягивала свое возвращение как могла. Мне даже из деканата дважды звонили, спрашивали когда приеду, ведь академия заботится о своих студентах и всегда организовывает трансфер до кампуса.

Но сначала отправляю родителям эсэмэску, что долетела.

— Где можно багаж получить? — спрашиваю я у сотрудницы аэропорта. — Рейс из Екатеринбурга, пересадочный. Вообще-то я из Читы летела.

— Прямо и направо, — отвечают мне. — Но придется подождать.

Через полчаса мне наконец удается вызволить свой чемодан. Иду к выходу, и чем ближе я к заветным дверям, тем сильнее меня охватывает волнение и ожидание чего-то… необычного. Не могу удержаться и разглядываю лица встречающих людей.

И замираю на месте, только сердце бьется как оглашенное, вот-вот вырвется из груди. Артем. Он смотрит на меня своим фирменным холодным взглядом, и невозможно понять, что он чувствует, чего хочет. Но раз приехал…

Меня накрывает горячая волна радости, смущения и страха. А еще боли. Мне больно смотреть на того, кто разбил мне сердце, кого я безуспешно пыталась забыть.

Жадно всматриваюсь в красивое и жесткое лицо — Артем не изменился за этот месяц. Все так же безукоризненно хорош собой. Аура власти и уверенности в своем превосходстве тоже никуда не исчезла. Он не двигается с места, стоит, спрятав ладони в карманы черного пальто.

Он ждет. Ждет, что я сама к нему подойду.

Нет. Этого не будет. Морок спадает, я пытаюсь овладеть собой. Заставляю себя отвернуться и решительно делаю шаг вправо.

Держусь за ручку чемодана как за спасательный круг, стараюсь не смотреть на Артема, но, чтобы выйти на улицу, мне все равно придется пройти рядом с ним.

Между нами остается всего несколько шагов, когда передо мной неожиданно возникает незнакомый молодой мужчина. Первая мысль: он меня с кем-то перепутал, потому что уверенно кладет ладонь на мой чемодан.

— Мирослава Шанина? — спрашивает он, хотя по его лицу видно: он прекрасно знает, что не ошибся. — Первый курс физфака академии.

Удивленно рассматриваю незнакомца, даже присутствие Баева меня уже не так нервирует. Мужчина лет тридцати, точно не студент, высокий брюнет с легкой щетиной на щеках. Широкий лоб, короткие волосы, зачесанные назад. Но главное — очень умные глаза и доброжелательная улыбка. Интересно, кто он?

— Да, это я, — смущенно улыбаюсь. — А вы кто?

— Меня зовут Аркадий, я… сотрудник академии, меня попросили вас встретить и отвезти в кампус. Поехали, если вы готовы.

Он ждет моего ответа, а за его спиной стоит Артем. И вид у него такой, что я понимаю: недолго этот Аркадий проработает в академии. Новенький, что ли?

— Нет, — бросает ему Баев и уже мне другим тоном: — Здравствуй, Мира.

— Привет, — настороженно мямлю я и сглатываю комок в горле. Слишком хорошо я знаю этот взгляд Артема, которым он сейчас пронизывает невесть откуда взявшегося Аркадия.

— Баев, верно? — спрашивает мужчина. — Артем. Внук сенатора Баева, который основал эту академию.

А еще у него есть прозвище — Темный. И он его с лихвой оправдывает.

Артем слегка кивает и не сводит взгляда с Аркадия, игнорируя протянутую ему руку. Тот лишь пожимает плечами, а потом показывает нам свой пропуск в академию.

— Мне, кстати, просили вам кое-что передать, Артем, — деловито произносит он, словно не замечая промелькнувшего в глазах Баева изумления. — Держите.

Это… письмо. Я даже чуть выгибаю шею, как будто смогу прочитать его содержание.

— А это вам, Мирослава. — Аркадий с видом фокусника передает мне похожий конверт. На нем лишь мое имя.

В полном недоумении вскрываю письмо и принимаюсь читать.

Глава 2

«Мирослава, приветствую!

Я уверена, ты хорошо отдохнула после первого семестра и сейчас готова полностью погрузиться в учебный процесс, активно участвовать в студенческой и научной жизни академии.

В этом тебе поможет мой хороший знакомый, Аркадий Цырулев, его пригласили читать курс в вашу академию. Не упусти свой шанс прокачать свои знания. Аркадий один из лучших молодых ученых-физиков. Я знаю, вы обязательно подружитесь.

Я попросила его приглядеть за тобой, он и передаст тебе мое письмо. Не стесняйся, можешь обращаться к Аркадию за любым советом. Тогда ты точно сдашь свою вторую сессию лучше, чем первую. Всегда помни, кто твой прадед!

С наилучшими пожеланиями,

Ливенская А.А.»

— «А.А» — это Альбина Андреевна? — вопросительно смотрю на Аркадия. Значит, новый препод? Бедняга! — Точно, Ливенская! Я помню, она визитку давала…

— Именно! — добродушно кивает брюнет. — Она попросила меня лично вас встретить. Полет с пересадкой, да еще такой длинный. Вы, наверное, очень устали? Я возьму ваш чемодан. Пойдемте. Если не против, конечно.

Мне почему-то кажется, что эти фразы он не столько мне адресует, сколько Баеву, который тоже успел прочитать свое письмо и сейчас держит его в руках. На лице Артема играет едва заметная усмешка, но взгляд холодный, расчетливый. С таким взглядом можно сказать комплимент или воткнуть нож в сердце. Баев способен и на то, и на другое.

— Не против, — спокойно произносит Артем. От его слов душа наполняется одновременно облегчением и… разочарованием. Он так спешно от меня отказался, прочитав свое письмо? Что в нем? Привет от Юстины? Или его дед, а может, отец напоминают ему о свадьбе? Но тогда при чем тут этот Аркадий?!

— Идем! — Препод катит мой чемодан, вероятно, решив, что я согласна. На пару секунд зависаю, а потом вижу, как хищно щурится ему в спину Артем. Баев всегда бесится, когда со мной рядом кто-то другой.

И впервые мне приятно от этого.

Безумно хочется остаться с ним, дотронуться до него, сказать ему что-то особенное, смотреть ему в глаза так, чтобы он видел только меня…

— Конечно! — беспечно отвечаю я и чувствую, как в затылок ударяются негромкие слова:

— Хорошей дороги, Мира!

Вздрагиваю всем телом и заставляю себя не оборачиваться.

Зачем ты приехал?! Зачем?! Что ты хотел?! И почему позволяешь какому-то неизвестному челу меня увозить?!

На глаза просятся слезы, но я терплю. В конце концов, я же сама хотела, чтобы Баев оставил меня в покое, так чего я злюсь?!

Догоняю Аркадия, но уже перед самым выходом из аэропорта все-таки не выдерживаю и оглядываюсь.

Артема уже нет. Привыкай, Мира! Это правильно.

Машина у препода — небольшой, но вместительный внедорожник. Собираюсь сесть на заднее сиденье, но Цырулев открывает передо мной переднюю дверь — неловко отказываться, и я устраиваюсь подле водителя.

— Пробок нет, так что быстро доедем до кампуса, — по-дружески говорит он, словно мы сто лет знакомы, а не каких-то полчаса назад. — Устала, наверное, долгий перелет?

— Да все нормально. — Из окна наблюдаю за тем, как мы медленно выезжаем с парковки. Где-то здесь должен быть и «Ягуар» Артема. Хотя, может, он уже уехал…

— Скучала по академии? По друзьям? Завтра уже начинается семестр.

Сколько вопросов! И ни одного вопроса о внуке хозяина академии, словно его и не было в аэропорту.

— Если честно, то не очень соскучилась. — Не вижу смысла врать и красоваться перед новым преподом. — Я не очень общительная. А вы? Вы у каких курсов будете преподавать?

— У старших, — охотно отвечает он. — Здесь я буду читать квантовую механику.

И тут в голове что-то щелкает!

— Подождите! — вскрикиваю я громко. — А это не про вас Тимофей Леонидович говорил? Что его друг приедет и будет факультатив! Он у нас механику ведет.

— В точку, Мирослава! — соглашается со мной Цырулев, который теперь мне нравится еще больше. — Тим говорил про меня.

Он с интересом рассматривает мое лицо, пока мы стоим на светофоре. Я смущенно поправляю волосы, не зная, как реагировать. Никогда еще я так непринужденно не общалась с преподами. У нас в академии они держат дистанцию, да и я не стремилась к сближению.

— Давай сразу договоримся, Мирослава. Когда не в академии и не на парах — по имени и на «ты». У нас не такая большая разница в возрасте, да и не похож я, надеюсь, на нудного старпера.

— Не похож! — соглашаюсь я.

— Вот и отлично. Тим, кстати, говорил, ты очень одарена. Что, впрочем, неудивительно с такой генетикой.

— Не знаю, — теряюсь я. Пожалуй, этот московский профессор навыдумывал обо мне бог знает что, надо ему сразу правду сказать. — Вообще-то, после прадеда у нас в семье никто не учился в универах. У нас очень простая семья.

— Но, наверное, самая лучшая? — с улыбкой спрашивает Аркадий. И я ловлю озорные огоньки в его глазах.

Он действительно наш будущий препод?!

— Да! — согласно киваю. — Самая лучшая. Это ведь не зависит от образования, верно?

— И от денег тоже, — охотно продолжает он тему.

— Это точно, — со вздохом соглашаюсь, вспоминая Артема. — Деньги не делают семью счастливой, но могут решить много проблем. Слишком много.

Аркадий не отвечает, сосредоточившись на дороге, а я смотрю в зеркало. За нами на некотором расстоянии едет машина. Настолько хорошо мне знакомая, что я не спутаю ее ни с какой другой.

Баев!

Украдкой бросаю взгляд на Аркадия. Наверняка он тоже заметил — вон как хмурится, да еще и газует. Это он зря — Артем, если захочет, легко нас догонит. Но… он не хочет этого. На перекрестке «Ягуар» сворачивает, а мы едем дальше, в кампус.

Господи, какая же я наивная!

Целого месяца жизни дома в родительском тепле и уюте как будто не было. Мира, он чужой жених! Ты сама от него сбежала, порвала все, что вас связывало.

