Единственный

Глава 2

Алихан

За один день вся моя жизнь изменилась. Хотя утро начиналось, как самое обыденное, не предвещающее никаких особых сюрпризов. Рассвет я встретил на террасе с чашкой кофе, наблюдая за рабочими, которые заканчивали возводить свадебные шатры, оставалось отрегулировать мелкие недочёты.

– Доброе утро, брат! – подскочила младшая сестра, радостно повиснув на моём плече.

Только Лали я и позволял так делать.

– Ты рано встала, – заметил.

– Ещё бы! – округлила глаза девчонка. – До церемонии осталось всего ничего, а мне ещё причёску сделать надо, потом – макияж, потом влезть в супер тесное платье, и главное, не грохнуться в обморок от голода при всём при этом! – хихикнула, нагло отбирая у меня чашку, залпом допивая остатки. – Только маме не говори, она меня на воде двое суток держит, – лукаво подмигнула, вручив чашку обратно мне в руку.

Демонстративно обречённо вздохнул.

– И к чему столько заморочек?

– Как это? – возмутилась Лали. – Всё-таки мой единственный брат женится! Я должна выглядеть достойно, как принцесса на выданье, – горделиво вздёрнула подбородок.

– Никакого тебе выданья, пока университет не закончишь, – усмехнулся, потрепав по макушке, отчего она фыркнула и отскочила в сторону.

– Какой же ты чёрствый сухарь, господин Алихан Шахмаз, – проворчала с фальшивой обидой. – Никакой любви и романтики с тобой! – обвинила, а на мой встречный хмурый взгляд расхохоталась и скрылась в недрах усадьбы.

Вот же оторва!

Хотя злиться на неё не получалось.

Тем более, что мне и без её бестактного поведения, было на кого злиться. Например…

– Так и будешь там прикидываться мебелью, или, наконец, доложишь о случившемся? – обратился к подошедшему во время моего разговора с Лали.

Вообще, Умут – смышлёный малый, неспроста за четыре года работы на меня, сумел так возвыситься по служебной лестнице. Но присущая ему наивность иногда жутко раздражала. И с чего решил, что я не заметил его появления? Не обратился бы я первым, он бы ещё долго зависал там, не зная, как подступиться.

– Расследование ведётся, господин Алихан, – отлип от дальней колонны парень, шагнув ближе.

– Ты хотел сказать: обвал произошёл целых два с половиной часа назад, а ты на месте аварии до сих пор не побывал и не в курсе, что случилось? – по-своему расценил я услышанное.

Верно расценил.

– Я… – опустил голову Умут. – Собирался. А потом вы позвонили. Подумал, вы тоже захотите взглянуть, и мы можем поехать вместе… – закончил совсем неубедительно.

– Я плачу тебе не для того, чтобы ты думал, – отозвался, не скрывая нахлынувшего раздражения, – а для того, чтобы ты выполнял свою работу, Умут. И выполнял её ответственно, – подхватил оставленный ранее на спинке кресла пиджак и направился к главному выезду. – Два человека пострадало, Умут, – продолжил уже на ходу. – Что с ними? Их доставили в больницу? Каково их состояние? Их семьям сообщили? Обеспечили всем необходимым? – стиснул зубы, ведь злость начала граничить с яростью.

Ещё немного и сорвусь. Повезло подчинённому, меня услышал не только он.

– Ты снова уходишь? – донеслось сверху мягкое и ласковое, с ноткой беспокойства, от старшей Шахмаз.

Мама застыла на середине лестницы, мимо которой я в этот момент проходил.

– Да. Не знаю, когда вернусь, – не стал отрицать.

– Но ты же вернулся только пятнадцать минут назад, Алихан, – с упрёком покачала она головой. – И что значит: «Не знаю, когда вернусь»? – шагнула вниз по ступеням. – У тебя сегодня свадьба, сын!

Домой я действительно вернулся не так давно. Успел принять душ и переодеться. Задержался лишь ради чашки кофе, в ожидании явления Умута.

– Доступ к шахте хотя бы перекрыли? – обернулся к тому, о ком подумал последним. – Вызвали главного инженера?

Тот с готовностью покивал, так что я вернул внимание к женщине, которая успела завершить свой спуск по ступеням. Несмотря на раннее утро, выглядела она, как всегда изящно и грациозно, словно не у себя дома, а на чаепитии у английской королевы.

Вот у кого было бы неплохо поучиться моим рабочим дисциплине и порядку…

– Ты даже не позавтракал, – снова попрекнула между тем мама.

– Позавтракал. И я, правда, спешу.

– Так уж и позавтракал? – прищурилась она подозрительно. – И когда только успел? – усмехнулась. – Фидан только начала накрывать на стол, – закончила с вполне прозрачным намёком, аккуратно тронув меня за локоть в явном намерении задать направление к столовой.

Оправдываться, да ещё и при посторонних, я точно не собирался. Хорошо, на этот раз хватило одного взгляда, и мама быстренько вспомнила о том, что я давно не ребёнок, которого необходимо опекать. Слишком часто она в последнее время забывается.

– Прошу прощения. Просто я за тебя волнуюсь, ты практически не спишь и очень мало ешь, – повинилась передо мной.

Развивать полемику дальше не было никакого желания, да и звонок входящего отвлёк. Номер был неизвестным, комбинация цифр непривычная.

– Слушаю.

В ответ послышался сдавленный кашель. Женский. А за ним робкое, совсем тихое:

– Alihan… Bey[1] – прозвучало с запинкой, затем сбивчиво, на турецком и с акцентом: – Меня зовут Аида Демиркан. Я – дочь посла, господина Александра Демиркана.

Всё былое смело из моей головы в одночасье. С послом я познакомился двенадцать лет назад, на территории Бурдж Хаммуда. Тогда же и видел его в последний раз. Он спас мою жизнь. И я перед ним в долгу. Я дал ему слово, что обязательно расплачусь. Даже если сам буду истекать кровью, буду пребывать на пороге смерти, любой ценой, в любое время, когда бы ни возникла нужда. Долг жизни – единственное, что нас связывает, после произошедшего мы не общались.

– Вы меня слышите? – уточнила девушка, поскольку я не ответил, занятый воспоминаниями о том, о ком шла речь.

– Да, слушаю. Ваш отец в порядке? – спросил, хотя уже предполагал обратное.

Иначе бы она не обратилась ко мне.

– Он сказал, чтобы я позвонила вам. Сказал, что вы поможете, – подтвердила мои мысли Аида. – Он… погиб.

Жаль…

Хороший был человек.

– Где вы?

– Эр-Рияд.

– Скоро буду.

Шесть часов спустя

Аида

– Нет! Так нельзя! Остановитесь! – сорвалось с моих губ, вместе с пробуждением.

Не собиралась спать, но бессонная ночь в бегах дала о себе знать, меня вырубило там же, где сидела – на гостевом диванчике в кабинете отца. Снились кошмары. От этих же кошмаров я и проснулась. За окном вовсю светило солнце, а контрольно-пропускных пунктов перед посольством стало два. Второй устроили сподручные аль-Алаби. Да, вот так нагло и бессовестно, совершенно не считаясь с законами и моралью, они безнаказанно останавливали и обыскивали всех, кто входил и выходил из посольства. Самое безумное: никто их не останавливал. Местные власти будто впали в спячку, закрыв на всё глаза. Не менее обидным оказался и тот факт, что управление посольства тоже не собиралось придавать огласке происходящее, опасаясь возможной конфронтации в будущем. В общем, нафиг никому не сдалась дочь бывшего посла. Почему бывшего? Да потому что мёртвый посол – уже не посол. Никто. Документальное подтверждение данному факту я получила немного позже моей первой встречи с Амиром аль-Алаби. Тогда же удалось связаться не только с тем, кому велел позвонить отец, но и с Ясминой. С ней действительно всё было в порядке, если верить её словам, женщина отправилась улаживать процедуры, связанные с нашим общим несчастьем. И единственное, что ещё напоминало о жизни господина Александра Демиркана в этих стенах – временное разрешение оставаться здесь. Его лимит, к слову, тоже был не особо надёжным и долгим. Вошедшая после моего пробуждения референт отца прямо заявила об этом:

– Мы держим свою позицию, как можем, однако на нас слишком давят. Сами знаете, их влияние… Таким, как аль-Алаби, не отказывают, – услышала я, словно дежавю. – Госпожа Аида, необходимо срочно придумать выход из ситуации, иначе… – запнулась и не стала договаривать, опустив взгляд.

– За мной приедут. И заберут отсюда. Но мне нужно ещё время, – отозвалась я максимально нейтрально.

Кого старалась убедить: ту, к кому обращалась, или себя – тот ещё вопрос.

Алихан обещал приехать, да.

Но успеет ли?

– Боюсь, времени остаётся едва ли до конца сегодняшнего дня, – вздохнула женщина, присела рядом со мной, взяла за руку. – Мне очень жаль. Я соболезную вашей утрате. И всё понимаю, поверьте. Мы, правда, делаем всё, что можем. Но поймите, госпожа Демиркан, у нас тоже есть дети. И мы хотим вернуться домой, к ним, обнять их, живых и невредимых, – сдавила мою ладонь, участливо взглянув мне в лицо.

А у меня в груди словно чёрная дыра образовалась. Ни вдохнуть. Ни выдохнуть. Кислород застрял в лёгких, оседая горькой тяжестью и болью. Прикосновение я разорвала. Поднялась на ноги.

– Я понимаю. Всё понимаю.

Да, трусливо сбежала. За неприметную дверь у книжного шкафа, ведущую в небольшую уборную. Там, включив ледяную воду, я долго умывалась, бездумно смотрела на своё жалкое отражение, стараясь не поддаваться подступающей истерике. Хотелось всё крушить, кричать во всё горло, сойти с ума. Неимоверных усилий стоило запихнуть все эти неуместные желания куда подальше, и сосредоточиться не на себе, не на своих чувствах. Об отце тоже старалась не думать. Как и о той колючей тьме, что воцарилась в моей душе.

– Очень хорошо всё понимаю, – криво ухмыльнулась я своему отражению, вспомнив разговор.

Сумка с вещами была тут. От вчерашней одежды – перепачканной и помятой, придающей мне вид бездомной бродяжки, я избавилась. Чёрная блуза с коротким рукавом и самые обычные брюки с завышенной талией едва ли способствовали образу завидной невесты, но хотя бы спутавшиеся растрёпанные волосы я собрала, как следует, с особой тщательностью. Простые, незаурядные действия, как ни странно, помогали обрести подобие спокойствия. Вернувшись в кабинет, я даже сумела выдавить из себя виноватую улыбку для той, кто до сих пор там находилась. А вот дальше улыбаться я перестала. Сжав ладони в кулаки, втянув в себя побольше воздуха и набравшись храбрости, я стремительно направилась на улицу, к Амиру аль-Алаби.

Тот, кто сделал всё возможное и невозможное, чтобы стать мне кровным врагом, своё дежурство перед посольством не оставил. Разве что переместился с улицы в салон машины, из которой особо не спешил выбираться при моём появлении. Впрочем, я тоже близко подходить к арабам не стала. Остановилась в двух шагах перед резными прутьями. Младший сын Валида лениво выпрямился, оказавшись на улице, и скрестил руки на груди, мрачно уставившись на меня с едва заметной усмешкой. Заговаривать первым, по всей видимости, не собирался.

– Мы можем договориться, – не выдержала я затянувшейся паузы и невольно поморщилась, заметив, как его люди останавливают подъехавшую машину.

В салоне находилось двое – мужчина и женщина, оба мне незнакомые. Невзирая на последнее, начался допрос и досмотр.

– А зачем нам договариваться, госпожа Аида? – издевательски уважительно протянул Амир, взглянув в ту же сторону, куда и я смотрела. – Отсюда у тебя лишь одна дорога. Как видишь, она принадлежит мне, – махнул рукой на происходящий беспредел и шокированных незнакомцев. – Рано или поздно, так или иначе, но ты всё равно покинешь своё убежище, а затем попадёшь прямиком в мои руки, – заулыбался широко и довольно.

Меня же внутренне передёрнуло.

– Какой же ты… – скривилась.

– Какой есть, – равнодушно пожал плечами. – Свыкайся с этой мыслью, драгоценная моя невеста, почти жена, – повторно усмехнулся. – Чем скорее усвоишь, тем легче будет перенести всё остальное, что тебя ждёт в ближайшем будущем.

Вот тут я насторожилась.

– И что же меня ждёт в этом твоём ближайшем будущем?

Усмешка мужчины превратилась в хищный оскал.

– Выходи. Узнаешь.

Помотала головой, рефлекторно обхватив себя за плечи в защитном жесте. И тут же одёрнула себя, отвесив мысленного пинка. Нельзя показывать свою слабость. Он не должен с такой лёгкостью влиять на меня, ни в коем случае. Иначе я уже проиграла. Ещё до того, как начну сопротивляться.

– Не выйду. Сперва договоримся.

Скалиться Амир перестал. Лицо преобразилось в считанное мгновение. Окаменело. Широкие плечи от пронизывающего их напряжения, казалось, стали ещё шире прежнего. А ярость, вспыхнувшая в тёмно-карих глазах, чувствовалась столь ярко и опасно, что я невольно отступила ещё на шаг назад.

– Очевидно, ты всё ещё не поняла, дочь посла, – отчеканил злорадно мужчина. – Или я недостаточно убедителен? Твой дом, твоя семья… У тебя нет никого и ничего, что защитит тебя от меня, дочь посла. На что ты надеешься? На них что ли? – устремил взор на здание за моей спиной. – Они тебе не помогут. Все ваши жалкие потуги – лишь отсрочка неизбежного. Усугубляют последствия.

И это он очень вовремя вспомнил о посольстве.

– Не трогай их. Они ни в чём не виноваты, – впрочем, как и я, но об этом сейчас упоминать не обязательно. – Чужие семьи тут не причём. Прекрати это безумие, – заявила твёрдым голосом.

Кто бы знал, чего мне стоило найти эту несуществующую уверенность в своей правоте!

– Это не от меня зависит, дочь посла. От тебя, – вдруг смягчился, заинтересованно склонил голову чуть вбок, разглядывая меня внимательнее, придирчивее, будто впервые видел. – В тебе чувствуется сила и стойкость. Мне нравится. Люблю укрощать строптивых, – выдал в довершение скорее для себя, нежели для меня. – Выходи! – приказал.

Мои губы тронула тоскливая улыбка. И с места я не сдвинулась. Только руки за спину завела, сцепив пальцы в замок, да повыше подняла голову.

– Сперва договоримся, – повторила упрямо.

Упрямства было не занимать не мне одной. Вот только в жестокости я стоящему с другой стороны железных прутьев здорово уступала. И едва сдержала отчаянный вопль, когда, вместо того, чтобы ответить мне, Амир всего один кивком, бессловесно отпустил распоряжение тем, кто заканчивал досмотр машины.

Вытащили из автомобиля обоих. Женщину схватили за руки, удерживая на месте, ткнув оружием в рёбра, чтоб не орала. Мужчину же швырнули к ногам аль-Алаби. Тот одарил свою жертву брезгливым взглядом, остался абсолютно безразличен ко всем мольбам с просьбами о пощаде, когда к голове незнакомца тоже приставили пистолет, смотрел при всём при этом Амир исключительно на меня.

– Сколько ещё умрёт за тебя, дочь посла? – донеслось от него равнодушное и холодное, отразившееся липким ознобом по моим позвонкам. – Один? – наряду со щелчком снятого предохранителя, – Два…

– Нет! Не надо! – вскрикнула, сократив расстояние до прутьев. – Нет! Пожалуйста! Хватит! – схватилась за железо. – Пусть будет по-твоему, – бросилась в сторону, к калитке, через которую можно оказаться на дороге. – Я выхожу.

Рассудок заполонила паника. Оживший кошмар наяву не оставил и шанса. Едва ли я в полной мере соображала, чем грозит мой порыв. Лишь бы закончилось. А я сама…

– Не выходишь.

Чужой голос прозвучал совсем негромко, спокойно и размеренно. Вот только проскользнувший оттенок стали не позволял обманываться этой напускной беспристрастностью. Мужчина, чьё появление я пропустила, опирался локтем о верхушку открытой дверцы белоснежной машины, припаркованной у противоположной стороны дороги, и, приспустив на переносице солнечные очки, с лёгким прищуром наблюдал за развернувшимся действом. Он был совсем один. Тем сильней удивила решительность и беспечность, с которой он шагнул навстречу Амиру, остановившись между ним и стоящим на коленях арабом, заслонив собой последнего. Не смутило его и наличие прицела, направленного теперь прямиком в грудную клетку.

– Что здесь происходит? – поинтересовался… кто бы он ни был.

Алихан?

Брюки строго кроя, тонкая рубашка с закатанными рукавами на три четверти и брендовые ботинки, выдавали в нём бизнесмена или владельца какого-нибудь крупного холдинга и человека из списка “Forbes”. Однако руки – жилистые и сильные, присматриваться не обязательно, выдавали в нём иное, как и невозмутимость, с которой он прямо и совершенно бесстрашно смотрел в глаза нацелившему на него оружие. Кем именно являлся человек, к которому я обратилась за помощью, я не имела ни малейшего понятия, так что оставалось лишь гадать, кто перед нами.

Или нет.

– Не твоё дело, – враждебно отозвался Амир. – Ты кто такой вообще? Жить надоело? – кивнул своим людям, и те ринулись проводить досмотр незнакомца.

Тот совсем не сопротивлялся. Позволил обыскать себя на наличие оружия, которого не было, и вытащить из внутреннего кармана пиджака бумажник, достать из него документы.

– Англичанин, значит, – уставился на удостоверение личности с обозначением британского флага.

Ответа Амир не получил.

– Алихан Шахмаз, – прочитал, вернул внимание от карточки к мужчине. – И что ты забыл в этих краях, Алихан Шахмаз?

На губах моего предполагаемого спасителя расцвела снисходительная ухмылка. На этот раз медлить со словами он не стал. И даже больше:

– Приехал отдать долг, – подался чуть ближе к Амиру, отчего дуло пистолета прижалось к его груди вплотную. – Так что ты, или стреляй, или отойди и не мешай пройти, – скользнул мимолётным взглядом в сторону беззвучно плачущей женщины, чей мужчина едва не оказался на грани смерти из-за меня. – Найди себе другой объект для развлечения, – прокомментировал их положение. – Кого-нибудь равного. Или ты можешь демонстрировать силу только перед теми, кто заведомо слабее? – развернулся уже к тем, кто в данный момент напоминал неподвижные статуи с автоматами. – Они, конечно, вам за службу не платят, но с каких пор вы забыли о том, что оружие в ваших руках предназначено для сохранения правопорядка, а не бесполезное приложение к вашей форме? – обратился к охране посольства на контрольно-пропускном. – Как считаете, что будет, если он пристрелит меня в вашем присутствии?

Отчитал, словно зарплату им платил он сам. Да с такой убедительностью, что те сперва смутились, а после, неохотно, но всё же зашевелились.

– Согласно Венской конвенции, в случае, если действия извне будут расценены, как террористическая атака, мы имеем право открыть ответный огонь, – заученным текстом выдал один из охранников, обратившись к аль-Алаби, – господин Амир, – дополнил уже не столь уверенно и с нотой вины.

– Госпожа Демиркан, вам следует вернуться в здание, – тут же подхватил второй охранник.

Не стала с ним спорить, да и вообще давно и полностью была согласна с этой идеей, так что спешно развернулась, и, больше ни на кого не глядя, поспешила прочь.