Да, Босс!

Пролог

Пролог

Я никогда не умела наряжаться. Эта нехитрая, по словам моей подруги Ольги, наука была мне неподвластна. Сочетание зелёного и ярко-малинового в крапинку, широкий ремень или узкий, колготки в рисунок или простые - у меня в голове не укладывалось, зачем нужно помнить обо всех этих нюансах, если вполне сойдёт классическое сочетание белого и чёрного? 
Но сегодня была совсем иная ситуация, требующая вмешательства настоящего профессионала в мире моды - Ольги.
- Ева, ты совершенно безнадёжна! - стонет она в который раз, когда я примеряю синий жакет к юбке-карандашу. - Это сюда не подходит!
А по-моему, весьма неплохо, но спорить с Олей я не тороплюсь. 
- Ладно, вот, бери, - наконец, сжаливается она надо мной. - Отрываю от сердца. - И извлекает из сумки чёрное платье, больше похожее на закрытый купальник.
- В этом я не поеду.
- Поедешь, если хочешь произвести на него впечатление.
Под «ним» Ольга имеет ввиду моего босса, на которого я работаю последние недели полторы. Адам Данилович Левандовский. Безумно сексуальный, красивый и… недосягаемый. Мне даже порой кажется, что он - какое-то сверх-существо, которое соткано из несколько иной материи, чем я. Всегда одет с иголочки, иногда нарочито-небрежно, от чего внутри всё переворачивается. И пахнет от него так, что с ума сойти можно от одного аромата его парфюма. А я… Я на его фоне - просто дешёвая замухрышка. 
- Не хочу я производить ни на кого впечатление! Он сказал, чтобы я была на этой встрече - я буду. А во что я должна быть одета - не уточнил. 
Я всё же натягиваю несчастный синий жакет и застёгиваю его сразу на все пуговицы, будто рассчитываю, что Оля может предпринять попытку его отобрать. Смотрится вполне мило, если не считать того, что на огромных каблуках чуть великоватых мне туфель я еле стою. Но без них точно никак. Уж лучше прийти голой и в Лабутенах, чем одетой и без обуви - заверила меня Ольга, и тут я готова с ней согласиться.
- Как знаешь. Но я бы такого красавчика не упустила.
- У тебя для этого полный арсенал, а у меня - ни единого шанса. Так что пусть довольствуется тем, что есть.
Я оправляю жакет, юбку, пытаясь натянуть её чуть пониже. На меня из зеркала смотрит неприглядная бледная девушка - минимум косметики, простые причёска и одежда, очки в толстой оправе, которые я стаскиваю, решив, что сегодня буду действовать вслепую в прямом смысле этого слова.
- Дело твоё, - повторяет Ольга, и я заранее знаю по её тону, что меня ждёт полный провал. 

На приёме ощущаю себя зверушкой, выставленной в клетке на потеху публики. Женщины морщат нос, мужчины - смотрят насмешливо. Хотя, возможно, мне это только кажется, потому что чувствую я себя не в своей тарелке. И зачем Левандовскому понадобилось сопровождение в виде его неприметной секретарши? На него уже навешалось столько блондинок и брюнеток, что я удивляюсь, как он ещё не задохнулся, окружённый всем этим великолепием. Взял бы любую из них в спутницы, после ужина отвёз бы домой, трахнул во всех позах, подарил бы на память о себе какую-нибудь безделушку и отпустил на все четыре стороны. Ведь он так поступает со всей этой белобрысо-рыже-каштановой сворой, не так ли?
От фантазий на эту тему во рту появляется оскомина, но запить её глотком дорогущего шампанского я не спешу - не хватало ещё напиться и начать вешаться на шею Левандовскому, которого пора приговорить к пожизненному сроку за то, насколько он притягателен.
И вот он направляется ко мне, а я стою, озираясь по сторонам, пытаясь понять, что могло ему понадобиться. 
- Ева, - выдыхает так, что от голоса его по телу бегут мурашки табунами.
- Адам, - откликаюсь эхом, замечая, что голос дрожит. И выдавливаю: - Данилович…
- Идёмте, я представлю вас партнёру. Помните, я говорил о том, как важно произвести на него впечатление сегодня?
Помню. А может, не помню, если учесть, сколько всего мне говорится Адамом Даниловичем каждый день.
- Конечно. У меня это даже записано в ежедневнике. «Произвести впечатление на нашего партнёра», - бормочу я, пока босс ведёт меня куда-то. И когда произносит следующие несколько слов, я округляю глаза и лишаюсь возможности выдавить из себя хоть звук. Закричать, запротестовать на худой конец. Сделать хоть что-то. С уст Левандовского слова срываются как приговор, и я не верю своим ушам.
- Пан Лучак, разрешите представить вам Еву. Это моя невеста, мы собираемся расписаться на следующей неделе. 

За десять дней до этого

- И она вот так вот просто тебя отправляет работать к собственному жениху и не боится? 
Я так и вижу, как Галя на том конце телефонного разговора удивлённо округляет глаза, будто я только что сообщила ей что-то из ряда вон выходящее. Впрочем, кое в чём она права. Для меня внезапный звонок Вероники, дочери знакомого моего отца, стал громом среди ясного неба. Только пару дней назад я потеряла работу библиотекаря, о новой задуматься ещё не успела, хотя следовало бы, и тут предложение нового рабочего места нашло меня само. И не какое-то, а с баснословным, по моим меркам, окладом в компании, которая давно вышла на международный уровень. Наверняка, папа постарался и «случайно забыл» мне об этом сообщить.
- А чего ей бояться, по-твоему?
- Ну, ты начитанная, умная… С тобой интересно.
- Ты сейчас о ком-то другом, нет?
- О тебе, глупая. Мне же с тобой интересно.
- Тебе - да. Но ты же не жених Вероники.
- Упаси боже!
- Вот-вот. 
Вздохнув, я решительно прохожу мимо зеркала, чтобы лишний раз не видеть в отражении больше похожую на моль, чем на человека, женщину почти тридцати лет. Хотя, я до сих пор уговариваю себя, что двадцать девять - это всё же третий десяток, а не четвёртый. 
Мама часто настаивает на том, чтобы я красилась ярче, покупает мне пятьдесят оттенков красной помады, подсовывая мне её всюду, куда только можно и нельзя. Папа просит от меня отстать и заявляет, что я от природы настолько красива, что эту красоту нельзя портить никакой косметикой. А я… Я действительно считаю, что каждый человек привлекателен по-своему, но при этом если накрашусь в тех тонах, на которые намекает мама, буду похожа на индейца, вышедшего на тропу войны.
- Ладно, Галка, я ужин разогревать пойду, мои скоро приедут.
- Ты только завтра после собеседования мне всё-всё расскажи, хорошо? 
- Хорошо. Как вернусь, сразу позвоню.
- А ты его хоть видела? 
- Кого - его?
- Ну, босса своего.
- Он - совершенно не мой!
- Да он тебя завтра же возьмёт, я уверена.
- А я - нет. Так что нечего смотреть на того, с кем я увижусь от силы минут десять. Всё, пока.
Это было моей самой крупной ошибкой, которую я совершила перед тем, как идти на несчастное собеседование. Я просто не посмотрела в интернете фотографии того, кто мог в перспективе - очень-очень призрачной перспективе - стать моим боссом. А следовало бы это сделать. Сразу же, как только я отключила связь, поболтав с Галкой. Или хотя бы после трёх смс, пришедших от неё же через пять минут после нашего разговора. Посмотреть и не пойти к нему собеседоваться вовсе.
«О! Он просто… у меня нет слов»
«Не смей его упускать, крошка! Иначе вместо тебя секретарствовать буду я!»
«Чёрт… Я влюбилась! Он просто богический»
«Богическими» для Гали были совершенно разные парни, начиная с Александра Овечкина, который лично на меня наводил ужас всем своим видом, заканчивая Андреем Пежичем, увидев которого я готова была поставить миллион долларов на то, что никакой это не мужчина. Галя меняла мужчин как перчатки, порой влюблялась чуть сильнее в кого-то одного и плача пару дней у меня на плече, но после неизменно находя себе новое приключение. Так что полагаться на её сиюминутный вкус было делом изначально провальным.
В общем и целом, смс Галки я категорически проигнорировала, и как оказалось, зря…

