Девушка с зелеными глазами

Глава первая

Был сырой октябрьский день. Я переписывала сентябрьские счета из большой бухгалтерской книги. В бакалейной лавке в северном Дублине я служила уже два года.

Мой хозяин и его жена были людьми деревенскими, как и я сама. Они были добры ко мне, но требовательны, и на будущий год обещали прибавку жалованья. Это была моя жизнь, такая как есть, и ни на какую другую я рассчитывать не могла.

Из-за дождя посетителей было немного, и я смогла быстро переписать счета и продолжить чтение. Я спрятала книжку между страниц амбарной книги так, чтобы меня, упаси Боже, не поймали за моим занятием.

Это был прекрасный, но очень грустный роман, который назывался «Ночь нежна». Я просто глотала его, пропуская половину слов, потому что мне скорее хотелось узнать, расстанутся герои или нет. Какими прекрасными были люди в этой книге! Необычные, утонченные, романтичные – такими людьми я не могла не восхищаться.

Я не встречала никого похожего на них в жизни, разве что только мистера Джентльмена, но его я уже два года не видела. От него осталось только маленькое, как тень, воспоминание, я думала о нем, как обычно думают о красивом платьице, которое стало уже просто мало.

В половине пятого я включила свет. Искусственное освещение не добавляло магазину особого очарования. Полки были покрыты пылью, а потолок нуждался в ремонте. Еще тогда, когда я впервые появилась здесь, он уже был весь в трещинах. Я посмотрелась в зеркало, чтобы узнать, в порядке ли мои волосы. Мы с моей подружкой Бэйбой собирались пойти куда-нибудь сегодня вечером. Мое лицо в зеркале было круглым и гладким. Я втянула щеки, чтобы казаться худее, мне бы очень хотелось быть более изящной, как Бэйба.

– Скоро родим, – сказала мне Бэйба накануне вечером, посмотрев на меня в моей ночной рубашке.

– Ты что плетешь! – набросилась я на нее. Мне и думать-то о таком было страшно. Бэйба очень любит меня дразнить на эту тему, хотя и знает, что с мистером Джентльменом у меня не было ничего, кроме поцелуев.

– С такими деревенскими мочалками, как ты, это случается сплошь и рядом, им достаточно просто потанцевать с парнем и… – говорила Бэйба, вальсируя между двумя железными кроватями в объятиях воображаемого партнера. Потом она взорвалась диким хохотом и плеснула джина в пластмассовые стаканчики, стоявшие на тумбочке возле кровати.

Последнее время Бэйба таскала с собой в сумочке маленькую бутылочку джина. Не то чтобы нам нравился его вкус, даже если смешать с тоником, нет, просто было приятно лежать в кровати, смотреть на голубоватую жидкость в стаканчике и, отпивая по чуть-чуть, прикидываться, что тебе все нипочем.

Бэйба вернулась из санатория в комнату, которую мы снимали у Джоанны, и все было, как раньше, за исключением того, что ни у нее, ни у меня не было ухажеров. Я имею в виду постоянных парней. Мы, случалось, ходили на свидания, но когда встречаешься с малознакомым человеком, тут всякое может случиться.

У Бэйбы в воскресенье было свидание с парнем, который торговал косметикой. Он приехал за ней в машине, сплошь разрисованной всякими рекламными призывами: «Подари ей «Розовый Атлас», «У тех, кто пользуется «Розовым Атласом» – румянец, как у школьниц!» Машина была голубая, а лозунги написаны серебром. Услышав гудок, Бэйба высунулась в окно, чтобы посмотреть, на какой машине за ней заехали.

– Господи мой Боже! Я в этот цирковой вагончик не сяду. Иди и скажи ему, что у меня гайморит.

Я просто ненавидела это слово, это было одно из тех новых слов, произносить которые считалось хорошим тоном. Я спустилась и сказала ему, что у Бэйбы просто разболелась голова.

– Может, вы со мной пообедаете?

