Флёр-о-Флёр

Часть первая

«Есть только две вещи, которые приходят неожиданно – любовь и смерть». Где она вычитала это недавно? Лера вздохнула и в очередной раз посмотрела на закрытый шлагбаум железнодорожного переезда. Поезда все не было, так и на работу опоздать недолго! На серебристом циферблате часов две крохотные черные стрелки показывали начало девятого. Казалось, они потерялись среди блестящей пустыни, украшенной четырьмя разноцветными камешками. «Заблудились во времени», – Лера улыбнулась и повторила в уме фразу, не оставляющую ее в покое: «есть только две вещи…» Нет, это неправда! Любовь и смерть всегда ждут. Иногда всю жизнь.

– Ну, Пьеро, потерпи еще немного, – сказала она вслух и погладила пальцем эмблему льва на руле «Пежо» вишневого цвета, в котором она томилась перед полосатым шлагбаумом. – Сейчас поезд проедет, и мы помчимся. Сегодня нам ни в коем случае нельзя опаздывать на работу. И так, наверное, влетит от босса за вчерашнее.

Горизонт заволокла огромная туча. На стекло упали крупные снежинки.

Почему, когда стараешься сделать все правильно, часто получается наоборот?

Вчера босс поручил ей, как начальнику отдела по рекламе и связям с общественностью, купить к шести часам вечера букет цветов: «Что-нибудь оригинальное…» Лера тут же позвонила в цветочный магазин, недавно открытый на проспекте. В его рекламе говорилось про дизайнера-флориста и букетах в стиле модерн. Ответил молодой мужчина. Забавно растягивая гласные, он пообещал, что заказ будет готов после обеда.

Хотя, по ее расчетам, дорога до магазина и обратно могла занять минут тридцать, Лера выехала за полтора часа – на всякий случай. Лучше все делать заранее, чтобы не опаздывать. Припарковавшись на другой стороне проспекта, она увидела, что к цветочному магазину подъехал серый фургон. Открылась дверца кабины, и на улицу выпрыгнул мужчина, одетый в длинный плащ болотного цвета, джинсы и белые кроссовки. На его голове красовалась вязаная шапочка, а половину лица закрывали темные очки. Он напоминал одновременно персонажа из фильма «Горец» и фермера. Мужчина огляделся по сторонам, затем выгрузил на асфальт большую коробку с круглыми отверстиями по бокам. Из магазина вышел парень в черной кожаной куртке. Они вдвоем взяли коробку и скрылись за дверью.

«Неужели в таких огромных коробках перевозят цветы?» – удивилась Лера. Она пересекла проспект и зашла в магазин.

Желтые, крупные цветы – каллы – первое, что бросилось ей в глаза. Они возвышались на подиуме посреди магазина. Глядя на них, можно было подумать, что кто-то разбросал по зеленым листьям свернутые платочки с вытянутым уголком, а чтобы они не упали, пришпилил мохнатыми венчиками того же цвета.

В магазине никого не было. Играла музыка. На полках и подставках, выполненных в стиле хай-тек», стояли готовые букеты. Во всевозможных вазочках, плетеных корзинках или в блестящей упаковке, они казались чудесными творениями мастера-волшебника. «Настоящий цветочный бутик!» – восхитилась Лера и направилась к прилавку у дальней стены. Проходя мимо желтых «платочков», она остановилась и потрогала цветы. Пальцам понравилась живая, упругая ткань.

Из подсобного помещения появился парень в черной куртке. Правая бровь у него была заклеена пластырем. Он приветливо поздоровался, узнал о причине прихода Леры и выставил на стойку приготовленный заказ. Потом смешно сказал: «Эскюзе муа» и опять скрылся в подсобке.

Лера застыла в изумлении: на плетеной подставке в обрамлении двух широких листьев склонился крупный цветок, похожий на разинутую пасть ящерицы или на гигантское насекомое. Его верхний лепесток напоминал по форме и цвету плоскую луковицу. Два других торчали по бокам желто-коричневыми узкими перьями. Книзу опускался бледно-розовый мешочек, исчерченный лиловыми прожилками, как будто кровеносными сосудами. Мешочек сужался к центру в две губки, посередине которых выступал желтоватый бугорок. Цветок производил странное впечатление. Он отталкивал уродливостью и одновременно притягивал распахнутой сердцевиной, словно раскинувшая ноги блудница.

Парень появился снова, увидел озадаченное выражение лица Леры и тут же пустился в объяснения. «Это редкий вид орхидеи, который называется «Jabot de Venus» – Венерин башмачок. В розовом мешочке собирается сладкий, ароматный нектар. Насекомые спускаются туда полакомиться, а выбраться обратно могут только по узкой дорожке между губками. При этом они обязательно задевают язычок с пыльцой. Вот он, – продавец коснулся бугорка между губками, чуть насмешливо глядя на смутившуюся Леру. – Затем насекомые перелетают на другой цветок, и все повторяется. Так эти орхидеи опыляются и размножаются…» Продавец говорил, растягивая гласные. Иногда он прикасался пальцами к пластырю над бровью и морщился – видимо, ему было очень больно. «Вы же сами просили что-нибудь необычное. Эти орхидеи сейчас очень популярны в Париже», – закончил он.

Лера не знала, что делать. Букет, без сомнения, был оригинальным, но настолько, что босс ее точно уволит.

– Простите, я это не возьму, – громко произнесла она, стараясь придать голосу строгое выражение. – Дайте мне, пожалуйста, что-нибудь другое. Необычное, но не такое уродливое!

Да, именно так она и сказала: «Необычное, но не такое уродливое!»

И вздрогнула, потому что тут же услышала:

– Цветы не бывают уродливыми. Люди – часто, цветы – никогда.

Хриплый и сдавленный голос принадлежал мужчине в плаще. Он стоял в проходе, ведущем в подсобное помещение.

– Что вы сказали? – переспросила Лера.

Мужчина повторил, что люди могут быть уродливыми, но с цветами такое невозможно. Потом закашлялся и пропал в темном коридоре.

– Пардон, мадам, – пробормотал парень-продавец. – Извините моего друга. Если вам не понравилась эта диковина, можно подобрать что-нибудь другое.

Он убрал с прилавка цветок. Лера почувствовала себя неловко. Так бывает, когда кто-нибудь другой скажет что-то очень обидное и злое, а именно тебе становится стыдно и неприятно.

Время поджимало. Лера извинилась и еще раз попросила флориста поскорее сделать другой букет. Он заявил, что ее прекрасные светлые волосы и голубые глаза вдохновили его на маленькую идею. Защелкали ножницы, зашелестела упаковка. Через пять минут на прилавке высилось новое творение. В центре – вытянутый малиновый берет антуриума с изогнутым оранжевым «пером». По бокам – ярко-желтые «платочки» калл, один чуть выше другого. Позади, как воротник камзола, ажурно-сетчатая упаковка и декоративная зелень. Венецианский паж эпохи Возрождения – оригинально и одновременно торжественно.

– Очень красиво, – Лера кивнула.

– Что вы! Это вы красивы, как нераскрывшийся белый цветок, – парень пригладил короткие волосы и протянул визитку: «Андре. Дизайнер-флорист». Лера смущенно пробормотала слова благодарности и достала в ответ свою. Из подсобного помещения снова появился мужчина в темных очках и плаще.

Они были чем-то похожи – продавец и мужчина: одинакового роста, одинакового сложения, только продавцу на вид было около тридцати, а сколько мужчине – определить трудно. Шапка, очки и поднятый воротник плаща скрывали лицо. Он явно был старше, но ненамного.

– До свидания, огромное спасибо за букет, – Лера мило улыбнулась флористу, взяла цветы и поспешила к выходу.

– То, что кажется уродливым, по-своему красиво и неповторимо! – послышались сзади хриплые слова.

– Вот и наслаждайтесь своим уродливым цветком! – разозлилась Лера и вышла, хлопнув дверью.

Они с Пьеро опоздали. Всего на десять минут. Но, когда Лера подъехала к офису, директор уже стоял на улице и нервно курил. Он взял цветы, буркнул: «Что за нелепый букет!», сел в джип и укатил. Лере хотелось расплакаться. Ведь она почти успевала, но на перекрестке перед площадью попала в пробку.

«Видимо, такова была вчерашняя судьба – торопиться и опаздывать, а сегодня пришло время ждать. – Лера грустно вздохнула, глядя, как стеклоочистители размазывают по стеклу мокрый снег. – Последний день марта. Завтра уже апрель, а весны и в помине не видно. Может быть, она тоже стоит перед закрытым шлагбаумом? И ждет».

Вдали показался поезд.

Неожиданно справа подкатил «Мицубиси-Паджеро», военно-зеленый, как бронеавтомобиль. Окатив «Пежо» грязью, он нагло влез между ним и шлагбаумом. Лера узнала номер с двумя пятерками. Его владелец, по-видимому, жил где-то в пригороде. Последний месяц «Паджеро» часто встречался ей на переезде или на трассе по пути в город. Иногда у них даже случались принципиальные гонки, когда Лера на своем безобидном Пьеро не уступала зеленому монстру. Не всегда же прав тот, кто больше! Лица водителя «Паджеро» она до сих пор не видела – у джипа были тонированные стекла.

Шестигранная металлическая пепельница распласталась на поверхности директорского стола. В ней лежало несколько скрюченных окурков. Директор, не повышая голоса, не ругаясь, а, скорее, развлекаясь от скуки, отчитывал Леру за вчерашнее опоздание. Он курил и часто прерывался на телефонные звонки. «Интересно, босс в детстве лазил по деревьям? Сейчас-то вряд ли залезет даже на кустик – много курит, растолстел. Вот так неугомонные мальчишки превращаются в привередливых директоров, считающих своим долгом читать всем проповеди», – подумала Лера и в очередной раз согласно кивнула. Позади директорского кресла, на стене, выкрашенной в офисно-блеклый цвет, висела абстрактная композиция – панно из цветного стекла. Они с братом делали такие в детстве: собирали разноцветные бутылочные стеклышки и клеили их эпоксидным клеем на куски картона…

– Так вот, Валерия, – подвел итог директор, поправляя очки. – Давайте договоримся, что если подобная небрежность повторится, вы не будете на меня обижаться за наказание. Согласны?

– Согласна. – Лера одернула кофточку, из-под которой некстати показался голый живот. Как-то она не подумала, что ей сегодня придется стоять перед боссом. Торопилась.

– Можете идти.

Лера повернулась и побрела к двери. На глаза навернулись слезы.

Она считала себя очень дисциплинированной девушкой. Старалась все планировать, везде заранее договаривалась. И вот сегодня ее, как школьницу, отругали за опоздание.

– Да, кстати. Валерия, что у нас с рекламным буклетом? – уже в дверях догнали ее слова директора.

– Все в порядке, мы предложили дизайнерам новую идею. Думаю, к концу следующей недели все будет готово, – опустив голову, проговорила она. Презентация нового программного продукта, который разработала их компания, должна была состояться через несколько недель. Лера отвечала за рекламу.

– Прекрасно! – сказал директор. – Надеюсь, ваша очередная идея будет более оригинальной, чем предыдущая. До свидания.

Лера аккуратно повернула хромированную ручку двери и вышла.

– Ну что, сильно влетело от босса? – встретила ее в кабинете Рита.

– Да ну его! – Лера махнула рукой, прошла за свой стол и отвернулась к окну. Зачем подчиненным, даже если они друзья, видеть ее красные глаза?

Рита – единственный работник ее отдела. Была к тому же еще и университетской подругой Леры. Длинноногая, бойкая и порывистая, она могла себе позволить приходить на работу в короткой юбке и остроносых сапожках на высоком каблуке, потому что ей не нужно было ехать за рулем каждый день час на работу и час обратно, томиться на железнодорожном переезде и толкаться в пробках. Хорошо тем, кого привозят и забирают с работы мужья!

– Что, даже не ругал? А вчера у него был такой злющий вид. Когда я проходила мимо, он…

– Рита, перестань, все в порядке. Мы обсуждали рекламный буклет.

– Как хочешь. – Рита пожала плечами. – Можешь молчать, как всегда. Ты же у нас скрытная. Но, знаешь, человек не должен держать внутри себя отрицательные эмоции, он должен их выплескивать.

– Если мы все начнем выплескивать, то недолго и захлебнуться.

– А вот в Японии есть рестораны, где можно бить посуду и…

– Рита, ты звонила дизайнерам? Я обещала боссу новый вариант буклета к следующей пятнице.

– Ой, прости, вчера забыла. Сейчас все сделаю. А тебе, кстати, звонил твой братец, Виктор. Просил перезвонить. Будешь кофе?

Рита засуетилась у тумбочки, где стоял чайник. Потом села за стол и стала щелкать кнопками телефона.

За неисполнительность надо наказывать. Но как быть, если у тебя всего один подчиненный, и тот – твоя подруга? Лера аккуратно поправила все бумаги на рабочем столе, включила компьютер и, пока он загружался, набрала номер телефона Виктора. «Абонент недоступен». Вечно братец отключал свой телефон – не хотел, чтобы его беспокоили, а частенько был просто не в состоянии разговаривать.

– Ну и погода! Что-то с чем-то! С утра шел такой сильный мокрый снег с дождем – мы еле добрались до офиса. Везде аварии. Быстрее бы весна, я бы надела босоножки со стразами. – Рита поставила на стол чашку с кофе. – О чем пишут?

Она попыталась заглянуть в монитор.

– Ничего интересного, – Лера загородила экран.

– Если ничего интересного, почему не показываешь? Прячешь любовное послание?

– Ты дозвонилась до дизайнеров?

– Никто не берет трубку. Это письмо от Кирилла, или от кого-то еще?

– Рита, сходи, пожалуйста, и найди дизайнеров. Пусть срочно покажут, что они там нарисовали.

– Но, Лер, их же нет на месте!

– Посмотри в буфете.

– О’кей! О’кей! Как скажешь! Вечно я должна куда-то бегать.

Рита фыркнула и направилась к двери.

– У тебя новые сапожки? – спросила Лера, видя, что подруга обиделась.

– Муж подарил. Классные, правда? Смотри, какой длиннющий каблук!

– Да, очень стильные.

Рита довольно покрутила ножкой и выскочила из кабинета. Из коридора донеслось звонкое цоканье, как будто по кафелю разлетелись крупные бусины. Когда шаги стихли, Лера поправила джинсы и подумала о том, что, возможно, она зря побаивается такой вот экстравагантной обуви. Ну и что, что у нее плотненькая фигура и средний рост. Другие же носят и не боятся выглядеть смешными! Она вздохнула, отхлебнула кофе и перечитала электронное письмо еще раз. Ее явно кто-то разыгрывал, завтра ведь первое апреля. Но кто? Лера еще немного поразмышляла и ответила незнакомцу:

Рабочая пятница подходила к концу. В кабинете было непривычно тихо. Рита уже сбежала, зная, что в случае надобности подруга ее прикроет. И это понятно: у нее маленький ребенок и молодой муж. Как же правильнее сказать – не «молодой», а «новый»? Или «первый»? Про мужчин говорят: «У него молодая жена», а про женщин?..

Пропел мобильный, Лера взяла телефон.

– Валерия, – послышался настойчиво-спокойный голос мамы. – Приезжай сегодня пораньше и заскочи по дороге в аптеку. Помнишь, куда мы с тобой заезжали в прошлые выходные? Около вокзала. Там привезли для меня лекарство. Забери его, пожалуйста. И еще: закончился сахарный песок и кофе.

– Может быть, завтра? Это же на другом конце города. Сегодня пятница, будут такие пробки, а у меня…

– Послушай, Валерия, – перебила ее мама. – Люди специально для меня заказывали лекарство, беспокоились. Я уже пообещала, что ты заедешь и отдашь деньги. Тебе, в твои двадцать восемь лет, уже пора научиться понимать, что нельзя подводить тех, кто тебе помогает. И если ты помнишь, у меня нет мужа, который бы ухаживал за мной.

– Но, мам! У меня планы на вечер.

– Лера, надо обязательно сделать! Лекарство мне нужно сегодня. Ты что, хочешь, чтобы я опять всю ночь мучилась?

– Хорошо, я заеду и в аптеку, и в супермаркет…

– Почему ты грустная? Что-нибудь случилось?

– Все в порядке.

– Я тебя жду. Постарайся не задерживаться.

Лера расстроилась. Сегодня вечером они с Кириллом договорились поужинать в ресторане «Елки-Палки». Но отказать маме она не могла. Они жили в собственном доме за городом, две женщины, без мужчин. У мамы болела нога, поэтому она редко выбиралась в город, и то, если ее возили на машине. Последнее время у них что-то не ладилось. Мама придиралась по пустякам. Говорила что-нибудь едкое о возрасте дочери или о том, что она с ее внешностью до сих пор не замужем.

«Что ей не нравится? Если дочь блондинка, да еще с голубыми глазами, это не значит, что она должна выйти замуж за первого встречного!» – недовольно размышляла Лера, рассматривая на стене картину «Утро в Венеции».

Туман, набережная, пустые узконосые гондолы привязаны к деревянным столбам. Волны и ветер тянут их в открытое море, но крепкие веревки, сплетенные руками людей, не дают этого сделать.

Она уже была замужем, почти полгода. Выскочила на первом курсе института. Ничего хорошего из этого не получилось.

Лера набрала номер Кирилла и объяснила ему всю ситуацию.

– …Ну, Кирилл, не обижайся, пожалуйста, – взмолилась Лера в конце разговора. – Ты же знаешь, что у меня полно проблем! Мама хандрит, у нее болит нога.

– Все понятно, – буркнул Кирилл. – Ты не можешь никому отказать, кроме меня. Ты же добрая и правильная, всем помогаешь. Может быть, встретимся завтра?

– Завтра тоже не могу. Брат готовится к выставке в Центральном доме художника. Просил переночевать с дочерью. Давай в воскресенье, после обеда?

– Хорошо, – уже мягче сказал Кирилл. – Пиво с тебя. А то я в понедельник уезжаю в командировку на неделю.

– Спасибо, ты самый лучший друг.

– Пока.

Лера хотела спросить про электронное письмо, но сдержалась.

– Созвонимся.

Ну вот, всегда так бывает – планируешь одно, а жизнь за тебя планирует другое. Придется вместо ресторана ехать на другой конец города. Может быть, так оно и лучше, настроения все равно никакого нет. Лера подошла к зеркалу, причесалась, подкрасила губы помадой и вышла из кабинета.

Чумазый от колес до антенны Пьеро протискивался к выезду из города по плотно забитому проспекту. Машины, как стадо баранов, толкаясь и сигналя, взбирались на виадук. Пакет с двумя коробочками лекарств валялся на правом сидении. Из открытого окна соседнего авто доносился громкий звук рэпа. Водитель, носатый парень, призывно улыбнулся. Лера демонстративно отвернулась и включила обучающий диск французского языка.

– Урок номер пять. «В ресторане», – раздался голос преподавателя.

– Лё пети дэжёнэ – завтрак.

– Лё дэжёнэ – обед.

– Лё динэ – ужин.

Красивый язык – французский: мягкий, певучий и по-детски смешной. Все эти «ву, жё, лё». Зачем она столько лет учила английский? Конечно, это, без сомнения, самый нужный язык, но французский – просто чудо! Как здорово, что два месяца назад она купила себе самоучитель и начала постигать азы!

Город закончился, пробка рассосалась. Проскочив дорожную развязку, Пьеро понесся по шоссе, идущему вдоль железной дороги. Еще полчаса, и они дома. Справа промелькнули раскрашенные окна «Макдоналдса» и мачта с полукруглой «М».

«…время струится, как песок между пальцев…» – Лера откинулась на спинку кресла. Поэтичный розыгрыш… Неувядающий сюжет: мужчина в маске хочет познакомиться с женщиной. И имя нашли загадочное – Рами!

Пиво в бутылке закончилось. Тусклый свет, падающий на стены от экрана компьютера, превращал розовые обои в пепельные. Снизу, с первого этажа, где располагались столовая и мамина спальня, доносился громкий звук телевизора. Лера в раздумье повернулась к окну. Кто же это придумал? На Кирилла точно не похоже: он очень серьезный и весь в делах. За все время, пока они знакомы, он ни разу не проявил каких-либо чудачеств. Может быть, брат Виктор с его богатой фантазией? Вряд ли, в последнее время он озабочен только выставкой и выпивкой. И с компьютером он не дружит. Скорее всего, кто-то из фирмы… Лера перебрала в уме нескольких сослуживцев, но так ни на ком конкретно и не остановилась.

Мышка щелкнула – «отправлено». Вот так-то! Лера игриво ткнула в бок большую лохматую обезьяну, которую ей в детстве подарил папа на день рождения и которая с тех пор обитала на ее кровати или в кресле около стола. Выключила компьютер и пошла в столовую. В холодильнике была еще одна бутылка пива.

На следующий день Лера с утра заехала в банк, где потратила почти час, чтобы уговорить менеджера предоставить отсрочку погашения кредита за автомобиль. Затем поехала к брату. Без проблем проскочила центр по пустынной набережной, обогнула Кремль и вскоре была у подъезда кирпичной пятиэтажки, где ее ждал Виктор. Он нервно вышагивал взад-вперед и курил трубку.

– Ты чего так долго? Я же сказал, что опаздываю.

От него пахло перегаром.

– Извини, в банке задержали.

– Давай быстрее, говори, что случилось, и побегу. Утрилло ждет.

– Будете с компаньоном опохмеляться?

– Не опохмеляться, а творчески настраиваться. – Виктор потеребил бороду. – Мы художники. Если художник не чувствует жизни, он ничего гениального не создаст.

– Я слышала это от тебя уже сто раз. Почему надо именно пить?

– Так, Лулу, перестань. – Виктор недовольно поправил шляпу с опущенными полями. Он называл эту шляпу «подарок Ренуара» и почти никогда не расставался с ней. – Мне некогда слушать твои наставления. Я пошел.

– Подожди, я хотела спросить, когда ваш спонсор даст деньги? Мне нужно погасить кредит. Я была в банке и еле уговорила продлить кредит до конца мая. Это уже третья отсрочка! Если не верну, они наложат арест на автомобиль.

– Деньги лежат дома, мадемуазель, – перебил ее брат. – На столе, в целомудренно чистом конверте. Да не волнуйся ты! Деньги – всего лишь разноцветные бумажки, которые порхают из рук в руки.

Виктор рассмеялся.

Лера смутилась. В начале года она дала брату взаймы три тысячи долларов – всю годовую премию. Виктор с компаньоном готовили подарочный альбом своих работ для выставки. Деньги им обещал выделить какой-то спонсор, но уже после того как альбом будет напечатан. Для брата это была очень важная выставка. Он надеялся стать знаменитым, или, по крайней мере, продать многие из своих работ.

– Это правда?

– Конечно.

– А я уже начала беспокоиться.

– Ты что, я же твой брат, разве я могу тебя подвести? – Виктор вытряхнул из трубки остатки табака и сунул ее в карман пальто.

– Спасибо, Виктор. – Лера с нежностью посмотрела на брата. Высокий, широкоплечий, в коротком клетчатом пальто и огромных ботинках, Виктор больше напоминал старинного английского китобоя, чем одного из художников-импрессионистов, которым он поклонялся. Лера любила брата и жалела его. Она прощала ему искаженный, иногда злой и беспощадный взгляд на мир, так как преклонялась перед его умением рисовать.

– Пока. – Виктор обнял ее и чмокнул в щеку, уколов бородой. – Бонни тебя ждет. (Он всем давал прозвища, даже собственную дочь называл не по имени – Аня, а только «Бонни».) Вернусь завтра к вечеру.

– Пожалуйста, постарайся вернуться к обеду. У меня встреча.

– Пока, Белка. Хвост не промочи. Аривидерчи!

Он насмешливо взмахнул шляпой и зашагал к остановке, насвистывая что-то под нос.

Белка… Так папа называл ее в детстве. Она совсем не умела бегать, а вот прыгать очень любила. Воспитательницы в детском саду постоянно жаловались родителям, что они не могут заставить ее пробежать, как других детей. Она всегда прыгала или быстро ходила. И в школе из-за этого у нее были проблемы с физкультурой. Белка…

Лера зашла в подъезд.

Денег на столе не было. Только записка: «С первым апреля!»

– Что случилось, тетя Лера? – воскликнула Бонни, увидев ее разочарованное лицо.

– Ничего, – ответила Лера и набрала мобильный Виктора.

«Абонент не отвечает или временно недоступен».

– Ну вот… – она хотела выругаться, но, взглянув на озабоченное лицо девочки, лишь устало хмыкнула. – Все в порядке. Как поживаешь?

Лера обняла племянницу.

– Комси комса [2] . Убираюсь. Тебе что, папина шутка не понравилась?

– Как сказать… Видимо, сегодня все шутки идиотские. А я тебе привезла новую заколку.

– Покажи.

– Класс! Спасибо…

При виде блестящей заколки лицо Бонни, усыпанное веснушками, расплылось в довольной улыбке.

Виктор с дочерью жили в маленькой двухкомнатной «хрущевке» на первом этаже. Это была квартира Леры. Своего жилья у «бедного художника» никогда не было и, наверное, не будет, поэтому, когда он попросился ненадолго пожить в лериной квартире, она не смогла ему отказать. С мамой Виктор жить не мог, они поссорились больше десяти лет назад и с тех пор практически не общались. Лера пыталась их помирить, но ничего не получилось.

На пропахшей табаком кухне стоял холодильник, потертый стол, два стула и угловой диванчик.

– Откуда это? – спросила Лера, заметив на стене большие круглые часы, разрисованные фиолетовыми маками.

– Папа притащил с барахолки и отреставрировал. Правда, клево получилось? – отозвалась Бонни. Она складывала в пакет пустые бутылки из-под пива и вина.

– Да, красиво.

Брат, без сомнения, обладал талантом. Лепестки маков, казалось, оторвутся и упадут на землю, как только их коснутся стрелки часов.

– Тетя Лера, а почему бутылки с узорами не принимают как стеклопосуду?

– Что? – не поняла Лера.

– Смотри, какие суперские бутылки – с узорами. Разной формы. Их должны принимать по двойной цене, а приходится их выбрасывать. Это несправедливо.

– Не знаю. Наверное, им невыгодно.

– Жаль, – искренне огорчилась девочка. – Столько денег пропадает.

– Мы с твоим папой когда-то такие бутылки специально искали и раскрашивали или обклеивали пуговицами. Получались вазочки для цветов.

– Я знаю, он мне рассказывал. – Бонни закончила мыть посуду и выключила воду. – А мы сегодня пойдем в кино?

– Конечно, я же обещала. С меня причитается кино и подарок за твое окончание четверти. Собирайся, а я пока схожу выброшу бутылки.

– Угу. Только не размахивай пакетами, а то зазвенишь на весь двор.

– Иди одевайся, партизан!

Когда Лера вернулась, Бонни сидела в своей комнате и зашивала джинсы Виктора.

– Сейчас, еще минутку, а то потом забуду. Папа ведь не заметит, так и будет ходить с дыркой, – не поднимая головы, пробормотала она, старательно делая ровные стежки.

Ее детские пальцы крепко сжимали иголку. Огромные джинсы пятьдесят второго размера на ее коленках больше напоминали покрывало, чем мужскую одежду. Недаром Виктор называл дочь «моя маленькая хозяйка». Крепкая, с пухлыми щеками, не по годам рассудительная: маленькая женщина, а не одиннадцатилетняя девочка-подросток.

– Давай, я доделаю, – предложила Лера.

– Тетя Лера, не мешай, осталось совсем чуть-чуть.

– Хорошо, не буду. Пойду посмотрю картины.

В комнате Виктора они были везде: на полу, на стареньком шифоньере, на диване, на окне. Даже на телевизоре лежал недорисованный этюд. Только музыкальный центр, нетронутый красками, сиял серебристыми панелями. Рок-музыка была для брата святым.

– Я готова, – раздался голос Бонни.

Она стояла в коридоре. На ней были фисташковая куртка, бордовые вельветовые штаны, белые кроссовки и клетчатый розовый шарф. Длинные волосы она забрала в хвост, закрепив его новой заколкой.

– По-моему, шарф не сочетается со всем остальным, – отметила Лера.

– Ну и что? Папа говорит, что сочетание – скучно, избито и затерто.

– Ну, если папа говорит, значит, так оно и есть.

Они вышли из дома и поехали в торгово-развлекательный центр. Бонни расположилась на заднем сиденье и стала играть плюшевым медвежонком в полосатом колпачке, которого Лера возила на задней полке автомобиля.

На входе в торговый центр клоуны раздавали детям воздушные шары и подарки. Бонни достался пластмассовый пистолет. Увидев разукрашенные лица, Лере тут же захотелось проверить электронную почту, вдруг ответ от незнакомца уже пришел? Она оставила Бонни в детском отделе выбирать кофточку, а сама поднялась на последний этаж в интернет-кафе.

Две тысячи долларов! Лера хотела присвистнуть от удивления, но сзади раздался голос племянницы:

– Тетя Лера, ты чего так долго?

– Слушай, Бонни, – Лера поднялась со стула, чтобы загородить компьютер. – Хочешь мороженого?

– Хочу!

– Иди купи себе и мне.

– Но мы же решили, что будем есть мороженое в кино!

– Тогда купи билеты. Я сейчас – быстренько напишу письмо и спущусь. Жди меня в кинотеатре, в кафе. – Лера достала деньги и протянула девочке.

– А можно чипсы купить?

– Покупай.

– А большой попкорн?

– Тоже можно.

– Спасибо, тетя Лер. От кого письмо? – Бонни подозрительно прищурилась.

– Будешь много знать, скоро состаришься. Беги, а то все билеты раскупят.

– Угу. Только сама не опаздывай, фильм начнется через двадцать минут.

– Не опоздаю.

Девочка убежала.

Лера еще раз перечитала письмо: «две тысячи долларов», «любовь оставляет шрамы». Вот это розыгрыш!

Лера отправила письмо и тихо рассмеялась, довольная собой. Никогда не торговалась, и вдруг решилась.

Бонни ждала ее в кафе. Лера ахнула: попкорна – почти ведро, вдобавок большая пачка чипсов.

– Мы столько не съедим!

– Я плохо позавтракала.

Бонни состроила невинную гримасу, и Лере показалось, что веснушки на щеках девочки посмеиваются над ней.

– Какой фильм? – спросила Лера.

– «Легенда Зорро»!

Вечером они с Бонни решили сварить чай с имбирем. Лера высмотрела этот рецепт в одной телепередаче, ей понравился бледно-шоколадный цвет напитка. Имбирь она любила, особенно маринованный, в японских ресторанах. Ей вообще нравилось все пряное, острое и солоноватое. А вот к фруктам и сладостям она была равнодушна.

– Бонни, если бы ты повстречала человека в маске, ты бы испугалась? – обратилась она к племяннице, которая сосредоточенно чистила корень имбиря.

– Нет, – не задумываясь, ответила та. – Все грабители банков ходят в масках.

– Ах, да, – Лера улыбнулась. – Я же забыла, что ты мечтаешь грабить банки. А если серьезно? Представь, ты заходишь вечером в подъезд, а там – человек в маске?

– Я бы заорала.

– Я бы тоже. А если, например, тебе вдруг приходит письмо, а в нем незнакомый мальчик говорит, что очень хочет с тобой познакомиться, но у него проблемы с лицом.

– Ну и что?

– Он стесняется, поэтому просит разрешения прийти на свидание в маске.

– Супер! Мальчик в маске! Как на карнавале.

– Тебе не будет страшно? Ты же его совсем не знаешь!

– А чего бояться? Зорро тоже ходил в маске. И Бэтмен. Они же хорошие. Я почистила имбирь. Что дальше?

По кухне расплылся горьковато-терпкий аромат.

– Отрежь три небольших кусочка, мы положим их в молоко с чаем.

Три волокнистых кубика нырнули в бежевое молоко.

– Зорро – положительный герой, – продолжила Лера. – Он прячет лицо, чтобы его не узнали враги. Но в жизни – наоборот: под маской часто скрываются настоящие бандиты.

– А я бы все равно не испугалась! Гораздо больше плохих людей без масок, – ответила девочка, с интересом разглядывая корявый остаток корня имбиря. – Тетя Лера, а сырой имбирь можно есть? Он сладкий?

– Похож на ананас, – ответила Лера и отвернулась к окну, чтобы скрыть улыбку.

– Ой, ой, ой, какой жгучий! – запричитала Бонни, скривилась и выплюнула имбирь в раковину. Затем схватила бутылку с водой. – Фу, ну и гадость!

– С первым апреля, – рассмеялась Лера, глядя, как незадачливый дегустатор прыгает по кухне, глотая воду.

Чай получился насыщенным и пряным. Они пили его из больших чашек с голубыми маргаритками, ели печенье и слушали диск, сборник французских песен. За окном шумел ветер, а на кухне было тепло и уютно.

Неожиданно для себя самой Лера решилась и рассказала племяннице про электронную переписку с незнакомцем в маске. Наверное, если бы все было на самом деле, она бы так не поступила, ведь человек в маске просил ее об этом. Но, если это несерьезный первоапрельский розыгрыш, почему бы не открыть тайну маленькой девочке?

– Две тысячи долларов! – восторженным шепотом повторила Бонни, когда Лера закончила. – Супер! Я бы сразу согласилась.

– Бонни, это всего лишь первоапрельская шутка. Понятно?

– Понятно, – согласилась Бонни и опять восхищенно повторила. – Две тысячи долларов! Это ведь большие деньги, да, тетя Лера?

– Да, – Лера усмехнулась и начала мыть посуду. – Уж точно не маленькие. Только никому не рассказывай. Договорились? Чужую тайну всегда сложно хранить.

– Конечно, тетя Лера.

– Даже папе.

– Даю слово. Тетя Лера, а вдруг этот человек в маске действительно существует? И это не розыгрыш?

Бонни, прислонившись к стенке и шмыгая носом, наблюдала, как Лера одевается.

– Я поехала. У меня встреча с Кириллом. – Лера поцеловала племянницу.

– Угу.

– Вчерашний разговор – страшный секрет.

– Не волнуйся, тетя Лера, я же дала слово!

– Сходи купи молока и сыра. На ужин свари спагетти. И пусть твой папа, как вернется, сразу же мне позвонит. У тебя, кстати, вчера сдача осталась после мороженого?

– Да, – произнесла Бонни и после небольшой паузы добавила, – совсем немного. Одна мелочь. Я ее уже в копилочку положила…

Всем было известно, что Бонни копит деньги на мобильный телефон.

– Держи. – Лера достала сто рублей и протянула ей. – Этого должно хватить на пакет молока и сыр.

– Спасибо. – Бонни обняла Леру и поцеловала. – И за кофточку, и за заколку.

– Ну все, пока. На неделе еще заеду. Закрывайся и никому дверь не открывай.

– Аривидерчи. Передай привет бабуле.

В ресторане «Елки-Палки» вкусно пахло жареным мясом, было по-воскресному шумно, слышался детский смех. Ресторан, отделанный в стиле сельского дворика: с пузатой печкой, с глиняными горшками, с чучелами кур и петухов на плетеных изгородях, как нельзя лучше подходил для семейных обедов.

Кирилл сидел за столиком у печки и увлеченно обсуждал что-то по телефону. С плетеной изгороди на его намечающуюся лысину восторженно уставилось чучело курицы. На столе стояла пухлая коричневая барсетка и блюдо с закусками. Увидев Леру, Кирилл встал и услужливо отодвинул для нее стул.

– Привет, я сейчас закончу. Извини.

Он достал из барсетки записную книжку и опять углубился в телефонный разговор.

Лера села.

«Как ему всегда удается выглядеть таким бодрым и свежим? – думала она, разглядывая гладко выбритое, сияющее лицо Кирилла с большим лбом и живыми карими глазами. – Каждый раз, когда мы встречаемся, такое ощущение, что он минуту назад вышел из парикмахерской».

Кирилл подвинул ей тарелку с закусками.

– Это я специально для тебя заказал.

– Спасибо, Кирилл.

Тонкие ломтики красной рыбы, бурые шляпки маринованных грибов, горка салата «Оливье», заправленного майонезом. Он знал ее пристрастия. Приятно, когда кто-то заботится о тебе, а не только звонит и требует: «Привези!», «Не забудь!» Лера почувствовала, как потеплело на душе и одновременно возникло чувство вины. Человек ждет от тебя того, что ты не можешь ему дать.

– Мерси боку, большое спасибо, – еще раз повторила она. Ей захотелось в знак благодарности погладить Кирилла по руке. Но она не решилась.

Кирилл появился в ее жизни около двух месяцев назад. Он был другом мужа Риты. Лера до сих пор не могла понять, почему он стал ухаживать за ней. Тридцать лет, не женат, имеет собственный бизнес – крупный автосервис. Не курит, занимается спортом. Два образования. Такие парни обычно избалованы вниманием молоденьких девчонок. Лера вздохнула и взяла вилку. Возможно, у них давно бы все получилось, если бы она не боялась повторения прошлого. Сначала неудачное замужество, потом затяжной роман с женатым мужчиной. Каждый раз, как только ей казалось, что вот-вот наступит счастье, все вдруг ломалось и разбивалось. Она представила себя одной из женщин с картины брата – голой, сжавшейся, с перекошенными, угловатыми коленками и плечами. Чтобы отвлечься от грустных мыслей, она стала раскладывать на тарелке еду. Горку салата передвинула в центр, а кусочки рыбы и грибы разложила по диаметру тарелки. Получился орнамент.

– Ты чего такая озабоченная? – Кирилл закончил разговор и отложил телефон в сторону. – Опять проблемы?

– Да нет, все в порядке. Извини, что не смогла приехать в пятницу. Мама просила съездить за лекарством.

– Знаешь, Лера, – Кирилл сделал пометку в ежедневнике и убрал его в барсетку, – мне кажется, что твои родственники тебя используют. Так нельзя. Каждый человек имеет право на личную жизнь. У всех свои трудности, наша жизнь вообще состоит из одних проблем. Если решать не только свои, но еще и чужие, никакого времени не хватит.

– Я знаю, – Лера вздохнула и съела ломтик рыбы. – Кирилл, хочешь, сделаю тебе бутерброд?

– Нет, не хочу. Я заказал себе бараньи ребрышки и темного «баварского».

– Везет тебе! – Лера съела еще кусочек рыбы. Слабосоленая семга таяла на языке. Ей тоже захотелось пива.

– Давай закажу и тебе, – предложил Кирилл, когда принесли заказ. – Поставим твой «Пежо» здесь на подземную парковку. Выпьем пива, поболтаем. Брось ты свои заботы!

– А как я поеду?

– Зачем тебе ехать? – продолжал настаивать Кирилл. – Переночуешь у меня.

– Кирилл… – Лера изобразила строгое лицо. – Ты знаешь, я пока не могу.

– Я не имел в виду секс.

Он стал серьезным.

– А что ты имел в виду? Предлагаешь девушке выпить пива, а потом переночевать…

– Ты меня неправильно поняла. В общем, как бы это объяснить… Понимаешь, если человек, ну, то есть парень, приглашает девушку к себе, это еще ничего не значит…

– Как не значит? – Лера развеселилась, ей показалась, что чучело курицы сейчас клюнет Кирилла в лысину. – Во Франции, если мужчина приглашает женщину поужинать у него дома, то под этим подразумевается, что после ужина они займутся любовью.

Кирилл окончательно стушевался.

– Ну, мы же не во Франции. Я постелю тебе в зале. И ужинать я тебя не приглашал, а всего лишь переночевать… Хотел сэкономить твое время.

Лера расхохоталась.

– Прости, ты такой смешной, – она взяла его за руку. – Мы же договорились, что пока будем только друзьями. И потом, у нас с мамой сегодня традиционный воскресный ужин.

– Да, мама у тебя суровая.

– Она одинокая. Слушай, Кирилл, а ты никогда не мечтал одеть маску? – произнесла Лера с ударением на слово «маска».

– Чего? – не понял Кирилл.

– Купить карнавальную маску и постоянно носить ее, – повторила Лера, пристально вглядываясь в лицо Кирилла.

– А зачем?

Он продолжал есть как ни в чем не бывало.

– Чтобы тебя никто не узнал! – пояснила Лера.

– Ерунда какая-то. Вечно ты что-то выдумываешь!

– У меня работа такая.

– Я, пожалуй, закажу еще кружечку пива. Может быть, все-таки выпьешь?

– Нет, мне уже скоро ехать.

– Почему ты опоздала на ужин? – недовольно спросила мама, когда Лера приехала домой.

Мама сидела за столом с неизменной пышной укладкой, в строгом платье, чуть располневшая за последние два года, с тех пор как уволилась из мэрии. Она сохранила все привычки государственного чиновника: властный взгляд, требовательность, нетерпимость к возражениям.

– Переезд был закрыт, – извиняющимся тоном проговорила Лера. – Пробки.

– Курица давно остыла.

– Мам, – Лера подошла к плите и заглянула под крышку сковороды. – А ты можешь дать мне взаймы три тысячи долларов?

– Зачем?

– Погасить кредит.

– У тебя же были деньги?

– Сейчас нет.

– Где они?

– Я отдала их взаймы.

– Кому?

– Какая разница?

– Как это, какая? – возмутилась мама. – Ты отдаешь кому-то деньги. Возможно, даже под процент, а потом у меня просишь. Мало того, что я плачу за все в этом доме, а ты только тратишь на свой автомобиль, так я теперь должна еще возвращать за тебя кредит.

– Я не давала деньги под процент. Я дала их Виктору, на выставку, – разозлилась Лера. И тут же поняла, что сделала большую глупость.

– Виктору? – пальцы матери сжали лежавшую на столе вилку.

– Ему нужно было напечатать подарочный альбом, – начала объяснять Лера. – Эта выставка очень важна для него.

– Ты дура! – Вилка звякнула, покатившись по полу. – Думаешь, он тебе их вернет? Ты глупая и наивная девочка. Доросла почти до тридцати лет, а соображения – ноль!

– Он отдаст. – Лера насупилась. – У них есть спонсор, который готов оплатить все после начала выставки.

– И ты ему поверила? Этому пьянице и неудачнику?

– Виктор не пьяница, он художник, – возмущенно заступилась за брата Лера.

– Он не художник, он пьяница и бомж! Я договорилась, что его примут на юридический почти без экзаменов, а он сбежал в беспутное художественное училище. Идиот, так ему и надо. Он мог стать адвокатом, а променял все на шлюху и краски. Перед людьми стыдно. У всех дети как дети, выучились в нормальных институтах, зарабатывают на жизнь. А этот…

– Мама…

– Не перебивай мать! Это все твой отец виноват, его воспитание. Избаловал вас обоих. А потом… – мама махнула рукой, встала и, прихрамывая, подошла к плите. – Садись, я положу тебе курицы.

– Каждый человек имеет право сам выбирать свою судьбу! – громко выпалила Лера.

– Конечно, сам! Если он имеет голову на плечах, и в этой голове – мозги, а не вздорные фантазии и мечты. Что он заработал своим искусством? Ничего! Даже дочь по-человечески одеть не может! Вместо того чтобы заставлять учиться, таскает ее по выставкам и мастерским. Так и вырастет охламонкой.

– Нельзя жить без мечты и любви.

– Поэтому-то ты с этой своей любовью никак и не можешь выйти замуж!

– Я сейчас обижусь.

– Что, правда глаза колет?

– Мама, перестань! Не хочешь давать денег, так и скажи.

– У меня нет лишних денег.

– Ну и не надо. И ужинать я не буду.

С шумом отодвинув стул, Лера встала и поднялась к себе. Включила компьютер и, сдерживая слезы, с грустью посмотрела на фотографию над столом: папа, пятилетняя Лера и десятилетний Виктор с разрисованными, как у индейцев, лицами заливаются смехом…

Лера оторвалась от экрана. А с чем она могла сравнить свою жизнь? Наверное, с дорогой, по которой она каждый день едет на своем автомобиле. С дорогой, упирающейся в шлагбаум железнодорожного переезда, который всегда закрыт. Рами прав: одна страничка чужой души, а как много сказано! Лера вдруг поняла: у того, кто написал эти слова, много с ней общего.

А ведь это не розыгрыш, – вдруг отчетливо поняла Лера. Все серьезно! Все очень серьезно! Она встала и подошла к окну. На улице шел дождь, сквозь его монотонный шелест пробивался стук колес далекого поезда. Из маминой спальни доносился рев двигателей и возбужденный голос телекомментатора – мама любила смотреть гонки «Формула-1». Лера залезла с ногами на кровать и обняла мохнатую обезьяну. Это не розыгрыш! И что теперь делать? Деньги ей очень нужны, но за то, чтобы просто прогуляться, никто четыре тысячи долларов платить не станет. Не может же она согласиться на столь рискованное предложение? Хотя… почему бы и нет? Мысли путались в голове. Она просидела почти час, размышляя о том, как ей быть дальше, потом села за компьютер и написала ответ:

Перечитав письмо несколько раз, Лера убрала слово «грустное» и в задумчивости откинулась на спинку кресла. А если это розыгрыш? Тогда встреча тем более ускорит развязку.

Ночью подморозило. Пьеро крался по дороге осторожно, чтобы не поскользнуться на замерзших лужах и не слететь в кювет. Справа и слева от дороги простиралось поле, покрытое серо-коричневыми волнами нескошенной прошлогодней травы и камыша. «Рябчиковое поле», как однажды назвал его папа. Далеко впереди высились многоэтажки городской окраины. Лера жмурилась от солнца и слушала французский альбом.

Сегодня утром она проснулась с новым, радостным чувством. У нее появилась тайна – человек в маске! В этом было что-то пугающее и притягивающее одновременно. И от этого все вокруг преобразилось: асфальтовая лента дороги, подстерегающая крутым поворотом; озеро, спрятанное среди камышей «рябчикового поля»; «Паджеро», поджидающий в засаде у переезда – все приобрело скрытую двусмысленность…

На парковке перед офисом Лера долго выруливала, чтобы поставить Пьеро ровно. Это была своего рода благодарность за утренний слалом между замерзшими лужами. Наконец, когда с каждой стороны получилось одинаковое расстояние до соседних авто, она воскликнула: «Очень хорошо, Пьеро. Тре бьян [6] !», выключила зажигание, достала из перчаточницы (именно так было написано в инструкции: «перчаточница», а не «бардачок»!) бархатную тряпочку и протерла эмблему серебристого льва на руле. Потом поправила плюшевого медведя на заднем сиденьи и, шепнув: «Не скучай», захлопнула за собой дверь.

Риты в кабинете не было – подруга, как всегда, опаздывала. Включив компьютер, Лера обнаружила письмо от Рами.

Человек в маске назвал ее Валери. По-французски! Валери – действительно, звучит красиво, особенно если произнести букву «р» с прононсом. Лера несколько раз вслух произнесла «Валери». Ей захотелось тут же подключиться к ICQ, но в кабинет вошла Рита, простучала сапожками по полу, шумно сбросила плащ и сразу начала рассказывать о том, в какой «чудненький» ресторан они ходили вчера с мужем. Лера рассеянно слушала подругу и раздумывала над тем, что Рами был прав, когда утверждал, что большинство женщин отказалось бы встретиться с незнакомым мужчиной в маске. Неизвестное пугает.

– Валерия, почему ты утром опять не вымыла чашку? Ты что, нарочно это делаешь, хочешь лишний раз позлить меня?

– Мам, прости, ты же знаешь, что я это не нарочно. Привычка детства…

Лера поднималась по лестнице в свою комнату, досадуя, что опять забыла вымыть чашку. Это происходило невольно. Она пила кофе, завтракала, потом убирала со стола. Но иногда оставляла чашку невымытой.

– Ужин будет готов через несколько минут, – проворчала мама и загремела посудой.

– Хорошо, сейчас переоденусь и спущусь.

Лера, не раздеваясь, села за компьютер, подключилась к ICQ и набрала номер, который оставил ей Рами:

– Привет. Это Валери.

– Привет.

– Ты готов заплатить четыре тысячи долларов? – написала Лера, обрадовавшись, что Рами в Сети. Она долго думала, с чего начать их разговор, и решила начать с денег.

– Готов. Или тебе опять мало? – ответ пришел через некоторое время.

Лера довольно улыбнулась. Рами принял ее обращение на ты. Лера почему-то вспомнила, что в английском языке нет разницы между «ты» и «вы», а во французском – есть.

– Достаточно. Вот только… – Лера сделала паузу . – Четыре тысячи – приличные деньги. Их просто так не платят.

– Но ты же не знаешь всех тонкостей работы.

– Что, есть какие-то тонкости?

– Ты уже согласна?

Лера заколебалась.

– Надо сначала пообщаться. Рами – твое настоящее имя?

– Оно тебе не нравится?

– Нравится. Необычное. В нем есть что-то восточное.

– Это арабское слово – мой псевдоним. Хотя я часто думаю, что мне следовало бы родиться в семье, где верят в Аллаха.

Лера даже задержала дыхание.

– Ты христианин?

– Да, ношу крест. Но в церковь не хожу.

– Не веришь в Бога?

– Верю, только слабо.

– Как это – «слабо»?

– Я убежден, что миром правит не Бог, а некая Великая Идея или Создатель. Неважно, как это называется: Аллах, Христос, Будда.

– У кого же ты просишь защиты в трудную минуту?

– Просить милости у Бога – то же, что просить у него кары. Для Создателя нет ни плохого, ни хорошего, ни радости, ни грусти. Его цель – поддерживать равновесие, если где-то убывает, он добавляет, и наоборот. Его можно сравнить с художником, который следит, чтобы черное и белое рано или поздно становилось серым.

Лера представила Бога эдаким чудаком, с бородкой и кисточкой, бегающим у бесконечного холста. То тут подкрасит, то там. Она тихо рассмеялась и застучала по клавишам.

– А я верю, что Бог добрый.

– Если это так, то его надо уличить в предпочтениях, а это невозможно. Кто знает, что есть добро, а что – зло?

– Значит, по-твоему получается, что Бога все-таки нет?

– Это равносильно утверждению, что он есть.

– Ты чем-то похож на моего папу. Он тоже никогда не ходил в церковь.

– Кем работает твой отец?

– Он был строителем. Умер почти год назад.

– Мне жаль.

– Валерия, – раздался снизу голос мамы. – Иди ужинать.

– Сейчас иду!

Лера досадливо покачала головой. Мама, как всегда, не вовремя.

– Рами, извини, мне надо отключиться. Мама зовет ужинать. Она у меня строгая. Ей бы работать настоятельницей в католическом монастыре, а не сидеть дома на пенсии.

– О’кей.

– Еще один вопрос. Где мы встречались?

– Сейчас не могу сказать.

– Почему?

– Так будет лучше.

– Мне придется сопровождать тебя на улице?

– Возможно.

– Кем работает эта женщина, с которой ты хочешь познакомиться?

– Расскажу, если договоримся.

– Валерия, тебя долго ждать? – снова раздался голос мамы. – Ужин остывает. Ты опять за компьютером?

Из приоткрытой двери в комнату просачивался запах котлет.

– Мне надо идти. До завтра.

– Пока.

– …Кто тебе нравится из писателей?

– Многие. – Лера перечислила несколько авторов. – В юности мне очень нравился Ремарк. Особенно роман «Три товарища».

– А «Триумфальная Арка»?

– Этот роман я не дочитала. В нем слишком печальный герой. Что читаешь ты?

– Энциклопедию о бабочках.

– Я имела в виду, что ты читаешь из художественной литературы?

– Ничего.

– Почему?

– Неинтересно. Одно и то же: любовь (секс), убийства, деньги. Бесконечный сериал, меняется только обстановка и время. Жизнь вокруг гораздо увлекательней. Человек примитивен, не совершенен. Как ты думаешь, сколько ты проживешь?

– Не знаю. Может быть, лет восемьдесят.

– Всего восемьдесят? Из которых последних лет двадцать будешь ходить по больницам. К примеру, крокодилы живут в три раза дольше, они умеют регулировать температуру тела. Обитают и в воде, и на суше. У них даже сердце работает в двух режимах. Знаешь, почему?

– Почему?

– Видимо, за миллионы лет они написали и прочитали столько книжек, что поняли бесполезность этого занятия. Жизнь сводится к трем вещам – секс, еда и безделье между ними. (веселый смайлик).

Лера улыбнулась.

– Не хочу быть крокодилом. Лучше бабочкой. С огромными крыльями. Летать от цветка к цветку.

– Жизнь бабочек – короткое лето.

– Видимо, за миллионы лет они поняли, что лучше прожить одно солнечное лето, чем триста лет плавать в грязном болоте.

– Каждому свое! В детстве я любил ловить бабочек. Большим сачком.

– У тебя есть дети? – Лера задала вопрос, хотя почему-то была уверена, что он в разводе.

– Дочь. Она живет в другом городе. А ты собираешься замуж?

– Пока не собираюсь! Почему ты об этом спросил?

– Все девушки ближе к тридцати мечтают скорее выйти замуж.

– Не все. (веселый смайлик). Рами, опиши, пожалуйста, еще раз, что я должна буду делать.

– Сначала – узнать мои привычки, предпочтения и т. д. Затем мы поужинаем пару раз. А когда ты привыкнешь ко мне и окончательно освоишься с обязанностями, мы встретимся с той самой женщиной. Или, возможно, сначала ты встретишься с ней одна.

– Почему одна?

– Расскажешь ей обо мне. Искреннее мнение одной женщины всегда много значит для другой.

– А если она не захочет встретиться с тобой?

– Тебе часто попадались нелюбопытные женщины?

– А вдруг?

– Тогда придется соблазнять кого-нибудь еще!

Лера поморщилась. «Соблазнять» – грубое и неприятное слово.

– Ты говорил, что надо будет отвозить и привозить какие-то вещи. Что именно?

– Письма, подарки, цветы.

– Мне кажется, я не справлюсь.

– Почему?

– Все будут обращать на нас внимание. Вдруг я застесняюсь?

– Стесняются дети, потому что боятся выглядеть маленькими и глупыми. И взрослые, которые боятся своих желаний. Чего боишься ты?

Вопрос заставил задуматься. Но как можно написать «просто боюсь»? Глупо как-то. Лера решила сменить тему.

– Где ты живешь?

– За городом.

«Отличный ответ. Означает, что дальнейшие вопросы на эту тему неуместны». Лера улыбнулась, ей нравилось беседовать с Рами.

На экране появился одинокий вопросительный знак – Рами ждал следующего вопроса.

– Пока вопросов больше нет. Но неизвестность все равно пугает.

– Это нормально. Страх питается неизвестностью. Давай встретимся. Например, в четверг на этой неделе?

– Я согласна.

– Место и время я сообщу. Но есть еще один небольшой нюанс, о котором я не говорил ранее.

– Какой? – сердце Леры тревожно забилось.

– Я совсем не разговариваю.

– ??? Не поняла!

– В силу определенных обстоятельств я не могу говорить.

– Ты что, еще и немой?

– Нет. Разговаривать мне пока нельзя из-за операции. Надеюсь, это не изменит твоих планов встретиться?

– А как мы будем общаться?

– Разве ты не знаешь язык глухонемых?

– Нет, конечно.

(Веселый смайлик)

– Я тоже. Поэтому тебе предстоит говорить и за себя, и за меня.

– Ты меня шокировал. Как же я смогу говорить за тебя?

– Это нетрудно. Есть глаза, руки, губы… Со временем научишься понимать меня. Надеюсь, теперь ты поняла, что мне без секретаря никак нельзя?