Глава 1

Адам Левандовский, генеральный директор компании «Левандовски корпорейшн», откинулся на спинку кресла и взял со стола анкету следующей соискательницы на не самую, прямо скажем, завидную должность – должность его личной секретарши.
Адам знал, что работать с ним – задача не из лёгких. Он постоянно разбрасывался распоряжениями и идеями направо и налево, и считал, что секретарша должна фиксировать все, что он говорит, в режиме нон-стоп. Но что было хуже всего – налево он любил разбрасываться не только этим.
В этом, собственно, и была причина того, что он в очередной раз искал секретаршу. 
А ведь каждый раз говорил себе не смешивать работу и секс, и каждый раз наступал все на те же грабли. Но кто же виноват, что все его бывшие секретарши были очень хороши собой и ходили на работу в таком виде, что контролировать собственное тело было слишком сложно? Особенно когда торчишь в офисе допоздна и идти после работы ещё куда-то, чтобы подцепить кого-то на ночь – слишком утомительно. Да и, в конце концов, он ведь здоровый мужчина со столь же здоровыми потребностями. К несчастью, у его секретарш сразу после того, как он имел несдержанность их трахнуть, потребности появлялись тоже. И вовсе даже не в продолжении сексуального банкета, вернее, не только в этом.
Каждая, переспав с ним, почему-то считала, что теперь имеет определенные права – либо на его деньги, либо даже на него самого. Естественно, после подобных поползновений он их сразу же увольнял. С щедрой компенсацией, но – непреклонно.
После последнего раза, когда ему пришлось уволить Жанну как раз в то самое время, как она наконец достигла небывалых для себя вершин – научилась запоминать и записывать хотя бы треть того, что он говорил, а не только хлопать глазами, Адам решил, что пора, видимо, менять подход к подбору личного персонала.
Чтобы иметь минимум искушения испортить рабочие отношения с личной помощницей - ему следует выбрать девицу пострашнее. Лучше бы даже в возрасте. Но только не слишком перезрелую, до расцвета старческого маразма.
Удивительно, но задача оказалась сложнее, чем он думал. Такое чувство, что все одиннадцать кандидаток, что он уже успел отсмотреть за сегодняшнее утро, перепутали его офис с модельным агентством. Последнюю, в короткой юбке и с огромным декольте он даже не стал слушать – указал на дверь сразу. От греха подальше.
И вот теперь с безнадежностью во взоре Адам читал очередную анкету.
Начало было неплохим – два высших образования, двадцать девять лет, не замужем. Последнее несколько настораживало, но вместе с тем внушало и определенные надежды, что внешне это именно то, что ему нужно.
Но все изрядно портила пометка в верхнем углу: «от Вероники Константиновны». Если его невеста прислала сюда свою протеже – хорошего не жди. Наверняка станет докладывать Нике о каждом его чихе и посещении туалета. Стало быть, лучше бы выгнать дамочку сразу.
Подавив раздражённый вздох, он все же нажал кнопку селектора и сказал:
- Пригласи.
Дверь открылась, и та, что вошла в его кабинет, превзошла все самые смелые ожидания.
Адам так и застыл в кресле, с зажатой в зубах ручкой, которую имел привычку грызть, находясь в состоянии нетерпения, раздражения или размышления. А если всего сразу – ручке вообще не позавидуешь.
Моргнув, он ещё раз внимательно оглядел вошедшую. Такие экземпляры в двадцать первом веке были редкостью.
Косметики на лице почти нет, если не считать туши, слегка нанесенной на ресницы. В качестве прически – старушечий пучок, а одежда… о, одежда заслуживала отдельного упоминания.
Простые черные туфли без каблука, черная юбка ниже колен, белая блузка и какой-то сидящий совершенно не по фигуре пиджак, вышедший из моды, должно быть, лет тридцать назад.
Черт, он готов был ее взять прямо сейчас, с порога. В секретарши, разумеется.
Потому что Адам не мог себе даже вообразить, в каком подпитии ему нужно находиться, чтобы захотеть с ней переспать. И плевать даже, что она будет записывать не только его мысли и приказы, но и выходы в туалет.
Он поймал себя на том, что так и сидит в неподобающей позе, закинув ногу на ногу, а по лицу у него ползет довольная усмешка, в то время, как его будущая секретарша все ещё стоит у двери.
Адам выпрямился, положил ручку на стол, и, сделав строгое лицо, кивнул на кресло перед собой:
- Добрый день. Садитесь.
Сдвинув брови, он взял ее анкету и снова просмотрел, сделав это исключительно для вида. Не говорить же было этому неотесанному бриллианту, что он решил ее взять сходу?
- У вас два высших образования и оба в области, далекой от должности, на которую вы претендуете. Почему же вы хотите работать именно у нас? – задал Адам первый вопрос и выжидающе взглянул на девицу.

Едва войдя в кабинет, Ева поняла, что прийти сюда в принципе было ошибкой. Вся окружающая обстановка была настолько чужеродной, что находиться в этом роскошном офисе, где даже скрип кожи кресла её будущего босса звучал каким-то по-особенному дорого, Ева стеснялась. Не её будущего босса - тут же мысленно поправила она саму себя. Потому что если останется и попробует получить эту должность, она будет самой большой идиоткой на свете. 
Но, вопреки здравому смыслу, который буквально кричал ей, чтобы она разворачивалась и бежала отсюда со всех ног, Ева подошла к стулу напротив Адама Даниловича, уселась на самом его краешке, прижав к груди сумку, как щит. Сидящий перед ней мужчина был не из этого мира. По крайней мере, не из мира, в котором привыкла жить Ева на протяжении двадцати девяти лет. В такого влюбиться - даже минуты не нужно. Достаточно только посмотреть в его глаза, удивительно выразительные, словно два чёрных омута. О, их обладатель был настоящим хозяином жизни, наверняка привычный к тому, чтобы его приказы исполнялись в точности и тотчас… А она, она была слишком бесцветной и без того. А уж на фоне Левандовского и вовсе потеряется окончательно. Потому Ева приняла единственно верное решение - провалить собеседование чего бы ей это ни стоило.
- Да, у меня очень далёкие от должности образования, - начала она, слыша, как хрипло звучит её собственный голос. - А хочу работать именно у вас потому… Потому… - Ева замялась, подбирая в уме причину, по которой Адам Данилович сразу же укажет ей на дверь. - Потому что мне нужны деньги. Понимаете, приют для кошек, которому я помогаю, у него огромный долг в ветеринарной клинике. И мне очень нужны деньги, чтобы помочь этот долг погасить. 
Она не знала, зачем сказала ему эту полуправду. И зачем Левандовскому в принципе знать о каких-то там кошках. Но то, как он смотрел на неё, не давало ей ни единого шанса выдать что-нибудь другое, более абсурдное. Хотя, Ева надеялась, что и уже сказанного хватит, чтобы Левандовский понял, что им не по пути. Не каждый же день к нему на работу устраиваются с такими целями. Наверняка он привык совсем к другому секретарскому контингенту, а это значит, она и без истории о кошках могла мысленно распрощаться с этой должностью. 
Но уж лучше она пойдёт работать на более низкооплачиваемом месте, чем каждый день будет видеть Адама  Даниловича и понимать, что он никогда не посмотрит на неё как на женщину. 

Глава 2

Чем больше времени проходило после моего собеседования, тем больше казалось, что всё, произошедшее в офисе Левандовского, случилось не со мной. И тот непонятный трепет, что охватывал меня всю, стоило только подумать об Адаме, рождался внутри по необъяснимым причинам.
Галке я звонить не стала. Что толку рассказывать о недосягаемости Левандовского, если изначально было ясно, что заинтересовать Адама как мужчину мне точно не по силам? И вообще почему я об этом думаю? Я же туда секретаршей устраивалась, а не секретуткой. 
- Евик, мы с мамой к Заинчковским, с ночёвкой, будем завтра днём. 
В мою комнату заглянул отец, переминающийся на пороге с ноги на ногу. Наверняка первопричина совсем не в том, чтобы сообщить мне об их отъезде в гости. И точно - едва я рассеяно кивнула и уткнулась в исторический любовный роман, папа осторожно уточнил:
- Как собеседование? 
- Просто отлично! - соврала я, отрываясь от чтения. - Это ты попросил Веронику устроить меня к её жениху?
Произносить слово «жених» относительно Адама было как-то неприятно. Ещё одно необъяснимое обстоятельство в копилку тех, что сегодня уже успели со мной случиться. 
- Нет! 
Отец, видимо, решил, что я планирую обвинить его во всех смертных грехах, включая неотразимость Левандовского, оказавшую на меня удивительно влияние. 
- Вероника сама мне позвонила, расспрашивала о тебе. Ну а дальше вы уже сами там… договаривались. - Он снова замялся, и я тяжело вздохнула. И с чего вдруг я набросилась на того, кто желал мне только добра? - А что?
- Да ничего. Странно просто всё это. Ладно, папуль, вы поезжайте, у меня тут самое интересное начинается.
Вернувшись к роману, я хоть ненадолго смогла отвлечься от неистребимых мыслей об Адаме. Всегда обожала исторические декорации в книгах, морские приключения, неожиданные повороты. Порой мне даже казалось, что я родилась не в том времени и не в том месте. Как же было интересно оказаться в такой ситуации, в которой очутилась героиня книги Эбигейл. 
Я жадно вчитывалась в строки, повествующие о том, как любимый мужчина Эбигейл, герцог Ричфилд предстал перед ней в виде шейха, всё это время обманывая несчастную девушку и выдавая себя за другого. И в этот момент в дверь настойчиво позвонили. Я бросила взгляд на часы - десять вечера. Интересно, кому могло понадобиться навестить меня в такое позднее время?
- Сюрпри-и-из! - возвестили с порога сразу два голоса, стоило мне открыть дверь, за которой стояли Галка и Оля. Последняя держала в руках пакет из алко-магазина. Боже, они хотят пить? Посреди рабочей недели, почти что ночью? Впрочем, работы у меня как не было, так и нет, а вот немного выпить, наверное, не помешает.
- Мы решили, раз ты не звонишь, то всё плохо.
- У кого?
Оля вручила мне пакет и принялась разуваться. Галка уже стаскивала куртку и шарила на полке в поисках тапочек.
- У кого-у кого… у тебя. Он тебя не взял?
- Кто? 
- Левандовский твой.
- А-а-а… Пока нет. 
- Ну и ладно, Левандовским больше, Левандовским меньше. Пошли, расскажешь всё в подробностях.
Ольга забрала у меня пакет и отправилась на кухню, где вынула из него две бутылки вина, сыр и виноград. Я смиренно вздохнула и поплелась следом, впервые испытывая перед подругами стыд от того, что я такая неудачница.

