Фигуристы

Пролог

Аня поднимается на локтях и в тот же момент обнаруживает, что лежит на снегу, и словно от осознания этого холод тут же пронзает её незащищённые ладони. Она смотрит на Иру и понимает, наконец, что не так. У Иры волосы короче. А у самой Ани — наоборот длиннее. Она прикасается к своим внезапно отросшим волосам, мокрым от снега и замечает на безымянном пальце левой руки тоненькое серебряное колечко. Откуда оно взялось?

Аня снова обращается взглядом к Ире, словно та может прояснить ситуацию. Но та только улыбается, и Аня видит на безымянном пальце её руки такое же кольцо. Ей хочется спросить, откуда это и что значит, но голос не слушается, как это часто бывает во сне.

— И долго ты собираешься тут валяться? — спрашивает Ира и проводит рукой по волосам Ани. — Замерзнешь же, а если заболеешь… что я тогда с тобой делать буду?

— Как «что»? Лечить, конечно, — отвечает Аня против своей воли. — Я знаю один замечательный способ лечения, — её губы словно отвечают заученное стихотворение. Или сценарий. И она сама не понимает, почему говорит именно это. Словно это — и не она вовсе.

На щеки Иры наползает лёгкий румянец. Она наклоняется и целует Аню в губы. Та ещё не успевает сообразить, в чем дело, а сама уже отвечает на поцелуй. И это выходит так естественно, словно они уже делали это много раз.

А потом Ирка помогает ей подняться, и Аня оглядывает место, где они оказались. Это небольшой парк с редкими молодыми деревцами. Они идут по чуть присыпанной снегом тропинке и выходят к набережной. Аня оглядывает здания с незнакомой архитектурой, и ей удается, наконец, спросить то, что она сама хочет спросить:

— Где мы?

— Как это «где»? — Ира усмехается. — Ты случаем не ушиблась головой при падении, моя дорогая? Мы в Стокгольме, разумеется. А это набережная. И мы возвращаемся домой. Ну как, прояснилось немного?

— Кажется…

Часть 1 «Разговоры еле слышны…»

— Ты собрала вещи? — спрашивает папа за завтраком.

В лагерь. На целых три недели! Вместе со льдом и коньками. И теперь меня точно не отправят на каникулах к бабушке в деревню — путевку купили ещё в начале весны.

Я киваю, ставлю на стол чашку, в которой осталось немного кофе, и направляюсь в школу. На улице прохладно. Ноль. В конце апреля. Нет, ладно, Сибирь. Снег на девятое мая иногда выпадает, но все же… Где можно найти человечка, который погоду придумывает? Я бы хотела пожаловаться.

Иду по двору, одновременно пытаясь включить музыку. Наконец, приложение загружается, и я надеваю наушники. Можно идти дальше. Слушая музыку, я представляю себя звездой какого-нибудь клипа, и обязательно кружащейся в ливне.

Поднимаю глаза вверх. Какое удивительное небо! Облака-барашки плывут по нему в поисках счастья. Или дождевика. Они явно не ожидали нулевой температуры. Зато с другой стороны остались тучки, намерения которых понятны всем.

У меня сумасшедший класс! Вот дверь у нас открывается только с ноги, и хорошо, если, зайдя, я не увижу одноклассника с мусоркой на голове. Первоклассники идут, держась за ручки в столовую, а наши несутся наперегонки, чуть ли не перепрыгивая через парты.

— На что гадаете? — подхожу к знакомым из параллельного класса.

— На суженного… или — ную… суженную, м? Тебе погадать? — ехидно улыбается Катя. — Классный лук, кстати. Так что, погадать? На Ирочку, например.

— Стой! Па-да-жди! Какую еще Ирочку? Не надо.

— На ту, в которую ты была влюблена. Давай-давай, надо! — она театрально размахивает колодой над пуфом, а потом швыряет ее. Так же театрально что-то шепчет и начинает вытягивать карты. Раз. Два. Три. Потом возвращает их в колоду. Когда она начинает говорить, я вздрагиваю. — Карта «2 кубка»! Партнерство. Романтические отношения! Или тесный личный союз! Страсть в любовных отношениях! — лозунгами выкрикивает подруга. — Вовлеченность! Ой… подожди… наивный оптимизм, принятие желаемого за действительное… блиин, сочувствую, — это уже медленно и почти шепотом.

— Ну ты ж понимаешь, что все это неправда?

Она вздыхает:

— Какая ты скучная!

