Добро пожаловать в Америку!

Часть 1 Караганда

Рита стояла у плиты в своей хрущевской кухоньке и разогревала сыну борщ. Лето 1999 года в Караганде стояло жаркое, и вентилятор, вставленный в оконную форточку, не приносил прохлады.

– Мам, я сегодня интернет ставил одной даме, она заграничными знакомствами занимается. Мы про тебя разговорились, я предложил ей бартер: я буду за ее компьютером присматривать, а она тебя возьмет в клиентки бесплатно, – сказал Данил, одновременно жуя бутерброд и читая книгу.

Он забежал на обед к матери, потому что летом она всегда была в отпуске.

– Некогда мне этой ерундой заниматься, – отмахнулась от сына Рита.

– Да ты сходи, посмотри, может понравится.

– Мне Надя, тетя твоя, высылала какие-то анкеты для знакомства в Европе.

– Ну и где они?

– Выбросила.

– Может, зря. Надежда же познакомилась с Йоханом. Инне он понравился, мы разговаривали с ней по телефону недавно, в Швецию к нему с матерью переезжать собираются.

– Да знаю я. Инне 12 сейчас, трудный возраст, хорошо, что у Нади муж будет. Инна своего отца плохо помнит, когда Антанас умер, ей всего 3 года было. Надеюсь, Йохан будет хорошим отцом.

Рита всегда хотела иметь семью: сплоченную, дружную семью, где каждый мог бы чувствовать себя особенным, любимым. Не получалось. Она была оптимисткой, и пробовала снова и снова. Но чтобы ехать куда-то, бросив любимую работу, сына, друзей, ей и в голову не приходило. Если не считать сердечных дел, жизнь была налажена. Только в редкие минуты отдыха сосало под ложечкой от одиночества. Пробовала она уже эти бюро знакомств – ничего кроме алкоголиков и тунеядцев там предложить не могли. Хорошо, что хоть сын жил неподалеку от нее, всегда было с кем обсудить проблемы и поговорить по душам. Да и руки у него из правильного места росли, Данил делал все мужскую работу в квартире.

Двадцатипятилетний Данил жил отдельно в двухкомнатной квартире с женой Аней и собакой Бошей в двух кварталах от матери. Он владел на паях с другом небольшим бизнесом по установке мини АТС. Работа ему нравилась и приносила небольшой, но стабильный доход. Данил был среднего роста, худой, с удлиненным лицом, прямым носом, темно-русыми волосами и темными густыми бровями. Контрастом им были голубые глаза, унаследованные от деда-поляка. Да и похож он во многом на своего деда: те же жесты, та же саркастическая улыбка, возникающая в уголках его губ, когда он считал, что кто-то неправ, та же привычка терять носки и надевать по утрам разные. Человеком он был спокойным и сдержанным. Ему пришлось стать главой семьи в 6 лет, когда родители разошлись, и они с матерью жили на ее маленькую зарплату медсестры, не получая даже алиментов. Какие уж там игрушки, когда им часто просто нечего было есть. Вернее, мать всегда находила еду для него, но вот сама часто перебивалась на хлебе. Однажды сын с гордым видом добытчика принес ей с колхозного поля картошку, а потом, когда Рита ее сварила, он все угощал: «Ешь, мама, я потом еще принесу». Рита советовалась с ним по всем вопросам, возникающим в их небольшом хозяйстве, и это позволяло ему чувствовать себя взрослым и ответственным за мать. Всю жизнь Рита с болью вспоминала, как шестилетний Данил увидел в маленьком промтоварном магазине, где продавали все на свете от иголки до холодильника, игрушечную железную дорогу с тремя голубыми вагончиками. Он прильнул к витрине и с восхищением рассматривал их.

– Мама, а они сами ездят по железной дороге?

– Да, – ответила продавец. – Хочешь, я покажу тебе?

Данил вздохнул и посмотрел на продавца полными слез глазами:

– Нет, спасибо, у нас все равно нет денег.

Рита не могла этого вынести.

– А вот и есть, – улыбнулась она сыну, – забирай!

Потом она сама не могла понять, как это она решилась купить такую дорогую игрушку, отдав последние деньги. «Ладно, – подумала она, – не хлебом единым сыт человек. Придется ночью сшить Зине платье, она сразу заплатит».

Рита умела шить. После школы она закончила Морозовское ПТУ и получила свою первую специальность: «закройщик легкого женского платья». Это здорово выручало. Когда не было денег, она шила что-нибудь на заказ. Клиентов у нее хватало, а вот свободного времени – нет. Нужно было готовиться к урокам, проверять тетради, вести внеклассную работу с учениками, так что на шитье оставались только ночи. Выбор был один: спать или шить. Ей нравилось придумывать новые фасоны, чтобы ни у кого такого платья не было. От бабушки Рите осталось несколько старых журналов мод за сороковые и пятидесятые года, она рассматривала их, находила какие-то интересные, давно всеми забытые фасоны одежды, изменяла их на современный лад и получалось что-то необыкновенное. Когда в семидесятых – восьмидесятых годах в магазинах не было одежды и даже ткани, она пускала в ход платки, флаги и мешковину и шила из них очень красивые наряды. Перед праздниками ее обычно отправляли на больничный, не потому что она болела, а руководство школы и приближенные к нему лица заказывали ей платья и обеспечивали ей свободное для шитья время.

Через пару дней после разговора на кухне Данил заехал снова.

– Мама, собирайся, я к Ирине еду, она велела тебя захватить.

– К какой Ирине?

– Ну к этой, у которой бюро знакомств с иностранцами.

Ирина оказалась молодой женщиной лет 35, высокой, с роскошной каштановой косой и веселыми глазами. Единственно, что ее портило – отсутствие переднего зуба. «Не так уж много она здесь зарабатывает, даже зуб вставить не может», – подумала Рита. Да и комнатка, так называемый офис, была маленькой и грязной. У стены стоял большой канцелярский стол с компьютером и два стула. На столе валялись письма, анкеты клиенток и какие-то обрывки бумаги с записями.

Рита с недоверием стала расспрашивать об агентстве и потенциальных женихах, мало веря, что из этого что-нибудь получится. Ирина с увлечением рассказывала, как женщины уезжают заграницу и находят там свое счастье. Потом они перешли к живому делу: стали просматривать сайты знакомств. «Сколько мужиков пропадает! И выглядят прилично, не то, что наши бомжи», – заинтересованно подумала Рита.

Было время летних каникул в лицее, где Рита работала заведующей кафедрой гуманитарных наук и преподавала русский язык и литературу и еще много новомодных предметов, программы для которых она писала сама. Конечно, летом она тоже подрабатывала массажисткой в частной сауне, но можно было выкроить время и для себя.

Глянув украдкой в висевшее справа от нее зеркало, Рита как бы посмотрела на себя со стороны: соответствует ли она имиджу невесты. Рита никогда не считала себя красавицей. Она была невысокого роста, стройная, с порывистой походкой, чуть смугловатым лицом и густыми темными бровями, живыми зелеными глазами и пшеничными волосами, спадающими на плечи. Даже несколько крупноватый нос, которого она с детства стеснялась, не портил ее. Всегда подтянутая, аккуратно и красиво одетая, с легким макияжем и выражением уверенности на лице, – она и в свои 46 лет привлекала внимание мужчин. Рита решила попробовать. Она заполнила анкету, сын отсканировал ее фотографию, Ирина поставила ее на сайт знакомств. Ее объявление не осталась незамеченным, и через месяц она уже переписывалась с несколькими мужчинами из Европы и Америки.

Приходилось просить подругу переводить письма. Женихи из всех стран писали на модном теперь английском, а Рита в институте учила немецкий, как и все студенты ее поколения. Оказалось, что и сама Ирина имела только элементарный английский и переводила как Бог на душу положит. Рите это не нравилось, она привыкла все делать профессионально и честно. Ирина же не отличалась пунктуальностью, могла забыть отправить письмо или позвонить клиентке о том, что пришел ответ.

Обладая практическим умом, Рита решила, что вполне может сама открыть «Бюро знакомств» и делать это гораздо лучше Ирины. Она посоветовалась с сыном, и он обещал помочь ей в этом. Дело было за небольшим: у нее не было компьютера, и она не умела работать на нем. С детства влюбленный в компьютеры, Данил обещал собрать его из запчастей. Рита пошла на вечерние курсы по изучению компьютерной грамоты. Тщательно записывала все в тетрадку, что говорил инструктор. Инструктор, Лена Ким – женщина примерно ее возраста, невысокая стройная кореянка с короткой, пышной копной жестких темных волос, ей нравилась. Они подружились. Лена жила с родителями и дочерью-подростком, была разведена и ни с кем не встречалась. Женщины часто возвращались домой вместе.

– Лена, я тут одну интересную вещь задумала: открыть бюро интернет-знакомств. Ты не хотела бы мне помочь?

– Классно! Я тоже про это думала, да нет компьютера.

– У меня скоро будет. Давай вместе это делать, я английский не знаю, ты будешь находить бесплатные сайты знакомств и переводить письма клиенткам, а я организационную работу и письма отправлять-получать.

– А где наша контора будет? Снимать дорого.

– У меня в спальне! Отгорожу кровать шкафом и получится вполне приличный офис. Давай пиши свои предложения, обсудим.

– А где клиентов будем брать?

– Твои одинокие подруги, мои подруги, подруги подруг. Главное – начать, а там все пойдет! Я даже название придумала для нашего детища – «Надежда».

Работа закипела. Лена искала бесплатные сайты знакомств, Рита оборудовала офис в спальне своей двухкомнатной квартиры: принесла из школы старый стол, застелила красивой скатертью, поставила компьютер. Начали пробовать на себе – получилось. Стали приходить письма. Вскоре появилась и первая клиентка Нина – молодая девушка с роскошным телом юной бегемотицы. Соседка Оля привела несколько женщин с базара, бывших инженеров и других интеллигентных и не очень дам, которые в силу жизненных обстоятельств превратились в торговок шмотками. Рита, как учитель литературы, сочиняла романтические или смешные письма в зависимости от обстоятельств, составляла шаблоны писем о городе, Казахстане и о клиентках, в которых надо было только менять имена. Лена перевела все это на английский язык.

Вот и пролетело лето. Уже две недели, как начались занятия в школе. Рита любила осень. Уже первый день осени приносил ей радость встречи с учениками, подросшими за лето, море цветов и улыбок, рассказов о прошедших каникулах. Глядя на пожелтевшие листья карагачей и тополей, она вспоминала золотые листья осенних берез своего детства. Ее семья жила на окраине небольшого сибирского города, расположенной в березовой роще. Здесь построили школу-интернат. Вырубали лес и строили дома. И названия улиц были лесными: Сосновая, Березовая, Лесная. Дом, в котором они жили, был неблагоустроенным, с «удобствами» и колодцем во дворе, с приусадебным участком, где росли овощи и цветы. Забор огорода углом входил в березовую рощу, рядом протекал небольшой ручей, через который надо было перепрыгивать по дороге в школу. Конечно, весна – прекрасное время года, но осень была ближе ее душевному складу точно так же, как она любила Пушкина, но Лермонтов был более созвучен с ее душой. Весна – радостная и задорная, осень – лиричная и спокойная. Она и влюблялась всегда не весной, а осенью.

Рита пришла домой уставшая. Сегодня приходили с местного телевидения делать репортаж о лицее. Снимали ее урок литературы в гуманитарном классе. Рита не боялась камеры, у нее появлялся кураж, которым она заражала весь класс. Своеобразная игра на публику. Заранее отрепетированный урок оставалось только с блеском преподнести телевизионщикам. Тема урока – «Алые паруса» Грина. Любовь, приключения, надежда на счастье. Это все было близко не только ее тринадцатилетним ученикам, но и ей самой.

В почтовом ящике Рита увидела письмо от сестры. Кажется, ее младшая сестра Надежда нашла, наконец, свое счастье. В конце сентября у нее свадьба с Йоханом Нильссоном, с которым она познакомилась через бюро знакомств. Он типичный швед: белокурые волосы, голубые глаза, белая кожа, которая сильно краснеет, когда он попадает на солнце. Йохан одного роста с Надей, плотный, с небольшим животиком, который выдает его пристрастие к пиву, человек добродушный и порядочный. Работает Надин жених инженером на всемирно известной фирме по производству водки «Абсолют». Человек он обеспеченный. Наде исполнился 41 год, Йохану – 43. Все у них еще было впереди. Надежда пошла в деда Павла, маминого отца. Такая же худющая и энергичная как он, с маленькой девичьей грудью, прямыми плечами и гордой осанкой, темнобровая и кареглазая с темно-каштановыми волосами, подстриженными под каре, овальным лицом, красивым прямым носом и яркими губами. В 41 год она была в расцвете своей женской красоты.

Рита и Данил получили красивое приглашение на свадьбу Надежды и Йохана, которое было написано по-шведски. Хорошо, хоть числа во всех языках одинаковые, можно было понять, что свадьба состоится 29 сентября 1999 года. Очень хотелось поехать. Рита еще не бывала за границей, если не считать Литву, которая теперь тоже была заграницей, но не было возможности. Главное препятствие – это учебный год в лицее. Никто ее не отпустит, особенно в начале учебного года, когда надо утрясать кучу вопросов. Да и оформление визы затянется месяца на 3, если не больше. Так что обошлись горячими поздравлениями и искренними пожеланиями счастья.

Дома Риту ждала Лена, она переводила письма, полученные для клиенток. Увидев Риту, она замахала руками:

– Иди сюда! Я тут такой шедевр нашла! Вот послушай, что пишет Джон из Флориды: «Привет, Люба! Только что освободился от своих холостяцких дел. Вчера купил новую стиральную машину, какую-то очень навороченную, решил с утра испробовать ее. Там была инструкция по применению, но я решил, что сам смогу запустить машину, и выбросил ее. Вода налилась, но стирать машина отказалась. Промучился до обеда, а потом решил пойти достирать на реку, благо она протекает через мой двор. Только расположился и намылил брюки, как приплыл крокодил и с вожделением стал приглядываться к моим штанам. Я попытался отогнать его кокосовыми орехами, но он не уходил. Пришлось уйти мне. Достирывал все в ванне. Завтра придется звонить, чтоб прислали новую инструкцию».

В дверь позвонили. Пришла красавица Алина, бывшая модель, а теперь содержанка богатого чеченца. Он был женат и разводиться не собирался. Любовник снимал для Алины двухкомнатную квартиру и оплачивал обучение ее сына в университете.

– Мне есть что-нибудь? – спросила она.

– Да, посмотри, какой красавец тобой интересуется. Владелец сети ресторанов из Индии.

– Ну-ка, ну-ка. Это интересно. Богатенький Буратино, как раз, что мне нужно!

Алина схватила листок с переводом и начала внимательно читать. Вдруг ее лицо вытянулось, и она спросила:

– А что это такое «Охуяс»?

– Это его так зовут, – ответила Лена, делая серьезное лицо и боясь прыснуть от смеха.

– Охуяс! Как же я его называть-то буду, Хуечка, что ли?

Все дружно захохотали.

– Здесь хоть Охуясы пишут, – продолжала клиентка. – Когда я ходила в другое агентство, там цена была высокая, а толку мало. Знаете, кто там первым вышел замуж за американца?

– Кто? – в унисон заинтересованно спросили Рита и Лена.

– Водитель троллейбуса. Толстая страшная баба с четырьмя сыновьями. В комнатных тапочках в Америку поехала.

– Значит – судьба, – глубокомысленно сказала Лена.

– Ага, как же. Он сам фермер из Техаса, вот и взял себе и жену, и команду работников.

– Очень даже может быть, – протянула Лена.

– Завтра фотограф придет в 5. Он просил, чтобы вы принесли несколько нарядов, он выберет, в чем вы будете лучше смотреться, – предупредила Рита.

Фотографом в агентстве подрабатывал Марк, Ритин ученик из гуманитарного класса, личность явно одаренная. Он завоевал приз на международной выставке фотографий. Марк с матерью переехали в Караганду из Литвы после смерти отца. Этот нескладный, сутулящийся из-за своего высокого роста четырнадцатилетний подросток с болтающимися руками чувствовал себя мужчиной и опорой семьи. Его мать работала учителем рисования в этом же лицее, учебная нагрузка у нее была маленькая, денег по месяцам не платили, и Марку приходилось помогать матери. Если он не появлялся на занятиях, Рита старалась скрыть это от директора. Она знала: если его нет, значит он моет машины, чтоб заработать денег на оплату обучения. Рита дала ему возможность подрабатывать в своем агентстве. Он делал художественные фотографии клиенток. Просил их принести несколько нарядов, сам отбирал, что им надеть, советовал выпить вина, чтоб мышцы лица расслабились, и выбирал декорации. Получалось здорово, лучше, чем в профессиональном фотоателье.

Снова звонок. Это Таня забежала после уроков. Она работала учителем начальных классов в соседней гимназии. Юная и красивая, с яркими васильковыми глазами и пухлыми детскими губками, какая-то воздушная как мотылек. Ей хотелось красивой жизни, и она мечтала упорхнуть в чужие края в поисках счастья. Ей писал Билл – ковбой из Аризоны.

– Рита, можешь отправить письмо сегодня, а то я уже неделю не отвечала. Посмотри, все нормально?

Рита пробежала глазами страничку, вырванную из школьной тетрадки.

– Ну что ты пишешь? «Нам в школе не платят денег уже третий месяц». Нельзя ныть. Им в Америке не понять наших забот. Они не любят чужих проблем. Им нужна красивая и успешная подруга. Давай напишем вот так…

Женщины склонились над бумагой.

Наконец, Рита осталась одна. Теперь можно проверить и свои письма. Сегодня их было три. Как обычно пришло письмо от Флеминга, гитариста из Дании, с которым она познакомилась еще в Иринином агентстве. Второе – от владельца ресторана из Швеции Ларссона, а третье из Америки от какого-то нового мужчины со странным именем Сри.

«Интересно, а это кто такой?» – подумала Рита.

С открытием агентства Ритин рабочий день еще удлинился. Теперь с утра она работала в лицее в две смены, вечером – репетиторство с отстающими и поступающими в институт, дианетика или эзотерика, ночью – подготовка к урокам, а с 12 до 3 утра – работа в интернете, потому что раньше 12 сеть была занята и невозможно было выйти в интернет. В 7 подъем. Вставать утрами она не любила. Это была чистая мука! Ая Павловна будила ее, Рита говорила: «Встаю» и засыпала снова. Хорошо, школа рядом, в пяти минутах ходьбы.

Ая Павловна жила с Ритой почти год. Рита в прямом смысле слова подобрала ее на улице в январе прошлого года. Она была тещей ее бывшего любовника Николая. Рита давно ее не видела в городе. Оказалось, что Люся, бывшая жена Николая, которая лет 5 назад вышла второй раз замуж за какого-то татарина, забрала мать к себе. Теперь у Люси было шестеро детей, и Ая Павловна поменяла свою 3-комнатрую квартиру на 2-комнатную с доплатой, доплату отдала дочери, чтобы помочь устроиться на новом месте, где-то в степном ауле, где добывали урановую руду. Дочь вспоминала о матери, только когда ей нужны были деньги. Снова квартира была обменена на однокомнатную с доплатой. Когда деньги у Люси кончились, она попросила мать продать свою квартиру и переехать к ним в аул, где ей обещали дать пустующую квартиру. Та согласилась. Через некоторое время урановую шахту закрыли, отопление и электричество отключили, шахтерам не заплатили денег, магазины закрылись. Люся с мужем и детьми переехала в Россию, а мать забыла взять с собой. У Аи Павловны было хорошее здоровье. В свои 59 лет она круглый год обливалась холодной водой на улице каждое утро и вечер по системе Иванова, и только это помогло ей выжить. Пенсию женщина не успела перевести из Караганды по новому месту жительства, потому что в ауле пенсию не платили тоже. Вот она и приезжала раз в месяц в Караганду за пенсией. Рита пригласила ее переночевать да так и оставила у себя. Крепкого сложения, с полностью седой головой, широкими ладонями с обломанными ногтями и добродушным круглым лицом с блекло-голубыми глазами Ая Павловна имела только один недостаток: она любила поговорить. Говорила она громким голосом, как бы все еще стараясь перекричать работающие ткацкие станки трикотажно-чулочной фабрики, где она проработала начальником цеха всю свою жизнь. Все домашние заботы Ая Павловна взяла на себя. Правда, забот этих было не так уж и много. Рита жила в двухкомнатной хрущевке на первом этаже. Для безопасности окна были забраны металлической решеткой. Из маленькой прихожей, где помещались только вешалка и тумбочка с зеркалом, через большую арку можно войти зал. Направо – вход в кухню. Зал, обклеенный светлыми текстурными обоями, был обставлен стандартно – тигровой расцветки диван-кровать и такие же два кресла, стоящие по обе стороны от журнального столика светлого дерева, светлая стенка с посудой и книгами, веселое панно, написанное на шелке над диваном, коричневый с желтым орнаментом ковер на полу. На стенах – несколько репродукций картин и горшки с вьющимися растениями. Широкое окно, закрытое прозрачным тюлем и ярко-желтыми шторами, выходило во двор. Возле окна стоял на тумбочке телевизор, большой фикус в деревянной кадке примостился в углу между креслом и окном. Единственно, что отличало ее жилище – это множество книг. Они были везде: в стенке, на полках, полочках, в шкафах и даже на полу. Дома всегда было чисто, если не считать разложенных возле стола книг и журналов, необходимых при составлении лекций в старших классах. Из зала дверь вела в довольно просторную спальню. Здесь у стены, отделяющей спальню от зала, стояла кровать, напротив кровати – кресло-кровать, на котором спала Айнура, почти что дочка Риты. Рита отгородила шифоньером и ширмой угол, где поставила книжные полки. Книг было много, около полутора тысяч.

Месяц назад ей здорово повезло. Позвонила знакомая из ПТУ и сказала, что их закрыли, здание купили новые казахи, через неделю нужно его освободить, а библиотечные книги некуда девать. У Риты аж руки затряслись от такой возможности приобрести книги. Она договорилась с библиотекой лицея взять часть программных книг, часть книг решила разместить на кафедре, а часть – оставить себе. Взяв в помощь двух старшеклассников, она помчалась в училище. Их ждала библиотекарь. У нее слезы были на глазах, когда она показала на валявшиеся горой книги. «Мы вас спасем, вы еще послужите людям!» – вертелось в голове Риты. Пришлось сделать несколько рейсов, забили книгами все пустые полки в лицее и дома, а книг, кажется, в куче не уменьшилось. Рита стала звонить в другие школы и предлагать им книги. Многие откликнулись.

Вот так появилось у нее еще томов двести книг в личной библиотеке.

Это было трудное время: зарплату не платили, по улицам ходили голодные солдаты, дети из детских домов и турки-месхетинцы, которых выгнали с насиженных мест, и которые теперь не знали, где им обосноваться. Их насильственно депортировали в 1944 году с Кавказа в Среднюю Азию и Казахстан, обвиняя в пособничестве врагам. Узбеки не любили турок, считали, что они не имеют права жить на их земле. В июне 1989 года произошёл погром месхетинских турок в Ферганской долине. После этого турки-месхетинцы стали покидать Узбекистан. В 1956 году правительств разрешило им выезжать из мест поселения, но вернуться на прежнее место жительство они не могли. Некоторые уезжали просто в никуда. Покупали билеты до любой станции, на сколько хватало денег, и ехали. Их высаживали из поездов, и они целыми семьями жили на вокзалах. Дом, в котором жила Рита, находился недалеко от вокзала, в центре города, а квартира была на первом этаже, поэтому многие звонили в дверь и просили дать им что-нибудь поесть. Ая Павловна каждое утро варила большую кастрюлю супа и покупала несколько булок хлеба. Кормили всех, кто постучится, давали старую одежду и одеяла.

Без английского было плохо. Он был Рите просто необходим. Данил поставил ей переводчик на компьютер, но перевод получался таким странным, что ничего невозможно было понять. Получалось смешно и печально.

Упорства Рите было не занимать, она решила выучить английский. Год назад на каких-то курсах Рита познакомилась с Верой Васильевной – завучем из соседней гимназии. Та преподавала английский язык. Рита объяснила ей ситуацию с агентством, и Вера очень заинтересовалась. Она согласилась давать уроки за небольшую плату и захотела принять участие в благородном деле международного сотрудничества. Вера была замужем, растила двух сыновей; старший Максим – студент университета, младший Дима – ученик 10 класса. Ей было около пятидесяти, полноватая фигура не портила, а подчеркивала ее женственность. Короткая стрижка каштановых волос, выщипанные дугой темные брови над карими глазами, аккуратный нос и маленькие пухлые губы делали ее привлекательной. Жизнь Веры была неинтересной: работа, где каждую минуту ждешь какой-нибудь проверки, дом с вечно чем-нибудь недовольным безработным мужем, дача с кучей сорняков, засолками и варкой варенья. Не было времени даже почитать, да она и не очень-то любила это. Мыльные сериалы были единственным ее развлечением. А тут вдруг настоящие иностранцы, с которыми можно было вспомнить настоящий английский. Словом, она напросилась помогать переводить письма. Лена Ким обрадовалась Вериному появлению, потому что ей предложили работу ведущего инженера в американской фирме, которая находилась в небольшом поселке в 5 часах езды от Караганды. Главное – там всегда платили зарплату вовремя, да и зарплата была гораздо выше, чем в Казахстанских фирмах, а на ее попечении – дочь-подросток и престарелые больные родители. Рита была довольна тоже: Верина гимназия находилась рядом с Ритиным домом, и Вера могла приходить в промежутках между уроками. Два раза в неделю занимались английским. Рита любила докапываться во всем до сути, всегда изводила преподавателей своими вопросами, а почему это так, а не иначе. За это ее недолюбливали еще в институте. Вера иногда просто орала на нее и говорила: «Просто запоминай, это исключения. Будешь приставать – платить будешь больше!»

Агентство действовало положительно и на сотрудников, и на клиентов. Женщины подтягивались, старались больше следить за собой и красиво одеваться, даже незримый дух мужчин оказывал на них влияние. У них появилась вера: вера в счастье, вера в себя, вера в другую, лучшую жизнь. Казалось, что где-то там, далеко, есть другая, красивая жизнь, наполненная особым смыслом и любовью. Там не могло быть плохо. Нужно было только очутиться там и все изменится к лучшему. Они верили, и этим жили. И нельзя их было осуждать за это. Что они видели в своей жизни? Пьяных отцов или мужей? Вечно недовольные лица на улицах, скандалы в автобусах, хамство продавцов в магазинах, страх перед начальством? Всем хочется счастья, а русские женщины прежде всего ищут счастья в семейной жизни.

Вскоре агентство превратилось в своего рода социальный клуб. Рита увлекалась психологией, училась на курсах, много знала и умела интересно рассказывать и зажигать людей. Она подобрала библиотеку литературы по психологии, распечатывала информацию из интернета о том, что надо делать, чтоб понравиться зарубежным мужчинам, как себя вести и куда обращаться, если что-то с тобой случится. Рита любила помогать людям и делала это от всей души.

– Ну и как там твой Сри? – спросила, улыбаясь, Вера, – будешь ему писать?

Она сидела за компьютером и переводила письма клиенток.

– Ну писать, положим, будешь ты. Спроси, где он работает, чем увлекается. Запусти наше письмо №2 о Караганде и попроси фото выслать, – ответила Рита.

– Слушай, пошли ему свою фотографию, которую Марк сделал, ну, где ты в красном платье. Ты там такая сексуальная!

– О чем ты говоришь! В России секса нет, – строгим голосом ответила Рита.

Подруги захохотали. Эта была давняя шутка. Когда отношения между Россией и Америкой стали улучшаться, телевидение начало проводить телемосты, где американцы и русские рассказывали о своей жизни и задавали друг другу вопросы. Вот одна американка и поинтересовалась, как обстоит дело с сексом в России. Россиянка, к которой был обращен вопрос, растерялась. Здесь не принято было даже упоминать слово «секс». Вот она и сказала с гордо поднятой головой: «У нас в России секса нет!»

А фото на самом деле получилось красивое. На нем Рита в ярком облегающим ее фигуру красном платье сидела на ковре, прислонившись к мебельной стенке, одной рукой опиралась на пол, а в другой держала бокал с красным вином. С ноги как бы случайно соскользнула черная туфелька-лодочка на высоком каблуке, на губах полуулыбка и смущенно-призывный взгляд зеленых глаз.

– Весело вы тут живете: письма, кавалеры. Может и мне поразвлечься? – как бы с иронией спросила Вера, но Рита понимала, что подруге хочется всерьез заняться этим, чтоб хоть как-то скрасить свою однообразную жизнь.

– Посмотри в своих астралах, получится у меня что-нибудь серьезное, – продолжала Вера.

– Хорошо. А как же Сергей? Ты что, собираешься бросить его и мальчишек?

– Надоело все. Мужа не могу выгнать на работу, Максим отдельно живет. Он с немкой встречается. Ее семья на ПМЖ в Германию собираются. Он с ними поедет. А Димка в этом году 10 классов закончит, в Россию хочет ехать поступать. Так что я практически свободна. Не всю же жизнь мне лентяя мужа кормить. Ну так посмотришь? – повторила она свой вопрос.

– Да посмотрю, сегодня же. Напиши вопросы.

Рита с детства могла предвидеть некоторые события: знала, кто звонит, еще не снимаю трубку, знала, кого она сегодня встретит, но не придавала этому значения. А однажды, когда она вернулась из своих путешествий по «-станам» (Узбекистан, Кыргызстан, Казахстан) в Россию, на свою историческую родину, в квартире родителей попалась ей на глаза газета с объявлением, что Московская эзотерическая школа «Антарес» открыла выездной филиал в Кургане. Занятия проводились по выходным дням. Рита решила пойти посмотреть, что это такое, записала номер телефона на листочек и поехала в город. На остановке хватилась – листочка нет. «Ну и ладно, значит, не судьба», – подумала она. Зашла в автобус, стала садиться на свободное место и вдруг увидела ту же газету, открытую на странице объявлений. «Все-таки судьба», – поняла она. Закончив три курса этой школы, Рита получила удостоверение, что она может заниматься биоэнергетикой, ясновидением и бесконтактным массажем. Лучше всего ей удавалась диагностика и ясновидение. Она никогда до конца не верила себе, ей казалось, что она говорит неправду, но почему-то ее предсказания сбывались, люди, которых она искала, находились. Тренировалась Рита сначала на друзьях и родственниках, а когда переехала в Караганду и не могла летом найти работу, то эти навыки здорово пригодились. Маржан, новая соседка, пришла в первый же вечер знакомиться и в разговоре под рюмочку сказала, что найдет Рите клиенток, желающих узнать свою судьбу. Так все лето Рита и прожила на деньги от предсказаний. Да еще и серьги золотые заработала. А было это так. Пришла однажды женщина средних лет кавказского типа, ухоженная и привлекательная. С ней – двое мужчин. Она показала фотографию.

– Слушай, можешь найти этого мужчину? Живой он или мертвый? Где он?

– Хорошо, посидите в зале, мое рабочее место в спальне, – ответила Рита.

Она вошла в спальню. Там стояло большое темно-зеленое кресло-кровать. Это и было рабочее место Риты. Она села, выпрямив спину и прижав ее к спинке кресла. Внимательно посмотрела на фотографию, стараясь запомнить все детали лица мужчины, положила ее себе на колени, над ней сантиметрах в пяти от фотографии зависла ее левая рука, правую поставила под прямым углом к левой как экран. Рядом положила золотое кольцо на суровой нитке. Она использовала его вместо маятника, чтобы узнать, жив человек или нет. Затем закрыла глаза и стала проводить ритуал выхода в астрал. Собрала энергию тела в золотую каплю, вот у капли появились глазки, и она стала похожа на маленького золотого цыпленка. Затем на месте третьего глаза появилась хрустальная призма, и сгусток энергии, вращаясь по спирали, стал проходить сквозь нее. Вот он выскочил в космическое пространство. Теперь вся энергия и сила Риты были в этой капле. Там, на кресле, осталось только ее тело. Манящий и пугающий космос был перед ней. Он знал все, что было, есть и будет. Рита вышла в информационное поле, вызвала фантом человека с фотографии и взяла кольцо. Она держала его над фотографией. Маятник медленно начал вращаться против часовой стрелки. «Жив», – облегченно вздохнула Рита. Она начала задавать вопросы:

– Кто он?

Как всегда, началось сканирование внутренних органов, как будто он стоял под рентгеновскими лучами. «Повышенное давление, шрам на предплечье левой руки, скорее всего от ножа, гастрит, правая коленная чашечка была разбита, все еще болит на погоду», – запоминала Рита увиденное. Пошла информация: «Кавказец, скорее всего чеченец. Преступная группировка. Руководитель. Эта женщина – его жена, мужчины – ее охрана.»

–Что произошло? Где он?

Перед глазами поплыла картинка: кафе с низким потолком и белыми занавесками на окнах почти пустое, только один столик занят. За ним сидит тучный мужчина в серых брюках и голубой рубашке с расстегнутым воротом, он совсем лысый, рука с короткими толстыми пальцами, напоминающими сосиски, мнет льняную салфетку и время от времени вытирает ею свою лысину. Рядом с ним трое в спортивных костюмах. На столе пиво в запотевших бутылках и какая-то закуска в тарелках. Никто не ест. Смотрят на дверь. Входит мужчина с фотографии, тоже с тремя качками. Подходит к столу, садится. Видно, что не боится. О чем-то говорят. Вдруг из двери, ведущей из кухни, выскакивают люди, хватают пришедших и вытаскивают их в заднюю дверь. Все происходит быстро и бесшумно. Там их ждет машина, их заталкивают внутрь и увозят.

– Где он? – повторила вопрос Рита.

Теперь идет ответ: «В городе недалеко от Караганды, начинается с А. В подвале. Не хочет соглашаться на предложение. Он проиграет. Его группировку разгонят. Будет жив»

Рита делает ритуал возвращения, проходя обратно через сверкающий алмаз и очищая с себя все негативное, что можно было поймать в космосе. Золотая капля снова превращается в энергию, которая возвращается во все органы тела. Рита открывает глаза, мысленно повторяет все что увидела и услышала и выходит к клиентке. Та соскочила с дивана:

–Ну что? Живой?

Рита рассказывает. Она живет в Караганде первый месяц и не знает окрестностей, но женщина уверенно говорит:

– «А» – это Акмола, она в двух часах от Караганды. Да, он пошел на деловую встречу, и кафе ты правильно описала, там они были, и задняя дверь выходит на стоянку.

Мужчины вступили в разговор:

– Мы знаем, где он может быть в Акмоле, мы найдем его!

– Ну спасибо тебе, успокоила, живой, значит! Найдем его! – радуется клиентка, – На, это тебе суюнши за хорошую весть.

Она снимает с себя золотые серьги кольцами и протягивает Рите.

– Охрану тебе оставить? Ты не боишься, что нашла моего мужа и тебе могут мстить?

– Да нет, кто же узнает. Рите стало неприятно. Она никогда не думала о такой возможности, что кто-то будет мстить. «Издержки профессии», – подумала она.

Воскресный день был полон приключений. С утра Рита решила помыть окна снаружи, пока не наступили холода. Без лестницы до окон не достать. Рита решила использовать маленький кухонный стол вместо лестницы. Она взяла его за торец и стала толкать впереди себя в дверь. Стол зацепился за дверную ручку, Рита толкнула его со всей силы, но он пошел не вперед, а назад и угодил углом ей прямо под правый глаз. Она взвыла, бросила стол и побежала искать пятак, чтоб завтра не было синяка. Пятак не помог, глаз заплыл, щека ныла.

– Да отдохни ты, ради Бога, и так один выходной только. Я бы сама потихоньку сделала, – уговаривала ее Ая Павловна.

Но Рита не любила сдаваться, даже в таких мелочах. Выволокли они вдвоем этот стол, вымыла она окна.

Пришел сын.

– Мама, где Саша с машиной? Он должен был приехать к 11, а все еще нет.

– Ты звонил ему?

– Да не отвечает он. Позвонили, что груз пришел, скинут на Сортировочной, надо срочно забрать.

– Ну пошли к нему, может, что-нибудь с ним или телефоном случилось. Тут недалеко.

Саша Шепель был профессиональный водитель. Автобусный парк, где он работал, закрылся, и шофер остался без работы. Рита познакомилась с ним в клубе знакомств Дворца горняков. На фоне остальных мужчин он выглядел очень даже неплохо: высокий, жилистый с кудрявой светлой шевелюрой и васильковыми глазами, эдакий а ля престарелый Есенин. К тому же он неплохо танцевал, что особенно ценила в нем Рита, сама любительница потанцевать. Выбирать особо было не из кого, и когда он стал ухаживать, Рита не отвергла его. Пару месяцев она даже чувствовала какую-то влюбленность, сменившуюся вскоре скукой. Развлечения и отдых у Александра сводились к одному: к выпивке. Пьяный начинал ревновать и устраивать разборки кто кого уважает. Так постепенно любовные отношения сошли на нет, а деловые остались. Рита с Данилом недавно купили машину «Жигули-6», ходили оба на курсы вождения, а Сашу наняли шофером. В свободное время он таксовал на их машине, поэтому и сегодня машина была у него.

Пройдя через парк, Рита с сыном вышли к панельной пятиэтажке, стоящей торцом к дороге. Перепрыгивая через развороченный тротуар (ремонтные работы, как всегда, начинались осенью), они вошли в грязный вонючий подъезд, поднялись на пятый этаж и позвонили. В квартире орало радио. Никто не открывал. Данил стал бить кулаком в стальную дверь. Минут через пять послышались шаркающие шаги, затем дверь открылась, и они увидели какое-то подобие Саши. Лицо распухшее, глаз почти не видно, руки трясутся.

– Что с тобой? – испуганно вскрикнула Рита.

– Все нормально, все в порядке, – промямлил в ответ он.

– Да он же пьяный в дупель, – догадался Данил, – что же теперь делать? В Караганду груз везти невозможно, там рэкетиры привяжутся, прошлый раз еле отбились. И на Сортировке оставлять нельзя, надо сразу в машину и увозить.

– Данил, я недавно читала, что бананы снимают похмелье. Давай отпаивай его чаем, а я за бананами сбегаю, здесь в новый частный магазин их завезли.

Вернувшись через полчаса, Рита застала водителя на кухне. Данил затолкал его под холодный душ и теперь отпаивал чаем. Тот ныл, что не может ехать, хочет спать, но на его нытье не обращали внимания. Рита протянула ему банан:

– Ешь!

– Не хочу! Не люблю я ваши буржуйские бананы.

– Ешь, хуже будет!

– Хуже уже не будет!

Бананы были съедены, чай выпит. Время поджимало, до поезда оставался час с небольшим, а с таким шофером неизвестно за сколько доберешься.

– Давай езжай через город ты, а потом я поеду, – решил Данил.

– Ой, ну что же вы со мной делаете, – ныл Саша, неловко залезая в машину.

Когда выехали за город, он сказал:

–А бананы твои помогают, голова уже не болит, сам поеду, а то где-нибудь гаишник выскочит и тогда точно не успеем забрать оборудование. Оборудование для установки мини-АТС привозили из Москвы пассажирским поездом Москва – Караганда. Не доезжая до станции Караганда-Сортировочная, поезд притормаживал, и груз быстро сбрасывали на насыпь. Машинистам за этот маневр приходилось платить деньги, но это были копейки по сравнению с рэкетирами. Быстро погрузив коробки в машину, поехали обратно.

– Пойдешь сегодня в клуб? – поинтересовался Саша, глянув на нее в зеркало заднего вида.

– Куда я пойду с таким фингалом! – отмахнулась Рита.

– А я даже и не заметил.

Дома Ая Павловна встретила их борщом и котлетами с картофельным пюре. Втиснувшись втроем за маленький кухонный стол, они принялись с аппетитом за обед. Ая Павловна рассказывала свежие соседские новости:

– К Ленке из квартиры напротив парень приходил, ничего такой, видный. Ей уж давно замуж пора. Валик опять запил, а Ольга за товаром уехала, опять все из дома вынесет. Сережка Айнуру дразнил, она ревела, так я его отругала. Да, чуть не забыла, Нурилю привезли из больницы, надо бы зайти. Недолго уж, наверно, ей осталось.

– Сейчас пообедаю и схожу, – откликнулась Рита.

Нуриля купила квартиру на одной площадке с Ритой полгода назад. Была она женщиной простой, стеснительной, приехавшей недавно из аула, работала где-то в конторе уборщицей. Две замужних дочери жили отдельно, а с ней жил нигде не работающий двадцатилетний сын. У Нурили давно начало побаливать в правом боку, но она терпела, думала, что поболит и пройдет. Но не прошло. Когда она, наконец, пошла в больницу, ей поставили страшный диагноз – цирроз печени. Женщина пролежала две недели в больнице и вот теперь ее выписали домой. С легкой руки соседки Маржан все знали, что Рита раньше работала медсестрой, так что если нужно было выполнить какие-то медицинские назначения, то первым делом шли к ней. Делала она это бесплатно, считая, что клятва Гиппократа дается на всю жизнь.

Рита постучала в дверь Нурили. Открыла старшая дочь.

–Ой, тетя Рита, спасибо, что зашли.

–Как она?

–Месяц, от силы два ей осталось. Мучается сильно, – шепотом ответила та.

– Что ей прописали? – деловито спросила Рита

– Да только обезболивающее, морфий вроде.

–Я слышала, что Вы уколы ставить умеете, – подошла младшая дочь. – Можете маме приходить ставить? Мы заплатим.

– Конечно поставлю, – согласилась Рита.

Войдя в зал, Рита увидела лежащую на диване соседку. Та всегда была худой, но теперь это была пугающая худоба, лицо и тело приобрело желтоватый оттенок, а волосы стали тусклыми и какими-то неживыми.

– Рита, ты пришла ко мне первый раз в дом, а я подняться и угостить тебя не могу, – с виноватой полуулыбкой проговорила больная.

– Еще успеешь, угостишь, когда поправишься.

Рита оглядела комнату. Налево от входа – старый продавленный диван, на котором лежала Нуриля, напротив входа – большой обеденный стол, покрытый дешевой клеенкой. На столе пластмассовая ваза с искусственными цветами. Направо перед окном – старый черно-белый телевизор, а рядом два больших кованых сундука. На полу – домотканые дорожки. «Да, небогато, – подумала Рита, – это она, наверно, с собой из аула привезла.»

После распада Советского Союза многие уезжали из Казахстана на свою историческую родину: русские, которые приезжали поднимать целину и те, кто эвакуировались сюда во время Отечественной войны, немцы, высланные Сталиным из Поволжья, чеченцы и корейцы – с Кавказа. Квартиры в городах освобождались и их покупали аульные казахи. Они надеялись, что в городе легче можно пережить это трудное и непонятное время.

Попрощавшись и договорившись, когда она будет приходить ставить уколы, Рита пошла домой. Часы показывали уже 4, надо было готовиться к урокам, проверять тетради и хотелось вечером почитать новую книгу Марининой «Чужая маска».

В 9 часов с планами было покончено, Рита села на диван и взяла в руки книгу. За стеной в соседней квартире что-то грохнуло, послышались вопли. «Ну, опять начинается!» – в предчувствии испорченного вечера подумала она. За стеной в трехкомнатной квартире жил старик дядя Петя с любовницей-бечёвкой и с сыном алкоголиком, которого выгнала жена. Одну комнату они сдавали чеченской паре с двумя маленькими детьми. Муж-чеченец тоже был не дурак выпить. Ссоры и драки там были постоянно.

Рита пересела подальше с дивана в кресло, которое стояло в другом конце комнаты, начала читать, но даже захватывающий сюжет детектива не мог отвлечь ее от происходящего за стеной. Грохот становился громче, вопли пронзительней. Послышался детский плач. Этого она уже вытерпеть не могла. Вышла в коридор и нажала, не отпуская, кнопку звонка соседской квартиры. Никто не отвечал. Она забарабанила кулаками в дверь. Наконец, дверь резко распахнулась и в коридор выскочила чеченка Камила с годовалой дочерью на руках. За ней со стулом в руках гнался пьяный муж. Рита быстро затолкнула ее в свою квартиру и закрыла за ней дверь.

–Чего разбушевался? – зло спросила Рита

– Уйди, женщина, я ее убью. Она должна знать свое место! Я мужчина! – орал пьяный Тагир, колотя в Ритину дверь.

– Еще раз стукнешь– милицию вызову!

Тагир пытался еще что-то говорить, но она, не слушая его, зашла в соседскую квартиру, где все еще продолжалась драка. Заглянув в зал, она увидела, что Лиля, сожительница старика, сидит на весу в кресле, держась за подлокотники. Дна у кресла не было. Видимо в драке ее швырнули сюда, и она выдавила при падении сидение и теперь висела на воздухе. И смех, и грех.

– Так! – закричала Рита, – А ну прекратить!

Соседи по горькому опыту знали, что лучше с ней не связываться, стали извиняться и класться, что больше такого не повторится. Рита знала, что повторится, это было уже не первый раз, но хоть бы сегодня дали ей отдохнуть, да и Айнуру надо скоро спать укладывать.

Напоив Камилу чаем и выслушав ее причитания, Рита отвела ее домой. Там добавились еще гости-алкаши. На всю мощность включили магнитофон. Рита снова взялась за книгу. За стеной послышался страшный вой и крики: «Убивают!»

«Ну все, пора Амину звонить», – решила Рита. Она набрала домашний номер своего друга, работавшего раньше участковым их района, а теперь заместителем начальника районного управления внутренних дел.

– Амин, прости, что поздно звоню, опять соседи убивают друг друга, спать невозможно.

– Ритка, сам подскочить не могу, гости из аула приехали, я тебе сейчас наряд вышлю.

– Спасибо. С меня причитается.

«Как здорово ему его имя подходит, – подумала Рита, – ведь Амин – это честный в переводе с казахского. Я еще таких честных ментов не встречала. Да и отчество тоже говорящее – Биржанович – редкий, единственный».

Вскоре послышался вой милицейской сирены, затем топот ног в подъезде. В следующее мгновение музыка и крики стихли, а потом Рита увидела в окно, как из подъезда вывели соседей и их гостей и повели к милицейскому уазику. Один зажимал голову окровавленным полотенцем. Теперь можно было ложиться спать.

Утром первым в школе Рите встретился Игорь Васильевич, учитель английского языка. Он уже проскочил мимо нее, но потом вернулся.

– Маргарита Владимировна, что это с Вами?

Рита оглядела себя, думая, что что-то не в порядке с ее одеждой.

– Что со мной не так?

Он молча показал глазами на ее лицо. «Фингал!» – догадалась Рита. Она про него совсем забыла.

– Да это я вчера об угол стола ударилась, – начала она оправдываться.

– А-а-а, это теперь так называется, – недоверчиво протянул учитель и пошел в класс.

«Вот гад! Значит, заметно, а я вроде хорошо синяк кремом замазала. Ладно, переживем. Синяк как раз под цвет моего костюма», – успокаивала себя Рита. На ней был сегодня фиолетовый шелковый костюм, сшитый ею самой.

– Что это тебе наш красавец наговорил? – спросила подошедшая учительница русского языка Наталья Николаевна, не то, чтобы подруга, но хорошая приятельница Риты. -Ты слышала, что он на историческую родину собрался? – продолжила она.

– Это куда? – удивилась Рита. – Фамилия вроде русская – Кулагин.

– В Германию.

– В Германию? – переспросила Рита, – да он и на арийца-то непохож. Черный, как жук, глаза, правда, синие. Теперь немочек с ума сводить будет своими гусарскими усами и томным взглядом. И что Олеська будет делать?

– Не знаю. Она уже по школе зареванная ходит. Может, хоть замуж, наконец, выйдет. Ей было всего 14, когда он ее совратил, а сейчас 21, так что 7 лет ее жизни забрал. Он тогда учителем физкультуры работал. Она его ученицей была, из-за него и в педучилище пошла, а он уж помог ей в наш лицей устроиться, чтобы встречаться было легче.

– Интересная история! А я и не знала! Думала, они в лицее познакомились.

– Ты много чего не знаешь. Ничего, кроме своих книг, не видишь. Я всю жизнь в Караганде прожила, многих здесь знаю.

– Наталья, вон ЗЯ марширует по коридору, давай разбегаться, а то привяжется.

Они юркнули каждая в свой класс. ЗЯ – Зинаида Яковлевна была директором лицея, грубая и беспардонная, получившая эту должность «по блату». Ходила она в костюмах мужского образца, в совершенно неподходящих к ним блузках с рюшками или бантами. У нее была походка лыжницы, громкий голос, бесцветное лицо с маленькими глазками, прикрытыми очками в массивной оправе, какими-то неухоженными коротко подстриженными русыми с проседью волосами. Ей было 50 лет, и все учителя с нетерпением ждали, когда же она уйдет на пенсию. Учителя называли ее Кабанихой за самодурство, а ученики звали ее ЗЯ. Преподавала она историю, к урокам особо не готовилась, в основном пересказывала учебник, часто вообще уходила из класса на и заставляла учеников читать параграф самостоятельно. Любила врываться в класс к учителю без предупреждения, когда урок уже шел минут пять и перестроиться на показуху было трудно. Все работали в постоянном напряжении.

Лицей преобразовали из обычной средней школы. Он открылся в 1992 году. Его полное название – экспериментальная профильная школа-лицей. Экспериментальная – потому что никто толком не знал, чему здесь учить и как учить. За шесть лет после открытия перепробовали разные варианты, разные программы, создали свои программы и методические пособия. Профильная – потому что классы здесь были профильные: математический, экономический, юридический и гуманитарный, в котором учились будущие журналисты и учителя. Чтобы поступить в начальную школу лицея, нужно было пройти довольно сложное собеседование. С четвертого класса учеников переводили в профильные классы в зависимости от их склонности к определенному направлению и оценкам по профилирующим предметам этого направления. Конечно, часто учитывали не желание ученика, а желание его родителей видеть свое чадо юристом или экономистом. Самым популярным считалось экономическое отделение, самым непопулярным – гуманитарное. Сюда часто направляли совсем бесталанных в этой области учеников, но надо же было куда-то пристроить детей новых русских и казахов, которые не могли справиться со сложной программой остальных направлений. Не идти же им в общеобразовательную школу! Лицей был платный, поэтому ЗЯ не отказывала никому, а потом заставляла учителей всеми правдами и неправдами вытягивать нерадивых учеников. В старших классах по профильным предметам преподавали сотрудники соответствующих ВУЗов. При поступлении в ВУЗ после лицея будущий студент имел большое преимущество.

На профильных предметах классы делились на две группы, так что в классе было по 12-14 человек, что способствовало лучшему усвоению материала. В программе обучения лицея было много факультативных курсов. Программы и методические пособия для факультативов учителя должны были писать сами. Составлять новые программы было любимым занятием Риты, вернее, Маргариты Владимировны, как ее звали в школе. Она написала программы по риторике, азбуке искусств, журналистике, театру и этикету. Факультатив по этикету пользовался большой популярностью среди учеников всех уровней и возрастов. Дети обеспеченных родителей хотели выделиться на фоне других, показать свое превосходство. Не обходилось и без курьезов. На одном из родительских собраний родители попросили Риту провести с ними занятия по этикету втайне от их детей. Многие состоятельные теперь люди – это бывшие уголовники или фарцовщики, которые при перестройке сумели отмыть свои подпольные деньги. Деньги были, спесь была, а вот элементарной культуры не хватало. Рита даже зауважала их за это. Теперь после родительских собраний она проводила краткий курс этикета для родителей, желающих приобщиться к внешней культуре.

На перемене Рита и Наталья Николаевна зашли на кафедру русского языка – маленькое помещение из двух комнат. Даже не комнат в полном смысле этого слова. Раньше здесь была рекреация с окном на школьный двор. Ее отгородили от коридора кирпичной стеной и широкой стальной решеткой, через которую проходил свет. В комнате помещалось четыре ученических стола и книжные полки. Второе помещение было туалетом, из которого убрали унитазы и раковины. Из пола торчали заглушенные трубы унитазов, на стены прибили самодельные книжные полки. Здесь хранилось множество программных книг, вывезенных Ритой из закрытого ПТУ. Здесь же был и стол с самоваром и чайными чашками, где учителя могли перекусить между уроками. Кафедра была детищем Риты. Она придумала использовать это место для постройки кабинета кафедры, выбила разрешение у ЗЯ, обещав ей, что лицей не потратит на это ни копейки. Рита попросила своих учеников каждого принести в школу по одному кирпичу. Сделать это было нетрудно, потому что кругом стояли недостроенные здания. Не было денег у страны на продолжение строительства. Потом один из родителей привез цемент. Старшеклассники стали класть стены. Затем другой родитель, директор завода, привез готовую металлическую решетчатую дверь. Клеили обои и красили столы и пол сами учителя. Они очень гордились, что у них есть свое место, где можно спокойно отдохнуть или позаниматься с отстающими. В учительскую никто не любил ходить, там всегда можно было нарваться на неприятности.

