Дочь тьмы

Пролог.

Старая Бургундская легенда рассказывает нам, что когда-то тут, в самых высоких горах, на перевале, стоял замок. Мы и сейчас можем видеть его руины и обгоревшие стены, если сумеем добраться до него по узким горным тропам и переправиться через сломанный мост через пропасть, что отделяет замок от остальных гор. Он и сам похож на скалы, только причудливые, и башни его смотрят ввысь слепыми проемами окон. Замок этот, носивший название Мон-Меркури, замок Меркурия, принадлежал древнему роду, давшему этому миру самых известных колдунов и алхимиков. Поговаривают, что они устраивали Дикие охоты, и ночью гоняли по лесам белого оленя. А еще говорят, что умели они вызывать демонов.

Последний представитель рода Мон-Меркури был алхимиком. Целыми днями он занимался своими колбами и пытался превратить свинец в золото. Помощники его были весьма необычны, и крестьяне, побывавшие в замке, рассказывали ужасные истории о пролитой на полу крови, частях рук или ног, валяющихся по углам, жуткие крики из дальних комнат. Понятное дело, замка и его владельцев приличные люди старались избегать. Но разного рода колдуны, заклинатели демонов и алхимики с других мест стягивались к замку, изредка появляясь в ближайших городках, где народ шарахался от них, и даже священники старались держаться подальше.

Говорили еще, что в замке не было церкви, но зато было святилище. В святилище этом начертана была на полу пентаграмма, а посреди стоял алтарь, окруженный свечами. На алтаре том лежала огромная черная книга, чья обложка сделана из человеческой кожи. Каждую полночь книгу нужно было питать свежей кровью, которую та поглощала с громким чавканьем. Напитав книгу, можно было открыть ее на любой странице, и демон, что начертан на ней, являл смельчаку свою силу.

А еще легенда рассказывает нам о дочери алхимика, прекрасной Магдалене. Она была настолько хороша, что никто не мог устоять перед ее красотой. Все, кто видел ее, падали ниц, моля о любви, но гордая дева оставалась равнодушна к чужим страданиям. Она вскидывала голову и шла мимо, оставляя за собой след из разбитых сердец. Известно было о трех смельчаках, что отправились к ее отцу просить Магдалену в жены, но все трое сгинули в замке, и никто никогда их больше не видел...

Что же случилось с замком, что стоял веками на скале высоко в горах? Кто сумел низвергнуть власть демонов над этим местом, и что произошло с прекрасной Магдаленой? Легенда рассказывает нам и это.

Слушайте же.

Однажды в страшную ночь, когда сверкали молнии и дрожала земля, в замок Мон-Меркури явился юноша по-имени Габриель...

Глава 1. Путь

Когда за спиной остается блестящий дижонский двор, а впереди ждет дорога, красота летних гор и живописные перевалы, ничто не может испортить настроения. Так думал Габриель де Сен-Кор, вглядываясь вдаль с вершины холма. Он любил горы, путешествия и эти все деревеньки, что встречались ему на пути. В конце дороги его ждали его родные, живущие в замке чуть дальше города Альбервиля.

Чем дальше уходила дорога от Дижона, тем выше поднималась местность, бугрясь холмами, обрастая скалами, вздымаясь горами. Его небольшой отряд уже преодолел часть пути, и, переночевав в Фаверже, было решено сократить путь, свернув на горную дорогу где притаился среди склонов и скал небольшой городок Мулен. До него от Фавержа было не более двух дней пути, а там уже останется преодолеть перевал Меркурия и выйти на широкую дорогу, где рукой подать до Альбервиля. Габриель любовался живописными крышами Мулена среди зелени гор, а потом пустил коня вниз с холма и добрался до города как раз к закрытию ворот. Хмурые стражники не посмели отказать во въезде хорошо одетому молодому рыцарю и его отряду, и вскоре он уже спешился во дворе замка, где, как он знал, его всегда радостно встретят пожилые хозяева, накормят и уложат спать. За последние три года он третий раз проделывал этот путь, по требованию матери появляясь в родовом замке, и дорогу знал хорошо. Матушка всегда была больна, и, сколько он себя помнил, вечно одной ногой стояла в могиле. Зная ее Габриель мог бы пропустить ее приказ мимо ушей и остаться при герцоге, тем более, что предстоял большой турнир, где можно было показать перед дамами свои силы, но он любил мать и не смел ослушаться ее приказа.

Ночью Габриель плохо спал. Он вертелся в постели, заботливо устроенной для него хозяйкой замка Мулен, а засыпая, тут же просыпался, видя один и тот же сон на разные лады. Вот едет он по горной дороге, солнце стоит высоко над головой, и на небе ни облачка. Вдруг налетает черная туча, поднимается ветер, скалы сотрясаются от его силы, и среди шума бури, он слышит пронзительный вой. Такой, что сердце его сжимается от ужаса. Где-то в темноте он видит тени всадников, преследующих оленя, с криками в безумной гонке скрывающихся в темнеющих небесах, а следом за ними несется стая волков, оглашая окрестности своим воем. Габриель вскакивал на этом месте, боясь, что сойдет с ума. Он никогда не видел во сне ничего подобного, но сон этот повторялся, стоило ему закрыть глаза.

