Чайная роза

Глава 1

Сэр Рейналф Фицгенри Кросс, пэр короны, доктор медицины и известный хирург, решительно склонил голову. Он обильно потел – состояние, которое в большинстве случаев он ненавидел. Его красивое лицо застыло в сосредоточенной гримасе, мускулы рук и ног ныли от невыносимого напряжения. Он понимал, что долго не продержится. Его измученные нервы взывали об облегчении. Он находился на пределе, как скрипка, туго натянутые струны, которой лопнули, и осталась лишь одна, последняя. Никогда в жизни он не чувствовал себя таким бесполезным. Мучительно, отчаянно…

Девушка застонала, крепче обхватила ногами его талию и начала яростно двигаться, царапая ногтями его спину в заключительном порыве страсти.

Голова сэра Рейналфа запрокинулась, на шее выступили жилы, на плечах бугрились мускулы. Все его тело беспомощно напряглось, он хватал ртом воздух, ослепленный разноцветными вспышками, мелькавшими перед его невидящим взором, содрогаясь в приступе чувственного наслаждения. Он смутно сознавал, что девушка цепляется за него, словно само ее существование зависит от того, сумеет ли она выжать из него все жизненные соки до последней капли. И, видит Бог, ей это почти удалось.

Со стоном, исторгнутым из темных глубин его существа, сэр Рейналф рухнул на ее бурно вздымающуюся грудь. Девушка все еще металась под ним, и он постарался сохранить рассудок, пока ее последние крики не смолкли. Он благодарно вздохнул, когда ее колени, наконец, расслабились, позволив ему выскользнуть из нее без ущерба для его гордости.

– Ах, это было чудно! – Она блаженно вздохнула, ежась от прикосновения прохладного воздуха к ее разгоряченному телу. – Как насчет того, чтобы повторить через несколько минут? У Бесси есть еще в запасе парочка-другая трюков.

– Моя дорогая девочка, – сэр Рейналф сморгнул пот с глаз, – сомневаюсь, что даже через несколько часов я наберусь достаточно сил, чтобы быть способным хоть на какие-то трюки.

Она хихикнула, обмахиваясь рукой:

– Да будет вам. Таких молодцов еще поискать. И уж поверьте моему опыту, вы снова захотите Бесси, как только передохнете.

Сэр Рейналф застонал и растянулся на животе рядом с ней.

– Может, и захочу, крошка, но я всего лишь человек. Я сказал Эммелин, что мне нужно немного отвлечься, а не испытывать себя на предел выносливости. Боюсь, ты оставила от меня только жалкую оболочку.

Девушка приглушенно засмеялась, и ее груди, похожие на две спелые дыни, подпрыгнули. Сэр Рейналф протянул руку и принялся поглаживать одну из пышных округлостей, пока сосок не порозовел и не напрягся. У него были крупные руки, но даже они не могли воздать должное этим впечатляющим творениям природы. Где Эммелин нашла эту девицу, он не представлял, но собирался поговорить с хозяйкой заведения и внести солидный залог, чтобы девушка впредь считалась его личной собственностью.

От его действий Бесси пронзила дрожь, и она перевернулась на бок, так что ее аппетитные груди оказались в нескольких дюймах от его лица.

– Проклятие! – прошептал он.

Бесси придвинулась ближе, скользнув рукой вниз, между его телом и матрасом. Сэр Рейналф резко втянул в легкие воздух и закрыл глаза.

– Проклятие, – повторил он и схватил ее за локоть, препятствуя дальнейшим поползновениям. – Мне действительно пора уходить.

– Вы еще придете? В другой раз, когда у вас будет больше времени?

– Непременно, – кивнул сэр Рейналф и сел, свесив длинные ноги на пол.

Бесси заинтересованно наблюдала, как он поднялся с постели и подошел к стулу, где висела его одежда. Вытащив из кармана кожаный бумажник, он вынул оттуда монету и ловко бросил через комнату, так что сверкающий кружок шлепнулся прямо на середину ее живота. Взвизгнув, Бесси схватила золотой соверен, поворачивая его и так и эдак, словно не могла поверить своим глазам.

– Вот это да! В жизни не держала в руках такую кучу денег!

– Ну, если ты прибережешь свое сокровище исключительно для меня, крошка, то можешь рассчитывать на дополнительные поступления из того же источника.

Бесси села на постели.

– Но мисс Эммелин…

– Предоставь ее мне. Она отлично знает, что я один из ее лучших клиентов, и если она даст мне повод для разочарования, то ей лучше закрыть свое заведение и убраться из Портсмута. – Сэр Рейналф замолк, зачарованно наблюдая за подрагиванием ее пышных грудей. Затем изумленно покачал головой и повернулся к своей одежде.

