Дневник Эми

1.

Друзья, вы когда-нибудь писали личные дневники? Записывали свои мысли, события, произошедшие за день, или за неделю? 

Я вот писала. 

Довольно долго, кстати, начала лет в тринадцать, и где-то до восемнадцати записи были довольно регулярными. Сейчас иногда бывает интересно открыть наугад старые записи и почитать, что волновало меня, подростка, девушку в то время. Я это периодически делаю. Чтоб понять, насколько все наши события жизненные  с одной стороны скоротечны, а с другой повторяемы. 

Тема дневников всегда волновала меня. 

Когда-то потрясением стали "Белые ночи", Ф.М. Достоевского. Это странное ощущение невероятной сопричастности с героем, нечто настолько личное, что даже страшно иногда становилось. 

Мне ужасно захотелось в свое время обкатать эту тему, попробовать новый формат книги. И я это сделала с подачи одной чудесной девушки, читательницы, которая упорно не хотела, чтоб красивая девочка Эми погибала в самом начале зомбиапокалипсиса, как это случилось в сериале. Она меня попросила написать работу по этой теме. И я ее написала. 

История не требует просмотра сериала, и даже нежелательно его смотреть! Достаточно будет того, что вы знаете уже по другим моим работам имена и характеры героев. А если не знаете, то тоже смело читайте. Надеюсь, у меня хватит мастерства раскрыть их с нуля)))))

Ну вот, целая отдельная вступительная глава получилась. 

Прошу прощения за много букв))))

И надеюсь, моя новая, горячая история любви на фоне постапокалипсиса, написанная в необычном ракурсе, вас заинтересует. И вам будет, что сказать. Я очень этого жду. Честно-честно!

Спасибо, что вы со мной! 

Люблю вас!!!

1.

Пухлую розовую книжицу с прикрепленным к ней на веревочку простым карандашом Диксон нашел случайно, когда брал рюкзак Эми.
Она выпала из внешнего кармана, раскрылась.
Диксону бы в голову не пришло ее смотреть, он вообще книги не особо уважал, в отличие от брата, в тюрьме перечитавшего все, что могла предложить убогая библиотека. Но книга, вся, исписанная мелким, убористым почерком, раскрылась посередине, и взгляд выхватил свое имя.
Диксон подумал, что ошибся, да и времени особо не было разглядывать, Рик внизу уже копытом бил, но что-то в голове засело. Сомнение какое-то.
Он замечал, конечно, что Эми писала что-то в свободное от других забот время, на стоянках, отрывая так необходимые ей часы у сна.
Пару раз Дерил спрашивал, чего она такое там пишет, но девчонка отшучивалась.
Он и не давил.
Ну хочет черкать что-то в своей книжице, да на здоровье! Хоть какое-то отвлечение от реальности. Если не отвлекаться, то свихнешься.
Дерил, по складу характера всегда был молчуном, переваривающим все эмоции внутри, стараясь ничего не выдавать наружу.
Потому что чревато.
Для окружающих в первую очередь, которые нихрена не понимали подчас, насколько близки были. Насколько на ниточке.
Хренов шериф, приковавший Мерла на крыше и оставивший там подыхать, толстый черный пидор, проебавший ключи от наручников, жирный хряк, лупцующий беззащитную бабу и сально разглядывающий собственную дочь — все они ходили по краю, не зная об этом.
Потому что Дерил знал за собой такую хрень: молчать, терпеть, сжимать зубы. А потом срываться, как бешеный бык, и кромсать всех и вся вокруг, ничего не видя белыми от ярости глазами.
Мерл его таким знал и старался под стрелой не стоять обычно.
А часто даже использовал эту его особенность себе во благо, мудила.

Дерил, переживая все внутри, никогда бы не задумался о том, что эмоции можно выплеснуть на бумагу.
Ему больше подходили безответные деревья в лесу, о стволы которых он сбивал кулаки в кровь, приводя мысли и настроение в порядок.
Эми, похоже, отвлекалась по-другому.
Интересно, что же она там писала про него?
В принципе, он много места с некоторых пор в ее жизни занимал…
Интересно, насколько много реально? А не так, как он думает?
Дерил привычно шагал впереди группы, отслеживая ситуацию на дороге, привычно злился на недоумков, не умеющих заткнуться, ведущих себя, как на загородной прогулке, и провоцирующих всех в округе ходячих на более близкое знакомство.
Арбалет оттягивал руку. Тоже привычно.
Бля, да он вообще привык, похоже, к происходящему вокруг дерьму!
Вот только … Что же там Эми про него написала?
Желание достать книжицу и прочитать было нестерпимым, но Дерил сдерживался.
Все-таки, это ее… Она за все это время ему ни разу не показала, что пишет.
Значит, не хотела, чтоб прочитал.
Но, вдруг это поможет им?
Дерил решил, что на привале, вечером он обязательно прочитает дневник Эми.
Исключительно, чтоб отыскать в тексте хоть какие-то зацепки, само собой.
Исключительно.

ДневникЭмиХаррисон.

1 августа 2010г.

Я начала писать этот дневник, потому что не могу уследить за событиями, происходящими вокруг меня. И со мной.
Когда-нибудь, когда это все закончится, я его опубликую. Люди должны знать, должны помнить. То, что случилось, это чья-то ошибка. Или намеренное вмешательство. Или еще что-то, чего я не понимаю.
В любом случае, я надеюсь, что мой дневник будет еще одним свидетельством.