– Почему ты не сказал об этом сразу?

– Говорил. Помнишь, я упоминал о тонкостях работы. Вот одна из них.

– Есть еще?

– Ха-ха-ха! Пока нет! (Смайлик с чертиком).

– Теперь я еще больше боюсь, что у меня не получится.

– Не бойся. У каждого человека есть право быть самим собой. Ты в любой момент можешь молча встать и уйти.

– О’кей.

– До четверга. Жди сообщения.

Разговор закончился. Лера откинулась на спинку кресла. Любопытная история: незнакомец в маске, перчатках, да к тому же еще и не разговаривает! Чем дальше, тем загадочнее. Интересно, куда это все приведет?

Лера встала и в раздумье подошла к окну. В дождливой темноте тоскливо завывал ветер, в ответ ему где-то жалобно тявкала собака.

«Господи, что же я делаю? – подумала Лера, трогаясь в потоке машин с перекрестка. – Но разве человек может всегда объяснить, почему он совершает тот или иной поступок?»

Сумерки размывали очертания города, автомобили зажгли фары. Проскочив мимо шумной площади, Лера повернула направо и оказалась перед вытянутой белой вывеской с черной надписью «Кафе Бульвар». Часы показывали почти пятнадцать минут восьмого. Минутная стрелка вот-вот коснется блестящего камушка на востоке, а встреча в семь. Лера поправила шейный платок (в модном журнале говорилось, что весной в Париже все носят платочки) и недовольно хмыкнула, досадуя на себя за то, что специально тянет время и старается опоздать в надежде, что Рами не дождется ее. Ладно, будь что будет.

Она достала из сумочки помаду и откинула в салоне верхний козырек, где располагалось зеркальце с боковыми подсветками.

Приведя себя в порядок, Лера вышла из «Пежо», поправила прическу, ради которой пожертвовала обедом, и направилась к входу в кафе.

Дверь открылась с легким нарочитым скрипом. В полутемном зале было немноголюдно. На столах горели свечи.

– Добрый вечер, – к Лере подскочил официант в клетчатой рубашке. – Желаете поужинать?

– Меня ждут, – ответила она, заметив за столиком в углу одинокую фигуру.

Официант метнул на нее оценивающий взгляд.

– Что-нибудь не так? – строго спросила Лера.

– Все в порядке, – он отвел глаза. – Вас ждет мужчина в…э-э-э…

– Да, именно он, – подтвердила Лера, удивляясь, что официант замялся на слове «маска». Рами говорил, что в этом кафе он частый гость и к нему все привыкли.

– Тогда проходите, пожалуйста. Вон туда, – официант показал на столик.

Оказывается, все не так уж и сложно, если вести себя естественно и непринужденно.

Лера подошла к столику и встала с правой стороны. Оглянулась – никто не обращал на них никакого внимания.

– Здравствуйте. – Она старалась не смотреть в сторону сидящего мужчины в плаще с поднятым воротником и серой шляпе, надвинутой на лоб. Тот молча кивнул и, не вставая, сделал приглашающий жест.

Пламя свечи колыхалось, отбрасывая суетливые тени на клетчатую скатерть и перчатки незнакомца.

– Вы Рами? – переспросила Лера, на всякий случай, присаживаясь на стул. Она никак не осмеливалась взглянуть на него.

«Надо что-то сказать. Или спросить. Но что?», – Лера поправила нож с вилкой, передвинула ровнее тарелку, переложила папку с меню. И продолжала молчать.

Рами кашлянул. Один раз, потом второй.

– Простите, все так необычно, – наконец произнесла Лера, рассматривая квадратики на скатерти. – Понимаете…

– Что будете заказывать? – вынырнул из полумрака официант.

Лера подняла глаза и тут же опустила. Она увидела лицо. Точнее, маску.

– Кофе, пожалуйста, – торопливо произнесла она и снова подняла голову.

Маска была карнавальная, в венецианском стиле. Одна половина – черная, другая – светлая, раскрашенная тонкими витыми линиями и отделанная позолоченной тесьмой по периметру. Маска закрывала большую часть лба, весь нос и почти все скулы. Рот оставался свободным.

Узнать, кто скрывается под маской, было совершенно невозможно.

– Как в кино, – невольно улыбнулась Лера и тут же смутилась: – Простите.

Человек в маске улыбнулся в ответ и развел руками. Через прорези блеснули глаза, цвет которых в полумраке было не разобрать.

– Пожалуйста, ваш кофе, – официант поставил перед Лерой чашку. – И ваш кальвадос, сэр. Будете заказывать горячее?

– Нет, спасибо, – отказалась Лера.

Официант попытался взять со стола меню, но Рами перехватил его руку.

– Оставить? – переспросил официант, увидел утвердительный кивок и отошел.

Рами взял меню и протянул Лере.

– Я не хочу. Я не голодна.

Он продолжал настаивать.

А почему бы действительно чего-нибудь не съесть? Надо же что-то делать! Лера взяла меню и выбрала салат из овощей с курицей.

Когда официант принял заказ, Лера попросила его заправить салат майонезом, а не оливковым маслом, как было написано в меню. Потом встала и пошла вымыть руки.

На самом деле сбежала, потому что неожиданно для себя испытала разочарование. Она так много думала об этой встрече, чего-то боялась, рисовала яркие картинки, а все оказалось намного проще и банальнее.

В туалетной комнате Лера пробыла довольно долго, раздумывая, как ей быть. Наконец решила, что экстрим и приключения вовсе не для нее, что она съест салат и сразу уйдет. А потом напишет письмо, в котором извинится и откажется от предложения.

Сняв с шеи платок и засунув его в сумочку, Лера вернулась за стол. Рами сидел, откинувшись на спинку стула, изучая наполовину пустой бокал с кальвадосом. Рами был без шляпы. Его голову покрывала черная бандана, которую Лера не заметила, когда пришла. Вспомнилось, что так был одет Зорро в фильме, который они с Бонни недавно смотрели в кинотеатре. А еще так иногда в голливудских фильмах одеваются крутые негры: шляпа, а под ней бандана.

Лера пробормотала извинения и принялась за салат, изо всех сил стараясь выглядеть непринужденно. Произносила фразы типа: «Здесь неплохо», «Хорошо готовят», «Уютно», и постоянно опускала глаза. Было очень непривычно говорить одной. И чувствовать себя немного дурой.

Рами слушал, его губы изображали подобие улыбки. Казалось, он догадался, что это их последняя встреча.

Зазвонил мобильный. Кирилл. Лера обрадованно вытащила телефон из сумочки. Хотела отойти, но потом решила, что пусть Рами слышит и знает, что у нее есть молодой человек.

– Чем занимаешься? – спросил Кирилл.

– Ужинаю…

– С кем?

Лера взглянула на Рами и, увидев, как он приложил палец к губам, ответила:

– У меня деловая встреча.

– Ты чем-то встревожена?

– Все в порядке. Я тебе перезвоню попозже, мне неудобно разговаривать. Прости, пожалуйста.

– Ладно, – буркнул Кирилл.

Лера спрятала телефон в сумочку.

– Это мой парень. Он владеет автосервисом.

Рами достал ручку и написал на салфетке:

«Свадьба?»

– Пока нет. – Лера грустно рассмеялась, затем посмотрела на недоеденный салат, вздохнула и встала. – Извините, мне пора. Спасибо за ужин. Я пойду, мне еще домой за город добираться.

Рами понимающе улыбнулся. Как много может выражать улыбка, если в нее внимательно вглядываться: печаль, одиночество, крушение надежд. «Он или неплохой артист, или очень несчастный человек», – промелькнуло в голове. Ей вдруг показалось, что глаза в прорезях маски потухли.

– До свидания.

Рами встал, достал из пакета сверток, по форме напоминающий книгу, и протянул Лере.

– Это мне?

Он кивнул.

– Спасибо. Не стоило…

Он настойчиво протягивал. Пришлось взять. Бумага была матовая и тисненая. Может быть, сказать ему, что она решила отказаться? Нет, лучше потом, вдруг она передумает? Лера поблагодарила за подарок и быстрыми шагами направилась к выходу.

На улице ветер хлестко ударил по щекам и попытался злобно растрепать прическу. Лера села в машину, включила зажигание, но не трогалась, глядя на двери кафе. Интересно, когда Рами идет по улице, то действительно не снимает маску?

– Просто прелестно – человек в маске! И нем, как рыба! Загадка, авантюра! И ты хочешь отказаться? Сестра, ты ничего не понимаешь. Познакомь меня с ним. За четыре тысячи долларов я его с любой дамочкой сведу. Утрилло умрет от восторга! Ха-ха!

– Пожалуйста, Виктор, я же просила никому не рассказывать!

– Да ладно, не скажу, не скажу…

Они пили на кухне чай. На стене громко тикали часы с фиолетовыми маками. За окном подвывал ветер. Лера с Бонни, обнявшись, сидели на угловом диванчике. Виктор измерял шагами куцее пространство кухни, доказывая сестре, что она не должна отказываться от контракта.

– Лулу, разве ты не хочешь заработать?

– Но, Виктор, – запротестовала Лера, – дело не в деньгах. Я уже объясняла. Как можно общаться с тем, кто постоянно молчит? Я не знаю, что говорить, что делать.

– Какая тебе разница, пусть себе молчит. За четыре тысячи долларов можно и потерпеть. Я тебе сколько должен?

– Ты что, забыл?

– Конечно, помню: две или… три тысячи долларов? Ха-ха!

– Виктор, не паясничай, я с тобой разговариваю серьезно, как со страшим братом, а ты все шутишь. Понимаешь, я не вижу его глаза, и это меня пугает.

– Тетя Лера, а ты возьми папу в долю, – предложила Бонни. – Он с тобой сходит на следующую встречу.

– Нельзя. – Лера строго посмотрела на племянницу. – Это секрет.

– Он где-нибудь спрячется, – настаивала девочка.

– Например, под столом! – Виктор расправил широкие плечи.

Все рассмеялись, а он продолжил:

– Лулу, чего ты испугалась? У парня проблемы, он надел маску. Ну и что здесь плохого? Это наоборот хорошо. Если бы все носили маски, сколько бы уродов ты не увидела! Посмотри вокруг – одни мерзкие хари, нарисовать некого. – Виктор возбужденно теребил бороду. – Ты знаешь, моя шляпа тоже многим не нравится, а мне плевать на них. И твой знакомый тоже плюнул на всех и надел маску. Слушай, Лулу, а может, он дал обет молчания, как сарацин?

– Не знаю.

– Ты спроси в следующий раз.

– Пап, а ты сам бы надел маску? – спросила Бонни.

– Да легко! Боюсь, только меня сразу в полицию заберут. Подумают, что пришел грабить винный магазин. – Виктор расхохотался. – А не выпить ли нам?

– Виктор… – Лера посмотрела на него укоризненно.

– Взяли бы бутылочку портвейна, поболтали…

– Пап, ты же обещал сегодня не пить. – Бонни нахохлилась.

– А ты вообще молчи, обещала в школе вести себя прилично, а сама мальчика избила. Теперь меня к директору вызывают.

– Он первый начал…

– Да знаю я твои «первый начал», – Виктор с любовью посмотрел на дочь. – Не дуйся. И налей отцу еще чаю. Сказал, что сегодня не буду пить, значит, не буду. – Виктор достал из кармана табак и трубку. – Раз вы не хотите пить портвейн, то подымим.

– Не кури, пожалуйста, и так голова болит, – взмолилась Лера.

– Да что вы все сегодня на меня набросились! Бунт на корабле? Что мне, в собственном доме и покурить нельзя? – отмахнувшись, он раскурил трубку и смачно затянулся. – Беллиссимо!

Лера промолчала.

– Четыре тысячи долларов, – продолжал Виктор. – Везет же некоторым. А ты возьми с этого «немого сарацина» аванс – тысячу, а лучше – две тысячи. Если не выгорит соблазнить ту дамочку, ты уже свое заработала. А, сестра?

– Неудобно.

– Ох, уж эти твои «удобно – неудобно»! Тут за двести баксов целый месяц мольберт мажешь, и никто не ценит. А здесь – халява, да еще и приключение.

– Дают – бери, а бьют – беги, – многозначительно добавила Бонни, разливая чай.

Виктор опять расхохотался.

Посидев еще немного, Лера стала прощаться. Они вышли в коридор. Бонни убежала в комнату.

– Лулу, а не дашь ли ты бедному художнику пятьсот рублей взаймы? До понедельника? А лучше – до выставки, – глядя в потолок, вежливо попросил Виктор.

– Нет.

– И не смотри на меня так, не пропью! – вспылил Виктор. – Красок надо купить. И на телефон положить.

Лера достала из сумочки кошелек и неохотно протянула брату пятьсот рублей.

– Спасибо, сестра. – Виктор взял деньги и сунул в карман джинсов. – А у тебя чудная прическа. Ты похожа на Мэрилин Монро!

– Она мне не нравится.

– Зря. Знаешь, сколько у нее было богатых любовников? Даже сам президент. А у тебя – один автослесарь, а второй – немой в маске.

– Сейчас обижусь и заберу деньги обратно.

– Пардон муа… Сорри, – засмеялся брат, – шучу.

Он чмокнул ее в лоб.

– Тетя Лера, – Бонни выбежала из своей комнаты, – вот, передай бабуле от меня рисунок.

Виктор недовольно хмыкнул.

– А что, – Бонни посмотрела на него, – рисунок тоже нельзя?

– Рисунок – можно…

– Всем пока! – попрощалась Лера, положив рисунок в сумку. На нем акварельными красками был нарисован красный гоночный автомобиль с надписью на боку «Ferari».

– Аривидерчи! – ответили ей брат и Бонни.

Отъезжая от пятиэтажки, Лера увидела, как из дверей подъезда показалась фигура в пальто и шляпе. Виктор. Он огляделся по сторонам и направился к освещенной витрине минимаркета. «Точно за вином», – вздохнула Лера, но останавливаться не стала.

Усевшись с ногами на кровать, Лера включила светильник и вскрыла матовую бумагу свертка, который ей подарил Рами. Роман «Триумфальная Арка», Эрих Мария Ремарк. На обложке – силуэт человека в блеклом освещении фонарей. Голые ветки деревьев, темные арки моста. Она улыбнулась и, вспомнив встречу в кафе, подумала, что не такой уж он и страшный – человек в маске. По крайней мере, на маньяка-убийцу вовсе не похож, скорее, на артиста какого-нибудь. Виктор прав: надо попросить аванс. А если у нее не получится или ей не понравится, она вернет деньги.

Лера наугад перелистала страницы книги:

Закрыв книгу, Лера непроизвольно усмехнулась. Опять орхидеи! Ее снова охватило чувство, что они с Рами чем-то похожи. «Интересно, что с ним случилось такого страшного, что теперь он скрывает свое лицо, руки и голос? И какой он на самом деле? Может быть, весь в ужасных шрамах?» Перед глазами неожиданно возник образ отца в больнице: высохшее сморщенное лицо, выцветшие всклокоченные брови и ничего не выражающие глаза. На него было неприятно смотреть, как будто это был не ее родной отец, а совсем чужой человек. Лера с горечью вспомнила, как он пытался с ней поговорить, протягивая костлявую руку, а она отводила взгляд и придумывала тысячу причин, чтобы побыстрее уехать. Видимо, время безжалостно убивает в нас тех маленьких любящих детей, которые каждый вечер с радостью бросаются родителям на шею.

Она положила книгу на тумбочку, встала с кровати и включила компьютер. Замерцал серо-голубой экран.

Лера немного подумала и стерла последнюю букву имени. Получилось «Валери». Затем, достав французский словарь, добавила в конце письма:

– Как прошел день? – замерцал синими буквами на экране компьютера вопрос Рами.

– Нормально. – Лера вздохнула. На работе боссу опять не понравились эскизы рекламного буклета, и он обещал лишить ее премии.

– Ты получила мое письмо?

– Да.

(В письме, которое Рами прислал днем, он согласился на ее вчерашние условия).

– Как настроение?

– Отличное!!! Опять поругалась с мамой.

– Ты говорила, она у тебя строгая. Похожа на воспитательницу.

Лера улыбнулась, поняв, что он специально шутит, чтобы разговорить ее.

– Ты все перепутал. Не на воспитательницу, а на настоятельницу католического монастыря. Однажды в детстве, когда я взяла без спросу деньги, она поставила меня на колени в угол на горох.

– Это жестоко.

– Но справедливо. Она всю жизнь проработала начальником канцелярии в городской мэрии, поэтому привыкла к порядку и дисциплине. Потом ушла на пенсию по инвалидности. У нее проблемы с ногой. Не работает уже почти два года. Сидит дома и готовит для меня ужины. Ну и воспитывает.

– Может быть, ей одиноко?

– Она сама виновата. Умудрилась за пару лет поругаться почти со всеми знакомыми. – Лера вдруг осознала, что Кириллу она никогда не рассказывала про маму. А Рами – легко. – Иногда мне кажется, что она очень устала от жизни.

– Жизнь – это разочарование. Чтобы легко умереть, нужно разочароваться и устать. Главное, чтобы это не произошло раньше времени.

– Но человек всегда кого-то любит: друга, женщину, детей. А кто-то любит его.

– Друг предает, женщина изменяет, дети уходят.

Лера почувствовала неприятный холодок на коже. Почему в его словах иногда сквозит такая тоска и неверие в человека?

– А Бог? Разве можно разочароваться в Боге?

– Об этом мы узнаем, когда придет черед умирать.

– Знаешь, Рами, мне кажется, что нужно верить в лучшее. Иначе зачем жить?

– Ты права, я неудачно пошутил. Конечно, лучше верить в сказку, чем впадать в депрессию. Почему ты вчера ушла из кафе такой печальной? Стеснялась или я тебя напугал?

– Было как-то непривычно.

– Страшно и отталкивающе?

– Не знаю. Однажды я увидела в пригородном поезде женщину, у которой по самые глаза была марлевая маска. Вагон был переполнен, но на сиденье рядом с ней никого не было. Я тоже не села.

– Даже к обычным лицам порой приходится долго привыкать. «Мы носим лица, как маски, которые носим, как лица…»

– А твоя маска – венецианская?

– Ты угадала, ее привезли из города мостов и туманов. Она тебе понравилась?

– Да, красивая и необычная. В ней есть загадка. Одна сторона – черная, другая – белая. Почему?

– Как день и ночь, как добро и зло…

– Жаль, что глаз не видно.

– Почему?

– По глазам можно определить, говорит человек правду или лжет.

– Ты опять сомневаешься и не доверяешь?

– Нет. Я просто неудачно пошутила.

– Тогда обсудим еще раз условия контракта.

– Слушаюсь!

– 1. Ты работаешь моей помощницей (секретарем-референтом): сопровождаешь меня, когда это необходимо, по моему указанию встречаешься с людьми, общаешься с ними или передаешь необходимые вещи. Например, письма, цветы, посылки и т. п. После каждой встречи, вечером, обсуждаем детали встречи и другие вопросы.

2. Словесно общаемся только через Интернет.

3. Ты действуешь строго в рамках моих указаний. При возникновении вопросов отправляешь их по электронной почте.

4. Ты не должна пытаться узнать, кто я. Например, следить за мной. Если это произойдет, то контракт будет тут же расторгнут, и ты вернешь аванс.

5. Срок контракта – два месяца. Оплата – четыре тысячи долларов. Аванс – две тысячи долларов.

6. Все, что будет происходить, необходимо держать в строгой тайне. Вопросы есть?

– Да. Почему мы не можем общаться СМС?

– Мне не нравится этот вид связи.

– Контракт будет в письменном виде?

– От имени кого? (веселый смайлик). Если ты мне не доверяешь, то не стоит начинать.

– Если что-то будет выходить за рамки приличия или закона, я могу отказаться это выполнять?

– Да. Если я попрошу тебя раздеться на людях, ты можешь отказаться.

– У меня плохая фигура?

– Божественная. Как у Венеры Боттичелли. Еще вопросы?

Лера рассмеялась и несколько раз повернулась на кресле. Потом ненадолго задумалась. Конкретных вопросов в голове больше не было, остались одни размытые эмоции и опасения.

– Мне все ясно. Какое следующее задание?

– Встречаемся в воскресенье, в четыре часа в кафе «Камелия». Не удивляйся, что я буду с цветами. В этом кафе меня не знают, поэтому для них наша встреча – это встреча двух влюбленных. Мужчина делает сюрприз своей девушке. Он в маске. Понятно?

– Да.

– Надеюсь, ты была когда-нибудь влюблена?

Леру это так возмутило, что если бы он был рядом, она бы бросила в него чем-нибудь.

– И даже замужем!

– Очень хорошо. Опыт в любви – незаменимая вещь. Завтра обсудим детали. Пока.

Она хотела еще раз переспросить, что значит «играть роль влюбленных», но Рами отключился. Зеленая ромашка ICQ стала красной.

Лера с сожалением выключила компьютер и пересела на пуфик у трюмо. Смыла тушь с глаз и долго рассматривала свое лицо в зеркале. «Мы носим лица, как маски…» Маски из кожи и мышц. Почему же нельзя натренировать их так, чтобы они не снашивались к старости?

«Иль плё» по-французски означает «идет дождь». Лил апрельский дождь. Он превращал звонкие ручейки в мутные бурные потоки, серые подушки оставшегося снега – в почерневшие мусорные кучи, а автомобили – в грязные горы железа. Несмотря на воскресенье, на набережной опять была пробка. Пьеро, нервно дергаясь, пытался протиснуться на мост. Впереди девушка за рулем красного «Гольфа» вежливо пропускала сплошной поток автомашин. «Сразу видно – водит машину недавно», – Лера вздохнула, включила заднюю скорость и стала пятиться – до раздраженного сигнала сзади. Спокойно! Теперь руль до упора влево. Объезжаем красный «Гольф» по встречной, прищуриваем глаза и настырно лезем вперед. Ну вот, теперь можно расслабиться. И по газам!

Дождь кончился, выглянуло солнце. Грязные спины машин тут же словно встрепенулись и перестали горбиться.

Не опоздать бы, – беспокойно подумала Лера, взглянув на часы, засверкавшие серебристой монеткой в солнечных лучах. Через два часа встреча с Рами в кафе «Камелия», а надо еще успеть на техстанцию, заменить перегоревшую лампочку фары. А потом в парикмахерскую – уложить волосы.

После встречи с Рами в кафе «Камелия» Лера заехала на квартиру к брату.

– О, какие милые цветочки! Непорочная белая роза и небесные ирисы. Свесились, как языки усталых собак, – воскликнул Виктор, увидев в руках сестры букет.

– Сам ты – язык! Они похожи на мушкетерские плащи, – возразила Лера, осторожно погладив лепестки, словно пытаясь уберечь их от запаха табака и вчерашнего алкоголя.

Виктор хохотнул, закашлялся.

– Лулу, ты неисправима. Все еще веришь в сказки и мечты.

– А ты уже ни во что не веришь. Только пьешь и…

– Прекрати, лучше расскажи, как прошло рандеву? – перебил ее брат.

– Нормально…

Лера усмехнулась, вспомнив свое смущение, когда в кафе Рами преподнес ей букет, а она взяла цветы и замерла, не зная, что делать, если Рами захочет ее поцеловать (ведь влюбленные должны целоваться!). Рами не создал проблем – галантно взял ее под локоть и повел в зал. Их стол находился в углу, рядом с большим террариумом, в котором разлеглась гигантская серая ящерица с ярко-зеленым зобом.

– Нормально, – еще раз повторила она и начала делиться с братом впечатлениями. – Знаешь, Виктор, оказывается, карпаччо из сырой говядины – ужасно вкусно.

– Карпаччо? – воскликнул брат, доставая курительную трубку. – Так звали одного известного итальянского художника в средние века. Он рисовал в насыщенных кроваво-красных тонах. Пошли на кухню, покурим.

– А еще повар так здорово украсил тарелку! – восторженно продолжала Лера, усаживаясь на диване. – Тебе бы понравилось. Представляешь, кружочки мяса располагались по кругу, в центре высилась квадратная пирамида из сыра, а по бокам – дольки лимона, как египетские лодки. Такое чудо – натуральный съедобный натюрморт.

– Любопытно…

– И знаешь, что самое главное? Когда ешь карпаччо, можно самому каждый кусочек делать разным по вкусу. Один больше посолить, другой полить лимоном…

– А он ест прямо в перчатках?

– Кто?

– Твой сарацин в маске.

– Да, прямо в них.

– А они случайно не розовые?

– Нет. Белые.

– Жаль. Я думал, что он такой же франт, как Шарль Бодлер! – Виктор потеребил бороду, попыхивая трубкой. – Он хоть аванс-то принес?

– Принес, – Лера достала из сумочки нераспечатанный конверт.

– Ты что, даже не вскрывала его?

– Зачем? Он же не просил никакой расписки.

– Лулу, – брат сделал широкий жест руками, испачканными краской. – Тебе не просто повезло, а повезло вдвойне. Ни контракта, ни расписки – и куча денег! Это дело надо отметить.

Хлопнула входная дверь.

– Всем салют! – в кухню с двумя большими пакетами в руках вбежала Бонни. – Пап, ты опять накурил?

Она поставила пакеты у плиты и поцеловала Леру.

– Привет, а я и не заметила, что тебя нет дома, – Лера обняла в ответ племянницу. – Где была?

– В магазин бегала. – Девочка расстегнула мокрую куртку и поправила волосы. – Ну и дождище! Зато из-за него я сейчас отлично сторговалась с какой-то теткой у магазина. Смотрю, она вся промокла, дрожит бедненькая. И картошка мокнет. Я ей говорю: «Продайте мне со скидкой – я у вас все заберу». Она сначала отказалась, а когда я хлеба купила и вышла из магазина, согласилась. – Бонни довольно улыбнулась и шмыгнула носом. – Даже сдача осталась.

– Молодец. – Виктор хлопнул дочь по плечу. – Ограбила бабушку и довольна! Ха-ха!

– Мы сторговались… – насупилась Бонни.

– Ладно. Давай сдачу.

– Я хотела в копилочку…

Бонни вынула смятую десятирублевку и горсть мелочи. Высыпала их на стол. Рука в краске сгребла все и спрятала в карман джинсов.

Через полтора часа, когда Лера позанималась с племянницей английским языком и собралась уезжать, Виктор попросил подбросить его до мастерской.

Лучи фар выхватывали из темноты редких прохожих – те жались к домам, боясь быть облитыми грязной водой из-под колес автомобилей.

– А кто это был – Шарль Бодлер, который ходил в розовых перчатках? – спросила Лера дремавшего рядом на сиденьи Виктора.

– Жил такой французский поэт в девятнадцатом веке, – зевая, ответил брат. – Писал стихи про всякую гадость: смерть, трупы, зловоние и тому подобное. Но, хрен знает, почему, знаменит по сей день. Может быть, у французов никого лучше нет? – Виктор гоготнул. – Этот Бодлер был большой оригинал. Он считал себя первым настоящим парижским денди, носил розовые перчатки, ходил подпрыгивающей походкой, вообще выпендривался как мог. Пил, гулял, баб трахал. – Виктор язвительно рассмеялся. – Прости, Лулу, загрубил. Если бы мне родители, как ему, жирное наследство оставили, я бы тоже ходил бы весь в розовом, а шляпа – голубая. Ха-ха-ха!

Лера тоже невольно рассмеялась, представив этого огромного китобоя с бородой в розовом костюмчике от плейбоя.

– Деньги – это свобода, а свобода – это жизнь! – продолжал веселиться Виктор. – Так, кажется, сказал твой любимый Ремарк? А еще деньги – это слава. Я думаю, этот Бодлер все делал не ради куража, а ради рекламы. И представляешь, у него получилось! Его до сих пор помнят. Может, мне все-таки покрасить шляпу в голубой цвет? – Виктор покрутил шляпу в руках и нахлобучил на голову. – Но самое смешное, что Бодлер кончил плохо. Как, впрочем, многие знаменитости. Нищета, сифилис, одиночество.

Они подъехали к дому, где Виктор и Утрилло на двоих арендовали подвал под мастерскую.

– Лулу, ты меня любишь?

Такое начало заставляло напрячься.

– Допустим, люблю.

– Мне позарез нужна тысяча долларов.

– Зачем?

– Проплатить остатки долга за альбомы.

– Я тебе уже давала, а ты…

– Знаю, знаю. Я свинья. Но если мы не заплатим, то нам не отдадут альбомы из типографии. Не жадничай.

– Виктор, у тебя совесть есть?

– Пока нет. До выставки. Потом будут деньги, появится и совесть. – Виктор почесал бороду. – Выхода у нас все равно нет. Если не заберем альбомы, спонсор денег не даст, потому что после выставки мы их не распродадим. Тогда мы все банкроты. У меня даже накладные есть и счет. Вот, смотри.

Он достал из кармана сложенные вчетверо бумаги, стряхнул с них крошки табака. По бумагам выходило, что осталось доплатить около тысячи долларов. Лера начала что-то говорить, возмущаться, но в конце концов вытащила деньги. Десять стодолларовых купюр перешли в руки брата.

– Лулу, не грусти. Жизнь все равно бессмысленна. И все, что от нас останется – пара неумело нарисованных холстов, – помахав шляпой, выкрикнул Виктор на прощание и зашагал, шлепая огромными ботинками по лужам.

– Ты все ешь с майонезом? – начал вечернюю беседу Рами, видимо, вспомнив, что Лера за ужином опять ела салат с майонезом.

– Почти. Кроме карпаччо.

– Понравилось карпаччо?

– Да. Я вообще люблю все темно-красное, бордовое, вишневое. Но карпаччо из говядины пробовала первый раз. До этого ела только из семги.

– Забавно наблюдать, как ты старательно все раскладываешь по тарелке, пытаясь найти идеальное сочетание.

– У меня это с детства, – ответила Лера. – Когда я была маленькой, жутко не любила есть манную кашу. Тогда папа придумал игру: он купил изюм, курагу, чернослив и разного по цвету джема. Утром, когда я в очередной раз стала капризничать, он взял тарелку с кашей и начал украшать. Сделал на поверхности всякие фигурки из сухофруктов и раскрасил все это разноцветным джемом. Получилась съедобная аппликация! Мне так понравилось, что с тех пор я всегда ела манную кашу, делая из нее красочную картинку.

– Так вот откуда в тебе скрытое творчество. От манной каши.

– Может быть. Но думаю, что в этом больше виноват мой старший брат Виктор, чем каша. Виктор – настоящий художник.

– Какие картины он рисует?

– В основном женские портреты. Что-то от Модильяни.

– Подражает импрессионистам?

– Преклоняется перед ними. Моне, Ренуар, Утрилло – это же такое чудо. Сейчас брат готовится к выставке в Доме художника. Она должна открыться в начале апреля.

– Ты любишь брата?

– Да. А он этим пользуется. Знает, что я ни в чем не могу ему отказать. Они с дочерью живут в моей квартире.

Написав, Лера почувствовала, как где-то глубоко внутри шевельнулась злость и обида за свою мягкотелость. Последние полгода Виктор не платил даже за свет и воду.

– В юности мы были неразлучны. Я была его другом, солдатом и моделью. – Лера улыбнулась, вспомнив, как однажды Виктор пытался уговорить позировать ему обнаженной, но она не согласилась. – Я завидовала его умению рисовать. И очень хотела научиться.

– Научилась?

– Нет. Это у Виктора – талант, а у меня ничего не получалось. Все заканчивалось криком и слезами.

– Почему он один воспитывает дочь?

– Жена от него ушла.

– ?

(Рами не отвечал, ждал продолжения рассказа).

– Сразу после школы Виктор вместо юридического, куда его хотела устроить мама, поступил в художественное училище. Мама была очень недовольна. Она считала, что дети – часть ее имиджа. Отец не стал вмешиваться в конфликт, хотя всегда поддерживал Виктора. Через год брат женился на женщине, которая была старше его. Она снималась в эротических фильмах, хипповала, курила марихуану и так далее. Это был конец всему. Мама не поехала на свадьбу. Папа тоже. Потом Виктор пару лет где-то странствовал с женой. После возвращения у них родилась дочь – Аня (Бонни). Когда ей исполнилось четыре года, жена Виктора оставила записку о том, что, мол, «семейная жизнь и творчество несовместимы» и уехала. С тех пор брат воспитывает дочь сам.

– «L’amour est aveugle» [9] . Бонни – весьма необычное имя.

– На самом деле ее зовут Анна. Но в первом классе она постоянно смотрела старый американский фильм «Бонни и Клайд» – про парня и девушку, которые грабят банки. И с тех пор мечтает, что, когда вырастет, тоже будет грабительницей банков. Бонни – так ее все и называют с тех пор. Даже в школе. Она учится в пятом классе. Очень самостоятельная. И ухаживает за братом, как настоящая взрослая женщина.

Лера отправила сообщение и вдруг спохватилась, что незаметно разоткровенничалась. Раньше она никому так подробно не рассказывала про свою семью.

– Хорошо быть бедным художником: все с тобой нянчатся, все тебя кормят! – пришло от Рами.

– Виктор обязательно будет знаменитым и богатым. – Лере не понравилась ирония Рами. – Он создает очень необычные картины, поэтому их пока никто не понимает.

– Настоящий талант виден только после смерти.

– Это грустно.

– А ты хорошо сегодня сыграла роль «влюбленной». И так грозно разговаривала с официантом!

– Он был слишком любопытным. Не видел никогда посетителей в маске, что ли?

– (Смайлик с чертиком)

– Мы и дальше будем встречаться в ресторанах? – спросила Лера.

– Ты против?

– Если будет карпаччо, то за!

– Договорились. Наша первая встреча с женщиной, о которой я говорил, скорее всего, произойдет в ресторане. Вот почему мы ходим в рестораны и кафе. Ты должна научиться вести себя рядом со мной естественно и спокойно.

– Я постараюсь.

– Если ты в чем-то сомневаешься, не показывай этого окружающим. Сегодня ты замешкалась при выборе вина, засуетилась и побледнела.

– Извини, я забыла, какое вино ты пьешь – белое или красное. Потом вспомнила.

– Лучше ошибись, но сделай это уверенно. Сомнение и нерешительность всегда вызывают подозрение. На нас везде будут обращать внимание. Особенно охрана.

– О’кей.

– Если мы пришли и отрабатываем какую-то версию, например, «влюбленных», один из которых приготовил для другого необычный сюрприз в маске, то роли надо играть до конца. Я сегодня специально взял твои руки в свои, когда заметил, что официант бросил на нас подозрительный взгляд, а ты напряглась и задергалась. Так нельзя. Что бы ни происходило, ты должна следовать «версии».

– Я просто не ожидала…

– Не забывай, что именно тебе придется объясняться с персоналом, менеджерами, службой безопасности и даже гардеробщиками. Впредь ожидай всего и ничему не удивляйся. Понятно?

– Да.

– Тогда до связи.

– Спасибо за цветы. Роза похожа на принцессу в белом платье, которую охраняют ирисы в синих плащах мушкетеров.

– У тебя богатая фантазия. А ты знаешь, что на самом деле на гербе французских королей изображены не лилии, а болотные ирисы? Будучи эмблемой империи Карла Великого, ирис был назван «цветком Людовика» в честь его наследника. Со временем «Людовик» превратился в лилию – игра слов: Луи – люс – Лиз.

– Откуда ты знаешь?

– Прочитал в энциклопедии. А в Древней Греции посланница богов Ирис, принося добрую весть, озаряла небо радугой – «шарфом Ирис». За необыкновенную расцветку ирис и был назван в ее честь.

– !!!

Понедельник – день тяжелый. Особенно вечер, когда стоишь перед закрытым шлагбаумом.

Из тумана вынырнул товарный поезд. Цистерны, цистерны, цистерны. Бензин, масло, нефть. «Ужин для Пьеро», – весело отметила Лера и, заметив, что слева показалась тупая зеленая морда «Паджеро», приготовилась к «схватке».

Защитные заслонки переезда опустились, шлагбаум поднялся вверх. Лера попыталась прорваться первой, но «Паджеро» не уступил, а так грубо взял вправо, что Пьеро чуть не свалился на рельсы. «Свинья зеленая», – закричала Лера вслед обидчику и что было сил нажала на звуковой сигнал. Но джип, ехидно светя фонарями габаритов, скрылся в туманных сумерках. «Вот так: зло опять победило добро», – вслух произнесла Лера и осторожно переехала железный настил переезда. Настроение испортилось окончательно.

После работы она встречалась с Кириллом. Как всегда сияющий и аккуратно причесанный, он ждал ее у входа в «Елки-Палки» с охапкой тюльпанов в руках. Огромные желто-красные бутоны свисали во все стороны. Казалось, одно неловкое движение, и бутоны оторвутся, раскатятся по асфальту, как спелые яблоки. Под конец ужина Лера призналась, что нашла вторую работу и поэтому они не смогут видеться так часто, как раньше. Кирилл тут же начал недовольно рассуждать о том, что у нее на все и всех есть время, кроме него. Потом предложил съездить в субботу за город. Лера ответила, что не сможет, так как должна идти в школу к Бонни, которая опять что-то натворила, и теперь директор вызывал родителей. Тогда Кирилл вообще надулся и заявил, что это все отговорки, и она просто не хочет с ним встречаться. Лера попыталась сгладить ситуацию и пригласила его в воскресенье в церковь. Будет праздник – Вербное воскресенье. Он отказался, долго молча изучал счет, затем рассчитался, и пробурчав «созвонимся», уехал.

Недаром говорят, что все влюбленные – эгоисты, – подумала про себя Лера, вглядываясь в темноту. Фары, с трудом пробивая туман, выхватывали серую извивающуюся ленту дороги. Несколько поворотов, и она будет дома.

– … Рами, как ты думаешь, почему за добро люди часто платят злом?

– Возможно, им стыдно.

– За что?

– За то, что они были или бедными, или больными, или нелюбимыми, а кто-то был богатым, здоровым и счастливым.

Наверное, Рами прав, – Лера вздохнула.

– Сегодня мне подарили цветы. Но мама так активно меня «воспитывала», что свалила на пол вазу, и цветы сломались. Как все это надоело… (грустный смайлик).

– Почему же ты не переедешь в свою квартиру?

– Я не могу ее бросить здесь одну. И там живут брат с дочерью.

– Ненавистная добродетель?

– Что значит «ненавистная»?

– Чем больше отдаешь другим, тем меньше остается себе.

– Но в Библии сказано, что чем больше отдаешь, тем больше получаешь.

– Библия и жизнь – разные вещи. Почему твой брат не может жить с мамой?

– Они не общаются больше десяти лет. С тех пор, как отец с мамой разошлись, – ответила Лера и тут же вспомнила, как, узнав, что отец ушел, Виктор примчался из училища злой и взъерошенный, выпроводил ее из дома и о чем-то долго разговаривал с мамой. А Лера бродила вокруг дома, чувствуя, что от нее что-то скрывают. Как от маленького ребенка. Хотя ей было почти семнадцать лет. На следующий день Виктор приехал с другом на машине, забрал вещи из своей комнаты и больше ни разу не переступал порог родного дома.

– Мне жаль. – пришло от Рами. – А какие цветы тебе сегодня подарили?

– Желто-красные тюльпаны.

– Тюльпаны – цветы турецких гаремов.

– Гаремов?

– Их выращивали наложницы турецких султанов, которым было скучно сидеть взаперти в роскошных сералях. Считалось, что это цветок страсти. Наложницы выводили новые сорта, называли их в честь своего повелителя и устраивали своеобразные конкурсы, чей тюльпан больше понравится султану. За это он их одаривал.

– А чем?

– Выписывал премии и вручал почетные грамоты.

Лера рассмеялась и послала веселый смайлик. Рами продолжал:

– В восемнадцатом веке тюльпаны попали в Европу. У знати началось модное увлечение – соревноваться в том, чьи цветы великолепнее. Разведение луковиц тюльпанов превратилось в бизнес. Особенно преуспели в этом голландцы. В Амстердаме работала настоящая биржа цветов. Люди богатели и разорялись, торгуя редкими сортами. Цены были настолько высокими, что в Амстердаме до недавнего времени стояли два дома, которые купили за три луковицы тюльпанов.

– Это из той же энциклопедии?

– Ты прозорливая! Мир принадлежит цветам, люди в нем – только садовники, а города – каменные клумбы.

– Мне нравятся цветы. В них столько нежности. И я очень люблю летом составлять маленькие букетики.

– Цветы – самое прекрасное, что создал Бог на этой планете.

– А как же люди?

– Люди слишком несовершенны. Ты видела когда-нибудь некрасивые цветы?

Лера задумалась. Ей вспомнились «уродливые» орхидеи, но она решила про это умолчать:

– А есть еще бабочки!

– Бабочки – цветы неба. Когда им страшно, они прячутся в цветах на земле. Ты все еще мечтаешь стать бабочкой-капустницей?

– Ха! Ха! Махаоном.

– Может, все-таки крокодилом?!

(веселый смайлик.)

– Крокодилом НЕ ХОЧУ!

– А жаль. Прожила бы триста лет.

– Все равно не хочу.

– Lapapillonjolie. В четверг мы пойдем в ресторан.

Немного смутившись комплименту, – прелестной бабочкой ее еще никто не называл – Лера набрала:

– Карпаччо будет?

– В этом ресторане рекомендую тартар из телятины с дижонской горчицей.

– Согласна. Опять будем «влюбленными»?

– Нет, на этот раз будем изображать актеров театра, которые репетируют сценку из спектакля «Казанова», чтобы затем снять рекламный ролик. Действие «Казановы» происходит в Венеции в восемнадцатом веке. Поэтому ресторан «Шато», куда мы отправимся ужинать, как нельзя лучше соответствует «репетиции». Его интерьер напоминает готический средневековый замок.

– А из какого театра мы будем, если спросят?

– Пока не знаю.

– У меня есть знакомый директор театра-студии «Сюрприз». Я могу попросить у него официальное письмо о том, что мы из его театра.

– (Восхищенный смайлик). А ты еще спрашивала, почему я выбрал именно тебя! Только не забудь, чтобы указали твою фамилию как актрисы.

– О’кей.

– На этот раз в ресторан ты пойдешь первая. И для того, чтобы все выглядело правдоподобно, должна будешь пойти в маске.

– В какой маске?

– В карнавальной. Я привезу.

(Она пойдет по улице в маске? Лера даже привстала на кресле).

– Я не смогу.

– Опять боишься?

– Нет. Но мы так не договаривались. По контракту я твой секретарь-референт. А в маске…

– ?

– Я как будто твой сообщник!

– Мне казалось, что ты избавилась от глупой стеснительности.

– Нет. Я не буду ходить по улице в маске.

– А говорила, что не умеешь говорить «нет»!

– Здесь совсем другое.

– Хорошо. У тебя есть время подумать до среды. До связи.

– Пока.

Лера посмотрела на окно. На фоне черной бесконечности ночи бело-голубым пятном сиял букет, который подарил ей вчера Рами. Лепестки розы начали раскрываться. Казалось, она вот-вот совсем расстегнет свое белое одеяние и предстанет перед «мушкетерами» во всей красе.

ICQ вдруг пикнула. От Рами пришло сообщение: «Маска очень изящная – белая, с вуалью, украшенная стразами и позолотой. И тоже из Венеции».

Пьеро медленно поднимался в веренице машин по узкой дороге, ведущей от набережной к Кремлю. Его колеса мягко шуршали по асфальту. Высоко в небе полыхало солнце. Было приятно жмуриться, подставляя ему то один глаз, то другой. С самого утра оно светило по-весеннему тепло и ласково. «Наверное, все мы, независимо от веры и цвета кожи, – солнцепоклонники», – подумала Лера, увидев блестящие луковки куполов храма на другой стороне реки.

Поднявшись к Кремлю и сделав круг по площади, Пьеро немного потолкался в пробке на проспекте и наконец затормозил у цветочного бутика. Лере надо было купить букет. У секретаря директора сегодня – день рождения.

Цветы. После недавнего диалога с Рами она стала невольно везде их замечать. Даже дорожная раскрутка на выезде из города показалась ей огромным каменным лотосом, по которому, словно насекомые, шустро ползут автомобили. «Мир принадлежит цветам, люди в нем только садовники », – с улыбкой произнесла про себя Лера, надела темные очки и вышла из машины.

Звякнул колокольчик.

Вместо желтых платочков-калл на постаменте посредине магазина выстроились небольшие причудливые вазы из толстого стекла. В них дружными компаниями росли маленькие ирисы, зазывая каждого посмотреть на свои языкастые фиолетовые бутоны с ярко-желтыми сердцевинами. «Вот бы подарить боссу такую вазу! – подумала Лера. – А то у него в кабинете одна полировка и сталь. Может быть, он из-за этого вечно всем недоволен? Скучает, ругается и всех учит, что и как надо делать. Если человек богат, это же не значит, что он самый умный?»

У прилавка стоял молодой человек в костюме и галстуке, которому флорист Андре упаковывал букет с тюльпанами. Его руки в перчатках проворно что-то подрезали, что-то поправляли и что-то складывали.

– Добрый день, – стараясь не отвлекать его от работы, поздоровалась Лера.

– Добрый день, – мельком кивнул Андре, явно не узнавая ее, и стал рассказывать, обращаясь к молодому человеку:

– Тюльпаны завезли в Европу из Турции. Сделал это тайно один голландский дипломат. Тюльпаны были любимыми цветами султанов и существовал запрет под страхом смертной казни на их вывоз из страны. Особенно, как утверждают историки, почитались ярко-алые, желтые и темно-красные тюльпаны. Считалось, что когда человек наслаждается их видом, в нем просыпается сексуальное желание. – Андре подмигнул покупателю. – Поэтому чем больше и ярче букет, тем больше у вас шансов очаровать кого-то.

– Спасибо, – поблагодарил молодой человек, рассчитался и вышел.

– Слушаю вас, – флорист повернулся к Лере.

– Здравствуйте, Андре, – она сняла очки. – Не узнаете?

– Бон жур, мадам, – медленно ответил Андре.

– Что-то не так? – Лера испуганно осмотрела себя, видя, что он внимательно разглядывает ее.

– О, пардон, – на лице Андре засияла приветливая улыбка. – Я просто не сразу узнал вас. Вы та девушка, которая заказывала необычную орхидею?

– Да. Венерин башмачок.

– Jabot de Venus, – уточнил флорист, растягивая гласные.

Солнечный свет проникал через окна в помещение бутика. После серого асфальта и кирпичных стен домов магазин казался ухоженной цветочной клумбой. Тихо звучал джаз.

– Андре, а скажите, – Лера хитро прищурилась, как это иногда делала Бонни, – откуда вы знаете, что тюльпаны – это цветы турецких гаремов?

Андре внимательно посмотрел на нее, а потом рассмеялся.

– Об этом, мне кажется, все знают. Сделать вам опять что-нибудь оригинальное?

– Нет уж, спасибо. Лучше обычный букет из любимых цветов султана. Надеюсь, меня за них не казнят.

– Что вы, Валерия! Таких прелестниц, как вы, казнят совсем не за это.

Было приятно, что продавец вспомнил, как ее зовут.

– Взгляните на эти шикарные бутоны, – продолжал Андре и, подойдя к широкой глиняной вазе, вытащил темно-лиловые тюльпаны, расчерченные белыми стрелами от центра к краям. С длинных стеблей капала вода. – Такие есть только в знаменитом парке тюльпанов в Голландии.

– Давайте пять. А лучше – семь. Все-таки у секретаря босса – день рождения! Еще обидится, что маленький букетик, потом будут проблемы.

– Замечательно.

Андре протиснулся между ней и прилавком, достал из кармана складной ножик. Блеснуло узкое длинное лезвие. Андре подравнял кончики стеблей и начал упаковывать цветы. Лера почувствовала горьковатый аромат мужской туалетной воды. Что-то знакомое… «Пойзон»? Такую туалетную воду она дарила однажды брату.

– Готово! Вуаля! – воскликнул Андре, отдал цветы и пробил чек.

– Подождите, еще вот эту маленькую абрикосовую розу, – показала Лера на розу, которая сиротливо стояла в баночке на прилавке. – Сколько она стоит?

– Нисколько. Это подарок.

– Мерси. Хотя, если честно, то я больше люблю белые розы.

– Надо же, какое совпадение! Мне тоже нравятся белые цветы, особенно – нарциссы.

– А почему вас зовут Андре? – спросила Лера, отсчитывая деньги.

– Моя бабушка родилась в Париже, около площади Пляс Пигаль.

– Так вы француз?

– Наполовину.

От его улыбки Лера смутилась.

– Вам повезло. До свидания. Передайте вашему боссу, что у него самый стильный магазин в городе.

– Спасибо. Уже передал. Я и есть босс.

– Да?.. Извините. Необычно, что вы сами работаете…

– Так сложились обстоятельства. – Тень пробежала по лицу Андре и исчезла в темно-лиловых тюльпанах, которые он ей протянул. – Но мне нравится. Иногда заходят очень милые девушки.

– А где вы научились собирать букеты?

– Закончил колледж по дизайну. Хотите, научу?

– Я подумаю… – игриво ответила Лера. – О рэвуар! Кажется, так прощаются французы?

– Точно. А бьенто! [10]

Верный Пьеро ждал у входа, сверкая на солнце, как спелый гранат, с которого сняли сухую корку.

– Держи, Пьеро, это тебе. – Лера положила розочку на углубление в передней панели. Солнечный луч сразу впился в каплю воды на лепестке.

И почему никто не придумает специальные вазочки для автомобилей? Такие узенькие, продолговатые, которые можно будет крепить сбоку от стекла. Лера положила тюльпаны на переднее сиденье, а сумку бросила на заднее. Все-таки этот флорист – красавчик, как с обложки журнала. Интересно, а если бы я зашла в маске, как бы он себя повел? Вызвал милицию или нет?

– Алле! [11]

– … Я согласна идти в ресторан в маске. – Лера решительно нажала кнопку «отправить».

– Не сомневался. Ты же сильная, – ответил Рами.

– Но при условии, что маска мне понравится!

– У меня плохой вкус?

– Parfait [12] , – ответила Лера.

– Merci. Встречаемся завтра в семь часов вечера у входа в ресторан «Шато». Я приеду на такси. Не забудь письмо от студии «Сюрприз» и паспорт. Столик закажи заранее и обязательно поговори с метрдотелем о цели нашего визита – о репетиции.

– О’кей.

– Как зайдешь в ресторан, маску сними на глазах у охранника. Держись уверенно и непринужденно. Мы на репетиции. Когда убедишься, что все в порядке, вернешься за мной в такси. Если заподозришь, что не удалось убедить охрану, или возникнут другие проблемы, изобрази, что партнер неожиданно заболел и уходи.

– О’кей.

– После репетиции маску оставь себе. Это подарок. Она еще пригодится в дальнейшем.

– О’кей.

– Ты три раза ответила «О’кей». Все в порядке?

«Почти…» – набрала Лера и задумалась. Как можно передать словами то, что иногда чувствует человек? Страх, неуверенность, чувство долга, стыд за свою слабость – все это превращается в один огромный ком, от которого хочется сбежать, спрятаться под одеяло или забраться кому-нибудь на колени. К сильному и доброму. Лера посмотрела на фотографию на стене. Ей вдруг захотелось рассказать Рами, как отец бросил их. Как наспех запихал в чемодан свои вещи, а в спортивную сумку Леры сложил чертежи и какие-то рабочие бумаги. Как, постоянно оборачиваясь, торопливо шел на электричку, как будто боясь, что его кто-то догонит. Хотя мама была в командировке, а рядом с ним, понуро рассматривая свои туфли, молча брела ошарашенная Лера. Как подошла электричка. Папа обнял ее на прощание и сказал: «Прости, Белка. Так бывает. Никто не виноват. И не грусти. Пока грустишь, жизнь проходит». И еще сказал, что обязательно вернет спортивную сумку. Потом оставил мокрый след на ее щеке, оступившись, поднялся в вагон и… вернулся через много лет. Постаревший, больной, чужой. Но надо ли об этом знать человеку в маске?

Лера стерла «почти» и написала Рами о проблемах на работе: про то, что босс отвергает все ее идеи, что совсем ее загонял и постоянно твердит, что у нее нет художественного вкуса. И что из-за всего этого ей совершенно не хочется ходить на работу.

– Может быть, стоит удивить его? – посоветовал Рами. – Даже любовь начинается с удивления.

– Надо попробовать…

Четверг, тринадцатое апреля. «Обычно люди боятся пятницы тринадцатого, а четверга – почему-то нет! Странно устроен мир. – Лера поправила волосы и посмотрела на часы. Маленькая стрелка на часах переползла через верхний блестящий камушек на два деления. Десять минут восьмого. Человек в маске опаздывал. У входа в ресторан «Шато» курил широкоплечий охранник, с интересом разглядывая Леру, которая топталась на тротуаре. А что, если он увидит меня в маске и начнет стрелять?» – забеспокоилась она и приветливо махнула рукой. Он почему-то нахмурился в ответ, бросил сигарету в урну и скрылся в ресторане. Из-за поворота вырулило желтое такси, открылась задняя дверь. Лера оглянулась вокруг и быстро села в машину.

– Я уже начала волноваться, – понизив голос, произнесла она и протянула Рами письмо от студии «Сюрприз».

На нем была та же шляпа, что и в прошлый раз, но вместо пиджака и водолазки – сюртук с медными крупными пуговицами и белый шарф вокруг шеи. На лице – слой грима. Губы подкрашены. Лера припомнила, что в восемнадцатом веке знатные вельможи носили парики, пудрили лицо и красили губы.

Рами прочитал письмо, одобрительно кивнул и передал Лере пакет. В нем лежала женская маска – узкая, белая, с чуть вытянутыми кверху краями. Украшенная стразами и золотистой каймой. К нижнему краю маски была прикреплена ажурная вуаль, которая почти касалась губ.

– Спасибо, – восхищенно поблагодарила Лера. – В такой маске я готова пройти даже по Красной площади.

Рами улыбнулся.

Казалось, каблуки слишком громко цокают по мостовой, привлекая внимание. А руки слишком длинные – их некуда спрятать. И расстояние до дверей – бесконечное. Лера почувствовала, как забилось сердце, и прибавила шаг.

– Девушка в маске, вы из Венеции? – навстречу ей из ресторана вышла компания мужчин. – Мы вроде никого не заказывали. Поедемте с нами – мы хорошо заплатим.

Компания дружно расхохоталась и расступилась, пропуская ее.

Полумрак, серый камень стен, свечи в изогнутых кованых подсвечниках.

– Что вам угодно? – К необычной гостье подошел охранник. Его глаза пытливо всматривались в лицо, закрытое маской.

– Добрый вечер, – поспешно ответила Лера, сняла маску и встряхнула волосами. – Можно, мы у вас прорепетируем? Мы заказывали столик в дальнем углу.

– Что прорепетируете?

Охранник внимательно изучал ее лицо.

– Мы из театра-студии «Сюрприз», собираемся снимать рекламный ролик, а в вашем ресторане очень подходящий интерьер, – торопливо начала объяснять Лера, одновременно доставая письмо и паспорт. – Эпоха Возрождения, Венеция. Как раз то, что нам необходимо, чтобы войти в роль. Я звонила вчера…

– Подождите здесь, я вызову администратора, – остановил ее охранник.

