Два идиота

Глава 1.

- С чего ты взяла, что Гуляев возьмет выходной и, как послушный бульдог, останется сидеть дома перед телевизором? Никольская, хватит мечтать. Твой мажор - нарцисс тот еще, он без внимания завянет.

И превратится в сморчка? М-м-м. Хотелось бы мне на это посмотреть.

- Гуляев не бульдог, он помесь таксы и гуся. А вообще, Ром, неужели ты думаешь, что я могу бросать слова на ветер? Если говорю, что засранец сидит дома, значит, он сидит дома. И хватит об этом.

- Ты постаралась или насмешка судьбы? – интересуется Голицын, запрыгивая на переднее сиденье.

- На судьбу надеются только неудачники и бедолаги с багажом фантазий. Никольские – нет. Да и, тем более, разве кто-то кроме меня может ликвидировать Гуляева?

- Вряд ли, – соглашается друг, откидываясь на спинку. - В мире больше нет таких психов, которые захотят связаться с Евсеем. Да и с тобой. Оу, Сонь, вы идеальная пара. Два идиота на своей волне скандала. Никогда не думала о том, чтобы вместо того, как подставлять парня, предложить ему встречаться? И не смотри так на меня, разве богатые родители не мечтают собрать в одну кучу свои капиталы?

- Они мечтают, чтобы после наших стычек мы домой живыми приходили.

Мне мама перед выходом из дома так и сказала: Соня, пожалуйста, не забывай о том, кто ты.

А я и не забываю. Я – София Никольская, студентка, которая вот-вот свалит в другую страну подальше от мудака Гуляева, который уже девятнадцать лет портит ей жизнь. Поправочка, портить жизнь – наше взаимное увлечение. Но у всего есть предел.

- Так что ты сделала? Наняла киллера? Подсыпала ему слабительного? О, нет, на органы продала?

- Голицын, усмири фантазию, – бросаю ему и выруливаю на центральную дорогу. – При разговоре наших родителей я всего лишь похвасталась своей успеваемостью в универе. Неосознанно, хотя это даже приятнее, но подтолкнула его отца на мысль поговорить с сыном. Он при мне звонил Евсею и требовал срочно явиться к нему.

- И что? Он может не поехать. Или поехать и после этого заявиться в клуб.

- Во-первых, Евсей не просто поедет, он помчится. А во-вторых, дядь Саша так быстро от сына не отстанет. Уверена, мозг засранца превратится в желе этим вечером.

Сказать, что меня это не радовало, значит соврать. Гуляев-старший был единственным человеком, которому Евсей не мог перечить. Да и куда ему, когда папка оплачивает все развлекушки, крутую тачку и шикарную квартиру в самом центре. Хотя в этом мы с ним были похожи. Я сама не старалась показывать свое «фи» любимому папочке. Подобное могло иметь последствия. Но сегодня не моя смена на коврике стоять и оправдываться. И так как мне плевать, что сделают с Гуляевым за постоянные пропуски и мажорное поведение, я с чистой совестью отправилась в клуб, зная, что сегодня парня не встречу.

Музыка расслабляет и затуманивает разум.

Я отключаюсь. Забываю обо всем и просто двигаюсь в такт, пока чьи-то руки не ложатся на мою талию, а чьи-то губы не касаются краешка уха.

- Твои родители, случайно, не пекари?

Запах перегара и противный писклявый голос заставляют вернуться в реальность, в которой ко мне клеится самец с модной укладкой на голове. Эх, не впечатлил.

- Еще варианты будут, или мне сейчас придется слушать, как ты меня с булкой сравнишь?

Ручонки-то скидываю с себя, ну и, чтобы не провонять дешевым вискарем, делаю шаг в сторону.

- Ювелиры?

М-м, да мы напористые.

Терпеть не могу таких.

Качаю головой и сама не понимаю, за каким чертом вообще с ним разговариваю.

- Космонавты?

- Мясники. -Поиграли - и хватит. Тем более в разы приятнее наблюдать за тем, как с лица парня сходит вся самоуверенность.  – Любители взяться за топор и побегать за юными мальчишками, которые фанаты статеек о правилах съема телок в клубе. Познакомить?

- Брысь отсюда! – Ой, только что я на парня незнакомого смотрела, а уже передо мной разъяренное лицо Евсейки. Реально злой. Прикольно. – А ты стоять.

Да я, в общем-то, и не собиралась сваливать.

- Вижу, разговор с папой поднял тебе настроение? – Улыбаюсь так, что скулы сводит, и кайфую, понимая, что это еще больше злит гада. – Не благодари. Я всегда считала, что только общением и разговорами по душам можно питать родственную связь.

- Ты о чем?

Оу, да у нас скрытый актерский талант в арсенале имеется.

- О том, что вечер сегодня отпадный. Был. Пока ты сюда не заявился.

Сволочь, приперся и все испортил. Да мало того что сам, так и одну из своих куриц притащил. Стоит вон, краса всех пивнух города, и глазищами своими хлопает, не боясь на наращенных ресницах взлететь.

- Никольская, мы с тобой поделили территорию. Тебя здесь быть не должно. Это мой клуб. Пантерам вход воспрещен.

- Ты, вообще, должен сейчас у отца в ногах валяться и просить карты не отбирать.

Его наезд понятен. Мы действительно как-то поделили город, как бы смешно это ни звучало. Клуб, в котором мы сейчас находимся, – его зона. Но… Мое любимое но…

Я думала, что Гуляев здесь не появится.

Я любитель нарушать правила.

- Зай, ну пойдем, – мычит его подружка. - Ты мне обещал что-то показать.

Ага, все мы знаем, что он ей там показать собрался.

- Зай, - силиконовым голосом продолжаю я, - тебя ждут. Иди быстрее, пока показывать есть что.

- Тише, тише, Пантера. Не то все подумают, что ты ревнуешь.

А вот это бред, который я слушать не собираюсь.

Средний палец в воздух, прищуренный взгляд и походкой от бедра скрываюсь в толпе.

Блин.

Идиотка ты, Никольская. Не могла ничего поумнее ляпнуть?

Страшно представить, что Евсей себе надумал.

Ревность.

Глава 2.

Зря я думала, что могу забыть про темную и, главное, развратную часть господина Гуляева. Не прошло и двадцати минут, как в дверь стучит одна из его моделей, у которой громадный карамельный попкорн вместо мозга. Да-а-а, этот пижон пользуется популярностью, или же популярность пользуется им.

Замерла и продолжала лежать на спине, неуклюже пытаясь поправить одежду. Одно дело, когда неандерталец на глазах у всех друзей утаскивает тебя в свое логово. К этому привыкли. Ни для кого не секрет, что мы цапаемся чаще, чем дышим. Никто даже переживать не будет. Наоборот, сделают ставки, кто в этот раз уделает другого. Иная ситуация, если кто-то увидит нас полураздетыми.

Евсей смотрит на меня так, будто за дверью не стоит третий размер и не пытается его выкурить. Честное слово, если бы не знала парня, могла бы подумать, что он попросту глухой. Но я знаю. Ему  по фиг. И мне, по сути, тоже, но…

- Зай, выход чист. Я весь клуб оббегала и стерву Никольскую не нашла. Свалила, наверно.

Но Большие сиськи заговорили. Обо мне. Обо мне заговорили Большие сиськи. Как тут после этого оставаться пофигисткой?

– Мне даже не пришлось коктейль на нее выливать. Сама ушла, представляешь? Ну-у-у, зая. Открой дверь.

Уши этому зайцу оторвать, что ли?

Гуляев даже не попытался оправдаться. Пожал плечами и противно так улыбнулся, обнажая зубы, по которым мне каблуком двинуть захотелось. Мол, я не при делах. Оно само как-то.

- Она не удивится, если ты выйдешь к ней с синяком под глазом?

- А кто родителям обещал больше руки не распускать?

Я. Когда в детстве разбила нос Гуляеву за то, что он меня мымрой обозвал.

- У обещания вышел срок годности. Слезь с меня, бугай, – отталкиваю блондина от себя и отряхиваюсь, будто в мусорку упала.

А-ли-луйя. Разум вернулся.

Мне нужна секунда, чтобы обдумать то, что я только что сейчас не натворила. Маленькая пауза, за которую я успею спланировать план побега.

- Скажу сразу, моя нервная пантера, я никого не просил тебя обливать.

- Хочешь сказать, эта индюшка сама взяла инициативу в свои руки? Гуляев, я на дуру похожа? Фу. Низко. Кишка тонка со мной справиться, раз девчонку послал?

- Да подожди… - пытается остановить меня, но я уже успела схватить со столика ключи от его тачки и распахнуть дверь.

– Стерва Никольская все слышала. Еще раз увижу, в коктейле утоплю.

Ага, пусть не забывают, с кем имеют дело. По бледному взгляду красивой мордашки я поняла - больше мы не встретимся.

Найти на неосвещенной парковке машину Евсея дело двух минут. Но стоило мне только включить зажигание, как боковым зрением увидела, как открывается дверь клуба и оттуда выскакивает знакомая фигура. Времени нет. За свою коробку на колесах Гуляев мне голову оторвет. Поэтому, не раздумывая, жму на газ, оставляя блондина размахивать руками, словно курицу, которая взлететь решила.

Когда я отъехала на безопасное расстояние, на меня тут же обрушился поток воспоминаний. Казалось, будто не я позволяла себя раздеть. Это не могла быть я.

Какого черта я там творила?

Гуляев и Никольская - синоним кошки с собакой. Мы и минуты не можем просидеть в тишине. Ненавидим друг друга, сколько я себя помню. Единственное, что нас связывает – наши родители. Они дружат. Всегда дружили, и даже не перестали этого делать, когда поняли, что их детям лучше всего жить на разных планетах. Я всегда бунтовала. Всегда была против, чтобы этот гаденыш приходил к нам в гости. Не упускала возможности сделать ему какую-нибудь гадость. И делала я это в открытую. В отличие от меня, мудак играл так, что мои предки думали, что черт я, а он всего лишь невинный ангелочек, которого третирует дьявол. Но на самом деле, именно он был исчадием ада.

В общем, наши стычки были постоянными, и никто не думал сдаваться. И прямо сейчас у меня не было ни малейшего объяснения, почему мы набросились друг на друга. С учетом того, что в обычное время я скорее крысу поцелую, чем разрешу Гуляеву до меня дотронуться.

Нужно больше не забывать, кто я и кто он. И что дурацкие эмоции, которые могут заставить нас раздеться, – убиваемы. Нужно просто обходить друг друга стороной. Детство закончилось. Кто-то должен быть умнее. Тем более осталось совсем немного до моего переезда в Лондон. Еще чуть-чуть, и я помашу ему ручкой, сидя на комфортном сиденье салона бизнес-класса.

Смотрю на дорогу, пытаясь понять, в какую часть города меня занесло в попытках оторваться от предполагаемой погони. Телефон разрывается от входящих звонков Евсея, но умная Соня каждый раз сбрасывает вызов, ехидно ухмыляясь при этом.

Господи, может человек отстать и перестать названивать? Честное слово, будто я не машину его угнала, а мать родную похитила.

Когда он понял, что на звонки я не отвечаю, в ход пошли сообщения. Читать за рулем опасно. И я это отлично знала. Но когда тебе активно написывают, интерес забирается в голову, умоляя прочитать хотя бы одно, конечно же, гневное сообщение. Разблокировав экран, тыкаю пальцем по иконке, в этот момент сильный удар отрывает меня от сиденья. За эту секунду я успела попрощаться с жизнью, вспомнить маму с папой и представить, как я своими руками откручиваю голову Гуляеву, который отвлек меня от дороги.

Приехала, блин.

В чью-то машину, одиноко стоящую на обочине возле популярного ресторана.

Упс.

Глава 3.

Благодаря идиотскому поступку заразы Никольской домой мне пришлось добираться на такси. Сказать кому-то о том, что она подрезала мою тачку, было все равно что обмочиться в общественном месте. Стремно, стыдно, недопустимо. И я настолько вжился в роль пьяного в стельку идиота, что поначалу таксист отказывался меня везти, боясь за обшивку кресел и чертовы коврики. Проезжая мимо дома угонщицы, накинул бомбиле несколько купюр сверху, чтобы убедиться, что в окнах ее квартиры свет горит. Мне-то плевать, но предки души в ней не чают. Уверен, если нас двоих подвесить за руки в шахте лифта, мой отец спасет ее.

Убедившись, что она дома, вернее, на балконе стоит, решил порадовать ее своим сообщением, мол, с террористами  переговоров не веду, и лучше ей по-хорошему отдать мою железную коняшку, которую она в заложники взяла. Ставлю на кон свою селезенку, что уже через час она постучит в мою дверь и отдаст ключи.

Так и получилось.

Не успел я раздеться, как тишину квартиры нарушил мелодичный звон. По-быстрому стянув с себя джинсы и рубашку, я в одних трусах пошел встречать добровольно сдавшегося преступника.

Ухмылка на лице? Да что вы. Нет такого. Моя обычная улыбка в два часа ночи. Почти голый? Имею право. Я у себя дома.

Предвкушая ее реакцию на мой внешний вид, мысленно приготовился к дикому ору и открыл дверь, чтобы тут же самому завизжать, как раненный в задницу медведь.

Панда. На пороге стояла и смотрела на меня. Та самая панда с большими сиськами, от которой я еле отделался в клубе. Зареванная. По щекам стекала противная черная хрень. Красная помада была на подбородке. А мой мозг орал, чтобы я закрыл дверь и бежал под одеяло с мыслями о том, что пора к психологу записываться.

- Там… Там… Там…

- Кто?

Не, я могу быть уродом. Чаще всего именно им и бываю. Но считаю, что ни одна сволочь не имеет права поднимать руку на девчонок.

Эх, кто бы ни обидел Большие сиськи, ему сейчас отобьет почки чувак в трусах.

- Крыса, – выдавливает она и сотрясается от отвращения.

- Она тебя увидела и испугалась?  

Прислонившись к двери, смотрю на девчонку, прокручивая в голове варианты ее телепортации из моей берлоги.

Черт.

- Я шла… А она как выпрыгнет из-за мусорки. – И снова ревет, сопли на кулак наматывая.

Жалости во мне нет. Ни капли. Есть выгода. Ведь если она останется, утром меня будет ждать горячий массаж. Утром. А сейчас я устал, у меня ноет селезенка и голова болит. Короче говоря, я придурок, который отправил Большие сиськи спать на диван.

Чертова Никольская.

Проснулся я от точного удара подушкой по физиономии, за которым последовал крик родного отца. Попытался встать, но не смог. Женское тело придавило меня к матрасу, так что дышать сложно было. Заметьте, голое женское тело. И рядом мой отец стоит скрестив руки.

Мать вашу, поистине «доброе» утро.

- Я не помешал? – говорит отец спокойным голосом, который означает: «Ты снова меня опозорил».

- Есть немного, – показываю кулак льву, но сдержаться просто не смог. Толкаю девчонку и, когда она открывает глаза, готов в голос заржать. Да-да. Ее испуганный взгляд при виде самого Гуляева Александра Александровича, владельца всех притонов и пароходов, я отправлю в свою личную копилку.

– Что-то хотел? - продолжаю, после того как девица, прикрываясь подушкой, сбегает в другую комнату.

- Дочь моего бухгалтера? Евсей, серьезно?

- Бать, да я во благо, – говорю я, до этого понятия не имея, кто создатель этих сисек. Но задницу спасать-то надо. – Хотел проверить, обворовывает ли нас ее папашка. Задание выполнил. Можем спать спокойно. Он чист, а мы все еще богаты.

Отец сжимает пальцы в кулак и краснеет, будто придушить меня хочет или, того хуже, взорваться, как арбуз, в который петарду засунули.

- Мы? Мы богаты? Ничего не путаешь? Свое последнее богатство ты вчера превратил в консервную банку. Большего не жди.

- Поясни. – Что-то в его голосе заставляет сжаться мои яйц… В общем, труханул я знатно. – Бать, ты о чем?

Видно, я переиграл с безразличием. После моих слов отец на глазах трансформировался в бешеного волка, заливая слюной паркет, начинает выть:

- Какого черта ты разбил машину Погорелова? Ты идиот или просто приемный? Не знаю, может, за грехи мне тебя подкинули. Я кому говорил, что Погорелов мне нужен? Кому? Что сделал мой кретин? Правильно. Через несколько дней расхерачил машину его сына и сбежал, как щенок трусливый. Ума не хватило хотя бы свою тачку не палить?

Мне плохо.

Мне очень плохо. Мороз по коже, и появилась вся остальная хрень, которая бывает у истеричек.

- Тихо! – Кто заорал? Я заорал. Не просто закричал, а с места подскочил и к отцу подлетел, косым взглядом в глаза ему всматриваясь.  Какова вероятность, что он врет и с моей машиной все в порядке? Блядь, никакой. В моей тачке сидела задница Никольской. Этот факт отвечает на все вопросы. – Что там?

