Герой

Глава 11

Дней было так много, что Тайлер не мог вместить их всех в памяти.

Иногда он чувствовал, что еще жив. Особенно, когда разговаривал с Кэтрин, которая время от времени приходила к нему домой. Она открывала окна, впуская в его мир свет и прохладный ветер.

— Что ты думаешь о супермене, Кэт? — как-то спросил он. — Что бы он делал, если бы не его сверхсила? Он был бы неприметной серостью, верно? Он бы жил, зная, что ему предначертано быть героем, но не находил бы сил стать им.

А потом Шоу смеялся, давясь сигаретным дымом, чувствуя на себе укорительный взгляд Кэт.

Ему хотелось быть плохим, пройти путь “падения”, оказаться на самом дне. Было уже недалеко.

— Тебе нужно побриться, Тайлер! — говорила Кэтрин. — Зачем ты это делаешь с собой?

Ей было не понять, что Шоу попросту не мог жить. Что значит “жизнь”? Было ли что-то особенное в жизни? Для чего она дается человеку?

Иногда ему казалось, что он сходит с ума. Это был бы самый прекрасный исход — раствориться в собственном безумии.

Иногда он говорил с Кэтрин даже тогда, когда ее не было.

А когда она приходила, расталкивая ногами бутылки и ворох коробок из-под пиццы, он интересовался буднично:

— Не пойму, зачем ты приходишь, детка? Зачем я тебе?

Зачастую этот вопрос оборачивался получасовой отповедью, когда Кэт убеждала его, что он еще сможет “подняться”, что дело в желании, что нужно взять себя в руки. Она неустанно делала попытки воскресить “предыдущего Тайлера”, того, кого она знала много лет, того, кто был ей бесконечно дорог, и того, кто уже давно мертв. Нынешний Тайлер Шоу — чудовище. И это чудовище не слушало никаких доводов разума.

А потом Кэтрин просто перестала приходить, и Тайлер вздохнул с облегчением. Пару раз ему звонила мать, с которой они не общались больше шести лет. Она беспокоилась, что он все-таки сдохнет, и просила написать завещание, и впредь думать не только о себе, но и о Рейми, ведь Рейми — лучший в мире ребенок, в отличие от него, Тайлера. И почему он должен думать о Рейми, своей сводной сестре, когда мать бросила его и уехала со своим любовником в другую страну, едва Тайлеру исполнилось тринадцать?

Несколько раз он проверял почту, находя письма от молоденьких девочек, которые хотели стать моделями. Он разглядывал их фотографии, бормоча тихо: “Не то… не то…”

Что значило для Тайлера Шоу жить? Проснуться в луже собственной блевотины, разбить голову о край раковины, отключится в кровати с сигаретой во рту?

Его жилище превратилось в пещеру первобытного человека. Он ходил среди мусора и барахла обнаженным. Иногда он подходил к окну, раздвигал жалюзи и изумлялся — там, на улице, совершенно иная жизнь.

Он был готов превратить свою квартиру в склеп, и даже представлял, как в новостях, как-нибудь вечером, расскажут о чудаке, который пролежал мертвым пару лет, иссохся и превратился в мумию. Поэтому, он особенно удивился, когда оказался вдруг одетым у приоткрытой двери, собираясь выйти куда-то… только куда?

“Мейси, у меня проблемы в колледже. Кажется, я не очень люблю прикладную физику. И мне больше не нравится “Мей-шир”.

В лодочном магазинчике с шести до восьми никого не было еще и потому, что я частенько закрывала дверь и переворачивала табличку. Это не потому что я хотела навредить родителям, просто в магазине я начинала чувствовать себя защищенной, как улитка в раковине. Включив телек, я закидывала ноги на журнальный столик и могла заниматься чем угодно. Я сползала в кресле так низко, что моя макушка едва выглядывала из-за прилавка, и я, на самом деле, превращалась в невидимку.

Сегодня я посвятила себя чтению книги по ядерной технологии. Впрочем, вру — я не открыла ее ни разу. Она лежала у меня на коленях, как вечный укор и напоминание.

В восемь сорок, когда я уже планировала закрыть магазин, на парковку въехал черный “хаммер”, и я не просто застыла, по телу прокатилась ледяная волна неистового ужаса и смятения. Я сползла еще ниже в кресле, но увидела через витрину, как распахнулась дверца со стороны водителя.

Сейчас Шоу заметит табличку “Закрыто”, возможно, подергает дверь, а затем уберется восвояси.

Отчего-то я безумно боялась встретиться с ним. А, может, и хотела, но боялась, определенно, больше.

Пока я копалась в собственных чувствах на этот счет, раздался хлопок. Меня бросило в жар, ибо я вспомнила, что сегодня — именно в этот дурацкий день — я забыла закрыть дверь и перевернуть табличку. Мне оставалось сидеть и ждать, когда Тайлер подойдет настолько близко, что увидит меня. Однако шаги увели посетителя прочь от прилавка, по направлению к выставочным образцам.

Он неспешно прогуливался по магазину, и тут я подумала, что Шоу, возможно, не единственный обладатель черного “хаммера” в нашем городе. Медленно я вылезла из-за прилавка, поднялась, поправляя футболку, повязала потуже узел на животе, перевернула бейсболку козырьком назад.

Я отправилась вслед за незнакомцем так осторожно, будто шла по следам ожившего зомби.

