Два билета из декрета

Глава 1. Локон страсти, да детские напасти

Посвящается всем женщинам, матерям, женам.

Книга написана с любовью к каждой из вас!

- Мама, я покакала! - крикнула Варя.

Я быстро вытерла руки о спортивные штаны, добавив новое пятно к уже имеющимся, и с тоской посмотрела на фартук. Тот болтался на дверном крючке. Горделиво, дерзко, одиноко. Надо бы вписать в карту желаний пункт «надевать фартук во время работы на кухне». И нижнее белье комплектами. Всегда. Даже на прогулку с детьми. И…

- Мама! - снова раздался голос из нашей спальни.
Стоп, а почему это из спальни?! За секунду я развила скорость гепарда и пронеслась по коридору в дальнюю комнату. Уже с порога мне открылось дивное зрелище. На полу рядом с креслом выросла огромная куча из наших с Олегом вещей, которые Варя предусмотрительно достала из комода. На куче дочь. Голая и грязная. Она протянула ко мне руки и растопырила пальцы в стороны:

- Покакала я…

Ну, допустим, об этом можно было и не сообщать: улики, что называется, так и бросались следователю в глаза. Я подхватила Варю и, напевая под нос мантру: «Мы не бьем детей, мы не бьем детей», помчала в ванную, держа дурно пахнущий верещащий цветок жизни на вытянутых руках.

- Холодная, - сообщила дочь, когда я засунула ее под струю воды. В этих панельках был непонятный нам прикол-интрига: ты никогда не мог предугадать температуру воды в кране. Вчера она обжигала тебе руки – сегодня ты окоченевшими пальцами пытаешься домыть посуду и материться хоть немножечко тише. Приходилось каждый раз регулировать смеситель, ждать пару минут и молиться Нептуну, чтобы уж сейчас без сюрпризов. Я с тоской вспомнила нашу старенькую хрущевку, там воды не было месяцев шесть в году. Люблю стабильность.

Чистая, но мокрая Варя поползла в комнату, а я вернулась в спальню разбираться с кучами. Бельевой и той...второй.

- Ма-а-а-ам, - раздался голос сына.

- Занята, - крикнула в ответ и принялась устанавливать программу стирки.

Я достала подозрительно легкий контейнер с порошком. На дне его болтались белые кристаллики, которых едва бы хватило на один цикл машинки. С сомнением посмотрела на пустой контейнер и перевела взгляд на бутыль с шампунем: может, рискнуть и постирать все Чистой Линией? Где-то я читала, что от этого в барабане образуется слишком много пены. С другой стороны, возможно, это единственная пенная вечеринка, которая светит мне в ближайшие годы.

Ну ладно, просто хозяйка из меня никудышная.

- Ну ма-а-а-ам, - снова позвал сын.

Я почти дошла до его комнаты, как меня остановил телефонный сигнал. У Олега обед, а значит, звонил он.

- Как дела у принцессы моих грез? - бодро спросил муж.

- По уши в го… неважно дела, Олег. Я на пределе. - Это была правда. До детского сада нашей младшей оставалось не то каких-то шесть месяцев, не то целых, мать его, полгода. Кажется, я уже перестала считать дни до момента свободы и стала тихонько сходить с ума.

- Неладно что-то в датском королевстве, - выдохнул Олег, - хочешь, приедет моя мама?

- Олег, чтобы избавиться от жены, можно просто развестись, необязательно убивать меня.

- Не хочешь маму, можно няню.

- На какие деньги?

- На твои честно заработанные. Выйдешь обратно в офис. Ян, иначе никак, я бы достал тебе любую сумму, но воровство в нашей стране все еще преследуется по закону.

- Тупые законы.

- Знаю, малыш, держись.

- Держаться нету больше сил, - ответила я известной фразой из мультика и нажала отбой.

Да, стоило бы добавить, что и в роли жены я претерпела полное фиаско.

- Ма-а-а-ам, - снова донесся голос сына. На пороге стоял Мишка: грустный, с полными скорби глазами. - Игра не получается, - всхлипнул он.

На мониторе компьютера замерла поистине чудовищная картинка. Там был то ли взрыв, то ли авария с участием всего таксопарка британской королевы: кровь, кишки, обломки машин. Миленько. Мише было почти семь, и я с тоской вспоминала невинные игры в Лего, машинки или то, как увлеченно он собирал паззлы с Человеком-пауком. Сейчас же все поменялось: паззлы нашли приют у соседского сына, машины Олег продал на Авито, чтобы купить трюковой самокат, а Лего мы подняли на шкаф от греха подальше. Варя тянула все в рот, как беспроводной пылесос «Шмель», и каждая принесенная в дом вещь проходила жесткий отбор на тему того, поместится ли это за щекой нашей ручной хомячихи. Сын снова всхлипнул. Кажется, ему надоело изображать вселенскую печаль, и он решил перейти на межгалактические стенания.

- Миш, мы сто раз говорили, разве какая-то игра стоит твоих слез?

- Игра нет, а вот гоночная машина стоит, я ее все утро прокачивал. - Рот Миши некрасиво искривился не то в зевке, не то в плаче. Я изобразила на лице равнодушие и оперлась плечом о дверной проем, давая понять, что эти компьютерные страсти меня не трогают. Миша внимательно посмотрел мне в глаза и, видимо, разглядев там что-то, кроме привычной усталости, сдался. - Пройди за меня трассу, пожалуйста. Пройдешь, а?

Думаю, вы не в курсе, но и геймер из меня отстойный.

Плюхнувшись на Олежкин рабочий стул, я деловито взялась за джойстик, в надежде, что компьютер подавится от такой крутости и в страхе капитулирует. Не вышло. Только я совершила первый лихой вираж по скрученный в рогалик дороге, как маленькая рука потянула меня за футболку.

- Спать, - безапелляционно заявила Варя.

Бойкая и шустрая обычно девица картинно откинулась у меня на коленях и закрыла глаза. Это значило только одно: настал час ее дневного сна и моей короткой, но такой желанной свободы.

- А игра? Что мне делать? – обиженно засопел Мишка. 

- Миш, у нас тут "спать" случилось, игра потерпит. 

Сын страдальчески всхлипнул и максимально драматично, словно Гамлет в последнем акте, сел на гигантское трон-кресло. Он еще надеялся разжалобить и оставить меня в комнате на пару минут. Не вышло.

К слову, я и как мать дырка от бублика.

Глава 2. Три года над уровнем кухни

При разгерметизации салона

 наденьте маску,

чтобы другие пассажиры

не видели ужаса на вашем лице.

Мадагаскар

- Все в себя. - Надо мной возвышалось красное от напряжения лицо Анфисы.

- Все в себя, - повторила я за ней.

- Максимально!

- Максимально…

- Живот втяни.

- Уже втянула. Изо всех сил втянула, - прошептала я в ответ.

На самом деле я не врала. Казалось, что стоит вдохнуть еще немного, как лопнет не только мое терпение, но и жопа, которую мы с подругой пытались впихнуть в единственные приличные додекретные джинсы.

- Анфис, да забей ты, я, наверное, в трикошках пойду.

Хрен вы шахтеров знаете! Анфиска хмыкнула, надавила коленом мне на живот, с победным криком «хоба» вывела плоскогубцы до упора и застегнула злосчастную ширинку. Отработанным движением я накинула петлю, завязанную на бегунке, на пуговицу, чтобы сволочная молния не разъехалась в самый неподходящий момент.

Анфиса подала мне руку, сама бы я с кровати не встала точно. В ногах, скованных узкими штанинами, кажется, перестала циркулировать кровь. Живот был зафиксирован плотной тканью. Зато бока… Эти стервецы почувствовали новый, манящий вкус свободы и, словно тесто из кастрюльки, озорно подмигивали подруге из-за пояса штанов.

- Сверху кофту натянем. Объемную. Как у Пугачевой, - уверенно заявила Анфиса.

- Если на меня накинется какой-нибудь сексуальный Галкин, то ты будешь виновата в развале семьи.

Анфиса закатила глаза. Уж она прекрасно знала, что с Олегом я не разведусь никогда, потому что нет крепче союза, чем тот, что построен на любви, дружбе, совместных детях и ипотеке на ближайшие 17 лет.

Я крутилась перед зеркалом, выбирая лучшую из трех кофт, и остановилась на плюшевой черной. В ней я была похожа на маленькую мягонькую обезьянку, по крайней мере, так мне сказал сын. Обезьянка всяко приятней хрюшки или скунса, решила я и нарекла толстовку своей любимой. Она была большой, даже громадной, и выглядела почти идеально, если бы не пятно на воротнике. Я переложила волосы на эту сторону и удовлетворенно хмыкнула – почти не заметно. По-хорошему мне следовало сорваться в магазин и купить подходящую для офиса одежду. И, если бы я точно знала, что меня возьмут на работу, то так бы и сделала. Но я не знала. Срок моего декрета еще не вышел, и я не была настолько одаренным сотрудником, чтобы агентство боролось за шанс получить меня обратно на несколько месяцев раньше положенного. Сильно подозреваю, что они забыли о моем существовании в тот же день, как я сообщила о беременности.

Моя начальница, чтоб ей сыто икалось, любила повторять: «Деточка моя, если лошадь больна и не может принести пользу фермеру, то ее отстреливают. Мы – ферма. Ты – лошадь. А беременная женщина – это больная лошадь, смекаешь, да?»

Я смекала. Но вместе с тем я понимала, что мечтаю о семье и детях, что работа, даже самая любимая (а именно такая у меня и была), не подарит мне путевку на круиз по Волге в день матери и что биологические часики тикают громче кремлевских. Короче, полное и-го-го.

Сначала у нас случился почти запланированный  Мишка. В его три года я вышла обратно в офис и сразу узнала о том, что тошнит меня не от бутербродов со шпротами, которые я хомячила на корпоративе. В общем,  произошел ненавистный в отделе кадров случай «из декрета в декрет», и следующие полгода я страдальчески валялась в роддоме на сохранении. Начальница, та, для которой я была больной коняшкой, могла доставать меня разве что по телефону, да и это ей быстро надоело. История на самом деле совсем не новая и даже не интересная. Сейчас, когда Олег нашел для Вари няню, я могла себе позволить выйти на работу. Точнее не так.

Сейчас я не могла себе позволить не выйти на работу. Хотя догадывалась, что там меня не очень ждут.

На прощанье я глянула в зеркало. По низу на высоте двадцати сантиметров от пола располагались следы Варюхиных ладоней и губ. Моя страстная дочь обожала целовать свое отражение. Мне бы ее самооценку, ей богу. Из глубины зеркальной глади смотрели испуганные глаза женщины-квадрат. Эта толстовка сделала меня поперек себя шире, зато и впрямь скрыла нависающие над поясом бока. А чистые волосы, уложенные Анфисой волнами, давали надежду, что есть еще жизнь за бортом декрета.

- Классная попка, - вывела меня из размышлений подруга.

- Правда? – Я с надеждой покрутилась на месте и оттопырила зад.

- Нет, не правда. Если тебя устроят на ставку, то первую же зарплату спускаем в магазинах. Ян, тебе нужна одежда, но на самом деле не она украшает тебя. А твои мозги, обаяние и чувство юмора.

- Что-то я не помню, чтобы Елена Прекрасная Парису анекдоты травила и загадки загадывала. Он в нее влюбился из-за неземной красоты…

- И к чему это привело? Красивая дурная баба развязала войну. Ты в этой истории не Елена. Ты умный Одиссей.

- Он был лысый, Анфис.

- Ты волосатый Одиссей, - уверенно резюмировала она и распылила в воздухе свой дорогущий парфюм, так что сладкие капли попали на одежду. Отлично, теперь на этот пирожок из комплексов и неврозов поместили вишенку в виде тонкого аромата пачули. Именно так я и мечтала ворваться в офис спустя целую вечность. Одиссей скитался по миру двадцать лет, прежде чем вернулся в родную Итаку, мне же, его волосатой реинкарнации, хватило всего семи годиков.

Офис наш располагался в стеклянном семиэтажном здании и носил гордое название «Мельница». Мы же, глядя на логотип в виде лопасти на зеленом фоне, говорили, что это мясорубка. Наша, творческая, разумеется.

