Эмили. Отчаянная

Глава 1

«Какими одинокими делает нас боль.

Любовь, радость, даже скорбь можно разделить

с близкими, но боль – демон,

с которым человек сражается в одиночку».

Тимери Н. Мурари «Арджуманд. Великая история великой любви»

Эмили вошла в отель и подошла к стойке, обратившись к администратору:

— Здравствуйте, в каком зале проходит торжество?

Ее приветливым, но цепким взглядом просканировали от корней волос до пальцев ног, сделали соответствующий вывод, что она не может быть гостем в рваных джинсах и облегающем коротеньком топе без грамма косметики и прически.

— Добрый вечер, Вы о закрытой вечеринке?

— Да. Ваграм Тигранович меня ждет, – уверенно лжёт, – у него просто телефон не отвечает, я звонила.

Упоминание имени всея «Radiance» возымело потрясающий эффект. Она тут же стала набирать номер. И Эмили не стала мешать ей в выполнении своих обязанностей, хотя это было ни к чему.

— Степан, к Ваграму Тиграновичу пришли, можете сообщить? — видимо, на том конце попросили узнать, кто именно. — Простите, как Вас представить?

— Эмили, — протягивая в предвкушении, — сестра его жены.

— О-о!

Это была ожидаемая реакция на ее статус. По сути, «верховным» совладельцем компании, в которой работает эта девушка, является отец Эмили.

Выражение лица администратора весьма позабавило ее, но сил ни на что не было, хотелось добраться до ванной и умирать в горячей воде смертью храбрых и чистоплотных. А для этого был нужен чертов ключ от квартиры!

— Послушайте, моя сестра тоже с ним, я всего лишь хочу забрать ключи. Не надо сообщать, я сама зайду и найду их.

Слова были переданы, после чего девушка повесила трубку и, мило улыбнувшись, оповестила:

— Проходите в малый зал. Проводить Вас?

— Нет, благодарю.

Она кивнула и прошла вглубь, спустившись по лестнице на цокольный этаж, прекрасно ориентируясь в здании. Стоявший у входа парень в рабочей форме учтиво открыл ей дверь, и Эмили, улыбнувшись, вошла. Людей было не так много, но все были разодеты в пух и прах, что еще раз заставило ухмыльнуться ее собственному внешнему виду. Играла романтическая музыка, все толпились по кругу ближе к центру, снимая что-то очень важное на телефон.

Девушка внимательно прошлась по лицам, но не находила ни сестру, ни ее мужа, пришлось протиснуться подальше, глянуть в эпицентр происходящего. Хорошо хоть, что во вчерашнем разговоре с ней выведала, где они будут. А то торчала бы сейчас перед запертой дверью и злилась бы на свою непредусмотрительность. Действительно, Лали с Ваграмом стояли там. Рядом с очень высоким широкоплечим мужчиной, который в эту секунду бережно окольцовывал стройную блондинку. Когда гул аплодисментов взорвал зал, тот поднял голову, улыбаясь с благодарностью. И неожиданно поймал взгляд Эмили.

Мир реально застыл. Все вокруг потеряло цвет, запах. Померк свет.

Он женится на другой!

Марсель женится!

Несколько лет назад ей казалось, что больнее уже не будет. Как же она ошибалась!

Что такое Сахара по сравнению с выжженной внутри нее пустыней? Пекло ада было не в загробном мире. Оно здесь и сейчас горело в Эмили, заставляя сжимать от боли зубы. Чтобы не закричать или не завыть.

Марсель сверлил ее удивленным взором, а сам будто оцепенел. А она… Она тоже не могла отвести глаз. Словно уже давно странствующий бедуин в агонии, жаждущий испить всю воду вожделенного колодца, несмотря на плачевные последствия. Даже если взорвется мириадами частичек.

Марсель женится!

Как реалистично это ощущение, будто острое лезвие полосует сердце…

Постепенно все начали оглядываться в поисках объекта, заинтересовавшего жениха. Это вывело ее из транса. Желание убежать было приглушено трезвой мыслью, что некуда. Пришлось идти вперед. Прямо к огню.

— Эми! — первой ее заметила сестра.

Они с зятем обняли и расцеловали ее.

— Что ты здесь делаешь? Когда прилетела?

Боковым зрением Эмили отметила, что Марсель больше не смотрит, будучи слишком занят, принимая поздравления от гостей. Можно было глотнуть немного воздуха.

— Я из аэропорта, никто не знает. Хочу сделать сюрприз, — немного замялась девушка. — Можно мне временно у вас остаться? Если не помешаю…

— Не говори глупостей! Конечно, можно. А сюрприз хороший получится, родители очень скучали…

— Ага… — кивнула она.

Ваграм протянул ей ключи.

— Как раз хорошенько отдохнешь. Дети у бабушек. Мы тоже останемся там.

— Не говорите, что я приехала, ладно?..

Эмили было жизненно необходимо побыть одной и подготовиться к встрече с родными. Пусть это и звучит весьма странно и выглядит подозрительно.

— Ты помнишь Марселя?

Глава 2

«Самый неблагодарный, да и неприятный возраст — 17-20 лет.

К жизни ещё не привык, к себе самому тоже.

Ни жизни, ни людей не понимаешь,

а между тем убеждён, что отлично всё видишь,

понял и даже во всём слегка разочаровался».

Зинаида Гиппиус «Живые лица»

Оживленные беседы за столом были привычным делом для Тер-Грикуровых. Младшенькая всегда отличалась особой говорливостью и обаянием, подкупавшим всех и вся.

Просто младшенькая выросла, погрязла в своих сложных размышлениях, абсолютно не участвуя в разговоре.

— Я хочу жить отдельно, — вдруг заявила Эмили, ковыряясь в тарелке.

Наступила тишина. Никто не решался заговорить, родители переводили взгляды друг с друга на дочь, а остальные присутствующие наблюдали за ними.

— Почему? — старшая сестра Лали отмерла первой.

— Привыкла в Москве, — пожала плечами девушка и снова зашевелила вилкой.

— Ты там прожила каких-то три-четыре года. А в семье — остальные девятнадцать… — строго прокомментировал отец.

Слово «семья» из его уст для нее звучало сродни пушечному выстрелу. Сразу же поднималась агрессия. И чтобы лишний раз не оправдываться за свое поведение, Эмили предпочла не отвечать и не смотреть на него.

— Я же торт испекла к чаю. Давайте уберем всё и накроем десертный стол, — мама с натянутой улыбкой встала, суетясь.

Средняя из сестер Ивета осуждающе покачала головой и направилась следом, прихватив грязную посуду. Лали же продолжала пристально наблюдать за ней.

