Доктор моего тела

Глава 1.

Наверное, у каждого есть человек, который занимает самый тайный уголок его сердца. Его первая влюбленность, или не первая, но та, которую он никогда не сможет выкинуть из него, как бы этого не хотелось. Ни новые знакомства, ни новые увлечения, ни новая любовь не исторгнет его оттуда. Бывает, что ты напрочь забываешь о нем, и продолжаешь жить своей жизнью. Как вдруг, он сам напоминает о себе, явившись во сне, или проскользнув мимолетным воспоминанием в памяти. И ты опять на какое-то время прокручиваешь все те мгновения, которые ласкают душу и заставляют сердце биться чаще.

Казалось бы, прошло столько лет, и можно было бы уже смириться с тем, что есть сейчас. Но упрямая память никак не хотела вычеркнуть те мгновения, которые никогда не смогут повториться.

– Мам, ты наушники мои не видела? – своим вопросом сын вырвал меня из мира грез.

– Не видела, – вздохнула разочарованно. Может, оно и к лучшему, и мне не придется «витать в облаках».

– Дашка, ты брала мои наушники? – Лёня дернул сестру за хвостик.

– Эй! Совсем страх потерял?! – Дарья не осталась в долгу и ударила брата в плечо.

– Наушники мои видела?

– Нет! – гавкнула на брата Даша.

И что их никогда мир не берет?

– Лёнь, ты сейчас опоздаешь из-за своих наушников, – решила вмешаться, чтобы быстрее отправить детей в школу. У меня тогда останется целых полтора часа свободного времени до прихода мужа. – И как ты собираешься слушать учителей, если будешь сидеть в них?

– Мам! Я на переменах! – тут же начал оправдываться сын.

Мысленно считала минуты, когда за детьми захлопнется дверь, и я останусь в тишине.

– Мам, где мои ключи? – мимо пронеслась дочь.

– Ты положила их в карман, – вздохнула про себя.

– О! Точно! Спасибо, мам! Пока! – Дашка чмокнула меня в щечку и умчалась.

– Лёнь! – позвала сына. – Ты опоздаешь!

– Ну, мам! Мне наушники нужны!

– Посмотри в ванной, – предположила возможный вариант.

– О! Спасибо, мам! Пока!

– А поцеловать? – остановила сына уже на пороге.

Лёня быстро коснулся моей щеки, громко озвучив свое действие.

Я закрыла двери.

Тишина.

Одна.

Блаженство!

Наверное, многие позавидуют моей жизни. Своя большая квартира, семья, муж, дети. Что еще, казалось, нужно для счастья? Но мне не хватало себя. У меня было все, кроме себя самой. Как это? А вот так! Когда ты полностью принадлежишь всем, кроме себя. И поэтому я очень ценила вот такие минуты, когда могла побыть одна. Когда никому ничего от меня не было нужно.

Я вспомнила свой последний сон. Сны – единственное, что оставалось моей маленькой тайной, о которой я не рассказывала никому. Собственно, и рассказывать-то было некому. Потому что после того, как я вернулась в город, даже с Аней, с которой подружилась, когда работала в школе, мы стали видеться крайне редко.

Почему-то именно в тех снах я была собой. Той прежней, которая всегда радовалась новому дню, уверенно шла вперед и точно знала, чего хочу. Вот только в последнее время они стали более яркими и чувствительными. Я отчетливо помнила все, что ощущала, даже становилось страшно: а если это не сон? Но я, как обычно, просыпалась в своей кровати, и только непонятная истома и трепет внутри оставляли свое послевкусие. И каждый раз несколько дней спустя пребывала в эйфории после, полностью выпадая из реальности. Нет, это было совсем незаметно со стороны! Я на автопилоте делала все то, что за эти годы отточила до автоматизма! Но мои мысли были там…

С ним….

А его присутствие заставляло сердце биться чаще. Хотя я точно знала, что никогда не смогу почувствовать это наяву.

Прошло ровно пятнадцать лет, как я вышла замуж. Через год после свадьбы родился Лёнька, а после него, еще через два, Дашка. Я обожала своих детей. И поскольку свою любовь не могла ни на кого тратить, то отдавала ее всю без остатка детям. А как же муж, спросите вы? А никак. Я дала ему свое согласие, но не обещала любить. Лёшу это вполне устроило. И меня тоже.

На тот момент.

Глава 2.

Лера. Воспоминания.

Меня зовут Валерия Тимофеева. Точнее, Тимофеевой я стала после того, как поставила свою подпись, сменив девичью фамилию Синичкина.

Как только меня не дразнили в школе! И «птичка певчая», и «зинь-зинь» и просто «синичкой». И только Стасиков меня называл «гаичкой». Не «гаечкой», а именно «гаичкой». Честно говоря, не особо обращала на это внимание, но почему-то именно от него ужасно бесило. Впрочем, как и он сам. Только спустя несколько лет, я узнала, что гаички – разновидность рода синицевых. Маленькая, неяркая птичка. Собственно, такой я и была в школе, в отличие от того же Стасикова.

Игорь Стасиков. Звездочка нашего класса. Ну как звездочка?  Не такой, конечно, как Ромка из параллельного 11-«Б», по которому вздыхала вся женская половина, но все равно заметный и харизматичный. И мне казалось, что если бы не его фамилия, то от поклонниц у него не было бы отбоя. А так кто захочет становиться Стасиковой? Но вниманием он никогда не был обделен. Единственное, что не каждый мог выдержать его комментарии и шутки. Потому что такого изворотливого, изобретательного ума лично я еще не  встречала. Находчивый, утонченный юмор был его родной стихией. Еще ни разу не было, чтобы Стасиков не оставил своего мнения, или сентенции! Возможно, это была своеобразная защитная реакция, ведь желающих пройтись вдоль и поперек по поводу его фамилии, было много, но они тут же отсеивались, получая ощутимую отдачу.

Я часто вступала в словесные пикировки с этим неугомонным шутником. Но каждый раз наша словесная дуэль сводилась к «ничьей». Я уступала, а он тоже почему-то «сдувался», хотя никому никогда не давал спуску. Может, жалел? Хотя это для него было несвойственно.

К концу одиннадцатого класса наши отношения изменились. Точнее, изменились со стороны Стасикова, он перестал «проходиться» по мне своими насмешками. Вот никого не пропускал, а меня не трогал! Сразу же стала чувствовать себя «белой вороной»! И теперь уже это стало поводом для утонченных издевательств одноклассников. Огрызаться я умела. А вот поведение Игоря нервировало. Теперь мы «дуэлились» с ним взглядами. Везде! На уроке, переменах, даже в столовой умудрялись «передать» друг другу «привет»! Мне потом кусок в горло не лез  после его игры бровями, красноречиво говорящей: «И ты это есть будешь?» И, черт бы его побрал, но я, действительно, пару раз отодвигала тарелку с любимой творожной запеканкой! Но потом не выдержала и, «ответив» многозначительным пожатием плеч: «Тебе то что? Яд мне страшен!», демонстративно все съедала. Ибо не фиг! В отличие от своих одноклассниц, помешанных на диетах, фитнесе и голодовках, морить себя голодом не собиралась, а лишние калории прекрасно сжигались в молчаливых «схватках» со Стасиковым.

Я настолько привыкла к его необычному поведению, что в выходные мне было невыносимо скучно без его шпилек. Мне было необходимо поймать его насмешливый взгляд, чтобы зарядиться энергией и эмоциями. Я находила очаровательной его загадочную полуулыбку, которую он бросал мне, всего лишь приподняв один уголок губ, его хитрый прищур карих глаз. И, к сожалению, должна была признаться самой себе, что не только попала под обаяние, но и стала зависима.

Школа осталась позади. Впереди маячило светлое будущее.

А еще мы почти месяц были вместе. После выпускного Игорь проводил меня домой и больше мы не расставались. Это были самые счастливые дни. Мы молоды, беззаботны, что может быть чудесней?

Игорь был внимательным и деликатным. Он не позволял себе никаких вольностей и пошлостей, но его легкие прикосновения вызывали такой трепет, что сердце замирало, голова кружилась, ноги подкашивались, а мир останавливался.

– Лер, подожди! – Игорь взял меня за руку. Его прикосновение было теплым, тогда как мои пальцы были ледяными. – Ты замерзла?

Уже вторую неделю шли дожди, но, несмотря на непогоду, мы все равно были на улице.

– Нет. Не знаю. Какое-то нехорошее предчувствие, – нехотя призналась парню.

– Какое? Солнце больше никогда не выглянет, и мы будем жить в мире вечного дождя?

Я слабо улыбнулась. В душе, действительно, было не спокойно.

– А я люблю дождь.

– И поэтому природа решила исполнить твои капризы, о, Великая Повелительница ветров и морей! – было сказано с такой интонацией, что я не сдержала улыбку. – Смилуйся! Позволь нам, грешным, поймать маленький лучик солнышка, прежде чем зальешь нашу планету еще одним всемирным потоком!

– Перестань! Я ничего заливать не собираюсь!

«Просто мне так хорошо, что кажется, что такого просто не может быть!»  Этого вслух я не сказала.

 – Мама просила Сашку сводить подстричь, и потом мне еще нужно кое-что сделать дома, – извиняюще сказала Игорю. Расставаться не хотелось, но Игорь знал, что моя мама была не в восторге от наших встреч.

– Интересно, как будет обходиться твоя мама без тебя, когда я тебя заберу? – Игорь нахмурился. Он считал, что на меня повесили все домашние дела и заботу о младшем брате.

– Перестань, – я коснулась его груди, заставив замереть. – Сашка не виноват в том, что родился. Он милый и славный. И я его очень люблю.

– Гаичка, я ревную тебя к твоему пятилетнему брату!

Я снова улыбнулась. Ведь он сказал это совершенно серьезно!

– О! Женщины! Вас всегда будут радовать наши страдания! – кажется, в ком-то умер трагик!

– Стасиков! Прекрати! И не выдумывай лишнего! Завтра я буду свободна целый день!

– Обещаешь?

– Обещаю!

Но обещание я не сдержала.

Глава 3.

Ночью позвонили из больницы и сообщили, что бабушка находится в очень плохом состоянии и до утра не доживет. Но самое странное, что она звала не маму, а меня, постоянно повторяя мое имя.

«Позовите Леру!»

Я опоздала на двадцать минут.

Естественно, к ней меня уже никто не пропустил!

Возвращаться ночью домой не было смысла, и я пошла пешком до бабушкиного дома. Районная больница была на достаточно приличном расстоянии. Но меня не пугала, ни ночь, ни то, что я шла совершенно одна по пустым улицам района. Ярко светила полная луна, словно тоже скорбела по утрате.

В голове стоял голос бабушки.

«Лерочка! Солнышко мое! Дожить бы мне до твоей свадьбы! Так сплясать хочется!»

Не дожила. И теперь уже не спляшет. А ведь мы с Игорем собирались приехать к ней после поступления. Бабушка очень хотела на него посмотреть.

Теперь не посмотрит.

Код на воротах я знала. Это было единственное новомодное введение, которое бабушка разрешила поставить. Ключ от дома лежал, как обычно, за обналичкой, поэтому я без труда попала в дом. Здесь всегда пахло свежестью. Не сыростью, как бывает в частных домах, не старостью, где обычно живут пожилые люди, а сушеной травой и полевыми цветами. Бабушка всегда заваривала разные травы и добавляла отвар в воду, которой мыла пол.