Когда я пришла в Мельницу, ее директор занимался изготовлением ежедневников и тетрадей, потом он как-то перешел на творческие блокноты, придуманные вместе с художниками, писателями, актерами. С каждым новым проектом шеф обрастал связями в околобогемной среде, пока однажды какой-то выживший из ума певец не попросил нас придумать сценарий для его юбилея. В Мельнице появилось два направления. Творческое и прикладное. Мы генерировали идеи для клипов, писали поздравительные речи каким-нибудь крутышам и разрабатывали концепции для крупных торжеств. А ребята из канцелярки… Они зарабатывали деньги. Для того чтобы мы, мамкины писаки, могли получать зарплату, потому что на те редкие заказы, что случались в нашем отделе, мы едва уходили в ноль. Уж не знаю, какие амбиции закрывал благодаря нам генеральный и что за карму отрабатывал, но наш отдел худо-бедно пережил тот год, что я проработала до собственной свадьбы, оба мои декрета, кризис, пандемию и прочие напасти. А значило это, что у фирмы отличный фундамент и выдержит она многое.

Глава 3. Недожаренный шеф в собственном соку

- Как говорится, оставляй свой зад в прошлом.

                                                                                                                                        - Да нет, оставляй свое прошлое позади себя.

Король Лев

Я решительно направлялась в сторону выхода из офиса, как вдруг в двух шагах от спасительной зеленой таблички EXIT меня схватила чья-то рука.

Я напряглась. В горле болезненно закололо крохотными иглами, желудок совершил кульбит и затих в ожидании капитуляции, а попа сжалась так крепко, что алмазы можно в пыль крошить.

В моей голове пронеслось предсмертное: «Попалась, Яна».

- Попалась, Яна, - раздался над самым ухом жеманный женский голосок.

Облегчение тотчас накрыло меня пушистым одеялом. Это не мог быть картавый злыдень, которого я только что ударила в… нижнюю часть живота и оставила в темноте, холоде и неизвестности. Сердце еще учащенно билось, но жизнь в целом стала налаживаться. Я обернулась и увидела Сашеньку, мою коллегу и подругу. Подругу настолько отдаленную и приблизительную, что все наши контакты ограничивались обедами в местной столовой и прекратились в первый же день моего декрета. Сашенька каждый ноябрь звонила, чтобы поздравить меня с днем рождения, и всякий раз горестно вздыхала, услышав, что родилась я в апреле. Овен я. О-о-о-вен.

- А я не пойму, ты не ты. В курилке говорили, что какая-то декретница в офис вернулась, я на тебя даже не подумала. Думала, ты из того декрета сразу за вторым пойдешь.

- За третьим, - машинально поправила я, не сильно вникая в смысл сказанного.

- За третьим? Януся, ну я поздравляю! Я еще смотрю: животик такой, даже со спины видно. Наверное, мальчишка?!

- Скорее, мясная коврижка.

- Чего?! – Блаженная радость на Сашенькином лице померкла. Она зависла на пару секунд, будто пыталась вспомнить, как наш разговор забрел в эти дебри абсурда.

- Мясная коврижка, говорю. На обед ела. Но больше не буду, а то меня с этого ракурса все за беременную принимают. Саша, скажи, где тут можно переодеться, мне бы толстовку снять и макияж поправить.

- Так в архив иди, там пусто всегда.

Я чуть не подавилась от неожиданности. Лицо Сашеньки бесхитростно лучилось счастьем, так что заподозрить коллегу в коварстве я не могла. Она точно ничего не знала про архив и серийного целовальника, заживо похороненного под бланками и стопками отчетов. Пришлось глубоко выдохнуть и даже задержать дыхание, чтобы вернуть коже лица привычную бледность. Саша не была гением по части психологии, но даже она могла заметить, как я напряглась. Нет, в архив меня теперь даже борщом с пампушками было не заманить. До тех пор пока отважные уборщицы не выметут оттуда картавого, живым или мертвым, я вообще отказывалась переступать порог данного помещения.

