Что случилось с Олечкой под новогодней ёлочкой

Глава 7

Тридцатого декабря я проснулась не от будильника, а от звонка в дверь. Спросонья даже не сразу поняла, что происходит. Только когда мелодичный звон превратился в противную трель, я осознала, что что-то не так.

Сладко зевая и ежась после того, как пришлось вылезти из теплого одеяла, кое-как отыскала на полу теплые шерстяные носки и надела их. Под продолжающий трезвонить звонок (и почему он мне на мобильный сначала не позвонил?) побежала открывать Филимонову. И во сколько его нелёгкая ко мне привела? Часы в прихожей показывали без пятнадцати десять. Значит, на самом деле половина десятого.

Эх, поспать бы еще час минимум. Вчера мы с Анфисой решили все вопросы по корпоративу. Она позвонила мне в ночи и, будучи навеселе, сообщила, что можно «не париться и все будет чики-чего-то-там-чики». Это по ее словам. И на сегодня я вымолила себе выходной. Не люблю все эти застолья с пьяным пристающим ко всему, что хорошо блестит и не движется начальством. Что мне там делать? Вот и уговорила Арутюшика пощадить меня несчастную (специально позвонила ему пораньше). Тем более, всю работу я выполнила. А завтра у нас и так короткий день намечается.

Дзззззынь!

Подумать только, он все-таки пришел! И в такое время… Будто чувствовал, что я буду дома. Или узнал у кого-то? Хм…

— Да иду я! — возмущенно воскликнула, надеясь, что Гошик перестанет изводить мои бедные уши. — Гош, ну, хватит!

— Тяф!!! — А это уже с радостным лаем из комнаты прибежал Зефир. — Тяф-тяф-тяф!

— Тише! — шикнула на любимца, открывая дверь. — Всех соседей мне перебудите.

— Я не специально, — вместо приветствия выдал Георгий и поцеловал меня в уголок губ. — Я же не знал, что ты так поздно встаешь.

— Я встаю в семь, — обреченно откликнулась, впуская его в квартиру и закрывая за ним дверь. — Сейчас бы поспать часиков до десяти…

— А лучше до двух, — мечтательно произнес молодой человек, снимая куртку и подавая ее мне. — Каравайчик, я надеюсь, у тебя все готово к моему приходу?

— Надейся, — фыркнула, вешая его верхнюю одежду на крючок и наблюдая, как однокашник снимает ботинки и идет мыть руки. Как пекинес, забыв про меня, идет за Филимоновым. Как эти двое спешат грабить мой холодильник.

— Каравайчик, а кофе не сваришь? — донеслось очень странное из кухни.

И если бы я не хотела до одури спать, то я бы ему уж точно отказала. Но пакостить Гошику и наносить тем самым вред себе было не в моих интересах. Месть это хорошо, но она должна быть женщине в радость. Иначе она потеряет всякий смысл.

— Салаты нашел? — больше утверждая, чем спрашивая, произнесла. — И курицу уже обнаружил… — А это сказала, входя в кухню и видя, какие голодные взгляды пожарный кидает на несчастную, но аппетитную птицу.

— С кем вчера вино пила? — хмуро поинтересовался парень, на пару секунд вылезая из холодильника и награждая меня изучающим взглядом.

Хотелось сказать правду, однако я хорошо помнила данное самой себе обещание. Итак, отныне никаких "на одни и те же грабли". Не доверяем мужчине после настолько непродолжительного общения. И… Мстим!

— А вот не скажу, — произнесла и принялась подпирать дверной косяк, изображая на своем лице безразличие ко всему происходящему.

— Бутылка едва почата, салаты почти не тронуты, а у курицы не хватает только ножки, — «возвестил» меня этот капитан очевидность. Шерлок Холмс недоделанный, чтоб его… — Так ты одна что ли накануне прохлаждалась?

Мне было нечего ему ответить. Да, одна. И чего он вдруг таким умным заделался? И счастливый, будто облегчение испытал. Хотя, с чего? С того, что я одна?

— С мужчиной, — фыркнула и неосознанно посмотрела на пекинеса. Который крутился у ног Гошика. А что? Мой пес ведь кобель? Значит, тоже своего рода мужчина. Пусть и неполноценный.

— Ну, да, — проследив за моим взглядом, откликнулся однокашник и таки закрыл бедный холодильник.

Я неохотно отлипла от косяка и пошла вытаскивать тарелку, чтобы разогреть курицу. Ну, и кофе заварить тоже не мешало бы.

— Как прошла ночь? — желая сменить тему разговора, спросила у гостя.