– Ну что, Наталья, ты уже созрела для знакомств? – весело спросила Рита.

– Почти. Но меня все еще мучают сомнения. Я старая, у меня взрослая дочь, на следующий год ей в институт надо поступать, денег нет, одни долги. Я даже съездить познакомиться никуда не смогу, – с сомнением в голосе ответила Наталья Николаевна.

– Нам почти что 45 – бабы-ягодки опять. Да ты заполни анкету, а потом посмотрим, что будет. Кого же любить, если не тебя. Посмотри, ты стройная, лицо очень привлекательное, когда лоб не хмуришь, глаза и так большие, а от очков еще больше кажутся, воспитанная и уравновешенная, одеваешься со вкусом.

–Из секонд-хенда, – вставила Наталья.

– Не имеет значения. Да у тебя вид интеллигентный, сразу видно, что белая кость. У тебя еще один козырь – ты английский знаешь, тебе за переводы платить не надо.

– Ну, хорошо, можно попробовать. Только не говори никому в школе, а то смеяться будут.

Отец Натальи Николаевны был известным геологом, приехавшим из Ленинграда искать руду в отрогах Темир-Тау. Он открыл залежи медной и урановой руд, которые сейчас активно разрабатывались.

«Надо бы Ритке позвонить, узнать, как там соседи, – думал Амин Биржанович, перелистывая страницы нового уголовного дела. – Хорошо, когда участковым у них был, можно было зайти к ней и никто этому не удивлялся. Ну пришел мент проверить свою подопечную. Вот двужильная баба, как она может все успевать, да еще и веселой оставаться. Эх, разрешили бы многоженство в Казахстане! Лучшей токал, чем она, и не найти. Гаухар бы смирилась, – мечтал он, – она в ауле выросла, там старые порядки чтут. Не буду звонить, – решил он, – лучше вечером заеду». Амин вспомнил, как они познакомились пару лет назад.

Он был тогда участковым. Дом, где жила Рита, и лицей находились на его территории. Однажды часов в 7 вечера в опорный пункт позвонили из лицея и попросили приехать, там какой-то пьяный безобразничал. Звонила завхоз, она подробностей не знала. Амин приехал в школе уже через пять минут. Завхоз Галина Алексеевна, как она представилась участковому, проводила его на третий этаж, где шло родительское собрание. Дверь в класс была открыта. Он увидел странную картину. Класс был заполнен родителями, у стола стояла учительница в длинной черной юбке и белой шелковой блузке. Она старалась казаться спокойной, но он увидел, что она растеряна и не знает, что делать. Возле нее на коленях стоял красивый стройный мужчина. Когда он оглянулся на звук шагов, Амин увидел, что он был пьян.

– А-а-а, милицию вызвали! Все равно не уйду, пока ты не согласишься.

– Капитан милиции Данайбеков, – представился Амин. – Что здесь происходит?

– Да вот молодой человек пытается сделать предложение нашей Маргарите Владимировне, – улыбаясь, сказала пожилая женщина, наверное, чья-то бабушка.

– Встаньте. Предъявите документы. Пройдемте со мной в опорный пункт, – приказал участковый.

–Никуда я без нее не пойду! – огрызнулся «жених».

– Пойдешь!

Маленький и пухленький Амин подошел к мужчине, который даже стоя на коленях был почти одного с ним роста, и резко поднял его под мышки. Тот не ожидал такой прыти от милиционера и растерялся. Щелкнули наручники. Подталкивая нарушителя спокойствия в спину, Амин вывел его из класса. Повернувшись к учительнице, он попросил:

– Зайдите, пожалуйста, после собрания в опорный пункт, напишите заявление. Знаете, где он?

Рита молча кивнула головой. Амин вспомнил, как он волновался, ожидая ее. Боялся, что она не придет. Но она пришла часа через два. Спросила, где Николай. Потом они долго разговаривали, она объясняла про Николая и его больную мать, поговорили «за жизнь», и он напросился проводить Риту домой, якобы по долгу службы. А потом он придумывал разные поводы, чтобы только заглянуть на вверенную ему территорию. Вскоре он подружился не только с Ритой, но и с ее соседками Ниной, Маржан и Ольгой.

«Ладно, хватит уже работать, – прервал свои воспоминания Амин, – поеду к Рите».

– Мама Рита, ну расскажи какую-нибудь историю, когда ты была маленькой, – канючила Айнура.

Они лежали вдвоем на Ритиной кровати, которая называлась полуторка. На полтора человека значит. Вот они и лежали – полтора человека: взрослый и ребенок. Почти мать и почти дочь. У Айнуры было две мамы. Первая – мама Маржан, а вторая – мама Рита. Постепенно вторая мама превратилась в первую. Айнура с четырех лет в основном жила с Ритой.

Рита познакомилась с Маржан и Айнурой в первый же день приезда в Караганду. Рита обменяла свою квартиру в России на квартиру в Караганде. Обменщики оставили ключ от квартиры у Маржан, и, приехав на новое место жительства, она первым делом пошла в квартиру №26 за ключом. Дома она застала только бабушку, взяла ключ и стала потихоньку разбирать вещи. Вечером в ее новую квартиру позвонили. «Кто бы это мог быть?» – подумала Рита. Открыв дверь, она увидела высокую ширококостную казашку примерно своих лет с темными волосами до плеч, собранными заколкой. Ее нельзя было назвать красавицей, но приветливый вид и милая улыбка смягчала ее недостатки. Рядом с ней была по-детски полненькая, с большими карими глазами, черными вьющимися волосами девочка лет четырех. Когда она улыбнулась, у нее появлялись ямочки на щеках. «Красавицей вырастет», – подумала про нее Рита. Это оказалась ее новая соседка из 26 квартиры Маржан и ее дочка Айнура.

У Риты была бутылка водки, у Маржан – закуска. Вот они и просидели полночи, выпивая и разговаривая. Айнуру положили спать на диван. Чтобы не тревожить ребенка, Мара оставила ее у Риты.

Рита, непривычная к водке, утром не могла встать, так весь день и провалялась на диване. Вечером Маржан пришла проведать соседку, удивилась, застав ее в таком плачевном состоянии, стала помогать расставлять книги. Она брала книгу из коробки, показывала Рите, все еще лежащей на диване, а та говорила, на какую полку ее надо поставить.

Женщины подружились. Маржан много работала, к тому же она активно искала себе мужчину, а с ребенком куда пойдешь? И к себе не приведешь. У нее кроме Айнуры был еще двадцатипятилетний сын Кайрат, да и мать часто наведывалась с проверками.

Рита прижала к себе девочку и погладила ее спутанные волосы.

– Хорошо, я расскажу тебе историю, как я доказывала свою храбрость. Мне было тогда 10 лет. Я приехала из Сибири к бабушке в Морозовск – это в Ростовской области, соседские девчонки стали меня дразнить, утверждая, что казачки храбрее сибирячек. Вот я и решила пойти ночью на кладбище, которого они и днем-то боялись. Наш переулок Книжный был последним в городе, он выходил прямо в степь. Справа за колючим забором расположился военный аэродром, а к нему примыкало кладбище. Его было видно с перекрестка нашей и соседней улиц. Мы собирались вечерами на этом перекрестке возле колонки, зажигали маленький костер из веточек и сухой травы и рассказывали друг другу страшные истории. Вот однажды, когда разговор зашел о покойниках, я сказала, что не боюсь их и могу пойти прямо сейчас на кладбище и принести цветок с могилы в доказательство, что я там была. Ребята согласились. Ночь была лунная и звездная, я хорошо различала виднеющиеся вдали кресты на могилах. Сначала я шла степью, там было не страшно, потом я пересекла неглубокий ров, отделяющий степь от кладбища. Сердце сразу застучало, но я продолжала идти. Я искала свежую могилку, где недавно похоронили бабушку одной из моих подружек. Там я должна была взять цветок. Кладбище было старое, на нем уже не рыли новых могил, но иногда покойников хоронили рядом с их умершими родственниками. Дорожки уже давно заросли травой, оградки истлели, и только по крестам можно было обнаружить могилы. Конечно, ночью здесь страшно, но выдержать можно. Меня подбадривал огонек виднеющегося вдали нашего костерка. Вдруг издалека послышался какой-то шелест. Вмиг вспомнились все страшные рассказы, услышанные раньше. Я понеслась со всех ног, но почему-то не назад, к костру, а вперед, на середину кладбища. Шум приближался. Оглянуться было страшно, неизвестно, что там увидишь. А тут еще послышался голос: «Рита, Рита!» Я от ужаса кинулась прятаться за какой-то могильный холмик и почувствовала, как моя левая нога проваливается под землю во что-то мягкое и теплое. Я не могла даже закричать от ужаса. Я выдернула ногу и упала без сил. Не знаю, сколько я так пролежала. Голос стих, шорох прекратился. Я встала вся какая-то опустошенная. Почти сразу увидела нужную мне могилку. На деревянных ногах подошла к ней и взяла цветок. Чувств никаких не было. Оглушенная случившимся я пошла на свет костра. Ребята ждали меня. Они сидели у костра нахохлившиеся и молчаливые, видимо, переживали за меня. Увидев, что я возвращаюсь живая и здоровая, они обрадовались, стали говорить, какая я храбрая. Я молча бросила им цветок и пошла домой. Утром зашел соседский парень Толик и сказал, что ходил ночью искать меня на кладбище, когда узнал, что я отправилась туда одна.

– Да, мама Рита, ты всегда была храбрая, а я до сих пор боюсь одна спать в комнате, – вздохнула Айнура и крепко прижалась ко второй маме.

«Совсем большая выросла, – подумала Рита, – а оказывается, все еще одна спать боится. Может, алкоголик-отец так ее на всю жизнь напугал. Это ж надо швырнуть годовалого ребенка об стенку за то, что она плакала! Хорошо, что Маржан с ним развелась. Интересно, какой Айнура будет лет через десять? На Мару, наверно, будет похожа».

Айнур – лунный свет в переводе с казахского. Ее лицо, и в самом деле напоминающее круглую луну, было молочно-белым с высокими скулами, малозаметными полосками бровей, раскосыми, но широко открытыми темными глазами, маленьким носом и ярко-алыми губами. Высокая, получившая от мамы в наследство крепкое ширококостное тело, она уже сейчас, в 12 лет, носила Ритины блузки и свитера. Айнура росла очень милой, непосредственной и доброй девочкой. Красивой одежды в магазинах тогда не было, и Рита шила ей наряды из своих и Мариных вышедших из моды платьев.

Рита перебирала в памяти смешные случаи, связанные с Айнурой. Вот она в ответ на насмешки детей в детском садике, что у нее нет отца заявила: «Зато у меня две мамы: казахская и русская». В три года в сончас она убежала из садика, пошла искать маму в магазин «Юбилейный» и потерялась. Когда за ней приехала милиция, она назвалась Анипой Назарбаевой. Анипа жила в доме напротив Маржан и была ее подругой. Нашли на работе Анипу, и та сказала, в какой детский сад Айнура ходит. Вспомнила, как она учила ее читать, и Айнура читала только тогда, когда Рита водила своим пальцем под строчкой. Как только ее палец останавливался – девочка переставала читать. Она полюбила есть сало, и кричала в окно: «Мама, дай еще кусок с салом!» Лет в 7 Айнура стала задумываться о смерти и поинтересовалась, умрет ли Рита и кому тогда достанется вся ее одежда и обувь. Рита ответила, что после ее смерти все вещи достанутся ей. «И твои черные ботинки с мехом будут мои?» – с надеждой в голосе спросила Айнура. «И ботинки будут твои», – уверила ее Рита. «А когда ты умрешь?» – поинтересовалась девочка.

Данил зашел за матерью, чтобы вместе поехать на уроки вождения. Отвезти их должен был шофер Саша, который подрабатывал в свободное время на их машине. Оставалось полчаса до начала занятий, а его все не было. Рита начала волноваться. Автобус к школе ДОСААФ близко не подходил, а идти самим в промозглый октябрьский вечер не хотелось.

Раздался звонок. Рита, уже одетая в теплую куртку и высокие сапоги, подошла к телефону. Это звонил Амин.

– Привет, Рита. Ты дома будешь?

– Нет, мы с Данилом пытаемся пойти на вождение.

– Что значит «пытаемся»?

– Да Саши все еще нет. Придется идти пешком по такой погоде. Что ты хотел? – поинтересовалась Рита

– Да спина болит, думал ты мне массаж сделаешь.

– После занятий с удовольствием.

– Слушай, я вас из ДОСААФ заберу и привезу домой. Во сколько вы заканчиваете?

– Ой, как здорово! В 8 часов будем тебя ждать. Спасибо.

Приехав с Амином домой после занятий, они поужинали жареной картошкой с курицей. Вестей от шофера не было.

– Пьет поди, – высказала свое мнение Ая Павловна.

– Скорее всего что-то с машиной, – возразил Данил.

– Что гадать? Сейчас после массажа я подъеду к ребятам, где он таксует, спрошу их, может они видели, – предложил Амин.

– Я с тобой, – сказала Рита.

Саша обычно таксовал на проспекте Нуркена Абдирова, недалеко от магазина тканей «Мечта». Напротив был мебельный салон и ресторан да еще пара ларьков с разнообразными товарами, так что желающих поймать частника хватало.

В очереди за клиентами стояло три машины, но своих «Жигулей» Рита не увидела.

Водители сидели в передней машине. Амин подошел к ним.

– Мужики, Сашку на белой шестерке не видели сегодня?

– Видели, – отозвался сидящий за рулем «Москвича-412» грузный мужчина, одетый в солдатскую телогрейку. – Он у меня веревку взял багажник подвязать.

– Багажник подвязать? Зачем? – изумилась Рита.

– Да стукнули его сегодня в зад, – пояснил другой водитель, блестя золотым зубом.

– Так! – крякнул Амин. – И куда он поехал с подвязанным задом?

Третий шофер только развел руками.

– Что же нам делать? – запаниковала Рита.

– Найдем! Я знаю несколько мест, где можно в тот же день починить машину, – успокоил ее Амин.

У Амина был «Опель» – его гордость. Тогда только что начали привозить для продажи подержанные машины из Германии. Он продал свой старый газик, назанимал еще денег и купил вожделенный «Опель». У Амина и Гаухар было трое сыновей и шестимесячная дочь, так что лишних денег дома не было. И когда Рита подарила ему на день рождения талоны на бензин, он был по-настоящему счастлив, сказав, что это был самый лучший подарок.

Было уже почти 9 часов вечера. Шел снег с дождем, дорога с трудом угадывалась в этой слякоти.

– С пацанами своими замучался, – пожаловался Амин, – совсем учиться не хотят. То им в кино надо, то на тренировки, а за учебники не засадишь. Как ты со своим Данилом справлялась?

– Использовала бабушкины уроки. У меня бабушка Лида дворянка была, в знаменитой Московской гимназии Фишера училась. У нее очень развито было понятие чести. Летом я, обычно, жила у нее в Ростовской области. Мы с ребятами с нашего переулка ночами друг у друга в садах яблоки воровали. Просто из озорства, приключений хотелось. Всем сходило это с рук, а мне – нет. Как сейчас помню ее высокую, поджарую, голова с гладко зачесанными волосами высоко поднята, с морщинистым лицом, плотно сжатыми губами и худыми длинными пальцами. «Им можно воровать, а тебе нельзя!» Мне было обидно, я хотела знать почему так несправедливо она ко мне относилась, но она ничего не объясняла, просто говорила, что я – другая, и жить должна по-другому. Ты же знаешь, тогда было опасно говорить про свое дворянство, вот она и старалась запрещать не объясняя. По ней сразу же было видно, что она – другая. Породу было видно. А вот ее сестра, бабушка Зоя, которая родилась перед революцией, была уже советская. Данилу я с детства говорила, что он дворянин, что он должен быть лучше, честнее других. Для него это было что-то необычное, дети же хотят выделяться чем-то, он и старался стать настоящим дворянином. Я его и по театрам сызмальства водила, и по ресторанам, учила, как правильно есть, вкус к театрам и музыке прививала. Найди что-нибудь, что может отличать твоих джигитов от остальных, и играй на этом. Бакир у тебя хочет в Высшую школу милиции пойти, вот и дай ему книги про какого-нибудь героя, про Зорге, например. Да и возраст у них такой. Они как раз в 13–15 лет самоутверждаются. Перерастут. Себя вспомни в их годы.

– Да мне некогда было в их годы дурью мучиться. Я был пятым в семье. А в ауле сама знаешь, меньше учились, чем за скотом ухаживали. Да я в 15 лет мог один с собакой целую отару пасти. И в школе нормально учился, вон, университет даже закончил, сам, не за баранов.

– У нас детство другое было, мы взрослели раньше. И к жизни по-другому относились, не ждали, что за нас кто-то что-то сделает. Сами себе дорогу выбирали и шли по ней. Вот ты, наверное, один в вашем райотделе «правильный мент» остался. Помнишь, мы машину твою ездили ремонтировать к какому-то бывшему заключенному. Ты его посадил, а он с уважением к тебе относится, именно не со страхом или подобострастием, а с уважением. Это заслужить надо.

– Не поймешь, что сейчас делается и на кого мы работает. На днях два наших сержанта остановили пьяного вдрызг водителя на дорогой иномарке. Когда его от руля отлепили, он стоять на ногах не мог. Так на другой день их уволили, потому что не того остановили, сына главы акимата. Другим наука: останавливай плохонькие машины и не лезь на рожон. А тут недавно информация пришла от наших осведомителей, что наркоту будут передавать. Разработали операцию по задержанию. Подняли подразделение. Никто кроме начальника, меня и замполита не знал, что наркодельцов брать будем. Приехали, а там уже пусто, кто-то их предупредил. Представляешь, на каком уровне утечка была? Кому мы служим? Кого мы защищаем? Уйду я из милиции, противно. Меня вон в налоговую зовут. Не зря ж я экономический факультет КарГУ закончил.

Машина свернула с центральной улицы и поехала направо в сторону вокзала. Пропетляв узкими переулками, они остановились у небольшого гаража с красной железной дверью. Амин зашел внутрь, но Саши там не оказалось. Надо было проверить еще два места. Теперь они поехали по трассе в сторону Майкудука.

Майкудук представлял из себя жуткое зрелище. Раньше это был шахтерский микрорайон. Теперь шахты закрыли, люди поразъехались по другим местам. Стояли пятиэтажки без окон и дверей. Из них вытащили все, что можно было унести: ванны, унитазы, двери, оконные стекла, часто вместе с рамами, даже доски с пола. Такое впечатление, как будто взрывной волной все вынесло. Ходить здесь было небезопасно даже днем. В пустующих домах поселились бомжи, жгли костры посередине комнат, дым выходил в окна, благо стекол не было.

Свернули в какую-то темную улицу с частными домами. Подъехали к большому кирпичному особняку, ворота были открыты настежь, слева виднелся просторный гараж, через приоткрытую дверь пробивался свет. Амин и Рита вышли из машины и пошли к гаражу. Оттуда слышалось звяканье металла и разговоры людей. Первое, что они увидели, открыв дверь гаража, было удивленное лицо потерявшегося шофера Саши. Его первый вопрос был:

– Как это вы меня нашли?

– Что с машиной? – оборвал его Амин.

– Да вот кто-то мне в зад въехал, пока я ходил за сигаретами, и смотался. Да я все починю за свой счет, все нормально будет, к утру обещали сделать. Как ты меня нашел? Я же сам не знал, что сюда поеду.

–Ментовское чутье.

Амин довез Риту до дома, но заходить не стал, было уже поздно, в окнах не было света. Значит Ая Павловна уже спит. Рита начала набирать код электронного замка своей квартиры и услышала, что на втором этаже открылась дверь

– Можно к тебе зайти? – послышался голос Маржан.

– Заходи, чаю попьём. Айнура, наверное, уже спит

Рита подождала подругу, и они вместе прошли сразу на кухню. В зале на диване спала Ая Павловна, а в спальне на раскладном кресле Айнура, так что только кухня оставалась в их распоряжении. На столе под вышитой салфеткой они обнаружили пирожки с картошкой. Было около 11 часов, время второго ужина у Риты. Попивая чай, они обсуждали события дня

– Ну как там твой американец? – спросила с интересом Мара.

– Фотки прислал вчера.

– Чего молчишь-то! Показывай!

Рита прокралась тихонько в спальню, поправила на Айнуре одеяло и достала распечатанные на принтере фотографии. Вернувшись в кухню, она протянута их Маржан.

– На, любуйся.

– Он какой-то чёрный, негр что ли?

– Нет, индиец или индус, не знаю, как правильно. Родился в Индии, – ответила Рита.

– Значит ещё один Охуяс? – смеясь спросила Мара, вспомнив историю с владельцем ресторанов.

– Нет, его зовут Сри, – тоже смеясь ответила Рита.

– Хрен редьки не слаще.

Подруги продолжали рассматривать фотографию: тёмно-коричневое круглое лицо, выпуклые карие глаза, белозубая приветливая американская улыбка, темные вьющиеся коротко подстриженные волосы с залысинами на висках.

– А рост у него какой? – деловито поинтересовалась Маржан.

– 168 сантиметров, всего на 10 сантиметров выше меня. Мелковат, придётся от каблуков отказаться, – с сожалением в голосе произнесла Рита.

– Чем он занимается?

– Компьютерный инженер.

– Солидная специальность. Компьютерщики хорошо зарабатывают.

– Фу, какая ты меркантильная, – рассмеялась Рита, – не в деньгах счастье.

– Согласна, в их количестве.

Отодвинув фотографии на край стола, Маржан добавила:

– Мне твой Флеминг больше нравится, да и живёт поближе.

– Да, Дания не Америка, – согласилась Рита. – Посмотрим, как карта ляжет.

Флеминг тоже нравился Рите больше. Высокий, стройный со светлыми волосами прибалта, лучистой улыбкой на красиво очерченных губах и гитарой в руках. Был он какой-то лёгкий, стремительный и весёлый. Писал смешные короткие письма, в которых с иронией рассказывал о себе и своей жизни. Он был профессиональный гитарист

– Да, как карта ляжет, – повторила она. – Не собираюсь я никуда уезжать отсюда, можно в гости съездить, посмотреть, как люди живут, но насовсем не думаю, что я смогу уехать.

Полусонная Айнура прошлепала в туалет. Увидев свет в кухне, сказала:

– Мамы, уже скоро 12, идите спать.

– Председатель педсовета буду я, – так начала очередной педсовет директор лицея Позднышева Зинаида Яковлевна, больше известная под кличкой ЗЯ. – Надо выбрать секретаря. Ваши предложения?

Никому не хотелось быть секретарем, тогда придётся пару часов писать, а потом ещё дома доводить до ума протокол педсовета, поэтому все постарались сделаться незаметными, вжавшись в школьные парты. Риту часто выбирали в секретари, потому что она писала быстро и без ошибок. Поэтому она решила упредить события, подняла руку и предложила в секретари молодую учительницу русского языка Инну Константиновну. Все с радостью поддержали ее кандидатуру. Теперь можно было ненадолго расслабиться и заняться своими делами. Литераторы и математики, как правило, начинали исподтишка проверять нескончаемые горы тетрадей, кто-то писал письма, кто-то общался с коллегой, переписываясь на положенном на середину парты листке, а кто-то даже с азартом играл в морской бой. Все заранее знали отлаженный сценарий педсовета и никому это не было интересно.

Новоявленный секретарь объявила:

– Повестка дня сегодняшнего педсовета следующая:

1. Отчёт об успеваемости за первую четверть завуча по учебной части Воловой Валентины Андреевны

2. Выдвижение преподавателя лицея на конкурс "Учитель года".

3. О трудовой дисциплине преподавательского состава лицея.

4. Психологическое тестирование. Проводит психолог Кочетова Мира Евгеньевна.

5. Подготовка к олимпиаде по русскому языку.

6. Разное

– Кто за данную повестку дня прошу голосовать.

Все привычно подняли руки "за".

– Принято единогласно, – сказала Инна Константиновна.

– По первому вопросу слово предоставляется завучу по учебной части Воловой Валентине Андреевне.

– Дорогие учителя, я хочу поздравить вас с успешным завершением первой учебной четверти, – начала своё выступление завуч.

Можно расслабиться минут на сорок пока она перечисляет, кто какую успеваемость дал по классам и предметам. Правда, надо быть осторожным. Иногда во время доклада ЗЯ любила вскакивать со своего председательского места и стремительным шагом лыжницы бежать между рядов, выхватывая из рук замешкавшихся учителей тетрадки, письма или бутерброды.

Доклад никто не слушал, все было одно и тоже. Процентомания процветала, ценился не знающий учитель, а дающий хороший процент успеваемости. Некоторые учителя добивались высоких результатов непомерным трудом, поисками новых путей обучения, новых программ, а некоторые просто плыли по течению и давали нужные показатели, чтоб их оставили в покое. Рита, Маргарита Владимировна Щербацкая, как ее называли в лицее, принадлежала к первой категории. Официальный учебник литературы был как бы дополнительным материалом для ее учеников, который они могли прочитать дома. В ее рассказах о писателях или произведениях всегда было что-то интересное, чего нельзя было найти в учебнике. Особенно она любила лекционные уроки в старших классах. Тут она показывала себя во всем блеске. К ней даже учителя из других школ на уроки прийти просились. Каждый процент успеваемости по ее предмету был реальным. Она никогда не шла на уступки, когда ее просили поставить кому-то завышенную оценку, потому что у него папа тот-то и тот-то и может многое сделать для лицея. "Пусть приходит сдает зачёты по невыученным темам, и я с удовольствием поставлю ему хорошую оценку", – обычно отвечала она на подобного рода просьбы. И оставалась после уроков, объясняла, помогала, но не дарила оценок.

После окончания доклада Валентины Андреевны секретарь заученно спросила, кто хочет выступить в прениях.

– Я, – вскочила нетерпеливо со своего места директриса. – успеваемость неплохая, но можно поднять ее ещё выше. Не забывайте про конкуренцию. Вон у нас гимназия в двух шагах находится. Были случаи, что наши учащиеся туда переходили. Это недопустимо! Вы должны работать с каждым отдельным учеником. За что я вам лицейскую добавку к зарплате выплачиваю? Как вы ведете индивидуальные карточки успеваемости? Да если я их сейчас проверю, там у половины учеников никаких записей не будет. Заведующие кафедрами, пометьте себе проверить на каникулах заполнение карточек.

Рита сделала пометку в своём ежедневнике.

Карты индивидуального развития способностей учащихся – так они официально назывались, совершенно не отражали реальности и были пустой тратой драгоценного учительского времени. Нужны они были только для показухи, чтоб проверяющие видели, как скрупулёзно ведётся индивидуальная работа с учащимися. Например, в такой карте учитель должен каждый день отмечать на какое правило данным учеником были допущены ошибки и какую работу учитель проделал, чтобы предотвратить их в дальнейшем. В теории, может быть, это была хорошая задумка, но на практике, где каждый учитель имел не менее 150 учеников, выполнить это было невозможно. Чтобы отвязаться от директрисы, рисовали в этих картах от фонаря.

– Приступаем к вопросу о выдвижении кандидатуры на конкурс "Учитель года", – прочитала следующий пункт повестки Инна.

Народ заинтересовался. В лицее работало много учителей, достойных быть учителем года. Зашушукались, запереговаривались.

Снова поднялась Зинаида Яковлевна.

– Я предлагаю кандидатуру Игоря Васильевича Шмидта.

Все онемели.

– А кто это такой? – недоуменно спросила Маргарита у своей соседки по парте Лидии Ивановны, преподавателя математики.

– Риточка, Вы совершенно не интересуетесь сплетнями. Это наш англичанин Игорь Васильевич перешёл на фамилию жены. Они собираются уезжать на ПМЖ в Германию, решил, что немецкая фамилия ему больше подходит.

Рита ахнула. Игорь – учитель года?! Не было ни одного педсовета, чтоб ему не делали замечаний по работе или дисциплине, а теперь его в учителя года?

– Не удивляйтесь, – продолжала Лидия Ивановна, – у него тёща заведующая районо. Так что учителя года он получит.

– Я предлагаю рассмотреть кандидатуру Елены Георгиевны Сон. Это знающий и опытный учитель несмотря на почти юный возраст. Она умеет методически правильно и интересно построить урок, ее уроки отличаются неординарностью и к тому же она просто красавица. И дети ее любят и гордятся, что учатся у неё, – высказала свое предложение Рита.

ЗЯ скривилась.

Инночка бодро произнесла:

– Ставим вопрос на голосование. Кто за Игоря Васильевича прошу поднять руки.

При одном голосе против и трёх воздержавшихся была выдвинута кандидатура Игоря.

С победной ухмылкой Зинаида Яковлевна сказала:

– Игорь Васильевич – это лицо нашей школы. Мы все должны ему помочь. Любовь Андреевна, соберите заседание кафедры иностранных языков и помогите ему разработать открытый урок, ну а Щербацкая с Сон, как самые креативные, пусть помогут ему с внеклассным мероприятием.

Рита и Лена переглянулись.

– Да, кстати, пока не забыла, я была на совещании в районо вчера, заведующая методическим отделом сказала, что Ваша тема научной работы «Развитие творческих способностей учащихся на уроках литературы и русского языка», Маргарита Владимировна, рекомендована для защиты диссертации. Спасибо, мне приятно было это слышать. Давайте узнайте, что там надо для работы над диссертацией и приступайте, не тяните.

– Следующий вопрос о подготовке к зимним олимпиадам, – продолжила она, забыв про секретаря. Или может ей просто надоели эти игры в демократию. Она чувствовала себя и на самом деле была полновластной хозяйкой лицея.

– С этого года вводится новое правило. Выступать на олимпиадах могут только учащиеся, свободно владеющие национальным языком, – продолжила директриса.

По рядам прошел гул.

– И на олимпиаде по русскому языку тоже? – поинтересовалась Елена Георгиевна.

– По всем предметам, – разделяя слова ответила Зинаида Яковлевна.

Наступила неловкая пауза. Учителя никогда не делились на русских и казахов, дружили на равных, а теперь их пытались разделить. Казахстан был их общим домом, а теперь их делили на родных детей и пасынков.

В этой гнетущей тишине объявили следующий пункт повестки дня: о трудовой дисциплине преподавательского состава.

Начали разборки с Инны Константиновны, которая за прошлый месяц дважды умудрились опоздать на работу. Её оправдания, что она не могла втиснуться в автобус, не приняли и объявили ей выговор без занесения в трудовую книжку. Потом очередь дошла до любвеобильной Виктории Викторовна, за которой часто приезжали на машинах кавалеры. Ничуть не смутившись, она объявила, что это ее друзья, которые по очереди отвозят ее домой в Пришахтинск после второй смены. Ей бы на этом остановиться, но она с вызовом сказала:

– И вообще я имею право на личную жизнь в нерабочее время!

Она работала учителем начальных классов первый год и плохо понимала, что представляет из себя директор лицея. ЗЯ задохнулась от неожиданной наглости молодого педагога и ее понесло:

–Какая личная жизнь?! Вам доверены дети, их воспитание и образование! У Вас ненормированный рабочий день! Вы понимаете, что это значит? Вы должны всегда думать о школе, думать, как работать лучше, как больше приносить пользы детям. Личная жизнь! Да ко мне муж в школу в кабинет приходит, если ему надо поговорить со мной. Я всегда работаю. Запомните, пока Вы работаете в школе, никакой личной жизни не должно быть. Хотите иметь личную жизнь – увольняйтесь и живите своей личной жизнью! Это касается всех, не только Виктории Викторовны.

Учителя, давно работающие в лицее, спокойно восприняли ее слова, они слышали это уже не в первый раз, а молодежь, только что пришедшая в лицей негромко что-то забубнила, не соглашаясь с директором, но открыто больше никто не хотел высказываться.

И второе, – продолжила Зинаида Яковлевна, – когда я ездила в Америку, то видела, что все работники офисов и школ имеют на груди таблички с их именами, бейджи называются. Пусть каждый учитель красиво напишет свое имя, отчество, фамилию и должность и приколет эту табличку булавкой на грудь. Потом закажем где-нибудь через родителей официальные бейджи. Да, про одежду еще. Я плачу вам хорошие деньги, а некоторые учителя позорят наш лицей, одеваясь в тряпье. Наталья Николаевна, я приказала бухгалтерии не выдавать Вам зарплату. Если Вы не можете сделать это сами, мы пойдем вместе выбирать Вам приличную одежду.

Наталья вспыхнула и опустила голову. Все знали, как трудно ей приходится сейчас. После ссоры с директором техникума, где Наталья Николаевна раньше работала, она, одна из лучших учителей русского языка и литературы города, год не могла устроиться никуда, потому что имела репутацию бескомпромиссного человека. У нее на иждивении была дочь-десятиклассница и куча долгов, накопившихся за то время, пока она не работала. Теперь она их выплачивала. Совсем недавно Наталья Николаевна упала в голодный обморок прямо на уроке. После этого Рита принесла из дома самовар, и все учителя кафедры стали приносить что-нибудь съестное и приглашать Наталью к столу на переменке. Наталья Николаевна была тоненькой, худенькой с угловатыми руками и ногами как у подростка. У нее был отличный вкус, но не было денег на наряды.

Учителя зароптали, послышались возмущенные возгласы, но встать и сказать что-то в защиту коллеги никто не посмел. Все знали, что толку не будет, будет только хуже. Рита видела, как сидящая рядом с Натальей Лена Сон гладит ее по плечу и что-то нашептывает на ухо. Наталья кивнула ей, не поднимая головы. Лена встала и сказала, делая наивное лицо:

–Зинаида Яковлевна, а можно я пойду с Натальей Николаевной покупать ей одежду, Вы ведь так заняты.

К удивлению, ЗЯ согласилась.

Рита невольно глянула на свой костюм. Сегодня на ней был черный костюм с длинной прямой юбкой и приталенным коротким жакетом, черные туфли на высоком модном толстом каблуке, на шее – бусы из редкого черного граната, ее зодиакального камня. В древности гранат считали талисманом, вселяющим бодрость и оптимизм, веселящим сердце. Своему владельцу гранат обеспечивает привязанность друзей, отвращает опасности и предохраняет от измены. Бог с ними с изменами, а вот предохранять от опасностей сегодня не лишнее.

Настала очередь психолога школы. В прошлом году в лицее появилась новая должность – психолог школы. На эту должность приняли Кочетову Миру Евгеньевну, только что закончившую Карагандинский университет. Она была красивая, амбициозная девушка, ставившая себя выше простых смертных. Мира Евгеньевна наивно считала, что в психологии кроме нее никто здесь не разбирается. С появлением штатного психолога в лицее после каждого педсовета или собрания стали проводиться психологические тесты с целью улучшения работы и психологической атмосферы в учительском коллективе, вроде бы анонимные, но секретарша под большим секретом рассказала Рите, что директриса просила ее принести в свой кабинет заявления учителей на отпуск, как подозревала Гульнара-секретарь, чтобы сравнивать почерк психологических анкет с почерком учителей на этих заявлениях.

Тема сегодняшней психологической атаки была «Личность. Что такое личность? Кого в нашем коллективе можно назвать личностью».

Рита задумалась. Ей было интересно, зачем ЗЯ понадобилось спрашивать учителей про личность. Что она пытается выяснить? Найти и обезвредить врагов, которые могли бы скинуть ее с трона? Она стала писать определение личности: «Личность – свойства, присущие человеку и составляющие его индивидуальность. И еще личность – это человек с ярко выраженной индивидуальностью». Она скосила глаза в листок свой соседки Лидии Николаевны, та выводила своим красивым почерком: «Личность – это Маргарита Владимировна. Она не боится высказывать и отстаивать свое мнение…» У Риты поднялось настроение, значит, не зря она воюет, люди видят и ценят это. «Эх, наживет она неприятностей, у нее такой заметный почерк, вычислит ее Зинаида и отомстит».

Главным в разделе «Разное» было приобретение техники и наглядных пособий за счёт родителей. Каждый классный руководитель должен был выпросить что-нибудь для своего класса или школы. Что именно, говорила директриса. Так было и на этот раз.

– Маргарита Владимировна, а Вам следует приобрести видеомагнитофон для кабинета литературы. Кино там разные будете смотреть по программе.

Рита ненавидела эти поборы с родителей. Да и не очень-то богатые были родители в ее подопечном гуманитарном классе, значит, им придётся скидываться, а видак стоит немало. «Буду Марину Казееву просить, чтоб организовала складчину. Она у меня молодчина насчёт этого. Знает, что от Зинаиды не отвертеться и умеет убедить родителей», – сразу же решила Рита. Марина была членом родительского комитета школы. Она работала уборщицей здесь же в лицее и хорошо знала все тонкости общения с директрисой.

Наконец, педсовет закончился. Инна зачитала постановление педсовета, и все радостно вскочили со своих мест. Домой! Несмотря на приказ директрисы: или школа, или личная жизнь, у всех была личная жизнь. Разная, но личная.

– Сауле, мне надо съездить в пятый микрорайон, хочешь, подвезем? – спросила Рита учительницу биологии, которая жила в этом районе.

– Ой, как здорово! – обрадовалась та, мне ещё сына из садика забрать надо, а автобусы вечером плохо ходят.

– Тогда пошли ко мне, там шофер ждёт.

Рита жила в 5 минутах ходьбы от лицея. Александр уже сидел в машине.

– Сауле, садись, я сумку и тетради домой заброшу, – сказала Рита и поспешила в подъезд.

Не успела она подойти к квартире, как дверь открылась. На пороге стояла Ая Павловна.

– А я Вас поджидаю с хорошей новостью, – произнесла она нараспев радостным голосом.

– Ая Павловна, давайте позже, я спешу, – попыталась остановить ее Рита, зная Аину привычку поболтать.

– Да я в двух словах, -упиралась та. – Помните, Амин Биржанович говорил, что в Майкудуке брошенные квартиры отдают желающим? Так вот я сходила в акимат, попросила дать мне брошенную квартиру в Майкудуке, а они мне сказали, что дадут квартиру в доме ветеранов у рынка!

– Вот здорово! – обрадовалась Рита, – Поздравляю. Я помогут Вам устроиться.

Рита чмокнула старушку и побежала к машине.

– Ну чё, Айка тебе уже похвасталась? – вместо приветствия спросил водитель. Он недолюбливал Аю Павловну, у них была скрытая вражда за сферы влияния.

– Личную жизнь устроишь, – ехидно продолжил он.

– Личную жизнь иметь нам директриса запретила, – ответила ему с усмешкой Рита.

– Маргарита Владимировна, расскажите, пожалуйста, как Вы толковый словарь на уроках используете? Я слышала, что у Вас в кабинете на каждом столе словари лежат, и ученики ими пользуются. Может и мне так сделать? Как Вы считаете, можно на биологии словарями пользоваться?

– Да конечно же! Это не зависит от предмета. Вот смотри: в начальной школе успеваемость, как правило, хорошая, а к 7–8 классу даже хорошистов мало остается. Такое впечатление, что к этому времени подростки тупеют. А к выпуску из школы снова успеваемость повышается. Задумывалась, в чем здесь дело? Да у детей просто накапливаются непонятые слова. Появляются новые предметы, новые понятия, они встречают новые слова, которые раньше не употребляли в обычной жизни. Раз не понял, что значит то или иное слово, два, непонимание накапливается, и даже при желании уже трудно что-то выучить. Это, обычно, происходит к 8 классу, из-за этого и интерес к учёбе теряется. А в 10 классе за ум берутся многие, поступать ведь надо в институты, вот и начинают или сами с азов учебный материал повторять и до всего докапываться, или репетиторов нанимают. Успеваемость, соответственно, поднимается. На уроках я всегда слежу за реакцией учеников. Если я вижу, что не понимают, я начинаю объяснять другими словами или проверяю, какое слово не поняли.

– Да, интересно. Мне тоже иногда попадаются слова, которые я не знаю. А где можно купить толковый словарь? – загорелась новой идеей Сауле. – На себе сначала попробую.

–Закажи Андреевой. Она привезет.

Анна Петровна Андреева была матерью Ритиного ученика. Она занималась торговлей книгами, привозила их из России и часто продавала в школе. Обычно учителя просили ее привезти нужную книгу.

– Я Айнуру приучила к словарю, как только та читать начала. Если она что не знает – в словарь лезет. Однажды летом прибегает с улицы, хватает словарь и ищет там усердно что-то. Мне интересно стало, что, спрашиваю, ищешь. А она отвечает, что Сережка про какой-то секс говорил, а она не знает, что это такое.

Все рассеялись.

– Как же Вы теперь на олимпиаду по русскому языку претендентов отбирать будете? Только казахов брать придётся. Да и не все казахи родной язык в совершенстве знают. Помню, как родители меня с братом отправили на лето к бабушке в горный аул, чтоб мы по-казахски заговорили. Там никто по-русски не говорил.

– Научились? – заинтересованно спросил Саша.

– Куда там. Перед школой родители за нами приехали, а у нас бабушка по-русски заговорила! Так что трудная вам предстоит задача. А если серьёзно, то дурь все это. Это верхи нас лбами сталкивают. И добавку к зарплате ввели за знание казахского языка с той же целью.

– Ладно, закрывайте свой педсовет, приехали, – прервал их шофер.

Декабрь выдался в этом году тёплым. Снег красиво запорошил деревья и газоны, лежал шапками на крышах домов. Все выглядело празднично, хотя до Нового года ещё было три недели.

Рита и Данил наконец-то закончили курсы вождения и сегодня у них был экзамен. Данил, как всегда, выглядел спокойным, а Рита волновалась несмотря на увещевания стоящего рядом инструктора, что все будет хорошо. Пару дней назад он собрал со своих студентов по сто долларов на подмазку гаишника, который будет принимать экзамен. Один только отказался сдать деньги. Он был профессиональный шофер, проработавший на машине 15 лет. Его лишили прав за аварию в нетрезвом состоянии, и теперь он пересдавал на новые права.

Очередь приближалась, Рита прокручивала в уме все наставления инструктора и постоянно проверяла себя, где лево, а где право. Она была переученной в школе левшой, и ей нужно было время, чтобы сообразить, где какая сторона. Вот подъехал Данил, вышел из машины, радостно улыбаясь. «Сдал!», – поняла Рита. Теперь ее очередь.

– Ни пуха! -бросил на ходу сын.

– К черту, – суеверно отозвалась мать.

Рита заняла водительское место, рядом сел гаишник. Тучный инструктор по вождению с трудом устроился на заднем сидении.

– Выезжаем на улицу и поворачиваем направо на светофоре, – скучным голосом велел гаишник. Было видно, что ему порядком надоело уже кататься. Наверное, баксы жгли карман, хотелось скорей расслабиться.

«Только бы машина не откатились назад!» – молила про себя Рита. Это было ее больное место в вождении. К счастью, она сумела преодолеть откат и вырулила из автодрома ДОСААФ на почти пустую в субботнее утро дорогу. Рита прокручивала в голове всевозможные приколы, которые любили устраивать гаишники и о которых предупреждал инструктор. Иногда они просили быстро остановиться, водитель останавливался, не понимая, что произошло. А, оказывается, он остановился под знаком «Остановка запрещена». Или просили повернуть в улицу с односторонним движением. Но вместе со страхом ее наполняло чувство радости, свободы, ей нравилось водить машину. Повернув без приключений на светофоре направо, Рита прибавила скорость, но гаишник попросил припарковаться. Остановив машину, она услышала:

– Все, свободна.

Рита растерялась:

– Но я ещё не все Вам показала…

– Хватит, все, сдала, – бесцветным голосом сообщил экзаменатор.

Облегчённо вздохнув, она вышла из машины. Теперь ей и ещё двум уже сдавшим женщинам предстояло накрыть стол в ДОСААФе, где вся группа собиралась отметить это радостное событие.

Наконец, экзамен закончился. Инструктор собрал всю группу и объявил результаты. Сдали все за исключением профессионального водителя, который пожалел сто баксов для родного ГАИ.

– Ну, а теперь – празднуем! – закончил разбор полётов инструктор.

Сри должен был позвонить сегодня. К этому событию основательно подготовились. Данил подключил параллельный телефон, Рита без конца повторяла составленные Верой предполагаемые вопросы и ответы на них, сама Вера, которая должна была с параллельного телефона помогать с переводом, разложила на столе рядом с телефоном словари и какие-то свои тетрадки с записями. Аю Павловну, чтоб она не мешала своими расспросами, забрала к себе в гости Нина, соседка из 25 квартиры. Айнуру отправили гулять. Женщины за лёгким трепом скрывали своё волнение. Разговор с Америкой – это было что-то необычное. Разница во времени с Нью-Гемпширом, штатом, где жил Сри, составляла 11 часов. Сейчас там был вечер субботы, а в Караганде – утро воскресенья. Наконец, раздался длинный телефонный звонок.

– Межгород, – констатировала Вера.

– Межконтинентальный, – поправила подругу Рита.

Она подняла трубку и взволнованно сказала:

– Хеллоу.

– Хай, – ответил на другом конце провода Сри, – хау ар ю?

Рита вопросительного взглянула на Веру, державшую параллельную трубку.

– Гуд, – подсказала она одними губами.

– Гуд, – напряженно повторила Рита и, вспомнив приготовленную к этому разговору фразу, добавила, – найс то мит ю.

Вера одобрительно закивала головой. Потом Сри спросил ещё о чем-то, но Рита даже приблизительно не могла понять, о чем идёт речь. Она глянула на Веру. Та шепотом сказала:

– Он спрашивает, какая у нас погода.

И она тут же написала на бумажка большими буквами ответ: «Колд».

– Колд, вери колд.

Сри, видимо убедившись, что его понимают, заговорил быстро и много. Рита беспомощно смотрела на трубку.

– Ты отвечай, – написала она подруге.

Они заранее обговорили эту ситуацию, что Вере придётся переводить разговор. Сри они тоже написали об этом. Вера представилась и начала переводить:

– Он говорит, что ты красивая женщина и интересный собеседник, что он рад, что ты ответила на его письмо. Он спрашивает разрешения приехать к тебе в гости.

– Что?! – изумленно воскликнула Рита.

– В гости он хочет. Что отвечать?

– Ну пусть приезжает, – неуверенно ответила Рита, – А когда?

– На Рождественские каникулы он едет в Индию навестить родителей, а Казахстан рядом, вот он и хочет заглянуть по пути. Если ты согласна, он визу будет оформлять.

– Слушай, а когда Рождественские каникулы у них?

– Вроде с 25 декабря.

– Так это же через две недели! А как он с визой успеет?

Вера спросила его об этом.

– Он говорит, что визу можно оформить за 3–6 дней.

– У меня же ничего не готово к приему иностранца! – запаниковала Рита.

– Да у тебя и так все в порядке, – успокоила ее Вера, – Айку только выпри.

И она продолжила разговор со Сри, уже не переводя Рите. Та дергала в нетерпении ее за рукав и шептала:

– Ну, что он говорит?

А Вера только отмахивалась от нее и говорила:

– Потом, потом.

Закончив разговор, она сказала:

– Все, попрощайся с ним.

Рита сказала «гуд бай», и услышала в ответ его «бай, бай, си ю сун».

Положив трубки на параллельных телефонах, женщины шлепнулись на диван и обалдело уставились друг на друга.

– Он сказал, что деньги тебе будет высылать на изучение английского языка и что он выслал тебе диск про Америку на английском языке.

– Вера, осталось-то всего около трех недель, что делать будем?

– Главное, английский учи, остальное приложится, – успокаивала подругу Вера. – Напиши слова по-английски и приколи их везде в комнате. Будешь смотреть на предмет и видеть его английское название.

– А если света не будет? Он же здесь пропадет после своей цивилизации.

– Ничего, пусть посмотрит, как в Казахстане люди живут.

В понедельник Рита проснулась рано. Щелкнула выключателем, но свет не загорелся. «Опять нет электричества. Как это надоело! Живем в шахтерском городе, а нечем топить электростанцию. Смех один!» – подумала она. Было начало декабря, на улице лежал снег, а батареи отопления совсем не грели, их топили так, чтоб только трубы не размерзлись. Без электричества и обогреватель не включишь. Рита нащупала на тумбочке возле кровати спички и зажгла свечку. «Интересно, газ хоть есть сегодня?» – подумала она. Подняв с пола чапан, Рита затолкнула его под одеяло, чтобы нагреть, потом оделась и, стараясь не стучать зубами от холода, вышла в кухню. Аи Павловны не было, значит, она уже обливается холодной водой на улице. Газа не было. На столе были приготовлены бутерброды с сыром и колбасой и сок вместо горячего чая. Быстро позавтракав, Рита одела приготовленный с вечера коричневый костюм, сверху –черное прямого покроя пальто с небольшим норковым воротником и пошла в школу.

Дети и учителя уже толпились возле крыльца. Процедура входа в школу, когда нет света, была особой. Ученики подходили к учителю, который вел у них первый урок, выстраивались друг за другом, держа в одной руке портфели, а в другой свечки. У учителя тоже была в руке свеча и зажигалка. Он зажигал свечки учеников, и все поднимались в класс. Писать при свечках было трудно, да и чернила застывали, так что первые уроки были устными. Учителю на ходу приходилось перестраиваться и вести урок так, чтобы детям не пришлось писать. Когда на улице рассветало, писали на доске. Ученики сидели в классе в пальто, шапках и варежках. На большой перемене вместо горячего обеда давали печенье и сок. Уроки сокращали до 35 минут, чтобы раньше начать занятия второй смены и раньше отправить учеников домой.

Сегодня Рита была дежурным администратором лицея, ей пришлось ждать, пока технички вымоют кабинеты, а потом закрыть школу, так что домой она пришла в девятом часу усталая и голодная. На кухне Ая Павловна и соседка с верхнего этажа Ольга пили чай.

– Чай, горячий! Я тоже хочу! – закричала с порога Рита. – Где взяли?

–Дочь Нурили сегодня во дворе самовар ставила, Кайрат с Сережкой ей лавочку на дрова порубили, вот все и набрали себе кипятка в термосы, – ответила Ая Павловна.

Старинный двухведерный самовар с мехами соседки Нурили давал возможность обитателям третьего подъезда, где жила и Рита, напиться иногда чаю или заварить китайскую лапшу. Входная дверь открылась, зашел Валик, муж Ольги.

– Ритка, сегодня я чуть со страха не помер. Пошел первый день на работу после запоя, выхожу из подъезда, глядь – голая баба на снегу стоит и водой себя из ведра поливает. Ну, думаю, все, допил до белочки, надо идти в психушку сдаваться. Закрыл глаза руками, открыл – нет, стоит, и улыбается даже. «Здравствуй, – говорит, – Валик». Я обратно в подъезд заскочил, соображаю, что дальше делать. Тут Серега выходит, я за ним, а он здоровается с моей белой горячкой: «Здравствуйте, Ая Павловна».

Женщины вдвое согнулись от смеха. Валик, отец Сережи, был запойный, ничем кроме водки не интересовался и не знал, что в квартире 24 появилось пополнение в виде Аи Павловны.

«Как хорошо, – думала Рита, – завтра отосплюсь. Все равно выходить из дома нельзя». Завтра, 16 декабря, будет самый главный праздник Казахстана – День независимости. Амин уже позвонил и предупредил, чтоб они с Аей Павловной и русскими соседями сидели дома, никуда не выходили и никому двери не открывали. Сказал, что приехало много аульских казахов и могут быть беспорядки. Так было каждый год в День независимости. Казахи праздновали, а русские боялись показаться на улице.

Все началось 16 декабря 1986 года в Алма-Ате, бывшей столице Казахстана. Волнения произошли из-за решения Генерального секретаря ЦК КПСС М. С. Горбачёва снять с должности первого секретаря компартии Казахстана Динмухамеда Кунаева и заменить его на ранее никогда не работавшего в Казахстане Геннадия Колбина, первого секретаря Ульяновского обкома партии. Участники беспорядков требовали назначить на должность главы республики представителя коренного населения.