— Ну ничего. Скоро уеду.

Катя вопросительно поднимает бровь.

— Куда?

— В лагерь.

— Тем более, скукотища! — вздыхает. — И когда уезжаешь?

— Через три дня. Папа, — (будучи моим же тренером), — сильно настаивал. Доп-тренировки не помешают. Да и соревнование…

— Желаю тебе отсутствия тараканов в комнате!

Я иду на урок биологии, любимый второй этаж пустует. Кажется, в кабинет уже пустили.

Учительница уже что-то говорит классу, хотя ещё идет перемена.

— … На прошлой неделе у вас была контрольная. Сейчас все придут, и я скажу оценки.

Посмотрев на недовольное лицо Елены Александровны, молча направляюсь к своему месту — третьей парте первого ряда. Ее я отметила, как располагающуюся недостаточно далеко от доски, но и не очень близко, так что можно спокойно переговариваться с кем-нибудь на уроках и быть в курсе происходящего в классе.

Рядом садится моя лучшая подруга Алена, которая принимается говорить о любимой корейской группе, которая мне, кстати, не нравится.

Я, прервав ее пламенную речь: «Ой, какой же Чимин милый, я хочу за него замуж!», обещаю посмотреть, послушать и оценить достоинства корейских сенпайев (Вру, конечно, и Алена это знает).

Звонок с урока, мелкие ребята бегут в столовую. Перемена — время, когда в коридор без особой надобности лучше не выходить. Но мы направляемся на третий этаж и занимаем диванчик в своеобразном закутке в самом конце этажа, рядом с лестницей.

— А как ты решила третью задачу по алгебре? — спрашивает Алена. — Свериться хочу… Ань, ты меня слушаешь? — окликает Аленка.

— Прости… задумалась.

— Ну, ты даёшь. Давай просыпайся. Сейчас — история. Проверочная будет, Ленка из «В» сказала. Прикинь, заснёшь, — я представляю себя, мирно спящей в кабинете истории. И учительницу, как дракон пышущую огнем, спрашивающую класс, разбудить меня или нет, будто у нее выбор есть. Жуткое, однако, зрелище. — А как проснёшься, увидишь разгневанное лицо исторички. И скажет она: «Два тебе, Романова… — подруга выдерживает театральную паузу — за год!». И будешь до конца своих дней…

Что я буду делать «до конца своих дней», никогда уже не узнаю. Треклятый звонок ударяет прямо в ухо! Нельзя было нормальную мелодию поставить что ли? Поприятнее.

После этого урока я решаю-таки подойти к человеку, к которому подойти очень боялась. Я точно знаю, что она сидит в своем кабинете, даже проверять не требуется. И самое главное, у нее сейчас окно. Тихонечко скребусь в дверь. Дверь отвечает глухо. Но я уверена, что все она слышит. Раз. Два. Три. Мне Лида говорила, что надо быть решительнее.

— Здравствуйте, — я вдыхаю какую-то особую атмосферу кабинета русского, и дышать становится легче. — Екатерина Владимировна? Можно?

В ответ я слышу глубокомысленное «Уху». Что ж, забавно. Она, наконец, оборачивается.

— Ты как? — интересуется она, заметила, наверное, что не очень.

— Я окончательно рассорилась с Валентиной Игоревной!

Она вздыхает:

— И зачем?

Я всегда считала, что жаловаться ей — гиблое дело. Она ж не подружка мне, чтобы успокаивать, и не мать, чтобы решать мои проблемы. По сути, она мне никто. А я всегда хотела назвать ее подругой. Да и день этот мне не нравится вообще, хочется с кем-нибудь кроме подруг поделиться. И я сама не замечаю, как начинаю рассказывать все ей. Эмоционально и яростно.

— Екатерина Владимировна, я не понимаю, как можно так относиться к работе!

— Тшшш… — успокаивает она. Голос у нее мягкий и нежный, я таю. — Ты права и не права одновременно. По сути, твоя мысль верна. Но ссориться с учителями — плохая идея, вам ещё какое-то время надо будет сосуществовать.

Она улыбается, сердечко мое трепещет. Мне становится тепло и уютно. Как-то магически она умеет на меня влиять.

Екатерина Владимировна обнимает меня, и разум мой от счастья растекается мороженым на летнем солнышке. Но объятья длятся недолго.

— Знаете, я понятия не имею, как проживу без вас все это время!

— Ты ж уезжаешь! — вспоминает она. — Все будет хорошо, я уверена. Пиши мне, если хочешь.