- Ну! Давай, рассказывай всё-всё! 
Галка уже выпила залпом первый бокал вина и теперь смаковала второй, заверяя, что так делают во всех странах, где виноделие поставлено на поток. Сначала достигают лёгкой степени опьянения, после - поддерживают эту кондицию. Мне же хватало и пары глотков, чтобы постичь свой «дзен».
- Нечего рассказывать. Всё прошло… странно.
- А какой он? Сексуальный, богический, строгий?
- Гал, ну что ты пристала со своим богическим? Обычный мужчина. Обаятельный, с чувством юмора. Заявил мне, что я должна буду ему вместе с утренним кофе делать… минет.
Я физически почувствовала тишину, которая установилась в кухне, даже стрелки на настенных часах, кажется, замерли. Галка так и не донесла до рта виноградину, брови Оли поползли вверх. 
- Он это серьёзно?
- У тебя же нет в этом опыта! Вот не слушала ты меня, Оля! Говорила же, надо вместо винограда бананов было купить!
Я фыркнула, живо представив себе, как подруги учат меня этой хитрой науке для того, чтобы после я делала минет Левандовскому. Жар снова бросился в лицо, и я поспешно запила сухость, внезапно образовавшуюся во рту, щедрым глотком вина.
- Девочки, ну, хватит. Я же сказала - Адам шутник. 
- Ах, он уже Адам!
- Ева, вот что значит «в тихом омуте черти водятся»! Мы и не подозревали, что в тебе кроется такая женщина-вамп! За это надо выпить!
Галка, вопреки своим познаниям о винопитии, опрокинула в рот остатки спиртного и вновь до краёв наполнила бокал, плеснув и нам с Олей ещё немного. Я посмотрела на часы - скоро одиннадцать вечера, а это значит, не увижу я ни должность секретарши Левандовского, ни самого Адама впридачу. И это даже к лучшему. Не будет больше искушения обратить на себя его внимание своими неумелыми комментариями и сомнительным флиртом. 
- Ладно, девочки, а если серьёзно - он меня на работу не взял.
- Как так? 
- Почему?
- Не знаю. Я ему не подхожу, наверное.
Я пожала плечами, чувствуя, как заметно расслабляюсь от выпитого.
- Ну и правильно! Он такой весь красивый, а я… Я даже вон причёску себе приличную не могу сделать.
Вдруг стало так жалко себя, что я, на всякий случай, отпила ещё вина, закусив его кусочком сыра. Интересно, чем в этот момент занимается Левандовский? Может, вообще сейчас потешается, рассказывая друзьям или коллегам, какая кандидатка пришла сегодня устраиваться к нему на работу. Ну и чёрт с ним! Пусть засунет себе свои минеты, тужуры и абажуры куда поглубже. 
- Ну так мы тебе сделаем сейчас! - воодушевилась Оля. - Тащи плойку, бигуди и что-нибудь в таком духе. 
Такие эксперименты с моей внешностью никогда не заканчивались хорошо, но вино придавало мне храбрости, потому совсем скоро я уже сидела перед зеркалом, в то время как подруги колдовали над моими волосами. Пока Галя и Оля переговаривались, обсуждая, что лучше будет на мне смотреться, я уныло смотрела в экран телефона и ругала себя на чём свет стоит. А что, если бы я не стала из себя изображать чёрт-те что перед Левандовским? Может, хоть тогда у меня был бы шанс поработать с ним пару месяцев? И полюбоваться им издалека на правах его личного секретаря? Или это вообще в принципе было невозможно?
Эти сожаления кружились в моей голове вместе с неотступными фантазиями о слишком далёком мужчине, когда сотовый в моих руках внезапно ожил, и вместе с этим Галя и Оля хором вскрикнули:
- Это он! 
Звонили с незнакомого номера, от чего сердце в моей груди забилось с такой силой, что стало колотиться о рёбра. Если это Левандовский, который через полминуты сообщит мне, что я принята на работу, наверное, я просто сойду с ума от радости.
- Алло, - ответила я на звонок, шикнув на подруг для порядка. - Я вас слушаю.
Это был не Адам… Но то, что мне сообщили, мгновенно подняло настроение на несколько градусов. Я была принята на работу к Левандовскому, который ждал меня завтра в своём офисе к семи утра! Ничего себе, как рано парфюмерные магнаты начинают изобретать свои миллионы ароматов… Но ради босса и двухсот пятидесяти тысяч рублей можно было и встать ни свет, ни заря.
- Девочки! Меня приняли к Адаму на работу! - завершив разговор, шепнула я, поворачиваясь к Галке и Оле, чудом не вырвав себе при этом клок волос, которые последняя как раз наматывала на бигуди. - Завтра выхожу!
Подруги замерли, но лишь на несколько мгновений, после чего тишину в квартире нарушил визг, от которого бабушка с нижнего этажа наверняка перекрестилась трижды.
- Ура! И всё-таки он уже просто Адам! - завопила Галка, и в этот раз я совершенно не собиралась с ней спорить.

Глава 3

Ему всегда нравилось раннее утро.
Ощущение мирно дремлющего города, вид сонных громад домов, когда кажется, что все вокруг принадлежит лишь тебе. Редкие прохожие, мелькающие размытым пятном в окнах машины, мчащейся на предельных скоростях, огни фар немногочисленных авто на дороге впереди - все это погружало Адама в особое состояние умиротворения, при котором у него очищались ото всего мозги, чтобы вскоре он мог со свежей головой ринуться в мир большого бизнеса, требующего от него постоянного напряжения сил и мысли.
Было ещё по-декабрьски темно, когда на своём черном Бентли он выворачивал с Либнехта на улицу Малышева, где находился бизнес-центр, в котором располагался его офис. Адам тщательно следил за тем, чтобы его компания выглядела самым лучшим образом со всех сторон. Офис – только в центре города, внутри помещения – все оформлено дорого и со вкусом. Он не жалел денег на создание престижа, неуклонно следуя поговорке «встречают по одежке». А потому его западные партнёры – а Левандовски Корпорэйшн была ориентирована именно на европейский рынок – должны были видеть, что фирма, с которой они имеют дело, прочно стоит на ногах и может позволить себе все самое лучшее. Лучший офис, лучших сотрудников, лучший продукт.
Кстати, о сотрудниках и одежке… он мог только гадать, дожидается ли его ещё Ева, после того, как  велел ей явиться в семь утра, а сам подъезжал к офису только сейчас, на час позже. Вообще-то обычно он действительно являлся раньше всех – любил перед началом рабочего дня сидеть в полупустом бизнес-центре, повернувшись в окну и, глядя на город с высоты двадцать первого этажа, наблюдать, как постепенно гаснут городские огни, уступая место новому дню. Да, именно так он поступал обычно. Но ради Евы сделал сегодня исключение. И, насколько успел вчера понять из общения с ней, упорства девице было не занимать, а значит, она наверняка ещё ждёт.
Подъехав к зданию поближе, он понял, что не ошибся. Невысокая фигурка переминалась с ноги на ногу у закрытых дверей, мужественно снося декабрьскую непогоду с порывистым ветром и летящим в лицо мокрым снегом. 
Удовлетворенно улыбнувшись, Адам свернул к паркингу, оставил машину и, обойдя здание, направился к своей новой секретарше. Ветер трепал полы его расстёгнутого пальто, стремительно пробираясь под одежду, но это было сущей ерундой по сравнению с тем, как, похоже, замерзла Ева. Сложив покрасневшие от холода руки в замок, она тщетно пыталась согреть их своим дыханием. На мгновение он ощутил укол совести за то, что подверг ее подобному испытанию, но тут же напомнил себе, что платит ей очень приличную зарплату, ради которой вполне можно померзнуть. Разве помощь кошачьему приюту не стоит того, чтобы потерпеть часок на морозе?
Он подошёл к ней ближе и внимательно оглядел. Судя по тому, какой она предстала перед ним вчера, удивляться не стоило ничему, но Ева каким-то образом ухитрялась превосходить его ожидания раз за разом.
Интересно, где она откопала этот ужасный берет? Такое даже на бабушку не спишешь, потому что этот экземпляр выглядел как сошедший с картины начала прошлого века. Но особенно удался Еве сегодня макияж. Без туши, с бледным лицом и ярко-красными губами она напоминала ему Марфушеньку-душеньку из «Морозко», румян бы ещё только добавить – и полное сходство. Он сдержал при себе порыв спросить ее «тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная?» и вместо этого сказал:
- Доброе утро. Весьма похвально, что вы пришли заранее.
Она хмуро посмотрела на него из-под покрывшихся инеем ресниц:
- Я здесь с семи утра.
- Вот как? – он удивлённо приподнял брови. - Зачем же вы пришли так рано? В это время здесь все закрыто.
- Потому что вы велели.
- Я? – Адам слегка нахмурился, будто что-то вспоминая, - хм… возможно. Я, знаете, бываю довольно рассеянным, - он растянул губы в обезоруживающей улыбке. - Это как раз один из тех моих недостатков, что вам придется терпеть. Но, как вы, надеюсь, помните, это щедро компенсируется.
Он открыл перед ней дверь и галантно пропустил вперёд. 
- Я распоряжусь, чтобы вам сегодня же сделали пропуск, - сказал Адам, проводя ее через турникет.
В полном молчании они поднялись на лифте наверх. Он снова открыл перед ней дверь и с порога начал знакомить с обстановкой:
- Ваше рабочее место здесь, в приёмной, рядом с дверью в мой кабинет. Можете устраиваться. Кофеварка в углу. На столе стоит, как вы видите, монитор, а вот эта коробка под ним – системный блок. Все вместе зовется компьютером. Можете начать самостоятельно его осваивать, вы ведь любите приобретать опыт, - Адам усмехнулся. – Если вы мне понадобитесь, я вас позову.
Прежде, чем скрыться в своём кабинете, он ещё раз посмотрел на нее. Ева дрожала, видимо, промерзнув на улице слишком долго. Только этого ему не хватало – едва наняв секретаршу – отправить ее на больничный. Внутри снова неприятно зашевелилось нечто, подозрительно похожее на раскаяние. Ведь это именно он постарался для того, чтобы у нее сейчас зуб на зуб не попадал.
- Раздевайтесь, - кинул Адам ей довольно грубо, злясь на себя за непрошеные эмоции. 
На лице Евы отразилось удивление и он пояснил:
- В смысле, снимайте верхнюю одежду. Она холодная. И сделайте себе горячий кофе или чай.
На этом он мог спокойно идти к себе, но почему-то стоял на месте, наблюдая за тем, как Ева непослушными замерзшими пальцами расстегивает молнию. Нахмурившись, Адам включил на максимум кондиционер и, когда она избавилась от своей довольно тонкой куртки, подошёл к ней, снял с себя пальто и накинул ей на плечи, укутывая. А потом сделал совсем неожиданное – провел по плечам вниз, заключая ее холодные руки в свои и подержал несколько мгновений, пытаясь согреть.
- Вы совсем замерзли, - сказал почему-то тихо, и от того, насколько интимным получилось это прикосновение и этот шепот – мгновенно отпрянул, удивляясь сам себе. – Отогревайтесь, - кинул он, прежде, чем скрыться в своём кабинете. – Вы мне нужны здоровой.

Глава 4

Возвращалась в офис после обеда я в разрозненных чувствах. Слова Адама Даниловича не шли у меня из головы, и касались они совсем не его рассказов о прошлых отношениях. Хоть эта информация и стала для меня лишней, царапнувшей по нервам и вызвавшей только неприязнь, думала я вовсе не о ней. 
Кожа на запястье горела в том месте, где её касались горячие пальцы Левандовского, а перед глазами всё ещё стоял предупреждающий взгляд босса, которым он смотрел на меня, рассказывая, что я должна быть ему верна. Интересно, что он имел ввиду? У него есть враги? Ну, разумеется, есть. У такого человека, как Левандовский, наверняка их миллион, начиная от завистников, заканчивая конкурентами. Точно такими же акулами бизнеса, как и он сам.
Я мало понимала в подобного рода войнах и не собиралась разбираться в этом в принципе, но конечно же, не желала, чтобы Левандовский заподозрил меня в чём-то похожем.
Вернувшись на этаж, где располагался наш офис, я села за стол и потёрла виски, в которых угнездилась тупая боль. Не слишком сильная, чтобы травить себя таблетками, но и мешающая нормально жить и работать. Что там говорил Левандовский? Нужно разобрать документы и попытаться найти рецепт приличного кофе. Вот этим, пожалуй, и стоит заняться, чтобы только не погружаться в вещи, совершенно меня не касающиеся.
Пару часов ушли на то, чтобы понять, как разложить ворох бумаг хотя бы по схожести содержания. Не то чтобы я была глупа или не умела читать… но миллиард каких-то формул, диаграмм и таблиц расшифровать без людей знающих было просто невозможно. Поэтому в итоге я сдалась и начала складывать листы в пачки по тридцать штук. Так дело пошло веселее. Собрав их в несколько подшивок, я, довольная своей работой, отправилась в кабинет Левандовского, где и водрузила папки на стол босса.
Необъяснимое возбуждение, рождённое моей неуёмной фантазией, охватило меня не сразу. А когда я поняла, что именно испытываю, вопреки здравому рассудку, осталась в кабинете Адама вместо того, чтобы бежать из него без оглядки. 
Это было то место, где всё дышало Левандовским - начиная от аромата парфюма, пропитавшего собой воздух, заканчивая какими-то минималистическии вещами, стоящими то тут, то там. Например, чёрной эбонитовой статуэткой возле монитора его компьютера. Или графином с водой, больше похожим на прямоугольную вазу. 
Рассматривая кабинет, словно оказалась в нём впервые, я запоминала какие-то несущественные детали, будто пыталась проникнуть в самую суть хозяина этого помещения. Что, впрочем, мне вряд ли бы удалось в любом случае. Мой взгляд скользил по предметам мебели и обихода, пока не наткнулся на стол Левандовского. Я нахмурила брови и прищурилась. Неужели он не лгал и не шутил, когда рассказывал, как именно трахал здесь всех своих бесчисленных женщин, которых после увольнял без сожаления? Наверняка нет. Ему совсем не нужно было придумывать подобного, потому что при одном взгляде на босса становилось ясно сразу - любая, кого бы он ни пожелал, окажется под ним тотчас, как он щёлкнет пальцами. И я не исключение… Иначе как объяснить себе то, что я уже несколько десятков, а то и сотен, раз представляла себе, каково это. Каково чувствовать его руки на своём теле, губы на своих губах, его - внутри себя. Интересно, как он делает это. Как берёт женщин - грубо и быстро, удовлетворяя свои потребности, или медленно, пока они не начинают умолять его о большем? 
Как они садятся на этот стол? Сначала на самый край, потом он толкает их, понуждая лечь на спину, подтягивает рывком к себе, срывает одежду, разводит ноги и берёт? 
Повинуясь какому-то дурацкому желанию, я подошла ближе к столу и сделала то, чего совершенно не собиралась - устроилась на краешке и чуть откинулась назад. Если бы Адам был сейчас здесь, что он сделал бы?
Фыркнув, я встала и покачала головой. Хороша бы я была, если бы Левандовский зашёл в этот момент в кабинет. Берите меня, босс, я вся ваша!
Обойдя стол, я включила компьютер и устроилась в кресле Адама Даниловича. Ту адскую навороченную штуку, с которой Левандовский меня так и не познакомил должным образом, я старалась обходить стороной, а вот у босса был вполне себе привычный на вид компьютер, в котором я и собиралась немного покопаться на предмет поиска приличных рецептов кофе.
Сменив пользователя - учётная запись Левандовского ожидаемо была запаролена - я вышла в интернет и погрузилась по самую макушку в список более чем трёхсот разновидностей этого напитка. С коньяком, чёрным перцем, солью - каких только извращений не претерпевал кофе на пути к его любителям. Записывая самые, на мой взгляд, интересные варианты в прихваченный блокнот, я раздумывала о том, стоит ли внести в меню босса разнообразие в виде кофе с желтком, когда дверь внезапно открылась и на пороге появилась ухоженная девушка, в которой я узнала Веронику. 
Красивая, высокая, стройная, одетая с иголочки, она воззрилась на меня с выражением брезгливости на лице, но быстро взяла себя в руки, очевидно, вспомнив, что именно она меня сюда и устроила. 
- А Адама Даниловича нет… - пролепетала я, поднимаясь из-за стола, будто меня только что поймали с поличным на месте преступления. 
- Я вижу. И я не к нему. Искала тебя. 
Она прошла в кабинет, бросила сумку на стул, а я всё это время настороженно следила за ней, гадая, зачем именно могла ей понадобиться. И испытывая такой водоворот эмоций, что у меня едва ли не закружилась от них голова. Вот, о ком мне нужно думать, представляя рядом с боссом женщину. Вернее, совсем не нужно, но разве сердцу прикажешь? Вот, кто имеет для него единственное значение, его невеста, будущая жена, которая родит ему детей, будет оберегать очаг их семейной жизни и любить Левандовского до конца своих дней. А не весь тот сонм секретарш, вереницей прошедших через его постель. Ну, или стол.
- Адам сказал, что он поехал куда-то по работе. Это так? - внезапно задала вопрос Вероника, заставляя меня нахмуриться. 
- Если он вам так сказал, то это так.
- Да, он так мне сказал. Но тебе ли не знать, что мужчины в таких вопросах часто лгут.
Тут она была неправа - мой небольшой опыт общения с противоположным полом не сталкивал меня с подобными ситуациями, но говорить об этом Веронике я не стала. Меня занимало другое - она что, пришла сюда выяснить что-то о собственном женихе? 
- Адам Данилович поехал по делам. Сказал, что сегодня в офис уже не вернётся, - твёрдо ответила я, будто единственной моей задачей сейчас было прикрыть босса.
- Хорошо.
Она снова посмотрела на меня с прищуром, после чего обошла кабинет по кругу, остановилась за моей спиной, и хмыкнула. Отодвинув меня от стола, Вероника принялась рыться в ящиках Левандовского, а я  стояла, понятия не имея, принято у них так, или нет. И почему босс не оставил мне на этот счёт никаких инструкций? 
Я уже было собралась возмутиться, справедливо полагая, что лучше уж получу нагоняй от Адама за то, что вмешалась, чем за то, что бездействовала, когда его невеста наконец извлекла из стола фотографию в рамке и, установив её рядом с эбонитовой статуэткой, отстранилась, оценивая результат своей работы.
- Адам бука. Сказал, что не хочет лишнего хлама на своём столе.
Я поджала губы, чтобы не рассмеяться. Это было настолько в стиле босса, что даже сомнения не возникало - он сказал про её фото именно такие слова. Но приступ веселья быстро закончился. Вероника, подойдя ко мне вплотную, вдруг проговорила:
- Я могу на тебя положиться? 
Я видела, что она скорее борется с собой, притворяясь, что испытывает ко мне дружеские чувства, но, видимо, ей было что-то от меня нужно. Какая-то помощь.
- Смотря что вы имеете в виду под словом «положиться».
Она растянула губы в насквозь фальшивой улыбке, оглядывая меня с ног до головы, после чего произнесла:
- На данный момент ты станешь тем человеком, с которым Адам будет проводить очень большое количество времени. Я предлагаю тебе стать моими ушами и глазами. Если вдруг тебе покажется, что он ведёт себя странно - просто скажи мне об этом, хорошо? В долгу я не останусь.
- Что значит странно? - уточнила я, едва удержавшись от вопроса: «Ещё страннее, чем обычно?».
- Ну, например… будет ездить на какие-то встречи, которые не запланированы у вас на день.
Она что, думает, что я буду шпионить за собственным боссом? Боссом, который не далее как пару часов назад предупреждал меня, чтобы я была ему преданной? Но вовсе не в этом крылась причина, по которой внутри меня родилось возмущение. 
- Ты не подумай, что я толкаю тебя на что-то из ряда вон выходящее! Это всего лишь предосторожность, которая будет Адаму только на пользу.
- Я не понимаю…
- А тебе и не нужно понимать. В мире, где он вращается, нужно быть начеку. Адам порой способен заиграться, а ты… ты можешь стать тем человеком в тени, который будет всегда осведомлён обо всём. И этим поможешь и ему, и мне. 
Я действительно ничего не понимала. Левандовскому угрожает опасность? Но почему тогда Вероника не поговорит с ним об этом лично? Боже, как всё запутано…
- Я ничего не могу вам обещать, Вероника, но если вдруг пойму, что Адам Данилович, как вы изволили выразиться, заигрался - обязательно приму меры.
Мысленно морщась от пафоса, которым были окрашены эти слова, я почувствовала себя в этот момент особенно никчёмной. Не успела и полдня отработать, а уже меры готова принимать относительно того, в чём не разбиралась от слова «совсем». Но Веронику, судя по всему, мой ответ в некоторой степени удовлетворил. Кивнув, она забрала свою сумку и, ни слова не прибавив, вышла из кабинета, оставив меня в полном смятении. 

Глава 5

Звонок Ники поздним вечером того же дня, когда Адам ездил по магазинам «Левандовски» с незапланированными проверками, застал его уже в постели. Бокал дорогого французского коньяка и вечерние новости по телевизору – такова была его сегодняшняя программа на вечер. Совершенно для него нестандартная хотя бы потому, что он был один. Но сейчас Адам хотел именно этого.
- Да, - он ответил на звонок неохотно и даже не собирался скрывать ноток недовольства, отчётливо прозвучавших в голосе.
- Привет, любимый, - нежно проворковала на том конце Ника.
Господи, как он ненавидел этот тон и эту фальшивую ласковость. И почему только раньше сносил все терпеливее?
- Здравствуй, - ограничился он коротким приветствием.
- Где ты сейчас?
- Дома.
- Один?
- Нет, в компании шлюх. Вызвал на дом. Десять штук. Оптом дешевле, как ты знаешь.
- Адам, не шути так!
- А с чего ты взяла, что я шучу?
Повисла тишина. Только ее возмущённое дыхание в трубке. Только терпкий, с небольшой горчинкой, вкус коньяка на его языке.
- Мы давно не были вместе, - наконец произнесла Ника. Ласки в голосе как не бывало, одно лишь недовольство.
- И?
- Хочешь, я приеду?
- Нет.
- Значит, действительно притащил к себе какую-то шлюху!
Он знал, что Ника ему ещё нужна. Но также он знал, что его это все достало.
- Ника, я не думаю, что тебя это касается, - его тон звучал предупреждающе, но она ему не вняла.
- Что? Вообще-то я твоя невеста!
- Вообще-то тебе прекрасно известна истинная суть наших отношений. Но если ты забыла, то я напомню: я делаю, что хочу, а ты делаешь, что я скажу. В обмен на высокий статус моей невесты и соответствующее ему положение в обществе, которым тебе так нравится кичиться.
- А что, если меня это больше не устраивает?
- Значит, меня больше не устраиваешь ты, - сказал он холодно и усмехнулся.
- Я думала, что мы поженимся, - в голосе Ники послышались истерические нотки. 
- Ты верно заметила – ты думала. Я такого не говорил.
- Но ты не отрицал!
- Мне было так выгодно, - пожал плечами Адам.
- Ты меня использовал! – почти выкрикнула она.
- И это абсолютно взаимно. Ты ведь тоже охотно пользовалась моим именем. Так что не устраивай сцен. Мы оба знаем, что я для тебя – своего рода модный аксессуар, который так приятно выставлять на всеобщее обозрение. Но хорошего понемножку.
– Я тебе нужна… - Он ясно ощущал, как Ника судорожно ищет доводы в свою пользу. -  Ведь скоро очень важный для тебя прием.
- Ты действительно думаешь, что мне некого будет на него взять? – В словах и тоне Адама сквозила неприкрытая насмешка. 
- И кого же ты возьмешь? Одну из своих разукрашенных шлюх, которая даже не знает как себя вести в приличном обществе?
- Ну почему же. Хотя бы вот… - Он немного подумал и едва не рассмеялся, представив реакцию Ники на то, что собирался сказать. – Хотя бы вот Еву, мою новую секретаршу. Кстати, спасибо за рекомендацию. Ты была права – она мне прекрасно подходит.
- Эту…? – кажется, от удивления у Колчановой напрочь иссяк и без того небогатый словарный запас.
- Да, именно эту. Или ты присылала кого-то ещё?
Адам готов был поклясться, что Ника сейчас злобно скрипит своими отбеленными зубами. От этой воображаемой картины он испытал странное удовлетворение.
- А знаешь ли ты, что на нее нельзя полагаться? Что с прошлой работы ее уволили за безответственность… и воровство?
- Воровство? – Левандовский хмыкнул. – И что же она воровала, позволь узнать? Старые потрёпанные книжки?
- Неважно! Сам факт…
- Как интересно, - протянул он, снова пригубливая коньяк, - то есть, ты рекомендовала мне эту девушку, зная все это?
По возникшей тишине Адам понял, насколько Ника растеряна. С наслаждением смакуя янтарный напиток на кончике языка, он ухмылялся. Разговор уже не раздражал, а скорее забавлял его. Какой же надо быть идиоткой, чтобы подставить саму себя?
- Я не знала этого, когда рекомендовала ее тебе. Меня попросил об этом ее отец. А потом я навела собственные справки…
- Очень мило с твоей стороны, - перебил Адам, - но дальше я разберусь сам. Со своей секретаршей, своими делами и своим приемом. - На слове «свой» он каждый раз делал ударение, чтобы хотя бы на рефлекторном уровне донести до Ники то, что она больше не имеет к нему никакого отношения. 
- Как хочешь, - голос Колчановой стал злым, - но имей в виду, что вчера я застала ее в твоём кабинете, роющейся в твоём компьютере! – она в свою очередь издевательски выделила слово «твой», после чего, не дожидаясь ответа, отключилась. А жаль. Разговор с Никой был способен заменить просмотр самого блестящего в своей постановке ток-шоу.
Отложив телефон, Левандовский ещё какое-то время сидел, сжимая в руке бокал и глядя на экран огромного телевизора невидящими глазами. Разобрать, что из сказанного Никой – правда, а что – ложь, всегда представлялось задачей, равноценной поиску иголки в стоге сена. Возможно, ему стоило бы внять ее предупреждениям относительно Евы, но Адам уже сказал последней все, что считал нужным. И если после сказанного она переступит грань его доверия – ей же хуже. А до той поры у него не было никаких причин подозревать свою новую секретаршу в чем бы то ни было. И до тех пор, пока лично не убедится в том, что Ева нарушила оглашённое им правило – он будет ей верить.

Следующим утром Адам внимательно изучал свежие отчёты о продажах, отвлекаясь лишь на то, чтобы сделать глоток приготовленного Евой кофе, по вкусу намного превосходящего вчерашний. Нужно будет спросить, что она туда такого намешала. Это, конечно, был не его любимый эспрессо, но что-то настолько вкусное, что он готов был стерпеть ее самодеятельность.
Просмотренные Адамом отчёты говорили о том, что он и так прекрасно знал – компания «Левандовски корпорейшн» твердо стояла на ногах, демонстрируя завидную стабильность на нестабильном рынке. Но ему этого было мало. В бизнесе он всегда искал новый вызов, ставил перед собой самые высокие цели и испытывал ни с чем несравнимое удовольствие, когда их достигал. А достигал он своих целей всегда. Вот и теперь ему было недостаточно того, что компания, когда-то начинавшаяся с купленной им за бесценок разорившейся фабрики по производству дешевой косметики, из которой в результате многолетнего труда он сделал бренд с мировым именем, приносит стабильный доход. Адам хотел взорвать рынок. Хотел сотворить громкую сенсацию в мире парфюмерии.
Именно с этой целью в принадлежащей ему лаборатории разрабатывался сейчас особый аромат, который должен был возглавить новую парфюмерную линейку. В отличие от многих компаний – в том числе и самых именитых – Адам предпочитал содержать собственную лабораторию, в то время как абсолютное большинство заказывало концентрат у компаний вроде Creassencе, потому что это было намного проще и дешевле. Но Левандовскому нравилось контролировать весь процесс от и до, а потому он не скупился на сопутствующие своему капризу затраты. Персонал, работавший в его лаборатории, был весьма интернациональным в виду того, что Адам переманил к себе из Европы многих специалистов самого высокого уровня. И при этом не забывал прикреплять к ним в помощники кого-то из местных работников для обретения и перенятия ценного опыта. 
Адаму не терпелось поскорее посетить лабораторию, чтобы узнать, что сотворили его парфюмеры, но он заставил себя обратить внимание на документы, которые Ева положила ему на стол. Их была просто гигантская кипа. Конечно, он целую неделю ничего не подписывал, но не могло же за это время скопиться сто кило бумаг ему на подпись?
Он быстро просмотрел некоторые из принесенных Евой подшивок, и, нахмурившись, нажал на кнопку селектора.
- Зайдите, пожалуйста.
Она вошла в кабинет в своём уже привычном безразмерном пиджаке, но на сей раз, увы, без берета, и сказала:
- Да, босс.
Проигнорировав дразнящую интонацию в ее голосе, и продолжая недовольно хмуриться, Адам поинтересовался, указав на бумаги:
- Можно узнать, что это? Как минимум половины этого добра на моем столе быть не должно. Отсортируйте документы. Графики, отчёты и тому подобное разложите по папкам, которые стоят в приемной в стеллаже. А мне принесите только то, что требует моей подписи. Или, по-вашему, у меня здесь пункт сбора макулатуры?
По ее лицу он понял, что говорил слишком резко. Чтобы смягчить эффект от своей отповеди, Адам добавил:
- Сегодня вы сварили великолепный кофе, - в подтверждение своих слов он сделал новый глоток. - Что вы туда положили?
- Желток. Яичный.
Левандовский почувствовал, что его сейчас стошнит. Он отвернулся от экрана монитора, ища куда сплюнуть, но, не удержавшись, прыснул. По фотографии Ники, которая непонятно какого черта стояла на его столе, потекли светлые струйки. Хотя нет, все как раз было очень даже понятно, - подумал он, глядя на ее забрызганное кофе лицо. Значит, она действительно была здесь вчера. 
Выплюнув остаток жидкости в чашку, Адам вытащил из кармана платок и вытер губы, после чего с досадой смахнул фото со стола на пол.
- Уберите ее отсюда, ради Бога! Выбросьте. Сожгите. Порвите. Что угодно, но чтобы я больше это фото не видел.
Когда Ева подобрала рамку с фотографией, по стеклу которой разбежались уродливые трещины, и пошла к двери, он окликнул ее:
- Ева?
- Да, босс?
- Вы ничего не хотите мне сказать?
Она замялась, и это не укрылось от его внимательного взгляда. Что она делала тут накануне в его отсутствие? Просто заносила бумаги или пыталась найти что-то, что ее не касалось? Он мог только гадать на этот счёт, если она сейчас не скажет ему сама. Но Ева лишь молча покачала головой, и, подавив в себе разочарование, он махнул рукой в сторону двери:
- Можете идти. После обеда будьте готовы ехать в лабораторию, а до той поры разберите, наконец, эти чертовы бумаги.

Глава 6

Ночь накануне поездки в лабораторию Ева провела почти без сна. Проснулась в четыре утра от какого-то кошмара, в котором её заваливало бумагами, потом кофейными зёрнами, а следом - фотографиями невесты Левандовского. И сразу поняла - она лучше будет бодрствовать, чем снова уляжется в постель и увидит ненавистное лицо ухоженной Вероники, смотрящее на неё с нескольких снимков. 
Пройдя на кухню с плеером, Ева уселась на уголке, обняла колени руками и включила музыку. Пожалуй, пора было расстаться с уверенностью, что она сможет не думать о Левандовском. И смириться с тем фактом, что все её мысли были только о нём.
Например, спит он сейчас или нет? Что ему может сниться? Новые контракты или разработки? Или что-то спокойное? А если не спит - чем занимается? Любовью со своей невестой? Или с какой-то другой женщиной? 
Ева поморщилась, когда воображение свернуло не туда. Всё же она мазохистка, и даже спорить с самой собой в этом вопросе бессмысленно. 

Она приехала в офис к восьми, справедливо полагая, что больше проверок, подобных вчерашней, босс затевать не будет. У Евы было четыре часа на то, чтобы избавиться от причиняющих неприятные ощущения мыслей, но этим временем она не воспользовалась. Напротив, умудрилась накрутить себя ещё больше, так что в офис Левандовского поднялась в каком-то странном раздрае. Чего только стоила первая встреча с боссом, когда она скорее почувствовала, чем заметила, как Адам срывает злость на ней. Это тоже было неприятно и болезненно, хотя, стоило просто вспомнить, что Левандовский платит ей большие деньги, так что вполне можно было и перетерпеть. 
Но терпеть Ева не намеревалась. Зачем-то соврала боссу, что добавила в кофе желток, что впрочем возымело неплохой эффект. Фотография Ники, которую та так заботливо поставила на стол своего жениха ещё вчера, теперь выглядела как тот самый хлам, да ещё и весь в неприглядных потёках. Ну, хоть какой-то бонус от её маленькой лжи.
Ева не знала, что крылось в мыслях Левандовского, когда он задал ей тот вопрос. 
«Вы ничего не хотите мне сказать?»
О, нет. Она не хотела. Успела передумать за предрассветные часы о миллионе вариантов того, как действовать дальше, и решила, что всё должно оставаться так же, как и сейчас. Кто знает, может, это такая проверка - или со стороны Адама, или со стороны Вероники. Или со стороны обоих. Так что лучше держаться от подобного подальше, но не забывать подмечать какие-то вещи, которые ей самой покажутся важными. 

В лаборатории было… странно и непривычно. В нос ударяли самые разнообразные запахи, от которых у Евы едва ли не слезились глаза. Неужели из всего этого многообразия не слишком приятных ароматов впоследствии на полках магазинов оказываются те, от которых женщины сходят с ума и скупают их галлонами? Ева не знала, что за ароматы производит фирма «Левандовски», у неё попросту не было денег, да и поводов ходить по таким дорогим магазинам, где продавалась эта парфюмерия. Но сейчас почему-то захотелось, чтобы у неё был флакон тех самых духов, о которых говорил Адам. 
Она вышла следом за ним на воздух и только когда вдохнула глоток свежего кислорода, в голове Евы стало проясняться. И те мысли, которые там появились, ей решительно не понравились. Значит, она подала ему идею… 
Ева устроилась в машине рядом с Адамом, который плавно выехал на дорогу от обочины. Невольно залюбовалась тем, как он сжимает руль длинными сильными пальцами. Как бросает взгляд в зеркало заднего вида, словно бы небрежно, будто знает, что никаких помех кругом нет. Вообще ни единой. Включая его секретаршу, застывшую рядом бесплотной тенью. 
А Ева лишь поджимала губы, сдерживаясь, но понимала, что не сможет промолчать. Повернувшись к нему всем корпусом - насколько позволял ремень безопасности - она прищурилась и проговорила тихо, но отчётливо:
- Скажите, босс… Вы сказали, что я сегодня практически поработала вашей музой… В связи с чем у меня возник один вопрос: вы правда считаете меня скромной и зажатой? 

Он знал, что она спросит об этом. Знал, что мог ее обидеть своим замечанием и все равно сказал то, что сказал. Но ведь это была сущая правда.
Годами компания «Левандовски» производила на свет духи, которые рекламировали с афиш и телевизионных экранов роковые красавицы. И стоили флакончики этого удовольствия столько, что многие женщины просто не могли себе их позволить. Хотя Адам всегда следил за тем, чтобы цены на продукцию «Левандовски» были разумными с учётом всех затрат при производстве.
Но сейчас, когда в его офисе появилась Ева – простая девушка с довольно заурядной внешностью, которую сама же дополнительно портила нелепыми нарядами – Адам словно заново осознал, что мир состоит не только из красоток модельного вида, но и из женщин всех возрастов, которым порой просто не хватает уверенности в себе. И он намерен был использовать эту мысль при рекламе нового аромата. А ещё – он собирался установить на него весьма демократичный ценник. Чтобы этот парфюм могла позволить себе если и не каждая, то, во всяком случае, большее количество женщин, чем прежде.
И он действительно был благодарен Еве за то, что она натолкнула его на эту идею. Вот только вместо выражения благодарности у него вышло почти что оскорбление.
- Я ожидал этого вопроса, - откликнулся Адам после непродолжительной паузы, не отрывая при этом взгляда от дороги, где в грязно-сером калейдоскопе проплывал унылый пейзаж начала зимы. И повсюду, куда ни кинь глазом – были лишь голые деревья и неказистые промышленные строения. Его лаборатория в этом районе выглядела практически архитектурным шедевром в своей зеркальной красоте облицованных стеклом наружных стен. – Интересно, Ева, какого ответа вы от меня хотите? – спросил он в свою очередь. - Как человеку вежливому, мне стоило бы вам солгать. Как человеку честному – сказать правду. А как мужчина… я не хотел вас обидеть. Но будем откровенны: в день, когда вы пришли устраиваться на работу, вы показались мне именно такой – скромной и зажатой. Конечно, потом я понял, что первое впечатление было… несколько обманчиво. Но тогда… Думаете, я не заметил вашей неловкости и того, как неуютно вы чувствовали себя в моем кабинете среди всей окружающей обстановки? Как выставили перед собой сумку, словно бы отгораживаясь, как сидели на самом краешке стула, готовая бежать? Как краснели от одного упоминания слов «секс» и «минет»? – Он усмехнулся, вспоминая, как она вылетела из его кабинета, кинув на прощание вызывающую фразу, от которой сама же и смутилась. -  Я замечаю все, Ева. Все, - добавил Адам, многозначительно подчеркнув последнее слово и, повернувшись к ней, несколько долгих секунд изучал ее лицо. В голове непрошено всплыл разговор с Никой, и он снова задумался о том, что от него могла скрывать его секретарша. Хотя ее утреннее замешательство могло быть всего лишь следствием его неожиданного вопроса. В любом случае, причин и дальше копаться в этом у него не было. А вот того, о чем действительно следовало подумать – предостаточно. – Так вот, - продолжил свою мысль Левандовский, - я вспомнил вас в тот момент и подумал – а скольким женщинам, быть может, не хватает какой-то малости для того, чтобы почувствовать себя другой? И я уверен, парфюм – это именно та вещь, которая может помочь им ощутить себя иначе, совсем по-новому. Я хочу, чтобы этот аромат получился умопомрачительным. Сводящим с ума. Дурманящим. До такой степени, чтобы мужчина, едва почувствовав его запах – захотел ту, что его носит. Признайтесь, Ева, вы бы хотели иметь подобный парфюм? – Он снова посмотрел на нее изучающе. Возможно, если ее переодеть, накрасить и уложить волосы в стильную прическу – ей бы не понадобились никакие ухищрения вроде его нового – и пока витающего в воздухе лишь в виде идеи – аромата. Но об этом он ей говорить не будет. По крайней мере, сейчас.  – Кстати, - добавил Адам как бы между прочим, - как вы смотрите на то, чтобы на правах моей музы – каковой действительно и являетесь – стать лицом нового аромата «Левандовски»?

Глава 7

Заденьдоприёма

Я часто думала о том, что сказал мне Адам в тот день, когда мы возвращались из лаборатории. Смотрела на его слова то с одной стороны, то с другой, и находила всё новые оттенки и тональности, с которыми они были сказаны. И новый смысл. Вероятнее всего - обманывалась. Насколько я успела узнать Левандовского - он говорил всегда только то, что думал, и хотел донести до собеседника только те вещи, которые подразумевал. Даже если он шутил. Даже если в словах его виделся двоякий смысл. Всё равно там, за этим фасадом из саркастических, шутливых, неоднозначных фраз крылся вполне конкретный посыл.
Так зачем же я так самозабвенно искала в них то, чего там изначально не было? Просто мне нравилось считать, будто именно со мной Адам другой. Желающий дать мне понять нечто большее, какую-то суть, которая была доступна лишь мне. Глупые, неоправданные и совсем не полезные надежды. 

Я посмотрела на часы, ожидая, когда придёт Ольга, чтобы помочь мне выбрать наряд, в котором завтра я должна была сопровождать Левандовского на приём. Естественно, я задавалась вопросом: «Почему он не пойдёт на него с Вероникой?». И была не настолько дурой, чтобы его озвучить. Что и говорить, я была в восторге от того, что иду на столь важное мероприятие с боссом, но делиться этой неуёмной радостью ни с кем не торопилась. 
Убедившись, что на часах всего восемь вечера, я погрузилась с головой в роман «Бухта наслаждений», который совершенно незаслуженно забросила за последние несколько дней, остановившись на самом интересном месте. Главный герой как раз предстал перед Эбигейл в виде шейха, но при этом был тем, кого она любила, ну и заодно скрывал в себе ещё несколько персонажей повествования. В наше время ему бы поставили диагноз - диссоциативное расстройство личности, в романе же он был безумно притягательным и сексуальным, готовым на всё ради любви.
Он до боли напоминал мне Адама. Казалось, в Левандовском тоже скрыто столько разных масок, что узнать и десятую их долю не под силу за всю жизнь. Впрочем, ключевое слово в этом всём - «казалось».
Раздался звонок в дверь, и я нахмурилась. Для визита Оли рановато, а учитывая, что подруга у меня любит опаздывать на час-другой, и вовсе предположить, что это она, невозможно. Родители уехали на пару дней к друзьям на дачу, да и у них есть свои ключи. А больше предположений, кто это мог бы быть, у меня не имелось.
Я взглянула в глазок и чертыхнулась. За дверью стоял Вадим. Мой несостоявшийся жених, с которым мы встречались целый год и с которым впоследствии расстались так, будто это было само собой разумеющимся. 
- Ева! - воскликнул он, едва я открыла дверь. - Как хорошо, что ты дома.
Я так уже не думала, но на всякий случай кивнула. Вдруг Вадик удовольствуется этим и исчезнет, будто и не появлялся.
- Что-то случилось? - уточняю я, когда пауза в разговоре слишком затягивается. В квартиру я его, естественно, не приглашаю - дел хватает и без Вадима.
- Нет, ничего. Просто соскучился, - отвечает он.
А я, вместо того, чтобы сказать: «Поздравляю», - тяну что-то вроде: «А-а-а-а!».
Так проходит ещё пара минут, по истечении которых я вновь подталкиваю Вадима к продолжению беседы. Ведь не зря же он пришёл, верно?
- Ну хорошо, что соскучился. А хотел чего?
- Ты не рада меня видеть?
«Очень» рада! Прямо так, что аж зубы от этой радости сводит. У меня сейчас миллиард дел, незаконченная книга, которую я хочу дочитать сегодня, и все мысли - о Левандовском и о том, как не опозориться завтра на приёме, а тут Вадик… 
- Конечно, рада. Но просто сейчас я занята немного. Прости.
- Понятно. А я хотел тебя в кино позвать. 
- В кино?
- Да, в кино. Или ты не хочешь? Тогда в кафе.
- Подожди… с чего вдруг всё это?
- Я же говорю - соскучился.
Он делает шаг в мою сторону, как будто именно мне не хватает смелости, чтобы заново решить упасть в объятия зануды-Вадима. Интересно, почему я вдруг думаю о нём именно в таком ключе? Раньше, когда подруги открытым текстом говорили мне, что Вадик слишком тоскливый, я или игнорировала, или вступала в вялый спор. А теперь и сама так считаю.
Отступить не получается - позади дверь, в которую я и вжимаюсь, когда Вадим оказывается слишком близко. 
- Вадь, стой! - Я выставляю руку перед собой, упираясь ладонью в его грудь. - Никуда я не могу с тобой идти. Дел много. Да и не хочу. Что толку прошлое ворошить?
По лицу Вадима ясно - подобного он не ожидал, что начинает меня злить. Значит, считал, что стоит только ему явиться и позвать меня куда бог на душу положит, я сразу соглашусь. Как та самая серая мышь, приплясывающая на задних лапках от восторга, что её пригласили на свидание. Только пусть я таковая внешне - внутри уже совсем не та Ева, которую знал Вадим. 
Он останавливается скорее по инерции и от неожиданности, чем понимает, что действительно нужно притормозить. Смотрит удивлённо, застыв почти что на выдохе от меня. А я не могу понять, что мне делать, если Вадим предпримет попытку сломить моё сопротивление. Но он лишь ошарашено отступает, качая головой.
- Ну, как знаешь…
В его тоне отчётливо звучит неверие, а я с облегчением делаю новый вдох.
- Вадим! - окликаю его зачем-то, когда он достигает двери, ведущей в лифтовой холл. 
- Что?
- Скажи… ты бы мог влюбиться в аромат своей женщины?
- Что??
Мысленно морщусь от того, какая я всё-таки дура. Ну зачем это спрашивать у Вадика? У того, кто по вечерам любит «рубиться в танчики», а все выходные похрапывает, перемежая сон забегом до магазина внизу, где «сегодня пиво по сорок два рубля». И всё же… мне совсем не у кого больше спросить, что об этом думают обычные мужчины. Не мегалодон в области бизнеса и женский знаток Левандовский, а обычные парни, с одним из которых я когда-нибудь построю среднестатистическую семью. 
- Ты мог бы влюбиться в аромат своей женщины? - терпеливо повторяю я, пока глаза Вадика не вылезли из орбит окончательно.
- Если только будет пахнуть борщом или пельменями.
Вадим даже не скрывает, что это вызывает у него смех. А у меня - улыбку. Чуть натянутую, кривоватую, но всё-таки улыбку. Я киваю Вадиму на прощание, поспешно скрываясь за дверью. Всё правильно. Адам жаждет одарить всех «зажатых и скромных» неповторимым ароматом, от которого мужчины будут сходить с ума, а последние, меж тем, жаждут пива за сорок два рубля, пельменей и борща.
По крайней мере, те, в кругу которых я вращаюсь. Левандовский не в счёт - он всего лишь мой босс, недосягаемая величина для серых мышей вроде меня. На этом и стоит зафиксировать свои мысли.

