Девственница на замену

Девственница на замену Конни Дженс

Глава 1

— Подождите, — когда я выходила из вокзала, меня остановил симпатичный полицейский, задумчиво посмотрев на рамку металлоискателя. — Вы пищите. Можно проверить ваш пакет?

Я почувствовала, как мои щеки вспыхивают и пылают. Етитьская сила.

В этом самом пятикилограммовом пакете было ровно пять килограммов интимных игрушек. Россыпь вибраторов разной формы и цвета. Силиконовые вибраторы и из киберкожи. Стеклянные и металлические. Смазки на силиконовой и водной основе. С разным запахом и вкусом. Для орального и других видов секса.

Самое невинное, что я могла бы показать полицейскому, — это пингвин, да и тот совсем не невинно умел присасываться к... господи боже мой, я даже не могу произнести это слово! Которое триста раз радостно повторила мне продавец в секс-шопе, объясняя назначение этой игрушки.

— Может, не надо? — вырывается у меня, а полицейский хмурит брови.

— Женщина... мы обязаны проверить ваши вещи.

Я тут же сникаю. Когда к тебе молодой, симпатичный парень обращается на «женщина» — как-то сразу падает самооценка.

Ладно, придется перетерпеть пять минут стресса. В конце концов, вдруг я курьер? Или владелица секс-шопа? Я, вздохнув, открываю пакет и показываю парню.

— Простите, что в коробках?

— Секс-игрушки, — выдыхаю я, — могу при вас распаковать, но потрогать не дам. Сами понимаете, это интимное.

Я слышу тихий «хм», и полицейский как-то странно отстраняется от меня.

— Проходите, — в его голосе, мать его, всё! И насмешка, и ирония и скрытое предвкушение «ща ребятам расскажу, че тетки в пакетах носят».

Я вылетаю на улицу под смешки свидетелей моего позора. Обернувшись, смотрю на себя в отражении стеклянных стен вокзала.

Эх, все-таки, тетка. Ни убавить, ни отнять. Тридцать пять лет всего ведь, чего ж это так я?

Видимо, дело в работе и зарплате. На мою скудную зарплату продавца книжного магазина протянуть можно только ноги, но никак не месяц жизни в столице. Вещи уже несколько лет я ношу одни и те же: они сто раз вышли из моды, а последнее время я подозреваю, что никогда в той моде и не были, будучи купленными на родном деревенском рынке у какой-то бабульки.

Маникюр, укладка, окраска, загар? Страшные слова. Знаю, но ни разу не пробовала. Так же дело и с интимной жизнью обстоит. Мужчины на меня не смотрят от слова совсем. И я их даже понимаю.

Телефон начинает играть в кармане ветровки и я, кое-как повесив пакет на руку, достаю дешевую «звонилку» и вздыхаю. Сама Мегера. Начальница.

— Виталина, — растягивает она мое имя, чавкая то ли очередным греческим салатом, то ли фитнес-батончиком, — где мой заказ? Я тебя час назад послала за ним! Нельзя быстрее?

— Простите, я уже...

— Я сейчас вычту твое время отсутствия из зарплаты и запишу в прогул, если тебя не будет через пять минут!

Я возмущенно открываю рот, чтобы послать ее к черту и написать, наконец, заявление на увольнение... пусть ищет какую-нибудь гребаную извращенку, которая будет несколько лет подряд носиться в разные концы города за ее фаллосами!... как неожиданно под моей ногой проваливается асфальт.

Я, вскрикнув и выронив телефон, падаю вниз. Застреваю по пояс в круглой дырке от люка, а потом неумолимо начинаю сползать дальше под силой притяжения. Куртка со свитером задирается до подбородка, а на мое лицо начинают сыпаться из пакета коробки с членами.

— Помогите! — успеваю заорать я, прежде чем окончательно проваливаюсь в полную темноту. Я издаю протяжный вопль, понимая, что мне конец... вот и глупо завершилась моя жизнь. Самое обидное, что моим родителям придет в деревню позорная телеграмма — «найдена мертвой в канализации с резиновыми х*ями».

Неожиданно мир словно переворачивается.

В ушах громко звенит.

Под ногами внезапно появляется твердая опора.

Под руками я ощущаю деревянную стену. В нос бьет странный запах алкоголя, опилок, пыли и паутины...

И странное чувство появляется между ног. Странное! Непонятное совсем. Словно... словно что-то там елозит. Больно! Больно!

— А-а-а! — кричу я не своим голосом, как внезапно отчего-то голую мою задницу обжигает резкий шлепок.

И я затыкаюсь, в шоке услышав яростное шипение мужчины:

— Да встань ты раком нормально! Задрала уже вертеться!

Мои волосы больно скручивают в кулак и натягивают. Как и... меня.

— Воу! Не! Не надо!

— Такая узкая! — продолжает шипеть незнакомец у меня за спиной. — Не протиснешься!

Тихий треск, и резкое движение заставляет меня завыть. Натурально завыть от неожиданно острой вспышки внизу живота.

— Ааауууу!..

Движение прекращается и за спиной натужно дышат. Так обычно сопят перед тем, как начать орать, я-то на понаслышке знаю, опытная груша для битья.

— Не надоооо...

Голос после крика хрипит, и мой жалобный стон больше походит на карканье вороны, чем на что-то трепетное.

— На месте стой. Я... Сейчас...

Давление внизу живота возобновляется, заставляя меня царапнуть длинными ногтями с заостренными кончиками стену перед собой.

Ого! Маникюр? Откуда!? Еще и такой вызывающий, будто я готовилась к конкурсу по нахождению краешка на катушке скотча.

— Твою...!!! Да чтоб тебя...! ...! Ты...!

Чистая матерная речь полилась на мою спину, заставляя невольно вздернуть брови на середину лба и выпучить глаза.

— Мне сказали, ты опытная!

Обжигающе горячая лапища опустилась на мое плечо, резким движением разворачивая в свою сторону.

Если бы не стена за спиной — рухнула бы от удивления! Честное слово!

Передо мной стоял… Нет, стояло истинное совершенство. Только почему-то голое и очень злобно рычащее.

— Какого демона ты девственница?!

— Да как-то не получалось... — растерянно шепчу, и морок перед глазами спадает.

С какой это стати я обязана оправдываться перед некрофилом и вандалом?! Домогаться до трупа женщины, упавшей в колодец ласточкой, просто неприемлемо! Еще и уточнять причины неподготовленности!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Хотя... Попадавшие за мной резиновые члены как бы намекают на опыт. Наверное.

Откуда мне знать?

— Это что такое!? — слегка истерично спрашивает вандал и напряженными ладонями указывает на свой причиндал, чуть испачканный кровью. — Что мне с этим делать!?

«Возьми и помой», — отвечаю мысленно, но в действительности же просто пялюсь на первый половой признак.

Вау... Вот это махина. Дрова колоть можно. Органичный.

Толстый ствол, увитый плотной сеткой вен, и с крупной головкой, казалось, тоже смотрел на меня слегка возмущенно. Бархатный даже на вид, он приковывал все мое внимание и некрасиво открыв рот, я только хлопала глазами.

— Ты чего так смотришь? — смутился незнакомец, лицо которого я даже не рассмотрела. — Членов ни разу не видела?

— Живых нет. Только резиновых, — честно призналась я и наконец подняла глаза.

Лучше бы дальше на член смотрела.

В животе запорхали бабочки, размером с приличного кота, а грудь почему-то заныла, скручивая соски в тугие горошины.

Злая, буквально зверская морда глядела на меня с укором и тенью сомнения. Длинные серые волосы локонами рассыпались по широким плечам, так же ровно, как в рекламе шампуня. Желтые глаза в линзах выглядели жутко, но вкупе с той физиономией, на которой они были, смотрелись вполне лаконично. Нос широкий, с горбинкой, будто пару раз ломанный, густые брови, съехавшие от хмурости к переносице. Все красиво. Особенно рот, с идеальным контуром и формой губ привлекал внимание.

Как будто читая мои мысли, голожопое чудовище с рельефом мышц на животе недовольно принюхалось.

— А..

— Ш! Молчи, — грубо рявкнул он, уткнувшись носом мне в шею.

Щекотно же!

— Отпустите! Я никому ничего не скажу!

— Да умолкни ты! Мешаешь.

Решив не спорить с маньяком, я притихла, вытянувшись в струнку и монотонно попискивая.

Пусть делает что хочет, лишь бы отстал! Странный он. Больной какой-то. Еще и озабоченный.

Завершив свою «проверку», вандал отнял голову от моих волос и напряженно сверкнул пугающими глазами, обнажая заостренный клык в кривой ухмылке.

— Ты не она, — фыркнуло чудище. — Ты не она!

Ясен хрен не она! «Она» кто? Что?

— Ты кто!?

— Виталина-а, — фальцетом провыла я, сползая на пол и закрывая голову руками.

Ошибка. Это была большая ошибка.

Внушительная дубинка теперь болталась перед лицом, запугивая один своим видом.

Господи, по голове стукнет — расколется!

— Какая к демонам Виталина?! Где «Дикий одуванчик»?!

— Я не знаю, о чем вы!

В голове хаотично сталкивались мысли, организуя пробку моего головного дорожного движения. Со всех сторон гудки так, что слышно, наверное, из ушей было. Сердце колотилось как ненормальное, стуча о ребра с силой отбойника.

Ну что за непруха!?

Пять минут явно давно прошли, и в моем рабочем табеле точно числится прогул. Мегера злая как рассоха и бросится убивать меня за свои письки с порога. Если я до нее доберусь живая. Препятствовал этому голый тип передо мной, тоже нехило приложившийся головой и несший откровенный бред. Еще и надругался! Но если о девственности я думала в последнюю очередь (тридцать пять лет, как-никак, фиг бы с ней), то вот его утверждения о том, что я — это не я, были куда страшнее.

Вспоминая все документалки о шизофрениках, пришла к выводу что единственный шанс спастись — трахнуть его тем то тяжелым по голове и бежать. Оглядела пол вокруг себя, и примерзла взглядом к длинному резиновому пенису с двумя головками. Рядом, родненький, упал. Как раз вовремя.

Пока чудовище материлось и выговаривало свои претензии стене над моей головой, аккуратно придвинула к себе палочку-вырубалочку и затихла, выжидая момент.

— Что теперь с тобой делать, Ви-та-ли-на, — прорычал он. — Куда девать? А?

Вновь обратив на меня внимание, тип резки наклонился, заставляя мурашечки броситься наперегонки по моим рукам.

Вот он. Момент.

Набравшись храбрости, что было сил замахнулась своим оружием, с перепугу закрывая глаза.

Глава 2

Жаль, нет мобильника под рукой. За фотку с застывшим передо мной выражением лица я набрала бы плюс сто-пятьсот подписчиков в соцсетях и стала бы зарабатывать на блогах. Это что-то с чем-то: громила, выточенный из камня, с чистейшим офигеванием в глазах, из которых, кажется, вот-вот линзы выпадут. Просто чума!

Он перехватывает мое запястье и, чуть завернув, заставляет выронить игрушку.

— Альфу членом по голове? — Обалдело округляет глаза, напирая на меня. Пригвождает к стене, коленом разводит мои ноги и, маниакально вдохнув запах моих волос, обнажает зубы: — Не почувствовала запечатления? Как так? Невинность твоя мне подарена. Меня пометила. Клеймила. В груди жжет.

— Это изжога, — отвечаю я с застрявшим в горле хрипом от испуга.

Все бабочки из живота вмиг улетучиваются, как только мужские глаза начинают наливаться кровью. Всматриваюсь в них и обнаруживаю для себя, что не замечаю линз. Но ведь такого природного цвета у радужки просто не бывает!

— Ты хоть понимаешь, что теперь мне нужно жениться на тебе?! Сделать тебя своей самкой?! Волчицей… — в его голосе вместе с угрозой звучит отчаяние.

Неудивительно, он же умом тронутый. Какая самка? Какая волчица? Бухой, что ли?

Он опять принюхивается. Задолбал уже, блин! Я в канализационный люк провалилась. От меня и так тот еще душок, а этот придурок кайф от него ловит. Дегенерат какой-то.

Оторвав от моего лифчика бейджик, он ухмыляется. Успеваю прочитать на нем «БарСук», прежде чем он летит в сторону.

— Больше это тебе не принадлежит, — продолжает отмороженный патлатый. — Теперь ты моя истинная. Правда, я пока даже отдаленно не представляю, как представлю стае своей парой… — смеряет меня оценивающим взглядом. — Шлюху.

Ну знаете ли, это уже слишком! Дурнушка — да. Зашоренная — согласна. Но назвать меня шлюхой!

Мужчина оставляет меня, приоткрывает дверь комнатушки, в которой мы зажимаемся, и кричит:

— Басанти!

Из глубин затемненного зала сюда тянется странная развеселая до упоротости музыка, громкие голоса, пьяный смех и клубы табачного дыма.