Я отказалась.

На заднем сиденьи было полным-полно рекламных проспектов и маленьких бутылочек лосьона для лица «Розовый Атлас», упакованных в коробочки. Мог бы и мне какую-нибудь из них предложить, но он и не подумал.

– А вы уверены, что вам не хочется на представление?

Я сказала, что занята.

Не сказав больше ни слова, он врубил задний ход и на полном газу вылетел из нашего переулочка.

– Он страшно расстроился, – сказала я, поднявшись обратно.

– Ничего, это прочистит ему мозги. А где образцы продукции? Мне бы, например, не помешал лосьон для загара.

– Ну и как это, интересно, я могла бы получить эти образцы, когда он сидел в машине?

– Надо было привлечь его, заинтересовать своими формами или еще чем-нибудь.

Неразумно считать всех людей более глупыми, чем они есть на самом деле, что весьма характерно для Бэйбы. Все эти парни, которые чем-нибудь торгуют, а ведь у многих есть даже собственные лавки, по крайней мере неплохо умеют считать и приумножать деньги в своем кармане.

– Мы и двумя словами не обмолвились, – сказала я.

– Молчун! – подтвердила Бэйба, вытягивая лицо. – Представь, как с ним весело вечерок провести! Надень свою норку, мы идем на танцы.

Я надела светлое платье, и мы отправились в город на танцы.

– Не вздумай взять сигарету у кого-нибудь из этих индусов в тюрбанах, они могут подмешать туда травку, – предупредила меня Бэйба.

До меня тоже доходил этот слушок о двух девушках, которым подсыпали травки в курево, а потом утащили в горы под Дублином неделю назад.

Сигареты с травкой! Да нас никто и танцевать-то не пригласил, парней было очень мало. Мы могли бы потанцевать друг с другом, но Бэйба сказала, что с нее хватит. Поэтому мы просто сидели, стараясь растереть покрывшиеся гусиной кожей руки и обмениваясь репликами по поводу парней, которые собрались в другом конце зала и глазели на девушек. Они дожидались, когда заиграет музыка, и тогда подходили и приглашали на танец какую-нибудь девушку из тех, что оказывались ближе. Мы перешли в тот конец зала, но и в этом случае нам не повезло.

Бэйба сказала, что на танцах нам делать нечего. Она была уверена, что нам следует искать общества дипломатов и прочих людей из высших сфер.

Это было моим постоянным желанием. Каждое утро я просыпалась с чувством уверенности, что должна встретить совершенно нового, удивительного человека. Я старалась быть готовой к этому, даже специально красилась, но ничего не случалось. Каждый день одно и то же, клиенты в магазине да студенты, знакомые Бэйбы.

Думая обо всем этом в магазине, я наклеивала на те из счетов, что были просрочены более трех месяцев, специальные красные марки и немедленно отправляла их адресату. Мы не пользовались для этого услугами почты, потому что миссис Бёрнс считала, что дешевле воспользоваться услугами разносчика Вилли. Он как раз вошел в лавку, отряхивая от дождя зюйдвестку.

– Где ты был?

– Нигде.

Обычно в это время по вечерам, до того как народ повалит за покупками, мы с ним вместе перекусывали. Обычно мы ели ломаное печенье, сушеные груши и вишню. От холода руки у Вилли покрылись красными и синими пятнами.

– Ну и что, Вилли, нравятся они тебе? – спросила я, увидев, как он уставился на мои новые белые туфли. Носки у них были такими длинными, что мне приходилось подниматься по лестнице боком. Я их надела потому, что мы с Бэйбой собирались на дегустационный прием сегодня вечером. Мы о нем узнали из газет, и Бэйба сказала, что мы прорвемся туда. Мы уже так прорвались на два других подобных мероприятия – показ моделей и частный просмотр фильма о путешествии по Ирландии. (Полная ложь о шляющихся по Коннемаре черноволосых девицах, наряженных в красные юбочки. Понятно, почему его не решались показать на широкой публике.)