Глава 8

Адам стоял в центре банкетного зала ресторана Влади Bar на тридцать седьмом этаже Высоцкого и вел непринужденную беседу с несколькими гостями. Внешне он казался спокойным и даже лениво-расслабленным, но внутри сгорал от нетерпения перейти от светских условностей к тому делу, ради которого и был затеян весь этот фуршет.
Слушая ведущуюся беседу краем уха и периодически умело вставляя в нужный момент собственные реплики, он беззаботно улыбался, внимательно следя в это же самое время за своей секретаршей.
Левандовский видел, как неуютно и чужеродно она чувствует себя в стенах одного из самых дорогих ресторанов города, среди разряженных гостей, весь вид которых кричал о том, что одна пуговица на их одежде стоит больше, чем вся ее прошлая месячная зарплата библиотекаря. Он старательно подавлял в себе желание подойти к ней, чтобы поддержать и прикрыть собой от косых взглядов. Потому что для нее же лучше, чтобы она прошла через это испытание в одиночку. Чтобы научилась быть выше подобной ерунды. Он знал, что ей это под силу. Как знал и то, что, быть может, ей придется пройти через все это ещё не раз.
Адам кивнул в ответ на вопрос одного из своих собеседников и вежливо рассмеялся чьей-то шутке, продолжая незаметно наблюдать за Евой. Сегодня она выглядела чуть лучше обычного. Волосы уложены в простую прическу, но, по крайней мере, это был не жуткий пучок, с которым она пришла к нему на собеседование полторы недели тому назад. Узкая юбка-карандаш выгодно подчеркивала плавный изгиб бедер, но весь вид напрочь портил несуразный синий жакет, совершенно не подходящий к остальному наряду ни по стилю, ни по цвету. Впрочем, в данный момент было не так уж и важно, как и во что одета Ева.
Заметив, что к нему с другого конца зала направляется его юрист, Адам извинился перед гостями и отошел к столу, у которого живописными рядами были расставлены разнообразные закуски.
- Узнал что-нибудь? – спросил он Панова, сохраняя беззаботное выражение лица, но внутренне напрягшись всем существом в ожидании ответа.
- Да, - кивнул тот. – Новости, честно говоря, плохие.
- Говори, - коротко приказал Адам, беря с подноса проходящего мимо официанта бокал вина и делая неторопливый глоток.
- Ты очень нравишься Лучаку, как тебе известно.
- Да, - кивнул Левандовский.
- Но, к несчастью, у него принципиальная позиция относительно своего предприятия. Фирма передавалась по наследству от отца к сыну несколько поколений, но так как сам Лучак детей не имеет…
- Ближе к делу, - перебил Адам, уже зная, что сейчас услышит.
- Он хочет продать фирму только семейной паре.
Левандовский крепче сжал ножку бокала, так сильно, что, казалось, способен сейчас переломить ее двумя пальцами, но удержал на лице все ту же праздную маску.
- Старый самодур, - сказал он негромко. - Стоит одной ногой на грани банкротства и ещё ставит нелепые условия.
- Увы, мы в тупиковом положении, - развел руками юрист.
- Это мы ещё посмотрим, - ответил Адам, снова отыскивая глазами Еву.
- Ты что, женишься на Веронике ради какой-то фирмы? 
- Не на Веронике, - коротко обронил Адам и направился к своей секретарше.
Вот уже полгода он вел переговоры о покупке польской фирмы «Гвязда полярна», чтобы превратить ее в филиал корпорации «Левандовски» в Восточной Европе, но постоянно натыкался на какие-то препоны со стороны владельца Леха Лучака, который как последний осел стоял на своих идиотских требованиях, ради которых, похоже, был готов даже потопить собственный бизнес. Но Адам, потративший на это дело уже кучу времени и сил, не собирался позволять поляку совершить подобную глупость. Потому что Адам Левандовский всегда получал то, что хотел. А сейчас он хотел эту проклятую «Северную звезду», и хотел ее любой ценой. Даже той, которая не имела никакого отношения к деньгам.
Потому что Адам был готов ради своего бизнеса на все. Абсолютно на все.

Подходя ближе к Еве, он внезапно порадовался тому, что в этот вечер рядом с ним именно она. Страшно представить, скольких сил и средств ему мог бы стоить разрыв брака с Вероникой. Можно было не сомневаться – Колчанова ободрала бы его, как липку. А Еву он щедро вознаградит за помощь и этого ей наверняка будет вполне достаточно.
- Идём, - сказал он, увлекая свою секретаршу туда, где у окна с панорамным видом на ночной Екатеринбург стоял Лех Лучак. 
- Пан Лучак, разрешите представить вам Еву, - Адам не стал долго ходить вокруг да около. - Это моя невеста, мы собираемся расписаться на следующей неделе. 
Он улыбнулся слегка удивленному поляку и привлек к себе гораздо сильнее удивленную Еву. Хотя «удивлённая» был, пожалуй, не совсем подходящий эпитет. Она выглядела настолько потрясенной, что Адам понял – ещё немного и все пропало. 
- Не смущайся, родная, - сказал он ласково, заключая ее лицо в свои ладони и скрывая тем самым от взгляда Лучака, - нам все равно скоро пришлось бы всем рассказать. – И прежде, чем она успела бы запротестовать или ещё как-то выдать его ложь, запечатал ей рот поцелуем. Коротким, но властным, почти грубым. Оторвавшись от ее губ, Адам прижал Еву к своей груди и, зарывшись лицом в ее волосы, шепнул:
- Молчите. Поговорим позже, - после чего снова улыбнулся Лучаку и сказал:
- Извините нас. Мне трудно сдерживать себя рядом с Евой.
- Понимаю, - кивнул тот. – Однако простите мое любопытство… но куда делась ваша прошлая невеста?
- О… - печально выдохнул Левандовский и нахмурился, - Вероника разбила мне сердце. А Ева – вернула к жизни. И я довольно скоро понял, что именно она – единственная женщина, которая мне нужна. Вы считаете, что я слишком тороплюсь?
- Нет, конечно, нет! – живо откликнулся поляк. - Мы с Агнешкой поженились на третий день нашего знакомства. И я никогда, Бог тому свидетель, никогда об этом не жалел.
Адам понимающе улыбнулся и выдержал паузу, зная, что нужно дать Лучаку немного времени, чтобы наконец услышать то, что так хотел.
Поляк не заставил ждать себя слишком долго. На счёте «пятьдесят пять» пан Лучак сказал:
- Кстати, как вы смотрите на то, чтобы встретиться на днях и возобновить наши переговоры?
- С удовольствием, - сдержанно улыбнулся Левандовский. – Буду ждать вашего звонка, пан Лучак.
Они обменялись ещё парой ничего не значащих реплик и довольный поляк отошёл, а Адам повел свою секретаршу и по совместительству новоявленную невесту к одной из ниш у окна, где можно было уединиться, скрывшись от чужих взглядов.
Левандовский усадил ее на диванчик, сам при этом оставшись стоять и, сунув руки в карманы брюк, сказал:
- Теперь можете кричать, если хотите. Только не очень громко, иначе все подумают, что я вас здесь зверски трахаю, а понимание моих партнёров относительно нашей с вами страсти, увы, распространяется не до такой степени, - он усмехнулся, ожидая ее реакции и мысленно готовясь к самым странным переговорам в своей жизни.