- Радуйся, он в ресторане с друзьями сидел. Не пострадал парень.

- Да срать мне на него. Что с моей машиной?

- Не, ты точно приемный. Или мать твоя налево ходила. Ну не могут мои гены такой сбой дать.

Нет. Пусть не говорит. Я не хочу слышать, что стерва Никольская сделала с моей лошадкой.

- С твоим танком ничего не случилось, а вот Погореловская восстановлению не подлежит. И прекращай идиотом прикидываться и делать вид, что не ты меня подставил.

- Кто такой Погорелов? – бурчу под нос, а сам обдумываю, как отомстить малышке Соне.

С ней же все нормально, да? Будет обидно, если телка с косой к ней первая нагрянула.

- Не протрезвел еще? Прокурор он. Евсей, соображай, иначе я тебя запру в вытрезвителе, и мать родная не поможет.

Глава 4.

Кажется, я попала. Других вариантов попросту не было.

Сначала я с Гуляевым целовалась, а потом бросила его на съедение диким лисам. Угнала его тачку, не отвечала на звонки, итог: разбитая машина, пешая прогулка на каблуках до дома, нервный тик и дергающийся глаз.

А наутро от папочки узнала, что Евсейке досталось, то есть кто-то дал мне в руки козырные карты, и Сонька выиграла первую партию.

Представляете, да? Дед Мороз наконец-то прочитал все мои детские просьбы и сделал так, что плохой мальчик получил по заслугам. Конечно, Гуляев мне этого не забудет и начнет всячески портить жизнь. Ну и что? Я все равно его уже по уровням обогнала. Пока он до меня своими мелкими кознями доберется, я уже буду в другой стране отдыхать, набираться сил и кидать дротики в фотку блондина.

- Ты снова пришла поздно, – говорит папа, отодвигая от себя тарелку с сырниками, будто намекая, что вместо творожной массы он сейчас начнет лопать мой мозг.

Нет, я, конечно, могу сейчас начать плести про ночные пробки, про таксиста, который не туда заехал, или же про секретное задание, которое мне поручил выполнить сам президент. Могу, но спорить с отцом и тянуть на себя скандальное одеяло мне не хотелось. Сегодня герой дня - Евсей. Все лавры и подзатыльники должны достаться только ему.

- Нет, – невинная улыбка озаряет мое лицо. – Петухи еще спать не легли, а я уже дома была.

Он смотрит на меня пронизывающим взглядом и расслабляется. Мне совсем не хочется врать родителю, но именно сейчас ложь была во благо.

- После того как я узнал про аварию Евсея, места себе найти не могу. Хвала Богам, он не пострадал, и у меня получилось договориться с Погореловым о встрече.

Пострадает он, угу. Я столько раз в него предметы тяжелые кидала, но каждый раз промахивалась. И тут вряд ли у меня руки из известного места растут, скорее, этот хомяк продал свою жалкую душу за везение и идеальный нос.

- А при чем здесь прокурор? – слишком эмоционально спрашиваю я, надеясь, что Гуляев еще куда-то вляпался.

- Так Евсей наш в машину его сына въехал. Погорелов лично Сашке позвонил, чтобы тот на место ДТП приехал и объяснился. Он подумал, что у парней личный конфликт. 

Ё-моё.

- А я урегулировал это недоразумение, предложив собраться всем вместе в ресторане, чтобы обсудить неприятные моменты.

- Всем, значит…

- Значит, всем. Ты тоже там появишься. И вы с Евсеем будете самыми тихими и неразговорчивыми. Никаких стычек, никаких криков и всего того, что вы делаете, когда находитесь на одной территории. Поможешь ему, поддержишь. Нужно опровергнуть домыслы о том, что парень хотел причинить вред Погорелову- младшему. Все ясно?

- А я могу на него хотя бы косо смотреть? Глаза там прищурить, зубами клацнуть.

- Если ты хочешь полететь в этот чертов Лондон, то придется включить режим младшей сестры и помочь своему так называемому старшему брату. Я до сих пор не понимаю, как вы можете так ругаться, если все время росли вместе. Это ненормально.

Брат? Сестра? Фу, какая мерзость.

Противно даже думать об этом.

Надо пойти снова принять душ и смыть с себя чертовы слова.

Запрыгивая в машину, я поняла, что флакон геля для душа мне не помог. Потому что в голове еще отчетливо мелькали кадры нашей, так сказать, обнаженной стычки в чужом кабинете клуба. И как бы я ни закрывала глаза, как бы ни стучала себя по щекам, они не исчезали.

Это раздражало.

Бесило настолько, что я снова отвлеклась от внешнего мира и не сразу услышала входящий звонок.

- Сонь, скажи, что ты в универ едешь, а не лежишь связанная в холодном подвале.

Ромка Голицын. Мой одногруппник и единственный друг. Именно с ним я вчера в клуб пришла и ушла одна не предупредив. Именно про него вспоминал Гуляев, обзывая маменькиным сынком. Евсей не верит в дружбу между мужчиной и женщиной, поэтому думает, что Голицын двигается по маршруту снять с меня лифчик. По себе, гад, судит. А я Ромку просто так люблю. Как друга и человека. Он мне всех подруг заменяет, которых кролик Евсей пометил. Ромашку он у меня точно не отберет.  Я надеюсь.

- Это была надежда в твоем голосе, когда ты про подвал говорил?

- Я вчера хотел звонить твоей маме и узнавать, дома ли ты.

- Жить надоело? – резко давлю на тормоз.

- А что мне еще оставалось? Гуляев тебя утащил, ты брыкалась, а потом пропала. К брыканиям я привык, а вот к исчезновению – нет.

- Ром, давай хотя бы ты не будешь мне мозг проедать. С утра одно и тоже.

Почему все такие нервные?

- Не понимаю, как я вообще с тобой общаюсь, – пыхтит в трубку парень.

- Ой, да ладно тебе причитать. Жди возле аудитории. Скоро буду.

Что может быть хуже, чем в восемь утра встретить Гуляева в коридоре университета? Увидеть парня вместе с его отцом.

Тут два варианта: Евсей сдает меня, и я заслуживаю разочарованный взгляд дяди Саши, или же я целую в щеку старшего Гуляева, показываю средний палец младшему и походкой Кейт Мосс покидаю поле боя.

Ой, средний палец зачесался. Это знак?

- Дядь Саш, доброе утро. Вы какими судьбами?

Прижимаюсь к доброму дядечке и напрягаюсь, когда ловлю на себе взгляд его сына. Сразу понятно стало, что в его голове созревает план отмщения. Во всяком случае, именно такой у него был взгляд, когда я в детстве сломала его приставку кухонным молотком, а он за это подкинул мне в карман сигареты.

- А я сына, как первоклассника, на первый урок привел. Без меня ничего сделать не может обормот. Как ты? Мне кажется, или со вчерашнего дня еще красивее стала?

Смотря на двух мужчин, очень сложно догадаться, что они родственники. Нет, безусловно, они похожи, только у одного глаза добрые, а у другого в них фильм для взрослых транслируется.

Глава 5.

Никогда не замечал, какой у Никольской шикарный вид сзади. И это даже удивительно, ведь охрененную задницу я за километр улавливаю. А такую и не заметил.

- Не дергайся, Никольская, сейчас опасно.

А лучше дергайся и дай повод тебя хорошенько отшлепать.

Так, стоп.

У меня же есть повод.

За секунду в голове созрел идеальный план по избавлению одноклеточного из зоны моей видимости.

- Доставай телефон, – начинаю я, но понятия не имею, как закончить фразу. За всю жизнь я никогда не требовал, чтобы девчонки расставались со своими рогоносцами. Обычно было плевать, к кому они после меня возвращаются. Никогда не интересовался, просто молча брал то, что предлагали. Здесь вроде не предлагают, но избавиться от лощеного урода, с которым таскалась Никольская, хотелось.

- Не надейся, что я стану выполнять твои приказы. Не думай…

- Достань свой чертов телефон, – перебиваю ее.

Думаете, она послушалась? Нет. Проще гору заставить передвинуться, чем Никольскую сделать то, о чем ее просят. Твердолобая засранка вздернула свой аккуратный носик и, долбанув меня по физиономии хвостом, развернулась, чтобы засмеяться.

- Понятия не имею, какую игру придумал твой извращенный мозг, но участвовать в этом не собираюсь, – затараторила София. -  Открой контакты, ткни в первый попавшийся номер и ею начинай командовать. Я уверена, любая из них даже гавкнет, если ты попросишь.

- Я сейчас тебя не просил гавкать, но ты это делаешь. И вообще, что непонятного во фразе «достань свой телефон»?

- Что ты собрался сделать? – настороженно говорит она, скрещивая руки на груди.

- Не я, а ты. У меня же нет парня, чтобы с ним расставаться. – Надеюсь, Никольская не поймет, какое удовольствие я испытываю, заставляя ее это сделать. – А у тебя пока еще он есть. Пока.

- Да ладно? Гуляев, ты меня ревнуешь, что ли?

Нет, она реально нарывается. Или ее пора сдавать в психушку, раз такие мысли идиотские посещают.

- Никольская, даже не мечтай об этом. Выкинь подобное из головы, а лучше вместе с ней сожги.

- Мечтать не надо, я же вижу, – смеется паршивка, раздражая меня. – Офигеть. Гуляев и ревность. Не парься, я никому не расскажу, но сама буду помнить об этом вечно.

Стебется, стерва.

- Пиши сообщение, или же я с удовольствием расскажу дяде Феде, кто именно разбил тачку прокурорскому сынку.

Жаль,  я не могу залезть в ее голову и понять, о чем Пантера думает. Тогда хотя бы стало ясным, какого хрена она улыбается, когда я заставляю ее послать в задницу того урода.

Я врал, когда угрожал. Но разве можно упустить шанс и не использовать шантаж, когда есть такая возможность? Я не дебил. Если что-то идет ко мне в руки, то я с радостью их раскрываю.

Тем более в памяти еще свежи воспоминания, как Никольская кинула меня, а потом и вовсе свалила на моей машине.

Месть - штука приятная.

София кидает к моим ногам рюкзак, а затем присаживается, чтобы вытащить из него черный смартфон. А я, как извращенец, пялюсь на ее шею, будто ничего подобного в жизни не видел. Но я видел. Много других вещей видел, но не помню, чтобы из-за них так зависал.

Может, психушка меня ждет, а не Никольскую?

Разве нормальный, здоровый мужик будет просто пялиться и ничего не делать? Я не мог. Раньше не мог.

Стерва она.

Реально подумала, что я ревную? Заржать, что ли, от этой ереси?

- Ну, и долго ты собралась мне поклоняться? Не скажу, что я против, пусть все знают, что я для тебя божество, но всё же…

- Заткнись. Я отправила.

Что она сделала?

- Отправила?

Так просто? Вернее, пф-ф-ф, я и не сомневался, что ты выполнишь мой приказ.

- Ты глухой? На, смотри, - выпрямляется и тычет мне телефоном в лицо.

«Рома, извини, мы не можем быть вместе».

- И все? Никольская, это что за ванильная херня?

- Прости, место в заднице я оставила для тебя. Минут через пять выдам путевку и покажу маршрутный лист, – гримасничает гадина, поднимая рюкзак с пола, так что он шарахает меня по коленке. – Что я должна была ему написать?

- По мне разве видно, что я в курсе, как мужиков бросают?

- Уверена, ты в курсе, как по морде получать. Если продолжишь мне условия ставить, я тебе врежу. Двину так, что мама не узнает, а папа поблагодарит. Не шути со мной, Гуляев.

Меня накрыло.

То есть мой приказ выполнили, но чувства удовлетворения нет. Нет от слова «совсем». Мне даже плевать на то, как она его бросила. Не думаю, что в этом причина моего зависания. Что-то есть, но я не могу понять что. Буквально несколько недель назад Пантера вазу в меня запустила, когда я лошарика ее вспомнил. Она рвала и метала, а тут не сопротивляясь взяла и кинула его.

- Считай, первое задание ты выполнила. Дальше - больше.

Пофигизм правит миром.

Наигранный пофигизм – Вселенной.

А чтобы противник не понял моих сомнений, приходится включать режим мудака.

Глава 6.

- Придется изрядно попотеть, чтобы доставить мне удовольствие, Никольская. Запоминай: пока я счастлив, наши предки не узнают, чья задница сидела в моей тачке вчера ночью. Если я не удовлетворен, то…

- То ты можешь удовлетворить себя сам, – заканчиваю за него, в победоносном жесте среднего пальца разрезая воздух возле его физиономии.

Что-то подобное я видела в бредовом русском сериале, у которого по рейтингу стоит одна звезда. Только там героиню с помощью шантажа заставляли выйти замуж за неуравновешенного мужика, который не смог принять ее отказа.

Меня хоть и не заставляют испортить страничку паспорта, но дешевый прием условий и запугиваний используют.

- Теперь для этого у меня есть ты.

Эх, жаль, конечно, что мы в людном месте находимся. Не то бы выбила из него всю дурь, оторвала источник жизни и попрыгала бы на остатках былой самоуверенности. Но ведь нельзя. Бить парня при посторонних - табу. Даже если этот мудак сам активно нарывается.

- Нет, теперь моя очередь говорить, а твоя - слушать с открытым ртом и запоминать. Хотя, хорошо зная тебя, лучше запиши, – продолжаю, когда вижу на его лице желание перебить. – Твои глупые попытки шантажа утомительны. Гуляев, никогда… никогда в жизни я не буду делать то, что ты мне говоришь. Хочешь наябедничать предкам? Как мило. Вперед. Только пятку не сломай, пока бежать будешь.

Он удивленно смотрит на меня, играя бровями:

- Нет, мило твои ноги смотрелись на моих плечах.

В два шага оказываюсь возле него, нежненько так вдавливая острый каблук в кожаный ботинок. Прикусываю губу, смотря, как он морщится, и тут же хватаюсь руками за его рубашку, отрывая от нее несколько пуговиц.

- Ты больше никогда не будешь мне говорить о вчерашнем. Ни мне, ни кому-либо еще. Ты понял? Я не шучу, Гуляев. Ты знаешь, что я не шучу. Одно слово, нет, один звук, и ты будешь жалеть всю жизнь.

Думаете, он испугался?

Пф-ф-ф.

Я и не рассчитывала на это. Но пусть гад знает, что я решительно настроена сохранить в секрете свой дурацкий поступок. Ставить себя на одну полочку с глупыми пустышками, которые не могут себя в руках держать, считаю мерзостью.

- Ух. Да ты у нас прям зверь. Не жалко будет бедного Евсейку?

Он не просто не испугался, ему было плевать на все мои слова.

- Вообще, я добрая. Но на тебя это не распространяется.

- Я заметил. Вторую рубашку мне испортила. Так нравится срывать с меня одежду?

Евсей резко кладет руки на мою талию, и вот уже я в роли свинки, которую насаживают на вертел. Что она испытывает при этом? Ей становится жарко. Дыхание перехватывает и хочется закрыть глаза.

Вообще, сложно изображать из себя мраморную статую, когда нужно контролировать каждый вздох.

- Тебе вспомнить больше нечего? Давай напряги память. А еще лучше забудь. Как я. Я всегда забываю все, что мне не понравилось.

- Не ври, Соня. Тебе понравилось. И можешь поставить себе твердую пятерку, я помню все. Если учесть, что я редко запоминаю то, чем занимаюсь по ночам.

- Только по ночам? Днем система ошибку выдает?

Наконец-то.

Заинтересованность.

Именно эту эмоцию я и ждала. Правда, только не хотелось опускаться на уровень, который ниже ширинки.

Евсей

Это, черт возьми, просто невероятно.

Меня уделывают в моей же собственной распланированной игре.

Все козыри, которые были с самого начала, перешли в ее руки, а у меня остались лишь вшивые шестерки, с которыми я еле-еле отбиваюсь. Просто охренительно. Я собрался нагнуть Никольскую, а в итоге девчонка, которую я знаю и не знаю всю свою жизнь, нагнула меня.

Мне до чертиков захотелось привязать ее к батарее и пытать, чтобы понять, на что способно это инопланетное создание с шикарной задницей и овечьими глазами, которые, кажется, хотят меня испепелить.

- Правда заставила задуматься?

Мне снится кошмар?

Так, Евсей, подъем. Никто, а особенно Никольская, не может так высоко летать. В конце концов, ты мужик или тряпка с бубенцами?

- Задумался о том, как уложить тебя на горизонтальную поверхность и напомнить, как тебе нравилось все, что я с тобой вчера делал. Когда я…

- Евсей, чтоб мать твоя заикала, какого хрена ты все еще здесь стоишь?

Батя?

Серьезно?

Сейчас, когда я собрался словами заставить Никольскую задрожать от экстаза?