В половине шестого возвращающиеся с работы покупатели повалили валом. А около шести пришла миссис Бёрнс, чтобы сменить меня.

– Душновато здесь, – обратилась она к Вилли, намекая на то, что нам не следовало бы включать отопитель. Душновато! Сквозняком тянуло отовсюду, а особенно по ногам.

Я сделала макияж, подкрасила губы, положила тени, подвела ресницы тушью «Пепел Роз». Само это название казалось мне каким-то таинственным. Вилли раздобыл мне пакет из-под сахара, чтобы я могла положить в него туфли, а сама идти по улице в сапогах. Дождь лил как из ведра, почти скрывая небо и переполняя водой сточные канавы.

– Не делай ничего такого, что не стал бы делать я, – напутствовал меня Вилли, который, открыв мне дверь, стоял посвистывая, пока я, точно умалишенная, мчалась к автобусной остановке. Расстояние до нее было крошечным, но дождь свирепствовал вовсю.

Автобус оказался полупустым, так как в этот час мало кого привлекала возможность прокатиться в центр города, а идти в кино было еще слишком. По всему полу валялись обрывки газет и пустые пачки из-под сигарет. Маршрутик был не из престижных.

Я стала читать газету, которую нашла на сиденье рядом со мной. В статье излагалась история священника, которого подвергли пыткам в Китае, Все его откровения были мне отнюдь не в диковинку, я вдоволь наслушалась таких историй в монастырской школе, где мне довелось учиться. Наша воспитательница читала нам их каждый раз в субботу вечером. Обычно она предпочитала черпать нравоучительные примеры из газеты «Штандарт». Там любили писать о том, как выдергивают ногти священникам и как запирают несчастных монахинь в сараях с крысами на ночь.

Я так погрузилась в эту бесконечную статью, что чуть было не проехала свою остановку.

Бэйба, разодетая, как рождественская елка, уже дожидалась меня возле гостиницы. Ее волосы были налачены, а на руках у моей подруги я увидела новую меховую муфточку.

– Спаси меня, Матерь Божья, куда ты собралась в своих мокроступах? – удивилась она.

Я посмотрела на свои ноги, и меня словно током ударило. Я поняла, что забыла туфли в автобусе.

Хотя ничего страшного здесь не было, надо только перейти па другую сторону улицы и подождать, когда автобус остановится на обратном пути. Павильончика на этой стороне не было, и прическа Бэйбы немного поползла от дождя. Но это было еще полбеды, хуже, что в автобусе не оказалось моих туфель, и даже кондуктор сменился. Он предположил, что скорее всего тот, другой кондуктор отнес их на склад потерянных вещей.

– После десяти утра можете позвонить им, – сказал он, и когда Бэйба услышала это, она промурчала что-то вроде «тру-ля-ля», направляясь обратно к гостинице. Мне ничего другого не оставалось, как понуро последовать за ней.

В банкетный зал мы тоже попали не сразу, хотя Бэйба и сказала привратнице, что мы журналистки. Для убедительности она долго копалась в своей сумочке и наконец объявила, что забыла пригласительные. Она описала их как розовые билетики с золоченой каймой. Такая проницательность Бэйбы объяснялась тем, что в руках у привратницы была целая пачка таких билетиков, золоченые края которых она нервно теребила пальцами. Видок у моей подруги был еще тот, Руки тряслись, пока она искала эти несуществующие приглашения, а пудра и румяна, размытые дождем, неравномерно размазались по щекам.

– Какую газету вы представляете? – спросила наконец привратница. Сзади тем временем уже начала образовываться небольшая очередь.

– «Вечерняя женщина», – сказала Бэйба, не моргнув глазом. Мы обе совершенно точно знали, что такого журнала не существует.

– Проходите, – сдалась наконец привратница, и мы вошли.

Мы шли по начищенному паркету, и мои резиновые боты скрипели так громко, что мне казалось, все только и делают, что глазеют на нас. Помещение было богатым. Канделябры по стенам, тяжелые голубоватые бархатные шторы. Звучала мягкая танцевальная музыка.

Бэйба увидела нашего приятеля Тода Мида и подошла к нему, Он занимался проблемами связи с потребителями в крупной компании, продающей шерсть, и мы познакомились с ним на демонстрации моделей за несколько недель до этого. Он пригласил нас на кофе и старался произвести впечатление на Бэйбу. Он пытался изобразить себя этаким скучающим, уставшим от мира индивидуумом, но, пожирая горы хлеба с вареньем, плохо вписывался в этот образ. Мы знали, что он женат, но с его супругой знакомы не были.

– Тод! – обратилась к нему Бэйба с высоты своих каблуков. Он поцеловал ей руку и представил нам двух своих спутников. Одним из них была женщина-журналистка в большой черной шляпе, а вторым – непохожий на других человек с тонким болезненным лицом. Его звали Юджин Гейлард. Он произнес «очень приятно», но по его лицу трудно было предположить, что ему на самом деле приятно. Он выглядел грустным, и Тод сказал, что этот господин снимает кино. Бэйба распустила хвост, стараясь продемонстрировать сразу и ямочки, и свои золотые зубы.

– Он сделал то-то и то-то, – перечислял Тод работы режиссера. Ни одно из названий мне ни о чем не говорило.

– Прекрасный документалист, просто прекрасный, – добавила женщина-журналист.

Мистер Гейлард очень серьезно посмотрел на нее, а потом произнес:

– Да, то, что я снимал, было великолепно… Ужасающе в своей неизбывной нищете, – на его лице, когда он говорил это, появилась странная презрительная усмешка.

– А над чем вы теперь работаете? – спросила журналистка.

– Возделываю землю, – ответил он, – крестьянствую.

– Скорее лордствуете, – поправил Тод.

Журналистка предложила приехать к нему на ферму и написать статью о его жизни там. Она была шикарно одета, и от нее пахло дорогими духами, но ей, наверное, было больше пятидесяти.

– По-моему, нам не худо было бы поразвлечься красненьким, – сказала Бэйба. Ей очень не понравилось, что никто из мужчин до сих пор не предложил нам этого. Мы направились к цепочке столов, протянувшейся вдоль всего зала. За каждым из покрытых белой скатертью столов стоял официант, наливавший стаканы наполовину красным или белым вином.

– Не слишком-то они галантны, – сказала Бэйба.

В тот же момент я явственно услышала, как Тод произнес:

– Это как раз та самая толстушка, о которой я вам говорил.

– Которая? – с любопытством спросил Юджин.

– Длинноволосая, в резиновых ботиках, – ответил Тод, и я услышала, как он рассмеялся.

Я пошла и взяла себе выпить. Блюда со сдобным печеньем, которого мне так захотелось, – ведь пополдничать я не успела, – были далеко от меня.

Толстушка! – это обескураживало меня.

– А у вас нестандартный вкус – резиновые ботики и шляпа с перышком, – услышала я голос Юджина у себя за спиной. Мне даже не надо было поворачиваться, чтобы убедиться в том, что это говорил он. – А вы храбрый трусишка, – сказал он. Он был, пожалуй, ростом с моего отца.

– Не вижу ничего смешного, – ответила я, – просто я потеряла туфли.

– Я вовсе не шучу. Ваши резиновые ботики могут дать толчок новому направлению в моде. Не приходилось ли вам слышать об одном человеке, который мог заниматься любовью с девушками, только если на них были непромокаемые плащи?

– Не приходилось, – ответила я огорченно. Мне было стыдно, что я так мало знаю.

– Расскажите мне о себе, – попросил он, и я почувствовала вдруг себя очень уютно с ним. Не знаю почему, может быть, потому, что он совершенно не был похож на кого-нибудь из моих знакомых. У него было длинное и сероватое лицо. Оно чем-то напоминало мне лицо святого, вырезанное из серого камня, которое я видела в церкви каждое воскресенье.

