Дорога к счастью

Глава 23. Немного о характере Аристова

Вполне разумное, по его мнению, предложение. Только бы выслушать пожелала. Или, вернее даже сказать — услышать! Вот здесь вполне могла возникнуть серьезная проблема.

— Обсуждать нечего, Константин Сергеевич, — отлично, еще и его отчество вспомнила. Вот теперь, точно, жди проблем. — Я всё прекрасно понимаю. Четвёртый размер не первый и даже не второй. Есть за что подержаться и к чему приложиться, — что имела ввиду сейчас, уточнить не решился, учитывая и без того накаленность ситуации. — Умение подать себя тоже…

— Момент первый, меня устраивает твой пограничный, умещающийся в ладонь, — присев на край стола, произнес совершенно спокойно, удерживая взглядом взгляд молодой особы. — На сколько помню — очень чувствительная к ласке. Момент второй, — продолжал, намеренно игнорируя искреннее смущение, Эльвиры, — У меня здесь не подиум для подачи себя, а кропотливая работа. Даже у секретаря. Момент третий, мне так же, как и тебе, пожалуйста, постарайся поверить, претит эта девица в приёмной. Но иногда приходится идти против собственных принципов.

Если бы мог хоть как-то объяснить данную необходимость. Но, учитывая причину нелюбви…

— Строгий папа приказал взять на работу?

Невольно получилось съязвить. Не видела взгляда Аристова в момент озвученного вопроса. Бунтарка в девочке жива, — мелькнула в тот момент мысль. — Запрятана, правда, куда-то глубоко.

Радоваться или нет сделанному открытию, пока определиться не мог. Другая повестка дня стояла. Бурю необходимо остановить. Причем — максимально быстро, пока в смерч, всё сносящий на своем пути, не превратилась.

— Ситуация, — поправил коротко. — Правда, Эля. Спать с ней не собираюсь. Ни сейчас, ни в последующем. Но какое-то время придётся её потерпеть. И четвёртый момент, — продолжал в достаточно жесткой тональности, — Когда мы одни, не важно где: дома, здесь, где-то ещё, можешь показывать характер. Высказывать всё, что думаешь в том числе и в мой адрес. Бить и крушить стекло, что там ещё, не знаю. Но на людях, пожалуйста, постарайся вести себя подобающим образом.

Ей в максимально тактичной форме указали на недопустимость собственного поведения. Да, отличие от Рубальских разительное. Сделано вдали от посторонних глаз и ушей.

— Я не запрещаю, но… — тихо начала она себе под нос.

— Эля, повторяю, вытерплю любое твоё поведение, — перебил её всё с той же жесткостью. — И в данном случае, правда, тебя понимаю. Но на людях, которые у меня в подчинении, повторяю — прошу, а не требую, вести себя должным образом. На создание имиджа клиники и фонда потрачено слишком много сил. И я не позволю похоронить все усилия одним бесконтрольным эмоциональным женским всплеском.

— Я поняла.

Обиделась. Вида особо не показывает, но по голосу чувствуется. Слишком всё скороспело у них. И — не всё — своевременно. Но если начать тянуть…

С её психологическими колебаниями, на которые теперь начал обращать пристальное внимание, до серьезных отношений могут вообще никогда не дойти. Вернется, чего доброго, снова к Рубальских. А такие — возвращаются. Синдром жертвы. Считают, что лучшего не заслуживают.

— Отлично, — утвердительно кивнул. — Тогда переходим ко второму вопросу. Хотел позвонить вечером, но раз уж сама заехала, давай обсудим сразу. Есть возможность попасть на премьеру спектакля…

Что бросилось в глаза — сменилась в лице. Что еще за новости?! Черт возьми, с ума бы не сойти, пока в её прошлом копаются. Бледнеет и вздрагивает от элементарных, совершенно безобидных вещей. Что происходило в семье, в которой жила до восемнадцати лет?

Да и после — вопрос не праздный. Похоже, Рубальских себя во всей красе в отношениях показал. Как они вообще встретились, два совершенно противоположных человека. Этой фарфоровой куколке внимание, любовь, нежность нужны. Причем — во всех сферах жизни.

— И снова — премьера, — буркнула она, останавливаясь у окна.

— Эля, ты что в лице сменилась? — черт, самому бы тон не мешало сменить. — Что-то из прошлого? Это всего лишь спектакль… — реакция на самые безобидные предложения заводила в тупик. — Эля, просто театр, — повторил терпеливо и максимально спокойно.

— Вроде косяков за вами ещё нет, — обернувшись, выдала совершенно неожиданно.

Очередная загадка. Мозг сломать можно. И на контакт не идет. Доверять разучилась? Вполне возможно. Если с юности предавали самые близкие…

— Каких косяков? — не понял Аристов. — Так, давай сразу, я не пытаюсь тебя купить или что-то в этом духе, — и как здесь смягчать тон, когда с губ неожиданной гостьи один перл слетает за другим, приводя в ступор. — Я предлагаю брак. Ты согласилась на эксперимент. Любому браку, нормальному браку, не фиктивному, не договорному, производным нашего времени, предшествует общение. Нормальное, человеческое. Думаю, до того, как пойдём в ЗАГС, нам с тобой тоже не мешает получше узнать друг друга. С ухаживаниями у меня проблема. И дело не только в отсутствии времени. Не умею, — и вот из-за этого сейчас на самого себя злился. — Если есть какие-то пожелания, готов выслушать. Если не любишь театр, связаны с ним какие-то воспоминания, согласен поменять планы. Давай подумаем вместе, куда сходить. Можно в ресторан. Хочешь — выставка. К кстати, открывается…

— Театр подойдёт, — спешно заверила Эльвира. — Давно не была там. Только потом…

Чего снова испугалась? Да, не жилось тебе, Аристов, спокойно, — очередной раз мелькнуло в голове. Потом… Были мысли на «потом». Исключительно с учетом её пожеланий, если можно так выразиться.

Поговорить бы максимально откровенно, но пока даже не представлял, как тему затронуть, не то, что обсуждать. Готов помочь. И с медицинской частью вопроса, с хорошим, квалифицированным психологом. А вот готова ли Эльвира обсуждать прошлое и максимально пооткровенничать с ним, пока еще остающимся для неё совершенно чужим человеком мужского пола.

— Только потом предлагаю ужин, — остановившись у неё за спиной, развернул к себе лицом, тише продолжая, — В одном очень уютном месте. Без каких-либо претензий на твое тело, если не захочешь сама, — намеренно говорил максимально откровенно, стараясь называть вещи своими именами. Казалось, что таким образом не возникнет недопонимания со стороны девчонки. — Право отказаться есть. От ужина, — добавил, заметив во взгляде недоумение. — Очень хочу провести с тобой время, Эля. С платьем сложности будут?

Очень надеялся, что в театр она не в джинсах соберется. Переживет и такой вариант. Нынешняя молодежь особо не заморачивается.

— Поверьте, не на столько у меня всё плохо.

Обиделась? Не похоже. Скорее, вежливо поставила на место. Не позволяет себя оскорблять. Молодец, девочка. Знает себе цену. Теперь бы с неуверенностью справиться. Но здесь, не сомневался, психолог нужен. Но прежде — согласие самой Эли. Проблема, которую предстоит решать в будущем. Всему своё время…

— Отлично, — продолжал, не торопясь увеличить расстояние. — Завтра в шесть. Заеду…

— Приезжать за мной не надо, я на такси, — поспешно выдала Эльвира.

— Эля, я не могу допустить…

— А я ещё не готова.

Короткая перепалка. И Аристову показалось, начни сейчас настаивать, войдут в новый виток противостояния. Им бы без последствий мадемуазель Лагуновскую пережить. Вот кто своим появлением совсем некстати влез в происходящее. У Эли и без того с доверием к мужикам — серьезная проблема. А тут еще бывшая подруга, забравшаяся под несостоявшегося мужа буквально за несколько минут до росписи. Сам оказался в шоке, когда хорошенько покопался в информации о том дне. Вылезло в одной желт ой газетенке онлайн-формата.

— Хорошо, — уступил он. — Я пришлю точное время, как только будут билеты.

Секунда размышлений. Протянув руку, привлек девушку к себе. Обняв, крепко прижал к груди. Никогда не думал, что так будет не хватать элементарного контакта. Да и ей, почему-то казалось, тот нужен.

— А я просто хотела узнать о ваших планах на выходные, — тихо проговорила она. — Глупо получилось с…

— Неужели с мамой решила познакомить? — не удержался от вопроса. А по большей части даже специально увел разговор от визита Лагуновской. Только бурю получилось погасить.

— На ипподром хотела предложить… — встретившись с ним взглядом, отступила. — Простите, наверно глупо. У вас… — совсем по-детски прикусив нижнюю губу, отвернулась. — Да, забудьте, у нас театр…

Занервничала. С чего вдруг? Вроде отказываться не собирался. Вообще ни слова сказать не успел. Или, как вариант, план на ближайшую неделю (или сколько там по времени) выполнен с культурными мероприятиями? Так сказал же, вроде, что возражений относительно регулярного общения не имеет.

— Почему же глупо, отличная идея, — пожимая плечами, обронил Аристов, направляясь к двери, повернув ключ в которой, обернувшись, добавил, — Я не против.

Всё чаще ловил себя на мысли, что… Необходима ему эта девочка. Просто увидеть. Просто поговорить. Просто обнять. Просто. Слово-паразит, появившееся в собственном лексиконе. Или там и было, а определение ни под кого не подходило? Прав где-то Седых, черт бы его побрал, закопался в своих офисах-делах. На женщин смотреть перестал. Как Соколовскую заметил, сам удивлялся. И через два года вспомнил, увидев…