Дневник падшего Ангела

ГЛАВА 1. АНГЕЛЬСКИЕ КАНОНЫ

«С чего же начать?..

Дневники я никогда не вела, да и, если честно, презирала тех, кто это делает. Для меня это что-то вроде малодушия. Какой смысл описывать прошлое? Ведь оно никогда не повторится, да и отношение к ситуации с возрастом меняется.

И вот, спустя время, я поняла, что дневник — отличная штука. Именно он помог заново прожить самые лучшие мгновения моей жизни, еще раз пережить те эмоции. Позволил просто перелистнуть те моменты, которые не нравились. И остановил время на самых дорогих сердцу минутах.

Что ж, дорогой Дневник, давай знакомиться.

Зовут меня Ангелина Шевцова, мне двадцать лет. Я — модель высшего класса. В Лос-Анджелес приехала на кастинг для участия в ежегодном шоу «Victoria’s Secret». Голова, конечно, шла кругом после того, как в агентстве месяц назад сообщили, что я прошла предварительный отбор и должна приехать на кастинг в Америку. Дальше всё быстро закрутилось, и спустя три недели у нас были билеты и все необходимые документы. Мой агент, она же мама, заверила, что шансы пройти отбор у меня есть, причём очень высокие. А в её чутье я никогда не сомневалась — она сама бывшая модель, и агентское дело знала отлично. Благодаря её деловой хватке я и стала успешной.

В Штаты мы приехали с моим младшим братом Адамом. Про своего отца я ничего не знала, как и про отца братишки. Странно? Наверное, да... Но, увы, на многие наши вопросы мама просто не отвечала.

20 сентября 2015 год. Лос-Анджелес

Несмотря на то, что прошёл почти год, день, в который всё началось, я помню очень чётко: вылет из Москвы задержали на три часа, весь полет трясло так, что то и дело со всех сторон слышалось «Отче наш...», а после прилёта выяснилось, что наш багаж потеряли. Но выйдя из самолёта живыми, потеря вещей нам показалась мелочью. Прилетели накануне кастинга поздней ночью и ещё не привыкли к местному времени.

После тяжёлого перелёта сон сняло, как рукой. Голова была тяжёлой, глаза покраснели и болели, словно в них насыпали песка.

Ночью поспать все же удалось, правда, всего пару часов. Я с трудом отодрала себя от постели и стояла на балконе с чашкой непривычно холодного кофе, стараясь разобраться в причинах своей тревоги и хоть немного успокоиться. Было рано, часов шесть или семь. С утра уже были назначены встречи с представителями некоторых модных журналов, но приводить себя в порядок мне не хотелось. Несмотря на то, что наши приключения закончились, и мы уже разместились в гостинице, что-то все равно тревожило меня, нервировало, выбивало из колеи и совершенно не давало сосредоточиться.

— Ангелина! Чёрт возьми, приводи же ты себя уже в порядок! У нас встреча через два часа! — ругалась мама бегая по номеру в одной туфле в поисках лучшего наряда для встречи.

Она решила оправдать недешёвую поездку, расписав каждую минуту на переговоры и кастинги. Женщина она очень предприимчивая и энергичная, любила жить по плану, не пропуская ни одного пункта из списка многочисленных задач. Что совершенно нельзя было сказать обо мне. Я терпеть не могу спешку и суету, а планирование жизни от чистки зубов до достижения невероятных высот в карьере меня вообще утомляло и раздражало.

Проигнорировав очередную просьбу-приказ привести себя в порядок, я дождалась, когда мой агент, наконец, отравится на рессепшен и глубоко выдохнула. Отпив противный остывший кофе, я с высоты верхнего этажа разглядывала город. Любуясь прекрасным видом знаменитого пляжа Лос-Анджелеса — Venice, я с закрытыми глазам вдыхала морской воздух, старясь успокоить внутренний маятник. Это колоритное место было предназначено, скорее, для тусовок, чем для купания. Здесь царил стиль шестидесятых годов, курсировали ретро-автобусы тех времён, раскрывали пёстрые купола палатки шумной ярмарки, а стены домов и заборов сплошь украшены граффити. Я знала, что именно здесь любил устраивать показы новых коллекций модный дом «Tommy x Gigi».