3 августа 2010г.

Мы с Андреа прибились к лагерю беженцев. Нас приняли, потому что у нас была еда. А еще потому, что на дороге, в той огромной пробке на выезде из Атланты, мы познакомились с Дейлом и Гленном.
Это чудесные люди!
Дейл очень напоминает папу, а Гленн веселый и неунывающий парень. В прошлом он был разносчиком пиццы, поэтому оптимизма и жизнелюбия ему не занимать.
У Дейла свой трейлер, большой и удобный. Это чудесное подспорье нам, потому что ходить в туалет на обочину дороги просто ужасно!
А у него, кроме туалета, есть еще и душ! Это просто дар богов, честное слово!
Мы не знаем, куда ехать, мнения разделились.
Дейл и Гленн еще на дороге познакомились с полицейским, Шейном Уолшем и его семьей. Правда, потом выяснилось, что Лори не его жена, а Карл не его сын, что он спас семью друга, погибшего в Атланте как раз перед катастрофой. Но мне кажется, что у них с Лори отношения далеко не дружеские.
Хотя, это не мое дело, конечно же.
В лагере, кроме тех, кого я назвала, еще несколько семей, с детьми.
Все довольно приветливые, спокойные, хотя, конечно же, совершенно не нашего круга. Латиноамериканцы. Похоже, беженцы.
Еще несколько одиночек, тоже вполне нормальных в общении.
И еще есть Диксоны.
Братья, южане. Страшные грубияны, ни слова без мата. Особенно старший усердствует.
Грязный, грубый и противный, похоже, он еще и расист. Андреа говорит, что и наркоман. Я не приглядывалась, но причин не верить ей у меня нет. Старший Диксон постоянно крутится возле нашего трейлера, не дает прохода сестре. Я боюсь за нее, ведь сейчас во всем мире нет никакой защиты! За все это время мы не видели никого из полиции, армейских тоже не встречали.
Шейн говорит, что армия непременно предпримет нужные действия, что на этот случай есть протоколы и еще что-то.
Мне смешно. Какие протоколы могли предусмотреть оживших мертвых?
Бред.
Но Шейн верит в это. А Андреа верит Шейну. Похоже, он ей нравится, как мужчина. Как раз ее типаж, высокий, красивый, темноволосый. Этакий герой боевиков с дробовиком наперевес.
И только наличие дробовика, похоже, сдерживает старшего Диксона от активных действий в сторону сестры.
Его брат не такой разговорчивый. Он вообще молчун. И гораздо симпатичнее старшего.
Его бы отмыть, сжечь те страшные вонючие тряпки, что он носит, и заставить улыбнуться… И можно смело снимать на обложку мужского журнала.
Вот только это вряд ли возможно, потому что характер у него, похоже, еще хуже, чем у старшего. Напоминает поговорку про тихий омут. В котором чудовища.
Почему я так думаю?
Потому что у него совершенно страшный, бешеный взгляд, в котором иногда такое проскакивает, что оторопь берет! Он никогда не смотрит в глаза, и правильно делает! Не надо людей пугать еще больше, чем уже есть.
Младший Диксон ходит на охоту, приносит убитых зверей, на которых я не могу без слез смотреть.
Это ужасно все.
Я всегда была вегетарианка, и теперь себе не изменю.
Андреа ругается, пытается заставить меня поесть мяса, ведь Диксон все сдает в общий котел, но я отказываюсь. Нет уж. Мне даже смотреть на это больно.
Как он может их убивать? Как ему не жалко?

2.

Диксон оторвался от чтения, покачал головой.
Глупая девчонка!
Вегетарианка она, как же!
Уже через месяц, когда началась серьезная напряженка с продуктами, Эми напрочь забыла о своих убеждениях, и, так же, как и все остальные в лагере, голодно оглядывала его, выходящего из леса с добычей. И без вопросов брала свою долю.
Он задумчиво огляделся, прикурил заначенную сигарету от костра.
Вся группа спала вповалку, кто где. Лори с Карлом в обнимку, Рик чуть поодаль. Он в последнее время не особо разговаривал с женой. Ну еще бы, после такого!
Китаец со своей темноволосой горячей цыпочкой, маленькая блондинка-сестренка. Все вместе, согревая друг друга. Вот где взаимопонимание. Конечно, больше у девчонок никого не осталось. Ни брата, ни отца, ни матери. Только узкоглазый ухажер, который по дурости взвалил на себя ответственность.
Пришибленная домохозяйка, со следами недавних побоев на физиономии. Спит одна, вздрагивает во сне, словно ждет, что опять мужик ее приложит кулаком. Нехер бояться уже, Дерил решил вопрос окончательно с ним. И никто слова поперек не вякнул. Ну это же надо быть таким мудаком, чтоб достать абсолютно всех! Уметь надо. Даже Мерл … Хотя не. Мерл мог и еще больше намудачить.
Мысли о брате привычно испортили настроение, и Дерил быстренько отвлекся опять на дневник.
Надо же… Она считала его симпатичным. Бля, как какого-то пидорка из телека. Симпатичный. Вот бля, никогда бы не подумал!
Он вообще ни о чем таком не думал тогда, ни на кого не смотрел, как там она пишет … Страшным, бешеным взглядом. Ну надо же придумать, а? Страшный и бешеный… Вообще в башке не крутилось… Он тогда думал только о том, как выжить, чего делать. Ну, еще о Мерле — мудаке, обнесшем удачно аптеку и радостно закидывающимся всем подряд.
Не, прикольно, все-таки… Как можно быть одновременно симпатичным и страшным?
Не, бабы — это, бля, загадка…
Дерил докурил, потянул к себе книжицу, раскрыл дальше, подумывая, а не глянуть ли сразу конец? Может, что-то там будет? Хоть намеки…
Но нет, все равно сейчас никуда они не двинутся, а до утра он все дочитает. И там видно будет.

5 августа 2010 года.

Сегодня кое-что произошло. Кое-что странное и волнующее.
Лори накануне говорила, что слышала запах грибов неподалеку. Я решила сходить посмотреть. Ужасно соскучилась по грибному супу, да и разнообразить меню не помешает.
А то это мясо уже видеть не могу.
Грибы я нашла, правда, не поняла, съедобные они или нет. Но надеялась, может, Лори разберется.
Откуда вдруг появился младший Диксон, я так и не поняла.
Он ходит очень тихо, бесшумно, как привидение.
Я испугалась, честно говоря.
Думала, что это ходячий, но потом немного успокоилась, хотя все равно была настороже. Мало ли что.
Но Диксон был на удивление дружелюбен.
Если, конечно, эту его людоедскую усмешку можно назвать дружелюбной.
Он немного поругал меня, что я ушла из лагеря одна, потом забраковал все грибы, что мне удалось собрать.
А потом, наверно, час объяснял мне, как отличить хорошие грибы от плохих.
И делал это спокойно, вежливо даже. И говорил вполне понятно.
И голос у него такой…
Ох Боже мой…
Ну да ладно, если буду публиковать потом этот дневник, то вырежу все личные вещи…
Так вот.
У младшего Диксона невероятно заводящий, сексуальный голос.
Мама моя, вот написала, а сама аж оглянулась по сторонам! Не дай бог кто-то прочитает! Андреа… Она не поймет. Она всегда так презрительно морщится, когда видит их. Диксонов.
Конечно, это больше относится к старшему, но и младшему достается.
Но ведь это мой дневник, это мои мысли. Я могу быть честна с собой? Зачем прятаться? Все равно никто это, кроме меня не прочитает.
Так что я могу хотя бы здесь, перед собой, признаться, что все то время, что Дерил рассказывал мне про грибы, показывал, как правильно срезать ножку, как находить их, я буквально таяла от его голоса, от этого невероятного южного акцента.
Смотрела на его такие крепкие ловкие руки, на то, как напрягаются мышцы…
Боже, зачем он носит такую одежду? Эти рубашки с оторванными рукавами, эти джинсы, приспущенные на бедрах… Это все ему невероятно идет, только подчеркивает его мужественность, его брутальность.
Но самое сексуальное в нем то, что он совершенно не догадывается, похоже, насколько хорош! Он ведет себя очень естественно, разговаривает без желания что-то изобразить из себя, честно и прямо.
И, если все-таки глядит в глаза, то тоже открыто.
И взгляд у него совсем не бешеный и страшный, а очень даже смелый и заинтересованный…
Боже, он мне что, понравился?
Эми, дурочка, очнись! Очнись!
Мало того, что сейчас не время, так еще и явно не тот мужчина!
Он гораздо старше. Сколько ему, кстати, лет?
Он, наверняка, совершенно ничего такого и не испытывает ко мне.
Просто обычная помощь, обычная человеческая помощь.
Ну помог, ну поговорил, ну посмотрел… Ничего такого ведь!
Но почему-то, при воспоминании о нашем сегодняшнем разговоре в лесу, о том, как он после проводил меня до лагеря, позаботился, чтоб ничего не случилось по пути, при воспоминании о его взгляде, руках, даже о запахе его, нисколько не противном, а лесном, с ноткой табака и костра, начинает все внутри подрагивать. И живот немного сводит.
Такой реакции у меня не было ни на одного мужчину.
Удивительно просто, но, пока это писала сейчас, даже вздрогнула от странной мысли.
Если бы Дерил Диксон захотел меня сегодня поцеловать, я бы позволила.

