Довод для прощения

Это снова случилось, но случилось по-другому

Первая часть

ДОВОД ДЛЯ ИЗМЕНЫ: https://litnet.com/ru/book/dovod-dlya-izmeny-b448948

Он взрослый, сильный и циничный, а еще он женат, и я его любовница.
Наши отношения начались с его визитки, тогда же на моем таймере начался обратный отсчет времени. «Все кончится плохо», я это всегда знала и отчаянно старалась сбежать, но не успела. Мне суждено было поселиться в его постели и отдать свое сердце. Ему суждено было сменить простыни, разбить это самое сердце вдребезги…и оставить мне ребенка, которого я воспитаю «лучшим»…кем он никогда не был.

#измена #любовники #властный герой #молодая, но умная героиня с характером #треугольник

Три года назад

Пойти к его дому, как чертовой побирушки, меня толкнула нужда. Накануне, позвонила Ника и сказала, что квартиру они наконец-то продают, долго извинялась, но что мне сказать на это? Пожалуйста, подожди немного? Я беременна от своего женатого любовника? Такое вывалить на подругу, от которой я скрывала свои отношения, не могла.

Тем более…у меня появился повод его увидеть…

Так глупо.

Я все еще цеплялась за призрачную надежду, что все это какой-то прикол или розыгрыш. Или возможно…так надо?

«Просто сейчас так надо» — повторяла себе каждый день перед сном, пока ждала его у окна.

Не приехал. Даже близко его не было...

А потом я узнала, что Влад решил отказаться от политики по семейным обстоятельствам и уехать в Европу. Месяц прошел, а у него все так поменялось…

Догадаться, почему именно он улетал, несложно, наверно? Скорее всего, это было условие Евы? Или так они пытались наладить свои отношения? Хотя даже тут я умудрилась найти знак для себя: он уезжает, потому что ему сложно. держаться. от меня. подальше.

Ну не дура ли!

Вспоминаю его взгляд, тот мимолетный взгляд, которым он меня ошпарил…и не узнаю. Он никогда так не смотрел — будто сквозь, понимаете? Будто и не я вовсе стою под дождем…пока его сранная жена получает свою сатисфакцию.

Господи, пусть и нельзя так говорить, но как же я надеюсь, что вам обоим прилетит за то, что вы сделали…как же я надеюсь, пока сижу на кухне в папиной квартире и сжимаю пухлый конверт с деньгами во внутреннем кармане джинсовки.

А сама глаз поднять не могу.

Мне так стыдно…что мне снова придется унижаться. И признавать правоту Инны не хочется…а придется. У меня выбора другого нет…

- Жень, не молчи… - обеспокоено говорит папа, хмуро глядя на меня.

Знаете? Я бы предпочла, чтобы еще одна сранная жена так дальше меня и игнорировала, но она якобы жарит картошку, как будто чувствует.

А меня дико тошнит.

Я шумно выдыхаю, чтобы не поделиться новостями самым красочным и запоминающимся образом, а потом шепчу.

- Я могу вернуться домой?

Ха!

Раздается и отбивается от стены.

Кто именно владелец этого «ха», думаю ясно? Папа на нее косится, но ничего не говорит, зато мне вот кивает по-доброму…

- Конечно, Жень, что за вопросы?

- Богачи, видимо, в Ниццу свою свалили, да? А нас не взяли...

- Инна, прекрати.

Инна прекращает, но, я уверена, ненадолго. Тем более, приступ тошноты подводит меня под монастырь: приходится резко вскочить и нестись в ванну.

Ну и, собственно, все. Как я и говорила — самое красочное признание из всех возможных.

Когда я захожу обратно, уже всем плевать и на картошку, и на гипотетическую, ядерную войну, которая могла бы гипотетически развязаться прямо в нашем дворе. Инна смотрит на меня расширенными глазами, потом резко опускает их к животу, который я защищаю ладонью, и тут же выпаливает.

- Беременна…Ты беременна!

А у меня нет сил защищаться.

Их просто не осталось.

Я дышать нормально не могу, у меня от боли душевной все тело сводит, сердце на разрыв, какое там защищаться? Закрываю ладошками лицо и начинаю плакать. Возможно, это гормоны? Мне бы хотелось на них все спихнуть, но правда в том, что я просто больше не могу. Не могу…

- Женя, маленькая…- папа отчаянно подается на меня, но я не могу слышать этого слова!

Истерика становится плотнее, и я отшатываюсь от него в стену, а Инна начинает голосить…

- Я так и знала! Знала! Притащила мне в подоле спиногрыза! Как ты могла?! Трахаться научилась, а презервативами пользоваться нет?!

- Инна, закрой свой рот! - рычит папа, и я впервые вижу его в таком бешенстве, поэтому замираю.

Инна тоже. Правда снова ненадолго.

