Девятое зеркало (СИ)

Глава 1

Однажды заглянула в зеркало

Обычная душа,

И что же в этом зеркале

Та душа нашла?

Нашла она порочное и злющее нутро,

Или нашла безмерное, но хрупкое добро?

Не скажет отражение,

В себе ищи ответ,

В волшебном, может, зеркале

Ответа, вовсе, нет…

Глава первая

— Вот проклятье, — прошипел Калеб, сползая с коня и всматриваясь в темную чащу Мертвого леса, — дальше не проехать…

Молодой мужчина приподнял фонарь, и пламя в нем задрожало под порывами холодного ветра.

— Шевелись уже, — он потянул за веревку, которой были связаны мои руки.

В этот раз Калеб затянул крепко и другой конец закрепил у седла, чтобы я не смогла сбежать. А сбежать я пыталась постоянно.

Дрожа от холода, я огляделась.

Я выросла на окраине Мертвого леса и кое-что знала об этом месте. Если бы Калеб не сдернул меня с кровати посреди ночи, не затолкал кляп в горло и не водрузил на коня, я бы сюда добровольно не сунулась. Деревья здесь были низкорослые, кривые и черные, а в болотах и оврагах таились дикие, злые и кровожадные духи — рэйконы. Они питались человеческими страхами, а страхов во мне было хоть отбавляй.

Поговаривали, что помимо рэйконов, в лесу жила старая ведьма по имени Найни. Ее даже видел кто-то из охотников, которые периодически приезжали в Молберн в надежде поймать сильного рэйкона. Ходили слухи, что у ведьмы был осколок волшебного зеркала, способный открыть путь в Зазеркалье. Именно этот осколок и нужен Калебу.

И вот теперь он тащит меня к ведьме. На привязи. То ли меня к коню привязал, то ли коня ко мне. Мы с животиной ошалело брели, не зная кто больше боится. Да и сам Калеб выглядел перепуганным до смерти.

В самом начале пути, когда он сжалился и вытащил кляп, я пыталась с ним договориться. Не вышло. Я сразу поняла — Калеб решил отправить меня на Великую битву против драгманца. Вместо себя.

Пока мы сюда добирались, у меня было время оценить его смекалку, собранность и уровень подготовки. Все провернул безукоризненно. Не зря его десять лет обучали лучшие мастера. Меня выбрал, потому что мне, как старшей горничной, полагалась отдельная комната в его доме — оттуда и упер безжалостно, пока все спали. Служанку ведь не жалко.

Родители его, порядочные люди — архитектор Энталь и госпожа Агнес — этим утром, наверняка, пропажу обнаружат, да будет поздно. А ведь как они готовились! Еще бы. Не каждый день единственный сын предстает перед королем Иерина, чтобы соблюсти ритуал прохода через Зеркало. Монарх передает избранному воину (Калебу, то есть) все положенные атрибуты — меч и щит с эмблемой Иерина. И еще напутственные слова: «Бейся с честью, благословенный сын Тангора!»

Люди любят День выбора — еду раздают, а королева и ее свита разбрасывают золотые и серебряные монеты.

Когда один воин проходит через зеркало, в глади этого зеркала возникает имя очередного избранного воина. Этот ритуал называют «священный жребий». Не сложно догадаться, что День выбора у нас событие регулярное, раз в десять лет случающееся. Избранному воину суждено продержаться в Зазеркалье десять дней, а затем сразиться с воином из драгманской империи. Победить или проиграть — как повезет. Собственно, в этом и заключается главный закон, оставленный людям богом-защитником, Тангором. А беда Калеба в том, что уже больше тысячи лет никто из зеркала с победой не возвращался. Ну, то есть, вообще не возвращался. Поговаривали, что драгманцы слишком сильны, победить их невозможно. Вот Калеб и испугался.

Покуда мы заходили глубже в лес, грязь под ногами становилась жиже и громко чавкала.

— Если осколок обладает такой же силой, что и наше священное зеркало Эквилим, значит сквозь него тоже можно пройти в Зазеркалье, — переводя тяжелое дыхание, бросил мне Калеб. — Если ведьма согласится на сделку, пойдешь вместо меня. А я сбегу. Уж лучше так, чем верная смерть. Ты уж прости.

Сделкой Калеб называл обмен собственной жизни на мешочек золота. Только зачем ведьме золотые монеты, он мне не объяснил.

— А как же Кабир? — спросила я, пытаясь ослабить тугую веревку на запястьях.

— А? — хмыкнул Калеб. — Единственный выживший воин? — переспросил он. — Он жил больше двух тысяч лет назад. Ты, вообще, уверена, что он существовал?

— По его жизнеописанию все наши учебники составлены, — ответила я. — Он победил драгманца и вернулся.

— Удача, — буркнул Калеб. — Везение. Я бы на это не рассчитывал.

— А на ведьмину помощь рассчитываешь? — мрачно бросила я, позабыв в отношении молодого мастера Калеба использовать почтительное «вы».

На самом деле, когда он кляп вытащил, я его такими словами называла, что уже и смысла не было сохранять приличия.

В лесу что-то беспрестанно шумело, и я с опаской озиралась по сторонам.

— Не боишься рэйконов? В Мертвом лесу они дикие.

— Я взял лучину из храма и зажег фитиль в фонаре. Ты же знаешь, что духи боятся священного огня.

Ничем его не проймешь!

Мы спустились с пригорка. Конь, к которому я была привязана, испуганно таращил темные глаза и шел нехотя, обреченно. Калеб нетерпеливо двинулся вперед, отпугивая светом фонаря неясные тени леса.

И вдруг у него ноги стали застревать, проваливаться, вязнуть, и я остановилась.

— Что это? — растерялась. — Болото?

Мы с конем попятились и замерли — он и я — затаили дыхание. А Калеб погружался и немел, даже слова вымолвить не мог, только мычал и дергался. Фонарь в его руке качался из стороны в сторону — пламя дрожало.

— Да стой же ты! — закричала я. — Утонешь, не шевелись!

Калеб бросил фонарь и попытался выбраться, но резко ушел глубже, по самый пояс.

Пламя в фонаре замигало, и я сделала судорожный вдох, опасаясь, что свет погаснет. Тогда ничего уже не сдержит рэйконов, которые притаились где-то рядом.

— Замри, Калеб!

— Помоги мне!

Ну, да. Развязал бы меня для начала.

— Спаси! — снова закричал мужчина. — Я застрял. Быстрее!

Я поморщилась, оглядываясь по сторонам. Как этого дурака из болота вытащить? Не буду же я, в самом деле, смотреть, как он умирает.

— И зачем ты сюда пошел? — недовольно заворчала я. — С чего ты взял, что ведьма тебе поможет, а? А про осколок — это, вообще, выдумки!

— Я нашел одного ловца за рэйконами, — уязвленно прорычал Калеб. — Откуда, думаешь, в Мертвом лесу так много диких духов? Они только там обитают, где есть Зеркало. Рэйконы здесь сильные, их, вообще, отловить никто не может. Чем сильнее дух, тем сильнее магия Зеркала. Тот ловец сказал, что видел у ведьмы зеркальный осколок. Знаешь, сколько я в храме книг прочитал о разбитом зеркале Атхоре?

Я не знала, конечно.

— Думаешь, я хочу умереть? — спросил он. — Ты веришь, что у меня есть хоть малейший шанс выиграть в Великой битве? — его щеки заалели от стыда. — Когда я учился в храме, я много интересного узнал о драгманцах.

Я подошла к седлу и попыталась отвязать веревку.

— Драгманцы приспешники богини Эморы, они готовятся к битве с самого рождения и обладают невероятной физической силой. А еще, — и Калеб опустил голову, — еще они беспощадны… А ты, — и он снова упер в меня взгляд, — обязана моему отцу. Думаешь, я не знаю, что он притащил тебя из приюта? А когда тебе было восемь, и ты едва не погибла из-за лихорадки, он спас тебе жизнь!

— И поэтому ты решил отправить меня в Зазеркалье вместо себя?

Ну и болван же он, в самом деле.

Узел не поддался, и я бросила эту затею. Огляделась в поисках палки, которую я могла бы протянуть страдальцу.

— Да ты хоть знаешь, что отцу пришлось сделать? — взвизгнул Калеб. — Если бы об этом кто-то узнал…

Все найденные ветки оказались коротки, и я полезла в кустарник, попутно пытаясь сдвинуть с места напуганного до полусмерти коня.

— Об этом знают только члены вашей семьи, — проговорила я, пытаясь сломать длинную ветку.

— А ты не думала никогда, почему отец сделал это ради приютской приживалки?

Думала, конечно. Тысячу раз, а то и больше.

— Знаешь, что еще я узнал в храме? — произнес Калеб. — То, что именно кровь открывает зеркала. А если в тебе та же кровь, что и во мне — ты пройдешь сквозь зеркало. Формально, даже закон не будет нарушен.

Стиснув зубы, я полезла сквозь ветви усерднее. Не хочет же он сказать, что господин архитектор — мне отец? Я и сама об этом думала, но, чтобы всерьез… Быть не может.

— Что ты делаешь? — оторопел Калеб, медленно погружаясь в трясину по грудь.

— Возвращаю долг.

Лошадь дернулась, и я глухо выругалась, обдирая руку о колючки до крови.

— Надо ведьму звать, — огорошил меня Калеб.

— Что?

Игнорируя мое недоумение, он закричал во всю мощь легких:

— Великая ведьма Мертвого леса! Сюда! — за всю жизнь Калеб так не верещал, как этой ночью. Казалось, громче уже и не смог бы, но, когда болотная жижа достигла его шеи, он дал фору любому зазывале.

Будь Найни жива, она бы точно услышала. Мертва — восстала бы из мертвых.

Фонарь, наконец, исчез в болоте, и пламя погасло — со всех сторон послышалось угрожающее рычание.

— Мы все умрем! — раздался вопль Калеба.

Конь заржал. Ехидно как-то.

— Ведьма, старая ты гадина! — непочтительно заорал Калеб. — Ведьма костлявая… Живо сюда! Немедленно! Бы…с… — болотная жижа затянула избранного воина по самую макушку.

Конь, между тем, замер — за его крупом ветка хрустнула.

Я медленно повернула голову, вглядываясь во мрак. Конь тоже изогнул шею — уши торчком.

Сквозь темноту проступили очертания тонкой сгорбленной фигуры.

Черный плащ висел лохмотьями, сквозь него виднелись желтоватые кости и полуистлевшая плоть. Капюшон открывал лишь нижнюю часть лица с почерневшими губами.

Конь обнажил зубы, сдерживая гримасу ужаса на своей конской морде.

Я на секунду растерялась — неужели это Найни?

— Великая ведьма Мертвого леса? — с содроганием протянула я и поклонилась. — Прошу тебя вытащить из болота избранного воина. Спаси его, пожалуйста, — и склонилась в почтительном поклоне еще ниже.

Пальцы Найни сбросили капюшон, являя мне стянутое пергаментной кожей лицо. Я едва сдержала вздох отвращения.

— Избранный воин, говоришь? — пустые глазницы были направлены на меня.

— Ему выпал жребий и законом предписано пройти сквозь зеркало в храме Иерина, чтобы попасть в Зазеркалье. Там ему положено прожить священную декаду, а потом одолеть на Великой битве драгманца, злейшего врага любого жителя Иерина.

— Я знаю закон, — призрачным дыханием коснулся меня голос ведьмы.

Я с печалью посмотрела на пузырящуюся жижу, утянувшую Калеба полностью.

— Мы тут по грибы, да ягоды решили пройтись, а вот оно как вышло. Вытащи нас, бабушка, мы уйдем.

— По грибы, да ягоды со связанными руками? — от этого голоса мрак вокруг зашелестел, словно змеиное гнездо.

Мое вранье никогда еще не было так очевидно.

— Он хотел обмануть судьбу, — догадалась ведьма. — Решил, что ты вместо него исполнишь предначертанное! А ты его спасаешь?

— Приходится, — пожала я плечами.

— Он это искал? — старуха коснулась шеи и вытянула цепь, на которой висел осколок зеркала, вделанный в кулон. — Осколок Атхора.

Меня точно громом прошибло. Неужели настоящий? Мне, обычной горничной, еще никогда не приходилось видеть магическое зеркало так близко! А тем более, утерянное и разбитое зеркало Атхор!

Я снова вспомнила о Калебе и покосилась на поверхность болота. Робко подала голос:

— Может, вытащим уже избранного…

— Вытащу, — ядовито усмехнулась ведьма, — но ты, дева, пройдешь сквозь Атхор вместо него!

— Что? — не поверила я собственным ушам. — Почему?

— Твоя кровь, дева… — она взглянула на мои окровавленные пальцы, кровь с которых вязко капнула на землю Мертвого леса. — Предназначение.

Конь снова заржал, и я дернула за веревку — умолк, окаянный.

— А если откажусь?

— Заставлю, — и ведьма зашевелила костлявыми черными пальцами.

Со всех сторон к ней стеклись черные полупрозрачные тела изголодавшихся, диких рэйконов и зашуршали змеями.

— У меня нет выбора, получается? — я с тоской посмотрела на тугую, маслянистую поверхность болота.

— Получается так.