Цветочная лавка на заправочной станции

Аня Сокол Цветочная лавка на заправочной станции

Колокольчик над дверью задребезжал, и посетитель дернулся, словно не игрушку задел, а кнопку разгерметизации отсека. Этот гнусавый непривычный звук пугал почти всех, исключение составляли либо глухие, либо контуженные. Но потом испуг зачастую сменялся интересом, все-таки раритет. Тетка говорила, что в древности такими устройствами оснащали все магазины, чтобы хозяин всегда знал, когда в зале покупатель. Врала, поди, как барометр в четырехтактном прыжке.

Да, что там посетители, даже я иной раз вздрагивала от перезвона металлической хреновины. Палец на экране дрогнул, и виртуальный крейсер, успешно прошедший три этапа головоломной трассы аккуратно размазался по каменному обломку класса Б. «Минус одна жизнь», — оптимистично сообщила программа.

И тем не менее за пять лет, что мне пришлось хозяйничать в лавке, рука так и не поднялась снять звонилку.

— Доброго космоса, — поприветствовала я мужчину средних лет, среднего телосложения и со среднего размера лысиной на макушке.

— Доброго-о-о… — ответил незнакомец, отшатываясь в сторону от качнувшегося растения.

Mustilia, прозванная ласковым вьюнком, безвредна, относится к виду сверхчувствительных, улавливает тепло человеческого тела. Все что она «умеет», это касаться. Не обладая ни ядом, ни иглами она пугала людей куда сильнее Venerum, совершено неподвижной и фонящей радиацией так, что место на ближайшем кладбище вам обеспечено.

— Я хотел бы… — мужчина с брезгливостью отцепил от рукава широкие листья ласкового растения, — Хотел бы купить цветок.

— Тогда вы пришли по адресу, — я свернула экран, — Выберете сами или нужен совет?

— Нужен цветок, — повторил мужчина и уточнил, — Красивый.

Самое распространенное слово в моем магазине. И самое непонятное. В прошлый раз покупатель счел красивым плотоядный Corus с Крипта, отдаленно напоминающий заплесневелый кружок вяленой колбасы и воняющий помойкой.

— Вам в подарок? Девушке? Или по более официальному поводу?

— Да-да, девушке и по поводу — ответил он на все вопросы разом, и отчего-то смутился.

Мужику под сорок, надеюсь, он не на первое свидание собрался, иначе тут никакой цветок не поможет. Я дежурно улыбнулась.

— Возьмите псевдо Руэлию. Недорогая, цветет месяц и вкусно пахнет, — я указала рукой на ряд невысоких кустиков с изящными малиновыми цветами.

— А почему псевдо?

— Настоящая запрещена к вывозу за пределы системы Цанэ. А это, всего лишь привитый к универсальному Фиту¹ побег, отцветет и разрастётся в дичок.

— Одноразовое растение? Как-то это… неправильно.

— Тогда Тринийские бархатцы, — я указала на пушистые кустики в зеленых горшках, — Уж они точно не одноразовые, к тому же светятся в темноте.

— Не знаю, не думаю что… — он запнулся и замолчал.

Мне даже не нужно было выходить из-за стола, чтобы понять, куда смотрит мужчина. К этому я тоже уже успела привыкнуть. При виде Розы Заката замолкали все. Алый цветок размером с ладонь, с бархатными листьями и черной сердцевиной заставляла терять речь даже далеких от цветоводства космобайкеров. Правда, потом всегда следовал витиеватый мат, с помощью которого они выказывали восхищение.

— А это? — спросил он, указывая на цветок.

— Увернийская Роза Заката. Красивая, дорогая, по верованиям предвещает разлуку, — сразу поставила его перед фактом я.

Посетитель обошел столик с Окской рассадой. Саженцы уже начали белеть, если не продам в ближайшие два дня, начнет вонять. Цветок стоял у стены в белом пластиковом горшке. Синеватый свет вытянутой лампы падал на бархатные лепестки.

— Разлуку? — переспросил он, поднимая руку.

— Да. В это верили первые поселенцы. Нам с вами необязательно.

— Не ядовито? — пальцы замерли в миллиметре от бордового лепестка.

— Еще как, — хмыкнула я, выходя из-за стойки. Мужчина, вздрогнув, убрал ладонь, так и не коснувшись лепестка, — Самые красивые цветы всегда самые ядовитые, — подняв руку, я осторожно дотронулась до стебля.

Покупатель прерывисто вздохнул. Но вопреки ожиданиям ничего не произошло. Я не захрипела, не забилась в конвульсиях и не грохнулась к ногам лысеющего влюбленного.

— Ее можно касаться, нюхать и при желании даже жевать, — пояснила я, — Пока горит эта лампа, — пальцы коснулись железного ободка, круг света качнулся, — Пока бутон раскрыт. Как только лепестки соберутся, он начнет источать… — я задумалась, подбирая слова, — Вы кто по профессии?

— Я? Археолог. Это важно?

— Не особо, просто биологу объяснить проще. Помимо обычных тычинок, у цветка есть еще ложные. Они больше похожи на мешочки, — я поправила лампу. — Когда цветок закрывается, они раскрываются и выпускают другую пыльцу. Токсичную. Если ее вдохнет человек…

— Умрет?

— Нет. Растения первого класса опасности запрещены к розничной продаже частным лицам. Не умрет, потеряет голову от любви.

— К первому встречному? — оживился мужчина.

— Нет, — засмеялась я, — Это же не приворот и не магия планеты Вуду. Просто токсичный цветок, пыльца которого приравнена в некоторых системах к наркотическим веществам. Он вытащит чувства на поверхность, раскрепостит вас. Это даже необязательно любовь к человеку, привязанность может быть к домашнему животному, произведению искусства, или к дымящимся морским гребешкам под чесночным соусом.

— И что, начнешь есть в три горла?

— Да, или восхвалять в одах и стихах. Эффект пропадает на третьи сутки, по исследованиям увернийцев, после этого организм становится резистентным к пыльце. А у нас с ними шестидесяти восьми процентное совпадение по генотипу.

Я отошла в сторону, некстати вспомнив, как три года назад начальник службы безопасности станции Мирх, несколько дней покупал у меня цветы, и подкидывал под дверь моего отсека, но уже в сопровождении кратких записок. От строк, шедших из глубины души неудержимо тянуло выпить чего-нибудь покрепче. После сравнения моих глаз с черными дырами космоса всплакнула даже выросшая на любовных романах соседка Ирка. А все потому, что нечего совать нос в закрытый контейнер, доставленный на заправочную станцию, мотивируя это должностной инструкцией. Ему по статусу положено проверять все подозрительные посылки. Проверил на свою голову, да и на мою тоже.

— Значит, пока горит лампа опасаться нечего? А если генератор выйдет из строя? Вам не страшно?

— Если генератор станции выйдет из строя, токсичная пыльца — последнее, о чем мы будем переживать, — я вернулась за прилавок.

— Цветок, который любит свет… Знаете, — он задумался, — Мне подходит.

— Две сотни виртов.

— Карты принимаете? — не впечатлился суммой покупатель.

— Еще как принимаем.

Валюта на станции ходила разная, один раз даже пробирками с катализатором роста расплатились. Но платежные единицы Всегалактического Интернационального Развивающегося Товарищества грех не принять. При условии, что это самое товарищество обладает половиной патентов на оборудование станции, объединяет несколько планетарных систем, и давно превратилось из корпорации в государство. На самом деле прилагательных, возводящих компанию в превосходную степень, в названии больше, но мало кто их помнит. Из-за этого полное название валюты в народе не прижилось, быстро сократившись до вирта. Менеджеры вяло выразили протест плебейскому именованию. Выразили и затихли. А вирт остался.

Я вывела на экран стандартную форму — предупреждение и развернула к мужчине.

— Подпись здесь и здесь. Выше о том, что вы предупреждены об условной токсичности, ниже, под перечнем систем, запретивших ввоз растений этого класса. Кстати, доставка до корабля, входит в стоимость. Вы с какого? — поинтересовалась я, глядя, как покупатель прокручивает список, то и дело останавливаясь то на одном, то на другом пункте.

— Эээ, — замялся он, — С Авальгора. Но не надо транспортировать, я сам.

Я развернула второе окно, выводя официальные данные по станции. Сегодня к нам пристыковались два промышленных транспортника, почтовый катер, плюс дюжина космобайкеров зависала в баре со вчерашнего дня. И судя по всему будет зависать и дальше, потому как Мирх заблокировал байки до того судьбоносного момента, пока парни не протрезвеют. Но те категорически отказывались делать что-то подобное, отсыпаясь и похмеляясь, не отходя от кассы к вящей радости не отпускавшего в кредит Лина. Так что будем ждать, когда он опустошит их кошельки. Или они его бар.

Грузопассажирский Авальгор один из двух транспортников напоминающих больших неповоротливых жуков, подошли к станции с утра, чтобы разогнать шестисотые тактные двигатели.

Тактовые движки запускались только один раз, сразу после установки на корабль. Они работали по инерционному принципу, разогнавшись они «вели корабли сквозь просторы вселенной, бороздя галактики» бла-бла-бла, и прочая чушь, в рекламном буклете Товарищества даже что-то про отважных капитанов было. Если по-простому, двигатель разгоняли, и не останавливали никогда, ни в портах, ни на планетах, ни на таможнях, где могли проторчать не одни сутки. Корабль таскался из одной захудалой дыры в другую, пока «такты» не замедлялись, или не останавливались совсем. Судно вставало на капремонт с заменой движка, или отправлялась на свалку, смотря, что дешевле, купить новое корыто или отреставрировать это. Чтобы этого не случилось, существовали такие станции, как наша, которые способны разогнать остывающий движок с десятка до шестидесяти тысяч тактов в секунду. Плюс кораблям часто требовалась замена охлаждающей жидкости, кислородного реагента, порционные пайки, стиральный порошок и туалетная бумага.

Иногда какому-нибудь романтику срочно требовался кактус на иллюминатор, как напоминание о проходящей сущности бытия, и тогда он заглядывал ко мне.

Покупатель поставил подпись и протянул карточку.

— Упаковка праздничная или стандартная? Поздравительная карточка нужна?