Она фирменно оскаливается, плавно переводит взгляд на меня, ошпаривая ненавистью, а потом усмехается гадко.

- Ты там про аборт говорила? Ну и? Сходи. Сделай. Ты же голосила об этом, так вперед! И нечего слезы лить! В следующий раз думать будешь!

Это. Приговор.

Мне так страшно…Колошматит, потому что я не знаю, что делать. Как я буду воспитывать ребенка? Что станет с учебой? С карьерой? Все перечеркнуто одним жирным именем: Владислав — гори в аду — Довод. Который обещал мне весь мир, а сам не смог даже расстаться лично.

Он бросил меня по смс-ке! Как самый настоящий мудак!

Но…

Ребенок…

Я касаюсь рукой живота, где живет моя кроха, и понимаю, что убить его позволю только через собственный труп. Ни за что! Никогда! Никому! Близко! Не! Позволю! Подойти!

И именно это собираюсь сообщить своей мачехе, только вот не успеваю.

БДЫ-Ы-Ы-ЫЩ!

На всю кухню звучит такой мощный удар, что все содержимое стола просто валится. Что на поверхность, а что прямо на пол.

У папы, оказывается, огроменный кулак…и характер не пропал — жив. Настолько жив, что даже картошку пугает и заставляет шипеть тише.

Ну или это просто воображение? Однако, на кухне повисает мертвая тишина. И через пару мгновений звучит его тяжелый голос.

Глава 1. Укусила и в кусты

там,

где ты

касалась

меня

руками,

до сих пор

разряды

идут

по коже.

что может быть

дороже

и слаще

памяти?

и что может быть

тяжелей

ее же?

Вот теперь я могу начать ковырять себя ложками.

Когда оказываюсь в своей постели и смотрю в потолок, детально вспоминаю все те мгновения, за которые успела снова его полюбить и возненавидеть.

Потом вопрос, который мучает меня все эти годы, возникает сам собой…

За что он так со мной?...

Я часто спрашиваю об этом: себя, силы всевышние, да кого угодно.

Просто…за что? Ты ведь все знал, ты все знал! Даже если притворялся, ты же видел…что я то нет. Почему…как…как можно быть таким жестоким? Не отпустить меня тогда, зимой, подарить столько счастливых воспоминаний, говорить столько слов, давать обещания, а потом просто разом все выкинуть на помойку? Меня на части разбить? Разве я этого заслуживала?

Я же ничего не сделала. Никому, ничего не сказала. Его имя знает только папа, я даже Нике не смогла признаться, с кем закрутила роман. Все, что она знает — он был женат, а я дура. Просто дура! Которая умудрилась еще и забеременеть…

Конечно, она мне этого не сказала. Когда я с Никой все-таки поделилась, она сразу приехала в Питер и долго лежала со мной в обнимку. Молчала. Только по волосам гладила, а еще иногда по уже округлившемуся животу. Именно Ника помогла нам с папой и дальше. Точнее ее отец. Он устроил моего на отличную работу, а потом мы переехали из Красного села, чтобы навсегда закрыть эту часть нашей жизни.

Вообще, нам, конечно, пришлось переехать. Инна не оставляла попыток прорваться обратно, и это плохо сказывалось на мне. Я нервничала, переживала, мне даже в больницу на сохранение пришлось лечь! Мало того, что у меня своя, личная драма, так еще и эту переживать? Сложно было.

Так мы оказались на проспекте Славы в крутой, трехкомнатной квартире. Район выбирали долго. Папа ко мне в больницу каждый день приходил, и мы все смотрели-смотрели-смотрели фотографии, пока не наткнулись на эти шикарные, квадратные метры. Здесь и магазины близко, и парков много! Цена только кусалась, конечно: дом то новый, шикарный, с консьержкой и контингентом «выше среднего»! Это удручало.

«Возьму ипотеку» — сказал папа, поглаживая меня по руке, — «Не переживай. Теперь у меня работа хорошая, быстро свои дела поправим…Все будет хорошо…»

Только в этом нужды не было.

Я дико боялась рассказать папе правду и скрывала долго, с кем мне хватило мозгов связаться, но в момент, когда мне представилось, что он будет горбатиться и душу выматывать из-за какого-то там кредита…Черт! Весь страх растворился.

«Дома…» — прошептала я ему, — «У меня в шкафу секретный отдел есть…А там…В общем, ты возьми оттуда все и…и продай. У тебя же много всяких знакомых и…если что к папе Ники можно обратиться…Я… Этого хватит сполна…»

«О чем ты, Жень?»

«Просто сделай, хорошо? Я все объясню, но потом…не сейчас…я не готова, папуль…»

Из-за того, что я снова начала скатываться в слезы, ему пришлось согласиться. Конечно, ненадолго. Когда он пришел в следующий раз, взгляд его был до жути напуганным, что вполне объяснимо. Влад же любит широкие жесты, помните? С содержимым моего секретного отдела в шкафу фактически ювелирный магазин можно было открывать смело. И куда деваться то? Пришлось рассказать все.