Утро застало его совершенно разбитым.

-Вы выглядите усталым, плохо спалось? – спросила хозяйка замка, пожилая дама в платье, отделанном золотым позументом, предлагая ему лучшие кушанья.

Габриель, которому кусок не лез в горло, отложил прибор, с трудом заставив себя проглотить хлеб с павидлом.

-Мне снился какой-то ужасный сон, мадам. Я то и дело вскакивал.

-Что за сон? – она нахмурила брови.

-Всадники, волки, буря... – он вдруг рассмеялся, – сейчас я понимаю, что это какая-то ерунда, но ночью мне было воистину страшно.

Мадам закивала головой.

-Ничего это не ерунда, – сказала она, – если вы видели волков, не стоит сегодня никуда ехать. Переждите день-другой. Мало ли какие неприятности?

Габриель только усмехнулся. Он не верил в сны. Мало ли что приснится. Ему как-то снилось, что он женится на дочери герцога, но ведь не женился же. Принцессу выдали замуж за совсем другого, а он так и остался ни с чем, хотя девушка ему долгое время нравилась.

-Матушка торопит меня, – сказал Габриель, поэтому я не хочу зря терять времени.

Хозяйка только пожала плечами.

-Закажите молебен в церкви, прежде, чем ехать, – проговорила она, – и пусть служат все время, что вы будете на перевале.

Но Габриель пренебрег ее советом. Распрощавшись с хозяевами, он повел свой отряд к перевалу. Погода была чудесная, даже ветер стих, что было редкостью в этих горах. Он выкинул из головы все сны, и медленно продвигался, поднимаясь все выше.

Перед самым перевалом им встретилась совсем маленькая деревенька, где кузнец перековал лошадь одному из рыцарей его отряда. Габриель сидел на скамье у дома, любуясь видами и глядя вдаль. Отряд его расположился на обед, и сам он попросил жену кузнеца принести что-нибудь поесть. Путь был неблизкий, и вряд ли раньше самого вечера они сумеют выбраться с перевала. Скорее всего, придется заночевать где-то на вершине, где, он знал, стояли дома для путешественников, укрывающие от ветра и диких зверей.

-Не лучший день вы выбрали для похода, – сказала ему жена кузнеца, подавая похлебку и жареное мясо.

-Почему? – удивился Габриель.

-Сегодня будет Дикая Охота.

Он выронил хлеб, который держал в руках. Наклонился, чтобы подобрать его с земли, но кусок уже успел утащить и сожрать рыжий пес.

-Что за Дикая Охота? – спросил он, вспоминая безумную охоту из сна.

-Лучше не знать, – сказала женщина, – просто примите добрый совет. Ночуйте тут.

Габриель посмотрел вокруг. Солнце освещало горы, и не было ни малейшего признака ветерка. Такой день – подарок судьбы. Неизвестно, не пойдет ли завтра дождь, который размоет дорогу, и лошадей придется вести в поводу вместо того, чтобы ехать в седле.

-Благодарю, мадам, – он улыбнулся, – но мы поедем сегодня. Я уверен, что до ночи мы дойдем до середины перевала, а при удаче успеем спуститься в долину.

Жена кузнеца ушла, бросив на него печальный взгляд.

-Дикая Охота – это охота Роланда, – сказал его приятель Андрэ, присаживаясь рядом, - няня в детстве мне рассказывала, что нельзя оказываться у них на пути, иначе умерешь или потеряешь душу.

-Ты веришь в это? – спросил Габриель.

Андрэ покачал головой.

-Не очень. Но няня верила.

Старая темная женщина может верить во что угодна. Габриель снова посмотрел на солнце и приказал отряду собираться. Молодые люди весело повалили на дорогу, звеня шпорами вскочили в седла, и распрощались с кузнецом и его семьей. Из соседних домиков на них смотрели хмурые люди, и сам кузнец тоже был хмур.

-Что это они? – удивился Андрэ, – будто хоронят нас.

Глава 2. Старик

Ночь застала отряд на самой вершине перевала. Огромное алое солнце падало за горы, золотясь по краям, и неровный горизонт, казалось, был облит свежей кровью. Ветра так и не было, был слышен каждый шорох, каждый шаг. Габриель легко нашел домик для путников, раскрыл дверь и зашел, проверяя, что дом пуст. Ни одного человека не встретили они на перевале, ни одного человека не видели тут, на вершине.

Но в доме был человек. Старик с повязкой на глазу сидел в самом углу и пил пиво из огромной деревянной кружки. Длинная белая борода его была заткнута за пояс серой рясы.

Габриель поклонился, представившись и ожидая представления в ответ. Но старик только кивнул головой, внимательно разглядывая молодого человека и не обращая внимания на его спутников. Габриель ж внимательно рассматривал его. Сначала он принял его за монаха-францисканца, но сейчас видел, что ошибся. На груди старика не было распятия, а ряса была подпоясана портупеей с мечом, который он не снял, даже сидя на скамье.

-Если не помешаем, мы бы хотели тоже расположиться тут на ночлег, – сказал Габриель, –до соседнего дома достаточно далеко, а уже темнеет.

