Чертовски неправильное свидание

Глава 4. Уолкер

– Ненадолго, может быть, – пробормотала она, ее взгляд метался по арене, словно она кого-то искала. Все, кому нельзя здесь быть, уже вышли из здания. Она искала парня, с которым пришла?

Я стиснул зубы, ревность вскипела во мне.

Ладно… это было странно.

Я не был из тех, кто ревнует. Никогда не был.

Но прямо сейчас мне было плохо от одной мысли, что у нее может быть кто-то еще.

Неважно, был ли кто-то еще. Я бы его устранил.

Ладно, это безумие…

– Мы могли бы пойти в более тихое место, если ты не хочешь идти на вечеринку, – нерешительно сказал я.

В ее притягательных глазах сверкнул интерес.

– Что ты имеешь в виду?

Честно говоря, единственное, что я мог ей предложить, – поехать ко мне. Я не был из числа тех, кто знает все тихие места, где никто не будет мешать, с интимной атмосферой.

Зато я знал тысячи мест с классным тако.

Я вытянул руку перед собой в универсальном жесте, который значил «не психуй», хотя он, конечно, только сильнее всех бесил.

– Мы могли бы пойти ко мне.

Сначала она инстинктивно засмеялась, что совсем немного меня оскорбило. Хотя я мог понять – до этого момента мое поведение иначе как сумасшествием назвать нельзя было. А если вспомнить про то, что она случайно увидела мой член…

Смех, вероятно, был самым правильным способом ответить на подобное предложение.

Она долго смотрела на меня, держа мою судьбу в своих руках. Мне было невыносимо думать о том, что может произойти.

– Ладно, давай рискнем, – наконец сказала она. В голосе промелькнули неуверенность и… испуг.

– Дай мне только снять коньки и быстро переодеться, – сказал я ей, хватая за руку и ведя в сторону раздевалки. Все мои движения были медленными, чтобы не спугнуть ее.

Не представляю, что сделал бы, если бы она действительно стала вырываться… Я мог схватить ее и не отпускать. Я сделал глубокий вдох, говоря себе, что нужно взять себя в руки.

Я сейчас веду себя определенно не так, как подобает члену «круга доверия».

Она, кажется, не заметила, что я схожу с ума. Она смотрела с любопытством, когда я вел ее по туннелю в раздевалку. Слава богу, здесь никого не было. Не думаю, что смог бы вынести, увидь она еще чей-нибудь член.

В будущем стоит думать о таком заранее. Наверное, будет не очень, если я покалечу или запытаю своих товарищей по команде только из-за того, что Вайолет увидела кое-что лишнее.

– Ладно, я сейчас вернусь, – пробормотал я, прежде чем мой взгляд снова упал на ее джерси с лого «Сиэтла».

Дерьмо. Это выше моих сил.

– Что? Почему ты так на меня смотришь? – спросила она, смущенно приглаживая волосы.

– Ладно, ну, это не так уж важно… на самом деле, подожди… извини. Это, черт подери, очень важно. Можешь надеть мое джерси? Я не могу… не могу смотреть на то, что на тебе надето.

Я хотел бы себя хорошенько пнуть за то, как это все прозвучало, но, честно говоря, это самый доброжелательный вариант из всех, что я мог сказать в этой ситуации. Если бы она не сняла ее… Не знаю, что сделал бы.

Почти уверен, что она тут же убежала бы куда подальше, если бы я сорвал ее зубами, как хотел изначально.

– Но мы ведь только познакомились, – ответила она с легкой, дразнящей улыбкой, от которой у меня закружилась голова.

– Что я могу сказать… Я быстро завожу друзей.

– Ты всегда так властно ведешь себя с друзьями?

Она скользнула языком по губе, и я задался вопросом, как такое простое движение может буквально свести меня с ума.

– Мм, это больше в стиле Линка, как мне кажется. Но он, должно быть, вдохновил меня.

Она фыркнула и очаровательно сморщила нос, как будто не поняла ничего из того, что я сказал.

Я, честно говоря, тоже ничего не понимал в тот момент.

Она обвела жестом раздевалку.

– Ладно, друг… где джерси, которое мне нужно надеть?

Я ухмыльнулся ей и потянулся руками к краю джерси, собираясь устроить ей целое представление со снятием одежды, словно собирался заставить ее надеть мое.

Она протестующе подняла руки в воздух.