«Папочка…прости меня, пожалуйста…» — лепетала я, рыдая в три ручья, — «Я знаю…знаю, ты не этого от меня ждал, но…Я так в него влюбилась…не смогла…прости меня…»

Если честно, я думала, что он скажет что-нибудь из того же разряда, что сказала Ева. Не знаю почему. Но он сгреб меня в охапку и крепко-крепко обнял со словами.

«Еще раз попросишь за это прощения, в угол поставлю! Не смей! Ты ни в чем не виновата! А вот я? Да! Если бы не ушел в себя, я бы…заметил...и...может быть, смог бы тебе помочь? Если бы...»

Он винил себя, вы представляете?! Винил. Себя! И даже не знаю, что было хуже. Все-таки я сама согласилась, и это моя ошибка…

Кстати, Довода он обещал порезать на лоскуты и скормить собакам. Не знаю, где он собирался их искать, но по огню в глазах я поняла, что найдет, даже если собаки станут внезапно исчезнувшим видом.

Это сердце мое на чуть-чуть успокоило и залечило. Совсем немного стало лучше.

Потом переезд. Он тоже меня отвлекал: обустройство дома, выбор мебели, детская…Я пол не узнавала до последнего, как будто страшно было! Словно, если узнаю, кого жду, все вдруг станет реальностью.

Ага. А живот огромный на такие мысли тебя не наталкивал? Ха-ха-ха!

На самом деле, нет. Мне казалось, что все это сон, а проснулась я только с первым криком своего Котика. Вот тогда то я и поняла, что детство кончилось…

В принципе, не могу сказать, что жизнь моя сложилась плохо. Папа вышел из многолетней депрессии, начал работать по своим способностям и дорос до крутого начальника. Купил себе хорошую машину — целое Вольво! После родов мне нужно было привести себя в форму, и мы вместе пошли в спортзал, так что он еще и пузико свое пивное убрал. Кстати, пиво он больше не пьет вообще. Вечерами, правда, все также зависает перед телеком, только не муть всякую смотрит, а детские, развивающие передачи. Вместе с внуком.

Так забавно…

Они сидят одинаково, хмурятся, изучают…Сын у меня — огонь! Научился ползать в полгода, а к восьми месяцам впервые встал. На задницу, правда, сразу шлепнулся, но не сильно расстроился по этому поводу. Похныкал пять минут, и то для вида, и опять потянулся на ножки. Первый шаг сделал в год. Прямо на день рождение! К торту потянулся! Я сразу тогда о Владе вспомнила…прорыдала потом очередную ночь, но в тот момент позволила себе улыбнуться и подумать, что любовь к сладкому, видимо, у Доводов в ДНК.

Глава 2. Иногда так бывает

- …И что? Он продолжает качать попу?

Мы смеемся уже битый час: я, Никита и Ника, но когда речь заходит за ТАКУЮ тему, я тут же морщусь и перестаю хихикать. Зато эта парочка аж на разрыв.

У них очень красивый, большой, загородный дом. Иногда, когда я приезжаю сюда, сравниваю его и Лисий нос. Иногда не делать этого невозможно. Мне приходится признать, что как бы горько не звучало, но этот дом — семейный, а тот, как правильно подметила Ева, все-таки больше блядский.

Наверно, все приходит с опытом.

Я хорошо помню, как пищала от восторга, но сейчас, после того, как розовые очки мне вдавили до ствола мозга, я на многое стала смотреть по-взрослому. Увы, и даже такие мелочи теперь бросаются в глаза и выделяются ярче.

Вот этот дом — тут любовь, чистота. Она отражается даже в том, как бережно Никита сжимает Нике плечи, как он ее постоянно касается. Говорят, у мужчин всегда любовь проявляется в тактильном контакте: он тебя здесь погладит, там волосы уберет, поцелует, как бы между делом. Как касался меня Влад? Пошло и достаточно недвусмысленно. И что было в «нашем» доме? Одно блядство и порок.

Увы и ах.

- Очень смешно. Ха-ха! - цыкаю, улыбаюсь, пусть на душе кошки скребут, сама незаметно прячу разочарование и горечь в высоком стакане со вкусным коктейлем.

Пить я раньше не любила, да и сейчас не фанат. Маленький ребенок сильно дисциплинирует и не дает провалиться в забытье, но к алкоголю стала относится проще. Одним словом, больше он не вызывает внутреннего бунта и недовольства, потому что, наверно, и он выглядет в ином свете — помогает вывозить все то, что меня пожирает ложками. Хотя бы изредка дает возможность отпустить внутренний контроль, которым я себя, как тисками сжимаю, чтобы не развалиться на маленькие осколки.

- Да брось, это же круто, что он нашел себе женщину!

- С которой сейчас развлекается в Океанариуме!

Вот тут я улыбаюсь искренне и со всей душой, перевернув фотографию моего малыша и деда рядом с огромным скатом.

- Вправо смотрите — там в отражении видно Ларису…

Пара секунду медлят, а потом взрываются новым витком смеха, а я? Что я? Поддерживаю, только головой качаю и цыкаю.

- Конспираторы, блин!

- Почему он скрывает? - мягко спрашивает Ника, я жму плечами.

- Не знаю. Может быть не хочет ранить меня из-за мамы, а может стыдно из-за Инны.

- Но ты не же против...

Ник приподнимает брови, пряча улыбку в своем стакане, я мотаю головой.

- Очень даже "за". Никто не должен быть один — я за него очень рада. Лариса — топ.

- Раз уж об этом заговорила…

О боже.

- Мой брат о тебе спрашивал.

Резко расширяю глаза, чем смешу в очередной раз почти-женатых-людей. Господи!

Цыкаю.

- Ты же знаешь мое правило, Ник. Я не встречаюсь с мажорами, уж извини.

Ник не знает мою историю целиком. Ника клятвенно обещала, что никогда ему не расскажет, однако, он достаточно умен, чтобы срастить «два» и «два» — очевидно, что мой «парень», от которого я родила ребенка, непростой. И отношения у нас тоже были непростыми, а закончились катастрофой. Так всегда и бывает, да? Когда такие вот правила появляются по итогу. Женщина не черствеет в одночасье. Для этого нужна охренеть какая «благоприятная» почва, а у меня был лучший чернозем во всей вселенной.

Хорошо, что он относится с пониманием, не обижается и не пытается меня переубедить или вступить в другие баталии — очень хорошо.

- И правильно. Мажоры — дело гиблое.

- Кто там про гиблое дело говорит?

Незнакомый голос звучит неожиданно. Я хмурюсь, оборачиваюсь в сторону холла, но его от нас отделяет стена, и кто это сказал — я не знаю. А вот хозяин дома, очевидно, еще как! Ник широко улыбается и встает, Ника быстро поясняет:

- Это его друзья. Прости, что не предупредила, забыла совсем.

О боже. Закатываю глаза, хотя с другой стороны, да? Какое мне дело. Да и что я? В чужом доме порядки свои наводить буду? Киваю, слегка улыбаюсь, но двигаюсь ближе к краю, потому что слышу, что шагов явно больше одной пары ног.

Бо-о-оже…ну сейчас начнется.

Ника встает, аккуратно поправив юбку. Нервничает заметно сильно, поэтому я смотрю на нее и слегка подмигиваю, как бы говоря: ты выглядишь замечательно, успокойся. У меня закрадываются сомнения, что моя девочка немного слукавила и не сказала мне о друзьях, потому что переживала, что я не приеду, а одной ей было страшно. Это ничего. Я ей прощаю не глядя: она все-таки в первый раз замуж выходит, ну и честно? Я бы ей простила если не все, то очень многое, а еще могу ее понять: от мест скопления мажоров, я стараюсь держаться подальше. По понятным причинам. И как отреагирую на такую вот новость — неизвестно.

Эх, ладно. Что уж там? Начнем строить из себя вежливого человека — ссор только не хватает накануне свадьбы.

Делаю большой глоток «напитка храбрости», потом встаю следом. В холле кто-то ржет в голос, и я не сразу понимаю, что это Ник.

Ого, никогда не думала, что он может быть таким громким.

Ник вообще очень спокойный парень. Веселый, но не бурно. Скорее сдержанный. Сейчас? Сейчас все иначе. Он буквально ухохатывается, и Ника, неловко почесав затылок, смотрит на меня с непонимающей улыбкой.

- Просто потрясающе! Тебе так идет!

- Заткнись…

О нет.

Одно слово выбивает у меня из под ног почву.

Всего одно — твою мать, сука! — слово! Я ловлю дикий шок, не могу пошевелиться, хотя и очень хочется сбежать отсюда даже на своих двоих! Даже если до города десять километров по ночной трассе! Мне плевать! Я хочу сбежать! Потому что так не бывает! Не бывает!

Но ярко белая макушка вплывает в гостиную, а за ней он. Господин — сгори ты уже в аду! — Довод.

Улыбается…

Как мне когда-то улыбался…ну…в тот период, когда я думала, что у нас действительно настоящие чувства.

Сердце дико колошматит в груди. Больше всего на свете я мечтаю проснуться и понять, что все это какой-то сюрреалистичный кошмар, выстроенный на недавней, внезапной встречи, но…

Глава 3. Поразительная способность влипать в неприятности

Влад с силой прижимает меня к себе. Руки скрещены на груди, шелохнуться — ни одного вариантика, хотя я все еще трепыхаюсь.

Ладно, я достаточно активно вырываюсь, извиваясь, как змея. Шиплю ругательства, сыплю проклятиями и рвусь-рвусь-рвусь…как можно дальше от него.

Мне до слез больно быть рядом.

Физически — плевать, но вот морально? Он будто снова разрушает меня до основания, а я итак мертвая как будто. Знаете? Как карточный домик, на которого дунь только — и до свидания, долгие часы кропотливой работы.

Так вот. Моя кропотливая работа насмарку. Я словно та самая девочка-Женя, которая любила его до одури.

Хотя к чему лишние слова? Я итак та самая малышка Женя, которая любит…и я люблю.

Тоска накатывает. Я так сильно по нему скучала все эти долгие три года, я так…хотела…знаете? Просто понять! Что! Черт! Возьми! Сделала! Не! Так!

Можно говорить до бесконечности долго, что «такие романы заканчиваются одинаково», но мы любили друг друга. Любили! Так невозможно притворяться…

Все эти три года у меня было много версий случившегося. Влад говорил со своим отцом, который наставил его на «путь истинный». Ему кто-то угрожал? Ему не оставили выбора? Черт возьми! Да я даже Еву в это приплела, мол, у нее какой-нибудь дикий компромат на него был! Я готова была построить любое, даже самое фантастическое объяснение того, что произошло, потому что не могла поверить! Не могла…А оказывается все, как обычно, давно уже кем-то другим придумано. Бритва Оккама гласит: самое простое объяснение — верное. Своим любовницам мужчины действительно говорят одно и тоже. И про любовь, и про будущее, и про "не люблю ее давно". Сейчас, спустя три года, он снова приезжает и с теплотой говорит о Еве!

С блядской теплотой!

Вот так.

А я же ждала…

Знаю, что это прозвучит до ужаса глупо и жалко, поэтому скажу всего один раз: все эти три года я его ждала. Знаете…представляла, что однажды он просто приедет и все-все мне объяснит. Расскажет. И непременно заберет меня с собой. Куда угодно. Мне вообще было плевать! Лишь бы снова его обнять…Конечно, и ребенку он был бы дико рад! Естественно! А еще непременно отметил бы, какой хорошей мамой я смогла стать. Без него…

Наверно, отсюда и вся моя злость? Потому что этого, конечно же, не случилось.

Сейчас в тени огромного дуба, я снова думаю об этом и весь взор мой застилают слезы, потому что я неожиданно понимаю, какой херней занималась и в какую бредятину верила.

Как ты мог? Вот так просто…взять и отказаться от меня? От нашего будущего? Мы же планировали будущее…часами говорили о том, как будем жить вместе. Куда поедем. И в Европу ты со мной собирался, а не с ней. На острова. Потом в Америку в Диснейленд. Чем будем заниматься дальше…как назовем детей и какую свадьбу сыграем…

И я уж точно не представляла себе, что встреча наша будет случайной. Что он посмотрит на меня так, словно не было этого всего. Уничижительно. Небрежно. С ухмылкой. Я этого не ожидала! И снова злюсь.

Черт возьми! Меня просто взрывает от внезапно вспыхнувших, потаенных желаний и грез, и я рвусь с новой силой, но это приводит к плачевным последствиям.

Влад резко, сильно придавливает меня к стенке, руки прижимает теснее, а когда я пытаюсь его лягнуть, еще и бедра своими фиксирует.

Я полностью обездвиженна.

Вздохнуть получается с трудом, еще и поза настолько…похабная, что я чувствую его эрекцию точно между двумя половинками моей задницы! Уж извините за мой французский.

- Отпусти меня… - предупреждающе рычу, а в ответ только смех.

Его дебильный смех! Который я ненавижу до последней ноты.

- Какая страсть, девочка, какая экспрессия…

Пытаюсь зарядить ему затылком — теряю последний оплот надежды. Влад вдавливается в него щекой, вынуждая прижаться к стене своей.

Потрясающе.

Черт возьми. Просто…ай, что тут объяснять? Думаю, вы итак понимаете, насколько беззащитной я себя ощущаю. У меня все.

А для него это только начало.

Когда Довод понимает, что деваться мне некуда, немного расслабляет руки. «Немного» здесь действительно «немного», если что. Вырваться не смогу, зато у него появилась свобода для маневра.

К которому он незамедлительно приступает.

Обводит вокруг остро стоящего соска, который не защищает ничего — сегодня я надела кружевной, мягкий топик и никакого поролона. Знала бы? Нацепила броню!

Шепчет.

- А вот теперь поговорим, малышка…

- Ненавижу!

- Чш-ш-ш… - палец совершает еще один оборот, стягивая внизу живота все мое нутро.

Черт!

Так простреливает мощно, что я невольно закатываю глаза и сильно прикусываю губу. Никаких стонов! Никаких! Не получит даже маленького писка!

И это, снова, очень круто звучит, но на практике едва ли успешное предприятие. Понимаю отчаянно, пусть и стараюсь отнекиваться, но понимаю — когда Довод переходит в атаку, мне конец по всем фронтам.

Мое тело уже его приняло как-будто. Мозг в таких вопросах не участвует. Он может бастовать, может рваться наружу, только гормоны и долгое отсутствие контакта дает о себе знать.

Я изнываю. Мне не хватает секса — и это уже никакие не шутки, а горькая правда. Я хочу секса! Просто проблема в том, что хочу только с ним. Мужчины для меня не существуют тоже только из-за него. Я его хочу. И руки, и губы, и запах, и, снова простите за мой французский, член.

Господи…я безнадежна…

Упираю лоб в стенку со стуком, и по мне проходится разряд тока мощностью равной одной электростанции, которая способна питать город, когда он цепляет мочку уха языком и слегка ее прикусывает.

Я тебя ненавижу…

- Ты хоть понимаешь… - глухо шепчет, продолжая играться со мной, - Что я могу с тобой сделать уже? За то, что ты себе позволила?

Я себе позволила?!

- Пошел на хер! - выплевываю, а Влад смеется.

- Храбрая, глупая девочка. Ты хоть понимаешь…

- Закрой свой вонючий рот и убери свой член от моей задницы!

Глава 4. Ты не даешь мне дышать — я тебе тоже

История — циклична.

Это касается всего: мировых событий, искусства, моды, или жизни обычных обывателей. Иногда мне кажется, что высшие силы намеренно так с нами поступают — ну, знаете, заставляют ходить по кругу и исправлять свои ошибки. Мол, когда…НУ КОГДА ЖЕ НАКОНЕЦ-ТО! Вы, идиоты, начнете головой думать! Опираться на опыт! Не наступать на грабли, дурные создания!

Ответ, видимо, простой: никогда. Об этом орет моя стертая напрочь кожа, которая зудит и кусается под кофточкой с длинным рукавом. Я так интенсивно работала мочалкой, что, кажется, стерла напрочь верхний слой своей несчастной шкурки. И следующий тоже. Вплоть до мяса, короче, в жалкой попытке смыть с себя позор и его запах.

Пилинг от бывшего в домашних условиях, блин.

А все равно его чувствую.

Остаток выходных он преследовал меня, как будто по пятам ходил, и злой я была настолько, что папа точно заказал эту табличку в дурацком магазине для дачников и садоводов!

Мне жаль, если что. Правда жаль, что мы срываем свою злость, разочарование, обиду на людях, которые в этом совсем не виноваты. Я не подарок. Я никогда и не была подарком — у меня характер порывистый, взрывной, иногда взбалмошный и чокнутый, но при всем этом потрясающем наборе, я яростностью никогда не отличалась. Сейчас — очень.

Она меньше так и не стала.

Уже с утра я успела поругаться с таксистом, поцапаться с какой-то телкой в магазине у универа, и отвесить злобно-саркастический комментарий в сторону Коваленко. Мне за каждое противное слово — стыдно. Правда. Я внутри ежусь, не знаю, куда себя деть, но не могу сдержаться.

Я просто не могу!

Будто снова оказалась в самом начале, когда только-только укладывала фундамент своего карточного домика адекватности. Все пущено коту под хвост. Все помахало ручкой. Он снова снес меня, выбил почву из под ног, и я, как на иголках. Снова жду его…

История циклична, ха! Однако, это так.

«Мы еще не закончили…» — угроза. Это самая настоящая угроза, мать твою! И я знаю, что он ее непременно исполнит. Я стараюсь больше не питать глупых иллюзий. С собой договориться, конечно, сложновато, увы. Сердечко радостно трепыхается в надежде, что вот сейчас! Сейчас! Настал тот самый момент...

Идиотка.

Какой момент?! Или что?! Ты хочешь сказать, что он тебя любит?! Да! Ага! Поэтому грязно трахнул и свалил, а потом за это с удовольствием выпил! Естественно! Это любовь такая. Совершенная...

И все равно оно бьется с надеждой, но я правда стараюсь. Единственное, что меня успокаивает — прагматизм. Я пытаюсь предугадать его следующие шаги, опираясь на опыт прошлого, чтобы не быть той самой идиоткой и не смешить судьбу. Наверно, он будет докапываться до меня исключительно в рамках подготовки свадьбы? И на ней самой? Наверно, так? В прошлом, как Влад мне сам потом признался, он прекрасно знал, что я ему позвоню. Ждал. И это была «леска», если вы помните этот прием. Закинул наживку и сиди на берегу вискарек потягивай, да с дружком своим отбитым улыбайся. Все. Он знал, что я не сбегу, и сейчас все тоже самое — он знает, что я никуда не денусь с подводной лодки.

