Фантомы

– Хорошо, раз ни у кого возражений нет, у меня тоже больше нет. Вы приняты на испытательный срок, Роман Александрович. Поздравляю, – напряженно отчеканила руководитель отдела кадров, первая вскакивая со своего места.

Вернувшись в кабинет, она придирчиво поглядела на свое отражение, как на сотрудника, с кем нужно провести воспитательную беседу по прогулам. Нос красный, с кончика облезла кожа от загара. Не накрашена. Хвост. Джинсы, белая футболка. Совсем расслабилась после отпуска. Она резко выдохнула через нос, как недовольный бычок.

Взяла заготовленную отстоявшуюся воду и принялась поливать свои растения, бережно проверяя их листочки и удаляя парочку сухих. Помощница вполне сносно с ними управилась за время ее отсутствия, но вот с рабочими обязанностями…найти именно этого сотрудника! Откуда, скажите пожалуйста?!

– Оль, – ласковым голосом говорила Ангелина Павловна по телефону своей помощнице, – принеси кофейку, будь добра, и документы по новенькому.

Снова подошла к зеркалу, но взгляд ее теперь смягчился. Она уже видела себя другой, игриво улыбаясь и подмигивая свежей, отдохнувшей, загорелой девушке. Подумала, что голубые джинсы и футболка сейчас в тренде, особенно на контрасте со смуглой гладкой кожей. Она переобула каблуки, замазала носик консилером, выделила чувственные губки коралловой помадой и распустила россыпи русых волос. Конфетка! Да и вообще, она руководитель отдела кадров, а он кто? Водителем пришел устраиваться. Она здесь королева и такой пустяк ее из колеи не выбьет.

Ольга принесла кофе и документы.

– Благодарю тебя.

Девушка устроилась за своим рабочим местом, включила мелодичную грустную музыку, глотнула кофе, оставляя на белой чашке коралловый след и поглаживала папку с документами, чуть слышно смеясь над собой. Это что за чувства глупые, не позволяющие спокойно распахнуть папку?

За окном так некстати светило яркое весеннее солнышко. А страсть как хотелось, чтобы лил дождь и все небо было затянуто серыми безликими тучами. Чтоб в приоткрытое окно врывались языки ледяного ветра. Вместо кофе – сладкое какао, на плечи красно-зеленый в клетку шерстяной плед и вот тогда бы открыть информацию о нем, как грустную книгу для проживания осенней хандры.

Она наглухо сомкнула жалюзи, воображая, что там дождь. Пролистнула страницы. Разведен. Надо же. Развелся с той сучкой, к которой ушел.

А как же Лина его любила раньше, как любила…непозволительно сильно. Непозволительно. Смертельно. Огонь от этой любви был настолько катастрофичен, что выжигал изнутри всё живое. Она поежилась.

Лине не нравилось, что прочитанная информация, или неаккуратно поднятые со дна души воспоминания, или его внезапное появление, или всё это вместе цепляет её. Нельзя так. Она его забыла. Забыла совершенно точно и бесповоротно. Это и не его она вовсе теперь видит, а призрак прошлых лет. Несуществующий и забытый. Как-то надо его вытурить с этой должности и поскорее. Поскорее с глаз долой. Жаль, что он вызвал симпатию у директора. И по какой причине, собственно, он пришел устраиваться именно сюда?!

– Ангелина Павловна, могу позвать? – раздалось из телефонного аппарата.

– Да, Оль, приглашай, – решительно ответила девушка, добавив себе под нос, – так, королева здесь я. Спокойно.

Дверь распахнулась. Лина не повела и взглядом, не замечая вошедшего. Листала страницы перед собой с серьезным и непроницаемым видом. Мужчина призывно пошаркал ногой, затем прокашлялся. Она, наконец, отвлеклась от своего занятия, метнув в него скорый взгляд, будто боясь ошпариться, если поглядит чуть дольше. Заговорили одновременно.

– Здравствуйте.

– Привет, кхм, – поперхнулся он ее официозом.

– Проходите, присаживайтесь, – махнула она в сторону самого дальнего стула.

– Лина, ангел мой… – заговорил он медленно, тягуче, тембр его поехал вниз, в глубину, вибрируя по всему телу девушки, – Давай на ты? Не чужие люди…

Она скупо посмотрела на него и кивнула подбородком на стул. Он покорно прошагал к нему.