- Саш, давай лучше в дамскую комнату. А ты мне по дороге все сплетни свежие расскажешь, идет?

Она счастливо взвизгнула, предвкушая, как сейчас нагрузит важнейшей информацией новые, почти девственные уши.

Под аккомпанемент Сашенькиной болтовни я рассматривала свое отражение в зеркале. Под толстовкой у меня была однотонная черная футболка. В меру чистая, в меру обтягивающая, совсем не предназначенная для светских променадов. Я ненавижу ощущение «воздуха» под одеждой, а потому никогда не ношу свитера и кофты на голое тело.

И хоть футболка и подчеркивала лишние килограммы, подло налипшие мне на бока и животик, выглядела я теперь гораздо менее беременной. Я сложила толстовку в рюкзак и достала из бокового кармана расческу. Волосы были моим единственным украшением, и за неимением других пришлось что есть сил начистить этот бриллиант. Расчесаться то есть. Теперь я даже показалась себе красивой, а нервический румянец на бледном лице добавлял мне загадочности. Чахоточная аристократка прямиком из 19 века подъехала, не иначе.

Рассматривая себя с разных сторон, я попробовала разобраться, что именно испытываю после того случайного и нелепого поцелуя. Стыд перед Олегом? Любопытство? Восторг от того, что я еще ого-го и так ловко расправилась с офисным извращугой? О том, что победа моя была не совсем честной, ведь я лучше ориентировалась в темноте и смогла оценить ситуацию, совесть моя решила умолчать.

Пока я поправляла мягкие, завитые Анфисой на утюжок локоны, Сашенька заливалась соловьем:

- А командировочные теперь гораздо больше стали, представляешь? Но не у нас, нам какие командировки, это у канцелярки. А корпоратив на осень перенесли: главный подумал, что юбилей фирмы и Новый год объединить можно, а Виталий Геннадьевич ему сказал… Ой, ты же не знаешь, да?! В нашем отделе теперь новый начальник – Виталий Геннадьевич Игнатов. Януся, он такой секси!

Тут Сашенька изменилась в лице и, посмотрев на крохотные золотые часики на тонком ремне, испуганно засобиралась на выход:

- Яна,  поторопись, через пять минут планерка, там Виталий Геннадьевич будет, опаздывать нельзя. Он такой мужественный, властный. Он когда глазами своими смотрит, так мы сразу квартальный план и выполняем.

- А когда копытом яхонтовым сучит, то вы и годовой план на изи делаете, - неудачно пошутила я. Ни один мускул на Сашенькином лице не дрогнул, что дало мне понять: тема Игнатова в стенах этого офиса – абсолютное табу. В конце концов, стало интересно, что же там за Виталий Сексихатович такой, и, быстро побросав косметику в рюкзак, я заторопилась в конференц-зал вслед за Сашенькой.

Мы пришли последними и заняли самые дальние от «трибуны» места. Судя по неодобрительному взгляду коллеги, в этом страшном грехе виноватой была я. Немного поколебавшись, Сашенька горестно вздохнула и плюхнулась на стул рядом со мной.

Прошло пятнадцать минут. Пятнадцать минут безделья в творческой среде грозит превратить любое помещение в хранилище демонических артефактов и хаос в истинном своем проявлении. Голоса десятков человек слились в один непрекращающийся гам. То там, то здесь раздавались взрывы смеха, до того громкого и заразительно, что я и сама вдруг поддалась всеобщей радости. Это было в разы интересней Фиксиков, поставленных на бесконечный повтор. Неожиданно веселье вокруг меня выключили, и окружающие, не сговариваясь, нацепили на себя маски осознанности. Показалось, что кто-то, как из шарика, выпустил из зала все счастье и наполнил его воздухом из соседнего от нас здания Сбербанка. Все вокруг меня стали до такой степени серьезными и степенными, что мне срочно захотелось одобрить им ипотеку на новостройку где-то в пердях пригорода.

Глава 4. Свекровь в аренду, дорого

Поздравляю тебя, Шарик, ты балбес!

Простоквашино

Я сонно вытянула ногу из-под одеяла и тут же засунула ее обратно. Пока ты прячешься в кровати, утро официально не началось. А значит дети, глажка белья и сырники, томно румянящиеся на сковороде, подождут еще пару минут. Лицо Олега склонилось надо мной, но я сделала вид, что умерла. Муж слегка боднул меня головой и рассмеялся, когда я по-шпионски открыла правый глаз, чтобы рассмотреть обстановку.

- Вставай, Годзилла, - раздалось над ухом, - время крушить Нью-Йорк.

- Не хочу быть Годзиллой, не хочу вставать, сегодня я принцесса.

- Серьезно? Милая, принцессы не орут так на наследников и законного мужа, как ты вчера. Надо как-то записать тебя на телефон.

- Себя запиши, - расстроенно буркнула я и вылезла из кровати. Нежиться рядом с Олегом теперь не хотелось. По крайней мере, не в момент, когда он ставил под сомнение мои родительские таланты. Я демонстративно повернулась к нему спиной и стала натягивать на себя халат, так кстати забытый мною на кресле.

- Ладно, принцесса, - Олега явно веселила моя обида, - надевай свое лучшее бальное платье, пойдем пировать в ближайшую таверну.

Печаль как ветром сдуло, и я, не до конца веря в услышанное, радостно сжала кулачки. Уж не первое ли апреля наступило в нашей провинции? Оглянулась, чтобы убедиться, что муж не шутит. Олег развалился на двух подушках и читал новости с экрана своего мобильника. Выглядел он при этом очень серьезно и основательно.

- Типа свидание? – робко спросила я из-за плеча. Олег кивнул. - С детьми?

Он отрицательно покачал головой. Все во мне вскипело от удовольствия. Наш последний семейный поход в кафе прошел… по-семейному. Еду заказывали, даже не заглянув в меню, раза три подгоняли официантку, молясь о том, чтобы она не плюнула нам в кофе, жевали на ходу и по очереди, пока второй сдерживал Варвару-Крушилу. Мишка уже большой настоящий человек, и «выходы» с ним перестали вызывать во мне нервический тик, но вот младшая до сих пор вела себя несносно. Всякий раз дочь пыталась скинуть посуду со стола, надеть себе на голову кадку цветов и докопаться до очаровательной влюбленной парочки, пришедшей на свидание. Не удивлюсь, если после наших визитов все бездетные девушки в радиусе пары метров вешали себе на шею ожерелье-оберег из презервативов, а персонал кафе орошал углы и стены зала святой водой.

- Без детей, - сказал Олег твердо, не отрывая взгляд от телефона. В животе радостно запорхали голодные птеродактили (для бабочек я слишком стара и цинична). Наше самое свежее свидание прошло в офисе банка, где мы быстренько подписали ипотеку на квартиру. Уже там, ставя подпись в фолианте из трех томов, я лихорадочно сбрасывала звонки свекрови, которую на полчасика оставили с детьми. Очень классно, но ни разу не романтично.

- Ты договорился с няней? – Олег качнул головой.  – С Анфисой?

Муж замялся и после некоторой паузы выдавил:

- Не совсем.

- Что не совсем? Олег, с кем останутся наши дети?

- Я позвал маму.

Я взвыла. Да, как раненая Годзилла. Да, меньше всего в ту секунду я была похожа на принцессу. Справедливости ради я не помню ни единой сказки, где свекровь приезжала бы в замок принца, чтобы удостовериться, насколько он сыт, одет, удовлетворен и не беспокоит ли его вчерашняя пыль на подоконнике. С мамой мужа я держала холодный нейтралитет и время от времени просто орала в подушку, понимая, что никогда не выскажу недовольства ей в лицо. Судя по натянутому, словно струна, миру между нами, она использовала ту же стратегию.

Итак, сегодня меня ожидали молчаливые вздохи недовольства и воспоминания о том, с какой хорошей девочкой Олеженька встречался в школе и как же жаль, что у них не сложилось, Рита вот вышла за военного, уехала в Мурманск и, кажется, тоже несчастна. Почему тоже, я рассудительно не уточняла. Чтобы хоть как-то умаслить свекровь, мне нужно было вылизать всю квартиру до блеска, приготовить три варианта гарнира на выбор, разучить с детьми Лунную сонату Бетховена, а главное, прогреть утюгом все носочки и трусики Олега. Судя по удовлетворенной улыбке мужа, начать стоило с тех, что были сейчас надеты на нем.