К сожалению, это так и есть. Ника — моя самая лучшая подруга, и как…вот скажите мне, как?! Я смогу не пойти на ее свадьбу?! Под каким предлогом?! Этого не случится.

Надо просто научиться себя контролировать. Я же не животное, в конце то концов! И я могу себя контролировать!

Убеждаю себя, пока наш декан что-то там лопочет по поводу преддипломной практики.

«Супер важно», бла-бла-бла, «Последняя возможность!», ага-ага, «На ее базе вы будете писать диплом!», ну и далее по списку. Я это понимаю и изо всех сил стараюсь отодвинуть все свои треволнения подальше. Как бороться с Доводом пока не решила, и, опять же, давайте мыслить разумно: я вряд ли решу этот вопрос в ближайший час, раз за три года полный голяк.

Папа предлагал мне пойти к психотерапевту? И знаете? Вот сейчас мне кажется, что это хорошая, единственная идея, имеющая хотя бы подобие КПД. Я сама не справляюсь и не вывожу. Секс у лодочного домика тому яркий пример — Я не могу. Держаться. От. Него. На. Расстоянии.

Потому что не хочу, а хочу обратного, вопреки всем доводам разума.

Фу, Довод и здесь…меня от слова дергает, но благодаря этому, я понимаю, что вся аудитория требовательно смотрит на меня.

Господи, ну что еще?!

Пару раз моргаю и сажусь на стуле ровно, смотрю на декана. Он мерзко ухмыляется.

Вообще, я его терпеть не могу, как и он меня. Примерно четыре месяца назад, этот старый, жирный кусок дерьма, пытался путем шантажа заставить меня с ним спать. «Завалю», трамвай куплю и далее по списку. Я обратилась к Никите. Ха! Видели бы вы его рожу, когда будущий муж моей кисы и по совместительству крутой адвокат покидал кабинет, перед которым я нервно ногти кусала. Пунцовый, в пятнах, с мощной испариной на лбу. Не знаю, что Ник ему такого сказал, базируясь на просто пшике, то есть на моих жалобах, так как доказательств у меня, ясен перец, не было, но притязания прекратились. Однако, теперь я, как Гитлер для всего мира — бельмо на глазу и самый ненавистный человек во всей вселенной.

Так что логично, что он не упускает возможности меня подколоть едко…

- Как хорошо, что Крупская удостоила нас всех своим вниманием. Что такое, Женечка? О чем так задумалась? Хорошо выходные провела?

Да пошел ты на хер!

По аудитории проносится тихий смешок, как легкий ветерок по полю с высокими колосьями пшеницы. Я ловлю на себе заинтересованные взгляды, которые отражают весь этот непристойный намек. А намек здесь явный! Поверьте, явный! Мол, на бурную, молодую жизнь.

Мои одногруппники знают, что с мужиками я не встречаюсь. Парни пытались, пара очень настойчиво, но если кто-то не понимал моих слов, подключался папа. Его боялись дико, но кто винить то будет? Он под два метра высотой, широкоплечий, бывший боксер и мастер спорта! И все равно! Такие намеки хочешь, не хочешь, а вредят репутации. Тут уж никуда не денешься…ну или почти никуда.

Глава 5. Месть

Знаете, что больше всего ненавидит Довод? Когда его не слушаются. Когда он теряет контроль. Когда что-то идет не по плану.

Он, как человек «порядка», где все разложено по полочкам, просто терпеть не может, когда в его жизнь врываются какие-то обстоятельства и рушат, ломают, крушат там все подряд. Например, для любого из нас спущенная шина станет бесспорно неприятным событием. Мы расстроимся, может быть, даже разозлимся, но согласитесь, едва ли это конец света, так? Для Влада все иначе. Я помню, как мы поехали по весне в одну конюшню, потому что мне страшно хотелось увидеть лошадей. По дороге туда Алексеевич на меня отвлекся и наехал на какую-то доску с гвоздями — пробил колесо до диска.

Планы — насмарку.

Охо-хо…как же он злился…Буквально кипел! До слез меня довел, придурок. Я тогда на себя все это приняла: мол, если бы не погнала его хрен пойми куда, ничего бы не случилось…Справедливости ради, Влад меня утешил. Он крепко обнял и сказал: ты ни в чем не виновата. Потом еще и объяснил. Дело вот в чем — мол, «когда что-то идет не так, когда мой мир рушится, а он может начать рушиться из-за малейшего пустяка, начинаю дико злиться. Особенно если понимаю, что ничего не могу изменить, как не стараюсь. Я должен все держать под контролем, маленькая, пойми»

Педант. Перфекционист. Конченный придурок. Но я тогда лишь улыбалась…шепотом то он добавил:

«К тому же...если честно, то я испугался. Мы чуть не разбились...ты могла пострадать...»

Он за меня переживал. Тогда казалось, что это правда — Влад сильно нервничал и несколько раз переспросил, не ударилась ли я чем-то. А эта его черта? Что ж, и она пришлась мне по вкусу. Подчеркивала серьезность, безумно привлекала, ведь что может быть лучше мужчины, который привык всегда все держать под контролем? Так он казался всесильным и невозмутимым. Словно он может руководить миром, как бог, которому абсолютно все по плечу.

Глупая-глупая девочка. Очарованная, по уши влюбленная малолетка. Я же тогда совсем не думала, что, возможно, притянула его так сильно, потому что изначально выбивалась из привычной схемы. И он не мог меня контролировать! Не мог просчитать мои поступки и слова! Он просто не мог! А все новое, как известно, кажется невероятно притягательным…но есть ли в этом чувства? Едва ли.

Сердце несогласно. Я пока еду и киплю всеми фибрами души, то и дело слышу, как где-то на задворках сознания, оно пылает и пульсирует: Влад тебя любил, не придумывай. Не подгоняй ситуацию под удобную тебе версию. Не перекручивай события. Все было не так. Он тебя любил. Любил…и ты это знаешь.

Однако, на этот раз я быстро заталкиваю все сердечное так глубоко, что когда выхожу перед его офисом, уже ничего не чувствую. Кроме предвкушения. И счастья. Да, счастья. Что наконец-то я, а не он, щелкнет оппонента по носу.

Сегодня выиграю я! И мне это известно. Иначе просто быть не может! Влад же вряд ли ожидает подвоха…

Ага. Зря. Зря ты, собака, все еще меня недооцениваешь.

Я намерено опаздываю на пятнадцать минут, чтобы выбить у него почву из под ног посильнее. Мне просто необходимо расшатать мрамор под его начищенными туфлями, понимаете?! Так он потеряет бдительность. Так он будет поглощен своими эмоциями. Так он будет кипеть — и его гнев сыграет мне на руку.

И, конечно же, в этом мой прагматизм работает на ура.

Когда я открываю дверь его кабинета, Влад стоит у окна. Опять же, его спокойная поза не говорит ровным счетом ничего. Не обманывайтесь — она эфемерна. Тот факт, что он сейчас похож на изваяние — ничто. Я чувствую, я знаю, как изнутри его в данный момент подрывают все бомбы мира.

Нравится, сука?!

Ухмыляюсь, а когда слышу тихий голос, ухмыляюсь только шире.

- Я сказал к восьми.

- Извините, часы сломались.

Захлопываю за собой дверь, отрезая любопытствующую секретаршу от доступа к тому, что здесь будет происходить сейчас.

Извини, подруга, но я жадная. Все, что он сейчас почувствует — мое. Он мне задолжал до последней капли своих эмоций.

Влад резко оборачивается.

Как я и говорила — глаза пылают, но стоит ему меня увидеть, как взгляд тут же становится удивленным. А еще шокированным. Но да, ему нравится то, что он видит.

Я знаю.

Еще в клубе я заметила, что тебе все еще нравится. У лодочного домика, когда ты снова утратил весь свой контроль? В копилку туда же. Я все еще могу крутить тобой, и как ты не отрицаешь — это так.

Кадык его дергается, стоит мне прикоснуться к пуговицам своего плаща. Я опять же ликую.

- Поговорим о важном, господин Довод?

Спрашиваю тихо, пока расстегиваю верхнюю одежду — он на меня смотрит зачаровано. А я подмечаю…

Он так изменился…

Знаете? Ты когда человека любишь и проводишь с ним много времени, быстро узнаешь его до последней запятой. Влад очень сильно изменился.

Первый шок от встречи растворился, и теперь я вижу четко. Внешне все также прекрасный, молодой мужчина, внутри стал совершенно другим. Он будто утратил всю свою уверенность, стал более резким, дёрганным и безумным. Да, безумным — это хорошее слово. Оно очень четко описывает его состояние, ведь даже сейчас, когда он старается держаться ровно, медленно занимая свое кресло — я вижу, как его буквально потряхивает.

Что с тобой стало? Глупо спрашивает сердечко. Что тебя так беспокоит?

Оно все еще уверено, что его что-то беспокоит — ха! Вы только посмотрите. Бьется быстрее, когда я не удерживаюсь и позволяю ему на миг взять верх. Тянется…хочет успокоить. Оно чувствует нерв, напряжение и какую-то дикую…тревогу что ли? Влад абсолютно точно встревожен, и дело не в моей маленькой хитрости. В чем-то другом. Очень похожим на состояние, когда ты что-то ищешь, преследуешь и пытаешься достать, но не можешь по любым причинам. От физических возможностей, до возможностей, который от тебя не зависят. Которые воздействуют извне.

Будто он лишился покоя…

Глупости!