Администратором оказалась худенькая девушка с рыжим каре волос и озорными глазами. Она взглянула на письмо и воскликнула:

– Студия «Сюрприз»! Я знаю их директора.

Она назвала фамилию, Лера тут же добавила имя и отчество. Охранник успокоился.

– Про что будет рекламный ролик? – поинтересовалась администратор.

– Новомодный парфюм, – тут же придумала Лера. – Венеция, Казанова, карнавал, любовь…

– Как здорово! Я всегда мечтала побывать на карнавале в Венеции. Таинственные маски, старинные платья, ночные каналы с лодками. Валерия, не дадите маску примерить? На минуточку. Я видела такую в фильме.

– Пожалуйста. – Лера протянула маску.

Они подошли к зеркалу.

– Смотри, Макс, – обратилась девушка-администратор к охраннику, – мне идет! Ля-ля-ля. – Она кривлялась как девчонка.

Все рассмеялись.

Интерьер «Шато» больше напоминал готический собор, чем ресторан. Каменные своды арок угрюмо сходились под куполом. Высокие, остроконечные окна, выложенные цветной мозаикой, почти не пропускали солнечный свет. На столах высились длинные белые свечи. Отличное место для средневековых драм.

– Так все здорово получилось, – возбужденно прошептала Лера, когда огляделась вокруг. – Никогда бы не подумала, что способна на такое. Когда охранник подошел, я решила: все, сейчас будут проблемы. А он даже паспорт не стал спрашивать. Легенда про студию «Сюрприз» сработала.

Нельзя было понять мимику Рами – снисходительно он ухмыляется или просто улыбается. Мешал грим.

– У меня до сих пор руки трясутся. Сейчас бы выпить чего-нибудь, – продолжала выплескивать эмоции Лера, – но куда машину девать?

– Добрый вечер. Что будете заказывать? – к столу подошел официант в смокинге и бабочке. Зажег свечу.

– У вас машину можно у ресторана на ночь оставить?

– Без проблем. Заплатите охраннику, он ночью присмотрит.

– Замечательно! – воскликнула Лера, надела маску и взглянула на официанта. – Тогда начнем репетировать.

Официант галантно поклонился, как будто захотел принять участие в происходящем.

Они заказали тар-тар из говядины с дижонской горчицей, каре ягненка с розмарином, телятину со сморчками и бутылку красного Божоле.

– Только не холодное. – Лера строго взглянула на официанта.

– Да, мадам, красное и не может быть холодным.

– А вдруг? – весело спросила Лера.

– Ну, если только вдруг … – шутливо ответил тот. – Это все?

– C’est tout, это все, – подтвердила Лера, но Рами отрицательно покачал пальцем и опустил руку в карман сюртука. Лера затаила дыхание. Официант вопросительно замер рядом. Рами достал сложенный лист бумаги и медленно развернул его. «Майонез» – крупными буквами было написано на листе.

– О’кей, и майонез, – подтвердил официант и ушел.

Лера невольно рассмеялась и тут же прикрыла рот рукой.

– Ой, прости, пожалуйста. Ты меня рассмешил.

Он был удивительным, этот человек в маске и белых перчатках. Молчаливый сарацин, как назвал его Виктор. В нем странным образом уживались отчаяние и спокойствие, грусть и насмешка. Он всегда казался разным, но при этом в одной и той же маске. Лера вдруг обнаружила, что смотрит на него чересчур нежно и смутилась:

– Извини, задумалась. Можно, я сниму маску?

Рами кивнул.

Официант принес вино и разлил по бокалам. Пламя камина заиграло на стекле, словно стараясь разглядеть что-то в бордовой глубине напитка.

– Мне здесь очень нравится, – тихо произнесла Лера. – Спасибо.

Рами изобразил шутливый поклон и поднял бокал. Они чокнулись. Стеклянные краешки на мгновение коснулись друг друга и снова расстались. Вино было терпким и отдавало ежевикой и малиной.

– Ты уже был здесь? – спросила Лера.

Беззвучная улыбка в ответ.

– Ну да. Конечно, был. Иначе ты бы не выбрал этот ресторан. А с кем?

Накрашенные губы изобразили иронию.

– Я поняла. С женщиной. И она явно была красавицей, – сказала Лера и, поняв, что невольно выдала свои чувства, тут же поправилась. – Предлагаю тост: чтобы нас любили те, кого любим мы.

Они вышли из ресторана, когда город уже утонул в ночи.

– Пьеро, не скучай, пожалуйста. – Лера погладила капот «Пежо», отливающий серебром в свете уличных фонарей. – За тобой присмотрят. А завтра я тебя заберу. Рами, ты не подбросишь меня до стоянки такси? А то метрдотель сказал, что если заказывать, то придется ждать не менее получаса.

Рами указал на ожидавшее его желтое такси.

– До ближайшей стоянки. На площади. Ладно? – на всякий случай повторила Лера, садясь в машину.

Ночные города принадлежат не людям, а тысячам «лошадей», спрятанных под капотами мчащихся авто. Нет дневных красок мира, есть только темнота, ослепительный свет фар, воспаленные глаза габаритов и опасно-красные вспышки тормозов. Садовники мирно спят. На ночных улицах царствуют те, кто срывает цветы.

Такси сделало резкий поворот, и Лера, поглощенная своими мыслями, неожиданно оказалась в объятьях Рами.

– Ой, простите, – воскликнула она и замерла, чувствуя руку в перчатке на своем плече.

«Почему от Рами пахнет сиренью? Нет, скорее, фиалками. И какой-то краской. Это что, театральный грим?» – мелькнуло в голове у Леры.

– Приехали! – громко объявил водитель и подрулил к веренице такси, скучающих на краю площади.

Рами осторожно убрал руку с плеча своей спутницы.

– Что, уже? Я чуть не заснула. – Она поправила волосы. – Спасибо. Чудесный вечер.

Он кивнул.

– Если на сегодня больше поручений нет, то я поехала.

Он опять кивнул.

– Рами, можно перенести сеанс связи на завтра? А то я доберусь домой уже очень поздно. А если, не дай бог, еще переезд будет закрыт… – вылезая из машины попросила Лера и, увидев одобрение человека в маске, поблагодарила. – Спасибо. А бьенто!

Мама еще не спала. Читала.

– Привет, – Лера зашла в спальню и поцеловала ее.

– Почему от тебя пахнет вином? – мама отложила книгу и сняла очки.

– Я ходила в ресторан.

– А как же машина?

– Оставила. Поеду завтра утром на электричке.

– Это что-то новенькое. С кем была в ресторане?

– С кем? – переспросила Лера и задумалась. Действительно, с кем?

– Как ты вчера добралась?

Прочитав вопрос, Лера довольно улыбнулась. Приятно, когда о тебе беспокоятся.

– Нормально. Утром прокатилась на электричке.

– Давно водишь машину? – продолжал интересоваться Рами.

– Почти восемь лет. Сначала ездила на старенькой «десятке», потом купила «Пежо». В кредит.

– Почему именно «Пежо»?

– Он стильный. У него печальные и одновременно хищные фары. Говорят, что его разрабатывал дизайнер фирмы «Феррари». И мне очень понравился «вишнево-бордовый» цвет. Правда, сначала я хотела ярко-красный, но у машины не было подогрева сидений, и цвет назывался «Руж люцифер» – «Красный дьявол». Страшно даже садиться, не то что ездить. А для меня машина – это второй дом, я в ней по полдня провожу. У нее даже имя есть – Пьеро.

– Пьеро – мужское имя.

– Да. Он мальчик.

– Ты необычная.

– Ты тоже. Так рассмешил меня вчера своим «майонезом»! Я теперь без улыбки не могу на него смотреть.

– Рефлекс.

– Как у собаки Павлова?

– Нет. Как у бабочки на цветочный нектар. Тебе понравился интерьер ресторана?

– Очень оригинально и торжественно, но немного мрачновато. Похоже на Собор Парижской Богоматери. Так и кажется, что сейчас из-за колонны выскочит ужасный Квазимодо.

– Ты была в Париже?

– К сожалению, нет. Но собор видела во многих фильмах и даже в мультике. А ты был?

– Пару раз. Нотр-Дам великолепен – строгий и пугающий. Один мой знакомый шутит, что его специально построили таким зловещим, чтобы полупьяные мушкетеры или беспечные студенты Сорбонны, проходя мимо него под утро, тут же трезвели, увидев страшных химер, и хотя бы в такие минуты вспоминали о боге.

– А мне понравился храм Христа Спасителя на набережной Москвы-реки. Когда я первый раз зашла в него, то у меня даже голова закружилась от обилия красок и цвета. Как будто попала внутрь детской книжки с яркими картинками. Было так радостно и так грустно, что захотелось плакать.

– Валери, пора заканчивать. Повтори следующее задание.

– О’кей. – Лера застучала по клавишам, чувствуя себя как школьница, рассказывающая домашнее задание. – Встречаемся в воскресенье, у итальянского ресторана «Антонио» в шестнадцать ноль-ноль. Легенда та же – театр-студия «Сюрприз», репетиция рекламного ролика про Венецию и Казанову. А в этом ресторане готовят карпаччо?

– Да (веселый смайлик). Но в этот раз мы пьем только кофе.

– Очень жаль!!!

– Не отвлекайся.

– О’кей. Я должна заранее позвонить метрдотелю и предупредить о нашем визите. Объяснить ему, что мы ищем ресторан для съемок рекламного ролика. А можно сказать, что мы уже репетировали в «Шато», но нам не понравилось освещение и дизайн – слишком мрачно.

– Неплохая мысль, – согласился Рами.

– Еще я должна найти в Интернете какой-нибудь сценарий про Казанову, распечатать несколько листов и взять с собой. На случай, если придется действительно изображать репетицию. В воскресенье, когда мы встретимся у ресторана, я надеваю маску и иду первой. Встречаюсь с метрдотелем. Если все в порядке, то возвращаюсь за тобой.

– Хорошо. Будь внимательна – ресторан дорогой, в нем бывает много важной публики, поэтому пристально следят за безопасностью. Не забудь паспорт и письмо от студии.

– Не забуду, – подтвердила Лера. – Если «репетиция» пройдет успешно, то на следующий день, в понедельник, мы опять пойдем в этот ресторан. Поэтому, когда будем уходить, я должна спросить разрешение у метрдотеля продолжить репетицию завтра.

– Молодец.

– А почему мы пойдем туда в понедельник?

– Там должна быть та самая женщина со своими подружками. У них традиция – послеобеденный чай. Будем «случайно» знакомиться.

– Она богата?

– Не бедная.

– А если у нас не получится в воскресенье?

– Получится. Ты уже блестяще освоилась с ролью. Только оденься соответственно, чтобы выглядеть взрослее. Пока.

– До свидания.

Разговор закончился. Лера в растерянности смотрела на окно ICQ. Зачем девушке выглядеть взрослее? Непонятно. Девушка, наоборот, должна выглядеть моложе. Она подошла к зеркалу и взглянула на себя. Короткая маечка, спортивные штаны, волосы зачесаны набок. А может, Рами прав? Хватит строить из себя девочку-подростка с голым животом и косичками. Может быть, пора купить роскошное вечернее платье, о котором она давно мечтала? Например, завтра, в субботу. Ведь та женщина, с которой они будут «случайно» знакомиться, наверняка одевается шикарно.

Лера подрулила к торговому центру и втерлась между «Ниссаном» и «Фордом». Это было большой удачей – в субботу днем найти свободное место на парковке. Она достала с заднего сиденья сумочку, подкрасила губы и причесалась. Она делала это специально медленно, поглядывая изредка в зеркало заднего вида на Бонни, которая, насупившись, сидела сзади и молчала.

– Бонни, – наконец не выдержала Лера, – или ты мне расскажешь правду, или мы ни в какой торговый центр не идем, а разворачиваемся и возвращаемся домой! Ты думаешь, я поверила в сказку, которую ты рассказала директору школы? Что дверь в его кабинет была открыта, что ты случайно шла мимо и что даже не помнишь, как ручка с золотым пером с директорского стола оказалась у тебя в рюкзаке.

– Случайно…

– Хорошо. Каждый сам выбирает дорогу, по которой идет.

Ключ зажигания повернулся в замке, двигатель заурчал. Приборная доска засветилась рыжими полосками и огоньками.

– Бонни, ты что, не понимаешь? – в сердцах воскликнула Лера и выключила зажигание. – Одно дело воображать себя грабительницей банков, насмотревшись голливудских фильмов, а другое – воровать из кабинета директора. Тебя же могут из школы выгнать! Это в кино все гладко и красиво, а в жизни за кражу сажают в тюрьму. Пойми, твои любимые Бонни и Клайд и все их удивительные приключения – это неправда… – Лера продолжала повышать голос, не зная, как еще подействовать на упрямую племянницу. – И если ты помнишь, их в конце убивают!

– Потому что они сами виноваты, надо быть бдительными.

– Ну все… – Лера снова включила зажигание. – Если ты ничего не понимаешь, едем домой. У меня и так без тебя проблем хватает. Еще ты тут со своими глупыми голливудскими затеями! Хватит, надоело!

– Мы поспорили… – шмыгнула носом Бонни.

– Как это – поспорили? – Лера повернулась к девочке.

Бонни сидела, надув щеки и опустив голову. Ее русые волосы, стянутые резинками в два хвостика, виновато свисали по плечам. В руках – плюшевый медвежонок с колпаком.

– С мальчишками. Они сказали, что я воображала, а на самом деле ничего не умею. Вот я и поспорила с ними на сто рублей, что взломаю дверь в кабинет директора.

– Значит, дверь была все-таки закрыта!

– Ну да…

– И как ты ее «взломала»? Она же железная?!

– Очень просто. Я подсмотрела, каким ключом уборщица ее открывает, а на следующий день, во время уроков попросила дать мне связку.

– И она тебе дала?

– Да, – Бонни оживилась. – Я сказала, что дверь в кабинет литературы на четвертом этаже не открывается, и меня учительница послала за другим ключом. Учителя часто так делают. Уборщица мне всю связку и дала. Она же старенькая, зачем ей лишний раз на четвертый этаж подниматься. Я сняла ключ от кабинета директора со связки и сделала копию.

– Где?

– В мастерской. На рынке. А ключ в тот же день подбросила в комнату уборщиц, чтобы подозрений не было.

– Понятно. – Лера с ужасом поймала себя на мысли, что вместо того чтобы осуждать, она восхищается девочкой. – А зачем ручку с золотым пером взяла?

– Это было доказательство. Для мальчишек. Иначе никто бы мне не поверил. Я хотела на следующий день вернуть, а учительница увидела ее у мальчишек и узнала. И они все разболтали. Трусы и предатели. Тетя Лера, ты что, правда, думаешь, что мне эта ручка была нужна? Да за нее и двадцати рублей никто бы не дал. – Бонни победоносно посмотрела на свою тетю и отложила в сторону плюшевого медвежонка. – Ну что, идем в торговый центр?

– Подожди. Сначала пообещай, что больше никогда не станешь брать ничего чужого.

– Обещаю.

Веснушки лукаво вздернулись на пухлых щеках девочки.

– Отлично. Тогда пошли.

В торговом центре было оживленно и празднично. Играла музыка. С потолка свисали огромные бумажные ромашки: зеленые, желтые и оранжевые.

– Тетя Лера, а ты видела, какой в кабинете директора сейф? – не унималась Бонни, пока они поднимались на эскалаторе вверх. – Совсем простой.

– Бонни, перестань.

– Нет, правда. На замке шифр всего из трех цифр.

– Бонни, я же сказала, перестань. Иначе никаких подарков. Смотри лучше, какие чудные ромашки. Сразу весна чувствуется.

– Они здесь еще в прошлый раз были.

– Странно, а я их не заметила. А ты знаешь, что города – каменные клумбы для цветов, а люди – всего лишь садовники.

– А как же зимой, когда мороз?

– Бонни, какая ты приземленная. Это же метафора. Хотя зимой живые цветы выращивают в оранжереях.

– Или в горшках на окнах, – хихикнула девочка. – Тетя Лера, а ты какое платье хочешь купить? Короткое или длинное?

– Хочется длинное, но в нем машину водить неудобно, – ответила Лера.

– А по цвету?

Платье они не купили, зато Лере приглянулась белая блузка в комплекте с трикотажной кофтой-распашонкой. Тонкая бледно-сиреневая распашонка с завязкой на животе придавала классической блузке немного легкомысленности. Кроме того, блузка и кофта отлично подходили к ее черной длинной юбке и туфлям.

Лера взяла комплект и пошла в примерочную.

Бонни увязалась за ней.

– Какая у тебя красивая грудь, – восторженно произнесла девочка, когда Лера разделась. – А у меня будет такая же?

– Будет, не волнуйся, – погладила ее по голове Лера, – если не будешь лопать столько попкорна и чипсов.

Услышав это, Бонни поджала губы.

– Я их уже целую неделю не ела.

Комплект подошел. Смущал только глубокий вырез, как у старинного платья с корсетом. Тут же вспомнилось, как однажды, на корпоративной вечеринке, она оказалась сидящей за столом напротив босса. В тот вечер на ней было тоже платье с глубоким вырезом. Пришлось весь вечер краснеть, видя, как босс смущенно отводит глаза. После этого Лера целую неделю чувствовала себя неловко.

– Тетя Лера, ты говорила, что у твоего знакомого маска наполовину черная, а наполовину – белая. А зачем? – поинтересовалась Бонни, насыпая в тесто сахар.

– Мне кажется, что тем самым он хотел подчеркнуть, что мир состоит из двух противоположностей, – объяснила Лера, разрезая на дольки груши. – День и ночь, радость и печаль, победа и поражение. Где-то происходит хорошее, а где-то плохое. В мире все должно быть уравновешено.

– Почему? Разве хорошего не должно быть больше?

– Должно. Но, видимо, Бог не успевает перекрашивать черное в белое.

– Как это? – не поняла Бонни.

– Ты зачем так много сахара положила? – воскликнула Лера вместо ответа. – Здесь же написано: «три столовых ложки», а ты положила все пять!

– Пусть будет слаще. Папа любит, когда пирог сладкий. Можно пить чай без сахара.

– Не надо. Убери, пока не растаял. Еще будут груши, не волнуйся за своего папу.

– Хорошо. – Бонни сгребла ложкой сахар вместе с тестом и съела. Потом облизала ложку и спросила: – Тетя Лера, а как вас в ресторан пустили в масках? Охрана даже не заподозрила, что вы можете их ограбить?

Лере пришлось вкратце объяснить, как все происходило.

– Так классно, как в шпионском боевике! – воскликнула девочка, узнав подробности. – А завтра вы опять встречаетесь?

– Да.

– И пойдете в ресторан?

– Возможно. Не могу тебе сказать. Ты же знаешь, что я обещала Рами никому ничего не рассказывать.

– А возьмите меня с собой!

– Тебя?

– Ну да. Посетители с детьми всегда вызывают меньше подозрений.

Лера уставилась на племянницу. А ведь неплохая идея – взять завтра с собой Бонни. Боже, о чем она? Разве можно впутывать маленькую девочку в это дело?

Небольшую церковь на набережной, куда Лера с Бонни поехали в Вербное воскресенье, больше ста лет назад построил богатый купец. Говорят, он любил покушать и был веселым человеком. Все стены, окна и колонны церкви были украшены бесчисленными цветочками, шишками, диковинными плодами и листьями. Можно подумать, что купец специально приходил помолиться перед обедом, чтобы нагулять аппетит. Еще, видимо, купец любил Рождество, и поэтому пять больших чешуйчатых куполов церкви раскрасили в красный, синий, зеленый и желтый цвета. Получились не купола, а разноцветные новогодние игрушки, на которые приладили ажурные кресты, похожие на позолоченные перья павлина.

Каждый раз, глядя на эту жизнерадостную цветочно-фруктовую церковь, Лера начинала верить, что в раю действительно будет празднично.

Они повязали платочки и вошли внутрь. Пахло ладаном. Народу было немного. В основном – пожилые люди, которые, столпившись ближе к алтарю, вместе со священником монотонно читали молитву. Лера купила шесть свечей: три – себе и три – Бонни. Девочка сразу протиснулась к иконе Божьей Матери, зажгла свечу и поставила ее среди других. Потом что-то немного пошептала, несколько раз перекрестилась и пошла вдоль стены, рассматривая другие иконы.

– Ты чего ищешь? – шепотом спросила ее Лера.

– Смотрю, какая икона самая красивая, – тихо ответила Бонни и, задрав голову, прошествовала дальше. Наконец, сделав круг, она вернулась к иконе Георгия Победоносца. Одетый в доспехи, на белом коне, святой Георгий поражал копьем огромного серо-зеленого змея. Добро побеждает зло. Освободив на подсвечнике два места, Бонни поставила на них свои две свечи. Затем встала прямо, сложила руки и, закрыв глаза, зашевелила губами. Туфли со сбитыми каблуками, джинсовая юбка, на голове – платок. Как школьница на линейке.

Лера смахнула слезу: «Господи, помилуй, спаси и сохрани…»

– Тетя Лера, а ты за кого поставила свечки? – поинтересовалась Бонни, когда они вышли из церкви.

– А ты? – переспросила Лера, глубоко вздохнув свежий, прохладный воздух. Ей нравились церкви и храмы, но больше снаружи. Внутри всегда было почему-то душно.

– Я за своего папу. Чтобы ему повезло на выставке и он продал много картин, – не стала скрывать Бонни. – И за дедушку.

– Я тоже – за твоего папу Виктора и за своего папу – твоего дедушку.

– А третью за кого?

– Много будешь знать – скоро состаришься. Иди лучше купи у той бабушки веточек вербы.

Бонни взяла деньги и подошла к старушке. Выбрала несколько веточек и стала что-то деловито обсуждать.

Торгуется! Даже в святом месте не забывает про деньги. Лера улыбнулась и тут же вздохнула, вспомнив, что Бонни никогда не говорила про свою маму.

– А я догадалась, за кого ты поставила третью свечку! – выпалила Бонни, когда вернулась и протянула веточки вербы.

– Если знаешь, то молчи. – Пушистые белые почки были настолько мягкими, что Лера провела ими по лицу. – Знаешь, скольким людям отрубили головы за то, что они много болтали?

– Отрубили головы?

– Да. В древности.

– Но сейчас же не древность.

– Но голову отрубить все равно могут. Шучу, – рассмеялась Лера.

– Ничего смешного, – насупилась Бонни. – Я никого не предаю и много не болтаю.

Лера погладила племянницу по голове.

– Поехали переодеваться. И в парикмахерскую.

– А мы не опоздаем?

– Не должны.

– Точно? Если опоздаем, то можем провалить всю операцию.

Недалеко от ресторана стояло желтое такси.

– Бонни, пожалуйста, посиди в машине, а я пойду поговорю с Рами насчет тебя, – сказала Лера. – И давай сразу договоримся: если тебе будет с нами нельзя, ты без возмущения поедешь домой на метро.

– Ноу проблем, – ответила девочка.

Лера подошла к такси и села на заднее сиденье.

– Рами, у меня есть идея, как сделать так, чтобы охрана к нам точно не придралась, – проговорила она тихо, чтобы водитель такси не мог разобрать слов. – Давай возьмем с собой Бонни – дочь Виктора. Я тебе о ней рассказывала. Люди с ребенком всегда вызывают меньше подозрений.

Рами недовольно сжал губы.

– Извини, – тут же опомнилась Лера. – Я ей все рассказала про тебя. Еще давно. До первой встречи. Я тогда думала, что это розыгрыш. Но она никому не скажет. И с ней нас точно ни в чем не заподозрят.

Минуту поразмыслив, Рами в знак одобрения пожал руку Леры.

– Тогда мы с ней пойдем в ресторан, и если все будет в порядке, я вернусь за тобой.

Узнав, что ее взяли в ресторан, Бонни стала серьезной, только глаза выдавали ее неописуемый восторг. Она проворно вылезла из машины, поправила хвостики и прижала к груди розовую сумку с сердечками.

– Зачем тебе сумка? – спросила Лера, закрывая Пьеро.

– Надо… – заговорщически ответила племянница. – Там расческа…

Лера надела маску, и они направились к дверям ресторана. Бонни сразу зашептала:

– Помнишь, как Бельмондо грабил банк в костюме клоуна?

– Бонни, если ты сейчас же не замолчишь, то отправишься домой, – шикнула на нее Лера.

– Угу.

Маска, как она многое меняет! Лера не стала торопиться ее снимать, когда в ресторане дорогу им преградил высокий охранник в черном костюме.

– Здравствуйте, – с улыбкой произнесла она. Через глазные прорези маски она отчетливо видела настороженный, пытливый и немного удивленный взгляд охранника. Если бы маски не было, она бы как обычно растерялась и не смогла скрыть эмоции, но этот разукрашенный кусок картона на лице позволял ей чувствовать себя уверенно и даже нагло. – У нас заказан столик. Мы из студии «Сюрприз». Позовите, пожалуйста, метрдотеля. Силь ву пле! [13]

– У нас репетиция. – добавила Бонни.

– Вот письмо, если у вас есть сомнения. – Лера протянула письмо и сняла маску, видя, что охранник колеблется. Затем поправила вырез на блузке. – И, если можно, побыстрее.

Охранник не стал брать письмо, а недовольно пробурчав «хорошо», вызвал метрдотеля. Через минуту показался метрдотель – солидный дядечка с аккуратным животиком.

– Пусть проходят за столик у рояля, – сказал он охраннику, не дослушав объяснения Леры про рекламный ролик и все остальное.

– Благодарим вас, месье, – с легким поклоном сказала Лера и повернулась к охраннику. – Если позволите, я встречу партнера. Он в такси. А девочка пока побудет здесь.

Охранник пожал плечами. Его взгляд был все так же подозрителен.

Рами был одет в тот же черный сюртук с медными пуговицами, что и в прошлый раз, только платок на шее теперь был кружевной и у самого горла пристегнут блестящей брошью с голубым камнем. На шляпе сбоку – белая кокарда, а на губах – помада. Когда он вышел из такси, Лера невольно залюбовалась. Ему бы трость, и получился бы настоящий дворянин восемнадцатого века. Рами поклонился и театрально протянул ей руку. «Он специально это делает, зная, что за нами наблюдают!» – Лера поклонилась и жеманно взяла его под руку. Интересно, что думает охранник?

Сразу при входе они услышали громкий голос Бонни, рассказывающей гардеробщику и охраннику анекдот:

– …И вот у этого ковбоя заболела старушка мать. Доктор прописал ей виски. «Но, доктор, она же не пьет ничего крепче молока!» – воскликнул ковбой. «А ты ей в молоко виски добавляй понемногу каждый день. Она и не заметит», – научил его доктор. Ковбой так и стал делать. Прошло пару месяцев. Подзывает мама однажды ковбоя и говорит ему: «Сынок, мне уже лучше, но я тебя умоляю, чтобы ни случилось, не продавай эту корову!»

Все рассмеялись.

– Хорошая у вас племянница, – повернулся охранник к Лере и с любопытством оглядел Рами.

Рами улыбнулся и молча кивнул.

– Забавная. Анекдот нам из фильма рассказала… – продолжал охранник, не спуская глаз с человека в маске.

– Бонни, пошли, – Лера позвала девочку, взяла Рами под руку, и они направились в зал.

– Маска у вас необычная… – охранник загородил проход в зал, видимо, ожидая, что мужчина снимет маску. Рами отступил на шаг и закашлялся, опустив голову.

Лера не знала, что делать. Пауза затягивалась и становилась опасной.

– Он немой, – со смехом воскликнула Бонни и встала между охранником и Рами. – У него такая роль – немой Казанова. Но у него нет пистолета, пистолет есть только у меня! – Она достала из розовой сумочки пистолет, тот самый, который подарил им клоун в торговом центре. – Если вы боитесь, что вас ограбят, то я могу сдать его на хранение в гардероб.

– Молодец, девчонка! Давай свой пистолет, – рассмеялся гардеробщик.

Минут десять к ним никто не подходил, лишь охранник постоянно наблюдал за ними от дверей. Это начинало беспокоить. Рами, видя, что его помощница волнуется, погладил ее по руке. «А у него, похоже, карие глаза», – заметила Лера цвет глаз сквозь прорези маски. Она взглянула еще раз внимательнее. Точно, карие! Еще она заметила, что на лице Рами с правой стороны из-под края маски выступил пот. Он стер его перчаткой, смазав часть помады с губ. Строгое лицо превратилось в печальное.

Появился метрдотель. Спросил, все ли в порядке, бросил беглый взгляд на листы с текстом и ушел, оставив на столе меню.

«Карпаччо из тунца и лосося с эстрагоном и базиликом. Подается с крутоном из хлеба «Чабатта», соусом «Песто» и помидорами Черри. Новинка от шеф-повара». В меню лежал вкладыш с аппетитной картинкой.

«Как это, наверное, вкусно! Жаль, что мы сегодня не ужинаем», – Лера закрыла меню.

– Что будете заказывать? – спросил официант, с любопытством разглядывая мужчину в маске.

– Чай с молоком, кофе эспрессо… – начала перечислять Лера. – Бонни, ты что будешь?

– А можно мне вот этот салат и мороженое? Пока вы репетируете. Я так плохо позавтракала сегодня, – ответила Бонни, глядя на Рами.

– Бонни… – одернула ее Лера. – Мы же ненадолго.

Рами сделал разрешающий жест.

– Какое мороженое? – тут же уточнил официант.

– Вот это – «крем-брюле», – ткнула девочка пальцем в меню.

– Это не мороженое, это десерт, – важно поправил ее официант. – Запеченный сливочный крем с ванилью, а сверху – хрустящая карамельная корочка.

– Тогда тем более давайте его, – согласилась Бонни. – А салат – с майонезом?

– Нет, с оливковым маслом.

– А можно с майонезом?

– Конечно, – официант усмехнулся. – Как закажете. С майонезом, так с майонезом. Вот только салат с руколой за такие деньги я бы не рекомендовал портить майонезом.

«Майонез». Рами с Лерой переглянулись.

– Так это не тридцать рублей, – воскликнула Бонни, – а тридцать долларов?! Тогда мне не надо салат.

Лера перехватила глазами жест Рами.

– Бонни. Рами угощает…

– Нет. Вы что! Тридцать баксов!

– Бонни, – шикнула на нее Лера. – Быстро перестань считать чужие деньги.

– Ну хорошо, раз вам денег не жалко, тогда я возьму чай и десерт, а вместо салата… – девочка бросила на Рами хитрый взгляд, – а вместо салата вы мне отдадите деньгами. Я же все равно бы его съела! Я коплю на мобильный телефон. Мне как раз пары тысяч не хватает.

Официант и Лера рассмеялись. Рами улыбнулся.

Крем-брюле таял во рту вместе с глотком кофе. Карамельная корочка хрустела. Лера с удовольствием ела десерт, половину которого забрала у Бонни, и рассказывала Рами, как они утром посещали «цветочно-фруктовую» церковь на набережной. Бонни что-то подсчитывала в уме, рассматривая цены в меню.

Раздался телефонный звонок, Лера ответила. Звонил Утрилло. Он попросил срочно приехать в мастерскую, так как Виктору стало плохо.

– Рами, извини, пожалуйста, нам с Бонни надо срочно уехать.

– Что случилось? – встрепенулась Бонни.

– Надо твоего папу забрать из мастерской. Звонил Анатолий.

Лицо Бонни сразу нахмурилось.

– Я тебе потом все объясню, – ответила Лера на вопросительный взгляд Рами. – Такси заказать или подбросить тебя до стоянки? Ой, извини. Конечно, подбросить, – тут же поправилась она, увидев его резкий жест. Нетрудно было догадаться, что у него могут возникнуть проблемы, если он останется здесь один. Такси приедет не раньше, чем через полчаса.

Они расплатились. Рами сразу вышел на улицу, а Лера задержалась.

– К сожалению, нам необходимо срочно уехать, – объясняла она охраннику, пока Бонни забирала из гардероба пистолет. – Можно, мы приедем завтра? Не успели все отрепетировать.

– Это не ко мне, к начальству, – устало ответил тот.

– А вы завтра работаете?

– Да, завтра я буду здесь.

Рами ехал с Бонни на заднем сиденьи.

– Смотри, какой мне тетя Лера атлас купила, – девочка открыла «Атлас цветов». – Здесь есть картинка и рассказ о цветке-хищнике. Он называется непентес, – прочитала она громко. – Он ест насекомых! Классный, правда?! Похож на красный кувшинчик с крышечкой. Насекомые думают, что цветочек красивый и вкусный, а цветочек их – бац – крышечкой и съедает. Как ты думаешь, а человека он сможет съесть, если вырастет большим?

Рами изобразил характерный жест рукой по горлу.

– И я тоже думаю, что сможет, – весело расхохоталась Бонни. – А тетя Лера говорит, что нет.

Они выехали на площадь. Припарковаться было негде, пришлось сделать круг. Потом еще один. На третий Лера не поехала, а включила аварийные огни и остановилась, перегородив выезд с боковой улочки. Сзади тут же раздались возмущенные гудки.

– Да потерпите секундочку! – недовольно воскликнула Лера и повернулась к Рами. – Вы посидите, а я пойду с таксистом договорюсь, чтобы он сюда подъехал.

Рами остановил ее и открыл дверцу машины.

– Ты сам? – удивилась Лера.

Он кивнул.

– Рами, извини, пожалуйста, что так получилось с братом… – начала оправдываться Лера, но ее прервала Бонни:

– А ты смотрел фильм «Бонни и Клайд»? – обратилась она к человеку в маске, дружески пожимая его руку в перчатке.

Он замер и отрицательно покачал головой.

– Жаль. А то, может быть, хоть ты бы объяснил, почему у них секс в начале не получается.

Рами, сдерживая смех, вылез из машины.

– Бонни, ты что болтаешь… – попыталась урезонить племянницу Лера.

– Пока! – не слушая тетю, замахала на прощание рукой Бонни.

Рами помахал в ответ и направился в сторону стоянки такси. Было видно, как он на ходу снимает маску, прикрывая лицо поднятым воротником плаща.

– Тетя Лера, а ты чего не едешь? Хочешь устроить за ним слежку? – восторженно зашептала Бонни.

– Не болтай ерунду, это не шпионский роман, – ответила Лера, глядя на удаляющуюся фигуру в плаще.

Пьеро неторопливо колесил по бульвару.

Почему таблетки от гриппа есть, а от плохого настроения – нет? – думала Лера, слушая пьяные разглагольствования брата, развалившегося на заднем сиденье. Виктор не заболел, он напился до такой степени, что с трудом мог передвигаться, вот и попросил компаньона позвонить Лере.

– А где же ваш сарацин в маске, давший обет молчания? Может быть, он и обет безбрачия дал? Ха-ха! – ухмыляясь, бросил Виктор очередную колкость в адрес сестры.

– Папа, помолчи! – толкнула его Бонни. – Надоело!

– Тихо, бамбино! – пьяно прорычал Виктор и хлопнул дочь шляпой. – Я с сестрой разговариваю. А признайся, Лулу, тебе понравилось быть наложницей в маске?!

– Виктор, это пошло, – Лера нахмурилась.

– Разве? А многим нравится, только они стесняются в этом признаться, – не унимался Виктор. – Или тебе больше хочется выглядеть куртизанкой в маске? Из Венеции?

– Я тебя сейчас высажу.

– Понял. Правда жжет глаза, как скипидар. А ты знаешь, сестра, зачем в Венеции устраивали карнавал?

Не отвечая, Лера сосредоточенно смотрела на дорогу. Сумерки серой волной неслышно расползались по городским улицам и площадям. Автомобили зажгли фары.

– Ладно, молчи, я все равно скажу! – усмехнулся Виктор. – В средние века в Венеции, в этом сыром городишке, жили страшно набожные люди. И царили очень суровые нравы – инквизиция и тому подобное. Особенно насчет с кем-нибудь переспать на стороне.

– Бонни, не слушай папу.

– Перестань, Лулу. Бонни про секс больше нас с тобой знает. Да, дочка?

– Я еще не была замужем, – буркнула Бонни.

– И не торопись! – Виктор расхохотался и продолжал. – Так вот, хитрые венецианцы придумали карнавал, во время которого разрешалось всем и со всеми… И как хочешь… Но обязательно в маске. Чтобы потом никто никого не мог обвинить. Ха-ха-ха. И ты знаешь, – Виктор понизил голос, – я уверен, что это придумали женщины, эти блудливые стервы. Зачем мужчинам карнавал? Им и так легко, а вот женщинам приходилось сидеть дома и скучать. Но ведь тоже хочется… Даже богатым!!! – Виктор скривился и потеребил бороду. – Сестра, а ты сегодня случайно не богата? Может, заедем за бутылочкой портвейна, а то у меня что-то сердце разболелось?

– Если не бросишь пить, это плохо кончится, – раздраженно сказала Лера.

– Ну и что? Все заканчивается, все умирает. Бессмертно лишь время, потому что оно и есть сама смерть.

– Виктор, ты неблагодарная свинья и думаешь только о себе.

– Неправда. Еще о дочери. – Виктор потрепал по голове Бонни. – Вот заработаем денег на выставке и уедем куда-нибудь. Да, моя маленькая хозяйка?

– Никуда мы не поедем. – Бонни отвернулась к окну.

– Бунт на корабле? Напали на больного? Дай лучше атлас посмотреть. – Виктор открыл атлас цветов. – Может быть, мне бросить рисовать женщин и начать рисовать цветы? Вот, например, цветок-хищник…

– Это непентес, – уточнила Бонни.

– Люди-цветы, цветы-люди… – рассуждал вслух Виктор. – Чудесная мысль! Например: леди-розы с ядовитыми шипами. Или блудницы, похожие на орхидеи, выставляющие на обозрение свои прелести. А мужчины – с острыми, торчащими лепестками. Ха-ха-ха. – Виктор развеселился. – А что? Все импрессионисты рисовали цветы. Моне прославился лилиями, Ван Гог – ирисами, Ренуар рисовал розы, тюльпаны и хризантемы. Даже Морис Утрилло, который намалевал три тысячи видов Парижа и всего один натюрморт, и тот нарисовал несколько цветочных композиций.

– Все, приехали, – прервала его рассуждения Лера. – Бонни, не забудь взять сумочку.

Пьеро мигнул правым поворотником, свернул к пятиэтажке и затормозил у подъезда.

– Интересно, а ваш сарацин в маске – какой цветок? – Виктор прищурился, глядя с пьяной ухмылкой на Леру. – Может быть, он хищник?

– Он не хищник, – вмешалась Бонни, – он хороший!

– Откуда ты знаешь?

– От верблюда. – Бонни насупилась и выскочила из машины.

– О-ля-ля. Значит, вся семья уже познакомилась, только от меня его прячут. – Виктор с трудом выбрался на улицу, затем наклонился к Лере и прошептал, состроив зловещую гримасу:

– Кто прячет лицо под маской – или урод, или тот, кто нечто замышляет. Пока, сестра. Грациес! Спасибо, что не бросила бедного художника подыхать под забором…

Рами меня обманывал! Ему можно ходить без маски! Лера в полном смятении сидела перед экраном компьютера. Бокал с коньяком стоял рядом на столе. Она зажмурилась и сделала большой глоток. Закашлялась. Наверное, это единственное из «французского», к чему она никак не могла привыкнуть. Но пива дома не оказалось.

Указательный палец надавил на спинку мышки.

«Связь установлена».

– Добрый вечер, Валери. Твоя племянница – забавная девочка. Зачем она взяла пистолет?

– Она думала, что, если мы будем грабить ресторан, он ей пригодится. Я же тебе рассказывала – она подражает героям из фильма «Бонни и Клайд»!

– (Веселый смайлик). Передай ей, что она нам очень помогла, но рестораны днем не грабят – выручки еще нет. Что с братом?

– Теперь уже все в порядке. Немного перебрал.

– Талантливый пьяница-импрессионист?

– У каждого есть слабости. Может быть, алкоголь – это его маска? Его защита.

– Возможно. Каждый сам вправе решать, под какой маской спрятаться и какой путь избрать к смерти.

«Вот именно! Под какой маской спрятаться!» – раздраженно подумала Лера и решила сказать напрямую о том, что ее беспокоило:

– Ты меня обманул.

– В чем?

– Тебе можно ходить без маски!

– Откуда ты знаешь?

– Ты шел к такси без маски.

– Ты видела мое лицо?

– Нет.

– Больше не следи за мной.

– Это было случайно. Но теперь я должна знать, кто эта женщина.

– А если я не скажу?

– Тогда я отказываюсь продолжать контракт!

– Придется угощать карпаччо кого-нибудь другого.

– Ради бога! Аванс вернуть?

Прошло несколько минут прежде чем он ответил.

– Пока не стоит. Мою избранницу зовут Сюзанна Рудски. Она директор ночного клуба «Ариум». Ты, возможно, слышала о ней.

«Возможно, слышала о ней». Ничего себе! – вслух воскликнула Лера и допила коньяк. Сюзанна Рудски! Известная бизнес-леди – богатая, красивая, свободная. Лера постаралась вспомнить ее лицо, но не смогла.

– Я читала о ней в каком-то глянцевом журнале.

– Надеюсь, теперь ты понимаешь, почему я не мог просто написать письмо или позвонить.

Лера задумчиво смотрела на монитор. Все встало на свои места. И четыре тысячи долларов, и ее «обучение» в дорогих ресторанах. А он совсем не такой простак, этот человек в маске: полюбить – так королеву, украсть – так миллион. «Се супериор!» – так говорят французы! Стало грустно, как будто цветной шарик вдруг взял и сдулся.

– Почему ты молчишь? Тебя что-то смущает? – пришло от Рами.

– Все в порядке. Как мы будем завтра «знакомиться»?

– У Сюзанны по понедельникам выходной, поэтому она часто приезжает с подругой в «Антонио». Около шести вечера. Зал в это время будет полупустой. Ты должна попросить столик рядом с ними, так, чтобы они могли видеть меня, а я их. Когда они закончат и попросят счет, я дам тебе знак. Ты подойдешь, извинишься и скажешь что-нибудь типа: «Мой господин передает низкий поклон прекрасным дамам, о которых так много пишут и говорят. И сожалеет, что не может угостить их бокалом вина». Можно другие слова, но в таком возвышенном стиле. Представь, что ты пресс-секретарь арабского шейха.

«Хорошо, что не наложница!» – усмехнулась про себя Лера.

– О’кей, я буду служанкой арабского шейха.

– Многие шейхи мне бы позавидовали.

– У шейхов – гаремы!

– Не у всех. У некоторых – никого!

– Везет не всем. Что я должна еще сказать Сюзанне Рудски?

– Мол врачи запрещают шейху ходить без маски, и он не разговаривает, поэтому ты ему помогаешь в общении. Чем правдоподобнее будет твой рассказ, тем больше впечатления он произведет. Ты должна только умолчать про некоторые детали. Не буду объяснять, про какие.

– А что говорить про студию «Сюрприз»?

– Правду. И попроси, чтобы они сохранили тайну.

– А если я скажу что-нибудь плохое?

– Чем искреннее ты будешь, тем лучше. Любопытство – вот козырь завтрашней встречи! Мы должны удивить Сюзанну. Понятно?

– Oui, bien sur. [14]

– D’accord. [15] Твоя главная задача – любым способом добиться того, чтобы Сюзанна согласилась на следующую встречу. А еще лучше – пригласила нас к себе в клуб. Но не дави. Если поймешь, что ничего не получается, то сразу меняй тему. Держи дистанцию и сохраняй достоинство! Когда женщина чувствует, что ей могут пренебречь, это сразу усиливает интерес.

– Я знаю…

– Кстати, можешь заказать карпаччо.

– Я подумаю. Какие у нас еще планы на неделю?

– Пока не могу сказать, все решится завтра.

– А мне надо знать. Я должна как-то планировать свою личную жизнь.

– Извини, совсем забыл про твоего парня. Но сегодня действительно ничего не могу сказать. Все будет зависеть от завтрашней встречи. Он может подождать еще один день?

«Конечно, может», – Лера вздохнула и написала:

– О’кей. Завтра в шесть у ресторана «Антонио».

За окном шумел ветер. Где-то монотонно скрипел забор. Лера вздохнула. Ей вдруг стало жалко себя, одиноко сидящую в комнате с розовыми обоями и тусклым светом придорожного фонаря за окном.

«Расцвела фиалкой грусть», – всплыла в мозгу где-то вычитанная фраза.

Охранник в ресторане «Антонио» был тот же, что и в прошлый раз. Он встретил их радушно, спросив, как поживает племянница.

В полупустом зале они выбрали место рядом со столиком Сюзанны и ее подруги. Лера отказалась от ужина, и они пили только чай и кофе. Она сидела спиной к Сюзанне, ей были хорошо видны карие глаза Рами в прорезях маски, внимательно следящие за соседним столом. Сюзанна с подругой явно заметили необычного мужчину. Рами улыбнулся и сделал поклон в их сторону. Дон-Жуан в маске! Лера отвела взгляд. Мысли растекались. Все происходящее напоминало сцену из спектакля, где она играет плохо заученную роль, глупо улыбается и постоянно молчит, потому что забыла слова. Хотелось одного – чтобы все поскорее закончилось. Наконец Рами подал знак – ее выход. Лера встала, надела маску и неуверенно направилась к столику Рудски. Лицедейство продолжалось. Теперь главное – не забыть слова.

– Здравствуйте. Мой господин – арабский шейх. Он был бы рад…

– Неужели настоящий?

– Почти…

– А нам сказали, что это репетиция рекламного ролика студии «Сюрприз»…

– Это официальное прикрытие… Вы нас не выдадите?

– Что вы… Как любопытно… Он никогда не снимает маску?

– Никогда.

– Как загадочно… Расскажите поподробнее.

Подруги пригласили ее присесть. Лера сняла маску, завязался разговор. Они спрашивали, она отвечала. И разглядывала избранницу Рами: невысокая, стройная, темные прямые волосы почти касаются худощавых плеч. Лицо с широкими скулами. Выразительные кошачьи глаза. Тонкие губы с блуждающей ироничной улыбкой. И очень ухоженная кожа. Везде: на лице, на шее, на руках. Лера назвала ее про себя «Клеопатра».

Сюзанна достала тонкую сигарету и, поставив руку на локоть, призывно огляделась. Тут же появился официант и щелкнул зажигалкой. За этим коротким жестом просвечивала уверенность, которую дают власть и деньги. Богата, красива, свободна! От таких мужчины теряют голову. Фам фаталь – роковая женщина.

Лера ее точно где-то видела недавно.

Они проговорили минут десять, после чего Сюзанна бросила взгляд на часы, сказала, что им пора и, протянув визитную карточку, добавила, что будет рада, если Рами и Лера завтра вечером посетят ее клуб. Потом подруги встали, помахали на прощание Рами, который учтиво кивнул в ответ, и покинули ресторан. Лера вернулась за столик, положила перед Рами визитку.

– Завтра мы приглашены в клуб. В семь часов вечера.

Человек в маске взял визитку и довольно улыбнулся. Первый ход сделан.

Они расплатились. Перед тем как уехать на такси, Рами протянул ей сверток. В нем был CD-плейер и записка: «Для юной грабительницы банков и ресторанов».

Парковка перед клубом «Ариум» была почти пустой. Семь часов вечера для ночного бомонда – еще время завтрака. А ведь «бомонд» в переводе с французского – «красивые люди», а не «богатые и знаменитые». Лера закрыла Пьеро и направилась к дверям «Ариума».

У самого входа в клуб поблескивал черными боками «Мерседес» с бежевым салоном. «Именно этот «Мерседес» перегородил ей дорогу у цветочного бутика, когда она покупала букет для босса!» – вспомнила Лера и остановилась. Так вот где она видела Сюзанну Рудски! Сзади раздался сигнал автомобиля. Лера обернулась. Недалеко затормозило желтое такси. Это Рами. Лера еле заметно махнула рукой и зашла в клуб.

Двое охранников у входа обсуждали наводнение в Европе. Лера представилась и стала ждать, когда выйдет Сюзанна.

Дизайн клуба был подчинен металло-клепаному стилю: громоздкие балки, изогнутые арки, металлические лестницы и переходы. Много черного и серебристого. Видимо, здесь раньше находился какой-то завод, а теперь – ресторан и танцпол. Лера провела рукой по одной из балок. Холодный, грубый металл, выкрашенный в серый цвет, неприятно царапал ладонь. Сразу захотелось укрыться теплым, шерстяным пледом.

– Привет! – Сюзанна была в брючном костюме персикового цвета. – А где твой арабский шейх? Хотя мне кажется, что он больше напоминает графа Монте-Кристо.

– Рами остался в машине, чтобы лишний раз не привлекать внимание. Вдруг кто-нибудь из гостей испугается. Или охрана что-нибудь подумает, – ответила Лера.

– Испугается? – засмеялась Сюзанна. – Они, знаешь, сколько тут всего насмотрелись! А человек в маске – это ерунда. Здесь и не такие экземпляры попадаются. На прошлой неделе один из мальчиков-моделей пришел в костюме Бабы-Яги и то его пропустили. Главное – чтобы без оружия. Надеюсь, у вас нет оружия?

– Нет.

– Отлично! Иди за своим Монте-Кристо и поднимайтесь в ресторан. – Сюзанна дала короткое указание охранникам и исчезла в одной из боковых дверей.

Ресторан был отделен от танцплощадки стеклянной перегородкой. Видимо, по замыслу дизайнера, танцующих должен был развлекать вид жующих гостей, и наоборот. Над каждым столиком спускался матово-металлический абажур, похожий на автомобильный колпак. Свет падал в центр, рисуя на синей скатерти желтый круг. Рами сел спиной к перегородке, Лера напротив. С ее места был хорошо виден пустой танцзал и бармен, который протирал бокалы и выставлял их на поднос.

Рами сидел в шляпе. Руки в белых перчатках играли столовым ножом, поворачивая его то одной, то другой стороной. В тусклом свете была видна лишь маска. Точнее, светлая ее часть.

Подошла официантка, девушка лет двадцати, пухленькая и крепкая, с волосами, забранными в хвостик. Она подала меню, достала из кармашка розовый блокнотик с сердечком и гордо произнесла:

– У нас авторская кухня. Нигде такой не найдете. Я, правда, недавно работаю, но знаю, из чего состоят все блюда и как они готовятся!

– Добрый вечер. – За ее спиной появилась Сюзанна.

Девушка тут же умолкла.

– Принеси мне быстренько кофе и сигареты «Vogue», гостям я сама все объясню, – приказала хозяйка клуба и повернулась к Рами. – Все в порядке? С охраной проблем не было?

Сюзанна пытливо вглядывалась в лицо, спрятанное под маской. Рами молча улыбался.

– Нет, – ответила Лера, – только у меня сумочку проверили.

Она не стала рассказывать, что охранник, осматривал содержимое сумочки, внимательно изучил ее паспорт. Потом, когда они прошли контроль, она специально обернулась. Охранник что-то записывал себе в журнал.

– Необходимые меры предосторожности, – произнесла Сюзанна, одновременно осматривая посуду на столе. – Сами знаете, какое сейчас время. А к нам столько важных гостей приходит.

Пухленькая официантка торопливо поставила на столик кофе и положила открытую пачку тонких сигарет. «С французского «Vogue» переводится как мода, известность», – отметила про себя Лера.

– Кто сервировал этот стол? – строго спросила Сюзанна официантку.

– Я, – испугано ответила девушка.

– Почему бокалы плохо протерты?

Она взяла один из бокалов и показала на свет. На стекле виднелись следы от высохших капель воды.

– Простите, пожалуйста, – залепетала девушка. – Я не посмотрела, когда брала посуду на кухне.

– Так, девочка моя, срочно замени бокал и передай метрдотелю, чтобы записал на тебя штраф. Я потом проверю.

– Хорошо, – ответила девушка, опустив голову. Взяла бокал и заспешила в сторону бара.

– Извините, – Сюзанна улыбнулась гостям. – Приходится быть строгой и даже злой, чтобы добиться от людей того, чего хочешь. Что вы заказали?

– Еще ничего не успели, очень насыщенное меню. Столько нестандартных блюд! Кто у вас шеф-повар? – спросила Лера, следуя наставлениям Рами, которые он подробно дал вчера вечером, во время общения по ICQ.

– Повар – настоящий итальянец, из Венеции. Он превосходно готовит, постоянно придумывает что-то новенькое. А некоторые блюда мы разрабатываем вместе. Сейчас я вам что-нибудь подберу.

Вернулась официантка с бокалом. Сюзанна продиктовала заказ, закурила и стала рассказывать, как готовятся спагетти с морепродуктами. Казалось, ее совсем не смущало, что рядом находится мужчина в перчатках и маске. Только поначалу она немного сбивалась, обращаясь к нему и не получая ответа в словах, а лишь улыбку, жесты или покачивания головой.

– Оказывается, можно легко общаться с человеком и без слов, – воскликнула она через некоторое время. – Как в детской игре: ты спрашиваешь, а тебе отвечают только «да» или «нет». Забавно. А я все думала, как же вы понимаете друг друга? Оказывается, надо всего лишь правильно задать вопрос. Так ведь, Валерия?

– Да.

– А почему вы не общаетесь по СМС? Или записочками?

– Это условие контракта.

– Все так секретно? – Рудски бросила взгляд на Рами. – Обожаю тайны.

Он изобразил вежливый поклон.

– Знаете, Рами, я сейчас подумала, что порою каждому приходится надевать маску, чтобы добиться своего. Ведь лицедейство в крови человека. Кстати, мы недавно были с подругой в Амстердаме, там некоторые проститутки тоже в масках. В витринах…

Рами издал звук, похожий на смешок.

– Ой, извините, совсем забылась. – Сюзанна иронично усмехнулась и достала очередную сигарету. – Куришь? – спросила она Леру и посмотрела на часы.

– Нет, спасибо. Рами тоже не курит, – опередила она следующий вопрос.

– Я тоже мечтаю бросить. Но с такой работой разве это возможно? Где же эта официантка? – Сюзанна замерла с сигаретой в руках.

Рами взял со стола зажигалку. Пламя на секунду выхватило из темноты вторую половинку маски – черную.

– Рами, а как вы спите? Тоже в маске? Это же, наверное, так неудобно.

– Спит он без маски, – поспешила ответить Лера.

– Вот как? – Сюзанна бросила на нее насмешливый взгляд.

Рами опустил голову, чтобы скрыть улыбку. Лера смутилась:

– Я не знаю точно…

– Прости, Валерия, – Сюзанна по-дружески коснулась ее руки, – я не хотела никого обидеть. Простое женское любопытство. А чем вы занимаетесь или, как сейчас модно говорить, зарабатываете на жизнь? – обратилась она к Рами.

– У него небольшой бизнес… – неуверенно начала говорить Лера. Она нервничала. Рядом с этой самоуверенной женщиной ей было не по себе.

– Надеюсь, не в кинематографе?

– Нет…

– А где?

Лера молчала. Этого они не обсуждали, когда готовились к встрече. Пальцы в белой перчатке нетерпеливо застучали по скатерти. Ответ нужен был немедленно.

– В… строительстве.

«Если не знаешь, что сказать, то придумывай!» – вспомнила Лера инструкции.

Рами в знак подтверждения кивнул.

– Поставка отделочных материалов, – уже более уверенно добавила Лера.

– Отлично. Оставьте на всякий случай визитку. Я как раз летом собираюсь кое-что переделать в загородном доме.

– Я дам свои координаты. Позвоните мне, – Лера открыла сумочку, но никак не могла найти визитку. Дрожали руки. – Сюзанна, а это правда, что вы пишете книгу о кулинарных рецептах?

– Откуда информация?

– Читала в журнале. – Визитка наконец-то нашлась. – Вот мои координаты. Позвоните, и я все передам Рами.

– Спасибо. – Сюзанна положила визитку под кофейное блюдце и довольно откинулась на спинку стула. – Совершенно ничего нельзя утаить от этих журналюг! Хоть маску надевай. Еще не написано ни строчки, а они уже сделали сенсацию.

– Вы сами придумываете рецепты? – спросила Лера, внимательно изучая блюдо, которое принесла официантка.

– Некоторые. Вот одно из моих изобретений: карпаччо с йогуртом. Попробуйте. А мне надо сделать один звонок.

Сюзанна отошла от стола за стеклянную перегородку танцзала. Лера видела, что Рами чем-то недоволен. Он смотрел куда-то в сторону, его рука крепко сжимала нож.

– Что-нибудь не так? – забеспокоилась она.

Он поправил маску, взял вилку и показал ей на карпаччо. Большие куски сырой, чуть оттаявшей говядины были политы бледно-коричневой жидкостью, оказавшейся сладковатой и острой на вкус. Лера выудила мясо из йогурта, решив для начала отрезать маленький кусочек и на нем поэкспериментировать, на всякий случай. Но руки ее не слушались: нож упал на пол, йогурт пролился на скатерть.

– Не беспокойтесь, пожалуйста. – Пухленькая официантка промокнула скатерть салфетками и умчалась за чистым ножом.

Рами презрительно сжал губы.

– Извини, – Лера опустила глаза.

Официантка принесла новый нож. Лера опять взялась за карпаччо. Она была недовольна собой. Вчера ночью она дала себе слово не показывать никаких эмоций и выполнять только то, что положено по контракту. Остальное – не ее проблемы, пусть делают что хотят. Больной в маске соблазняет самодовольную любительницу кулинарии, ну и что? Лера вдруг отчетливо поняла, что она нервничает потому, что в глубине души желает, чтобы у человека в маске и этой бизнес-леди ничего не получилось.

– Как карпаччо? – спросила Рудски, присаживаясь за стол. – Вкусно, правда?

– Необычно, – ответила Лера.

– Я хочу собрать в книгу исключительно оригинальные рецепты. Мне нравится все неординарное… – Рудски стала рассказывать об идее кулинарной книги, при этом больше общаясь с Лерой и совсем не глядя на человека в маске. Стало понятно, чем недоволен Рами – он явно ожидал другого эффекта. Зазвонил мобильный. Сюзанна опять отошла за стеклянную перегородку. Рами показал на часы. Лера поняла, что пора уходить. Черная стрелочка уже сделала почти полный оборот по серебристому циферблату.

– Я должна извиниться, но придется вас покинуть. Ко мне сейчас приедут, – сказала хозяйка клуба, когда вернулась через несколько минут.

– Нам тоже пора. Можно попросить счет?

– Я угощаю. Не каждый день в нашем сумасшедшем городе встретишь арабского шейха в маске. И не протестуйте, Рами, я уверена в вашем благородстве. В следующий раз угостите меня хорошим вином.

Рами отвесил легкий поклон.

– Мы бы с радостью пришли, но как же охрана? – тут же переспросила Лера.

– Звоните прямо мне или начальнику охраны. Я его предупрежу, что вы из студии «Сюрприз». Так что ваше алиби будет сохранено.

– Спасибо.

– Была рада с вами познакомиться, Рами. Вы напомнили мне человека в маске из фильма «Призрак оперы». Надеюсь, мы увидимся в ближайшее время? – Сюзанна кивнула Рами и быстро пошла между столиками. Деловой брючный костюм подчеркивал ее стройную фигуру.

Желтое такси ждало у входа. Рами сухо кивнул Лере и уехал, а она, опустив голову, побрела к тому месту, где стоял Пьеро. Ей было стыдно за свои предательские мысли и неуклюжее поведение за столом. Надо всегда выполнять порученное дело, нравится оно тебе или нет. Сев в машину, Лера завела двигатель, но выехать не смогла. Дорогу перегородил огромный джип «Линкольн». Не автомобиль, а целый вагон. Его колеса доходили Пьеро до капота. Из «Линкольна» появился широкоплечий парень, явно охранник, затем – полный мужчина лет сорока, похожий на грека или армянина. На нем был серый пиджак, белая рубашка и зеленый галстук. Его цепкий взгляд на мгновение остановился на Лере и как будто царапнул. Потом он что-то сказал охраннику, тот рассмеялся, и они скрылись за дверями клуба. Джип отъехал. Лера поежилась. Нечасто встретишь людей, от одного взгляда которых становится не по себе.

На следующий день, сразу после работы, Лера заехала в цветочный бутик. Рами дал ей поручение отвезти Сюзанне букет цветов.

За стойкой ее встретила курносая девушка, больше напоминающая продавщицу из булочной, чем продавца-консультанта цветочного магазина.

– Здравствуйте, могу я увидеть Андре? – обратилась к ней Лера.

– Добрый день. К сожалению, Андре недавно уехал, и его сегодня больше не будет.

– Раз так, он, наверное, оставил букет для Валерии.

– Букет?

Девушка посмотрела на нее как-то странно.

– Да, для меня должен быть букет, – еще раз подтвердила Лера.

– Это не совсем букет… – заулыбалась продавщица. – Это… сейчас принесу…

Девушка шустро скрылась в подсобном помещении.

«Что опять придумал Рами?» – забеспокоилась Лера. На миг ей почудилось, будто цветы в магазине с удивлением разглядывают ее и даже усмехаются, покачивая разноцветными бутонами. Как там говорил брат? «Леди-розы с ядовитыми шипами, блудницы, похожие на орхидеи…»

Хлопнула дверь подсобки.

– Вот, пожалуйста! – продавщица протягивала длинный и узкий черный футляр, похожий на футляры для старинных кинжалов.

– Можно открыть? – с опаской спросила Лера.

– Конечно! Ничего страшного там нет.

В футляре на черном бархате лежала белая роза. Лепестки ее нераскрывшегося бутона казались не живыми, а вылепленными искусным мастером из нежнейшего воска. Коснись – и они рассыплются.

– Красиво, правда? – восхищенно проговорила девушка. – Как спящая красавица.

«Красавица в дорогом гробу», – почему-то пришло на ум Лере, но вслух она произнесла:

– Необычно.

– Ни в коем случае не держите ее долго в футляре, а то она задохнется. Розы – очень чувствительные цветы. Вы знаете, их даже специально сажают рядом с виноградниками. Если что-то неладно с экологией, то они первыми начинают вянуть, и у виноградаря есть время спасти виноград.

– Здорово… – отозвалась Лера, думая о своем.

Сюзанну явно приведет в восторг такой «букет». К нему нельзя остаться равнодушной. Черное на белом, белое на черном. Рами не откажешь в изяществе и умении удивлять.

– Андре сказал, что вы сами должны повязать вот эту золотистую ленточку на розу. – Девушка протянула Лере извивающуюся ленточку и, видя ее нерешительность, достала розу. – Давайте, я подержу розу, а вы сделаете бантик. Вот здесь, ближе к бутону. Мне кажется, будет очень хорошо. Только не уколитесь…

Было поздно. Шип розы вонзился в ладонь. Лера вскрикнула и отдернула руку.

– Ой, я же говорила, – запричитала девушка, доделывая бантик и укладывая цветок обратно в футляр. – У вас даже кровь выступила. Может быть, принести пластырь? Я тоже часто укалываюсь, когда достаю их из коробок.

– Все в порядке, – со стоном ответила Лера. Ладонь саднило. – Передайте Андре привет.

– Обязательно передам. Вам не очень больно?

– Все хорошо.

Лера взяла футляр и направилась к выходу.

– Подождите, подождите. Вам еще просили передать вот это, – продавщица выскочила из-за стойки и вручила Лере небольшой сверток, на котором было написано «Для Валерии».

Прощально звякнул колокольчик.

В машине Лера вскрыла сверток. Там лежал DVD-диск – фильм «Призрак оперы» и лист бумаги с отпечатанным текстом: «Обязательно посмотри сегодня. Рами».

– Белая роза на черном бархате. Что это может обозначать? Черное с белым, как его маска: двуликая, как, впрочем, все в этом мире. – Тонкая сигарета «Vogue» чуть подрагивала в пальцах Сюзанны. – А твой арабский шейх – большой оригинал. Как он мог догадаться, что я обожаю всякие загадки? Только не пошлые и не математические.

Сюзанна повернула футляр к свету и склонилась, разыскивая что-нибудь на крышке.

– Ничего не написано. И никакого письма не было?

– Нет. – Лера старалась скрыть волнение, которое охватило ее, едва она перешагнула порог ночного клуба.

– Интригующий знак – цветок в футляре. – Сюзанна вынула розу из футляра. – Нежное создание, закованное в тесный деревянный футляр. Ты давно у него работаешь?

– Прилично.

– Тогда ты должна догадаться, что он хотел передать этим посланием.

– Возможно, вы ему понравились, – ответила Лера, глядя на белые лепестки.

– Это было бы слишком банально. А мне кажется, Рами не так прост. – Сюзанна вернула розу в черное ложе. – Валерия, не могу поверить, что ты правда никогда не видела его без маски.

– Не видела, честное слово.

– А хотела бы?

– По условиям нашего контракта, если я попытаюсь узнать, кто он, то сделка будет расторгнута.

– Интересно, к чему такая секретность? – Сюзанна задумалась. – А ведь я очень любопытная. Очень. И считаю, что это неплохо. Мне все интересно. Жизнь так коротка. Вот недавно стала ходить на занятия йогой, мантры, позы, медитация. Так ты говорила, что вы с ним общаетесь по электронной почте?

– Да. По почте и по ICQ.

– А какой у него е-майл?

– К сожалению, не могу вам сказать. Но если необходимо, передам ему вашу просьбу.

«Как на допросе, – подумала Лера, опустив глаза. – Нельзя сказать лишнее слово».

– Пока не надо. А ты не знаешь, где он живет?

– Нет.

– Слушай, этот человек в маске – сплошная тайна. Как граф Монте-Кристо. Неизвестно, ни кто он, ни откуда, ни что ему надо. Ты не боишься его?

– Почему я должна его бояться? – возразила Лера. – Если человек вынужден ходить в маске, это не значит, что он злодей или разбойник. Гораздо больше плохих людей с приятной внешностью. А Рами добрый.

Она вспомнила его шутку про майонез и плейер для Бонни.

– Я не говорила, что он злой, – примирительно сказала Рудски. – Не обижайся за своего шейха. Я с тобой согласна: если бы он замышлял плохое, то не стал бы так открыто привлекать к себе внимание. Мне просто любопытно, какой он? И почему у него такой печальный образ?

– Порой мне кажется, что у него на душе незаживающий шрам. Иногда он высказывает очень грустные мысли. И еще…

Лера не успела закончить. Раздался звонок.

– Извини, – хозяйка клуба взяла мобильный и начала с кем-то обсуждать на повышенных тонах ремонт «Мерседеса».

– Вчера какой-то болван поцарапал бампер, – объяснила она, когда закончила телефонный разговор, – а страховая компания не хочет платить. Так о чем мы говорили?

– Мы обсуждали розу.

– Точно. Будешь чай или кофе?

– Спасибо, но, к сожалению, мне пора. Завтра мы собираемся поужинать в вашем заведении, и Рами приглашает вас выпить бокал вина.

– Не возражаю. После такого подарка женщина не вправе отказать. Во сколько вы планируете прийти?

– Около семи.

– Около семи меня не будет, – задумалась Сюзанна. – Я должна присутствовать на фуршете. Одна моя знакомая открыла салон красоты. Я приеду где-то в половине восьмого и с удовольствием выпью с вами бокал старого бордо. А лучше – итальянского Бардолино. Наш повар специально заказывает его в своем родном Венетто. Думаю, у нас оно еще осталось.

– Я передам это Рами.

– Сколько он тебе платит?

Вопрос заставил Леру нахмуриться.

– Мне бы не хотелось отвечать. Это коммерческая тайна.

– Тайна? Отлично! Пусть будет тайна. А вдруг есть кто-то, кто готов предложить больше? – Рудски рассмеялась. В ее кошачьих глазах мелькнул задорный огонек. – Да не смущайся ты так, Валерия, я шучу. Опять зазвонил телефон.

– Минуту подождите, пожалуйста, – сказала кому-то Сюзанна и спросила Леру шепотом. – Кстати, Рами часто делает такие подарки?

– При мне в первый раз…

– Тогда до завтра. Я постараюсь не забыть предупредить охрану. А лучше позвони мне после обеда, напомни. Пока. – Сюзанна поднесла трубку телефона к уху. – Слушаю вас…

Лера вышла из клуба и зажмурилась. Красный диск солнца медленно оседал на западе, цепляясь за крыши домов малиновыми лучами. В теплом воздухе чувствовался запах дыма, где-то горела прошлогодняя трава. Пьеро одиноко стоял посреди пустой парковки. На выезде из города опять будет пробка, – вздохнула Лера, села в машину и осторожно вырулила на проспект. Руль приходилось держать пальцами. Ладонь в месте укола шипом болела и распухла.

На этот раз Рами был немногословен: точные инструкции по поводу следующей встречи с Сюзанной и просьба, чтобы она надела завтра что-нибудь светлое. Лера вздохнула, отключила ICQ и вставила DVD-диск. «Призрак оперы» – музыкальный фильм по мотивам одноименной оперы.

На последних кадрах фильм неожиданно оборвался. На экране появилась кисть художника, рисующая цветок. Орхидею. Самого художника не было видно, только кисти, краски и линии цветка. Лера пригляделась и поняла, что художник рисует не на холсте, а на женском обнаженном теле. А вместо одного лепестка использует нижние губки. Порно-бодиарт!

Кисточка мягким кончиком обводила края губок, которые вздрагивали от ее прикосновения. Последние штрихи – и цветок закончен. Лепестки чуть колыхаются, как будто их ласкает ветерок. К ним прикасается пальчик с маникюром. Разглаживает их. И они раскрываются навстречу мужскому «хоботку». Опыление началось.

Лера выключила изображение и прислушалась. Внизу было тихо. Видимо, мама раньше обычного легла спать. Лера снова включила изображение и убавила звук до минимума.

На экране лепестки цветка то раскрывались, то закрывались. Обнаженные тела извивались на фоне буйства тропической зелени. Все переплелось. Поцелуи – как прикосновение к бутонам алых роз. Языки – как лепестки пестрых ирисов. Первозданность природы и вымысел художника. Лера замерла. На лице художника – маска! Сердце застучало так, что, казалось, кровь выплеснется наружу.

Она долго всматривалась в происходящее на экране. Это был не Рами, а какой-то незнакомый актер, загорелый и длинноволосый мачо.

Досмотрев фильм, Лера тут же отправила сообщение Рами: «Я посмотрела фильм. ТОЧНЕЕ, ОБА ФИЛЬМА. Второй мне понравился даже больше. Его завтра тоже будем обсуждать?»

За окном блестело звездами ночное небо. Лера распахнула ставни. Пахло влажной землей, ждущей тепла и солнца. Где-то вдали стучали колеса поезда.

Надо же! Рами прикидывается таким добрым и печальным, а на самом деле шутник и коварный обольститель. Секс в масках! Как на карнавале. Позанимался любовью – и никаких обязательств, обид и упреков. Лера с удовольствием вдохнула влажный воздух. Завтра непременно надо разыскать в Интернете, что же означает белая роза на черном.

«Роза – царица цветов. Древние греки верили, что белая роза родилась из белоснежной пены, когда богиня любви Афродита (Венера), выходила из моря. А красными розы стали от ее крови, когда богиня подняла розу и укололась о шипы.

Сначала римляне почитали розу как цветок доблести и чести. Венками из роз награждали воинов за отвагу. Затем из цветка воинов роза превратилась в цветок роскоши и богатства. Лепестками роз устилали ложе, покрывали полы на пирах, украшали одежду и кушанья. Из роз делали вино, сладости и даже подушки. Розы были везде. Лепестков потребляли так много, что ими были усажены все окрестности древнего города, их возили целыми кораблями из Карфагена и Египта. Существовала биржа по торговле розами, со своими маклерами и правилами. Тот, кто первый раз попадал в Рим, с непривычки задыхался на улицах от благоуханья роз. Недаром первые христиане, ненавидящие римлян, прокляли розу, как цветок порока и разврата. Но дивная красота в конце концов покорила и их, розу объявили цветком Пресвятой Богородицы.

Мусульмане всегда считали розу священной. По их преданиям, белая роза выросла из капель пота Магомета при его ночном восхождении на небо. С тех пор этому цветку приписывают очистительную силу. Когда султан Саладдин отвоевал Иерусалим у крестоносцев, он приказал вымыть все мечети розовой водой.

В Средние века красота роз быстро завоевала Европу.

Во Франции из обычая у женщин носить на голове венок из роз – «шапель » – произошло слово «шапо» (chapeau) – шляпа. А в конце девятнадцатого века роза чуть не заменила королевский цветок – лилию. Французы, мечтавшие о свержении республики, хотели возвести на трон королеву и говорили: «La reine des fleurs est la fleurs de la reine» – «Царица цветов – цветок царицы».

Из древнегерманских сказаний до нас дошла сказка о дикой розочке, прообраз современной сказки о спящей красавице: прекрасной богине во время сна подкладывают под голову ветку дикой розы. И сон становится вечным до тех пор, пока не приедет принц и не поцелует ее…»

Надо же! Продавщица в бутике тоже назвала розу в футляре «спящей красавицей», – удивилась Лера, подняла глаза от распечатки из Интернета и бросила взгляд на парковку около «Ариума». Почти семь часов, а Рами все еще нет. Может быть, он застрял в пробке? Лера поправила белую блузку, посмотрелась в зеркало и продолжила чтение.

«В Англии розе не повезло. Тридцать лет кровавой средневековой гражданской войны между Алой и Белой розой оставили глубокий шрам в памяти народа. Но люди, глядя на красоту, быстро забывают жестокость и смерть. Не прошло и ста лет, как королева Елизавета издала указ, в котором предписывала актерам лондонских театров появляться на улицах в обычном платье только с цветком розы на башмаках. Через несколько лет носить розу на одежде и обуви стало настолько модным среди английской знати, что и сама Елизавета однажды вышла на прием с цветком розы за ухом.

Несмотря на преклонение людей перед красотой розы, она часто становилась символом тайны, заговора и мести…»

«Видимо, красота по своей сути жестока, и в ней есть что-то магическое. – Лера прервала чтение и потерла ладонь, которая до сих пор болела из-за вчерашнего укола шипом. – Тем более, если она носит кроваво-красный цвет».

К «Ариуму» подрулило желтое такси. Лера отложила статью, закрыла машину и подошла к нему.

– Я уже была в клубе и обо всем договорилась. Можно идти, нас ждут, – отчиталась она, когда задняя дверца такси открылась перед ней.

Рами вылез из машины и взял ее под руку. К лацкану его черного камзола был приколот бутон белой розы. Английский денди, ничего не скажешь!

Когда они прошли охрану и оказались в гардеробе перед зеркалами, Рами остановил ее и вытащил из кармана прозрачный пакетик. В нем переливалась серебряная подвеска с тремя белыми жемчужинами.

– Это мне? – изумленно спросила Лера.

Подтверждающая улыбка в ответ.

Она достала открытку, которая лежала в пакетике и прочитала: «Рад, что ты смогла по достоинству оценить ОБА фильма. Особенно второй. Изумительная съемка…»

– Да, изумительная… – Лера опустила глаза, не зная, что еще надо сказать по этому поводу. Секс для нее всегда был темой, о которой вслух не говорят. – Можно примерить?

Рами взял подвеску и сам застегнул на шее у Леры. Ей показалось, что у него чуть дрожат руки.

Три жемчужины, как три капли белого перламутра, легли в ложбинку, которая начиналась на груди и уходила под вырез блузки. (Так вот зачем он просил одеть ее что-нибудь белое!).

– Спасибо. Очень…

Поблагодарить она не успела. Рами вдруг поцеловал ее в шею. Она испуганно повернулась к нему. Он улыбался, приложив палец к губам, и показал в сторону охранников, которые с нескрываемым любопытством наблюдали за ними.

– Опять любовники? – шепотом переспросила Лера.

Он кивнул.

– Тогда я тоже должна тебя поцеловать, – сказала Лера, не дожидаясь его согласия, поцеловала в губы, затем рассмеялась и взяла под руку. – Теперь все по-честному.

На губах остался привкус его фиалковой помады. А на носу – царапина, которую оставил край маски.

Их опять обслуживала пухленькая официантка с розовым блокнотиком. Она обрадовалась им, как старым знакомым. Пыталась шутить, рассказала про новинки от шеф-повара и искренне расстроилась, когда они не стали ничего заказывать, а только взяли бутылку красного Бардолино. Глядя на нее, Лера вспомнила, что уже два дня не звонила Бонни, тут же решила, что навестит племянницу в субботу и они обязательно приготовят что-нибудь вкусное.

Официантка принесла вино. И они стали ждать хозяйку клуба. Сюзанна опаздывала.

Ресторан постепенно заполнялся. Большинство посетителей, независимо от возраста, были одеты стильно и ярко. Стало шумно. Лера немного волновалась, хотя видела, что присутствие человека в маске не удивляет, а, скорее, забавляет гостей. К ним даже подошел молодой человек в кашемировом пиджаке в желтую полоску. Он дружелюбно приветствовал их, но, натолкнувшись на молчание, заявил, что обознался, воскликнул: «Классная маска!» и вернулся обратно за свой столик.

Сюзанна появилась в ресторане около восьми. Поздоровавшись по пути с несколькими гостями, она подошла к Лере и Рами. В черном коротком платье с открытыми плечами и с уложенными набок волосами, хозяйка клуба выглядела, как шаловливая девчонка. «В полумраке ей никак не дашь даже тридцати лет», – подумала Лера, разглядывая сверкающую брошь в виде цветка лилии, приколотую к платью Сюзанны.

– Добрый вечер. Простите за опоздание, – приветствовала их Сюзанна.

Рами встал, приподнял шляпу и отодвинул ей кресло.

– Мерси. – Сюзанна села и небрежно бросила на стол пачку сигарет и мобильный телефон. – Еле добралась – весь центр забит, по вечерам ездить стало вообще невозможно. Вы заказали Бардолино? – она взяла в руки бутылку. – Отлично! Выпьем хорошего вина, а то на фуршете пришлось пить какую-то дешевую кислятину.

Сюзанна поставила вино на стол и бросила усмешливый взгляд на помощницу Рами. Лера потупила глаза. Кроме цветка на платье, на шее Сюзанны отливало перламутром ожерелье из черного жемчуга с золотыми вставками, а на пальце левой руки поблескивало кольцо с черной жемчужиной в обрамлении бриллиантов.

У столика появилась официантка, положила перед гостями меню, потом бережно взяла бутылку и хотела разлить вино по бокалам.

– Подожди, – резко остановила ее Рудски и подняла бокал к свету лампы. – Почему бокал опять с подтеками?

– Не может быть, – пролепетала девушка. – Я проверяла…

– Хм… Валерия, посмотри, пожалуйста. А то они думают, что я несправедливо придираюсь.

– Маленькая капелька, – не сумела соврать Лера и виновато взглянула на девушку.

– Почему я должна тысячу раз говорить, что буду наказывать за это?! Принеси другой бокал и позови метрдотеля. Быстро! – холодно произнесла Рудски. Ее тонкие губы недовольно сжались. Официантка поспешила выполнять приказ. Лера почувствовала, что краснеет. Лицо Рами было непроницаемо.

– Простите. Ни на секунду нельзя расслабиться, – небрежно произнесла Сюзанна и поднялась навстречу метрдотелю. – Одну минутку, я сейчас вернусь. Вы пока что-нибудь выберите из меню.

Их было хорошо видно за стеклянной перегородкой. Рудски что-то эмоционально говорила метрдотелю, за спиной которого стояла пухленькая официантка с бокалом в руках. Опущенная голова, ноги вместе, туфли носками внутрь. Школьница перед директором.

Вот и воплотился замысел дизайнера, – подумала Лера, – маленькая трагедия, за которой следят гости через стекло. Ей почему-то захотелось пойти и встать вместо официантки. Глупо, конечно, но всегда так жалко беззащитных. А ведь палачи тоже носили маски, – она грустно вздохнула, глядя, как, плача, убегает девушка.

– Ненавижу не протертую посуду, – Рудски вернулась к столу, достала сигарету и замерла в ожидании.

Из темноты возник официант и щелкнул зажигалкой. Бриллиантовая лилия вспыхнула красно-голубыми искрами.

– Благодарю, – покровительственно произнесла Сюзанна. – Прими заказ у гостей. Выбрали что-нибудь?

– Мы сегодня решили пить только вино, – ответила Лера.

– Отлично! Тогда принеси нам хлеба и сыра, обожаю это сочетание, – приказала Рудски официанту и повернулась к Рами. – Вы не представляете, как я устала от всех этих молоденьких девочек! Каждый раз одно и то же: учишь, учишь, объясняешь, объясняешь – бесполезно! А начинаешь увольнять – сопли, слезы. Она все равно у нас долго не продержалась бы. Слишком добрая и застенчивая.

– Но ведь иногда действительно работников увольняют несправедливо! – воскликнула Лера.

– Справедливость? – Рудски затянулась сигаретой и выпустила дым в потолок. – Разве она существует в природе? Это придумали люди. Мир развивается благодаря естественному отбору. Выживает сильнейший – тот, кто умеет защищаться и нападать.

– Но ведь не все умеют драться.

– Вот они и придумали справедливость. Как вы думаете, Рами, я права? – повернулась Сюзанна к человеку в маске. Лера тоже взглянула на него, ожидая поддержки. Но Рами взял руку Сюзанны и изобразил поцелуй. Лера отвернулась.

– Спасибо за розу, – улыбнулась хозяйка клуба. – И что же означает белый цветок на черном фоне? Я всю ночь не спала и думала.

– Ничего, – ответила Лера.

– Как? Совсем ничего?

– Да, просто красивая композиция.

– Ну вот! – разочарованно воскликнула Сюзанна, – а я, честно говоря, попалась на вашу игру. Видите, даже надела брошь-цветок. Это, правда, не роза, а лилия, зато с бриллиантами. Теперь мы с вами, Рами, в одном тайном обществе. А у вас – живая роза? Я читала, что такие носили франкмасоны. Вы не масон?

Сюзанна откровенно шутливо смотрела на гостя в маске. Рами отрицательно покачал головой.

– Жаль. Я думала, вы меня похитите. Такое интригующее начало: маски, тайны, розы в футляре, а потом – ничего. Осталось начать тухлый разговор про бизнес или того хуже – про любовь.

Рудски рассмеялась. Лера потупила взор, заметив, как Рами недовольно смял салфетку.

– Предлагаю выпить за тайну, за то неизвестное, что так притягивает, – подняла бокал Сюзанна.

Бокалы звякнули.

– Но знаете, что главное? – продолжала Рудски с ироничной усмешкой. От нее тоже не ускользнула смятая салфетка. – Что любая тайна рано или поздно становится явной. Вопрос только, чем и в каком количестве придется за это заплатить. Вы согласны, Рами?

Он натянуто улыбнулся и кивнул.

– Тогда за сколько тысяч долларов вы готовы снять маску? Тысячи хватит?

Рами шутливо взмахнул рукой.

– Десять? – воскликнула Сюзанна.

Снова отрицательный жест.

– А пятьдесят?

– Ему же нельзя, – хмуро произнесла Лера.

– Да я шучу! – веселилась Рудски. – За деньги – это неинтересно, скучно. Давайте выпьем за вас, Рами, за человека, который не боится ходить в маске. Представляете, как хочется окружающим узнать, кто скрывается под маской? Я вот, например, тоже страшно любопытная. У меня, – Сюзанна прищурилась, от чего ее глаза стали узкими, как у кошки, которая вот-вот съест мышку, – даже мелькнула мысль попросить охрану разоблачить вас, но я сдержалась.

– Но я же вам говорила, и вы обещали… – Лера почувствовала, что у нее сейчас начнется дрожь.

– Обожаю загадки, – Сюзанна, казалось, даже не заметила пугливого протеста Леры. Она пыталась рассмотреть реакцию Рами, но в тусклом свете не было видно глаз в прорезях маски. – Особенно меня завораживает процесс поиска решения. Мучаешься, строишь предположения, разочаровываешься. А потом разгадка – и тебя захватывает восторг, чувство победы, почти как в любовной игре. – Сюзанна перевела взгляд на Леру. – Разве не так, Валерия?

– Любовь – не игра.

– А что?

– Это чувство.

– Ах, да. Я же забыла. Любовь до гроба, на всю жизнь… Как смешно! – Сюзанна подняла бокал. – За вас, Рами. Можно я буду называть вас «граф Монте-Кристо»? Он тоже был загадочный и сказочно богатый.

– Возможно, кому-то просто не повезло в любви, – с вызовом проговорила Лера.

– Возможно. – Сюзанна неожиданно протянула руку и коснулась подвески на шее у Леры. – А это что – бижутерия?

– Нет. Это серебро.

– Ой, прости. Я думала – бижутерия. Знаешь, бывает такая тайваньская бижутерия, подделка под известные дома моды. Тебе идет. – Сюзанна допила вино и достала кусок сыра. – Валерия, девочка моя, а почему ты не пьешь?

– Я за рулем.

– Бокал вина никогда не превращал добропорядочную женщину в пьяного водителя.

– Мне далеко ехать.

– Ну хотя бы попробуй. Это же Бардолино из Венеции.

– Хорошо. – Лера немного отпила и поставила бокал на стол, вино показалось ей кисловатым. – К Бардолино хорошо подойдет «Фегато Алла Венециана» (она вспомнила указание Рами найти блюдо, которое подают к этому вину).

– Фегато – дрянь. Напоминает обычную поджарку из печени с луком, только очень острую. Нет, к такому вину надо что-нибудь яркое, необычное. Из высокой кухни. Можно даже из французской. Рами, а вы были в Париже?

Он кивнул.

– А ты? – Сюзанна повернулась к Лере.

– Нет, еще не приходилось.

– Удивительный город. Город художников, ресторанов и цветов. Я была там в последний раз в декабре, и представляете, на улице почти ноль градусов, а цветут фиалки. Поразительно! – Сюзанна бросила взгляд на часы. – Давайте выпьем за Париж! И попробуйте сыр, в нем есть что-то от сгущенного молока.

Рами отпил вино, взял вилку и съел кусок сыра. Появился метрдотель и, не доходя нескольких шагов до стола, почтительно застыл, ожидая, когда на него обратят внимание.

– Минуту… – сказала Сюзанна встала и подошла к нему. Метрдотель стал что-то говорить ей. Лера расслышала имя – Вартан. Рами показал пальцем на часы.

– Пора уходить? – переспросила Лера.

Он кивнул. Она была рада. Все эти намеки и двусмысленности постоянно держали в напряжении.

– К сожалению, я должна вас покинуть, – сказала Сюзанна, когда вернулась. – Спасибо за вино. До свидания, граф. Жаль, что вы меня не похитили. Но если захотите завоевать мое сердце, то сделайте это необычно! По-другому не получится. – Она задержала взгляд на маске и расхохоталась. – Или купите меня. За сундук золота!

Рами встал и галантно поклонился. Лера тоже встала.

– До свидания, девочка моя, – Сюзанна повернулась к Лере, склонилась и тихо спросила: – Интересно, как Рами занимается сексом? Тоже в маске? – А затем направилась в сторону танцзала нетвердой походкой.

Вопрос заставил Леру вздрогнуть. Неужели все думают об одном и том же? Через стеклянную перегородку было видно, как в танцзале к Сюзанне подошел мужчина. Они по-дружески расцеловались и вышли из зала. Лера узнала крупного мужчину из «Линкольна». Может быть, сказать об этом Рами? А зачем? Лере вдруг стало противно от всего, что произошло. Она позвала официанта и попросила счет.

Приехав домой, Лера быстро поднялась к себе, скинула белую блузку и села перед зеркалом. Рами неспроста подарил ей подвеску с белыми жемчужинами. Он знал, что Сюзанна любит жемчуг. Нашли дурочку. «Валерия, девочка моя…» Она не служанка и тем более – не наложница! Пусть сами играют в свои мерзкие игры. Лера с неожиданной для себя злостью сняла подарок Рами и бросила на трюмо, потом плюхнулась на кровать и обняла обезьяну. Ну почему она такая глупая, напридумывала невесть чего и теперь страдает! Она же решила, что ей до этого нет дела. Это просто контракт. Она вскочила и включила компьютер.

Отправив сообщение, она спустилась в столовую.

– Лера, ты будешь ужинать? – мама стояла у раковины и чистила картофель.

– Нет, я уже ела.

– Ты заезжала в химчистку?

– Мне было некогда.

– И что же ты делала, что у тебя не нашлось времени выполнить просьбу родной матери?

– Работала, – огрызнулась Лера.

– Работала? Опять, наверное, шлялась по ресторанам неизвестно с кем.

– Мама, я взрослый человек и могу делать, что хочу и с кем хочу. А сейчас, я прошу, оставь меня, пожалуйста, в покое.

– Взрослая, да с каких это пор? Ты даже чашку не можешь научиться мыть за собой. И я хочу знать, что это за работа каждый вечер!

– Я не могу тебе об этом сказать.

– Как это не можешь?

– Не могу. И давай закончим этот разговор, пожалуйста. Я очень устала.

– Нет, не закончим. Я твоя мать и должна знать, чем занимается моя дочь!

Лера молчала.

– Она устала! Это я устала! – мама со злостью отшвырнула от себя нож. – Просидела всю жизнь в канцелярии. С бумажками. Света белого не видела и теперь заслужила только одно, чтобы родная дочь говорила, что она устала! Что ты молчишь?

– Зачем говорить, если тебя не слушают?

– Тогда можешь вообще не разговаривать со мной!

– Хорошо.

Лера повернулась и пошла наверх.

– Ты куда?

Не оборачиваясь и сдерживая слезы, Лера молча продолжала подниматься по лестнице.

– Спустись сейчас же…

Голос мамы пропал в звуке хлопнувшей двери. Как хорошо тому, кто может всегда молчать.

В пятницу вечером они поехали играть в бильярд: Рита с мужем и Лера с Кириллом. Парни увлеченно гоняли шары на зеленом столе, а подруги сидели на кожаных диванах и пили пиво.

– Рита, как ты думаешь, можно влюбиться в парня, не видя его лица? – обратилась Лера к подруге, глядя, как Кирилл наклонился над бильярдным столом, расставил ноги и стал сосредоточенно целиться.

– Я не расслышала, в кого влюбиться? – не поняла Рита.

– В парня, лицо которого ты никогда не видела, – повторила Лера и поставила бокал с пивом на деревянный столик. Из-за кривых толстых ножек столик напоминал бульдога, такой же коричневый, низкий и коренастый. На спине «бульдога» расположились бокалы с пивом, закуски и бутылка водки.

– Как это так, не видя лица? По Интернету, что ли? – еще раз переспросила подруга.

– Не по Интернету. Представь, что ты встречаешься с парнем, а лица его увидеть не можешь.

– Зачем же я буду с ним встречаться?

– Ну, предположим, у вас есть какое-то общее дело…

– А почему он скрывает свое лицо? Он что, урод?

– Нет. Может быть, он не хочет, чтобы ты или кто-то еще его видел или узнал… – Лера растерялась, поняв, что не может толком объяснить подруге, зачем человек прячет лицо. – Помнишь, как в сказке «Красавица и чудовище»?

– Ерунда какая-то, – хихикнула Рита. – Зачем влюбляться в парня, если у него нет лица? У тебя что, очередная креативная идея? Парень без лица. В парандже, что ли?

– В маске.

– В маске? Это вообще прикол. Как же с ним любовью заниматься? – опять хихикнула Рита.

«Дура», – обозвала подругу про себя Лера, взяла со стола бокал и сказала вслух:

– Да иди ты!

– Ну, Лер, не злись, я же пошутила. А ты что, серьезно про этого парня?

– Это шутка. В книге прочитала. А давай напьемся сегодня! Что-то я так устала за эту неделю.

Лера подняла бокал с пивом.

– Тогда лучше водки, – согласилась Рита. – Англичане называют водку с пивом «депс-бомб» – глубинная бомба. Выпиваешь пару рюмок и взрываешься. Думаю, парни не заметят, что у них в бутылке убавилось. Видишь, как рубятся, мой даже взмок весь. Видно, твой Кирилл его обыгрывает.

«Твой Кирилл», – Лера незаметно вздохнула, наполнила рюмки до краев водкой и протянула подруге.

– Вау! – воскликнула Рита. – Сегодня что-то будет.

– За тебя.

– За нас.

Водка была противная, пришлось запить ее пивом. Они немного поболтали и выпили еще по одной. Подошел Кирилл.

– Как дела? Не заскучали?

– Пока нет. У нас испытание бомбы.

– Какой бомбы?

– Глубинной.

Подруги расхохотались.

– Так что, если вы еще долго, нас может разорвать, – сквозь смех выдавила Рита.

– Мы еще партию и все, – ответил Кирилл. – Можно будет по домам.

– Как по домам? Разве ты не пригласишь меня сегодня к себе? – шутливо поинтересовалась Лера.

– Пожалуйста, – смутился Кирилл.

– По-французски… – рассмеялась Лера и подмигнула Рите. – И давайте закажем бутылку вина. Пиво мне что-то не нравится в последнее время.

– Как прошли выходные?

– Нормально, – набрала Лера, но не отправила, а грустно вздохнула. «Нормально»? Ей до сих пор было стыдно.

В пятницу после бильярда они пошли к Кириллу домой. Она была пьяна, «глубинная бомба» и бутылка вина сделали свое дело. Уже в коридоре они начали целоваться, а потом оказались на широкой кровати в спальне. Кирилл стал раздевать ее, целуя губы, грудь, живот. Она лежала с закрытыми глазами и вдыхала незнакомый запах чужого постельного белья. В голове был туман и звучала какая-то французская песенка. Ей было хорошо. Но когда его пальцы проникли под последнюю преграду – ее стринги – она непроизвольно открыла глаза и увидела лицо Кирилла. Сосредоточенное, с мелкой испариной на широком лбу. И вдруг все в ней сжалось. Она вздрогнула, отстранилась, закуталась в простыню и заплакала. Кирилл лежал рядом и молча гладил ее по плечу, а после того как она успокоилась, ушел спать в другую комнату.

Утром, когда она проснулась, его уже не было дома. На кухне ее ждала белая роза, тарелка с ломтиками семги, свежая булочка с кунжутом и записка.

«Доброе утро. Я уехал в область по делам, вернусь к вечеру. Чистое полотенце около дивана. Новая зубная щетка в ванной на полке. Ключи на вешалке в коридоре. Можешь оставить их себе…»

А ведь если бы они с Кириллом в ту ночь были в масках, у них наверняка бы все получилось. Как на карнавале в Венеции. Но, видимо, не судьба!

– В субботу мы с Бонни ходили на открытие выставки в Центральный дом художника. – Лера вернулась к диалогу с Рами.

– Ну и как «вывернутые краски человечества»?

– Как обычно: надрыв, обреченность и много пьяного отчаяния. Грустно…

– Твой брат, Виктор, что-нибудь продал?

Вопрос Рами заставил Леру вспомнить выставку. Денег ей брат, конечно же, не вернул. Спонсора опять что-то не устроило, а подарочные альбомы типография так и не напечатала. Лера обреченно вздохнула.

– Виктор ничего не продал, но зато нарисовал «Монстриозу» [16] . Мне очень понравилось.

– ?

– Огромный желто-красный цветок-чудовище, охватывающее мохнатыми лепестками обнаженное молодое тело. То ли крепко обнимает, то ли безжалостно душит.

– Мужское или женское тело?

– А это имеет значение? – Лера улыбнулась.

– Конечно! Мужское тело более совершенно, чем женское. Но женское «вкуснее» и ароматнее.

– Значит, женское. В нем было столько нежного и сочного.

– (Веселый смайлик). Раз так, у твоего брата действительно талант!

– Я тоже так думаю. Но после ухода жены он перестал радоваться жизни, стал несчастен, и поэтому его картины такие колючие и злые.

– Чтобы быть счастливым, надо научиться терять.

«Научиться терять». От таких слов вдруг стало не по себе. Лера даже поежилась.

– Сегодня на выставке я встретила Сюзанну. Она была с крупным мужчиной в сером костюме и ярко-зеленом галстуке.

– Мужчина был похож на грека?

– Да. С черной шевелюрой.

– Это Вартан, главный акционер клуба «Ариум». Богатый человек и давний друг Сюзанны.

– Странный друг. Он так посмотрел на меня, как будто сразу поставил на полку, где хранятся всякие мелкие вещи.

– Про него говорят разное. То ли служил, то ли сидел. Постарайся не попадаться ему на глаза.

– О’кей. Буду ходить в темных очках. – На Леру вдруг напало веселье.

– С белой широкой оправой?

– Отделанной стразами. И надену их с белой кофточкой, когда мы снова пойдем в «Ариум». Так хочется карпаччо с йогуртом…

– Всему свое время. Que vivra verra. У тебя есть заграничный паспорт?

– А зачем?

– Хочу пригласить тебя в Париж.

– Меня одну? – Лера замерла.

– Одна боишься?

– Ну, как-то неожиданно…

– Я решил заключить с Сюзанной пари. На желание. Если она разгадает три моих загадки, то я готов буду выполнить любое ее желание. Если нет, то она – мое.

– А при чем здесь Париж?

– Мои загадки – про Париж. Точнее, про цветы в Париже.

– В Париже?

– Если тебе не нравится Париж, можешь отказаться. Поездки во Францию в контракте не было.

– Можно подумать?

– Конечно. Но в понедельник ты должна позвонить Сюзанне, рассказать о пари, затем заехать в цветочный бутик, забрать цветы, посылку и отвезти в «Ариум».

Лера откинулась на спинку кресла. Все происходящее опять напоминало розыгрыш. Загадки и цветы в Париже! Придумано оригинально. Сюзанна точно на это попадется. Он или безумец, или гений.

– Ты правда любишь Сюзанну?

– Почему ты спрашиваешь?

– Потому что любовь – не игра! А ты постоянно говоришь о каких-то правилах, о противнике. Это же не шахматы, а чувства.

– Мы с тобой однажды уже обсуждали этот вопрос.

– Его можно обсуждать вечно.

– Тогда скажи, что же по-твоему – любовь?

– Любовь – это радостное и нежное чувство… – начала печатать Лера и остановилась. Она много читала про любовь, но никогда не думала, что же это такое лично для нее, – … это когда у человека вырастают крылья. – Она опять остановилась. Представила сарказм на губах под маской, стерла и написала заново:

– Любовь рождает в душе человека светлые и добрые чувства. Любовь – это тайна для двоих.

– ???!!!.. Или – помешательство, бросающее нас во власть другого человека и заставляющее безумствовать?

– А как же гениальные стихи во имя любви, благородные подвиги и т. д.???

– А как же войны, развязанные ради сексуальной прихоти? Или убийства из ревности?

– Это все делают мужчины.

– Отнюдь. По статистике, именно женщины совершают большинство убийств из ревности. Видимо, прекрасные дамы любят сильнее!

(Как он умеет все перевернуть!)

– Ну и что! Пусть любовь жестока, но это настоящая страсть, а не дешевое соблазнение.

Лера стукнула по клавише «отправить» и спохватилась. Это уже перебор.

– Извини, – отправила она вдогонку.

– (Веселый смайлик). Не будем спорить. Каждый любит по-своему. Будем считать, что для меня любовь – коварная игра, ставка в которой – обладание женщиной.

– Богатой и красивой?

– Или неприступной, как крепость?

– Заниматься соблазнением – ГРУБО и БЕСЧЕЛОВЕЧНО. Особенно по правилам . – Лере почему-то стало обидно.

– Везде есть правила. Каждый человек думает, что его любовь особенная. Но это всего лишь банальная брачная игра, как, например, у крокодилов. Только крокодилы не дарят друг другу цветы.

– При чем тут эти серо-зеленые твари? Ты используешь (она чуть не написала «меня») нечестные приемы.

– И не только приемы, но и людей. Тебя, например.

Лера вспыхнула.

– Но разве ты, – продолжал Рами, – никогда никого не используешь, чтобы достигнуть цели?

– Но это совсем не то. И это мне не нравится!

– Валери, я был честен с тобой с самого начала. Что-то изменилось?

– Я должна была быть твоим секретарем, а не… – Лера запнулась, ей вдруг стало стыдно. Он действительно прав: был контракт, она выполняла свою работу. При чем тут чувства, обиды и все остальное? Она стерла текст и посмотрела в окно, где безмятежно царствовала ночь.

– Рами, извини, пожалуйста, у меня плохое настроение. На выставке поругалась с братом. Каково будет следующее задание?

– Увидеть Париж и полюбить.

– И все?

– Еще пара мелочей, о которых ты узнаешь позже. До связи.

– Спокойной ночи. Кстати, Бонни передает тебе привет и огромное спасибо за плейер.

– А ей: чтобы быстрее заполнялась копилка!

– Передам.

«В Париже готовят отличное карпаччо!» – пришло от Рами.

Лера рассмеялась, выключила компьютер и спустилась в столовую, налила чашку молока и села за стол. Холодное молоко напомнило детство. Папа всегда ругал ее за то, что она пьет холодное, но она не слушалась, пила ледяную колу, бегала без шапки до самых морозов и не любила повязывать шарф. А вот у папы постоянно болело горло. Видимо, у людей разная теплопроводность.

За окном прогрохотал поезд. По поверхности молока пробежали ребристые волны. Париж?! Даже не верится! Она поедет в Париж! Господи, а вдруг они правда втроем пойдут в ресторан, а у нее даже нет вечернего платья! Надо обязательно его купить и не забыть взять с собой белые туфли на каблуке.

В понедельник вечером, по пути в ресторан «Антонио», Лера заехала в цветочный бутик. Ее встретила та же самая девушка – продавец. Она вручила Лере темно-красную розу и сверток. Андре опять в магазине не было. На пути к двери Лера остановилась около стайки голубых ирисов, не удержалась и осторожно потрепала лепестки.

– Не скучайте, – весело подмигнула она цветочкам.

– И мне они тоже безумно нравятся! – воскликнула девушка из-за стойки. – Такие смешные и яркие. Смотришь на них, – и сердце радуется…

– Мир принадлежит цветам, – махнула ей на прощание Лера, вышла из бутика и поехала в «Антонио».

Маска напоминала крылья махаона: черная с белыми разводами, украшенная орнаментом из сверкающих камешков.

Сюзанна достала ее из свертка и тут же примерила.

– Ну, как я тебе? – спросила она Леру, которая сидела напротив.

– Очень красиво. Но ленточки лучше спрятать под волосами или как-то по-другому завязать.

Достав из сумочки пудру, Рудски открыла ее и посмотрелась в зеркальце.

– Да, завязки надо куда-то убрать. В остальном мне нравится. Забавно! Когда постарею, буду носить маску. – Она сняла маску и стала рассматривать ее изнутри. – Слушай, а почему она такая жесткая? На нос давит. Хочешь примерить?

– Нет, спасибо, у меня есть своя, – вежливо отказалась Лера, не уточняя, что ее маска не черная, а белая.

– Твой Рами опять удивил, – промолвила Сюзанна и заказала два капучино. – Их что, где-то специально учат этому?

– Кого? – не поняла Лера.

– Арабских шейхов. Надо же такое придумать!

Рудски задумалась. Тонкая сигарета чуть подрагивала в ее пальцах. Лера тоже молчала, хотя ее разрывало любопытство, что за загадка была в конце письма. Прошло несколько минут, подали кофе. Сюзанна усмехнулась и покачала головой.

– Надо быть полной дурой, чтобы отказаться от такого приключения. – Она еще раз перечитала письмо. – Я, пожалуй, соглашусь. Почему бы и нет? В любом случае, провести неделю в Париже – здорово. Отдохну немного. И потом, если я проиграю, и «желание» мне не понравится, я же могу отказаться. Да?

– Наверное…

– Вот и отлично! Значит, летим в Париж. Но… Есть одно условие: ты будешь играть на моей стороне.

– Я передам это Рами.

– Валерия, ты не поняла. – Сюзанна прищурилась. – Ты будешь мне помогать ТАЙНО! Рами не должен об этом знать.

– Почему?

– Секретный агент в штабе противника дает преимущество.

– Я не согласна.

– У тебя нет выбора. Если ты откажешься, я не поеду. И весь план графа Монте-Кристо рухнет. Так что, извини, девочка моя. Се ля ви [17] .

Не зная, что сказать, Лера помешивала капучино. Черная жидкость на глазах поглощала белую, пушистую шапку сливок.

– Что у меня запланировано на май? – Сюзанна открыла блокнот-ежедневник. – Ничего важного. Думаю, что в воскресенье, седьмого мая, можно вылетать. Как раз успеем оформить визы. – Рудски посмотрела на часы, сделала глоток кофе и поднялась. – Мне пора. Завтра завези загранпаспорт и оставь на охране. – Она взяла маску и цветок, а путеводитель и письмо положила перед Лерой. – Раз ты теперь моя помощница, изучай улицы Парижа и попробуй отгадать первую загадку.

Рудски ушла. Лера взяла письмо и прочитала загадку: «Поднимись от цветов и фруктов с крестами у реки и найди дикий цветок». Лера задумалась. Что-то ассоциативное. Похожие загадки они решали в школе. В них каждое слово имеет смысл. Цветы и фрукты с крестами? Что это может означать? Может быть, рынок? Тогда при чем здесь кресты? Мысли путались. Все произошло быстро и неожиданно, как в сказке. Загадки, Париж. А она теперь – и секретарь человека в маске, и тайный агент Сюзанны Рудски – знаменитого ресторатора и бизнес-леди. Чью сторону принять? А что, если она, Лера, будет сама за себя? Она не хочет, чтобы план Рами – соблазнить Сюзанну – осуществился. Вот и все, се ля ви. Рами сам виноват. Любовь – это не игра.

– Ты всем женщинам даришь маски?

– (Удивленный смайлик). Нет. Но цветы – всем! Сюзанне понравилась маска?

– Да. Только размер не подошел. Она давит на нос.

– К любой маске надо привыкнуть.

– Она предложила приклеить прокладки.

– (Веселый смайлик). Приобретая большие деньги или громкую славу, человек вынужден скрывать свое истинное лицо. Не забудь взять маску в Париж.

– Вечерний наряд тоже?

– Обязательно. Вдруг мы пойдем репетировать «Казанову».

Лера хотела написать «Втроем?», но сдержалась.

– О’кей.

– Условия загадки понятны?

– Не совсем. Если каждая загадка – это маршрут по городу, значит, все составляющие – какие-то здания, да?

– Не только здания. Улицы, площади, станции метро и т. п. Все, что есть на карте путеводителя. Даже кладбища.

Лера поморщилась, ей не нравилось, когда он так мрачно шутил.

– А если это будет в разных концах города?

– Маршруты будут пешеходными, по историческому центру Парижа.

– Если я о чем-то догадаюсь, я могу сказать об этом Сюзанне?

– Ты хочешь, чтобы она выиграла пари?

– Но что же мне делать, если она попросит ей помочь?

– Жизнь – это всегда выбор. Да или нет? Черное – белое? Уверен, ты поступишь правильно.

– О’кей. – написала Лера, чувствуя легкий укор совести. Хорошо, что Рами не видел ее усмешку в этот момент, он бы явно обо всем догадался. – Я постараюсь.

– Для начала попробуй отгадать загадку из письма. И не забудь – в Париже более трех тысяч улиц.

– Всего лишь? (удивленный смайлик). У меня как раз осталось две недели.

– Ты способная. Недаром судьба выбрала на роль моей помощницы именно тебя.

«Помощница-наложница», – иронично улыбнулась Лера и поинтересовалась:

– Мы увидимся до поездки?

– Вряд ли. Оформляй документы и поддерживай связь с Сюзанной. Если что-то будет меняться, сразу сообщай.

– О’кей.

– Еще вопросы есть?

– Даже не знаю. Все так неожиданно…

– Жду сообщений. Привет грабительнице банков.

– До свидания.

Белая маска висела на стене, сквозь прорези проглядывали розовые обои. Кроме вечернего платья, надо еще купить новое нижнее белье, подумала Лера. А платье найти белое, длинное, с глубоким декольте. Лера сняла со стены маску, надела и подошла к зеркалу. Белое платье, белый жемчуг, белая маска. Совсем как невеста. Или спящая красавица в хрустальном гробу. А Сюзанна пусть носит черную маску и будет черной царицей – Клеопатрой. Если у каждого своя роль и своя маска, то у нее теперь будет своя – Снежная королева. Белая и холодная. И бесчувственная.

Лера расправила плечи и постаралась изобразить неприступный вид. Ничего не получилось – какая может быть королева в спортивных штанах и короткой маечке? Вздохнув, она повесила маску на место и спустилась в столовую. В маминой спальне было тихо. Лера включила чайник и достала кофе. Позади скрипнула дверь.

– На плите есть котлеты, – послышался мамин голос.

Лера, не оборачиваясь, положила в чашку две ложки кофе.

– Валерия, ты молчишь уже три дня. Может быть, хватит?

Пожав плечами, Лера налила в чашку кипяток, добавила молока и села за стол.

– Ну, хорошо, – примирительно сказала мама и подошла к плите. – Я была не права, ты взрослая, самостоятельная девушка. Но я беспокоюсь. Раньше ты все мне рассказывала, всегда приезжала к ужину, помогала во всем. А сейчас что-то случилось. У меня же нет никого, кроме тебя. – Мама поставила перед ней тарелку с котлетами и положила руку на плечо. – Ты можешь молчать, но съешь хотя бы котлеты, а то они станут невкусными. Вчерашние отбивные пришлось отдать соседской собаке. Так она скоро лопнет от обжорства.

Лера отодвинула чашку с кофе и взяла вилку, пытаясь вспомнить, как по-французски «котлета». Но не смогла. Мама села напротив. Большие складки на шее, глубокие морщины вокруг губ, обвисшая кожа на щеках. Женщина, которой через пять лет будет шестьдесят. Ее родная мать. Одинокая и беззащитная, которая до магазина добирается с трудом.

– Спасибо, мама. – Лера отломила кусок котлеты и съела. – Вкусно. Как гонки, как Шумахер?

– Гонка проходила в Монако. Там очень сложная трасса по узким городским улицам. Но Шумахер опять всех опередил. Он в туннеле гнал почти двести километров в час. Вот это мужчина…

– Мама, ты не могла бы мне дать взаймы тысячу долларов?

– Зачем?

– Понимаешь, – замялась Лера. – Я еду в Париж, в командировку.

– В Париж?

– Да. Это по второй работе. Меня попросили сопровождать одну женщину, директора ресторана. И мне не хватает денег.

– Париж… – задумчиво повторила мама, встала, прихрамывая, подошла к раковине и начала мыть посуду.

– Я, как приеду, сразу тебе отдам.

– И на что тебе не хватает?

– На вечернее платье.

– Ах да, конечно! Париж, вечернее платье, устрицы с шампанским в отеле «Крийон»…

– Если у тебя нет, можешь не давать.