Следующим вечером мы собрались у Алены. Ее мама уехала на дачу, согласившись оставить свою квартиру на растерзание подружкам, которые решили «вместе делать домашнее задание». Естественно, ничем подобным мы заниматься и не думали. Мне не слишком актуально, а подруги за компанию.

Вечер не задался с самого начала. Мне пришлось остаться после уроков, чтобы сдать работы, которые я делала ради хорошей оценки по физике. А учительница еще и пристала типа почему так мало. Ага, всего-то три листа доклада! И пять решенных задач по пройденным ранее темам.

— «Ладно, поставлю четыре, за старания».

«Какие старания? Вы где-то букву „Д“ потеряли?»

Конечно, вслух я говорю робкое: «Спасибо».

Сразу после я иду к подругам. Поднимаюсь на лифте. Звоню в дверь. Открывает Алена:

— Я уже думала, что ты не придешь. Сдала Леночке доклад?

— Кому? — я аж поперхнулась, нет, я знала, что в нашей параллели физичку стали называть так еще в конце прошлой четверти, но не думала, что это дойдет до нашего класса.

— Ну, физичке.

— Я сдала свой доклад Елене Константиновне, — мрачно говорю я. — Пустишь?

— Ну проходи.

Подруги уже начали смотреть фильм. На диване, удобно устроившись, сидит Лида. Алена садится к ней.

— А как же я? Вы без меня смотрите? — запускаю в нее подушкой, промахиваюсь. Меткостью я, собственно, никогда не славилась.

Аленка смеется, хватает подушку и кидает в меня, но попадает в Лиду. Та уже целится. Мы могли бы играть так долго, но Лидка говорит, что ей надоела и включает фильм.

Она выбрала невероятно странный фильм о любви двух девушек.

Аксель, вращение, сальхов.

Она идеальна. Девушка с красивой прической в викторианском стиле из темных волос. Девушка с идеальной фигурой, одетая в платье с градиентом от белого к нежно-лавандовому цвету. Да она сама — идеал!

Девушка танцует, делает прыжок… затем — волчок, переходящий в ласточку.

Я иду к ней, прорываясь через толпы поклонников, выхожу на лёд. Но… падаю. Понимая, что на мне нет коньков, продолжаю ползти к ней. К той, которую я так долго искала.

Девушка подъезжает, и я могу различить черты ее лица. Голубые глаза, чуть пухлые губы, обворожительная улыбка. Она смеётся, смеётся надо мной. Ее смех буквально рушит весь представленный образ. Я узнаю ее лицо.

Да это же Ирка! Девушка из моей группы по Фигурному. Была когда-то. Она давно учится, насколько я знаю.

— Ты никогда не выиграешь, даже не пытайся, — глаза ее угрожающе блестят. Ира протягивает мне руку, и когда я поднимаюсь, целует в губы.

Колени мои дрожат, горло будто сжимают чьи-то руки. Все еще смеясь, она уезжает, а я снова падаю, по щекам бегут слезы. Сил возвращаться нет. Меня трясет то ли от холода, то ли от страха.

— Аня!

— Земля вызывает Аню, — слышу я, но не могу узнать голоса. Алена трясет меня, и я, наконец, открываю глаза.

— Дай поспать! — возмущаюсь я.

— Серьезно? Сама ведь сутками не спишь!

— И что? Это не повод на меня кричать. Лучше бы дома осталась.

— Да вы достали, успокойтесь уже, — пытается завершить конфликт Лида. — Давайте еще что-нибудь посмотрим.

Я понимаю, что фильм уже закончился.

— Она проспала целый час! На общей тусовке!

— Я тогда пойду лучше домой… не хочу портить вам вечер, — говорю подругам.

— Как хочешь. — пожимает плечами Алена.

До чего же она быстро остывает, при этом испортив настроение всем вокруг!

Вот реально, чего она на меня взъелась, ну уснула и что? И ночью я, между прочим, спала.

Иду домой, а из головы не выходит Ирка. Она поцеловала меня? Это всё влияние того ужасного фильма! Как можно встречаться с девушкой?

Поспать мне так и не дали, телефон завибрировал, и я, мысленно обругав посмевшего разбудить меня, открыла сообщение. Это Алена отправила мне ссылку на фильм, который мы смотрели позавчера.

«Ты уснула и все пропустила. Посмотри, думаю, тебе понравится» — написала она.