Он остановился у небольшого катера, покрытого тентом. Похожий и одновременно не похожий на Тайлера человек полностью завладел моим вниманием, но стоял так, что было сложно рассмотреть его лицо.

Мужчина был неподвижен, как часть декорации. Он рассматривал лодку так, будто хотел прыгнуть в нее и пуститься по течению своей весьма бурной жизни.

Забавная ситуация…

Я — дрожащая, напуганная и взволнованная — опасалась приблизиться хотя бы на шаг, пока он не махнул рукой. А затем я была вынуждена спросить:

— Интересует лодка?

— Да, — спокойно отозвался он. — Сколько она стоит?

— О, боже… — всхлипнула, узнав голос. — Ты уверен, что тебе нужна лодка, а не бритва, старик?

— Я так плохо выгляжу, Кесс, — наконец, он посмотрел на меня.

— Просто отвратительно… ты подцепил сифилис от своих подружек?

Он внезапно рассмеялся, да так, что не мог остановиться пару минут.

Мне было не до смеха. Я недоуменно разглядывала его: похудевшего, со впалыми щеками, бледного и с нездоровым блеском в глазах, и мне казалось, он пришел сообщить, что неизлечимо болен. Поэтому я выпалила:

— Я тебя прощаю, — и его смех прекратился. — Только не умирай, пожалуйста, сейчас…

Он качнул головой.

— Сначала побреюсь и приведу себя в порядок…

— Хорошо бы так, старик, — одобрительно улыбнулась я. — Знаешь, что я вспомнила? Когда умирал какой-нибудь герой… ну, король там, знаешь… Его укладывали в лодку и пускали вниз по течению реки, а лучники стреляли в лодку с берега, — и усмехнулась, указывая на выбранный им катер. — Эта не годится, алюминиевая.

— Ты умеешь поднять настроение, Белис.

Я опять смотрела на него, а он неотрывно глядел в мои глаза. Глядел так, будто стоять рядом со мной в нашем скромном лодочном магазине — это вершина блаженства.

— Хочешь есть? — спросила я, заставив его моргнуть. — Ты выглядишь так, будто хочешь. У меня есть замороженные хот-доги.

Я завела его за прилавок. Он был послушен и спокоен, его взгляд следил за всем, что я делаю.

Когда он ел, я с восторгом и умилением его разглядывала.

В общем, минут десять мы были поглощены изучением друг друга.

— У тебя крошки в бороде запутались, — хмыкнула я. — Это же надо, Тайлер! Она колючая? Я могу потрогать?

— Делай со мной все, что хочешь, Белис.

Получив разрешение, я коснулась его бороды, провела рукой по отросшим волосам. Он не просто перестал жевать, он застыл, точно каменная глыба.

— Раньше ты мне нравился больше, — сказала ему чистую правду.

— Неужели?

— Что с тобой случилось? Ты провел последние два месяца на необитаемом острове?

— Нет.

— Умер твой парикмахер, а другим ты не доверяешь?

— Что? Белис! — он снова засмеялся, хрипло, но уже не так безумно, как раньше. — Я не знаю, что это было, Кесс.

— Чувство вины? — предположила я, и он вопросительно вскинул брови. — За то, что ты снова лез ко мне со своими поцелуями?

— И это тогда, когда тебя вывернуло мне на брюки… Я был ужасно пьян. И… да, я виноват.

— Ты же не станешь делать так больше?

Он молчал, а желваки на его щеках ритмично двигались. Наконец, бросил:

— Нет, не стану.

Он вдруг стал мрачным, задумчиво повернулся к окну, за которым медленно темнело.

— Кесс, — вдруг протянул он. — Где тот журнал с твоим фото?

Он мог задать любой вопрос, даже самый дурацкий, но он спросил именно это, и я едва сдержала испуганный всхлип.

— Нигде, — бросила слишком резко.

Тайлер обернулся. В уголках его рта затаилась улыбка.

— Ты хранишь его, правда?

— Я давно его выбросила!

— Кесс-крошка… — и он молчал, а я была не в силах смотреть на него. — … ты разглядываешь себя на этой фотографии, верно? Время от времени?

— Еще чего, — мои щеки мгновенно вспыхнули.

— Ты очень красивая, Кесс. Даже сейчас, в этой бейсболке. Ты самая красивая девушка, какую я видел.

Если не брать во внимание, что всю жизнь я мечтала услышать нечто подобное, если не думать, что сказал это привлекательный мужчина, если, вообще, абстрагироваться от ситуации, я и тогда была бы вне себя от счастья. Мне хотелось заплакать, но это вышло бы совсем глупо.

— Я… — и у меня не находилось слов, кроме дрожащего: — Так ты будешь покупать лодку или нет? Учти, я скоро закрою магазин и…

— Ладно-ладно, — он вскинул вверх ладони. — Сколько она стоит?

Он протянул карту.

— Я могу рассчитывать на то, что мы снова станем друзьями, Кесс?

— Только друзьями? — вскинула я взгляд, наблюдая за тем, как меняется выражение лица моего собеседника. — Я думала, ты еще и мой скаут.

— Да, девочка. Я принадлежу тебе.

Что бы это ни значило, мне это нравилось.

— И ты приедешь снова?

Выждав паузу, он улыбнулся, чтобы сказать в итоге: “Да, Кесс Белис. Все, что захочешь”.