Разглядывая красивый, лениво просыпавшийся город, я думала о том, как резко поменялась моя жизнь. Ведь всего шесть лет назад мы с мамой чуть ли не ежедневно обивали пороги самых завалящих рекламных агентств, забрасывая их моими фото и терроризируя звонками. Я соглашалась на любые кастинги и работу.

И вот я здесь.

Знать бы тогда, как все повернётся...

***

Адам сидел на диване и смотрел телевизор. Я не сразу поняла, что происходит. Услышав шум, подумала, что брат просто сделал погроме. Но когда вошла в комнату — опешила.

Человек в чёрной маске держал мальчика на прицеле. Как он смог пробраться в один из самых дорогих отелей Лос-Анджелеса — не понятно. Адам вёл себя мужественно. В отличии от меня, он всегда умел сохранять хладнокровие, даже в самых сложных ситуациях, что для ребёнка восьми лет было удивительно.Брат стоял и молча смотрел на грабителя.

— Я отдам тебе, все что у нас есть, только не трогай его! — молила я, бросаясь к комоду.

— Мне все равно придётся убить! Таков уговор! — человек в маске нервно переминался с ноги на ногу, переводя взгляд с меня на мальчика.

Я дрожавшими руками достала толстую пачку долларов — все наши деньги, и кинула увесистый кирпичик на диван.

— За что его убивать? Он ещё ребёнок! Убей тогда меня! — я шагнула к брату и, встав перед ним, удерживала его за своей спиной.

ГЛАВА 2. МАЙКЛ

Маетное чувство не давало сидеть на месте, и я бродила по комнате, очерчивая пальцами по серым стенам. Гладко выделанный пёстрый, похожий на гранит, камень, плотно подогнанные части… На со счёта сбилась каком круге, когда рука уже устала, а подушечки пальцев стёрлись и болели, и стали намного чувствительнее, проводя по стене над кроватью, я вдруг что-то нащупала. Щербинки… Но как-то упорядоченно расположенные — в одну линию. Я залезла на постель с ногами и старалась разглядеть неровные линии, нащупать их пальцами. Тоненькие штрихи, видно, что кто-то старался выводить их аккуратно, но поцарапать гранит не так просто… Чёрточки складывались в буквы… в слова… Я жадно вглядывалась в них, пока не прочитала:

НЕ ИЗМЕНЯЙ СЕБЕ

И вздрогнула. Это прозвучало как предостережение… напутствие… добрый совет… Я накрыла каменное письмо ладонью, прислонившись к стене. Отдалённо знакомый ритм всё еще звучал, отдаваясь вибрацией прямо в ухо. Я слушала его, как колыбельную, пока не уснула.

Снилась мама и Адам. Мы гуляли в парке. Светило яркое солнце, мы ели мороженое и смелись, болтая о какой-то чепухе… и вдруг на нас будто с неба обрушился ураган. Меня уносило от родных, я хваталась за мамины руки, старясь сцепиться с ней пальцами, но стихия была сильнее — наши пальца разжались и меня втянуло в самый эпицентр вихря.

Я проснулась неожиданно — стук стал громче и настойчивее, будто кто-то в соседней комнате простукивал стены и теперь оказался прямо напротив моей кровати. И я ответила, постучав в стену, как в дверь — громко и решительно.

Стук пропал. Но через несколько секунд я снова услышала его, теперь он не отбивал музыкальный ритм. Теперь удары были одиночные, а между ними паузы — короткие и длинные. Размеренные. Но азбуку Морзе я не знала, если это была она. И лихорадочно искала глазами вентиляционную шахту. Она нашлась в неудобном месте, но я спешно отодвинула кровать, подвинула стол и залезла на него с ногами.

— Кто ты? — я старалась говорить четко, но не громко. Стук прекратился. Я повторила вопрос. Показалось, что за стеной кто-то тоже что-то двигает. Я терпеливо ждала. Когда все стихло, повторила вопрос: — Кто ты? Я — Ангелина. Человек.

И услышала осторожный голос, похожий на мальчишеский:

— Здесь не может быть людей.

— Несколько дней назад я была человеком.

— Тебе здесь не нравится?

— Нет… А тебе?

— Здесь — нет, но это место перехода. А в городе нравится. Там спокойно.

— В городе? Каком городе?

— В городе Ангелов, естественно.

— А как туда попадают? Почему это место перехода? Куда дальше? — вопросов было много, а неизвестный собеседник — кажется, подросток — показался уже бывалым.

— Это место, где определятся дальнейшая судьба: твоя душа возвращается обратно в теле новорождённого, или ты оправляешься в сады вечного покоя, ну или становишься Ангелом. Других вариантов нет.

Меня не устраивал ни один из вариантов. Я собиралась вернуться на землю тем, кем была, и продолжать жить привычной устроенной жизнью. Своей любимой жизнью, черт возьми!

— Как тебя зовут? Ты уже знаешь, куда тебя распределили?

— Майкл. Я вернусь на землю!

Его слова прозвучали так торжественно и радостно, что у меня защемило сердце.

Итак, дорогой Д., Майк, оказался отличным парнем! Рассказал очень много, правда, больше всего он рассказывал, как помогал детям, а не про Ангельский город, Ангельские правила и прочее, но, в любом случае, это — прорыв! Мне стало понятно, что варианта три, хотя я, конечно, искренне надеялась, что все же их четыре, и шанс вернуться у меня есть. Хоть и призрачный. Но всё же, Д, всё же! Теперь главное — выбраться в сад, ну а дальше по ситуации.

Уснуть не удалось, я крутилась на узкой неудобной кровати до самого рассвета, как чёрт на сковороде. Как только первые солнечные лучи проникли в комнату, я, словно заправский солдат, вскочила с кровати и в ожидании Наставника нетерпеливо меряла шагами келью, надеясь, что сегодня он появится.

Досчитав почти до полумиллиона — уж не знаю, то ли я быстро считала, то ли времени прошло немного, — услышала за дверью движение. Наконец, как ни в чём не бывало, вошёл Назарий. Я старалась скрыть нетерпение, боясь, что мой радостный взгляд и поспешность, с какой я шла в сад, могут насторожить Наставника, но надеялась, что оправданием тому послужит то, что накануне я весь день провела в запертой комнате.

Назарий в очередной раз нудел про Ангельскую службу, как все это серьёзно и какая это великая ответственность. Его монотонные речи — порой так казалось — меня будто зомбировали. Я молча кивала, как болванчик на панели в такси, и вертела головой, отыскивая взглядом Главного Иерарха. Заходя на третий круг и уже почти засыпая от монотонного голоса Наставника, я увидела его. И рванула к нему со всех ног.

Наставник, видимо, поняв, куда я так спешила, кинулся мне наперерез. Лавируя между яблонями, я неслась к цели, не видя преград, перепрыгивая клумбы и продираясь сквозь кусты. Но, Назарий настиг меня буквально в нескольких метрах от цели, схватил за руку и, шипя сквозь зубы, принялся взывать к моей совести и воспитанию.

ГЛАВА 3. АНГЕЛИНА И ГОРОД АНГЕЛОВ

30 сентября

Ангельский город...

Мне показалось, это не столько город, сколько вся наднебесная ширь. Потому что город необъятен. Я ждала от него чего-то столь же необыкновенного, воздушного и золотистого, но он оказался больше похожим на Лос-Анджелес. Да, светло и камень, из которых построены все здания — белоснежный с золотыми жилками. Да, это город – замок с арочными многоярусными мостами, галереями, террасами, но все же он распластался на совершенной равнине. Ни холма, ни впадины — ровная гладь столь же текущая, как дорога к вратам этого Рая.

Здесь нет стекла и зеркал — большие оконные проёмы остаются свободными, их украшает та же золотистая вязь, но она уже не складывается в трёхмерные картинки. А сами строения чаще всего похожи на башни, но столь же воздушные. Как и всё вокруг.

И душу здесь наполняет необыкновенное тёплое и уютное ощущение, будто заботливые руки мамы укутывают в белоснежное одеяло на лебяжьем пуху, простёганное золотыми нитками и пропитанное лёгким свежим ароматом акаций и белых роз.

Пока мы шли к одной из башен, я обратила внимание, что внешность ангелов редко красива. Они все будто искажены внутренними противоречиями и страданиями, будто вся тяжесть грехов человеческих осела в их сущности. И среди них редко встретить молодых. Они иногда исчезали, будто растворялись, на секунду-другу оставит после себя марево, как от парившего на солнце мокрого асфальта…

Ох… Как я любила запах мокрого асфальта…свежескошенной травы…

Иногда они просто шли, как и я со своим проводником — Ангелом. А иногда я слышала хлопанье крыльев — Ангелы летали, как большие птицы.

Мне выделили просторную комнату на самом верху одной из башен, с высокими сводчатыми потолками и почти во всю стену оконным проёмом. Вручив странный каталог с проявлявшимися изображениями мебели и разных предметов интерьера, оставили одну. Мне предстояло обустроить комнату по своему вкусу. Обращение с каталогом затруднений не вызвало — всё было интуитивно понятно и чем-то напоминало земной планшет, только смена страниц была послушна течению мыслей, а не движению пальцев. И любой предмет изменялся по желанию: подлокотники становились то резными, то мягкими, столик вдруг становился на ноги-лапы, а ковры меняли оттенки.

Рядом с моей комнатой, как мне сказали, находилась комната моего аколита…

***

Наставником пока оставили Назария. Услышав мою просьбу — как меня научил Майк —про аколита, он приподнял бровь, но комментировать не стал. Сказал только, что узнает, свободна ли она.

Расхаживая по своим апартаментам и мысленно примеряя расстановку мебели в соответствии с видом из «окна», я услышала вежливый стук в дверь.

«Кто бы это мог быть?» — удивилась я и крикнула:

— Войдите!

В комнату вошла пожилая женщина среднего роста с высокой причёской золотых волос, в солнечно-жёлтом халате с черным, как ночь, воротником и отороченными такими же полосками карманами. Белые босоножки были одеты на босую ногу.

Она остановилась, едва войдя в дверь, явно нервничая — она теребила край пояска, вглядываясь в моё лицо.

— Добрый день. А… кто вы? — я так же пристально вглядывалась в лицо женщины.

— Я — Зинаида Петровна, аколит твой, девочка, — от её взгляда и душевных интонаций защипало в глазах и закололо замершее сердце.

Её добрые зелёные глаза, чуть затянутые старческой поволокой, чуть склонённая к плечу голова и необыкновенное душевное тепло, исходящее от неё подействовали на меня странно — я подошла к ней, обняла, уткнулась в её плечо и... заплакала.

И женщина жалела меня чисто по-человечески: гладила по волосам, шептала слова утешения и терпеливо ждала…

[1] Енохианский — язык ангелов. В 1581 году, оккультисты Джон Ди и Эдвард Келли заявили, что получили сообщение от ангелов, в котором они представили им основы языка, при помощи которого можно общаться «с другой стороной». Этот язык ангелов содержал свой собственный алфавит, грамматику и синтаксис, который они записали в дневниках. Новый язык назвали «Енохианский» и по утверждению Джона Ди происходит от библейского патриарха Еноха — последнего человека, знавшего этот язык.

Дорогой, Д., прости, что так долго не писала. За эти семь дней произошло очень много событий, но обо всем по порядку.

Как оказалось, Ангелы не спят, но в состояние, похожее на полудрёму, впадать могут — так они восстанавливают силы. И так теперь случается и со мной. И я услышала голоса. Знал бы ты, как я испугалась! Это случилось ночью, и было очень ужасно. Я еще не привыкла к нечеловеческому существованию, и для меня это оказалось выше всяких сил.

Сначала показалось, это сон. Будто я попала на сбор плакальщиц, или разом кто-то включил сотни записей незнакомых голосов. Неясные поначалу они сливались в гул, но он неумолимо нарастал и вдруг распался громкими отдельными кусками: мольбами, просьбами, стенаниями… На меня просто обрушилась лавина человеческой печали, тоски, горечь утраты любимых… Эта лавина затопила меня, казалось, даже вывернула наизнанку. И я завыла, чтобы заглушить их, металась по комнате и плакала, не в состоянии освободиться от тисков, что сжимали ледяной хваткой и без того застывшее сердце. Вся человеческая боль свалилась на меня, трясла так, что, казалось, подо мной ходуном ходила вся башня.