Девочка Беркута

Часть 1

.– Я есть хочу, мам….

– Нечего есть, отстань! Иди отсюда. Иди, кому говорю! Не мешай!

Вспомнила утреннюю сцену на общей кухне моей коммунальной квартиры и стиснула зубы.

Почему бог дает таким как она детей? Для чего? Алкоголичка, для которой стакан и новый мужик дороже собственного ребенка. Опеки на нее нет!

Вот эти слова "хочу есть" так и крутились в голове, выжигая в душе словно лужицей кислоты шипящую дыру.

Мне было так жаль соседскую девчонку… Перед уходом я отдала ей свой бутерброд, единственное, что осталось из съестного в моем кособоком холодильнике "Сибирь". Вернее, как в моем – холодильнике, который остался мне "по наследству" вместе с покрытой плесенью каморкой в коммуналке самого убогого района города.

А ведь когда-то у меня было все: большая квартира, собственная просторная комната, уроки фортепиано, танцы, куча игрушек и… родители. Хоть после трагедии прошло целых десять лет, все равно стало больно от нахлынувших воспоминаний о светлом и таком беззаботном прошлом. Именно они согревали ночами в казенных стенах детского дома, куда меня определили сразу после похорон.

Единственная тетка, сетуя на плохое здоровье, не смогла оформить надо мной опеку, но тем не менее ей хватило сил и энергии обманным путем продать нашу квартиру. Чтобы купить в родной деревне дом своему сыну, а мне с барского плеча приобрела вот эту вонючую конуру. "Чтобы было куда пойти после выпуска из детского дома, от государства ведь не дождешься".

Да не пошла бы она сама!

Я согнула в кулаке одноразовую ложку, что кладут в бумажные стаканы кофе, и зло швырнула пластмасску на стол. Ненавижу! А впрочем, пусть подавятся. И она, и ее сынок.

В торговом центре сегодня было как никогда многолюдно: не за горами Новый год, люди, словно стайка муравьев, толпились в примерочных бутиков, продуктовых и магазинах элитного парфюма, выбирая подарки себе и своим близким. Обычная жизнь обычных людей, но для меня далекая, словно неизведанная галактика. Планов на новый год у меня никаких не было, как и денег. Абсолютный ноль. Единственная работа, куда меня взяли без образования и опыта – промоутер, но вчера меня оттуда благополучно поперли, не выплатив гонорар. Деньги, на которые я так рассчитывала. Копейки, да, но они помогли бы мне не протянуть ноги. А теперь сушите весла, господа.

Я всей душой ненавидела детский дом, и так как попала я туда достаточно поздно и будучи из хорошей сытой семьи, "сокамерники" устроили мне теплый прием. И шрам под ключицей – вечная метка моих "счастливых" лет жизни в Яме – так прозвали эту обитель зла воспитанники. Шакалы и те убежали бы поджав хвосты словно безродные дворняжки, попадись им на пути кто-то из выпускников нашей альма-матер.

Но был во всем этом ужасе один существенный плюс – пуленепробиваемая закалка. Ничто на свете не заставит меня теперь прослезиться, все свои слезы я оставила в Яме.

Бей. Беги. Не сдавайся – три всадника моего личного апокалипсиса. Три кита, на котором зиждется мое существование.

Я должна выжить. И мне очень нужны чертовы деньги, в противном случае уже завтра я слягу с пневмонией, потому что тряпичные кеды в минус пятнадцать – ну такое. Третью пневмонию мои бедные легкие могут не пережить.

Водя пальцем по треснувшему экрану видавшего виды смартфона, я набила одиннадцатизначный номер и поднесла трубку к уху.

– Здравствуйте, я по поводу работы, – схватила смятую ложку и на автомате попыталась ее распрямить. – Да, официанткой… Медицинская карта?... Нет, ее у меня нет, но я точно абсолютно…

В трубке раздались короткие гудки.

– Козел!

По двум другим номерам меня тоже тактично отшили.

Восемнадцать? Детский дом? Одиннадцать классов? Пфф.

Как будто детдомовец не человек! Как будто ему не надо есть три раза в день и содержать ноги в мало-мальском тепле. Но связываться с нами – сиротами – никто не хотел. Побаивались.

Я перевела взгляд на витрину обувного магазина: за стеклом на меня смотрели черные берцы с высокой шнуровкой. Точно моего размера. С искусственным, но наверняка таким теплым мехом…

Я представила, как они мягко обнимают мои ноги, как прекрасно под ними будет хрустеть городской снег…

А еще так маняще пахло свежей выпечкой из фудкорта, где я заняла столик, но не смогла заказать ничего, кроме растворимого кофе за пятьдесят девять рублей. Больше у меня не нашлось.

– Господи, да что же это за жизнь-то такая! – в сердцах прошипела я, снова давясь воспоминаниями из светлого детства.

Если бы тот урод не сбил моих родителей на пешеходном переходе, все сложилось бы совершенно по-другому! Сбил и скрылся, трус, будь он проклят. Кто это был до сих пор неизвестно, единственная информация – это была дорогая иномарка. Все.

Ненавижу! Ненавижу его! Когда-нибудь я его обязательно найду и собственными руками убью. За то, что он лишил жизни моих родителей, а меня счастливого детства. И заодно будущего.

На столе загудел телефон, мигая неопределяемым номером, но я точно знала, кто это звонит.

– Ты чего, Кнопка? – улыбнулась, остывая, вытягивая ноги под столом. – Опять телефон у матери украла?

– Мама спит, – шмыгнула носом дочь соседки. – Ри-ит, а ты мне куклу принесешь?

– Куклу? Ничего себе у вас запросы, дама.

– Так у меня же день рождения сегодня. Помнишь, ты обещала?

Язык мой враг мой. Обещала. Помню. Ляпнула не подумав, когда только устроилась промоутером. Думала, деньги до нового года железно будут, хоть сколько-то. А теперь даже на автобус до дома нет. Придется в тряпочных кедах пешкочком. Или зайцем как-нибудь, впервые, что ли.

– Обещала, я помню! – настаивала на своем липучка. – С русалочьим хвостом которая, и разноцветными волосами.

– Ну раз обещала – сделаем.

– И это… булочку с котлетой, ладно?

– Ну куда без булочки. Договорились.

Ну вот кто меня опять просил давать ребенку пустую надежду?

Как сделаем?

Часть 2

***

– Какая вкуснотища, Рит!

– Нравится?

– Обалдеть можно!

Кнопка вгрызлась в сочный бургер, зажав китайскую русалочку между тощих коленок.

Мы сидели на продавленном диване в моей комнате, и я умилялась, глядя как девчонка уминает фастфуд. На моих ногах красовались новенькие берцы с искусственным мехом, а аромат наггетсов буквально впитался в не видавшие ранее такой роскоши стены. Но у меня не было аппетита. Я не чувствовала себя счастливой. Я чувствовала себя… гадко.

Я украла эти деньги. Да, у того мужика, вернее, наверное, все-таки парня, они явно были далеко не последними. Да, вытащила не из кармана, но все-таки я их своровала.

Чем я теперь лучше тех мерзавцев из Ямы, кому грозная ЛенСанна сулила колонию, ужасную смерть от передозировки и венерических заболеваний? Вот чем?!

Теперь я настоящая воровка, а не мелкая воришка. Ведь одно дело виртуозно стащить конфеты из тумбочки главного гада преисподней и совсем другое – вот так…

А как он на меня смотрел? Может, он все понял, но по какой-то причине не стал поднимать шумиху?

А почему не стал?

Вряд ли я его очаровала, это смешно. Мешок с костями сексуальнее, чем я – именно это мне внушали те ублюдки из Ямы. Бледная поганка, спирохета, дистрофик, доска – подобные комплименты кому хочешь уронят самооценку.

Но почему же он все-таки искал меня глазами?..

– Да куда ты спешишь так, подавишься, – я улыбнулась, вытирая с носа соседской девчонки термоядерный соус.

– Да я такой вкусноты в жизни не ела! – причмокивая, продолжила восхищаться Кнопка. – Ты зарплату получила, что ли?

– Типа того… – и скисла, вспомнив синь глаз.

– А у тебя парень есть?

– Чего-о?

– Ну, бойдренд. Будет тебя содержать, все покупать.

– Бойфренд, что ли? Ну ты и артистка. Ты где такого насмотрелась, – я рассмеялась, притянув девчонку к себе. Такая она тощая, Боже…

– Рит, а давай ты меня себе возьмешь? – перестав жевать, вполне серьезно уставилась на меня Кира – именно так назвала эта дрянь за стенкой свою дочь. – Насовсем.

– То есть как это – возьму? Ну ты чего, нельзя просто взять и забрать себе ребенка. Тем более насовсем.

– А почему? Я с тобой жить хочу, – и добавила уже тише. – Ты меня никогда не бьешь…

– Ешь, Кир. Остынет все, – я погладила ее по голове, проталкивая ком в горле. – И это… – залезла к карман, вынимая последнюю тысячу. – На вот, возьми.

Глаза ребенка округлились, сделав худенькое личико еще более болезненно худым.

– Это мне-е?