Дерил отложил дневник, неверными пальцами нащупал еще одну сигарету, наплевав на данное себе же обещание экономить. Потому что… Ну как тут, бля, не закурить? После такого?
Он помнил, прекрасно помнил тот день, когда, идя на охоту, увидел девчонку, роющуюся в подлеске.
Помнил, как разозлился на очевидную глупость и беспечность этой курицы.
Уйти одной от лагеря, даже без серьезного оружия, (ну не считать же ножик для грибов за оружие?) — это надо обладать особым умом. И сообразительностью.
Он помнил, как стоял, довольно долго стоял в кустах, наблюдая за глупой курицей. И, помимо воли, облизывая взглядом крепкую попку в светлых штанах, тонкие руки, которые, в случае чего, даже ударить нормально не смогут, светлые пушистые волосы, что так мягко, так красиво лежали, прикрывая острые лопатки.
Он, совершенно не осознавая, на автомате чисто, прикидывал, как легко можно было бы ее завалить в этот самый подлесок, на мягкую листву, зажать ладонью рот, чтоб не орала, дернуть майку, добираясь до нехилой такой груди, примерно третьего размера, если глаз не подводит. Как можно было бы заставить ее застонать, кусая ее красивые сочные губки, пробуя на вкус, упиваясь, получая дикое удовольствие от изгибающегося в руках тела…
Диксон тогда, помнится, еле стояк угомонил. И мозги. Потому что не зверь. Не животное.
И не дурак.
Эти сестренки мимо них с Мерлом проходили с подветренной стороны, чтоб даже запаха их не ощущать.
О каком поцелуе, сексе, вообще интересе может идти речь?
Надо девку отправить в лагерь, пока не нашла приключения на свою шикарную задницу.
Охрененную задницу, бля. Вот он бы…
Так, стоп!
Диксон скрипнул зубами, обозвал себя мудаком и кретином, и вышел к девчонке.
И словил нехилый болезненный кайф от общения с ней тогда.
От того, как она смотрела, как слушала, будто он чего-то важное говорит и интересное.
Ему это, кстати, понравилось нереально. Чуть ли не больше, чем все те грязные мысли, что голову так и не покинули на протяжении всего общения с ней.
Но здесь уж ничего не попишешь. Как там Мерл говорил? Физиология, бля. Книгочей гребанный.
Он ее проводил и ушел на охоту, думая только о том, что, когда вернется, то, может быть…
Но потом было не до того. И еще очень долго было не до того.
Он помнил все время об этой встрече, как такое забудешь. Даже ночью пару раз сны видел, с развитием сюжета, крайне интересным для него.
Но никогда, даже в самых смелых снах не могло ему представиться, что он тогда ей понравился тоже.
Что Эми посчитала его, неуклюжего придурка, брутальным и сексуальным!
Что она … Была бы не против…
Ну что на это можно сказать.
Дебил он, прав Мерл.
Дебил и есть.
И то, что происходит сейчас, только это все подтверждает.

3.

7 августа 2010 года.

Вчера, 6 августа 2010 года, погибла моя сестра, Андреа. Ее укусил ходячий, и Дерил Диксон прострелил ей голову.

9 августа 2010 года.

Не знаю, что писать, нет никаких мыслей, никаких эмоций.
Андреа бы …
Ну вот, опять.
Не могу, никак не могу поверить, что ее нет. Все время кажется, что она просто уехала куда-то, она же часто уезжала раньше, по делам, в командировки. И потом, после того, как это все случилось, она всегда первая вызывалась в поездки за припасами. Наравне с мужчинами.
Она и теперь где-то рядом. Словно вот-вот вернется.
Мне кажется, я схожу с ума, думая об этом.
Мне страшно своей реакции. Мне страшно, что я не плачу, что я не вспоминаю ее, мертвую. Не вспоминаю, как Диксон спустил курок. Как на ее лбу появилась дырка. Маленькая такая, аккуратная. Как будто она сделала макияж на Хеллоуин.
Я все время разговариваю с ней, все время обращаюсь к ней, советуюсь.
И, мне кажется, что она мне отвечает.
Все эти дни я словно в мареве, в каком-то дурмане, не соображаю ничего.
Появись сейчас ходячие, я бы точно не смогла сопротивляться. Потому что просто не поняла бы ничего.
Дейл помогает мне, как может, его трейлер просто спасение. Можно спрятаться внутри и ни с кем не разговаривать.
Впрочем, особо никто и не рвется.
Лори вся в семье, буквально светится от счастья. Я рада за нее и даже завидую.
Просто удивительная целеустремленность у ее мужа, Рика.
В такое время суметь выбраться из города и найти свою семью! Это невероятное везение!
И большое счастье.
Правда, Шейн очень напряжен, и это видят все. Кроме его друга Рика, конечно же.
Дейл сильно переживает из-за трейлера. Там сломалась или еле работает, я так и не поняла, какая-то важная деталь, которую сложно найти. Они с Гленном все время обсуждают, куда ехать, чтоб разжиться необходимым.
Семьи мексиканцев, похоже, планируют ехать своим путем, по крайней мере, они все время что-то обсуждают по-своему, и вообще как-то отдалились.
Диксон, после того, как пропал его брат, ни с кем не разговаривает, рычит на Ти Дога и Рика, и я слышала, как Шейн и Рик обсуждали, не избавиться ли от него, потому что совершенно неуправляемый.
Мне кажется, что Диксон и сам скоро уйдет. Непонятно, почему не ушел еще, он ведь как бешеный тогда сорвался на поиски брата.
И я иногда думаю, что, если бы он тогда не уехал, утащив с собой Рика, Гленна и Ти Дога, то Андреа была бы жива. И много кто из моих невольных соседей по лагерю был бы жив.
А так…
Из мужчин остались только мексиканцы, которые в первую очередь кинулись к своим, загоняя их в машины и не обращая внимания на других, Дейл, как раз ковырявшийся в капоте, и, если бы не я, там бы и оставшийся, и муж Керол, Эд, сразу же рванувший к машине и запершийся там, забыв про жену и дочь.
Андреа удалось запихнуть Керол под трейлер, меня на крышу, а Лори с Карлом вместе с Дейлом внутрь.
Не спаслась София, дочь Керол, жена и сын одного из мексиканцев, к своему стыду, я так и не узнала, как их зовут. Звали. Еще чернокожая женщина-архитектор и мужчина, всегда возившийся с трейлером Дейла.
И Андреа. Моя Андреа.
Мужчины подоспели слишком поздно.
После этого еще больше суток все были словно в ступоре, хороня и оплакивая погибших.
На меня косились, потому что я не плакала.
Но как я могла оплакивать сестру? Если она для меня не умерла?
Она рядом. Она здесь. Она стоит за спиной и улыбается. На ней синяя футболка-поло  и джинсы-карго. Волосы убраны в хвост. И у нее на шее кулон, что пару дней назад привезла мне из вылазки. Как раз тогда, когда Рика нашли. И Мерла потеряли.

