Жажда мести: Жажда мести. Храм любви

Глава восемнадцатая

— Смотри, узнаешь эту девушку, — шепнул коренастый мужчина своему приятелю, такому же упитанному, похожему на преуспевающего торговца.

— Красивая, — ответил тот, — но я нигде ее раньше не видел.

— Не видел? А это у тебя что? — коренастый выхватил из рук приятеля журнал и ткнул толстым пальцем в обложку.

— Действительно, это она! — восторженно сказал ненаблюдательный читатель.

Яркая фотография на обложке изображала смело одетую девушку с распущенными по плечам волосами. Это была Нандинья.

— Госпожа, можно взять у вас автограф, — попросил осмелевший торговец.

Та весело засмеялась, поправляя прическу. Нандинья сидела за столиком летнего кафе, потягивая через соломинку холодный коктейль с мартини. Она не ожидала, что слава и здесь ее настигнет.

— Но где же вам расписаться?

— А вот, пожалуйста, прямо на журнале, — засуетился торговец, подсовывая фломастер.

Поперек глянцевой обложки пролегла жирная надпись, которая закончилась рисунком, изображающим пронзенное сердце.

Восторгу поклонников не было предела.

— Ах, если бы такое красивое сердце принадлежало мне! — пропел коренастый, совсем разыгравшись.

Девушка улыбнулась и погрозила ему пальцем:

— Нет, нет, оно принадлежит другому!

Поклонники еще долго рассыпались в комплиментах, может быть, слишком грубоватых, но Нандинье было приятно любое внимание со стороны мужчин.

— Прощайте, мне пора, чао! — прощебетала девушка, вставая из-за столика.

Восхищенные поклонники долго смотрели ей вслед, оценивая взглядами знатоков легкую волнующую походку.

Нандинья уже привыкла к такой известности. После того разговора, когда она обещала взять на себя денежные расходы любимого Санджея, ей удалось устроиться по своей старой специальности — фотомоделью в престижное агентство. Это была настоящая удача, агентство считалось самым лучшим во всей Индии, и вскоре фотографии Нандиньи заполонили обложки журналов и рекламные плакаты. Для такой работы ей пришлось порядочно потрудиться над собой — заняться многочасовыми тренировками в спортивном зале, подолгу высиживать в креслах у визажистов и в косметических салонах.

Она стала появляться на телевидении в рекламных клипах, так что временами ее начинала утомлять популярность, когда нельзя было спокойно пройти по улице, чтобы в тебя не начинали тыкать пальцем. Впрочем, такая усталость бывала достаточно редко, ей нравилось находиться в центре внимания, единственным, кого это раздражало, был Санджей.

— Что они на тебя уставились, кретины! — говорил он в таких случаях.

Молодого человека только озлоблял успех подружки. Втайне он завидовал ей, маскируясь ревностью. На самом деле Санджей абсолютно не ревновал, он знал, что девушка безумно влюблена в него и никуда не денется. Его бесила успешная карьера Нандиньи. Он привык считать ее никчемной личностью, недалекой и глуповатой, а оказалось, что это он, такой хитрый и ловкий, сидит в луже, глядя снизу, как любовница поднимается на вершину успеха.

При этом Санджей находился полностью на ее содержании, впрочем, такое положение его как раз абсолютно не смущало, наоборот, он привык быть альфонсом и не видел в этом ничего зазорного. Молодой человек швырял деньги направо и налево, ни в чем себе не отказывая. Мало того, вместо благодарности счастливый любовник успевал изменять своей подруге при каждом удобном случае. Он не пропустил даже секретарши господина Гупты, которая, после смерти хозяина, осталась работать в фирме, потому что умела держать язык за зубами.

Эта девочка была вполне во вкусе Санджея — молоденькая, с виду совсем глупенькая. Ему необходимо было отвлечься от слишком сильных страстей, которые изливала на него Нандинья, отдохнуть от неприятных мыслей, ни о чем не думать. Но оказалось, что девочка, словно кошка, имеет острые коготки, которыми она вцепилась в перспективного наследника. У секретарши были большие амбиции, она считала себя способной заниматься серьезным бизнесом. Кто знает, если бы ей удалось женить на себе Санджея и войти в состав управления фирмы, то, может быть, девочка добилась бы многого, но Нандинья что-то заподозрила — и секретарше пришлось свернуть свою деятельность.

Молодой человек боялся, что ревнивая любовница наделает глупостей, он расстался с секретаршей по давно отработанному сценарию. Девочка не слишком расстраивалась, она тоже хотела использовать его всего лишь как ступеньку наверх.

Нандинья была вполне довольна жизнью, ее мучил лишь один вопрос, который она часто задавала ему:

— Санджей, тебе сейчас жениться нельзя, ну а жить нам вместе никто не запретит?