- Де-е-ети, - позвала я командирским тоном, - застилайте кровать, поднимайте игрушки с пола, крахмальте воротнички рубашек: к нам едет бабушка!

Я принялась носиться по квартире, судорожно жонглируя швабрами, тряпками и губкой для мытья стекол. Желающих меня остановить не было. Помощников, впрочем, тоже не наблюдалось. Смотря на то, как я расставляю кружки по цвету и размеру, Олег сказал:

- Не драматизируй, моя мама никогда не скажет о своих внуках, что они неряхи.

***

- Яночка, никогда не думала, что скажу тебе это. Но посмотри, как неряшливо выглядят мои внуки. С этим нужно что-то делать.

- Мамуль, у тебя два часа времени, ты этим и займись. - Олег торопливо выпихнул меня из квартиры и захлопнул дверь, пока уровень моего терпения не достиг отметки «спалить все к чертям». В этот раз чуда не случилось и Клара Гавриловна отыскала на вымытом накануне полу «короткий мужской волос, не похожий на Олеженькин».

- Это мой, - сказала я и вежливо улыбнулась на прощанье.

В машине приятно пахло парфюмом, на заднем сидении валялись игрушки Вари и сборник речевых упражнений Мишки. Каждый вторник Олег сбегал с работы пораньше, чтобы отвезти сына к логопеду. Я с наслаждением вытянула ноги и посмотрела на мужа в ожидании дальнейших сюрпризов. Он расслабленно откинулся на сиденье, выключил у телефона звук и завел мотор нашего соляриса.

- А если мама будет звонить? – спросила я, кивнув на айфон, лежавший экраном вниз.

- Не хочу, чтобы меня дергали с работы. А мама позвонит тебе в случае чего, в чем проблема?

Проблема была. И заключалась она в потерянном мобильном телефоне, который сиротливо лежал где-то под одним из шкафов архива.

Глава 5. Двери закрываются, следующая остановка – Ад

                                                                                                                                                 Друга не узнаешь, пока не

                                                                                                                                   понаблюдаешь за ним 8

                                                                                                                                     часов в мощный бинокль.

Спанч Боб

- Мам, а если ты не успеешь?

- Успею.

- А если такси не приедет?

- Угоню вертолет.

- А рядом со школой вертолетной площадки нет, тебе его сажать некуда.

- Хм, тогда возьму у одной местной ведьмы помело и прилечу к тебе в ступе.

- Ты работаешь с ведьмой? – недоверчиво спросил сын и прижался ко мне еще ближе.

- С ведьмами, Миш. С целым табуном ведьм и одним Иванушкой-дурачком. Теперь иди завтракать. Рубашка в шкафу, галстук на вешалке, цветы в ванной, увидимся через пару часов, - добавила я и поцеловала моего взрослого мальчика в лоб.

В этом году первое сентября было действительно особенной датой: Миша пошел в первый класс, а я – на работу. И не понятно, кто из нас нервничал больше. Стоя перед зеркалом, я поочередно примерила платья. И красное. И синее. И черное в горошек. В каждом из них куталась какая-то незнакомая мне тетка с бледным лицом и огромными, как у долгопят, глазами. Переведя взгляд на джинсы, горестно вздохнула, предвкушая новую пытку с их натягиванием. Когда неравная схватка с женственностью была окончена, я потянулась к толстовке, но, резко передумав, достала белую рубашку... Составлю сыну компанию – буду праздничной.

- Ян, а если ты не успеешь? – заныл Олег сразу с порога.

- Только ты не начинай. Я предупредила Игнатова. Приму реквизит и сразу приеду на линейку. Так, одежда в шкафу, галстук на вешалке…

- А моя рубашка где?

- Ох, Зевс-громовержец, дай мне сил... про твою и говорю. Все погладила, туфли начистила. Варе прицепи на голову бант, там будет фотограф.

- Как прицепить? – жалобно спросил муж.