Старик просто кивнул, показывая, что разговоры его не интересуют. Отряд зашевелился, принесли спальные принадлежности, кто-то пошел треножить лошадей. Габриель тоже вышел на улицу, чтобы разнуздать своего каурого.

Было все так же тихо. Алый закат показался ему зловещим в этой тишине. Лошади перебирали ногами, шелестя травой, где-то далеко кричала дикая птица.

-Ты седло-то не снимай, – услышал он незнакомый голос и обернулся.

Рядом стоял старик с повязкой на глазу. Он оказался на голову выше Габриеля, хотя в доме в полутьме не выглядел высоким.

-Конь хочет отдохнуть, – сказал Габриель, злясь, что этот непонятный человек смеет давать ему советы.

Он возился с подпругой, наконец снял седло. Старик усмехнулся в бороду.

-Ну как знаешь. Я предупредил, – сказал он.

-Спасибо за предупреждение, – бросил Габриель и стал смотреть, как тот садится на коня – огромного черного коня с длинной гривой.

Старик взгромоздился на него, двигаясь, будто был молод. Он смотрел сверху вниз на Габриеля, который не мог отвести глаз от его большой мощной фигуры.

-Ты нравишься мне, – проговорил старик, беря в руки повод, – и я дам тебе еще советы, даже не смотря на твое упрямство.

Габриель немного поклонился, не смея спорить с тем, кто старше. Раздражение его росло.

-Во-первых, взнуздай коня, – услышал он голос старца, – во-вторых, ни при каких обстоятельствах не входи в замок на Мон-Меркури. И в третьих, на случай, если тебе не пригодятся первых два. Не смотри на деву, что живет в замке. Она погубила уже не одного влюбленного.

Старик дал шпоры своему черному, как ночь, коню, и умчался в темноту, оставив Габриеля размышлять над его словами. Где-то завыл волк.

Конечно же, он и не подумал взнуздать коня на ночь. Бросив последний взгляд на закат, Габриель вошел в дом, где свита его уже расставила на столе кружки и разложила незамысловатые припасы.

-Что за замок на Мон-Меркури? – спросил он, садясь на свое место.

-Это замок алхимика, – отозвался один из его спутников, – тут все его знают. Неприятное место. Да и мост они не опускают, даже если тебя передо рвом будут есть волки.

-Алхимика? – удивился Габриель, –прямо настоящего алхимика? Я третий раз езжу этим путем, ни разу ничего не слышал.

-Тем не менее, замок существует. Алхимик изредка выезжает из него, чтобы размять кости, ездит в Мулен и даже дальше. Однажды его видели и в Альбервиле, да не одного, а с дочерью.

Габриель вскинул голову.

-И что у его за дочь? – спросил он, чувствуя, что по спине бегут мурашки.

-Редкая красавица, – сказал Андрэ, – но гордая, не говорит ни с кем. О ней плохие слухи ходят, будто отец ее к своему ремеслу приучил. Так выдал бы замуж и дело с концом, но нет, ему надо, чтобы и она душу продала сатане. Вот и не отпускает ее от себя. А другим говорит, что дочь его проклята, и что кто полюбит ее, тот сгинет и душу продаст...

-Какая-то бойкая торговля душами, – усмехнулся Габриель.

-Да ради нее можно и продать, – сказал другой юноша, – мадемуазель Магдалена прекрасна.

Габриель хотел спать. Он хотел спать так, что у него закрывались глаза.

-Странно, что я ничего не слышал об этой девушке, – проговорил он, – я родился недалеко от Альбервиля, но впервые слышу об алхимике и его дочери.

-Так и они не часто выезжают из замка.

Впрочем, он что-то припоминал. Брат рассказывал ему о каких-то оборотнях или призраках, что обитают в этих местах, и предупреждал, скорее в шутку, чтобы он не ездил через Мулен. Габриель всегда пропускал такие рассказы мимо ушей, считая, что Господь слишком милостив, чтобы создать подобных тварей, а уже если создал, то сумеет от них защитить. Но сейчас, когда надвигалась ночь, сияя алым закатом, и вдали слышался какой-то жуткий волчий вой, ему стало не по себе.

-Нужно завести лошадей в стойло и ложиться, – сказал он, – вряд ли волки оставят от них хоть кость.

Кто-то из его спутников пошел загонять лошадей, а сам Габриель завернулся в теплое одеяло и тут же заснул, будто кто-то в его мозгу задул свечу.

Глава 3. Дикая охота

Проснулся Габриель от того, что пол ходил ходуном, а за окном стоял какой-то жуткий гул. Спутники его тоже повскакивали на ноги, ловя по комнате падающие стулья и скользящий стол. Лошади за стеной ржали, в панике мечась в запертом помещении. Габриель, тоже охваченный паникой, с трудом понимал, что происходит, но времени раздумывать не было. Нужно было сначала бежать из дома, пока он не рухнул им на головы, а потом пытаться вывести обезумевших лошадей. Он бросился к выходу, с трудом раскрыв заклинившую дверь, и оказался вдруг в абсолютно ином мире.

Земля гудела и колыхалась под ногами, скалы шатались, и огромные валуны катились в темноте, ломая деревья. Ветер сбивал с ног, кидая в лицо ветки и листву. А среди всего этого ада раздавался беспрерывный волчий вой, будто все волки разом взвыли, готовые то ли к охоте, то ли к смерти.