Только меня может накрыть такая задница.

Почувствовал себя ребенком, которого застали за просмотром фильма для взрослых. Вроде и пофиг, но мороз по коже прошелся.

- А ты что здесь делаешь? Уехал же. – Лучшая защита – нападение. Батя сам меня этому с детства учил. Что ж, родитель, наступай на свои разбросанные грабли. – Контролируешь, что ли?

- Да я… - замялся отец, переводя взгляд на мои руки, которые продалжали лежать на талии Сони. – Не дорос еще, чтобы я перед тобой оправдывался.

Ну прям аргументированно ответил. По-отцовски.

- Сонечка, с тобой все в порядке? – спрашивает отец, переключая свое внимание на всеобщую любимицу. – Покраснела вся. Тебе плохо?

Еще б ей не покраснеть, когда я рядом стою. Она поворачивает голову и, кажется, читает мои мысли.

- Еще чего! – рявкает, а затем жмурится и берет себя в руки, делая шаг в сторону. -  Не покраснела я, дядь Саш. Жарко просто.

Жарко? Черт, Никольская, ты сама напросилась. Ну не могу я ничего не делать, когда девушке жарко.

- Бать, да врет она. Плохо ей. Посмотри. В обморок чуть не грохнулась, еле поймать успел. – А я вот краснеть не умею. Особенно когда вру. – На диете, наверно, сидит. Точно, я ж ее еле удержал.

Глава 7.

Можно придумать миллион идей, чем можно заняться парню с девушкой в пустой квартире. Если спросить у меня, то я выбрал бы ванну с пеной. Чего уж, люблю расслабиться, особенно когда перед глазами маячит шикарная женская грудь в пене, а потом чьи-то руки массируют плечи. Вообще, будь моя воля, я бы предложил ввести закон о каждодневном массаже для всех лиц мужского пола. А для массажисток сам устроил бы личный отбор. Ох, это было бы моим любимым делом, за которым бы я тщательно следил.

Но, при всем желании, Никольская скорее мне эту ванну об голову разобьет, чем успеет дослушать такое заманчивое предложение.

Хотя она же не всегда бывает злючкой. Иногда даже снимает мантию стервы и в кошку голодную превращается, мечтающую меня на части разорвать. В хорошем смысле слова, конечно же. Это сейчас она носом вертит, сказки рассказывая о том, как ей наши раздевашки в клубе не понравились. Но я-то все знаю. В моих ушах до сих пор мелодия ее стонов на репите стоит, заканчиваясь прерывистым дыханием и томным: «Придурок, иди ко мне».

Блин, вот меня пробрало-то.

Разуваюсь и, будто хозяйский кот, иду в гостиную, с ногами заваливаясь на диван.

- Счастлива принимать у себя такого важного гостя?

Кажется, нет. Вон как интересно у Никольской глаз дергается.

- Ты слишком нервная. – Беру в руки пульт, на автомате щелкая каналы, продолжаю смотреть на Софию. – Научно доказано, что хороший секс в разы лучше валерьянки. Наматывай на ус основы существования, Никольская. Пока я жив, со мной не пропадешь.

У девчонки второй глаз задергался, но она так и продолжает в молчанку играть. Язык от счастья при виде меня откусила, что ли?

Чего молчать-то, когда можно быстро раздеться и продолжить вчера ночью начатое жаркое дело? Честное слово, я всегда был уверен, что понимаю баб. Но София-стерва-Никольская будто не баба, а зеленый человек, которого мне так и хочется оставить себе для проведения всех возможных опытов.

- Сотри улыбку с физиономии. Раздражает. – Никольская так и стоит на одном месте, когда я уже успел полежать и решил наведаться к их холодильнику.

- А ты не раздражайся, – пожимаю плечами и обхожу ее, наблюдая, как она тяжело дышит.

М-м-м, какие мы нервные.

- Куда собрался? – хватает меня за руку, пытаясь остановить. – Гуляев, даже не надейся, что я позволю тебе здесь остаться.

- Я уже остался. И замечу, гостеприимная хозяйка из тебя так себе. Даже чая не предложила. Самому приходится идти.

- Бесишь, – отвечает она и отпускает руку. Но идти одному мне скучно, поэтому, не раздумывая, хватаю злючку на руки и тащу в сторону кухни, удивляясь, как это она еще меня молотить не начала.

- Я тебе уже рассказывал про способ, который тебя может успокоить. Напомнить?

Для наглядности шлепаю ее по заднице и испытываю шок номер два: Никольская даже после этого не выдергивает с корнями мой позвоночник. Может, она реально заболела, а я современник Нострадамуса, который смог предвидеть будущее?

Хм. Абракадабра, блин, Никольская сегодня будет сверху?

- Не думай, что я перед тобой буду изображать кухарку.

Соня напряжена.

Она очень напряжена, и я мудак, если мне это нравится.

А еще мне нужно подтвердить свои догадки. Поэтому вместо того, чтобы поставить ее на пол, я сажаю девушку на кухонный стол, чтобы тут же пристроиться напротив. Да-а-а, так мне определенно больше нравится.

- Изобрази кого-нибудь другого.

- Вышибалу? Тогда с радостью.

- А может… - тянусь к ее шее и даже не сразу понимаю, что, как дурак, до пустоты пытаюсь дотянуться, а девчонка уже в сторонке от меня стоит и противно так хихикает.

Эй, кто так обламывает, а?

- А может, ты отстанешь? Серьезно, Евсей, угомонись. Не то я буду думать, что ты платишь телкам за то, что они таскаются за тобой. И как ее задрот тот терпел? Именно терпел, потому что за последние сутки он меня вдвойне бесить стал. Даже от воспоминания о нем зубы сводит, а пальцы в кулаки сжимаются.

Ой, да пофиг на него.

Сейчас я буду укрощать Пантеру, а не он.

Тем более вряд ли Никольская может так реагировать на кого-то еще кроме меня.

Знаете, как-то и чай пить расхотелось.

Может быть, мы с ней того… Счастливое детство вспомним? Ну, я мальчик терпеливый. И если Софие требуется время, чтобы привыкнуть ко мне и понять, что я никуда сваливать не собираюсь, то я ей дам столько времени, сколько понадобится.

Час.

Надеюсь, этого хватит.

- Беги в постель, Пантера. Лучший специалист по изучению женской хвори, так уж и быть, вылечит тебя.

- Иными словами – озабоченный.

- Одно другому не мешает. Забыла, как я в детстве мечтал стать врачом и лечить людей?

- Ты хотел стать патологоанатомом и создать армию зомби, чтобы они меня сожрали.

- Радуйся, теперь я хочу сожрать тебя сам.

Это что, улыбка?

Она такая охрененная, когда улыбается. А я идиот, раз в захотел превратиться в клоуна и еще раз посмотреть на это.

Не, с экологией в мире проблемы. Скорее всего, надышался я чем-то. Иначе с какого хрена превращаюсь в сопливого идиота?

- Но идея с зомбаками мне все еще нравится. И да, Никольская, вали уже в кровать. Ты и правда вся красная.

- Я не собираюсь тебя слушать, – вздыхает она и, делая вид, что не замечает меня, садится на стул, хватая в руки банан из вазы.

Серьезно?

Черт, да она издевается?

Собирается трескать банан при мне? При человеке, у которого фантазия развита лучше, чем экономика в стране?

Никольская, да ты находка. Продолжай, сегодня явно мой день.

- Ты давай кушай. Витамины, и все такое, – с заботой говорю я и сажусь напротив.

Глава 8.

Гуляев - он и в тундре останется Гуляевым.

Таким же самоуверенным мудаком, которого медведь будет на спине таскать, а куропатка ягодами кормить.

И еще этот остроносый сейчас в моей квартире чувствует себя Макгрегором, не догадываясь, что нарывается на неприятности и может в любую секунду поймать оплеуху.

А вообще, мне кажется, что проще дом сжечь, чем заставить Евсеюшку на своих ногах убраться отсюда.

Детство, что ли, вспомнить?

То самое беззаботное, когда родители еще не догадывались, какие бои ведутся у них под коленками, а лишь сладко умилялись, когда мы по очереди прибегали и жаловались друг на друга.

Да, может, я и повзрослела, а у кого-то просто ноги до сорок третьего размера вымахали, но это все равно не мешает нам окунуться в то «счастливое» время.

Аж дыхание перехватило от собственного идиотского плана. Как будто мне подарили машину времени и разрешили в ней покопаться. Одна кнопочка - и вжу-у-ух. На всякий случай стираю кровожадную улыбку с лица, пытаясь изобразить обычный пофигизм во взгляде.

- Да ладно тебе. Расслабься. Обижать не буду, – для убедительности по плечу его двинула.

Не перебарщивай, Никольская. Этот засранец не должен ничего понять.

- Уверена? – Евсей наклоняется ко мне, глазами сканируя. Черт, если еще на один сантиметр приблизится, я ему этот сканер с корнями вырву.

Но я не отодвинулась. Как стояла подбитым танком, так и стою. Пусть не думает, что его близость мое дыхание контролирует.

- Серьезно? Это подкат такой? «Подуй девчонке в ухо, и у нее ноги раздвинутся»? – не сдерживаюсь я, когда он нависает надо мной.

Неужели и правда на свете есть такие идиотки, которые ведутся на эту фигню?

- Можно даже и не дуть.

- Скукота. Еще приемы имеются?

- В моем случае требуется только присутствие, потому что…

- Мы так и будем в кухне торчать? – перебиваю его, спрыгивая на пол. -  А еще я голодная. И пока мы драться не начали, вали в гостиную, а я чай заварю.

И на всякий случай действительно пошла к полке, где у нас кружки стояли.

- Пантера, не пугай меня. Ты и кухня – вещи несовместимые, – гримасничает он.

Согласна. Но для такого гостя я себя с чем угодно совмещу.

- Гуляев, повторюсь, ты меня не знаешь. А чаем в нашей семье только я занимаюсь. Даже есть свой особенный рецепт. У папы спроси. Он-то не обманет.

Врать я умею.

С таким-то другом детства и не такому научишься.

Убедительный тон и упоминание общего знакомого делают свое дело. Всегда.

Я еще маму приплести хотела, но Гуляев уже скрылся за дверью.

Простой, как пластилин. И наивный, кажется.

Так-с. Чай же. Вернее, мой фирменный чай. Открываю шкаф и смотрю на содержимое: паприка, хмели-сунели, черный перец. Ваниль для запаха, мед для сладости и щепотку соли для верности.

Уверена, уже минут через пять Евсей начнет плеваться, а через семь будет бежать в сторону дома.

Ой, главное - стаканы не перепутать.

- Могла бы так не заморачиваться, – усмехается Гуляев, когда я с подносом в руках несу ему жидкую бомбу. – Хотя нет. Я люблю, когда за мной ухаживают. Продолжай, и заслужишь мой царский лайк. За топлес – репост.

А если я сейчас разденусь, у него челюсть отвиснет?

Не-е-е. Сегодня не конец света, чтобы подарки ему такие дарить.

- За молчание я не надену тебе этот поднос на голову. Гуляев, ты хотя бы на минуту можешь быть нормальным человеком?

- Я самый нормальный из всех нормальных, Никольская. Ты придираешься.

Сейчас я должна отдать ему чай, а сама сесть на безопасное расстояние. Что я делаю? Правильно, смотрю на его долбаные губы. И тут же в голове картинка из клуба. Бог, если ты есть и сейчас читаешь мои мысли, просто пойми и не кидай в меня молнию. Я не осознаю, что творю.

- И можешь не надеяться, что я уйду. Я еще не все опыты на тебе поставил. Ты ломаешь мои шаблоны, Пантера.

- Всегда рада тебя сломать.

Хочу еще что-то сказать, но замолкаю, когда Евсей тянет руку к горячей кружке. Смотрит на меня, а я в картину на стене взглядом утыкаюсь. Еле сдержалась, чтобы не засвистеть.

Давай же.

Медлит.

Да пей ты этот чертов чай, трус.

- А еще мне понравилось с тобой целоваться, – говорю, когда он делает первый и последний глоток.

Я была уверена, что это будет веселым зрелищем. Покрасневший Евсей, брызги, его рык и катающаяся от смеха по полу я.

Но кто ж знал, что все пойдет не по плану?

Кто бы мог подумать, что этот идиот чай на себя разольет? И вместо рыка будет орать во всю глотку, пытаясь поскорее брюки стянуть. А еще я и представить не могла, что родители вернутся именно в этот эпичный момент. Хоть я сама себя не подвела. Молодец человек. Планировала поржать - поржала. Ну, до того минуты, пока маму в поле зрения не увидела.

- Соня! – заведенная и испуганная маман несется по квартире. – Евсей!

И тут же останавливается, когда видит Гуляева уже в одних трусах.

- Мам, а потом ты ругаешься, что я над мальчиком издеваюсь. Да он одним своим видом мне всю психику сломал, – говорю я, пытаясь хоть как-то оправдать себя любимую.

- Ему же больно. Евсей, тебе больно? – щебечет она, не зная, как парню помочь.

Да в самом-то деле. Он же мужик, да и чай был не настолько горячим. Конечно, ему не может быть больно. Так, наверно, пощипывает немного.

- Теть Марин, мне очень больно, – жалуется он, а сам же, гад, улыбается, когда на меня смотрит.

Вот же гусь нефаршированный.

- Ой, мальчик мой. Садись, садись.

- Мам, а вы чего вернулись-то? – Да, я злая и не обращаю внимания на скулеж блондина.

Глава 9.

- Евсей?

Зуб даю, сейчас из-за угла выскочит моя первая училка и тоже загорланит: «Евсе-е-ей».

Давайте выходите. Перед кем еще я должен покрасоваться в трусах?

- Здорово, дядь Федь. – Делать вид, будто все нормально и я каждый день на этом диване в труселях сижу, у меня получилось. Даже глаз не дернулся, когда я Никольскому руку пожимал. – Как дела?

Вечер определенно заиграл новыми красками. Покажите мне этого художника, который цвета смешивает, и, наверно, я пожму ему руку. И плевать, что мои яйца чуть в пашот не превратились. Главное ведь, какой кайф я испытал, когда Пантера вернулась в комнату со стаканом в руке, который тут же со звоном шмякнулся об пол, когда она увидела меня сидящим рядом с ее родителями. Определенно, эта лучшая месть в моей жизни. Самый смех, что мне и делать ничего не пришлось. Всего-то отпить чудо-чай.

Надеюсь, чай, а не приворотное зелье, которое Никольская под первой луной варила. Не хочется так-то в барана превратиться, таскающегося за блондинистой стервой.

- Дочь, ничего не хочешь нам рассказать? – спрашивает дядь Федя. Мне сейчас кажется, что Соне проще меня с балкона скинуть, чем объяснять родителям, почему я у них в гостиной в таком парадном костюме сижу. Типа нет тела, нет и дела, предки. Но куда там. Никольская переступает через осколки, словно через леденцы, и, задрав нос, садится в кресло, выпрямляя спину.

- А что я должна рассказать? Евсею стало жарко, он вспотел или не вспотел, не знаю, что у него там случилось, раз он штаны снял. А потом вы пришли, – улыбаясь, объяснялась София-стерва-Никольская.

- И ты к этому не причастна?

- Я? Да разве такое возможно?

- Соня!

- Пап, у Евсея язык имеется. Вот пусть он сам и подтвердит мои слова.

С чем там отрава ее была? С перцем и еще какой-то хренью?

Прости, Пантера, но ты сама виновата.

- Соня ни при чем, – заговорил я. - Я уверен, она случайно перепутала банки с перцем и сахаром. Как лучше хотела, чаем угостила собственного приготовления. А тут…

Наверно, меня даже в ад не примут. Но взгляд Никольской кричит о том, что она с дьяволом договорится о моем поселении.

- Сонь, я не злюсь на тебя, – улыбаясь, продолжил. – Расслабься.

Но она не расслабилась. К счастью. Да и вряд ли у нее бы это получилось, ведь ей присели на уши, бубня про детство в одном интимном месте. А я… А я ноги вытянул, на диване развалился и тихо ржал, от пуль отмахиваясь, которые Никольская в меня кидала.

Прям ностальгией понесло.

К сожалению, все хорошее быстро заканчивается, и минут через двадцать на словах: «Мы еще с тобой поговорим» от злющей Пантеры отстали и на меня переключились.

- Взрослый уже, – бросает Никольский, провожая уходящую жену на кухню взглядом. – Как жизнь личная? В твоем возрасте мы с твоим отцом… Дочь, тебя там мама не зовет?

- Не-а. Не зовет, – отмахивается она, а потом бурчит себе под нос: - И все, что вы с дядей Сашей делали возрасте этого бабника, он делал еще в школе. Взрослый, но, как сам видишь, без мозгов.

Уделать меня вздумала?

Не на того напала.

Невозможно растоптать чувака в трусах.

- Дядь Федь, а вот история… Буквально вчера в клубе…

- Кхм. Кхм, – закашляла девчонка.

- Сонь, водички? – вежливо спросил я, будто меня это действительно волнует.

- Так что в клубе? – не обращая внимания на звереющую дочь, продолжает заинтересованный в рассказе Никольский.

- Сонь, ничего, если я при тебе поделюсь историей с мудрым человеком? Просто уж очень хочется услышать совет от старшего. – И не дожидаясь ее ответа, продолжил: – С такой красоткой познакомился. Точнее, давно ее знаю, но с этой ее стороной еще не встречался. И вот думал…

- Гуляев! – рявкает Никольская, с места подскакивая. – Фу. Не хочу я слушать про твои кобелиные похождения. Пап, а тебе не стыдно? Улыбается сидит.

- Дочь, а мне плакать, что ли?

- Ладно, дядь Федь, я вам потом расскажу, что перед аварией подумал.

Да, я понимал, что сейчас испытываю терпение Никольской. Но меня так и распирало почесать за ушком бешеную львицу, которая минуту назад грозилась вырвать мне кадык, а сейчас превратилась в Винни-Пуха, плюхаясь на диван и жутко улыбаясь.

- Нет уж, рассказывай про телку свою. Уж больно ты меня ею заинтересовал.

Рассказывать не пришлось. Немного побухтев на дочь, Никольский отправился к жене, которая телефон  забыла. А я сам встал, хватая с края дивана уже сухие джинсы.

– Хорошо посидели, да? Пантера, только не делай вид, что тебе не понравилось и ты хочешь отгрызть мне голову.

 Молчит. Дышит, как бык с похмелья, и молчит.

– На прощанье поцелуешь?

Она смотрит по сторонам, а потом срывается на меня, будто перед глазами зеленый свет загорелся. Несется, перепрыгивая через пуфик, всем своим телодвижением словно говоря, что сейчас поставит точку в моей счастливой жизни.

Не успела.

За секунду до того, как она меня чуть не толкнула, я хватаю ее и тяну к себе. Жаль, конечно, что у нас не так много времени в запасе, да и родители ее где-то близко. Но джинсы мои все еще висят на коленках, а ее раскрытые губы сорвали башню.

Как тут устоять?

Легко.

Когда слышишь вдалеке голос ее бати, любое желание превратится в вареную сосиску.

- Сонь, не забывай, что Евсей без машины. Отвези парня, которого чуть не покалечила.

Оу, да у нас будет продолжение.

Глава 10.

Все фигово.

Хуже просто некуда.

Я не думала, что после кухарки мне еще придется подрабатывать таксистом.

Пришлось. Спасибо папочке, блин.

Именно он заставил меня везти Гуляевскую задницу домой, будто у него ног нет самому дойти. Всего-то минут сорок пешей ходьбы. Но нет, сейчас эти ноги вытянулись в моей тачке, а корявые руки … почему я вообще пялюсь на его жилистые руки?

Соберись. Одной аварии мало?

- Шеф, в клуб меня, - ерничает гад, который ржет всю дорогу. -  Если поедем медленнее, оставлю чаевые. Задери юбку повыше, и будет тебе звездочка в приложении и лучший отзыв.

Чтобы тебе в долбанном клубе ни одна телка не дала.

С силой жму педаль газа, в надежде как можно скорее избавиться от этого засранца.

- Переодеться не хочешь? Стыдно с разводами на штанах ходить. Люди не так поймут.

Хотя нет. Пусть не переодевается, и все думают, что у него недержание.

- Со мной пойдешь. Задницей своей прикрывать пятна будешь, – тут же отвечает он.

- Моя задница покоя не дает? Как мило, – даже не думаю скрывать издевку в голосе.

- Не Кардашьян, конечно, но сойдет. Потом подцеплю кого-нибудь, ты нас ко мне отвезешь и можешь быть свободна.

Нет, на тормоз я надавала не от ревности. Я просто вспомнила, как сильно я ненавижу этого мудака, сидящего рядом.

- Пантера, какой идиот тебе права выдал? Ладно себя не жалеешь, но ты о стране подумай. На ком она держаться будет, если ты меня угробишь?

- Наверно, тот же, кто тебе мозги давал. Приехали. Проваливай.

- Так я же сказал, что ты пойдешь со мной.

- Да мне плевать, что ты там говорил. Я домой. Ясно тебе?

Заныла?

Блин, так получилось. Но я действительно устала и хотела поскорее домой попасть.

А он пусть катится в свой клуб, выискивая нового кентавра себе на ночь.

Уходит? Зря вы так подумали. Он же придурок. А придурки только и делают, что людей раздражают.

- Никольская, когда захочешь закончить начатое, ты знаешь, где меня найти. Сама же сказала, что тебе понравилось.

Он выходит из машины до того, как я хочу врезать ему. Серьезно, я уже занесла руку, чтобы треснуть его по голове, а парня и след простыл. Он машину обошел и противненько так улыбнулся, глядя на меня. Задавить его, что ли?

Но я сдержалась, не стоит Гуляев того, чтобы я с кем-то один туалет делила. Но, бог свидетель, насколько сильно Евсей меня бесит. А еще бесит, что он стоит на одном месте и даже не думает уходить. Выкручиваю руль, жму на газ и жмурюсь от звука легкого удара.

Серьезно?

Опять?

- ИДИОТКА! ТЫ ЧТО НАТВОРИЛА?

Кажется, я снова разбила машину. На этот раз свою.

Чертов Гуляев.

Я очень надеялась, что у меня резко развилась шизофрения и звук удара - лишь вымысел больной фантазии.

Меня паника накрыла такой волной, что дышать нечем стало. А еще злость. На Гуляева. Рядом с этим самоуверенным и наглым мудаком я становилась незрячей овцой, у которой из рук все сыпется, а ноги на педаль газа постоянно давят.

- Куда ты прешь, дура?

Мне даже стекло опускать не приходится, чтобы слышать визг владельца внедорожника, в задницу которого я и умудрилась врезаться. Молодой парень хватается за голову, будто я его машину в консервную банку превратила. Хотя на самом-то деле простая вмятина, из-за которой не стоит реветь, как диснеевская принцесса. – Отрабатывать будешь, поняла?

А парень завелся.

Даже хорошо, что у меня было «тяжелое» детство рядом с Гуляевым. Оно и научило держать эмоции в кулаке, за что впоследствии Евсей наградил громким званием – стерва.

Я поморщилась, представляя, что сейчас мне придется стоять с закрытым ртом и глотать все гадости, которые этот бешеный тип собирается на меня вылить. Хреново висеть на волоске. Еще хреновее, когда волосинка на соплях держится и в любой момент порвется, и уже тогда родители меня точно под замок амбарный посадят.

- Я оплачу ремонт, – говорю парню, надеясь, что это его успокоит.

Деньги же людей успокаивают. Чем он от других-то отличается? И плевать, что на такую тачку, как у него, всех почек города-миллионника не хватит. Известный факт - чем больше монет на счете банка, тем жаднее человек.

- Натурой и оплатишь. Тебе-то не привыкать, раз сама в такой крошке гоняешь.

Он мою новенькую «Audi» крошкой обозвал? Что за моветон?

- Плохая черта - людей по себе судить. И кстати, совсем не обязательно было делиться со мной своими достижениями в таком трудном деле, как зарабатывание на машинку. Я больше сказки люблю.

Ой, он зарычал? Прекрасно. Хоть я и не собиралась нападать, но, видит бог, паренек меня сам вынудил. Я только отбиваюсь.

Я продолжаю смотреть на парня своим коронным взглядом «мне все пофиг» и улыбаюсь, когда он первый сдается. Как говорила мама, правильным взором и войну выиграть можно. И, наверно, она права, раз мой боевой папка, гроза всех подчиненных и уважаемых лиц этого города, в хомячка превращается, стоит только жене на него косо посмотреть.

- Пантера, ты неподражаема. – Стыдно признаться, но я была уверена, что Гуляев подойдет. – Проблемы?

Он становится рядом, скрещивая руки на груди.

- Эта суч… - рыпается другой, но Гуляев его тут же перебивает:

- На твои проблемы мне плевать. Пока заткнись. Пантера?

- Все отлично. Лучше просто не бывает, – отвечаю я. Я ж не диснеевская принцесса, чтобы на всю округу орать. – А ты как? Перед клубом решил свежим воздухом подышать?

- А то. Шикарная погода. Нужно успеть насладиться. Зима-то близко.

- Да-а-а, уже скоро я тебя в сугробе закопаю.

Эх, прям улыбнулась, когда вспомнила, как в прошлом году его в грязную кучу снега толкнула. Кажется, он тогда нос себе разбил. Приятные сердцу воспоминания.

Глава 11.

Конечно, я не собиралась подставлять свою задницу. Поэтому, садясь в свою же машину, за рулем которой был Гуляев, всем видом давала понять, что его шуточки или подколы будут отправлены в режим полного игнора. Даже если он мне на голову ведро воды выльет, я оботрусь и, натянув улыбку на лицо, посмотрю на папочку. Мне, честно, надоело отхватывать словесной порки из-за этого гада.

Вообще, я планировала поехать в ресторан с родителями. Но они решили, что с Евсеем нам нужно прийти к общему знаменателю перед тем, как встретимся с прокурором. Биться над уравнением при посторонних людях нам было строго запрещено.

- Обратно пойдешь пешком. Машину я заберу. – Смотрю на парня и на то, как комфортно его задница чувствует себя на моем сиденье. Упс, забыла, что сегодня день без каких-либо наездов. – Как дела? Не скажу, что мне интересно, поэтому можешь не отвечать.

Да черт возьми. Кто-нибудь, залейте мне рот монтажной пеной.

Евсей тяжко вздыхает, пальцами лохмача волосы.

- Я постарел на двадцать минут, пока ждал тебя. Еще дольше собираться не могла?

- Двадцатиминутная старость тебе к лицу, Гуляев. Жаль только, что ума за это время не набрался. Ты на часы? Мы опаздываем вообще-то. Сам будешь перед родителями объясняться.

Ну, София, ну, умница. Ты делаешь все с точностью до наоборот. Не останавливайся, и в конечном счете вы убьете друг друга, и не придется тащиться на ужин, на который идти угрозами заставили.

- Без проблем. Отец обрадуется, когда узнает, что мы опоздали только потому, что я не мог определиться, в каком платье поехать. Ты ведь из-за куска тряпки заставила меня в Ромео под твоими окнами поиграть? Проявила бы человечность и скинула б с балкона цианистый калий, который ты вместо сахара в чай добавляешь. Никольская, по-твоему, я похож на того, кто ждать умеет?

- Ты похож на человека, который боится встречаться с прокурором. Какие угрозы? Машину отберут, квартиру?

- В смысле?

- Чем тебе угрожали, тугодум, чтобы ты не опозорил еще раз фамилию?

- Квартирой в жопе мира и жизнью на стипендию.

- Ты не получаешь стипендию.

- Зато у меня есть карта матери. – Он достает из нагрудного кармана пластик и гордо размахивает им возле моего носа. – Хоть кто-то о Евсеюшке заботится и не хочет, чтобы он в бомжа превратился.

- Тебе дали карту? – возмущаюсь, ведь у меня ее сегодня отобрали, пообещав после ужина вернуть.

- Если хорошенько попросишь, то раз в месяц я буду покупать тебе хлеб с маслом, – ржет ирод и прячет свое сокровище, будто я его сейчас с рукой оторву.

Ну, и то хлеб. Хоть я и рассчитывала на то, что все пройдет на ура, особой надежды на это не питала. Чуйка. Она меня никогда еще не подводила.

- Мы скандал закатим, да? – спрашиваю у парня, откидывая голову на сиденье.

- Само собой, – кивает он. – Ты, как обычно, не сдержишься и захочешь моего внимания. Два слова, и в ход пойдут вилки. Чур, нападение на прокурора я на себя брать не буду. Я слишком красивый, чтобы с зеками в одной камере сидеть.

Вот гад же.

Я и так на нервах, а он добивает.

- Только в твоих снах я могу хотеть твоего внимания. В своей жизни я хочу, чтобы ты как можно реже на глаза попадался.

Что? Съел? Не подавись.

- В моих снах, Пантера, ты делаешь совершенно другие вещи. Поверь, то, что было в клубе, сраные цветочки по сравнению с буйством моей фантазии.

- Фантазируй, фантазируй. Только это и остается, ведь голой ты меня больше не увидишь. А на других и не посмотришь.

- С чего бы?

- Я идеальная. После идеальных на куриц не смотрят.

Гуляев зыркнул на меня и… промолчал.

Без понятия, зачем я это сказала, но правда не пожалела.

Честно говоря, было непривычно идти рядом с Гуляевым. Еще непривычнее, когда Гуляев молчит. Клянусь, мне его даже ущипнуть захотелось, чтобы проверить, на месте ли язык или он его уже давно проглотил.

- Вот мы и встретились!

Парень, в которого я вчера въехала, стоял напротив нас и с ухмылкой переводил взгляд от одного к другому. Вид у него был такой, словно ему живого динозавра подарили и сказали, что питаться он может только мной и Евсеем.

- Не ожидали, что так скоро увидимся?

- Чувак, ты не вовремя.

Аллилуйя, Гуляев заговорил.

Он что, и правда не узнал нашего знакомого типа?

- Источник ваших проблем, – тут же отвечает Витек.  – Начнем?

- Слушай, сейчас не до тебя. Давай я с тобой завтра поболтаю.  Подождешь?

- Зачем ждать, я уже все распланировал.

Мне захотелось, чтобы Евсей стер с физиономии этого урода его довольную ухмылку. Если бы Гуляев врезал ему, я бы просто стояла и смотрела.

- Сонь, двигай в ресторан. Мы здесь посекретничаем немного.

- Нет, - противится другой, вставая напротив меня и загораживая проход. – Как я отпущу человека, который за несколько дней разбил две мои машины? Никто не уйдет. Вы уедете.

Разбил две машины?

Мы синхронно поворачиваемся с Евсеем друг к другу и в один голос говорим:

- Прокурорский сынок.

Это шутка?

Если да, то она дебильная. Где Пельш с камерой и с букетом цветов?

Таких совпадений в природе не бывает.

- А вы не знали?

- Да на хрен нам тебя знать?

Прям в точности мои слова.

- А вот я вас знаю. И вы мне не нравитесь. Хотите скажу, что я делаю с теми, кто мне не нравится? Я от них избавляюсь.

- Серьезно?  – совершенно спокойно спрашивает Евсей. – Это должно было меня испугать? Еще варианты есть, а то скучно становится?

Он не отвечает. Он достает телефон и делает вызов. Секунду держит трубку возле уха, а потом убирает ее в карман.

Глава 12.

Честно говоря, я не удивлен, что батя подкинул мне такую свинью. И тут я не про Никольскую, хотя до сих пор в шоке, что малышку ко мне подселили. Но тут шок приятнее, чем склеп, в который мы только что заехали, где пыли и паутины больше, чем свежего воздуха.

- Надо еще раз маме позвонить.

Ух, да Сонечка у нас душа наивная. И глупая, раз до сих пор не поняла, что мы в заднице, вернее, в ее самой пыльной части. Все-таки отец выполнил свое обещание и устроил мне жизнь, которая и в кошмаре не приснится. А уж с каким чертовым пафосом он приговор огласил, у-у-ух, будто репетировал перед зеркалом в туалете. Даже глаз не дернулся на моменте разговора о вывозе багажа. Ни слезинки, ни одной долбаной эмоции, будто не сына на помойку выгнал, а просроченную колбасу выкинул. Ни-че-го. Раньше и за более дерзкие шалости только взглядом расчленял, а тут… Всего-то мудаку говорливому нос поправил. За это разве казнят?

Знал бы исход, и яйца бы ему отбил. Для успокоения, что все не зря.

- Гуляев, да придумай ты что-нибудь! – визжит моя секси-соседка. (Ладно, бать, хоть ты и кинул болтом в голову сына, с выбором соседки - так уж и быть – удружил).

– Чего ты разлегся?

– Удобный диванчик, – говорю и ладонью стучу по мягкой поверхности, мол, прыгай рядом, вместе веселее лежать.

- На нем точно кто-то умер.

Может быть. Но поездка в обезьянник меня вымотала. Даже если рядом со мной сейчас лежал бы чей-то труп, я бы просто к нему спиной развернулся, но встать – никогда.

- Что будем делать? – говорит она, прикусывая нижнюю губу и садясь на единственный деревянный стул. – Гуляев, ты мастер находить приключения на свою задницу и оставаться безнаказанным. Давай придумывай, как мне домой вернуться. Да и убери ты свой чертов телефон.

- Вообще-то я делом занят, – огрызаюсь в ответ. Пытаюсь не заржать в голосину, когда малышка подскакивает с места и чуть ли не на меня прыгает, пытаясь в телефон заглянуть.

Хм, а мы ведь можем более приятными делами заняться, чем придумывать план спасения. А можно вообще совместить приятное с полезным. У Никольской на лице безнадега, а если она узнает, что удовлетворенный Евсей значит сообразительный Евсей, она начнет срывать с себя платье?

- Нет, Пантера, здесь тебе не светит. - Всем корпусом разворачиваюсь, но принцесса и не думает отступать. Почти на коленки залезла. Еще чуть, и все, младшенький захочет с ней поздороваться. – Это только для меня вариант.

- Гуляев, не начнешь говорить, и на этом диване будет убит еще один человек.

- Мне ТАК страшно стало. У меня есть план. Готова услышать?

Она кивает и еще ближе пододвигается. Ей-богу, наивная.

- Нужно связаться с Джоли и предложить ей руку и ширинку. Она баба свободная, а я красавчик. – Соня дергается, но я успеваю схватить ее и усадить на место. – Другой вариант: я мечта любого родителя. Если не мужем, то хотя бы сыном ее стану.

- Идиот.

Оу, да она меня взглядом кастрировала.

- Идиот с планом. Это разные вещи, Никольская. У тебя его вообще нет.

- Есть. Я поеду к Ромке. Ключи гони.

Так-с, чего я хочу?

Перекинуть ее через колено и отшлепать так, чтобы мозг прочистился.

Промыть рот с мылом.

И еще раз отшлепать, но уже медленно, растягивая удовольствие.

- Пылью надышалась, что ли? – Я пропищал? Да ладно, позорище. Мужики не пищат.

- Тогда отвези меня в гостиницу.

Зеленый свет? Можно ехать? Черт, да это для моих ушей то же самое, что и «Гуляев, раздень меня, я на все согласна». Пантера ловит мой взгляд и, бурча что-то типа «озабоченный идиот», выходит из комнаты, слава богу, не виляя задницей. Но я-то все равно как озабоченный пялюсь на шикарный вид. Хоть что-то хорошее есть этой долбаной помойке.

Никольская не возвращается ко мне ни через десять минут, ни через двадцать. Не скажу, что я особо волновался, но не хотелось бы, чтобы ее паук сожрал, а потом и на меня переключился. А от этой квартиры можно ожидать чего угодно. Один только раритетный телевизор-коробка чего стоит. Если он на ногу упадет, то все, без пятки останешься. А люстра, которая на соплях детских держится. Батя, наверно, старался, выискивая в городе такую халупу.

Решив, что Пантеру нужно спасать, я все-таки встал с дивана, и тут же в руке зазвонил телефон.

Вспомнишь батю, вот и он.

- Приве-е-ет, родитель, – я даже оживился, изображая в голосе тупое веселье. - Ты по делу иль просто перед сном поболтать?

- Ты занят? - после секундного молчания удивляется он.

- Вообще-то у меня тут новоселье. Чего хотел? А то меня так-то ждут.

Угу, диван скрипучий да пол грязнучий.

- Евсей, ты дебил? Я тебя туда отправил, чтобы ты и там яйца свои развлекал? Соня с тобой?

- На балконе ее закрыл, чтобы веселье мне не портила.

- Евсей! – Я оглох. - Слушай, чем быстрее вы наладите общение между собой, тем быстрее все вернется на свои места. Ты это понимаешь, бестолковый?

Хм.

Значит, вон в чем дело?

Не в сыне прокурора, не в поездке в обезьянник, а в нашей с Никольской «любви» друг к другу. Так с этого и надо было начинать. Я ж ее это… быстро залюблю, до потери сознания и пульса.

- Тогда, наверно, стоит выпустить ее. Да?

- Немедленно. И завтра в девять мы ждем вас в клубе, – уже ехидно добавляет он. - Поздравляю, сынок. Ты выходишь на работу.

Никольская появляется в комнате сразу, как только я кидаю телефон на диван.

- Дядь Саша звонил?

- Угу, – киваю и подхожу к своим сумкам. - Пантера, я, кажется, понял, как вытащить нас из этой дыры. Я гений, а теперь врежь мне.

Глава 13.

- Гуляев, стоять.

Врастаю в землю, парня за рукав куртки хватая.

- Забыла чайник выключить? Молодчина, Никольская. Чем быстрее наша люксовая будка сгорит, тем быстрее съедем. Дай пять…

Евсей выставляет вверх ладонь и ржет, как дятел Вуди. Миллион раз ему уже говорила, чтобы серьезность себе из интернета скачал, а он, походу, вирус оттуда хапнул, раз еще идиотливее стал. Если такое, конечно, возможно.

- В этой будке моя одежда осталась. Если с ней что-то случится, я тебя на органы по дешевке распродам, чтобы компенсировать утраченное. Понял? Это тебе на случай, если вздумаешь со спичками играться. И я сейчас о другом. Если дядь Саша будет в клубе, значит, и мой отец присоединится. Мне стоит за свой мозг волноваться, который папа может чайной ложкой перемешать за разбитые тачки?

- Да не парься ты. Все знают, что, садясь за руль, телка превращается в бабу-дуру. Кроме тебя, конечно.

- Думаешь, если комплимент отвесил, то я тебе кровать уступлю? Не дождешься. Будешь спать на древнем диване с пружинами и привидением над головой.

- Какой комплимент еще? Ты это брось. Я просто хотел сказать, что из всех баб-дур ты самая дурная, – парирует он и снова разворачивается. – Комплимент ей… Пф-ф-ф. В мире только два человека комплименты заслуживают: Меган Фокс, потому что это Меган Фокс, и я. Никаких там Никольских в этом знаменитом списке нет и никогда не будет.

- От нарциссизма бывает изжога.

Ну, и где ответочка про зависть и зазнайство? Я жду, но Евсей молчит, что-то набирая в телефоне.

- Что, Гуляев, коровья ферма загибается без своего фермера? –  догоняю его, обгоняю и уже через плечо бросаю: – Неужели телки не могут без внимания?

-  Да какие телки? Я ж себе пантеру в качестве домашнего зверька завел. Все силы на дрессировку уходят. Надо еще ж от бешенства ее привить. Эх, не хомячок, о котором я всегда мечтал. Но тоже неплохо.

- Надеюсь, она тебя покусает, – бормочу, снимая пальто.

- Главное, чтобы не обслюнявила. – Евсеев кривит носом, повторяя мои движения. – И блох домой не притаскивала.  

Интересно, Гуляевы расстроятся, если я их сына в кружке с водой утоплю? Как альтернатива они всегда могут завести себе щенка. Разницы особой не заметят, если только псинка симпатичнее будет. Ну, тут я соврала, конечно. С физиономии засранца только картины писать. Всегда удивлялась, как у такого красивого тела может быть такой отвратительный хозяин. Хотя если ему рот изолентой заклеить, то можно и не заметить, какой он на самом деле мудак.

А, ну и переодеть во что попроще. Черные брюки и белая рубашка, которая широкие плечи обтянула, выставляя на обозрение все мышцы, выдают образ заносчивого плохиша. Мне даже два раза переодеваться пришлось, чтобы соседу соответствовать. Брючный костюм хоть и подходил идеально для разговора с родителями, но выглядел так, будто я секретаршей у Гуляева подрабатываю. А вот платье до колен да с голой спиной, подчеркивающее фигуру, – шик. И тут сразу босс Евсей превратился в шофера Евсейку криворукого, которому права подарили, а на работу из жалости устроили.

- Никольская, хватит слюни на меня пускать. Дождись хотя бы, пока я спать буду. Не забыла, зачем мы здесь?

- Пока ты спать будешь, я максимум могу тебя подушкой придушить. Не более. А здесь мы, чтобы разругаться, что уже у нас получилось. Кстати, не забывай, что я эту идею не одобрила, и если ничего не получится, то твоя карта и ключи от машины уходят в мои красивые ручки.

- Я бы сказал, что твоими ручками можно делать, но как? Я джентльмен. И не гони на мой план. Он идеален. А если мы начнем играть в игру предков, то закончим ее ближе к пенсии, до которой ты, скорее всего, не доживешь.

Чтобы не пнуть его каблуком в лодыжку, пришлось прикусить губу.

- И почему я должна первой с апостолами познакомиться?

- Из-за воздержания, – совершенно серьезно отвечает он. - Кто Евсею не дает, тот до пенсии не доживет.

- Идиот.

- Так все в твоих руках, Никольская. Попроси, и я с радостью сделаю тебя бессмертной.

- Да лучше я…

- Ваши крики слышно на улице!

Жаль, что Гуляев-старший перебил меня, неожиданно появившись за спиной. Неожиданно - это мягко сказано. Я чуть к Евсею на шею не запрыгнула, когда грубый мужской голос услышала.

- А твой рык испугал нашу Сонечку, – ржет зараза, смотря на свои руки, за которые я от страха схватилась. Нервы, блин, ни к черту. Скоро от своего дыхания шарахаться буду. – Тише, тише, Пантера, дядя Евсей рядом.

- Дядю Евсея я сама сейчас за руку в ад спущу, - шепчу и, натягивая улыбку на лицо, смотрю на мужчин. – Добрый вечер, дядь Саш.  Папа, здравствуй.

- Как официально. Можно просто обнять родителя.

- Взрослая и самостоятельная жизнь, отец, и не тому научит. – Для пущего эффекта серьезности выпрямляю спину и жалею, что все-таки костюм не надела.

- И суток не прошло.

- Но какие это были поучительные сутки. Как вечность. Подтвердите, Евсей Александрович?

- Подтверждаю, София Федоровна.

Ну и под застывшими взглядами наших родителей мы идем вперед, давая им минутку, чтобы подумать.

Наверно, я все же немного отошла от Гуляевского плана. Но он был не моим. Я с самого начала не видела в нем никакой логики. Допустим, мы с Евсеем начнем лаять друг на друга, как собаки бешеные. Ну врежу я ему, и он будет красоваться с фонарем под глазом. И что дальше? С чего Гуляев решил, что предки испугаются, пожалеют нас и растянут по разным углам? Да это бред уровня детского сада младшей группы. По мне, так проще и умнее делать то, чего от нас хотят.

Мечтают родители увидеть, как их дети в одной песочнице играют и не бьют друг друга лопатками? Пусть смотрят и наслаждаются. Легко. Проще простого. За возможность вернуться домой, а не в квартиру, которая напоминает чей-то мавзолей, я готова полюбить кого-то угодно. Даже если этот кто угодно – Гуляев.

Глава 14.

Если бы существовал конкурс мудаков, то я бы занял почетное первое место.

Потому что я мудак.

Им был, им же и останусь.

После разговора с нашими предками стало чуточку веселее. Хоть и не для меня занятие – прогибаться, я понял, что все делают исключения. Все. Кроме Никольской. Мне минут двадцать пришлось перед отцами мазурку отплясывать, рассказывая им, какие они гениальные стратеги, раз придумали такой-то шикарный план по вразумлению детей.

План – дерьмо. Но папашки ушли довольные и даже не заметили, как я угорал, разговаривая с ними. Какой итог?

Мужики, которые считают себя самыми умными, после двух предложений спалили имя нашего с Пантерой надзирателя. Вот честно, в этот момент мне даже стыдно за них стало. Вроде башка седая, а на деле дети малые. Нацепи на лицо улыбку идиота, поддакивай, и все, перед тобой не грозные дядьки, а сопляки разговорчивые.

Чтобы вы понимали, работать я не собирался. Не царское это дело - тарелки за кем-то собирать. А вот посмотреть, как малышка Соня надраивает стаканы, смешивая в шейкере коктейли для меня, уж очень хочется. Мудак я только потому, что не собираюсь делиться с Никольской столь ценной информацией.

«Первому из вас, кем он будет доволен (смех, но речь идет всего лишь о поварихе), разрешается вернуться в свою прежнюю, беззаботную, а главное, богатую жизнь».

Первому из вас, понимаете?

Батя мой хреновый выдумщик, но только не тогда, когда придумывал эти слова.

После того как «работодатели» скрылись с глаз, я занялся их секретным человеком. Узнать о часах работы и количествах смен в неделю – дело трех минут. Официантка со взглядом «я тут до двух, а после вся твоя» охотно поделилась всей информацией с сыном хозяина.

Клуб постепенно заполнялся молодежью, когда на мой столик прилетела знакомая и уже ручная птичка.

- Евсей, откуда ты узнал, что я приду? – мурлычет панда, которая совсем недавно так и не сделала мне массаж. У меня что, жучок в заднице? Как она меня находит? - Почему не позвонил? Не пришлось бы кого-то пытать.

- Ты бухая, что ли?

- Зай, ну ты чего? – трется об меня сиськами, а губами пытается до шеи дотянуться. – Я просто была уверена, что ты меня найдешь.

Ну, если зайцы за телками бегают, то да, я очень долго искал… Как ее хоть зовут? Да пофиг.

- Никольская здесь не появлялась?

Эх, Соня, Соня. Ты не знаешь, но я только что спас твой авторитет, не рассказав панде, в какой дыре ты сейчас крушишь мебель, злясь на отца и проклиная меня.

- А что? Соскучилась по ней?

- Ты издеваешься? – визжит девчонка, нервно волосы за плечи откидывая. – Я ее терпеть не могу. Зазнавшаяся, высокомерная стерва. Ты разве не слышал, как она мне угрожала, что в стакане утопит? Думает, раз отец богатый, то ей все дозволено. Даже преподы ей ничего против не говорят. Папочка же спонсирует универ.

Моя девочка.

Эм, ну, в смысле, что горжусь соседкой своей.

- И я прекрасно понимаю, почему вы с ней на ножах, – продолжает она. - Я тоже с ней повоевала бы.

- Да? В чем проблема?

- Связываться не хочется.

Угу. В детстве, когда у Никольской в руках была кочерга, а у меня машинка, я тоже не обращал внимания на ее дразнилки. Она стояла рядом и нарывалась на неприятности, размахивая железкой корявой, а я так и говорил себе: «Парень, ты просто связываться с этой больной не хочешь. Ты не трус, ты не боишься, что она тебе череп проломит. Ты просто не хочешь связываться».

- Само собой, – стебусь, головой качая. – Так бы ты ее под плинтус засунула.

Не подумайте, что я волнуюсь, но мне стало интересно, чем там занимается Пантера. Может, она голая по квартире гоняет, а я упускаю шанс поглазеть на это зрелище. Или, еще лучше, ждет, когда я приду и раздену.

Отправляю панду погулять, а сам удобно устраиваюсь на диванчике, чтобы видеозвонок сделать. Пусть стерва и не надеется, что я тут о ней думал.

- Гуляев, чего тебе?

Так. Темно, и я не вижу ее лица. Слышу только тихий голос. Какого черта она шепотом говорит, если в квартире кроме нее и пауков никого нет?

- Ой, Никольская, это ты? Случайно набрал. Задницей на телефон сел, а он тебе сразу же позвонил.

Рукалицо. Что за дебилизм?

- Идиот, – бурчит и, кажется, собирается сбросить вызов.

- Меня ждешь?

- Гуляев, тебе в клубе заняться нечем? Или телки на обслуживающий персонал не так ведутся, как на богатого засранца? Мне не звони.

- Да тут очередь выстроилась на мои коленки.

- И поэтому ты достаешь меня? Похвалиться решил? Не стоит, мне плевать.

- Ты можешь нормальным голосом говорить? – Не, меня реально этот шепот бесит.

И тут происходят две вещи. Сначала у Никольской включается свет, и я вижу ее и маленькую часть какой-то комнаты. Не той, в которой она сейчас должна быть. Вторая вещь - голос на заднем фоне:

- Сонь, нам вставать скоро. Завтра договоришь.

Твою мать, какого хрена?

- Пока, Евсейка. И предохраняйся. Мир не осилит еще одного Гуляева.

И отключается.

Минут пять я смотрю на телефон, переваривая информацию. Стерва спит у какого-то хрена. При живом мне.

Стоп.

Хмырь ее.

Как же я сразу не догадался, что она к нему помчит?

Вот же змея ядовитая. Даже на расстоянии бесит так, что зубы сводит.

Найти, всыпать, что сидеть не сможет, закрыть в туалете ее урода, а саму Никольскую закинуть на плечо и увезти в наш склеп. Не, надо с этим заканчивать.

Глава 15.

- Гуляев, обалдел? – шипит зараза, когда я без слов хватаю ее под руку и веду непонятно куда. – Ночью спать не давал, так и сейчас лезешь. Отпусти, пока я тебе прилюдно не врезала. И вообще, с телками своими так обращайся. Может, им и в кайф, когда их так хватают, но мне нет. 
Ну да, перегибаю чуток. Только Никольская сама напросилась. Нечего сейчас включать режим недотроги с невинными глазками. Я вчера еле сдержался, чтобы не вызвать подъемник, чтобы подняться на пятнадцатый, мать его, этаж и не скинуть из окна парочку, которая неизвестно где набралась храбрости и по- хорошему не открыла мне дверь. А я мальчик горячий. Меня хрен потушишь, когда в глазах огонь и приступ бешенства в груди. Даже сейчас, когда увидел стерву рядом с ее лопухом, у меня не пропадает желание врезать одному и взять в плен другую. Перед глазами так и плывут картинки, как они там вдвоем… наедине. И Соня в ее долбаной пижаме «я буду сверху». Да что со мной происходит-то? 
Хрень какая-то, однозначно. 
Но всю ночь, стоило мне только представить, что лохматый урод, который ночует рядом с Никольской, протягивает к ней свои корявые ручонки, я тут же начинал звонить в домофон. Уж не знаю, на что он там рассчитывал, когда на Соньку смотрел, но точно знаю, что ни хрена у него не получилось. По дебильной роже заметно было, когда меня увидел. Ничего ему не обломилось. Хотя нет, представляя, как может злиться Никольская, легко понять, как он лез на стенку от ее ора и приступа бешенства.
- Мои телки, по крайней мере, не ведут себя как истерички. – Да, я в бешенстве. В нормальном состоянии речь не контролирую, а уж когда сама злоба на плечо села и своим противным голосом пищит: «Прибей засранку к себе гвоздями» - и подавно. Ну, и мне всегда нравилось смотреть, как у Никольской глаза краснеют и она начинает пыхтеть через нос. – Пантера, я тут понял, ты продолжай истерить. Оказывается, меня это жуть как заводит. 
Вуаля. М-да, в разы интереснее злить Софию, чем взрываться самому. 
- А я тащусь от спокойных парней, – скалится она, за секунду превращаясь из мегеры в котенка, который при возможности в мясо раздерет тебе кожу. – Которые… 
– Которые будут сумки таскать да слюни пускать? Сорян, Пантерка, обойдемся без соплей. 
- Которые не ведут себя как неандертальцы и не швыряют девушек на диван, –заканчивает она и отдергивает руку. 
- Я знал, что та ночь в клубе тебе покоя не дает. Ставлю почку, больше ты такого не испытывала. Вчера так точно, – самоуверенно скалюсь, смотря ей в глаза. 
Довольно улыбнувшись, она делает шаг к окну и с легкостью запрыгивает на него, наверно, забыв, что приперлась в универ в платье. 
В чертовом коротком платье, которое оголяет ее длинные ноги, заставляя меня как идиота на них пялиться. Ох, мозг тут же начал подкидывать интересные картинки, где эти ноги на моих плечах, мои руки поддерживают Никольскую под задницу, а сама стерва на ухо мне шепчет, чтобы я не останавливался. 
Никольская, пальцами проводит по своим коленкам, и я ни хрена не понимаю, чего она добивается. Довести? Эй, по мне разве не видно, что я уже возле черты. Запускать не надо, ракета на старте. 
- Ты в курсе, что ты намного симпатичнее, когда твой рот закрыт? А еще ты меня раздражаешь. Моментами я тебя даже ненавижу. 
- Да пожалуйста. Мне не привыкать. И, наверно, ты будешь ненавидеть меня еще сильнее, когда я дружка твоего головой в унитаз опущу. 
- Сначала со своими бабами разберись. Особенно с той, которая вчера об тебя сиськи свои полировала. После нее ко мне приперся? Фу, Гуляев. 
Чего? 
- Чьи-то сиськи меня вчера мало волновали. А вот твои… особенно сейчас. 
- Что? – Она сглатывает, и я вижу, как вздымается ее грудь при тяжелом вдохе. 
- Поднимай свою задницу, спрыгивай на пол и двигай за угол. 
- И не подумаю. 
- Пантера, ты же в курсе, что я не стеснительный? Накинуться на тебя сейчас, при толпе ботаников – дело двух секунд. Еще секунда - засунуть руку под твое платье. Следишь за ходом мыслей? Мне нужно всего лишь три секунды, чтобы заставить тебя быть сговорчивей. Три, и ты прокричишь свое «да». 
- Гуляев, ты такой придурок. 
Как же мне нравится, когда язык говорит одно, а тело и глаза - совершенно другое. 
- А ты меня бесишь. И с каждым днем все сильнее и сильнее. 
Спиной загораживаю шикарный вид от зевак, а сам подхожу вплотную, немного разводя в стороны чумовые ноги. В толпе мало кто обращает внимание на пару, которая стоит возле окна. Для всех мы просто, как обычно, проклинаем друг друга. На самом же деле, мои брюки сейчас лопнут по швам, а голова взорвется, будто в нее килограмм тротила заложили. Протягиваю руку и пальцем касаюсь ключицы. Никольская дергается, но и не думает уходить. 
Кто бы сомневался!

Глава 16.

- Гуляев, Гуляев, Гуляев. Немного, совсем чуть-чуть, но мне тебя даже жалко. – Пальцем провожу по его скуле, с огромным удовлетворением замечая, как его нахальная улыбка слетает с лица, а в глазах появляется блеск понимания. – Неужели ты решил, что все так просто? Наивный, подумал, что стоит сказать несколько грязных словечек, и у меня голову разорвет от возбуждения? Фи, как скучно и глупо.  

Парень просто вжимается в меня, заглядывая прямо в глаза. Ему ли не знать, как я мастерски умею контролировать себя. Да и гляделки? Серьезно? Сонька - чемпион мира в этой игре. Тем более, когда она злая и обиженная. Гад Гуляев вчера не встал на мою сторону. Как обычно, начал изображать из себя мерзкого ангелочка с рваными крыльями. А сейчас он, значит, меня закадрить решил?

Идиот.

- Не разорвало? – Усмешка? Издевается? Да у меня даже глаз не дернулся. Вспотела немного, но это все на хорошее отопление в универе списать можно. Не более.

- Без шансов. Но ты молодец, твердая четвер…

Наверно, мой писк услышала дворник на улице. А на бедрах точно останутся синяки от мертвой хватки, которой в меня вцепился Евсей и притянул к себе, набрасываясь на губы. Поцелуй не был нежным. В нем не было ничего зефирно-малинового. Он был собственническим и доказывающим. Когда он языком своим затыкал мой рот, Гуляев в самом деле доказывал мне, кто хозяин положения. И в какой-то момент. мне даже захотелось крикнуть «верю». Потому что я расслабилась и поддалась. Краем глаза видела, что на нас все уставились, но забила на это. Обнимашки в стенах универа были делом обычным. Никто и внимания на такое не обращал. А тут…

Что он там говорил?

За угол нужно идти?

Да ничего и не случится, если и схожу.

Я девочка, в конце концов, мной гормоны иногда управляют.

Да и сложно, вообще, бетонную статую изображать, когда тело в пластилин превратилось, мужской запах опьянил, а чьи-то губы не дают шанса на сопротивление и думки.

- Ты права, Никольская. – Меня отталкивают и, нагло смотря в глаза, пальцем вытирают губы. – Вообще не цепляет. Будто я в помидоры мордой упал.

Чего?

Придурок, на штаны свои посмотри.

Я хочу сказать что-нибудь колкое. Хочу врезать ему. Хочу, боже, да чего я только сейчас ни хочу. Но эта наглючая физиономия щелкает языком, разочарованно качает головой и сваливает, оставляя меня с красными щеками сидеть на чертовом подоконнике.

Мечты о том, что я снова могу свалить к Ромке, разбились о стену реальности. Еще на первой паре Гуляев прислал сообщение-напоминалку, мол, не забывай, малышка, но сегодня ты должна будешь хорошенько поработать ручками. К смс он прилепил парочку извращенских стикеров, которые прям говорили, что именно я должна буду делать. Еще через минуту меня попросили надеть юбку покороче, ведь длинные ноги - залог огромной выручки. А парень сегодня щедр на чаевые.

Сволочь Гуляев так и нарывался на неприятности. Но сейчас даже у него не получится вывести меня.

Ближе к вечеру, когда мы с Голицыным надумали сходить в кафе с целью развеяться, мне позвонила мама, сообщив, что батенька мой решительно настроен перевоспитать строптивую дочь. И что мой фееричный уход во время последнего разговора еще больше взбесил родителя.

- Сонь, я прошу тебя, ну сделай ты все, что он хочет. Сделай вид, что приняла его условия и восприняла их всерьез. Представь, что играешь в игру.

- Мам, игра «превратись в стаканоналивалку» так себе игра. Тебе не кажется?

- Доченька, я все понимаю, но это отец. Сама знаешь, если вбил себе в голову что-то, даже топор не поможет выбить. Он уже скучает. Сегодня в комнате твоей час сидел. Поверь, и двух дней не пройдет, как сам за тобой приедет.

- Скучает он там. Ага. Ничего, что я в другую страну переехать собиралась? Что бы он тогда делал? В мою комнату переехал и спал с пижамой в обнимку?

- Сонечка… - Мама делает паузу, за которую я успеваю все понять.

Меня и не собирались никуда отпускать.

Весь этот цирк с наказанием и переселением - всего лишь жалкий предлог, для того чтобы меня к батарее родительской квартиры привязать.

- Папа тебя любит и считает, что ты еще не готова к переезду. А ваши ссоры с Евсеем - еще одно тому подтверждение.

Мама не стала долго разговаривать со мной, сославшись на какие-то дела и скорую встречу. Перед тем как сбросить вызов, она всего лишь попросила не рассказывать отцу о нашем разговоре и том, что я в курсе его мелких делишек против родной дочери. Но еще была просьба подыграть и обещание, что она в скором времени все уладит.

Сжав кулаки, повернулась к другу:

- И что делать?

Ромка пожал плечами.

- Наверно, хотя бы стоит появиться на рабочем месте. – И ржет гад, но затем продолжает серьезным голосом: -  Это для начала. Потом стоит доказать отцу, что ты можешь больше, чем просто орать и драться с его любимчиком.

Все хреново.

Хуже просто не бывает.

Вместо того чтобы ехать с Голицыным в кафе, я сажусь в такси и еду в, прости господи, нашу с Евсеем «квартиру мечты». Моя идеальная жизнь превратилась в чертову комедию, правда, клоун остался прежним. Открывая дверь, я уже готовилась к войне, но разочарованно выдохнула, когда поняла, что Гуляева здесь нет.

И вот это было самым хреновым. Осознание того, что я как идиотка ждала встречи с Гуляевым.

«Приди в себя, Никольская. Просто приди в себя, пока не поздно. И натяни уже на себя самую короткую юбку, которая только есть у тебя в чемодане».

Глава 17.

Клуб в центре города раньше пользовался бешеной популярностью. Молодежь бежала сюда сломя голову, боясь того, что мест не хватит и их не впустят. Со временем количество клубов стремительно возросло, и народу было проще тусоваться там, где поближе. Конкуренция, мать ее. Я никогда не вникала в дела отца и дядь Саши. Изредка слышала, что они пытаются всеми силами вернуть любимому детищу былой статус, но на этом все. Чего говорить, в клубе я была всего лишь несколько раз, потому что сюда любил наведываться Гуляев. Сами понимаете, портить себе вечер встречей с его физиономией мне не сильно-то и хотелось.

 Когда я зашла в зал, меня оглушил дикий рев и свист толпы людей. Они визжали и кричали, взрывая хлопушки, под предводительством мудака Евсея. Этот гад, словно принц, сидел на высоком стуле и потягивал коктейль из трубочки, пока все остальные хлопали в ладоши, как стадо баранов, радость на лицах изображая.

- Сонька, - Гуляев, словно барин, махнул рукой в мою сторону, будто слугу Алешку честному народу представлял. – А мы тебя заждались. Друзья, поприветствуем нашу королеву битых стаканов и разбавленного вискаря! Как я вас учил?

- Ура!

- Ура!

- Ура!

М-да. Гуляев постарался и уже всех под себя подмял. Сволочь предприимчивая.

- Господа, - продолжает он, внимательно смотря на мое лицо, - расходимся. Сонечка наша сегодня не в духе. Но вы знайте, что более добрейшего и открытого человека вы не найдете. Если захочется с кем-то поговорить, ну, или сигаретку стрельнуть, все к ней.

- ГУЛЯЕВ! – заорала, не сдержалась, ну бывает.

- А, она еще и денег в долг даст, – недоносок поднимается с царского трона и ко мне двигает. - Да, Пантерочка моя. Вызывала?

- Чего все встали? За работу.

Угу, все-таки я дочь своего отца. Он мне всегда говорил, что без плетки, на одних пряниках, не уедешь. И как я поняла из происходящего, Гуляев их уже обеспечил таким количеством сладкого, что задницы слипнутся. И плевать, что я типа барменша. Никольская я прежде всего.

- Оу, режим начальницы? – скалится засранец, трубочку изо рта не выпуская. – Я только сейчас понял, насколько сильно люблю ролевые игры. Очки есть? Ты мне жуть как напоминаешь мою любимую училку из фантазий. Спроси у меня, сколько будет два плюс два?

- Ты совсем придур…

- Пять. Неправильно? Ну и ладно, я гуманитарий. Но теперь тебе надо меня наказать.

- Зачем? Природа за меня с этим отлично справилась, – шиплю на него, вдавливая каблук в дорогой ботинок. – Еще раз вытворишь такое, и можешь попрощаться с половой жизнью. Клянусь, Гуляев, с корнями вырву все, что болтается. А теперь, друг мой, расскажи-ка мне, чего у тебя физиономия такая довольная?

Он что-то скрывает. Папа ясным языком сказал, что за нами будут присматривать. Не будет Евсейка таким расслабленным, если его в любой момент могут с потрохами сдать.

- О-о чем ты? – пищит он. Оно и понятно. Почему бы и не попищать, когда кто-то грозится отдавить ему палец. – Соня, я парень нежный. Вот всякие твои штучки с болью не люблю. Давай без этого начнем, и я перетяну тебя на светлую сторону без плеток и каблуков?

- Я тебя сейчас чулками задушу. Колись, что ты придумал, чтобы отвертеться от работы? Гуляев, и не ври мне. Говорят, без пальца на ноге ходить сложно. А тебе, как главному ходоку этого города, так тем более.

- Ты в чулках? – открывает рот и наклоняется, заглядывая под юбку. – Ох, где мои манеры? София, шикарный вид.

- Охренел? – давлю ногой еще сильнее, но он с легкостью поднимает меня и снимает со своей ноги.

- Есть немного.

Гуляев веселой походкой двигается к лестнице на второй этаж и, не смотря на меня, перепрыгивая через ступеньки, скрывается с поля зрения.  Не, если он подумал, что я отстану, то он ошибается.

Громко фыркаю, проклиная каблуки, и иду следом на поиски гада. Он улыбается, когда видит меня, и разваливается на кожаном диване словно у себя дома.

- Ладно, Никольская, дядя Евсейчик сегодня добрый. Тащи свою попку сюда и падай рядом. Отметим, так сказать, наше новоселье.

Почему мне кажется, что это какая-то подстава?

- Что ты задумал?

- Кроме как того, чтобы подольше поглазеть на твои ноги? Ничего. Грешно о людях думать плохо, Сонечка. Я когда-нибудь доставлял тебе неприятности?

- Серьезно? Постоянно.

- Ты, как всегда, преувеличиваешь. Так, шалости для морального удовлетворения.

Задираю нос, почти потолок царапая, и все-таки иду к парню. В самом деле, не за барную же стойку становиться, когда этот лоботряс под прожекторами загорает.

- Я знаю, кто наш надзиратель.

Эй, ну я так не играю. Неинтересно же. Зачем обламывать человека, который на пытки настроился? Кто так делает-то?

- Не удивил. Кто-кто, но ты свою задницу со всех сторон прикроешь. Молодец. Хороший мальчик.

А чего помрачнел? Похвалы хотел? В следующий раз косточку ему принесу. Пусть грызет.

- Но договаривался я только за себя. Про тебя ни слова, Никольская. Поэтому с завтрашнего дня ты по щелчку пальцев должна будешь нести мне латте. О, кофе без сисек - не кофе. Поэтому дома можешь приносить голой.

Ни ума, как говорится, ни фантазии.

- Давно я с твоим папой не болтала. Как дела у него? Наверно, ему будет интересно, насколько жаден человек, которому он доверил слежку за своим сыном. Или ты угрозами заставил его молчать? Шантаж? В любом случае твоя контора закроется, а грязные тарелки будут сыпаться со всех сторон.

- Моя доброта меня погубит, – Евсей разочарованно качает головой, понимая, как просчитался.

- Твой длинный язык тебя погубит. Причем скоро. – Сажусь с ним рядом, протягивая руку к листовке с меню. – Ты платишь, Буратино.

Глава 18.

Никольская – стерва.

Поправочка, стерва с идеальной, мать ее, задницей.

Еще утром я готов был своими руками построить бункер и силой затащить в него самоуверенную засранку, возомнившую из себя чертову ледяную скульптуру в форме среднего пальца. Она таяла, а потом будто включила режим заморозки и устроила мне полярный день.

Стерва, я ж говорю.

За мою героическую сдержанность я даже вшивую грамоту не получил. Кое-как взял себя в руки и старался не думать о ее ногах, между которых я так удобно устроился. А итог? Меня в поле послали снег совком грести.

И что получается? Она вывела бедного Евсейку, заставила целый день думать о ней, мечтая о шалостях возмездия, а потом появилась передо мной в охренительно короткой юбке и предложила себя напоить.

Че-го?

Эй, нельзя портить мои гениальные планы. Не, так-то я не жалуюсь, споить Никольскую -  событие счастливое, как пришествие Иисуса на землю. Но… Всегда есть это чертово но.

Я как бы уже родителей пригласил посмотреть на первый рабочий день любимого отпрыска.

И вот теперь мне проще мордой стену пододвинуть, чем выпереть отца из клуба и продолжить начатое веселье с Никольской, которая, кажется, уже заметила приход неожиданных гостей.

Со второго этажа я вижу, как напряглись ее плечи, а пальцы сжались в кулак. Она стоит, делая вид, что танцует, а на самом деле нервно прикусывает губы, будто мысленно сканворд разгадывает. Десятое слово по вертикали из пяти букв: кто такой Евсей Гуляев? Первая буква «М», вторая «У», последняя «К».

- Давай же, Никольская. Беги к лестнице и расскажи мне свежие новости, – вслух говорю сам себе, продолжая наблюдать за девчонкой. Наверняка она и не догадывается, откуда предки здесь появились, но разве текила людей не сближает? Уж после трех стаканов она должна мне доверять как брату родному. С условием, что я, гаденыш такой, не пил.

Гадство. Она поднимает голову, улыбается своей долбанутой улыбкой, мол, чувак, это лучший вечер в моей жизни, я за добавкой, а потом срывается с места и теряется в толпе.

Кинула.

Подставить решила.

А я еще, святой Евсей, раскаивался.

Хрен ей, а не мои извинения.

Никакой пощады, даже если она голая будет об этом умолять.

Разворачиваюсь и отбираю поднос у проходящего мимо официанта. Он и не думает возражать, наоборот, скалится и в довесок протягивает мне блокнот с погрызенной ручкой. Если бы не батя с матерью, торчащие внизу, и не стерва Никольская, я бы этот поднос на голову ему надел, но разве можно? Сейчас точно нет.

Знакомые, которые только что жрали вискарь за мое здоровье и мой счет, уже не скрывая ржали, тыкая пальцами.

Ну что за уроды, а?

Хотя, признаться, я бы не только ржал, но и вставил бы несколько едких словечек.

- Дебилы, новости смотреть надо. Вчера президент объявил гонку между официантами. Приз: поездка с ним на саммит. Пока вы тут бухаете, я буду курить кальян с самим… - И пальцем вверх показал. Надо понимать, что я не про бога треплюсь.

Именно эти, так сказать, мои знакомые умом не блещут, вернее, они просто идиоты. Поэтому, когда я разворачивался, мне орали в спину:

- В натуре, я что-то слышал об этом.

И самое ржачное:

- Евсей, устрой на работу по-братски.

Найти заразу Никольскую проблем не составило. Как и предполагалось, она за барной стойкой стояла, неуклюже воду в стакан наливая.

- Труд из обезьяны человека сделал. С тобой не прокатит.

- Поднос тебе к лицу, Гуляев. Будто создан для тебя, – язвит она, а сама по сторонам оглядывается.

Навалиться на стойку, чтобы, протянув руку, шлепнуть по упругому заду, труда не составило.

- Совсем придурок? – подпрыгивает, поправляя юбку, и рычит, как пантера.

- Самую малость, – говорю и понимаю, что предки долго задерживаются на входе, скорее всего, у меня есть минута, максимум две, чтобы создать видимость того, что я работаю в поте лица. Барменше-то повезло, это мне двигаться надо. Отбираю у нее стакан из рук и развернуться даже не успеваю, как сквозь музыку слышу смех бати:

- Мать, доставай телефон и запечатлей этот момент. Мой сын работает! – Эй, серьезно? Гордость в голосе? Ну, точно. Именно с такой же интонацией он со мной разговаривал, когда в восьмом классе у меня презервативы в комнате нашел. – Сонечка, здравствуй.

Приветствие, бла-бла, мать на эмоциях чуть слезу не пустила, а мне было настолько скучно, что пришлось зевнуть пару раз.

- Родственники, вы меня, конечно, извините, но я работаю. С удовольствием бы постоял с вами, но, говорят, здесь хозяева – звери. Казнят работников за перекур. Только барменшам делают поблажки.

- Точно, -  подхватывает слишком довольная Никольская, - Евсей проводит вас к вашему столику на втором этаже. Если я не ошибаюсь, у него там друзья тусуются.

Вот стерва.

- Ты не только нас пригласил?

Бать, как так? 

Кто тебя за язык-то тянул? 

Отец на меня так посмотрел, будто я не рядом с ним стою, а оргию в другом конце города устраиваю. А я в этот момент мысленно сам себе откручивал голову. Если не я, то это точно сделает Никольская. 

Глава 19.

Гуляев несколько секунд сверлил меня своим бешеным взглядом, а потом сдался и, как хороший мальчик, повел предков к их местам.

А мне приходится постараться, чтобы не запустить в него что-нибудь потяжелее. Каким органом он думал, когда отцу звонил? Мстит? Жаль, что его машина в ремонте. Хорошо, что по моей вине.

Не в силах просто стоять на одном месте, подозвала настоящего бармена и заставила его сделать кофе. Уже представляла, как папеньку порадую кофе «собственного» приготовления, а потом дошло, что Гуляев скорее прибьет меня, чем даст шанс самой выпендриться перед родителями. Поэтому… бедному парню, которого я то выгоняла с бара, то звала обратно, пришлось доставать еще несколько стаканов.

Прости, красавчик, надо мной тоже издеваются.

- Решила отличиться? – спросил Гуляев, плюхаясь на высокий стул. Офигеть, он выжил. Я думала, дружки его, как только увидят, сразу сдадут отцу. Неосознанно, конечно, но была уверена, что закричат, мол, куда ты, браток, пропал, на тебе штрафную.

- Не мешай. Когда я пойду задабривать папочку. – Ох, и скольких же трудов мне стоило говорить серьезным голосом, а не ржать как конь.

- Не парься, я сделаю это за тебя. – И он делает. ТО, что я планировала. Идиот. Берет поднос с кофе в руки и сваливает. Клянусь, был бы у него хвост, то он бы сейчас им вилял.

Я же в это время не спеша заставляю парнишку взять нормальную версию напитка, а не вариант с водкой, и вместе с ним иду на поклон к старшим, успевая заценить лучший момент вечера.

- Ты и кофе сделал? – спрашивает мой папа, одобрительно смотря на Евсея.

- Саш, а я тебе говорила, что мой сын сможет справиться с любой работой.

- Бать, маму надо было слушать. Хоть она в нашей семье все понимает. 

И вот все.

Меня прорвало за секунду до того, как старший Гуляев сделал глоток и тут же выплюнул бяку на пол, я уже не могла сдерживаться.

- Это что за гадость?

- Дядь Саш, вы чего, сына не узнали? Он, конечно, плохиш, но гадостью его называть…

Я собиралась что-то еще сказать, но вовремя на маму свою посмотрела. Ее взгляд говорил о многом. Ей ли не знать родную дочь. Только поэтому… Честно, только из-за нее я все-таки решила спасти задницу Евсея.

- Простите, он, - показываю на парня, который за меня кофе варил, - ошибся и напитки перепутал. Его косяк.

Уж простите, я его знать не знаю, а с Гуляевым уже давно в одном котле варюсь. Хоть он мне и противен, но свое, как говорится, без запаха.

Пришлось еще нервный тик воспроизвести, чтоб дурень Евсей перестал Зевса изображать и молниями в меня целиться. Но парень молодец, быстро сориентировался: сел рядом с отцом и начал ныть, как сложно в наши тяжелые времена найти ответственного работника.

Циркач. Так и хотелось спросить, почему он без клоунского грима, вообще, сюда приперся?

Родители оглядели нас на предмет побоев, а потом и выставили, мол, прошли те времена, когда мы детей с собой на отдых брали, чешите, детки, вкалывать.

- Так, Сонь, надо обсудить момент, – начал Евсей, когда мы спустились на первый этаж и разместились под лестницей, вне в поля зрения старших. Гуляев хоть и наклонился ко мне, кончиком носа дотрагиваясь до щеки, но вроде, дальше двигаться не собирался. – Нужно заключить перемирие. Из-за твоих выходок мы все в заднице окажемся.

- Моих?

- Вот ты опять споришь, – возмущается он. - И не цепляйся к словам. Не тупая, смысл уловить должна: подставляя друг друга, мы делаем только хуже.

Как бы двинуть ему, но парень в чем-то прав. Ущипните меня.

- Но это ты их сюда позвал.

- Вообще-то ты сама виновата.

Не сдерживаюсь и все-таки бью его по плечу.

- Ладно, ладно, кунг-фу панда. Виноваты оба, но ты больше.

Не, он точно издевается?

За всю жизнь я не хотела его так прибить, как за сегодняшний вечер.

Хотя нет, вру. Всегда хотела и хочу.

- Мир? – выставляет ладонь.

- С условием, что ты не трогаешь меня корявыми ручонками, не смотришь и не делишься извращенными фантазиями.

- Ты мне еще дышать запрети.

Эх, да если б я могла!

- Мир.

Уже к концу вечера, то есть почти утром, я проклинала всех, кто только попадался в зону моей видимости. Никогда не думала, что так скажу, но сегодня Гуляев бесил меня меньше, чем собственные родители, которые ушли в отрыв и каждые десять минут требовали обновить их стаканы. Еще хорошо, что за меня эту работу Игорек делал. Угу, пришлось узнать имя парня, которого я в раба своего превратила. Плохо было бегать с подносом, изображая радость на лице, будто Зубная фея мне пятак под подушку положила, а зуб забрать, склерозница, забыла.

В общем, когда напряженная ночь закончилась и клуб закрылся, я еле двигала ногами и не чувствовала рук. Евсея нашла на диванчике, рядом на столе стояла гора посуды. Парень не просто сидел, он спал.

Наклоняюсь, насколько могу, чтобы самой на него не завалиться, и как заору в ухо:

- Шухер. Батя твой вернулся.

Ох, как же он подскочил. Как подскочил. А когда понял, что зря танцевал, снова плюхнулся на свое место.

- Пантера, отстань, – отмахивается он от меня. Вот это новости. Да в жизни никогда такого не было. – Я устал. Дай мне пять минут, и я придумаю, что тебе ответить.

Он отключается.

Тут же засопел, будто и не прыгал вовсе.

Пять минут? Ладно, я и подождать могу.

Сажусь с ним рядом, для удобства кладу голову ему на плечо.

- Никольская, - бурчит себе под нос спящий хорек, - никогда не думал, что могу такое сказать, но, блин, слезь с меня.

- Гуляев, заткнись. Я с тебя не слезу.

Глава 20.

Утром я проснулась с ощущением, что на меня кто-то пристально смотрит. Нет, даже не так. В момент, когда Газманов посвящал мне свои ясные дни, а я, сидя на единороге, качала ножкой, подпевая, в мой лоб кто-то воткнул спицу. По крайней мере, именно так мне и показалось.

Резко открываю глаза, а надо мной довольный Гуляев навис, с улыбкой Пеннивайза. Жалкая пародия, конечно, но мой мозг еще, с Газмановым, поэтому при виде реального зрелища отскочить попыталась, но куда там. Руками-ногами пошевелить не могла, словно меня в бетоне замуровали.

Походу, я еще сплю.

Надо расслабиться, досмотреть сон, а потом проснуться в своей кроватке, в дорогой сердцу комнате родительского дома.

Да чтоб меня.

Я там больше не живу.

А уснула вчера на…

Этот урод меня связал – раз. Два – я точно лежу на диване в нашем клоповнике. Точно-точно, вон пружина в зад больно давит.

- Батя твой звонил, пока ты дрыхла. На обед нас ждут, – говорит Евсей и как ни в чем не бывало садится рядом со мной, батон в рот запихивая. – Сто лет у вас не появлялся. Вы чем людей кормите? 

Соберись, Никольская. Не брызгай в него ядом раньше времени. У тебя с прицелом всегда проблемы были, промахнешься еще, и все, шанс профукан. Гад живым останется.

- Змеями.

- М-м-м, кобра в кляре, эт я люблю, – потягивается, крошки с футболки на меня стряхивая. – Ты опять не в настроении? Блин, Никольская, кончай с этим. Улыбнись, а то морщина покроешься, тебя никто замуж не возьмет. А, ну и привет кошкам.

- Я тебя сейчас прикончу. Какого хрена ты меня связал? – Да, не сдержалась, заорала так, что плитка в ванной отпала, но и повод был.

- А-а-а, ты про это. Не знаю, захотелось, – пожимает плечами и перепрыгивает через меня, чтобы встать напротив, удовлетворенно вздохнуть и взглядом по мне пробежаться.

- Захотелось? – дергаю руками и ногами в попытках подняться и похоронить его на этом самом диване. – Как я, вообще, сюда попала?

- В багажнике.

Я не пойму, у засранца разговорный трафик кончился и каждое слово платное?

- Че-го?

- А если бы гаишники тормознули, а на пассажирском сиденье девчонка в отключке лежит? Никольская, соображай, они бы меня повязали.

- Разбудить ты не додумался?

- И как, по-твоему, я бы тебя после этого смог связать? – удивился, будто это я тут с самого утра бред несу. – М-да, с логикой у тебя явные проблемы.

Блин, ну за что мне все это?

- Идиот, мы с тобой вчера мир заключили, и я даже руку тебе пожала.

- Ага. А сегодня ты моя пленница, лежишь связанная на моем диване. Жизнь такая непредсказуемая. Фиг догадаешься, что будет через несколько минут.

- Я как раз думала, когда открутить тебе голову. Спасибо за уточнение.

- Сегодня не получится, мы сейчас должны ехать к твоим родителям.

Чего? Сейчас?

А ничего, что я до сих пор лежу?

- Ладно, Гуляев, твоя взяла. Что ты хочешь?

- Никольская, да что ты за человек такой? Лежит тут связанная передо мной и еще спрашивает, чего я хочу. Понятно же.

Если я на него заявление напишу, его посадят в камеру с любителями жесткой порки? Ну, чтобы все его больные фантазии в реальность превратились?

- Я хочу твою кровать, – договаривает он и садится рядом. – Но твои мысли мне понравились больше.

- Развяжи меня.

- Кровать.

- Гуляев!

- Спорь больше. Мне и правда такой твой вид нравится. Есть в нем что-то справедливое. Не находишь?

- Чертов придурок, забери себе эту долбаную кровать. А еще лучше пойди и купи новую. У тебя карта есть, идиотина.

Как же он меня бесит. Имея в кармане столько денег, он как маленький ребенок себя ведет. Кровать? Все из-за древней кровати, на которой динозавры размножались?

Меня сглазили или навели порчу.

- Я ее потерял, – виновато отвечает он, развязывая левую руку.

Это мои колготки?

 Бр-р-р.

- Что ты сделал? – щипаю его за плечо и от себя отталкиваю. Сама с освобождением справлюсь. В конце концов, я сильная и независимая. – Как? Как ты мог ее потерять, дубина?

- Лишнее тому доказательство, что телкам нужны только деньги.

Это он сейчас обиделся?

Обиженку включил и мою сумочку в руки взял?

- Давай ее продадим.

- Я тебя на органы продам. Положи на место!

И вот тут мне действительно стало плохо.

Одно дело - жить в квартире бомжа, но знать, что ты при этом можешь все себе позволить. Другое дело - не иметь совсем ничего. Что делать человеку, который привык ни в чем себе не отказывать?

Что за невезуха?

Почему у меня нету свиньи-копилки, а есть просто свинья, которая мне жизнь усложняет?

- И что мы делать будем? – с надеждой в голосе спрашиваю у него, еще раз оглядывая комнату. – У меня даже на бензин денег нет.

- Не знаю, Пантера. Работать, наверно. Сколько там официанты получают?

- Без понятия. Но ты мне должен новые колготки.

- У нас еще минут десять есть до выхода, можно я натурой расплачусь?

Глава 21.

Если забить на то, что я, как алкаш без места жительства, уснул на неудобном диване с кучей мусора рядом, то можно сказать, что утро выдалось идеальным. Правда, пришлось попотеть, таская на себе спящую задницу Никольской, но это так… Я не жалуюсь.

Прелести жизни.

Идея связать засранку пришла ко мне вовремя. Хрен знает, зачем я это сделал, но, черт возьми, с каким же трепетом я ждал ее пробуждения. Ради ее милого ора и угроз с проклятиями я готов каждое утро ее колготками к батарее привязывать. Знаете, это все равно что йорка подразнить. Лая много, может даже цапнуть, но веселья-то больше.

Я специально из комнаты вышел, когда увидел, что Никольский с дочуркой поговорить хочет. Наврал с три короба, что бедная София устала на работе до такой степени, что отрубилась прямо на пороге, а мне, как верному рыцарю и коню одновременно, пришлось ее до царского ложа донести. Похвалу заслужил, слова одобрения выслушал и на сытный обед - так уж и быть – согласился.

А еще меня заверили, что чета Гуляевых в гости не собиралась, поэтому, прощаясь, я уже был готов стартануть к Никольским.

На самом деле, я чертовски рад, что по крайней мере сегодня не встречусь с батей. Он мой отец, и вся остальная дребедень, да, но у меня и так башка раскалывается, чтобы еще он по ней своим половником стучал. Да и к тому же папаня Пантеры более сговорчивый. Уверен, до десерта нас уже помилуют и снимут все обвинения. Ну, а потом батьки пусть между собой разбираются. Не мое дело.

- Да-а, задница и правда шикарная. – Плечом опираюсь о дверной косяк, смотря, как Никольская стоит возле чемодана и будто молится на него. Жуткое зрелище, я вам скажу. Если бы не халат ее, в котором она сейчас, я бы уже бежал из города сверкая пятками. А что еще думать, когда видишь девчонку, которая под нос себе что-то шепчет, смотря в одну точку? Ага, точно рогатого с копытами в гости зазывает.

- Гуляев, заткнись.

Да сколько можно?

- У меня шикарный зад. У меня. В этой квартире уже и похвастаться нельзя? Какие еще есть правила?

- Жить в этой квартире нельзя, – шипит она и как-то жалобно в глаза смотрит.

 Эй, а я не крестная фея. Я не могу пентхаус взмахом своей палочки нафеячить.

- Никольская, соберись, – рявкаю, подходя к ней, чтобы чертов чемодан захлопнуть. – Я понятия не имею, как людей успокаивать, а тебя так особенно. Да и не привык, когда ты зависаешь и молчишь. Признаться честно, сейчас я тебя немного побаиваюсь. Страх для слабаков, а мы не слабые, поэтому покажи мне, где там у тебя кнопка активации режима стервы, и я ее врублю.

Хочу ее поддержать, но она меня прикончит, если хоть слово подбадривающее скажу. Примет все за жалость и пилочкой расчленит.

Я выхожу и закрываю за собой дверь, когда слышу, как Соня резвой барашкой забегала по комнате, периодически матерясь. Даже спрашивать не буду, кто здесь хороший мальчик. И так все понятно.

Когда она выходит из комнаты в обычных джинсах и какой-то безразмерной кофте, вместо того, чтобы подколоть ее за мышиный вид, я хочу послать к чертям Никольского и его пересоленный ужин.

- У меня есть батон. Чем не еда?

«Ну, а на десерт я могу закусить и тобой», – добавляю про себя, направляясь к двери. Ну на фиг дома оставаться. У меня и так мозг, кажись, сварился, что дальше?

- Сын, судя по твоему лицу, я сразу понял, как ты рад меня видеть, – говорит батя, когда мы с Пантерой переступаем порог квартиры.

- Я счастлив, – кривлю физиономией, чувствуя, что у меня уже изжога началась. – Отец, вот честно, вы с дядь Федей друг без друга дышать не умеете?

Пользуясь случаем, пока никто не слышит, решаю расслабиться и, пока есть возможность, хотя бы разочек подколоть отца. Стоит сейчас кому-то появиться в зоне его видимости, и старик-приколист-отец превратится в праведника Александра, карающего дитя свое за мелкие проступки.

- В смысле?

- Чего вы все время вместе-то? Мама не ревнует? О-о, стоп, ревнует, поэтому всегда рядом с тобой?

Эх, эт я в долг стебусь. Зато потом, когда он включит свою любимую пластинку, будет не так паршиво ее слушать. Можно сказать, отомстил заранее.

- Она всегда со мной, потому что любит.

И все? Ну, я так не играю. Скукота же.

- Бред. Мы с Никольской вон тоже рядом постоянно. И что?

- Вы единственное исключение из этого правила, – уже серьезно говорит отец, задирая нос к потолку. – И я очень надеюсь, что ничего не изменится. Мы ведь поняли друг друга?

Так-с.

Я идиот или батя сейчас реально подумал, что может контролировать мою ширинку?

Глава 22.

Добрых минут так пятнадцать я была пленницей на кухне, рассказывая маме, как живется на чужбине.

- Сонечка. - Ага, дознавателей тут двое. В допросе активно принимала участие маман Евсея, которая тетя Света. – Расскажи, как прошел ваш первый рабочий день?

Вот зачем? Нормально же общались. Чего вздумалось по темам бегать?

- Как в аду. – И тут же добавляю, когда у мамы из рук выпала ложка, а у ее подруги лицо немного позеленело: – В смысле жарко, но безумно интересно. Вам бы понравилось. Не хотите попробовать?

И что мы застыли? Значит, детей мучить можно, а самим шкурку рабочую надеть не хочется?

Смеяться необязательно. Я ничего смешного не сказала.

Совсем не удивлюсь, что мамы поддержали идиотскую идею своих мужей.

И куда, собственно, Евсейка делся? Почему я одна должна с предателями общаться? Надо найти парня. Мало ли, вдруг ему там в разы хуже, а я пропущу момент, чтобы насладиться этим.

Кстати, нашла быстро.

Как оставила его в прихожей, там же и нашла. Не Гуляев прям, а мешок с редькой. Сам как будто не передвигается.

Я без понятия, о чем он со своим отцом говорил, но вид у соседа по несчастью был такой, словно его здесь васаби кормили.

- Дядь Саш, вас там на кухне ждут, – включаю режим а-ля я Соня, мечта любого родителя, и нагло вру другу отца: – Кажется, теть Света не в настроении. Что-то про секретаршу говорила.

Качаю головой, добавляя сочувствия к голосу и, когда он, прокашлявшись, уходит, тяну Гуляева в свою комнату.

- Мать ведь его не звала? – спрашивает он, садясь на мою кровать. В любой другой день я бы с балкона его за это скинула. Но сегодня Сонька добрая.

- Не-а. – Ой, минутка ностальгии. Обстановка родная такая. – Ты мой должник теперь.

- Никольская, ты мне с каждым днем все больше и больше нравишься.

- Может, вкус у тебя и хороший, но ты все равно гад, – не задумываясь отвечаю ему, поочередно открывая шкафы. – У нас план действий есть?

- Кроме как разжалобить предков? Или план нахождения нас двоих в твоей комнате?

Гадать не надо, о чем мозг его извращенный думает.

- Для последнего у тебя есть телки с четвертым размером. А сейчас нам стоит сделать все, чтобы родители поняли, как они не правы.

О, в сумке кошелек с деньгами. Немного, но…

Если не получится снова стать богатой папиной дочкой, то смогу сходить в ресторан и заесть свое горе.

- Не смотри так на своего отца, – шепчет Гуляев мне в ухо. – Будто кусок мяса отобрать хочешь.

Откидываюсь на стул и к парню поворачиваюсь.

- Меня прям бесит, что они такие счастливые. Словно и не выгоняли детей в бомжатник.

- Давай ты их слабительным накормишь. Ты же в этом деле мастер.

- Что ты? В прошлый раз все слабительное на тебя потратила.

Евсей тут же поник, наверно, время чудное вспоминая. Ы-ы-ы. Тогда я была старательным ребенком.

- Дочь, ты ничего не ешь, – говорит мама, смотря на мою пустую тарелку. – Ты не заболела?

Заболела. Прямо сейчас. Хитростью головного мозга. Мне срочно нужна МРТ и прежняя жизнь. Как я раньше не додумалась притвориться?

- Никольская, - шепотом грозит Гуляев, - не смей, это запрещенный прием.

Оу, как его пугает перспектива спать одному в квартире.

- Каждый сам за себя, - отвечаю ему и поворачиваюсь к родителю. – Мам, ты меня так чувствуешь.

Делов-то. Кажется, прокатило. И пофиг, что у Евсея из носа пар идет. Если надо, могу и за огнетушителем сгонять.

Даже улыбнуться захотелось. Вовремя остановила себя. А то спалила бы всю больную контору.

Наконец-то обед закончился. И мы все компанией переместились в гостиную, где мне снова пришлось сидеть рядом с Гуляевым.

- Бать, что там с моей машиной?

Вот же гад. Сейчас сдаст меня.

- Евсей, можешь даже не начинать, – грубовато отвечает дядя Саша. – А лучше забудь о ней.

- В смысле?

Ага, я тоже не поняла.

- Мы уже разговаривали об этом. Машину, так же как и деньги, ты не получишь. Пока не изменишься. Хотя мне кажется, вряд ли это случится.

Вот черт. Даже мне от его интонации не по себе стало. Ненавижу угрозы, а тут именно они и были.

Евсей напрягся.

Да чего Евсей, все напряглись.

- Я прекрасно знаю, как прошел твой рабочий день. Думаешь, я все пустил на самотек?

- Я думаю, тебе заняться нечем, – отвечает парень. И что это? Серьезность в его глазах? – Гольф - нормальное развлечение. Или шашки. Выбирай, что по душе, и развлекайся.

- Зачем? Пойду по стопам сына и начну разбивать чужие машины. Ценить то, что на блюдечке приносят, ведь так сложно.

Что, вообще, происходит?

- Дядь Саш… - Конечно, мне достанется. Но мне совсем не нравилось, как отец с сыном разговаривает.

- Помолчи, Пантера, – затыкает меня Гуляев, будто понимает, что я сознаться решила. – Бать, а ты прав. Меняться я не собираюсь.

Только я хочу посмотреть на него, как он резко встает.

- Поработаешь в клубе, по-другому заговоришь.

- Да хватит вам, – вклиниваюсь в мужской треп, давая возможность своему отцу вставить пять копеек.

- Сонь, ты помолчи. После того как вылечишься, вернешься на работу. Не один Евсей к авариям был причастен.

Я мысленно заныла. Они обо всем знают.

Гуляев лезет в карман и достает связку ключей от той квартиры и кидает ее на стол.

- Не заговорю, бать. И клоповник себе оставь. Вместе с тачкой.

Я не поняла, а чего все на меня-то уставились?

Так и хотелось сказать, что я его этому не учила.

Евсей уходит улыбаясь, а я…

- Я ведь говорил, что мой первый сдастся, – рассказывает Гуляев-старший папе. – А ты все на Соню ставил.

Глава 23.

- Не парься. У тебя все получится, – говорит мне барменша Даша, которая заверяла, что даже кошка сможет с закрытыми глазами сделать Маргариту. – Еще раз: лед, текила, ликер…

- Сок лайма, – договариваю за нее с видом, мол, да все я и так знаю.

На самом деле нет.

И кажется, Гуляев был прав, говоря, что после моих коктейлей весь клуб ляжет.

- Ага. И соль для украшения.

Два разбитых бокала. Бутылка пролитой текилы. Мои покусанные нервы и дергающийся глаз. Именно столько стоила эта чертова Маргарита, которую я смогла приготовить с десятой попытки.

Всегда считала, что в жизни я справлюсь с любыми трудностями. Не-а. Ни черта подобного. И это злило. Бесило то, что самое элементарное дается с огромным трудом. Начиная от стирки, машинка меня просто не слушалась, заканчивая Гуляевым. Меня раздражало, что у него все так легко идет. Несколько слов, и официантки выстроились в очередь, объясняя ему всю специфику работы. Час прошел после открытия клуба, а он уже влился в процесс и даже обслужил один столик, заработав рекордные для клуба чаевые.

Но тут он меня совсем не удивил.

За столом сидели телки, каждая из которых пихала бумажку с номером телефона в карман брюк Евсея. А обезьяна и рада стараться, рассказывая всем, что на самом деле это его клуб, только он, мальчик-ангел, решил познать труд с самых низов. Ох и визга было. Они даже музыку своим восхищенным кудахтаньем переорали.

- Эй, Сонь, очнись, – девушка машет ладонью перед моим лицом, напоминая о себе. – Знакомого увидела?

- Скорее, не увидела. Ты не в курсе, куда делся Евсей?

- Где-то здесь, наверно, – рассуждает она, по сторонам оглядываясь. – Бывший твой?

Дашка мне понравилась.

Было в девушке что-то располагающее к себе. Может, простота во взгляде. А может, и то, как она ловко послала Евсейку в лес за волчьей ягодой, когда он решил с ней познакомиться.

- Гуляев? – Блин, еще минус один стакан. – Нет, конечно.

- Таким же взглядом я на своего бывшего смотрю. Одновременно хочется и поцеловать, и ноги ему вырвать.

Че-го?

Да не смотрю я на него так.

Никак не смотрю.

Он сам перед глазами бегает, вот и получается.

- Ну привет, красотка.

Ой, у меня волосы на затылке зашевелились от этого противного слова «красотка».

- Вот уж точно не думал, что сама Никольская будет мне коктейль смешивать.

Так-с.

Голос казался знакомым.

Физиономия тоже. Фингал под глазом?

Блин, кто впустил в клуб прокурорского детеныша?

- Она и не будет. Перерыв у нее. – Кажется, я подружусь с Дашкой. – Какой напиток предпочитаете?

- Секс на пляже. Организуете?

Так захотелось перелом ему организовать.

- Ну, папочкин сыночек, говори, зачем приперся?

- А я к тебе, Соня. Разговор есть.

После такого заявления было сложно не напрячься или не прыснуть от смеха. Я и не сдержалась. Нервно так захихикала, кашлем это все прикрывая.

- Что тебе надо?

- С чего ты взяла, что мне от тебя что-то нужно?

А, ну да. Мы ведь с ним друзья закадычные. Каждый день встречаемся и трындим о шмотках и настоящих мужиках, которые нынче перевелись.

- Если ты насчет того, что Евсей тебе врезал, то и говорить нечего – заслужил.

Конечно, мне сложно признавать, что Гуляев может сделать что-то правильное. Обычно косяк на косяке. Один в разы хуже другого. Но здесь нет. Исключительный случай.

- Сонь, давай не будем вспоминать тот инцидент с Гуляевым. – Младший Погорелов садится на высокий стул, хватая в руки коктейльную трубочку. Парень расслаблен. Да и тон у него такой, будто через секунду достанет из кармана кольцо и предложение мне сделает. – Было и было. И мне очень жаль, что ты стала свидетелем конфликта. А еще я хотел бы попросить прощения за тот НАШ с тобой скандал. Вмятина в тачке не стоит того, чтобы кричать на красивую девушку.Знай, я сделаю все, чтобы ты о нем забыла.

- Ради этого тебе нужно всего лишь уйти отсюда, – жестко ответила я.

- Может, для начала познакомимся по-нормальному? – говорит он, совершенно не обращая внимания на мои слова. Блин, настырный тип и ухом не повел. Будто глухой, а слуховой аппарат из принципа не покупает.

– Виктор.

Молниеносным движением он протянул руку и вот уже пожимает мою ладонь. Я даже не сразу поняла, как он это сделал.

- Виктор от фразы «Проваливай уже, или набейте мне второй фингал под глазом»? Слушай, я смотрела на себя в зеркале, и там нет никаких надписей на лбу.

- Надпись?

Дашка вон поняла, к чему я клоню. Я слышала, как она у меня за спиной хрюкнула от смеха. Я сама в курсе, что имела в виду. Один только детеныш дурачка изображает.

Сложно понять, он хитрый или настолько глупый?

Наверно, и то, и другое.

- Ага. Домой когда придешь, включи соображалку, и сразу все поймешь. А теперь вали, пока я охрану не вызвала, – говорю ему, чтобы тугодум понимал, что играть в гляделки с ним никто не собирается. – Прокурор, наверно, расстроится, если его сына пинком под зад вышвырнут из клуба за то, что он к девушкам пристает.

- Ты ведь знаешь, что я не пристаю, а всего лишь хочу наладить с тобой общение.

- Не получится. Как ты там говорил: я избавляюсь от тех, кто мне не нравится. Отличный совет, возьму себе на заметку.

Я вот понять не могла, какого черта ему от меня нужно?

- Эй, нельзя человека к расстрелу приговаривать без решения суда.

Да кто ж тебя расстреливает? Так, хотят просто выгнать.

Отвернулась от него, предпочитая на стаканы смотреть, а не на отталкивающую физиономию. Ругаться с ним не особо хотелось. Проходили уже. Не удивлюсь, если вон та блондинка на танцполе, та, что в коротких шортах, на самом деле майор полиции. И стоит мне сделать одно лишнее движение, и меня тут же лицом в пол - и снова привет, обезьянник. Нет уж. Пусть детеныш сам с собой разговаривает.