Единственное желание. Книга 5

ДОРОГА К РАДУГЕ

Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес,

Оттого что лес – моя колыбель, и могила – лес,

Оттого что я на земле стою – лишь одной ногой,

Оттого что я о тебе спою – как никто другой.

Я тебя отвоюю у всех времён, у всех ночей,

У всех золотых знамён, у всех мечей,

Я ключи закину и псов прогоню с крыльца –

Оттого что в земной ночи я вернее пса.

Я тебя отвоюю у всех других – у той, одной,

Ты не будешь ничей жених, я – ничьей женой,

И в последнем споре возьму тебя – замолчи! –

У того, с которым Иаков стоял в ночи.

Но пока тебе не скрещу на груди персты –

О проклятие! – у тебя остаёшься – ты:

Два крыла твои, нацеленные в эфир, –

Оттого, что мир – твоя колыбель, и могила – мир!

Марина Цветаева

Приветствую вас, мои дорогие, на страницах заключительной части этой истории!

Этот том будет ещё эмоциональнее и немного жёстче,

ведь здесь центральное место в повествовании досталось Эливерту.

Дорога к радуге тяжела, но настоящее счастье того стоит!)

Впереди вас снова ждут приключения, опасности, испытания,

и... поиск ответов на самые важные вопросы!

В добрый путь, мои дорогие!

Пролог

Вот бы где-нибудь в доме светил огонёк,

Вот бы кто-нибудь ждал меня там, вдалеке...

Я бы спрятал клыки и улёгся у ног.

Я б тихонько притронулся к детской щеке.

Мария Семёнова

– Неужели совсем не жалеешь?

Орлех прищурился лукаво и сверкнул белозубой улыбкой.

– Вот, в самом деле? Скажи честно! – торговец проводил долгим взглядом двух симпатичных девиц, только что покинувших лавку Эливерта. – Никогда таких мыслей не бывает, а, Ворон? Эх, сейчас бы!..

– Нет, не бывает, – отрезал вифриец, продолжая невозмутимо перекладывать рулоны ткани в обозе. – Ты что алый корркор всего один привёз? Я же три просил.

– Ну, сколько было… – вернулся к делам Орлех. – В следующий раз довезу. Может, ещё какой цвет приволочь?

– Зелёный, пожалуй… – Эл вытащил свёрток материи. – И золотой, если будет. Митувинский корркор хорошо берут. Вот это тоже всё возьму! Давай неси, не стой!

Эливерт забрал часть покупок, вышел снова на крыльцо лавки, остановился, глядя пристально вдаль, на берег Киримы.

Там, по деревянному помосту пирса, носилась местная детвора. Играли в догонялки. Их радостные визгливые крики долетали даже сюда, на рынок.

Среди светлых, выгоревших на солнце макушек сразу выделялась тёмная головка Граю. Девочка выскользнула из шумной ватаги приятелей, словно почувствовав на расстоянии взгляд вифрийца, и вприпрыжку побежала к лавке.

– Орлех! – с радостным криком девчушка запрыгнула на руки смуглого торговца.

– Здравствуй, Воробышек! – мило улыбнулся тот. – Соскучилась по мне? Я тебе тут гостинец привёз.

Из недр обоза тотчас были извлечены дешёвые бусы, похожие на низку сочных красных ягод.

– Ой, спасибо! – Граю сцапала подарок и ещё раз обняла благодарно Орлеха.

– Вот-вот, так ты мою дочь и подкупаешь! – хмыкнул Ворон. – А потом говоришь, что она в тебе души не чает…

– Неправда, я Орлеха люблю не за подарки, – возразила Граю и добавила рассудительно, по-взрослому: – Он просто добрый и красивый. Я его за это люблю.

– Слыхал? – засмеялся Орлех. – Бескорыстно у нас всё, и взаимно. Скажи ему, Граю! Скажи, что я лучше всех на свете! Самый добрый и красивый, так?

– Да, ты хороший, – Граю улыбнулась застенчиво, шагнула к Эливерту и добавила, прижавшись к его руке: – Почти как мой папка!

Ворон захохотал довольно – дескать, съел!

– Коне-е-е-чно! Куда мне за папкой твоим угнаться! – поддержал его смех Орлех.

– Я пойду, покажу Юрану… – Граю накинула бусы на шею и теперь пыталась разглядеть, как они на ней смотрятся.

– Иди, красавица моя! Я тебя позову, как домой соберусь, – кивнул Эл.

Малышка стремительно умчалась обратно на пирс, только тёмные косички приплясывали в такт её прыжкам.

– Н-д-а-а-а, – Орлех покачал головой. – Посмотришь на вас, и вправду поверишь, что ты своё счастье нашёл.

– А я тебе что говорю!

Они присели на край повозки, рассеянно оглядывая снующий по рынку пёстрый сальварский люд.

– Да как-то иначе я себе счастье представлял, брат… – торговец покосился на бывшего атамана. – Живёшь с одной, спишь с другой, любишь третью. Сердце-то натрое не рвётся?

– Кто бы говорил! – скривился Эливерт. – Друг, у тебя ведь в каждом городе по бабе, а то и по несколько… А дети бесхозные растут, что сироты. И ты меня поучать вздумал?

– Почему это бесхозные? – оскорбился его приятель из Ялиола. – Мои пацаны накормлены, обуты, одеты. Ланта в близнецах души не чает, пылинки с них сдувает. И сама живёт не хуже какой-нибудь владетельной госпожи. Мне на неё золотишка не жалко. Мать сыновей моих – заслужила! Я её деньгами не обижаю, а больше ей от меня ничего и не надо.

– А ты её про то спрашивал? – хмыкнул Ворон. – Может, она ещё любви хочет?

– Ну, я же её и отлюбить не забываю… время от времени, – Орлех усмехнулся глумливо. – Красивая девка, что и говорить! Бешеная, но красивая. А ты думаешь, коли я женюсь на ней, так она меня дома запрёт? Нет, я подле юбки сидеть не стану. Всё равно колесить буду по всему свету. Для меня Митувин слишком тесен, – Орлех потянулся, словно крылья расправляя, и добавил уже серьёзно: – Эл, она это сразу знала. Я ей сказок не рассказывал. Не врал. Родила незамужняя, молвы не побоялась, теперь растит… Я её содержу и на куски порву любого, кто их тронет. А за любовью великой, это не ко мне! Ланта знала, что выбирает…

– Вот и я тоже, – кивнул Ворон. – Знал. И выбрал. Хватит уже об этом!

– Да ты не обижайся, брат! – Орлех хлопнул его по плечу. – Я ж не осуждаю. А что в душу лезу, так я просто понять хочу. Зачем оно тебе надо? Граю – лучший ребёнок из всех, что я видел. Я даже своих балбесов так не люблю. Но ведь не твоя она… Зачем тебе чужой ребёнок?