– Наверное, собираешься посетить Эйфелеву башню? – Мама оторвалась от посуды и повернулась к дочери.

– Да. – Лера опустила глаза. – Если будет время.

– Башню лучше всего видно с площади Трокадеро. Там есть смотровая площадка…

– Откуда ты знаешь? Ты же не была в Париже.

– Видела по телевизору. Завтра схожу в банк и сниму деньги.

– Спасибо. – Лере захотелось сказать что-то теплое, но мама опять отвернулась к раковине. – Давай, я домою посуду?

– Налей лучше полрюмочки коньяка. И завари чай. Деньги отдашь, когда будут. Это же всего лишь раскрашенные бумажки. Так, кажется, говорит Аня.

– Бонни передает тебе привет. Мы с ней ходили на открытие выставки Виктора.

– Он по-прежнему бросает дочь одну?

– Нет, – ответила Лера, налила коньяк и поставила перед мамой.

– Спасибо, – проговорила та и с усмешкой взглянула на дочь. – Значит, не бросает?

– Иногда.

– Все-таки твой брат – порядочная свинья. Когда увидишь Аню, передай ей от меня сто рублей. Нет, лучше двести. Пусть положит к себе в копилочку. – Мама отпила коньяк и с нежной улыбкой взглянула на детский рисунок гоночного автомобиля, который был прикреплен магнитиком на боку холодильника. – И скажи ей, что «Феррари» пишется с двумя буквами «р».

– Хорошо, как раз завтра вечером мы с Бонни увидимся.

– Я же тебя просила, не называй ее «Бонни». Дурацкое прозвище.

– Прости, привычка…

– Пойду полежу немного. – Одним глотком допив коньяк, мама встала. – Но если ты завтра утром опять оставишь чашку невымытой, денег от меня не жди.

– Договорились.

– И вот еще что, возьми мой баллончик с газом. Вдруг кто-то ночью пристанет в Париже. Там много всяких арабов и негров.

На следующее утро перед работой Лера заскочила в цветочный бутик. Она решила купить вазочку с ирисами и поставить боссу в кабинет – прямо на стол. Эта мысль пришла ей в голову, когда они мчались с Пьеро утром по шоссе. Лазурное небо с белыми прожилками облаков так сильно напоминало лепестки ирисов, что невольно вспомнились слова человека в маске: «Даже любовь начинается с удивления…»

Флориста Андре в бутике опять не было. Девушка-продавец сказала, что он не появится до конца праздников. Лера выбрала изогнутую фиолетовую вазу, решив, что ее волнистые линии добавят движения в скучную прямоугольность кабинета, а ирисы станут живым огоньком среди полировки и стекла.

– Славные цветочки… – директор отодвинул вазочку на край стола, придвинул пепельницу и закурил. Ирисы в вазочке тесно жались друг к другу – нежные и совсем беззащитные. Лера улыбнулась, когда заметила, что босс курит, стараясь не выпускать дым на цветы. – И куда вам так срочно нужно уехать, Валерия? Вы за три недели до презентации просите неделю очередного отпуска.

– Это очень личное.

– Понятно. Личное всегда важнее работы.

– Но я не была в отпуске почти два года. И мы все подготовили, вам осталось только утвердить эскизы.

– И это вы называете подготовили? – Директор поправил очки и раздраженно помахал эскизами. – У вас что, воображение иссякло? Вы уже два месяца не можете предложить ничего свежего и оригинального. Я показал это своему знакомому дизайнеру, так он меня высмеял и сказал, что это халтура. Из серии «киски, собачки, цветочки». Понимаете, Валерия? Ваш отдел два месяца делал халтуру.

– Понимаю, – тихо ответила Лера, не зная, куда деть руки. – Но мы… я считаю, что это самый правильный вариант.

– Вот как? – директор удивленно взглянул на подчиненную. – Ладно, у вас есть время до конца недели. Если мне опять не понравится, пеняйте на себя. Понятно?

– Да.

– Так куда вы едете по важному личному делу?

– В Париж.

– Ну что ж, не забудьте плюнуть с Эйфелевой башни, – глухо рассмеялся директор. – И заберите эти цветочки. Они, конечно, очень миленькие, но совершенно не вписываются в интерьер.

Взяв со стола вазочку, Лера вышла и заплакала.

После работы она заехала проведать Бонни. Виктора дома не было, он всю неделю до позднего вечера пропадал на выставке. Девочка, увидев любимую тетю в расстроенных чувствах, сбегала в магазин за сыром и приготовила спагетти. Приятно, когда о тебе кто-то заботится, это сразу поднимает настроение. Когда они съели спагетти и приступили к чаю, Лера решила поделиться с Бонни секретом про загадку, но не говорить, откуда она.

– Это Рами придумал? – спросила девочка, выслушав условия загадки.

– Как ты догадалась? – удивилась Лера.

– Кто же еще мог такое придумать? – самодовольно усмехнулась Бонни, откусывая кусок печенья. – Ну, если только мой папа. Но ему сейчас не до этого. И как такие загадки отгадывать?

– Надо выстраивать ассоциации, то есть найти скрытое значение каждого слова. Вот смотри. В условиях есть фраза: «Поднимитесь от цветов и фруктов с крестами у реки». Мы с тобой знаем, что загадка – это какой-то маршрут в нашем городе. Поэтому слово «поднимитесь» может означать дорогу в гору, или подъем, или…

– Или лестницу, – закончила мысль Бонни.

– Да. Или лестницу, – кивнула Лера. – Понятно?

– Понятно. А это может быть лифт – он же тоже поднимает?

– Может, и лифт.

– А «дикие цветы»? Может быть, это цветочки на балконах? – предположила Бонни. – Но лифтов в нашем городе тысячи. Мы что, будем каждый дом обходить?

– Нет, не будем. Думаю, что это не лифт. Иначе такую загадку не отгадать. Это какая-то дорога или улица. В условиях загадки написано «у реки». Значит, близко к набережной.

– Знаешь, тетя Лера, когда едешь к нам от вокзала, надо переехать реку по мосту и подняться к Кремлю. Может, этот подъем?

– Может быть. Давай посмотрим, что дальше. Возможно, следующее слово или словосочетание нам поможет. «От цветов и фруктов с крестами». Мне кажется – это рынок или магазин.

– Но при чем здесь кресты?

Бонни, не переставая, жевала печенье.

– Не знаю.

– А кладбище может быть? Там везде кресты и на могилы кладут цветы.

– Но фрукты не кладут.

– Почему не кладут? Когда мы были на кладбище, я видела, что на могилу поставили блюдце с конфетами и яблоками.

– Нет, Бонни, это не кладбище. – Лера поморщилась. Дети легко говорят про смерть, потому что не понимают, что это такое. – Я думаю, что это какой-нибудь магазин. В нем продают и цветы, и фрукты. Или у него витрины раскрашены. А кресты – это, возможно, антенны на крыше…

– Тетя Лер, – Бонни хитро прищурилась и отложила печенье. – А я знаю, что это!

– И что?

– Это церковь. Помнишь, куда мы с тобой в Вербное воскресенье ходили? Ты потом Рами про нее в ресторане рассказывала. Она же на набережной стоит. И от нее дорога идет в гору.

– Точно, – согласилась Лера. – Молодец! Тебе не банки надо грабить, а идти в сыщики. Это Рождественская церковь. Она же вся украшена цветами и фруктами. А наверху кресты…

Они рассмеялись.

Ажурные кресты Рождественской церкви горели в лучах заходящего солнца. На куполах переливалась мозаика разноцветных чешуек. Диковинные фрукты и цветы свисали со стен и увивали колонны. В голубом небе плыли белоснежные облака.

– Ух, красотища, – шмыгнула носом Бонни. – Жаль только, они все белые.

– Кто? – не поняла Лера, завороженно глядя на церковь.

– Цветочки и фрукты. Представляешь, вот бы их раскрасить в разные цвета.

– Это был бы уже не храм Господа, а новогодняя елка, – Лера улыбнулась. – Пошли, обойдем кругом.

От церкви в сторону центра можно было подняться по двум улицам и пешеходной лесенке. Именно с нее они решили начать свои поиски «дикого цветка».

– Вот они – «дикие цветы»! – Бонни победоносно указала на вывеску магазина «Дикая орхидея», когда они поднялись вверх до конца и оказались на довольно оживленной улице, где располагалось много магазинов.

– Ты молодец! – запыхавшись, ответила Лера.

Лестница оказалась длинной и крутой.

– Так даже неинтересно, – сокрушенно вздохнула девочка. – Мы слишком быстро отгадали.

Веснушки на ее лице поникли.

– Рами специально загадал нам простую загадку, – Лера погладила ее по голове. – Для тренировки.

– А что, потом еще будут загадки?

– Пошли обратно, сыщик. Если будут, я тебе позвоню.

– Тетя Лера, может мне, правда, в сыщики пойти? Как в сериале про улицы Санкт-Петербурга. Там тоже сыщик – женщина.

– Не сыщик, а следователь.

– Какая разница! – Бонни скакала по лесенке то вверх, то вниз, хвостики на ее голове болтались в разные стороны. – Тетя Лера, а ты скажешь Рами, что это я догадалась про церковь?

«Может, хоть сегодня, в пятницу вечером, Рами будет на связи?» – подумала Лера, глядя на мигающие красные огни перед закрытым переездом. Они не общались по ICQ почти целую неделю. Со вторника, когда он прислал письмо о том, что они правильно отгадали загадку. Лера вздохнула. Давно ее никто не спрашивал: «Как прошел день?»

А день был мерзким: утром она бесполезно прождала два часа в приемной, чтобы показать директору окончательные варианты эскизов, но он так и не принял ее, велел оставить эскизы секретарю. Теперь она сможет узнать о судьбе буклета, только когда вернется из Франции. А там до презентации останется всего одна неделя. Если боссу что-то не понравится, переделать уже не будет возможности. Одна надежда, что Рита справится без нее, или, в крайнем случае, можно будет что-то решить по электронной почте…

В обед она встречалась с Кириллом, в ресторане «Елки-Палки». Когда они сели за стол, Кирилл торжественно объявил, что приглашает ее на майские праздники в Тунис в пятизвездочный отель. Потом достал из пухлой барсетки путевки и положил перед ней. Наверное, Лера напоминала растерянную курицу, которая сидела рядом на изгороди, когда ответила, что не сможет поехать: она улетает в командировку в Париж. Услышав отказ, Кирилл несколько минут молчал, а затем холодно заявил, что был о ней лучшего мнения и что им больше не стоит встречаться. Она попыталась объяснить, что это деловая командировка, но он встал и ушел.

– Вот так, Пьеро, – Лера погладила серебристого льва на руле автомобиля. – Теперь мы с тобой совсем одни. Был единственный друг, и тот сплыл…

Слева послышался рев автомобиля. Зеленый «Паджеро», как всегда, без очереди подкатил к шлагбауму по встречной. «Ну уж нет, не сегодня!» – Лера включила первую передачу и подвинулась совсем близко к планке шлагбаума. «Паджеро», недовольно рыкнув, замер на встречной. Как на старте «Формулы-1». Поезд прошел, заградительные заслонки опустились. Путь свободен. Пьеро, казалось, не поехал, а прыгнул вперед. «Паджеро» попытался отжать его вправо, но Лера не тормозила, решив про себя, что даже если он поцарапает ей машину, она все равно не уступит. Хватит всем уступать! Джип остановился. Послышались презрительные сигналы встречных автомобилей.

«Вуаля!» [18] – радостно закричала Лера, послала Пьеро несколько воздушных поцелуев и надавила на педаль газа.

Ящик электронной почты был пуст. В ICQ Рами тоже не было.

За окном начался дождь. Капли собирались на стекле в разлапистые цветочки и снежинки, которые медленно стекали вниз, рисуя загадочные узоры. «Пейзаж, нарисованный дождевой водой», – вспомнила Лера слова брата и отправила Рами сообщение.

– Тетя Лера, а я читала, что из маков делают наркотики.

– Из чего? – не поняла Лера, занятая мыслями о том, что выставка для брата закончилась провалом. До сегодняшнего, последнего дня не было продано ни одной картины. Теперь брат «с горя» явно ударится в запой.

– В журнале было напечатано, что наркотики делают из маков, – повторила Бонни и показала рукой на часы с фиолетовыми маками. – Из таких?

– Не знаю. Может быть… – рассеянно ответила Лера и взглянула на часы. Господи, уже девять вечера. Где же Виктор?

– Тетя Лер, да не переживай ты так, – попыталась успокоить ее племянница. – Папа скоро будет. Наверное, они с Утрилло картины повезли в мастерскую. Давай, я тебе еще чаю налью?

– Налей.

Бонни включила электрический чайник и села напротив Леры.

– А зачем ты столько книжек про Париж сегодня накупила?

– Понимаешь, Бонни, для того чтобы что-то полюбить, это «что-то» надо хорошо узнать. Вот я и хочу прочитать про Париж, чтобы, когда приеду, он сразу стал мне родным и знакомым.

– Понятно… – задумчиво произнесла племянница. – Неужели Париж действительно такой красивый? Все только и говорят про него.

– Он не просто красивый, он сказочный. В нем чудесная архитектура. Широкие бульвары, Эйфелева башня, Собор Парижской Богоматери, Триумфальная арка… В общем, всего не перечислишь.

– Ну и что, в Москве тоже есть Триумфальная арка.

– Разве можно сравнивать Москву и Париж? Париж – это особая атмосфера. В нем жили знаменитые поэты, писатели и художники.

– Я знаю. На Монмартре. Утрилло говорил, что у него один знакомый художник рисует там портреты туристов. Зарабатывает сто евро в день!

– Бонни, я тебе много раз говорила, что деньги – не самое главное в жизни. Мечта – вот ради чего стоит жить. Ты знаешь, например, что твой дедушка мечтал спроектировать и построить башню? Чтобы она стала такой же знаменитой, как Эйфелева башня в Париже.

– Папа говорил, что дедушка иногда целыми днями рисовал башни, – ответила Бонни.

– Да, у него была для этого специальная тетрадь. Когда приедешь в гости, я тебе ее покажу, – подтвердила Лера с грустью. Тетрадь хранилась у нее на шкафу в коробке из-под обуви. Там же лежал альбом с фотографиями, электробритва и письмо, которое отец написал в больнице перед смертью на обратной стороне кардиограммы. Это было все, что осталось от человека-романтика, который раскрашивал лицо красками и играл с детьми в «индейцев».

– А почему он вас бросил?

– Он нас не бросал, он уехал искать свою мечту, – тихо произнесла Лера, хотя сама не раз задавала себе тот же вопрос и не находила разумного ответа.

– Значит, мечта дороже семьи?

– Понимаешь, Бонни… – Лера хотела объяснить девочке, что для некоторых людей мечта и есть сама жизнь. Не успела. Хлопнула дверь.

– Салют, мадемуазели, – раздался глухой баритон Виктора. В коридоре громыхнуло. – Вот черт, замучился тащить эти картины.

– Привет, пап. Как дела? – выскочила ему навстречу дочь.

– Лучше не бывает, – ввалившись на кухню, Виктор вытащил из кармана бутылку водки. – Накрывайте на стол, будем гулять. Да не смотри ты так на меня, Лулу, лучше свари спагетти. Есть повод отметить окончание выставки.

Запахло табаком, алкоголем и краской.

– Неужели купили что-нибудь? – радостно спросила Бонни.

– Точно. И знаете, что? «Монстриозу». Аленький цветочек. – Виктор ухмыльнулся и достал из шкафа две рюмки.

– Всего одну картину? – удрученно переспросила девочка. – И за сколько?

– Триста баксов. Деньги будут на следующей неделе. – Виктор перехватил огорченный взгляд Леры и оскалил желтые от курения зубы. – Извини, сестра, дороже продать не удалось. Зато я тебе в погашение долга готов отдать всю коллекцию своих «обнаженных красоток». Повесишь в столовой. Маман будет не скучно.

Он захохотал.

– Спасибо, – пробормотала Лера. – Можешь оставить их себе.

– Значит, и тебе не нравятся мои картины?

В голосе брата появились жесткие нотки. Он открыл водку, наполнил рюмки и протянул одну сестре.

– За всепоглощающую силу искусства.

– Не буду. – Лера отстранилась и попыталась отодвинуть рюмку от брата. – Может, сначала поговорим, а потом будешь пить?

– Опять бунт на корабле? – Он оттолкнул ее руку и выпил. – Дочь, дай-ка хлеба. И достань майонез из холодильника.

Бонни подала ему половину батона. Виктор отломил часть и стал есть. Крошки падали на пол и повисали у него на бороде.

– Спасибо, моя маленькая хозяйка. Что бы я делал без тебя? Иди, включи музыку.

Бонни вышла из кухни.

– Так что, Лулу, тебе правда не нравятся мои картины? Только честно.

– Не нравятся, – глядя прямо в глаза брату, ответила Лера. – Потому что в них много злости и нет любви.

– А зачем художнику любовь? – Виктор придвинул к себе ее рюмку, достал нож и стал намазывать майонез на кусок хлеба. – Любовь делает человека слабым и безвольным. А художнику нужна ненависть – безудержная, дикая, ослепительная. Ненависть сильнее любви. Надо возненавидеть этот гнилой мир, и тогда будешь творить. А еще художнику нужна водка.

Он рассмеялся и залпом выпил вторую рюмку. Леру передернуло. Это был не смех – скорее, кашель, смешанный с отчаянием и болью. Ей стало жалко брата.

Из комнаты донеслись аккорды тяжелого рока.

– Умница! – крикнул Виктор дочери. – Значит, сестра, мои женщины – это дрянь…

Лера не ответила и отвернулась к окну. В дверях кухни показалась Бонни.

– Неси-ка, дочь, сюда картины из коридора.

Бонни принесла две картины. Полуобнаженные угловатые красавицы с острыми плечами взирали с полотен.

– Ну что ж, раз Модильяни из меня не вышел, буду рисовать цветочки и раскрашивать часики.

Виктор взял нож и с силой полоснул по холсту одной из картин.

– Пап, ты что? – девочка удивленно открыла рот.

– Виктор, перестань! – испуганно воскликнула Лера. Тело женщины на картине разделилось надвое. Казалось, сейчас вылезут внутренности.

– Отойдите от меня! – заорал Виктор и поднял нож. – Финита ля комедия! – Он опять полоснул по картине.

Лера схватила Бонни за руку и потащила из кухни.

– Пап, не надо, они мне нравятся… – вырывалась со слезами девочка.

Лера затащила Бонни в зал и посадила на диван. Ей было страшно. Столько злости и отчаяния в глазах брата она еще никогда не видела. Бонни уткнулась в подушку и заплакала.

– Не плачь. – Лера гладила ее по спине. – Папа просто расстроился из-за выставки. Ты же знаешь, что он хороший.

– Я боюсь… – девочка всхлипнула и заревела еще громче.

– Не бойся. Сиди здесь. Я пойду с ним поговорю.

– Не ходи.

– Не бойся…

Вернувшись на кухню, Лера увидела Виктора, как ни в чем не бывало жующего хлеб и набивающего табаком трубку:

– Перепугались? – Он посмотрел в окно. – И чего это друг Утрилло так долго не идет? Выпить не с кем.

На полу валялись обрывки картин. Женщины, о которых можно было порезаться, сами были разрезаны на куски.

– Виктор… – тихо начала Лера, стоя в коридоре. Нож лежал на столе. – Отпусти Бонни сегодня к бабушке. Я тебя прошу.

– Нет, пусть сидит дома. А ты, может, все-таки выпьешь с братом, из которого не получился гений?

Леру немного трясло.

– Виктор, я серьезно. Отпусти Аню к бабушке. Я понимаю, что выставка не удалась, тебе грустно. Вы будете с Анатолием пить.

– Середины нет, – пробормотал Виктор, как бы размышляя вслух. – Середина – это серость, обыденность. Середина не рождает ничего гениального, только приносит деньги на пропитание.

«У каждого свой путь к смерти», – вспомнила Лера слова Рами.

– Все это так, но Бонни тут ни при чем. – Сев на краешек кухонного диванчика, она убрала со стола нож. – Зачем девочке видеть все это?

Брат, уловив ее жест, усмехнулся:

– Слушай, Лулу, не грузи. Она уже привыкла. Дай лучше двести баксов взаймы: надо за аренду мастерской заплатить. За «Монстриозу» расплатятся, и я тебе тут же верну. Хочешь, с процентами?

– Не могу, сама у мамы занимала. Я уезжаю в командировку.

– Далеко?

Рассказывать Виктору про поездку не хотелось. Чужая удача раздражает.

– Тетя Лера едет в Париж… – послышался из коридора заплаканный голос Бонни.

– Вуаля! – воскликнул Виктор. – Она едет в командировку в Париж и молчит. А маман знает?

– Да, – ответила Лера, заметив, что брат странно посмотрел на нее. – А что?

– Ничего. Отец когда-то тоже очень мечтал съездить в Париж. Но не судьба… – Брат нервно хохотнул и повернулся к дочери. – Бонни, брось эти картины ко мне в комнату. И не плачь. Я теперь буду рисовать цветочки, и мы заживем богато.

– Хорошо.

Бонни вытерла слезы и с опаской подняла изрезанные картины.

– Что за командировка? – опять обратился Виктор к сестре.

– Неважно.

– А, тайны и секреты… – воскликнул Виктор. – Да у тебя на лбу написано, с кем ты едешь в Париж. Сарацин в маске! Так?

– Я же сказала, неважно.

– Слушай, сестра. Это супер-люкс! А ты не хотела на него работать! Он тебя случайно не взял в свой гарем?

– Виктор, я тебя прошу, перестань. На самом деле я еду сопровождать одну женщину. Понятно? И вообще, это не твое дело.

– Не обижайся, Лулу. – Виктор налил рюмку и выпил. – За тебя. Завидую. Когда будешь бродить по мостовой Монмартра, обязательно позвони.

– Ладно, – примирительно ответила Лера.

– Пап, тебе поставить спагетти? – вернулась в кухню Бонни.

– Конечно. – Виктор встал и подошел к окну. – А что, может, мне тоже уехать в Париж? Здесь я все равно никому не нужен. Так и сдохну в подземном переходе у Парка культуры. А в Париже буду рисовать где-нибудь на Пляс Пигаль проституток – как Тулуз-Лотрек. Как ты думаешь, сестра, у меня получится?

– Получится.

– Тетя Лер, на тебя варить?

Бонни, надев фартук, хлопотала у плиты.

– Нет, мне пора ехать.

Время было почти десять часов вечера. Если железнодорожный переезд будет открыт, то самое раннее, когда она попадет домой, – в одиннадцать. Рами явно будет ждать ее в Сети.

– А ведь неплохая идея: переселиться в Париж, – продолжал рассуждать брат, попыхивая трубкой у окна. Дым заполонил кухню. – У Анатолия там друг живет. А вот, кстати, и он – легок на помине. Сейчас мы с ним это и обсудим.

В окно было видно, как по дорожке к дому идет с пакетом Анатолий-Утрилло. Лера умоляюще посмотрела на брата:

– Виктор, если ты не хочешь, чтобы Бонни ехала к бабушке, пусть идет к своей школьной подруге. Я ее провожу.

– Зачем ей ночевать у чужих людей? Пусть спит на диване.

– Вы будете опять до утра громко спорить и ругаться, – хмыкнула у плиты девочка.

– Нет, мы будем мирно беседовать, на кухне, – ответил Виктор.

Раздался звонок в дверь. Лера наклонилась к брату и спросила:

– Если я дам тебе двести долларов взаймы, ты отпустишь сегодня Бонни к подруге?

– Уговорила, – ответил Виктор. – Бонни, иди, позвони подруге. Переночуешь у нее. И открой дверь, это дядя Толя.

– Виктор, ты свинья!

– Уи, уи, уи! [20] – по-поросячьи завизжал брат.

…«В дождь в Париже все ходят в музеи или библиотеки». – Лера прочитала ответ от Рами, засмеялась и подключилась к ICQ.

– Сюзанна отгадала загадку? – тут же пришел вопрос.

– Да. Звонила сегодня в обед.

– Очень хорошо.

– Она просила передать тебе ее восхищение и сказала, что ее не будет до следующей пятницы.

– Какой отель тебе забронировали?

– «Империал». – Лера написала адрес.

– Тихое место. Недалеко от Оперы Гарнье.

– Рами, а какое твое любимое место в Париже?

– Мне нравится стоять на Новом мосту и смотреть, как плывут облака над башнями Консьержери. Кажется, что это души тех, кто хоть раз побывал в Париже. А когда под мостом проплывают баржи, можно махать им рукой, провожая в дальний путь…

Лера быстро достала из сумочки путеводитель и нашла Новый мост. «…хотя он называется Новым, это самый старый каменный парижский мост. Новый мост – излюбленное место писателей, художников и кинематографистов…» На фотографии мост, соединяя остров с двумя берегами, словно отрезал от него крохотный треугольник суши – сквер «Vert-Galant» [21] .

– Я нашла это место в путеводителе. Здесь нарисован сквер, похожий на нос корабля. А что еще тебе нравится в Париже?

– Совсем немного: бульвар Сен-Жермен, Люксембургский сад, Лувр, Монмартр, остров Сен-Луи, площадь Мадлен…

– Да, «совсем немного»! За неделю не обойдешь. – Лера почему-то обиделась. Ей так хотелось с ним поговорить, а он опять иронизировал. – Мы увидимся в Париже?

– Может быть… Не забывай про условия контракта. Неизвестность пугает, но часто и спасает.

– Я помню.

– Спокойной ночи.

– До встречи.

Поняв, что быстро не заснет, Лера взяла путеводитель по Парижу и спустилась в столовую. В маминой спальне горел свет. Приоткрыв дверь, Лера увидела, что мама заснула с книжкой в руках. Она тихо зашла, выключила светильник и вернулась в столовую. Взглянула на бутылку коньяка, стоявшую на столе, поморщилась, налила в чашку молока и открыла путеводитель.

«…При строительстве Оперы Гарнье в конце девятнадцатого века обнаружился подземный водоносный пласт, поэтому прямо под сценой пришлось заложить огромный бетонный резервуар для скапливания подземных вод. Это породило легенду о подземном озере, которая легла в основу книги, а впоследствии оперы «Призрак оперы».

Всю последнюю неделю до Парижа Лера ощущала себя очень напряженно, боясь, что вдруг что-то случится и все отменится. Или она сама неожиданно заболеет и попадет в больницу. По ночам ей снились всякие гадости, а днем охватывали необъяснимые приступы тревоги. Однажды ей показалось, что за ней кто-то следит. А как-то вечером, когда к ней подошел парень в куртке с капюшоном, она так испугалась, что даже вскрикнула. Хотя он всего-навсего спросил: «Девушка, который час?»

За день до вылета, в субботу, позвонила Сюзанна и попросила срочно заехать в клуб. Лера в это время была у Бонни. Они собирались в торговый центр за покупками.

– Привет. – Сюзанна встретила их у входа в «Ариум». – Кто это с тобой?

– Это моя племянница, Анюта, – ответила Лера.

– Салют, – Бонни изобразила улыбку, с неприязнью глядя на хозяйку клуба.

– Приветик. Анюта, ты пока погуляй по танцзалу, а мы поднимемся ко мне в кабинет. Я кое-что должна показать Валерии. Если хочешь, бармен нальет тебе сок.

– Нет проблем. – Бонни тряхнула хвостиками и направилась в танцзал, с любопытством оглядываясь вокруг.

– Твой Рами – оригинал, – сказала Сюзанна, когда они поднялись в ее кабинет. – Он прислал картину в подарок, пока меня не было.

Желто-красные лепестки, крепко вцепившиеся в обнаженное тело. «Монстриоза». Цветок-хищник, нарисованный Виктором. Так вот кто купил картину!

– Ну как? – спросила Рудски и, видя, что Лера молчит, добавила: – Жутко, правда? Нежный цветок, превратившийся в монстра из-за любви. Я даже сначала хотела ее выбросить, но потом передумала. Что-то есть в ней такое, что заставляет вздрагивать.

– Очень колоритно… – пробормотала Лера. Ее кольнула ревность. Рами прислал Сюзанне картину и даже ничего не сообщил об этом.

– Это тюльпан?

– Похоже, – ответила Лера.

– Жаль, что я не смогла увидеться с художником. Он сам привозил картину. Говорят, такой бородатый и хмурый. Но телефон оставил. Вернемся из Парижа, надо будет обязательно с ним познакомиться.

– Тюльпаны – это цветы гаремов.

– Надо же, не знала, – воскликнула Сюзанна. – Однажды я была на празднике тюльпанов в Амстердаме. Потрясающее зрелище, тысячи цветов всевозможных расцветок. Ну ладно, пошли, а то мне еще собраться надо. – Она взглянула на часы и протянула Лере загранпаспорт и билет. – Вот твои документы. Я лечу бизнес-классом, у тебя – эконом. Как прилетим в Париж, встретимся у выдачи багажа. Если вдруг кто-то спросит, зачем ты едешь в Париж, ты не должна говорить про меня. У тебя свои дела, у меня – свои. А в Париже мы встретимся случайно! Договорились?

– Конечно.

– Ты хорошо изучила путеводитель?

– Комси-комса.

Лера не стала говорить, что могла по памяти назвать маршрут от Монмартра до площади Мадлен или от Эйфелевой башни до бульвара Сен-Жермен.

На выходе из клуба их ждала Бонни.

– А почему в вашем клубе так холодно и мрачно?

– Мрачно? – удивленно вскинула тонкие брови Сюзанна.

– Да. Как в старом паровозном депо.

– Бонни, что ты болтаешь? – попыталась урезонить племянницу Лера. – Сюзанна – директор этого клуба.

– Паровозное депо – интересное сравнение. Надо будет где-нибудь использовать, – рассмеялась Сюзанна. – А вообще, это очень модное и дорогое заведение, здесь бывают даже депутаты Госдумы. Знаешь, сколько денег сюда вложено?

– Деньги – это просто нарисованные бумажки, – ответила Бонни.

– Отлично! Я передам акционерам, что они вложили пару миллионов нарисованных бумажек в паровозное депо! Как его обозвала маленькая девочка Бонни. Это что, прозвище? Смешное.

– Я не маленькая. И зовут меня Аня.

– Прости, забыла. А меня – Сюзанна.

– Это еврейское имя.

– Откуда ты знаешь? – удивилась Лера.

– Прочитала в альбоме про цветы. Оно означает «белая лилия», а вы почему-то черная.

– А твое прозвище «Бонни» означает «лошадь»? – В глазах Рудски отразилась холодная сталь декора.

– Не лошадь, а корову! – надула щеки Бонни.

– Не обижайся, я пошутила.

– А я и не обижаюсь. Мой папа говорит, что на обиженных воду возят и на глупости не надо обращать внимания.

– Ты почему грубишь? Вас в школе вежливости учат или нет? – нахмурилась Рудски.

– Бонни, перестань, – вмешалась Лера. – Извини, Сюзанна. Бонни, иди, – она подтолкнула племянницу к выходу. – Я скоро.

Девочка вышла.

– Сюзанна, прости. У девочки сложный возраст. Рами просил напомнить, чтобы ты не забыла маску.

– Я никогда ничего не забываю. До встречи в Париже.

Сев в машину, Лера позвонила Виктору. Мысль о том, что «Монстриоза» досталась Сюзанне, не давала ей покоя.

– А ты знаешь, кто купил твою картину? – с вызовом спросила она, когда он взял трубку.

– Ну и кто?

– Рами.

– Откуда ты знаешь?

– Я только что видела ее.

– Оля-ля! – воскликнул Виктор. – Значит, эта крутая директриса ночного клуба, которой я отвозил картину, и есть та самая принцесса, сердце которой хочет завоевать сарацин в маске! Ха-ха. Се супериор – как говорят твои французы.

Лера поняла, что сболтнула лишнего, бросила взгляд Бонни. Та сидела, делая вид, что ничего не слышит.

– Виктор, – взмолилась Лера, – Пожалуйста, никому не говори об этом.

– Не боись, Белка! Своих не предают.

– Я серьезно. Очень тебя прошу.

– Да ладно, Лулу. Отстань. Я же сказал.

Лера хотела спросить у него про двести долларов, которые он брал у нее взаймы, но решила, что лучше сделает это после Парижа. Хотя деньги очень пригодились бы в поездке.

– Тетя Лера. А что, Рами тоже едет с вами в Париж?

Хитрые веснушки на щеках Бонни, казалось, сейчас разбегутся от радости.

– Ты, сыщик, много будешь говорить – голову потеряешь, – рассмеялась Лера. Девочка явно все поняла из разговора и видела, как Лера перекладывает загранпаспорт и билет в сумку. – Нет, Рами с нами не едет. Как его в маске пустят через границу?

Теперь вся семья знала, куда и с кем она едет.

– Ладно, молчу, – усмехнулась племянница.

Мимо них на черном «Мерседесе» проехала Рудски. Она приветливо помахала им рукой.

– Какая у твоей знакомой классная машина. А давай ее обгоним?

– У нее же «Мерседес»! К тому же «Компрессион».

– Ну и что. А у нас «Пежо»!

«А что, может, правда, погоняться с этой бизнес-леди?» – Лера повернула ключ зажигания. Пьеро взревел и рванул вперед.

На ближайшем светофоре Лера протиснулась в правый ряд и поравнялась с «Мерседесом». Клаксон два раза издал призывный звук. Сюзанна повернула голову и поприветствовала их рукой.

Загорелся желтый.

– Давай, тетя Лера, жми! – закричала Бонни, когда загорелся зеленый. Но Пьеро не торопился трогаться. – Мы же ее не догоним? – недоуменно воскликнула девочка.

Черный «Мерседес» с бешеной скоростью удалялся по проспекту.

Вечером от Рами пришло сообщение:

Лера улыбнулась и написала в ответ:

Часть вторая

Говорят, что в Париже все начинается за столиком в кафе или на мосту. Вот и она стоит на мосту. «Pont Neuf» – самый старый мост Парижа. Лера провела рукой по гладким каменным перилам. Им более четырехсот лет. Сколько людей прикасались к ним? Сколько влюбленных целовались под этими фонарями, глядя, как над башнями замка Консьержери клубятся облака? А ведь вполне возможно, что давным-давно точно такие же облака проплывали по небу и слышали плач королевы Марии-Антуанетты перед казнью. Господи, о чем она думает? Она же в ПАРИЖЕ!

Вода Сены поблескивала в лучах заходящего солнца. Веселый кораблик со стеклянной крышей катал шумных туристов. Вдали над домами маячил сетчатый треугольник Эйфелевой башни. Ветер то и дело приносил с набережной щекочущий запах чего-то шоколадно-жареного. Вот он, Париж! Даже не верится, что еще несколько часов назад ее провожала дождливая Москва. Неужели это не сказка?

Встретившись в аэропорту Шарль де Голь, они поехали сначала к Сюзанне – ее ждал номер в роскошном отеле «Наполеон», в двух шагах от Триумфальной арки и Елисейских полей. Ковры, картины, мебель в имперском стиле. И всюду цветы: на газоне перед отелем, на балкончиках, в холле, в номере. Лера даже испугалась: если только в одном отеле так много цветов, то им будет очень трудно отгадать загадки Рами.

В номере они выпили по бокалу шампанского, после чего Сюзанна стала собираться в ресторан. Она встретила в самолете знакомых, и они договорились пойти вечером поужинать. Лера от приглашения в ресторан отказалась и поехала в свой отель, на улицу Викторуа. Хотелось переодеться, принять душ и поскорее броситься в объятья улиц, проспектов и площадей, про которые она так много читала.

С Сюзанной они договорились встретиться завтра в одиннадцать часов утра, в кафе-кондитерской «Поль» на авеню Опера.

Одноместный номер на пятом этаже трехзвездочного отеля «Империал» по размерам был раза в четыре меньше, чем номер Сюзанны. Но Лере он понравился. Именно таким она почему-то и представляла скромный парижский отель: узкая улочка, старинное здание, решетчатые ставни. В номере – кровать, крохотный столик со стулом, небольшой телевизор, подвешенный к стене. Душ, туалет. И окно, выходящее во двор-колодец. Что еще надо человеку, который приехал в Париж не пить в номере шампанское, а бродить день и ночь по улочкам! «Le petit Paris» – Маленький Париж.

Лера приняла душ, сделала укладку, надела светлые джинсы, бежевые туфли-лодочки (французы называют их «эскарпен»), куртку и вышла на улицу.

День был солнечный, но ветреный, с беспокойными облаками в небе. Первое, что попалось ей на глаза и привело в восторг – лисья морда, подглядывающая из витрины магазинчика напротив отеля. Магазин ремонтировался. Витрина была заклеена матовой бумагой, но в нижнем правом углу кто-то специально вырезал круглое отверстие, из которого на улицу выглядывала морда лисы, – рыжая-рыжая и хитрая-хитрая. Надо же так придумать: из будничного ремонта сделать маленький забавный «шарм». Вот они – французы! Лера подмигнула лисе и двинулась дальше. В первый день она решила обязательно побывать на Новом мосту. На мосту, который человек в маске назвал своим любимым местом в Париже. Она добралась до улицы Ришелье, по ней спустилась к дворцу Палас Рояль, потом пересекла площадь Лувра, где возвышалась стеклянная пирамида, и вышла на набережную Тюильри. Она даже толком не смотрела по сторонам, а просто шла и шла, переполненная восторгом. Хотелось что-то кричать, подпрыгивать и улыбаться. Особенно полицейским, таким бравым и загорелым, в коротких черных куртках и фуражках с золотистой полосой.

И вот она на Новом мосту! Стоит и почти целый час любуется рекой и набережной, облокотившись на теплые каменные перила. Господи, как хорошо! Жаль только, что не с кем разделить свою радость.

Стемнело. Плывущие по Сене кораблики заблестели гирляндами разноцветных лампочек. В унисон с ними зажглись круглые фонари на мостах, потом засверкали набережные, а вдалеке, как заключительный аккорд симфонии света, вспыхнул пик Эйфелевой башни. Начиналась парижская ночь.

Почему же человек в маске назвал это место своим любимым? – подумала Лера и огляделась. Из-за прекрасного вида? Но восхитительных мест вокруг множество. Из-за того, что однажды модельер Кензо одел весь мост покрывалом из сотен тысяч живых цветов? Или потому, что на нем снимали фильм «Любовники с Нового моста», драму о любви бродяги-клошара и слепнущей девушки-художницы? Лера еще раз окинула взглядом освещенные башни Консьержери, глубоко вдохнула воздух, пропитанный влагой и запахом жареных булочек, и зашагала в сторону Лувра.

Дойдя до набережной, она обернулась, чтобы еще раз посмотреть на величественные арки моста, и застыла в изумлении.

Маски! По всему карнизу мост был украшен сотнями гротескных масок: веселыми и грустными, улыбающимися и зловещими. Так вот в чем дело! Это был мост цветов и масок!

Поужинав в кафе рядом с Оперой, Лера решила вернуться в отель. Она прошла по оживленной и пестрящей рекламой ру (так французы называют улицы) Лаффайет, свернула налево и оказалась среди слабоосвещенных, узких и безлюдных улочек. Лишь изредка навстречу попадались прохожие и одинокие мотоциклисты. Она прибавила шаг, чувство тревоги, не отпускавшее ее все дни перед поездкой, опять проснулось внутри. Приветливый и радостный днем, ночью Париж наполнился подозрительными тенями и звуками.

– Бон суар, мадемуазель, – окликнул ее в холле отеля негр-консьерж и протянул два конверта. Надпись на первом гласила: «Загадка для Сюзанны». На втором: «Valerie».

– Кто передал это? – спросила Лера.

– Гарсон [24] , – ответил консьерж.

Прочитав послание, Лера несколько минут в раздумье смотрела в окно. В освещенных окнах дома напротив мелькали силуэты жильцов. Шла своим чередом чужая жизнь, в чужом городе, в чужой стране. Лера достала мобильный и отправила сообщение:

Второй конверт она долго вертела в руках, чувствуя пальцами шероховатость бумаги и улавливая биение своего сердца. Вот она – первая загадка. Вот она – тайна. Жаль, что нельзя вскрыть конверт без Сюзанны. Лера набрала ее номер мобильного. Телефон не отвечал. Придется потерпеть до завтра.

Она с сожалением вздохнула, положила конверт на столик рядом с русско-французским словарем и начала аккуратно раскладывать в шкаф вещи, которые впопыхах разбросала по номеру, когда убегала гулять. Интересно, где сейчас Рами? Может быть, бродит по улицам Парижа в своем плаще и шляпе? Одинокий и печальный, как герой Ремарка. Откуда-то снизу донесся легкий гул, вибрация и знакомый стук колес. Прямо под отелем проходило парижское метро.

На следующий день, утром, по пути в кондитерскую «Поль», Лера зашла в магазин «Галерея Лаффайет», чтобы поискать вечернее платье. Огромный стеклянный купол над главным залом магазина поднимался на четыре этажа вверх и сиял разноцветной мозаикой. Купол удерживали сводчатые арки, отделанные позолоченной лепниной и украшенные старинными гербами. Между ними изгибались полукруглые переходы-балконы, увитые фантастическими листьями и цветами. Это был не магазин, это был храм дизайна и моды. Все, на что способна человеческая мысль, чтобы украсить и одеть свое тело, было выставлено здесь.

Шокированная этой роскошью, а также ценой первого же попавшегося вечернего платья, Лера просто бродила по этажам, разглядывая вещи, украшения и косметику. Везде было много живых цветов. Особенно ее внимание привлек огромный букет около отдела «Живанши».

В основании букета на трех широких зеленых листьях какого-то тропического растения белые розы и белые орхидеи образовывали причудливое возвышение, напоминающее пышный свадебный торт. Над ним поднимались вверх платочки белых калл, а выше них, на тонком стебле, покачивались шляпки-соцветия белых цветочков, названия которых Лера не знала. Композиция была, без сомнения, подобрана оригинально, но в ней не хватало некоего завершения. Вот если эту ветку орхидей чуть опустить, а шляпку-соцветие немного подвинуть в сторону, то получится женщина в пышном платье с зонтиком, как на картинах Клода Моне, – Лера начала фантазировать и оглянулась. Все вокруг были заняты своими делами. Она подошла к композиции и поправила цветы. Затем, отступив на несколько шагов, залюбовалась букетом.

– Парфэ… – услышала она голос сзади и обернулась.

– Тре бьян, вери гуд, – улыбалась ей из-за стойки отдела «Живанши» стройная негритянка в синей униформе магазина с желтым платочком на шее.

– Мерси, – смутилась Лера.

Негритянка замахала рукой, приглашая ее подойти и объясняя, что хочет сделать ей сюрприз. Когда Лера начала отказываться, негритянка, показав на лицо, произнесла «визаж», «мэйк-ап», «файв минут», «free of charge». Лера посмотрела на часы. Черная стрелочка на серебристой пустыне циферблата показывала, что до встречи с Сюзанной есть еще целых полчаса. А почему, собственно, не сделать макияж, тем более что это совершенно бесплатно?

Через несколько минут ее голубые глаза превратились в две огромные бабочки, с синими крылышками – ресницами. «Еще мгновение, и они улетят порхать среди этой парфюмерной оранжереи с прозрачным куполом», – подумала Лера и заметила в зеркале отражение мужчины в шляпе и темных очках, который пристально смотрел на нее. Она обернулась. Мужчина тут же отвернулся и пропал в толпе покупателей. Может, это Рами наблюдал за ней, как чудовище наблюдало за красавицей, скрываясь среди листвы деревьев?

– На, читай, – Сюзанна достала из сумочки письмо и бросила на столик рядом с тарелкой, на которой лежали золотистые круассаны.

Они завтракали в кафе-кондитерской «Поль». Каждый раз, когда с улицы влетал прохладный воздух, он подбрасывал невидимое покрывало, сотканное из ароматов свежеиспеченного хлеба, горького шоколада, ванили, корицы и бог знает чего еще. Ароматов было столько, что казалось, если глубоко-глубоко вдохнуть, ими одними можно наесться. Лера развернула письмо:

– Что скажешь? – Сюзанна достала из кармана замшевой куртки сигареты.

– Надо подумать, – ответила Лера, разглядывая открытку, которая была вложена в конверт. Темно-красная роза, на лепестках застыли бриллианты росы.

– Я много раз была в Париже, но в этот раз все как-то необычно. – Сюзанна закурила. – Как будто участвую в увлекательной детской игре, в которой ищут клады и пишут тайные послания. А ты сама сделала макияж или ходила в салон?

– В салоне. В «Галерее Лаффайет».

– Тебе идет эта синяя тушь. Что-нибудь купила?

– Нет. Смотрела платье, но ничего подходящего не нашла.

– Серьезно? – в глазах Рудски промелькнула усмешка. – Там же полно всего.

– У меня нестандартная фигура…

– Надо мне тоже сходить туда, устроить шоппинг. Ну, какие у тебя мысли по поводу загадки? «Розы в самом начале пути» – что это? Может быть, какой-нибудь парк?

Лера достала путеводитель:

– Или дом с розами. Или улица…

– А есть улица Роз?

– Нет. Но есть улица «Розовых кустов». Rue des rosiers.

– Отлично. Дай я посмотрю, – Сюзанна взяла путеводитель. – Это в квартале Маре, совсем недалеко отсюда. Что тут написано про эту улицу? «..Живописная старинная улочка в центре еврейского квартала. Название улицы напоминает о кустах дикой розы, которые здесь цвели вдоль дороги». Думаю, что наши розы там.

– А что обозначает словосочетание «в самом начале пути» ?

– Наверное, перекресток или начало улицы.

– Непохоже. Мне кажется, это где-то на набережной, потому что дальше идет фраза: «завянут под ногами у воды» , – засомневалась Лера.

– Опять набережная? – фыркнула Рудски. – Вряд ли, это было бы слишком примитивно. Давай лучше посмотрим, где в квартале Маре есть вода? – Сюзанна стала разглядывать карту. – Вот фонтан…

– «Маре» в переводе означает «болото», – подсказала Лера.

– Болото? Отлично! Вот видишь, все сходится. Розы вянут в болоте. Так?

– Так, – подтвердила Лера. – Но где «цветы боли» ?

– Сейчас найдем! – Рудски увлеченно изучала в путеводителе план квартала в картинках. – Что тут у нас еще есть? Площадь Вогезов, в одном из домов на которой шестнадцать лет жил Виктор Гюго. «..Здесь он написал большую часть романа «Отверженные». Вот тебе и цветы боли!

– Еще Гюго написал «Собор Парижской Богоматери». А рядом с собором как раз проходит набережная Сены, – проговорила Лера.

Сюзанна удивленно взглянула на нее, видимо, не ожидая такого упрямства, и убежденно сказала:

– Это точно в квартале Маре. Посмотри, дальше идет площадь Бастилии. Так что «боли» предостаточно: Гюго, Бастилия, Парижская коммуна.

– Может быть, все-таки посмотрим еще какие-нибудь варианты?

– Я думаю, пора заканчивать споры. В конце концов не корову же проигрываем. Допивай скорее кофе и пошли. Прогуляемся.

– Сюзанна, – Лера отодвинула чашку. – Давай лучше поедем на метро. Пешком потеряем много времени, а вдруг мы ошиблись?

– Слушай, Валерия, не томи. – Сюзанна с раздражением погасила сигарету. – Мне хочется прогуляться.

Они попросили счет, расплатилась и вышли. Солнце заливало авеню Опера, отражаясь в витринах магазинов и капотах проезжающих мимо авто. Куда-то торопились еще свежие и бодрые туристы. Париж просыпался.

– А знаешь, что я вспомнила, – воскликнула Рудски, когда они двинулись в сторону Лувра, – Виктор Гюго говорил, что ничего так не желал бы, как умереть в пору цветения роз [25] . В Париже это как раз май. Так что не спорь со мной больше, девочка моя.

– Хорошо.

Они довольно быстро добрались до Ратуши. В пышном облике дворца было что-то из детских сказок: башенки, окошечки, флажки. Обычно все принцессы и принцы жили в таких узорчатых дворцах.

– Как замок для кукол, – не удержалась от восхищения Сюзанна.

– Действительно, – согласилась с ней Лера, не став говорить, что очень долго площадь перед Ратушей была местом публичной казни. Именно на ней повесили дерзкого грабителя Картуша [26] , державшего в страхе весь Париж.

От Ратуши они взяли влево и углубились внутрь квартала Маре. Немного поплутали по старинным улочкам, пока наконец не вышли на Rue des rosiers. Узкая, с покосившимися домами, обшарпанными стенами, улица «Розовых кустов» выглядела уныло и неприветливо. Ни цветов, ни красивых фасадов. Пахло несвежей кислой едой. К тому же в самом начале улица была перекопана, и по асфальту текла мутная вода. Обходя строительные заграждения, они двинулись в сторону площади Вогезов. Лера шла молча, глядя под ноги и стараясь не столкнуться с другими пешеходами. Сюзанна тоже приуныла, хотя и не показывала виду, только стала меньше говорить.

– Я поняла, почему в загадке Рами написал «в самом начале пути». – Рудски указала на вывеску одного из магазинчиков. – Видишь эту надпись. Иврит. Это же еврейский квартал. А как раз с евреев все и началось – библия, евангелие, Христос и все тому подобное. Значит – «самое начало» .

– Может быть, – устало произнесла Лера, глядя на свои промокшие и испачканные туфли-лодочки. Ей не нравилась эта грязная и унылая улица. К тому же такая узкая, что Пьеро, наверное, не смог бы здесь даже повернуть.

– Мы на верном пути, – Сюзанна приободрилась и ускорила шаг.

Вскоре улица Розье закончилась. Они повернули на другую улочку. Стало чище, по сторонам появились старинные особняки. Вдруг Сюзанна остановилась.

– Слушай, – воскликнула она, глядя на голубенькие фиалки, скромно распустившиеся за оградой одного из особняков. – А я ведь здесь была. В декабре. Я хорошо помню эту ограду и эти голубенькие цветочки. У меня даже где-то фотографии такие есть. А как будет фиалка по-французски?

– Violette – вьоле, или виолет. Еще есть такое имя Виолетта. – Лера хотела добавить, что так зовут ее маму, но промолчала.

– А они никак не связаны с цветами боли?

– Нет. Скорее, с эротикой, – ответила Лера. – По преданию, Юпитер превратил в эти цветы юных пастушков за то, что они подглядывали, как купалась обнаженная Венера. Поэтому на лепестках и застыло удивленное выражение глаз с черными полосками-ресницами.

– Так вот почему их называют Анютины глазки, – хмыкнула Рудски.

Через некоторое время они очутились на площади Вогезов. Площадь представляла из себя квадрат, окруженный совершенно одинаковыми старинными трехэтажными особняками из красного кирпича. В центре площади был разбит сквер с фонтаном.

В поисках «цветущего» ресторана Лера с Сюзанной обошли все кафе и ресторанчики вокруг, но ничего похожего не нашли. Ни название, ни интерьер, ни что-либо другое не указывало на слово «цветущий». И ни один метрдотель ничего не знал про открытку с розой.

Отчаявшись, они сели за столик в кафе и заказали кофе. С улицы доносился рок-н-ролл. Сюзанна начала с кем-то болтать по телефону. Лера открыла путеводитель, пытаясь найти значение «розы в самом начале пути». Загадка оказалась не такой простой, как они ожидали, был потерян почти целый день.

– Может быть, нам съездить на остров Сите? – предложила она, когда Рудски закончила телефонный разговор.

– Зачем?

– Там, по преданиям, начинался Париж, там есть набережные, цветочный рынок… – начала неуверенно объяснять Лера.

– Опять ходить? – сморщилась Рудски. – Давай лучше возьмем такси и поедем обедать.

– Я еще пока не хочу есть…

– А я хочу. Где здесь стоянка такси?

– А как же загадка?

– Валерия, ну ты и зануда! Извини за грубость. – Сюзанна не скрывала раздражения. – Мы в Париже! Посмотри вокруг. Солнышко, зеленые деревья, играет музыка. Благодать! Живи, радуйся, что ты так переживаешь за эти загадки? Сегодня не отгадаем, будет еще целый день завтра. Предлагаю компромисс. – Сюзанна сменила тон, видимо, заметив, как нахмурилась Лера. – Берем такси, заезжаем на остров Сите и идем на цветочный рынок. Если ничего не найдем, то едем в ресторан. Договорились?

– Да, – ответила Лера.

У входа на цветочный рынок цвел высокий каштан. Листвы на нем еще не было, и поэтому он напоминал огромный подсвечник, на котором горели сотни бледно-сиреневых бутонов. Под деревом на складном стульчике приютилась хрупкая девушка с баяном. Она выводила незатейливый мотивчик французского «шансона». У ее ног лежала помятая шляпа.

– Могу поспорить, что она из России, – с неприязнью сказала Рудски, когда они проходили мимо. – Даже в Париже не спрячешься от нищих русских.

– В России перестали ценить настоящее искусство, – возразила Лера.

– Какое искусство, девочка моя? Да они просто работать не хотят. – Сюзанна отмахнулась и зашла на рынок.

Шаловливый мотивчик песенки оборвался. Девушка встала со стульчика, сняла с плеча гармонь и начала совершать движения, похожие на гимнастику, разминая усталые руки и плечи. Тяжело, наверное, вот так целый день развлекать прохожих, – подумала Лера. Она незаметно отстала от Сюзанны, развернулась и подошла к девушке.

– Привет. Са ва? [27]

– Комси-комса. О… здравствуйте! – девушка обрадовалась, услышав родную речь.

Они разговорились. Девушка рассказала, что приехала с друзьями в Париж «набраться вдохновения», но не рассчитала с деньгами, вот теперь зарабатывает на обратный билет. Она играет здесь, а друзья около Нотр-Дама.

– Сидят себе, пьют пиво и жужжат, – рассмеялась она. Лера рассмеялась тоже, поняв шутку. По-французски «я играю» звучит как «жё жу». – А ты чего здесь? – в свою очередь поинтересовалась девушка. – Отдыхаешь?

– Не совсем. Ищу кое-что. Ты не знаешь, есть где-нибудь поблизости улица или дом, или еще что-нибудь, что связано с цветами?

– С цветами? Есть. Набережная.

– Набережная?

– Да, она так и называется: «Набережная цветов».

Лера тут же достала путеводитель. Точно. Недалеко от Нотр-Дама проходила набережная Quai aux fleurs! «Цветы под ногами у воды!»

– Спасибо. Удачи.

Лера достала из сумочки монету в два евро, отдала девушке и поспешила искать Сюзанну.

Рынок представлял собой длинное стеклянное сооружение, похожее на теплицу, сплошь уставленное горшочками, в которых росли цветы и декоративные растения. Цветов было множество: высокие розы и крохотные незабудки, огненные настурции и голубенькие гортензии, мохнатые желтые герберы и гладкие розовые колокольчики. Все цвета радуги живым ковром заполняли ступенчатые полки и свешивались с крыши. Многие цветы Лера видела впервые.

И орхидеи… Лера в изумлении остановилась, увидев столько орхидей. Флорист Андре не обманул, когда назвал орхидею самым модным цветком Парижа. Особенно ее поразил Венерин башмачок – с цветком величиной с открытую ладонь и широким белым верхним лепестком, пятнистым, как шкура леопарда. А какой у него был желтый бугорок по центру! Лера не удержалась и погладила его пальцем. Плотная кожица была чуть влажной и прохладной. Вот бы такой привезти домой! И всего-то тридцать евро за пару.

– Charmant? [28] – рядом с ней стоял продавец в фартуке.

– Oui, joli, [29] – ответила Лера и поинтересовалась, можно ли их купить и взять с собой в Россию.

Продавец отрицательно покачал головой и объяснил, что вывозить цветы в частном порядке запрещено. У него был мелодичный баритон.

– Ты куда пропала? – раздался сзади голос Рудски.

– Я нашла Набережную цветов, – Лера показала спутнице на карту путеводителя. – Надо пройти мимо Нотр Дама и повернуть на перекрестке.

– Это же совсем рядом! Ты что, карту невнимательно смотрела?

– Я искала названия цветов, а не слово «цветы».

– Ладно. Пошли скорее.

Они покинули рынок, свернули за угол и оказались перед собором Парижской Богоматери. Нотр-Дам возвышался над площадью огромной каменной глыбой, заслоняя небо. В облике собора было что-то угрюмое; скорбящие скульптуры над входом молча вопрошали о грехах человеческих, а глядевшие сверху злобные химеры, казалось, намеревались спрыгнуть и укусить. Рами был прав: Собор Парижской Богоматери – серый каменный дракон с двумя головами, который пугал по ночам пьяных мушкетеров и студентов, идущих с одного берега Сены на другой.

– Мы дуры! – вдруг произнесла со смехом Рудски, когда они обошли собор с юга. – Смотри, на каждой стороне фасада есть окна – розы! Я же об этом в романе «Код Да Винчи» читала. Поэтому «розы в начале пути» – это окна-розы собора Нотр-Дам!

Огромное окно, состоящее из множества лепестков, переливалось на солнце разноцветной мозаикой.

– Может, зайдем внутрь? – несмело предложила Лера.

– Не сейчас, я там уже раз десять была. Пошли на набережную.

Сюзанна повернулась и стала пробираться сквозь толпу туристов, фотографирующих Нотр-Дам и друг друга.

Через несколько минут они очутились на Quai aux fleurs – Набережной цветов. Здесь было тихо и почти безлюдно. Слева от них степенно несла свои воды Сена, справа тесно прижимались друг к другу трех– и четырехэтажные старинные дома с башенками, балкончиками и барельефами.

– Отлично! «Розы в начале пути» мы нашли, «завянут под ногами у воды» – тоже. Осталось «превратятся в цветы боли» и ресторан.

– А если мы опять ошиблись? В загадке написано – «в самом начале пути». Именно «пути», а не… – начала рассуждать Лера.

– Давай дойдем до конца набережной, что сейчас гадать? – прервала ее сомнения Рудски. – Если ничего там не найдем, то на сегодня – все. У меня уже нет сил ходить и тем более думать. Мы бродим уже почти четыре часа. Твой граф Монте-Кристо обещал веселые прогулки, а мы бегаем как лошади.

Лера с Сюзанной сели прямо на бордюр, как и остальные случайные прохожие, невольно превратившиеся в слушателей.

Сюзанна закурила.

Что же такое «цветы боли»? Лера закрыла глаза и попыталась сосредоточиться, но не смогла. Ветерок трепал волосы. Мысли разлетались в разные стороны и терялись в шелесте листвы. Время вдруг превратилось в песок, протекающий между пальцев. Такой же теплый и приятный песок, как этот солнечный майский день. Музыка опьяняла и уносила куда-то далеко. Где же она читала: «…услышать джаз в Париже и умереть…»?

– Все, вставай, пошли. – Сюзанна толкнула ее в бок. – На сегодня достаточно тайн, хочу вина и вкусной еды. Я тут вычитала про один модный ресторанчик около Эйфелевой башни. Там готовят голубя в карамельном соусе.

– Осталось только отгадать, что такое «цветы боли», – начала было говорить Лера, но поняла, что это бесполезно и поспешила за Сюзанной.

Пока они искали такси, Рудски подробно рассказала Лере об идее своей будущей книги и поучительно закончила:

– Выпускать кулинарные книги – одно из самых прибыльных направлений в книжном бизнесе. И самое главное – ничего сочинять не надо.

– Ты где-то специально училась готовить? – недоверчиво переспросила ее Лера, уверенная в том, что выпустить книгу, пусть даже кулинарную – трудное и ответственное дело.

– Нет. А зачем?

– Как зачем? Разве можно написать о том, что не очень хорошо знаешь?

– Да перестань! Взяла несколько замысловатых рецептов, добавила что-то от себя, например, пару травок, придумала звучное название блюду, сделала красочные фотографии. Потом вложила деньги в рекламу. И все – ты уже не просто хозяйка ночного клуба, а еще и знаменитый кулинар!

– Здорово, – Лера кивнула, вспомнив карпаччо с йогуртом, которое она ела в «Ариуме». – А я думала, что для того, чтобы стать кулинаром, надо долго учиться. У меня даже картошку не всегда получается вкусно пожарить.

Рудски рассмеялась.

– Ты что, Валерия, девочка моя? Какая картошка? Это же бизнес, реклама. Сначала ты работаешь на имидж, потом имидж работает на тебя! У меня еще и книги нет, а мне уже обещали передачу на телевидении.

Ресторан около Эйфелевой башни, куда они приехали, оказался настолько популярным, что в него надо было записываться за месяц. Узнав об этом, Сюзанна начала ругаться с метрдотелем, предлагать деньги и даже звонить каким-то знакомым, чтобы те объяснили, кто она такая. Лера стояла в стороне, потупив глаза, и разглядывала свои эскарпен.

Метрдотель был непреклонен. Закончилось тем, что Сюзанна обозвала всех идиотами и глупыми французами, вызвала такси и умчалась к своим друзьям, которые отправлялись в ночной клуб. А Лера пошла пешком в сторону Эйфелевой башни.

Вот она – знаменитая на весь мир башня, которую сами парижане почему-то не любят, считая, что она «торчит» над Парижем и портит весь вид. Может быть, они ревнуют, потому что любой турист начинает рассказ о Париже с этой ажурной металлической красавицы, а не с них, парижан? Лера стояла на смотровой площадке на площади Трокадеро. Мама оказалась права: отсюда, с другой стороны Сены, Эйфелева башня была видна вся целиком. Она как будто парила в небе. Стало понятно, почему отец так стремился увидеть это чудо инженерной мысли. Ни одна фотография, ни одна картинка не могли передать изящности и величия башни. Казалось, если подняться на самую вершину, можно потрогать руками облака. Как в сказке: «Забраться на небо». Жаль, что папа так и не увидел это чудо. Она вспомнила строчки из его последнего письма. В нем он сбивчиво и долго извинялся, что-то объяснял про мечту, про время, про деньги, а в конце написал, что больше всего ненавидит себя за то, что так и не съездил в Париж, чтобы посмотреть на красавицу-башню.

«Злая усмешка судьбы. Не сделать того, о чем больше всего мечтаешь», – подумала Лера. Она спустилась со смотровой площадки, прошла по мосту Йена и очутилась у подножия башни. Здесь было полно народу, и стояла длинная очередь туристов, желающих подняться наверх.

Она решила не стоять, выбралась из толпы и долго бродила вокруг, любуясь переплетением балок и эстакад. Казалось, башня была соткана тысячей крестообразных стежков. «Как будто сшитая из металла» – родилось сравнение у нее в голове. Она громко рассмеялась. «Так вот что назвал Рами самыми известными стрингами Парижа – Эйфелеву башню»! Она действительно была похожа на перевернутые стринги.

Купив в сувенирной лавке часы с изображением башни – подарок для Бонни и маленькую бронзовую копию башни для себя, Лера поехала в отель. Когда она вышла из метро на площади Опера, уже стемнело. Лера зашла в тот же ресторанчик, что и вчера. Ей давно хотелось заказать настоящий луковый суп, но его в меню не оказалось. Официант объяснил, чтобы она сильно не расстраивалась: этот суп не такой уж и вкусный, раньше его ели только бедняки, так как сыр, лук и сухари долго хранились зимой. Тогда Лера попросила принести белого вина и салат. А когда официант уточнил, чем заправить салат: маслом или майонезом, «майонезом», – сказала Лера и поймала себя на мысли, что «майонез», оказывается, тоже французское слово!

Поужинав, Лера вернулась в отель, приняла душ и отправила Рами краткий отчет. Затем легла на кровать, протянула усталые ноги и стала изучать путеводитель, размышляя, что же такое «цветы боли».

А как будет по-французски «боль»? Лера взяла словарь. Mal – болезнь, боль, зло. «Цветы боли» – это «цветы зла»! Шарль Бодлер написал сборник стихов «Les fleurs du mal», что означает «Цветы зла»!

Лера схватила путеводитель и нашла на карте указание, что на острове Сен-Луи, совсем недалеко от моста, где они сегодня слушали джаз, находится отель «Лозен», где Бодлер проживал несколько лет. Набережная Анжу, 17. Так вот что значит «цветы под ногами превратятся в цветы боли». И ресторан надо искать на острове Сен-Луи.

Радость победы захлестнула ее. Она схватила телефон и набрала Сюзанну. «Абонент недоступен».

Она вдруг разозлилась на Рудски: гуляет себе по ночным заведениям, вместо того, чтобы отгадывать загадки. Лера позвонила снова. Телефон молчал.

Среди ночи Леру разбудил звонок мобильного:

– Спишь, девочка моя? – раздался в трубке веселый голос Сюзанны.

– А что случилось? – испуганно пробормотала Лера.

– Ничего. Ты же сама мне звонила.

– Ах, да. – Лера начала рассказывать про «цветы боли» и Бодлера.

– Отлично! – перебила ее Сюзанна. – Я, правда, ничего не поняла, но все равно ты молодец. Давай завтра встретимся часов в двенадцать у собора Парижской Богоматери? Или лучше в час. В двенадцать еще не встану.

– Хорошо.

– А мы с друзьями гуляем по Шанз-Элизе. Хочешь – приезжай! Здесь прикольно, полно народа.

– Спасибо, я уже сплю.

– А ты умненькая девочка. Понятно, почему Рами выбрал тебя в помощницы…

Послышался смех, какие-то голоса, и разговор прервался. Поняв, что сразу уснуть не получится, Лера вошла в Интернет и нашла несколько стихов Бодлера. Они привели ее в уныние – в каждом из них звучали или смерть, или боль, или яд… Видимо, автору очень не хватало фильмов ужасов про вампиров, мертвецов, кладбища и прочую нечисть.

Звон колоколов Нотр-Дама тяжелым пологом накрывал площадь и всех, кто находился на ней. Протяжный, глухой и заунывный звук отдавался в сердце и напоминал, что собор возвышается здесь почти тысячу лет. Сегодня, в ярких лучах полуденного солнца, он казался вырезанным из высохшего песка, который талантливый мастер покрыл тончайшей резьбой. «Как же ему, наверное, все надоело», – подумала Лера и встала с бетонного столбика, где сидела уже почти полчаса в ожидании Сюзанны.

Рядом толпились туристы, пришедшие поглазеть на восьмигранную медную табличку размером с коробку из-под обуви, вмонтированную в асфальт. Точка отсчета всех расстояний во Франции. Молодая парочка с рюкзачками на ломаном английском попросили Леру сфотографировать их. Они встали на табличку, прижались друг к другу и стали целоваться. Минуту спустя подошла худенькая японка в больших оранжевых кроссовках и долго фотографировала свои короткие кривоватые ноги на табличке. Лера отвела взгляд. Как мало надо человеку: встать на что-то важное, сфотографироваться и отметить в своей жизненной книге: «Я здесь был, стоял на самом сердце Франции. В начале любого пути». А может быть, именно это указал в своей загадке Рами – «Розы в самом начале пути» ? Лера вскочила со столбика и уставилась на табличку. Точно! Тогда все сходится. Розы – три окна на фасадах собора. Медная табличка – « самое начало пути» , Набережная цветов – «завянут под ногами у воды» и затем особняк Лозьен, где Бодлер написал свои стихи, – «превратятся в цветы боли (зла)» . Осталось найти ресторан, и они отгадали загадку.

– Привет, – раздался за спиной голос Сюзанны.

– Доброе утро. Точнее, добрый день.

– Это в России день, а у настоящих парижан еще только утро! – Рудски зевнула. – Ну что, пошли, покажешь мне «цветы боли».

– Я еще нашла, что значит в «самом начале пути» – Лера показала на восьмиугольник под ногами. – Вот. Точка отсчета всех расстояний во Франции.

– Ты просто супер девочка! – воскликнула Сюзанна. – Как это я сама не догадалась? Тысячу раз торчала на этом месте и не догадалась.

Она подошла к табличке, встала на нее и крикнула:

– Ура, я стою на самом сердце Франции! А ты чего такая задумчивая? Плохо позавтракала?

– Нормально. Йогурт, круассаны, кофе.

– Ненавижу завтракать в отеле. Куда идти?

– Надо обогнуть собор, пройти по мосту Сен-Луи, где мы вчера слушали джаз, потом налево по набережной Анжу.

На мосту звучала музыка, показывал представление клоун. Вокруг него собралась толпа родителей с детьми, которые дружно смеялись и аплодировали, когда клоун падал или что-то кричал.

Сюзанна с Лерой пересекли мост и без труда отыскали особняк Лозьен. Трехэтажный особняк выделялся среди других домов голубоватыми водостоками, украшенными головами диковинных рыб и позолоченным орнаментом. Такой же орнамент сиял на кованых перилах большого балкона на втором этаже. Над массивными деревянными дверьми висела табличка: «Hotel de Lausun.1657». [31]

– Что написано про этот дом? – Сюзанна открыла путеводитель. – Шарль Бодлер жил здесь почти два года и был одним из членов «клуба гашишистов», куда входили поэты и художники. Как интересно! А с виду – такое строгое здание, даже не подумаешь, что здесь существовал притон наркоманов… Центр города, красивый вид из окна. Хорошенькое местечко для разврата… И что же такого знаменитого написал этот Бодлер?

– Сборник стихов «Цветы зла».

– Ты читала?

– Немного.

– Ну и как?

Лера протянула Сюзанне мобильный, куда скачала вчера ночью несколько стихов.

– Меня сейчас вырвет, – Сюзанна скривилась. – И так с утра мутит. У него все стихи такие противные?

– Нет. Есть обычные…

– Ладно. С Бодлером все понятно: курил гашиш [32] и в бреду сочинял мерзкие стишки.

Лера хотела возразить, но передумала, видя, что Рудски поспешила дальше по набережной в обход острова. Через некоторое время опять послышалась веселая музыка и детский смех, показался мост Сен-Луи. Они сделали круг по острову.

– Так вот же написано «ФЛОР» – цветок. Как мы могли его не заметить?

Справа от них на широкой зеленой вывеске красовалась надпись ресторана: «Le Flore en L’Ile»

– Я еще вчера видела это кафе, но «Флор ан Лиль» совсем не значит «цветущий остров»! – обиженно воскликнула Лера.

– Сейчас разберемся. – Сюзанна решительно толкнула двери ресторана.

Увидев открытку с красной розой, метрдотель заулыбался и усадил их за столик у окна, из которого был виден Нотр-Дам, подал карту вин. Сюзанна потребовала меню, но метрдотель игриво покачал головой, сказав, что для них «сюрпрайз». Вскоре появился официант и поставил на стол первое блюдо.

– Что это? – Рудски указала на закуску, по виду напоминающую паштет и украшенную сверху голубенькими цветочками. – Паштет?

– Пате, пате, – кивнул официант. – Лё пуле. Ко-ко-ко, – изобразил он курицу. Все рассмеялись.

Рудски достала телефон и стала фотографировать блюдо.

– Очень любопытно! Паштет с цветами?

– Ле флёр? [33] – спросила Лера официанта.

– Уи, уи, – подтвердил тот. – Спецалитет фо мадмуазель. Все с цветами.

Это был паштет из куриной печени, но с очень необычным вкусом и ароматом. А цветочки немного напоминали мяту [34] . Не добившись от метрдотеля названия цветов, они отправили Рами сообщение о том, что отгадали первую загадку.

«Поздравляю. Надеюсь, вам понравится сюрприз. А то вчера я уже подумал, что зря старался, вы бродили совсем не там», – пришел от него ответ.

– Он что, за нами наблюдает? – спросила Сюзанна, прочитав сообщение.

– Думаю, да, – ответила Лера, вспомнив вчерашнего мужчину в «Галерее Лаффайет».

Они, не сговариваясь, посмотрели по сторонам. Ничего подозрительного. Официант принес поджаренные кусочки багета и бутылку Пуи-Фуссе. Сюзанна и Лера выпили за «победу» и принялись за паштет. Было удивительно чудно намазывать паштет на кусочки теплого багета, запивать прохладным белым вином и наблюдать, как плывут облака над собором Парижской Богоматери.

Вторым блюдом оказался омлет со стручковой фасолью, сыром пармезан и настурциями! Лера сразу узнала желтые и оранжевые цветы, разбросанные сверху сковороды. По виду они напоминали ей маленькие трубки от патефона.

– Хорошо, что мы вчера в тот модный ресторан не попали, пусть подавятся, – воскликнула Рудски, увидев это кулинарное чудо. – Зато сегодня у нас настоящий праздник. Давай выпьем за мужчин, умеющих устраивать волшебство для своих возлюбленных!

Сюзанна подняла бокал.

– Угу, – пробубнила Лера, потупив глаза. Резануло даже не само слово «возлюбленных», а скорее, интонация, с которой оно было произнесено.

– Смотри, а цветы не только сверху, как украшение, но и внутри омлета зажарены, – продолжала восторгаться Сюзанна. – Попробуй, какой у них необычный привкус. Надо будет что-нибудь подобное включить в мою кулинарную книгу.

Омлет показался Лере пресным и отдающим мокрой травой. Следующим «кулинарно-цветочным» шедевром был цыпленок с луком шалот под соусом из апельсина, цветов тимьяна и лаванды. Лера раньше никогда не задумывалась, какие цветы у лаванды, поэтому с любопытством разглядывала фиолетовые цветочки, разбросанные по румяной корочке цыпленка. Чем-то они напоминали цветы сирени. Рядом с цыпленком лежала целая веточка лаванды в обрамлении очищенных долек апельсина. Ярко-фиолетовый и сочно-оранжевый цвета отлично дополняли друг друга. Лера взяла в руки веточку и поднесла к носу. Знакомый с детства запах! Вот ведь, никогда бы не подумала, что цветы лаванды такие симпатичные и их даже можно есть.

– Как все оформлено! – Сюзанна сфотографировала блюдо. – Просто шедевр. Умеют французы придать всему особый шарм. Казалось бы, что проще, обычный жареный цыпленок. Но добавь в него несколько фиолетовых цветочков, приготовь необычный соус – и вот, пожалуйста: пред тобой «высокая» кухня! Твой граф Монте-Кристо не перестает меня поражать. С таким мужчиной можно всю жизнь прожить и не будет скучно. Как ты думаешь?

– Наверное, – Лера опустила глаза и сосредоточилась на цыпленке. Она отрезала небольшие кусочки и пробовала их в разных сочетаниях, то с цветами, то с луком, то с апельсином.

Когда с цыпленком было покончено, Сюзанна подозвала официанта и начала расспрашивать, какой для них приготовлен десерт, и узнав, что десерта нет, воскликнула: – Ну вот, как всегда! Почему мужчины никогда не доводят все до конца? – Она рассмеялась и, увидев серьезное лицо Леры, добавила: – Да не переживай ты так за своего шейха, я же шучу. Напиши ему быстро, что мы в восторге.

После ресторана Сюзанна поехала к себе в отель «Наполеон». Они с друзьями собирались на ночное шоу в Мулен Руж. Лера хотела к ним присоединиться, но, узнав, что билет стоит около двухсот евро, передумала и отправилась в Лувр, чтобы посмотреть украшения, которые Наполеон подарил своей жене Жозефине. В «Атласе цветов» было написано, что Жозефина очень любила украшения, но еще больше любила, когда ей привозили неизвестные цветы. Так, один из цветков получил название Гортензия – в честь ее дочери. В кассу музея стояла длинная очередь. Увидев ее, Лера расхотела посещать Лувр и поехала на площадь Мадлен, чтобы побродить по магазинам.

Парень в спортивной серой куртке с поднятым капюшоном увязался за ней от выхода из метро. «Может, больной какой-то», – подумала Лера и прибавила шагу. Хотя на ярко освещенной площади Мадлен было многолюдно, ей стало не по себе.

Начало темнеть. Лера обогнула церковь, издали напоминавшую древнегреческий храм с высокими колоннами, и вышла на бульвар Капуцинов. Господи, может быть, ей померещилось или она опять себе что-то напридумывала? Она обернулась. Парень не отставал, но и не приближался. Его лицо нельзя было разглядеть. Может быть, это Рами? Чтобы развеять сомнения, Лера зашла в первое попавшееся кафе. Села у окна за кругленький столик и, заказав кофе, стала наблюдать за дверью. Никто не входил.

Официант подал чашечку кофе и блюдце, на котором лежала малюсенькая шоколадка, пакетик сахара и счет на десять евро. Сидевшие вокруг французы пили вино, аппетитно жевали и беззаботно болтали. По бульвару проносились автомобили. Как много у них «Пежо», – Лера улыбнулась, вспомнив верного стального друга. – Пьеро бы здесь понравилось. Жаль, что его нет рядом. Она бы сейчас покаталась по ночному Парижу, а не шарахалась по улицам от всяких незнакомцев.

Когда Лера вышла из кафе, парень в капюшоне снова появился за ее спиной. Все-таки он следит за ней. Теперь Лера испугалась уже не на шутку и хотела вернуться в кафе, но передумала. Еще подумают, что ненормальная какая-то иностранка. Искать такси было глупо – до отеля идти всего десять – пятнадцать минут. Закричать, вызвать полицию? А что она им скажет? Господи, мама была права, надо было взять баллончик с газом. Лера быстро зашагала вперед, то и дело оборачиваясь. Парень, склонив голову, двигался за ней.

Позади осталась многолюдная площадь Опера, потом красочные витрины «Галереи Лаффайет», и начались маленькие слабоосвещенные улочки. Лера перестала оборачиваться, а только шла и шла. Сердце учащенно билось. Хотелось побежать, но она с детства не умела бегать. Белка, белка, куда ты теперь со своими прыжками? Она крепче сжала ручки сумки, хотя твердо была уверена, что это не грабитель. Свернув на улицу, где находился отель, и пройдя несколько метров, Лера остановилась и повернулась. Преследователь замер на углу.

– Рами, это ты? – крикнула Лера. Парень молча сделал несколько шагов вперед. – Рами, это ты? – еще громче закричала она. Опять без ответа. Их разделяло всего несколько метров. Стоит ему броситься вперед, и он без труда настигнет ее. Она попятилась, боясь повернуться к нему спиной. Парень в капюшоне не двигался.

– Мадмуазель, с вами все в порядке? – послышался голос сзади.

Лера в испуге обернулась. Перед ней стоял негр-консьерж из отеля.

– Пардон, я …

Лера обернулась. Улица была пуста.

По дороге в отель негр объяснил, что услышал крик и вышел посмотреть, что случилось. В холле он передал ей конверт с надписью «Вторая загадка» и веточку с большими белыми цветами, похожими на розы. Камелии, догадалась Лера, хотя до этого видела их лишь на картинке. Поднявшись в номер, она сразу же схватила мобильный телефон.

«Я получила конверт и цветы. Спасибо. Сегодня вечером, когда я возвращалась в отель, меня преследовал какой-то парень. Мне страшно. Может быть, вызвать полицию?»

Лера отправила сообщение и стала ждать ответ, прислушиваясь к звукам в коридоре и посматривая на дверь, которую закрыла не только на замок, но и на цепочку. Через несколько минут пришел ответ:

– Ты уверена?

– Да.

– Как он был одет?

– В спортивной серой куртке с капюшоном, джинсах и темных очках. Среднего роста.

– Думаю, тебе нечего бояться. Скорее всего, это был тайный поклонник, которому ты понравилась, но он не решился познакомиться. Даже в Париже не каждый день встретишь такую очаровательную девушку. Но на всякий случай ты не должна больше ходить по вечерам пешком. Бери такси. Расходы внесешь в командировочные. Как «цветочные» блюда?

«Ничего себе – тайный поклонник!» – подумала Лера, но не решилась написать это Рами.

– О’кей. Буду ездить на такси. Сюзанне особенно понравился омлет с настурциями.

– А тебе?

– Сочетание курицы, апельсина и лаванды.

– Рад. К сожалению, я нигде не нашел ни одного рецепта карпаччо с цветами. Спокойной ночи.

Лера легла на кровать, взяла в руки веточку камелий и долго гладила упругие белые лепестки. Затем достала из мини-бара бутылку воды, открыла и бережно поместила в нее ветку, предварительно разбавив ледяную воду горячей.

В отеле стояла тишина. Из окна было видно небо, на котором, как живые, переливались отблески огней большого города. «Париж – цветок из света, выросший на удобренной нечистотами почве…» – вспомнилась ей вычитанная где-то фраза.

По коридору раздались шаги, хлопнула дверь соседнего номера. Лера вздрогнула, потом встала и еще раз проверила замок и цепочку.

– Опять лестница? – предположила Рудски.

Они пили кофе в ресторанчике около Триумфальной арки.

– Или дорога на холме в каком-нибудь парке, где распустились фиолетовые ирисы, – нехотя ответила Лера, глядя в окно. Начался дождь, прохожие достали зонты. Лера не выспалась, всю ночь снились какие-то гадости и мерещилось, что кто-то топчется под дверью.

– Вряд ли. Ирисы распускаются в июне, – задумчиво произнесла Сюзанна.

– Зато тюльпаны как раз в мае.

– Опять многовариантность. А какие бывают «сиреневые цветы»?

– Незабудки, гиацинты, подснежники.

– Подснежники? Это же Париж, здесь даже снега не бывает.

– Я знаю. Есть еще фиалки…

– Фиалки на холме. Слушай, в Париже только один холм – Монмартр. Фиалки Монмартра! – Сюзанна громко рассмеялась. – Это же название оперетты. Тогда все сходится: «под музыку к сиреневым цветам» – означает, что «розовый дом» находится на Монмартре.

– Возможно, – Лера кивнула. На самом деле она давно догадалась, о каких цветах может идти речь, но молчала.

– Неинтересная загадка, слишком простая. Осталось поехать на Монмартр и найти «фиолетовые ирисы и желто-красные тюльпаны».

Рудски закурила. Лера молчала. Дождь за окном усилился. В кафе то и дело забегали промокшие туристы с изумленными лицами. Они словно удивлялись, что в Париже может быть плохая погода.

– И чего ты молчишь? Ты не согласна? – окликнула ее Рудски.

– Согласна. Надо ехать на Монмартр.

– Предлагаешь тащиться туда прямо сейчас? В дождь? Извини. Без меня. Лучше выпьем по коктейлю и поедем в отель пару часов поспим. Потом встретимся в ресторане « ALCAZAR ». – Сюзанна позвала официанта. – Будешь что-нибудь пить?

– Нет, спасибо.

– Как хочешь. А я возьму бокальчик мартини.

– Сюзанна, я предлагаю поехать на Монмартр обязательно сегодня. Если мы ошибемся, как в прошлый раз, то не успеем отгадать третью загадку. Я захватила зонт.

– Валерия, ты что, правда думаешь, что я в Париж приехала только загадки отгадывать?

– А как же пари?

Сюзанна недовольно сжала губы.

– Если тебе очень хочется, то поезжай одна. Я же сказала, что сегодня никуда не поеду. Я уже четыре дня в Париже, а толком ни в одном магазине не была. – Она взяла со столика бокал, который принес официант. – За тебя. Как это будет по-французски?

– А ля вотр.

– А ля вотр, – насмешливо повторила Сюзанна.

Лера встала.

– Хорошо, я поднимусь на Монмартр одна.

– Удачи. Если не хочешь, в « ALCAZAR » можешь не приезжать.

– Я приеду.

Сюзанна пожала плечами. Лера повернулась и вышла на улицу. Мелкие капли дождя тут же оставили след на светлой ткани джинсов и на коже эскарпен.

От станции метро до вершины холма Монмартр Лера поднималась сначала по узким улочкам, а затем – по длинной лестнице. Она шла медленно, внимательно разглядывая все вокруг – вдруг что-нибудь натолкнет на разгадку? Дождь прекратился, зато поднялся ветер. Он пронизывал тонкую куртку и обдувал холодом шею. На вершине холма, как огромное белое облако на фоне серых туч, высилась базилика Сакре-Кёр – Священное Сердце. Лера зашла внутрь, села на деревянную скамейку ближе к алтарю и, стараясь согреться, стала разглядывать внутреннее убранство храма. Свод купола был украшен величественной мозаикой: Иисус Христос в окружении апостолов расправил руки, словно крылья. Рядом с ним были изображены Дева Мария и святой Георгий с копьем и мечом. Перед алтарем стояли высокие свечи, а по бокам – пышные букеты цветов, составленные из белых роз, лилий и орхидей. «Бонни бы здесь понравилось», – подумала Лера, заметив группу младших школьников. Они прошли мимо нее и расселись прямо на пол перед органом. Послышалась молитва. Молодой женский голос на французском сначала читал слова Библии, а потом запел. И мотив священнопения был совсем не похож на молитву. Скорее, это была песня, очень медленная, плавная и пронзительная. Лера завороженно слушала, с удивлением ощущая, что слова на иностранном языке проникают ей в душу, согревая и успокаивая. Наверное, у каждого в сердце есть своя молитва, надо только найти ее.

Перед тем как выйти из храма, Лера купила три свечи. Одну поставила Священному Сердцу, вторую – Деве Марии, а третью – святому Пьеро. Она не знала, что это за святой, и извинилась перед ним, что ставит свечу, думая об автомобиле.

Дождь закончился, небо просветлело. Сквозь нависшие тучи то тут то там смущенно выглядывало солнце, выхватывая яркими пятнами куски лежащего внизу Парижа. Точнее, крыши домов Парижа – мокрые от дождя, как будто только что нарисованные серыми, коричневыми и бежевыми красками. Как на картинах импрессионистов. Вот почему художники так любили селиться на Монмартре – отсюда открывался чудесный вид на город. К тому же в те времена все здесь явно было дешево. Какой богач захочет каждый день подниматься и спускаться по этим склонам и лесенкам? – усмехнулась Лера и зашагала вниз по улице, шлепая промокшими эскарпен по мостовой.

Путешествие на Монмартр закончилось безрезультатно. Она так и не смогла найти ничего, связанного с фиолетовыми ирисами или желто-красными тюльпанами. Хотя бродила по безлюдным улочкам еще почти два часа, пока не настала пора ехать в «Алькасар». Перед тем как спуститься с холма, Лера позвонила Виктору.

– Привет, – послышался хмурый голос брата.

– Привет, Виктор. Я на Монмартре. Звоню, как обещала.

– Вот б… – брат выругался и захохотал. – Прости, это я от зависти. Видела братьев-художников?

– Нет. Целый день шел дождь. Виктор, мне нужна твоя помощь. Ты говорил, что все художники рисовали цветы… – В трубке послышались громкие возгласы и какой-то шум. – Виктор, ты меня слышишь?

– Да. Говори скорее, я занят.

– Кто именно написал фиолетовые ирисы и желто-красные тюльпаны?

– Не могу сказать сразу.

– Виктор, вспомни, пожалуйста. Мне очень надо.

– Может быть, Ренуар. Или Гоген…

– Мне надо точно.

– Лулу, отстань, мне сейчас некогда. Перезвони через пару часов. Буду дома, посмотрю альбомы.

– Ну, Виктор…

Ее мольба повисла в воздухе. Связь прервалась.

У ресторана «ALCAZAR» оказался синий, совсем непримечательный фасад, затерявшийся среди магазинчиков, кафе и арт-галерей. На стеклянной двери висели большие красные буквы «А/Z». Лера даже усомнилась, туда ли она попала, когда нашла его на узкой улице Мазарини, недалеко от бульвара Сен-Жермен.

Сюзанна еще не пришла. Метрдотель проводил Леру за столик и подал меню.

«ALCAZAR» в переводе с арабского означает «дворец». Узкий дворик между четырьмя старыми домами был перекрыт стеклянной крышей с металлическими арками, сквозь которую виднелось небо и верхние этажи соседних зданий. Крышу поддерживали колонны рубинового цвета. В центре к потолку был подвешен пулевидный кокон, из которого свисали изогнутые стебли фантастического растения с пурпурными и фиолетовыми цветами. На каждом столике располагалась шарообразная ваза с бордовыми пионами, внутренние лепестки которых напоминали бледно-розовые перья фламинго.

Разглядывая посетителей, Лера заметила, что на многих из них было что-нибудь темно-красное: или галстук, или шарфик, или бусы. Видимо, французы использовали неброский дресскод, чтобы подчеркнуть неслучайное посещение ресторана. Казалось бы, такая мелочь: добавить в повседневную одежду что-то под стиль или цвет ресторана, а уже получается маленькое событие, раскрашивающее жизнь. Не надо пышных вечерних туалетов, не надо кучи бриллиантов. Еле заметный штрих, и готово!

В дверях появилась Рудски, в бежевом коротком плаще и шляпке. Она замерла у стойки метрдотеля, что-то громко сказала ему, затем, увидев Леру, грациозно замахала рукой и, не спеша, направилась к столику.

– Как путешествие на Монмартр? – Сюзанна не торопилась сесть, призывно осматриваясь вокруг.

Тут же появился официант и подхватил плащ, который Рудски скинула с плеч, оставшись в черной блузке и клетчатых бриджах. Не хватает сеточки на шляпу и перчаток по локоть, – подумала раздраженно Лера и ответила:

– Впустую. Только промокла и замерзла.

Она чувствовала себя глупой мокрой курицей.

– Я же тебе говорила, что надо идти завтра, – Рудски поправила шляпку и села на свое место. – А здесь миленько. Столы, правда, дешевые, а так ничего, стильно.

Подскочил официант. Они заказали тар-тар из тунца с авокадо и персиком и бутылку белого «Монраше», который так любил Александр Дюма.

– Значит, ты ничего не нашла на Монмартре? – опять переспросила Сюзанна.

– Нет. Но я уверена, что это там. «Фиолетовые ирисы», «желто-красные тюльпаны» – речь явно идет о художниках. Надо лишь отгадать, о ком именно.

– И как мы это сделаем?

– Я позвонила брату, он обещал поискать в альбомах.

– Твой брат – художник?

– Да. Кстати, он должен быть уже дома.

Лера набрала номер домашнего телефона брата. Трубку взяла Бонни.

– Привет, тетя Лера. Как там Париж?

– Хорошо. Папа дома?

– Еще не приходил. А какая у вас погода?

– Тепло. Все дни было солнце, а сегодня пошел дождь.

– Супер. А у нас похолодало.

– Бонни, скажи папе, что я звонила. Пусть не забудет про мою просьбу насчет художников и цветов.

– О-ля-ля! Опять загадки? – воскликнула Бонни.

– Ты что забыла, что делают с теми, кто много болтает? – Лера на смогла сдержать улыбку, представив веснушчатое лицо племянницы.

– Не-а. А тебе что, неудобно разговаривать? Ты не одна?

Хитрый вопрос девочки заставил рассмеяться.

– Пока, следователь. Не забудь про цветы.

– А ты не забудь про подарочек. И не следователь, а сыщик. Аривидерчи.

Раздались короткие гудки.

– Ты так ласково разговаривала. Можно было подумать, что это твоя дочь, – посмеиваясь, сказала Рудски. – У тебя ведь нет детей?

– Нет, это моя племянница, дочь брата. Мы с ней приходили к вам в клуб.

– Помню, помню. Ее зовут Аня. Говорливая девочка.

– Брат еще не пришел, – продолжала Лера, стараясь не обращать внимания на интонацию в голосе собеседницы. – Если он ничего не найдет, завтра посмотрю в Интернете.

Официант принес вино и хлеб, румяные булочки с кунжутом и нарезанный багет. Лера почувствовала, как сильно голодна. Захотелось отломить кусок хлеба и запихать в рот.

– У меня тоже есть знакомый художник, я сейчас узнаю его адрес и телефон. – Сюзанна достала мобильный. – Вартан, привет. Помнишь, мы с тобой покупали картину в Париже у известного художника-иммигранта? Да, да, с подсолнухами, за пять тысяч фунтов стерлингов. Какой у него адрес и номер телефона? Записывай, – Сюзанна кивнула Лере и продиктовала адрес и телефон. – У меня все отлично! Где я сейчас? В ресторане с подругой. Ты ее не знаешь, мы с ней в самолете познакомились. Вчера вечером я была в Мулен Руж… Обязательно позвоню. Целую.

Закончив разговор, она тут же набрала номер телефона художника и договорилась о встрече сегодня вечером в его мастерской на Монмартре. Лера обрадовалась. Очень любопытно будет посетить мастерскую настоящего художника, а потом рассказать брату.

Принесли заказ.

«Монраше» оказалось чудесным вином с ароматом полевых цветов и меда. Лера не заметила, как выпила два бокала. Стало тепло и уютно. Ресторан вдруг превратился во дворец доброго принца, который сам где-то задерживался. Наверное, его карета застряла в какой-нибудь автомобильной пробке или на железнодорожном переезде. Лера улыбнулась и сняла куртку.

– Как ты думаешь, Рами сегодня все-таки появится или нет? – спросила Рудски.

– Думаю, что он уже здесь, – игриво ответила Лера, с удовольствием поедая тар-тар. – Это в его стиле: выбрать загадочный ресторан, темно-красные тона, пионы, свечи… Он же коварный злодей…

Сюзанна удивленно взглянула на собеседницу.

– Вот как? Раньше ты называла его добрым.

– Граф Монте-Кристо тоже был добрым, но при этом жестоко мстил.

– И где же он?

– Не знаю. Может, прячется на балконе. Или переоделся в повара на кухне. Или вообще сидит за соседним столиком. Как можно узнать того, кого никогда не видел?

Сюзанна оглянулась вокруг.

– Ты права. Даже если он в зале, мы этого не узнаем.

– Это же его дворец – Алькасар, – весело продолжала Лера. – У арабского шейха обязательно должен быть дворец. Или, по крайней мере, маленький домик для гарема. Предлагаю выпить за мужчин, которых мы боимся, но любим.

Не дожидаясь официанта, Лера наполнила бокалы.

– Не поняла… – Рудски прищурилась.

– Я хотела сказать, что можно человека бояться и при этом любить, – пояснила Лера и рассмеялась. – Ой, что-то я не то говорю! Наверное, мне больше не стоит наливать.

– А ты не такая молчаливая, как кажешься.

– Это все Париж. – Лера пожала плечами и подняла бокал.

– Как ты сказала? – Сюзанна тоже подняла бокал. – Чтобы не бояться тех, кого мы любим?

– Примерно…

Лера выпила до дна.

– Он тебе нравится? – внимательно посмотрела на нее Сюзанна.

– Кто?

– Рами. Человек в маске.

– Как может нравится тот, кого ты никогда не видела?

– Ладно, Валерия, не крути. Это и так видно, – Рудски ухмыльнулась. – Не считай меня за дуру.

– Да, – неожиданно для самой себя призналась Лера. – Он мне нравится. Это, конечно, глупо…

– Глупо, не глупо, а история забавная.

– Сюзанна, это ничего не значит. У нас есть контракт…

– Отлично! Были союзники, стали соперницы, – перебила ее Сюзанна. – А может быть, мне вообще не отгадывать загадку? Интересно же все-таки переспать с человеком в маске…

Лера молчала.

– Я шучу. – Сюзанна достала сигарету. – В этой жизни каждый за себя. Да и вообще, мало ли, кто чего хочет. Главное, что человек может и чего он не может. Ты согласна?

– Да.

Сюзанна покрутила в пальцах сигарету, потом резко переломила ее пополам, бросила в пепельницу и встала.

– Ладно, девочка моя, все ясно. Я поехала в отель, переоденусь. Как-то неприлично идти к художнику разряженной. Надо что-нибудь попроще надеть: джинсы, блузочку…

Сюзанна показала знаком официанту, чтобы тот принес плащ. Лера тоже поднялась и стала одевать куртку.

– Сиди, – остановила ее Сюзанна. – Я одна съезжу.

– Но мы можем узнать что-нибудь про художников, которые рисовали тюльпаны и ирисы.

– Не переживай, я справлюсь. Поезжай в отель, почитай путеводитель, поройся в Интернете. – Рудски поправила шляпку, достала из сумочки несколько сотенных бумажек и бросила на стол. – Расплатись, сдачу оставь официанту на чай. Пока. Созвонимся завтра ближе к обеду. И передай Рами, что я не люблю, когда меня разочаровывают.

Шляпка мелькнула между столиками и пропала за дверью.

Вот и раскрылась маленькая тайна ее сердца, в которой она боялась признаться даже самой себе. Она влюблена в мужчину в маске. Лера задумчиво отломила кусок от булочки с кунжутом и с аппетитом стала жевать, запивая вином. Почему она раньше на замечала, какой волшебный аромат бывает у белых вин. А в сочетании с поджаренной корочкой – это вообще «сэ делисьо»! Она придвинула поближе круглую вазу с пионом и стала в задумчивости рассматривать цветок. В каждом человеке живет нераскрывшийся цветок пиона – его сердце, а губы – это его лепестки, – неожиданно пришло на ум.

– Так, напилась. – Лера хихикнула и позвала официанта. – У вас есть что-нибудь цветочное, темно-красное?… Хи-хи… На десерт?..

Вернувшись в отель, Лера отправила отчет Рами, умолчав о разговоре в ресторане. Затем позвонила маме и доложила, что у нее все в порядке. После этого набрала домашний Виктора. Никто не ответил. «А что, если позвонить флористу Андре, – подумала она. – Он, наверное, точно знает про цветы. Вдруг брат опять напьется и ничем ей не поможет».

Лера отыскала в памяти мобильного телефон бутика и позвонила. Трубку взяла знакомая девушка-продавщица. Узнав Леру, она сообщила, что Андре появится не раньше, чем через неделю. И что его вряд ли возможно найти, так как она случайно слышала, как он говорил про поездку во Францию.

– Во Францию? – переспросила Лера.

– Да. А что?

– Ничего. Я тоже в Париже.

– Вот это совпадение! – с завистью воскликнула продавщица. – Ну и как там?

– Все хорошо… – задумчиво произнесла Лера. – До свидания.

Андре во Франции! А что если Рами – это Андре? Цветы – Париж – бутик! Все сходится. Под маской Андре-Рами скрывал лицо, чтобы его не могли узнать, а не говорил, чтобы не показывать свою манеру говорить, растягивая гласные. Господи, она влюбилась в цветочника! Неужели это он – человек в маске?! Но зачем ему все это? Лера вдруг отчетливо поняла, что между Сюзанной и Андре существует какая-то связь. И все, что происходит, – не цепочка случайностей, а вполне закономерные события.

Первым желанием было тут же написать Рами и заявить, что она знает, кто он. Но, немного поразмыслив, Лера решила не торопиться. Конечно, все указывало на Андре, но это не доказательства, а всего-навсего догадки. Нужны более веские факты. Но какие? А что если задать Рами какой-нибудь хитрый вопрос?

– Добрый вечер. А твоя бабушка случайно не жила в Париже около Пляс Пигаль? – сбросила она СМС на телефон Рами.

– Нет, – пришел ответ через некоторое время. – Ты где?

– В отеле.

– Никуда не выходи.

– Почему? Разве в Париже водятся крокодилы?!

– Нет. Но есть парни в капюшонах.

– Хорошо. Буду сидеть в номере. На улице все равно дождь. А музеи уже закрыты! И библиотеки тоже!

– С тобой все в порядке?

– Отлично! Как никогда. Веселая, красивая и одинокая.

– Не грусти, все будет хорошо. Пока.

– Спокойной ночи, Граф.

Конечно, она не будет грустить. Пока грустишь, жизнь проходит. Лера достала из мини-бара бутылочку коньяка и забралась с ногами на кровать. Открытие про цветочника одновременно и обрадовало ее, и расстроило. Она пыталась соединить в воображении облик Андре с Рами, но ничего не получилось. Хотя и до этого у нее не было четкого образа человека в маске, а лишь смутные, расплывчатые обрывки, но сейчас в голове все окончательно перемешалось. Сарацин… арабский шейх… граф Монте-Кристо… цветочник с подбитым глазом… Андре, безусловно, симпатичный. У него тонкие пальцы. Учился на дизайнера… Чем больше Лера вспоминала их встречи и беседы, тем больше склонялась к мысли, что Рами – продавец из цветочного бутика.

«Ну что ж, даже хорошо, что под маской скрывается Андре, а не какой-нибудь уродец, похожий на Квазимодо», – решила она наконец и глотнула из бутылочки. Коньяк почему-то имел привкус чернослива. На улице моросил дождь. Мелкие капли собирались на стекле в безобразные кляксы и стекали вниз. Жаль, что музеи не работают круглосуточно.

– А в дождь в Париже надо пить вино и заниматься любовью! – Лера весело хмыкнула и взяла мобильный телефон:

– Надо срочно встретиться.

– Прямо сейчас? Ночью?

– Можно завтра вечером.

– Вуаля! Вот так! И пусть некоторые в шляпках не думают, что им за деньги все можно! – воскликнула Лера и допила коньяк. Пустая бутылочка шмякнулась в корзину для мусора. Завтра все тайное станет явным.

А что если Андре придумал все это, чтобы покорить таким загадочным способом именно ее? И все эти загадки для нее, а не для Сюзанны? Господи, этого не может быть! Хотя почему нет? Он же постоянно повторял, чтобы она доверяла ему.

Лера открыла глаза, откинула одеяло и посмотрела на часы. Девять утра. Пора ехать в музей Орсе, чтобы до встречи с Сюзанной полюбоваться на полотна импрессионистов. Она собралась, позавтракала и поспешила в музей.

Сюзанна позвонила около двенадцати, когда Лера стояла в одном из залов музея, с завистью наблюдая за девушкой, которая, сидя прямо на полу, рисовала копию одной из картин.

– Жду тебя через час на Монмартре, – сказала Сюзанна, – на площади Тартр, где рисуют художники. Не опаздывай.

Лера тут же набрала домашний Виктора, молясь про себя, чтобы брат ответил. Ей повезло.

– Салют, Лулу, с тебя бутылка французского коньяка. И притом большая. Ха-ха, – донесся из телефонной трубки надрывный голос Виктора. – Ирисы рисовали Ван Гог и Клод Моне, а тюльпаны – скорее всего, Ренуар.

– Спасибо.

– Не за что. Передай от меня пару безе [35] дамочкам с Пляс Пигаль! Пока.

– Виктор, как там Бонни? – торопливо спросила Лера, но брат уже отключился.

Открыв путеводитель, Лера отыскала, что и Ван Гог, и Ренуар жили на Монмартре. Вот что означала фраза «мимо фиолетовых ирисов» и «желто-красных тюльпанов» . Это дома, где жили известные художники. И если пройти по улицам мимо этих домов, то найдешь «розовый дом».

– Вид у тебя сегодня какой-то ошарашенный. – Сюзанна подозрительно посмотрела на Леру, когда они встретились на оживленной площади Тартр. – Что-нибудь случилось?

– Просто не выспалась, – ответила Лера, тяжело дыша после крутого подъема, и рассказала про художников, дома и улицы.

– Почему ты мне сразу не сообщила? – недовольно воскликнула Сюзанна. – Я тут уже полчаса торчу, все бы пока нашла.

– Извини, Сюзанна. Я думала, мы вместе должны отгадывать.

– Да? Может, и желание будем вместе выполнять?

«Может быть», – усмехнулась Лера. Пока она была в музее и добиралась до Монмартра на метро, мысль о том, что Рами-Андре придумал это все для нее, стала очевидной и не требующей доказательств. Ей почему-то стало жаль Сюзанну.

– И нечего так скептически улыбаться, – произнесла Рудски, не дожидаясь ответа. – Дай путеводитель, я сама посмотрю маршрут.

– Портрет. Пожалуйста, портрет… – подошел к ним мужчина средних лет, одетый в черный плащ и джинсы, как будто специально изляпанные красками. Вокруг его шеи был обмотан длинный красный шарф. В руках мужчина держал планшет и карандаши.

– Откуда знаешь русский? – обернулась к нему Сюзанна.

– Польска… – улыбнулся тот.

– Сколько стоит портрет?

– Очень дешево. Для всех – сто, а для вас… – Он отогнул лист на планшете и написал цифру 50. – Вы очень, очень красиво. Будет отличный портрет.

– Мы спешим.

– Очень, очень бистро… файф минют, – он растопырил пальцы.

– Пять, – подсказала Лера.

– Уи, уи. Пять минют.

– Двадцать евро, – Сюзанна поджала губы.

– Нон. Тридцать.

– Двадцать пять. И засекаю время.

– О’кей, – сдался поляк-художник.

– Если больше хоть на минуту, – Сюзанна погрозила пальцем, – или будет непохоже, то денег не жди.

– О’кей, о’кей… – закивал мужчина, схватил карандаш и, отступив на несколько шагов, стал быстро рисовать.

– Не похоже, – произнесла Рудски, когда портрет был готов. – Правда, Валерия?

– Ну, так себе… – невнятно пробормотала Лера, не решаясь сказать, что художник очень четко передал основные черты Сюзанны: выпуклые скулы, тонкий рот и особенно – кошачьи глаза. Только девушка на рисунке была явно моложе и красивее оригинала.

– Это ваша молодая сердце! – поляк замахал руками. – Это образ «соул» [36] .

– Что вы со мной спорите? – разозлилась Сюзанна. – Говорю, что непохоже, и платить не буду!

– Онли двадцать, – протянул он портрет.

– Нет, договор есть договор! – отрезала Сюзанна, повернулась и пошла вниз по булыжной мостовой.

– О’кей, дэсять, – не отставал от нее поляк. – На бокаль вина…

Сюзанна не оборачивалась. Лера поспешила за ней.

– Бон шанс [37] , мадемуазель! – прокричал им вслед художник и устало побрел назад.

– Сюзанна, а можно я куплю этот портрет? – попросила Лера, решив привезти его брату в подарок.

– Без проблем.

Лера повернулась и крикнула поляку, чтобы он подождал. Подошла к нему и подала двадцать евро.

– Извините…

Они без труда отыскали сначала квартиру, где когда-то жил Ван Гог. Затем, немного поплутав по небольшим улочкам, нашли и спрятанный среди зарослей кустов дом, где работал Ренуар. Неподалеку на карте значилось знаменитое кабаре «Шустрый кролик».

– Я же говорила тебе, что это слишком простая загадка, – довольно произнесла Сюзанна, когда они добрались до кабаре и увидели, что стены его раскрашены в розовый цвет. Рядом с узкой дверью висел плакат с веселым кроликом, выскакивающим из половника.

Их с улыбкой встретил метрдотель, но, увидев открытку с розой, отрицательно покачал головой и сказал, что ничего не знает ни об открытке, ни о послании для двух мадемуазель.

Это был розовый дом, но совсем не тот.

Лера и Сюзанна вернулись на площадь Тартр, сели за столик в кафе и заказали кофе. На площади было все так же многолюдно. Туристы, прицениваясь, толпились у картин, а художники с мольбертами в руках приставали к прохожим с предложениями нарисовать портрет. Среди них был знакомый поляк. Увидев Леру, он приветливо замахал рукой.

– Может быть, он знает что-нибудь про «розовый дом»? – предположила Лера.

– Сходи, спроси, – скомандовала Рудски.

Лера подошла к поляку. Выслушав ее, он предложил расспросить об этом своих знакомых художников. Через пять минут один из них, пожилой француз с шапкой седых волос, рассказал, что так называют кафе, которое по легенде в начале прошлого века разрисовал Морис Утрилло, когда им с Модильяни нечем было расплатиться за выпивку. Кафе так и называется «La Maison Rose» – «Розовый дом» и находится где-то неподалеку от кабаре «Шустрый кролик».

«Розовый дом» , старый двухэтажный домик, выкрашенный в блекло-розовый цвет, с маленькими оконцами и темно-зелеными ставнями. Над узкой дверью надпись: «Café-restaurant La Maison Rose».

– Да… – протяжно произнесла Сюзанна, когда они вошли внутрь, – в такой забегаловке даже дышать страшно, а не то что есть. Ты здесь все узнай, а я пока на улице постою.

Она вышла.

Ресторан представлял собой небольшое помещение площадью примерно пять на шесть метров. По одной стороне вдоль окон стояли квадратные столики, на другой стороне располагался прилавок из лакированной фанеры и закуток кухни за ширмой. Все было обшарпанным: грязно-желтые стены, облезлые пластиковые стулья и низкий потолок. Украшением интерьера являлось несколько деревянных крышек от ящиков для вина и пестрые статуэтки галльских петухов. «Может быть, так специально задумано, – подумала Лера, – чтобы наглядно продемонстрировать туристам, в каких именно ресторанах любили пропустить по стаканчику вина бедные художники Монмартра».

– Бон жур! – из-за кухонной ширмы появился молодой француз в джинсах и мятой рубашке.

– Бон жур, – ответила Лера и протянула ему открытку с красной розой. Парень утвердительно закивал, пригласил ее присесть за столик и исчез на кухне.

Лера позвала Сюзанну.

Парень вынес конверт, вручил Лере и спросил, что они будут пить.

– Принесите вина, – ответила Рудски, вскрыла конверт и стала читать. Закончив, усмехнулась и посмотрела на Леру. – Тебе любопытно, что написано?

– Конечно!

Сюзанна замолчала.

– А где условия последней загадки? – протянула руку за письмом Лера.

– Там дальше… – ответила Сюзанна и убрала письмо в сумочку.

Официант поставил перед ними бокалы и стал открывать штопором бутылку.

– Подождите, – Сюзанна подняла бокал к глазам. – У вас что, даже посуда грязная?

На стенке бокала виднелись мутные подтеки.

– Pardon, – извинился официант и хотел взять бокал.

– Не надо ничего менять, – брезгливо фыркнула Сюзанна. – Мы не будем ничего пить. – Она встала. – Пошли отсюда. Это неудачная шутка Рами.

– Экскюзэ муа, – Лера положила на стол монету в два евро и поспешила за Рудски.

Они поехали на площадь Мадлен в магазин деликатесов «Фошон». «Заесть чем-нибудь вкусным эту дрянь», как выразилась Рудски. Всю дорогу в такси они почти не разговаривали. Рудски размышляла, а Лера мучилась домыслами, почему Сюзанна не дала ей прочитать загадку. – Сообщи Рами, что мы согласны поужинать с ним в Венеции, – попросила Сюзанна, когда они приехали в «Фошон», устроились в кафе на втором этаже и сделали заказ. Лера отправила сообщение на новый электронный адрес, который был указан в письме. Через несколько минут пришел ответ:

– Итак, у нас есть последние два дня и две ночи в Париже, чтобы отгадать загадку. Послезавтра вылетим утренним рейсом в Венецию, а еще через день прямо оттуда – в Москву. Надо перебронировать билеты… – начала рассуждать вслух Рудски.

– А что в загадке? – не выдержала Лера.

– Ничего особенного.

– Можно мне прочитать?

– Знаешь что, Валерия, – Рудски вальяжно потянулась и поправила волосы, – эту загадку я попробую отгадать сама.

– Но почему?