10 августа 2010 года.

Сегодня обсуждали, куда ехать дальше. Я не участвовала. Вообще, у нас царит патриархат.
Мужчины что-то решают, а женщины подчиняются.
Наверно, это правильно, хотя Андреа не согласилась бы.
Дерил тоже не принимает участия в обсуждении. Он целыми днями сидит либо у костра, бесконечно возясь с арбалетом, либо у байка Мерла, приводя его в порядок, словно надеясь, что брат вот-вот объявится.
Я сижу в трейлере и радуюсь, что ко мне не пристают.
Вообще, сейчас все стало по -другому, не так как в начале, когда все еще надеялись, что это все скоро закончится.
Я иногда вспоминаю эти, на самом деле, беззаботные дни, и поражаюсь, какими мы были беспечными!
Мы готовили, стирали, смеялись, обсуждая какие-то глупые вещи. Спокойно и уверенно ходили по лесу, выискивая грибы и ягоды.
И ждали, когда нас либо эвакуируют, либо найдут и скажут, что можно возвращаться.
Никто не верил, что это надолго.
Теперь все по-другому.
Рик рассказал, что происходит в городе, и всем понятно, что оттуда никто за нами не придет. Некому приходить.
Шейн настаивает на форте Бенниге. Он уверен, что военные спаслись и все держат под контролем.
Рик спорит.
Он предлагает ехать в ЦКЗ, потому что только там могут быть ответы на вопросы, что это такое происходит вокруг. И, возможно, решение.
Все остальные, на мой взгляд, вообще ничего не понимают и предложить не могут.
Диксон, похоже, все-таки собирается уходить. Очень уж он демонстративно отгораживается ото всех.
Сегодня я подошла к нему, села рядом.
Он покосился на меня с недоумением, проворчал что-то о том, что места вокруг полно, и нехер сидеть с ним.
Я попыталась выяснить его намерения, но он меня грубо послал.
И ушел.
А мне почему-то так обидно стало, просто невероятно обидно.
Хотя он мне никто, он вообще посторонний человек, пристреливший мою сестру! Я его ненавидеть должна!
А я переживаю из-за того, что он был груб со мной!
И еще из-за того, что, когда через полчаса к нему подошла Керол с тарелкой еды, он ей даже слегка улыбнулся!
И сказал какие-то слова!
А на меня даже не смотрит!
А если и смотрит, то со злостью, с ненавистью даже какой-то.
Почему? За что? Я не понимаю.

4

12 августа 2010 года , день.

Боже мой, какое блаженство все-таки  - горячая вода! 
Я уже успела отвыкнуть от невероятного ощущения теплых струй, разбивающихся о кожу!
Думала, так и усну в душе, или умру от блаженства!
Еле выползла.
И сейчас, сидя в тепле, в махровом халате на голое тело, чувствуя, как с волос стекает вода, не верится, что за стеной все тот же жуткий мир с ходячими мертвецами. 
Ощущение безопасности, спокойствия, просто тишины - невероятно. 
Только ради этого стоило так мучиться, чтоб доехать сюда, в ЦКЗ, Центр Контроля Заболеваний.

Надеюсь, нам не придется отсюда уезжать. Не знаю, как я вынесу возвращение в реальность.

12 августа 2010 года, ночь.

Не могу уснуть. Слишком взбудоражена, слишком много мыслей, слишком много… Всего.
Еще утром мы были в невероятной опасности, на пути в ЦКЗ, и я сжималась от ужаса, когда видела такое количество мертвых по обочинам. 
Их стало больше, Боже милостивый, их стало так много!

Пока мы сидели в карьере, мир стремительно умирал. Я это поняла отчетливо, глядя в окно трейлера. 

Наша небольшая колонна, с Диксоном на байке в авангарде, двигалась не очень быстро,  и мертвые , бредущие в противоположном направлении, поворачивали головы на звук моторов и шли следом.
Интересно, как они могут видеть и слышать? У некоторых нет глаз. Это так жутко смотрится, просто дрожь пробирает. 
Может, как черви, чувствуют вибрацию?

Нас осталось совсем немного. Мексиканцы уехали к каким-то родственникам, я даже не стала запоминать, куда. 

Джим, мужчина, который помогал Дейлу с трейлером, умер. Его укусил ходячий во время нападения , и какое-то время он мужественно держался, но всем было понятно, чем это закончится.

Остались Дейл, Гленн, я, Рик с Лори и Карлом, Шейн, Ти Дог и  Керол с Эдом. И Дерил.
Даже рука дрогнула, когда писала его имя. 
Смогу ли я ему взглянуть в глаза завтра? Стыдно, так стыдно…

И страшно.
Точно так же страшно, как тогда, когда мы стояли возле дверей ЦКЗ, безуспешно крича, упрашивая впустить. 
Тогда мне казалось, что смерть уже рядом. Хотя, она всегда теперь рядом. 
Но дверь открылась, доктор Дженнер, единственный, как оказалось, оставшийся в живых ученый в ЦКЗ, помог нам, и следующие несколько часов я наслаждалась забытыми благами цивилизации.

А как вкусно мы потом пообедали! 
И даже выпили. Всем было весело, впервые за долгое время мы немного расслабились, почувствовали себя в безопасности.

Доктор Дженнер довольно закрытый человек, малоразговорчивый. Но, мне кажется, что все ученые такие. Так что я не удивляюсь.

Он объяснял нам причины, по которым мертвецы могут оживать, но я не особенно поняла. А, может, и не хотела понимать. 
В конце концов, какая разница, почему они ходят? 
Главное, что ходят, и это надо учитывать. С этим нам теперь жить.

За столом, глядя на спокойные и веселые лица своих спутников, я подумала, что , может быть, все наконец-то будет хорошо. Хотя бы на время. 
Жаль, что Андреа…

Вот опять я. Рука дрожит. Хватит. 

Надо взять себя в руки и дописать. И отпустить это. И лечь спать.

Этим вечером мы сидели, пили хорошее легкое вино, смеялись над развеселившимся Диксоном, над совершенно красным Гленном, над ударившимся в философию Дейлом.

Потом, когда все стали расходиться, мне, очевидно, в голову ударило вино, потому что только этим я могу оправдать свое нелепое желание поговорить с Дерилом.

Он уже шел в комнату, когда я остановила его, возле библиотеки.
 Я нерешительно тронула его локоть, и тут же отдернула руку. Его кожа была невероятно горячей. А еще очень приятной на ощупь.

Он так вопросительно и хмуро посмотрел на меня, словно и не смеялся только что над пьяным Гленном вместе со всеми.

- Дерил, - я в этот момент даже пожалела, что остановила его, но деваться было некуда, - я хотела сказать тебе кое-что.

- Ну? - Он не смотрел мне в глаза, и вообще казалось, что ни видеть ни слышать меня не хочет.

Меня это задело, и я сказала не то, что хотела изначально.

- Почему ты не смотришь на меня? Я тебя обидела чем-то?

- Че за вопросы такие? Нахуй мозгоебство, - пробормотал он, старательно отводя глаза и делая шаг назад, в библиотеку.

Я шагнула следом, разозлившись окончательно. Вот уж не ожидала от себя таких эмоций!

- Если ты думаешь, что я на тебя злюсь из-за Андреа, то зря! Это мог быть кто угодно: Рик, Шейн, Ти Дог…

- Ну да, само собой, - усмехнулся он, отходя к книжным стеллажам и делая вид, что книгу выбирает. Это выглядело даже забавно. Хмурый громила решает, что бы ему почитать перед сном. - Чистоплюи…

- Дерил, я … 

Тут я смешалась, не зная, как выразиться, как дать понять ему, что я не испытываю к нему отрицательных эмоций. 
И , в итоге, сделала глупость. 
Подошла к нему , поднялась на цыпочки и легко коснулась губами его щеки.
Хотела щеки, но он отшатнулся от меня, ударился затылком о книжный стеллаж , и поцелуй пришелся в губы. 

Он замер. Не размыкая губ, застыв, как статуя. И я тоже не двигалась. Стояла, практически прижавшись к нему, и ловила его дыхание. От него пахло крепким спиртным и сигаретами. А губы его были сухими и жесткими. 
И мне вдруг так захотелось, чтоб Дерил мне ответил! 
Это , наверно, помешательство какое-то, воздействие пережитого стресса и вина. 
Но мне невероятно, до ужаса, до покалывания в кончиках пальцев хотелось узнать, какой он на вкус! 
Как он целует? 
Грубо? Жадно? Нетерпеливо? Стремясь только получить, а не дать?
А, может, неумело и невнятно? Не считая это чем-то важным?
Или… Нежно и умело? Пробуя и подчиняя? У него наверняка было много женщин. Он наверняка умеет.

5

14 августа 2010 года.

Сегодня хороший день.
Во-первых, мы нашли убежище, прекрасный дом в пригороде. Появилась возможность хоть немного отдышаться, прийти в себя и решить, что делать дальше.
Я, конечно же, ничего особо не решаю, полностью полагаясь на Рика и Шейна.
Они, кстати, тоже не очень-то понимают, куда двигаться. Рик немного потерял уверенность в себе после фиаско с ЦКЗ, и теперь Шейн с удвоенной силой настаивает на форте Беннинг.

Меня, честно говоря, настораживает это противостояние между нашими полицейскими. Оно гораздо глубже, чем кажется. Я иногда ловлю взгляды Лори, направленные на Шейна. А он смотрит на нее постоянно. И думает, что этого никто не замечает.
Но это замечает Рик.
И для меня загадка, почему ему до сих пор никто не рассказал о близких отношениях его жены и его друга.
Неужели никто, кроме меня и Андреа, так ничего и не заметил?
Но, если это так, то я, конечно же, не собираюсь в это влезать.

Хотя, предвижу большие проблемы. Потому что эта бомба рано или поздно взорвется.

Вот написала про бомбу и сразу вспомнила ЦКЗ.

До сих пор руки дрожат.

Мы ведь только чудом спаслись.

Когда с утра завыла сирена, и мы повыскакивали из отведенных нам комнат, никто сначала ничего не осознал.
Мы понеслись в центральный зал, где накануне доктор Дженнер показывал видео превращения человеческого мозга в мозг ходячего.

Был страшный галдеж, я ничего не могла понять спросонья. И тут Диксон сначала наставил пистолет на доктора Дженнера, а затем, словно озверев, принялся громить мониторы и прочую технику.

Я и Лори с Карлом держались позади всех, стараясь не попасть под горячую руку Дерила.
Рик и Шейн, схватив топоры, кинулись к дверям.
Я тогда не понимала, нас что, заперли? Что все это значило?

Но постепенно до меня стало доходить.
Тем более, что через некоторое время все угомонились, Рик вернулся от дверей и пытался уговорить доктора Дженнера открыть железные ставни и выпустить нас.

Механический голос равнодушно отсчитывал минуты.
До взрыва.

Я не могла этого осознать. Какой взрыв? Почему? Как так получилось, что доктор Дженнер не знал про это? Или знал? Но почему не сказал? Почему обрек нас на смерть?

Дерил и Шейн продолжали долбить железную дверь, но, судя по обрывкам разговора Рика и Дженнера, их сил было мало.

Лори плакала, прижимая к себе Карла. Муж Керол, Эд, с каким-то нелепым визгом, кидался на дверь, почему-то внутреннюю.
Ти Дог и Дейл вместе с Риком убеждали Дженнера помочь нам.
Гленн ушел к Дерилу и Шейну, судя по всему, помогать. Керол сидела в стороне, безучастно глядя перед собой. Она после гибели дочки вообще мало на что реагировала.

Никогда до этого я не ощущала так остро стремительно бегущее время!
Словно жизнь по капле уходит из тела, оставляя только слабость и горечь.
О чем я думала тогда? Сейчас толком и не вспомню, настолько все было сумбурно и страшно.
Кажется, вспоминала папу и маму, Андреа, свою жизнь, счастливую и беззаботную, до всего этого кошмара.
И почему-то поцелуй Дерила.
И было жалко, очень жалко. Всего. И думалось, что зря я его накануне остановила.

Каким образом Рику удалось уговорить Дженнера открыть внутренние двери, непонятно, но это случилось! К сожалению, внешние он открыть не мог. Там всем заведовала система.

Я помню эту ожившую надежду, когда мы бежали к выходу, и потом опять накатившее отчаяние, когда осознали, что все равно не выбраться.
И бьющий по мозгам механический голос, отсчитывающий последние минуты нашей жизни.

И здесь удивил Гленн, вытащивший откуда-то круглую небольшую гранату!

Почему он приберег ее, для каких целей — непонятно, но это было очень, очень вовремя!

Граната помогла, внешние двери открылись, и мы побежали к машинам, пока на взрыв не пришли ходячие. И тут оказалось, что Керол с нами нет!

Дженнер тоже остался в здании, но его с собой никто и не звал. Это было его добровольное решение.

Эд не стал искать жену, первым побежал к машине.
Времени до взрыва оставалось катастрофически мало, и мы последовали за ним.

Я забралась в трейлер, с волнением наблюдая за загружающимися в машины людьми. Мотоцикл Дерила стоял в стороне, и самого Дерила не было видно.
Я прилипла к окну, сердце буквально остановилось. Куда он делся?
Он же все время был с нами!

И тут раздался взрыв. Такой мощный, что у трейлера Дейла вылетело стекло.
Мы разворачивались и выезжали от ЦКЗ, оставляя позади столбы дыма, обрушившееся здание и мотоцикл Диксона, лежащий на обочине.
Я побежала в конец трейлера, к заднему окну, слезы мешали смотреть и сердце колотилось, как бешеное! Этого не могло быть! Этого просто не могло быть!

Но мотоцикл быстро исчез в клубах дыма, вместе с моей надеждой.

До сих пор остро то невероятное ощущение потери кого-то очень важного, родного. Это не так, как было с родителями и Андреа, но близко, очень близко!

Я закрыла лицо руками, не в силах видеть эту пустую дорогу, этот столб дыма, этих, бредущих за нами, уже ставших привычными, мертвецов.

И даже решила сначала, что у меня какие-то слуховые галлюцинации, и я выдаю желаемое за действительное, слыша нарастающий рокот мотора.
И вдруг, совершенно неожиданно, из дыма обрушившегося здания ЦКЗ, лавируя среди мертвецов, выехал и стремительно обогнал нас байк Дерила.
Я замерла, провожая взглядом его, невозмутимо глядящего вперед, и Керол, сидевшую сзади, прижавшуюся к его спине.

Облегчение и радость, затопившие меня в тот момент, сложно передать!

6.

15 августа 2010 года

Мы все-таки покидаем этот гостеприимный дом.
Наши полицейские, наконец, определились. Мы поедем в форт Беннинг.
Шейн сумел убедить Рика и остальных, что военные точно лучше владеют ситуацией.
Мы успели немного отдохнуть и пополнить запасы еды из хозяйской кладовой. Поспали на мягких постелях.

Я даже нашла кое-что из белья, хорошие крепкие штаны и теплую кофту на будущее. Вечера становятся холодными.
И, быть может, она мне понадобится, если вдруг Дерил пригласит меня поехать на его байке?
Какие я глупости пишу! Ну вот с чего бы ему приглашать меня?
Потому что поцеловал там, в библиотеке? Так это я сама на него набросилась.
Потому что смотрит? Может, мне это кажется?
Но я замечаю, постоянно замечаю, как он смотрит на меня. Особенно, когда думает, что я не вижу этого.
Я не понимаю его взгляда, слишком пристального, слишком тяжелого. От него мне становится жарко, и щеки горят. И сердце стучит. Словно… Словно я (здесь жирно зачеркнуто слово, Дерил потер пальцем задумчиво, пытаясь понять, что же она написала, но так и не смог).

Не надо было этого писать! Не надо! Это все глупости! Глупости!

Гленн стучит в дверь, он предложил мне помощь. Мне он нравится, очень хороший парень, такой надежный, положительный, сильный.

Мне стоит обращать внимание на мужчин моего возраста, я думаю.

Дерил поморщился, перевернул страницу.

16 августа 2010 года

Уже вечер. Я сходила в дом умыться, встретила дочку хозяина, Бет, и та отдала мне одеяло.
Они очень хорошие, эти Грины. Мало кто согласится вот так терпеть на своей территории чужих людей.

На обратном пути встретила Ти Дога, и мы мило поболтали. Он, оказывается, очень веселый парень, знает много забавных историй.

Мы стояли у трейлера, уже со смехом вспоминая недавно пережитый ужас на шоссе.
Я как раз шутливо похлопала его по плечу, когда внезапно стало неуютно, словно морозом по коже продрало. Оглянувшись, я увидела, как Диксон, стоя неподалеку, прикуривает, не сводя с нас прищуренных острых глаз.
Мне почему-то стало слегка страшновато. Очень уж взгляд у него был злой. Сосредоточенный. Словно в прицел винтовки.

Ти Дог тоже оглянулся, удивленно поднял брови:

— Диксон к тебе неровно дышит?

Я даже закашлялась от неожиданности.
Господи, глупость какая!

С чего он взял?

Это скорее я…

Так, все. Хватит.

— Не знаю, о чем ты, — я постаралась улыбнуться как можно более отстраненно, — если о его людоедском взгляде, так он, по-моему, на всех так смотрит…

— Ну, не знаю… — Ти Дог опять покосился на Диксона, уже отвернувшегося, разглядывающего дом Гринов, — хотя, судя по его лицу, тебя он покусать явно не против…

— Перестань, Ти, — натужно рассмеялась я, покраснев до ушей, — это глупости все.

— Ну, если так, то, может, посидим вечером вместе? — Ти Дог придвинулся ближе, положил руку мне на плечо, — у меня есть бутылка красного вина. В конце концов, надо хоть немного расслабиться после того кошмара.

Мне стало неловко. Ти Дог мне нравился, но только как друг, и обижать его не хотелось.

Я открыла рот, лихорадочно пытаясь придумать необидный отказ, но тут прямо за спиной раздался хриплый злой голос:

— Да вы еще прямо здесь потрахайтесь.

Диксон, сумевший подойти, как всегда, совершенно бесшумно, грубо двинул плечом Ти Дога и пошагал дальше, даже не посмотрев на меня и кинув сквозь зубы возмущенно сделавшему замечание Ти:

— Завали, черномазый.

Ти Дог хмуро посмотрел ему вслед, но не стал выяснять отношения. С Диксоном это было бесполезно.
Я воспользовалась заминкой и попрощалась, не ответив ничего на его предложение.

И вот теперь, добравшись до дневника, я могу немного привести свои мысли в порядок, проанализировать не столько произошедшие события, хотя изначально вести дневник я собиралась именно для описания всего того, что происходит со мной.
Нет, дневник уже давно стал моим близким другом, которому я могу поведать о своих переживаниях, эмоциях, чувствах.
И поэтому вряд ли когда-либо, даже если все вернется на круги своя, в чем я уже серьезно сомневаюсь, решу его опубликовать. И даже дать прочитать кому-нибудь. Слишком личное.

За последние дни мне несколько раз было невероятно плохо. Страшно. Тяжело.

Первый раз на шоссе, когда мы на выезде из города попали в огромный затор из брошенных автомобилей.
Это было кошмарно.
Машины застряли, в трейлере Дейла что-то некстати сломалось, и мы не могли даже толком выехать из ловушки.
Мы все разбрелись по затору, обшаривая брошенные машины в поисках нужных вещей. Рик и Шейн бурно спорили, решая, что делать дальше. Дейл с винтовкой стоял на крыше трейлера, нес караул. Как так получилось, что мы пропустили огромное стадо мертвецов, приближающееся к нам, не знаю.

Я не сразу заметила мертвых, отошла далековато от группы, занятая обследованием машин.
Заслышав характерное шарканье, я буквально замерла от ужаса, не в силах пошевелиться. Как это все-таки неожиданно каждый раз! Никогда не привыкну, никогда!

Мертвец повернул свою отвратительную, уже начавшую гнить голову, и увидел меня.
Я лихорадочно шарила по поясу и не находила ничего, чем можно было бы защититься! Ничего!

Мертвец приближался на удивление шустро, я могла только отклоняться назад, прижавшись к капоту машины. Бороться было бессмысленно, кричать нельзя, еще больше тварей сбежится, оставалось только закрыть глаза.

Но тут позади мертвеца внезапно и тихо возник Диксон и одним точным ударом сразил его ножом в горло. Затем умудрился практически бесшумно уложить ходячего на асфальт, быстро оглядел меня и прижал палец к губам, призывая к тишине.
Огромной хищной кошкой скользнул дальше, по пути легко, даже не останавливаясь, добил еще одного мертвеца, вернулся ко мне, дернул за руку, практически бросая на залитый гнилой кровью асфальт.
Я не успела даже взвизгнуть, он зажал мне рот грубой ладонью: