Двое в доме, не считая комода

Глава 1

— Вера, ты как будто с другой планеты, — недовольно сказал Савелий Петрович. — Возможно, где-то в параллельном мире твои фантазии и будут уместны, но мы все-таки про бизнес.

Фразу «мы все-таки про бизнес» Савелий упоминал так часто, что Вера даже про себя стала называть начальника исключительно «Савелий-мы-все-таки-про-бизнес-Петрович».

Под фантазиями Савелий Петрович имел в виду желание Веры предлагать клиентам не типовые архитектурные решения, а что-то более индивидуальное, созвучное личности клиента.

Проблема была в том, что такой подход к клиентам предполагал чуть более продолжительное общение с заказчиком на предварительном этапе, но Савелий Петрович придерживался других принципов.

— Продажа услуг должна быть быстрой и ошеломляющей! Клиент позвонил, а мы уже через десять минут ему на почту пять вариантов предложений высылаем. Бам!

«Бам» сопровождал удар начальственной ладони по столу.

От удара Вера вздрогнула и поднялась с неудобного высокого стула.

В ушах зашумело, перед глазами заискрило, а кабинет начальника как будто поплыл.

Потом произошло и вовсе что-то запредельно странное. Вера не стала привычно кивать и соглашаться, она произнесла ровно то, о чем подумала:

— Савелий Петрович, вам бы книги по психологии продаж почитать. Не все же в инстаграме смотреть видосики инфоцыган. Чтобы клиенты не разбегались, нужно в первую очередь понимать их истинные потребности и желания.

От устало-снисходительных интонаций в голосе Веры Савелий Петрович ошалел. Нижняя челюсть его слегка отвисла, и Вера напоследок полюбовалась дебиловатым видом начальника.

Она вышла сначала из кабинета, а затем из офиса. Вышла, чтобы никогда больше туда не возвращаться.

В любой непонятной ситуации Вера вела содержательные диалоги сама с собой.

— Что на тебя нашло? — сурово спросил Веру внутренний голос. — Кушать как будем? За квартиру платить как будем? Кредит за телефон отдавать кто будет?

— Кушать изволит барин, когда его к столу зовут, — огрызнулась Вера, хотя и понимала, что внутренний голос абсолютно прав.

— Идеальной работы не бывает, — продолжать занудничать голос, — а Савелий Петрович хотя бы зарплату вовремя выплачивает. Для кого-то это и есть критерий прекрасного начальства.

— Да понимаю я все, — вздохнула Вера. — Сама не знаю, чего это я. Как будто кто-то другой за меня говорил.

— Кто-то наглый и не задумывающийся о будущем, — резюмировал голос.

Вера хотела было напомнить внутреннему зануде о том, что, когда закрывается одна дверь, непременно открывается другая, но не стала — и очень жаль, потому что именно это вскоре и произошло, причем в самом буквальном смысле.

Но обо всем по порядку.

До любимого Большого Палашевского переулка Вера добрела на автопилоте. Чуть дальше находился перекресток с прекрасными маленькими магазинчиками и кофейнями. Вере нравилась атмосфера маленьких улочек, которая была так далека от привычной московской суеты. Нравились люди, в рабочее время безмятежно гуляющие со стаканчиками кофе в руках. Люди, которые, казалось, никогда не общались с персонажами наподобие Савелия Петровича. Можно было скользить мимо них, фантазируя о том, что однажды и она сможет позволить себе такое же благословенное безмыслие.

Рядом с входом в магазин «Чук и Гик» Вера притормозила. Только мысль о грядущем безденежье остановила ее от того, чтобы зайти и прикупить новых комиксов.

— Эх. Вот зашли бы вы в магазин, — сказал кто-то за спиной, — я бы кинулся за вами и пригласил на кофе. Нечасто встретишь красивую девушку, интересующуюся комиксами.

Говорившим оказался молодой человек с копной светлых волос. Глаза его улыбались, хотя выражение лица было вполне серьезным.

— Да будет вам, — махнув рукой, сказала Вера. — Сейчас кто только не читает комиксы, не только гики с чуками. И вообще, повезло вам, что я не зашла. У меня отвратительное настроение, пришлось бы вам любоваться во время кофепития моей кислой физиономией.

— Отличная у вас физиономия! И вовсе не кислая. Максимум — кисло-сладкая.

Молодой человек улыбнулся так тепло, что и Вера ответила ему улыбкой. Кто знает, подумала она, может быть, день не такой уж и поганый.

К сожалению, у мироздания явно были другие планы.

Перед глазами Веры опять заплясали искорки, в голове зашумело, а помимо всего прочего у ног появилась собственная воля. Они зашагали мимо молодого человека прямо к соседней от «Чука и Гика» двери.

Вера могла бы поклясться, что раньше она не замечала этого входа, хотя дверь была вполне примечательная. Синяя краска на деревянной поверхности выцвела и потрескалась, деревянные накладки, образующие узор, кое-где отвалились, зато вокруг двери зеленой аркой рос дикий виноград, а медная ручка тускло сияла.

Когда ноги донесли хозяйку до двери, Вера беззвучно ахнула — на двери прямо на уровне глаз висела небольшая табличка. На табличке было выгравировано следующее: «Добро пожаловать! Надежда вдохновляет. Любовь созидает. Вера творит чудеса».

Глава 2

— Значит, ты и есть Дом, — сказала Вера, задумчиво глядя на то, как на плите — вполне себе газовой — поспевает кофе.

Аромат шел такой, что у Веры заурчало в животе. Комод странно посмотрел на нее и даже как будто подпрыгнул на чудных ножках.

— Я не Дом, не надо вот этих домысливаний, — снова обиделся комод. — Я — Комод. А Дом — это вот он, махина эта заросшая.

Вера снова посмотрела на кофе. Он пока что даже не кипел, и это расстраивало. Вера была уверена, что сейчас выпьет горячего кофе и проснется в своем любимом Большом Палашевском переулке за красивым комиксом из «Чука и Гика». Почти наверняка Веру уволил Савелий Петрович, а тот симпатичный блондин купил ей новый выпуск чего-то там в подарок, и они, конечно, все-таки уселись пить кофе — чудно, конечно, уличное знакомство в Москве, где все поголовно женаты…

— Я тут, — нетерпеливо сказал комод. — Мне не очень приятно, когда ты смотришь куда-то в пустоту. Мы же разговариваем!

Это совсем уж выходило за рамки обыденности — ну ты подумай, комод с самосознанием и отстроенными личными границами. Но неужели Вера настолько изголодалась по свиданиям, что вытеснила его от шока, когда оно таки случилось?

Ну хорошо, пока что можно поговорить с собственным подсознанием , пускай оно и приняло форму комода. Вера оценивающе приподняла бровь и тут же успокоилась: комод был какой надо, она бы сказала, что стиль «прованс», но исключительно темного дерева, медные блестящие ручки, большие ящички соседствовали с кучей маленьких… кривые устойчивые ножки. Сама бы Вера такой комод вписывала в игривое, интересное, эклектичное пространство. И конечно, она бы его купила, не задумываясь. Судя по всему, комод и правда подсунуло подсознание.

— И что я тут делаю? — поинтересовалась Вера и пытливо заглянула комоду в ручки, через которые тот, видимо, смотрел на мир.

— Объяснил же уже, — сообщил комод. — Мы с Домом позвали, ты и пришла. Ты нам нужна, ты же строитель.

— Архитектор, — обиделась Вера.

— Это тонкости, — сообщил комод. — Нам важно, что ты умеешь создавать. А еще ты очень сильно грустила. Поэтому мы позвали тебя сюда. Мы тоже грустим, без хозяев-то.

Кофе наконец закипел, и Вера приготовилась к тому, что сейчас все исчезнет, растворится, как туман над Москвой-рекой, и она все-таки окажется в кофейне, подивится выверту своего сознания. Комикс, кстати, прикольный. Вера испытывала нежные чувства по отношению к разного рода говорящей мебели и посуде (привет «Красавице и Чудовищу» из детства), да и вообще…

Вера не успела додумать, что «вообще», потому что комод резво поскакал в другой конец кухни и стал подпрыгивать. До висящего шкафа — по всей видимости, с посудой — он не доставал, но был крайне упорен в своих попытках. Получалось у него очень смешно, Вера даже засмотрелась.

А потом вокруг раздался словно бы всеобщий стон, по стенам прошла дрожь, и шкаф с посудой вдруг съехал вниз, дверцы открылись, и вот уже на комоде стояла ослепительно-белая изящная чашка.

— Не умер еще! — торжествующе возвестил комод и аккуратно, перебирая ножками, словно краб, направился к Вере.

Вера встала со стула, сняла медную турку с плиты, закрутила газ, взяла чашку и осторожно налила в нее кофе.

Один глоток — и! Вера увидела напоследок, как мир скрывается за донышком, отпила кофе, крепкий и вкусный, приготовилась смотреть на блондина в Москве… и уткнулась взглядом в комод.

— Ой, — сказала Вера.

— Так я и думал, — скрипуче протянул комод. — Не веришь, что у нас оказалась? 

Вера решительно нажала пальцами на оба глаза сразу, но и тут ее ждала неудача, мир потемнел, а потом опять включился в приблизительно той же обстановке, только комод теперь смотрел как-то настороженно.

«Метод Саши Привалова не сработал, — сурово сказал внутренний голос. — Теперь что?»

«Передо мной говорящий комод, не до тебя сейчас, да и не помню я метода этого!» — взмолилась Вера.

«Так вспоминай», — сурово велел голос и, кажется, отключился.

Вера нажала одним пальцем на один глаз. Комод и кухня раздвоились.

— Что ты делаешь? — спросил комод.

Вера вздохнула и решила, что надо отвечать как-то получше, а то комод и так успел и обидеться, и оскорбиться.

— Проверка реальности, — сказала она спустя несколько не самых простых мгновений своей жизни. — Зачем вы меня позвали?

— Нам нужен новый хозяин, старые съехали так давно, что мы сами тут начали съезжать, а этот, — комод показал углом куда-то вверх, — вообще умирать собрался.

— А хозяин, значит, поможет, — сказала Вера, чтобы поддержать разговор.

Вариантов было немного. Либо она спит, но вроде бы непохоже, либо резво помешалась, но тоже ни с чего, да и галлюцинации вроде бы не такие всеобъемлющие обычно, либо же… и правда перенеслась куда-то, где комоды разговаривают.

— Поможет, — сказал комод. — Конечно, поможет. Ради хозяина мы и живем, это наше предназначение.

— А почему именно я? — спросила Вера, хотя комод, кажется, уже что-то говорил про ее грусть…

Глава 3

— Ты же новая хозяйка, вот и подумай. — Комод перебрал ножками, будто приглашая к игре.

Вера пожала плечами. Она с детства не любила истории в духе «пойди туда, не знаю куда…», но есть все же очень хотелось. Кофе сиротливо бултыхнулся в желудке, и Вера, прикинув варианты, решительным шагом направилась в коридор. Опыт подсказывал, что любое дело следует начинать с подготовки, в данном случае — с осмотра.

— Пришла в себя наконец? — сзади раздалось довольное сопение. — Ну вот и хорошо. Вот и правильно.

Решимости хватило только до гостиной с окнами-иллюминаторами, в которой Вера уже была. Взгляд выхватил из полумрака еще две двери с резными массивными ручками. Но стоило ли туда идти? Если в доме есть говорящий комод, возможно, найдется и… плотоядный шкаф? Заглатывающий унитаз?

Вера поежилась и тряхнула волосами. Нет, здесь ее считают хозяйкой. И даже если плотоядный шкаф существует, он скорее поделится добычей, чем причинит ей вред.

«Что будет очень кстати, — напомнил внутренний голос, — если ты не разбудишь дом».

Фыркнув, Вера толкнула первую дверь. За ней оказалась ванная комната с вполне обычным унитазом, раковиной и ванной на позолоченных ножках. Слои пыли и ржавчины прозрачно намекали, что за домом давно никто не ухаживал. Однако Вера ушла довольной — из крана хотя бы текла вода.

Вторая комната оказалась спальней с огромной кроватью под балдахином, трельяжем и отдельной гардеробной. Все это стоило более детального изучения, но в первую очередь внимание Веры привлекло большое окно, из которого открывался вид на обвитый плющом забор и… огромный дом сразу за ним.

Сердце забилось чаще. Нет, Вера понимала, что другой мир, о котором говорил комод, не может существовать в пустоте. Но все же как приятно убедиться, что она здесь не одна!

— Значит, дом находится в городе…

— Скорее, в пригороде Эймоса, — уточнил комод, подкрадываясь сзади.

Вера ожидала продолжения, но его так и не последовало.

— Я из другого мира, — напомнила она, разглядывая соседний дом. Он был двухэтажным и с небольшим количеством окон. Стены из красного кирпича не очень сочетались с ярко-желтой крышей, и это заставило Веру поморщиться. Кто, интересно, проектировал этот несчастный дом?

— А, — многозначительно вставил комод, устраиваясь рядом. — Эймос — маленький городок на севере Вертмора. Элитное место, между прочим! Оплот дворянства и всяких там богачей, обитающих в живых домах.

Вот, значит, как! Все-таки это не игры подсознания, а действительно целый мир, с городами, пригородами и бог знает чем еще.

Вера застонала и вцепилась пальцами в подоконник.

— Опять будут громкие звуки? — тут же напрягся комод.

— Нет уж, хватит истерик. Просто… перевариваю. А этот дом тоже спящий?

— Вроде бы нет. Там, кажется, живет большая семья. Если хочешь, можешь с ними познакомиться. Но я бы на твоем месте сначала разбудил Дом. Уже есть идеи, как именно?

— Пока нет. — Вера оторвалась от окна и снова посмотрела по сторонам. Подсказки не обнаружилось, и она произнесла на пробу: — Проснись, пожалуйста?

Комод захихикал, дребезжа содержанием ящиков.

— Ты же хозяйка, а это — твой Дом! Что за жалобные просьбы?

— Ну-ка, проснись немедленно! — Вера топнула ногой и под громкий взрыв смеха перевела взгляд на комод. — А теперь что не так?

— Ой-ой, погоди, ха-ха. У меня сейчас ящики от смеха посыплются!

Обида жаркой волной прилила к щекам, и Вера закусила губу. Ну нет, она взрослая, разумная женщина. Целый архитектор, на минутку! Неужели не сможет договориться с каким-то комодом?

— Ну хорошо. Ладно… — Она протянула ладонь и погладила крышку комода. — Ты же знаешь ответ. Точно знаешь. Что нужно делать?

— Не все так просто. — В голосе комода послышались урчащие нотки, поглаживания ему явно пришлись по вкусу. — У нас тут говорят: «Мой дом — моя душа». А душа у всех разная, сама понимаешь. Вот что для тебя самое важное в доме?

Вера задумалась. В голове как живой возник образ ее уютной квартирки: небольшой, но современной, обставленной со вкусом и любовью. Вряд ли, конечно, ей представится возможность поменять здесь всю старую мебель на новую. Но дело и не в мебели: образ загадочного волшебного дома ей вполне себе нравился. Здесь все казалось органичным: даже умывальник в гостиной, даже говорящий комод. Но что тогда?

Она еще раз обвела взглядом спальню, выхватывая детали. Вот старый выцветший балдахин над кроватью слегка покачивается от сквозняка — значит, где-то есть щели. Вот трельяж, заваленный склянками, расческами и коробочками непонятного назначения, с мутным зеркалом, в котором отражается растерянная девушка, поглаживающая комод…

— Ну, — раздалось сбоку. — Вижу, ты что-то надумала.

Если бы….

Хотя...

А почему нет?

— Порядок, — не сводя взгляда с трельяжа, произнесла Вера. — Больше всего мне нравится, когда у каждой вещи есть свое место. Организованное пространство, а не пыльный неконтролируемый бардак.

Глава 4

— Вера, вот вашему поколению хоть кол на голове теши, — недовольно проскрипел Савелий Петрович. — Сказал же тебе принести распечатку чертежей на встречу, а ты с чем пришла?

Вера моргнула, а затем перевела взгляд на сумку, лежащую на коленях. Наудачу засунув туда руку, она вынула первый попавшийся предмет.

Савелий Петрович и Вера уставились на небольшой латунный монокуляр, покрытый вензелями.

— Вера, вы совсем с ума сошли? — живо поинтересовался Савелий Петрович. — Не отвечайте, я и без вашего телескопа вижу, что сошли!

Вера фыркнула и вскочила со стула.

— Во-первых, это монокуляр! Во-вторых, я увольня… Во-вторых, я, кажется, уже уволилась отсюда.

Вокруг всё закружилось, как будто кто-то невидимый встряхнул стеклянный шарик, в котором были фигурки Веры и Савелия Петровича. В воздух поднялись чертежи, какие-то бумаги, копировальный аппарат выдрал электрический поводок и тоже поднялся в воздух.

«Ну хотя бы не гавкает и не учит тебя жизни, как некоторые комоды», — прошептал внутренний голос.

Лампы заморгали, пол начал покрываться трещинами, и только Савелий Петрович продолжал неподвижно сидеть в кресле.

— Из своего мира, Вера, так просто не уволишься, — спокойно сказал Савелий Петрович.

Вера увидела, как правая нога по колено провалилась сквозь ламинат, а за ней и левая, потеряв опору, стала уходить вниз. Вот только куда вниз?

— А как же отработка, Вера? Придется отработать, Верочка… А может, все же останешься? Тот мир или этот? Этот или тот? Надо решать, Верочка. Это тебе не одна нога здесь, другая там.

Вера уже целиком проваливалась сквозь землю, но вовсе не от стыда, а от простого предательства ламината. Она падала в темноту, видя над собой лишь удаляющийся кабинет Савелия Петровича, откуда тот продолжал кричать:

— Глазунья или омлет, Верочка? Надо решать. Глазунья или омлет?

Вера резко села на кровати. Она была вся мокрая от холодного пота, голова до сих пор кружилась, и казалось, будто она только что вынырнула из ледяного моря, с трудом вырвавшись из бурных волн.

— Глазунья или омлет? — жизнерадостно проскрипел кто-то рядом.

Вера вздрогнула и посмотрела на комод. Он подпрыгивал рядом с кроватью и напоминал коротколапого корги, который не мог дождаться пробуждения хозяина, а тот, дубина такая, спит и спит, когда можно играть, гладить и жевать фикусы.

Вера улыбнулась, попыталась вытереть пот со лба и остановилась. В ее правой руке был латунный монокуляр.

— Ого! Растешь! Смотрю, раздобыла фамильный монокуляр. Поздравляю! Ты решила, на чем остановишься? Глазунья или омлет?

— Гла… — начала было Вера, но тут вензельные цветы на монокуляре вздрогнули, сбросили как росу металлическую стружку и сплелись в буквы «ВФС».

«Вера фон Стерлих», — подсказал внутренний голос.

— ...млет, — закончила Вера.

— Гламлет, всё понятно. На гламлет и суда нет, конечно. Да, слышал про такое, я не деревенский, мы знаем тут в Эймосе и высокую кухню, и среднюю, и эту… и средненькую. Приходи, когда умоешься. И поспеши, нас ждут великие дела.

Комод ускакал в открытую дверь, бормоча что-то про «бемкон».

Вера отложила монокуляр и огляделась. Она сидела на кровати с балдахином в самой уютной комнате, в которой когда-либо просыпалась. Слева от кровати было большое окно, почти полностью прикрытое тяжелыми бордовыми шторами с золотистыми узорами. Напротив Веры стоял массивный книжный шкаф из красного дерева с сотнями книг. У окна примостилась полосатая оттоманка, на которой было бы так удобно читать, попивать кофе или что-нибудь покрепче. Рядом с оттоманкой, заметив взгляд Веры, горделиво выпятился столик с хрустальными графинами. Он приветливо зазвенел и запа́х хорошим виски, но, решив, что пока рано изучать алкогольную карту нового мира, Вера встала с кровати и отправилась в ванную.

— Мы тебя заждались! — засуетился комод, когда Вера вошла на кухню. На плите стояла сковородка с омлетом, на который кто-то художественно выложил два поджаренных желтка.

— Гламлет стынет! — Комод подтолкнул девушку ближе к плите.

Вера открыла шкаф напротив и обнаружила там десяток белоснежных тарелок, взяла одну и положила на нее завтрак. Сев за стол, на котором уже лежали приборы, стоял кофейник и чашки, она задумалась.

«Почему нет вензелей на тарелках?» — участливо поинтересовался внутренний голос.

Вера тряхнула головой и положила на стол монокуляр.

— Я его, получается, достала из своего сна? Как фокусник кроликов из шляпы? — обратилась она к комоду.

Комод захихикал, и ящички затряслись так, что чуть не выпали на пол.

— Получается так. — Комод снова хихикнул и приподнялся на кривых ножках. — Как гламлет? Вкусный?

Вера уже вовсю жевала завтрак, поэтому только счастливо кивнула. Плита зарделась огоньком конфорки и сразу погасла.

— Обживаешься, — удовлетворенно кивнул комод. — Обживаешь.

Глава 5

Для своего первого выхода в дивный новый мир Вера подготовилась довольно тщательно. Книга по географии — чек. Легенда о собственном происхождении и родстве с бывшими хозяевами Дома — чек. Вымытая голова и приличная одежда из бездонного платяного шкафа — двойной чек.

Сложнее всего оказалось договориться с плитой, которая никак не хотела понять концепцию шарлотки. Чего только не вытаскивала Вера из духовки вместо яблочного пирога: и крученые улитки с потрохами вместо начинки, и маленькие корзиночки с кремом настолько кислым, что хотелось плакать и кривиться одновременно, и пирожные с яркими стеклянными шариками внутри.

О пирожные Вера чуть не сломала зуб.

— Ну, будет тебе, — бегал вокруг Веры комод. — Старушка просто подзабыла, как готовить всякие изыски для похода в гости. Не так ведь и больно, да? Не так уж и страшно? Если что, Дом и новую челюсть тебе подарит. Был у нас один хозяин…

Вера маршевым шагом, держась за пострадавший зуб, вышла из кухни. За спиной воцарилась грустная тишина.

Когда Вера вернулась из кладовой с яйцами, мукой, сахаром и яблоками, комод аж подпрыгнул от радости.

— Она просто ходила в кладовую! — заорал он, бросаясь к плите. — Все в порядке!

— Не переживай, — сказала Вера плите, металлические ручки которой от огорчения покрылись мелкими трещинками. — Я сейчас покажу, что имела в виду.

И Вера принялась за работу.

 Засунув тяжелую медную форму с тестом в духовку, она выдохнула, сдувая упавшую на глаза светлую прядь.

— Жалко, что нужных приправ в кладовой не нашлось. Но и так будет хорошо.

Каково же было потрясение Веры, когда через какое-то время из духовки донесся самый прекрасный аромат  на свете — запах корицы и ванили.

— Плита говорит, что не знает, какие приправы ты искала, но добавила кое-что по своему вкусу. Ей показалось, что будет уместно, — осторожно сказал комод.

— Ты — кулинарный гений! — восхищенно прошептала Вера, присев на корточки рядом с плитой. — Взяла и выдумала корицу с ванилью! Они ведь действительно идеально сочетаются с яблоками.

Над конфоркой заплясали маленькие синие язычки пламени, и Вера сразу поняла, что плита зарделась от смущения.

Вера огладила длинную юбку, поправила волосы и взяла пирог в руки. Пахло от него восхитительно.

— Я готова, — решительно сказала она, и входная дверь распахнулась.

Если бы рядом оказался кто-то еще, он бы точно заметил, что тяжелые ставни на окнах Дома несколько раз поднялись и опустились, как если бы сам Дом смотрел вслед уходящей Вере и растроганно моргал.

Вера стояла перед массивной дверью соседского дома и задумчиво ее рассматривала. Звонка или колокольчика возле входа не было, зато дверь украшала роскошная ручка в виде кошачьей морды.

Удерживая пирог одной рукой, Вера хотела коснуться натертого до блеска носа, но передумала. Кошки ведь не очень любят, когда их трогают за чувствительный нос. Вместо этого она осторожно потерла медную мордочку под подбородком.

На ручке-мордочке открылись глаза и уставились на Веру.

— Здравствуйте… — растерянно сказала Вера. — Я ваша новая соседка.

Раздалось такое громкое мурчание, что даже сам дом завибрировал.

— Очень интересно! — раздался из открытого окна высокий женский голос. — Кто же это такой к нам пожаловал?

Дверь распахнулась, и Вера увидела тоненькую женщину в облегающем шелковом платье в стиле двадцатых годов с накинутым поверх шелковым же халатом. Даже если бы Веру стали пытать, она не смогла бы точно назвать возраст женщины. Скорее всего она принадлежала к той счастливой породе моложавых женщин, которым и в пятьдесят можно дать тридцать с небольшим.

— Здравствуйте! — повторила Вера. — Я ваша новая соседка!

Второй раз представляться было уже не так страшно.

Вера протянула женщине пирог и улыбнулась.

Женщина приняла подарок, с явным удовольствием вдохнула исходящий от него аромат и улыбнулась Вере в ответ. Улыбнулась так приветливо и открыто, что оставшийся у Веры страх немедленно выветрился.

— Какой невероятный, удивительный и очень приятный сюрприз! — заявила хозяйка. — Кстати, вы очень понравились нашему дому, а характер у него прескверный.

Не прекращая что-то восклицать, женщина предложила Вере согнутую руку и потащила в дом.

Дом был прекрасен, хоть и тесноват. На ходу Вера успевала отметить все детали. Благородные деревянные панели на стенах холла были увешаны крошечными резными светильниками. Изогнутая лестница в стиле ар-нуво щеголяла коваными ограждениями в растительных мотивах и полированными перилами.

Света хотелось бы и побольше, но зато в немногочисленных окнах были роскошные витражи с птицами и ветками.

— Как у вас красиво, — восхищенно прошептала Вера, но хозяйка почему-то помрачнела и досадливо засопела.

Впрочем, это продолжалось буквально несколько секунд, и на лицо хозяйки вернулось прежнее радостное выражение.

Глава 6

Вера едва поспевала за хрупкой Эвой, лавируя в узких коридорах.

— Его комната в левом крыле дома… Если я вообще могу назвать это крылом. Право, остались одни жалкие крылышки!

Шустрая и тонкая Эва точно струилась между стягивающими коридор шкафами и с ловкостью гуттаперчевой артистки цирка уклонялась от угрожающих, нависающих полок. А вот Вера не обладала такой завидной грацией, зато успела вовремя поймать вазу, которая чуть не упала с каменного постамента, задетого Вериным бедром. Поставив вазу на место, Вера догнала хозяйку дома, которая остановилась у зеленой двери, разрисованной милыми кроликами и морковками.

— Я совершенно не ожидала, что это случится… Сами понимаете, я уже не девочка, — совершенно не веря своим словам, проговорила Эва, — а потом мы с моим Бенце отправились в романтическое путешествие — решили обновить клятвы, отдохнуть от детей. На побережье, в Леоран. Сама знаешь, какая там атмосфера!

Вера понимающе кивнула, хотя и крайне смутно помнила, где этот самый Леоран. Впрочем, книга по географии лежала на прикроватном столике, и ее всегда можно было заново перелистать на сон грядущий.

Эва толкнула дверь и приглашающим жестом поманила Веру за собой. Они вошли в крохотную комнатку, оформленную в морском стиле. Стены были выкрашены в голубой цвет, и кое-где мерцали нарисованные оранжевые рыбки. Три малюсеньких окна-иллюминатора пропускали немного света и выходили, видимо, на соседний дом, но Вере было плохо видно. Эва подошла к маленькой кроватке, которая походила на парусник, качающийся на волнах, и взяла на руки ребенка.

— Вот так мы два года назад съездили в Леоран… Это Лео фон Пальфи.

Голубоглазый и очень упитанный малыш взглянул на Веру и улыбнулся. Вера и сама не могла сдержать улыбки, хотя обычно была равнодушна к чужим детям. Лео в пушистом голубом комбинезоне с кроличьим хвостиком выиграл бы конкурс «Мистер Очарование — 2021»! Впрочем, надо уточнить в библиотеке, какой сейчас здесь год. И кто выиграл последний кубок «Мистер Очарование».

— Лео уже год. И примерно с его появлением дом начал сужаться. — Эва подняла из кровати погремушку-морковку и дала малышку, который немедленно зазвенел ей и захихикал. — Даже хуже — дом сужается, а сад расширяется! Пойдем покажу, заодно выпьем чая на террасе. В гостиную-то мы больше не влезаем!

Эва вышла в открытую дверь и, удалясь, продолжала рассказывать Вере о «злосчастном плюще», «проклятущей смородине» и «яблоне развода».

Вера поспешила за Эвой, но на секунду задержалась в дверях и обернулась. Комната была милой и наполненной любовью, но какой-то бестолковой. Окна-иллюминаторы давали мало дневного света, а громоздкая люстра со свисающими с нее плюшевыми чайками и вовсе съедала половину пространства. Вера подошла к люстре и дотронулась до одной из чаек. Птицы закрутились, и раздалась приятная тихая мелодия клавесина. Вера улыбнулась.

