Девонли. Ритмы ночи

Глава 21

Кристофер

– Сладких снов, Генри, – шепчу, склонившись над обмякшим телом Левингтона.

Вряд ли он поверил, что я так резко переобулся. Однако Генри падок на лесть и с удовольствием принял мои извинения и расшаркивания в вечной преданности ему и ордену. А заодно и бутылочку его любимого бренди.

Снотворное подействовало даже быстрее, чем я рассчитывал. Если бы не любовь Левингтона к дорогим выдержанным напиткам, план полетел бы псу под хвост. Я не сделал ни глотка, лишь притворился, что пью. А он вылакал целых три порции и заснул прямо в кресле.

Левингтон всё ещё видит во мне своего преемника, поэтому и подпускает так близко. И чем же я ему так приглянулся?

– Прости, Итан, ты проиграл эту партию, – усмехаюсь, выуживая из кармана Левингтона его ключ-карту. Этот малыш отпирает все двери на острове. У меня будет всего три часа до пробуждения Генри, но для первой вылазки этого хватит.

Жаль, что ключ-карту того охранника пришлось вернуть, он тоже имел доступ к потайным ходам. Но оставить себе то, что позаимствовал, и продолжать играть в кошки-мышки с Итаном я не мог. Поэтому пришлось явиться с повинной к Левингтону.

Подхожу к столу, включаю компьютер и ввожу пароль. Нет, Генри не делился со мной этой информацией. Просто я хорошо изучаю своих врагов, и подобрать нужный код не составляет большого труда.

Именно отсюда Левингтон контролирует весь Девонли. Если с главного компьютера вырубить камеры видеонаблюдения в том подвале, то и охрана в смотровой комнате ничего не увидит. Я не знаю, есть ли у них доступ к тому отрезку туннеля, но перестраховаться стоит. Они даже не поймут, что что-то не так, ведь я поставлю статичную картинку, а когда вернусь – восстановлю наблюдение.

Конечно, в итоге Генри всё равно узнает, что я побывал там. И мне на руку, чтобы он узнал. Но не сразу.

Готов поспорить, Генри Левингтон никогда ничего и никого не боялся, потому что не воспринимал угрозы всерьёз. Но я стану воплощением всех его кошмаров. За распитием бренди он поделился со мной радостной новостью: формула сыворотки доработана. Значит, побочных эффектов быть не должно. Вот и выясним. Сегодня поистине день открытий.

Выключаю компьютер, выливаю остатки бренди в раковину, там же споласкиваю и стаканы. Как удобно, что Левингтон занимает несколько комнат. Доказательства уничтожены, теперь никто не обвинит меня в том, что я усыпил своего босса. Он и сам поверит, что просто перебрал с выпивкой и заснул. Генри Левингтон при всём его могуществе никогда не умел пить.

– Лучше не беспокойте его, – говорю я охранникам, покинув кабинет и продемонстрировав им пустую бутылку.

Они понимающе улыбаются и кивают: не первый год работают на Жнецов и знают, что Левингтона может срубить от двух бокалов. Внутрь они точно не сунутся. А вот Итан – может. Хорошо, что он занят. Я позаботился и об этом: сейчас Итан лично обходит всех Жнецов, чтобы выразить благодарность и поинтересоваться, есть ли у них какие-нибудь пожелания. От злости он был готов сожрать меня живьём, но с приказом Левингтона спорить не стал, ведь тому идея показалась замечательной. Так что проблема с цепным псом разрешилась очень просто.

Да, я рассчитал всё предельно чётко, однако всегда есть вероятность, что в план вторгнутся досадные помехи. Самоуверенность подводила многих. Нельзя терять бдительность. К тому же некоторые нюансы выяснятся только в процессе.

Во-первых, кто сказал, что сейчас в туннелях никого нет?

Во-вторых, где гарантия, что меня не остановят по пути туда?

Хоть я и был одурманен сывороткой, однако понял, где находится вход в эту секретную часть туннелей.

Дорога туда не занимает много времени, ведь главные тайны Жнецов сокрыты прямо под зданием театра. На этом этапе мне везёт: никто меня не останавливает, никто не спрашивает, куда и зачем я иду. А когда я спускаюсь по потайной лестнице, то не встречаю ни одного охранника. Видимо, большинству сюда путь закрыт.

Эхо одиноких шагов разносится по коридору, пропитанному мраком и сыростью. Вряд ли найдётся ещё хоть один человек в здравом уме, желающий вернуться туда, где провёл в заключении несколько дней и откуда с таким трудом выбрался. Но кто сказал, что я в здравом уме?