– Кто вы и чем занимаетесь? – спросил он, но, увидев, что я стесняюсь, стал рассказывать о себе. Он сказал, что попал сюда случайно, встретил Тода Мида на Графтон-стрит и тот затащил его сюда.

– Я пришел просто набрать впечатлений, а не ради того, чтобы выпить вина, – произнес он, скользя глазами по позолоченным бра на стенах, по плюшевым портьерам и по фигуре эффектной женщины в черных серьгах, стоящей неподалеку. Мне тоже хотелось сказать ему что-нибудь интересное, но я не знала что.

– В чем разница между красным и белым вином? – спросила я наконец. Он ничего не пил.

– В том, что одно белое, а другое красное, – рассмеялся он.

Тут явилась Бэйба со своей белой муфтой и пригоршней хрустящей картошки.

– Ну что, эта матерь всех скорбящих уже поведала вам трогательную историю о своем тяжелом детстве? – сказала она, намекая на меня.

– Всю, от первого до последнего слова, – ответил он.

Бэйба нахмурилась, потом издала один из своих фальшивых смешков и несколько раз повела руками перед глазами, а потом спросила:

– Это что?

Она проделала это трижды, но он так и не понял ее.

– Перед глазами молоко, пастеризованное молоко…

Ха, ха, ха, – она стала рассказывать Юджину Гейларду о том, что работает в колонке «Если вам одиноко» в «Вечерней женщине» и получает массу удовольствия от чтения приходящих туда писем.

– Буквально вчера, – развивала она эту тему, – я получила письмо от одной бедняжки из Баллинеслоу, которая написала: «Дорогая мадам, мой муж занимается любовью со мной по воскресеньям, а мне это довольно обременительно, потому что по понедельникам у меня всегда полно стирки и я устаю, как собака. Что мне следует предпринять, чтобы не обидеть мужа?»

– Вот что я посоветовала этой миссис из Баллинеслоу, – сказала Бэйба, – перенесите стирку на вторник.

Она развела свои маленькие ручки, чтобы подчеркнуть, как легко она умеет решать проблему, и неестественно рассмеялась.

– Веселая девчонка Бэйба, – улыбаясь, обратился он ко мне. Я, конечно, должна была разделить его умиление, но не могла, тем более что это я, а не Бэйба вычитала эту шутку в журнале, когда сидела в приемной зубного врача, а потом рассказала ей, видимо для того, чтобы теперь она могла показать, какая она остроумная. Она действительно стала в последнее время очень уж умна: разбирается в винах, даже берет уроки фехтования. Она как-то говорила мне, что в фехтовальном классе полно женщин в брюках, которые приглашали ее к себе домой на какао.

Тут явился Тод Мид, размахивая пустым стаканом.

– Выпивка подходит к концу, почему бы нам не отправиться куда-нибудь? – спросил он Юджина.

– С этими двумя симпатичными девчушками… – начал Юджин, а Бэйба промяукала:

– Милые парни и такие воспитанные, вот только денежек нет…

– Хорошо, – решил Юджин, – давайте поужинаем. Прежде чем уйти, Бэйба сделала заказ, чтобы прислали двенадцать бутылок рейнвейна нашей квартирной хозяйке Джоанне, разумеется, наложенным платежом. Весь этот вечер и был организован для того, чтобы люди, попробовав вина бесплатно, сделали заказы на поставку. Джоанну инфаркт хватит, когда она получит рейнвейн.

– А кто такая Джоанна? – спросил Юджин по дороге к выходу. Мы помахали женщине-журналистке и кому-то еще.

– Я вам все расскажу за ужином, – пообещала Бэйба. Я коснулась его локтем и почувствовала, что едва могу передвигать ногами. Такого со мной не случалось с тех пор, как я отделалась от мистера Джентльмена.