Выступления начались с мирной демонстрации 16 декабря, первые группы казахской молодёжи вышли на площадь Брежнева столицы с требованием отмены назначения Колбина. Правительство в Москве передало дело МВД. В городе сразу была отключена телефонная связь, группы демонстрантов разогнаны милицией. Слухи о выступлении на площади мгновенно облетели весь город. Утром 17 декабря на площадь Брежнева перед зданием ЦК вышли уже толпы молодёжи, возглавляемые активными национал-патриотами. Плакаты демонстрантов гласили: «Требуем самоопределения!», «Каждому народу – свой лидер!» Перед собравшимися выступило несколько руководителей республики, пытаясь уговорить их разойтись, но всё было безрезультатно. Чтобы не допустить беспорядков, к площади приказали подтянуть внутренние войска, а само здание ЦК охраняли курсанты пограничного училища, но у солдат не было огнестрельного оружия.

Уговоры представителей МВД не увенчались успехом, зато дали результат призывы подстрекателей. Собравшиеся на площади с громкими криками бросились на штурм здания ЦК, пытаясь опрокинуть шеренги солдат, милиции и пограничников. Завязалась драка. В ход пошли колья, арматура, камни, солдаты вынуждены были применить ремни и дубинки. Число погромщиков множилось. Попытки усмирить толпу оказались безрезультатными.

Национал-патриоты совершили страшное преступление. Они напали на детский сад и вырезали всех русских детей и воспитателей. Этот день и стал Днем независимости Казахстана. В память об этом дне националисты устраивали беспорядки в городах, избивали русское население, иногда врывались в дома, где жили русские. Именно поэтому Амин и просил Риту не выходить из дома.

Маржан пригласила к себе Риту и Нину отмечать День независимости. Рита предвкушала, как она наестся бешбармака, который Мара готовила бесподобно. Рита любила казахскую кухню, умела сама готовить многие блюда, но превзойти Маржан она не могла. Рита, обычно, готовила традиционные русские салаты: оливье, селедку под шубой, Нина – корейскую морковку и пироги. Накануне праздника Рите посчастливилось купить бутылку сухого вина «Алиготе», водку она не пила. Подруги отмечали и казахские, и русские праздники, лишь бы нашелся повод повеселиться. У Маржан была большая родня, которая собиралась вместе на все праздники. Риту приняли в их компанию, наверное, как вторую маму Айнуры. После обильного застолья танцевали, потом играли в карты и разговаривали. Так будет и завтра: придут ее братья с женами и детьми, люди умные и образованные. Старший брат Маулен – профессор университета, младший Манур – начальник областного финансового отдела. Они умели и работать, и веселиться от души.

19 декабря, в воскресенье, всем подъездом переселяли Аю Павловну. Женщины запаковали в чемоданы и коробки ее увеличившиеся за время проживания у Риты пожитки еще в субботу вечером. Сегодня Саша приехал пораньше, чтобы самому отвезти Аю Павловну. Он взял автобус у своего знакомого. Нина, Маржан и Айнура тоже захотели помочь все расставить в новой квартире. Взяли бутылочку, закуски и поехали. Каждый внес свою лепту в обустройство нового жилья. Нина отдала свой стол с балкона, Рита – старые кресла, Маржан – ковер на пол, Ольга – шторы, даже Нуриля принесла пару тарелок Кровать Рита купила с рук по объявлению в газете. Приехали, начали шумно разгружаться В холле сидели любопытные старики и старушки, которые сразу же начали знакомиться и спрашивать, кто будет жить, и кем остальные приходятся Ае Павловне. Квартира, выделенная ей, находилась в большом восьмиэтажном доме, где в комнатах гостиничного типа жили престарелые люди. Дом располагался напротив центрального рынка, рядом было много магазинов и небольшой парк. Квартира Аи Павловны находилась на четвертом этаже, предпоследняя по коридору. Налево от входной двери – маленькая ванная с туалетом прямо – крошечная кухня; вывернув из-за ванны можно было увидеть просторную светлую комнату с одним большим окном. «Совсем неплохо для одного человека», – подумала Рита. Женщины быстро принялись за дело. Айнура мыла пол, Нина хозяйничала на кухне, расставляя привезенную посуду на плиту и подоконник, Рита раскладывала вещи в оставленный старыми жильцами шифоньер, Маржан вешала шторы, Саша собирал кровать. Ая Павловна ходила от одного к другому и пыталась помогать. Конечно, много чего еще нужно будет купить, но первое время жить уже можно.

– У меня все готово, пошлите отмечать новоселье, – позвала Нина.

Никто не заставил себя ждать.

Клиентов в агентстве прибавилось. Лена Ким уехала работать в американскую компанию. Теперь Вера осталась одна. Она только переводила письма, а набирать ответы на английском языке стала Айнура, которая изучала английский в лицее. Рита платила ей за это деньги, и девочка была очень довольна, что она зарабатывает себе на наряды и развлечения. Да и с английским у неё стало лучше, появилась мотивация учить язык, к тому же по уже выработанной привычке прояснять непонятые слова, она находила в словаре новые для неё английские слова и запоминала их. Девчонки в классе страшно завидовали ей. Иногда, когда было много работы, Айнура привлекала на помощь Дашу, свою подругу и младшую сестру Даниловой жены. Рита устроила Дашу в свой лицей в тот же гуманитарный класс, где училась Айнура. Девочка была своевольной и неуравновешенной, дерзила родителям и учителям, вот Рита и решила помочь Лене, матери Даши и Ани, присмотреть за ней. Винить Дарью во всем было нельзя. Отец пил, а пьяный выгонял семью на улицу, даже зимой им иногда приходилось убегать от разбушевавшегося главы семейства в ночных рубашках на мороз. И кто знает, может поэтому у Лены был рак, говорят, что рак – это непрощенная обида. Рак прооперировали, но она снова чувствовала себя плохо. Рита дружила с ней, очень сочувствовала, хотя и не понимала, что заставляет Лену жить с Виктором. Дети выросли, денег от него она никогда не видела, любви тоже, так что же их держало вместе? Дочери ненавидели и боялись отца. Необъяснима женская душа! Когда-то в юности Лена очень любила Виктора. Они встретились в пионерском лагере. Лена работала вожатой, он – физруком. Она влюбилась в него с первого взгляда, хотя, по Ритиному мнению, влюбляться там было не во что. Трудно сказать, как он выглядел в молодости, но сейчас это был высокий худой мужчина с испитым красным лицом с веснушками и глубокими морщинами, несмотря на то что ему не было ещё и 50 лет, рыжими волосами, поврежденным в драке носом и какими-то бесцветными холодными глазами, в которых светилось чувство превосходства. Он любил высказывать своё мнение обо всем на свете, и свои суждения считал единственно правильными. Лена же и в свои 46 лет была красавицей. Первое, что замечали в ней при знакомстве – ее глаза. Большие, какого-то орехового оттенка, лучистые и улыбающиеся, с некоторой тоскливой льдинкой внутри, обрамлённые длинными пушистыми ресницами. Ясноглазая – так называла ее Рита. Стройная девичья фигура с высокой красивой грудью, каштановые, слегка вьющиеся волосы завершали ее портрет. Она старалась сгладить конфликтные ситуации не только в своей семье, но и среди окружающих ее родственников и друзей. Лена искренне любила Данила и защищала его от нападок, порой справедливых, своей резкой и бескомпромиссной дочери. Теща любила его уж за одно то, что он не пил, и просила Аню ценить это.

25 декабря, субботу, Рита объявила неприёмным днём, потому что у Данила был день рождения. Поэтому в пятницу вечером в агентстве собралось много женщин. Люба пришла с семилетней дочерью Женей. Она переписывалась с Майклом из Вермонта. Люба – невзрачная молодая женщина, и, если бы не умелый макияж, ее можно было бы назвать страшненькой. Маленького роста, не стройная, а худющая, она прятала свою худобу под какими-то балахонами и широкими брюками. У неё были длинные тёмные волосы, собранные на затылке в хвост, небольшие карие глаза с замечательными ресницами, нос картошкой и широкий рот. Работала она медсестрой в терапевтическом отделении городской больницы. Любина история была типичной: муж пил, бил, денег домой не приносил и, промучившись замужем четыре года, она разошлась. Алименты приходили мизерные. Женщина пришла в агентство от безысходности, не особо надеясь на успех. После месяца, потраченного впустую, ей ответил Майкл. Вера так и не смогла перевести, какая же у него была профессия: что-то связанное с изготовлением кленового сиропа, которым знаменит Вермонт. Тридцатишестилетний Майкл никогда не был женат, жил в маленьком посёлке в Вермонте где-то на границе с Канадой с престарелой матерью и разведённой сестрой. Был он вполне привлекательный, но какой-то неухоженный.

Переведенные письма сегодня выдавала Айнура. Рита варила овощи на салаты, сочила морковку на специальной терке, которую называли хе-резка, на корейский салат к завтрашнем торжеству. Трудно было без Аи Павловны. Хорошо, что Нина сварила суп им с Айнурой на ужин и поставила тесто на любимый Данилом капустный пирог.

Протягивая письмо Любе, Айнура не удержалась и сказала:

– С Вас суюнши!

Суюнши – это казахский обычай платить за хорошую новость Конечно, читать чужие письма ей не разрешалось, но она все равно совала в них свой любопытный маленький носик.

– С меня шоколада, – сказала Люба и нетерпеливо схватила листочек с переводом. Прочитав, она просияла, сразу же похорошев.

– Маргарита Владимировна, – крикнула она Рите в кухню, – он приглашает меня встретиться в Москве!

–Вот здорово! – откликнулась та. – Что ещё пишет? Иди сюда.

Люба, оставив Женю с Айнурой, поспешила на кухню и протянула письмо Рите.

«Сестра Кэрол и я хотим приехать посмотреть Москву и встретиться с тобой. Если ты согласна, то я закажу и оплачу туристическую поездку для тебя из Казахстана в Москву», – прочитала Рита

– Поедешь? – спросила Рита.

– Конечно поеду.

Звонок в дверь. Айнура впустила Таню, которая принесла ответ своему ковбою уже на английском языке, и Айнура стала набирать его на компьютере. Снова звонок. Теперь пришла кореянка Алла. Рита недолюбливала эту высокую полную тридцатитрехлетнюю женщину с типичным корейским лицом и какими-то маленькими пухлыми ручками. Она и ее сожитель поставили перед собой задачу любым путём уехать в Америку. С этой целью он через брачное бюро познакомился два года назад с американкой, уехал к ней по визе жениха, обещав Алле развестись, как только получит гражданство. Теперь у него растёт сын и разводиться он, похоже, не собирается. Алла хочет таким же образом попасть в вожделенную Америку и заставить его развестись. Переписка у неё не ладилась, письма она писала сама на английском языке в целях экономии денег, язык учила в общеобразовательной школе и, видимо, потенциальные кавалеры плохо ее понимали. Алла любила поговорить, и, отдав Айнуре письмо, уселась в кресло. Рите пришлось бросить готовку и выйти к ней.

– Я слышала, что Вы гадать умеете. Погадайте мне, как у меня жизнь сложится.

– Хорошо. Принеси свою фотографию, где ты одна сфотографирована, и вопросы, что ты хочешь узнать. Посмотрю, как будет свободное время, – неохотно согласилась Рита.

А вот появился единственный представитель мужского пола – Петенька Званцев, музыкант и непризнанный композитор. Он любит жаловаться, что никто не понимает его талант, поэтому он хочет уехать за границу и пробивать себе дорогу там. Он вел оживленную переписку, но Рите казалось, что его никто серьёзно не воспринимает. Молодой человек напоминал Рите кузнечика: острые локти и колени, худой, очень подвижный, ни минуты не мог оставаться на месте. С небольшой русой бородкой, прикрывающей резко выступающий узкий подбородок и яркими синими глазами, он был привлекателен, но не хватало ему мужественности. Петя забежал в зал и застрекотал сразу со всеми. Дамочки оживились, подтянулись и стали игриво ему отвечать. Айнура, преисполненная чувства своей важности, вынесла ему парочку писем. Одно из них было от богатой вдовы из Люксембурга, с которой он переписывался уже второй месяц, второе – из Америки. Американка хотела произвести впечатление и выслала письмо на русском языке, использовав компьютерный переводчик. Получилось очень смешно, и Петенька прочитал его вслух собравшимся:

«Hello handsome man how are you? Меня зовут Мегги одиночные 31 лет ищет серьезного человека, которые хотят поселиться в жизни. Я имею хороший и большой дом в Штате Небраска и поиск человека, который будет любить я»

Отсмеявшись, он тут же написал ответ:

«Привет одиночная Мегги, которая хочет найти серьёзного человека, желающего поселиться в жизни! Я уже поселился в жизни примерно сорок лет назад. Подойду ли я Вам? Я весёлый чувак и люблю шутки. Петр».

Рита тоже получила несколько писем. Сри писал теперь по 2–3 раза в день. Приехать на Рождественские каникулы у него не получалось. Для оформления визы Рита должна была выслать ему приглашение.

Айнура распечатала и убрала в папку для переводов пару писем для Гали, бывшего завхоза лицея, и письмо для Натальи Николаевны. Все, дела были закончены. С чувством исполненного долга Айнура села смотреть телевизор.

Отпраздновав день рождения Данила, которому исполнилось 26 лет, стали готовиться к Новому году – самому любимому празднику. Все было распределено заранее между соседками: Нина готовит фаршированного рисом и абрикосами гуся, Ольга – фрукты и водочку, Рита – непременное оливье и селедку под шубой, сухое вино для себя и Данила, Маржан – корейские салаты и казахские мясные деликатесы. Данил с Аней должны были принести шампанское и конфеты. Собраться решили в старой квартире Маржан. Мара купила себе другую квартиру в соседнем доме в этом же дворе, а Кайрат, ее старший сын, ровесник Данила, остался жить в старой. Часть мебели она забрала с собой, так что зал остался почти пустой и было много места для танцев. А уж потанцевать подруги любили, особенно приняв энное количества спиртного на грудь. Новый год решили отмечать в маскарадных костюмах, но пока держали в секрете, кто кем будет. За лучший костюм был назначен приз – бутылка шампанского. Рита сшила костюмы себе и детям: Ане – костюм Дюймовочка, он здорово подходил ей, так как она была самой миниатюрной в их компании, Айнуре – Спящей Красавицы, из Данила сделали Дон Кихота. Себе же Рита сшила костюм Скарлетт О`Хара из очень популярной в то время книги Маргарет Митчелл «Унесенные ветром». Эта американская ирландка была очень близка ей по духу.

На празднование Нового года пригласили Веру с мужем и клиенток агентства. Пропуск на праздник – маскарадный костюм.

И вот, наконец, пятница, 31 декабря, канун Нового года. В зале были поставлены два длинных стола, собрали со всего подъезда, недостающие стулья, вилки, ложки и тарелки. В левом углу возле балкона стояла ярко украшенная елка. У входа всех встречала Снегурочка – Нина, пятидесятичетырехлетняя соседка и подруга Риты, очень полная, светловолосая и голубоглазая. Видеть ее Снегурочкой было очень забавно. Пришла Вера с мужем Сергеем, который первый раз попал в эту компанию. Высокий, подтянутый (бывший учитель физкультуры), с темными с проседью волосами, аккуратно зачесанными назад, он произвел приятное впечатление на собравшихся дам. Вместо карнавального костюма на голове у него красовалась маска тигра. «Это он сам себя тигром видит», – подумала Рита. На Вере было длинное бордовое бархатное платье и корона в волосах – королева, значит. Прибежали две девушки из агентства и побежали в туалет переодеваться. Вот из туалета вышла Шамаханская царица – Танечка и греческий воин в белой тунике и сандалиях на босую ногу, с огромным мечом в руках – Нина с грацией бегемота. Они принесли какие-то сладости к столу. Хозяин дома – Кайрат – встретил их с бубном в руке, он был шаманом. Маржан преобразилась в прекрасную Пери. Пришел и водитель Саша, хотя его особо никто и не ждал. Увидев его, Снегурочка стала в дверях, плотно закрыв вход своим могучим телом:

– Куда это Вы, молодой человек, без костюма?

Молодой человек протянул бутылку коньяка и связку бананов.

– А я с выкупом.

Выкуп Снегурочке, любительницы крепких напитков, понравился. Она протянула ему черные маскарадные очки, отделанные блестками из разбитых елочных игрушек:

– На, надень, а то перепадет нам от Ритки.

Прибежала Ольга с третьего этажа, одетая цыганкой. Костюм ей здорово шел, хотя ничего цыганского в ее облике не было: самое типичное русское лицо, но подкрашенные черным брови, задор в глазах, шуршащие пестрые юбки, блузка с расширяющимися к низу рукавами и яркая атласная красная шаль с кистями делали ее бесподобной. Колода карт в руках, унизанных перстнями, дополняла облик. С ней пришел ее сын Сергей, Ритин ученик и штурман. У нее плохо было с ориентацией, и он помогал ей находить дорогу, когда она ездила на машине. Валик был в очередном запое и его не взяли на праздник.

Последним пришел Данил, хмурый и без Ани. Рита сразу же подскочила к нему:

– Иди ко мне, переоденься. А где Аня?

Данил немного помедлил с ответом:

– Она пошла отмечать Новый год к подругам.

– Как так! Она ничего заранее не говорила об этом. Я ей и костюм сшила.

У Риты испортилось настроение. Она очень любила сына, и его боль переживала сильнее, чем свою. «Странно, – подумала она, – что-то здесь не пахнет подружками. Что-то здесь не так».

Увидев Данила, подбежала Снегурочка Нина – его крестная мать:

– Ты чего один? Где твоя рыжая?

– Скоро придет, – постарался увильнуть от ответа Данил.

– Что, взбрыкнулась опять?

– Да нет, все нормально. Теть Нин, я пошел переодеваться, – постарался отделаться от вопросов Данил.

Нине всегда не нравилась его жена. Она считала ее корыстной и взбалмошной. В тайне она надеялась, что Данил и ее родная дочь Жанна когда-нибудь будут вместе.

Жанна – это большая проблема Нины. Ей 27 лет, красавица с точеным лицом, с модной стрижкой каштановых волос, немного полноватая, но полнота добавляла ей привлекательности. Она была парикмахером от Бога, умела преобразить женщину так, что та молодела на десяток лет. Рита постоянно пользовалась ее услугами. Одно горе – она пила. Пила так, что ее выгнали с работы, теперь она ходила на дом к старым клиентам. Жанна устраивала страшные попойки в своей квартире, дело доходило до милиции, и Нине часто приходилось давать взятки или обращаться к Амину, чтобы замять скандал. В конце концов ей это надоело, и она продали кооперативную квартиру дочери, которую сама же ей и купила после развода. Девушка переехала жить к матери, но и это не помогло. Она нашла себе сожителя или собутыльника, трудно сказать, что ее интересовало в первую очередь, и теперь они пили вдвоем, а иногда и втроем с Ниной. Потом Жанна устраивала дикие скандалы, если мать не давала денег на водку, грозила повеситься и буянила всю ночь. Позже Жанна стала кидаться с кулаками на мать, пинать ее, кричать, что она желает ей смерти. Но мать есть мать. Она надеялась, что ее еще можно вылечить и постоянно таскала дочь по каким-то бабкам. Никто не мог ей помочь. Рита по просьбе Нины часто гадала на нее, но ничего хорошего в ее будущем не видела.

Дружно сели за стол. Снегурочка произнесла первый тост:

– Выпьем за уходящий 1999 год. Вспомните, что хорошего принес он вам. Так выпьем за все хорошее, что случилось в уходящем году!

Все подняли рюмки и дружно осушили их.

– После первой и второй – промежуток небольшой, – сказала Снегурочка. – Давайте выпьем за то, чтобы все плохое, что было в прошлом году, никогда не повторилось.

Снова все дружно выпили и стали закусывать, нахваливая поварих. Беседа за столом оживилась.

Звонок в дверь услышали не сразу. Это пришел Петенька с гитарой.

– Штрафной! Наливайте ему штрафной! – приказала Снегурочка.

Саша налил фужер водки. Петенька быстро замахнул его и потребовал сала на закуску. А пьянка разворачивалась! Тосты следовали один за другим. Вот уже цыганка, наваливаясь полной грудью на плечо сидящего Саши, предлагала погадать, если он позолотит ручку, Петенька наяривал веселые мотивчики, подпитые дамы подпевали.

– Танцы, танцы! – вскричала Рита.

Ее поддержали. Кайрат пошел включать магнитофон. И начались танцы. Плясали, кто как мог, всем было весело! Большинство танцев было быстрыми, коллективными, так как мужчин на всех не хватало, но иногда ставили танго. Дождавшись медленного танца, Сергей пригласил Риту. Она мало общалась с ним. Видела пару раз, когда приезжала к ним на дачу да заставала его несколько раз дома, когда она приходила к Вере. Он был безработный. Не хотел устраиваться на абы-какую работу, ждал, когда найдет достойную, а пока Вера содержала его и двух взрослых сыновей на свою учительскую зарплату и репетиторство. Сергей, видимо, считал себя неотразимым. Начав танцевать, он стал довольно плотно прижиматься к Рите. Она постаралась незаметно отодвинуться от него, но он легким движением своей тяжелой руки снова возвращал ее на место. Не выдержав, Рита прошипела:

– Хватит прижиматься.

– А разве я тебе не нравлюсь? –удивился Сергей.

– Ни капельки, – твердо сказала Рита, ничуть не покривив душой.

– Ну, ты это из-за Веры. Не хочешь подруге гадость делать.

– Как ты догадался? Не хочу.

– Да она ничего не узнает. Приходи завтра в 6 к «Мечте», я тебя подберу, покатаемся.

– У меня у самой есть на чем покататься.

Танец закончился.

– Пожалеешь, – бросил через плечо уходящий кавалер.

– Не думаю, – в тон ему ответила Рита.

Подбежал Саша, все еще преисполненный чувства собственности по отношению к Рите.

– Что он хотел? Дать ему в морду?

– Я сама разобралась, ты же знаешь, меня трудно обидеть.

Данил, закончив танцевать со своей крестной сестрой Жанной, сказал:

– Давайте к столу, сейчас поздравление президента начнется. Открывайте шампанское.

Маржан включила телевизор. На экране появился Нурсултан Назарбаев, Президент Казахстана:

– Дорогие мои соотечественники! Знаю, что все вы собрались за праздничным столом у новогодней елки, чтобы встретить новый, 2000 год. Я с вами в этот праздник. Не всем в прошедшем году сопутствовала удача. Совершая поездки по областям, я говорил о постигшем весь мир страшном кризисе, начавшемся в Юго-Восточной Азии и отбросившем многие страны в развитии на двадцать лет назад. Миллионы человек обнищали. Но, несмотря на происходящие в мире драматические события, Казахстан не только сохранил стабильность своей экономики, национальной валюты, но и не допустил ухудшения жизни людей. Наша страна имеет самую высокую среднюю заработную плату и пенсию среди государств Содружества. Мы удержим эти позиции и в наступающем году.

Связь времен не должна прерываться. Поэтому я хочу объявить наступающий год Годом единства и преемственности поколений. В 2000 год мы должны войти под знаком заботы о старшем поколении, о наших отцах и матерях.

Я обращаюсь к молодежи. Вам принадлежит будущее. Программа развития Казахстана в новом тысячелетии обращена к вам. Это ваша программа.

Хочу поздравить всех казахстанцев с наступившим новым, 2000 годом. Желаю вам крепкого здоровья, огромного счастья.

С Новым годом, дорогие мои казахстанцы, дорогие мои соотечественники! С новым счастьем!

Пошел отсчет времени

Саша с шумом выстрелил шампанским, все бросились подставлять свои фужеры.

– Загадывайте желание! – напомнила Ольга.

– С Новым годом! – все стали чокаться бокалами с шампанским, послышался веселый хрустальный звон и звук поцелуев

– Давайте к столу, сейчас пельмешков горяченьких принесу, – пригласила Мара.

Выпили еще за Новый год, заправились пельменями и собрались идти на улицу, чтобы отметить праздник со всем народом у главной елки города возле Дворца горняков.

Раздался звонок. Рита, обувавшаяся возле двери, открыла. На пороге стояла счастливая, хотя несколько смущенная Аня.

– Данил здесь?

– Здесь, где же ему еще быть, – ответила Рита, – проходи.

Данил, услыхав Анин голос, весь преобразился. Схватил ее за руку, повел в зал, стал наливать шампанского и подкладывать в тарелку всего, что было на столе. Анюта наслаждалась своей исключительностью.

Подвыпившая компания высыпала на улицу. В руках у Саши – бутылка шампанского, Ольга держит пакет с одноразовыми пластиковыми стаканчиками. Айнура с Сережкой бросаются снежками, достается и взрослым. Несмотря на холодный ветер, на улице полно народу. Горит иллюминация, отбрасывая блики на снег. У кого-то с собой старый транзисторных приёмник, настроенный на волну с популярной музыкой. Весело, празднично. Все людские потоки движутся в одном направлении – к площади возле Дворца горняков, где установлена городская ёлка. Люди здороваются друг с другом, шутят, смеются, поздравляют с Новым годом.

А на площади царит веселье! Народ смеется, слышны взрывы шампанского и фейерверков, счастливые возгласы и поцелуи. По периметру площади вылеплены ледяные фигуры. Кого здесь только нет! Герои русских и казахских сказок, причудливые ледяные узоры. Здесь же, на радость детей и взрослых, построена ледяная горка, выходящая из пасти дракона. Вся компания изъявила желание прокатиться. И вот замелькали подолы ярких платьев, шарфы, руки и ноги. Поехали, цепляясь один за другого. Петенька решил прогарцевать на ногах, но свалился, слава Богу, на мягкую Нину с грацией бегемота. Звучала музыка, несколько пар танцевали.

– С Новым годом!

– Жана жылынызбен! – раздавалось со всех сторон.

Риту разбудил телефонный звонок. Это был Флеминг из Дании. Он тоже перешёл к следующей стадии знакомства – к телефонным звонками. Говорили по-английски. Конечно, говорили можно было сказать с большой натяжкой. Говорил Флем, Рита пыталась понять или хотя бы записать какие-то слова, чтобы показать потом Вере, изредка вставляя «уес» или «но». Сегодня он поздравлял ее с Новым 2000 годом, и это было понятно. Рита сказала ему тоже «Хеппи нью ер» и осталась очень довольна собой. Поговорив, она снова юркнула в постель. Было холодно, батареи еле теплились. Айнура спала, приоткрыв рот, напраздновавшись вчера. «Как хорошо, что не надо идти в школу!» – подумала Рита. Она свернулось клубочком и снова заснула. Но ненадолго. Опять длинный звонок межгорода. «Сри», – догадалась она. Снова натянута на себя чапан и подошла к телефону, стоящему на столе в том углу спальни, который Рита выделила под офис. Сри поздравил с наступившим новым годом, чего-то пожелал, Рита не поняла ничего, но сказала ему спасибо.

– Спик слоули плииз, – попросила она, надеясь что-нибудь понять, если он будет говорить медленнее.

Сри начал что-то говорить, теперь медленнее, и Рита смогла понять, что он просит подойти к компьютеру и поговорить с ним на ICQ. Здесь можно было писать друг другу, используя компьютерный переводчик. Она ответила «ОК» и включила компьютер. «Не удалось поспать», – с огорчением подумала она.

– Я сейчас в Индии у родителей. Раз не получилось приехать к тебе на Новый год из Индии, я оставлю часть отпуска, чтобы увидеться с тобой позже, – перевела Рита.

– Когда ты собираешься приехать? – спросила она.

– Как только получу приглашение от тебя.

– А виза?

– Виза делается за 2–3 дня.

– Я смогу узнать только 3 января, в понедельник

– Хорошо, я позвоню в понедельник вечером. Очень хочу тебя увидеть, – добавил он.

– Я тоже, – искренне поддержала его Рита, – спасибо за СД про Америку, мне очень понравилось. Там все так красиво!

Они попрощались. Да, на СД Америка выглядела великолепно. Здесь был представлен каждый штат со своими достопримечательностями, культурой, климатическими особенностями. Здесь же рассказывалось и об истории Америки и давались первые уроки английского для начинающих. Вера планировала использовать материал с диска у себя в школе и показывать его как рекламу для потенциальных клиентов их агентства. Рита же начала заниматься по нему английским. В ответ на подарок она письмом выслала Сри открытки с видами Казахстана и Караганды, казахов в красочной национальной одежде, фотографии национального состязания конников – байги.

Каникулы! Им радуются не только ученики, но и учителя. Конечно, надо ходить на работу, сидеть на совещаниях и конференциях, заниматься наглядным пособиями и мелким ремонтом, но чувствуется запах вольности и даже не соблюдается приказ директриса больше двух человек вместе не собираться. Она логически обосновала свой приказ: если собирается больше двух, то они обсуждают администрацию, а если у них есть замечания или предложения, то надо идти к директору и обсуждать честно и прямо с ней, а не по закоулкам.

В каникулы можно было отпроситься к врачу или по каким-то другим личным делам. Вот Рита и воспользовалась этим. В понедельник, 3 января, она пошла на операцию в институт красоты, чтобы убрать набухшие и старившие ее мешки под глазами. Пару лет назад Аня, жена Данила, работала здесь бухгалтером, старые связи остались, и она договорилась, что Риту будет оперировать самый лучший пластический хирург Елизавета Абрамовна Гринберг. К ней записывались на год вперёд и приезжали из разных республик бывшего Советского Союза. Операция была амбулаторная, через 3 часа после нее Рита вернулась домом. Все прошло замечательно. Сначала хирург нарисовала чёрным карандашом полосы под глазами Риты. Это столько кожи надо будет подрезать, объяснила она. Потом ей сделали местное обезболивание Рита слышала, как проходила операция. Ее поразило, как много воды вылилось из разрезов под глазами. Ей велели неделю ходить в тёмных очках и не перегружать зрение. Под глазами образовались здоровенный синяки, как после ожесточенной бытовой разборки. Когда через два дня она вышла на работу, женщины как бы невзначай забегали в ее кабинет посмотреть на новую Риту. Это было круто! За операцию она заплатила 300 баксов. Рядовому учителю нужно было работать 4–5 месяцев, ни есть, ни пить, за квартиру ни платить, чтоб заработать такие деньги. Да и морально надо было решиться на такое. Результат можно будет увидеть недели через три, когда снимут швы и пройдут синяки, но даже с синяками и заплывшими глазами Рита была местной героиней.

Рита попросила Амина узнать насчет визы для Сри. Вечером в понедельник он доложил, что для гостевой визы, Рита должна заполнить кучу документов и после этого ждать рассмотрения в течение 45 дней. «Вот тебе и виза за 2-3 дня. Это вам не Америка», – подумала Рита. Она позвонила Вере и попросила ее прийти к тому времени, когда будет звонить Сри. Нужно было ему все обстоятельно объяснить. Переговоры прошли нормально, если не считать того, что он был страшно удивлен по поводу 45 дней.

Вскоре после Нового года позвонила Валя, давняя клиентка Риты. Она пришла к Рите лет пять назад по совету своей знакомой, которой та помогла найти потерянное кольцо. Валя появилась тогда с беременной на последнем месяце семнадцатилетней дочерью Мариной. Ее кавалер-одноклассник бросил девушку, узнав о беременности. Вот они и интересовались, как сложится Маринина жизнь дальше. После этого они всегда приходили советоваться к Рите, если в их жизни возникали проблемы. Сейчас Марина была замужем и жила вместе с сыном и мужем в Тюмени. У них с мужем был свой бизнес: они возили товары из Тюмени в Караганду и сдавали оптовикам. Валя помогала своей единственной дочери всем, чем могла.

Когда Рита ответила на звонок, она не могла понять, с какой Валей разговаривает. Голос был совершенно незнакомый, такое впечатление, что говорил человек, недавно перенесший инсульт.

– Извините, но я не могу Вас узнать, – сказала Рита.

– Рит, это я, Валя с Шахтерского поселка.

– Что у тебя с голосом? Ты болеешь? – поинтересовалась Рита.

– Вот поэтому и звоню. В больнице я, меня 1января пытались убить, да не добили. Два часа ползла связанная с заклеенным скотчем ртом через дорогу к соседям. Утром нашли чуть живую.

– Да кто же тебя так?

– Я и хотела бы узнать кто и за что. Я вечером баньку истопила, кино посмотрела, поздно уж пошла мыться, часов в 11. Помылась, халат накинула, не одевалась даже, пимы на ноги и побежала, два шага добежать-то. А они меня в сенках дома ждали. Заволокли домой, связали, на пол в кухне повалили и бить стали. Я им говорю, берите что хотите, только меня не убивайте, а они говорят, что знают, что им делать надо без указки, и рот, и нос скотчем заклеили. Потом ничего не помню, когда очнулась, собака моя выла где-то и голос говорит: «Все, готова вроде.» Еще раз меня пнули и ушли. Я полежала, а потом стала по полу червем извиваться к двери и все боялась, что дверь открыть не смогу. Бог помиловал, плохо они ее прикрыли, щелка осталась, я ее носом открывала, потом голову смогла просунуть. Перевалилась через высокий порог в сенки, опять сознание потеряла от боли, не помню, сколько лежала. Дышать почти нечем, скотч крепко прилип. Хорошо, дверь из сеней наружу открывалась, выползла я и ползла всю ночь через дорогу к соседям.

– Господи, Валя, слава Богу, живая осталась. Я посмотрю сегодня же, перезвони утром. Выздоравливай.

Рита положила трубку. Боже мой, это чудо, что она выжила. У них там в поселке всего-то домов 5–7 жилых осталось после закрытия шахты, глушь полная, ни магазина, ни больницы нет. Рита с Амином как-то заезжали к ней прошлым летом. Впечатление удручающее. Почти пустой поселок, рядом голая степь, а под поселком выработанные угольные шахты, которые начали обваливаться, поэтому из поселка уехали все, кому было куда уехать. Вале не было куда, она осталась. Ее муж-шахтер, погиб под обвалом в шахте, она получала пенсию по потере кормильца, подрабатывала в частном магазине – мыла полы. Зарабатывала же она на цветном металлоломе. Шахты были брошены вместе с оборудованием и коммуникациями. Вот она и платила копейки соседским мальчишкам, которые приносили ей провода из шахты и всяческий металлический хлам. Как Валентина управлялась с тяжелыми металлическими деталями, Рита не знала, но в последние годы у Вали появились деньги, она купила машину «Газель» дочери с зятем и дала денег, чтобы они могли открыть свой бизнес. Да и Илюшка, внук, почти всегда жил с ней. А до того, как она занялась металлом, у нее и денег-то не было. Жила натуральным хозяйством: корова, куры, огород. Она однажды и с Ритой петухом рассчиталась. Это года четыре назад было. Пришла Рита домой, а на лавочке ее Валя ждет с большой хозяйственной сумкой, а в ней что-то шевелится и пытается выбраться наружу. Это оказался петух, которого та принесла в уплату за услуги. Ну и намаялись они потом с этим петухом! Посадили его в ванну под ведро, пока Данил с работы не вернулся. А тот понятия не имеет, как петухов рубить надо. К Кайрату пошел, потом еще соседского Пашку, Нининого пасынка, прихватили и пошли за дом резать его, еле втроем одного петуха прикончили.

Марина, Валина дочь, познакомилась с Петром, своим будущим мужем, на базаре. Он одеждой торговал, из Тюмени возил. Она у него платье купила, а второе Петр дал ей бесплатно в придачу за номер ее телефона. Понравилась она ему. Стал он останавливаться у них, когда приезжал в Караганду, и товар складировать – все не платить. Был он лет на 10 старше Марины, но Вале это даже нравилось: постарше – поумней. Смотрела его Рита перед их свадьбой, не понравился он ей, да не ей же, в конце концов, замуж за него выходить. Сидел он за кражи стройматериала из СМУ, где работал прорабом, переболел сифилисом, от алиментов скрывался, и вообще аура у него серо-черная была, криминальная значит.

Рита повесила на дверь табличку, ставшую уже привычной для соседей и знакомых: «Прошу не беспокоить, идет сеанс», и устроилась на своем гадальном кресле. То, что она увидела, потрясло ее. Те двое, которые пытались убить Валентину, были наемные киллеры, а нанял их ее зять, муж Марины, Петр. И дочь знала об этом. Надоело им просить деньги у Вали, захотели разом все взять и дом продать. Они молодые, им деньги больше нужны. Не зря говорят: любовь и деньги правят миром.

Когда Валя узнала про заказчиков убийства, она была потрясена до глубины души. Такое ей не снилось и в самом кошмарном сне. Родная дочь, единственная, мать заказала. Теперь ей стало понятно, почему они не приехали, узнав о ее несчастье и почему они забрали с собой Илюшку, который жил последнее время с бабушкой.

На другой день Валя позвонила снова и сказала, что участковый милиционер хочет поговорить с ней. Рита очень удивилась, ей никогда не приходилось работать с милицией, да и страшновато было, все-таки представители власти, а вдруг она ошиблась? Рита согласилась. Следователь взял трубку и представился:

– Капитан Волочков Дмитрий Петрович. Маргарита Владимировна, не могли бы Вы мне сказать, где скрываются парни, пытавшиеся убить Валентину Филипповну.

«О, я никогда и не знала, что она Филипповна», – подумала Рита.

– Но я могу ошибиться, – запротестовала Рита.

– Я понимаю, но все же попытайтесь, это Вас ни к чему не обязывает. Я уже работал один раз с экстрасенсом, и он помог нам найти преступника.

– Хорошо, я попробую, – неохотно пообещала Рита.

Айнура, услышав, что Рита собирается выходить в астрал, привычно направилась в гости к соседке Нине.

– Мама, позвони, когда закончишь, я у тети Нины буду, – попросила она, обувая сапоги.

На следующий день участковый позвонил снова, и Рита выдала ему очередную информацию. Преступники уже знают, что Валентина выжила. И хотя они были в шапочках с прорезями для глаз, и Валя не видела их лиц, преступники испугались и решили спрятаться. Один, помоложе, срочно уехал в Россию, а второму ехать было некуда, вот он и спрятался где-то в степи в каком-то маленьком не то сарайчике, не то в будке. Купил себе еды и водки и засел там, пока дело не уляжется. Рядом не было никаких ориентиров, только столбы с провисшими и частично снятыми проводами да неширокая грунтовая дорога. Еще справа был какой-то невысокий холм или свалка, засыпанная снегом.

– Вот и все, – извиняющимся тоном закончила свой отчет Рита.

К ее удивлению, капитан не был разочарован.

Немного помолчав, он сказал:

– Я, кажется, знаю это место. Это не сарайчик, это трансформаторная будка на заброшенных шахтах. Спасибо.

Через несколько дней Рита узнала, что по ее наводке преступник был арестован и стал давать показания. Да, Петр просил убить тещу, дал им аванс, а расчет обещал выплатить, когда приедет на похороны. Так что сядет он теперь ни за грош собачий. Второй подельник в Россию смылся, а куда – он не знает. С Петром познакомились давно, еще до его женитьбы, встречались иногда, дела вместе делали. В курсе ли дочь была он не знает, говорил с одним Петром.

Петр жил в России, в другом государстве теперь, чтобы арестовать его, нужно было делать запрос на его арест в УВД России. Пришел ответ из Тюмени, что гражданин Игнатьев, Петр Семенович по данному адресу не проживает.

Через несколько дней Рите позвонил мужчина и попросил найти его пропавшую собаку. Услышав его голос, Рита побледнела, ее начало трясти и в голову пришло озарение: «Это по мою душу!» Ничего необычного в просьбе незнакомца не было, к ней часто обращались с подобными просьбами, но на этот раз ей стало страшно. Все-таки она решила встретиться с ним. Назначив время приема, она позвонила своей знакомой, у которой была овчарка, и попросила ее прийти вечером вместе с Рексом, так звали собаку, к ней, чтобы не оставаться с посетителем наедине. Галя пообещала прийти. Она часто помогала теперь Рите по хозяйству после переезда Аи Павловны.

Дверь незнакомцу открыла Галя. Возле ее ног стоял Рекс. Она его специально взяла с собой, когда пошла открывать. Пусть сразу знает, что дом под охраной. Увидев внушительных размеров пса, мужчина растерялся, видимо, надеялся застать Риту одну. Он вошел в зал, Галя пригласила его сесть, вышла Рита из спальни и внимательно оглядела посетителя. Молодой, лет 35, среднего роста, красивое смуглое лицо с острыми чертами, прищуренные карие глаза, длинные руки с тонкими пальцами. Вроде бы ничего особенного, но от него исходила волна негатива.

– Я принес фото моей псины. Его Дозор звали. Помогите найти его, неделю уже как пропал.

Рита взяла фото и скрылась в спальне. Стала смотреть. Да, действительно, собака потерялась, но не на прошлой неделе, а 5 лет назад. Жила она теперь за городом, видимо, на даче, но не в старом дачном поселке, где каждый имел только домик и шесть соток, а в таком месте, где дачи были кирпичные и двухэтажные. За дачным поселком был пруд, так что по этим ориентирам собаку можно было найти легко. Но не собака сейчас интересовала Риту. Она поставила в информационный слой фантом мужчины и стала смотреть. Аура темная, кокон серый в каких-то лохмотьях, язва, ножевое ранение в пах, пришел с намерением если не убить, то избить до полусмерти, чтоб не лезла не в свое дело. Ее снова затрясло. Она вышла из астрала, сделала упражнение по набору энергии, потом пошла к посетителю. Рассказала про собаку. Он даже не уточнял детали, по которым легче отыскать Дозора. Не это его интересовало. Сказал, что хочет еще обратиться к ней и можно ли прийти попозже вечером, потому что он много работает. Наконец, он ушел. Рита бессильно опустилась на диван. Галя присела рядом:

– Объясни мне толком, что происходит? Ты чего такая бледная? Позвала нас, сказала потом объяснишь.

– Помнишь Валю с Шахтерского поселка? Ну которая петухом рассчитывалась?

– Ну…

– Ее зять с дочкой заказали убить, а она выжила. Я нашла их, милиция арестовала, а зять в бега подался и решил меня наказать. Этот по мою душу приходил, – коротко объяснила Рита.

– Может нам ночевать остаться?

– Не думаю, что он сегодня вернется. Посмотрим, что дальше будет.

В эту ночь она долго не могла заснуть.

Прошло два дня. Рита заметила, что вечерами одна и та же машина останавливалась под ее окнами. Она спросила соседского Сережку, не знает ли он, чья это машина. Ни он, ни другие пацаны со двора не видели ее здесь раньше. Рите стало страшно. Еще через пару дней в два часа ночи позвонили в дверь. Сонная Рита подошла к двери и хотела уже было открыть, но опомнилась и посмотрела в глазок. За дверью стоял хозяин Дозора.

– Что Вам надо? – спросила его Рита, стараясь не показывать своего испуга. Мы с дочкой уже спим.

– Откройте, мне очень надо с Вами поговорить.

– Приходите завтра вечером, – твердо ответила Рита и отошла от двери. Ритину металлическую дверь выбить было нельзя, да и на окнах решетки. «Хоть бы Айнурку не разбудил, перепугается девчонка. Ей и так в жизни достается. Матери не видит, отца нет. Надо Айнурку к матери завтра отправить, пусть там спит, пока все не утрясется», – решила Рита.

На следующий вечер Галина с Рексом ночевали у Риты. Снова был ночной звонок, но глазок оказался залеплен жвачкой. Залаяла собака, за дверью все стихло. Женщины не могли больше заснуть, лежали, решая, что можно сделать. Милиция не поможет, они охрану не поставят, да и неизвестно, где они могут подкараулить. Сын с Аней звали пожить у них, но Рита не хотела их подставлять. Все равно выследят, где она живет. Галя вспомнила, что у них в клубе «Кому за 30» есть Игорь, бывший афганец, безработный сейчас. Его можно нанять в охранники. Идея Рите понравилась, и она решила в следующую субботу пойти на танцы и поговорить с Игорем.

Гремела музыка. Престарелые кавалеры и дамы танцевали. Рита и Галя опоздали к началу, потому что Рита поздно вернулась из лицея. Клуб «Кому за 30» находился в здании Дворца горняков на втором этаже. Вход в него был со двора, так что посетители могли проникнуть, не привлекая всеобщего внимания. Подобные клубы знакомств появились не так уж давно, и люди порой стеснялись ходить туда открыто. Зайдя в большой просторный зал, Рита увидела в центре танцевальной площадки Тамару в своем обычном наряде – белой блузке с длинными свободно спадающими рукавами, заканчивающимися тугими манжетами, и черной шерстяной юбке- клеш. Наряд не зависел от времени года. Всегда один и тот же. Однажды Рита не вытерпела и спросила ее, почему она всегда ходит в нем, на что Тамара спокойно ответила, что другого наряда у нее просто нет. Работала она библиотекарем, так что скорее всего так оно и было. Впрочем, одежда ей шла. Стройная фигурка хорошо смотрелась в этом неприхотливом наряде. Потом Рита узнала, что Тамара содержит на свою маленькую зарплату престарелую мать и двух детей-подростков. Рядом с ней танцевало еще несколько человек, остальные сидели на стульях, расставленных по периметру зала – дозревали до нужной кондиции. Рита знала здесь почти всех. Вон машет из дальнего угла Сергей, худенький мужчинка лет 35 с парализованной левой рукой. Рядом с ним его подруга Люба, лет на 10 старше его, у нее легкая стадия дебильности. Хорошая парочка. Майор Мишенька из Суворовского училища тоже здесь. Маленький майор – так его зовут в клубе. Кругленький, мягонький, веселый, готов любить всех женщин на свете кроме своей жены. Практичная Рита быстро приспособила его к своим нуждам. Ее гуманитарный восьмой класс, где были, в основном, одни девочки, стал дружить с подразделением суворовцев, где Михаил был куратором. Оппа! И Саша Шепель здесь, кадрит бывшую мильтоншу. Ничего женщина, на бравого солдата похожа. А вот кто-то новый в камуфляжной форме, здоровый детина с рязанским лицом и рыжеватым ежиком на голове. Ведет себя уверенно вызывающе. «Вот что форма с человеком делает», – подумала Рита.

Галя дернула ее за рукав:

– Смотри, вон Игорь сидит.

– Где?

– Да вон в углу, белобрысый, молодой, лет тридцать ему.

Рита видела его в клубе несколько раз, но не обращала внимания: не ее возрастная категория. Рита присмотрелась. На стуле в пол-оборота к черненькой худенькой девушке сидел голубоглазый увалень с молочно-белым, как это бывает у блондинов, лицом. Галя призывно помахала ему рукой, приглашая подойти. Он медленно поднялся со старого деревянного стула, которые раньше использовали в кинотеатрах. Подошел, застенчиво улыбнулся и вопросительно посмотрел на Галю, не решаясь спросить, зачем он им понадобился. Было в нем что-то детское.

– Привет, Игорь, – решительно начала Галя, – работу нашел?

– Нет еще, – смущенно ответил он и покраснел до корней волос.

Ему, здоровому парню, стыдно было, что он не работает. Найти работу было трудно. Многие шахты закрылись, заводы стояли полуразрушенные, или, в лучшем случае, на их территории размещался рынок, где продавали китайский ширпотреб. Все ринулись торговать. У кого-то это получалось, и они были в прибыли, кто-то сводил концы с концами, а некоторые потеряли даже то, что имели.

– Подработать хочешь? – спросила Галя.

– Конечно! А что надо делать? – заинтересованно спросил Игорь.

–Человека охранять.

– Какого?

– Вот этого, – и Галя указала рукой на Риту.

– Меня зовут Маргарита Владимировна, можно Рита, – представилась та. – Давайте обговорим график работы и оплату. Работа, в основном, в ночное время. Меня нужно будет встречать из лицея вечером, я дам Вам мое расписание, ужинать, ночевать у меня в зале на диване, отвечать на звонки по телефону и в дверь, утром завтракать и отводить меня в лицей. Пока я в лицее, Вы свободны, можете еще где-то подработать. Платить буду 200 тенге в день плюс двухразовое питание.

Двести тенге в день было очень даже неплохо. Зарплата в 5 тысяч тенге считалась вполне нормальной.

– Я готовить буду, – добавила Галя.

Галя с Ритой помогали друг другу выживать. Познакомились они в школе, где Галя раньше работала завхозом, или, как она любила говорить, когда представлялась где-нибудь, заместителем директора лицея, правда, опуская часть названия своей должности – по хозяйственной части. Была она особа властная, грубая. Если Галина Алексеевна кричала на кого-нибудь на первом этаже, то на третьем невозможно было вести уроки. Боялись ее и технички, и дети, и даже учителя. Выпросить у нее невозможно было даже снега зимой, так что учителя, чтоб не связываться, носили все из дома: лампочки, мел, тряпки, краску. Однажды случился у Риты с ней конфликт из-за самовара, который она принесла из дома на кафедру, чтоб учителя имели возможность перекусить между уроками. На другой же день самовар исчез. Никто не знал куда. Через день Марина Казеева, Ритина родительница, которая работала уборщицей в лицее, донесла, что он заперт у завхоза в кладовке. Рита рассвирепела и пошла к Галине Алексеевне с требованием вернуть самовар, на что та ответила, что никому не позволит тратить школьную электроэнергию. Взбешенная Рита побежала к директрисе. Рита никогда ни на кого не жаловалась, поэтому ЗЯ была рада помочь, демонстрируя ей всю полноту своей власти. Она вызвала завхоза и велела вернуть самовар на кафедру.

– Я ж за школу болею, – оправдывалась та.

– О себе позаботьтесь, Галина Алексеевна, а о школе я как-нибудь сама позабочусь, – поставила ее на место Зинаида Яковлевна.

После этого случая завхоз стала выделять Риту из числа прочих учителей. Даже позволяла ей пользоваться некоторыми школьными благами: новой лампочкой взамен перегоревшей, лишним куском мела. Когда у Риты началась практика в Дианетическом центре, где она училась на одитора, она предложила Галине бесплатные одитинги. Женщина согласилась. Во время работы выяснилось, что у Гали от менингита умерла годовалая дочь, а больше она родить не могла. И сердце у нее больное было. Стали работать. Рите засчитали практику на отлично, а у Галины прекратились сердечные боли, прошла тоска по дочери, да и нрав стал помягче. После этого женщины подружились. Галина теперь варила еду, стирала и убирала у Риты, а та кормила ее, дарила одежду и делала одитинги. Галя была младше ее лет на пять. Женщина с симпатичным простоватым лицом, карими с искоркой глазами, немного широковатая в бедрах, но с красивой большой грудью пользовалась популярностью у мужчин в клубе.

Охранник Игорь оказался немногословным, что очень понравилось Рите, которая стала особенно ценить это человеческое качество после совместного проживания с Аей Павловной. В первую ночь его дежурства Рита мгновенно заснула, добравшись до своей кровати в спальне. Игорю она постелила в зале на диване. Проснувшись ночью в туалет, она застала его полностью одетым и стоящим возле окна в зале. Был третий час ночи.

– Игорь, – окликнула она его, – ты чего не спишь?

– Машина подъехала, про которую Вы говорили. Пусть видят, что Вы не одна.

– Молодец, – похвалила его Рита.

– Служу Маргарите Владимировне! – по-военному отчеканил он.

В эту ночь в дверь никто не звонил.

Раз в неделю гуманитарный класс под предводительством Риты посещал культурные мероприятия: драмтеатр или театр музкомедии, или музей. Игорь стал ходить вместе с ними. Его пропускали бесплатно, потому что все администраторы и контролеры Риту хорошо знали. Она помогала им со зрителями. Если зал оставался пустой, администратор театра звонил ей, она снимала с уроков свои гуманитарные классы и отправляла в театр, часто их пропускали даже бесплатно. Так что уж одного знакомого они всегда могли позволить Рите провести. Не из своего же кармана деньги платят. Игорь с еще большим увлечением, чем ее ученики, смотрел спектакли, даже подавался вперед всем корпусом, чтобы лучше рассмотреть сцену, и с восхищением слушал, как после представления Рита и ее гуманитарщики обменивались мнениями о просмотренном спектакле. Это было что-то новое в его жизни.