На террасе было великолепно. Большой белоснежный стол на кружевных ножках стоял посреди сада, где было столько цветов и растений, что глаза разбегались, а какие витали ароматы! Вера втянула ноздрями запах ближайшего цветка, похожего на гортензию.

«Ну что, тоже в библиотеке посмотришь ботанический атлас? — проснулся внутренний голос. — Заодно надо и про животных узнать, а главное — кто тут вместо котов. Думаю, нам нужен один, мы готовы к топоту маленьких ножек».

Эва опустила Лео на плед, разложенный на траве. Лео разулыбался и пополз к ближайшему кусту с ярко-фиолетовыми цветами, похожими на лилии. Куст как будто и сам потянулся к малышу. К Вериному удивлению, Лео не стал рвать листья или по-детски неуклюже теребить растение. Он лег у куста на животик и принялся легко водить по цветку пальцем, напевая ему что-то нечленораздельное, но безусловно приятное.

Эва разлила чай сидящим за столом детям и мужу и вопросительно посмотрела на Веру, та кивнула и села вместе со всеми. Перед гостями стояла порезанная шарлотка, хрустальная вазочка с малиновым мармеладом, лежали шоколадные конфеты и кусочки лимона.

«Так, лимон вполне себе обычный, нашенский, пробуем?» — поинтересовался внутренний голос.

Вера решила не рисковать и сделала глоток горячего, пахнущего мятой чая.

— Вот такая история! Наш дом превращается в какую-то беседку у сада! Мне стыдно проводить приемы!

— Одно время мамочка решила звать только гостей постройнее, — прокомментировал Эмиль, и за столом захихикали, — но в нашем районе все хорошо питаются, приемы-то мы любим! Гостей сразу поубавилось.

— Ох, Эмиль! Так вот, Вера, мы в отчаянном положении! Наш архитектор… Она, как бы это деликатно выразиться, сейчас крайне далека от профессиональной кондиции. Лет двадцать как уже. Не только наш дом вразнос пошел, но и многие другие.

— Архитектор? — переспросила Вера.

— Ну а кто еще занимается живыми домами? Конечно, архитектор. Раньше все было гораздо проще. Если дом чудил, мы приглашали специалиста — и все проблемы решались!

Вера еще раз поднесла чашку чая к губам и задумалась. А как это происходило у нее дома? Что она делала? А черт его знает. Что бы она ни делала, дом действительно ее слушал и как будто даже начинал считать хозяйкой.

В голове Веры что-то щелкнуло, как будто сошлись детали головоломки. А что, если не только ее Дом позвал ее, но и сам мир? Она — архитектор. Она обожает дома, умеет чувствовать настроение не только заказчиков, но и точно снимать атмосферу самих домов.

Глава 7

С утра у Веры был план: ей хотелось до вечера обойти улицу живых домов, познакомиться со встреченными соседями и просто оглядеться. Из книг она узнала, что подобных магических мест в мире совсем немного. На западе Вертмора располагались ходячие леса, опекаемые местными жителями как главная достопримечательность, год за годом позволяющая зарабатывать на туристах баснословные деньги. На юго-востоке, неподалеку от столицы, находилась так называемая Пустошь, где то пропадали, то появлялись люди. Согласно легенде, Пустошь отправляла всех желающих именно туда, куда тайно или явно рвалась их душа, и поэтому обратно они уже не возвращались. Легенда попахивала чем-то темным и некрасивым, но желающих так или иначе находилось немало. И даже трехметровый забор вокруг Пустоши и предупреждающие знаки не могли остановить их поток.

Для себя Вера решила, что никогда туда не сунется — ей хватило и одного перемещения из мира в мир, — а вот улица живых домов… В свое время она серьезно увлекалась психологией домашнего пространства, и ей было очень интересно посмотреть на дома как на проекции человеческих желаний, осознанных и не очень.

Однако после встречи с огромным и шумным семейством Эвы Вера чувствовала себя опустошенной как морально, так и физически. И когда комод с порога спросил:

— Ну, что расскажешь?

Вера честно ответила:

— Буду молчать, как партизан, пока не окажусь в ванне с пеной, с книжкой и бокалом вина.

Комод задумчиво покрутил ручками. Вряд ли он знал, кто такие партизаны, но вопросов не последовало. Зато из ванной спустя мгновение послышался шум воды, а следом за ним по дому разнесся умопомрачительный запах апельсинового дерева с нотками мяты.

Вера с блаженным вздохом опустилась на диван и закрыла глаза.

— Неужели все так плохо? — осторожно спросил комод, подбираясь поближе.

— Нет, почему же. — Вера с улыбкой потянулась. — Я бы сказала, что все хорошо, даже отлично. Просто…

— Просто? — еще больше насторожился комод.

Вера покачала головой. Там, внутри ее сознания, медленно и неотвратимо формировались мысли, которые не хотелось произносить вслух, чтобы не спугнуть. Например, что она сегодня сделала кое-что очень хорошее: помогла людям решить их проблему с домом. И это оказалось настолько приятно, что она с удовольствием сделала бы что-то подобное еще раз. А потом и еще.

Интересно, существует ли в этом мире такая профессия, как психолог живых домов? И если существует, есть ли спрос на услуги подобных специалистов?

— Просто этим вечером у нас другая развлекательная программа, мой друг. — Вера щелкнула пальцами по крышке комода. — Мы отдыхаем, расслабляемся и вообще не говорим о делах.

Комод озадаченно притих.

— А разве отдыхаем и расслабляемся — это не одно и то же? — наконец спросил он.

— Ну это с какой стороны посмотреть, — загадочно улыбнулась Вера.

— Я все-таки не понимаю, понравилось тебе семейство фон Пальфи или нет?

Спустя полчаса Вера уже нежилась в ванной с пеной, а комод торчал под дверью и брезгливо заглядывал внутрь — вода ему, как и любой деревянной мебели, жутко не нравилась. Однако любопытство оказалось сильнее, и он стоически продержался в зоне слышимости все время, пока Вера пересказывала события этого дня.

— Скорее да, чем нет. — Вера замычала от удовольствия, когда мочалка в очередной раз мягко и бережно прошлась по ее спине. Жизнь в доме, который изо всех сил старался понравиться новой хозяйке, оказалась на удивление приятной. — Эва — очень интересная женщина, но у нее зачем-то слишком много детей. А старший сыночек смотрел на меня с очень нехорошим интересом.

— Насколько нехорошим? — Комод снова выглянул из-за двери. — Он мог догадаться, что ты не отсюда? Уверена, что нигде не прокололась?

Вера вздохнула. У живого дома, как и у любого мыслящего существа, были и свои минусы. Комод кратко пересказывал ей историю прежних владельцев, которые бросили дом и насовсем перебрались в столичный особняк. Она понимала, что дом, долгое время просуществовавший в одиночестве, теперь невольно беспокоится за хозяйку. Но излишняя опека причиняла смутное беспокойство. А вдруг дому однажды придет мысль запереть ее изнутри для ее же собственной безопасности? Вряд ли, конечно, такое случится. Но…

— Уверена, не переживай, — успокоила его Вера. — Это интерес другого рода. Чисто мужской, если ты понимаешь, о чем я.

— А, я понял! — Комод снова спрятался за дверь, его голос стал звучать тише. — Но это же хорошо, разве нет? В смысле ты женского пола, он мужского. У людей принято создавать разнополые союзы. Вы же именно так размножаетесь!

Вера фыркнула.

— Удивительно, как много ты о нас знаешь!

— Мне сто четырнадцать лет вообще-то. — Голос комода лучился самодовольством. — Ну так что?

Вера пожала плечами. Потом осознала, что комод ее не видит, и прикинула, как лучше объяснить деревянному созданию, что не с каждым мужчиной женщина готова создать «разнополый союз». Но мысли в голове ворочались слишком вяло, все тело будто погрузилось в томную негу, и напрягаться чуть больше положенного ей совсем не хотелось.     

Она закрыла глаза, и под веками тут же появился образ Аладара фон Другета. С его точеным профилем и темно-зелеными глазами, смотрящими, кажется, прямо в душу. Вере всегда нравились «породистые» мужчины, с богатой родословной, отражающейся в каждой черте их лица и фигуры. В повороте головы, в осанке и жестах. К сожалению, чаще всего такие мужчины оказывались совершенно невыносимыми снобами. Но зато ими можно было беспрепятственно любоваться со стороны.

Глава 8

Вера готовила завтрак, когда в дверь кратко постучали.

— Посмотрю, кто там пришел! — бодро заявил комод, развернулся и был таков на своих быстрых лапах.

Вера призадумалась слегка над гламлетом, который уже вырисовывался на сковороде, кажется, без особенных усилий с ее стороны, а потом спохватилась и вышла вслед за комодом.

Тот подпрыгивал у двери.

— Кто это был? — спросила Вера, и тот невнятно хмыкнул, угукнул и подбежал к ней.

В одном ящике у него был зажат конверт из чуть желтоватой, плотной бумаги. Вера взяла конверт и посмотрела на сургучовую печать. Там было выведено «АФД».

— Фон Другет! — нетерпеливо воскликнул комод и затопал ножкой.

Вера быстро прошла в кабинет, потому что рвать такую красоту не хотелось, а там она совершенно точно видела нож для бумаг с перламутровой ручкой.

— Что там, что там написано? — приговаривал комод за спиной Веры.

Вере уже и самой не терпелось узнать, что же происходит, почему Аладар не смог зайти по-свойски, как прошлым вечером, но краткая записка — летящим, но весомым курсивом — расставила все по своим местам.

— Дорогая Вера.

Буду рад видеть Вас на вечеринке, посвященной моему приезду.

Сегодня, в семь часов, дом с синей крышей.

А.

— Приглашение, — сказала Вера комоду. — Зовет меня в дом с синей крышей на вечеринку в честь переезда.

— Понятно! — снова подпрыгнул комод. — Это значит, что там будут все сливки общества, а уже это в свою очередь значит, что нам нужен наряд!

С кухни потянуло жареным, Вера ойкнула и ринулась туда. Плита пока что показывала свой норов, так что гламлет преспокойно догорал на сковородке.

— Вот же! — расстроилась Вера.

— Без паники, — сказал комод. — Мы все успеем сделать.

Вера покорно кивнула и достала новую порцию яиц. Потом до нее наконец стало доходить происходящее, и Вера так и села на стул.

— Пригласил! — проговорила она. — Сам, от руки написал. — Вера видела в кабинете печатную машинку, так что Аладар мог отделаться формальным текстом.

— Это же отлично! — подтвердил комод. — Сейчас позавтракаешь, и пойдем искать тебе наряд.

Вера даже не могла поверить своему счастью. Вот так живешь-живешь тучу лет в Москве, даже на свидание сходить не с кем; а тут попадаешь в другой мир и… Вера замечталась, неловко ткнула вилкой в гламлет и чуть не уронила кусок на пол.

— Кстати, — сказала Вера, — а что за дом с синей крышей? Я видела, он стоит позади дома фон Пальфи, но Аладар же переехал не туда.

— Думаю, дом фон Другета еще не готов, — чинно сообщил комод, а потом резво хлопнул ящиком. — И все собираются, очевидно, в доме Бэзила.

— Бэзила? — переспросила Вера. — А это еще кто такой?

— Тебе понравится, — пообещал комод. — Бэзил — замечательный человек, и всякие там Аладары в подметки ему не годятся.

Вера хмыкнула и легонько постучала комод по верху, мол, парень, чего это ты. Комод потянулся под ладонь, не приняв это за враждебный жест, а потом бодро поскакал на второй этаж. Ну конечно, рядом со спальней была просторная гардеробная, жаль только, что пока пустая.

— Попроси у Дома нужное тебе платье! — посоветовал комод.

И тут Вера, пожалуй, в первый раз со своего прибытия в этот мир по-настоящему забуксовала. Историей моды Вера интересовалась, да и сложно было ее упустить из виду со всеми ее околодизайнерскими хобби. Но как же охарактеризовать наряды здесь? С какой линейкой к ним подойти? Вера поняла, что даже представить себе не может: девочки семейства фон Пальфи были одеты чуть ли не современно, мама — в платье в духе, пожалуй, двадцатых годов двадцатого века. Но стоило вспомнить наряд Аладара, как любые теории шли прахом. Эпоха Александра II? Вера затруднялась с ответом.

— Дорогая гардеробная, — прошептала она с закрытыми глазами, — придумай мне что-нибудь уместное для вечеринки.

Вера закрыла дверь гардеробной, затем отворила ее — и увидела чудовищный карнавальный костюм с разноцветными ромбами и голубыми атласными лосинами в придачу. Рядом на полочке стояли кожаные ботинки с острыми загнутыми носами.

Комод издал подозрительно похожий на фырканье звук.

— Хорошенькое у нашей гардеробной представление о светских нарядах! — в ужасе сказала Вера, поспешно закрывая дверь.

Выждав минутку, она снова осторожно приоткрыла створку. На этот раз там оказался роскошный на первый взгляд шелковый халат в ориентальном стиле. Вместо обуви на полочке лежала тонкая курительная трубка и черный парик с пучком. Ходить, вероятно, предполагалось босиком. Вера надела на себя халат, норовящий распахнуться, нахлобучила на себя парик и взяла в руку трубку.

— Добро пожаловать в наше скромное заведение, в котором вы, уставший странник, сможете погрузиться в самые умиротворяющие грезы! — сказала Вера комоду елейным голосом и поклонилась.

— Не знаю, что это за образ, но он мне не нравится! — отпрыгнул в сторону комод. — Да и курить рядом со мной не советую.

Глава 9

Время до вечеринки пролетело быстро, как будто несколько мгновений, а не пара долгих часов. Кроме обычных женских хлопот с одеждой и макияжем, Вера решила, что было бы неплохо выяснить, с кем ей предстоит встретиться. Кроме семейства Эвы и Аладара она никого не знала, а ведь на этой улице когда-то жили ее предполагаемые предки, и какие-то рассказы о местных обитателях она уже должна была слышать за семейными обедами, о ком-то наверняка помнить.

— Бывший хозяин очень дружил с полковником Траутом. Они вместе ездили на охоту пару раз в месяц, — подсказал комод. — Серьезный такой мужчина, всё у него по полочкам, как у тебя. Еще миссис Анни фон Эстерхази часто приносила в дом пироги, вкусные, но чересчур жирные. Хозяйка их потом выкидывала. С остальными они вроде бы не особенно дружили. Но на всякий случай улыбайся и отвечай уклончиво, это всегда работает!

Вера кивала, заканчивая приготовления. Ей ужасно нравилось жить в этом доме и на этой улице и не хотелось ударить в грязь лицом. Однако лучше выглядеть легкомысленной и забывчивой, чем напороться на кого-то, хорошо знавшего ее «дядюшку», и выдать себя.

Перед самым выходом обнаружилась еще одна проблема — гардеробная разобиделась на Веру за то, что та отказалась принимать от нее платье, и вместо пары подходящих туфель подсовывала то калоши сорок пятого размера, то высокие растоптанные сапоги.

— Ну же, миленькая, — Вера в отчаянии всплеснула руками, понимая, что ужасно опаздывает. — Пожалуйста, моя хорошая, не сейчас.

Уговоры не помогли, часы в гостиной перевалили за семь пятнадцать, и Вера, отбросив стыд, решила прибегнуть к последнему методу — шантажу. После того как она задумчиво заявила комоду, что у старухи Берг наверняка найдутся и туфли к платью и что стоит прямо сейчас отправиться к ней, двери гардеробной тут же разъехались в стороны, а внутри оказались и туфли, и даже подходящая по цвету сумочка.

Вера вздохнула с облегчением — ну вот, проблема решена.

Когда она появилась у дома с синей крышей, уже начало темнеть. Однако даже вечерние сумерки не помешали разглядеть Вере красоту и изящество этого здания. Из огромных окон лился яркий свет, белые стены, украшенные затейливым рисунком, выглядели просто изумительно, а округлые острые башенки на втором этаже добавляли дому воздушности и готичности.

«Вот у этого хозяина точно нет проблем со своим жилищем», — заметил внутренний голос, и Вера не нашла, что возразить.

На пороге ее встретила Эва, которая, как оказалось, и устраивала эту вечеринку с позволения хозяина.

— Ну наконец-то! — воскликнула она и, схватив Веру за руку, буквально протащила ее сквозь длинный коридор в гостиную, не давая времени оглядеться. — Мы уже заждались. Все хотят о тебе знать!

— Интересно почему?

Вера остановилась возле журнального столика, который тут же услужливо повернулся к ней стороной с подносом, наполненным фруктами, и огляделась. Похоже, здесь все друг друга знали: гостей было немного, они разбились на группки и оживленно о чем-то беседовали. С разных сторон то и дело раздавались взрывы смеха, слышался звон поднимаемых бокалов. На Веру поглядывали с нескрываемым интересом, не спеша, однако, подходить ближе.

— Как почему? — Эва помахала кому-то рукой и обернулась к Вере. — Ты же так помогла мне с домом! Тут у всех есть какие-нибудь проблемы, а прежний архитектор давно отошел от дел.

— И это правда, даже у меня, — раздался за спиной мягкий веселый голос.

Вера обернулась и встретилась взглядом с молодым высоким мужчиной в строгом костюме. Глаза незнакомца так и лучились весельем, а улыбка на лице не отражала и малейшей обеспокоенности, вопреки словам.

— И какие же у вас проблемы, господин...

— Бэзил, хозяин дома. — Мужчина поклонился и заулыбался еще шире. — Вы не поверите, но самые разные!

— Не верю! Не верю и каждый раз удивляюсь, что у людей бывают проблемы с домами, — сказал незнакомец, подошедший с другой стороны.

Он был невысокого роста, сухой и с резкими чертами лица, будто высеченными из камня. Губы у него поджимались, а взгляд выражал плохо сдерживаемое недовольство.

— Дом — это просто жилище, ты приказываешь ему, и оно подчиняется. Главное — твердость духа! — продолжил незнакомец.

— Не все здесь командовали войсками, полковник Траут, — мягко заметил Бэзил.

Полковник хотел возразить что-то еще, но в этот момент Вера удачно вспомнила недавний разговор с комодом.

— Полковник Траут! — быстро вставила она. — Как в этом году обстоят дела с охотой? Дядя рассказывал мне…

Спустя каких-то полчаса вокруг Веры образовался целый круг «старых знакомых семьи» и тех, кому хотелось поподробнее узнать, чем Вера может быть им полезна. Разговор стал легким и ненавязчивым: полковник, кратко поведав о самых заповедных угодьях, исчез в коридорах дома и унес с собой ценное мнение обо всем на свете.

— Ну наконец-то, — тихо проворчала Эва, передавая Вере бокал. — Этот старикан нагоняет на меня тоску!

— На вас, моя милая, кто угодно нагоняет тоску, — громко рассмеялся Бэзил, привлекая внимание остальных гостей.

Эва ткнула его кулачком в плечо.

Глава 10

Вера проснулась от жизнерадостного чириканья за окном и с трудом разлепила глаза. От вчерашних слез веки опухли и норовили закрыться снова. Вера уставилась на крошечное платье медового цвета, которое валялось у кровати и больше походило на игривую комбинацию для оживления супружеской жизни. Девушка поджала губы, резко повернулась на другой бок и натянула на голову подушку.

«Чертова старушенция! Кто вообще так шутит?! Что теперь обо мне подумают соседи? А что подумает Аладар?»

Вера тихонько завыла и прижала подушку к голове.

«А вот сама ты что подумаешь?» — поинтересовался внутренний голос.

Вера села на кровати, все еще прижимая подушку к затылку. И верно — у нее вообще-то тоже имеется мнение об этом всем балагане от кутюр. И старушенции она всё выскажет! И зайдет с извинениями к Бэзилу, и…

— Интересный, конечно, головной убор, — вкрадчивым голосом произнес комод, — это сейчас так носят? На вечеринке подсмотрела?

Вера насупилась, сняла подушку с головы и кинула ее в сторону комода. Тот, мельтеша короткими ножками, успел спрятаться за дверью.

— Знаешь что, — раздраженно начала Вера, — эта твоя Амалия просто ужасная, невоспитанная старушенция с чувством юмора восьмилетнего хулигана!

Вера вскочила с кровати, уперла руки в бока и продолжила:

— И сам ты горазд! Зачем ты меня послал к этой юмористке? Тебе, может, тоже смешно? Хихикаешь там?

Комод обеспокоенно выглянул из-за двери.

— Я не хихикаю вовсе! Это у меня второй снизу ящик поскрипывает, ничего такого! Случается с комодами в самом расцвете сил!

Он осторожно вылез из-за двери и скромно примостился у стенки. Умильно шаркая одной ножкой по полу, он тихо заговорил:

— Ты не кидайся в меня, пожалуйста, подушками — я антикварный и очень ценный. Прости меня, я ее давно не видел — тридцать лет назад, когда мы последний раз встречались, она была еще в здравом уме и в платье по последней моде. Ты сходи к ней попозже, когда успокоишься, может, это всё — досадная ошибка и мы все вместе над ней посмеемся!

Вера подозрительно посмотрела на стыдливо стоящий у стены комод — его ручки сияли как увлажнившиеся от слез глаза, ножки будто немного косолапили, и сам он был похож на нашкодившего песика, который хотел только добра, а его подушкой по лбу!

Вера вздохнула.

— Ладно, прощаю тебя. К Амалии схожу, но сначала кофе и гламлет с сыром! И печенье!

Комод встрепенулся и мигом ускакал отдавать распоряжения и греметь посудой.

Вера улыбнулась, но краем глаза заметила злосчастное платье. Отпихнув его ногой под кровать, девушка с удовлетворенным видом отправилась умываться.

Вера сидела за кухонным столом и как раз наливала себе первую чашечку кофе, когда в дверь постучали. Печально посмотрев на тарелку с горячим гламлетом, на котором аппетитно плавился сыр, девушка поплотнее запахнула халат и отправилась открывать.

За дверью оказался потеющий фон Эстерхази, с которым Вера вчера познакомилась на вечеринке. Лицо мужчины горело красным, по нему текли капельки пота, и волосы неприятно липли к мокрому лбу. А вот одет он был одет с иголочки: идеально подогнанный костюм-тройка в крупную бирюзово-серую клетку, белоснежная рубашка, туфли из блестящей кожи.

— Виктор фон Эстерхази, — протянул руку грузный мужчина. — Мы можем поговорить?

Вера кивнула и жестом пригласила гостя к столу. Грузный Виктор обрушился на стул, который жалобно запищал и затрепетал ножками. Вера аккуратно присела рядом, налила кружку кофе гостю и вежливо пододвинула ее.

— Перейду сразу к делу, — уверенно начал Виктор и подтянул к себе вазочку с печеньем. — Эва вчера прожужжала Анни все уши о том, какая вы талантливая, умная и незамужняя.

Вера было открыла рот, но Виктор продолжал:

— Мне, право, до этого и дела нет, это всё Анни. С платьем у вас, конечно, конфуз вышел, но мы вас и не кафтаны шить зовем.

Вера потупилась.

— Наш дом тоже последнее время стал ерепениться. — Виктор положил в рот три печенья сразу и усиленно заработал челюстями. — Фуфна фофощь.

Вера понимающе кивнула и потянулась к тарелке с гламлетом.

К сожалению, Виктор, уже положил глаз на ее завтрак и как ни в чем не бывало насадил на вилку добрую половину завтрака.

Вера замерла, в ужасе наблюдая, как заветный гламлет исчезает под натиском мощных челюстей.

— Анни хотела добавить к саду какую-то приблуду, вы уж уточните у нее сами. Она послала меня к вам в рамках моего утреннего моциона — добавил прогулки, чтобы сбросить немного веса.

Вера грустно кивнула, наблюдая, как вес особенно хорошо сбросился в районе ее гламлета.

Виктор встал, еле высвободившись из стула, и неожиданно прытко ретировался к двери, по дороге прихватив остатки печенья.

— Приходите к двенадцати, у нас дом с желтой крышей. И ради всего святого, наденьте что-то прикрывающее колени.

Дверь хлопнула, а Вера продолжала смотреть на опустошенный кухонный стол.

Глава 11

Бэзил еще на вечеринке понравился Вере. Понравился не так, как Аладар, вернее, не в том смысле.

Сосед сидел в гостиной, над которой Вера совсем недавно поработала. Обои в обновленной гостиной стали серыми, как осеннее небо, а под самым потолком из одного угла в другой летела стая птиц с нежно-розовыми грудками и алыми перьями в хвостах. Бэзил с любопытством осматривал комнату, и было видно, что ему все нравится.

И все-таки Бэзилу не хватало какой-то чертовщинки. Весь он был какой-то слишком правильный, хотя и в самом лучшем смысле этого слова.

«Сын маминой подруги», — подсказал Вере внутренний голос.

Вера чуть было не прыснула, но сдержалась, сделав вид, что закашлялась.

— Вера, у вас потрясающий вкус, — сказал Бэзил. — Вы отлично поработали с домом.

— Да будет вам, — делано отмахнулась Вера, — это всё дом, он у меня потрясающий.

— Не скромничайте! Я прекрасно знаю, как сложно бывает с этими старыми упрямцами.

— У вас на вечеринке я совершенно не заметила, что у вас есть какие-то проблемы с домом.

Бэзил заерзал в кресле. Он так неловко поставил чашку на маленький столик, что та жалобно звякнула.

— Вовсе нет, — вскричал Бэзил, растеряв все свое спокойствие. — У меня большие проблемы с домом. Огромные! Просто на время вечеринки дом решил не выкидывать фортелей, чтобы все думали, что с ним все в порядке.

Бэзил наклонился к Вере и драматично прошептал:

— В самом деле я иногда даже не могу попасть внутрь дома! И ванная комната...

Вера участливо подлила Бэзилу чая в чашку и тоже наклонилась вперед.

— Что ванная комната?

Бэзил умоляюще посмотрел на Веру.

— Пройдемся до моего дома? Вы сами все увидите.
 

Чем ближе Вера с Бэзилом подходили к его дому с синей крышей, тем сильнее алело Верино лицо. Она вспомнила, как убегала от Аладара, пытаясь совладать с платьем, которое к тому моменту укоротилось до совершенно неприличной даже по меркам Москвы длины.

Чтобы прийти в себя, она сделала вид, что рассматривает узор на кованых воротах.

— Вот, полюбуйтесь! — сказал Бэзил, делая красивый жест в сторону входной группы дома.

Вера послушно посмотрела на красивые колонны из желтого с прожилками камня, на роскошные вазоны с крупными цветами и на фонтанчик со скульптурой, изображающей смеющегося ребенка, из рук которого стекала вода.

— Любуюсь, — сказала Вера. — У вас очень красиво. Я еще в прошлый раз это отметила.

— И дверь красивая? — насмешливо спросил Бэзил.

Вера округлила глаза.

Там, где между колоннами должна была находиться дверь, стояла глухая стена.

— Вроде красивая… Была… — прошептала Вера. — Но сейчас ее нет.

— Так я вам об этом и говорил! — возопил Бэзил. — И так постоянно. Стоит мне уйти из дома, как дверь тут же исчезает со своего законного места.

Вера с Бэзилом обошли дом по кругу. Двери не было нигде. Ни на уровне второго этажа, ни сбоку, ни со стороны сада.

— Как же вы попадаете в дом? — спросила Вера. — Неужели через окна?

— По-всякому, — сказал Бэзил таким голосом, что Вера решила не уточнять.

Бэзил подошел к высокому дереву, к которому была прислонена высоченная лестница.

Он поставил лестницу так, что она уперлась в козырек крыльца, поддерживаемого колоннами, и довольно ловко полез по ней наверх.

— Нашел! — закричал невидимый Бэзил сверху. — Дом замаскировал ее под световое окно!

Через несколько минут перед Верой в стене внезапно выросла тяжелая деревянная дверь. Она распахнулась, и из нее выглянул взъерошенный Бэзил.

— Что же ты, дом, — прошептала Вера, когда шла за Бэзилом внутрь. — Совсем загонял хозяина.

Половица под ногой Веры скрипнула. Скрип был странный. Скорее он походил на негромкое хихиканье.

Без гостей дом изнутри выглядел еще более светлым и просторным. Вере очень нравилась лаконичная и при этом благородная обстановка. На светлых стенах было много полок с комнатными растениями, и Вера сразу вспомнила малыша Лео. Ему бы точно здесь понравилось.

Бэзил поймал взгляд Веры, обращенный на цветы, и тут же отреагировал.

— Думаю, что цветы надо снимать, — сказал Бэзил, театрально прижимая руку ко лбу.

Не успела Вера задать уточняющий вопрос, как одна из полок исчезла и горшок с красивым папоротником свалился на пол.

Удивительно, но горшок раскололся так аккуратно, что растение практически не пострадало.

Бэзил засунул растение вместе с земляным комом в пустующий горшок и развернулся к Вере.

— Не дом, а наказание, — с мрачным удовлетворением сказал Бэзил. — И это я вам еще ванную не показывал.

Бэзил снова заспешил вперед, а Вера, шагая за ним, провела рукой по стене. От стены шло ощущение спокойствия и доброжелательного внимания.