– Только не это, мой кузен играет за «Сиэтл», и я прекрасно знаю, как вы воняете после игр. Я ни за что не надену это.

Моя улыбка только стала шире.

– Я бросаю тебе вызов, понюхай.

– Нам что… по двенадцать лет? Я не буду ее нюхать.

– Ты уже понюхала меня?

– Ну я…

Ее рот открылся и закрылся.

Я кинул ей джерси, уверенный в том, что оно не воняет, – понюхал, когда переодевался на льду. Потом я направился к душевым, чтобы принять самый быстрый душ в моей жизни. Я все время убеждал себя, что мне не нужно тащить ее с собой, чтобы быть уверенным, что она не убежит.

Струи воды обдали кожу холодом – я выкрутил кран на ледяную воду, и все равно был твердым только от мысли о том, что она делает по ту сторону стены. Кто же знал, что даже замерзший член может стоять?

Не я.

Даже не мог представить, что будет, когда я действительно окажусь внутри нее…

Десять секунд. Если повезет.

Линкольн и Ари каким-то образом узнают. И они никогда не дадут мне об этом забыть.

Вайолет никогда не захочет иметь со мной ничего общего.

Единственный правильный выход из этой ситуации – помочь себе рукой. В ледяной воде. Пока она в нескольких метрах от меня.

Черт, это было жалко. Но необходимо.

Крепко сжав свой член, я начал медленно двигать рукой вверх и вниз, шипя, когда холодные капли воды касались моей кожи.

Это была самая позорная дрочка в жизни.

Момент, который я мог бы назвать секундой помешательства.

Но было так легко представить ее… в моей джерси, на коленях. Мокрой, когда она смотрела на меня этими сумасшедшими, красивыми глазами… с этими розовыми, пухлыми губами. Ее язык выскользнул, кончик коснулся моего члена…

– Какого черта твоя джерси не пахнет?

Ее голос выдернул меня из грез. И я кончил… сдержать себя было невозможно. Струи спермы залили кафельную стену душевой.

– Боже мой, – прошептал я, буквально дрожа от того, насколько сильным был этот оргазм… и как холод леденил кожу.

Десять секунд.

Вот сколько времени это заняло. Чертовски неловко.

Может быть, во время реального секса будет двадцать.

Я выключил воду, схватил полотенце и обернул его вокруг талии. Я слышал, что она сказала, и мог догадаться, что случилось, но мне необходимо было убедиться самому во всем происходящем.

Несколько шагов, и вот она… в моем чертовом джерси. Оно висело на ней, и от этого Вайолет поежилась. Пока ее взгляд, черт возьми, пожирал меня.

– Эмм… я ее надела, – пробормотала она, ее глаза были прикованы к моей груди. Капля воды скользнула по моей коже, и она проследила за ней… до самой кромки полотенца.

– Ух ты, – выдохнула она.

– Что это было? – спросил я, поддразнивая. – Ты только что сказала «ух ты»?

Она показала мне язык и начала неловко махать руками.

– Ну… это действительно несправедливо, что тебе приходится скрывать все это, – она указала на мое лицо, – и это… – указала на мою грудь, – и, это, черт возьми!

Она снова скользнула взглядом к моему паху.

– Не пялься на мой член, – вскрикнул я, выставив перед ним руки, потому что, черт возьми… полотенце поднималось. Что эта девчонка делала со мной?

– Одевайся, – простонала она. – Не могу терпеть.

Я откинул часть мокрых волос с лица, все еще прикрывая область паха другой рукой, потому что Геркулес был так же ОДЕРЖИМ ей, как и каждая другая частичка меня.

– Две минуты, не двигайся, – сказал я ей, шагая в другую сторону, где стоял мой шкафчик, в котором была чистая пара спортивных штанов.

– И вот снова… ведешь себя властно.

– Только для тебя, – пробормотал я.

Я был одним из капитанов команды и вратарем… но «властность» никогда не была присуща моему характеру. По крайней мере, мне до нее об этом никто не говорил.

Натянув спортивные штаны, я взял ее за руку. Ее прикосновение ощущалось таким правильным.

Она некоторое время смотрела на наши переплетенные пальцы, а потом перевела взгляд на мое лицо… с благоговейной уязвимостью смотря своими притягательными глазами.

Скажи это. Скажи мне, что ты тоже это чувствуешь.

Но она этого не сделала.

Я провел ее по коридору и через черный ход на парковку для команды. Мы слышали крики и гул праздника неподалеку, но никого не видели. Что мне нравилось. Я не хотел делиться ею. Я хотел, чтобы она была только моя. Я хотел погреться в свете, который она излучала. Забрать все это невероятное совершенство себе.

Черт возьми. Я веду себя как Линкольн.

Эта мысль не давала мне покоя пока мы шли к машине.

– Я бы сказала, что ты пытаешь что-то компенсировать, но видела своими глазами, что это не так, – внезапно сказала она, переключив мое внимание вновь на себя.

– А?

– Твой пикап. От него веет энергией большого члена, – продолжила она, пока я помогал ей забраться внутрь машины.

Я застонал и жалобно на нее посмотрел.

– Не говори «член», пожалуйста, – взмолился я.

Она хихикнула, и мне захотелось записать этот звук. Чтобы потом проигрывать его снова и снова.

Однако сама Вайолет замерла в следующую секунду, тут же нацепив на лицо безжизненную маску вместо улыбки. Как будто собственный смех задел ее.

Эта девушка была загадкой, лабиринтом из секретов и тайн. Каждая ее загадка ждала, когда ее раскроют, как страницы давно забытой рукописи.

И мне не терпелось узнать о ней все.

Я нежно улыбнулся ей и закрыл дверь, потом не спеша обошел переднюю часть машины, чтобы у нее было время собраться с мыслями.

Если она чувствовала себя хоть немного, как я, – будто ее освежевали и решили перемешать внутренности… то ей нужно было время. Я не думал, что она, как и я, с головой нырнет в это безумие.

Но я бы стал ее проводником.

Сев за руль, я уловил ее запах, и у меня закружилась голова. Быть с ней так близко в тесном пространстве… было ошеломляюще. Она пахла полевыми цветами и летним дождем… как Теннесси после грозы.

Я смотрел на нее пристально где-то секунду, она смутилась и приподняла бровь, как бы говоря: «На что ты уставился, чудак».

Заводи машину, давай. Заводи чертову машину.

Я отвел взгляд и повернул ключ зажигания, загрохотала выхлопная труба, и мы двинулись в сторону моего дома. Весь путь я каждые несколько секунд смотрел на нее украдкой.

Но, похоже, у нее не было той же проблемы, что и у меня, – она все время смотрела в окно.

– Итак… – начал я. – Это, конечно, как-то глупо – просить тебя рассказать мне все о себе… так что давай сыграем в игру.

– Игра, – медленно повторила она, наконец уделив мне то внимание, которое я хотел.

Я остановился на красный сигнал светофора и повернулся к ней.

– Игры – это мое все, если ты еще не поняла.

В ее глазах сверкнуло веселье, и я мысленно дал себе пять.

Потому что мне нравилось вознаграждать себя за успехи.

Улыбка на лице этой девушки определенно была синонимом успеха.

– Ладно, какие правила? – уточнила она.

Биииииииип.

Я выругался и смущенно махнул рукой водителю машины позади нас, хотя, как мне кажется, водители Лос-Анджелеса должны меньше обращать внимание на такие вещи, как задержка на светофоре. Кто знает, как долго будет гореть зеленый свет.

– Ты должна рассказать мне пять правд о себе. И одну ложь…

– А потом нужно угадать? – подхватила она.

Я изобразил шок.

– Нет. Мы оставим эту ложь при себе навсегда.

Она снова хихикнула… и вновь коснулась губ, словно не могла поверить, что позволила такому звуку вырваться наружу.

– Ладно, я в деле.

– Вот это моя девочка.

Ее лицо покраснело, и она заерзала на сиденье.

– Из-за чего ты покраснела? – спросил я, желая услышать, что ей нравится, когда ее называют «моя девочка». Я положил руку на ее сиденье и провел пальцами по коже.

Она вздрогнула и бросила на меня взгляд.

– Это что-то из моих пяти правд и одной лжи?

Я был поглощен тем, насколько чертовски идеально ощущалась ее кожа под моими пальцами, и мне потребовалась секунда, чтобы ответить.

– Нет. Я выслушаю их позже, – сказал я, неохотно глядя на дорогу. Смерть в автокатастрофе меня не устраивала. Смерть от удушения бедрами была единственным вариантом смерти, на который я готов был согласиться.

– Ладно, выкладывай пять правд и одну ложь.

Она усмехнулась.

– Это была твоя идея. Я не буду первой.

– Фууууу, – протянул я, поворачивая налево. – Я родился и вырос в Теннесси, и скучаю по нему каждый день. Надеюсь, в следующем году меня возьмут в «Даллас». Я лучше играю в бейсбол, чем в хоккей, но хоккей люблю больше, так что вот я здесь. Ненавижу фильмы ужасов и буквально визжу, когда меня заставляют их смотреть. Диетический Dr. Pepper – то, чем я питаюсь практически постоянно… и… я не верю в любовь с первого взгляда.

Я улыбнулся ей с вызовом, когда закончил, и она снова покраснела.

– Хочешь подписать контракт с «Далласом»? – тихо спросила она. – А я родом из Техаса. И с удовольствием бы вернулась.

– Это может быть ложью, ангелочек, – сказал я ей, подмигнув, и она улыбнулась.

Я надеялся, что она меня раскусит. Поймет все, что я пытаюсь ей сказать.

– Ладно, твоя очередь, – сказал я. – И тебе лучше поторопиться, потому что мы почти у моего дома.

– Разве нам нельзя будет разговаривать, когда мы приедем?

Я ухмыльнулся, когда мы подъехали к подземному паркингу моего жилого комплекса и стали ждать, пока ворота откроются.

– Лично я не планирую много разговаривать.

Она уставилась на меня, и я нежно похлопал ее по подбородку, чтобы закрыть ей рот.

– Тебе нужно будет открыть рот немного шире, милая.

Блин, что я сейчас сказал? Прекрати. Прекрати. Держи свой гребаный рот закрытым.

– Ладноо… – наконец сказала она восхитительно хриплым голосом, очевидно, решив проигнорировать то, что я обошел все светские любезности. – Я… Я большая поклонница «Ковбоев». Я также считаю диетический Dr. Pepper своей основной едой. Я побывала на всех крупных аренах в стране. Мой любимый цвет – розовый. Я не могу никому ничего предложить. И я не верю в «долго и счастливо». – Ее голос стих до шепота на последних словах, и я застыл, анализируя предложения, которые она произнесла. Особенно последние два… какие из них были ложью? Должно быть, «нечего предложить», верно… надеюсь. Потому что ей было что мне предложить. И я мог изменить ее мнение о «долго и счастливо». Это стало бы моей миссией на самом деле. Явно выше моей предыдущей цели номер один – выиграть Кубок Стэнли.

Какая странная ночь.

Я припарковал пикап на свое место, и мы продолжали сидеть в машине некоторое время в тишине.

Происходящее давило. Мы молчали, будто понимая, что находимся на краю чего-то большого, стоим на краю и ждем момента погружения в неизвестность.

Я вышел из пикапа и ринулся к ее двери, как будто моя жизнь зависела от того, откроет ли она дверь сама.

Чрт, я действительно был одержим ею.

Я схватил ручку двери как раз в тот момент, когда она попыталась ее открыть, а затем помог ей выйти из машины.

Та же тишина преследовала нас в лифте и все время, пока мы ехали наверх. Я нервно постукивал ногой. Я постирал одежду? Положил посуду в раковину? Коул не сделал что-нибудь глупое, пока я собирался?

Он любил делать что-то такое.

Я открыл рот, чтобы предупредить ее, но решил, что так будет только хуже.

Двери разъехались, открыв огромную гостиную с видом на Лос-Анджелес.

– Ого, какой вид, – прошептала она, пристально глядя на линию горизонта, видневшуюся из панорамных окон – единственная причина, по которой я арендовал это чертово место.

– Ненавижу чувствовать себя запертым в клетке. Я вырос на ферме, где не было ничего, кроме покатых холмов на многие километры вперед. Это лучшее, что я смог найти рядом с ареной, – объяснил я, наблюдая за тем, как она смотрит с почти… пустым выражением лица.

– Пожалуйста, прекрати. Мне… мне не нужно знать ничего из этого о тебе. Что бы это ни было. Все это только на одну ночь, – наконец сказала она жестко, совсем не так, как она говорила раньше. Вайолет не смотрела на меня, ее взгляд был устремлен вперед. – Тебе не нужно знать меня. Мне не нужно знать тебя. Я… моя жизнь сложна. Я просто хочу… разделить эту ночь с тобой.

Грудь сдавило в тиски, когда слова Вайолет дошли до меня. Всего одна ночь?

Как будто земля ушла из-под моих ног, и я рухнул вниз.

Я никогда не был так уверен в чем-либо в своей жизни, как в нашей связи.