– Она – моя дочь! – глаза Эливерта сверкнули ледяной сталью. – Орлех, последний раз говорю – хватит об этом! Иначе я тебе сейчас в зубы дам, друг мой!

– Ладно, отстал, – Орлех спрыгнул и принялся поправлять товары в повозке. – И всё-таки не пойму я ваших странных отношений.

– Что в них странного? – пожал плечами Ворон и взялся помогать приятелю.

– Так ведь ты жену не любишь!

– Люблю.

– И поэтому в Берфель к Риланн таскаешься? – состроил гримасу темноволосый торговец.

– Ой, не учи меня морали! – Эливерт в сердцах бросил какой-то мешок и отошёл в сторону, усевшись на ступеньках крыльца. – Сам-то хоть одну юбку пропускаешь?

– Так я ведь не женат, – парировал тот.

– А я женат, – упрямо произнёс Ворон, – и люблю Вириян.

– Ага, я Фамиру тоже люблю, – издевательски хмыкнул Орлех.

– Фамира тут при чём? – Эливерт уставился в недоумении на приятеля. – Это совсем другое. Она – сестра тебе.

– Вот, то-то и оно! – разгорячённо добавил Орлех. – Разницы я не вижу. Ты на свою Вириян смотришь, как я на Фамиру. Будто вы – брат с сестрой, или старики столетние, которым уже не до утех любовных.

1 Ночь чёрной луны

А дочь моя боится темноты.

Я сам её боюсь, давно уж взрослый.

Виктор Смирнов

Этой ночью…

Как душно! Невозможно дышать.

Лето только началось, а ночи уже такие знойные.

Эливерт тяжело вздохнул. В маленькой комнатке стояла просто невыносимая духота. Вифриец подошёл к окну, толкнул слюдяные створки, и лица коснулась бархатной лапкой ночная свежесть.

На улице тоже жарковато, но так хоть немного легче.

Ночь заглянула в окно – беспросветная глухая ночь. Почти никаких огней.

Новолуние. Сегодня луна скрыла свой бледный лик в чёрной тени. Угасло её колдовское сияние.

Луна умирала каждый месяц, чтобы вновь возродиться на небосводе. И это было тёмное время…

Ночи чёрной луны – когда в душе вдруг просыпается всё самое губительное и мрачное, что скрыто в другое время, когда отчаяние берёт тебя за горло. Глядя в эту бездонную тьму небес, где даже звёзд сегодня почти не видно, невозможно поверить, что ещё не всё потеряно, что завтра будет новый день, и солнце осветит уснувший городок.

Мрак заполняет пустоту внутри, он ставит на колени истерзанную душу, и тьма кажется вечной и непобедимой. В такие ночи понимаешь, как ты ничтожно слаб. Жалкий человечек, поверивший в то, что ты хозяин своей жизни и своей судьбы. В такую ночь наступает час расплаты за свою гордыню.

Эливерт вернулся к столу, плеснул в кружку, хлебнул залпом, даже не распробовав вкус.

Сколько же надо выпить, Ворон, чтобы это прекратилось? Чтобы не чувствовать больше эту невыносимую…

Как же хочется выдрать сейчас сердце из груди и вышвырнуть его вон, туда, в окно, в беспросветную ночь!

Рука снова потянулась к бутыли… Нет, хватит!

Эливерт вернулся к окну, закрыл глаза, подставив лицо едва уловимому ночному ветерку.

Пить нынче – непозволительная роскошь.

Скоро проснётся Граю. И он должен быть рядом. Он должен быть трезв и силён. По крайней мере, она должна верить в то, что он трезв и силен.

Он должен отгонять навязчивый кошмар, что теперь приходит за её душой каждую ночь. Верный страж, оберегающий малышку от зла этого мира. Он должен спасать её в своих объятиях от жутких снов каждый раз, когда она просыпается с криками на рассвете.

Потому что он оказался беспомощен! Он не смог уберечь её, не смог защитить, и теперь каждую ночь она расплачивается за его слабость, просыпаясь в слезах. И в этот миг пробуждения он должен быть рядом, чтобы искупить хоть как-то свою вину, вину, за которую ему никогда не будет прощения…

***

Несколько дней назад…

Вириян заглянула в его комнату. Глаза покраснели от слёз. Но уже успокоилась немного.

Всё обошлось, слава Великой Матери! Но от мысли, что озёрная тварь едва не сожрала Граю, даже у Эливерта до сих пор дрожали руки. А Вириян чуть с ума не сошла, когда узнала о произошедшем.

– Собрался уже?

Он кивнул. В углу комнаты громоздилась кучка каких-то верёвок, крючьев и оружия.

– На рассвете пойдём… – доложил вифриец. – Надо эту тварюгу выуживать, пока ещё на кого-нибудь не напала. Граю уснула?

– Да, пока уснула, – Вириян присела рядом, на край постели, тяжело вздохнула. – Боюсь, она теперь не сможет спокойно спать, дурные сны замучают…

Вириян замолчала, пристально разглядывая приготовленные на завтра снасти.

– Эл, обязательно тебе идти? Ты же не единственный мужчина в Сальваре.

– А кто должен идти? – скривился Ворон. – Ну? Это мою дочь чуть не съели! Да и не один ведь я. Нас там целое воинство набралось. Нельзя же, чтобы вся округа пошла чудище бить, а я дома отсиживался. Так я говорю? На что тебе такой муж, который за спины других прячется?

Вириян безрадостно улыбнулась.

– Мне живой муж нужен, а куда он там прячется… Ты прав, конечно. Просто тревожусь за тебя.

– Не бойся! Орлех за мной приглядит, – успокоил Эл. – Он тоже с нами собрался.

– Ой, надо было его к нам позвать ночевать! – встрепенулась Вириян. – Я совсем голову потеряла, как ты мне сказал про Граю. С перепугу даже не поблагодарила его толком.

– Ему в трактире веселее – девки, вино, танцы, – покачал головой Эливерт. – А поблагодарить успеешь ещё… Да он бы и не остался. Понимает, что сегодня он здесь лишний.

– Я как подумаю, что вас там могло не оказаться… – Вириян отчаянно покачала головой. – Если бы с ней… Я бы…

Она снова не сдержала слёз, судорожные всхлипы так и рвались из груди.

Эл обнял жену за плечи, притянул к себе, утешающе поглаживая по волосам и спине, пока рыдания не стихли.

Она подняла лицо. В глазах, чистых и светлых, драгоценными камнями сияли слезинки.

– Эл, я так тебе благодарна за всё… Я…

Она потянулась к нему – робко, застенчиво, смущённо. Мягкие тёплые губы коснулись едва-едва. Мокрые острые ресницы дрогнули, опустившись в пол.

Эливерт осторожно притянул её к себе, усаживая на колени. Вириян обвила руками шею, прижалась мягкой щекой.

От неё пахло сладкой выпечкой, яблоками и уютной домашней негой. И так хотелось окунуться с головой в это нежное тёплое облако. Сердце забилось неистово.

Нет, Орлех был не прав – он никогда не смотрел на Вириян как на сестру. Просто он не позволял себе думать о ней вот так, как сейчас. Ведь знал, что она никогда…

Эта женщина, которая нежданно-негаданно оказалась так близко, слишком прекрасна и слишком желанна, чтобы сдерживать себя. И всё-таки Эливерт старался быть предельно ласковым и острожным, чтобы не напугать её закипавшей в крови страстью.

Он припал к её мягким податливым губам, теряя голову от прикосновений к гладкому шёлку волос, к дрожащему телу в своих руках. Желание внутри всё нарастало. Он потянул шнуровку на платье, стаскивая с белоснежного плеча кружевные оборки. Губы торопливо спускались с лебяжьей шеи к наливным яблочкам, вздымавшимся так трепетно из выреза платья.

2 Ночь чёрной луны

Этой ночью…

Стук был таким тихим и осторожным, что поначалу Эл даже решил – померещилось. Но звук повторился снова.

Ворон нахмурился и пошёл к двери.

Риланн не решилась переступить порог, заглянула только в комнату и спросила тихим шёпотом:

– Спит, что ли? А ты чего даже не спустился?

Руки тотчас обвили плечи, потянули с силой из комнаты в сумрачный коридор трактира.

– Я так соскучилась!

Риланн пылко приникла к его губам.

– Тише, Граю разбудишь! – Эливерт аккуратно отстранил её и оглянулся тревожно на спящую девочку.

– Да чего ей просыпаться? – девица отступать и не думала, прильнула игривой кошечкой.

– Риланн, не сегодня! – Эливерт поймал скользнувшие под рубаху руки. – Не надо… Слышишь?

Красотка из «Свиного окорока» обиженно надула пухлые губки.

– Ты чего такой? Я соскучилась. А ты будто и не рад… Совсем меня забыл! Приезжаешь всё реже… Может, тебя твоя Вириян наконец-то пригрела, а?

– Нет, не пригрела, – холодно отозвался Эливерт, снова оглядываясь – разбудят сейчас девчушку своим шушуканьем.

– Как можно быть такой дурой? – насмешливо фыркнула Риланн. – Я бы на её месте тебя из постели совсем не отпускала…

– Не смей так говорить про неё! – под его ледяным взглядом девица, полезшая снова с поцелуями, испуганно попятилась. – Иди домой, Риланн! Тебя муж заждался, небось…

– О, прямо вот так, да? Про мужа моего вспомнил? – она надменно приподняла красивые брови. – Да коли он на тебя походил бы хоть чуток, я уже бежала бы!

Риланн выдохнула, глянула исподлобья примирительно и кротко.

– Эл, ну, ты что? Пойдём ко мне, а! Спит твоя девочка. Она и не узнает ничего. Ты этого боишься?

Она снова потянулась к нему, целуя торопливо.

– Риланн, я же сказал – не сегодня! – Ворон оттолкнул её с силой. – Прекрати! Она скоро проснётся. Она всегда просыпается в это время…

– Зачем ты её вообще с собой взял?

– Я не к тебе ехал. Мы в Лэрианор собрались, – безжалостно объяснил вифриец.

– Ах, вот оно что! Так ты и не ко мне вовсе… – та обиделась ещё сильнее. – Проездом, значит? Ну, простите, что побеспокоила!

Ехидство внезапно сошло с её лица. Она заглянула в его глаза серьёзно и встревоженно.

– Эй… Эливерт! Что-то случилось?

Ворон опустил взгляд в пол и ничего не ответил.

Граю заворочалась беспокойно, перевернулась на другой бок. Пробормотала что-то во сне неразборчиво. Сейчас она проснётся.

Уже которую ночь это начинается так… Он чувствовал, угадывал без труда. Сейчас. Ещё немного, и её тревожный крик пронзит ночную тишину. И малышка в слезах начнёт пересказывать ему страшный сон, который не даёт покоя снова и снова.

Наверное, однажды это пройдёт.

А пока ей становится легче, когда она говорит, а он слушает. Эл знал уже каждое мгновение этого проклятого видения, словно это ему каждую ночь упрямо снится то, что видела его дочь…

***

Несколько дней назад…

Собака залаяла надсадно, свирепо, и Граю, отложив куклу, сунулась к окну. Но там никого не было видно. Однако она отчётливо услышала чьи-то голоса уже во дворе и удивлённо поспешила к другому окну, выходящему в ограду.

Девочка видела, как её мать вышла на высокое крыльцо и остановилась изумлённо. Она ещё не дошла до калитки, а гости уже сами умудрились зайти и даже пса, рвущего на цепи, не побоялись. Такая наглость Вириян явно не по душе пришлась, но вида она не подала.

– Здравствуй, хозяюшка! – поклонился приземистый широкий мужичок с красным круглым лицом. – А мы к вам… по срочному делу.

– Добрый день и вам! – откликнулась Вириян, настороженно оглядывая чужаков.

За спиной у краснолицего стоял ещё один, рослый и плечистый, смуглый – пожалуй, северянин. Высокий недовольно косился на захлёбывающегося лаем пса.

– Срочное – не срочное, а придётся вам обождать! Снаружи, – холодно добавила портниха. – Хозяина дома нет.

– А мы знаем. Нынче же весь Сальвар чудище неведомое ловит, – криво усмехнулся широкий коротышка. – Потому и спешим так. Успеть надо – покуда он не вернулся.

Чужак неторопливо двинулся к крыльцу, и Вириян попятилась, испуганно озираясь по сторонам – но, как назло, в её ухоженном чистом дворе не валялось ничего, что годилось бы на роль оружия.

– Дело-то у нас пока не к нему, а к тебе… Ты говорят швея? – с глумливой ухмылкой продолжал пояснять коротышка. – Заказать мы тебе хотели погребальное полотно. Для тебя, и девки твоей…

Цепь не выдержала, щёлкнула, разлетелись порванные звенья. Пёс сорвался с места, в два броска вцепившись в долговязого. Краснолицый оглянулся назад. Этого мгновения Вириян хватило, чтобы заскочить внутрь и захлопнуть дверь. Дом задрожал под ударами, выгнулась дугой кованая задвижка.

Жалобный собачий визг долетел сквозь этот грохот.

– Мамочка, мамочка, они Маха зарезали, зарезали!

Граю с разбега уткнулась в колени Вириян. Та подхватила её на руки, стремглав метнулась по дому, затравленно огляделась. Влетела на кухню.

Там, в углу, большой шкаф во всю стену. Внизу неприметная узкая дверка, в виде деревянной решётки. Кажется, просто украшение. Кому придёт в голову, что это можно открыть, даже ручки нет.

Вириян откинула дверцу, вытянула оттуда холщовый мешок с луком. Прижала на миг к себе заплаканную девочку.

– Лезь скорее! – велела она.

Силой сама запихнула в узкую нишу упиравшуюся дочку.

– Граю, что бы сейчас не случилось – молчи! Слышишь? Молчи! Ради меня! Умоляю! Молчи! Ни звука! Я тебя очень люблю, мой Воробышек! Очень люблю!

Слезы покатились из глаз. Она захлопнула решётку, бросила небрежно мешок рядом и наполовину задвинула шкаф низким ларём с зерном.

С грохотом распахнулась входная дверь. Вириян сжала тесак для разделки мяса, хотела выскочить с кухни – увести чужаков подальше от того места, где спрятала дочку, как птица, что уводит хищника от гнезда. Но она не успела.

3 Ночь чёрной луны

Несколько дней назад…

Выманить проклятую тварь так и не вышло, несмотря на все старания. Эливерт начал всерьёз подозревать, что безызвестная нечисть намного сообразительнее, чем ему показалось во время их короткой схватки.

Он обернулся сказать об этом Орлеху, но замер с открытым ртом.

На сердце стало как-то нехорошо от тёмного предчувствия. Широкая полоса чёрного дыма расползалась по утреннему небу. Как раз в той стороне, где их дом.

«Это ещё ничего не значит!» – уверил себя Ворон, но сердце уже забилось испуганно. Он нутром чувствовал – случилась беда.

Ничего не объясняя, Эл со всех ног бросился к дому. Разглядев дымный столб в небе, следом кинулись почти все охотники за киримским чудищем.

Улочка, ведущая к дому, вдруг показалась бесконечно длинной, а ещё на удивление узкой. Сюда стекался, кажется, весь Сальвар. Кто-то кричал про пожар и воду, кто-то уже бежал с вёдрами к озеру.

Народ расступился как-то совсем внезапно, и Эл застыл, будто его мгновенно паралич разбил.

Отчего-то сначала бросился в глаза белобрысый толстый мальчишка, которого они спасли вчера. Юран стоял на обочине и громко ревел, так что уши закладывало. И только потом до Ворона дошло, что огненное зарево, рвущееся в небеса, это его собственный дом. Дом, где он поутру оставил жену и дочь.

Пламя охватило уже все стены и крышу, полыхал даже забор, занимались и кусты в палисаднике. Тушить слишком поздно.

Сбежавшиеся на пожар соседи сейчас пытались не пустить бесновавшуюся стихию дальше, дабы весь город не погорел.

Эливерт, очнувшись, пробежался по толпе затравленным взглядом. Он с отчаянной надеждой выискивал те единственные, родные лица, но люди лишь смотрели сочувственно или вовсе опускали голову под его пронзительным взглядом.

Да как же так?! Ведь белый день на дворе! Они не спали. Они должны были выскочить, прежде чем занялось всё!

– Гра-а-а-ю! – истошно завопил белобрысый мальчуган.

И тут Эл прозрел. Ворон увидел, что дверь в дом подпёрта огромной круглой плахой, на которой он обычно рубил дрова.

И вот тогда он всё понял. И бросился к крыльцу…

Далеко убежать не вышло. Орлех накинулся на спину, повалил его на землю, прижимая всем телом, потому что вифриец с неистовым усердием скидывал приятеля.

– Поздно! – торговец встряхнул бывшего атамана за плечи, рявкнул в лицо: – Поздно! Слышишь меня, слышишь? Куда ты собрался, дурак? Ты уже их не спасёшь. Сгоришь…

Эливерт поднялся, в недоумении глядя на смуглого торговца, на тех, кто стоял позади, на рыжее зарево. Жар даже на расстоянии обжигал. И сердце его сейчас полыхало таким же испепеляющим всё огнём.

– Поздно… – тяжело обронил Орлех ещё раз.

И тогда Ворон взвыл мучительно – необузданная дикая сила вырвалась со дна души. Он отшвырнул вцепившегося в него приятеля и бросился в огонь.

– Стой! – успел заорать ялиолец.

Толпа испуганно ахнула. Эливерт проскочил сквозь завесу пламени, одним пинком отшвырнул прочь огромное бревно, подпиравшее дверь, рванул полыхавшую ручку и исчез в чреве горящего дома.

***

Волосы трещали на голове. Каждый вдох адской болью разрывал грудь. Глаза резало так, что он почти ничего не различал. Со всех сторон, словно щупальца ненасытного чудовища, до него пытались дотянуться хищные языки огня.

Эливерт влетел в кухню и согнулся пополам от боли. Словно ударили резко под дых.

Вириян лежала на столе, будто на погребальном помосте. Окровавленное платье уже занялось местами.

Но лицо оставалось прекрасным, нежным, умиротворённым, как у статуи Великой Матери. Будто она просто уснула, но только разбудить его жену не смог бы уже никто.

Он склонился над ней, но так и не осмелился притронуться. Просто стоял и смотрел, а вокруг бешеные огненные звери плясали дикие танцы, не решаясь напасть, но подбираясь всё ближе.

В этот миг Эливерт понял отчётливо, что наружу уже не выйдет. Незачем выходить. Вся его жизнь сгорала сейчас в этом пламени. И самым разумным казалось – просто остаться здесь.

Ворон огляделся тревожно. Он стремился отыскать взглядом Граю, но при этом понимал, что увидеть её не готов совершенно.

Здесь, в кухне, её не было. И надо бы подняться в комнату дочери, пока ещё есть такая возможность… Только ноги словно приросли к полу.

Вдруг сквозь неистовый рёв пожара, ему почудился тихий, едва различимый всхлип. Эл развернулся резко, бросился в угол, отшвырнул прочь тяжёлый ящик и увидел маленькие пальчики, вцепившиеся в решётку.

Дверку заклинило, она не поддалась сразу, не пожелала открыться. Эливерт вырвал её с корнем. Сунул руки в тёмный лаз под шкафом, вытащил скрюченное дрожащее тельце. Обхватил, прижимая к себе.

Жива! Всеблагая Мать, она жива! Жива!

Граю вцепилась в него обеими ручонками.

– Папка! Они… – она захлебнулась в слезах. – Мама, мамочка…

Эл вскочил на ноги мгновенно.

Пламя уже охватило всё вокруг, словно он стоял в самом центре огромного костра. Огненная ловушка захлопнулась, отрезая пути к отступлению.

Нет, умирать рано! Он лбом стены прошибёт, но Граю не сгинет сегодня в этом проклятом зареве. Прикрывая дочку руками, насколько это было возможно, Ворон кинулся с кухни. На пороге оглянулся мучительно…

Но вытащить и Граю, и Вириян ему не по силам точно.

– Да пребудет дух твой в благодати! – чуть слышно шепнул на прощание Эливерт и выскочил в гостиную, полыхавшую уже от пола до потолка.

Он видел спасительный проём двери, но выход был отрезан сплошной стеной огня. Ворон метнулся было к окну, но понял – и там не проскочить.

Он подхватил с пола уже тлевший тканый половик, накрыл им с головой себя и Граю и, не видя ничего, пошёл напролом сквозь стену огня.

Нестерпимый жар отступил внезапно. И хоть опалённая местами кожа горела по-прежнему, Эл угадал, что они выбрались.

4 Возвращение

Дай мне проститься с тем,

Что не вернёшь,

С тем, что нельзя себе оставить.

Воткнув в тускнеющую память,

Последнего мгновенья нож.

Дельфин (Андрей Лысиков)

– Это ж только гляньте, кого принесло! Блудный Ворон собственной персоной в гнёздышко родное вертался.

Фрейя стояла на тропе, подбоченившись, так что объехать её не представлялось возможным, хоть она и была на редкость худосочной. Она дождалась, пока Эливерт неторопливо спрыгнул с лошади, с интересом разглядывая оставшуюся в седле девочку.

– Да ещё и не один, а с птенцом! – хмыкнула предводительница лэрианорской вольницы. – Здорово, красотка! Хоть погляжу, наконец, кто у меня атамана увёл…

– Здравствуй, Фрейя! Храни тебя Мать Мира!

Разбойница обняла вифрийца за плечи, похлопала по спине так по-приятельски, небрежно и совершенно по-мужски. Женственность и нежность явно были не самыми сильными её чертами.

В росте она не уступала Ворону, а прямой, угловатой, плоской фигурой походила скорее на юношу. Жидкие русые волосы местами тронула седина. Тёмные глаза и смуглое узкое лицо безошибочно указывали на примесь северной крови. Длинный прямой нос женщину тоже не красил. Как и сильно запущенные зубы.

Далеко не красавица, но всё-таки в ней было что-то неизменно располагающее к себе людей. Какая-то удивительная внутренняя сила и простота…

– Добро пожаловать домой, брат! – сказала она и снова бросила взгляд на девочку: – И тебе, птенец! Тебя как звать?

– Граю, – ответила малышка. – Удачи вашему дому, эрра Фрейя!

– Ишь ты, уже научил! – захохотала женщина. – Хорошо, что ты приехала к нам, Граю. Надеюсь, задержишься в Вольном лесу. Будет с кем моей Бретте играть… А то детишек у нас тут негусто. Она хоть и постарше тебя, но, чай, поладите. Дочь атамана и дочь атаманши.

Они неспешно шли рядом по лесной тропе. Эл вёл лошадь в поводу. Граю с высоты седла с любопытством оглядывала окрестности.

– Про беду твою мне уже доложили, брат, – не глядя на него, негромко заговорила Фрейя. – Печальные вести завсегда живо долетают. Держись, атаман! Жалеть не стану. В жопу все эти соболезнования! Знаешь, девять лет уже прошло, как Янса моего нет… А по сей день перед глазами та проклятая виселица стоит, на которой его вздёрнули. Ни хрена время не лечит… И не верь тем, кто так говорит! Кто это мелет, тот сам никого не хоронил. Коли я б тогда Бретту под сердцем не носила, руки бы наложила на себя. А так вот видишь – живу… И ты жить будешь.

Она обернулась на маленькую наездницу.

– Ради них всё! Хоть волком вой, а живи! Кроме нас-то, кому они нужны, горемычные…

Эл ничего не ответил, только кивнул согласно.

– Красивая у тебя дочка, ладная! Вырастет – отбоя от женихов не будет, – улыбнулась щербатым ртом Фрейя.

– Да уже хватает, хоть мала ещё, – усмехнулся Эливерт, и впервые в лице его промелькнуло что-то живое, привычное. – Вернее, так было…

– Ничего, тут ей тоже хорошо будет, привольно. Ты насовсем в Лэрианор али как? А то, может, обратно вернёшься? – осклабилась Фрейя. – Я даже подвинусь ради такого дела. Тебе, атаман, место уступить не западло…

– Нет, дорогая, благодарствую! Давай уж как-нибудь сама… – хмыкнул Эливерт. – Я своё отверховодил.

– Зря, брат! Ребятки тебя всегда только добрым словом поминают…

– Ну, повидать всех я тоже рад буду, а обратно в вольницу – нет. Уж не серчай!

– Как знаешь, Ворон, – пожала плечами атаманша Лэрианора. – Одно скажу – верно ты сделал, что сюда приехал. Родная земля она завсегда сердце лечит.

– Родная земля? – невесело ухмыльнулся Эливерт. – Фрейя – мы же с тобой из Вифрии…

– Ну, так-то да… – разбойница снова улыбнулась широко, не смущаясь, что зубов у неё осталась ровно половина. – Но ведь прикипели уже к Лэрианору. Али не так? Ну, скажи, разве ты Вольный лес за дом не считаешь?

– Лэрианор я люблю, – кивнул Ворон. – Этот лес мне всегда другом был. Вот, дочь всё хотел сюда привезти. А вышло только теперь…

– Атаман, а может тебе в Вифрию податься? – неожиданно выдала Фрейя.

– Зачем это? – нахмурился Эл.

– Да затем! Говорю же, родная земля… Отдашь ей горе своё, жить легче будет. Неужто на родину вернуться никогда не тянет?

Эливерт плечами пожал.

– Да раньше опасно было… Вздёрнули бы враз. Теперь, вроде, и можно – я же нынче честный эрр Элиол, и бумаги нужные имею. Да и связи у меня там есть… С самим королём Кристайлом лично знаком, сечёшь? Мне просто это даже в голову не приходило, пока в Сальваре жил, пока…

– Сколько ты уже на родине не был, Ворон? Лет десять?

Эл поднял глаза к небу, подсчитывая.

– Куда там! За дюжину перевалило…

– Вот, самое время, – хмыкнула Фрейя. – Слушай мудрую тётку – ехай домой, тем и сердце своё успокоишь! Но сперва тут погости, конечно…

– Не могу я в Вифрию ехать, – вздохнул Ворон. – Дела у меня есть. Неотложные.

Фрейя обернулась на Граю и заговорила чуть тише:

– Дела твои мы и без тебя уладим. Ты не думай, такое им с рук не спустят! Я своим ребяткам уже наставления раздала. И Ялиол нынче весь на ушах стоит. Ферлаад велел этих выродков хоть из-под земли достать. Ты не боись, никуда они не денутся – сыщем!

– Сам найду, – холодно откликнулся вифриец. – Это касается только меня.

– Нет, Ворон, не только! – покачала головой Фрейя. – Тут всю вольницу зацепили. Есть законы, которые никто нарушать не смеет. А эти гниды против них пошли. Оттого, что нынче ты не при делах, ты братом нам быть не перестал. И если какая-то падла думает, что может на брата моего руку поднять, и ей это сойдёт, то эта падла скоро сильно о том пожалеет! А тут ведь даже не на тебя… На бабу беспомощную, на ребятёнка малолетнего! Как этих сволочей проклятых земля носит? Нет, брат Ворон, эдакие гниды честь вольницы пятнают. Не хрен таким поганцам небо коптить! Им одно теперь светит – смерть позорная…

5 Возвращение

Настя поставила на широкий пень, исполнявший в этом доме роль стола, два кубка и бутыль.

– Не надо, – Эливерт отодвинул посуду в сторону.

Настя вопросительно приподняла бровь.

– Уверен?

– Граю не любит, когда я пью. Я тогда её непутёвого папашу Сильтина напоминаю…

– Я думала, она про него и не вспоминает… – Настя убрала вино и снова присела рядом с вифрийцем.

– Она и не вспоминает, – кивнул Эл, – потому что я не пью.

Настя облокотилась на спинку скамьи, смотрела на него долго, пристально.

А Эл так же долго смотрел на неё. Потом спрятал лицо в ладони, потёр глаза устало, взъерошил волосы.

И, снова посмотрев ей в лицо, сказал с глубоким вздохом:

– Легче бы второй раз в Лидонское ущелье сигануть…

Настя протянула руку и сжала его ладонь.

– Фрейя только вчера узнала и нам сразу рассказала. Я хотела ехать в Сальвар, а Кайл и Наир решили, что ты теперь всё равно уже не там. Я надеялась, что ты приедешь сюда…

– Я тебя искал. В Кирлиэсе. Эрра Гасул сказала, что вы в Лэрианор уехали. Дэини, ты мне поможешь?

– Конечно! Что за вопрос?

– Граю… Мне надо её на время где-то укрыть. На вас с Кайлом я могу положиться. Заберёте её пока?

– Ой, да это мне только в радость! – поспешно кивнула Настя. – Она же просто чудо чудесное.

– Она теперь по ночам спит плохо… – нехотя пояснил Ворон. – На рассвете вскакивает, с криками, её успокаивать надо. Потом снова засыпает. Она… всё видела. И теперь это ей снится каждую ночь… Я бы её сейчас ни за что не бросил, по правде сказать, но выбора нет.

– Я справлюсь, – кивнула Настя серьёзно. – А ты? Что ты станешь делать?

– А ты бы что делала? – спросил он хрипло.

Настя помолчала и ответила, не отводя взгляд:

– Разыскала бы этих выродков и головы оторвала!

Эл только ухмыльнулся в ответ.

– Ты догадываешься, кто и зачем это сделал?

– Зачем понятно – поквитаться со мной хотели. Кто и за что – даже предположить не могу…

– Почему с тобой? – возразила Романова. – Если убили её, может, это враги Вириян?

– Дэини, самой-то не смешно? Враги у Вириян… Она в жизни даже мухи не обидела. Что, платье кому-то сшила не так, и её за это со света сжить велели?

– А ты тоже два года уже ничего никому не делал, да и до этого… Эл, за что с тобой так счёты сводить?

– Месть – она с годами не портится… Иногда даже наоборот, силу набирает, – покачал головой Эливерт. – Но я не знаю, Дэини. Я, правда, не знаю. Не сказать, что у меня недругов не было, но настолько ненавидеть... Единственная тварь, на такое способная, давно покоится в Топлюхином пруду.

Настю от воспоминаний о Лахти невольно передёрнуло.

– Эл, а если у Секача остался тогда кто-то? Кто-то, решивший за него посчитаться?

– Я перебил всю его кодлу, – напомнил Ворон. – Кому мстить?

– Тогда кто?

– Не знаю, Дэини, – Эливерт вздохнул тяжело, сцепил руки в замок, невидящим взгляд уставился в окно. – Я за эти дни перебрал всю свою жизнь: по годам, по дням, по часам. Я каждую морду вспомнил, которую когда-либо обчистил и обжулил. Не знаю. Орлех обещал Ферлааду всё выложить – дескать, тот поможет. Фрейя сказала, вольница уже взялась за поиски… Мне бы только след нащупать, а дальше я сам…

Глаза у Эла блестели лихорадочно, а лицо застыло будто каменное.

– Я всё равно их найду. Землю перерою, в Бездну снова спущусь, но найду! И этих сукиных сынов найду, и того, кто их отправил. Клянусь памятью Вириян! Дэини, я их вот этими руками порву, голыми руками! Они за каждую слезу моей дочери заплатят! Собственные потроха жрать будут!

Эливерта затрясло так, что сквозь его яростную речь, Настя отчётливо слышала, как у него зубы стучат.

– Они убили мою жену, они спалили мой дом, они хотели мою девочку заживо сжечь! Из-за этих тварей она теперь каждую ночь кричит так, что у меня душа разрывается! Они даже собаку мою убили. Проклятье! Я обещал быть рядом, беречь их, защищать! И не уберёг… Я ничего не смог! Ничего!

Он посмотрел на неё в упор, и из серых прозрачных глаз наконец хлынули слёзы.

– Дэини, что я мог сделать такого? Что и кому? Если всё в этой жизни не просто так… За что это?

Настя никогда не видела Эливерта плачущим. Гордый, язвительный, сильный. Сложно было представить, что он способен слезу пустить.

А вот так! Надрывно, горько, мучительно, скрючившись, сжимая голову руками, будто раздавить её пытался.

Настя от жалости и ужаса сама заревела тотчас.

– Иди сюда! – судорожно всхлипнула Дэини.

Обняла, словно малое дитя, и он покорно уткнулся ей в плечо, захлёбываясь в этом безграничном горе.

– Дэини, я не могу больше! Просто больше не могу! – горько шептал он сквозь слёзы. – Сдохнуть хочу! Ты бы слышала, как она кричит по ночам! Я с ума сойду… Не могу больше! Не могу…

– Тише, тише!

Настя гладила его по спине, по голове, баюкая в своих объятиях. Первый раз утешала его она, а не наоборот, первый раз видела таким. Она сама заливалась слезами, но чувствовала, как вместе с этими бессильными злыми выкриками из него выходит губительный яд скорби и отчаяния.

– Поплачь, родной! Я с тобой. Слышишь? – приговаривала Настя шёпотом, сквозь судорожные всхлипы. – Я с тобой, родной мой! Плачь! А умирать тебе нельзя, никак нельзя! Как же мы без тебя? Граю, как? Тише… Я с тобой! Слышишь? Ну, тише, тише…

***

Кайл, Наир и Граю подошли к дому, обсуждая что-то громко и возбуждённо. Должно быть, встреча с оленёнком всё-таки состоялась.

Настя скользнула им навстречу с крыльца и предостерегающе приложила палец к губам. Троица сразу затихла.

– Уснул папка твой, – шёпотом пояснила она малышке. – Давайте ещё погуляем! Пусть отдохнёт…

– Пусть! – отозвалась Воробышек столь же тихо.

И они на цыпочках отошли подальше.

– Эливерт теперь почти не спит, – вздохнула Граю совсем по-взрослому. – Из-за меня. Я ночью просыпаюсь. Мне снится, что маму опять убивают. А он всегда рядом сидит. Ну… чтобы я не боялась… Потом бывает чуточку подремлет. Совсем со мной измучился!

6 Возвращение

– Не томи уже, Дэини! – не выдержал Кайл. – Выкладывай, что разведала…

– Ничего нового, – Настя невозмутимо разливала по кружкам чай. – Кроме того, что мы и так уже знали, Элу ничего неизвестно. Он собирается искать убийц. Вот и всё, что он мне сказал. Ну и за Граю попросил приглядеть.

– Как так? – удивился полукровка. – Есть же у него предположения какие-то, план…

– Милый мой, ну какой план? Ты что, сам его не видел? Я вообще не понимаю, как он до Лэрианора добрался…

– Точно, смотреть страшно! – вздохнул Наир.

– Ну, вы же говорили о чём-то столько времени… – пожал плечами Северянин. – Возможно, ты этому просто не придала значение… Что он ещё рассказывал?

– Ничего важного, что могло бы дать нам зацепку, – заверила Рыжая, слегка нахмурившись – отчего-то настойчивость мужа её вывела из себя. – Он просто выговорился, а я просто выслушала. Разве не для этого нужны друзья?

Кайл опустил глаза.

– Извини…

Настя молча отпила глоток травяного чая, глядя на дрожащие огоньки свечей.

Сердце до сих пор мучительно саднило. А из памяти не шло, как совсем недавно она сидела здесь с Эливертом, гладила его по голове, что покоилась на её коленях. Баюкала его, словно он был маленьким напуганным ребёнком, пока не смолкли его горькие отчаянные всхлипы, пока он не затих и не уснул.

Тогда она осторожно выбралась из дома на крыльцо и охраняла его покой, словно верный пёс.

Она понимала, что Кайл хочет помочь. Так, как принято помогать у мужчин: делами или ценными советами.

Только вот Ворону сейчас нужно было другое… С делами своими он всегда умел разбираться без посторонней помощи.

– Вы к Миланейе сходили? – перевёл тему Наир.

– Да, конечно, – кивнула Рыжая. – Спасибо, что попросил её. Надеюсь, теперь Граю будет полегче.

***

– Здравствуй, моя миледи!

– Здравствуй, Эливерт! – златовласая красавица поднялась навстречу, отставив в сторону какую-то плошку.

Настя неловко застыла у входа. Она бы его одного отправила к целительнице. Но у самого дома вифриец вдруг попросил с мучительной гримасой: «Только не оставляй нас наедине, пожалуйста! Не хочу вот этого всего…»

– Прими мои соболезнования! – со вздохом добавила Миланейя. – Мне жаль, что твоя жена погибла. Надеюсь, Небеса покарают тех, кто это сделал.

– Небеса я ждать не буду, – холодно отозвался Эливерт. – Дэини сказала, ты можешь моей дочери помочь…

– Да, я сделала оберег для… девочки…

Миланейя протянула маленькую фигурку птички на тёмном шнурке.

– Глянь-ка, почти как мой! – удивлённо улыбнулся Ворон. – Спасибо, моя миледи!

– Это не случайность, – кивнула целительница. – Амулеты вас свяжут. Ты как будто её оберегать будешь, даже когда тебя рядом нет. И вот ещё настойку возьми! Давать перед сном по пять капель, не больше. В воду или молоко.

– Благодарю тебя, Миланейя! От всей души тебе поклон! Рад был увидеть…

Настя уже вышла на крыльцо, поскольку Ворон задерживаться явно не собирался. Но голос лэгиарни всё равно расслышала без труда.

– Через неделю девочка будет спать и без зелья, – добавила напоследок сестра Наира. – А оберег пусть носит всегда. Не помешает…

– Если это поможет, я пред тобой в неоплатном долгу буду, – поклонился бывший атаман. – Хотя я и так…

– Ты мне не должен ничего, – тихо сказала Миланейя. – Подожди, Эливерт! Ты прости меня! О большем и не мечтаю…

– За что? – вздохнул он, очевидно, уже понимая – ускользнуть всё-таки не выйдет.

– Я… очень виновата перед тобой, – она подняла на него полные слёз зелёные глаза. – Мне теперь всё время кажется, что это я виновата в том, что случилось. Я ведь ей завидовала, Эливерт! Я ей завидовала… Знаю, недостойное это чувство. Разве можно мне, целительнице из Свободного Народа, какой-то смертной женщине завидовать? Но я ничего с собой не могла поделать! Я думала, как вы там живете – семья у вас, девочка эта, как целуешь её, как она тебе улыбается… И такая меня злость брала! Ведь у меня так не будет никогда! Эливерт, прости ты меня, умоляю! Неужели это я невольно зла пожелала? Неужели я её погубила?

– Её нож в сердце погубил. Никакого волшебства, Миланейя, или там… проклятий… – тихо обронил Эливерт. – Пришли две сволочи в мой дом – и нет больше ни дома, ни жены у меня. Не надо казниться! Не виновата ты ни в чём. За помощь – благодарю, а остальное… Живи теперь спокойно! Завидовать больше нечему и некому… Светлой ночи, моя миледи!

Эливерт спешно вышел и молча пошёл мимо Насти. Рыжая нагнала его.

И лишь отойдя шагов десять, Ворон бросил с лёгким укором:

– Я же просил меня с ней с глазу на глаз не оставлять…

***

Эливерт вернулся в гостиную, где восседала за круглым столом их троица.

– Уснула, – доложил он. – Надеюсь, помогут капельки целебные. Может, хоть ночку поспит спокойно… Но я всё равно там, с ней, лягу. Мало ли…

– Да, вы там спите, а я здесь в гостиной пока, на топчане, – кивнул добродушно Наир.

– Вот так скоро и выгоним тебя из собственного дома, – хмыкнул смущённо вифриец.

– Да пустяки! Всем места хватит. Если захочу к отцу пойду или к сестре. Или можно в кладовой, наконец, прибрать… Целая комната пустует из-за всякого хлама.

– Да я ведь надолго не задержусь, – напомнил Эливерт.

– Ну, хоть сегодня ты с нами, – радушно добавил Северянин.

– Эл, тебя чаем напоить? – осведомилась Настя.

С тех пор, как они сошлись с Кайлом, она стала настоящей хозяюшкой – обожала готовить и всех кормить-поить.

А ведь прежде, даже во время совместного похода, старательно избегала дежурства по кухне, обычно перекладывая на Наира эту почётную обязанность. Впрочем, лэгиарн сам виноват – нечего готовить так изумительно!

– Не откажусь… – кивнул благодарно Ворон.

На крыльце послышались едва различимые шаги, и в приоткрывшуюся дверь нерешительно сунулась любопытная физиономия Атарея.

7 Возвращение

Пространство в центре гостиной засияло так, что всем зажмуриться пришлось. В ослепительном сиянии проступило блеклое зеркало портала. А в нём, словно в рамочке для фото, обозначился невысокий хрупкий силуэт.

Белокурая куколка огляделась настороженно. Светлые глаза изумлённо распахнулись.

– Ой, вы тут все! Вот повезло!

– Тайлли? – изумилась Настя. – Ты здесь откуда?

– Я не здесь, – непонятно пояснила красавица из Кристалливора. – Это мои новые таланты проявляются… Потом объясню. Некогда! Считайте, я вам приснилась!

Лицо её исказилось, и глаза заблестели.

– Мне просто нужен был срочно кто-то из вас. Я решила найти тебя, Дэини. У нас беда случилась!

– Вот и третья птичка-буревестник, – вздохнул Эл.

– Что такое? – подскочила Настя.

– Кристайл… Он… – девчонка от волнения и слёз не могла говорить. – На него напали…

– И? – не поняла Настя.

Ей было сложно представить, что кто-то мог напасть на мага и уцелеть.

– Это было не простое покушение, Дэини. Я не знаю, что произошло. И Эриледа не знает. Его поразили магией. Очень сильной. Какие-то чары. Я ничего не могу сделать. Он лежит ни жив ни мёртв. И я никак его не могу расколдовать. Эриледа совсем голову потеряла. Ей теперь всюду заговоры лэдрау мерещатся. А я и успокоить её не могу, мне тоже за Криса страшно… Там какие-то мятежи на Побережье начались, как назло. Она думает, это всё кто-то один затеял: и на брата напал, и бунты эти разжигает. Пожалуйста, возвращайтесь в Герсвальд! Нам очень нужна помощь! Я встречу вас у гор Карсил, на границе с Кирлией, – Тайлли посмотрела в глаза Эливерту. – У того моста через Лидону. Дальше пойдём Дорогой Девяти. Я буду ждать! Торопитесь!

– Постой, постой, Тайлли! – удержала Настя уже начавшую таять призрачную деву. – Мы не можем, у нас тут…

– Мы придём, – перебил её Эливерт. – Как ты узнаешь, когда нас встречать?

– Это несложно, – качнула головой дивная блондинка. – Я буду там, когда настанет время. Главное, чтобы вы пришли…

Свет погас. И уютный сумрачный полумрак снова заполнил гостиную.

– Зачем ты ей пообещал? – расстроенно спросила Настя. – Я очень хочу помочь Крису! Но, Эл… А ты? А миледи Вилирэн? Ведь…

– Разве Кристайл нам больше не друг? – пожал плечами Ворон. – Разве можно бросить друга в беде?

– Конечно друг! И ему, безусловно, надо помочь! – воскликнула Романова. – Только как? Что мы можем сделать, если даже Тайлли бессильна? Мы ведь не волшебники… А тут явно нужен магический дар. Дар, которого у нас с вами нет.

– Да уж! – хмыкнул Ворон. – Дэини, ты только мне это не говори! Надеюсь, у тебя больше никогда в жизни не будет повода продемонстрировать, что никакого магического дара у тебя нет! Мне одного раза хватило! Второй можно и не пережить.

– Верно говоришь, – поддержал его Северянин. – Я, правда, всё пропустил… Да и к лучшему, пожалуй. Но, судя по вашим рассказам, одно я уяснил сразу ­– мою жену лучше не злить!

– Ох, при чём тут способности и дар! – насупилась Рыжая. – Просто у меня Чаша эта проклятая была. И вообще, все злобные твари – духи там, и прочие – только и ждут, чтобы прийти в этот мир и людям нагадить! Их и упрашивать не надо. Дай только чуть слабину, и они уже тут как тут! А чужое горе и отчаяние – для них лучшая лазейка…

Вифриец поглядел на невесёлые лица собравшихся.

– Есть ещё одна причина… почему я пообещал явиться туда, – начал Эливерт, словно размышляя над чем-то. – Может, это и есть верный путь? Вам не кажется, друзья мои, что всё это довольно странно? Всё, что происходит. Мне на ум сейчас пришла одна мыслишка, которая никак не желает меня покидать… Сдаётся мне, что те, кто пришёл в мой дом, туда явились не потому, что я бывший атаман Лэрианора. Они не разбойнику Эливерту мстили… Они мстили вашему другу.

Ответом ему была недоумевающая тишина.

И Эл, ухмыльнувшись, пояснил:

– Ну, что вы так смотрите? Неужели никто очевидного не понимает? Кому-то чрезвычайно не по душе наша славная компания. Всё это связано в один узел. Вириян, Эрид, Кристайл… Я думаю это не последний удар. Стоит ждать ещё! Кто-то объявил на нас охоту.

– На нас? – недоверчиво уточнил Кайл.

– Да, – кивнул вифриец. – Только я пока не понял, кто эти мы… Те, кто принимал участие в походе за Чашей. Или те, кто помог заключить мир с Севером. Убил Моруварка. Нет, тут я не в счёт. Значит, есть что-то ещё… Надо подумать, что нас такое объединяет?

– Мы просто друзья, – нахмурилась Настя.

– За это не убивают, солнце моё, – хмыкнул Эл. – Надо понять, что нас такое связывает, за что с нами всеми поквитаться решили… И пока мы над этим будем размышлять, будьте в тысячу раз осторожнее, чем обычно! Дэини, тебя это в первую очередь касается! Кайл, ты тоже чутье своё слушай! Наир, не исключено, что ты тоже к нашей несчастливой братии принадлежишь. Ты ведь с нами на Север ходил… Будь начеку!

– Да уж, – нахмурился Кайл. – Голова кругом! Надеялись на помощь магов, а им самим помощь нужна. Не могу даже предположить пока, где это болото начинается… Но возразить нечего – похоже ты прав, Эл. Всё это слишком подозрительно, чтобы быть случайным совпадением.

– Знаете, утро вечера мудренее… Давайте до завтра эти разговоры отложим! – предложил Эливерт.

– Давайте! – кивнула Настя, хоть сон и прошёл от всего услышанного.

– Светлой ночи всем! – поднялся Кайл.

***

– Доброе утро, радость моя! Что за дивный аромат? Тебе помочь?

Эливерт из всех мужчин проснулся первым. А Настя уже колдовала над завтраком.

– Доброе! – улыбнулась Дэини. – Эй, эй, руки! Не трогай! Всех жди! – Настя в шутку шлёпнула вифрийца, а потом добавила уже серьёзно: – Как Граю?

– Ты представляешь – спала, – Эливерт просиял так, что Рыжей захотелось плакать от радости. – Утром проснулась – на горшок захотела, и опять спать. Никаких кошмаров, Дэини! Миланейя – волшебница!