Либо у меня, и правда, крыша поехала, либо Левингтон испытал на мне действительно волшебное «лекарство». Моё сознание прояснилось под утро, и я вспомнил, что пока меня держали в камере, то не скупились на ножевые ранения и особенно – побои. Однако раны очень быстро затягивались, а после последнего укола от синяков и шрамов не осталось и следа.

Когда я покидал это подземелье, то обнаружил не только алтарь, но и лабораторию. А также ещё один кабинет Левингтона. Изучить всё вчера не было времени, но вот я вернулся. Если хочу противостоять им, я должен выяснить, что скрывают верховные Жнецы.

Генри знал: я могу сбежать и увидеть то, что мне видеть не положено. Но тем не менее меня заперли в камере рядом с лабораторией, несмотря на риски.

Им нужна была подопытная крыса – и ей стал я. Человек, который, по мнению Жнецов, предан им целиком и полностью и никогда не раскроет свой рот. Вот только в этом Левингтон не был с ними до конца честен.

Само собой, он всегда догадывался, что я бы с удовольствием сжёг весь орден дотла. И всё равно не оставляет попыток слепить из меня послушного зверька. Поэтому он и разрешил проводить на мне испытания. Если в конечном итоге сыворотка убьёт меня, я унесу все их тайны в могилу. И плакать никто не будет.

Двое суток меня накачивали тем чудо-средством. Двое суток они били и резали меня, а потом наблюдали, с какой скоростью затягиваются мои раны. При обычном раскладе я бы возненавидел их ещё больше. Но сейчас я им благодарен.

Жнецы даже не представляют, какой козырь дали мне в руки.

Уж не знаю, из чего сделана та сыворотка, но остаточный эффект ощущается до сих пор. Дурман рассеялся – и скорость моих реакций сейчас выше, чем когда-либо. Также обострились слух и зрение, а ещё заметно прибавилось сил. Конечно, скоро всё вернётся на круги своя, поэтому, пока мои возможности на пике, надо изучить это подземелье.

Прикладываю ключ-карту Левингтона к двери, за которой скрыт тот самый коридор, и аккуратно открываю.

Тишина.

Разумеется, в камерах, лаборатории и кабинете может кто-то быть, но из-за глухих звуконепроницаемых стен, я не услышу даже криков.

Достаю пистолет, заряженный усыпляющими дротиками, и делаю первый шаг в темноту. На втором шаге чуть впереди загорается лампочка. То, что в них вкручены датчики движения, я подметил ещё вчера. Но что вчера, что сейчас они реагируют только на меня.

Продвигаюсь всё дальше – и не слышу никаких звуков, кроме тех, что издаю сам. На первый взгляд здесь действительно никого нет. Неужели сегодня мне снова везёт?

Слишком подозрительно. Разве это место никем не охраняется? Насколько же Жнецы боятся, что кто-то узнает об их исследованиях? Из чего сделана эта сыворотка? И для каких целей они её создают?

Пришла пора узнать правду.

И для начала нужно покопаться в документах Левингтона. Уверен, что самые грязные тайны Генри хранит именно здесь. Иначе зачем ему два кабинета?

На двери установлен навороченный кодовый замок. Но для меня не составит труда его взломать. За то время, что работаю на Жнецов, я освоил множество навыков. И учился я у лучших.

Жнецы не знают, что я неплохо умею вскрывать замки и взламывать систему и технику. Разумеется, никаких сертификатов у меня нет. Многие мои учителя держались и держатся в тени. Поначалу не все хотели делиться знаниями и опытом с непойми откуда взявшимся самозванцем. Я не называл своего имени, не говорил, на кого работаю, – само собой, меня считали подозрительным. Но в итоге деньги решили всё.

У меня уходит восемь минут на то, чтобы открыть дверь с табличкой «Документация». Когда я захожу внутрь, то сразу ощущаю подвох.

Это не кабинет Левингтона.

Это не может быть его кабинет.

Левингтон педантичен до ужаса, его бесит, когда вещи находятся не на своих местах. А здесь царит полнейший хаос. Даже сейф не закрыт.

Его содержимое в беспорядке валяется на полу. Словно что-то в спешке искали. Однако версия с вором или кем-то любопытным точно отпадает. Не тот случай. Обстановка так и кричит о том, что хозяин этого кабинета – либо жуткий неряха, либо безумно увлечённый чем-то человек со своим взглядом на порядок.

Склоняюсь ко второму варианту.

Вполне возможно, я набрёл на логово того, кто стоит за созданием сыворотки. Не сам же Генри возится с пробирками и формулами. В этом он точно не силён.

Опускаюсь на корточки и подбираю разбросанные по полу листы. Это список… очень длинный список, включающий всех членов ордена. Мне и часа не хватит, чтобы полностью его изучить. Разумеется, я захватил с собой флешку, но нет гарантий, что список оцифрован. Остаётся только одно: сфотографировать.

Едва я тянусь за телефоном, как дверь в кабинет открывается. Листы вылетают из рук, пальцы сами обхватывают лежащий рядом пистолет. Вскидываю голову и направляю дуло на вошедшего.

– Мистер Хейз, – насмешливо и в то же время надменно приветствует он меня. – Какой сюрприз. Я искал вас, а вы сами ко мне пришли. Что привело вас сюда?

– Мистер Андерсон.

Он проходит к столу, на котором стоит ноутбук и лежат папки с документами. Ведёт себя так спокойно, словно не замечает, что я всё ещё держу его на прицеле.

– Так какова цель вашего визита? Решили помочь мне разгрести этот бардак?

– Я искал информацию.

– Может, я смогу подсказать? Что именно вас интересует? – Его светлые брови взлетают вверх, а на лице застывает дежурная улыбка.

Внешность у Лео Андерсона довольно смазливая и подкупающая: он блондин с голубыми глазами – загорелый и в меру подкаченный. Про таких говорят «солнечный мальчик». Ему сорок пять, но он выглядит гораздо моложе своих лет. Привлекательность и умение с ходу располагать к себе людей – его главное оружие. Если бы я не знал, что Андерсон входит в верхушку Жнецов, то никогда бы не поверил, что он замешан в каких-то грязных делах.

– Да к чёрту, – произношу, выпрямляясь в полный рост. – Оставь свои любезности для кого-то другого, Лео. Мы оба знаем, что за херня здесь творится.

– Я – да, – довольно ухмыляется он, запуская руки в карманы белого врачебного халата. – А вот ты пришёл сюда в поисках информации. Тебе многое неизвестно, но ты хочешь узнать, так ведь? Насколько сильно ты этого желаешь?

– К чему эти игры? Выкладывай всё, что знаешь, – требую, вновь направляя дуло пистолета на него.

– Э нет, так не пойдёт, друг мой. Ты – мне, я – тебе. Только такой вариант меня устроит. И не мог бы ты не размахивать пушкой у меня перед носом? Нервирует, знаешь ли. Зачем это вообще? Ты же прекрасно понимаешь, что стоит мне позвать охрану – живым ты уже не выберешься.

– Настолько уверен, что успеешь их позвать?

– Ах, Кристофер. Святая наивность. Будешь чай? Я немного проголодался. Надеюсь, ты составишь мне компанию? Заодно всё и обсудим. Как цивилизованные люди.

Его взгляд искрится неподдельным азартом. Со слов Генри, Лео Андерсон – социопат. Впрочем, у многих Жнецов явно имеются какие-то психические отклонения, иначе они бы не считали людей за вещи. А ещё Андерсон входит в первый круг, если верить словам того же Левингтона.

Так что угрозы не помогут. Лео не прогнётся, потому что не ощущает ни страха, ни стыда, ни давления. Ему весело. Придя сюда, я просто развеял его скуку. И, видимо, придётся подыграть и сделать вид, что я пошёл у него на поводу. Только так я смогу переиграть его и использовать в своих целях.

– Ладно, – киваю, убирая пистолет, – я принимаю твои условия. Ты – мне, я – тебе. И чего же ты от меня хочешь?

– Присядь, Кристофер. Чай скоро будет. И ты узнаешь всё, о чём хотел узнать, но не должен был. Мне лестно, что ты станешь работать со мной напрямую. Было так утомительно каждый раз просить об одолжении Левингтона.

– Но зачем тебе это? С какой стати мне верить, что ты поделишься со мной информацией? В обмен на что?

– Эта сыворотка… – Андерсон садится в кресло, его взгляд становится отсутствующим. – Мой уникальный продукт. И я боюсь, что они присвоят мой труд себе, а меня убьют, когда стану не нужен. Хотя Левингтон обещал мне защиту и выполняет обещание, но я не доверяю ему. Нельзя доверять никому. Особенно тем, кто стоит выше тебя.

– Выше? Насколько я знаю, ты из первого круга. То есть Генри входит в ядро ордена?