– Так надо. И теперь я буду общаться с Рами напрямую. Адрес у меня есть.

Рудски взяла телефон, отправила сообщение и принялась за еду.

– Ты чего не ешь? – спросила она, видя, что Лера сидит с недовольным видом.

– Мне что-то не хочется.

– Зря. – Сюзанна намазывала жареный тост паштетом фуа-гра. – Это лучшая гусиная печенка во Франции. Попробуй.

– Сюзанна, почему ты не хочешь, чтобы я тоже отгадывала загадку?

– Мы же соперницы.

– Но я обещала, что буду играть на твоей стороне.

– Валерия, мне кажется, ты чего-то не понимаешь. Это меня Рами пригласил в Париж, это я заключила с ним пари, и я буду решать, что надо делать.

– Ты просто не хочешь отгадывать загадку!

– О… Девочка моя, это ревность, – рассмеялась Сюзанна.

Лера отвернулась к окну. На глаза навернулись слезы.

– Я не ревную, немного обидно.

– Валерия, мне надоело. Или ты будешь делать то, что я говорю, или можешь возвращаться в отель!

У Сюзанны пикнул телефон. Пришел ответ.

– Любопытно, – после небольшой паузы произнесла она. – Рами хочет, чтобы я отпустила тебя вечером с ним на встречу. А вот это уже точно не по правилам. Ты не должна с ним встречаться.

– Почему?

– Мы так не договаривались. Ты сопровождаешь меня, – недовольно заявила Сюзанна.

– Но у меня с ним контракт.

– Это твои проблемы. Договор есть договор. Или ты шпионишь за мной?

– Я не шпион. И я выполняла свое обещание, и… – вспыхнула Лера, глядя, как Сюзанна опять посылает Рами сообщение.

– Я ответила Рами, что если вы встретитесь, то я разорву условия пари.

– Но…

– И еще: ты едешь в Венецию завтра, на поезде. А я прилечу послезавтра, на самолете. Будешь рулетики с икрой?

– Нет! – Лера вскочила и взяла сумочку. – Так нельзя! Это неправильно! Я не твоя служанка и не его наложница!

– Валерия, ты куда?

– Домой!

Слезы текли по щекам и не останавливались. Кто дал одному человеку право ставить себя выше другого, даже если он богатый? Лера плакала, спрятавшись от прохожих среди исполинских колонн церкви Мадлен. Старинный камень был шершавым и холодным, оставлял серую пыль на ладонях. Лера чувствовала себя ничтожной и беззащитной, как ребенок, заблудившийся в лесу среди могучих деревьев. Размечталась. Рами (Андре) специально все рассчитал. Он не добрый и благородный, он лицемер. Они оба – лицемеры. Господи, какая же она все-таки дура, что согласилась на эту авантюру!

Вытерев слезы, Лера достала телефон и написала Рами сообщение, что она не поедет в Венецию и завтра возвращается домой. Затем она спустилась в метро и поехала в отель.

Телефон в номере несколько раз пикнул. Лера сняла трубку. Консьерж сообщил, что на ресепшене ее ждет письмо.

Лера почувствовала, как забилось ее сердце. Он все-таки хочет с ней встретиться, невзирая на запрет Сюзанны! Она приняла душ, сделала укладку, одела новый комплект нижнего белья, белую блузку и подвеску с жемчужинами на шею. Когда она проходила холл, негр-консьерж восторженно поднял руки.

Пока поезд несся по туннелям парижского метро, Лера открыла путеводитель, чтобы сориентироваться по карте, и с удивлением обнаружила, что в указателе улиц нет никакой Rue Chat Que Peche. Это что, новая шутка человека в маске? Или ошибка? Она несколько раз перепроверила – улицы не было! Лера открыла главу, где рассказывалось про Латинский квартал и была нарисована часть квартала. «Ша-ки-Пеш («кот-рыболов») – узкая пешеходная улочка не слишком изменилась за последние три столетия…» – гласила надпись. Стрелочкой была показана маленькая улица, но не на набережной, а чуть в стороне. Видимо, в путеводитель закралась ошибка. Выскочив из метро на станции Сан-Мишель, Лера очутилась внутри Латинского квартала, среди множества греческих и турецких лавочек и ресторанчиков. Все вокруг кишело туристами. Воздух был пропитан ароматом жареных специй, мяса и рыбы.

Лера быстро пересекла несколько улочек и вышла на место, указанное в путеводителе. Улицы «Ша-ки-Пеш» [39] там не было! Она обошла еще раз все вокруг, безрезультатно. Чтобы не плутать, Лера выбралась на проспект Сен-Жак и торопливо зашагала на набережную. Если нет улицы, должен быть ресторан. Начинало смеркаться, стрелка на часах неумолимо подползала к половине восьмого. В отчаянии Лера зашла в магазинчик «Шекспир и К», который попался ей на пути. Продавец, милый седой дядечка, выслушав ее просьбу, стал что-то объяснять, показывая в левую сторону вдоль набережной и узко складывая ладони. «Мерси, мерси боку», – поблагодарила его Лера и почти вприпрыжку бросилась туда, выискивая между домами узкую улочку. И все равно точно пропустила бы ее за спинами прохожих, если бы не фонарь, а точнее, три фонаря, за которые зацепился взгляд.

«Ша-ки-Пеш» – улица, которой нет на карте! Улица, с которой ошибся автор путеводителя! Это была не улица, а проход между домами, меньше метра шириной. На одной стене – три старинных фонаря, на другой – тусклая вывеска «Бар-ресторан «Афродита», выведенная кривыми греческими буквами над низкой дверью. Лера невольно оглянулась. Справа и слева на улицах кипит жизнь, мелькают прохожие, а здесь – ни одной живой души. Как будто стоишь за кулисами театра и подглядываешь в узкую щелочку за тем, что происходит в зале.

Дверь противно скрипнула. Внутри, в небольшом полутемном зале с низким потолком было занято всего два столика. За одним пили пиво два смуглых грека, а за другим спиной ко входу сидел мужчина в шляпе и плаще.

– Бон суар, – появился пузатый грек с кривым носом – точная копия трактирщика из сказок братьев Гримм. Он вытер руки о длинный фартук, внимательно оглядел Леру с головы до ног и чмокнул губами. – Уи, бланше. – Он показал огромной рукой на столик, за которым сидел человек в шляпе.

На столе между двумя бокалами скромно ютился букетик из белых роз, на лепестках в смятении прыгали отблески свечи.

– Прости, что опоздала. Никак не могла найти улицу. Ее нет на карте, а в путеводителе ошибка. Это мистика какая-то.

Рами кивнул, поправил на шее шелковый сиреневый шарф и написал на листке «?».

– Я решила не ехать в Венецию и, если получится, завтра же улететь домой. – Лера села напротив, сложив руки между коленями, чтобы унять волнение. – Сюзанна назвала меня шпионкой и заявила, что больше не нуждается в моей помощи. Она собирается отгадывать последнюю загадку сама, а меня завтра отправляет на поезде в Венецию. Так что…

Она замолчала. Пузатый грек, смахнув со скатерти прилипшие крошки, поставил на стол бутылку розового вина и широкое блюдо с жареными на гриле королевскими креветками. «В сливочно-чесночном соусе», – сразу определила Лера по запаху.

– Я здесь больше не нужна. Никому…

Рами приложил палец к губам, улыбнулся. Затем разлил вино и, оторвав несколько лепестков от роз, бросил их в бокалы. «Знак доверия. – Лера грустно улыбнулась. – Как в Древнем Риме». Она попыталась представить лицо Андре за черно-белой занавеской маски. Не получилось.

– Красиво… – прошептала она, подняв бокал. На розовой глади вина покачивались, как перья белой птицы, нежные лепестки. Ей вдруг расхотелось расспрашивать Рами, кто он – Андре или не Андре? Ей стало страшно, что он встанет и молча уйдет. И все тут же исчезнет: свечи, вино, эти креветки, которые так хочется взять за рыжий хвостик и съесть. Неужели так важно знать, кто прячется под маской, если тебе хорошо с ним?

– Теперь я тебе доверяю и совсем не боюсь, – Лера зажмурилась и выпила залпом все вино, затем взяла креветку. На зубах захрустело упругое мясо, приятно отдающее дымом и чесноком.

– Очень вкусно. Я сегодня целый день ничего не ела, – пробормотала она с набитым ртом. Ей вдруг стало тепло и хорошо. Как тогда, в ресторане, похожем на готический замок.

Рами налил в ее бокал еще вина.

– Мерси боку! Очень приятное вино, – сказала Лера и начала рассказывать про свои похождения, глядя, как ее молчаливый собеседник сначала вытирает хвостик креветки салфеткой и затем аккуратно берет перчаткой. Бутылка вина незаметно опустела, пузатый грек принес вторую.

– Предлагаю выпить за парижан – они такие милые и дружелюбные! – Лера подняла тост, – за тех, у кого, например, здесь родилась бабушка или двоюродная тетя…

Губы Рами тронула чуть заметная улыбка.

– Можно приезжать часто и не платить за отель, – со смехом пояснила Лера, лукаво глядя в черно-белый силуэт маски.

– А знаешь, Рами… – она чуть было не назвала его Андре, – я передумала. Я, пожалуй, поеду с вами в Венецию. И даже на поезде. Тем более что я очень люблю поезда – стук колес в ночи, шлагбаумы… Но только с условием, что не буду больше никому из вас помогать. Ну, кроме формальных обязанностей секретаря. Хорошо?

Он кивнул и достал из кармана синий бархатный футляр. В нем лежали серьги с белыми жемчужинами.

Лере захотелось тут же расплакаться от нахлынувшей на нее радости.

– Спасибо. Это так неожиданно….

Он не дал ей договорить, а взял ее руку и поцеловал. На запястье остался след от помады.

Когда они вышли из ресторана, ночь уже запеленала город черным покрывалом. В узком проходе слабо мерцали фонари.

– Здесь страшно, как в подземелье. – Лера взяла Рами под руку, тесно прижалась и зашептала, почти касаясь губами края маски. – Я знаю, зачем ты пригласил меня именно в это кафе на улице, которой нет на карте. Если бы я рассказала об этом Сюзанне и назвала адрес, она бы его не нашла. Ты хитрый и коварный, как крокодил…

Ее звонкий смех весело отскочил от кривых стен домов.

На набережной их ждало такси, «Пежо» вишневого цвета.

– Вуаля! Вот это да, точь-в-точь мой Пьеро! – воскликнула Лера – А поедем к Эйфелевой башне? Выходить не будем, только проедем мимо и полюбуемся металлическими стрингами. Потом отвезете меня в отель.

Рами согласился. Лера сказала водителю, куда ехать, и такси тронулось. Лера нашла в темноте руку Рами и сжала в своих ладонях. Как же она соскучилась по запаху театрального грима, напоминающего аромат фиалок.

Вокруг все блестело и сверкало: украшенные гирляндами кораблики, скользящие по Сене; ярко освещенные старинные дворцы и замки, охраняющие Набережную; фары-эполеты автомобилей, ведущих хоровод на перекрестках. И конечно же – Эйфелева башня, уходящая огненной стрелой в небо.

Такси резко затормозило. Дорогу перекрывал полицейский патруль. Водитель вышел, а когда вернулся, стал что-то говорить про теракт и про то, что проверяют все темно – красные «Пежо». Затем попросил Рами пойти с ним к полицейским.

Рами склонил голову и сказал:

– Валери, отвернись. И дай мне твой паспорт.

– Что? – Лера не сразу поняла, что эти слова произнес человек в маске.

– Дай мне, пожалуйста, твой паспорт и, прошу, отвернись. Тебе нельзя видеть мое лицо.

Лера повернулась к реке, нашла в сумочке паспорт и, не оборачиваясь, отдала Рами. Он вылез из машины и, опустив голову и подняв воротник плаща, пошел к полицейской машине.

Водитель и Рами вернулись. Рами, не поворачиваясь, протянул ей паспорт и надел маску. Такси тронулось.

– Ты не Андре! – зашептала Лера, как только машина проехала полицейских. – Ты не Андре!

– Нет.

– Arretez-vous isi, s’il vous plait! – закричала Лера водителю. – Остановитесь, пожалуйста!

Такси остановилось. Лера, схватив сумочку, выскочила на набережную и быстро зашагала в сторону Нового моста. Сзади послышались настигающие шаги. Она оглянулась. Рами догонял ее. Он был без маски и, чтобы скрыть лицо, надвинул низко на лоб шляпу и придерживал рукой поднятый до самых глаз воротник плаща. Она хотела побежать, но ноги не слушались. На мосту он схватил ее за руку. Она попыталась вырваться, но он только крепче сжал ее локоть.

– Валери, постой.

– Отпусти меня.

– Тихо, не кричи.

Он стоял к ней вполоборота, напряженно оглядываясь по сторонам.

– Кто ты? Ты меня обманул!

Она дрожала. Ладони чувствовали холодный камень перил.

– Успокойся, я не сделаю тебе ничего плохого. И я тебя не обманывал.

– Я думала, что ты – это не ты… Что это…

– Тебе нельзя знать, кто я. Так будет лучше для всех.

– Но я хочу знать, кто ты!

– Это невозможно.

– Но почему? Почему?

Рами помолчал некоторое время, затем отпустил ее руку и глухо проговорил:

– Если хочешь, можешь идти. И будем считать, что наш контракт расторгнут.

«Контракт расторгнут…» Глухой голос, резкий тон. Лере показалось, что ее ударили по лицу чем-то сырым и холодным. Город вокруг сразу стал чужим и неприятно загудел. Она в отчаянии повернулась к реке. Темная вода с отблесками фонарей Сены притягивала к себе. А что если вот так взять и прыгнуть?

– Вода холодная, – как будто угадав ее мысли, произнес Рами.

– Что?

– Вода в Сене в это время года еще очень холодная.

Рами опять взял ее за руку. Лера не сопротивлялась.

– Валери, ты должна доверять мне.

– Почему?

– Я же доверился тебе.

Он был прав: если она расскажет Рудски, что они встречались, то его план рухнет. Раздался нетерпеливый гудок такси.

– Валери, прошу, поехали. Я отвезу тебя в отель. Обещаю, что все будет в порядке.

Лера кивнула и последовала за Рами, ощущая себя безропотной наложницей сарацина.

– До встречи в Венеции. Сегодня ты была чудесна, – сказал Рами на прощание, когда такси остановилось перед стеклянными дверями отеля «Империал».

– Ты тоже. Спасибо за серьги, – проговорила Лера и вышла.

Колеса поезда выстукивали монотонный ритм. За окном в бледном рассвете тянулся морской залив. Ветер разгонял остатки тумана. Это напомнило Лере, как однажды таким же туманным весенним утром они с папой ехали в город на электричке. В вагоне было холодно. Папа читал журнал, а она сидела, прижавшись к нему, и смотрела в окно, ощущая его надежное и теплое плечо. Иногда он отрывался от чтения и гладил ее по голове, приговаривая: «Спи, белка моя. Спи…»

Поезд качнулся, лязгнул и остановился. В коридоре вагона забурлила итальянская речь. Венеция. Лера, подхватив чемодан, вышла из поезда и пошла в отель, который располагался недалеко от вокзала. Устроившись в отеле и позавтракав, она решила несколько часов поспать. Встреча с Рами и Сюзанной была назначена на восемь часов вечера, поэтому она успеет вдоволь нагуляться по Венеции и купить вечернее платье.

Когда она проснулась, солнце уже вовсю играло с ветром на занавесках открытого окна. Пахло сыростью, плесенью и прелыми водорослями. На мобильный пришло два сообщения:

«Я в отеле «Metropole». Не опаздывай на ужин. Сюзанна».

«О’кей», – ответила Лера и прочитала второе сообщение. От Рами:

«Как добралась?»

«Спасибо, хорошо. Какие будут указания?» – ответила она.

«Никаких. До вечера».

Далее был написан адрес ресторана.

Выйдя на улицу, Лера тут же вспомнила слова брата: Венеция сырая и облезлая. В чем-то он был прав, на многих фасадах домов зияли раны от облупившейся штукатурки, но зато не было машин. По каналам сновали лодки, катера, маршрутные кораблики и гондолы. А еще кругом были мостики, переходы, пристани и торчащие из воды сваи. Не город, а сплошная набережная!

Лера добралась до знаменитой площади Сан-Марко, села за столик ресторанчика и, пока пила кофе, любовалась фасадом собора Сан-Марко и колокольней Кампанелла. Затем она вышла к морю и сразу узнала вид, который много раз видела на картине в офисе: купола далекого собора, голубовато-серые волны залива и изящные узконосые гондолы с позолоченными лебедиными шеями, привязанные веревками к изгибам почерневших свай.

Вечернее платье она купила в магазинчике, который располагался недалеко от отеля. Жалко, конечно, было отдавать за него последние несколько сотен евро, но времени на поиски чего-то подешевле уже не оставалось. Платье было длинное, нежно – бежевого цвета, с глубоким декольте и поясом.

К половине восьмого вечера Лера была готова. Светлое платье, белый жемчуг – все, как задумано. Холодная и неприступная Снежная королева. Она полюбовалась на себя в зеркале, положила в сумочку маску, надела туфли на каблуках, накинула на плечи плащ и направилась в ресторан, где ждал Рами.

Судя по карте, до ресторана надо было идти примерно полчаса. Но она не рассчитала. Когда раздался звон колоколов собора Сан-Марко, известив о том, что уже восемь часов, Лера проделала еще только половину пути. Надо торопиться. Платье мешало, каблуки спотыкались на неровной мостовой. Прохожие оборачивались ей вслед, некоторые что-то кричали и смеялись.

А вдруг Сюзанна отгадала загадку? И они не дождутся ее и уедут?! – Лера приподняла подол платья и ускорила шаг. Ну, быстрее, белка, иди быстрее. И почему ты не можешь бегать? Почему ты не снимешь эти неудобные туфли на каблуках и не помчишься босиком?..

Сначала она ощутила удар коленкой о булыжники, затем левую ладонь пронзила жгучая боль. Рядом кто-то хихикнул, кто-то вскрикнул. Лера поняла, что упала. Хотела встать, но жалость к самой себе вдруг так надавила на плечи, что она опустилась на второе колено и заплакала. Сквозь слезы, она рассматривала ободранную ладонь и не знала, чем стереть грязь и выступившую кровь. Вот и все. Снежная королева превратилась в замарашку.

Какой-то парень помог ей подняться и проводил до ближайшего кафе. Лера зашла в туалет и, увидев, что стало с платьем, расплакалась еще больше. Прошло минут десять или пятнадцать, прежде чем она успокоилась и смогла рассмотреть себя в зеркале. Покрасневшие глаза, размазанная тушь, растрепанные волосы. На платье грязное пятно. Как ей теперь идти на встречу с Рами? Даже на улицу показаться стыдно. Она открыла сумочку, чтобы взять помаду, и увидела маску. Белые крылья-бабочки мерцали в неоновом свете искорками стразов. «Мы носим лица, как маски, которые носим, как лица». Лера усмехнулась и достала маску.

Выйдя из туалета, она прямиком подошла к барной стойке. Бармен, увидев девушку в маске, вскинул руки и воскликнул: «Брависсимо».

– Рюмку коньяка, – сказала Лера.

– Си. [40]

Коньяк показался ей совсем некрепким. Она поставила пустой бокал на стойку и достала деньги, чтобы расплатиться, но бармен замахал руками, что ничего не надо.

– Грациес! Спасибо! – игриво кивнула Лера и даже чуть присела с поклоном. – Ариведерчи!

Она послала на прощание воздушный поцелуй бармену, вышла на улицу и неторопливо зашагала, выстукивая по мостовой каблучками. Сквозь прорези маски ей были видны восхищенные глаза мужчин и удивленные, а иногда и презрительные взгляды женщин. Она только молча улыбалась в ответ. Куртизанка – дерзкая и развратная. Ей даже захотелось оголить плечо и разорвать платье сбоку, чтобы была видна обнаженная нога, но она подумала, что это будет уже слишком. Это же игра, а не глупый фарс.

Человек в маске ждал за столиком на террасе, выходившей прямо к каналу. На нем был синий карнавальный камзол и шляпа с пером. Склонив голову, он что-то набирал на мобильном телефоне. «Не хватает шпаги, и был бы настоящий Казанова…» – подумала Лера и подошла. Рами встал, сделал шаг навстречу и замер: с канала раздался голос Сюзанны:

– А вот и я! – К террасе причалила черная гондола, украшенная серебристыми полосками и вензелями. – Ну, подайте же мне руку, иначе я упаду в воду… – смеясь, закричала Сюзанна. – В этой маске ничего не видно!

Рами поспешил к лесенке, которая спускалась к воде. Гондола покачивалась из стороны в стороны. Сюзанна приподняла подол черного бархатного платья, ухватилась за руку Рами и вылезла на лесенку.

Они поднялись наверх.

– О, ты купила вечернее платье! – вместо приветствия воскликнула Сюзанна, увидев Леру.

– Как видишь.

– Миленькое.

– Мне хотелось чего-то светлого и радостного, а не темного и мрачного. Как долетела?

– Измоталась вся. Там аэропорт, здесь аэропорт. Не люблю.

Подошел официант, поставил на стол бутылку красного вина и тарелку карпаччо, затем, видимо, не сдержав эмоций, что-то восхищенно проговорил по-итальянски и похлопал Рами по плечу. Какой мужчина не мечтает оказаться в обществе двух красоток в масках?

– Я не хочу вина, – сказала Рудски и попросила официанта принести текилу.

Когда рюмка текилы появилась на столе, Рами налил вино себе и Лере и поднял бокал.

– Я так понимаю, за окончание пари? – предположила Лера.

– Не торопись, – оборвала ее Сюзанна. – У нас еще вся ночь впереди. Может быть, сначала за Венецию? Чудесный город! Жаль, что нет загадки про цветы и Венецию.

– Жаль, – произнесла Лера. – Ее можно было бы легко отгадать. Кругом одна вода.

– И все-таки – за Венецию. Таинственный город, где можно ходить в масках. Правда, Рами?

Рами кивнул.

– Как скажете. – Лера пожала плечами, сделала несколько глотков вина и принялась за карпаччо. – Мне просто не терпелось поздравить победителя.

– Какая разница, кто победил? Главное – было отличное приключение. Можно целый триллер написать.

– Конечно, можно. Нанять какого-нибудь бедного писателя, поставить под рукописью свое имя и стать знаменитой.

– Валерия, мне не нравится этот разговор! – раздраженно выговорила Сюзанна.

– Пардон муа [41] , – ответила Лера. – Чудное карпаччо. Без йогурта.

За столом воцарилось молчание. Сюзанна закурила. Где-то звучала приятная мелодия. Рядом с террасой плескалась вода, в бледном свете спрятавшейся за домами луны она казалась серо-зеленой.

– Принесите мне еще текилы! – крикнула Сюзанна официанту и, когда он принес рюмку, произнесла:

– Предлагаю закончить ломать эту комедию. Не хочется портить чудесный вечер. – Она выпила текилу и сняла черную маску. – Рами, ты выиграл. Я не смогла отгадать последнюю загадку.

– Я так и знала…

– Валерия, не вмешивайся. Итак, Рами, я проиграла и готова выполнить твое желание.

– А я уверена, что ты и не отгадывала, – не смогла сдержаться Лера. – Ты с самого начала решила проиграть!

– Рами, пожалуйста, избавь меня от истерики своей служанки.

– Я не служанка!

Человек в маске молчал. Лере показалось, что на его губах застыла незнакомая ироничная ухмылка.

– Простите, я пойду. Я вам больше не нужна. – Она встала и хотела выйти из-за стола, но рука в перчатке больно схватила ее и усадила обратно. – Я не хочу оставаться! – Лера попыталась сопротивляться, но человек в маске не отпускал до тех пор, пока она не затихла. Затем он встал, подошел к Сюзанне и галантно подал ей руку. К ресторану причалила гондола.

– Не волнуйся, Валерия. Мы тебя покидаем, – Сказала Рудски и встала. – Пока, девочка моя, не скучай.

Рами взял ее за локоть. Они спустились по ступенькам и сели в лодку. Гондольер затянул песню и закрутил веслом. Через несколько минут они пропали за поворотом, оставив на серо-зеленом водяном холсте извивающийся след, как изогнутый шрам.

Лера вдруг почувствовала, как сильно ноет ушибленная коленка. По щеке потекла слеза. Какая она все-таки наивная и глупая – решила, что Рами пойдет с ней, а не с этой красивой и богатой Клеопатрой. Так только в сказках бывает. Лера сняла маску и положила на стол. С канала потянуло холодной сыростью. Рядом за столиками гости оживленно разговаривали и смеялись. Лера вытерла салфеткой слезы на глазах и капли крови на ободранной ладони, затем взяла бутылку вина и наполнила бокал до краев. Брат был прав – жизнь дерьмо, и в Венеции воняет. Глотнув вина, Лера подвинула к себе блюдо с карпаччо и стала выкладывать по кругу темно-красные квадратики мяса, чередуя их с бледно-желтыми пластинками сыра.

Прошло несколько минут.

Кто-то осторожно коснулся сзади ее плеча. Она вздрогнула и обернулась. Перед ней стоял человек в маске.

– Рами? Зачем ты вернулся?

Он улыбнулся и показал на гондолу, которая подплывала к ступенькам террасы. Это была совсем другая гондола – не та, на которой уплыла Сюзанна. Рами протянул ей руку, Лера замерла. Он зовет ее с собой. Но куда? И как он мог так быстро вернуться? Прошло не более десяти минут.

– Что это значит? А где Сюзанна?

Он приложил палец к губам.

– Ты что, опять не разговариваешь?

Гондола неслышно скользила по каналам. Гондольер пел арии из опер. Лера сидела, прижавшись к Рами. Казалось, время растворилось в безмолвии воды. Вокруг причудливо переплетались ночь, музыка и тайна, спрятанная в окнах домов, нависших над головой. «Вот бы так плыть и плыть по нескончаемым лабиринтам каналов, слушать пение, ощущать щекой бархат камзола», – подумала Лера и вздрогнула от сигнала мобильного. Рами прочитал сообщение, повернулся к гондольеру и махнул ему.

Через несколько минут они подплыли к отелю, где поселилась Лера, вышли из лодки и подошли к дверям.

– Ты поднимешься? – несмело спросила Лера, сняв маску.

Рами долго и внимательно смотрел на нее, затем покачал головой.

– Мы можем просто посидеть в баре… – Лера гладила маску. – Такая чудесная ночь…

Человек в маске еще раз улыбнулся, достал из камзола конверт, протянул ей и вернулся в лодку.

Гондола отчалила.

– Кто бы ты ни был, я… – Лера не договорила. Послышались всплески воды, гондольер затянул песню.

Перед вылетом Лера купила в «дьюти фри» бутылку французского конька «Камю» какого-то «особого» розлива для мамы и набор шоколадок для Бонни. Шоколадки были выполнены в виде монеток по одному евро, лежали в прозрачном мешочке и напоминали серебряные монеты из старинного клада.

Сюзанну она встретила уже в самолете, когда проходила через салон первого класса. Они вежливо поздоровались, пожелали друг другу приятного полета и больше не виделись до самой Москвы.

Когда самолет взлетел над облаками, Леру пронзило чувство утраты. Ей показалось, что она больше никогда не увидит улиц и площадей Парижа, не услышит джаз на острове Сите, не будет любоваться корабликами с Нового моста. «Человек в маске, это он во всем виноват», – с обидой подумала Лера и вытащила из пакета мамин подарок. Открыла, налила половину пластикового стаканчика и, не обращая внимания на двух тетушек на соседних креслах, выпила. Поморщилась. Достала из пакета одну серебристую шоколадку и съела половину. Рами использовал ее, грязно и бесчеловечно, играя на ее чувствах. А она влюбилась в него, как девчонка, и помогала ему. Он все-таки добился своего – переспал с Сюзанной. Лера налила еще коньяка, выпила и доела остатки шоколадки. А вдруг у них вчера ничего не было?! Сюзанна просто посмеялась над ним, поэтому он и вернулся к ней, к Лере? Но все равно, он подлый интриган и свинья! И ведь надо же, все так гениально придумал – маски, цветы, загадки! Ладно, кончено, так кончено. Спящая красавица не проснулась, а чудовище не превратилось в прекрасного принца. Точнее, не чудовище, а крокодил. Лера откинулась на спинку кресла и закрыла глаза.

В Шереметьево она неожиданно наткнулась на Рудски в зале выдачи багажа. Видимо, Сюзанна поджидала ее.

– Привет, Валерия. Надеюсь, ты не обижаешься на меня за вчерашнее?

– Мне не на что обижаться.

– Отлично. Тогда не забудь, пожалуйста, о чем мы договаривались. Никто не должен знать, что произошло. Особенно в Венеции.

– А что там произошло?

– Ничего. Но лучше, если никто не будет вообще знать, что мы там были.

– О’кей. – Лера пожала плечами.

Родной Пьеро, как она соскучилась по нему! Лера погладила пыльный капот машины, стряхнула с него упавшие листья и улыбнулась, вспомнив, что по-французски «капот» так и будет «лё капо(т)», а фары – «ле фар». Жаль, что Пьеро никогда не увидит Париж – ему бы там понравилось (особенно бравые полицейские)!

– Валерия, почему не идешь в дом? – на пороге, прихрамывая, появилась мама. – На улице такой дождь. Промокнешь.

– Здравствуй. Я уже промокла.

– Заходи скорее, ужин остывает.

В коридоре было тепло, пахло жареным мясом. Лера поднялась к себе, приняла душ, переоделась. Потом спустилась в столовую и вручила маме подарок – коньяк «Камю». Мама в честь ее возвращения одела праздничное синее платье и сделала прическу.

– Что, грустно было возвращаться? – спросила мама, увидев открытую бутылку.

– Как ты догадалась?

– Мы все это проходили, – мама достала пузатый коньячный бокал.

– И мне тоже налей, – попросила Лера.

– Ты стала пить коньяк?

– Что-то я вся дрожу.

Мама достала из шкафа еще один бокал.

– Ну и как командировка?

– Комси-комса. Нормально… – Лера невольно вздохнула. – Париж поразительно красивый и немного печальный… И ты была права: Эйфелевой башней лучше всего любоваться с площади Трокадеро.

– Тогда за Париж – город влюбленных, – мама подняла бокал.

– За город надежд и разочарований, – поддержала ее Лера. – Мама, ты ведь много путешествовала. У тебя были деньги. Почему ты так и не съездила в Париж?

– Ешь, а то остынет.

Мама поставила перед ней тарелку с мясом.

– Что-то аппетита нет. – Лера вяло ковырнула запеченный сыр. – Мама, ты не ответила на мой вопрос. Тебе что, не хотелось в Париж?

– Хотелось, не хотелось. Какая разница? Ты, я смотрю, избаловалась в парижских ресторанах. Моя стряпня совсем не по вкусу?

– Зачем ты опять начинаешь? – Лера нахмурилась, ожидая взрыва негодования, но вместо этого мама неуклюже махнула руками, повернулась к раковине и начала мыть посуду. – Прости, – Лера подошла к ней и обняла за плечи. – Ты готовишь лучше всех, ты у меня самая хорошая. Правда, иногда похожа на строгую настоятельницу монастыря.

– У тебя руки горячие, ты не заболела?

– Все в порядке.

– Померяй температуру.

Зазвонил телефон.

– Тетя Лера, привет, – раздался голос Бонни. – Ты приехала?

– Только что.

– Ты к нам сегодня заедешь?

– Сегодня не смогу, мы с бабушкой ужинаем. Приеду завтра вечером и привезу подарок.

– А какой?

– Будешь много знать – скоро состаришься. Как папа?

– Сейчас придет. Варю ему спагетти с сыром. Ой, тетя Лера, у меня там что-то шипит на кухне. Пока.

Мама стала накрывать чай, а Лера поднялась к себе в комнату и включила компьютер. В комнате было непривычно душно. Она распахнула окно. Вместе с ветром в комнату ворвался запах черемухи. Среди кучи электронных писем она увидела послание от Рами:

Поэт! – усмехнулась Лера. Сюзанна была права – их, видимо, специально где-то учат играть на чувствах людей. Даже не извинился за то, что случилось… Ее пальцы бросились на клавиатуру, как будто хотели растерзать буквы, заставляющие страдать.

В комнату вошла мама:

– Я тебя жду, а ты опять у компьютера торчишь. Не успела приехать, и сразу за этот проклятый ящик…

– Мне надо написать письмо.

– И закрой сейчас же окно!

– Очень душно.

– Не видела мать целую неделю… – Мама прошла к окну и с силой толкнула раму. – Вот она, благодарность.

– Мама, не начинай, пожалуйста. Я сейчас приду.

– Можешь не торопиться!

Не обращая внимания на хлопнувшую дверь, Лера продолжила писать. Письмо получилось длинным, злым и сумбурным. Когда она перечитала его, оно показалось ей глупым и бессмысленным. Все эти «как ты мог…», «я тебе верила…», «ты использовал меня…». Пошло, мелко, грязно. Она подумала несколько минут, затем все стерла и написала заново:

Немного подумала и добавила букву «я» к своему имени. Получилось «Валерия». Затем нажала «отправить» и спустилась в столовую. Мамы не было. Лера села за стол, налила остывший чай и почувствовала, что вся дрожит. Она попыталась встать, но не смогла. Кружилась голова, ноги не слушались.

– Мама… – позвала она. – Принеси, пожалуйста, градусник.

Высокая температура продержалась три дня. Врачи хотели увезти ее в больницу, но мама не дала. Она сама делала уколы и поила ее с ложечки горькими микстурами. Лера почти не вставала с постели, временами впадала в забытье и даже бредила. В одну из ночей она попыталась написать письмо Рами о том, что была не права, но пока включала компьютер, уронила лампу. Прибежала мама и, накричав на нее, забрала клавиатуру.

Прекрасное сочетание – слабосоленая нежная семга и хрустящая корочка хлеба. Сразу хочется жить, невзирая на дождливое утро за окном. Клавиатура от компьютера была на месте. Лера провела ладонью по кнопкам. Они призывно прошелестели в ответ.

Человек в маске, Сюзанна, Париж, Венеция. Странная история. Теперь, когда боль тела заглушила и притупила эмоции, все, что произошло, казалось чей-то глупой первоапрельской шуткой. Неужели все это произошло ради того, чтобы кто-то с кем-то переспал? Занялся самой простой в жизни вещью – сексом – инстинктом, заложенным в нас природой. Рами был прав – крокодилы гораздо мудрее человека. Лера вздохнула и включила компьютер.

Кроме десятка рабочих посланий и спама в электронной почте ничего не было. Как, впрочем, она и ожидала. Только боялась признаться себе в этом. Теперь надо побыстрее все забыть. Жизнь – всего лишь компромисс между черным и белым, между добром и злом, между любовью и ненавистью. Что могли дать друг другу красавица и чудовище? Лера легла на кровать, обняла обезьяну и начала пересчитывать розовые квадратики на стене. На французском:

«Ан, дё, труа, катр… Один, два, три, четыре…» Дойдя до четырнадцати, она начинала снова, потому что никак не могла вспомнить, как будет «пятнадцать».

Часть третья

Пьеро неслышно съехал на обочину и замер. Лера вышла из машины. Утреннее солнце еще не грело, но уже заставляло жмуриться. Кругом царило миролюбивое безмолвие. Не тишина, а именно безмолвие. Камыши на «рябчиковом» поле тихо покачивались от ветра. В овраге бежал ручей. В поле верещали птицы. И никто не разговаривал, не кричал, не стонал, не ругался. Мир безлюдствовал. Спокойно существовал. Исчезни в этот миг все люди на планете, на этом поле ничего не изменится.

Сзади раздался автомобильный сигнал. Мимо, приветливо мигнув фарами, промчался зеленый «Паджеро». Его хозяин в темных очках помахал рукой. Лера помахала в ответ, затем сорвала несколько желтых одуванчиков, цветущих на обочине, и положила на переднюю панель своего автомобиля.

– Это тебе, Пьеро! Знаешь, как их называют англичане? – «dandelion» – «лев-пижон», или «пижонский лев»! – Лера рассмеялась, села в машину, включила сборку французских песен и вырулила на дорогу.

Серебристые круглые шоколадки со значком «евро» ложились одна на другую, образуя ровную вертикальную стопочку. Уложив очередную «монетку», Бонни брала из мешочка следующую и, шевеля губами, принималась укладывать ее на верх башенки, осторожно, чтобы та не рухнула.

– Все! Двадцать одна, – наконец победно произнесла она и подняла голову.

– Молодец. – Лера одобрительно кивнула.

– Вот бы они были настоящими! Почти шестьсот рублей. Тетя Лера, а ты еще будешь встречаться с Рами?

– Нет.

– Он что, тебе не заплатил?

– Заплатил.

– Тогда почему?

– Я не могу тебе рассказать. Не всегда человек делает то, что говорит. Запомни это на всю жизнь.

– Ну, ладно, – вздохнула племянница. – Он был добрый, плейер мне подарил. И некоторые были к нему неравнодушны.

– Бонни, ты сейчас у меня получишь. – Лера хотела в шутку дать ей подзатыльник, но девочка увернулась. – И хватит болтать! Лучше отгадай, на какую женскую вещицу похожа Эйфелева башня, которая нарисована у тебя на часах?

Бонни стала разглядывать часы.

– Не знаю. Может быть, на заколку-прищепку.

– Сама ты прищепка. Она похожа на стринги!

– На что?

– Ты что, не знаешь, что такое стринги?

– Знаю, – смутилась Бонни. – Это женские трусы, когда сзади ничего нет.

– И впереди почти тоже, – рассмеялась Лера и перевернула часы. – Видишь, стринги вот такие.

– Похоже, – смущенно хихикнула Бонни.

– Раз мы с тобой сегодня ночуем вдвоем, надо приготовить ужин. Что есть в холодильнике?

– Ничего. Только лук, остатки вчерашнего батона и майонез.

– Ну что ж, беги за сыром. Попробуем сварить французский луковый суп. А куда часы с маками делись?

– Они сломались, – Бонни опустила глаза. – Я их выбросила.

– Жаль, стильные были часы. Маки, как живые…

– Тетя Лера, давай деньги, а то магазин скоро закроют.

Для того чтобы приготовить луковый суп, надо в кипящую воду или мясной бульон (интересно, где бедняки-французы брали мясо?) опустить обжаренный лук, затем сверху положить зарумяненные хлебные тосты, посыпать сыром и запекать до тех пор, пока сыр не расплавится.

Когда суп был готов, Лера с Бонни съели по ложке и тут же решили: «плохие времена, чтобы есть такую гадость, еще не настали».

Лера хотела вылить суп в унитаз, но Бонни убрала его в холодильник. Вдруг папе понравится?

Они достали печенье, серебристые «евро» – шоколадки и стали пить чай.

– Тетя Лера, папу в школу вызывают. Сходишь вместо него? – как бы невзначай спросила племянница.

– Ты что, его все-таки вскрыла? – испуганно воскликнула Лера.

– Кого? – не поняла девочка.

– Сейф в кабинете директора?

– Нет, – отмахнулась Бонни. – Нам велели сделать поделки на школьный конкурс творчества. Я взяла бутылку из-под водки. Такую, знаешь, с квадратными стенками. И наклеила на нее пробки от пивных бутылок. Помнишь, ты рассказывала, что вы с моим папой так в детстве делали. Так клево получилось. Всем ребятам понравилось, но мне поставили двойку. Учительница сказала, без родителей в понедельник не появляться.

Лера смеялась до слез. Потом погладила насупившуюся племянницу по голове:

– Ладно, дизайнер! Поедешь со мной завтра на кладбище? Хочу посадить цветы на могиле дедушки. Но сначала заедем на мойку – Пьеро такой чумазый.

– Договорились.

– Неси расческу. Я тебе хвосты расчешу и заделаю по-новому. Я в Париже у одной девочки видела.

– Тетя Лера, а там на рисунке, который ты папе привезла с Монмартра, точно эта директриса из ночного клуба нарисована?

– Да. А что?

– Так, ничего. Очень молоденькая и похожа на злую египетскую кошку.

– Бонни, перестань. И никому не рассказывай. D’accord?

– О’кей.

По дороге на кладбище, когда они проезжали по мосту, навстречу попался свадебный кортеж. Длинный белый лимузин, украшенный воздушными шариками, а за ним – кавалькада иномарок. «Почему люди дарят цветы друг другу и в минуты радости, и в моменты скорби? – подумала Лера, увидев в руках у смеющейся невесты огромный букет алых роз. – Почему встречают и провожают жизнь цветами? Может быть, для того, чтобы не забывать, что жизнь так же прекрасна и так же недолговечна, как цветы?»

– Тетя Лера, – оторвал ее от раздумий задорный голос племянницы. – А помнишь, как было в фильме, когда Клайд и Бонни угнали машину у парня с девушкой, взяв их с собой?

– Нет.

– Да ты что? Клайд их спрашивает: «Вы любите друг друга?» Парень с девушкой, такие перепуганные, отвечают: «Да!» «Тогда почему не женитесь?», – грозно произносит он и наставляет им дуло ружья в грудь. Умора! А зачем люди женятся? Мальчишки же такие противные.

– Это они в детстве противные, а потом становятся мужчинами. Мужчины разве противные? Вот твой папа Виктор, например, он же хороший?

– Папа – хороший. А вот дядя Толя – противный, – сказала девочка.

– Бонни, ты не права. В каждом человеке живет прекрасный цветок. Надо только разглядеть его.

У могилы отца росло несколько молодых березок. Лера и Бонни подмели прошлогодние листья и стали сажать незабудки. Лера чертила ровные полоски и делала ямочки на одинаковом расстоянии, а Бонни опускала туда семена и поливала. Когда все было готово, Лера поставила перед деревянным крестом (памятник до сих пор не заказали) фигурку Эйфелевой башни. Подарок из Парижа.

– Когда незабудки расцветут, будет красиво, – произнесла она вслух, смахивая набежавшую слезу. – Может, посадить еще розы?

– Не стоит. Бомжи украдут и продадут садоводам, – не согласилась девочка. – Зря деньги потратим. Лучше заказать памятник, а на нем нарисовать Эйфелеву башню.

– Наверное, ты права…

Бонни взяла Леру за руку и спросила:

– Тетя Лера, а если я умру, меня тоже здесь похоронят?

– О чем ты, глупая?

– А что, здесь клево: цветочки, березки.

– Тебе еще рано думать о этом. – Лера невольно улыбнулась и погладила девочку по голове.

– Почему? Папа всегда говорит: «мементо мори» – помни о смерти.

– Пошли. Твой папа много чего лишнего болтает.

Открылась дверь. В комнату вошла мама:

– Валерия, где ты была? Мне пришлось самой идти в магазин. И почему опять не вымыла кружку?

– На кладбище, – тихо проговорила Лера, не поднимая головы, листая страницы папиного альбома с фотографиями.

– Где?

– На кладбище. Мы с Бонни сажали незабудки на могиле папы.

Мама нахмурилась, подошла и выхватила из ее рук альбом.

– Разглядываешь его похождения?

– Это всего лишь старые фотографии.

– Романтик. Он все чего-то искал, мечтал о своих дурацких башнях и путешествиях. Но единственное, на что у него хватило смелости, – это бросить нас.

– Каждый имеет право на мечту, – проговорила Лера.

– Мужчина должен не мечтать, а работать и заботиться о семье.

– А женщина должна быть преданной.

– Что ты знаешь о преданности? Вот выйдешь замуж, тогда и будешь рассуждать. Возможно, я не любила твоего отца так сильно, как он меня. Но это жизнь, всегда кто-то любит больше, кто-то меньше.

Лера молчала.

– Почему ты молчишь? Что за манеру ты взяла: как что не так – молчать.

– Мне неприятно слушать, как ты говоришь о папе. Он всю жизнь работал, чтобы выплатить кредит за этот дом, а ты его попрекаешь…

– Вот ты как заговорила, или забыла, что он и тебе добавил на квартиру.

– Вот именно, всем добавил, а про себя забыл.

– Ну хватит об этом. Что было, то прошло. Спускайся, поможешь мне приготовить ужин.

– Мама, я хочу переехать от тебя.

– Куда?

– К себе в квартиру.

– А как же Виктор с Анютой?

– Будут жить здесь. Ты же не выгонишь родного сына?

– Родного сына? Этого пьяницу и бездельника? Ты хочешь, чтобы я совсем загнулась? Хочешь испортить мне всю оставшуюся жизнь? Пусть лучше на улице подыхает.

– Это жестоко.

– Жестоко? А убирать блевотину и стирать грязное белье – это что, счастье? Ноги его здесь не будет.

– Нет, – громко произнесла Лера и отвернулась к окну.

– Что – нет?

– Я буду жить в своей квартире. Сделаю ремонт и…

– Тогда уезжай прямо сейчас. – Мама распахнула шкаф и начала выбрасывать содержимое на пол. – Собирай свои вещи и уезжай. Я уже привыкла, что все меня бросают.

Она развернулась и вышла. Груда одежды на полу напоминала маленький холмик. На самом верху лежал сарафан, разрисованный бледно-розовыми и желтыми ромашками.

– Ну как? – спросила Рита, когда Лера вернулась в кабинет после разговора с директором.

– Я уволилась, – ответила Лера и подошла к подоконнику, на котором стояла фиолетовая ваза с ирисами. Цветы совсем завяли.

– Уволилась? Почему?

– Надоело. «Иди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что». Если босс считает, что у него дизайнерские способности, пусть сам и придумывает рекламу.

– И что теперь?

Рита встала и подошла к подруге. На дорожке солнечного света, падающего из окна, сверкнули стразы на туфельках.

– Ничего. – Лера пожала плечами. – Станешь начальником отдела. Ты же предложила боссу сделать рекламу для презентации на электронных носителях…

– Я просто рассказала, что есть идея…

– Рита, не переживай, все нормально. Жизнь – это разочарование. Главное, чтобы оно не наступило раньше времени. Кстати, сколько времени?

– Половина пятого.

– Ой, я поехала. У меня в пять важная встреча.

Незадолго до этого ей позвонила Сюзанна и попросила встретиться. По ее голосу было понятно, что случилось что-то важное.

– Слушай, Лер, – искренне забеспокоилась Рита, провожая подругу. – А как же твой кредит банку за машину?

– Уже расплатилась.

– Брат вернул деньги?

– Нет. Один добрый человек помог. Пока. Завтра заеду за вещами.

Лера выскочила из офиса на улицу, села в Пьеро и расплакалась.

Где же этот брат? – раздраженно подумала Лера и в пятый раз надавила на дверной звонок. Как нарочно, сегодня она забыла ключи от квартиры.

Полчаса назад она встречалась с Рудски. Хозяйка модного клуба срочно разыскивала Рами. Она потребовала, чтобы Лера рассказала все, что знает про человека в маске. По ее встревоженному лицу и количеству выкуренных сигарет было понятно, что дело серьезное, поэтому Лера не стала ничего скрывать, кроме своих подозрений насчет Андре. Выслушав всю историю, Сюзанна долго и пытливо задавала всякие вопросы и даже назвала Леру сообщницей, но затем извинилась. Когда встреча закончилась, хозяйка «Ариума» предупредила Леру, чтобы она «держала язык за зубами», «передавала привет милой племяннице» и «обязательно сообщила, если Рами вдруг объявится»…

– А, это ты, Лулу! – дверь распахнулась, и перед ней выросла фигура Виктора в джинсах и в майке.

– Вы что тут, оглохли что ли?

– Заходи, гостем будешь, – буркнул брат, потирая торчащую бороду. – У нас тут небольшой творческий сабантуйчик.

Леру обдало волной сигаретного дыма, запахом перегара и оглушительными аккордами тяжелого рока.

На кухне сидел Анатолий-Утрилло и губастая девица лет двадцати пяти с короткой стрижкой и серьгой в брови. Утрилло что-то громко объяснял девице, размахивая руками среди полупустых бутылок пива и водки. Девица прямо из кастрюли доедала остатки лукового супа.

– Знакомьтесь. Это Матильда.

Девица оторвалась от супа и что-то приветственно промямлила пьяным голосом.

– Привет, Лерочка, – распустил усы Анатолий. – Как здоровье?

– Нормально.

– Это в Париже тебя научили готовить такой луковый супчик?

– В Париже, – нахмурилась Лера.

– Дайте рецепт. У меня дома полно лука! – пьяно хихикнула девица.

– Виктор, надо поговорить. Давай выйдем. – Лера повернулась к брату.

– Погоди, сестра, давай сначала выпьем. Расскажешь нам о Монмартре, – ответил тот. – О братьях-художниках.

– Я за рулем.

– Как всегда. – Виктор взял бутылку и разлил водку в рюмки.

– Вот поэтому, Лерочка, люди и болеют, – многозначительно промолвил Анатолий, разглаживая усы.

Девица фыркнула и поддакнула.

– Виктор, я тебя прошу, давай выйдем на минутку. – Лера взяла брата за руку.

Они вышли из кухни и прошли в зал.

– Ты же обещал не водить сюда всяких девиц.

– Лулу, отстань. Матильда – не девица. Она – славная натурщица. И может долго позировать, если не перепьет. – Виктор расхохотался. – А знаешь, какие у нее выразительные соски?

– Перестань.

– Ха-ха-ха. Кстати, сестра, гран мерси за портрет с Монмартра. Чудная мазня. А кто это на портрете?

– Неважно. Скажи своим собутыльникам, чтобы уходили.

– Они не собутыльники, они мои гости.

– А это моя квартира, и я не хочу, чтобы ты водил сюда всяких и устраивал здесь бордель.

– Да угомонись ты! – брат недовольно скривился, почесав бороду. – Опять начинается.

– Знаешь, Виктор, мне все это надоело. Я прошу тебя завтра же начинать искать квартиру.

– Лулу, ты что, взбесилась? Мы сейчас доедим луковый супчик и поедем в мастерскую.

– И не называй меня больше «Лулу», я не проститутка какая-то. У меня есть имя. Останутся они сейчас или нет, это уже не имеет значения. Я решила переехать жить сюда, а ты найди себе квартиру, а если не хочешь искать квартиру, то поезжай и живи с мамой.

– Ты что, с маман поругалась?

– Нет. У каждого должен быть свой дом.

– Понятно… – Виктор пьяно ухмыльнулся. – Выгоняешь на улицу. Всем вам наплевать на меня. И тебе, и маман. Да и хрен с вами! Будем жить с Бонни под мостом.

– Виктор, – Лера вдруг обмякла и села диван. – Я тебя прошу, не обижайся. Я очень устала бороться с мамой. Понимаешь? И потом, почему я вечно должна решать чужие проблемы? У меня и так полно неприятностей. Сегодня с работы уволилась.

– Так вот в чем дело! А я думаю, чего это ты прискакала среди бела дня. Ха-ха… Есть повод выпить.

– Это не смешно. И, кстати, Сюзанна – хозяйка «Ариума» – знает, что ты мой брат.

– Ну и что?

– Похоже, есть проблема. Пока не ясно, какая, но есть.

В комнату заглянула девица:

– Виктор, ты еще долго?

– Матильда, не мешай. И скажи Утрилло, чтобы собирался.

– Мы что, уже уходим?

– Поедем в мастерскую. Будем рисовать тебя с натуры.

– Сразу вдвоем?

Девица хихикнула и пропала.

– Не переживай, Лулу. Жизнь – дерьмо, так зачем еще по этому поводу расстраиваться? – Виктор хотел обнять Леру, но она отстранилась. – Все будет вери гуд. Завтра мы с Бонни наведем марафет. Приезжай к нам на ужин.

– Виктор, послушай. – Лера взяла его за руку. – Я очень беспокоюсь за Бонни. Вся эта история с человеком в маске и Сюзанной как-то дурно пахнет.

– Что, твой сарацин еще кого-то взял в гарем?

– Прошу тебя, замолчи. Мне не до шуток. И я тебя умоляю, никому ничего не рассказывай.

– Как скажешь, мы же родственники.

– И, пожалуйста, не оставляй Бонни одну. А еще лучше, если она переедет на некоторое время к нам с мамой за город.

– Это невозможно. Мы с ней переезжаем под мост. Скоро лето…

– Виктор, это все очень серьезно.

– Ладно, я подумаю. Слушай, Лулу…

Лера бросила на брата недовольный взгляд.

– Ой, прости, забылся. Ты же теперь француженка! – Виктор ухмыльнулся. – Мадам, мне, конечно, страшно неудобно об этом просить…

– Сколько?

– Пятьсот рублей. За телефон заплатить.

– Я сама тебе положу.

– Ну, дай хоть сто рублей. Бедному художнику на бокал вина.

– А ты видел, что на портрете Сюзанны стоит подпись «Виктор»? Художника с Монмартра звали, как тебя.

– Так вот это чей портрет! – воскликнул Виктор. – Той самой богатенькой бизнес-леди, которой я возил картину. А она ничего.

Поняв, что случайно проговорилась, Лера потребовала, чтобы брат поклялся никому ничего не говорить про историю с человеком в маске. Виктор, состроив серьезную физиономию, приложил руку к груди и произнес: «Клянусь всем сердцем», потом протянул руку «за подаянием». Лера обреченно вытащила кошелек, дала ему пятьсот рублей и уехала, сказав, что завтра сама заберет Бонни из школы.

Пьеро свернул в переулок перед цветочным магазином и остановился. Лера откинула козырек с зеркалом и подкрасила губы помадой. Она специально приехала в цветочный бутик, так как не сомневалась, что Андре был замешан во всей этой истории. Пусть под маской скрывался не он, но он явно что-то знает.

– Где Андре? – спросила она девушку продавщицу, едва переступила порог магазина.

– Он здесь больше не работает… – испуганно пролепетала та, отложив в сторону недоделанный букет из желтых роз и веточек зелени.

– Давно?

– Две недели…

(Как раз, когда они вернулись из поездки!)

– А как мне его найти?

– Я не знаю.

– Он что, не оставил никаких координат? – Лера нахмурилась.

– Нет. Мы вообще скоро закрываемся.

Только тут Лера обратила внимание на опустевшие полки и на появившиеся вдоль стен пластмассовые подставки, в которых стояли полузавядшие цветы.

– А что случилось? – поинтересовалась Лера. – Был такой стильный бутик.

– Не знаю. Говорят, Андре брал этот магазин в аренду и хотел купить, но не получилось. Может быть, позвонить владельцу помещения?

– Позвоните, пожалуйста, мне очень нужен Андре.

– Знаете, у вас такой взволнованный вид, произошло что-нибудь серьезное?

– Все хорошо.

– Это ведь вы тогда приходили за розой в футляре? Я вас помню.

– Девушка, позвоните прямо сейчас, – потребовала Лера.

– Конечно, конечно. Может быть, сделать кофе?

– Спасибо. Я тороплюсь.

Девушка скрылась в подсобном помещении. Пока ее не было, Лера повертела в руках недоделанный букет. В нем был избыток желтого цвета, и от этого он выглядел слишком крикливо и напыщенно. Вернулась девушка.

– Простите, но он тоже ничего не знает.

– А может быть, сохранились какие-то накладные или другие документы? – спросила Лера.

– К сожалению, нет. Я вчера разбирала бумаги. Видимо, Андре забрал все с собой.

– Очень жаль. Вот моя визитка, если что-то узнаете или Андре вдруг объявится, позвоните, пожалуйста.

– Обязательно.