– Знаешь, я скучал по тебе, – внезапно произнес он тихо и виновато, – прости.

Она помолчала.

– Рад тебя видеть. Семь лет прошло…

Боже, к чему он это всё? Девушка мысленно отбивала все его подлизывания, как теннисный мяч в решающем сете. Нет, ни один из них не коснется ее части корта дважды. Но какой же у него красивый голос, когда он говорит так размеренно, низко. Вьет словами свою паучью паутину, поражающую завораживающе филигранными узорами. Глядит на нее глазами раскосыми, яркими, зелеными. Меткими, как два стреляющих в нее гарпуна, цепляющего и настойчиво протаскивающего сквозь пространство.

– Так может, давай на ты, ангел мой?

Она сдалась. Мягко кивнула. Чертыхнулась про себя. Да нет, всё нормально, просто не охота с ним долго спорить.

– Ты всё краше.

Лина еле-заметно улыбнулась уголками глаз. Под кожей заструилось тепло, потекло ручьями.

– Могла бы и не прихорашиваться так для меня, – усмехнулся он.

Гад! Умеет добавить ложку дегтя в самый неподходящий момент. Словно душем холодным облил. Так, спокойно, ей известно, кто здесь королева.

– Вот, – зазвенела она стальным голосом, протягивая ему бумаги, – ознакомишься, подпишешь. Ольга тебе разъяснит, что дальше.

– Люблю, когда ты злишься, – игриво проговорил он.

Глаза ее вспыхнули огнем.

– Извини, я не специально, – тут же ретировался он, – не слушай меня, глупости говорю. Я так растерян от нашей неожиданной встречи…и взволнован, что…

– Растерян? – перебила она его настойчиво, – Ты знал, где я работаю! И теперь растерян от нашей встречи?

– Ну…

– И это не я для тебя прихорашивалась, а ты для меня сюда пришел! Так что хватит ерничать!

Он опешил. После молчания продолжил:

– Да. Не буду врать.

– Не буду врать… – передразнивала Лина его себе под нос, – ты так умеешь?

– Зачем так нервничать?

– Я спокойна! – громогласно рявкнула она, тут же делая лицо как можно более неподвижным.

Девушка призывно постучала по бумагам на краю своего стола наманикюренной лапкой и протянула умиротворенно:

– На, вот, ознакомься. Там, за дверью. Иди-иди.

– Красивый маникюр, мне нравится, – сладко пропел он.

– Спасибо, я рада, – дежурным тоном откликнулась она, не глядя на него и начиная клацать по клавиатуре.

Он взял документы и направился к выходу, остановившись у самых дверей:

– Знаешь…мне правда очень стыдно за то, что я делал. И я считаю, что за такое…за такое я не заслуживаю прощения. Так что ты права.

Она оторвалась от монитора. Он выглядел побитой собакой и по-настоящему искренним, что ей казалось уже неуместным размахивать орудиями обороны и атаки. Она выдохнула, словно выдыхая и все свое напряжение:

– Да я давно тебя за все простила…

– Это много для меня значит… – проникновенно произнес он, а после паузы добавил, – знаешь, я бы с радостью посидел с тобой в кафешке. Столько лет прошло. Интересно, что у тебя нового.

– Не пойду, – отрезала она еще до того, как успела обдумать предложение.

– Понимаю-понимаю, – наигранно улыбнулся он, – ну ты дай знать, если твое мнение изменится. Я настырный черт.

– Не изменится, но за предложение спасибо.

Она невольно кусала коралловые губы, ловя себя на этом и останавливая позыв. И была жутко горда своей безапелляционной реакцией.

– О, ну что ты, не за что. Видишь, как я тебя поразил! – мужчина усмехнулся, – Буду рад, если передумаешь.

– Ром, я правда не вижу смысла, – отвечала она, покачивая головой, будто ее мутит.

– О, ну для тебя, может, это бессмысленно, понимаю…но для меня…огромный смысл, – он продолжил тихо, заговорщицки, – запала ты мне в душу, Ангелиночка…

Девушка взволнованно встрепенулась:

– Зачем ты это говоришь?

– Потому что это правда.

Сознание ее бунтовало – неправда, неправда, неправда! Она же знает!

– Столько лет прошло, а я все не могу тебя забыть. Мне кажется, все это время я лишь тебя одну и… – он запнулся и усмехнулся ностальгически, – надо же. Представляешь, чуть было не сказал «любил»! Это безумно смешно и странно. И мило…

– Что? – она не верила ушам.