- На клей «Момент». Олег, не тупи, там невидимка есть.

- Неви... кто?

Мой ответ он не расслышал, так как лифт уже унес меня на первый этаж, а дальше через весь город в веселом желтеньком такси – покорять карьерный Эверест. Таксист менял радиоволны в поиске какой-то особенной, пока я тряслась и клацала зубами. Выпускные экзамены, свадьбы и первый поход к гинекологу вызывали во мне меньше ужас, чем возвращение в офис. И куда – под руководство Екатерины Сергеевны Гадюкиной.

В.Г. дал понять, что не настроен наблюдать за очередной травлей в женском коллективе, и именно поэтому предложил мне место в отделе его фаворитки. Точнее, Екатерины Сергеевны, называл он ее исключительно по имени-отчеству. Все прошлые кандидатки вылетали из кабинета стервозы Катеньки быстрее, чем пробка от шампанского, но с тем же хлопком и количеством пены. Видимо, это была ежегодная забава: довести очередного сотрудника до инфаркта и наблюдать за тем, как новая жертва вытирает сопли в туалете. Во мне же высшее руководство разглядело потенциал. Никто раньше так бойко не отвечал Гадюке, и плевать, что делала я это из-за притока адреналина, а не природной храбрости. И последнее. Игнатов обещал, что поможет мне на работе. За ним был должок. По крайней мере так считал он сам, а переубеждать его не было ни сил, ни желания.

Должок так должок. Начальству виднее.

На лестнице, ведущей к центральному входу, я столкнулась с Виталием Геннадьевичем. В руках у него был портфель, какие-то папки с документами и кофе из Старбакс. Какой разочаровывающий штрих в вашем портрете, товарищ начальник, совсем не думаете об экологии, кофий из пластиковых стаканчиков хлещете. Не могли попросить Катю термос с собой передать?
Игнатов изучающе посмотрел на меня и произнес, кривя рот в улыбке:
- Красивая рубашка, Яна.
- Но не сравнится с вашей, - тотчас ответила я. И не соврала: начальник был облачен в темно-серый костюм и белоснежную рубашку. Хорош, как блин с вареньем - прям на Масленицу! Но не по мою душу.
- Яна, я очень надеюсь, что ваша работа облегчит, а не усложнит жизнь в моем офисе.
- Конечно-конечно, вы вообще не заметите, что приняли меня в отдел.
- Ну, в этом я очень сомневаюсь, - прошептал Игнатов себе под нос и галантно придержал мне дверь.

В кабинете меня встретили ледяная тишина и нарочито сладкая улыбочка на холеном лице Катерины Сергеевны – меня ждали. Она напряглась и вжалась в стул так, словно боялась рассыпаться на пиксели, если бы такая челядь, как я, коснулась края ее платья. Платье было шик: голубое, длинное, с разрезом до самого бедра. Вот похудею, получу премию – и куплю себе такое же, только лучше, потому что мое оплатит не богатенький любовник, а я сама.

- Ваше место напротив кондиционера, Яна. Тут обычно холодно, так что принесите какую-нибудь фуфайку, у вас наверняка такое есть, - прошипела моя новая начальница.

Допустим, фуфайка у меня была. Очень теплая, между прочим. И толстовка с начесом. И оренбургский платок моей бабули, чтобы почки в тепле держать, но грымзе об этом знать не полагалось. Ей назло приду в офис в бикини и буду светить сытыми бедрами проходящим мимо мужикам из канцелярии. А что, зря меня мама такой красивой родила?

Дверь распахнулась, и на пороге появилась Сашенька, хорошенькая, как статуэтка со свадебного торта. Она радостно улыбнулась мне, но, поймав предупреждающий взгляд Гадюки Сергеевны, тотчас сморщила физиономию в чернослив. Такой же темный и скукоженный. Ну и ладно, я на работу вернулась не чтобы дружбу заводить, мне и Анфисы вполне хватало. Саша села за третий стол, и я облегченно выдохнула. В кабинете появился хотя бы один человек, от которого можно не ждать ножа в спину. И один, который эти ножи ковал, точил и носил с собой в модной сумочке. Ну, такая себе статистика.