Я решаю последовать совету подруги и включаю фильм, который оказался сериалом с целыми десятью сериями.

За просмотром я провожу почти четыре часа. Еще три серии скачиваю на телефон в дорогу. Надеюсь, в лагере будет интернет, и я, если захочу, смогу досмотреть оставшиеся серии и узнать, будут ли Маргарет и Лили вместе. Сериал мне нравится.

Еще час я провожу в поиске фанатских групп. Оказалось, у сериала их немало. Вступаю в три, в одной группе пишут фанфики, в другой выкладывают отрывки и склейки любимых моментов, в третьей — арты. Смотрю, читаю, комментирую. В третьей группе все такие добрые, никто не спорит, не поливает других грязью. Видимо, админы хорошо чистят комментарии.

Может, они еще подписчиков накрутили. Вроде почти тысяча участников в группе, а осмысленных комментариев очень мало.

Наконец, в пять утра я решаю уснуть. Но не хочется, да и автобус приедет уже в восемь. А мне еще доехать до вокзала надо.

В девять часов я стояла на вокзале. Автобус должен был отходить через полчаса. Рядом со мной стояла девушка из параллельной группы. Она нервно теребила шнурки капюшона, шумно вздыхает, постоянно поправляя волосы.

— Нервные клетки не восстанавливаются. Ты знала, эм… Юля, верно?

— Да. Я не нервничаю… я не нервничаю! Вообще-то восстанавливаются. А ты кто есть? И чего тебе надо?

— Аня. Думаешь я не вижу, — я усмехнулась. — Не хочешь вместе сесть?

Юля кивнула.

Сопровождающая, девушка со светлыми волосами, одетая во все белое, называла имена ребят. Те, подходя к ней, отдавали документы и заходили в автобус. Она произнесла фамилию, и Юля направилась к автобусу.

Меня назвали чуть ли не самой последней. По какому принципу, спрашивается, они составляли списки? Точно не по алфавиту. Зайдя, я сразу увидела Юлю, та выбрала место в самом конце салона.

— Ну, как дела?

— Ну, нормально.

— Вот и поговорили!

Всю дальнейшую дорогу мы говорили о разных вещах. Обсуждали и осуждали звезд в тиктоке, музыку, блогеров.

— Хочешь? — Юля протянула мне печеньку.

Сама я не додумалась взять и теперь страдала голодной.

Я благодарно кивнула.

— Треш! Ну сколько можно уже ехать! — простонала Юля — Я уже с ума скоро сойду!

— Сколько нужно! — ответила ей я и, наконец, уткнулась в телефон.

— Девчонки! Хватит болтать, а! Дайте поспать! — долетает до нас голос парней спереди, и мы, тихо хихикая, снова утыкаемся в телефоны.

В отличие от прошлого года, в этом я точно знала, что хочу жить с Юлькой, а она была и не против. Мы заселились в одну комнату, правда еще вместе с Олесей из моей группы, которая тут же заняла душ, да так, что мы ждали не меньше получаса, а Юлька даже предлагала позвать на помощь кого-нибудь.

— Нам же нельзя выходить из номера до двенадцати! — заметила я, нарушив новоиспеченной подруге все планы. И мы еще минут десять ждали, пока освободится ванная.

Наконец, мы слышим, как поворачивается дверная ручка. Олеся, завернувшись в полотенце, проходит к шкафу, начинает переодеваться. Переодевается, кстати, в платье белого цвета.

— Ну и кто счастливый жених? — спрашивает Юлька, которая сама только что сняла худи и осталась в футболке и джинсах.

— Не знаю. Темыч, наверное, — с каменным лицом произносит соседка.

— Какой? Рожнев что ли? — называет Юлька фамилию парня, сидевшего в автобусе прямо перед нами.

Олеся как-то странно на нас смотрит. Наверно, уже считает сумасшедшими. Улыбается.

— Пишите фанфики! — визжит Юлька.

Олеся гневно шипит что-то нечленораздельное.

Мы втроем идем искать актовый зал, который оказывается на третьем этаже. Это большая комната с деревянным полом, заставленная стульями, с интерактивной доской на стене и надписью: «Добро пожаловать в лагерь „Лесной“!».

М-да уж. Наверное, надпись тоже со времён Союза осталась.

Ее я увидела случайно и, конечно, узнала сразу. Невозможно за два или три года забыть человека, с которым соперничал больше десяти лет.

Но Ира удивляется:

— Аня? Привет! Как ты, дорогая? — это определение меня сразу и смущает. Даю себя обнять, потом отхожу в сторонку.

— Меня больше интересует, почему здесь ты, — выделяю последнее слово. — Тебе ж уже есть восемнадцать.

— Мне и двадцать уже есть…

— Я знаю, — обрываю ее. — Но почему?

— Вожатой приехала. Ты из какого отряда?

— Да, не распределили ж еще.

— В любом случае, не из моего. Ко мне мелких в основном хотят. Десять-одиннадцать лет. Так что, как ты? Как школа?

Мы с ней долгое время проучились в одной школе, и про что, про что, а про нее она спросить еще могла. А вот про меня…

Ира выпустилась пару лет назад. С тех пор мы слышали о ней только из телевизора — Ира даже участвовала в чемпионате страны по фигурному. С тех пор она была весьма известной в городе.

Теперь, насколько я знаю, она катается в известном ледовом шоу. Мой папа очень ей гордится. Его бывшая ученица и такие успехи.

Ведущая, Светлана Владимировна, начинает рассказывать о расписании, экскурсиях, о лагере, в целом. Привычно. Типично.

— В шесть вечера вы идете на ужин, потом — на отрядное место, оттуда — на вечернее мероприятие, на стадионе…

Ее нещадно перебивают:

— Прям на льду?

— Ага… — Светлана Владимировна мнется, видимо, прикидывает реакцию зала.

И тут же проносится разочарованное «Ууу».

— А мы там не замерзнем? — слышится голос в другом конце зала.

— Дети, совесть имейте. И чувство юмора! Вы — фигуристы, — говорит кто-то сзади. Этого достаточно, весь зал успокаивается.

— Все мероприятия будут проходить в этом зале…

Я поворачиваю голову. Девушка, сидящая на заднем ряду, с русыми волосами до плеч и грозным взглядом, смотрит мне в глаза и пожимает плечами, но я уверена, что реплика принадлежала ей. И как же она похожа на Екатерину Владимировну!

— Там либо вожатые будут плясать для вас, — продолжает ведущая. — Бедняги! Либо вы для них. Еще будут конкурсы, игры, сольные номера и так далее, так далее, так далее.

За всю речь свое «так далее» на произносит раз тридцать, и некоторые ребята с камчатки уже ржут, не стесняясь.

Нас распределяют во второй отряд. Их всего семь, по пятнадцать человек в каждом. Знакомят с вожатыми — Лерой и… той самой девушкой, чей голос мы слышали и чье замечание смогло успокоить весь зал.

— Зовите меня Саша, мм… Александра Андреевна, Алекс, Александрина. Как хотите, короче, — говорит она по пути с столовую. Мне кажется, что это имя ей очень подходит. Твердое, уверенное, как она сама.

— А меня — Валерия или просто Лера, — робко добавляет вторая вожатая.

Мы спускаемся на первый этаж, по переходу идем в соседнюю пристройку, заходим в огромный зал, отделанный под дерево, с большим количеством пластиковых столов и стульев вокруг них. Вид этого зала напоминает школьную столовую. Потолок скошен, под ним находится большая люстра. Столы уже накрыты. Я подхожу и сажусь. Шесть тарелок. Значит, здесь сидеть я буду точно не одна.

— Садитесь! Или мне все съесть можно? — обращаюсь к ребятам.

Юля резко плюхается рядом со мной:

— Сразу видно кто из нас самый голодный!

Я улыбаюсь. Мне смешно смотреть на ее почти детские жесты, эмоции. Что удивительно, ведь мы ровесницы. Наверное, было бы не плохо научиться у нее такому легкому отношению к жизни.

— Ну, не все так плохо! — рассматривая макароны с котлетой, говорит Юлька, прерывая мои внутренние рассуждения.

— Ты шведский стол ждала?

— Нам типа обещали пятиразовое питание! Высшего качества!

Я пожимаю плечами. На питание мне все равно.

Потом нам разрешают уйти в комнаты на своеобразный сончас, который здесь называют «Горизонтом». Но ни я, ни Юлька, ни Олеся спать не собираемся. Вместо этого мы решаем разобрать вещи.

— Вы на Северный полюс собирались? Зачем столько вещей? — удивляется Олеся, увидев на наши с Юлей чемоданы.

— Эм… нет. Я, лично, взяла самое нужное, — отвечаю.

— А по итогу будешь ходить в одной футболке и, например, джинсах. Сразу видно, вы первый раз в лагерь приехали.

— А ты типа опытна…