На столе были разложены бумаги. Было такое ощущение, что ба ненадолго вышла из дома и скоро вернется. Что же могло случиться, что ей вдруг стало плохо? На листах красивым каллиграфическим почерком бабушки были записаны странные записи. Даты, цифры, одиночные слова, которые мне были не понятны. Самая ближайшая дата была послезавтра, напротив нее стояло: «Не ходи!» Слово было подчеркнуто три раза. Куда собиралась не ходить бабушка?

Резкий порыв ветра ударил по стеклу, заставив вздрогнуть. Я подошла к окну. Черные тучи быстро бежали по ночному небу, и луна изо всех сил старалась выглянуть, словно хотела что-то сказать. Небо стремительно затягивалось, и уже начал накрапывать мелкий дождь, мгновенно переходя в ливень. По подоконнику забарабанили крупные капли, словно отстукивали ритм. Не ходи! Не ходи! Не ходи!

Отошла от окна и закрыла уши руками. Но шум дождя все равно стучал  в висках. Я посмотрела на разбросанные листы и собрала их в кучу, сама не знаю зачем. Но мне почему-то не хотелось, чтобы кто-то еще их видел. Словно, что-то важное было скрыто в тех коротких знаках, о которых так и не успела рассказать моя бабушка.

Утром, на первой электричке приехала мама с Сашкой. Папа обещал подъехать к вечеру. А я, словно привидение, слонялась по дому, вспоминая каждую крупиночку проведенного здесь времени.

– Лера, посмотри за Алексом! – проворчала мама, снова наткнувшись на меня в проходе. Ее манера называть брата на американский манер бесила! Из него Алекс, как из меня Валери! Для меня Сашка всегда будет Сашкой!

Но смотреть за ним не было необходимости. Брат сидел и увлеченно раскрашивал обои. Ни телевизор, ни планшет, мама включить не разрешила, а вот обои в запрещенный список не входили.

Дом был отмыт, все приготовлено, и мама решила вернуться в город. Я с ней не поехала. Оставалась одна ночь в бабушкином доме, и мне казалось, что бабушка никогда бы не оставила его.

Завтра должны привезти ее тело, а послезавтра – похороны.

Остаться одной в пустом доме, наверное, не самая умная мысль. Я толком и сама не могла понять, зачем я это сделала. Что хотела узнать? Не знаю.

Я достала листы и несколько раз подряд пересмотрела их, пытаясь разобраться, что к чему. Телефон разрядился, а зарядного устройства у меня с собой не было. Попросила маму привезти. А пока придется обойтись без него. Очень хотелось позвонить Игорю и поделиться своим горем. А ведь я его даже и не предупредила! Пообещав себе, что завтра, как только воткну телефон в зарядку, наберу его номер. С этими мыслями я и заснула, сидя на стуле за столом. Все-таки предыдущую ночь я ведь почти не спала.

Я не поняла, что меня разбудило. В окно лился яркий свет. Все время забываю, что окна, смотрящие на восток, ловили первые лучи восходящего солнца. У меня в руке был лист, на котором стояло завтрашнее число и странное предупреждение: «Не ходи!»

Я умылась, и еще раз проверила все ли готово к «приезду» бабушки. Почему-то никак не хотелось верить в то, что ее больше нет.

Дверь оставила открытой, понимая, что сегодня в доме будет много народа. Убрала в сумку листы. Мама еще не приехала, а уже начали приходить люди. Некоторых я знала, но многие были мне не знакомы. В основном это были женщины примерно одного с бабушкой возраста. Я так понимаю, ее знакомые, коллеги и подруги. Я не знала, что нужно делать в таких случаях и просто стояла в сторонке, даже не прислушиваясь к их тихим разговорам.

Вскоре приехали родители. Сашку они оставили в городе. Похороны не самое лучшее место для маленьких детей. Забрав у мамы зарядку, включила телефон, предварительно поставив на беззвучный режим. Посыпалась целая гора оповещений о пропущенных звонках и входящих смс. Разговаривать по телефону не решилась. Поэтому быстро набрала сообщение:

«Прости, что не предупредила. Умерла бабушка. Похороны завтра».

Очень хотелось добавить что-то, но не стала. В конце концов, ведь мы просто дружим, а не что-то большее. Опять вспомнила слова бабушки:

«Дожить бы мне до твоей свадьбы! Так сплясать хочется!»

И слезы сами потекли по щекам.

Глава 4.

Войти в комнату, где стоял гроб, так и не решилась. Я стояла в уголке и мысленно просила у ба прощения.

Также как и не смогла смотреть на него уже на кладбище. Мне казалось, что если я не увижу бабушку в нем, то буду считать, что она просто куда-то вышла. Слабое утешение. Но принять другое, я пока не могла.

Мама позвала меня попрощаться, но я не могла сдвинуться с места. И просто покачала головой.

Я не смотрела, как опускали гроб.

– Лера, нужно кинуть горстку земли, – тихо сказала мама.

– Зачем?

– Не знаю, так положено, – ответила мама.

– Мам, я не хочу своими руками ее закапывать!

– Лера. Так. Надо.

Я подошла к краю могилы. На крышку со стуком падали куски земли и глины. Бум. Бум. Бум. Не ходи. Не ходи. Не ходи.

И мне показалось, что с этими кусками падаю я сама. Бум!

И… темнота.

В голове шумело. Очертания размывались. Я с трудом открыла глаза. Все было белым. Я что, тоже умерла?

Но тут кто-то совсем рядом чихнул.

– Будьте здоровы! – с трудом сказала на автомате, не узнав свой собственный голос, язык не слушался.

– Спасибо! И тебе быстрее встать на ноги! – услышала незнакомый голос в ответ.

Мне удалось, наконец, сфокусировать взгляд. Я лежала на кровати в комнате с белыми стенами и большими окнами. Изображение было нечетким, значит, очков на мне нет.

– Проснулась? – вздохнула мама.

– Что со мной? – еле смогла выговорить, касаясь пальцами пересохших губ.

– Ты упала.

Перед глазами мелькнула картинка: похороны бабушки, куски глины, падающие на крышку гроба, и я, упавшая вниз.

– Почему я в больнице?

– Лера, есть хорошие новости. Есть и не очень, – ответила мама.

– Я слушаю, – промямлила в ответ, пальцем коснувшись правой стороны рта. Губ я не чувствовала.

– Кости все целы. А в остальном…. Врачи говорят, что через месяц-два все восстановится.

– Мама! Что со мной?

– Неврит лицевого нерва справа.

– Что это?

– Нарушение мимики лица.

– Что ЭТО?

– Не волнуйся, все пройдет! Все обязательно пройдет! Тебе сейчас ни в коем случае нельзя волноваться!

Но это было легче сказать, чем сделать!

Мама уехала домой. А я осталась одна.

Отражение в зеркале пугало. Правая часть лица не двигалась. Совсем. Даже глаз до конца не закрывался! Это было ужасно. Сначала экзамены, а потом похороны, и моя психика просто не справилась с нагрузкой.

Игорь постоянно звонил, но говорить мне было сложно. И мы перешли на переписку. Он каждый раз выспрашивал адрес, чтобы приехать. Но показываться ему в таком виде я не хотела, и запретила маме говорить, где я. Всем.

Единственной отдушиной для меня была переписка. Ведь собеседник не видит твоего лица, а значит, не знает, о том, что ты чувствуешь. Я старалась отвечать бодро и весело, а по ночам выла в подушку.

«Привет! Как дела?»

«Все хорошо!»

« Я приеду?»

«Нет. Я скоро сама буду дома».

« А когда?»

«Сразу, как только выпишут!»

«А когда?»

« Я не знаю».

«В конце августа будет встреча наших».

«Я не пойду».

« Я тоже могу не пойти».

«Иди. Потом мне расскажешь!»

Говорить, что восстановление шло не так быстро, как прогнозировали врачи, не хотелось. Зачисление я пропустила. И мама забрала мои документы. Это тоже ударило по мозгам. А потом и Игорь перестал писать. Он просто заблокировал все свои контакты и соцсети. И я не знала, что произошло.

Меня перевели в город. Маме было трудно ездить в район, хотя я и просила не навещать меня так часто.

Но никаких «новостей» не было. Пока не увидела пост, где Света выложила видео, как она выбирает ресторан для своего бракосочетания. Я была очень рада за одноклассницу, такой счастливой она казалась. Пока Ярцева не обратилась к своему «жениху», и в кадр не попал Стасиков.

Уже позже я узнала, что Света скоропалительно вышла замуж за Игоря. Хотя в школе не выносила его на дух и больше всех кричала, как можно жить с такой фамилией. Видимо, за лето вкусы сильно изменились.

Было больно и обидно, словно тебя предали. Хотя, по сути, никакого предательства ведь и не было. Ведь никто никому ничего не обещал.

Тогда почему так больно?

Глава 5.

Домой возвращаться не хотелось. И я попросила маму отпустить меня жить в доме бабушки, хотя родители планировали его через полгода продать. Мама была категорически против, чтобы я уезжала. Но на мою защиту вдруг встал отец, заявив, что свежий воздух и более спокойная, чем в городе, жизнь пойдет мне на пользу, да и не придется пускать чужих людей в дом.

Вот так я сбежала от самой себя.

 Не самое лучшее начало взрослой жизни.

В местной школе взяла восемь часов преподавателем изо. Учителя давно не было, поэтому меня взяли без образования. А рисовать я любила и окончила художественную школу. Потом добавился кружок по рисованию в начальной школе. Немного, но, по крайней мере, я не совсем зависела от родителей. Решила год поработать, чтобы в следующем году подать документы для поступления. Мечта стать дизайнером не исчезла.

С Лёшей Тимофеевым познакомилась совершенно случайно. Я ехала к родителям на выходные. Как бы мне не хотелось возвращаться, но по брату я скучала. Да и Сашка всегда ждал с нетерпением. Парень сидел напротив и без зазрения совести рассматривал. Пристальное внимание немного напрягало, хотя я точно знала, что никаких последствий после неврита на лице не осталось. Размазанной косметики я тоже не боялась, поскольку таковой почти не пользовалась.

В такой молчаливой компании мы доехали до города. А вот на выходе парень подал руку, а я почему-то подала свою.

– Привет! Я – Алексей! – представился мой попутчик.

– Валерия, – назвала свое имя, хотя была уверена, что больше не увижу его.

Но оказалась не права. Лёша не исчез, наоборот, мы стали общаться. А через три месяца он сделал предложение. Это было не признание в любви, а именно предложение зарегистрировать отношения и жить вместе. Как контракт, подписание которого накладывало на каждую из сторон определенные обязательства. Возможно, если бы я тогда испытывала хоть какие-то чувства, мне бы показалось это слишком прямолинейным и расчетливым. Но я не видела ничего противоестественного. Ведь мне не предлагали отвечать взаимностью, а только «деловые отношения». С одной стороны это давало определенную защиту, а другая сторона была просто мертва. И я приняла предложение Алексея.

Никаких чувств, никаких эмоций, ничего личного. Словно в тот день, когда похоронили бабушку, умерла та часть меня, которая любила и радовалась, строила планы и мечтала.

Все заботы Алексей возложил на свои плечи. От меня практически ничего не требовалось. В тот момент, я была рада, что никто меня не дергает по пустякам, и спокойно принимала все происходящее. И не заметила, когда он перестал спрашивать мое мнение. Алексей все всегда решал сам. И вроде бы все его решения были верными, но внутри каждый раз возникало какое-то чувство, которое было с этим не согласно, но потом оно растворялось.

Лёша настоял, чтобы я оставила работу: деньги должен зарабатывать мужчина. Лёша убедил меня забрать документы с университета, хотя я снова подала их для поступления: ты не сможешь учиться и заниматься детьми. Тогда я была уже беременна.

