Чувства навыворот

Часть I – Заражение. Глава 1

Одиннадцатый класс

Восьмое марта

Ира нервно сглотнула, стараясь не смотреть вниз на зажмурившуюся от страха подругу. Теперь идея снять праздничные плакаты со стен спортивного зала при помощи старой неустойчивой стремянки казалась ей не столь радужной.

— Ты там держишь?

— Держу, держу! — запыхтела Ленка. — Снимай скорее…

— Чего ты трясешься? — невольно повысила голос. — Не шатай меня!

— Я высоты боюсь! Ты же знаешь!

— Именно поэтому я наверху!

— И что? — на секунду Белова разомкнула веки, чтобы, беспомощно пискнув, зажмуриться еще сильнее. — Как представлю, будто там я сейчас стою, и голова сразу кружится! Такая высотища, Ириша!

— Просто не шевелись. Ладно? Тебя трясет, поэтому и лестницу шатает. И два метра над полом — еще не высотища!

— Мамочки! — заскулила девушка не своим голосом. — Скорее!

Ленку-то Ирина успокаивала, а у самой от волнения внутри все сжималось. Она только с виду отважной была. А по натуре своей как котенок трусливый. Потому и вцепилась в стремянку, что было сил.

Не оторвать. Не сдвинуть. Явно не до плаката стало.

— Хватит ныть! — сурово осадила подругу, маскируя недовольством собственные страхи. — Не забывай, по чьей милости мы здесь оказались!

Белова резко замолчала. Настырно топнула ногой, будто сама себе подзатыльник отвесить хотела, и смело распахнула глаза.

Она полностью соответствовала своей фамилии. Вся такая… светлая. Стройная блондинка с шикарными локонами до самой поясницы.

Кожа фарфоровая, гладкая. Сама почти прозрачная. Даже глаза ярко-василькового цвета и то сильно выделялись на аристократической бледности лица. Подруга вообще казалась нереальной.

Нарисованной умелой рукой художника.

Такой, каких в природе не существует.

Да и вела Ленка себя порой, как не от мира сего.

За ней парни табунами бегали, а она не замечала никого.

Рехнулась девка, как пить дать!

Втрескалась, дура малолетняя, в учителя физкультуры, который устроился к ним в начале года. И плевать ей, что он старше на десять с лишним лет.

Что проблемы у него будут, если поддастся ее провокациям.

Правда, нужно отдать ему должное, Виктор Эдуардович держал оборону довольно стойко. Жестко пресекал ее ухаживания.

Да только и Ленкиному упрямству можно было лишь позавидовать.

Не сдавалась она. Своих чувств не стеснялась. Люблю и все!

Вновь и вновь штурмовала эту крепость.

Ни одной возможности не упускала перед ним покрасоваться.

Вот и сейчас опять за свое!

Могли бы с ней спокойно пойти домой. Как все нормальные ученики.

Нет же! Вызвалась она очистить спортзал от праздничной атрибутики, оставшейся после утренника, посвященного международному женскому дню. Активистка, блин, выискалась!

И все в надежде, что физрук ее увидит. Что заметит, в конце концов!

Только вот инициативу-то проявляла Лена, а страдала потом Ирина.

Потому что не могла бросить подругу одну.

Особенно, когда эта зараза так слезно просила о помощи!

«Эх… любовь зла!»

Из коридора, ведущего к спортзалу, послышались громкие мужские голоса.

И они приближались. Запаниковав, Ира испуганно завертела головой.

— Какой сегодня день?

— Восьмое марта…

— Да знаю я! День-то какой?

— Среда… кажется.

— Черт! У парней баскетбол сегодня?

— Да. Наш одиннадцатый «А» против одиннадцатого «Б», — отрапортовала Лена с придыханием.

— То есть ты знала? — возмущению не было предела. — О, конечно, знала! Этот факультатив же Макаров твой ненаглядный ведет!

— Прости! Прости, Ирочка! Так уж вышло…

У Беловой всегда так уж вышло!

Разбираться было поздно. Да и признаваться в своей трусости тоже.

Набрав в легкие как можно больше воздуха, Ирина сделала решительный выпад вперед, и «приклеилась» ладонями к стене. Торопливо подцепила ногтем нижний уголок ватмана, прикрепленный полоской скотча. Затем верхний. И еще один. Оставался последний.

Как назло, именно в этот момент двери распахнулись, и помещение спортзала заполнилось одноклассниками. Представители «Б»-шек также были в полном составе. Завидев девушек, парни засвистели и начали отпускать плоские шуточки. К слову, Ленке тоже палец в рот не клади!

Это она перед физруком своим млела, как кисейная барышня.

Ровесников же строила, мама не горюй!

Глава 2

Не помня себя от ужаса, Ирина завизжала и, подобно дикой кошке, ухватилась за единственную спасительную соломинку, которую смогла найти. Инстинкт самосохранения сработал без сбоев, и девушка успела запрыгнуть на крошечный выступ в стене — бывший подоконник, шириной не более двадцати сантиметров, располагающийся на высоте двух метров над землей. Стремянка же с жутким грохотом приземлилась на пол, распадаясь на две части.

— Ой, мамочки…

— Синицына?

Теперь Виктор Эдуардович заметил и ее. Не только Белову.

На лице молодого преподавателя отразилось небывалое беспокойство.

— Ириша! — завопила не своим голосом Ленка. — О, Господи! Ириша!

Увидев, как высоко Ира забралась, и что долго на этом выступе вряд ли продержится, подруга побледнела. Пошатнулась.

И выдохнула, оседая на пол практически без чувств:

— Я… что-то мне… нехорошо!  

Хвала небесам, реакция у Макарова оказалась отменной. В последний момент он успел подхватить обмякшее тело ученицы на руки, предотвращая тем самым рассечение головы и прочие неприятные последствия.

— Белова? Белова! — принялся тот осторожно хлестать девушку по щекам. — Очнись, немедленно! Я кому говорю? Ну, что же ты? Лена!

— Виктор Эдуардович, — словно со стороны Ирина услышала свой до чертиков перепуганный голос, — кажется, у нее обморок. Нужно уложить куда-нибудь и нашатырь…

— Молчи, Синицына! — одернул ее преподаватель. — Береги силы. И держись там. Не двигайся. Сейчас мы тебя снимем.

— Хорошо.

Кивнув, она буквально оцепенела от ужаса, чувствуя, что подошва кроссовок начала медленно скользить по побелке.

— Петров! Никифоров! — скомандовал физрук. — В кабинет, со мной и Беловой. Ирина, все хорошо. Дыши глубже. Замри.

Не вопрос. Сейчас она готова была даже по стене распластаться подобно человеку-пауку, лишь бы помогло. Лишь бы не сорваться.

Перед глазами плыло. Сознание заволокло пеленой отчаяния.

— Что делать будем? — различила сквозь гул в ушах голоса одноклассников. — Сорвется же! Руки-ноги переломает!

— Или шею!

— Или шею, — заторможенно повторил Красницкий. А потом вдруг встрепенулся и заорал: — Парни, маты! Живо. Штук пять как минимум. Не успеет Макаров!

Нутром чувствуя неладное, девушка насторожилась.

«Зачем ему маты? Что задумал этот ненормальный?»

— Слышь, Синицына? Ты там как?

С трудом сосредоточив внимание на парне, Ира перехватила его взгляд. Шоколадный. Обволакивающий. Но надменный и строгий.

Строгий не по годам!

К страху добавилось новое чувство. Злость.

Злость на этого идиота. Всегда собранного и спокойного.

— Опупительно! — огрызнулась она, отчаянно вдавливая свое тело в стену. — Накайфоваться не могу!

Тот лишь фыркнул, передернув плечами:

— Вот видишь, Синичка, всему виной твоя безразмерная задница! Не будь она у тебя такой… выпуклой, ты бы точно на этом выступе поместилась. И стремянка под тобой не сломалась бы! А я предупреждал!

— Да пошел ты!

Будучи не в силах терпеть его очередные издевки, девушка демонстративно отвернулась. Однако останавливаться на «достигнутом» Вячеслав явно не собирался. И вновь привлек к себе внимание задиристым возгласом:

— Ну-ка, поясни: куда это я там должен идти?

Синицына смерила одноклассника презрительным взглядом:

— Вот в эту самую задницу и иди!

— Войти в твою задницу, значит? — загоготал он в голос. — Что, прямо приглашаешь?

Ирина вспыхнула от смущения и абсолютного негодования.

— Не будь козлом! – завопила она, теряя терпение. - Отвали от меня!

— Чуть позже! — подмигнул, ухмыляясь. И отошел в сторону.

На то место, где он стоял секундой ранее, ребята сгрузили около восьми гимнастических матов. Укладывая спортивный инвентарь друг на друга по два, они застелили ими приличную площадь квадратной формы. Когда все было готово, Красницкий встал в центре этого сооружения и сообщил:

— Сейчас ты прыгнешь…

— Нет! — воскликнула Ира, немея от страха. — Принесите другую лестницу!

Она столь отчаянно замотала головой, что непроизвольно подалась вперед и пошатнулась. А почувствовав это, с первобытным визгом ринулась назад, вновь приклеиваясь спиной к стене. Дышала и то через раз.

— Хорош уже башкой-то вертеть! — заорал вдруг Красницкий, призывая к смирению. — Прыгай давай! Я тебя поймаю.

— Кто угодно, только не ты!

— Кого угодно, — коряво передразнил ее одноклассник, — ты тупо расплющишь своим задом! А я такой удар выдержу. Максимум, разрыв селезенки!

— Ой, вот только не надо…

Глава 3

Полтора месяца пролетели стремительно.

И легкими, вопреки ожиданиям, они вовсе не были.

Если называть вещи своими именами, провела их Ирина, как в аду.

Во-первых, сказывалась большая учебная нагрузка. Иногда готовиться к занятиям приходилось до самой ночи. Даже несмотря на то, что они с Ленкой всегда поровну распределяли задания, а потом просто переписывали друг у друга недостающий материал.

Во-вторых, после того случая в спортзале придирки Красницкого вышли на новый уровень. Нет, они по-прежнему не общались между собой без особой надобности. Бывало, и не здоровались, стараясь не замечать друг друга.

«Впрочем, как всегда…»

Лишь временами Синицына ловила на себе его странные задумчивые взгляды. «Вот, собственно, и весь контакт!»

Но стоило Ирине заявиться в школу с новой прической или с обновленным гардеробом, она в тот же миг подвергалась насмешкам и жесткой критике со стороны Вячеслава и кучки его «прихвостней» среди одноклассников. Девушка всячески старалась избегать конфликтов, сдерживая от перепалки и себя, и Ленку, готовую расцарапать за нее их наглые рожи.

Правда, быть благоразумными и игнорировать обидчиков не всегда получалось. Слава же, как танк, напирал, если ему того хотелось!

И не успокаивался, пока не доводил ее до определенного состояния.

А именно до состояния полнейшей неадекватности и лютого бешенства.

И тогда начиналась драка, инициатором которой всегда являлась сама Синицына. Обезумев, она оскорбляла его самыми последними словами. Толкала со всей силы. Щипала. Молотила кулаками по мощной накачанной груди. А Красницкий в ответ просто… дико смеялся, изредка уклоняясь от ударов, направленных в голову. Он высокомерно гоготал, разглядывая ее столь пристально, точно букашку под микроскопом. Буквально впивался в лицо Ирины уничтожающим взглядом и ждал, когда она выдохнется.

Устанет. Полностью обессилеет.

Чтобы в очередной раз указать ей на ее место.

И тихонько шепнуть на ухо:

— Какая же ты жалкая!

Обычно на этой фразе она и «ломалась». Окончательно сдавали нервы.

Под громкий смех и свист одноклассников девушка покидала кабинет, чтобы побыть в одиночестве хоть несколько минут. Успокоиться. Выпустить пар.

И вернуться со звонком, игнорируя всех и вся. Обычно.

Но не во время их последней стычки недельной давности…

Все началось с Толика — парнишки из параллельного «Б» класса. Он заявился к ним на большой перемене с твердым намерением пригласить Ирину в кино. Услышав это, Красницкий устроил небывалое представление, высмеивая нечаянного «кавалера». Смущенный Анатолий пулей выскочил в коридор, а Вячеслав обратил всю свою нерастраченную энергию именно на нее — так сказать, виновницу торжества. И в этот раз он превзошел самого себя по количеству мерзостей, отпущенных в ее адрес.

Как назло, рядом не оказалось Ленки, которая могла бы уберечь ее от неразумных поступков. У подруги закончилась тетрадь, и Белова побежала в ближайший магазин за новой, обещая вернуться к концу перемены.

Словом, Ирина потеряла всяческий контроль над эмоциями.

Ее трясло. Лихорадило.

А потому, услышав у самого уха до боли знакомый шепот: «Синичка, ты у нас такая жалкая», взорвалась окончательно. С яростным шипением оттолкнув от себя молодого человека, метнулась к цветочной этажерке. С трудом соображая, что своими действиями может нанести реальный вред человеку, мертвой хваткой вцепилась в увесистый керамический горшок с благоухающим в нем кустом красной герани и совершенно бездумно швырнула его в обидчика. Запоздало вскрикнув, прикрыла рот ладонями, с затаенным ужасом наблюдая, как «снаряд» летит прямо в голову Красницкому. Слава Богу, со скоростью реакции дела у парня обстояли замечательно! Он отбил горшок еще на «подлете».

Собственной рукой. В сторону. Наотмашь.

Без потерь, однако, не обошлось. В следующее мгновение от силы удара цветок… вылетел в окно. В закрытое окно! Осколки стекла брызгами рассыпались по полу и подоконнику. В классе повисла гробовая тишина.

А потом реальность взорвалась громкими возгласами друзей Славика:

— Ты совсем спятила, Синицына?

— Сумасшедшая!  

— Дура припадочная!

— Идиотка!

Подбородок задрожал. Глаза неестественно заблестели.

«Господи! Что теперь будет?»

Другая половина класса, не пресмыкающаяся перед Красницким и его драгоценным папочкой-мэром, стеной встала на защиту девушки:

— Отвалите от нее!

— Он сам виноват!

— Все прекрасно видели, что Славка довел ее!

— Ага! Любой бы на ее месте поступил так же!

— А может, и хуже!

— Да чего вы там видели? — противным голоском пропела Наташка Пылева, влюбленная в Славика со времен седьмого класса. — Мы все подтвердим, что это Ирка окно разбила! Правда, ребят?

Глава 4

«ЧТО?»

Дыхание перехватило. Он словно пощечину ей влепил.

Со всей дури. Наотмашь. Не щадя.

— О! Наш пацан! — улыбнулся первый.

— Да мы так… чисто для здоровья! — добавил второй.

Вячеслав оскалился:

— Не получится для здоровья!

— Почему?

— А она заразная! Все, кто в нее нырял, подтверждают!

— Че?

— Серьезно?

— Ну, да! Представить страшно, что там у нее за зараза живет, если мужиков даже резинка не спасает. Вы, конечно, сами думайте! Но не удивляйтесь потом, если в больничку бежать придется. После нее это нормальное явление!

«Что он сказал? Что, черт подери, он сейчас сказал?

К такому повороту событий Ирина оказалась совершенно не готова.

Ни морально, ни физически.

Ноги стали ватными. Горло сдавил болезненный спазм.

— Слышь, шмара? — озлобленно рявкнул негласный лидер их «коллектива», заставляя ее непроизвольно вздрогнуть и попятиться. — О таких вещах предупреждать надо, а не недотрогу из себя строить!

— Да бошки отрывать таким нужно!

— Не, мужики! — подал голос третий, самый адекватный член компании. — Ну, нахрен! Вдруг СПИДозная? Себе дороже! Пойдем отсюда!

Слушать подобную мерзость в свой адрес было выше ее сил.

Хотелось набить уши ватой, спровоцировать разрыв барабанной перепонки… да что угодно! Лишь бы никогда, НИКОГДА более не слышать столь жутких слов. Горькие слезы, внезапно хлынувшие из глаз, жгли кожу, точно огнем. Обида душила. Так душила, что сознание меркло под напором ярости.

Не отдавая отчета собственным действиям, Ирина резко развернулась к однокласснику и что было мочи ударила его свободной рукой.

Той, которой не удерживала под мышкой Юркин подарок.

— Ты охренел? — завопила, совершенно себя не контролируя. — Охренел?!

— Заткнись, дура! Услышат — недалеко ушли — и вернутся! А мне сейчас никак нельзя вне ринга драться. Я из-за тебя с соревнований слетать не собираюсь!

— Мне плевать! — замахнулась для очередного удара. — Я. НЕ. ЗАРАЗНАЯ.

— Подумаешь, немного приукрасил. Было бы из-за чего так орать!

— И никто в меня не ныряет…

— Ты серьезно этим гордишься?

— …и ни разу не нырял!

Пауза. Шок.

— Да ладно? Прямо ни-ни? Хотя чему я удивляюсь? Кому ты нужна?

— Урод! Какай же ты урод!

Более не сдерживаясь, Синицына принялась отчаянно и самозабвенно молотить по груди обидчика своим замерзшим кулаком.

Пока вдруг не заметила кое-что странное.

Кое-что, от чего кровь прилила к щекам.

В процессе «драки» он торопливо распахнул пальто, подставляя под ее удар свой жесткий торс, обтянутый лишь тонкой хлопковой футболкой.

«Зачем? Чтобы… чтобы что? Лучше чувствовать?»

Девушка ошеломленно застыла, понимая, как непростительно близко они сейчас стоят друг к другу. Как тяжело и надрывно дышит молодой человек, больно впиваясь пальцами в ее талию. Как хмурится, сверкая совершенно нездоровым ошалевшим взглядом. Взглядом обдолбанного наркомана.

Поплывшим. Подернутым поволокой.

Со зрачками, заполнившими почти всю радужку.

— Сволочь! — всхлипнула, стыдливо вытирая лицо от остатков соленой влаги. — Ненавижу!

— Да неужели?

— Ты сильный! — взглянула на парнишку с укором. — Мог же заступиться!

— А что я сейчас, по-твоему, сделал? А?

Опомнившись, она отошла на безопасное расстояние.

Память услужливо вернула ее на несколько минут назад.

В персональное чистилище.

— А ты, — пронзительный осуждающий взгляд, — извалял меня в грязи!

— Прекращай! —недовольно скривился Красницкий. — В грязи изваляли бы тебя они! В ней же и бросили бы подыхать, замученную до полусмерти!

— О! Так тебя в пору благодарить?

— Знаешь, не помешало бы!

— Как хорошо, что тебе мои благодарности на хрен не упали!

Тяжелый вздох:

— Дура!

— Сам придурок!

Все еще хлюпая носом, Ирина внимательно огляделась вокруг, пытаясь сориентироваться на местности и понять, в какой стороне находится дом. Исполненная решимости, зашагала в нужном направлении.

А потом вдруг сдулась. После пары шагов.

Сокрушенно уронив голову на грудь, произнесла, медленно разворачиваясь:

Глава 5

«Сука!»

«Чертова сука!»

Все еще полыхая от злости — дикой, неуемной — он открыл дверь родного двухэтажного особняка практически с пинка. Не задумываясь ни о приличиях, ни о жутком грохоте, сопровождающем сей процесс.

Потому что плевать. Потому что все равно. Потому что хреново.

Руки тряслись. За грудиной предательски ныло. Сердце давно сбилось с привычного ритма и беспокойно тарахтело где-то за ребрами.

Парня она завела! Серьезно, бл*дь?

«РЫЖЕЕ. ПУЧЕГЛАЗОЕ. НЕДОРАЗУМЕНИЕ!»

Что за нахрен? Куда мир катится?

Красницкий раздраженно поморщился, безрезультатно пытаясь взять себя в руки, успокоиться и привести, наконец, дыхание в норму.

«И чего, спрашивается, так завелся? Из-за нее, что ли? Ну и бред!»

Подумаешь, безмозглая дура нашла себе слепого идиота.

Идеальная же парочка! Вперед — совет да любовь!

И вроде логично все, да только в голове никак не укладывалось.

Чем она привлекла своего дегенерата?

Бездонными глазами? Волосами, которые порой хотелось намотать на кулак и сжать со всей силы? Пухлыми губами, быть может? Голосом? Грудью? Задницей? Чем?! И самый главный вопрос, которым Слава задавался без устали — какого дьявола ему не все равно? Почему не безразлично?

«Да нет! Глупости!» — успокаивал сам себя, взывая к разуму.

Пофиг, конечно! Просто сама новость оказалась полной неожиданностью.

Только и всего. Только. И. Всего.

«Уймись! Хватит! Все хорошо!»

Тяжелый вздох. Судорожный выдох.

«Зачем, Синичка? Зачем?»

Он никогда ранее не воспринимал ее, как девушку.

Она была для него чем-то иным. Чем-то бОльшим.

Его личной игрушкой. Его школьным питомцем.

Его девочкой для «битья». Его магнитом для эмоциональной разрядки.

Никто не мог приблизиться к ней без его разрешения.

Все знали, перед кем будут за нее отвечать.

И вдруг появляется какой-то неизвестный хрен, ради которого она сама готова рисковать собственной задницей, лишь бы подарочек ему купить!

Лишь бы порадовать! Ну что за дура?

Слава внутренне содрогнулся, как наяву представляя, что сотворили бы с ней те недоноски, не окажись он (по воле случая) в нужное время в нужном месте. Именно он! А не ее «смотрящий прямо в душу» идиот!

— Сынок? — сквозь гул в ушах услышал голос матери, доносящийся из глубин дома. Предположительно, из гостиной. — Сыночек, ты уже вернулся?

«Мама…»

А ведь именно от нее он впервые услышал фразу «жаба пучеглазая» в адрес Синички. Точно! Первого сентября. В первом классе.

На праздничной линейке, на которую они прилично опоздали.

Красный нахмурился, погружаясь в воспоминания.

Родители до последнего момента не могли определиться, в какое учебное заведение его отдавать. Страшно спорили по этому поводу. Мать настаивала на престижном лицее, который занимался обучением только выходцев из статусных семей. Отец же на корню пресекал ее «королевские замашки», заявляя: его сын будет учиться только в той школе, выпускником которой является он сам! Точка! Словом, на торжественную часть они явились в прескверном расположении духа. И едва завидев рыжеволосую девочку на плечах старшеклассника (улыбающуюся во весь рот и сжимающую в руке перевязанный красным бантом школьный звонок) мама ядовито заметила:

— И вот это, по-твоему, уровень, Саша? Неужели для такой почетной миссии они не нашли никого лучше Сашкиной пучеглазой жабы?

— Закрой-ка, рот, Васелина! — одернул ее отец. — Ты вообще-то, о ребенке говоришь!

Родители замолчали, а Слава не мог отвести любопытного взгляда от девочки. Когда линейка закончилась, он сам подошел к ней. Наверное, познакомиться хотел да только не знал, с чего начать разговор.

Потому и ляпнул первое, что пришло на ум:

— Моя мама говорит, ты похожа на лягушку! А, нет. На жабу!

Каким же было его удивление, когда вместо ожидаемого дружелюбия малявка оттолкнула его от себя и гневно выплюнула:

— Я — не жаба! А твоя мама — дура!

Он никому и никогда не позволял обижать свою мать.

Ни словом. Ни делом. Ни тогда. Ни сейчас.

Между ними завязалась потасовка.

Он умудрился сорвать огромный белый бант с ее головы и потоптаться на нем ботинками. Она, в свою очередь, треснула обидчика кулаком по лбу и смачно плюнула на его новенький пиджак. Так началась их история.

Сначала все казалось банальным соперничеством.

За оценки. За любовь преподавателей.

Глава 6

— Может, вечером в кино сходим?

— Не хочу, — лишенным эмоций голосом отозвалась Белова.

Тяжко. Грустно, но вполне ожидаемо.

Однако Ирина сдаваться не собиралась.

Не в ее правилах после первой же неудачи поджимать «хвост».

— Тогда давай в парке прогуляемся? Май на дворе! Погода потрясающая!

Ответ остался неизменным:

— Не хочу…

— А чего ты хочешь?

— Ничего не хочу!

Нервы сдали. Стальные канаты ее самообладания лопнули.

Терпение иссякло. Достав из сумки учебник географии, Синицына раздраженно швырнула его на парту и примостилась на стул рядом с Ленкой. Шла большая перемена, и одноклассники в кабинете сидеть не стали — всей толпой высыпали на школьное крыльцо подышать свежим воздухом. Все, кроме них двоих. Белова впала в самую настоящую депрессию, и Ира не могла оставить подругу без поддержки. И без присмотра в том числе.

Причины такого тотального равнодушия, конечно, имелись.

Целых две. Правда, обе они сходились на одном конкретном человеке, имя которому — Виктор Эдуардович. Буквально за пару недель до старта выпускных экзаменов (ВЫПУСКНЫХ, черт его подери), Макаров внезапно уволился без объяснения причины. Просто взял и ушел, ни с кем не прощаясь. Исчез, обрубив все концы. И Белова едва не лишилась рассудка в ту же секунду. Благо Ирина находилась рядом, готовая подставить той свое плечо. Она успокаивала ее. Поддерживала. Стараясь привести в чувства.

Но увы! Все без толку. И вскоре стало только хуже.

Ведь спустя некоторое время дотошные школьники выяснили, что бывший физрук «засветился» в ночном клубе с какой-то девушкой. Девушкой, которую мгновенно окрестили Макаровской невестой. Потому что уже несколько раз встречали их двоих в общественных местах. В компании друг друга. И эта новость сломила Ленку окончательно. Все ее попытки казаться сильной, сохранять безразличие и хладнокровие привели лишь к тому, что в конечном итоге она просто замкнулась в себе. И вытащить подругу из этого импровизированного «кокона» для Синицыной было не только делом чести, но и задачей со «звездочкой». С двойной «звездочкой»!

Пытаясь усмирить собственные эмоции и не треснуть упрямицу по лбу, Ирина мысленно досчитала до десяти и ринулась в «бой» с новым усердием. Крепко обняв Белову, мягко ломая сопротивление, склонила ее голову к своему плечу. И в тот же момент услышала тяжелый Ленкин вздох.

«Совсем измучилась, бедолага…»

Осторожно подбирая слова, Ира мягко пробормотала, целуя ту в лоб:

— Так больше продолжаться не может! Понимаешь?

— Да.

— Лен, экзамены на носу! Выпускной!

— Знаю.

— Ты хоть к чему-нибудь готовишься?

— Нет… мне плевать.

— Ну как так? Где же ты, моя девочка? Вернись уже ко мне!

— Вернусь, — едва различимый шепот, — как только меня… отпустит.

— Прекрати! Никто тебя не держит!

— А вот и держит!

— Большего бреда в жизни не слышала!

— Тебе не понять, — отстранилась Лена, насупившись.

— Почему?

— Ты еще никого не любила! Вот почему!

Обычная фраза. Обычные слова. Да только отозвались они глухой болью где-то в глубине души. Так обидно стало вдруг. Так горько. Не зная, куда себя деть и как правильно отреагировать, Ирина принялась «увлеченно» рыться в своей сумке, выискивая… сама не зная что. Первым под руку попалось большое зеленое яблоко, которое мама заставила взять с собой для перекуса.

«Что же, самое время!»

Протерев фрукт влажными салфетками, она щедро протянула его подруге. Ленка виновато улыбнулась и накрыла ее руку своей дрожащей ладонью.

— Прости… я не хотела. Я…

— Все хорошо! Будешь?

— Нет. Кусок в горло не лезет.

— Как хочешь!

Она уже собиралась полакомиться наливным яблочком сама, да только спустя секунду стало ясно: теперь кусок в горло не полезет уже ей.

Шумной гурьбой в кабинет ввалились одноклассники во главе со Славиком.

Со Славиком, которого здесь быть точно не должно. По крайней мере, сегодня. Его освободили от занятий, потому что (если верить слухам) он вернулся с соревнований лишь рано утром и хотел отдохнуть с дороги.

А так как Красницкий принес школе победу, заняв первое место по области в своих любимых смешанных единоборствах, ему никто и слова поперек не сказал. Боже! Да его «грандиозную» победу не обсуждал только ленивый. Парнишку и сейчас забрасывали вопросами и восторженными поздравлениями. А вот мысли Ирины были не столь радужными.

«Черт! Уже вернулся… Ну все… конец спокойствию! Почему так быстро? Не мог задержаться на своем «первенстве» еще немного?»

Глава 7

Увернуться от фруктового «снаряда» Слава не успел. Впрочем, и не пытался. Был слишком увлечен своим занятием. Продолжал невозмутимо нависать над столом, прожигая Ирину до ужаса странным взглядом, и улыбаться. Плотоядно так. Хищно. Будто ожидал чего-то. Предвкушал.

— Приперся! — рявкнула она в сердцах, хмуря брови. — Так тебя здесь и ждали!

— Тише, Синичка! — довольно замурлыкал в ответ Вячеслав. — Не буянь! А то решу, что ты по мне адски соскучилась!

— ЧЕГО?

— Держи себя в руках, говорю! Я понимаю, долгая разлука, все дела… но это же не повод вот так с ходу набрасываться на человека! Без разогрева. Без прелюдий. Может, я не готов? Может, у меня травмы, при которых противопоказаны любые физические нагрузки? Не говоря уже о…

«Ой, дура-а-а-а-к!»

Синицына нервно сглотнула, пытаясь обуздать свой дикий нрав.

Да только тщетно все. Это нереально сделать, когда адреналин плещется в крови страшными дозами. Скрипнув зубами, она медленно поднялась на ноги и вышла из-за парты. Не разрывая зрительного контакта, бесцеремонно вторглась в его личное пространство. Встала рядом. Совсем близко. Практически нос к носу. Прилагая неимоверные усилия, дабы внешне казаться спокойной, Ирина демонстративно стряхнула несуществующие пылинки с отворота его школьного пиджака и, растягивая губы в ехидной улыбке, заявила:

— Так может, это ты как раз таки… скучал?

Пауза. Столь долгая, что казалось — вовсе не ответит.

Но Красницкий за словом в карман не полез.

Его тихий четкий голос ощущался раскатами грома в девственной тишине кабинета. Ударом молота по наковальне. Он оглушал.

— Лишь в твоей лохматой голове могла родиться такая бредовая мысль, Синичка! — пробубнил недовольно молодой человек. Слегка заторможенно. Неотрывно следя за ее пальцами.

— Ну, конечно! — напряженно хмыкнула Ирина, резко отнимая руку, точно обожглась. — Не успел домой вернуться, сразу в школу прискакал, бедненький! А как же поесть? Поспать? Отдохнуть с дороги?

— Не переживай, я все успел! — встрепенувшись, парень глубоко вздохнул и распрямился во весь свой могучий рост. А был он ни много ни мало почти на голову выше Ирины. Даже с учетом ее десятисантиметровых каблуков. — И прискакал я по делам — меня, вообще-то, директор вызвал! Грамотой наградил. За исключительные заслуги перед школой. За победу. За победу, с которой ты до сих пор меня не поздравила! Я жду, между прочим. Можешь начинать!

«Вот это наглость! Вот это самомнение!»

Синицына до отрезвляющей боли прикусила нижнюю губу, из последних сил сдерживая себя от сквернословия. А так хотелось покрыть его трехэтажным матом. Так хотелось ужалить побольнее. Впрочем…

— С какой радости? — надменно вскинув подбородок, она незаметно отступила на пару шагов. На всякий случай. — Я и не собиралась тебя поздравлять!

— Как интересно! — он изогнул черную бровь в притворном удивлении. — И почему же, позволь узнать?

«Да пожалуйста! Сейчас узнаешь…»

— А я болела не за тебя!

Славик нахмурился, пытаясь осмыслить услышанное.

— Исключено! — подытожил, но уже без былой уверенности в голосе. —  На этих соревнованиях нашу школу представлял только я!

— Да плевать мне на школу! — расхрабрилась Ирина окончательно. — Я не стану тебя поздравлять. Я. Болела. Не за тебя.

Он взбесился в одно мгновение. То спокойный стоял. Надменный.

А спустя секунду уже покрылся багровыми пятнами от собственной ярости.

«К-а-й-ф!»

Его взгляд заискрился всполохами бешенства. Дикой примитивной злостью.

Голосом, буквально вибрирующим от напряжения, Красницкий прогрохотал:

— За кого? — жестко. С нажимом. Чеканя каждое слово. — За Богданова? За Клюева? За Терентьева, быть может? Окстись, пучеглазая! Я всех их сделал! Всех до единого. Так за кого ты там болела, повтори?

— Не твоего ума…

— ИМЯ! — рявкнул он, вынуждая ее содрогнуться всем телом.

Судорожно втянув в легкие как можно больше воздуха, Ирина тоже закричала:

— Я болела не за конкретного человека, идиот, а за всех твоих соперников! За всех вместе взятых! Просто в глубине души надеялась, что кому-то из них посчастливится сломать тебе руку или ногу, и ты просидишь с гипсом дома до конца учебного года! Пропустишь выпускной, и я никогда, НИКОГДА тебя больше не увижу! Потому что ты достал меня уже за одиннадцать лет! Потому что бесишь! Потому что эти девять дней, пять часов и пятнадцать минут твоего отсутствия были лучшими в моей школьной жиз…

Он не дал ей договорить. Проскрежетав что-то вроде: «А ну, иди сюда, мелкая сучка», Красницкий стремительно схватил Ирину за талию и одним резким движением яростно дернул на себя. Буквально впечатал их тела друг в друга. Свое — натренированное, жесткое, в ее — податливое и мягкое.

И крепко зажмурился отчего-то, рвано выталкивая воздух из своей груди. Пискнув от испуга, Синицына попыталась освободиться.

Глава 8

Избежать нравоучений не удалось. Надежды на побег рухнули, так как Полякова передала их прямо в руки Николаю Васильевичу — директору школы. Сама же отправилась на урок. Тем более, звонок уже прозвенел.

Дверь за спиной стремительно захлопнулась, отрезая их от остального мира.

«О! Сейчас начнется! Экзекуции быть!»

Всего на секунду отвлекшись от просмотра документов, Мосолов красноречиво кивнул в сторону небольшого кожаного диванчика, расположенного у дальней стены прямо напротив его рабочего стола.

Пожав плечами, Славик небрежно развалился на вышеупомянутом диване в совершенно расслабленной позе, широко расставив ноги в стороны.

Все бы ничего, но таким образом он занимал две трети свободного места.

Как не крути, а ютиться у подлокотника Ирина точно не собиралась:

— Двигайся давай! — тихонько шикнула, пытаясь отвоевать хоть немного личного пространства. — Ты не дома вообще-то! Еще бы разлегся тут!

— А в чем дело? Пятая точка не помещается? — вторил ей таким же недовольным шепотом. — Так ты не теряйся! На колени ко мне прыгай!

— Я тебе сейчас так прыгну, что единоборства твои цветочками…

— Кхе-кхе! — прокашлялся Мосолов, напоминая о своем присутствии. — Закончили прения сторон!

Ира виновато уставилась на красный шерстяной ковер у себя под ногами:

— Извините!

— Да, Николай Васильевич, извините Синичку! Она малость не в себе!

— Ах ты сво…

— Прекратить пререкания немедленно! — дождавшись смирения и завладев их вниманием окончательно, директор продолжил: — Ну, рассказывайте, вредители! Чего натворили на этот раз?

— Кто? — с притворным изумлением возмутился Слава. — Мы?

— Мне напомнить тебе про окно в кабинете биологии, Вячеслав?

— Нет, спасибо!

— Значит, кривляния в сторону! Итак, что случилось?

Красницкий шумно выдохнул:

— Ничего не случилось, Николай Васильевич! Стояли себе тихо-мирно. Никого не трогали. Просто общались с Синицыной — она, между прочим, собиралась меня с победой поздравить… да?

— Да! — Ира усиленно закивала, подтверждая его слова. — Да, конечно! Собиралась. Почти поздравила…

— Вдруг в кабинет влетает совершенно взбесившаяся географичка…

— Мария Константиновна, — поправила одноклассника, — он хотел сказать, Мария Константиновна!

— …и обвиняя во всех смертных грехах, тащит нас к Вам! Нет, ну нормально?

— В вашем случае, уважаемые, это не только нормально, но и крайне предусмотрительно со стороны Поляковой! Вот что значит педагог со стажем! Что до вас двоих…

Пламенную речь директора прервало настойчивое дребезжание мобильного телефона. Едва взглянув на экран, Мосолов нахмурился. Помрачнел.

А после схватил свой сотовый и направился в сторону выхода:

— Так, ребята, у меня очень важный звонок! Повторяю, как для первоклашек: сидите тихо, я скоро вернусь! Зинаида Павловна еще в приемной, и внимательно проследит за тем, чтобы вы не улизнули на этот раз!

Когда дверь за мужчиной захлопнулась, Синицына едва не застонала вслух от досады и отчаяния. Ну, все! Приплыли!

На окнах решетки. В приемной — секретарь Зиночка.

«Я будто угодила в ловушку. В ловушку вместе с ним.»

И от подобной мысли стало действительно не по себе. Прямо в жар кидануло. Внутренности точно кипятком ошпарило. От простого осознания: еще никогда прежде они со Славиком не оставались наедине в замкнутом пространстве. Никогда. Ей бы отойти от него, да подальше. Как вариант, вообще пересесть на стул, стоящий подле директорского стола. Но она боялась даже шелохнуться. Дышала и то через раз. Не говоря уже о том, что ног своих совершенно не чувствовала — мышцы полностью онемели.

Словно атрофировались внезапно. И так не вовремя.

Зато Ирина прекрасно чувствовала на себе его пристальный взгляд.

Тяжелый. Долгий. Внимательный.

И ощущался он самым настоящим прикосновением.

Требовательным. Властным.

К лицу. К нежной коже. К оголенным до предела нервам.

— Чего дрожишь?

Девушка резко дернулась от неожиданности. Мягкий шепот раздался в непосредственной близости от ее виска. Слишком уж близко. «Непростительно близко…»

— Замерзла! — буркнула она, обхватывая себя руками, и всеми силами избегая зрительного контакта. Не могла. Не решалась. Трусиха.

Красницкий потянулся к небольшому журнальному столику, стоящему у дивана с его стороны, и стянул из прозрачной вазы несколько конфет.

— Будешь?

— Нет, спасибо!

— Ешь карамельку!

— Не хочу!

Глава 9

— Ты! — ответила она незамедлительно.

— Я? — сдавленный смешок. — Нет!

— Почему?

— Не хочу!

— Слушай-ка…

— Т-с-с! — перебил он настойчиво. — Тихо, я сказал! Не начинай!

Будто завороженная его мягким бархатистым шепотом, отдающим легкой хрипотцой, Ирина (шокируя даже саму себя) послушно умолкла.

Сникла, пытаясь успокоиться. Да тщетно все. Бессмысленно.

Нервно увлажнив пересохшие губы, она решилась удостоить одноклассника смущенным потерянным взглядом. Сдержаться не смогла. Но к тому, что увидела там, в пленительной бездне шоколадных глаз и расширенных до безобразия зрачков, оказалась совершенно не готова. Ее испуганный судорожный всхлип эхом отразился от стен директорского кабинета.

«Господи, это же…»

Адское пламя. Бесконтрольный пожар. Пепелище.

И ни капли человечности. Лишь безграничный голод.

Да, Красницкий выглядел диким. Чертовски злым.

И, казалось, хотел спалить ее заживо. Дотла. Мгновенно.

Его ноздри раздувались, как у хищника, когда он шумно втягивал в себя кислород. А еще… еще Вячеслав неотрывно следил за ее губами, и все плотнее сжимал в кольце собственных рук, точно в железных тисках.

Секунды казались вечностью. Дыхание учащалось все сильнее с каждым новым ударом сердца. Нестерпимый жар, исходящий от его тела, ощущался даже сквозь слои одежды. Но это тепло не согревало девушку. Напротив. Ирину прошиб ледяной озноб небывалой силы, заставляя дрожать, точно в жуткой лихорадке. В беспамятстве. В бреду.

Кожу жгло так, словно острые иглы в нее безжалостно впивались. Внутренности от напряжения скручивало в жесткий тугой комок.

«Что он делает? — недоумевала Синицына. — Что. Он. Делает? И, главное, зачем? Придумал новый способ поиздеваться напоследок? Тактику поменял?»

Многолетняя обида нашла выход в гневе. Стиснув зубы, она собиралась по старой привычке поколотить его. Сильно. Со всей мочи. Чтобы знал!

И замахнулась уже, но вдруг камнем замерла в нерешительности, с ужасом осознавая жалкую постыдную истину: она просто хочет прикоснуться к нему. Вот и все. И столь сильно, что немеют пальцы.

Потому и маскирует свои истинные желания агрессией.

«Боже! Он добился своего! У меня таки поехала крыша!»

— Давай! — Славик слегка встряхнул ее, опаляя щеку своим горячим дыханием. — Какого черта ты застыла?

Внутренне злорадствуя, Ирина ответила его любимой фразой:

— Не хочу!

Кадык Красницкого напряженно дернулся. Голос сел еще сильнее.

— А чего… хочешь?

«Ладно, — подбадривала себя, дабы окончательно не свихнуться, — только раз! Один единственный разочек!»

Храбрясь из последних сил, она разжала кулак, замерший в нескольких сантиметрах от головы молодого человека. И осторожно, чертовски медленно прикоснулась дрожащей ладонью к его волосам. Острые. Жесткие. Колючие.

«Как и он сам…»

Пульс взревел, оглушая. Испытывая совершенно нездоровое, даже извращенное удовольствие от столь странного действа, Ира прикрыла потяжелевшие веки. Осмелев, полностью утопила свои пальцы в короткой шевелюре Вячеслава. И в тот же миг услышала его приглушенный стон. Едва различимый. Но мучительный. Распахнув глаза, она испуганно отпрянула. Вернее, попыталась. Красницкий перехватил ее руку раньше. Крепко сжал запястье, удерживая на месте. Не разрывая зрительного контакта, шумно сглотнул. Буквально пожирая девушку затуманенным взглядом, решительно прижал ладонь Ирины к своей гладковыбритой щеке. И в тот же миг скривился, тяжело дыша и покрываясь огромными мурашами.

Она видела их на участках кожи, не скрытых одеждой.

На шее. На предплечье. В вырезе футболки.

Странное зрелище. Интимное. Завораживающее. Пьянящее.

Видимо потому собственная реакция у нее и была крайне заторможена.

Синицына чувствовала лишь жжение.

Нестерпимое жжение в местах соприкосновения их тел.

Да… наконец-то, ей стало жарко. До невозможности жарко.

Лоб покрылся испариной, а низ живота отозвался странным болезненным спазмом. И где-то на задворках сознания начала просыпаться тревога.

Как нельзя кстати, на директорском столе громко и требовательно затрезвонил стационарный телефон. От неожиданности вздрогнули оба, возвращаясь к реальности. Слава, сильно хмурясь, медленно разжал свои пальцы.

Пользуясь его секундным замешательством, Синицына резко вырвалась из захвата и стремительно соскочила с колен Вячеслава.

Так торопливо, будто сам дьявол за ней гнался.

Щеки болезненно полыхали, точно к ним приложили раскаленный утюг.

Отступая к двери, она зашипела, уподобляясь гремучей кобре:

— Не знаю, что ты задумал напоследок, но… лучше не приближайся ко мне!

Глава 10

«Конечно, недешевые! Дешевых вещей у него априори не существует».

Грустно вздохнув, Синицына опасливо, с присущей ей настороженностью, покосилась на одноклассника. Откровенно говоря, ее сильно смущала нечаянная щедрость Вячеслава. Слишком уж все походило на… взаимный обмен подарками, возможный между ними лишь в иной реальности.

«Или на ловушку, что более вероятно!»

— Спасибо, но нет, — отозвалась она, громко сглатывая образовавшийся в горле ком, — мне ничего от тебя не нужно! Ни-че-го!

Свирепый взгляд Красницкого пронзил насквозь, точно рентген, распространяя по телу губительную радиацию. Холодок промчался вдоль позвоночника, вынуждая невольно содрогнуться и покрыться мурашками.

— А при чем здесь ты? — глухо осведомился он. — Так хочу я!

— Да мало ли чего…

— Давай поясню! — Слава угрожающе сократил и без того минимальное расстояние между ними. Ирина синхронно попятилась, отступая назад. — Если я пожелаю, чтобы эта вещь принадлежала тебе — она будет принадлежать тебе! И ты ее примешь! Уж поверь!

— Нет, — настырно, — и не подумаю…

— Да, Синичка! — хищно оскалился парень, пытаясь приблизится вплотную. И вновь ее стремительный шаг назад. И вновь судорожный вздох. — Да!

Паника пускала корни в самое сердце, призывая бестолковый орган колотиться на пределе возможностей. Во рту пересохло.

— Не подходи!

— Останови!

— Как?

— Обними, например! Вдруг подействует?

От удивления Ирина замерла на месте, подобно каменному изваянию.

— Тебе на твоих соревнованиях последний мозг отбили? — воскликнула она возмущенно, в защитном жесте выставляя руки перед собой, дабы сохранить хоть минимальную дистанцию. — Прекрати!

— Тогда возьми!

— О чем…

— Часы!

— Нет!

— Не беси меня!

— А ты меня не беси! — девушка уже практически рычала.

— В общем так, Синичка: либо сама примешь по-хорошему, — скрипнул он зубами, демонстрируя крайнюю степень нетерпения, — либо засуну их тебе…

— Чего? — Ирина инстинктивно вдавила ладошки в грудную клетку Красницкого, пытаясь оттолкнуть. — Ты и пальцем ко мне…

— …по самое не балуйся…

— …не прикоснешься, козел…

— …и даже сверходаренные хирурги…

— …иначе зенки расцарапаю…

— …не смогут их из тебя…

— …до крови!

— …извлечь!

Замолчали они одновременно, пронзая друг друга испепеляющими взглядами.

В процессе перепалки, сама того не замечая, она умудрилась схватить парня за грудки и теперь яростно, до онемения мышц, сминала в кулаках ткань его дорогущего пиджака. Да так сильно, что побелели костяшки пальцев.

— Какая ты все же… дикая!

К ноткам восхищения, насквозь пропитавшим его чуть хрипловатый голос, Синицына оказалась совершенно не готова.

«Нет. Определенно, послышалось. Мираж. Галлюцинация. Не более.»

Или как минимум бред ее больного искореженного сознания.

Сотрясаясь от совершенно нездорового смеха, Красницкий склонился и резко дунул прямо в лицо Синицыной, вынуждая ту мимолетно зажмуриться.

— Признай, тебе будет не хватать этого!

— Чего этого? — переспросила она, все еще туго соображая после очередной вспышки бесконтрольного гнева, отравляющего разум и кровь.

— Меня, Ирина! — заявил он, став серьезным в одно мгновение. В секунду. — Вот как ты будешь жить без меня после школы, а? Я ведь у тебя под кожей!

— По… под кожей? — Ирина невольно захлебнулась собственным негодованием. — Нет, Славик, ты у меня не под кожей! Ты у меня в печенках!

— Неужели так глубоко, пучеглазая?

— Придурок!

— Скучать будешь!

— Чего ты там себе напридумывал? — практически взвизгнула она, безмерно возражая. Щеки от смущения обожгло предательским румянцем. — Не буду я скучать! Ни дня! И вообще…

Договорить девушка не успела. В следующую секунду буквально лишилась дара речи. Ее язык онемел, сердце ухнуло в пропасть, а в висках громко застучало. Колени превратились в желе (ровно, как и мозг), и если бы она не цеплялась сейчас так крепко за его пиджак, непременно рухнула бы на пол.

Причиной подобной реакции стало поведение Красницкого.

Странное, нелогичное и совершенно ему не свойственное.

«Он… зачем он нюхает мои волосы?»

— Слав?

— Молчи!

Глава 11

«Трясет! Дьявол, как же трясет!»

Нужно уходить. Убираться. Как можно быстрее. Как можно дальше.

Отсюда. От нее. От этой маниакальной нездоровой зависимости.

От безумного желания стиснуть пальцами ее беззащитное горло, полностью перекрывая доступ кислорода. От странной потребности намотать на кулак рыжие волосы и резко дернуть вверх, вынуждая ее инстинктивно приподняться на носочках и громко взвизгнуть. Зачем? Да просто все!