Игорь вырос в обычной шахтерской семье, где отец по выходным напивался, правда, не скандалил, а, попев с женой на два голоса песни, шел спать. Ходили они в кино, в парк на аттракционы, а про театр или музкомедию и понятия не имели. Учился он в общеобразовательной школе, звезд с неба не хватал, исправно переходил из класса в класс, а большего от него и не требовали. После школы пошел в ПТУ, выучился на электрика, еще полгода успел проработать в шахте дежурным электриком, а потом в 1988 году его призвали в армию. Попал он служить в Ограниченный контингент Советских войск в Афганистане.

Однажды, возвращаясь вечером из лицея, Рита спросила Игоря:

– Где ты служил, Игорь? Галя говорила, что в Афганистане?

– Да, там, в Ограниченном контингенте Советских войск. Я попал туда весной, как раз уже документы подписали о выводе войск. Все минуты считали, когда нас выведут. Сержанты зверствовали, душманы постоянно где-то рядом были, казалось, вот выведут нас отсюда, и все будет хорошо. Боевых действий уже почти не было. Мы тогда стояли возле Майданшехра. В сентябре началась операция по уничтожению базы душманов. Вот где я в один день и войну, и душманов увидел. Сначала авиация кишлак почти с землей сравняла, потом нас добивать послали.

К удивлению Риты, плечи Игоря запрыгали, и она поняла, что этот большой и сильный мужчина плачет.

– Простите, до сих пор не могу это вспоминать. Куски тел, кричащие от боли раненые. Меня там почти сразу контузило взрывной волной, я даже выстрелить не успел. Эвакуировали в госпиталь в Узбекистан, потом уже не стали отправлять обратно.

Помолчав, он добавил:

– Мне это до сих пор снится.

Они замолчали. Неожиданно для самой себя Рита начала рассказывать свою историю, связанную с Афганистаном.

– Знаешь, – начала она, – я сама чуть в Кабул не уехала.

– Как? Почему? – заинтересовался Игорь.

– Началось это, когда я еще в институте на литфаке училась. Училась я на вечернем, а днем лаборанткой на физфаке работала и курсы спортивного массажа у студентов вела. Во время сессии у вечерников и заочников литфака и истфака лекции по истории КПСС и научному коммунизму были совместными. На истфаке почти половина группы – мужчины, а у литераторов только Касым и косоглазый Вася. Вот мы и уводили у историчек их мужичков. Так и на этот раз случилось. Я староста группы была, да и вообще заводилой на все интересные дела. Кинули клич, кто пойдет с нами отмечать какой-то малозначительный календарный праздник, кажется, день рождения матери Ленина. Я запрыгнула на скамейку в аудитории и попросила собраться около меня всех желающих. Вот он и подошел. Как сейчас помню: небольшого роста, лицо в веснушках, синие глаза с прищуром, светлые, коротко подстриженные волосы. Он спросил, можно ли ему пойти с нами. Да ради Бога, – ответила я, – чем больше народа, тем веселее.

Собирались у Тамары. Она жила рядом с институтом, и ее родители уехали в деревню. Скинулись, купили водки мужикам и вина дамам, какую-то кильку на закуску, дома картошки нажарили. Сели за стол, веснушчатый оказался рядом. Познакомились, его Леонидом звали. Потом танцевать приглашал, болтали, никаких глупостей. Домой меня Саша- летчик подвез, он жил в моем районе. На следующий день на научном коммунизме я забралась на самый верх огромной аудитории, чтобы спрятаться под стол и немного поспать после вчерашнего праздника. Он нашел меня, сел рядом, сказал, что даст конспект переписать, а я могу положить ему голову на колени и поспать под столом. Так я и сделала. На другой день не было общих лекций. Леонид нашел меня на кафедре, конспект принес. Потом за конспектом пришел, потом что-то еще ему от меня надо было. На кафедре стали надо мной подсмеиваться, а я не придавала этому значения. У меня тогда Вовка-летчик был, Сашин друг. Сессия закончилась, а Леонид все находил поводы, чтоб хоть раз в неделю в институте появиться. Я уже прятаться от него начала. Раз мы в препараторской со старшим лаборантом Аней работали, она его в окно увидела, бежать уже некогда, так я в шкаф со скелетами залезла, хорошо, что никакая кость на меня не свалилась, а то бы нашел. Так больше года продолжалось: встречались на сессиях, он всегда к нашей компашке присоединялся, а в перерывах между сессиями я от него пряталась.

Однажды весной я неожиданно увидела его на остановке автобуса №4, каким я ездила домой к себе в Малое Чаусово, район, находящийся на самой окраине города. Поздоровались. Он выглядел как всегда отлично: подтянутый, аккуратный, из-под легкой куртки виднелся темно-серый костюм и светло-голубая сорочка с галстуком. В руке Леонид держал большой кожаный дипломат. Увидев меня, он подошел. Я спросила, куда это он едет такой нарядный, он ответил, что в Малое Чаусово. Я сказала, что тоже там живу и поинтересовалась, на какую улицу ему надо. Он улыбнулся загадочно и сказал, что на Грицевца 105. Это был мой дом. Я все еще не верила, что он знает мой адрес. Я поинтересовалась, к кому это он едет. Леонид ответил, что ко мне. Я сразу же начала отнекиваться, говорить, что мне надо к подружке заехать. Тогда он посмотрел на меня очень серьезно, поставил дипломат на землю, взял меня за плечи и прижал спиной к автобусной остановке. «Рита, у меня больше нет времени за тобой бегать. Давай сегодня поговорим». Он никогда раньше не был так настойчив, я почувствовала, что мои выкаблучивания сегодня неуместны, и согласилась. Я спросила, как он узнал мой адрес. Улыбнувшись, Леонид ответил, что у него работа такая. Я не придала его ответу значения, но оказалось, что он не шутил. Мне почему-то стало тревожно. И Леонид показался мне совсем другим человеком. Пришли домой. Он достал из дипломата бутылку армянского коньяка, какого в обычном магазине не купишь, лимон, конфеты, сервелат, тоже необычный продукт для нашего стола, и букетик фиалок. Выпили по рюмке, я растерялась, молчала. Он встал, разрешите представиться, сказал: Капитан Головин Леонид Ефимович, 1948 года рождения. Ты, наверное, даже фамилии моей не знаешь. Я поняла, что он прав, я ничего о нем не знала, не хотела знать. Попросила о себе рассказать. Он сказал, что один сын у матери, отец давно ушел из семьи, мать живет в деревне. Он живет в общежитии, учится, чтобы после отставки пойти работать в школу. Был он на пять лет старше меня, и я поняла, что он надежный. Леонид сказал, что запал на меня в тот раз, когда я сколачивала компанию, стоя на скамье в аудитории. Оказывается, он скоро уезжает в Афганистан и у него больше нет времени ждать моей благосклонности. Я сидела придавленная. Ему нужно было уходить. Договорились встретиться в субботу. Перед уходом он попросил поцеловать его. Я поцеловала его тепло и искренне, но скорее, как брата, уходящего на войну. Всю ночь думала о нем.

Встретились в субботу, в парк пошли, мороженое ели, он радовался, а я все к нему приглядывалась, нравиться мне он начал. В воскресенье снова решили встретиться. Утром звонок в дверь (телефона тогда у меня не было), открываю – он. В форме пришел. Я глянула, а погоны – КГБовские! Ты же знаешь, как мы к КГБ относимся. Сказал, что никуда сходить не сможем, он через два часа должен быть на службе, вызвали. Взял меня прямо в коридоре за голову, прижал к себе, поцеловал и говорит: «Выходи за меня замуж». У меня даже рот открылся от удивления. А он сказал, что приказ может прийти в любую минуту. Если здесь не успеем зарегистрироваться, то он сможет вызвать меня как невесту в Кабул и там поженимся. Сказал, что в Кабуле спокойно. Я могу сына с собой взять. Леонид попросил познакомить его с моим сыном и родителями. Договорились на следующую субботу организовать эту встречу. И еще оказывается у них такой закон: если хочешь сделать кому-то предложение, надо сначала невесту проверить по линии КГБ. Так что проверку я уже прошла, у руководства возражений нет. Решение за мной. Так и простояли с ним полчаса в коридоре, потом он ушел. Как я не могла его так долго рассмотреть?

Приехал он в субботу снова с цветами и угощением. Данилка дома был, мама приехала, папа не захотел. Я на стол накрыла, хозяйкой хотела себя хорошей показать. Он руки моей у мамы попросил. Та растерялась, я не больно-то ее спрашивала, что мне делать. Данилке сказал, что ждать нас в Кабуле будет, тот обрадовался – такое приключение ожидается. Что еще надо шестилетнему мальчишке. Эту ночь он остался у меня. Квартира была однокомнатной. Мама с Данилом легли на мою полуторку, а мы с Леонидом на Данилкино кресло-кровать, на котором Айнура сейчас спит. Это была наша единственная ночь вместе. Он шептал: «Если ребенок будет, пожалуйста, оставь его». На следующей недели его отправили в Афганистан. Он забежал в институт попрощаться. Сказал, что напишет. Оставил адрес своей матери. Я получила от него одно письмо. В газетах писали об антиправительственных демонстрациях в Кабуле и других районах страны, о душманах, там шла война. Я переживала за него. Потом ничего от него не было, я думала, он забыл обо мне, добился своего и забыл. А потом секретарша ректора за мной прибежала, меня к телефону просили позвать. Оказалось, из его организации. Сказали, что ранен, в госпитале в Узбекистане, что смогу навестить, но они скажут, когда можно. Писать он пока не может. Я извелась вся. Звонка больше не было, а я не знала, куда обращаться. Через пару месяцев он позвонил на кафедру, сказал пару слов, что у него все хорошо, и он снова в Афгане, что не может долго говорить, что любит, но пока мне лучше сюда не приезжать. Потом снова исчез, но я ждала каждый день, что позвонит. Через полгода я отчаялась. Мать его жила где-то в тьму таракане, куда без машины не доедешь. Позвонила в сельсовет их деревни, попросила ее позвать в контору, сказала, что перезвоню через час. Вот она мне и сказала, что Леонид пропал без вести, ей письмо прислали. Так я и не знаю, что же с ним случилось», – закончила Рита свой рассказ. А про себя она подумала: «Леонид, если ты умер или убит, пусть земля тебе будет пухом, если ты жив, будь счастлив. Я помню тебя».

Игорь нашел в темноте Ритину руку и сжал ее в своей.

После ночного разговора отношения Риты и Игоря стали не такими формальными. Рита заботилась о нем по-матерински, а он стал смотреть на нее не на как охраняемый объект, а как на женщину, которую надо защитить.

Рита собиралась на работу, когда позвонил Данил:

– Мама, сможешь сходить к нам и взять синюю папку с документами на письменном столе? Я на объекте до вечера, сейчас позвонили, надо срочно контракт подписать, чтоб работа не ушла. Я звонил домой, Ани нет. А Серега потом к тебе в лицей подъедет, заберет.

– У меня будет окно в 11:30, я схожу.

– Как принесешь, позвони Сергею.

– Хорошо, сынок.

В перерыве между уроками Рита пошла за документами. У нее был ключ от квартиры Данила, но на всякий случай она позвонила сначала в дверь. К ее удивлению, дверь открыла Аня, одетая в домашний халат.

– Привет, Анюта. Данил не мог тебе дозвониться, попросил папку с документами взять.

– Я выходная сегодня, отсыпалась. Вот Андрей зашел, разбудил меня.

Рита знала Андрея. Он работал вместе с Аней в Карэнерго, часто появлялся на их домашних вечеринках. Был он такой же рыжий, как Аня, среднего роста, плотный, кудрявый с пышной шевелюрой. Они походили на брата и сестру. Андрей вышел из кухни, где пил чай, поздоровался с Ритой и стал одеваться. Рита взяла папку, перекинулась парой слов с Аней и побежала.

Вечером к ней заглянула соседка Нина. Приближался Ритин день рождения, и они хотели заранее все распланировать. Обычно приходилось его отмечать в несколько приемов: в школе ее поздравляли ученики, и она приносила им сладости, потом собирались ее бывшие выпускники, которые жили в Караганде, некоторые приезжали даже из Балхаша, чтобы повидать любимую учительницу и встретиться с одноклассниками. Им тоже накрывали стол. Потом приходили коллеги, обычно после занятий, ну а в субботу вечером собирались друзья и немногочисленные родственники в лице Данила с Аней и ее родителей. Вот это был уже настоящий день рождения! С пьянкой, танцами и песнями. Женщины расположились на кухне. Они колдовали над праздничным меню. Нина вызвалась помочь приготовить еду. Зазвонил телефон. Рита сняла трубку. Это была Аня.

– Привет, мама. Что делаешь?

– Обдумываем с Ниной меню на мой день рождения.

– Что тебе подарить?

– Книгу, как всегда.

– И не надоело тебе их читать? По работе читаешь, да еще и для души только книги.

– Это то, что я люблю.

– Представляешь, – продолжала болтать Аня, – сегодня утром Андрей к нам заходил, ты видела его. Так это он из больницы зашел, у уролога был. Он пока чай пил, я к нему в сумку залезла, а там его история болезни лежит. Я открыла, конечно, ты же знаешь, какая я любопытная, а там написано, что у него импотенция! Представляешь?

– Он женат был? – поинтересовалась Рита.

– Нет, холостует.

– Да, не повезло парню.

Поговорив еще немного, Аня попрощалась.

– Чего она звонила? Про кого это вы там говорили? – спросила Нина.

Рита рассказала ей про Андрея.

– Вот попомни мое слово, что-то тут не так. То она на Новый год куда-то уходит, то ты мужика у нее утром застаешь.

– Да это же друг их семьи, – попыталась оправдать сноху Рита.

– Друг семьи обычно и бывает любовником, – ответила Нина со знанием дела. – И чего бы это она к нему в сумку полезла? Это она следы заметает. Ты их почти с поличным поймала, вот она его и сделала импотентом. Сказать надо Данилу, чтоб гнал этого друга семьи.

– Я не буду вмешиваться, они потом помирятся, а я крайней буду, – сердито сказала Рита.

– Да, ночная кукушка всегда перекукует, ты права, – согласилась Нина. – Она Данилку и не любила никогда, а замуж пошла, чтоб от этого идиотского папочки сбежать. Вспомни, как это все было.

Рита помнила. Данил ставил мини АТС в клинике Красоты, где Аня работала бухгалтером. В обеденный перерыв она пригласила его на чай, потому что, как она сама потом говорила Рите, его хотелось жалеть и защищать. После работы он проводил ее домой. Потом Рита встретила ее у Данила дома на какой-то вечеринке, познакомились. Девчонка ей понравилась, не красавица, конечно, маленького ростика, 155 сантиметров, с фигуркой подростка, крупной головой с огненной кудрявой шапкой волос на короткой шее, но чувствовался в ней характер. Дерзкая она была, постоять за себя умела. Собираясь уходить домой, Рита спросила ее напрямик:

– Аня, замуж хочешь?

– Хочу.

– Тогда жени его сама.

– Хорошо.

Они повстречались еще пару месяцев. Однажды летом Аня и Данил собирались к друзьям на вечеринку, Данил заехал за ней. Аня открыла ему дверь, и он увидел, что у нее лицо покарябано, а под глазом светит фингал.

– Что случилось? Кто тебя? – встревожился Данил.

– Потом расскажу. С папашей подрались. Можно, я у тебя немного поживу? – попросила Аня

– Да, конечно.

– Тогда подожди меня в машине, я кое-какие вещи соберу.

Через 15 минут вышла из подъезда Аня с чемоданом в руке. На плече у нее был рулоном скатанный ковер. Данил обалдело смотрел на нее.

– Ну, чего смотришь, помоги лучше.

Приехали к нему домой. Пока Аня разбирала свои вещи в спальне, Данил вышел в кухню и позвонил Рите:

– Мама, Аня у меня жить собралась. Сказала на несколько дней, а сама с ковром приехала. Что делать?

– Как что делать? -засмеялась Рита, – Свадьбу праздновать! Мы с Галей сейчас бутылочку прихватим, еды какой-нибудь и придем.

Через полчаса они уже звонили в квартиру Данила. Сели ужинать, выпили, стали расспрашивать, что же случилось. И Аня рассказала им страшную историю.

Была пятница. Все ушли на работу, только Даша, младшая десятилетняя сестра, находилась дома, у нее были каникулы. Отец вернулся с работы раньше обычного, пьяный в стельку. Есть ему захотелось, и ни чего-нибудь из оставленного Леной в холодильнике, а глазунью. Заставил дочь приготовить. Даша сделала, но ему не понравилось, и он перевернул сковородку с яйцами и кипящим растительным маслом на плечо девочки. Та страшно заорала от боли. Этот крик услышала Аня, открывающая ключом дверь квартиры. Она ворвалась в прихожую, увидела корчащуюся от боли сестру и размахивающего над ее головой горячей сковородкой отца. Она вцепилась в него и попыталась оттащить от Даши. Папаша схватил Аню за рыжую шевелюру и вытащил ее в коридор. Там он стал бить дочь головой о стену. Даша испугалась, залезла на окно в кухне и кричала с девятого этажа в форточку: «Помогите, папа Аню убивает!» В это время их мать, Лена, подходила к подъезду, возвращаясь с работы. Она не помнит, как влетела на девятый этаж. Лена кинулась между ними, прикрывая собой дочь. Виктор еще долго куражился и объяснял, какие они все твари, прежде чем лег спать. Лена как смогла помогла детям. А на другой день Аня ушла из дома.

Рита предложила сделать ассисты на Дашино обожженное плечо. Ассисты – своеобразный дианетический массаж. Лена согласилась. Рита провела несколько сеансов, и на плече у девочки не осталось даже следов ожога.

Данил долго отнекивался от поддразниваний друзей по поводу его женитьбы. Потом привык к такому положению дел, а потом ему жизнь вдвоем даже понравилась. Год Аня ждала от него официального предложения. Не дождалась. Тогда она поставила ему ультиматум: или ты женишься, или я ухожу. Он женился.

– Что делать-то будем? – вернула ее в настоящее Нина.

– Да ничего пока. Расспрошу Данила про этого друга семьи.

Перед днем рождения начали поступать подарки. Ларри, еще один Ритин кавалер из Чикаго, выслал ей 50 долларов, чтоб она сама купила себе что-нибудь. Флеминг выслал диск с записью своей игры на гитаре, а Сри подарил ей национальный индийский костюм. Был он травянисто-зеленого цвета, так хорошо подходившего к Ритиным глазам. Туника с блестками по вороту и рукавам и штанишки. К ним прилагался прозрачный шарф, усыпанный блестками. Костюм был восхитительный! С намеком, как сказала про подарок Вера. Было, конечно, и множество местных подарков. День рождения отпраздновали весело. Ей исполнилось 47 лет. В моду вошли гороскопы, вот и ей на день рождения Вера выискала в интернете все о ее зодиакальном знаке Водолей. Она оформила это в виде старинного пергаментного свитка и перевязала ленточкой. Рита взяла необычный подарок и прочитала всем собравшимся: «Водолей – это знак свободы, непредсказуемости, реформаторства и новшеств. Представители этого знака очень необычны и сложны для понимания другими людьми. Они умеют устанавливать быстрые контакты, неожиданные связи, обожают свой круг знакомых и друзей, не могут жить без общения с близкими людьми, очень ценят друзей. Бесшабашность и веселый нрав, авантюризм и дружелюбие отличают этих людей. Они прекрасные подружки, которые всегда утешат и поймут. У них очень широкий круг знакомых. Они не пропускают ни одной вечеринки, всегда в курсе событий. В них прекрасно сочетаются общительность и коммуникабельность с чувством ответственности и серьезными планами на будущее. Женщины-Водолеи весьма креативны, и всегда знают, как из этого извлечь выгоду. Они гораздо эффективнее работают, если их «отпустить в свободное плавание». Несмотря на свою непредсказуемость, они довольно пунктуальны в серьезных делах. В молодости отличаются безмерным альтруизмом, всегда и во всем готовы помочь, но с годами становятся более прагматичными. Они настолько свободолюбивы, что все традиции, и семейные в том числе, для них остаются «за кадром». Бытовые хлопоты не прельщают женщину-Водолея, она никогда не станет только домохозяйкой, когда в окружающем мире столько интересного и неизведанного. Она не склонна к ревности, но ее избранник вечно на страже: просто женщина-Водолей искренне верит в дружбу, даже между мужчиной и женщиной. В зрелом возрасте возможен тромбоз».

– Слушай, никогда не верила этим гороскопам, но тут точно с тебя все списано! – воскликнула Маржан.

– Да, мамочка, ты натура яркая, ты всегда меня восхищаешь! – добавила Аня.

– Вера, а мне ты не можешь найти гороскоп? Я – львица, – попросила Нина.

– Легко, – ответила Вера, – пошли к компьютеру.

Снова пришло письмо от Ларри. Спрашивал, не собирается ли Рита приехать в Америку. Он был простым рабочим парнем, жил в съемной квартире, недавно расстался со своей подругой испанкой. Ларри жаловался, что он с трудом понимал ее, даже прекрасный секс не мог спасти положения. Она плохо говорила по-английски, а он не знал испанский. Прочитав это, Рита задумалась. Как же она будет общаться со Сри? На языке секса? Быстро надоест. Как же она сможет жить без общения? Сумеет ли она настолько хорошо выучить язык, чтобы нормально общаться с американцами, чтобы можно было работать, читать книги на английском языке? «Нужно учиться, учиться и еще раз учиться, как говорил великий Ленин, – решила Рита. – Без языка я пропаду там, если мне придется ехать в Америку».

У Гали тоже появился стабильный кавалер – Джон из Бостона. Он был на двенадцать лет старше нее, находился на пенсии по инвалидности. Человеком он казался добрым и бесхитростным. Когда узнал, что Галя электрик, обрадовался: электрики зарабатывали в Америке тысяч 50 долларов в год. А Наталью Николаевну канадец Стивен пригласил в гости. Он жил в одном из прелестнейших городков французской Канады Монреале. Она обрадовалась его вниманию, но сказала, что Канада для нее, как Луна, недосягаема.

– Это какие деньги нужны, чтоб поехать! – сокрушалась она. – А у меня Настя школу в этом году заканчивает, на выпускной надо, на платье ей. Нет, не могу.

– Они, обычно, оплачивают билет, – успокаивала ее Рита.

– Ну уж нет. Потом придется ублажать его всеми способами. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке, – засмеялась Наталья.

– Тогда его к себе пригласи. Уж накормить найдем чем, – предложила Рита.

– Ты думаешь он захочет в Казахстан поехать?

– Почему нет. Это для них экзотика.

– У меня же дома мебели почти никакой не осталось, все продала, пока не работала, стыдно приглашать. Я Насте ничего не говорила, придется с ней советоваться.

– Советуйся и не упускай свой шанс.

Рита вела последний урок во второй смене. Это был урок журналистики в 7 классе. Ученики работали над описанием портрета одноклассника. Надо было так рассказать о нем, чтобы, прочитав, класс мог назвать его имя. Рита проверяла сочинения старшеклассников, изредка проходя между партами и помогая детям. Дверь приоткрылась, в ней появилась голова с орлиным носом, потом худенькая рука поманила Риту к себе. Это пришла Олеся -тонкая и звонкая, как называют таких девушек. Рита вышла в коридор.

– Что случилось, Олеся?

– Маргарита Владимировна, Галина Алексеевна сказала, что Вы можете мне помочь. У меня сейчас трудный период, Вы, наверное, знаете, что Игорь Васильевич уезжает.

– Да, Олеся, я слышала твою историю. Приходи ко мне завтра вечером, мы поговорим обо всем.

– Ой, спасибо Вам! Я ни есть, ни спать не могу. У меня урок, я побегу, боялась Вас не застать после урока.

Рита начала готовиться к приему иностранного гостя. Она заменила обои в зале, а ремонтировать кухню наняла Марину и Гену Казеевых, родителей ее ученицы Ирины. Соседи сверху недавно залили ее, и потолок начал уже отслаиваться. После ремонта кухню было не узнать. Красиво заштукатуренный потолок, стены обклеены клеенкой по последней моде, вместо старых самодельных полок под раковиной, закрытых шторкой из Ритиного старого платья, теперь были настоящие шкафчики. «Только бы свет во время его приезда не отключили», – думала Рита.

Рита любила водить машину. В детстве она мечтала стать шофером-дальнобойщиком, как ее дедушка Павел. С пяти лет она стала ездить с ним на полуторке от Кургана до Петухово. Это двести километров по грунтовой дороге. Ехали долго. Останавливались в лесу пообедать. Иногда, если ломалась машина или раскисала после дождя дорога, приходилось и ночевать в кабинке. Рита помнит, как пили воду из лужи, когда свои запасы закончились. Романтика. К шести годам знала русский матерный в совершенстве, хотя стеснялась использовать его. Часто ездили ночами. Тогда дед просил, чтоб не заснуть: «Ритка, пой!» И она пела все песни, какие знала.

И вот, наконец, у нее есть права и машина. Она использовала любой случай, чтоб проехаться. Водитель Саша ревновал ее к машине. Он считал, что это вообще не женское дело крутить баранку. Он старался сопровождать Риту в ее поездках. Обычно, Саша брал с собой валерьянку и глотал ее горстями, пока Рита ехала. Еще он любил считать нарушения правил дорожного движения, которые допускала она.

– Вот проехала на красный, четыреста тенге, не уступила помехе справа, еще двести, пешехода не пропустила, еще четыреста.

Рита в ответ только смеялась. А однажды, когда она пыталась проскочить светофор на желтый свет, Саша наклонился и рукой достал тормоз. Машина резко затормозила, их бросило вперед. Тут Рита не выдержала:

– Все, буду без тебя ездить! Разобьемся оба с такой помощью.

Угрозу свою она выполнила, и теперь за штурмана с ней ездил соседский Сережка. Он хорошо знал город и помогал ей ориентироваться. Рите никак не удавалось избавиться от своей проблемы: ей нужно было время, чтобы сообразить, где лево, а где право. Если ей кто-то говорил: «Поверни налево», она не могла сразу это сделать. Стали делать проще. Маржан или Галина садились сзади нее и, когда надо было поворачивать, стукали ее по левому или правому плечу. Это здорово помогало.

Подошло время забирать из милиции приглашение для Сри. Он постоянно писал и звонил, выясняя детали предстоящего посещения, стал высылать больше денег не только на учителя английского языка. «В роль входит», – говорила об этом Вера. Получив приглашение, Сри сразу перезвонил и сказал, что в нем есть ошибка. В анкете неправильно указали его национальность. Он американец, а не индус, как написано в приглашении. Вера заспорила. Американец – это по стране проживания, а на самом деле он индус, по лицу же видно! Но доказать ничего не смогла. Снова надо было ждать 45 дней. Тогда Сри попробовал взять туристическую визу: для нее не надо иметь приглашения. Оформил ее за три дня, как и говорил раньше, и теперь должен был приехать на весенние школьные каникулы. Он уже знал всех Ритиных Карагандинских родственников, разговаривал с ними по телефону и теперь спрашивал, какие подарки они хотят получить. Рита попросила учебник английского языка, Данил какой-то диск, Аня – тушь, Айнура – конфет, а Даша не продешевила. Она захотела фотоаппарат.

Игорь почти не выходил из Ритиного дома. Только иногда уезжал сменить одежду. Он сопровождал ее повсюду, ждал в школе, пока она вела уроки. В ее гуманитарном он стал своим человеком. Девчонки посмеивались:

– Маргарита Владимировна, он же в Вас влюблен.

Рита отмахивалась от этого, не придавая значения. А зря. Игорь добровольно начал что-то чинить в квартире, советоваться с ней о покупках. В клубе он танцевал только с ней, не подпуская других мужчин. Преследователи появлялись не так часто, но и не оставляли ее в покое. Однажды какой-то мужчина пришел в школу и вызвал ее с урока, сказав, что он следователь и им надо кое-что уточнить. На просьбу показать удостоверение, он ответил, что случайно оставил его в другом пиджаке. Рита поняла и разговаривать не стала. «Надо с этим что-то делать! Не могу же я всю жизнь за Игоря прятаться. Может, к Павлу сходить посоветоваться», – подумала Рита.

Павел был саентологом-одиночкой. Он часто приходил в Дианетический центр, где Рита с ним и познакомилась. До этого он занимался парапсихологией и эзотерикой, и сейчас применял все свои знания, чтоб помочь людям. Саентология запрещала использовать другие методики для улучшения способностей человека, но он применял. И получалось у него это очень эффективно. Рита прекрасно его понимала. Ведь для того, чтобы узнать, что лучше – надо сравнить. А для сравнения надо знать много. Она тоже старалась узнать все, что только было возможно. Павел однажды здорово ей помог. Рита ходила к нему на ассисты и перед очередным днем рождения в разговоре заметила, что завтра ее ждет какая-нибудь неприятность. Он поинтересовался почему. Рита ответила, что у нее завтра день рождения, и с 10 лет в ее день рождения всегда что-то неприятное случается. Тогда он сказал, чтобы она пришла домой и написала на бумаге 300 раз: «Все неприятности на мой день рождения отменяются». Желательно это сделать хотя бы 3 дня, но ослабить неприятную ситуацию поможет даже один день. Рита не очень ему поверила, но сделала. И первый день рождения за последние 35 лет прошел без слез. Единственная неприятность, как и предсказывал Павел, был подгоревший пирог, но подрезали нижнюю корочку и с удовольствием съели. «Если кто-то и поможет, так это Павел», – решила Рита.

На следующий день после прихода лжеследователя Рита чуть не попала под машину. Она побежала в перерыве между уроками купить ватман в книжный магазин, находящийся через дорогу от лицея. Она осмотрелась, прежде чем переходить дорогу: машин не было. Но только сделала несколько шагов, как со стоянки от магазина «Мечта» выскочила машина и на большой скорости помчалась прямо на нее. Рита отпрыгнула назад и схватилась за дерево, растущее возле тротуара. Ноги не держали. Машина пролетела вперед. Рита не знала, были ли это ее преследователи или просто какие-то шалопаи, но она решила идти к Павлу сегодня же вечером. Придя в себя, Рита вернулась в школу без ватмана. Игорь в это время обедал в школьной столовой, где его кормили бесплатно, потому что он помогал поварихам носить продукты. Рита нашла телефон Павла и позвонила ему. Они договорились встретиться в Дианетическом центре вечером.

Наскоро перекусив вчерашним борщом, Рита поехала к Павлу. Игорь сопровождал ее. Он все никак не мог успокоиться, что Рита не позвала его идти с ней в магазин. Карагандинский центр дианетики располагался в центре города в двухэтажном здание бывшего детского сада. Павел и Рита нашли свободную комнату и уединились там. Рита подробно рассказала, что произошло. Павел надолго задумался. Потом сказал, что есть последователь Рона Хаббарда, его псевдоним Пилот. Церковь Саентологии его не признает, потому что он, популяризируя учение Хаббарда, написал книгу «Самоочищение», по которой люди могут помочь себе сами избавиться от болезней и неприятностей, не прибегая к услугам Дианетического центра и не тратя на это такие большие деньги. У Пилота он встречал один процессинг, позволяющий человеку спрятаться, чтобы о нем все забыли. Это как бы временной сдвиг, когда жертва и преследователь расходятся во времени. Это расхождение составляет доли секунды. Он готов попробовать. Рита согласилась, плохо понимая, что все это значит. Но она верила Павлу, и ей надоело прятаться. «Будь что будет», – решила она.

Рита тоже подрабатывала в Дианетическом центре вечерами и по выходным. Она закончила курсы дианетического одитора и продолжала осваивать новые процессинги со своим дианетическим твином (близнецом в переводе с английского, человеком, с которым делаешь одитинги друг другу) Антониной Катаевой. Та работала в центре на полную ставку. Простившись с Павлом, Рита нашла ее пьющей чай в комнате одиторов. Они поздоровались.

– Опять нам разгон от Веры был, что не продали нужное количество книг за эту неделю.

– Хорошо, что я не на полную ставку работаю. Спокойней. Изо всякого хорошего дела коммерцию устраивают.

– Да это же не от Веры идет, Москва давит, а на нее – Лос-Анджелес. Слушай, у нас кто-то в Московский центр накатал, что мы используем несанкционированные технологии Хаббарда. Ждем офицера этики.

– Да, известие не из приятных. Он будет все кейсы проверять?

– Конечно.

– Там же столько компромата можно найти и на клиентов, и на сотрудников. Вера сама пришла из экстрасенсов, она и сейчас иногда пользуется в работе биоэнергетическими приемами.

– Вот кто-то ее и сдал. Я, кажется, знаю, кто.

– Кто? – спросила Рита, лихорадочно перебирая в памяти сотрудников центра. – Я, кажется, тоже.

Они посмотрели друг на друга и поняли, что думают об одном и том же человеке – Ирине. Ирина закончила курсы супервайзеров в Москве и работала почти с самого основания центра. Саентологическая организация имела строгие правила этических норм поведения и взаимоотношений. Жесткий контроль был основой организационной структуры. В Опекунском отделении организации хранились «этические дела» на каждого саентолога. Здесь работают этик-офицеры, которые разбирают возникающие конфликты. Организация имеет свой этический суд. И вот теперь по докладу Ирины из Москвы должен был приехать этик-офицер.

Домой Рита вернулась расстроенная. Чем обернется для всех них приезд этик -офицера? Хорошо еще, если он будет из бывших одиторов и понимает все трудности работы, а если у него просто шляпа этик-офицера, тогда он будет говорить заученные истины и ни на шаг не отойдет от инструкции. Вера Нагенко столько сил и денег положила на этот центр. Рита хорошо помнит, как это все начиналось.

Однажды после родительского собрания к ней подошла Вера Владимировна, мама Ритиного ученика Андрея Нагенко, и попросила присмотреть за ее сыном, пока она будет учиться в Москве в Дианетическом центре. Андрей особого присмотра не требовал: учился он хорошо, был доброжелателен и приветлив с одноклассниками и учителями. Его отец – директор завода, семья обеспеченной и благополучной. Рита согласилась. Где-то через месяц после этого разговора она увидела по телевизору рекламу Дианетического центра. Бодрым голосом с экрана вещали, что дианетика обладает следующими свойствами: это четко организованная наука о мышлении, она содержит терапевтический метод, при помощи которого могут быть вылечены все умственные расстройства неорганического происхождения, а также все психосоматические заболевания органического характера с гарантией полного выздоровления, она открывает в человеке рациональность и способности намного выше средних. Это впечатляло. Она поняла, что это то, что ей нужно. Рита уже несколько лет работала как экстрасенс, но результаты работы ее не устраивали. К тому же дианетика давала возможность помочь себе, а проблем со здоровьем у Риты хватало. Вот тогда она и вспомнила, что Нагенко поехала учиться в Дианетический центр. Рита стала с нетерпением ждать ее возвращения. Вернувшись из Москвы, Вера пришла в лицей сама и попросила у Риты разрешения выступить на родительском собрании, рассказать, что может делать дианетика. Рита, конечно, разрешила. Ей и самой очень хотелось послушать, что же это такое.

Выступление Веры никого не оставило равнодушным. Кто-то принял новость об открытии Дианетического центра в Караганде с восторгом и надеждой на помощь, кто-то скептически хмыкал, а кто-то зло говорил о еще одной секте и происках американской идеологии. После собрания Рита спросила Веру, может ли она взять ее на одитинги и обучение. Плата была очень высокая, но они договорились, что Рита будет вечерами убирать центр, а расплачиваться с ней будут одитингами. Риту это устраивало. Она занималась усердно и одна из немногих смогла закончить курс дианетического одитора. По мере прохождения одитингов, болезни стали исчезать. Видя ее результаты, пришел в дианетику и Данил.

Вера и ее ближайшие друзья и соратники – Павел и Татьяна Белова искренне хотели помочь людям, помочь любыми способами. Они сочетали дианетику с экстрасенсорикой, Дойтчем, Бейлсом. Использовали все, что знали. И это помогало, но шло вразрез с правилами дианетической этики. Ирина же не знала ничего, кроме дианетики, была предана ей, действовала по букве устава, а устав предписывал сообщать в центр о всех замеченных недостатках. Вот она и сообщила. Но люди есть люди. Кто-то из Вериных сокурсников, работающих сейчас в Московском центре, предупредил ее. Что теперь будет?

В середине февраля неожиданно началась оттепель, простояла она два дня, а топом снова ударили морозы. Дороги и тротуары покрылись коркой льда, ходить было невозможно. А тут еще начался сильный ветер, который сдувал с дорог машины и уносил с тротуаров дам в сапогах на шпильках. В воскресенье в масленицу Лена, теща Данила, пригласила их в гости на блины. Рита предлагала отменить визит, но молодежь, конечно же уверенная в себе, настояла на поездке. Машину вел Данил. Ехал он осторожно, но, когда стали спускаться с горбатого моста, машину понесло вниз. Он успел затормозить, но все же задел идущую впереди машину и разбил заднюю фару. Машина была импортная, видимо, дорогая. Открылась водительская дверь, и из нее выскочил здоровый мужчина в дубленке. Он заорал:

– Ну ты попал! В жизть не расплатишься теперь! Где права? Данил спокойно протянул ему права.

– Паспорт! – рявкнул водитель.

Данил подал.

– Адрес и телефон давай, тебе позвонят и скажут сумму. Ну ты попал!

Он схватил документы и запрыгнул в свою машину. Ни Рита, ни Аня, обе не отличающиеся тихим нравом, не успели произнести ни слова.

– Аня, номер запомни! – опомнилась Рита.

– Я уже запомнил, – все так же невозмутимо сказал Данил.

Праздник был испорчен. Вечером Данилу позвонили и назвали сумму ремонта такую, что на эти деньги можно было купить «Жигули». Таких денег, конечно, не было. Если он не принесет деньги завтра, его поставят на счетчик. Данил загрустил. Надо было что-то предпринимать. Конечно, в первую очередь Рита позвонила Амину. Выслушав ее рассказ, он сказал, что мужик в дубленке неправ, он не должен отбирать права и тем более паспорт. Спросил номер машины. Через полчаса он перезвонил и сказал, что все улажено и что завтра в удобное для Данила время тот принесет обратно документы и извинится. Это оказался не самой большой руки криминал, Амин знал его шефа, и тот дал приказ мужчине в дубленке все вернуть. «Чтобы я делала без Амина, – с благодарностью подумала Рита. – Он к Данилу относился как к одному из своих сыновей».

После Нового года клиенток в агентстве еще прибавилось, видимо, дамы взяли себе обязательство с нового года позаботиться о себе и своем счастье. Вера одна уже не успевала, работа и семья отбирали много времени. К тому же появился мужчина из Германии, который не знал английского. Рита стала искать кого-нибудь в помощь Вере. Однажды, когда она была дежурным администратором во второй смене, она разговорилась с молодой учительницей английского и немецкого языков Гульназ Оспановой. У той было «окно», и она ждала в учительской следующего урока. Гульназ работала в лицее второй год. Пришла она сюда после окончания Карагандинского университета вместе со своей подружкой Мадиной. Она была высокая, стройная, круглолицая девушка с высокими скулами и азиатскими карими глазами. И еще она была очень застенчивая, всегда боялась кого-нибудь обидеть, старалась быть тихой и незаметной.

– Гульназ, хочешь подработать? – с просила ее Рита.

– Да, конечно. А где?

– Ты, наверное, уже слышала про мое бюро знакомств? Мне нужна еще одна переводчица, Вера уже не справляется, и клиент появился из Германии, а ты и немецкий, и английский знаешь. Приходи в воскресенье в 10 утра. Я тебе все расскажу.

– Отлично, обязательно приду.

Так в агентстве появилась новая переводчица. Мать Гульназ умерла, когда девушке было 18 лет. Сейчас она жила с отцом и мачехой в пригороде Караганды Топаре. На работу приходилось добираться электричкой. Она хотела накопить денег и купить себе маленькую квартиру на окраине Караганды, поэтому с радостью согласилась поработать у Риты. Иногда она оставалась ночевать у своей подруги Мадины. Тогда ночами подруги лежали на одной кровати и мечтали, как когда-нибудь уедут в Америку или Канаду и начнут там новую интересную жизнь.

Гуннар Ларссон, владелец ресторана из Швеции, продолжал регулярно писать Рите. Она отвечала ему без энтузиазма. Вернувшись вечером с работы, Рита застала у себя дома Веру, которая переводила письма клиенткам.

– Привет, хозяйка, – шутливо поздоровалась она, – тебе там письмо от Ларссона.

– Привет, -ответила Рита, – что-то интересное?

– Говорит, что у него серьезные намерения.

Рита взяла письмо. «Дорогая Марго! Ты мне очень нравишься. У меня серьезные намерения по отношению к тебе. Я хотел бы, чтоб мы прожили долгую и счастливую жизнь вместе. Ты писала, что твоя сестра с мужем живут в Кристианстаде. Я хотел бы с ними познакомиться. Они смогут больше рассказать о тебе, а ты лучше узнаешь меня из рассказа твоей сестры. Если они согласны встретиться со мной, я дам им свой номер телефона. Люблю, твой Гуннар».

Надежда с Йоханом согласились встретиться с Ларссоном, и Рита выслала им телефон своего кавалера. После встречи сестра позвонила и сказала, что Ларссон Йохану не понравился. Был он маленький, кругленький, слащаво вежливый, но не в этом дело. Он был женат трижды, два раза вызывал невест из других стран, потом, прожив недолгое время, разводился и отправлял их обратно. Йохан сказал, что единственное его достоинство в том, что он швед, и если Рита выйдет за него замуж, то сможет жить рядом с сестрой.

– Стоит попробовать, как ты думаешь? – спросила Надя.

– Не знаю, он скучный какой-то, все про бизнес пишет. Я ищу нормального мужа, а не возможность уехать. Мне и здесь неплохо, – ответила Рита.

– Ты так говоришь, потому что ничего лучше Казахстана не видела, тебе не с чем сравнивать. Тебе понравилось в Литве, когда ты у нас гостила?

– Да, очень, – призналась Рита.

– Ну а Швеция в сто раз лучше.

– Ладно, посмотрим на других претендентов. Мне Флеминг очень нравится.

–Мы можем, конечно, и на Флеминга посмотреть, Дания от нас через мост.

Рита не хотела знакомить сестру с Флемингом. Она боялась, что музыкант не понравится ее практичной сестре. Поболтав еще немного, сестры расстались.

В конце третьей четверти к Рите подошла учитель математики Лидия Ивановна и сказала, что у Айнуры чуть ли не двойка по математике за четверть выходит. Чтобы как-то смягчить неприятную новость, деликатная женщина пошутила, что девочка, видимо, пошла в приемную мать – гуманитарный ум развит больше. Но объясняй не объясняй причины, а делать что-то надо. Рита попросила Лидию Ивановну дополнительно позаниматься с Айнурой. Теперь надо было переговорить с Марой насчет оплаты.

Маржан работала главным бухгалтером в недавно открывшемся Валют-транзит банке. Зарплату платили очень хорошую, но за нее она работала день и ночь, и рада была, что у Айнуры есть вторая мать. Она уходила на работу – дочь спала, приходила с работы – дочь спала. Виделись они только по выходным. Большую часть времени Айнура проводила с Ритой: вместе ходили в школу, Рита вела в Айнурином классе много предметов, часто вместе возвращались из школы. Ну и ночью спали в одной спальне. Данила девочка искренне считала своим братом. Когда он не был женат, Рита и Мара просили его побыть с Айнурой, если им надо было куда-нибудь уйти вместе. Тогда дети устраивали дома пир, по всем правилам этикета накрывали стол, наливали сок в хрустальные фужеры и вели светские беседы. Рита учила Айнуру быть маленькой леди не только в школе, но и дома. Рита никогда не ходила дома в халатах или старом трико, этому же она учила и девочку: быть всегда опрятной, подтянутой, красивой. «Представь, что в любую минуту ты можешь встретить принца, будь всегда к этому готова. Помнишь, Принц полюбил Золушку не в грязном платье, а в бальном наряде», – говорила она ей. Девочка верила второй маме и старалась соответствовать. Маржан же оплачивала школу, репетиторов, театры. Деньги давались ей нелегко. Владелец банка Александр Беляев был человек энергичный и властный. Закончил экономический и юридический факультеты университета, прошел стажировку в Германии. Порядки ввел в банке очень жесткие. За опоздание на работу – штраф, за три – увольнение. Среди рабочего дня разрешалось сходить в туалет на пять минут два раза за счет обеденного перерыва: в 10, потом обед и в 3 часа. Если приспичит чаще – вычитали деньги из зарплаты. Хозяин банка объяснил сотрудникам, что в Германии все предприятия работают так. Чтобы работать в головном банке или его филиалах, которые Беляев открыл по всей стране, он заставлял сначала закончить специальные курсы при институте, открытом им же, независимо от того, какое у тебя было уже до этого образование. За курсы нужно было платить из своего кармана. После курсов он обещал всех трудоустроить, но экзамены были очень трудные, многие не могли их сдать, особенно те, кто обучался в казахских группах. Но даже закончив курсы, не было гарантии, что ты получишь работу. Первый месяц все поступившие на любую работу, будь то бухгалтер, охранник или уборщица, должны были работа бесплатно. Люди старались, но часто в конце месяца им объявляли, что они не подходят. Набирали новых, и те снова работали на банк бесплатно. А тем, кого Беляев оставлял, платил копейки, и, если ему не нравилось что-то, говорил: «Уходи, на твое место придут тысячи других, кто хочет и может работать». Очень жесткий был человек, и чем больше у него появлялось денег, тем больше хотелось ему властвовать. Был такой случай: выкупил он поезд, целый состав, и поехал в Москву отмечать какой-то юбилей.

Брат Маржан Мансур, начальник финансового управления области, просил ее уйти из банка как можно скорее: «Уходи, пока не поздно, а то они наворуют, а ты будешь отвечать за всех, да еще сидеть за решеткой, потому что у них власть и деньги, а у тебя что есть? Тебя никто не откупит и не заступится за тебя никто, а у самой шиш да мышь за душой». Но ей трудно было отказаться от больших денег.

Старший сын Маржан Кайрат был инвалид детства. Врачи не могли назвать матери причину, но он родился умственно отсталым. Ни Маржан в юности, ни ее муж Таймас, с которым она познакомилась в Алма-Ате будучи студенткой учетно-кредитного техникума, не пили, не кололись, оба были здоровые, но ребенок родился больным. Маржан помнит один случай, который произошел с ней почти перед родами. Она приехала в гости к родителям и пошла погулять в степь. У верблюдов в ту пору был брачный сезон. В это время им лучше не попадаться на пути. Один из верблюдов погнался за ней. Маржан очень испугалась и побежала домой. На входной двери висел замок, искать ключ было некогда. Она вбежала в коровник и захлопнула за собой дверь. Верблюд орал и бился головой о дверь. Испуганная женщина боялась, что он выломает дверь и затопчет ее. Потом верблюд успокоился и улегся у порога. Ей пришлось сидеть взаперти, пока не вернулся с работы отец. Она считала, что этот страх и быстрый бег и были причиной несчастья.

Новые родственники недолюбливали Маржан, считая ее аульной, хотя родители мужа сами приехали в столицу из глубинки. Они думали, что она не достойна такого умного и красивого парня, как Таймас. Он был очень высоким, белолицым, с большими раскосыми глазами, жесткими смоляными волосами и орлиным взглядом. Маржан влюбилась в него сразу, как только увидела первый раз на танцах, а когда он пригласил ее на танго, счастью ее не было предела. Ухаживал он красиво: приносил цветы, угощал мороженым, показывал ей город. Все девчонки в техникуме завидовали ей. Через год они поженились. Это было 1 декабря 1972 года. Недолгим было ее семейное счастье, в октябре следующего года, через месяц после рождения сына, мужа забрали на два года в армию. Мальчик рос здоровым и в меру крикливым. Сначала никто не замечал, что с ним не все в порядке. Но к двум годам малыш еще не говорил ни одного слова, только начал ходить, часто забивался в угол и сидел там один, не играя с детьми, не интересуясь игрушками. Мать забеспокоилась и решила посоветоваться с участковым педиатром. Врачи провели обследование и поставили диагноз: «Дебильность». Когда Таймас вернулся из армии, братья стали настаивать, чтобы он оставил семью, зачем ему больной ребенок, он еще молод и красив и может завести здоровых детей. Вскоре они разошлись. Маржан осталась одна с больным ребенком на руках. Мальчик рос добрым, охотно помогал матери, правда учился в специальном интернате для отсталых детей. Закончив интернат, он стал жить с матерью, ее вторым мужем Бакытом и маленькой сестрой. Жили как все в то время в СССР: деньги были, на все хватало, стояли в очередях за продуктами и вещами, ездили в отпуск. Кайрат получал небольшую пенсию, и мать устраивала его на работы, не требующие никакой квалификации, чаще всего дворником, иногда сама подметая за него участок. На работе он долго не задерживался, ему казалось, что его не ценят и плохо относятся. Он увольнялся. И снова Маржан просила знакомых пристроить его хоть куда-нибудь. Отношения с отчимом у него не складывались. Отчим пил, а потом вымещал пьяный кураж на домашних. Он перестал работать и требовал, чтоб жена не только кормила, но и поила его. Наконец, Маржан не вытерпела и сдала его в ЛТП – лечебно-трудовой профилакторий, а точнее – тюрьма для алкоголиков, где они работали, с их зарплаты высчитывали алименты, и это было существенной помощью многим семьям. Правда, долго он не проработал, у него открылся туберкулез, и его перевели в больницу. Теперь Маржан отправляла ему посылки. По настоянию своих родственников она развелась с ним, но он продолжал звонить и требовать передачек. Айнура очень боялась его, а мать специально пугала девочку, что отдаст ее отцу, если та не будет слушаться.

Когда Рита приехала в Караганду, Кайрату было 19 лет. Выше среднего роста, стройный, с приятными чертами лица он не казался больным. И только по разговорам можно было понять, что что-то здесь не так. Айнуру с ним Маржан оставлять не рисковала. Ей иногда помогала мать, которая жила по казахскому обычаю с младшим сыном и помогала воспитывать и ухаживать за его тремя детьми. Эжешка Раш была строгих правил женщина. Она контролировала не только свою дочь, но и Риту заодно, делая иногда набеги на ее квартиру, проверяя чистоту и наличие мужчин. Она не ленилась даже заглянуть в кладовку и шифоньер в поисках спрятавшихся кавалеров. Кайрата бабушка очень жалела и всячески старалась облегчить ему жизнь. С девушками он не встречался, и Маржан думала, что они ему не нужны. Были у него какие-то друзья во дворе, остальное время он сидел дома и слушал музыку. Ни о какой семье для не него не могло быть и речи. Но случай, происшедший с ним, когда ему было 24 года, заставил мать задуматься.

Дело было вечером. Маржан работала, Айнура убежала к подружкам. Рита у себя дома проводила процессинг. Процессинг помогает человеку справиться с последствиями эмоциональной травмы. Во время процессинга она не могла отвлекаться. Зазвонил телефон, Рита не ответила, через пару минут звонок повторился, потом снова. Рита поняла, что что-то случилось. Она подняла трубку и услышала голос Кайрата.

– Кайрат, говори быстро, что случилось, я работаю.

– Тетя Рита, Вы можете ко мне прийти, я порезался.

– Не могу, у меня клиент. Возьми бинт в аптечке в ванной и перевяжи.

Рита положила трубку и продолжила работу.

В школе знали, что Рита работает вечерами в Дианетическом центре и часто учителя и родители просили помощи у нее, так как оплатить услуги центра им было не под силу. Рита не имела права работать дома, но, как и большинство одиторов центра, она делала это, работая бесплатно или беря небольшие деньги. Вот и Светлана Викторовна Мезенцева, сама врач, попросила Риту позаниматься с ее четырнадцатилетним сыном. У него была большая проблема: он боялся общаться с людьми, особенно со сверстниками. Мать рассказала, что однажды в пионерском лагере в сончас ему налили воды в постель, сдернули простыню, приспустили трусы так, что были видны его мужские гениталии, позвали девочек из соседней палаты и показали им, что Алеша написал в постель. Те захихикали, потом все засмеялись. Мальчик проснулся и увидел себя раскрытым в мокрой постели. Он соскочил с кровати и со стыда под вопли мальчишек: «Зассанец!» и смех девочек, схватив с тумбочки одежду, убежал из лагеря.