Он медленно и тщательно оделся, то и дело, останавливаясь перед зеркалом, чтобы убедиться в отсутствии морщинок и складок. Рыжеватого цвета панталоны облегали его бедра как вторая кожа. Рубашка и накрахмаленный галстук сверкали белизной, шоколадно-коричневый сюртук прекрасно сочетался с бордовым жилетом.

Бесси, наблюдавшая за игрой мышц под тонким полотном рубашки и движениями его длинных пальцев, когда он завязывал галстук, счастливо вздохнула. Ей неслыханно повезло. Лорд Кросс – богатый человек, и она знает, как извлечь максимум удовольствия из его слабостей.

Порывисто вскочив с постели, она подошла к гардеробу и подала ему две парные щетки для волос в серебряной оправе. Сэр Рейналф деловито прошелся ими по волосам и посмотрелся в зеркало, оценивая результат.

– О, сэр, вы чудно выглядите, – проворковала Бесси, залившись румянцем.

У него было красивое лицо, с тонким аристократическим носом, решительным подбородком и ореховыми глазами, в которых мерцали золотистые искорки. Темные вьющиеся волосы переходили на щеках в модные бакенбарды.

– Сэр… вы скоро снова наведаетесь сюда?

Сэр Рейналф выпятил верхнюю губу и пригладил щеткой усы.

– Наведаюсь, можешь не сомневаться, – сказал он, покосившись на грудь Бесси. – Вот только не знаю когда. Возможно, завтра. Ты не забыла, что я сказал? Чтобы никаких ухажеров!

– О, будьте покойны, сэр! Я и близко никого не подпущу. Буду отбиваться руками и ногами, а то и пальну в кого-нибудь из тех пистолетов, что мисс Эммелин держит в каждой комнате. Пусть только попробуют задрать мне юбки!

– Думаю, это не понадобится, – сухо заметил он, потянувшись за шляпой.

Бесси опередила его. Схватив шляпу, она прижала ее к своим впечатляющим грудям и приблизилась к нему, призывно поблескивая зелеными глазами. Сэр Рейналф почувствовал, что у него пересохло в горле.

– Спасибо, крошка. А теперь беги, найди Эммелин и приведи ее сюда.

– Да, сэр. – Она сделала книксен и выскочила за дверь, оставив в его памяти яркий образ белых ягодиц и развевающихся рыжих волос.

Выругавшись себе под нос, он взглянул на карманные часы. Двадцать минут четвертого. Чай назначен на четыре. Он успеет добраться до Кортни-Парка, если отправится сейчас же. Но проклятие! Вначале нужно заехать за лордом и леди Беренджер-Уайт. На это уйдет еще полчаса. Рыжая кудесница продержала его в постели целый час!

Он нахмурился и посмотрел в сторону двери, уловив аромат жимолости.

– Ну что, Рэнди? Угодила я тебе на этот раз? – поинтересовалась мисс Эммелин, владелица заведения. У нее было лицо и фигура фарфоровой куколки, неподвластные возрасту. Хорошо поставленный голос и культурная речь свидетельствовали о воспитании, полученном вдали от обсаженных деревьями аллей Монтмейер-лейн с их претензиями на элегантность.

– О да! Потому я и послал за тобой, Эмма. Извини за прямоту, но я спешу. Во сколько мне обойдется контракте этой девицей?

– С Бесси Тун? – Она выгнула бровь. – Вот уж не думала, что она в твоем вкусе. С ней можно приятно провести время, не более того.

– Весьма приятно, – уточнил сэр Рейналф. – Так сколько?

Эммелин задумчиво поджала губы. Потаскушка стоила ей кое-каких денег, учитывая новую одежду, горячую ванну и неправдоподобное количество еды, которое та проглотила за один присест.

– Это будет стоить недешево…

– Да-да, понимаю. Избавь меня от деталей. Наверняка ты вытащила ее из какой-нибудь канавы, рассчитывая получить прибыль из ничего. Твои расчеты оправдались. Сколько? Двадцать фунтов? Тридцать?

Так-так, подумала Эммелин. Похоже, этот жеребчик нашел себе достойную пару. Вслух она сказала:

– Шестьсот пятьдесят фунтов. При условии, что она вернется сюда, когда наскучит тебе.

– Шестьсот?!

– Шестьсот пятьдесят. Тебе отлично известно, что я получу за нее в три раза больше здесь, в номерах. Ты не единственный, кто жаждет эту девицу, Рэнди, хотя, должна признаться, в моем сердце ты занимаешь особое место.

– Тогда почему не тысяча? Или две?

Эммелин негромко рассмеялась.

– Не говори глупостей, она всего лишь уличная девка.

Сэр Рейналф сощурился:

– Пятьсот – и ни фартинга больше. Хотелось бы посмотреть, сколько ты получишь за нее, если на твоих дверях вывесят табличку о карантине.

Эммелин молча смотрела на него. Черт бы побрал его угрозы! Вот бы поймать его на слове и посмотреть, насколько далеко простирается его власть.

– Ей нужна новая одежда. У нее есть кое-какие тряпки, но они никуда не годятся.

Сэр Рейналф помедлил в нерешительности. Половина того, что он заплатит за одежду, достанется Эммелин. Так что придется удвоить сумму. Он покосился на смятую постель.

– Ладно. Сегодня же пересели ее в мои личные апартаменты. На обычных условиях.

– Сегодня? Похоже, эта маленькая сучка действительно заинтересовала тебя. – Глаза Эммелин скользнули вниз по его телу. – И не на шутку, как я погляжу.

Сэр Рейналф поджал губы. До чего же хладнокровная особа! Есть на что посмотреть, можно даже подумать о ней в промозглый зимний вечер, но представить ее обнаженной в постели… Вряд ли. Уличная девка, по крайней мере, честно отрабатывает свой хлеб.

Вытащив еще несколько купюр из кожаного бумажника, прежде чем убрать его в нагрудный карман, он вложил их в протянутую руку Эммелин и презрительно хмыкнул, когда она пересчитала деньги и спрятала их в глубокий вырез платья.

– Остальное завезет Чамберс позже. И, Эмма, дорогая, – он провел кончиком пальца по ее щеке, – постарайся соблюдать меру у мадам Рошель. Я щедрый человек, но не дурак.

Эммелин только улыбнулась, пребывая в полной уверенности, что красное шелковое платье, на которое она положила глаз, к концу недели будет висеть в ее гардеробе.

Сэр Рейналф проследовал к парадному входу, кивая слонявшимся в гостиной девушкам. Он не жалел о деньгах, потраченных здесь. За минувшие годы он вкусил более чем достаточно первосортной женской плоти, прежде чем она выставлялась на рынок, и считал своей личной заслугой тот факт, что элитная школа мисс Эммелин для молодых женщин пользовалась заслуженной славой. Ее выпускницы украшали спальни многих известных государственных деятелей, богатых аристократов и уважаемых граждан как в Англии, так и на континенте. С его, сэра Рейналфа Кросса, подачи.

Усмехнувшись про себя, он спустился с парадных ступенек и сделал знак камердинеру подавать карету.

– В Мьюз, Чамберс, и побыстрее, – распорядился он, забравшись внутрь. – Не стоит заставлять ждать Беренджер-Уайтов. Леди Пруденс, полагаю, уже на грани истерики.

Чамберс кивнул и закрыл дверцу, прежде чем вскочить на подножку. Он передал указание кучеру, и карета тронулась. За четырнадцать лет, проведенных на службе у сэра Рейналфа, он хорошо изучил привычки и пристрастия хозяина. И все же в день, когда предстоит встреча с невестой, можно было бы проявить больше осмотрительности. Чамберс покачал головой. К счастью, его положение не позволяет ему вмешиваться или давать советы.

Спустя сорок минут сэр Рейналф Кросс едва сдерживался, слушая нотации возмущенной леди Пруденс Беренджер-Уайт, имевшей обыкновение выкладывать все, что у нее на уме, без тени сомнений.

– Неужели нельзя было хоть раз в жизни явиться вовремя, Рейналф? Бедная девочка, наверное, превратилась в комок нервов, ведь она приехала в незнакомый город, чтобы встретиться с мужчиной, которого видела лишь раз…

Сэр Рейналф отвернулся и уставился в окно. Вот морока! С какой стати Беренджер-Уайты вообразили, будто обязаны опекать эту особу? Только потому, что ее отец был знаком с сэром Уилфредом тысячу лет назад? Неужели нельзя было поручить ее заботам его домоправительницы миссис Биггз? Он не какой-нибудь нетерпеливый юнец, чтобы надзирать за его поведением… Да и невеста далеко не красавица. Единственное, что ему запомнилось, так это заплаканные глаза на бледном личике и дрожащая нижняя губа.

– Прошу прощения, леди Пруденс. Я… э-э…

– Ты, как всегда, не слушаешь, Рейналф, – заявила леди Пруденс, тряхнув увенчанной перьями головой. – Осмелюсь предположить, будь ее дорогой отец жив, то увез бы ее назад в Девоншир, даже не попрощавшись, если бы знал, что к ней отнесутся с подобным невниманием.

– Будь ее отец жив, – сухо заметил сэр Рейналф, – не было бы никакой необходимости во всей этой суете. Мы бы предстали друг перед другом у алтаря, и дело с концом. Почему, спрашивается, нельзя было устроить чаепитие в Брейдон-Холле? Чертовски обременительно тащиться в Лондон только для того, чтобы выпить чаю с людьми, которых я никогда не видел и, возможно, больше никогда не увижу.

– Потому что этого требуют приличия, Рейналф, – напомнила ему леди Пруденс с важным видом. Порыв сквозняка шевельнул кружевные оборки вокруг ее шеи. – Девушка происходит из благородного семейства, хоть и прожила в деревенской глуши до восемнадцати лет. Нельзя же, в самом деле, отправить наемный экипаж к заднему крыльцу и позвонить в колокольчик, чтобы она спустилась! Мисс Грант провела у Пиктолов ночь. Элементарная любезность требует, чтобы мы заехали за ней, как полагается.

– Я был достаточно любезен, чтобы предоставить ей свой дом на две недели, сударыня. Не моя вина, что глупышка перепутала все на свете и явилась в Портсмут на день раньше. Хорошо еще, что она вспомнила о своих знакомых, иначе до сих пор торчала бы на почтовой станции.

Леди Пруденс сделала такой глубокий вдох, что платье чуть не лопнуло на ее внушительной груди.

– Надеюсь, ты не намерен вести себя также грубо и бесчувственно в присутствии девочки, как сейчас? Что еще ей оставалось делать в сложившихся обстоятельствах? Не могла же она появиться у тебя на пороге без предупреждения, без сопровождающих и на день раньше? Она поступила единственно возможным способом и заслуживает восхищения, а не осуждения.

Сэр Рейналф выгнул бровь и стряхнул с рукава несуществующую пылинку. Затем поправил манжеты, не нуждавшиеся в этом, и снова скрестил руки на набалдашнике эбонитовой трости.

– Едва ли можно сказать, что у нее нет сопровождающих. Вы с мужем, – сэр Рейналф бросил рассеянный взгляд на сэра Уилфреда, ссутулившегося в углу, – вот уже десять дней благополучно пребываете в Брейдон-Холле в ожидании этого события.

Сэр Уилфред покраснел.

– Видимо, наше письмо дошло до Девоншира уже после отъезда мисс Грант. Почта крайне ненадежна в наши дни, особенно в сельской местности.

– Да, ужасно ненадежна, – горячо поддержала его леди Пруденс.

– Признаться, – продолжил ее муж, – мне не терпится увидеть мисс Грант. Просто стыд, что Тимоти Грант так долго прятал ее от общества. Вы сказали, что видели ее только один раз, на похоронах?

Было бы на что смотреть, подумал сэр Рейналф и добавил вслух:

– Прошло всего лишь несколько дней после смерти ее отца, так что, осмелюсь предположить, она была не в лучшем виде.

– Бедняжка, представляю, что ей пришлось пережить! Тимоти умер от туберкулеза, не так ли? Ты, помнится, говорил, что он выглядел просто ужасно, когда вы встретились в городе за несколько месяцев до его кончины.

– Он знал, что умирает, – обронил сэр Рейналф, глядя в окошко экипажа. Они миновали бурлящий деловой центр Портсмута и свернули на тихую улицу, застроенную жилыми домами. Ему не хотелось думать о Тимоти Гранте, и он сосредоточил внимание на проплывавших мимо элегантных особняках, отделенных от булыжной мостовой узорными решетками, лишь бы не размышлять о событиях, которые привели его к нынешней ситуации.

Сэр Уилфред подался вперед:

– Да, любопытно встретиться с дочерью Тимоти. Ее мать, знаешь ли, была редкостной красавицей. Сколько о ней ходило разговоров!

– Еще бы! – фыркнула леди Пруденс. – Кокетничала с каждым мужчиной, который попадался ей на глаза. Ума не приложу, почему она остановила свой выбор на Тимоти Гранте.

– Ба! – воскликнул сэр Уилфред. – Тимоти – шальной парень, тут я согласен, но глаз у него был наметанный. Влюбился в Мелиссу Уорт с первого взгляда и не успокоился, пока они не сбежали тайком вопреки всем традициям Грантов. А уж как он был доволен и горд! И еще больше возгордился, когда она подарила ему дочь.

– Нуда, раньше, чем минул положенный срок, – вставила леди Пруденс, презрительно хмыкнув. – И если вас интересует мое мнение, ребенок был похож на любого из дюжины мужчин, с которыми она флиртовала в то время.

Сэр Уилфред бросил на жену укоризненный взгляд:

– Вот такие разговоры и заставили их перебраться в деревню.

Леди Пруденс снова фыркнула и отвернулась к окну.

– Тимоти пришлось заняться семейным бизнесом, так что, в конечном счете, переезд пошел ему на пользу. За пять лет он утроил свое состояние, насколько я помню. – Сэр Уилфред помолчал, затем добавил: – Увы, все снова пошло прахом, когда Мелисса умерла. Он просто потерял ко всему интерес.

– Тимоти Грант всего лишь вкладывал деньги в различные предприятия и получал прибыль, – равнодушно заметил сэр Рейналф. – Инвестиции – дело ненадежное: сегодня они приносят доход, завтра – убыток. Он был игроком, сэр. Сделал ставку и проиграл – такое случается даже с лучшими из них. Что же касается Гранта, то он имел глупость поставить семейное состояние на черное золото.

– Рабы! – воскликнула леди Пруденс.

– Это всего лишь слухи, мой мальчик, – нахмурился сэр Уилфред. – Сомневаюсь, что он пошел бы на такой риск, тем более что общественное мнение решительно осуждало рабство.

– Оно и сейчас осуждает, и, тем не менее, рабство существует. И находится немало богатых англичан, готовых нарушить закон и погреть руки на торговле с колониями.

– Пожалуй. Однако ни один корабль не посмеет зайти в порт на этой стороне Атлантики, имея на борту черное золото. Уличенные в работорговле теряют все: семью, дом, репутацию. – Сэр Уилфред замолк при виде угрюмой гримасы, промелькнувшей на лице его собеседника. – О, извини, мой мальчик, мне не следовало касаться этой темы. – Он помолчал и добавил: – Говорят, этот дьявол вернулся из колоний с грузом хлопка и табака.

– Хлопка! – с негодованием повторил сэр Рейналф. – Я готов поклясться, что Джейсон Сэвидж – работорговец. Ему удается выходить сухим из воды лишь потому, что он не оставляет никаких следов. Он отплывает отсюда, груженный чаем и шерстью, продает их по бешеным ценам у африканского побережья и возвращается в порт приписки с полным трюмом невольников. Там он берет на борт хлопок и доставляет его сюда, потешаясь над английскими законами, хоть ему и приходится жечь деготь, чтобы вытравить вонь рабов из корабельной обшивки. Но полностью он никогда не очистится. «Реюнион» – рабовладельческое судно, и я лично позабочусь о том, чтобы его сожгли вместе с капитаном.

– Боюсь, тебе придется нелегко, – прищелкнул языком сэр Уилфред. – Говорят, будто свой последний рейс он проделал под американским флагом. Теперь он называет себя янки. Вот что ждет твоего брата, если он не образумится. Сколько раз он плавал с Джейсоном Сэвиджем?

Взгляд сэра Рейналфа стал тяжелым.

– Я не слежу за его приездами и отъездами. Мне хватает проблем и без того, чтобы состоять цепным псом при Юджине или Джастине.

– Юджин – домашний мальчик, – сказал сэр Уилфред. – Всегда таким был и останется. А вот молодой Джастин – совсем иное дело. Такое впечатление, будто он другой крови.

– То, что Джастин родился в нашей семье – случайность, – холодно отозвался сэр Рейналф. – Мне наплевать, даже если он принесет присягу на верность Джону Куинси Адамсу[1] или японскому императору. Пока он остается вне моего поля зрения, я вполне доволен. – Он глубоко вдохнул, пытаясь обуздать нарастающий гнев. – Что же касается золота – или что там еще влечет моего брата как несмышленого щенка в компанию Сэвиджа, – можете быть уверены: если Джастин Кросс сойдет на берег хотя бы с парой монет в кармане, он спустит их в тот же день. Он получил в наследство от матери солидный капитал, и где он? Куда ушли деньги? Я скажу вам, сэр, – на женщин и выпивку. Это единственное, чему он предан, в отличие от семейных уз и репутации. А о долге перед страной нечего и говорить.

– Ну, знаете! – воскликнула леди Пруденс, побагровев от возмущения.

При звуках ее голоса мужчины дружно повернулись и уставились на нее, сообразив вдруг, что совсем забыли о ее присутствии. Упоминание о Джастине всегда действовало на сэра Рейналфа как красная тряпка, а лорд Беренджер-Уайт просто увлекся разговором. Он прокашлялся и втянул голову в костлявые плечи. Леди Пруденс устремила яростный взгляд на сэра Рейналфа:

– Как можно вести столь варварские разговоры в обществе дамы?! Надеюсь, вы ограничитесь более приятными темами, когда мы прибудем на место. Все эти упоминания о рабах, японских императорах, женщинах, выпивке и об этом пройдохе, твоем братце…

– Кажется, приехали, – громко объявил сэр Уилфред. Экипаж замедлил ход и остановился. – Ты, как всегда, права, дорогая. Ни к чему обсуждать подобные вещи. Ты позволишь? – Он предложил ей руку.

Леди Пруденс проигнорировала помощь мужа и выбралась из кареты, опершись на затянутую в перчатку руку Чамберса, после того как тот опустил ступеньку. Прошествовав через узорные чугунные ворота, она поднялась по ступенькам довольно скромного особняка с таким видом, словно привыкла являться к чаю с опозданием на час.

Слуга, ответивший на звонок, слегка опешил при виде дородной дамы, облаченной в зеленый бархат, перья и кружева, но быстро пришел в себя и предложил гостям подождать в гостиной, пока он доложит о них.

– Гм… тесновато, – заметила леди Пруденс, окинув критическим оком комнату, загроможденную мебелью и безделушками. – Чем, говоришь, он занимается?

– Сигарами, – негромко отозвался сэр Уилфред. – Импортом сигар, если не ошибаюсь.

– Какой кошмар! – фыркнула она и тут же расплылась в улыбке при виде пожилой пары, показавшейся в дверях.

Супругам было под семьдесят. Осмунд Пиктол, высокий лысый мужчина, казался вдвое крупнее своей миниатюрной жены. Сигары не только были основой его благосостояния, но и любимой темой для разговоров. Он сразу же предложил каждому из мужчин по сигаре.

Его жена Констанс – крохотная особа с румяными щечками и седыми кудряшками, выбивавшимися из-под кружевного чепчика, – непрестанно всплескивала руками то ли от избытка чувств, то ли разгоняя клубы дыма, витавшие вокруг ее мужа. Они порхали, пока ее представляли гостям, и когда она отошла в сторону, чтобы ее подопечная могла выступить вперед и поздороваться с женихом.

Вымолвив слова приветствия, Чайна Грант приняла из рук сэра Рейналфа букетик барвинка, залившись ярким румянцем, словно ей вручили охапку диких орхидей. Она была в черном, соблюдая траур по отцу, почившему чуть менее года назад. Платье с глухим воротом, узким лифом и завышенной талией не давало оснований предположить, что под ним скрывается нечто более соблазнительное, чем юная девушка с едва оформившейся фигурой. Черные как смоль волосы, стянутые в немодный узел на затылке, обрамляли бледное лицо с голубыми глазами, опушенными мохнатыми ресницами, и немного пухлым, но изящно очерченным ртом, не нуждавшимся в помаде. Она сидела на краешке кресла, выпрямив спину и сцепив на коленях руки; только побелевшие костяшки пальцев выдавали ее волнение.

Настроение сэра Рейналфа не стало лучше, когда он убедился, что девушка мало изменилась со времени их последней встречи. На ней не было ни унции лишней плоти. Нос казался слишком острым, подбородок чересчур подверженным дрожи, а глаза непомерно большими. Ее несомненными достоинствами были лишь свежий цвет лица и гладкая безупречная кожа, очевидно, благодаря воздействию сельского воздуха. Что же касалось характера невесты… Скорее всего, она с визгом кинется прочь от брачной постели или, что еще хуже, будет лежать, шокированная и испуганная, молясь о том, чтобы сразу же забеременеть и быть избавленной от супружеской близости на следующие девять месяцев.

Вздохнув, сэр Рейналф занялся крохотными пирожными с джемом и взбитыми сливками, которые привезли на тележке, сервированной для чая. Он подумал о Бесси Тун, и на душе у него полегчало.

Из-под опущенных ресниц Чайна Грант незаметно наблюдала за мужчиной, за которого ей предстояло выйти замуж через две недели. Он сильно изменился: казался выше ростом и шире в плечах. Его ореховые глаза пронзали насквозь, словно пытались докопаться до самых сокровенных мыслей. Она почти ничего не знала о нем, помимо тех сведений, что сообщила ей миссис Пиктол. Сэр Рейналф был старшим из трех братьев, врач по призванию, и в возрасте тридцати пяти лет имел все шансы быть избранным в парламент. Он осуждал рабство и тяжелые условия труда на фабриках. Критиковал грязь в трущобах и добивался принятия мер по очистке городов, дабы исключить опасность заражения и ежегодных эпидемий. Он был талантливым оратором, прекрасным хирургом и пользовался влиянием в широких кругах. Чайна не могла придумать ни единой причины, заставившей его снизойти до брака с девушкой, не имевшей ничего, что способствовало бы осуществлению его замыслов. Ее приданое ограничивалось небольшой земельной собственностью в Девоншире. Как бы она ни старалась, в глазах светского общества она будет выглядеть деревенской простушкой, которая совершенно не годится на роль жены блистательного сэра Рейналфа Кросса.

Мужество Чайны быстро таяло по мере приближения момента, когда ей предстояло покинуть гостеприимных Пиктолов и отправиться в ее новый дом. Все было обговорено заранее, несколько месяцев назад, в соответствии с удобствами сэра Рейналфа, и она чувствовала, что уже скучает по уюту крохотной комнатки, где она провела прошлую ночь. Путешествие в почтовой карете из Девоншира с хмурыми недружелюбными спутниками было настоящей пыткой. А по прибытии в Портсмут ей понадобились вся ее выдержка и храбрость, чтобы не удариться в слезы и не сесть в первую попавшуюся карету, отбывающую домой. Оказавшись в чужом неприветливом городе, где все, казалось, глазели на нее, где каждый звук и запах оскорбляли ее слух и обоняние, Чайна чувствовала себя одинокой и неприкаянной, как в тот день, когда, проснувшись на следующее утро после похорон отца, она осознала, что осталась одна на целом свете.

Пиктолы, хоть и удивились появлению нежданной гостьи, стали для Чайны чем-то вроде оазиса в пустыне. Она перевела тоскливый взгляде приветливо улыбающейся Констанс Пиктол на величественную леди Пруденс Беренджер-Уайт. Всем сердцем она желала остаться в Кортни-Парке до дня, знаменовавшего конец ее свободы, но понимала, что это невозможно.

Подняв глаза, Чайна заметила, что сэр Уилфред изучает ее с тем же интересом, который он проявил во время представления и в первые минуты ничего не значащего разговора. Когда она нерешительно улыбнулась, то получила в ответ приглушенное «Невероятно!».

– Невероятно, – повторил сэр Уилфред, на этот раз громче и с такой убежденностью, что все повернулись к нему. – Если бы ваша матушка сидела сейчас рядом, я бы поклялся, что вы смотритесь в зеркало.

Чайна смущенно покраснела и крепче сцепила лежавшие на коленях руки.

– Боюсь, у меня осталось немного воспоминаний о матери, сэр. Я была совсем маленькой, когда она умерла. Но отец часто говорил о ней, и с его слов я заключила, что между нами есть определенное сходство.

– Фи! Не просто сходство, детка, – настаивал лорд Уилфред. – Вы ее копия. Тот же рост, та же фигура. Такие же черные волосы и необыкновенные голубые глаза… Даже ваши черты лица словно вылеплены одной рукой. Взгляни на нее, Пруденс. Ну, разве это не Мелисса Уорт двадцать лет назад?

– Разумеется, это не Мелисса Уорт, – сухо отозвалась леди Пруденс. – У тебя просто разыгралось воображение на старости лет. Небольшое сходство, конечно, есть, но не более. Глаза, пожалуй, похожи, но нос совсем другой, да и рот не лучшей формы. Ей нужно радоваться, что она обладает заурядной внешностью и не последует по стопам своей матери, о которой сплетничала вся страна. Едва ли это пристало супруге будущего члена парламента.

На щеках Чайны выступили красные пятна. Если леди Пруденс и заметила, что смутила девушку, это никак не отразилось на ее поведении. Повернувшись к вздрогнувшей миссис Пиктол, она продолжила давать той советы, как удалять пятна чая с парчи.

Сэр Уилфред бросил на Чайну извиняющийся взгляд и все оставшееся время просидел в сосредоточенном молчании. Наконец сэр Рейналф поставил пустую чашку и поднялся.

– Леди, джентльмены… миссис Пиктол, примите мою благодарность за великодушный прием, оказанный моей невесте, попавшей в неприятную ситуацию, и за это восхитительное чаепитие. А теперь позвольте откланяться. До дома еще час пути, а мисс Грант наверняка хотелось бы устроиться в Брейдон-Холле до наступления темноты.

Это послужило сигналом. Извинившись, Чайна в сопровождении миссис Пиктол поднялась наверх, чтобы собрать немногочисленные пожитки и сложить их в элегантный кожаный саквояж. Горничная, появившаяся как по мановению волшебной палочки, подхватила багаж и отнесла его вниз, в поджидавшую карету.

Чайна надела на голову шляпку, борясь со слезами. Они подступали к ее глазам, с тех пор как пять дней назад она покинула знакомые с детства окрестности Девоншира, и теперь рвались наружу.

– Ну-ну, детка. – Миссис Пиктол взяла бархатные ленты из ее дрожащих пальцев и завязала аккуратный бант у нее под подбородком. – Я прекрасно понимаю, что ты чувствуешь. Мы с мистером Пиктолом едва знали друг друга, когда поженились. Он был таким рослым и крепким, таким властным, что я просто терялась в его присутствии. Могу себе представить, каким пугающим кажется сэр Рейналф такой юной девушке, как ты, но твой батюшка наверняка думал о том, чтобы наилучшим образом обеспечить твое будущее. Возможно, сейчас это выглядит ужасно несправедливым, но, поверь мне, все образуется. Сэр Рейналф будет для тебя прекрасным мужем, и со временем все твои нынешние тревоги превратятся в смутное воспоминание.

– Надеюсь, – тихо отозвалась Чайна. – Всей душой. Я прекрасно понимаю, что мне повезло и следует благодарить судьбу, раз сэр Рейналф пожелал жениться на мне… Но я чувствую себя так… нелепо. Я не представляю, как вести себя в его мире. Боже, ведь он известный человек, политик! А я…

– А ты дочь своей матери, – заявила миссис Пиктол, – никогда не забывай об этом. Неужели ты хоть на минуту думаешь, что она была менее напугана, чем ты сейчас, когда ее удалой возлюбленный предложил ей бежать с ним, бросив вызов всему обществу? Ты хоть представляешь, какому осуждению она подверглась? Но у нее был характер и решимость, о существовании которых никто не догадывался, и любовь, которая помогла ей выстоять. Ради нее и себя самой ты должна преодолеть страх и доказать сэру Рейналфу и всем леди Пруденс, какие только есть на свете, что ты способна справиться с любым препятствием, которое возникнет на твоем пути. У тебя хорошая порода, детка. И больше духовных сил, чем у всех заносчивых светских матрон, вместе взятых.

Закончив свой прочувствованный монолог, миссис Пиктол перевела дыхание и в последний раз поправила ленты на шляпке девушки.

– Все, хватит этих нелепых разговоров. Ты спустишься вниз и улыбнешься своему жениху. Пусть он услышит, как ты смеешься. Вот увидишь – он не какой-нибудь слепой дурак. Все обернется к лучшему. – Она помедлила в дверях с лукавой улыбкой. – Ну а если дорогая леди Пру станет совсем невыносимой, просто имей в виду: она так расстроилась из-за побега твоих родителей, что проплакала три недели подряд, и ее пришлось отправить на лечение в Бат. Мне кажется, с тех пор она немного не в себе.

Чайна улыбнулась и застегнула плащ. Когда они спустились в холл, там уже собралась вся компания, одетая и готовая к выходу. Чайна попрощалась с мистером Пиктолом и пообещала навестить их в ближайшем будущем.

Миссис Пиктол промокнула набежавшие на глаза слезы.

– Не забудь, что я сказала, дорогая. И учти, этот дом всегда открыт для тебя.

– Спасибо вам за все. Я не забуду, – пообещала Чайна и обняла пожилую женщину в последний раз.

Почувствовав у себя на локте крепкую руку, она вскинула на сэра Рейналфа удивленный взгляд. В непосредственной близости он казался еще более внушительным и неприступным, и ее сердце учащенно забилось. Словно он уже заявил на нее свои права.

Сэр Рейналф ощутил трепет, пронзивший Чайну Грант от его прикосновения. В толстом шерстяном плаще и чересчур большой шляпке она еще больше походила на девочку, только что покинувшую школьную скамью. Он сделал себе мысленно заметку поручить миссис Биггз просмотреть ее гардероб и избавиться от вещей, не соответствующих ее будущему положению. Пора покончить с траурными одеждами. Пожалуй, ему придется посетить мадам Рошель и приобрести кое-какие драгоценности, чтобы оттенить алебастровую кожу девушки. Возможно, немного румян и новая прическа сделают ситуацию менее безнадежной.

Попрощавшись с хозяевами, сэр Рейналф препроводил свою невесту на улицу, где у кромки тротуара их ждал экипаж. Бросив последний затуманенный слезами взгляд через плечо, Чайна Грант забралась в карету. Ее мысли обратились к Брейдон-Холлу и маячившему впереди смутному будущему.