Что же за утро такое…Свалился он, как снег на голову, черти притащили. Устроился на работу. Теперь им видеться неясно сколь долгое время. Быть может, годы. Еще говорит вещи, от которых ее сердце колотит по ребрам, как обезумевший зверь, желающий выбраться из клетки. Действительно прошло, кажется, невообразимое количество лет…Неужели ей все еще так важны его слова? Неужели они все еще имеют такую власть над ней? Неужели так живы, ярки и красочны эмоции? Будто все это время без него она жила фальшивой жизнью. Не настоящей, а притворяясь лишь, что ездит в интересные путешествия, что строит увлекательную карьеру, что создает отношения, полностью удовлетворяющие ее. В одночасье всё это померкло. Вот прям сию минуту. Теперь казалось смешным и ничтожным, казалось лишь способом забить свой эфир до отказа, чтоб не думать о нем. О нем одном. В груди жгло – в пору звонить Ольге просить вызвать скорую. Или пожарных.

Нет-нет! Надо выбросить из головы. И она несомненно сможет. Уже смогла однажды. Что ей стоит и еще разок все расчувствовать? Она сможет. Да. Только же сегодня какой-то час назад жила она себе без него припеваючи и даже не вспоминала.

– Я повторять не буду, – смущенно уведомил он, отвечая на ее вопрос, – мне итак сложно даются признания.

– Не надо было и первый раз говорить. Все, иди давай, будь добр, – скомандовала она и подумала, что уж признания-то наоборот ему, даются, как орешки.

Он вышел. Слава богу. С глаз долой. Она даже решила, что сама уволится, если что. Давно планировала рассмотреть другие компании и вот какой прекрасный представился шанс. А с ним ей видеться нельзя. Никак нельзя. 5 минут он был в кабинете и то уже поплыла девка. Возмужал он так, раскабанел немного, в меру, бородой густой обзавелся – все, как она любит. Он теперь не мальчик, каким был, он мужчина. Сталь в нем ощущается, стержень, уверенность хищническая. Сила мужская. Харизма всеобъемлющая. А магнетизм его при нем остался. И умение словами пожонглировать. Голос…голос музыкальный, низкий, плотный, как крутое желе, гипнотизировал и обволакивал, засасывал в сказки сказанных им слов, как безжалостные зыбучие пески. Пора выбираться из них. А страсть как хотелось, чтоб он обнял и проговорил этим самым голосом в самое ухо «девочка моя…»

Но нельзя. Нельзя с ним обниматься. Как нельзя человеку, бросившему курить, хоть раз затягиваться сигаретой.

Лина потрепала себя по волосам. Сделала небрежный пучок на голове, залпом выпила остывший кофе, пожалев, что там не алкоголь, и шлепнулась лбом на стол.

– Господи-и-и, – завыла она в глянцево-деревянное полотно, – пара дурацких фраз и ты уже воображаешь себе всякое?! Да он всегда был пиздаболом, забыла уже?! Сколько у него было шансов со мной быть…все просрал. Все до единого! Значит, не нужно было. Теперь нате-ка, пожалуйста, любил он все эти годы! Да пошел он в жопу! Любил бы, не отпустил бы ни за что! Не изменял бы никогда! Не любил он и не любит и пусть не пиздит! Безумно смешно ему, блин, и мило.

Она поднялась, продышалась. Покрасневшее лицо ее вновь приобретало холодный оттенок.

– Не, ну надо быть совсем дебилом, чтоб устраиваться на работу к девушке, которая тебе вообще не важна, – рассуждения ее уносили в обратную сторону, как не привязанную к швартовой утке болтающуюся шлюпку, – с другой стороны, это все равно не имеет никакого значения. Я не буду играть в задуманные им игры. И он мне в любом случае не ровня. Это просто шок. Шок от неожиданной встречи. Сейчас успокоюсь и буду спокойно жить, как прежде. Надо вытурить только его с испытательного срока. Надо придумать что-то…

И она погрузилась в работу. А погрузившись, все лишние мысли она вполне смогла вытеснить из головы, и к вечеру ее настрой сменился на обыкновенный. Лина выходила из здания в приподнятом настроении с энергичной музыкой в наушниках. Девушка дернулась от легкого прикосновения к плечу и обернулась, вытаскивая наушник.

– Ангелочек мой, – Рома хитро улыбался.

Голос его пронзал, словно молния. Что ж ты будешь делать.

– Ты что, караулил меня? – она по-доброму усмехнулась.

– Ага, – со всей своей непосредственностью признался он, – давай подвезу.

– Не надо, – в движении отвечала она.

– Соглаша-айся, – игриво мигал он.

– Вы уже приняты на работу, Роман Александрович, – также игриво парировала она, – можете мне не демонстрировать ваши профессиональные навыки.

– Такая ты язвочка…просто подвезу, поболтаем полчасика. Так давно не виделись…

– Я сама на машине, – объяснила она, вздыхая, – не хочу завтра на общественном добираться.

– Давай утром тоже подвезу, – молниеносно сориентировался мужчина.

– Да, а ночевать у меня будешь, – с сарказмом заметила она.

– Как скажешь, моя госпожа, – довольно заулыбался он.

Девушка остановилась и возмущенно цыкнула. И мужчина тотчас задрал руки к небу в знак чистоты своих помыслов:

– Я заеду за тобой утром во сколько скажешь.

Она подумала. Нет, о чем тут думать? Но она маялась. Тараканы в голове своей беготней зашевелили мимику ее лица. Наконец, она директивно скомандовала:

– Закажешь мне такси утром.

По его лицу растянулась иезуитская дуга губ.

– Хорошо…

Господи, зачем она согласилась? Что за помутнение рассудка? Надо скорее отказаться, пока они не дошли до его машины. Ну вот, дошли. И что? И сейчас тоже можно отказаться! Вообще в его синий Volkswagen Polo садиться не хотелось. Ехала бы сейчас себе спокойно в своей уютной Audi с любимой музыкой и подпевала.

Мысли толкались в голове, как противоборствующие регбисты, но почему-то ни одной из них она не поделилась с собеседником. Как заведенная игрушка по инерции залезла в машину, сообщила адрес «Малая Бронная, 16» и пристегнулась, поражаясь самой себе.

Сначала она ехала напряженная, твердая, как деревяшка, подумывая выпрыгнуть на каждом светофоре. Но он искусно вовлек ее в теплую ностальгическую беседу, так что и она размякла кусочком масла, положенного в подогретое молоко. Их увлекали не разговоры о новом, а воспоминания случаев из прошлого, известных только им одним. В машине звучал искренний хохот. Они перебивали друг друга в нетерпении. Шутили, фамильярничали, будто не было 7-летнего перерыва в их общении.

– Заезжай сюда, – открыла она своим пультом дистанционного управления шлагбаум на закрытую парковку.

– Серьезная ты дама…– оглядываясь по сторонам, заметил он, – наверное, моя машина стоит, как пять твоих сумочек.

– Не говори глупостей, – смущенно попросила она.

– Как три?

Они по-теплому посмеялись.

– Смотри, – припарковавшись, протягивал он ей свой телефон с фотографиями, – помнишь, поход? Недавно наткнулся случайно в архиве.

– Помню…

Он все еще хранит такие фотографии?

– Как мы спали на муравьях.

– Другого места нельзя было найти!

Они заливались смехом, вспоминая происшествие.

– Но тут еще довольные такие, – произнесла она ласково, нависая над телефоном.

– Ага…

Он тоже приблизился к экрану и они соприкоснулись лбами. Затихли. Замерли так, будто увлеченные фотографией. Наконец, Лина отринула от него, подняв напуганные глаза.

– Ладно, я пойду. Спасибо, что подвез, – она отстегнула ремень и потянулась к ручке.

– Подожди, я открою! – он мигом выскочил из машины, подбегая к ее двери.

Открыл, протянул ладонь, галантный кавалер. Прикосновение их рук пронеслось по ней приятным током. Встав на ноги, она поспешно отняла ладонь.

– Я сама завтра вызову такси. Ничего не надо, – она поежилась.

– Я не слышал, – откликнулся он и потянул ей за горлышко футболки.

– Эй! – она отмахнулась.

Тогда он задрал свой рукав и показал запястье. На руке красовалась небольшая татуировка в виде кельтского узла. Девушка улыбнулась.

– Ты свела? – поинтересовался у нее мужчина.

Она оттянула футболку, обнажая ключицы, где располагался такой же знак. Символ их вечной связи.

Он расплылся улыбкой:

– Мне приятно…

Голос щекотал ей ребра.

– Я не связываю это с тобой, – ласково произнесла Лина, – мне просто нравится. Красиво. Загадочно. И сводить больно.

Он кивнул с саркастическим выражением лица. Лина наигранно засмеялась:

– Да и функцию свою, как видно, эти узлы все равно не выполняют.

– Уверена?

Он вдруг не ко случаю посерьезнел. Лина тоже напряглась.

– Но ведь мы стоим сейчас рядом. Вместе. Спустя столько времени. Быть может, это именно они привели меня к тебе?

Умеет он все-таки драматизму напустить. В Лине запрыгали непозволительные чувства, будто нетерпеливые первоклашки за партами, страстно желающие ответить.

– Ну пока, – она нажала кнопочку, открывая ему шлагбаум и дернулась с места, чувствуя, как к ней подступает нечто страшное, но еще недостаточно отчетливое, словно она стоит перед почерневшим от надвигающейся бури морем и принимает кожей шквалистый порывистый ветер.

– И на кофе не пригласишь? – настаивал он.

– Ты ради кофе ехал? Я не мак-авто же, – отшутилась она в попытке заслонить юмором тревогу, настойчиво облепляющую ее горным туманом.

Он посмотрел на нее проникновенно, как Ди Каприо в лучших оскароносных картинах. Внутри она приказывала себе быть хладнокровной, но чувствовала, что он, как человек, обладающий потрясающим эмоциональным интеллектом, уже вовсю давит на незримые кнопки, управляющие ее состоянием. Господи, дай сил это прекратить.

– Мне просто так приятно рядом с тобой…как ни с кем и никогда. Я только сейчас, когда мы снова встретились, почувствовал себя по-настоящему живым. Словно жизнь без тебя – фальшивка.

Да! Черт возьми. Да! В груди у нее яркими солнечными благословляющими лучами засияла надежда. Она же чувствует то же самое! Он озвучивает ровно ее мысли! Как такое возможно? А что если…связь между ними все-таки существует?

– По мне разливается такое теплое чувство, – продолжал он шепотом своего медового баритона, – внутри…как раньше. Давно забытые ощущения…

Девушку затрясло.

– Давно забытое чувство, – мужчина мечтательно погладил себя по груди, – и такое приятное. Спасибо тебе за возможность его испытывать.

Что ж, окутывать ее магией своих слов он умел безукоризненно. Лучше всех. Этого не отнять. Всегда…всегда хотелось прыгнуть в этот манящий омут, не раздумывая больше ни секунды. Существовала ли у нее вообще жизнь без него? Без его прекрасных речей? Видя, как девушка млеет, мужчина заключил ее в своих бережные осторожные объятия. Сладкая нега распространилась по телу.

– Я в отношениях, – вдруг сказала она давно вертевшееся на языке, не поддерживая объятия, но и не в силах его оттолкнуть.

И тут же перепугалась. Слова хотелось вернуть обратно в рот и никогда не выпускать! Переиначить. Хотя зачем? Это же правда. Одновременно она испытывала и облегчение от обладания единственной причины, способной ее сдерживать, и сожаление. Что если бы она была свободна? Чем бы тогда все закончилось? Возможно ли еще продолжение их истории?

Мужчина медленно отстранился от стоящей столбом девушки, не подав виду, что уязвлен. Улыбнулся:

– Понимаю-понимаю. Ты его хоть любишь?

– Да при чем тут это, – почему-то брякнула она, словно это действительно не имело ни малейшего значения.

Щеки ее горели, все равно как если бы она сказала нечто постыдное. Чувствовала вину перед Ромой. Будто обязана была хранить ему верность все это время, раз уж их узлы работают. Но он же не хранил, в конце концов! Она бы и счастлива была, но…

Рома задрал голову вверх, глядя на окна неизвестного ему здания.

– Он не дома, – пояснила девушка, – в командировке. Он часто в перелетах.

На вновь растянувшемся в улыбке лице мужчины заерзали идеи.

– Все равно уезжай, – вздохнула она, взгляд был измученный, хоть и твердый.

Но она уже чувствовала, что эта твердость недолговечна, как лед на весенних реках. И молила провидение, чтоб он успел уехать до того, как она окончательно растает.

Рома понял, что давить не нужно. Сейчас не нужно давить.

– Хорошо. Я был очень рад тебя видеть. До завтра.

Он чувственно прильнул к ее щеке. Борода кололась, распуская россыпи мурашек от ее щеки по шее, по телу.