Эмили хотелось умереть от вины перед мамой, переживания которой были очевидны. Она незаслуженно обижала самого дорогого ей человека. Но находиться с родителями под одной крышей и делать вид, что ничего в ней не изменилось, просто не могла. Никто из присутствующих не задавал ей вопросов, все поняли, что это бессмысленно. Да и что ответишь на вопрос «А что случилось?». Что мир внутри перевернулся? Что теперь для нее не существует никаких ориентиров? И ценности, которыми двигалась по жизни раньше, сейчас пустой звук?

— Просто смиритесь. В случае чего я все равно уйду, но уже придется снимать квартиру. Так уж получилось, что я хочу свободы, которой хлебнула. Если бы вы не доверяли, то и туда не пустили бы. Так что, не вижу никаких причин для отказа, — проговорила девушка, вставая. ­— И не ходите за мной, не о чем говорить, ничего нового сказать не смогу, правда.

Никто за ней действительно не пошел. Видимо, переваривали. Очень хотелось информацию преподнести правильно, но сюсюкаться и просить папочку, как раньше, Эмили никогда больше не сможет.

Стены комнаты давили на нее, напоминая о счастливом детстве. Оказывается, оно было построено на лжи. Они даже не догадываются, что это открытие грызет ее изнутри уже больше трех лет. Что не получается его принять, разложить по полочкам, успокоиться. Нет. Все с точностью наоборот. Будто фундамент дома, который медленно разрушают, чтобы уничтожить его целиком. И в один миг он просто рухнет.

Эмили оттягивала этот момент, старалась за годы учебы приезжать минимальное количество раз. Хоть и понимала, что это не решение проблемы. Надо было честно высказать свою позицию, потребовать рассказать подробности…но ей было безгранично страшно ее услышать. А если будет еще больнее?..

Телефон ожил, высвечивая на экране имя звонящего абонента.

— Я думала, ты уже умер от тоски по мне.

— Люблю твой черный юмор, Миль, — усмехаясь, отвечает бодрый мужской голос на том конце.

­— Как ты, Леандр? ­— улыбается в предвкушении Эмили.

— Меня уже двое суток никто так не называет! Я, было, обрадовался!

— Не комплексуй. Так ты позвонил, потому что соскучился по тому, как я тебя называю?

Тяжелый вздох оповещает ее о серьезности причин звонка друга.

— Лео, что-то случилось? — девушка привстала, хмурясь.

— Миль, Тину забирают домой.

Пришла очередь Эмили с чувством выпустить из себя воздух.

— Все же забирают… А как же магистратура?

— Сказали, там пусть поступает.

— А когда она уезжает?

— Через два дня.

Девушка встала с кровати и начала нервно вышагивать по комнате. Так погрязла в собственной фрустрации, что совсем забыла позвонить друзьям.

— Что будешь делать? — с долей паники спросила она.

— А разве у меня есть выход?

Да уж. Эмили слишком хорошо знала, что нет.

— Лео, насколько ты уверен в этом? Нам всем по двадцать два. А если потом…ты вдруг… — девушка запнулась, пытаясь подобрать правильные слова. — Лео, если ты сделаешь больно и изменишь… Я тебе этого никогда не прощу. Подумай еще раз.

Воцарилась гнетущая тишина, в которой явственно чувствовалась нарастающая обида собеседника.

— Да…так вот, какого ты обо мне мнения, — хмыкнул парень горько.

Глава 3

«Не бойтесь, я так запрячу своё горе в глубине сердца,

я сделаю его таким далеким, таким тайным,

что вам даже не придётся ему соболезновать».

А. Дюма «Граф Монте-Кристо»

— В каком смысле?.. Как это сосед?

Эмили застыла в потрясении, не зная, плакать ей или смеяться.

Они с сестрами наводили порядок в холостяцкой квартире Ваграма, в которой теперь должна была жить девушка. Родители были готовы свыкнуться с мыслью, что дочь будет не с ними, только при условии обеспечения некого надзора.

Никто из них даже не представлял себе, насколько опасно то, что было сделано. Ибо этот самый надзор — Марсель.

— Наивно полагать, что тебя пустят одну без присмотра, — вытирая окно, фыркнула Ивета. — Мы, может и современная по некоторым меркам армянская семья, но не до такой степени.

— Но я же жила в Москве… — слабый протест после пережитого шока.

— Ты там училась, Эми. И дядя всегда мог проконтролировать.

Эмили нахмурилась, отчетливо вспоминая ссоры с двоюродной сестрой, из-за которой в конечном итоге и съехала от родственников, три года прожив в съемной квартире. Да, мамин брат всегда был поблизости, и она чувствовала себя под опекой. Но кто сказал, что ей это нравилось?

— Значит, он живет двумя этажами выше? — осторожно поинтересовалась девушка. — Не в том загородном доме?

— За это время многое изменилось. Марсель снова вернулся к делам, и поэтому обязан быть в городе.

— Логично, что лучшие друзья имеют жилища по соседству, — Ивета остановилась, задумавшись. — Все же нам так будет спокойнее. Марсель хороший человек, надежный, да и поможет, если что понадобится.

Эмили отказывалась верить в происходящее. То есть, по закону подлости вселенского масштаба ей в «помощники» и «покровители» достался именно мужчина, по которому она так страдала?

— Чья была идея? — придав тону безразличности, девушка продолжила вытирать комод.

— Папа обсудил с Ваграмом, — проговорила Лали, задирая голову, чтобы дотянуться до дальней части люстры, которую тщательно отмывала.

— Ну, конечно, — выдохнула Эмили обреченно.

Несколькими часами позже, когда осталась одна, девушка сидела на широком подоконнике, рассматривая прохожих в темноте. Естественно, надеялась зацепить фигуру Марселя, но тщетно.

Интересно, а как отреагировал на возложенную миссию сам мужчина? Почувствовал ли раздражение, что придется возиться с той самой «малолеткой»? А, может, он пока и не в курсе? Или согласился, мысленно послав ко всем чертям, не собираясь с ней даже здороваться? Ведь Эмили действительно вела себя с ним по-скотски в тот день. И только они оба знали, какие причины подстегивали ее.

Раздраженно вздохнув, девушка слезла с подоконника, направившись в кухню. Усталость взяла свое, и она выпила снотворное, а потом улеглась спать. Главное — не думать о том, кто находится этажами выше.

Это слишком убийственно для ее расшатанной психики.

* * *

Лето было в самом разгаре, и пока все наслаждались солнечными ваннами, Эмили изнывала от жары, успевшая привыкнуть к московской погоде. Выполняя просьбу Иветы, девушка осторожно катила коляску с племянником по набережной, время от времени заглядывая под козырек. Она понимала, что ждать нечего, и изменений не будет, но все равно постоянно наклонялась, будто в ожидании чуда.