Его хватились только за ужином. Сначала никто в отряде не сознавался, что случилось, но потом Оксана, девочка, которой Алеша очень нравился, рассказала вожатой, что произошло. Всех построили на линейку. Отряд выставили перед всем лагерем и стали стыдить. Начальник лагеря сообщил об исчезновении мальчика в милицию, детей оставили на попечение вожатых, а все воспитатели, физруки и даже повара пошли искать Алешу. Лагерь находился в небольшом оазисе, который раскинулся вокруг маленького озерца, чудом оказавшегося в степи. За оазисом простиралась на десятки километров выжженная солнцем степь. Прошло четыре часа после его исчезновения. Из милиции позвонили родителям, те поехали на машине по дороге, ведущей к лагерю. Милиция прочесывала степь участок за участком, дали команду осматривать машины всем постам ГАИ. Воспитатели шли вдоль дороги. Нужно было найти мальчика до наступления темноты: в степи водились волки. Нашли Алешу в десять вечера, сидящего под дверью своей квартиры. Сбежав из лагеря, он долго шел по проселочной дороге, потом повернул на шоссе и пошел по обочине. Остановился грузовик, пожилой шофер спросил его, куда он путь держит. Мальчик ответил, что ему надо в Караганду. Оказалось, что он идет в противоположном направлении. Шофер перевел его через дорогу и помог остановить попутную машину.

После этого случая Алеша перестал выходить на улицу, общаться с друзьями, а перед началом занятий Алексей отказался идти в свою школу, потому что в лагере были ребята и из его класса. Мать пыталась отвести его к психологу, но он наотрез отказался, видимо, стесняясь говорить о случившемся. Пришлось менять школу. Так Алеша оказался в лицее. Узнав, что Рита работает одитором, Алешина мать попросила ее помочь, потому что на процессинге не надо было ничего рассказывать. Работа продвигалась успешно. Мальчик начал общаться с одноклассниками, выходить на улицу. Вот сегодня у них и была одна из таких сессий.

Телефон зазвонил снова:

– Тетя Рита, я перевязал, но кровь идет сильно, почти полбанки накапало.

–Как полбанки? – изумилась Рита, – жди, сейчас закончу и приду.

Наскоро закончив сессию и отпустив Алешу, она побежала наверх. Дверь была открыта, Кайрат ждал ее в коридоре возле двери. В руках он держал пол-литровую банку, а в банке – пенис, с которого струилась кровь.

– Господи, что случилось? – спросила она, рассматривая рану

– Порезался.

– Как ты мог так порезаться? – спросила Рита, накладывая жгут выше раны, чтобы остановить кровь. Места между пахом и раной было очень мало и ей пришлось повозиться, прежде чем она смогла остановить кровотечение.

– Он мне мешал, стоял дыбом, я побрить волосы вокруг хотел.

Рита замотала пенис бинтом и вызвала Скорую помощь. Когда приехала Скорая, она узнала, в какую больницу заберут Кайрата и позвонила Маре на работу. Мать обещала подъехать в больницу. Рита решила сопровождать парня, кто его знает, что может прийти ему в голову. В больнице ему наложили швы, и оставили для наблюдения на несколько дней.

Подруги вернулись домой на такси. Айнура ждала их у Нины. Уложив ее спать, они отправились на кухню перекусить.

– Есть что-нибудь выпить? – поинтересовалась Маржан, – меня до сих пор трясет.

– Есть, конечно.

Рита достала из шкафа бутылку сухого вина.

– За благополучный исход, – произнесла она, подняв фужер.

Они чокнулись, выпили. На ужин Галина приготовила плов. Обе были голодные, молча ели и обе думали о том, что случилось.

– Наливай еще по одной, – сказала Маржан.

Рита налила. Выпили снова под традиционный тост: «За нас, за баб!»

– Женить его надо, – прервала молчание Мара, – это ему бабу надо, а он понять не может, что с ним происходит.

– А на ком ты его женишь? Надо такую же найти. Знаешь кого-нибудь?

– Нет.

– Может из интерната, где он учился? – подсказала Рита.

– Нет, тоже никого не знаю. Слушай, его же не сильно видно, что он дурак?

– На первый взгляд он вполне нормальным кажется, – ответила Рита, не понимая к чему клонит Мара. – Подумай, подруга. Женишь ты его, у тебя на шее два инвалида сидеть будут, а не дай Бог ребенок родится и тоже больной? А помрешь ты, что ними будет?

Маржан не ответила. Она понимала правоту подруги, но сердце матери не хотело с этим мириться, она болела душой за сына и хотела ему помочь любым способом. Мара сидела за кухонным столом, обхватив голову руками, глаза не мигая смотрели в стену, находящуюся перед ней. Потом она тряхнула головой, тяжело встала, опершись руками на стол, и сказала:

–Я его на аульной женю. Любая захочет из аула в Караганду перебраться.

Видя ее состояние, Рита не стала ее отговаривать.

Восьмого марта – самый любимый праздник для женщин. Накануне праздника в лицее сокращали уроки и после второй смены устраивали торжественное собрание, посвященное Международному женскому дню, а потом праздничный «Огонек» с концертом художественной самодеятельности мужчин и большой пьянкой при закрытых дверях. Так было и сегодня. После собрания все перешли в красиво украшенный спортивный зал. Руководил концертом, как всегда, Игорь Васильевич, который теперь Шмидт. Мужчины исполняли под гитару самодельные песни, посвященные женщинам-учителям, точно подчеркнув песней черту характера той или иной коллеги. Потом было несколько сценок из школьной жизни, в духе пятидесятых годов построили пирамиду из трех ярусов, подняв на верх тощего физрука, изображавшего из себя ракету. Но гвоздем программы был танец маленьких лебедей из балета Чайковского. Мужчины нашли где-то даже белые пачки, которые они одели поверх плавок, и заросшие волосатые груди и ноги закружились в танце. После концерта началось веселье. Сидели за столиками в основном по кафедрам. Гуманитарной кафедре не везло: у них был только один представитель сильного пола, да и того нельзя было назвать сильным. Петр Николаевич, человек застенчивый и уступчивый, позволял собой помыкать и учителям, и дирекции, и даже ученикам. Он написал стихи в подарок учителям своей кафедры:

Я смею утверждать, что в этом мире

Не создал Бог прекрасней ничего,

Чем та, с которой горизонты шире

Становятся вдруг все до одного.

Её звездой очей мы называем

И матерью, что прочих слов главней,

Ее в стихах и песнях величаем

И с придыханьем говорим о ней.

Стихи были так себе, но подвыпившим дамам они понравились. Они кинулись его целовать, и Петр Николаевич был искренне счастлив таким признанием его творчества. «Наливай!» – неслось с разных сторон спортивного зала, «Выпьем за..». И наливали, и пили за… А потом начались танцы до упада.

Прошло уже две недели с тех пор, как Рита встречалась с Павлом. Преследователи больше не появлялись. Напрасно Игорь ждал их у окна ночами, напрасно Рита оглядывалась по сторонам, когда возвращалась из школы. Все, нет их больше, преследователи исчезли! Это было что-то из области фантастики и не поддавалось никаким объяснениям. «Ладно, пропали и пропали, мне же лучше, может быть, им просто надоело за мной таскаться, да и Игорь всегда был тут», – попыталась Рита объяснить себе происшедшее рационально. Подождав еще несколько дней для верности, Рита распрощалась с Игорем, чему он был не очень-то рад.

– Можно, я иногда буду приходить в гости? – попросил он Риту.

– Да, конечно, я рада буду тебя видеть, – ответила не совсем искренне женщина. Постоянное присутствие чужого человека в доме изрядно ее напрягало.

– Мы на танцах видеться будем, – добавила она.

Рассталась она и с водителем Сашей. Данил теперь ездил сам на машине. Саша взял в аренду «Газель» и использовал ее как маршрутное такси. Машина была старая и поэтому постоянно ломалась, но Саша помнил один разговор между подвыпившими Ниной и Ритой. Рита говорила подруге, что все мужчины, встречаясь или живя с нею, поднимаются по служебной лестнице, становятся более успешными, а если они уходят от нее или она уходит от них, то весь успех тоже уходит коту под хвост. Когда машина сломалась третий раз за неделю, он не выдержал и пришел вечером к Рите с бутылкой.

– Чего это ты пришел? – невежливо поинтересовалась Рита, открывая ему двери, – мне еще кучу тетрадей надо проверить.

– Я ненадолго.

– У тебя 20 минут.

– Идет.

Он прошел сразу на кухню, поставил бутылку водки на стол.

– Есть чем закусить? – поинтересовался Саша, не особо надеясь на положительный ответ.

Закуска нашлась. Рита достала из холодильника открытую бутылку «Алиготе» для себя. Выпили.

– Что же у тебя случилось? – поинтересовалась Рита.

Смущенно улыбнувшись и не глядя на нее, Саша сказал:

– Слушай, расколдуй мою машину! Совсем ничего не зарабатываю как от тебя ушел. Ломается через день. Что хошь тебе сделаю, расколдуй только!

Рита сначала опешила и даже поперхнулась вином, потом расхохоталась.

– Ты что, меня за ведьму держишь? За что мне заколдовывать твою машину? Нет у меня на тебя зла. Мы же друзья.

Потом подумала и добавила:

– Я посмотрю на твою машину завтра, может узнаю, что с ней не так.

В субботу Рита работала только в первую смену. После обеда она была свободна. Это был ее самый любимый день недели. Не надо на завтра писать планы, проверять тетради. Вот и сегодня, вернувшись домой, она предвкушала свободный вечер. Они с Галей собирались пойти на танцы, предварительно забежав поужинать в кафе и выпить по фужеру вина для куража. Только Рита удобно расположилась на кухне с вилкой в одной руке и книгой в другой, кто-то позвонил в дверь. Пришла Аня.

– Привет, мамочка, – бодреньким голосом приветствовала она свекровь, чмокнув в щеку, – мне дома скучно, Данил работает, я все дела переделала и пришла тебе помочь сделать уборку.

– Молодец, что пришла, но уборку я не планировала. Ты же знаешь, у меня единственный свободный вечер, не хочу его портить.

–Ты отдыхай, я знаю, как ты пашешь, на троих мужиков бы работы хватило. Я сама все сделаю.

Сноха и свекровь любили друг друга. Аня считала Риту неординарным человеком, восхищалась ею, она даже ревновала ее к сыну, спрашивая, кого та больше любит: ее или Данила. Рита же всегда хотела иметь дочь, рыжую дочь. Ей нравилась самостоятельность и напористость Ани, ее умение постоять за себя, правда, переходящее иногда в обыкновенное хамство. Что ж поделаешь, издержки воспитания. Она была хорошей хозяйкой, у нее всегда было прибрано и сварено.

Аня, быстро пробежав с тряпкой по спальне и залу, перешла в ванну.

– Я нашла, где душу отвести. У тебя ванна грязная.

– Она не отмывается, – отмахнулась Рита, -ты же знаешь, у меня нет горячей воды, водой из батарей моюсь, а она аж коричневая от ржавчины. Скоро не только ванна – сама коричневой стану.

–Я попробую. Есть у тебя чистящие средства?

У Риты были. Аня стала драить ванну, не переставая болтать.

–Мам, ну скажи, почему Данька такой замкнутый? Прямо чеховский человек в футляре. В том футляре места больше нет никому. Живет своей особой внутренней жизнью. Раньше это меня и привлекло к нему, что он всегда выдержанный, добрый и спокойный, а сейчас страсти мне не хватает. Я ору на него, с кулаками бросаюсь, а он смотрит на меня спокойно и пытается что-то правильное говорить. А мне может надо, чтоб он в ответ мне в морду дал, а потом схватил и целовать-обнимать начал.

– Я понимаю тебя, Аня. Мне порой тоже с ним нелегко. Он делится со мной только приятными вещами, а если с ним что-то случается, при себе держит. Может, огорчать не хочет. Я даже про то, как его отец выгнал, лет через десять узнала.

– Как выгнал? Откуда? Я тоже об этом не знаю.

Рита начала рассказывать:

– Мы разошлись с его отцом, когда Даньке шесть лет было. Пока разменивали квартиру, мы с ним у моих родителей жили. С разменом было трудно, за нашу двушку в Рябково предлагали только комнаты на общей кухне. Помогла Зина, жена его среднего брата Сергея. Она нашла Геннадию невесту в том же доме, где они жили. Надя, маленькая, грудастая дама с радостью согласилась выйти за него замуж уже только потому, что он не пил. Ее бывший муж пил и бил ее смертным боем. У нее было дочь Нонна. Так вот, они поженились, она переехала в нашу квартиру, а мы с Данилом – в ее. Стали жить в одном доме с Зиной и Сергеем, с которыми у нас были прекрасные отношения. У них росла дочь Юлия, она была на пять лет младше Даньки. Зина сидела дома с дочкой, и я могла оставлять моего сына с ней. Я же обшивала ее и Юлю. Данил очень любил отца. Однажды, когда ему было лет 7-8, он отправился на его поиски, потому что отец не приходил повидаться с ним. Не знаю, как он добрался с одного конца города до другого, но он нашел наш бывший дом, квартиру и позвонил в дверь. Вышел отец. Увидел его и сказал: «Ты зачем сюда пришел? У меня нет сына Данила, у меня есть дочь Нонна». Я могу только представить, что он пережил тогда. У меня и сейчас сердце кровью обливается, когда я рассказываю тебе об этом. А он ни единым словом не обмолвился о случившемся. Мы переехали в Россию из Балхаша, когда ему исполнилось 18 лет. Жили в районном центре в сорока минутах езды от Кургана, где жил его отец, я предложила Данилу пригласить его на день его совершеннолетия, вот тогда он и произнес эту фразу: «У него нет сына Данила, у него есть дочь Нонна.»

Рита увидела, что Аня вытирает глаза тыльной стороной ладони.

– Значит и он не был нужен своему отцу, – с горечью сказала она.

– У мужчин не бывает детей. Ученые говорят, что мужчины любят детей до тех пор, пока они любят их матерей. Я склонна думать, что это правда. Мой отец меня тоже не любил.

Аня с остервенением драила ванну, как бы стараясь выместить на ней всю несправедливость жизни. Рита пошла на кухню. Нина вчера ставила для своей семьи тесто и дала кусок Рите. Она еще с вечера нажарила капусты, чтобы испечь сегодня капустный пирог. Пока Аня домывала ванну, пирог был готов.

–Анечка, бросай чистоту наводить, идем пирог есть. Молодец, спасибо тебе большое.

Прибежала Аня, вытерла руки о кухонное полотенце, подошла к свекрови, прижалась к ее груди.

–Я люблю тебя, мама, и Даньку люблю, – тихонько прошептала она.

–Я тоже люблю тебя, дочка, – погладила ее по голове Рита.

Поели. Аня стала мыть посуду, ворча, что в доме нет горячей воды, а Рита пошла выбирать наряд, который она наденет сегодня на танцы.

–Возьми остатки пирога домой, – крикнула она из зала Ане, – Данил любит капустный пирог.

В пять часов пришла Галя. Рита ждала ее уже готовая к выходу. На ней было черное платье с заниженной талией, расширяющееся книзу, на узеньком пояске наклеены блестящие стразы, бусы из черного граната на шее. Снег еще не растаял, так что на ногах были удобные сапоги, а модные черные туфли с такими же стразами она взяла с собой. На Гале тоже было черное платье, которое ей сшила Рита, с узким глубоким разрезом на груди, откуда выглядывал кусочек соблазнительной полной груди, и с высоким разрезом впереди, доходящим до колен. Обе дамы выглядели обворожительно.

–Все мужики сегодня ваши будут, – прокомментировала их наряды Аня.

Посидев немного в кафе и выпив по стаканчику сухого вина, женщины отправились в клуб. Еще издали они заметили у входа нервно ходившего Игоря.

– Не иначе нас потерял, – высказала предположение Галина.

–Нужны мы ему старухи, – беспечно ответила Рита.

–Кто старуха, а кто и нет, – возмутилась Галя. Она была на пять лет моложе Риты.

Увидев подруг, Игорь подскочил к ним, заулыбался, взял их под руки и повел наверх.

В раздевалке Рита попросила подругу:

– Возьми его на себя сегодня, а то опять не даст никому подойти. Там человечек интересный появился, хочу его закадрить.

–Есть, -ответила Галя, по-военному приложив руку к голове. – Кто это тебя заинтересовал?

– Я не знаю его имени. Прошлый раз он был в сером костюме и белой рубашке с галстуком, невысокий, волосы с залысинами, остроносый, довольно симпатичный, похоже из интеллигентов.

– Ты, наверное, про Бориса Степановича говоришь, он инженером работает. Он был здесь раньше, когда ты еще в клуб не ходила, потом исчез. Нашел, может быть кого-то. А сейчас снова появился. Ладно, узнаю про него у девок.

Галина посещала клуб давно и регулярно, знала все про каждого: кто где работал, кто с кем переспал, кто с кем расстался. Переобувшись и повертевшись перед зеркалом, они вышли в холл. Игорь ждал их у двери. Не давая ему опомниться, Галя подхватила его под руку и потащила в зал.

– Давай Риту подождем, – попытался сопротивляться он.

Но не тут-то было! Галя держала его мертвой хваткой, и ему пришлось подчиниться.

Рита вошла в зал, кивнула знакомым, огляделась, нашла глазами Бориса и села напротив него. Сегодня он был в том же костюме, только сорочку сменил на синюю. «Наверно, у него всего один костюм», – подумала Рита. К ней, улыбаясь, подошел Сергей с парализованной рукой. Сразу же начал жаловаться на свою подругу Любу. Они стали встречаться, он ночевал у нее несколько раз, а теперь она дверь не открывает и на танцы сегодня не пришла. Сергей жил с родителями, младшей сестрой и братом в двухкомнатной квартире, так что к себе он никого пригласить не мог.

–Представляете, Маргарита, она говорит, что это стыдно, что я к ней спать прихожу.

–А может она замуж хочет? – не особенно задумываясь над словами, предположила Рита.

–Замуж?! – удивленно переспросил он, – я никогда об этом не думал.

– Подумай, – бросила на ходу Рита. Объявили белый танец, и она ринулась приглашать Бориса.

Дойдя до середины зала, Рита заметила соперницу: яркая полная брюнетка явно шла в том же направлении. Рита легким вальсирующим движением обошла ее и сделала книксен:

– Разрешите Вас пригласить? – с задорной улыбкой обратилась она к мужчине.

– С удовольствием! -откликнулся он, поднимаясь ей навстречу.

Играло танго. Рита положила руку ему на плечо и пристально посмотрела в глаза. Они были голубые, какие-то выцветшие, как застиранная рубаха. Он смутился.

– Вы, наверное, и есть та самая Маргарита, – сказал он.

–Почему та сама? -искренне изумилась Рита.

– Та самая, которая все может.

–Интересное дело, -хмыкнула она, -кто же Вам это сказал?

–Мнение местной общественности.

Рита изобразила загадочный взгляд и ничего не ответила. Танец закончился. Она поблагодарила своего партнера и вернулась на свое место. К ней тотчас же подскочил вырвавшийся из Галиных рук Игорь. Он пригласил ее на следующий танец, но ему не повезло: заиграла быстрая музыка. Они вошли в круг, начали танцевать, к ним подошли и стали танцевать Галя с маленьким майором, потом сквозь толпу к ним пробрался Борис. Рита улыбнулась ему приветливо, как старому другу, и больше не обращала на него внимания. Она вся отдалась танцу. Музыка гремела без перерывов. Кто-то приходил, кто-то уходил с круга, у кого насколько хватало сил. Рита, протанцевав несколько танцев без остановки, выдохлась тоже. Она нашла глазами два свободных места и потянула Галю за собой. Только они сели, три кавалера предстали перед ними. Женщины переглянулись, и, бросив им «Мы скоро вернемся», вышли из зала.

– Быстро ты его склеила, – похвалила, хихикая, Риту подруга.

Они зашли в туалет, больше спрятаться здесь было некуда, и стали намечать стратегический план. Галю напрашивался провожать маленький майор, чему она была очень рада, так что Игорь оставался без присмотра и мог испортить все Ритины достижения. Галя нашла выход:

– Я сейчас бабочек знакомых попрошу, чтоб его нейтрализовали.

Выйдя из туалета довольная собой, Галя тотчас же претворила план в действие. Игоря наперебой стали приглашать дамы. Он сначала удивился, а потом загордился собой. На следующий дамский танец Рита пригласила какого-то мешковатого мужчину, чему тот несказанно обрадовался, а Борис страшно удивился. В мыслях он считал уже Риту своей. В зал вошел высокий мужчина в камуфляже, Рита видела его здесь в прошлый раз. «Тоже неплохой экземпляр», – подумала она о нем. У мужчины была уверенная походка и взгляд орла. Он осмотрел зал с высоты своего роста и задержал взгляд на Рите. Она сделала вид, что не замечает его. Он подошел поближе и заговорил с ее соседом. Ноль внимания. Ему ничего не оставалось, как обратиться к ней прямо.

– Я вас видел здесь прошлый раз.

– И что? – нагло спросила Рита.

Тот растерялся и пригласил на танец. Звали его Владислав и работал он в Валют-транзите начальником охраны, так он представился. «Непохоже, чтобы начальник охраны в камуфляже на танцы ходил, – подумала Рита. – Надо будет у Мары спросить». Договорившись встретиться завтра вечером у Юбилейного магазина, который находился рядом с банком и Ритиным домом, он ушел, сославшись на дела. Борис, обиженный Ритиным невниманием, делал вид, что не замечает ее, но в конце вечера не выдержал, пригласил на последний танец и попросил разрешения проводить домой. Когда они уходили, на Игоря больно было смотреть. Он танцевал с красивой молодой блондинкой, но смотрел не на нее, а держал в поле зрения Риту. Рита, почувствовав чей-то взгляд, обернулась, Игорь смотрел на нее с преданностью дворовой собаки. Ее сердце сжалось от сочувствия к нему.

– Приятного вечера! – помахала она ему рукой.

Просыпаться наутро не хотелось. Рита подумала, что зря она назначила курсы Бейлса так рано. Но другого свободного времени не было. После того, как уйдут клиентки, она сама будет заниматься Бейлсом. Сегодня у нее десятый урок, очень важный, называется «Любовь и брак». Рита вспомнила, как трудно было достать эту книгу. Книга американского психолога Фредерика Бейлса «Основные принципы науки разума» была запрещена. Тогда запрещали всех иностранных психологов. Рассказал об этой книге Павел, он купил самиздатовский экземпляр, отпечатанный на пишущей машинке в Москве за большие деньги. Рита попросила Павла, чтоб он с ней позанимался. Тот согласился за небольшую плату. Чтобы готовиться к урокам, он давал книгу домой. У Риты была пишущая машинка, и она сидела ночами, перепечатывая себе экземпляр книги. Она рассказала об этих курсах своим знакомым и клиентам, и вот теперь сама вела их. Первой студенткой стала старая казашка Айжан, которая плохо говорила по-русски. Она узнала от кого-то об этих курсах и страстно захотела изменить свою жизнь. Сегодня у нее был третий урок. Она приносила с собой казахско-русский словарь, чтобы понять незнакомые слова, но упорно продолжала учиться. Рита уважала ее за это и всячески старалась помочь. После нее пришла Людочка Фердерер, бывшая Ритина ученица, теперь студентка филологического факультета Карагандинского университета. В 10 классе она была влюблена в Данила, и Рита думала, что они поженятся. Людочку нельзя было назвать Люда или Людмила, она была только Людочка, так ее звали все: тонкая, легкая, наивная и добрая белокурая немочка с голубыми глазами. Она тоже хотела изменить свою жизнь. Сегодня она пришла на свое первое занятие. Рита начала его с небольшого рассказа о самом Фредерике Бейлсе. Он закончил Библейский Институт Муди, защитил диссертацию в университете Южной Калифорнии. В течение почти пятидесяти лет доктор Ф. Бейлс выступал с лекциями, обучая студентов законам, с помощью которых можно обрести здоровье и достичь процветания. Многие годы он выступал с лекциями по всей стране, а в 1939 году основал Церковь Науки Разума в Калифорнии. Бейлс считал, что ключ к достижению желаемого – наше мышление. Он учил мыслить позитивно, постоянно подчеркивая тот факт, что наши жизненные обстоятельства – это всегда лишь отражение нашего внутреннего мышления.

Чтобы было понятней, Рита всегда приводила простой пример:

– Представь себе голову. Верхняя часть мозга (условно) пусть будет поверхностным разумом или сознательным, а нижняя – глубинным или бессознательным разумом. А теперь давай посмотрим, как мы формируем события. Ты идешь по улице, начался сильный дождь, ты промокла, и у тебя появилась мысль: «Заболею». Она идет в поверхностный разум, который может делать выбор. Вот ты положила туда одну негативную мысль. Пришла домой, выпила чаю с медом и подумала: «Не заболею» – теперь пошла в поверхностный разум позитивная мысль. Потом ты начала чихать и снова подумала: «Пей, не пей чай, все равно заболею». Еще один минус ушел в поверхностный разум. Смотри, что получилось: два минуса и один плюс. Преобладают минусы – ты выбрала мысль, что заболеешь. Эта установка опускается в глубинный разум, который уже не выбирает, а исполняет то, что ты надумала, то есть на бессознательном уровне он выдает тебе простуду. Значит, если будешь мыслить позитивно, то формируется позитивная мысль в поверхностном разуме и передается в глубинный для исполнения. В результате с тобой происходят только позитивные изменения. Бейлс придумал методику, как научиться позитивно мыслить. Вот сейчас ты и начнешь ее осваивать.

Людочка углубилась в чтение первого урока. Курс был рассчитан для самостоятельного изучения, а потом студент и учитель разбирали непонятные места, приводили жизненные примеры. Пока Людочка была занята, Рита стала заниматься своим десятым уроком. «Любовь и брак несомненно способствуют духовному росту и счастью, – начала она читать. – Прежде всего ищущий супружеского счастья должен на время забыть, чего он или она хочет, и тщательно обдумать, что может предложить другому, чтобы обогатить его жизнь. Напишите список своих качеств и достоинств, которые показались бы привлекательными для будущего супруга. Следующие вопросы могут помочь вам…» Рита начала отвечать на вопросы, что она может дать в браке: любовь, уют и чистоту в доме, совместные романтические путешествия, доброжелательный характер, жизнерадостность, аккуратность, терпимость к мелким недостаткам. «Я не ревнива, не расточительна, но и не скупа, инициативна, могу принимать важные решения. Есть талант ясновидения, думаю, некоторый литературный талант, умею готовить, шить, вязать, вышивать, врачевать. Могу поддержать разговор о литературе, психологии и парапсихологии, об искусстве, о воспитании детей и межличностных отношениях. Считаю, что я могу быть достойным членом верхушки среднего класса», – закончила она свой ответ.

«Чтобы получить счастье, мы должны давать, – очень верная мысль, – согласилась с Бейлсом Рита и стала читать дальше. – Чтобы брак был счастливым, нужно, чтобы равно выигрывали оба. И каждый должен желать его продолжения. Каждый должен постоянно ощущать: "Как я рад, что нашел именно тебя среди всех людей в мире!" Это единственная основа для счастливого брака.» Теперь ей предстояло составить список того, что она ожидает получить в браке, каким она хочет видеть своего мужа. Исходя из печального опыта российской жизни, первым пунктом раздела «Мой муж должен быть» она поставила:

1.Ведущим трезвый образ жизни.

2. Здоровым.

3. Имеющим высшее образование, интеллигентным.

4. Верным и любящим меня.

5. Обеспеченным.

6. Высоким, с лысиной и приятными чертами лица.

7. Уважающим меня, мое мнение и взгляды.

«Будущий супруг может быть сейчас далеко от вас. Это неважно. Разум вездесущ и точно знает, где он (или она) находится, и без труда соединит двоих вместе, даже если они находятся на противоположных полушариях», – прочитала дальше Рита и подумала: «Да, Фредерик, интересный ты человек, но как же мы можем найтись, если я, к примеру, живу в России, а он в Америке?»

Людочка начала покашливать, значит, у нее были вопросы. Рита отложила свой урок и подошла к ней.

– Маргарита Владимировна, вот тут сказано, что я могу выбрать желание, которое я хочу, чтоб осуществилось до окончания курса. Я очень хочу шубку, ну хоть заячью или кроличью. Это ничего, что мое желание такое глупое?

– Нет глупых желаний. Ты же только что прочитала, что желания ниспосланы нам для того, чтобы быть исполненными. Вперед, бери обращение, вписывай, где стоят точки, свое желание и работай над ним.

Людочка склонилась над блокнотом и стала переписывать: «Это (…) существует сейчас для меня в Бесконечном Разуме. Каждый день возрастает мое понимание Верховного Закона, который доводит мое желание до воплощения. Я не пытаюсь влиять на это. Я просто позволяю ему пройти через мое пробуждающееся сознание и благодарю за это еще то того, как увижу его воплощение».

Перед свиданием с Владиславом Рита заскочила к Маре.

– Слушай, у вас в банке есть такой Владислав, начальник охраны,

– Нет, начальника охраны зовут Виктор Сергеевич.

– Я так и думала, что он наврал.

– Кто?

– Вчера на танцах познакомилась с одним в камуфляже, Владиславом зовут, на свидание пойду через полчаса.

– Как он выглядит?

– Высокий такой, рыжеватые волосы, серые глаза.

– Видела похожего, но он на Бухар Жырау, по-моему, работает охранником. Завтра я тебе все его досье доложу, в отдел кадров позвоню, – весело сказала Маржан.

– Ладно, спрошу его сегодня, тяжело ли начальником охраны такого большого банка работать, – засмеялась Рита.

В понедельник Мара сразу с работы зашла к Рите.

– Узнала я про твоего Владислава.

– Ну давай говори скорей! Он вчера весь вечер рассказывал, как в Чечне воевал.

– А вот это как раз правда. Он был сержантом десантных войск. Имеет награду. Зовут его Вячеслав, а не Владислав, Вячеслав Андреевич Турков. Разведен, двое девочек-близняшек. Им по 16 лет. Одно время пил, не платил алименты, судили за это. Сейчас выплачивает задолженность по алиментам по 50% от зарплаты. Живет в Михайловке, ул. Бажова, 23, квартира 15. Есть официальная любовница – Тамара Петровна Сизова, бухгалтер из Валют-транзита. Она его и устроила охранником.

– То-то он так быстро сбежал с танцев, у напарника, наверное, на полчаса отпросился.

– Знаю я эту Тамару. Баба властная, лучше с ней не связывайся.

– Спасибо за информацию и совет. Но на завтрашнее свидание я все-таки схожу. Хочу посмотреть, как он удивится, что я про него все знаю.

Весело смеясь, подруги пошли на кухню, где Айнура уплетала голубцы, приготовленные Ритой.

Самый долгожданный и радостный праздник у казахского народа – это Наурыз мейрамы («рождение весны»), торжество весеннего обновления. По восточному календарю Наурыз – первый день нового года. Для казахов этот праздник является символом весеннего обновления, торжества любви, плодородия и дружбы. По древнему летоисчислению этот день обычно совпадал с 22 марта – днем весеннего равноденствия. Поэтому казахи назвали месяц март – Наурыз. Считалось, что в этот день происходит обновление в природе, гремит первый весенний гром, происходит набухание почек на деревьях, буйно прорастает зелень. Дастархан накрывали в каждой семье, будь то казахи или русские. Обычно отмечали этот праздник у Маржан. Собирались ее братья с семьями и Рита с Ниной. Сегодня пришел еще и ее племянник Толик с женой Шолпан и дочкой Мадиной, ровесницей Айнуры. Они недавно переехали в Караганду из Джезказгана и присоединились к большой семье Нургалбаевых. Шолпан попросила Риту уединиться в ее квартире. Они спустились вниз. Женщина коротко изложила свою просьбу. У них с Толиком была одиннадцатилетняя дочь, а больше детей не было. Не получалось. Вот она и хотела узнать, как у них все сложится на новом месте, будут ли еще дети. Рита ушла в спальню на свое заветное «смотрительное» кресло. Вернувшись через несколько минут, она сказала, что у них родится сын через несколько лет, а в Караганде они жить не будут. Толику предложат работу в Астане. Шолпан обрадовалась, хотя, как показалось Рите, не совсем поверила в предсказание. Когда они вернулись, гости уже садились за стол. Рита почувствовала запах бешбармака – своего любимого казахского блюда. Опять над ней все смеялись, что под бешбармак не пьют сухое вино. После обеда сели играть в карты, Нургалбаевы были заядлые картежники. Играли на мелочь. Рита только смотрела, играть она умела только в подкидного дурака, а они играли в какое-то очко. Мансур опять стал советовать Маржан уйти из Валют-транзит банка, та согласно кивала, продолжая играть. Рита собрала грязную посуду и понесла ее на кухню. Здесь Нина ее мыла, а Айнура вытирала.

– Иди, Айнура, поиграй с двоюродными сестрами, я вытру посуду, – предложила Рита.

Та радостно побежала в спальню, где собрались дети.

– И чего Мара не уходит из банка? – начала разговор Нина. – Вот и Мансур ей это же говорит. Не сладко ей там, втык за втыком получает. То уговаривали, чуть не на руках носили, когда банк открывали, конечно, надо было, чтоб Мансур помог, а теперь все наладилось, все работает и Маржан не нужна.

– Деньги хорошие платят, будет сидеть, пока не выгонят, я думаю. Учиться ей надо идти. Главный бухгалтер без высшего образования в таком банке не прокатит.

– Да куда ей высшее образование, – махнула рукой Нина. – На Айнурку-то время нет, а то учить надо, контрольные писать.

На кухню забежала Шолпан.

– А-а, вот вы где спрятались! Бросайте посуду, они закончили партию, пойдемте танцевать.

Весенние каникулы в этом году начинались в пятницу 24 марта. В пятницу же прилетал в Алма-Ату Сри. На те четыре дня, пока Сри будет в Казахстане, Рита взяла на работе отпуск без содержания. Все ее подруги старались внести свой вклад в дело дружбы народов Америки и Казахстана. Предлагали на перебой какие-то кулинарные рецепты, места, куда его обязательно надо сводить, наряды, которые Рита должна надеть, чтоб понравиться потенциальному жениху. Галина произвела в квартире генеральную уборку.

Сри летел из Бостона до Франкфурта-на-Майне. Оттуда прямого рейса до Караганды не было, ему пришлось лететь в Алма-Ату. Не зная ни казахского, ни русского, трудно было самому добраться до Караганды. К тому же Рите хотелось показать ему бывшую столицу. Самолет прилетал вечером. Рита и Амин отправились на поезде в Алма-Ату в пятницу утром. У Гаухар, жены Амина, там жила институтская подруга, работающая преподавателем английского языка в университете. Решили, что все переночуют у нее в квартире, а утром Алия, так ее звали, покажет гостям достопримечательности города. Рита договорилась с ней и на дальнейшее сотрудничество со своим агентством. Алия обещала встречать иностранных женихов в аэропорту, проводить экскурсию, а потом провожать на самолет в Караганду.

Приехав на такси в аэропорт, они достали написанную заранее табличку с именем «Рангасвами Сридхаран» и стали ждать. В Алма-Ате стояла солнечная весенняя погода, и Рита надела австрийский белый плащ с модными подплечниками, летящей спинкой, погончиками, клапанчиками и широким поясом. Завитые крупными волнами волосы красиво спадали на плечи. На ногах – черные сапоги на шпильках. Алия, неприметная хрупкая женщина с печальными глазами, предпочитала одеваться скромнее: кофейного цвета прямой плащ местного производства, неяркий шарфик вокруг шеи, удобные ботинки на танкетке, черный берет на голове. Амин был в своей всесезонной кожаной куртке. Если к ней пристегнешь подкладку – это зимняя куртка, если отстегнешь ее – демисезонная.

Объявили посадку самолета 2014, прилетевшего из Франкфурта-на-Майне. Стали выходить первые пассажиры. Шло время, но никого похожего на Сри не было. Вдруг прямо на них пошел худой мужчина в синей куртке нараспашку, невысокого роста с ослепительной улыбкой на смуглом лице. «Он!» – сразу догадались все. Мужчина подошел, мигом сориентировался, кто из женщин Рита, и обнял ее. Потом протянул руку Алие и Амину, называя свое имя. «Nice to meet you», – сказал он. Алия перевела, что он рад с ними встретиться. Она объяснила ему, что сейчас они пойдут на стоянку такси и попросила его не разговаривать по-английски. Если таксист поймет, что он иностранец, то заломит непомерную цену. Сри изумился, но кивнул, что понял. Они поехали в южную часть города, где находилась квартира Алии.

Ночной город выглядел красиво. Рита смотрела на все как бы глазами Сри, и ей казалось, что ему должно понравиться. Домой приехали уже в десять часов, наскоро поужинали и легли спать. Алия устроила Сри в своей спальне, она и Рита легли в зале на диван-кровать, а Амину досталась раскладушка на кухне. Женщины слышали, что Сри не спит, у него в Нью-Гемпшире сейчас было девять часов утра. Они тоже не могли заснуть от пережитого волнения. Только из кухни доносился заливистый храп. Утром, проснувшись и позавтракав, отправились смотреть город. Амин договорился с бывшим сослуживцем, который теперь жил в Алма-Ате, что тот даст им на день машину. С улицы раздался гудок автомобиля, это приехал Ахмед. Компания спустилась вниз, Ахмед передал ключи Амину и положил милицейскую фуражку возле заднего окна машины. «Чтоб не останавливали», – объяснил он. Вся экскурсия была составлена Алией и расписана по часам. Сначала они поехали на знаменитый стадион Медео, где проходили зимние Олимпийские игры. Вверх в горы вел проспект Ленина, и за пределами городской черты по обеим сторонам его располагались разные правительственные резиденции и дома отдыха. Пока они ехали, Алия рассказывала о городе. Вот они проехали бывший дом отдыха МВД, и она рассказала, что здесь в отдельном домике жил Лев Троцкий, когда был сослан в Алма-Ату. Прямо из этого домика он и сбежал за границу. Вдоль дороги раскинулись яблоневые сады со знаменитым алма-атинским апортом.

Алия продолжала свой рассказ: «Медео», спортивный комплекс, находится на высоте 1691 метра над уровнем моря. Построен в 1969 -72 годах…». Остановились на стоянке возле северных ворот. Чтобы пройти к ледовой арене, надо было подняться по лестнице красного гранита, выполненной в виде горных скал. С внешней стороны над входом находился огромный барельеф «Конькобежцы», изображающий две фигуры, стремительно мчащиеся вперед по ледовой дорожке. Забравшись по лестнице восхождения на самую вершину горы Мохнатка, они увидели внизу долину, тускло просвечивающуюся сквозь пелену облаков.

Подходило время обеда. Сри пригласил всю компанию в ресторан. Пришлось искать такой, где принимали кредитные карты. Пошли в ресторан при гостинице «Отрар», расположенной в самом центре Алма-Аты на улице Гоголя. Здесь все было по высшему классу: тяжелые драпировки на окнах, столы с белоснежными скатертями и живыми цветами, большие кадки с деревьями, расставленные вдоль стен. По красной с зелеными продольными полосами ковровой дорожке официант провел их к столику у окна, из которого открывалась прекрасная панорама гор Заилийского Алатау и купола Музея музыкальных инструментов.

– Do you speak English? (Вы говорите по-английски?) – спросил Сри.

– Yes, I do, (Да) – ответил с вежливой улыбкой официант и подал им меню.

Меню было на русском, казахском и английском языках. Амин, непривычный к посещению ресторанов, попросил помощи:

– Девчонки, что лучше заказать?

–Не думайте о деньгах, заказывайте, что хотите, я угощаю, – сказал Сри, по-своему поняв их затруднения.

С помощью Алии Сри заказал себе лагман – он хотел попробовать что-то казахское, Амин, наоборот, заказал гамбургер с жареной картошкой, Рита ограничилась салатом с курицей, а Алия взяла себе рыбу. Сри попросил принести бутылку шампанского.

Увидев, что гости закончили обед, вышколенный официант принес счет и положил его на середину стола. Берик протянул к нему руку, но Сри опередил его:

– My pleasure (Мое удовольствие).

Снова полные сил и энергии они отправились осматривать город. Алия хотела показать Сри Центральную мечеть Алма-Аты, рассчитанную на 7 тысяч человек, и Свято-Вознесенский Православный Собор, который был построен в 1840 году без единого гвоздя. Собор являлся одним из девяти уникальнейших памятников деревянных строений в мире. Примечательно то, что Собор выстоял во время сильнейшего землетрясения силой 10 баллов по шкале Рихтера в 1911 г.

Самолет на Караганду улетал вечером. В четыре часа они были уже в аэропорту, где их ждал Ахмед, чтобы забрать свою машину. Работало только одно крыло аэропорта, основная же часть здания была покрыта строительными лесами, через которые проглядывали обгоревшие стены.

–Что случилось? – удивленно спросил Сри.

Пришлось Ахмеду объяснять, что, когда аэропорт отдали на приватизацию, две мафиозные группировки захотели приобрести его в свою собственность. Договориться между собой они не смогли, одной группировке удалось выкупить аэропорт, а другая в отместку подожгла его.

Зарегистрировавшись на рейс, они прошли в зал ожидания. Бедный Сри старательно сдерживал зевоту, у него в Нью-Гемпшире сейчас было четыре часа утра. Пытались разговаривать, в основном жестами. Амин, буркнув Рите: «Я в туалет», ушел. Через некоторое время Сри поинтересовался:

–Where is Amin? (Где Амин?)

– He went in toilet, (Он пошел в туалет) – ответила Рита, страшно гордясь собой, что вспомнила прошедшее время неправильного глагола «идти».

Сри рассмеялся:

– In -it means inside (Ин – это значит внутрь).

И он показал жестами, как Амин идет в сливное отверстие унитаза.

Вернулся Амин.

– Ну что, выплыл? – все еще смеясь, спросила Рита

– Откуда? – удивился тот.

Рита рассказала ему про свою грамматическую ошибку.

Объявили посадку, и они пошли в самолет. Сри посадили возле иллюминатора, чтобы он мог смотреть на пейзажи Казахстана с высоты птичьего полёте. Но он, взглянув пару раз на проплывавшие под ними горы, заснул.

– Вроде неплохой мужик, – полувопросительно сказал Амин.

–Время покажет, – лаконично ответила Рита.

Из Карагандинского аэропорта приехали домой на такси. Их уже ждали. Собрались родственники и друзья. Пришли Данил с Аней, ее родители и младшая сестра Даша, Ольга, соседка с третьего этажа с мужем Валиком, маленькой внучкой Настей и сыном Сергеем, Маржан с Кайратом и Айнурой, Нина с Жанной, Галина и, конечно же, Вера. Ей, в отличие от других, предстояло сегодня работать – переводить для Сри. Не успели они войти в подъезд, как дверь квартиры распахнулась, и гости вывалили в коридор. Всем хотелось посмотреть на настоящего американца. Сри пожимал протянутые руки и представлялся: «Сри», вызывая этим улыбку на губах взрослых и хихиканье детей.

В зале их ждал накрытый стол, соседи и родственники постарались. Было наготовлено много русских и казахских блюд. На столе стояло вино и дорогой коньяк, которые невозможно было купить в магазине, Маржан расстаралась, через богатых клиентов банка достала. За хозяина был Данил. Он наполнил бокалы, и все выпили за дружбу и любовь между Америкой и Казахстаном. Сри со всех сторон подкладывали в тарелку разные вкусности и предлагали попробовать. Вера объяснила ему, что это такой национальный обычай угощать гостя. После пары выпитых рюмок беседа стала оживленнее, всем хотелось знать, как живут в Америке. Мужчины, в основном, спрашивали про машины и электротехнику, немного и с опаской про политику, а женщины про цены на продукты и одежду. Вера не успевала переводить. Сергей тоже поинтересовался:

– Господин Сри, а какая у Вас машина?

–«Тойота-Королла».

– Это американская машина?

Нет, японская.

– У тети Риты тоже есть машина, «Жигули» шестерка, – похвастался он.

Сри открыл чемодан и стал выкладывать подарки. Сначала Данилу заказанный диск, Ане – тушь, Даше – фотоаппарат, остальным женщинам – шарфики, помады, очки от солнца, мужчинам – портмоне, брелоки для ключей, детям – конфеты и шоколадки. Все был очень довольны и горячо благодарили его. Гости разобрали даже все пластиковые пакеты из-под подарков. Таких ни у кого здесь не было! Рите он сказал, что отдаст ее подарки, когда все уйдут.

Выпив еще немножко, женщины затянули песню:

Ой, мороз, мороз, не морозь меня,

Не морозь меня, моего коня…

Сри удивленно посмотрел на Веру и спросил:

–Почему они поют?

Вера не знала, как ему объяснить про широкую русскую душу, он сам помог ей:

– Это тоже, наверное, обычай.

Спев несколько задушевных песен, перешли к танцам. Сри танцевать отказался, сославшись на усталость. Он сидел на диване, как султан, а вокруг него танцевали его наложницы.

Часа через два Данил стал выпроваживать гостей, объясняя, что Сри с дороги надо отдохнуть. Женщины быстро перемыли посуду и составили в холодильник остатки еды. Данил заранее настроил компьютерный переводчик, чтобы Сри и матери легче было общаться. Они сели возле компьютера. Первый вопрос, который Сри напечатал на компьютере был:

– Я могу принять душ?

«Он же вчера купался у Алии», – возмутилась про себя Рита, привыкшая, как и все, иметь один банный день в неделю, но ему она честно написала:

– У меня в квартире нет горячей воды. Ты можешь завтра помыться у Данила.

Поболтав таким же образом еще немного, они пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по своим местам. Рита уступила ему свою кровать, а сама легла в зале на диван. Уснуть не получалось. Она смотрела на полоску света от уличного фонаря, пробивающуюся сквозь неплотно закрытые шторы, и думала о Сри. Вежливый, веселый, не жадный, кожа темная, даже темнее, чем у казахов, но вполне симпатичный. «Он мне нравится», – решила она. Скрипнула дверь спальни, послышались осторожные шаги. «В туалет пошел, – подумала Рита, – как хорошо, что Лена достала мне туалетной бумаги», но шаги остановились возле дивана.

– Do you need something? (Тебе что-то нужно?) – произнесла Рита заранее приготовленную для подобных случаев фразу, – Bathroom? (Туалет?)

Она села, навалившись на спинку дивана, нащупала шнур и включила бра. Он стоял раздетый в непонятного фасона не то плавках, не то трусах. Зажмурившись от яркого света, он жестом попросил выключить бра. Рита дернула за шнурок – свет погас. Сердце заколотилось. Она натянула одеяло до подбородка. Сри присел на диван. Нащупал в темноте ее плечи, обнял. Она почувствовала, что он дрожит. Замерз, – подумала Рита и укрыла его второй половиной одеяла. Он поблагодарил и придвинулся к ней ближе. Обнял крепче. Рита замерла, не зная, как отреагировать. Он нашел ее губы и поцеловал. Пришло спокойствие, сознание, что все происходящее правильно. Она ответила на его поцелуй, обняв его за шею. Потом Рита положила голову на его грудь и почувствовала себя слабой женщиной. На удивление, чувство было приятным. Непонятным образом они оказались лежащими рядом на диване.

– I want you. ( Я хочу тебя), – cказал Сри.

« Да черт с ним, – решила Рита, – не зря же он такую даль тащился».

Ночью он вернулся в спальню. «Может, я ему не понравилась как женщина, – думала Рита, – или у них так принято?»

Проснувшись утром, они пошли завтракать. Рита достала из холодильника остатки вчерашнего пиршества и спросила, что он будет есть.

– Разве это можно есть сегодня? – удивился он.

– Конечно, – подтвердила Рита, – и еще неделю, пока не съедим.

Сри покачал с сомнением головой. Он попросил себе кофе и тост. Рита бросила в маленькую кофейную чашку от сервиза растворимый кофе и залила водой из чайника. Он показал рукой на большой бокал, которым Рита наливала обычно воду в чайник, и на чашечку с кофе. «Больше хочет», – поняла Рита. Она поджарила хлеб на сковородке и подала ему. Сама же с удовольствием доела селедку под шубой.

Приехал Амин со своим старшим сыном Бакиром. Рита угостила их вчерашней едой, и они вышли из дома. Сегодня по плану у них была поездка в новую столицу Казахстана – Астану. Там жил племянник Амина Мансур, студент университета иностранных языков, который свободно говорил по-английски и хорошо знал достопримечательности Астаны.

От Караганды до Астаны четыре часа езды на машине. В основном дорога идет через степь. Ближе к Астане она местами еще покрыта снегом. Рита одела свой зимний кожаный плащ, длинный и теплый, хорошо защищающий от степных ветров. А бедный Сри был в легкой курточке.

Статус столицы город Астана получил в 1997 году. До этого он назывался Целиноград, здесь в 50-х годах поднимали целину комсомольцы, приехавшие со всех концов Советского Союза. О причинах переноса столицы до сих пор идут споры. Выдвигают ряд причин: перенос столицы Казахстана был осуществлён по личной воле президента Назарбаева. Среди официальных причин указывался тот факт, что Алматы находится на южной окраине республики, в сейсмически опасной зоне, и перенаселение этого города нежелательно, в то время как Астана находится на северной равнине, где риски землетрясений существенно ниже. Учитывались и внутренние противоречия. Обострились отношения между казахскими родами – "жузами". Как известно, казахи делятся на три жуза, которые исторически расселены по разным регионам республики. Считается, что старший жуз занимает территорию Алматинской и Южно-Казахстанской областей, Средний жуз – северную, восточную и центральную части республики, Младший жуз – западную часть. Между жузами идет постоянное соперничество. Младший жуз подчиняется Среднему и Старшему, Средний – Старшему. Инициируя "великий переезд" 3,5 тысяч казахстанских чиновников из Алматы в Астану – чиновников преимущественно из старшего жуза – Назарбаев сделал попытку кардинально изменить саму казахскую ментальность и создать предпосылки для "переплавки" всех казахских родов и кланов в едином столичном "котле". Сам Нурсултан Назарбаев -выходец из Младшего жуза, хотя и родился в Чемолгане Алма-Атинской области. Возможно поэтому во всех официальных справочниках указано, что он из Старшего жуза. Его сестра Анипа жила в одном дворе с Ритой, она и Маржан были подругами, поэтому Рита точно знала, что его семья принадлежала к Младшему жузу. По комсомольской путевке Назарбаев приехал в Темиртау, закончил ВТУЗ при Карагандинском металлургическом заводе. Потом стал подниматься по комсомольской и партийной линии, а в 1979 году в качестве секретаря Центрального Комитета Компартии Казахстана переехал в Алма-Ату. Перенеся столицу с территории Старшего жуза на территорию Среднего, президент получил больше поддержки от Среднего и Младшего жузов.

Ехали весело. Бакир учил английский в школе и пытался разговаривать со Сри. Рита тоже. Сри спросил:

– Do you have bears here? (У вас здесь есть медведи?)

– Yes, different type. Do you like beer? (Да, разные виды. Ты любишь пиво?) – спросила Рита.

Он засмеялся, развел руки, показывая что-то большое, потом зарычал. Все начали хохотать. Бакир догадался, что он говорит не про пиво, а про медведей, слова по произношению были очень похожи.

Въехали в Астану. Бакир объяснил, что название Астана переводится на английский как «столица». Столица по имени столица. Город заново отстраивали. Часто у зданий, выходящих на центральные улицы, были отремонтированы только фасады, а если зайдешь во двор, то увидишь облезлые стены и захламленные дворы.

Мансур, высокий парень с типичной казахской внешностью и торчащими ушами, уже ждал их. Было очень ветрено, поэтому решили в основном осматривать город из машины, изредка выходя на улицу, чтобы поближе посмотреть что-то интересное. Особо показывать было нечего. Проехали возле набережной Иртыша. По поверхности реки бегали белые барашки волн, от воды веяло холодом. Осмотрев несколько площадей и памятников, зашли погреться в книжный магазин. Здесь был отдел иностранной литературы. Сри сказал, что каждый может выбрать себе книгу на английском языке. Он хочет их подарить в знак дружбы. Рита выбрала учебник английского языка, предварительно посоветовавшись со Сри, Мансур тоже какой-то дорогой новый словарь, Амин выбрал художественную книгу для Гаухар, а Бакир купил комикс. Все были довольны. Пообедав и поблагодарив Мансура за интересную экскурсию, они отправились обратно в Караганду.

Вечером у Риты возникла еще одна проблема. После того, как они вернулись от Данила, где Сри помылся, он спросил, есть ли у Риты стиральная машина. Он хотел бы постирать грязные вещи. Рита ответила, что, конечно, есть, и, привычно взяв с полки в ванной двухведерный бак, пошла на кухню. Она поставила его на газ (хорошо, что в эти дни его не отключили) и стала ковшом наливать в него воду.

– Что ты делаешь? – поинтересовался Сри.

– Чтобы постирать, надо воду сначала согреть, – ответила Рита.

– Покажи мне машину, – попросил он.

Они зашли в ванну, Рита показала простую стиральную машину, где вместо отжима был валик, через который прокручивали выстиранное белье, а потом сушили его на улице.

Он покачал головой:

– У моей мамы такая в 50-х годах была. А как сушить будем?

Рита показала натянутые в коридоре под самым потолком тонкие нейлоновые веревки. Он помог принести бак с горячей водой, и стирка закипела.

Вечером заехал Данил и пригласил их в бильярдную, где можно было не только поиграть, но и поужинать. Они согласились.

– Где Анюта? – тихо спросила Рита у сына.

– Ушла к подруге, придет позже сразу в бильярдную, – ответил он.

Рита уже закрывала дверь, когда услышала звонок. Она нехотя взяла трубку. Это звонил Игорь:

– Маргарита, я увижу сегодня вас с Галей на танцах?

– Может быть увидишь Галю, я не смогу прийти, ко мне приехал гость из Америки, мы уходим с ним и Данилом в бильярдную. Всего хорошего.

В воскресенье Рита и Вера повели Сри в Областной краеведческий музей. Он находился недалеко от Ритиного дома, на улице Ержанова. Здесь не было экскурсовода, который бы говорил по-английски, поэтому узнав о приезде американского гостя, администрация музея предоставила Вере все необходимые материалы. Она перевела их на английский язык и постаралась выучить наизусть. Войдя в музей, Вера начала рассказывать про Караганду:

– Караганда – самый известный на всем постсоветском пространстве город шахтеров. Построен он был в 1930 году, когда рабочим, приезжавшим добывать уголь со всей огромной страны советов, стало не хватать места в небольших поселках, сосредоточенных вокруг месторождений. Так, в 1934 Караганда получила право называться городом. Сегодня она является крупным индустриальным, научным и культурным центром Карагандинской области. Это также крупный узел железнодорожных и воздушных путей. Существует две теории относительно происхождения названия «Караганда». Первая из них наиболее распространена, ее создатели считают, что название города происходит от слова «караган». Караган – это кустарник, желтая акация. В окрестностях города она особенно широко встречается. Последователи второй теории ссылаются на местную легенду, которая гласит, что Караганда (а точнее кара+кан+ды) с казахского переводится как «черная кровь» («кара» – «черный», «густой», «кан» – «кровь»). Дело в том, что, когда в этой местности были обнаружены пласты залежей каменного угля, они на первый взгляд показались местным жителям ничем иным как запекшейся кровью. Поэтому они, возможно, и решили назвать этот регион местом, где имеется густая, запекшаяся кровь. Название Караганда появилось 170 лет назад, когда в 1833 году пастух Аппак Байжанов в степях Сары-Арки нашел первые куски каменного угля. Экскурсия по многочисленным залам музея продолжалась более двух часов. Больше всего ему понравилась экспозиция зала “Традиционное казахское общество”, где он увидел юрту и предметы обихода, красочные национальные костюмы, музыкальные инструменты. Несмотря на табличку: «Не входить», приколотую возле юрты, ему разрешили зайти и сфотографироваться там. Быстро просмотрели экспозиции зала «Развитие Карагандинского угольного бассейна», «Политические репрессии» и перешли в зал Космонавтики, который был посвящен знаменитому соотечественнику, первому казахскому летчику-космонавту Тохтару Аубакирову – Герою Советского Союза, совершившему свой полет 2 октября 1991 года в составе советско-австрийского экипажа. Здесь же размещались материалы по космодрому Байконур, расположенному на территории Карагандинской области.

У Веры от непривычки так долго разговаривать на английском язык уже заплетался. Она шутила, что хоть раз в жизни ее английский пригодился в реальной жизни.

После посещения музея они поехали к Амину и Гаухар, которые пригласили их на традиционный казахский ужин. Прежде, чем поехать к ним в гости, Вера проинструктировала Сри о законе казахского гостеприимства:

– Если тебе что-то понравится в доме, и ты скажешь хозяевам об этом, они отдадут это тебе, когда ты пойдешь домой.

Американец поудивлялся и сказал, что будет помнить об этом.

Вся семья Амина была в сборе. Гаухар надела голубое облегающее платье в цветочек, очень идущее к ее смуглой коже. Она была маленького роста, под стать мужу, с коротко подстриженными темными кудрявыми волосами, со спокойным и доброжелательным взглядом карих глаз.

–Welkome to Danaibekov`s familу, (Добро пожаловать в семью Данайбековых) – поприветствовала она гостей.

На руках у нее сидела годовалая дочь Назия. Это был их незапланированный, но горячо любимый ребенок. Рита вспомнила, как год назад они всем подъездом собирали малышке приданое. По казахскому обычаю нельзя заранее покупать одежду и все принадлежности для ребенка. Время было трудное, не только распашонки, даже материал на пеленки невозможно было купить. Когда Амин позвонил Нине, что Гаухар родила дочь и через четыре дня они выписываются из роддома, женщины забегали. Нина раньше работала мастером на швейной фабрике и приносила домой куски неликвидного материала, тряпочки, как она их называла. Она и Рита сели шить из них распашонки, чепчики и пеленки, Маржан порвала старые мягкие простыни на подгузники, Рите даже удалось достать через родителей несколько ползунков. Они скинулись всем подъездом, и Ольга привезла им из Киргизии зимний комбинезончик. Подкупили сосок, бутылочек и крема, и приданое было готово.

Трое старших сыновей – Бакир, Арман и Берген – ждали в зале. Стол был полон разными казахскими яствами, Гаухар постаралась на славу. Гвоздь программы – бешбармак, в переводе с казахского пять пальцев. Его едят руками. В густом бульоне из конины и баранины отваривают тонко раскатанные, как на лапшу, куски теста, укладывают их в большое блюдо, затем нарезается мясо, часто добавляют кусочки казы – конскую колбасу. В отдельную кастрюле готовят соус туздык из порезанного кольцами лука, зелени и перца с солью, залитых снятым вместе с бульоном жиром. Остатки сорпы – бульона – подают в отдельных пиалах с добавлением мелко порубленной зелени. Русская водка хорошо идет под казахский бешбармак, хотя на столе был и кумыс – конское молоко, которое по градусам превосходило пиво. Завязалась оживленная беседа об Америке и Казахстане. Гаухар хотела знать как можно больше, ведь она преподавала английский язык в университете. Мальчики тоже разговаривали со Сри по-английски, Рита сумела вставить пару заранее заготовленных фраз, а Амин, если нужно было что-то сказать, тихонько толкал в бок жену, чтоб она перевела. Под конец вечера послушали записи казахской музыки, и Сри нашел, что она созвучна индийской. Сри привез подарки для всей семьи, а в конце вечера ему подарили довольно внушительных размеров статуэтку верблюда.

В понедельник была хорошая, хотя и ветреная погода. Вера, взявшая два дня отгула (за Ритин счет), пришла утром, чтобы повести гостя по городу. Рита жила в центре, поэтому можно было обойтись без машины, которую сегодня забрал Данил. Рита жила на проспекте Нуркена Абдирова, который начинался памятником герою. Вера начала рассказывать:

– В Великую отечественную войну, 19 декабря 1942 года, при штурме позиций противника у села Коньково Ростовской области самолёт Нуркена Абдирова получил прямое попадание в мотор и загорелся. Понимая, что шансов дотянуть до своих нет, Абдиров направил горящую машину в колонну вражеских танков.

Следующим пунктом назначения был Вечный огонь – монумент в честь воинов-карагандинцев, погибших в Великой Отечественной войне. Стела монумента видна издалека, на ней находится горельеф из меди с изображением воинов – русского и казаха. В центре монумента -бронзовая звезда. Перед стелой находится подиум из красного гранита, в который замурованы капсулы с землей городов-героев.

Когда Вера сказала, что победа над фашистами далась трудной ценой советскому народу, Сри опротестовал ее слова, сказав, что войну с Германией выиграли американцы, а не русские. Все об этом знают. Женщины переглянулись. Как раз они об этом и не знали. Затем они вышли на проспект Бухар Жырау и направились к универмагу, где Сри купил несколько сувениров для своих американских друзей. Дальше начинался парк, а напротив его Дворец культуры горняков.

– Дворец Культуры Горняков (ДКГ) – один из самых известных символов города, а также, центр культурной жизни Караганды. Под его крышей проходят почти все городские праздники. На сцене ДКГ ставит свои спектакли карагандинский театр Музкомедии, – продолжала Вера свой рассказ, – в центре Дворца находится театральный зрительный зал на 1000 посадочных мест. Фасад украшен шестью скульптурами: пастуха, акына, колхозницы, шахтёра, воина и строителя.

Затем они подошли к памятнику, стоявшему на площади перед главным входом в Центральный Парк Культуры и Отдыха.

– Монумент "Шахтёрская слава" был открыт 19 мая 1974 года по проекту скульптора Билык. Вес скульптурной композиции «Шахтерская слава» – 20 тонн. Памятник установлен по случаю производства Карагандинским угольным бассейном двух миллионов тонн угля. Два шахтера – русский и казах – в сильном и энергичном движении подняли над головой пласт угля, – заученно рассказывала Вера.

Вернулись с экскурсии усталые и голодные. Вера побежала домой кормить своих мужчин, а Сри и Рита, поев борща и котлет с картофельным пюре, которые в их отсутствие приготовила Галя, сели к компьютеру общаться. Сри обнял Риту за плечи.

–Do you like me? (Я тебе нравлюсь?) – негромко спросил он.

Рита ответила:

– Yes. (Да)

– I like you very much! You are special. We have to meet again. Would you like to meet me again? (Ты мне очень нравишься. Ты особенная. Нам нужно снова встретиться. Ты хочешь встретиться со мной снова?)

И снова Рита ответила:

– Yes. (Да)

Вторник был последний день его пребывания в Караганде. Проснулись поздно. Рита накануне погладила его выстиранное белье. Он собрал чемодан. Потом они побродили по городу. Сри захотел зайти в продовольственные магазины, и был удивлен скудностью ассортимента и большими очередями. А вечером были проводы. На этот раз собралась только семья. Пришли Айнура с Дашей. Они уже осмелели и начали общаться со Сри по-английски. Забежала Маржан, принесла ему в подарок статуэтку лошади, Рита с Данилом подарили чапан. Последнюю ночь они провели вместе.

В среду, в день отлета, все собрались в квартире Риты рано утром: надо было приехать в аэропорту к 8 часам. Присели перед дорогой, еще раз удивив этим обычаем Сри. Прибежала от матери проститься Айнура. Поехали провожать Сри втроем: Амин, Рита и Вера. Перед отлетом сфотографировались. Сри обнял по очереди новых друзей и пошел к самолету. В Алма-Ате его будет встречать Алия. Проводив гостя, вся троица села на лавку, они поглядели друг на друга и вздохнули с облегчением. Все! Визит иностранного гостя закончен.

Вечером позвонила Галина:

– Ну что, проводила своего?

– Слава Богу, проводила.

– Там Игорь исстрадался по тебе. Я ему сказала, что к тебе жених приезжал, что ты свалишь отсюда скоро, чтоб он губу не раскатывал, а он дернулся и ушел с танцев.

– Куда я ему, он старше Даньки всего на три года. Представляешь себе папочку? Ничего, найдет кого-нибудь. Вон сколько красивых дамочек в клубе.

– Ну не скажи, красивых-то много, а толку? То нищая, то дура. А у тебя все есть: квартира, машина, завкафедрой работаешь, учебник написала, всякой там дианетикой занимаешься.

– Галя, ты об одном забываешь – у нас разница в возрасте 17 лет.

– Тем более хорошо для него: ты помрешь -ему все достанется, – рассмеялась в ответ Галина.

Накопилось много дел в агентстве. Пока Сри был здесь, агентством занималась в основном Айнура. Она принимала письма на перевод, набирала письма тем, кто приносил на английском и выдавала тем, кто мог перевести сам. Несколько раз забегала Гульназ, чтобы взять письма на перевод и приносила уже готовые. Толстая пачка писем ждала Алину, красавицу-модель, которая уехала со своим бойфрендом отдыхать в Сочи. Ей писали многие мужчины, прельщенные ее красотой, напрашивались в гости, приглашали ее, но красавица ждала принца на белом коне с мешком денег, притороченном к седлу. Увы, таких не попадалось. Один мексиканец, узнав, что она не умеет готовить, выслал ей поваренную книгу.

Пополнилась группа и по изучению Бейлса. Однажды вечером Галя привела зареванную Олесю. Та сидела на корточках возле стены школы, курила и ревела. Галина как раз шла к Рита, вот она и прихватила ее с собой.

– Что с тобой? – обеспокоенно спросила Рита зареванную девушку.

– Что, что, – ответила вместо нее Галя, – учитель года на историческую родину жены сваливает.

– А сейчас почему плачешь? Он тебя обидел? – снова спросила Рита.

– Он сказал, чтоб я себе немца искала и с ним в Германию приехала, тогда снова встречаться будем.

– Вот подлец! – проговорила Галя.

– У меня кроме него ни одного мужчины не было, – снова ударилась в слезы Олеся.

– Может Игорь ее тоже любит, – вступилась за Олесю Рита.

– Любит он, одним местом, – не сдавалась Галя. – Ладно, пошлите чай пить.

– Маргарита Владимировна, помогите, ради Бога.

– Помочь себе можешь только ты сама. Я могу указать тебе путь.

– Тоже мне, путеводитель, – фыркнула Галя, – расскажи ей про Бейлса

– Почему прошлый раз не пришла, когда мы договаривались?

– Думала, сама справлюсь.

Женщины напоили Олесю чаем, Рита рассказала ей о курсах Бейлса «Наука разума». Олеся задумалась. Рита с Галей не мешали ей, разговаривали о своем.

– Когда можно начать? – вдруг решительно спросила Олеся.

– Давай прямо сейчас, – откликнулась Рита.

Рита легла спать поздно, часа в два ночи. Только она заснула – раздался телефонный звонок.

– Убью! – подумала Рита, протянув руку к параллельному телефону, стоящему в изголовье кровати.

– Слушаю, – не очень любезно ответила она.

– Маргарита Владимировна? – спросил взволнованный голос.

– Да. Что случилось? Кто это звонит? – встревожилась она.

– Я Андрей, сосед Игоря, Вашего охранника.

– Да говори ты, что случилось? – нетерпеливо перебила его Рита.

–Он пытался повеситься. Я его вытащил, что с ним делать?

– Он живой?!

– Да, он с петлей на шее стоял на краю ванны, когда я зашел. Я не дал ему спрыгнуть.

– Слава Богу, жив! – у нее отлегло от сердца. – Так, а теперь расскажи все по порядку.

– Его мать к сестре ночевать ушла, он один был, я зашел к нему, пива выпили, телик посмотрели. Вижу, он мается, спросил, что случилось, ну он рассказал про Вас, что в Америку уезжаете. Я где-то в час ушел, поел, покурил, что-то в голову мне стукнуло дверь его проверить, кажется, он ее за мной не закрыл. Точно, открыта была. Зашел, позвал его – не отвечает, в спальне нет, заглянул на кухню, в ванну, ну и нашел его с петлей. На трубе хотел повеситься.

– Где он сейчас?

– На диване лежит, говорит, все равно жить не будет.

– Так, не оставляй его сегодня одного, дождись, когда мать вернется. Водка есть?

– Купить можно, таксисты привезут.

– Купи водки, напои его, пусть отойдет. Завтра в 7 вечера пусть ко мне приедет, лечить буду.

Рита положила трубку и поняла, что навряд ли уснет. Была ли ее вина в том, что случилось? Не видела она в нем мужчины. Его обожание тешило самолюбие и только, иногда даже раздражало. «Ладно, посажу его на Бейлса, а завтра одитинг по прямому проводу сделаю. Надо Галю попросить найти ему кого-нибудь», – соображала она. Рита вспомнила, как Игорь говорил, что для любимой может сделать все, что та пожелает. В 10 классе он выпрыгнул из окна второго этажа школы, когда девушка, которая ему нравилась, в шутку сказала: «Прыгни из окна – поверю, что любишь». Он прыгнул, сломал ногу, лежал в больнице. «Надо будет на этом сыграть – попросить его сделать, что я захочу – жить и любить другую. Фу, ну прямо по Толстому говорю: надо жить, надо любить, надо верить», – думала Рита.

9 часов вечера. Рита и Маржан сидят на диване и воспитывают общую дочь. Та поссорилась с закадычной подружкой Светкой. Звонок в дверь. Айнура обрадовалась: кто-то пришел, значит мамочки от нее отстанут. Вошла заплаканная женщина лет тридцати пяти.

– У меня муж потерялся, – с порога сообщила она. – Должен был с вахты приехать два дня назад, а до сих пор нет.

– Фотография есть? – деловито поинтересовалась Рита.

– Да, мне сказали какую надо, я принесла.

Рита взяла фотографию мужчины в полный рост. Он улыбался, но на Риту сразу же повеяло холодом.

– Айнура, посиди здесь. Мара, поможешь мне?

Когда Рита бывала усталой или не совсем здоровой, она просила кого-нибудь помочь ей считывать данные с фотографии. Ей нужна была дополнительная энергия, которую она брала у другого человека, можно сказать вампирила. Они ушли в спальню, сели: Рита на гадальное кресло, Мара на стул рядом, их руки зависли над фотографией, Рита вышла в астрал на информационный слой. Минут через 20 подруги вернулись в зал. Женщина с надеждой взглянула на них.

– Ну что? – затаив дыхание спросила она.

Рита ненавидела эти моменты, когда приходилось сообщать плохие новости.

– Как Вас звать?

– Наташа.

– Наташа, я могу ошибиться, мы будем надеяться на лучшее. Послушайте, что я узнала.

Женщина побледнела, схватилась рукой за сердце, предчувствуя страшное известие. К ней подскочила Маржан с водой и корвалолом, силой заставила выпить лекарство, усадила на диван. Та кивнула головой, что она готова слушать.

– Ваш муж опоздал на автобус, который увозит их с вахты в Караганду, решил добраться с частником. Нашел машину с двумя мужчинами, они согласились его довезти. Он был выпивши. В дороге похвастался, что получил деньги за месяц. Когда он заснул, они его стукнули по голове монтировкой, забрали деньги, а самого выбросили в яму в перелеске и закидали листьями и ветками.

Наташа подняла глаза и с какой-то надеждой в голосе сказала:

– Но там нет леса, голая степь до самой Караганды. Я туда ездила к нему.

Рита развела руками:

– Я могу ошибиться.

Наташа поднялась с дивана и протянула деньги.

– Нет, я не беру деньги за смерть, простите.

Женщина ушла. Рита и Маржан чувствовали себя опустошенными. Это часто случается, когда приходится работать со смертью. И еще появляется чувство страшного голода, потому что такие сеансы забирают много энергии.

– Пошли поедим, – предложила Рита.

– И выпьем, – добавила Мара.

Через два дня Рита неожиданно услышала продолжение этой истории. Она сидела в каморке техничек и ждала, когда закончится урок музыки в классе напротив, чтоб ее ученики, где она была классным руководителем, не сбежали домой вместо того, чтобы драить школу. Рита проверяла тетради и в пол-уха слушала всяческие новости, которые выкладывала ей словоохотливая техничка Римма.

– Завтра у нас в подъезде соседа хоронить будут. Убитым нашли. Милиция три дня искала, не нашла, он вахтами работал…

С этого момента Рита стала слушать внимательно.

– Жене его посоветовали к одной известной ясновидящей сходить. Та и сказала ей, что его за деньги убили и бросили в лесу. А она говорит, что там леса нет. Брат его решил проверить. Поехал и, представляешь, среди степи недалеко от дороги три березы росло. Ну он туда. Глядит, ветки набросаны, разгреб и нашел его. Врач сказал, он еще почти сутки жив был. Здорово, да?! Я тоже хочу к ней сходить.

– Как Наташа себя чувствует? – поинтересовалась Рита.

– А Вы ее знаете?

– Она у меня была. Я ее мужа искала.

Позвонила директор центра дианетики Вера Нагенко. Она просила Риту зайти к ней. Рита пыталась узнать, что случилось, но Вера игривым голосом говорила:

– Придешь – узнаешь.

Рита проводила самоанализ раковой больной, и каждый вечер появлялась в центре. Больная женщина была заведующей детским садом, а это очень денежное место, так что она могла себе позволить лечиться в центре. Муж ушел от нее, как только узнал, что у жены рак. При разводе постарался оттяпать как можно больше себе, все равно, мол, тебе умирать. Но больная шла на поправку.

Сегодня Рита ушла из школы пораньше, не заходя домой, побежала в центр. «Что же случилось? Этик-офицер приехал? Так Вера бы тогда другим голосом говорила», – думала она. На душе было тревожно. Закончив занятия с клиенткой, она пошла к Вере. На двери не было вывески, что идет одитинг, значит, она свободна. Рита постучала и, услышав разрешение, вошла. Вера сидела за столом и улыбалась. Рита никогда не переставала восхищаться ею. Стройная, подтянутая, красивая, с каким-то просветленным лицом, Вера привлекала к себе внимание не только мужчин, но и женщин.

– Маргарита, у меня для Вас отличные новости, – без предисловий начала она. – Помните, я просила Вас написать для Московского дианетического центра, курирующего нас, отчет о работе с детьми вашего класса, о том, как повысилась успеваемость после применения Вами методики Хаббарда «Руководство по основам обучения» и процессингов?

Рита молча ждала продолжения.

– Так вот, у них это было единственное в России исследование по применению методов Хаббарда, и они в свою очередь отчитались им в головном офисе в Лос-Анжелесе. Те признали его очень серьезным достижением и вот, держите.

Вера протянула ей большой конверт с иностранными марками и адресом центра на английском языке.

– Что это? – удивленно спросила Рита.

– Открывай, открывай, – перешла на неофициальный тон Вера, – ты одна во всем бывшем Союзе получила такое предложение. Мы рады за тебя, да и о нашем центре теперь Лос-Анджелес знает.

Рита открыла конверт. Там лежало несколько бумаг на английском языке.

– Достань все. Там есть перевод на русский, – подсказала Вера.

Рита достала. Это было письмо от Московского центра с благодарностью за проделанную работу и с приглашением работать в Московской школе при Дианетическом центре, используя ту же методику, что и в Караганде. Второе письмо было из Главной саентологической организации. Они тоже благодарили и приглашали приехать на двухгодичное обучение в Лос-Анджелес в монастырь при Дианетическом центре. Третье письмо давало Рите право не платить 10% в Головной центр за использование технологии Хаббарда при обучении детей.

– Ну, что будешь делать? Куда поедешь? – с нетерпением спросила Вера.

Все было настолько неожиданно, что Рита растерялась. Она не придавала особого значения этому отчету. Просто хотела помочь Вере, когда ту Московский центр обязал предоставить отчет о распространении и применении идей Хаббарда. Рита написала, как она, используя его методику, за год подняла самый отстающий класс в школе до уровня выше среднего.

– Никуда я не поеду.

– Ты теперь все записывай, что в школе делаешь, может пригодиться. И подумай дома над их предложениями. Никому из нас таких предложений не делали.

«Как все получится», – думала Люба, сидя в кресле самолета, отправляющегося в Москву. Уже сегодня вечером она встретится с Майклом и его сестрой. Может им с Женькой повезет, они смогут вырваться отсюда. Как надоел вечно пьяный отец и вечно ворчащая мать. Она и сейчас всю печенку выела, пока согласилась остаться с внучкой. Люба с дочкой жили с родителями. У них был небольшой дом. Когда Люба вышла замуж, родители настояли, чтоб молодые жили с ними. «Это моя ошибка, лучше бы на квартире жили. Борис неплохой человек, а тут он как мальчик на побегушках стал, а потом еще и пить с отцом начал. Надо посмотреть, как Майкл пьет. Как я буду с ними разговаривать? Из школы английский плохо помню, повторяла перед отъездом вроде, но практики не было. Буду во всем угождать им, -решила Люба, – только бы выбраться».

Самолет прилетел в Домодедово в три часа. Взяв такси, она приехала в гостиницу, где остановились Майкл и его сестра, там же он снял номер и для Любы. В голове постоянно вертелся вопрос: «Как все будет?». Открывая дверь своего номера, она увидела, как соседняя дверь распахнулась, и на пороге появились два улыбающихся человека. У Любы сразу отлегло от сердца. Майкл выскочил первым, обнял ее и поцеловал в щеку. Потом подскочила и Кэрол, сказала что-то по-английски, но Люба с перепугу не поняла ее. Перешли на язык жестов, изредка разбавляя его русскими и английскими словами. Люба поняла, что ее приглашают в 6 часов на ужин, а сейчас она может принять душ и отдохнуть с дороги. Она закрыла дверь номера и осталась одна. Осмотрелась. Гостиница была недорогая, находилась на окраине Москвы, но Любе, никогда раньше не останавливавшейся в гостиницах, она показалась чудесной. В номере была большая двуспальная кровать, покрытая пестрым покрывалом, из такого же материала шторы на большом окне, выходящем во двор. Прикроватный столик с телефоном, кресло, еще один столик, на котором стояла кофеварка, рядом стул, в углу, возле двери в туалет маленький холодильник, направо от входной двери – встроенный шкаф. «Как здесь здорово!» – прониклась Люба благодарностью к Майклу. Она раскрыла чемодан и стала перебирать вещи. «Что надеть?» -задала она себе вечный женский вопрос. Выбрала самое нарядное свое платье: темно-бордовое, скроенное по косой линии и скрывающее ее худобу, с низким декольте и расширенными к низу рукавами. К платью у нее полагались красные бусы и красные туфли на высоком каблуке. В Москве было еще прохладно, и она не знала, что ей надеть: туфли или сапоги. Подумав, решила надеть туфли, чтобы понравиться Майклу.

Без пятнадцати шесть Майкл постучал в дверь. Она быстро надела туфли, накинула модный плащ, который одолжила у подруги, взяла сумочку и открыла дверь. Увидев ее в нарядном платье, с горящими глазами, он обомлел. Она выглядела красавицей. Сестра что-то одобрительно сказала брату, кивнув головой на Любу. На Майкле был серый пуловер, из-под которого выглядывал ворот голубой клетчатой рубашки, мятые брюки и большого размера черные ботинки. Кэрол надела черные брюки и голубой свитер.

– Тебе не надо надевать плащ, ресторан находится внизу, в отеле, – сказала она по-английски.

Люба сбросила плащ и поняла, что так она еще больше нравится Майклу. В ресторане официант подал им меню и карту вин.

– Какое вино будешь пить? – спросил Майкл.

– Красное, -ответила Люба.

– Какое красное?

Люба судорожно пыталась вспомнить название какого-нибудь красного вина, но кроме портвейна 777 ничего не приходило на ум. Не пила она красное, привыкла в больнице пить разбавленный спирт. Кэрол пришла ей на помощь:

– Как насчет мерло? – спросила она, – ты любишь это вино?

– Да, люблю, – подтвердила Люба, взглянув с благодарностью на будущую золовку.

Американцы попросили Любу посоветовать им что-нибудь очень русское. Они заказали блины с красной икрой на закуску, пельмени на горячее и по кусочку Киевского торта на десерт.

За столом Майкл болтал не переставая. Люба плохо понимала его, кивала, если улавливала знакомое слово. В 8 часов в ресторане заиграла музыка, и Майкл пригласил ее на танго. Крепко обняв, он прижал ее к себе. Майкл был на голову выше нее, его подбородок касался Любиных волос. Сегодня девушка распустила их, и они черным каскадом спадали ей на плечи. Он поцеловал ее волосы, потом глаза. Люба не знала, как реагировать, чтоб было правильно, по их понятиям правильно. «Я уеду отсюда, уеду», – твердила она про себя как мантру.

На следующее утро начались экскурсии. Люба никогда раньше не была в Москве, и ей было не менее интересно, чем иностранцам. Войдя в Кремль через Кутафью башню и Троицкие ворота, туристы увидели здание Арсенала, построенное во времена Петра I, и трофейные пушки наполеоновской армии. Далее они продвинулись к Ивановской площади, посмотрели Сенатский дворец, знаменитую Царь Пушку, крупнейшее орудие своего времени, и Царь Колокол, весящий около 200 тонн, Спасскую башню, соборы, Большой Кремлёвский дворец, поднялись на Колокольню Ивана Великого. Вышли на знаменитую Соборную площадь – одну из древнейших и, наверное, самую красивую площадь Москвы. После этого их повезли на Арбат, давно ставший символом старой Москвы, где экскурсовод долго рассказывала об известных деятелях литературы и искусства, когда-то живших здесь.

Вечером Люба призналась, что очень бы хотела сходить в Макдональдс, американцы удивились, но пошли. Отстояв в очереди, они прошли в зал. Прочитав меню, Люба растерялась: в основном, здесь были булочки с разной начинкой и ко всему шла жареная картошка. «В больнице расскажу, что в Макдональдсе ела, завидовать будут, – подумала она. – Ничего особенного, я могу вкусней булочки сделать».

На следующий вечер после экскурсии на Красную площадь Кэрол устроила ей настоящий допрос: есть ли у нее дом, машина или другая собственность, где и кем она работает, сколько получает, кто ее родители, чем они занимаются, сколько лет дочери и на кого она похожа. Люба что-то понимала, что-то нет, пыталась отвечать и даже сама задавать вопросы. Видимо, ее ответы удовлетворили их, и на следующий вечер Майкл пригласил ее без сестры в ресторан, где они танцевали почти до самого закрытия. Он шептал ей что-то нежное на ухо, целовал ее щеки и губы, а когда они вернулись в гостиницу, попросил разрешения остаться на ночь. Люба с радостью согласилась. «Это мой шанс, – думала она, открывая дверь своего номера. – Я должна сделать все, чтоб ему понравиться. И тогда я уеду отсюда». Она прошла вперед и положила ключ на столик возле кровати. «Мне нужна эта замечательная девушка. Пусть потом кто-нибудь посмеет сказать, что я неудачник», – думал Майкл, глядя на ее узкую спину. Он подошел к ней сзади и крепко обнял. Они застыли на какое-то мгновение, потом Люба повернулась и провела указательным пальцем по его щеке. Эта скромная ласка показалась ему особенной, важнее объятий и поцелуев. «Еще», – попросил он ее. Она поняла не столько слово, сколько его чувство и погладила ладошкой по волосам, по лбу, обхватила его щеки и поцеловала в губы. По его телу прошел разряд. Он начал шарить по ее спине, видимо, искал застежку платья. Люба покачала головой и убрала его руку. Майкл вопросительно посмотрел на нее. Люба улыбнулась в ответ. Тогда он нагнулся, взялся за подол платья и стал тянуть его вверх. Люба забеспокоилась, что он сейчас снимет платье и увидит ее худобу. Она вывернулась из его объятий, быстро подбежала к выключателю и потушила свет. Теперь только уличные фонари мягко освещали комнату. Она вернулась обратно к Майклу и подняла руки. Он снял с нее платье и бросил, не глядя, в кресло. Люба осталась в нежно-голубой комбинации еще советского образца, хранившейся ею на особый случай. Он стал гладить ее плечи, груди. В девушке тоже проснулась страсть. Люба обвила его за шею одной рукой, а второй пыталась расстегнуть ворот его рубашки. Он рванул с себя рубашку так, что отлетела пуговица Майкл опустил Любу на кровать и с остервенением стал расстёгивать свои брюки. Наконец, ему удалось это, он выпрыгнул из них, смешно поднимая колени. Люба сбросила с себя комбинацию и плавки. Не дав Майклу даже снять носки, она притянула его к себе. Два горячих тела со стонами слились вместе.

В последний вечер накануне отъезда Майкла и Кэрол они снова пошли в ресторан. Майкл даже за столом держал ее за руку. Заиграла музыка, подошел красивый мужчина и пригласил Кэрол на танец. Майкл пригласил Любу. Когда танец закончился, Майкл не стал возвращаться к столу, а придержал ее на месте на середине танцевальной площадки. Заиграла тихая музыка, Майкл встал перед Любой на одно колено и сказал, держа ее за руку и смотря в глаза:

– Will you marry me? (Ты выйдешь за меня замуж?)

Люба поняла, что происходит что-то очень важное. Но что? Этих английских слов она не знала. Майкл достал из кармана брюк маленькую красную сафьяновую коробочку и открыл ее. Блеснул прозрачный камешек на золотом колечке. Люба все поняла.

–Yes, yes! – радостно сказала она и засмеялась, и заплакала.

Музыка заиграла громче, посетители ресторана зааплодировали им, и они стали танцевать танго только вдвоем. «Ну все, я уеду отсюда», – билась в голове Любы радостная мысль.

Очередное родительское собрание Рита начала с анализа успеваемости. На стене класса была вывешена большая таблица со всеми оценками, где красным выделялись двойки. После обсуждения кому из учеников какой предмет надо подтянуть и как это лучше сделать, перешли к несанкционированному руководством школы вопросу. Галя Майкова, очень ответственная девочка, отличница и гордость гуманитарного класса, была больна. У нее произошло отслоение сетчатки глаз. Она почти ничего не видела. Врачи запретили ей читать и писать, девочка могла только слушать, что говорит учитель в классе. Врачи сказали, что можно сделать операцию в клинике Федорова, но для этого нужны большие деньги. Денег у мамы, майора милиции, которая воспитывала дочь одна, не было. Вот Рита и решила обратиться к родителям за советом и за материальной помощью. Она рассказала собравшимся, что случилось с Галей, и родители живо откликнулись на эту беду.

– Сколько стоит операция? – деловито поинтересовался папа Сережи Кима, бизнесмен.

Валентина Петровна, мама Гали, назвала сумму. Привыкший руководить Виктор Ким подошел к учительскому столу и взял процесс в свои руки:

– Предлагаю сделать подписку в фонд Гали. Маргарита Владимировна, пустите листок бумаги по рядам. Кто может помочь, поставьте сумму, можно анонимно. Посмотрим, сколько у нас наберется. Листок пошел гулять по классу. Когда он вернулся к Виктору, тот подсчитал получившуюся сумму и сказал:

– Неплохо. Но еще недостает большой суммы.

Тут поднялась с места Марина Казеева, член родительского комитета школы:

– У нас на следующей неделе заседание родительского комитета школы. Я поставлю вопрос о помощи Гале Майковой. У директрисы есть родительские деньги, постараемся вытрясти из нее что-нибудь.

– Хорошо, спасибо. Есть еще какие-то предложения?

Поднялась мама Оли Гертер, врач по профессии. Она спросила Галину маму:

– Вы уже встали на очередь на операцию? Я могу сделать справку через облздрав о необходимости срочной операции.

– Спасибо, – растроганно сказала Валентина.

– Марина, вот Вам мой номер телефона, позвоните, когда будете знать, сколько денег выделит школа, я добавлю остальные. Сколько дней Вам придется прожить в Одессе? -обратился он теперь уже к Валентине Петровне.

Та развела руками.

– Недели две, – сказала врач.

– Я включу стоимость гостиницы в дотацию.

Родители восхищенно смотрели на Кима, Галина мама горячо благодарила его. Все поняли, что вопрос с Галиной операцией был решен.

В дверь класса заглядывали нетерпеливые ученики, приготовившие для родителей концерт – сюрприз. Они пародировали известных певцов и артистов. Галя Майкова изображала Аллу Пугачеву, и это здорово у нее получалось. Все готовилось в тайне от родителей, даже костюмы они делали сами под Ритиным руководством. Благодарные родители долго им аплодировали.

ЗЯ, встретив в коридоре Риту после заседания школьного родительского комитета, с обидой высказала ей, что все стараются тянуть в свой дом, то бишь лицей, а она наоборот – лицейские деньги тратит. Но вскоре она успокоилась и даже сама поверила в свое благородство, когда родительский комитет преподнес ей благодарственное письмо за помощь ученице.

Флеминг написал, что было бы здорово встретиться. Он спрашивал, сможет ли Рита приехать в Данию, обещал оплатить дорогу. Рита не знала, что делать. Флеминг ей нравился своей непосредственностью и веселым нравом. Ей очень хотелось увидеть его. «А как же быть со Сри? Он звонит почти каждый вечер, пишет, там вроде все серьезно, человек он неплохой, – думала она. – С Надей поговорю, она у меня мудрая женщина».

Рита позвонила сестре в субботу, среди недели не получалось из-за разницы во времени. Она рассказала ей о приглашении Флеминга, о приезде Сри та уже знала во всех подробностях.

– Что же мне делать? – спрашивала Рита, – мне так нравится Флеминг.

– Не выдумывай. Ты никогда практичностью не отличалась. Ну что такое музыкант? Да они все наркоманы. И творческие личности непредсказуемы. Сегодня у него одна муза, завтра другая. А тот компьютерщик, они хорошие деньги получают, на них спрос, всегда работа будет. Да и Америка лучше Дании, – закончила разговор сестра.

Рита понимала умом ее правоту, но сердцу музыкант был милей. Рита написала Флемингу, что она подумает, возможно, приедет повидать сестру в Швецию летом, и они смогут встретиться.

Вскоре и Сри созрел до подобного предложения. Он тоже попросил Риту приехать на летние каникулы в Нью-Гемпшир. Теперь у нее вообще голова пошла кругом: куда же ехать, кого же выбрать. Она написала Сри о неудачной попытке Нины с грацией бегемота поехать по приглашению ее кавалера в Америку. Ей отказали в визе. Рита боялась, что подобное может случиться и с ней. В Европу было проще попасть. Через несколько дней, когда они разговаривали по ICQ, Сри спросил, а не хочет ли она выйти за него замуж, тогда он может выслать ей визу невесты. Рита заколебалась. Он это понял и сказал, что виза невесты дается на три месяца, она может приехать и уже на месте решить, хочет ли она выйти замуж. На такой вариант Рита согласилась.

На другой вечер она пригласила к себе Данила с Аней, чтобы поговорить о предложении Сри. Данил сразу же поддержал ее:

– Езжай, он нормальный мужик. Кого ты здесь найдешь? Одни алкоголики остались.

– А как же вы? -с испугом спросила Рита, – и как я без вас? У меня же никого больше нет.

– Мам, – вмешалась Аня, – если ты уедешь, ты нас сможешь вытянуть туда. Город разваливается, Майкудук вообще, как после бомбежки, тут ловить нечего. Не хочешь о себе думать, подумай о нас. А внуки у тебя пойдут, их учить надо. Слышала, Сара Назарбаева сказала, что начального бесплатного образования достаточно.

– Ты права, ты права, – задумчиво повторяла Рита.

– С работой тоже не очень. Фирма еле на плаву держится, сейчас везде казахам дорога, – внес свои аргументы сын.

– Мы твою квартиру сдавать будем, – добавила Аня, – из этих денег за учебу заплатим.

Оба учились на вечернем отделении Карагандинского политехнического института.

–Мир посмотришь. Что, зря английский учишь? – сказал Данил.

– Надя тоже советует ехать, говорит, хуже не будет.

–Конечно. Ты всегда сможешь вернуться, если не понравится. Квартиру пока продавать не будем, – снова вставила Аня, – тряпки мне будешь высылать, все обзавидуются!

– Ладно, думать буду, – закончила разговор Рита, – пошлите ужинать, у меня капустный пирог есть.

Рита написала Сри, что согласна приехать и выйти за него замуж. Тот нанял иммиграционного адвоката, чтобы сделать ей визу невесты – К-1.

Начался последний месяц учебного года. Учеников часто срывали с занятий на благоустройство школы и города, точнее, на бесплатную уборку накопившегося за зиму мусора. За каждой школой был закреплен свой участок города, который они должны были убирать. Не избежали этой участи и новомодные лицеи и гимназии. Два дня в неделю уроки шли только по двадцать минут – объяснение нового материала, а потом всей школой выходили на отведенный участок. Лопат и граблей не хватало, приходилось ученикам нести их из дома. Они белили известкой стволы деревьев и поребрики, сметали в кучи сухие листья, ветки, брошенные бутылки и другой не горящий мусор собирали отдельно. Работа была грязная, вполне можно было подхватить какую-нибудь заразу. Но к предупреждению врачей акимат не прислушивался: кто же откажется от бесплатной рабочей силы. Когда Рита рассказала Сри, что у них сейчас каждую неделю проходят субботники, он не понял, что это такое. Рита подробно объяснила, как это происходит, но он все равно не понял, как это можно заставить работать бесплатно детей и учителей. «Да, не понять им нашей реальности», – констатировала Рита.

Началась дачная пора. После работы и в выходные люди ехали на свои шесть соток, чтобы вырастить овощи и фрукты. Для кого-то это была необходимость, кто-то делал это для души. Ритина соседка Нина работала на даче в основном для души, да и неплохо было иметь на столе раннюю редисочку и зеленый лучок. Рита любила помогать ей. Вот и сегодня Нина попросила отвезти ее на дачу. С ними напросилась внушительных размеров пожилая женщина из соседнего подъезда, у которой дача была в том же кооперативе, где и Нинина. Сергей по просьбе Риты пригнал машину с платной стоянки, находящейся за домом, и они поехали. Поездка не задалась с самого начала. Проехав минут двадцать, Рита увидела, что бензин стоит на нуле, хотя она заправляла машину позавчера.

– Вот черт, опять бензин на стоянке выкачали, – со злостью сказала она, – до заправки не доедем.

Пошли голосовать. Один водитель грузовика сжалился над женщинами, отлил им из своего бака бензина. По пути на дачу была заправка, теперь они могли до нее дотянуть. Выехали за город, впереди показался крутой поворот. Рита сбавила скорость и вошла в поворот. Вдруг она услышала какой-то грохот, машину тряхнуло, она резко нажала на тормоз. Вышла из машины и увидела такую картину: по дороге, обгоняя машину, катится колесо. Рита глянула вниз. Это было ее левое заднее колесо!

– Приехали! Вылазьте! – крикнула она пассажиркам и побежала его догонять. Напротив стояла шиномонтажная будка. Мужики увидели эту картину и дружно заржали. Поймав колесо, Рита пошла к ним за помощью.

– Твое счастье, что у тебя такие две бабы сидели, – развел широко в стороны руки механик, показывая размеры женщин, – иначе бы тебя перевернуло.

– Где машина стояла? – спросил другой, верткий рыжий парень.

– На платной стоянке.

– То оно и видно. У тебя колесо начали откручивать, а ты в это время за машиной пришла. Не успели, вот ты и поехала на наполовину открученном колесе. Счастливая ты, – сказал механик, прикручивая колесо к машине.

– Да уж, – усомнилась Рита.

До дачи все-таки доехали. Нина посадила семена морковки, свеклы, воткнула головки лука и полила все посаженное. Хорошо было на даче, начали распускаться листочки, показались соцветия сирени. Весна. Долгожданная весна!

Был у Риты в классе Ваня Нургалиев. Странное сочетание имени и фамилии. Его отец Владимир Назаров был русский, а мать – казашка, и, как часто делают казахские женщины, она оставила девичью фамилию после замужества. Райхан, мать Вани, Рита встретила у Нины на одной из праздничных пирушек. К концу вечера Райхан уже не стояла на ногах, и Нина позвонила ее сыну, чтобы он отвел мать домой. Жили они на улице Горького, в пяти минутах ходьбы дворами от Нининого дома. У Райхан была фигура двенадцатилетнего подростка. Если смотреть со спины, можно было подумать, что это девочка-шестиклассница, но, если посмотреть спереди… Лучше не смотреть, увидишь испитое лицо старой казашки. Она была алкоголичкой и поэтому выглядела старше своих лет. Работала Рая, как ее звали русские подруги, адвокатом при городском суде. Когда-то она была очень успешной, неплохо зарабатывала, а потом запила. И мужа она встретила в суде, защищала его, когда Владимира задержали за уличную драку. От тюрьмы она его спасла, он пригласил ее в ресторан в знак благодарности, проснулись утром в одной постели, через месяц Райхан забеременела, и они поженились. Обоим было в то время далеко за тридцать, и теперь растили шестнадцатилетнего сына. Владимир, какой-то замученный и вертлявый, тоже пил.

Сын во всех отношениях получился удачным. Его казахские черты лица смягчала русская кровь, темные мягкие волосы, округлый подбородок, небольшой аккуратный нос и широко раскрытые карие глаза. Был он тоже маленького роста – в родителей, но плотный и сильный. И еще умный. Несмотря на вечные пьянки, драки и скандалы в семье, он учился хорошо. Ходить ему приходилось в общеобразовательную школу далеко от дома, потому что две ближайшие школы были превращены одна в лицей, другая в гимназию. За обучение в них надо было платить, а деньги в семье нужны были на водку. Все это Рита узнала от Нины, когда Ваня с ласковыми уговорами и легкими подталкиваниями увел мать домой. «Что из парня выйдет! – подумала Рита, – надо его спасать». Спасать – было ее любимое занятие. Она видела смысл жизни в помощи другим: людям ли, собакам или растениям. Рита всей душой понимала слова Льва Толстого: «В жизни есть только одно несомненное счастье – жить для других». Они встретились с Ваней еще пару раз у Нины на даче. Мальчик был очень общительный и поведал Рите свою мечту стать следователем. Они обсудили на какие предметы ему стоит обратить внимание, чтобы успешно сдать экзамены в КарГУ на юридический факультет. Потом он пришел к ней за «Евгением Онегиным», которого они изучали в школе, потом попросил почитать что-нибудь про любовь, и она дала ему «Первую любовь» Тургенева. Он вернулся через день и попросил еще Тургенева. Тут уж Рита окончательно растаяла. Тургенев был ее любимый писатель.

На следующий учебный год она упросила Райхан отдать парня в лицей в юридический класс, откуда он мог поступить в КарГУ на специально забронированные за лицеем места. Мать согласилась, а с оплатой решили так: Ваня будет брать у родителей деньги, когда они трезвые, или, как они заранее договорились, доставать из их карманов, когда они будут пьяные. Иногда Райхан защищала интересы лицея, и деньги, заработанные ею, шли в оплату обучения. Сейчас Ваня заканчивал 10 класс, готовился к выпускным экзаменам, но дома не было возможности заниматься. Рая взяла в привычку пугать домашних, что она повесится, если ей не дадут делать, что ей хочется, пить, проще говоря. Владимир не обращал на это внимания, а Ваня сильно переживал и постоянно караулил мать. Ей такое внимание нравилось, и она устраивала концерты с повешением все чаще и чаще. Рита поговорила с Ваней, объяснила, что подобные психозы работают на зрителя, что если Ваня переедет на время подготовки и сдачи экзаменов к ней, то мать, которой не перед кем будет показывать спектакли, перестанет пугать их этим. Ваня сам понимал, что дома ему не подготовиться хорошо к экзаменам, поэтому он согласился на предложение Риты. Так ее квартира пополнилась еще одним жильцом. Ему определили спальное место на диване в зале. Вечерами они устраивали страшные подушечные бои с Айнурой, иногда к ним присоединялся и Данил, когда заглядывал вечером проведать веселое семейство. Аня часто уходила к подругам, и ему скучно было одному дома. Однажды таким вечером, когда трое вели очередной подушечный бой, к ним зашел в поисках Маржан Маулен, ее брат. Он посмотрел на играющих детей, на Риту, готовившую ужин, и спросил:

– Маргарита, у Вас постоянно кто-то живет, а как же личная жизнь? У Вас есть личная жизнь?

– Да, – улыбнувшись красавцу Маулену ответила Рита, – когда я ем.

– Мама, мама, когда ужинать? Мы голодные!

– Мойте руки, уже все готово.

Все трое рванули в ванную: кто быстрей вымоет руки, тот займет самое удобное место за столом. Снова шум, шуточная потасовка. Маулен задумчиво покачал головой и ушел.

На следующий вечер пришла расстроенная Маржан и сказала, что брат велел забрать Айнуру к себе. Совсем недавно Марин любовник Балташ, в переводе на русский «топор», так его с легкой руки Риты стали звать соседи, перешел жить к ней, у них шел медовый месяц и присутствие девочки их смущало, но по казахскому обычаю сестра должна слушаться старшего брата.

Топор был темной лошадкой, считала Рита. Маржан познакомилась с ним через бюро знакомств, но долго никому не признавалась в этом. Он был моложе ее лет на пять, красив, но какой-то щупленький и рядом с Маржан казался ее младшим братом. На первом же свидании он заявил, что предпочитает женщин старше и с деньгами, что ухаживать он не привык, и если они понравятся друг другу, то он может хоть завтра перейти к ней жить. Мара согласилась. Через пару дней он пришел к ней с небольшим чемоданом. Сколько она ни спрашивала, так ничего и не узнала о его прошлой жизни. «Это неинтересно, у меня сейчас новая жизнь», – отнекивался Балташ. Он закончил среднюю школу и никогда нигде больше не учился. Где он работал и на что жил, тоже не говорил. Маржан надеялась, что он устроится на работу, будет ей помогать материально, но он только обещал, не предпринимая никаких усилий найти хоть что-то. Сидел весь день дома, смотрел телевизор или ходил к друзьям играть в карты. Вместо помощника она получила нахлебника. В гости к соседям или ее родне он тоже не ходил, говорил, что еще плохо их знает. Он не нравился ни Мариным подругам, ни ее родственникам. Рита как-то поинтересовалась, почему у него такое странное имя – «топор». Маржан объяснила, что у казахов младшего жуза ребенку дают имя по названию первого предмета, который увидит роженица после появления младенца на свет. Видимо его мать увидела топор.

– Давай собирайся, – резко сказала Маржан дочери.

Та в слезы.

– Не хочу с Топором жить.

– Иди, Айнура, ты только ночевать туда будешь уходить, а из школы будешь приходить ко мне. Правда, Мара?

Маржан обрадовалась.

– Маулен вчера разорался, что она у тебя живет, что у тебя нет личной жизни. Я знаю, что он на тебя глаз положил, спрашивал как-то, есть ли у тебя любовник.

Маулен Рите нравился тоже, закрутила бы она с ним, если бы не знала его жену. А теперь оказалось, что и она ему не безразлична. «Может, он поэтому и хочет, чтоб Айнура с матерью жила? Он несколько раз заходил за чем-то, а Айнура всегда у меня», – осенило Риту.

Рита с Ваней уже собирались спать, когда пришла Нина. Она стряпала сегодня пирожки для своей семьи и принесла немного для Риты и детей.

– Айнура спит уже? – спросила она, не увидев девочки.

– Нет, мать ее забрала.

– С какого перепугу?

– Ты угадала, с перепугу. Маулен велел.

– Ну и правильно. А то как кукушка подбросила ребенка. А как же молодой муж? Понравится ему это? Да и опасно, он ведь не работает, весь день дома, а девчонка уже подросла.

– Она будет уходить только ночевать туда, все нормально будет. А насчет кукушки ты не права. Я на курсах психологии учила, что бывают женщины-матери, женщины-любовницы и женщины-карьеристки. Это в генах заложено, ты сама изменить ничего не можешь. Можешь только притворяться такой, какой тебя общество или семья хочет видеть, но в душе ты все равно будешь тем, кем родилась. Она создана для любви. Она может многое дать любимому, я вот создана для детей, поэтому в школе работаю, и чужие дети мне не в тягость, а в радость. Мы с ней обе выигрываем: у нее есть время для мужчин, а у меня есть дочка.

Нина помолчала.

– Может ты и права, но у нас же по-другому думают: женщина должна быть матерью, во-первых, а потом уж женой или любовницей, ну а карьеры вообще от нее никто не требует. Главное, чтоб муж и дети были ухожены, дома чисто и еда приготовлена.

– Да, для меня это тоже важно. Но если ты ненавидишь и не понимаешь математику, можешь ты стать хорошим, допустим, бухгалтером? Так и тут. Ты можешь стараться, но тебе не принесет это счастья. Нужно понять, что все мы разные, и не требовать одного и того же от разных людей.

– Что-то в этом есть, – не очень уверенно согласилась Нина. Про себя она подумала, глядя на жующую пирожок Риту, «А кто же я? Всю жизнь работаю, не думаю, нравится мне эта работа или нет, обоих мужей любила, детей своих и чужих растила и не задумывалась, чего мне больше всего хотелось. Жила как все. И что осталось? Вовка – алкоголик, дочь – пьяница и психичка, Вовкины дети ушли и приходят, только когда им что-то нужно, фабрику закрыли. С чем я осталась?» Ей казалось правильно она живет, а теперь что?

Вовку Буракова или Шарикова, как его звали за большое сходство с героем повести Булгакова «Собачье сердце», она выгнала, надоела его пьянка, детей его она никогда не любила, жалела по-бабьи, что сиротами остались и все. Вспомнилось ей, как привел Вовка своих детей к ней. Они и не договаривались, что он переедет к ней в этот день. Просто разговор был, что она согласна. А тут звонок, открыла дверь, а они стоят все трое с потертым чемоданом, с какими-то пакетами с вещами. Вовка улыбнулся как-то виновато и сказал: «Ну, Нина Петровна, принимай пополнение». «Пашке 7 лет было, – вспоминается Нине, – тощий, сопливый, куртка грязная, кроссовки рваные. Зашлось мое материнское сердце жалостью. А рядом с братом одиннадцатилетняя Аня. Красавица, смотрит настороженно, как ее вторая мачеха примет». Помнит Нина, как растерялась она слегка, а топом сказала: «Проходите, сейчас ужинать будем». Троица вздохнула с облегчением. «Столько лет на них потратила, – думала она, -а где благодарность? Свою дочь упустила. Жанна сначала обрадовалась, что у нее брат с сестрой будут, но вскоре начали они воевать за мою любовь. Может, она и замуж рано вышла, чтобы сбежать из этого дурдома. Пять человек в двухкомнатной квартире с проходными комнатами. Мы с Вовкой в зале на диване спали, а дети в спальне. Ждали, когда все заснут, чтоб приласкать друг друга. Может Мара и права, что живет в свое удовольствие».

– О чем задумалась? – прервала Рита ее воспоминания.

–Да вот вспомнила, как с Вовкой жить начали, любили друг друга. Куда все делось?

– Не жалеешь, что выгнала?

– И да, и нет, – задумчиво отозвалась та, – болеет он, спина у него болит. Всю жизнь грузчиком на мясокомбинате проработал. Валяется, поди, теперь в своей грязной квартире в Майкудуке пьяный и больной, жалко. С другой стороны, терпежа уже нет от этих пьянок. Напьется, храпит всю ночь, воняет перегаром. Одно хорошо – не дерется. Это я ему надавать могу, 16 лет вместе прожили, конечно, жалко. Я же его с детства знаю, мы по соседству жили, на танцы вместе бегали. Он мне еще тогда нравился. Веселый Вовка был, заводной, мороженым меня угощал. Если он никого с танцев не провожал, мы домой вместе шли, я так радовалась, а когда уходил с кем-нибудь – ревновала. Потом школу закончили, он в армию ушел, а я своего Шишкина встретила, тоже Вовка был. Так и потерялись с Бураковым. Я за Шишкина замуж вышла, Жанна родилась. Нормально жили, как все. Четырнадцать лет прожили, потом он умер от рака желудка. Мы одни с дочкой остались. Вовка после армии женился, мне брат его сказал. Дочь Аня родилась. Жена все болела, умерла от рака через 3 года. Он за ней до последнего ходил, горшки выносил, сам ее мыл. Когда жена умерла, он снова женился, взял с нашей же улицы Тамарку, она с детства в него влюблена была, тут же ему сына родила. А он после смерти первой жены попивать начал, любил ее сильно, забыть не мог. Пашке 5 было, когда и Тамарка от рака умерла. Ну не везло ему на жен. С двумя остался. Два года мыкался, совсем запил. Тут брат его младший Степан меня в городе встретил, говорит, приходи в гости, старое вспомянем, как жили в соседях, Клава моя тоже тебя вспоминала. Ну я и согласилась. Договорились на воскресенье. Прихожу, а там Вовка сидит. Увидела его, и застучало мое сердечко. Первая любовь – самая крепкая. Встречаться стали, да время-то на ухаживания у него не было, дети на шее висели. Сам стирал на них, в школу отправлял, косички Аньке заплетал. А потом заявились все трое. Так и начали жить.

Как только Рита появилась в зале клуба «Кому за 30», к ней подскочил Сергей.

– Рита, – без предисловий начал он, – я Вас уже две недели жду. Мы с Любой заявление в ЗАГС подали.

– Поздравляю! – искренне обрадовалась Рита. – Когда свадьба?

– 28 мая.

– Отмечать где собираетесь?

– Да пока не знаем, денег-то нет.

Риту увлекла идея сделать свадьбу в клубе. Она предложила:

– Сергей, давай с администратором поговорим, надеюсь, нам разрешат отметить вашу свадьбу здесь, им же реклама. А стол я помогу накрыть, приглашенные что-то принесут, – начала быстро подсчитывать в уме Рита. Подошли Галя с Любой.

– Слышала новость? -спросила Галя.

– Да, уже соображаю, как свадьбу им справить. Пошли в коридор, обдумаем все, тут шумно.

Все четверо вышли в коридор. Мимо проходила Валентина Григорьевна, администратор клуба, тоже одинокая женщина лет пятидесяти.

–Валентина Григорьевна, можно Вас на минуточку? – позвала ее Рита.

Та подошла, улыбаясь.

–Слышала, слышала хорошую новость, – сказала она.

–Мы как раз об этом и хотели поговорить. Можно в клубе свадьбу отметить? Это ж какая хорошая реклама Вам! В газету заметку напишем, больше народа ходить будет, больше доход.

– Хорошая идея, -согласилась та, – я поговорю с начальством, думаю, пробьем не будет.

Все радостно переглянулись.

–Люба, у тебя платье свадебное есть? Первый раз все-таки замуж выходишь, – поинтересовалась Рита.

–Нет. Я свое серое в цветочек одену.

–Только не это! – непроизвольно воскликнула Рита.

Она хорошо помнила это платье: кримпленовое, с яркими аляпистыми красными и синими цветами по серому фону. Кримплен носили еще в пору Ритиной юности.

– Я сошью тебе платье. Ты свободна завтра? Приходи ко мне, я сниму мерку и придумаем фасон.

–Здорово! – обрадовалась невеста, – белое будет?

– Конечно, белое. Завтра и материал купим.

У Любы радостно заблестели глаза.

–А я фату куплю, -сказала Галя, – чтоб уж все по правилам было.

Ей тоже понравилась эта затея.

– А у меня костюма нет, – жалобным голосом вставил жених.

– Будет, -уверила его Рита, -только недорогой.

–Спасибо Вам Маргарита, -в унисон поблагодарили жених и невеста.

– Галя, оставайся у меня ночевать, обсудим детали.

К ним подошел Игорь. Месяц занятий по курсу Бейлса не прошел даром. Рядом с ним стояла высокая симпатичная девушка, внешне чем-то напоминающая Риту.

–Знакомьтесь, это Света, – представил ее он.

Девушка с нескрываемым любопытством осматривала Риту. Видимо, ее уже просветили о недавних событиях, а может сам Игорь рассказал, он бесхитростный человек. Рита доброжелательно посмотрела на нее и искренне сказала:

– Рада познакомиться.

Все вместе они вернулись в зал. Возле двери, выглядывая кого-то, стоял Борис.

–А вот и ты! – приветствовал он Риту. – Куда пропала? Я тебе звонил пару раз.

–Работа, работа и еще раз работа, -бодрым голосом ответила Рита, – Чего звонил? Чего хотел?

– Тебя, – коротко ответил тот.

Рита даже слегка растерялась от такого откровенного ответа и перевела разговор на другую тему:

–Слышал, Сергей с Любой женятся.

–Да уж, парочка: баран да ярочка. Как они жить-то будут? Оба не работают, пенсии маленькие. Еще детей с дуру нарожают. Придурков каких-нибудь.

–Зачем ты так пессимистично, -перебила его Рита. – Каждый человек достоин счастья, пусть своего маленького, но счастья.

–Нет, спартанцы все же правильно делали, сбрасывая со скалы слабых и больных младенцев. Нация сильная была, а у нас что творится с этим гуманизмом? Оживят полудохлого младенца, лечат его всю жизнь, да еще пенсию платят.

– Могу тебя огорчить про спартанцев. Ученые делали раскопки под той горой, с которой, якобы, сбрасывали слабых младенцев. Так вот, не нашли они там костей младенцев. Были кости, но только мужчин от 15 до 30 лет со следами повреждений, ранений скорее всего.

– Откуда ты знаешь, – удивился он.

– Книжки читаю. У тебя дети есть? -поинтересовалась, задетая за живое, Рита.

–Нет.

– То оно и видно. Были бы, ты по-другому говорил.

Видя, что Рита не на шутку рассердилась, он пригласил ее танцевать.

Танцуя, Рита увидела, что возле Галины опять вьется Эдуард – бывший сифилитик, который ходит раз в месяц проверяться в венерический диспансер, где теперь работала санитаркой Галя. «Чего она его не гонит? – удивлялась Рита, – подхватит эту заразу еще!» И хотя она как медик знала, что бытовым путем сифилис практически не передается, старалась не общаться с Эдуардом.

Борис весь вечер был очень внимателен, а под конец исчез и появился с красным тюльпаном. «Наверное, на клумбе сорвал», – подумала Рита, потому что парк культуры был напротив дворца. Цветы на нее всегда действовали неотразимо. Она подумала: «А может никуда не надо уезжать, Борис вроде неплохой мужчина.» Не хотелось ей оставлять сына одного.

Сри выслал бумаги, которые Рита должна была заполнить для получения К-1 визы. Главным документом была анкета невесты. Они с Верой засели за работу, оставив агентство на попечение Гульназ. Перепроверяли переведенное по нескольку раз, понимая, что от правильности ответов зависит дальнейшая жизнь Риты. Нужны были справки о несудимости из всех мест, где она жила. Если посылать запрос в теперь ставшие другими независимыми государствами Россию и Киргизию, где Рита жила когда-то, то ответ придет в лучшем случае через полгода, объяснил им Амин, знающий эту систему. Рита же хотела поехать летом, чтобы вернуться к началу учебного года, если ей не понравится в Америке. Помощь предложила соседка Ольга. Она ездила за товарами во Фрунзе, теперь переименованным в Бишкек, был у нее там любовник-милиционер, вот она и хотела его попросить взять справку. За взятку в Киргизии можно сделать все. Сри выслал ей денег на поездку в Курган к отцу, чтоб взять справку о несудимости и разрешение от отца на выезд за границу на постоянное место жительства. Для интервью в Американском посольстве надо было предоставить совместную фотографию жениха и невесты, их письма, квитанции телефонных разговоров. Хорошо, что все это было. Рита распечатала их е-мейлы, приложила переводы на деньги и почтовые письма. Получилась довольно солидная стопка.

В Россию Рита могла поехать только после выпускных экзаменов. Экзамены по русскому языку в восьмых классах и по литературе в десятых шли первыми, так что к середине июня она может освободиться, если не идти на выпускной вечер, который проводится 25 июня. Рита выслала заполненную анкету Сри, чтоб его адвокат смог проверить правильность заполнения. Жених написал, что она неправильно указала свою национальность. В анкете написано, что она русская, а надо писать, что казашка. Рита возмутилась:

–Да какая я казашка! Я даже близко на азиатку непохожа!

–Давай я позвоню ему, и мы разберемся с этим вопросом, – предложила ей Вера.

Так они и сделали, позвонили, но не разобрались. Он и его адвокат настаивали на том, что если Рита живет в Казахстане, то она казашка. Через полчаса взаимных объяснений они сдались и написали в новой анкете в графе национальность казашка. Теперь оставалось только добыть справки о несудимости и подавать документы в посольство Америки в Москве.

Свадьба Сергея и Любы приближалась. Сергею купили недорогой, но прилично выглядевший костюм, Любе Рита сшила платье на свой вкус. Прямое, в пол, с высоким разрезом сзади и рукавами до локтя. Белый шелк с люрексовой нитью делал платье строгого покроя нарядным и элегантным. Скромная короткая фата и белые туфли на каблуке, привезенные Ольгой из Бишкека, завершали свадебный наряд. Люба хотела платье отрезное по талии и с юбкой клеш, но после Галиного замечания, где на ее фигуре талию делать будем, согласилась на прямое. Составили список гостей. Оказалось, что друзей у жениха и невесты за пределами клуба нет, Любины родители умерли, их квартира досталась ей. Родители Сергея даже слышать не хотели о свадьбе, считая, что это неравный брак. Из родственников обещали прийти только его братья и сестра да какая–то троюродная полусумасшедшая тетушка Любы. Галя прошлась по списку гостей и распределила, кто что принесет. Женщин она просила принести салаты, фрукты, солонину, а мужчин – спиртное. Рита договорилась с поварихой лицея Тоней, что та приготовит на горячее плов, заказала в кулинарии свадебный торт, купила коньяк, бутылку ликера специально для невесты, любившей его, шампанского для новобрачных и пару бутылок сухого вина для себя. И испекла капустный пирог. Галя, не особо надеясь на приглашенных, сделала ведро винегрета и большую чашку селедки под шубой. У нее с зимы оставались соленые помидоры, прихватила и их. Проблему с посудой решили просто: каждый должен был принести для себя тарелку, вилку и стакан. Свадебный сценарий в стихах Рита написала сама. Она оставила за собой роль тамады. Над украшением зала трудились администратор клуба с учительницей рисования Катей. Галя была свидетельницей невесты, Игорь – жениха. Привязали к ветровому стеклу старую Айнурину куклу, украсили лентами и поехали а ЗАГС. В ЗАГСЕ все обошлось без приключений, потом Рита повезла новобрачных по традиции к Вечному огню.

У входа в клуб их встретили гости, выстроившиеся в две шеренги. По обычаю они стали осыпать жениха и невесту рисом, бросать под ноги конфеты и цветы. Сели за столы. Плакат над молодыми извещал: «Ты да я – теперь семья». Напротив, так чтобы они видели, второй: «Желаем паре молодой дожить до свадьбы золотой», а прямо над входной дверью еще: «Супруга свыше нам дана, замена счастию она». Риту слегка покоробило, когда она увидела эти изречения, но другим, кажется, нравилось. Первый тост предоставили Любиной тете как ее единственной родственнице. Она понесла какую-то околесицу, и Рита быстренько культурно устранила ее, крикнув «Горько!» Гости подхватили, молодые стали стеснительно целоваться, все дружно выпили. Борис сидел рядом с Ритой. Он считал себя законным ее кавалером, обнимая иногда по-хозяйски за талию. Сценарий шел своим чередом. Тосты следовали один за другим. Вот невеста пошла в туалет и потерялась. Жених, больше встревоженный предстоящим выкупом, чем пропажей невесты, вместе со свидетелем кинулся ее искать. Люба нашлась ревущая в коридоре. Никто ее и не собирался воровать, она потеряла бусы, одолженные у соседки, и расстроилась из-за этого. Объявили по микрофону всесоюзный розыск бус и премию тому, кто найдет – бутылку пива. Бусы нашлись под столом. Изрядно подвыпившие гости, уже мало обращавшие внимания на молодоженов, лихо плясали. В зале царило веселье и витал дух надежды, что и у них все еще может быть хорошо. Настало время невесте бросать букет. Все женщины выстроились позади Любы. Рита стала почти у самого края слева. Букет летит! Толпа женщин кидается на него грудью, а букет, описав полукруг чуть не упал на голову Риты, она от неожиданности даже отмахнулась от него, и он упал к ногам стоящей рядом с Ритой Светланы, подруги Игоря. Она наклонилась и подняла его, счастливо улыбаясь.

Майкл выслал Любе анкету на визу невесты, и она просила Веру оформить бумаги. Конечно, Вера согласилась. Рита обрадовалась и за Любу с Женей, и за себя. Хорошая реклама ее агентству – Любино замужество. Она оказалась права. Подобные вещи распространяются быстро. За неделю прибавилось несколько новых клиенток. Особенно Рите понравилась пятидесятилетняя Виктория. Ее привела дочь, подруга Тани, учительницы из Вериной гимназии. Виктория начала с главного для нее пункта:

–Мне 50. Я не думаю, что в таком возрасте можно что-то изменить, навряд ли кого-то заинтересует старая женщина, но я хочу попробовать, чтобы потом не укорять себя за неиспользованный шанс.

– Вы очень привлекательная и интеллигентная женщина, я думаю, у Вас все получится, – сказала Рита.

Виктория ответила ей лучезарной улыбкой. Она была высока, стройна, с длинными ногами, короткой стрижкой. Под глазами и в уголках губ протянулись ниточки морщин. Кожа слегка матового оттенка была упругой, красивый большой рот и ясные спокойные карие глаза. Как может такая не понравиться! Работала Виктория главным экономистом в управлении железной дороги. Две другие клиентки были с рынка, где торговала Ольга. Она регулярно поставляла Рите женщин, желающих выйти замуж. Были среди них и интеллигентные, которые потеряли работу после закрытия предприятий, были и малообразованные, и хамоватые, у которых купи-продай в крови. Всем одинаково хотелось счастья.

Закончив с клиентками, Вера перевела письмо от Сри. Он писал, что ездил в командировку на Соленые Озера, что очень ждет ее приезда и уже купил двуспальную кровать. Второе письмо для Риты было от Девида из Американского штата Вьоминг. Он писал уже пару месяцев. Письма были незатейливые, дружеские, без каких-либо намеков на чувства. «От скуки пишет, – решила Рита, – у них в штате коров больше, чем людей, общаться не с кем». Она отвечала ему, когда было время, чаще же просила Веру написать ему пару строк. Вот и сегодня Девид описывал свой день: как он проснулся, задал скотине корм, почистил коровник, почитал газету, а потом пошел писать письмо.

– Ответь ему что-нибудь, – попросила Рита подругу.

Готовясь к завтрашней консультации по литературе, Рита услышала, что Галя открыла входную дверь и с кем-то разговаривает. Она прислушалась. Это был Коля Мальцев, ее бывшая любовь. Рита познакомилась с ним на даче у Нины в первый же месяц после приезда в Караганду. Ей никто не сказал, что он закодирован от пьянки. Красив он был именно мужской красотой: твердый подбородок с глубокой ямочкой посередине, резко очерченные губы, высокие скулы и глаза с прищуром, с какой-то хитринкой. И сигарету в зубах он держал по-особенному: закусывал ее, как папиросу и при разговоре гонял из одного уголка рта в другой. Высокий, крепкий, с длинными руками и ногами, Николай ей сразу понравился. Жил он с матерью, Нининой подругой, в однокомнатной квартире в том же доме, где и Райхан. Влюбились они друг в друга моментально и страстно, но счастье продолжалось недолго. В августе на День шахтера, в его профессиональный праздник, Мальцев запил. Мать и Рита что только ни делали, чтобы вывести его из этого состояния, но ничего не помогало. Промучившись с год, Рита отказалась встречаться с ним. Он стал ее преследовать, устраивать скандалы, ломиться в двери среди ночи. После того памятного дня, когда он делал ей предложение на родительском собрании, и она познакомилась с Амином, тот часто помогал ей, присылая наряд милиции или приезжая сам спасать Риту от бывшего любовника. Иногда ей приходилось писать поурочные планы в туалете, чтоб Мальцев не видел, что она дома. Два года назад его мать умерла от рака. Рита ухаживала за ней до конца и похоронила. Вот только последнюю ее просьбу не выполнила – не бросать Николая. Квартиру он вскоре пропил, теперь скитался по общежитиям, а иногда ночевал в подъездах. К Рите же приходил, только когда уже больше идти было некуда. И вот он снова здесь. Галя крикнула из коридора:

– Рита, тут Мальцев пришел. Что с ним делать?

– Трезвый? -спросила Рита, мало надеясь на положительный ответ.

–Да вроде не воняет перегаром.

Риту осенило.

–Пусти, накорми, у меня к нему дело есть.

–Будет исполнено, – шутливо сказала Галя и увела его в кухню.

Рита слышала, как та начала командовать:

–Мой руки, куда за стол лезешь с грязными руками. Да вот туда садись, тут ты мне мешаешь.

Поев, Николай зашел в зал. Рита вопросительно посмотрела на него.

–Спать негде, из общаги выгнали за неуплату, на улице спать еще холодно. Поговори с Ниной Петровной, может она меня на дачу пустит?

–Навряд ли, ей свой Шариков надоел. У меня есть к тебе предложение. Будешь спать в моей машине? За это буду кормить завтраком и ужином и пачка сигарет на два дня.

–Царский подарок, – он насмешливо глянул на Риту, – принимаю и благодарю.

В конце мая Ольга вернулась из челночной поездки в Бишкек. Привезла кучу летних нарядов и справку для Риты. Оля позвала к себе подруг, чтобы они первыми выбрали себе наряды. Нина принесла домашнего персикового вина, женщины поужинали, а потом начался парад переодеваний. Наряды разложили в спальне на кровати и креслах по размерам. У всех трех приглашенных женщин были разные размеры: у Риты 44, у Маржан 50, у Нины 58. Женщины надевали по очереди платья и костюмы и выходили в коридор, где висело большое зеркало. Придирчиво оглядывали друг друга и советовались, что купить. Рита выбрала шелковый костюм с широкой черной юбкой и коротким приталенным белым пиджачком с черными пуговицами, воротником и манжетами. Поколебавшись немного, она решилась купить еще и длинное серое блестящее платье без рукавов, с глубоким вырезом, красиво облегающим ее фигуру. К платью прилагался пиджак из такой же ткани с длинным рукавом, так что вещь была очень практичной – ее можно было носить и зимой, и летом.

Первый экзамен в 10 классе – сочинение по литературе. Рита волновалась, как Ваня справится с ним. За литературу она не боялась, а вот русский … Правила он знал, но не всегда применял. Экзамен прошел мирно. Рита пробежала между рядами, пока ЗЯ выходила из класса, кого-то подбодрила кивком головы, что все пишет правильно, кому-то шепнула, о чем лучше писать, а Ване тыкнула пальцем на парочку орфографических ошибок. С утра она выдала ему ручку с таким же чернилами, как и у нее, чтобы при проверке можно было ковырнуть пару запятых своей ручкой такого же цвета. На задних партах зашептались подружки. Вернувшаяся директриса спортивным шагом двинулась к ним, осмотрела все вокруг в поисках шпаргалки, не нашла, погрозила им пальцем и села за стол. Через три часа пришли родители кормить детей. Это был ответственный момент. Обычно, они приносили шпаргалки, подглядев в щелку дверей темы сочинений. Рита знала, кто в них нуждается. «Ага, вот Тахиру что-то положили под салфетку, надо Зинаиду отвлечь», – подумала она.

– Зинаида Петровна, проверять сразу после экзамена будем или перерыв сделаем? – невинным голосом спросила она.

– Там родители нам стол накрыли в кабинете математики, пообедаем, потом будем до ночи проверять.

– Сначала медалистов?

– Да, как всегда.

Краем глаза Рита видела, как Тахир убрал шпаргалку из-под салфетки и теперь опустив глаза, читает ее. Хороший парень Тахир. Что поделаешь, математик он до мозга костей. Все точные предметы идут на отлично, а вот литература никак ему не дается. Он, победитель республиканской олимпиады по математике, поступает в Новосибирск на отделение прикладной математики, и Рита не хотела портить ему жизнь тройкой по литературе.

На учительский стол тоже поставили тарелку бутербродов с копченой колбасой и с красной икрой. Принесли чай и кофе. Учителя оживились, заулыбались и переключили внимание на еду. Настало время списывать, консультироваться. Рита толкнула задумавшуюся Наталью Николаевну:

–Ешь, смотри что нам принесли. Да не переживай ты так, все нормально с Настей будет.

Настя, дочь Натальи, писала сегодня тоже выпускное сочинение в своей общеобразовательной школе. И хотя она шла на золотую медаль, мать все равно волновалась.

Экзамен закончен. Плотно закусив всякими яствами, принесенными родителями, чтобы смягчить сердца учителей, они приступили к проверке сочинений. Работы предполагаемых медалистов проверяли Рита и Наталья Николаевна – самые знающие учителя. Рита нашла Ванино сочинение и положила его в стопку медалистов. Наталья Петровна сунула ей сочинение своего сына, зная, что русский у нее самой не на высоте. Завуч второй смены, брат Вова, увел куда-то ЗЯ, чтоб она не мешала проверять. Литераторы, объединившись в группы по двое, чтобы консультироваться, принялись за работу. Первой Рита проверила работу Вани. По литературе вышла твердая четверка, а по русскому пришлось добавить запятую и тире, чтобы натянуть четверочку. Теперь надо было посмотреть работу Дениса, сына Натальи Петровны, учителя русского языка. Она не сможет сосредоточиться на проверке, пока не узнает его оценку. Сочинение было хорошим, а вот русский оставлял желать лучшего. Она кивком подозвала к себе Наталью Петровну, неотрывно следившую за ней. Та подбежала.

– Ручка есть? – тихо спросила Рита.

Та молча протянула ручку, которой писал сочинение сын. Потом добавила:

– Отблагодарю.

– Перестаньте. Лучше директрису покараульте, чтоб не вошла.

Наталья Петровна, вдова секретаря райкома, была вздорной бабой. Раньше она где-то чем-то руководила, а после смерти мужа ей пришлось идти в школу рядовым учителем. Гонор остался, а специальные знания, необходимые учителю русского языка и литературы, подрастерялись. На кафедре ее никто не любил, но Рита понимала ее материнские чувства. Теперь Наталья Николаевна и Рита взялись за медалистов. Их было восемь в этом году. Читали работу вместе, придирчиво обсуждая каждую фразу, каждый оборот. Перепроверяли по тексту все цитаты. Стилистические ошибки были самым опасным местом в сочинении: их невозможно исправить без переписывания. Рядом на столе лежали справочник корректора, орфографический, толковый словари, чтобы можно было убедиться в правильности написания, а в трудных случаях отстоять свою точку зрения, ссылаясь на словари и пособия. Ошибки при первом чтении не исправляли, делали легкие карандашные пометки на полях. Решение, что с ними делать, единолично принимал председатель экзаменационной комиссии -директор лицея. На пятерку допускалась одна описка и одно исправление. Работали до 9 часов вечера, дальше уже глаза не видели ошибок. Директор забрала в сейф сочинения. Вечером она просмотрит сама пометки в медальных сочинениях и утром скажет, что с ними делать. Второй раз проверять их Рита и Наталья Николаевна будут уже в кабинете директора. Возможно, что за ночь сочинения со стилистическими ошибками будут переписаны. Система показухи работала во всю.

Дома уставшую Риту ждала Ая Павловна. Она пришла посоветоваться и, как обычно, стрельнуть денег.

–Маргарита Владимировна, я встретила хорошего человека, Александра Алексеевича Абрамова. Он пенсионер, живет в нашем доме, совсем не пьет, – выдвинула на первый план его главное достоинство Ая Павловна, – предлагает пожениться. Как Вы думаете, стоит?

–Я рада за Вас, но решать такой вопрос Вы должны сами. Вам с ним жить.

–Я вот его фотографию принесла. Посмотрите?

–Только не сегодня. Я ничего не соображаю после проверки сочинений.

–Я подожду, не утруждайте себя. Можно, мы к Вам в гости придем в воскресенье?

–Хорошо, приходите, я к этому времени его посмотрю.

Ая Павловна ушла. «Какой-то свадебный год начался, -подумала Рита, -так, глядишь, и я замуж выйду».

На выпускной Рита все-таки осталась, хотелось посмотреть, как Ваня получит свой аттестат зрелости, да и ученики ее просили побыть последний школьный день с ними. Директриса попросила ее приглядеть за Петром Николаевичем, чтоб он ничего не перепутал в сценарии праздника, и помочь ему, если будет необходимо.

Петр Николаевич, учитель литературы и организатор внеклассной работы, дорабатывал в лицее последние дни. Он с семьей решил переехать в Россию в Вятку, откуда были родом его родители, приехавшие в пятидесятых в Казахстан поднимать целину. Его старшая дочь, поступив в Вятский пединститут, уже год жила там у дальних родственников. Квартиру решили пока не продавать, мало ли что может случиться. Рита рассказала ему свою историю возвращения на историческую родину, но несмотря на ее предупреждение он решился переезжать. «Мы о детях заботимся, -говорил он Рите, – скоро Виолетта школу закончит, поступать надо, на бесплатное отделение теперь почти одних казахов берут, а платный институт нам не потянуть. Да и обстановка накаляется. Даже по зарплате нас противопоставляют казахам, им за знание казахского 25 процентов надбавки выплачивают. Это же дискриминация». Возразить было нечего.

После развала СССР, когда Казахстан стал независимой республикой, русских в стране насчитывалось 38 процентов, чуть меньше, чем казахов, которых было 40 процентов. Началась массовая эмиграция русского населения. За 10 лет из Казахстана выехало полтора миллиона русских. Газеты первоначальной причиной отъезда русских называли преимущественно экономику. В Казахстане была сконцентрирована большая часть советской индустрии, которая после развала Союза осталась без поддержки центра. Заводы стали закрываться, люди остались без работы. Другая причина – этническая дискриминация, неправильная языковая политика. В Декларации о суверенитете, принятой в 1990 году, казахи были признаны "государствообразующей нацией". Такая политика "казахизации" проявлялась в усилении роли казахского языка, в государственных органах и общественных организациях работали в основном казахи, сокращалось образование на русском языке, начали переписывать историю так, чтобы в центре внимания были представлены казахи. Это привело к тому, что многие русские в Казахстане чувствовали себя чужими на своей родине. Появилось негласное правило, по которому при найме на работу предпочтение отдается казахам.

Рита числилась в отпуске с 15 июня. Сегодня она отоспалась после выпускного, а завтра ей предстояло поехать в Курган, где прошло ее детство и юность. Там жил отец. Она навещала его каждый год, делала ремонт, встречалась с родственниками и друзьями. Сейчас ей нужно было взять справку о несудимости и разрешение от отца на выезд за границу на постоянное место жительства.

Было уже 9 часов вечера, когда она подошла к своему дому, возвращаясь от Данила. На лавочке перед подъездом сидели, щелкая семечки, Маржан и Айнура. Увидев ее, Мара сказала:

– Айнура, пойди погуляй, нам поговорить надо.

Айнура послушно попрыгала на другую скамейку, где сидел Сергей с друзьями.

–Ты представляешь, – начала каким-то виноватым голосом Маржан, – мой Топор мне вчера сказал: «Я или Айнура».

Рита ждала естественного для нее продолжения: «…и я сказала ему, пошел ты на х..», но услышала совершенно другое.

– Пусть Айнура опять у тебя поживет.

Слегка оторопев от неожиданного ответа, Рита согласилась.

– Я уезжаю завтра в Россию на неделю, – напомнила она.

–У меня гости приезжают из аула, она с ними у Кайрата может побыть.

–Что за гости? – поинтересовалась Рита, чувствуя что-то неладное.

–Да, дальние родственники, ты их не знаешь, – ответила подруга, пряча глаза. – Когда у тебя поезд? Сколько часов ехать? – перевела она разговор на другую тему.

– В 10 утра, сутки ехать. Айнура, пошли домой, – позвала она девочку.

Уложив Айнуру спать, она села вязать свитер для Сри из бледно-сиреневого мохера. Цвет он выбрал сам. Рита показала ему образцы цветов по компьютеру. «Будет на лыжах в нем кататься», – думала Рита. Она знала, что Сри занимается горнолыжным спортом.

Поезд прибыл в Курган без опоздания в 10 утра. Рита вышла на знакомый с детства вокзал, перешла площадь и подошла к автобусной остановке. Все как в прошлом году, ничего не изменилось. Только в прошлом году она приезжала с сыном, а Надя из Литвы с дочерью. Теперь они далеко, неизвестно, когда доведется встретиться. Рядом просигналила машина. Рита оглянулась и увидела машущего рукой в открытое окно двоюродного брата Андрея.

–Привет, Рита, я немного припозднился, хорошо, что догадался на остановку подъехать.

– Здорово, что ты приехал, поболтаем без свидетелей, – сказала она, забираясь в машину.

– Я слышал, у тебя большие изменения в жизни намечаются, – начал Андрей.

– Неизвестно еще, что получится. О себе расскажи. Не поехал этим летом в Швейцарию?

Андрей был профессиональный пианист, закончил институт Гнесиных в Москве, работал в Курганской филармонии, но заработки были маленькие, и он каждое лето в туристический сезон уезжал в Швейцарию играть в ресторане, давая, иногда и частные концерты.

–Ресторан продали, новые владельцы не хотят с иностранцами возиться. Сейчас ездим с концертами по деревням, иногда картошкой с нами рассчитываются.

Рита засмеялась.

– Как дома? – поинтересовалась она.

–Сашка растет здоровеньким. Помнишь, как ты Оксане нагадала, что у нее сын родится. Мы тебе тогда не поверили. Ей врачи в Ленинграде сказали, что у нее детей не будет.

– Она работает?

–Вместе по деревням за картошкой ездим, мама с Сашей остается.

Андрей и Оксана не были официально женаты. Можно сказать, их свела филармония. У Андрея была однокомнатная квартира, полученная им от отдела культуры области. Летом, когда он был в Швейцарии, ему позвонили из филармонии и попросили сдать его квартиру новой певице, приехавшей после института из Ленинграда, обещая, что к его приезду найдут ей жилье. Андрей согласился. Когда он вернулся, то нашел в своей квартире симпатичную девушку. Квартиру ей так и не нашли, идти ей было некуда, стали жить вдвоем в квартире, потом вдвоем в постели. Он был лучший пианист, она лучшая певица. Оксана мечтала вернуться обратно в Ленинград, в провинции ей все не нравилось. Но в Ленинград никто ее не звал. Она была очень красивая: стройная, с высоким лбом, точеным носиком с трепетными ноздрями, яркими пухлыми губами, смуглолицая, с темными волосами и карими глазами. Ей хотелось иметь все самое лучшее, может быть, поэтому она и сошлась с Андреем, который был на голову ниже ее, что-то там с генами роста было у него не в порядке, зато лучший музыкант в филармонии.

Болтая, они подъехали к дому Ритиного отца. Андрей сказал, что заедет вечером, а сейчас ему надо на работу. Рита позвонила в дверь. Отец открыл, они поздоровались и обнялись. Из кухни послышался голос:

–Вова, кто пришел?

– Дочь из Казахстана приехала.

Из кухни, вытирая о фартук руки, вышла старая знакомая – Антонина Антоновна, папина замужняя любовница. Ее тупица-сын учился на ветеринарном отделении в сельхозтехникуме, где работал Владимир Михайлович, отец Риты. Она таким образом помогала сыну получить диплом. Рита и ее сестра Надя познакомились с ней в прошлый их приезд к отцу. Обеим она не понравилась, особенно после того, как отец под пьяную лавочку похвастался, сколько денег он на нее тратит, денег, которые высылали ему дочери каждый месяц. «Может она смотается, увидев меня», – понадеялась Рита.

–Здравствуй, Риточка! Как доехала? Проходите, я вас котлетками угощу.

Отец, знавший зачем Рита приехала, стал спрашивать про Сри и Америку.

–Папа, давай вечером об этом поговорим, я хочу поесть и в МВД сегодня съездить, -ответила Рита. Ей не хотелось говорить при посторонних о своих личных планах.

Прождав час в очереди на прием к начальнику, выдающему подобные справки, она, наконец, зашла в кабинет. Толстый с лоснящимися щеками и волосами майор, услышав ее просьбу, задумался. Честно признался ей, что она первая, кто просит подобную справку.

–Съезди-ка ты к участковому. Где ты жила до отъезда в Казахстан?

–На Увале.

–Так-так, Увальский участковый сидит вот в этом отделении. Я напишу адрес.

Он протянул бумажку с адресом и неожиданно спросил, видимо, все это время мучавший его вопрос:

– Мужик-то хоть стоящий к кому ты едешь?

Рита удивилась, но ответила:

– Стоящий. Компьютерщик.

–Тогда удачи.

Рита вышла и посмотрела на адрес. Ехать предстояло в другой конец города. «Не успею сегодня, завтра с утра поеду. За одним и к нотариусу зайдем с папой», – решила Рита.

В автобусе по дороге домой она встретила свою закадычную школьную подругу Аллу Новикову. Весной у нее умер муж, с которым они прожили почти тридцать лет. Умер скоропостижно от рака. Аля до сих пор не могла прийти в себя. Договорились встретиться в выходной.

Отец дома был один, варил что-то на ужин. Рита вспомнила, как они с сестрой, возвращаясь из школы, всегда спрашивали, кто готовил еду. Если мама, значит будет что-то постное и невкусное, если папа – что-нибудь остренькое и вкусненькое. Особенно Рита любила борщ и гуляш в его исполнении.

– Что на ужин будет? – поинтересовалась она.

– Борщ и гуляш, – как будто прочитал ее мысли отец.

–Папа, сейчас Андрей приедет, коньячка выпьем.

–Я вина тебе сухого купил.

–А я тебе «Белый аист».

–Хороший коньяк.

Коротко брякнул дверной звонок.

– Андрюша пришел! – радостно воскликнула Рита и побежала открывать дверь.

Она любила своего двоюродного брата. Когда семья Щербацких переехала в Курган, тетя Саша, мамина младшая сестра, и ее муж дядя Леня приютили их у себя, пока отец не получил квартиру от интерната, куда они же и помогли ему устроиться учителем математики. Это было в 1961 году. Рита закончила первый класс, Наде было четыре года, Андрею – десять месяцев. С тех пор они считают себя родными, а не двоюродными сестрами и братом.

–Заходи, Андрюша, папа борщ сварил и гуляш, у меня коньячок есть.

–Мама тут клубнику из нашего огорода передала, ждет тебя в гости завтра, голубцы приготовит. Мы с Оксаной и Сашей приедем, посмотришь, какой он вырос.

Рита взяла корзинку с клубникой, выбрала самую крупную и откусила.

–Ну давайте за стол, у меня уже все готово, – с нетерпением пригласил отец.

– За приезд, – провозгласил он первый тост.

Все выпили и стали есть борщ, нахваливая повара. А он подливал и подкладывал, любил он угощать. И пить любил. Сколько горя пережила семья из-за этих пьянок. Как начал пить на выпускном вечере, так и пил всю жизнь. В октябре ему 70 лет исполнится, теперь уже не пьет, как раньше, видимо, выпил свою норму или здоровье больше не позволяет. Но если приходят гости, тут уж он не упустит.

Все было, как всегда. Выпив, отец стал экзаменовать Риту и Андрея в знании исторических фактов и исторических дат, демонстрировать свою эрудицию, показывать новые книги. Ритина жизнь его мало интересовала, но все равно Рита была рада увидеть его, кто знает, когда еще придется встретиться.

Дома было душно, они вышли с Андреем на улицу. Андрей достал сигареты, предложил сестре. Та взяла. Она курила редко, только когда что-то плохое случалось в ее жизни, может быть потому, что где-то вычитала, что никотин все-таки и правда помогает справиться со стрессом, то ли просто оправдывала себя этим. Закурили.

– Как он тут, здорово куролесит?

–Да сейчас уже не так, дома пьет, Шмаковых все угощает да дам водит. Наварит им, напоит и с собой еще даст, а потом сам без денег сидит. Да газет по 17 наименований выписывает, в почтовый ящик не входят. Все прихвастнуть надо, какой он умный. Короче, все, как всегда. Мама его проведает два раза в неделю, не беспокойся.

–Чего с Оксаной не женитесь, сын же растет.

– Боюсь, честно сказать. Характер у нее дурной, истерики закатывает, все ей не так. А сын на моей фамилии. Да и как вспомню развод с Наташей, до сих пор мурашки по коже. А какая любовь была! Здесь хоть по судам таскаться не надо будет, если разбежимся.

–Тоже правильно, – подтвердила Рита, наученная горьким опытом.

–У тебя как? Серьезно с этим американцем?

– Сама не пойму. Нравится он мне, серьезный, внимательный, зарабатывает хорошо. Любви, большой и горячей, нет. Да и знаю его мало, может, потом, когда вместе будем и появится. А не понравится – я всегда могу обратно вернуться.

–Тоже верно, надо рискнуть.

Андрей пошел домой, а Рита задержалась на лавочке. Огляделась вокруг. Когда она еще все это увидит? Дом, где жил отец и когда-то жила Рита, принадлежал ипподрому, поэтому стоял на отшибе в березовом лесу рядом с конюшнями и амбарами с сеном. Тропинка через лес вела к центру поселка, где находились магазины, школа, медпункт, сельхозтехникум и военное училище. С другой стороны вторая тропинка выводила на шоссе к автобусной остановке в город. Дом был двухэтажный, шестнадцатиквартирный. Они обменяли свою неблагоустроенную квартиру на Увале на эту, полублагоустроенную. Здесь не было горячей воды. Но в ванной стоял титан, а дров в лесу хватало. Сзади дома каждый имел полоску огорода, где выращивал овощи. Перед домом были детские качели, столик со скамейкой, где местные алкаши пропускали стаканчик-другой. Остальное пространство занимал березовый лес с высокой густой травой. К березам привязаны бельевые веревки, у каждой квартиры – свои веревки, и не дай Бог повесить белье на чужую. Возле дома под окнами – клумбы со всевозможными цветами, возле каждого подъезда стояли скамейки. Тишина, свежий воздух, пение птиц, стрекотание цикад и лягушек. Много хорошего и плохого было связано с этим местом у Риты. Воспоминания нахлынули на нее. Родители переехали сюда, когда она уже была замужем и жила отдельно. Мама часто болела и нуждалась в ее помощи. Подвернулся случай поменять Ритину квартиру в Малом Чаусово на Увал. Конюх Шолпан, ее почему-то звали Валей по-русски, родила внебрачного ребенка, как поговаривали, от женатого директора конюшни. Вот она и решила переехать в Ритину квартиру подальше от сплетен. Рита стала жить в соседнем подъезде, преподавать русский и литературу пошла в Увальскую школу, где отец работал директором. Данилке было привольно в лесу. В воскресенье, когда Рита просыпалась позже, он один бродил утром возле дома и собирал грибы, растущие здесь повсюду. На обед варили груздянку, как называли здесь грибной суп. Однажды отправила его Рита утром за хлебом, он вернулся вечером с небольшим огрызком от булки. Задержался в знакомой луже на день. Они всегда были с ним друзьями. Ритина мать очень строго следила за ее нравственностью. Когда Рита хотела сходить с подружками в ресторан, Данил никогда не выдавал мать, говорил бабушке, что мама пошла в библиотеку. Так у подруг потом ресторан и получил кодовое название «библиотека». Они с сестрой в присутствии родителей спрашивали друг у друга: «Пойдем вечером сегодня в библиотеку?» А однажды Рита вернулась из школы, а на дверях записка от сына: «Ничего не задали, пошел кататься на лыжах». Она чуть не задохнулась от возмущения. Он учился в ее классе, и она задала выучить наизусть стихотворение и упражнение с правилами по русскому. Много смешных историй, но есть и печальные.

Рита жила в Караганде, когда умерла ее мама. 25 декабря 1993 года Данилу исполнялось двадцать лет. Он жил тогда один в Балхаше. Рита накупила подарков, продуктов (тогда с продуктами было очень плохо), собиралась поехать к нему на день рождения. Но не получилось. Ночью 22 декабря позвонил Андрей и сказал, что ее мать умерла, даже хуже – бросилась под поезд. Она всю жизнь болела и лечилась. Рита подозревала, что это было смыслом ее жизни. Ей нужно было внимание, ей хотелось, чтоб ее все жалели и сочувствовали, но за сорок лет, прожитых вместе, все привыкли к этому и воспринимали ее болезнь как данное. Она устраивала несуществующие приступы, чтобы снова получить сочувствие, получала, потом к этому снова привыкали, она усиливала тяжесть своего положения. У нее развился так называемый в медицине синдром Мюнхгаузена – симулятивное расстройство, при котором человек симулирует, преувеличивает или искусственно вызывает у себя симптомы болезни, чтобы подвергнуться медицинскому обследованию, лечению. Причины такого поведения полностью не изучены. Это заболевание возникает при наличии тяжелых эмоциональных нарушений. Общепринятое объяснение причин синдрома Мюнхгаузена гласит, что симуляция болезни позволяет людям с этим синдромом получить внимание, заботу, симпатию и психологическую поддержку, потребность в которых у них очень высокая. Не получая ожидаемого внимания к своим симптомам, больные с синдромом Мюнхгаузена часто становятся вздорными и агрессивными. Часто мать отправляла отца за Ритой, говорила, что у нее приступ со страшной болью, Рита ставила ей тройчатку (сильное обезболивающее), но мать твердила, что это не помогает, а ей поможет только укол скорой помощи. Приезжала скорая, Рита тихонько говорила им про тройчатку, они ставили дистиллированную воду, приступ проходил. Скоро все родные и соседи привыкли к частым визитам скорой помощи. Тогда она стала брать веревку и бродить по лесу возле дома, ища подходящий сук, на котором можно повеситься. Привыкли и к этому. И вот финал. Вместо дня рождения сына Рита поехала со всеми закупленными продуктами на похороны.

С болью в сердце вспомнилась встреча с отцом в прошлом году. Тогда Рита с сыном и Надя с дочерью Инной приехали навестить отца и, как всегда, сделать у него ремонт. Данил смог вырваться только на четыре дня. Через пару дней после возвращения в Караганду он позвонил и сказал, что сын акима (аким – мэр города) не хочет платить деньги за установленные в его банке телефонные станции. Когда Данил стал настаивать, тот ответил, что ему проще его заказать, чем платить. Рита испугалась, попросила отца, чтобы внук пожил у него какое-то время, пока все не уладится. Он гордо вздернул вверх подбородок и, глядя в сторону, сказал: «Нет».

Рита всегда чувствовала себя нелюбимым ребенком. В детстве она объясняла это для себя тем, что она не их родная дочь, а взятая из детского дома в Теплом, где их семья жила раньше. Поэтому, когда мама, собираясь развестись с отцом, попросила ее остаться жить с ним, а Надю она собиралась взять с собой, потому что та маленькая и ей нужна мама, ответила очень серьезно, что пусть она лучше сдаст ее обратно в детский дом. Ей было тогда восемь лет. Девочки никогда не чувствовали родительского тепла: мать была вся в болезни, отец – в пьянке.

Однажды за столом в прошлогодний приезд отец, радостно потирая руки, объявил, что он составил завещание, и что после его смерти все перейдет Надежде и Инне. Рите стала обидно, не из-за наследства, а было обидно из-за отношения к ней и ее сыну. «У тебя что, только одна дочь?» – спросила в сердцах она. Никто ничего ей не ответил. Было невыносимо больно, но она доела обед и ушла к тете Саше, пореветь и пожаловаться. На другое утро Рита возвращалась в Караганду, тетя Саша принесла ей на дорогу блинчиков с мясом и клубнику, дома же ей не предложили ничего, хотя продукты для всех покупала она. Было очень больно и почему-то стыдно. Наверное, она такая гадкая, что никто с ней не хочет иметь дела. Она проревела всю дорогу до вокзала и поняла, что они с сыном никому не нужны, они одни во всем мире. Может это как раз и подталкивает ее сейчас уехать в Америку. Ничто ее здесь не держит, а сына она заберет.

На другое утро Андрей повез Риту к участковому инспектору за справкой. Они застали его в кабинете. Выслушав Ритину просьбу, инспектор очень удивился. Ему тоже никогда не приходилось выдавать таких справок в Американское посольство.

–Это Вам надо в МВД по улицу Ленина ехать, – сказал молодой участковый, почесывая затылок.

–Меня оттуда к вам направили, – ответила она.

Он позвонил по телефону:

–Петрович, зайди сюда.

Петрович зашел. Это был высокий детина, конопатый, волосатые руки вылезали из рукавов кителя. Участковый объяснил ему суть вопроса. Тот потер нос, а потом сказал:

–Можно посмотреть по старым записям, что на нее нет ничего, тогда дать справку, что нет судимости, а как это делать я не знаю, пусть в МВД идет. У нас нет формы. И вообще дело к обеду идет (на часах было 10утра), пусть зайдет после обеда, а лучше завтра.

Рита поняла.

– Господа офицеры, если вы потратите свое законное обеденное время на мою справку, то обед будет за мной. Я на машине, можно пообедать в ближайшем ресторане или мой брат доставит обед сюда, пока мы работаем. Форма у меня есть из Киргизского МВД.

Господа офицеры обрадовались.

– Что предпочитаете выпить за обедом? Водку? Коньяк?

Они решили, что на обед лучше пойдет коньяк, а закуска на ее усмотрение. Рита вышла и попросила Андрея съездить за обедом и коньяком. Дело закипело.

– Ты привлекалась к уголовной ответственности? – спросил Петрович.

– Нет, – честно сказала Рита.

–С какое по какое время ты жила в Кургане?

Рита сказала.

Молодой лейтенант скопировал форму справки на пишущей машинке, вписал Ритины данные, поставил печать. Все это заняло десять минут. Риту попросили подождать в коридоре, начальник должен справку подписать, пояснили они, но Рита поняла, что они будут ждать обеда. Обед прибыл через полчаса, справка была уже подписана, хотя никто из кабинета не выходил, и никто в кабине не входил. Еще одна проблема была решена.

Пообедав дома у Щербацких, Андрей повез Риту с отцом к нотариусу составлять разрешение на выезд за границу. Здесь обошлось без приключений. Нотариусы теперь были частные, плати деньги, и они тебе что хочешь напишут и заверят.

Вечером Рита отправилась навестить любимую тетю Сашу, мать Андрея и младшую сестру матери. Тетя Саша в молодости была спортсменка, комсомолка и просто красавица. Она закончила филфак Курганского пединститута. По лыжам и бегу всегда занимала первые места не только среди женщин, но даже и среди мужчин. Рита картавила в детстве, и тетя учила ее говорить букву «Р». «Повторяй, – учила ее тетя, -крышу красят красной краской». Племянница старательно повторяла: «Кгышу кгасят кгасной кгаской». А однажды, когда мать болела и Риту некуда было деть, она жила несколько дней в общежитии пединститута, где тетя Саша и ее подруги прятали Риту от коменданта. Уходя на занятия, они ставили ей банку вместо горшка, оставляли еды, давали играть своими бусами и пустыми флакончиками из-под духов. Ах, как они замечательно пахли! Рита забиралась с ногами на тетину кровать, раскладывала рядом свои сокровища и старалась не только не шевелиться, но даже не дышать, чтоб грозный комендант не нашел ее. Ей было тогда четыре или пять лет.

После института тетя Саша, теперь уже Александра Павловна, попала по распределению работать в школу-интернат, где познакомилась с будущим мужем Алексеем Петровичем Бухаровым. Вышла она замуж по тем меркам поздно, в 26 лет. Муж был старше ее на шесть лет. Не пил, умел копейку в кулаке держать. Жили они зажиточно. Первый телевизор на Увале появился у них. Рита любила приходить к ним и разглядывать красивые салфеточки, статуэточки и вазочки. Дома такого не было. Она мечтала, что, когда вырастет, у нее все будет так же, как у тети Саши. Тетя была единственный человек, кто ее не предал. Жили Бухаровы ровно и спокойно, растили сына. Рита очень завидовала им, потому что у нее дома постоянно были скандалы. Знала Рита одну тетину тайну. Была у той любовь к скульптору, которому она с подругами позировала для скульптуры «Студентки». Это она случайно подслушала, когда мать разговаривала с бабушкой Леной. Но когда это было и что же случилось она не знала, а спросить не осмеливалась. Так и осталась для нее тетя в ореоле любовной тайны.

Рита очнулась от своих воспоминаний перед дверью тетиной квартиры. Бухаровы жили в трехкомнатной распашонке, так называли планировку, где из зала две спальни выходили направо и налево, как два рукава распашонки. Тетя Саша проводила Риту в зал, отгороженный от коридорчика металлической стойкой с многочисленными деревянными полочками, уставленными вьющимися растениями, вазочками и статуэтками. Она обняла племянницу.

– Как я рада, что ты приехала! Когда теперь увидимся, да и увидимся ли еще, – с горечью сказала она.

– Ты что, тетя Саша, умирать собралась или меня хоронишь? – засмеялась Рита.

Из кухни шли соблазнительные запахи.

–Как вкусно пахнет! Что ты приготовила?

–Специально для тебя голубцы, я знаю, что ты их любишь, а еще – караси.

–Ты меня балуешь, тетя Саша, – воскликнула с благодарностью племянница. – Где дядя Леня?

– Сейчас с огорода придет, зелени и ягод свежих принесет, домой возьмешь. Андрей с Оксаной скоро будут, полчаса назад звонили, что выезжают. Ну как хоть у тебя? Расскажи, пока никого нет.

Рита обстоятельно рассказала все этапы ее знакомства со Сри.

– Ой, смотри, Рита, это же логово империализма! Как ты там будешь?

Это в тетке говорила профессия. Она защитила кандидатскую диссертацию по политэкономии.

–Теть Саш, мы ведь сейчас тоже не при социализме живем, – напомнила Рита.

В замке заскрежетал ключ, вернулся дядя Леня. Сердечно поздоровался, обнял племянницу и стал хвастаться ягодами. Звонок. Это приехал Андрюша с семьей. Почти двухлетний Саша сидел на руках у отца. Увидев Риту, отвернулся от незнакомой тети и обхватил его за шею. Оксана приветливо поздоровалась. А тетя уже носила еду на красиво сервированный стол.

–Кушать, идите кушать, – позвала она.

«Как же у них хорошо и уютно», – подумала Рита.

Вернувшись в начале июля из Кургана и отправив документы в Американское посольство, Рита, как она делала каждый отпуск, пошла работать к подруге Маржан Куаныш, которая держала оздоровительный центр с сауной. Рита работала массажисткой. Еще до пединститута она закончила медучилище, затем курсы массажистов и несколько лет работала в больнице. Кроме зарплаты были еще неплохие чаевые, а некоторые клиенты договаривались приходить к Рите на дом, когда им будет нужен массаж. Случались предложения и иного рода, которые она вежливо отклоняла. Иногда ее вызывали поздно вечером, если какой-нибудь богатенький Буратино хотел попарить свои косточки. Она жила рядом, ей было нетрудно прийти. За вечер платили двойную цену. Обычно Рита ходила с трубкой от радиотелефона, который брал сигнал от базы из Ритиного дома. Они договорились с Данилом, что она будет звонить в экстренных случаях.

Два дня в неделю Рита бесплатно работала в Дианетическом центре. Сейчас она занималась с Ренатом, своим учеником. Мальчик был, мягко говоря, со странностями. В этом году он закончил девятый класс. Его мать – татарка, поэтому он – Ренат. Отец – немец. Жил Ренат с дедушкой и бабушкой с отцовской стороны, своими опекунами. Вместе с ними он ждал вызова в Германию на постоянное место жительства.

Тяжелую историю его жизни Рита узнала, в основном, из одитингов. Ренат всего боялся, его мучали непонятные боли, любимая фраза – «Не знаю, что делать». Сессия от сессии они шли все дальше и дальше по траку времени в прошлое. Теперь все эпизоды одитингов выстроились в историю жизни мальчика.

Он был внебрачным ребенком. Отец-геолог приехал в казахскую степь искать руду. Их отряд расположился неподалеку от маленького степного аула, где он встретил юную лихую наездницу, которая привозила им почту. Он тоже любил лошадей. Девушка приводила ему лошадь, и они уезжали далеко в степь, где никто их не мог видеть. Кончилось лето, геологи уехали. Вскоре девушка узнала, что беременна. Она вскочила на коня, погнала его по степи, а в голове одна мысль: «Я не знаю, что делать!? Геннадий обещал вернуться, как только сойдет снег. Где его искать? Надо ли его искать? Кто она ему? Может он женат? Я не знаю, что делать!?» Она неслась как вихрь по степи и мысли неслись как вихрь в ее голове. Резко остановив коня, девушка спрыгнула и упала на землю. Прижавшись всем телом к окаменелой от холода земле, она спросила ее: «Что мне делать?» Ничего не ответила Земля, только холодила ее тело и душу. Девушка поднялась, запахнула поплотней полы старенького чапана, обняла шею коня. «Я не могу здесь остаться. Родители не переживут такого позора». Потом мелькнула более прозаическая мысль: «Меня забьют здесь». Да, в далеком забытом Аллахом ауле ее могли просто убить, смывая кровью позор с рода. «Надо его найти. Я поеду в Караганду, я знаю адрес, где он работает, я сама возила им почту».

Наутро, прихватив свой паспорт и аттестат об окончании средней школы-интерната да смену белья, она тайком ушла из дома, понимая, что вряд ли вернется сюда опять. Вывела коня из стойла, тихонько провела его к оврагу, потом вскочила верхом и помчалась по дну оврага, чтоб ее не заметили из аула. К вечеру она приехала в другой аул, откуда ходил автобус до железнодорожной станции. Оставив коня у знакомых и попросив вернуть его родителям с оказией, девушка купила билет на последний автобус, отправляющийся в восемь вечера. К полуночи она будет на станции.

Ей никогда не приходилось раньше бывать в Караганде, да и вообще в большом городе. Он испугал ее своими многоэтажными зданиями и широкими улицами. Где искать контору геологической партии? Она стала спрашивать, как ей найти улицу Советскую, 139. Такой обратный адрес был написан на письмах, которые она доставляла в партию. Улица Советская оказалась центральной улицей города, начинающейся от вокзала. Девушка пошла по ней, отыскивая нужный номер. Номер 139 оказался стеклянным девятиэтажным зданием. «Как я его здесь найду?» -с тоской подумала девушка. Она долго не решалась открыть дверь. К двери подошла пожилая казашка. Девушка решилась: «Простите, как найти управление геологоразведки?» Ей повезло. Женщина работала здесь вахтершей и объяснила, как найти управление. Когда же вахтерша узнала, что девушка не умеет пользоваться лифтом, то даже нажала ей нужную кнопку 7. Женщина подсказала, что ей надо обратиться в отдел кадров, чтоб найти человека. Увидев табличку «Отдел кадров», девушка решительно толкнула дверь. Будь что будет. Назвав фамилию Геннадия и спросив, как его найти, девушка умоляюще посмотрела на красивую средних лет русскую женщину с медными крашеными волосами и ярко-красным маникюром.

– Кто Вы ему будете? – поинтересовалась она.

Такого вопроса девушка не ожидала, она смешалась, не зная, что ответить, потом сказала:

– Я работала с ними в партии.

Женщина оглядела ее с головы до ног, девушка покраснела под ее взглядом.

–А-а-а, – протянула она, поняв все, вытянула из стола картотеку и начала перебирать листки.

Девушка неотрывно смотрела на ее пальцы, понимая, что сейчас решается ее судьба. Пальцы замерли, достали листочек, женщина посмотрела в него, подняла глаза на девушку и сообщила:

– Его нет в Караганде, его в Москву отправили учиться.

Мир рухнул. Теперь она поняла, что значит это выражение. Мир рухнул, она осталась одна. Оседая беспомощно на пол, она снова подумала: «Что делать?»

Девушка открыла глаза и увидела белый потолок. Ничего не понимая, она резко повернула голову и увидела ряд кроватей, на которых лежали и сидели женщины.

– Ну что, очухалась? – весело спросила ее сидевшая на кровати напротив молодая женщина, – какой срок? Первая беременность?

– Где я? – через силу выдавила из себя испуганная девушка.

– В гинекологии на сохранении, где же еще такие как мы могут быть? – со смехом ответила соседка. – Не расстраивайся, медсестра сказала, что у тебя просто голодный обморок был, тебя глюкозой подкармливают, все нормально будет.

Тут девушка увидела, что в вену на левой руке воткнута толстая игла и в нее со стойки через прозрачную трубочку капает какая-то жидкость. Девушка ничего не ответила и закрыла глаза. Она и правда ничего не ела с тех пор, как покинула аул. В обед пришла врач, осмотрела ее, сказала, что у нее все нормально, но в ее положении нужно не забывать есть, иначе снова может такое же случиться. Врач добавила, что завтра ее выпишут. Потом ее позвали на сестринский пост, и пожилая и какая-то домашняя на вид полная медсестра стала заполнять ее медицинскую карточку. В графе отец ребенка она указала фамилию Геннадия, когда дошли до адреса проживания, она сказала, что нет у нее адреса, медсестра внимательно посмотрела на нее, кивнула головой и записала: «Без постоянного места жительства».

– Иди, милая, отдыхай, – негромко сказала она.

Девушка вернулась в палату, легла на кровать, свернувшись клубочком, отвернулась к стене и, неожиданно для себя, заснула. Проснулась она ночью от нестерпимого чувства голода. Встала с кровати, всунула ноги в расшлепанные больничные тапочки и вышла в коридор. На посту сидела все та же медсестра. Увидев девушку, она встала и подошла к ней.

–Ты проспала ужин, я не стала тебя будить, пошли на кухню, я его тебе разогрею. Да и я что-то проголодалась, поставлю чайник.

Девушка ела молча.

– Меня Мария Павловна зовут, – сказала медсестра, наливая себе и девушке чай.

Девушки указала свое имя в истории болезни, но по тому, как она запнулась, называя свою фамилию, медсестра не была уверена, что оно настоящее.

– Куда ты завтра пойдешь? Где твои родители? Они знают?

– Ушла я из дома.

И рассказала медсестре все. Она напоминала ей ее недавно умершую бабушку, добрую и все понимающую.

– Поживи пока у меня, там решим, что делать. Я одна осталась. Сын в Афганистане погиб, муж пережить этого не смог, от инфаркта умер, – сказала Мария Павловна.

Девушка кивнула головой, говорить она не могла, боялась, что расплачется.

– Да ты поплачь, – сказала женщина, видя ее состояние, – горе со слезами выходит.

Девушка встала, поблагодарила за ужин и ушла в палату. На душе стало легче.

Уже полгода будущая мама жила у Марии Павловны. Они вместе уходили в больницу, где теперь девушка работала санитаркой, вместе возвращались. Мария Павловна попросила, чтобы их поставили в одну смену, не хотела оставлять ее одну. Приближался срок родов. Март вступил в свои права, и, хотя на улице все еще было холодно, днем звенела капель. Рожать она должна в середине апреля. Мария предлагала ей остаться с ребенком у нее, но девушка молчала.

Рано утром 15 апреля, прямо на работе у нее начались схватки. Мария Павловна отвела ее в родильное отделение и каждый час звонила, узнавая, как идут дела. В пять вечера родился мальчик. Обрадованная медсестра забежала после смены проведать роженицу и ребенка. Мальчик был прехорошенький, весил три пятьсот и ростом был 51 см. На поздравления юная мама горько ответила:

– Кто возьмет меня замуж с сыном?

Вечером Мария приготовила лагман, который любила девушка, собираясь отнести ей завтра. Но утром ее ждало потрясение: девушка ушла из роддома, оставив отказную записку на сына, где дала ему имя -Ренат. Мария побежала к главврачу с просьбой отдать мальчика ей, но тот ответил, что в истории болезни записано имя отца. Он передаст дело в милицию, и его будут искать, ребенок же пока останется в роддоме.

Милиция не очень-то торопилась, и через полтора месяца Рената отдали в дом малютки. Какие там порядки Мария знала хорошо. Здесь она сама следила за ним. «Загубят мальчишку или продадут», – думала она. Мария решила искать отца сама, может, удастся уговорить его отдать ей мальчика. Женщина знала его имя и фамилию, вспомнила, что он геолог и его управление где-то возле ЦУМа, и что он уехал в Москву учиться. Надо сходить в адресное бюро, раз он уехал учиться, он где-то жил до этого, может найду его родителей. В адресном бюро она узнала, что Геннадий живет в общежитии геологического управления. Обрадованная Мария поехала в общежитие. Там его не оказалось, вахтерша сказала, что он месяц назад женился, и молодые снимают частную квартиру. Оставалось искать его на работе. В отделе кадров все та же красавица сказала, что он уже уехал в поле, и наотрез отказалась дать адрес. Тогда она пошла к его начальнику. Он оказался человеком ее возраста, стройным, с проседью в волосах и больших роговых очках. Она рассказала ему все на чистоту. Он сказал, что Геннадий Вольф уехал в тот же самое место, где был прошлый год, и дал почтовый адрес. А в Москву его отправляли на трехмесячные курсы повышения квалификации.

«Может быть девушка уехала встретиться с ним? – подумала Мария, но она же не знает, что он вернулся из Москвы. Ах, девочка, девочка, что ты наделала?» – сетовала Мария. Дома женщина села писать подробное письмо Геннадию, приложила к нему фотографию Рената и отправила. Ответ пришел через десять дней. Геннадий писал, что, прочитав письмо, стал спрашивать про девушку в ауле. Ему сказали, что она убежала осенью из дома, и больше ее никто не видел. Еще он сказал, что в субботу приедет в Караганду вместе с женой и просил Марию Павловну отвести их в Дом малютки. Она написала ему свой номер телефона, и Геннадий обещал позвонить, как только они приедут на вокзал.

Прямо с вокзала они поехали к Ренату. В такси Мария приглядывалась к ним. Пара была красивая. Он высокий блондин с голубыми глазами. «Настоящий ариец», – усмехнулась про себя Мария. Она – худенькая, но с развитыми мускулами рук и ног, высокая, под стать ему, с темными волосами и большими карими глазами. «Черненьких любит», – подумала про Геннадия она. Все молчали. «Как он с ней объяснялся? – думала Мария, – только медовый месяц прошел, а тут уж ребеночек готовый. Может, не возьмут», – теплилась надежда. Геннадий был сосредоточен, Люда, жена его, задумчива. Мария предупредила главврача Дома малютки, что они сегодня приедут, поэтому медсестра вынесла им красиво завернутого в новые пеленки малыша в гостевую комнату, чтоб приезжие не видели обшарпанных спален, старых кроваток и изношенного белья. Мария взяла его от сестры и прижала к себе. «Что с тобой будет, крошка?» – думала она, стараясь сдержать слезы. Первой подошла Люда.

–Можно, я его возьму? – попросила она

Мария протянула ей ребенка, она неумело положила его себе на сгиб левой руки.

– Я в коридоре буду, зовите, если надо, – сказала Мария и вышла

– Какой хорошенький! – воскликнула молодая жена, с немного наигранным энтузиазмом.

Геннадий подошел поближе. Малыш глядел прямо ему в глаза.

–Здравствуй, сынок, – сказал он глухим сдавленным голосом, с жадностью вглядываясь в маленькое личико.

– На нее похож.

Потом взглянул на жену и добавил:

– И на тебя тоже.

Они смотрели на него, не зная, что с ним делать.

– Идем к главврачу, спросим, какие нужны документы, чтобы его забрать, -сказала Люда.

–Я отец. Может, я просто могу его забрать?

– Не думаю.

Она оказалась права. Главврач, уставшая женщина с седыми волосами, уложенными сзади в каралечку, сказала, что надо пройти ДНК экспертизу, если она подтвердит, что Ренат действительно его сын, нужно будет признать отцовство на комиссии горисполкома, потом пришлют проверить их жилищные условия и материальную обеспеченность. Надо предоставить справку о состоянии здоровья, характеристику с места работы.

Молодожены обескураженно посмотрели друг на друга.

– Вы можете видеться с ним в любое время, когда захотите. Скажите спасибо Марии Павловне, она все свободное время находится с ним. Вот вам и готовая бабушка, если своей нет.

Они поблагодарили Клавдию Сергеевну, так звали главврача, и вышли в коридор. Малыш заплакал. Отец взял его у жены и стал неумело качать.

– Он голодный, -сказала Мария, – я ему уже бутылочку приготовила.

Она протянула ее Геннадию.

Он стал кормить сына. «Хорошие ребята, – подумала Мария, – пусть привыкают».

Оформление документов заняло больше месяца. Пришлось снять двухкомнатную квартиру, так как по инструкции для ребенка требовалась отдельная комната. И вот наступил день, когда Вольфы пошли получать новое свидетельство о рождении их сына.

– Может поменяем ему имя? -спросила Люда.

–Нет, пусть будет Ренат. Это единственное, что осталось ему от матери.

А Ренат так никогда и не узнал имя своей матери.

Шло время. Ренат считал Люду своей мамой. Он был единственным ребенком в семье. Люда, еще до знакомства с Геннадием сделавшая аборт, больше не могла забеременеть. Было у него две бабушки – Мария Павловна и Ангелина Карловна, и один дедушка – Вальтер Фридрихович, для удобства все называли его Владимир Федорович. Во время войны Вольфы были сосланы в Казахстан с Поволжья. Жили в чистеньком и аккуратном немецком поселке недалеко от Караганды. У них был хороший дом на четыре комнаты с верандой и кладовкой, они держали корову и кур. Внуку обрадовались, и помогали молодой семье всем, чем могли. Люда больше не ездила в поле, перешла работать в управление, чтобы забирать после работы ребенка из яслей. Геннадий был дома только зимой, в остальное время приезжал повидаться на выходные, если партия находилась в пределах досягаемости автобуса.

Не о такой жизни мечтала Люда, выходя замуж за Геннадия. Она хотела везде быть рядом с ним: и в поле, и дома. А оказалась одна, с чужим ребенком. Люда по-своему привязалась к мальчику, но материнских чувств не испытывала. Она хотела своего ребенка. Так тянулось три года. Однажды летом, когда Ренат гостил в поселке у дедушки с бабушкой, а Геннадий был в поле, Люда согласилась сходить в ресторан с молодым геологом, который месяц назад после окончания института приступил к работе в их управлении. Он сразу положил на нее глаз, но она только смеялась и дразнила его. Потом решила сходить в ресторан, потанцевать. Она так долго никуда не выходила, не одевала свои нарядные платья. Поужинав и выпив по бокалу вина, они пошли танцевать. Вот тут-то и увидела их начальник отдела кадров, которая тоже была здесь со своим кавалером. Люда не придала этому особого значения, но не успел Геннадий появиться в управлении, как ему сообщили. Было объяснение, скандал, попытка набить морду сопернику, а потом он запил. Сначала по выходным с друзьями, потом чаще, потом стал пить и один. Люда пыталась наладить жизнь, разговаривала с ним, скандалила, ничего не помогало. И однажды случилось непоправимое.

Ренат ел кашу, он сидел за столом в зале, смотрел мультик по телевизору и ел кашу. Отец пришел пьяный, и родители снова ссорились.

–Как мне все это надоело! – говорила мама. -Я уже не знаю, что с тобой делать!

–Не кричи при ребенке, он все понимает, ему уже пятый год.

–Он понимает, а вот ты нет, – не унималась мама.

Отец вышел на балкон, закурил сигарету. Мать вышла следом. Они продолжали ссориться. Мальчик не любил, когда родители ссорились. Он перестал есть кашу и вместо телевизора смотрел теперь на балкон. Он решал, стоит ли подойти к ним или подождать, когда они вернутся в комнату. Мать стала стучать своими кулачками в грудь отца, тот взял ее за руки и оттолкнул от себя.

– Сдурела что ли? -донесся до мальчика голос отца. Он отвернулся от нее, облокотился на перила балкона и наклонил голову вниз. Она подскочила, снова с размаху ударила его в спину и… отца не оказалось на балконе. «Где он?» -недоуменно подумал Ренат. Потом услышал вопль матери:

–Гена!!!

Мать забежала в комнату, увидела, что мальчик все еще смотрин на балкон, отодвинула его стул на противоположный край стола, теперь он видел не балкон, а вход в спальню. Он слышал, как хлопнула входная дверь. Мамы не было долго. Потом пришла заплаканная бабушка Маша и забрала Рената с собой.

Мальчику не сказали, что отец умер. Уехал в поле, -так объяснила его отсутствие мать. Приехали Вольфы и увезли внука с собой. Через полгода Люда вышла замуж за того молодого геолога, с которым ходила в ресторан, и переехала с ним в другой город. Ренат снова остался сиротой. Видимо, не избежать того, что на роду написано. Дедушка и бабушка Вольфы поменяли свой особняк в поселке на трехкомнатную квартиру в Караганде, чтобы мальчик мог пойти в хорошую школу, к тому же он хорошо рисовал, и они решили отдать его в художественную школу. Старики Вольфы стали его официальными опекунами.

Когда позволяло время, Рита и Тоня, ее дианетический твин, делали друг другу процессинги К – 8 по дианетике-55. Сегодня они занимались этим в квартире Тони. Дома кроме них никого не было. Тоня отдавала команды, Рита их выполняла.

–Подойдите к этому букету, – сказала Таня, показывая рукой на стоящий на столе большой букет ромашек.

– Да, – ответила Рита.

– Коснитесь его, – последовала следующая команда.

– Да.

– Отпустите его.

– Началась боль в сердце.

–Продолжим и все пройдет, – прозвучал стандартный ответ.

Но боль не проходила. Антонина усадила ее в кресло и стала проводить одитинг. Рита вернулась в прошлое, откуда была эта боль, и поняла, что она попала на траке времени в свою прошлую жизнь.

Киев, двадцатые годы двадцатого века. Она лежит на кушетке в красивой комнате с темными малиновыми шторами на окнах. Ворот ее свободного платья расстегнут, у нее болит сердце. Она беременна, начались схватки. В комнату вбегает муж, высокий черноволосый мужчина, очень похожий на Михаила Боярского. Он берет ее на руки и несет в автомобиль. Это ее муж. Машина мчится по тихим ночным улицам. Видны пикеты красноармейцев. Вот и госпиталь. Грязный. Начинаются роды. Очень болит сердце.

Следующая картина – кладбище. Она видит мужа всего в черном, он подходит к могиле, опускается на колени, кладет на могилу букет ромашек, обхватывает могилу руками и рыдает. Рита понимает, что это ее могила, она умерла, не успев родить ребенка.

Теперь ей стало понятно, почему читая «Белую гвардию» Булгакова у нее замирает сердце, ей кажется, что она попала в родное место, что она все здесь знает. Она знает этот дом №13 по Алексеевскому спуску, где жила семья Турбиных, эти улицы, на которых происходили описываемые события. Все в этой книге было ей до боли знакомо. Ей казалось, что она знает, что будет находиться вон за той горкой, описанной автором, или за тем поворотом. Она жила здесь. Голос Боярского приводил ее в трепет, и она любила ромашки.

Подобные вещи она могла обсуждать только в узком кругу саентологов, другие просто посчитали бы ее за сумасшедшую.

Нинин день рождения 24 июля отмечали шумно. Нина любила готовить, готовила хорошо, да и в водочке недостатка не было, благо магазин находился рядом. На этот раз все напились быстро, наверное, жара поспособствовала. Места для танцев в комнате уже не хватало, и Нина предложила пойти танцевать на улицу. Ее стали уговаривать отказаться от этой идеи, но бесполезно. Она босая выскочила из подъезда и побежала вниз. Рита нашла в толпе гостей Амина, который заехал поздравить Нину и был еще трезвый. Они вместе пошли останавливать подругу. Догнав ее уже на середине двора, попытались вернуть обратно. Не тут-то было!

–Нина, -сказала Рита, – пошли туфли обуешь, как же ты танцевать без туфлей будешь?

Подействовало, пошла домой. Амин, побыв еще немного, уехал, сказав, что он дежурит сегодня в РОВД. Пьянка шла по своим законам. Слышались возгласы: «Ты меня уважаешь?», «Давай еще по стопочке!» Закончили за полночь. Маржан и Рита помыли посуду, Данил с Кайратом расставили мебель, Аня подмела пол. Жить можно. Беременная Жанна, тоже поддатая, пришла на кухню перекусить.

–Когда тебе рожать? -спросила Мара.

–К Новому году подарок вам будет.

–Ты б не пила.

–Да я только понюхала, теть Маржан, -засмеялась в ответ Жанна.

–Смотри, у тебя уже был выкидыш, -напомнила Мара.

В кухню в поисках гражданской жены, как теперь называли сожительниц, заглянул Виктор, позвал ее спать.

Не сложилась судьба у красавицы Жанны. Она была единственным любимым ребенком в семье. Получала от родителей все, что хотела, поэтому привыкла, что все ее желания исполняются кем-то, не надо для этого самой трудиться. Обслуживать себя она тоже не привыкла, мама за нее все делала. И учиться она не любила, при любой возможности старалась увильнуть от школы. Потом отец умер, когда ей было 13. Достаток уменьшился. Отец хоть и пил, но деньги домой приносил. Теперь мать стала работать больше, уделять внимания дочери меньше. Через два года появился отчим и сводные брат и сестра. Сначала Жанна обрадовалась им – веселее будет, но потом оказалось, что ей надо делить внимание матери. Это ей не нравилось. Теперь покупали троим, а не ей одной, стало доставаться меньше, да и в квартире не повернуться. Отчим тоже пил. Наверное, поэтому она убежала замуж при первой же возможности. Переехала жить к мужу и свекрови. Неприученная ни к чему, она сразу же не понравилась матери мужа. Та требовала, чтоб молодая жена вставала утром и готовила мужу завтрак. Жанна привыкла, чтоб завтрак готовили ей. Нашла коса на камень. Нина встала на сторону дочери. Не прожили они и года, как по настоянию Нины Жанна развелась. «Ты молодая и красивая, – говорила мать, – найдешь себе получше». После развода оказалось, что Жанна беременна. Мать настояла на аборте. Потом дочь всю жизнь ее винила в своей неустроенности: ни мужа, ни ребенка. Замуж она больше так и не вышла. Нина, чтобы загладить свою вину, купила ей двухкомнатную квартиру на Юго-Востоке, где Жанна устраивала грандиозные попойки, доходящие до вызова милиции соседями. Мать регулярно приезжала варить ей еду и убирать квартиру. Амин помогал, как мог, вытаскивать ее из неприятных историй, но она не останавливалась. Пришлось продать квартиру. Девушка переехала к матери. Сходилась несколько раз с такими же пьющими мужиками, приводила их жить к матери, дважды была беременна, но все заканчивалось выкидышами в раннем сроке. Сейчас шел уже пятый месяц, и она была уверена, что теперь родит ребенка. Женщины закончили прибирать кухню, и все пошли спать.

Наутро позвонил Амин:

–Ритка, я у Петровны вчера фуражку милицейскую не оставлял?

–Мы с Маржан убирали после пьянки, я не видела. Потерял фуражку?

–Я уверен был, что она возле заднего окна машины лежит, а оказалось, что ее там нет, и меня чуть не пристрелили наши же.

– Операцию проводили?

–Ага, по доставке меня домой.

–Объясни толком, что случилось?

–Вчера на дежурстве выпили бутылку, потом сдал дежурство, еще пили, сколько не помню. Часа в два ночи домой поехал. Вроде нормально все было, сам в машину сел, за руль держался. Перед виадуком гаишники отмашку сделали остановиться, я, конечно, дальше поехал, думал, фуражку увидят. Они за мной, я от них. Гонки устроили. Потом они по колесам стрелять начали, тут я сдался, остановился. Открыл дверь и выпал. Хорошо в форме был, а то ногами забили бы. Достали документы, прочитали. Куда даже двум сержантам до майора, да еще замначальника МВД. Загрузили меня на пассажирское сидение, довезли до дома. Как руль выпустил, после этого ничего не помню. Растолкал меня сержант возле дома, спрашивал, в какую квартиру заносить.

–Занес? – поинтересовалась Рита.

– Занес. Утром посмотрел, одна пуля задний бампер вскользь задела, закрашивать придется.

– Ну ты даешь! – только и смогла ответить Рита.

5 августа в субботу у Аи Павловны и Александра Алексеевича была назначена регистрация. Ая Павловна рассказывала Рите, что, выходя первый раз замуж, они c мужем просто расписались без всякой свадьбы. Рита захотела сделать ей пусть маленькую, но настоящую свадьбу. Она украсила машину все той же Айнуркиной куклой и лентами, оставшимися после свадьбы Сергея и Любы. Старый свадебный сценарий и плакаты тоже пригодились. Рита купила невесте букет белых роз. Маржан, Нина и она скинулись на продукты и спиртное для свадебного стола. Нина с утра ушла к невесте готовить. Ая Павловна и ее жених жили в одном доме, так что в ЗАГС они поехали вместе. Со стороны невесты свидетелем была Рита со стороны жениха -давний друг Александра Алексеевича Михаил Петрович. Молодым сыграли вальс Мендельсона и поздравили искусственным сердечным тоном и заученными словами. Они были счастливы. Глядя на них, Рита подумала, что иметь семью в старости более важно, чем в юности. К старости, когда дети выросли и завели свои семьи или просто уехали в другие города, человек остается один. Ему очень тоскливо, потому что всю жизнь с ним был кто-то рядом, какой-то близкий человек, будь то муж, дети или родители. Обретая новую семью в старости, они спасают друг друга от одиночества. Снова надо о ком-то заботиться. Снова кто-то будет заботиться о тебе. Снова есть смысл жить. Недаром ученые установили, что женатые люди живут дольше.

Подъехав к дому, они увидели, что их встречают у дверей подъезда, а от скамейки до скамейки протянута веревка. Надо платить выкуп, чтобы их пропустили в дом. Рита достала заранее приготовленные конфеты и бутылку водки, отдала оживившимся старикам. Путь на лестницу тоже был завязан красной лентой, в ход пошли орехи, вино и конфеты. Последний заслон организовали перед дверью квартиры Аи Павловны. Рита не ожидала такой прыти от стариков, она отдала все запасы возле лестницы. Пришлось расплачиваться деньгами, чему стражи были безмерно рады. В квартире их ждали Нина и Маржан с хлебом и солью. Жених был смущен всей этой шумихой, Ая Павловна наслаждалась. Свадьба пошла теперь уже по опробованному сценарию. «Надо внести в прейскурант моего агентства проведение свадеб», – подумала Рита. Ая Павловна хвасталась всем, что ее муж совсем не пьет, забывая добавить, что он бывший алкоголик, которому удалось вылечиться от этого пагубного пристрастия. Рита еще с медучилища знала, что вылечивается всего 2%, так что ей повезло. Ая Павловна взяла фамилию мужа, стала снова Абрамова. Абрамова была ее девичья фамилия, в первом замужестве она было Иванова. Еще вовсю шел свадебный пир, когда Маржан шепнула Рите, что ей надо уйти, к ней вечерним автобусом приезжают гости из аула. «Что-то часто эти гости стали приезжать, откуда она их взяла?» – подумала Рита.

Жизнь катилась своим чередом. Рита с нетерпением ждала вызова в посольство. Узнала она и про Мариных гостей из аула. Айнура сказала, что к ним приезжала Гульнара и ее родители, и Кайрат с ней, наверно, поженятся. «Все-таки она на это решилась, – поняла Рита, – никому не говорит, боится, что отговаривать будем».

Летом Рита отсыпалась за весь учебный год. Она была сова, ложилась поздно, ее лучший творческий период был с 10 до 12 вечера. Утром она любила поспать, но сегодня не удалось. Сквозь сон Рита услышала настойчивый звонок в двери. Спросонья подумала, что Айнура вернулась с прогулки, открыла глаза, на улице светало, Айнура крепко спала в кресле напротив. Набегалась вчера так, что даже звонок ее не разбудил. Рита вздохнула и встала, накинула легкий голубенький в белых ромашках халатик. «Что-то случилось», -поняла она. За дверью стояла испуганная Нина.

– Рита, у Жанки кровотечение открылось, вызвали скорую, они отвезли ее в больницу, а там не принимают без денег. Скорая сказала, что это очень опасно.

–Где она? – сразу проснувшись, спросила Рита.

–Я ее в приемном покое оставила, такси схватила и к тебе. Больше никто не поможет, -просительно глядя на подругу закончила она.

– Сколько надо?

Нина назвала сумму.

Рита вынесла деньги. Деньги все хранили дома, не доверяя сберегательным кассам.

–Сейчас оденусь, поедем, -сказала она.

–Меня такси ждет.

–Звони, если что-то еще надо.

Было четыре часа утра. Рита снова легла, но уснуть не могла. Жалко было непутевую Жанку. Если ей не смогут спасти ребенка, она снова запьет. Только ребенок смог бы ее удержать. С другой стороны, многие алкоголики имели детей, и это их не сдерживало. Просто это были несчастные, заброшенные дети, которые чаще всего, вырастая, сами становились алкоголиками. Кто знает, как лучше. Нину жалко. Жанна пьет и с пасынком Пашкой проблемы. Связался с такими же подростками, хотели показать себя взрослыми, выпивать стали, а на это деньги нужны, вот и решили в киоск залезть за водкой. Сработала сигнализация, их поймали. Они попытались убежать, стали драться с милиционерами. Получил он за это пять лет. И хоть не родной сын он был Нине, но сердце за него болело. Собирала она ему передачки, а отец отвозил.

Завтра к Танечке приезжает ее ковбой из Аризоны. Он настоящий ковбой. У его родителей своя ферма, на которой трудится вся семья: родители, старший брат с женой, Билл, Танин кавалер, и младшие сестры Мэри и Кристин. Они держат большое стадо коров, у них есть свои пастбища и поля, где они сеют кукурузу на корм скоту. Это почти натуральное хозяйство: у них есть куры, кони, фруктовый сад и большой огород. Они нанимают сезонных работников, в основном нелегальных мексиканцев, которым можно платить меньше и которые неприхотливы, могут спать под открытым небом, благо в Аризоне тепло. Все это Таня знала из писем. Умом она понимала, что ковбой – в переводе коровий мальчик -просто колхозник по-нашему, но киношный образ гордого и сильного ковбоя перевешивал. Она прибежала узнать, нет ли каких-нибудь неожиданных сообщений от него. Неожиданных сообщений не было. Он прилетал завтра утром в Алма-Ату, там его встречала Алия, везла на экскурсию по городу и вечером садила в самолет, летящий в Караганду. Таня должна была его встретить в аэропорту. Билл приезжал всего на три дня, в августе много работы на ферме, а зимой он боялся ехать в холодный Казахстан. Таня довольно неплохо говорила по-английски, это намного упрощало общение.

В комнату, где разговаривали женщины, забежала Айнура и сказала, что почтальон принес какой-то пакет, и Рита должна расписаться. «Из посольства», – догадалась она. Расписавшись, Рита торопливо вскрыла конверт. Да, ее приглашали в посольство 19 сентября 2000 года на собеседования для получения визы невесты. Рита обрадовалась и испугалась одновременно. Обрадовалась, потому что встретится со Сри, посмотрит Америку, а испугалась, потому что придется оставить сына и девочек: Айнуру и Аню. «Будь, что будет, -решила она, -может, еще не пройду собеседование». Она тут же позвонила Гале, чья сестра жила в Москве. Они уже заранее договорились, что Рита поживет у нее. Теперь надо было сообщить дату приезда. Собеседование назначено на 19 сентября, до этого надо пройти медкомиссию при посольстве, которая назначена на 18, значит, надо быть в Москве 17. С нетерпением дождавшись вечера, она позвонила сыну.

–Данил, мне вызов в посольство пришел. Мара через свои связи заказала билеты. 14 сентября выезжаю, буду там 17.

– Здорово, – как всегда невозмутимо ответил сын, – рад за тебя.

– Рано еще радоваться, пройти интервью сначала надо. А вдруг они узнают, что я в военном училище на секретной работе работала?

–Кому это надо. Где они узнают? Училища уже давно нет, живешь ты в другой стране. Перестань волноваться.

–Говорят, надо взятку дать, а кому я не знаю.

–Не вздумай. У них взятки не берут. Еще хуже влипнешь.

–У них что, все дела по закону делаются?

–Говорят, да. Демократия.

Рита недоверчиво промолчала. Она привыкла, что все дела в Казахстане делаются или через взятки, или через знакомства. Ее это вполне устраивало. Она знала, где, кому и сколько дать. Так было проще и надежнее.

Вечером по ICQ она сообщила Сри, что собеседование будет 19 сентября. Он тоже пытался ее ободрить, а под конец спросил, она едет к нему или просто в Америку, что ее больше привлекает. Рита обиделась, сказала ему, что в таком случае она вообще никуда не поедет. Настало облегчение. Ничего не надо решать самой, есть отличный повод не ехать. И она не стала предупреждать на работе, что уезжает. Вечером Сри позвонил, она не взяла трубку, он написал письмо с извинениями, она не ответила. Через два дня в дверь позвонили. Рита никого не ждала. Открыла дверь и увидела посыльного с огромной корзиной цветов.

– Кому? – был ее первый вопрос.

– Вы Щербацкая Маргарита Владимировна? – спросил курьер.

– Да, – растеряно ответила она.

– Значит Вам.

– От кого?

Посыльный достал листок и прочитал по слогам, запинаясь:

– От Рангасвами Сридхарана из Америки.

– Спасибо, – поблагодарила Рита, забирая цветы.

Цветы на нее действовали безотказно. «Поеду», – решила она, разглядывая букет.

Позвонила Таня. У Билла возникла проблема: он не может снять деньги со своей кредитной карты Американ экспресс. Наличных у него всего около 50 долларов. Ему сказали, что в Казахстане его могут ограбить, вот он и не взял наличных денег. Рита позвонила Маржан, но их банк тоже не брал этот тип кредитной карты. Пришлось Татьяне водить его везде на свои деньги. В подарок он привез ей ковбойскую шляпу. Сам он тоже был одет по-ковбойски: потертые джинсы, футболка, остроносые не то туфли, не то полусапожки и шляпа, разумеется. Высокий и здоровый, он выглядел настоящим ковбоем. О манерах не было и речи, чем он очень удивил Таню. В ее представлении американцы – это высший класс, пример для подражания во всех отношениях. Но несмотря на это молодой ковбой ей нравился. Биллу очень хотелось посмотреть какое-нибудь фермерское хозяйства, и Таня с дуру повезла его в гости к родителям своей подруги-казашки в полуразоренный аул недалеко от Караганды. Овцы были на пастбище, он осмотрел кошары и удивился царившей там грязи. Спросил про удои и сказал, что их коровы дают почти вдвое больше молока, а когда увидел ручной сепаратор и сбивалку для масла, сказал, что он видел такие на фотографии у бабушки. Татьяну он все пытал, нравится ли ей жить на ранчо и ухаживать за животными. Та отвечала неопределенно, понимая, к чему он клонит. Говорила, что любит животных, но, в основном, собак и кошек. Ей после смерти бабушки досталась однокомнатная квартира, там она и поселила своего гостя. Сама же ночевала у родителей. Блюла себя, чем тоже несказанно удивила ковбоя. Но он зауважал ее после этого. Они распрощались в Карагандинском аэропорту. Он обещал писать и выслать деньги, которые она потратила на него. Таня ходила окрыленная. Девчонки-учительницы в школе ей завидовали. Еще одна из их гимназии пришла к Рита в надежде найти счастье.

С письмами работала теперь одна Гульназ, Вера пропадала на даче, почти не выезжая в город. Гульназ подружилась с Галей, даже начала учить ее английскому языку. Галя часто помогала ей набирать письма на компьютере. Сегодня пришло письмо для Виктории, которая была уже третий месяц клиенткой Ритиного агентства, но ей почти никто не интересовался. Рита предлагала ей сделать «закидку» – закинуть письмо с одним и тем же содержанием мужчинам ее возраста, но Виктория отказалась. Срабатывал советский стереотип, что женщина не должна первая проявлять инициативу при знакомстве. И вот сегодня она получила письмо от венгра. Он сделал компьютерный перевод на русский язык, было смешно, но главную идею можно было уловить. «Я Лазар, 47 лет, из Венгрия, Архитектор, четыре месяца сейчас, мне нравится улыбку на вашем лице, и я хочу сохранить его ближайшие, я люблю тебя и хочу, чтобы иметь отношения с вами, но я хочу быть твоим другом первым, поэтому мы можем узнать больше друг о друге. Я был развод в течение восьми лет, но никогда не, но теперь я готов двигаться дальше, как я знаю, что есть женщина, там, что может любить меня так, как я желаю, и я обещаю взять очень хороший отсюда, пока живой».

– Это что, он прямо сейчас, пока живой, хочет ее отсюда взять? – со смехом спросила Галя.

– Хватит смеяться, найди ее телефон лучше, я позвоню, обрадую, – ответила Рита.

– Ой, да здесь внизу письма еще и фотография есть, – заметила Гуля.

Трое женщин, сблизив головы, стали разглядывать потенциального жениха. Стройный, темноволосый, волосы зачесаны назад и собраны в пучок, кареглазый с морщинками возле глаз. Он сидел верхом на гнедой лошади в жокейском костюме, приветливо улыбаясь.

– Очень даже ничего! – воскликнула Галя.

Гульназ лишь печально улыбалась. Она была расстроена вчерашним разговором с директором лицея. Недавно Гуля встретила своего университетского преподавателя. Он предложил ей перейти работать к ним на кафедру иностранных языков. Зарплата была больше, да и работа престижнее. Девушка обрадовалась. Она подала заявление об уходе. ЗЯ вызвала Гульназ к себе в кабинет и на ее глазах порвала заявление. Гуля не посмела отстаивать свои права и осталась работать в лицее.

Лена, Анина мама, забежала к Рите в свой обеденный перерыв, узнать, как у той дела, когда она уезжает в Москву.

– Садись, я борща наварила, поедим, – предложила Рита.

– Спасибо, Риточка, не могу. Совсем не могу есть.

– Почему в больницу не идешь? У тебя там язва, наверное, уже.

– Хорошо бы язва, – ответила, вздохнув Лена.

Рита тоже боялась, что это не язва. У Лены был рак где-то на ноге, сделали операцию, вроде бы все обошлось. И вот теперь снова подозрительные боли, теперь уже в желудке.

– Проверься, – строго бросила Рита.

– А вдруг рак? Разрежут и умру. А без операции еще немного поживу, пока он меня не съест. Может внуков дождусь.

Рита не знала, что ответить. Ей было до слез жалко Лену. Что она видела в жизни, кроме пьяного мужа и побоев? Правда, была у нее отдушина – подполковник Владимир Петрович Гольцов из Суворовского училища. Она когда-то давно работала там завхозом. Они познакомились и полюбили друг друга. У обоих были семьи и дети. На предложение Владимира разойтись и выйти замуж за него, Лена категорически отказалась. Так они и встречались уже более десяти лет. Он хорошо помогал ей: дарил подарки, давал денег, когда у нее не было, доставал путевки в санаторий, помогал найти хороших врачей. Надежный он был мужик. Рита покрывала ее, если Лене надо было уйти из дома. Поэтому она спросила:

– Владимир знает?

– Знает. Врача хорошего нашел, уговаривает сходить.

– Сходи, милая, ну пожалуйста, – стала уговаривать ее Рита.

– Осенью, Рита, пойду. Хочу лето прожить, – печально пообещала Лена, – У меня забот прибавилось. Свекровь заболела сильно. Хожу к ней, варю, кормлю. Выматываюсь. То хоть Аня по дому помогала, Дашу не допросишься.

Рита молча обняла сватью.

Начался новый учебный год. Самым интересным событием в школьной жизни был приезд в лицей волонтера из Америки Лоры Смит. Она должна была совершенствовать у учащихся американский английский. Везде изучался классический британский английский, и молодежи, которая приезжала учиться в Америку, трудно было порой понять американское произношение. Язык отличался зачастую не только произношением, но даже и написанием. В каждой из пяти стран, говорящих на английском, английский претерпел изменения. Коренные американцы не понимали английского языка австралийцев, с трудом понимали ирландцев. Поэтому приезд Лоры встретили с энтузиазмом. Еще бы, настоящая американка будет работать в лицее. Была она девушкой лет 25, стройной, с русыми кудряшками, небрежно торчащими во все стороны, овальным личиком с веснушками возле носа и вечной американской улыбкой. Перед отправкой в Казахстан она прошла трехмесячные курсы казахского языка. Приехав в страну, Лора обнаружила, что по-казахски почти никто не говорит, а русский она не знала. Директриса сняла ей квартиру рядом с лицеем. Дети ходили за ней табуном. Ей предложили соблюдать дресс-код, поэтому она сменила драные джинсы на длинную широкую юбку и мятый пиджак. Этот мятый пиджак был предметом насмешек всего коллектива. Все недоумевали – это американская традиция так одеваться, или Лора просто неряха. Однажды, когда Рита была дежурным администратором во второй смене, к ней подошла Лора и попыталась что-то объяснить на смеси английского и казахского. Рита ничего не понимала и в ответ только разводила руками, мол, не пойму. Тогда девушка, отчаявшись быть понятой, попыталась показать, что она хочет. Лора присела и сказала: «Пис-пис». Теперь Рита догадалась, что она хочет писать и пришла за ключом от учительского туалета. Выяснилось, что на обычном месте, на гвозде возле стойки с журналами, его не оказалось, а у завуча в столе всегда лежал запасной ключ. «Да, я также в Америке буду», – подумала Рита, подавая ей ключ. Рита уже предупредила директрису, что уезжает в Москву в посольство, та хоть и поворчала, но отпустила и выдала ей требуемую посольством справку о заработной плате.

– Уедите в Америку – будете нам наглядные пособия по английскому языку высылать, – полушутя полусерьезно сказала она, подписывая справку. Рита обещала.

В Дианетическом центре уже знали, что Рита едет на собеседование. Когда в перерывах между клиентами Рита заглянула в комнату одиторов, там сидела Берта, ждавшая своего пациента. Женщины разговорились.

– Я хочу тебе сказать, Рита, не думай, что ты уедешь и найдешь там свое счастье. Это тебе дают новое испытание. Ты знаешь, что переезд с одного континента на другой – это вторая жизнь, следующая жизнь, но только идущая не после очередной смерти, а при жизни. Мало, кто этого заслуживает. Теперь у тебя начнутся испытания, которые ты не могла пройти, живя в этой стране. Возможно, они будут еще тяжелее, чем те, которые ты испытала здесь; возможно, они будут просто другими. И счастье, конечно, будет, но не безоблачное. Будь готова к этому, чтоб потом не разочароваться. Такое дается только сильным людям. Ты выдержишь, ты сильная. Выдержишь новые испытания – обретешь новые душевные качества. Удачи тебе.

– Спасибо, Берта.

Рита никогда не думала над таким аспектом своей предполагаемой поездки в Америку. «Может, Берта права. Трудно еще что-то придумать тут, чтобы испытать меня. Кажется, все прошла: и огонь, и воду, и медные трубы. Надо будет поискать материал на эту тему или у Паши спросить», – размышляла она.

В Москве на вокзале Риту встретила Надя, сестра Гали. Они были очень похожи: то же лицо, та же фигура, только Надя была меньше ростом. Она оказалась женщиной простой, приветливой и словоохотливой. Надя с семьей жила на окраине Москвы в огромном девятиэтажном комплексе, до которого женщины добирались минут сорок на метро, потом шли пешком еще минут пятнадцать. Рита приехала вечером, так что всю семью застала в сборе. Муж Нади, Михаил, был красивым смуглым мужчиной с острым носом и непослушной прядью черных волос, постоянно падающих ему на глаза. Он походил на кавказца, и милиция часто останавливала его для проверки легальности проживания в столице. Оба они работали на стройке, она – штукатуром-маляром, он – водителем грузовика. У них росли две девочки-погодки. Рита привезла всем подарки из Караганды от себя и от Гали.

На следующее утро, вооруженная записями, как добраться до нужной больницы, где ей предстояло пройти медицинскую комиссию, Рита отправилась в путь. Ехать нужно было на метро. Рита села возле окна, чтоб хорошо разглядеть станции, мимо которых она проезжала. Московское метро было изумительным, каждая станция неповторима.

Рита ожидала, что ей придется весь день ходить по врачебным кабинетам, но все оказалось гораздо проще. Нужно было сдать кровь на СПИД и пройти флюорографию. Выйдя из рентгеновского кабинета, она стала ждать результат. Вскоре медсестра вышла и попросила ее пройти в кабинет. Другим женщинам просто выдавали справки. «Ну все, опять мою дырку нашли», – поняла Рита. У нее в детстве был туберкулез. Болезнь вылечили, но в правом легком осталось небольшое зарубцованное ранее пораженное место. Обычно ее просили пройти рентгеноскопию, чтобы доказать, что у нее в легких сейчас все в порядке. Так случилось и на этот раз. Ей сделали рентгеноскопию, которая показала, что все в порядке. Врач выдал ей заверенный снимок и сказал, что она должна будет взять его с собой, когда полетит в Америку, чтобы никаких сюрпризов на границе не было.

Собеседование в посольстве назначили на 10 часов утра, явиться надо было за 30 минут. Рита плохо спала ночью, волновалась, как все пройдет, беспокоилась, что придётся проходить его без взятки. Рита приехала раньше на час. Она вышла на «Краснопресненской» из метро и по Конюшенскому переулку, по нарисованному Михаилом плану, дошла до посольства, которое располагалось на Новинском бульваре. Это было большое, вытянутое вдоль бульвара десятиэтажное здание с арочными окнами на первом этаже, маленькими балкончиками по центру здания и крышей, огороженной белым барьером. Посольство открывалось в 9 часов. Перед дверью выстроилась большая очередь. Вышел служащий, сказал, что могут заходить те, у кого собеседование назначено с 9 до 10. Это было Ритино время. Люди стали по одному заходить в двери. Здесь проверяли сумки, карманы, ощупывали подозрительные места на одежде. Рита предъявила паспорт и вызов. Служащий объяснил, в какое окошко надо сдать документы. Рита подошла к окну и протянула свои бумаги. Американский служащий, прекрасно говорящий по-русски, спросил ее, собирается ли она работать в Америке. Рита не знала, как правильно ответить, и сказала, как есть: «Сри не хочет, чтоб я работала, он будет показывать мне Америку». Клерк кивнул, читая дальше ее анкету. Увидев, что она учитель литературы, заулыбался и сказал, что он большой поклонник Достоевского. Поговорив о Достоевском, он взял у нее паспорт и фотографии и попросил подождать в фойе. Рита села на лавку в просторном зале. Здесь находилось много разного народа: и молодых, и людей среднего возраста, и стариков. Некоторые были парами, но большинство поодиночке. Все волновались. Мужчина, сидевший рядом с Ритой, читал с невозмутимым видом книгу, только вот страницу не переворачивал уж очень долго. Семейная пара евреев напротив рассказывала по очереди друг другу анекдоты и неестественно смеялась над ними приглушенным смехом. Вот рыженькая девушка вышла из дверей кабинета со слезами на глазах. Все молча смотрели на нее. «Не пустили», – попыталась улыбнуться та. Над залом разлилась тревога. Первая не прошла. Посол, наверное, в плохом настроении. Все были наслышаны рассказов, что посол выдает визы часто руководствуясь своим настроением и своими симпатиями и антипатиями. Разговоры стихли, все понурили головы, чтобы не видеть огорченную девушку. Офицер назвал следующую фамилию. Все снова замерли, ожидая, что будет со следующим. Пожилой мужчина незаметно перекрестился и вошел в дверь кабинета.

Вышел он оттуда в недоумении.

– Велели ждать, – ответил он на немой вопрос.

– Значит дадут визу, – со знанием дела прокомментировал импозантный мужчина в дорогом сером костюме.

Люди вздохнули с облегчением, значит, можно еще надеяться на благоприятный исход дела. Время подходило к десяти. Рита волновалась все больше. Ровно в 10, из окошка, куда она сдавала документы, ее окликнули. Она подошла, ожидая услышать, ее документы оформлены неправильно. Служащий улыбнулся ей и сказал, что сейчас она свободна, ей надо будет подойти в посольство к трем часам за визой. Рита растерялась.

– А как же собеседование? – поинтересовалась она.

– А мы его с Вами уже прошли, о Достоевском беседовали, – напомнил он ей.

Рита горячо поблагодарила его и вышла из посольства. Она пошла вдоль Новинского бульвара, читая названия улиц и пытаясь найти какое-нибудь кафе. Справа шли Поварская улица, Никитская Большая, Никитская Малая улицы, Гранатный переулок. Рита вспомнила картину Петра Кончаловского «Гранатный переулок. Кидают снег». Вот, оказывается, где она была написана. Вокруг были только дорогие рестораны, еще не начавшие работать. Тогда она пошла на станцию метро «Краснопресненская», где видела утром лотки с едой. «Красивая станция», – отметила про себя Рита. Круглый вход с колоннами, потом вниз на 35 метров, где платформа была отделана белым мрамором и гранитом, на стенах -барельефы на сюжеты революций 1905 и 1917 годов. Съев пару пирожков с мясом и выпив кофе, Рита купила на лотке книгу Марининой «Седьмая жертва», нашла скамейку недалеко от входа и села читать. Читалось плохо. Она думала, как все получится, будут ли ее еще о чем-то спрашивать, не найдут ли они, что не все сведения о своем местожительстве она указала. Но вот настала пора возвращаться в посольство. Народа теперь было немного, ее вызвали в назначенное время, протянули паспорт, открытый на странице с американской визой, попросили еще раз проверить, правильно ли написаны ее данные. Когда она подтвердила, что все правильно, служащий пожал ей руку и сказал: