Галерея чувств

Пролог

Сегодня в галерее царило небывалое оживление, еще бы! Ведь сегодня первый день открытой выставки молодого, но уже хорошо известного художника, пишущего в популярном стиле фотореализм. Мой взгляд снова останавливается на одном полотне, которое мне особенно понравилось. На нем изображена обнаженная женщина, стоящая спиной к зрителю. Ее пропорции тела идеальны, у нее приятные для взгляда округлые ягодицы, тонкая талия и стройные ноги. Голова чуть повернута вбок, но ее лица все равно не видно, а ее волосы волнистым каскадом спускаются вниз по спине, доходя почти до середины талии. Ее руки, такие тонкие и изящные, прямо на картине выполняют эротический танец по своему телу, и пусть зрителю не видно, что происходит впереди, но по положению рук и, благодаря прекрасно переданной динамике, можно быть уверенным, что эта женщина ласкает себя. Одна рука находится на уровне груди, а вторая покоится в области между ног. Казалось бы, картина вполне могла получится пошлой, но благодаря тому, что самой пикантной части действия не видно, эта картина буквально пышет чувственной эротикой. «Да, пожалуй, эта работа самая удачная», - решаю я и делаю глоток шампанского. Отрываю взгляд от нее и снова смотрю в сторону привлекательного мужчины, которого я заметила еще в самом начале. Он весьма хорош собой, высокий и подтянутый. Тёмно-русые волосы и светлые глаза - мое любимое сочетание. Он стоит боком ко мне и довольно далеко, благодаря чему я могу смело его разглядывать. Незнакомец о чем-то увлеченно разговаривает с пожилым мужчиной и его спутницей, вид у всех троих очень заинтересованный. Делаю еще глоток и уже решаю, что пора уходить, как, наконец, пожилая пара отходит от красавца и он, провожая их взглядом, замечает меня. Я довольно смелым жестом приподнимаю над головой бокал с шампанским в знак приветствия ему. А он кивает мне головой. Да, сегодня я смелая, спасибо алкоголю. Отворачиваюсь от него и снова смотрю на обнаженную девушку. Делаю еще глоток, шампанское на удивление вкусное, что редкость на подобных мероприятиях, поэтому решаю сначала допить его, прежде чем уйти. Бросаю взгляд в сторону красавца, его уже нет на том месте. Ищу его взглядом, но вот же он! Теперь у него в руках тоже шампанское и он смотрит на меня, а я улыбаюсь и снова отворачиваюсь. Щеки немного раскраснелись, это от шампанского или от взгляда незнакомца? Смотрю на часы, которые мне не так давно подарил папа, и вижу, что уже нахожусь здесь больше часа. Думаю, задание я выполнила, пора и домой.

- Прекрасное творение, правда? – говорит мне тихий и хриплый голос. Я вздрагиваю от неожиданности, поворачиваю голову и снова встречаюсь взглядом со своим незнакомцем, хотя, почему собственно моим? Теперь он так близко, что у меня вдруг перехватывает дыхание.

- Да, оно очень красивое, – соглашаюсь я.

- И сексуальное, - продолжает он и смотрит прямо мне в глаза.

- Да.

В горле пересыхает, и я снова делаю глоток шампанского. Его взгляд перемещается на мои губы, я невольно облизываю их, и его глаза вспыхивают, словно он видит в этом личное приглашение. И я тоже опускаю глаза на его губы. Кажется, что в жизни не было более эротичного момента, чем этот, когда я смотрю на мужские губы, а мужчина смотрит на мои. Они такие чувственные, что у меня возникает желание прикусить нижнюю, засосать ее в рот и облизать языком. Я несколько раз моргаю, чтобы прогнать подобные мысли из головы. Уверена, сейчас мое лицо пылает от смущения за подобные мысли и от огня, который разбушевался внутри из-за них.

- Вы здесь одна?

- Да, одна.

- Как же такое могло случиться? Такая привлекательная молодая женщина и совсем одна. Вы поклонница фотореализма?- с удивлением спрашивает он, его голос действительно очень хриплый, словно у него надорваны связки. Но звучит это очень сексуально.

- Так уж вышло, - просто отвечаю, надеясь, что разговор о моем одиночестве будет закрыт. Я и так слишком его часто ощущаю, чтобы мне о нем кто-то напоминал.- И я не особо знакома с данным видом творчества, можно сказать, сегодня познакомилась с ним впервые. А вы?

- Я знаком с ним довольно хорошо, - он широко улыбается, обнажая свои белые зубы. Он чем-то напоминает мне хищника. Опасного и жестокого. Такие вещи чувствуешь на уровне интуиции. И это притягивает, а в совокупности с его хриплым голосом, просто взрывная смесь. - Вы тут одна и я один, может, продолжим знакомство?

- А вы быстрый, - замечаю я, одновременно польщённая и удивленная.

- Медленно я тоже могу, лишь бы было приятно, - улыбка такая коварная, что нет сомнений, о чем он сейчас говорит.- Так вам нравится больше?

- Хм, сначала медленно, потом можно быстрее, - я соблазнительно улыбаюсь, принимая его правила игры. Возможно, уходить мне еще рано. – Вариантов может быть много, как вы и сказали, главное, чтобы было приятно. Я провожу кончиком языка по верхней губе, теперь это действительно приглашение. Я возбуждена, алкоголь окончательно ударил мне в голову, и тело в таком напряженном томлении, словно натянутая струна.

- Здесь довольно шумно, - его голос я слышу, словно сквозь вату. Он медленно переводит взгляд с моих губ на глаза. - Вы согласны?

- Да, согласна, – не совсем понимая, с чем именно я соглашаюсь.

- В конце малого зала есть коридор, там довольно тихо…. Через пять минут, - говорит он уверенным голосом, словно мой положительный ответ будет чем - то само собой разумеющимся, разворачивается и уходит. А я так и стою с открытым от удивления ртом, и не могу понять, какое чувство во мне преобладает сильнее: желание пойти за ним, или возмущение от того тона, с которым он это говорил. Его уверенность, что я пойду за ним, поражает. Ему вряд ли часто приходилось слышать слово «нет». Я стою в нерешительности. Если я соглашусь на это, изменит ли такой безрассудный поступок что-то во мне? Или же он пройдет, как еще один эпизод в моей жизни? К черту, я решаюсь. Допиваю шампанское одним глотком, избавляюсь от бокала. И медленно иду в том направлении, которое он мне указал. Мои коленки немного трясутся. Я еще не до конца осознаю, на что решилась, но отступать уже не намерена. Вот и малый зал, и коридор в конце, заворачиваю за угол. Здесь довольно темно, вижу очертания двух дверей, наверное, здесь подсобные помещения или что-то вроде этого. Но где же… я даже не знаю его имени! Тут кто-то неожиданно обхватывает меня за талию, прижимая к себе. Я знаю, что это он, но все равно хочу развернуться, чтобы убедиться в этом. Но он мне этого не позволяет. Он склоняет голову к моей шее, утыкается в нее носом, щекочет кожу своим дыханием. Проводит по ней языком. Ощущения невероятные! Мои коленки подгибаются, и он еще плотнее прижимает меня к себе. Я чувствую его эрекцию, это дико меня возбуждает, дыхание учащается, становится прерывистым. Он целует мою шею, его руки ласкают мое тело, мою грудь, живот. Я чувствую, как ткань платья медленно ползет вверх, обнажая мои бедра. А между ног уже все пульсирует от возбуждения и сильного желания, в безумстве я хочу, чтобы он прикоснулся ко мне именно там. Но он не торопится. Очевидно, решив начать делать это медленно. Поглаживает мои бедра, продолжая языком ласкать шею, доходит до моего ушка, слегка прикусывает его, и проводит по этому месту языком. Он заставляет меня дойти до стены и упереться в нее руками. И тут до меня, наконец, доходит, что там, за этой самой стеной, куча народу. Что, если нас увидят или услышат? Осознание, что могу быть поймана здесь с задранным платьем, прижатая к стене, доводит возбуждение до самого пика.

Глава 1.

Университет, в котором я учусь на кафедре дизайна, имеет несколько корпусов. Многие из них до сих пор для меня, что-то вроде лабиринта, такими запутанными они все кажутся. Мой внутренний навигатор совсем не работает, я плохо ориентируюсь на местности, даже на хорошо знакомой, папа говорит - это у меня от мамы. Она может потеряться даже в обычном магазине, если он превышает сто квадратных метров. А сегодня, как назло, занятия по композиции перенесли в соседний корпус. В нашем корпусе делают ремонт, директор университета ждет важных гостей из Министерства образования, вот и стараются всюду навести блеск. Я нахожу нужный кабинет всего за несколько минут до начала пары. Сажусь на свободное место, киваю головой в знак приветствия знакомым студентам, сидящим рядом, и быстро достаю из сумки блокнот с ручками с карандашами. И, не теряя времени, начинаю быстро писать эссе, вспоминая все ощущения и эмоции от вчерашней выставки. Я всегда пишу очень быстро, для меня писать подобные эссе одно удовольствие. Но сегодня, в виду того, что слишком много времени было потеряно на поиск кабинета, не успеваю написать и половины. В класс заходит наш преподаватель, Эльмира Вениаминовна, невысокая и довольно энергичная женщина. Все студенты зовут ее просто Эльмира. Мне она нравится, она всегда умеет найти подход к каждому студенту, помогает и мотивирует. Громкий гул голосов прекращается, начинается урок, слышно только шептание с соседних парт, но и они вскоре утихают. Я все еще сижу, склонившись над блокнотом, попутно вслушиваясь в тему урока. Сегодня нам предлагают представить себя каким-либо представителем флоры или фауны в начале пути нашей жизни и с помощью стилизации и трансформации закончить тем, кем бы мы хотели себя видеть. Для наглядного пособия нам показывают картинку, на которой изображены рыбки, постепенно превращающиеся в птиц. В самом низу этой картинки белые рыбки на черном фоне, постепенно поднимаются вверх, теряют свои плавники, которые вытягиваются в расправленные крылья, и вот уже вверху, на белом фоне, словно вынырнув из темной воды, в белом небе порхают черные птицы. Выглядит очень красиво. Все начинают шуршать бумагой, возиться с сумками, доставая кто перья с чернилами, а кто обычные гелиевые ручки. Жаль, что сегодня я забыла свои перья, с ними работать куда интереснее и проще. Всю первую пару мы рисуем, работаем. Кто-то вперемешку с этим пытается подтянуть свои хвосты. Кто-то тяжко вздыхает, не имея понятия, кого изобразить на рисунке. Все как обычно. Я точно знаю, кем я себя вижу в прошлом, а вот кем хочу стать несколько проблематично. Я еще сама не знаю, чего ждать от будущего, поэтому не представляю, кем могу быть. В самом начале рисунка у меня резвятся в темной мути медузы, распластав свои щупальца, вот только эти щупальца никак не хотят трансформироваться во что-то другое. Я исписываю вот уже четвертый лист, а дело так и не движется. Облегчение приносит то, что задание можно сдать в конце недели. Вздохнув, решаю, что попробую еще раз дома, и снова пытаюсь дописать эссе.

Кто-нибудь был вчера на открытии выставки?- спрашивает Эльмира Вениаминовна.

Я, не отрываясь от своего эссе, тяну руку.

- Как всегда первая у нас Оксана Валевская, – притворно восторженным голосом восклицает Лариса, одна из студенток, с которой у меня не складываются отношения. Я окидываю зал взглядом, поняв, что руку подняла только я одна. Да уж! И снова выделилась, сама того не желая. Мило.

- И как впечатления? – игнорируя полный сарказма комментарий Ларисы, спрашивает Эльмира.

- Довольно смешанные, - немного запнувшись, произношу я.- Много работ, и все имеют свой смысл.

- Но у каждой выставки есть своя общая идея, какова идея этой выставки?- Эльмира всегда просит развернутые ответы. Она не из тех, от кого можно легко отделаться.

- Думаю - это идея показать то, как душа обнажается одновременно с телом, становится более открытой и уязвимой.

- Оксана, ты считаешь, что обнажая душу, человек становится уязвимым?- удивленно спрашивает Эльмира

- Конечно, а разве нет?- теперь удивляюсь я.

- Хорошо, это твоя точка зрения, но разве художники не обнажают свою душу, выплескивая свои эмоции на картины? Что, если художник будут эмоционально закрыт, как это отразится на его творчестве? Отличная тема для дополнительного эссе! Как всегда формат тот же, размер от одной до полутора страниц. Срок сдачи конец следующей недели. Думаю, этого более чем достаточно.- Эльмира явно довольно собой, что придумала новую тему для размышления.- А теперь все свободны. Хороших выходных.

По аудитории проносятся вздохи и тихие возмущения, мало кто рад новому заданию

- Из нас что, журналистов готовят? - злобно шепчет Лариса, - спасибо тебе, Валевская.

- Почему ты всегда такая стерва?- не остаюсь я в долгу на ее выпад.

- Да потому…

- Это был риторический вопрос!- не даю ей договорить и быстро покидаю кабинет.

* * *

Все еще чувствуя раздражение после короткой стычки с Ларисой, спешу в класс живописи. Там я собираюсь провести весь остаток дня, работая над копией Леонардо да Винчи «Мадонна с младенцем». Когда нам сказали, что на протяжении последнего полугодия экзаменационной работой будет копия художников эпохи Возрождения, я сразу знала какую работу возьму. От одного взгляда на картину Мадонны я погружаюсь в состояние спокойной радости, в котором пребывает молодая прекрасная женщина, кормящая грудью ребенка. Снова, едва не заблудившись в лабиринтах огромного корпуса, наконец, захожу в класс, где, расставив мольберты, занимаются еще несколько студентов во главе с Вероникой Викторовной, нашей самой прозорливой и требовательной преподавательницы. Тихо поздоровавшись с присутствующими, и, чтобы не нарушать рабочую атмосферу, быстро устанавливаю мольберт в нужном положении, чтобы на него хорошо падал свет, и приступаю к работе. Тихо играет музыка из проигрывателя. Здесь постоянно включено радио, музыка служит приятным фоном, она помогает добавить чувства в работы во время их написания. Сегодня народу совсем мало, очевидно многие студенты решили начало выходных провести на солнышке где-нибудь в парке. Я бы тоже раньше так поступила, но теперь большее наслаждение я получаю от работы с красками, чем за веселым щебетанием с подругами. А может я просто бегу от воспоминаний? Возможно, хотя какая разница, я делаю то, что хочу делать, и делаю это по своему желанию.

Глава 2.

Громкий звон прямо в моей голове, снова и снова. С трудом разлепляю глаза, пытаясь понять, что это за шум. До меня не сразу доходит, что звонят в дверь. Медленно плетусь к ней только для того, чтобы вырубить звонок. Сделав это, с облегчением выдыхаю, благодарная возникшей тишине. Плетусь обратно к кровати, но тут слышу, как в сумке, брошенной в коридоре, начинает вибрировать телефон. Пару секунд стою в нерешительности, посмотреть, кто звонит, или снова пойти завалиться в постель? И тут тот, кто за дверью видно понял, что звонок отключен и решил теперь барабанить в мою дверь. И до меня сразу доходит, кто мой ранний визитер. Придется открыть.

- Опять снова до поздней ночи сидела?- вместо приветствия сказала мама, как только я открыла ей дверь.

- Что-то случилось, ты соскучилась?- спрашиваю ее в ответ.

Она проходит по маленькому коридору в мою комнату, которую я использую вместо мастерской, и садится на диван.

- Ты забыла, да?- со вздохом полного разочарования говорит мама, - сегодня фотосессия для журнала «Бизнес леди».

Я и правда забыла, и лучше бы, и не вспоминала. Мама собралась тащить меня на фотосессию в журнал, где должны были написать статью о ее салоне красоты, который она подняла, как она сама утверждает, абсолютно одна без чьей-либо помощи. И для пущего блеска ее деловых способностей, она решила, что стоит еще и показать, что она смогла параллельно вырастить дочь. То есть меня.

- Я немного потерялась в числах, - точно не знаю, хочу ли я оправдаться или просто говорю то, что первое приходит на ум. – Почему ты ходишь в обуви по квартире? Нельзя было разуться? - раздраженно бросаю ей я. Нет, похоже, я не хочу оправдываться.

- У тебя всегда грязно, ты же все время занята своими рисунками,- она элегантно закидывает ногу на ногу и откидывается на спинку дивана, - тебе нужно в душ, нам нужно быть в студии в одиннадцать часов.

- Напомни мне, пожалуйста, для чего я должна это делать?- скрестив руки, спрашиваю я.

- Потому что ты моя дочь, все просто.

- Ладно, я в душ, - спорить бесполезно, моя мама умеет вцепиться мертвой хваткой, чтобы добиться желаемого. Наверное, для бизнес-леди это хорошо, но хорошо ли это для матери? И чтобы она не успела применить эту самую хватку на мне, вызывая чувство дочернего долга, я просто ухожу и напоследок кидаю ей в ответ:

- И я совсем недавно мыла полы, так что сними туфли.

И хотя я, уже отвернулась, я прекрасно знаю, что сейчас мама недоверчиво осматривает комнату. И точно знаю, что она морщит нос, при виде грязных, заляпанных краской тряпок возле мольберта, которые я вчера оставила.

Мы с мамой внешне похожи. Почти одинаковый рост, волосы пшеничного цвета, серые глаза, похожие фигуры. И даже, как и я, мама тяготеет к прекрасному, только это прекрасное она сама. А я же пытаюсь создать это прекрасное вокруг себя.

Приняв теплый душ, я, наконец, окончательно проснулась. Обмотавшись в большое полотенце, я вышла из ванной и прошла на кухню, где мама уже пила свежезаваренный кофе. Она разулась, сняла свои элегантные туфли на высоком каблуке и теперь стояла посреди моей кухни, босая и с чашкой кофе в руках.

- Твой кофе готов, быстрее выпивай и одевайся, - командным голосом говорит она.

- Спасибо, - все, что я могу сказать. Мысленно готовлюсь провести половину дня моего выходного перед фотокамерой, которая будет стараться сделать меня прекрасной… Но как же я ошибалась! Я провела в студии почти весь день. Вместо того, чтобы валяться на диване перед телевизором или же просто нежиться в постели, меня то и дело причесывали, красили, переодевали. В самой студии царила ужасная суматоха. Как оказалось, не только у нас была назначена фотосессия для выпуска нового номера журнала «Бизнес леди». Пока подходила наша очередь на съемки, я разглядывала всех других собравшихся здесь, смотрела на чужих матерей и их дочерей весело переговаривающихся, пока им создают прически и макияж, на то, как они вместе смеются. В груди кольнуло неприятное чувство, что мы с мамой никогда не были так близки. Моя мать Валентина Валевская, стопроцентная деловая женщина. Умная, с железной хваткой и сильным характером. Главным в ее жизни всегда был ее бизнес. И все свое детство я была предоставлена на попечение нянь, менявшихся со скоростью звука. Мама никогда не была до конца ими довольна. То ей казалось, что мы слишком много гуляем, то слишком много смотрим телевизор, или же вообще они недостаточно со мной занимаются. Теперь их лица для меня, как размытое пятно, такое смутное и неясное. Да, признаться по честному, мой отец Андрей Валевский уделял мне внимания куда больше, пусть и был генеральным директором финансовой компании. Но будучи на высокой должности и имея кучу обязанностей, не мог заниматься мною в полной мере. Нет, я себя не жалею, другой жизни ведь я не знала. Но вот все равно, что-то да кольнет внутри, когда вижу, какие отношения бывают у других дочерей с их матерями.

* * *

Как только фотограф громко крикнул «Стоп. Снято!», и моя мама быстро собрала свои вещи и, едва попрощавшись со мной, обещая перезвонить на днях, умчалась на работу к своему настоящему любимому детищу, салону красоту, лозунг которого гласил: «Красота женщины вне времени». А я осталась одна в студии, смывать яркий, такой непривычный для меня макияж. Сюда я приехала вместе с мамой на машине, так что обратно добираться только на такси. И снова это неприятное чувство одиночества. Но я привыкла, так что это мое нормальное состояние.

Переодевшись в свои родные джинсы и голубую кофту, накинув пальто, не по погоде теплое, я, наконец, вышла на улицу из этой душной студии, пропахшей духами, лаками и прочими химическим веществами.

А что, если мне проехать до учебного корпуса? Меня ведь могут впустить в кабинет? По крайней мере, я узнаю, закрыт он или нет. «Ну конечно закрыт, - успокаивала я себя, охрана наверняка спохватилась, что не хватает ключа, и нашла его на столе, где его и оставила Вероника Викторовна». Но я могу забрать свою куртку. В пальто действительно было немного жарко, несмотря на пасмурную погоду, больше напоминавшую осень, чем весну. Решено, проедусь до института, охрана меня уже хорошо знает, они не первый раз выгоняли меня из мастерской перед самым закрытием.

Глава 3.

Новая неделя встретила ярким солнцем, все сильнее прогревая землю, которую уже нежным зеленым цветом покрывала первая сочная трава. Казалось бы, мне удалось на время выкинуть из головы Максима, полностью сосредоточившись на учебе. От него самого вестей не было, да я и не ждала, прекрасно понимая, что теперь он ждет ответного шага от меня. Несколько раз я хотела удалить его номер из списка контактов в своем телефоне, но каждый раз останавливалась. Почему я этого не делала? Пожалуй, вразумительный ответ я не могла дать даже самой себе. Возможно, я действительно обдумывала его предложение? Да, меня привлекала возможность снова окунуться в пучину страстного жаркого секса, меня привлекала та сторона отношений, где не нужно было работать над ними, подстраиваясь под партнера, переживать, если не можешь уделять ему достаточно внимания. Единственное, что меня останавливало - это ощущение неправильности таких свободных отношений в целом. Я не представляла, как они работают. Встретились, перепихнулись и разъехались? Или после возможен совместный перекус в кафе или прямо в постели? Где грань между обычным трахом и полноценными отношениями? Что, если я окунусь в них так сильно и не замечу, как жду чего-то большего? Максим очень привлекателен внешне, его лицо прекрасно, тело сложено, как у настоящего атлета. Ко всему прочему он очень умен, и он разделяет мою главную жизненную страсть к искусству. У такого человека можно многому научиться. Но что меня привлекало особенно, так это его полная открытость действий, то, как он легко и просто излагал желания, ничего не приукрашивая. Открыто и честно признался, чего ждет от меня и чего он хочет сам. С ним не нужно гадать, что подразумевают его слова и действия. Все просто и прозрачно… но в тоже время слишком туманно и неопределенно.

Сегодня была среда, и я планировала заехать вечером в гости к отцу. Я соскучилась по нему, мне не хватало наших тихих разговоров за чашкой чая, сидя на диване. Весь день во время лекций я мучилась над заданием преобразования медузы во что-то иное, но снова и снова терпела поражение. Отбросив эту затею до лучшего времени, я решила не дожидаться вечера и сразу после университета отправилась к отцу.

Мой папа жил не так далеко от меня, всего в двух кварталах. Когда они с матерью развелись, я, конечно, испытала что-то наподобие шока, но быстро смогла все принять, насколько это вообще возможно. Развод - обычное дело в наше время. К тому же было видно, что у родителей никогда особо большой любви друг к другу не было, для меня до сих пор оставалось загадкой, почему они вообще сошлись. Я бы еще могла понять, что причиной стала случайная беременность, но я родилась спустя только полтора года после их свадьбы. А развелись они, когда мне исполнилось восемнадцать, видимо посчитали что я уже достаточно взрослая и сформированная личность, чтобы без истерик и лишних мучений принять факт их расставания. Папа быстро съехал в двухкомнатную квартиру, которая досталась по наследству от бабушки, и в которой до его переезда я даже никогда не бывала, потому что ее постоянно сдавали. А мама осталась в нашей старой квартире в центре города вместе со мной. Позже от туда съехала и я, когда папа предложил снимать для меня квартиру рядом с учебой, мотивируя тем, что так мне будет проще добираться, и что я уже вполне самостоятельная, и я сразу на это согласилась. Втайне я подозревала, что сделано это было для того, чтобы в очередной раз показать моей маме, что он лучше и более отчетливее понимает, что для меня нужно. Мама моему переезду сначала воспротивилась, но опять же скорее не из-за того что могла по мне скучать, а от того, что решение было принято без ее участия. Но я все равно переехала, как только мы нашли подходящую квартиру. Это давало мне не только чувство свободы и полной самостоятельности, но еще и возможность видеться с отцом без отягощения маминых упреков в его сторону. Она всегда считала, что он слишком мало уделял ей внимания, не считался с ее мнением, сам принимал решения по важным вопросам. А я считала маму обычной эгоисткой, которую волнует, прежде всего, желание быть в центре внимания, а не возможность участия в семейных делах. Ее не волновали такие вопросы, как мое поступление в университет, сдача экзаменов или первые свидания. Для нее всегда главным и любимым детищем был ее бизнес. Печально, но факт.

Подъехав к дому, в котором жил мой отец, я глянула в зеркало дальнего вида, подправила блеск на губах и вышла из машины. По домофону мне ответили не сразу, я уже стала переживать, что приехала слишком рано и отца еще нет дома, как услышала сигнал, что дверь открыта.

На пороге квартиры меня встретил папа, переодетый из офисного костюма в домашние штаны и футболку. В свои сорок пять он был таким привлекательным, что, глядя на него, меня всегда пронизывало чувство гордости. Стройный и привлекательный с легкой сединой на висках, он оставался завидным холостяком. Мой отец, Андрей Вячеславович Валевский был весьма обаятельным, и всегда привлекал внимание женщин. Я радостно обняла его, и мы вошли в квартиру.

- Ты долго не открывал, - говорю ему, - я уж подумала, что тебя нет дома.

- Нет, я дома как видишь. Но я думал, что ты сначала мне позвонишь, как будешь ехать. Я не успел даже что-то прикупить к чаю, сама знаешь, у меня вечно в доме шаром покати.

- Да уж, это я знаю…- я поворачиваю в комнату, где мы с ним обычно сидим за чашкой чая с каким-нибудь вкусным печеньем, и натыкаюсь взглядом на хрупкую рыжую девушку, которая сидит в моем любимом кресле, поджав ноги. Я сразу отмечаю, что ей не намного больше лет, чем мне. Ее взгляд немного смущенный и встревоженный. А еще я замечаю, что пуговицы на ее блузке застегнуты неправильно, да и выглядит она немного помятой. Я перевожу взгляд с нее на отца, ожидая объяснений.

-Оксана, познакомься, это Алина, мы вместе работаем, - отец смущен не меньше своей рыжеволосой красотки. Та быстро поднимается с кресла и даже протягивает мне руку в знак приветствия. Она старается улыбаться непринужденно, но у нее это плохо получается:

Глава 4.

Когда я выехала из дома, на улице было уже совсем темно. Я не включала музыку в машине, ехала, полностью сосредоточившись на дороге, которую мне заново указывал навигатор. Доехав до места назначения, я чувствую, как мой пульс учащается, а по телу бьет мелкая дрожь. Сейчас все мысли вылетели из моей головы. Незаконченная работа, папа и его новоявленная возлюбленная Алина, мама со своим безразличием - все это куда-то ушло. И мне это нравится. Из подъезда дома выходит пожилой мужчина, чтобы выгулять собаку перед сном, и я быстро прохожу мимо него в еще открытую дверь. Поднявшись на этаж, я начинаю сильно нервничать, я могла приехать и столкнуться с закрытой студией. Его могло там и не быть. И если это так, я буду считать это знаком свыше. У двери нет никакого звонка. Значит, мне придется стучать. Я делаю три громких стука, тишина меня буквально оглушает. Все, что сейчас слышно - это мое дыхание и биение сердца, которое стучит быстрее, чем обычно. Я стучу еще раз, и снова мне никто не открывает. В голову приходит мысль, а что если он там не один, и, как и мой папа ранее, сейчас натягивает штаны после жаркого секса, а его подружка нервно застегивает свою блузку? Да, Оксана, ты просто молодец! Можно поаплодировать себе стоя! Он мог вообще уже выкинуть тебя из головы, это во-первых, а во-вторых можно было бы для начала хотя бы позвонить и не стоять сейчас под его дверью, как круглая идиотка, ну а в-третьих снова эти образы отца, поспешно выскакивающего из постели любовницы, просто ужасны. Я уже разворачиваюсь и собираюсь уходить, как дверной замок щелкает и дверь открывается. И я вижу Максима, и он удивлен. После удивления на лице мелькает довольная улыбка, но и она исчезает довольно быстро. Он молча отходит в сторону, и я захожу внутрь. Пока я была в пути, то представляла себе, как Максим стразу накинется на меня, точно изголодавшийся зверь, и возьмет прямо возле порога не в силах добраться даже до дивана. Вместо этого мы просто молча стоим и смотрим друг на друга. Сейчас при ярком свете ламп, горящих в маленькой прихожей, я замечаю, что вид у Максима довольно усталый, руки заляпаны краской, как и его серая футболка, а еще на нем отлично сидят темно синие джинсы. Ах да, и он босой. Выглядит сексуально и как-то странно невинно. Я облегченно понимаю, что если я что и прервала, то точно не жаркий секс. Максим берет меня за руку, прямо как тогда, в первый раз, когда я была здесь, снова ведет меня к белому дивану. Его мольберты опять накрыты тканью, у меня возникает желание скинуть их и посмотреть над чем сейчас работает Макс. Но вместо этого мы садимся, и Максим берет одну мою ногу, кладет ее к себе на колени и расстегивает молнию на моем ботинке с высоким каблуком. То же самое он проделывает со второй ногой. Это действие кажется таким интимным, и в тоже время таким обыденным, словно Макс только тем и занимается, что помогает мне снимать обувь. Я смотрю на него в упор и понимаю, что безумно хочу его, и он так же хочет меня, я это ощущаю. Это витает в воздухе, который электризуется вокруг нас, сгущаясь плотным сексуальным напряжением. И абсолютная тишина. Максим отставляет мою обувь в сторону и смотрит в мои глаза. Он чертовски красив, это какое-то преступление быть таким красивым! Все его лицо, все его тело буквально пышет греховной красотой. Я нервно сглатываю, в горле стало совсем сухо, и конечно, Максим это замечает:

- Воды?- спрашивает он своим сексуальным хриплым голосом.

Я хочу сказать, что приехала получить обещанный секс, как средство снятия стресса, потому что у меня его было предостаточно. Хочу, что бы он взял меня прямо здесь на диване, и еще хочу увидеть его, наконец, обнаженным полностью. Но вместо этого таким же хриплым голосом отвечаю:

- Да.

- Хорошо, - его хищная улыбка возвращается, он поднимается с дивана и выходит из комнаты, а я не отрываю от него глаз, до тех пор, пока он не исчезает и не появляется снова с уже знакомым мне стаканом воды. Я быстро делаю несколько глотков, как только получаю стакан в свои руки, и протягиваю его назад. Он его забирает и тоже ставит на пол рядом с диваном. Затем проводит по моему лицу рукой, попутно откидывая волосы назад. Он гладит мою шею, медленно опускаясь к плечу. Эта прелюдия будоражит кровь во мне, заставляя желать большего. Когда он доходит до моей руки, потом до бедра, опускаясь туда, где заканчивается платье, из меня вырывается слабый едва различимый стон, и если бы в комнате не стояла такая пронзительная тишина, Максим мог бы его не услышать. Но он слышит, и его лицо украшает самодовольная ухмылка. Все это время он неотрывно следит за своими действиями, а я смотрю на него. Я чувствую, как платье медленно приподнимается, совсем как там, в темном закутке галереи, и тут его рука останавливается. И теперь он смотрит прямо на меня, выжидающе. Его глаза становятся совсем темными, а зрачки расширились от возбуждения. Он медленно наклоняется ко мне, а я сижу, не шелохнувшись. Я чувствую, как его дыхание щекочет ухо, а внизу живота все сжимается в сладком томлении.

- Оксана, это платье тебе очень идет. Но без него ты будешь выглядеть еще лучше.

Я судорожно выдыхаю, я хочу крикнуть ему, что бы он уже, черт возьми, снял его с меня. То самое платье, что было на мне в галерее. Или он хочет, чтобы я сама это сделала? Я кладу свою руку поверх его и веду ее туда, куда мне больше всего хочется. Вверх под подол, где от моей обнаженной кожи и его разделяет только тонкая нить чулок.

-Ты так сексуальна, Оксана, ты сводишь с ума. – Его губы легкими движениями ласкают шею, подбородок. Своей рукой я подвожу его к самому сокровенному месту у себя между ног. Там, где уже чувствую невыносимую пульсацию, которая требует прикосновений. Его пальцы нежно поглаживают, аккуратно пододвигаясь через край трусиков к заветной плоти. Теперь его рука не нуждается в наставлении, и я могу свободно прикасаться к нему сама, везде, где только захочу. А я хочу так много и хочу так быстро, но размеренный неторопливый темп Максима легко подстраивает меня под его игру. И я сама действую медленно, не спеша, ощупывая бицепсы сильных рук, лаская мощный торс. Никогда бы не подумала, что столь обычные прикосновения могут нести в себе столько сексуального подтекста. Каждое мое прикосновение к его телу в совокупности с его ласками действуют на меня так, что я уже не соображаю, где сейчас нахожусь. Голова, как в легком тумане, слегка кружится, я закрываю глаза и полностью отдаюсь ощущениям. Максим упирается коленями в диван, мое платье уже задрано вверх до самой талии, ноги раздвинуты, приглашая устроиться прямо между ними. Я открываю глаза, чтобы притянуть его за плечи, и он целует меня в губы также медленно, смакуя, наслаждаясь их вкусом. Его пальцы уже добрались до обнаженной плоти, сдвинув трусики в сторону, и теперь, нежно массируя клитор, он вводит в меня палец. Я впиваюсь ногтями в его плечи, с шумом выдыхаю воздух. Следом за первым пальцем медленно проскальзывает второй, растягивая меня изнутри, наполняя. Я двигаю бедрами ему навстречу, насаживаясь на них, стону и всхлипываю от удовольствия. Максим переходит от моих губ к левой щеке, двигаясь к уху, лаская его. А я, как заворожённая, смотрю, как два его пальцы входят в меня, увеличивая темп, его большой ласкает чувствительную точку, сводя с ума. Я уже не могу сдержаться. Чувствую, как во мне нарастает приближение мощного оргазма. Мои стоны превращаются в жалобное лепетание с просьбой не останавливаться, только не останавливаться! Еще один раз, резко, глубоко, еще один нажим на сладкую точку и меня накрывает мощным потоком удовольствия. Перед глазами мелькают темные точки, и какое-то время я не могу прийти в себя.

Глава 5.

Мои мысли прерывают движения Максима, который пытается подняться с пола, но я ему не даю, крепко обнимая. И пусть это выглядит странно, но я не хочу сейчас терять его тепло, не хочу терять это ощущение умиротворения

- Эй, я совсем не против провести с тобой обнаженным хоть весь день. Но давай хотя бы переместимся туда, где нам будет помягче? – со смешком говорит он, и я его отпускаю. Максим приподнимается и тянет меня за собой, мы поднимаемся, и он ведет меня к уже знакомому белому дивану. Мы садимся друг напротив друга, полностью обнаженные. Я обхватываю себя руками, не потому что стесняюсь, а скорее от того, что теперь мне становится холодно. Словно теперь, освободившись от его объятий, я стала снова беззащитной, слишком открытой, и теперь холод пронизывает меня насквозь. Предательские мурашки покрыли мою кожу, и Максим, заметив это, берет свой свитер и натягивает его на меня через голову.

- Вот так будет лучше, - еле слышно говорит он, убирая мои волосы за ухо. Затем притягивает меня ближе к себе, усаживая на колени так, чтобы я обхватывала его бедра ногами, - теперь не замерзнешь.

Я сижу верхом на его коленях и начинаю выводить по его обнаженной груди пальцем узоры. То, что он заметил мою реакцию на холод и его забота, вызывают во мне желание разреветься. Я уже не помню, чтобы обо мне вот так заботились.

- Надо полагать, ты передумала?- спрашивает Максим.

- Передумала о чем?- подняв на него глаза, я ожидала увидеть в них его обычное самодовольство, но вместо этого вижу настороженный и внимательный взгляд.

- О моем предложении. Ты, я и секс, много секса, - шепчет он своим соблазнительным голосом, притягивая к себе одной рукой, попутно ласково проводя другой по моему бедру, приближаясь к моей попке и слегка сжимая ее.

- Ты всегда все портишь своими разговорами!- возмущенно шепчу я, закрывая глаза и наслаждаясь его теплым дыханием на своей коже.

- А ты вечно убегаешь, - его губы проводят легкую дорожку поцелуев, начиная от уха, по щеке, пока не находят мои губы. И слегка прикусывая за нижнюю, он завладевает моим ртом, развеивая все мои мысли напрочь. Его руки медленно скользят, начиная от ягодиц, лаская их, приподнимая свитер до тех пор, пока не обнажает меня почти полностью, открывая своему взору мою грудь. Он обхватывает зубами одну твердую горошину соска, и я слегка вскрикиваю, а мои бедра непроизвольно толкаются к нему еще ближе. – Теперь ты не убежишь, я не позволю. – Максим касается кончиком языка другого соска и прикусывает его тоже. Я притягиваю его ближе к себе, обнимая за плечи, сильнее раздвигая ноги, в желании соприкоснуться с ним каждой клеточкой своего тела. Откидываю голову назад, наслаждаясь ласками, которые Максим дарит моей чувствительной, налитой от желания груди.

- Хочешь большего?- мурлычет он, кружа языком по твердой горошине.

- Да, - со стоном выдыхаю я.

- Хочешь, чтобы я был в тебе?- он прикусывает и снова ласкает чувствительную кожу.

- Да, - я приподнимаю его голову и захватываю его губы, упиваясь этим поцелуем. Мои руки тянутся вниз, туда, где наши бедра тесно соприкасаются. Я хочу дотронуться до него, почувствовать в руках его твердое желание. И он действительно очень твердый, и такой горячий, я нежно провожу рукой по всей его длине.

- Я хочу тебя! Прямо сейчас! – выдыхает Максим, резко опрокидывает меня на диван, подтягивая мои ноги вверх, закидывая их к себе на плечи, и тут же резко входит в меня. Я вскрикиваю, как обезумевшая, от чувства наслаждения и наполненности внутри себя, жадно вбирая каждый резкий толчок Макса. В его глазах столько огня, страсти и силы, которые буквально сжигают меня с каждым его движением. Этот момент такой интимный не только потому, что наши тела обнажены, сливаясь в эротическом экстазе, а потому что я чувствую полное единение с ним сейчас. Глаза в глаза, тела, так тесно прижатые друг к другу в той единственной точке, где соприкосновения приносят небывалое удовольствие. Я бы могла закрыть глаза, чтобы полностью отдаться этим ощущениям, но взгляд Максима буквально гипнотизирует меня, заставляя держать их открытыми. Каждый звук соприкосновения наших тел, каждый наш стон отдается во мне так сладко, что я практически выпадаю из реальности. Голова точно в тумане, и все, что я чувствую, это как Максим наполняет меня снова и снова, как мое тело жарко отзывается на каждый толчок, который с каждым разом становится все сильнее и быстрее.

- Давай!- я слышу приказ Макса сквозь пелену наслаждения, которое уже доходит до своего пика, и меня накрывает теплой волной мощного и яркого оргазма. Я, наконец, закрываю глаза, полностью утопая в своих ощущениях, и из меня вырывается протяжный стон, в след которому слышится рычание Максима, снова изливающегося мне на живот. Он падает на меня сверху и тут же перекатывается вместе со мной на бок. Мы тяжело дышим, спина Максима покрыта капельками пота, и я провожу по ней рукой, собирая их, и утыкаюсь ему в шею. Снова вдыхаю запах, в котором витают нотки нашего секса и жара наших тел. Я тоже, как и Максим, вся взмокла, особенно в области шеи, где до сих пор болтается свитер, который мы так и не удосужились снять.

- Жарко, - жалобно прерываю я тишину.

Максим стягивает с меня свитер, отбрасывая его в сторону, тихонько посмеиваясь:

- Стоило ли его надевать?

- Тогда мне было холодно, - я смотрю в его глаза, пытаясь увидеть в них хоть что-то такое, что послужило бы оправданием моего побега. Но ничего не нахожу.

- Нам нужен душ!- Максим нависает надо мной и решительным тоном продолжает, - и только вздумай сказать, что тебе нужно уходить.

Он помогает мне подняться и ведет меня в ванную. Я думала, что он теперь даст мне уединиться, но вместо этого он включает воду и забирается в ванную первым.

- Я считала, что первой душ буду принимать я!- скрещивая руки на груди, хмуро смотрю, как Макс с блаженным видом встает под струи воды, которые надо признать очень соблазнительно стекают по его великолепному телу.

Глава 6.

В субботу я, конечно, чуть не проспала на пару и приехала, когда она уже практически началась. Я планировала отсидеться как можно тише и даже не ходить после пар в мастерскую, где меня ожидала моя незавершенная "Мадонна с младенцем" с его напряженным взглядом. Но не тут - то было, сегодня была сдача работ по преобразованию флоры и фауны, а у меня, пожалуй, в первый раз не было выполнено задание! У меня так и остались копошиться внизу белые медузы на черном фоне. "Ну почему я не вспомнила об этом вчера ночью, когда пыталась заснуть", - корю я себя. Теперь у меня будет хвост, а я ненавижу хвосты! Я все еще надеюсь, что Эльмира каким-то чудом забудет про сдачу моей работы в этой кутерьме, которая творится с показами работ других студентов, кучкой толпящихся возле ее стола, внимательно слушая все комментарии по каждой из них.

- Оксана!- зовет меня Эльмира. Боковым зрением я вижу, как все расступаются, открывая меня ее обзору. Кругом одни предатели, со вздохом думаю я.- А где твоя работа?

- Эм. Ну я еще не закончила, - говорю я, немного смутившись.

- Покажи что есть, попробуем посмотреть, от чего можно отталкиваться, - не унимается она.

- На самом деле у меня вообще еще ничего не готово, - говорю я, надеясь, что теперь от меня отстанут.

- Если не можешь сопоставить себя с кем-то, можно попросить близкого человека, который расскажет, какой он тебя видит. Каждый человек сопоставляет себя с каким-нибудь животным, и точно так же, а иногда и наоборот, его видят окружающие! Не тяни с этим, Оксана, это на тебя не похоже. Задание довольно простое.

И она вновь переключается на других студентов. Если бы все это было так просто для меня, сокрушаюсь я. Найти человека, который хорошо меня знает? Я не уверена, что знаю саму себя.

Когда пара, наконец, заканчивается, Эльмира напоминает нам об еще одном задании, которое она ждет на следующей неделе, сдача эссе. И советует начинать подтягивать всем хвосты перед экзаменами, с ними доступа к сдаче не будет. Я собираю вещи и со вздохом облегчения еду домой, где сразу заваливаюсь спать.

Проснулась я, спустя несколько часов, и хотя за окном было еще светло, солнце уже опускалось за горизонт, а небо снова было хмурым с рваными темными облаками. Я плетусь на кухню, что бы найти там чего-нибудь съестного, попутно залезая в телефон. Пропущенные от Максима звонки, целых два. Сердце екает против моей воли, сжимаясь то ли от разочарования, что я не смогла взять трубку, то ли от разочарования, что пропустила возможную встречу. Может перезвонить ему? Да, я решаюсь на это и набираю его номер сама.

- Алло, - мой голос еще сиплый ото сна, и я прокашливаюсь.

- Опять игры, Оксана?- спрашивает Макс вместо приветствия.

- Я спала, поэтому не слышала твои звонки, до поздней ночи работала над одним проектом, - отвечаю я, чувствуя, что мой голос звучит так, словно я оправдываюсь перед ним, и мысленно даю себе за это пинок.

- Понял, - более спокойно отвечает он,- приезжай ко мне. Или у тебя сегодня встреча с отцом?

- Нет, встреча будет завтра, - я тру глаза, прогоняя остатки сна, - но у меня полно работы, у меня небольшая загвоздка в одном задании. А нужно успеть все сделать за эти выходные.

- Так приезжай, я тебе помогу, - уверенным голосом говорит он. Я задумалась, а что если и правда мне так и сделать?

- Оксана?- слышится голос Максима в трубке, - ты еще здесь?

- Я приеду, только перекушу и приеду, - отвечаю я ему, решившись.

- Жду, – коротко говорит он и отключается.

- Да, я тоже соскучилась!- говорю я телефону, когда экран уже погас.

* * *

Подъехав к дому, где находилась мастерская Макса, я снова несколько минут сижу в машине, прежде чем выйти на улицу. Я волнуюсь. Вспоминая, зачем приехала сюда, я со вздохом отстегиваю ремень безопасности и выхожу. Максим быстро отвечает по домофону, точнее он не отвечает, а просто открывает мне молча дверь, не удосуживаясь даже выяснить, кто пришел, и я поднимаюсь наверх. На этот раз он встречает меня у самого порога, на нем темные джинсы и черная футболка, которая идеально обтягивает его тело. Вид шикарный, хотя думать сейчас об этом мне нужно в последнюю очередь. Его лицо ничего не выражает, и мне можно только догадываться о чем он думает. Я молча подхожу к нему, и он отступает, пропуская меня внутрь. Остановившись в коридоре, я хочу снять пальто, но Максим меня опережает, помогая мне. Когда его руки касаются меня, даже сквозь одежду я чувствую тепло, исходящее от него, и по телу проносятся сотни электрических огоньков. Я слегка вздрагиваю, а он наклоняется к моему уху и шепчет:

- Привет, милая.

Ага, понимаю, это он меня так называет, вспоминая наше не столь давнее прощание. Тогда я так и назвала его – милый. Он забирает мою сумку, вешая ее на крючок в прихожей, куда отправляется следом и мое пальто.

- Привет, – отвечаю я, нагибаясь, чтобы расстегнуть молнию сапог. При этом чуть сдвинулась вбок, чтобы не стоять, нагнувшись точно в приглашении перед ним, подставляя свой зад. Максим едва слышно хмыкает и проходит в комнату, я следую за ним.

- Нам нужно кое-что прояснить, - начинаю я с ходу, пока мысли не разлетелись в разные стороны. - Во-первых, я тебе не собачка, бегущая по первому зову. - Максим останавливается возле одного из столов, опирается на него и скрещивает на груди руки. Я жду, что он начнет возражать, что ничего подобного не имел ввиду, когда звал меня сюда, но он только выжидающе молчит. Немного прочистив горло, изо всех сил стараюсь говорить четко и уверенно, что бы он понял всю серьезность этого разговора. - Во- вторых, сегодня… сегодня, никакого секса!- выпаливаю я чуть более громко, чем хотела. Максим слегка хмурит брови и, чуть подавшись вперед ко мне, спрашивает:

- Есть еще в-третьих?

В голове начинают мелькать сотни мыслей, но ни одна не подходит. Совсем недавно я точно знала, что хочу сказать, но вот теперь все мысли как назло сбились в кучу, и никак не хотят выстраиваться в нужный мне ряд.

Глава 7.

Утром меня будит настойчивый звон телефона, который я по глупости оставила рядом с кроватью. Взглянув на дисплей, вижу входящий звонок от мамы, похоже у нее входит в привычку не давать мне высыпаться в свой выходной. Я хмурюсь, но на звонок отвечаю.

- Да, - раздраженность моего голоса, надеюсь, даст ей понять, что она звонит не совсем вовремя.

- Оксана! Ты получила номер журнала с нашими фотографиями?- радостно щебечущий голос матери действует на меня, как ни странно, отрезвляюще, и остатки сна отступают прочь.

- А должна была?

- Конечно! Загляни в почтовый ящик, или, быть может, тебе должны доставить его с курьером, - немного подумав, ответила она – Но фотографии шикарные! Я попросила фотографа немного подкорректировать цвет твоих волос, чтобы он стал ближе к моему цвету! Получилось просто изумительно!

Я снова морщусь в раздражении.

- Чем тебе не угодил мой цвет?- спрашиваю я.

- Ну что ты, все прекрасно!- тут же оправдывается она, - просто я подумала, что так будет более по - родственному что ли, и фотограф был со мной согласен! Думаю, тебе и правда стоит сделать тонирование волос, немного освежить их. Я могу тебя записать на этой неделе, мне тоже стоит обновить стрижку. Можем сделать это вместе.

- Нет, спасибо, - бурчу я, поднимаясь с постели. Сильно сомневаюсь, что фотограф был согласен с мамой, скорее я поверю, что она ему слегка приплатила, чтобы все выглядело так, как хочет именно она, - мне и так все нравится.

- Как знаешь, – немного разочарованно протягивает она. – Ну, хороших тебе выходных!

-И тебе, - прощаюсь я и отключаю телефон.

Да уж, мамочка умеет поднять настроение с утра пораньше, и чем ей не угодил мой цвет волос? Вечно, что-то выдумывает, наверное, это и есть ее главное разочарование во мне. Я не стремлюсь, как она, испробовать на себе все новинки парикмахерской индустрии. Думаю, ей бы больше понравилась такая дочь, как эта злополучная Лариса, моя одногруппница, она тоже вечно занята своей внешностью гораздо больше, чем всем остальным. Ее белокурые локоны всегда идеально уложены, и даже оттенки в макияже она предпочитает те же, что и моя мать. Они бы быстро нашли общий язык. На меня же вечные перекрашивания, тонирования и мелирования навевают чувство скуки, а мама тем только и живет, что изо дня в день совершенствует свой образ. Уверена, она и спать ложится с мыслями, какой маникюр сделать ей завтра, и какие туфли подобрать к новой губной помаде. Вообще губную помаду подбирают к туфлям или наоборот? Так вообще делают? В прочем не важно. Потянувшись сидя на постели, я вспоминаю, что сегодня у меня еще встреча с моим вторым родителем, и, закрыв глаза, откидываюсь обратно на постель. Мысленно настраиваю себя на вежливый и миролюбивый лад, я должна это сделать. Папа меня просил, и если уж эта девушка действительно столько для него значит, я постараюсь быть милой с ней. «Честное слово постараюсь», - бормочу я себе под нос. Хотя я понятия не имею, как себя вести с женщиной отца, которая по возрасту больше подходит мне в качестве подружки, нежели в образе новоявленной мачехи. Даже просто думать об этом странно.

День пролетает быстро, пока я занимаюсь набросками комнатных растений, это задание по рисунку, которых, слава Богу, было предостаточно в съемной квартире, благодаря съехавшим хозяевам, но по какой - то причине, решивших оставить их здесь. Наверное, они думали, что растения создают дополнительный уют. Что ж в данный момент мне это на руку, и пусть листья некоторых из них немного подсохли, в виду моей не самой добросовестной поливки, выглядели они все равно неплохо. Это на мой взгляд. Учитывая мою забывчивость, я вообще удивлена, что они до сих пор живы, а не окончательно засохли. Время подходило к пяти вечера. Мы же с папой условились, что я подъеду к шести. Пора потихоньку собираться, я решаю одеть наручные часы, подаренные папой, в знак нашего перемирия и моей готовности быть милой и дружелюбной. Если честно, я их частенько одеваю, просто обычно это делаю тогда, когда выхожу, куда-нибудь в театр или посещаю выставку. Они мне нравятся, выглядят благородно и неброско. И совсем не похожи на гламурные часики, которые предпочитает носить моя мама. Они даже чем - то напоминает мне мужские, благодаря своей круглой простой форме и толстому коричневому ремешку, плотно обтягивающему мое запястье.

Собралась я быстро, надев простое платье и убрав волосы наверх заколкой. Времени до выхода оставалось еще довольно прилично. Раньше я бы не раздумывая приехала пораньше, но не теперь, когда я знаю, что отец может быть сейчас с Алиной. И черт их знает, чем они там занимаются в эту самую минуту, эта мысль меня совсем не прельщает. И я решаюсь дождаться нужного часа. Немного подумав, я беру в руки телефон, проверяя его на наличие пропущенных звонков. Их нет. Не звонил. Ну и к черту тебя, Макс! Хватаю куртку, затем накидываю поверх плеч сумку, и решаюсь покататься по городу, чтобы убить остаток времени, может даже заглянуть в магазины. В любом случае мне пора пополнить запасы в холодильнике, да и возможность заглянуть в багетную мастерскую, которая находится неподалеку, доставит мне удовольствие.

Сев в машину, и по привычке включив навигатор, я задумалась. Вот уже несколько раз я зарекалась самой себе, что научусь ездить по городу без него, по крайней мере, в те места, которые хорошо знаю. Ведь в этом нет ничего сложного, столько людей каждый день едут по отлаженному маршруту и не теряются. Я же всегда полагаюсь на моего маленького технического помощника. Думаю это нужно исправлять, пора уже перестать бояться заблудиться, я девочка взрослая. К тому же это меня отвлечет от мыслей о предстоящем ужине с отцом. Ну да, хорошо, еще я надеюсь, что это отвлечет меня от мыслей о Максиме. Итак, я уверенно сжимаю руль и готовлюсь совершить маленький подвиг. И уже спустя несколько минут начинаю об этом жалеть, почти сразу утыкаясь в тупик из кирпичной стены. Я надеялась проехать внутри квартала, чтобы срезать путь до магазина, а оказалось, что проезда здесь вовсе и нет, и теперь мне нужно сдать назад по узкой дороге. Чертыхаясь и проклиная все на свете, я кое - как добираюсь до нужной улицы, немного повиляв из стороны в сторону между домами, пытаясь найти нужную мне дорогу, и с облегчением вздыхаю, когда вижу крышу нужного впереди здания. Я знаю, что таких людей, которые плохо ориентируются на местности, как и я, не так уж и мало. И в основном это проблема женская, у мужчин подобное встречается гораздо реже. Вот же несправедливость! Рожать нам, критические дни нам, так еще и приличной ориентировкой природа не удосужились нас наградить. Помню, как я боялась первые дни ездить, когда только получила ключи от машины. Мне очень хотелось водить самой, и в тоже время я знала, что могу легко заблудиться, если выеду неподготовленной. Каждая поездка для меня сродни приключению, стоит немного расслабиться, и я обязательно заверну не туда. Кому то это может показаться смешным или глупым, для меня же это буквально жизненная проблема. Заехав на широкую стоянку, стараясь как можно лучше запомнить местоположение своей машины на ней, чтобы потом еще не потратить время на ее поиски, я иду в торговый центр, где есть и продуктовый отдел, и багетная мастерская. Но, глянув на часы на моем запястье, понимаю, что из - за того, что кружила дворами, времени у меня осталось совсем немного, и теперь придется ограничиться только походом за продуктами. Купив яйца, пакет молока и пару упаковок йогурта, я без приключений добираюсь обратно до своей машины. Вырулив со стоянки, и уже оказавшись на главной дороге, я проезжаю мимо главного развлекательного комплекса города и с краю недалеко от центрального входа в спортивный клуб замечаю знакомую мазератти. «Макс!» - тут же мелькает в голове, сердце начинает стучать о грудную клетку так, что становится больно. И, словно услышав мои мысли, появляется и он сам собственной персоной, выходящий из стеклянных дверей здания. В джинсах и кожаной куртке, небрежно наброшенной на плечи, со спортивной сумкой в руках он выглядит очень и очень привлекательно. Так привлекательно, черт, даже слишком. Я буквально чувствую исходящую от него сексуальную притягательность и еще сильнее сжимаю руками руль. Моя машина медленно, но верно приближается к нему, двигаясь в этом запруженном потоке. Следом за Максом выходит еще один мужчина, на которого я не сразу обращаю внимания, пока тот не догоняет Максима, и, схватив его за плечо, останавливает. Этот мужчина почти такого же роста, как и Макс, может чуть ниже, и одет так же в кожаную куртку и джинсы. Только вот комплекцией более крупный, чем он. Макс останавливается, и я даже со своего расстояния вижу, что он сильно раздражен, от того, что его остановили. Его тело напряжено, голова вскинута вверх, вся поза говорит о том, что он готов в любой момент дать отпор. Проезжая мимо него, я не удерживаюсь и громко сигналю. Я не оборачиваюсь, проехав дальше и уж конечно не останавливаюсь. Возможно, он даже не понял, что сигналили именно ему. Даже если он оглянулся мне вслед, каковы шансы, что он мог узнать мою машину? Практически никаких, он видел ее всего раз. Хотя мне не стоит сильно об этом переживать. Он даже не звонил мне больше. Возможно, он решил, что даже такие отношения, как наши, не стоят того, чтобы возиться со мной? От этой мысли мне становится не по себе, не надо было сигналить, это было глупо! Но что сделано, то сделано. Бросив взгляд на часы, понимаю, что уже немного опаздываю и увеличиваю скорость, насколько это позволяет загруженная машинами дорога.

Глава 8.

Когда яркое солнце так жарко согревает своим теплом, поневоле начинает клонить ко сну. Сегодня такой яркий и теплый день, что люди, наконец, осмелились сбросить с себя тяжелые куртки, предпочтя им легкие кофты и пиджаки, радуясь, что шкала термометра, наконец, добавила плюсом еще несколько градусов. И прямо сейчас я полностью погружена в то удовольствие, что дарит мне солнечное тепло, лаская мое тело, целуя его своим обжигающими тонкими лучиками. Я знаю, что стоит солнцу снова закатиться за горизонт, как снова станет прохладно от еще непрогретой до конца земли, поэтому стараюсь сполна насладиться тем теплом, что дарит этот день.

Я лежу полностью обнаженная на белом диване, который накрыт белой простыней, подперев руками голову, и смотрю как Максим в одних синих джинсах творит возле мольберта. Сегодня я сама позвонила ему, и уже спустя час оказалась в его объятиях, обжигаемая его поцелуями и ласками. Мой порыв позвонить первой был вызван сильным желанием услышать его голос, удостовериться, что наши отношения в силе. Максим сразу заявил, что хочет меня увидеть. И я приехала к нему сразу же после занятий, даже не заезжая домой. Он практически накинулся на меня возле входа в студию, и мне это понравилось. Мне нравилось чувствовать всю силу его желания, то, как он желал без промедления овладеть мной, заклеймить своими прикосновениями. А когда он показал мне упаковку презервативов со словами: «Сегодня я подготовился», то хохотала как безумная.

Сейчас я чувствую себя полностью расслабленной и умиротворенной. Мне нравится смотреть, как Максим увлеченно работает кистями, накладывая новые мазки краски. Его лицо сейчас такое спокойное, но едва улавливается нотка грусти в его глазах, и это зрелище завораживает. Мне очень интересно узнать, что за картину он сейчас пишет, но я не задаю вопросов, ограничиваясь тем, что внимательно наблюдаю за эмоциями на его лице. Несколько раз звонил его телефон Максима, но он, даже не глядя на экран, просто отклонял звонок. Теперь я понимаю, что мне еще повезло, тогда когда я звонила ему в первый раз. Когда Максим работает, ничто не должно его отвлекать. Одного не понимаю, можно ведь совсем отключить телефон, но он этого не делает. Вздохнув, понимаю, что много чего есть в Максиме, чего я не знаю и не понимаю. Я тянусь руками к сумке, которая была отброшена в порыве страсти, как и вся наша одежда, и начинаю копаться в ней в поиске ручки с бумагой.

- Что ты там ищешь? – не отрываясь от мольберта, спрашивает Максим.

- Хочу написать эссе, не одному тебе нужно работать, - усмехаюсь я.

Максим дарит мне одну из своих нахальных улыбок, которые уже начинают мне так нравиться, что, не видя их, я по ним скучаю.

- На меня снизошло вдохновение.

- Вдохновение после жаркого секса? – игриво спрашиваю я.

- Вдохновение от тебя, бабочка. Что за эссе? - интересуется он, снова обращая внимание на мольберт. Ну что же это такое! Мне даже нравится, как он называет меня бабочкой.

Я тяжко вздыхаю и вкратце описываю тему для задания.

- Мне начинает казаться, что ты меня используешь, чтобы выполнять свою домашнюю работу, – слегка нахмурившись, выдает Максим, но тут же снова улыбается. – Уже второй раз ты приезжаешь, и тебе срочно нужно выполнить какое - то мудреное задание.

На его предположение об использовании я только хмыкаю, еще неизвестно, кто кого больше использует. К тому же не думаю, что Максим в курсе, что это за чувство, когда тебя действительно используют. Хотя… я ведь совсем о нем ничего не знаю. Не знаю его прошлого, не знаю ничего о его родных и друзьях. А еще мне очень интересно понять, почему у него такой хриплый голос. Точно не от курения, я еще ни разу не улавливала от него запаха сигарет. Может, стоит его об этом спросить напрямую? Эта тайна его голоса будоражит меня, мне так хочется разгадать ее.

- Есть, какие-нибудь идеи? – прерывает мои раздумья Макс

- Почти никаких, - отвечаю я, начиная выводить завитушки по краю листа.- Когда художник раскрывается в своих работах, он этим только выигрывает. Я это понимаю, просто …

Я замолкаю, понимая, что могу сболтнуть лишнего. Максим откладывает в сторону кисти и вытирает руки о влажную тряпку, подходит ко мне и садится рядом. Он проводит рукой по моей обнаженной спине, от чего по коже начинают бегать мурашки. Все мое тело отзывается на его прикосновения. Он слегка наклоняется ко мне так, чтобы его губы были прямо напротив моего уха, и, слегка прикусив его, распространяет по телу крошечные электрические разряды, которые отдаются внизу живота. Я выдыхаю из легких воздух. Ему так легко завести меня, одного легкого прикосновения достаточно для того, чтобы я снова захотела его.

- Ты даже представить себе не можешь, какую силу и свободу может дать человеку его абсолютная открытость миру не только в творчестве, но и в жизни в целом.

Я хмурю брови, совершенно не понимая его.

- Человек, который постоянно закрыт, храня в себе все свои тайны, становится еще более уязвимым, когда сжимается в страхе, что о них могут узнать другие. Это сковывает, заполняет лишней тревогой, которая на самом деле и гроша ломаного не стоит.

Я с удивлением поднимаю на него взгляд, и он захватывает мою нижнюю губу зубами и проводит по ней языком. Мои мысли начинают разлетаться в стороны, и я отчаянно хочу их удержать, но Максим переворачивает меня на спину и проводит рукой по моей груди, нежно касаясь уже затвердевших сосков. Я непроизвольно выгибаюсь навстречу ему, и Максим довольно улыбается.

- Нам так просто обнажать свое тело, выставляя напоказ все то, что должно быть сокрыто, - продолжает он, с благоговением глядя на мое тело - А вот то, что внутри держим под семью замками. Знаешь, почему так происходит?

- Почему? – хрипло шепчу я, не совсем уверенная, что хочу знать ответ.

- Потому что все, что мы хотим, это быть свободными от своих тайн, но страх быть, непонятыми, непринятыми обществом, заставляет держать все внутри под семью замками. И именно это делает нас уязвимыми. Это сковывает наши реальные потребности, заставляя стыдиться собственных желаний и стремлений, - рука Максима медленно движется вниз к животу, и мои мышцы напрягаются, желая и одновременно прося большего.

Глава 9.

Вернувшись домой, застаю возле дверей курьера, который пытается дозвониться до моей квартиры. Увидев меня и поняв, что я нужный ему адресат, он с облегчением протягивает запечатанный коричневый конверт. Я расписываюсь в его бланке о том, что посылка доставлена и захожу с ней в квартиру.

Я не тороплюсь распечатывать конверт, я знаю, что там находится - выпуск журнала со статьей о моей маме и наши совместные фотографии. Я задумываюсь над словами Максима, он сказал, что его семья не была такой заботливой как моя. Кое в чем он был все же прав, моя мать никогда не допускала, чтобы я серьезно заболела. Я помню, как она прогнала очередную няню, когда узнала, что мы гуляли с ней на пляже в моросящий дождик. Отец тогда разозлился на нее, говоря, что она раздувает из мухи слона, а мать кричала, что даже в летний дождь можно подхватить простуду, и что обязанность няни была в том, чтобы оберегать меня. Отец тогда, уходя из дому, громко хлопнул дверью, сказав на прощание, что забота о ребенке, это в первую очередь обязанность матери, а не няни. Я помню это смутно, тогда я была маленькой, но вроде бы тогда отец даже не пришел ночевать. Еще помню заплаканные глаза матери, ее одинокую фигуру, стоящую возле окна. Я тогда сильно расстроилась, что моя няня больше не придет, мне она нравилась, а сейчас я даже не могу вспомнить ее имя. Еще помню, что злилась на мать, я не понимала, почему она так на нее рассердилась, мы ведь даже не замерзли с ней во время прогулки. Мои мысли снова перескакивают на Максима, если его голос действительно последствия не долеченной болезни, это значит, что о нем действительно никто не заботился. Я представила себе маленького мальчика, у которого уже нет матери, а отец вечно пьян и совершенно не заботится о сыне. Мне жаль этого мальчика, так жаль, что сердце сжимается. Я даже не представляю себе, какой путь Максим прошел от этого мальчишки до того человека, которым он сейчас является. Сейчас он излучает уверенность и силу. В нем нет ничего, что могло бы вызвать чувство жалости, скорее я бы пожалела того, кто посмел бы встать на его пути.

Переодевшись в домашнюю одежду, состоящую из старой футболки и тренировочных штанов, я все же беру в руки конверт и распечатываю его. Открыв журнал, почти сразу нахожу нужные фотографии. Я и мама почти в полный рост, мои волосы выглядят почти такими же светлыми, как и у нее. Должна признать, что это выглядит совсем неплохо, моя мама знает в этом толк. И все же мой цвет мне нравится больше. А вот макияж выглядит не таким ярким, как мне казалось в начале, все выглядит в меру. Я закрываю журнал и задумываюсь о том, что возможно мне стоит поблагодарить судьбу за то, какие у меня родители. Пусть не самые образцовые, но все же они бы никогда не позволили, чтобы со мной случилось нечто подобное, что случилось с Максимом.

* * *

На следующий день, сразу после занятий сама не знаю зачем, но я отправилась к салону своей матери. Я даже не могу точно сформулировать то чувство, что мной двигало, ведь я даже не было уверена, что стану заходить внутрь. Но как только вдали показалась ярко оранжевая вывеска ее салона с надписью: «Красота женщины вне времени», я почувствовала, что начинаю немного волноваться. Те мысли, на которые натолкнули меня слова Максима о том, что не у всех есть внимательные родители, были слишком новы для меня, и они все еще с трудом укладывались в моей голове. Впервые мне захотелось сказать судьбе спасибо за тех родителей, что она мне дала. Да, я никогда не голодала, за моим здоровьем всегда следили, и у меня всегда было море игрушек и красивых платьиц. Единственное «но» состояло в том, что даже те изумительные вещи, от которых в восторг приходит любая девочка, покупали мне няньки. Моя мама давала им деньги, и мы отправлялись по магазинам. И вроде ребенок снова счастлив и радуется новой игрушке. Но все это только до очередного раза, пока снова не почувствует себя лишним в жизни своих родителей. Быть может я хотела слишком многого? И в жизни нельзя иметь все сразу. А как быть с теми, у кого нет ни того, ни другого? Раньше я об этом мало задумывалась, полностью сосредоточившись лишь на себе и своих чувствах, и теперь я задаюсь вопросом, есть ли справедливость в этом мире?

Я откинула голову назад, удобно устроившись в кресле машины, и наблюдаю, как дверь салона гуляет из стороны в сторону, то впуская, то выпуская посетителей. Похоже сегодня у них в салоне ажиотаж. Хотя возможно это и есть тот самый обостренный весенний сезон, о котором всегда говорила мать? Я представляю себе, как она вся такая деловая и уверенная отдает очередное распоряжение своим сотрудникам, восседая в своем кабинете, а молоденькие девочки снуют рядом с ней, ловя каждое ее слово. Признаться, я не особо хорошо представляю, чем именно она там занимается и как она руководит салоном в целом, слишком редко я у нее бываю. Но когда я была здесь в последний раз, то невольно заметила восхищенные взгляды работников в ее сторону. Они действительно ею восхищались. Восхищались ее умению выглядеть всегда на все сто процентов, ее умению подать себя всегда с самой выгодной стороны. Я опускаю солнечные очки чуть ниже на нос, а затем тру переносицу, в очередной раз спрашивая себя, какого черта я тут забыла? Да, с родителями мне повезло больше, чем Максу, и быть может чуть больше, чем кому-то еще. Но это только в том плане, что материально мы никогда ни в чем не нуждались, и я всегда могла получить любые игрушки какие только хотела. А ту пустоту, что меня всегда окружала, не сможет заполнить никакая, даже самая дорогая из них. Внимания со стороны родителей мне всегда было недостаточно, и я всегда остро это ощущала. О чем я вообще думала, приехав сюда? «Очередная глупая идея Оксана! Браво! Вчера ты, похоже, сильно размякла от признаний Максима, - едко думаю я, - и в тебе вдруг проснулись нежные чувства, но ты прекрасно знаешь, что для твоей матери на первом месте всегда была ее работа». Боже! Да что уж тут говорить, если даже после того, когда весь мой мир перевернулся, все что она мне сказала, это то, что я должна забыть обо всем и двигаться дальше. Что я даже должна быть рада, что смогла увидеть истинную цену моим друзьям. Мои губы изгибаются в презрительной усмешке, вспоминая, как вытянулось в удивлении мое лицо на ее небрежно брошенные слова. Мое сердце было разбито, я потеряла таких близких для меня людей. И в тот самый момент, когда я была особенно уязвима, последнее, что я хотела услышать и могла бы воспринять, так это слова, что мне нужно двигаться дальше. О да, я узнала цену дружбе, но я определенно не была готова двигаться дальше. Да и куда двигаться? Глаза начинает щипать, а в голове прорываются слова из прошлого: «Проклятая медуза! Да кому ты вообще можешь быть нужна!» Я начинаю быстро моргать, чтобы остановить слезы, но это плохо помогает. Обидные слова, которые когда-то так сильно ранили, причиняют боль мне снова, заставляя все в груди болезненно сжаться. Каждый раз воспоминания накатывают внезапно, пытаясь прорваться наружу. Иногда эти волны такие сильные, что их трудно удержать, а иногда слабые и проходят довольно легко и быстро, что я считаю своей маленькой удачей. Я делаю глубокий вдох, затем выдох, к горлу снова подступает знакомое чувство тошноты, и пока воспоминания не накрыли меня волной, я делаю то единственное, что всегда помогает мне затолкать все накатившее обратно вовнутрь. С тяжелым вздохом я выпаливаю первое, что приходит на ум:

Глава 10.

Большой монолитный памятник стоит прямо по середине широкой площади и представляет собой стену из фигур павших бойцов Великой Отечественной войны. Здесь всегда очень красиво. Особенно весной, когда все начинает кругом цвести, а запах воды овевает прохладой, заставляя отвлечься от палящего солнца. Я сразу замечаю машину Максима и паркуюсь рядом с ней. Увидев меня, он выходит из машины. На нем, так же как и на мне, светлые джинсы и белая футболка. Темные очки закрывают его глаза, и мне хочется снять их. На таком ярком солнце его глаза должны быть еще более пронзительными, чем обычно. Я иду к нему не в состоянии скрыть, как рада его видеть. А когда губы Макса, так же как и мои, растягиваются в его обычной ухмылке, мое сердце начинает стучать сильнее. Он преодолевает короткое расстояние между нами и притягивает меня к себе, прижимая к своему крепкому телу. И я решаюсь поднять его очки наверх. Вижу его глаза, в которых мелькают смешинки. Одной рукой он берет меня за подбородок, приподнимая его вверх, а другой притягивает мою голову к себе и накрывает мой рот своими губами. Властно и сладко. Я едва удерживаю себя, чтобы не застонать от удовольствия, и с наслаждением отдаюсь этому поцелую. И когда он его прерывает, я уже почти задыхаюсь от нехватки воздуха.

- Готова?

- К чему? – глотая воздух, спрашиваю его.

Максим тихонько посмеивается, видя мое замешательство после его поцелуя, от которого все мысли в моей голове разлетелись прочь.

- Сейчас все увидишь. Пойдем, – он берет меня за руку, и в том месте, где мы соприкасаемся пальцами, кожу начинает покалывать электрическими разрядами. Мы идем в сторону леса, который скрывает за собой набережную. Я мысленно пытаюсь представить себе, как мы смотримся вместе со стороны, с любопытством бросая на него взгляды. Но, стоп, Оксана! Это глупо, ты начинаешь забываться. Вы не пара, по крайней мере не в том смысле, который обычно принят в нормальном обществе, и об этом лучше не забывать.

- Как сегодня твои успехи в учебе? – спрашивает Макс, прерывая мои раздумья.

- Нормально, – на самом деле большую часть дня я была рассеянной, вспоминая слова Максима о том, что он чуть не потерял голос из - за какой то простуды, и, конечно, еще те слова, которые он мне говорил в студии. Мы движемся вдоль леса, и я вдыхаю полной грудью чистый воздух, так легко наполняющий легкие. Я раньше так любила это место, но сейчас приезжаю сюда очень редко.

- Так ты хотел показать мне набережную? Спасибо, конечно, но я ее видела, и не раз, - говорю я.

- Нет, не набережную, -отвечает Максим. – Я покажу тебе одно место, где люди находят приют и спокойствие. Тебе должно понравиться. Я ничего не понимаю, но дальше не расспрашиваю, все равно скоро все сама увижу. И мы снова идем в тишине, которая, как ни странно, совсем не тяготит нас. Когда мы доходим до широких ступеней, поднимающихся вглубь леса, и начинаем подниматься по ним, мне становится еще интересней. Я так часто проходила здесь мимо, но никогда не поднималась наверх. Мы медленно шагаем по ступеням, продолжая держаться за руки.

- Ты дописал ту картину?

- Которую начал вчера?

- Да.

- Еще нет, - он смотрит на меня с ухмылкой. - Хочешь знать, что на ней?

- Ты обещал мне ее показать, – напоминая я.

- Покажу, как только закончу. А мы уже почти пришли.

Он останавливается и смотрит вперед, я слежу за его взглядом. Моему взору отрывается вид на обветшалое здание, стены которого утопают в засохших кустарниках.

- Что это? - не понимаю я.

- Здесь люди учатся выражать свои мысли и чувства через рисование. Давай зайдем внутрь. Максим ведет меня через ржавую калитку, которая скрипит, когда мы ее открываем. Идем по выложенным бетонным плиткам, уложенным на земле так неровно, что в темноте можно переломать себе ноги. Оказавшись у входной двери, Максим поворачивается ко мне и говорит:

- Веди себя тихо, все вопросы потом, просто наблюдай.

Когда я согласно киваю, он открывает дверь, но, вдруг обернувшись и окинув меня взглядом, говорит:

- И да, кстати, мне нравится, как ты убрала сегодня волосы.

Я улыбаюсь довольная, что он обратил на это внимание. Мы заходим внутрь и оказываемся в довольно светлом помещении. Внутри здание выглядит гораздо лучше, чем снаружи. Видно, что стены были выкрашены совсем недавно и линолеум на полу еще совсем новый, рисунок на нем яркий и не видно никаких потертостей. Где-то вдалеке слышны приглушенные голоса, и мы идем на этот звук. Пройдя под высоким арочным проходом, мы оказываемся в еще одной светлой комнате, которая кажется просто огромной для того количества людей, что собрались здесь. Несколько женщин, сидящих за мольбертами, дети, которым от силы лет десять - одиннадцать, склонившиеся над столами с карандашами в руках. Двое стариков, пыхтящих возле одной из стен, развешивают новые картины. Все рисующие заняты красками, размешивая их, нанося на бумагу мазки с такими сосредоточенными лицами, что мне кажется, будто я очутилась в каком-то удивительном сказочном месте. У меня даже руки зачесались, так захотелось и мне окунуться в эту творческую атмосферу. На нас никто не обращает внимания, все слишком заняты, чтобы отвлекаться. Только легкие шепотки изредка проносятся по залу. Я ожидала чего угодно от этой встречи, но только не этого. Максим снова удивляет меня. Мы идем вдоль стен, и я начинаю рассматривать картины, которые ее украшают. Я сразу отмечаю технику исполнения и все их графические ошибки, но это не портит общего впечатления. Как человек, которого изо дня в день пичкают всеми правилами художественной техники, я просто не могу не обращать внимания на несоблюдение пропорций и верности наложения полутонов. Но картины удивительны! Многие из них подписаны, на некоторых даже указаны даты написания. Это простые бытовые предметы, обычные натюрморты, но они дышат. Они живые, и я даже протягиваю руку к одной из картин, чтобы прикоснуться к ней и почувствовать ее теплое дыхание. Я довольно долго рассматриваю их все, мысленно отмечая те, что понравились мне особенно сильно, пока мы не приближаемся ко второй стене, которая так же украшена работами. И здесь меня настигает шок. Я вижу перед собой стену боли. Фрагменты из жизни, изображающие домашние насилие, издевательство, скорбь, потери близких людей. Я буквально чувствую напряжение и отчаяние, исходящие от этих полотен. Я с изумлением смотрю на Максима, молчаливо спрашивая, что все это такое? Но он лишь кивком дает мне знак, чтобы я смотрела дальше. Я окидываю зал взглядом, искренне удивляясь, что мне вот так просто позволено смотреть на чью - то темную сторону жизни. То, что эти картины из реальной жизни авторов, написавших их, у меня не вызывает никаких сомнений, слишком много чувств передается в каждом штрихе. И я иду, невольно съеживаясь от вида тех сцен, что предстают предо мной. Я не понимаю, насколько нужно быть смелым, чтобы изобразить нечто подобное, и я почти готова к тому, что кто - то сейчас кинется к нам, чтобы прогнать нас, наглых зрителей, посмевших заявиться сюда без приглашения. Мое особое внимание привлекает одна небольшая картина, которая висит почти в самом конце. На ней изображен мальчик, лежащий одиноко на своей кровати в темной грязной комнате. В ней есть одиночество, которое так знакомо мне, но помимо этого здесь чувствуется еще и страх. Вся поза лежащего мальчика напряжена, он словно хочет стать незаметным или оказаться в любом другом месте, кроме этой жуткой комнаты. Я также замечаю, что картинка прописана очень умело, сразу видно, что здесь приложил руку человек, который либо знаком с искусством живописи не понаслышке, либо очень талантлив от природы. А в левом углу корявыми черными чернилами сделана подпись «Максим А.» Я снова смотрю на Максима, и мои губы тихо шепчут: