Две Лисы для Изначального бога

Пролог

В заброшенном храме Изначального бога последний жрец натирал гонг, подвешенный на деревянной арке, потемневшей от времени. Придерживая плоскость бронзового круга, жрец полировал надпись на изначальном, бегущую по кругу вокруг центра гонга. Материал центра гонга был из камня, на котором Изначальный бог приземлился на планету. Именно тогда, древние люди получили от него знания, позволившие выжить в суровом климате Холодных веков. Технология добычи железной руды и искусство ковки стали той основой, которая сдвинула эволюцию и подняла с коленей прародителей.

Жрец выдохнул на одну из букв, на которой появилась чернота, и снова задвигал тряпочкой.

- Глупцы, те кто сейчас, забыв Изначального дошли до точки невозврата, раздирая планету надвое и готовясь к Последней битве.

Хлопок, раздавшийся за его спиной, не успел отвлечь его от не желающего оттираться пятна, а последующий толчок впечатал его голову в центр гонга, не хуже чем колотушкой. Даже лучше, успел подумать он, отлетая назад, и откликаясь вибрации удивительного звука, рожденного от этого удара.

- Изначальный услышал мои молитвы, - пронеслось в его гудящей голове, прежде чем он приземлился в протянутые руки сбившего его тело с ног.

Приходил в себя он медленно, как будто затихающий звук рассеиваясь в воздухе отпускал его сознания из плена забытья. Немного расфокусированным зрением он наблюдал за двоящимися лицами прекрасных дев. Подрагивающие образы, он пытался сфокусировать в одно лицо, прежде чем неожиданно понял, это две девушки. Черноволосая и огненно-рыжая.

- Ричи, он пришел в себя, - позвала рыжая кого-то еще невидимого.

Приподнимаясь, жрец с удивлением увидел за расступившимися девушками массивную фигуру, одетую в церемониальное кимоно и широкие хакама. Черный цвет костюма разбавлялся двумя драконами, вышитыми на рукавах кимоно. Один огненный, а второй бело-черный. Черное, богато инкрустированное копье Яри в его руке выглядело как волшебный посох.

Жрец неверующе потер глаза.

- Ты кто? – спросил стоящий великан.

Подхватившись на ноги, жрец тут же упал на колени перед стоящим, приложился к вытянутым в направлении бога ладоням лбом.

- Я последний жрец, Изначальный! – прошептал благовейно.

- Кто я? – непонимающе переспросил великан.

- Ты бог! – патетически вскрикнул жрец и восторженно поднял заплаканные глаза на неожиданно обретённое живое воплощение древнего бога.

- Эко тебя приложило, - задумчиво почесал голову пятерней бог. – Может у него сотрясение? -обратился он к стоящим рядом с жрецом девушкам.

Только сейчас жрец смог завертеть головой из стороны в сторону, рассматривая спутниц бога.

Черноволосая была в белоснежном кимоно, подкладка которого была багряно-красной. Широкий пояс украшала вышивка лисы с девятью хвостами и из-за плеча виднелась катана. Канзаси в виде белоснежных мелких цветов крепился к волосам драгоценным тириканом, подвески которого напоминали лисьи хвосты. Рыжеволосая была в лазурно-голубом. Золотой пояс тоже украшала девятихвостая лиса. Тяжелые рыжие волосы удерживала в прическе серебряная дзифа оканчивающаяся головой лисы с мерцающими глазами.  Из-за пояса виднелись рукояти парных клинков саи.

Переглянувшись, они синхронно пожали плечами.

- Ну не знаю, - черноволосая выразила мысли обеих. – Может он того, - покрутила у виска и закатила взгляд к потолку.

Ее взгляд там и застыл, и за ней к потолку подняли взгляд и бог со второй девушкой.

Потолок был расписан фресками, которые хоть и потускнели со временем, но до сих пор поражали своей красотой и реалистичностью. Они описывали деяния Изначального, которого повсюду сопровождали две лисы.

- Хм, - отмер великан, продолжая недоверчиво смотреть на жреца, - а не ошибся ли ты, любезный. Мы здесь по случаю, по неожиданной, так сказать оказии.

Жрец подскочил и засеменил в сторону огромных створчатых дверей из почерневшего дерева, инкрустированного посеребренными узорами, потускневшими от времени. Приложив видимое усилие, потянул на себя одну из створок, и она, как ни странно, поддалась без скрипа, как будто петли смазывались все это время несмотря ни на что.

Куполообразный зал венчала белоснежная фигура великана, одетого до мельчайших подробностей так же, как и мужчина, входящий следом. У его ног, выставив перед собой два круглых щита сидели две девушки.

- Мне одному кажется, - наконец прозвучал голос за спиной жреца, - или эта композиция уж очень смахивает на памятник мужскому естеству?

Девушки прыснули, закашлялись.

А вновь обретенный бог продолжил: Я уже вижу, какого размера Анабель подложила нам свинью.

- А инструкцию «Как быть богом», случайно нигде не оставляли? – сказал он ни к кому, конкретно не обращаясь и тяжело вздохнул.

Пролог продолжение

       Это сладкое трио решило жить совершенно не той жизнью, которую я им распланировала после "Созвездия для Грифона". Наверное так повлияла планета, на которую их забросило. Ведь у Двуликих как? Что бы свить гнездо или привести пару в логово, нужно быть уверенным, что в Багдаде все спокойно. А если Багдад - вся планета, то просто необходимо сделать ее спокойной и комфортной для проживания.

      Кусочки будут ежедневно, если не случится ничего экстраординарного. Приятного чтения и надеюсь на отзывы.

Часть 1. 1.1 Мынаш и раздвинутые горизонты.

Трое попаданцев медленно брели по длинному коридору, вырубленному в скале. После безуспешной попытки добиться у жреца хоть какой-то информации в общем контексте – Что делать, - мы были препровождены к двери, прятавшейся за статуей бога. Жрец кланялся и пребывал в состоянии экзальтированной радости, и мы решили дать ему отоспаться и потом задавать насущные вопросы. Да и самим не мешало смыть межзвездную пыль и устроить мозговой штурм. Дальше двери жрец не сунулся. Сказал, что туда ему путь заказан. Там божественный дом, и закрыв за нашими спинами двери затих, скорее всего уселся охранять дверь. Чтоб не сбежали, - хохотнул Ричи.

Коридор медленно изгибался вправо и поднимался с небольшим уклоном вверх большой дугой. Свет в коридоре лился мягкими всполохами с потолка, сопровождая наше движение и погружая коридор в изначальную темноту по мере того, как мы заворачивали. Наконец очередной виток привел нас к белоснежным дверям, покрытым тончайшей резьбой. Узоры складывались в мужское лицо с закрытыми глазами, расписанное ритуальными письменами и растительными орнаментами.

- Ну да, мы уже поняли, - проворчал Ричи, - не шуметь.

Толкнув створки, мы попали в достаточно большое помещение, перегороженное изящной японской ширмой Бёбу, расписанной легендарными подвигами Изначального бога. Часть, которая была доступна к обозрению от входа, представляла собой гостиную, выдержанную в минималистическом светлом классическом японском стиле. Слева виднелся на не большом возвышении низкий стол для чайных церемоний. Плотно зашторенные жалюзи давали надежду на присутствии в этом помещении панорамного окна. Круглые пончики в виде травяных циновок служили стульями. Правая сторона представляла собой кабинет, с массивным столом, вычурным креслом и двумя креслами напротив, с более мягкими абрисами. Многосложные японские шторы на стене позади стола дарили ту же надежду, что и жалюзи слева. Центр представлял собой обеденную зону с круглым столом посередине.

Обогнув ширму с правой стороны, мы попали в, собственно, саму спальню, с поистине огромной кроватью посередине. Расположенная на небольшом подиуме, который был еще больше кровати она являла собой колоритную картину. Покрытая алым покрывалом, переливающимся золотой вышивкой, она привлекала взгляд мусорной кучей посередине этого великолепия.

- Какого беса, - взревел Ричи, - Какая сволочь загадила мою опочивальню!

Неожиданно быстро он подскочил к кровати и одним движением стряхнул покрывало, ухватив его за концы. Профессиональное движение официантов, освобождающих стол от крошек, отправило в воздух кучу костей, бумаги, огрызков и еще какого-то мусора. И прямо в воздухе из этой кучи вывалилось какое-то мохнатое существо, которое начало бежать, в момент, когда мусор влип в стену и осыпался на пол. Существо понеслось по стене, перпендикулярно ей, как будто законы физики ему были до одного места. Именно из этого места за ним волочился длиннющий хвост с кисточкой.  Существо неслось по кругу и верещало во всю мощь своих легких:

 – Конец света, я проспал конец света! Папенька оторвет мои уши! Армазвиздец, что я скажу маменьке! – он выдал непередаваемый звук вместивший в себя плач миллионов младенцев и всхлип умудренных жизнью мужчин, чем свалил на пол две аппетитные попки, осоловело наблюдающие за закручивающим торнадо существом.

Медведь остался на ногах, он шагнул ближе к стене мимо кровати и на следующем круге одним выверенным движением выхватил существо с его траектории за хвост.

- Твою ж мать, - выдало существо, повиснув в лапище медведя вверх тормашками, - и добавило нечто пятиэтажное из разряда народного творчества.

- Уважаю, - сказал Ричи, опуская странного постояльца на пол, - разрешите представиться – Бог! Извиняюсь, но не Изначальный. – запнувшись на секунду, продолжил – для обмена опытом, так сказать.

И потряс смешную лапку существа.

Из-за спины оборотня выглянули девушки. Существо было не большого росточка, огромные желтые глаза осоловело рассматривали стоящего перед ним Ричи, смешной розовый пятачок, шевелился в безуспешной попытке идентифицировать запахи. Длинные уши, торчащие в разные стороны, были точкой, над которой закручивались небольшие рожки.  Маленькие ручки перебирали пальчиками, как будто существо отсчитывает невидимые бусины четок. Ярко выраженные грудные мышцы, покрытые мягонькой кудрявой шёрсткой пепельного цвета, вызывали умильное желание почесать пузико этому милахе. Талия была узкой, ноги были покрыты более темной жесткой и длинной шерстью, и заканчивались желтыми копытами, отполированными до зеркального блеска.

- Ой, какая бубусичка, - раздалось синхронно с двух сторон от оборотня.

И не успел он закатить взгляд под потолок, к существу протянулись четыре женских руки, принявшихся почесывать и поглаживать, спускаясь от головы к низу.  И если в первые минуты почесываний, малыш закрыл глаза и растянул губы в улыбке, обнажая клыки, то по мере продвижения к пузику, произошла разительная перемена.

Малыш хрюкнул, и из растительности пониже розового животика встал ярко красный выпуклый орган, достающий существу почти до носа.

- Ай, - взвизгнули девушки отскакивая за спину оборотня.

- Хорош пострел, - хохотнул Ричи.

Существо распахнуло глаза лишившись ласки, скосило глаза на свое естество, неожиданно подпрыгнуло и бросилось под кровать.

- Куда это он? – спросила Кицунэ.

-Наверное завершить начатое, - заржал, не сдерживаясь медведь. Вон у него какой длинный, может почмокать его сам.

Девушки со всей силы захлопали того в спину, а из-под кровати выскользнул малыш, держа в руках лиру, и начал играть, скача перед ошарашенной публикой на кровати, демонстрируя вздыбленное оружие.

Как это произойдет – Бог с ним,

Но произойдет – это точно.

Время перестанет быть твердым,

Станет абсолютно прозрачным.

Не надо пытаться быть смирным,

Притворяться, что ты здесь случайно.

1.2 Жрец плюс ёкаи

Третий день мы с девушками сидели в библиотеке, если можно было назвать так подземное хранилище хроник Изначального бога.

Длинные полки, выдолбленные в скале, заваленные дощечками, свитками и книгами.  Странным было то, что мы не только говорили на языке этого мира, но и понимали письмена. Кицунэ сказала, что это, наверное, бонус храма.

Самые древние дощечки, больше похожие на картинки комиксов, повествовали как Изначальный откликнулся на молитвы замерзающих людей и пришел в этот мир. Из черной башни через дверь.

Не понятно было, откуда взялись ёкаи, это нас жрец просветил, что наш Мынаш, из их рода. Правда он больше похож на ребенка и не понятно как его одного отпустили в мир, но мали ли что с этим народа стряслось после смерти Изначального. Может вымерли, может ушли. Ёкаи выбирают себе хозяина сами, правда в основном эти существа поддерживают огонь в печах кузнецов из закрытого клана, обитающего в Северных горах, сохранивших тайны ковки волшебных мечей ИЗНАЧАЛЬНОГО. Но иногда, они становились партнерами наиболее сильных воинов. Те приходили за мечом и меч не только признавал хозяина, но и награждал того оруженосцем. Больше воину не приходилось заботится о хлебе насущном. Одежда и еда, устройство ночлега, все это ложилось на маленькие лапки ёкаи, а воин жил сражаясь.

Согласно информации в ранних свитках, бог не только вытянул разрозненные племена из дичайшего пещерного существования. Если предположить, что технологии, которые он воплотил в жизнь, относятся к индустриальному обществу, а сам бог высококлассный инженер, то такое приобретение мира дало людям возможность перескочить несколько эпох.  У самого бога ёкаи не было. Но, у него были две девушки-охранницы, которые защитили его однажды от Серых. В благодарность бог выковал им по катане, а приняв их из рук бога, они обзавелись по оруженосцу.

Это было первое упоминание Серых. Кто или что они такое, в летописи было не указано. Дальше шли хроники, описывающие около ста лет, подробно повествующие о развитии аграрного общества с уклоном в технологическую революцию. Видимо климат заставлял заботиться о хлебе насущном больше, чем о комфорте и урбанизации.

Вчера вечером Кицунэ зачитала окончание одной из хроник, повествующая о последних годах жизни бога в этом мире.

И наступила ночь, предсказанная глашатаями Серого бога. И на небо взошла Красная луна и стала увеличиваться, грозя уничтожить все живое. И тогда Изначальный вытолкал из своей кузницы огромный шар и исчез в нем. И шар поднялся в небо. И ночь превратилась в день, когда Красная луна вспыхнула на черном небе, и звездопад накрыл всю планету.

Весь сегодняшний день мы перебирали свитки, пролистывали книги, наблюдая, как до этого в какой-то мере прогрессивное общество скатывалось в феодальное средневековье. Прослеживалась одна общая идея. Глашатаи, а впоследствии служители Серого бога, разделили общество на два враждующих лагеря. В первых источниках было сказано, что поклонение Изначальному и изображение его претерпели различные изменения в двух лагерях почитателей. Одни изображали его с длинным хвостом на макушке и гладко выбритым, а другие, с длинной бородой и лысым черепом. На протяжении двух веков жрецы Изначального описывали как люди забыли их бога, и вместо этого стали сражаться друг с другом. Служители Серого были кукловодами и разжигателями распри, а по совместительству стали теневыми правителями мира. Два императора сидели на двух тронах, а за их спинами стояли Верховные Жрецы. Землю заливали реки крови и правил один закон, «Закон меча». Только у Белой горы, да в Северных горах, куда ушли после исчезновения Изначального его ученики, основавшие свое государство, они не имели ни одного храма.

Вырисовывалась грустная картина. Кто-то забросил сюда скорее всего разведчиков. Те, убедившись в пригодности планеты для колонизации, отправили сообщение и первый корабль с колонистами должен был приземлиться. Изначальный, скорее всего, понимающий перспективу для своих детей, коими считал население планеты, решил уничтожить корабль захватчиков. То, что у него был готов корабль, говорило о том, что его охранницы не зря ели свой хлеб и снабдили его разведывательной информацией. Вопрос в том, как он смог в одиночку справиться с построением космического аппарата и где раздобыл для него топливо оставался открытым, но результат его полета – это уничтожение корабля захатчиков.

Мынаш все три дня оставался за дверью библиотеки. Жрец сказал, только через его труп. Еще сожрет чего, а там свитки в единственном экземпляре. Мы с ним согласились, а вот ёкаи дулся, но сидел под дверью дожидаясь нас. Вот и сейчас, отворяя дверь, мы рассчитывали увидеть колоритный пляс чертенка. Он такие коленца выкидывал, что можно было обхохотаться.

Но открывшаяся картина ошеломила своей абсурдностью. По залу металась рогатая коза, игнорирующая законы тяготения, скачущая, кажется, даже по стенам. За ней – черной молнией Мынаш, орущий, «я тебя съем», а уже за ним, вовремя ухватившись за хвост адъютанта – жрец, спасающий свое четвероногое хозяйство.

Ричи сделал пару шагов, стараясь точно рассчитать траекторию вредного животного. Ополоумевшая коза сделала умопомрачительный пирует, оттолкнулась от стены и пронеслась над головой медведя.

- Хоп, - в его раскрытые объятья угодил Мынаш. – Быстро ко мне, - девушек не пришлось приглашать дважды, - заприте его в нашем логове.

Утягивая сопротивляющееся и извивающееся тельце, девушки выслушивали такие эпитеты в свой адрес, которые однозначно говорили о том, что у этого проказника, при его внешней скромности и не развращенности, были старшие братья.

Жрец свалился кулем под ноги медведя, пытаясь привести дыхание в спокойное состояние, хрипя и всхлипывая.

Коза, заметалась, зажатая в угол, с вытаращенными глазами и хриплым, и как бы предсмертным Ме-е-е, она была больше похожа на исчадие ада, чем сам Мынаш.

Ричи плюнул в козу, - да что б тебя, еще инфаркт заработаешь, - и медленно двинулся в сторону ворот. Коза, увидев щель, свет заходящего солнца, застонала и ринулась на свободу, цокая копытами по камням пола.

1.3 Главное оружие самурая терпение.

У подножия Белой горы было две деревни Никуя с левой стороны горы и Нисё – с правой. Жители обеих деревень вели кустарное сельское хозяйство, жили маленькими общинами и не сталкивались ни друг с другом, ни с представителями государства, на территории которых прожевали. Еще больше им повезло, что даже жрецы Серого не нашли к ним дороги. И это была заслуга не только отдаленности, но скорее всего и влияния Белой горы.

Ежегодно, как рассказал жрец, правители двух государств устраивали карнавал в день осеннего равноденствия. В столицы враждующих государств стекались подданные, устраивалась ярмарка и проводились турнирные бои, участники которых, при должном везении могли попасть в императорский полк или личную охрану. Шанса подобраться к императорам ближе не было. Тратить время на разведывательные операции в свете того, что рассказывал жрец, тем более. Если отрубить голову, остальное тело должно сдохнуть само, такое решение, по нашему мнению, должно было разрешить скатывание мира в пропасть. Недостаток информации был главной проблемой, мешающей сложить пазлы происходящего, поэтому медведь и предложил Кицунэ и Хули-цзин посетить этот карнавал и собрать более современную информацию.

Сам же медведь намеревался вдоль границы пропутешествовать к Северным горам и выяснить у соплеменников Мынаша, зачем они отправили того в обитель Изначального, и что они знают о происходящем на их планете.

По меркам ёкаи, Мынаш был подростком, и отослать несмышленыша так далеко от дома было по крайней мере недальновидно. Если не принимать во внимание то, что это очень напоминало ссылку. Оказалось, что ёкаи могут ходить Сумеречными тропами, и взрослый мог бы провести медведя сразу в Северные горы. Мынаш не мог. Вот если бы съел козу – то стал бы большим – прокомментировал он эту информацию, - и смог бы. Кицунэ покрутила у виска, на эту реплику.

А Хули-цзин поинтересовалась, - и как бы ты ее съел?

- Целиком, - ответил Мынаш, - с рогами и копытами!

- И как бы она в тебя влезла? – снисходительно переспросила она.

Адъютант завис, так и просидел оставшееся время совещания. В уголке и о чем-то усиленно соображая.

Самым насущным был вопрос одежды. Жрец снабдил их чистыми, но достаточно древними хламидами, Мынаш нашел халаты, кимоно в которых мы прибыли на эту планету годились скорее для участия в карнавале, но не для ношения на пути к поставленным целям. Облазив логово и ничего не найдя для использования в качестве одежды, мы задумались. Две деревни, могли послужить в качестве обменного пункта, но как объяснять свое появление?

Пока мы корпели над этой задачей, Мынаш витал где-то в высших сферах. Услышал только фразу о том, что щиты нам тоже пригодились бы. Посмотрев поочередно на нас, он вздохнул, и выдал – а под кроватью есть лаз.

- Какой лаз, - осторожно поинтересовался медведь.

- В полу, узкий, я не пролезу, – почему-то сразу дополнил он.

- Но посмотреть стоит, - вынес вердикт Ричи. И мы двинулись к кровати.

Сдвинуть ложе было делом техники, упершись поднажали и нашим глазам предстал круглый люк, посредине перерезанный узкой щелью, которая не дала соединиться краям. Именно в этой щели и торчал край какого-то предмета, основательно сплющенного, но все же устоявшего в противоборстве с краями. Пританцовывая вокруг люка, Ричи рассматривал края и просчитывал возможность раздвинуть створки.

- Надо помочь предмету выпасть, - неожиданно заявила Кицунэ.

- Как, - почти одновременно спросили два голоса.

- Мне кажется, он металлический, если Мынаш натаскает нам углей, то мы повысим его температуру, он размякнет и стечет вниз.

- Гениально – похвалил мужчина и обернулся к Мынашу. – Нужны камни побелее, только сразу бросай их сюда - и ткнул пальцем в кромку люка. Сначала один, потом посмотрим.

Мынаш принюхался к щели, почесал лоб и неуловимым движением выдернул из воздуха булыжник, разжаренный до белого цвета. Металл под булыжником потек через минуту, оставляя небольшие вмятины на крышке, которые медленно схлопнулись. Мынаш тут же убрал остывающий камень. Из вулкана, что ли он их таскает, - опять подумал медведь.

Пару минут ничего не происходило, как будто, механизм люка выполнил цикл и застыл теперь навсегда. Необходимость искать скрытый механизм для открывания не поднимала настроение.

Но вдруг, где-то в глубине горы, под нашими ногами что-то содрогнулось и створки медленно поехали в стороны, открывая нашим глазам лестницу, уходящую спиралью вниз. Спускались друг за другом, кое где тьму разгоняли тусклые шары. Около трехсот лет назад ушел Изначальный, а его детище до сих пор работает. Уверенность, что мы спускаемся в святая святых этого человека крепла с каждой ступенью. Лестница спускалась в огромную пещеру, заставленную всевозможными образцами тех или иных механизмов. Некоторые выглядели не завершенными, о назначении каких-то можно было только догадаться. Мини трактор на паровой тяге, - неожиданно прозвучал голос Кицунэ. Ух ты, молотилка – это уже Хули-цзин. Медведь рассмотрел колесо для водяной мельницы, с системой шестерней, стоящее на их пути. Изначальный проделал поистине тираническую работу, пытаясь принести этому миру благосостояние и достаток. Знакомя людей с механизмами, облегчающими жизнь.

Мынаш с каким-то священным восторгом крутил головой по сторонам и только периодически похрюкивал. Возле одной из стен пещеры приютилась хижина. Скорее всего это и был мозговой центр этой мастерской. Именно к ней мы и шли такой теплой компанией. Из-под неплотно прикрытой двери пробивался свет. В большой комнате на столе были свалены чертежи, все стены были в каких-то формулах и графиках. Казалось, что хозяин этого великолепия отлучился на минуту и скоро вернётся. В глубине помещения виднелись две двери. Одна из них вела в короткий коридор, санузел, душевая, небольшая кухня. Вторая открывала вид на еще одну комнату. Узкая кровать, стул, длинный шкаф с мелкими и средними изобретениями.

1.4 Как жаль, что вы наконец-то уходите...

Последние сутки мы потратили на то, чтобы собраться.

Хули-цзин оплела кожаным ремешком рукоять трезубца и показала, как ним колоть. Радости Мынаша не было предела. Он измочалил доску, наклоненную для тренировки, и не крутился под ногами.

Прощались стоя в логове. Мынаш должен был провести лис сумрачной тропой, одну на окраину Нисё, другую в Никую. Вечером предупредили жреца, что уходим. Он вручил каждому по свертку с нехитрой снедью, поклонился и пожелал легкой дороги.

Хотелось верить, что его пожелание сбудется, но карты, которые нашла Кицунэ, говорили об обратном. До действительно обжитых мест лисицам придется добираться не менее трех дней. Кицунэ выбрала путь через болото, оставив Хули-цзин только преодоление леса.

Глядя на них, я понимал, что дорога, которая им предстоит совсем не подходит женщинам. Но лисы подрагивали от нетерпения, пританцовывали, словно взяли след и готовы бежать за невидимой мной добычей. Наша история началась слишком быстро, чтобы вырасти в что-то большее, чем дружба. Да и последнее время они вели себя отстраненно, а я их воспринимал, как двух младших сестер. Медведь внутри так решил, и я не стал перечить его решению, тем более что ёкаи оттягивал на себя все оставшиеся силы.

Предвосхищая сложности с этим созданием, настраивался на поход. Сначала Кицунэ обняла Хули-цзин, прошептала той что-то на ушко, обняла меня. Поклонилась, закинула рюкзак на спину и исчезла, взяв лапку Мынаша. После нее и Хули-цзин поспрошалась.

- Прости нас, если мы чем обидели или не оправдали твои надежды.

- Иди уже, сестренка. Надеюсь, свидимся еще. – И она тоже ушла сумеречной тропой.

Мынаш вернулся злой. Пыхтел, и что-то бурчал под нос. Прислушиваясь, уловил, - мне не жаль, но еда моя. И без вас лучше. Идите – идите.

Спускаясь по ступеням, вырубленным от дверей храма, всматривался в туман. Между двух враждующих империй располагалась ничейная полоса. Буферная зона около километра в ширину. Вот пней-то и предстояло нам с Мынашем путешествовать. Жрец поделился с лисами монетами, которые приносили паломники в незапамятные времена. Рассудив, что золото даже древнее всегда найдет своего покупателя, девушки с удовольствием приняли этот дар. Я же взял горсть мелких, и тех и других империй, рассчитывая притворяться вольным воином, при необходимости контакта с живущими вдоль границы.

Приближаясь к основанию лестницы удивленно рассматривал практически заросшую дорогу. Как будто высшая сила сохраняла целостность обители Изначального и не распространялась далее. Еле видимая дымка, словно прорываешь папиросную бумагу и вот мы на дороге. Оглянулся назад и поразился искусной иллюзии. Лестницы не было. Если бы не полуразрушенная колонна у подножия, то найти вход на гору не представлялось возможным. Кто-то сильно постарался, мелькнула мысль.

Сверился с картой, Кицунэ снабдила всех хитрым прибором – похожим на компас. Только в паре с картой, они работали больше, как навигатор, поворачивая стрелку в том направлении куда нужно было идти.

Остатки дороги, как будто уползали под заросли. Сначала высокой травы, потом кустов и наконец переходя в непролазную чащу леса.

Вот почему, путь в обитель Изначального забыт. Кому в здравом уме придет мысль лезть через непролазный бурелом.

Вот и пришла пора опробовать способности адъютанта. Показал ему на бурелом. На карте отметил точку – с пол километра впереди. Какой-то холм возвышался посреди долины. Мынаш долго принюхивался, глядя в ту сторону. Смотрел на карту, потом на бурелом, наконец решился. Не выпуская из руки трезубец, вторую ладошку протянул мне и сказал: - пошли, бог, если ты в меня веришь.

И сумрак поглотил зарождающийся день.

Часть 2 Станет с годами скала отшлифованной галькой, не прерывая вечную цепь превращений в этом изменчивом мире… Одзава Роаи (XVIII в.)

В предрассветной тишине, на широком карнизе Белой горы застыли две девичьи фигурки.

- Какое интересное путешествие нам предстоит, ты не находишь?

- О, я уже не могу дождаться вечера, дорогая.

- Как всегда? Кто больше людей обведет вокруг пальца?

- За гордых и жадных – по два бала?

- Согласна, а за императора – три.

- Ого, как ты замахнулась! Тогда за служителя Серого тоже три!
 — Это почему?

- Величина, понимаешь ли, не предсказуемая.

- За старших, верховных по три. Остальные не считаются.

- Согласна, а то мы и за год этот мешок со змеями не разберем.

- А приз – медведь?

- О, дорогая, неужели ты влюбилась? Или изменила своим правилам – одна ночь – один любовник. Зачем тебе медведь в качестве приза.

- Ладно, ты, как всегда, права. Тогда какой приз?

- Массаж? Кто проиграл тот и делает.

- Э нет, мелко. Это же не однодневный спор. Может на желание?

- Фыр, еще чего. Нужно что-то такое, вкусное. Азартное.

- Может отдых мечты? Или путешествие. Победитель получает отдых, о котором даже не мог мечтать. Проигравший его не только его организовывает, но и выполняет все прихоти победителя в течение семи дней!

 - Хороший приз, просто великолепный. Спорим, и пусть победит сильнейший.

2.1 Не всегда тропа есть верный путь, иногда нужно протоптать новую, чтобы узреть истину. Кицунэ

Кицунэ после того, как высыпала подношение от селян в свою котомку, чем вывела Мынаша из себя, шустро побежала в сторону болота, начинающегося за пару километров от Никуя. Необходимо было преодолеть топь, не останавливаясь на ночевку. Все же она была наполовину лисой, и поэтому чувствовала, что спать в таком месте очень опасно. Узкая гать из бревен вот чем встретил ее край болота. Видимо, этой тропой пользовались редко. Цивилизация забыла дорогу в деревню, а селяне не спешили напоминать о себе.

Развернув карту, девушка принялась рассматривать отмеченную через болото гать. Другой конец дороги забирая влево, уводил от границы в сторону небольшого городка, расположенного в нескольких километрах от болота. Сузив глаза, впилась взглядом в испарения, поднимающиеся над болотом.

Болото тянулось вдоль границы и заканчивалось возле пограничного городка, от которого шла достаточно ровная дорога в сторону крупного уездного города. Чуть правее, среди кочек болота проглядывала заводь, в глубине которой виднелся поднимающийся берег. Именно там был достаточно широкий холм на карте лисы. Еще два холма пунктирной линией выводили девушку практически к пограничью. И вот эта то дорога ей казалась более безопасной, чем гать.  Оставался один вопрос, как перемещаться между холмами-островками на болоте.

Высечь хвостами магический огонь даже в этом мире получилось у нее сразу, но чем он мог помочь здесь, в царстве туманов, воды и тины. Лезть в воду не хотелось, применять магию было необдуманно беспечно. Интуиция шептала, что с болотом не все просто. Побарабанив пальчиками по крышке компаса, все же настроила его на точку, соответствующую приграничью.

Из-под основания гати выковыряла пару камешков.  Покрутила в ладони, маленький запустила по воде. Он бодренько попрыгал лягушкой. Удовлетворенно кивнула, талант не пропьешь.

Утка-селезень-утка-селезень, двадцать три раза, коснулся камешек воды, прежде чем выпрыгнул на сушу.  Бросила еще раз, и еще.

Теперь предстояло без тренировки перетянуть себя по скачущему камешку на берег холма.

Потерла плоский камень, потянулась к нему своей силой, постаралась сродниться со средством передвижения. Вдох - утка, выдох – селезень.

Закручивая бросок, с силой пульнула камень и прыгнула ему вслед, в момент соприкосновения с водой, камень стал точкой, от которой оттолкнулась даже не носком сапога, а энергией – лапой Кицунэ. Выдох, прыжок, вдох прыжок. Все мысли на плоскости камня, прыгающего лягушкой. Не отвлекаясь ни на что – высшая степень концентрации.

Утка, - берег вырос почти неожиданно, прыгнула на него и упала на колени. Дрожь прокатывалась по телу, призрачная лисица пыталась выбраться наружу. Сдержала оборот, понимая, что останусь без припасов и оружия.  Села, обняв себя за колени и пытаясь согреться и не дрожать. Вдох-выдох. Солнце почему-то уже в зените. Надо вставать и идти.

Достала из рюкзака фрукт, похожий на яблоко, вгрызлась в него зубами. Кисленькое и сочное. Немного отпустило. Сверяясь с компасом, пошла в сторону вершины, немного забирая вправо. Трава и чахлые кустики постепенно сменялись кривыми деревцами, ближе к вершине, они принимали причудливые очертания ветви как вывернутые руки. Неожиданно рассмотрела в этой чаще остатки каменной кладки. Почти у самой земли, и если бы не звериное зрение, то не заметила бы.  Странно, но время поджимало, поэтому не стала идти в том направлении и отметив про себя, что уклон начал снижаться, заспешила дальше. Уже подходя к берегу, поняла, что провернуть фокус с камнем не удастся. Следующий холм был почти не виден. Угадывался в мареве испарений темным пятном, где-то далеко впереди. Болотные кочки с буйной растительностью, хаотично разбросанные по поверхности затянутой ряской. Бульк, на поверхность вырвались болотные испарения, как будто кто-то сыто отрыгнул. Кочки – ориентиры, по ним можно добраться на ту сторону. В сторону отрыжки соваться нельзя.

А если сплести циновку, привязать к краям по камню и закидывать с кочки на кочку? Накосив катаной рогоза, растущего вдоль воды, свалила его в кучу.  Перекусила, лепешкой. Глотнула воды из фляги. Ведя ладонью над стеблями, выпускала по чуть-чуть огонь, подсушивала полоски. Переплетая одну полоску с другой, размышляла о развалинах на вершине холма и странном расположении холмов на карте.

День катился к закату, длинная дорожка циновки была свернута в рулон, два камня, найденные на берегу, крепко привязаны к концам травяной веревкой. Нужно было добраться до второго холма до темноты. Мягко ступая по ковру из корней растений, двинулась к ближайшей кочке. Шест, который сделал из наиболее ровного дерева, был коротковат, но за неимение вариантов, опустила его в воду, когда ковер закончился. Если оттолкнуться, опершись на него, то был шанс допрыгнуть, и я решилась. Кочка оказалась твердой.  Следующая уводила влево, но зато на нее перепрыгнула даже без шеста. Решая в уме задачку, куда прыгать что бы не отклониться от нужного направления, преодолела примерно две трети. Присмотрев кочку, которая была достаточно далеко, решила испробовать циновку. Длинная лента взлетела, увлекаемая камнем, который мягко приземлился посредине нужной мне кочки. Опускаю остаток циновки под ноги.

Закрываю глаза и шепчу: «ноги мои быстры, ветер в моих хвостах, поступь легче мысли, беги и не кисни». Циновка пружинит навесным мостиком, даже не замочила ног, проносится радостная мысль. Уже виден берег второго холма. Добросить циновку до следующей кочки, пробежать, скрутить. Еще одна перебежка и берег в шаге. В сгущающейся темноте над болотом вспыхивают огоньки, и в их свете последняя кочка странно подрагивает. Долго примеряюсь, раскачивая камень. Длины циновки хватит впритык. Но добросить нужно за раз, потому что, если она промокнет, сушить ее уже нет времени. А сидеть всю ночь на кочке удовольствие сомнительное.

Отправляя камень в полет, краем глаза замечаю, как кочка начинает подниматься из болота. Бум, камень впечатывается в затылок какого-то существа, появившегося из воды. Бульк, падает болотный житель мордой в болото, а я, бегущая по циновке, понимаю, что если он очнется, то мне не жить. Прыгаю на голову, покрытую зарослями мха, с головы на берег, прячусь в зарослях рогоза, что бы проверить не утонул ли страдалец.

2.2 И по лесу разбежались, как неведомы зверушки. Хули-цзин

Лес, начинающийся практически сразу за последними домами Нисё, был хоть и древний, но вычищенный от сухостоя и поваленных деревьев. Даже столбы-вехи присутствовали на поросшей высокой травой просеке. Дорога на карте, вела почти перпендикулярно от границы, вглубь страны. Ну да, не ездит в село никто, вот и заросла то тропинка. Лес вытянулся длинным языком от самой границы и было не совсем понятно, почему дорога идет по середине этого языка, раздваиваясь в самом конце в две стороны. Столица была ближе к северу, и что бы попасть в нее, целесообразнее было пройти вдоль границы в сторону приграничного городка и уже оттуда продолжить путешествие. Но, дороги в ту сторону на карте не было. Был дремучий лес, да холм, в основании языка, где-то посредине расстояния. Покусывая травинку Хули-цзин размышляла. Если идти дорогой, то раньше, чем за два дня, ей до людей не добраться. Да еще потом тратить время, наверстывая. Как ни крути, а гипотенуза в этом треугольнике все же гораздо меньше, чем сумма катетов.

Настроила компас, как показывала Кицунэ. Если все пойдет по плану, то даже преодолевая завалы, напрямик я смогу добраться до другой стороны к вечеру. Перспектива обогнать сестру-лисицу порадовала, и я бодренько потрусила в лес.

Чищенный лес кончился через пару километров. Глубокая борозда отделяла одомашненную территорию от бурелома. Лисе не привыкать, - подбодрила себя и перескочила границу. Подныривая под упавший ствол, перелезая через корягу, просчитывала свою скорость. Радовало отсутствие оврагов на карте, а то преодоление этих препятствий в таком запущенном лесу, могло стать большой проблемой.

Откуда-то доносился щебет птиц. Стрекот белки на ближайшей сосне говорил о том, что она шлет информацию о незваной гостье куда-то вглубь территории. Солнце, пробиваясь сквозь высокие кроны, выхватывало пятна полянок, заросших ковром земляники, ландышей или разнотравьем. Откуда-то потянуло запахом меда, наверное, в каком-то из дупел дикий рой пчел свил свое гнездо. Облизалась, но искать не стала. Ближе к полудню устроила привал, перекусила, глядя в сторону поваленных деревьев. Больше всего картина напоминала ударную волну, и это напоминание приносило не очень хорошие ощущения. Достала клинки, закинув рюкзак за спину медленно пошла в сторону завалов. Радовало одно, чистое небо над головой не предвещало дождя, и преодолевать эту преграду было легче. Проскользнуть под огромным наклоненным стволом гораздо приятнее, чем идти в обход, но быть приваленной удовольствие сомнительное. Поэтому каждый ствол был обнюхан на предмет опасности, и только после этого проскальзывала под ним. Скорость упала. В этой части леса было гораздо тише. Где-то впереди зашуршало. Какая-та зверушка, определили инстинкты лисы. Медленно стала красться в том направлении. Неожиданно вывалилась на тропу какого-то животного. Обрадовалась. Судя по высоте не очень крупного, так как приходилось нагибаться и даже становится в некоторых местах на колени, чтобы вместе с рюкзаком протиснуться в трубу, пробитую в буреломе. Около километра эта тропа вела меня примерно в нужном направлении. А затем вильнула в сторону, возвращая на мой путь практически непролазную стену какого-то вьющегося растения. Несколько ударов клинком позволили пролезть в прорубленную щель и обалдело уставиться на открывающуюся картину. Лиственные деревья обрамляли широкий лог, который на том конце выпирал холмом, отмеченным на карте. Только по карте холм начинался прямо в том месте, где я стояла, а лога не было. Ну не сам же холм отполз, оставив борозду на поверхности, - подумала я и ступила в нужную мне сторону.

- Мые-е-е-кха-кха - раздалось практически над головой. Присела в кустах и медленно подняла вверх голову. На ветке, спиной ко мне сидела крупная рыжая белка. Больше на дереве никого не было. Разогнулась, ветка под ногой хрустнула и белка повернула в мою сторону голову.

- Ох, ты ж кто ж ты ж вырвалось непроизвольно. Голова белки имела вытянутую форму и меланхолично жевала ветки с листьями. Точно, пронеслось в голове – это лосиная голова, только рыжая.

- Мые-е-е-кха-кха-кха – выдала неведома зверушка дожевав. И откуда-то издалека донеслась ей в ответ похожая трель.

Захотелось убедиться, что это не солнце напекло мне голову. Протянула руку к пушистому хвосту, надеясь, что мираж развеется, белка рвано выдохнула и тяжело поперлась выше на дерево.

Огляделась по сторонам и заметила впереди, медленно взбирающуюся на холм нижнюю половину лося. Ага, то, что надо и рванула в ту сторону, не в силах побороть любопытство.

Из-под ног выскочила стайка ежорон или ворожей, лапки и голова с атрофированными крыльями – вороньи, а иголки и хвост ежей.

- Какашки – вскрикнула, прыгая повыше от шустрой живности.

Куда меня занесло? Спеша на вершину   холма, размышляла, не в радиоактивную ли область я сдуру напрямик пошла.

Почти у самой вершины обнаружилась странная черта, мерцающая голубым, перескочила ее стремясь к каменной башне. Сейчас заберусь на нее и с высоты посмотрю на это место.       

Вставляя в щели клинки, запрыгала по ним, как по ступеням. Не сильно высоко, ровная площадка с небольшим бортиком давала возможность рассмотреть сверху окрестности. Вглядываясь в заросли, увидела замершего возле сосны нижнюю половину лося. Она крутила-таки беличьей головой. - С ума сойти, вырвалось непроизвольно. Она что на сосну лезть собралась? Откуда-то из травы, почти не создавая движения вышел высокий мужчина, в широкополой шляпе, мантии и с посохом. Увидев белко-лося, покачал головой. До меня донеслось, - Да сколько ж можно! Он ударил посохом и пел какое-то заклинание, воздух вокруг животного заискрил синим и Мые-е-е-кха-кха, проревело в сто раз громче и уже возле сосны. Целый лось ошалело взглянул на свои передние ноги, закинутые на сосну, отпрянул от нее и как чумной рванул прочь с холма. Спаситель исчез в траве, а когда я попыталась рассмотреть его снова, то не нашла никакого движения. Перебежала на другую сторону башни и обалдела, по тропинке, которую создавала волшебная палочка брел красавчик блондин. В руке он держал какой-то листок. И все время что-то напевал. Вот на его тропинку выскочила косуля, замерла, не в силах убежать. Маг взмахнул палочкой – проявись! Я икнула, когда вместо головы косули у той оказалась голова лягушки. Присмотревшись, увидела и саму лягушку сзади мага. Но уже с головой косули. Не то, - сокрушенно пробормотал маг и побрел дальше.

2.3 Плясать под чужую дудку, не забыв звучания своей, это искусство. Ричи

До холма ориентира мы не дошли. Вывалились в темном сарае, и пока я пытался понять, где мы находимся, Мынаш полез к козам. Мысль съесть рогатого прочно засела в его голову и он, здраво рассудив, что к голове с рогами соваться боязно, приступил к трапезе с более безопасной стороны.

В подслеповатое оконце попадало немного света и оглядываясь по сторонам, я только и успел крякнуть, когда мое наказание попыталось укусить за задницу козла, стоящего в отдельной загородке. Ничего не подозревающее животное, мерно жующее клок сена, не оценило подобную шутку. Потому что как бы не разевал ёкаи рот, приноравливаясь к аппетитному заду козла, ничего у него не вышло. Козел махнул хвостом приподняв его. Мынаш чихнул, от прошелестевшей под пятачком метелки. Зубы адъютанта щелкнули на хвосте, козел брыкнул задними ногами посылая врага в полет.

Тот влип в стену сарая, козел зло развернулся, наклонил голову, и налитыми кровью глазами уставился в темноту. Мынаш постанывая выбрался из кучи сена, сваленного в углу. Козел издал победный клич и ринулся на ставшего на карачки Мынаша.

В последний момент я выдернул того за шиворот, козел со всего размаха влетел рогами в бревна и отлетел обратно на середину загородки.

- Ме? – неверующе переспросил сам себя, покосив в нашу сторону глазом. Момент, когда бородатое чудовище перемахнуло через жерди и понеслось в нашу сторону, я пропустил, рассматривая Мынаша.

В темноте уворачиваясь от рогов разозленного козла, с тяжеленькой тушкой ёкаи на руках, я заметался в поисках выхода. Наконец рассмотрев щель, сквозь которую пробивался загорающийся рассвет рванул в ту сторону.

Мы вылетели, как пробка из бутылки, лай собак мог сослужить нам плохую службу и я, рассмотрев в конце огороде какие-то деревья, рванул в ту сторону. Козел сопел за спиной до грядок с капустой.

Продолжая бежать в сторону от деревни, пытался унять злость, на бессильно повисшее у меня на руках тельце. «Отлуплю, как сидорову козу» - пронеслась мысль и растаяла по мере приближения окраины леса. Перешел на ходьбу, и остановился только тогда, когда первые деревья спрятали нас своими кронами.

На глаза попался широкий пенек, вот на него и положил Мынаша. Не прошло и пары секунд, как он ожил и сел, преданно глядя мне в глаза.

- Нам невероятно повезло, - начал воспитательную речь, стараясь не переходить на рык. – Нас никто не видел, за нами не погнались собаки и даже вышибленные двери сарая можно списать на происки козла.

Сделал пару вдохов и выдохов, успокаивая нервы.

- Но какого черта, ты перенес нас к этому вонючему козлу, а не туда куда я тебе показывал? – задал закономерный вопрос.

Розовый пятачок засопел, заходил ходуном. Глазки округлились и заблестели, ну вот прям сейчас заплачет. Тишина застыла киселем, я в воспитательных целях ждал ответа, ёкаи сопел и пытался выдавить слезу.

- За что мне это, - поднял глаза к небу, спрашивая Изначального или того, кто сейчас присматривает за жителями.

Развернул карту, сверился с компасом, ткнул в нужную сторону пальцем.

- Мынаш, нам туда. Пять километров по прямой.

«Будем топать ножками, - ехидно спросил у него, — или ты попробуешь провести по сумеречной тропе».

 Во избежание повторения эксцесса выдал из запаса еды лепешку с куском сыра. Адъютант с аппетитом умял предложенное и благодарно отрыгнул.

Почесал макушку, - дай посмотрю карту. Долго рассматривал холм, водя по его границам пальцем с черным ногтем. Опять сопел.

Потом поднял голову, и сказал, - я попробую!

- Главное, ты о козле больше не думай, - как напутствие сказал ему, прежде чем он потянул меня в сумерки.

И обнаружил себя посреди стада баранов. Грозное рычание пастушьих собак прозвучало не хуже стартового пистолета. Рассекая стадо на две половины, мохнатый массивный и злобный пес ринулся в мою сторону. Лес виднелся тонкой полоской далеко впереди, мозг отметил, что бежать хоть немного вниз, а не на гору. Где мой адъютант, - вторая мысль окатила холодным потом. Лай остальных собак отгонял вверенных им животных от хищника, коим меня посчитали. Вот к первому псу присоединились еще двое, обходя меня с разных сторон. Если предположить, что людей поблизости нет, сражение с охранниками стада могло принести неожиданные неприятности.  Убить нельзя ранить, - куда не поставь запятую, везде плохо. Поэтому оставалось бежать, с рюкзаком и оружием в сторону леса, надеясь, что животные отстанут. Когда легкие начало жечь огнем, а псы не только не отстали, но и постепенно нагоняли, услышал позади себя пронзительный свист. Встали все. Я и три преследователя обернулись, не понимая природы сигнала, заставившего остановится. Нас догонял вожак стада. Огромный КОЗЕЛ, с колокольчиком на шее, несся в нашу сторону. За ним следом, не слушая лая оставшихся псов, уворачиваясь от их укусов, ломилось остальное стадо. От греха подальше, медленно стал отступать в сторону леса. Потом развернулся и неслышно потрусил в ту сторону. Хай, который подняли псы, пытаясь вразумить вверенное стадо, почему-то не отставал. Оглядываясь назад, обнаружил, что козел прет в моем направлении, и даже немного сократил расстояние.

Так и бежали мы до самого леса. Я, костеря на чем свет стоит, одного мохнатого и бесполезного черта, козел, зовущий своим колокольчиком стадо баранов и собаки, откусывающие от стада небольшие кучки запыхавшихся овец, и отгоняющие их в сторону предыдущей дислокации.

Добежав до леса, полез на первое дерево, которое обещало выдержать мой вес. Скакать по пням и зарослям ежевики не было ни сил, ни желания. Отдышусь, отдохну, а потом видно будет, решил для себя устраиваясь в развилке на высоте трех-четырех метров.

Открыв флягу, хлебнул из нее холодную воду. Второй глоток застрял в горле, закашлялся, до слез. Сверху наконец рассмотрел, почему козел так настырно трусил в мою сторону. На его спине, впившись в уши бедного животного, скакал мой адъютант, со всей силы хлопая копытами по бокам вожака стада. Казалось, он вошел в раж, и никого, не видя и не слыша, подстегивал ополоумевшего козла, задавая направление подергиванием его ушей.

2.4 Вечеринка с танцами посреди болота. Кицунэ

Перевалив через вершину второго холма, очумело уставилась на открывающуюся картину.

Между двух холмов над поверхностью болота раскинулась импровизированная площадка. Два мостика из тонких жердей соединяли ее края с холмами. По тому, который был ближе ко мне, плыла болотная красавица в моей циновке. На площадке однозначно намечалось какое-то мероприятие. Колоды, с пеньками, скорее всего представляли собой зону буфета, вон к той стороне из-под тины всплыло хлипкое строение, более всего похожее на огромный скворечник. Болотные огоньки осветили начинку, и стало понятно, что я не ошиблась. В открытую, со стороны болота дверь, прошлепал жабьими ногами белесый и водянистый упырь, смахнул пучком мха с барной стойки остатки ила, и принялся наводить порядок во вверенном объекте. На другой стороне из тумана выплыл кусок фрегата, как будто разрезанный огромной пилой. Внутри на палубах настраивали инструменты болотные музыканты. На самом верху несколько лягушек прочищали горло квакая по очереди. С двух сторон холмов полетели какие-то шары, умело запушенные в воздух. Присматриваясь, не поверила своим глазам, пауки, долетев до деревьев противоположного холма, побежали назад по проложенной паутине и встретившись на середине, заскользили по кругу, превращая небо над площадкой в шикарную сеть-паутину. На ее нитях один за другим начали вспыхивать светлячки, освещая площадку. Вот навстречу болотнице выскочила странная фигура. Ноги и клюв цапли, руки и лицо приближенно человеческие, рожки-ушки выглядывают из-под платка. Да и платье у нее до колена, почти человеческое. Вон и красные сапоги в руке тащит. Существо, что-то защелкало болотнице, та покрутилась, демонстрируя мою циновку и отправилось на распевку к музыкантам. Откуда-то из темноты, к площадке стали причаливать моховые кочки, скорее всего это диваны для вип-персон, почему-то прошелестела мысль.

Предстоящее мероприятие давало возможность посуху перебраться на третий холм, но для этого, нужно было уподобиться гостям этого действа. Нечисть невозможно обмануть иллюзией, и передо мной стояла поистине невыполнима задача, не только загримировать себя, но и спрятать свой рюкзак, чтобы никто ничего не унюхал.

Отползла обратно за вершину. Дождалась, когда мимо протопал пришедший в себя болотник. Повезло, что они включили сегодня иллюминацию, прислушиваясь к каждому шороху, начала дергать из ила корни рогоза. Неожиданно вспомнила, что существо, которое скакало с красными сапогами – это кикимора. Ну и у меня не так уж и много было вариантов, в кого я могу превратиться. Русалка или утопленница отпадали, в воду добровольно не полезу, а они скорее всего из болота появятся. Черепаший панцирь Каппы, как нельзя кстати подходил для маскировки рюкзака, но клюв и зеленую кожу даже подручными средствами изобразить было трудно.

Жэньюй – рыба с четырьмя ногами и человеческим лицом могла бы сослужить хорошую службу, но где взять что-то похожее на чешую. Да и до сирены тоже с подручными средствами не дотяну.

Так, водоросли, сгодятся на юбку, сплетая нити из корневищ, шустренько связала ними концы, добавляя стебли аира, мохнатые метелки хвоща и все что попадало под руку. Побольше объема, чтоб близко никто не совался. Маскировка рюкзака – либо на спине, либо на животе. Взвесив все за и против, решилась делать из него панцирь. Чуть магии, чуть ила и тины, несколько кусков коры. А вот шляпку, прикрыть волосы, соорудила из нескольких листьев кувшинки, да еще и бутон аккуратно вплела в венок, на котором эта конструкция держалась. Так, жабо из плакучего мха. Приготовления превратили руки в сизо-черные перчатки, тина и ил, скрыли сапоги, лицо подрисовала тонкой пленкой, покрывающей болотную воду. Тени позеленее как на веки, так и под них. Кажется все. Осторожненько потопала по тропе вверх холма. Главное молчать и перемещаться в сторону третьего холма.

Шум, приближающийся сзади, чуть не бросил меня в заросли, в последний момент очнулась и осталась на дорожке.

- О, несравненная, захрюкало и забулькало сзади, позвольте сопроводить вас, - и рядом появился еще один болотный черт, но в отличии от первого, которого я огрела камнем, этот был тощ, белес до синевы,  в смешной юбке из мха, в шляпе из огромного мухомора и впечатление производил заезжего ловеласа.

Вот и чудненько, - пронеслось в моей голове, - не только проверю маскировку, но и перед остальными наше появление не вызовет пристального внимания.

Представившаяся с высоты холма картина поражала масштабом. Прибывающие гости, - со стороны третьего холма, а их было в разы больше, чем с нашей стороны, составляли невероятный коктейль болотно-речной нечисти. Оркестр рьяно наигрывал что-то бравурное, перед баром уже толпился народец, а в центре площадки на огромной бочке, восседал водяной. Нет, Водянище. Огромный, даже с виду старый-престарый, серые космы покрыты речными ракушками, к спине прилипли монеты, как диковинная чешуя.

И вся толпа гостей, подходя к нему вручает какие-то подарки.