Не зная, как поступить, прятаться в доме, бревна которого гуляли, как хотели, или все же остаться на ветру, рискуя получить в голову особо большой веткой или камнем, он замер, сжимая пальцами ручку двери. Волосы его рвал ветер, он с трудом удерживался на ногах, а вой волков и стенания земли заставили его окончательно растеряться.

-Скорее, скорее! – Его приятель Андрэ вышел из дома и, покачиваясь на неустойчивой почве, побрел прочь. Он еще что-то прокричал, но слова его потонули в кошмарном шуме.

Тут дом дрогнул, и Габриель понял, что Андрэ прав. Их всех завалит бревнами, если они сейчас же не покинут его. Будто очнувшись от ступора, он бросился к конюшне и, рискуя быть затоптанным, вместе с одним из своих спутников, отвязал лошадей. Конь его, вырвавшись на свободу, водил ноздрями, фыркая и будто постанывая от ужаса. Габриель погладил его по гриве, прижимаясь к теплой шее. И только теперь он вспомнил совет старика с одним глазом – не разнуздывать коня.

К физическому страху, котрый он испытывал перед бурей, добавился какой-то чисто мистический ужас. Неужели старик знал о надвигающейся стихии? Он было бросился обратно к конюшне, чтобы найти седло, но в этот миг дом рухнул. Габриель одним махом вскочил коню на спину, схватив удила. Вполне можно ездить и без седла. Бревна покатились прямо на него, конь взвился на дыбы, и рванул куда-то вниз, в лес, рискуя сбросить всадника. Габриель прижался к его шее, цепляясь за гриву, веря, что зверь знает, куда бежит. Инстинкт спасет его или погубит, но он не останется на месте, ожидая страшного конца. Следом за ним понесся его отряд, и эта безумная гонка длилась, пока неожиданно кони не вынесли на широкую дорогу. Прыгая через расщелины, они поскакали по тракту, надеясь, что сумеют добраться до ровного безопасного места.

Буря немного улеглась и земля уже не ходила под ногами. Кони, все в мыле, шли быстрой рысью. Всадники, не знавшие, сколько народу было потеряно в темноте леса, и живы ли отставшие, букрвально лежали на спинах лошадей. Габриель с трудом переводил дух. Поднимая голову он видел над собой алый диск луны, то закрываемый черными облаками, то сиявший во всей своей кровавой красе. В небесах летали с хриплыми криками перепуганные птицы, но волчий вой немного стих и доносился теперь издалека.

Дикая охота, вспомнил он. Кто-то говорил ему днем о Дикой охоте. Может быть, жители этих мест так называют бурю и землетрясение? Но про бурю никто ничего не говорил. Говорили именно про охоту. Что бы это ни значило, ему не хотелось стать дичью или остаться навсегда под осколком скалы.

Мысли текли рекой, а ужас все еще сжимал сердце стальным жгутом. Дорога шла по ущелью, и Габриель молился, чтобы ущелье поскорее закончилось. Камни и обломки скал на дороге говорили о том, что тут недавно произошло. Каждому его спутнику хватит по одному такому камню. Кромешную тьму разрезала лучами алая луна, и только в ее свете было что-то видно впереди. Все вокруг казалось тоже алым. Ветер притих, и воздух стал недвижем и холоден. Вдыхая его, казалось, ты замерзаешь изнутри, но Габриель прижимался к гриве коня, греясь о его разгоряченное тело. Каждый звук отражался от каменных стен, каждый звук грозился вызывать камнепад и страшню смерть.

Конь перешел на шаг, а потом и вовсе отсановился. Ущелье закончилось, справа теперь была пропасть, глубину которой можно было оценить по бестевшей в лунных лучах реке далеко внизу. Слева возвышалась отвесная скала, которая, казалось, нависала над ними. Кони сбились в кучу, и замерли, поводя ушами. Габриель стукнул коня ногой, но тот не сдвинулся с места.

-Похоже, лучше повернуть назад, – сказал самый старший из его спутников.

Голос его звонко ранесся по горам, отражаясь от темных скал.

-Мы проехали большую часть спуска в долину, – ответил Андрэ почти шепотом, – хотя обычно спуск занимает весь день.

Все посмотрели на Габриеля, который слушал отдалленный волчий вой. В душе его росла тревога. Конь перебирал ногами, танцуя на месте, и Габриель не понимал, как поступить лучше. Ужас мешал думать, а сердце билось, казалось, в горле.

-Все же лучше идти вниз, – наконец сказал он, – до утра мы спустимся в долину.

-Если нас не накроет еще одной бурей, – сказал пожилой спутник, - а деться тут некуда.

-Но и в ущелье оставаться небезопасно, – парировал Габриель, захваченный мыслью, что скоро они окажутся на плоской и устойчивой земле.