— Нет. В смысле пусть все будет по стандарту, больше ничего не надо, я потом сам…

— Очень хорошо, — я провела картой по терминалу, считывая сумму, — Контейнеры, правда, у меня остались только большие, но зато углекислоты и влаги в них хватит на три прогона от диска до хвоста летучего голландца², — я вышла из-за стойки и достала пластиковый куб, который мог вместить не только розу, но и раскидистый елочный куст. Других не было, не сезон, так сказать. — Здесь клапан, фильтрация на семерку по максимуму, — начала объяснять я, переставляя цветок.

Мужчина с подозрением оглядел прозрачный пластик, ковырнул пальцем панель настройки и вроде бы остался доволен. Цветок на тонком стебле согласно качнулся.

— Ээээ… спасибо, — выдавил покупатель, хватаясь за ручку контейнера.

— Мирного космоса, — попрощалась я, возвращаясь к экрану.

Колокольчик над дверью звякнул и затих. Рука уже поднятая, чтобы свернуть окно с данными станции дрогнула, и нажала на третью строчку. Тритон Сотка, изображение тут же укрупнилось. Хищный обтекаемый корпус, двигатель на семь тысяч тактов. Скоростной почтовый катер среднего класса, предназначен для перевоза грузов ограниченного тоннажа и человекоресурса в количестве не более десяти штук, как гласила справка.

Усиленный движок, повышенная маневренность, пять стабилизаторов, естественно, принадлежит Товариществу, как и все мало-мальски ценное в этом секторе вселенной. У одного отдельно взятого человекоресурса так и чесались руки сделать на нем пару витков вокруг станции. Я смахнула изображение. Те времена давно прошли.

На экран вернулась головоломка, но, видимо, трассе пятого уровня не суждено быть пройденной. Только корабль вошел в первый пояс обломков, как раздалось плоское «дзынь», дверь открылась, и точка на экране опять превратилась в кляксу. Я выругалась, но, увидев вошедшего, оборвала на полуслове непечатное выражение о происхождении планет из прямой и черной кишки вселенной.

Тринадцатилетний Семен, по-моему, единственный житель станции, кому по фигу эта звонилка. Мальчишка погладил листья шевельнувшегося вьюнка, пересек небольшой торговый зал и выложил на стойку с десяток жетонов на заправку охладителя, купон на экскурсию в боксы, мятный леденец и обломок зеленого стекла, так похожего на валюту меллинцев, расплачивающихся цветными камушками. Над ними смеялись все, пока не поняли, что энергия, скрывающаяся за веселенькой расцветкой кругляшков, способна вызвать взрыв сверхновой. С тех пор раса плюшевых мишек стала монополистом в энергетической сфере, а человечеству достались тактные двигатели.

— Я за цветком, — провозгласил он.

Вытащив из ящика одну из псевдо Руэлий, от которой отказался лысеющий, я поставила цветок на прилавок. Мальчик давно присматривал подарок матери на день Высокого солнца и, наконец, остановился на ложном цветке. К слову, он успешно делал вид, что не знает о его ложности, а я делала вид, что не против принять в уплату жетоны на охладитель. Стекло и леденец я вернула, хотела и купон, но парень так обиженно поднял брови, что пришлось убрать пластиковую карточку в карман.

— Твой цветок, — пододвинула я к нему покупку.

— Мирного космоса, — подражая пилотам, буркнул он.

— Алин, привет.

— Передам.

Дверь, задев язычок колокольчика, закрылась.

Детей на станции не так много и я бы не разорилась, подарив каждому по цветку. Каждому, но не Семену. Местный заводила не мог позволить себе принимать подарки и передаривать их. Мирх не раз вытаскивал парня из переходной капсулы и драл уши. Но уши парня давно обрели стрессоустойчивость, так как пользы эта мера не приносила.

По моему мнению, Семена давно пора было отправить на ближайшую планету Вешенку в настоящую школу, Мирх грозил кадетским корпусом, но парень и по сей день ошивался на станции, на радость детворе и выносил мозг в единственном учебном классе, который вела моя соседка Ирка. Очень надеюсь, что она учила их читать не по любовным романам, которые скупала в сети сотнями. Иначе в процессе выноса мозга к парню скоро присоединятся и родители.

Я снова развернула головоломку, предупредительно посмотрев на дверь, но та никак не отреагировала. Два посетителя за день, с ума они там посходили, что ли? Не дают спокойно покопаться в симуляторе. Если сейчас еще кто-то заявится, точно продам ему Виламский кактус за полцены. Он жутко вонял и при длительном контакте вызывал рвоту. Но говорят, виламы в восторге, жаль, что не один из них так и появился на станции. Дайте подумаем почему? Наверное, потому что эта раса не использовала устаревшие тактные двигатели. И не переносила кислород, в буквальном смысле.

На самом деле мне было необязательно торчать за прилавком каждый день, лавка полностью окупала себя во время фестивалей. Самый большой проходил на Циннити, ближайшей сельскохозяйственной планете. Почти каждый член экипажа, вставшего на разгон корабля, считал своим долгом притащить туда фикус или веник из крапивы. И ни один не задумывался, откуда в лавку поступают все эти кусачие орхидеи и пахучие одуванчики. Один саженец Романового деревца даже умудрился вернуться со следующей поставкой.

Наша станция, прозванная Коробочкой, существовала за счет таких вот Галактических сабантуев, Ярмарок Головокружительной Пыльцы, праздников урожая Хрена, галактических Дней Собутыльника и Недели Цветущих Терновых Венцов. Заправка жива и относительно независима благодаря им. Иначе давно бы уже вошла в сеть Товарищества, нас всех обрядили в веселенькую оранжевую форму и заставили улыбаться всяким археологам и кактусоводам. Но пока мы жили, и очень неплохо, крутясь, словно маховики, в горячие недели и погружаясь в сонное оцепенение между ними.

Я секунду-другую колебалась, прежде чем пересечь линию старта, это-то и спасло очередной кораблик от разрушения. Глупо так думать о наборе пикселей и сточке компьютерного кода. Но пилоты люди суеверные, даже бывшие. Дверь снова задела язычок колокольчика. Игра мигнула и перешла в режим ожидания. Я подняла голову, желая рассмотреть будущего обладателя кактуса.

Посетитель оказался настолько молод, что будь я барменом, три раза подумала бы наливать ему бензинового светлого или обойтись ванильным темным. Летная форма была новой и висела в плечах, судя по самоуверенному взгляду парень едва дорос до младшего помощника третьего слесаря и очень этим гордился. А что? Я в свое время тоже гордилась.

— Эм, — многообещающе начал посетитель и запустил пятерню в рыжие волосы, отчего те стали еще растрёпанней, — Я хотел бы…

Ласковая Mustla не дала ему сформулировать желание, застенчиво коснувшись руки мягкими листьями. К чести парня, он не закричал, а всего лишь отшатнулся и влетел боком в подставку с рассадой. Та несколько секунд балансировала на краю и замерла, решив, к моему сожалению, не падать, а гнить дальше.

— Я… — промямлил парень и затих окончательно, оглядывая зал с таким видом, словно не помнил как здесь очутился.

— Вам нужен цветок?

— Да, — с облегчением выдохнул он, и добавил, — Но без цветка, — секунду осмысливал, что именно произнес, потом нервно сглотнул, кадык заходил по тощей шее.

Я улыбнулась, в лучших традициях менеджеров Товарищества. И перестаралась. Светлая кожа покупателя стремительно налилась краснотой. Так, главное, не рассмеяться. Парень не то чтобы годился в сыновья, но я скорее составила бы пару лысеющему археологу, чем нервному мальчишке едва, начавшему бриться.

— Вам нужно лиственное растение? Не цветущее?

— Да — да, — закивал он, а я снова посмотрела на кактус, — Мама, — вырвалось у него, и смущение перешло на качественно новый уровень, из красной кожа стала малиновой, — Любит такие, — он поднял руки и очертил в воздухе два круга, — С большими листьями.

Я с сожалением отвернулась от кактуса.

— Тогда возьмите Сердечник Стыдливый, — я сняла с этажерки высокий куст с листьями в форме сердечек, в центре почти фиолетовые, они светлели к краям.

— А это не чересчур? — с сомнением протянул покупатель.

— Маме? В самый раз. К тому же это растение кинетик.

— Не думаю, что… — парень нервно обернулся к вьюнку, все еще тянущему ветви к не отвечающему взаимностью человеку.

— Смотрите, — я коснулась ближайшего сердечка.

Лист вздрогнул и тут же свернулся вокруг ветки, остальные решили не отставать от товарища и стали один за другим скручиваться у стеблей. Через несколько секунд из горшка рос вполне компактный огрызок некогда раскидистого кустика.

— Переносит перепад температур от минус сорока до плюс сорока, космические перегрузки, никогда не цветет. Размножается, — парень сглотнул, — черенками, и стоит… — я выдержала трагическую паузу, — Десять Вирт.

— Всего? — не знаю, чего было больше в этом вопросе облегчения или удивления.

— Сердечники довольно распространены, но от этого не менее красивы, не так ли?

— Да-да, — поторопился согласиться парень, и словно боясь передумать, протянул карту, — Спасибо.

— Не за что. Доставка? — я снова вывела на экран данные о кораблях станции.

— На Вереск, но мы через час отходим. Лучше я сам.

Данные на экране подтверждали, что второй транспортник уже успел разогнать двигатель, и проверял системы, готовясь к старту.

— Тогда мирного космоса, — считав десяток виртов, я вернула парню карту, и пододвинула цветок.

— А как же…? — он нерешительно посмотрел на огрызок некогда пышного куста.

— Если не касаться, листья развернутся сами через полтора-два.

— Здоровски.

Парень подхватил горшок, Mustilia, с видом брошеной любовницы, вяло шевельнула ветками. Колокольчик звякнул и затих.

По закону черных дыр желание пройти трассу пропало, и следующие полчаса я промаялась, протирая пыль и поливая неблагодарную рассаду. Та была не в восторге от моих действий. Впору просить у соседки любовный роман и начинать мечтать о могучем варваре с Варилиты.

Теперь я смотрела на колокольчик почти с надеждой. Сигнал тревоги, раздавшийся минут через семь после того, как лампы дневного света были настроены в третий раз, я восприняла куда лучше, чем звонок доисторического колокольчика. Три длинных сигнала, двадцать секунд тишины, и снова три «тире».

В последний раз ретрансляторы так надрывались на разведывательном крейсере, а я как раз сидела за штурвалом. Корабль ожидала скорая разгерметизация, а экипаж эвакуация.

Лавка досталась мне от тетки, свято верившей, что каждая приличная девушка обязана любить цветы. В неприличные я записаться не успела и оказалась в наследницах. Смерти тетки я не ждала и корыстных планов не строила, но так совпало, что корабль, на котором я служила, ушел в небытие, и новая пристань оказалась как нельзя кстати, хотя лучше бы тетка была рядом.

Рефлексы сработали быстрее разума, я бросилась к выходу, сигнал как раз пошел на третий круг. Двое мужчин в форме службы безопасности пробежали мимо. Мужчина средних лет, выглянувший из-за соседней двери, посмотрел на меня с удивлением и спросил:

— Что это? Опять кто-то в бар на байке въехал?

Отличное предположение. Тиш держал тут лавочку лет десять, продавал сувениры, старые карты звездных путей, подделки манускриптов первых поселенцев, голографические открытки и прочую лабуду туристам.

— Сигнал тревоги, — ответила я на бегу, — Укройтесь на нижних уровнях с автономными системами подачи кислорода. Если дело обернется плохо, они отстыкуются от станции.

— Плохо? А что может случится? — не понял сосед, или притворился, что не понял, инструктаж по технике безопасности были обязаны пройти все.

— Лучше вам и не знать.

Вряд ли он услышал, потому что я уже бежала по уровню, отчаянно вспоминая, как такой же тройной сигнал сменился визгливой сиреной, и корабль буквально развалился на куски. Спасательные капсулы смогли добраться до ближайшей планеты, тогда как автономные модули еще несколько часов посылали сигнал бедствия в космос.

Сигнал тревоги пошел на пятый круг, я свернула к лестнице. На лифте быстрее, но очень не хотелось застрять в кабине, если откажет электроника. Лестница дребезжала, такая же старая, как и вся эта груда железа и пластика по недоразумению все еще болтающаяся в космосе.

Два уровня вверх, и я выскочила в левый коридор к центру управления станцией. Большой квадратный зал за автоматическими дверьми, десяток кристаллических экранов и в два раза больше виртуальных. Диван, ряд стульев, стол с остатками еды, два автомата с несъедобными шоколадками, поставленные, видимо, в надежде, что кто-нибудь отравится и не успеет подать очередную жалобу. Не командный пункт, а зал с кассами на космодроме.

Похоже простую цветочницу тут не ждали и немало удивились когда автоматические двери распахнулись, пропуская меня в зал. Все, кроме Мирха, тот проверял уровень заряда импульсного пистолета, и удостоил меня лишь хмурым взглядом.

— Чего надо? — рявкнул Лоэн, дергая головой, совсем как василиск Гинского зоопарка на Вешенке перед случкой.

— Директива триста семьдесят «в», тревога второго уровня и выше: всем пилотам надлежит явиться в центр управления, — я коснулась бирки пилота, которую носила на цепочке, в память по старым временам.

— Ты в отставке.

— Не имеет значения, — отрезала я, — При разгерметизации кому-то надо пилотировать капсулы.

— Какая разгерметизация? — по-бабьи вплеснул руками владелец станции и снова дернул шеей, — Какие капсулы? Что она несет? — он повернулся к главе службы безопасности.

— Сигнал тревоги означает потенциальную опасность для жизни людей, в том числе и угрозу существования станции. Она выполнила инструкцию. Сядь, Тень, — Мирх отвернулся и взял у напарника атмосферный жилет, — У нас захват заложников.

— Захват заложников? — пришел мой черед удивляться.

— Верно, девочка, — проговорил мужчина похожий на небритого пенсионера, которого занесло на станцию по дороге на рыбалку. Единственный кто еще называл меня девочкой, как бы странно это ни звучало. Дядька Рэм, муж моей тетки, всю жизнь отпускавший шуточки по поводу ее увлечения ядовитой растительностью. Предложение руки и сердца, она в свое время получила в комплекте с идеей организовать конопляную ферму. Тетка согласилась на первое и отказалась от второго. За свои шуточки дядька и был безжалостно лишен наследства, лавка перешла ко мне. Он вздохнул с облегчением и снова закопался в свои железки. Главный механик станции по выходным приносил в лавку булочки с корицей и грозился сперва погулять на моей свадьбе, а уж потом отправится на свидание с теткой, которая терпением никогда не отличалась. Но пока звезды миловали.

— Возвращайся к своим цветочкам, Тень, — с нескрываемой насмешкой сказал первый помощник Мирха Тииз.

— Инструкция одна для всех, — улыбнулась я, указывая на почтового пилота в форме Товарищества.

Аргус, пилот того самого Тритона Сотки, на который я любовалась чуть более часа назад, отвернулся. А раньше всегда скалил зубы, один раз даже звал в отсек, якобы показать редкий вид бамбука. Интереса я не проявила, «бамбук», произрастающий у каждого мужчины, мне доводилось видеть и раньше.

Он тоже выполнял инструкцию, как и громко храпящий в углу байкер.

— Сумасшедший дом, — резюмировал Лоэн и отошел к своей помощнице — любовнице и по совместительству диспетчеру станции.

— Итак, — вышел вперед Мирх, — У нас ситуация два семь ноль, требующая вмешательства галактических сил правопорядка. Вызов отправили?

— Эм, — начальник станции снова дернул головой, его помощница развела руками.

— Отправить немедленно.

— Стоп, — скомандовал Лоэн, — Предлагаю рассмотреть варианты?

— Нет, — рявкнул капитан, — Вызывайте патруль или пойдем под трибунал, как пособники.

— А если вызовем, окажемся в космосе со сменой белья и личным номером в активе. — Лоэн поднял руку, не дав сказать готовящемуся возразить Мирху, — Минута — все чего я прошу, пока техники налаживают связь, выслушай хорошо? — мужчина в сером комбинезоне задумался и продолжил, — Предположим, мы вызовем патруль, они разберутся, освободят заложников, вывезут мешки с трупами. Ты ведь понимаешь, что брать живыми террористов никто не будет? — капитан службы безопасности кивнул, — Отлично, — воспрял духом владелец станции, хотя я ничего отличного в покойниках не видела, — Ну а потом они сольют отчеты в базу и объявят нашу «Коробочку» ненадежной, что повлечет исключение из каталогов первого уровня и снижения спроса.

— Переходи к делу.

— Минимум через месяц нас выкупит Товарищество.

— Значит, наденем оранжевую форму, — ответил Мирх, — Это не стоит жизни людей.

— Нет, не наденем, капитан. Всегалактическое Товарищество не держит на службе десантников стреляющих в своих командиров, — капитан поморщился, — И для пилотов, разбивающих корабли, тоже мест нет, — это уже мне, — даже если они торгуют цветами. Диспетчер раз ошибающийся номером дока, — взгляд на Тару, — не получит и ставки уборщицы.

— Как и торговец, сливший чертежи военных транспортников меллинцам, — добавил Мирх.

— Устаревших транспортников, — уточнил Лоэн. — И в качестве юмористической литературы.

— Белые карлики, с кем я работаю, — покачал головой Тииз, в этот момент снова сработала автоматика, в командный зал, перебирая суставчатыми лапами, вполз штатный доктор, медики подчинялись той же директиве, что и пилоты, — Док, а вы кого-то зарезали на операционном столе?

Доктор, единственный инопланетянин Коробочки быстро зашевелил усиками, издавая яростный клекот. С медиком нам повезло, выходец с Шарса, неизвестно за что исключенный из муравейника, Док блестяще проводил как ампутации, так и ставил клизмы. Высокий нескладный Ушех, походил на помесь жука и собаки, с бочкообразным волосатым туловищем и тонким лапами в количестве шести штук. Те две, которые с натяжкой можно назвать руками заканчивались тремя… хм, весьма ловкими отростками или пальцами, а те четыре, на которых он передвигался очень походили на паучьи лапки.

— Нет, — механически перевел его щелканье ретранслятор, висевший поверх белого комбинезона. Док снова затрещал, вытянутые к вискам черные фасеточные глаза чуть посветлели, словно подернувшись пылью, так шарсы увлажняют сетчатку, говоря по-простому, моргают, — не резал. Съел.

То ли из-за механического переводчика, то ли от отсутствия эмоций на черном лице насекомоида, но мы сразу ему поверили.

— Что случилось? — спросил шарс.

Поняв, что объяснения сейчас пойдут по второму кругу, я подошла к дядьке Рэму и тихо спросила:

— На что Лоэн рассчитывает? Мы не можем отвернуться от заложников и дружно сказать: моя ничего не видел, не слышал и, вообще, пошел латать дыра — обшивка.

— Не можем, — подтвердил механик и поманил меня пальцем за собой, — Заложников захватили не на станции, — он ткнул пальцем в ближайший экран, — Изображение тут же укрупнилось.

Разогнавший двигатель Авальгор уже успел уйти из доков, космобайки торчали в правом стыковочном узле. Вереск еще висел в левом, не отсоединив последний из страховочных тросов. Станции Товарищества давно перешли на магнитные поля, а мы до сих пор работали по старинке.

— Десять минут назад пришло сообщения с Вереска, — подтвердил мои догадки механик, — Если бы мы успели отсоединить трос, корабль в космосе уже не наша юрисдикция, можно вызвать патруль, а сейчас…

— Он что надеется под шумок открепить? — не поверила я.

— Да, — пожал плечами дядька, — Но, если начнут следствие все равно установят временное несоответствие.

— И выйдет еще хуже, пособничество плюс неоказание помощи.

— Запросто, — кивнул дядька, — К тому же Эли, там люди. Обычные люди, такие как мы с тобой.

Видимо, те же аргументы привел Мирх, потому что Лоэн повысив голос, попросил:

— Хорошо-хорошо, я тебя понял, но давай сперва убедимся, что это не розыгрыш юнги, которого некстати настигла половая зрелость, и не протест свихнувшегося защитника природы требующего осушить океаны на Акве и сумочку из ливийских лисят. Просто убедимся, что все так, как есть на самом деле, договорились?

— Ладно, — нехотя пошел на уступки капитан, — Но вызов должен уйти точно в тот момент, когда поступят первые требования.

— Как скажешь, — согласилась Тара.

Раздался сигнал вызова, и молодой взволнованный голос произнес:

— Мне нужен канал связи с системой Кистер — Терры, — видео не было, большой экран радовал нас темнотой, — И новый костюм, а не то… не то…

— Не то что? — ласково спросил Мирх.

— Я умру, — пообещал голос.

— Почему нет видео? — шепотом спросила я у Рэма.

— Не смог включить? — предположил механик.

— Странно, я, например, не знаю, как его отключить, хотя если покопаться…

— Вы заложник? Можете говорить? Что произошло? Количество преступников? — засыпал его вопросами капитан.

— Вы не понимаете, — выдавил заложник, и я тут же узнала этот неуверенный тон, его обладатель стоял в моей лавке не далее как час назад.

— Террис? Нет, Теранс? — вспомнила я имя, которое значилось на платежной карточке рыжего парня.

Ответом мне было молчание и не только по каналу связи, но и в зале, только от души Мирх выругался.

— Это Эли, цветочница, ты покупал у меня подарок для матери.

— Да, — неожиданно звонко ответил заложник и загадочно добавил, — Тогда вы понимаете. Мне нужна связь, немедленно, — выкрикнув последнюю фразу, он отключился.

— О как? — резюмировал Лоэн, и повторил, — «Мне нужна».

— Рассказывай, — потребовал капитан.

— Нечего рассказывать. В два часа в лавку зашел рыжий парень, купил цветок для матери. Ушел. Все.

— Токсичность? Место в классификационном реестре ядов? Запреты?

— Ничего, — отрезала я, пробегая пальцами по клавиатуре и выводя на экран фотографию Сердечника — Растение — кинетик третьего класса. Не ядовито, не токсично, не обладает зачатками разума, радиационный фон в норме.

— Что и никого не травануть им? — фыркнул Тииз.

— Если сожрешь сырым, обеспечишь себе два дня стабильного поноса, тут уж не до заложников будет.

Склонившийся к экрану Док, согласно повертел усиками.

— Получаю данные, карточка покупателя на третьем экране, — быстро сказала Тара, выводя данные на окно слева.

— Теранс Вист родом с Кистер-Терры, отец погиб, мать работает в ботаническом саду.

— Он купил ей подарок, — вставила я.

— На Кистере через три дня День Порочной девы, — пояснила темнокожая девушка — диспетчер.

— Серьезно? Босс, — Тииз повернулся к Мирху, — Могу я взять отгулы? Всегда хотел посмотреть на прочных дев.

— Девятнадцать лет, исторический реконструктор… Что еще за зверь такой? — спросил Лоэн.

— Тот, кто восстанавливает объекты истории: древние цивилизации, ночные горшки, флаги, — пояснил дядька Рэм. — Работает скорей всего с трехмерными моделями на экране

— Еще один компьютерный засранец, — сплюнул Тииз.

— И этот компьютерный заср… эрудит захватил корабль? — удивился Лоэн.

— Парень купил подарок, а потом взял заложников, — нахмурился капитан охраны.

— Порт приписки Вереска планетарная система, Кистер — Терра известна каменными мостовыми и белыми ночами. В системе два солнца.

Что-то было в словах Тары, что-то неправильное, заставившее меня вглядываться в экран. Что-то очень обеспокоившее.

— Ладно, все это лирика. Вопрос — где остальная команда? Перекусить вышла? — почесал затылок Лоэн. — Или сожрали этот сердечник и теперь сидят в туалете?

— Тепловую сигнатуру по контуру, — скомандовал Мирх, — Данные на доп экран, онлайн-сопоставление со списком личного состава и пассажиров.

— Выполнено, — отрапортовал через минуту искин станции. — Команда, численностью двадцать семь человек на борту.

— В момент старта как минимум трое должны были быть в рубке: капитан, пилот, навигатор, — сказал, рассматривая веденную схему, Лоэн.

Док застрекотал, и механический переводчик озвучил:

— Отложили старт, ушли в каюты, занялись делами. Да?

— А за старшего оставили этого малолетнего кандидата в покойники? — Тииз стал надевать жилет.

— И нет видео… — продолжал рассуждать Мирх. — Количество тепловых сигнатур совпадает со списком личного состава, значит, чужих на транспортнике нет. Что у них там творится?

— Спорный вывод, — скривился Тииз, — Техника может сбоить, тем более наша рухлядь.

— Можем установить связь с Авальгором? — тихо спросила я дядьку, отмахнуться от нарастающего беспокойства не получалось. Сама по себе ситуация хреновая, а тут еще это странное ощущение соучастия, — Он еще не ушел из пятьдесят первой зоны?

— Зачем?

— Просто хочу удостовериться в…

— В чем? — неожиданно спросил Мирх.

Я вздрогнула и повернулась, в который раз удивляясь тому, что мужик такой комплекции, как наш капитан охраны, может двигаться совершенно бесшумно. Высокий, широкоплечий, про таких часто говорят «шкаф». Короткие волосы с сединой, нос, который не раз ломали, и немного усталый взгляд голубых глаз, словно он все в этой жизни уже видел.

— Я продала Розу, — нехотя призналась я.

— Слава упавшим звездам, — он закатил глаза, а потом вдруг насторожился, — Кому продала?

— Ммм… Экхару Трину, — припомнила я данные археолога, — на Авальгор.

— Тогда в чем проблема?

— Просто хочу убедиться, что все в порядке.

— Эли, — рявкнул он.

— Мирх, — передразнила я, запуская руку в волосы, короткая стрижка сохранилась у меня со старых армейских времен, хотя тетка пока была жива, немилосердно ругалась, пророчески вещая, что замуж такую пацанку никто не возьмет.

— Говори правду, — потребовал капитан, — Что не так с этой продажей? Отчего ерзаешь?

Стоящий рядом Рэм вопросительно поднял бровь.

— Экхар… этот влюбленный, он сказал, — я закрыла глаза, — Он сказал: «мне подходит цветок, который любит свет».

— И что? — не понял дядька.

— А Кистер — Терра в системе с двумя солнцами и славится белыми ночами, — вздохнула я.

— Но мужик, которому ты продала эту проклятую космосом Розу, улетел на Авальгоре? Где логика?

— Нигде, — не стала спорить я, — Была бы логика прибежала и покаялась, а так, — я пожала плечами. — Хочу удостовериться, что на день Порочной бабы…

— Девы.

— Ага, что он не купил подарок на этот порочный день и не отправил с оказией на Кистер — Терру.

Мирх потер переносицу и кивнул Рэму:

— Вызови Авальгор, нужно сразу исключить невозможное. А потом дай сигнал патрулю, мне надоели разговоры.

За его спиной о чем-то спорили Лоэн и Док, если закрыть глаза, то можно легко представить, как мужчина ругается с автоматом, который, в конце концов, так достали, что он плюнул на механические принципы и научился говорить.

Рэм встал у бокового экрана и стал набивать код ушедшего меньше часа назад транспортника. Нам повезло, сквозь томительную минуту, корабль ответил на вызов. Капитан Авальгора очень напоминал комплекцией нашего Дока, только лицо было человеческое, подвижные усики заменяли не менее пышные человеческие усы, а глаза закрывали круглые очки.

— Капитан, — поприветствовал его механик, — Коробочка на связи, мы можем поговорить с Экхаром Трином?

— Вы не вовремя. Двигатели вот-вот дадут максимальные такты.

— Речь идет о жизни людей.

Мужчина на экране с минуту сверлил старого механика взглядом, но наш Рэм остался равнодушен к их укоризне.

— Экхар, — раздраженно рявкнул в комм капитан Авальгора и снова посмотрел на инженера, — У вас минута.

За прошедшее со времени визита в лавку время археолог успел переодеться и обзавестись маетой в очах. Наши лица на экране настроения ему не прибавили. Ну, Рэм понятно, а что со мной не так я? Даже обидно.

— Экхар Роза Заката все еще в контейнере? — спросила я.

— Да, — не задумываясь, ответил он, а я с облегчением выдохнула, значит, Мирх прав, послав куда подальше вместе с женской мнительностью.

— Мы можем ее увидеть? — не сдавался Рэм.

— Да, — опять же категоричный ответ, и я уже отвернулась от экрана, когда он добавил. — Если свяжетесь с Вереском. Цветок я отправил жене к празднику. — Воздух моментально вышел из легких. — Но тщательно проинструктировал капитала и его помощника. Никаких эксцессов, никто не притронется к цветку до вручения.

— Разговор записывается. Вы понимаете, что расписались за потенциально опасный груз, но отправили его другим кораблем.

— Хватит, — археолога отстранил капитан. — Если у вас есть вопросы к моему экипажу, то сделайте милость и задайте их после завершения экспедиции.

— Да что может… — начал Экхар, но связь прервалась.

— Интересно, — буркнул Рэм, набирая код вызова патруля, — За что мы впали в немилость?

— Археологи, — проговорил Мирх, думая о чем-то своем, — Скорей всего черные, — и невпопад произнес. — Парень потребовал костюм, Эли. Костюм!

Мне не надо было пояснять, о чем он говорит, мы оба помнили, как он, нюхнув пыльцы, надел единственный китель, трещавший от каждого движения изрядно «подросшего» капитана. Влюбленным кажется, что нет ничего важнее, чем объект чувств, он приравнивается к идолу, и поклоняться ему надо в соответствующем виде.

— Внимание! — из усилителей раздался механический голос искина станции программы ИЖИ- 135, которую давно звали просто Ижкой, — Отстрел троса тридцать четыре пятого дока, — И повтор, — Отстрел троса тридцать четыре пятого дока. Три, два, один, отстрел. Транспортное судно «Вереск» класс вместимости двадцать пять отстыковано.

Мирх бросился к центральному экрану.

— Лоэн!

— Я ничего не делал, — владелец поднял руки, — Они сами!

— Нас снова вызывает Вереск.

— Ответь, что мы вызвали патруль, пусть ведут разговоры с ними, — теперь, когда юридически корабль с заложниками не имел отношения к станции Лоэн просто горел желанием свалить проблему на кого-то другого.

— Все как ты и хотел, — резюмировал Рэм.

— Босс, — позвала Тара.

— Теперь это не наша головная боль. Всем спасибо — все свободны, — отмахнулся мужчина.

— Босс.

— Там люди, скорей всего отравленные «любовной» пыльцой. Умоем руки, потом от дерьма не отмоемся, — рыкнул капитан.

— Неприемлемо, — прострекотал док, — Длительный контакт с экскрементами может вызвать токсическую реакцию.

— Мирх, ты уже раз отыграл рыцаря в сияющих доспехах, напомнить, сколько трупов после этого упаковали в мешки? — скривился владелец станции, — Поэтому ты не в десанте, а в заднице. И ты, Уш, тоже. Еще не поняли, что добрые дела наказуемы?

— Босс! — на этот раз девушка рявкнула так, что ближайший виртуальный экран подернулся рябью, — Вереск дрейфует, тактовый двигатель на холостом ходу жрет разгон.

— Да ради черных дыр. Пусть жрет, раньше на разгон пристыкуется, не к нам, так к другим.

— Ты не понял, — Тара обладала поистине ангельским терпением, я бы уже давно шваркнула любовничка чем-нибудь тяжелым, — Вереск дрейфует. Если сопоставить массу, форму корпуса и обтекающие станцию потоки, и вывести примерную траекторию его движения… Ижи, выведи результаты на первый экран, — тут же развернулось еще одно окно, — Через тридцать семь минут тринадцать секунд Вереск снесет нашу вышку связи.

— Расчетное время прибытия патруля сорок три минуты, — отрапортовал Рэм, получив ответ.

— А как только мы лишимся вышки, — начал Тииз, — Так сразу окажемся в списке неблагонадежных. Привет Товариществу и оранжевой форме.

— Тягач… — начал было Лоэн.

— Ты продал его десять циклов назад, обещал купить новый, — вставила Тара, — Все еще обещаешь.

— То есть корабль с террористами снесет вышку и свалит в открытый космос?

— Не наша юрисдикция, — вернул Лоэну его же слова Мирх.

— Поправка он полон не террористов, а больных людей, — вставил Рэм, — Задев станцию, Вереск может повредить обшивку, а поскольку люди там немного не в себе…

— Все что ли? Что это за цветок такой? — заорал владелец станции.

— Им надо оказать помощь, — проскрежетал механическим голосом переводчик Дока.

— Так мы вмешиваемся или идем спать? — уточнил Тииз.

— Вмешиваемся, — припечатал Мирх, Лоэн открыл рот, но, посмотрев попеременно на капитана и экран, все еще отражавший траекторию полета транспортника, закрыл его, возражения так и остались невысказанными. — Как мы можем управлять транспортником?

— Отсюда? Никак, — ответил Рэм, — Он отстыкован. Только с рубки самого Вереска.

— Значит, нам придется высадиться и перехватить управление, — задумался капитан. — Но у нас нет ни тягача, ни катера, с десяток байков и… — он посмотрел на пилота почтового катера.

— Стоп, — перебил Тииз, — Что значит высадиться? А если там не обдолбанные исследователи, а настоящие террористы, которые держат парня, который с нами болтает поближе к цветку? Видео же нет?

— Выбора тоже, — отмахнулся Мирх, — Придется рискнуть. Если все дело в цветке, заберем его…

— Не имеем права. Директива — три пять один, нарушение международных правил торговли, товар оплачен.

— Значит, изолируем.

— Экипажу нужна мед помощь, — гнусаво проговорил ретранслятор дока, — Я иду с вами.

— Какое влияние пыльца Увернийской розы оказывает на насекомоидов? — спросил кэп.

— Нет данных, — ответила я чистую правду.

— То есть для них это может быть как веселящий, так и отравляющий газ?

Я кивнула, может быть все что угодно.

— Я иду, — Уших шевельнул жвалами. — Респиратор надеть, да.

— Нет, потенциальная опасность вследствие физиологической особенности. Сам как бы поступил? — спросил его Мирх.

— Исключение неизвестной, сведение возможных последствий к минимуму, — мне показалось или механический голос прозвучал несколько обиженно.

— Будь на связи, — попросил насекомоида Мирх и повернулся к поднимающемуся пилоту, — Команде введем универсальный антидот, это ускорит вывод токсина, транспортник вернем в док.

— Катер не дам, — правильно истолковал его взгляд Аргус.

— Байк не предназначен для стыковки, нужен дополнительный узел, а вывести его можно опять же только изнутри, — задумчиво проговорил Рэм.

— Тритон принадлежит Товариществу и…

— Тебе напомнить, кто списывает такты для этого самого Товарищества, — осведомился Лоэн, — На что ты их тратишь? Летаешь к порочным девам? Или к непорочным, хотя какой с них толк?

— Скажешь, что тебя не спрашивали, хоть ты и проявил недюжинную смелость, отстаивая чужое имущество. Директива триста семьдесят «в» допускает самоуправство. С нашим послужным списком тебе поверят, — капитан протянул руку, поколебавшись, пилот вложил в нее опознавательную ключ — карту, — Пароль от искина?

— На карте, — нехотя признался Аргус, — Все время его забываю, а там примитивная система первого уровня, сколько не просил инсталлировать новую, — он махнул рукой, — Ключ я сдал вам сам, еще до включения тревоги и ушел спать. Если вы что-то сотворили с кораблем, сами будете и отвечать.

Мирх перекинул мне ключ-карту и скомандовал:

— Двухминутная готовность.

— Эй-эй, — закричал Тииз, — Кэп, ты серьезно доверишь ей корабль. Это из-за того, что она тебе не дает? Такой способ ее уломать, что ли?

— Почти, — невозмутимо ответил Мирх, а я ослепительно улыбнулась, низкорослому и массивному охраннику, — Но если ты предпочитаешь того бородатого, — он указал на громко храпящего байкера, — можешь попробовать поухаживать за ним. Пристыковать катер к Вереску полдела, если там нет террористов, надо положить транспортник на новый курс. И еще изолировать цветок. Справишься?

— Так и представляю, как Тииз тащит Розу, трепетно прижимая к груди, в глазах свет высшего предназначения и готовность пожертвовать собой…

— Заткнись, Тень, иначе расскажу, что представляю, глядя на тебя я.

Дядька Рэм подал мне магнитные ботинки и атмосферный жилет.

— Надеть шлемы и включить респираторы на максимум, — напомнил Мирх, шагая к двери.

— А что будем делать, если там все-таки террористы, пусть надышавшиеся пыльцы, но при оружии? — тихо спросила Тара, когда двери уже закрывались.

Бескрайний бархат космоса только казался холодным, особенно тем, кто в нем никогда не был, не наблюдал, как яркий свет звезд заглядывает в рубку сквозь панорамное окно, и манит за собой в неизвестность. Я и не подозревала насколько соскучилась по пилотскому креслу, пока не села в него.

Щелкнув страховочными ремнями, я вставила ключ-карту и ввела пилотский код Аргуса, до последнего ожидая подвоха от системы. Наша Ижка способна идентифицировать человека не только по коду, но и по визуальному отпечатку. Но операционка и вправду была самой что ни на есть стандартной, заставка на экране сменилась зеленым светом, замигал в ожидании курсор командной строки, кажется, даже аудиорасширение не устанавливали. Для Тритона Сотки это просто позор.

— Не любит тебя хозяин, — пробормотала я, выставляя значения стабилизаторов, — Готовность к старту по моей команде. Три, два, один, — тросы один за другим отскакивали от корпуса. — Отрыв. Мирного космоса.

— Тритон вызывает Коробочка, — заговорил динамик, система опознала сигнал и вывела на экран скупые строки сведений. РЗКС -10051, разгоно — заправочная станция, пятьдесят первого сектора, класс «А» с правом обслуживать суда с тоннажем до…

— Тритон на связи, — ответила я.

— Вереск снова требует связь и костюм. Что делать?

— Предоставить, — ответил неслышно подошедший капитан, пока я выводила катер из дока. — До прибытия патруля мы обязаны выполнять любые требования террористов по мере сил и возможностей.

— А костюм?

— А костюм мы сейчас доставим.

— Самой последней модели, — пробубнил Тииз, — Смирительной.

— Перекинь на резервный канал и включи запись, — отдал Таре приказ Мирх.

— Выхожу на дистанцию прямой видимости, — отрапортовала я.

В эфире послышался шум помех, словно перед микрофоном конфетку разворачивали, оборудование Коробочки было старым и в большинстве случаев списанным с других станций.

Я вывернула штурвал, огибая космобайки, шорохи в эфире сменились выжидающей тишиной, а потом… молодой срывающийся голос произнес:

– Любовь не шлейф кометы длинный,

Любовь не холод стен унылый,

Ведь возлюбить легко,

Забыть же трудно… — видимо, момент был особо трагичный, парень всхлипнул и, запинаясь, продолжил, — нельзя спереть… стереть черты суу… судьбы…

— Это все слышат? Или только я один? — растерялся Тииз.

— Все, — покаянно ответила Тара, — Он даже личный код абонента не набрал, так и вещает на всю Кистен-Терру, канал открытый.

— Если там есть настоящие террористы, они убьют его сами, — пробормотал охранник.

— И как можно быстрее, пока он там не забил или забыл … — Мирх махнул рукой.

— Лететь вперед подобно свету… — голос парня дал петуха.

— Разгон сотня, перевожу мощность на маневровые, — звезды мягко качнулись.

— Зачем она все это говорит? — спросил у капитана помощник, — Кому?

— Пилоты крейсеров работают в связке с напарником, и часто обозначают действия вслух, — пояснил за меня Мирх.

– Не слышать жалкие наветы,

Не раз, не два, не три, не…

— Надеюсь, он не все цифры будет перечислять, — буркнул Тииз, наблюдая сквозь обзорные экраны за Вереском, с такого расстояния, он казался огромным.

Тритон отклонился с прямого курса, ныряя под прикрытие перерабатывающей отходы системы.

— Я края не видел…

— Куда? Ладно он, Тень, но ты-то края видишь?

— Не лезь, — рявкнула я, облетая сортировочный бак.

— Вот, что значит доверить мужскую работу девке. Ты Вереск видишь? Нет? Чего тогда виляешь, как непорочная дева, перед потерей этой самой непрочности.

— Мирх надень на него намордник!

— Ах ты!

— Едины наши помыслы и души…

— Заткнись, Тииз, — беззлобно проговорил капитан. — Если на Вереске террористы, вряд ли они будут молча наблюдать, как мы нарезаем круги вокруг корабля. Так что пусть виляет.

— Ну, раз тебе так больше нравится, кэп.

— Не вынимайте потроха, больную душу обнажая… — голос парня дрогнул, видимо, болезная душа и впрямь нырнула в потроха.

— Идиот! — проговорила я сквозь зубы.

— Глупая девка! — не менее ласково ответил Тииз.

— Пусть будет мир по всей земле…

— Заткнулись оба, пока я вам ад по всей земле не устроил. — Мирх опустился в соседнее кресло, — Напомните, почему я не дождался патруля?

— Не знаю, — ответила я.

— Я тоже.

— Наша сила в единстве, — прокомментировал поэт-песенник.

Маневренность у Тритона была потрясающей, катер не летел, а плыл, крался, словно дикий кот, двигатель бесшумно отрабатывал такты, менял высоту, одну горизонталь на другую, повинуясь легкому движению штурвала. Стабилизаторы принимали на себя перепады, компенсируя давление в пределах четырёхсотых секунды. Не корабль, а мечта. Свет и мрак, как бы я хотела, дать на ходовые максимум и рвануть в чернильный мрак космоса.

— Они засекут нас в течение тридцати секунд, — отрапортовала я, — И могут заблокировать стыковочный узел.

— Мы рвемся в бой за правду… — подбодрил нас террорист-стихоплет.

— Поэтому пойдем на максимуме.

— И что это нам даст, кроме перегрузок? — поинтересовался Мирх.

— Это сократит их время на раздумья.

— Я бы на месте террористов, обесточил узел сразу, — хмыкнул Тииз.

— Принято к сведению, — серьезно кивнул кэп.

— Да бросьте, — я увеличила мощность, и катер откликнулся чуть слышным гудением, — Кто верит, что там на самом деле террористы, поднимите руки.

— Тогда зачем идти на максимуме? — спросил Мирх.

Я не ответила, потому что банальное «хочу» в такой ситуации звучало почти кощунством.

— Настанет день, когда твоя любовь увянет…

— Моя, — сплюнул Тииз, — уже увяла.

— Готовы? Ускорение на три, два, раз, — я коснулась сенс-панели, и катер рванулся к Вереску, словно собираясь красиво размазаться по его борту.

Искин выразил протест столбиком цифр на экране и перечислениями возможных повреждений, стоящий рядом Тииз — ударом о пол, Мирх — матом.

Обшивка Вереска рывком приблизилась. Система закончила перечислять грозящие нам переломы и бодро поинтересовалась: а не вызвать ли доктора?

Взвыл сигнал тревоги, к счастью, заглушая непонятого поэта.

— Тень, чтоб тебя… и мать твою… — сирена была полностью согласна с кэпом, — И того, кто учил тебя летать туда же!

— Три, два, один, — снова отсчитала я, и перевела двигатели на реверс. Скорость упала. К гулу добавилась едва заметная вибрация. Катер затормозил так близко от Вереска, что я могла бы пересчитать каждый светодиод, на внешней приборной панели.

В ответ на автоматический запрос, стыковочные узлы пришли в движение. Не отключили. Не смогли или не захотели? Варианта два: либо на Вереске не было террористов, либо они не имели ничего против нашего визита и уже разливали тормозную жидкость по хрустальным фужерам.

Катер замер подрагивая. Сирена смолкла, Мирх тоже. Искин несколько секунд раздумывал, а потом застенчиво предложил вызвать уже не врача, а коронера.

— Не знаем мы отврата, не знаем мы стыда, — вернулся в эфир воодушевленный террорист.

— А я, кажись, вот-вот его познаю, — прохрипел поднимаясь Тииз, — Отврат я имею в виду.

— Тритон, вызывает Коробочка. У вас опасное сближение…

Крепежные винты вошли в пазы и система отрапортовала о завершении стыковки. Искин помигал курсором и обиженно объявил о повреждении третьего и четвертого стабилизаторов, а потом добавил к ним дефект обшивки. Все-таки предел прочности у разведывательного крейсера и почтового катера совсем разный.

Снова поползли унылые столбики цифр…

— Пункт назначения — транспортник Вереск. Благодарю, что воспользовались услугами компании Космических самоубийц, будем рады никогда не видеть вас снова, — я улыбнулась, вытащила ключ-карту.

— Такая морда должна быть у бабы. Когда она из-под мужика выползает, — высказался Тииз, — А не из-за штурвала.

— Я бы тоже предпочла вылезти из-под мужика, — я заулыбалась еще старательнее, — Но жизнь полна разочарований.

— Отставить разговоры, — сказал Мирх, поднимаясь из кресла.

Я отстегнула ремень и надела респиратор, Тииз торопливо проверял систему подачи воздуха.

— Готовы? — кэп, единственный кто пренебрег фильтром, опустил полупрозрачный лицевой щиток шлема и приложил ладонь к сенсору. — Переходим на пятую частоту, — раздался его голос в ухе, и я тоже опустила лицевой щиток. Стихоплета фоном по третьей.

Автоматика издала влажный полный сожаления звук.

— А может не надо? — поинтересовалась я, — Пусть себе читает, но не нам?

Мирх не ответил.

— И я, войдя в ее глубины… — с придыханием проговорил поэт.

— Тьфу, еще не дай бог приснится, — прошептал Тииз.

Переходная камера с шипением выравнивала давление. Самый опасный момент, сейчас мы слишком уязвимы, и когда дверь откроется… Что нас ждет? Росчерки лазеров? Или..?

Я отступила за спину Мирха. Вся наша затея вдруг показалась мне неимоверно глупой. Надо было ждать патруль, а не лезть в неприятности. Я пошла на поводу у чувства вины, ведь Розу лысеющий купил в моей лавке. К угрызениям совести примешивалось желание сесть за штурвал, сесть спустя три года после той аварии. Села. Теперь довольна?

Автоматика игриво подмигнула лампочками, сменив красный огонек на зеленый, двери, словно испугавшись направленного на них Мирхом лазера, разъехались и…

— Моя психика безвозвратно травмирована, — сдавленно проговорил Тииз.

Кэп стоически промолчал, электроника еще раз пиликнула, на всякий случай.

Нас действительно встречали. Полностью обнаженный мужчина самозабвенно что-то малевал на стене напротив шлюза. Его китель, брюки, ботинки валялись на полу, как и коммуникатор, прикрытый фуражкой. Тииз тут же нагнулся, подхватил чужой комм и надел на правую руку. Художник обмакнул кисточку в мешанину красок, выдавленных из тюбика прямо на пол, и с одухотворенным лицом добавил мазок к «картине».

— Искусство требует жертв, — проговорила я.

— И, похоже, человеческих, — добавил Мирх, даже террорист прервал вещание и всхлипнул.

Больше всего «картина» напоминала кровавое пятно, что могло остаться на стене, если бы я все же размазала по ней катер с людьми.

— Надеюсь, он не в свои кишки влюблен и рисует не с натуры, — Тииз боком обошел обнаженного, судя по нашивкам на валяющемся кителе, первого помощника капитала.

— Еще страшнее, если в чужое, — Мирх опустил лазер, достал медицинский пистолет и скомандовал, — Прикрой.

Художник опустил левую руку, присматриваясь к рисунку, краска капала с кисти на пол и на голые ноги. Тииз направил оружие в пустой коридор.

— Конец наш предопределен… — грустно продекламировал террорист.

Мирх прижал иньектор к шее живописца и вколол первую дозу антидота. Помощник капитана дернулся, возмущенно посмотрел на Кэпа, даже открыл рот, чтобы сказать что-то очень важное и, без сомнения, матерное. Но «картина» не терпела соперников и снова завладела его вниманием. С чувством голубого удовлетворения мужчина поставил на стене алую точку и хрюкнул.

— А если это не цветок? — спросила я, следуя за мужчинами по коридору.

— Антидот найдет что вывести, токсины там всякие, да мало ли в организме говн… — Мирх замялся.

— Если он такой без стимуляторов, то ему уже точно хуже не будет — вставил Тииз, — Потому что хуже некуда.

— Вывести на экраны план транспортника, — скомандовал кэп, — Рассчитай ближайший путь в рубку.

— Сейчас направо, — отрапортовал помощник, сверяясь с трофейным коммутатором.

— Налево, — поправила я.

— И лабиринты истинного чувства, пройдем со знаменем в руках, — голос террориста окреп.

— Мирх, уйми свою девку!

— Мирх, уйми своего парня!

— Заткнулись! Тииз, ты уверен?

— Так точно, кэп.

— Он ком левши на правую руку нацепил, — с удовольствием сказала я, жаль за щитком не видно, как вытянулось его лицо, — Карту переверни, умник, или включи автонастройки.

— Да откуда ты знаешь, что они выключены?

— Оттуда, — веско ответила я. — Леворукие — это не стандарт, у нас второй пилот левшой был, я тоже как-то его коммутатор…хм, одолжила.

— А сразу сказать, нельзя было? — буркнул Тииз.

— Нельзя бросаться в омут страсти, нельзя не броситься в него, — надзирательно ответил поэт.

До рубки дошли быстро, встретив по пути еще двоих членов экипажа. Мирх первым вышел к перекрестку, где сходились два коридора. Вышел и замер так, что шедший следом Тииз вынужден был обойти кэпа… и тоже остановился. Я выглянула из-за мужчин готовая увидеть что угодно от террориста с плазнометом до президента Товарищества с бокалом шампанского и объявлением, что мы уволены.

На округлом пятачке находились двое, слишком увлеченные друг другом, чтобы реагировать на внешние раздражители. Мужчина в фуражке капитана стоял, раскинув руки в стороны, а девушка с длинными черными волосами и эмблемой мед службы на плече старательно расстригала его форму. Ворох кителей был свален тут же на полу, и я не хотела представлять, с кого они их снимали. Может, требование «костюма» не блажь, а необходимость?

Работа кипела, от брюк остались одни воспоминания, и кусочки этих воспоминаний стыдливо прикрывали особо отличительные места мужского организма. Девушка уже выпорола рукава кителя и вырезала на груди «вырез», который без стеснения выставлял на всеобщее обозрение курчавые седые волосы на груди модели.

— Всегда мечтал примерить платье, — зажмурившись от счастья, проговорил капитан Вереска.

Девушка уже нарезала по низу кителя бахрому.

— Этот цветок надо сжечь, — решительно проговорил Тииз.

— Что, какие-то проблемы с женским платьем? — поинтересовалась я.

— Никаких, — буркнул он. — Нет платья — нет проблем.

Ножницы щелкали в непосредственной близости от отличительного капитанского знака, и чуть дрогнули, когда молчаливый Мирх вколол ей дозу антидота.

— Интересно, чего всю жизнь хотела она? — Тииз посмотрел на ножницы и сглотнул.

— Рвать, метать и жечь железом… — ответил новый народный поэт Кистер-Терры, — И нет преград стремленью.

Мирх сделал укол капитану Вереска, и спросил:

— Террористы на борту есть?

— Кто? — переспросил мужчина в коротком платье-кителе, заворожено глядя на иньектор.

— Посторонние, — терпеливо пояснил наш капитан службы безопасности.

— Нет, только свои, — ответил мужчина, хотя теперь это определение казалось спорным, — Как бы я чужим в таком виде показался?

Нас, видимо, уже причисляли к своим.

— Не дергайтесь капитан, а то останетесь без фестончиков, — проговорила — девушка-медик.

— Сердце кровью обольется… — посочувствовал террорист и снова стал бубнить-то что-то о любви и своей утрате. На месте патрульных, я предоставила ему все, что он хочет, только бы прекратить словесные муки. Наши.

Свет в коридоре мигнул, Мирх оставил модельера и его модель дальше заниматься любимым делом.

— Тритон вызывает Коробочка, — прогнусавил динамик обеспокоенным голосом Тары.

— Вы там живы или уже нет? — перебил ее Лоэн.

— Уже нет, — ответил кэп, — Ты рад?

— Безмерно. Доложи обстановку. Сколько единиц противника обнаружено и убито?

Я хмыкнула.

— Юродствуешь?

— Убиты надежды, убиты мечты, — словно почувствовав, что о нем говорят, оживился террорист.

— Патруль будет у станции через двадцать одну минуту. Вереск снесет вышку через пятнадцать. Успеете?

— Если нет, ты узнаешь об этом раньше патруля.

— Уйти оттуда успеете? — пояснил владелец станции.

— А зачем? Все равно записи покажут, что мы тут были.

— Записи Рэм подчистит.

— А с датчиков Вереска? — иронично спроси Мирх, ответили ему молчанием, даже террорист застенчиво замолчал, — Не городи огород, мы оказываем помощь гражданским согласно директиве «В» сто тридцать один.

— Сам будешь с патрулем объясняться, — буркнул Лоэн и отключился.

— Если что-то пойдет не так, он от тебя открестится. Скажет, уволил еще в прошлом году и знать не знает, что в твою контуженую башку пришло, — предупредил Тииз.

— Разберусь, — отрезал Мирх.

Очередной серый коридор с ровными стенами и пластиковым полом закончился автоматическими дверьми, оснащенными функцией герметизации. Если, не дай космос, что-то случится, активируется одна из линий безопасности корабля. Но иногда не помогает и она, особенно когда космос продолжает откусывать от крейсера кусочек за кусочком.

— Так и позавидуешь тебе, кэп, — Тииз посмотрел на Мирха, который по-прежнему пренебрегал респиратором, и вроде пока не собирался сходить с ума, видимо, увернийцы были правы, его организм выработал антитела после первой понюшки. — Подумаешь, признался в любви хорошенькой девке, другие-то фестончиками балуются, — он передернул плечами, — Если я начну такое же вытворять, пристрелите. Сразу же.

— Договорились, — кивнула я, — Как придешь с цветами, так и пристрелю, — он фыркнул. — Ибо нечего плодить конкурентов.

— Кстати, кэп, ты как, — Тииз посмотрел на начальника и встал по одну сторону от двери — Не испытываешь желания зажать нашу Тень в укромном уголке?

— Испытываю, — невозмутимо ответил Мирх, — становясь по другую сторону, — Но в экипировке это проблематично, да и ты рядом крутишься.

— Войду в тебя тихо, войду в тебя нежно, до самого дна, — пообещал ему поэт.

— Кэп, я могу говорить начистоту? — спросил Тииз, приподнимая руку с коммутатором.

— А что ты до этого делал?

— Значит, могу. Смотри, ты лез к цветочной девке…

— Сколько раз это будут еще повторять? — с тоской проговорила я, Мирх бросил на меня быстрый взгляд, но ничего не сказал и не велел заместителю заткнуться.

— Вся станция ржала. Было и прошло. Сейчас шутка уже не кажется смешной. Чтобы они не говорили, тебе, кэп, по кратеру. Это как прививка, и теперь у тебя иммунитет, — он вздохнул вместе с террористом, тот читал, что-то совсем печальное, — Но при всей своей сумасшедшей влюбленности, ты продолжал жить. Ты каждое утро приходил в центр управления, пусть и корчил особо печальную рожу. Работал, отслеживал нарушителей, карманников. Ты был вменяем, и не позволял никому нарезать фестончики. Так объясните мне, почему эти, — он дернул головой, — ведут себя, как пациенты госпиталя Лунных колец?

— Тогда, — ответила я, становясь рядом с Мирхом, — Кэп хапнул разовую дозу, сунув нос в контейнер. Эти же… Думаю, цветок продолжает выбрасывать пыльцу, система разносит ее по кораблю. Доза увеличивается с каждой минутой, и любовь переходит в одержимость.

— Интоксикация с летальным исходом возможна? — быстро уточнил Мирх.

— Нет, скоро одержимость достигнет максимума и пойдет на спад, организм начнет вырабатывать антитела. Никаких последствий для организма, — я подумала и добавила, — Физиологических.

— Сжечь чертов цветок, — еще больше уверился в своем решении Тииз.

— Не топчите поникшие лепестки… — застенчиво попросил поэт.

Кэп кивнул, Тииз поднес комм к сенсору. Двери открылись. Мы, наконец, вошли в рубку и увидели стихоплета, державшего в страхе Коробочку целых десять минут. Желание пристрелить его усилилось.

Теранс Вист плакал, сидел на полу в одних форменных брюках, демонстрируя всем голую узкую грудь, и размазывал слезы по лицу.

— Я не могу подобрать рифму к ее глазам, — с надрывом пожаловался он Мирху, как влюбленный влюбленному, — К ее прекрасным глазам! Других таких не достать!

— Да, я и пытаться не буду, — дал ему слово наш капитан, опуская оружие, террористов на борту не было, а если бы и были, думаю, тоже ушли заниматься любимым делом.

За исключением малолетнего поэта, рубка была пуста, пластиковый пол был усеян обрывками весьма и весьма редкой бумаги. Видимо, дорогие сердцу строчки нельзя было доверить памяти машины. Парень страдальчески закрыл глаза, свои слова закончились, и он процитировал:

— Оставь надежду всяк сюда входящий³.

Дверь закрылась за нашими спинами.

Контейнер с розой стоял здесь. Под лампой дневного света, как предписывала инструкция, совсем рядом с пультом управления. Дальше у стены теснились вещи, менее важные вроде ионного кулера, заварочного отстойника или коллекции пластиковых чашек разной степени исцарапанности.

Видео было выключено, самым радикальным образом, из панели управления торчала векторная отвертка. Причём выключен только исходящий сигнал. Вереск продолжал принимать сигнал с Коробочки. Тииз внимательно рассматривал декольте Тары, которая склонилась к пульту, играя сенсорами, и что-то выговаривал Лоэну. Надо сказать владелец станции смотрел туда же. Возвышенные достоинства диспетчера оставили равнодушным только раздетого поэта.

— Оставь за дверью все былое, — раскачиваясь, словно в трансе, проговорил Теранс, — Взгляни в глаза и выпей… эээ…

— Яду, — припечатал Тииз, но террорист, нисколько не обидевшись, задумался.

— Мирх, смотри, — я указала взявшемуся за иньектор капитану на контейнер.

— Идиотизм, — прокомментировал он.

Я подошла к стойке, снимая перчатки. Да, они выполнили указания в точности, цветок стоял под лампой, над которой едва слышно шуршала система вентиляции. Инструкции инструкциями, а наличие своего разума еще никому не вредило. Контейнер с розой был слишком велик для одного цветка, и свободное место не давало покоя пытливым умам космолетчиков Вереска, и они поставили рядом с розой Сердечник Стыдливый.

Вроде ничего страшного они не сделали, открыли контейнер, поставили растение — кинетик, вернули крышку на место, включили лампу.

Их предупредили о розе…

Я нажала кнопку, отщелкивая крышку.

…их не предупредили о сердечнике. И о фильтре, выставленном мною на максимум. Сейчас вместо семерки, горела тройка. Среднее значение. При открытии, контейнер всегда возвращается к заводским настройкам. И не только контейнер, вскрой хоть отсек корабля, хоть паек, хоть биотуалет. Это автоматика, мы слишком привыкли на нее полагаться.

Но это полбеды, прибавьте к ней еще половину и на выходе получите целую. Лампа, контейнер, вентиляция и… Растение — кинетик, которое расправило листья — ладони над алым бутоном, и все лампы корабля стали тому безразличны. Ставили в контейнер огрызок, а спустя час получили пышный куст, в тени которого притаилась роза. Цветок закрылся, выделяя в воздух пыльцу, фильтр — тройка не справился, не благое начинание подхватила система вентиляции. Три фактора — исключи любой, и последствия были бы куда менее масштабными.

Я коснулась листа сердечника, цветок секунду раздумывал, а потом смутился, сворачивая листья. Щелкнул иньектор, поэт получил свою дозу, но судя по молчанию, вдохновения ему это не прибавило. Тииз вытащил из панели отвертку, продолжая смотреть на Тару. Я вытащила растение — кинетик, и вернула крышку на место.

— Коробочка, вызывает Вереск, — проговорил кэп в микрофон.

— Коробочка на связи, — с облегчением откликнулась Тара.

— Вырубай канал, противника не обнаружено, — отрапортовал Мирх.

— Оцените состояние гражданских, — попросил Уших, по каналу связи механический голос переводчика странным образом обрел почти человеческие интонации.

— Мало данных. Предварительный анализ, основанный на визуальной оценке четырех членов личного состава, будет некорректен.

— Да они полностью с резьбы слетели, — перебил капитана Тииз.

— Вы обнаружили только четырех человек? — удивилась Тара, — Они же все здесь, двое в пятом грузовом отсеке, четверо в личных каютах за номером семь, восемь…

— А у меня только два человека, — перебил ее Мирх.

— Семь минут до столкновения, — напомнил Лоэн, — Если опасности нет, вы не займетесь тем, за чем вас послали?

Я нажала на кнопку, переводя систему вентиляции в интенсивный режим с полной заменой кислорода.

— Кажется, парень влюблен не в конкретную девушку, а в стихи. Причем в собственные, — Тииз поддел ногой листы бумаги, на которых остались отпечатки ребристых подошв.

— Тень, — позвал кэп, и я подошла к пульту.

Панель Вереска мало чем отличалась от панели разведывательного крейсера, упрощенная система навигации, семь стабилизаторов, вместо девяти. Я ввела код.

— В доступе отказано, — откликнулся искин.

— Ситуация 2119 допускает управление кораблем сторонними лицами, — проговорил Мирх, — в случае недееспособности команды.

— Активация протокола А2, — ответила система, — Провожу сканирование. Подтверждение ситуации 2119. Активация протокола Н7.