Сердце сжималось от боли. Такой он красивый, слов нет… Но абсолютно неподвижный и бесстрастный к этому миру. Как так получилось? Микроцефалия не такой частый диагноз, но у сестры с зятем родился сын с таким отклонением, а ведь ничто не предвещало…

Странным образом вся семья свыклась с этой бедой. Малыша все равно любили и относились к нему с нежностью. Ему скоро пять лет, и, пожалуй, его болезнь помогла всем задуматься над определёнными вещами.

Но Эмили, наоборот, злило то, что произошло с племянником. Сам факт того, что невинный ребенок болен, приводил в негодование от несправедливости. Пусть все и твердят, что это Божий промысел, и дано в качестве испытания, девушка никак не могла взять в толк, почему дети должны страдать за грехи родителей?.. Эта тема была для нее особенно острой.

— Эмили?..

Она обернулась на оклик и увидела Антона с Амалией, а также маленькой дочкой. Радостно улыбнувшись, обняла друга и его жену.

— Когда ты приехала? Я даже не в курсе! — осуждающе отчитывая. — Господи, как ты изменилась! Просто красавица!

— Да, настоящая красавица, — вторит ему спутница.

— Я уже две недели здесь, сделала сюрприз, никого не предупредив.

Эмили, смущенная комплиментами, потупила взор.

— Поехали к нам? Все расскажешь, Облачко, — настаивал Антон. — Последний раз видел тебя года два назад.

— Да, примерно столько я и не приезжала. Учеба затянула. Спасибо за приглашение, но сейчас не могу. Обещала Ивете через час доставить Артемку домой.

— Ничего, вместе и доставим, — не унимался друг.

Глава 4

«Не расти, девочка, затоскуешь».

А. Платонов «Котлован»

Марсель пробирался сквозь взбудораженную толпу к бару, осторожно отставляя в сторону беснующиеся тела. Странно, но такого рода развлечения его больше не привлекали. А было время, когда ночи напролет он был занят только этим.

— Привет, Кость. Сегодня народу не счесть? — присаживаясь на единственное свободное место, мужчина обратился к бармену.

— О, привет, Марс. Да уж, разгар сезона. Тебе чего налить?

— Давай что-нибудь освежающее. Я за рулем. Мне нужен Юра, он хотел со мной поговорить.

Костя поморщился при упоминании имени начальника охраны. Эти двое люто ненавидели друг друга по известной лишь им скрытой причине. Работе это не мешало, поэтому Марсель не вмешивался. Пока.

— Где-то здесь сегодня видел этого вампира.

Мужчина улыбнулся уголками рта и отпил немного коктейля. Пожалуй, сравнение было в точку. Бледный и с заостренными чертами лица сорокалетний Юрий походил на пресловутый образ графа Дракулы.

— Во, девчонка даёт, — хмыкнул Костя, глядя Марселю за спину. — Бешеная.

Он повернулся и заинтригованно уставился на небольшое кольцо парней, которые зачарованно наблюдали за танцующей в центре круга девушкой. С высоты своего роста мужчина прекрасно видел, как хрупкая фигура выполняет умопомрачительные пируэты, приковывая внимание. И невозможно оторваться. Ее движения напоминали гибкие языки пламени, подхватываемые ветром. Руки скользили из стороны в сторону, а затем изящно вырисовывали собственные изгибы. Она металась в агонии, неистово вертя головой так, что волосы постоянно хлестали по лицу, скрывая его от посторонних. У неё был какой-то свой мир, в который никто не допускался. И ей было плевать на то, что она стала желанной добычей. Её энергия просто запрещала приближаться. Ни один из стоявших там и не пытался. Жизнь билась в ней фейерверком. Девушка была какой-то неземной, сгустком противоречивых эмоций, которые хотела выплеснуть.

У Марселя было ощущение, что она пытается вытеснить из себя вселенскую боль. Её танец не был ни пошлым, ни зазывающим, ни показушным. Маленькая девочка и таившаяся в ней катастрофа. Голые плечи притягивали своей совершенной женственностью, а кожа, отражающая яркие блики во мраке помещения, манила к себе. Собственное безумие увлекало девушку всё сильнее и сильнее, а зрителей становилось больше. Она творила нечто невообразимое, но при этом ее дикая необузданность выглядела вопиюще сексуально. Категория роковых женщин, коим предначертано быть погибелью сотен, прежде чем они станут отрадой единственному… Её одержимость была заразительной. Хотелось подойти ближе и рассмотреть на расстоянии вытянутой руки. Даже если не коснуться, но хотя бы иметь это мнимое право быть рядом. Частью пространства, присвоенного ею. В нем дьявольскими узорами переплетались запрет, примитивное желание и страх разрушить момент.

Её тело внезапно выгнулось назад, спина очертила красивую дугу, копна кудрей взлетела в воздух, явив миру идеальные черты лица.

Марсель потрясенно замер.

Затем с грохотом опустил напиток на стойку, направившись к толпе, в которой уровень тестостерона зашкаливал уже давно. И схватил вожделенный для собравшихся объект за руку, дернув с такой силой, что девичье тело нещадно врезалось ему в грудную клетку. Её голова как раз доставала лишь до солнечного сплетения мужчины. И он неожиданно вздрогнул, когда они соприкоснулись.

Девушка стала вырываться, даже не глядя, кто посмел к ней прикоснуться. Недовольные парни где-то за ней загудели, требуя того же, что и она — вернуть нимфу на танцпол.

— Успокойся! — рявкнул Марсель так, что хрупкое существо вмиг вытянулось струной.

А затем подняло голову и затуманенным взглядом уставилось ему в глаза.

— Вот же ж… — он еле сдержался, чтобы не выругаться.

Повел её к стойке и посадил на своё место. А сам ладонями зафиксировал нежные щеки и настороженно изучал расширенные зрачки.

— Что ты принимала, Эмили?

Она молчала, хмурясь. Казалось, ей слишком сложно сфокусироваться.

— Костя, — со злостью позвал бармена, — что ей наливали?

Парень с интересом рассмотрел красавицу и отрицательно помотал головой.

— Эта точно у меня ничего не пила. Уже несколько дней приходит и просто танцует.

— Значит, всё же дурь…

Марсель сокрушенно вздохнул.

— Ну, зачем тебе это надо, девочка?! — взревел в бессилии. — Чего таким, как ты, не хватает в этой жизни, а? Идиотка малолетняя.

И тут Эмили ожила.

— Руки убрал, — абсолютно трезво, но зловеще произнесла она, цедя по слогам.

Мужчина опешил от этой метаморфозы, ибо теперь перед ним сидел абсолютно адекватный человек без намека на употребление запрещенных веществ. Это вызывало кучу вопросов.

На его ладони легли теплые пальчики, вцепившиеся в крупные костяшки, чтобы отбросить своеобразные оковы. Марсель отстранился, удивленный ненавистью, сквозившей в чертах Эмили. Огромные серые глаза смотрели с предостережением. Весь вид говорил о готовности напасть и стереть в порошок обидчика. И это смешило. Так, что он позволил себе улыбку.

Глава 5

«А моя печаль — как вечный снег, -

Не тает, не тает».

В. Высоцкий

Откинув прядь со влажного лба, Эмили облегченно вздохнула. И подумать не могла, что поступление в магистратуру окажется настолько напряженным. Давненько ее так не трясло. Казалось бы, чего уж, обычное собеседование. Но из нее так тактично выуживали информацию, проверяя знания, что пришлось попотеть, чтобы не ударить лицом в грязь. Родной университет, в котором она проучилась лишь первый курс, встретил не особо радужно. Комиссия была уставшей после вереницы абитуриентов, да и августовская жара сказывалась на самочувствии многих. И когда настала ее очередь заходить в кабинет, девушка заметно нервничала.

Теперь можно дышать свободнее. На самом деле, Эмили прекрасно понимала, что ей эти занятия ни к чему — базы, которой дал университет в Москве, было достаточно, плюс она изучала многое самостоятельно. Но ей нужна была конспирация в виде учебы, чтобы избежать лишних вопросов и напутствий родных. Отсрочки сроком в два года, как казалось девушке, вполне достаточно, чтобы определиться с будущим и найти равновесие.

Вернувшись домой, Эмили первым делом позвонила маме, а затем сестрам, оповещая тех, что с сентября официально является студенткой. К ее величайшей досаде, как ни отнекивалась, отвертеться от семейного ужина по такому «замечательному» поводу не получилось. Теперь придется уговаривать себя, настраиваясь на нужный лад. Хотя…кого она обманывает?.. Всё равно будет злиться, как только увидит отца. Может, вновь начать принимать успокоительные?

Да, тяжко, когда в неполные двадцать два имеешь целый букет проблем, половина из которых психические. Именно психические. И как только кажется, что ты вполне адекватный, обязательно случится нечто, разуверяющее тебя в этом утверждении. Если бы была чуточку слабее, Эмили уже давно слетела бы с катушек окончательно. Но, кажется, есть в ней какой-то стержень, да и друзья очень поддержали…

Кстати, о друзьях.

Девушка открыла приложение и нажала на видеовызов. Гудки тянулись долго, но на том конце ей все же соизволили ответить:

— Милюша-а-а! Привет, моя роднуся-я-я!

Опешив, Эмили настороженно всмотрелась в необычайно счастливое лицо Кристины, которая никогда с ней так не сюсюкалась. Та была подозрительно добродушной…

— Ах ты, скотина, Леандр! Ты, что, напоил её? — возмутилась, когда догадка забилась в сознании. — Тина, что он тебе дал?

Послышался громкий смех Лео за кадром, а потом появилась его довольная морда — иначе и не скажешь. Он обнял спутницу за плечи и подмигнул подруге через экран.

— Что он мне дал? — заторможено переспросила девушка, хмурясь в раздумьях. — Скорее, я ему дала…то самое дала…

Договорить она не сумела, поскольку Лео попросту заткнул ей рот своей ладонью, оглядываясь по сторонам, чтобы удостовериться — прохожие не слышали.

— Может, не будем делать сей факт достоянием общественности? — недовольно поморщился, стрельнув в болтушку предостерегающим взглядом.

Эмили очень старалась оставаться серьезной и обуздать смех, готовый вырваться наружу. А по факту, конечно, была очень рада за них.

— Леандр, это ж как надо было девушку разочаровать, что она с горя напилась? — демонстративно цокая языком.

— Миль, как доберусь до тебя, обязательно откушу непарный вырост твоей ротовой полости. Давно пора, знаешь ли.

— Фи, — сморщила она нос, брезгливо скривившись, — ты еще на латыни назови термин, зануда. Сколько раз говорили тебе — не тащи эту дрянь в дом! То бишь, держи в себе свои медицинские порывы!

— Зануда-а-а… — хихикнула внезапно Тина, — как есть, зану-у-уда…

— Лео, что с этой бедовой? Я уже переживаю, она вообще не в адеквате.

— У нее состоялся очередной неприятный разговор с матерью… Пока я принимал душ, она приложилась к бутылке коньяка. Видимо, с непривычки опьянела после небольшой дозы. Вот вывел ее немного выветриться.

Эмили сочувственно взглянула на подругу, которая при упоминании о родительнице сразу же стала невероятно грустной и ушла в себя. Кто знает, как ей сейчас сложно? Межнациональный брак посредством кражи невесты — явно не то будущее, которое ей предрекали. И теперь отказываются от нее, вычеркнув из числа отпрысков. Конечно, для любого ребенка — это удар. Как разрешить эту дилемму, когда тебя хотят оторвать от учебы в престижном университете и от любимого человека, — о существовании которого, впрочем, до недавнего времени и не знали, — чтобы выдать замуж за «хорошего» парня и держать дочку рядом? Попахивает клиникой. Только жизнь покажет, насколько верно они поступили, вступив в брак против воли обеих семей.

— Может, рванете ко мне до начала учебного года? — решила отвлечь их Эмили. — Я вам организую венчание в церкви Святого Харлампия[1]… Красная Поляна и вы вдвоем — чем не медовый месяц? А?

— Так мы, это, уже того… — замялся Лео. — Связи в греческой общине творят чудеса… Да и Тина настаивала на этой процедуре.

— Эта богохульница? Настаивала? — изумилась девушка. — Мне надо присесть, какой-то вечер потрясений.

Плюхнувшись на банкетку, Эмили молча наблюдала за переглядками друзей. Ух, сколько же там всего!.. Вот это она понимала — чувства навыворот! Всё, как надо! Бешеное противостояние, любовь, нежность…

Глава 6

«— Обязательно запишу это в своём дневнике.

— Что именно?

— Обжегшееся дитя любит огонь».

Оскар Уайльд «Портрет Дориана Грея»

Плюсов в том, что ты родилась и выросла в достатке, полно. Есть только один очевидный минус — за деньги не купишь себе душевной гармонии. А ее отсутствие вызывает раздрай. Полнейший разброд в делах и отношениях. Можно, кончено, поспорить, утверждая, что с увесистым кошельком перенести невзгоды легче, только вот, кому оно надо, если дело не в толщине бумажника?..

Уже который раз Эмили не покидало ощущение, что за ней следят. Дурацкая фрустрация, будь она неладна. Сначала, было, подумала, может, семья перегнула палку в погоне за контролем? Но внутреннее чутье ей подсказывало, что те не опустились бы до такого. Есть вариант, что это Марсель перестарался, пытаясь добросовестно выполнить просьбу друга. Делать ему нечего? Тоже отпадает. После того злополучного столкновения в клубе они не пересекались, и хорошо. Иначе девушка за себя не ручалась бы.

Дойдя до подъезда, она вновь оглянулась. Никого. Неужели ее опять одолевают беспричинные панические атаки, только уже иного характера? Ведь это гнетущее чувство преследования так реалистично. От этой мысли Эмили содрогнулась и поняла, что горло сжимает характерный спазм, от которого становилось еще страшнее. На подкорке сознания все же существует вероятность возвращения тех плачевный дней, когда ужас сковывал тело при любой попытке выйти из дома, за пределами которого мир казался опасным и стремящимся ее уничтожить.

Боже, только не это...

Открыв дверь, девушка вошла и плотно прикрыла ту за собой. Медленно поднимаясь по лестнице, начала практиковать глубокое дыхание, и через пару пролетов ей полегчало. Небольшая ломка отступила. И Эмили захотелось застонать от радости. Показалось. Переутомилась.

Только она хотела улыбнуться, как на пути у нее возник спешащий и изучающий какие-то бумаги в руках...Марсель.

За прошедшие полтора месяца это была первая встреча в доме. Неожиданная и удивительная — впервые за полтора месяца под одной крышей! С ума сойти! Вот тебе и горе-соседи...

— Лифт сломан? — изумляется мужчина, заметив ее перед собой.

Нет, серьезно? Эмили опешила от этого вопроса. Это всё, что он мог сказать?

И внезапно ее охватила прежняя ярость. Дикая, необузданная, пожирающая. Как в то утро, когда проснулась в своей постели и вспомнила события вечера, благодаря которым отключилась в чужой машине. Смущал ее не столько тот факт, что она оказалась в собственной кровати и выспалась без таблеток впервые за три года, сколько наглость этого мужлана, посмевшего вести себя с ней так, будто имеет на это какие-либо права. Как же хотелось треснуть по этой покрытой густой растительностью щеке. Как можно болезненнее...

Но что это даст, если для него сие действие будет сродни щелчку по носу?

Девушка смерила его испепеляющим взглядом, приходя в бешенство от того, насколько он возвышается над ней. Мало того, что сам исполинского роста, так еще и дополнительные шесть-семь ступеней играют далеко не в её пользу. Никогда еще свои родные сто сорок восемь сантиметров не казались ей настолько предательски…ущербными. Это било по самолюбию. А оно и так успело из-за него пострадать сполна. Хватит.

Отойдя в сторону на пару шагов, Эмили стала подниматься, злобно поджимая губы. Неподдельное изумление на лице Марселя чертовски забавляло. Но недолго.

— Ты оглохла? Я спросил, лифт сломан? Почему ты поднимаешься на седьмой этаж пешком?

Очень хотелось промолчать. Очень. Но этот грубый тон вынудил её огрызнуться:

— А почему ты спускаешься с девятого этажа пешком? Что, не помещаешься в кабинку, гиперион[1]?

Стало чуточку не по себе, когда мужчина, хмуро сдвинув брови, направился к ней, оставляя расстояние лишь в две ступеньки.

— Повторяю, Эмили, я могу дать по губам. Очень ощутимо, — наклоняется, смотря прямо в глаза. — На этот раз прощаю. Радует, что ты хотя бы немного начитана. Исходя из твоей логики, ты не пользуешься лифтом, потому что не достаешь до нужной кнопки?

И тут она потеряла дар речи. Нет, не от очередной угрозы. Просто…никто и никогда не смел издеваться над её плачевным ростом. Наоборот, это считалось чем-то милым и очень девчачьим. А он, мало того, что сверлит её своим янтарным взглядом, так еще и намеренно давит на больное.

Скорее всего, они еще долго стояли бы вот так, молча изучая черты друг друга. Но, к счастью, у Марселя зазвонил мобильный. Эмили наблюдала, как нарочито медленно он отрывается от неё, моргая так гипнотизирующе, что сил шевелиться не находилось, и отвечает, без труда и без лишних телодвижений пригвоздив её к месту. Разговор был коротким. Безбожно. И вместо того, чтобы взять себя в руки и ретироваться, пока «гиперион» занят, девушка продолжала пялиться на него в прямом смысле этого слова.

— Почему ты поднимаешься пешком? — вновь спрашивает, но уже спокойно.

— Почему ты до меня докопался? — вторит она, мысленно дав себе пинка за несдержанность и желание умереть смертью камикадзе.

Марсель смачно цокает и качает головой.

— Сразу видно, что тебя избаловали. Никакого воспитания.

Глава 7

«Каково это — знать, что ты чей-то нательный шрам,

Сгусток памяти, вызывающий столько драм?

Против воли поставленное клеймо или метка.

Эпицентр любого взрыва — один твой взгляд».

Черта

Как же хорошо… Словно уносит теплыми волнами в открытое море, где твои возможности безграничны. И ты чувствуешь эту власть над собственной жизнью, обстоятельствами, влияющими на ход событий… Огненный шар внутри разрастается, поджигает, вынуждает двигаться еще интенсивнее. И вот уже горит кожа, вибрируют лёгкие, сознание тонет в эйфории. Мир краше, лучше и притягательнее здесь и сейчас, когда забываешь обо всем внешнем, угнетающем, терзающем.

Эмили обожала это чувство свободы. Только в такие мгновения ей удавалось сбросить груз пожирающих мыслей. Отдаваясь ритму, она ощущала себя по-настоящему счастливой и…умиротворенной. О чем в реальности можно было только мечтать.

Время для нее замирало, пространство теряло смысл, толпы вокруг и вовсе не существовало. Только полет. Сумасшедший. Дикий.

Девушка могла танцевать часами напролет и под любую композицию. Ей просто надо было выйти на танцпол и проникнуться этой бешеной энергетикой, исходящей от остальных. Впитать легкость необремененных ничем молодых людей, уважающих свою юность и отдающих должное скоротечным золотым годам. То, чего она лишена. К чему хотела бы вернуться. Но это невозможно.

Всё меркло, стоило только сделать первое движение и закрыть глаза. А дальше начинался откровенный разговор с собой — искренние отчаянные признания. Боль отступала. Будто входишь в транс под умелыми действиями гипнотизера.

Поэтому и не особо удивляет, что Эмили не замечала голодных взглядов, брошенных в её сторону. Где-то завистливых, испепеляющих, но в большинстве своем — восхищенных, жаждущих, даже ненавидящих. Шикарная, манящая, отрешенная. Очень мало тех, кто считал себя способным потянуть такую планку. Эта девушка не просто приковывала внимание — она без всяких усилий его удерживала и рождала желание чего-то большего. Но только никто бы не полез. Риск обжечься достаточно велик…

Еще до того, как резким захватом её коснулись крупные ладони, ощутимо сдавившие плечи, Эмили по изменившимся ощущениям, пророчащим скорое приближение опасности, знала, что ей сейчас помешают. Подобное происходило крайне редко и было исключением. Обычно, ей удавалось отбиться, не прерывая танца, но сегодня хватка была нечеловеческой. Будто ее заковали. Пришлось впервые за последний час приподнять веки. Набрав в легкие побольше воздуха, девушка раскрыла рот, чтобы разразиться гневной тирадой, но в последнее мгновенье передумала, чуть было, не прикусив язык от удивления.

Марсель был в полуметре от её лица и выглядел очень эпично. Только вот, она никак не могла окончательно отрезветь и сфокусировать свой взгляд на нем. Нирвана не отпускала её, всё ещё дыша в затылок. Ресницы медленно опускались и поднимались, пока глаза неотрывно изучали черты мужчины.

— Боже, что за дурь ты принимаешь? — выплюнул он очень зло, вдавив пальцы в нежную девичью кожу ещё сильнее. — Это, что, ешка?

— Что?

До затуманенного сознания никак не доходил смысл сказанных слов, часть из которых для Эмили — просто набор букв. Зато её мышцы, находящиеся в тисках Марселя, дали о себе знать ноющей болью.

— Экстази? — повторяет вопрос мужчина, видимо, уточняя.

— Отпусти.

Прозвучало несколько заторможено, но девушка потихоньку приходила в себя. Поэтому, когда в то же мгновение её грубо дернули, заставляя прорываться сквозь шумную толпу, практически отрывая руку, за которую, собственно, и тащили, она ощутила проснувшуюся и нарастающую в геометрической прогрессии ярость.

— Ты что творишь?! — прошипела Эмили в могучую спину, выдернув свою многострадальную конечность.

Оглянувшись, девушка поняла, что они дошли до самой парковки. Как так?

— Тебя уже отпустило? — опешил он, вскинув брови, когда повернул корпус.

— Не отпустило! Сама вырвалась! Оно, — смерила его нелицеприятным многоговорящим взглядом с головы до ног, — очень цепкое! Само не отпускает!

— Понятно.

Тон Марселя отдавал металлом, и он явно был уверен в том, что Эмили под кайфом. Собственно, так и было, пока этот верзила не обломал его.

Недолго думая, девушка развернулась и ринулась ко входу. Однако, будучи у вожделенных дверей, не успела даже коснуться ладонью ручки, как была подкинута в воздух и в следующую секунду прижата к мужскому телу, обладатель которого неимоверно крепко держал её за талию, пока она брыкалась, словно рисуя в пространстве узоры своими ногами. У Эмили было такое впечатление, будто она села на какой-то неисправный аттракцион, даже голова немного закружилась. Но сдаваться никто не собирался.

— Прекрати! Не трогай меня! Маньяк! Помогите!

Как ни странно, вышедшие покурить парни тут же обратили внимание на зов о помощи. Чего не скажешь об амбалах, стоявших там в качестве украшения. Вот тебе и доблестная охрана.

— Эй, мужик, чего пристал к девушке? — двое самых смелых шли к ним уверенными шагами.

— Ребят, расслабьтесь. Она просто под наркотой.

Глава 8

«Оставьте других в покое, ни они вам, ни вы им,

по совести, не нужны. Это не эгоизм,

а чувство собственного достоинства».

Александр Грин «Человек с человеком»

— Так какой цвет тебе нравится больше?

Пожалуй, Марсель готов был признать, что идти к организатору с Нелли было несусветной глупостью. Надо было отказаться, когда был шанс, и учтивая невеста предложила ему пропустить эти пункты подготовки. Но, нет же, голос совести напомнил, что помолвкой она и так занималась одна, перекинуть еще и свадьбу на её плечи — уж слишком некрасиво.

В приступе наитупейшего ступора мужчина смотрел на картинки с вариантами оформления стола — предположительно, с различными композициями и гаммами цветов, и они все...все казались ему одинаковыми. Что он мог ответить? Что у собак цветовой спектр больше, чем у него, несмотря на то, что они дальтоники?

— Ну, они все симпатично выглядят.

Нелли поджала губы, совершенно точно сдерживая готовый вырваться смешок. Она всё поняла. Заметив это, Марсель виновато пожал плечами и вскинул брови, мол, прости, я сдаюсь. Так оно и было. Отсутствие какого-либо интереса не способствует вовлеченности...

— Марс, может, поедешь по своим делам? Я справлюсь, правда.

Её мягкая улыбка бальзамом ложилась на душу. Он и сам облегченно улыбнулся, коротко кивнув и привстав.

— Заберу тебя, когда закончишь?

— Нет, спасибо, я потом за покупками для Инны. Я тебе позвоню, хорошо?

— Как скажешь.

Мужчина прикоснулся к её виску в целомудренном поцелуе и покинул красочный офис. Ничего не скажешь, Нелли просто чудо. Иными словами эту девушку, появившуюся в его жизни несколько лет назад, и не назовешь. Ласковая, нежная и очень милая. Её женственность была убийственным оружием. За точеными движениями кистей хотелось наблюдать неотрывно.

Наверное, она была первой девушкой, смотревшей на него без страха и отвращения. Привыкший к тому, что многие при виде его изуродованного лица отводят глаза, скрывая негативные эмоции, Марсель удивился, когда встретил прямой взгляд Нелли при знакомстве. В нем был интерес и участие. Но никак не жалость и брезгливость. Это поразило.

В дальнейшем они пересеклись еще пару раз, и почти два года общались по-дружески, испытывая истинное удовольствие. С ней было здорово — уютно, тепло, без заморочек. Настолько здорово, что мужчина сделал ей предложение три месяца назад, сам опешив от такого развития событий. Ведь до этого момента он был уверен, что сценарий его жизни не включает таких эпизодов, но эта светлая девушка вызвала желание иметь семью. Да и картинки домашнего счастья лучшего друга подстегивали попробовать... Лали и Ваграм стали для него неким эталоном, и зарождали веру в настоящие чувства. Возиться с их мальчишками было очень...занимательно. Да что уж там, он просто обожал этих сорванцов, которые так же сильно любили его в ответ.

Марсель даже не понял, в какой момент его существование успело так измениться, перестав быть пресным проживанием дня. Будучи затворником, долгие годы избегающим общества, он давно привык к этой опухоли — мысли о том, что его участь Квазимодо предрешена. И происходящее в данную секунду, мягко говоря, его смущает. Есть сомнения и очевидные подводные камни. Но мужику вполне под силу в тридцать четыре взять себя в руки и выполнить данное обещание.

В некой задумчивости он добрался до спортклуба. И сам не понял, как вошел в зал, успев нацепить форму. Отрезвил его возглас друга:

— Это что такое?! Ты — и в таком время здесь?!

— Как ты рад меня видеть, аж душу греет, — бросил в ответ, возясь с экипировкой.

Ваграм спустился с ринга, поблагодарив соперника, и встал возле него, тяжело дыша и смахивая выступивший пот.

— Я даже не помню, чтобы за последние годы мы здесь пересекались.

— Решил сделать тебе сюрприз, — усмехается Марсель, наблюдая, как собеседник отпивает воду из своей бутылки.

— А если без шуток, разве ты не должен быть с Нелли?

Мужчина слегка поморщился, не скрывая своих эмоций.

— Всё понятно. Не выдержал…

Заразительная улыбка Ваграма передалась и ему, явив миру приподнятые уголки губ.

— Ладно, пошли, надеру тебе задницу, раз такое дело, — весьма самоуверенно, пусть и в шутливой форме, произнес тот.

После небольшой разминки Марсель принял вызов, и последующий час друзья практиковались в выносливости и профессионализме. К счастью, между ними никогда не было соперничества, а нынешний спарринг напоминал, скорее, приятную игру. Бой был интенсивным и завораживающим. Точность ударов и быстрота уходов — всё было красивым и захватывающим.

— Твой апперкот, конечно, впечатляет, — протянул Ваграм, снимая перчатки.

— Как и твой кросс.

Они шли в сторону раздевалки, довольные исходом и легкостью в приятно ноющих мышцах. Всё же, выпускать пар через спорт — лучший вариант. А Марсель, к своему удивлению, до этого был очень напряжен. И после того, как расслабился, с радостью воспринял поступившее вдруг предложение продолжить вечер.

Глава 9

«Острее жалит боль,

когда её причиняет кто-нибудь близкий».
Бабрий

До боли любимые глаза напротив смотрели необычайно зло, а черты приобрели такую невозмутимую строгость, что она граничила с равнодушием. И это было для Эмили непривычно.

— Почему вдруг? — голос со стороны казался чужим, хотя шевелились её губы.

— Вдруг? Я больше трех лет ждал, что ты повзрослеешь и возьмешь себя в руки. Жить отдельно — ты самостоятельная, верно? Ну, значит, и до работы своими родными ручками тоже вполне доросла.

Девушка горько усмехнулась. Наказывает. Пытается вывести на эмоции… Вскрыть еще сильнее ни на секунду не перестающие кровоточить раны. Нет, папуля. Не получится.

— Как скажешь.

— Так ты мне объяснишь, на что тратила эти суммы?

— Не объясню, — сухо, не отрывая упрямого взгляда.

— Ты не была такой хамкой, Эмили.

— Времена диктуют правила. Всё меняется.

— Дочка, ну что с тобой такое? — протягивает отчаянно, потерянно осматривая её лицо. — Скажи мне, тебя обидели? Что именно произошло?

— Меня предали.

Левон Смбатович сокрушенно вздыхает. Эмили знает, что в голове он сейчас прокрутит тысячи сценариев.

Ком застревает в горле. Как она ненавидит это удушливое состояние. Свою тщедушность и слабость, этот страх узнать правду, услышать что-то, что сделает еще хуже…

«Ты меня предал, ты…», — вертится на языке, который изменяет ей, внезапно отнявшись.

— С тобой тяжело, — признается проникновенно, прикладывая ладонь ко лбу и напряженно потирая его. — Я же помочь хочу. Вывести тебя из этого состояния.

— Тогда не блокируй мой счёт, — прёт нагло, зная, что уже проиграла.

— Я повторяю: ты можешь выйти на работу в PR-отдел по своей специальности. Хоть завтра. И тогда сама будешь зарабатывать и даже гордиться собой.

Эмили рассмеялась.

— Боже, серьезно? Думаешь, меня можно взять на слабо? Разбудить совесть и стыд, типа, я до сих пор сижу на шее родителей?

Мужчина потрясенно замолк. Никогда в жизни он не повышал голоса на своих детей, не говорил им ни единого плохого слова. И сейчас услышать тихое твердое и достаточно злое шипение, сходное с рычанием, было неожиданно:

— Эмили, я сказал всё, что хотел. Квартира Ваграма в твоем распоряжении. Но расходы отныне — исключительно не моя забота. Ты можешь вернуться и домой. Такой вариант я тоже принимаю. Денег никто давать больше не будет. Я уже запретил твоей матери и сестрам помогать тебе.

— Я и не собиралась просить.

— А теперь уходи. Разговор окончен.

Она была рада, очень рада исполнить последнее. Потому что перед глазами уже темнело от накативших эмоций, горло продолжало нещадно сжиматься, а в голове стоял гул из-за беснующегося рёва пульса.

«Только не перед ним, только не перед ним, Боже».

Девушка хватается за шею и сбегает по ступенькам в полуобморочном состоянии, не разбирая дороги. По возможности ­— кого-то из проходящих огибает, кого-то обходит. Кому повезло меньше — бьет по той или иной конечности, согласно неизменной инерции, не успев сориентироваться вовремя. Главное — сесть куда-нибудь и успокоиться. Что она и сделала, завидев скамью.

Упав на неё и больно ударившись лопатками, Эмили оттянула ворот блузки в стремлении хоть как-то унять это накатившее удушье. Почти задыхалась, её всю трясло. Даже и не помнила, когда ей было настолько плохо последний раз… Может, года три назад, в самом начале?

В таком состоянии свояченицу и настиг Ваграм. Молча поднял на руки и понёс в сторону бизнес-центра. Даже сквозь туман в голове она понимала, что это недопустимо.

— Остановись, — прошептала, уткнувшись ему в плечо. — Мне надо быть на воздухе…

Мужчина повиновался — резко остановился, затем развернулся и понес её в небольшой садик у здания, где бережно усадил на траву под деревом, прислонив спиной к стволу. А затем начал интенсивно натирать ей ладони, предварительно сняв с неё легкую куртку, которая явно сейчас усугубляла ситуацию. Может, неловкость перед ним, а, может, забота и учтивость — Эмили не знала, но почувствовала, что дрожь постепенно ослабевает, глубокое дыхание помогает нормализовать работу сердца, а мозг потихоньку проясняется.

— Вот, возьмите, Ваграм Тигранович.

Девушка медленно поднимает веки и различает очертания Леночки — помощницы отца. Первой реакцией было стойкое желание застонать в голос. Если она здесь, то и отец в курсе. Но, к счастью, зять её спас ненароком:

— Ты ведь никому не сказала? — одновременно прикладывая ко рту пострадавшей принесенную бутылку воды.

— Нет! Вы же предупредили! — почти перекрещивается та.

— Молодец, спасибо тебе большое, можешь идти, чтоб твоё отсутствие не заметили. И постарайся вести себя непринужденно, а то эмоции на лбу написаны, сразу расколешься, стоит только спросить, что случилось.

Говорил он беззлобно, но серьезно. Каждый, абсолютно каждый, кто был с Леночкой знаком и успел пообщаться хотя бы пять минут, прекрасно знал, что особа она экспрессивно-депрессивная. Сдерживаться не умела, плакала на щелчок пальцев, а уж язык и вовсе…жил своей независимой жизнью. Поэтому та не обиделась. Кивнула и посеменила обратно.

Глава 10

«Невозможно выиграть у безразличия,

как ни крути ты все равно ему проиграешь».

Неизвестный автор

— Никак не могу осознать это, — Ивета слегка заторможено тянется к затекшей шее, случайно задев рукой сидящую рядом Эмили.

— Про себя уже молчу, — кивает Лали, улыбаясь, — пять лет замужем. Обалдеть. Когда родители причитали, что время летит слишком быстро, мы почти крутили пальцем у виска, а сейчас стали хуже них — реально не понимаем, как проходит жизнь...

— Наверное, — рассеяно отвечает сестра.

— Я их, конечно, люблю, но иногда хочется привязать где-нибудь на сутки, — вздыхает подошедшая мама, взглядом провожая отбегающих внуков. — С ними я осознала, что уже старею... Чего вы тут расселись подальше от гостей? Эми?

Девушка, давно и глубоко погруженная в свои мысли, не слышит ничего из того, что творится рядом. Сегодняшний вечер ее изрядно подкосил. Помимо встречи с отцом спустя месяц молчаливой обиды, пришлось лицезреть счастливую пару...Марселя и Нелли. Почти четыре часа прошло с начала мероприятия в честь годовщины свадьбы Ваграма и Лали, а эмоции отпускать не хотят. Вроде, и сдерживается, чтобы не наблюдать в открытую за ними, но ищущий взор попеременно натыкается на мужчину с улыбающейся невестой рядом.

Хотелось бы сказать, как она ее бесит, но...Нелли вызывает исключительно положительные отклики в душе. Видно, что та не притворяется — живая, общительная, добродушная и очень милая. Длинные светлые волосы спадают волнами по спине, делая ее похожей на русалочку. Не сказать, что роковая красотка, но действительно хороша со своими классическими чертами лица и вечно блуждающей на губах улыбкой. Они с Марселем явно ровесники, но его невеста настолько ухожена, что ей можно дать не больше двадцати пяти. Выдают только глаза — в них мудрость, выстраданная посредством испытаний. О таком можно и не говорить вслух, это сразу считывается. Никаких шансов на негатив в ее сторону...

— Эмили? — обеспокоенный голос матери все же прорывается сквозь стену витиеватых мыслей.

— Да?

— Устала, дочка?

— Очень. Эти три дня после официального оформления были предельно загружены. Самое сложное — стоять на каблуках весь день. Репутация, дресс-код, лицо ресторана...

Как по команде все уставились на ее ноги в белых кроссовках.

— Да, сегодня я пожертвовала врожденным чувством стиля, — улыбается, поддразнивая их, — и пришла, будто с прогулки...

— Не заморачивайся, мы тоже не особо наряжались, — заявила Лали, и теперь три пары глаз оценивающе смерили ее с головы до ног.

— Ты всегда выглядишь так, словно идешь на прием к какой-нибудь королеве... — отмахивается Ивета, мол, не заговаривай нам зубы.

Что правда, то правда, старшая сестра отличалась умением одеваться утонченно и красиво. Это даже когда-то было для Ваграма поводом для шуток — все закрыто, целомудренно.

— Все вы у меня красивые, да и в любой одежде, — подытоживает родительница, — но ведете себя сейчас неприлично. Идите к гостям. Отстранились и приклеились к углу. Так не пойдет.

Если двух старших дочерей ее замечание подстегнуло встать с удобного диванчика поодаль от эпицентра и вернуться к веселью, младшая даже не шелохнулась. Женщина не стала давить, видя, что та на самом деле выглядит очень уставшей. Поэтому и последовала молча за первыми к столам.

Все, чего хотелось, это свернуться калачиком и заснуть. Увы, проблемы со сном никуда не делись. Рабочие будни выжимали ее всю, но спать удавалось всего несколько часов, да и то — поверхностно и с постоянными пробуждениями. А сегодня снова мучила бессонница, и теперь не удается собраться, приходится бороться с зевотой, одолевающей с момента, как пришла на праздник.

На удивление, народу мало. Точнее, к десяти часам многие уже ушли, завтра ведь рабочий день. Хотелось бы поступить так же, но Эмили решила продержаться хотя бы еще час. И целенаправленно шла в туалет, дабы ополоснуть лицо холодной водой. Сообщение, заставшее ее как раз за этим занятием, подтолкнуло счастливо рассмеяться и закружиться перед раковиной. Сейчас девушка была похожа на полоумную. Но эта новость! Ах, у Лео и Тины будет девочка! Ну что за прелесть!

Она вылетела из помещения в коридор с такой скоростью, что закономерно врезалась в человека у двери. Когда их глаза встретились, открывшая до этого рот Эмили, собиравшаяся извиниться, резко передумала. Поджала губы, упорно сохраняя молчание. А мужчина, как ни странно, не спешил ее отпускать, продолжая придерживать за плечи...

Девушка даже не поняла, как в следующую секунду оказалась внезапно впихнутой в мужскую обитель, где, к облегчению, никого не было.

— Марсель, что происходит? — сердце надрывно колотится, пока он запирает их в ближайшей кабинке.

А дальше...дальше творится невообразимое.

— Хочу кое-что проверить, — отвечает абсолютно спокойно, рывком приподнимая рукава ее водолазки.

Эмили теряет дар речи, когда он, оголив большую часть ее конечностей, начинает их...внимательно изучать. И пальцы быстрыми, но ощутимыми движениями проходятся по рукам, вызывая не только недоумение, но и конкретную волну дрожи.

— Давай, облегчу тебе задачу и сразу разденусь? В уборной ресторана у меня еще не было, это очень экстремально, но возбуждающе.