Я сползаю по стене, щипая себя за тыльные стороны ладоней. Это какой-то сон. Бред. Кошмар. Но ощущения настолько живые и реальные, что я начинаю сомневаться в призрачности происходящего. Опять рукой шарю в поисках какого-нибудь оружия, успокоительного, талисмана, в конце концов, пока мужчина, только что лишивший меня девственности, тихо перешептывается с какой-то девицей лет восемнадцати. Та стреляет в меня глазками, кивает, поддакивает. Я поднимаю с пола первую попавшуюся коробку и прижимаю к груди, молясь, чтобы эта штуковина вернула меня домой — к моей озабоченной начальнице, которой я буду покупать резиновые члены на любой вкус и цвет, лишь бы выбраться из этого дурдома.

Выдохнув, переключаю внимание на надпись позади коробки: «Стимулятор клитора Пингвин». Охренеть просто! «Эстетическое совершенство и удовольствие от бесконтактной стимуляции». Во как! «Вы ощутите не только вакуумное давление, но и волновую пульсацию, растекающуюся бесконечным восторгом по всем рецепторам тела».

Так вот под чем круглосуточно моя начальница — под бесконечным восторгом.

Я переворачиваю коробку. Гляжу на прикольную штуковину, мало чем напоминающую настоящего пингвина, зато с галстуком-бабочкой. Ну просто джентльмен. И выглядит достойно, и хрень всякую не несет, и куни делает отменный. Теперь ясно, почему некоторые отдельные барышни не выходят замуж. И это я не про себя. У меня совсем другая причина одиночества. Бесплодие. Увы, но два моих серьезных романа плачевно закончились, как только парни узнавали, что я не могу иметь детей. Вряд ли они горели желанием быть папашами. Скорее, сам факт, что ты через потомство можешь доказать всем, что ты мужик — берет верх над здравым смыслом. Примитивность. Жалкая и скучная…

— Ты слишком громко думаешь! — фыркает мне патлатый.

Очухавшись, обнаруживаю, что некая Басанти уже испарилась, дверь снова закрыта, а мужчина сверлит меня желтыми глазищами.

— Ты читаешь мысли? — Я робко поднимаюсь на ноги, так и прижимая к груди коробку с пингвином.

— Да у тебя же на лице все написано: как ты злорадствуешь, что первая выберешься из бара сук и утрешь всем носы, став волчицей альфы.

— Серьезно? — Медленно поворачиваюсь к зеркалу и вскрикиваю.

Господи Иисусе! В отражении на меня смотрит далеко не Виталина, а какая-то размалеванная брюнетка со взглядом кошки. Про такую и я бы сказала, шлюха. Не будь я ею! Но я — это она. Открываю рот, и у нее открывается. Поднимаю руку — то же самое. И в объятиях тот же самый пингвин. Правда, что уж греха таить, девке на вид лет двадцать пять. А скинуть десяток годков приятно.

Патлатый пристраивается у меня за спиной, обвивает мою талию ручищами и шепчет в ухо:

— Но мы придумаем тебе новую историю, Ви-та-ли-на. Я обращу тебя в свою веру в первое же полнолуние. А пока ты тихонечко отсидишься тут. Я оплачу твое проживание, и удовлетворять клиентов тебе не придется. Но учти, если все же прыгнешь на чей-то писюн, я тебя на части порву. — Он натягивает мои волосы, запрокинув мою голову на свое плечо. Зубами скребет по моей шее, больно царапая чувствительную кожу. — И мне плевать, что тем самым я обреку себя на вечное одиночество. Дырку себе я всегда найду.

— А резиновые писюны считаются? — пищу я, нервно сгибая углы коробочки.

Патлатый бросает взгляд на пол и скалится:

— Не волнуйся, я буду приходить к тебе каждый вечер. Ты и думать о них не станешь. Потому что я умею доставлять удовольствие.

— М-м-м… Так это меня от удовольствия сейчас так мутит? Кстати, вы в курсе, что от вас несет псиной? Я, кажется, начинаю понимать, почему вы претесь от канализационной вони…

Он рычит мне в ухо, отчего я замолкаю и съеживаюсь в его мощных объятиях.

— Тебе выделят отдельную комнату. Басанти тебя проводит.

Отпустив меня, хватает старый кожаный плащ с дивана и шагает к двери.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Как вас хоть зовут-то? — спрашиваю на случай, если придется потом отдавать долги за оплату моего проживания в этом странном бар-отеле.