— Аркадий? — Заставляю себя переключить внимание на того, кто, по крайней мере, внимателен ко мне сейчас. — А можно записаться к вам… то есть к тебе на факультатив? Я понимаю, что мне еще рановато…

Глава 3

— Привет, Артем! — Мысленно хвалю себя за спокойный и даже бесстрастный тон. — Добралась отлично. Мне понравилось. Что ты делаешь в моей комнате?

Не жду его ответа, начинаю медленно стягивать с себя куртку, потом шапку с шарфом. Пусть не думает, что его появление здесь на меня хоть как-то влияет. У меня своих дел по горло. Осторожно, чтобы он не заметил, втягиваю в себя воздух, чуть склонившись к плечу. Все-таки пятнадцать часов в двух самолетах, три аэропорта, пересадка… Не хватало еще, чтобы от меня неприятно пахло. Да еще при Баеве!

— Хочу посмотреть, как ты собираешься обживаться на новом месте. Все ли устраивает.

Оторопело таращусь на Баева.

— С чего это вдруг такая забота? — огрызаюсь я. — То есть… все хорошо, меня все устраивает.

— Места не маловато? — продолжает Артем. Он откатывает чемодан к моему письменному столу, усаживается подле него. Уходить никуда не собирается. Но по крайней мере держит дистанцию.

— Нет. Говорю же, все отлично! — Меня безумно нервирует то, что он рядом. — Если это все, то, может, пойдешь уже?

Слова вырываются нечаянно, звучат грубовато. Баев хоть и вторгся в мою комнату без разрешения, но ведет себя отстраненно, не пристает, не требует, чтобы я вернулась к нему в пентхаус.

— Как ты жила этот месяц без меня, Мира? — негромко спрашивает он. У меня от его вопроса в душе все переворачивается.

Зачем?! Зачем он спрашивает?! Хочет услышать, что я рыдала в подушку? Что представляла, как он обсуждает список гостей на свою свадьбу? Или как Юстина щебечет ему что-то про свадебное путешествие?

— Так хорошо, что не хотела сюда возвращаться, — честно признаюсь я. Меня подмывает спросить его про невесту, про то, когда он женится. Но не могу. Потому что больно сделаю прежде всего себе.

— А я рад, что ты вернулась. — Мои слова Артема не задевают. Он холоден и сосредоточен. — Я скучал.

Манипулятор!

— Так скучал, что даже не позвонил ни разу?! — моментально вспыхиваю. — Оно заметно. Как ты скучал!

Возьми себя в руки, Мира! Возьми себя в руки! Ты поклялась себе, что в этом семестре все будет по-другому. Баев женится, он в прошлом. А я буду жить настоящим, своей жизнью!

Артем едва заметно кривится в улыбке, но не спорит. Вынимает из кармана пальто… мягкую игрушку. Того самого милого песика, которого я оставила ему на рояле.

Новый домашний питомец. Вместо меня.

— Ты забыла. — Он ставит плюшевого щенка мне на стол. — Возвращаю.

От его пронизывающего взгляда у меня перехватывает дыхание. Я знаю, он прекрасно понял мой намек, но не согласился, не принял его.

— Не стоит, — качаю головой. — Это тебе мой подарок, Артем. А подарки не возвращают.

Он не спорит, молчит, но подходит ко мне вплотную. Мне некуда от него спрятаться. Застает меня врасплох. Поднимает руку, чтобы коснуться моего лица, но я уклоняюсь. Настолько резко дергаю головой назад, что едва не задеваю затылком шкаф.

— Даже так… — Он опускает руку, но не отходит от меня. А я боюсь шевельнуться. Господи, ну почему он не пришел после того, как я приняла бы душ, переоделась?! И так безумно тяжело находиться рядом с ним и не иметь права дотронуться, обнять, поцеловать, так еще и этот чертов перелет!

Мира, о чем ты? Какая разница, что он подумает? Ему и дела нет никакого, как от тебя пахнет. Просто хочет, как и раньше, контролировать тебя.

— Я считаю наш договор по-прежнему в силе, Мира. Я его не разрывал, так что…

Да он издевается!

— Я не вернусь в пентхаус, Баев! — Чуть ли не отталкиваю его и ухожу в дальний угол комнаты. — Я больше не буду у тебя убираться.

— В этой части могу пойти на уступки. — Артем говорит так, словно ведет переговоры со своими партнерами-инвесторами. Но я не его бизнес-проект! — А в остальном ничего не изменилось. Тебе ничего не грозит в академии, пока я здесь.

Серьезно? Пытливо вглядываюсь в его лицо. Он тот еще кукловод, а все вокруг — марионетки, которых он привык дергать за ниточки. И меня в том числе. И главное — Артем Баев никогда ничего не делает просто так.

— Обещаешь? Что Шумский и его отморозки не станут надо мной издеваться, как раньше?

— Шумскому сейчас точно не до тебя, — роняет Баев. — Стас сломал ногу в горах. На месяц как минимум выпал из жизни.

Артем замолкает, выжидающе смотрит на меня, ждет моей реакции.

— Какая приятная новость! — Даже не пытаюсь притвориться, что мне жаль Стэна. — Академия хоть вздохнет спокойно. А его подружка?

— Инга здесь, но задирать тебя не станет. Как и Гера с Вэлом. Никто тебя здесь не тронет.

Кроме тебя, да, Артем?

— И что ты за это хочешь? — нервно смеюсь я. — Ты ведь не альтруист, Баев.

— Не-а. — Скрещивает руки на груди, всем своим видом соглашаясь со мной. — Но об этом потом, Мира. А сейчас отдай мне письмо, которое написала тебе Альбина.

— Что?! — изумленно восклицаю я. — Это мне написали! Личное письмо!

Артем устало выдыхает, словно я глупость какую сморозила, и подходит к вешалке, где висит моя куртка.

— Не смей! — Срываюсь я с места, но поздно. Артем уже вытащил конверт из кармана и читает письмо.

Одним движением руки заставляет меня остановиться и через несколько секунд возвращает послание Альбины.

— Это низко и отвратительно! Хотя… кому я говорю?! — яростно возмущаюсь я, хотя прекрасно знаю, что Баева так не проймешь. — Но было бы честно, если б ты показал, что тебе написали. А?!

Артем молчит, а потом начинает заливисто хохотать, но не делится содержимым своего письма.

— Можешь что угодно говорить, но мы с тобой похожи больше, чем ты готова это признать, Мира, — наконец произносит Темный. — Поэтому нам там хорошо было вместе. Возвращайся.

— Что? — Сердце болезненно дергается в груди. — Артем, я…

— Хочешь знать, что в письме и кто его прислал? Дам почитать, когда приедем домой.

— Нет. — Он так обыденно предлагает мне вернуться, как будто не понимает, что режет по живому. — Я никогда не буду жить вместе с парнем, который собирается жениться на другой. Уходи, Артем. Пожалуйста!

Глава 4

Юлька приходит в нашу комнату, когда я уже давно разобрала чемодан, но еще не пришла в себя после разговора с Баевым.

Непробиваемый! Он реально считает, что я буду ему подчиняться? Что буду выполнять его хотелки? Мира, к ноге! Значит, он совсем меня не знает!

— Ты как-то изменилась, — задумчиво тянет Юля, наблюдая за тем, как я собираю на утро учебники с тетрадями. — То ли похудела, то ли… не знаю… Ты навсегда вернулась, да?

— Навсегда, — уверенно отвечаю я. — Ты не рада?

— Да мне-то что? — пожимает худенькими плечиками соседка. С ней мы всегда ладили, хотя подружиться толком не сумели. Но, может, сейчас получится? — То есть больше не убираешься в пентхаусе у Баева.

— Нет!

— Катька Ларченко говорит, он нашел уже другую девушку, которая будет у него жить и обслуживать его.

Поспешно отворачиваюсь от Юльки, чтобы она не видела моего лица. Сердце так ноет, что продышаться получается не сразу. Нашел уже замену? Но тогда зачем звал обратно? Или дразнил? Знал, что я не вернусь?

Дергает людей за ниточки и наблюдает, кто как дергается. Ненавижу!

— А еще Катька говорит, что видела его в городе с такой красоткой! Похожа на ту, которая к тебе приходила. Ну такая вся. — Юлька машет руками от избытка чувств, но я и без ее эмоций догадываюсь, с кем был Артем.

Снова эскортницы? Как там звали эту проститутку? Ангелина-Настя? Все возвращается на круги своя. Мира, ты очень глупа, раз думала, что можешь изменить его, то есть он сам решит стать нормальным. Баев — это Темный. И никаких вариантов.

— Зачем ты мне это рассказываешь? — на удивление ровным тоном спрашиваю я. — Мне какое дело?

— Ну… — Она смущенно крутит прядь волос на пальце, нервничает. — Говорят, у тебя с ним отношения были? Все видели, как он тебя… никто вообще не смел даже глянуть в твою сторону.

— Зато пусть сейчас глядят! Разрешаю! — фыркаю я. — Юль, давай так: у меня с Баевым ничего не было, я не его уровня, поверь. У нас было что-то типа соглашения, оно закончилось. И еще, не хочу ничего слышать про Артема Баева. Договорились?

— Да без проблем, — кивает Юлька и тут же радостно восклицает: — Кстати! Знаешь, кто о тебе вчера спрашивал? И позавчера тоже! Тарас Кочетов! Он очень хочет с тобой встретиться.

— Зато я не хочу, — обрываю я Юльке веселье. — Не скажу, что мы с ним друзьями остались. А что ты ему ответила?

— Что пока нет тебя, но к началу семестра обязательно вернешься. А с ним что не так?!

Не знаю, что ответить Шелест. Вопрос в том, что со мной не так, если всего за полгода я умудрилась влюбиться сначала в одного труса и мерзавца, а потом — в самого главного подлеца этой академии. И если с Тарасом пусть с болью и слезами мне удалось проститься, то с Артемом все куда сложнее.

Утром просыпаюсь в хорошем настроении, потому что всю ночь спала как убитая. Немного непривычно вставать с кровати всего за полчаса до первой пары. Больше нет необходимости утром бежать на автобус и ехать в кампус. Я теперь сама часть кампуса.

У нас сегодня три пары — механика, английский и линейная алгебра. В первом семестре английского не было, а теперь у нас по шесть пар в неделю. И все потому, что со второго курса половину дисциплин будут читать на этом языке. Про следующий год думать особо не хочется, но английский подтянуть точно нужно. Он у меня, мягко говоря, слабоват.

Волнуюсь и нервничаю, как и в первый день учебы в академии. Посматриваю по сторонам, время от времени ловлю на себе ехидные взгляды. Ну конечно, меня же сам Баев бросил. Поигрался и выкинул обратно в общагу. Так примерно здесь и думают. Если думают.

Но первый день проходит вполне сносно. На механике получилось вообще как-то лениво и ненапряжно — решали совсем простенькие задачки, чисто чтобы мозг размять. На английском мне, как и всем остальным, приходится делать мини-презентации самой себя. Уложиться в полторы минуты и без длинных пауз не так уж и просто оказалось. И еще я очень стесняюсь говорить на английском. Настолько, что Асафьев со Смертиным после пары еще и потроллили меня. Пока не слишком обидно.

Линал прошел тоже на расслабоне — ощущение, что преподам еще тяжелее втягиваться в учебный процесс, чем студентам. Но это так, наблюдение.

Вчера, когда приземлилась в аэропорту, с ужасом думала про академию, а сейчас даже как-то рада. Столько новых предметов во втором семестре должно быть. Я наконец-то буду учиться!

После третьей пары собираюсь в читалку — на механике дали список новой литературы, хочу полистать хотя бы часть.

— Мира! — окликает знакомый мужской голос, когда я иду по коридору на первом этаже. Останавливаюсь буквально на мгновение, а потом прибавляю шаг, но Тарас меня догоняет.

— Привет! — улыбается мне той солнечной улыбкой, за которую я в сентябре готова была ему всю себя отдать. А сейчас Кочетов во мне вызывает легкое раздражение.

— Привет! — сухо отвечаю и хочу обойти его.

— Никак не простишь, да? — Тарас ловит меня за руку, но быстро отпускает. Оборачиваюсь и вижу вдалеке «золотой генофонд» — Вэл Селиванов, Инга Ульсон, пара ее подружек, чьи имена я отказываюсь запоминать, еще пара парней из маги*. Свита. Ну и король, разумеется, на полшага впереди всех.

Темный.

Поворачиваюсь спиной к Баеву и спрашиваю:

— Что ты хотел, Тарас? Поговорить?

— Вообще-то да! Еще до каникул, помнишь?

На лице Кочетова снова улыбка, но она меня не трогает. Хочет поговорить — поговорим, конечно, и никто мне в этом не помешает!

Только надо поторопиться.

— Пошли тогда отсюда, — кивком зову Тараса за собой. — В релакс-зону на третьем этаже.

Чувствую на затылке сверлящий взгляд Баева, да пусть хоть глаза сломает.

Без происшествий поднимаемся на второй этаж, и тут мой задор скисает. Не хочу я никаких откровений от Тараса. Довольно мне разочарований, но делать нечего. Сама пообещала.

— У тебя пять минут, — предупреждаю я. — Не больше.

Глава 5

— А ты слышала сплетню, что Баев скоро женится? — Юлька Шелест смотрит на меня своими жалостливыми глазами олененка Бэмби, явно забыв о нашей договоренности насчет Артема. — Я думаю, гонят. Он же ни с кем вроде не встречается.

Подтягиваю на коленях свои конспекты по матанализу, всем видом показывая, что обсуждения не будет.

— Нет, просто странно. — Юля будто не замечает моего молчаливого раздражения и усаживается ко мне на кровать. — Он не из тех, кто женится, я считаю. Нет, чтобы Баев был чьим-то мужем… у меня разрыв шаблона.

Матанализ летит на пол. Неловко пытаюсь поднять тетрадь с пола, но соседка успевает раньше.

— Держи. Все нормально, Мира? Ты какая-то дерганая. И нервная.

— Задают много, — бубню я, радуясь смене темы.

— Так ты записалась на шесть факультативов! За три дня успела, — возмущается Юлька. — Загонишь же себя.

Лучше загоню себя, чем буду слушать про женитьбу Баева!

— Так вот, про Баева. Я лично не верю, он ну ни разу не семьянин.

Тут я согласна на все сто!

— Он женится, Юль, — сдаюсь я. — Это правда.

Сказала и как будто даже полегчало. Надо почаще говорить об этом вслух, может, и отпустит скоро. Я научусь думать о нем как о внуке основателя академии, о чьем-то муже, о богатом и могущественном человеке, с которым у меня нет ничего общего.

В конце концов, что такое несколько месяцев под одной крышей? Да ничего! Пустяк.

— Ты уверена? — изумленно спрашивает Юлька, но осекается под моим взглядом. — Ну тогда я ничего не понимаю. Кстати, я давно не видела его «Ягуара» перед главным корпусом. Может, уехал куда?

— Может, — выдыхаю я. — С чего такой интерес к Баеву, а, Юль?

Не нужно было так говорить; выплескиваю свое раздражение на любопытную не в меру соседку просто потому, что она права. Артема нет в академии уже несколько дней. И я даже думать не хочу, что он готовится к свадьбе. Или развлекается со своими эскортницами.

— Да так… интересно просто, — мямлит Юлька. — А ты чего побледнела? Говорю тебе, сбавь обороты. Еще недели не прошло, а ты… тебе сообщение упало.

Протягивает мне мобильный.

«Привет! Как дела? Завтра факультатив собираю, в 8. Придешь?»

Аркадий. Он уже не первый раз мне пишет. Вчера спрашивал, нужна ли мне помощь, не обижает ли кто. Как будто я признаюсь!

«Привет! Конечно! Дела хорошо».

Присылает мне в ответ несколько забавных эмодзи, заставляя меня улыбнуться. А потом еще пару прикольных мемчиков.

— Физики шутят? — Юлька неожиданно оказывается рядом, и я спешно прячу телефон.

— Да так. — Не хочу, чтобы она знала о Цырулеве. Ничего плохого или запретного нет в том, чтобы чатиться с преподом, но мне не нужны новые сплетни. Мне их и так хватает.

На следующий день во время большого перерыва на обед беру пару бутербродов, чтобы посидеть в одиночестве в одиночестве в релакс-зоне. Последние дни мы в основном с Шелест вместе ходили в столовку, но сегодня она чем-то занята со своими пацанами-айтишниками, а я и рада посидеть в тишине.

Но едва я усаживаюсь на пуф, вижу как открывается дверь.

— Привет, Мира! — На меня смотрит Лариса Касаткина, симпатичная блондинка с третьего курса. Сразу вспоминаю, как она кидалась грязью в свою подружку Савицкую на той вписке у Стэна. — Поговорить надо.

— О чем? — недоумеваю я, а потом замечаю за ее спиной трех незнакомых парней и Янку Савицкую. Они презрительно разглядывают меня, еще и ухмыляются.

Мне совсем это не нравится.

— Ну как о чем? — Блондинка усаживается рядом со мной. — О твоих обязанностях, которые ты игноришь.

Релакс-зона небольшая, мы все едва в ней помещаемся. Один из парней — невысокий и плотный — подпирает собой дверь. Я при всем желании не смогу отсюда выбраться, если он не захочет меня выпустить.

— Не понимаю, какие еще обязанности. — Стараюсь говорить спокойно, но мне страшновато. Эти люди мне точно не друзья. Опять началось? Баев же говорил… Его нет, Мира. Кто вообще знает, где он!

— Ну как какие? — закатывает глаза Лариса. От нее приятно пахнет дорогими духами, одета стильно, не то что я. — Ян, объясни ей, если она такая тупая.

Савицкая, до этого молча стоящая у стены, подходит ко мне почти вплотную. Когда я видела ее в последний раз, она не выглядела такой радостной, как сейчас.

— Лариса — куратор перваков на дотации, если ты забыла. Пора вспомнить, что у тебя есть обязанности. Дай свой мобильный.

— Не дам! — вырывается у меня. — С чего это?

— Я же говорила, — качает головой Янка. — Она неадекват полный. Шанина, ты больше не подстилка Баева, очнись!

Чего? Парни ржут, двое так плотоядно меня осматривают, что кровь приливает к лицу от стыда.

Господи! Опять! Опять это началось!

— Сама отдашь или тебя раздеть надо? — картинно зевает Лариса. — Влад!

Парень, что ближе ко мне стоит, растерянно таращится на Касаткину:

— Гонишь? Прям здесь? Тут как бы преподы ходят. Спалимся же.

— Только тронь!

— Что за мужики пошли? Без яиц совсем! Ян, давай ты.

— Да вы охренели, что ли?! — вскрикиваю я, но один из парней зажимает мне рот.

Савицкая шарит руками по моему телу; пытаюсь оттолкнуть ее от себя, но меня зажимает еще один подонок. Все происходит настолько быстро, что я ничего не успеваю сделать, мои вещи из рюкзака летят на пол, а вместе с ними и телефон, подаренный Артемом.

— Гляди-ка, последняя модель, — удивленно произносит Лариса. Она явно главная в этой своре. — Откуда, а?

— Насосала, — в один голос говорят двое уродов и громко ржут.

— Отдай! — кричу я. — Отдай немедленно.

— Уймись, я проверить только хочу. Пароль.

— Иди к черту! Что вам надо?!

Меня всю трясет. Не ожидала, что вот так между парами в академии меня могут закрыть в помещении.

— Лар, пара скоро, — нервничает тот, кого она назвала Владом. — Я не могу опаздывать. И вообще, ты уверена? Темный может не понять, если эта подстилка ему нажалуется.

Глава 6

— Что здесь происходит?

Влад, стоявший у самого входа, с воплем отскакивает, хватаясь за лоб. Похоже, он крепко получил дверью. На пороге стоит Цырулев, обводит взглядом мажоров и заходит внутрь, не давая никому выйти в коридор.

Я стою, прижавшись к стене, и держу в руках разрезанные концы свитера. Я рада, что Аркадий появился, но понятия не имею, как он себя поведет. Преподы обычно никогда не вмешиваются в разборки студентов. Просто проходят мимо, мол, их это не касается.

Парни молчат, нервно переглядываются друг с другом. Аркадий обнаруживает меня и громко спрашивает:

— Мирослава, что случилось?

Ответить не успеваю. Лариса подходит вплотную к преподу и уверенно смотрит на него снизу вверх:

— Ничего не случилось, мы просто болтали. А теперь отойдите, пожалуйста, мы на пару опаздываем.

Аркадий не двигается. Стоит, скрестив руки на груди, и серьезным тоном спрашивает у Касаткиной:

— Совсем ничего? А чего на полу чьи-то учебники валяются, ручки, еще салфетки… Мне повторить вопрос или сами прекратите дурака валять?

— Чего? — У Касаткиной вытягивается лицо. — Вы вообще кто, чтобы так со мной разговаривать? Пропустите! Или мне закричать?

— Профессор Цырулев. Аркадий Николаевич, — представляется он. — Ваше имя, девушка.

— У меня фамилия одного из попечителей этой академии, — высокомерно заявляет Лариса. — Можете ознакомиться на сайте или в ректорате можете спросить. Вы ведь новенький у нас? Дайте пройти, мы на пару опаздываем.

— Конечно! — с улыбкой соглашается Аркадий. У меня сердце от разочарования бухает вниз. Он такой же, как и все другие преподы. Надо же, у Касаткиной родители в попечительском совете. Понятно, что ее тут никто не тронет. — Только сначала порядок здесь наведите.

— Что? — возникает один из парней. — Вы не имеете права!

Он отталкивает Ларису и прет на Цырулева. Я уже хочу крикнуть Аркадию, чтобы он отошел в сторону, не связывался с этими богатыми уродами. Но все происходит настолько стремительно, что мне остается лишь наблюдать, приоткрыв рот от удивления.

Цырулев, как будто он не препод и не в вузе находится, выворачивает парню руку, да так сильно, что тот визжит от боли. Что-то шепчет ему на ухо и резко отпускает, толкая на Ларису. Та еле успевает отскочить.

— Все с пола быстро подобрали, — жестко приказывает Аркадий, я пораженно таращусь на него — а по виду такой милый, доброжелательный. — Живо! Пока отсюда никто не выйдет.

— Вы пожалеете, — шипит Касаткина. А Янка молча поднимает с пола мои испачканные учебники и конспекты.

— Мира, это ваш рюкзак? Верно? — спрашивает Цырулев.

— Да.

Мне безумно хочется поскорее уйти отсюда, но в то же время понимаю — тут я в безопасности, Цырулев не даст меня в обиду. Будет приглядывать за мной. Как его просила Альбина и как он сам обещал. Не знаю, как он здесь очутился, но без слов сразу сообразил, что к чему.

— Проверяйте, все ли цело, — велит мне Аркадий, а потом останавливает взгляд на моей ладони, сжимающей порезанный свитер.

Молчит, потом переводит внимание на Влада. Ни о чем меня не спрашивает.

— Пошевеливайтесь.

И парни, неловко топчась на месте, поднимают мою косметичку, расческу. Еле удерживаюсь, чтобы не выхватить их.

— Вы только что совершили очень большую ошибку, — негромко роняет Касаткина. Она ничего не поднимала с пола. Наблюдала за тем, как другие, чертыхаясь, собирали мой рюкзак. — Не узнав наших правил…

— И какие это правила позволяют вам выбрасывать вещи других студентов, судя по всему, еще и угрожать. Не только мне, кстати. В академии поощряется буллинг? — интересуется Цырулев.

— Все? — прерывает Влад и с ненавистью смотрит на препода. — Выпустите уже! Никто ее не трогал. Вам никто не поверит.

— Мы все подтвердим, что вы нас силой здесь удерживали, — с улыбкой говорит Касаткина и неторопливо выходит, полностью уверенная в своей безнаказанности.

Пацаны не угрожают, они уносятся по коридору. То ли боятся, то ли правда торопятся на пару. Надо же, какие прилежные студенты. Янка не уходит, ждет Касаткину. Та бросает напоследок:

— Вас ждут большие проблемы, профессор Цырулев.

Запомнила!

Отворачивается и уходит. Янка следом за ней.

Пружина, сжатая внутри меня, постепенно разжимается, но облегчения нет.

Все началось заново.

— Как ты? — с сочувствием в голосе спрашивает Аркадий. — Надень-ка.

Он быстро стягивает с себя коричневый пиджак и набрасывает его мне на плечи. Не с первого раза, но я все же попадаю в рукава. Чувствую запах мужского парфюма на себе. Не очень комфортно в одежде почти незнакомого человека, но хотя бы все прикрыто.

— Что здесь происходит?! Мира!

Вздрогнув, поднимаю голову — Артем.

Бледный, чуть взволнованный, пальто нараспашку. Переводит взгляд с меня на Аркадия, хмурится. Шагает ко мне, но Цырулев преграждает дорогу. И я ему благодарна — не хочу общаться с Артемом, да еще в таком виде.

— Уже ничего, — отвечает вместо меня Аркадий. — Я со всем разобрался. Интересные у вас правила в академии, Баев.

— Что-то не нравится? — не смущается Артем, оглядывая меня через плечо препода. — Так вас здесь никто не держит. Незаменимых нет.

— Не вы решаете, где мне работать, Баев. — Аркадий хотя и говорит непринужденно, но его спина напряжена. — Вам придется смириться и потерпеть меня этот семестр.

— Это вряд ли, — бросает Артем. — Мира, ты в порядке?

— Мирославе нужна помощь, — снова отвечает за меня Цырулев. — И не ваша. Ей как минимум нужно во что-то переодеться.

— Спасибо, — шепчу я Аркадию. — Спасибо, что оказался рядом.

Лицо Баева каменеет, но мне плевать. Я безумно зла на него. То, что произошло, — это его вина!

— Я провожу тебя! Идем!

— Нет! — восклицаю я, выглядывая из-за Цырулева. — Только не ты! Кто угодно, но не ты.

Он скептически хмурится, словно не верит, что я это сказала.

Глава 7

— Как ты здесь оказался? Случайно? — спрашиваю я Аркадия, когда мы спускаемся по лестнице. Меня еще немного потряхивает.

— И да, и нет, — отвечает Цырулев. — Я тебе писал, хотел предупредить насчет факультатива вечером. Потом увидел твою подружку, ты с ней часто обедаешь. Ну и спросил, где ты. Она сразу разволновалась. И начала тебе названивать, ну и я с ней.

— Ты подошел к Юльке? — зачем-то переспрашиваю я. — У нас преподы обычно такую дистанцию держат, а ты другой.

— Я другой, — соглашается Аркадий и тепло мне улыбается. Мне так стыдно и неловко перед ним, в душе радуюсь, что мы идем по безлюдным коридором и нас никто не видит. Вопросов бы тонна возникла — и ко мне, и к нему.

— Не хочешь в деканат зайти? Или в отдел по работе со студентами. Есть же у вас что-то подобное?

— Есть, конечно, но… не знаю… а смысл? — Я невольно повышаю голос, но быстро исправляюсь. — Их слово против моего. Их было пятеро. Здесь не принято выносить сор из избы.

— Я это уже понял, — кивает Цырулев. — Буллинг процветает? Перваков гнобят или тех, кто не платит за свою учебу? Или как еще?

Он забрасывает меня вопросами, и на каждый из них мне есть что сказать. Но, наверное, не сейчас. Я опустошена. И дело не в том, что мне угрожали и унижали. Я даже порезанный свитер переживу, хотя у меня мало качественных вещей и этот свитер был из их числа. Дело в Артеме.

— Не принято, потому что Баев за этим стоит? — Аркадий вырывает меня из своих мыслей. — Рыба гниет с головы. Да и ты сказала про «семью». Это что такое?

— Извини, не готова сейчас говорить, — выдавливаю из себя. — Может, потом, но сейчас я хочу остаться одна.

— Не самая хорошая идея. Пойдем в деканат! Такое не должно остаться безнаказанным! Да что у вас тут за порядки такие?

Цырулев так искренне возмущается, что на душе теплеет. Он мне нравится все больше и больше. И я, может, и осталась бы с ним, но сейчас я хочу поскорее снять разрезанный свитер, залезть под горячий душ, потом протереть влажными салфетками все, что валялось на полу, все, что эти гады вывалили из рюкзака!

А еще мне хочется напиться. Почти так, как тогда, у Баева, в той самой комнате. И чтобы он был рядом. Но не такой, как сегодня. А такой, каким я его запомнила, когда жила с ним под одной крышей.

Когда я еще пребывала в счастливом неведении — и о его невесте и о своих чувствах к нему.

— Да, порядки здесь невеселые, — признаю я, пытаясь улыбнуться. — И… это долгая история. Но не сейчас, ладно? Я правда хочу побыть одна. Проводишь до общаги?

— А что тебя ждет внутри? Я поговорю с комендантом или кто там у вас есть?

— Ни один препод обо мне так не заботился здесь! Ты точно профессор?

Как же с ним легко! Даже после того, как он забросал меня вопросами. Господи, неужели в этой проклятой академии появился первый нормальный человек?!

— Точно-точно! — Он вдруг поднимает руку, словно собирается обнять меня за плечи, но быстро ее опускает. — Один из самых молодых в стране. Только три месяца как защитился. Там такая процедура тупая. Хочешь расскажу?

Мы идем вместе по хрустящему от мороза снегу в нашу общагу и болтаем. То есть Аркадий говорит, а я его слушаю. И пусть в глубине души я понимаю, что он просто хочет меня отвлечь от дурных мыслей, мне все равно безумно интересно. Я словно дотронулась до своей мечты. Сейчас — по-настоящему, а не когда приехала в эту академию. Слушая Цырулева, с каким юмором он рассказывает про свою защиту, я чувствую, что и сама так же смогу. Потому что мечта — это не фантазия, а реальная цель.

— Да, по поводу факультатива, — обрывает сам себя Аркадий, когда мы подходим к общаге. — Хотел сказать, что будет только на следующей неделе. Мне жаль, но сегодня не получится. Много дел.

— Конечно! — киваю я. — Напиши тогда…

— А ты скажи, когда решишь сходить в деканат, — неожиданно жестко перебивает меня Цырулев. — Я понимаю, что стремно жаловаться, но буллинг — вещь серьезная, ее надо решать системно.

— Угу!

— И еще, на каждом углу в академии камеры. Наверняка и там тоже были… я выясню! А теперь беги. Позвони через пять минут, хорошо? Если нет, я сам…

— Да не надо будет звонить, — выдыхаю я, глядя на крыльцо общаги. — В смысле, все нормально.

Аркадий перехватывает мой взгляд и спрашивает:

— Это еще кто? Ты его знаешь?

— Ага!

Светловолосого парня-старшекурсника, который однажды решил меня похейтить, а потом Артем заставил его ходить за мной тенью, узнаю моментально. Он стал на какое-то время моим телохранителем в прошлом году. И вот снова стоит, раскрасневшийся на морозе, и смотрит так, будто я ему должна.

А где сам Баев? Он остался стоять возле релакс-зоны, не пошел вслед за нами. Ну, конечно, это же ниже его достоинства! Как тогда в аэропорту.

— И кто этот парень? Вид у него не сказать, чтобы дружелюбный. Пошли, познакомишь.

Лишь через десять минут я оказываюсь в своей комнате и тут же запираюсь на замок. Снимаю мужской пиджак и аккуратно вешаю его на спинку стула, стаскиваю с себя разорванный свитер. И телу как-то сразу становится легче, но я никогда не забуду Янку, держащую острые ножницы в руке.

Свитер, наверное, можно зашить, но вряд ли я его надену. Наверное, я не такая сильная, как думала. Когда собираюсь залезть в душ, в дверь негромко стучат.

Подпрыгиваю на месте от страха.

— Эй, ты тут? — доносится из-за двери голос моего телохранителя. — Может, тебе еды какой принести? Ты же не обедала.

— Откуда знаешь? — спрашиваю его также через дверь. — Что вообще происходит?!

— Да я понятия не имею, бля! — взрывается он. — Откуда я знал, что тебя до сих пор надо охранять?! Я его мысли, что ли, читать умею?! Он как с цепи сорвался.

— И… — поторапливаю я. — Когда сорвался? Сейчас? С пары тебя сдернул?

— Ага! Я тут рядом был. Что произошло-то?! И чего с тобой этот препод делал? Подкатывает? Он что, бессмертный?

Я игнорирую его вопросы, коротко говорю, что есть не хочу, иду в душ, смываю с себя весь этот кошмар, а потом полчаса привожу в порядок содержимое своего рюкзака. На пары уже сегодня не вернусь. Еще переписываюсь с Аркадием, который связался с начальником нашей охраны. Увы, камер в релакс-зоне нет. Мне никто не поверит. Еще и Цырулева подставят!

Глава 8

Юлька возвращается с занятий, когда я уже доделала английский, подготовила на понедельник информатику и собралась, наконец, спуститься в нашу столовку-кафешку.

— Как ты? — Шелест поспешно стягивает с себя пуховик и кричит уже из ванной: — Точно все хорошо? Пропала сегодня на большой перемене. Перепугала…

— Я же написала тебе, все ок. — Убираю со стола учебники. — Но спасибо тебе, что сказала Аркадию… Николаевичу, что я иногда на третьем этаже зависаю.

Так. На сегодня все, вечером посижу в чатах факультативов, на которые записалась.

— Вся академия на ушах, между прочим. — Юлька заглядывает в комнату и усаживается на своей кровати, скрестив ноги по-турецки. Маленькая, раскрасневшаяся от холода, с короткой стрижкой, она похожа сейчас на воробья. Но я знаю: за внешней хрупкостью и слабостью скрывается очень острый ум. В своей компании задротов-айтишников Юля-тян пользуется огромным уважением.

— На ушах? — Надо спросить, иначе будет выглядеть слишком подозрительным. Не может же меня не волновать очередной всеобщий кипеж. — Из-за чего?

— Из-за кого! Темный вернулся. И… говорят, он не в духе. Согнал свою свиту, в смысле «семью» в конференц-зал в главном корпусе. Типа мутят чего-то. Я не в курсе, меня, сама понимаешь, туда не позвали.

Зато меня позвали.

— Нас с тобой это не касается, — преувеличенно бодрым тоном втолковываю я. — Слушай, пойду поем. А то без обеда сегодня осталась.

Внезапно смекаю, что облажалась. Юлька аж заискрилась от любопытства:

— А что случилось-то? Тебя и на парах потом не было.

— Ничего, Юль… то есть я не готова пока говорить. Мне надо самой переварить, но я расскажу. Обязательно. Только позже, ладно?

— Аха. — Шелест не верит моим словам. — Тогда, может, сейчас расскажешь, что под нашей дверью делает долговязый пацан с филфака? Четвертый курс, кстати! И он точно не в нашей общаге живет!

— Тощий? Да он же кабан здоровый! — возмущаюсь я и тут же стихаю под внимательным взглядом Шелест. — Не знаю, может… может, ждет кого-то?

— Он тебя охраняет! Чтобы не пришел никто лишний! — безапелляционно заявляет моя соседка. — Ты знаешь, что мне пришлось показать студенческий, пропуск в общагу и при нем открыть дверь своим ключом? Может, объяснишь? Хотя чего объяснять, и так понятно. Это Баев, да? Сегодня что-то произошло серьезное?

— Юль, я есть хочу! — стону я. — Очень хочу. И да, это Баев! Все, что здесь происходит, это Баев! Не хочу о нем говорить! Ясно тебе?!

— Да я чего? — тут же пугается Шелест и мигом превращается в ту, кого я уже неплохо знаю, — кроткую зашуганную дотационщицу, которая больше всего хочет быть незаметной перед нашими зажравшимися мажорами. — Мир, я с тобой, ладно? Тоже есть хочу.

Не могу же я ей сказать «нет»!

В коридоре сидит на полу темноволосый парень и чатится с кем-то в телефоне. Нас провожает хмурым взглядом и поднимается — идет вслед за нами.

— Интересно, а ночевать тоже у нашей двери будет? — хихикает Юлька. — Ладно, я молчу.

В столовке привычный гул затихает, едва мы появляемся с Шелест. Кто-то усиленно начинает есть, кто-то отворачивается, почесывая нос, кто-то с любопытством таращится на нас как на витрину магазина.

Замечаю Катьку Ларченко. На ней лица нет, сидит с подружками, а у самой нетронутая тарелка еды. И это при том, что Катя — типичный книжный червь, который любит поесть и не любит спорт. Увидев меня, неожиданно машет рукой:

— Мира, привет!

— Привет, — сдержанно киваю и удивленно переглядываюсь с Шелест. С Ларченко мы не поладили с первой недели нашего пребывания в академии. А уж после вписки у Стэна Шумского мы по сути стали с ней врагами. Катька еще и сплетни обо мне грязные распускала. Но после того как я переехала в пентхаус к Баеву, виделись мы с ней, к счастью, очень редко. А теперь снова живем в одном корпусе.

— Иди к нам, — громко, на всю столовую, зовет она нас с Шелест.

— Пошли, — кивает Юлька. — Она же не отвяжется.

Ларченко и правда очень настырная девица. Разговор не клеится, но хоть аппетит не пропал. Катька рассказывает о том, как ездила к родителям в Казань и что летом собирается подрабатывать у матери в компании статистом. Светка, ее подружка, прикидывается, что ей интересно, но сама нервно елозит задом по стулу. Еще две девочки, они вроде со второго курса, лениво помешивают остывший чай.

— Юль, а ты случайно не знаешь, чего завтра днем всех дотационщиков-перваков собирают? — напряженно спрашивает Светка, перебивая Катьку. А Ларченко выжидающе смотрит почему-то на меня, не на Шелест.

— Как «собирает»? — Округляет глаза моя соседка. — В чате что-то? Не видела.

Девчонки истерично смеются, будто Юля шутку рассказала, а потом Ларченко сует ей под нос свой мобильный. Я тоже вижу, что там написано:

«Завтра в час всем быть в корпусе “В”» и подпись: «Баев».

— Отправлено с номера Ларисы, — постукивает пальцами по столу Светка. — Баев писал. Лично. Похоже, кобзда нам всем.

Пью из трубочки сок. Медленно пью, минут на пять смогу продлить удовольствие.

— Может, и не Баев, — неуверенно тянет Юлька. Она тоже напугана. Даже две девчонки со второго курса, и те нервничают.

— Я звонила ей, у нее мобильный отключен, — понуро сообщает Ларченко. — Всех, кто был на вписке у Шумского осенью, Баев собрал в конференц-зале. Слышали? Что-то происходит. Я написала в чатики, но все молчат. Стремно как-то.

Она замолкает; все взгляды сейчас направлены на меня. Ладно, черт с вами!

— Я ничего не знаю, можно меня не гипнотизировать!

— Неужели?! — деланно удивляется Светка, но Ларченко ее одергивает:

— Мира, все же знают, что ты жила с ним. Узнай у него, почему он про нас вдруг вспомнил?

Кровь приливает к щекам, я мысленно заставляю себя сосчитать до десяти и только после этого отвечаю Кате:

— Не «с ним», а «у него». И звонить я ему не буду, надо — сами узнавайте. Не надо меня в это втягивать!

Глава 9

Юлька уже раз четвертый просматривает ролик, и это только при мне.

— Не знала, что ты такая злорадная, — не выдерживаю, глядя на довольную улыбку Шелест. — Может, хватит, а?

— Типа они не заслужили, да? — удивляется Юлька и машет перед моим носом мобильником. — Ты забыла, что Янка сделала на вписке? А Лариска эта?! Ты почти весь семестр не с нами была, вот и не знаешь, какая она сука!

— Знаю. — У меня нет никакого морального права спорить с Юлькой, но и танцевать на их прилюдном унижении тоже гадко. — Как бы хуже теперь не стало.

— Для кого? Для нас? — спрашивает Юлька и снова «ныряет» в мобильный. — В чатах пишут, что Темный из-за тебя их наказал. И якобы Лариса больше не куратор перваков. Но тогда кто? Кого поставит? Кстати, в столовку пойдешь?

— Есть не хочу пока, дел много. Не знаю, Юль… По мне, так надо уничтожить эту порочную систему! Не надо никаких кураторов, надо просто…

— Отпустить нас всех на волю? — фыркает соседка. — Мечты, мечты… Катька, кстати, заходила утром, когда ты спала, и в столовке ко мне приставала.

— Что ей нужно? — Морщусь, вспоминая наш неприятный разговор вчера. — Я не знаю, зачем всех собирает Баев. И я… наверное, я не пойду.

— Серьезно? Это не очень хорошая идея, Мира! Все и так от тебя шарахаются, потому что ты… не со всеми, так скажу. А если еще и не придешь? Светка вообще не завтракала, психует и антидепрессанты жрет, говорят. Пацаны тоже на нервяке, у Шмелева факультатив в час, так он не пойдет на него, к Эдику предки приехали в город, так он сидит и ждет, а ты чего?!

От Юлькиной отповеди становится стыдно. И правда, чего я о себе возомнила? В конце концов, мои разборки с Баевым касаются только нас с ним, нечего его еще больше злить. И все же оттягиваю по возможности встречу с однокурсниками и Артемом. Лишь за пару минут до назначенного часа выхожу из комнаты, где вижу своего «приятеля-телохранителя». Спускаюсь на первый этаж, где располагается рекреация — что-то типа общей гостиной с двумя креслами, диванчиком и столом, на котором стоит стационарный комп, и стеллажом с разными учебниками.

Я захожу последней — наши все в сборе. Со мной — ровно десять человек. Именно столько дотационщиков взяли на первый курс. В таком полном составе я всех видела… да-да, на той самой вписке Стэна Шумского, после которой моя жизнь так круто изменилась.

— А чего никто не сидит? — Осматриваю нашу компанию. Шестеро девчонок и четверо парней. Мне никто не отвечает, кто-то хмуро качает головой, кто-то пожимает плечами. Наконец, Ларченко выдает:

— Ну хочешь, посиди! А мы тут постоим. Мира, могла бы ты узнать для нас всех, чего ему от нас на…

Она осекается и бледнеет. Мне не нужно оглядываться, чтобы понимать: Артем здесь. Чувствую, что он не один явился.

— Привет! — нервно кивает мне за спину Федька Чернышев.

И я все же оборачиваюсь.

Артем Баев. Темный. Хозяин академии.

Это не тот парень, к которому я привыкла в последние свои недели в пентхаусе. И он совсем не похож на того, кто пришел вчера ко мне в комнату. С тем человеком еще можно было договориться или высказать обиду, а сейчас Баев подавляет одним своим присутствием. Его тяжелый взгляд заставляет опустить голову и не смотреть на него. Как будто я вернулась на несколько месяцев назад, на ту проклятую вписку, когда мне было безумно страшно находиться с ним рядом. Но я все равно выбрала его.

— Всем привет! — нежным, почти хрустальным голосом произносит Инга Ульссон. Она стоит за спиной Баева, вся такая изысканная, тоненькая. Ни разу не видела ее в чем-то бесформенном, только изящная классика. Вот и сейчас — ярко-красное пальто, черные сапоги на шпильке. Снисходительная улыбка на идеально накрашенных тонких губах — Ульссон не признает никаких уколов.

Они с Артемом выглядят как люди из другого мира. Не просто красивые, ухоженные и в очень дорогой одежде. От них исходит аура могущества и бесконечной власти. И эти двое «сто́ят» намного больше, чем мы вдесятером.

— Здрасти, — выдает Шмелев; он самый высокий и спортивный из наших ребят, но и он, кажется, встревожен. За ним кто-то звонко, кто-то едва слышно выдают свои «привет».

Артем слегка кивает, ни на кого не смотрит, проходит вперед и садится на диван, Инга тут же оказывается рядом с ним, но остается стоять. Как и все мы.

Но Баева это не смущает, он будто этого и не замечает.

— Касаткина больше не ваш куратор, — без предисловий сообщает Артем. — Я нашел вам ту, кто лучше справится с этими обязанностями. С этого момента по всем вопросам обращайтесь к Инге.

Мы ошеломленно переглядываемся. Ульссон! Признанная королева академии будет куратором перваков? С чего вдруг такая честь нам? Инга улыбается, но улыбка у нее какая-то беспокойная. До меня не сразу доходит — ей очень некомфортно с нами.

— Ну а если она будет плохо справляться со своими обязанностями, то можете обращаться прямо ко мне, — продолжает Баев. — Не стесняйтесь, ребята. У вас тоже есть права.

Из груди вырывается нервный смешок. И не только у меня — хмыкает Федька Чернышев, но демонстративно поворачивает лицо к Шмелеву. А вот Ларченко, наоборот, хлопает в ладоши.

— Какие-то проблемы? — негромко спрашивает Артем, и все вокруг затихают. — Может, кому-то не нравится система кураторства, которая существует в академии?

Тишина.

Баев медленно обводит нас взглядом, задерживается на мне. Ждет, что я скажу.

Да пожалуйста!

— Мне! — решительно произношу я. — Мне она не нравится.

Ульссон закатывает глаза под потолок, мол, я сморозила чушь. Все парни, кроме Эдика, несмело кивают, но молчат. Девчонки… Шелест созерцает носки своих кроссовок, еще две мотают головой, а Ларченко и Света явно хотят что-то сказать, но не решаются.

— Ну, это не новость, — беспечно улыбается Артем, но я вижу в его глазах холод. — Не понимаю, зачем ты пришла. Но раз здесь, иди-ка сюда.

Указывает мне на место рядом с собой. Он совсем?! Чего он хочет?!

Глава 10

— Плохо буду себя вести? Я? — взвивается Инга, едва за всеми захлопывается дверь. Я бы тоже ушла, но Артем так сильно сжал мне плечо, что я не рискнула вырваться. — Я?! Отправлюсь вслед за Касаткиной?!

От нежного хрустального голоска не остается и следа. Перед нами стоит сирена, которая может так завизжать, что все вокруг оглохнут. Но Баев даже не морщится.

— Ты, Инга, ты, — спокойно смотрит он на гневную Ульссон. — А то, что ты можешь вести себя очень плохо, мы оба знаем.

Инга злобно прищуривается и явно готовится ответить что-то резкое, но не успевает. Артем включает какую-то запись на телефоне, и в тишину вторгается плачущий женский голос:

— Артем, это не я, клянусь! Я вообще про эту Шанину забыла! Но Инга сказала, ты сам на нее забил, поюзал и выбросил. Сам же сказал, тебе плевать на нее! Когда она с Кочетовым ушла. Инга сказала, эта телка, то есть Мирослава, она должна ей и Стэну… я… ты не забыл, кто моя мать?! Она…

Артем выключает запись. Не знаю, что там дальше плела Касаткина, но судя по тому, что ей пришлось мыть голой нашу кафедру, Баева не впечатлило упоминание о матери. Но эта мысль второстепенна и мимолетна, она исчезает, когда на меня обрушивается жестокая правда.

Инга. Она снова подставила меня. Ей мало оказалось Лики с ее братом-уголовником, мало было позора с видео Стэна и проститутки. Да что она ко мне так привязалась-то?!

И Артем? Он действительно сказал, что ему плевать на меня? Но тогда зачем это все?

Встаю с дивана с единственным желанием — уйти отсюда. Противно находиться возле этой Ульссон. Я не фанат насилия, но как же хочется врезать ей хорошенько!

— И что? Это ничего не значит!

Инга ни капли не смущена, поправляет свои идеально уложенные волосы, к ней даже ее хрустальный голосок вернулся. Она реально не понимает?

— Это значит, что тебе нужно как минимум извиниться перед Мирославой. — Артем не дает мне встать, удерживая рядом. Может, чувствует, что я едва владею собой? Мысленно я уже разбила этой суке губу.

— Не нужно! — зло выдыхаю я. У самой голова немного кружится от нахлынувших эмоций. — Мне не нужны ее извинения! Дрянь!

— А мне нужны, — буднично произносит Артем и еще сильнее прижимает меня к себе. — Я велел ее не трогать. Никогда.

Инга не уходит, наоборот, усаживается в кресло напротив нас, словно мы тут светскую беседу ведем.

— Ты не заигрался в благородного рыцаря, а? — мягко спрашивает Ульссон. — Смотри, она еще и поверить может! А ты совсем не такой.

— Не такой. Я жду.

Они прожигают друг друга взглядами. Меня не замечают. Инга первой отводит взгляд.

— Хорошо. — Она раздвигает губы в улыбке. — Окей, Артем, я неправильно тебя поняла. Извини!

Баев молчит, чуть склонив голову набок, ждет продолжения. Давит на Ульссон взглядом, гипнотизирует. Ухмылка слетает с накрашенных губ, Инга встревожена. И мне это нравится.

— Я… сожалею… — И тут она вскипает. Видимо, напряжение, которое копилось в ней долго и которое она скрывала ото всех, наконец прорвалось. — Артем! Ну что такого, а?! Господи, да что ты нас всех гнобишь из-за нее?! Да кто она такая?! Я уже извинилась! Заставил стать куратором этого тупого стада, так еще и извиняться?! Стэн не обрадуется, поверь!

— Он и пальцем не пошевелит, чтобы тебя защитить, — зевает Баев, на которого истерика Инги не произвела впечатления. — Но если тебя так бомбит… Инга, я никого не держу в «семье», сама знаешь.

— Ты не посмеешь! — Она нервно смеется. — Я скажу…

Ульссон замолкает, закусив губу, борется с собой, но не решается закончить фразу. А я не понимаю. Не понимаю, почему она не может уйти из этой отвратительной «семьи», почему себя сейчас ломает.

— Я не собираюсь с тобой ссориться, Артем. Особенно из-за пустяков.

— Тогда тебе не будет сложно извиниться перед Мирославой. Сейчас.

Он заставляет ее переступить через себя. Но зачем? Зачем ее ломать? Она же ненавидит меня! И все же Инга выполняет требование Баева:

— Мира. Извини. Меня… Пожалуйста.

На нее жалко смотреть, ее железная выдержка куда-то испарилась. Инга вот-вот расплачется. Теперь уже я чувствую себя безжалостной стервой.

— А теперь иди, — кивает Артем, и через секунду Инга хлопает дверью.

Никогда она мне не простит этого унижения. Хотя какое это унижение? Неужели ее так выворачивает от простого извинения?

— И чего ты этим добиваешься? Артем, зачем вот это все?! Она же возненавидит меня после этого так, что жизни не даст!

Я вскакиваю с дивана — на этот раз Баев отпустил мое плечо. Сидит с задумчивым видом и выбивает одному ему известную мелодию на экране телефона.

— Она и так тебя ненавидит. А сейчас будет еще и боятся. Страх рулит этим миром. Ей есть что терять.

— «Семью»? — Я вкладываю в это слово все презрение, на какое только способна. — Что ты им даешь, чтобы они за тебя держались?!

Я жду, что Баев взорвется, он не терпит, когда с ним разговаривают подобным тоном, а я почти кричу на него. Но Артем на удивление спокойно начинает объяснять:

— Инга, Стэн или эти покорные ослы на дотации — они, по сути, ничем не отличаются друг от друга. Ну разве что Шумский со своей телкой считают себя элитой, а всех остальных быдлом. Но они и есть быдло — тупое, агрессивное и закомплексованное. Зверь вне стаи погибает, Мира. Поэтому для них самое страшное — это оказаться вне себе подобных. Савицкая была готова тебя разорвать, потому что в обмен ей пообещали, что помогут вернуться в «семью». В одиночку могут выжить сильнейшие. Я не про физические или финансовые возможности. Я про внутреннюю свободу. У тебя она есть, безусловно. Но все же я предпочитаю, чтобы свою независимость ты отстаивала под моим прикрытием.

— Под твоим прикрытием? — цепляюсь я за последние слова. — Ты издеваешься?!

— Я помню, как ты лежала на асфальте, а два подонка хотели тебя изуродовать, — тяжело произносит Артем. — Я не готов увидеть это еще раз. Так что да, я буду рядом, нравится тебе это или нет.

Глава 11

Настороженно оглядываю аудиторию прежде, чем зайти внутрь. Давай, Мира, соберись и ничего не бойся!

Легко сказать — не бойся. Ладно, тут ни одной девчонки, к этому я уже привыкла, да еще я единственная с первого курса. Меня наконец замечают — кто-то таращится с вежливым недоумением, кто-то хмурится, несколько парней перешептываются. Мне чудится или я слышу фамилию «Баев»? В груди что-то царапает, хочется даже провести рукой, чтобы успокоить тело, но я сдерживаюсь.

Мира, ты сейчас сама за себя. И обязана всем доказать, что имеешь право остаться на этом факультативе для старшекурсников.

Парней человек двадцать пять или тридцать, многих я вижу не первый раз — все-таки на одной кафедре учимся. Понятно, что такие перваки, как я, никому из них не интересны, но лица друг друга запомнить несложно.

Аркадия нет в аудитории, и это напрягает. Я специально пришла к началу занятия, рассчитывая, что он уже здесь. Малодушно и трусливо, Мирослава! Я будто наяву слышу строгий голос папы. Так что, глубоко вздохнув, шагаю в самый центр аудитории и громко здороваюсь.

— Привет всем! — Улыбаюсь парням, надеюсь, уверенно вышло.

Мне в ответ не спешат улыбаться, но хотя бы не троллят, что уже хорошо. Да и не чувствую особой враждебности.

— Здаров! — наконец кивает один из пацанов со смазливой физиономией. Этот точно не на дотации, взгляд ленивый и дерзкий. — Не, я, конечно, не против, но разве сюда звали перваков?

— Шанина? Верно? — спрашивает другой, по виду его приятель. Светловолосый, взгляд из-под очков умный, внимательный. Впрочем, здесь дураков нет по определению.

— Верно, первый курс. Тоже записалась на факультатив.

Так и хочется добавить: а что, нельзя? Но я не обязана перед ними отчитываться и оправдываться. Здесь все на равных, Мира. Все на равных! Даже если кто-то знает больше тебя, старше тебя по возрасту или заплатил за свое обучение миллионы, которых у тебя нет.

То ли их устроил мой ответ, то ли им уже не так интересно на меня пялиться, но я облегчением усаживаюсь на один из пуфов поближе к стене. Забавно, что в аудитории нет ни столов, ни стульев. Но есть большая доска, на которой пока ничего не написано.

Поглядываю на часы — уже пять минут прошло, а Цырулева нет. Думаю написать ему сообщение, но Аркадий уже появляется в дверях.

Сразу замечаю на нем пиджак, который он мне одолжил и который волшебным образом исчез из моей комнаты вместе с Артемом. Значит, Баев его все-таки вернул. Мне бы обрадоваться, но в груди снова больно зудит от воспоминания. Ну уж нет! Хватит, Мира! Давлю боль в ее зародыше. У меня все будет отлично!

— Всем привет! — На лице Аркадия играет теплая доброжелательная улыбка, мне становится чуть уютнее среди незнакомых старшекурсников. — Итак, наш первый факультатив и самое время рассказать, чем мы с вами будем заниматься весь семестр.

— Задачами по квантовой физике, я надеюсь? — перебивает препода тот мажор со смазливой физиономией. — Я, собственно, здесь за этим. Подтянуть надо бы.

— Не совсем, Вадим. Учебная программа остается на парах. А здесь будем развивать интуицию. Как думаете, почему? — обращается Цырулев к нам. Находит меня взглядом: — Мирослава, ваше мнение.

Что? Я?! Почему? Я же здесь… на равных, Мира! На равных! Привыкай!

Почти три десятка глаз сейчас неотрывно смотрят на меня, тушуюсь от такого внимания. Секунда, другая, третья проносятся с недопустимой скоростью. От меня ждут ответа.

— Ну, — чуть прокашливаюсь от волнения, но говорю: — Интуиция — главный двигатель физики. Большая часть современной физики сначала была придумана в голове, а потом доказана экспериментально. Тот же Бозон Хиггса открыли только в две тысячи двенадцатом году, хотя сам Питер Хиггс еще в шестидесятых годах прошлого века предположил, что эта элементарная частица должна существовать.

— Верно, Мирослава, спасибо! — Аркадий кивает, кажется, он не удивлен моим ответом. А вот я мысленно ставлю себе «отлично» за то, что не растерялась. — Итак, мы будем учиться рассуждать, будем спорить и искать путь к истине. Ну и ставить опыты, конечно. Кто из вас планирует стать экспериментальным физиком?

Половина аудитории поднимает руки. Я сижу неподвижно, потому что пока не представляю очертаний своего будущего. Откидываюсь на мягкую спинку пуфа и медленно вожу взглядом по ребятам. А вдруг лет через десять я с кем-то из них буду работать вместе? Так неожиданно думать о ком-то как о будущих коллегах.

Аркадий рассказывает об одной из самых интересных нерешенных проблем физики — стрелу времени. Почему у времени есть направление? Чем время отличается от пространства?

Я читала лишь пару научных статей, да и то мало что помню из них, поэтому каждая фраза Цырулева для меня сродни открытию. Вижу, что старшекурсники сидят, разинув рты, и полностью расслабляюсь. Не я одна ничего не знаю. Лишь когда Цырулев предлагает Вадиму подготовить небольшой доклад про стрелу времени к следующей встрече, я смотрю на часы.

Почти два часа прошло!

— Круто он рассказывает. — Слышу за спиной мужской голос, когда начинаем расходиться. — Я гуглил, пока он говорил, не нарыл, откуда инфу брал…

Невольно улыбаюсь, потому что сама периодически проверяю, откуда преподы берут информацию для своих лекций. И если не нахожу, тоже радуюсь.

— Мирослава! — Аркадий нагоняет меня почти у выхода из здания. Время совсем позднее, похоже, только охрана и осталась. — Ну как? Делись впечатлениями.

Звучит не как приказ и не как просьба, скорее как предложение немного поболтать. Мы вместе выходим и неторопливо бредем по хрустящей от морозного снега дорожке.

— Круто! — честно отвечаю я. — Что тут еще скажешь. Я в восторге и да, очень рада, что мы не идем по программе какого-то курса, а действительно учимся думать, предполагать. Это, знаешь, как будто с тебя сняли наручники и сказали, что ты можешь руками делать что угодно, а не только писать формулы.

— Интересное сравнение, — усмехается Аркадий. — Давай еще круг сделаем вокруг здания, а потом каждый к себе. Не против? Не замерзнешь?

Глава 12

— Что я вам говорил, Мирослава? — Наш препод по механике Тимофей Леонидович держит в руках мою работу, которую мы сдавали в среду. — Как только пройдет страх и скованность, вы сможете раскрыться в полной мере. Великолепно! Просто великолепно!

Я на верху блаженства. Готова бесконечно слушать, как меня хвалят. Потому что знаю: заслужила! Я довольна собой, что бывает очень редко. А в этой академии, кажется, впервые по-настоящему.

— Спасибо! Да было время подготовиться, и тема такая… в общем, буду стараться.

Наблюдаю за тем, как пацаны выходят из кабинета. Тимофей Леонидович ловит мой взгляд и спрашивает:

— Как ваши юноши? Смотрю, наладились с ними отношения?

— Не знаю, если честно, — пожимаю плечами. — Помню, как вы говорили, что им сложно, если девушка не хуже их или даже лучше. Не думаю, что они стали лучше ко мне относиться, но по крайней мере общаемся мы сносно.

Смертин с Асафьевым так вообще вчера подходили, просили пропихнуть их на факультатив к Цырулеву. Обещала уточнить у Аркадия. Неловко, но я все-таки это сделаю.

— Рад за вас, Мирослава. — Препод уже собрал вещи со стола, и мы вместе выходим в коридор. — Надеюсь увидеть вас в субботу на моем факультативе.

— Конечно, — обещаю я. — Теперь у меня намного больше времени, то есть я имею в виду… я просто счастлива… столько всего!

Сбиваюсь на какой-то лепет, смущаюсь и, простившись с Тимофеем Леонидовичем, бегу обедать в столовку. После того случая с Касаткиной и Яной я не хожу на третий этаж.

После пар, когда собираюсь идти на факультатив по английскому, получаю эсэмэску от Цырулева:

«Привет! Придешь завтра на факультатив?»

«Привет! Конечно!»

«Вадим свалился с отравлением, не будет завтра выступать с докладом. Не хочешь вместо него?»

Что? Он с ума сошел? Выступать перед всеми?! Нет! Руки дрожат, не могу ничего толком написать, и главное — отказываться неудобно. Он и так сделал для меня исключение, взял первокурсницу. И пока я лихорадочно пытаюсь придумать достойный ответ, получаю сообщение:

«Как насчет значения экспериментов Николы Теслы? Легкая тема, хайповая. Соглашайся!»

Ну и как я могу отказаться? К тому же в областной олимпиаде победила в прошлом году как раз с Теслой. Тут, разумеется, другой уровень подачи информации, но все равно тема Теслы куда проще стрелы времени.

Я не спрашиваю, почему он предложил это мне, а не более знающим студентом. Соглашаюсь, потому что доверяю ему и не хочу разочаровывать. И тема более чем приемлемая. Вот только есть одна проблема. Вздохнув, пишу правду:

«Я бы с радостью. Классная тема, но я безумно боюсь выступать. У меня и опыта нет».

«Можешь прийти ко мне часа через полтора? Поделюсь с тобой своими лайфхаками. Если не поможет, тогда отбой».

А я уже хочу! Хочу выступить! Доклад за ночь напишу, тема любимая, но как представлю, как все на меня будут смотреть…

«Спасибо! Обязательно зайду!»

На английском сижу как на иголках, даже отвечаю невпопад, жду, когда же все закончится, а встать и уйти совесть не позволяет. Английский не виноват, что я уже вся в перманентном токе и катушке Теслы!

Аркадия вижу в нескольких метрах от аудитории, где мы должны были встретиться.

— Привет! — машет он мне. — Ну как, не передумала?

Подхожу и смущенно улыбаюсь:

— Нет, конечно! Я уже в голове и план набросала. Но страшновато. А если я налажаю?

Цырулев подходит почти вплотную. Чувствую запах табака, смешанный с ароматом мужского парфюма. Хочу сделать шаг назад, но как-то неловко, решит еще, что мне неприятно стоять так близко. Внутренне вздрагиваю, но не дергаюсь, когда он вдруг кладет мне ладони на плечи.

— Верь в себя, как я в тебя верю! Завтра на факультативе все должны увидеть, почему я тебя пригласил, хотя ты с первого курса.

— Ага! — киваю я. Не знаю, что сказать. Надо бы отодвинуться, но Аркадий держит крепко и уже склоняется, приближая свое лицо к моему. Будет совсем некрасиво, если я сброшу его руки?

— Послушай, меня сейчас декан вызвал, не смогу тебе сейчас уделить время, потом кое-какие дела… Часов в восемь вечера нормально будет? На кафедре сможем потренироваться, все разойдутся.

Вроде и намеков никаких и взгляд у него обычный, без двусмысленностей, но как-то…

— Так вот для чего нужны факультативы! — разрывает тишину знакомый голос. От неожиданности и, чего уж там, страха отпрыгиваю от Цырулева едва ли не на метр. — Готовить доклады с чужими девушками в интимной обстановке? А по-другому вам студенток к себе не привлечь?

Баев прожигает Аркадия таким взглядом, что боюсь, еще чуть-чуть — и набросится на него. Пальто нараспашку; мне кажется, я вижу в черных волосах тающие снежинки. Как он здесь очутился? Сердце, которое секунды назад сжималось от боязни сцены, теперь радостно трепещет. Вернулся!

— Баев, вы не умеете делать правильные выводы, — спокойно говорит Аркадий. Он если и смущен, то не показывает этого. — Завтра Мира выступает с докладом у меня на факультативе, у нее нет опыта публичных выступлений, я просто хотел помочь.

— Поздно вечером, на кафедре, где никого нет? — насмешливо щурится Баев. Меня будто вообще не замечает. — Я сам подготовлю Миру к выступлению. Обойдемся без вас.

— А может, у Мирославы спросим? — раздраженно интересуется Цырулев. — Вы много на себя берете, Баев!

— Если беру, то только свое! — жестко впечатывает Артем.

Подходит близко, не успеваю сориентироваться. Его руки по-хозяйски обнимают, потом разворачивает меня к себе. Я растеряна, хочу вырваться. Да что он позволяет! Где он был? С кем? С Юстиной? Да как он смеет?!

— Привет, Мира. — Он смотрит на меня так, будто никого рядом нет. Только я. — Я соскучился.

И целует. Жадно, ненасытно, заставляя меня таять в его объятиях, замереть, закрыть глаза и забыть обо всем.

Вдыхаю такой родной запах, зарываюсь руками в его волосы, страстно отвечаю на поцелуй. Но резко отшатываюсь, когда в груди заканчивается воздух.

Глава 13

Прохладные струи резво бегут по телу, но совершенно не охлаждают его. Я уже подумываю о ледяном душе. Может, он хотя бы немного приведет меня в чувство. Не помню, чтобы я когда-нибудь была в такой ярости, как сегодня.

Никто и никогда не выводил меня из себя так, как Баев. До трясучки, до полной потери самоконтроля, до…

— А-а-а! — вскрикиваю я от ледяных брызг и тут же переключаю воду на горячую. Ненавижу холод!

К черту Баева! К черту стыд и возмущение! К черту Аркадия! Он, наверное, даже смотреть на меня не станет после того, что устроил сегодня Темный. Не представляю, как я завтра буду выступать перед всеми с докладом! Опозорюсь на всю академию!

Подлый кукловод! Манипулятор! Ненавижу его! Когда он уже оставит меня в покое?!

Душ не помогает. Я по-прежнему на взводе.

Остервенело тру влажное тело полотенцем, отжимаю волосы и набрасываю на себя банный халат. Юлька еще не скоро придет, успею привести себя в порядок. Наверное.

Выхожу из ванной разгоряченная, но в комнате хотя бы не так жарко.

— Ай! — взвизгиваю я и тут же испуганно хватаюсь за края халата на груди. — Баев! Какого?!. Ты… ты что…

Захлебываюсь от собственного крика, в горле мгновенно пересыхает. Я все горю. С ужасом беспомощно смотрю на Артема, который, развалившись на моей кровати, неторопливо разглядывает мои голые ноги, скользит взглядом выше, задерживается на моих руках у груди.

Надо выгнать его отсюда! Закричать! Устроить скандал! Пусть ему… да ни черта ему не будет! Ему плевать на огласку. К тому же вся академия и так уверена, что у нас что-то было.

Про мою репутацию он не думает, точнее… вот же сволочь!

Не сводя с меня глаз, Артем легко поднимается с кровати и стремительно пересекает комнату. Настолько быстро, что я даже не успеваю отступить назад.

— Ты что здесь забыл, Баев? — хрипло спрашиваю я.

— Тебя, разумеется, — серьезно, без капли стеба отвечает Артем. На нем та же одежда, что и сегодня в академии. Тонкий синий джемпер и темные брюки. Только пальто снял. А на левом запястье мой браслет, который я ему подарила на Новый год. Не дает мне забыть о той ночи…

— Видеть тебя не хочу! — злобно выдыхаю я и крепче вцепляюсь в ворот халата. Потому что охота влепить пару пощечин, стереть с губ надменную улыбку, до крови расцарапать эту красивую высокомерную морду! — После того, что ты сегодня сделал! Да тебя убить мало, Баев! Аркадий ни в чем не виноват!

— За то, как он на тебя смотрит, ему надо вырвать глаза, — негромко и обыденно произносит Артем. Ни угроз, ни бравады. — Считай, Цырулеву сегодня повезло. И я знаю, ты не любишь вид крови. А если он посмеет к тебе снова прикоснуться, то… то тебе не нужно знать, что я с ним сделаю. Я вообще пришел сюда не обсуждать этого пидораса.

— Артем!

— Эм? — выдыхает он совсем другим тоном. Мягким и приглушенным. — Как же вкусно от тебя пахнет, Мира. Моя строптивая, сладкая девочка. А когда ты в гневе, хочу тебя еще сильнее.

От голоса Баева у меня безвольно опускаются руки. Мне уже не хочется его убивать. Хочу обнять его, прижаться и забыть обо всем. Хотя бы ненадолго.

— Только попробуй! — Выставляю между нами руки и тут же осознаю свою ошибку. Ладони упираются в крепкую грудь. Тонкая ткань джемпера словно и не скрывает ничего. Ощущения — словно я касаюсь обнаженной, разгоряченной кожи. Пальцы покалывает от нетерпения, хочу провести ладонями по его телу, а еще лучше — стянуть с него одежду, чтобы уж точно, без всяких «словно».

Тихий самодовольный смешок, и я с бессильной злостью бью кулаками по его груди.

— Убирайся отсюда, Баев! — шиплю я. — Пошел вон!

Никогда себе не позволяла раньше выгонять Артема. Да еще и из его академии.

— Только если вместе с тобой, Мира. — Делает шаг вперед и прижимает меня к краю Юлькиного стола. Кладет ладони мне на бедра. Вздрагиваю всем телом, но даже не пытаюсь освободиться. Одно его движение — и полы халата разойдутся в стороны. А под ним на мне ничего! Совсем ничего!

— Нет! — цежу сквозь зубы. — Ты понимаешь слово «нет», Баев?

— Нет! — наклоняется и шепчет мне в губы. — Только «да», Мира. Да!

Нервно облизываю пересохшие губы и вижу, как его взгляд темнеет. Я знаю, что сейчас будет. Слишком хорошо знаю!

— Если поцелуешь, укушу! До крови!

— Кусай! — разрешает он и больно сдавливает мои бедра, резко приподнимает и усаживает на стол. А потом жадно впивается в мой рот, отбирает у меня дыхание, языком проводит по нёбу, всасывает меня в себя.

Пытаюсь оттолкнуть Артема, бью его по плечам, хочу слезть со стола, но оказываюсь в тисках сильных рук. Они гладят меня по спине, спускаются к бедрам. Его ладонь осторожно отодвигает полу халата и дотрагивается до обнаженного колена и плавно движется вверх.

Тело пронизывают сотни электрических разрядов, я дрожу от нестерпимого жара, который разливается внутри. Мне хочется сдвинуть ноги, дергаюсь, но Артем держит крепко. Терзает мои губы, вбивается в мой рот языком, заставляя меня тихо застонать.

Нет! Нет! Кусаю его за губу изо всей силы и тут же чувствую вкус его крови во рту. Артем разрывает наш мучительный поцелуй. Ошалело смотрит на меня, не отводя взгляда, проводит пальцем по кровоточащей губе.

— Я… я предупреждала, — едва перевожу дыхание. Сердце вот-вот выскочит из груди. — Только… не смей меня кусать в ответ!

Он медленно слизывает кровь с пальца, от чего я замираю и зачарованно наблюдаю за ним. Боже, как же я хочу, чтобы он меня так же…

— Есть идея получше, — глухо отвечает он. Берется за концы пояса моего халата и тянет их на себя.

— Артем… — умоляюще стону я. — Не надо.

Пытаюсь не дать ему развязать халат, но вот пояс уже падает на пол.

— Тш-ш, — мягко разводит мои руки в стороны и неспешно спускает ткань с плеч. — Тш-ш.

Я закусываю губу, чтобы не застонать, когда Артем накрывает ладонью мою грудь. Выгибаюсь, чтобы быть к нему ближе. Током бьет, едва он обводит пальцем сосок, в мгновение ставший до боли чувствительным. Стискиваю пальцы в кулаки, потому что хочу больше, хочу, чтобы он сжал руками мою грудь, чтобы жадно целовал ее. Но Артем дразнит, играет с сосками, заставляя меня нетерпеливо выгибаться.