– Помнишь, лет пять назад ты попал в больницу? – спрашивает он, начисто проигнорировав мой вопрос. – Тогда я уже несколько лет работал над этой сывороткой. Поначалу я сам искал людей, чтобы не делиться своим открытием ни с кем. Процесс очень трудоёмкий и долгий. Чтобы сделать одну дозу, требуется от одного до трёх человек. А ещё нужно на ком-то её испытывать.

– Ты хочешь сказать, что сыворотка делается из… людей?

– Это очень сложный процесс, – вновь игнорирует он меня. – Малейшая ошибка в формуле ведёт к провалу. Ты даже представить себе не можешь, сколько безуспешных попыток было за эти годы. И вот наконец я понял, где был зарыт камень преткновения. В камере тебе кололи не окончательный вариант. Как ощущения?

– Хрень твоя сыворотка. Глючит от неё не по-детски. И член колом стоит, сколько ни трахайся.

– Да-а-а… Но вчера я создал усовершенствованную версию. Теперь препарат не вызывает помутнение рассудка, я нашёл способ избавиться от данного побочного эффекта. Но вот с повышением либидо ничего сделать так и не смог. Хотя вряд ли это станет большой проблемой, учитывая, какие плюсы даёт всего одна доза. Все прелести ты уже ощутил на себе, правда? Ускоренная регенерация, увеличение силы, выносливости и скорости, обострение слуха и зрения. Увеличение продолжительности жизни ещё предстоит проверить, но я знаю, что и тут пришёл к успеху. Осталось решить проблему с отторжением. Я хочу добавить немного твоей крови. Самую каплю. У тебя идеальная совместимость. Я понял это ещё тогда, пять лет назад, когда рассказал Левингтону о своих опытах и попросил поддержки. С его разрешения я вколол тебе первую экспериментальную дозу.

– Погоди, – резко осаждаю я его. – То есть Генри разрешил вколоть мне какую-то непроверенную хрень?

– Ты всё равно умирал, не надо так нервничать, – отмахивается от меня Лео. – Но стоило ввести тебе препарат, как твои жизненные показатели улучшились. Вот почему ты ещё жив. Без моей сыворотки ты либо помер бы, либо навсегда остался хромым калекой. Тебе повезло: ты первый и до сих пор единственный человек, чей организм не отторгает её. Остальные закончили очень плохо: постепенно все мои подопытные сходили с ума, а затем умирали. Сегодня утром скончался ещё один. Какое разочарование, – он качает головой. – Твоя ДНК уникальна, Кристофер. Поэтому я и искал тебя. Мне нужно немножко твоей крови. Ты ведь позволишь? Я уверен, что она способна решить проблему с отторжением. И тогда ты станешь очень важной персоной. Хотя ты и сейчас очень важен для ордена. Поэтому Левингтон прощает тебе многое.

– В каком смысле «моя ДНК уникальна»? Почему только у меня идеальная совместимость?

– К тому мы ещё придём. Не торопи события.

– То есть ты хочешь сделать меня своей личной подопытной крысой?

– Как грубо. Давай называть это взаимовыгодным сотрудничеством.

Усмехаюсь и направляюсь к сейфу.

– Куда ты? – резко спрашивает он, и его тон подскакивает чуть ли не на целую октаву, растеряв всю свою спесь. – Кристофер, если ты уйдёшь, я обо всём расскажу Генри. Он не обрадуется. Ты ведь не хочешь снова оказаться в камере? Я могу не спрашивать твоего разрешения. Генри сам возьмёт твою кровь, даже если придётся приковать тебя. Но давай решим всё мирно? Нам обоим невыгодно ссориться.

Как я и предполагал: для Андерсона моя персона так же важна, как и для Левингтона. Но вот цели у них, кажется, разные. Видимо, стоит этим воспользоваться.

– Отложим разговоры о крови на другой раз. Для начала – расскажи мне об ордене, – говорю я, подобрав список Жнецов и вернувшись к столу. – Без утайки, Лео. Я хочу знать всё. Мы пройдёмся по всему списку, и ты расскажешь про каждого: кто какой пост занимает и что делает для ордена.

– Как скучно.

– Либо начинай говорить, либо забудь о нашем сотрудничестве.

Он прищуривается, окидывая меня внимательным взглядом, затем возвращает на лицо обаятельную улыбочку.

– Договорились, Кристофер. Это честная сделка. Поверь, ты не пожалеешь, что согласился работать со мной.