Лера попрощалась и направилась к выходу, но на полпути развернулась и снова подошла к прилавку.

– Что-нибудь забыли? – спросила девушка.

– Дайте мне телефон владельца помещения.

Девушка написала на обрывке квитанции номер.

– Спасибо, – поблагодарила Лера и показала на недоделанный букет, который лежал на прилавке. – Кстати, если сюда вместо желтой розы вставить оранжевую и сделать такого же цвета ленточку, будет очень стильно.

– Вы так думаете? – удивленно раскрыла глаза продавщица.

– Уверена! О рэвуар! – Лера улыбнулась и вышла из магазина.

Звякнул колокольчик.

Андре пропал, исчез бесследно. Теперь получается, что она одна осталась свидетельницей загадочных событий. Господи, надо же было так вляпаться! Лера постояла еще минуту в раздумье у дверей магазина и направилась в переулок, где оставила Пьеро. Сзади раздались торопливые набегающие шаги. Лера не успела обернуться, не успела даже вскрикнуть – через мгновение оказалась с зажатым ртом на заднем сиденьи джипа «Линкольн». От руки похитителя, высокого парня в белой рубашке, воняло табаком.

– Привет, актриса.

Она повернулась и увидела Вартана.

– Есть пара вопросов, – сказал он. – Если не будешь орать и дергаться, тебя отпустят.

Лера утвердительно кивнула головой.

– Отпусти ее, – приказал Вартан парню. – Зачем ты сюда приезжала?

– Хотела купить цветы.

– Почему не купила?

– Ничего не понравилось. И магазин закрывается…

– Ты веришь в случайные совпадения?

– Не знаю… – тихо ответила Лера, с неприязнью глядя, как парень в белой рубашке роется в ее сумке.

– А я вот не верю. Случайности – это закономерности, о которых мы ничего не знаем.

– Что вам надо?

– Для меня очень дорога одна женщина. Понимаешь, о ком я говорю?

– Да.

– Я уверен, что ты знаешь кое-что про нее.

– А я не уверена…

Вартан глухо рыкнул и прикрыл глаза.

– Почему люди ничего не понимают с полуслова? Или прикидываются? Выйди, покури, – приказал он охраннику.

Тот вышел из джипа.

– Ты приходила в клуб со своим парнем из студии, вы репетировали в масках. Потом произошло несколько странных событий. Я уверен, это все связано. – Вартан внимательно посмотрел на пленницу.

Лера молчала.

– Что ты молчишь? Еще не поняла?

– Мне нечего сказать…

– Есть. Но ты не хочешь.

Вартан резко протянул руку и схватил подвеску с тремя жемчужинами у Леры на шее. Лера вздрогнула и непроизвольно сжала ноги.

– Отпустите меня!

– Не дергайся.

Цепочка превратилась в петлю, петля больно врезалась в шею.

– Пожалуйста, не надо!

Вартан смотрел не мигая, затягивая удавку все крепче.

– Тебе повезло – однажды я зарекся не переступать закон. Зачем? Если есть деньги, можно все купить. Предлагаю сделку: ты мне все рассказываешь, я тебе плачу. Согласна?

Он говорил глухо, почти шипел. Лере вдруг почудилось, что сейчас из его рта выскользнет змеиный язык.

Раздался звонок мобильного. Вартан отпустил цепочку и достал телефон.

– Где вы его нашли? Хорошо. Сейчас приеду. Не трогайте его до моего приезда.

Вартан окликнул охранника и повернулся к пленнице.

– О нашем разговоре никто не должен знать. Иди. До скорой встречи.

Лера взяла сумочку и вылезла из джипа. У нее кружилась голова.

– Бабы – глупые курицы. – Вартан ухмыльнулся, глядя, как Лера, пошатываясь, идет по переулку. – Поехали к Центральному дому художника, – скомандовал он охраннику.

Может, пойти в полицию? И что она скажет – про загадочного человека в маске? Над ней только посмеются. Лера смахнула слезы дрожащей рукой и выключила зажигание. Пьеро затих, на приборной доске мирно светились полоски и циферки. Господи, она же знала, чувствовала с самого начала, что все это плохо кончится. Ее охватил страх. При этом она почему-то думала не о себе, а боялась за Бонни, за брата, за маму и, что самое глупое, за человека в маске. Было понятно, что ищут именно его.

Она набрала мобильный брата – «Абонент не доступен». Лера позвонила домой. Ответила племянница.

– Бонни, где папа?

– Уехал в мастерскую.

– А ты что делаешь?

– Мою полы. Папа сказал, что если будет такая грязь, ты нас выгонишь из квартиры. И нам придется жить под мостом.

– Под каким мостом?

– Он не сказал.

– Бонни, быстро собирайся. Сегодня ты поедешь со мной, будешь ночевать у бабушки.

В трубке раздалось сопение.

– Тетя Лера, я не могу. Папа велел, чтобы я его дождалась. Вы что, поругались с ним?

– Нет, Бонни, нет. Но нужно, чтобы ты сегодня поехала к бабушке.

– Не могу. Лучше ты приезжай ко мне.

– Ну, Бонни… – Лере хотелось разрыдаться. – Вечером мне обязательно нужно быть дома. Бабушка приболела. Ладно, сиди дома, никуда не выходи и никому не открывай. Если что, звони в полицию.

– В полицию? Тетя Лера, что случилось?

– Потом все объясню. Завтра жди меня в школе после уроков. Я за тобой заеду.

– Это из-за Рами?

– Бонни, ты все поняла?

– Да! Беру пистолет и закрываюсь на все замки!

– Бонни, я не шучу! – воскликнула Лера и завела мотор.

– Никто тут не шутит, – фыркнула Бонни зло и на удивление серьезно.

Почти полночь, на небе ни звезд, ни луны. Лера вышла из машины, оставив двигатель включенным. Было как-то по-особенному тихо. И темно – даже у соседей не было света в окнах. Рядом негромко урчал Пьеро. Свет фар освещал металлический забор, отбрасывая тени на дорожку к дому. Лера оглянулась по сторонам – ей всегда было боязно возвращаться поздно ночью домой. Нужно открыть тяжелые ворота, загнать машину под навес, добраться в темноте по дорожке до крыльца, нащупать выключатель и зажечь тусклую лампочку над входом (мама не разрешала оставлять свет у входа включенным). После этого отыскать в сумочке ключи и открыть дверь. Почему Пьеро не может превратиться в доброго льва и охранять ее?

Мама уже спала. На столе стояла остывшая картошка с котлетами. Лера, осторожно ступая по ступенькам, поднялась к себе на второй этаж.

Она отправила письмо на новый и на старый электронные адреса. Затем набрала домашний телефон брата. Трубку опять взяла Бонни. Виктора дома не было. Еще раз строго предупредив племянницу, чтобы не открывала никому чужому, Лера устало села перед зеркалом. На шее виднелась тонкая красная полоска – след от встречи с Вартаном.

Утром, перед тем как поехать в город, Лера проверила электронную почту. Ответа от Рами не было. Скрывается ото всех, не доверяет никому, даже ей? Или случилось что-то совсем плохое? Лера не могла ждать, беспокойство грызло ее душу, сводило с ума. Найти Рами, найти самой и как можно быстрее. Начать с кафе «Бульвар», где они встретились в первый раз. Рами утверждал, в этом кафе он постоянный гость. Если она найдет Рами, то он (почему-то она не сомневалась в этом) расскажет ей все. После этого они вместе решат, что делать.

Ей повезло… если такое можно назвать везением. В кафе «Бульвар» она сразу наткнулась на официанта – того самого, кто обслуживал их с Рами. То, что он рассказал за две минуты, было подобно ведру холодной воды, вылитой на голову Леры. Человек в маске не был их постоянным посетителем – он пришел за час до их встречи и попросил разрешения сделать своей девушке сюрприз, романтическое свидание при свечах, в масках. Лера попыталась выяснить, как выглядел мужчина, но официант запомнил немногое: невыразительный тип средних лет, в серой шляпе и длинном плаще.

После «Бульвара» Лера рванула в кафе «Камелия», где происходило второе свидание. Еще одно место, где, возможно, о Рами могли что-то знать – так как в остальных ресторанах, где они встречались, Лера договаривалась сама. И показывала свой паспорт. Дура!

Метрдотель кафе «Камелия», как и официант из «Бульвара», вспомнил только маску, шляпу и плащ. Рами умел не оставлять следов – Лера в очередной раз убедилась в этом. Поблагодарив метрдотеля, она уже собиралась уходить, и вдруг заметила в окно, что рядом с Пьеро остановился черный джип «Линкольн». Из него вышел Вартан и его телохранитель в белой рубашке. От судьбы не уйдешь… Лера грустно усмехнулась, прошла в зал и села за столик рядом с квадратным террариумом, где сила гигантская ящерица – по-прежнему флегматично, не обращая внимания на суетливых людей.

– Ну, говори, – Вартан отодвинул стул и сел напротив Леры, закинув ногу на ногу. Он был в дорогущем сером костюме и ядовито-зеленом галстуке. На ногах – лакированные ботинки из крокодиловой кожи. Пижон.

– О чем говорить?

– Обо всем. О человеке в маске, о Париже…

– Вы за мной следили?

– Да.

– Я обещала не рассказывать…

– Мы часто не выполняем обещаний. Обстоятельства бывают сильнее нас.

– Даже вас?

Вартан хмыкнул.

– Не цепляйся к словам, дорогуша, не та ситуация.

Лера молчала, ее трясло. Вартан понятливо качнул головой, поднял палец, подзывая официанта. Заказал ей кофе, и виски – себе.

– Валерия – редкое имя. Что оно значит? – спросил он.

– Сильная, – тихо произнесла Лера.

– Сильная, значит? Забавно… А Вартан переводится, как «роза». – Вартан галантно приложил руку к сердцу. – Не будем ссориться, Валерия. Я много чего знаю, но хочу знать еще больше. Люблю быть в курсе событий.

– Спросите у Сюзанны.

– Ее я хочу услышать в последнюю очередь. Ты достаточно хорошо знакома с Сюзи и, думаю, уже поняла, что дождаться правды от нее нелегко. Выпей кофе, расслабься. Спешить тебе некуда – с работы уволилась, Кирилл твой тебя бросил, брат, скорее всего, в очередном запое…

Крепчайший кофе обжигал губы, бодрил, сосредотачивал мысли. Вартан не торопил ее, откинулся на спинку дивана, уставил глаза в потолок и молча потягивал виски. Размышлял о чем-то своем. Вероятно, о деньгах. Или, может, все же о Сюзанне? Трудно сказать – Лера с трудом представляла образ мышления людей, меряющих все и вся деньгами. Почему-то ей не верилось, что Рами такой же.

Рами выглядел как человек с настоящей душой. Или только выглядел?

Лера допила кофе и рассказала Вартану все – точнее, почти все, как ее учил Рами. Про контракт, про свои обязанности, про кафе и рестораны, про «случайную» встречу с Сюзанной, про легенду со студией «Сюрприз», про спор между Сюзанной и Рами, про загадки в Париже. Она говорила, говорила и говорила, порой удивляясь самой себе, и вдруг слова ее кончились.

Прошла минута.

– Так что, это было дурацкое пари? – переспросил ее Вартан, кашлянув в кулак.

– Да. Они поспорили. Если она отгадает загадки, он снимет маску, а если не отгадает, то оплатит все расходы на поездку в Париж, – повторила Лера.

– Значит, они спорили только на оплату ваших расходов?

– Да.

– Интересная поездка получилась… – Вартан нервно дернул плечами. – А теперь объясни, дорогуша, где вы умудрились потратить больше ста тысяч долларов?

– Сто тысяч?! – дыхание Леры перехватило.

– Сто тысяч, если считать по минимуму. – Вартан уставился на нее кинжальным взглядом. – На самом деле немножко больше. Хорошие такие расходы. Или для тебя, дорогуша, это пустяки?

– Я не знаю, честное слово, – прошептала она и отвела глаза.

– Честное слово – редкость в наше время, – Вартан усмехнулся. – Что ж, теперь понятно, зачем Сюзанна искала у всех знакомых деньги взаймы, тайком от меня. Моя девочка решила развлечься и проиграла.

Он несколько минут помолчал, глядя в потолок. Затем одним глотком допил виски и продолжил допрос.

– Что еще делала Сюзанна в Париже?

– Ходила с друзьями в Мулен Руж. Ездила к художнику на Монмартр…

– Это я знаю. Ваш человек в маске тоже был в Париже?

– Да.

– Они встречались?

– Не знаю. Вряд ли.

– Ты уверена?

– В Париже он встречался со мной.

– С тобой? Зачем?

– Мы ужинали.

– Знаешь, это удивительно? – очнулся от раздумий Вартан. – Но я тебе верю. Правда, верю. Мошенник в маске выбрал тебя очень удачно. Открытое лицо, искренний взгляд, детская наивность. Извини, я не понимаю, зачем ты ищешь его? Он не заплатил тебе?

– Заплатил, – Лера покраснела.

– Любовь? Браво! – Вартан захлопал пухлыми ладошками. – Он профессионал, клянусь! Нет ничего более управляемого, чем влюбленная женщина. Глупые, наивные бабы! Отличная история – кому расскажешь, не поверят. Парижские тайны какие-то! – Он стукнул кулаком по столу. – Осталась мелочь – найти его и вернуть деньги. Вопрос, где искать?

– Я не знаю.

– Да не о тебе речь, – Вартан устало махнул рукой. – Если что-нибудь узнаешь про своего мошенника, позвони мне, дорогуша. Десять процентов твои. Неплохие деньги, согласись…

– Не нужны мне ваши деньги, – холодно произнесла Лера.

– Дура! – рявкнул Вартан, перевесившись через стол. – Тобой попользовались и бросили. А меня кровно оскорбили, – Вартан ткнул мясистым пальцем в грудь, в зеленый галстук, болтающийся в распахнутом вырезе пиджака. – Я этого не прощаю. Я его найду, не сомневайся! Найду и выпотрошу. Я предложил тебе заработать, второй раз предлагать не буду. И помни: никому ни слова, особенно Сюзанне.

Вартан встал и тяжелым шагом двинулся к выходу. Лера вздохнула в изнеможении и заказала еще кофе.

Сто тысяч долларов – вот, значит, какова была истинная цель Рами. Отлично просчитанный план… Сюзанна права: об этой истории можно написать детектив. Главное, чтобы теперь, как говорят французы, «Tout est bien, qui finit bien» [44] . Интересно, как Вартан вынюхал о Париже? Об этом ведь знают только Сюзанна, Рами и она – Лера. Странно. А еще непонятно, зачем Сюзанна ищет Рами?

Лера допила кофе и поехала встречать племянницу из школы.

Когда Пьеро подкатил к школьной ограде, уроки давно закончились. Бонни на школьном дворе не было. Лера заволновалась. Несколько минут подождала в машине, а потом решила сходить за ней прямо в класс. В холле наткнулась на учительницу Бонни. Та недовольно заявила, что тоже хотела бы знать, почему Аня прогуляла сегодня все уроки. Ничего не объясняя, Лера развернулась и через несколько минут подъезжала к пятиэтажке, где жил Виктор.

В квартире никого не было. Рюкзак, с которым Бонни ходила в школу, лежал в коридоре. Лера позвонила Виктору на мобильный. Никто не отвечал. Господи, что происходит?

Пьеро летел по проспекту как сумасшедший. Почему она не купила племяннице мобильный телефон? Дорогущее платье купила, а тут пожадничала, не нашла мелочи для любимой племянницы.

Лера подъехала к мастерской Виктора, выскочила из машины и замерла перед самым входом в подвал. Сейчас она откроет дверь, а там… Господи, что за бред творится у нее в голове? Она быстро спустилась по ступенькам и распахнула дверь. Виктор лежал на потертой кушетке лицом вниз. Горел свет, пахло гарью, на полу валялись тюбики с краской, несколько пустых рамок для картин и какие-то тряпки. Старясь ничего не задеть, Лера медленно подошла к кушетке.

– Виктор? – Казалось, что сердце сейчас выпрыгнет. – Витя, ты живой?

Брат не отвечал. Лера, пересиливая страх, наклонилась к его лицу. Виктор всхрапнул, обдав ее тяжелым запахом перегара.

– Виктор! – она затрясла его за плечо.

– А, это ты, Лулу, – брат с трудом разлепил глаза.

– Ты напился, свинья! – закричала Лера. – Напился! Сколько можно пить?

Она повторяла это раз за разом, пока Виктор не обложил ее заплетающимся похмельным матом.

– Где Бонни? – Лера дернула его за грудки, приподняв над кушеткой.

– Понятия не имею…

– Понятия? Какие у тебя понятия? Ты вообще хоть что-то понимаешь? Где твоя родная дочь? Сегодня она не пришла в школу!

– Ну и что?

Он встал, почесывая бороду, подошел к столу и опрокинул в рот бутылку с водой. Пошарил среди пустых бутылок и недоеденных кусков хлеба. – Слушай, сестра, сгоняй в магазин, будь добра. Голова болит ужасно… Давно не пил коньяк – вот и шибануло.

– Да иди ты! – Лера пнула ногой пустую пивную банку и направилась к двери.

– Ты куда?

– Искать Бонни.

– Аривидерчи!

У самой двери Лера обернулась и спросила:

– Виктор, ты говорил кому-нибудь про человека в маске?

– Отстань, – прохрипел Виктор и стал набивать табаком трубку.

Выйдя на улицу, Лера обнаружила на мобильном два неотвеченных вызова от мамы, и немедленно перезвонила.

– Где ты была? – раздался взволнованный голос мамы.

– У Виктора в мастерской. Искала Бонни. Она сегодня в школу…

– Бонни у нас, – прервала ее мама.

– Что случилось?

– Она ничего не говорит, сидит у тебя в комнате – злая и разобиженная.

– Дай ей телефон, – попросила Лера. – Бонни, что с тобой?

– Он… – начала говорить Бонни и замолчала.

Лера поняла по голосу, что девочка едва сдерживает рыдания.

– Что он сделал?

– Он пришел ночью, разбил мою копилку и взял все деньги.

– А как ты доехала до бабушки?

– Села на электричку и доехала…. Я хотела ее склеить, но ничего не получилось.

– Бонни, не переживай, все будет хорошо. Я скоро приеду. Только не убегай больше никуда.

– Да я и не убегала. Электричку перепутала.

Когда Лера вернулась в мастерскую, Виктор лежал на кушетке и курил.

– Как ты мог разбить копилку девочки и взять деньги?

– Надо было что-то выпить…

– Как ты мог?

– Значит, Бонни нашлась?

– Да, она у бабушки.

– Вот как. Сбежала к маман, – Виктор ухмыльнулся.

– Она же твоя родная дочь! Как ты мог так поступить?

– Хватит читать нотации. Я взял у нее взаймы, а копилка разбилась случайно.

– Взаймы? – воскликнула Лера. – Слушай, твои пьяные выходки надоели до смерти! Бонни будет жить с нами. А ты можешь жить под мостом – ты об этом давно мечтал.

– Лулу, не пугай. Если надо, я и в мастерской проживу. И вообще, я собираюсь уехать.

– Куда ты уедешь? – усмехнулась Лера.

– В Париж.

– В Париж? – Лера сложила руки на груди, бросила на брата уничижительный взгляд. – Жизнь под парижским мостом кажется тебе слаще? Да тебя через неделю там в кутузку посадят – в Европе с русскими бомжами не церемонятся.

– Думаешь, у меня нет денег? – Виктор встал, достал из кармана джинсов несколько стодолларовых банкнот и бросил веером на стол. – На билет до Парижа хватит. И скажи Бонни – пусть не дурит, срочно возвращается.

– Ага, понятно… – медленно произнесла Лера, глядя на деньги. – Это ты рассказал Вартану про Рами?

– Чего? – Виктор расхохотался. – Я получил аванс, наследники заказали портрет богатой тетушки.

– Врешь. – Лера покачала головой. – Как всегда, врешь. Сколько Вартан заплатил тебе?

– Да пошла ты! – Виктор разъяренно уставился на Леру. – Не тебе меня судить.

– Мама права – ты ничтожество и к тому же предатель.

– Заткнись, Лулу! Еще слово и я тебя ударю! – Виктор с размаху врезал по столу.

– Только попробуй! – Лера сделала шаг вперед и непроизвольно схватила со стола пустую бутылку. – И не называй меня больше Лулу, сколько можно просить! Можешь так обзывать своих пьяных натурщиц!

Виктор отпрянул, сзади него что-то упало.

– Я никого не предавал, – хрипло произнес он, пряча глаза. – Я всего лишь сказал, что этот Рами интересовался Сюзанной и нанял тебя, чтобы ты организовала их встречу. И все.

– Все?

– Да, все!

– А как он узнал про Париж и загадки?

– Про какие загадки?

Лера поняла, что сама разболтала Вартану лишнее. Про Париж и загадки он, оказывается, не знал. Господи, что же она наделала! Лера опустилась на стул, осторожно поставила бутылку на пол. На ладонях осталось что-то липкое.

– Виктор, ты же поклялся никому не говорить.

– Да, я свинья, но зато с деньгами. – Виктор засуетился. – И могу теперь ехать, куда хочу. На Монмартр, на Пляс-Пигаль. Они думают, только им можно в Париж…

– Я же тебя просила… Просила никому не говорить, – твердила Лера. Брат не слушал ее. Он возбужденно расхаживал по мастерской, размахивал руками и хрипло бубнил:

– Буду рисовать крыши Парижа, кривые дома, проспекты… Все, что захочу… Храмы… Проституток… Все были в Париже. Ты была, маман была. Я тоже хочу…

– Виктор! – Лера вскочила и схватила брата за руку. – Что ты сказал?

– Что? – Его глаза непонимающе смотрели на нее. Он тяжело дышал.

– Ты сказал, что мама тоже была в Париже?!

– Я ошибся.

– Не ври, ты не ошибся.

– Да. – Виктор тяжело опустился на кушетку. – Мама просила не говорить тебе об этом.

– Так вот из-за чего ушел отец… – Лера присела рядом с братом.

Господи, какая она все-таки глупая и наивная. Могла бы догадаться, что неожиданное бегство отца как-то связано с командировкой мамы.

– Значит, мама ездила в Париж, а папа узнал об этом, – подавленно произнесла Лера.

– Это я узнал. Узнал первый.

– И ты… – Лера не смогла произнести слово «выдал». Брат молча смотрел в пол, взлохмаченный, неопрятный, в огромном мятом пиджаке. Его испачканные краской руки судорожно лепили из хлебного мякиша какую-то бесформенную фигуру. Где-то наверху прогрохотал трамвай, в углу негромко звякнули бутылки.

– Надо ехать, меня ждут, – Лера встала. – Бонни поживет у нас, пока не закончится эта история.

– Да ради бога. Сам джинсы зашью, – пробурчал брат, глядя в окно.

– Виктор, дочь тебя любит, и я тоже. Не пей, пожалуйста.

– Ты всех любишь. Тебя все используют, а ты всех прощаешь. Ты святая и сильная. А я даже на похороны отца не пришел, потому что боялся, что на всю жизнь запомню его мертвое лицо…

– Сходи к нему на кладбище. Мы с Бонни посадили там незабудки.

Лера погладила брата по руке и направилась к выходу.

– Подожди. – Виктор взял со стола стодолларовую бумажку, вытер об джинсы и протянул Лере. – Передай ей на мобильный телефон. И придумай что-нибудь путное, ты можешь…

– Хорошо.

К вечеру пошел дождь. Переезд был закрыт, Лера пристроилась в конец длинной очереди автомобилей. Справа на остановке сутулилась старуха в плаще. Сквозь капли на стекле были видны ее костлявые пальцы, крепко сжавшие выцветшую от времени сумку. Возможно, это все, что осталось у нее от жизни – сумка с перевязанными изолентой ручками. Сумка, которая, скорее всего, переживет ее хозяйку. Сколько было в жизни бестолковой суеты, надежд, потраченных сил, а теперь не на что купить сумку. Или незачем?

Прогрохотал поезд. Шлагбаум нехотя поднялся вверх, очередь машин медленно тронулась. Несколько оборотов колес, и старуха с сумкой осталась в прошлом. Вот бы всегда так: надавил на педаль – и тут же покидаешь грустное прошлое.

– Ой, бабушка, смотри, как он клево прошел поворот, – услышала Лера голос Бонни, когда вернулась домой.

По телевизору шли гонки «Формула-1».

– Привет, гонщики. Кто побеждает? – Лера зашла в мамину комнату.

– Привет, тетя Лера. Как всегда, «Феррари»! – племянница бросилась к ней и, обняв, поцеловала.

– Как дела? – мама бросила на нее взгляд.

– Все в порядке, – ответила Лера.

– Точно? – недоверчиво переспросила мама.

– Точно. Ля ви се бон. Жизнь прекрасна. – Лера улыбнулась и погладила Бонни по голове. – Твой папа извиняется, что случайно разбил копилку. Но деньги он собрал и разменял. – Она протянула девочке зеленоватую банкноту.

– Ничего себе. Там уже было сто долларов? – Бонни покосилась на нее недоверчиво.

– Почти. Остальное он добавил.

– Тихо вы! – прикрикнула на них мама. – Смотреть мешаете. Потом обсудите свои темные делишки.

– Не буду вам мешать, – устало произнесла Лера. – Пойду переоденусь и прочитаю почту. Позовете, когда закончится. Выпьем чаю.

Она поднялась к себе, легла на кровать и обняла лохматую обезьяну. С фотографии на нее смотрело веселое детство – смеющиеся брат и отец с раскрашенными как у индейцев лицами. За окном стучали колеса поезда. Кто-то куда-то ехал, безмятежно пил чай, разглядывая в сумерках далекие огоньки. Как все просто – ехать и ни о чем не беспокоиться. Лера достала мобильный и оправила сообщение Сюзанне о том, что Вартан знает про Париж и загадки, но думает, что Сюзанна и Рами спорили исключительно на деньги.

«Только на деньги?» – пришел вскоре ответ.

«Только на деньги» – еще раз подтвердила Лера.

Письмо от Рами пришло через неделю, со старого адреса электронной почты:

Вымытый Пьеро, весь сияющий и блестящий, вальяжно катился по бульвару. До встречи с Рами оставалось достаточно времени, чтобы не торопиться. Бонни, с причудливо заплетенными хвостиками, на которые они с Лерой потратили больше часа, щелкала кнопками своего мобильного телефона, расположившись на заднем сиденье.

– Тетя Лера, а давай сделаем два круга по площади, – неожиданно попросила она, когда Пьеро выехал на площадь около Кремля.

– Зачем?

– Кажется, за нами следят.

– Следят?

– Да. Вон та темно-серая «Вольво», – девочка показала на следовавший за ними автомобиль.

Не на шутку встревоженная Лера повернула налево, чтобы снова объехать площадь. Преследователь не отставал.

– Может, сделать третий круг? – предложила Лера, – Вдруг это случайность?

– Ты что? Они сразу догадаются, что мы их заметили. Лучше тормозни у магазина. Я куплю воды.

Пьеро послушно остановился у витрины продуктового магазина. Бонни выскочила из машины. Темно-серый «Вольво», проехав немного вперед, тоже остановился. Сомнений не было, за ними следили.

– Тетя Лера, у меня есть план, как от них оторваться, – восторженно зашептала Бонни, когда вернулась из магазина с бутылкой воды.

– Нет, Бонни, мы никуда не поедем. Я напишу Рами, что за нами следят.

– Значит, ты не хочешь с ним встретиться? А вдруг он испугается и исчезнет насовсем?

Лера не знала, что ответить, она и сама подумала о том же.

– Мы спустимся на набережную, доедем до «цветочной» церкви, – начала излагать свой план девочка, не дожидаясь возражений. – Там оставим Пьеро, а сами возьмем такси. Такси довезет нас до магазина «Дикая орхидея». Помнишь, мы с тобой там были, когда отгадывали загадку про фрукты и кресты? От магазина ведет длинная лестница обратно к церкви. Мы спустимся по ней пешком и уедем на Пьеро.

– А если они развернутся и снова нас догонят?

– Не получится: там одностороннее движение. Они не смогут быстро развернуться.

План был соблазнительно хорош.

– О’кей, – согласилась Лера. – Но с одним условием: когда мы спустимся к церкви, я поеду дальше одна. А ты останешься и вернешься домой на метро.

– Ну, так нечестно…

– Не обсуждается. Или так, или мы никуда не едем.

– Ладно, – буркнула Бонни. Хитрые веснушки на ее лице грустно поникли.

Лера включила поворотник и влилась в поток машин на площади. «Вольво» последовал за ними.

Все получилось так, как задумала юная грабительница банков. И через полчаса Лера ехала к месту встречи с человеком в маске, оставив недовольную Бонни у церкви, а двух обескураженных мужчин, выскочивших из «Вольво», – наверху лестницы у «Дикой орхидеи».

Трехэтажная гостиница «Колос» находилась почти на окраине. Припарковавшись на крохотной стоянке, Лера огляделась вокруг. Справа высилось несколько панельных многоэтажек, а слева, прямо от здания гостиницы, начинался бетонный забор какого-то завода. Все вокруг было серое, обшарпанное и блеклое, невольно пробуждало внутреннее беспокойство. Лера долго сидела в машине, не решаясь выйти, пока наконец не уговорила себя, что ничего страшного произойти не может. Людям надо доверять. Она открыла перчаточницу, достала газовый баллончик и положила в сумочку. На всякий случай, береженого бог бережет. Вздохнула, погладила эмблему льва на руле и сказала вслух: «Ну что, Пьеро, одна надежда на тебя, больше у меня никого не осталось».

В холле гостиницы пахло краской и свежими обоями. Пожилая консьержка, не спрашивая документов, показала, где находится лестница на второй этаж. Поднявшись, Лера оказалась в длинном полутемном коридоре с высоким потолком. Она сделала несколько шагов и остановилась. Ее внезапно охватило чувство, что она совершенно голая, и легкий сарафан с бретельками на плечах совсем не прикрывает тело. Может быть, развернуться и уйти? В конце коридора, рядом с табличкой «запасной выход», раздался тихий щелчок и открылась дверь. Лера ждала, что кто-то выйдет, но дверь так и оставалась открытой. Без сомнения, это был человек в маске. Уходить теперь глупо и неудобно.

Лера вошла в номер. Рами стоял у окна, спиной к свету, чтобы нельзя было видеть его глаза. Та же маска, та же бандана. Только без шляпы и вместо френча – пиджак и черная футболка.

– Привет, – Лера осторожно прикрыла за собой дверь.

Рами кивнул. В номере было темно, шторы на окне задернуты. Работал телевизор. На столике стояло шампанское, пластиковая бутылка с колой, бокалы и букетик нарциссов в вазочке.

– Рами, почему ты опять молчишь? Ты же разговаривал в Париже.

Не отвечая, Рами выглянул через щель между шторами на улицу, затем прибавил звук телевизора и жестом пригласил гостью за стол.

– Я пришла, потому что не могла в письме рассказать всех подробностей того, что произошло за последние две недели, – сказала Лера. Она села за стол и невольно поправила бретельки сарафана.

Рами сел напротив. Лера уловила очень знакомый аромат туалетной воды.

– Прости, пожалуйста, но так получилось, что мне пришлось все рассказать Вартану. И про Париж, и про нас, и про Сюзанну. Нет, нет… – спохватилась Лера, увидев, как сжались губы под маской. – Не бойся! Про соблазнение и Венецию он не знает. Только про пари. И про цветочные загадки. Но он думает, что вы спорили на деньги. – Лера выдержала паузу и добавила. – На сто тысяч…

Человек в маске не смог сдержать ехидную улыбку.

– Значит, это правда. Ты обманул меня.

В коридоре послышались шаги. Рами тут же поднялся и подскочил к двери. Когда шаги затихли, он вернулся к столу и взял бутылку шампанского. «Как всегда, в безупречных белых перчатках», – отметила про себя Лера.

– Не надо, я за рулем. Лучше колы, – произнесла она.

Кола оказалась настолько холодной, что заломило зубы. Рами налил себе тоже и спокойно выпил сразу половину бокала.

«Ему же нельзя холодное, – удивилась Лера. И что за знакомый аромат туалетной воды? – Она принюхалась. – Это «Пойзон»! И ледяная кола! Это не Рами, это Андре!»

– Ты не Рами!

Она вскочила и хотела броситься к двери, но человек в маске схватил ее за руку, толкнул на кровать. Навалился сзади и уткнул лицом в одеяло.

– Не кричи, я не сделаю тебе ничего плохого.

Знакомый говор с растянутыми гласными.

– Андре?.. – прохрипела Лера.

– Угадала. Теперь не будешь кричать?

Она замотала головой.

Он отпустил ее, снял маску и подошел к двери. Раздался щелчок закрываемого замка.

– А где Рами? – спросила Лера, судорожно хватая ртом воздух и поправляя задравшийся сарафан.

– Надеюсь, скоро появится, – ответил Андре и подошел к окну.

В голове у Леры гудело, страх сменился оцепенением. Она села на край кровати. Все происходящее казалось нереальным. Полутемный номер, маска на столе, нарциссы, похожие на белые блюдца с желтыми чашечками.

– Ты использовал меня, чтобы заманить его сюда? – осуждающе произнесла она.

– Он был прав, когда говорил, что ты умна. И это оказалось плохо для всех.

– Почему?

– Ты догадалась, что я как-то участвую во всем этом. Хотя он предупреждал, чтобы ты ни в коем случае не пыталась узнать, кто скрывается под маской.

– Было слишком много совпадений, – Лера нахмурилась.

– Нет, просто кто-то был слишком любопытным.

– Я хочу уйти.

– Это невозможно, нам придется дождаться Рами.

– А если он не придет?

– Придет. Он знает, что ты здесь. Мы оба имели доступ к электронному ящику. Я специально не стал менять пароль. Поэтому он точно знает, где ты и с кем. Вот так! Вуаля.

– Что будет со мной, когда он придет?

– Я тебя отпущу.

Андре налил кока-колы и выпил.

– Ну и жара! И как только Рами ходил в этой маске? Пока я тебя ждал, запарился насмерть.

– Сто тысяч долларов! Не могу поверить, что Сюзанна тебе их проспорила и отдала, – сказала Лера.

– Отдала? – Андре тихо рассмеялся. – Ты прелесть. Наоборот – очень не хотела их отдавать, но пришлось.

– Ты шантажировал ее! – догадалась Лера. – Ты переспал с ней, а потом шантажировал. Господи, ну я и дура!

Самодовольный смех подтвердил ее слова.

– Ты подлец.

Андре вдруг стал серьезным.

– Я мстил. Снял на видеокамеру, как она трахается, и сказал, что передам пленку желтой прессе. Отличный сюжет: известная бизнес-леди занимается сексом с человеком в маске.

– Что она тебе сделала?

– Оскорбила, подставила на деньги и унизила. И еще пыталась запугать. Достаточно, как ты считаешь? Сучка! Не на того напала. Я не испугался – ненависть сильнее страха. Я решил ее тоже унизить и заодно вернуть деньги.

– И Рами участвовал в этой… грязной игре?

– С удовольствием.

– С удовольствием?

– Да, – Андре самодовольно ухмыльнулся. – Правда, он не знал ни о шантаже, ни о деньгах. Я сказал ему, что хочу отомстить Сюзанне за поруганную любовь. И он согласился помочь мне. Рами чем-то похож на тебя – разочаровавшийся романтик. Хотя мне показалось, что за этим кроется обида.

– Почему именно я?

– Случайность. Помнишь, как ты приехала в магазин за «уродливой» орхидеей?

– Да.

– За день до этого люди Вартана избили меня по просьбе Сюзанны. Стерва! Сама уговорила меня начать цветочный бизнес, обещала денег. Я поверил, взял магазин в аренду, сделал ремонт, влез в долги, а она так и не вложила ни копейки. Сказала, что передумала. Мол, бизнес – ничего личного.

– Ты работал в «Ариуме»?

– Нет, мы встретились в Амстердаме, на выставке тюльпанов. Она приезжала выбирать цветы для загородного дома. Познакомились. Потом я ей помогал оформить зимний сад.

– Ты был ее любовником, – усмехнулась Лера.

– Какая разница…

Лере вдруг на мгновенье стало жалко его.

– Сегодня кто-то следил за мной.

– Черт!.. – Андре выругался и подскочил к окну. – Почему ты сразу не сказала?

– Не бойся, они потеряли меня еще в центре.

– Это Вартан. – Андре судорожно допил кока-колу и швырнул пустую бутылку в мусорницу. – Был такой гениальный план: никто ничего не должен знать – ни ты, ни Рами. В этом была суть. Жалостливая любовная история: печальная маска, наивная блондинка с голубыми глазами. Письма, цветочки. Потом маленький сюрприз на сто тысяч долларов. И все исчезают, как в сказке. И все шло отлично, пока ты не начала совать везде свой любопытный нос, а Рами не влюбился в тебя.

– В меня? – Лера почувствовала, как у нее перехватило горло.

– Да, в тебя. Помнишь письмо про Антония и Клеопатру? Вот когда я понял, что он к тебе неровно дышит.

– Этого не может быть… – Лера покачала головой.

– Я тоже так думал. По нашему плану Рами должен был разжечь в тебе чувства, чтобы заставить ревновать Сюзанну. Она – жадная хищница, не терпит соперничества.

– А зачем нужна маска? Сюзанну можно было соблазнить и так.

– Вряд ли, ее могло зацепить только что-то очень необычное. И я придумал план с человеком в маске.

– Почему именно Рами должен был в маске ходить, а не ты?

– Сюзанна узнала бы меня моментально, мы встречались с ней почти год. Голос, движения, запах… такое не скроешь никакой маской. К тому же кто-то может приказать снять маску – например, та же охрана клуба. Представь, что такое произошло. И кого обнаружат – неизвестного человека, который объяснит, что это безобидный розыгрыш. Игра, шутка, никаких последствий.

Андре снова подошел к окну, отодвинул штору и долго вглядывался вниз.

– Если все шло по плану, то в решающий момент ты должен был надеть маску и заменить Рами, – продолжила за него Лера.

– Опять угадала.

– Где-то я уже такое читала.

– Ну и что, идея была отличная. Все оригинальные идеи давно придуманы кем-то – дело не в новизне, а в качественном исполнении.

– Я все-таки не могу понять свою роль, – Лера устало провела пальцами по лицу.

– Человек в маске должен был молчать – его, точнее, меня, мог выдать голос. И мы решили, что без помощницы не обойтись. Тут на сцене появилась ты, оставила свою визитку. Вдобавок оскорбила Рами – обозвала редкую орхидею, которую он долго выращивал, «уродливым цветком». Помнишь? Надеюсь, Рами получил свое?

– Что – свое? – Лера покраснела.

– Вы занимались с ним любовью в Венеции? Или нет? Нет, в самом деле? – Андре покачал головой, насмешливо глядя на Леру. – Ты умудрилась остаться без сладкого?

Лера отвела глаза.

– Забавно, – Андре рассмеялся. – Похоже, он пожалел тебя. Хотя с Венецией он поставил меня в тупик – о таком мы не договаривались. Видимо, он что-то заподозрил, когда узнал, что я следил за тобой в Париже. Стал осторожничать, даже предупредил меня, что, если с тобой что-нибудь случится, он выдаст меня Вартану и Сюзанне.

– Зачем ты преследовал меня в Париже?

– Хотел добавить немного адреналина – ты разозлила меня своей эрудицией. – Андре снова выглянул на улицу. – Черт, где этот Рами? Скоро стемнеет, вечно он задерживается…

Лера незаметно открыла сумку, достала баллончик с газом и зажала в кулаке.

– А кто придумывал загадки?

– Рами.

– Но… Если он привозил цветы в бутик, то на документах должен был остаться адрес.

– Магазин работал всего несколько месяцев. Рами привозил редкие орхидеи. Всегда брал наличными. Заказ я делал через Интернет.

– Ты тоже не знаешь, где его искать?

– Если бы знал, то не сидел бы здесь с тобой, а давно бы умотал из этой страны и открыл салон где-нибудь на Лазурном берегу. Рами дьявольски осторожен. Как только в Венеции все решилось, он пропал. И ты осталась единственным свидетелем.

– А свидетелей убирают…

Лера тут же пожалела о своих словах. Андре резко повернулся к ней и вытащил из кармана ножик с красной ручкой. Блеснуло тонкое лезвие.

– Не вздумай дурить. Я не убийца, но бутоны у цветов срезал много раз. Это легко, знаешь ли… Делаешь резкое движение, и головка навеки расстается со стеблем. – Он подошел к столу, вытащил из вазы нарцисс и молниеносно отчленил бутон, «желтая чашечка с белым блюдечком» беззвучно упала на пол. – Лезвие очень острое, однажды я брил им одной даме пикантные места. Очень возбуждает…

Он прибавил громкость телевизора.

– Ты не сможешь, – сказала Лера, пытаясь придать голосу уверенность.

– Смогу. Знаешь, почему? Я очень боюсь Вартана и Сюзанну. Сто тысяч – большие деньги, за них голову быстро отрежут. – Андре еще раз выглянул на улицу и повернулся к Лере. – Похоже, Рами не придет.

Увидев его злобные глаза, Лера забралась с ногами на кровать и испуганно отодвинулась в угол, не в силах оторвать взгляд от руки в белой перчатке, сжимающей нож.

С улицы раздался звук сигнализации – пронзительно закричал Пьеро.

– Это моя машина! – вскрикнула Лера.

Андре метнулся к окну и тут же отскочил.

– А, черт, Вартан!!! – Он повернулся к кровати. Лера вскочила на ноги, выставила перед собой баллончик с газом и заорала, что было сил.

– Помогите!

Андре выругался и бросился к двери, по пути опрокинув шампанское и вазу с нарциссами.

– Если предашь меня, убью тебя и твою племянницу!

Хлопнула дверь.

Лера подбежала к окну и раскрыла шторы. Рядом с Пьеро стоял черный джип «Линкольн». Она, дрожа, опустилась на стул. Финита ля комедия.

Первым в номере появился охранник с пистолетом. Увидев одну Леру, он выругался и выбежал в коридор. Через несколько минут появился Вартан.

– Привет, красавица. Ну и бардак! – Вартан отодвинул стул от мокрого стола и тяжело сел. – Где твой неуловимый граф Монте-Кристо?

Лера молча пожала плечами. Ей самой хотелось бы это знать.

Вернулся запыхавшийся охранник.

– Сбежал через запасной выход, – сообщил он. – Чертова сигнализация, все карты нам спутала.

– Зачем ты поставил джип так близко к ее машине? – недовольно прохрипел Вартан.

– Как обычно поставил, не знаю, чего она разоралась, – охранник начал извиняться, засовывая пистолет в кобуру.

– Опять ему повезло, – процедил Вартан. – Мы целую неделю тебя пасли. Ладно, никуда не денется, найдем. – Он достал портсигар, закурил и взял в руки маску. – Маски, платьица, цветочки… Глупые бабы!

Лера нахмурилась.

– Не все, конечно… – уточнил Вартан. – Ты ловко придумала: сначала сбежала от нас, а потом прислала сообщение, где тебя найти.

«Сообщение?..» Лера хотела сказать, что это не она, но сдержалась и незаметно улыбнулась. Это явно сделал Рами.

– Хотела получить свою долю?

– Нет, – ответила Лера.

– Значит, соскучилась. Ох уж эта любовь! – глухо рассмеялся Вартан и двинул ботинком валявшийся на полу цветок. – Нарцисс, цветок самовлюбленного юнца… – Вартан прикрыл глаза в задумчивости, докурил сигарету, наконец, поднялся на ноги. – Ладно, красавица, к тебе претензий нет, ты свое дело сделала. Если что узнаешь, звони. Может быть, твой граф Монте-Кристо еще раз захочет повидаться. Десять процентов твои.

Лера кивнула.

– Пошли, – скомандовал Вартан охраннику, взял со стола маску и направился к двери, наступив на лежащие на полу цветы.

– «Если у тебя два хлеба, один продай и купи нарцисс для души», – сказал пророк, – тихо произнесла Лера ему вдогонку.

Вартан повернулся.

– Я не мусульманин.

Три месяца спустя

Сентябрь – месяц хризантем. Лера еще раз взглянула на пышные белые парики цветов в киоске у входа в аэропорт и поспешила к зоне вылета, где должны были ждать Виктор, Бонни и Утрилло. Брат со своим компаньоном улетали во Францию. Им удалось получить работу в одной из арт-мастерских в Париже.

Лера давно не видела Виктора таким аккуратно подстриженным и нарядным, в новых джинсах и модном свитере. Только мешки под глазами и шляпа Ренуара на голове говорили о богемно-нездоровом образе жизни. Рядом с Виктором стояла Бонни, держа в руках школьный рюкзак.

– Ты чего так долго? Сейчас регистрация закончится, – рыкнул Виктор, увидев Леру. Он заметно волновался.

– На парковке не было мест, – ответила Лера.

– Закругляйтесь, время поджимает, – подскочил откуда-то Утрилло. – Нам еще в «дьюти фри» надо успеть, «горючим» затариться.

– Пока, бамбино, не скучай. – Виктор обнял и поцеловал Бонни. – Слушайся тетю Леру и бабушку. Рюкзак я тебе куплю новый, пришлю. Жди.

– Ты мне уже десять раз это говорил, – недовольно произнесла Бонни и отстранилась от отца.

– Опять бунт на корабле! Я же обещал: разживусь деньгами в Париже, сразу заберу тебя к себе.

– Угу… – пробурчала Бонни. – Не забудь, что нитки с иголкой лежат в боковом кармане рюкзака.

– Ты присмотри за ней. – Виктор облапил сестру, уколов бородой. – И береги свой пушистый хвост, белка!

– Не волнуйся, – со слезами ответила Лера.

– Все, я пошел, – Утрилло нетерпеливо развел руками и двинулся к таможне.

Виктор взял чемодан, поправил на голове шляпу, сказал: «Аривидерчи» и поспешил за компаньоном.

– Папа, ты забыл рюкзак с красками и кисточками! – Бонни бросилась ему вдогонку, взяла за руку и не отпускала до самой таможни.

Пьеро мчался по шоссе. Стрелка спидометра подергивалась около отметки с цифрой «сто». Сквозь музыку Лера уловила всхлипы. Она резко сбросила скорость и взяла вправо. Гравий на обочине с хрустом саданул резину покрышек, машина остановилась, подняв облако пыли. Бонни лежала на заднем сиденье и плакала.

– Ты что? – повернулась к ней Лера.

– Как ты думаешь, папа вернется? – сквозь слезы спросила девочка.

– Почему ты решила, что он не собирается возвращаться?

– Здесь он несчастлив…

– Бонни, не болтай чепуху. Никто ему не позволит там остаться навсегда. И потом, у него есть ты.

– Я уже большая.

– Бонни, прекрати.

– Ему понравится одному в Париже. Не за кого волноваться…

– Не плачь, глупенькая. – Лера села на заднее сиденье, рядом с племянницей, положила ее голову себе на колени. – Никуда твой папа не денется, он обязательно вернется, – сказала она и вдруг тоже заплакала.

Мимо с грохотом пронеслась тяжелая фура. Плотная воздушная волна ударила в салон «Пежо», от дизельных выхлопов запершило в носу.

– Поехали отсюда. – Бонни закашлялась и вскочила. – Фу, не люблю этих вонючек!

– Поехали скорее, а то опоздаем. В магазин через час должны привезти орхидеи.

Одноразовые салфетки лежали в перчаточнице. Полминуты на вытирание слез – и они снова помчались по шоссе. На лобовом стекле Пьеро то и дело возникали пятна от разбившихся насекомых, словно он охотился на них.

Звякнул колокольчик.

Открылась входная дверь. Мужчина в солнцезащитных очках втащил в магазин большую картонную коробку с круглыми отверстиями по бокам.

– Уютно здесь стало, – приветствовал он подошедшую Леру.

– А вы раньше бывали в этом бутике?

– Приходилось несколько раз. Вы Валерия?

– Да, новая хозяйка этого магазина, – ответила Лера, внимательно вглядываясь в мужчину. На вид лет тридцать пять. Короткая стрижка. Подтянут, но не широкоплеч. Загорелое лицо. На руках рабочие перчатки.

Мужчина, видя, что его рассматривают, снял солнцезащитные очки.

– Роман, – представился он, мягко улыбнувшись. У него были карие глаза, вокруг которых веером расходились бороздки морщин, словно боевая раскраска индейцев. – Купили или взяли в аренду?

– В аренду, – ответила Лера, – с правом выкупа.

– Это правильно. Дорого обошелся ремонт?

– Недешево. Пришлось взять кредит в банке под залог квартиры.

– Бизнес есть бизнес. Зато стало очень мило, даже немного по-французски.

– Мерси боку. Это стиль Прованса – есть такая провинция во Франции, – объяснила Лера и с гордостью обвела взглядом свои владения.

Бутик преобразился – от стиля модерн не осталось и следа. Стены выложены плиткой под старинный камень, под потолком – деревянные балки с бронзовыми плафонами. Декоративный камин у стены. Все напоминало обстановку сельского домика где-нибудь на юге Франции. Но особенно Лера гордилась многочисленными горшками и вазами, в которых стояли цветы. Каждая была неповторима и специально подобрана под тот или иной сорт. Для того, чтобы их купить, пришлось объездить множество мебельных и антикварных салонов, а некоторые заказать по каталогам.

– Когда открываетесь? – спросил Роман.

– Завтра или послезавтра.

– Что ж, удачи. Посмотрите орхидеи, а то мне надо уезжать.

Лера открыла коробку и не смогла сдержать радостного возгласа:

– Ух ты, какие фаленопсисы! – Из коробки на нее смотрели белые и розовые «кокошники» орхидей с красными и оранжевыми губками. – Я такие крупные только в Париже видела – на цветочном рынке, около Нотр-Дама. Вы были в Париже?

– Нет, – поспешно ответил мужчина и одел очки. – Если какие-то орхидеи не понравятся, сообщите – я их вам заменю.

– У меня нет вашего телефона, Роман.

– По Интернету. На тот же адрес, где делали заказ.

– О’кей.

– И не забудьте, что я беру только наличные.

– Тетя Лера, как ты думаешь, лучше две красные розы и одну белую, или наоборот? – выскочила из подсобки Бонни.

– Две белые и одну розовую. Красные будут слишком яркими на дедушкиной могиле, – ответила ей Лера. – Извините, Роман. Это моя племянница – Бонни… то есть Аня.

Роман молча кивнул девочке, затем попрощался и направился к двери, но пройдя несколько шагов, остановился.

– Любопытная картина.

– Это тюльпан, – пояснила Лера, видя, что он разглядывает картину на стене.

– «Монстриоза», цветок-хищник. Мой папа нарисовал, – добавила Бонни. – Он сейчас в Париже.

– Изящно и правдиво, – медленно произнес Роман. – Еще раз до свидания.

– До рьян! [45] – улыбнулась Лера.

Звякнул колокольчик.

– Кто это? – спросила Бонни, когда дверь закрылась, и они остались одни в магазине.

– Поставщик цветов.

– Какой-то он хмурый.

– Внешность, как и маска, часто скрывает истинное лицо.

– А вы знакомы?

– Нет, – покачала головой Лера, – хотя подозреваю, что мы многое друг о друге знаем.

– А… – девочка хитро прищурилась. – Теперь понятно, почему ты сегодня в новом платье. И подвеску с жемчугом надела.

– Кто опять слишком много болтает? Пошли, сыщик, отнесем орхидеи и поедем на кладбище. Ты сделала букет из хризантем?

– Сделала. Но объясни, зачем десять и именно хризантем? Тоже на кладбище?

– Тоже, – подтвердила Лера. – Во Франции хризантема считается цветком траура. Мы их положим на могилу одного парня – флориста. Он здесь когда-то работал. Погиб в автомобильной катастрофе месяц назад. У него бабушка из Франции.

– Понятно. А у нас сегодня на ужин опять котлеты с картошкой будут?

– А ты что хочешь?

– Лучше карпаччо из семги.

После ужина мама осталась убираться в столовой, а Лера и Бонни поднялись в комнату наверх.

– Ну вот, Бонни. Теперь это будет твоя комната. В моей квартире закончился ремонт и с сегодняшнего дня я буду жить там.

– А бабушка разрешит переклеить обои?

– Зачем? Они же новые.

– Но мне не нравятся розовые. И к тому же – с квадратиками. Осталось только куклу «Барби» купить.

– Не ворчи. Ты же знаешь, что обои меняют, когда они старые или сильно испачканы. Подай мне лучше фотографию со стены.

– Сейчас, посмотрю, как поезд уходит за поворот. – Бонни подбежала к окну и распахнула его. В комнату ворвался гудок паровоза и стук колес. – Похоже на хвост дракона, правда, тетя Лера?

– Правда, – ответила Лера. – А знаешь, как будет котлета по-французски?

– Нет.

– Ля котлет, – сказала Лера с улыбкой. – Ладно, я поеду, пока переезд открыт, а то опять придется ждать перед шлагбаумом.

Париж – Венеция – Нижний Новгород

Примечания

1

«Новый мост» (фр.)

2

Так себе (фр.)

3

Рами говорит о фильме «Легенда о пианисте» Джузеппе Торнаторе (здесь и далее – прим. авт.)

4

Жить только в любви (фр.)

5

Нужда, прикосновение,

Жить только в любви… (фр.). Песня Бена Рико

6

Очень хорошо (фр.)

7

Любовь и смерть не ведают преград(фр.).

8

Лучше мало, чем ничего (фр.)

9

Любовь слепа(фр.)

10

До скорой встречи (фр.)

11

Поехали! (фр.)

12

Безукоризненный (фр.)

13

Пожалуйста! (фр.).

14

Да, конечно (фр.)

15

Хорошо (фр.)

16

Видимо, Виктор создал вариацию на тему известного рисунка Николя Робера «Eadem monstriuoza» (Франция, XVII век)

17

Такова жизнь (фр.)

18

Вот так! (фр.)

19

Добрый вечер (фр.)

20

Да, да, да! (искаж. фр.)

21

Пылкий любовник (фр.)

22

Наружность обманчива (фр.)

23

Ночью все кошки серы (фр.)

24

Мальчик (фр.)

25

Желание Гюго исполнилось – он умер в конце мая. Гроб его буквально утопал в розах.

26

В фильме «Картуш» (режиссер Ф. Брока, 1962) роль благородного бандита играет Жан-Поль Бельмондо

27

Как дела? (фр.)

28

Очаровательно? (фр.)

29

Да, милые (фр.)

30

Шарль Бодлер. «Цветы зла». Перевод с фр. Эллиса. Изд. «Азбука-классика», 2004

31

«Hotel» переводится с французского как «особняк»

32

Сюзанна ошибается. По описаниям очевидцев, Бодлер не употреблял гашиш

33

Цветы? (фр.)

34

Паштет с иссопом

35

Поцелуй (фр.)

36

Душа (англ.)

37

Удачи! (фр.).

38

Малый мост (фр.)

39

Вероятно, Рами использовал путеводитель «Париж» Дорлинг Киндерсли 2002 г., в котором местонахождение улицы указано неточно

40

Хорошо (итал.)

41

Извините (фр.)

42

Нас в этом мире нет (фр.)

43

Я прошу прощенья и пишу песню о любви, которая не окончена… (фр.). Песня Патрисии Каас

44

Тот хорош, кто красиво заканчивает (фр.)

45

Всегда рады (фр.)