— Тео, — бросает он.

— А номер телефона не подскажете? К которому карта привязана…

Он хмурится, еще раз окидывает меня взглядом и, выйдя, хлопает дверью.

Минуты не проходит, как ко мне заявляется уже заочно знакомая Басанти. Хмыкает, глядя на меня с завистью, и шипит:

— Ну пошли, Дикий одуванчик. Приготовила я тебе номер-люкс.

Я одумываюсь, что начальница будет в гневе, если я вернусь без ее заказа, и начинаю собирать разбросанные игрушки обратно в пакеты.

— Это что? — ухмыляется Басанти.

— Это мое, — бурчу, сгребаясь как можно быстрее. — Мои… х*и…

Мотаю головой, избавляясь от этого идиотского наваждения, беру пакеты в одну руку, пингвина в другую и выпрямляюсь перед девушкой.

— Не представляю, как тебе удалось запечатлеться с альфой… Ты же вроде еще пять лет назад Олдену свою невинность отдала…

— Олдену? — переспрашиваю, вытянув шею.

— У тебя что, память отшибло? Он всего месяц как за новыми девочками уплыл, а ты уже имя хозяина забыла? Не зря он тебя самой сучьей сукой называет. Он будет в восторге.

— От пингвина?

— От твоего запечатления с оборотнем.

С КЕМ?!

Было два объяснения всему этому бреду: упав в люк, я, все-таки, насадилась не на член этого лохматого, а на какую-нибудь железную штуку и умерла. Сейчас мой мозг переживает последние секунды жизни и все это лишь бред умирающих нейронов. Последняя агония сознания.

Второй вариант я отмела сразу же, потому что когда эта Басанти провела меня через странное помещение, которое напоминало средневековую таверну с упоротыми пивом бородатыми дровосеками, завела меня на второй этаж, а потом распахнула дверь в крохотную комнатку с одной кроватью и двумя сундуками в углу, а потом сквозь зубы произнесла: «Твой номер люкс»...

— Точно бред, — шепнула я в сторону, отказываясь принимать реальность.

Тут пахло так, словно на этой постели двинули кони человек десять до меня. Кислым потом, чем-то сладковатым и мерзким, грязью и пылью. Если это «люкс»-апартаменты, то что не люкс? Коробка из-под телека у помойки? А тут вообще есть телевизоры? Пока смахивает на какой-то средневековый мир, где еще даже пенициллин не открыли.

— А у вас есть... — хочу я спросить про стиральную машину, увидев серый комок тряпок на кровати, но вместо этого у меня вырывается сдавленное: — Бве, извините... есть ли... бве...

Я зажимаю рот с носом, отворачиваясь от комнаты. Не могу говорить.

Басанти смотрит на меня, нахмурив брови и приоткрыв рот. Так обычно смотрят на мужчин, которые предложили на первом свидании выпить пива в парке на лавочке. С легким недоумением и презрением.

— Ты что, беременная? Слышь, Одуван, тебя вышвырнут с работы, если ты тут начнешь ходить с пузом...

— Тут воняет, — выдавливаю я. — Стиралка-то тут где? Хочу простирнуть белье.

Она запрокидывает голову и начинает радостно хохотать, словно я сказала что-то очень смешное.

— Это тебя Альфа так выдрал, что ты лыка не вяжешь сейчас? Одуван, очнись. Ты на Палармусе, а не на Крайтоне. Давай располагайся. Простирнуть постельное можешь в речке-говнюшке, вниз по улице. Через десять минут жду тебя внизу. Приведи себя в порядок. Если ты думаешь, что из-за Альфы я позволю тебе прохлаждаться — не угадала. Будешь на кухне работать. Стиральная машинка, — фыркает она и снова начинает угорать. Потом разворачивается, выходит за дверь, и я еще долго слышу ее удаляющийся и радостный хохот.

Че-ерт.

Какой, мать его за ногу, Палармус, и что это вообще такое? Одно понятно — тут есть стиральные машинки. Уже хорошо. Но конкретно в этом месте их нет. Плохо.

Я несколько минут еще стояла, слушая дикие крики снизу, непонятный, дружный грохот, словно по деревянному полу топают ногами бессмертную «We will rock you», а потом, задержав дыхание, медленно зашла в комнату.

Окно тут было без стекла. Через распахнутые ставни на тусклую лампочку летели комары. Я подошла к окну и осторожно выглянула наружу. Черт,…