Скалы под ногами дрогнули, будто предупреждая о чем-то. Кони зафыркали, и Габриель увидел, как весь его отряд одним движением рванул с места в карьер. Его же конь замер, как вкопанный. Габриель попытался заставить его идти, но конь попятился, будто знал что-то, чего не знали другие кони. Тут земля дрогнула еще раз, и Габриель видел, как скала медленно стала оседать на дорогу. Туда, где в этот момент гнали обезумевшие лошади, неся на верную смерть своих всадников. Раздался гул, земля снова подалась, раскалываясь надвое, конь Габриеля попятился, потом встал на дыбы и Габриель не удержался на его скользкой от пены спине. Он упал, больно ударившись о камень, и уже не веря в спасение, наблюдал, как конь несется следом за остальными. Скала вдруг с оглушающим рыком рухнула вниз, землю еще раз тряхнуло. Габриель закрыл руками голову, вдыхая пыль и заходясь в приступе кашля. Камни барабанили его по спине, плечам, он кричал, призывая Господа, и пытался отползти куда-то, хотя знал, что рядом пропасть. Паника окончательно овладела им, не давая мыслить здраво. Буря ухнула, сгибая деревья и кидая ему в лицо каменную крошку. И, теряя сознание, он в этой пыли, в гуле беснующейся природы, снова услышал вой волков.

Глава 4. Туман

Серые облака гнал ветер. Где-то брезжил рассвет, немного разбавляя кромешную тьму неясным светом. Несмотря на разгар лета ночью выпал снег, и лежал на руках, на волосах, стекал струйками воды с лица. Снежная поземка стелилась по дороге, перекореженной ночным обвалом.

Габриель смотрел в небо. Птицы, что ночью кружили над ним, куда-то делись. Вернувшееся сознание подкидывало обрывки воспоминаний, и он попытался вытащить ногу из-под камня, но застонал от резкой боли. Лучше не шевелиться и ждать конца. В любом случае до вечера он не доживет, замерзнет, или умрет от нагноения.

Он поднял руки, рассматривая их. Ободранные в кровь, они казались красными руками старика, а не холеными руками юноши-придворного. Что ему виделось в бреду? Белый олень, скачущий по звездам, старец с бородой, летящий на коне по небу, и стаи волков, следующих за ним... Он скривил губы. Хорошо же его пришибло камнем. Удачно. Есть, что вспомнить.

Тут послышался волчий вой. Габриель дернулся, понимая, что его найдут достаточно быстро. Стать пищей хищников ему совсем не хотелось. В конце концов, он дорого продаст свою жизнь. Он попытался сесть, но понял, что это практически невозможно. Задохнувшись от боли и слабости, он упал обратно на камни, вспоминая сразу всех чертей и святых. Были сломаны ребра, и любое движение причиняло безумную боль. Вот почему ему было трудно дышать. Он набрал побольше воздуха, от чего на глазах выступили слезы. Вой приближался, а он лежал совершенно беспомощный и ждал своего незавидного конца, сжав рукой какую-то палку, слишком маленькую, чтобы прибить ею даже волчонка.

Снег прекратился, а утро принесло с собой густой туман. Он клубился, являя чудные образы, и приглушенно выл волком. Габриель смотрел на клубы тумана, как завороженный, в любой миг ожидая страшной смерти, чувствуя себя зверем, попавшим в капкан. Ему отчаянно хотелось жить.

Вот вой приблизился, и в тумане появились силуэты. Серые пасти, горящие глаза, уставившиеся на него, длинные мохнатые лапы. Он попытался отползти, но нога, застрявшая под валуном, не дала ему шевельнуться. Ужас обуял его, когда он понял, что час настал.

-Убирайтесь к дьяволу, твари! – прохрипел он, поднимаясь на руках несмотря на боль, – убирайтесь!

Казалось, волки послушались его. Они исчезли, как будто были плодом его воображения. Или они и были этим плодом? Когда логика мешается со страхом и не такое можно увидеть. Он перевел дух. Осталось вытащить ногу, чтобы получить возможность шевелиться.

Страшная боль, поразившая его, как всполох молнии, когда он попытался откатить камень, заставила его упасть на камни с громким стоном. Он был еще жив, но трепыхался, как куропатка, в ожидании охотника. Глаза застлала алая пелена, и сквозь нее ему вдруг явился прекрасный образ.

Из тумана, стелящегося по камням, выходила девушка невероятной красоты. На ней было алое платье расшитое черными нитями и какими-то блестками, похожими на сияющие капли воды. Белые волосы ее были распущены по плечам, удерживаемые одним только серебряным обручем с огромным сапфиром посередине. Черные глаза ее смотрели прямо на Габриеля, а вокруг девушки бежали, поднимая на нее морды, серые волки. Они будто вопрошали, что прикажет она сделать с путником, ожидающим смерти, и позволит ли помочь ему пересечь черту, что отделяет его от Рая.

Сердце его безумно забилось, мешая дышать. Он не знал, была она виденьем или откуда-то взялась на ночном перевале в окружении стаи волков. Образ ее был настолько прекрасен, что Габриель забыл о страхе и боли, и смотрел, смотрел, желая впитать в себя эту красоту. Тут девушка опустилась рядом с ним на колени, окинула его взглядом черных глаз, и немного коснулась рукой камня. Камень тут же подался, покатился, и с уханьем рухнул с обрыва куда-то вниз. Габриель попытался согнуть ногу, но не смог, ощутив только острую боль и пытаясь не застонать и не показать своей слабости перед незнакомкой.

У нее были длинные пальцы, которые прошлись по его груди, даря наслаждение. Если это и есть смерть, то он согласен на все. Если она сейчас протянет ему руку и уведет его в ад, он безропотно последует за ней. Боль исчезла, и он вдохнул полной грудью. Она провела рукой по его телу, коснулась ноги, нахмурилась. Ее ладонь поднялась в воздух, и туман будто сгустился вокруг нее.

-Подождите, – сказала она Габриелю, и голос ее серебром рассыпался в тумане.

Она легко поднялась, засияв в свете первых солнечных лучей. Потом туман сгустился вокруг всей ее фигуры, и девушка исчезла, будто ее и не было вовсе.

Габриель сел, пытаясь осознать, что произошло и отделить быль от выдумки. Голова кружилась, и он понимал, что образы, даже самые прекрасные, являются плодом его воображения. Когда ему удалось скинуть камень? Почему не болит грудь, что мешала дышать? Туман развеялся, и он увидел груды камней на дороге. Тут нельзя пройти человеку. Волк да, может пробежать по неустойчивым камням. Но на то ему и четыре лапы. Человек же неустойчивый и неуклюжий зверь. Девушка не могла пройти через завалы. Как, впрочем, не сможет и он сам, учитывая раненую ногу, и поломанные ребра.

Но вот послышался цокот копыт. Большой белый конь стоял перед ним, и на спине его восседала прекрасная всадница.

-Вам придется ехать со мной, – проговорила она, подводя коня как можно ближе, – тут я не смогу вам помочь.

Габриель кивнул, готовый ехать с ней на край земли. Он терялся между сном и явью, но ему не хотелось просыпаться. Ловкие руки красавицы помогли ему подняться, а дыхание ее обожгло его лицо. Он вспыхнул, схватился за гриву коня, старясь не вставать на раненую ногу. Каким-то чудом оказавшись на спине животного, он сел в седло, и девушка села перед ним, взяв повод. Легко стукнув ладонью по шее лошади, она позволила Габриелю обнять себя за талию, и голова его склонилась ей на плечо. Конь пошел, будто полетел, и снова сгустившийся туман делал бесшумным стук его копыт, будто они и правда летели в облаках. Вот они перешли на галоп, и теперь он крепче сжал талию незнакомки. Ему казалось, что дорога и горы где-то далеко внизу, а впереди он увидел высокие острые башни замка. Конь держал путь туда, в замок, и вот уже они въезжают в высокие ворота, а за ними опускается железная решетка.

Глава 5. Минерва

По окну гуляла большая пушистая черная кошка. Габриель открыл глаза и долгое время следил за ее изящными движениями. Вот кошка села и стала умываться пушистой лапкой гладя мордочку и поглядывая на него яркими зелеными глазами.

Кроме кошки в комнате никого не было. Он огляделся, пытаясь понять, где он. Кроме стрельчатого высокого окна тут была кровать, на которой он лежал, с высоким балдахином, с витыми столбиками. Рядом стоял столик с медной столешницей и стул. Пол был выложен черно-белыми плитами. Вдали виднелась дверь из черного дерева. Больше в комнате не было ничего и никого. Только он и кошка.

Кошка спрыгнула с подоконника и медленно подошла к кровати. Она смотрела на Габриеля, а Габриель смотрел на кошку, и, казалось, она совершенно осмысленно оценивает его состояние. Он пошевелил рукой, потом ногой, особенно той, что была больна, вдохнул. Кошка следила за его движениями. Потом прыгнула ему на плечо и легла, мурлыкая, и усыпляя его своим мурчанием.

Габриель закрыл глаза. Кошка так кошка. В конце-концов, кошка не волк. Она его не съест.

Следующее его пробуждение состоялось в ночное время. Он обнаружил, что кошка ушла с плеча и спит в ногах. Как только он пробудился, она подняла умную мордочку и зевнула, вытянув лапки. Казалось, она говорит, «спи, рано вставать», но Габриель не хотел больше спать. Рядом с кроватью были зажжены свечи, и их неверный свет кидал тени на беленые стены, превращая стены в театр теней. Видя, что он не спит, кошка встала, выгнулась дугой, подняв хвост, и отразившись на стене огромным страшным зверем с длинными клыками. На миг Габриель испугался ее тени, но перевел глаза на зверька, и улыбнулся ей. Все же его пушистая сиделка была на редкость изящна. Она прошлась по кровати, инспектируя его состояние. Она прижалась к больной ноге, потом тронула лапой грудь, но не стала по ней ходить.

Тут дверь распахнулась и в темноте проема появилась та самая двушка, что спасла его на перевале. Светлые волосы ее сияли золотыми всполохами, и нежное лицо было обращено к нему.

-Говоришь, лучше ему, Минерва? – незнакомка вошла в комнату и встала рядом с кроватью.

У Габриеля перехватило дыхание от ее красоты. Кошка подошла к ней, ласкаясь.

-Нога плохо срастается, – сказала девушка, погладив кошку, – чтобы не было хромоты, нужно заново собрать колено. Это больно.

Глаза ее, черные, как ночь, смотрели на Габриеля, ожидая ответа, но он с трудом понимал, о чем она говорит, не сводя с нее горящего взгляда. Он ловил каждое ее движение, каждый взгляд, боясь упустить детали. Как будет он вспоминать ее, когда окажется за стенами ее замка? Вот она рукой убрала локон с лица, вот она гладит кошачью шерсть длинными тонкими пальцами, вот склоняет голову, ожидая, что он ей скажет.

-Да, – прошептал он, не зная, какого ждет она ответа.

Глаза ее остановились на его лице. Он вспыхнул. Девушка тут же отвернулась.

-Пошли, Минерва, господин согласен...

Она резко развернулась и пошла к двери, а кошка спрыгнула с кровати и посеменила за хозяйкой, помахивая черным хвостом, будто и правда понимала ее слова. Габриель завидовал кошке. Потому что он совершенно ничего не понимал.

Когда девушка коснулась рукой ручки двери, он вдруг спохватился, приподнимаясь на локте и превозмогая боль в грудине.

-Как вас зовут? – прошептал он.

Девушка обернулась. На миг ее прекрасное лицо в обманчивом свете свечей показалось ему страшным оскалом, но не успел он испугаться, как оно тут же снова стало прекрасно.

-Магдалена, – сказала она, прежде, чем затворить за собой дверь.

...

В следующий раз он очнулся от нестерпимой боли. Кто-то рвал когтями его колено, будто хотел откусить ногу и не мог справиться зубами. Габриель открыл глаза, и попытался скинуть с себя какого-то страшного огромного зверя, что сидел на его животе и вцепился в ногу зубами и когтями. Зверь изгибался, шипел, кусал, и был так занят своим делом, что не заметил, что Габриель проснулся и пытается скинуть его, хватая руками за чешуйчатый хвост. Дико крича, он призывал всех святых на помощь, чтобы прогнать исчадие ада, он пытался вырваться из его когтей, но зверь и не думал уходить. Он все так же рвал его плоть на части, пока Габриель не начал терять сознание от боли.

В этот миг зверь вдруг исчез. Габриель, задыхаясь и проклиная замок и свою дурацкую поездку к матери, которую он сам отказался перенести, склонился над коленом. К его огромному удивлению кожа была бела, и никаких следов нападения на ней не было. Более того, колено сгибалось, будто никогда не лежало под огромным валуном. Габриель сгибал и разгибал ногу, не веря своим глазам и своим ощущениям, потом вскочил с кровати и тут же пошатнулся от головокружения. Нога не болела, но от долгого лежания он разучился стоять.

Сев на постель и не веря в собственную удачу, он, пытаясь остановить качающийся мир, вдруг снова увидел зверя, что отразился тенью на стене. Габриель попятился, с ногами прячась под одеяло. Зверь не исчез, он просто затаился... Но тут на кровать вскочила его знакомица и принялась лизать шерстку на спине, изворачиваясь, как змея.

-Минерва, – сказал он, протягивая руку и касаясь ее ушек, – это всего лишь ты...

Она уставилась на него, и Габриель был готов дать зуб, что на мордочке ее была хитрая ухмылка.

-Передай своей хозяйке, что я благодарен ей за кров и лечение.

Она, конечно, не кивнула, но ему показалось. Кошка спрыгнула с постели и потрусила к двери. Тронула дверь лапкой, и вот уже даже черный хвост скрылся в темноте коридора. Габриель снова встал и прошел вокруг кровати, держась за витые столбики.

Как бы оно ни было, но нога слушалась хорошо. Он сел к столику, налил из кувшина вина. Ему хотелось выпить чего-то покрепче, но вино было слабеньким и совершенно невкусным. Нереальность происходящего с каждыми днем давила все больше. Он давно не мог отличить сон от яви, путался в снах, в туманах, волках и кошках. Реальностью была только прекрасная девушка, Магдалена, что на миг показалась ему ужасной старухой

Глава 6. Граф.

Дверь всегда была открыта. Когда бы Габриель ни проснулся, комната была чисто убрана, свечи горели, на столике стояла еда. Он ни разу не видел слуг, и навещала его только черная Минерва, которая хоть и не умела говорить, но все понимала. Гарбиель убеждался в этом с каждым днем, и вот уж он ведет с ней беседы, будто перед ним не кошка, а человек, просто немой.

Лежать в одиночестве в комнате, где не было ничего, кроме кровати, Габриелю быстро наскучило. Можно сколько угодно разговаривать с кошкой, мечтая о ее хозяйке, но желание увидеть прекрасную Магдалену становилось невыносимым. Он просил Минерву привести ее, но кошка только мыла лапки, ходила по кровати, и будто насмехалась над ним.

Что там говорили о Магдалене его приятели? Что ради ее любви люди теряли жизнь? Он закрывал глаза, вызывая ее образ. Ради одного благосклонного взгляда он готов был отдать все, что имел, а за ночь любви пожертвовать жизнью. Зачем ему жизнь, если в ней нет прекрасной Магдалены? Мысли о любви походили на кощунство. Коснуться ее грешным образом было бы неприемлемо, но Габриель видел в снах, как ее тонкие руки обвиваются вокруг его шеи, как ее уста касаются его уст. Он просыпался в поту, вскакивал, искал ее взглядом. Но Магдалены, конечно, не было рядом. Она была просто наваждением, суккубом, а не живой женщиной, что могла бы когда-то оказаться в его объятьях. Она слишком чиста и невинна, ее движения слишком воздушны, чтобы она могла снизойти до простого смертного. Ей пара ангелы, а не обычный человек...

Лежать и думать о Магдалене было приятно, но желание видеть ее пересиливало и боль в еще не заживших до конца ребрах, и страх покинуть комнату. Дверь надежно отделяла его от неизвестности, к которой он испытывал какой-то мистический ужас. Все эти волки, туманы, тени и белые олени сделали его чересчур впечатлительным. Он боялся, что выйдя из комнаты увидит ожившие фантазии своих спутников. Отрубленные конечности в коридорах, говорящие головы, магические книги, которые питаются кровью. Но Магдалена больше не навещала его, и Гарбиэль решился.

Кошки в комнате не было. Почему-то Габриэль решил, что кошка будет против его замыслов. Дверь предательски скрипнула, когда он вышел в коридор, длинный, темный, освещенный одним лишь факелом где-то вдали. Он быстрым шагом преодолел коридор, и уперся в еще одну дверь.

За второй дверью была лестница. Выложенная белым мрамором, она вела в темноту, и Габриэль взлетел по ней, будто за ним гнались волки. Ступив на последнюю ступень он замер, услышав голоса. В большой комнате, что оказалась перед ним, он заметил силуэты мужчины и женщины. Габриель сделал шаг вперед, пытаясь их рассмотреть и сердце его замерло от счастья видеть ее. Его прекрасная Магдалена стояла, положив руку на большую черную книгу, возвышающуюся на столике, накрытом алой скатертью. Перед нею же расставив ноги стоял мужчина какого-то квадратного телосложения, в длинном одеянии до полу, с темными, очень длинными не по моде волосами. Мужчина стоял спиной к Габриэлю и тот не мог различить ни его лица, ни угадать, молод он или стар. Габриэль юркнул за гобелен, больше всего на свете желая знать правду.

-Почему бы тебе просто не скормить его волкам? – голос мужчины был низок и красив, будто бархатным, с хрипотцой, – зачем нам столько проблем? Скоро съедутся гости, и этот человек будет тут неуместен.

-Я отпущу его, – тихо сказала Магдалена.

-Чтобы он распространял о нас сказки? – мужчина рассмеялся, – милосердие – это хорошо. Только проявлять его нужно с умом. Мало нам слухов.

-Но я против того, чтобы его убить, – голос Магдалены был жестким, – я много сил вложила в исцеление. Поэтому пока оставим этот разговор. Юноша будет жить в замке.

Повисло молчание. Мужчина медленно прошелся по комнате, и Габриель увидел его профиль. Красивое лицо с прямым носом, складками на лбу не было лицом молодого человека. Наверняка это сам граф, отец прекрасной Магдалены, маг и алхимик. Тот, кого боялась вся округа. Габриель попятился, испугавшись, что его увидят.

-Лучше признайся, что он тебе нравится, – проговорил мужчина.

Магдалена пожала плечами.

-Надеюсь, идея выйти замуж тебе не приходила в голову?

Теперь в красивом бархатном голосе была угроза. Магдалена перевела на него глаза, оторвав их от черной книги, которую поглаживала ладонью, будто кошку.

Сердце Габриеля замерло в ожидании ее ответа.

-Такие вещи могу решить только я сама, – наконец услышал он ее голос.

-Пока что я твой отец! – зарычал граф, – и отец, и учитель!

Магдалена снова пожала плечами.

-Ты сам учил меня, что все решения я могу принять только сама.

-Только попробуй сбежать... – граф подошел к Магдалене и схватил ее за руку, смотря в глаза орлиным взглядом, – можешь сколь угодно долго развлекаться с ним, но под конец, когда он надоест тебе, я заберу его...

Магдалена промолчала.

Габриель с ужасом ждал ее ответа.

-Пока что он мне не надоел, – наконец промолвила она, – когда надоест, я тебе сообщу.

-Возможны и другие варианты, - граф помолчал, - я уверен, ты будешь разумна... А я подумаю, насколько он ценен. Я должен изучить его.

Значит, его страшная смерть откладывается. Он будет жить, пока не надоест красавице дочери, а когда она наиграется в него, попадет в руки ее отца для "изучения". И милосердия не жди... Самые страшные пытки ждут его, как только Магдалена о нем забудет... Габриель отступил еще на шаг, и юркнул в двери, оказавшись на лестнице. Послышались шаги. Это граф выходил из комнаты. Туфли его звонко стучали по белым плитам. Наверняка на белых плитах хорошо смотрится алая кровь... Габриель бросился бежать, за секунду слетел на первый этаж и завернул в свой коридор. Он бежал так, будто граф прямо сейчас поволочет его в темницу, где будет пытать раскаленным железом. Ему слышались тяжелые шаги за спиной.

Упав в кровать в своей комнате, он с головой накрылся одеялом. Ребра болели от быстрого бега и частого дыхания. Он попытался умерить дыхание, снял одеяло с головы. В этот момент шаги послышались уже в коридоре.