– Да, купишь себе чего-нибудь. Только спрячь, – нахмурилась. – Хорошо спрячь, поняла?

– Поняла, – совсем по-взрослому кивнула Кира и подрагивающей от волнения рукой забрала из моей ладони купюру. А потом… кинулась мне на шею, заставив едва не подавиться следующим горьким комом.

К счастью, спустя пару дней меня взяли доставщиком еды – мотаться по городу с большой квадратной термосумкой, развозя обеды. Дождь, снег, молния, армагеддон – обед должен быть доставлен горячим и точно в срок.

Некстати ударили дикие морозы, заставляя трястись от холода. Беспрестанно кашляя из-за хронического бронхита и подбирая сопли, я добралась до торгового центра. Того самого, которого я так настойчиво избегала.

Я понимала, что вряд ли тот парень устроил на меня облаву, но все равно было немного страшно возвращаться на место своего недавнего преступления.

Проклятая совесть не дремала, то и дело напоминая о моем поступке. Нет, больше никогда и ни за что! Лучше вот так, коченея от дикого мороза… К счастью, теперь у меня есть новые ботинки.

Размотав шарф, я вошла в праздничное нутро ТЦ и направилась прямиком к фудкорту. Поступил заказ на сет "Окинава" и целый килограмм склизкой китайской лапши в коробочках. И как только люди едят эту пакость…

– Сейчас, минуту, все скоро будет готово! – поднял руку "китаец" в традиционной куртке сушиста (который вовсе не китаец, а бурят), и я прислонилась спиной к установленной у кассы колонне. Устало стянула шапку. Уши окоченели, про руки вообще молчу.

Интересно, как быстро отваливаются при обморожении пальцы? По одному или все сразу?

Я пошевелила алыми конечностями, убеждаясь, что пока все не так уж и плохо.

Бесцеремонно меня толкнув, к кассе пробрались гашеного вида парня. Оба длинноногие, худые, юркие, с цепким бегающим взглядом. Я сразу же положила ладонь в карман, бережно удерживая свой допотопный смарт. Если его стащат, новый я куплю ой как не скоро. Даже подержанный с рук.

Мо́лодцы присоседились к девчонкам, выбирающим у стойки какие взять роллы, и я сразу поняла, что запахло жареным.

– Закрой сумку! – мысленно прошипела я, адресуя крик души миловидной блондинке, что непредусмотрительно повесила на плечо раскрытый рюкзак.

Я сама не святая, да, но одно дело утянуть выроненный буржуем кошелек, и совсем другое – красть у студенток. Судя по дешевым тряпкам – приехавших из периферии.

Толк в дешевых тряпках и бедности я знала как никто.

– Сюда иди, – подозвал меня сушист, и я, не спуская глаз с парочки обдолбышей, покинула уютное место под горячим потоком воздуха из кондея.

Один из них, бритый, подошел к блондинке еще ближе, второй прикрыл спиной обзор камеры. Выверенная схема, к гадалке не ходи. Точно так же наши пацаны из детского дома шмонали на вылазках карманы наивных горожан.

– Да разуй ты блин глаза! – едва не прокричала я.

Встала совсем рядом с девушкой и только решила наплевав на предусмотрительность, шепнуть на ухо, что на ее сумку готовится набег, как вдруг подруга блонди как заверещит:

– Кошелек! Олесь! Твой кошелек чуть не стащили!

Братья-акробаты моментально ретировались право, расширив от ужаса глаза, а подружки, сушист и несколько человек из очереди, все уставились… на меня.

– Это она! – вытянула палец блонди номер два, только цвет волос у нее, в отличие от подружки, был скорее ржавым, чем белым. – Она рядом с тобой отиралась!

Часть 3

Парень, или как я мысленно его окрестила Породистый, опустив руки в карманы черных брюк, неторопливо подошел ближе.

– Девчонка не виновата, – это его "девчонка" прозвучало словно пощечина. Я вся внутренне сжалась.

– Вы уверены? – вмешался сушист, поднимая телефонную трубку. – Может, все-таки охрану?

– Не нужно охрану, я уверен.

– Ну вообще, она просто рядом стояла. Может и не она… – сразу же начала переобуваться подружка потерпевшей. Видимо, авторитет вмешавшегося передался и ей.

Бритые Винтик и Шпунтик куда-то незаметно ретировались. Я настолько была ошарашена увидев "старого знакомого", что не обратила внимания, куда подевались реальные виновники торжества.

– Идем, – тихо, но доходчиво проговорил холеный, и я, забив на заказ, послушно пошла за ним. Все еще пустая термосумка била по зеленой форменной куртке, становилось все жарче.

Сейчас он отведет меня в каморку к охране, они поднимут записи с камер недельной давности и все откроется.

Меня посадят.

Стало страшно. Еще не так давно собственная жизнь казалась лишенной всякого смысла, как у кактуса, который абсолютно бесполезен, а теперь я так упорно цеплялась за свои серые будни.

Да, серые, но они были мои! С вечной нехваткой денег, слипшимися макаронами, с орами за стенкой и дешевым кофе.

А Кнопка? Как я ее оставлю?

– Куда мы идем? – решилась-таки задать осторожный вопрос.

– Просто уходим, подальше отсюда, – ответил он и ступил на змею эскалатора. Я, еле дыша, встала позади него, размышляя, смогу ли дать дёру так быстро, чтобы он меня не догнал.

Бей. Беги. Не сдавайся.

В моем случае сейчас только Беги.

Мы спустились вниз и вышли на улицу: разгоряченное тело сразу же обдало крепким морозцем. Я быстро застегнула куртку и натянула капюшон, поправила лямки рюкзака, с которым скоро придется попрощаться.

Ну и ладно, все равно он меня раздражал.

Парень стоял напротив и буравил меня нечитаемым взглядом.

Он все знает. Бессмысленно отпираться.

– Я все верну, – пропищала я, вскинув мысленный белый флаг. – Карты я не трогала, клянусь! Только семь тысяч, что лежали в кошельке.

– Я знаю.

– И те деньги… я не хотела их брать! Но… взяла, – стушевалась, ощущая себя круглой дурой. Лицо залила предательская краска. – У Киры был день рождения и она хотела подарок. А я ботинки. В кедах было так холодно.

– Ботинки?.. – он растерянно опустил взгляд на мои ножки-спички, обутые в тяжелые берцы. Потом снова посмотрел мне в лицо.

Я тот еще физиономист, но кажется, он точно не злился.

Сочувствовал?

Похоже на бред, но это была самая близкая к истине версия. За которую я тут же зацепилась.

– Не обращайтесь в полицию, пожалуйста. Мне никак нельзя в тюрьму, – я вздохнула. – Вот совсем никак.

– Зачем ты это сделала? Тебе не на что жить?

– Ну не то чтобы совсем не на что… – снова вздохнула. Ну какой смысл врать: сгорел сарай -- гори и хата. – А впрочем, я на мели. В полной беспросветной заднице.

Кажется, мои слова возымели на него определенное действие: он нахмурился, но не зло, а скорее задумчиво. Снова посмотрел на мою обувь.

– Ну ладно я, но эти девочки в суши-баре…

– Эй, я у них ничего красть не собиралась! – сразу же возмутилась я. – Вы же сами все видели! Или… – до меня стало медленно доходить. – Вы… вы ничего не видели, да?

Он отрицательно покачал головой.

И тут мне стало страшно еще больше.

То есть он знал, что я свистнула у него портмоне, не видел, что я не виновата сейчас, но все равно встал на мою защиту. Это означает одно из двух: либо он психопат, либо… психопат, который хочет поквитаться со мной лично.

Я взглянула на него еще раз и тут же опустила глаза. Тогда я толком его не рассмотрела, а вот теперь да: он был слишком ярким, слишком высоким, слишком… да он вообще был весь слишком. Для меня так точно. Защищать просто так? Да-да, конечно: шесть лет в Яме хорошо дали понять, что ничего в нашей жизни просто так не бывает.

– Тебя подвезти?

– Чего? – пришлось посмотреть на него снова.

– Домой. Или у тебя еще не закончилась смена?

– Закончилась, – я вздохнула.

Заказ я не забрала, значит, вовремя не доставила. Значит, заказчики позвонят в офис и начальство устроит мне разнос. Значит, меня уволят. Хладнокровно и беспощадно. В городе полно страждущих студентов, готовых вкалывать за копейки, свято место пусто не бывает.

Да что ж за невезение-то такое.

– Тогда поехали, подброшу куда скажешь, – он развернулся и словно Колосс Родосский зашагал в сторону автостоянки.

Весь в черном на ослепительно белом.

Что ему нужно? Какого черта он предложил меня подвезти?

Может, он мстительный извращенец? Отвезет меня куда-нибудь за город на свою шикарную дачу и скажет – отрабатывай каждый украденный рубль.

Все они небожители с прибабахами. Взять того же мистера Грея: весь такой холеный, а в ларчике…

– Да вы знаете, я, наверное, на автобусе. Тут недалеко, – осторожно кивнула себе за спину. – Всего-то несколько остановок.

– Поехали, – обернулся он, и спорить я элементарно побоялась.