— Потише, чем день, — невесело усмехнулся парень. — Под утро вообще смог часок вздремнуть до прихода другой смены.

— А если бы пожар проспал? — я мазнула по нему заинтересованным взглядом.

— Не проспал бы, — эхом ответил мой собеседник.

Он подошел ко мне вплотную и принялся копаться в выдвижных ящиках кухонного гарнитура. Я как раз включала микроволновку, когда Филимонов легонько потеснил меня бедром.

— Что ищем? — отходя в сторону, уточнила у него (естественно, у парня, а не у бедра).

— Столовые приборы, — последовал короткий ответ.

И вид у него такой, будто я его совсем и не интересую. Три раза «ха!», не верю я этому Казанове.

— А спросить? — не желая закрывать глаза на его глупую отговорку, уточнила.

— Лень, — тут же припечатали меня и наградили тяжелым взглядом. — Каравайчик, я смотрю, ты уже проснулась. А раз так, ты обещала мне кофе.

Я надеюсь, скрипа зубов слышно не было. По крайней мере, Георгий никак не отреагировал на мое явное недовольство его командованием. Ишь, какой важный… Пришел, разбудил раньше времени, заставил себе завтрак готовить. И это после суток дежурства в пожарной части. Огонь тушил, людям помогал, а я…издеваюсь тут над ним. Нашла время, когда месть организовывать. Тут не измываться надо, а молча накормить и отправить домой отсыпаться. Что я, истеричка что ли?

Под его внимательным взором сообразила на столе нехитрую сервировку. Потом спохватилась и принялась за кофе-машину. Которую вообще-то надо было включить еще в самом начале. Домашний питомец все это время крутился под ногами, явно намекая мне, что пора бы его покормить.

— Тяф!

— Кажется, кто-то тоже хочет есть, — философски изрек Гошик, который по-прежнему стоял у микроволновки и ожидал, когда подогреется курица.

— Не без греха, — тяжело вздохнула и устремилась к холодильнику за собачьим паштетом. — Ты пока за стол присаживайся, салат есть начинай.

Как раз в этот момент микроволновка призывно дзынькнула, оповещая нас, что мясо готово. Пока я наполняла миску Зефира, Гоша вынул горячее и поставил его на стол. Затем снова заглянул в холодильник и проговорил:

— Бутерброд с сыром сделать? А с колбасой?

— Мне можно с сыром, — откликнулась я. — Себе — на твое усмотрение.

— Отлично, — резюмировал парень, доставая недостающие продукты. — Кстати, миленькая пижамка.

Я резко разогнулась после того, как быстро выложила пекинесу в миску остатки еды из банки. Белые облачка на розовом фоне — да уж, миленько. Машинально выбросила в мусорное ведро жестянку. Я старалась справиться с не вовремя возникшим смущением. Потому что на меня смотрели так…Как обычно смотрят на женщину, которую хотят отнюдь не в качестве подруги или бывшей одноклассницы.

Ситуацию спас будильник на смартфоне, который стал очень громко петь про «невесту, которая будет вместо». Вздрогнув, пробормотала что-то нечленораздельное и помчалась выключать это безобразие.

В спальне (конечно же, после того, как гаджет перестал играть популярную мелодию) не удержалась и взглянула на свое отражение в зеркале. И то, что я там увидела, мне не понравилось. Волосы всклокочены, щеки красные. А в довершение всего одна пуговка на рубашке расстегнута, открывая ожидающему меня на кухне мужчине пусть и маленький, но все же простор для фантазии. Представляю, что сейчас творилось в голове у Филимонова…

Быстро расчесавшись и застегнувшись, отправилась обратно, завтракать. Хотелось провалиться сквозь землю с досады за свое смущение.

— Тебя только за смертью посылать, — заслышав мои, доносившиеся из коридора шаги, весело проговорил Гошик. — Хорошо, кофе поставить успела. Не то бы я тут взвыл с тоски.

— Это почему же? — я удивленно обвела взглядом помещение. Зефир прилежно доедал паштет. Георгий — как раз ставил чашечки с дымящимся кофе на стол. Семейная идиллия.

— Без тебя скучно, Каравайчик, — непринужденно заявил Филимонов. — Ты такая смешная, когда смущаешься. А тут, взяла и убежала краснеть в комнату.

Вот, нахал! И чего я его тут жалею, в самом деле? Мол, бедный, несчастный молодой человек, не спал всю ночь… Тьфу! Аж вспоминать тошно свою доброту душевную, из-за которой чуть не пригрела коварного змия у себя на груди.

— А я клоуном работать к тебе не нанималась, — зло ответила на его шпильку.

Воцарилась тишина. Мы расселись по своим местам и принялись завтракать. Из-за этого балбеса мне кусок в горло не лез. Не то, что бутерброд с сыром. Которых этот замечательный человек нарезал аж три штуки. И зачем, спрашивается? Если только сам после салатов решит съесть. Так это… Там еще три бутерброда с колбасой. И когда успел сварганить? Неужели я так долго пробыла у зеркала, тщетно пытаясь успокоиться? М-да, ну и дела.

— Я все это не съем, — наконец, не выдержала я, взирая, как сидящий напротив меня парень усиленно доедает салат с сельдереем.

Пожарный лишь кивнул и продолжил поглощать свою «добычу». И вид у него был такой серьезный, будто я его чем-то обидела. Атмосфера на кухне сразу стала такая натянутая. И даже мой пес куда-то слинял от греха подальше.

Совесть проснулась как только он перешел ко второму салату. Неужели я так вкусно готовлю? Я же думала изначально напакостить этими кулинарными «шедеврами». А получилось, что не нравятся они только мне.

— Го-о-ош… — протянула я, ставя чашку с кофе обратно на столешницу. — Прости меня, а?

— М? — однокашник оторвался от еды и непонимающе посмотрел на меня. — За что?

— За то, что грубила, — недоеденный бутерброд отправился на салфетку.

Я чувствовала себя настоящей сволочью. И наивной дурочкой. И вообще, я, кажется, снова запуталась.

— Женщина, — бывший одноклассник нахмурился, — ты чего не ешь?

Вот тут я поняла, насколько мужчины и женщины отличаются друг от друга. У нас все чувства, гормоны, любовь, а у них…А вот пока не разобралась, каким образом парни выстраивают свою логику. Им надо сказать прямо: отстань, надоел, люблю, уйди, сделай, помоги. Но что-то мне подсказывает, что приказы им не придутся по душе. Они страдают непробиваемым самолюбием. Вон, взять хотя бы Гошика. Я глубоко сомневаюсь в том, что он повел бы себя точно так же и при своих товарищах по службе.

— У меня стресс, — решила проверить, как мои чувства откликнутся в нем. — Не хочу завтра на работу идти.

— Ну и не иди, — милостиво разрешил Филимонов. — Если хочешь, я тебя прикрою.

— Как? — спросила, опасаясь услышать самое плохое.

— Ну, красть тебя — это прошлый век, — выдало это чудо в перьях. — Могу предложить лишь то, что позвоню тебе и скажу, что тяжело болен. А ты не сможешь работать спокойно, зная, что мне плохо.

— Ну… — я задумалась. С одной стороны, надо работать. А с другой — завтра такой праздник. А я буду чахнуть в офисе. — Давай.

— Тогда я заеду за тобой в двенадцать, — припечатал парень.

— Но ведь ты будешь тяжело больным, — мои брови поползли вверх.

— Так у метро заберу, — загадочно улыбнулись мне. — А то утром если я тебя высажу у главного входа, то после за таксиста ну никак не сойду.

— Таксиста? — я опешила от такого заявления. — Утром высадишь?!

То есть меня завтра отвезут на работу? О, нет! Это же катастрофа! Хотя… А, ладно. Куда уже хуже?

— А ты против? — молодой человек поставил на стол салатницу и отложил вилку.

Мне стало трудно дышать. Ноги в шерстяных носках похолодели, а рот приоткрылся в немом удивлении. Что ответить? Почему я не могу дать этому человеку твердый отказ?

— Нет, — вырвалось у меня тихое. — Не против.

— Шикарно, — широко улыбнулся Гошик. — Тогда завтра в семь я снова приеду к тебе на завтрак. Поедим, и я отвезу тебя на работу.

Хотелось дико возмутиться и прокричать ему в лицо что-то обидное. Ну, что он за человек такой? Снова все за меня решил. Едва почувствовал мою слабость. Однако, глупое сердце снова настояло на том, чтобы пожалеть этого наглеца. Глаза пришлось отвести, дабы ненароком чего-нибудь в них не прочел. Пускай думает, что я в смятении. Это лучше, чем глупо улыбаться, гипнотизируя его губы.

— А как же поспать до часа? — стараясь перевести разговор в несколько иное русло, спросила у него. — Ты хоть представляешь, во сколько тебе придется завтра встать?

И сразу бутерброд с сыром стал таким привлекательным… Такой вкусный — просто объедение. И чего я от него отказывалась? И второй съем. У меня что-то аппетит разыгрался.

— Сегодня высплюсь как следует, а завтра к тебе, — буднично сообщил Филимонов. — Ну, а потом машину в сервис отгоню. Как раз успею до окончания твоего рабочего дня.

— Неужели? — я недоверчиво взглянула на своего собеседника. — А…

— А сегодня вечером тогда не приеду, — предупреждая мой следующий вопрос, проговорил однокашник. — А то родители заподозрят неладное.

Он подмигнул мне и снова принялся за салат. А я все на него смотрела и думала: а что будет, если он ко мне на Новый год заявится? Конечно, такое маловероятно. У парня наверняка ведь компания уже наметилась. А второго уже снова на дежурство. Нет, определенно ко мне на праздники в таком случае никто не приедет. Но зачем ему тогда меня с работы забирать? И отвозить с утра пораньше. Не легче было бы с самого начала пересечься где-нибудь с друзьями и не заморачиваться насчет «Каравайчика». Ну, или на худой конец посвятил бы это время родным и близким. А тут я со своими детскими страхами. И если только представить, что этот оболтус вдруг окажется рядом под бой курантов… Это же сколько оливье Гошик может съесть? И почему от подобных мыслей стало так радостно на душе? Словно мой монотонный быт вдруг раскрасили яркими красками.

— Оль, ты чего это? — врезался в мои размышления подозрительно тихий голос пожарного. — Оля?

Он впервые назвал меня по имени! Как непривычно и вместе с тем волнующе. И куда делись те долгие годы нашего расставания? Как-будто не шесть лет не виделись, а всего лишь час. Я столько времени думала, что забыла о нем, что перешагнула через детскую привязанность к первому парню в классе и пошла дальше, навстречу новым знакомствам и романтическим встречам. Но взрослая жизнь оказалась совсем не такой, какой я себе ее представляла в школе. Я осталась все такой же доброй и немного замкнутой в себе. Интровертом. И вот сейчас, когда я уже начала меняться (пока что внешне), стала самостоятельной и взлетела вверх, на меня обрушилось мое прошлое. Которое стало настоящим и грозило превратиться в будущее. Оно сидело напротив и обеспокоенно на меня смотрело. А я к своему стыду осознавала, что Филимонов мне не дал ни одного повода выставить его вон. Я даже поругаться с ним по-человечески не могла. Он, в отличие от меня, очень сильно внутренне изменился.

— А? — я, спохватившись, сделала серьезное лицо. Потому что, наконец, осознала, что все-таки улыбаюсь. Позор мне и моей женской слабости. — Да так… Задумалась.

— О чем? — губы молодого человека дрогнули в ответной улыбке.

Ну, вот и все. Спалила себя окончательно.

— Не скажу, — найдя в себе силы противиться так не кстати проснувшимся чувствам, ответила ему. — Много будешь знать…

— Быстрее сделаюсь глубоко женатым мужчиной, — рассмеялся Гоша. — Женщина, ты такая смешная! Давай, колись, чего там уже себе напридумывала? Обещаю, я никому не проболтаюсь.

Ах, так? А вот возьму и скажу тебе всю правду. Только ты об этом даже и не догадаешься. Хотя нет, лучше не стоит.

— Да вот, сижу и думаю: а много ли в тебя еще влезет? — По непонимающему взору парня стало ясно, что он действительно не просек, к чему я только что задала этот вопрос. Впрочем, я не злая, так что сразу же пояснила: — Это я к тому, что резать мне еще салат с сельдереем или нет?

— Так курица же еще осталась, — снова не заметив подвоха, выдал пожарник. — И бутерброды.

— А, ну да… — и тут я поняла, что чуток просчиталась. Но надо было срочно исправлять ситуацию: — Просто так сама сельдерей не люблю… А тебе, смотрю, он очень понравился.

М-да уж, кажется, в его присутствии я сильно тупею. Вон, уже и ложь выходит у меня со скрипом. Тут и опростоволоситься не долго. И хочется как-то соврать, показать, что он мне ни шел, ни ехал, а не получается. Сколько раз за это утро я уже ясно обозначила свое отношение к нему? Да ужас, как много.

— На сегодня с меня хватит, — удовлетворенно кивнул молодой человек и отставил в сторону опустевшую пиалу. — Просто утром после побудки даже поесть толком не смог. Очередной небольшой пожар у какого-то ларька. Обвешали гирляндами развалюху так, что кабель оплавился…

— Не продолжай, — перебила его, с ужасом вспоминая пожар, что случился у меня дома. — Мне достаточно и того, что ты уже сказал. Кстати, тебе очень повезло, что ты вообще застал меня дома.

— Это точно, — картинно вздохнул парень. — Я же только к вечеру вспомнил, что ты сегодня, скорее всего, работаешь. Но потом так замотался, что позвонить или написать тебе совершенно вылетело из головы. А потом вспомнил только, когда со смены уходил. Ну, думаю, позвоню тебе. Но, представляешь, деньги на телефоне закончились. Вот засада! Шел к твоему подъезду, уже особо не надеясь на то, что застану тебя дома.

— Да ты что? — я хитро улыбнулась, понимая, что наконец-то смогла подловить его на вранье. — А по тебе особо и не было видно, что не знал, застанешь меня дома или нет.

— Женская логика, — философски изрек этот кикимор болотный.

— Мужская непогрешимость, — не желая выслушивать его надуманные отговорки сказала я. — Ты пришел, как к себе домой. И вел себя, будто знал заранее, что у меня выходной.

Тут у Филимонова (к его счастью) завибрировал в кармане телефон. Мужчина достал его, нахмурился и отклонил вызов. А потом, как ни в чем не бывало, продолжил допивать свой кофе. Это называется, ушел от ответа. Типа, ты, милая, что-то говорила? Пра-а-авда? А я что-то и не расслышал. Стало обидно и вместе с тем, словно камень с души упал. Вот и настал тот самый момент, когда я могла с чистой совестью помахать Гошику ручкой.

— Каравайчик, улыбнись и скажи мне, что завтра запечешь утку в яблоках, — неожиданно попросил однокашник.

Свой гаджет он уже успел отложить в сторону. Впрочем, как и опустевшую чашку (отставить, в смысле). Появилось огромное желание послать его с подобной наглостью. Ишь, какой умный нашелся… Его и поцелуй, и завтраком накорми, и приготовься к Новому году. А, кстати, это он только что так тонко намекнул на то, что хочет ко мне на всю следующую ночь заявиться? С шампанским, конфетами, фруктами и так далее по списку? Не трудно догадаться, на что Георгий смел надеяться.

— Ну уж нет, — я тряхнула головой, чтобы смахнуть с себя остатки наваждения под названием «наивность и прошлое». — Не знаю, как ты, но я особо не планировала отмечать Новый год. Соответственно, ни готовить, ни гулять, ни объедаться за праздничным столом я не намерена.

— Неужели ты до сих пор переживаешь из-за ёлки? — Гошик подался вперед, ко мне.

— Скажем так, ёлка — это была такая своеобразная попытка создать себе новогоднее настроение, — и ведь почти не соврала. От слова «почти».

— А если я тебе завтра принесу настоящую ель? — поинтересовался этот интриган. Только не ведись на его красивые глаза и приоткрытые губы, Ольга. Ты кремень. Холодный и бесчувственный.

— Не надо, — это у меня получилось сказать довольно отстраненно. — Я как-нибудь переживу и без постоянно осыпающихся иголок.

— Не переживешь, — с нажимом возразил молодой человек и поднялся со своего места.

Ну, наконец-то. А я уж думала, он тут до обеда останется. А там и совсем откажется уходить. Не надо мне такого подарка! Тем более, что судя по всему, он все-таки соврал насчет любви ко мне. Откуда-то же однокашник узнал, что у меня сегодня выходной. Эта мысль, признаться, не давала мне покоя.

— Переживу, — в итоге сквозь зубы процедила и тоже встала, готовясь проводить парня на выход. Тоже мне, собрался еще тут в моем доме свои порядки устраивать.

Вместо ответа Филимонов в одно мгновение преодолел разделяющее нас расстояние и что есть силы прижал меня к себя. Я только пискнуть и успела от испуга, а он уже, опаляя своим горячим дыханием мое лицо говорил:

— Никогда больше во мне не сомневайся, поняла? — Надвигалась буря. Чтобы предотвратить ее, я часто-часто закивала. Божечки, чего это его так переклинило? — Я сильно виноват перед тобой в прошлом. Тогда, на выпускном, мне не хватило духа догнать тебя при всем классе. Я так упивался собственной популярностью, что струсил подойти к девчонке, на которую же сам всех и натравил.

— Натравил, — коротко подытожила я. — Втоптал в грязь. Заставил долгое время чувствовать себя ничтожеством. Толстым и жирным расстегаем с мясом.

Я посмотрела ему в глаза. И в них плескалась боль. Георгию было нечего мне возразить, потому что я была права на все двести процентов. Попала ему в самое сердце. Трус. И эта трусость осталась с ним и по сей день. Ведь я еще не забыла про свой, так и оставленный им без внимания, вопрос насчет сегодняшнего утреннего визита.

— Я боялся, что кто-то позарится на тебя и обидит, — медленно и тихо начал говорить пожарный. — Я знаю, что был самым настоящим кретином, но понимал, что по-другому нельзя. В отличие от остальных я всегда видел в тебе нечто большее, чем лишний вес. Мне нравился твой характер, твои ямочки на щеках, когда ты редко, но улыбалась. — Он рассказывал мне об этом и безотрывно смотрел в глаза. А я не могла не верить. — На тебя несколько раз хотели поспорить. Однажды — даже напоить и поприкалываться потом с видеокамерой. И я считал, что лучше буду сам доводить тебя. Что пускай уж ты будешь страдать от моих, но более вменяемых оскорблений. Оль, я чудовище. Но, быть может… Я все это время старался измениться. И если бы твоя ёлка не загорелась, я не знаю, отважился ли вообще когда-нибудь попросить у тебя прощения.

— А тут судьба-негодяйка сама привела тебя ко мне, — я тихо шмыгнула носом. — Гоша, ты редкостная зараза.

— Эй… — пожарный легонько встряхнул меня. — Каравайчик. Не плачь.

А у меня по щекам уже вовсю текли слезы. Воспоминания огромной лавиной хлынули из прошлого на маленькую бедную меня. Вспоминалось все, что только можно. И запирание в женской раздевалке в физкультурном зале. И самые обидные стишки, придуманные Филимоновым. И закидывание снежками, и издевательства над моими личными вещами и…валентинку от тайного поклонника. Он был действительно тайным. Потому что ни одна душа так и не узнала о том пылком признании, написанном незнакомым почерком. Я нашла небольшой сложенный пополам листок бумаги в дневнике, в день своего рождения. Разбирала дома рюкзак и случайно наткнулась. Тот случай забылся, а вот сейчас… что-то заставило меня вспомнить.

— Так то любовное послание было от тебя? — севшим голосом, наконец, проговорила.

— Да, — кинул мой собеседник. И у меня тут же закружилась голова от счастья. — Попросил двоюродного брата, чтобы при случае никто не узнал мой почерк.

Я глубоко вздохнула, чуть приоткрыв рот. Этим и воспользовался Филимонов. Моя первая и пока что единственная сильная влюбленность коснулась губами моих губ и принялась осторожно целовать, проверяя, зазывая, прося ответить. В тот момент мой разум решил отключиться, оставляя после себя легкое смятение и непреодолимое влечение. В конце концов, послать к черту его можно в любой момент. Почему из-за каких-то там предрассудков я должна отказываться от такого маленького удовольствия? Всегда мечтала попробовать губы Гошика на вкус…

Машинально передвинула очки на макушку, чтобы не мешали, и ответила на поцелуй. Обвила пожарного за шею руками и прижалась теснее. Если что, потом сделаю вид, что все это ничего для меня не значило. И превращусь из забитой одноклассницы в повзрослевшую стерву. Но, опять же, это будет потом. Время покажет, чего стоят его слова на самом деле.

Руки Филимонова блуждали по моей спине и в какой-то момент забрались под рубашку. Но меня это нисколько не смущало. Из-за нахлынувших эмоций я отдавалась своим сумасшедшим желаниям без остатка. Никогда не думала, что целоваться с молодым человеком бывает так умопомрачительно. Наверное, потому что Сергей был не тем, кто мне нужен. Тогда, в его объятиях я пыталась забыться и внушить себе, что Георгий Филимонов навсегда умер в моем сердце. И у меня это получилось. Ровно до того момента, пока этот несносный пожарный не пришел ко мне домой тушить горящую китайскую елку.

И вдруг неожиданно все закончилось. Гоша резко отстранился от меня и на одном дыхании выпалил:

— Хорошего понемногу, — однокашник тяжело дышал и как-то подозрительно бочком отходил в сторону коридора. — Я в уборную и домой. А то мать с отцом, скорее всего, уже обыскались.

Так себе отговорочка, если честно. Нам уже давно не по пятнадцать лет.

Не слушая моих возражений, Гошик скрылся за заветной дверью. Я же растерянно посмотрела на молчащий до этой поры мобильник Филимонова. Если бы так уж прямо обыскались, то позвонили бы. Понимая, что поступаю очень плохо, скромненько так потянулась рукой и тыкнула указательным пальцем на центральную кнопку, чтобы посмотреть, есть ли пропущенные. Таковых не оказалось. По крайней мере, от родных и по сотовой связи. Но вот сообщение в ВК висело на экране блокировки, оповещая о том, что ему писал… Надела очки обратно на нос и прочитала: «Анфиса Орликова: Ну, че там? Поздравить с успехом можно? Завтра к нам заедешь, как договаривались?»

Экран почти сразу погас, и я поспешила скрыться с места преступления. То есть отошла к дверному проему и стала дожидаться, пока этот гад выйдет из уборной. Да что он там делает?! Совсем охамел на радостях? И, вот, что интересно… Если я все-таки была его мишенью на любовном поприще, то почему сейчас не довершил начатое? Ведь еще немного, и я ведь сдалась бы ему.

Запретив себе злиться, расстраиваться и посылать бывшего одноклассника до той поры, пока он не переступит порог моего дома, я ожидала его триумфального появления. Наверняка, он еще ни о чем не догадывается. Пускай. Меньше времени потрачу на выпроваживание его на улицу. Иначе не уйдет без пламенного заверения меня в собственной непогрешимости.

— Гоша-а, — обманчиво миролюбиво позвала мужчину. — Ты там уснул, что ли?

— Оль, просто ты таким сладким Каравайчиком оказалась, что мне теперь стыдно в люди выходить, — прозвучало в ответ.

И все-таки, почему он остановился? Я так понимаю, в мой офис ему надо только завтра. Его там Анфиса хочет поймать, если повезет. Вот зачем ей сразу два мужчины, скажите мне на милость? Один богатый, а второй красивый… Как говорится, на все случаи жизни.

— А вот и я, — весело проговорил Филимонов, выходя из уборной. Надо будет потом туалет как следует помыть. Мало ли, каким образом он успокаивался? — Ждала?

— А то, — я даже смогла улыбнуться. Но, кажется, кто-то шибко самоуверенный расценил мою доброжелательность по-своему:

— И не проси больше — я на жесткой диете, — мужчина изобразил на лице страдание. Я же округлила глаза, якобы удивляясь. — Подумаешь еще, что я тебя соблазнил и бросил. А мне, правда, домой уже пора. Матери помочь довезти продукты до дачи. Но сначала поспать.

— Хм… — я сделала вид, что задумалась. — Ну, ладно, я тебя прощаю. Так уж и быть, иди на все четыре стороны.

— Но-но-но! — искренне возмутился Гошка. — Учти, ты от меня так просто не избавишься!

Хотела было добавить, что еще как избавлюсь, но не стала раньше времени огорчать этой прискорбной новостью.

— Да ты что? — сарказма мне было не занимать. — Конечно, если ты забудешь у меня свой телефон, то очень быстро вернешься.

— Точно! — машинально полез в карманы брюк. Затем кинулся забирать со стола свой гаджет.

— Беги-беги, — как бы издеваясь, сказала ему вслед. — А то еще передумаю и спрячу. А потом тебе скажу, что ничего не видела.

— Вредина, — сокрушенно вздохнул пожарный. — И за что ты так со мной, а?

— За все хорошее, — мстительно ответила.

Гошик как раз проходил мимо. Он резко остановился и повернулся ко мне. Я не успела даже уклониться, а он уже прильнул губами к моей шее и принялся оставлять на ставшей чувствительной коже дорожку из поцелуев. Но о взаимности с моей стороны уже не могло идти и речи. Пускай мне нестерпимо сильно хотелось прикоснуться пальцами к его волосам и притянуть к себе, я не собиралась поддаваться слабости.

Типа случайно наступила парню на ногу и тут же, пробормотав что-то нечленораздельное, отпрыгнула в сторону. И продолжения ласк избежала, и вроде как оказалась ни при чем. Ну, и при этом случайно пару раз топнула. Получилось так громко, что спящий у меня в комнате Зефир проснулся и огласил квартиру своим пронзительным лаем. Затем, судя по звукам, мой пес спрыгнул на пол и побежал проверять, что у нас тут стряслось.

— Я это… Пойду, наверное, — почесав затылок, выдал Филимонов. — А то обед уже скоро…

— А родные волнуются, — мило улыбнувшись, докончила за него. — Иди уже, чудо в перьях.

Сразу же представила жирного индюка, которого за все хорошее решили запечь и подать на стол. Думаю, этот был бы сочным и аппетитным. Хм, у меня просыпается нездоровый гастрономический интерес. Надо что-то с этим делать, а то неровен час — укушу парня куда-нибудь. Вот сейчас как пойду и наемся тортика. С уже большой кружкой кофе. Не распускать же мне из-за него сопли, как в старые «добрые» времена?

— А чего ты на меня так смотришь? — кажется, пожарный посчитал мой победный взгляд плотоядным.

— Тяф! — пекинес решил дать о себе знать. Мол, вот глупые человеки, я к ним пришел, а они меня не замечают! — Фр!

Это он отчего-то чихнул. Я пожала плечами и взяла домашнего любимца на руки. Ничего не знаю, ничего не ведаю, смотрю нормально.

— Задумалась о том, съесть ли тортика или лечь и еще немного поспать, — снизошла до пояснений, потому что однокашник продолжал стоять и гипнотизировать мою хитропопую персону. — Как видишь, ничего интересного.

— Не вижу, но я, действительно, засиделся, — пожарный тяжело вздохнул и удалился в коридор. Оттуда уже донеслось следующее: — Но завтра я весь в твоем распоряжении. И послезавтра. И вообще.

Стало страшно, потому что я вспомнила, что тридцать первого я работаю. И если он действительно придет на завтрак, тогда я его не впущу в квартиру… А вот дальше будет самое интересное, так как кое-кому надо будет выходить на улицу, чтобы доехать до офиса. Что будет, если Гошик решит подождать меня у подъезда?

Я невольно залюбовалась молодым человеком. Красив, силен и хитер. Вот как его нелегкая привела на страницу Орликовой? И почему он не нашел во «ВКонтакте» меня? Или нашел, но по каким-то причинам не захотел, чтобы я об этом узнала? Зараза он бессердечная, вот кто. А не няша с Ералаша, которая осознает, что поступил плохо и больше так не делает.

— Тя-аф! — обиженно провозгласил Зефир, видя, как нас бросают. — Тяф! Тяф!

— Завтра приду, дружище, — Филимонов как раз надевал куртку и повернулся к нам. — Не скучай.

С этими словами он подошел ко мне и чмокнул в щеку. Потом крепко обнял и, проговорив слова прощания, направился на выход. Я сказала лишь короткое «пока», однако мысленно обозначив «прощай». Даже ноги его не будет больше в моем доме. И сидящее у меня на руках животное это прекрасно понимало. Пес всеми силами рвался к Георгию. Вот он (конечно же, пекинес) у меня какой умный. Все понимает.

Когда за Гошей закрылась дверь, я заперла оную на замок и направилась обратно на кухню. Зефир разволновался не на шутку, и я подумала, что еда, возможно, его немного отвлечет. Так же, кажется, я начала сходить с ума. До того хотелось успокоить своего любимца, что стала ему рассказывать о своих злоключениях. Как итог: собака сидит и нагло хомячит очередную банку паштета, а я стою у мойки, вожу губкой по грязной посуде и позорно подвываю в обиде на незадавшуюся личную жизнь.

После того, как убрала следы пребывания в моем доме мужчины, как и собиралась, заварила себе еще кофе. Недоеденные бутерброды сменились тортиком «Сказка». Собственно, еще я вспомнила про вино. Но его решила отложить на вечер. Порублю салатик с ананасами (никого ведь изводить больше не придется), разогрею курицу (о, чудо, Гошик ее не слопал целиком!) и налью себе бокальчик рубиновой жидкости. Я стала другая. Полюбила себя и поклялась устроить жизнь так, как мне захочется. Без всяких стереотипов и клише.

Почему надо обязательно выходить замуж и рожать детей? Почему я должна постоянно находиться под маминым крылом и делать только так, как она скажет? Почему я должна много зарабатывать, если мне и так хватает денег? Каравайчик толстая и неуверенная в себе деваха, которую можно пинать ногами? НЕТ! Сейчас я изменилась и подумываю о том, чтобы завести свой бьюти-блог в «Инстаграм». И мне не обязательно покупать для этого кучу дорогущей косметики и хвастать ею на всю страну. Для начала поведаю историю своего похудения. Докажу всем, что очки в моем случае не приговор. Да мало ли о чем можно поделиться с людьми с помощью фотографии?

Я все сидела, пила кофе и думала… Зефир снова слинял в комнату, перед этим начисто вылизав свою миску. Это называется, лишь бы хорошо кормили. А мне теперь перед обедом надо его выгулять. Иначе замучаюсь потом пеленки менять. Часа в четыре хотела засесть за нарезание оливье. Завтра же на работу, как-никак. Да и еще от Филимонова надо постараться улизнуть. Чтобы не подкараулил у подъезда и не стал домогаться, чего я его на завтрак не впустила. Как пить дать, придет к порогу и начнет трезвонить, забыв о том, что нормальные люди еще спят. Это я странная птичка. Начала новую жизнь, вот и маюсь по собственной дурости. Уже давно пора было бы сменить работу. Найти фирму, где больше платят и относятся к людям по-человечески. Впрочем, это уже следующий этап. И моя задача на грядущий год.