— Вот сейчас я и проколюсь, - обдает волной страха.

Но мой сопровождающий хихикает, глядя на толпу гостей, - с черного хода входить всегда сподручней. Если ты не персонал, то свой. Прикладывается к моей ручке, - я оставлю вас на минуточку, и скачет в сторону буфета.

Соваться против течения на холм, в данный момент по крайней мере странно. Необходимо дождаться, когда гости отвлекутся, напьются и что там они собираются делать, и только после этого делать ноги.

Мой болотник возвращается с пузырем, в котором плещется что-то ядовито зеленое.  Соломинка и зонтик бледной поганки, вызывают внутри меня протестующее бурчание. Мой кавалер воспринимает этот звук, как благодарность, розовеет слегка и обещает принести что-нибудь зажевать.

На сцену выходит болотная дива, светлячки приглушают свет, оставаясь яркими прямо над ней и над виновником торжества, и она - практически в полной тишине, начинает выводить такую угадываемую мелодию «Хеппи бёздей ту ю».

Часть 3 Три дороги в поисках информации и себя.

3.1 Рыжеволосая плутовка.

Хули-цзин

Огромное поле, недалеко от императорского дворца напоминало улей, ярмарку и муравейник. Императорские стражи в черном, с мечами или пиками наводнили праздничную толпу. Больше всего они напоминали воинов-муравьев, бегущих по только им ведомым маршрутам, стекающимся в место, зарождающегося спора, драки или слишком буйного веселья. Повозки со всех сторон страны образовали целые улицы рядом с ярмаркой. В них жили, с них иногда торговали. Хули-цзин четыре дня провела в одной из них. Способность устроиться наилучшим образом, было врожденным уменьем. Жадный, заносчивый, спесивый купец даже не предполагал, что рыжеволосая красавица, которая делила с ним мягкую перину под плотным шатром все эти четыре ночи, собиралась остаться после приезда на ярмарку.

Уходя все дальше, она усмехалась. Вкусный ужин, защита и комфорт, — вот что она получила, вовремя попавшись купцу на глаза. Жлоб, зажавший оплату кузнецу, который перековал его коня, был очарован прекрасной девой, которая снисходительно согласилась составить компанию достопочтенному купцу.

Сладость ее голоса и красота, затмевающая солнце, теплое и гибкое тело, не дающее заснуть по ночам, - он даже не мог представить, как Хули-цзин с удовольствием поглощает ужин, наблюдая, как он сам обнимает несуществующую иллюзию. Да и уходя, она по максимуму пополнила свой рюкзак провизией, да еще и содрала с него кошель монет, на женские безделушки.

То-то для него станет сюрпризом его замызганный кожух, с которым он провел все четыре горячих ночи.

Улыбаясь, я уходила все дальше, туда, где стояли палатки воинов. Завтра начинался турнир, и я спешила зарегистрироваться.

По пути в столицу, все больше убеждалась в том, что непомерные налоги и разжигаемая вражда по надуманной причине, скатывали некогда процветающий мир в пучину невежества и дикости. Поэтому так много было желающих попасть на казенный харч. Часть из них сразу пошлют на границу, где их зарубят или застрелят в постоянных стычках и набегах на соседнее государство. Те, что поумнее и поудачливее, осядут в школе командиров и проживут немного дольше. Единицы попадут на вакантное место в элите воинского сословия – в охрану императора. Вот только они и могли уйти на пенсию, или как здесь называется заслуженный отдых. Хотя я очень сомневалась, что император согласился бы выплачивать деньги такому воину. Его тоже можно отправить на передовую, для инспекции или как поощрение на должность командира гарнизона.

Порадовалась, что из женщин я не одна записалась на бои. Для нас даже поставили ограждение вокруг палаток и охраняли от недокучливых любопытствующих.

И к женщинам предъявляли еще один критерий – если ты не обладаешь милым личиком, то тебе не подпишут обходной лист во дворец правителя. Красота – лотерейный билет в спарринг-группу императора, а иногда в его постель.

Я прошла фейс-контроль, получила билет в красный сектор, в котором главное отбиться от тех, кто попал в него же. Зеленый сектор, даже при наличии таланта во владении мечами отправлял максимум – в школу управленцев.

Прежде чем обустроится в палатке, я мило прогулялась вдоль ограждения, прислушиваясь, принюхиваясь, издалека наблюдая за служителями в серых плащах с глубокими капюшонами. Однозначно под хламидами прятались люди. В сгущающейся темноте прислушалась к тихому разговору двух охранников нашего женского царства. Иногда очень полезно уметь слушать, потому что разговор шел о Верховном Жреце. И о том, что только две девушки останутся в императорском дворце, всех остальных из красного сектора заберет он.

- И ни одну больше не видели в городе, как сквозь землю провалились. Тридцать их было в прошлом году, - император недоволен, ведь две одалиски не так интересно, как тридцать.

- Да, продолжил второй, — вот в этом году их только одиннадцать записалось, скорее всего молва означила перспективы для красивых и умных.

- Года не добавляют ему сил, ему и двух в его цветник много. А Серый подгребает все до чего может дотянуться.

Они ушли вдоль заборчика в сторону зеленого сектора, а я откинула полог и вошла в палатку.

Задача усложнилась, чтобы попасть во дворец, необходимо было побелить, а то, что победа будет не простой, убедилась сразу же окинув взглядом соперниц. Из десяти девушек только двоих можно было исключить из гонки сразу. Скорее всего они прибыли из дальних деревень, где еще не знали, какая участь ждет претенденток. Или же, дела в той местности идут просто из рук вон плохо, раз ими пожертвовали в надежде на лучшую участь. Остальные восемь производили впечатление не только красоты, но и опасности. Следовало держать ухо востро, что бы не придушили в темноте. Вон та, в черном, бросила взгляд в мою сторону, как холодной водой окатила. Выбрала кровать в самом дальнем от входа углу. Пока шла, просканировала остальных. О повезло, одна из претенденток, с травмированной рукой. Почти не уловимое движение, с которым она потянулась за полотенцем, сказало о еще не зажитой травме. Еще одна слишком гордо демонстрировала свой миленький носик. Либо переоценивает себя, либо ее в этом убедили. Оставшиеся шесть, требовали более пристального изучения, а возможность смотреть из темноты одна из самых немногих, дающих такую возможность.

За счет императора нас покормили ужином. Девушки разошлись и начали укладываться. Постепенно гас свет, остался небольшой фонарь над пологом. Выждав с час, бесшумно села на кровати в позе лотоса. Застыла каменной статуей, отпуская девятихвостую лису. Иллюзия осталась сидеть, а лиса потекла между кроватями. Информацию, которую принесла лиса вернувшись была бесценной. Только Черная, могла составить реальную конкуренцию. Остальные бои я выиграю, зная их тайны.

Под самое утро одна из девушек попыталась двинуться в мою сторону, но потом передумала и ушла, приоткрыв полог в предрассветный свет. Через пол часа она вернулась, собрала сумку и покинула шатер теперь уже навсегда. Если один из охранников из их деревни, - промелькнула мысль, — значит он дал ей хороший совет.

3.2 И про любовь и черны очи уже выдумывает сон…

Кицунэ

Во дворец можно попасть несколькими путями. Даже не могла представить, что попаду в него совсем не с парадного входа.

Отоспавшись в кустах после бессонной ночи на болотах, медленно двинулась в сторону приграничного городка. И почти дошла. Звериный слух подсказал о трех мужчинах, прячущихся в кустах вдоль дороги. И сидящие в засаде, просто поднимали волоски на затылке – Опасность, вот наш девиз.

Оставила вещи, в надвигающихся сумерках перекинулась лисой и поползла в ту сторону. Непонятные вещи следовало делать понятными, чтобы не угодить в клетку или на тот свет преждевременно. Остановилась в траве, как только смогла явственно расслышать их перешептывания. Из разговора следовало, что эти трое собираются сопровождать телегу, которая ехала в сторону столицы, она должна была присоединиться к каравану, спешащих на карнавал жителей страны. Предметом их пристального внимания был служитель Серого бога, направляющийся к Верховному с каким-то донесением. Вот эта информация и интересовала этих троих. Вернувшись к оставленным вещам, я стала думать. То, что в стране неспокойно витало в воздухе и не требовало подтверждения, и идеально было бы присоединиться к этому каравану самой и не думать о защите. Но, трое мужчин в кустах, кардинально изменили первоначальный план. Интуиция захлебывалась и твердила исступлённо: наблюдай за наблюдателями и найдешь наблюдаемое.

Переговорила по зеркалу сначала с Хули-цзин, которая уже забронировала место в таком караване, пожелала ей удачи, затем с Ричи, который отплевывался какой-то шерстью и рассержено выговаривал адъютанту. Решила, что их проблемы нечета моим, и со спокойной совестью завернулась в плащ, на расстоянии от наблюдаемых.

Мы выдвинулись, только начало сереть. Я решила не мозолить глаза позади, отбежала вперед на приличное расстояние и выжидательно залегла в траве вдоль дороги. Телега двигалась не спеша, оказалось, что на ней высилась горка каких-то мешков, сундуков, несколько тыкв, клеть с какой-то домашней птицей, рядом с возницей сидела глубоко беременная женщина, а вот все остальные чинно шествовали сразу же за телегой. Прикинув, что до соседнего городка они доберутся часа через три, проследив за покачиванием кустов по обеим сторонам дороги, легко затрусила в сторону городка. Интуиция подсказывала озаботиться верховым животным и запасом провианта.

За час, который удалось выкроить, уйдя вперед телеги удалось арендовать почтовую кобылку, которую можно было обменивать на почтовых станциях. Информацию о маршруте следования каравана с удовольствием поведал служащий станции, на которой я оплатила дорогу до столицы. Останавливаться будут на ночлег на двух станциях, а уже третья будет на окраине столицы. Завернула на рынок, запаслась несколькими лепешками и пакетом вяленого мяса. Спряталась в переулке возле пустыря, на котором формировался обоз. Ближе к полудню, телеги и кибитки начали выезжать на тракт до столицы. Кроме гужевых повозок караван сопровождали всадники на лошадях, не составило труда затеряться в середине обоза.  Телега с Серым, частично разгрузилась и в ней остались трое пассажиров и возница. Один из наблюдателей ехал в нескольких шагах за телегой, два других рассредоточились по обозу. Каким же сюрпризом оказался один из них, пристроившийся с другой стороны телеги, которую я выбрала в качестве прикрытия.

Он скользнул по мне цепким взглядом, уезжая слегка вперед, спина выпрямлена, длинный хвост волос скручен на затылке, куртка из толстой кожи, длинный меч за спиной, седельные сумки. Основательно и по богатому, но не бросаясь в глаза. В ту секунду, когда наши взгляды схлестнулись, опасность, которая ощущалась на уровне инстинктов, неожиданно отступила на второй план. Жгучее любопытство, заставило задержаться на гладко выбритом квадратном подбородке, тонких губах, едва искривленном носе, прежде чем утонуть в его глазах. Несомненно, он был предводителем этой стаи. И так же несомненно было то, что он привык быть незаметным, прятаться от прямых взглядов. Опасный и притягательный, отметила не задумываясь.

На одной из ночевок проследила за их собранием, они обыскали багаж служителя и пришли к выводу, что депеша устная. В целях конспирации они собирались доехать до столицы с обозом. На всякий случай. Затем, разделиться. Предводитель упомянул, что перед дворцом заедет к кормилице, а братья должны будут довести служителя до Верховного. Вскользь увидела их рядом, отмечая невероятную схожесть.

 – Неужели точно братья? Но все же, казалось, что двух других подобрали в эту команду исходя из внешнего сходства с предводителем.

Понимая, что пристальное внимание неожиданного сопровождения не даст возможности применять иллюзии, отбросила их, мне хватало той информации, которую мастерски мог выуживать из собеседника предводитель.

В последний день с самого утра я обнаружила его коня немного позади моего.

- Таки в сферу его внимания попадает всё и все – отметила, прежде чем раздался его голос.

- А вы, прекрасная незнакомка, откуда родом?

Уяснив, что ложь этот индивидуум распознает с лету, решила говорить правду.

- Благодарю, благородный господин, - следовало сразу продемонстрировать и собственную наблюдательность. Это остальные могли принять его за простого воина, я же видела детали, которые указывали на его знатное происхождение, самое малое.

- Я родилась далеко отсюда. – не соврала ни на йоту. – Четвертого дня покинула околицу деревни Никуя и перебравшись через болото примкнула к вашему обозу.

- Через болото? – и столько в этом вопросе было недоверия, что пришлось прояснить кое-что для недоверчивого слушателя.

- Да, решила, что по трем холмам будет быстрее, чем по гати в уезд. – правда-правда, все так и было.

- Так говорят, что оно не проходимое, - то ли проверяет, то ли выпытывает.

- Один раз в году, - отец рассказывал, что можно средние холмы как посуху пройти, если повезет болотного хозяина обмануть.

3.3 Непутевые заметки про козлиные бега.

Ричи

Ричи сидел на пне, в диких зарослях малины. Вся жизнь и педагогическая практика из двух миров, не могла совладать с одним вредным рогатым ёкаи. Уговоры, внушения и разъяснения не давали никакого результата. Пятый раз! Только подумать, пятый раз они влипали в козлов. Откуда на этой планете такое количество винторогих, двурогих, четверо рогих и безрогих животных. Куда не ткни – везде козлы. Медведь сплюнул и уставился на Мынаша. Тот с азартом вылизывал горшок с простоквашей, который умыкнул в последней деревне. Благо в пределах видимости мы теперь не бегали, а прыгали. Команду «В лес», - Мынаш научился выполнять не задумываясь. Если на горизонте будет лес, значит погони можно не бояться. Последний раз он перенес нас на племенную ферму, себя к козам, а меня к козлу, покрывающему одну из коз. Мордой в бок вышеозначенной животины. Полный рот шерсти, заикающийся козел, снесенные с петель ворота и вот опять отсидка в лесу.

С дрожью вспомнился четвертый раз. Какой-то полоумный мини полководец решил развести черных козлов с четырьмя рогами, двумя, торчащими вверх знаком V и еще двумя, закручивающимися вертикально в стороны. Для устрашения и деморализации противника. И Мынаш нас всунул в середину стада оружия массового поражения, тьфу, устрашения. И как бы я не готовился, но черное агрессивно настроенное стадо, с невероятным количеством рогов, в первую секунду повергло в панику. Отбиваться от козлов пришлось козлом. Схватил первого подвернувшегося за задние ноги и начал отбиваться. Кошмар, - передернулся от воспоминаний. Покачиваясь на пне, пытался понять, что же делаю неправильно.

Какие слова необходимо найти, что бы Мынаш перестал страдать блажью и добросил нас до берега, через пролив от которого его остров с Северными горами.

- Я не вынесу еще одних козлов, – прикинул по карте направление. Между непроходимыми лесами на карте была долина, которая тянулась вдоль границы практически до самого берега, к которому мы пытались добраться. До нее было не так далеко, и подхватив рюкзак, пропихнулся сквозь малинник и двинулся в том направлении. Мынаш без комментариев отправился следом. Надо проветрить голову, а размеренная ходьба приносит светлые мысли.

Не прошло и трех минут, как сзади раздался истошный визг – он меня ест!!!

И столько в этом крике было страха и безысходности, что в развороте я выхватил копье Яри, собираясь выцарапать своего адъютанта из пасти самого страшного зверя, которого в тот момент смог представить.

И согнулся от хохота. Пятнистый детеныш оленя на нетвердых ножках пытался отыскать в шерсти штанов Мынаша вымя. Видимо он давно был голоден, скорее всего его мать убили или она погибла. Так как Мынаш недавно закусывал молоком, этот запах привлек слабенького олененка и тот в извечной тяге к выживанию, попытался раздобыть пропитание.

Не понимая, что ему делать, ёкаи отбегал на пару шагов, олененок догонял его аппетитный зад, и пытался снова.

Глаза у адъютанта были круглыми, не понимая моего смеха и непонятных действий животного, он наконец добежал до меня, и попытался спастись на моей шее.

Ссадив его на землю, начал объяснять, что малыш голоден, он очень маленький и ему нужно молоко. А мать, скорее всего мертва. Бегая вокруг меня с оленёнком, он все же уяснил из моего рассказа что-то. Хлопок, я даже не успел испугаться, что остался один и как он меня найдет со своим безумным даром, как пространство разошлось и Мынаш вытолкал упирающуюся безрогую, черную длинношерстную козу. Она даже не успела мекнуть, как малыш бросился к ее вымени, упал на коленца и принялся за неведомо откуда свалившееся угощение.

Мынаш уставился в глаза козе, та, прочитав в них два варианта развития событий, даже не рискнула пошевелиться, пока нежданный нахлебник не отвалился от ее вымени. Потом она отошла от нас, вытянулась в струнку и получив безмолвную команду от Мынаша принялась объедать листья с куста.

- Молодец, даже не ожидал, - похлопал адъютанта по плечам, отметив про себя, что они раздались вширь слегка, да и белоснежный пушок закурчавился на них как эполеты.

- Возьмем с собой? – он так смотрел на меня, что мне немного поплохело.

Представив нашу делегацию, пробирающуюся по лесу, а также варианты проблем, связанные с таким перемещением, попытался воззвать к его разуму.

- Мынаш, может ты вернешь козу туда, где взял, и олененка ей оставишь?

- Нет, нельзя! – сказал, как отрезал.

Я вытаращился на него не узнавая. И куда делся покладистый маленький ёкаи, пытающийся съесть рогатого.

- Ну как скажешь, - решил дать ему почувствовать ответственность в принятии решений.

Двинулся в сторону долины, позволяя Мынашу самому решать его проблемы. Минут через десять не выдержал и обернулся. Олененок был закинут на шею, где сладко посапывал, коза бодро шагала следом.

Подождал их. – Может помочь? – спросил, уже понимая, что мне ответят.

- Я сам.

Вот и вся педагогика. Когда тебя начинают есть, то поневоле становишься взрослым.