Я же на самом деле стащила у него кошелек, я виновата. Он может сдать меня полиции, доказательства не сложно найти. И он, между прочим, спас меня только что от поклепа. Да-да. Он же не видел ни черта, сказал просто так, что это была не я.

Может, зря я на него наговариваю и у него просто комплекс Робина Гуда?

Ох, страшно-то как…

На стоянке ровными рядами стояло десятка три разномастных автомобилей: от совсем дешевых до премиум-класса. Но его машину я угадала сразу – только такой как он может ездить на черном Ягуаре. Пацаны в Яме только и делали, что обсуждали крутые тачки, которые они себе непременно купят, поэтому в стоимости марок я худо-бедно разбиралась.

– Садись, – он открыл дверь и кивнул в салон автомобиля. Словно в пасть к аллигатору пригласил. Заходи, не разувайся, он жрет все без разбора.

Часть 4

Я ехала держа спину так прямо, будто поглотила кол. Осиновый. Вот он бы мне сейчас точно пригодился.

Что делать? Как быть?

– Офис на Краснознаменной, мне туда, – пискнула я, но мистер непробиваемый никак не отреагировал. Просто крутил баранку, внимательно глядя на дорогу.

Он не выглядел злым, но это точно может быть обманчиво. Где гарантия, что он не раздумывает сейчас, куда прикопать потом мою обезглавленную тушку?

Может, конечно, он не настолько кровожаден, но кто знает.

Осмелившись, просунула голову между передними сиденьями:

– Послушайте…

– Роман.

– Ну так вот, э… Роман, я понимаю, что наверняка выгляжу сейчас как полная нахалка, но можно я верну вам деньги… частями? – бросила на него быстрый взгляд. Спокоен. Пока живем. – Дело в том, что у меня сейчас слегка туго с финансами. Ну, вы поняли уже, наверное, с работы меня выгонят и я останусь, как бы это поточнее – на мели.

– Так укради еще, – он безразлично дернул крепким плечом. – У тебя неплохо получается. Или как точнее? Найди.

Ну знаете!

Понятно, что он считает меня прожженой воровкой и имеет на это полное право, но ведь это не так!

– Вообще-то я украла что-то впервые в жизни! Ну, если не считать стыреных пирожков в детском доме из столовки.

– В детском доме? Так ты вроде бы маме сейчас звонила.

– Ну да…

Это провал. Провал Провалович Провалов.

Да что ж я дура-то такая!

– Тяжело там было? – вдруг спросил он, и мне показалось, так он сделал это так... душевно, что ли.

– Ну там так себе, не очень: еда пресная, в окнах щели в палец, никаких развлечений. Хотя к некоторым приезжали всякие бабки и тетки, привозили сладости и теплую одежду, косметику.

– А тебе нет?

– А кому мне было это делать? Мои родители погибли, когда мне было восемь, больше у меня никого нет, только тетка осталась, но она… ай, короче, – махнула рукой, раздражаясь.

Он молчал, продолжая следить за дорогой и думая о чем-то своем. Я бросила взгляд на его руки, сжимающие руль, кольца не было, впрочем, как и каких-то других украшений. Только на запястье из-под рукава пальто торчали несколько тонких кожаных ремешков.

Кто он такой вообще, этот Роман?

И как так вышло, что он снова был в том же торговом центре, что и я.

Совпадение?

Уж слишком оно какое-то… сказочное.

Пользуясь случаем, пока между нами вроде как установился некий контакт, я решила напомнить о самом главном:

– Ну это… и что там с рассрочкой? – сковырнула воспаленный заусенец, сразу прижав палец к губам, чтобы остановить кровь. Он заметил это, но никак не прокомментировал. – Понимаю, что это очень нагло…

– А на что ты потратила мои деньги?

Я стушевалась. Опустила взгляд на свою обувь в разводах песка и дорожной соли.

– Ботинки купила. И куклу.

– Куклу? – во взгляде читалось искреннее удивление.

– Ну не себе, конечно. Кире.

– А кто это? У тебя сестра есть, что ли? – почему-то мне показалось, что он сильно этому удивился.

– Нет у меня никого, это дочка соседки. Я в коммуналке живу, она с матерью через стенку. Нина эта закладывает за воротник будь здоров, мужиков таскает, а общага, сами понимаете… – слегка покраснела. – В общем я Киру к себе иногда забираю. Чтобы она… короче, чтобы не видела там ничего… Ну вы поняли.

Он понял. Лицо стало жестче.

– А с квартирой что стало? Почему общага? – вдруг спросил он, и теперь пришла моя очередь округлять глаза:

– А откуда вы про квартиру знаете? – подобрав полы фирменной дутой куртки, отпрянула назад и на автомате прижалась ближе к двери. – Я про нее ничего вам не говорила.

– Ну наверное, ты с родителями раньше где-то в другом месте жила, не там же, – невозмутимо обосновал он и вперил в меня взгляд через зеркало. – Или нет?

– Да, мы жили в другом месте. Но там произошло кое-что не особо хорошее, с квартирой. Долго рассказывать.

Отвернулась, не понимая, какого черта происходит. Мне было больше не страшно рядом с ним, скорее… странно. Потому что все, что происходило, казалось каким-то ненастоящим, неправильным. Несуразным.

Я стащила его кошелек, а он защитил меня, теперь вот подвозит на своей шикарной тачке, жизнью интересуется.

Понравилась? Три раза ха. Вот уж точно не я и уж точно не такому, как он.

Он похож на какого-нибудь телеведущего, или актера, или певца. Но точно не на того, кто западает на простолюдинок. Да и не видно в его взгляде какого-то шкурного интереса. Хотя что бы я там понимала, в шкурных мужских взглядах.

Пацаны из Ямы не в счет – маленькие злые озабоченные волчата. Они не намекали, они говорили напрямую, пытались заставить силой и были недовольны, когда им отказывали. Приходилось спать с вилкой под подушкой. Господи, да как я там выжила вообще…

– Тут офис? – спросил он. Я кивнула. Он плавно притормозил у входа в здание, вышел из машины и открыл багажник. Достал мою фирменную сумку-короб.

Я выскочила из теплого салона не дожидаясь, когда мне откроют дверь. Если, конечно, он вообще собирался это делать. Потопталась на месте, неуклюже натягивая лямки на плечи.

Он все это время просто стоял напротив и молчал. И я даже не хотела знать, о чем он думает. Мне хотелось уйти и не видеть этого странного парня. Парня из чьей-то другой жизни, но точно не моей.

– Дайте номер вашей карты или телефон, я переведу вам деньги как только наберу полную сумму. Ну или частями. Сейчас, – залезла в карман и выскребла все, что было. – Тут семьсот пятьдесят рублей, возьмите.

Протянула руку с зажатыми в кулаке деньгами, но он даже не пошевелился.

Как унизительно.

– Хорошо, – сунула наличность обратно в карман. – Тогда переведу.

– Тут мой номер телефона, возьми, – протянул мне черную, с объемными золотыми буквами, визитку.

Беркут Роман Сергеевич. Генеральный директор логистической компании "Стрела".

Даже так…

Часть 5

С работы меня, конечно, уволили, и я плелась домой размышляя, на что теперь жить дальше. В тощем пакете из супермаркета "Компас" болталась литровая коробка кефира, "городская" булка и маленький Сникерс для Киры. Снова настали тяжелые времена, пора затянуть пояс потуже. Впрочем, когда у меня эти времена были легкими? Может, тогда, десять лет назад, когда были еще живы родители…

Я часто думала, каким бы было мое настоящее, если бы тот урод тогда не сбил моих маму и папу. Наверняка я бы сейчас училась в институте, имела кучу друзей, занималась любимыми танцами или чем там еще, что сейчас модно. Я была бы счастливой. И точно не думала бы о том, как прожить еще один чертов день.

В кармане раздался звонок: стянув зубами варежку, я вытянула замерзшими пальцами телефон и сильно удивилась, увидев номер ЛенСанны. Привет из Ямы.

– ЛенСанна, салют. Соскучилась, что ли?

– Старцева, ты чего там натворила? – выпалил динамик вместо приветствия.

Я остановилась, перехватив удобнее телефон.

– А чего я натворила?

– Вот и я спрашиваю – чего?

– Ну ЛенСан…

– Елена Александровна, – знакомо проворчала она.

– Да-да, я поняла, Елена Александровна. Так в чем там дело?

– Ко мне сюда мужчина приходил, про тебя спрашивал.

Я ощутила как побледнела.

– К-какой еще мужчина?

– Молодой. Анкету твою просил. Спрашивал об успеваемости, поведении и прочем.

– Ну ты же не дала? – голос сел.

– Не "ты", а "вы"!

Боже, боже, боже! Это точно был он. Да что ему надо-то от меня?!

Директриса детского дома протяжно вздохнула.

– Рита, я понимаю, что адаптация у всех проходит после выпуска тяжело, но это не значит же, что нужно во все тяжкие.

– Да что вы говорите такое! Какие еще тяжкие? Я честно работаю, между прочим. Ну… работала. Там кое-что произошло просто… – вспомнила, как менеджер с непроницаемым лицом забрал у меня куртку, отчитав за крошечную дырочку в кармане. Которая, кстати, была до меня.

– В общем, я ничего ему не сказала, конечно, так, в общих чертах. Но номер телефона твой дала, не обессудь. Кстати, ты в центр занятости сходила?

– Пока ЛенСан, вот прям сейчас как раз туда иду. Созвонимся, – я сбросила вызов и сжала телефон в руках.

Теперь он знает мой номер. Потрясающе. Но зачем он ему?

Поднимаясь на свой этаж, обходя тут и там разбросанные окурки и лужи засохшей мочи, я поняла, зачем ему это – чтобы я никуда не пропала и вернула ему украденные деньги. Конечно, поэтому, зачем же еще! И визитку свою дал тоже по той же причине: чтобы я ему по номеру телефона деньги перевела. Богатый, а жлоб. Все они такие.

А впрочем, чего ты хотела? Чтобы он их тебе подарил? С какой это радости?

Плач Киры я услышала еще даже не открыв дверь, вернее, не плач – тихий скулеж. Почуяв неладное, я быстро вошла в общий коридор и увидела Кнопку: та сидела на коврике у двери своей комнаты, "обняв" руками острые коленки.

Я бросила на пол пакет и опустилась перед ней корточки, притянула девочку к себе.

– Эй, ну ты чего это? Кир?!

– Ма-мама-а у меня деньги забрала-а… Которые ты мне да-ала-а… – несколько раз всхлипнула она и, втянув носом сырость, икнула. – Я хорошо их спрятала, как ты и говорила, а она все-равно их наш-нашла. Подумала, что я их у бабы Тамары сперла. А я не воровка!

– Ну конечно ты не воровка, ты чего! Я сейчас пойду и скажу твоей маме, что это я тебе их дала, – погладила ее по жидким темным волосикам и впервые в жизни подумала о том, что детский дом – это еще не самое страшное.

– Она все равно их тебе не отдаст, уже потратила, – она снова всхлипнула и скосила глаза на торчащую из переполненного мусорного пакета пустую бутылку.

– А почему ты тут сидишь?

– Да к ней дядя Володя пришел. Сказала не заходить, пока он не уйдет, а то получу.

Хотелось подняться, войти в ее комнату, снять с нее дядю Володю и… Но кто я такая, чтобы лезть? Она мать, а я беспризорная восемнадцатилетняя сопля, которая живет по-соседству.

Ну почему жизнь так несправедлива? К Кире, ко мне…

– Может, ты все-таки заберешь меня, а? – шмыгнула носом Кнопка, поднимая с пола уже порядком потрепанную Русалочку. Несколько клоков волос уже выпали, образуя неряшливые проплешины. – Я хорошо буду себя вести, обещаю. Картошку буду чистить и подметать.

Ножом по сердцу и то не так больно…

– Тебя мне не отдадут, заяц.

– А почему?

– Потому что у тебя мама есть. Ты ведь все равно ее любишь. Любишь же?

– Не знаю… наверное. Но жить все равно с тобой хочу.

Да что ты будешь, а..!

За стеной начали набирать обороты звуки, от которых мне захотелось смачно сплюнуть. Желательно в растоптанные ботинки дяди Володи.

– Пошли ко мне, да? Мультики посмотрим.

– Так у тебя телевизора нет.

– А мы на телефоне.

Кира радостно поднялась с пола, не забыв свою куклу, и мы вместе пошли в конец коридора к моей каморке. По пути в заднем кармане пиликнул смарт, оповещая о новом входящем сообщении. Наверное, очередные скидки: "купите украшение с бриллиантом и получите подвеску в подарок". Я горько усмехнулась. Глянуть бы хоть раз, как эти бриллианты выглядят.

Мазнув пальцем по экрану, открыла сообщение.

И обалдела.

"Пополнение счета на 100 тысяч рублей".

– А какой мультик будем смотреть, Рит?

Сто тысяч.

– Давай Русалочку?

Кто? Как? Почему?!..

Может, социальные выплаты?

Но там ежемесячное пособие кот наплакал, откуда такая сумма?

Или я просто не знаю чего-то. Новый год же скоро, может, какой-то указ президента вышел?

Боже, храни царя!

Сто тысяч! Это же просто с ума сойти! Это же… Новая куртка. Нормальная еда. Одежда. Это же… целое состояние!

– Или Миньонов давай? Ты знаешь, кто такие миньоны?

Заказать пиццу! Огромную, с колбасками пепперони и болгарским перцем. И два литра колы. И картошку-фри с двумя соусами. Вот Кнопка обрадуется!

Часть 6

***

Я узнал ее не сразу.

В первую секунду, когда она меня толкнула, просто подумал, что какая-то неуклюжая школьница. Но потом… стоило только посмотреть ей в глаза, меня словно жаром окатило.

Это она. Не было никаких сомнений. В голове не укладывалось – как же она выросла. Из маленького восьмилетнего ребенка превратилась в девушку: немного угловатую, дикую – но все-таки девушку. Сколько ей сейчас? Восемнадцать… Как же летит время.

Я никогда не видел ее вживую, только на фотографиях, но я не сомневался – это она. Слишком уж ее внешность была яркой. Не яркой в плане неописуемой красоты, но ее бесцветные волосы и такие же бледно-голубые глаза, прозрачная кожа… такую сложно с кем-то перепутать. К тому же она была копией своей матери, а лицо той женщины мне не забыть никогда.

Она толкнула меня и сама едва не упала, быстро извинилась, а потом убежала… прихватив мой кошелек. Я видел, как она его подняла, но в тот момент от неожиданности впал буквально в ступор. Просто стоял на этом гребаном эскалаторе и смотрел, как сверкают ее пятки в легких тряпичных кедах.

Кеды – в декабре?

Я ничего не понимал, в голове творился полный сумбур. Очнувшись, я спустился вниз и попытался отыскать ее глазами, но, конечно, не нашел. Плевать мне было на деньги, я просто хотел… да черт его знает, чего.

Поговорить? Глупо. Она понятия не имеет, кто я. Спросить о чем-то тоже не мог. А хотелось. Просто узнать, что все у нее в порядке. Хотя судя по тому, что она стащила мой кошелек – видимо, не очень.

Что же за жизнь у нее была все эти годы?

Стало стыдно, что последние несколько лет я перестал этим интересоваться. Не вычеркнул из памяти совсем, нет, но просто время… оно беспощадно заменяет одни события другими. Таково течение жизни, таков ее ход. Универ, болезнь отца, потом его уход, переложенные на мои плечи полномочия по ведению бизнеса, который был абсолютно неинтересен. Но на мне остались убитая горем мать и младший брат, которых нужно было содержать. Пришлось взять себя за шкирку и до рези в глазах изучать документы, знакомиться с правильными людьми и пахать, пахать, пахать…

"Это наше наказание. Наш бумеранг, – причитала мать, оплакивая отца. – Жизнь таких ошибок не прощает".

Я тоже так думал и сильнее утопал в чувстве вины.

Рита Старцева. Маленькая белобрысая девочка с фото приходила ко мне во снах. Девочка, которая осталась сиротой из-за меня. Ведь именно с моей "легкой" руки десять лет назад погибли ее родители.

Часть 7

***

Здание, где находился головной офис "Стрелы" высилось на проспекте Патриотов, среди десятков похожих стеклянных мутантов. Дорогие машины, крупные баннеры предлагающие различные услуги, незнакомая гламурная суета.

Совсем далекая от меня жизнь. Внушающая смутную тревогу и желание сбежать отсюда подальше, куда глаза глядят. Что я и сделаю, как только верну Беркуту его деньги. Сто семь тысяч рублей, до копейки.

Я предусмотрительно сняла всю сумму с карты и теперь меня бросало то в жар, то в холод, от осознания, какие огромные деньги лежат сейчас в моем кармане. Если я их потеряю… Нет, нет, я не хотела об этом даже думать! Мне придется работать с утра до ночи несколько месяцев, чтобы накопить столько же. Отказывая себе во всем, включая еду.

Я прижала ладонь к застегнутому на молнию карману и шагнула к лифту. Понятия не имела, на каком этаже находится офис этого Беркута, поэтому решила просто поискать.

– Простите, а вы куда? – окликнула меня миловидная девушка с ресепшена.

– Мне… Я к Роману Сергеевичу. Беркуту.

– Вам назначено?

Конечно же нет! Я не стала ему звонить, боясь выбитых позолотой цифр на визитке как огня. Я просто хотела прийти, положить деньги ему на стол и убежать обратно, в свою простенькую, но уже такую привычную жизнь вне стен Ямы.

– Да, назначено, – соврала я и юркнула в разъехавшиеся в разные стороны двери лифта. Девушка вышла из-за стойки и явно хотела меня остановить, но двери закрылись, унося меня выше.

Аллилуйя! Первый шаг уже сделан.

Я по наитию вышла на восьмом этаже и практически сразу отыскала нужный кабинет, по крайней мере об этом гласила вывеска.

Было немного страшно встречаться с ним лицом к лицу, снова смотреть в эти внимательные глаза, на дне которых крылось что-то такое, отчего мне сразу хотелось отвести свои.

Он смущал меня. Да, именно так – смущал. Но выбора не было, я должна отдать эти деньги. И именно лично, чтобы они не потерялись, не зависли где-то в киберпространстве. Может, он вообще не заметит этого перевода и решит, что я слилась. А я, между прочим, вкалывала как проклятая, чтобы закрыть уже, наконец, эту страницу.

Да чтобы я еще раз вот так чужое… никогда!

– А вы к кому? – подняла на меня глаза еще одна брюнетка, практически близняшка той, что сидела внизу. Ощущение, что их набрали сюда прямиком из модельного агентства. На фоне нее я еще сильнее ощутила, что нахожусь не на своем месте.

– К Роману Сергеевичу.

– Вам назначено?

Да вы сговорились, что ли!

– Нет. Но вы скажите, что пришла Рита.

– Просто Рита? – идеальные бровки взметнулись вверх.

– Просто Рита, – вздохнула я и опустилась на край кожаного диванчика у входа.

Брюнетка скептически осмотрела меня с головы до ног и подняла трубку стационарного телефона.

– Роман Сергеевич, тут к вам пришла, э… Рита.

– Из торгового центра, – подсказала я.

Секретарша повторила мои слова и, услышав что-то в ответ, бросила "хорошо" и отключилась.

– Можете войти.

Я поднялась и, буркнув "спасибо" постучала в дверь большого босса, потом приоткрыла и заглянула внутрь.

Беркут сидел за большим овальным столом, на котором стоял открытый лептоп и дымилась чашка, судя по аромату, крепкого эспрессо.

– Здравствуйте.

– Привет, – просто ответил он и, сцепив пальцы в замок, откинулся на спинку кресла.

Рукава черной рубашки были закатаны до локтей, никакого галстука. Даже прическа не была такой идеальной, как в прошлую нашу встречу.

Я сделала несколько шагов и расстегнула молнию. С чувством огромного облегчения, что справилась с миссией, достала из кармана перевязанные резинкой деньги. Положила пачку на стол и снова отошла назад.

– Вот.

– Что это?

– Ваши деньги.

– Мои деньги? – как будто бы удивился он.

– Сто семь тысяч. Семь, которые я вытащила из вашего кошелька и сто… в общем, тут все. Можете пересчитать.

– Извини, но я не понимаю, о чем ты.

И почему-то меня это так разозлило! Он за дуру меня держит, что ли?

– Может, я и росла всю свою сознательную жизнь в детском доме, и высшего образования у меня пока нет, но я не идиотка. В переводе были указаны ваши данные, а читать я, представьте себе, умею.

– Ах вон оно что… – кивнул он и, качнувшись на вращающемся кресле, сложил на груди руки. – И почему ты не оставила деньги себе?

– Потому что это не мои деньги! Мне… мне ничего от вас не нужно. У меня все есть.

– И что у тебя есть? – его фигура огромной горой выросла над столом. – Комната в коммуналке? Случайные заработки?

– Да, и спасибо на том. У кого-то и этого нет.

– Я просто решил тебе помочь.

– Я вашей помощи не просила!

Он обошел стол и остановился прямо напротив меня, опустив ладони в карманы черных брюк.

– Согласен, идея была дурацкая, – вдруг проговорил он. – Я должен был догадаться, что ты не возьмешь эти деньги, но все-таки решил попробовать.

– И с чего это вдруг?

– Я же сказал – меня тронула твоя история, решил помочь.

– Ой, да бросьте! – ехидно скривилась я. – Мне не пять лет, чтобы верить в сказки о добром дядечке-самаритянине, который вдруг решил помочь сиротке-воровке. Я вообще-то у вас деньги стащила, немного нелогично подкидывать мне за это еще, вам не кажется? И не сколько-нибудь там, а целое состояние!

На этих словах он снова улыбнулся.

– А кто сказал, что я перевел их тебе за просто так? Может, я попрошу за это кое-что…

– Я не буду спать с вами! – излишне громко ужаснулась я.

Сама не знаю, почему вдруг вырвались именно эти слова. Сами по себе, даже поразмышлять не успела. И не сказать, что я об этом много думала прежде, но подобная версия все же была. Что он просто зажравшийся мешок с деньгами, который перепробовал в жизни все и теперь ему хочется экстрима. Тощего и полуголодного. Девчонки в детском доме и не такое рассказывали.

Часть 8

***

Проснулась я, наверное, часа в четыре утра и больше не сомкнула глаз. И чем больше проходило времени, тем иллюзорнее казалось поступившее предложение.

Оно точно было? Мне не почудилось?

А вдруг все не так как кажется и во всем этом все-таки есть какой-то подвох?

Но какой?

Я ворочалась с боку на бок, прокручивая в голове наш разговор, и неприлично много думала даже не о том, что он говорил, а как он это делал. Как смотрел, как улыбался…

Достала телефон и, осветив голубоватым неоном свою убогую комнатку, вбила в поисковик Беркут Роман Сергеевич.

О нем самом информации было не так много, лишь сухие факты, что он закончил местный университет и бостонскую бизнес-школу. Что после смерти отца занимает пост генерального директора "Стрелы". Что компания растет и занимает среди аналогичных компаний города лидирующие позиции, блаблабла… А вот про его отца – Беркута Сергея Владимировича статей было куда больше. И меценат, и почетный донор, и котят с деревьев… снимал, пока скоропалительно не скончался от неозвучиваемой в статье причины.

С фото на меня смотрел солидный мужчина с усами, рядом высокая миловидная женщина с ямочками на щеках, двое мальчишек. Романа я узнала сразу – сдвинутые к переносице брови, косая челка пересекающая один глаз и… серьга?

Я хихикнула. Фото было датировано двенадцатилетней давностью, и он сильно изменился за это время. Если не сказать кардинально.

Хорошая положительная семья, вряд ли они воруют сиротских девочек и держат в подвале.

Тиски переживания слегка отпустили, но не совсем – я по-прежнему волновалась, правда, уже не потому, что опасалась каких-нибудь его скрытых садистских наклонностей, а просто… просто волновалась и все.

Интересно, как часто мы будем сталкиваться и будем ли вообще? Он сказал, что много работает и поздно возвращается домой. Наверное, практически не будем…

То, что на шерсть у меня небольшая аллергия я решила умолчать, ведь подобные предложения на дороге не валяются. Выпью антигистаминное, нормально, переживу. Главное, выбраться из этой клоаки.

Я вырубила телефон и уставилась на беленый потолок. Где-то сверху, скрипя половицами, кто-то пересек комнату, кто-то спустил воду в сливном бачке и кто-то натужно покашлял. Коммуналка никогда не спит, точно так же как Яма, где именно ночью начиналось самое "интересное". Оттуда я уже выбралась, выберусь и отсюда. А еще – обязательно найду убийцу своих родителей. И отомщу.

***

– Привет, я Рита. Рита Старцева, – пояснила я, будто моя "громкая" фамилия тут же побудит охранника по ту сторону двери сразу же открыть мне замок.

Стояла абсолютная тишина, прикрепленный к стене монитор не подал никаких признаков жизни.

Да как попасть в эту крепость вообще?

Сегодня стоял дикий мороз – зарывшись по глаза в обмотанный вокруг шеи шарф, я потопталась на месте и скрюченным от холода пальцем снова нажала на кнопку "Вызов".

– Эй, есть тут кто? Алё! – проговорила в микрофон и подняла голову, помахав рукой в одинокий внимательный глаз прикрепленной к козырьку камеры. – Я к Беркуту.

И словно кодовое слово произнесла – микрофон ожил.

– Старцева?

– Да.

– Ну проходи.

– Спасибо, блин, – проворчала я, и, топнув несколько раз, дабы сбить с ботинок снег, шагнула в просторный и такой теплый холл… Бог мой, как же тут хорошо.

– Привет, замерзла? – растянул простодушную улыбку конопатый охранник, одетый в строгую черную форму.

– Нет, что вы. Променад в минус двадцать три это мое любимое времяпрепровождение в половине восьмого утра.

Откинув голову назад рыжий снова задорно хохотнул, и я заметила на его груди бейдж "Валерий Угрюмов".

Угрюмов? Стало смешно. Вот уж кому совсем не подходит фамилия, так это ему.

– Мне тут ключи должны были на стойке оставить, – проговорила я, осматриваясь. Просторный светлый холл, диванчики у больших панорамных окон, пальмы в больших глиняных кадках, кулер с водой. А это что?

Кофемашина?

Серьезно? Просто вот так стоит себе ничейная?

– Да, есть ключики, сейчас, – простодушно кивнул Угрюмов и скрылся с головой где-то под стойкой.

Я облокотилась о мрамор столешницы и, приподнявшись на цыпочках, с интересом заглянула, что он там делает: копается в раскрытом ящике.

– Вот! – вынырнул он, протягивая мне…

– А это еще что такое? – кивнула на пластиковую карту в его руках. Опять этот Беркут мне деньги какие-то сует? – Я не буду это брать! – хмуро фыркнула я, нахлобучивая обратно шапку. – И передайте своему боссу, что не на ту напал.

– Во-первых, он мне не босс, а просто один из жильцов дома, а во-вторых, я вообще не понимаю, о чем ты. Это ключ. Ты же ключ просила.

– Это ключ? – я осторожно взяла карточку и повертела в руках.

Ну да, не банковская. Хотя чип похож.

– Уж не знаю, что ты там подумала, но Беркут нормальный мужик, – разулыбался еще шире Валера. – Сказал, что ты с собакой его гулять будешь.

– Ага.

– А я собак не люблю.

– Я так вообще не перевариваю.

Угрюмов захохотал, опустив на стойку покрытые рыжеватыми волосками ладони.

А он забавный, напомнил мне чуть-чуть Тяпку, что чистил зимой снег на территории Ямы, а осенью – листья. Тоже вечно улыбался. Всему: солнцу, дождю, воробьям. Тяпке было уже за сорок и он был дурачком. Настоящим, от рождения. Но столько в нем было тепла и доброты, что он казался порой умнее многих вместе взятых из того гадюшника.

Угрюмов дурачком явно не был, но почему-то тоже показался тем еще добряком.

– Ну заходи, если время будет, кофейку попьем, – и шепотом: – Он тут бесплатный. Лично у меня времени свободного полно – жильцы спокойные, район тоже, никакого криминала.

– Это обнадеживает, – тоже улыбнулась я.

Он что, пытается заигрывать, что ли?

Так вышло, что "благодаря" Яме я практически возненавидела противоположный пол. Просто там были настолько отвратные парни, что даже парнями их назвать язык не поворачивается. Маленькие злобные шакалы, с мыслями между ног.

Часть 9

***

– Элвис, иди сюда! – позвала я, осторожно притягивая к себе собаку за поводок. Это была наша вторая прогулка за день и справлялась я на удивление хорошо. Настолько, что позволила себе неспешно обойти весь жилой комплекс. Шел легкий пушистый снег, мороз к вечеру упал на несколько градусов, поэтому в дом, пусть такой шикарный как у Беркута, не очень-то и хотелось. Хотя пора было и честь знать – порядком стемнело.

– Элвис!

Мопс без большой охоты топал следом за мной, наверняка проклиная новую "сиделку". По крайней мере судя по недовольной мордочке все было именно так.

"Вытащила меня бог весть куда на такой холод, злыдня!"

Прихватив антигистаминные таблетки, я вышла из здания ближайшей аптеки и, испытывая небольшое волнение, пошла к центральной высотке. Волновалась я потому что Беркут вот-вот должен был вернуться из офиса и мы имели большую вероятность столкнуться. Совсем как утром.

Он специально задержался или так вышло случайно?

Мне никак не давало покоя, почему же он вдруг решил мне помочь. Ведь если ему так нужна была няня для собаки, то он мог бы обратиться в специализированную организацию. Сейчас чего только нет. Даже гостиницы для животных, ничуть не хуже чем для людей.

Неужели просто из-за жалости?

Нет, только не она. Этого я к себе точно не жду и не потерплю.

Я гнала от себя подобные мысли, заменяя на что-то более "удобное" для себя, потому что если дело было действительно только в жалости, я бы не смогла остаться у него работать – гордость бы не позволила. Поэтому вариант, что ему просто некогда было заморачиваться с поиском собачьей няньки меня более чем устраивал.

Вокруг желтых фонарей кружили снежинки, было в меру холодно и безветренно. Я шла, утопая в своих мыслях и неожиданно услышала знакомый смех. Неприятно знакомый. Настолько, что сразу стало не по себе.

– Ты с ума уже сходишь, Старцева! Похоже у тебя этот… ПТСР*. Его здесь точно быть не может, исключено.

Ускорив шаг, я снова услышала какие-то выкрики и тот же самый хохот. Обернулась… и тут же повернула голову обратно, натянув капюшон до самого подбородка.

Нет, это не обман слуха. Это он. Бык.

Бык здесь? Но что он тут забыл?!

Я была так счастлива, что, покинув детский дом, наконец-то больше никогда не увижу эту ненавистную рожу! Я не выносила этого урода всеми фибрами своей души. Я презирала его, я его боялась и вот он здесь, в окружении шайки таких же отморозков.

Я старалась идти как можно быстрее, но как назло пес отыскал у бордюра что-то интересное и уперся, ковыряясь плоской мордочкой в снегу.

– Господи, Элвис, пошли домой, ну пожалуйста! – взмолилась я под нос, натягивая поводок, думая только о том, лишь бы Бык меня не узнал. Но увы, произошло то, чего я так боялась:

– Старцева? Эт ты, что ли?

Я опустила голову еще ниже и, схватив упирающегося пса на руки, попыталась побыстрее ретироваться с поля зрения кошмара своего прошлого. Но Бык буквально в несколько шагов нагнал меня, преградив путь своей громадной тушей.

– Прикол, рили ты, очуметь.

– Дай пройти, я спешу.

– Ты погляди какие мы… Спешит она. Своих не признает. А это чё за бацилла? – кивнул на Элвиса. – Твоя псина?

– Тебя не касается! И ты не свой.

– И давно ли оперилась? Недавно еще из одной тарелки жрали, а теперь "янетакая".

– Из одной тарелки? – скривилась я. – Да я бы с тобой даже в одном поле не села.

– Ты бы захлопнулась, мала́я. Для тебя же лучше будет.

– Рит, какие-то проблемы? – приоткрыв дверь, выглянул на улицу охранник Угрюмов.

Еще раз одарив придурка одним из своих самых уничижительных взглядов, я толкнула его плечом и прошла мимо, услышав вслед: "еще увидимся".

Конечно, храбрилась я только для вида, внутри же меня буквально трясло от происходящего. Бык реально ненормальный, у него с кукушкой что-то не то, он и в больнице лежал с каким-то диагнозом, и на учет в психдиспансер его чуть не поставили.

Что он здесь забыл? В этом элитном районе для богатеньких. Какого черта?

– Замерзла? – спросил Валера, забирая из моих рук Элвиса. – По-моему, по сравнению с утром потеплело.

– Нормально.

– А ты чего такая? Испугалась, что ли? – кивнул на дверь, намекая на недавнего собеседника.

– Да нет, что мне его пугаться. Придурок какой-то.

– Знаешь его?

– Понятия не имею.

– А чего хотел? Вы разговаривали о чем-то.

– Сигарету спрашивал, – слилась я. – Что еще таким ушлепкам может понадобиться?

– Ошиваются здесь уже с неделю, черти. Бродят, что-то вынюхивают. Если кого-то обчистят или машину угонят, сразу будет понятно, чьих рук дело.

– А чего не прогоните, раз лица подозрительные?

– А за что? Они ничего плохого пока не делают, даже бутылки не бросают. Вход на территорию ресторанного дворика и магазинов свободный, – пожал плечами Валера и услужливо нажал вместо меня на кнопку вызова лифта. – И хоть тут везде камеры натыканы, все равно на всякий случай подальше от этих отморозков держись.

– Да уж постараюсь.

И я ничуть не лукавила. Встречаться с Быком и его сворой – это последнее, чего бы мне хотелось.

Неожиданная и крайне неприятная встреча настроение испортила, но стоило мне только подняться наверх, как я сразу же переключилась совсем на другое. Место тревоги заменило волнение – встретимся мы или все-таки нет?

Я долго мыла псу лапы, кормила и аккуратно спаивала лекарством, посматривая то и дело в окно, на стоянку. Но черный Ягуар до моего ухода так и не появился…

—

*Посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР) — тяжёлое психическое состояние, возникающее в результате единичного или повторяющихся событий, оказывающих сверхмощное негативное воздействие на психику индивида.

***

Утром на работу я опоздала. По дороге сломался автобус, поэтому, чтобы сэкономить (ну кто тратит деньги на какие-то три остановки!) я едва не бегом мчалась к жилому комплексу. Влетела в холл: щеки красные, из под шапки торчат клоки выбившихся влажных волос.

Часть 10

***

Дорога до района Романа оказалась просто адской: пробки, дикая толкотня, духота. Когда маршрутка доковыляла наконец до нужных высоток, я вышла на дикий мороз и потопала к дому. После концентрированного пекла салона автобуса уличный воздух моментально осудил тело, тут же стало холодно. Колючий снег больно бил в лицо, западал за шиворот и набивался в уши. Но все это было ерундой, главное – не опоздать.

Да, правильно сказал Беркут – собака не станок, подождет, не умрет с голоду в конце концов, если поест на два часа позже, но мне принципиально было важно делать свою работу идеально.

К тому же он сам сказал, что дома камеры видеонаблюдения, вдруг он следит, во сколько я прихожу и ухожу?

Вчера я перемещалась по территории огромной квартиры практически не касаясь пола, ничего не трогала и никуда не заглядывала. Ванная, кухня, гостиная – все.

Пусть он видит, что кража кошелька было недоразумением, просто попутал черт. Я не воровка и это докажу!

Уже подходя к подъезду Беркута, я, сквозь стену падающего с неба снега, как-то умудрилась увидела в огромном окне кафе знакомый силуэт. Бык.

Тот сидел за стойкой лицом к улице и смотрел прямо на меня, а увидев – медленно помахал рукой. Не как другу – весело и задорно "эгегей, привет, подруга!", а с выражением лица: "А вот и я. Я тебя вижу".

Что этот ублюдок опять здесь забыл?

Такому как он нечего делать в этом районе, тут у него абсолютно точно не может быть каких-то друзей и даже знакомых! Здесь живут люди интеллигентные, с хорошим образованием и внушительным счетом в банке. А Бык – отщепенец социума, бандит и просто придурок!

Может, он за мной следит?

Да глупости какие! Сдалась я ему как собаке пятая нога…

Собака!

Элвис!

Ему же лекарства по часам принимать! Если бедолага откинет по моей вине ноги, то: а) я себе этого не прощу и б) потеряю работу.

Забив на Быка, я отвернулась и поспешила скорее к дому. Хотя слово "скорее" подходило плохо – из-за сбивающего с ног ветра я еле ползла.

– Ну и погодка, да? – встретил меня Валера. – Смотри как машины на стоянке занесло, и как только завтра откапывать? Наверное, придется коммунальщикам звонить, – и чуть тише: – Буржуи же наши лопаты в жизни в руки не брали.

– Беркут не вернулся? – пропустив болтовню мимо ушей, я перешла к главному.

– Нет, так рано еще. А хотя… – взглянул на наручные часы. – О, ты опоздала.

– Спасибо, что напомнил, – я подошла к лифту и нажала кнопку вызова. – Сам сказал – погода.

– Так неудивительно, штормовое предупреждение передавали. Тебе смс от МЧС не приходило?

– Не-ет....

– А вот так вот. Черт знает, как потом домой ехать, у меня смена сегодня до девяти.

Меня тема "как ехать домой" касалась тоже, но на данный момент было не до этого. Добравшись до нужного этажа, я пулей влетела в дом и, отбиваясь от нетерпеливо кружащегося рядом пса, принялась расталкивать в ложке таблетки.

Только когда пес был сыт, вылечен и выгулян (прямо возле подъезда, простите, соседи, следы вандализма я тщательно убрала), я смогла, наконец, выдохнуть.

Опустившись в кресло и удерживая спину прямой, словно палка, я обвела глазами комнату. В стекло, так же как и у меня дома бил снег, только здесь стояла абсолютная тишина, ни звука. Светопреставление осталось где-то там, по ту сторону панорамного окна, внутри же было сухо, тепло и уютно.

"Камин бы сюда" – мелькнула странная мысль.

Камин вживую я никогда не видела, только в кино, но смотрелось это впечатляюще.

После кухонной арки шла какая-то дверь, потом еще две. Стало ужасно интересно, что же там, за закрытой дверью.

Распоряжений никуда не заходить я не получала, стало быть могла передвигаться по квартире как хочу, но почему-то все равно было неловко. Но в то же время дико интересно.

Ну не таращится же он в эти камеры без перерыва!

Я медленно поднялась и осторожно, практически на цыпочках, двинулась в сторону спальни… и остановилась. Потрогала пальцами дверную ручку, но так и не осмелившись заглянуть внутрь, потопала на "легальную" территорию – гостиную.

Его святая святых не мое дело и меня туда никто не приглашал! А вдруг там что-то пикантное?

Фантазия нарисовала красную комнату как у Мистера Грея, и я хихикнула. Сама этот фильм я не смотрела, но была наслышана, девчонки рассказывали и там тако-ое…

По сути, моя работа на сегодня была выполнена, но вот почему-то домой не спешилось. Все оттягивала, придумывая для себя новые отговорки.

В конце концов просто призналась самой себе, что хочу его увидеть.

Так, просто взглянуть одним глазком, убедиться, что если он и заметил по камерам, что я опоздала, то не злится.

Да и вообще… что уж – внешность Романа довольно интересная. Парфюм, одежда, манера говорить. Смотреть на него мне было неловко, но в то же время взгляд так и тянулся уловить в чертах что-то новое.

Он меня… завораживал. Было в нем что-то такое, особенное. Я ничерта не разбиралась в мужчинах, но наверное, то, что он излучает, называется харизмой.

Никогда жизнь не сталкивала меня с подобными ему и абсолютно все связанное с ним было крайне любопытно. Как и то, почему же я все-таки здесь. Что-то меня по-прежнему смущало.

– Эй, аккуратнее. Джинсы порвешь, а они у меня одни!

Элвис кружил вокруг меня, явно намекая, что ему необходимо внимание. Я подняла с пола резиновую косточку и кинула псу на растерзание – мопс крутанулся на одном месте, словно пытаясь укусить собственный хвост, а потом рванул за добычей, неуклюже врезавшись по пути в какую-то панель под огромной плазмой.

По гостиной полились звуки музыки. Я завертела головой, в попытке найти источник, какие-то встроенные колонки или буфер, но мои попытки провалились с оглушительным треском. Казалось, что музыка… везде. В углах под потолком, под плинтусом, в основании розеток. Петр Чайковский – а я точно знала, что это он, будто бы играл специально для меня.

Часть 11

Свет не просто погас – на весь мир словно натянули плотный холщовый мешок. Если прежде из огромного, от пола до потолка, окна, открывался вид на заснеженный город, с его сотнями высоток, горящими окнами, переливающимися гирляндами и неоновыми вывесками, но теперь и там было абсолютно темно.

Я не боялась темноты, в детском доме этот страх атрофируется за ненадобностью: свет там постоянно экономят и дети привыкают с девяти часов вечера пялиться в темный потолок. Так что это был не страх – я просто словно потерялась в пространстве. Дезориентировалась.

Качнувшись, ухватилась за край стола и зачем-то вытянула руку, будто пытаясь нащупать что-то в неизвестности.

– Роман Сергеевич? Вы здесь?

– Все в порядке, не волнуйся. Думаю, это временно.

Послышалось, как он поднялся, и я увидела его силуэт у окна.

– Выбило пробки, что ли?

– Да нет, это не пробки. Скорее всего произошла какая-то авария на станции. Видишь, по всему району нет света?

Под ногами раздался жалобный скулеж: я опустилась на корточки и взяла на руки растерянного Элвиса. Бедолага, вот кто действительно напуган.

Подойдя к Беркуту (зрение по чуть-чуть стало адаптироваться к темноте и я смогла видеть хотя бы очертания предметов) тоже выглянула в окно.

Действительно ни огонька, ветер бросал в стекло ошметки снега и казалось, что мы словно где-то в космосе, а не городе-миллионнике. Завораживающее зрелище.

Но больше меня поражали не внешние катаклизмы, в внутренние. Стоять вот так рядом с ним в полной темноте было ужасно волнительно, и в то же время очень приятно. От него словно веяло уверенностью и спокойствием.

– И как скоро все починят, как думаете?

Он дернул плечом – я это почувствовала.

– Кажется, это надолго.

– То есть? – я ужаснулась. – Мне домой еще как-то ехать!

Он повернул на меня голову, и я готова была отдать уже свою на отсечение, что в этот момент он улыбнулся.

– Значит, останешься здесь.

– То есть?! – повторила свой недавний вопрос, но уже с совсем другой интонацией. – В каком это смысле – здесь?!

– А какие ты еще видишь варианты? Там все занесло снегом – не пробраться. Коммунальщики разгребут это все в лучшем случае к утру, да и когда починят свет неизвестно.

– Нет! Я не останусь здесь, вы чего?! Ни за что! Это… это неудобно! Я не хочу вас стеснять!

– В моей квартире сто шестьдесят метров. По-моему, двоим есть где развернуться.

Остаться ночевать здесь? В его квартире?!

От одной только подобной мысли пересохло в горле и запульсировало в висках.

– Нет, Роман Сергеевич, нет! – опустила Элвиса на пол. – Ну как вы себе это все представляете?

– Ты постелишь себе в свободной комнате, не вижу проблем.

– Я не буду ночевать с вами!

А теперь совершенно точно улыбнулся.

– Ну во-первых, не со мной, а в моей квартире. А во-вторых – что здесь такого?

– Да уж, действительно, – смешок вышел нервным.

Я была не просто напугана – я была в ужасе. От одного стихийного ужина отходила очень долго, а теперь ночевать? Пусть даже в разных комнатах за закрытой дверью. Да я глаз не сомкну.

А что делать утром? У меня ни сменной одежды, ни зубной щетки. У меня телефон садится, в конце концов! Вряд ли зарядное устройство от последней модели Айфона подойдет к моей смартфону Хувей.

А если мне кто-нибудь позвонит, а я буду недоступна?

И тут же стало смешно. Кто мне позвонит? Вот кто?!

Я посмотрела снова в окно – на улице творилось настоящее светопреставление. Никогда еще в своей жизни я не видела такой вьюги. Почему-то вспомнилась Герда, которая шла спасать от ледяной королевы своего заколдованного Кая, тогда она тоже пробиралась через вьюгу, что ничем не уступала сегодняшней.

Он прав – уходить сейчас, по такой погоде, и еще в кромешной темноте – это небезопасно. Придется принять его предложение.

Я обернулась на Беркута и наткнулась на блеск темных глаз. Все это время, пока я думала, взвешивала и решалась глядя в окно, он смотрел на меня.

***

Я не спала всю ночь, вплоть до самого утра. Лежала укрывшись до самых глаз одеялом и слушала оглушительную тишину. Именно здесь я вдруг поняла, что она не успокаивает меня, а внушает чувство будто бы… тревоги, что ли.

Я много лет не слышала абсолютной тишины: в Яме даже ночами все шуршало, шепталось, храпело и кашляло. В коммуналке тем более. Там и песни могут затянуть и начать бить посуду в два часа ночи. И казалось бы – звуки раздражающие, но я настолько к ним привыкла, что в иной обстановке мне, как вышло, стало слегка не по себе.

А может, виной тому был Беркут где-то там за стенкой…

Я думала, а спит ли он или как и я слушает тишину? Думает ли обо мне?

Хотя с чего вдруг ему обо мне думать.

Вечером он дал мне стопку постельного белья, чистое полотенце и даже новую зубную щетку. Конечно, ни о каких водных процедурах не могло идти и речи: я просто быстро ополоснулась под струей холодной воды (потому что не поняла в темноте, как переключить на горячую сенсорный датчик) и, натянув на мокрое тело свою одежду, держа в руках толстую свечу, прошмыгнула в выделенную мне комнату. Просторную, с таким же большим окном как и в гостиной. Не снимая одежды легла и слушала потом, как Беркут ходит где-то там за стенкой. Слышала как лилась вода и, клянусь, в какой-то момент мне даже показалось, что он остановился возле моей спальни. Я прямо чувствовала его где-то поблизости. Не знаю, дышала ли я в этот момент вообще, но глаз с двери не сводила точно.

Конечно, он ко мне не зашел. А может, его присутствие вообще было игрой моего разыгравшегося от волнения воображения.

К утру сон меня все-таки сморил, но судя по ощущениям не больше чем на полчаса. Я вскочила, с колотящимся сердцем выглянула в окно – было еще темно, значит, не больше семи. Отлично.

Я хотела привести себя в порядок до того, как проснется хозяин дома, поэтому, тихо открыв дверь, выглянула в коридор. Было знакомо тихо, но судя по мигающим цифрам электронных часов, свет ночью все-таки дали.

Часть 12

***

Домой я ехала в каком-то раздрае. Столько всего произошло: странного, волнующего, нового. Ночевка эта и потом сцена в одном полотенце… Слишком много впечатлений для одного дня.

В любой другой день уезжать оттуда, из этой большой и красивой квартиры, в свою каморку, я бы точно не хотела. Но только не сегодня. Сегодня я хотела попасть туда, где мое место. Чтобы даже не единой глупой фантазии!

Он – твой работодатель, все!

Вместо этого я принялась думать, в каком районе города лучше снять квартиру. Поближе к дому Беркута? Да, это логично, меньше времени добираться. Но его район непростой, и цены там наверняка космические.

Может, где-то в соседнем?

Сто тысяч – деньги огромные, но все равно тратить их нужно с умом.

Набирая одним пальцем в строчке поисковика адрес сайта с объявлениями, я поднялась на свой этаж и сразу же попала в "гущу событий" – шум стоял неимоверный. То, что веселье происходит в нашем крыле сомневаться не приходилось.

"Опять бухают!" – проворчала я, раздраженно заходя в коридор.

Играла блатная музыка, сигаретный дым стоял столбом, куча непонятного народа теснилась на крошечной общей кухне. Судя по витавшему в воздухе амбре – веселье с вечера плавно перетекло в утро.

Они тут всю ночь пили, что ли?

Я привычно пошарила глазами, отыскивая Киру, но девочки нигде не было видно.

– А это у нас кто такой? – выпустив дым, пьяно обнажил "золотые" зубы один из почетных гостей вечеринки. – Иди сюда, красивая, угостим.

Пьяная в доску Нина, клюя носом, что-то недовольно проворчала, но в силу состояния даже сама не поняла, что именно.

Господи, каждый день одно и то же! Ну сколько уже можно!

Мысль съехать отсюда как можно скорее никогда еще не была настолько навязчивой.

Мазнув беглым взглядом по накрытой на заляпанном столе "поляне", я немало удивилась: колбасная нарезка, смятые упаковки от шашлыка на вынос на полу, уже пустые бутылки из-под коньяка с пятью звездами на этикетке.

То есть на дочь у нее денег нет, в как свору свою угощать, так сразу нашлись?

Как жаль, что нельзя забрать с собой Киру! Хотя я понимала, что если я бы это сделала, горе-мамаша даже и не поняла бы сразу, куда пропал ее ребенок, а возможно, даже обрадовалась, что не нужно теперь отвлекаться от важных пьянок на дочь.

Вот возьму и заберу! Но для начала сама выберусь из этой клоаки.

Психанув, я достала из кармана ключ и поднесла к замочной скважине своей двери, и только потом увидела, что она уже открыта…

Вдоль позвоночника словно куском льда прошлись.

Деньги!

Я все сразу поняла и дальнейшие действия были по сути бесполезны, но я все равно забежала в комнату, отодвинула уже и так отодвинутое кресло и увидела, что кусок плинтуса просто валяется на полу, а мой тайник пуст.

Из глаз брызнули горячие слезы обиды.

Опустившись прямо на пол, я вытерла их тыльной стороной ладони, но они все равно лились и лились.

Украли, сволочи! Просто взяли и утащили не свое. Все мои сбережения были там, мне снова не на что жить.

Я понимала, что можно было пойти и потребовать все вернуть, устроить скандал, вызвать участкового, но разве это хоть что-то даст? Мне никто ничего не вернет и доказательств, что у меня вообще эти деньги были – нет. Только вопросы появятся, откуда у меня, детдомовской девчонки, вообще такая сумма.

Скрипнула дверь, и я подняла зареванные глаза: в проеме стояла лохматая Кира. Увидев меня, лицо девочки скривилось в преддверии слез.

– Прости меня, Рит, это я во всем виновата! Но я не хотела рассказывать мамке твою тайну, я случайно! Просто когда она снова меня наругала, даже ремня дала, я сказала ей, что ты меня к себе заберешь, что теперь я буду жить с тобой. Она сказала, что меня тебе никто не отдаст, что ты нищая и у тебя денег нет, что тебе нечем меня даже кормить. Ну я и сказала, что деньги у тебя есть, что я сама их видела! Тогда дядя Володя твой замок расковыря-ял… – и разрыдалась.

Конечно, едва увидев взломанный замок я сразу все поняла, но разве это ее вина? Она ребенок, и это я должна была быть осторожнее. Только я одна…

– Не плачь, ну ты чего, – и протянула ей руки. – Иди сюда.

Она села рядом со мной прямо на пол и обняла за шею тощими ручками. Так мы и сидели, размазывая слезы, каждый свои: она – вины, я – злости.

Злости не на Киру, конечно – на саму себя. На Нину эту, чтобы ей пусто было. На такую свою жизнь… Злости на того урода, что лишил меня родителей.

Точка отсчета началась именно оттуда, с той самой зимы, когда кто-то оставил моих маму и папу лежать на дороге. Именно с того дня все пошло наперекосяк.

– Вот, я немного стащила, – всхлипнула Кира и вытащила из кармана спортивных штанов две смятые тысячи. – Мамка выронила, а я незаметно подняла. На, возьми.

Я забрала скомканные бумажки и, прижав к себе Киру, разрыдалась ещё сильнее.

***

Вечером я приехала к Беркуту в соответствующем настроении – зареванная, с опухшими веками и больной головой. Очарование утра сошло на нет, место его заняла жестокая реальность.

Замечталась, дура, что сможешь из грязи в князи. Квартиру снять нормальную, маникюр. Конечно!

И то, что деньги украли – поделом. Однажды украла ты, теперь у тебя – бумеранг.

Конечно, о том, чтобы рассказать Беркуту о своей потере и речи не шло, не его головная боль, что у его наемной работницы соседи конченые алкоголики. И в моей невнимательности его вины нет. Показала деньги и кому? Ребенку! Конечно, она рано или поздно бы все разболтала. Не со зла, а просто потому что бесхитростная шестилетка.

На что жить ближайший месяц я просто не представляла, а жить на что-то нужно. Еще новый год впереди…

Не сказать, чтобы я любила этот праздник, ведь именно после новогоднего корпоратива родителей та трагедия и произошла. В первый праздник без семьи я вообще категорически отказывалась спускаться в спортивный зал к злосчастной ёлке, а потом мне приснился сон, где мама в красивом платье с блестками, том самом, котором пошла на тот корпоратив, наряжала пахучую сосну в зале нашей старой квартиры. Она звала меня помочь, а я отказывалась подходить даже близко, тогда она обиделась, сказав, что ёлка не виновата в том, что произошло. И что праздник не виноват. Что нужно жить дальше, веселиться и быть благодарной за каждый прожитый день. С тех пор я старалась абстрагироваться и жить как все, не проводя никакие параллели, правда, веселиться в этот день все равно не получалось.