Как она могла так легко отказаться от нас, даже не дав нам шанса по-настоящему начать? Разве она не чувствовала этого – этого между нами?

Это чувство, которое случается раз в жизни… Любой бы это понял.

Я сделал глубокий вдох, борясь с волной разочарования внутри. Зачем она сделала нашу связь бессмысленной?

Она была настоящей, животной и не поддавалось сомнению. Природа бросала вызов логике и разуму.

Она была всем.

Ее слова привели бы в восторг любого хоккеиста, а для меня они стали второй самой ужасной вещью, которую я когда-либо слышал в своей жизни.

Я не подумал о том, что будет под номером один в этом списке. Потому что в отличие от нее, я для себя все уже решил и не мог это изменить. Я нежно взял ее за подбородок, чтобы она посмотрела на меня.

– Если сегодняшний вечер – это все, что у нас с тобой будет, то я сделаю его лучшим, – прошептал я, отметив про себя, как она прижалась к моей руке, словно не могла сдержать себя. Она могла говорить все, что хотела, но я ее заинтересовал. Ее тело говорило мне то, чего не хотело сердце.

Схватив Вайолет за руку, я повел ее в свою спальню. Я планировал открыть шампанское или вино… может быть, сервировать какие-нибудь закуски перед сексом, потому что все становилось лучше, когда я был сыт.

Но атмосфера не подходила для этого. Она подводила нас прямо к сексу.

Геркулес, не подведи меня сейчас.

– Презервативы, – пробормотала она, оглядывая мою спальню, когда я провел ее внутрь. Она натягивала края джерси, явно испытывая дискомфорт. Все в ее поведении говорило о том, что она может сбежать в любую минуту.

– Они в ванной… Я сейчас вернусь, – сказал я ей, опустив «пожалуйста, не уходи», которое хотел туда вставить. Я почти вбежал в ванную, оглядываясь через плечо, чтобы убедиться, что она не бросилась в безумном рывке к выходу.

Выдвинув ящик, где я их хранил, схватил упаковку презерватива.

И затем я внимательно посмотрел на нее.

Внезапно в моих ушах раздался странный звон… и сердце забилось в груди. Свет в ванной, казалось, усилил то… безумие, которое я чувствовал.

Что, если…

Что-то овладело мной, одержимость, которая копилась во мне всю ночь, укрепилась, расправила крылья и превратилась в… отчаяние.

Неконтролируемое отчаяние.

Она хотела сделать вид, что наша связь просуществует лишь одну ночь, но я знал лучше. И я понимал, что она тоже это чувствует на каком-то инстинктивном уровне. Она хотела убежать, потому что ей было страшно.

Я не мог позволить ей убежать.

Итак, это неконтролируемое отчаяние внутри меня… превратилось во что-то другое.

Был один способ удержать ее.

Так сказать, поймать в ловушку…

В этот момент я будто вошел в астральное тело.

Только так можно было описать то, что произошло со мной, когда я снова полез в ящик и вытащил швейный набор, который хранился там. Я вытащил одну из игл, наблюдая за тем, как она зловеще сверкает под беспощадным светом лампы.

Теперь пути назад нет.

Осторожно, почти машинально, я начал прокалывать упаковку презерватива иглой. Одна дырка, затем две, и вскоре образовался узор из крошечных проколов.

Голос разума в моей голове кричал остановиться, но одержимость, непреодолимая потребность обладать ей заглушали этот голос.

Я продолжил прокалывать дырки, сердце в груди все сильнее колотилось. Каждый прокол казался шагом вперед на пути, о котором я никогда раньше не думал… и свернуть с него или повернуть назад уже будет нельзя.

Наконец, я закончил.

Упаковка презерватива была испещрена дырками, которые она не заметит, и я почувствовал странную смесь триумфа и вины. Мои пальцы дрожали, когда я закрывал швейный набор и убирал его обратно в ящик.

Очевидно, шанс того, что она забеременеет, был невероятно мал.

Но если нам суждено быть вместе, а я знал, что так это так… может, мне улыбнется удача?

С каждым шагом обратно в спальню я чувствовал себя все более уверенным, как будто сбросил бремя – постоянно притворяться хорошим парнем.

Я, в конце концов, стану этим хорошим парнем. Я воплощу все ее мечты – какими бы они ни были – в реальность.

Но чтобы получить шанс стать хорошим парнем… мне сначала нужно стать злодеем.