Девушка сидела у него в гостиной, положив ногу на ногу и потягивая холодный коктейль.

— У тебя в голове одни пустяки, — раздраженно ответил вдовец. — Надо быть очень осторожными, иначе мерзавец адвокат выдворит меня отсюда.

Стояла ужасная жара, молодой человек разгуливал в одной майке. Он беспрерывно курил, разбрасывая окурки где попало, это его ничуть не беспокоило, ведь дом ему не принадлежал.

Санджей налил себе виски, задумчиво уставился в стакан, будто увидел там что-то важное.

— Я напоминаю человека, который сидит на берегу реки и не может утолить жажду, — проворчал несчастный и осушил стакан одним глотком.

Такие проблемы не мучили девушку, если она и испытывала жажду, то это была жажда страсти. Ей не нужны никакие сокровища, только любовь. Нандинья подошла к молодому человеку, обняла его:

— Разве нам плохо? Мы любим друг друга…

— Опять ты о своем, — он оттолкнул ее.

Взгляд Санджея остановился на фотографии Арти, стоящей на столике. Ненавистное лицо жены вызвало к него приступ дикой злобы.

— До сих пор я завишу от этой мерзкой твари. Хочешь отравить мне жизнь? Видеть тебя не могу!

Портрет в рамке из сандалового дерева описал дугу по всей комнате и вылетел в коридор, прямо под ноги детям. Стекло со звоном разбилось.

Кавита бережно подняла фотографию, прижала к себе, будто стараясь защитить мать от злых людей.

— А почему вы разбили мамин портрет?

Подойдя к девочке, Нандинья присела перед ней, стараясь говорить как можно дружелюбнее:

— Нет, малышка, никто не разбивал, просто дядя неловко задел его, он и разбился.

— Неправда, — поддержал Бобби свою сестру, — я видел, он схватил портрет и швырнул на пол!

— Нет, ты ошибаешься, — сказала Нандинья и протянула руку, чтобы потрепать мальчика по щеке.

— Не трогайте меня, — отшатнулся тот, словно она хотела ударить его.

Вся эта сцена окончательно вывела из себя Санджея. Вскочив с места, отчим подбежал к детям.

— Бобби, со взрослыми нельзя так разговаривать! Немедленно проси прощения.

— Не буду, ты разбил мамин портрет! — смело ответил мальчик, ведь он защищал самое дорогое, что у него есть.

— Ах ты осел упрямый, — взорвался отчим, — вздумал перечить мне?

С этими словами он с размаху ударил ребенка по лицу, вырвал у него из рук портрет матери и швырнул его в сад.

— Иди, забирай свой мусор!

— Мама! — закричал Бобби.

Дети бросились в сад, рыдая от горькой обиды. Кровь струилась по подбородку мальчика, стекая из разбитой губы, но он мужественно превозмогал боль.

— Если бы мама была с нами, злой дядя не посмел бы нас обижать.

Схватив фотографию матери, они бросились в самый глухой угол сада и забились в кусты, как маленькие цыплята, напуганные коршуном.

— Мама, где же ты, мама!

Арти улыбалась им с портрета. Капли крови Бобби бисером усеяли лицо матери, смешиваясь со слезами Кавиты.

— Не плачь, сестра.

— Хорошо, не буду. Вот, возьми платок, приложи к ране, чтобы остановилась кровь.

Морщась от боли, мальчик вытер подбородок. Он знал, если бы мама видела, как он мужественно переносит страдания, то она гордилась бы своим сыном.

Вдруг они услышали шум в кустах. Кто-то пробирался к ним сквозь заросли. Дети прижались друг к другу, с ужасом глядя, как раздвигаются ветки. Раздался треск, и к ним выскочил Гамбо.

Собаку все время держали на цепи, потому что она никого не подпускала к себе, принимая только пищу. Она слишком любила хозяйку, чтобы променять ее на нового хозяина.

Впрочем, Санджей терпеть не мог животных, он не понимал, зачем они нужны. Когда молодой человек проходил мимо Гамбо, тот начинал еле слышно рычать, обнажая острые клыки. Собака была слишком хорошо воспитана и сдержанно выражала свои чувства, однако Санджей заметил явную неприязнь Гамбо и велел сделать из него цепное чудовище, злобное и ненавидящее все живое.

В тот день слуга покормил овчарку, но не заметил, что ошейник расстегнулся. Услышав детский плач, верный друг высвободился из железного обруча, стягивающего шею, и побежал на помощь ребятишкам.

— Гамбо! Милый Гамбо, — зашептали дети, чтобы их никто не услышал.

Собака радостно суетилась вокруг них, тыкалась носом, пытаясь приласкаться. Бобби и Кавита обхватили Гамбо, прижались к нему. Это был единственный друг в ужасном мире, где их жизнями распоряжались коварные и беспощадные убийцы.