Я снова ввела код.

— Провожу идентификацию, номер пилотского удостоверения подтвержден… — продолжала бубнить система, сканируя значок на груди.

Кресло было рассчитано на человека в два раза крупнее меня, я села, поерзала и коснулась штурвала.

— В доступе отказано, — удовлетворенно повторил искин.

— А сейчас-то чего? — на полном серьезе спросил систему Тииз.

— Отринь запреты, презрей свой страх, — трагично предложил поэт, продолжая раскачиваться сидя на полу.

— Я уже презрел, — на всякий случай согласился помощник Мирха, и попросил, — Ты бы это своему искину сказал.

Но Теранса такие мелочи, как непослушная операционная система корабля, не волновали.

— В доступе отказано, отсутствует визуальная идентификация, — пояснил искин.

— Что?

— Протокол Н7 требует визуальной идентификации.

— Неприемлемо, — отрезал Мирх.

— Отменить активацию протокола Н7? — тут же поинтересовалась система.

— Нет, — скомандовала я, и позвала, — Док, сколько у меня будет времени до начала интоксикации?

— Я наблюдать только один человек, — появившийся на экране Уших, посмотрел фасеточными глазами в никуда, видео по-прежнему не работало, — Пыльца спарилась с рецепторами Мирха через пятнадцать минут, но если брать в расчет массу тела…

— Да, Тень весит от силы килограмм пятьдесят, и то вместе с ботинками и шлемом, — ухмыльнулся Тииз, — Угадайте, как быстро с ней можно спариться?

— Что значит время, когда мы идем к мечте, — философски ответил Теранс и стал что-то быстро строчить на листке.

— Пять минут, — вынес вердикт док.

— Пять с половиной до столкновения, — рявкнул Лоэн

— Более чем достаточно, — я сняла шлем, положила рядом с панелью управления и стащила с лица респиратор.

— Эли, — простонал кэп, поднимая стекло.

— Ты же не дашь мне наделать глупостей, — я улыбнулась Мирху.

— Визуальная идентификация завершена, — жизнерадостно откликнулась система, — По протоколу Н7 пилот пятого класса Эли Кирин причислена к лицам с ограниченным правом управления.

— Хорошо, хоть не с ограниченными возможностями, — посетовал Тииз.

— Еще не вечер, — пообещала я и коснулась сенсора, — Корректировка курса на 21 градус, увеличенное мощности такта на десять процентов, смещение по оси…

— Изменения приняты, — послушно откликнулся искин, я уменьшила лицо Тары и шевелящего жвалами дока, выводя на главный дисплей изображение с камер, которое часто принимают за настоящий вид, а экран за настоящее стекло.

Я коснулась штурвала, выводя транспортник на новый курс. Круглая тарелка антенны, стала смещаться вправо.

Штурвал Вереска было чуть более жестким, чем у Тритона, другой тоннаж и маневренность, но для такой махины, корабль был, на удивление, подвижен. Немного устаревшее комбинированное рычагово — сенсорное управление, программное обеспечение недавно обновляли, по всему видно, что за техникой следят, но… Как бы пыльца ни воздействовала на экипаж в рубке остался лишь один Теранс, да и то только потому, что хотел донести свою страсть до народа.

Шеи что-то коснулось, и игла вошла под кожу. Пневматический иньектор в руках Мирха едва слышно щелкнул, вводя очередную дозу антитоксина. Добро пожаловать на вечеринку, Эли.

— Вереск, — снова подключилась к беседе Тара, — Патруль в зоне устойчивого приема. Они требуют канал связи с террористами.

— Так предоставь, — невозмутимо ответил Мирх.

Тииз покосился на непривычно молчаливого поэта, задумчиво почесывающего голую грудь, про костюм он слава звездам не вспомнил.

— Вереск, на связи Боевой Патрульный расчет 0011. Озвучьте ваши требования или сдавайтесь, — на экране появилось изображение хмурого мужчины в межгалактическом черном мундире.

— Ни хрена себе выбор, — прошептал помощник капитана.

— Умрем, но не сдадимся, — пообещал тому Теранс.

Я погладила штурвал, корректируя курс Верска еще на два градуса.

— Одиннадцатый, говорит капитан службы безопасности РЗКС за номером сотня пятьдесят один Мирх Авер, номер жетона тридцать семь двадцать семь. Террористы на борту Вереска отсутствуют. Как поняли?

— Повторите, — попросил офицер на экране, скулы на суровом лице обозначились еще сильнее.

— Одиннадцатый боевой расчет, террористов на борту Вереска не обнаружено.

— Не обнаружено и отсутствуют — это разные вещи, — ответил офицер патруля, — Были выдвинуты требования. Зачем сунулись, капитан?

— Я так хотел увидеть вас, лицо, овеянное светом, — бодро ответил поэт.

— Вереск, повторите, чье лицо?

— Угроза столкновения со станцией, требовалась корректировка курса. На удаленные запросы управления Вереск не отвечал.

— Угрозы личному составу нет?

— Так точно. Угроза жизни отсутствует. Биологическая опасность седьмого уровня, временная интоксикация и недееспособность. Одиннадцатый, свободен первый стыковочный узел…

— Вереск? Почему нет видео?

— Узрят достойные во тьме…

— Техническая неисправность.

— В какой тьме? Мы ловим на вашей частоте помехи, Вереск.

Офицер на экране сдвинул брови, второй мужчина с пилотским значком, молча указал ему на какой-то экран. Несколько секунд в эфире царила тишина, я погладила сенсорную панель, та ответила на ласку веселым перемигиванием светодиодов, где-то тихо заиграла музыка.

— Ой-ей, — прокомментировал Тииз, и Мирх поймал мою руку, не давая провести вдоль бегунков стабилизаторов.

— Сколько с вами людей? — спросил патрульный.

— И лишь придя к тебе с ответом…

— Двое, пилот Эли Кирин и заместитель Тииз Кун. Хочу подчеркнуть, что они выполняли мои приказы…

— Это не мне будете объяснять. Пойдете под трибунал, там разберутся.

— Вряд ли, — не впечатлившись угрозой, пожал плечами наш капитан, — Я там уже был, ничего особенного, два раза разжаловать невозможно.

— Поймешь, что спрашивал не то…

— Приказываю вам и вашим людям сложить оружие и ожидать моих людей у третьего шлюза. При отказе выполнить требование вы будете приравнены к террористам. Вам ясно, бывший капитан Мирх Аверс? — офицер выделил словно «бывший» голосом.

— Так точно, БРп одиннадцать. Принято к исполнению.

Я потянулась к рычагу тактового двигателя, чтобы прибавить мощности. Блестящая ручка так и манила меня к себе гладкой поверхностью и мягким бесшумным ходом. Мирх рывком выдернул меня из кресла и потащил к выходу.

Черные дыры, какой же он здоровый.

Я попыталась упереться, панель призывно мерцала…

— Идем, Тень, иначе запишут в террористы, а такое повышение, твое личное дело не выдержит.

Не тратя больше времени на убеждения, кэп подхватил меня поперек талии и закинул на плечо.

— Мирх, — взвыла я, цепляясь за створки двери, и с печалью пожаловалась, — Я шлем забыла.

— Куплю тебе новый, — пообещал Мирх, шагая в коридор.

— С цветочками, — добавит Тииз.

— Я даже не попрощалась — руки разжались, и прежде чем двери закрылись, я успела заметить сочувствие на лице Теранса.

— Не волнуйся, он понял, — успокоил капитан.

— Пусти, — начала изворачиваться я. — Немедленно отпусти меня!

— Ну уж, нет, — он хлопнул меня ладонью по попе.

— Когда ему еще удастся тебя облапать, — добавил Тииз, — Обычно ты в руки не даешься.

У стыковочного отсека Мирх, наконец, вернул меня на твердую землю, вернее, на твердый пластик. Дверь, ведущая в третий шлюз, была как раз напротив двери первого, за которой…

Я бросилась к округлому обзорному экрану, там, на расстоянии вытянутой руки был пристыкован Тритон Сотка. А ведь его рычаги куда как мягче, кресло удобнее, да и чернильный бархат космоса давно ждет своего пилота. Я прижалась носом к экрану, будто это было настоящее стекло, и можно было до него дотянуться. Если поднять мощность до семи тысяч тактов, то так улетишь…

— Оружие на пол, капрал, — отдал приказ Мирх, и первым положил на пол пистолет. Тииз последовал его примеру, а потом, подумав, добавил к натюрморту лазерный резак, а кэп на всякий случай и иньектор, как знать, может, дикие патрульные примут его за особо опасное оружие.

Экран был слишком маленьким, и отказывался показать мне всю красоту катера.

А зачем экран, когда можно сесть в кресло и повернуть ключ карту? Я отлипла от стекла и бросилась к двери, проводя рукой по сенсору. Шлюз обиженно загудел, мигая злыми красными глазами лампочками. Там за переборкой стоял корабль. Мой катер.

С губ слетел веселый беззаботный смех. Тииз чуть отодвинулся. Касаться холодного железа шлюза было почти приятно, ведь за ним…

— Ну, давай, — попросила я дверцу, — Пусти, хорошая моя.

— Сим-сим откройся, — передразнил Тииз, — Какие еще заклинания знаешь?

Дверь за моей спиной издала сигнал готовности.

— Подними руки, — скомандовал Мирх, и я с готовностью выполнила, так прижиматься к дверце было еще удобнее.

Первый шлюз открылся, в стыковочный отсек вошли бойцы патруля, двигаясь короткими перебежками, отдавая отрывистые команды.

— Лечь на пол, — скомандовал первый боец, — Руки держать на виду.

Мирх и Тииз безоговорочно выполнили команду, не дав бойцу повода нажать на гашетку. Я помахала бойцам и сказала:

— Привет. У меня есть корабль, хотите, покатаю?

Где-то внизу хрюкнул Тииз.

— Биологическое отравление, — торопливо заговорил Мирх, но дуло автомата уперлось кэпу в затылок, не дав поднять голову. — Надели бы вы респираторы.

Бойцы проигнорировали совет, один из них взял меня на прицел. Я обворожительно улыбнулась, но тот не ответил девушке взаимностью. Прежде чем вернуться мыслями к штурвалу и тому, как здорово будет дать тактов на двигатели, я услышала несколько слов…

Лежа лицом в пол Тииз, тихо проговорил:

— Плохи твои дела, кэп. Она любит корабль, а не тебя.

— Это мы еще посмотрим, — ответил Мирх.