И вот так, постепенно соглашаясь со всем, я перестала ощущать саму себя. Я знала, что нужна детям, что нужна мужу, но только для того, чтобы облегчить их жизнь, а я сама, та я, которая когда-то жила во мне, никому не была нужна.

А потом был первый сон. Я точно помню, что Лёши дома не было, и я вместо того, чтобы заняться обычными домашними делами, пока дети спят, тоже уснула. Проснулась с учащенным дыханием и бешеным стуком сердца. Даже не проснулась, а вырвалась из сна. Его реалистичность пугала. Я каждой клеточкой чувствовала, как меня трясет. Но не от страха. Нет. А от необъяснимой неги, или эйфории, словно испытала то, что ранее было недоступно. Какой-то опьяненный экстаз души и тела.

Я сидела на кровати и пыталась привести мысли и дыхание в порядок. Наверное, если бы Лёша был дома, мне бы было трудно скрыть все эмоции, которые вдруг вырвались на свободу, словно до этого их держали в таком крохотном пространстве, что взрыв был неизбежен.

– Мам, можно к тебе? – пролепетала сонная Дашка.

– Конечно! Иди ко мне, моя хорошая,  – я прижала к себе дочь, надеясь в ее объятиях успокоить свое сердце. Муж категорически не разрешал детям находиться в нашей постели, но я частенько нарушала этот «запрет», когда его не было дома.

– Мам, мне приснился страшный сон, – тихо призналась Даша.

«Мне тоже!»

– Какой?

– Я не помню, – всхлипнула дочка.

– Не бойся. Я с тобой. А это всего лишь сон! – Я гладила головку моей дорогой крошки, пытаясь вобрать в себя ее страхи.

«А я помню. Все помню. Как почувствовала его присутствие рядом. Как повернулась к нему. Как прикоснулась рукой, словно боялась, что он исчезнет. Как он держал мою руку, крепко и в то же время нежно, помогая преодолеть препятствия. Как поймал, когда я чуть не упала. Как замерла в его объятиях. Как подняла взгляд, чтобы увидеть его лицо. И как проснулась в испуге, боясь, его увидеть!»

Я  не видела его. Но я точно знала, что это мог быть только он.

Игорь Стасиков.

Только под его взглядами я чувствовала себя живой. И когда он исчез, я «умерла». А сегодня он вернулся. Во сне. Но этого хватило, чтобы почувствовать, что я снова могу дышать.

Глава 6.

Лера. Настоящее.

– Валя, я кофе просил! – отрезал Лёша, когда я поставила перед ним чашку чая.

Вот же ведь! Кажется, я его не услышала!

– А я просила не называть меня Валей! – огрызнулась, выливая чай в раковину.

– Я не хочу звать свою жену мужским именем!

– То есть чужим именем ты меня звать можешь! – я начинала закипать.

– Я не зову тебя чужим именем! – муж повысил голос. – Валя – тоже уменьшительное от Валерия!

– Но мне оно не нравится! И ты это прекрасно знаешь! – в груди бушевал ураган. Я понимала, что завелась на пустом месте, но ничего не могла с собой поделать.

В последнее время такие «срывы» стали все чаще. Я понимала, что нужно что-то менять, но никак не могла на это решиться.

И вот опять. Я не сдержалась. Лёша, уже привыкший, что я ему никогда не перечила, тоже реагировал остро. И кажется, наша идеальная с виду семья дала трещину. А все потому, что теперь меня не устраивало такое положение! 

– Обойдусь без кофе! – Лёша резко встал из-за стола, уронив на пол сахарницу. Перешагнул и… вышел.

Сахарница осталась валяться на полу. Ведь я все равно все уберу! Как же мне хотелось взять и запустить ее вдогонку! Чтобы хотя бы извинился! Но нет! Лёша никогда не извинялся.

Не скажу, чтобы я слышала от мужа грубые слова. Нет. Он ни разу не обозвал меня, ни разу не упрекнул, просто просил, сделать так, как ему было нужно. И я делала. Но видно что-то где-то сорвалось, и мне надоело безропотно исполнять все его прихоти. И с каждым днем это накапливалось, накапливалось, и было готово взорваться!

Да, я изменилась! Признать, что столько времени я жила, как во сне, было нелегко. Но вот как раз именно «во сне» я и начала жить! И как же иногда мне не хотелось просыпаться, а остаться там! Но это мало кого волновало. И уж тем более в первую очередь моего мужа!

Его опять выдернули на работу. И вместо того, чтобы тихонько собраться и уехать, разбудил меня, чтобы ему сварили кофе! Налить в кофеварку воды и нажать кнопку – это же так сложно!

Мне снился мой любимый сон. Да, я так и не избавилась от них. Не скажу, что они были регулярными, но периодическими. И мне вполне хватало эмоционального заряда от тех ощущений на какое-то время. Но вот сегодня меня прервали, и я, естественно, не сразу переключилась на реальность, а идиотское обращение, которое я терпеть не могла, просто добило.

Я слышала, как хлопнула входная дверь, как зашумел лифт, но не сделала ни шага, чтобы подойти к окну. Не было даже желания смотреть, повернется он, или нет.

Шансов, что прежний сон вернется, не было, поэтому я просто решила не ложиться спать, а достала книгу. Но и читать не получилось. Мысли разбегались, и я никак не могла сосредоточиться на прочитанном.

В голове было столько вопросов, и ни на один у меня не было ответа! За что вот так со мной? Ведь я нигде не провинилась! А если и провинилась, то в чем? Или же все не так плохо, как кажется?

Я сидела на кровати и слушала тишину ночи, нарушаемую лишь звуком передвигающейся стрелки часов, висевших на стене. Обычно днем их никогда не было слышно.

Щелк. Щелк. Щелк.

Лёша предпочитал электронные. Мне же не нравились холодные цифры, сменяющие друг друга. Но муж равнодушно отнесся к этому, заявив, что раз мне хочется, чтобы были обычные настенные часы, то могу их повесить хоть в каждой комнате. Что я и сделала! Часы висели в кухне, в гостиной и в спальне. А двигающиеся стрелки показывали, что жизнь продолжается, движется, пусть и по кругу. И вот сейчас часы «говорили», что стучат последние «щелк», а что будет потом – неизвестно.

Я потянулась к телефону и набрала мужа.

– Алло! – услышала в трубке.

– Лёш, прости. Не знаю, что на меня нашло, – пришлось сказать, так как знала, что буду переживать весь день, и ничего не смогу делать.

– Мне нужно работать, – сухо ответил муж.

Я отключилась и посмотрела на экран. Прошло всего двадцать минут! Он даже еще не доехал до работы! Отшвырнула от себя телефон, словно это он был во всем виноват!

Вдруг зачесалась правая нога с внутренней стороны возле колена. Сильно. Но сколько бы я не чесала, ощущения не проходили, пока я не почувствовала, что нога начинает «гореть». Попыталась перетерпеть раздражение. Умылась и решила составить список дел на ближайшее время. Как-никак, а через неделю Новый год!

Составила список подарков и продуктов. Если подарки делать мне нравилось, то вот традиционное семейное застолье первого числа выматывало до предела. Не знаю, кто придумал, что первого января мы приглашаем всю родню в гости, но стоять возле плиты весь день тогда, когда все отдыхают, совсем не то, что я бы хотела. И тут, пожалуй впервые, я подумала о том, как лично мне хотелось бы встретить Новый год. Я бы ни за что не стала готовить огромный стол! Так это надоело за эти пятнадцать лет! Шампанское, мандарины и… салют! Или хотя бы смотреть, как в небе загораются яркие огоньки, вспыхивают и летят в разные стороны! Я так ярко представила себе это, что настроение поднялось. Посмотрела на время: третий час ночи. Слишком рано, чтобы что-то делать, и я решила все-таки поспать.

Глава 7.

Я не просто уснула, а вырубилась! И долго не могла понять, зачем звонит будильник. В школу! Точно! Заставила поднять себя и приготовить детям завтрак.

Следующие три дня прошли в домашних хлопотах: наводила порядок в итак идеально чистой квартире. Опять же, кто это придумал?

Было все хорошо. Даже с Лёшей мы помирились. Вроде как. Правда, он постоянно был на работе. Должность заместителя начальника обязывала его личное присутствие в определенные моменты. И тут, как специально, когда он был нужен дома,  у них на заводе произошла какая-то поломка, которую старались устранить, чтобы новогодние праздники не провести на рабочем месте. Я легко научилась справляться со всем сама. И поэтому отсутствие дома мужа не напрягало, а, наоборот, давало определенную свободу. Напрягала нога. Раздражение не прошло, а еще больше усилилось. Появилась краснота и опухоль. А надевать шерстяные колготки, было совсем не выносимо.

– Лёша, у меня нога болит, – призналась мужу.

– Поболит и перестанет!

– Сильно болит и припухла!

– Валь, ты от меня чего хочешь? Сходи в аптеку, купи мазь.

Я проигнорировала ненавистное «Валь», но в аптеку сходила. Мазь приносила облегчение, но ненадолго, а покраснение стало пунцовым. Более того, ходить стало больно! Решила, что после новогодних праздников, если не пройдет, обязательно схожу в больницу.

Но каждый раз, возвращаясь домой, испытывала нестерпимое жжение и боль. Если бы не суматоха, можно было залезть в интернет и посмотреть, что это могло быть, но у нас же впереди планеты всей сначала ужин, уборка, подарки,  и только потом свое здоровье!

Было утро тридцатого декабря. Лёша уже ушел. У детей сегодня последний день в школе. Стояла и мыла посуду после завтрака. Радости от предвкушения праздника никакого не было. Лёша приходил поздно, задерживался, был не в духе. Собственно, он и раньше никогда не помогал мне: он работал, я следила за всем остальным. Но почему-то именно сейчас хотелось плакать от бессилия! Хотелось, чтобы тебя пожалели и помогли. И все из-за ноги! А я стою и мою чашки чуть ли не сквозь слезы, потому что болит!

Положила в раковину недомытую тарелку, выключила воду, и сама не заметила, как оказалась в поликлинике.

Несмотря на предпраздничный день, народу было много. Именно поэтому я крайне редко обращалась за медицинской помощью. Сама не знаю, что меня удержало в этот раз, но я не ушла, и меня приняли довольно быстро. В доврачебном кабинете, даже не посмотрев, отправили к хирургу. Списала все на отсутствие желания работать перед праздниками, поднялась на третий этаж. Слава богу, здесь очереди не было, и меня пригласили в кабинет.

Хирург, приятный мужчина в возрасте, внимательно выслушал мои жалобы. Не перебивал, не писал, а просто слушал. И я, найдя себе слушателя, выплеснула всю боль, которая меня мучила последние дни. Он задал несколько уточняющих вопросов: когда появились первые признаки, спросил про вредные привычки, хронические заболевания, и методы контрацепции. Вредных привычек у меня не было, если, конечно, не считать того, что я что-то рисовала, когда я нервничаю (очень схоже с курением, кто-то хватается за сигарету, а я за карандаш, или любой пишущий предмет), хронических заболеваний не было, кроме миопии средней степени, для предохранения я пила гормональные таблетки. Лёшу особо не заботил этот вопрос. «Я женился не для того, чтобы еще и с резинками бегать!» И если я не хочу рожать регулярно, как кошка, то контролировать это тоже пришлось самой. Поэтому противозачаточные препараты казались мне просто идеальным решением данного вопроса.

– Валерия Васильевна, – доктор бросил беглый взгляд, словно сверял, правильно ли он назвал мое имя. – Я сейчас скажу так, как есть, не пугая Вас, не приукрашивая. А Вы сами решите, как нужно поступить в этом случае. Хорошо? – Я кивнула. – Вот и славно. То, что Вы не обратились сразу за помощью, не делает Вам чести. И то, что мы сейчас с Вами здесь разговариваем, это огромный подарок судьбы. Потому что с тромбофлебитом шутки плохи. Тромб мог (и может!) оторваться в любую минуту, и куда он выстрелит ни Вы, ни я предугадать не можем. Это могут быть легкие, процент выживания достаточно низкий, и смерть может наступить мгновенно. Это могут быть сосуды головного мозга, думаю, о негативных последствиях говорить не нужно. И сердце. Здесь исход летальный в ста процентах.

– Но… – начала я и замолчала, потому что слов не было.

– Он пока в ноге. Как он поведет, никто не предугадает. Мы можете спокойно проходить  с ним какое-то время. А можете поскользнуться, упасть, сделать любое неловкое движение, которое приведет к тому, что он оторвется от стенки сосуда. Куда он направится, я уже объяснил.

 – И что же мне делать? – я, не мигая, смотрела на доктора.

– Во-первых, успокоиться, – мужчина по-отечески меня жалел. – А во-вторых, настроиться на госпитализацию.

– Но ведь Новый год…

– Поверьте, кровеносная система не имеет выходных и праздников. А о последствиях я Вам уже рассказал. Необходима срочная госпитализация.

– Я могу собрать вещи?

– Конечно. Но они не понадобятся, если Вы, не дай бог, упадете. Валерия Васильевна, вещи Вам привезут. Сейчас самое главное – не опоздать! Поймите меня: я не могу принудить Вас к лечению. Вы можете написать расписку, что отказываетесь от предложенной помощи, и тогда ответственность за ваше, даже не здоровье, а жизнь, будет только на Вас. А можете прямо сейчас поехать и получить необходимую помощь. И тогда уже новый год для Вас уже точно будет не последним, при условии, что Вы будете соблюдать правила.

– Я согласна, – мужчина даже выдохнул с облегчением.

– Прекрасно. Мария Петровна, будьте добры, вызовите машину скорой помощи для Валерии Васильевны! – сказал он своей медсестре.

Глава 8.

***

Я вышла из кабинета врача, ждать приезда бригады  в коридоре. Попыталась дозвониться мужу, но он не отвечал, постоянно сбрасывая вызов. Позвонила маме, ее телефон был выключен. Набрала свекровь, объяснила ситуацию, когда она взяла трубку.

– Хорошо, – недовольно ответила мама Лёши. Видимо, я ее разбудила. – Позвони, когда закончится операция. Да и сразу нужно было так сделать!

И она отключилась!

Я сидела одна в пустом коридоре и понимала, что в этом мире до меня просто нет никому дела! Предательски защипало в глазах. Но плакать, я не стала, приехала бригада скорой помощи.

Мне измерили давление, которое подскочило из-за переживаний, воткнули капельницу, и осторожно, поддерживая с двух сторон, словно я сделана из тонкого стекла, помогли спуститься вниз. В «скорой» меня уложили на каталку. Никакие просьбы позволить мне ехать сидя не помогли! Никаких лишних движений, чтобы не усиливать кровоток! А то, что я пришла до этого сама, вообще, не учитывалось!

Пришлось послушно лечь на неудобную каталку и самой придерживать капельницу.

Зазвонил телефон. Сумка стояла рядом со мной, и я не без труда смогла его достать. Звонил Саша.

– Спишь что ли? – раздался бодрый голос младшего брата.

– Нет. Еду. – Реальность происходящего еще не совсем доходила, поэтому я была спокойна, если не считать злости по поводу полного равнодушия со стороны мужа. Лёша прекрасно знал, что я просто так никогда ему на работу не звоню, и при этом скидывал звонки.

– И куда тебя понесло на «оленях утром ранним»?

– На «скорой». В больницу, – сделала уточнение. В трубке повисла тишина, и веселость брата исчезла. – Лерчик, что случилось?

– Тромб. Сказали, что нужна операция.

– Алексей знает? – Саша на дух не выносил моего мужа и по имени называл его крайне редко.

– Я звонила, он сбрасывает. Свекровь сказала позвонить, как закончится операция, – сама поразилась своему спокойствию. Может, они мне в капельницу валерьянку добавили?

– Вот же су…

– Саша! – перебила брата. – Ты присмотришь за Лёней и Дашей?

– А у меня есть выбор? Конечно, присмотрю! Тебя куда сейчас?

– В БСМП.

– Я сейчас приеду!

– Саш, ты же на работе! – Брат учился на четвертом курсе, и умудрялся совмещать работу и учебу. Не нужны ему сейчас лишние проблемы!

– Да, ладно?! А я думал, я с тобой разговариваю! – В привычной для себя манере беспутного шалопая ответил брат, невольно вызвав улыбку. Разница у нас была большая – двенадцать лет, но я была благодарна, что судьба подарила мне младшего брата.

– Саш. Не надо. Лучше проверь потом Лёньку и Дашу. Я не буду им сейчас звонить. Позвоню….

– После операции! Да, я помню! Сестра! Иди в… БСМП! Точнее, едь…. Или езжай?.. Короче, двигайся в том направлении! Я сам разберусь, что мне делать! – и он отключился.

Его своеобразная забота вызвала слезы. Все-таки я рада, что он есть. Повезет какой-то девчонке!

Стало легче. По крайней мере, за детьми он точно поглядит, или отвезет их к маме. Я только прикрыла глаза, как машина остановилась. Сделала попытку сесть, но была тут же остановлена фельдшером скорой.

– Вам нельзя вставать!

– Но…

– Не волнуйтесь, Вас опустят.

«Не надо меня никуда опускать! Я могу сама!»

Но меня никто не слушал! Задние двери распахнулись, и я тут же почувствовала, как мороз пробирается до самых костей. Утром стоял большой минус, а на ночь обещали еще понижение температуры!

Каталку с грохотом опустили. Единственное, о чем я могла сейчас думать, было то, чтобы не свалиться с этого катафалка! Тьфу, ты! Каталки!

Пока меня завезли в помещение, я успела замерзнуть, хотя прошло не больше минуты! Не выйдет из меня героя!

Даже в помещении было холодно. Наверное, потому что входные двери постоянно раскрывались. Меня оформили и «прикрепив» ко мне даже не интерна, а, судя по внешнему виду, робкого студентика, выдали тому лист с назначениями.

Вот тут начались все мои «мучения», потому что нерешительного парнишку я никак не воспринимала как будущего медицинского работника. Я прекрасно понимаю, что все когда-то начинали, и что даже у этого патлатого юноши рано или поздно появится и уверенность, и прочие, столь необходимые медику качества, но вот именно сейчас (или именно со мной) ему не повезло. На его предложение помочь мне полностью раздеться, я выставила бедолагу за дверь! Сама справлюсь! Пообещала ему не вставать с долбанной каталки. Лежа раздеваться, было неудобно. Накрывшись простыней, чувствовала себе хуже некуда. Вернулся мой конвоир, убрал вещи и сумку и повез на процедуры по списку: забор крови, ЭКГ и другие анализы. Радовало, что каждый раз он выходил из кабинета, потому что светить голым телом перед этим чудиком не хотелось.

У меня успели взять кровь, когда моего конвоира отодвинул Саша. Как же я была рада, что брат все-таки приехал!

– О! Сестра! Я смотрю, ты неплохо устроилась! – пытаясь приободрить, бодро произнес брат, но голос дрогнул, и выдал с головой его волнение. – Даже раба завела молодого! – добавил он тише.

– Саша! Он же услышит! – Вот совсем не хотелось, чтобы парню еще и от брата перепало, хватит тому и моих капризов. – Тебя будут ругать на работе?

– Пфф! После тебя и родителей это, вообще, ни о чем!

– Саша! – шикнула на брата.

– Вот! И я про то же! Ты даже голая умудряешься меня воспитывать! – Простыня, я поняла, слабое прикрытие!

– Саша! – я уже серьезно жалела, что он приехал! Но, по крайней мере, мысли, что все может закончиться плохо, почему-то исчезли. Не до них стало! Мне пришлось «отмахиваться» от комментариев брата.

Мне сказали снять украшения и линзы. Отдала брату телефон, кольцо, цепочку, сережки и линзы. Вот без последних почувствовала себя совсем неуютно! Все-таки, когда ты четко видишь происходящее вокруг, чувствуешь себя намного увереннее!

Брат заметил мое состояние.

Глава 9.

Я крайне редко смотрела фильмы про врачей, но то, как там показаны операционные, совсем не совпадает с действительностью! Видимо у киношников реквизита все-таки больше, чем у медиков.

Меня привезли в огромное светлое помещение. Я передвинулась на стол, или как там эта штука называется, потому что для стола в прямом значении, он был узковат: руками я могла держаться за края. И все! Некоторое время я лежала совершенно одна под тоненькой простынкой в огромном холодном зале.

– Как себя чувствуем? – услышала возле себя. Не сразу поняла, что обращаются ко мне.

– Нормально. Холодно. Очень. – Ответила честно подошедшей медсестре.

– Извини, дорогуша, одеяло в операционную нельзя! Доктор уже едет. Немного придется подождать. Больше ждать будешь, чем идет сама операция! Так что, терпи!

Вот нормально, да? Я тут околею к его приезду! Но заботливая женщина уже отошла.

Я осмелела и стала оглядываться по сторонам, хотя до этого боялась даже повернуть голову! И к своему огромному удивлению, обнаружила, что оказывается я не одна здесь! Слева от меня на довольно приличном расстоянии находилась группа людей в белых костюмах. Они стояли, совершенно молча, скорее всего возле такого же «стола», на котором лежала и я. Неужели и вокруг меня соберется такая же толпа студентов?! Ну, уж нет! Не надо мне такого счастья! Я не хочу быть подопытным кроликом!

Я прислушалась. Изредка, очень тихо, кто-то произносил слова. Но разобрать я их не могла. Впрочем, как и хорошо рассмотреть, что там происходит. Потеряв интерес, отвернулась в другую сторону. Как вдруг услышала голос. Девушка отделилась от всех и разговаривала по телефону. По телевизору точно такого не показывали!

– Кто разрешил пользоваться телефоном в операционной? – раздался громкий мужской голос. Я невольно посмотрела на говорящего. Мужчина по-хозяйски вошел в операционную. В отличие от студентов он был в голубом костюме. Высокий и, насколько я могла судить по фигуре, статный, уверенный. Потому что даже я почувствовала, как изменилось пространство, когда он появился. Словно появилась некая сила, с которой нужно считаться! И проигнорировать ее не получится! – Это операционная, а не комната отдыха! А если Вы не можете даже этого принять, то выбрали явно не ту профессию! – Продолжал он отчитывать студентку.

Неужели это тот доктор, которого я жду?

Но он подошел к первому столу. Студенты расступились, давая ему место. Даже когда они обступили его вокруг, я все равно видела его прямую спину. Его голубой колпак не давал ему слиться с группой. Я изредка слышала его четкие слова и завороженно смотрела в ту сторону.

Вокруг меня забегали. Включили лампы, накрыли еще чем-то и поставили экран. Я отвернулась от параллельной группы и посмотрела на тех, кто вертелся возле меня. Очки, маски, перчатки, свет. Брр! Мои руки привязали за запястья к столу. А вот тут у меня началась самая настоящая паника! Я попыталась ослабить, но у меня ничего не вышло! Дыхание стало чаще. И тут на меня плеснули чем-то жидким и ужасно холодным!

– Ай! – выскочило прежде, чем я смогла закрыть рот. – Это что новый вид заморозки?!

– Так! Как Вас зовут? – спросила женщина. Я по голосу догадалась. Все ее лицо было скрыто.

– Валерия, – ответила, стуча зубами от холода, и дергая руки, чтобы ослабить завязки на запястьях.

– Валерия! Это спирт. Сами понимаете, что температура за окном низкая.

– А нагреть? – не вытерпела я. Меня била мелкая дрожь от холода.

– Спирт не греют. Потерпите! Сейчас Вам сделают укол.

– Можно развязать руки? – попросила я.

– Нет! – Прозвучал категоричный ответ, и женщина отошла за экран. Видимо, оперировать меня будет она.

Я снова посмотрела на соседнюю группу. Нашла голубую куртку и попыталась поймать спокойствие оттуда. Стало легче. Даже стоя ко мне спиной и на большом расстоянии, мужчина давал мне уверенность. Рассмотреть его не получится. Далеко, я без линз, да и лицо мужчины скрыто под маской.

Я почувствовала проникновение иглы и жгучую боль на внутренней стороне бедра. Через некоторое время услышала треск рваной кожи. Звук был ужасен, и я снова повернулась к «источнику силы». Мужчина отдавал резкие приказы, студенты расступились, и старались не мешать. А еще прямо на полу, на пленке лежали ярко красные предметы. Что это, я не видела, и даже боялась предположить.

«Цепляю. Вытягивай! Закусывай! Держу! Заново! Завожу! Цепляю! Вытягивай! Закусывай!» – до меня доносились непонятные слова. Хирург периодически выглядывала из-за экрана на меня, но потом возвращалась к работе. Я ничего не чувствовала, кроме того, что ногу дергали и тянули кожу. Да и то, ощущения были скорее тупыми, чем болезненными.

– Так. Всё! Сейчас наложат швы, и Вас отвезут в отделение, – произнесла хирург, снимая перчатки.

– А теперь можно развязать руки? – тихо попросила. Сдерживать панику стало сложнее.

– Развяжите ей руки! – скомандовала хирург и покинула помещение. Я почувствовала, как завязки ослабились. Даже дышать стало легче! Я невольно повернулась налево. «Голубой костюм» так и стоял у первого стола в окружении своих будущих коллег.

Мне помогли перебраться на холодную каталку, и повезли. Я ощущала каждую неровность, на которую наезжала эта неуклюжая железная тележка.

Две медсестры, которые везли меня, тихо переговаривались между собой.

– Думаешь, она выкарабкается?

– Не знаю. Ты цвет ее видела? Совсем синяя.

Я невольно посмотрела на свои руки. Синие, почти черные, прожилки вен ярко выделялись на бледной коже. Но помирать я точно не собиралась, потому что чувствовала себя… нормально!

– Крови потеряла много, – согласилась первая. Но может Стасиков что-нибудь сделает? Не зря же его выдернули?! – тележка громыхнула на повороте, и мне показалось, что я услышала до боли знакомую фамилию. Или со мной не все так хорошо, и мне начали мерещиться призраки прошлого?

Глава 10.

***

– Здесь? – сквозь сон услышала тихий мужской голос. Открыть глаза не хватило сил.

– Тимофеева Валерия Васильевна, тридцать четыре года, кроссэктомия, – прозвучал такой же тихий ответ. Говорила женщина.

– Кто оперировал?

– Симонова.

– Ясно. Покажите.

Я почувствовала, как одеяло было осторожно отодвинуто, открыв прооперированную ногу. Поблагодарила мысленно, что его не скинули полностью. Меня осторожно коснулись в области повязки и снова накрыли одеялом.

– Гепарин, обезболивающее, анализ крови утром и вечером.

– Хорошо, Игорь Романович.

Кажется, я уже где-то слышала это имя, но вспоминать не хотелось, и снова провалилась в крепкий сон.

Когда проснулась, даже не сразу вспомнила, где я.

– Лерочка, ты проснулась? – меня позвала соседка по палате.

– Да.

– Игорь Романович приходил, ты спала, сказал, не вставать.

Значит, не приснилось.

– Спасибо. А Вас как зовут? – неудобно как-то обращаться, не зная имени.

– Галина Петровна, – ответила женщина. – Думала, что так и буду одна лежать. В Новый год в одиночестве не хочется быть.

И тут я вспомнила, что завтра уже тридцать первое число! А я в больнице!

– Галина Петровна, а на праздники разве врачи будут?

– Дежурный будет, а что ты хотела?

– Может, отпустят? У меня дома дети.

– Валерия! Вены – это не шутки! Тебя только что прооперировали, а ты – домой. А если, что не так? Если кровотечение откроется? Думаешь, в новогоднюю ночь успеют приехать?

– И сколько лежать?

– Дней пять-семь. Недолго! Ты не переживай! Доктор у нас очень хороший! Я у него частенько лежу.

– Вас тоже оперировали? – спросила, чтобы скрыть то, что расстроилась.

– Нет. У меня вена глубоко. Не дотянутся.

– И как тогда?

– Вот лежу, жду, пока рассосется.

– Господи, это ж как на пороховой бочке сидеть! – воскликнула, осознав всю серьезность ситуации. – Давно лежите?

– Уже третью неделю.

– Как долго, – протянула. – А вставать мне, когда будет можно?

– Завтра уже как козочка бегать будешь! А сегодня полежать придется.

– Ясно. Спасибо.

Перспектива не радовала. Обед я проспала, да и от ужина, наверное, придется отказаться. Все-таки нужно как-то дотерпеть до утра. Альтернатива так себе. Но как оказалось, это не самое худшее!

Несмотря на то, что Галина Петровна сказала, что врач заходит только утром, он еще раз зашел в палату. К моему огромному удивлению, я узнала, что это тот же доктор, который оперировал за первым столом! Но вот лицо разглядеть я пока не могла! Линз еще не было, брат приедет только после пяти часов! Поэтому я просто смотрела на него, пытаясь хоть как-то рассмотреть. По интонации голоса поняла, что он улыбается. Колпак скрывал его волосы, а маска – нижнюю часть лица.

– Как самочувствие? – спросил он у меня, подходя ближе.

– Прекрасно, – выдавила из себя, натянув одеяло до подбородка. Надеюсь, мне не придется снова оголяться перед ним!

– Это хорошо! Сегодня строгий постельный режим, никаких резких движений, – сказал мужчина. Голос был приятным и ласкающим слух. И… смутно знакомым.

– Хорошо, – послушно согласилась.

– Завтра я сам сделаю первую перевязку. – Я немного смутилась. Хотя, это всего лишь доктор! Но следующая его фраза заставила меня резко изменить свое мнение. Он наклонился и тихо произнес:

– Хорошо выглядишь, Гаичка! – и, как ни в чем не бывало, отошел к моей соседке по палате, не обращая на меня внимания.

Вот если бы сейчас, здесь, все взорвалось, наступил апокалипсис, или планета сошла со своей орбиты, я бы даже не заметила! Кровь прилила к голове, резко бросило в жар, в ушах зашумело, а мое лицо полыхало!

Стасиков.

Игорь Романович!

Мой лечащий врач!

Нет!!!

Этого не может быть!

Я не слышала, о чем он спрашивал Галину Петровну. Его бархатный баритон звучал в ушах отдаленно, потому что стук моего сердца заглушал все звуки!

Хотелось провалиться, исчезнуть, испариться!

Он вежливо попрощался, на секунду задержав на мне свой взгляд, я же только могла дышать, да и то, через раз! Вот была на все двести процентов уверена, что он усмехнулся в своей излюбленной манере! Даже мое плохое зрение и его маска не скрыли его полуулыбку! Я ее осязала на ментальном уровне! Ощущала, чувствовала, стараясь привести в порядок, бешено стучащее, сердце.

– Валерия, ты меня слышишь?

– Простите, я задумалась, – я ничего не слышала, в ушах до сих пор звучал голос Стасикова!

– Ты не стесняйся, говори, если что нужно. Мне вставать  можно, я принесу.

– Нет, спасибо. Ничего не нужно, – прозвучало обречённо.

Если только убраться отсюда как можно дальше!

И тут я вспомнила разговор двух медсестричек (значит, мне не показалось, что я слышала его фамилию!), из чего получалось, что Стасиков не обделен женским вниманием! Впрочем, как и всегда! А еще, он – успешный хирург, который лишь «одним появлением излечивает все болячки!»

Вот только не для меня.

Брат застал меня именно в таком настроении. Муж, дети, Новый год – все отошло на второй план. На первом месте стоял он – Игорь Стасиков! И лично я не представляла, как теперь мне себя вести!

– Лерчик, это что за кислая мося? А ну, улыбнись! Ты только посмотри, что я тебе привез!

Глава 11.

– Саш, дай телефон! – попросила брата вместо приветствия.

– Э, нет! Так дело не пойдет! Я тут за нее переживаю, по магазинам бегаю, а ей сразу телефон! А вот фигушки!

– Саш, мне детям позвонить нужно! – попыталась оправдать свою неблагодарность. Я совсем про них забыла! Стасиков, черт бы его побрал, занял все мысли!

– С детьми твоими все в порядке. Со школы встретил, накормил, отвез к бабушке. Даже дневники проверил! И что это за фигня с этим электронным дневником?

– Спасибо, Саш! – с облегчением вздохнула. – Как мама? Что она сказала?

– Ничего не сказала, – нахмурился на мгновение брат. – Побудет примерной бабушкой недельку. Ничего с нее не убудет!

Мама практически ни разу не сидела со своими внуками. Да и зачем, если я все время была дома? Вот и привыкла, жить в свое удовольствие. А тут на тебе! Гостинчик! Собственно, она была не в восторге, когда ее и бабушкой-то называли! «Какая я вам – «баба»?

– Ладно. Ты мне очки привез?

– И очки, и линзы, и всё, что необходимо девушке на отдыхе!

– Тоже мне отдых! Нашёл девушку! – фыркнула я.

– Ты же не хочешь сказать, что ты – мужик? Значит – девушка! А так как у тебя есть (наконец-то!) возможность ничего не делать, значит, это и есть отдых!

Ну, да. Лёша считал, что ездить куда-то отдыхать, бесполезная трата денег, когда можно все дни просто пролежать на диване. А про то, чтобы поехать куда-то самой, даже с детьми, речи, вообще, не было!

Я надела пока очки. Линзы, лёжа, не наденешь! Я уже почти привыкла без них, поэтому все стало слишком резким.

– Ну что, сестра, готова?

– Саш, а без театральных постановок никак? Мне бы накинуть на себя хоть что-нибудь.

– Ты же очки надела!

– Очень смешно! Дай халат!

– А волшебное слово?

– Быстрее! – рыкнула на издевающегося надо мной брата, но сурово не получилось, так как невольно улыбнулась.

Брат покачал головой.

– Вот ничему тебя жизнь не учит, Лерчик! Нельзя так со спасителями! Мы – натура тонкая, ранимая! Можем и обидеться! И уйти! И с халатиком, и с телефоном, и с зубной щеткой!

– Ну, Саш! Ты же не сделаешь так? – сделала вид, что раскаиваюсь. А что поделать? Когда ты совершенно голый, не до споров!

– Вот так уже лучше! Смотри! – И брат извлек из упаковки чёрную шёлковую сорочку, отделанную по лифу гипюром, на тонких бретелях. По упаковке смогла узнать бельё фирмы «Incanto». Это бренд! Я даже представить боюсь, сколько это стоит!

– Ты с ума сошёл?! – Голова закружилась. Лёша будет точно орать, когда узнает, куда я спустила деньги!

– Неа! Новый год на носу, смотри! – и брат легонько щелкнул меня по носу. – А поскольку твой муж… объелся груш, и нормального подарка ты от него все равно не дождешься, то – держи!

– Я это не надену! Можешь не оставлять! Она даже попу не прикроет!

– Прикроет! Я проверял! – заверил брат.

Не стала уточнять, как он это проверял!

– Всё равно! Верни, пожалуйста! – попросила его.

– Во-первых, белье возврату не подлежит; во-вторых, все бирки я уже снял! Правда, я – молодец?! А в-третьих, не голая же ты будешь здесь ходить? Так что – надевай!

И брат демонстративно развернул чертовски сексуальную сорочку!

– Шикарная вещь, – раздалось с порога. Дверь в палату была открыта, и Стасиков стоял в дверях. Как долго, не знаю, я его не заметила, не до него было. Да и Саша закрывал собой обзор, сев на пустую соседнюю кровать.

Брат удивленно посмотрел на мужчину в медицинской одежде, окинув взглядом с ног до головы. Теперь я тоже могла его рассмотреть, тем более, была в очках, а он без колпака. И да, его насмешливая улыбка почти не изменилась, а чертики в глазах говорили, что он это прекрасно знает!

– Во-от! Даже доктор оценил! – Сашка скопировал его мимику, пытаясь оставаться серьезным. Но у него это не получилось. – Мне выйти? – спросил он у Стасикова.

«Куда? Что? Не уходи!» Но у меня не получилось издать даже звука! Я только выше натянула одеяло, спрятав даже руки!

– Не нужно! Меня зовут Игорь Романович, и я – лечащий врач Валерии… Васильевны, – поправил сам себя Стасиков, подойдя ближе.

– Супер! «Доктор моего тела!» – тут же пропел брат, изменив известный шлягер.

 Придушу брата!

– Вроде того, – согласился Игорь, сдерживая улыбку. – Вот держи, здесь гель и таблетки, которые нужно купить. И желательно, как можно скорее, чтобы не терять время. – Он протянул Саше листок.

– Хорошо! Будет сделано! Сейчас схожу и куплю! – выдал брат, порываясь встать.

Но Стасиков положил руку на его плечо, удерживая на месте, словно говоря: «Посиди, потом сходишь».

– И это, – он кивнул на злосчастную сорочку. – Очень красивая вещь! – И вышел из палаты.

Брат секунду смотрел ему вслед.

– Мне определенно нравится этот доктор! – протянул брат.

– Игорь Романович, правда, очень хороший! – тут же сказала в поддержку любимого врача Галина Петровна.

А мне пришлось вырвать из рук брата сорочку и натянуть ее на голову.

– Выйди! – прошипела вслух. Надеть на себя, не сверкая грудью, не получится!

– Я отвернусь! – и брат демонстративно повернулся ко мне спиной, обращаясь с вопросом про Стасикова к моей соседке по палате.

Приятный шелк коснулся кожи. Ощущения были восхитительны, и я кое-как расправила ее, прикрыв грудь. Лёжа это делать, было неудобно, а привстать я боялась.

– Всё, – сказала брату.

– И как? Подошла?

– Да. – Сверкнула глазами в его сторону. Но Саша заметил, что она мне понравилась и улыбнулся.

– Носи, сестра!

Тут зазвонил телефон. Мой телефон. Звонил муж. Только на его номере стояла такая мелодия. Выхватила телефон из рук брата, и приняла звонок, но не успела и слова сказать, как на меня посыпался град возмущений!

– Ты совсем с ума сошла столько тратить?! – чуть ли не орал в трубку Лёша. Всё верно, смс о расходах приходили ему на телефон. – Или ты думаешь, что я тут миллионами ворочаю, пока ты швыряешь деньги налево и направо!

Глава 12.

***

Брат еще посидел у меня немного. Я видела, что он злится, но ничего не могла с этим поделать.

– Лер, я схожу в аптечный бутик, тут внизу, и вернусь. Он ещё работал, когда я пришёл.

– Хорошо.

Саша поставил пакеты на тумбочку рядом с кроватью и вышел. Мне даже показалось, что сбежал.

Пообещала себе не расстраивать его больше своими придирками. Ужасно хотелось посмотреть, что же он принёс еще. Ведь не могут туалетные принадлежности занять два больших пакета?! Но с любопытством придётся потерпеть. Потому что я просто не дотянусь до них. Посмотрела на телефон и… положила его на тумбочку, не став звонить мужу. Наверное, брат прав. Пусть теперь сам звонит!

– Валерия, у тебя такой замечательный брат! Просто потрясающий! – услышала я Галину Петровну. Я немного наклонилась, чтобы увидеть ее, но она сама подошла ко мне. Это была немолодая, но довольно красивая женщина. На вид ей было больше, чем моей свекрови. Но выглядела она намного приятнее. Может потому, что в ее глазах была забота?

– А Вам можно вставать? – спросила её.

– Конечно, можно. Только недолго. Давай посмотрим, что принёс тебе Саша?

– Давайте, – улыбнулась я. Даже сейчас она смогла угадать мое желание.

Галина Петровна поставила на тумбочку стакан, бутылку воды, плитку горького шоколада с миндалём, который я просто обожала. Остальные туалетные принадлежности она положила вниз. Полотенце повесила на спинку кровати. Разобрав один пакет, она опустила его на пол и перешла ко второму.

– О, Боже! – восклицание женщины заставило меня посмотреть на то, что ее так восхитило. Это был атласный халат цвета спелой вишни. Безумно радовало то, что длина халата была больше, чем у сорочки! Точнее он был очень длинным, и мне будет наверняка до самых пяток! Он не был вульгарным. Ярким, шикарным, явно ужасно дорогим, но не вызывающим, и совсем не похожим на мои простенькие махровые халатики, которые я обычно носила дома. – Лерочка, не ругай Сашу! Он – молодец!

– Не буду, Галина Петровна, – пообещала женщине.

Она повесила халат также на спинку кровати, достала из пакета легкие сабо на плоской подошве, носочки и нижнее белье, которое разворачивать она не стала. Но показала упаковку. Логотип «Incanto» свидетельствовал, что все вещи брат купил в одном магазине. Даже думать не буду, сколько это стоит. Но мне очень понравилось! Очень! Так, что настроение улучшилось, и возвращение брата я встречала с улыбкой до ушей!

– Спасибо большое, Саш! Ты – самый лучший брат!

– Уже всё посмотрела?

– Не всё. Галина Петровна помогла.

– Ну? Звонила?

– Кому? – не поняла я.

– Мужу своему!

– Нет.

– Нет?! – Саша очень удивился. – А что так?

– Пусть теперь сам звонит.

Брат пристально посмотрел на меня и протянул «Лиотон» и две упаковки таблеток.

– А две зачем?

– На курс. Доктор твой прописал.

Я скривилась, вспомнив про Стасикова. Саша заметил.

– Лерчик?

– Что?

– Ты ничего не хочешь сказать?

– По поводу?

– Ладно. Не бери в голову. Устал я, наверное. Лер, я пойду. Мне ещё продукты домой купить нужно и племяшкам подарки.

– Ты Новый год дома будешь? Или…

Сашка периодически «снимал» квартиру у друга, под благовидным предлогом присматривать за котом, когда друг уезжал. И я думала, что Новой год он будет встречать вместе с Олесей.

– Теперь – дома, в компании одной очаровательной шатенки и не менее обаятельного шатена. Надо будет купить какую-нибудь настольную игру, не кальян же мне с ними курить!

– Саша! – возмутилась от такого предположения! Но обрадовалась, что Сашка будет с детьми. С бабушкой они бы точно взвыли, а так, может, и всё нормально будет.

– Да. Это я ещё не забыл! Пока, сестра! Веди себя прилично и… слушайся своего доктора!

Это он сейчас специально про Стасикова мне напомнил? Заметила, как он ухмыльнулся. Вот же, гад! Специально!

Он ушел, а я осталась лежать на жутко неудобной жесткой кровати. Спина уже ныла от полного бездействия. Но шевелиться я боялась. От ужина все-таки отказалась, чтобы не вставать в туалет до утра. Даже воду пригубила всего один глоточек.

Вечер прошел спокойно. К нам подселили еще одну женщину, тоже после операции, и она почти все время спала.

Я же никак не могла уснуть. Отодвинув кое-как жалюзи (моя кровать стояла возле окна), смотрела на зимнее небо. Оно было необыкновенным. На темно-синем покрывале мерцали звезды. Я уже даже и не помню, когда в последний раз смотрела на звездное небо. Не до звезд как-то было. Наверное, прав Сашка, что мне просто был необходим отдых. А так как я сама его себе никогда бы не устроила, Вселенная всё решила за меня, грубо поставив перед фактом.

Лёша, кстати, так и не позвонил. Детям я позвонила сама, им явно было не до меня. В конце концов, им тоже нужна небольшая свобода.

Даже не заметила, как уснула. А вот во сне мне снова снился мой бывший одноклассник. Только он был каким-то неуловимым, легким, притягательным, а не таким, каким я увидела его вчера. Словно я сама выткала его образ, который никак не соответствовал оригиналу.

И мне нужно как-то пережить эти семь дней, точнее, даже не семь, а меньше, ведь должны же быть у него выходные! Но, к сожалению, в этом я сильно ошиблась! Потому что Стасиков меня заверил, что подменил все смены, чтобы лично «проконтролировать выздоровление своей одноклассницы!»

Глава 13.

Отличие больницы состоит в том, что в женскую палату может войти мужчина, даже не постучав при этом, только потому, что он – врач.

И Игорь Стасиков имел это преимущество.

Вот совсем не хотелось наткнуться на своего бывшего одноклассника, когда ты стоишь в одном неглиже!  А благодаря брату моя сорочка не доходила даже до середины бедра! Радовало одно, что хотя бы халат был длинным и полностью прикрывал ноги! Но с другой стороны, моя женская сущность ликовала, полностью отдавая себе отчет, какое впечатление производит на мужчин брендовая одежда! Вот такие мы женщины!

– Девочки! С наступающим Новым годом вас, мои хорошие! – в палату ввалилась Эльвира Павловна, крупная женщина, с необычными волосами, отливающие ярко-розовым оттенком, повелительница местной столовой. Она вкатила за собой тележку с завтраком, состоящим из еле теплого, почти бесцветного, чая и нескольких печенюшек для каждого.

Я успела вздрогнуть, когда дверь в палату открылась, так как стояла возле раковины и чистила зубы. Естественно, без халата! Ну, да, теперь буду шарахаться от каждого звука!

– Ну, кто ещё вам, мои золотые, принесет завтрак прямо в постель?

А ведь верно! Завтрак в постель! И какая разница, что он совсем далек от романтического! Всё равно приятно!

Пить местный чай совсем не хотелось, но я все равно взяла свою порцию, чтобы не обижать Эльвиру Павловну. И поставила чай с печеньем на тумбочку для новенькой, которая до сих пор спала богатырским сном. Искренне ей позавидовала, так как сама проснулась, когда принесли градусники. И больше уснуть не смогла!

Еще вчера у вечерней медсестры я узнала, что утром мне будет можно вставать.

Поднималась, затаив дыхание и прислушиваясь к каждому ощущению. Но ничего, что указывало на то, что вчера мне сделали надрез на бедре, даже не намекало, если, конечно, не считать  повязку на ноге. Встала и осторожно высунула нос за дверь. На медицинском посту слабо горел свет, и никого не было. Я приоткрыла дверь, чтобы пропустить капельку света, чтобы можно было хотя бы вымыть руки и лицо, чтобы никого не разбудить. Но вода шумела так, что лучше было выйти из палаты. Оставила эту затею, пока все не проснутся, снова легла в кровать. Если мне придется так лежать семь дней, я с ума сойду!

К утреннему обходу  я умылась и привела себя в порядок. Жаль только, что нельзя было лечь в халате. С этим было строго. И, несмотря на то, что было утро тридцать первого декабря, обход никто не отменил!

– Так, женщины, быстренько раздеваемся и ложимся в кровати! Сейчас придет Игорь Романович, – впопыхах залетела в палату молодая медсестра. Как раз та, которую звали Оля. Неужели она так старается угодить Стасикову? Да, на здоровье!

Ольга задержала взгляд на мне, точнее (я в этом уверена!) на моем халате. Я сняла его и демонстративно легла, накрывшись до подбородка. Женское соперничество никогда не вымрет! Но как объяснить этой глупышке, что я не собираюсь с ней конкурировать? Меня беспокоило другое: повязка была высоко на внутренней стороне бедра, а светить голыми ногами перед одноклассником, пусть даже и бывшим, как-то не хочется. Настроение опять упало! Вот как так могло получиться, что моим лечащим врачом будет именно Стасиков?! И ладно бы он вел себя, как нормальный врач, так нет же! Его ухмылка, которая может означать все что угодно, выбивает все из головы, заставляя еще больше переживать по этому поводу!

Оля встала возле моей кровати, прикрывая меня спиной! Ой, спасибо! Вдруг Стасиков меня не заметит!

Как и тогда, в операционной, пространство изменилось, стоило ему только войти. Свободный, уверенный, обаятельный! Какой же он – гад! Убила бы! Даже «спящая красавица» проснулась, мурлыкая ему что-то в ответ! Он небрежно улыбался  и приветливо отвечал на все вопросы! У-у! Так бы и стукнула, чтобы не лыбился!

Отвернулась и уставилась в окно, кипя от негодования!

Ему пришлось, чуть ли отодвигать от моей кровати Ольгу.

– Доброе утро, Валерия! – Игорь подошел слишком близко, заставляя медсестру нервничать за своей спиной. – Как спала?

– Прекрасно! – выдавила из себя подобие улыбки. Не признаваться же ему, что он мне снился! Опять!

– Замечательно. Что-нибудь беспокоит?

«Какой заботливый! Кроме тебя, меня ничто не беспокоит! И ведь не подкопаешься! Взгляд такой участливый, словно для него это важнее всего на свете! Теперь понятно, почему каждая его пациентка млеет!»

– Когда меня выпишут? – спросила, глядя прямо в лицо. И так хотелось съездить по его довольной физиономии, что я чуть руки не вытащила из-под одеяла!

– Если будешь хорошо вести, то дней через семь, – с легкой полуулыбкой произнес мужчина.

– Но мне сказали, что можно на пятый день! – возмутилась, чуть ли не подскочив на месте! Семь дней! Это же полный капец! Я столько не выдержу!

– Я же сказал: «если будешь хорошо себя вести!» – Я раскрыла рот, и тут же его закрыла, стараясь привести в норму дыхание. – Брат привез, что я просил?

– Да, – выдавила из себя.

– Молодец! – я не поняла, кого он похвалил: меня или брата. – Гель – два-три раза, и таблетки по инструкции. Читать умеешь. Отдыхай! – И он отошел к Галине Петровне! Не стал даже ногу смотреть! Аллилуйя! Может, зря я на него злюсь? Вон он, даже не воспользовался своим «преимуществом»!

***

Радость, что можно «вычеркнуть» один день, оказалась преждевременной. Утро, несмотря на предпраздничный день, нисколько не отличалось. Честно говоря, думала, что в отделении будет полная тишина, и про пациентов все забудут. Но, нет. Процедуры и перевязки никто не отменял!

Еще вчера у вечерней медсестры я поинтересовалась, кто делает перевязки. И Антонина Фёдоровна, высокая сухая женщина, меня успокоила, что обычно перевязки всегда делает она. На вид ей было за пятьдесят. Она немного задержалась вечером в нашей палате, рассказывая разные случаи из практики. Видимо, общение ей было тоже необходимо, а молоденькие медсестры не располагали к душевным разговорам. Вот она и забежала к Галине Петровне поболтать, развеселив и подняв нам всем настроение.

Глава 14.

***

В палату возвращалась в смешанных чувствах. С одной стороны, ничего страшного, подумаешь, твой одноклассник тебя будет наблюдать, а с другой стороны, почему именно он?! Ведь вероятность такого совпадения ничтожно мала, но факт оставался налицо.

Телефон мигал, свидетельствуя о пропущенном звонке. В груди замерло: Лёша? Нет, это был не Лёша. Рука дернулась, позвонить ему самой. Но я справилась с желанием. Не хочу слышать гудки в трубке!

Телефон ожил снова. Звонила мама. Она поздравила с наступающим Новым годом, пожелала здоровья и сказала, что особо разговаривать ей некогда, потому что она не планировала такое количество людей! Какое количество? Два ребенка – это количество? Тем более, её внуки! Настроение совсем упало.

Наверно, именно в такие моменты понимаешь, для кого ты, действительно, дорог, а кому до тебя нет абсолютно никакого дела! Убрала телефон под подушку, чтобы еще больше не расстраиваться, и вышла из палаты. Не хочу, чтобы мое состояние видели другие.

 Ушла в фойе, к лифтам, там никого не было, и встала у окна. Смотреть на заснеженный город было приятно. Укутанные белой изморозью деревья величественно стояли, создавая картину из сказки. Даже не верится, что там внизу (я же была на 10 этаже) кипит жизнь, люди торопятся успеть все к празднику, а ты замер, потому что тебя от того мира, что находится за пределами этого здания, отделяет не так уж и много – всего лишь стеклопакет. Но там – один мир, а тут совершенно другой!

– Вот ты где!

Я обернулась. Беременная девушка, которую перевели в нашу палату сегодня утром, нашла меня.

– Тебе уже можно вставать? – удивилась я.

– Конечно! Я уже давно встаю. Меня же просто к вам перевели. Я – Алиса.

– Валерия. Можно – Лера.

– Лера, там телефон твой надрывается, и Игорь Романович тебя искал.

– Зачем? – насторожилась, проигнорировав информацию о звонках.

– Назначение какое-то принес. Пойдем. Здесь сквозняк.

Алиса закуталась в теплую кофту. Никогда не знала, что у беременных может быть аппендицит. Но, как оказалось, что его даже и оперируют!

Звонил Саша. А на тумбочке лежал листок, на котором был написан адрес аптеки, где можно купить компрессионное белье.

Набрала номер брата, вертя в руках листочек. Почерк у Стасикова совсем не изменился. Помню, в школе его часто ругали за каллиграфию. Видимо, еще с начальной школы по почерку можно определить, кто пойдет потом в медицину!

– Лера! Почему трубки не берешь? – брат был взволнован. Обычно он меня звал «Лерчик», а его «Лера» говорило, что Сашка злится.

– Забыла телефон под подушкой.

– А была где?

– Выходила.

– А тебе можно? – строго спросил брат, вызвав у меня улыбку. Ярко представила, как он сейчас хмурится.

– Можно.

– Точно? Тебе доктор разрешал? – Нет, ну кто тут из нас младше?

– Да. Мне доктор разрешил не просто вставать, но и ходить! – успокоила Сашу.

– Ну, ладно! Смотри мне! А еще, что он сказал?

Я не поняла, он что, знаком со Стасиковым? Нет, в детстве, конечно, он его видел, но ведь запомнить-то не мог! Или мог?

– Сказал, что мне нужны чулки.

В телефоне повисла пауза. Видно брат переваривал полученную информацию.

– У вас там что? Новогодний больничный корпоратив? – Я увидела, как Алиса хихикнула. Ее кровать стояла рядом, и весь разговор было слышно. – Может тогда и туфли привезти?

– Саш, какие туфли?

– На каблуках! – ответил брат. Алиса закрыла рот руками, чтобы её не было слышно.

– Успокойся! Мне каблуки еще не скоро можно будет надеть.

– Тогда зачем чулки?

– Саш, это специальное белье, которое будет поддерживать и распределять нагрузку на ноги. Я сейчас скину тебе фото. Посмотришь?

– Что смотреть-то? Куплю и привезу.

– Так сегодня тридцать первое!

– И что?! Ты прикинь, я в курсе! А завтра тридцать второе! А потом тридцать третье!

Алиса опять хихикнула.

– Всё! Я поняла.

– Тебе еще что-нибудь ещё привезти? Салатики там…

– Саша! Какие салатики?! Ты еще шампанское захвати! Нельзя мне салатики!

– Почему?

– Потому!

– Но ведь что-то же можно?

Я задумалась. Вчера я внимательно читала список того, что мне можно. И он был намного короче, чем тот, от каких продуктов стоит теперь воздержаться.

– Ты же не будешь мне это готовить? – нахмурилась я, так как вспомнила, что мама не рассчитывала на «такое количество людей».

– Это ты меня сейчас на «слабо» разводишь? Не получится! Говори, что хочешь. Так уж и быть, побуду добрым волшебником!

– Скорее снеговиком! Ты на улице был? Простыть хочешь?

– Ой, подумаешь! Всего лишь тридцатка! Как будто мы раньше в минус тридцать дома сидели! Говори уже! Я записываю!

– Та-ак! Во-первых…

– Ты там не особо-то губу раскатывай, – предупредил брат. Алиса опять хихикнула.

– Ну, вот! Взял и обломал, а я уже размечталась!

– Мечтать – это хорошо! Только мне еще чулки искать тебе, которые доктор попросил, – съехидничал брат. Вот ведь, мелкий пакостник! Не дай бог, какое-нибудь безобразие купит!

– Сок грейпфрутовый, свёклу вареную, натёртую, с грецким орехом, только орехов немного, и сметану! Сметану отдельно!

– И это твой новогодний стол?

– Да!

– Ты решила сразу, не отходя от…

– Саша! – перебила брата, чтобы он не высказал свои мысли вслух.

– А мандарины, бананы?

– Бананы нельзя.

– Ясно с тобой все! Еще раз не возьмешь трубку, буду звонить твоему доктору!

***

Я отключила звонок, и посмотрела на Алису. Она заметно сникла.

– Алиса, все нормально?

– Да! Вполне! – Она попыталась изобразить улыбку. – Это, наверное, здорово, когда есть брат.

– У нас разница двенадцать лет, но я ни разу не пожалела, что он родился. А у тебя, получается, нет?

– Я одна. Родителей я не помню. Дедушка говорил, что мне было меньше трех, когда их не стало. И кроме него у меня никого нет.

Глава 15.

– Хороший у тебя брат, – сказала Галина Петровна, когда Саша ушел. – Он женат?

– Нет, не женат, – что-то Сашка не ассоциировался у меня с примерным главой семейства.

– А девушка есть?

– Есть. – Кстати, странно, что Саша ничего не сказал до сих пор про свою Олесю! – Но что он, что Лёнька – два сапога! Им бы только в стрелялки играть! Что один ребёнок, что другой!

– Ничего! Наиграется – остепенится!

– Думаете? Мне кажется, что он даже когда дедом станет, в «КСку» рубиться будет!

– А без этого никак! Мужчины, что дети, – поделилась Галина Петровна.

Я отдала бананы, творог и молоко Алисе, точнее, как отдала, силком запихнула! Сашка привез еще и кексики. Ими я тоже поделилась с молодой соседкой.

Никогда не думала, что буду не знать, чем себя занять тридцать первого декабря. Обычно носилась с самого утра, стараясь все успеть и ничего не забыть. А тут…

Время текло ужасно медленно. Фильмы быстро надоели. Точнее, я просто устала лежать! Галина Петровна смотрела видеоролики приготовления новых рецептов. «Спящая красавица» сидела в наушниках. Мне кажется, что она даже не называла свое имя, хотя, может, меня просто в это время не было на месте. Алиса читала. А я не знала, куда себя деть! И как обычно, когда моя голова занята одним, а руки другим, я даже не заметила, как карандаш оказался в руках. Оно получалось как-то само. Я даже не осознавала, что рисую, пока не «приходила в себя».

– Боже! Как красиво! – раздалось возле самого уха.

Я сидела, развернувшись в другую сторону. Здесь спинка была ниже, и мне было удобнее на нее навалиться. Поэтому я не заметила как «спящая красавица» подходила к окну, возле которого стояла моя кровать, и заглянула в мой рисунок.

Я тоже посмотрела на лист. На меня смотрели насмешливые глаза Игоря и его вечная полуулыбка. Вот же ведь! А это просто набросок!

– Так это же Игорь Романович! – воскликнула Галина Петровна. – Точь-в-точь! Лера! Ты – просто талант!

«Глубоко зарытый!» – усмехнулась про себя. Мне стало жутко неудобно, что все заметили, что я нарисовала нашего доктора. Они-то не знают, что он – мой бывший одноклассник, и бывший… друг, который даже спустя столько лет никак не может вылезти из моей памяти!

– Я тоже хочу портрет! – заявила «спящая красавица». Точнее она уже давно проснулась, но так как я не знала, как ее зовут, то продолжала именовать так. Про себя, конечно! – Я заплачу!

– Зачем? Я Вас так нарисую, – пряча портрет Стасикова, достала чистый лист. Сашка без напоминания принес мне упаковку простых карандашей и листы, про которые я даже не подумала.

– Можно на «ты». Я – Жанна.

– Очень приятно, Жанна. Валерия. Можно просто – Лера. Ты тогда не обращай внимания, если я буду на тебя смотреть, хорошо?

– Да-да! Я сейчас! – Она тут же начала приводить себя в порядок, насколько это было возможно в больничных условиях.

– А можно и мне? – робко попросила Алиса.

– Конечно, – улыбнулась девушке. Хоть и не принято беременных называть «девушками», но до «женщины» Алиса никак не дотягивала! Молодая, открытая, чистая, и… беременная – настоящий образ женской красоты. Ее нарисовать захотелось первой!

– Ну, раз пошла такая пьянка, я тоже хочу портрет! – заявила Галина Петровна. – Нарисуй, Лерочка, и бабушку!

– Да какая Вы – бабушка?!

– Самая настоящая! У меня уже четыре внука и внученька! – гордо заявила женщина.

– «Четыре сыночка и лапочка дочка!» – прозвенел голосок Алисы, она даже в ладоши захлопала.

– Эх, сыночек один, и тот не женится никак, и дочери две. Только далеко они все. Нечасто приходится мне внучат своих обнимать!

– Ничего, сейчас вас подлатают, и побежите к внучатам! – сказала вдруг Жанна.

У Алисы в глазах заблестели слезы. Я же говорю – чистая душа!

А у меня появился интерес. Ведь мое «творчество» никому не было нужно, а Лёша называл это – бесполезной тратой времени! Было ужасно обидно! Мог бы хоть немного поддержать. Поэтому, если я и рисовала раньше, то мужу не показывала. А потом и совсем забросила!

Я даже забыла про Стасикова, настолько увлеклась! И к вечеру у меня были готовы наброски Жанны и Алисы. Это, конечно, не полноценные портреты, но девочкам понравилось. Думаю, что к своей выписке успею нарисовать еще.

После ужина в палату зашла Антонина Федоровна. У нее тоже было дежурство. Хотя, как я поняла, она все время работала в паре с Игорем. Его, кстати, я так больше и не видела. Наверное, готовится к встрече Нового года с коллегами. Интересно, что там придумает Олечка, чтобы обратить на себя внимание мужчины?

Вечером, уже в начале одиннадцатого, пришлось выключить в палате свет. Галина Петровна уснула, да и Алиса клевала носом. Жанна еще что-то смотрела, сидя в наушниках, чтобы никому не мешать.

Я смотрела на ночное небо, а так как мороз нисколько не спал, то оно было чистым и сверкало звездами, как новогодняя елка.

Подумала, что надо было сказать Саше, чтобы достал детские подарки, хотя он вряд ли стал бы это делать. Вернусь домой – сама подарю! Самое интересное, что я даже нисколько не скучала по сыну и дочери. Может, и, правда, нам было нужно немного отдохнуть друг от друга?

Сна не было от слова совсем. Жанна уже выключила телефон и тоже спала. Я осторожно встала и выглянула в коридор. На посту никого не было. В отделении было тихо, и я осторожно, чтобы звук моих шагов не был слышен, прокралась в холл.

Свет был приглушен, точнее, он отдавал только с поста и окна. Я проскочила тихонько в фойе, где были лифты, и встала у окна. Нравилось мне это место, сама не знаю почему. Может просто здорово смотреть с высоты? А вид на ночной новогодний город был потрясающий! Никогда не думала, что наш город может быть таким красивым! Как на картинке! Яркие вывески, украшенные разноцветными гирляндами, мигали на всем протяжении, куда только хватало глаз. Даже купол собора отливал лунным светом, словно сами небеса делали ему «подсветку». Кое-где мерцали одиночные фейерверки. Видимо, даже мороз не испугал особо смелых. Я бы тоже хотела зажечь бенгальские огни на улице, и, глядя в ночное небо, загадать желание.

Глава 16.

Утро началось с градусников, которые принесла сонная Олечка, даже забыв их потом забрать.

Окончательно нас разбудила Эльвира Павловна, прикатив «завтрак в постель». Я бы сейчас отдала все что угодно за стакан нормального свежего крепкого чая, а не заваренных чайных пакетиков!

Вспомнила, что ночью пила просто обалденный апельсиновый сок, который  не идет ни в какое сравнение с магазинным. Теперь точно не смогу их пить! И все из-за Стасикова! Точнее из-за его сока! И желание из-за него я не загадала! Совсем вылетело из головы! Но даже нисколько не расстроилась. Ведь все, что я загадывала раньше, или не сбывалось, или забывалось, поэтому какая разница, задумал ты что-то или нет. А вот то, что Новый год я встретила совсем не так, как обычно, точно не забудется!

– Лера, а ты где была ночью? – спросила Галина Петровна. – Я просыпалась, а тебя не было!

– Наверное, встречала Новый год с каким-нибудь Дедом Морозом! – высказала предположение Жанна.

– Тю! Да какие тут Деды Морозы? Все бракованные! – фыркнула Галина Петровна, намекая, что мужчины здесь тоже все после каких-либо операций. – И еще неизвестно, каким боком этот брак потом выйдет! Мужчина должен быть сильным и здоровым! Нанянчиться с ними всегда успеете!

– Что верно, то верно! – вздохнула Жанна. – Мужчина должен заботиться о женщине, а не наоборот! Иначе она – нянька, а не женщина!

Жанна была замужем три раза, и сейчас была снова в разводе. Вообще, у нас в палате собралась странная компания: пенсионерка, разведенная, замужняя и беременная! Я улыбнулась от этой мысли.

– Что-то Лерочка тихонечко улыбается и молчит! И ведь она так и не сказала, где (а главное  – с кем!) была ночью!

– Смотрела салют в холле, – пришлось признаться.

– Ой, темнишь! – не унималась Жанна.

– Нет! Правда! Так красиво было! А улыбалась потому, что у нас в палате беременная, замужняя, разведенная. Жанн, прости, и…

– Пенсионерка! – закончила за меня Галина Петровна, подняв указательный палец вверх, обозначив свою значимость.

– Ахах! Только девственницы не хватает! – вставила Алиса и смутилась.

– О! Это сейчас дефицит! – поддержала Жанна. – Ну, девочки! За нас красивых! А если мы не красивые, – то мужики зажрались! – Жанна подняла кружку с чаем!

– Нет, ты посмотри на них! – В проходе стояла Антонина Федоровна, подбоченившись. – Девять утра, а у них уже тосты! Празднуем, значит?

– У нас чай! – Жанна встала на нашу защиту, стукнув себя в грудь! – И повод есть! Присоединяйтесь!

– Я с радостью, но чуть позже. Так, милые мои, жалобы есть?

– Никак нет! – отрапортовала за всех Жанна. Откуда столько энергии в человеке?

– Вот и замечательно! Если что – зовите. Обхода сегодня не будет.

– А что, Игорь Романович к нам сегодня не придет? – Жанна театрально вздохнула, изображая из себя расстроенную кокетку. Алиса прыснула.

– Нет, девочки!

– Ну, вот! Даже некому разбавить наше бабское общество! Остается – пить! Да, чай! Не смотрите на меня так, Антонина Фёдоровна! Чай! Мы пьем чай!

А когда Антонина Федоровна ушла, добавила:

– А так хотелось коньяка и мужчину! – вызвав у нас дружный смех.

На перевязку шла с опасением. Встречаться с Игорем и хотела, и боялась одновременно! Ведь если он пропустил обход, то ночка явно удалась. Сама не знаю почему, но жгучее непонятное чувство проснулось к Олечке. Тем более я заметила ее выходящей из ординаторской: Олечка поправляла лямочки под белым халатиком.

В перевязочной была Антонина Федоровна.

– А, Тимофеева. Я сейчас.

Но прежде, чем женщина успела выйти, я поймала ее за руку.

– Не нужно звать Игоря... Романовича! Пожалуйста!

Медсестра смотрела на меня, ожидая объяснений.

– Почему?

– Я вчера наговорила ему гадостей, – ляпнула первое, что пришло в голову. Не говорить же ей, что не хочу его видеть по другой причине!

– Ладно. Сами разбирайтесь! Ох, и попадет мне за тебя, Тимофеева!

Я спрятала победную улыбку! Минус три дня! Но на душе стало тоскливо.

– Не попадет! – попыталась успокоить добрую женщину.

– Вот проснется, и устроит мне утро стрелецкой казни!

– А он спит?

– Спит. Всю ночь простоял за операционным столом. На него даже смотреть было страшно! Как был, так и уснул!

Стало стыдно, что я думала, что Стасиков всю ночь отмечал праздник со своими коллегами. С Олечкой.

– В ординаторской? – вырвалось прежде, чем успела подумать! Вот какая мне разница, где он спит!

– Что он там забыл?! В самой крайней палате, у мужчин. Там кровать за дверью. Так ее стараюсь никогда не занимать. Вот там и спит. В палате его никто искать не будет! Из этих, непонятливых! Работали бы так, как глазки строят!

 Совсем стало неловко за свои мысли. Антонина Федоровна сделала перевязку, похвалив, что я надела компрессионные чулки, и сокрушалась, что у меня после пластыря остаются синяки.

Со смешанным чувством возвращалась в палату. Даже по сторонам не смотрела! Поэтому вздрогнула, когда услышала совсем рядом:

– Валь!

Перед палатой стоял муж.