Чтобы наказать мерзавку! Чтобы собственное нутро остыло.

Не жгло. И не заходилось в болезненных судорогах при одной лишь мысли о… о ней. О Синичке, самозабвенно ласкающей Юрку.

«Как посмела? Как ты посмела, дрянь?»

Судорожный вздох. Глубокий. Рваный. Точно огнем опаляющий легкие.

«Успокойся! — твердил он себе, в который раз взывая к последним крохам самообладания. — Вы друг другу никто! Она ничего тебе не должна! Или…»

Мышцы мгновенно превратились в сталь.

Ладони сжались в кулаки столь сильно, что онемели.

А зубы… он чудом не стер их в порошок, сдерживая рвущийся наружу вопль: «Должна! Конечно, должна!»

Красницкий буквально прирос к полу, опасаясь лишний раз шевельнуться.

Опасаясь рвануть к ней и…

Нет. Он не мог с уверенностью сказать, чего хочет больше.

Убить пучеглазую на месте или заставить ее вновь прикоснуться к нему.

Приласкать. Успокоить. Угомонить. И удержать от ошибок.

А она смогла бы. Непременно смогла бы. Если бы только… захотела.

Раздираемый противоречиями, Вячеслав продолжал стоять на месте, будто пришибленный, и таранить девушку убийственным взглядом, с замиранием сердца ожидая ее ответа. Ответа, которого все не было.

Кровь устремилась к вискам, вскипая прямо в венах. Сознание помутилось.

«Давай, сука! Не стой столбом. Где твоя злость? Где негодование? Оправдывайся! Возмущайся! Ори! Опровергай мои слова! Скажи, что я неправ! Скажи, что ошибаюсь на твой счет… ошибаюсь в том, в чем уверен абсолютно! Соври мне! Только не молчи! Не бледней! И не смотри таким испуганным виноватым взглядом! Бл*дь! Не прожигай бездонную дыру в моей груди! Иначе сама утонешь! Захлебнешься! Уж я об этом позабочусь!»

Вопреки его внутренним мольбам и проклятиям, Синичка молчала.

Нервно переминалась с ноги на ногу и дышала. Дышала. Дышала.

Громко. Жадно. Практически всхлипывала. Не плакала, но глаза ее отчего-то сильно покраснели. Видимо, собиралась. В любой момент.

И от подобного зрелища стало дурно. Нервы сдали окончательно.

Не сдерживаясь более, Красницкий гневно зарычал и яростно впечатал кулак в ближайшую стену. Руку обожгло знакомым болезненным пламенем, временно заглушая странную внутреннюю агонию.

«Идиот. Опять костяшки сбил. Заживать не успевают.»

Теперь, прислонившись лбом к той же стене, надрывно дышал уже он.

— Как же так получилось? — пробормотал еле слышно. Пересохшая глотка саднила, причиняя жуткий дискомфорт. — Как? Я не понимаю…

За спиной послышались ее неуверенные осторожные шаги.

— Что получилось, Слав? — тихо, взволнованно. — О чем ты?

«Дура! Не подходи! Не сейчас!»

— О том, что мне, оказывается… какого-то хрена… не все равно! — шумно сглотнул. — Совсем не все равно!

— Чт-то?

— Ничего!

«Идиотка недалекая!»

— Послушай, я должна, — затараторила она сбивчиво, — хоть и не обязана, ведь ты по факту не имеешь никакого права лезть в мою личную жизнь, но…

— Имею!

— А?

Красницкий медленно развернулся, буквально сатанея от ее слов.

— Имею! — повторил с нажимом, наградив Синичку взглядом из серии «заткнись и сдохни». — Всегда имел! Всегда буду!

Ирина инстинктивно попятилась, даже не пытаясь скрыть первобытного ужаса, отразившегося на лице.

— С чего ты взял? — проблеяла он дрожащим голоском. — Кем себя…

— Ты — моя игрушка! — демонстративно облизнулся Слава, намеренно пугая пучеглазую своим неадекватным поведением. Плевать! Ему нужно было раскаяние. Ее немедленное раскаяние. — Мой любимый школьный зверек! Моя девочка для забав! Моя, понимаешь? Моя! Не его.

— Да ты… ненормальный! — гордо выпятила подбородок пучеглазая, воинственно упирая кулачки в бока. –— Я же не игрушка! Я — человек!

— Все эти годы никто не мог приблизиться к тебе без моего одобрения! — продолжил он, игнорируя ее гневный выпад. — Чего уставилась? Неужели не знала?

«Хм. Очевидно, нет. Точно, недалекая.»

Глава 12

Но не тут-то было!

Она не позволила ему далеко уйти. Испытывая некое извращенное удовольствие, Вячеслав вдруг понял, что Синицына, сбросив с себя минутное оцепенение, стремительно ринулась следом за ним. Торопливо минуя приемную. Игнорируя возмущенно-угрожающие возгласы школьного секретаря Зиночки. И уже спустя некоторое время настигла его в пустынном коридоре. Взволнованная. Раскрасневшаяся. Запыхавшаяся от бега.

Ирина инстинктивно схватила парня за локоть, останавливая.

А после решительно преградила ему путь, широко расставляя руки.

Наивная. Красный мог с легкостью оттолкнуть ее.

Сдвинуть в сторону, не прилагая особых усилий.

Или же… прижать к себе. Плотно. Стиснуть до хруста костей.

Да, черт подери! Именно этого он и хотел.

Проклятой. Близости. Рыжего. Пучеглазого. Недоразумения.

Ее осторожных прикосновений к своей коже, порождающих невообразимо мощные электрические разряды. От предвкушения уже чувствовал легкое покалывание в напряженных мышцах, желая этого всем сердцем.

— Славик, ты что задумал? — ее тихий сбивчивый шепот прошиб своей чувственностью насквозь. До мурашек. — Ку-куда собрался?

Она сильно дрожала, что не могло укрыться от его цепкого взора, внимательно скользящего по лицу девушки.

— Тебя колышет? — отозвался сухо. Гораздо грубее, чем планировал. Сорвался. Но его сложно в этом винить. Он с большим трудом контролировал сейчас эмоции. — Колышет?

В ответ тишина. Ирина лишь нервно прикусила свою нижнюю губу, напряженно разглядывая Красницкого. Озлобленно. Исподлобья.

— Да, — кивнула наконец, не разрывая зрительного контакта. — Да!

Интересное заявление. Любопытство взяло верх над разумом.

— Почему?

Ира нахмурилась. Замялась на миг. А затем выпалила на выдохе:

— Не хочу, чтобы близкий человек пострадал ни за что! Вот почему! Ты… ты никуда не пойдешь! Только через мой труп!

Он недоверчиво изогнул черную бровь в немом изумлении.

«Серьезно? Контролировать меня вздумала? Ну, попробуй, девочка! Попробуй! Я тебе даже подыграю…»

А потом до затуманенного сознания дошел истинный смысл ее слов.

И стало больно. Зверски больно. Кишки точно кипятком ошпарило.

«Это Юрка тебе, что ли, близкий человек? Ах ты ж…»
Едва не застонав в голос, Слава резко сократил разделяющее их расстояние до минимума. Встал так близко, что при желании мог почувствовать аромат ее сладковатых духов, смешанных с умопомрачительным запахом тела.

Стоило только глубже втянуть ноздрями воздух.

Просто втянуть...

— Что бы это не значило, — встрепенувшись, процедил сквозь стиснутые зубы, угрожающе нависая над девушкой, — лучше отойди!

— Нет!

— Я неясно выразился?

Синичка не отступила. Впрочем, она не отступала никогда. Ни разу на его памяти. Вот и сейчас вместо покорности воинственно стиснула ладони в кулаки. Похоже, у нее напрочь отсутствовал инстинкт самосохранения.

— К нему поедешь?

«Близкий человек. Близкий, сука, человек…»

— Возможно!

— Прямо сейчас?

— Нам есть, о чем потолковать!

— Не смей этого делать!

— Парню своему указывать будешь! Поняла?

— Я не указываю! — ее голос надломился. — Я прошу тебя…

Сердце затарахтело за ребрами громче старой отцовской газонокосилки.

Красный шумно сглотнул, пытаясь избавиться от неприятного комка в горле.

И произнес чуть ли ни шепотом, задыхаясь от странного трепета, пронизывающего грудную клетку:

— И вот так, по-твоему, просят?

— Ну да!

— Ну нет! — передразнил ее коряво. — Подумай лучше!

Ирина действительно задумалась. На пару секунд.

На ее скулах внезапно заиграл яркий румянец. Совершенно ей не свойственный. Дыхание участилось. А глаза неестественно заблестели.

Она выглядела потерянной. Дезориентированной. Чертовски смущенной.

И от столь странного зрелища в нем что-то безвозвратно сломалось.

Сознание отключилось. Ум за разум зашел.

Остались одни лишь потребности и инстинкты.

Примитивные. Голые. Инстинкты.

Поддавшись дикому порыву, Вячеслав обхватил лицо девушки собственными ладонями. Подался вперед. Зачем? Тянуло!

Так безмерно тянуло к ней. В ее личное пространство.

— Давай, Синичка, — пробубнил изменившимся до неузнаваемости голосом, — проси меня! Проси, как следует!

Глава 13

Менее чем через двадцать минут после исчерпывающей беседы с Синичкой, Красницкий заглушил двигатель своего автомобиля, находясь на парковке седьмого лицея. Того самого, в котором учился Чижов.

Не отстегивая ремня безопасности, молодой человек откинулся на спинку водительского кресла. Бесцельно барабаня пальцами по рулю, задумался.

Нет, его злость никуда не делась. Но сквозь морок сознания начинал пробиваться здравый смысл. Слава, хоть и был сильнее, все же не хотел причинять другу вреда. Планировал доступно объяснить на словах…

«Что? Что отныне Юрке нельзя встречаться с собственной девушкой? Нельзя к ней даже приближаться? Ну и бред! Даже звучит смешно.»

А зная его характер, да и свой собственный, стычки точно не избежать после подобного заявления. И тогда их многолетней дружбе придет конец.

«Он дорог мне. Безумно дорог! — настойчивым набатом звучал в ушах голос Синицыной. — Не трогай его, пожалуйста! Не переживу, если пострадает.»

— Ладно, пучеглазая, — произнес в пустоту, крепко зажмурившись, — твоя взяла! Не трону! Даже из машины не выйду от греха подальше!

Вместо этого молодой человек встрепенулся, извлекая из кармана сотовый телефон и нажимая кнопку вызова. Чиж ответил сразу:

— Привет, дружище! Очень рад тебя слышать!

— Привет! — отозвался более сдержанно.

— Уже вернулся?

— Да!

— Когда встретимся? Хочу лично поздравить с заслуженной победой!

— Так давай сегодня вечером? В клуб завалимся, как обычно! Девок подцепим! Хочу расслабиться по полной программе!

— Э-э-э, — из трубки послышалось неуверенное пыхтение, — Славян, не забывай, что я теперь… как бы… в отношениях! Боюсь, Иришка этого жеста не оценит. А расстраивать ее я не хочу!

— Ясно!

— Любое место, брат! Но без левых девок! Я своей малышке верен!

Красный скрипнул зубами, рискуя стереть их в порошок. Но виду не подал.

— Значит, в другой раз! Потому что мне сейчас левые девки позарез нужны!

— Без проблем! Понимаю!

Пауза. Слава втянул в грудь побольше воздуха и спросил:

— Как у вас там с ней? Все в порядке?

— Более чем! — довольное урчание в ответ.

— Когда уже познакомишь?

— Извини! Счастье любит тишину. Да и сама она очень скромная! Всего стесняется. А у меня странная мания развивается — не хочу выставлять ее напоказ, и все тут! Подобно пещерному человеку, пытаюсь спрятать от целого мира! Понимаю, что это ненормально, но ничего с собой поделать не могу. Даже родственники, и те о существовании Ирины до сих пор не знают. Только с тобой поделился новостью и все. Скажи: я спятил, да?

— Похоже на то! — не смог удержаться от грубого замечания. — И что… у вас прям… все так серьезно?

Юрка рассмеялся:

— Можешь считать меня безвольным идиотом, но я влюбился! Так влюбился, что готов жениться сразу после вручения аттестата! Представляешь?

— Нет, — громко сглотнул, чувствуя горечь на языке и онемение в пальцах, — не представляю! К чему такая спешка? Ты что, ребенка ей заделал?

— Дружище, мне пора! Звонок!

— Стой, ответь! — рявкнул вдруг, надрывая связки. — Ответь мне немедленно!

— Нет, конечно! Мы крайне осторожны! Чего ты так разволновался?

— Я-то спокоен, — получилось нормально вздохнуть далеко не сразу, — а вот ты… лучше не обижай ее! Не обижай, иначе будешь иметь дело со мной!

***

— Чай? Кофе?

— Нет, спасибо!

— К сожалению, переговоры затянулись, — сдержанно улыбнулась отцовская секретарша Ольга Васильевна, то и дело поглядывая на свои наручные часы, — неизвестно теперь, когда Александр Борисович освободится…

«Вот засада!»

— Не страшно, — как можно равнодушнее отозвался Вячеслав, — я подожду! Если, конечно, не смущаю Вас своим присутствием…

— Ну, что Вы, молодой человек, — добродушно хохотнула женщина лет пятидесяти на вид, — я давным-давно вышла из того возраста, когда меня можно было чем-то смутить. Располагайтесь поудобнее!

Красный кивнул и, не дожидаясь особого приглашения, устроился на мягком кожаном диване в приемной прямо перед кабинетом отца.

Сам с трудом понимал, как и зачем оказался здесь. Но это и не удивительно.

После телефонного разговора с Юркой он места себе не находил. Возвращаться домой не хотел. От слова совсем. Потому что был совершенно не готов к бесконечным расспросам матери о причинах его отвратительного настроения. И не просто отвратительного. Мерзкого.

Даже паскудного, если выражаться точнее.

Так ужасно Красницкий чувствовал себя впервые.

Часть II – Падение. Глава 14

Сложно было утверждать наверняка, но, кажется, время близилось к обеду. Солнце жарило, как сумасшедшее, нещадно нагревая замкнутое пространство и стремительно лишая его спасительного кислорода.

В палатке стало безумно душно. Так душно, что пот тонкими струйками стекал со лба прямо на руку, которую Ирина использовала вместо подушки. Впрочем, в подобном положении вещей не было ничего удивительного. Ведь палатка рассчитана всего на четыре спальных места. И никак не на шестерых не особо трезвых одноклассниц, создающих и без того шаткому устройству приличные перегрузки. Лене повезло больше. Подруга спала у стенки и «соседствовала» только с Ирой, потому мирно посапывала в свое удовольствие. А вот последняя терпела неудобства, так как оказалась зажата уже между двумя горячими телами. Девушка чувствовала себя, словно в парной!

«Жарко! Слишком жарко!»

Она непременно отказалась бы встречать этот долбаный рассвет после выпускного, знай заранее, какими мучениями для нее обернется их совместное «лежбище». Кто-то постоянно храпел. Кто-то стонал. Кто-то вздрагивал. Ирина же беспокойно вертелась с боку на бок, пытаясь задремать хоть на часок. Голова гудела. То ли от трех выпитых бокалов шампанского. То ли от бесконечной усталости. Словом, уже несколько часов девушка лежала с закрытыми глазами, мечтая о чуде и упрямо считая до тысячи. Внезапно на палатку упала крупная тень. А уже спустя секунду раздался характерный звук разъезжающейся молнии. Синицына зажмурилась еще крепче, стараясь не отвлекаться от своего занятия. Но мысли контролю не поддавались.

«Они издеваются? Седьмой человек здесь точно не поместится!»

Поместился, как оказалось спустя секунду.

И очень хорошо поместился. Плотненько.

Более того, вновь прибывший разлегся прямо за спиной Ирины, самым наглым образом потеснив ее ближайшую соседку.

«О, Боже! Он здесь! Здесь…»

Не нужно было оборачиваться, дабы удостовериться.

Его она узнавала и с закрытыми глазами!

Как? По мужественной ауре. По аромату, проникшему глубоко в ноздри.

И по чувственному сдавленному шепоту, пробуждающему в теле дрожь:

— Синичка…

Не дожидаясь реакции, Красный хозяйским жестом вдавил Иру спиной в свою каменную грудь. Оплел талию рукой, ощутимо сжал.

А затем уткнулся лицом в ее волосы, и шумно втянул в себя воздух.

— Не спишь! — выдохнул сипло. — Я знаю!

— До твоего прихода спала! — соврала она, пытаясь усмирить беснующийся пульс. — Чего хотел?

Ее ягодицы бескомпромиссно прижали к напряженному мужскому паху.

— Как обычно! Тебя!

Низ живота прострелило, точно молнией. По телу разлилась приятная истома. Потянувшись, подобно голодной кошке, она призывно потерлась об него, вырывая из груди парня предупреждающий голодный рык.

— Что, прямо здесь? — уточнила пересохшим горлом, сгорая от возбуждения. — При всех?

— Да! — отозвался он, чувственно прихватывая зубами мочку ее уха. — Прямо здесь!

— Сумасшедший! — едва ли не в голос застонала Ира, получив болезненный укус, но теперь уже в шею. — Нас же услышат!

Секундная пауза.

— И когда тебя это останавливало? — усмехнулся Слава, аккуратно разворачивая девушку на спину и скалой нависая над ней. — М?

Ирина загадочно улыбнулась, вглядываясь в потемневший от похоти взгляд Красницкого:

— Ну-у-у, пожалуй, никогда!

— Верно! — хищный оскал. — Давай, моя девочка, покажи мне… как сильно будешь скучать!

— И ты покажи! Покажи, как будешь сходить с ума вдали от своей игрушки!

Словно обезумев, он принялся срывать с нее одежду, покрывая лицо и беззащитное горло невесомыми порывистыми поцелуями. Не отставала и Ирина. Хныкая от нетерпения, избавляла парня от футболки.

Торопливо стягивала с него шорты, освобождая… выпуская наружу…

— Слава… Славочка! — от наслаждения она выгнула спину дугой и прикусила собственную губу. Сильно. До отрезвляющей боли.

И тут же вздрогнула всем телом, отчетливо чувствуя металлический привкус во рту. Тяжело дыша, распахнула тяжелые, налитые свинцом веки.

И увидела…

Нет, не палатку, (в которой так дико и бесстыдно зажималась с одноклассником) а собственную спальню, погруженную в полуночный мрак.

— Черт! — завопила Ира, проворно вскакивая на ноги и просыпаясь окончательно. В холодном поту. Хотя, скорее уж в огненном!

Сердце стучало столь сильно, что грозилось протаранить своим напором грудную клетку. Кислорода катастрофически не хватало. Волосы противно липли к влажному, покрытому испариной лбу.

— Нет! — спрятала лицо в ладонях. — Только не опять!

За последнюю неделю он снился ей дважды.

И сны с его участием сложно было назвать безобидными.

Девушку до сих пор трясло. Низ живота предательски ныл.

Глава 15

В очередной раз она проснулась уже в десятом часу утра от неугомонного и настойчивого дребезжания дверного звонка. Зевнув от души и потянувшись, как следует, девушка (не без труда) заставила себя сползти с кровати. После Синицына босыми ногами зашлепала в сторону прихожей, отмечая про себя, что мама еще не вернулась с работы. Наверняка опять тяжелые пациенты.

Предварительно посмотрев в глазок, Ирина широко распахнула дверь, пропуская внутрь Белову. Подруга выглядела бодрой, свежей и крайне улыбчивой по сравнению с ней. Смачно расцеловав в обе щеки, Ленка поспешила крепко стиснуть ее в объятиях:

— Привет, моя хорошая! Извини, что разбудила… но я ужасно соскучилась… так что… сама понимаешь, деваться тебе от меня некуда!

— Все в порядке! — не смогла сдержать улыбки. — Проходи!

— Есть чего пожевать? Я ужасно голодная!

— Боюсь, что нет, — отозвалась она, запирая замок на два оборота, — но дай мне буквально пять минут на водные процедуры, и все будет!

— Плескайся, сколько влезет! — скорчила шутливую рожицу Белова. – Я вполне в состоянии самостоятельно найти холодильник в твоем доме!

«Впрочем, так и есть.»

Друг у друга в гостях они всегда чувствовали себя более чем комфортно.

Ирина наспех заправила постель, тщательно почистила зубы и приняла душ на скорую руку. А когда вышла из ванны, облаченная в махровый халат и с полотенцем на голове, завтрак был уже готов. Ее любимые рулеты из лаваша (с сыром, беконом, помидорами и зеленью, обжаренные на сковороде до хрустящей корочки) благоухали на всю квартиру. Как и ароматный кофе, уже разлитый по чашкам. Оставалось просто сесть за стол и приступить к трапезе. Что они, собственно, и сделали.

— М-м-м! Вкуснотища! — резюмировала Синицына, с наслаждением впиваясь зубами в рулет. — Мне кажется или ты ко мне подмазываешься?

— Не без этого, — подмигнула Ленка, загадочно улыбаясь. — Есть разговор!

— Выкладывай!

— Ну уж нет! — взвизгнула та, уворачиваясь от щекотки. — Сначала завтрак!

Обе прилично проголодались, поэтому с едой было покончено в считанные минуты. Быстренько помыв посуду, они направились в гостиную.

Там, удобно развалившись на мягком диване перед телевизором, Белова начала свой рассказ, тщательно подбирая слова:

— Знаешь, я тут недавно познакомилась кое с кем…

— Т-а-а-а-к, — Ирина приподняла голову с колен подруги, с интересом вглядываясь в ее лицо. — И с кем же?

Ленка в который раз за утро лучезарно улыбнулась:

— С парнем!

— Я что, должна из тебя каждое слово вытягивать? — девушка шутливо шлепнула ее по руке. — Вот, зараза! Напои ее, накорми! А она потом молчит!

— Прости, прости! — захохотала та в голос. — Его зовут Евгений. Он — студент четвертого курса и… фактически, мой сосед. Снимает квартиру в нашем подъезде двумя этажами выше. Но самое интересное — оказывается, мы учимся в одном ВУЗе! Вернее, будем учиться с сентября! Представляешь?

— Надо же, —удивленно хмыкнула Синицына, вновь укладывая голову на Ленкины колени, — какое совпадение!

— А еще, я совершенно точно нравлюсь ему! Вижу. Чувствую.

— В этом нет ничего удивительного, Лена! Ты у меня красотка! — выдержав паузу, Ира осторожно уточнила: — А он… тебе?

Белова призадумалась, неосознанно покусывая нижнюю губу.

— Ну, как сказать? Привлекательный молодой человек. Симпатичный. Харизматичный. Обходительный. Вежливый.

— Ты прекрасно понимаешь, что спрашивала я не об этом!

Едва заметный вдох.

— Да, нравится. Очень. Кажется.

Все. Лежать более Ирина не могла, так как остро нуждалась в зрительном контакте. А потому немедленно приняла сидячее положение.

— А как же твой… Макаров?

Ленка вздрогнула, покрываясь мурашками. Обиженно насупилась.

— Он — не мой!

— Не цепляйся к словам!

— Все… все уже в прошлом! Давно перегорело!

— Серьезно? — скептически уставилась на собеседницу.

— Да, серьезно! — подруга гордо вздернула носик. — Виктор — трус! Обычный трус, недостойный моих слез! И я рада, что смогла, наконец-то, вырвать его из сердца и переключиться на другого парня! А он пускай катится к своей…

— Тише, выдохни! — Ирина крепко сжала ее дрожащие ладони в своих руках. — Напрасно я об этом спросила! Не стоило ворошить, извини!

Она умолкла на миг и нахмурилась, припоминая кое-что:

— Погоди… трус? Почему ты называешь Макарова трусом? Ему совершенно не свойственна такая черта характера! 

Белова отвела взгляд в сторону, явно будучи не в состоянии смотреть на подругу. Спустя пару секунд тягостного молчания девушка призналась:

— Он… то есть, это я… я спровоцировала его на поцелуй!

Глава 16

— Обалдеть! — изумленно выдохнула Ирина, с детским восторгом разглядывая дизайн и оформление «Рифа». — Как же здесь… здорово!

— Согласна, — поддержала Белова, буквально застыв на месте с разинутым ртом.

«Рифом» являлась самая крутая, самая престижная сауна в их городе. А пятичасовой отдых в этом раю — невероятно щедрым подарком двум новоиспеченным «студенткам» от их любящих матерей в честь официального зачисления в ВУЗ. Что тут скажешь?

Родительский сюрприз, действительно, удался!

Причем, на славу!

— Ну, и чего замерли у порога? — раздался за их спинами мелодичный голос Ксении Сергеевны — Лениной мамы. — Проходите уже! Располагайтесь! Если я правильно изучила информацию на сайте, то комната отдыха находится… да… вот здесь, — пояснила женщина, кивком головы указывая нужное направление и вручая обеим их сумки с вещами, — там имеются шкафчики. Переодевайтесь, аккуратно складывайте одежду и ждите меня! Я отлучусь буквально на несколько минут: дождусь курьера из службы доставки еды и сразу же вернусь… пожалуйста, постарайтесь ничего не сломать за время моего отсутствия! Здесь все очень дорого! Договорились?

Состроив серьезную гримасу, девушки синхронно закивали. А едва Ксения Сергеевна скрылась за дверью, многозначительно переглянулись и, весело хихикая, наперегонки ринулись в упомянутую ранее комнату. В самом центре помещения гордо красовалась огромная круглая кровать из белой кожи.

Ее девушки и облюбовали вместо шкафчиков, наспех вытряхивая на ровную поверхность все содержимое сумок. Им, конечно, за это влетит… но…

Не до аккуратности, когда на счету каждая минута!

Ирина торопливо облачилась в черный раздельный купальник, представляющий собой скромные трусики с завязками по бокам и весьма откровенный лиф (в форме треугольников без чашек), так же фиксирующийся на спине и шее тонкими шнурками. Ленка оказалась более изобретательной. Ее купальник (столь ослепительно белый, что временами хотелось зажмуриться) лямок не имел вовсе. Держался исключительно за счет крепких завязок на спине. Низ и верх изделия соединялся между собой многочисленной шнуровкой, чем-то напоминающей рыбацкую сеть.

«Креативно! Даже очень!»

— Знаешь, что теперь для нас самое важное? — привлекла Ленка ее внимание, закручивая свои длинные волосы в гульку на макушке.

— И что же? —машинально отозвалась Ира, принимаясь с новым жадным интересом разглядывать убранство комнаты.  

— Во всем этом великолепии не забыть, что нас вечером ждут в клубе!

— Не забудем! — утвердительно кивнула. — Я помню…

Белова рассмеялась:

— А вот я уже готова забыть! Ради огромного бассейна с джакузи!

— Дуреха!

— Идем скорее!

— Куда? Ксения Сергеевна сказала ждать ее здесь!

— Ой, я тебя умоляю! — игриво повела плечиком подруга. — Она пошутила!

— Лена, давай лучше дождемся твою или мою маму!

— Ну почему?

— У меня нехорошее предчувствие! Вдруг мы и правда что-нибудь сломаем? Здесь же камеры везде! На каждом углу. Потом век не расплатимся!

— Не говори ерунды! Мы просто посмотрим!

Ломая легкое сопротивление Ирины, вызванное каким-то странным внутренним ступором, Ленка мертвой хваткой вцепилась в ее запястье и решительно потащила Синицыну прочь из комнаты. Первым делом им на глаза попалась обеденная зона. Массивные дубовые столы. Высокие стулья. Далее зона отдыха. Огромный коричневый диван, располагающийся перед такой же огромной плазменной панелью, висящей на стене. Рядом на тумбочке лежал микрофон и странная коробочка, напоминающая пульт управления.

Девушки заговорщицки переглянулись и закричали в унисон:

— Караоке!

— Уверена?

— Уж его-то мы точно не сломаем!

— Логично!

Не сговариваясь, обе ринулись к аппарату, пытаясь разобраться, как включить и что именно выбрать.

— Осторожно…

— Не тыкай в него…

— Давай случайную оставим…

«Случайной» оказалась композицией Светланы Лободы «Пора домой».

Эту песню они обожали всем сердцем и подпевали исполнительнице всякий раз, как только слышали. Заиграли первые аккорды. На экране появились слова. Вцепившись в один общий микрофон, подруги вообразили себя настоящими звездами эстрады и принялись петь. Причем, получилось не хуже оригинала. Ну, по крайней мере, им очень хотелось в это верить!

— Летели дни. Летели недели, — начала Ирина, плавно изгибаясь и пританцовывая. — Меня ты отпусти, пока дотла не сгорели… и до утра нам не уснуть… что будет дальше… не в этом суть!

— Ты не звони! — подхватила Ленка, в точности повторяя ее движения. — Давно повзрослели. Ты память сохрани. Этих дней параллели. И вспоминать не будем потом. Как мы летали. Летали вдвоем.

— Как искренне любили, — снова запела Ира, чувственно махнув своей густой медно-рыжей гривой волос, — искрами стали с тобой…